Хантер. Свет и тьма
Глава 2. Вечносвободный лес и те, кто в нем обитают
«Не все то дружественно, что не нападает.» © Автор
152 год Эры Солнца. 25 Мая. Ближе к вечеру.
— Вечносвободный лес. Или, как ещё его называют на древнем языке, Everfree. В основном, в этом устрашающем месте, преобладают чёрные и бурые цвета. Случайно, конечно, можно встретить некоторые отблески темно-зелёного, но это бывает редко и, чаще всего, это самое зелёное, опасно. На уроках Эквестрийской истории нам рассказывали, что когда-то, в древности, Вечносвободный был относительно безопасен, да и размерами он был поскромнее, где-то около десяти квадратных лиг. Не знаю, как было раньше, но сейчас Вечносвободный занимает чуть ли не половину материка, — Аран, ступая по едва заметной тропинке, размышлял вслух.
Было уже довольно поздно, многие существа, из числа тех, что предпочитали ночное время суток, выползали из своих нор. Благо, заранее запасшись экстрактом из кисейницы, Хантер смог хоть немного сбить собственный запах, но даже этот, казалось бы, умный ход не давал гарантий в собственной безопасности: Лес — место непредсказуемое. Цель путешествия была где-то близко или неподалёку. От огромного количества разнообразной магической энергии, пропитавшей всё вокруг, сложно было отделить какой-то конкретный поток. Для единорогов они были ощутимы, словно различные запахи, так что сейчас Аран чувствовал себя, будто находится в лаборатории алхимика. И хоть нужный ему «запах» потока было сложно отделить от остальных, всё же можно было следовать общему направлению, что пони сейчас и делал.
В Эпплузе работы было много! Даже слишком! Казалось, что в этом городке вообще никогда не было Хантеров. Несколько хибар с приведениями, шалящий домовой, Стриганы — чинившие злобный геноцид капустных побегов, и это только малая часть того, что озвучил Кейт. Самое интересное то, что за эти, казалось бы, серьёзные проблемы платили несерьёзно малым количеством битсов. Когда Аран спросил о причине таких низких вознаграждений, Кейт только пожал плечами и ответил:
— Полные приведений дома, о владельцах которых давно ничего не известно, стоят на отшибе городов и сёл, не представляя ни для кого интереса. Вполне естественно, что никому они проклятые не нужны, да и местные «смельчаки» уже давно вытащили из них всё самое ценное. В свободное от посетителей время призрак в основном завывает в трубах. Если же кто-то зайдет в гости, того привидение, обычно спокойное, для начала пугает скрипом половиц, топтанием по чердаку, если это не помогает — летающими предметами, и на крайний случай шугая «смельчака» метлой. Домовой… ну, он шалит помаленьку: то корочку хлеба сопрет, то кошачью какашку в бочку с водой подбросит, то ночью откроет на распашку все двери и окна. Но так-то он полезный: может прибраться в доме, пока хозяев нету, или притащить полезное растение из Вечносвободного, например, остролист или какой-либо лечебный корень.
— Так для чего тогда их прогонять? Призраки не мешают, домовые даже помогают, — озадачился Аран.
Старый грифон усмехнулся и, пожав плечами, ответил:
— Как для чего? Для порядка! Говорят не хорошо, если в доме нечисть водится, даже полезная…
Иногда Аран не понимал других пони. Да, из врат Тáртара много зла в своё время повылезало, с этим поспорит только идиот. Говы, кирсаны, ворги, гор’хаа — это ещё не самый малый список демонических тварей. Но так же появилось и много полезной нечисти, с некоторыми из которых можно даже сотрудничать. Взять тех же пикси — могут перемещать небольшие предметы на любое расстояние, даже к конкретному получателю. Или, например, если дать домовому сахарный пряник, а лучше булку, то вы можете на целую неделю забыть об уборке, вам будет гарантированна чистота и порядок. Вообще со многими, якобы, страшными существами вполне легко можно договориться за совсем небольшую цену. И таких примеров масса.
Аран не знал, кто и когда решил открыть врата Тáртара. Многие древние свитки говорили о трёхглавой собаке, именуемой Цербер, которая, по идее, должна была охранять эти самые врата, интересно, что у неё не заладилось. Ведь решение открыть их было самым опрометчивым за всю Эквестрийскую историю, но, видимо, на то было свои причины…
Копыто ступило на край не очень широкой расщелины. Потревоженный на самом краю камешек, с характерным постукиванием, полетел вниз.
— Тыквенная голова! В рот мне ноги! Я ж так и помереть могу! — бормоча себе под нос проклятия, единорог аккуратно отшагнул от склона.
Несколько длинных лиан свисало над пропастью. Они брали своё начало с веток большого размашистого дерева, стоящего с этой стороны расщелины. На самой границе света и тьмы виднелось небольшое висящее бревно, запутавшееся когда-то в лианах. Из чёрного зева провала сильно несло магией. Аран присмотрелся вглубь. Он как-то слышал, что если долго смотреть в бездну, то бездна может ответить взаимностью. Но эта бездна взаимностью не воспылала. В глубине тьмы проявились два жёлто-зелёных глаза. Два огонька посмотрели на фигурку белого единорога, резко выделяющуюся на фоне тёмной листвы, целиком и полностью закрывающей небо. Внезапно то, что Аран вначале принял за бревно, махнуло хвостом и клацнуло челюстью. Древесный волк ничего не мог поделать со своим положением, его передние конечности были созданы не для карабканья по отвесным склонам и лианам. Краткая игра в гляделки закончилась когда магическая тварь отвернулась.
Довольно комичная ситуация, если смотреть на неё со стороны пони.
— А ведь на твоём месте мог бы быть и я, — Аран ещё раз оглядел склон и заметил несколько лиан, подозрительно лежащих у самого обрыва.
Сердцеедка — хищное растение, любимое лакомство которого, как понятно из названия, орган, отвечающий за перегон крови по телу, проще говоря — сердце. Этот паразит на стадии ростка вступает в симбиоз с другими живыми существами, со временем подчиняя их себе. Именно такая незавидная судьба постигла стоящее на краю обрыва размашистое дерево. На самом деле, магически созданное тело древесного волка составляет такую же ценность для сердцеедки, как рыбий скелет для пони. То есть, никакую. А значит, живое, хоть и не совсем, существо погибнет просто так. Хотя, кого это должно волновать…
Аран отодвинулся от края ущелья. Из кожаного седельного мешка, скорее похожего на часть брони, чем на сумку, Хантер достал длинную верёвку с крюк-кошкой на конце. Печально, что возле обрыва было так мало надежных растений. Самое прочное дерево здесь было под контролем паразита, а больши́х камней, как назло, рядом не было.
— Придется поискать что-то менее опасное. Хотя… забавно, что я это сказал вслух. Ведь в Everfree почти невозможно найти что-то неопасное.
В результате, единорог остановился перед выбором: либо уцепить крюк за корень цитроникуса, либо за ствол кабензина. Хантер, не долго думая, выбрал второе.
— Лучше уж сутки не пользоваться магией, чем неделю страдать от недержания… Если кто-то посмеет возразить, я дам ему в глаз.
Древесный волк, скованный лианами, потихоньку качался на ветру, и явно не собирался никому возражать, а уж тем более вступать в дискуссию. Хантер захлестнул верёвку крюком за ствол растения и немедленно почувствовал магическое опустошение. Эффект кабензина передавался даже через косвенный контакт. Аран быстро провел копытом по рогу, убедившись, что он не изменил свою форму.
— Ну хоть с этим всё в порядке.
Древесный волк пару раз дёрнулся в своей ловушке.
Через минуту пробковая веревка плавно заскользила по внутренней части копыта, и Аран, словно белая тень, начал мягко спускаться в темноту. Гнетущая тишина ударила по ушам, грозя порвать барабанные перепонки. Сердцеедка имела в своём не богатом арсенале такую неприятную вещь, как «аура подавления». Она обуславливалось тем, что в воздухе рядом с паразитом кружили споры, которые, попадая в различные естественные отверстия живых существ, вызывали расстройство нервной системы. Среди других побочных эффектов было: учащённое сердцебиение, разгустение крови и, как результат, усиление притока крови к конечностям и голове жертвы. Аран методично разжевывал лист гокéна, благо, всё еще оставалось немного с прошлого раза. Можно было, конечно, сходить поискать свежие побеги, но это заняло бы слишком много времени. Гокéн хоть и не обладал приятным вкусом, причём это ещё слабо сказано, зато нейтрализовал алхимический паралич и давал иммунитет к большинству заклинаний контроля разума.
По мере спуска, рассеянный свет, пробивавшийся из-за плотного лиственного покрова, совсем пропал. Ему на смену пришло мягкое синеватое свечение, исходящее от множества фосфоресцирующих грибниц. Все стены ущелья были покрыты голубыми шляпками. Они довольно красивые, но, по большей части, бесполезные и не вкусные. Заднее копыто нащупало надёжную опору. Аран аккуратно спустился на едва видимый сверху скальный карниз и огляделся: взору открылась небольшая пещера. Возможно, когда-то, здесь было подземное озеро, большое чашеобразное углубление которого, в настоящий момент сухое, являлось вместилищем сердцеедки.
— Тесто мне в печку! Это ж надо было так вымахать.
Примерно в центре возвышался крупный, размером почти с городской колокол, маслянистый бутон кроваво-красного цвета. Из его сердцевины к потолку вздымались лианы, уже виденные Араном раньше. Они обвивали корни того самого дерева и вкачивали в него ярко-зелёную жидкость. У основания бутона — несколько толстых лиан-щупалец, которые являлись скорее опорными точками, чем манипуляторами, слегка извивались. В радиусе нескольких пони-корпусов вокруг самогó цветка воздух позеленел от мельтешащих тут и там лиан потоньше. Сердцеедка заботилась о сохранении бутона, оно и понятно, ведь её сердце, если можно так назвать, орган, отвечающий за жизнедеятельность всего растения, находится прямиком в центре цветка, за толстыми кровавыми лепестками. На первый взгляд ей можно было дать около десяти — двенадцати лет, а на второй и все пятнадцать — двадцать.
— Благо ты слепая и глухая, как упы́ри во время спаривания.
Был бы тут живой упы́рь, он, скорее всего, оспорил бы это заявление. Но сердцеедка действительно не воспринимала никаких внешних сигналов, кроме осязательных. Нужно было поторапливаться. Чем дольше Аран здесь оставался, тем выше был шанс, что его обнаружат. Риск случайно коснуться, снующих туда-сюда, лиано-щупалец растения был слишком велик.
— Так-с, что тут у нас, — Хантер, немного отшагнув сторону, начал осматривать пещеру более подробно.
Когда глаза привыкли к полутьме, единорог смог отметить больше деталей. В основном, это были останки от добычи сердцеедки. Несколько скелетов пони, большая часть из которых принадлежала к земным особям, три пожелтевших скелета мантикор, бесчисленное количество сваленных в кучу кока́трисов и даже, одиноко лежащие, останки гидры. Немного в отдалении, были свалены деревянные части тел древесных волков. Все эти скелеты были совершенно разными по строению, и по внешнему виду, единственное, что их объединяло — сломанные рёбра и развороченные грудные клетки: специфика смерти, свойственная жертвам этого отвратительного растения. Но здесь не было того, что искал Хантер. Ну, или он просто этого не замечал.
— Где же оно… где? — Аран, осматривая пещеру, развернулся на месте.
Шурх — шурх — шурх… — пещеру наполнили громкие шелестящие звуки. По видимому сердцеедка проголодалась. Лиано-щупальцы начали втягивать в грот древесного волка. Тот безуспешно пытался освободится, деревянными когтями разрывая путы, но их было слишком много. Жалобный скулеж глухо отражался от влажных стен пещеры.
— О, великая Дейбрейкер. Ну вот нахера мне пхихётся это хелать, а? — последние слова Арана было сложновато разобрать, их искажала рукоятка катаны, которую он крепко зажал в зубах. — Ну та похех! Похнали! — Хантер сорвался с места.
Преодолев разделявшие их десять ярдов, словно сделав один длинный шаг, единорог, в ту же секунду, рубанул одно из опорных лиан. Зелёная жидкость брызнула во все стороны. Бутон начало кренить, располовиненное щупальце заметалась по каменному полу пещеры. С огромной скоростью зелёные хлысты ударили в то место, где секунду назад стоял пони. Хантер мягко отпрыгивал и уворачивался от лиан, обходя бутон и собираясь зайти с противоположной стороны. Каждый раз, когда атакующие отростки промахивались, на каменном полу оставались неглубокие царапины, а случайно оказавшиеся на пути скелеты разлетались острыми осколками костей. В глубине пещеры было темно, света от фосфоресцирующих грибов уже не хватало. Стены, пол и потолок слились в одно тёмное пятно. Наконец, закончив делать большой крюк, белый пони смог обойти мельтешащую мясорубку и, почти вплотную, приблизился к цветку с другой стороны.
— Э-хе-хей! Вот я то тебя и тобхался, стелаю ис тебя овохное хаху…
Аран сделал шаг ближе.
Бум! Бум! Бум! — главная мышца начала гнать кровь с огромной скоростью. Пульс участился.
Копыто наступило на камен… СТОП. Поверхность немного отличалась от обыкновенного камня, это было похоже на…
БумБумБум! — сердце забилось ещё чаще.
— Фот Тискохт, иммунитет пхопходит. Нато быхтее…
Все щупальца, как по команде, устремились к Хантеру, пол вздрогнул.
«Хитрая тварь. Подловила меня, за счёт того, что в темноте и спешке я нихрена не разглядел. Скорее всего это один из его лепестков…» — ясность мысли терялась, сознание превращалось в кусок бесформенной пемзы.
Росчерком сверкнула сталь. Несколько ближайших лиан, изрубленных на части, упали на пол. Копыта стали почти деревянными, а в ушах начало сильно шуметь, клинок потяжелел. Тело ощутимо потеряло в подвижности. Но даже в таком состоянии один из лучших мечей Западного клана мог эффективно сражаться. Однако стоило ли оно того… возможно разумнее было бы просто свалить куда подальше.
Слева, на стене, голубоватый свет грибов пару раз мигнул. Аран, машинально взглянув в ту сторону, разглядел тело другого единорога. Он погиб относительно недавно, труп ещё не успел разложиться. Светло-синяя шерсть, взлохмаченная серебряная грива, рог, с покрывшей его коркой запекшейся крови, ноги — разодранные словно когтями дикого зверя. Но самое ужасное его глаза — вырванные, скорее даже выгрызенные и наверное кем-то съеденные. Только передние копыта продолжали сжимать некрупную серебряную сферу.
— Фот оно! — воскликнул Аран.
Голова немного прояснилась. Вокруг сферы витала магическая энергия, которая обволакивала мертвое тело светло-синего единорога. Хантер, из последних сил, отскакивая от смертоносных хлыстов, дотянулся до серебряной дымки, и увидел всю картину целиком: множество лиан-щупалец атаковало его с разных сторон, не оставляя возможности к бегству. Единорог, находясь почти в бессознательном состоянии, защищал себя от бóльшей части атак. Но несколько ранений уже давали о себе знать, благо, попадания прошли вскользь. Однако даже так боль от них была почти невыносимой. Долго это продолжаться не могло.
Древесный волк, каким-то чудом освободившийся из захвата, прыгал вокруг Хантера и рвал когтями и зубами подворачивающиеся ему лианы. Ни на секунду не останавливаясь в этой мельтешащей суматохе, Аран всё же слегка замер увидев красные, неестественные здесь, словно призрачные, линии вокруг себя…
…он ощутил:
Шаг — правой-передней, левой-задней, разворот.
Шаг -…
Когда-то.
Высокая зебра, с невозмутимой мордочкой, расхаживала по внутреннему дворику академии перед, выстроенным в ряд, молодняком. И звонким контральто вещала:
— Пони сражаются как дикари. Все эти рыцари и гвардейцы, они только машут гигантскими мечами вокруг себя, надеясь хоть кого-то задеть. Расходуют массу сил на бесполезные и бессмысленные движения. В отличии от них, Мы — зебры, совершенствовали своё мастерство веками. Наши знания берут начало из тех далеких времен, ещё до королевы Дейбрейкер, когда пони даже еще и не знали, что такое клинки. Сражение на мечах для зебры — это все равно, что танец, а в танце всегда важен ритм и такт, — зебра остановилась перед единственным единорогом в строю. — Но тебе, мой дорогой незебра, сложно будет научится танцевать, пока ты хотя бы не выработаешь свой собственный ритм.
Слова преподавателя прозвучали в голове Арана так, словно он сейчас стоял напротив неё, ожидая неминуемого поражения в спарринге. Ощущения были настолько реальными, настоящими… Единорог отогнал от себя эти мысли, нужно было сосредоточится на ритме: движение корпусом, поворот левым копытом, клинок на пару дюймов выше, ещё выше. Меч рассекал призрачную красную линию вдоль, вместе с тем рассекая лианы. В пещере, кроме хлестких ударов по каменному полу и грохота разлетающихся костей, не было слышно больше ни звука. Но в голове белого единорога звучал барабан. Ритм. Просто ритмичные удары палкой по овчинной коже, натянутой на полый цилиндр. В этом не было ничего красивого, или изящного. Но… это был ритм, его ритм!
Аран замер. Последний выпад закончился мягким полуповоротом. Хантер уже не видел врага, но был уверен, что тот мёртв. Кислотно-зелёное сердце растения булькнуло в последний раз и остановилось. Клешня, с помощью которой сердцеедка разламывала ребра и вырывала сердца, так и не дотянулась до пони, и остановилась буквально в нескольких дюймах от его грудной клетки. Древесный волк с рычанием рвал зубами один из лепестков, отгрызая от него большие куски и с омерзением выплевывая их в сторону. Впрочем, на его деревянной морде читалось явное удовлетворение процессом.
Сфера лежала неподалёку. Подойдя к ней, единорог ещё раз осмотрелся по сторонам. Разжать копыта держащего её чародея оказалось довольно сложно. Он, словно спасая жеребёнка, сжимал артефакт мёртвой хваткой. Сфера отдавала приятным холодком и была ощутимо гладкой. Хантер попытался закинуть её в седельные сумки — безуспешно. Матовый шар, выскользнувши, проехался по ноге пони и остановился возле своего предыдущего хозяина.
— Ясно. Заколдованная, значит, — белый единорог попытался приподнять сферу телекинезом и по вполне понятным причинам это не получилось. — Ааа.. Дискорд! Кабензин или цитроникус!? — Аран как будто передразнивал самого себя.
Единорог посмотрел на древесного волка.
— Так! Ты — почему тогда не оспорил моё решение? Ведь сейчас мне явно нужно колдовать, а колдовать я не смогу ещё целые сутки из-за этого проклятого кабензина. Редьку мне в дышло…
Древесный волк только непонимающе склонил голову и смешно встопорщил ушки.
Откуда-то сверху прорезался луч бледного света — ночное солнце уже вступило в свои права. Королева подняла его вовремя, впрочем, как и всегда. Звуки Вечносвободного леса стали более опасными. Странное присутствие ощущалось сверху, кажется какое-то из чудовищ уже заметило исчезновение своей соседки и решило проверить чем тут можно поживиться. Хантер посмотрел вверх, через некоторое время гнетущая аура исчезла, оставив после себя только неприятное воспоминание.
Прошла уже пара часов и сварганить из здешних ингредиентов зелье восстановления не составило особого труда. Синий гриб, плесень сорянка, сок сердцеедки, ну и так далее…
— Во имя Дейбрейкер. Тут на ней ещё и блок стоит на всех, кроме владельца, — Аран болезненно припечатал себе копытом по лбу, нависая над сферой, которая никак не хотела с ним «уходить».
Как ни странно древесный волк не убежал. Пока Хантер разбирался с ингредиентами к зелью, волчара нашел в дальнем углу пещеры свежий труп мантикоры, ядовитые железы которой не успели высохнуть. Не без помощи древесного Аран перевернул тело, и добравшись до хвоста просто напросто отрубил его у самого кончика. Ценный ингредиент был тут же помещён в одну из седельных сумок.
— Спаривал я эту долбанную магию, — каждое слово отдавалось отчетливым «тумк» по голове. — Ну вот кто, скажите мне, какой мудак накидывает такие топóрные чары на такие дорогие вещи? А если бы этим занялся какой-нибудь деревенский «чародей», он бы нахер взорвал артефакт, себя, а ещё заодно половину своей деревни!
Тем временем магический зверь нашёл себе игрушку, кажется, это была отгрызенная им часть хвоста мантикоры — несколько пластин соединенных хрящами. Когда волк толкал ее лапой, она немного потрескивала. И пока Аран алхимичил, разбираясь с артефактом, волчара успел несколько раз прогнать обрывок хвоста вдоль и поперёк широкой пещерки. Надо ли говорить, что раздражающая трескотня порядком поднадоела белому единорогу, хотя он не был особо против соседства с внезапным союзником. Аран глубоко вздохнул:
— Ладно. Другого выхода нету. Деревяшка, иди сюда…
Древесный волк, оставив свою импровизированную погремушку, спокойно подбежал к Хантеру. Уселся перед ним и завилял хвостом. Мордочка Арана дернулось, когда он посмотрел в желто-зелёные глаза магического зверя:
— Прости…
Когда-то.
— Древесные волки, на древнем языке, кстати, Timberwolf, сами по себе существа магические. У них нет живой плоти и внутренних органов. Они созданы самим лесом, из излишков магической энергии и растительного материала. Да-да, вы не ослышались, все эти существа — просто напросто побочные продукты деятельности Everfree, — профессор поправил очки. — Timberwolf’s имеют поразительные способности к регенерации. Если вы разделите одну из особей на несколько частей, то, при достаточной близости кусков тела, она сможет регенерировать себя до изначального состояния. А если вы дадите восстановиться бóльшему количеству особей в одном месте… У-у-у! Это мы, кстати, обсудим на следующей лекции, — профессор строго зыркнул на, уже тя́нувшего копыто, зебренка. — Так вот. О том, как убить древесных волков. Как я уже говорил они существа магические, и тут нужен особый подход. Можно, конечно, попытаться отпугнуть их шумом, но это не всегда срабатывает. Первый способ: точно ударить в магический накопитель существа чем угодно. Накопитель — это аналог сердца, в котором сосредоточена вся энергия, поддерживающая в волшебных созданиях жизнь. Мы же это с вами проходили на прошлой неделе. А ну-ка! Кто хочет рассказать нам о строении накопителя? — профессор окинул взглядом помещение академии.
Многие зебрята старательно отводили глаза, или вжимали голову в полосатые плечи. Даже Аран почему-то пропустил эту главу и сейчас ему было не по себе. Старый зёбр разочарованно постучал копытом по столу:
— Вижу, никто не хочет. Ну хорошо. Завтра всем подготовиться по этой теме. Так! А мы остановились… точно! Просто атакуете их в центр груди. И если вы попадете с первого раза в нужную точку, то уничтожите накопитель. После этого вам стоит опасаться отдачи, ведь после смерти энергетические потоки внутри всего существа становятся нестабильны, и, с некоторой долей вероятности, может произойти магическая пертурбация. Проще говоря — взрыв. Так случается, если волк прожил хотя бы более пяти или шести лет. Для второго способа вам следует заучить одно из заклинаний экзорцизма подходящее для этого. В данном случае мы имеем дело с более древней формой магии, которую могут использовать все, при этом не обязательно иметь для этого рог. Вы можете использовать либо любую часть своего тела, либо оружие или предмет, длинна которого не превышает одного ярда. Потребуется лишь нанести точный удар в накопитель, и после — прочесть в слух заклинание. В результате, древесный волк будет убит, а его магические силы, на короткий промежуток времени, перейдут в ваше распоряжение. В этом случае, отдача если и будет идти, то направленно она будет прямо в заклинателя. И если он не сможете её скомпенсировать, то пострадает, вплоть до смертельного исхода. Да — Фао, после этого вы сможете колдовать совсем не используя заклинания или рог, — профессор, кивнул воодушевившемуся от этих слов зебрёнку. — И всё, дальнейшее дело техники, — профессора прервал громогласный звон. — Ладно. Колокол. Всем разойтись. Следующие занятие проведет наш наставник копытопашного боя.
«Почему в сознании всплыл именно этот эпизод воспоминаний? Зачем? На самом деле — не важно…» — Аран грустно вздохнул.
Сильвербёрд, самый старый из наставников по магической теории, всегда был добр с белым единорогом. Старый зёбр позволял будущему Хантеру засиживаться допоздна в его личной, но тем не менее огромной библиотеке. Он не мог дать своему ученику практических уроков в магии, но зато сполна компенсировал это полновесной теорией. Многие из его, действительно полезных, теоретических занятий запомнились на всю жизнь, а некоторые, как утверждают книги, помогут и в посмертии.
Аран произнес формулу экзорцизма. Прошла секунда. Две, и поток энергии хлынул через рог, который был вонзён прямо в грудь магического зверя. На краткий миг проявилась настоящая гладкая и острая форма рога. Пони словно глотнул свежего воздуха. Воспоминания древесного волка о последних сутках его жизни влились в голову Хантера.
«Лес. Кролик. Еда. Лес. Погоня. Кролик. Еда. Единорог. Погоня. Добыча. Еда. Ловушка. Беспомощность…»
Что будет дальше Аран помнил, поэтому, усилием воли, отключил дальнейшие видения. Хантер не знал, дает ли в экзорцизме рог какое-либо преимущество, но никто из его класса поглощая чужую магию ни разу не узрел никаких воспоминаний. Отдача, на этот раз была столь незначительная, что даже не прервала концентрации единорога.
— Магическая энергия сосредоточена у пониобразных в нескольких местах: мозг, желудок, печень… глазные яблоки, — Аран тоном профессора вспомнил вычитку из «Энциклопедии по магической анатомии». — Значит, ты загнал этого единорога на край обрыва. И уже доедая его глаза попался в ловушку.
Сосредоточившись на сфере, пони поднял её телекинезом. Артефакт пытался сопротивляться и пришлось добавить в своё белое свечение ауры немного синего. Сфера тут же успокоилась и подчинилась, после чего спокойно перекочевала в седельные сумки. Сев на небольшой камень, Хантер решил как можно быстрее разобраться с ранами. У его врожденной магии был доступ к заклинаниям лечения, но они выходили настолько слабыми, что результат не стоил затрачиваемых усилий. Чего не скажешь о магии регенерации древесных волков. Цвет ауры поменялся на зеленый, Аран, опутав себя энергией, изрядно напряг воображение, усилив течение магического потока. Прямо на глазах глубокие порезы стали затягиваться, а синяки и кровоподтёки активно рассасываться, оставляя после себя только болезненные воспоминания.
Через пол часа белый единорог покидал ущелье, поднимаясь вверх по верёвке. Он старался не смотреть вниз — на площадку. Доверчиво склонив голову к кому-то невидимому, прямо по центру широкой пещеры, среди раскиданных тут и там острых костяных осколков, словно каменное изваяние — замер в одной позе его недавний союзник, так и не рассыпавшись в прах. Редчайшее явление, ведь в теле магического существа всегда должна быть магия для поддержания формы, а в нём её не должно было остаться…
Аран когда-то слышал о таком — мол, якобы, в древности существовала особая магия, которую невозможно было почувствовать или поглотить, не овладев ею. Говорили, что она была самой сильной магической дисциплиной. Она могла побеждать зло, не проливая ни капли крови, она могла восстанавливать выжженные поля, делая их снова плодородными, она могла спасти любое живое существо от любой болезни и самое главное, во что Аран не верил, дарила мотив к жизни. Как бы абсурдно это не звучало, сия магия основывалась на Дружбе.