Зеркало (прошлое)

Часть 2 - Госпиталь. Глава 19

С тех пор прошло три дня. Вечерами Тимм запиралась в туалете и разговаривала с Тиммерлин – она все еще стеснялась разговаривать с ней в палате, при Санлайт, не столько из-за того, что полагала, что та не верит ей, сколько из-за того, что разговоры с её подругой из будущего всегда протекали в веселом, жизнерадостном ключе. Они могли смеяться, а могли просто смотреть друг на друга подолгу и улыбаться, лишь иногда дополняя эти минуты редкими, малозначимыми репликами. И как-то всё это не вязалось с состоянием Санлайт, которая в это же время погрузилась в глубочайшую депрессию. Молодая кобылица почти не разговаривала, часто плакала и отказывалась выходить на прогулки. Она как будто бы намерено старалась загубить себя и болезнь сразу же на это отреагировала. Ей явно становилось хуже, а ноги по утрам разбарабанивало так, что, казалось, что еще чуть-чуть и они порвут перевязки. Пони поставила на себе крест, и Тимм очень хотела как-то приободрить её, но так и не придумала чем.

– А ты не пробовала удивить её чем-то, – предложила её подруга во время очередной их «посиделки», – Сделать что-то неожиданное, чего ты никогда прежде не делала?

– Что именно? Пойми, я мало чего могу, пока безвылазно нахожусь в госпитале в одной палате с Санлайт.

Кстати, пони из будущего не соврала, когда говорила, что им не дали времени на отдых в этот раз, потому что уже буквально на следующий день она общалась с ней из каюты. И сегодня окружение не изменилось. Какая-то мрачная, серая комната в которой едва ли помещалась одна лишь койка, раскладной столик и какой-то похожий на футуристичный телефон (футуристичный для неё, но никак не для Тиммерлин) непонятный агрегат. Не было даже иллюминатора. Как объяснила сама кобылица, такое аскетичное окружение связано было с тем, что её перевели на «старый, как сама жизнь» военный корабль с грозным именем «Коммандор Линк», потому как её прежнее судно было уничтожено. Собственно по той же причине они теперь гонялись за гигантскими монстрами, а не штурмовали планеты.  

– Слушай, Тимм-с, а что если ты её нарисуешь!

– Чего?! – кобылица округлила глаза, – Я ведь не умею.

– Как это не умеешь? Всё ты умеешь, забыла? – в глазах пони блеснули озорные искорки, – Ты раньше подолгу рисовала цветными мелками лежа на ковре в гостиной. Космические корабли, разноцветные солдатики… Тебе еще прилетало по крупу за то, что ты вечно оставляла на ковре пятна после своего творчества.

– Ну, ты! – возмутилась Тимм.

– Что? – хихикнула кобылка, – Ты сама мне об этом рассказывала.

– Тиммерлин, это были глупые детские рисунки, а Санлайт рисует как профессионал. Ей ни к чему такие подарки!

– Да нет, подруга, главное здесь – внимание, а вовсе не качество исполнения. Попробуй! В конце концов, хуже ей от этого точно не станет.

– А где я возьму цветные мелки? Или хотя бы фломастеры? Я ведь никогда не рисовала однотонные изображения. У меня не получится сделать всё одним карандашом.

– Ну, прояви смекалку, Тимм-с, – пожала плечами собеседница.

– Ладно, я попробую…

– Только не забудь потом показать мне, что у тебя получилось!

– Ага, как бы ни так, – усмехнулась Тимм и закончила звонок.

Еще немного посидев в темном туалете и обдумав свой план действий, пони кивнула сама себе и уверенным шагом покинула помещение.

* * *

 

Тимм тихонько проскользнула в палату. У кровати Санлайт, как и вчера, сидел доктор Ралкин и что-то воодушевленно ей рассказывал, а та, в свою очередь, делала вид, что слушала:

– Но ведь она так ничего и не сказала, верно? Сколько уже дней прошло после осмотра?

– Хм, да… Доктор Морриган хм… пока медлит с диагнозом. Но, поверь мне, Лучик, тебе не о чем переживать. Тебя никто не тронет, и мы будем заниматься твоей болезнью до победного конца.

– До «победного»?! Доктор Ралкин, вы разве не видели в каком они сейчас состоянии? – Санлайт достала одно из копыт из-под одеяла и попыталась помахать ему, но получилось не очень. Она поморщилась и не стала продолжать.

– Это временное явление, – отмахнулся врач, – Скоро, если мои прогнозы верны, всё должно пойти на улучшение. Эта болезнь, она так лечится. Она тяжелая, но излечимая.

– Но они болят сильно! – чуть не плача воскликнула Санлайт, – Я уже спать не могу, ощущения такие, будто бы меня постоянно поедают изнутри.

– Потерпи еще немного. Поверь мне, пройдет этот период, организм выведет из себя всю скопившуюся в нём гадость, и начнется процесс восстановления. Месяц-другой и всё это зарастет новой кожей. Просто будь сильной, Лучик. Договорились?

Пони вздохнула и ничего не ответила.

– Вот и молодец.

Доктор Ралкин погладил её по голове и какое-то время посидел молча. Но потом, вдруг что-то вспомнив, посмотрел на часы, и резко поднялся с койки.

– Так, ладно, мне пора бежать, а то вот-вот начнется операция, а доктор Теннер терпеть не может, когда кто-то опаздывает. Представляешь, сегодня мы будем удалять опухоль в мозгу!? Сложнейшая операция, настолько тонкая, что её делают, оставляя пациента в сознании. Я просто обязан при этом присутствовать! Это бесценный опыт для меня. В общем, до встречи, вечером приду, расскажу, как всё прошло.

Договорив, он развернулся и поскакал на выход, едва не врезавшись в стоящую поодаль Тимм. Лишь на секунду глаза их встретились, после чего он почему-то отвел свой взгляд в сторону. Так и не поздоровавшись с ней, медик покинул палату.

– И когда всё это кончится… – в сердцах выдохнула молодая кобылка и кое-как перевернулась на другой бок.

Не лучшее время для подарков. Решив дать ей немного времени чтобы отойти от неприятного разговора, Тимм стала заниматься насущными делами: сняла грязные простыни и наволочку, заправила кровать, сложила и убрала белую попонку с номером, какие выдавали пациентам больницы, отщелкнула от кровати большую картонную табличку с её основными параметрами, диагнозом и другими данными. Ей было чем заниматься сегодня, ведь к обеду её выписывали из госпиталя, а потому следовало всё для этого приготовить. Наверное, можно было этого и не делать, ведь в больнице есть медсестры, которые, так или иначе, убирают палаты после выписки пациентов, но зачем? Тимм уже была здорова, а значит и сама могла за собой прибраться.

Вспомнив про тумбочку с личными вещами, Тимм выдвинула небольшой ящичек и увидела там свой золотой кулончик (который был дополнением к висящим на её ушах серьгам), кошелек с талонами, сумочку с разными мелочами, фонарик и… нож. Тот самый острый крючковатый нож с креплениями на копыто, который вонзил в её тело безумный доктор. Острый, почти как скальпель.

– Хах, забавно, – пробормотала себе под нос кобылка, осторожно проверив лезвие – И почему я раньше его здесь не обнаружила?

Странно, что его извлекли из неё, а затем просто убрали в тумбочку с её личными вещами. Эдакий «сомнительный трофей». С другой стороны, вряд ли такие вещи возвращались настоящему владельцу. Так или иначе, ей он вполне мог пригодиться. Недолго думая, она положила его, а также остальные вещи, к себе в сумочку, а затем водрузила всё это себе на шею.

На этом приготовления были завершены. На несколько часов раньше срока…

– Слушай, Санлайт, меня ведь сегодня выписывают. Ты точно не хочешь покататься по больнице напоследок? – как бы между делом поинтересовалась Тимм.

– Не хочу, – буркнула соседка по палате.

– Потом жалеть будешь, – не унималась пони, – Я, конечно, буду пытаться навещать тебя в свободное от работы время, но не факт что мне это удастся. Меня запросто могут не пустить к тебе.

– Угу.

– Так что подумай. Ты еще хотела телекинезу обучиться до моего ухода, помнишь?

– Помню.

– Ну, так что? Если ты не будешь их читать, то я просто верну книги обратно в библиотеку. Они ведь на меня записаны.

– Возвращай, – все также однотонно ответила её соседка, а затем добавила, – Я ничего уже не хочу, Тимм.

Вот и поговорили.

– Понятно… – протянула кобылица, а затем тихонько подошла к её койке и достала сложенный в несколько раз листок, – А я тебе небольшой подарок приготовила, посмотришь?

Санлайт сначала хотела проигнорировать это предложение, но потом – из вежливости или из любопытства – все-таки вздохнула и повернулась к ней лицом.

– Что это? – изогнула бровь единорожка.

– Ой, точно, прости, – поняв, что сама больная едва ли сможет быстро разложить её творческие потуги, Тимм быстренько раскрыла листок и показала ей.

Первое время лицо Санлайт ничего не выражало. А потом она вдруг начала громко и заливисто смеяться. Да так, словно и не было никогда ни этой проклятой болезни, ни бесконечных процедур, ни всего этого горя, которое успела повидать пони, пока лежала в маханхолльском госпитале. Смеялась она весело и без иронии. Совсем не обидно. Ну, разве что чуть-чуть, ведь Тимм все-таки очень старалась над этим рисунком и вовсе не планировала вызывать им у кого-то приступы хохота.

– Тебе нравится? – поинтересовалась светлогривая кобылица, когда пони немного успокоилась, – Я решила нарисовать твой портрет.

– Это прекрасно, Тимм, – отдышавшись, ответила ей Санлайт, – Прекрасно и ужасно одновременно.

– Неужели, так плохо вышло?

– Нет-нет, в этом есть своя красота. Что-то первобытное, но чувственное – пони улыбнулась, а затем повнимательнее присмотрелась к гриве себя нарисованной, – Погоди, а это что такое бурое?

– Ну, первоначально оно было красным. Жаль, что ты не увидела его раньше. Было красивше.

– Погоди это что – кровь? – пони посмотрела на Тимм, а затем снова уставилась на рисунок, – Ты нарисовала его карандашом и… своей кровью?!

– Других цветов у меня не было…

– Кошмар. Ты сумасшедшая, Тимм.

– Не говори так. Я только язык надкусила! Любой так может.

– Извини, я не хотела тебя обидеть. Просто это странно. И немного пугающе, – заметив, как она начала хмуриться, Санлайт быстро поправилась, – Но в любом случае спасибо. Это чудесный рисунок. Лучший, с учетом того, что мне еще ни разу не дарили такие подарки. Тем более с моим портретом. Это приятно.

– Да не за что, – улыбнулась Тимм.

– Повесь его, пожалуйста, на стене у меня перед койкой, – кобылка быстренько осмотрела свою галерею и кивком головы указала на пока еще свободный участок стены, – вот тут есть немного места.

– Ты уверена, что оно того стоит? – критически посмотрев на свою работу поинтересовалась соломенногривая пони.

– Конечно, Тимм! Я хочу чаще его видеть. В нем есть что-то особенное… Ну, помимо кровавой гривы и жутких глаз.

Тимм кивнула и, достав из тумбочки Санлайт несколько маленьких гвоздиков, прицепила «портрет» на стену.

– Так пойдет?

– Да, спасибо, – Санлайт благодарно улыбнулась.

– Ну что, может, все-таки попробуешь позаниматься телекинезом? – немного погодя еще раз предложила Тимм.

Санлайт какое-то время подумала, но так как настроение её явно улучшилось за эти минуты, улыбнулась сама себе и все-таки сдалась:

– Ладно, давай сюда свои книжки.

Вот это другой разговор! Тимм охотно кивнула и взяла одну из полученных в больничной библиотеке книг. Чтобы не напрягать и без того очень больные ноги своей соседки она села рядом с ней и открыла книжку на странице с примерами практических занятий по развитию в себе дара телекинеза. Санлайт сначала бегло прочитала вступительную часть, а затем попросила пролистать до начала упражнений, после чего незамедлительно приступила к их выполнению.

Первое из заданий не включало в себя ничего сложного: просто сделать десять бликов рогом. Санлайт легко с этим справилась. Далее предлагалось повторить это несколько раз, для закрепления успеха. Затем автор предложил сократить промежутки между бликами и сделать десять бликов за десять секунд. Тоже нетрудно, в принципе, но далее задача несколько усложнилась. За десять секунд автор предлагал сделать всего пять бликов, но как бы задерживая угасание рога на пару секунд. Далее три раза по три секунды, затем два по пять, ну и, наконец, предлагалось удерживать рог активным все десять секунд. Здесь у Санлайт уже начались небольшие проблемы, но она старалась. И если всего полчаса назад она всем своим видом показывала, насколько ей плевать на свою жизнь в целом и на магию в частности, то сейчас пони снова была сосредоточена, и это не могло не радовать.

– Попробуй не закрывать глаза, – предложила Тимм после очередной неудачи, – Тогда ты будешь видеть, потух ли у тебя рог или всё еще светится.

– Так, кто здесь единорог, ты или я? – полушутя проворчала Санлайт, – Отрасти сначала такой, а потом советы давай. Лучше, вон, время помоги считать.

Зажмурившись пони активировала рог, а Тимм в свою очередь начала отсчет. Было видно, как она напряжена, и хотелось, чтобы как-то помочь ей выполнить это задание, начать считать чуть-чуть быстрее, но Тимм поборола себя. Да и не заняло у Санлайт много времени занятие этого рубежа. Несколько попыток и она научилась держать рог активным и куда больший срок.

Дальше шли еще более интересные упражнения. Заставить светиться какой-то объект. Затем переключать свечение между объектами стоящими на одной линии от близкого, до самого далекого. Ощутить массу предмета. Научиться толкать его по поверхности, препятствовать движению, менять направление и многое-многое другое. Создатели этой книги действительно знали свое дело и мастерски переходили от более простых задачек, к более сложным. При этом перед каждым из них рекомендовалось не нервничать и, если следующее упражнение пока не получалось выполнить, просто вернуться к предыдущему и отработать его еще раз.

Кстати, непосредственно до удержания предметов в воздухе, они сегодня так и не дошли, несмотря на то, что заданий было выполнено более тридцати и потратили они на это не меньше двух часов. Но это и не важно, ведь с каждой минутой Санлайт становилась всё живее. Она сердилась, радовалась успехам, а порой даже «ругалась» когда что-то ну совсем не желало получаться. Ну, а Тимм, как могла, поддерживала её, и где-то в её голове уже строился план того, как пони освоит Магию Исцеления и сама себя вылечит на удивление всем местным докторам. Это ведь было вполне реально! Наверное.

Послышался звук падения и  пони вздрогнула.

– Тимм, подними, пожалуйста, светильник, он опять упал…

Кобылица кивнула и вернула стоящий на одной из тумбочек перегоревший светильник на свое место.

– Еще раз? – поинтересовалась она, вернувшись к книге.

– Не. Давай попозже, я уже подустала. Книжку только далеко не убирай, а то я её потом не достану.

– Хорошо, – Тимм кивнула и положила брошюру рядом с подушкой молодой пациентки – Ну что? Чем еще займемся?

– А предложение покататься по больнице всё еще актуально? – хитро улыбнувшись, спросила Санлайт.

– Разумеется!

* * *

Погрузив её на каталку, Тимм отправилась наружу. В коридор, где сегодня оказалось куда больше народа, чем обычно. Все также куда-то спешили, о чем-то разговаривали, однако сегодня это были не одни лишь пациенты и их лечащие врачи. Раз за разом они натыкались на небольшие группы пони в черной униформе, которые деловито прохаживались по больнице со списками в копытах и осматривали двери.

– А этим чего здесь надо сегодня?

– Разве ты не замечала раньше? – удивилась Санлайт, – Периодически доктор Теннер проводит сортировку больных, и эти парни приезжают и забирают «списанных». Видимо сегодня как раз такой день.

– Ого. Так ты видела их раньше?

– Да, – невесело кивнула молодая кобылка, – Но раньше я думала, что они развозят пони по домам или что-то вроде того.

– Да уж, а оказалось, что всё куда хуже, – протянула Тимм.

–  И не говори, – Санлайт нахмурила бровки, – Фу, аж смотреть на них теперь противно! Это ж каким надо быть ужасным существом, чтобы согласиться превращать своих же соотечественников в пищу для грифонов?! Не знаю, как они еще с ума не сошли от осознания того, чем они занимаются.

– Ты думаешь, они об этом думают?

– Наверняка думают! И, надеюсь, им снятся кошмары.

– А мне кажется, что кошмары должны сниться лишь тому, кто подписывает этим несчастным смертные приговоры.

– Ты про доктора Теннера?

– Конечно! – утвердительно кивнула Тимм, – Какое он имеет право распоряжаться чужими жизнями?

– Ну, он вроде как пытается помочь тем, кого еще можно спасти, – неуверенно вступилась за него Санлайт.

– Да, но так ли это на самом деле? – тут же ответила ей Тимм, – Ты помнишь, что сказала миссис Донат? Он даже не пытался лечить твайликорнов, а просто уничтожал их, одного за другим отправляя на завод.

– Они были неизлечимы.

– Нет, Сан. Чем больше я об этом думаю, тем лучше понимаю, что их просто не лечили. И с другими пони также. Почему кто-то другой должен убеждать его в том, что тот или иной пациент – например, ты – достоин жизни? Кто он такой, чтобы решать: кому жить, а кому умирать? Нет, он очевидно маньяк. И Тиммерлин верно сказала, что он просто приравнивает себя к Богам.

– Ты, кажется, немного драматизируешь, – заметила Санлайт.

– Разве?! – вспыхнула Тимм, – А ты представь себя на его месте?

– Ой, я бы не справилась с такой ответственностью…

– Потому что ты – нормальная пони! Только безумец согласится на такое. А этот, небось, еще и удовольствие получает от своей работы.

– Слушай, но он ведь еще и лечит…

Тимм уже открыла было рот, чтобы прервать её и задавить своими железобетонными аргументами, однако взгляд Санлайт резко устремился в сторону одной из палат, дверь которой была открыта настежь, а рядом на больничной тележке лежал как-то косматый пожилой жеребец. Забыв о разговоре, поняшка ахнула:

– Ой, да это же дедушка Хоупванд! Неужели его тоже забирают?!

Поняв немой приказ, Тимм, ни слова не говоря, развернула кресло-каталку и подвезла свою спутницу к нему.

– О! Привет, Лучик, а ты что здесь делаешь? – удивился грузный седобородый жеребчик и осторожно перевалился на бок, чтобы видеть собеседницу.

– Как же так?! Почему они пришли за вами? – чуть не плача спросила она.

– Хвала Селестии, что всё-таки пришли, – криво усмехнулся он.

– Но как? Вы разве не знаете, куда они вас повезут?

– Как куда? На котлеты, – пони хохотнул, – Но мне куда угодно, лишь бы эти проклятые боли, наконец, закончилось…

– Неужели вы готовы добровольно расстаться со своей жизнью?

– Эта жизнь стоит того, чтобы её потерять, Лучик. Может пару месяцев назад я бы еще подумал, но в последние дни моя печень так меня доконала, что хоть не просыпайся. Все ждал, когда уже наконец подохну, но организм почему-то все никак не хотел этого допускать. Благо хоть доктора посодействовали.

– А как же ваша семья? У вас ведь жена и дети? Вы разве готовы их оставить?

– Что мне семья в таком состоянии? – пони хмыкнул, – Думаешь, я им помогу уже чем-то? Так –  только, талоны высасывать из них, когда дома и без того жрать нечего. Нет, Лучик, они хоть и плакали вчера, когда Теннер решение озвучивал, но, думаю, на самом деле все остались довольны. Такой груз с их плеч.

– Не говорите так. Они любят вас, я знаю.

– Возможно. Но лучше бы они оставались прагматиками.

– Эй, вы там не наговорились еще? – грубо поинтересовался один из работников завода. Они, кстати, давно уже вышли из палаты, но, увидев, что между пони начался диалог, не стали вмешаться, а просто встали в сторонке и устроили небольшой перекур. Весьма мило со стороны мясников.

– Да, мы уже закончили. Везите, ребята.

Жеребцы кивнули и, подойдя к тележке, взяли её и покатили в сторону выхода.

– Прощай, Лучик! Надеюсь, нескоро встретимся! – помахал ей напоследок старик.

Они еще какое-то время постояли, глядя ему вслед, а после неспешно поехали дальше. Санлайт снова затихла. Ей было над чем подумать.

– Может, проедем куда-нибудь, где народу поменьше? – предложила Тимм, – Например, в тот блок, где лечили твайликорнов. Там тихо.

– В четвертый? Нет, давай на улицу лучше. Хочу свежим воздухом подышать.

– Хорошее решение.

Развернув инвалидное кресло, Тимм направилась в стороны выхода.

* * *

 

На крыльце также было много пони. Как выяснилось, подобные сортировки были не только способом избавиться от неизлечимых больных, но и неплохим шансом для других пони оказаться в больнице. Ведь мест всем, так или иначе, не хватало, и поэтому большинство больных оставались либо на домашнем лечении, либо предоставлялись сами себе. В этот же день больница могла принять к себе больше новичков. Непонятным для Тимм оставалась лишь то, что этих пони совсем не смущала незавидная перспектива превратиться в грифоний обед. Они все равно шли сюда толпами в поисках спасения. С другой стороны, быть может, большинство из них просто не знали, куда именно отвозят их соотечественников?

Чтобы не смущать никого своим присутствием, они решили не задерживаться у входа, тем более что подъезжающие и отъезжающие черные автомобили явно нервировали Санлайт, поэтому, спустившись с крыльца, они повернули направо и отправились по дороге из покосившихся бетонных плит дальше – во внутренний двор госпиталя.

Мрачное место, освещенное лишь несколькими пока еще рабочими фонарными столбами и парой прожекторов. Когда-то здесь было много пони. В парке гуляли пациенты, на лавочках отдыхали от тяжелых будней врачи. Здесь проще всего было пересечься с теми, с кем ты хотел, но не мог поговорить в больнице. Но когда вышло из строя искусственное Солнце Маханхолла, парк увял, деревья погибли, и пони перестали сюда приходить. Да и зачем? Если смерть и запустение, которое царило теперь здесь, они могли наблюдать и в любом другом месте.

Зато здесь стало куда спокойнее.

– О чем думаешь, Санлайт? – решив все-таки нарушить тишину, поинтересовалась Тимм.

– О том, что сказал Хоупванд.

– Про родственников, которые были рады пустить его на мясо?

– Тимм, ты вообще слушала, что он говорил? – рассердилась пони, – Я думаю о том, почему ОН САМ был рад этому. Почему его ни капли не смутило то, что его везут убивать?

– Быть может, он сдался? – предположила кобылица.

– Я знаю его достаточно давно Тимм. Он не из тех пони, которые сдаются. Когда Хоупванда привезли к нам, он вообще выглядел как бизон. Как гора мышц, пышущая здоровьем и уверенностью в себе. Ни у кого из медиков даже язык не поворачивался называть его стариком. Нет, такой пони не стал бы проявлять слабость и сдаваться.

– Тогда почему?

– Я не знаю… Может это действительно бессмысленно?

– Бороться? – уточнила пони.

– Если болезнь неизлечима. Какой смысл тянуть? Мучиться. Утруждать всех заботой о себе…

– Ну, у тебя ведь всё не так плохо.

– Хах, а ты откуда знаешь? – фыркнула Санлайт.

– Ралкин сказал… – начала было Тимм.

– Ралкин обманывает меня, – перебила её собеседница, – И меня, и себя, и других пытается. Я не так хорошо знаю латынь, Тимм, но я хорошо разбираюсь в эмоциях. И я прекрасно поняла, какой вердикт вынесла, глядя на меня, доктор Морриган три дня назад. И не озвучила она его только потому, что пожалела меня. Не захотела расстраивать раньше времени.

– Может, ты ошибаешься? Я, например, этого не заметила. Она была добра и вежлива на осмотре.

– Не думаю. А если и так, то я все равно понимаю, что мне осталось недолго, – кобылица в коляске ненадолго замолчала, но потом продолжила, – Раньше такого не было. Я чувствую боли, которые предшествовали появлению нарывов, уже не только в ногах, но и вдоль всего позвоночника и даже на шее. Я как будто бы вся наполнена этой гадостью…

– Ты не ездила на прогулки и не разминалась в эти дни. Может причина в этом?

– Тимм, до того ты разделила одну палату со мной, меня вообще достаточно редко кто-то катал! И почему-то тогда это не приводило к таким последствиям.

– Ну, не знаю. Может так эта болезнь выходит из организма?

– Так эта болезнь его захватывает. А потом медленно превращает кости в гниющее, зловонное решето. И, знаешь, на фоне этого перспектива умереть в мясном цехе, наверное, не самая страшная. Может, мне действительно стоит самой попросить доктора Теннера об этой услуге?

– Ты ведь это не серьезно, правда?

– Эх… – пони глубоко вздохнула, – К сожалению нет. В отличие от Хоупванда я слишком боюсь этого. От одной мысли меня в дрожь бросает. Мрачная комната, огромные ножи, кровь, боль, мясницкие крюки, и какая-то дьявольская машина с хрустом перемалывающая тебе все кости… И не смотри на меня так. У меня хорошее воображение, Тимм, и если хотя бы половина из того, что я себе нафантазировала за эти дни, окажется правдой, то я буду готова на все, лишь бы никогда не оказываться в этом месте. Я не хочу так жить, но еще больше я не хочу мучительной смерти.

– Да уж, дилемма, – протянула Тимм, не зная, что еще добавить.

В тишине они доехали до большого мертвого дуба в центре парка, который, судя по табличке с описанием, когда-то был символом воли к жизни для обитателей больницы. Вроде как он появился здесь посреди бетонных джунглей тогда, когда настоящее Солнце погасло, и сумел не только выжить, но и вымахать до гигантских размеров. Жаль, что, в конце концов, погиб и он.

Дальше шли поломанные ограждения, какой-то небольшой сад с несколькими маленькими домиками-сторожками, затем мастерская, теплицы (госпиталь действительно делали с размахом) и, наконец, огромная дыра. Та самая, которую они некогда наблюдали с одной из комнат четвертного блока, где содержали больных единорогов.

– Ты сказала, что боишься мучительной смерти. А что на счет быстрой?

– О чем ты, Тимм? – не поняла Санлайт.

Тимм решила не продолжать. Ей просто внезапно пришла в голову идея помочь своей соседке по палате. Странная, но очень прилипчивая. Просто толкнуть тележку посильнее, и она улетит в эту пропасть и погибнет. Быстро и безболезненно. Перестанет мучиться из-за своих ног и при этом не попадется проклятым мясникам в черной униформе. Вот только будет ли эта смерть быстрой, ведь пони не знает даже глубины этого рва? Что если она просто переломает ей все кости и оставит мучиться несколько дней в полной темноте? Тогда что? Может быть нож? Тимм даже почувствовала, как он откликнулся на её мысли, лежа в сумочке. Как будто бы стал теплее, в ожидании своей порции крови. Но с другой стороны пока она будет доставать его, и нацеплять на свое копыто, Санлайт поймет её намерения. Она не сможет сделать это незаметно и сильно перепугает бедняжку. Да и ударить так, чтобы Санлайт умерла быстро и безболезненно она вряд ли сумеет. Она даже не знает, куда надо бить, чтобы добиться такого результата. В голову? В сердце? По горлу?

– Тимм? Ты меня пугаешь, – голос молодой кобылки вернул её в реальность, – Ответь, пожалуйста, что ты имела в виду, говоря про быструю смерть?

– А? Да так, ничего, – пони натянула на лицо беззаботную улыбку, – Просто помню, что, будучи ребенком, порой мечтала о том, чтобы на меня упало что-нибудь огромное и раздавило меня в лепешку. Быстро и безболезненно.

– Жуть.

– Ты когда-нибудь думала о чем-то таком?

– Ой, что ты, нет, конечно! Это страшные мысли. Я больше о хорошем думаю: какие раньше животные были интересные, как родителей порадовать, как избавиться от дурацкого прозвища «Лучик», которое ко мне прилепилось сразу после моего появления в госпитале. Но уж никак не о том, какая смерть мне больше нравится.

– Тогда ладно. Не обращай внимания, ха-ха. Я просто пошутила.

Еще недолго поглазев на огромную пропасть, пони отправились дальше. Еще какие-то насаждения, небольшие здания, затем большая площадка с гаражами и полузаброшенным автопарком и вот уже впереди снова виднелось крыльцо, с которого они некоторое время назад спустились. С молчаливого согласия Санлайт, Тимм покатила её обратно в госпиталь. Пришло время возвращаться.

* * *

Проехав последний поворот, ведущий к их палате, пони замерли. Там их взглядам предстала крайне неприятная картина, увидеть которую они сегодня явно не ожидали.

– Тимм, мне страшно… – прошептала Санлайт, и потянула к ней копытца.

Подав ей своё, Тимм снизила скорость и медленно двинулась дальше. Им было о чем переживать. Дверь в их палату была распахнута, а перед ней стояла больничная койка на колесиках. В самой палате кто-то находился и громко разговаривал, и догадаться, кто это, было совсем не сложно.

– Может они палатой ошиблись? – негромко предположила Тимм.

Вопрос остался без ответа.

Доехав до входа, они тихонько заглянули внутрь. Как и ожидалось, там находились трое пони в черной форме работников завода, которые деловито расхаживались по палате, рассматривая картины так, будто бы посетили художественную выставку. Очевидно, этим они решили скрасить свое ожидание.

– А эта как тебе? – поинтересовался один из них у своего коллеги, указав на картинку с некоей симпатичной кобылицей в полный рост.

– Нормальная, ну. Я бы такую в спальне у себя повесил, да…

– Ага, только вот хрен кто тебе её отдаст.

– Эй, парни! Кажется, наши пациенты вернулись.

Взгляды жеребцов уставились на пришедших.

– Добрый день, – с беззаботной улыбкой поприветствовал их один из жеребцов, – Отличные рисунки, кто автор?

– Я… – почти неслышно пискнула пони.

– Вот это да, – присвистнул он, – Впечатляюще. И что, прямо такими ногами и рисовала?

– Они… – голос её совсем осип, поэтому она кашлянула и уже громче повторила, – Они раньше лучше выглядели.

– Ах, вот оно что… – жеребец сочувственно покивал головой, – Ну, сожалею, что сказать.

– Слушай, деванька, а можно мы пару-тройку рисунков себе возьмём? – решил вклиниться в разговор другой сотрудник, судя по всему, более младшего ранга – На память. Здесь ведь их и без того целая гора. Не убудет, поди.

– Берите, мне не жалко.

– Ну, вот видишь? – он с видом победителя посмотрел на своего товарища и поправил кепку, – А ты говорил, не отдаст. Главное, знать, как правильно попросить!

– Дурак ты, Джером, – отмахнулся от него третий работник.

Тимм почувствовала, что её ногу сдавили настолько, что она начала затекать. Санлайт вот-вот готова была запаниковать. Да оно и понятно. Хоть эти ребята и делали вид, что просто зашли в гости, по их глазам было видно, что они хоть сейчас готовы разобрать их на запчасти. Действительно – ужасные существа. Мясники.

– А вы уверены, что вы куда надо пришли? – на всякий случай уточнила Тимм.

– Разумеется, – с улыбкой ответил визитер в черном, – У вас ведь на двери всё написано. Пациент №13-718, всё по списку. Мы ж просто так не приходим. Всё, получается, отмучилась – взгляд жеребца остановился на Санлайт, – Поехали кататься?

– Кхм-хм, вообще-то пациент №13-718 это я, – заметила Тимм, – А у неё другой номер.

– Серьезно? – «черные визитеры» переглянулись, – И какой же?

– №2-716, – пробормотала Санлайт, продемонстрировав номерок на груди.

Озадаченный жеребец еще раз сверился со своими списками, затем залез в какие-то другие бумаги.

– Да, это странно, конечно… – он погрузился в чтение, – Ну, вот, всё правильно! Пациент №13-718, дальнейшее лечение нецелесообразно. Выздоровление в нынешних условиях невозможно. Доктор Теннер. И подпись есть. Ну, извини, малыш, значит мы не к тебе. Мы к твоей подружке.

– Так я же здорова. Меня сегодня выписывают.

– Ну, раз здорова, значит, тележка нам не понадобится, – усмехнулся жеребец, – Своим ходом дойдешь. Готова?

Теперь уже настал черед Тимм быть озадаченной. Один из жеребцов как бы между делом забрал у неё кресло-каталку с Санлайт и поставил её в стороне. Другой встал рядом, как будто бы на тот случай, если она попытается сбежать.

Ну, вот и всё. Как и предсказывала Тиммерлин. Что-то внутри неё требовало оттолкнуть ближайшего к ней жеребца и уноситься прочь. Может даже схватиться за нож и попытаться забрать кого-то с собой в могилу. Надо было срочно что-то предпринять, но в её тело словно бы налили свинца. Что-то запрещало ей действовать. Ей просто было интересно посмотреть, что будет дальше. Кивнув, она ни слова больше не говоря последовала за своими палачами.