Fallout: Equestria. Promise

Глава IV. Враг моих врагов

^{— Нужно жить настоящим и думать о будущем, а не цепляться за осколки ушедших дней и всячески их оплакивать.}

— Выпусти меня, урод!

Жеребенок забарабанила передними копытцами по боку Феруса, пытаясь привлечь внимание Гвардейца. Даже сидя в мешке, в котором ранее находилась ее капсула, кобылке хватало как сил, так и терпения продолжать громко кричать и всячески пытаться пошатнуть безразличие чейнджлинга. Уже прошли почти целые сутки с момента боя с солдатами Анклава, после которого открылась крайне любопытная особенность порученной ему работы. Объект, который был так нужен Шарп, оказался маленьким жеребенком, крайне крикливым, грубым и неугомонным. Сомнения в том, что кобылка именно та, кто нужна Ферусу, развеялись уже спустя пару часов, когда между бранью и угрозами проскользнула просьба попить. Само собой, после Фридом Филда во флягах Феруса было достаточно воды, которую он получил от Троттера, но она не была очищена от радиации. Однако маленькому жеребенку, как оказалась, на это было не просто плевать. В нее как будто влили новые силы, и поток сквернословия усилился в несколько раз. Забавным было то, что подобное поведение вообще не раздражало Гвардейца. Эмоциональный фон вокруг кобылки не просто горел, он ослепительно сиял ярчайшими эмоциями, питая Феруса так, словно он забрел в поселение обезумевших рейдеров или в крупный городок, где кипела жизнь.

— Хер вонючий! – рявкнула малышка, вновь стукнув копытцем по боку Гвардейца. – Выпусти меня, говно!

Уже сутки чейнджлинга не преследовало такое знакомое чувство голода, которое в это время обычно забиралось в глубины сознания, вынуждая Феруса как можно скорее начать искать источник эмоций. Благодаря кобылке, шипящей, словно клубок змей, голова Гвардейца оставалась ясной и чистой, избавленной от изматывающего шепота неутолимой жажды. Хорошо, что в сумках убитого Сталкера и солдат Анклава нашлось кое-что съедобное, ведь бранящуюся батарейку тоже иногда следовало кормить. Внутренний компас подсказывал, что рядом находится Солнечный город – одно из поселений на Трассе 52, которое соседствовало с другим городком, названным Тоннельным, так как он располагался в старом тоннеле, соединяющим оба поселения. Во второй не помешает зайти и пополнить припасы, перед тем, как выдвигаться в сторону Ванхувера. Пусть Гвардеец и не нуждался в пище и боеприпасах, которых пока хватало, но его новой неожиданной спутнице не помешал бы провиант. Если она умрет по дороге, Ферус потеряет солидный бонус крышек и постоянный источник пищи. Потому сейчас чейнджлинг двигался строго на север, чтобы выйти к Трассе 52, и, используя ее, дойти до Тоннельного города.

— Урод! – жеребенок все никак не унималась, продолжая свои попытки вырваться. – Хер! Жопа! Хуесос! Я ПИТЬ ХОЧУ!

Ферус проигнорировал. Пони уже пила пару часов назад, а значит, от жажды она сейчас не страдает. О ее вранье с целью привлечь внимание так же говорили и эмоции. Сама малышка не особо-то и возражала, чтобы ехать куда-то, вся ее злость была больше наигранной. Но вот что жеребенок точно не могла скрыть, так это нервозность и некоторую боязнь поначалу. Однако стоило кобылке понять, что Ферус не собирается прерывать ее бранный монолог, продолжая просто игнорировать все вокруг, в ход пошли все известные юному уму слова и выражения. По пустыне продолжал разноситься писклявый звонкий голос жеребенка, обещающий «самые жуткие» муки своему похитителю.

— Эй! – прорычала кобылка, вновь стукнув по боку чейнджлинга. — Я с тобой разговариваю, блевотина параспрайта!

В ответ молчание.

— Э-Э-ЭЙ! – не унималась жеребенок. — Я! ХОЧУ! ПИТЬ!

Не найдя отклика, кобылка принялась копошиться в мешке, что-то сердито бурча себе под нос. Ее эмоции в этот момент сменили цвет с ярко-желтого гнева на светло-оранжевый оттенок отвращения.

— Вонючка, жопа, хер, говно! – раздалось злобное ворчание из сумки. – И еще эта херня не работает!

Жеребенок принялась стучать по ПипБаку у себя на правой задней ноге. С каждым ударом прибор издавал гулкое шипение и попискивал, давая понять своей хозяйке, что как минимум неисправен. Вот только ей было как-то плевать.

— Бесполезное говно! – фыркнула малышка.

Она вновь сильно, как ей показалось, ударила передней ножкой в бок Феруса.

— И ты говно! – крикнула пони.

Внезапно, прибор на копыте пони затрещал, словно старое радио, которое пытается найти радиоволну. Жеребенок тут же умолкла и прислушалась.

— Ну! – она сердито буркнула, стукнув ПипБак. — Хватит барахлить!

Прибор щелкнул, зашипел, и сквозь динамик потекла музыка. Это были спокойные звуки пианино, которые обычно можно услышать в каком-нибудь ресторане или тихом и мирном баре, где жители Пустоши не хотят пристрелить друг друга или устроить очередную драку. Жеребенок успокоилась, а ее эмоции разбавились мягкими оттенками радости.

— Ну хоть что-то! — выдохнула малышка.

В этот самый миг пианино начало постепенно затихать, пока из динамика не раздался довольно знакомый голос.

— Привет, мои маленькие пони! – бодро поприветствовал всех голос жеребца.

— Нет-нет-нет-нет-нет! – кобылка тут же вскочила, принявшись опять копошиться в мешке. – ДА ТВОЮ МАТЬ! ВЕРНИ МУЗЫКУ, ГОВНИДЛА!!!

Ферус узнал голос. Его узнал бы любой, кто когда-либо сталкивался с самой популярной радиоволной, транслирующей новости и музыку по всей выжженной ненавистью и радиацией Пустоши. Голос во тьме, что дарует пони надежду и уверенность. Голос, что дает им силы пережить еще один день в этом мире. Но для двухсотлетнего Гвардейца он оставался всего лишь голосом, одним из сотен тысяч.

— С вами снова я, Ди-Джей Пон-3! – начал диктор.

— Ди-Джей ПОН ХУЙ! – рявкнула малышка, принявшись барабанить копытами по ПипБаку. – ПОШЕЛ НА ХЕР!

Внезапно среди бушующих ярко-желтых эмоций гнева, идущих от малышки, Ферус почуял другую эмоцию. Маленькая белая искра, которую чейнджлинг иногда чуял во время своих бесконечных скитаний. Гвардеец давно перестал различать вкусы и оттенки того, чем он питается, и в обычные дни Ферус бы просто не обратил на это внимания. Но сейчас, благодаря бранящейся кобылке, чейнджлинг был полностью сыт, и маленькая эмоция, появившаяся сразу после того, как малышка включила радио, начала манить его к себе.

«Зависть»

Впервые за много лет Ферус ощутил вкус. Эмоция была приятной и, пусть она существенно проигрывала по яркости тому гневу, что танцевал вокруг кобылки, но не по силе. Даже небольшая порция этой зависти давала фору почти всему, что Гвардеец поглощал за долгие годы.

— И как всегда, у меня для вас есть новости! – продолжил диктор.

— Самая лучшая новость – если ты сдохнешь! – рявкнула кобылка. – ЗАТКНИСЬ! ЗАТКНИСЬ! ЗАТКНИСЬ!

Прибор принял еще один удар.

— Все вы знаете, что… — добавил Ди-Джей, но не договорил.

Одно из копыт малышки нашло нужную кнопку, и радио резко умолкло.

— Тварь… — прошипела пони.

Она скрутилась калачиком, уткнувшись носом в свои передние ноги, и сердито выдохнула.

— Ненавижу вас всех… — тихо всхлипнула кобылка. – Что б вы все сдохли…

Эмоциональный фон жеребенка окрасился в зеленые тона печали, а крики и ругань прекратилась, погрузив все вокруг в тишину. Яркий океан переживаний и гнева вокруг кобылки стал гаснуть, пока пони, наконец, не уснула.

Легкое рычание, сопровождаемое мягким поцелуем в ухо, разбудило Архи. Он зажмурился, сладко зевнул, прогоняя сон, и открыл глаза. Взгляд тут же остановился на улыбающемся лице пегаски кремового цвета с небесно-голубой гривой, заплетенной в хвост. Она широко улыбнулась и поцеловала Архи в губы.

— Эйр, — улыбнулся он. – Доброе утро. Который час?

В серой комнате царил утренний полумрак, разбавленный слабыми крупицами света, проходящего через занавешенные шторы. Конечно, назвать шторами ту дырявую тряпочку, что закрывала собой небольшое окно, язык не поворачивался, но другого отель Тоннельного города предложить не мог. Серые стены с облупившейся и пожелтевшей краской, кафельная плитка на полу, грязный потолок и несколько матрацев – вот все, чем могли похвастаться апартаменты. По словам хозяина «отеля», это небольшое одноэтажное здание с несколькими комнатами раньше было медпунктом какой-то военной базы, о чем также говорили порванные плакаты с изображением желтой пегаски и медицинские ящики с символом трех бабочек, висящие почти на каждой стене. Само собой, большая их часть уже была вскрыта и выпотрошена, но некоторые, вопреки всему, продолжали выглядеть так, словно в них и правда есть пара тройка бинтов или лекарства. Сейчас же – это было вполне уютное место, где за относительно низкую цену можно было переночевать.

— Доброе утро, — проворковала кобылка, расцветая в милой улыбке. – Который час? Время завтрака.

Эйр поиграла бровями и принялась мягко толкать Архи в бок, вынуждая того перевернуться на спину. Он покорно повиновался. Кобылка тут же залезла на него сверху, надавив своим крупом чуть ниже живота, и потянула резинку, связывающую ее гриву. Пони медленно покрутила головой из стороны в сторону, позволив волосам распрямиться. По телу Архи прокатилась волна возбуждения, слегка вскружив голову.

— Давай, раздевайся,  - продолжая сиять хитрой улыбкой, проворковала пегаска и шепотом добавила: – Тут никого нет…

Она наклонилась ниже и лизнула губы Архи. Вся комната была просто заполнена фиолетовыми и зелеными эмоциями, которые переплетались друг с другом, с каждой секундой делая свой танец все динамичнее и сложнее.

— Ты ненасытная, Эйр, — Архи покачал головой.

Его объяла зеленая аура, сняв личину жеребца, явив перед пегаской чейнджлинга с фиолетовым панцирем.

— Хорошая кобыла должна заботиться о сытости своего жеребца, – промурлыкала пегаска.

Она подвигала бедрами, устраиваясь поудобней на Архи, добавив в бушующий поток наслаждения и предвкушения еще несколько порций.

— Так что, — кобылка прикоснулась своим носом к носу лежащего под ней, — приятного аппетита.

Эйр и Архи слились в поцелуе. Пегаска слегка подалась вперед, обхватив передними копытами голову чейнджлинга. Ее длинная грива приятно защекотала шею и грудь, пока передние копыта Архи не взяли кобылку за круп, где находилась метка в виде голубой и пары синих стрелок, указывающих вверх, заставив ее томно вздохнуть. Тело чейнджлинга начало наполняться энергией, бесконечным потоком идущей от кобылки над ним. Внезапно входная деревянная дверь распахнулась, а на пороге показался зебр, сияющий широкой улыбкой.

— Эй, братва! – крикнул он. – Вы че?..

Увидев целующуюся парочку, жеребец возмущенно топнул. Эйр тут же остановилась и напряглась, добавив в фиолетово-зеленый поток эмоций изрядную долю желтого оттенка.

— Че, опять?! – фыркнул зебр. – Нихрена!

Он тут же рванул к кровати, схватив пегаску за хвост, и потянул ее к выходу. Эйр успела лишь громко вскрикнуть и, чуть было не упав, попятилась за тянущим ее к выходу зебром.

— Смоки, ты что, твою мать, творишь?! – закричала она.

— Хвшфатит тфахатша, флять! – ответил жеребец, продолжая тянуть бранящуюся кобылку к выходу.

Природная легкость пегасов играла против Эйр, потому зебр с легкостью тащил ее к выходу, несмотря на ее отчаянное сопротивление. От попытки лягнуть его в морду Смоки с легкостью уклонился, в то время как кобылка чуть было не свалилась. Она повернула раскрасневшееся и полное гневом лицо на оторопевшего Архи.

— Да сделай что-нибудь с этим полоумным! – рявкнула она.

Чейнджлинг посмотрел на зебра.

— Смоки, что ты творишь? – еле сдерживая смех, спросил Архи.

— Тфорю шпфрафедливость! – фыркнул жеребец.

Он дотянул кобылку до дверного проема, после чего подался вперед и обхватил брыкающуюся Эйр за грудь своими передними ногами. Пару толчков и уклонений от выпадов кобылки, и Смоки с пегаской протиснулись наружу.

— Ты что, охерел, подонок?! – заорала пегаска. – Я тебе ноздри вырву! Отпусти меня!

— Ага, щажже! – фыркнул зебр. – Чтобы ты опять с него весь день не слезала? Все! Отставить секс!

Ругающаяся парочка скрылась в коридоре, продолжая наполнять все вокруг угрозами и бранью. Смоки и Эйр Флоу стали первыми друзьями, которых Архи встретил в этом жестоком и непривычном для него мире. Все начиналось как эксперимент Мейнхеттеновского института в недавно построенном Стойле недалеко от Нетхгарских водопадов. Целью было выяснить, сможет ли пони пережить крио-заморозку. Само собой, исследования проводились и с чейнджлингами, ведь в группе ученых было несколько представителей Семьи Королевы Аметриссии. Желающих на эту почетную роль испытуемого было достаточно, но группа решила выбрать именно Архи. Кто знает, почему так, но это уже и не важно. Важно было другое, а именно то, что эксперимент, к сожалению, удался. Чейнджлинга должны были заморозить сроком на месяц, после чего вернуть к жизни и проверить результаты, но война всегда диктовала свои условия. Архи проспал в крио-камере две сотни лет, и, если верить записям, которые он нашел после своего освобождения, еще пару дней и в организме бы начались необратимые изменения, которые уже через неделю привели бы к полной недееспособности.

Это не произошло благодаря одному полосатому жителю Пустоши – Смоки. Зебр имел фанатичное пристрастие ко всему, что взрывается, а так же очень неплохо разбирался в химии. В очередной своей вылазке с целью найти знания Старого Мира, которые позволят взрывать громче и ярче, Смоки наткнулся на старое Стойло, которое уже давно было разграблено и покинуто. По его словам, вокруг было полно источников радиации и прочих загрязнений, оставшихся после того, как многочисленные образцы и реагенты, хранившиеся в Стойле, были разбиты и вылиты на пол в попытке их украсть или выпить. Это остановило бы любую любопытную голову, но не амбициозного химика-подрывника, ведь, по словам зебра, если где-то много шикарной отравы, где-то там же должен быть и ее рецепт! Но, к сожалению для Смоки и к счастью для Архи, жеребец нашел лишь замороженного чейнджлинга. Необычный внешний вид существа, спящего в крио-камере, не отпугнул зебра, и его неугомонные копыта сделали остальное – пару нажатий на переключатели, и программа жизнеобеспечения и заморозки полетела в Тартар, а автоматическая система прервала процесс и активировала процедуру экстренной разморозки.

Дальше было море глупых шуточек, издевок и, само собой, вопросов, «кто?» и «почему?». Поначалу чейнджлинг побаивался нового полосатого друга, ведь зебры и пони воевали, но было это долгие двести лет назад. Сейчас же мир превратился в пустыню, где выжить могут лишь те, кто обзаведется самым редким, но самым сильным оружием на просторах Пустоши – друзьями. Задорный и веселый нрав зебра, пусть и с довольно специфическим чувством юмора, и его неагрессивный настрой сделали свое дело. Архи же, в свою очередь, показал полосатой балаболке, где можно найти «чего-нибудь, что бывает смертельным, громким или громким и смертельным одновременно».

Само собой, по законам жанра, стоило новоиспеченным знакомым выйти из Стойла, как Пустошь решила их поприветствовать «по-своему». Местные бандиты или, как Смоки их ласково называл «жопные высеры», решили узнать, что же такого раскопал полосатый в этом старом Стойле. Архи раньше никогда не стрелял, тем более – в пони, но этот жестокий мир диктовал свои условия. Тогда чейнджлинг убедился в том, что зебры – действительно хорошие бойцы. Смоки прекрасно умел драться в копытопашной, орудовать хвостом, а стрелковому оружию предпочитал различные взрывающиеся штуковины. Бомбами или гранатами ЭТО назвать язык не поворачивался, но это никак не мешало им прекрасно справляться со своим предназначением. Что до Архи, то тут чейнджлинг смог на практике проверить уроки выживания на войне, которые им преподавали в институте. Его панцирь действительно не пробивался из легкого стрелкового оружия, хотя, по правде говоря, хорошего в этом было мало, ведь после того, как в Архи прилетело несколько попаданий в бок и грудь, тело взорвалось фонтаном боли и ныло еще несколько дней. Любимым оружием чейнджлинга в этот день стал дробовик, потому что это было единственное из доступных стволов, из которого не нужно было уметь хорошо целиться. В этот день, после тяжелой перестрелки, чейнджлинг и завел своего первого друга.

Вторым, или вернее сказать, второй была беглая пегаска из Анклава Эйр Флоу. С этой организаций Архи был знаком довольно слабо и только из новостных сводок и телепередач. Потрясением стало то, что именно Анклав стоял за облачной завесой, а после того, как старый дом чейнджлинга вместе со всей Эквестрией сгорел в огне, они попросту отреклись от всех, кто тут жил, превратившись в тоталитарное милитаристское государство со всеми его прелестями. Именно такое отношение ко всему миру и бесило Эйр, которая уже после пары спусков в составе крыла пегасов убедилась в том, что правительство их всех банально дурит. Совесть взяла верх, и кобылка встала на путь тех, кто решил бросить вызов Анклаву, избрав путь Дашита – того, кто решил буквально спуститься с небес на землю и хоть как-то попытаться помочь стонущей земле и ее жителям. Само собой, Дашитов, как и ту, в чью честь эта каста изгоев назвала себя, Анклав ненавидел и при любой возможности старался уничтожить. Так бы и было с Эйр, за которой, как это было принято, послали ее же собственное крыло, если бы не воля случая, подкинувшая в этот район странную парочку в лице зебра и чейнджлинга.

Сразу стало понятно, что бойцы Анклава не намерены никого жалеть, потому что Смоки, что Архи пришлось стать невольными участниками сражения. Но если первому, благодаря ловкости и наличию сюрпризов в виде «штуковин» с кислотой и гранатам, удавалось как-то драться на равных, то вот Архи попасть из дробовика в пегаса, а уж тем более уклониться от его атаки, было неимоверно трудно. Тут чейнджлинг узнал еще одну свою приятную особенность с крайне неприятными последствиями. Встретившись с маскировочным полем, энергомагический пучок, выпущенный из винтовки бойца Анклава, не аннигилировал все тело, а лишь нарушал целостность маскировки. Проще говоря, после того, как боец анклава поразил Архи, чейнджлинга словно облило кипятком, вонзив в каждый нерв по пять-шесть раскаленных иголок. Но это, в некоторой степени, лишь помогло, ведь пегасы, решив, что один из противников убит, повернулись спиной. Выстрел из дробовика, в самую слабо защищенную часть брони пегаса, а еще и от черного зубастого существа со светящимися фиолетовыми глазами, попросту ошеломило нападавших. Смоки и Эйр второй шанс был не нужен.

Но, как назло, самое плохое всегда поджидает в конце. Под самый конец боя, Архи, прикрыв собой пегаску, получил очередное попадание из энергомагической винтовки в спину. Выстрел не только лишил чейнджлинга остатков сил, но и сжег одно из крыльев. Нужны были эмоции, иначе ночь Архи бы точно не пережил. Но разве посреди Пустоши, где до ближайшего поселения было полдня пути, можно было найти достаточно удовольствия, не говоря уже о похоти? Тут на помощь чейнджлингу и пришла спасенная беглянка из Анклава Эйр Флоу. Узнав, каким именно способом она может помочь, кобылка, которая только что вместе с ними пережила бой не на жизнь, а насмерть, предложила крайне необычное решение. Оттащив полуживого чейнджлинга в безопасное место, которое они со Смоки нашли поблизости, Эйр, сияя хитрой улыбкой и со словами «Сегодня я буду твоей мед-пони», начала воплощать задуманное. Впервые за две недели чейнджлинг наелся вдоволь. И теперь, после вороха сумасшедших событий и осознания того, что Архи потерял все и оказался в ужасном месте, он, почему-то, был счастлив.

Потянувшись и зевнув, чейнджлинг окружил себя зеленой аурой, приняв облик единорога угольно-черного цвета с такой же гривой и меткой в виде двух белых скрещенных ножей на фоне черепа. Последнее ему предложил сделать Смоки, указывая на то, что так «пафоснее», «соответствует твоему раздутому эго» и «теперь ты точно похож на офицера Анклава». Последнее вряд ли можно было считать за комплимент, ведь для Смоки все пегасы, в не зависимости от места рождения, будь то Анклав или Пустошь, после пары рассказов Эйр стали нетрадиционной ориентации. И зебру было, в общем-то, плевать, что он попросту вырвал фразу из контекста и раздул до абсурда. С этим очень скоро успела познакомиться и Эйр, которая, само собой, не избежала тупых шуточек в свой адрес. Но пегаске стоило отдать должное: на язык она была не менее острой, чем полосатая балаболка, потому эта парочка частенько сходилась в словесных дуэлях.

Чейнджлинг вышел из комнаты и взглянул на свой ПипБак. На часах было ровно семь утра, а это значило, что Тоннельный город пока еще спал. Архи опять зевнул и, потянувшись, направился к выходу на общий двор, откуда доносились гневные выкрики. Постояльцев тут почти не было, потому можно было бы не опасаться, что бранящаяся парочка кого-нибудь разбудит. Это, конечно, если они своим ором не перебудят вообще весь городок.

Общий дворик гостиницы представлял собой небольшую площадку, огороженную забором, собранным из всякого рода мусора: от листов жести до деревянных плит. Обычно, тут стояли столы и стулья, но сейчас они были убраны в сторону, чтобы расчистить места для костра. Над огнем висел котелок, в котором варилась странная серо-зеленая жидкость и, судя по тому, что вокруг отсутствуют вкусные запахи, варилась в нем не еда, а очередная «четкая хрень» из арсенала Смоки. Спокойную и умиротворенную картину нарушали лишь пегаска и зебр.

— Ты совсем охренел?! – ревела Эйр.

Кобылка уже смогла вырваться из захвата жеребца и теперь, расправив крылья и встав в боевую стойку, собиралась броситься на зебра. Смоки же, в свою очередь готовился встретить выпад оппонентки. А так как они прекрасно знали, что копытами махать умеют оба, сделать первый шаг никто не решался, и соперники, словно борцы на ринге, ждали атаки и провоцировали друг друга. Эмоции во дворе просто танцевали всеми оттенками красного, оранжевого и желтого.

— Это я охренел?! – возмутился зебр. – Из двух дней, что мы тут сидим, одна ты не слезала с зубастого! И это я еще, блять, охренел?!

— А ты что, ревнуешь, что ли?! – Эйр сделала шаг вперед.

Смоки тут же сместился в сторону, предупреждающе щелкнув хвостом. Архи лишь вздохнул и покачал головой.

«Опять…»

— Доброго утречка! – чейнджлинга поприветствовал сидящий в паре метров единорог.

Он держал телекинезом небольшой блокнот, в который что-то записывал, но ворвавшаяся парочка нарушила его монотонную работу.

— Если оно, конечно, доброе, — глядя на ссорящихся, добавил жеребец.

Архи лишь покачал головой.

— Ну, все же приятно осознавать, что хоть что-то не меняется, — чейнджлинг развел копытами. – Как думаешь, Сэнд?

— Думаю, ты прав, — усмехнулся единорог и вернулся к заполнению блокнота.

Сэнд Пайпер. Единорог был писарем Балтимейровского отделения Стальных Рейнджеров, которого послали, как он сам рассказывал, для «выяснения обстановки на ближайших территориях». Но, как признался Пайпер, он давно уже мечтал вылезти из однообразной и нудной жизни писаки, раз за разом перебирающего вековые фолианты и сортируя канцелярский хаос уже на протяжении тридцати лет. Поговорив со Старейшиной и заверив того, что будет незамедлительно докладывать тому любую полезную информацию, Сэнд получил разрешение покинуть базу. Вместе с ним, в качестве охраны и помощника, отправиться в путешествие вызвалась земная кобыла Пенни, которой так же, как и единорогу, наскучило однообразие, и смелую авантюру Пайпера она восприняла как шанс.

Архи с компанией встретили парочку, когда те перебирались через скачущее ущелье в сторону Трассы 52. И так уж сложилось, что как Пайперу со спутницей, так и Архи с компанией было по пути, обе группы решили объединить усилия. К тому же, чейнджлинг кое-что знал о Стальных Рейнджерах из своих воспоминаний, как например то, что именно они и являли собой символ боевого порыва эквестрийцев в войне против зебр. А там, где сила, там и безопасность, потому перспектива влиться в их ряды показалась Архи довольно заманчивой. Плюс ко всему, как позже ему сказал Сэнд, Старейшине будет крайне интересно пообщаться с тем, кто помнит Старый Мир таким, какой он был до Апокалипсиса.

— Конченный мудак! – рявкнула Эйр.

Кобылка раздраженно топнула.

— Такому уроду, как ты, вообще ни одна нормальная кобыла не даст! – прошипела она и шагнула в сторону зебра.

Пара вновь совершила несколько выпадов, внимательно следя за движениями друг друга.

— Пф-ф-ф, — Смоки скривил кислую мину. – Ты мне скажи, что я еще ухаживать за кобылой должен, чтобы она мне дала!

Зебр хохотнул.

— Нахрена мне это надо, — добавил он, махнув копытом, — если я всегда могу заплатить профессионалке, и мне все сделают быстро, качественно и так, как я хочу?

Эйр опять раздраженно фыркнула и попыталась врезать жеребцу по голове, но тот ловко увернулся, сместившись за котел, где кипело странное варево.

— Да с тобой даже брамин не переспит, полосатое трепло! – гневно крикнула Эйр.

— Ой, а чего мы такие агрессивные? – Смоки оскалился в едкой ухмылке. – Хероприемник в это утро оказался немного пуст?

Пегаска раздраженно зарычала, принявшись искать глазами что-нибудь потяжелее, чем можно огреть Смоки, ведь обычными копытами попросту не получалось. Но, к сожалению, нашла она лишь Архи, стоящего в дверном проеме. Эмоции вокруг кобылки вспыхнули негодованием.

— А ты чего молчишь?! – фыркнула она.

Чейнджлинг лишь улыбнулся.

— А я тут при чем? – он развел копытами.

— Этот урод оскорбляет твою кобылу! – возмутилась Эйр.

Пегаска сердито топнула, в то время как Смоки сложил губы трубочкой и надул щеки, пародируя ее возмущенное лицо.

— Не вмешивайте меня в ваши разборки, — чейнджлинг поднял копыта, словно защищаясь от разъяренной пегаски.

Эмоции вокруг Эйр вспыхнули еще ярче. Она сделала несколько шагов в сторону Архи, вонзив в того сердитый взгляд.

— То есть, ты не будешь вмешиваться?! – она надула щеки. – Не будешь заступаться?!

«Понеслась…»

Само собой, глупо было полагать, что Эйр, как кобылка, не попытается воспользоваться самым веским аргументом в любом из споров. В который раз. Любой другой жеребец бы точно встал перед этим трудным выбором, но не Архи. Чейнджлинг просто не желал выбирать. Да, то, что Смоки так бесцеремонно ворвался и прервал довольно интимный процесс, с одной стороны выглядело крайне неправильно, но с другой – его тоже можно понять. Это подтверждали и его эмоции, в которые пробрался красный оттенок ревности, и неудивительно – пусть жеребец этого и не показывал, но в некотором роде он тоже скучал по своему новому экзотическому другу, а Эйр попросту забрала его у него более чем на сутки. Правых нет, все виноваты.

— Нет, не буду, — чейнджлинг отрицательно покачал головой. – Сами поругались, сами миритесь.

— Да?! – пегаска выгнула шею и задрала голову. – То есть, я тебе безразлична?! Вот так, после всего того, как ты ко мне относишься?! Я тебе нужна только для «быстрого перепихончика»?!

Архи сделал глубокий вдох, еле сдерживая улыбку. Пусть лицо кобылки и было сердитым, но эмоции никогда не врут. Нет, с теми, кто умеет их чувствовать, этот фокус не пройдет.

— Нет, — чейнджлинг вновь покачал головой. – Я с тобой, потому что ты мне очень нравишься, но в вашу со Смоки войну я не полезу.

Поняв, что ее психологическая атака провалилась, кобылка гневно топнула и ткнула в сторону зебра копытом, продолжая глядеть на Архи.

— Ну раз уж он для тебя ТАК ВАЖЕН, – прошипела она, – вот и спи с ним теперь!!!

Эйр, громко фыркнув, отвернулась и шагнула в сторону, обиженно надув щеки. Архи ничего не оставалось, как медленно положить копыто на лицо и глубоко вздохнуть. Взгляд невольно остановился на Смоки, на лице которого читалась легкая улыбка. Глаза зебра прыгнули на обиженную пегаску, потом опять на Архи. Улыбка стала шире, а эмоции запестрели радостью. Первый признак того, что полосатый чего-то задумал.

— А почему бы и нет, — развел копытами Смоки.

Архи удивленно уставился на зебра. Тот, в свою очередь, облизав копыто и проведя им по своей гриве, словно прихорашиваясь, выпятил грудь, как индюк, и вальяжной походной двинулся к чейнджлингу. Подойдя ближе, зебр еще раз кинул взгляд на пегаску, чтобы убедиться, что она все слышит. Эйр, само собой, уже навострила уши, а эмоции интереса и возмущения вокруг нее это лишь подтверждали.

— Братан… — прошептал зебр, протянув букву «р».

Смоки подошел к Архи, глядя точно тому в глаза. Уши и хвост Эйр дернулись.

«Стоит подыграть!»

С трудом сдерживаясь, чтобы не расхохотаться, чейнджлинг приподнял бровь и, взглянув на Смоки, нацепил легкую улыбку.

— Да, братан? – Архи, так же, как и зебр, протянул букву «р».

Зебр подошел ближе и приобнял сидящего чейнджлинга.

— Братан, — продолжил Смоки, — я так давно хотел тебе это сказать…

Уши Эйр уже буквально горели.

— Продолжай, братан… — кивнул Архи.

Зебр прижался к чейнджлингу, продолжая смотреть тому в глаза.

— Я без ума от тебя, братан, — зебр поиграл бровями.

— М-м-м-м, — кивнул чейнджлинг. – Как долго я ждал этих слов…

Эмоции кобылки, сидящей в паре метров от обнимающихся товарищей, уже были похожи на вулкан, который через пару минут рванет так, что в Эквестрии начнется второй Апокалипсис.

— Братан, только можно тебя попросить об одолжении? – еле сдерживая смех, добавил Смоки.

— Конечно, братан, — чейнджлинг положил свое копыто на шею зебра.

Краем глаза пегаска уже буравила сидящих неподалеку, нервно елозя хвостом по земле.

— В наш первый раз, можешь превратиться в меня? — улыбка Смоки стала еще шире. – Я просто такой шикарный, что хочу трахнуть сам себя.

— Для тебя – все что угодно, братан, — кивнул Архи.

Губы обоих начали двигаться друг к другу. Мгновение, и между товарищами, словно ураган, вклинилась кремовая пегаска.

— НЕТ! – Эйр тут же оттолкнула Смоки, крепко обняв Архи. – НЕТ!!! Не сметь!

Зебр не выдержал и, задыхаясь от гогота, рухнул на землю. Не удержался и сам Архи, начав громко хохотать. Чейнджлинг обнял пегаску и, уткнувшись ей в гриву, продолжил смеяться.

— Не сметь, МАТЬ ВАШУ!!! – шипела Эйр, сидя в объятиях чейнджлинга. – Мой последний жеребец ушел к моему бывшему! БЫВШЕМУ, БЛЯТЬ!

Эмоции вокруг Эйр просто пылали гневом.

— Третьего я не отдам! – кобылка сильнее прижалась к Архи и сердито засопела.

— Я никуда и не собирался, глупая, — хихикнул чейнджлинг, поцеловав кобылку в ушко.

Эйр сердито фыркнула, уткнувшись носом ему в шею.

— Эх, жаль, я бы посмотрел, как полосатый работает задом, — усмехнулся Пайпер, указав копытом на Смоки. – Я бы даже поучаствовал…

Единорог хихикнул, увидев возмущенное выражение лица зебра, который тут же прекратил гоготать, а эмоции вокруг него окрасились в оранжевые оттенки.

— Вам, пидорам, лишь бы поглазеть, да на хере попрыгать, — Смоки скривился в отвращении.

Он указал на Эйр.

— Вон, как анклавовским, — добавил зебр. — Если утро началось не с члена в заднице – оно считается неудачным.

Пегаска тут же вонзила в зебра сердитый взгляд, но бушующий ураган гнева уже закончился. Благодаря объятиям чейнджлинга вокруг кобылки остался лишь легкий налет негодования и обиды.

— Вообще-то, для НОРМАЛЬНЫХ КОБЫЛОК это НОРМАЛЬНО! — прорычала Эйр. – Но откуда тебе знать такие тонкости? Такие полосатые мудилы, как ты, обычно вылезают из жопы брамина…

Кобылка пожала плечами. Смоки в ответ лишь усмехнулся.

— Да какая ты кобылка? – фыркнул зебр. – Ты пегас без хера. Ты потому и сбежала из Анклава, что тебя не приняли в офицеры. Жопа есть, хера нет – все, солдат ты не очень.

Вокруг Эйр вновь вспыхнул огонь негодования. Кобылка, ловко высвободилась из объятий Архи, тем самым не дав ему себя остановить, ринулась в сторону зебра, но тот грациозно сместился за бурлящий котел. На лице Смоки сияла злорадная ухмылка.

— Воу-воу, — хихикнул зебр, — остынь, парень!

Он подхватил хвостом черпак, который находился в котле, перемешал содержимое и достал его. Странное варево почти разъело столовый прибор, превратив его в жалкое скукоженное подобие себя же. Зебр широко улыбнулся.

— Ох красота! – кивнул он.

— Лучше бы пожрать сделал, трепло, — прошипела Эйр. – Сегодня, как я помню, твоя очередь.

Смоки многозначительно вскинул копыто.

— Между прочим, — начал зебр, — в сперме содержится много питательных веществ. Но ты, как акнлавовский офицер, все будешь делать через жопу, потому…

Зебр развел копытами, сияя колючей улыбкой.

— …будешь ходить голодной, — закончил он.

Архи уже был готов ринуться, чтобы остановить подругу, как вдруг ее эмоции резко сменились с гневных на спокойные и даже, как ни странно, радостные. Эйр улыбнулась. Пегаска сделала шаг навстречу зебру и, улыбаясь, похлопала ресницами.

— Ты какой-то сегодня слишком напряженный, — промурлыкала она.

Смоки вскинул бровь.

— Знала бы ты, какой я напряженный между ног! — хохотнул он.

Эйр сделала еще один шаг, подойдя к котлу, за которым сидел зебр.

— Я же вижу, что тебе чего-то не хватает, — добавила пегаска. – Кстати, не хочешь поебаться?

Смоки на секунду впал в ступор, но уже через мгновение его лицо вновь скривилось в ехидной улыбке.

— Было бы неплохо, — кивнул он.

— Ну так ебись! — фыркнула пегаска.

В эту же секунду Эйр, развернувшись, сильно лягнула котел, из-за чего тот опрокинулся, вылив часть содержимого на землю.

— ЭЙ! – зебр подскочил от неожиданности.

Рванув к упавшему котлу он, бранясь и причитая, смог поставить его на землю и спасти часть содержимого. Вязкая жидкость, попав на растрескавшеюся каменную плитку, с тихим шипением принялась растворять ее.

— Ебанутая! – рявкнул зебр. – Ты знаешь, сколько я корпел над этим рецептом?! Я его всю ночь подгонял!

— Ой, какая незадача! – кобылка хлопнула копытами, нацепив невинную мордашку. – Я та-а-а-ак раскаиваюсь!

Смоки впился в кобылку глазами.

— Ну все, пизда крылатая! – прошипел зебр. — Ты огребаешь!

— Иди сюда, мудило полосатое! — Эйр встала в боевую стойку. – Покручу тебя на «анклавовском хере».

Оба уже были готовы схлестнуться в поединке, если бы между ними резко не появился Архи. Чейнджлинг уткнулся копытами в грудь зебра, а пегаску подхватил телекинезом.

— Все! – крикнул чейнджлинг. – ВСЕ, хватит! Это уже ни в какие ворота!

— А че эта!.. – зашипел Смоки.

Он грозно потряс копытами.

— А чего он!.. – крикнула Эйр.

— Так, заткнулись оба! – рявкнул Архи.

На мгновение все умолкли. Лишь сидящий недалеко Сэнд Пайпер, многозначительно вздохнув, прошептал еле уловимое «Дети…» и продолжил вести какие-то заметки в своем блокноте.

— Все, ребята! – выпалил чейнджлинг. — Хватит собачиться!

Он сел на землю так, чтобы находиться между Смоки и Эйр.

— Перестаньте так грызться из-за меня! – вздохнул чейнджлинг.

Смоки подбоченился.

— С чего ты взял… — попытался возразить зебр.

— Потому что я чейнджлинг, Смоки! – перебил его Архи. – Я могу чувствовать эмоции! И если бы я питался ревностью, я бы ей объелся на неделю вперед!

Эйр, насупившись, виновато отвела глаза и уставилась в землю. Взгляд Смоки же уплыл исследовать облака. Эмоции, витающие сейчас по всему двору, наконец, перекрасились в более спокойные тона.

— Хватит, ребята, — Архи покачал головой. – Я не хочу выбирать между вами.

Он глубоко вздохнул, потоптав землю под собой.

— Все, что я знал и любил, погибло двести лет назад, — продолжил чейнджлинг. – А нынешняя Эквестрия всячески пытается меня убить с того момента, как я вылез из морозильника. И, честно говоря, я был бы даже не против этого…

Эйр и Смоки озадаченно посмотрели на чейнджлинга. Зебр попытался что-то сказать, но был остановлен жестом товарища.

— Если бы не вы, ребята, — добавил он.

Архи сделал еще один глубокий вздох, собираясь с мыслями. Да, если вспомнить его последние пару месяцев жизни на Пустоши, то радостных или приятных моментов будет, если не соврать, меньше десятка. И все они, как ни удивительно, связаны с пегаской и зебром.

— Я не хочу выбирать, — топнул Архи.

Чейнджлинг посмотрел на Эйр.

— Я не хочу выбирать между любимой… — он встретился глазами с пегаской

Архи повернулся к Смоки.

— …и другом, — добавил он.

Чейнджлинг опустил голову и сжал зубы.

— Не заставляйте меня выбирать, — вздохнул Архи. — Я не хочу выбирать, потому что вы нужны мне оба. Иначе мне просто конец…

Эйр подошла и обняла его, уткнувшись носом в шею.

— Прости… — шепнула пегаска и поцеловала его в щеку.

Смоки вскинул передние копыта.

— Ох, вы только посмотрите, как он разруливает конфликты! – воскликнул он.

— Заткнись и иди обниматься, — фыркнула кобылка.

Зебр, закатив глаза, приблизился и обнял чейнджлинга с пегаской.

— Ты такой классный, — добавил Смоки. – Тебе там при беге ничего не мешает?

— Заткнись, Смоки, — хохотнул чейнджлинг.

Вся троица расплылась в улыбках.

— Ниче се! – раздался голос неподалеку.

Все разом повернулись ко входу на общий двор. В дверном проеме стояла кобыла, облаченная в силовую броню с откинутым забралом шлема. Пони имела короткую гриву в виде ирокеза желтого цвета и темно-красную шерсть.

— Ешо утро, а полосатое трепло и беглянка не пытаются разбить друг другу хари? – усмехнулась она. – Во эт я понимаю достижение!

— И тебе доброе утро, консервная банка, — Эйр отсалютовала пони.

Кобыла тяжелым шагом прошла внутрь двора.

— Пайпер, ты шо, наконец-то дал им под зад? – она кивнула сидящему недалеко Сэнду.

Тот, оторвавшись от записей, отрицательно покачал головой.

— Ты не поверишь, Пенни, — усмехнулся он. – Они сами.

Кобыла громко расхохоталась.

— Сено мне в ноздри! – добавила она, повернувшись к Архи. – Кажись, Одинокий Понь действительно прав, говоря, шо 52 Трасса будто сама пытается исцелиться, и походу движения исцеляет и других!

— Кстати, а ты куда уходила? — спросил Архи.

— Щас расскажу! – кивнула паладин.

Пенни подошла ближе к троице.

— Подключай свою штуковину, — она указала на ПипБак чейнджлинга.

Архи приблизился к боку кобылы и, открыв боковую створку, вытянул телекинезом провод. Подключив его к устройству на своей ноге, он кивнул Пенни.

— В главной папке, — добавила паладин. – Пришло еще ночью.

Чейнджлинг принялся щелкать переключателем. Позади него встали Смоки и Эйр. Найдя нужное сообщение, Архи принялся вчитываться в строки. Сообщение было от некой кобылы, которую звали Шарп. Говорилось что-то о нападении на Стойло, откуда был похищен важный артефакт, представляющий большую научную ценность. Операция была выполнена силами самих Рейнджеров, но вот пару дней назад связь с осведомителем, который участвовал в похищении, неожиданно прервалась. Шарп считает, что группу либо атаковали, либо они сами решили «кинуть» Рейнджеров и сплавить такую важную находку самостоятельно.

— Даже так, — присвистнула Эйр.

— Ежели мисс Шарп просит о помощи, — продолжила Пенни, глядя на чейнджлинга, — то лучше отозваться. Она может очень быстро ускорить ваше вступление в ряды Стальных Рейнджеров.

Паладин посмотрела на Смоки.

— Полосатому мот даж дадут броню поносить, — усмехнулась она.

Морда зебра расцвела в широкой улыбке.

— Мы в деле! – он встал в боевую стойку и воинственно щелкнул хвостом. — Кого убить?!

Архи на секунду задумался. По большому счету, пусть нападение на кого и плохо, но с другой стороны, если этот артефакт важная вещь и имеет ценность, то пусть лучше он окажется в более надежных копытах, которым можно доверять. Во всяком случае, доверять чуть больше, чем всем остальным.

— Да, стоит взяться, — кивнул чейнджлинг. – Но где нам его искать?

— С письмецом мне скинули и частоту маячка, — ухмыльнулась Пенни. – Правда, шото он там барахлит, как моя старая мамаша.

Кобыла постучала по своей броне.

— Засечь его можн ток с точностью в несколько километров, — добавила она. – Не густо, но хоть шото. Плюс ко всему, наша посылочка топает в сторону 52-ой, после чего, скорее всего, она пойдет в сторону Тоннельного. Так шо лучшего варианта для перехвата я пока не вижу.

— Так какого хера мы стоим?! – вскочил Смоки. – Живо собираться!

Зебр ринулся к своим вещам, которые лежали внутри отеля.

— Ну, раз уж ты хочешь этим заняться, я с тобой, — Эйр поцеловала Архи в щеку. – Пойду соберу вещи.

ПипБак чейнджлинга пискнул, а на главном экране всплыла надпись «Получено новое задание: Глашатай Пустоши». Архи удивленно хмыкнул.

«Странное название…»

Уже через полчаса вся группа двигалась в сторону пропускного пункта, который служил выходом из города. Если верить Пенни, Архи и остальным следовало двигаться на восток от Тоннельного города вдоль Трассы 52, так как, судя по расчетам паладина, похитители сперва выйдут на нее, а потом двинут в сторону города. Тоннельный был ближайшим населенным пунктом на их пути, потому воришкам точно не помешает пополнить запасы и отдохнуть перед отправкой в крупные поселения на Пустоши.

— Напиши мне, Хэппи! – Смоки отсалютовал охраннице, когда группа выходила из города.

Пони, что сидела около пропускного пункта, закатила глаза.

— Хочешь, я оставлю тебе пулю в заднице? – крикнула она. – На память?

Смоки в ответ лишь хохотнул, слегка ускорив шаг. Утренняя Пустошь встретила группу все тем же серым и безжизненным пейзажем, который сопровождал любого спутника во время его путешествия. Потрескавшаяся земля, асфальт, испещренный трещинами и дырами, серые тучи и редкие мертвые деревья – стандартный набор пейзажей, который, обычно, не менялся от Селейстийского моря до океана Луны.

— Ну, хоть не жарко, — Смоки потянулся и зарысил вперед, мельком обернувшись на идущего позади Пайпера. – И не смей пялиться на мою задницу.

По случаю такого события, как предстоящий бой, зебр облачился в свой любимый кожаный жилет черного цвета, на котором были развешены все его «шутки» и «бабахи». Хоть Эйр и перевернула котел с его варевом, часть его удалось спасти, и несколько колб со странной жидкостью покоились на боках жеребца. Более крепкую броню зебр носить отказывался, так как, по его словам, она сковывала движения.

— М-м-м, потный полосатик, — Сэнд поиграл бровями.

На Пайпере был надет черный плащ с капюшоном, под которым единорог носил старый бронежилет. На спине у жеребца красовалась мощная анти-механическая винтовка, которая, по рассказам Сэнда, досталась ему от отца. Она была второй причиной, по которой Пайпер хотел отправиться в путешествие по Пустоши, ведь, сидя на базе в кабинете под защитой тяжеловооруженных Стальных Рейнджеров, попользоваться этой малюткой можно было, разве что, на стрельбище.

Рядом с Пайпером шла Пенни и, судя по вспыхивающим время от времени глазам, уже вовсю прочесывала местность своим ЛУМом. ЛУМ, встроенный в силовую броню, был куда мощнее того, чем располагал Архи или Эйр, и благодаря паладину группе частенько удавалось избегать неприятностей.

— Хех, — Пенни повернула голову к идущему рядом Архи, — усе никак не привыкну, шо тебя я на ЛУМе не вижу. Ты как призрак.

— Ага, как призрак Старого Мира, — улыбнулся тот.

Чейнджлинг еще раз поправил капюшон толстовки и удобней расположил патронташ, перекинутый через шею и грудь, чтобы он не мешал дробовику на спине. Такие повторяющиеся движения были явным признаком того, что он нервничает. Кто знает, что или кого им там предстоит встретить.

— Кстать, все забывала спросить, а че это так? – Пенни повернулась к чейнджлингу. — Зубастые особенные што ли?

— Ты про ЛУМ? – переспросил чейнджлинг.

Пенни кивнула. Архи пожал плечами.

— Я точно не знаю, — ответил он. – Помню лишь обрывки из курса по военной подготовке в Мейнхеттане, который мы проходили всем ульем. В основу ЛУМа входит природное умение чейнджлингов чувствовать эмоции. Это, само собой, опуская еще целую кучу наработок и программ, которые позволяют отслеживать также и роботов, и еще много всего. Мы, как я уже рассказывал, сами эмоции не излучаем.

— А эт удобно, — хмыкнула паладин. – Помочь придумать обалденную штуковину, которая вас самих засечь не может.

Архи опустил голову.

— Ага, а потом погибнуть, чтобы ей было проще пользоваться, — добавил он.

Паладин на секунду запнулась, после чего по-дружески похлопала его по плечу.

— Не принимай близко к сердцу, зубастый, — кивнула Пенни.

— Да ладно, — вздохнул чейнджлинг. – Это уже в прошлом. Нужно жить настоящим и думать о будущем, а не цепляться за осколки ушедших дней и всячески их оплакивать.

Паладин усмехнулась.

— Мудро, сено мне в ноздри! – добавила она.

Архи одобрительно кивнул.

— Ну, мне, как-никак, 227 лет! — широко улыбнулся чейнджлинг.

— Прямо, кладезь мудрости, — сверху раздался шипящий голос Эйр.

Пегаска закончила делать облет и теперь вернулась к остальной группе. На ней красовалась броня анклавовского штурмовика – шлем обтекаемой формы с двумя антеннами и большими глазами, чем-то напоминающими насекомое или, как Эйр сама предположила, глаза чейнджлинга. Шею защищал металлический ворот, собранный из отдельных колец так, что пегаска могла спокойно вертеть головой в любую сторону. От груди до хвоста Эйр покрывала стальная броня, которая, как уже Архи успел убедиться, защищала практически от любого стрелкового и, благодаря статическому полю, от энергомагического оружия. Позади броня заканчивалась длинным скорпионьим хвостом, который пегаска использовала в ближнем бою. На ногах также были стальные пластины, однако, в отличие от обычной брони солдат Анклава, на каждом из копыт имелся гидравлический домкрат. Можно было сколько угодно гадать, зачем штурмовику это было нужно, но разработчики костюма были куда умнее чейнджлинга, им виднее. Оба крыла пегаски защищали стальные пластины, которые образовывали нечто вроде настила. При необходимости, Эйр могла раскрыть их, словно два веера, полностью укрыв крылья от огня с фронта.

По рассказам самой пегаски, такая броня была куда более тяжелой, чем стандартные костюмы пегасов Анклава, но и имела куда больший огневой потенциал и защиту. Об огневом потенциале говорили две тяжелые энергомагические пушки, представляющие собой усиленную версию обычных энергомагических винтовок. Внешне они отличались лишь тем, что вместо одного ствола, который заканчивался кристаллом, орудия Эйр имели шесть спаренных стволов и кристаллов. К сожалению, увидеть, как пегаска ими орудует, пока не представилось возможности. По словам Эйр, «Вулкан» мог «высадить» почти весь свой боезапас за несколько секунд, а пополнить его пегаске было попросту негде. Потому, по возможности, заряд она берегла, стараясь в бою сблизиться с противником и расправиться с ним своим хвостом.

Само собой, Архи и Смоки все же уговорили Эйр оставить эту броню у себя, ведь такое вооружение на Пустоши – очень сильный аргумент в любом споре, где обычно говорят пушки и ножи. Благодаря зебру и его умению создавать различные кислоты, Эйр оттерла все опознавательные знаки Анклава со своего костюма, а на крупе нарисовала облако с выходящей из него молнией – знак Дашита. На второй стороне сделать этого она не успела, так как Смоки, воспользовавшись тем, что пегаске пришлось отлучиться, нацарапал там слово «Хероприемник». На удивление, Эйр не стала ничего с этим делать, но зато теперь в любом поселении, где обращали внимание на подобное слово, она приобнимала Архи крылом и гордо заявляла: «А это мой хер».

— А крылатая, видимо, западает на старичков? – хихикнула паладин.

Из динамика в шлеме Эйр послышался легкий «п-ф-ф-ф», а сама пегаска махнула копытом.

— Мх-м, дедушкам же все время кажется, что это их последний раз, — пегаска покрутила копытом в воздухе, — и они такое вытворяют, такое…

Архи надул щеки и отвернулся, в то время как Пайпер и Пенни прыснули. Всегда было забавно наблюдать за смеющимся паладином – огромная, закованная в броню махина, которая хихикает, треща через динамик в шлеме.

— Да ей просто нравится слушать его старческие бредни, — обернулся идущий впереди Смоки. – Истории, когда трава была не просто зеленее, а она ВООБЩЕ была, Эквестрией правили Принцессы, а пегасы не долбились в жопу.

Архи с Пенни хохотнули, в то время как Эйр закрыла глаза копытом и покачала головой.

— Ладно, сделаю еще облет, — она устремилась вверх.

Пенни передала коды маячка и пегаске, потому у группы теперь было две пары зорких глаз. Но даже этого было недостаточно, словно маячок был либо неисправен, либо его сигнал очень хорошо глушился. Благо, приблизительное местоположение, пусть и суточной давности, у Пенни было, а так как цель шла «на копытах», даже с такой устаревшей информацией найти их шансы были довольно высокими.

Спустя полчаса группа приблизилась к одной из старых заправок, что были разбросаны на протяжении всей Трассы 52. Обветшалое длинное здание с пустыми оконными проемами, рядом с которым располагались ржавые бензоколонки. Чуть поодаль виднелась глубокая яма, видимо, вырытая теми, кто искал остатки топлива в бункере. К заправке вела потрескавшаяся и испещренная ямами асфальтовая дорога.

— Ну-ка, дедуля, — усмехнулся Пайпер, указывая на станцию, — можешь чего рассказать об этом сооружении? А то я о них только читал.

— А чего тут рассказывать? – ответил Архи, окидывая взглядом строение. – Заправка как заправка. В здании, обычно, располагалась и закусочная, так что в пути ты всегда мог и поесть сам, и накормить свои колеса.

Рядом идущая Пенни бросила взгляд на постройку.

— Шот тут мало места для летающих повозок, — недоверчиво скривилась паладин.

Сэнд опять усмехнулся.

— Потому что это не для них, — пояснил Пайпер. – Заправочная станция предназначалась для наземного транспорта, который использовал бензин.

— Чаво? – кобыла удивленно наклонила голову.

— Да, бензин, — кивнул Сэнд.

Он обвел копытом заправку и примыкающую к ней трассу.

– Пони пользовались не только тяговой силой или пегасами, — добавил Пайпер.

— А етые хваленые спарк-двигатели? – спросила Пенни. – Они ж кудой лучше.

Единорог на секунду задумался, пытаясь вспомнить.

— Ну, так-то да, — он приставил копыто к подбородку. – Но, если мне не изменяет память, изобретены они были только во второй половине войны усилиями одного из Министерств.

— Да, — кивнул Архи. — Спарк-двигатели это уже удел высоких технологий, до которых еще надо было дожить. Когда в начале конфликта с Империей Зебр у Эквестрии начались проблемы с углем, что неудивительно, пони нужен был альтернативный источник энергии, которой стала нефть. Иначе все наше производство банально бы встало.

Чейнджлинг взглянул на паладина.

— Подобным пользовались и даже после изобретения спарк-двигателей, — добавил он. – Я скажу больше, если бы не мисс Твайлайт Спаркл, что была министром, спарк-двигатели вообще бы не получили распространение.

Сквозь шлем силовой брони лица паладина видно не было, но она уж точно нахмурилась. Об этом говорили и ее эмоции, которые окрасились в удивление и интерес.

— Так они ж лучша, — Пенни пожала плечами. – Чего использовать етую ерунду, если есть чего-то куда современнее. Эт как выбирать между силовой броней и кожаной курткой.

Паладин гордо ударила себя копытом в грудь.

— Представь, — Архи улыбнулся, — что ты миллиардер, который сколотил состояние на нефти. И вас таких довольно много. Что будет с вашим бизнесом, если нефть больше не понадобится?

Паладин на секунду задумалась, после чего несколько раз утвердительно кивнула.

— К тому же, — добавил чейнджлинг, — добавь к этому то, что отношения с пегасами в последние годы войны были натянуты, а грузы перевозить все же надо было. Да и большая часть армии еще не успела перейти на новые технологии, потому в обиходе было очень много техники, работающей на бензине.

— Ага, понятно, — хмыкнула Пенни.

— Это, кстати, можно было почитать и в нашем архиве, — Пайпер покосился на кобылу.

Паладин фыркнула, ничего не ответив. Внезапно Пенни задрала голову, словно что-то услышала. Она подняла копыто.

— О, наша беглянка выходит на связь, — глаза ее шлема вспыхнули тусклым светом. – Щас, секунду, дам громкую.

— Нашла чего? – спросила Пенни.

— Хорошие новости, мальчики и девочки… — по рации зазвучал голос Эйр.

Она на секунду запнулась, после чего добавила:

— И Смоки.

Зебр показал неприличный жест, указывая на свою промежность.

— Кажется, я его нашла, — продолжила пегаска. – Пен, как ты и говорила, маячок барахлит, но приблизительное местоположение я засекла. Вокруг Пустошь, и прятаться тут особо негде, так что, я думаю, скоро его уже найду.

— Великолепно, — кивнула Пенни. – Куда чесать?

— На восток вдоль трассы, — ответила Эйр. – Точнее сказать не могу.

Архи подошел ближе к паладину, чтобы пегаска уж точно его услышала.

— Эйр, прошу тебя, не геройствуй там, — твердо сказал чейнджлинг. – Дождись нас.

— О-о-о, моя зубастая лапочка беспокоится за меня, — проворковала пегаска.

Смоки скорчил кислую физиономию, высунув язык.

— Не переживай, — добавила она. – До связи.

Рация отключилась.

— Эх, любовь, — усмехнулся единорог.

Архи вздохнул, поймав на себе хитрый взгляд Пайпера.

— А может я с ней только ради эмоций! – чейнджлинг подбоченился.

— Ага, оно и видно! — засмеялся Сэнд. – Пошли.

Группа устремилась на восток от заправочной станции. Вокруг становилось все светлее и светлее, и даже серые свинцовые тучи, закрывшие собой небо, не могли сдержать иногда пробивающийся сквозь них солнечный свет. Архи взглянул на ПипБак, на котором циферблат показывал восемь часов утра. Хорошее начало дня.

— О! – воскликнула Пенни. – Кажется, наша беглянка нашла цель. Секунду!

Паладин несколько мгновений стояла на месте, копаясь в бортовом компьютере.

— Ага, — Пенни словно разговаривала сама с собой. – Кудой? Ага. Ориентир какой? Все, поняла. Жди, щас будем!

Паладин повернулась к остальной группе.

— Все, есть! – Пенни нетерпеливо потопталась на месте. – Нашли нашего беглеца.

Вся группа навострила уши.

— Проверяйте пушки, — добавила кобыла. – Хоть, как мне рассказала наша беглянка, парнишка один, но сено его знает, хто он такой. Поскакали, я покажу кудой.

Уже спустя минуту вся четверка двигалась за паладином. Было довольно забавно наблюдать, как эта груда металла умудряется не просто скакать, а скакать довольно быстро. Может, причиной тому была хорошая подготовка самой кобылы, а быть может, броня Стальных Рейнджеров действительно была куда легче, чем казалось. Спустя десять минут Пенни вывела группу к небольшой каменной насыпи, с которой тут же спорхнул силуэт по направлению к ним.

— Там, в полукилометре на юг, — Эйр приземлилась рядом. – Идет один и в нашу сторону.

— Полкилометра, говоришь? – Пайпер хитро прищурился.

Единорог достал свою винтовку, проверил магазин и передернул затвор. Мягкий щелчок, и винтовка готова к стрельбе.

— А это шо, так необходимо? – Пенни указала на Сэнда и винтовку в его магическом захвате.

— Ты хочешь поиграть в переговорщика? – Единорог вскинул бровь. — На Пустоши? Тем более, ты прекрасно знаешь мисс Шарп.

Пенни на секунду задумалась.

— Вы хотите его убить? – возмутилась Эйр. – Вот так вот просто?

Эмоции вокруг кобылки запестрели гневом и негодованием.

— У тебя есть другие предложения? – спросил Сэнд. – Напомню, что у него важная посылка, которой он уж точно не станет делиться. Когда в деле замешаны крупные деньги или мощные технологии, переговоры всегда обречены на провал. Проще будет пристрелить этого жеребца, пока все не усложнилось.

Эйр сделала шаг навстречу единорогу, впившись в него взглядом.

— Это же ПОНИ, Пайпер! – прошипела она. – Пристрелить без суда и следствия? И чем же мы тогда лучше обычных рейдеров или бандитов?!

— Мы и так прибили достаточно пони, — в разговор включился Смоки. – Ты и сама недавно перестреляла все свое крыло, а сейчас тебе вдруг стало жалко?

Пегаска повернулась к зебру.

— Это не одно и то же! – Эйр ткнула копытом в сторону жеребца. – Мы защищались! Тут же мы попросту хотим лишить жизни невиновного!

— Не вижу разницы, — Смоки развел копытами. – Если тебе станет легче, можешь представить, что он напал на нас.

Пегаска раздраженно фыркнула, после чего повернулась к Архи, впившись в него глазами. Эмоции вокруг кобылки пестрили всеми оттенками возмущения и негодования, но при взгляде на чейнджлинга сквозь эту вакханалию пробилась тонкая линия надежды, что он уж точно поможет ей отговорить остальных от совершения подобного. Одновременно с ней на Архи устремились и взгляды остальной команды, ставя его перед тяжелым выбором. Да, его слово сейчас решающее, но что же выбрать? Поступить по совести или руководствуясь здравым смыслом? Эйр все же была права, ведь, если мы убиваем себе подобных просто так, из-за корысти, чем мы лучше рейдеров и бандитов? Но с другой стороны, если эта технология, что была похищена, действительно может помочь Пустоши стать лучше, то цель оправдывала средства. К тому же, кто знает, вдруг этот похититель во время попытки решить все миром покалечит кого-нибудь из друзей Архи?

«Прости, милая…»

— Пайпер прав, — Архи посмотрел в глаза пегаски. – Так будет лучше.

Тонкая ниточка надежды растворилась в воздухе. Эйр тяжело вздохнула, окинула взглядом всех собравшихся, после чего опять посмотрела на чейнджлинга. Эйр резко подалась вперед.

— Я ушла из Анклава не для того, чтобы стать кем-то еще более ужасным! – пегаска топнула копытом.

Ее взгляд, даже через опущенное забрало шлема, словно прожигал маскировочное поле и панцирь Архи. На душе заскребли кошки. Не найдя поддержки, Эйр развернулась и собралась улететь.

— Эйр!.. – окликнул ее Архи.

— Я была о тебе лучшего мнения! — сердито перебила его пегаска, взмыв в воздух.

Чейнджлинг сник, тяжело вздохнув. Его плечо ощутило чье-то прикосновение, и Архи, подняв голову, увидел около себя улыбающегося Смоки.

— Она остынет, не унывай, — подмигнул он. – Кобылы они все такие.

— Странно это слышать от тебя, — покачал головой чейнджлинг.

Зебр пожал плечами.

— Ну, ты ж мой братан, тебе без нее будет грустно, — хихикнул Смоки. – Да и куда же мы без нашего хероприемника?

Архи слабо усмехнулся.

— Надеюсь, ты прав, — чейнджлинг кивнул другу, после чего повернулся к Пайперу. – Давай, Сэнд.

— Как скажешь, — усмехнулся единорог.

Он быстро взобрался на насыпь, найдя самую высокую и удобную точку для наблюдения, залег и принялся осматриваться. Рядом с ним устроилась Пенни, чей встроенный бинокль в броне позволял быть наводчиком. Смоки и Архи уселись чуть поодаль и также, как и товарищи, начали всматриваться в окружающий пейзаж. Чейнджлинг покрутил головой, пытаясь почуять Эйр, но пегаски нигде не было. От этого стало еще печальнее.

— Взбодрись, она вернется, — попытался подбодрить друга Смоки, после чего с хитрой улыбкой добавил: – Ну, или найдем мы тебе другую пегаску. Без пизды, но работящую!

— Ой, Смоки, заткнись! – Архи приглушенно захохотал.

Через несколько минут на фоне мрачной Пустоши появился слабо различимый силуэт. Кто-то двигался в сторону импровизированной засады, не подозревая, что его ждет.

— До него метров четыреста, – Пайпер прицелился. — Подпускаю на двести и стреляю.

Архи сглотнул. Пусть Эйр права, но ради общего блага стоит пойти на такие жертвы. И, если между ним и пегаской все кончено, пусть это будет первая. Мир вокруг безумен, нельзя поддаваться эмоциям.

— Убей его быстро, Сэнд, — скомандовал Архи.

— Как скажешь, — Пайпер прищурил глаз.

До путника оставалось чуть более трех сотен метров, и с такого расстояния уже можно было хорошо различать эмоции. Только вот у идущего они были… слегка странными. Они шли как будто сбоку, и пестрили гневом, негодованием и, как ни удивительно, ненавистью, хотя жеребец впереди абсолютно спокойным.

— Смоки, дай бинокль, — Архи повернулся к зебру.

— А я?! – возмутился тот.

Смоки выпятил нижнюю губу.

— Давай сюда! – шикнул чейнджлинг.

— А волшебное слово? – жеребец подбоченился.

Копыто Архи встретилось с лицом. Он, укоризненно помотав головой, устало взглянул на товарища.

— Ладно-ладно! — фыркнул Смоки, протягивая бинокль другу. – Будешь должен.

Чейнджлинг перехватил прибор телекинезом и поднес его к глазам.

— Я и так тебе обязан жизнью, — усмехнулся он, всматриваясь вдаль. – Куда больше?

— Я так и запишу: бесконечность плюс один, — хихикнул зебр.

Уже первый взгляд на жеребца, идущего к ним, вызвал у чейнджлинга сильные сомнения. Он действительно был спокоен, а его эмоции, как ни странно, шли вообще как будто из сумки у него на боку. Архи отстранился от бинокля, тряхнул головой и несколько раз моргнул. Может, всему виной эта перепалка с Эйр? Кто знает…

— Видишь его? – спросила Пенни.

— Ага, — прошептал Пайпер. – И еще чуть-чуть… Вот так…

Секунда, и винтовка Сэнда выстрелила, заполнив округу оглушительным грохотом, который, казалось, можно было услышать на другом конце Эквестрии. Пуля угодила точно в грудь жеребца, взорвавшись столпом искр, а сам пони рухнул на землю.

— Вот так вот, мальчики и девочки, — усмехнулся единорог.

Архи вновь отстранился от бинокля и удивленно моргнул. Что-то явно было не так. Эмоции жеребца, помимо предыдущих, вспыхнули и еще страхом. Выстрел Пайпера словно не убил его, а напугал. А его ли?!

— Что-то не так! – Архи сглотнул.

— В смысле? – Сэнд удивленно наклонил голову.

Чейнджлинг принялся всматриваться в бинокль.

— Эмоции около него… — добавил он. – Они не угасли. К тому же, где кровь? Я не вижу.

Пайпер присмотрелся. Повисло тревожное молчание.

— Плуг мне в ноздри, ты уверен, зубастый? – спросила Пенни.

— Да, — кивнул чейнджлинг. – Что-то не так.

Внезапно мешок, который и пестрил теми самыми эмоциями, зашевелился, а его бок проткнуло что-то металлическое. Секунда, и из мешка выскочил жеребенок, который тут же помчался прочь, унося с собой весь спектр эмоций. Архи ошеломленно вытаращил глаза. Если эти эмоции принадлежали жеребенку, то кто?..

— Драть меня под хвост! – голос Пенни задрожал. – Живой?!

Чейнджлинг тут же посмотрел на пони, которого Пайпер только что пристрелил. Жеребец не просто зашевелился, он встал и направился вслед за убежавшей кобылкой.

— Это что за херня? – рядом прозвучал ошарашенный возглас Смоки.

— Я… я не чувствую его эмоции, — прошептал Архи.

Смоки удивленно наклонил голову

— Чего? – спросил зебр. – Он че, типа робота?

— Робот, которого не пробила антимеханическая винтовка? – Пайпер вскинул бровь.

Чейнджлинг сглотнул.

— Ха, а вдруг он один из вас! – Смоки стукнул друга по плечу.

Внутри Архи все похолодело. Да, панцирь чейнджлинга достаточно сложно пробить стрелковым оружием, но, Тартар подери, это же антимеханическая винтовка! Такое попадание чейнджлинг точно бы не пережил. Что-то тут не так. Взгляд невольно упал на ПипБак, на экране которого был активирован ЛУМ. Помимо зеленых точек его друзей, там была одна – красная, и она сейчас со всех своих коротких ног улепетывала прочь.

— Твою… на ЛУМе тоже пусто… — сглотнул чейнджлинг.

Его взгляд встретился с удивленным взглядом Смоки.

— Все, мальчишки, потом тормозить будете! – в чувство Архи привел голос Пенни. – Наш живучий дружок топает за убежавшей от него мелочью! И укуси меня блотспрайт, если эта малявка не та, кто нам нужен!

Архи еще раз взглянул на странного жеребца, который размеренным шагом двигался за убежавшим жеребенком. Паладин была права, а это значит, что догадки они будут строить позже. Сейчас важно перехватить сбежавшую пони.

— Пенни права! – Архи повернулся к зебру. – Смоки, за мной! Надо перехватить жеребенка! Пайпер и Пенни, следите за этим странным жеребцом.

— Ты командир, — усмехнулся Пайпер.

Единорог перекинул винтовку на спину.

— Пен, оставайся на связи! – добавил Архи, подключая наушник к ПипБаку. – И не геройствуйте!

— Замётано, зубастый, — отсалютовала паладин.

Уже спустя минуту чейнджлинг и зебр вовсю неслись туда, куда направился жеребенок. Отслеживать убегающую пони было довольно просто благодаря ЛУМу и чутью Архи, ведь ее эмоции сияли, словно факел в темноте.

— Зубастый, ведем нашего живчика, — в наушнике прозвучал голос Пенни. – Он не шибко быстрый, так что малявку вы нагоните всяко раньше его.

— Понял, спасибо! – ответил чейнджлинг.

Взгляд вновь замер на экране ЛУМа, принявшись искать красную мигающую точку, что двигалась в сторону старой заправки, где недавно был Архи и его товарищи.

— Шустрая малявка, — усмехнулся скачущий рядом Смоки. – Жаль, что одни наши крылья обиделись и свалили, а два других уже давно не два, а одно.

Зебр повернул голову к чейнджлингу, сияя ехидной ухмылкой.

— Умеешь ты подбодрить… — Архи покачал головой.

Десять минут непрерывного галопа, и далеко впереди замаячил маленький силуэт, который резво перебирал крохотными ножками и не думал останавливаться. Хоть пони и была довольно маленькой, что для жеребенка неудивительно, но ее темпу и выносливости можно было позавидовать. Однако даже такого запала все равно надолго бы не хватило, потому чем ближе пони была к старой заправке, тем сильнее падала ее скорость. Еще несколько минут бега, и перед Смоки и Архи показалось ветхое здание, к которому уже подбежала пони.

— Надеюсь… она остановится… — фыркнул тяжело дышащий зебр. – Неугомонная… Когда… она вырастет… я хочу с ней познакомиться!

Поймав на себе едкий взгляд и кривую ухмылку чейнджлинга, который тоже пытался перевести дыхание, жеребец захихикал.

— Ладно… ладно… я поделюсь, — Смоки похлопал друга по плечу.

— Ага… я скорее поверю… что Эйр выйдет за Пайпера… — хохотнул Архи. – Чем ты поделишься.

Зебр фыркнул.

— Свадьба гомиков? – он скривил морду. – Фу, гадость!

Его дыхание уже пришло в норму, потому Смоки тут же ринулся дальше. Вслед за ним поскакал и чейнджлинг.

— Чего ты? – крикнул Архи вдогонку. — Будешь шафером!

— Пошел ты! – вновь фыркнул Смоки.

ЛУМ и эмоциональный поток дали понять, что жеребенок остановилась в старом здании заправки, а не рванула дальше по 52-ой. Смоки приблизился к окну и заглянул внутрь.

— Ну что, разделимся? – зебр посмотрел на Архи.

— Зачем? – тот удивленно наклонил голову.

Жеребец почесал затылок.

— Не ну как… — задумчиво добавил он. – Ей будет проще убить нас поодиночке и спастись!

Чейнджлинг рассмеялся, закрыв лицо копытом.

— Это жеребенок, Смоки, а не жуткий монстр, — Архи покрутил у виска. – И скорее всего напуганный.

— Именно! – кивнул зебр. – Это и самое опасное. Многие, у кого появлялся этот страшный монстр хреново кончали… Ну, сперва они кончали очень хорошо, потом появлялся он, а потом уже плохо…

Архи махнул копытом и влез в разбитое окно. Чейнджлинга встретил легкий полумрак. Из-за множества дыр в крыше, через которые пробивались тусклые солнечные лучи, интерьер, с некоторой натяжкой, можно было бы назвать «относительно уютным». Внутри просторная комната выглядела в точности так же, как и те обрывки воспоминаний из прошлого: длинный стол в дальней части помещения, где когда-то стояли кассовые аппараты, чуть далее – большое окно на кухню, которая внутри была вся черная и с огромной дырой в стене. Вокруг были разбросаны столы и стулья, некоторые из них были прибиты или просто поставлены около широких окон в виде баррикад. На полу валялся различный мусор, раздробленная плитка и кости как мелких животных, так и даже пары пони.

— Так, давай сразу – сперва ловим, а потом уговоры, лады? – Смоки ткнул Архи в плечо.

— Как скажешь, — кивнул чейнджлинг.

Зебр быстро сместился к противоположной стене с окнами, чтобы при необходимости не дать жеребенку улизнуть.

— Она тут, — Архи огляделся.

Помимо остановившегося времени в этом месте, покрытым пылью и мусором, вокруг прекрасно ощущались те самые эмоции гнева и отчаяния, слегка разбавленные страхом. Найти здесь маленькую пони было бы затруднительно, ведь пришлось бы переворачивать эти кучи столов и искать, под каким именно уселась малышка. К счастью, в этом не было необходимости. В дальнем углу около выпотрошенного мусорного бака и нескольких стульев и столов, что баррикадировали главный вход, в глазах Архи ярко светился маленький силуэт. Встретившись глазами со Смоки, Архи указал на то место. Зебр кивнул.

— Пойду, поищу на кухне! – сказал он, сделав несколько громких шагов прочь от места, где спрятался жеребенок.

Пони напряглась, услышав, что один из преследователей уходит прочь, а от одного она все же сможет улизнуть. Смоки, закончив обманный маневр, тихо и элегантно, словно кошка, сместился ближе к месту, где сидела пони. Архи все не переставал удивляться, как зебрам удается быть настолько гибкими и ловкими. Сам чейнджлинг двинулся точно в сторону укрытия, то и дело наступая на мусор и шумя, как целый табун рейдеров. Эмоции вокруг пони тут же окрасились в тревогу.

Смоки указал на столешницу, за которой пряталась пони, изобразив копытами движение, словно он что-то тянет, после чего указал себе на лоб и ткнул в сторону Архи. Чейнджлинг кивнул, приготовившись хватать жеребенка телекинезом. Зебр пригнулся и, выставив копыто, принялся им покачивать. Архи напрягся. Все его внимание уже было сосредоточено на маленьком силуэте, пестрящим самыми яркими эмоциями.

«Три, два, один…»

Мгновение, и Смоки резко схватил столешницу, потянув ее на себя. В эту же секунду Архи послал волну телекинеза, которая в мгновение ока схватила сидящую там кобылку, отчего та даже не успела пикнуть. Осознание того, что она попалась, пришло к пони тогда, когда она уже болталась в магическом захвате чейнджлинга.

— Отфуфти меня, ФИДРИЛЛА!!! – по помещению заброшенной закусочной пронесся злобный писк маленькой кобылки.

— Какой темпераментный улов! – усмехнулся Смоки.

Малышка вонзила в него злобный взгляд.

— ИШИ НАФУЙ! – прошипела пони, повернув голову к зебру.

Мешать ей говорил довольно необычный нож-бабочка – довоенный раритет, который вряд ли можно было встретить на Пустоши, особенно в таком хорошем состоянии. Но даже и без этого маленькая пони выглядела довольно необычно: грива малышки была короткой и белой, а шкурка — не одноцветной, как у большинства эквестрийцев, а двухцветной – черного и песочного оттенка. Со стороны могло показаться, что жеребенок просто измазана в саже, но Архи помнил, как выглядит пегой окрас у пони, ведь в коллегии ученых, которые заморозили его на две сотни лет, как раз работал один такой жеребец. Левое переднее и правое заднее копытца малышки словно окунули в чернильницу, попутно пролив чернила еще на грудь, правую ногу и круп. Вокруг правого глаза виднелось черное кольцо, а левое ухо, как и копыта, тоже было наполовину окрашено в черный цвет. Глаза жеребенка тоже были странными – правый имел синий оттенок, а левый – зеленый. Такое явление довольно редкое для пони, но, судя по правому уху, которое неподвижно висело, в то время как левое стояло торчком и напряжено прислушивалось, можно было предположить, что такой цвет ее глаза получили из-за травмы.

— ОТФУФТИ-И-И-И!!! – вновь прокричала кобылка, пытаясь вырваться.

Странно, но кобылку было действительно нелегко удерживать в магическом захвате, словно она была какой-нибудь рыбой, которая постоянно выскальзывает из копыт. Пони резко изогнулась, пытаясь ударить Смоки задними ногами, но, само собой, из-за коротких ног у нее получилось лишь очень забавно тряхнуть копытцами в воздухе.

— Я определенно ей нравлюсь! – кивнул Смоки и ехидно посмотрел на малышку. — Мы станем лучшими друзьями и будем делиться всеми секретами!

— С ФУЕМ СФОИМ ФИКРЕТАМИ ШЕЛИСЬ, ПИФОР ПОЛОФАТЫ! – гневно прорычала кобылка.

Зебр загоготал, вызвав у малышки еще один всплеск негодования. Пони просто сияла эмоциями гнева и злости, как прожектор на фоне комнатной лампочки.

— Как тебя зовут, малышка? – Архи посмотрел на пони.

— НАФУЙ ПОФЕЛ! – рявкнула та.

Чейнджлинг улыбнулся.

— Какое экзотическое имя, — добавил он.

Жеребенок вновь «грозно» замахала ножом, зажатым в зубах, тщетно пытаясь достать до кого-нибудь из своих обидчиков.

— Зубастый, ты слышишь? – в рации раздался голос Пенни.

Чейнджлинг поднял рацию телекинезом.

— Да, — ответил Архи.

— МАНДА! – рявкнул жеребенок.

В рации раздалось приглушенное хихиканье.

— О, я вижу, беглянку вы уже нашли, — продолжила паладин. – Тебе везет, зубастый, на крикливых кобылок.

Архи тихо усмехнулся, почесав затылок. Воспоминания об Эйр отозвались едким привкусом во рту. Об этом сейчас не хотелось думать.

— Да, видимо… — ответил чейнджлинг.

— В общем, слухай сюдой, — продолжила паладин. – Этот хрен так шустро чесал к вам, шо я уговорила Сэнда дать ему в затылок ешшо раз. Вродь упал, но я не уверена, шас подойду проверить.

Рация затрещала помехами.

— Понял, — чейнджлинг настороженно вздохнул. – Осторожнее.

— Не боись, — добавила паладин. – Шо мне может сделать земной пони, пусть и с каменной башкой? Да и еси он жив, тык свяжем и притащим в город, не оставлять же его тут подыхать! О, будет подспорье вернуть тебе твою обидевшуюся беглянку.

Мысль заставила Архи широко улыбнуться. Да, это бы было просто отлично.

— Да, спасибо, — ответил он. – Но все равно, осторожнее.

Смоки уже вовсю пытался подружиться с жеребенком, всячески строя ей рожи, чем еще больше распалял кобылку, которая уже просто сияла желтым цветом. Казалось, если ее сейчас отпустить, она не сбежит, а набросится на зебра. Само собой, второму это доставляло дикое удовольствие, ведь ввиду возраста и, как уже стало ясно, взбалмошного характера, пони попросту не знала, как реагировать на такие провокации.

— АФНО! – шикнула малышка, вновь пытаясь стукнуть Смоки.

— Скажи это еще раз, — зебр сиял милой улыбкой.

Мордашку жеребенка исказила «ярость».

— ФУИСОФ! – пони принялась «злобно» размахивать короткими ножками. — ШОПА! АФНИЩЕ! ХЕФ!

Морда Смоки просто растеклась от умиления, окрасив эмоции вокруг него в самые яркие оттенки.

— Полосатое трепло нашел себе нового друга? – усмехнулась Пенни.

— Что-то вроде того, — ответил Архи.

Пока чейнджлинг переговаривался с паладином, зебр продолжал дразнить жеребенка. Смоки придвинулся чуть ближе и оттопырил ухо.

— Я не слышу… — едко добавил он.

— НАФУЙ ПОФЕЛ!!! – кобылка не рассчитала и выплюнула свой нож. – Жопа! Урод! Говно! Иди на хер и пусть тебя там ебут блотспрайты!

Зебр не удержался и захихикал, а кобылка, болтающаяся в магическом захвате Архи, все не оставляла попыток дотянуться хоть чем-нибудь до наглой морды зебра и, если не стукнуть, то хотя бы укусить.

— Хм… а с виду и не скажешь, — усмехнулась Пенни. – Обычный такой земной жеребчик, а пережил аж целых два выстрела!

— Пен, не рискуй, это может быть опасно, — Архи смотрел на свой ПипБак.

Зачем он это делал, чейнджлинг не совсем понимал. Видимо, ему казалось, что если пристально смотреть в экран с несколькими точками он, наконец, сжалится и выведет перед глазами большой экран, на котором будет все-все-все. Ну, или на крайний случай, хотя бы напишет текстом, что происходит около паладина и писаря.

— Да не боися! – усмехнулась кобыла. – Ша все… А-А-А-…! Шо!.. ТВОЮ!..

Рация резко зашипела и затрещала, наполнившись руганью паладина и выстрелами на заднем фоне.

— Пенни! Пенни, отвечай! – Архи принялся кричать в микрофон. – ПЕННИ!

— ШОП ТЕБЯ!.. — раздалось в ответ. — Д… не мог…

Рация шипела, прерывая короткие выстрелы и обрывки фраз сильными помехами. Смоки тоже прекратил издеваться над жеребенком, и теперь обеспокоенно смотрел точно на Архи.

— Дерьмо! – рявкнул чейнджлинг, стукнув по ПипБаку. – Что б тебя, работай!

Вновь помехи. В этот самый миг, воспользовавшись общим замешательством, кобылка резко потянулась вперед и укусила потерявшего бдительность зебра за ухо. Смоки громко вскрикнул, отпрянув назад. Благодаря этому рывку, маленькая пони выскользнула из телекинеза Архи и полетела вперед, успев отпустить ухо зебра.

— Ах ты ж!.. – фыркнул Смоки.

Кобылка, выставив копытца, умудрилась ухватиться за старую лампу, которая, громко скрипнув, чудом не сорвалась с потолка и не упала вместе с малышкой на пол. Видимо, сыграл маленький вес жеребенка. Пони тут же полезла наверх, пытаясь подняться повыше, туда, где в потолке зияла дыра.

— Смоки, у Пайпера и Пенни проблемы! – крикнул чейнджлинг, взглянув на друга.

— Да нормально все! – отмахнулся зебр. – Это же, мать их, паладин Стальных Рейнджеров! Со своим гомо-другом снайпером! Че им будет?! Нам вон самим надо поймать эту маленькую вредину!

Он тут же двинулся к паре столов, лежащих ножками вниз. Пока малышка взбиралась, Смоки перевернул два самых на вид крепких стола и поставил их друг на друга.

— Хватит ерепенится! – усмехнулся зебр. – Иди к дяде Смоки!

Копыта Смоки встали на стол.

— Дядя Смоки может катиться нахер! – рявкнула кобылка.

— Ах так?! – зебр надул щеки и принялся взбираться. – Тогда я обиделся! Сейчас дядя Смоки тебя отшлепает!

Эмоции вокруг малышки вспыхнули испугом и еще большим негодованием, как только зебр начал приближаться к ней. Та, в свою очередь, ухватилась маленькими копытцами и зубами за провода лампы и, отталкиваясь задними ножками, полезла выше.

— Я могу дотянуться телекинезом, — Архи пожал плечами.

— Нет! – зебр покачал головой. — Я сам поймаю эту маленькую засранку и надеру ей задницу!

Кобылка тем временем забиралась все выше. Но куда ей было тягаться с взрослым, а к тому же еще и очень ловким жеребцом?

— И еще чуть-чуть… — зебр высунул язык, пытаясь ухватить малышку за хвост.

Мощный удар, пробивший дыру в стене, откинул несколько ее останков внутрь помещения и через окно на противоположной стене. В проем сперва влетел длинный револьвер, за которым, сквозь облако пыли, показалась голова земного жеребца с желтыми глазами, чей взгляд отрешенно смотрел перед собой. Смоки и Архи уставились на жеребца, в то время как он, казалось, вообще их не замечает. Ствол револьвера нацелился на зебра.

— Смоки! – рявкнул Архи.

Зебр среагировал молниеносно, совершив грациозный кульбит. Выстрел прошел выше, угодив в потолок. Смоки сместился к окнам, уклонившись от второй пули, выпущенной в его сторону. Третий выстрел из револьвера просто рассек воздух, пока зебр выпрыгивал в окно. В то же время Архи, неожиданно для себя, неподвижно стоял и пялился на странного жеребца.

«Ч… К… Какого?!..»

Эмоции. Вокруг жеребца их просто не было. Словно Архи смотрел на какой-то неодушевлённый предмет. ЛУМ его тоже не видел. К еще большему удивлению, после выстрелов в Смоки, странный пони попросту двинулся к болтающейся под потолком кобылке, игнорируя стоящего в паре метров от нее Архи. Еще более странно было то, что это был земной пони, но чем он тогда держал пистолет? Привычной ауры телекинеза вокруг оружия видно не было, словно его держало в воздухе невидимыми нитями. Взгляд чейнджлинга упал на пол перед жеребцом. Кусочки мусора, маленькие камешки и остатки мебели шевелились, когда пони приближался к ним. Создавалось впечатление, будто он…

«Чем-то прощупывает пол?!..»

— Слезай, — монотонным голосом скомандовал пони, двигаясь к кобылке.

— НЕТ! – рявкнула малышка, сильнее ухватившись за лампу. — ПОШЕЛ НА ХЕР!

Жеребец даже не смотрел на нее, направив взгляд перед собой, словно… словно он вообще ничего не видел? Архи ошеломленно вытаращил глаза.

— Слезай, — повторил странный пони.

Он встал под висящей кобылкой, пока она, перебирая копытцами, тщетно пыталась уползти наверх, но коротких ног не хватало, чтобы дотянуться до свободы. Рядом стоящего Архи жеребец игнорировал. Но ведь Смоки и кобылку он, как-то, все же «видит», в чем тогда подвох? Чейнджлинг посмотрел на малышку, чьи эмоции танцевали негодованием. Осознание, как мощная струя холодной воды, окатила Архи. Эмоции! Пони впереди тоже их чувствует! Прибавить к этому телекинез, который отсутствует у всех, кроме единорогов, то…

«ЧТО?!»

Архи знал только одну расу, жившую когда-то в Эквестрии, кто не только мог видеть эмоции, но и умел выглядеть, как обычные пони. Понятно, почему чейнджлинга он не замечает. Почуять эмоции того, кто их не излучает, невозможно.

— Слезай, — вновь повторил жеребец.

Он снял со спины массивный сверток и, поставив его вертикально, потянулся  им к малышке, пытаясь сбить жеребенка с лампы.

— Нет! – рявкнула кобылка, пытаясь отбиться короткой ножкой от предмета. — НЕТ! ПОШЕЛ НА ХЕР, УРОД!

Архи стоял неподвижно, стараясь не издавать ни звука. Если это тоже чейнджлинг, который умудрился пережить два выстрела из антимеханической винтовки Пайпера, делать что-либо опрометчивое сейчас было бы глупостью. Надо выждать удобного момента…

Внезапно револьвер жеребца, парящий в магическом захвате, резко сместился к дальней стене. Архи нахмурился, но через секунду понял, что произошло. За стеной он почуял такие знакомые эмоции своего друга. Смоки, не теряя времени, уже обходил противника, но он совсем не знал, что тот прекрасно знает, где находится зебр.

— СМОКИ БЕРЕГИСЬ! – рявкнул чейнджлинг.

Поздно. Пуля, сопровождаемая громогласным звуком выстрела, пробила стену. Эмоции вокруг Смоки вспыхнули яркими красками боли и испуга, а по помещению пронесся громкий вскрик.

— СМОКИ! – заорал Архи.

Чейнджлинг выхватил свой дробовик, вонзив полный ненависти взгляд в пони перед собой. Если этот ублюдок и правда такой же, как и Архи, то на его теле есть уязвимые места, и чейнджлинг знал, какие именно.

— ТВАРЬ! – рявкнул он.

Архи выставил вперед свой дробовик и, скользнув в ЗПС, рванул на жеребца. Первый выстрел. Дробь врезалась в бок пони, порвав его седельные сумки и высыпав их содержимое на пол. Второй выстрел угодил точно в голову и шею, даже не поцарапав. Еще шаг, еще выстрел. Дробь угодила между шеей и грудью. Еще шаг. Вот до пони осталось чуть больше метра, а Архи и не думал останавливаться. Дробь вновь угодила в бок жеребца.

— СДОХНИ! – чейнджлинг сделал еще один шаг, оказавшись в метре от противника, но…

«ЧТ… Ч… ?!..»

Стоило Архи оказаться близко, как его голова буквально взорвалась сотней, а может быть и тысячей голосов, криков, воплей. Чейнджлинг заорал, тут же лишившись маскировки. Голову схватили невидимые тиски, принявшись сдавливать ее с такой силой, что глаза, казалось, сейчас просто вылезут из орбит, а панцирь на висках и затылке лопнет. Мысли не просто путались, они превратились в разноцветный ураган, сметающий все на своем пути. Все перед глазами превратилось в размытую мешанину из непонятно чего, слившееся в аморфный мутный поток, текущий в никуда из ниоткуда.

Перед Архи припал на одно колено и жеребец. Он схватился за голову, принявшись злобно, громко и болезненно рычать. Его объяла зеленая аура, которая, словно яркое пламя, сожгла облик земного жеребца явив… явив перед мутным взглядом Архи чейнджлинга, но не такого, каким был замороженный на две сотни лет выходец из Стойла. Он был в разы больше самого Архи, на спине отсутствовали крылья, на ногах не было отверстий, на шее виднелись пластины, а голову и глаза защищал треугольный нарост.

«Г…Г… ГВАРДЕЕЦ?!..»

Невыносимая боль в висках, усиливающаяся с каждой секундой, мешала думать. Архи упал на пол, держась за голову. Страдания становились невыносимыми. Корчащийся рядом гвардеец взревел, наполнив руины заправки полным боли и отчаяния криком. Архи почувствовал, как через его голову проносится ярость, радость, гнев, страх, печаль, ненависть, желание, ужас… Казалось, все эмоции  и голоса мира сейчас слетелись к старой заправке и во что бы то ни стало пытались пролезть в головы двух корчащихся чейнджлингов. Архи слышал голоса. Будто… будто он переместился на два века назад и оказался в родном улье, пока еще не стал инфильтратором. Сотни, тысячи, десятки тысяч голосов, мнений, чувств бесконечным потоком прорывались в разум чейнджлинга, пытаясь первыми высказать то, что уже так давно томилось в тишине. Этот невыносимый бесконечный гвалт заглушал все вокруг, разрывая разумы обоих чейнджлингов на части.

— Прочь!.. – проревел гвардеец. – ПРОЧЬ!!!

Он громко топнул и тряхнул головой, пытаясь прогнать наваждение, но оно лишь усилилось. Мозг Архи уже в прямом смысле плавился. Глядя на гвардейца, он чувствовал ярость и отчаяние. Картинки, проносящиеся перед глазами чейнджлинга, было почти невозможно разобрать, но с каждой новой боль и отчаяние корчащегося гвардейца лишь усиливалось. Сейчас, казалось, Архи не просто чувствовал кого-то одного, он переживал страдания и ужас тысяч, десятков тысяч неизвестных ему голосов. Эта боль сводила с ума.

Гвардеец, злобно рыча, повернулся к Архи, лежащему на полу. Сделав короткий шаг, он оскалился своими острыми зубами. Его чувства окрасились в ярко-желтый гнев. Надо было бежать, но орущий гвалт голосов попросту лишил чейнджлинга сил.

— НЕТ!.. – проревел Гвардеец. – НЕТ!!! ПРОЧЬ! НЕ НАДО!.. НЕ СМЕЙ!..

Еще один полный боли вопль. Архи упал на бок, пытаясь отползти в сторону. Ноги не слушались, а дыхание уже давно превратилось в судорожные вздохи, словно кислород в комнате вот-вот кончится. Гвардеец с трудом приближался. Расстояние было крохотное, но каждый сантиметр давался ему с трудом, а Архи даже не мог пошевелиться. Еще секунда, и вот на спину чейнджлинга ступило тяжелое копыто, прижав того к полу. Архи закричал, тщетно пытаясь вырваться. Давление на спину начало расти. Перед чейнджлингом показалась голова гвардейца.

— ПРОЧЬ!.. – вновь рявкнул он. – НЕ СМЕЙ!..

На Архи смотрели две пустые глазницы, панцирь вокруг которых был испещрен трещинами, словно ему в голову выстрелили, полностью лишив зрения. Чейнджлинг попытался вывернутся из-под копыта гвардейца, но его телекинез уже успел схватить противника. Другое копыто, также занесенное с трудом, уперлось в голову Архи.

— ПРОЧЬ!.. – заорал он. — ИЗ!.. МОЕЙ!.. ГОЛОВЫ!..

Давление стало просто невыносимым, а с тем несмолкаемым гвалтом в голове все вокруг превратилось в Тартар знает что. Связь с реальностью, казалось, уже была полностью потеряна, а обоих чейнджлингов выкинули в непонятный мир, где все одновременно и есть, и нет.

— ОСТАНОВИСЬ!.. – закричал Архи. – НЕТ!..

— ПРОЧЬ!.. – прошипел гвардеец, усилив давление.

Панцирь захрустел. Тело взорвалось болью, внутренности сдавило так, что чейнджлинг попросту не мог уже сделать вдох.

— ПРОЧЬ!!! – вновь заорал гвардеец.

Архи попытался закричать, но не смог. Панцирь не выдержал. Раздался громкий и неприятный хруст, после которого все вокруг утонуло в темноте и тишине.

Копыта одного из монстров, наконец, раздавили второго, что был поменьше. Его останки окружило яркое разноцветное пламя, которое принялось сжигать их дотла. Второй монстр, что был куда больше и который, как оказалось, и есть похититель, медленно завалился на бок, громко упав на пол. Его тело замерло, перестав подавать признаки жизни. Файрфлай огляделась. Вокруг тихо, а ее преследователи, сейчас явно не в состоянии заниматься ей.

«Шанс!»

Кобылка, опустившись на абажур лампы, взглянула вниз. Высоко, но плевать. Чем дольше мешкать, тем больше вероятность, что за ней придет еще кто-нибудь из похитителей. Можно было долго гадать, зачем она им понадобилась, но Файрфлай такие вопросы не задавала. Сейчас ясно одно – надо валить, и валить быстро и прямо вот сейчас, пока еще есть возможность. Опустив задние ноги и свесившись с лампы, Файрфлай, махая копытцами в воздухе, попыталась спуститься, но, не удержавшись, соскользнула с лампы и шлепнулась задом на пол.

— БЛЯТЬ! – сердито крикнула малышка.

Бедра загорелись огнем, а дыхание сбилось. Плевать! Встав на трясущиеся ножки, она еще раз осмотрелась. Только недвижимое тело ее похитителя и все, вокруг тихо. Подняв с пола нож-бабочку, который лежал рядом, кобылка, забыв о боли в задних ногах и попе, встала в галоп и ринулась прочь из здания. Копыта Файрфлай ступили на асфальтовую дорогу, которая вела куда-то вперед. Она, не задумываясь, рванула по ней. Главное – подальше от этого места, а куда — совершенно неважно. Сколько кобылка себя помнила, жеребенок смотрела на мир сквозь клетку. Ямы «Питомника», сточные канавы, лабиринты старой военной базы и лаборатории Стойла – на все это кобылка смотрела сквозь решетку. Вся жизнь в клетке без права на свободу, жизнь в постоянном страхе, избиениях, боли и ненависти. Ненависти ко всему окружающему.

Дорога от заправки вывела Файрфлай на широкую каменную трассу, которая, казалось, начиналась за горизонтом и уходила с другой стороны туда же – за него и дальше. Куда было идти и что делать – не ясно, но оно и к лучшему. Впервые за несколько лет кобылка, наконец-то, сама решала, куда стоит пойти. Странный прибор на правой задней ноге пискнул, привлекая внимание Файрфлай. Взгляд малышки упал на красный экран, где уже светилась надпись: «Побег. Задание выполнено». Жаль, но понять, что там было написано, она не могла – Файрфлай не умела читать. Но этот проклятый прибор, который на нее надели в том странном месте, называемым Стойлом, вместе с этим комбинезоном, надо было снять и выкинуть к хренам. Но штуковина сидела на ноге слишком крепко, и любая попытка снять ее была безуспешной. Обычно такие приборы пони носили на передних ногах, но Файрфлай так яростно и эффективно сопротивлялась, что его пришлось лепить на заднюю. К еще большему негодованию жеребенка прибавилось и то, что эта штуковина иногда пищала и раздражала сильнее, чем окружающие пони. Единственный толк от нее – прибор иногда ловил радио, пропуская в темный и мрачный мир жеребенка чуть-чуть красок. Ровно до того момента, как музыку не прерывал голос сраного Ди-джея, который принимался рассказывать новости и болтать без умолку. Файрфлай бы все отдала, чтобы оказаться рядом с ним и парой гранат в копытах.

«Дерьмо… и что теперь?!»

Прибор вновь пискнул, явив на экране надпись «Получено новое задание: Куда глаза глядят». Кобылка нахмурилась. Что эта долбанная штуковина опять от нее хочет? Плевать! Копыта жеребенка вновь застучали по асфальту, унося ее прочь. Сейчас был день, и любую опасность можно было легко заметить издалека, но надолго ли это? С наступлением холодной ночи нужно найти укрытие, это Файрфлай хорошо усвоила, пока выживала в «Питомнике». Еды с собой не было, воды тоже – вся она осталась у того самого, ее похитителя. Этого пони. Хотя, он явно не пони, он просто умеет выглядеть как они, не более. Файрфлай сама видела, как он превратился в эту здоровую зубастую херню, которая убила второго, очень похожего на него, но куда мельче. А перед этим, этот монстр прогнал этого долбанного полосатого подонка. Жаль, что малышка не увидела, как он отрывает ему голову. Файрфлай резко остановилась.

«А что если?..»

Неожиданная мысль пришла в голову, разогнав обиду и ненависть ко всему миру. Кобылке почему-то захотелось вернуться. Но почему? Интересный вопрос. Любой из похитителей или работорговцев, кто когда-либо ловил жеребенка – все относились к ней, как к насекомому. Били, издевались, оскорбляли, кричали, но не этот. Он был крайне странным. Очень странным пони… Стоп, но он ведь не пони? Именно! Он не был этой подлой уродливой тварью, которую следует пристрелить! А лучше расчленить и смотреть, как она медленно подыхает, моля о помощи. За всю боль, за все страдания, за все издевательства! Этот монстр не кричал, не бил, не обижал, он просто держал жеребенка в сумке, не давая ей сбежать и все. А всех пони, которые доставали его расспросами, как помнила Файрфлай, он или игнорировал, или, если эти кретины решались подойти слишком близко, переламывал пополам. Это Файрфлай помнила по той встрече с несколькими бандитами, которые требовали у этого монстра плату за проход, как они выразились, по «их землям». Теперь на Пустоши на несколько ублюдков стало меньше. Да, кобылка вспомнила это. Он словно… словно защищал ее? Но зачем? А не все ли равно, почему? Хочет он воспользоваться ей, донести куда-то и продать или просто сожрать у себя в логове? Какая, в Тартар, разница, если на пути он убивает проклятых пони, а саму Файрфлай просто держит в сумке и, как ни удивительно, дает ей воду и еду, когда она действительно голодна? Не все ли равно, что он будет делать с ней потом, если сейчас за долгие годы Файрфлай никто не пытается убить, изнасиловать или вколоть очередную жидкость под кожу, чтобы она потом всю ночь чесалась, все жутко болело, а саму кобылку рвало кровью? Сейчас выбор невелик – умереть на Пустоши от голода или под копытом какого-нибудь пони или вернуться и остаться со своим похитителем. ПипБак вновь пискнул, заставив кобылку остановиться.

«Что опять?!»

— Ой-ой! – раздался чей-то тонкий голос. — Осторожно!

Файрфлай не успела среагировать, как в нее на полной скорости врезалось что-то ярко-желтое. Мир завертелся в бешеном ритме, из глаз полетели искры, а правый бок словно обожгло чем-то. Ребра затрещали, дыхание сбилось. Странный желтый незнакомец, громко вереща, перелетел через Файрфлай и упал чуть впереди.

«Блять!..»

Сердито прошипев, жеребенок повернула голову, увидев перед собой самокат. Со злобой отпихнув его в сторону, пони тряхнула головой, прогоняя пелену с глаз и пытаясь восстановить дыхание. Кто бы это ни был, сейчас он познакомится с ее коп…

— Привет! – к Файрфлай уже вовсю прыгало что-то жуткое. – Прости, что так получилось! Я тебя совсем-совсем не заметила! Меня зовут…

Но Файрфлай уже не слышала слов. Ужас сковал внутренности ледяной хваткой, отобрав любые чувства и спрятав их глубоко под замком. Только страх и ужас. Глаза Файрфлай впились в силуэт, прыгающий в паре метров к ней навстречу: желтый комбинезон, прозрачный аквариум на голове и два светящихся фиолетовых глаза. На Файрфлай двигался другой жеребенок.

«Нет… Нет!.. НЕТ!!! НЕ-Е-ЕТ! ТОЛЬКО НЕ СНОВА!»

В голове опять возникли картины из прошлого. Обшарпанные каменные стены, пол из старой выцветшей плитки, приоткрытая решетка на потолке, а сверху глядят десятки довольных глаз. Внизу два жеребенка – истощенных, слабых, отчаянных. Они смотрят друг на друга полными боли глазами, а чей-то хриплый голос сверху величаво вещает:

— «Вы проголодались, малыши? Вы голодны? Жаль, что кушать сегодня будет только один. Кто же это?»

И смех. Злобный, резкий, который режет уши и заставляет внутренности выворачиваться наизнанку. Жеребята смотрят друг на друга. Их глаза полны боли. Они молят о пощаде, молят о спасении, молят о том, чтобы все это прекратилось. Но помощи не будет, надежды нет, как и спасения. Есть только ты. Ты и твои копыта, которые помогут тебе прожить еще один день.

— «Кто же сегодня будет кушать? Кто этого заслуживает?»

Рядом с малышами падает кусок гнилого мяса, часть которого уже покрыта плесенью. Рот наполняется слюной. Бороться с голодом уже не получается. Он сильнее. Еще мгновение и Файрфлай сорвется с места, кроша копытами маленькую головку того жеребенка, кто стоял сегодня против нее. Кто тоже, как и она, хотел есть, хотел жить, хотел конца этих страданий. Но ему не повезло. Мясо отвратительно, но это еда…

— А чего ты молчишь? – жеребенок в желтом, сияя милой улыбкой, приближалась к Файрфлай. – Я тебя сильно ударила? Ой, я очень-очень сильно-сильно извиняюсь! Я супер-супер раскаиваюсь! Не сердись на меня, пожалуйста, потому…

Жеребенок в желтом продолжала болтать, глядя огромными и добрыми глазами. Но Файрфлай этим уже нельзя было провести. Два милых детских глаза, которые смотрят на тебя с надеждой и страхом, а следующим же днем пытаются убить. Или ночью, как повезет, потому что хозяева кормили только самых жестоких. Нет! Жеребята еще хуже, чем взрослые пони. Это исчадия Тартара…

Жеребенок в желтом, задорно перебирая копытцами, уже была почти вплотную к Файрфлай. Копыто нащупало камень.

— Ты что, сильно-пресильно удар?.. – кобылка не успела договорить.

«СЕЙЧАС!»

С громким и яростным криком, Файрфлай, подхватив камень, рванула на малышку.

— Эй! – закричала та от неожиданности. – Ты чего? Что сл!..

Файрфлай за долю секунды прыгнула на кобылку, сильно ударив ее плечом и повалив на землю. После этого она принялась бить прозрачный шлем камнем, яростно крича.

— ЭЙ! – малышка в желтом пыталась сопротивляться, но это не помогло. — НЕТ! Стой! Ты чего дерешься?!

Очередной яростный крик, очередной удар. Вот в шлеме появилась брешь. Еще удар. Стекло треснуло. Не обращая внимания на крики жеребенка и ее попытки сопротивляться, Файрфлай продолжала бить по шлему, пока камень не достиг головы пони. Удары усилились. Мышцы горели огнем, рот жадно ловил воздух, а в глазах стояли ужас и паника.

«СДОХНИ! СДОХНИ! СДОХНИ! СДОХНИ! СДОХНИ!»

Лицо малышки превратилось в бесформенную кашу, а тело обмякло, прекратив сопротивление. Отстранившись, Файрфлай упала на асфальт, тяжело дыша. Сердце готово было вот-вот выпрыгнуть из груди. Мутный взгляд кобылки остановился на передних копытах, что были покрыты странным розовым туманом. Камень, которым Файрфлай только что убила жеребенка, уже почти расплавился, как и рукава комбинезона. Этот странный дым очень сильно напоминал ту мерзость, которую Файрфлай кололи в Стойле. Даже ощущения были похожими – кобылку начало резко клонить в сон. Спохватившись, Файрфлай принялась стряхивать с себя эту дрянь вместе с расплавившимся комбинезоном.

«Дерьмо… дерьмо… дерьмо…»

Внезапно розовый туман начал двигаться к мертвому жеребенку. Файрфлай показалось, что она бредит. Тело пони в желтом словно собирало его в себя, а в разбитом шлеме было отлично видно, как раскрошенное лицо медленно восстанавливается. Внутри Файрфлай все похолодело. Не разбирая дороги, она рванула в сторону, найдя ближайший камень, и спряталась за ним. Тяжело дыша, кобылка прижалась спиной к булыжнику, боясь пошевелиться.

— И что это было? – раздался писклявый голос. – Фу, какая противная пони! Ее мама должна ее наказать! Она совсем-совсем не умеет разговаривать! Драться начала! Глупая плохая пони! Как так можно, я же хотела подружиться! Да, мистер Голос? Почему у нее «постелигическое устройство»? Это как-то связано с постелью?

Странный жеребенок продолжал болтать, пока Файрфлай, зажмурившись, вжималась в камень. Если этот монстр ее найдет, ей точно конец! И зачем же она убежала?! То чудовище, что похитило ее, уж точно бы разобралось с этой тварью!

— Жаль, она, наверное, тоже очень-преочень боится! – пони продолжала разговор сама с собой. – Ладно, мистер Голос, нам еще надо найти маму! Вперед!

Колеса самоката зашуршали по асфальту, унося желтую пони прочь. Через пару минут, убедившись, что все тихо, Файрфлай выглянула из-за своего укрытия. Пони нигде не было.

«Надо возвращаться!»

ПипБак на ноге вновь пискнул, привлекая внимание. На экране теперь красовалась надпись «Куда глаза глядят. Задание отменено». Очередной писк, сопровождаемый сменой надписи, которая теперь уже гласила: «Получено новое задание: мой друг — чейнджлинг». Что опять от нее хотел этот сраный прибор, Файрфлай не знала. Плевать, пора возвращаться! Встав в галоп, кобылка рванула обратно, к старой постройке, где она сбежала от своего похитителя.

Усталость не чувствовалась, ведь ужас, который она только что испытала, встретив того жеребенка, придавал уверенности и сил. Никогда раньше Файрфлай не хотела вернуться в то место, откуда сбежала. Еще ни разу до этого дня.

Вот впереди показалось то самое здание. Копытца свернули на асфальтовую дорожку поменьше, устремившись к входу. Стоило жеребенку приблизиться и попытаться войти, как вдруг сверху ее что-то схватило за гриву.

— Ребята, вы только взгляните! – проорал кто-то.

Чьи-то копыта подняли Файрфлай выше, занеся ее внутрь здания. Помимо беспорядка, что учинил похититель кобылки, внутри теперь находилось еще четверо здоровых и вооруженных жеребцов. У многих около седельных сумок виднелись висящие раскрытые ошейники, готовые к применению.

«Работорговцы!»

— Какие сочные бонусы! – усмехнулся коричневый жеребец в кожаном жилете, что держал Файрфлай.

Пони потряс кобылкой в воздухе.

— Отпусти! – фыркнула Файрфлай, пытаясь вырваться.

— О! – гоготнул жеребец. — Еще и разговаривает!

Он резким движением кинул Файрфлай об пол, встав на нее копытом. Внутренности сдавило тисками, а сама жеребенок закашляла.

— Заткнись, маленькое дерьмо! – прорычал пони. – А то я вырву тебе твой поганый язычок прямо сейчас!

Файрфлай инстинктивно сжалась в клубок и зажмурилась, приготовившись получать по голове, как это всегда и бывало.

— Нахера она тебе, Каск? – спросил один из работорговцев – темно-зеленый единорог в стальном нагруднике и плаще. – Шлепни прямо сейчас! Это ж жеребенок, она не дотянет до Филлидельфии. Да и зачем нам эта мелкая хрень, если мы только что нашли дохера крышек и пушек, которые можно выгодно загнать?

Пони, что придавил Файрфлай, сплюнул на пол.

— А тебе не похрен, Сайт? — он махнул копытом. – Какой-нибудь старый извращенец по любому отвалит за нее деньжат. А если она подохнет по дороге, просто выкинем.

— Ну, буш сам ей жопу вытирать! – гоготнул другой пони с грязно-желтой шкурой и одетый в камуфлированную куртку.

Каск достал веревку и принялся связывать ноги Файрфлай. Ярость и негодование завладели кобылкой. И вот опять, она попыталась довериться кому-то и ее вновь подвели. Малышка сжала зубы и еле слышно всхлипнула. И вновь такие знакомые слезы безысходности. Лучше бы она умерла тогда при встрече с этим странным желтым жеребенком…

— Здоровая херня! – хохотнул другой пони черного цвета, одетый в синюю майку с нашитыми железными кольцами, чем-то отдаленно напоминающими кольчугу.

Последовал гулкий удар. Несколько работорговцев стояли около лежащего тела похитителя Файрфлай, а тот валялся на полу, не подавая признаков жизни. Единственное, что хоть чуть-чуть разбавляло океан ненависти внутри кобылки, было то, что жеребец не додумался обыскать ее, потому нож-бабочка все еще лежал во внутреннем кармане комбинезона.

— Еще и крепкая! – кивнул другой, повернувшись к товарищу – голубому единорогу в черном жилете поверх грязной красной майки. – Прикинь, Койл, я об него лом сломал!

Тот повернулся к остальным.

— Кто-нибудь вообще знает, что это такое? – спросил Койл.

— Не-а, — пожал плечами другой лысый единорог красного цвета в металлической броне, что стоял рядом с ним. – Но он, сука, крепкий. По любому из него может получиться козырная броня.

Каск закончил связывать Файрфлай и поднял ее над полом.

— Ну, тогда грузите и погнали, — кивнул он.

— А че, Форти, Дриппинга и других мудаков ждать не будем? – удивленно спросил Койл.

Он стоял с ломом около тела черного чудовища и, судя по изогнутому инструменту, навредить панцирю у него не получилось.

— А хер на них, — отмахнулся Каск. – Не маленькие. И че, вы хотите делиться еще и с ними?

Остальные работорговцы, расплывшись в ухмылках, отрицательно покачали головами.

— Ну вот и ладушки! – в копытах жеребца появился мешок, в который он запихнул Файрфлай.

Опять темнота. Опять клетка. Все повторяется…

«Я хочу… умереть…»

---

Новый уровень!

Получена новая способность:

Маленький гладиатор

— Ваше детство прошло в стенах импровизированного Колизея, а сражения не на жизнь, а на смерть стали самыми популярными играми в юные годы. Ваши копытопашные атаки наносят дополнительно 20 урона в бою с пони, а атаки холодным оружием имеют 5% шанс сбить цель с ног. Против жеребят все бонусы утраиваются.