Fallout: Equestria. Promise

Глава V. Шепот ушедших

^{— Да, ты не сможешь защитить всех. Но ты можешь защитить тех, кто не позволит тебе вновь погрузиться во тьму.}

— Давай двигай! А то я тебе брюхо вспорю!

Каск телекинезом поднял хлыст и нанес сильный удар по одному из запряженных в телегу жеребцов, оставив на его спине заметный красный след. Пони громко вскрикнул, сердито сжал зубы и двинулся дальше. Небольшой караван из семи жеребцов – пяти работорговцев, двух рабов, жеребенка и странного пони-подобного существа, которое мертвым грузом лежало в телеге, вновь двинулся по Пустоши. Улов мог бы показаться вообще незначительным – всего лишь пара земных жеребцов и маленькая кобылка, которую точно придется шлепнуть, но нет. На старой заправке Каск с ребятами умудрились обнаружить непонятное черное существо, очень похожее на пони, но имеющее крайне прочный панцирь, об который они сломали две монтировки и пилу, вместе с которым обнаружилась целая куча крайне занимательного багажа. У зубастого зверя был мощный револьвер, огромный дробовик, больше похожий на пушку, боеприпасы ко всей этой красоте и прочее полезное барахло от веревки до отмычки. Но самым важным было другое – при существе также имелся целый мешок крышек. Несколько тысяч, уж точно. Создавалось впечатление, что это какая-то машина смерти, которая не добралась до своей цели и благополучно подохла, отдав все эти богатства везучим предпринимателям с Пустоши.

Каск так и называл свое ремесло работорговца – предпринимательство. Кто-то торгует пушками, кто-то водой или едой, они же – живым товаром. Товаром, который при надлежащем воспитании и избиениях, станет хорошим работником, секс-игрушкой или все сразу. А может даже его используют в качестве мишени, но на это уже плевать. Это Пустошь – тут все выживают, как могут и занимаются тем, чем могут. Каск даже знавал пару случаев, когда пойманные им пони проживали куда дольше, чем те, что «свободно» жили в этом проклятом месте, именуемым когда-то Эквестрией. Все это даже как-то облагораживало «предпринимательскую деятельность» жеребца, пусть только и в его собственной голове.

Довольно необычным было еще и то, что помимо этой странной черной хреновины, группе Каска удалось поймать в том месте еще и жеребенка. Встретить малявку вот так, посреди Пустоши, большая удача, ведь из таких куда проще вырастить послушного раба, к тому же, молоденькие кобылки, особенно такие, имеют высокий спрос у любителей «свеженького» и «молоденького». Тем более, жеребенок была невероятно редкой пегой масти. Помимо этого, на ней красовался довольно знакомый работорговцу комбинезон и странный накопытный прибор. Если она – очередной выходец из Стойла или чего-то там, это тоже может слегка увеличить стоимость ее продажи.

Поначалу жеребец сам планировал слегка «опробовать» товар, ведь малышка, не ровен час, попросту не переживет переход, но Каск любил, когда жертва сопротивляется, молит о пощаде, хныкает и тому подобное. А вот от этой кобылки, с того момента как он и поймал ее, не было слышно вообще ничего. Ни хныканья, свойственного жеребятам, ни попыток разжалобить кого-то, ни слез. Могло показаться, что кобылка просто боялась, но опытный работорговец всегда замечал, когда проявляется страх. Пони не боялась, она ненавидела. Ее остервенелый взгляд, полный ярости и обиды, буравил всех, на ком останавливался. От такой даже во время изнасилования невозможно будет добиться и писка, а значит — это будет слишком скучно. Куда интереснее будет овладеть одним из жеребцов – тот точно будет визжать, как сучка. А такую смирную и послушную кобылку, если она выживет, можно будет продать в бордель. Ну, или не упустить момент, когда жеребенок расхныкается, а потом трахнуть и придушить. Но пони такой возможности пока не давала, потому ее просто привязали к этому существу, ведь рабский ошейник с этой мелочи попросту спадал.

Группа поднялась на небольшой холм, который плавно спускался и вел к высохшему устью реки. По нему можно было дойти до руин Понивилля – старого городка, рядом с которым было большое поле с почерневшими и сгнившими стволами мертвых деревьев. Когда-то, видимо, там был сад, но теперь – песок и трупы, большая часть из которых уже превратилась в пыль. Место стало пристанищем рейдеров, и Каск это прекрасно знал. Однако, если верить вездесущему Ди-джею с радио, несколько недель назад тут похозяйничал кто-то, перестреляв добрую часть этих ублюдков, и, если повезет, платить за проход или отстреливаться не придется. Всяко лучше, чем чесать через зараженный радиацией Белохвостый лес, что был на западе, или, что куда хуже, через Вечнодикий на востоке. Об обходе и речи быть не могло, ведь он мог занять два, а то и три дня. Тем более, по этой тропе через высохшее устье реки к Понивиллю, работорговец ходил уже не раз. А там уже и недалеко до Старой Эпплузы или Новой, где можно будет пополнить припасы перед последним отрезком пути к Филлидельфии. Беспокоило одно – недавно разбитый в этом районе караван силами новой банды, куда более крупной, чем все вокруг. И рулила теперь всем этим некая кобылица, кто именно – Каск не знал. Оставалось надеяться, что он с ребятами либо не наткнется на эту банду, либо у них будет возможность откупиться крышками или рабами.

Вступив в высохшее дно реки, группа разделилась – Буз и Сайт, вооруженные дробовиками, устремились вперед в качестве разведки, Койл и Пайл встали по бокам от телеги, в которой находился жеребенок вместе с награбленным, а сам Каск остался сидеть и погонять запряженных рабов. Двигаться сейчас стоило предельно осторожно, ведь свято место пусто не бывает. Кто знает, какие придурки могли занять поселение или чего хуже – какая-нибудь тварь с сородичами. Каск придвинул свою рычажную винтовку ближе, начав озираться.

— Только пикните мне, — прошипел он, обращаясь к запряженным рабам, и достал свой ржавый нож. – Перережу глотки и брошу тут подыхать, усекли?!

Жеребцы испуганно закивали.

— Умницы, — зло оскалился Каск. – А теперь пошли!

Работорговец хлестнул их вожжами, и телега вновь двинулась дальше. День неумолимо приближался к вечеру, а этот район следовало оставить позади как можно скорее, ведь ночевать в Понивилле все равно, что подписать себе смертный приговор. Ну, или, если повезет, лишиться всего награбленного и половины спутников, что сейчас было бы нежелательно. До Филлидельфии путь не близкий, а лишние стволы никогда не помешают.

Двигаясь по устью, группа свернула вбок и вышла к окраинам Понивилля. Разрушенный городок встретил работорговцев и их груз самым обычным пейзажем, который был свойственен заброшенным либо полузаброшенным поселениям, встречающихся на Пустошах: почерневшие и сгнившие остатки домов, мусор и скелеты. Кости жеребят, взрослых пони или каких-либо зверей – в таких местах они были повсюду. Однако если поселение занимали рейдеры, как это было с Понивиллем, к скелетам добавлялись еще и трупы недавно убитых. Мрачные произведения дикости и жестокости тех, кого сломала Пустошь, висели тут и там: несколько обезглавленных трупов, подвешенные на фонарный столб, останки пони, приколоченные к стенам еще более-менее целых зданий, или же просто трупы, валяющиеся на земле и ждущие, пока местные падальщики не обглодают их гниющее мясо. И запах. Мерзкий, отвратительный запах, от которого с непривычки выворачивает наизнанку, а потом ты еще долго не можешь смотреть на еду и нормально спать. Это в том случае, если ты новичок, чего не скажешь о Каске и его группе. Эти мрачные картины уже давно стали обыденностью для «предпринимателей с Пустоши».

Взгляд работорговца скользнул на сидящую в телеге кобылку. Как ни странно, жеребенок не морщилась и не отворачивалась, а лишь молча сидела и смотрела на все зверства, что попадались взгляду ее разноцветных глаз. Почувствовав, что на нее смотрят, малышка повернулась к Каску, заставив того усмехнуться. И вновь, ни отвращения, ни жалости, ни грусти, только ненависть. Ох, если эта малышка вырастет и не сломается, она превратится в такую жестокую стерву, что вся Пустошь будет выть лишь от упоминания ее имени.

— Нравится наша маленькая экскурсия по Понивиллю? – хмыкнул работорговец.

Жеребенок промолчала, продолжая буравить того гневным взглядом. Обычно, если раб или пленник так на тебя смотрит, его стоит проучить, но Каску не хотелось. Тем более что этот злобный взгляд синего и зеленого глаз его даже забавлял. Интересно, получится ли у него хотя бы напугать ее?

— Я задал вопрос! — Каск скривил недовольную физиономию.

Жеребенок отвела взгляд, направив его в пол телеги, словно чувствуя опасность получить по ушам. Полезная привычка.

— Эй! – сердито зарычал Каск. – Я тебя спрашиваю! Язык проглотила? Может, мне тебе его отрезать, раз ты им не пользуешься?

Взгляд жеребенка вновь встретился с глазами работорговца. И вновь ни страха, ни грусти, ни боли, только ненависть и гнев.

«Как забавно…»

— Не нравится, — тихо ответила малышка.

Каск хмыкнул.

— И почему же? – едко спросил он.

— Мертвые… — добавила кобылка, посмотрев на руины городка. – Их слишком мало.

Работорговец прыснул, помотав головой. Он повернулся к идущему сбоку от телеки товарищу.

— Ты слышал, Пайл, трупов ей мало! – хохотнул жеребец.

Тот посмотрел на жеребенка.

— А сколько тебе нужно? – жеребец прищурился.

Жеребенок секунду молчала, осторожно взглянув сперва на Каска, а после на Пайла.

— Все, — ответила она. – Я хочу, чтобы сдохли все.

Работорговцы засмеялись.

— Маленький дьяволенок, — усмехнулся Койл, который шел с другой стороны. – Может, оставим ее как талисман?

— Чтобы она ночью перерезала тебе глотку? – Каск вскинул бровь, взглянув на товарища.

Тот сплюнул, колко ухмыльнувшись, и повернулся к малышке.

— А у нее силенок-то хватит? – скривился Койл.

Малышка лишь молча сидела и смотрела сердитыми, но заинтересованными глазами на жеребца, словно ей предложили интересное пари.

— А ты дай ей нож и усни рядом! — хохотнул Каск. – Ставлю десятку, что ты проснешься мертвым!

Работорговцы заржали, в то время как Койл вызывающе взглянул на кобылку и, сделав сердитое лицо, резко подался вперед в надежде напугать малышку и заставить ее отшатнуться, но нет. Пони все так же молча смотрела на него, а этот вызывающий жест вообще проигнорировала. Койл опять заржал.

— Такую в рот лучше не иметь, — добавил Каск. – Хер откусит.

Группа миновала разрушенный мост и, свернув на запад, вышла к старым полуразрушенным воротам. Их почерневшее и сгнившее основание говорило о том, что Каск с товарищами вышел на заброшенную ферму «Сладкое Яблочко», а значит осталось преодолеть лишь ее, и Понивилль будет позади. Мрачные трущобы заставляли работорговца чувствовать себя неуютно и, казалось, что если задержаться тут еще на пару часов, то мертвый городок высосет из тебя не просто силы, а саму душу.

Около остатков ворот группу ждали Буз и Сайт. Дальше местность была пустынной, а за пнями и почерневшими стволами деревьев спрятаться не выйдет, потому разведчики соединились с основной компанией, чтобы двигать дальше уже всем вместе.

— Вроде тихо, — кивнул Буз, когда к ним приблизилась повозка с Каском и остальными. – Пару раз мелькала чья-то башка, но в основном тишина.

— Прекрасно, — поежился Пайл. – Давайте уберемся отсюда побыстрее, пока нам везет. От этого места у меня мурашки.

Каск потянул вожжи, заставив запряженных жеребцов рабов задрать головы.

— Давай вперед, — скомандовал он. – А то оставлю вас тут ночевать.

Следующие пару часов группа двигалась по остаткам яблочного сада. Порой было довольно странно осознавать, что это место когда-то могло прокормить свежими и спелыми яблоками целый город. Интересно, а какие яблоки на вкус? Вряд ли свежие яблоки будут иметь вкус тех старых консервов или хлопьев, что Каску иногда удавалось найти во время путешествий. Был один случай, когда работорговец прикупил что-то похожее на спелое яблоко у одного торговца, однако на поверку оказалось, что жеребца банально надули. Пришлось пристрелить мошенника, забрав все его барахло. Жаль, что сейчас попробовать настоящих спелых фруктов почти невозможно.

День отступал, забирая с собой те крохи солнечного света, что пробивались через темно-серые облака, медленно и неотвратимо погружая все вокруг во мрак. Группа миновала ферму, выйдя к ее окраинам. Дальше – лишь безжизненные равнины, потрескавшаяся земля и ветер вплоть до Эпплузы или, как сейчас его называли — города Работорговцев. Припасов, как и патронов, хватало, а это значит, что дальнейший путь будет не сильно сложным и, скорее всего, останавливаться там не будет смысла.

— Буз, накорми рабов, — Сайт посмотрел на жеребца.

Он протянул товарищу мешок с соленьями и флягу с водой.

— А че я? – возмутился тот.

— Хочешь развести огонь? — Сайт скривил недовольную физиономию и, указав на Коила, что возился с костром, добавил: — который ты нихрена разводить не умеешь?

Буз надул щеки.

— Вот и не выебывайся, а иди и накорми товар! — единорог телекинезом поднес соленья и воду ближе.

Жеребец, фыркнув, взял мешок и побрел к пленникам. На ночь работорговцы стреножили двух жеребцов-рабов и привязали их веревкой к телеге. Бежать им все равно некуда. К тому же, взрывной ошейник на каждом ясно давал понять – попробуй они сбежать, им просто оторвет голову. Жеребенка же обвязали веревкой вокруг шеи и посадили на повозку. Даже если бы она и попыталась слинять, ей, в отличие от двух взрослых жеребцов, точно не выжить. Как ни странно, маленькая пони это прекрасно понимала и не пыталась улизнуть, даже когда остолоп Пайл забыл привязать ее к телеге.

— Ну что, уродцы, жрать будете? – усмехнулся Буз, подходя к пленным.

Те заметно оживились, уставившись на работорговца. Жеребец окинул взглядом рабов, остановившись на кобылке. На призыв к ужину маленькая пони отреагировала лишь своим черным ухом, которое она направила в сторону Буза. Тот усмехнулся. Достав из мешка пару кусков солонины при помощи телекинеза, работорговец кинул остатки жеребцам, а сам направился к жеребенку. Кобылка жалась спиной к тому странному существу, и еле заметно топтала сено у себя под ногами. Заметив приближение Буза, малышка подняла на него свои разноцветные глаза, остановив их на кусочках солонины.

— А ты проголодалась? – ухмыльнулся жеребец, запрыгивая на телегу.

Малышка сглотнула, но ничего не ответила. Ухмылка Буза стала шире.

— Видимо, да, — кивнул он.

Жеребец потряс кусочками еды в воздухе, продолжая удерживать их телекинезом, и поднес их чуть ближе к жеребенку. Расстояние больше чем в метр не давало ей шанса просто рвануть и перехватить еду, и работорговец это прекрасно знал, продолжая колко улыбаться.

— А что наша маленькая пони может сделать за еду? – едко спросил Буз.

Кобылка промолчала. Работорговец опять потряс кусочками еды в воздухе, заставив малышку сглотнуть. По жеребенку уже было видно, что она в любую секунду готова сорваться и схватить зубами заветный кусочек еды, но расстояние позволило бы ей просто потешить самолюбие жеребца. Потому она лишь сидела и жадно смотрела на пищу в магическом захвате работорговца.

— Ну же, — Буз поиграл бровями. – Как насчет побыть нежной с дядей Бузом?

Жеребец направил кусочки еще ближе к кобылке, тряся ими в воздухе и дразня малышку. Жеребенок тяжело вздохнула.

— Ну-ну, — хихикнул работорговец, — чего мы мол…

Стоило мясу подлететь ближе, чем на метр, телекинез жеребца неожиданно отказал, и пища упала на телегу. Жеребенок тут же рванула к ней, намереваясь схватить раньше единорога. Буз, на секунду опешив, попытался подхватить еду магией, но нет. Телекинез как будто оставил его. Замешательство жеребца позволило малышке добраться до еды раньше. Забыв обо всем на свете, жеребенок запихала всю солонину себе в рот и, отпрянув, вновь прижалась спиной к странному пониподобному существу. С опаской глядя на Буза, малышка принялась поспешно пережевывать свою «добычу», словно ожидая, что тот сейчас же рванет к ней, чтобы отобрать пищу.

— Че за?.. – единорог тряхнул гривой.

Нахмурившись, он попытался схватить жеребенка телекинезом. Опять провал. В этот момент пони уже проглотила пищу, и теперь просто смотрела точно на озадаченного работорговца перед собой.

— Слышь ты, маленькая!.. – фыркнул Буз.

Он попытался выхватить свой дробовик, что висел у него на боку. На этот раз все получилось без проблем – оружие, подхваченное магическим захватом, взмыло в воздух около единорога. Буз, вновь фыркнув, попытался схватить кобылку телекинезом. Неудача. Взгляд работорговца стал злобным.

— Че блять за… — прошипел он.

— Эй, Буз, твою мать, ты там че застрял? – окликнул его Каск. – У тебя че, опять хер чешется? Иди сюда и помогай!

Единорог спрятал дробовик, сердито глядя на кобылку. Работорговец сплюнул на землю, взглянув на странное существо позади малышки. В голову жеребца стали забираться странные мысли.

— Буз, блять! – вновь рявкнул Каск. – Ты там подох что ли?!

— Да сейчас, блять, иду, — огрызнулся тот. – Хера ты разорался?!

Еще раз взглянув на кобылку, работорговец спрыгнул с телеги и двинулся к товарищу. Группа разбила лагерь около небольшого холма, на вершину которого поднялись Буз с Сайтом. Жеребцам нужно было не спать всю ночь и нести дозор, поочередно меняясь. Остальные легли около костра. Каск положил рядом с собой детонатор, чтобы при малейшей попытке жеребцов-рабов сбежать или попытаться напасть, подорвать их обоих. Все вокруг погрузилось в тишину, разбавляемую храпом работорговцев. Не спала лишь маленькая кобылка.

— Давай же… — тихо пискнула Файрфлай.

Кобылка оглянулась и, стукнув копытцем по панцирю своего похитителя, сжала зубы. Еще один слабый удар, который это чудовище даже не почувствовало. Лишь тишина.

— Давай!.. – прошипела малышка. – Проснись! Проснись!.. Проснись!.. Проснись!..

Жеребенок шептала, продолжая наносить слабые удары по шее лежащего монстра, но тот даже не шевелился.

— Проснись!.. – она еле слышно всхлипнула. – Проснись и убей их всех!.. Пожалуйста…

Новый день встретил группу серо-желтыми тонами и утренней прохладой. За ночь никаких происшествий не было, потому работорговцы, хорошо выспавшись, быстро свернули лагерь и приготовились двигаться дальше. Пока Коил запрягал рабов, Буз приблизился к жеребенку и черному монстру. Не говоря ни слова, он схватил жеребенка и оттащил ее от пониподобного существа. Как только работорговец оттянул малышку на метр от тела, работорговец тут же подхватил ее телекинезом и поднял в воздух.

— Ты че творишь, дурень? – Каск поднял бровь.

— Походу, эта штука имеет какое-то поле, — Буз обратился к остальным.

Единорог, продолжая удерживать кобылку, достал телекинезом нож и принялся его подносить ближе к лежащему монстру. Как только клинок оказался достаточно близко, телекинез единорога отказал, и лезвие упало на песок.

— Во! – кивнул Буз. — Тут метр, вроде.

— Че ты несешь? – к тому подошел Сайт.

Его товарищ, подтащив свой нож копытом, отошел чуть дальше и, взяв клинок в магический захват, протянул стоящему рядом единорогу.

— На, сам попробуй, — Буз покачал ножом в воздухе.

Сайт, громко усмехнувшись, перехватил нож и посмотрел на лезвие.

— И че делать? – поинтересовался он.

— Попробуй поднести его к нашему черному покойнику, — кивнул Буз в сторону монстра.

Сайт, усмехнувшись, принялся левитировать нож к телу. Стоило клинку оказаться в метре от монстра, телекинез единорога выключился так же, как и у его  товарища. Буз захихикал. Сайт, надув щеки, попытался поднять нож магией. Тщетно.

— Ха! – Буз толкнул нож к себе. – Я ж говорил!

— То есть, ты хочешь сказать, — Каск почесал затылок, — что эта хрень каким-то хером блокирует магию?

Единорог кивнул.

— Походу, да, — хмыкнул Сайт. – Если бы такое говно было только у Буза, я бы просто сказал, что он имбецил. Но у меня тоже телекинез наебнулся.

— Зато твоя мамаша не против взять в рот у имбецила, — единорог показал на свою промежность.

Сайт ответил лишь колкой ухмылкой. Каск, взглянув на остальных, пожал плечами и широко улыбнулся.

— Забавно, — он приставил копыто к подбородку. – Если это так, и эта херовина действительно умеет блокировать магию, то мы сможем сорвать прилично бабок, если толкнем ее какому-нибудь Красному Глазу.

Жеребец кивнул.

— Но нам ее еще довезти надо, — добавил Каск. – Так что, хорош трепаться и почухали.

Маленький караван двинулся дальше. Если верить новостям, буквально недавно именно в этом районе разворошили здоровый вооруженный караван. А значит, стоит быть бдительными, мало ли чего. Идти в обход через Кантерлот – самоубийство, делать крюк на юг? А сколько это крюк длинной? День, два, неделю? Нет, если в этом районе действительно орудует некая сильная банда, быть может, они попросту не посмотрят на такую мелкую сошку, как группа работорговцев, или от них удастся откупиться. Но самый лучший вариант, конечно, будет вообще не попасться им на глаза. Ну или в противном случае работорговцы могут просто бросить телегу с рабами и этим черным монстром, а самим свинтить с добром, которое было предусмотрительно распихано по седельным сумкам этим самым пониподобным существом, валяющимся в телеге. Лучше лишиться части барахла, чем лишиться жизни.

Местность вокруг, как и почти во всей Эквестрии, была пустынной, поэтому просматривалась довольно хорошо. Оставалось лишь надеяться на удачу, сверяться с картой и смотреть по сторонам. Чтобы скоротать время, Коил, который двигался сбоку от телеги, крутил в магическом захвате массивный револьвер с гравировкой на стволе. Оружие выглядело не просто как новое, его словно только что достали из упаковки. Редкие солнечные блики играли на металле, скользя по выгравированным буквам, и прятались в барабане. Жеребец присвистнул. Эта пушка определенно стоит огромных денег.

— Слышь, мелкая, — Коил повернулся к жеребенку. – Че это за черная херовина?

Единорог указал на тело рядом с малышкой. Кобылка бросила осторожный взгляд на работорговца и отвернулась.

— Я не знаю, — ответила она.

— Ой пиздишь! — фыркнул единорог.

Он покрутил револьвером и взвел курок.

— Не делай из меня дурака, мелкая, – Коил прищурился. – А то улыбаться будешь деснами.

Жеребенок секунду молчала, после чего, окинув взглядом других пони вокруг, повернулась к единорогу.

— Единственное, что я о нем знаю, — ответила она, — это то, что он за секунду может разорвать пони пополам.

Малышка впилась взглядом в глаза Коила.

— И я очень жду, когда он проснется, — добавила она.

Коил сплюнул на землю, продолжая смотреть в ответ. На секунду показалось, что это он сейчас сидит связанный в телеге, а она конвоирует его на продажу. Единорогу захотелось врезать мелюзге, но это было бы слишком просто.

— А если он грохнет тебя первой? – усмехнулся жеребец.

Он нацелил револьвер на малышку и поднес его ближе, но, забыв о поле существа, выронил оружие из телекинеза, и оно упало около жеребенка. Малышка взглянула на револьвер, после чего подняла глаза на жеребца.

— Нет, — жеребенок отрицательно помотала головой. – Я ему зачем-то нужна…

Она окинула взглядом всех работорговцев, вернув его на Коила.

— А вот вы – нет, — закончила жеребенок.

Единорог копытами подхватил револьвер, выведя его за радиус поля существа, и, подняв телекинезом, направил на малышку.

— А если я грохну тебя прямо сейчас? – прошипел жеребец.

— Тогда не говори ему, когда он проснется, что это сделал ты, — ответила она. – Иначе подыхать ты будешь медленнее всех.

Работорговцы громко заржали, в то время как Коил, злобно фыркнув, размял шею.

— Истинный дьяволенок! – хохотнул Каск. – Коил, не дури, брось пушку.

— Не, люблю когда всякая шваль так много выебывается, — прорычал тот.

Жеребец сверлил глазами жеребенка, а та, в свою очередь, делала то же самое, словно провоцируя работорговца осуществить задуманное.

— Убери ствол, дебил, — рыкнул Сайт. – Эта маленькая стерва права.

Коил недоумевающе посмотрел на товарища.

— Че? – нахмурился он.

— Хер через плечо! — ответил единорог. – С учетом того, что у нашего черного друга был такой нехилый арсенал с кучей крышек, то, скорее всего, эта мелкая сучка действительно ему была нужна. На ней же вон комбез одного из этих Стойл, или как там их?

Коила это не убедило, но он убрал револьвер, продолжая смотреть на товарища.

— Ну и че теперь? – спросил жеребец. – Мне ее под хвостом вылизать?

— Да мне похер, че ты там собрался с ней делать! — фыркнул Сайт. – Можешь отрезать ей язык или трахнуть в задницу, мне все равно. Главное — не прибей.

Единорог злобно вздохнул, кинув сердитый взгляд на кобылку в телеге. Та ответила тем же.

— Сайт прав, — кивнул Каск. – Доберемся до Филлидельфии и там выясним. Так что не прибейте малую, а то вдруг она стоит целое состояние.

Жеребец засмеялся, взглянув на малышку.

— Но если она будет себя плохо вести, она получит по морде, — улыбка на его лице стала больше походить на оскал. – Она ведь это понимает?

Жеребенок осторожно кивнула.

— Какой смышленый червяк, — усмехнулся Сайт. — Не то, что остолоп Буз, которому надо несколько раз объяснять.

— Как насчет сходить нахер? – раздался голос с другой стороны от телеги.

Работорговцы заржали. Все остальное время до вечера, что группа была в пути, им никто не попался. Сайт даже хотел сделать пару пробных выстрелов из револьвера, но из-за того, что пушка, как и его патроны, выглядела крайне внушительно, жеребца отговорили делать глупость. Тартар его знает, насколько она громкая. Вдруг выстрел услышат те, кому не следует? На предложение Бузу сесть своей жопой на револьвер, чтобы приглушить выстрел, единорог послал Сайта куда подальше. Дежурить сегодня следовало другой паре – Коилу и Пайлу, потому уже с вечера в магическом захвате Буза парила бутылка с виски, которую он постепенно осушал.

Когда, наконец, стемнело, группа разбила лагерь около каменной насыпи. Покончив со второй бутылкой виски, Буз, уже заметно шатающийся, доедал свою порцию ужина.

— И не смей тянуть ко мне свои любвеобильные копыта, — фыркнул Каск.

Жеребец, расстелив спальный мешок, забрался внутрь и приготовился ко сну.

— А то я тебе башку прострелю, — добавил он.

— Не переживай… ик… — усмехнулся Буз. – У красавчика Буза… ик… сегодня свидание с одной горячей кобылкой… ик… хе-хе-хе!

Каск укоризненно покачал головой.

— Лучше иди трахни раба, — фыркнул жеребец. – Ведь если придушишь мелкую, а она окажется довольно дорогостоящей, я тебе отрежу яйца.

— Не боись, — отмахну тот. – Я буду… ик… самым нежным!

Пожав плечами, Каск улегся около костра и, зевнув, закрыл глаза.

— И тише там! – прорычал он.

Раздалось тихое хихиканье, после чего послышались тяжелые шаги пьяного жеребца, который направился к повозке с пленными.

— Дядя Буз хочет поиграть! — усмехнулся единорог.

Каск прекрасно знал, что пьяного Буза всегда тянет засунуть свой хер в кого-нибудь или во что-нибудь, и лучше этому не мешать, ведь под алкоголем этот идиот точно начнет чудить хрен знает что или, что еще хуже, палить во все стороны. Сила есть – ума не надо. Главное, чтобы от кобылки к завтрашнему утру что-то осталось, иначе этого мудака точно придется кастрировать. Около телеги послышались шорохи и тяжелое дыхание.

— Нет!.. – послышался еле уловимый писк жеребенка.

— Ну-ну!.. — возбужденно прошептал Буз. – Чш-ш-ш, будь умницей! Тихо…

Послышалось слабое хныканье и тяжелые вздохи. Каск перевернулся на другой бок и стал медленно погружаться в сон.

— Это что за нахер?! – рявкнул Пайл, ударив одного из жеребцов-рабов копытом по щеке.

Утро началось крайне херово. И слово «херово» подходило к описанию начала дня как нельзя лучше. Около повозки валялось тело Буза, чья шея была сломана посередине, а язык вывалился изо рта. Даже если в пьяном угаре свалиться с телеги, так сломать шею вряд ли удастся.

— Это не я! – взмолился жеребец. – Я клянусь! Это н…

Он тут же получил прикладом по голове и, упав, закашлял. Пайл схватил его за гриву и нанес еще один сильный удар в челюсть. От таких сильных избиений, глаз пони уже был залит кровью из рассеченной брови, во рту отсутствовало несколько зубов, а все тело было покрыто ссадинами и царапинами.

— Не ты, блять?! – рявкнул Пайл, нанеся очередной удар по голове жеребца. – А кто тогда? Боги спустились с небес и убили Буза?

Он нанес мощный удар в живот жеребца, заставив того громко вскрикнуть и застонать. Пони принялся кашлять кровью.

— Давай копай, — кивнул Сайт второму жеребцу-рабу, что сейчас стоял рядом и рыл глубокую яму.

Единорог держал его на прицеле своего дробовика. На теле второго пони-раба тоже имелись многочисленные ссадины и порезы, а бровь, щека и сломанный нос кровоточили. Он повернулся к работорговцу, глядя на него глазами, полными слез.

— Это н… н… не мы!.. – умоляющим тоном добавил он.

— Копай, сука! – прорычал Сайт, ткнув дробовиком в голову жеребца. – А то я тебя прямо сейчас грохну!

Пони, тяжело вздохнув, вновь налег на лопату, принявшись выкидывать землю из ямы. Никто не видел, что произошло ночью, но Каск прекрасно помнил, как пьяный Буз пошел развлекаться с кобылкой. И само собой у вшивых рабов взыграло благородство – эти уроды решили помочь маленькой пони избежать изнасилования. К гадалке не ходи. Ну зато теперь им обоим конец. На Пустоши благородство оплачивается лишь по одному обменному курсу – пулей в затылке.

— Еще раз повторяю, что произошло вчера ночью? – спросил Коил, глядя на кобылку.

Он держал малышку подвешенной над землей, удерживая ее телекинезом за гриву. Жеребенок, сжавшись калачиком, лишь смотрела на землю внизу и не шевелилась. Не дождавшись ответа, единорог тряхнул жеребенка.

— Я ТЕБЯ, БЛЯТЬ, СПРАШИВАЮ! – рявкнул он. – Что вчера случилось?!

— Я не знаю… — прошептала малышка.

Единорог швырнул жеребенка о землю, отчего та приглушенно вскрикнула. Жеребец наступил копытом ей на горло и, наклонившись ближе, стал сдавливать его.

— Отвечай, маленькая тварь! — прошипел он.

— Буз вечером пошел тебя трахать, — добавил стоящий рядом Каск. – Что-то мне слабо верится, что ты «ничего не знаешь».

Он посмотрел на рабов, после чего покачал головой и сплюнул на землю.

— От этих мудаков толку мало, — махнул он копытом в их сторону. – Кончай их.

Коил опять надавил на горло жеребенка, от чего ее лицо побагровело. Чуть поодаль Сайт толкал жеребца-раба к яме, игнорируя его мольбы о пощаде. Подведя его к краю, единорог приставил пистолет к его виску.

— Ну че, сука, страшно тебе?! – гневно зарычал он, давя оружием в щеку раба. – А убивать Буза было не страшно?!

— Это н!.. – всхлипнул пони. – Это не м!.. Эт!..

Прогремел выстрел, и труп жеребца упал на дно ямы. Стоящий там пони с лопатой закричал, принявшись неистово мотать головой, моля о пощаде. Следующий выстрел угодил ему точно в голову, и крики прекратились.

— Что вчера случилось с Бузом?! – Коил почти орал.

— Я… не… знаю… — простонала малышка.

В магическом захвате жеребца появился нож. Недолго думая, единорог размахнулся и вонзил его в бедро задней левой ноги жеребенка. Малышка закричала, из ее глаз потекли слезы. Коил глубже вонзил клинок, надавив копытом на шею кобылки, из-за чего ее стон стал глуше. Пайл и Сайт уже кинули труп Буза к двум мертвым пони-рабам, и второй, взяв лопату, приготовился зарывать могилу.

— Кончай и ее, — махнул копытом Каск. – Буза это все равно не вернет.

Коил придавил передними копытами голову и грудь кобылки, а телекинезом направил острие ножа к ее шее. Малышка зажмурилась. Клинок дернулся в сторону шерстки…

— Че за?.. – позади прозвучал испуганный голос Каска.

Над Коилом нависла чья-то тень. Нож выпал из магического захвата, словно магию просто «отключили». В ту же секунду шею и грудь жеребца что-то сильно сдавило. Единорог взмыл в воздух и через мгновение сложился пополам, успев лишь испуганно хрипнуть.

Тьма. Сейчас она была повсюду. Бесконечная тьма, которая закрыла собой весь свет, оставив лишь пустоту. Ни входа, ни выхода, лишь черная мгла, которая начинается нигде и течет в бесконечность. И боль. Ужасающая, раздирающая боль, что сдавливает голову. Она, как искусный палач, давит на виски и затылок с такой силой, что кажется — еще секунда, и твоя голова взорвется. Но нет. Твой мучитель искусен. Он знает, когда нужно остановиться, и как не ослаблять давление, чтобы ты мучился и мучился… Страдания, пытки и бесконечная тьма.

Ферус попытался встать. Движение тут же отозвалось сильнейшей головной болью. Гвардеец попытался прощупать телекинезом пространство вокруг себя, но смог тронуть лишь пустоту. Буквально мгновение назад в область его поля что-то или кто-то проник, после чего разум чейнджлинга взорвался сотнями тысяч ярчайших картинок, десятками тысяч голосов, всей палитрой чувств. Этот бурный поток просто сбил Феруса с ног. Это единственное, что успел понять Гвардеец, пока картины и слова не пропали, окунув все вокруг во тьму и боль. Чейнджлинг попытался закричать, но не смог себя услышать. Рот лишь открылся, так и не издав ни звука. Голова опять взорвалась фонтаном боли, который вот-вот переполнит череп внутри и, пробив затылок, зальет все вокруг.

«Нет!.. Нет! НЕТ! ПРОЧЬ!!!»

Сопротивление бесполезно. Боль сильнее. Муки вгрызаются в твой разум, терзая его с такой силой, что каждое мгновение тебе кажется: еще секунда, и все кончится. Но нет. Поверить в это невозможно, ровно так же, как и перестать верить. Эта боль сильнее. Ты хочешь, чтобы она отпустила тебя или добила, бросив тело на съедение стервятников и падальщиков, но ты все еще жив. Ты еще жив, иначе не было бы так больно. Мертвым все равно, а тебе еще нет…

«ХВАТИТ!..»

Яростный немой крик. Гнев. Он вспыхнул в темноте. Если бы рядом с Ферусом был кто-либо, Гвардеец бы попросту разорвал его на мелкие кусочки. Вокруг была лишь пустота, которую сколько бы ты ни терзал, сколько бы ни пытался изувечить в ответ, ты натыкался лишь на пустоту. Это то, что безмолвно будет наблюдать за твоей агонией, как ты затухаешь, словно последняя искорка в костре. Она будет единственной, кто останется с тобой и разделит твои последние секунды.

«ОСТАНОВИСЬ!.. ХВАТИТ!..»

Боль невыносима. Сейчас Ферус был готов сделать что угодно, отдать все, что у него есть, или забрать то, что нужно мучителю, и положить у его ног. Но нет. В ответ молчание. Голова продолжает разрываться, и нет конца этим пыткам. Если в эти секунды кто-нибудь приказал бы Гвардейцу сделать любой ужас, любую несуразицу, любую глупость, что угодно, пообещав в обмен избавление – он с радостью сделал бы это. Пусть в дальнейшем его обманут, пусть этой боли действительно не будет конца, сейчас, лишь за надежду, лишь за маленький огонек, искру, что подарит шанс избавиться от всего этого, Ферус сделал бы больше, чем все. Но нет.

«Я… я больше… я больше не могу…»

Муки. Бесконечные муки. Стоять на ногах уже почти невозможно. А стоит ли он? Где он сейчас? Что это за место? В ответ лишь боль. Нет неверия, нет ярости, нет попыток договориться с самим собой или с мучителем. Пустота сильнее. Ее тиски сжимаются все больше и больше, а ты уже не хочешь ничего. Когда конец?

«Все… равно… Пусть это кончится…»

Гвардеец зашатался. Ферус не понимал, стоит ли он, лежит, сидит, но что-то клонило его в бездну. Что-то из глубин тьмы словно звало его. Нет, это был не тот шепот, который все эти долгие годы толкал его вперед, заставляя идти, заставлял искать цель, не давая упасть и покончить со всем. Но вот, где-то там, среди черноты, что-то словно манило его. То самое, что заберет боль, все чувства, страдания, укутав в покрывало из пустоты и отправит его в никуда, где он растворится и перестанет существовать.

Ферус почувствовал, как начинает падать. Пусть это ему лишь показалось, но это уже не важно. Главное – избавление. Избавление от этих мук. Наконец-то покой…

— Нет!..

Слабый, еле слышный шепот. Он пронзил пустоту и тьму, врезавшись в уши и угодив прямо в разум. Быть может, Ферусу это лишь почудилось, но где он сейчас? Не чудится ли ему вообще все, что происходит вокруг? Плевать, скоро все кончится. Силы постепенно покидали Гвардейца, а сам он падал в пустоту.

— Нет! Ферус, нет!

Кто-то или что-то обратилось к нему по имени. Имя. Чейнджлинг помнил только его. Сколько уже лет он не слышал, как его зовут? Десять лет? Двадцать? Может сотню? Это было необычно, в последние секунды перед тем, как все кончится, напоследок услышать свое имя. То, что осталось от прошлого, которое через мгновение тоже сольется с черной пустотой.

— Ферус, нет! Не надо! Не делай этого, пожалуйста! Ты ведь обещал!

Обещание. Твое обещание. Клятва. Долг. Честь. Обещание…

«Мое обещание?..»

— Ты обещал не сдаваться!

«Но… я не могу… я устал…»

Шепот стал тише. Казалось, что он теперь звучал даже не эхом, а каким-то еле слышным отголоском его самого. Слова было почти невозможно различить.

— Ферус, пожалуйста!.. Не уходи!

«Больно…»

Голова болит. Боль все еще рядом, она все еще терзает разум чейнджлинга. Но боль значит лишь то, что он еще жив. Обещание? Но кому? Это простое слово, которое почему-то для Феруса всегда значило больше, чем что-либо. Оно было тем, что толкало его вперед, пусть даже Гвардеец и не помнил вообще ничего, кроме своего имени. Но кому он обещал не сдаваться?.. А есть разница, если уйдя в пустоту, он нарушит его? Нет, ведь иначе, зачем он его давал? Нарушить обещание?

«НЕТ!»

Ферус стиснул зубы. Боль тут же превратилась в еще больший поток страданий, сдавив виски, затылок и грозясь просто взорвать лоб. Плевать! Он обещал не сдаваться!

«Пообещай мне! Пообещай, что никогда не сдашься!.. Всегда есть путь вперед… даже если единственное, что ты можешь сделать – просто сесть и умереть, не сдавайся!»

Слова всплыли в подсознании, словно яркий свет. Он обещал!

«Я… Я… Я обещал!..»

Рядом с Ферусом в пустоте мелькнула маленькая искорка. Слабый белый Светлячок. Какая-то эмоция в черном ничто. Для Гвардейца все эмоции давно стали лишь потоком, что позволял заткнуть голос жажды, заставить хоть на чуть-чуть замолчать голод, который сопровождал чейнджлинга на протяжении его бесконечного странствия. Но сейчас Ферус узнал эту эмоцию. Даже ужасающая боль не смогла затмить это воспоминание, когда похищенная им маленькая кобылка включила радио.

«Зависть и доверие?..»

Ферус, собрав все имеющиеся у него силы, даже те, которых он давно лишился, ринулся вперед, к Светлячку. Маленькая искорка пульсировала в бесконечной тьме, которая была готова вот-вот забрать ее от Феруса.

«НЕ СЕГОДНЯ!»

Белый взрыв. Белый взрыв в пустоте, тут же разогнавший тьму. Яркий, бесконечно яркий свет. На смену мраку пришел он. Стало тепло. Сейчас, в отличие от тьмы и бесконечного ничто, Гвардеец что-то почувствовал. Что-то приятное, что-то, что проникло в океан боли, позволяя Ферусу ощутить нечто иное. Что-то слабое, незаметное, но такое яркое, теплое, куда лучше, чем муки и страдания.

Копыта Гвардейца нащупали нечто твердое. Голова все еще болела, тело не слушалось, в ушах звенело, но все это было терпимо. Ферус попробовал открыть глаза и…

«Глаза?!..»

Веки чейнджлинга поднялись. Его глаза открылись, увидев перед собой яркий белый свет с большим количеством темных размытых фигур. Впервые за столько лет он открыл глаза! Он видит! Белая палитра красок устремилась в сознание, словно в мрачный и холодный подвал ворвался кто-то веселый и жизнерадостный, кто нес с собой огромное количество свечей и факелов. Он без спроса принялся расставлять все это в каждом углу, на каждой стене, наполняя светом эти мрачные и безмолвные комнаты.

— Ферус!

Вновь шепот, но уже отчетливый. Это был уже не слабый отголосок, который удавалось почуять лишь на мгновение, лишь на секунду. Он был сильным, громким.

— Ферус!

— Это он!

— Он вновь слышит?

— Слышит?

— Он нас слышит?

— Слышит!

— Ферус!

Десятки голосов зашептали в унисон. Многие из них, как ни странно, были знакомы. Но кто это?..

— Он нас помнит?

— Он нас помнит!

— Он помнит!

— Помнит?

— Да, помнит!

Пелена все еще застилала взгляд чейнджлинга, мешая рассмотреть говорящих. Ферус поднял ноющую голову и, слегка тряхнув ей, несколько раз зажмурился. Шепот голосов усилился.

— Тише, успокойтесь.

Другой шепот, но еще более знакомый. Это был тот самый, что сопровождал Феруса все эти годы. Тот самый тихий голос, который сейчас стал громким и отчетливым. Его возглас тут же заставил все другие утихнуть. Вокруг в одно мгновение стало тихо, за что Ферус был бесконечно благодарен. Разрывающая боль в голове отступила, но сохранила свои гневные позывы, грозясь вернуться вместе с тьмой в любую секунду, но этому уже было не суждено случиться. Кто-то, кто вбежал в разум Гвардейца и принес туда свет, отпугнул их, заставив спрятаться в самых дальних закоулках сознания.

Ферус вновь моргнул, наконец прогнав пелену с глаз. Гвардеец поднял голову, принявшись осторожно оглядываться. Все вокруг словно услали белой простыней, но заботило сейчас совсем не это. Вокруг чейнджлинга сидели сотни, а, быть может, и тысячи черных фигур, похожих друг на друга: у каждого из присутствующих были отверстия на ногах, лишенные грив головы с изогнутым рогом, пара полупрозрачных крыльев на спинах и два клыка, торчащих из под верхней губы. Все они пристально смотрели белыми глазами и, как ни странно, улыбались. Ферус ошеломленно сделал шаг назад, тут же оглянувшись. Все они показались ему до ужаса знакомыми, как будто чейнджлинг знал их всю свою жизнь. Эти наблюдатели были повсюду и, самое странное, было то, что Ферус отчетливо ощущал, что они рады. Каждый из тех, кто сидел и глядел на Гвардейца, был бесконечно счастлив. Это был не привычный эмоциональный фон, который Ферус ощущал от пони, он просто точно знал, что сидящие тут – счастливы, словно… словно он был с ними одним целым…

— Здравствуй, Ферус.

Мягкий голос. Уже не шепот, а голос, принадлежащий кобыле. Уверенный, властный, но в то же время мягкий и неимоверно приятный. Ничего более прекрасного Гвардеец никогда не слышал. Он тут же повернулся ему навстречу, уставившись удивленными глазами на ту, что говорила эти слова.

— Я так рада тебя видеть, — мягко улыбнулась она.

Стоящая впереди была выше остальных, на голове виднелась белая короткая грива с челкой, которую делил пополам длинный изогнутый рог, не похожий на рога остальных. Ноги, как и у всех вокруг, также были испещрены отверстиями, на белой спине виднелась пара такого же цвета крыльев, которые были гораздо больше, чем у остальных, а сзади виднелся длинный хвост, заплетенный в косу. Она тоже почему-то была знакома Гвардейцу, но он никак не мог вспомнить, кто это.

«К… кто?..»

Ферус попытался заговорить, но не смог. Рот лишь открылся, так и не издав ни звука.

«Ч?!..»

— Не бойся, — стоящая перед Гвардейцем попыталась успокоить его. – Мы все слышим тебя. Слышим каждую твою мысль и чувствуем, что у тебя на душе.

Она сделала еще один шаг навстречу Ферусу, взглянув парой белых глаз.

— Это ведь твой разум, — добавила говорящая, обведя своим копытом окружающее пространство. – Не переживай.

Гвардеец оглянулся. Тысячи глаз продолжали с трепетом и восторгом наблюдать за ним и чего-то ждать. Вот только чего?

«Кто вы?»

Ферус еще раз обвел взглядом всех сидящих рядом, остановившись на той, чей шепот он слышал все эти годы.

— Мы – твоя Семья, — ответила она. – Я Инвиди, Королева белого улья.

Она указала на сидящих неподалеку.

— А это — чейнджлинги моего улья, — продолжила Инвиди. – Твоего улья.

«Моего?..»

Ферус удивленно нахмурился. Королева улыбнулась.

— Потому ты чувствуешь наши чувства, а мы чувствуем твои, — добавила она. — Посмотри на свою спину.

Обычно, подобные действия были сложны для него, но тут, внутри его разума, была легкость и свобода, а любые движения не были скованы массивным и тяжелым телом. Обернувшись, Гвардеец увидел свою панцирную пластину – белую, как мел. Словно по команде, все сидящие вокруг него чейнджлинги развернулись вместе с Королевой, демонстрируя свои спины Ферусу. И все они, как одна, были белыми. За исключением лишь одного – на спине Гвардейца отсутствовали крылья.

— Мы – твой улей, Ферус, — Инвиди повернулась. – Бывший…

Лицо Королевы заметно погрустнело. Это тут же отразилось и на всех присутствующих чейнджлингах, которые тоже опустили головы или отвели взгляды.

«Бывший?»

— Да, — кивнула она. – Мы… погибли уже много лет назад.

«Погибли?!»

Ферус начал ошеломленно крутить головой, сделав шаг назад. Все сидящие вокруг чейнджлинги тут же отреагировали на удивление Гвардейца, принявшись обеспокоенно смотреть то на него, то на Королеву.

«Как?.. Как это произошло? Почему?»

— Огонь войны поглотил Эквестрию и нас вместе с ней, — ответила Инвиди, посмотрев на Феруса печальными глазами.

Гвардеец отрицательно помотал головой, выбрасывая странные и жуткие мысли из головы. Если это его улей и они все мертвы, то почему жив он? Что произошло?! Почему он не смог защитить свой дом?

«Защитить?»

Странную мысль тут же услышали и все вокруг. Королева отвернулась, уставив взгляд в пол.

— Ты пытался… — Королева тяжело вздохнула. – Мы все пытались… Но у нас не вышло.

Ее печальный взгляд вновь встретился с Гвардейцем.

«Тогда почему я жив?!»

Ферус сделал шаг вперед, громко топнув в конце. Его сердитый и одновременно возмущенный взгляд впился в стоящую напротив и требовал сиюминутных ответов. Как такое вообще могло произойти?!

— Из-за моей ошибки, — Королева села и, опустив голову, закрыла глаза. — Из-за моей недальновидности.

Она тяжело вздохнула.

— И из-за моей трусости… — добавила Инвиди.

Королева подняла голову, посмотрев в глаза Феруса.

— Я… я думала, что так будет лучше… — она покачала головой.

Глаза Инвиди наполнились слезами.

— Но я ошибалась… — ее голос задрожал. – Видя… видя, что я с тобой сделала…

Королева покачала головой.

— И нет мне за это прощения, — губы Инвиди дрогнули.

Она приставила копыто к лицу, словно пытаясь не показывать Ферусу все то, что она сейчас испытывала, но это было невозможно. Гвардеец прекрасно чувствовал всю ту боль, грусть и раскаяние за то, что она когда-то совершила. Чувства других чейнджлингов лишь подтверждали ее слова. Все вокруг в одночасье превратилось в океан скорби, который мигом потушил всю злость и гнев, что пылали внутри Феруса. Гвардеец зажмурился, пытаясь собраться с мыслями, но их было слишком много. Столько лет молчания, столько лет пребывания в темно-сером мире, где любые эмоции — лишь пища, а все вокруг – лишь их источник. Года пребывания в небытии, и твой разум уже попросту не знает, как реагировать и что делать с тем ярким океаном красок и света, что просочился внутрь, рассеяв тьму. Ферус посмотрел на Королеву.

«Я ничего не помню из своего прошлого… Я помню лишь твой шепот, который заставлял меня идти зачем-то вперед… Но зачем? Почему?»

— Я… я не хотела, чтобы ты погиб… — Королева тяжело вздохнула. – Я не хотела, чтобы вообще кто-нибудь из нас умер! Я думала, что спасу тебя, что помогу хоть кому-нибудь! Но… но, видя, что это с тобой сделало…

Она отрицательно покачала головой и, уронив голову, закрыла глаза. Скорбь. Буквально недавно Ферус был в пустоте, а вот теперь вокруг него разлился океан чувств, которые он давно позабыл. Почему-то, глядя на плачущую Королеву и ее улей вокруг себя, Гвардеец растерялся. Все сидящие тут были ему знакомы, как и сама Инвиди, но Ферус никак не мог вспомнить их. Как будто ответ был под маленькой черной тряпочкой, которую ты вот-вот уберешь, и все тут же станет ясно, но вот сделать это у Гвардейца почему-то не удавалось. Будто… будто он сам не хотел этого.

Мыслей было слишком много. Так много лет в безразличии и пустоте, но если есть малейший шанс прервать этот порочный круг, то им следует воспользоваться.

— Я не хотела так с тобой поступать… — заплаканные глаза Королевы смотрели на Феруса. – Прости меня…

Гвардеец сжал зубы. Так много информации. Столько лет бесполезных скитаний, столько лет упрямого движения вперед без цели и смысла. Ферус по грудь стоял в крови тех, чьи жизни он оборвал, и все ради чего? Все те муки, что он испытывал, были лишь потому, что кому-то не хотелось, чтобы он погиб? Что же это за садист, что обрекает кого-то на пытки, что хуже смерти?! Гнев и безысходность. Если бы Гвардеец мог, он бы зарычал или зашипел, но в этом не было необходимости. Все, кто сидел сейчас около него, прекрасно чувствовали весь тот океан гнева, что закипал внутри.

«Лучше бы я… Ч… что?»

Маленькая вспышка. Где-то рядом. Вновь эта белая ниточка. Ферус опять почуял эту эмоцию. Она, как маленький Светлячок, возникла внутри сознания, прямо на пути тьмы, что почуяла слабину, и попыталась опять захватить разум Гвардейца и подчинить его себе. Маленький, еле различимый силуэт рядом, сияющий теплым светом, словно напоминающий чейнджлингу о чем-то. О том, что он забыл, но очень хотел вспомнить. Ферус сделал глубокий вдох и посмотрел на Королеву.

«Я не могу тебя простить, потому что я не знаю за что. Я… Инвиди, кто я?»

Ферус смотрел в глаза Королевы. Он сделал несколько осторожных шагов, немного приблизившись. Инвиди сидела неподвижно и лишь слушала его мысли. Казалось, что от решения Феруса сейчас зависит все и даже больше, потому она молча ждала.

«Кто я?»

Взгляд Инвиди стал слегка растерянным, словно она услышала вопрос, на который не просто стыдно отвечать, а страшно. Страшно раскрыть ту правду, что была известна лишь ей и всем сидящим вокруг. И только Ферус не знал ничего из этого. Но именно он и был тем, кому ее раскрывать не хотелось.

«Инвиди, кто я? Что случилось? Почему я ничего не помню?»

— Я… я не знаю… — она опустила взгляд.

«Ты можешь мне помочь вспомнить?»

Глаза Инвиди растерянно бегали по полу, боясь встретиться со взглядом Феруса.  

«Инвиди!»

Королева подняла голову. Ее глаза больше не бегали, а смотрели точно на Гвардейца. На лице Инвиди хоть и остался страх, но теперь на нем виднелась уверенность. Она слишком долго хранила все секреты, слишком долго не отпускала эту тайну, но теперь пришло время сбросить эти оковы и с себя, и со стоящего перед ней Феруса.

— Да, — кивнула она. – Много лет назад ты… мы все помогли скрыть твои воспоминания, иначе… иначе они бы убили тебя, Ферус.

Гвардеец промолчал.

— Потому я… я не знаю, справишься ли ты, ведь… — она запнулась.

Королева сделала глубокий вдох, закрыла глаза и подняла голову. Секунду она сидела в такой позе, собираясь с мыслями, после чего вновь посмотрела на Феруса.

— Я не хочу, чтобы ты опять упал во тьму, — Инвиди покачала головой.

Взгляд Королевы перепрыгнул на Светлячка, что слабо сиял около Гвардейца. Ферус сделал то же самое. Забавно было то, что Королева тоже его видела и ощущала, как и все вокруг. А это значит, что она не лгала, когда говорила, что чувствует все то, что у Феруса на душе. Глаза Инвиди вновь вернулись на Феруса.

— Но я искренне верю, что теперь, вспомнив себя настоящего, ты выберешься, — ее голос стал тверже.

«Тогда помоги мне вспомнить!»

Инвиди кивнула. Она встала и посмотрела на всех, кто сидел вокруг. Чейнджлинги так же, как и их Королева, встали со своих мест и принялись терпеливо ждать, глядя на нее и Гвардейца.

— И твой улей тебе в этом поможет, — добавила она.

Королева сделала несколько шагов, остановившись напротив Феруса, и села, призывая Гвардейца сделать то же самое. Ферус повиновался.

— Я помогу тебе вспомнить лишь самое основное, — добавила Инвиди. – Самые яркие и важные моменты, которые помогут тебе восстановить все остальное. Но я хочу предупредить тебя, Ферус…

Гвардеец напрягся. Давно он не нервничал. Чувство было необычным, ведь Ферус не испытывал его уже много лет, и вот теперь оно принялось слабо, но ощутимо покалывать внутри, словно заставляя поскорее ринуться вперед и начать.

— То, что ты вспомнишь, — продолжила Инвиди, — будет болезненным для тебя.  

«Я готов. Я слишком давно не чувствовал вообще ничего. Я хочу либо вспомнить кто я, либо отправиться в пустоту и перестать чувствовать вообще!»

— Хорошо, — кивнула Королева и улыбнулась. – Тогда мы начнем оттуда, где все начинается…

Яркий белый свет. Он прорывается сквозь сладкий сон и заставляет проснуться. Малыш открывает глаза, но видит перед собой лишь размытые силуэты, словно все вокруг закрыто пленкой. Попытка шевельнуть копытом. Тело поддается, но неохотно. Что-то мешает, что-то необычное. Оно теплое и приятное, как будто ты плаваешь внутри какой-то густой жидкости. Вокруг слышатся голоса. Их много, и все они, как один, радостные и удивленные. Чувствуется предвкушение чего-то. Вот-вот должно произойти какое-то событие, которое все эти голоса очень ждут. Малыш вновь пытается пошевелить ножками и нащупывает что-то твердое внизу. Попытка встать, но что-то опять мешает. Как-будто грудь удерживается чем-то твердым, не давая опустить все четыре ноги на пол.

— Айвори, он проснулся! – раздался низкий голос неподалеку.

— Вижу, вижу! – ответил кто-то, чей голос был более мягким и высоким. – Давай за Королевой! Кажется, наша гвардия решила не ждать и родиться на пару дней раньше!

— Хорошо! – тот первый, грубый голос, был довольно возбужден. – Я мигом!

Послышались какие-то шорохи. Свет все такой же яркий, но увидеть ничего пока не получается, лишь пленка и размытые танцующие краски впереди. Малыш попытался укусить эту густую жидкость, что окружала его, но ничего не получилось, словно она была везде, даже во рту.

— Ну-ка, — опять послышался голос. – Давай посмотрим, как ты стоишь.

Еле слышный щелчок, несколько скрежещущих звуков, и вот грудь больше ничего не сдавливает. Все четыре копытца малыша встают на твердую поверхность. Ощущение непривычное. Немного шатает, но благодаря этой странной густоте вокруг стоять получается легко.

— Вот молодец! – голос становится еще радостнее.

Малыш чувствует эту нарастающую волну восхищения и нетерпения от того, кто находится с ним в одной комнате. Непривычное ощущение, но в тоже время очень увлекательное и интересное. Немного страшно, но интерес сильнее. Вот бы сейчас узнать, кто же это там за пеленой. Малыш пытается покрутить головой. Все те же размытые краски, ничего нового. Левое переднее копытце делает осторожный шаг вперед. Что-то подсказывает, что теперь следует попробовать сделать то же, но уже задним правым. Малыш осторожно воплощает задуманное, и второе копытце встает на пол.

— А ты нетерпеливый! – усмехнулся голос.

Еще шажок, но вот нос упирается во что-то мягкое, но куда более твердое, нежели вся эта жидкость вокруг. Малыш толкает странную пленку, но она оказывается прочнее. Тогда приходит время воспользоваться ртом, и попытаться прокусить эту надоедливую штуку. Однако тут тоже неудача, ведь зубки лишь упираются в нее и скользят, так и не достигая цели. Малыш начинает сердиться.

— Ну-ну, не злись, — успокаивает голос. — Потерпи немного.

Смысл слов не понятен, но произносящий их говорит очень успокаивающе. Но этого все равно недостаточно, чтобы побороть нарастающий интерес и желание как-то преодолеть эту пленку. Малыш опять давит головкой, пытаясь сердито укусить препятствие.

— Так… и еще чуть-чуть… — вновь говорит голос. – Хорошо, раз уж тебе так не терпится…

Говорящий на секунду замолкает, словно его что-то тревожит. Это чувствуется. Но малышу сейчас все равно, ведь впереди интересная и захватывающая цель – пленка, которая мешает ему пройти дальше.

— Эх, Королева Инвиди убьет меня… — голос стал слегка разочарованным. – Но ты слишком непоседливый! Ладно, буду все валить на тебя.

Говорящий захихикал. Смех был приятным и мягким.

— Только аккуратно! – добавил голос.

Легкий щелчок, и внизу, под ногами, что-то раскрылось. Странная густая штука начала куда-то уходить. Это было неожиданно и пугающе, потому малыш сделал шаг назад. По мере того, как жидкость стекала в отверстия на полу, вокруг становилось холодно. Стоять стало так же непросто, ведь, пока малыш плавал в этой странной штуке, проблем с удержанием равновесия не было, но вот его помощника нагло и бесцеремонно убрали, оставив один на один с неведомой силой, что тянула вниз. Ко всему прочему, как только странная жидкость покинула стенки инкубатора, она все еще осталась в легких и желудке малыша, поэтому она тут же принялась рваться наружу. Малыш закашлял, принявшись отхаркивать и сплевывать все, что мешало дышать. Стоять было сложно, голова кружилась.

— Тише-тише, это сейчас пройдет, — успокаивал его голос.

Как только последние сгустки были отторгнуты, малыш сделал вдох. Это было еще одно странное ощущение из многих, что сопровождали его одно за другим, но после него стало заметно легче. Задние ножки от неожиданности подкосились, и малыш уселся на попу.

— Ты сам этого хотел, нечего теперь строить из себя жертву! – голос был задорным и веселым.

Он словно дразнил малыша, заставляя его идти вперед. Секундное удивление прошло, потому пришло время начать следующую попытку выбраться отсюда. Пелена впереди все равно не позволяла увидеть ни говорящего, ни того, что было вокруг. Малыш попытался встать. Ножки затряслись от напряжения, но жажда выбраться отсюда была сильнее. Кое-как, рыча и сопя, удалось приблизиться к этой противной пленке. Малыш вновь попытался укусить ее, но маленькие клыки лишь скользнули по поверхности. Его крохотная темница словно издевалась.

Вдруг послышались шаги, но они не могли отвлечь малыша от сражения с пленкой. Тот, кто все это время находился и разговаривал с ним, ощутимо занервничал.

— Как он, Айвори? – раздался еще один, новый голос.

— Сами полюбуйтесь! — задорно воскликнула она. – Извините, моя Королева, что начала процедуру, не дожидаясь вас, но наш малыш оказался слишком нетерпеливым.

— Все хорошо, Айвори, — голос словно улыбался.

Он был мягче и приятнее, чем у Айвори. Малыш даже прервал свои попытки выбраться и прислушался. Эти слова, сказанные новоприбывшим, казались самым прекрасным, что довелось услышать. Властный, спокойный, но очень приятный и милый голос. И чувства. Чувства, которые исходили от того или, скорее всего, той, что говорила эти слова. Помимо любопытства, внутри малыша родилось жгучее желание поскорее выбраться и увидеть, наконец, кто же это.

— Что с ним? – голос стал слегка взволнованным и удивленным.

— Все хорошо! — усмехнулась Айвори. – Он просто услышал Вас. Давайте, позовите его.

Чувства той, кто стояла в нескольких метрах впереди, окрасились в радость, но уже куда более яркую. Послышались шаги. Она подошла чуть ближе, но малышу все равно не удавалось рассмотреть очертания говорящей с ним. Противная пленка!

— Ну, давай, иди ко мне.

Голос прозвучал в голове. Мягкий, добрый и неимоверно приятный, прямо как тот, что новорожденный услышал несколько мгновений назад. Внутри малыша вспыхнула неведомая сила, которая принялась толкать его вперед. Маленькие ножки уперлись в пол, а крошечные зубки впились в ненавистную пленку. Сердито сопя, малыш со всей силы давил крохотными клыками на последнее препятствие, которое разделяло его и этот неимоверно приятный и милый голос. Только вперед!

— И-и-и-и!!! – послышался чей-то писк.

— Айвори, больше профессионализма! – сделал ей замечание второй голос.

Тот самый, что был тут с самого начала, а потом куда-то уходил.

— Отстань, толстокожий! – возмутилась она. – Это потрясающе! Перед нами рождается гвардеец, а ты просишь меня сдерживаться?! Я сейчас лопну!

Вокруг чувствовалось нарастающее нетерпение, но малышу было все равно. Сейчас его противник, что отделяет его от прекрасного голоса – противная пленка. Все внимание и усилия сосредоточены только на борьбе с ней. Еще укус, еще шажок. Зубы скользят, становится тяжелее и тяжелее, но это все мелочи. Один из клыков нащупал брешь, и Малыш, направив все оставшиеся силы в нее, разорвал пленку.

— Вот так, молодец!

В глаза ударил яркий свет. Это было еще более непривычно и страшно, чем ранее, но внутри все равно поселился маленький огонек радости. Радости первой победы в этом новом и необычном мире, в который малыш сделал шаг. Он несколько раз моргнул, прогоняя пелену с глаз, и принялся осторожно оглядываться. Комната была небольшого размера, но для малыша, который только что вылез из инкубатора, она казалась поистине огромной. Его встретили светло-серые и белые стены с большой круглой светящейся лампой, которая закрывала собой почти весь потолок. Впереди виднелась закрытая дверь, около левой стены находился странный шкаф с непонятными блестящими штуковинами, а около правой стояла не менее странная машина с кучей непонятных мигающих лампочек и экранов, по которым то и дело что-то бегало, создавая замысловатые и необычные образы. Зрелище было настолько завораживающим, что несколько секунд малыш просто не мог оторвать глаз от этого. Поборов удивление, он перевел взгляд на улыбающиеся и радостные лица двух существ – они были очень похожи друг на друга, имели белые глаза без зрачков, черные панцири, длинные клыки, и оба были одеты в белые халаты. Однако внимание малыша тут же привлекли их ноги, что были испещрены отверстиями. Дырявый узор на каждой из конечностей очень сильно отличался, и пары секунд хватило, чтобы уловить все различия.

— Ой! – еле слышно пискнула Айвори, закрыв рот копытами. – Ну и здоровяк! Я сейчас лопну!

Крылья на ее спине возбужденно затрепетали, а стоящий рядом ее товарищ улыбнулся и покачал головой. Тем временем взгляд малыша переместился на третьего, кто находился в комнате. Королева. Малыш сразу понял, что это была она. Взгляд больших белых глаз тут же впился в силуэт, принявшись пристально изучать стоящую напротив. Королева была гораздо выше тех двух, на голове красовалась короткая белая грива, а белые глаза, в отличие от Айвори и ее помощника, имели зрачки. Королева мягко улыбнулась.

— Ну, иди ко мне.

Она слегка наклонила голову, чтобы быть на одном уровне с малышом. Голос, звучавший в голове новорожденного, был неимоверно приятным, а ее улыбающееся лицо, словно яркий огонек в темноте, согревало и давало уверенность. Внутри малыша тут же родилось острое желание исполнить просьбу Королевы во что бы то ни стало. Нужно как можно быстрее добраться до нее и защитить! Не известно от чего и почему, но эта маленькая и пока единственная мысль сидела в голове малыша. Он сделал осторожный шаг, повторив в точности те действия, которые он уже успел опробовать внутри инкубатора – сначала левая передняя нога, потом правая задняя. Теперь правая передняя, левая задняя. Шаг за шагом, не отрывая взгляда от стоящей впереди.

Все это вызвало широкую и теплую улыбку у Королевы. Ее чувства тут же отразились в сознании. Радость и счастье. Малыш почувствовал все это. Внутри было тепло, и, даже несмотря на холод и опаску, ничто уже не могло пошатнуть его уверенность. Еще шажок, и вот малыш уже рядом с Королевой. В ее магическом захвате появилось что-то белое, что-то большое. Малыш тут же инстинктивно отстранился, подняв голову и, глядя на странный предмет, оскалил маленькие зубки, принявшись сердито и воинственно сопеть.

«Страшно!»

— Чш-ш-ш. Это всего лишь полотенце.

Ее голос в голове и улыбка успокоили. Стало не так страшно от этой странной белой штуки. Королева сделала осторожный шаг, подходя к малышу, и опустила ему что-то на плечи. Тело боязливо дернулось, но уже через секунду приятные ощущения и теплота от Королевы разогнали любые страхи. И, конечно, награда за смелость – еще большее чувство радости и еще более широкая улыбка.

— Вот молодец! Тихо-тихо. Садись.

Она осторожно обхватила спину малыша передними копытами и погладила. Новорожденный повиновался, продолжая пристально смотреть только на лицо Королевы.

— С днем рождения.

Она поцеловала новорожденного в макушку, вызвав у него ответную улыбку.

«Тепло…»

Вот он, самый приятный момент! Тьма и холод внутри окончательно отступили, и теперь там торжествуют только свет и теплота, а над всем этим красуется лишь одна мысль: «Нужно ни за что это не потерять, защитить и уберечь любой ценой!»

— Сходите за мисс Санпени, — Королева повернулась к паре позади.

Айвори, не отрывая восхищенного взгляда от Королевы и новорожденного Гвардейца, толкнула сидящего рядом товарища, который тут же скривил недовольное лицо.

— Эй! – возмутился он, глядя на ассистентку.

Та лишь помахала копытом в сторону выхода. Вновь недовольно покачав головой, чейнджлинг устремился к двери.

— Я щас лопну! – прошептала Айвори.

— Не надо, — хихикнула Королева и повернулась к Гвардейцу. – А то напугаешь нашего защитника.

Малыш удивленно захлопал глазами, поочередно смотря то на одну, то на другую. Пристальный и заинтересованный взгляд пары больших белых глаз заставил Айвори еще раз громко пискнуть, а ее чувства преодолеть еще один барьер восхищения. Малыш удивленно наклонил голову, опять повернувшись к Королеве, словно спрашивая: «Что происходит?»

— Она просто тоже рада тебя видеть, — кивнула она, погладив малыша по голове.

— Моя Кор… К… Королева… А… — затараторила Айви, указывая на сидящего малыша.

Королева указала на место рядом с собой.

— Конечно, не стесняйся, — кивнула Инвиди. – Ему пора знакомиться с остальным ульем.

Возбужденно потоптавшись на месте пару секунд, Айвори сделала глубокий вдох, потерла щеки и, несколько раз моргнув, шагнула к малышу.

— Поздоровайся с ним мысленно, — добавила Королева. — Но осторожно.

— Ага… я читала, да, — чейнджлинг сглотнула, пытаясь побороть накатившее возбуждение. – Ох-ох-ох! Я сейчас лопну!

Она сделала еще шаг. Глаза малыша принялись пристально изучать идущую к нему. Легкая нервозность и боязнь тут же отметались Инвиди, что сидела рядом и гладила его спину. Айвори, сделав еще один шаг, остановилась на расстоянии вытянутого копыта от новорожденного. Малыш удивленно наклонил голову, повернувшись к Королеве. В его больших белых глазах застыл вопрос: «Что делать?».

— Это Айвори. Она хорошая, не бойся.

Малыш, несколько раз удивленно моргнув, повернулся к стоящей неподалеку. Та, казалось, была готова просто взорваться от переполняющих ее чувств. Как ни странно, но она была гораздо ниже не только Королевы, но и самого новорожденного на целую голову. Малыш, повинуясь любопытству и одобрению со стороны Инвиди, наклонился, приблизив голову к Айвори. Та осторожно вытянула копыто навстречу, еле слышно пискнув.

— Пр… прив… привет!

Голос, прозвучавший в голове, уже был другой, не такой, как и тот, что малыш слышал раньше. Он был ниже и звучал слишком возбужденно, но от этого и не менее интересно. Новорожденный вытянул шею навстречу Айвори. Как только ее копыто оказалось достаточно близко, малыш смог его понюхать. Запах Айвори был странным, очень резким, из-за чего новорожденный тут же отстранился, громко чихнув.

«Фу! Гадость!»

Вновь чихнув, он тряхнул головой и, насупившись, посмотрел сперва на чейнджлинга-медика, а потом повернулся к Королеве. После такого Айвори, казалось, сейчас действительно лопнет. Она зажала копытами губы и тихо запищала, в то время как Королева, мягко усмехнувшись, поцеловала малыша в макушку.

— Прост… Простите, — медик обмахивала себя, пытаясь успокоиться. – Видимо спирт или еще что резкое. Тьфу!

— Все нормально, — кивнула Инвиди,

Она посмотрела на малыша.

– Верно?

Новорожденный Гвардеец ответил лишь взглядом белых глаз, тут же чихнув еще раз.

— Ух ты! Будь здоров!

Через отворившуюся дверь в помещение вошли еще двое. Первым шел ассистент Айвори, а вот второй был незнаком.

— Мисс Санпени, — кивнула Королева. – Хорошо, что вы решили задержаться на пару дней.

— Я как чувствовала! – усмехнулась та. – Ну, где там наш здоровяк?

Чейнджлинг тоже носила белый халат, надетый поверх синей блузки, но, в отличие от остальных присутствующих, имела синие глаза и такого же цвета крылья, виднеющиеся на спине. Самое необычное еще было то, что чувств вошедшей малыш не ощутил, словно в комнату вошло нечто не свое, чужое. Новорожденный Гвардеец тут же встал и насторожился. Впившись глазами в Санпени, он, слегка склонив голову, оскалил маленькие зубы и начал еле слышно рычать. Рык был больше похож на слабый треск, переходящий в шипение, но малыша это не смущало. Сейчас его внутренние инстинкты требовали защитить тот источник тепла и радости, что сидел рядом с ним, от этого «чужеродного кого-то», пусть и очень похожего на своих сородичей.

— Какой сердитый! – Санпени сложила губы трубочкой. – Это хорошо! Вы уже начали с ним общаться на ментальном уровне?

Инвиди кивнула.

— Отлично, — добавила педиатр. – Пару дней подержите его тут, в изоляторе, и постепенно знакомьте с остальным ульем, вводя в общую сеть. Стресс ему сейчас ни к чему.

— Хорошо, — ответила Инвиди.

Санпени широко улыбнулась и, сделав несколько шагов в сторону, поставила на пол свой саквояж. Все это время малыш не отрывал от нее глаз, продолжая сердито шипеть и стараться быть точно перед Королевой.

— Ну-ну, чего ты? Успокойся.

Инвиди погладила новорожденного по спине.

— Ай-ай, Королева Инвиди! – Санпени бросила на нее осуждающий взгляд. – Что я говорила про «тактильное воздействие»?

Королева смущенно убрала копыта, поставив их на пол. Малыш тут же почувствовал резкую смену настроения и, повернувшись к Королеве, удивленно посмотрел на нее.

— Я не удержалась, — виновато поежилась Инвиди.

— Понимаю, — кивнула Санпени. – Я бы сама была не против потискать эту сердитую мордашку.

Чейнджлинг сморщила нос, широко улыбнувшись малышу. Тот тут же ответил «сердитым» оскалом маленьких клыков, вновь зашипев.

— Я тоже… — на одном дыхании выпалила Айвори.

Чейнджлинг тут же получила осуждающий взгляд со стороны своего ассистента, но проигнорировала его.

— Да, но это гвардеец, — добавила Санпени. — Так что тут никуда без ограничений. Ладно, это Вы и так сами прекрасно знаете.

Отойдя от своего саквояжа на пару шагов, она села напротив малыша и Королевы, закатала халат на передних ногах и потерла копыта друг о друга. Малыш еще чуть ниже склонил голову, сделав шаг в сторону потенциальной «опасности», но, как ни странно, это вызвало лишь улыбку у нее.

— Все не перестаю радоваться, когда присутствую при первых шагах маленького гвардейчика в этом мире, — улыбнулась она, глядя на «защитника» Королевы. – А через мои копыта прошло уже целых два! И вот Ваш теперь будет третьим.

Инвиди благодарно кивнула.

— И потому спасибо Вам и Королеве Тиморе за помощь, — Королева тоже улыбнулась.

— Пустяки, — отмахнулась Санпени.

Жест тут же заставил малыша отпрянуть, вернувшись обратно к Королеве. Главное – не пустить «опасность» к ней, потому надо быть всегда как можно ближе. Чтобы убедиться в этом, малыш повернулся и, найдя глазами Инвиди, вновь встал точно между ней и Санпени.

— Базовый инстинкт в норме, — кивнула педиатр. – Ух, как шипит! Обычно малышня тут же прячется за Королевой или за нянькой, а гвардейцы, даже новорожденные, вон – готовы броситься!

Она показала передние копыта малышу и, продолжая сиять улыбкой, смотрела точно в глаза новорожденного. Несколько секунд сомнений, и он повернулся к Королеве, глядя на нее озабоченными глазами, которые спрашивали: «Что делать?».

— А теперь, как мы репетировали, — Санпени указала на главу улья.

Инвиди кивнула. Королева встала и, обойдя новорожденного Гвардейца, подошла к педиатру, сев точно рядом с ней. Все это сопровождалось пристальным взглядом малыша, чьи глаза смотрели то на доктора, то на Инвиди.

— Иди сюда. Не бойся.

Санпени продолжала спокойно сидеть рядом, улыбаясь малышу. Это выглядело очень странно и опасно, ведь это кто-то чужой, а Королева так просто пошла и села рядом? Но ее мягкий голос и улыбка отгоняли прочь сомнения. Если Королева не боится этого «чужака», можно не боятся и ему. Малыш, не отрывая взгляда от педиатра, осторожно шагнул к Инвиди. Сев рядом, он тут же наклонил голову в бок, принявшись рассматривать странного чейнджлинга, не похожего на его Семью.

— Ну чего смотришь, бука? — игриво спросила Санпени. — Давай знакомиться!

Она осторожно вытянула копыто, как до нее сделала Айвори. Помня, какой неприятный запах был в прошлый раз, малыш, скривив нос, слегка отстранился.

— Ну чего ты? — педиатр надула губы.

В купе с улыбкой, выглядело это крайне забавно, к тому же, сидящая рядом Королева тоже была спокойна, внушая уверенность. Повинуясь любопытству, малыш наклонился к вытянутой ноге и осторожно понюхал. Запах оказался очень приятным, что было крайне неожиданно. Новорожденный несколько секунд, не отрываясь, вдыхал аромат, после чего отстранился, посмотрев на Королеву.

— Понравилось? — спросила Инвиди.

Малыш улыбнулся, издав еле слышный писк, переходящий в слабый рык. Айвори чуть не упала, вовремя подхваченная ассистентом.

— Больше профессионализма! — сердито пробубнил он.

— Иди в Тартар!.. — на одном дыхании выпалила чейнджлинг.

Санпени кивнула и, не теряя времени, достала из своей сумки стетоскоп и небольшой пенал.

— Что Вы сделали? – удивленно спросила Инвиди, глядя на улыбающуюся мордашку своего Гвардейца.

— Корица и ваниль, — хихикнула Санпени. – Взрослым гвардейцам она очень нравится.

Взглянув на малыша, педиатр ухмыльнулась.

— А малышне тем более! — добавила она и подмигнула новорожденному. – Да, здоровяк?

— Понятно, — кивнула Инвиди.

Около педиатра легли ее инструменты, что, само собой, не осталось без внимания новорожденного. Он тут же удивленно уставился на приборы, то и дело поворачиваясь к Королеве и задавая глазами один и тот же вопрос.

— Так, а сейчас легкий осмотр, — добавила педиатр. – А ты, Айвори, пока доставай контейнер.

— Какой контейнер? – та удивленно захлопала глазами.

Осуждающий взгляд педиатра встретился с удивленными глазами чейнджлинга.

— Ам-ам, Айвори, — ответила Санпени. – Малыша неплохо бы покормить.

— Ой… – Айвори ударила себя по лбу. — ОЙ!

Она тут же ринулась к одному из шкафов, что стоял недалеко от входной двери. Новорожденный проводил ее взглядом, после чего повернулся к Королеве, задавая глазами вопросы.

— Королева Инвиди? — Санпени посмотрела на сидящую рядом и подхватила телекинезом маленький фонарик из своего пенала.

— Да, как репетировали, — кивнула та.

Педиатр правым копытом погладила себя по подбородку и, дождавшись, пока малыш обратит на это внимание, открыла рот и высунула язык. Новорожденный Гвардеец удивленно наклонил голову, опять повернувшись с вопросами к Королеве. Не теряя времени, Санпени поднесла свое копыто к подбородку Инвиди и проделала те же действия. Королева сделала точно так же, как и педиатр до нее. Малыш, хлопая глазами, недоумевающе смотрел то на ногу врача, то на Королеву. Через мгновение копыто Санпени уже коснулось подбородка малыша, осторожно погладив его. Помня, как делала Инвиди и доктор, малыш решил принять участие в этой странной игре. Кто знает, вдруг она ему понравится? Новорожденный Гвардеец открыл рот и достал язык.

— Ты моя умница! — промурлыкала Санпени и, быстро наклонившись, посветила в рот малыша. – Так, раз… два… три… и вот тут… ага…

— Молодец!

Новорожденный Гвардеец закрыл рот, посмотрев на Инвиди. Та кивнула. Малыш почувствовал радость и благодарность за то, что сделал все в точности так, как ему показали, а это значит, что Королева довольна. Он вновь улыбнулся.

— Восьмой и, по-моему, девятый еще не вылезли, — прищурилась педиатр. – Ох, готовьтесь к бессонным ночкам, когда у него начнут дорезаться зубы.

— Как-нибудь справимся, — хихикнула Инвиди.

Санпени подхватила телекинезом стетоскоп и продемонстрировала его малышу. Тот заинтересованно осмотрел прибор, осторожно наклонился и понюхал. Вещь вообще не пахла и выглядела скучной и неказистой. Педиатр, вставив в свои уши оливы, подняла телекинезом головку стетоскопа и опять продемонстрировала ее новорожденному. Тот пристально осмотрел прибор и повернулся с вопросом в глазах к Королеве.

— Все хорошо.

Педиатр поднесла головку прибора к Инвиди, пока малыш наблюдал за каждым ее действием, и дотронулась до груди. Через несколько секунд она убрала ее от Королевы, повернув к новорожденному, и начала двигать уже к его груди. Малыш, видя, как секунду назад эта странная штука коснулась груди Инвиди, спокойно сидел и с интересом наблюдал, что будет дальше.

— Вот умница, — кивнула Санпени.

Головка прибора дотронулась до панциря, после чего скользнула чуть ниже и коснулась места около передней ноги. Малыш от неожиданности затоптался на месте.

«Холодно!»

— Чш-ш-ш, спокойно, не бойся.

Это помогло. Санпени некоторое время сидела неподвижно и слушала, пока два белых глаза заинтересованно наблюдали за ее действиями.

— Сердцебиение слегка учащенное, — педиатр вынула оливы из ушей и положила стетоскоп рядом. — Но это и неудивительно. Столько новых знакомых, да, здоровяк?

Она улыбнулась малышу, задрав нос. Выглядело крайне нелепо, но уже не так страшно, как раньше, потому новорожденный Гвардеец еле слышно рыкнул в ответ. Улучив момент, пока он опять повернется к Королеве, Санпени достала из своего пенала коробок, и перенесла его телекинезом за спину новорожденному. Через мгновение она потрясла предмет, наполнив комнату шуршанием. Малыш тут же навострил уши, принявшись оглядывать и искать источник странного звука. Педиатр отвела коробок правее и повторила действие. Новорожденный опять повернулся точно туда, откуда доносился шорох.

— Прекрасно, слух тоже в норме, – Санпени обернулась. — Айвори! Давай сюда!

— Я тут! – отозвалась та.

В магическом захвате около нее парил контейнер с какой-то жидкостью. Чейнджлинг поставила его около малыша и открыла. Внутри была какая-то странная светящаяся густая жидкость зеленого цвета. Новорожденный опять посмотрел на Королеву. Инвиди встала, наклонилась к контейнеру и отпила чуть-чуть, после чего кивнула уже новорожденному. Тот, пытаясь повторить действия Королевы, опустил нос в жидкость, но чуть-чуть перестарался и влез в гель почти всей мордашкой. Жидкость тут же попала в нос и рот, заставив малыша громко чихнуть и разлить часть на пол.

— Ой-ой! – хихикнула Санпени. – Куда ж ты носом-то! Ох грязнуля!

Гвардеец слизнул часть оставшегося на мордашке геля. Стоило ему попасть в рот, как внутри все наполнилось приятными ощущениями.

«Вкусно!»

Долго не раздумывая, малыш вновь наклонился к емкости, принявшись жадно пить.

— О, и аппетит хороший, — добавила педиатр.

— Так что Вы скажете? – спросила Инвиди, продолжая наблюдать, как ее Гвардеец уплетает содержимое контейнера.

Санпени на секунду задумалась, перебирая мысли в голове.

— Ну, с первичными рефлексами все в хорошо, зубки в порядке, пусть и не все пока прорезались, — начала педиатр, – сердцебиение в норме. Стоит он достаточно уверенно, аппетит хороший. Здоров, как минотавр!

Педиатр подхватила свой саквояж телекинезом и принялась складывать стетоскоп и другие вещи.

— К концу недели я еще зайду к вам, когда он уже освоится, — добавила она. – Тогда проведу более полный осмотр.

Санпени наклонялась к чавкающему от удовольствия малышу.

— Вставлю тебе в попу градусник! — она заговорчески хихикнула.

Малыш проигнорировал «угрозу», так как вкуснейшая еда завладела всем его вниманием, и на то, что происходило вокруг, было все равно. Педиатр повернулась к Инвиди.

— Кстати, а как Вы решили назвать это чудо? – спросила Санпени. – Если это, конечно, не секрет.

Королева на секунду задумалась.

— Нет, не секрет, — она отрицательно покачала головой. – В нашем стремительно дичающем мире…

Она пристально посмотрела на малыша, который уплетал пищу. Почувствовав взгляд Королевы, тот оторвался от еды и взглянул на Инвиди.

— Я хочу, чтобы твое имя было твоим щитом. Оно помогло защитить тебя от ужасов настоящего, сохранив для будущего.

Глаза Королевы смотрели точно в глаза новорожденного Гвардейца.

— Ферус, — кивнула Инвиди. – Я назову тебя Ферус.

Малыш удивленно наклонил голову вбок, пытаясь понять смысл сказанных ему слов.

— Красивое имя, — Санпени повернулась к Королеве. – Королева Инвиди, можно спросить?

Та кивнула.

— Вы ближе всех к правительству, — педиатр вздохнула. – Скажите, когда это все уже закончится?

— Не знаю, — Инвиди опустила голову. – Уже четвертый год пони и зебры ведут эту глупую войну, и ей пока не видно конца…

Малыш обеспокоенно смотрел на Королеву, пытаясь понять, почему ей стало в один момент грустно. Увидев это, Инвиди улыбнулась.

— Все хорошо, кушай.

Вновь удивленно наклонив голову в бок, малыш поочередно взглянул на Инвиди и Санпени, но увидев лишь улыбки, быстро вернулся к еде.

— Ну и раз наше очарование появилось чуть раньше и подарило мне пару лишних дней, — педиатр закрыла саквояж, — я смогу заскочить в пару мест по дороге домой.

— Спасибо, мисс Санпени, — Королева благодарно поклонилась. – Вы нам очень помогли.

Чейнджлинг отмахнулась.

— Пустяки, это всего лишь моя работа, — добавила она.

— Заходите к нам еще, — кивнула Инвиди. – Айвори проводит вас.

Санпени направилась к выходу.

— Непременно! – педиатр поклонилась и шагнула следом за Айвори. – Берегите себя.

Тьма расступилась, вернув краскам четкость. Ферус вновь оказался в окружении чейнджлингов его улья. Опять эта просторная белая комната с десятками тысяч глаз, что пристально смотрят на него и радуются. Радуются тому, что он, наконец, вспомнил часть себя и свой дом. Инвиди, сидящая неподалеку, повернулась к Гвардейцу и улыбнулась.

«Я… я…»

Королева кивнула. Ферус, не отрывая глаз от Инвиди, начал осторожно приближаться к ней, пока не обнял. Разум вокруг тут же отреагировал самыми теплыми чувствами. Он, наконец, вспомнил, кто дал ему это имя и кто его Семья. Но они все мертвы. От этой мысли на душе стало грустно. Ферус отстранился, взглянув на Инвиди парой белых глаз.

— Я понимаю, что это воспоминания для тебя болезненны, — осторожно добавила она.

«Я справлюсь»

— Я знаю, — Королева окинула взглядом сидящих вокруг чейнджлингов. – Мы все знаем, Ферус. И мы верим в тебя. Но помимо грустных воспоминаний, постарайся обращать внимание и на хорошие. Наш Мир не всегда был таким.

С этими словами Королева вновь взглянула на Гвардейца. Ферус задумался. Да, это крохотное воспоминание о его рождении, о его первых шагах в этом мире вызвало цепочку других, менее важных, но не менее увлекательных и интересных событий, которые происходили в жизни малыша. Ферус вспомнил, как его первый раз представили всему улью в тот же вечер. Вспомнил, сколько радости и интереса было у членов его Семьи, когда они смотрели на маленького Гвардейца, который жался к своей Королеве и боязливо оглядывался. Да, в тот вечер на него смотрели тысячи глаз, как и сейчас.

Ферус вспомнил, как его привели в ясли, чтобы познакомить с остальными детенышами. Само собой, большая часть из них тут же испугались, в то время как другая принялась изучать странного большого чейнджлинга, что стоял рядом с Королевой. Забавно было то, что на этот раз юный Гвардеец не испугался. Первая мысль в тот день, возникшая в голове Феруса – «защитить». Она не покидала его сознание с первых шагов, и вот теперь, когда правда частично вскрылась, а перед Королевой уже стоял не маленький, а взрослый Гвардеец возрастом более двух веков, эта мысль опять поселилась в голове Феруса. Но если защитить, то кого?

— А помнишь, как ты первый раз покинул улей вместе со мной? – спросила Инвиди.

Ферус кивнул. Это был яркий солнечный день, и именно тогда Гвардеец и познакомился с расой, с которой чейнджлинги тысячи лет живут бок о бок – с пони. Поначалу, ощущать эмоции, в отличие от чувств своей Семьи, было очень непривычно. Эти разноцветные потоки грозились схватить тебя и унести далеко-далеко, однако благодаря Королеве, Ферус довольно быстро освоился.

— Помню, как ты первый раз переступил порог Администрации Кантерлота, — улыбнулась Инвиди. – Ты всегда держался молодцом и быстро адаптировался, но не в этот день.

Удивленно наклонив голову, Ферус непонимающе посмотрел на Королеву. Она закрыла губы копытом, стараясь не засмеяться.

— Ты тогда впервые познакомился с кошкой миссис Дэйзи, — пряча улыбку, добавила Инвиди. – Ты от страха загнал ее на люстру.

Королева не выдержала и рассмеялась. Ферус ответно улыбнулся. Это было непривычно. Сколько он уже не улыбался, пусть даже и мысленно? Очень долго…

— Наблюдать, как вы шипите друг на друга, — смеялась Инвиди, – было самое уморительное зрелище!

Ферус кивнул. Да, он вспомнил этот момент из своей жизни. Однако дальше все почему-то было в тумане. Гвардеец посмотрел на Королеву.

«Я готов»

— Хорошо, — продолжила Королева. – Тогда, пойдем чуть дальше. Ты ведь помнишь, что для тебя значит «обещание»?

Гвардеец задумался. Ответ словно маячил перед глазами, но разглядеть его было очень непросто. Единственное, что Ферус помнил – это то, что обещание никогда не должно быть нарушено. Какое бы оно ни было. Если ты его дал – нарушить не имеешь права. Но почему так, Гвардеец не помнил.

— Тогда вспомни, — кивнула Инвиди. – Вспомни, что для тебя значит это слово…

Ферус сидел за длинным деревянным столом овальной формы, что тянулся почти через все просторное помещение библиотеки улья. Эта одна их самых больших комнат сама напоминала улей, но вот в отличие от жилых помещений, в ее стенах находились многочисленные полки с книгами. Любые романы, учебники, журналы и прочая литература – на любой вкус. Как рассказывала Королева Инвиди, вся эта литература попала сюда благодаря другим Семьям чейнджлингов и тому, что печатная индустрия в Эквестрии уже шагнула далеко вперед, и многие книги печатались и писались куда быстрее, нежели раньше. Но сейчас все эти вековые знания не интересовали юного Гвардейца. Взгляд был устремлен на учебник, раскрытый перед ним. На белых страницах виднелись странные и замысловатые буквы с цифрами, которые Ферусу надо было не просто объединить во что-то одно, а как-то еще их решить или что там его просили сделать?

Гвардеец поднял голову. Судя по часам на дальней стене, сейчас был полдень, и большая часть улья, включая Королеву, которая всегда находилась рядом с Ферусом на его уроках, была в Кантерлоте по какому-то важному делу, а молодняк занимается детенышами, которым еще не было года. Потому библиотека пустовала, и только скрип грифеля карандаша о бумагу и мозгов Феруса разбавляли тишину в помещении. В аккомпанемент им тихо постукивал метроном, что стоял перед Гвардейцем, и намекал, что время вокруг не остановилось. Оно все еще идет, и его лучше не терять.

— Юноша, Вы закончили? – раздался строгий, но спокойный голос.

Ферус промолчал, лишь громко и медленно вздохнув. Раздались мягкие шаги, и за спиной Гвардейца появилась чейнджлинг, одетая в белую блузку с черными пуговицами и очками-пенсне на носу. Она пристально посмотрела через плечо Феруса, нахмурившись.

— Еще нет, мисс Когнито… — промямлил Гвардеец.

— Ну-ка, дайте, я взгляну, — чейнджлинг подхватила листок телекинезом.

Учитель сильно отличалась от улья Феруса, чей основной цвет был белым, в то время как у Когнито – желтым. Но не это выделяло ее среди других чейнджлингов, ведь к юному Гвардейцу и его молодой Королеве часто заглядывали представители других Семей. Панцирь Когнито выглядел светлее, крылья на спине уже почти лишились своего желтого оттенка, а оба клыка, да и остальные зубы, сильно пожелтели. Ее глаза были даже не желтого, а скорее лимонного оттенка, словно цвет разбавили водой, сделав более блеклым. Чтобы что-нибудь увидеть, преподавательница постоянно пользовалась очками, иначе, по ее словам, взгляд словно заволакивала пелена, превращая все вокруг в размытые силуэты. Все это говорило об очень преклонном возрасте учителя, потому первое и самое важное наставление, которое Инвиди дала Ферусу, было слушать Когнито и делать все, что она говорит. По словам Королевы, один из самых пожилых и опытных преподавателей в желтом улье согласилась помочь юному Гвардейцу получить образование, но юный разум Феруса пока никак не мог понять, с какой стати его пичкают этими странными буквами, цифрами и заставляют что-то читать или учить?

— Юноша, я же объясняла Вам этот пункт уже три раза, — отметила Когнито, положив листок перед Гвардейцем.

Она пристально посмотрела на Феруса из-подо лба.

— Да, я помню… — пробубнил тот.

Гвардеец отвернулся и, надув губы, принялся ковырять копытом трещину в столе.

— Тогда в чем же опять дело? – спросила Когнито. – Вы невнимательно слушали?

Ферус постучал копытами друг о друга. Взгляд учителя продолжал пристально смотреть на Гвардейца, невзирая на то, что Ферус был выше и больше ее более чем в два раза. Гвардеец, повернувшись к Когнито, сердито нахмурился и ответно взглянул на учителя.

— Потому что я не понимаю! – прорычал он. – Это все какой-то бред! Я не хочу этим заниматься!

Гвардеец сильно ударил копытом по столу, наполнив пустое помещение гулким эхом. Подхватив учебник, листы и карандаш телекинезом, Ферус откинул их прочь, продолжая сердито сверлить взглядом учителя. Когнито, даже несмотря на то, что перед ней сидел внушительных размеров рассерженный Гвардеец, отреагировала абсолютно спокойно. Она поправила свои очки и, сделав шаг назад, села на пол и положила передние копыта на стол, повернув голову к Ферусу.

— Вы считаете, что наши уроки — бесполезны? – спросила Когнито.

Ее голос был плавным и спокойным, словно она просто не видела выходки Гвардейца и его гневного взгляда. Преподаватель вела себя сдержанно, смотря Ферусу точно в глаза и, почему-то сейчас казалось, что это он был в два раза меньше ее.

— Д… да!.. – Ферус насупился. – Зачем мне вся эта штука? Эти цифры? Зачем я рисую эти глупые кружочки, палочки?! Или читаю эти скучные книжки?!

Гвардеец вскинул передние ноги в подтверждение своих слов, громко рыкнув в конце.

— А чем же вы хотите заниматься, юноша? – Когнито поправила очки.

Ферус запнулся. В голове сразу возникли приятные воспоминания от прослушивания каких-нибудь веселых и интересных историй, походов в кинотеатр или игр с любимыми игрушками. Особенно с точной копией болотной гидры – она была любимой у Гвардейца. А больше всего – быть рядом с королевой и защищать ее! Правда, от кого – пока не ясно, но это куда интереснее, чем сидеть тут с этой старухой и глупыми и неинтересными книжками, буквами и цифрами!

— Я должен защищать Королеву! – он ткнул копытом. – Все вы это говорите! Мне уже шесть, а я сижу тут и занимаюсь этой гадостью!

В подтверждении своих слов Гвардеец громко прошипел и, подхватив телекинезом лежащую рядом книгу по геометрии, кинул в сторону. Когнито кивнула и повернулась к метроному. В помещении воцарилось молчание, пока преподаватель спокойно сидела и смотрела на размеренные движения маятника.

— Защищать Королеву? — наконец, она нарушила молчание. – Благородная и правильная цель, юноша. Вы правы, Гвардеец обязан оберегать самое важное, что есть у него и его Семьи – свою Королеву.

Ферус неуверенно помялся на месте. Такая выходка от него должна была хотя бы рассердить преподавателя, как это порой бывало на уроках, когда Ферус не хотел слушаться и делать, что велено. Но сейчас все было не так. Когнито не делала свойственное ей строгое выражение, не повышала голос и не грозилась рассказать все Инвиди. Чейнджлинг лишь молча сидела и смотрела на метроном. Гвардейцу стало не по себе, но сердитого выражения со своего лица он не убрал.

— И делать он это должен лучше всех, — Когнито повернулась к Ферусу и посмотрела ему в глаза. – Верно?

Он осторожно кивнул. Когнито подперла копытом подбородок и улыбнулась. Этот жест еще сильнее выбил Феруса из колеи: пару секунд назад он сердился, а сейчас не понимал, что происходит.

— Помните, как Вы читали с Королевой Инвиди одну из Ваших любимых историй? – спросила учитель. – Ту, где доблестный пони-рыцарь спасает свою прекрасную кобылку из лап злого и хитрого дракона?

Ферус неуверенно покивал, отведя взгляд и устремив его в пол. Это был странный вопрос. Вообще, причем тут его любимые рассказы и эта цифирная и буквенная скукотища?

— А помните ту, — продолжила Когнито, — в которой молодой грифон обманул толстого и глупого богача и, сбежав от его прихвостней, смог накормить свою голодающую семью?

Ферус вновь кивнул, но уже увереннее.

— Ну и, конечно, Ваша любимая, — улыбка учителя стала еще шире, — про сэра Лайонхарта, что в одиночку смог защитить деревню от злых алмазных псов-разбойников!

Уголки губ Гвардейца расползлись в стороны, а кивки стали быстрыми и радостными. Да, эти истории, которые он читал вместе с Когнито, были очень интересными, а главное — все герои там были смелые! Юный Гвардеец хотел бы быть таким же, а в особенности, таким же смелым и добрым, как сэр Лайонхарт!

— Скажите же мне, юноша, — Когнито сняла свои очки и, протерев их, вновь взглянула на Феруса. – Что же общего между ними?

Гвардеец на секунду задумался.

— Они сильные! – ответил он. – И смелые!

— Верно, — кивнула Когнито. – А еще?

Ферус нетерпеливо поерзал.

— Они справедливые! – добавил Гвардеец. – И… и… добрые!

— А еще? – она, продолжая улыбаться, слегка наклонила голову.

Ферус опять задумался. Вроде бы он перечислил все, но, если Когнито его спросила, значит, есть что-то еще. Но что?

— А еще!.. — Ферус потоптался на месте. – А еще!.. А еще…

Гвардеец принялся исследовать глазами пол, пытаясь вспомнить какие-нибудь еще слова, описывающие его любимых героев. Но в голову ничего не лезло. Он повернулся к Когнито, глядя на нее недоумевающим взглядом.

— Они были умными, — спокойно ответила Когнито. – Вы согласны, юноша?

Ферус нахмурился, пытаясь осмыслить сказанное учителем. В принципе, она была права, но как же тогда это связано?..

— Все они были достаточно умными и хитрыми, чтобы одолеть более опасных или многочисленных врагов, — продолжила Когнито. – Каждый из Ваших любимых героев смог не только справиться со своими недругами с помощью смелости и силы, но и с помощью ума.

Учитель встала, сделала шаг к Ферусу и, оказавшись почти вплотную, подняла голову, взглянув на Гвардейца.

— Чтобы быть хорошим защитником, одной смелости и силы мало, — учитель смотрела точно в его глаза. – Нужно быть еще и умным, чтобы не дать недругам и врагам тебя перехитрить. А для этого Вам, юноша, нужно научиться думать.

Когнито повернулась к лежащей неподалеку книге, на которой красными буквами было написано «Арифметика». Учитель подхватила ее телекинезом и поднесла ближе к Ферусу.

— Эта, как Вы говорите, ерунда, — она вновь смотрела в глаза Гвардейцу, — поможет Вам научиться думать.

Взгляд Феруса прыгал между книгой в магическом захвате и лицом учителя.

— Вот скажите, юноша, — Когнито положила книгу на стол, — ведь чтобы научиться красивым и сильным заклинаниям, нужно сперва научиться магии, чтобы быстро летать – просто летать, а чтобы стать сильным, нужно долго и упорно тренироваться, верно?

Ферус кивнул.

— Так и здесь, — продолжила учитель. – Ум это еще одно Ваше сильное оружие наряду со смелостью и силой.

Когнито осторожно прикоснулась к груди Феруса.

— Вы должны руководствоваться не только тем, что у Вас тут, — она убрала копыто от Гвардейца и дотронулась до своей головы, — но и тем, что вот тут.

Ферус неуверенно помялся на одном месте. Та выходка, что он только что устроил, как-то больно отозвалась внутри. Буквально пару минут назад он был уверен, что делает все правильно, но вот сейчас…

— Жизнь обычного чейнджлинга, вроде меня, довольно коротка, — Когнито села на пол. – Но у гвардейцев она куда длиннее.

На лице учителя сияла улыбка, от которой, почему-то, внутри Феруса стало тепло. Но помимо теплоты она подогревало чувство стыда за выкинутое ранее.

— Некоторые живут пять и более сотен лет, — Когнито вздохнула. – Почти столько же, сколько и их Королева. И за эти годы Вы увидите, как рождается, растет и умирает множество чейнджлингов Вашего улья. Вы встретите хороших друзей, собеседников или просто тех, кому будет нужен Ваш совет, юноша. Но больше всех ваши советы и общение будут нужны Вашей Королеве.

Учитель указала копытом на Феруса.

— Вы должны стать для нее не просто защитником, — добавила она, — но и собеседником, советчиком и, в конце концов, хорошим и преданным другом. А, поверьте мне, одной силы и смелости тут будет мало.

Когнито указала на книгу по арифметике на столе.

— И вот эта «ерунда» как раз и поможет Вам стать таким, — закончила она и посмотрела на Феруса.

Сидевшее внутри чувство стыда взорвалось, как вулкан. Гвардеец виновато отвел глаза, уставившись в пол, и сжал губы. Учитель же продолжила сидеть напротив и мило улыбаться, ясно давая понять, что все это нужно в первую очередь не ей, а Ферусу. Вот теперь захотелось просто провалиться под землю.

— П… пр… простите, пожалуйста… — Ферус опустил голову. – Мисс Когнито…

— Я принимаю Ваши извинения, юноша, — кивнула учитель.

Ее голос стал таким же строгим, как и ранее, но теперь он звучал по-другому, гораздо приятнее и, как ни странно, сейчас Гвардейцу хотелось слушать каждое слово учителя.

— И, раз уж этот мелкий инцидент позади… — добавила она, но остановилась.

Ферус посмотрел на Когнито, пытаясь понять, что заставило ее сделать это. Взгляд Гвардейца встретился с милой и теплой улыбкой, которая словно ждала, пока он поборет свою вину и сможет посмотреть на нее.

— …не соизволите ли Вы подобрать Ваши вещи с пола, чтобы мы продолжили? – закончила она.

— Д… да! — затараторил Ферус. — Сейчас, мисс Когнито!

Гвардеец вскочил с места и, чуть не споткнувшись, быстрым шагом принялся собирать выброшенные им на пол вещи.

— Рада слышать, — кивнула учитель.

Краски стали медленно размываться, пряча от взора библиотеку и учителя с ее нерадивым учеником. Краски перемешивались и утекали куда-то, оставляя лишь нечеткие образы на тусклом фоне непонятного цвета.

— Ты вспомнил своего учителя, Ферус?

Голос Инвиди звучал словно откуда-то издалека, а до Феруса сейчас долетало лишь слабое эхо.

«Мисс Когнито? Она… она была моим первым другом… лучшим другом…»

— Да. Она многому тебя научила, и я очень благодарна ей за это. Сейчас я хочу тебя предупредить, ведь то, что я покажу тебе, может быть болезненно… Просто… будь готов, Ферус.

«Я готов»

— Хорошо.

Краски начали сгущаться, формируя образы, в которые тут же хлынули цвета. Перед глазами вновь появились стены родного улья. Ферус неспеша шел в сторону комнаты, где поселили Когнито. В последние пару недель учитель себя плохо чувствовала и редко когда вставала, потому все уроки проходили у нее в комнате. Сегодня у юного Гвардейца была очень ответственное дело – самостоятельное решение всех примеров и задач, которые вчера выдала ему Когнито, пока сам он пребывал в Кантерлоте вместе с Королевой. Это было его, как говорила учитель, финальное и важное задание, которое покажет его самостоятельность и успеваемость. Само собой, пообещав выполнить все, Ферус ничего не сделал. Весь день он потратил на разглядывание журналов, глазея на солдат на улице или же просто бездельничая. И сейчас его не покидало острое чувство стыда за то, что не выполнил обещанное перед преподавателем. Ну и что, сделает потом, как это всегда и было. Не в первый ведь раз.

Копыто Феруса осторожно постучало по входной двери.

— Войдите, — прозвучал скрипучий и уставший, но все такой же властный и спокойный голос старого преподавателя.

Гвардеец аккуратно нажал телекинезом на ручку и вошел внутрь. Перед ним открылась все та же достаточно просторная и светлая комната, выкрашенная в теплый оранжевый оттенок. Гель в осветительных лампах был заменен с белого на желтый, поэтому внутри царила приятная атмосфера. Пол был устлан бело-красным ковром, чьи цвета сплетались в замысловатые узоры и формы, у дальней стены находился большой шкаф, где учитель хранила все свои книги и рукописи. Возле него стоял письменный стол, сплошь покрытый книгами и исписанной бумагой. Именно за ним и занимался юный Гвардеец вместе с учителем. Чуть правее от стола находилась маленькая тумбочка, заставленная пузырьками со странно пахнущими жидкостями, таблетками и прочими лекарствами. Когнито, откинув одеяло и поправив свои очки-пенсне, взглянула на Феруса.

— Добрый вечер, юноша, — она приветственно поклонилась. – Проходите.

— Здравствуйте, мисс Когнито, — ответно кивнул Ферус.

Гвардеец прошел внутрь и остановился в центре комнаты, неуверенно потоптавшись.

— Вы сделали то, о чем я Вас просила? – поинтересовалась учитель.

Ферус стыдливо отвел глаза, начав изучать пол. Когнито, сразу поняв, что его ответ будет отрицательным, лишь глубоко вздохнула и покачала головой.  

— Жаль, — на лице учителя появилась слабая улыбка. – Я так надеялась, что ты порадуешь меня… напоследок.

Последнюю часть фразы учитель сказала, опустив взгляд на одеяло.

— Но я все сделаю! – Гвардеец сделал шаг, пристально взглянув в глаза Когнито. – Честно-честно! Я обещаю! Завтра же я…

— Чш-ш-ш, — учитель приставила копыто к губам. – Все хорошо.

Она вновь посмотрела на Гвардейца парой светло-желтых глаз, продолжая слабо, но тепло улыбаться.

— Ферус, можешь подойти? – она указала на место около кровати.

Гвардеец повиновался. В комнате учителя всегда пахло книгами и чернилами, но теперь в строгий аромат знаний, который Ферус раньше не любил, проник сильный и стойкий запах лекарств. Это было непривычно и даже, если не соврать, противно, но без всех этих таблеток и пузырьков мисс Когнито, по ее словам, было бы куда тяжелее. Приблизившись к кровати, Ферус сел рядом и взглянул на учителя.

— Я хочу кое-что подарить тебе, — начала Когнито.

Ее рог вспыхнул ярко-зеленой вспышкой, и из стопки книг, лежащих на столе, выплыла одна. Когнито поднесла ее ближе к Ферусу и положила перед ним.

— Я хотела подарить ее тебе в качестве награды, — продолжила учитель. – За то, что ты сегодня проявишь самостоятельность и терпение.

Перед Ферусом лежала книга в черно-золотом переплете, на которой красивыми буквами было выведено «Приключения сэра Лайонхарта». Тот самый редкий сборник всех историй о любимом герое Гвардейца, который был выпущен очень маленьким тиражом и быстро разошелся по копытам коллекционеров. Ферус ошеломленно посмотрел на учителя, не зная, что сказать. Если бы он только знал, то он бы… он бы!..

— Но я и так знаю, что ты достаточно самостоятельный и терпеливый, — кивнула Когнито. – Так что, я думаю, ты вполне ее заслуживаешь.

Она аккуратно подтолкнула книжку к Ферусу, продолжая мило улыбаться.

— Мисс Когнито, я обещаю, я все сделаю! – затараторил Гвардеец. – Честно! Вы не должны мне ее вот так… просто я же… я!.. Я не могу… я не заслужил еще пока!..

— Тихо, — она положила свое копыто на плечо Феруса. – Не переживай, ты вполне ее заслуживаешь.

Когнито погладила Гвардейца, пытаясь успокоить. Сердце было готово просто выпрыгнуть из груди. Если и раньше Феруса обуревало чувство стыда, то сейчас это был настоящий лесной пожар. За то, что он не сдержал слово, ему дарят такой прекрасный, но незаслуженный подарок? Это было слишком неправильно. Сейчас Ферусу хотелось как можно быстрее пойти и все исправить. Вот прямо сейчас!

— Все хорошо, — Когнито, видя метания Феруса, продолжала его успокаивающе поглаживать по плечу, — Ты большой молодец, и я горжусь тобой. Так что эта книга – твоя.

Ферус поднял копыто и осторожно дотронулся до сборника, словно она была сделана из тончайшего стекла. Одно неверное движение – и книга просто рассыпется на тысячи мелких кусочков. Неожиданно, на его ногу легло копыто учителя. Гвардеец тут же посмотрел на нее растерянным взглядом.

— Ферус, мальчик мой, послушай меня, пожалуйста, — голос учителя стал мягче.

На лице Когнито сияла все та же улыбка, но сейчас она была куда теплее и добрее, чем когда-либо. Ферус кивнул и, стиснув зубы, принялся жадно ловить каждое слово своего учителя.

— Ты всегда должен держать свои обещания, что бы ни случилось, — Когнито мягко погладила ногу Феруса. – Ты — Защитник Королевы. А это значит, что ты должен быть честен как со всеми вокруг, так и с самим собой, потому что ты – опора своей Семьи, своего улья.

Ферус утвердительно кивнул, тяжело сглотнув. К горлу подступил ком, дышать было тяжело, а сердце, которое барабанило с каждым мгновением все сильнее и сильнее, грозилось попросту выпрыгнуть из груди.

— И самое главное, — продолжила Когнито. – Ты должен научиться расставаться с теми, кто тебе дорог. У тебя впереди долгая жизнь, потому боль утрат будет следовать за тобой постоянно. Но я искренне верю, что ты справишься.

Учитель тихо закашляла. Ферус попытался что-то сказать или помочь, но был остановлен. Когнито осторожно приподнялась и жестом попросила Феруса придвинуться чуть ближе. Она крепко обняла своего ученика, положив голову ему на плечо.

— Ты вырастешь прекрасным гвардейцем, — она ласково погладила Феруса. – Сильным, смелым и, самое главное, умным. Ты будешь гордостью своего улья и своей Королевы. Я верю в это.

Ферус отстранился, не зная, что сказать. Учитель продолжала смотреть и улыбаться, видя замешательство и бурю противоречий в глазах юного Гвардейца.

— Мисс Когнито, я сделаю то, о чем вы просили вчера! – твердо сказал Ферус. – И завтра покажу вам! Честное слово!

— Я знаю, малыш, — шепнула она. – Я знаю…

Учитель поправила свои очки.

— Вот увидите! – Гвардеец поднялся. – На этот раз я вас не подведу!

Когнито кивнула. В эту же секунду ее лицо слегка исказилось мучительной гримасой, и она тихо закашляла.

— А теперь ступай, Ферус, — учитель медленно легла на подушку. – Я хочу немного отдохнуть.

— Хорошо, мисс Когнито, — Гвардеец поправил телекинезом ее одеяло.

Сделав шаг назад, Ферус взял свой подарок и посмотрел на лежащую учительницу, которая продолжала мягко ему улыбаться.

— Спасибо большое, мисс Когнито, — Гвардеец низко поклонился. – Я… я не подведу вас!

— И тебе спасибо, — шепнула она. – А теперь ступай, малыш, и ни о чем не сожалей. Помни, что я тебе сегодня сказала, и помни, что я горжусь тобой.

Ферус вышел из комнаты и закрыл за собой дверь. Сидящее внутри чувство стыда и злости на самого себя за то, что не сдержал обещание, данное не просто учителю, а одной из самых лучших друзей. Пожилая учительница давно уже стала для Феруса нечто большим, чем просто чейнджлингом, что учит его думать. А он ее так подло подвел. Это следовало исправить, причем немедленно!

Погруженный в свои мысли, Гвардеец даже не заметил, как оказался в покоях Королевы. Инвиди прекрасно чувствовала все то, что было сейчас на душе у Феруса, потому просто не вмешивалась и не расспрашивала. Весь вечер и половину ночи Ферус корпел над бланком с задачами, написанными аккуратным почерком Когнито. На этот раз все должно быть правильно и идеально! Он не имеет права сделать ни единой ошибки, ведь он обещал. Пусть он нарушил то обещание, но он выполнит это. Забыв о времени и с головой погрузившись в расчеты, Гвардеец не заметил, как уснул.

Ферус проснулся, когда на часах уже было чуть за девять часов. Вчера вечером он засиделся и совсем забыл поставить будильник! Королевы Инвиди рядом не было и, наверное, она уже проснулась и успела сходить к мисс Когнито, чтобы рассказать, как Ферус усердно работал всю ночь. Нет! Он должен сам показать учителю, что сдержал свое обещание. Вскочив на ноги, Ферус в спешке похватал свои учебные принадлежности и подарок. На этот раз он докажет, что заслужил этот великолепный сборник, ведь Гвардеец так усердно работал весь вечер и большую часть ночи. Невзирая на сонливость, Ферус вышел из покоев Королевы и направился в сторону комнаты Когнито. В улье чувствовалась какая-то странная атмосфера печали, но Гвардейцу сейчас было не до этого. Все его мысли были только о мисс Когнито и о ее задании, которое он, пусть и с опозданием, но все же сделал. Свои вчерашние труды он нес перед собой гордо, как знамя маленькой победы, которой стоит поделиться.

В коридоре, который вел к покоям учителя, на глаза Ферусу попалось большое количество чейнджлингов, что стояли около дверей в комнату Когнито. Что они тут все делают, Гвардейцу было не понятно. Быть может, об этом задании Королева решила рассказать всем, чтобы показать, какой он молодец? Ведь так?

Стоило Гвардейцу приблизиться, как все члены Семьи повернулись к нему. В воздухе повисло неловкое молчание, но тот тяжелый налет из печали скрыть не получалось ни у кого.

«Что… что тут происходит?»

Ферус испуганно смотрел на присутствующих, но чейнджлинги молчали. Кто-то переглянулся, кто-то отвел глаза в сторону, а кто-то просто отвернулся. В дверном проеме, ведущим в комнату Когнито, показалась Инвиди. Королева посмотрела в глаза Ферусу и, потупив взгляд, тяжело вздохнула.

«М… М… Моя Королева, что… что тут происходит?»

Он впился полным надежды взглядом в глаза Инвиди, надеясь, что она сейчас скажет, что мисс Когнито просто стало нехорошо, и урок сегодня придется пропустить или еще что-нибудь, но не будет молчать и прятать глаза, как все остальные. К горлу Гвардейца подступил ком, губы задрожали. Королева приблизилась к Ферусу, взглянув на него. Он же, в свою очередь, сделал шаг назад и, стиснув зубы, сильнее сжал телекинезом книгу и листы с решением.

— Ферус, милый…

«Мисс… Когнито?.. Что… что с ней?.. С ней все в порядке?»

Королева тяжело вздохнула и отрицательно покачала головой.

— Она покинула нас этой ночью.

Мир в одночасье рухнул. Ферус медленно сел на пол, осторожно положив около себя листки с решением, которые он нес своей учительнице, и опустил голову. Все вокруг стало неважным. Осталась лишь боль. Боль и сожаление.

«Но… но… я ведь… я ведь обещал…»

На листки у ног Гвардейца упало несколько слезинок.

«Обещание»

Картины прошлого начали размываться, превращаясь в разноцветную мешанину из светлых и темных оттенков. Вновь то самое белое помещение с тысячами чейнджлингов, что смотрят на Феруса. Гвардеец сделал глубокий вдох и закрыл глаза.

«Когнито»

Боль, но на этот раз не такая. Другая, которая режет хуже самого острого ножа и обжигает сильнее самого горячего пламени. Душевные раны заживают долго, а некоторые остаются с тобой на всю жизнь. И нет того лекарства, что способно вылечить их. С ними можно лишь смириться и попытаться жить дальше. Если к физической боли ты можешь привыкнуть, то к душевной – никогда. И каждая новая рана будет болеть сильнее предыдущей, крича вместе с остальными. Проклятая боль.

— Ферус, ты?.. — осторожно спросила Инвиди.

Внезапно Гвардеец почувствовал тепло. Вновь этот Светлячок, что парил около Феруса, даря ему те маленькие крупицы света. Пусть они и были незначительны, но они как будто заряжали уверенностью и желанием жить. Желанием двигаться только вперед. Гвардеец посмотрел на Королеву.

«Все в порядке»

Да, эти муки были невыносимы. Воспоминание о самом первом лучшем друге горько отозвалось внутри, но это было, как ни странно, хорошо. Верный сигнал, что Ферус все еще жив. Он все еще может выползти из того черного океана, в котором он провел свои последние годы.

«Она была потрясающей учительницей. Пусть она и не научила меня всему, что я знаю и умею, но она дала мне куда больше – она научила меня думать»

Гвардеец глубоко вздохнул. «Ты должен научиться расставаться с теми, кто тебе дорог». Теперь он вспомнил.

— Да, — кивнула Инвиди. – С того самого дня любое твое обещание, которое ты давал, ты всегда выполнял. Каким бы глупым оно не было.

Королева улыбнулась. Ферус вновь почувствовал тепло.

— Ушедших не вернуть, — добавила она. — Но пока память о них и о том, чему они нас научили, живет внутри нас, мы будем чувствовать, что не одиноки.

Ферус кивнул.

«Спасибо»

— И тебе спасибо, — ответила Инвиди. – Ты готов продолжать?

«Да»

— Хорошо, — Королева вздохнула. – Следующее воспоминание будет не о нашей Семье. Оно будет о начале конца.

Ферус сидел в просторной круглой комнате с пустыми стенами без окон. Посередине находился длинный дубовый стол, который занимал большую часть помещения. Под потолком находилась одна единственная, но большая лампа, которая освещала лишь столешницу, отчего все остальное пребывало во мраке. В дальней стене напротив стола был вмонтирован большой экран, хорошо видный с любого места. В целом, если бы не немногочисленная мебель в виде стола и экран, это помещение можно было принять за какую-нибудь темницу или камеру. Ферус осторожно оглянулся, неуверенно поежившись.

— Все будет хорошо, — шепнула сидящая рядом с ним Инвиди.

Поймав его озабоченный взгляд, она еле заметно улыбнулась. Но ее улыбка не могла скрыть то, что Королева тоже нервничает. За длинным дубовым столом, помимо нее, сидело еще семь глав других ульев, что жили на территории Эквестрии. Инвиди уже успела рассказать Ферусу, как зовут каждую и насколько велики их ульи, потому пока все ожидали начала какого-то важного собрания, юный Гвардеец продолжал с неподдельным интересом рассматривать присутствующих. Рядом с каждой из Королев находилось по два чейнджлинга-гвардейца, очень похожих на Феруса. Почти на каждом из личных охранников Королев была надета металлическая броня с различными замысловатыми знаками отличия, красующимися на плечах или груди. У одних за спиной виднелось боевое седло с пулеметом или винтовками, у других – лишь кобура или крепление, в котором покоилось личное оружие, а у некоторых его вообще не было видно. Один лишь Ферус сидел и без брони и вооружения, что очень смущало и раздражало юного Гвардейца. На фоне такой мощи он вообще казался каким-то неполноценным и жалким. Но высказать это Королеве Ферус не решался. Опыт подсказывал, что подобные вопросы надо решать уже после мероприятия, чтобы не отвлекать Инвиди. Однако нервозность и раздраженность без труда улавливались Королевой, которая время от времени успокаивающе смотрела на Феруса, мельком ему улыбаясь.

- Что случилось?

«Все хорошо…»

Сейчас все главы Эквестрийских ульев были собраны в этом месте по какому-то очень важному делу. Какому – не сообщалось, но с учетом того, что Инвиди буквально подорвалась с места, чтобы прибыть сюда, речь шла о чем-то невероятно важном. В комнате царило нервное молчание, разбавляемое лишь тихими вздохами.

Наконец, двустворчатая дверь открылась, а через нее вошел земной жеребец темно-зеленого цвета с коричневой гривой. На голове его красовалась офицерская фуражка, а сам он был одет в синий мундир, украшенный лычками, несколькими орденами и парой медалей. Что они означали, Ферус не знал, однако взгляд Гвардейца нашел знакомый символ на воротнике вошедшего – серебряного орла. Воинские звания Ферус успел хорошо выучить, пока посещал важные собрания в Кантерлоте со своей Королевой, потому он сразу узнал отличительный знак полковника. К тому же, жеребец был знаком Гвардейцу – пару раз он видел его, общающимся с Инвиди. И после таких разговоров Королева чувствовала себя подавленной и даже напуганной. Ко всему прочему, вокруг офицера отсутствовал эмоциональный фон, свойственный всем пони, а это значило лишь одно – полковник тоже чейнджлинг.

Жеребец, войдя в помещение, быстро окинул взглядом всех собравшихся, после чего закрыл дверь и встал во главе стола. Мгновение, и он снял с себя маскировку, явив истинный облик – такого же чейнджлинга, как и все собратья Феруса. Однако что-то все же его сильно отличало, а именно – глаза. Один из них был желтого, а другой красного цвета, чего Ферус еще никогда раньше не видел. Это было настолько необычно, что Гвардеец уже прямо сейчас хотел начать задавать вопросы Инвиди, но все же сдерживал себя. Полковник еще раз пробежался глазами по всем присутствующим Королевам и их свите и сделал глубокий вдох.

— Рад приветствовать всех вас, — поздоровался он спокойным и низким голосом.

— Чем вызвана подобная срочность, полковник Харт? – справа от Феруса раздался голос одной из Королев.

Ирбис. Глава красного улья, чья грива была заплетена в длинную косу. Одета Королева была в строгое кимоно алого цвета с черным поясом. Оба ее гвардейца, стоящих позади, были вооружены мощными боевыми седлами с шестиствольными пулеметами.

— У нас серьезные проблемы, — ответил полковник.

Его взгляд был направлен точно в глаза красной Королевы. Ирбис попыталась что-то добавить, но не успела.

— И на этот раз, когда я говорю «у нас», — полковник опередил ее, – я имею ввиду всех нас, а не только пони.

— Десерто, что ты хочешь этим сказать? – спросила другая Королева, что сидела справа от него.

Церра. Глава желтого улья. Ее длинная грива была собрана в аккуратный хвост, а сама Королева носила строгий пиджак и блузку. В отличие от гвардейцев Ирбис, охрана Церры была одета подстать своей главе – строгие черные пиджаки и галстуки, явно намекающие на постоянное пребывание «на виду», потому их оружие было скрыто.

— То, что вы все больше не можете сохранять нейтралитет и не вмешиваться в боевые действия, — ответил полковник, повернувшись к Церре.

По залу пронесся настороженный шепот, кое-где переходящий в недовольный и возмущенный. Около Харта в магическом захвате появился небольшой диск. Полковник нажал копытом на кнопку в столе. Раздался еле слышный щелчок, и перед ним открылась выемка с углублением для диска и приборной панелью. Вставив носитель в нее, Харт нажал на пару кнопок, после чего приставил копыта к подбородку. Экран сбоку от стола ожил, осветив мрак комнаты призрачным голубым свечением, заставив всех тут же повернуться. Всех, кроме полковника, который продолжал смотреть перед собой.

На экране показалась маленькая комната с белыми стенами, серым полом и большим зеркалом, занимающим почти всю стену. В центре стояли простой стол и стул, на котором вальяжно сидел закованный в наручники зебр в форме центуриона Имперской армии. Жеребец держал в копытах маленький предмет, чем-то напоминающий ловец снов: безделушку, украшенную рунами, драгоценными камнями и еще чем-то. На лице зебра виднелись синяки и ссадины, а сам он был сильно испачкан. Но это никак не смущало пленного, и жеребец, продолжая надменно взирать на своих охранников, то и дело кидал в их сторону колкие улыбки и играл с ловцом в своих копытах. Точно напротив него, около стальной двери, стояло два пони-охранника, чьи пристальные взгляды были прикованы к заключенному.

Стальная дверь со скрипом открылась, и внутрь вошел полковник Харт. При виде его зебр оживился. Секунду на его лице виднелась некоторая степень удивления, которое быстро сменилось на еще более широкую и ядовитую улыбку. Харт неспеша приблизился к столу и сел напротив. Полковник посмотрел на ловец снов, после чего взглянул в глаза пленного центуриона. Зрительная дуэль продолжалась несколько секунд в полной тишине.

— Верите, что это спасет Вас от тьмы, прячущейся среди звезд, центурион Харро? – нарушил молчание Харт, указав на безделушку.

Пленник рассмеялся.

— А ты? – спросил он.

Полковник вновь посмотрел на ловец снов.

— Я? — усмехнулся он. – Верю ли я в религию зебр?

Взгляд Харта вернулся на пленника.

— Зебры религиозны, — кивнул он. – Они верят, что среди звезд прячутся злые силы, способные погубить как их, так и весь мир. Что там, далеко во тьме, обитает нечто ужасное и бесконечно темное…

Он, не сводя глаз с зебра, указал на безделушку.

— И они прячутся вот за этим, — продолжил полковник. – Верят, что это способно придать им сил и защитить.

Харт покачал головой.

— Пони от них ничем не отличаются, — добавил он. – Они верят в Богинь, в Свет, в то, что, как они думают, тоже способно защитить их. А потом и те и другие погибают с этой верой на устах.

Пленник усмехнулся. Харт вытянул шею в сторону центуриона, сверля того взглядом.

— Но мы не верим в это, Сэрво, — его голос стал тверже. – Чейнджлинги знают, что миром правят эмоции и эгоизм, а не темные или светлые боги.

Улыбка пленника растянулась по всей морде, а сам он громко захохотал, принявшись аплодировать полковнику. Мгновение, и его объяла зеленая аура, снявшая с него облик зебры. Теперь перед Хартом сидел чейнджлинг с бордовым панцирем и такого же цвета глазами, хищно смотрящими точно на него. Охранники, что стояли у двери, тут же подорвались, выхватив свое оружие и нацелив его на заключенного. Но из-за офицера на линии огня, им пришлось поспешно сместиться в бок.

— Сэр! – крикнул один из солдат. — Отойдите!

Полковник жестом остановил их, продолжая смотреть на пленника.

— Ты чертовски прав, Пустышка! — ухмыльнулся тот. – Ты просто не представляешь, как я устал от этой сраной религиозной чепухи!

Он облокотился на стол и, выкинув ловец снов прочь, ответно вытянул шею в сторону полковника.

— Но больше всего я устал от этого, — чейнджлинг показал наручники. – Ну и еще от твоей болтовни.

Пленник вновь засмеялся, оскалившись в колкой улыбке.

— Я знаю, зачем ты здесь, — добавил он. — Не тяни, Пустышка.

Чейнджлинг отстранился, облокотившись на спинку стула. В магическом захвате Харта всплыл револьвер.

— Жаль, — полковник нацелил пистолет на заключенного. – А я думал, что мы поговорим.

Тот вновь засмеялся.

— Рой уже близко, Пустышка! — на лице чейнджлинга сияла злорадная улыбка. – Рой поглотит все!

Прогремел выстрел. Запись прервалась. Все присутствующие Королевы повернулись к полковнику, неподвижно сидящему во главе стола.

— Рой вступил в войну, — констатировал тот.

Его взгляд медленно осмотрел каждую из присутствующих Королев, остановившись на Ирбис.

— Эти полоумные фанатики? – прошипела красная Королева.

— Именно, — кивнул Харт.

В магическом захвате полковника всплыла папка с бумагами. Положив ее перед собой, он открыл и достал несколько отсортированных пачек листов и фотографий. Все это Харт делал в полной тишине.

— Не так давно в Империи вспыхнули беспорядки, в результате которых произошел государственный переворот, — Он нарушил тишину. – Сейчас перед вами данные нашей разведки о тех событиях. Я сделал копии.

Полковник указал на документы в его магическом захвате. Бумаги медленно поплыли по воздуху, опустившись около каждой Королевы. Инвиди взяла свою копию, разложив листы перед собой. На фотографиях были видны кричащие зебры с озлобленными лицами, баррикады и пожары на улицах и несколько фото с жертвами бунта. Заметив, что на документы смотрят и любопытные глаза Феруса, Инвиди сложила их в папку.

— А после резни в Литтлхорне, — продолжил Харт, — Принцесса Селестия отреклась от престола, и ее место заняла Принцесса Луна.

Пока остальные Королевы бегло изучали данные, полковник неподвижно смотрел перед собой.

— Это какое-то безумие… — вздохнула Королева, что сидела справа от Церры.

Тимора. Глава темно-синего улья. В отличие от других присутствующих, на ней и на ее охране был надет военный камуфляж, а гвардейцы вооружены боевыми седлами с винтовками.

— Теперь Империей правят фанатики… — Тимора покачала головой.

— Да, — кивнул Харт. – Вы знаете, насколько религиозны зебры и как они боятся звезд и космоса. А новая правительница Эквестрии фактически олицетворяет все это.

Холодный взгляд полковника вновь прошелся по каждой из Королев.

— И не мне Вам рассказывать, что из этого следует, — добавил он. – Само собой, подобное было осуществлено не без поддержки Роя. Так что, как я уже говорил ранее, Эквестрийские ульи больше не могут оставаться в стороне.

— Какова ситуация на фронтах? – подала голос еще одна Королева.

Аметриссия. Глава фиолетового улья, на которой красовалось золотое платье с бежевыми вставками, а прическа представляла собой челку и множество мелких косичек, ниспадающих на щеки и затылок Королевы. Из всех присутствующих она, как и ее охрана, были больше похожи на гостей какого-нибудь роскошного бала или праздника.

— Критическая, — спокойно ответил полковник. – Неделю назад первому и второму флоту Империи при поддержке Роя и шести драконов удалось захватить еще несколько плацдармов на южной границе Эквестрии, не понеся при этом больших потерь. По нашим данным, на берег высадились третий и пятый легионы, насчитывающие восемь когорт. Общая численность – около ста тысяч солдат и примерно три-четыре сотни боевых големов. Численность войск Роя подсчитать не удалось, но их тоже немало.

Харт прислонил копыта к подбородку и сделал глубокий вдох.

— Спустя три дня плацдармы были серьезно расширены, — продолжил он. – Это позволило усилить группировку еще одним легионом, состоящим из еще четырех когорт общей численностью примерно в сто тысяч бойцов и около четырех сотен боевых големов.

Все присутствующие Королевы молчали. Панцирь чейнджлингов не может менять своего цвета, но Ферусу сейчас казалось, что все в помещении побледнели.

— Шестнадцать часов назад вся эта группировка хлынула вглубь Эквестрии, не встречая серьезного сопротивления, — взгляд Харта проскользил по присутствующим. – Последние донесения разведки указывали на то, что Империя не могла подготовить достаточно сил для прорыва береговой полосы, однако это оказалось не так. Разведка Роя последний месяц кормила Эквестрию дезинформацией, а из-за… достаточно сложных отношений с новой правительницей Эквестрии, я не смог вовремя это обнаружить.

Полковник сделал глубокий вдох. Даже сквозь маску спокойствия на его лице читалось нервное напряжение.

— По нашим подсчетам до Кантерлота им осталось не более трех дней марша, — добавил Харт. — Но есть и хорошие новости. Спасибо природной жадности некоторых высокопоставленных чиновников Империи. Как только войска захватили наши самые богатые шахты по добыче драгоценных камней в Пустошах и около Троттингского хребта, легионы остановились для грабежа.

Его взгляд уперся в Королеву Ирбис.

— Удача, Божественное проведение, шанс – называйте, как хотите, — полковник пожал плечами, — но это маленькое тактическое промедление выиграло нам максимум неделю.

— И Вы опять нам будете предлагать драться? – раздался тихий голос другой Королевы, что сидела рядом с Аметриссией.

Лиандра. Глава голубого улья. На взгляд Феруса – самая скромно выглядящая  из присутствующих. Ее короткая грива была собрана в маленький пучок, а на теле красовалось черное непримечательное платье. Но вот оба гвардейца, облаченные в металлическую броню, выглядели более чем внушительно. Взгляд полковника переместился на Королеву, заставив ее поежиться.

— Да, — ответил полковник. – Империя, как и Рой, уверены, что пони не способны остановить их марш на столицу. И в чем-то они правы.

На Харта устремились взоры всех Королев.

— Невозможно сражаться против того, кто может выглядеть как угодно, — продолжил полковник. – Пони не смогут их остановить.

Он указал копытом на присутствующих.

— Но сможете вы, — добавил Харт. – Рой уверен, что разрозненные Эквестрийские ульи не смогут оказать сопротивление, и будут поглощены, как это было с Семьями на территории Империи.

— Ты вновь предлагаешь нам объединить усилия, Десерто Харт? – подала голос Королева около Лиандры.

Миссерия. Глава оранжевого улья, чья грива была заплетена в две длинные косы, а наряд был свойственен жаркой пустыне, в которой проживала ее Семья: просторная белая туника и широкая шляпа, спущенная на спину. Как ни странно, у этой Королевы был всего лишь один гвардеец, как и у Инвиди. Это слегка приободряло Феруса, ведь не он один такой. Однако, в отличие от Гвардейца белой Королевы, охранник Миссерии, одетый в военную форму с бронежилетом и ружьем за спиной, выглядел куда опаснее, нежели Ферус.

— Но под чьим руководством? – добавила она. – Кто учтет интересы каждой из нас?

— Никто не будет считаться с нашими интересами, — в разговор включилась Церра. – Если нам и нужен лидер, то это должен быть кто-то, кого беспокоит судьба всей Эквестрии, а не отдельно взятого улья. И этот кто-то сидит сейчас во главе этого стола.

По помещению пронесся звук возмущенного шепота.

— Поставить во главе бесцветного? – воскликнула последняя Королева, которая до этого момента не проронила ни слова.

Кризалис. Глава зеленого улья и единственной Семьи, что обитала в снегах Морозного Севера. Сейчас на Королеве было надето легкое зеленое пальто, а вот ее охрана носила утепленную броню, что свидетельствовало о довольно суровом климате у них дома. Вероятно, в этом обмундировании было до ужаса жарко, но гвардейцы не подавали виду.

– Мы что, опять должны возвращаться к этой теме?! – Кризалис подняла копыто. – Почему мой улей долж?..

— ДОВОЛЬНО! – Церра громко ударила копытом по столу.

В зале тут же стало тихо. Озабоченные взгляды всех Королев теперь смотрели на главу желтого улья.

— Каждый раз, когда мы собираемся, все сводиться вот к этому! – она обвела копытом всех собравшихся.

— Любая наша попытка договориться приводит только к этим бессмысленным спорам! — гневно выпалила желтая Королева. – Даже самый незначительный шаг в сторону какого-то решения тут же натыкается на стену из штыков и требований!

Глаза Церры пылали гневом. Казалось, что сейчас она буквально стала олицетворением основной эмоции своего улья. Королева встала и поставила копыта на стол.

— Одумайтесь! – она вновь топнула. – Эквестрия и наш дом тоже! И когда к нему подступает враг, единственное что мы делаем — сидим и пытаемся перетянуть одеяло на себя?!

Взгляд желтой Королевы встретился с Кризалис. По лицу главы зеленого улья легко читалось возмущение, но на сей раз перечить одной из самых уважаемых и старых Королев она не решилась.

— Посмотрите на себя! – Церра указала на выключенный экран. – Вы что, не понимаете?! Когда Рой придет сюда, он не будет выслушивать ваше нытье! Он убьет каждую из вас, а вашу Семью превратит в своих рабов! Вы этого хотите?!

Взгляд главы желтого улья поочередно сверлил других Королев.

— А?! – Церра повысила голос. – Я спрашиваю вас, Королевы Эквестрийских ульев! Вы этого хотите?!

Церра села, опустив копыта на пол. Однако ее лицо оставалось таким же сердитым.

— Война изменилась, — чуть спокойнее добавила она. – Это больше не война за ресурсы. Это война на уничтожение!

Королева повернулась к полковнику, который все это время неподвижно сидел и слушал.

— И ты это знаешь, Десерто Харт, не так ли? — Церра прищурилась.

Она покачала головой. Полковник медленно повернулся, посмотрев Королеве в глаза.

— Ты собрал нас всех тут не для того, чтобы убеждать или договариваться, — продолжила Церра, – верно?

Харт промолчал.

— Не у одного тебя есть глаза и уши по всей Эквестрии, Десерто Харт, — ее голос стал тверже. – Я видела документы и файлы с твоими распоряжениями, если ты «вдруг не вернешься с этого совета».

Остальные Королевы принялись недоумевающе смотреть то на Церру, то на полковника. Звенящую тишину в комнате нарушал только голос главы желтого улья. В полном безмолвии он звучал как нечто страшное и зловещее.

— Ты безумец, — Церра покачала головой. – Прийти сюда и убить всех несогласных Королев, отдав их ульи тем, кто примет или уже принял твою сторону?

Ее взгляд скользнул на Инвиди. Та тут же отвернулась. Ферус почувствовал страх переходящий в панику.

«Моя Королева?»

Все Королевы тут же встали со своих мест и, отпрянув от стола, отступили за спины своих гвардейцев. Те незамедлительно привели оружие в боевую готовность с намерением в любую секунду воспользоваться всем своим арсеналом.

— Что это значит? – холодно спросила Тимора.

Она гневно посмотрела на полковника, после чего взглянула на Церру. Атмосфера в помещении стала накаляться все сильнее и сильнее. Нервы натянулись до предела, словно гитарные струны.

— Даже ценой собственной жизни, — на лице желтой Королевы появилась ухмылка. – Истинный бесцветный чейнджлинг.

Один из ее гвардейцев встал, приблизился к полковнику и сел рядом с ним. Мгновение, и полковника окружил прозрачный щит.

— И я разделяю твою позицию, полковник Харт, — кивнула желтая Королева.

Тот вновь промолчал.

— Королева Церра? – Ирбис с опаской отступила.

Глава желтого улья повернулась к ней.

— Вы же знаете, что бесцветный чейнджлинг ставит свой улей, свою Семью, свой дом превыше всего? — спросила она.

— Что ты хочешь этим сказать? – переспросила красная Королева.

Церра смотрела ей точно в глаза.

— Семья полковника Харта – Эквестрия, — продолжила она. – И он пойдет на любое безумие, чтобы спасти ее. Ведь именно так и поступают бесцветные.

Ирбис промолчала. Взгляд Церры проскользил по всем присутствующим Королевам.

— Как ты там говоришь, Десерто? – добавила она. — «Только маньяк может остановить маньяка, убийца – убить убийцу, а фанатик – победить фанатика»?

По помещению пронесся лязг предохранителей и затворов. Ферус тут же встал как можно ближе к Инвиди и окружил ее защитным барьером. Королева была в ужасе, и Ферус чувствовал это каждым нервом. Если сейчас начнется бой, то, что делать и как поступить, Гвардеец просто не знал, но в одном был уверен точно – нужно защитить Королеву. Так думали и остальные охранники, грозно смотрящие друг на друга и готовые открыть огонь. Комнату словно залили бензином, раздав каждому спичку – одно неосторожное движение, и все вспыхнет. Полковник Харт, к удивлению, продолжал молча сидеть во главе стола с невозмутимым и серьезным лицом, словно все происходящее его не волнует.

— Церра, хватит! – возмутилась Аметриссия. – Зачем усугублять?

— Усугублять что, Аметриссия? – сердито переспросила та. – Что ты предлагаешь? Опустить оружие и мирно уйти домой? Чтобы завтра в мой улей ворвались чейнджлинги Роя и на глазах моей Семьи убили меня вместе с теми, кто попытается сопротивляться?

Церра вытянула шею, буравя взглядом фиолетовую Королеву.

— Если бой за будущее Эквестрии и моей Семьи начнется здесь, — грозно добавила она, — да будет так! И если я тут погибну, я буду знать, что сделала все, что было в моих силах!

Она топнула копытом в подтверждении своих слов. В комнате вновь воцарилось гробовое молчание. Звенящая тишина резала слух, а нервы любого, кто сейчас стоял тут, уже были готовы лопнуть.

— Церра права, — безмолвие нарушил голос одной из Королев.

Тимора, приказав гвардейцам расступиться, шагнула к столу и заняла свое место. Ее охранники, убрав оружие, покорно сели около своей Королевы. Спокойный взгляд главы темно-синего улья остановился на полковнике Харте.

— Я согласна с ее позицией, — добавила она.

— Да, я тоже, — прозвучал еще один голос.

На этот раз свое место заняла Аметриссия. Следующей была Ирбис. Она несколько секунд смотрела на Королев, что приняли сторону полковника, после чего молча села на свое место, приказав гвардейцам опустить оружие.

— Мы тоже согласны с позицией Королевы Церры, — кивнула Лиандра.

Стоило самым многочисленным ульям сделать выбор, как остальные главы Семей также молча заняли свои места. Ферус почувствовал облегчение, словно с души свалился огромный булыжник. То же чувствовала и Инвиди, которая, поймав озабоченный взгляд своего Гвардейца, улыбнулась ему.

«Моя Королева?»

— Все в порядке.

Это подействовало успокаивающе.

— Вы добились своего, полковник Харт. – Лиандра вздохнула. – Что Вы предлагаете?

В магическом захвате полковника появилась еще одна папка, но куда более толстая, нежели та, что он достал ранее. Взгляды Королев замерли на документе.

— То же, что и предлагал раньше, — ответил он. – Но теперь на более жестких условиях.

Королевы промолчали, но их лица выражали куда больше эмоций, чем простые слова. Пусть большая часть и была возмущена, однако все, как одна, испытывали одно чувство – страх.

— Инфильтраторы теперь запрещены, — начал Харт, — Дабы предотвратить утечку и возможные диверсии, вам следует как можно быстрее вернуть всех Отсеченных в ульи, даже против их воли. Отныне за каждой Семьей будет закреплен участок, где находиться будут иметь право только чейнджлинги из их улья. Все остальные, не являющиеся членами Семьи – должны быть арестованы до выяснения либо же ликвидированы на месте. Мы вернемся к этому вопросу чуть позже.

Взгляд полковника вновь прошелся по каждой из Королев.

— Далее, — продолжил Харт. – В течение следующих сорока восьми часов все самые крупные ульи должны будут вооружить и доставить в условленные места не менее десяти тысяч бойцов. Это ульи Аметриссии, Тиморы, Ирбис и Лиандры. Помимо этого…

Королевы переглянулись. По лицам глав Семей было видно, что они против подобного, но сказать что-либо поперек слова полковника они не могли.

— Церра, — Харт повернулся к желтой Королеве. – На твоем улье теперь как оборона Ванхувера, так и Сталлионграда. Бои там не утихают, и ты прекрасно знаешь, что этот город прикрывает единственный путь в Эквестрию через север. Нельзя позволить зебрам и Рою его захватить, особенно сейчас.

Церра кивнула.

— Кризалис, — Харт взглянул на зеленую Королеву. – На твоей Семье защита Кристальной Империи. Шпионов и диверсантов там скоро сильно прибавится, так что не тяни с возвращением инфильтраторов.

Кризалис отвела взгляд, что-то недовольно буркнув себе под нос.

— Остальные менее крупные ульи, — полковник взглянул на Инвиди и Миссерию, — также должны будут вооружить максимально возможное количество бойцов. Вы – наш резерв на случай, если основные силы не справятся.

Полковник достал из папки еще охапку листов, графиков и фотографий. Разделив их на несколько частей, он телекинезом перенес документы каждой из Королев.

— В этих документах остальные нюансы, которые нам следует сейчас обсудить, — ровным голосом продолжил Харт.

      Королевы настороженно переглянулись. По комнате пронесся тревожный шепот, разбавленный шелестом бумаги.

— Это лишь начало, — добавил он. – Худшее еще впереди.

Картины прошлого вновь стали размываться, возвращая Феруса обратно в настоящее. Он повернул голову, встретившись со взглядом Инвиди.

«Что это было?»

— Начало конца, — ответила Королева. – Пламя войны поглотило и нас.

Она опустила голову, закрыв глаза.

— Дальше нас ждала лишь боль и кровь, — добавила Инвиди.

Ферус задумался. Воспоминание открыло новые картины из прошлого, но все они были довольно мрачными и серыми, и та пара ярких чувств, что юному Гвардейцу удалось найти среди этого темного океана, быстро меркли.

— Но кое-что все же было и хорошее в те суровые дни, — продолжила Инвиди.

Она посмотрела на Гвардейца, легко улыбнувшись.

«Какие?»

— Я хочу, чтобы ты вспомнил одну важную для тебя пони, — Королева кивнула. – Пони, которая научила тебя не только лучше обращаться с магией, но и помогла держать твои мысли подальше от творящегося безумия.

Ферус ответно кивнул.

«Покажи мне ее»

— Хорошо, Ферус, — Инвиди выпрямилась. – Вспомни. Вспомни Твайлайт Спаркл…

Копыта Феруса шагали по каменной лестнице, ведущей куда-то вниз. Простые белые стены и серая плитка на полу и ступеньках – строгий, даже скучный, интерьер, свойственный всем административным зданиям Кантерлота, в которых Ферус иногда бывал. По рассказам Инвиди, это место около месяца назад было передано недавно созданному Министерству Магии под руководством Твайлайт Спаркл. Ферус давно бросил попытки разобраться в тонкостях административных перестановок в правящих кругах Кантерлота или понять, как работает правительство, потому старался просто защищать Королеву и не совать свой нос в эту сложную чепуху. Но обычно, приходя в такие здания, Гвардеец с Инвиди шли куда-то вверх, а вот сейчас — спускались куда-то вниз. Ферус давно отвык задавать глупые вопросы «А куда мы идем?» или «Зачем?», но этот интересный факт породил необъяснимое любопытство. Почему-то именно сейчас хотелось задать много интересующих вопросов, особенно потому, что Инвиди на этот раз сопровождала фиолетовая единорожка с темно-синей гривой, в которой виднелся пурпурно-фиолетовый локон. Пони была одета в белый докторский халат и очки, а ее грива заплетена в пучок. Рядом с ней шагала Инвиди в своей форме высокой белой единорожки с такой же белой короткой гривой. Одета Королева была в черный пиджак и брюки. Пони, идущая рядом с Инвиди, была незнакома Ферусу, но ее эмоциональный фон, пестрящий любопытством, предвкушением и радостью поначалу насторожил Гвардейца. Однако недоверие быстро сошло на нет, стоило ему получше рассмотреть лицо пони: морщины у края глаз, слабо виднеющиеся синяки под ними, четкая и поставленная речь и умение вести диалог на многие темы ясно указывало на то, что она не только много читала, но и часто выступала в качестве оратора. Как учитель или наставник. Такие особенности Ферус подмечал практически сразу, ведь первым и самым лучшим другом в его жизни был именно учитель. Определенно стоит ожидать чего-нибудь интересного.

Еще утром Инвиди сказала Ферусу, что сегодня будет важный день. Королева обещала помочь одной важной пони в исследовании, вернее, ей в этом поможет Ферус, потому ему сегодня придется постараться. Новость была довольно интригующей, ведь после того совета Королев и постоянной нервотрепки в улье, связанной с наступившими трудными временами, хотелось хоть как-то отвлечься и разбавить эту гнетущую рутину.

— И еще раз хочу поблагодарить Вас, что согласились оказать мне помощь в исследовании, — пони повернулась к Инвиди. – Это очень важно как для меня, так и для всей Эквестрии.

— Не стоит, мисс Спаркл, — ответила Королева. – Наступили тяжелые времена, и чтобы пережить их, нам нужно действовать сообща.

Единорожка кивнула.

— Согласна, — пони посмотрела перед собой. – Но я все равно нервничаю, ведь мне никогда раньше не приходилось изучать магию вашего вида. Это внесет серьезнейший вклад в разработку более мощных защитных заклинаний.

— Надеюсь, что так, — кивнула Инвиди.

Твайлайт вновь повернулась к Королеве и широко улыбнулась.

— Так что я не перестану благодарить Вас и… — пони оглянулась поймав на себе взгляд Феруса, — …Вашего охранника.

Ее эмоциональный фон танцевал скорым предвкушением.

— И спасибо полковнику Харту, что он познакомил меня с Вами, — кивнула Твайлайт.

Инвиди помрачнела, а ее чувства изменились с радостных на тревожные. Каждый раз при упоминании или появлении этого бесцветника, Инвиди менялась в лице. Королева переживала и боялась, а это, в свою очередь, сильно раздражало Феруса. Но, к сожалению, ничего поделать с этим он не мог. Инвиди слишком боялась полковника, потому на любую, даже незначительную попытку как-то повлиять на это, Королева одергивала Гвардейца.

— Что-то не так, мисс Беллфловер? – нахмурилась Твайлайт, увидев помрачневшее лицо Королевы.

— Нет, все в порядке, — отмахнулась та.

Единорожку это не убедило.

— Вы не доверяете полковнику Харту? – спросила Твайлайт.

Инвиди на секунду задумалась. Чувства Королевы сильнее окрасились в тревогу, словно тот, о ком они говорят, стоит за спиной, и любое неправильное слово будет дорого стоить. Королева оглянулась, словно убеждаясь в отсутствии лишних ушей и глаз.

— Полковник Харт… — она сделала глубокий вдох. – Некоторые его действия непонятны и… порой пугают.

— Да, согласна, — кивнула единорожка. – Полковник очень скрытная личность. Но ведь таким, как Вы, это свойственно.

Она улыбнулась Королеве.

— Принцесса Селестия доверяет ему, — продолжила Твайлайт. – К тому же, если глаза меня не обманывают, его супруга и дочь души в нем не чают.

Единорожка хихикнула.

— Я вижу полковника, как книгу с довольно отталкивающей обложкой, — добавила пони. – Но нельзя судить о книге лишь по ней.

Инвиди нехотя кивнула.

— Вы… Вы правы, мисс Спаркл, — соврала Королева.

Все ее чувства ясно намекали на то, что она хочет как можно скорее прекратить беседу на эту неприятную тему. Ферус нахмурился. Его рассерженное состояние тут же уловила Инвиди и, обернувшись, слабо улыбнулась своему Гвардейцу.

— Все хорошо, Ферус.

Как всегда, добрая улыбка и внутренний голос отогнали скверные мысли, но неприятный осадок все же остался.

Лестница привела группу на последний этаж, где располагалась массивная стальная дверь. Сбоку от нее виднелась панель управления, чей экран освещал все вокруг призрачным голубым свечением. Странно, но в отличие от остальной хорошо освещенной лестницы, тут, видимо, попросту забыли вкрутить лампочки, потому вход в это странное место выглядел зловеще и мрачно. Как вход в подземелье злобного чудовища в любимых историях из детства Феруса. Гвардеец подошел ближе к Королеве, осторожно оглядевшись.

— Вы уж извините, что я решила воспользоваться этими старыми лабораториями, к которым даже нет лифта, — хмуро процедила Твайлайт, приблизившись к панели управления. – Но полковник Харт настоял, чтобы исследования проводились при как можно меньшем количестве лишних ушей и глаз, а уж тем более без камер и протоколов.

— Все в порядке, мисс Спаркл, — ответила Инвиди. – Я такого же мнения.

Единорожка нажала несколько кнопок. Изображение на экране ожило, принявшись танцевать перед пони многочисленными символами и цифрами. К сожалению, разобрать, что там было написано, у Феруса не удалось. Спустя несколько мгновений послышался писк, и на экране перед Твайлайт появилась красная надпись.

— «Мы познаем все в книгах», — ровным спокойным голосом сказала она.

Красная надпись изменилась на зеленую. Что-то внутри массивной двери пришло в движение, и та, с гулким стуком, принялась открываться, пропуская группу внутрь. Твайлайт вошла первой, приглашая гостей за собой внутрь. Ферус оказался в полукруглой комнате, заставленной мебелью, ящиками и еще какой-то странной утварью. Впереди виднелся длинный коридор с серыми стенами, освещенный лампами, расположенными по центру потолка. В глубине свет был выключен, от чего создавалось впечатление, что все помещение уходит куда-то в бездну и навсегда пропадает там. Каждая стена в коридоре была снабжена длинным окном, которое тянулось вперед, пока не упиралось в углубление для дверей, после чего выныривало уже с другой стороны и шло дальше. Помещение действительно выглядело как лаборатория, однако из-за пыли, отсутствующего освещения, скопившегося хлама и прочего мусора, было отчетливо видно, что ей уже давно никто не пользуется.

Но не общая заброшенность насторожила Гвардейца. Стоило Ферусу войти, как он тут же почуял странный эмоциональный фон. Где-то в одной из лабораторий Гвардеец учуял двух пони. Это были эмоции предвкушения и радости, как и у Твайлайт, однако их эмоциональный фон словно… дублировался? Это было очень непривычно. Гвардеец нахмурился и, принявшись настороженно озираться, подошел ближе к Королеве.

«Я что-то чувствую… Что-то необычное. Осторожнее! Эти пони могут быть опасны!»

— Все в порядке. Они могут показаться тебе… немного странными, но они милые. Не переживай.

Гвардеец кивнул. Слова Королевы действовали успокаивающе, однако необходимость сохранять бдительность никто не отменял. Заметив эту настороженность со стороны охранника Королевы, Твайлайт повернулась к Инвиди.

— Все хотела спросить, — начала она. – Вы чувствуете Гештальт и Мозаику как-то по-особенному?

— Нет, как обычных пони, — ответила Королева. – Если не обращать внимания на то, что их эмоции постоянно дублируются. Как, впрочем, и их действия.

Твайлайт хихикнула. Вдалеке послышался гулкий скрежет открывающейся двери, и в коридор вышли две единорожки. Самое необычное было то, что обе двигались совершенно синхронно, как одно целое. У правой была темно-зеленая грива и такая же, но чуть светлее, шерсть, а у левой – в точности наоборот. Обе были одеты в белые докторские халаты с бейджами. Увидев Твайлайт и ее гостей, единорожки так же синхронно улыбнулись и двинулись на встречу.

— Добрый день… – поздоровалась первая.

— …мисс Твайлайт и мисс Беллфловер! — тут же подхватила фразу вторая.

Пони приблизились к группе. Их взгляды остановились сперва на Инвиди, а после скользнули к Твайлайт.

— Рады видеть Вас, — обе синхронно поклонились.

Взгляд Феруса метался между пони, пытаясь найти различия и осознать, как такое вообще возможно, но разум отказывался выдвигать адекватные идеи, потому Гвардеец просто рыкнул.

— Привет, Ферус! – хихикнула Гештальт.

— У тебя необычное имя для пони! – подхватила Мозаика.

Обе вновь синхронно сделали шаг, оказавшись в паре шагов от Феруса и Инвиди. Гвардеец слегка оторопел. Эмоциональный фон кобылок был приятным и спокойным, к тому же, судя по всему, что Королева, что ее новая знакомая знают эту парочку, опасности они не представляют. Однако это не отменяет тот факт, что эти пони странные и жуткие. Гвардеец слегка отвел шею, вонзив недоверчивый взгляд в единорожек.

— Будем дружить? – одновременно улыбнулись они.

Сияя одинаково милыми улыбками, пони приветственно вытянули правые копыта навстречу Ферусу.

— Я Мозаика! — хихикнула одна.

— Я Гештальт! — тут же добавила вторая.

Гвардеец лишь недоумевающе хлопал глазами и смотрел на пони перед собой. Пусть они и представились, но понять, кто из них кто – было серьезным испытанием, к которому Феруса никто не подготовил. Единственное, что оставалось, это повернуть голову к Инвиди и, как в детстве, начать задавать немые вопросы удивленными глазами. Королева от такого зрелища захихикала.

— Правда, они забавные?

Не найдя ответов у главы улья, Гвардеец повернулся к кобылкам, вновь посмотрев на каждую. Вдруг нос учуял очень приятный и знакомый запах. Ферус тут же вытянул шею вперед. Он не ошибся — от кобылок пахло корицей и ванилью. Любимые ароматы тут же успокоили Гвардейца, вернув в его полный вопросов разум какое-то подобие порядка. Это, само собой, тут же почувствовала и Королева.

— Вижу, вы подготовились, — она, улыбнувшись, кивнула Мозаике и Гештальт.

Те ответили тем же. Ферус, еще раз осмотрев каждую из пони, еле слышно рыкнул и отстранился, потоптавшись на месте.

— А так и не скажешь… — нахмурилась Гештальт.

— …что ему всего восемь! – закончила фразу Мозаика.

Твайлайт лишь усмехнулась, покачав головой.

— Все готово? – спросила она, глядя на ассистенток.

— Да! – хором ответили те.

Единорожка повернулась к Инвиди.

— Тогда не будем терять времени, — добавила пони.

— Согласна, — кивнула та.

Мозаика и Гештальт, вновь синхронно развернувшись, шагнули в сторону лабораторного отсека, откуда они вышли. Слишком много странностей для юного ума Феруса, но раз Королева согласилась помочь с чем-то этой фиолетовой пони, и в этом примет непосредственное участие и сам Ферус, стоит отринуть сомнения. Сейчас не до этого.

«Они странные… но милые»

— Я же тебе говорила!

Переступив порог отсека, Гвардеец оказался в просторном помещении, выкрашенном в белый цвет. Под потолком находилась одна большая лампа, ярко освещающая все вокруг. Около дальней стены виднелся проход в какую-то другую комнату, а чуть правее от двери – большое зеркало. Около стен стояли столы, застеленные белыми простынями, на которых лежали странного вида приборы и инструменты. Все очень сильно контрастировало с тем беспорядком и мрачной атмосферой, которой были наполнены лестница и общий коридор. Ферус крутил головой, завороженно глядя по сторонам.

— Тут безопасно, мисс Твайлайт? – спросила Инвиди.

— Да, — кивнула единорожка.

Она нажала на кнопку, закрыв дверь и, подхватив телекинезом белый халат и защитные очки, двинулась к Королеве.

— Все камеры или иные записывающие устройства были давно демонтированы, — добавила Твайлайт. – Можете не прятаться.

Инвиди, кивнув, перехватила очки и халат у пони. Мгновение, и Королеву объяло зеленое пламя, сняв маскировку, из-за чего она тут же прибавила в росте. Надев халат и защитные очки, Королева повернулась к Ферусу.

— Можешь снять маскировку.

Ферус кивнул. Секунда и вот он уже стоит перед тремя пони и Королевой в своем истинном облике. Гештальт и Мозаика восхищенно вздохнули. Как и Королева, Гвардеец тоже прибавил в росте и размере, и три пони казались просто игрушечными по сравнению с ним. Теперь приходилось смотреть на кобылок сверху вниз. Твайлайт, что-то спрятав за спину, приблизилась к Ферусу и, подняв голову, улыбнулась.

— Мисс Беллфловер, наверное, уже сказала тебе, что нам сегодня понадобится твоя помощь? – осторожно спросила пони.

Он кивнул.

— Прекрасно, — улыбка Твайлайт стала шире. – И ты же понимаешь, что это зна?..

— Не говорите со мной, как с маленьким, — перебил ее Ферус.

Щеки Гвардейца надулись. Твайлайт прикусила губу и посмотрела на Инвиди. Эмоции кобылки окрасились в смущение.

«Я не маленький! Мне восемь!»

— Конечно, Ферус.

Королева сложила губы трубочкой и, ответно взглянув на Твайлайт, кивнула.

— Прости меня, пожалуйста, — единорожка повернулась к Ферусу. – Конечно, ты уже взрослый. Потому, я надеюсь, ты прекрасно понимаешь всю ответственность, что на тебе лежит.

Ферус гордо выпятил грудь. Пони повернулась к Инвиди. Та, в свою очередь, утвердительно кивнула, словно давая разрешение на что-то.

— Я хотела тебя поблагодарить за то, что ты согласился нам помочь… — из-за спины Твайлайт выплыла фигурка.

Это была кукла пони, облаченного в красивые золотые доспехи, украшенные голубым узором. На рыцаре был надет шлем с красным гребнем, а к боку была прикреплена длинная пика. Ферус узнал героя любимых книжек – сэра Лайонхарта. Гвардеец, сглотнув, впился глазами в фигурку. Она была точь-в-точь как в том модном журнале и, если Ферус помнил, это был ограниченный коллекционный тираж, стоящий кучу битсов, потому на умоляющие глаза Феруса купить это, Королева ответила категорическим отказом. И вот теперь вожделенная игрушка в паре шагов от него – бери, не хочу. Но он ведь уже взрослый и сильный! Зачем ему всякая ерунда?

— …но это игрушка для детей, — в голосе Твайлайт появились ехидные нотки, — потому такому взрослому она ни к чему.

Верно! Он же уже взрослый.

«Но… но это же сэр Лайонхарт!»

— Придется вернуть ее в магазин… — раздосадовано вздохнула единорожка.

— Нет! – выпалил Ферус, возбужденно потоптавшись на месте. – Н… не надо…

Твайлайт лишь улыбнулась, протянув вожделенный приз Гвардейцу.

— Бери, она твоя, — хихикнула пони.

Ферус аккуратно, боясь поломать, перехватил телекинезом свое новое сокровище, возбужденно прикусив губу. Внутри все взорвалось цветами радости и счастья, что тут же уловила Королева. Она мило улыбнулась Ферусу, позволяя ему оставить такой приятный подарок.

— Спасибо! – дыхание Гвардейца на мгновение перехватило. – Огромное спасибо!

— Только я тебя кое о чем попрошу, — хихикнула Твайлайт, – хорошо?

Ферус энергично закивал.

— Пообещай мне, что постараешься, как следует? – улыбнулась Твайлайт.

«Обещание»

Ферус тут же изменился в лице, стерев улыбку и восхищение. Он серьезно посмотрел на Твайлайт, после чего повернулся к Королеве. Единорожка, чей эмоциональный фон окрасился в легкие тона испуга, посмотрела на Инвиди.

— Если ты сам этого хочешь.

«Хочу»

Взгляд Гвардейца вернулся обратно на Твайлайт.

— Я обещаю, — твердо сказал Ферус.

Озадаченный взгляд пони вновь прыгнул на Королеву. Резкая смена настроения Феруса слегка выбила ее из колеи.

— Ну… ладно, — Твайлайт смущенно потопталась на месте.

Она подала сигнал Гештальт и Мозаике. Единорожки, как всегда совершенно синхронно, выкатили к Ферусу небольшой столик, где лежал странного вида прибор, от которого тянулась трубка к небольшому резиновому шару. Твайлайт подхватила его телекинезом и приблизилась к Ферусу.

— Это прибор для измерения давления, — начала она. – Хочу проверить твой телекинез. Сейчас необходимо, чтобы ты сдавил этот шарик сильно-сильно! Так сильно, как можешь. Хорошо?

Ферус секунду смотрел на прибор, после чего взял шар телекинезом и кивнул.

— Так, по моей команде начинай сдавливать, — Твайлайт подняла другую часть устройства с циферблатом.

Нажав на несколько кнопок, единорожка повернулась к Ферусу.

— Давай, – кивнула она.

Ферус посмотрел на шарик. Он обещал Твайлайт постараться. Обещал. Сделав глубокий вдох, Гвардеец сдавил прибор.

— Ух ты, — брови Твайлайт поднялись. – Вот это силища. Только не перестарайся.

Но Ферус ее уже не слушал. Гвардеец обещал постараться. Сосредоточившись только на шарике, он усилил давление. Голова начала неприятно ныть, сердцебиение участилось, но Ферусу было все равно. Он обещал сдавить шарик как можно сильнее. И он намерен был выполнить обещание.

— Э-э… Ферус?.. – осторожно спросила Твайлайт.

Ее озадаченный взгляд бегал от Гвардейца на прибор, чьи показания начали стремительно расти. Эмоции вокруг пони окрасились в испуг. А Ферус продолжал давить все сильнее и сильнее. Как и обещал. Единорожка посмотрела на Королеву. Инвиди тоже была озадачена.

— Ферус?

Но и ее он уже не слышал. Обещание! Ферус оскалился. Голова ныла, но ему было все равно.

— Все-все, хватит уже! — испуганно добавила Твайлайт, глядя на прибор.

— Ферус?!

Инвиди сделала шаг навстречу. Гвардеец, сильнее сжав зубы, еще больше надавил на прибор. Раздался громкий писк, после которого последовал сильный хлопок. Шар, что Ферус держал в магическом захвате, просто расплющило, а прибор задымился. В комнате повисло гробовое молчание, нарушаемое лишь частыми вздохами Феруса, который, сияя широкой и довольной улыбкой, смотрел на всех присутствующих.

«Я выполнил обещание!»

Мозаика и Гештальт переглянулись. Инвиди, сев на пол, глубоко вздохнула и, улыбнувшись, покачала головой.

— Да, выполнил.

Королева посмотрела на Твайлайт.

— У нас пунктик на обещания, — улыбнулась она.

Единорожка нервно кивнула.

— Я учту, — она почесала затылок, вновь повернувшись к Ферусу. – А ты здоровяк!

Гвардеец гордо выпятил грудь.

— Ладно, давай теперь проверим твой барьер! — улыбнулась Твайлайт и кивнула ассистенткам. – Ты ведь не против, если мы повесим на тебя несколько датчиков?

Ферус помотал головой.

Прошлое вновь растворилось, вернув Феруса назад.

«Я вспомнил ее»

Инвиди кивнула.

— Благодаря этим исследованиям, ты действительно научился прекрасно владеть защитной магией, — добавила она. – А самое главное, твое желание удивлять ее заставляло тебя практиковаться и совершенствоваться каждый день.

«Да, и это помогало отвлечься»

Ферус вспомнил, как после походов в лаборатории Министерства Магии юный Гвардеец чувствовал воодушевление и радость. А эти чувства, в свою очередь, воодушевляли остальных чейнджлингов улья. Ферус вспомнил, как устраивал настоящие представления, пока практиковался. Умение использовать контактный телекинез и барьеры были доступны гвардейцам еще с рождения, но вот эти исследования Твайлайт родили внутри Феруса желание становиться лучше в использовании этих простых заклинаний. Пусть у него и не было способностей к более сложной магии, как у других членов улья, зато Гвардеец теперь хотел создавать такие защитные барьеры и пользоваться телекинезом так, как ни один гвардеец из других ульев. И Инвиди только поощряла такое рвение.

— Но не только это заставляло тебя радоваться, — продолжила Королева. – Помнишь, как ты мне всегда говорил, что тебе не хватает какого-нибудь оружия?

Ферус на секунду задумался, пытаясь найти это воспоминание среди сотен вновь обретенных. И Гвардеец нашел его. То, что все защитники и вообще солдаты Эквестрии ходят с каким-нибудь оружием, сильно беспокоило юного Гвардейца. Ведь он – защитник Королевы, а у него нет даже простой винтовки или хотя бы пистолета.

«Да, мне тогда этого не хватало»

Ферус улыбнулся.

— Я знаю, — кивнула Инвиди. — И благодаря мисс Твайлайт и ее хорошей подруге, твоя маленькая мечта осуществилась. Помнишь, что они подарили тебе на твой тринадцатый день рождения?

Гвардеец покачал головой.

«Но я хочу вспомнить»

— Хорошо, — начала Королева. – Вспомни, Ферус. Вспомни, как тебе подарили «Последний Довод»…

Перед Ферусом появились очертания лестницы, ведущей в старый лабораторный комплекс под Министерством Магии. Гвардеец со своей Королевой уже не в первый раз спускался сюда вместе с министром Твайлайт и ее ассистентками, но сегодня лестничная клетка выглядела куда светлее, ведь сюда повесили несколько новых ламп и навели какой-никакой порядок. О необычности этого визита свидетельствовало и то, что вместе с Твайлайт, на нем будет присутствовать еще одна незнакомая Ферусу пони. Нет, он, конечно, узнал одну из министерских кобыл, что управляла Эквестрией и вела ее к победе в войне с зебрами, но лично Гвардеец с ней еще не общался. На голубой пегаске с радужной гривой красовался синий мундир с офицерскими знаками отличия. Правый рукав украшала нашивка большой буквы «Е», окруженной звездами, а голову пони покрывала фуражка. Рэйнбоу Дэш – глава Министерства Крутости. Ферусу это название всегда казалось классным.

— И все же тебе надо было воспользоваться одной из лабораторий Альфа, — фыркнула пегаска. – Там хотя бы есть лифты!

Твайлайт и ее давняя подруга шли впереди, в то время как Инвиди и Ферус двигались за ними. Эмоциональный фон вокруг пони был наполнен спокойствием, но все же в нем просматривались некоторые нотки нетерпения. Явный признак того, что сегодня готовится нечто интересное. Скорое предвкушение заразило так же и Гвардейца, вынуждая его время от времени нетерпеливо озираться, пока его глаза не встречались с успокаивающим взглядом Королевы.

— Я хотела, — усмехнулась Твайлайт. – Но этому помешало два слова, и ты знаешь какие.

— Да-да, — лицо Рэйнбоу помрачнело. – «Полковник Харт». Будь он неладен…

Эмоции Дэш окрасились в сердитые оттенки.

— И, к сожалению, я с ним полностью согласна, — добавила она. – Но хотя бы можно было найти лабораторию с лифтом?

Пегаска топнула, что заставило Твайлайт засмеяться.

— Не нойте, министр Рэйнбоу, — съязвила единорожка. – Осталось чуть-чуть.

Она взглянула на подругу хитрым взглядом.

— Тем более, когда дело касается наших зубастых друзей, — Твайлайт поиграла бровями, — лишняя скрытность только во благо. Тебе ли не знать.

Пегаска, усмехнувшись, повернула голову и посмотрела перед собой.

— Да… уж мне ли не знать, — с толикой грусти добавила Рэйнбоу.

Эмоциональный фон пони окрасился в цвета разочарования. Это тут же заметила и Твайлайт.

— Не переживай, я же тебе уже говорила, что мы все уладили, — она попыталась приободрить подругу. – Никто не узнал, что они чейнджлинги.

Рэйнбоу молча кивнула.

— Хотя, это все равно не отменяет того факта, — улыбнувшись, продолжила единорожка, — что все теперь в курсе, на что ты способна.

Рэйнбоу повернулась к подруге, ответив ей слабой ухмылкой.

— Многие недооценивали Министерство Крутости, думая, что вы занимаетесь исключительно Проектом Одного Пони, а сама ты безвылазно сидишь на фронте, — добавила Твайлайт. – Но после того как твои ребята буквально вытащили Спитфайр и ее ребят из настоящего Пекла, а одновременно с этим привезли с собой и одного из ключевых зебринских оружейных экспертов и пару серьезных трофеев…

Единорожка покачала головой.

— Я слышала, что для солдат ты теперь словно Архангел Хранитель, — продолжила она. – А вот для чиновников и некоторых офицеров…

Улыбка Твайлайт стала колкой и вызывающей.

— Тебя боятся, Рэйнбоу, — после короткой паузы добавила она. – Сильно.

Эмоциональный фон пегаски засиял красными оттенками гордости.

— Пусть боятся! — усмехнулась она.

Внезапно улыбка сползла с лица Дэш, а сама она отвернулась. Эмоции пони теперь окончательно окрасились в оранжевый оттенок жалости, приправленный зеленым цветом печали. Твайлайт, увидев это заметно нахмурилась.

— Рэйнбоу, что-то не так? – обеспокоенно спросила она.

Пегаска обернулась, посмотрев на Феруса и Инвиди, что молча шли позади. Ее глаза секунду изучали их, после чего Дэш отвернулась, вновь принявшись смотреть перед собой.

— Ты была права, когда сказала, что мои ребята вытащили Спитфайр из Пекла… — вздохнула Рэйнбоу.

В тишине, которая нарушалась лишь шагами группы, слова пегаски были хорошо слышны. Дэш сглотнула.

— Из настоящего Пекла, — пегаска покачала головой. – А скоро мне опять придется послать его… их туда же…

Слова явно дались ей с трудом.

— Неужели наша «крутая пони» переживает за свой «Инструмент»? — язвительно улыбнулась Твайлайт.

Эмоциональный фон пегаски мгновенно вспыхнул ярко-желтым цветом гнева. Она резко повернулась к Твайлайт, вонзив в нее сердитый взгляд.

— ОН! НЕ! ИНСТРУМЕНТ! – рявкнула Дэш.

Выкрик пронесся по лестнице гулким эхом. Это тут же заставило группу остановиться, а Феруса молниеносно встать перед Королевой и пристально взглянуть на гневающуюся пегаску. Твайлайт, сделав шаг назад, закрылась копытом. Вокруг нее танцевал темно-синий ореол испуга.

— Ты же знаешь, что это его слова, а не мои, — единорожка отступила к стене.

Дэш отстранилась. Бушующий вокруг нее гнев тут же сошел на нет. Она села на ступеньки и, сделав глубокий вдох, закрыла глаза.

— Прости меня, Твай, — шепнута Рэйнбоу. – Прости.

Единорожка приблизилась к ней и положила копыто на плечо. Пурпурные глаза пегаски посмотрели в фиолетовые глаза подруги.

— Все хорошо, — Твайлайт погладила плечо Дэш.

— Просто… просто… — попыталась сказать Рэйнбоу, но осеклась.

Ее правое копыто еле заметно задрожало. Дэш положила на него левое, стараясь унять нервный тик. Рэйнбоу вновь посмотрела перед собой и, сделав еще один глубокий вдох, зажмурилась.

— Эта проклятая война и так забрала слишком многих хороших пони… — продолжила Дэш.

Обернувшись, она посмотрела на Инвиди и Феруса.

— …и не только пони, — добавила пегаска.

Дэш повернула голову к Твайлайт. Ее взгляд бегал по полу, пока, наконец, не набрался сил и остановился точно на глазах единорожки.

— Я… я боюсь, Твай… — выдохнула Рэйнбоу.

Та промолчала, продолжая гладить плечо подруги.

— Я боюсь, что если сделаю этот шаг… — Дэш покачала головой. – Я его потеряю…

Она вновь тяжело сглотнула. Эмоциональный фон пегаски танцевал зелеными цветами, тесно переплетающимися друг с другом.

— А ждать конца этой мясорубки уже просто нет сил, — добавила Рэйнбоу.

Твайлайт обняла подругу.

— Я понимаю, — она прижалась щекой к пегаске. 

Единорожка крепче обняла Дэш, осторожно погладив ту по спине.

— Спасибо, — около правого глаза Рэйнбоу блеснула искорка.

Пегаска, громко прокашлявшись, отстранилась от подруги и, вытерев глаза,  тряхнула головой и поправила фуражку.

— Извините, мисс Беллфловер, — Дэш повернулась к Ферусу и Инвиди.

— Все в порядке, мисс Рэйнбоу, — кивнула Инвиди. – Мы все понимаем.

Пегаска кивнула.

— Пойдемте, — она повернулась к Твайлайт. – Не будем терять время глядя, как я распускаю сопли!

На лице Дэш опять сияла дерзкая ухмылка. Группа двинулась дальше. Такой резкий эмоциональный срыв был свойственен почти всем, кто так или иначе принимал участие в войне. Но, как Гвардеец часто замечал, стоило эмоциональной буре пройти, стоило этому напряжению дать выход, как пони вновь спокойно болтали на непринужденные темы и продолжали обмениваться последними новостями. Так было и сейчас.

«Чем она так расстроена?»

— Не знаю.

И вновь так знакомые белые стены старой лаборатории приветствовали Феруса и его Королеву. Однако сегодня внутри было абсолютно пусто. Не было ни всяких приборов, ни инструментов или оружия, которым Твайлайт и ее ассистентки тестировали прочность барьера Гвардейца. Особой гордостью Феруса было то, что пока никаким из образцов стрелкового или энергомагического оружия пробить его щит им не удалось. Сейчас тут было пусто, и лишь около дальней стены стояло несколько манекенов, одетых в различную броню армии Эквестрии и Империи зебр, позади которых виднелся стальной лист. Но помимо всего этого, в комнате находилось еще кое-что – какая-то большая закрытая простыней штуковина, стоящая около входа в лабораторию.

— Доброго утра! – раздались через динамик голоса Гештальт и Мозаики.

Стальная дверь, служащая входом в комнату безопасности, которая защищала персонал во время проведения опасных экспериментов, отворилась, и оттуда вышли ассистентки Твайлайт. Кто из них Мозаика, а кто – Гештальт, Ферус до сих пор не разобрался. Но в этом и не было необходимости, ведь пони вели себя, как одно целое. Обращайся сразу к обеим – точно не ошибешься.

— Доброго утра, — приветственно поклонилась Твайлайт. – Все готово?

Пони синхронно кивнули.

— Отлично, — единорожка повернулась к Ферусу и улыбнулась. – Но, прежде чем мы начнем, я хотела бы увидеть результаты Вашей практики, юный джентлкольт.

— Хорошо, — ответил Гвардеец.

Рэйнбоу, вместе с Инвиди, предварительно надев белые халаты и защитные очки, сделали шаг назад. Твайлайт осталась около Феруса. Единорожка подхватила телекинезом мешок, стоящий на одном из столов около стены, и поставила его около Гвардейца.

— Наш прошлый результат – двадцать три, — начала она. – Сможешь добавить еще один?

— Я постараюсь, — кивнул Гвардеец.

Твайлайт повернулась к Гештальт, что находилась у пульта, и кивнула. Единорожка нажала несколько переключателей и, подняв голову, кивком дала понять, что все готово.

— Тогда начинай, — Твайлайт сделала шаг назад.

Ферус сосредоточился на содержимом мешочка. Секунда, и в воздух один за другим принялись взлетать пронумерованные шары. Они занимали место точно над Ферусом, создавая над ним своеобразный ореол из парящих сфер. И чем больше становилось их, тем труднее было удерживать всю эту массу. Наконец, когда в воздух взлетел двадцать третий шар, Ферус сделал глубокий вдох и остановился. По всему панцирю чувствовалось давление, но сильнее всего — в висках и на лбу, а затылок ощутимо покалывало. Дыхание участилось.

— Сможешь еще один? – осторожно спросила Твайлайт.

Ферус напрягся, закрыв глаза. Вдох — выдох, как учила его фиолетовая единорожка. Магия вещь самостоятельная и ретивая, но если найти к ней подход и не нервничать, она станет для тебя хорошим другом. Пара усилий, и около Феруса, дрожа и грозясь упасть, поднялся двадцать четвертый шар.

— Потрясающе! – зааплодировала Твайлайт.

Стоящая рядом Рэйнбоу фыркнула.

— Вау, — усмехнулась она. – Достижение. Поднять в воздух шарики.

Она покачала головой. Ее взгляд встретился со взглядом Инвиди.

— Вы уж извините, но ребята у нас танки поднимали, — пожала плечами пегаска. – А у вас тут шарики, и те — с трудом.

Рэйнбоу указала на тот самый большой предмет под покрывалом, принесенный накануне.

— У нас шестеро единорогов не могли удержать эту хреновину, — добавила пегаска. – А вы хотите попробовать дать ему из нее пострелять?

К Рэйнбоу повернулись Мозаика и Гештальт.

— Ферус держит шарики не все вместе… — пояснила одна.

— …а каждый по отдельности! – подхватила вторая.

Рэйнбоу подняла бровь.

— И? – Дэш это не убедило.

— Представь, что у него двадцать четыре копыта! – хором ответили единорожки.

Дэш почесала затылок и пожала плечами. Аргумент не возымел эффекта на скептицизм пегаски.

— А теперь давай в четыре ряда по шесть штук! – скомандовала Твайлайт.

Ферус напрягся. Каждый шар принялся двигаться, пока не встал в строй рядом с другими, образовав над Ферусом четыре линии по шесть шаров.

— А теперь поставь четные шары над нечетными! – продолжила единорожка.

Половина шаров, медленно всплыв в воздух, заняли позиции над теми, что остались неподвижны.

— Отлично! – кивнула Твайлайт. – А теперь поменяй второй ряд справа снизу с первым левым сверху!

Ферус, на секунду задумавшись, принялся исполнять команду пони, но ошибся. Вместо левого ряда, Гвардеец принялся менять местами правый.

— Ты опять перепутал право и лево? – улыбнулась Твайлайт.

Ферус смущенно отвернулся.

— Ферус-Ферус…

«Я не нарочно!»

Он повернулся к Инвиди, что смотрела на него с легкой укоризной, но, как и Твайлайт, улыбалась.

— Не страшно, — пони махнула копытом. – А теперь давай барьер у каждого!

В ее магическом захвате появился секундомер. Ферус кивнул. Мгновение, и около каждого шара начал расти прозрачный пузырь, который с каждой секундой становился все больше и больше. Это заставило Феруса сильно напрячься. Он уперся копытами в пол и, опустив голову, сжал зубы. Даже Рэйнбоу, которая скептически смотрела на происходящее, удивленно уставилась на Гвардейца.

— Только не перестарайся, — добавила Твайлайт. – Двух диаметров хватит.

Ферус еще чуть усилил каждый из двадцати четырех барьеров, после чего остановился. Единорожка нажала на таймер.

— Держим! – она посмотрела циферблат. — Тридцать секунд!

Гвардеец, тяжело дыша, принялся удерживать всю эту массу шариков. Виски сдавливало, затылок сильно кололо, но Ферус держался.

— Тридцать! – Твайлайт подняла копыто.

Ферус, облегченно выдохнув, тут же снял барьеры с шаров, после чего аккуратно положил каждый на пол. Несколько секунд он восстанавливал силы, после чего принялся складывать шары в сумку.

— Ты молодец! – зааплодировала Твайлайт.

Ферус гордо поднял голову на мгновение, но сразу опустил. Силы еще не вернулись к нему.

— Так чего тут удивительно? – Рэйнбоу посмотрела на одну из ассистенток Твайлайт.

Гештальт и Мозаика одновременно взглянули на пегаску, заставив ту поежиться.

— Обычный единорог может удерживать… — ответила одна.

— …множество предметов! – закончила мысль вторая.

— Но не управлять ими! – хором добавили теперь уже обе.

Дэш тряхнула головой.

— Это как если бы Ферус сейчас взял двадцать четыре винтовки, — в разговор подключилась Инвиди, — и принялся одновременно стрелять из каждой.

Глаза пегаски расширились от удивления.

— А-а-а! – воскликнула она. – Вот оно что! Теперь это выглядит интересно!

Дэш посмотрела на Твайлайт.

— А почему так? – спросила она. – Магия чейнджлингов же не отличается от единорогов или аликорнов? И почему я не вижу самой ауры телекинеза?

Твайлайт хитро прищурилась. Она обменялась взглядами с Инвиди, которая еле заметно кивнула. Единорожка повернулась к Ферусу.

— Снимай маскировку, — хихикнула пони.

Ферус повернулся к Королеве.

— Можно.

Гвардейца объяла зеленая аура, сняв с него облик земного жеребца. Ферус серьезно прибавил в размерах, став гораздо выше и больше Твайлайт, представ перед Рэйнбоу в своей истинной форме. Единорожка, сияя хитрой улыбкой, повернулась к Дэш. Пегаска, выпучив глаза, уставилась на черную массивную фигуру, стоящую около ее подруги.

— Это чего?.. – Дэш указала копытом на Феруса. – А?!.. Чего?.. Я таких раньше не видела!

Гештальт и Мозаика хихикнули.

— Это чейнджлинг-гвардеец, – пояснила одна. – Их телекинез – это по сути гипертрофированный копытокинез!

— Потому он существенно отличается от обычного! – добавила вторая. – И таких чейнджлингов всегда очень мало!

— Ведь гвардеец — личный охранник Королевы улья! – сказали они теперь уже хором.

Рэйнбоу удивленно моргнула.

— Ого! – присвистнула Дэш.

На ее лице появилось легкое недоумение, которое постепенно заменялось осознанием чего-то очень важного и интересного.

– Так значит!.. – Рэйнбоу повернулась к Инвиди.

Ее удивленный взгляд уставился на белую единорожку, сидящую рядом.

— Значит, мисс Беллфловер, Вы?.. – спросила Дэш.

Инвиди, смущенно улыбнувшись, кивнула пегаске.

— Вот теперь становится еще круче! – Дэш помотала головой.

Ее взгляд прыгнул на спинную пластину Феруса.

— Белый? – усмехнулась пегаска. – Это же улей Ангелуса…

Дэш осеклась. Ферус почувствовал, как настроение что Инвиди, что Рэйнбоу тут же поменялось. Эмоциональный фон пони окрасился в жалость, а чувства Королевы – в грусть.

— Извините… — Дэш отвернулась.

— Все… — кивнула Инвиди. — Все в порядке, мисс Рэйнбоу.

Королева секунду молчала.

— Мисс Рэйнбоу, — спустя короткую паузу, добавила она, – можно Вас попросить?

Голос Королевы был неуверенным, словно она просила сделать что-то очень сложное или неприятное. Пегаска повернулась к ней и кивнула.

— Можете передать ему, — Инвиди сделала глубокий вдох, – что я… что мы все ждем его дома?

Несколько секунд Дэш и Королева смотрели друг другу в глаза.

— Я передам, — наконец, кивнула Дэш. – Обещаю.

«Кто такой Ангелус?»

— Ангелус… Он покинул улей еще до твоего рождения, Ферус. Прости, но я сейчас не готова говорить о нем…

— Ладно, пора перейти к самому главному! — громко сказала Твайлайт, привлекая к себе внимание.

Единорожка приблизилась к предмету, что был скрыт от глаз белой простыней. Она убрала покрывало, под которым обнаружилось какое-то внушительных размеров оружие.

— Ну, сейчас увидим, насколько сильный телекинез у вашего «гвардейчика», — Рэйнбоу потерла копыта друг о друга.

Твайлайт поманила Феруса к себе. Когда Гвардеец приблизился, она указала на оружие.

— Это зебринский «Последний Довод», — продолжила единорожка. – Дробовик, созданный для борьбы с пегасами.

— Ага, полосатые прозвали его «Пегасятница», — добавила Рэйнбоу. – Это опытный образец, так что это, так сказать, эксклюзив!

Она, фыркнув, скрестила передние копыта на груди.

— Стрелять из такого разве безопасно? – спросила Инвиди.

— Ни разу! – засмеялась пегаска. —  Это крайне громкая и мощная штуковина с дикой отдачей. Мы сломали несколько пушечных лафетов и пару конечностей наших парней, пока тестировали его.

Рэйнбоу пожала плечами.

— Но наш «Мозг» говорит, — Дэш указала на Твайлайт, — что ваш здоровяк вполне с ним справится!

Твайлайт посмотрела на Инвиди.

— Характеристики этого оружия прекрасно подходят для того, чтобы проверить поле Феруса и силу его телекинеза одновременно, — объяснила она. — И да… это чуть-чуть опасно, но не для него!

— Да, я помню, что Вы мне рассказывали об этом, но… — неуверенно начала Инвиди.

Внутри Королевы родилось сильное сомнение и беспокойство. Однако стоило ей увидеть умоляющий взгляд своего Гвардейца, как Инвиди, тяжело вздохнув, согласно кивнула. Ферус, казалось, сейчас просто улетит на луну от счастья.

— Пожалуйста, будь осторожен!

«Обещаю, моя Королева!»

— Вовремя мы его сперли, — фыркнула Дэш. — Это быстро убедило яйцеголовых начать разработку силовой брони и для пегасов.

Твайлайт отошла чуть в сторону, встав сбоку от Феруса.

— Бери, не бойся, — улыбнулась она.

Гвардеец, сделав еще шаг, посмотрел на странный дробовик. Длинный и толстый ствол, что оканчивался крупным дульным тормозом, примыкал к массивному барабану, позади которого виднелся внушительных размеров стальной приклад с пусковым механизмом. К нижней части ствола был прикреплена рама, служившая, видимо, для чего-то, что помогало бы удерживать огромный дробовик во время выстрела. Одно Гвардеец мог сказать точно – выглядело это оружие внушительно и круто, и, если радужная пони не соврала, Ферусу даже дадут из него пострелять! Он возбужденно потоптался на месте.

— Он не кусается, — хихикнула Твайлайт. – А сломать ты его не сможешь, будь уверен.

— Да, полосатые сделали из него Сосуд Душ, — подтвердила Рэйнбоу. – Им можно даже бить при желании, стволу хоть бы хны.

Ферус осторожно прикоснулся телекинезом к дробовику и приподнял. Вещь оказалась достаточно увесистой, но все равно не такой тяжелой, как показалось на первый взгляд. Или, быть может, все потому, что Твайлайт просила Феруса поднимать вещи куда тяжелее. Взгляд остановился на пустом барабане на три патрона. Ферус нащупал телекинезом кнопку спуска и, повинуясь любопытству, нажал на него. Оружие издало приглушенный, но достаточно громкий щелчок.

— Нравится? – спросила Твайлайт.

Ферус энергично закивал.

— Ну, тогда не будем медлить, — хихикнула единорожка. – Все в укрытие!

Она указала на дверь в дальней стене. Когда все присутствующие, кроме Феруса, укрылись за прозрачным прочным стеклом, Твайлайт закрыла дверь, оставив Гвардейца одного.

— На столе около тебя есть защитные очки, беруши и три патрона, — ее голос звучал сквозь динамик. – Видишь?

Взгляд Гвардейца остановился на двух маленьких желтых затычках для ушей, защитных очках, которые, в отличие от других, имели затемненные линзы и трех больших цилиндрах. Ферус посмотрел в сторону окна, где сейчас стояли остальные.

— Эти три цилиндра – патроны, – вновь послышался голос Твайлайт.

Ферус поднял телекинезом один из них. Если Гвардеец раньше и видел боеприпасы для различного оружия, то это было больше похоже на снаряд, нежели на патрон.

— Вставляй беруши и надевай очки, после чего заряжай один патрон, — скомандовала единорожка. – Чтобы снять барабан, тебе надо раскрутить шомпол под стволом, видишь его?

Взгляд Гвардейца остановился на круглой штуковине внизу дробовика.

— Вижу, — кивнул Ферус.

— Отлично, — добавила Твайлайт. — Как будешь готов, вставай на красную линию позади тебя. Там ровно тридцать метров до целей.

Экипировавшись берушами и очками, Ферус приступил к зарядке. Устройство дробовика было примитивным и интуитивно понятным, потому ничто не помешало сделать Гвардейцу так, как объясняла Твайлайт. Он с легкостью раскрутил массивный шомпол и, достав барабан, поместил в него патрон. Вернув его на место, Ферус принялся искать глазами заветную красную линию. Сейчас его преследовало странное чувство. Удерживать в магическом захвате такую мощь было одновременно и страшно и здорово! Найдя отметку, Ферус встал точно на нее и, повернувшись к окну, где находились все остальные, кивнул.

— Как будешь готов — стреляй! – из-за берушей голос Твайлайт звучал куда глуше.

— Пожалуйста, Ферус, будь осторожен.

«Да, я помню»

Ферус сделал глубокий вдох и повернулся к целям, что стояли у дальней стены. Гвардеец выставил дробовик вперед, нацелив его точно на манекены. Так как оружие, по словам радужной пони, было очень громким и имело сильную отдачу, Ферус, на всякий случай, окружил себя защитным полем и крепче сжал оружие телекинезом.

«Вдох — выдох»

Ферус нажал на спуск. Комнату озарила яркая вспышка, следом за которой прогремел мощный взрыв. Это был именно взрыв, а не выстрел. Ферус почувствовал сильный толчок, но Гвардейцу вполне хватило сил, чтобы удержать дробовик в магическом захвате. Даже несмотря на беруши и магический барьер, уши Феруса слегка заложило. Все вокруг окутал дым пороховых газов, который вентиляция тут же начала выводить прочь.

— Ферус? Ты как?

В голове прозвучал голос Инвиди, но Гвардеец сейчас не мог ответить. Адреналин бил по ушам, закладывая их сильнее, чем последствия выстрела. Когда дым рассеялся, все манекены, стоящие у дальней стены, валялись на полу и больше походили на бесформенную массу, а металлическая плита позади них была усеяна вмятинами и царапинами.

— Ферус, ты в порядке? – сквозь динамики прозвучал обеспокоенный голос Твайлайт.

Гвардеец медленно повернулся, сияя настолько широкой улыбкой, насколько вообще могли позволить его губы. Ферус затоптался на месте, жадно ловя воздух. Сердце от восхищения было готово выпрыгнуть из груди.

— ЭТО БЫЛО КРУТО-О-О-О-О!!! – закричал он.

Здоровый чейнджлинг-гвардеец принялся скакать на месте, словно маленький жеребенок, чья давняя мечта осуществилась.

— Ох, дуралей…

— Вижу, ты в порядке, — засмеялась Твайлайт.

Единорожка повернулась к Рэйнбоу, которая сидела с вытаращенными глазами и смотрела на скачущего Феруса, распираемого от счастья.

— А можно еще?! – умоляющим голосом тараторил Гвардеец. – МОЖНО ЕЩЕ?! МОЖНО?! НУ ПОЖАЛУЙСТА!

Дэш повернулась к подруге.

— А я что говорила? – Твайлайт подняла бровь.

— Беру свои слова обратно, — Рэйнбоу подняла копыта.

Единорожка взглянула на Феруса и правым копытом указала на него.

— А теперь выполняй обещание! — она хитро прищурилась.

Пегаска, помотав головой, посмотрела на все не унимающегося Гвардейца.

— Эй, здоровяк! – крикнула она.

Ферус, прекратив скакать, повернулся к Дэш.

— Я тут поспорила с тетей Твайлайт, — Рэйнбоу покрутила копытом в воздухе, — что если ты удержишь эту штуковину только при помощи телекинеза, я тебе ее подарю. К тому же, у тебя ведь сегодня День Рождения?

Пегаска усмехнулась. Гвардеец шлепнулся задом на пол, не веря своим ушам. Единственное, что у Феруса сейчас получалось – сидеть с выпученными глазами и открывать рот, словно большая черная рыба. Его взгляд принялся прыгать от Рэйнбоу на дробовик и обратно.

— Ты не против? – хихикнула Дэш.

Гвардеец тут же крепко обнял дробовик и замотал головой.

— Ну тогда с Днем Рождения! — засмеялась Дэш.

— СП… СП… СПАС… СПАСИБО!!! – задыхаясь от радости, затараторил Ферус. — ОГРОМНОЕ СПАСИБО!

Его взгляд сместился на оружие, принявшись пристально рассматривать каждую деталь своего подарка.

— А это не опасно? – осторожно спросила Инвиди.

Дэш махнула копытом.

— Такого типа боеприпасов у нас все равно нет, — она пожала плечами. – Так что если не заряжать эту бабахалку, Ваш парнишка получит большую и красивую дубинку.

Королева посмотрела на Феруса, чьи глаза сейчас изучали «Последний Довод».

— Нравится подарок?

«ДА! ОГРОМНОЕ СПАСИБО!»

Королева кивнула.

— Спасибо, — она посмотрела на пегаску.

— Пустяки, — отмахнулась та. – Разрушить эту штуку не получается, применить ее нам негде, пусть хоть порадует Вашего гвардейчика.

Дэш вновь повернулась к Ферусу.

— Что скажешь, здоровяк, — ухмыльнулась она, — если мы в честь твоего Дня Рождения еще постреляем? Жуть как хочу еще посмотреть на твою новую игрушку в деле! Согласен?

— ДА! – Ферус принялся барабанить копытами по полу.

— Тогда заряжай! – хихикнула пегаска.

Картины прошлого растворились. Ферус вновь сидел около Инвиди, окруженный тысячами своих собратьев, ожидающих, пока Гвардеец вспомнит все.

«Это был лучший подарок, который я помню»

Инвиди тепло улыбнулась. Пусть ее лицо все так же внушало тепло и уверенность, однако сейчас Ферус почувствовал нечто иное. Темное, холодное, что таилось в глубине его сознания и то, что начало рваться наружу сразу после последнего воспоминания.

— Да, Ферус, это оно, — ответила Королева на немой вопрос, родившийся в голове Гвардейца. – Это последнее воспоминание перед…

Она осеклась. Инвиди опустила голову и закрыла глаза. Несколько мгновений она неподвижно сидела, пытаясь собраться с мыслями, а Ферус молчал. Невооруженным глазом было видно, что следующее воспоминание будет испытанием не только для Гвардейца, но и для нее. Инвиди, глубоко вздохнув, открыла глаза и повернулась к Гвардейцу.

— Это последнее воспоминание перед тем, как мы с тобой спрятали его, — наконец, добавила она. – И теперь оно рвется наружу… Со всей той болью и ужасом, что… что я тебе причинила…

Она отвела взгляд, пытаясь не смотреть на Феруса.

«Я готов! Что бы ни случилось!»

Королева сжала зубы. Казалось, что сейчас она ведет тяжелейшую борьбу где-то внутри своего разума, где одна часть желала рассказать Ферусу все, а вторая – во что бы то ни стало не допустить этого.

«Инвиди! Я хочу вспомнить ВСЕ! Все самое плохое УЖЕ произошло. Тебе нет смысла скрывать это от меня»

— Прости, — она кивнула. – Ты прав.

Королева посмотрела в глаза Феруса. Теперь в них уже читалась уверенность, пусть и сильно разбавленная страхом.

— Вспомни, Ферус, — начала Инвиди. – Вспомни о…

«Постой!»

Гвардеец поднял копыто. Именно сейчас Ферус что-то почуял. Давно забытое чувство, которое он похоронил в себе на долгие годы и не ощущал до этого момента. Сейчас, погружаясь в свои воспоминания, он иногда чувствовал его, но это было лишь воспоминание. А вот именно сейчас – сейчас все было по-настоящему. Ферус чувствовал опасность. Как чувствует ее Гвардеец. Не за себя, а за тех, кого обязан защитить.

— Что?.. – Инвиди подняла голову. – Это же!..

Рядом с Ферусом появилась крохотная искорка, которая сопровождала его с самого момента, как он попал в это место. Маленькая, беззащитная. Та самая, за которой он шагнул сквозь океан пустоты и тьмы. Но сейчас что-то было не так. Она быстро тускнела, словно темнота, собравшись наконец с силами, решила дать реванш этому дерзкому и наглому Светлячку, что посмел вторгнуться во владения вечной черноты. Казалось, что Искра зовет на помощь.

«Нет!»

Ферус сжал зубы. Образы улья и Инвиди исчезли, а голову сдавило знакомое болезненное ощущение раскаленных тисков. Тело налилось свинцом. Каждая мышца, превратившись в камень, лишила Гвардейца возможности двигаться, а непонятная сила, что была сильнее его, тянула вниз. Не выдержав, Ферус упал на бок. Тело  сковало невидимыми кандалами, не давая возможности пошевелиться. В глазах все потемнело, словно Гвардейца вновь бросили в этот смоляной океан, откуда нет пути назад. Ферус попытался закричать, но ничего не вышло. Чувство тревоги и паники все нарастало, натягивая нервы до предела. Сердце бешено колотилось и с каждой секундой грозилось выпрыгнуть из груди, добавляя к ноющей голове невыносимую барабанную дробь.

«НЕТ!»

Взгляд уловил еле заметную вспышку. Ферус с трудом смог увидеть ее. Маленький Светлячок все еще был рядом. Он сиял около Гвардейца, нарушая тьму вокруг, и не давая ей поглотить Феруса. Но на этот раз черный океан был не намерен мириться с такой наглостью. Вокруг сгущались тени, заставляя крохотную искорку все сильнее и сильнее тускнеть.

— Дядя Буз хочет поиграть!

Голос звучал отдаленным эхом. Грубый, похабный. Он резал слух, заставляя нутро Феруса вскипеть. Тени обступили Светлячка.

— Нет!..

Искра моргнула слабой вспышкой. Она словно звала кого-нибудь, кто бы мог ей помочь. Но кто? Вокруг лишь темнота, а единственный, кто сейчас был рядом – Ферус, чье тело скованно невидимыми цепями. Гвардеец сжал зубы, пытаясь пошевелиться. Тщетно.

— Ну-ну!.. Чш-ш-ш, будь умницей! Тихо…

Тени окружили Искру. Свет потускнел, превратившись в крохотный тлеющий уголек.

«Обещание»

Внутри Феруса что-то взорвалось. Гвардеец оскалил зубы, громко зарычав на бесконечно черный океан и на все ужасы, что он скрывал. Голову разрывала боль, панцирь что-то сдавливало, но сейчас на это было плевать. Всю ярость, все оставшиеся силы, все, что сейчас могло позволить ослабевшее тело, Ферус собрал воедино. Мгновение, и весь этот поток ненависти хлынул на тени. Гвардеец почувствовал, как телекинез схватил что-то. Держать это было неимоверно тяжело, но Ферус не останавливался. Он давил, комкал и пытался сломать то, до чего он дотянулся. Тень извивалась и корчилась. Казалось, что она безмолвно шипит и стонет в агонии, разрываемая на части. Еще один немой крик и усилие, и вот тень замерла, дрогнула и растворилась в воздухе.

Обессиленное тело Феруса расслабилось. Казалось, что на эту борьбу он потратил последние крупицы энергии и черный океан, легко подхватив его, унесет прочь, ведь сил на сопротивление уже не было. Но нет. Яркий свет сбоку. Он вновь разогнал темноту, засияв еще ярче. Ферус почувствовал что-то. Не ту тревогу или испуг. Другое. Яркая белая эмоция, что питала ослабевшее тело. Та самая, что кормила чейнджлингов его улья. Это была она.

«Доверие?»

Основная положительная эмоция белого улья. Она питала Феруса, вытягивая его из холодных черных лап забвения. Гвардеец почувствовал тепло. Черный океан начал светлеть. Несколько мгновений, и вот Ферус посреди белой перины, а рядом сидит напуганная Инвиди вместе со всей Семьей.

— Ферус! – воскликнула она.

Телу вернулась легкость, потому Гвардейцу ничего не помешало встать. Инвиди осторожно дотронулась до его панциря, взглянув в сторону от Феруса. Рядом с ним парил Светлячок, от которого тянулась тонкая нить, ведущая к телу Гвардейца. Королева посмотрела на Феруса.

— Ты еще слишком слаб! – боязливо добавила Королева.

«Это ненадолго»

Ферус посмотрел на тонкую белую ниточку. Гвардеец чувствовал, как с каждой секундой его тело наполнялось энергией. Но это было слишком медленно. Слишком! Он уже сейчас должен быть там! Должен не дать теням вновь поглотить Искру. Однако Королева была права — он все еще слаб. И пока есть время…

«Инвиди! Я должен вспомнить!»

Взгляд Королевы скользнул на Искру.

— Хорошо, — кивнула она. – Возможно… шанс есть.

Инвиди посмотрела Ферусу в глаза.

— Вспомни, Ферус, — начала Королева. – Вспомни тот день. День, когда Эквестрия сгорела в огне, а я совершила свою самую ужасную ошибку…

Перед глазами Феруса показались такие знакомые очертания покоев Королевы. Овальная комната была выдержана сплошь в бежевых и желтых оттенках – любимых цветов Инвиди. На полу располагался желтый ковер с белым узором в виде лилий, которые сходились к центру, вырисовывая нечто вроде спирали, которая гармонично сочеталась с лампами на потолке, расположенными точно так же. Точно напротив ковра была широкая автоматическая дверь, которой заменили старую двустворчатую, обосновывая это необходимостью поднять уровень безопасности в покоях Королевы. Вся правая часть комнаты была отведена под кабинет, где стоял длинный стол из светлой древесины. Сразу за ним находились стеллажи с книгами, дисками, чертежами и всем, что было необходимо Королеве в ее работе. На стене прямо над столом висела большая картина, на которой были изображены сестры-аликорны — Селестия и Луна, поднимающие небесные светила. Прямо за картиной, насколько Ферус помнил, был большой сейф, куда Инвиди складывала самые ценные вещи. Центр комнаты был приспособлен под что-то вроде гостиной – здесь стояло несколько мягких кресел и стол. Королева приказала не сооружать в ее покоях перегородки, мотивируя это тем, что ей так больше нравится. Левая же часть покоев была отведена под спальные места – широкая кровать самой Инвиди и чуть ближе к входу место для Феруса.

Гвардеец сидел в центре помещения, положив свой дробовик на гостиный столик. Пока Королева была занята бумажной работой и ответами на звонки, Гвардейцу попросту было нечего делать, потому он занимался тем, что всегда помогало скоротать время – изучал свой подарок на тринадцатый день рождения. Пусть прошло уже три года, а этот дробовик все равно приковывал взгляд, рождая самые приятные и классные воспоминания о стрельбе из него. Раз в полгода, если позволяли условия, Гвардеец мог отправиться в тир и немного пострелять из него. Как оказалось, к дробовику шел дополнительный барабан, потому Ферус мог попросить снарядить для него не три, а шесть патронов, и при следующем походе в тир пострелять в два раза больше. Правда, хотелось этого куда чаще, но зато подобные мгновения стали для Феруса настоящим праздником.

— Кто бы сомневался… — буркнула себе под нос Инвиди, смотря в монитор терминала.

Она нахмурилась, еле слышно фыркнула и застучала по клавиатуре копытами. Раздраженные чувства Королевы говорили о том, что это какой-то очередной чиновник или кто-то подобный, выбивающий льготы для себя или пытающийся подлизаться к главе логистического центра Кантерлота. Раньше Ферусу и Инвиди приходилось постоянно находиться в Кантерлоте, но теперь, когда улей оборудовали терминалами и телефонами, в этом не было нужды. А жаль, теперь было меньше возможностей побродить по парку столицы и подышать свежим воздухом.

Инвиди глубоко вздохнула, помассировав виски. Чувства Королевы вновь окрасились в раздражение, что заставило Феруса повернуться к ней.

«Опять?»

— Да, опять. Почему-то всем толстосумам и чиновникам кажется, что если они лично знакомы с какой-нибудь из Министерских кобыл, то я буду готова отдать им все, сразу и по минимальной цене…

Королева сердито фыркнула и, подхватив кружку с кофе, сделала глоток. Это ее немного успокоило.

«А может Вам сказать, что Вы тоже знаете всех Министерских кобыл и послать все требования в Тартар?»

Инвиди засмеялась.

— Какая великолепная идея! Айвори, Мейнхеттан все еще молчит?

— Да, моя Королева.

— Что же у них там случилось?.. Ладно, не оставляй попыток дозвониться.

— Поняла!

Инвиди, вздохнув, сделала еще один глоток. Королева была слегка взвинчена, что, само собой, не оставалось без внимания Феруса, осторожно поглядывающего на нее.

— Ферус, если я нервничаю, тебе это делать не обязательно.

«Если нервничаете Вы, то нервничаю и я»

Гвардеец повернулся к дробовику и, стараясь отвлечься, крутанул барабан. Сегодня улей кипел жизнью. С самого утра Инвиди раздала целую кучу указаний, отправив нескольких чейнджлингов в Кантерлот, а остальных оставила в улье. В последние недели на Королеву и ее Семью легла колоссальная нагрузка. По словам Инвиди, обстановка на фронтах очень сильно изменилась, и не в пользу зебр. Потому вся Эквестрия, словно получив второе дыхание и чувствуя скорую победу и окончание этого ужаса, трудилась почти на износ.

Внезапно, свет несколько раз моргнул. Ферус и Королева насторожились.

— Сибус, что случилось?

— Не знаю, моя Королева! Я фиксирую резкое падение напряжения по всей линии. Сейчас провер…

Чейнджлинг не успел договорить. Чувства, как и само ощущение Сибуса, резко пропали. Как будто он…

— Тревога! Улей атакован! Северный ход!

— Южный проход тоже!

— Это Север!.. Сев!..

— Твою мать! Они везде!.. Свяжитесь с поверхностью!..

— Никак нет! Связь сдохла! Как и питание!

— Да чтоб тебя! Что происходит?! Поло, Свит! Отвечайте!

— ЭТО РОЙ! ОНИ ТУТ! ОНИ В УЛЬЕ!.. БЫСТРЕЕ! А-АГХ!..

— УВОДИТЕ КОРОЛЕВУ!

Зазвучал сигнал тревоги. Главный вход в покои Королевы объяло синим полупрозрачным полем, а внутри самих дверей словно что-то упало, издав гулкий звук. Дверь заблокировалась. Ферус вскочил на ноги, подхватив дробовик. Вся ментальная сеть улья была просто переполнена яростными криками. Ферус почувствовал, как перестает ощущать других чейнджлингов одного за другим. Вокруг слышались отголоски выстрелов, взрывов и криков, которые дополняли хаос, что творился в ментальной сети. Понять, что сейчас происходит, было невозможно. Но это было не столь важно, ведь важнее всего – защитить Королеву. Ферус знал наизусть, что ему следует делать в таких ситуациях. Сейчас необходимо было как можно быстрее двигаться в инкубатор и, воспользовавшись эвакуационным шлюзом, покинуть опасную зону. Гвардеец рванул к Инвиди.

«Моя Королева! Нам надо уходить!»

— Подожди!

Инвиди, сорвав телекинезом картинку со стены, прильнула к сейфу. Набрав код, она извлекла оттуда маленький прибор, похожий на цилиндр с красной кнопкой, какой-то мешок и большой серебристый револьвер с гравировкой. Ферусу он показался очень знакомым, но из-за творящегося хаоса Гвардеец не придал этому значения. Проверив барабан и убедившись, что оружие заряжено, Королева кивнула Ферусу. Инвиди подошла к столу, открыла один из ящиков. Вывалив всю кучу бумаг на пол, Королева нашла в его глубине крышку. Откинув ее, Инвиди нажала на кнопку. Раздался громкий щелчок, за которым последовал гул работающих механизмов. Кровать Королевы около дальней стены сместилась в сторону, явив под собой толстые двустворчатые двери, которые принялись медленно расходиться в стороны. Ферус и Инвиди готовы были ринуться в сторону дверей, как вдруг раздался мощный взрыв где-то снаружи. Ударная волна прокатилась по комнате, чуть не сбив их обоих с ног, но телекинез Феруса удержал и его, и Королеву. Изоляционный барьер, закрывающий главный вход, исчез, а сами двери начали открываться.

«Что за?!..»

— Помоги мне, Ферус!

Королева рванула к своему столу. Упершись в него телекинезом и передними копытами, Инвиди принялась толкать его. Ферус понял, что она хотела сделать.

«Отойдите, моя Королева!»

Ферус встал сбоку, вынудив Инвиди отойти в сторону. Мощный телекинез Гвардейца схватил тяжелый стол и в считанные секунды опрокинул его, создав нечто наподобие баррикады.

— А ты не зря ходил к мисс Спаркл на эти эксперименты!

Ферус ухмыльнулся. Главная дверь уже почти открылась. Комната начала наполняться звуками боя, что шел снаружи. Внутрь, через частично открытые створки, с шипением и свистом, стали влетать плазменные пучки, оставляя на стенах черные дыры и заливая комнату снопами искр и раскаленной плазмы. Один из книжных стеллажей загорелся. Ферус оскалился, окружив Королеву барьером, в то время как она взвела револьвер и нацелила его на выход.

— Как скажу, снимай барьер! Пули всего четыре, так что как услышишь четвертый выстрел, тут же беги в сторону спуска в инкубатор! Я за тобой!

«Понял!»

Внезапно сквозь частично раскрытые створки дверей проскользнул чей-то черный силуэт. Вслед за ним влетело несколько плазменных пучков, оставив на полу и стене отметины. Чейнджлинг, закрывшись щитом, успел заблокировать еще один выстрел и отпрыгнуть за створку.

«Альба?!»

— Альба!

— Моя Королева! – закричала та.

Чейнджлинг принялась перезаряжать свой энергомагический дробовик, шипя и скаля зубы. Ее серый укрепленный комбез охранника имел черную отметину у правого  плеча, а сама Альба испытывала сильную боль и раздражение.

— Это Рой! – она перезарядила дробовик. – Эти ублюдки в улье!

Чейнджлинг выставила свое оружие в полуоткрытую створку и, прикрываясь шитом, открыла беглый огонь. Ее барьер встретил два попадания плазмы и испарился, а сама чейнджлинг упала на пол и откатилась в сторону.

— Чтоб тебя, падла! – прошипела она.

Выхватив телекинезом связку гранат, Альба вытянула чеку из каждой и кинула в проход.

— Ложись! – рявкнула чейнджлинг.

Ферус лишь усилил щит. Прогремел мощный взрыв. Целое облако пыли, огня и обломков влетело в комнату. Альба успела откатиться чуть в бок и закрыться копытами.

— Дерьмо!.. Дерьмо!.. – закашляла она. – Еще два дня, и я была бы в отпуске!..

Она вновь громко закашляла и, опершись на дробовик, встала.

— Альба, ты в порядке?

— Да, моя Королева… — сплюнула она.

— Что случилось?

Чейнджлинг принялась перезаряжать дробовик, глядя на дверь.

— Тотальный пиздец! – прошипела Альба. – Если верить донесениям, зебры начали поливать Эквестрию мегазаклинаниями! Связи нет ни с кем! Кантерлот тоже под атакой, но Принцессы успели возвести барьер!

В патронник дробовика лег еще один патрон.

— Только вот хер это поможет! – продолжила охранница. – Сраные зебры протащили в Кантерлот какую-то хрень, и теперь весь город умирает от отравы!

Вложив последний патрон в дробовик, чейнджлинг перезарядила его, нацелив на дверной проем.

— Но это полбеды! – продолжила она. – На улей напали чейнджлинги Роя, среди которых полно Пустых! Именно они и помогли гребаным полосатым протащить эту бомбу в Кантерлот! Эти ублюдки залезли к нам под зебринскими стелс-плащами! А у нас в улье даже нет сраных тепловизоров!

— Что?!

— Да, моя Королева! – прокашлялась Альба. – Все стало слишком хреново за очень короткое время!

Взгляд чейнджлинга смотрел точно на проход. Она сделала шаг назад и прокашлялась.

— Ферус! – крикнула Альба, слегка отклонив голову. – Уязвимое место – только глаза! Если видишь чейнджлинга с черными глазами – стреляй только туда! Ты понял?! Целься в глаза!

«Понял!»

Внезапно туча пыли, что тянулась из главного прохода, еле заметно колыхнулась. Альба тут же открыла огонь. Выстрелы дробовика наполнили комнату грохотом и яркими вспышками. Красные сферы, рассекая пыльную дымку, врезались во что-то невидимое и взрывались снопами искр. Несколько выстрелов повредили стелс-плащ, сорвав его с носителя. Теперь в проходе стоял чейнджлинг в черно-бордовой броне и шлеме, защищающим глаза и рот. В его магическом захвате мелькнула плазменная винтовка, но в отличие от противника, Альбе не нужно было наводить оружие на врага. Следующий выстрел сбил шлем с головы атакующего, обнажив два черных глаза, которые впились в чейнджлинга перед ним. Следующий выстрел охранницы угодил точно в глаза. Чейнджлинг, громко вскрикнув, упал на пол. Его глаза и рот объяло магическое пламя, принявшщись выжигать все, кроме непробиваемого панциря. За атакующим появилось еще два. Альба успела сделать лишь один выстрел, как ей в грудь ударилось несколько плазменных пучков.

— Гл… глаза!.. – прохрипела она напоследок и упала.

Тело охранницы объяло магическое пламя, уже через секунду растворившее ее без следа. На полу остался лишь силуэт.

— Они в покоях Королевы!

— Чтоб тебя! Спуститесь туда кто-нибудь! Вашу мать!

— Быстрее! Быстрее!.. Агх!..

Ферус сжал зубы, сердито зарычав. В помещение проскользила еще пара атакующих, которые тут же открыли огонь по Ферусу и Инвиди. Гвардеец успел в последний момент схватить Королеву и, укрыв ее и себя барьером, отступить в угол. Четыре чейнджлинга, направив в сторону Феруса и Королевы свои плазменные винтовки, открыли шквальный огонь. Стены, пол и потолок вокруг начали плавиться. Яркие вспышки выстрелов и пучки плазмы, ударяясь в щит, рикошетили в стороны, поджигая и уничтожая все вокруг. Родной дом Феруса, место, где он родился и рос, горел и стонал в агонии.  

— Ферус!

«Твари!»

С каждым новым попаданием держать щит становилось все тяжелее и тяжелее. От поднявшегося дыма и пыли дыхание превратилось в судорожные вздохи, голову сдавливали невидимые тиски, а остальной панцирь горел от перенапряжения. Барьер слабел. Ферус уперся передними копытами в пол, пытаясь удержаться на ногах. Боль и жар становились невыносимыми. Внезапно краем глаза Ферус увидел, как телекинез Инвиди подхватывает барабан его дробовика. Еле слышный щелчок, тонущий в грохоте пальбы. В ячейку лег патрон, который Инвиди, видимо, где-то прятала до этого момента. Барабан встал на место.

— За Айвори. За Альбу. За Сибуса. За всех…

Инвиди отвернулась и зажмурилась.

«Да, моя Королева!..»

Двое из нападавших принялись перезаряжаться. Шанс! Дробовик взмыл в воздух. Мгновение, и Ферус снял барьер, прикрыв собой Инвиди. Несколько пучков плазмы прошипели над головой, еще один пролетел около правого копыта. Угодив в стену позади. Уши и глаза Феруса окутало еле заметное поле, а телекинез нащупал спуск.

«За всех нас!..»

Яркая вспышка, за которой последовал мощнейший грохот. «Последний Довод» пропел свою партию. Уши заложило. Ударная волна с дробью и огнем врезалась в чейнджлингов впереди. Всех четырех атакующих отбросило назад. Двоих из них объяло магическое пламя, и до стены долетели лишь остатки их амуниции. Одного выкинуло в открытую дверь покоев, а второго туда, где была постель Феруса. Объятый магическим пламенем панцирь чейнджлинга упал на пол, словно тряпичная кукла, и исчез. Ферус припал на одно колено, громко закашляв. Этот бой дался ему большой ценой.

— Ферус!

Инвиди, при помощи телекинеза и копыт, принялась поднимать своего Гвардейца.

«Нам… нам надо уходить… Моя Королева!»

— Да! Вставай!

Еще усилие, и ослабевшее тело поддалось, позволив Гвардейцу подняться. В дыму от пожара и выстрела дробовика виднелся открытый проход в инкубатор. Придерживаемый Королевой Ферус, спотыкаясь, зашагал в сторону выхода. Но стоило ему сделать несколько шагов, как в воздухе раздалось шипение телепорта. Прямо около Инвиди появился четвертый из нападавших, которого выкинуло из комнаты. Выстрел сбил с него шлем и часть амуниции, и теперь на Королеву смотрело два пустых черных глаза.

— Во славу Роя! – прошипел чейнджлинг.

В его магическом захвате скользнул дробовик, нацеленный точно на Инвиди. Пытаться схватить его телекинезом или поставить барьер, сил уже не было. Пустой нажал на спуск. Прогремел выстрел, который угодил точно в голову Феруса, успевшего в последний момент оттолкнуть Королеву.

— ФЕРУС?!..

Все вокруг окутала тьма. В ушах звенело. Голову пронзила жуткая боль. Казалось, в глаза воткнули раскаленный прут и с каждой секундой пытаются засунуть его все глубже и глубже.

— ФЕРУС!

Голос Королевы звучал отдаленно, словно эхо, которое становилось все тише и тише. Ферус вновь оказался в пустоте. Эхо прошлого ушло, вернув Гвардейца обратно.

«ИНВИДИ! Что было дальше?!»

Молчание. Ферусу никто не ответил. Гвардеец встал и оглянулся. Лишь темнота и тишина.

«ИНВИДИ!»

Безмолвный крик вновь остался неуслышанным.

«Я ХОЧУ ЗНАТЬ, ЧТО ТАМ ПРОИЗОШЛО! ИНВИДИ!»

Перед Ферусом появился слабо различимый силуэт. Фигура сидела спиной и еле заметно вздрагивала. Гвардеец шагнул ближе. С каждым шагом очертания становились все четче и четче. Ферус замер на месте. Пожелтевшая спинная пластина, на которой виднелись два сгнивших крыла, испещренный дырами панцирь, сквозь которые были видны кости и остатки внутренностей. Гвардеец сделал еще шаг. Фигура стала медленно поворачиваться, и уже через мгновение Ферус в ужасе отпрянул. Он увидел лицо Инвиди, но не такое, каким помнил. Пустые глазницы, почти лишенный зубов кривой рот, обломанный рог и лицо, которое выражало лишь печаль.

— Прости меня… Ферус…

Шепот пронзил тьму. Тот самый шепот, что постоянно сопровождал Гвардейца. Тихий, еле уловимый. Слова, которые заставляли его зачем-то идти вперед. Гвардеец оскалился.

«ИНВИДИ!»

Он шагнул к Королеве, вернее к тому, что от нее осталось. Схватив ее передними копытами, Гвардеец злобно оскалился.

«ИНВИДИ! ТЫ ОБЕЩАЛА! ТЫ ОБЕЩАЛА, ЧТО МОЙ УЛЕЙ ПОМОЖЕТ МНЕ ВСПОМНИТЬ!»

— Ферус… Ферус… прости меня… Я… Я не могу…

«ИНВИДИ!»

Ферус обхватил Инвиди передними копытами, крепко обняв.

«Пожалуйста! Моя Королева! Ты обещала! Помоги мне вспомнить! Умоляю! Я устал бродить в потемках! Я устал! Помоги мне! Я больше не могу! Я БОЛЬШЕ НЕ ХОЧУ!»

На спину Гвардейца легли худые ноги Королевы. Ферус почувствовал горечь и боль. Инвиди всхлипнула.

«Инвиди…»

Ферус отстранился, посмотрев в ее пустые глазницы.

«Пожалуйста…»

Она с трудом кивнула.

— Х…хорошо… Прости… прости меня…

Яркая вспышка. Ферус вновь оказался в покоях Королевы, но теперь все было иначе. Перед глазами предстал разрушенный кабинет, а рядом – сам Ферус, придерживаемый копытами и телекинезом. Гвардеец оказался в воспоминаниях самой Инвиди.

«Ферус!»

— Нам… нам надо уходить… Моя Королева!

Королева слышит десятки тысяч кричащих голосов. Это агония. Агония умирающего улья. Тех чейнджлингов, что сейчас находятся в Кантерлоте, убивает какая-то отрава, а тех, что с ней в улье – безжалостно уничтожают солдаты Роя. Вся эта боль и скорбь, сплетаясь в один поток, пытается разорвать Инвиди изнутри.

«Да! Вставай!»

Вымотанный пальбой и поддержанием барьера Ферус с трудом поднимается. Королева чувствует это. Чувствует, как тяжело ее гвардеец перенес этот первый в его жизни бой, но помимо усталости, Инвиди чувствует уверенность и непоколебимость. Ферус все еще сражается за нее и за свой дом. Потому сражаться должна и она. Эта мысль становится во главе, увлекая за собой остальной разум. Королева собирает все имеющиеся силы, и, придерживая Феруса, толкает того к проходу в инкубатор. Гвардеец, ковыляя и спотыкаясь, начинает медленно идти. Все вокруг заполнено дымом от горящих книг и разбросанных вокруг остатков плазмы. Дышать становится все тяжелее и тяжелее.

Внезапно слух улавливает знакомое шипение телепорта. Сбоку в зеленой вспышке магии появляется четвертый из нападавших, которого выстрел дробовика Феруса выкинул из комнаты. Чейнджлинг лишился части своей амуниции и шлема, спасшего его от смерти. В Королеву впились два черных глаза, а в магическом захвате бойца появился дробовик.

— Во славу Роя! – прошипел чейнджлинг.

Секунда, и Ферус толкает Инвиди в сторону. Раздается оглушительный грохот.

«ФЕРУС?!..»

Королева чувствует резкий всплеск боли. Ферус громко вскрикивает, падая на пол. Выстрел попадает гвардейцу точно в глаза. Не теряя времени, боец Роя перезаряжает оружие, готовясь на этот раз добить уже Королеву.

«ФЕРУС!»

Вспышка гнева. Сильная. Яркая. Инвиди, яростно крича, ринулась на нападавшего. Королева навалилась всем весом на чейнджлинга, сбив того с ног и повалив на пол. Телекинез Инвиди хватает дробовик и уводит его в сторону. Выстрел проходит мимо, вновь оглушая Королеву. В ушах звенит, сердце стучит с частотой барабанной дроби. Но это сейчас не важно. Телекинез Королевы борется с телекинезом чейнджлинга, что держит дробовик. Голову разрывает от боли, в глазах темнеет. Что Королева, что солдат Роя, громко и тяжело дыша, пытаются отобрать оружие друг у друга. Боец нажимает на спуск. Очередной выстрел угодил в потолок, так и не достигнув цели. Голову Инвиди разрывает звон, а по щеке уже сочится струйка крови. Слышно лишь отдаленное шипение и тяжелые вздохи ее противника. Чейнджлинг вновь нажимает на спуск, но на этот раз дробовик издает лишь глухое щелканье, констатируя, что боезапас израсходован. Боец Роя, злобно оскалившись, отпускает оружие, позволяя Инвиди вырвать разряженный дробовик и отбросить его в сторону.

— Жри, тварь!.. – прошипел он.

В его магическом захвате появляется нож, на который Королева просто не успевает среагировать. Клинок врезается в грудь. Внутренности обжигает огнем, легкие сводит от болевого шока, ноги подкашиваются, в глазах темнеет. Боль струится по всему телу. Боец Роя вдавливает клинок глубже, заставляя Королеву громко закричать.

— Королева?!..

— Что с Королевой?!..

— О нет!.. Отправьте кого-нибудь на нижние уровни!!!

— Твою мать!.. Сейчас!.. Дайте нам ми…

Боец роя злобно скалился, ворочая клинок из стороны в сторону. Весь улей одновременно закричал, чувствуя боль Инвиди. Рядом застонал Ферус, пытаясь подняться, но ослепленный и обессиленный, он лишь слабо дергает ногами, не в силах что-либо сделать. Вся боль, ненависть и агония сплетаются воедино.

«НЕТ!»

Инвиди хватает клинок своим копытом, не давая чейнджлингу двигать им, а другим продолжает держать бойца прижатым к полу. На лице Королевы появляется злобный оскал, а взгляд буравит пустые глаза ее противника.

— СДОХНИ! – прорычал Пустой, сильнее давя на клинок.

Мучения невыносимы, но ярость сильнее. Телекинез Инвиди нащупывает рукоятку револьвера, что она достала несколько минут назад из сейфа. Тот самый пистолет, которого она всю свою жизнь боялась – внушительный размер, серебристый цвет, угловатый барабан и длинный ствол с гравировкой. «Элизабет». Отражение пламени, что сейчас пожирало покои Королевы, скользнуло по буквам и исчезло на мушке. Револьвер смотрел точно в правый глаз чейнджлинга Роя. Лицо бойца исказила паника, а сам он еще сильнее надавил на клинок.

«Увидимся в Тартаре!»

Прогремел мощный выстрел, а отдача почти выбила револьвер из магического захвата. Пуля, войдя в глаз, буквально разнесла все внутри чейнджлинга на ошметки, оставив лишь неразрушимый панцирь. Рот и глазницы бойца вспыхнули магическим пламенем, которое уже через секунду оставило лишь пустую оболочку. Королева закашляла. Силы почти оставили Инвиди. Она припала на левое колено, пытаясь отдышаться. Клинок, торчащий из груди, превращал каждый вдох в испытание. Боль и скорбь. Инвиди почувствовала, как начала падать.

— М… Моя Королева?.. — рядом простонал Ферус.

В последний момент Инвиди успела упереться копытом, не давая себе упасть. Мир, который глава белого улья знала, неотвратимо погибал, корчась в агонии. А вместе с ним погибала и ее Семья. Инвиди делает шаг. Все тело словно налито свинцом, в ушах звенит, а дыхание причиняет неимоверные страдания. Еще шаг, тело не справляется, ноги подкашиваются, и Королева падает. Но идти больше никуда не нужно. Копыта Инвиди нащупывают панцирь Феруса. Она подтягивается ближе, обнимая передними ногами спину и шею своего гвардейца. Ферус, тихо постанывая, лежит в луже собственной крови. Там, где когда-то были его глаза, которыми юный защитник Королевы с интересом смотрел на мир вокруг себя, исчезли. Теперь вместо них виднелся лишь потрескавшийся панцирь с пустыми глазницами.

— М… м… моя Королева?.. – судорожно вздохнув, прошептал Ферус.

Инвиди всхлипнула.

— Я тут… чш-ш-ш… — она погладила шею Феруса. – Все хорошо…

— В… вы… тут… — голос гвардейца был слабым. – Не… не уходите… я… я защищу Вас…

На глазах у Инвиди выступили слезы. Телекинез нащупал детонатор, что Королева успела забрать из сейфа вместе с револьвером. Двумя вещами, которыми их обладатель угрожал Инвиди, Королева теперь готовилась воспользоваться сама. Кантерлот погибает, как и вся Эквестрия. Улей Инвиди, как и другие, благодаря СтойлТек удалось подготовить к такому, потому Рой и пришел сюда, в надежде укрыться. Вот только Королева была не намерена отдавать им свой дом и свою Семью на растерзание. Телекинез сильнее сжал детонатор.

«Я… не хочу… отдавать им наш дом!»

Королева собрала последние силы, чтобы послание дошло до каждого ее чейнджлинга, что был еще жив. Вместе с ним, глава улья передала всем и каждому свою последнюю мысль, свои чувства, свое желание – уничтожить улей и вместе с ним остатки Роя.

«Простите… простите меня все…»

— Моя Королева… — простонал Ферус. – Что бы Вы ни сделали… Я с Вами…

Гвардеец слабо двинул одной из ног, пытаясь встать. Но сил у него уже совсем не осталось. Взгляд Инвиди остановился на детонаторе. К горлу подступил ком, глаза наполнились слезами.

— Моя Королева… — простонал Ферус. – Делайте, что должны…

«Я… я не хочу… Я не хочу, чтобы погиб кто-либо из всех вас!»

— Вы… Вы уже ничего не измените… Моя Королева…

— Не отдавайте им наш дом!..

— Отомстите за всех нас!

— Убейте их! Пусть эти ублюдки заплатят!..

Тысячи голосов еще живых поддерживают главу улья. Инвиди всхлипнула. Взгляд Королевы остановился на ее защитнике. Она сжала зубы.

— Ферус… я… я… — прошептала Инвиди.

В океане боли и мук родилась одна крохотная мысль. Все, что Королева знала и любила – сгорает в огне мегазаклинаний, отравляется или жестоко истребляется. Все, что можно потерять, уже потеряно… кроме…

— Ферус… — ослабшие копыта Инвиди гладят панцирь гвардейца. – Я хочу спасти тебя… я хочу, чтобы ты жил…

Ферус застонал, не в силах что-либо ответить. Взрыв бомб, заложенных в улье, убьет всех внутри, кроме того, кто сможет пережить этот взрыв. Пустые. Но, рано или поздно, их убьет голод. Взгляд Королевы замирает на проходе в инкубатор. Оттуда – копытом подать до запасов пищи. Нужно лишь пережить взрыв. И единственный, кто может его пережить – ее гвардеец. Ей только нужно ему помочь.

— Вы… Вы хотите?..

— Моя Королева, но?..

— Ферус?..

Мысль дошла до всех живых чейнджлингов, что сейчас погибали в улье и снаружи. Агония умолкла, превратившись в решимость. Тысячи голосов в унисон обращались сейчас к Инвиди лишь с одной мыслью.

— Моя Королева, мы с вами! Возьмите нас с собой!

— Если мы можем спасти его, мы с Вами!

Инвиди замерла. Эта ужасная идея родилась лишь в ее голове и не должна была покинуть разума Королевы, но теперь весь улей знал, чего она хочет. И вся Семья ее поддерживала. Каждый, кто еще мог стоять и дышать, требовал, чтобы часть его помогла Ферусу выжить. И не подчиниться сейчас мнению улья было невозможно. Инвиди заплакала.

— Моя… Королева… — простонал Ферус.

Из глаз Королевы вовсю текли слезы. В воспоминаниях Инвиди показались те самые страницы из Черной Книги. То самое заклинание. Она сглотнула.

«Тебе нужно добраться до инкубатора. Он впереди, малыш. Просто доползи до него и все будет хорошо»

Ферус слабо дрогнул. Инвиди погладила спину своего защитника.

— А… как же Вы…?.. – прошептал Ферус.

«Все будет хорошо, малыш. Все будет хорошо…»

Ферус застонал.

«Ты всегда был верным, целеустремленным и всегда держал обещания! Ты должен выжить!»

– Не… не бросайте меня… — прошептал гвардеец.

«Я всегда буду с тобой. Мы все будем с тобой, Ферус. Твой улей… твоя Семья тебя никогда не бросит»

— Мы всегда будем рядом!

— Мы тебя не бросим!

— Мы – одна семья, Ферус!

— Семья… — с трудом прошептал Гвардеец.

Инвиди прижалась к шее Феруса и заплакала.

«Пообещай мне! Пообещай, что никогда не сдашься!.. Всегда есть путь вперед… даже если единственное, что ты можешь сделать – просто сесть и умереть, не сдавайся!»

Инвиди поцеловала своего гвардейца.

«Обещай… Прошу…»

— Я… я… — слабым голосом ответил Ферус. – Я обещаю.

Инвиди закрыла глаза. Телекинез нащупал кнопку детонатора.

«Обещание…»

Все вокруг поглотил яркий свет. Десятки тысяч маленьких искр окружили Феруса. Через мгновение они начали двигаться. С каждой секундной их скорость все возрастала, пока они не превратились в белую бурю, крутящуюся вокруг Феруса. Гвардеец испуганно сделал шаг в сторону, но бежать было некуда. Этот белый ураган был повсюду, и с каждым мгновением он все сильнее сжимал свои тиски.

Вдруг вакханалия света неожиданно остановилась. Десятки тысяч искр повисли вокруг Феруса, замерев на месте. Гвардеец принялся с опаской озираться. Ничего. Лишь тишина и спокойствие. Как будто не только время, а даже сама жизнь остановилась, повернув свой взор на Феруса. Казалось, что на него сейчас смотрит бесчисленное количество глаз. Пока…

«Что?..»

Белая стена сорвалась с места, рванув точно на Гвардейца. Он почувствовал, как его панцирь становится единым целым со всем этим белым ураганом, а каждая искра, что ударялось о тело Феруса, возвращала в его разум забытое воспоминание, ощущение, чувство… эмоцию. Гвардеец вспомнил все. Вспомнил, как ослабший и слепой, он полз в сторону инкубатора, как и просила его Инвиди. Вспомнил, как разум разрывали боль и скорбь. Вспомнил холод одиночества, когда все, кого он знал, покинули его, оставив наедине со своей агонией. Пока, наконец, ведомый чувством голода, слепой Гвардеец принялся искать пищу. Ферус вспомнил те запасы геля, но не такого, к которому он привык. Вкус был омерзительным, от каждого глотка внутри все болело. Гвардейца рвало. Внутри, казалось, идет настоящая война. Внутренности Феруса чем-то резало, топтало, кромсало и рвало на части. Гель был отравлен, но сейчас Ферусу было все равно. Холод одиночества и бесконечный океан боли и скорби. Гвардеец хотел лишь одного – умереть.

Но вот все эти муки гаснут, и Ферус забывает себя настоящего. Забывает то, кем был, забывает все чувства и эмоции. Только безразличие. Лишь еле слышный шепот в голове, который не дает сдаться и умереть. Копыта Гвардейца вступают на Эквестрийскую Пустошь, но ее пейзажей он не видит. Ведомый лишь шепотом и голодом, Ферус становится самым страшным ее порождением, убивая и калеча лишь для того, чтобы насытиться или заглушить этот изматывающий шепот, приказывающий ему не сдаваться, идти вперед, искать любую цель. Что-нибудь, что может позволить Гвардейцу оправдать свое существование. И Ферус раз за разом находит ее…

Разум прояснился, но вместе с ним вернулись и те самые боль и холод одиночества. Ферус встал, сжав зубы. Перед ним все также сидела Инвиди. Королева опустила голову, боясь поднять взгляд на Гвардейца. Ферус оглянулся. Весь его мертвый улей также был тут, но в отличие от Инвиди, каждый из чейнджлингов смотрел точно на него. Они рассказали ему все, что он хотел знать, теперь выбор за ним. Мертвые сделали свой ход, пришла очередь живого.

«Посмотри на меня, Инвиди»

Королева сделала глубокий вдох и с трудом подняла голову. Взгляд ее белых глаз встретился с взглядом Феруса.

«Вся та боль, все те страдания, что я причинил за эти годы… Все те ужасы… Все те реки крови, что пролились на землю по моей вине… Разве этого ты хотела?»

Инвиди промолчала. Слова были не нужны.

«Я стал чудовищем. И все ради чего, Инвиди?»

Глаза Королевы намокли.

— Прости меня… — всхлипнула она. – Я… я не хотела…

Инвиди закрыла губы копытом, громко всхлипнув. По ее щекам текли слезы, голова поникла, а голос дрожал.

«Почему ты не позволила мне умереть вместе со всеми? Зачем нужно было превращать мою жизнь в эти муки?»

— Я не могла допустить, чтобы вся моя Семья погибла, — прошептала Королева. – Я… не… могла…

«Тогда почему я? Почему ты не спасла себя?»

Она подняла голову, посмотрев на Феруса.

— Я бы не справилась… — Инвиди покачала головой.

Королева отвернулась и зажмурилась. Секунду она сидела молча и тяжело дышала. Сейчас, когда все стало прозрачным, она, наконец, могла признаться не только Ферусу и остальной Семье, но и самой себе.

— Я бы не вынесла, — продолжила Инвиди. – Эта агония бы убила меня раньше, чем нож в моей груди. Я слишком слаба, труслива, эгоистична.

Королева повернулась к Ферусу.

— Только такая могла сотворить с тобой этот кошмар, — добавила она.  

«Но зачем жить защитнику, если те, кого он должен беречь – мертвы?»

— Потому что ты сильнее, Ферус, — во взгляде Инвиди появилась искра уверенности. – Ты сильнее меня! Ты никогда не сдашься и не отступишь от своих идеалов! Я не могла допустить, чтобы погибли все. Я хотела бы спасти всех!

Инвиди обвела копытами сидящих вокруг чейнджлингов.

— Всех! – Королева топнула. – Но я не могла! Я могла спасти лишь тебя, Ферус…

Королева сглотнула.

— И если выбирать между эгоистичной, трусливой и жалкой дурой и тобой, — она смотрела точно в глаза Гвардейца, – я выберу тебя.

Ферус промолчал. Инвиди опустила голову и расплакалась.

— Но если бы я знала, к чему это приведет… — всхлипнула она. – Прости меня, малыш. Прости меня…

Ферус приблизился к Королеве. Гвардеец сел рядом и осторожно обнял Инвиди, заставив ее дрогнуть от неожиданности.

«Я прощаю тебя, Моя Королева. Я прощаю…»

— Ферус?.. – всхлипнула Инвиди.

Гвардеец отстранился, вновь посмотрев ей в глаза.

«Но я так устал, моя Королева… Я так устал от всех этих смертей, от этой крови, страданий, боли. Я больше не хочу»

Ферус глубоко вздохнул и опустил голову.

«Я не вижу смысла жить дальше. Я так устал ходить в темноте… устал быть убийцей и чудовищем…»

Копыто Королевы прикоснулось к подбородку Феруса, прося его поднять взгляд. Гвардеец повиновался.

— Ты не убийца или чудовище, Ферус, — Инвиди покачала головой. – Ты – защитник. И ты был им всегда.

«Но кого мне защищать? Этот мир чужд мне! Он ненавидит сам себя! Эта тьма вокруг… я больше не могу! Я больше не хочу!»

Инвиди кивнула.

— Да, ты не сможешь защитить всех, — продолжила она. – Но…

Королева повернулась в сторону, взглянув куда-то. Ферус повернулся следом. Перед взглядом Гвардейца вновь предстал тот самый маленький Светлячок, который сопровождал его, пока Ферус пытался себя вспомнить. Эта мучительная дорога, усеянная картинами прошлого, и если ты на ней оступишься – тьма утащит тебя в небытие. Это могло произойти и с Ферусом, если бы не крохотная Искра, что раз за разом вырывала Гвардейца из лап пустоты.

— …ты можешь защитить тех, — добавила Инвиди, — кто не позволит тебе вновь погрузиться во тьму.

Голос Королевы стал заметно тише, а все вокруг начало стремительно темнеть. Вокруг Светлячка вновь сгущались тени. Размытые образы танцевали около Искры, грозясь стереть ее яркий свет и погрузить разум Феруса обратно в пустоту, а после утащить и его самого.

- ФЕРУС, ПОРА ПРОСЫПАТЬСЯ!

— Это что за нахер?! – рявкнул чей-то голос.

В нос Феруса ударил знакомый сухой запах Пустоши, однако помимо него, Гвардеец почувствовал еще один. Пахло сеном. Силы, пусть и нехотя, возвращались к Ферусу и первое, что следовало сделать – понять, где он сейчас. Прощупав телекинезом все вокруг, Гвардеец понял, что находится на какой-то невысокой телеге. Рядом телекинез нащупал «Элизабет» и «Последний Довод».

— Это не я! — очередной крик, но уже испуганный, который был прерван сильным ударом. — Я клянусь! Это н…

В нескольких метрах впереди Ферус почуял семь пони. Эмоциональный фон пестрил самыми яркими оттенками – от страха до ненависти, но Гвардейца сейчас интересовал не он. Ферус почуял эмоции той, кто был ему нужен – жеребенок, около которой стояло два жеребца. Четыре же других пони находились сбоку от них.

— Не ты, блять?! – прорычал один из них.

Он нанес сильный удар, окрасив эмоциональный фон другого пони болью и отчаянием.

— Давай копай, — добавил другой жеребец.

Его голос был более спокойным, но он не мог спрятать раздражение, витавшее сейчас вокруг.

— Это н… н… не мы!.. – взмолился кто-то.

— Копай, сука! – рявкнул первый. — А то я тебя прямо сейчас грохну!

Эмоциональный фон еще больше засиял темно-синим цветом ужаса. Ферус медленно поднялся, пытаясь телекинезом нащупать землю. Вся группа была очень сильно занята, чтобы обратить внимание на что-то, что встает из повозки.

— Еще раз повторяю, что произошло вчера ночью? – теперь уже говорил другой жеребец, что стоял около жеребенка.

Ответа не последовало.

— Я ТЕБЯ, БЛЯТЬ, СПРАШИВАЮ! – рявкнул он. — Что вчера случилось?!

— Я не знаю… — ответила малышка.

Пони швырнул жеребенка о землю, наполнив ее эмоциональный фон болью и злостью. Ферус оскалился. Нащупав поверхность земли, Гвардеец спрыгнул, но чуть было не упал. За те дни, что он лежал в отключке, тело сильно ослабло и требовало время на восстановление. Ферус замер на секунду, собираясь с силами.

— Отвечай, маленькая тварь! – рявкнул жеребец.

— Буз вечером пошел тебя трахать, — сказал тот, что стоял рядом с ним. – Что-то мне слабо верится, что ты «ничего не знаешь».

На мгновение эмоциональный фон жеребца окрасился в презрение.

— От этих мудаков толку мало, — устало сказал он. – Кончай их.

Эмоции двух пони тут же вспыхнули ужасом и отчаянием.

— Ну че, сука, страшно тебе?! – прошипел тот, что стоял рядом с ними. — А убивать Буза было не страшно?!

— Это н!.. – взмолились оба жеребца. – Это не м!.. Эт!..

Прогремел выстрел. Эмоциональный фон одного из группы угас. Следующий выстрел прикончил второго. Теперь перед Ферусом осталось четыре пони и жеребенок. Гвардеец попробовал шагнуть. Тело повиновалось. Подхватив свое оружие, Ферус осторожно двинулся к жеребцам, что стояли около малышки.

— Что вчера случилось с Бузом?! – вновь спросил один из них.

— Я… не… знаю… — простонала жеребенок.

Ее эмоции окрасились в еще более яркие оттенки боли, а сама малышка закричала. Через мгновение стон стал глуше, словно ей наступили на шею.

— Кончай и ее, — добавил жеребец. — Буза это все равно не вернет.

В этот самый момент Ферус оказался прямо около него. Пони оглянулся. Его эмоции поменяли цвет с ярко-желтых оттенков на темно-синие.

— Че за?.. – единственное, что успел сказать он.

Телекинез Гвардейца схватил его за шею и грудь, сложив пополам и сломав тому хребет. Не теряя времени, Ферус ринулся вперед на того, что стоял около жеребенка. Секунда, и эмоциональный фон жеребца со сломанной спиной угас, а сам он успел лишь хрипнуть напоследок.

— Че за нахер?! – сбоку закричал один из его товарищей.

Жеребцы были достаточно близко, а малышке уже ничего не угрожало, потому чейнджлинг шагнул в их сторону, вставая между ними и жеребенком. Оба пони, выхватив оружие, нацелили его на Феруса, но было уже поздно. «Последний Довод», словно огромная дубина, обрушился на первого, превратив его голову и шею в фарш. Второй, испуганно закричав, ринулся в противоположную от Феруса сторону, надеясь убежать. В магическом захвате Гвардейца всплыла «Элизабет». Револьвер, громогласно рявкнув на всю Пустошь, отправил пулю в спину жеребца. Эмоциональный фон того тут же угас.

«Один? Надо будет пересчитать»

Четверо жеребцов мертвы. Рядом остался только эмоциональный фон жеребенка, пестрящий радостью и гневом. Ферус, приблизившись к малышке, остановился в полуметре, и наклонил голову. Жеребенок, тяжело дыша, подняла на него свои разноцветные глаза и надула губы.

— Какого хера так долго?! – фыркнула она.

Ферус замер. Казалось бы, обычные слова, которые он слышал столько раз на Пустоши и которые всегда игнорировал. Но сегодня, особенно после того, как Гвардеец вспомнил себя настоящего, он почувствовал какое-то непреодолимое желание что-нибудь ответить.

— Я спал, — ответил чейнджлинг.

Ухо малышки встало торчком, а глаза чуть было не вылезли из орбит. Эмоциональный фон вспыхнул злостью и возмущением.

— Меня тут, блять, чуть не убили! – рявкнула она.

Ферус пожал плечами.

— Ну не убили же, — добавил он.

— ЧТО?! – жеребенок топнула копытом. – АХ ТЫ КУСОК ГРИФОНЬЕГО ДЕРЬМА!!! ВЫКИДЫШ БРАМИНА!!! ЧТОБ ТЕБЯ!..

Малышка принялась браниться, грозно размахивая копытцами и брызжа слюной. Несмотря на годы странствия по Пустоши, многие из ее выражений Ферус слышал впервые. Лица гневающейся кобылки Гвардеец не видел, зато ее эмоции говорили куда больше. Однако стоило ему подхватить ее телекинезом, как жеребенок тут же сжалась в клубок и, перестав ругаться, тихо застонала. Эмоции окрасились болью.

— Ты ранена? – спросил Ферус.

— А тебя колышет?! – прорычала пони.

Ферус поднес ее ближе и понюхал. Среди прочих неприятных запахов, которым могла пахнуть кобылка, вынужденная жить в настоящем гадюшнике, нос учуял кровь. Видимо, та вспышка боли чуть ранее была вызвана раной, оставленной одним из жеребцов.

— Тебе нужна помощь, — добавил Ферус.

— Ничего мне не надо! – вновь фыркнула кобылка. – Что ты вообще хочешь?!

Эмоции боли опять сменил гнев.

— Чтобы ты выжила, — ответил Гвардеец. – На спине или в сумке?

Малышка удивленно наклонила голову на бок.

— На спине поедешь или в сумке? – повторил Ферус.

— На спине! – тут же ответила пони.

Ферус кивнул. Внутренний компас, который ему достался от всех душ его Семьи, подсказывал, что самое ближайшее место, где жеребенку точно смогут оказать помощь – Мейнхеттан. Значит, сейчас путь Феруса лежит в Тенпони Тауэр. Рана, судя по сердитому настроению малышки, не слишком серьезная, но усугублять не стоит.

— Я есть хочу! – фыркнула она.

Старая песня. Но кто знает, сколько Ферус провалялся без сознания. Жеребенка стоило покормить. К тому же, эти жеребцы, что пленили и его, сняли все снаряжение с Гвардейца. Потому сейчас стоило найти все свои вещи и провизию. Усадив шипящего жеребенка на спину, Ферус принялся осматривать трупы. Дорога предстояла не близкая, потому нужно было вдоволь запастись водой и едой для кобылки.

— И пить! – добавила малышка.

Ферус покачал головой. Впервые за две сотни лет Гвардеец улыбнулся.

---

Новый уровень!

Получена новая способность:

Юный оппозиционер

— Вы ненавидите Пустошь, как и все, что с ней связано. Ваш негативный настрой плохо сказывается на отношении к Вам, а любой диалог почти гарантированно превращается в драку. Но Ваш невыносимый темперамент является и Вашей изюминкой! С некоторой долей вероятности Вы сможете расположить к себе любого, вне зависимости от уровня репутации и харизмы.