Fallout: Equestria. Promise

Глава I. Курьер

^{— Если этой малышке суждено стать нашим героем, на своем пути ей предстоит встретить множество порождений Пустоши… И я искренне надеюсь, что она не встретит самое опасное из них.}

Пустошь. Проклятое место, о котором позабыли старые боги и от которого отреклись новые. Сухое, безжизненное и безжалостное. Тут нет понятия чести или совести, нет понятия милосердия или дружелюбия, есть только одно – страдание. Если ты способен перенести все те ужасы, что Пустошь пошлет тебе, быть может, ты умрешь не сразу.

Но она все равно убьет тебя. Потом. Неважно, кто ты, чего достиг и какие цели преследуешь. Пустошь убьет тебя. Будет ли это смерть от скуки, когда ты поймешь, что вокруг нет ничего и никого, что было бы тебе интересно? Будет ли это смерть от безразличия, когда тебе станет плевать на то, что происходит вокруг и, самое страшное, когда тебе станет плевать на то, что происходит с тобой? Или, возможно, тебя просто убьет такой же отчаянный, как и ты, скитающийся по руинам Старого Мира.

У Пустоши всегда найдется способ убить тебя. Слабых телом она доведет жарой, голодом, жаждой и болезнями, которые будут терзать жертву до самого последнего ее вздоха. Слабых разумом Пустошь утащит в пучины безумия, сделав их своими посланниками и глашатаями. Сделает их теми, кто будет продолжать сеять боль и ужас на ее бескрайних просторах, пока, наконец, она не подарит им мучительную смерть и избавление. А, быть может, за все свои грехи Пустошь наградит их вечными муками, оставив их в виде призраков, как напоминание всем остальным.

Но если ты силен и разумом и телом, то Пустошь приготовит для тебя свои самые лучшие «подарки». Сначала она разрушит твой разум. Шаг за шагом, мысль за мыслью, поступок за поступком. Пустошь будет извращать его, коверкать твою добродетель, размывая границу между хорошим и плохим. Она запутает тебя, лишит опоры, сломает твой внутренний стержень, превратив тебя из героя в своего посланника. В того, кто станет еще большим злом, чем сама Пустошь, калеча и убивая без разбора. А когда твой разум наконец сдастся, она примется за твое тело, и тогда ты захочешь умереть.

От этого нет спасения, нет лекарства, нет способа избежать или победить. Пустошь сильнее.

— Достало уже это дерьмо!

Единорог-наемник злобно фыркнул, пнув копытом лежащий перед ним камень. Поднявшись, он размял затекшую спину и задние ноги, которые жутко ныли от многочасового сидения на камнях. Тоска и уныние. Если приписать ко всему еще и дикую жару со стороны пустыни, раскинувшейся к востоку от руин Филлидельфии, находиться тут становилось просто невыносимо. Хорошо, что они расположились в каньоне, по которому то и дело сновал ветер, позволяющий хоть как-то бороться со зноем. К тому же, это был единственный относительно «безопасный» проход к Филлидельфии на много миль вокруг. Вот только было одно «но» – с этой стороны могли прийти разве что призраки, ведь впереди лишь пески до самого океана, где с трудом могли выжить даже подготовленные и хорошо вооруженные караваны, не говоря уже о путниках-одиночках. Наемник сплюнул и повернул голову в сторону сидящих неподалеку товарищей.

— Даззл, хватит уже ныть, – устало пробурчал второй наемник-единорог.

Он подхватил телекинезом свой нож-бабочку и сделал несколько нехитрых движений, рывком вонзив нож в землю около себя. Там, куда попало лезвие, уже было несколько десятков отметин, которые вырисовывали своеобразную фигуру, однако последний бросок был явно сделан криво и почти нарушил общую картину. Единорог закатил глаза и недовольно фыркнул.

— Босс сказал – мы делаем и не ерепенимся, – продолжил он и, подняв нож, посмотрел на Даззла. – Не, ну ты всегда можешь пойти, выразить свое недовольство и получить по хавальнику. Я, кстати, не откажусь от твоей игрушки.

Он кивком указал на винтовку, покоящуюся за спиной у жеребца.

— Только когда твоя мамаша вернется с того света и соснет у меня, — Даззл недовольно скривил морду и сделал неприличный жест.

Сидящие около него два земных пони устало усмехнулись.

— Да, сильно не побрыкаешься, — вздохнул один из них, что имел черную гриву и оранжевую шерсть, — хоть я и согласен с нытьем Даззла. Эта сраная пустыня просто затрахала… Уже прошло сраных три дня, а мы тут сидим хер пойми зачем.

Он заложил передние ноги за голову и оперся спиной на камни.

— Да уж, известно зачем, — пожал плечами второй наемник.

Жеребец поправил свою ковбойскую шляпу и достал из кармана жилетки сигарету и зажигалку. Он прикурил и сделал глубокую затяжку, посмотрев на черно-серые тучи на небе.

— К боссу приехала эта горячая сучка Шарп, — усмехнулся он, выдохнув вверх облако табачного дыма. – И ему зачем-то нужно, чтобы со стороны этой сраной пустыни никто не пришел. Все, на остальное нам должно быть глубоко похер.

Жеребец пожал плечами.

— А ты бы вдул ей, а, Рэйдж? – Даззл ехидно посмотрел на курящего товарища.

— Ха, а ты бы не вдул? – фыркнул тот. — У нее такая задница…

Наемник затянулся табачным дымом и нарисовал передними копытами пару кругов. Занеся копыто, он изобразил шлепок и вожделенно присвистнул.

— Вот только это будет последним, что ты сделаешь, — продолжил он. – Поговаривают, эта сука ненасытнее всех шлюх Мамаши, и если ты как следует ее не оттрахаешь, она тебя пристрелит. А что, отличный способ подохнуть, да, Даззл?

Все наемники громко заржали. Даззл громко фыркнул, отмахнувшись от высказывания.

— А я сейчас бы не отказался от пары шлюх Мамаши… — вздохнул земнопони, сидящий около Рэйджа.

Он поерзал на месте.

— Потерпи, Чоп, – Рэйдж оскалился в ехидной улыбке. – Скоро эта долбанутая кобыла укатит к себе, и мы, наконец, перестанем просиживать жопы в этом отстойнике…

— Ты прав, — кивнул тот. – И я запрусь в бар, нажрусь самым дорогим пойлом, которое эта дыра может предложить, и трахну эту горячую кобылу.

Даззл поднял бровь, глядя на Чопа.

— Твинкл что ли? – спросил он. — Ее папаша же сказал, что отстрелит тебе яйца!

— Пусть попробует, — Чоп воинственно ударил себя копытом в грудь. – Я засуну его револьвер ему в жопу и привяжу к стулу, чтобы этот старый хер видел, как мои яйца будут шлепать по заднице его милой дочурки.

Жеребцы опять заржали. Гогот группы был прерван двумя кобылками, вышедшими из-за каменной насыпи. Наемники расположились на одном из плато, которые находились практически в центре каньона и возвышались над его подножием. Это было единственное удобное и безопасное место для наблюдения. На самую высокую точку отправили одну из наемниц и новичка-снайпера, которые должны были следить за местностью. Но, как стало ясно с самого начала, наблюдать тут можно было лишь за песком и серыми тучами в небе.

Впереди шла лиловая единорожка с темно-фиолетовой гривой. Ее голова была опущена. На одном из ее боков висела крупнокалиберная снайперская винтовка, а на другом несколько сумок с патронами. Позади нее с довольной ухмылкой шествовала другая наемница-единорог серого окраса и пепельной гривой, на ее шее висел бинокль, а рядом в магическом захвате парил пистолет. Она, словно конвоир, размахивала им перед собой, то и дело поглядывая на снайпера. Вся группа разом вскочила с мест и повернулась к ним.

— Хорошие новости, мальчики, — ухмыльнулась наемница единорог.

— Че там, Трайфл? – спросил Даззл.

Она толкнула идущую впереди кобылку, заставляя ее идти быстрее. Та, недовольно оглянувшись, скорчила сердитую мину.

— Хоть какое-то развлечение, — Трайфл поиграла бровями.

Из-за спин наемников показался здоровый земной жеребец с наголо остриженной головой и коричневой шкурой. Лидер наемников был одет в металлическую броню, на его спине находилось самодельное боевое седло со штурмовой винтовкой, а на правой ноге красовался шипастый наколенник. Он громко сплюнул на землю и подошел ближе к прибывшим.

— Скажи мне чего приятного, Трайфл, — хрипло пробасил он. – А то за последние пару часов я слышал только нытье этого сброда.

Единорог-наемница крутанула пистолет и спрятала его в кобуру. Она встала около снайпера, опершись на нее передним копытом и колко усмехнулась. Единорожка отвернулась в сторону, стараясь не смотреть ни на кого из присутствующих.

— Кто-то чешет через пустыню в сторону города, – добавила Трайфл. — Идет один. Тут будет минут через десять.

Наемники переглянулись. Рэйдж присвистнул.

— Уверена? – спросил лысый земнопони.

— Конечно, — она повернулась к снайперу. – Его увидела наша милая пони.

Трайфл взяла копытом подбородок единорожки и подняла ей голову так, чтобы было видно ее глаза. Та тут же сердито нахмурилась и попыталась отвернуться.

— Только пупсик решила, что лучше будет сохранить это втайне от своих друзей, от нас! — добавила наемница и вновь повернулась к лидеру, сложив губы трубочкой. – Дэнк, мне кажется, что наша малышка нам не доверяет!

Дэнк сердито взглянул на единорожку-новичка и подошел ближе. Трайфл благоразумно сделала шаг в сторону, продолжая колко улыбаться. Лидер наклонил голову ближе к снайперу, глядя ей точно в глаза, которые она старательно прятала. Стоило ему оказаться достаточно близко, как лицо кобылки изменилось с сердитого на испуганное. Она сглотнула, стараясь не смотреть на лидера.

— Тассл, сладкая моя, — нежно прорычал Дэнк, — ты забыла, кто такой мистер Рипер?

Единорожка еле заметно вздрогнула.

— Он там один, — ее губы слабо задрожали. – Нет смысла его…

Дэнк резким ударом правого копыта приложился по левой щеке единорожки, от чего та упала на землю, громко вскрикнув.

— Я тебя еще раз спрашиваю, сука, ты забыла, кто такой мистер Рипер? – прорычал лидер наемников.

Он схватил Тассл за шиворот, подняв ту над землей.

— Ты оглохла?! – Дэнк тряхнул снайпера, вызвав у нее приглушенный всхлип.

Дрожащая единорожка, болтая задними копытами в воздухе, помотала головой.

— Хочешь, чтобы из-за тебя нас заживо закопали?! – вновь рявкнул Дэнк, опять тряхнув Тассл. – А?! Я не слышу!

— Нет… — пискнула та, зажмурившись.

— Что-то не похоже! – прошипел лидер.

Он бросил единорожку на землю, вышибив воздух из ее легких. Тассл захрипела, пытаясь восстановить дыхание, и, еле слышно постанывая, попыталась встать. Но переднее копыто Дэнка врезалось ей в затылок, придавив носом к земле. От попавшей в нос пыли снайпер закашляла. Жеребец опустил голову ниже.

— Мистер Рипер позволил тебе, мусору, отработать должок твоей сраной семейки, — злобно добавил он, — а ты еще и выебываешься?!

Лидер еще сильнее надавил ей на голову, заставив приглушенно застонать. Тассл задрожала еще сильнее, из ее глаз уже текли слезы, а из разбитого носа струилась кровь, смешиваясь с песком.

— Я… я совершила ошибку… — единорожка, хватая ртом воздух, громко закашляла.

— Это верно! – фыркнул Дэнк. – Я вообще не понимаю, какого хера я с тобой нянчусь?! Мистер Рипер ведь сказал, что я могу пристрелить тебя, если захочу?

Он посмотрел на остальных наемников. Те утвердительно закивали.

— Я… я извиняюсь… — жалобно пропищала Тассл.

— Ребята, она извиняется! – заржал Дэнк.

Лидер был тут же поддержан остальными, и все вокруг наполнились гоготом жеребцов. Дэнк вновь схватил Тассл, грубо поднял ее с земли и усадил перед собой, подперев ее подбородок своим копытом. Из ее рассеченной щеки и разбитого носа уже вовсю текла кровь.

— Нихера, милая, — он покачал головой. – Ты серьезно накосячила. И мне придется отправить тебя на небеса…

Лидер указал копытом на серые тучи. Глаза Тассл наполнились слезами, а рот задрожал.

— Но сперва я отправлю туда твоего братишку, дедулю и папашу, — добавил Дэнк, утвердительно закивав. – Как и отправил туда твою шлюху-мать.

Видя дикий ужас на лице единорожки, Дэнк довольно оскалился. Он обвел взглядом членов своей группы, сгрудившихся вокруг и нетерпеливо потирающих копыта. Стоящая же неподалеку Трайфл, играя с ножом при помощи телекинеза, смотрела на единорожку и улыбалась.

— Хм… – Дэнк отпустил Тассл и поднял копыто. – Но у меня есть другая идея!

Наемники удивленно посмотрели на лидера.

— Как говорит этот красный пидор! – гоготнул он. – Вернее, Красный Глаз, мы же цивилизованное общество!

Дэнк повернулся к единорожке.

— Решение о твоем приговоре будет вынесено советом! – лидер обвел копытом жеребцов перед собой.

Наемники заржали, Даззл сплюнул на землю, а Рэйдж громко рыгнул. Трайфл лишь покачала головой. Дэнк взял Тассл за подбородок, приблизившись к ее лицу.

— Сейчас ты пойдешь и пришьешь этого жеребчика, — медленно начал он, – а потом ты попытаешься уговорить всех нас…

Дэнк указал на наемников вокруг.

— …не убивать тебя и твою сраную семейку, — кивнул лидер. – Упрашивать ты это будешь каждой своей дырочкой, а после проглотишь все до последней капли. И помни – один неудовлетворенный член совета, и тебе с твоей семейкой – пиздец.

Окружающие наемники затопали и широко заулыбались, предвкушая знатную вечеринку.

— Ты все поняла? – лидер слегка наклонил голову в бок. — Я не слышу!

Тассл вновь сглотнула и неуверенно кивнула.

— Да… — дрожащим голосом ответила снайпер.

— Чудненько! – Дэнк повернулся к остальным своим ребятам. – Разминайте яйца, мальчики! Заседание почетного совета объявлено сразу после охоты!

Раздался приглушенный звон затворов. Наемники мигом нацепили боевые седла и подхватили оружие, после чего вся группа рванула на свои позиции. Дэнк, в сопровождении Трайфл и Тассл, поскакал к одному из выступов, который располагался аккурат над дном каньона и служил превосходной позицией для снайпера. Оказавшись около камней, что прятали их от чужих глаз, Трайфл передала бинокль Дэнку и указала в ту сторону, где был замечен путник.

— А вот и наш малыш, — шепнул лидер, заметив цель.

В их сторону не спеша двигался земной пони, который нес на себе несколько сумок и один очень внушительный сверток, превосходящий размер его самого. Что там находилось, угадать было невозможно, да и зачем, если через пару минут можно будет спокойно снять это «что-то» с трупа и рассмотреть.

Опустив голову, жеребец шел ровно посередине каньона. Ребята Дэнка расположились прямо на пути его следования так, чтобы при необходимости окружить цель или, если вдруг откуда-то появится сопровождение, вступить с ним в бой и отрезать. Но, судя по царящей вокруг тишине, нарушаемой лишь завыванием ветра, путник был один.

— Хер пойми как, но, видимо, он протопал всю пустыню… — шепнула Трайфл. – Крепкий засранец.

— Был, — хмыкнул Дэнк.

Он положил копыто на спину Тассл, которая уже целилась из своей винтовки в путника. Лидер наклонился к уху единорожки.

— Давай, — шепнул он ей, когда до земного пони осталось не более ста метров. – И лучше тебе не промахиваться.

Перекрестие прицела легло на ничего не подозревающего земного пони. Тассл сглотнула, сделала глубокий вдох и сжала губы.

— Прости… — выдохнула она.

Прогремел выстрел. Он пронесся по ущелью звонким эхом, которое, казалось, впору было услышать за несколько миль отсюда. Тонкий ярко-оранжевый трассер выстрела прочертил линию до головы жеребца и исчез в ней. Земной пони, словно подкошенный, свалился на землю. В эту же секунду все наемники насторожились и, подняв оружие, принялись оглядываться по сторонам. Дэнк передал бинокль Трайфл, которая также начала осматривать все вокруг.

— Умница, — Дэнк похлопал по спине Тассл.

Единорожка опустила голову и сжала губы.

— Пока все тихо, — отрапортовала Трайфл.

Она повернула голову и трижды коротко свистнула. Ей ответило сперва два, а после четыре таких же свиста, убеждая ее в том, что остальные наемники тоже не видят ничего подозрительного. Спустя полминуты Дэнк встал из-за укрытия и, махнув копытом остальным, начал спускаться вниз.

— Пойдем, посмотрим на твой улов, — скомандовал он, коротко взглянув на Тассл.

Наемница, стоящая за единорожкой, толкнула ту в плечо. Снайпер нехотя поднялась, и, игнорируя очередной грубый толчок в спину, шагнула следом за лидером. В сторону убитого пони уже спускалось трое наемников, готовых при необходимости прикрыть Дэнка. Даззл же остался на позиции и держал наготове свой пулемет.

— Выглядит аппетитно! – крикнул Рэйдж лидеру, указывая на жертву.

Земной пони темно-желтого цвета с коричневой гривой лежал на песке. На его боках покоилась пара крупных седельных сумок и тот самый огромный сверток, что лежал сейчас немного поодаль. Мертвые остекленевшие желтые глаза смотрели вперед, словно пытаясь что-то увидеть. Дэнк подошел ближе и замер в метре от трупа. Его взгляд тут же упал на красную повязку, намотанную на правую ногу пони чуть выше колена, и переместился на голову. Опытный наемник, повидавший множество трупов, прекрасно знал, что винтовка Тассл отрывала половину черепа, раскидывая мозги вокруг. А рядом с лежащим не было видно ни единой капли крови. Но ведь Дэнк сам видел, как она угодила ему точно в голову… По спине лидера пробежал холодок.

— О, как интересно! – вновь прозвучал голос Рэйджа.

Он и Чоп остановились около Дэнка, в то время как их другой товарищ продолжал настороженно осматриваться по сторонам в нескольких метрах от них. Позади лидера остановились Тассл и Трайфл. Рэйдж, довольно улыбаясь, приблизился к трупу и повернул голову к Дэнку, намереваясь отпустить очередную шутку, но увидев ошеломленный взгляд командира, быстро изменился в лице. Жеребец посмотрел туда, куда вглядывался лидер.

— Че за?!.. — он попытался что-то сказать, но не успел.

Лежащий на земле большой сверток взмыл в воздух. Он, словно огромная дубина, повернулся и, рассекая воздух, ринулся в сторону наемников. Чоп и Рэйдж успели в самый последний момент отскочить в сторону, а вот Дэнку и кобылам позади него повезло меньше – что-то тяжелое, что было завернуто в старые тряпки, врезалось в лидера наемников и Трайфл, отбросив ее на Тассл. Раздался хруст сломанных костей и вскрик, что был заглушен звоном металла. Если бы не металлическая броня Дэнка, жеребцу бы пришел конец. Меньше всех сейчас повезло Трайфл – «дубина» проигнорировала ее легкую кожаную куртку и попросту смяла грудь и все внутренности, опрокинув ту на Тассл. Обе кобылы отлетели на несколько метров назад, рухнув на землю.

— Бл!.. – Дэнк закашлял.

Лидер громко сплюнул, ругнулся и попытался встать на одно копыто. Ребра ужасно ныли, словно в них вогнали раскаленные иглы. Жеребец поднял голову и несколько раз моргнул, пытаясь прогнать пелену с глаз. Чоп и Рэйдж, вместе с третьим наемником, тут же открыли огонь по парящему свертку. Пули застрекотали по чему-то металлическому, в мгновение ока превратив ткань в лохмотья и открыв часть его содержимого. Под невзрачными обмотками оказалась какая-то большая круглая штуковина, чем-то напоминающая пушку или трубу. Но из-за беспорядочного огня, который поднял тучу пыли вокруг свертка, понять, что же это такое, было невозможно. «Труба» повернулась к Рэйджу, который уже опустошил всю обойму и начал перезаряжаться.

— Ха, жри, сука! – рявкнул тот, устанавливая новый магазин в винтовку.

Стоило тому вскинуть оружие, как прогремел мощный выстрел. Он был больше похож на взрыв, который произошел буквально в паре метров от Дэнка. Наемник вновь свалился на землю, схватившись за голову. В ушах звенело, словно башку засунули в ведро и начали долбить по нему металлической трубой.

— Твою… — прошипел жеребец.

Лидер наемников, борясь с вспышками боли, оперся на переднее копыто и принялся озираться, пытаясь рассмотреть хоть что-нибудь. Там, где только что стояли его ребята, было лишь облако пыли и несколько едва различимых силуэта. Дэнк повернул голову, увидев труп Трайфл, чья грудь была просто раздавлена и вмята внутрь, о чем говорили торчащие ребра. Под ней лежала ошеломленная Тассл, которая, как и Дэнк, пыталась встать. Единорожка с трудом сбросила с себя труп наемницы и, перевернувшись на грудь, подняла голову. Скользнув по Дэнку, ее взгляд переместился ему за спину, наполнившись ужасом. Лидер наемников обернулся.

— Ох, бл!.. – жеребец ошеломленно уставился перед собой.

Убитый, как они считали, земной пони стоял целый и невредимый. Около него парил тот самый тканевый сверток, изрешеченный пулями, из-под которого уже хорошо просматривались очертания какой-то пушки. Пони повернул голову в сторону Дэнка и Тассл. Его стеклянные глаза смотрели прямо перед собой, словно в бездну. Жеребец медленно двинулся к двум пони на земле.

Дэнк попытался встать, но правую ногу пронзила острейшая боль, из-за чего он припал на колено левой. Глаза лидера встретились со взглядом Тассл, лихорадочно метавшимся между Дэнком и воскресшим пони. Когда в поле зрения единорожки попал револьвер Трайфл, на ее лице отразилась решимость.

— Ах ты сука! — прошипел жеребец.

Лидер наемников вскочил, опираясь на здоровую ногу, и неуклюже отпрыгнул в сторону. Через секунду в то место, где он только что был, со всей дури ударилась та самая труба, подняв столб пыли. Тассл к тому времени уже успела выхватить пистолет телекинезом, направив его на Дэнка. Первый выстрел прошел мимо, второй угодил наемнику в шею. Третий выстрел единорожка сделать не успела, ведь винтовка на боевом седле жеребца дала очередь. Часть пуль прошла над головой Тассл, а часть впилась в труп Трайфл.

— Маленькая тварь! – рявкнул Дэнк.

В этот самый момент в его спину врезалась импровизированная дубина. Послышался хруст ломающихся костей и громкий вскрик наемника, полный жуткой боли. Металлическая броня вновь спасла его от мгновенной смерти, но от удара ребра просто раскрошило, а бок и спина взорвались фонтаном боли. Лишь напор адреналина пока еще не давал ему потерять сознание. Тассл, не теряя времени, тут же вскочила и галопом помчалась прочь, оставляя жеребца позади.

— Дерьмо!.. — Дэнк кашлянул кровью на землю.

Сверток вновь взлетел, приготовившись нанести завершающий удар.

— Не так быстро!.. – Дэнк посмотрел вслед удирающей единорожке.

Наемник с трудом ухватился зубами за спусковой крючок, отправив вслед Тассл последнюю очередь. В эту же секунду импровизированная дубина размозжила его голову.

Эмоциональный фон четвертого нападавшего угас. Рядом осталось лишь два источника эмоций, один из которых быстро удалялся прочь, в то время как ближайший пестрил болью и ужасом. Видимо, последний выстрел недавно убитого противника ранил одного из них. Ферус поднял телекинезом свой дробовик и шагнул к выжившему. Отсутствие глаз не позволяло рассмотреть его, но в этом не было необходимости. Эмоций было вполне достаточно, ведь они всегда говорили только правду и порой рассказывали куда больше, чем что-либо. А в этом мире, где за каждым камнем тебя подстерегает опасность, большего и не требуется. Главное знать, куда идти.

Ферус приблизился к стонущей кобыле. Ее эмоции полыхали яркими красками боли, сожаления и страха, словно фейерверк, запущенный в самую безлунную ночь. Она еще была жива, и значит, ей можно было насытиться.

— Нет! — кобыла захрипела, стоило чейнджлингу оказаться рядом с ней. — Нет…

Фон разбавился еще одним цветом. Телекинез Феруса схватил ее за гриву и поднял над землей. Кобылка вскрикнула, загоревшись новой яркой вспышкой боли.

— Пожалуйста… пожалуйста, нет… — продолжала причитать пони.

Очередь одного из нападавших, по всей видимости, пробила ей легкое. Об этом говорили судорожные вздохи и сильный хрип. Тело единорожки скорчилось в конвульсии, а сама она громко закашляла. Потоки страха, гнева, боли, сожаления, обиды и прочих эмоций слились в один, превратившись в предсмертную агонию — то, что стало спутником чейнджлинга во всем его многовековом путешествии по этим проклятым землям. Пони неотвратимо угасала.

— Пожалуйста… — вновь раздался жалобный хриплый стон. — Пож…

Она забила ногами в воздухе. Гвардеец же продолжал молча стоять рядом, поглощая каждый ее предсмертный приступ. Для Феруса все это уже давно превратилось просто в пищу. Не было ни сожаления, ни отчаяния, ни скорби, ни злости, только голод и безразличие. Быть может когда-то давно, когда он еще помнил себя настоящего и мог чувствовать, это вызвало бы какую-нибудь ответную реакцию. Теперь же осталась лишь пустота и голос внутри, который заставлял Гвардейца зачем-то идти вперед.

— П…п… — пони издала последний вздох и обмякла.

Эмоциональный фон вокруг нее угас. Ферус опустил труп на землю. Ее эмоции пришлись кстати, ведь Гвардеец уже около суток ничего не ел. Рейдеров или бандитов в огромной пустыне, через которую шла дорога из Гриффинстоуна, практически не было, и Ферус вновь мог оказаться на пороге голодной смерти, которая бы наступила уже через несколько часов. Наемники подарили Гвардейцу еще сутки.

Внутренний компас подсказывал Ферусу, что до руин Филлидельфии оставалось пара часов. Вокруг них всегда сновали банды рейдеров, наемников и прочего сброда, а поднятый Ферусом шум мог привлечь еще незваных гостей. Если бы не посылка, это не было бы проблемой. Сейчас нужно как можно скорее добраться до Дыры, забрать свои крышки и заглянуть к местному оружейнику. На Эквестрийской Пустоши было всего несколько опытных мастеров, которые могли бы сверстать необходимые Гвардейцу патроны для его дробовика. А благодаря сегодняшнему столкновению с наемниками, оружие Феруса израсходовало последний боеприпас. Окажись он втянутым в какую-нибудь заварушку или перестрелку с большим количеством пони, доставка посылки затянется еще на неопределенное время.

Время пока есть. Нужно осмотреть трупы и взять все мало-мальски ценное. Но отсутствие глаз не позволяло проверить содержимое сумок, а эмоциональное зрение тут становилось бесполезным, ведь патроны и крышки не излучают эмоций, становясь невидимыми для Гвардейца. Однако одно правило чейнджлинг усвоил твердо – предмет, который при ощупывании его телекинезом имеет металлическое строение, в большинстве случаев, имеет какую-никакую ценность.

Ферус быстро обследовал сумки и карманы всех трупов, которые успел. У одного из нападавших обнаружился довольно любопытный предмет, оказавшийся складным ножом-бабочкой. Подобный довоенный раритет всегда ценится у любителей скупать барахло. Кроме ножа и пары единиц оружия, Ферус нашел несколько дюжин крышек, патроны для винтовки, десяток пистолетных и шесть запечатанных магазинов от штурмовой винтовки. Ценность найденных трофеев была под вопросом, но узнает истину он лишь тогда, когда окажется рядом с торговцем.

Распределив найденные трофеи по седельным сумкам, Гвардеец завернул дробовик в остатки ткани и закинул его за спину. Вокруг начинало темнеть. До города стоило добраться побыстрее, иначе опять придется отбиваться от ночных обитателей Пустошей. Занятие, которое только задерживало.

Уже через пару часов Ферус вышел к окраинам Дыры. Окружающая Пустошь к этому времени погрузилась во тьму, и перед Гвардейцем показался горящий огнями город. Назвать городом это место, конечно, можно было только с натяжкой. За свои годы скитаний, Ферус побывал во всех уголках сгоревшей в огне Эквестрии. Построенная недалеко от Филлидельфии Дыра стала перевалочным пунктом для работорговцев, наемников, бандитов и прочей швали, которая ошивалась на Пустоши сплошь и рядом. Как и везде в подобных городах, тут всегда можно было запросто найти тех, кто уберет за тобой мусор, поможет решить проблемы с ненадежными партнерами или пустит пулю тебе в лоб. Или в спину – любой каприз по желанию заказчика. Такие места стали обыденностью на выжженных огнем и радиацией землях нового мира, наполненного болью и страданиями.

Сам город представлял собой разношерстные нагромождения нескольких старых железнодорожных вагонов, сваренных воедино, покосившихся построек, сделанных из металлолома и всего того, что еще можно было использовать в качестве стены или двери. Здания ютились довольно близко друг к другу, потому улицы в Дыре чаще всего были завалены мусором либо трупами, которые пока еще не успели убрать. Для освещения в основном использовались факелы, однако на домах головорезов побогаче и поудачливее встречались и разноцветные лампы, питаемые от генераторов. Выглядело это, как если бы старую шлюху накрасили макияжем и предлагали тебе в качестве развлечения. Всяко лучше, чем такая же, но не накрашенная.

Город встретил чейнджлинга мощным потоком разношерстных эмоций, присущих таким местам – похоть, агония, отчаяние, ненависть, гнев, страх. Бушующие разноцветные всплески наполняли каждый закоулок городка, грозясь сбить с ног и унести прочь. Ориентироваться в таких местах, особенно когда ты слеп, было сложно, но Ферус уже научился справляться с этим. Сейчас надо было доставить посылку, которую он нес с самих руин Гриффинстоуна. В бывшей столице грифонов ему пришлось потратить четыре выстрела из дробовика и почти все патроны для своего револьвера, чтобы забрать ту самую вещь, которую нужно было доставить сюда. Феруса не интересовало, что это было. Главное, что он получит солидное количество крышек, которые будут пущены на снаряжение. Гвардеец уже давно понял, что утолять эмоциональный голод просто нападая на всех, кто встречается на пути, довольно невыгодно и связанно с определенными рисками. Подработка курьером, вором либо тем, кто может решить проблемы устранением той или иной личности, гораздо выгоднее и позволяет сэкономить на патронах и не скитаться по пустошам в поисках эмоций. Они сами придут к тебе, пытаясь обокрасть либо убить. Шанс получения хорошего вознаграждения за подобные услуги всегда был выше, нежели обычные нападения на первого встречного. К тому же, ты всегда можешь пристрелить работодателя, если тот не захочет оплачивать работу, и будешь абсолютно прав. Но самое важное было другое – это давало Ферусу цель.

— «Всегда есть путь вперед… Не сдавайся!»

Вновь этот тихий шепот, который неустанно преследовал чейнджлинга. Странно, но эти простые слова были единственным, на что Ферусу было не плевать, и он упрямо следовал их призыву, находя в грязной и опасной работе, что ему подсовывала Пустошь, ту самую цель, заставляющую его идти дальше. Почему он так делал, Ферус уже и не помнил.

Гвардеец шел по центральной улице, забитой разномастным сбродом, снующим из одного угла города в другой. Шлюхи, наркоторговцы, продавцы рабов и просто отборные ублюдки, выплюнутые самыми гнилыми местами Пустоши, наполняли этот городок горькими и противными эмоциями. Когда Гвардеец проходил мимо бара, из окна его первого этажа вылетела пара силуэтов и рухнула на землю. Фон обоих бушевал яростью и презрением, пока со стороны одного из дерущихся не раздался громкий хлопок. Эмоции вокруг второго мгновенно потухли, а сам он рухнул на песок.

— Вот так вот… — тяжело дыша, прорычал жеребец. — Отправляйся в тартар к своей шлюхе-мамаше.

Он повернулся в сторону Феруса и направил на него пистолет.

— А ты че уставился? – фыркнул пони. — Тоже пулю захотел?!

Гвардеец молчаливо свернул в сторону, обойдя сцену завершившейся драки. Из окон бара высунулись посетители, одни из которых задорно подбадривали победителя, другие же молча наблюдали за произошедшим. Миновав еще несколько увеселительных заведений и баров, Ферус, наконец, вышел к большому строению, выделявшемуся на фоне остального города. Именно сюда ему и было необходимо доставить эту самую посылку.

Здание представляло собой старый довоенный двухэтажный особняк, который располагался в пригороде Филлидельфии и, скорее всего, был имуществом состоятельного бизнеспони. На пожелтевшем от времени фасаде были видны многочисленные следы от пуль и дыры от гранат, которые, каким-то чудом, не разрушили несущие стены. Почти все окна были наглухо забаррикадированы досками и металлоломом, за исключением тех, которые были превращены в огневые точки. Здание было обнесено забором, а около массивных ворот стояла пара наемников в тяжелой металлической броне. По бокам у каждого находилась штурмовая винтовка и дробовик. Оба охранника были абсолютно спокойны и на фоне общей вакханалии сумбура и анархии, творящейся в городе, выглядели как две белые вороны. Профессионалы. Других Винд Рипер, самопровозглашенный глава города, не нанимал. Вообще, пегас был довольно разносторонней личностью, занимаясь практически всем – от продажи наркотиков и торговли рабами до заказных убийств. Раньше пегас был Дашитом, верным идеалам этой касты тех, кто решил порвать с Анклавом и избрал иной путь. Но, как это бывает с большинством, Пустошь сломала его, превратив в очередной озлобленный кусок гноя на трупе старого мира.

Ферус был молчаливым свидетелем огромного количества событий, во время которых рождались злодеи или герои. Герои, которые, казалось, способны все изменить и сделать этот стонущий мир лучше. Но нет. Пустошь безжалостна. У нее нет понятия чести, совести, достоинства или сострадания. Этот мир ломал всех, ожесточая и делая их озлобленными на все вокруг. Либо попросту убивал. Чейнджлинг не мог увидеть это, но прекрасно все чувствовал. Эмоции порой красноречивее, чем любой видимый образ. Старого мира больше нет, а новый, родившийся в пепле и пламени, диктовал уже свои правила. И ты сам решал, следовать им или умереть.

— Рекомендую развернуться и проваливать нахер, – скомандовал наемник около ворот.

Ферус остановился. Гвардеец достал из крайнего кармана седельной сумки фиолетовую крышку с красной звездой и протянул ее одному из охранников. Единорог перехватил крышку копытом и, осмотрев ее пару секунд, положив в свой карман.

— Следуй за мной, – он толкнул ворота. — И без глупостей.

Ферус проследовал за жеребцом через ворота, которые тут же захлопнулись за спиной чейнджлинга. Наемник провел Гвардейца к входу в особняк, который стерегло еще два бойца. Судя по эмоциональному фону вокруг них, этим двоим было гораздо скучнее. В здании Гвардеец практически не чувствовал никого. Видимо, большая часть обитателей этого места либо веселится в городе, либо ползает еще где-нибудь. Наемник поднялся на второй этаж и двинулся по коридору к массивной двери в его конце. Здесь уже стали ясно улавливаться эмоции напряжения и предвкушения, сочащиеся из комнаты, к которой сейчас вели Феруса. Чейнджлинг пришел немного не вовремя, скорее всего, попав на какое-то собрание. Все равно, пусть отдает ему его крышки, и Ферус уберется отсюда подальше.

Из-за дверного проема слышались голоса, а через щели был еле заметен яркий свет. Наемник громко постучал в дверь, дождался злобного возгласа с той стороны и вошел внутрь.

— Я тебе рог нахер вырву! – прорычал Рипер, сидящий во главе стола у дальней стены. — Я же просил не отвлекать! Что у тебя?!

Единорог сделал шаг внутрь, Ферус остался ждать снаружи. Во время визитов к подобным «шишкам» следует соблюдать некоторые правила. Иначе придется драться с целым городом отбросов, которые захотят отомстить за убийство своего хозяина.

— Что это за дерьмо?! – голос главаря теперь казался не таким озлобленным.

Из комнаты уже веяли эмоции удивления и непонимания, а не та слепая злость и ярость, что была раньше. Обычная реакция, ничего нового.

— Откуда это у него?! – прошипел Рипер, но уже более спокойным голосом.

— Не могу знать, босс, – ответил единорог. — Он просто приперся и всучил это мне. Вы сами говорили, что таких следу…

Главарь громко топнул.

— Знаю я, что говорил, кретин! – фыркнул пегас. — Хер его знает, откуда у этого ублюдка крышка. Отведите его и узнайте все, а я пока!..

— Рипи, сладкий, какая прекрасная крышечка! – хозяина особняка прервал мурлыкающий голос какой-то кобылки. – Откуда это здесь? Это же чеканка Гриффинстоуна, как я посмотрю. Как интересно!

В комнате воцарилось секундное молчание, а эмоции самого крикливого пони сменились на озадаченные.

— Мисс Шарп… я… э-э-э… — попытался оправдаться Рипер.

— Этот мальчик, скорее всего, пришел сюда с самого Гриффинстоуна! – воскликнула кобылка. – Я хочу на него посмотреть!

Эмоциональный фон жеребца окрасился в неуверенные и боязливые оттенки.

— Мисс Шарп, я не думаю, что это… — попытался возразить пегас.

— Рипи, у тебя что, есть от меня секреты? – засюсюкала Шарп.

В комнате воцарилось молчание. Ферус вновь почуял те самые эмоции неуверенности, которые разбавила еще одна – страх. Рипер чего-то испугался. Через секунду в дверном проеме показался наемник, который кивнул Гвардейцу, приказывая тому войти. Комната представляла собой бывший кабинет какого-то важного деятеля. В самом дальнем углу стоял массивный стол, за которым и сидел новый хозяин. Над его головой размещалась выцветшая картина, прикрывавшая собой обшарпанные и оползающие остатки обоев и краски. Обе стены по бокам были заняты книжными стеллажами, которые теперь использовались под хранение препаратов, оружия и прочей атрибутики разношерстного списка услуг Рипера.

Только чейнджлинг оказался внутри, дверь позади него закрылась. Эмоциональный фон был подстать собраниям каких-либо авторитетов, которых прервали при обсуждении чего-то важного. И раз по нему еще не открыли огонь и не выставили к чертям, прервало их нечто более серьезное. В комнате, помимо Рипера, находилось еще четверо – некто, сидящий напротив пегаса и еще трое бойцов стоящих по периметру комнаты. Около двери, рядом с Ферусом, стоял еще один пони. Как и следовало ожидать, эмоции, окружающие охранников, были вполне подстать ситуации, чего не скажешь о Рипере и его госте. После сообщения о прибытии курьера и предоставлении крышки в качестве подтверждения выполнения заказа, оба были сильно удивлены, а пегас к тому же еще и зол.

— Отвечать будешь прямо и без уловок, – зарычал он, стоило Ферусу войти. — А не то я пущу пулю тебе в башку и скормлю труп собакам.

Ферус молча прошел вглубь комнаты и остановился посередине, встав напротив стола Рипера. К нему тут же повернулся собеседник пегаса, которым оказалась кобыла-единорог шоколадного цвета с лимонной гривой, подстриженной под каре. На ней была надета мантия писаря Стальных Рейнджеров, а на правой ноге находился ПипБак. Карие глаза кобылы посмотрели на вошедшего Гвардейца. Шарп. Ферус узнал эмоции похоти и вожделения, которые всегда преследуют эту особу, еще тогда, когда вошел в особняк. Ее знали как обычного писаря Шарп, которая была частью отделения Стальных Рейнджеров в этом регионе. Но это была лишь официальная «маска», на самом деле – эта кобыла была негласным покровителем почти всех крупных мафиози в Филлидельфийском районе, тесно сотрудничала с Красным Глазом, предоставляя ему информацию и получая взамен авторитет и ресурсы, а так же была на острейших ножах со Старейшиной Блюберри Сейбр. Помимо этого, она имела доступ ко многим другим отделениям Стальных Рейнджеров, также курируя их работу. С кем, с кем, а ссориться с Шарп было куда дороже, чем с кем-либо на руинах Филлидельфии. Ведь эта с виду милая кобылка протянула свои щупальца в большое количество мест, взяв тамошних воротил за яйца в обоих смыслах этого слова. Значит, что как минимум еще два пони в этой комнате – ее сопровождающие, одетые в силовую броню.

— Кто ты такой, мать твою? – злобно прошипел Рипер.

— Курьер, – ответил Ферус.

По помещению прокатился надменный смешок жеребца, который смешался с ярко-желтым потоком презрения.

— Не сри мне в голову, уродец! – рыкнул пегас. — На крышке чеканка и знак Гриффинстоуна. Будто я поверю, что какой-то вшивый земной сын шлюхи способен пройти оттуда сюда целым?! Говори, откуда у тебя эта сраная крышка?!

— Я получил заказ на доставку посылки, — Гвардеец повернулся, указывая на свою седельную сумку. — Могу я ее достать?

Эмоции Рипера вновь сменились с ярости на испуг. Жеребец кинул осторожный взгляд на сидящую к нему спиной Шарп и, пытаясь сохранить грозный вид лица, опять посмотрел на Феруса.

— Не надо! – махнул он копытом. – Отнесешь ее на склад! Мои ребята заплатят тебе за…

— Нет-нет! – Шарп перебила Рипера.

Кобылка встала со стула и, подойдя к Ферусу ближе, повернулась к хозяину виллы. Вокруг нее витал легко читаемый фон интереса и, само собой, похоти. Похоть, казалось, вообще никогда не исчезает из эмоций этой распутной кобылы. Как поговаривали, трахаться она любит гораздо больше, чем стрелять.

— Я хочу увидеть, чего же такого принес тебе этот паренек из самого Гриффинстоуна! – она нетерпеливо погарцевала на месте, хищно улыбаясь пегасу.

— Мисс Шарп… я не думаю… — замямлил Рипер. – У нас ведь с Вами сейчас очень много дел. Пусть он отнесет ее вниз, а как только мы закончим, я всенепременно покажу вам ее!

Рипер колко улыбнулся.

— Рипи, — Шарп похлопала ресницами, — если бы я тебя не знала, я бы заподозрила, что ты от меня что-то прячешь.

Лукавый сладкий голос кобылки просто пел, все сильнее вгоняя Рипера в панику. От былой ярости и напора уже не осталось и следа. Видимо, она была права, и Ферус принес что-то такое, чего пегас бы ни за что ей не показал. Вот только Гвардейцу не было никакого дела до их разборок, главное – получить крышки и двигаться дальше.

— Я… — хозяин особняка размял шею.

— Ну же, — Шарп повернула голову к Ферусу, ядовито процедив: – Это ведь всего лишь посылка. Давай ее сюда, курьерчик.

Она протянула копыто навстречу Гвардейцу, требуя ношу. Ферус попросту не видел этого, продолжая молча стоять и ждать решения пегаса. Шарп нахмурила брови и надула щеки, наигранно возмутившись таким отношением к ее персоне, и повернулась к Риперу. Лицо пегаса исказилось в злобной гримасе.

— Доставай, — прорычал он.

Ферус повернулся к своей седельной сумке и, расстегнув ее, достал зубами небольшой предмет, завернутый в белую ткань. Прощупывая путь перед собой телекинезом, он нашел край стола и, положив туда ношу, сделал несколько шагов назад, остановившись посередине кабинета. Рипер попытался взять сверток, но единорожка его опередила, выхватив предмет прямо у него из-под копыта.

— Ну-ка, ну-ка, — заворковала Шарп, развязывая ткань телекинезом. – Как интересно.

Секунда и перед ней парила дискета, на которой до войны хранили данные. Порой, в таких содержались целые библиотеки.

— Потрясающе! – воскликнула кобылка.

Она посмотрела на Рипера, указав на дискету. Эмоциональный фон пегаса уже вовсю танцевал паникой и злостью. Вот-вот, и он попробует совершить какую-нибудь глупость, словно загнанный в угол зверь. Стоящие вокруг пони-охранники напряглись.

— Рипи, кто же заказал тебе доставить эту прекрасную штучку! – с наигранным восхищением пропела Шарп.

Она покрутила дискету, осмотрев ее с каждой стороны. Взгляд кобылки остановился на нескольких цифрах, что были выгравированы на боку дискеты.

— Солнышко, это же она! – Шарп широко улыбнулась. – Тот самый массив данных, что был украден из Гриффинстоунского отделения Стальных Рейнджеров! И, если я помню…

Она лукаво посмотрела на Рипера.

— …а я помню, — кобылка поиграла бровями, — украденный массив содержал чертежи, документы, инструкции и много другой совершенно волшебной информации о довоенных технологиях!

Хлопнув копытами и восхищенно закатив глаза, кобылка поцеловала дискету. Рипер побледнел.

— Рипи, сладкий, а зачем тебе она? – единорожка посмотрела на пегаса, скорчив невинную мордочку.

Градус напряжения в комнате резко подскочил. Пара охранников сильно занервничала, в то время как двое других, которые, скорее всего, были сопровождением Шарп, серьезно разозлились.

— Ну, милая, — улыбнулся пегас. – Ты ведь сама понимаешь…

Его взгляд невольно опустился под стол, после чего быстро вернулся на единорожку. Рипер усмехнулся, тряхнув крыльями.

— …бизнес, — пожал он плечами.

Пегас резко ринулся к столу, в то время как оба его охранника вскинули автоматы. Шарп и ее спутники тоже не дремали. Стоило Риперу дернуться, как в магическом захвате кобылки появилась несколько метательных ножей, которые тут же сорвались в сторону охранников и самого пегаса. Один из ножей угодил в щеку пони-наемника и на секунду ошеломил того. Этим сразу же воспользовался сопровождающий Шарп, налетев на того, и размозжил ему голову передними копытами. От мощного удара силовой брони не спасла даже каска. То же стало с другим охранником, чей эмоциональный фон так же угас.

— Ай-я-яй, — Шарп помотала головой. – Рипи, ты решил меня обмануть?

Кобылка запрыгнула на дубовый стол и, дойдя до его края, посмотрела на лежащего на полу в луже крови пегаса, который передними копытами держался за рану. Нож угодил куда нужно, перерезав важную артерию, и весь пол под Рипером быстро заливался кровью.

— Ты такой нехороший пони, Рипи! – фыркнула Шарп. – Но я должна все равно сказать тебе спасибо.

Аура ее телекинеза окутала рукоятку ножа, торчащего в шее пегаса.

— У меня появился повод наконец тебя убрать, — мило улыбнулась она. – К тому же, эта дискетка открывает такие потрясающие перспективы, ты бы только знал!

Рипер злобно оскалился и захрипел, пытаясь что-то сказать, но единорожка телекинезом резко дернула нож в сторону, перерезав тому горло. Несколько злобных хрипов и вздохов, и эмоциональный фон вокруг пегаса начал быстро угасать. Шарп повернулась к Ферусу, позади которого уже стояли ее стальные рейнджеры, ждущие сигнала кобылки. Она поднесла к себе окровавленный нож, предварительно вытерев его об шкуру пегаса, и взглянула на жеребца перед собой.

— Так, так, так, — она спрыгнула со стола. – А кто у нас тут?

Ее глаза быстро осмотрели невзрачного земного жеребца перед собой, его сумки и внушительный предмет за спиной, который был замотан в окровавленные лохмотья. Взгляд Шарп остановился на красной повязке, обмотанной вокруг правой ноги. Эмоциональный фон единорожки запестрел интересом и, само собой, возбуждением. Она махнула копытом, и рейнджеры позади отступили. Кобылка встала в паре метров от Феруса.

— А кто же ты?.. — спросила кобылка, но запнулась.

Она посмотрела в желтые глаза Феруса, которые, не моргая, смотрели перед собой. Шарп нахмурилась, разбавив эмоции в воздухе еще и удивлением. В ее магическом захвате сверкнул нож, который тут же рванул вперед, целясь точно в лоб чейнджлинга. Но стоило ему оказаться в метре от Гвардейца, как телекинез Шарп отказал, а сам клинок просто упал на пол, гулко звякнув. Кобылка замерла, несколько раз удивленно моргнув. Ее эмоции буквально вспыхнули разнообразными цветами, самыми яркими из которых были удивление и еще большее возбуждение. Шарп попыталась поднять нож телекинезом, но у нее ничего не вышло.

— Даже вот так? — она широко распахнула глаза. – Становится слишком интересно!

Бросив попытки поднять клинок при помощи магии, единорожка попыталась взять его копытами, но привычный пони копытокинез тоже подвел, отказавшись поднимать нож. Насупившись, Шарп толкнула его ближе к себе и, как только клинок оказался достаточно далеко от Феруса, телекинез единорожки, наконец, смог подхватить его, поднеся к хозяйке. Взгляд сверкающих глаз кобылки впился в Феруса.

— Эй, так и будешь молчать? – она обошла чейнджлинга, встав сбоку.

Ферус не проронил ни слова. Шарп выхватила свой револьвер из кобуры и направила его на Гвардейца. Наигранное возмущение, так аккуратно переплетающееся с хорошо замаскированным флиртом, легко бы сбило с толку любого жеребца. Но эмоциональный фон вокруг кобылки не врал. Эмоции никогда не врут. Стрелять она явно не хотела, просто пыталась перевести игру в привычное для себя русло манипуляций и обольщения.

— Какой загадочный скромняга! — единорожка убрала пистолет и обиженно надула щеки. – Не бойся, если бы я хотела, я бы уже тебя прикончила.

Она вновь наклонила голову в бок, продолжая разглядывать стоящего перед ней.

— Ты так и будешь томно молчать, игнорируя даму? – насупилась Шарп.

Выбора не оставалось. Эмоциональный фон вокруг Рипера уже угас, а это значит, что единственный пони, который должен был рассчитать Феруса, мертв.

— Я должен был доставить посылку, — ответил Ферус. – Вы убили моего заказчика, потому я вынужден требовать оплату за нее с Вас.

Глаза Шарп вновь с удивлением распахнулись. Эмоции кобылки сделали очередной мощный виток по комнате, остановившись около Феруса. Всего десять минут в компании этой похотливой и эмоциональной особы, и гвардеец уже был полностью сыт. Жаль, что на Пустоши подобные экземпляры либо живут крайне недолго, либо до них почти невозможно добраться.

— Ты ставишь условия? – она удивленно наклонила голову.

Молчание.

— Ты, наверное, очень глупый пони, – добавила Шарп. – У тебя сейчас не то положение, чтобы торговаться, понимаешь?

Ферус продолжал стоять и ждать. Эти крышки ему были нужны, потому самым благоразумным было сейчас просто ожидать ее решения. К тому же, эмоции этой кобылы были слишком яркими, и чейнджлинг впервые за долгие месяцы буквально стоял по уши в еде. Плохо было то, что если они все же решат напасть, поднимется ненужный шум. А попытка справиться с двумя стальными рейнджерами только при помощи револьвера может занять слишком много времени. Конечно, если они не решат подойти слишком близко, но на поднятую шумиху уж точно слетится весь сброд, превратив поместье в поле боя. С одной стороны – это не проблема, но с другой, сегодня Ферусу хотелось отдохнуть.

– Как тебя зовут, парень? – единорожка приподняла бровь.

Вновь молчание.

— Это тоже тайна? – она громко засмеялась. — Твою мать! Ты просто покорил мое сердце!

Кобылка игриво развернулась и подошла к рабочему столу Рипера. Несколько секунд она возилась с ящиками, пока в ее телекинетическом захвате не появился мешок, слабо звенящий содержимым.

— Держи, – Шарп кинула его в сторону Феруса. – Тут, вроде бы, чуть больше, но мне не жалко.

Кобыла указала на труп Рипера.

— Ему, я думаю, уже тоже, – добавила она.

Стоящие позади Феруса бойцы удивленно переглянулись. Их общий эмоциональный фон продолжал быть спокойным. Видимо, оба уже давно успели привыкнуть к сумбурным действиям своего командира. Шарп обошла стол Рипера и остановилась напротив Гвардейца.

— Я так понимаю, даже оплата не развяжет тебе язык? – спросила она. – И ты даже не расскажешь мне, откуда у тебя дискета из одного из самых укрепленных отделений Стальных Рейнджеров?

Спрятав крышки в сумке, Ферус начал молча поворачиваться, собираясь уходить.

— Уже уходите, мистер Курьер? – проворковала Шарп.

Стоящие позади рейнджеры сделали шаг ближе. Предохранители на их оружии щелкнули с характерным звуком. Как ни странно, но Шарп не была сердита или озлоблена, скорее ей это все ужасно нравилось. А после такого, казалось бы, слишком дерзкого жеста Феруса, она вновь расцвела в предвкушении. Такое Гвардеец обычно чувствовал, когда во время очередной игры в блэкджек или покер, одному из игроков удавалось сорвать банк. Единорожка махнула копытом своим бойцам, давая понять, что убивать она пока не намерена.

— Вас ведь интересует «другая работа»? — более спокойным и осторожным голосом спросила единорожка.

Ферус замер.

«Да»

Гвардеец повернулся к Шарп. Уголки губ кобылки расползлись в улыбке, а сама она сделала шаг к Ферусу, оказавшись в метре от него.

— А работы у тебя сейчас нет, верно? — добавила она.

— Да, — кивнул Гвардеец.

Глаза Шарп скользнули по жеребцу перед собой, осматривая того с ног до головы. Хвост кобылки нетерпеливо дернулся, а сама она еле слышно усмехнулась. В эмоциональный поток протиснулась еще пара цветов, одним из которых было предвкушение.

— Прекрасно! — хихикнула она.

Очередной заказчик. Ферусу было все равно, кто это был и что просил, главное – цель и повод двигаться дальше. Неважно куда.

— Что следует сделать? – спросил он.

Шарп возбужденно вздохнула и приглушенно усмехнулась. Если бы Ферус сейчас мог видеть ее глаза, то они бы точно сияли.

— Тут слишком много лишних ушей, – она покачала головой. – Я буду ждать тебя завтра утром около старого амбара на северо-западе от города.

Кобылка ехидно улыбнулась, подняв бровь.

— Там обычно местные решают острые вопросы, — добавила она. – Найдешь?

Ферус кивнул.

— Тогда до завтра, — заговорчески шепнула она.

Подав знак рейнджерам позади, Шарп направилась к выходу, обходя Феруса сбоку. Проходя мимо него, единорожка щелкнула своим хвостом по заду Гвардейца и, довольно хихикнув, скрылась в дверях. Сейчас было бы неплохо обыскать трупы Рипера и его наемников, но следы грабежа только разозлят тех, кто обнаружит их тела, и завтра утром город может превратиться в поле боя. Лучше оставить все как есть, иначе времени на получение новой работы может и не появиться.

Спустя минуту Гвардеец вышел в коридор, закрыв за собой дверь. Эмоциональный след Шарп и рейнджеров, пока еще висевший в воздухе, позволил Ферусу сориентироваться и найти выход. Наемники на входе и около ворот молча пропустили его, не задавая лишних вопросов. Теперь Ферусу необходимо было найти спокойное место, где можно переждать ночь. Он уже около недели не спал, потому стоило погрузиться в сон хотя бы на несколько часов перед следующим заказом. Неизвестно, куда занесет его дорога в этот раз.

Гвардеец быстро двинулся в восточную часть города, где находилась уже знакомая ему местная гостиница «У Мамаши», располагающаяся в пятиэтажном здании. Место пользовалось хорошим спросом, потому тут всегда довольно «дорого» брали за возможность «переночевать», «очень дорого» если «переночевать безопасно» и «издевательски непомерно дорого» если «переночевать с кем-то». К тому же, бар на первом этаже, благодаря высоким ценам и популярности, имел хороший список алкоголя, наркотиков и прочего удовольствия, которое отправляло тебя в полет. В полет к небесам либо через окно на улицу.

Поднявшись по невысокой лестнице к главному входу, Ферус, по старой привычке, сделал шаг в сторону. В ту же секунду через закрытую дверь отеля вылетел единорог и, грохнувшись на ступеньки, покатился вниз. Обычное дело в таком месте. Гвардеец двинулся дальше. Попав на первый этаж гостиницы, большая часть из которого была занята столами и выпивающими за ними постояльцами, Ферус принюхался к имеющимся тут эмоциям. Фон, витавший по кабаку, накрывал все разноцветным океаном, в котором можно было мгновенно потеряться, если не знать, куда плыть.

Ферус двинулся к главной стойке, за которой обычно и находилась глава отеля Мамаша – голубая кобыла с желтой гривой и лицом, покрытым морщинами. Даже в этом океане похоти и пьяного угара ее эмоции всегда оставались спокойными и невозмутимыми, что позволяло без труда найти ее.

— Глин, подойди сюда, – окликнула Мамаша свою помощницу, как только Гвардеец оказался рядом.

Ферус молча достал мешочек с крышками и положил на стол перед кобылой. Плата за номер без лишних вопросов была тут же спрятана под стойку, а сама она повернулась к подошедшей синей единорожке.

— 13 комната, – скомандовала Мамаша.

Единорожка кивнула и подхватила телекинезом ключ.

— Следуйте за мной, – пискнула она, обращаясь к Ферусу, и двинулась к лестнице.

— Приятного отдыха, — дежурным тоном буркнула Мамаша и отвернулась. — На стены не кончать.

Гвардеец двинулся следом за помощницей на второй этаж. Единорожка вела его по полутемному коридору, который освещался старыми довоенными лампами – роскошь, но отель мог себе это позволить. Комнаты снимались по тарифу «издевательски непомерно дорого», с которым в купе следовал пункт «переночевать с кем-то». Само собой, все вокруг было заполнено соответствующими звуками и эмоциями, включавшими в себя не только похоть, но и гнев, грусть, отвращение и многое другое, что способно было предоставить это место для Гвардейца.

Дойдя до комнаты в конце коридора, единорожка быстро отперла дверь ключом и открыла ее перед Ферусом. Внутри тут же зажглась пара ламп, одна из которых еле работала, наполняя комнату частым миганием. В самом дальнем углу стояла большая двуспальная кровать с просевшим дном и простынями не самой первой свежести. Напротив кровати находился старый обветшалый комод, который, казалось, не развалился только потому, что трупы клопов, убитых в нем, намертво склеили его части. Между шкафом и кроватью в стене было наглухо заколоченное окно. Слева от двери стоял деревянный стол, под которым расположилось ведро с водой и тряпкой — еще один приятный бонус для клиентов, выбравших именно этот тип услуг.

— Если вам чт… — попыталась что-то сказать Глин, но не успела.

Ферус прошел мимо нее, вытащил зубами ключ из замочной скважины и захлопнул дверь перед носом помощницы.

— Урод… — послышались шаги за дверью.

Ферус, наконец, остался один. Пройдя в центр комнаты, Гвардеец на секунду остановился и прислушался. Все те же звуки, все те же эмоции, все те же запахи. Вокруг было безопасно. Седельные сумки и завернутый в одеяло дробовик объял телекинез, опустив их на пол около Феруса. Самого Гвардейца окружил изумрудный свет, сняв с него маскировку и открыв истинный облик пустой комнате. Заклинание, которое позволяло его внушительному телу принимать размер обычного земного жеребца, рассеялось, и Ферус почти уткнулся головой в потолок.

Приблизившись к столу, Гвардеец телекинезом нашел под ним ведро с водой. Оно сейчас будет необходимо, ведь чейнджлингу следует смыть со своего оружия и с себя остатки засохшей крови. Старая и въевшаяся в разум привычка всегда брала свое — скрытность и готовность ко всему. Гвардеец уже и не помнил, зачем он это делает, но внутренний инстинкт подсказывал следовать этой простой догме. Кровь, остатки плоти либо же просто запах всегда привлекают ненужное внимание, потому с этим по возможности нужно бороться. Тряпка, охваченная изумрудной аурой, вылетела из ведра и резким рывком разделилась на две части.

Спустя час Ферус закончил с мытьем, бросив окровавленные куски тряпки в такого же цвета воду в ведре, и отставил его в сторону. Пришло время проверить свой дробовик. Гвардеец положил его перед собой, размотав порванную пулями ткань, и отбросил ее в сторону. Телекинезом он нащупал массивный барабан и повернул его пару раз. Механизм повиновался, проинформировав Феруса парой щелчков. Гвардеец нажал на спуск — раздался глухой щелчок, убедивший, что оружие работает исправно. Открыв барабан, Ферус проверил оставшиеся боеприпасы. Как и предполагалось, после задания в Гриффинстоуне, стычки в пустыне и около города у него не осталось патронов. Оружейник Дыры должен был решить эту проблему, ведь крышки у Гвардейца уже есть.

Ферус приблизился к кровати, стянул с нее грязное пожелтевшее белье и, обернув в него дробовик, отложил массивный сверток в сторону. Пришло время разобраться с оставшимися вещами перед сном. Гвардеец подтащил к себе остальные сумки и одновременно извлек все содержимое, что имелось у него сейчас. Необходимо было отсортировать имеющиеся трофеи и припасы перед тем, как отправляться для торговли в город. В его форме земного жеребца пользоваться телекинезом нельзя, а «наращивать» рог Ферус не хотел. Отсутствующая аура телекинеза вызвала бы еще больше вопросов.

Сейчас сумки содержали в себе подобранные патроны разных калибров, пару единиц оружия, какие-то наркотики, нож, моток веревки и электронную отмычку, которая валялась у него уже не один десяток лет. Возможностей использовать ее попросту не было. Также в одной из сумок Ферус хранил около десятка маленьких мешочков, в которые насыпал крышки. Это позволяло при необходимости не мучиться с подсчетом при оплате в баре или еще где-либо. Часть из них была пустой, потому Гвардеец наполнил их валютой из того мешка, которое ему вручила Шарп. Сумма в нем действительно была больше, чем оговоренная, но чейнджлинг не возражал.

Разговор с Шарп и прогулка по городу позволили Гвардейцу насытиться достаточно. Теперь можно было придаться коротким часам сна. Кто знает, вдруг рейнджеры решат завтра напасть на него. Но все это будет уже завтра. Ферус выпрямился, практически коснувшись головой потолка, и уснул.

Тьма.

Каждый раз, когда Ферус засыпал, он оказывался тут. Темное, холодное место, где сквозь черноту пустоты не видно и не слышно ничего. Лишь тонкая бледная дорожка мертвого белого света под ногами, начинающаяся и заканчивающаяся нигде.

Копыта Феруса что-то намочило. Из-под пола быстро выступила темно-красная жидкость, мгновенно заполнившая все вокруг. Она окрасила дорожку своим мрачным цветом из смеси слез, пота и крови. В ту же секунду вся эта мерзость потекла в сторону, превращаясь из неподвижной лужи в вялотекущий ручей.

По пустоте пронесся короткий шепот, который, казалось, было слышно везде. Он был похож на глухой удар в закрытом помещении, отражающийся от каждой стены и потолка. Но тут этот шепот отразился лишь от пустоты, проносясь по всему пространству из ничего, что окружало Феруса. В нескольких шагах от Гвардейца поверхность жидкости пошла рябью, и из-под нее стало медленно подниматься нечто.

Казалось, поток буквально стонал, пока бесформенная масса появлялась на поверхность. Еще мгновение, и из черно-красного месива отделилось два отростка, которые уткнулись в пол под ними. Существо стало медленно вставать, формируя из бесформенного комка искореженное и худое тело, усеянное кусками гниющей плоти. Сквозь дыры в нем были хорошо видны сухие кости, торчащие в разные стороны, гнойные нарывы и остатки кожи, свисающие с боков. Со спины существа в воду упало два изуродованных крыла, которые держались на ней только благодаря тонким лоскуткам кожи. Из его кровоточащей груди медленно вылезла длинная кривая шея, сквозь тонкую кожу которой торчали остатки позвоночника. На конце шеи сформировалась уродливая голова, смотрящая на Феруса пустыми глазницами. Рот существа затрясся и щелкнул пару раз оставшимися зубами.

Шепот стал громче. Ни слов, ни интонаций разобрать было невозможно. Ферус уже и не пытался. Он видел все это сотни тысяч раз, каждую недолгую ночь, когда он мог позволить себе заснуть. Первые несколько десятков подобных снов были настолько жуткими, что Гвардеец просыпался с криком, полным ужаса. Но все это было давно. Теперь же осталось лишь безразличие, и чейнджлинг молча смотрел на уродливое нечто, отдаленно напоминающее аликорна.

Существо задрожало, клацнуло челюстью и сделало неуклюжий шаг в сторону Феруса. Во тьме раздался всплеск, словно что-то откололось от пустоты и упало в темно-красную реку. В сторону Гвардейца двинулась тень, которая по мере приближения приобретала очертания искаженного тела, похожего на пони — лысое, черное и усеянное дырами. В некоторых местах плоть его оплавилась, обнажив кости и гниющие внутренности. С беззвучным криком, полным боли, оно медленно приближалось к Ферусу.

Новый всплеск. Потом еще. Окружающая пустота стала быстро заполняться мертвыми существами, которые в беззвучной агонии ползли в сторону Гвардейца, стараясь добраться до него, во что бы то ни стало. Кольцо вокруг Феруса быстро сжималось. Но стоило только самому большому из них оказаться ближе всех к Гвардейцу, как все мертвецы замерли. Существо долгие секунды умоляюще смотрело на Феруса, пока его рот не раскрылся в беззвучном крике. Все твари сорвались со своих мест и бросились на Гвардейца.

Тело Феруса еле заметно дрогнуло. Полутемная комната отеля встретила проснувшегося Гвардейца утренним светом, вяло пробивающимся через заколоченные окна. В бледных редких лучах солнца, что смогли пробиться через завесу, летали пылинки, а в воздухе стоял сухой запах старого дерева и ржавого металла. Гвардеец быстро окутал телекинезом все свои седельные сумки, которые он оставил около себя перед сном, и погрузил их на спину. Тело Феруса объяла изумрудная аура, и он в ту же секунду принял облик темно-желтого земного пони с растрепанной гривой коричневого цвета. Гвардеец водрузил на спину сверток, где лежал его дробовик, и вышел в коридор.

Утренний отель был наполнен своим обычным эмоциональным фоном. Вечерние попойки постояльцев и клиентов бара, пестревшие яркими и агрессивными тонами, утром превращались в бледные вялотекущие эмоции от похмелья, тоски и, иногда, задорным настроем от весело проведенной ночи. «Дыра» никогда не спала.

— Если мы все будем усердно работать, — гласило радио на первом этаже бара, — мы сможем построить своим потом и кровью прекрасное будущее для наших детей! Все мы должны, встав плечом к плечу, гордо нести это тяжелое бремя в этот страшный и жестокий час!

Около барной стойки громко фыркнул один из постояльцев.

— Что опять несет этот красноглазый олух? – прорычал он. — Обязательно слушать это говно с утра пораньше?

— А другого тут и не ловит! — рявкнул на него грифон в дальнем конце зала. — Но, если тебя что-то не устраивает, можешь сходить и высказать Красному Глазу все, что о нем думаешь. Тут недалеко.

Рядом сидящие наемники заржали. Ферус на секунду остановился около лестницы, собрав витающие вокруг эмоции постояльцев, и вышел наружу. Гвардеец обогнул отель «У Мамаши» и устремился вглубь Дыры. Утренний город особо ничем не отличался от своего ночного обличия. За исключением того, что всю его грязь становилось лучше видно. Вдоль узких улиц то и дело прохаживались вооруженные грифоны и пони, работорговцы с длинными вереницами рабов, которых вели на продажу или для транспортировки в карьеры Филлидельфии, и всевозможные дилеры всякой дряни. Путь до оружейного магазина Ферус уже знал наизусть, потому добраться до туда ему не составляло труда. Главное, не наткнуться на слишком уверенного в себе обитателя этого гадюшника.

Старая дверь, собранная из кусков металлолома, грубо скрепленных между собой клепкой и кривой сваркой, тихо скрипнула. Ферус вошел в полутемное помещение, единственными источниками света в котором были тусклая лампа и блеклый свет из разбитого окна, проникающий внутрь через приваренную с внешней стороны металлическую решетку. Вдоль стен были установлены длинные прилавки со стеллажами, занимающие собой всю комнату. На них ютилось всевозможное вооружение, которое может пригодиться на Пустоши – от дубины с гвоздями до плазменной винтовки в довольно сносном состоянии. У дальней стены располагался самый большой прилавок, утыканный всякими боеприпасами любых мастей и калибров. Во главе всего этого добра сидел седой коричневый единорог в старой ковбойской шляпе, медленно покуривающий трубку.

Старик Шелл, как называли жеребца в городе, был одним из самых успешных и, по сей день, все еще живых торговцев оружием. И одной из причин подобного успеха и долголетия было то, что под ним ходила довольно внушительная группировка из различных головорезов. Своего рода маленькая армия, умеющая не только нажираться в баре, но и устраивать рейды и набеги в лакомые места, имеющиеся на Пустоши. Потому у жеребца всегда можно было купить практически любое барахло. Вопрос был лишь в цене. Однако, даже несмотря на подобный статус и весомую военную силу, сосредоточенную в копытах Шелла, он всегда оставался добродушным и веселым дедулей для всех, с кем у него были хорошие отношения. Те, с кем у него отношения были не самые лучшие, уже давно были закопаны где-то в Пустоши или сбежали в другие районы.

Гвардеец прошел вглубь помещения и остановился около прилавка. В это время суток покупателей, даже у Шелла, было крайне мало, потому в магазине веяло скукой и спокойствием. Шелл поднял взгляд и секунду лениво изучал вошедшего клиента. Глаза жеребца скользнули по массивному свертку за спиной Феруса, прыгнули на пустые зрачки, смотрящие строго вперед, и остановились на красной повязке на правой ноге. Бровь старика приподнялась.

— Так-так-так… — усмехнулся Шелл. – Что Вас интересует?

— Мне нужны патроны, — ответил Ферус.

Жеребец затянулся, выпустив верх облако табачного дыма.

— Какие же? – вежливо поинтересовался он.

Ферус повернулся и при помощи зубов достал из ближней седельной сумки мешок с крышками. Гвардеец положил их на прилавок перед Шеллом.

— Большие, — добавил чейнджлинг.

На лице старика появилась улыбка. Он едко хмыкнул, поправил шляпу и встал. Шелл неспеша двинулся к входу в свой магазин. Заперев его на засов, старый жеребец обошел все окна, закрыв их ставнями, и дотронулся до выключателя на стене. Комната озарилась свечением от нескольких ламп под потолком, наполняя все вокруг аурой загадочности. Шелл вновь обошел прилавок и, усевшись перед Ферусом, положил свою шляпу рядом.

— И вот ты опять приходишь ранним утром, — вздохнул он, посмотрев в пустые глаза Гвардейца. – И уже с работой, верно?

Ферус промолчал. Эмоциональный фон Шелла разбавился разочарованием. Жеребец покачал головой.

— Жаль… — добавил он. – Но мне не стоит жадничать. Не убери ты тогда старину Пэйна, я бы тут не сидел. Сколько уже лет прошло?

Шелл облокотился на прилавок, натянув на поседевшее лицо ухмылку.

— Много, — ответил он на свой вопрос. – Я уже постарел… А ты все не меняешься.

Жеребец подхватил телекинезом небольшой чемоданчик из-под стойки и поставил его около себя.

— Доставай свою игрушку, — он махнул копытом, вновь затянувшись трубкой. – Опять полюбуюсь на него.

Массивный сверток, подхваченный телекинезом Феруса, взмыл в воздух и приземлился на прилавке перед жеребцом. Рядом с ним Гвардеец поставил второй пустой барабан, который он использовал, когда основной разряжался. Шелл аккуратно, словно получил в копыта произведение искусства, приподнял его телекинезом и начал разматывать ткань.

— Опять ты завернул его в эти обоссанные простыни, — он скривился. – Носить этого малыша в таком тряпье – надругательство.

Освободив оружие от тряпок, жеребец кинул их в угол и вожделенно вздохнул, глядя на массивный дробовик перед собой. Он осторожно провел копытом по дулу, остановившись на барабане, который вмещал в себя три патрона. Две ячейки из трех были пусты, что тут же приметил Шелл и громко присвистнул.

— «Последний Довод», — кивнул он. – Каждый раз, когда я его вижу, я не верю своим глазам.

Эмоциональный фон вокруг жеребца заиграл теплыми красками, словно старик встретил кого-то очень родного, покинувшего его много лет назад.

— Я его с трудом могу поднять, а ты еще и стреляешь из этого малыша, — ухмыльнулся Шелл. – Вот бы еще раз увидеть его в деле…

Жеребец погладил копытом по стволу и посмотрел на Гвардейца.

— Не желаете техобслуживание за счет заведения? – хитро ухмыльнулся он.

Ферус ничего не ответил.

— Жаль, — разочарованно вздохнул Шелл. – Ну, ладно. Погрустили и за работу.

При помощи копыт и телекинеза Шелл открутил шомпол, удерживающий трёхъячеечный барабан в дробовике. Отложив его в сторону, единорог вернулся к дробовику. Он извлек массивный барабан из оружия и подхватил телекинезом второй. Вооружившись стамеской и молотком, единорог взглянул на них.

— Потрясающе… — он затянулся табачным дымом. – Столько лет эксплуатации, а барабанам хоть бы хны. Одни загадки.

Шелл громко хмыкнул и, переложив трубку на другую сторону рта, принялся аккуратно выбивать гильзы из ячеек. Несколько стуков и пять пустых цилиндров расположились в один ряд перед стариком, который, жуя трубку, принялся их пристально рассматривать.

— Не годится… не годится… а вот тут еще неплохо, — забормотал жеребец, рассматривая каждую из гильз.

Закончив осмотр, Шелл, вновь затянувшись табачным дымом, повернулся к Ферусу.

— Хорошие новости – трем точно пришел конец, они уже непригодны, — усмехнулся он. – Плохая новость – у меня есть замена, но стоить это будет, как всегда, недешево. Но только для тебя я сделаю скидку, ведь ты мой единственный постоянный клиент.

Жеребец поправил шляпу и затянулся.

— Который никак не сдохнет, — он громко рассмеялся. — Брать будете?

Ферус утвердительно кивнул. Старик развернулся и скрылся в подсобном помещении. Спустя полминуты оружейник вернулся, держа в магическом захвате три такие же массивные гильзы, что сейчас стояли на столе.

— Сделаны по индивидуальному заказу, — он гордо выпятил грудь. – Сталь повышенной прочности, особенно в нижней части. И, я скажу, достать ее было не так то и просто.

Ферус подхватил телекинезом имеющийся у него багаж тех трофеев, что он успел собрать, и выложил их на прилавок перед Шеллом.

— Прибавь остатки крышек, — добавил Гвардеец.

Старик, не теряя времени, подошел и осмотрел каждую из предложенных Ферусом вещей.

— Пушки, пушки, не игрушки… — бубнил он себе под нос, подходя к каждой из сумок. — А это что?

Он поднял телекинезом нож-бабочку и осмотрел ее со всех сторон.

— А я-то думаю, почему часть твоих трофеев мне знакома, — усмехнулся он. — Бедняга Дэнк. Попытался укусить то, что кусается больнее?

Шелл вновь рассмеялся, но на этот раз смех был прерван хриплым кашлем.

— Этот раритет оставь лучше себе, – единорог положил нож-бабочку перед Ферусом. — Он прилично стоит, и я бы даже, наверное, попытался провести такого слепца, как ты. Но Шелл дважды на одни и те же грабли не наступает. Этот нож привлекает лишнее внимание, сбагри его лучше в другом месте или оставь как сувенир.

Жеребец вновь вдохнул табачный дым и указал на Феруса копытом.

— Ты опять мне делаешь предложение, от которого я не в силах отказаться, — Шелл пожал плечами. – Сейчас вернусь.

Он вновь скрылся в подсобном помещении и вернулся с парой мешков, весами и небольшим прессом. В мешках старик хранил порох, пыжи, капсюли и прочие приспособления, нужные для верстки патронов, а пресс ему нужен был как раз для крышек, что принес ему Гвардеец. Единорог разложил все инструменты на прилавке, сел и потер копыта друг о друга. Секунда, и в воздух взлетела горсть крышек из мешка, принявшаяся отправляться в пресс, который начал придавать им некое подобие шарообразной формы. Параллельно с этим, Шелл взвешивал и рассыпал порох по гильзам с капсюлями, затыкая уже наполненные здоровенными пыжами. Отпрессованные крышки единорог помещал в тканевые мешки, служащие неким подобием контейнеров, что не давали дроби высыпаться. Верстка патронов такого калибра требовала от Шелла высокой сноровки, но опытный оружейник с легкостью справлялся с этим. Когда все пять гильз были наполнены порохом и дробью, Шелл взял их и двинулся к большому прессу в дальнем углу. Подобный станок был малопригоден для вальцовки обычных гильз, но прекрасно подходил для тех, что использовал дробовик Феруса.

Через несколько минут оба барабана дробовика вновь были заряжены шестью патронами. Один встал на место в оружии, другой спрятан в седельной сумке. Гвардеец завернул дробовик в новую ткань, которую Шелл принес со своего склада, и положил сверток за спину.

— Второй ствол проверять будем? — колко поинтересовался жеребец.

Единорог облокотился на прилавок и вызывающе посмотрел на Феруса. Старик прекрасно знал, что дробовик – не единственное, чем пользуется его постоянный клиент. Эмоциональный фон вновь запестрел яркими красками.

— За твое замечательное предложение, — единорог указал на предложенные ему трофеи и остатки крышек, — я, так и быть, даже готов осмотреть ее бесплатно.

Шелл заговорчески улыбнулся. Ферус кивнул. Идея была не такой уж и плохой. Раз Шарп отправит его сегодня неизвестно куда, лучше быть готовым на все сто. В магическом захвате чейнджлинга появился револьвер, который он носил в скрытой кобуре под седельной сумкой. Шелл вновь нетерпеливо потер копыта.

— Красавица, — старик прикусил губу, стоило револьверу лечь перед ним.

Он осторожно, словно боясь поцарапать, поднял оружие с прилавка и внимательно осмотрел. Шелл держал его очень аккуратно, как будто револьвер был сделан из тончайшего стекла, которое при любом неловком движении тут же превратится в пыль. Глаза жеребца скользнули по массивному стволу, взглянули на слегка угловатый и длинный барабан на четыре патрона, после чего остановились на рукоятке.

— «Драконобой», — единорог довольно улыбнулся. – Поговаривали, что он создавался во время Большой Войны для убийства драконов.

Шелл посмотрел на Феруса.

— Я не верю в эти сказки, — старик помотал головой. — Но выглядит этот револьвер потрясающе.

Единорог повернул револьвер дулом вверх, принявшись осматривать длинный ствол.

— «Элизабет», — Шелл прочел слово, выгравированное на правой стороне оружия.

Повернув его другим боком, единорог взглянул на другую надпись.

— «Любящему отцу и супругу», — прочел старик. – Столько лет прошло, а эта пушка – как новая. Сразу видно, что эксклюзив.

Он помотал головой.

— Жаль, что мы с тобой не знаем, кто был ее хозяин, — иронично протянул старик.

И это было правдой. Ферус не помнил, ни откуда у него этот револьвер, ни дробовик. Все его прошлое было похоже на какую-то мрачную, бесформенную массу, в которой невозможно было что-либо рассмотреть. Чейнджлинг уже и не пытался.

«Все равно»

Шелл открыл барабан и, раскрутив его, взглянул на крутящиеся ячейки. Вооружившись увеличительным стеклом и отверткой, он принялся осматривать револьвер, вертя его в магическом захвате. Спустя десять минут оружие Феруса, вычищенное и смазанное, лежало перед хозяином. Рядом с ним стоял ящик с крупнокалиберными патронами.

— Сотня, — единорог указал на боеприпасы. – Тут слегка больше, чем обычно. Назовем это «Подарок заведения».

Ферус молча кивнул и принялся раскладывать полученные припасы по седельным сумкам. Пока Гвардеец занимался сортировкой, Шелл присел на кресло, глубоко вздохнув.

— Знаешь… — он задумался.

Жеребец вновь затянулся трубкой и, выпустив перед собой белое облако табачного дыма, взглянул на Гвардейца из-подо лба.

— Мы уже слишком долго живем в дерьме, — иронично продолжил единорог. – Этому миру не хватает героев. Я бы даже сказал, живучих героев.

Шелл хмыкнул и сделал очередную затяжку. Взгляд старика теперь был направлен в стену перед собой, где стояли старые часы и пожелтевшая фотография.

— Пустошь слишком жестока, — кивнул жеребец. – Но вот совсем недавно появился лучик надежды…

Он улыбнулся.

— Я не знаю, почему я тебе рассказываю это, — Шелл пожал плечами. – Видимо, больше некому. Старина Пон-3 трещит уже пару недель о новой «Дарительнице Света» или как там ее?..

Единорог переложил трубку в другую часть рта и, прикусив ее зубами, вздохнул.

— Если этой малышке суждено стать нашим героем, — добавил он, — на своем пути ей предстоит встретить множество порождений Пустоши…

Шелл вновь посмотрел на Феруса. Лицо старика слегка помрачнело.

– И я искренне надеюсь, что она не встретит самое опасное из них, — закончил он.

Гвардеец, закончив раскладывать припасы по сумкам, спрятал револьвер в кобуру, после чего развернулся и молча двинулся к выходу. Единорог посмотрел ему вслед и, подняв засов на двери телекинезом, отсалютовал копытом.

— Заходите к нам еще, — кинул напоследок Шелл, когда чейнджлинг уже выходил наружу.

— Вы уверены, что он явится? – спросил стальной рейнджер, взглянув на своего командира.

Шарп сидела за старым деревянным столом, часть столешницы которого уже начала подгнивать, и держала перед собой в магическом захвате один из метательных ножей. Редкие солнечные лучи пробивались через дыры в крыше и стенах старого амбара, играя на пылинках. Эту старую постройку уже давно облюбовали местные головорезы, ведь она находилась в относительном удалении от Дыры. Ветхое строение стояло на равнине, окруженное с запада и севера высокими холмами, где удобно было располагать стрелков. С юга и востока местность резко уходила вниз до самой Дыры, потому казалось, что амбар находится на возвышенности. Если начиналась перестрелка, спрятаться тут было почти невозможно, ведь старые деревянные стены плохо спасали от пуль, поэтому это место великолепно подходило для того, чтобы решать самые неудобные и острые вопросы. Множество отверстий от огня автоматического оружия, воронки от взрывов и несколько скелетов создавали впечатление поля боя.

Единорожка покрутила нож, на лезвии которого мелькнул бледный луч солнца, и посмотрела на рейнджера.

— Уверена, Грампи, — ответила она, криво улыбнувшись. – И не рычи ты так, сладкий.

Жеребец фыркнул. Через шлем силовой брони это было больше похоже на сердитый рык.

— Не понимаю, почему Вы его отпустили? — продолжил Грампи. — Если он тот, кто действительно выкрал данные, нужно было его грохнуть еще у Рипера. А то эта шваль может свалить и сболтнуть чего не следует.

— Не сболтнет, – ухмыльнулась Шарп. – Мне он очень понравился. Я даже думаю, что он – именно тот, кто нам нужен!

Кобылка посмотрела на свой ПипБак. ЛУМ показывал две дружественные точки рядом с ней и пару желтых, опознанных как крысы. Единорожка вновь вызывающе посмотрела на рейнджера.

— Для чего? — спросил Грампи.

— «Сияние», — глаза Шарп сверкнули. – Если он действительно смог в одиночку проникнуть в Гриффинстоунское отделение Стальных Рейнджеров и забрать диск, то лучшего кандидата для этого я просто не вижу!

Единорожка рассмеялась.

— Но… мэм, это ведь какой-то оборванец. Как он сможет проникнуть в 36 Стойло? – нахмурился жеребец.

— Ну, он ведь как-то проник в Гриффинстоунское отделение, — кобылка указала метательным ножом в сторону Грампи.

Рейнджер фыркнул.

— С чего Вы взяли, мэм, что это был именно он? – все не унимался жеребец.

— Ну… — протянула Шарп, подняв взгляд к потолку. – У меня есть несколько предположений, почему я в этом уверена, но сначала я хочу послушать Вортекса. Лапочка, ты закончил?

Она повернулась ко второму стальному рейнджеру, который сидел чуть поодаль и копался в своем бортовом компьютере. Жеребец, услышав свое имя, повернул голову к командиру.

— Да, мэм, — кивнул он.

— Тогда рассказывай, — кивнула единорожка, положив копыта на столешницу.

Рейнджер подошел к столу и высыпал на него горсть маленьких металлических осколков. Его глаза сверкнули бледно-голубым светом, указывая на то, что боец вновь пробегается глазами по данным. Спустя секунду он вновь поднял голову к Грампи и Шарп.

— Вы не зря вчера послали меня в каньон Обреченных, — начал Вортекс. — Его осмотр возымел плоды. Я нашел пять трупов из банды Дэнка, включая его самого. Оружие, из которого были убиты трое из них, имеет тот же почерк, что и использованное при нападении на Гриффинстоунское отделение. Самому Дэнку размозжило голову чем-то тяжелым, а пятый член банды была застрелена из автомата.

Рейнджер указал на горсть осколков на столе.

— Эти осколки я нашел там же, — продолжил он. – Металл точно такой же, какой используется при чеканке крышек. Подобные осколки были найдены и в Гриффинстоунском отделении. Радиус поражения, сила взрыва и урон местности тоже схожи. Нет никаких сомнений, что оружие, использованное в отделении Стальных Рейнджеров идентично тому, что убило часть банды Дэнка.

Шарп кивнула, повернула голову к Грампи и сверкнула едкой улыбкой.

— Вчера у Рипи, — продолжила кобылка, — если бы ты был более внимательным, ты бы увидел, что багаж нашего странного жеребчика выглядит не менее странно.

В магическом захвате перед Шарп всплыл нож, который она тут же вонзила в столешницу. Воспоминания о вчерашнем возбудили ее. Хвост кобылки нетерпеливо дернулся.

— Этот большой сверток у него за спиной, — она приставила копыто к подбородку. – Ткань была порвана, и через нее виднелось что-то металлическое. К тому же, там были следы крови. Видимо, этой штукой он разбил чью-то башку.

Шарп победно хихикнула, направив на Грампи ехидный взгляд. Жеребец рассерженно фыркнул. Единорожка облокотилась на стол, продолжая смотреть на рейнджера, и, облизнув губы, щелкнула хвостом.

— И если сопоставить все это вместе, — нежно проворковала она, покрутив копытами в воздухе, — то этот малыш становится очень похожим на нашего таинственного «незнакомца», разворотившего отделение. И я даже не знаю, получилось бы у нас вчера, как ты говоришь, «грохнуть его».

Грампи промолчал. Из-за шлема не было видно его лица, но кобылка прекрасно знала, что сейчас он был озадачен. Шарп мило похлопала ресницами и сложила губы трубочкой.

— Но… не думаете же Вы, мэм, что?.. – Вортекс удивленно наклонил голову, глядя на Шарп. – Этот странного вида курьер – тот, кто действительно выкрал данные и разобрался с наемниками?

Кобылка встала, подняв телекинезом метательный нож, и, спустя мгновение, резким броском вонзила его в столешницу.

— Я не думаю, — ответила единорожка. — Я уверена.

— Доверять столь важную миссию… какому-то?! – сердито фыркнул Грампи, топнув копытом.

Шарп посмотрела на рейнджера, достав нож из стола.

— А чем мы рискуем? – она пожала плечами. – Если он сбежит, что он может сболтнуть? Кто поверит оборванцу с Пустоши? К тому же, если ему просто повезло там, в Гриффинстоуне, в Стойле его попросту прикончат.

Рейнджер опять отрицательно помотал головой.

— Ну, или ты можешь прикончить его тут, если он появится, — улыбнулась единорожка. – Но, почему-то, я не думаю, что у тебя получится.

Грампи промолчал, сердито выдохнув, и взглянул на свой ЛУМ. Две зеленые, две желтые точки. Тихо и спокойно, как и всегда в этом месте, пока местные воротилы не приходят сюда решать вопросы.

— Надеюсь, это того стоит, — кивнул Вортекс. – Иначе мы тут просто теряем вр… ЧТО ЗА?!..

Рейнджер вскочил с места, тут же направив свой тяжелый пулемет за спину Шарп. Грампи мгновенно среагировал на действие товарища, развернувшись в сторону потенциальной угрозы, и направил туда свой автоматический гранатомет. Уши Шарп встали торчком, а сама она осторожно оглянулась. Через секунду уголки губ кобылки расплылись в широкой улыбке, а взгляд скользнул к ПипБаку, где на главном дисплее все было точно так же, как и пару минут назад – две зеленые точки и две желтые. Однако перед ней и ее рейнджерами в нескольких метрах около входа стоял темно-желтый жеребец со стеклянным взглядом. На его спине покоилось несколько седельных сумок и тот самый огромный сверток, который на этот раз завернули в другую ткань.

— Как интригующе, — Шарп подняла бровь. — Ну и почему ты меня не предупредил?

Она повернулась к Грампи и, одарив того едким взглядом, обиженно надула губы.

— Мэм… я… мой… — запнулся рейнджер, продолжая держать на прицеле жеребца.

— Расслабься, сладкий, — кобылка махнула копытом. – У меня тоже пусто.

Шарп спрыгнула со своего места и одарила гостя милой улыбкой. Кобылка сделала несколько размеренных шагов навстречу, встав чуть сбоку от жеребца, чтобы при случае не оказаться на линии огня.

— Вы умеете становиться невидимым, мистер Курьер? – игриво спросила Шарп.

Тот промолчал. Как и тогда, у Рипера. Его лицо не выражало никаких эмоций, а отрешенный взгляд смотрел в одну точку перед собой.

— Ну же, мистер молчаливый сердцеед, — вновь промурлыкала единорожка, сделав шаг к жеребцу, — раскройте же нам хотя бы пару ваших секретов!

Оба рейнджера продолжали пристально следить за пони, не сводя с него прицелы своего оружия. Грампи сделал осторожный шаг в сторону, чтобы уменьшить вероятность попасть по командиру. Но неожиданный гость продолжал молчать и спокойно стоять у входа, словно ему было вообще все равно что тут происходит.

— О Богиня! – топнула Шарп. — Парень ты просто сводишь даму с ума!

Кобылка остановилась в метре от жеребца, сверкая глазами. Ей все никак не удавалось найти брешь в неприступной завесе из безразличия и холода, что окружала этого странного земного пони.

— Мне нужно было явиться сюда для получения работы, – наконец, он подал голос.

Голова жеребца медленно повернулась к кобылке, но глаза остались такими же неподвижными, как будто бы их попросту не было. В пустоту за Шарп смотрела лишь пара их имитаторов, не более.

— Ой-ой-ой! – единорожка засияла ехидной улыбкой. — И сразу к делу! А вы знаете, что это незаконно, игнорировать вопросы девушек?

Кобылка сделала шаг вбок, вставая ровно напротив земного пони и сверля того вызывающим взглядом. Позади тихо фыркнул Грампи, которому вновь пришлось поспешно менять позицию, ведь его командир оказалась на линии огня. Вортекс же был более дальновидным и сразу стал так, чтобы при необходимости его оружие прошило бок незнакомца с минимальной возможностью задеть Шарп. Автоматическая система прицеливания уже все просчитала, потому от рейнджера требовалось лишь выстрелить.

— Ну, ладно, раз ты такой противный, – хмыкнула Шарп, — не будем тянуть время.

Она еще раз взглянула на свой ЛУМ, убедившись в отсутствии лишних ушей и глаз.

— Мистер Курьер, — строго добавила единорожка. — То, о чем мы сейчас будем говорить, должно остаться тут между нами. Вы это понимаете?

Жеребец кивнул.

— Прекрасно, — кобылка постучала копытами друг о друга.

Она достала из кармана небольшой сверток и поднесла его ближе к жеребцу. Стоило предмету оказаться ближе, чем на метр, как опять телекинез Шарп отказал, и сверток просто упал на пол. Кобылка попыталась его поднять, но ничего не вышло. Неведомые силы вновь не пускали ее магию к жеребцу, как и тогда у Рипера. Не дожидаясь, пока единорожка закончит попытки поднять упавший предмет, пони протянул копыто и поднял его сам. Хвост Шарп возбужденно дернулся. Она не понимала происходящего, но вся эта аура загадочности вокруг незнакомца так и манила кобылку, все сильнее распаляя и без того возбужденные чувства. А стоящий перед ней как будто ощущал эту нарастающую бурю эмоций. Шарп закрыла глаза и сделала глубокий вдох, стараясь успокоиться. Это помогло.

— Для тебя работа должна быть простой, — кобылка открыла глаза и продолжила, — она похожа на ту, которую ты выполнил в Гриффинстоуне.

В ее голосе мелькнула провокационная нотка, но собеседник это попросту проигнорировал, продолжая молча слушать.

— Недалеко от руин Лас Пегасуса находится расконсервированное Стойло, — продолжила кобылка. – Местные воротилы организовали там завод по производству наркотиков и превратили его в настоящую крепость. Само собой, лидеры этого места не такие идиоты, и база помимо наркобизнеса занимается и различными исследованиями.

Шарп сделала короткий шаг в сторону, в ее магическом захвате появились метательные ножи, которые кобылка принялась крутить в воздухе, упорядочивая мысли и успокаиваясь.

— По нашим данным, — единорожка посмотрела на лезвие одного из клинков, — эти ребята открыли что-то довольно интересное. Какой-то артефакт или формулу, или, быть может, заклинание, способное нейтрализовать радиационное заражение и еще много всякой гадости, что можно встретить на Пустоши. Твоя задача крайне проста – проникнуть туда и выкрасть это. Если при этом придется разнести все Стойло – я тебя не буду останавливать, главное – достань эту вещь!

Взгляд кобылки вернулся на собеседника. Тот все еще стоял без движения, внимательно слушая. А, быть может, вообще уснул. По его виду трудно было понять, жив он или уже превратился в статую. Спустя секунду пони кивнул. Шарп подняла бровь. Опять молчание. Ни лишних вопросов, ни упреков – ничего, только тишина.

— У Вас даже не возникает вопросов, мистер Курьер? – поинтересовалась единорожка, крутанув ножом в воздухе.

— Оплата и сроки, — коротко ответил пони.

Кобылка громко рассмеялась.

— Вы похитили мое сердце, мистер Курьер, — промурлыкала Шарп. — Сроков нет. Оплата – три тысячи, если предмет будет поврежден, и пять, если на нем не будет ни царапины.

Жеребец кивнул.

— В этой коробке, — кобылка указала на предмет в копытах жеребца, — находятся данные о местоположении Стойла и информация, как связаться с нашим агентом в этом регионе. Что делать дальше, он расскажет тебе на месте. Еще вопросы?

— Аванс, — ответил тот. – Тысяча.

Шарп усмехнулась.

— Помилуйте, мистер Курьер, — единорожка похлопала ресницами, — откуда у хрупкой кобылки такие деньги при себе.

Пони сделал короткий шаг навстречу Шарп. Оба рейнджера тут же напряглись, приготовившись при необходимости открыть огонь.

— Тысяча, — не унимался жеребец. – Иначе я отказываюсь.

Мордочка Шарп надулась от возмущения. Она скрестила передние ноги на груди, вонзив недоверчивый взгляд в жеребца перед собой.

— А где гарантии, что вы не свинтите с ними, мистер Курьер? – фыркнула она.

Пони перед ней секунду молчал.

— У меня их нет, — ответил он. — Я могу лишь обещать.

Шарп громко рассмеялась. Сказанное стоящим перед ней звучало неимоверно глупо, особенно в мире, где каждый стремится тебя обмануть любыми возможными способами. Единорожка это знала лучше всех. А этот пони наивно считает, что обычного обещания тут будет достаточно?

— А вы шутник, мистер Курьер, — она покачала головой. – И ты думаешь, я поверю в этот бред про «обещание»? Ты держишь меня за идиотку?

Ее лицо стало мрачным, улыбка пропала, а взгляд стал сердитым. Метательные ножи прекратили хаотичные движения вокруг хозяйки. Замерев и направив острия в сторону жеребца, они были готовы в любую секунду вонзиться в свою цель.

— Нет, — ответил он. – Но это единственное, что я могу предложить.

Голос Курьера, даже в такой ситуации, все равно оставался спокойным и безразличным. Шарп неоднократно видела пони, которые пытались юлить, обманывать, всячески скрывать правду или заговаривали зубы. Единорожка слишком хорошо знала лицо обмана и его голос, но сейчас этого не было. Стеклянные глаза, отрешенный взгляд и безразличное лицо. Он даже и не пытался врать, ему это было не нужно. Внутри кобылки, которая отлично знала всю подлость и жестокость Пустошей, родились странное сомнение и неожиданное желание поверить этим словам.

— Обещаешь? – немного горько усмехнулась она.

Кобылка махнула копытом своим рейнджерам, приказывая опустить оружие.

— Ты мне обещаешь, что не свинтишь с деньгами и выполнишь эту работу? – спросила она.

— Да, — тут же ответил жеребец. – Я обещаю.

Шарп опустила голову, усмехнувшись, но уже гораздо тише. Из ее седельной сумки показался мешок с крышками, который она принялась левитировать к жеребцу, но, как и со свертком ранее, телекинез единорожки дал сбой, уронив мешок в метре от пони. На сей раз эту странность Шарп проигнорировала. Жеребец поднял его копытом и положил в одну из своих сумок.

— Помните, — единорожка посмотрела в пустые глаза пони. — Вы мне обещали, мистер Курьер.

Он коротко кивнул и, не говоря больше ни слова, развернулся и двинулся прочь.

— Вот ведь… — кобылка покачала головой, глубоко вздохнув.

К Шарп приблизились оба рейнджера, встав по бокам в ожидании распоряжений.

— Знаете, мальчики, — вздохнула она, – мне так давно ничего не обещали. Просто так…

Она размяла шею, слабо улыбнувшись.

— Кто же вы, мистер загадочный Курьер? – прошептала единорожка.

— Мэм, мы можем собираться? – Вортекс повернулся к ней.

Кобылка отрицательно помотала головой. Она аккуратно дотронулась копытом до забрала рейнджера и широко улыбнулась.

— Пока нет, сержант, — промурлыкала она и добавила: — Раздевайся.

Шарп двинулась вглубь амбара, направляясь к столу.

— Грампи, на патрулирование, — скомандовала она. – Чтобы в ближайшие полчаса я тут никого не видела. Ты слышал, Вортекс? Полчаса минимум!

Рейнджеры переглянулись.

— Ам… но… мэм?.. – Грампи попытался что-то сказать.

— Это не просьба, — коротко отрезала единорожка. – Выполнять! Сержант, я тебя жду!

Грампи повернул голову к озадаченному товарищу, чье недоумение чувствовалось даже через силовую броню. Он покачал головой, похлопав того по плечу.

— Что, опять? – Вортекс возмущенно поднял копыто.

Грампи кивнул.

— Твоя очередь отдуваться, — рейнджер пожал плечами и двинулся к выходу.

— Конченая нимфоманка… — шепнул Вортекс, уходя вглубь помещения.

Глава II. Цвета Пустоши

^{— Мы живем в дерьмовом мире, малыш. И чтобы в нем выжить, тебе придется либо стать таким же безумным, как они, либо таким же безразличным, как он…}

— Десять литров.

На прилавок перед бурым жеребцом легло несколько пустых фляг. Он с интересом взглянул на земного пони, чей взгляд пустых желтых глаз смотрел прямо перед собой. Торговец нахмурился и, пристально посмотрев в неподвижные глаза клиента, почесал затылок. Жеребец удивленно поднял бровь, после повернулся к своей помощнице-единорожке, которая стояла около большой цистерны с водой у него за спиной, и коротко кивнул. Мгновение, и все фляги взлетели в воздух, направившись к кобылке.

— Далеко собрались? – ухмыльнулся продавец, повернувшись к клиенту.

Ферус промолчал. Не дождавшись ответа, жеребец хмыкнул и, пожав плечами, посмотрел на свою помощницу, которая наполняла фляги. Эмоциональный фон вокруг него пестрил легким удивлением, которое перекрывалось предвкушением и пренебрежением. Вода в этом месте была не самой первой свежести и, само собой, ни о какой очистке и речи быть не могло. Потому во фляги Феруса попадет не только грязная вода, но еще и не очищенная от радиации. Но Гвардейца это не волновало. Радиация помогала, пусть и ненадолго, приглушить голод. Почему так – было все равно. Главное, что это облегчит Ферусу неблизкий путь до Лас Пегасуса. Внутри опять родилось желание найти какой-нибудь сильный источник радиации, сесть около него и, полностью забыв об этой постоянной иссушающей жажде, наконец, отдохнуть. Но тихий шепот, сидящий в глубинах сознания, все настойчивее требовал от чейнджлинга идти вперед. И ослушаться его было невозможно.

— Ваша вода, — на прилавок легли полные фляги.

Торговец, хитро прищурившись, взглянул на своего клиента.

— Двадцать пять за каждую, — добавил он.

Ферус вынул из сумки мешочек с крышками и положил его перед торговцем. Пока хозяин пересчитывал оплату, чейнджлинг спрятал фляги в сумки и двинулся к выходу.

— Приятной дороги, — усмехнулся продавец, махнув копытом.

Время перевалило за полдень. Сквозь серые свинцовые тучи раз за разом пробивались редкие лучи солнца. Они, словно пришельцы из другого мира, играли бликами на старых постройках и грязной земле. Обычный, ничем не отличающийся день на Пустоши. Разнообразие в него могло внести лишь одно – внезапная смерть от пули или ножа в боку.

По улицам Дыры витали эмоции отрешения и скуки, раскрашивая их в холодные оттенки. Если бы Ферус помнил, как выглядят цвета, то сейчас, скорее всего, город для него был бы выкрашен в серые, черные и, возможно, даже темно-синие краски. Но для отсутствующих глаз Гвардейца и его сломленного разума все это имело один цвет – цвет безразличия. Сейчас есть лишь его новая цель, данная ему новым заказчиком, а все остальное, как и прежде, не важно.

Гвардеец двинулся в сторону старой железнодорожной развязки, находящейся к востоку от Дыры. К ней вела изъеденная рытвинами и ямами шоссейная дорога, начинающаяся прямо за зданием торговцев водой, потому Ферусу не составляло труда найти ее. В старые времена пони использовали поезда для доставки грузов и перевозки пассажиров, но теперь ржавые рельсы и сгнившие шпалы напоминали собой лишь призраков прошлого, проклятых на вечное заточение на израненной земле. Металл был заражен радиацией, потому пути никто не разбирал на стройматериалы, кроме, может быть, гулей. Именно поэтому большая часть старых Эквестрийских железных дорог все еще сохранилась, связывая между собой обугленные скелеты некогда великих городов. Ферус чувствовал и их, всегда точно зная, где находятся руины мегаполисов-призраков. Словно маленький компас, что-то внутри чейнджлинга подсказывало ему, куда стоит идти, а благодаря еще сохранившимся железнодорожным путям долгая дорога уже не была таким непреодолимым препятствием для слепца. За долгие годы руины обрастали новыми поселениями, но если ты точно знал, вокруг останков какого великана они находились, найти их не составляло труда.

Ферус приблизился к железнодорожной развязке. Перрон и здание станции уже давно были разобраны местными, и от здания остался лишь фундамент и несколько торчащих столбов. Один из них, что стоял ближе к путям, украшала изъеденная ржавчиной до дыр табличка, старые выцветшие буквы на которой гласили: «Станция: Вест Гарден». Столетия назад она была связующим звеном между Филлидельфией и Мейнхеттеном, принимая ежечасно десятки поездов. Сейчас же это был один из тысяч призраков прошлого, раскиданных по всей Эквестрии. Об этом говорили ржавые силуэты вагонов и паровозов, догнивающих свой век.

Это место прозвали «Станция Отребья», потому что его облюбовали бродяги, бездомные и прочие изгои, кто потерял доступ к «благам цивилизации» на руинах Филлидельфии. Радиационный фон в этом месте превышал любые допустимые нормы, потому долго жить тут могли лишь гули. Остальным была уготована медленная и мучительная смерть от излучения либо же быстрая и менее болезненная от пули. Или, если повезет, кто-нибудь из них мог попасть в рабство и работать до конца оставшейся жизни на карьерах Красного Глаза.

Жители станции мельком кидали испуганные и настороженные взгляды на одиноко идущую фигуру земного пони, после чего тут же прятались в вагонах. Воздух вокруг просто пестрил яркими оттенками печали, отчаяния и боли. Ферус, прощупывая телекинезом путь перед собой, вышел на разобранный перрон, который возвышался над путями. Найдя пригодный спуск вниз, Гвардеец оказался на железной дороге, уходящей вглубь пустыни. Чейнджлинг нащупал телекинезом ржавую рельсу у себя под ногами и, переступив ее, двинулся к следующему. Необходимо было найти четвертый путь, который вел прямиком к руинам Мейнхеттана. Пользоваться им было опасно, так как вдоль него постоянно сновали бандиты, рейдеры и дикие звери, но Гвардейцу было все равно. Хоть Дыра и насытила Феруса, но голод, рано или поздно, возьмет свое. До Мейнхеттана нужно было добраться как можно скорее, и, если чейнджлингу повезет и он кого-нибудь встретит по дороге, это будет только к лучшему. Найдя нужный путь, Гвардеец повернулся и, ощупывая рельсы и землю под собой телекинезом, двинулся вперед.

Внезапно из-под старого вагона-цистерны, стоящего в нескольких метрах впереди, выскочил маленький жеребенок. Малыш был одет в потрепанный жилет коричнево-черного цвета, сшитый из старого мешка. Огромные глаза на грязном и исхудалом лице вонзились в жеребца, идущего по рельсам. Малыш, чуть не споткнувшись, сделал шаг в сторону и встал на пути у Феруса.

— Извините! – пробормотал малыш. — Не могли бы Вы… Вы…

Он сделал еще шаг навстречу Гвардейцу и протянул в его сторону старую поношенную шляпу. Взгляд малыша стал умоляющим, а эмоции загорелись отчаянием.

— Немного крышек!.. — вновь пропищал жеребенок. – Пожалуйста! Умоляю, мне оч…

Договорить он не успел. Стоило пони оказаться достаточно близко, как телекинез Феруса среагировал моментально, схватив того за шею и подняв над землей.

— Агх! — жеребенок выронил шляпу и захрипел. — А…

Сейчас Гвардеец был сыт, а пони перед ним угрозы не представлял, потому Ферус просто отшвырнул того в сторону и, не останавливаясь, двинулся дальше. Жеребенок рухнул на землю и, жалобно вскрикнув, прокатился несколько метров. Из-за вагона выскочила запыхавшаяся оранжевая кобыла и тут же рванула к нему. Ее эмоциональный фон окрасился в яркие тона испуга и негодования, стоило ей приблизиться к малышу.

— Коал, дуралей! — воскликнула она. — Ты что творишь?!

— Мама, я есть хочу! — со слезами на глазах всхлипнул жеребенок.  

Кобыла грустно потупила взгляд.

— Я знаю, малыш… — вздохнула она.

Подняв жеребенка и, кинув одновременно сердитый и осторожный взгляд на Феруса, мать быстро скрылась за вагонами. Станция вновь погрузилась в тишину, нарушаемую завыванием ветра между останками поездов и размеренным стуком копыт Гвардейца, уходящего прочь.

Вновь одиночество и пески пустыни. Пустошь с распростертыми объятиями встретила своего старого знакомого, кто истоптал уже не одну тысячу миль по этой проклятой земле. Потрескавшаяся от палящего зноя земля, одинокие высохшие стволы деревьев, редко встречающиеся заржавелые останки колесниц и повозок, обглоданные скелеты и снующие тут и там дикие жители пустыни, исковерканные радиацией до неузнаваемости. Обычный пейзаж. Днем тут было жарко, ночью так же невыносимо холодно, а любые запасы воды и пищи попросту таяли на глазах. Не говоря уже о том, что здешние голодные обитатели всегда были не прочь полакомиться путешественником, и не важно, кем он был. Но для Феруса все это уже давно стало рутиной, а единственное, что волновало – голод, утолить который можно было лишь одним способом. Одинокие странники всегда привлекают внимание  обитателей Пустошей, на что Ферус и рассчитывал, иначе он попросту рисковал не добраться до следующего поселения пони. Радиоактивная вода частично помогала, но этого было мало. Нужно было спешить, ведь любая задержка, и Гвардейца ждет голодная смерть. Но Пустошь его еще никогда не подводила, как и он ее.

День подходил к концу, и пустыня начала постепенно окрашиваться из бледно-желтых и серых оттенков в черные и темно-синие. Многочасовой поход по рельсам опустошил одну из фляг Гвардейца. К концу дня нагретая зноем вода, особенно плохо очищенная, дурно пахла и на вид больше походила на какой-то отвар ведьмы, предназначенный отравить или проклясть того, кто осмелиться сделать хотя бы глоток. Но организм Феруса с радостью принимал даже такую жидкость. Отравить или проклясть того, кто не один век скитается по этим землям, став их частью, их воплощением, было уже невозможно. Может этому была и другая причина, но Ферус никогда не задумывался об этом. Когда-то давно, много лет назад, он, скорее всего, умер, а по Пустоши теперь бродит лишь оживший труп, повинующийся тихому шепоту внутри.

Через пару часов тьма спустилась на землю, утопив окрестности в черном океане. Ночь вступила в свои законные права над Пустошью, заставляя прятаться дневных обитателей по укромным уголкам. Пока Ферус двигался по путям, он то и дело улавливал слабые эмоциональные источники, принадлежащие крысам или прочей мелкой живности, но с наступлением ночи они практически исчезли. Лишь тишина и холод.

Внезапно со стороны песчаной насыпи в нескольких сотнях метров от путей, Ферус уловил сильный эмоциональный всплеск. Его источник тоже, видимо, учуял чейнджлинга. В темноте раздалось приглушенное рычание, а эмоциональный фон вокруг существа окрасился в агрессивные тона. Кто-то массивный перемахнул через бархан и двинулся в сторону Гвардейца. Ферус остановился, повернув голову навстречу существу, и прислушался. Из темноты, переваливаясь с лапы на лапу, к чейнджлингу двигалось массивное медведеподобное существо, с огромными когтями, острыми клыками и глазами, горящими алым цветом. Когда до Феруса осталось менее сотни метров, зверь грозно прорычал и ринулся в атаку. Несколько широких шагов, и монстр прыгнул на Феруса, занеся огромную лапу для одного единственного удара.

Как только зверь оказался в радиусе действия телекинеза Гвардейца, мощный магический поток схватил того, подняв над землей, словно плюшевую игрушку. Яо-Гай злобно взревел, нанеся удар когтистой лапой в голову Феруса. Стоило когтям вонзиться в маскировочное поле и достать до панциря, как часть их обломалась, заставив монстра болезненно заскулить. Эмоции вокруг сменили оттенок. Чейнджлинг, держа зверя за шею и лапу, сильным броском ударил яо-гая о рельсы около себя. По Пустоши пронесся полный боли и ярости рык. Зверь безуспешно пытался выбраться и, размахивая поврежденной лапой, старался отбиться от другого чудовища. Гвардеец встал на дыбы и нанес сильный удар передними ногами в спину зверя. Послышался хруст костей и вопль, превратившийся в агонию. Теперь эмоциональный фон вокруг монстра окончательно окрасился в два оттенка – боль и страх. Ферус телекинезом схватил лапу Яо-Гая и резко вывернул ее, сломав в области плеча, пока монстр безостановочно скулил и пытался выбраться.

Гвардеец поднял голову и, продолжая удерживать добычу своим весом и телекинезом, прислушался. Вокруг была лишь тишина и пустота, а единственным источником эмоций в нескольких сотнях метров был только Яо-Гай. Жаль, ведь одного зверя не хватит, чтобы Ферус смог достаточно насытиться, но за последний десяток часов голодания даже это уже было неплохо.

Чейнджлинг опустил голову ближе к стонущему зверю. Феруса объяло зеленое пламя, вернув ему его истинный облик. Короткая зеленая вспышка и блеск пары клыков, еще сильнее напугали монстра. Очередная тщетная попытка вырваться, очередной жалобный рык. Бестолку. Телекинез Феруса подхватил вторую лапу монстра и, резко потянув на себя и в сторону, переломал ее пополам. Гвардеец взял зверя за сломанные конечности и потянул их на себя, продолжая давить своими передними ногами ему на спину. Вновь полный боли рык, словно взрыв, пронзил окружающую тьму. Эмоции вокруг монстра окрасились в цвета агонии, яркие и сильные, а рев стал больше похож на умоляющий крик. Они и только они позволяли насытиться и ненадолго утолить эту бесконечную жажду. На выжженной радиацией и ненавистью земле эмоции почти всегда были одного оттенка – страданий и злости. Потому Ферус, бродя по Пустоши, научился не убивать свою жертву сразу, позволяя эмоциональной энергии бить из нее, словно гейзер. И сейчас один из самых опасных хищников этого региона пришелся как нельзя кстати.

Спустя четверть часа, Яо-Гай, наконец, скончался. Эмоциональный фон вокруг монстра угас, оставив после себя лишь эхо. Ферус поднял голову и прислушался, убеждаясь, что вокруг по-прежнему никого. В его магическом захвате появился нож. Лапы этого зверя всегда дорого ценятся в крупных городах послевоенной Эквестрии, а крышки никогда не будут лишними. Срезав трофей, чейнджлинг связал свой окровавленный приз мотком веревки и повесил на спину. Это позволит лапам высохнуть от крови и лишний раз не пачкать седельные сумки. К тому же, если запах крови Яо-Гая привлечет еще кого-нибудь, это будет очень кстати. Приняв облик земного пони, Гвардеец продолжил свой путь по рельсам.

За остаток ночи Ферус больше не встретил никого. Более мелкие обитатели Пустошей старались избегать чейнджлинга из-за запаха Яо-Гая, сопровождающего его. Ближе к утру Гвардеец вышел к одному из пригородов Мейнхеттана. Железная дорога тут упиралась в станцию «Фетлок» и делилась сразу на несколько направлений. Самыми крупными из них были три – одна уходила на северо-восток и, огибая Мейнхеттан, уходила на юг, вторая сворачивала на запад к Кантерлоту, а третья двигалась через Фетлок в направлении Мейнхеттенских садов и башни Подков. Гвардейцу нужен был именно третий путь, потому что он вел к станции, которая связывала старую Эпплузу с Мейнхеттеном и, проходя через всю пустыню Сан-Паломно, шла прямиком к Лас Пегасусу. Если чейнджлинг еще помнил, дорога в тех местах сильно разрушена либо растащена местными, но обилие рейдерских поселений и крупных городов, вроде Новой Эпплузы, сильно облегчали переход.

Найдя нужный ему путь, Ферус шагнул вглубь Фетлока, прощупывая старые рельсы телекинезом. Чутье тут же уловило множество эмоциональных источников в радиусе полукилометра от чейнджлинга, но понять, кто это был, пони или дикий зверь, с такого расстояния было трудно. Встреча с Яо-Гаем этой ночью слабо, но все же насытила Гвардейца, подарив ему несколько дополнительных часов, а если ему удастся сейчас поймать еще и пони, это будет большой удачей. Их эмоции питают куда лучше дикой фауны. Главное не заниматься этим в крупных поселениях без острой на то необходимости.

Раннее утро на Пустоши, как и любое другое время суток, не блистало красками. Сквозь свинцовые тучи то и дело успевал проскочить ярко-оранжевый луч, который тут же тонул в темных тонах серого пригорода. Невзрачные руины следили за идущим чейнджлингом, откликаясь на его шаги гулким эхом, чередуемым с завыванием ветра. Улицы были усеяны проржавелыми и покорёженными силуэтами повозок и фургонов, рядом с которыми лежали скелеты пони. Телекинез Гвардейца то и дело натыкался на очередную кость жеребца или кобылки, которые, скорее всего, даже не успели понять, что произошло, когда бомбы взорвались.

До ушей Гвардейца донесся прозвучавший под ногами громкий писк. В царящей тишине он был похож на взрыв, а через мгновение он произошел уже по-настоящему. Ферус среагировал моментально, успев заткнуть уши силовым полем. Ударная волна от мины прокатилась по земле, подняв в воздух тучу пыли и осколков, а грохот взрыва разнесся по Фетлоку громким эхом. Гвардеец отставил копыто от образовавшейся воронки и, сняв защитное поле с ушей, проверил телекинезом  вещи, убедившись в том, что они уцелели. Если впереди есть еще подобные ловушки, следует двигаться осторожнее. Порванные седельные сумки и их содержимое, оказавшееся на земле, стало бы большой проблемой для чейнджлинга, а использование магического барьера лишь сильнее истощало Феруса. Но выбора не оставалось, и, обернув каждую из сумок щитом, Гвардеец двинулся дальше. Искать обходной путь для слепца сулило потерей времени и высокой вероятностью заблудиться, потому придется идти по минам, если они там есть.

Множество эмоциональных фонов, что чувствовал Ферус, после взрыва сменили оттенки на испуг, настороженность и удивление. Одни сорвались со своих мест и рванули в разные стороны, в то время как другие устремились к Ферусу, привлеченные грохотом. Ближе всех к Гвардейцу находилось четыре всплеска, которые, разделившись после взрыва, начали приближаться к нему. Эмоции, исходящие от них, пестрили злорадством и предвкушением. Везение. Стоило дождаться «охотников».

Через полминуты из окна второго этажа, находившегося в полуразрушенном административном здании, высунулась улыбающаяся морда единорога. Он был одет в кожаную куртку, а в его магическом захвате парила охотничья винтовка. Стоило ему увидеть Феруса, как он тут же нацелил свое оружие точно на него.

— Я нашел! – крикнул жеребец.

Рядом с ним появился земной пони с дубинкой в зубах, а из окон первого этажа выпрыгнула еще пара его товарищей – кобыла в кожаном жилете с копьем наперевес и земной пони с обрезом. Эмоции вокруг окрасились в злорадство.

— Какой крупный улов! – воскликнула кобыла, указав копьем на Феруса.

Остальные члены банды колко усмехнулись. Вперед вышел жеребец с обрезом и, ткнув им в сторону Феруса, хитро прищурился.

— Добро пожаловать в Фетлок, мистер, — усмехнулся он. – Позвольте мы присмотрим за Вашим багажом!

Единорог и земной пони на верхнем этаже громко расхохотались.

— Без глупостей, парень! – фыркнула кобыла. – Ставь сумки на землю и шибко не ерзай!

Она грозно ткнула копьем в сторону замаскированного чейнджлинга. Ферус лишь повернулся к бандитам, не проронив ни слова.

— Эй! – рявкнул единорог с ружьем. – Ты оглох, что ли? Тебе в башке сделать дырку, чтобы слышалось лучше?

Эмоциональный фон окрасился в раздражение. Кобыла двинулась к Ферусу, направив на него свое копье. Хороший знак. Осталось только подпустить поближе…

— Р…ребята!.. – неожиданно крикнул земной пони, что стоял на втором этаже. – Ребята! Повязка! И метки у него нет!

Эмоции вокруг жеребца окрасились в тона страха. Налетчики оглянулись на товарища и, удивленно нахмурившись, взглянули на красную повязку на ноге Феруса.

— И че? – фыркнул пони с обрезом. – Что «повязка»?!

— Это он!.. – не унимался жеребец.

Кобыла посмотрела на товарища рядом.

— «Он» кто? – спросила она.

Тот злобно фыркнул, направив свое оружие на Феруса.

— Да опять его тупые сказки! – рыкнул жеребец. – Стоун, ты затрахал уже ныть!

— Да я говорю вам! – тот все не унимался. – Там же была мина, а этому уроду похер! Это он!

Бандиты переглянулись. Слова, сказанные их товарищем, посеяли среди них смуту. Жеребец с обрезом сглотнул.

— И ты веришь в эту херню? – недоуменно спросила кобыла.

— Ну, мы ведь можем это легко проверить! – усмехнулся пони.

Его товарищи кивнули.

— Извините, мистер, — он пожал плечами.

Жеребец прицелился в Феруса и, ехидно улыбнувшись, нажал на спусковой крючок. Прогремел выстрел, который угодил точно в голову и грудь чейнджлинга, но тот его даже не почувствовал.

— Ох, блять! – зрачки земного пони на втором этаже сузились до точки.

Нападавшие стояли в нескольких метрах от Феруса, потому схватить их телекинезом он не мог, как и не мог упасть и притвориться мертвым. Единственным возможным вариантом изловить хотя бы одного, был рывок вперед. Выхватив свой револьвер, Ферус ринулся на бандитов.

— Ебаный в рот!.. – завизжала кобыла.

— БЕЖИМ!!! – рявкнул стоящий около нее.

Пони бросились врассыпную прежде, чем Гвардеец оказался достаточно близко. Револьвер нацелился на стоящих на втором этаже. Прогремел мощный выстрел, но пуля, угодив в бетонную стену и пробив ее, пролетела между парой жеребцов и сделала приличную дыру в потолке.

«Один»

— А я, блядь, говорил! – испуганно закричал Стоун.

— ВАЛИМ! – заорал единорог с винтовкой.

Оба жеребца так же, как и их товарищи, бросились в разные стороны, окрасив все вокруг в эмоции испуга и ужаса. Мгновение, и нападавшие скрылись в руинах, оставив Феруса одного. Чейнджлинг, заменив стреляную гильзу в револьвере новым патроном, спрятал оружие и, убедившись, что суматоха вокруг утихла, двинулся дальше.

Спустя час Гвардеец вышел к одной из узловых станций, связывающих Фетлок и Башню подков. Она, как и все до нее, напоминала лишь жалкую тень некогда шумного места, где постоянно кипела жизнь. Обшарпанные серые скелеты зданий, обугленные и сгнившие деревянные столбы и кости. Бесконечное количество костей, встречающихся тут и там. Внезапно Ферус уловил сильный источник эмоций. Он находился достаточно далеко, примерно в полукилометре, но именно благодаря тому, что он был таким мощным, Гвардеец смог его почуять. Подобное на Пустоши было редким явлением, потому не нужно было долго гадать, чем же он являлся.

«Караван»

Между старыми городами Эквестрии курсировали торговые караваны. Это был единственный способ доставлять товары, рабов и ресурсы в удаленные точки, и многие пони хорошо нажились на этом. Несколько раз Ферус тоже нанимался охранять подобные экспедиции, но при боевом столкновении с любыми противниками, будь то бандиты, рейдеры или просто конкуренты, чейнджлинг всегда сталкивался с одной проблемой – отсутствующие глаза не давали возможности точно сказать, где противник, а где союзник. А плохо это было, в первую очередь, как раз для союзников.

Караван двигался на запад, в сторону новой Эпплузы. В планах у Феруса было посещение Тенпони Тавер, чтобы пополнить запасы воды и насытиться, но эта большая группа торговцев и наемников резко их поменяла. Самым правильным сейчас будет сесть на хвост караванщикам и двигаться на некотором удалении, ведь там, где они пройдут – пройдет и Ферус. А если голод все же возьмет свое, там его можно будет утолить. Чейнджлинг, повернувшись на запад, двинулся следом.

— Колд, хватит дрыхнуть!

Легкая дрема жеребца была неожиданно прервана слабым ударом в плечо. Он спохватился, судорожно вздохнул и схватился за ружье, лежащее около правого бока.

— Тише, тише, воин! – засмеялась пони.

Колд фыркнул, потер заспанные глаза, и повернулся к кобыле.

— Что случилось, Пэйгл? – спросил он, все еще тяжело дыша от испуга. — Уже пора?

— Да нет, — она махнула копытом, — все пока тихо. Просто ты так сладко сопел, что мне даже стало завидно!

Пэйгл широко улыбнулась и вернулась к наблюдению за пустыней через бинокль. Колд повернулся к ней, невольно проскользив глазами по ее фиолетовой гриве и желтой шерсти, после чего остановился на метке, голубом цветке с острыми лепестками — васильке. Растение очень сильно контрастировало с внешним видом кобылы – кожаная шипастая броня, шлем из головы Яо-Гая, дробовик за спиной, дерзкий взгляд и милый голубой цветочек на боку. Это только недавно Колд узнал, что из этого цветка готовится один из самых сильных ядов.

— Опять не терпится? – спросила Пэйгл, не отрываясь от наблюдения.

Жеребца передернуло и он, густо покраснев, отвернулся.

— Прости… я… я… — Колд сглотнул.

Кобыла, глядя на него краем глаза, громко прыснула и, повернув голову, подперла подбородок копытом.

— Ты вчера не слазил с меня больше часа, — она покачала головой и вздохнула, — а сегодня опять стыдливо отворачиваешься?

Колд покраснел еще сильнее. Он неуверенно постучал копытами друг о друга, и открыл было рот, чтобы что-нибудь сказать, но слов не нашлось. Пэйгл заржала.

— О Боги! – Пэйгл закрыла глаза копытом. – Колд, пообещай, что когда ты повзрослеешь, то останешься таким же милашкой. Ты пока первый, кого я не хочу пристрелить после очередного перепиха!

Она вновь засмеялась и, не дожидаясь, пока Колд пересилит свое смущение, вернулась к наблюдению за местностью. Чтобы хоть как-то отвлечься, жеребец встал и, опершись на камень перед собой, осмотрелся вокруг. День неуклонно клонился к вечеру, окрашивая и без того невзрачный пейзаж пустыни в еще более холодный и серый. Колд и Пэйгл находились на самой высокой каменной насыпи, возвышающейся над долиной. Ее огибало русло высохшей реки, земля на дне которого была испещрена трещинами. Вокруг еще находилось несколько невысоких холмов и ям, в которых сейчас ютились многочисленные члены банды. Это место находилось на одном из самых коротких путей из Мейнхеттена в сторону города Работорговцев, и им часто пользовались караваны. Устраивать засаду на такой открытой местности было бы глупым занятием, особенно если нападавших не много. Но сегодня банда Пэйгл была не в одиночестве. К лидеру «Каменного Копыта» присоединились и другие окрестные группировки и вольные наемники. Особенно после того, как их ушей стали достигать истории про некую «Дарительницу Света» и грозу всех бандитов. Этому бы не придали значения, если бы не подтверждающиеся слухи об уничтожении целой банды, орудующей в Понивилле, недавнему нападению на город Работорговцев и еще целой кучи других историй о новом герое Пустошей.

Сегодня этой новой банде под руководством кобылы-рейдера предстояла первая проверка на прочность. По подтвержденной информации в сторону Новой Эпплузы и далее до Лас Пегасуса должен был пройти крупный и хорошо вооруженный караван. Засаду было решено устраивать именно в этом месте. По словам Пэйгл, вооруженные до зубов караванщики уверены в том, что смогут отбить атаку любой банды в этом районе, потому идут без остановки уже около суток, намереваясь преодолеть этот путь как можно быстрее. И они уж точно не ожидают, что в долине высохшей реки их встретит около сотни вооруженных пони.

— Пэйгл… я… — неуверенно начал Колд, повернув голову к кобыле. – Можно спросить?

Опустив бинокль и подняв бровь, она взглянула на жеребца краем глаза.

— Что? – спросила она.

— Легко ли это… убивать? – Колд сжал ружье в копытах. – В смысле… просто… просто я… справлюсь ли?..

Пэйгл удивленно нахмурилась.

— Очкуешь что ли? – усмехнулась она.

Колд потупил взгляд, поерзав на месте.

— Так ты ж завалил собственную мамашу! – кобыла пожала плечами. – Теперь то чего?

Жеребец сжал губы. Воспоминание о том случае, произошедшем несколько месяцев назад, благодаря которому он и смог присоединиться к банде Каменных копыт, болезненной вспышкой мелькнуло в разуме. Злоба и ненависть подступили к горлу, заставив лицо скривиться в отвращении.

— Это… это другое, — Колд сильнее сжал винтовку.

— Ты самый странный сопляк, что я встречала, — усмехнулась Пэйгл. – Зарубил свою мать топором, а теперь боишься убить обычного пони?

Жеребец отрицательно помотал головой

— Я не боюсь убить, — добавил он. – Я просто не хочу никого подвести и… и не облажаться…

Колд взглянул на кобылу.

— Че? – протянула Пэйгл.

Она отложила бинокль в сторону и повернулась к Колду. Жеребец неуверенно поерзал на месте, чувствуя на себе испепеляющий взгляд лидера рейдеров. Да, именно после того случая, когда во время перехода по пустыне на небольшую группу пони, в которой и находился Колд со своей матерью, напали рейдеры, для жеребца представилась возможность отомстить за все свои мучения. И он отомстил. Но именно из-за той жестокости, с которой Колд расправился с той, кого ненавидел больше всего, лидер банды «Каменное копыто», находясь под впечатлением после увиденного, решила оставить жеребца при себе.

— Я очень хочу остаться тут, — он отвернулся, опустив взгляд на камни перед собой. – Там, где я жил до этого…

Колд сглотнул.

— Было херово, — продолжил он. – Особенно когда моя пьяная мамаша возвращалась с несколькими ублюдками. И когда все ее дырки были заняты, они пользовались мной…

Колд сжал зубы. Пэйгл слушала не перебивая.

— А моей матери-шлюхе было плевать, — прошипел жеребец. – И самое обидное, что после всего этого я ничего не мог сделать!

Сердито топнув копытом, он повернулся к Пэйгл.

— «Правосудию», как они это называли, нужны были доказательства и прочая херня, — на лице жеребца появилось отвращение. – Да и кто станет слушать заморыша очередной шлюхи!

Рот Колда затрясся в гневе. Он сделал короткий вдох, стараясь успокоиться.

— Тут же… я могу всадить пулю любому уроду, который мне не нравится, и буду уверен, что ко мне не придут обвинять в «убийстве», — продолжил он. – Ну, или получу пулю от него. Всяко лучше чем… чем!..

Колд схватил винтовку, но был тут же остановлен Пэйгл.

— Эй, эй! – копыто кобылы уперлось ему в плечо. — Угомонись, ретивый! Подбери сопли. Твоя мамаша кормит червей, а ты еще нет! Это сейчас главное, остальное — херня.

Жеребец опустил голову, тяжело вздохнув. Кивнув, он закрыл глаза и вновь сжал зубы. Воспоминания о прошлом резали очень больно, но Пэйгл была права – его прошлое подохло вместе с его матерью. И все же Колд сейчас жалел о том, что она умерла слишком быстро. Незаслуженно быстро.

— Как ни странно, но я тебя понимаю, парень, — добавила Пэйгл.

Колд повернулся к кобыле. Та улыбнулась, похлопав его по плечу.

— Да, — кивнула она, — прекрасно. Я тоже в свое время наелась этого «порядка» и прочего дерьма, живя в одном из таких пиздатых городков. Пока меня не продали в рабство!

Пэйгл заржала.

— Потому убивать этих ублюдков для меня одно удовольствие! – топнула она. — И мне насрать, если когда-нибудь они пристрелят меня! Плевать! Всяко лучше, чем то дерьмо, которым они кормят друг друга в своих, как они любят говорить, «островках цивилизации»! Если будет интересно, я тебе как-нибудь расскажу.

Колд кивнул. Потрепав его за гриву, Пэйгл повернулась к долине и взяла бинокль.

— И не ссы, — добавила она. – Никого ты тут не подведешь. Просто направь дуло своей пушки в сторону пони, которого хочешь убить, и стреляй. И повторяй, пока он не сдохнет.

Кобыла посмотрела на жеребца краем глаза, вооружившись ехидной улыбкой.

— И постарайся, чтобы среди тех, кого ты сегодня хочешь убить, было больше караванщиков, — добавила она.

Колд, улыбнувшись, повернулся и стал всматриваться вдаль. Вдруг над долиной раздался длинный свист, который сменили два коротких. Уши Пэйгл встали торчком, а сама она повернулась и направила бинокль куда-то в сторону, где высохшее русло реки сворачивало за холм. Там находилось несколько членов банды, наблюдающих за равниной.

— А вот и наши глаза, — ухмыльнулась кобыла.

К ним со стороны холма галопом неслась пара кобыл. Присмотревшись, жеребец узнал парочку разведчиц. Из всей банды именно они были самыми шустрыми и опытными наблюдателями, потому глава рейдеров посылала в разведку именно их. Впереди скакала Трэйсер — угольно-черная единорожка с короткой растрепанной гривой пепельного цвета, одетая в легкую кожаную броню и вооруженная парой пистолетов. Немного позади за ней двигалась Гейт — серая земная пони с длинной черной гривой, завязанной в хвост. На ее спине болталась снайперская винтовка. Обогнув долину, кобылы спустя полминуты уже были около Пэйгл. Вместе с ними к лидеру подошли еще несколько пони – представители других банд и старшие в своих группах.

— Какие новости, девочки? – спросила лидер, протягивая Трэйсер флягу.

Та, благодарно кивнув, сделала несколько глотков и передала флягу напарнице.

— Отличные, — отдышавшись, начала она. – Все как ты и говорила! Караван чешет в нашу сторону и будет тут примерно через полчаса.

Единорожка ухватила телекинезом несколько камней. Поставив их друг за другом, она нарисовала копытом еще несколько квадратов и повернулась к Пэйгл.

— Мы насчитали что-то около двадцати повозок, — Трэйсер указала на левую часть макета каравана. – Часть запряжена браминами, часть везут сами караванщики. Оружие и боеприпасы в хвостовой части. Вроде… шестая или седьмая телега, точно не уверена.

Кобыла указала копытом на вторую половину.

— В голове колонны идет большая часть охраны, — продолжила она. – В основном дробовики, ружья и автоматы, все как обычно. Но есть и пара пулеметов.

Трэйсер ткнула на первый и последние камни.

— Тут и тут, — добавила кобыла. – Один идиот даже притащил с собой гранатомет. Вот будет потеха, если этот придурок ебанет себе под ноги!

Она указала на пьющую напарницу.

— Гейти также видела, — Трэйсер потерла копыта друг о друга, — что некоторые из охранников бухие в стельку, а другие дрыхнут прямо на посту.

Гейт молча кивнула.

— Прекрасно, — Пэйгл обратилась к остальным. – Ну что ж, мальчики и девочки, скоро начнется веселье!

Она повернулась к темно-зеленому жеребцу, чья грива была превращена в шипы со стальными наконечниками. Все его тело было заковано в металлическую броню, а на ногах красовались острые накопытники.

— Роттен, надеюсь, ты помнишь, что «Гнилые головы» атакуют первыми? – спросила Пэйгл. – Вы должны…

— Ой, не пизди, все я помню! – перебил он.

Жеребец скривил недовольную физиономию, плюнул на землю и, не дожидаясь ответа, поскакал прочь.

— Пидрила, — Пэйгл сплюнула. – Надеюсь, эту тварь сегодня пристрелят.

— В Тартаре такие ублюдки не нужны, — усмехнулся серый жеребец, который стоял напротив нее. – Так что вряд ли.

— Ты прав, Грид, — кивнула лидер, повернувшись к нему. – Как только банда Роттена нападет и рассечет караван пополам, «Рычащие» должны будут заняться головной частью и пулеметом, если он там есть.

Пэйгл разделила макет каравана Трэйсер и указала на его правую часть.

— Без проблем, — кивнул Грид.

Лидер повернулась к зеленой кобыле в шлеме с рогами.

— Пойзон, ты и «Ядовитые укусы» помогаете Рычащим, — продолжила она.

Кобыла кивнула. Пэйгл указала на левую часть макета и посмотрела на двух жеребцов черного и бурого окраса, что носили легкую кожаную броню и были вооружены ружьями.

— «Большие парни» и «Горелые» занимаются задней частью каравана, — лидер мотнула головой в сторону макета.

Жеребцы ответно кивнули.

— Главное — окружить караван и рассечь его пополам, чтобы они не сумели стать кругом, — теперь Пэйгл обращалась уже ко всем. — Если встанут – нам пиздец! Так что, как услышите сигнал — неситесь со всех ног.

Лидер взяла свой дробовик и быстрым движением перезарядила его, закинув за спину.

— Не облажайтесь! – добавила она. — Эта ночка обещает быть жаркой! Оттянемся на славу!

Окружающие лидера рейдеры дерзко оскалились, громко заржали и затопали, поддерживая Пэйгл. Через мгновение они быстро ускакали к своим бандам. Рядом остались лишь разведчицы. Гейт повернулась, чтобы уйти, но была остановлена Трэйсер.

— Пэгги? — кобыла повернулась к Пэйгл.

На ее лице сияла ехидная улыбка, словно она хотела задать неприличный вопрос или попросить что-то такое же.

— Че? – спросила лидер.

Трэйсер приобняла подругу, подтянув ее ближе к себе.

— Можешь нам на вечерок одолжить твоего малыша? – она указала копытом на Колда.

Пэйгл вскинула бровь, в то время Гейт возмущенно посмотрела на лыбящуюся Трэйсер.

— Нахера? – лидер нахмурилась. – Вам друг друга мало?

— Ну… — Трэйсер почесала затылок. – Твой парень приглянулся Гейт.

Вторая разведчица вытаращила глаза и возмущенно надула губы. По лицу кобылки поползла алая краска, но ее подруга не обратила на это внимание. Единорожка лишь сильнее прижала к себе Гейт, продолжая широко улыбаться.

— Я хорошо знаю эту кобылицу, — Трэйсер повернулась к недовольному лицу подруги и сложила губы трубочкой, — и прекрасно вижу, когда у нее пизда чешется.

Глаз и хвост Гейт дернулись, а копыта уперлись в грудь единорожки.

— А когда она смотрит на твоего жеребчика, — продолжила Трэйсер, — так у нее там прямо зудеть начинает!

Пэйгл прыснула и посмотрела на Колда, который сидел с таким же ошеломленным выражением лица, что и разведчица. Лидер рейдеров с трудом удержалась, чтобы не заржать.

— Как же я хочу увидеть, — Трэйсер посмотрела краем глаза на Пэйгл, — как твой жеребчик будет трахать эту сучку! А она томно постанывать…

Она нежно погладила подругу по красной щеке, сверкнув глазами.

— Д… д… да пошла ты нахер! – пискнула Гейт.

— Сходим туда вместе, — проворковала Трэйсер, встретившись с ней взглядом.

Пэйгл плюхнулась задом на землю и заржала, схватившись за живот. Колд неуверенно сглотнул, в то время как хвост Гейт вновь возбужденно дернулся. К лидеру теперь присоединилась еще и Трэйсер.

— А ну валите на свое место! — сквозь слезы выпалила Пэйгл.

Гейт оттолкнула хохочущую подругу и быстро зарысила прочь. Продолжая смеяться, Трэйсер пожала плечами и, подмигнув Колду, двинулась следом.

— Просьба все еще в силе! – напоследок крикнула она.

Колд вновь сглотнул.

— Ой, бля, я не могу! – Пэйгл вытерла слезы. – Давно так не ржала!

Она похлопала жеребца по плечу и встала. Колд неуверенно помялся, посмотрев на кобылу.

— А ты-то сам чего думаешь? – Пэйгл кивнула в его сторону.

— Я… я… — неуверенно начал жеребец.

Кобыла вновь захохотала, махнув копытом.

— Все, хорош! – отмахнулась она, пытаясь отдышаться. – После рейда скажешь!

Стукнув Колда в плечо, она улыбнулась и подхватила свой дробовик.

— И не вздумай подыхать! – добавила Пэйгл. – Я хочу увидеть продолжение!

Уже через десять минут вся группировка рейдеров была готова к атаке. Громкий свист прокатился по пустыне, и та в одночасье умолкла. Пэйгл отлично спланировала свою атаку и позаботилась, чтобы ее бойцов никто не видел до самого последнего момента. Колд, даже находясь рядом с лидером, сумел разглядеть лишь пару спин и винтовок, расположившихся у подножия дюн. А спускающийся на пустыню вечерний полумрак лишь усугублял все для караванщиков, делая банды, собранные Пэйгл, неотличимыми от окружающего пейзажа.

Наконец, из-за дальнего бархана в полукилометре показалась первая телега. Надвигающаяся темнота заставила караванщиков зажечь несколько фонарей на каждой из повозок, чтобы легче было ориентироваться, и теперь они, словно десятки светлячков, выплывали один за другим в сторону расставленных сетей.

— Не дрейфь, малыш, — шепнула Пэйгл.

Колд повернулся к кобыле, встретившись с ее хитрой улыбкой. Она была права. У жеребца сейчас буквально сводило живот от волнения, что, само собой, тут же отражалось и на всем остальном – прижатые к голове уши, хаотично бегающие глаза и прикушенная губа. За те несколько месяцев, что Колд жил в банде, лидер прекрасно изучила его и видела, когда тот начинал сильно нервничать.

— Просто делай, как я тебе говорила, — добавила Пэйгл.

Она дотронулась до рычажной винтовки жеребца и постучала по стволу. Колд буквально недавно научился стрелять из своего оружия, постоянно роняя или промахиваясь. Поначалу было очень трудно привыкнуть быстро садиться и, удерживая винтовку копытами и упирая ее в плечо, тянуться зубами до спуска. Последний представлял собой странного вида штуковину из рычага и тросиков, находящуюся по левую сторону от ружья. Тебе нужно было просто дотянуться ртом и прикусить ее, чтобы рычаг спустился вниз, после чего винтовка стреляла. Было до ужаса непривычно, но иначе стрелять из нее не-единорогу или без боевого седла было невозможно.

— Наводишь дуло на того, кого хочешь убить, и стреляешь, — кивнула она.

— Д…да, — кивнул в ответ Колд. – Я… я понял.

Пэйгл взяла его за подбородок, приподняв его глаза на уровень своих.

— Если сегодня выживешь и пристрелишь пару задниц… — томно промурлыкала она.

Кобыла лизнула щеку Колда, встретившись с ним взглядом.

— …высосу из тебя все, что смогу, — закончила Пэйгл и подмигнула.

Лицо жеребца вспыхнуло краской, а сам он неуверенно поерзал на месте, сильнее сжав свою винтовку. Простой жест со стороны кобылы как будто испарил беснующийся вихрь волнений внутри жеребца, вернув тому уверенность. Колд смущенно улыбнулся.

— Во! — хихикнула Пэйгл, поворачиваясь в сторону идущего каравана. — Уже лучше!

Внезапная мысль по поводу недавнего разговора с Трэйсер и то, что сейчас сказала Пэйгл, родили не самый уместный вопрос в голове Колда, потому он быстро опомнился, благоразумно решив не задавать его.

— А Гейт и Трэйсер придется подождать, — не поворачиваясь, добавила кобыла.

Смущение жеребца усилилось, и он сильнее прижал к себе винтовку, словно спасательный круг. Лидер хитро улыбнулась, искоса посмотрев на Колда, безуспешно пытающегося держать себя в копытах. Встретившись с ее взглядом, он отвернулся и сглотнул. Скоро атака, в которой жеребец может погибнуть, а он сидит и думает об… об… об этом!

— Тебе же нравится эта стройная сучка Гейт? – колко спросила Пэйгл.

Колд промолчал, не зная, что ответить.

— Мне тоже, — хихикнула лидер.

Она похлопала жеребца по плечу.

— Уговорил, засранец, — хохотнула кобыла. – Устроим квартет!

С этими словами она захохотала и, отвернувшись, оставила Колда с тем ворохом мыслей, от которых у него между ног все начало быстро твердеть. Одно было хорошо – волнение и страх улетучились, но как идти в атаку, когда у тебя мощнейший стояк, жеребец пока не понимал.

Вереница повозок, усеянная светящимися фонарями, вошла в долину. Растянувшись более чем на пару сотен метров, караван был похож на реку из десятков огней, лениво раскачивающихся в такт шагов тянущих их пони. Кто-то из караванщиков уже спал, кто-то, сидя на краю, внимательно вглядывался в черноту пустыни, а кто-то, подперев копытом подбородок, устало смотрел перед собой. Дождавшись, когда весь караван окажется в долине, Пэйгл приподнялась и устремила взгляд на восток, где затаилась банда «Гнилые головы» вместе с Роттеном.

— Если этот ублюдок сбежал… — прорычала кобыла.

Внезапно из-за дальней дюны поднялось багровое зарево, сопровождаемое отдаленным топотом копыт и воем десятков глоток. Караванщики тут же остановились, повернув головы в сторону шума. На вершину песчаного бархана, что скрывал за собой табун рейдеров, поднялся один единственный пони в металлической броне и с гривой в виде шипов. В зубах он держал горящий факел, пламя которого освещало безумное лицо и взгляд, направленный точно на караван. Роттен, встав на дыбы и громко зарычав, ринулся на караванщиков. Перевалив через бархан, громко вопя и улюлюкая, вслед за ним устремилась остальная его банда, которая так же, как и вожак, держали факелы в зубах.

Караванщики поспешно принялись разворачивать повозки, стараясь занять круговую оборону. Первая и последняя телеги сбросили свои брезенты, из-под которых показалась пара пулеметов. Пони в спешке принялись поворачивать их, чтобы открыть огонь по нападавшим рейдерам Роттена, пока остальные начали отстреливаться.

— Не сбежал, — Пэйгл довольно оскалилась.

Она повернулась в сторону и громко свистнула. В ту же секунду окружающая пустыня словно ожила. Пространство вокруг захлестнула канонада выстрелов и криков, слившись в несмолкаемый гул. Со всех сторон в караван вонзились десятки трассеров от выпущенных пуль, следом за которыми полетели горящие стрелы. Рейдеры других группировок, чьей задачей было ликвидировать пулеметы, поднялись со своих позиций и рванули на караванщиков.

— Вперед, малыш! – рявкнула Пэйгл.

Кобыла вскочила на ноги, в одно мгновение перемахнула верхушку бархана и устремилась в бушующий внизу ад. Колд закинул свою винтовку за спину и взглянул на творящуюся бойню. Банда Роттена ворвалась в караван, разрезав его пополам, и, опрокинув несколько повозок, принялись закидывать караванщиков копьями. «Гнилые головы» презирали огнестрельное оружие, считая его игрушками для трусов, потому все рейдеры в банде Роттена предпочитали только ножи, мечи, дубины и тому подобное. Но одно дело, когда нападаешь на беззащитную повозку с жеребятами и кобылами, а другое – на хорошо вооруженный караван. Многочисленные окровавленные тела тех, кто не успел добежать под градом пуль, теперь украшали подножье одного из барханов.

Повозки, что несли на себе пулеметы, благодаря хорошему плану Пэйгл, уже вовсю пылали, однако это не помешало караванщикам согнать оставшиеся телеги в кучу, организовав нечто вроде баррикад, за которыми охранники и прочие пони нашли укрытие, и теперь отстреливались от атаковавших их рейдеров. Поле боя разделилось на две части, где «Гнилые головы» оказались зажаты между двумя половинами каравана, чьи защитники своим ответным огнем прижали рейдеров к земле и не давали подняться. Однако ударившие в голову и хвост колонны остальные банды, приведенные сюда Пэйгл, быстро уменьшали количество караванщиков. Вот вспыхнула очередная повозка, а уже через секунду ее остатки раскидало по окружающей пустыне, озарив все вокруг ярким оранжево-красным светом от взрыва.

Колд, не разбирая дороги, несся по склону дюны. Вокруг были слышны вопли, брань, крики и предсмертные стоны, разбавляемые несмолкающим эхом от выстрелов винтовок и стрекотанием автоматов. Все слилось в громкую симфонию Смерти, что мастерски дирижировала сейчас над полем брани, великолепно дополняя очередной предсмертный хрип новым громом от выстрела или взрывом. Даже несмотря на сгустившиеся сумерки, горящие повозки прекрасно освещали все вокруг, превращая окружающее пространство в замысловатый театр теней и света, который запросто мог сбить с толку.

Несколько фонтанов пыли, поднятые чьими-то выстрелами, заставили Колда упасть на песок около разорванной взрывом повозки, остатки которой лизало пламя. Жеребец схватился за голову, свернувшись калачиком, и зажмурился. Вокруг свистели пули, которые раз за разом ударялись об его укрытие и, пробивая, поднимали столбы пыли позади. По счастливой случайности ни одна из пуль пока не задела жеребца. Одна даже пролетела в опасной близости около левого уха, чуть потревожив гриву, что заставило Колда испуганно вскрикнуть.

— Твою!.. – запищал жеребец. — Твою!..

Он хватал ртом воздух, боясь открыть глаза. Окружающая вакханалия хаоса казалось, не собиралась умолкать, а лишь сильнее набирала обороты, перемалывая в этой мясорубке все новых и новых пони.

«Не… хочу… облажаться!»

Внезапно в паре метров от Колда выскочило несколько рейдеров, и огонь караванщиков переключился на них. Несколько пуль прошили жеребца, от чего тот рухнул на песок. Одна из пуль угодила другой кобыле в голову, заставив ее затылок взорваться, забрызгав песок позади нее кровью. Остальные рейдеры вскинули винтовки и дробовики и открыли ответный огонь по повозке.

«Не… облажаться!..»

Копыта Колда дрожали, а вместе с ним и его винтовка. Жеребец с трудом поднял голову, взглянув на обороняющихся караванщиков. За перевернутой телегой он смог разглядеть коричневого жеребца в черной шляпе, отстреливающегося из рычажной винтовки. Рядом с ним единорог-кобыла стреляла из револьвера, попутно что-то крича стоящему рядом с ней. Пони не обращали внимания на Колда, который свернулся калачиком около останков повозки. Очередная пуля убила еще одного рейдера, чей труп упал недалеко от Колда с приличной дырой в башке. Жеребца чуть не стошнило от вида остатков вытекающих мозгов и крови из раны в голове пони. Взгляд вновь невольно остановился на отстреливающимся караванщике, который все еще был занят остальными атакующими.

«Шанс!»

Колд дрожащими копытами поднял свою рычажную винтовку и нацелил ее на жеребца. Прицел ходил ходуном, а само оружие, казалось, сейчас попросту развалиться в копытах. Колд сделал глубокий вдох и, зажмурившись, прикусил спуск. Прогремел выстрел, а отдача ударила в плечо, из-за чего жеребец чуть не выронил свое оружие. Пуля прошла мимо, лишь задев доску около отстреливающегося караванщика. Это тут же привлекло его внимание и пони, не теряя времени, нацелил свою винтовку на Колда. Сердце жеребца замерло, по спине пробежал холод, а внутренности сдавили ледяные тиски ужаса. Караванщик прицелился и нажал на спусковой крючок.

Щелк!

— Дерьмо! – рявкнул он, начав судорожно перезаряжать заклинившую винтовку.

Внутри Колда все словно вспыхнуло. В голову ударил адреналин, а разум пронзила одна единственная мысль. Не теряя времени, жеребец трясущимися копытами потянул скобу, перезарядив винтовку, и нацелил ее на караванщика. Заклинивший затвор винтовки пони, наконец, поддался и тот, вскинув оружие, прицелился в Колда, но было поздно. Очередной выстрел отозвался отдачей в плече жеребца. Пуля, со свистом прочертив линию в воздухе, угодила в грудь караванщика, заставив того болезненно захрипеть.

— Клауд! – закричала стоящая рядом кобыла.

Позади нее показался один из рейдеров «Гнилых голов», тут же вонзивший топор ей в спину. Кобыла громко закричала и упала на песок. Что было дальше, Колд уже не видел, потому что его внутренности словно чем-то сдавило. Он отвернулся и опорожнил желудок на песок рядом с собой. Вот и все, он только что сделал это, он убил пони. Назад дороги нет.

«Твою… мать…»

Тяжело дыша, жеребец взглянул на свои трясущиеся копыта. Перед глазами все плыло, а окружающие звуки были словно далеким эхом. Колд зажмурился и тряхнул головой.

— Колд, блядь, приди в себя! – прозвучало совсем рядом.

Жеребец узнал голос Пэйгл, что мгновенно вывело его из оцепенения. Он тут же повернулся, ища глазами его источник. В десятке метров от него стояла лидер рейдеров и отстреливалась из дробовика по пони, засевшим около перевернутой телеги.

— Подымай свою жопу, а не то я тебя отымею! – рявкнула она.

В эту секунду около ее головы пронеслось несколько пуль, которые, к счастью, не достигли цели. Кобыла тут же отпрыгнула в сторону и, перекатившись, скрылась из виду. Грозный крик Пэйгл вернул Колда в реальность. Жеребец сделал глубокий вдох и тряхнул головой, прогоняя наваждение. Подхватив свою винтовку, он ринулся вперед.

Бой и не думал стихать. Повсюду лежали убитые и раненые пони. Кто-то из них умолял их добить, кто-то проклинал все живое, а кто-то просто плакал. Взгляд Колда остановился около кобылы, что лежала с распоротым животом и обнимала жеребенка, шепча ему успокаивающие слова, а тот не переставая плакал. Внутри жеребца все сжалось, а к горлу опять подступил рвотный ком. Колд отвернулся, поскакав дальше, не в силах выдержать происходящее перед глазами.

После первого убитого, нажимать на спусковой крючок становилось все легче и легче. Страх постепенно отступал, отдавая бразды правления упоению боем. Колд чувствовал, как адреналин бурлит в его венах, а время вокруг словно замедляется. Взрывы и стрельба уже не так пугали, как раньше, а на крики и стоны он уже почти не обращал внимания. Опустошенный желудок уже не мог ничего извергнуть из себя, потому кровь, внутренности и оторванные конечности перестали вызывать сильное омерзение.

Очередной выстрел Колда вновь оказался неудачным, заставив караванщика спрятаться за укрытие. Его товарищи ответили огнем, но жеребец успел пригнуться. Лишь благодаря тому, что Колд был не слишком большим, пули пробили деревянную телегу, за которой он прятался, и лишь слегка поцарапали спину. Разодранная шкура отозвалась порцией боли, от которой жеребец вскрикнул, сильнее вжавшись в песок. Один из караванщиков что-то выкрикнул, и рядом с Колдом на песок упал какой-то предмет. Через мгновение до жеребца дошло, что это граната. В самый последний момент он успел завернуть за стоящую рядом перевернутую повозку, как прогремел взрыв. Взрывная волна ударила точно в телегу, от чего та перевалилась на бок, встав на колеса. Если бы граната взорвалась с другой стороны, жеребца с большой вероятностью бы попросту придавило, а так он оказался под повозкой.

В ушах Колда зазвенело, во рту появился странный металлический привкус, а перед глазами все поплыло, превратившись в мешанину из черных, серых и оранжевых цветов. Если бы не опустошенный желудок, жеребца точно бы опять стошнило. Колд закашлял и, перевернувшись на живот, тряхнул гривой, пытаясь прийти в себя.

— Там! – донесся голос. — Он еще жив!

Караванщик, что увидел Колда под телегой, указал копытом в его сторону. Его товарищ тут же повернулся и прицелился, приготовившись убить рейдера, но не смог. Точный выстрел взорвал голову жеребца фонтаном крови и мозгов, забрызгав стоящего рядом пони. Тот опешил, замерев на месте, но прийти в себя не успел, ведь следующий выстрел поразил и его. Колд тряхнул головой, пытаясь прогнать пелену с глаз и оглянулся, стараясь увидеть в творящемся хаосе того, кто его спас. В паре десятков метров около перевернутого обоза он заметил Гейт, что целилась из своей крупнокалиберной снайперской винтовки в сторону караванщиков. Поймав на себе взгляд Колда, кобылка хитро улыбнулась, подмигнув тому.

— С… спас… спасибо… — шепнул Колд, но тут же замер.

Позади единорожки неожиданно показался один из караванщиков. Единорог держал в своем магическом захвате окровавленный тесак, а Гейт даже не видела его, продолжая улыбаться Колду.

— Гейт! – заорал жеребец.

Ему ничего не оставалось, как схватить свою винтовку, которую не отбросило после взрыва лишь благодаря ремню, и направить ее в сторону кобылы. Увидев это, она оторопела.

«Блять!..»

Выстрел прогремел ровно в тот самый момент, когда тесак пони почти достиг шеи Гейт. Пуля пролетела в считанных сантиметрах от шеи единорожки, колыхнув ее гриву, и пробила грудь караванщика. Он, громко захрипев, упал на песок. Ошеломленная кобылка осторожно оглянулась на труп, после чего повернулась к Колду, чьи копыта от напора адреналина сейчас дрожали так, что он был готов вот-вот рухнуть. Гейт одарила жеребца самым хищным взглядом, который он когда-либо видел, после чего страстно облизнулась и, подхватив винтовку, скрылась из виду. Колд отвел взгляд в сторону и, сглотнув, неожиданно для себя покраснел.

— Жри, падла! – прозвучал громкий выкрик, который вернул жеребца из мира грез.

Недалеко от него прогремел взрыв. Голос показался Колду очень знакомым. Он повернулся, пытаясь найти источник, но из-за поднятой пыли, сумерек и дыма от пожаров разглядеть что-нибудь отсюда было невозможно. Стараясь сильно не высовываться, жеребец ринулся в сторону, откуда доносились яростные выкрики. Бой постепенно затихал, количество выстрелов становилось все меньше и меньше и, судя по снующим тут и там рейдерам, победа была отнюдь не за караванщиками. Трупы убитых пони, как рейдеров, так и охранников, валялись повсюду, окрашивая желтый песок красными тонами. Запах гари смешался со смрадом внутренностей и крови, превратившись в омерзительный коктейль, которым было трудно дышать.

Перепрыгнув через очередную повозку, в паре десятков метров от себя Колд увидел одного из охранников каравана – единорожку в странном желто-синем комбинезоне с цифрой на воротнике и непонятным предметом на копыте, светящимся зеленым. Кобыла, орудуя пистолетом и ножом в магическом захвате, проткнула горло одному из рейдеров Роттена, а другому прострелила лоб. Колд молниеносно прыгнул за стоящую недалеко повозку за секунду до того, как в то место, где он был, прилетело несколько пуль, выпущенных единорожкой.

— Тинк, перезаряжай! – рявкнула она.

Колд осторожно высунулся из укрытия, пытаясь разглядеть происходящее. В паре метров от охранницы, сидела белая земная пони в черной куртке, судорожно перезаряжающая винтовку. Закончив, она кинула ее единорожке, которая тут же нырнула вместе с оружием к стоящему около нее камню. По булыжнику прилетела очередь из автомата одного из рейдеров, появившегося сбоку. Кобыла дождалась, пока у того кончатся патроны и, вывалившись из-за укрытия, нацелила винтовку на атаковавшего. Странная штука на ее ноге загорелась ярким зеленым свечением, и в ту же секунду три ее идеально-точных выстрела прикончили рейдера и двух подоспевших к нему на помощь. Кобылка взглянула на штуку у себя на ноге и тут же нацелила винтовку на то место, где сидел Колд.

— Блять! – судорожно вскрикнул жеребец.

В последнюю секунду он успел упасть животом на песок, как телегу за ним прошило несколько выстрелов и, если бы он не пригнулся, они бы проделали пару дырок у него в голове и груди.

— Тинк! – вновь крикнула охранница.

— Да-да! – отозвалась та. – Сейчас! У меня же нет телекинеза!

Сбоку показалась еще пара рейдеров, но охранница встретила их огнем из оружия, убив обоих на месте. Вот теперь Колду вновь стало страшно. Этот противник не только отлично умел стрелять, но еще и прекрасно знал, где прячутся его враги. Очередные выстрелы, что прошили перевернутую повозку точно над жеребцом, убедили его в этом. Колд пополз в противоположную сторону от единорожки, прячась за телегой и пытаясь хоть как-нибудь не попасть под ее ответный огонь. Когда он добрался до края, рядом с жеребцом неожиданно приземлились чьи-то копыта. Рейдер, одетый в металлическую броню и с тесаком в зубах, громко заржал и ринулся в сторону охранницы, но был встречен выстрелом из дробовика почти в упор. Металл на груди частично спас его, но незащищенная голова приняла на себя изрядное количество свинца, после чего он упал на песок в паре метров от Колда. В следующую секунду перед ним из-за повозки выскочила та самая единорожка в комбинезоне. Она коротким движением перезарядила дробовик и нацелила его на Колда. Зрачки жеребца сузились в ужасе, а сердце замерло. Он боязливо вскрикнул и, выронив винтовку, закрылся передними копытами и зажмурился. Все тело начало трясти.

«К… конец?..»

— Что?!. – выпалила охранница, целясь точно в Колда. – Ты же еще…

Договорить она не успела. Внезапно позади нее появилась рейдерша из банды «Ядовитых укусов», которая сильным ударом приклада своей винтовки врезала по затылку единорожки. Та, болезненно вскрикнув, упала на песок. Колд узнал в рейдерше Пойзон.

— Что, сука, по детям не стреляешь? – хохотнула кобыла, плюнув на спину охранницы.

Она повернулась к Колду, одарив того ехидной ухмылкой.

— Вовремя ты ее отвлек, — подмигнула она, – Игрушка Пэйгл.

Вновь плюнув на оглушенную кобылу, рейдерша повернулась к своим товарищам, что уже успели навалиться на спутницу единорожки. Один из жеребцов схватил кобылку за голову, в то время как второй держал ее за круп и довольно скалился. Все это время пони, не переставая, рыдала и пыталась вырваться.

— Я первый! Я первый! – довольно заржал жеребец, держащий кобылку за круп. — Ща я ее так трахну, что жопа отвалится!

— Давай быстрее! – вторил ему другой. – Я тоже хочу!

Прозвучал выстрел, поднявший столп песка буквально в паре метров от рейдеров. Оба жеребца повернули головы к стрелявшей, которой оказалась Пойзон.

— Эй, мальчики! – крикнула она. – Охладите траханье! Пэйгл сказала, чтобы мы не портили товар!

Жеребцы раздосадовано фыркнули и выругались. Один из них грубо приложился кобылке по щеке прикладом своего дробовика, тут же лишив ее сознания.

— Дерьмо! — возмущенно выпалил один из них.

— Не ссыте, — махнула копытом рейдерша. – Скоро авось чего и перепадет! Половину этих придурков точно придется пристрелить, до Филлидельфии они не дотянут. Вот с ними и позабавитесь! А пока тащите ее и ее сраную подружку ко всем!

— Лады! – кивнули рейдеры.

Пойзон пнула оглушенную кобылу около себя и, развернувшись, зарысила куда-то вглубь поля боя. Один из жеребцов, пожав плечами, схватил оглушенную пони телекинезом за копыто и потащил ее следом.

— Паходу, — пожал плечами первый.

Рейдеры переглянулись.

— Бля, а я тока разошелся… — грустно добавил второй.

Он приблизился к оглушенной охраннице и, закинув ее себе на спину, вместе с товарищем двинулся следом за Пойзон. Оба пони с трофеями прошли мимо Колда, не обращая на того внимания, пока он пытался восстановить дыхание и подняться на ноги. Вечер выдался слишком богатым на приключения, и трясущиеся от перенапряжения и переизбытка адреналина конечности попросту отказывались слушаться. Кое-как оправившись, Колд встал и поплелся следом за рейдерами, которые тащили кобылок.

Выстрелы утихли, но огни пожарищ и стоны умирающих все еще витали над полем боя. Повсюду сновали члены банд: кто-то помогал раненым, кто-то их добивал, а кто-то рылся в уцелевших повозках, собирая трофеи. Выживших караванщиков сгоняли куда-то к хвосту колонны, где, по всей видимости, собрались лидеры банд. Трофеи и награбленное сгружали на оставшиеся телеги и тянули туда же. То и дело около Колда проносились улюлюкающие рейдеры, довольно орущие и размахивающие оружием. Атакованный сегодня караван оказался очень крупным, как и обещала Пэйгл, и выжившие были крайне довольны богатой наживой. Оставалось надеяться, что они не перережут друг друга, пока будут все это делить.

Пустошь уже окончательно погрузилась во тьму, но яркое пламя от факелов и горящих телег хорошо освещало все вокруг. Колд, следуя за парой рейдеров, что тащили единорожку и ее спутницу, вышел к хвосту каравана, где уже собралась изрядная толпа пони. Все голосили, что-то кричали и размахивали оружием. Кто-то из рейдеров даже додумался выстрелить из гранатомета в воздух, после чего граната, упав на одну из повозок, разнесла ее в щепки вместе со всем награбленным.

— Че тут? – хохотнул пони в кожаной куртке, глядя на оглушенных кобылок. — Еще пара пиздятенок?

— Ага, — кивнул один из рейдеров, что тащил единорожку. – Свежинькие! Во эта…

Он указал на оглушенную охранницу.

— …охренеть как сопротивлялась! – продолжил жеребец. – Завалила Блада, Реклнеса и Чарджа! Бля, как бы было здорово ее отжарить, а потом прирезать!

Пони в кожаной куртке сплюнул на песок.

— Ишь че захотел, — хмыкнул он. – Пэйгл приказала не трахать товар! Так что спрячь свой елдак, пока тебе его не отрезали!

Жеребец отошел и махнул копытом в сторону общей кучи пленных.

— Тяни их туда, — кивнул он.

Выживших караванщиков сейчас согнали в одно место, вокруг которого скопилась целая толпа рейдеров. Все присутствующие громко орали, топали, угрожали оставшимся, ржали и всячески издевалась над пленными, но без физического воздействия. Приказ нового лидера, подкрепленный парой десятков хорошо вооруженных рейдеров, что стояли плотным кольцом вокруг живых трофеев, заставляли держаться остальных подальше. В этот импровизированный загон уже согнали несколько десятков пони, большая часть из которых были кобылами.

Жеребцов, которые тащили охранницу и ее спутницу, пропустили внутрь. Колд попытался проследовать за ними, но был остановлен одним из рейдеров, что стерег пленных.

— Куда, блять? – прорычал тот, толкнув жеребца в грудь.

— Расслабься, Флэш, — рядом прозвучал голос.

К Колду и охраннику подошла Пойзон.

– Пэйгл просила пропустить ее игрушку, – она подмигнула жеребцу. — Пусти, пусть малыш посмотрит. Как-никак, он помог вырубить эту ретивую суку.

Она кивнула на пони в сине-желтом комбинезоне, которую тащили к общей куче.

— Да похер как-то, — буркнул охранник, сделав шаг в сторону.

Колд, осторожно кивнув, шагнул внутрь кольца. Вокруг импровизированного загона было установлено несколько факелов, рядом с которыми стояли рейдеры, вооруженные дробовиками, направленными точно на пленных.

— Э, стоять! – раздался громогласный голос Пэйгл.

Кобыла обращалась к жеребцам, что тянули охранницу, которая уже начала приходить в себя, и ее подругу. Рейдеры остановились, повернувшись к лидеру. Пэйгл быстро рысила к ним, пристально глядя на единорожку. Тянущий ее рейдер заметил, что та очухалась, и усадил ее на песок.

— Эт кто? – крикнула Пэйгл, приближаясь к пони.

— В душе не ебу! – развел копытами жеребец.

Охранница, сплюнув на песок и болезненно зажмурившись, посмотрела на подошедшую Пэйгл ненавидящим взглядом. Лидер рейдеров ответила таким же. Как только она приблизилась, глаза кобылы скользнули по комбезу единорожки и остановились на странной штуковине, закрепленной на ноге охранницы.

— Нихера себе! – Пэйгл вскинула брови. – Че, Выходец что ли?

— А как… — пони попыталась что-то сказать, но не успела.

Из накопытника на правой ноге Пэйгл блеснул скрытый клинок, и лидер рейдеров без лишних раздумий вонзила его в горло кобылки, подняв ту над землей. Пони жутко захрипела, начав захлебываться собственной кровью. Топчущийся вокруг табун рейдеров взревел от радости, начав кричать и улюлюкать пуще прежнего. Лицо лидера рейдеров расплылось в ядовитой ухмылке. Она резким движением вспорола правую половину шеи охранницы, забрызгав все вокруг ее кровью, после чего подняла единорожку и бросила к беснующейся толпе.

— Развлекайтесь, мальчики и девочки! – хохотнула Пэйгл и, повернувшись к пленным, крикнула: — Будете выебываться, с вами будет то же самое!

На пока еще живую кобылку тут же набросилось несколько рейдеров. Пара из них, достав ржавые тесаки, принялись кромсать шею пони, стараясь отрезать голову. В это же время самый крупный жеребец, растолкав остальных, грубо раздвинул задние ноги единорожки и вошел в нее, начав довольно ржать. Хрип умирающей пони чередовался с дикими воплями и довольным ржанием рейдеров, кромсающих пока еще живое тело. Наконец, пара жеребцов с тесаками добились своего, разрубив ей шею, и тем самым прекратив ее мучения. Один из них схватил голову единорожки и принялся насиловать ее прямо в рот, в то время как другой принялся делать то же самое, но в раздробленную шею. От увиденного зрелища Колду вновь захотелось блевать, но желудок был пуст, и единственное, что у него получилось – отвернуться и закашлять.

— Нахера, Пэйгл? – к лидеру подошел Грид. – Ты ж сама приказала не портить товар!

— Это ж блядский Выходец из Стойла, — ответила лидер. – Одну из таких вся Пустошь обсасывает уже пару недель за то, что она разъебала тех мудаков в Понивилле, а другую за то, что расхерачила целый караван работорговцев! Помнишь?

Жеребец почесал затылок.

— Ну… — его лицо исказила гримаса. – Ну да, че-то было.

— Ага, — кивнула Пэйгл. – Че-то в последнее время этой швали развелось много, и я не хочу, чтобы вот такая сука, как она, вырезала половину лагеря или устроила еще чего похуже.

Лидер указала на толпу, насилующую труп единорожки.

— Ты ж посмотри на этих мудаков, — продолжила она. – По законам жанра, эта пизда из Стойла точно бы пришила этих ублюдков и сдрыснула с пленными!

Лидер повернулась к Гриду.

— А мне такие пироги нахер не нужны! – топнула Пэйгл. – Усек?

Жеребец кивнул.

— Понятно, — добавил он. – Выходцев – валить на месте. Усек!

Пэйгл похлопала его по плечу и, заметив стоящего неподалеку Колда, громко хмыкнула.

— О, вы только взгляните! – воскликнула лидер.

Она приблизилась к Колду, который все еще безуспешно пытался опорожнить пустой желудок.

— Ты как, малыш? – спросила Пэйгл.

— Неплохо… — прохрипел тот.

Взгляд Колда невольно устремился на сцену изнасилования, после чего он поморщился и отвернулся.

— Че, не нравится? – усмехнулась лидер.

— Непривычно… — поспешил оправдаться жеребец.

Пэйгл рассмеялась, похлопав того по плечу.

— Мой засранец! – ухмыльнулась она. – Кстати, Пойзон мне рассказала, что ты…

Лидера прервал громкий крик со стороны пленников. Кобыла тут же повернулась вместе с остальными охранниками, что услышали вопль. Из загона, где сидели пленные, пара рейдеров из банды «Гнилых голов» тащили за гриву какого-то жеребца, за которого схватилась кобылка, не давая утащить. В одном из членов банды Колд сразу узнал их лидера – Роттена, который вместе с огромным земным пони тянул пленного в сторону. Бугай занес копыто и врезал по лицу кобыле, которая держалась за караванщика. Пони упала, потеряв сознание.

— Эй, Роттен, ты че творишь?! – рявкнула Пэйгл.

Кобыла ринулась к жеребцу. Следом за ней двинулась еще пара членов ее банды, включая и Колда.

— Проваливай! – прорычал Роттен.

Жеребец укусил караванщика за тыльную часть шеи и резким движением выкинул того из общей кучи. Пони, громко вскрикнув от боли, упал на песок. В зубах у лидера «гнилых голов» осталась грива жеребца и кусок шкуры.

— Ты охерел что ли?! – возмущенно крикнула Пэйгл.

— Иди нахер! – фыркнул Роттен. — Не мешай мне брать свое!

Бугай Роттена наступил своими копытами на шею и спину жеребца, придавив того к земле. Сам же глава «Гнилых голов» схватил пони за хвост и, подняв его вместе с крупом пленника, грубо вошел в того сзади. Пони закричал.

— Кричи, сучка! – загоготал рейдер, принявшись насиловать караванщика. – Я люблю, когда вы кричите!

К Роттену подскочила Пэйгл. Кобыла сильным ударом переднего копыта приложилась по челюсти жеребца, отчего тот свалился на своего товарища.

— Я тебя, блять, спрашиваю, — рявкнула Пэйгл, доставая нож, — ты че, охерел?!

Глава «Гнилых голов» вскочил, злобно оскалившись. Толпа рейдеров вокруг бешено заулюлюкала, заметив назревающую драку.

— Ты че, не понял, что я сказала?! – кобыла сделала шаг вперед. – Не трогай товар, урод!

— Да пошла ты! – фыркнул Роттен. – Я не буду слушаться какую-то пизду!

Жеребец грозно оскалился, достав зубами свой нож. На его лбу и шее выступили вены. В этот самый момент лицо Пэйгл исказила ярость и она, в мгновение ока, ринулась вперед. Правым передним копытом кобыла врезала в челюсть Роттена, после чего, встав на левое и развернувшись, лягнула того в грудь. Жеребец, выронив нож, болезненно вскрикнул и свалился на песок.

— Ты че, выкидыш брамина, страх потерял? – прорычала кобыла.

Она подскочила к подымающемуся Роттену, который пытался найти глазами свое оружие.

— Закрой свой гнилой хавальник! – Пэйгл прыгнула на жеребца.

Секунда, и ее копыто прижало голову лидера «Гнилых голов» к земле.

— Ты че, сука, забыл, кто тут главный?! – кобыла наклонилась к Роттену. – Будешь брыкаться, я вздрючу тебя на глазах у твоих ублюдков так, что у тебя хер отвалится!

Кобыла надавила на голову жеребца сильнее, вызвав у того полный ненависти стон. Роттен закашлял, успев наглотаться песка.

— Ты меня понял, тварь?! – прорычала Пэйгл. – Не смей портить товар! Я так приказала!

— П… понял… — злобно ответил жеребец. – Понял!..

Кобыла отпустила его, сделав шаг назад. Роттен, злобно скалясь, сплюнул и медленно встал. Одарив ее полным отвращения взглядом, он вытер копытом выступившую кровь.

— Ты меня скоро выведешь! – прорычала Пэйгл.

Жеребец хотел что-то ответить, но решил промолчать. По табуну рейдеров прокатилась серия возгласов, поддерживающих текущего лидера. Лишь гнилоголовые молча наблюдали за происходящим. Общую вакханалию неожиданно прервал громкий длинный свист, прозвучавший сбоку от толпы пони. Его все банды использовали для предупреждения товарищей, потому табун тут же умолк, сосредоточив взгляды туда, откуда он прозвучал.

— Эй, народ! – крикнул рейдер, что предупредил остальных свистом. – Глядите!

Он стоял в паре десятков метров от загона с пленными и указывал своим оружием куда-то в темноту. Вся толпа тут же вскинула оружие, а часть из пони, в числе которых была Пэйгл вместе с Колдом и другими главарями банд, поскакала к наблюдателю.

— Че там, Слэш? – спросила лидер, приблизившись к жеребцу.

— А сама посмотри, — кивнул он, указывая в темноту.

Подоспевший Колд, остановившийся около Пэйгл, повернул голову туда, куда указывал рейдер и присмотрелся. Из мрака на тусклый свет от огня горящих факелов и повозок, вышла фигура земного пони. Жеребец имел темно-желтый окрас, коричневую гриву и нес внушительный сверток за спиной. На ноге у пони была намотана красная повязка, а пустой взгляд желтых глаз смотрел перед собой, словно не замечая ту огромную толпу рейдеров вокруг, что нацелили на него свои стволы и готовы были в секунду изрешетить его, превратив в фарш. Это было странно, разве он не видел, что тут произошло?

— А это, бля, еще кто? – хохотнул Слэш.

Он нацелил на незнакомца свой дробовик и сделал шаг вперед.

— Эй, мистер, вы отбились от каравана? – ехидно поинтересовался жеребец. – Вам показать дорогу?

Стоящая позади толпа рейдеров заржала, кто-то затопал, а кто-то пальнул в воздух, принявшись выкрикивать оскорбления и призывы вспороть горло прибывшему пони. Внезапно, расталкивая всех, вперед вырвался Роттен. Глаза главы «Гнилых голов» бешено горели, а изо рта текла пена. Он резко развернулся и бешено зарычал на толпу рейдеров, оскалившись в яростной гримасе.

— Он мой, ублюдки! – рявкнул жеребец. – Назад! Пошли нахер!

Роттен повернулся к Пэйгл.

— Этот урод не является частью каравана! – крикнул он. – Так что я могу его вздрючить и сожрать его внутренности!

Жеребец, оскалившись, бешено зарычал. Толпа рейдеров вновь заулюлюкала, подначивая Роттена осуществить задуманное. Тот, развернувшись к пони, достал свой нож и засмеялся.

— Хочешь, я пристрелю его? – Слэш прицелился в незнакомца. – Испорчу этому уроду веселье.

— Не сможешь… — лидер покачала головой. – Никто из нас не сможет…

Слэш удивленно нахмурился, повернувшись к кобыле. Колд сделал то же самое. Увиденное насторожила жеребца – хоть Пэйгл и улыбалась, выражение ее лица явно говорило о том, что она напугана. Ее взгляд неотрывно смотрел на пони впереди, к которому уже приближался Роттен, размахивающий ножом.

— Че? – Слэш поднял бровь.

— Взгляд… повязка… — шепнула Пэйгл. – Будь я проклята… Это он.

Лицо жеребца помрачнело. Он тут же повернулся к пони перед ними, внимательнее присматриваясь. Через мгновение глаза Слэша также расширились от ужаса, а сам он сделал шаг назад.

— Ты… ты уверена? – боязливо спросил жеребец.

— Сейчас увидим! — ответила кобыла.

К пони приближался Роттен. Он, бешено рыча и облизываясь, шагал к жеребцу, постоянно поворачивая из стороны в сторону, словно играя со своей жертвой. Но тот не двигался, а лишь молча стоял и ждал. Толпа рейдеров взревела, принявшись топать и всячески подстегивать Роттена, чтобы тот не тянул с началом кровавого спектакля. Когда до пони осталось меньше пары метров, главарь «Гнилых голов» бешено взревел и прыгнул на него. Но стоило ему оказаться рядом с незнакомцем, жеребца тут же подняла в воздух неведомая сила, обездвижив и расставив его передние ноги в разные стороны. Роттен злобно зашипел, пытаясь вырваться, но не смог даже пошевелиться. Мгновение, и его передние ноги, разведенные в стороны, с громким хрустом согнулись, а сквозь шкуру показались белые кости. Над пустыней пронесся полный боли и ненависти крик. Роттен болтал в воздухе задними ногами и неистово орал, заглушая общий рокот табуна рейдеров, который, после произошедшего, начал быстро стихать.

— Это он, — кивнула Пэйгл.

Кобыла сделала несколько шагов вперед, встав точно между рейдерами и пони, что держал Роттена в воздухе. Главарь «гнилых голов», продолжая панически орать, пытался вырваться.

— Визжит, как кобылка, — усмехнулась Пэйгл и, повернувшись к остальным, крикнула: — Никому не рыпаться! А то будет то же, что и с ним!

По толпе пронесся громкий шепот.

— Пэйг, че это за херня?! – раздался голос.

— Хотите узнать, че за херня? – спросила лидер.

Пэйгл хитро улыбнулась, повернувшись к Роттену, брыкающемуся в воздухе. Две его поломанных ноги, словно тряпичные, болтались из стороны в сторону, а из разорванных ран сочилась кровь. По глазам кобылы было заметно, что происходящее ее до ужаса радует.

— Гейт! – крикнула Пэйгл, указав на незнакомца. – В голову, один!

Через мгновение прогремел выстрел. Пуля крупнокалиберной винтовки, прочертив трассер в воздухе, врезалась в лоб земного пони и, срикошетив, подняла столп пыли сбоку от него. Тот даже не шелохнулся. Толпу рейдеров передернуло, и они все, как один, тут же умолкли. Слышны были лишь крики Роттена.

— Адские Гончие зовут его «Геспенст», что значит «Призрак», — продолжила Пэйгл, повернувшись к табуну жеребцов и кобыл позади себя. – Я же зову его просто — «ну нахер»!

Сила, что сейчас удерживала Роттена, сдавила его горло, заставив захрипеть. Главарь «Гнилых голов» взлетел чуть выше и тут же рванул вниз, сильно ударившись о землю. Прозвучал неприятный хруст, а сам жеребец еле слышно застонал.

— Помогите!.. – прохрипел он. – Пом… Помог… помогите!..

Пэйгл лишь усмехнулась.

— Вы ведь не раз спрашивали, что произошло с моей бандой и ее прошлым лидером? – спросила она. – Все знают, какую резню там устроили, верно?

Кобыла сделала еще один шаг, продолжая смотреть на пони и главаря «Гнилых голов».

— А вот тот, кто ее и устроил! — Пэйгл кивнула на незнакомца. — Ему срать на наши пули, а кто попробует подойти слишком близко…

Кобыла указала копытом на бьющегося в агонии Роттена и повернула голову к ошеломленному табуну рейдеров. Зрелище испуганных бойцов лишь забавляло ее, заставляя улыбаться все шире. Рейдеры переглядывались, кто-то сделал шаг назад, спрятавшись за спинами товарищей, а кто-то просто замер, боясь шевельнуться.

— И че делать? – вновь спросил кто-то.

— Известно чего, — ответила лидер.

Она посмотрела на пони, что удерживал главаря «Гнилых голов». Роттен вновь болтался в воздухе, а к сломанным передним ногам прибавилась еще сломанная задняя. Все тело жеребца тряслось в конвульсиях, а сам он непрерывно хрипел и молил о помощи.

— Мы можем удрать, пока он нас не перебил, но тогда придется все бросить! — пожала она плечами. – Но хер там! Бросать я ничего не намерена!

Пэйгл отрицательно покачала головой.

— Или мы можем попытаться убить его, — она вновь указала на незнакомца.

Кобыла посмотрела на Колда, подмигнув ему.

— Но тогда нам всем тут жопа! — хихикнула она. – Или…

Лидер повернулась к табуну.

— …мы можем накормить его! – кобыла хитро прищурилась.

Толпа рейдеров вновь принялась перешептываться.

— Эт как, Пэйг? – спросил один из них.

— Легко! – кобыла указала на стонущего Роттена. – Этот ублюдок питается страданиями! Не спрашивайте меня, я вообще не ебу, как и почему! Но я знаю одно – наш Призрак голоден!

Пэйгл вскинула передние копыта.

— Так давайте его накормим! – крикнула она. – Притащите мне семейку мистера Грина!

Табун рейдеров взревел и громко затопал копытами, принявшись радостно гоготать. Через минуту к Пэйгл приволокли жеребца и четырех кобылок, одна из которых была чуть младше Колда, а другая – вообще еще жеребенком. Почти все из них имели одну характерную черту – они были единорогами, имели оранжевую шерсть и красно-белую гриву. Лишь у жеребца грива была зеленого цвета. Всю семью усадили на песок около Пэйгл, приставив винтовки к затылкам.

— Мистер Грин! – хохотнула лидер. – А я уже успела соскучиться!

— Что происходит?! – прошипел тот. – Я же говорил вам, что отдам все, только не трогай нас! Ты обещала!

Кобыла пожала плечами.

— Извините, мистер Грин! – она ухмыльнулась. – Планы резко поменялись!

Пэйгл повернула голову к пони, что мучил Роттена. Жеребец уже почти перестал стонать и еле заметно дергался. Улыбка на лице лидера стала шире. Она повернулась и шагнула навстречу незнакомцу, глядя точно в его пустые глаза.

— Ты ведь голоден, Геспенст? – осторожно спросила Пэйгл.

Тело Роттена вновь дрогнуло, вызвав у того слабый стон.

— Голоден, — кивнула кобыла. – Иначе ты бы уже убил этого ублюдка.

Глаза лидера рейдеров сощурились.

— Тогда приятного аппетита! – усмехнулась она и, повернувшись к приведенной семье, громко добавила: — Ребята! Развлеките мистера Грина и его девочек! Только не жадничайте! Пусть хватит всем!

Табун рейдеров радостно завопил десятками голосов.

— Нет! – закричал Грин. – Не с!..

Жеребец не успел договорить, как получил сильный удар по затылку и упал.

— НЕ-Е-ЕТ!!! – завопила кобыла, что сидела рядом с ним.

Но толпе рейдеров было все равно. Самую маленькую из кобылок схватил огромный земной пони и, грубо прижав малышку к земле передними копытами, попытался проникнуть в нее. Жеребенок начала плакать и кричать, что еще больше распалило насильника и он, бешено скалясь и облизываясь, принялся давить еще сильнее. Когда рейдер, наконец, понял, что его достоинство не пролезает в маленькое тело кобылки, жеребец с остервенением принялся молотить круп жеребенка, ломая кости и превращая внутренности в фарш, пока, наконец, не смог протиснуться.

На кобылок постарше набросились другие рейдеры. Единорог, вооруженный щипцами, принялся выдирать зубы одной из дочерей, пока два других поочередно насиловали ее, задорно смеясь и хрюкая. Другую с ножом у горла заставили ублажать ртом сразу троих насильников, а два других имели ее сзади. Самую старшую кобылу повалили на спину. Пока один из рейдеров насиловал ее, два других, теряя терпение, вспороли ножами бока единорожки и присоединились к кровавой оргии.

— Эй-эй! – крикнула Пэйгл. – Помогите мистеру Грину! Он не должен пропустить все веселье!

После этих слов к жеребцу подскочила рейдерша-единорог, которая держала в магическом захвате нож. Схватив главу семьи за лицо, она, под его неумолкающий крик и мольбы о пощаде, принялась вырезать тому веки. Закончив, она налепила их ему на щеки и громко заржала, в то время как два здоровых жеребца подняли его голову, заставив смотреть на сцену изнасилования его семьи. Один из них, грубо схватив жеребца за хвост, принялся его насиловать, попутно выкрикивая оскорбления и злобно хохоча.

Все вокруг превратилось в кровавую оргию, наполненную похотью, болью и страданиями. Рейдеры поочередно сменяли друг друга, громко хохоча и что-то выкрикивая, заглушая стоны и плач четырех кобылок вместе с главой их семьи. Колду стало не по себе, и он, отвернувшись, попытался блевануть. Опять неудача. Жеребец уже потерял счет своим попыткам опорожнить пустой желудок, которые преследовали его весь вечер. Увиденное сегодня что-то сильно изменило внутри Колда, но он и не хотел сопротивляться. Если это – его новая жизнь, то она все равно лучше прошлой. Жалость, страх и неуверенность куда-то отступили, и сейчас жеребец чувствовал лишь усталость и отвращение.

— Почему не наслаждаешься представлением? – послышался голос Пэйгл.

Колд повернулся к лидеру. По лицу кобылы было видно, что она довольна происходящим, чего нельзя было сказать о жеребце.

— Я… я… — он попытался ответить, но говорить с пересохшим горлом было трудно. – Не хочу…

Пэйгл села рядом, похлопав Колда по плечу.

— Ты привыкнешь, — добавила она. – Тебе придется.

— Надеюсь… — кивнул жеребец.

Он сглотнул, смачивая горло и несколько раз кашлянул. Живот пронзила боль, но она была терпимой.

— Мы живем в дерьмовом мире, малыш, — Пэйгл посмотрела на кровавую оргию. – И чтобы в нем выжить, тебе придется либо стать таким же безумным, как они…

Кобыла указала копытом на рейдеров, что насиловали кобылок.

— …либо таким же безразличным, как он, — она кивнула на силуэт пони, что молча наблюдал за происходящим.

Бушующий шторм из боли, криков, страданий, похоти и злобы, царящий сейчас вокруг, казалось, попросту спрятал этого странника, скрыв его от лишних глаз. Беснующиеся рейдеры, увлеченные групповым изнасилованием целой семьи, попросту забыли о его существовании и, наслаждаясь творящимся безумием, игнорировали все вокруг. А этот пони стоял в тени, бесстрастно наблюдая за творящейся вакханалией.

— А кто это, Пэйгл? – осторожно спросил Колд.

— Тот, кого лучше не встречать на Пустоши, если он голоден, — ответила кобыла. — Я уже видела, как этот ублюдок силой мысли разрывает пони пополам. Поэтому, если сейчас он нажрется и уйдет, я буду только счастлива.

Она хитро прищурилась.

— Но отдать ему должное стоит, — добавила Пэйгл. – Он появляется хер пойми откуда и решает мои проблемы. Сперва со Скримишем, теперь с Роттеном.

Кобыла поднялась, размяв шею.

— Может, это воплощение моего Ангела-Хранителя? – хохотнула она.

Колд слабо улыбнулся.

— Ладно, — добавила Пэйгл. – Я тоже на такое уже насмотрелась. Пойдем, поможешь мне с трофеями и пленными. А то наши мальчики закончат с мистером Грином и его семьей не раньше, чем остынут их трупы.

Кобыла зашагала в сторону общего загона. Неуверенно поднявшись на ноги, Колд тряхнул головой, возвращая мыслям хоть какое-то подобие ясности, и двинулся следом.

Редкие лучи солнца, сумевшие пробиться через грязно-серые тучи, падали на блёклый песок. Утренняя Пустошь, как и всегда, была неприветлива, хмуро встречая своих обитателей, которым посчастливилось пережить ночь. Вместе со слабым ветром, который принялся поднимать маленькие тучки пыли, на мертвый пейзаж медленно опустился белый туман. Умиротворяющее зрелище, которое должно успокаивать и отгонять прочь мрачные мысли, если бы не радиация, пропитавшая каждый сантиметр мутного полотна, что сейчас устилало землю. Несколько неосторожных вдохов или слишком долгое нахождение на открытом воздухе в эти часы, и это утро станет последним.

Ферус двигался сквозь туман, сняв маскировочное поле. Густая пелена все равно бы скрыла его от лишних глаз, даже если бы они имели неосторожность тут появиться, а отсутствующая маскировка позволяла воде скапливаться на панцире. Время от времени, Гвардеец слизывал капли влаги с губ, что позволяло успокоить жажду и голод хотя бы на пару минут. Из взятых фляг с водой у Феруса осталась лишь одна, а до Лас Пегасуса оставалось еще много верст. Вчерашняя встреча с бандой рейдеров, что устроили кровавую оргию прямо перед чейнджлингом, позволила Гвардейцу полностью насытиться. Было даже странно, что лидер банды не отдал обычный для этих мест приказ – попытаться убить пони-одиночку, а устроил для Феруса настоящий пир из эмоций.

Сейчас предстоял самый сложный этап пути к Лас Пегасусу, идущий через Призрачное Ущелье. Все мосты, лежащие через пропасть, давно были разрушены, а отсутствующие глаза чейнджлинга никак не способствовали быстрому переходу на другую сторону. Сейчас было бы разумнее повернуть на север, в сторону Вечнодикого леса и руин Понивилля, после чего, воспользовавшись местной железнодорожной развязкой, дойти до Лас Пегасуса. Но подобный крюк мог занять еще неделю, а времени терять не хотелось. Еще одной проблемой было то, что сразу после Призрачного Ущелья целых железнодорожных путей почти не оставалось. Их давно растащили на стройматериалы или для других нужд, а то, что утащить не успели – либо замело песком, либо окончательно сгнило.

Единственный способ добраться до цели – выйти к станции «Ферма Камней», после которой старые железнодорожные пути все еще сохранили кое-какую целостность. Идеальный вариант – проводник. Проблема была в том, что начиная с окрестностей старой Эпплузы до станции «Ферма Камней», встретить пони тут было почти невозможно. Разодранные на части скелеты, разбитые фургоны с повозками и ядовитый туман ясно давали понять любому путешественнику, что путь дальше – верная смерть. Но Ферус и не искал проводника. Сейчас нужно было лишь идти вперед к Призрачному Ущелью и ждать, пока он сам тебя найдет.

Шесть слабо различимых эмоциональных всплесков вспыхнули в полукилометре от Гвардейца и сорвались со своих мест. Кто-то быстро приближался к Ферусу, и уже спустя полминуты чейнджлинг смог различить яркие эмоции гнева и предвкушения. Когда до Гвардейца оставалось меньше сотни метров, всплески разделились. Один из нападающих двигался точно в лоб, готовясь атаковать первым, в то время как пять других обходили Феруса с двух сторон, беря его в клещи. Чейнджлинг остановился, приняв облик земного пони.

Когда до Гвардейца оставалось меньше пяти метров, поверхность впереди него треснула. Из образовавшейся бреши, бешено рыча и раскидывая вокруг песок и камни, на чейнджлинга рванула Адская Гончая. Зверь был одет в кожаную броню с металлическими пластинами и вкраплениями костей, а на его голове красовался череп Яо Гая. Одновременно с ним сзади и по бокам от Феруса появилась остальная группа, вооруженная энергомагическими винтовками. Доля секунды, и гончая сблизилась с Гвардейцем, занеся огромную лапу для одного решающего удара. Эмоциональный фон засиял яростью.

«Проводник»

Бритвенно-острые когти вонзились в шею чейнджлинга. Мгновение, и по пустыне прокатился громкий и неприятный хруст, за которым последовал полный боли вопль, когда удар достиг цели, встретившись с панцирем Гвардейца. Пара сломанных когтей упало на песок, а сам пес, потеряв равновесие от неожиданности, начал падать. В эту же секунду телекинез Феруса схватил зверя за шею, выгнув тому покалеченную лапу в сторону. Мысленная команда, и конечность пса сложилась пополам. Над утренней пустыней вновь прокатился болезненный рык, а эмоциональный фон мгновенно сменил оттенки с ярости на страх и панику.

Стоящие неподалеку другие гончие тут же вскинули свои энергомагические винтовки и дали залп в Феруса. Энергетические пучки, оказываясь в метре от Гвардейца, тут же рассеивались, ярко вспыхивая и исчезая, так и не достигнув цели. Пальба продолжалась несколько секунд, разбавляя эмоциональный фон новыми оттенками, пока Ферус не поднял плененного пса в воздух и, бросив на песок, придавил его телекинезом и передней ногой. Тот, громко вскрикнув, схватился за покалеченную лапу и заскулил.

— Стоп! – рявкнул один из нападавших и поднял лапу.

Пальба тут же прекратилась. Все гончие, не сводя разъяренных и напуганных глаз с Гвардейца, сделали шаг назад. Вперед к Ферусу вышел пес с белой шерстью, облаченный в черную металлическую броню и такой же стальной шлем. На шее у зверя красовалась колье из зубов разной длины и размера, видимо, отнятых у его жертв, как среди монстров Пустошей, так и среди его сородичей. За спиной пса висела здоровая плазменная винтовка, а каждый коготь на лапе был украшен странным символом. Он подошел ближе и, остановившись в нескольких метрах от Феруса, пристально осмотрел земного пони, остановившись на красной повязке на ноге. Взгляд пса переместился на глаза Гвардейца, а эмоциональный фон перекрасился в настороженность и сомнение. Зверь, злобно прорычав, оглянулся на товарищей, после чего вновь повернулся к Ферусу. Чейнджлинг надавил на лежащего у его ног пса, вызвав у того еще один полный боли стон.

— Не надо делать это, – рыкнул главарь.

Он поднял вверх обе передние лапы, приказывая остальным опустить оружие, и повернулся к Ферусу.

— Геспенст-пони… — добавил он низким рычащим басом. – Чего ты хотеть? Зачем ты ходить на наши земли?

Эмоциональный фон остальной группы уже окончательно сменился на холодные оттенки страха. Все, как один, пряча испуг за злобой, сердито оскалились и осторожно смотрели то на своего товарища у ног Феруса, то на него самого.

— Мне нужен проводник, — ответил Гвардеец ровным голосом.

Псы вновь переглянулись. Фон вокруг разбавился неуверенностью и удивлением.

— В половине дня пути на запад от Призрачного Ущелья есть железнодорожная станция, — продолжил чейнджлинг.

Вожак что-то прорычал себе под нос.

— Геспенст-пони хотеть в это место? – спросил он. – Мы не знать никакой станция…

Чейнджлинг грубо потянул лапу своего пленника и вывернул в сторону, заставив того громко завопить. Остальные псы тут же напряглись, злобно зарычав и вскинув свои винтовки, но жест вожака остановил их. Он еще раз посмотрел на лежащего соплеменника у ног чейнджлинга, после чего посмотрел Ферусу в глаза.

— Хорошо, — оскалился пес. – Мы доставить тебя к станция…

Вожак указал когтем на заложника Феруса.

— Если Геспенст-пони отпустить его! — добавил он.

Ферус ослабил хватку, позволив гончей у его ног облегченно вздохнуть. Пес поморщился от боли и приглушенно заскулил.

— Станция, — чейнджлинг тряхнул раненым.

Псы нервно зарычали, впившись взглядами в вожака. Тот, размяв шею, повернулся к остальным и махнул лапой. Вся группа тут же скрылась под землей, а главарь повернулся к Ферусу.

— Следуй за нами, Геспенст-пони, — он нырнул вслед за товарищами.

Пять источников эмоций ринулись вперед, оставляя Гвардейца позади. Отдалившись на полсотни метров, они замерли, ожидая, пока тот двинется за ними. Чейнджлинг схватил телекинезом скулящего пса, лежащего около него, и шагнул следом. Группа Адских Гончих двигалась быстро, но каждые сотню метров останавливалась, после чего вожак выползал на поверхность, чтобы убедиться, что Ферус не отстал и идет следом. Пытаться сбить чейнджлинга с пути или завести его в пропасть, коих хватало в ущелье, гончие не рисковали из-за пленника. К тому же, каждый из них прекрасно знал, что Гвардейцу известно местоположение их поселения.

Следующие несколько часов чейнджлинг вилял по узким тропинкам ущелья, которые сопровождались постоянным риском сорваться в пропасть. Но благодаря хорошему маршруту, который выбрали гончие, и телекинезу, что прощупывал каждый сантиметр земли под ногами, уже ближе к полудню Ферус вышел к границе пустыни Сан-Паломно. Ландшафт тут мало отличался от тех мест, где чейнджлинг был ранее. Пустошь везде одинакова – мертвый пейзаж, песок, высохшие стволы деревьев и иногда встречающиеся останки караванов. Менялось лишь название, внося хоть какое-то разнообразие в этот погибший мир.

Теперь идти стало гораздо проще. Постоянные перепады рельефа сменила равнина, а завывающие ветра, грозящие сбросить тебя вниз, заменил легкий ветерок. Пленник Феруса перестал скулить и болезненно ежиться, как делал каждый раз в ущелье, когда чейнджлингу приходилось резко менять направление или спрыгивать. Постепенно эмоциональный фон пса окрашивался в безразличие. Боль и страх отступили, сменившись смирением и покорностью судьбе. Слабые эмоции, которые питали хуже всех, но Ферусу было достаточно и этого. Главное, чтобы псы довели его до станции, а это значит, что пленник должен быть жив.

Ближе к вечеру, когда серые тучи на горизонте стали окрашиваться в кроваво-красные тона, гончие вывели Феруса к станции «Ферма Камней». Она представляла собой полуразрушенную постройку с желтыми стенами и обветшалой крышей, готовой вот-вот рухнуть. Несколько скелетов пони, имевших неосторожность расположиться тут на ночлег, красноречиво убеждали любого путника не оставаться здесь надолго. Внутренний компас чейнджлинга подтверждал, что Гвардеец находится гораздо ближе к Лас Пегасусу, чем утром. К тому же, он четко давал понять, что южнее была расположена Ферма Камней, в честь которой станция и получила свое название, а это значит, что гончие выполнили свою часть договора.  

Вожак сидел на железнодорожных путях и ждал. Когда до Гвардейца осталось меньше десяти метров, пес повернулся и отошел в сторону, будто освобождая Ферусу дорогу. Как только телекинез нащупал рельсы, чейнджлинг отпустил пленника, которого тут же подхватили подоспевшие товарищи и понесли прочь. Недвижимым остался лишь вожак, молча провожающий взглядом идущего по путям Гвардейца.

— Когда твоя умирать, — кинул он вслед, — умирай рядом с наша земля.

Пес сплюнул на песок.

— Я хотеть сделать из тебя хороший броня, — вожак оскалился и, развернувшись, нырнул под землю.

Железная дорога в этих местах если и не была растащена на стройматериалы,  то почти вся была погребена под песком. Но сейчас это было не важно, ведь оставшийся путь до Лас Пегасуса представлял собой прямую линию через Сан-Паломно и, если следовать внутреннему компасу, Ферус сможет добраться до окраин города уже к завтрашнему вечеру. Встречи с гончими и рейдерами подарили чейнджлингу сутки, но все равно нужно было спешить. Если ночью на него опять не нападет кто-нибудь из местных зверей или бандитов, в лучшем случае, к пункту назначения Гвардеец придет очень голодным.

Следующая ночь и день, как назло, оказались тихими и спокойными. На чейнджлинга никто не нападал, и даже здешние хищники предпочитали обходить одиноко идущего по старой колее земного пони стороной. Запасы воды уже иссякли, а эмоциональный голод с каждым часом становился все сильнее и сильнее, грозя ввергнуть разум Феруса в бешенство, после которого наступит агония и… смерть. Покой. Больше не будет мучительного голода, сводящего с ума, не будет фанатичного желания искать цель, искать смысл двигаться вперед, смысл жить. И не будет этого шепота. Тихого, почти не слышного голоса в самой глубине сознания, который звучал громче всех мыслей и чувств. Сколько бы лишенный глаз чейнджлинг ни мечтал о прекращении этого непонятного и бессмысленного путешествия по проклятым землям, сколько бы ни хотел разорвать этот порочный круг мучений и неутолимого голода, тихий голос внутри его головы все равно был сильнее. И Ферус повиновался его шепоту, продолжая идти вперед, неважно куда и зачем.

Вечерние сумерки опустились на Пустошь, окрасив окружающий пейзаж в грязно-серые оттенки. После нескольких часов безмолвия чутье Феруса, наконец, уловило несколько сильных эмоциональных всплесков. И уже через несколько минут перед Гвардейцем показались тусклые огни пригорода Лас Пегасуса. Одиночные искорки сияли на мрачном полотне, которым в одночасье были укрыты небо и земля.

Фридом Филд. Поселение, ничем не отличающееся от подобных ему. Правосудие тут давно стало сказкой, безопасность – шуткой, а надежда лишь пустым звуком. Более безопасный и богатый Лас Пегасус отгородился от пригорода высокой стеной, протянув над ней колючую проволоку, чтобы не пускать внутрь тех отчаянных, что нашли приют в этом убогом месте. Тут и там среди разрушенных зданий и оранжево-красных огней костров, словно призраки, бродили пони, отбрасывая длинные тени на серые руины. Голод, смерть, отчаяние, ненависть и боль стали молчаливыми спутниками каждого, кто осмелился поселиться тут. Очередной проклятый город на Пустоши.

Вступив на территорию Фридом Филда, чейнджлинг тут же принялся жадно поглощать любые встреченные эмоции. Голодное бешенство утихало, возвращая рассудку прежнюю ясность, но оставалась еще жажда. Поселение было незнакомо Гвардейцу, в отличие от той же Дыры, Свалки или еще пары мест, что являлись пригородами крупных городов, потому сейчас ему бы пригодилось то, чего он лишился уже давно – пара глаз. Нужен был еще один проводник.

— Добро пожаловать в Фридом Филд, — прозвучал чей-то спокойный голос.

В нескольких метрах впереди, облокотившись на ржавый пожарный гидрант и закинув одну из передних ног на другую, стоял светло-серый единорог с черной гривой. На нем красовалась белая ковбойская шляпа и такого же цвета пиджак в серую полоску, скрывающий под собой пару револьверов. Острые черты лица жеребца украшала колючая полуулыбка, а хитрые карие глаза смотрели из-подо лба точно на Феруса. Как только чейнджлинг остановился, спичка, торчащая в зубах пони, быстро переметнулась в другую сторону рта. Эмоциональный фон единорога из скуки окрасился в блеклый оттенок интереса.

— Первый раз в наших краях? – поинтересовался пони, приветственно козырнув шляпой.

«Проводник»

Среди царящей нищеты и разрухи, этот жеребец выглядел словно оживший постер какого-нибудь вестерна. Ферус молча приблизился к ковпони, остановившись в метре от того, пока жеребец без особого интереса изучал взглядом незнакомца. Чейнджлинг повернул голову к своим седельным сумкам и, открыв одну, подхватил зубами мешочек с крышками. Увидев, что незнакомец роется в своем багаже, ковпони слегка насторожился, объяв тонкой аурой телекинеза свои револьверы. Когда стало ясно, что это всего лишь небольшой мешок, жеребец успокоился. Крышки полетели к единорогу и, как только они оказались в его магическом захвате, характерно звякнув, брови жеребца поползли вверх. Поднеся мешок ближе и открыв его, ковпони расцвел в улыбке, а его эмоциональный фон окрасился в яркие тона удивления и радости.

— Мистер, — усмехнувшись, он спрятал крышки в кармане пиджака, — Вы, как я погляжу, не любите лишний треп.

Жеребец, вновь козырнув шляпой, слегка склонил голову.

— Рапид, — добавил он. – Сегодня я Ваш охранник и экскурсовод.

Ковпони выпрямился и, перекинув спичку на другую сторону рта, сделал шаг к Ферусу.

— Куда желаете отправиться? – поинтересовался Рапид.

— Тесла-Бар, — коротко ответил Гвардеец.

В горле чейнджлинга пересохло, из-за чего голос стал хриплым и скрипучим.

— Следуйте за мной, — кивнул жеребец и двинулся вглубь Фридом Филда.

Рапид повел чейнджлинга по мрачным улицам пригорода Лас Пегасуса. В таких местах проблема с жаждой решается только в барах. Оставалось надеяться, что за те несколько лет, пока Ферус тут не появлялся, прежний бармен был все еще на месте. Старый гуль слишком хорошо знает этот гадюшник и умеет держать язык за зубами, а значит, скорее всего, может знать связного. Лист бумаги со всеми данными покоился в сумках Феруса, но Гвардеец все равно бы не смог его прочесть, потому оставалось рассчитывать на чужие глаза.

Чейнджлинг неторопливо шагал за проводником, который был дьявольски спокоен, потому приходилось впитывать любой эмоциональный поток, который удавалось учуять. Но и этого вполне хватало. Мимо проплывали серые руины, чередующиеся с наспех собранными хибарами и всего, что годилось в качестве стены или крыши. Вокруг редких костров большими группами сидели пони. Кто-то отрешенно глядел на пляшущие языки пламени, кто-то просто спал, а кто-то перешептывался с соседом. Уныние, боль и тоска. Самый распространённый эмоциональный коктейль на Пустоши, всегда первой свежести.

Внезапно уши Феруса уловили громкий крик, больше похожий на писк. Голос был похож на детский. Впереди из переулка выскочил жеребенок, но, не успев преодолеть и пары метров, был остановлен здоровым единорогом, успевшим поймать того телекинезом. Жеребец что-то прорычал, грубо тряхнул жеребенка и потащил в переулок. Хоть на Фридом Филд неотвратимо наступала ночь, но в вечерних сумерках пока еще можно было что-то рассмотреть.

— Кажется, у кого-то намечается веселая ночка, — презрительно усмехнулся Рапид, поправив шляпу.

Из переулка тянулись яркие эмоции гнева, страха и похоти, щедро приправленные предвкушением. Поравнявшись с переулком, Ферус остановился, принявшись впитывать этот бурный ручей чувств, льющийся нескончаемым потоком. Проводник остановился, мельком взглянув на земного пони, который даже не повернул голову, чтобы посмотреть на разворачивающееся представление. Ковпони удивленно приподнял бровь, еле слышно хмыкнул и лениво повернулся в сторону переулка, взявшись телекинезом за револьверы. Но в этом не было необходимости, потому что на Феруса и Рапида сейчас бы все равно не обратили внимания. В переулке троица жеребцов была занята жеребенком и ее матерью.

— Мелкая тварь! – рявкнул единорог, придавив пойманного жеребенка копытом. – Еще раз укусишь, я тебе все зубы выбью!

— Не трогайте ее! – взмолилась мать.

— А ну заткнись, сука! – прорычал другой жеребец.

Он грубо схватил кобылу за гриву и, потянув к себе, приставил нож к ее горлу.

— Хочешь, чтобы мы ее не трогали? – злобно процедил жеребец.

На его лице промелькнула ядовитая ухмылка, которую тут же подхватили другие. Переулок окрасился еще одной эмоцией.

— Прошу вас… — на глазах матери выступили слезы.

— Тогда попроси меня! – хохотнул жеребец.

Он встал на дыбы, опершись одним копытом в металлический бак и, взяв другим кобылу за голову, ткнул ей в щеку своим членом. Ее губы тут же скривились в отвращении, а сама она попыталась отвернуться, но насильник, держащий ее за гриву, не позволил это сделать.

— Хорошо проси! – он сильнее надавил членом на губы кобылки. – А то я вырежу глаз твоей маленькой сучке и трахну ее туда!

— Не надо… — всхлипнула мать. – Умол…

Договорить она не успела. Жеребец, теряя терпение, сильно подался вперед, протиснув свое достоинство внутрь рта кобылы и принялся трахать ее. Та поперхнулась, закашлявшись, в то время как насильник, довольно улыбаясь, грубо схватил ее за ухо. Его товарищи засмеялись.

— Мама!.. — пропищала жеребенок.

На холодный асфальт упало несколько слезинок.

— Ну-ка, подержи! – усмехнулся единорог и толкнул малышку своему товарищу. – Эта шлюха вполне может «убеждать» сразу двоих!

Тот, схватив жеребенка за гриву, повернул ее голову так, чтобы она видела все, что делают с ее матерью. Единорог, задорно хохоча, подошел к кобыле сзади и, приподняв ее круп, вошел в нее. Та болезненно простонала, вновь поперхнувшись членом другого насильника. Из ее глаз, как и из глаз ее дочери, уже вовсю текли слезы.

— Смотри, смотри! – хохотнул жеребец, что держал малышку. – Сейчас мы сделаем тебе братика!

— Мама… — всхлипнула жеребенок.

Мать, взглянув на свою дочь, не в силах больше сдерживаться, закрыла глаза и тихо заплакала. Насильники же продолжали свое грязное развлечение, довольно вздыхая и бросая грубые слова в ее сторону.

— Вы из благородных, что ли? – усмехнулся Рапид, козырнув шляпой. — Одно слово, и я пристрелю их.

Перед жеребцом всплыла пара револьверов, которые синхронно крутанулись в воздухе.

— Мне все равно, — ответил Ферус. – Веди дальше.

— Как скажете, — кивнул Рапид.

Жеребец повел Феруса вперед. Гвардеец не хотел терять время, ведь вокруг и так хватало пищи. В ближайшие часы покидать город он не намерен, потому полностью насытиться времени предостаточно. Сейчас следует как можно быстрее найти гуля и узнать имя связного. Рапид провел Феруса по старой улице, свернув около большого здания со скрипичным ключом, которое, стоит отдать должное, довольно хорошо сохранилось. Стоящие там пони одарили идущую парочку подозрительным взглядом, но узнав Рапида, успокоились и продолжили заниматься своими делами или просто бездельничать.

Спустя несколько минут Рапид, нырнув в очередной переулок, привел чейнджлинга к непримечательному зданию. Серые обшарпанные стены, подстать окружающему пейзажу, заколоченные досками окна, и кривая вывеска «Тесла-Бар» с единственной рабочей лампочкой, которая слабо мерцала в середине знака «тире». Напротив бара расположилось мелкое игорное заведение с такой же непримечательной вывеской, надпись на которой гласила «Четыре Маленьких Бриллианта». Рядом со входом в заведение стояла пара жеребцов, которые о чем-то оживленно беседовали.

— В это время он уже обычно закрыт, — Рапид повернулся к Ферусу. – Но, для Вас, я уверен, Миксер сделает исключение.

С этими словами жеребец подошел ко входу и толкнул дверь. Чейнджлинг и ковпони оказались в небольшом помещении со стенами металлического цвета и единственной лампочкой под потолком, что освещала своим тусклым светом лишь центр комнаты, где стояло несколько пустых столов. У дальней стены, через все помещение, тянулась длинная барная стойка, за которой расположились полки и шкафчики. Большая часть места на них занимала пустота, нарушаемая полупустыми бутылками, заполненными странной мутной жидкостью.

— Мы уже закрылись! – раздалось из темноты.

Голос говорящего был низким и скрежещущим, словно при разговоре его носитель тер камни друг о друга. Эмоциональный фон тут же наполнился раздражением, сменив собой витавшие до этого оттенки скуки и грусти.

— Прости, Миксер, — усмехнулся Рапид.

Жеребец вальяжно прошел вперед и, облокотившись на один из столов, поправил шляпу и перекинул спичку на другую сторону рта.

— Ты же знаешь, что я лучше трахну брамина, чем переступлю порог этого гадюшника, — добавил ковпони, — но одному приличному и состоятельному джентлькольту приспичило выпить.

Из темноты послышался сердитый вздох, который добавил к витавшим в помещении эмоциям еще и гнев.

— А ты ведь знаешь, — он провел копытом по крышке стола, — что приличным и состоятельным джентлкольтам лучше не отказывать.

Жеребец сделал несколько шагов вперед, остановившись у барной стойки.

— Я бы отвел его в более приличное место, — пожал плечами Рапид, надменно хмыкнув, — но он возжелал явиться именно сюда.

В магическом захвате ковпони появился револьвер, который крутанулся несколько раз в воздухе и замер, смотря дулом в потолок.

— Я прямо польщен, — фыркнул бармен.

На тусклый свет, который лишь краем задевал барную стойку, вышел гуль. Он облокотился на стойку так, чтобы посетителям его бара были видны все его особенности – болезненно-зеленая шкура, редкие островки шерсти, и остатки гривы, небрежно свисающие с головы. Гуль расплылся в широкой улыбке, обнажив свои редкие гнилые зубы, и взглянул пожелтевшими глазами на стоящего перед ним Рапида. Эмоциональный фон того тут же окрасился в омерзение, а сам ковпони сделал шаг назад и брезгливо скривился. Бармен тоже не остался в долгу, сияя такими же оттенками неприязни к собеседнику.

— Ну и что же приличный и состоятельный джентлкольт желает выпить? – с наигранной вежливостью протянул гуль.

Весь вид Миксера говорил сейчас о том, что он так же не рад видеть Рапида, как и тот его. Потому бармен, зная о неприязни многих пони к гулям, постарался сделать все возможное, чтобы подпортить настроение, как Рапиду, так и его спутнику.

— Могу предложить лишь херовый виски и такой же херовый бурбон, — добавил Миксер, взглянув на стоящего в тени Феруса.

Рапид поморщился и, повернувшись к чейнджлингу и поправив шляпу, указал копытом на бармена. Ферус вышел на свет, остановившись точно напротив барной стойки. Стоило Миксеру рассмотреть своего второго посетителя, как гуль резко изменился в лице. Зрачки его желтых глаз сузились, с лица пропала улыбка, а эмоциональный фон окрасился в один цвет – страх. Бармен осторожно отступил назад.

— Ч… что?!.. — Миксер отстутпил к стене.

Испуг в глазах бармена заставил Рапида широко улыбнуться. Он с неподдельным интересом осмотрел стоящего рядом пони, но не сумел обнаружить ничего такого, что так напугало гуля.

— Троттер, мне нужна информация, — начал Ферус.

Услышав эти слова, бармен громко и облегченно вздохнул и, уронив голову, схватился за грудь. Несколько секунд он тяжело дышал, после чего, покачав головой, вернулся на свое место у барной стойки.

— Что б тебя… — Миксер посмотрел на чейнджлинга. – Я уже было подумал, что Ангел Смерти пришел по мою душу…

Он усмехнулся, достал бутылку с каким-то пойлом и сделал несколько больших глотков.

— Ты что, его знаешь? – Рапид повернулся к гулю.

— Многое бы отдал, чтобы не знать… — ответил тот и сделал еще несколько глотков.

Ферус сделал еще шаг, приблизившись вплотную к стойке.

— Твои услуги больше не нужны, Рапид, — не поворачивая головы, добавил Гвардеец.

Эмоциональный фон вокруг ковпони на мгновение окрасился в удивление, но после быстро сменился на радость.

— Вы ведь в курсе, что я не возвращаю деньги? – усмехнулся ковпони.

Ферус промолчал. Жеребец пожал плечами и козырнул шляпой.

— Как знаете, мистер, — он шагнул к выходу. – Всего хорошего.

Дверь закрылась, оставив чейнджлинга наедине с барменом. Эмоциональный фон вокруг гуля все еще пестрил нотками страха, но сейчас их затмило любопытство. Убедившись, что в здании остался только Миксер, Ферус достал телекинезом сверток, который дала ему Шарп, развернул его и положил перед барменом. Рядом с запиской легло два мешочка с крышками, которые гуль, с невозмутимым лицом и не отрывая взгляда от бумажки, спрятал под прилавок.

— Что тут написано? – спросил Ферус.

— Когда нет своих глаз, проще воспользоваться чужими? — пробормотал Миксер.

Он хмыкнул и, отставив бутылку, наклонился ближе к записке. Несколько секунд он внимательно изучал надписи на ней.

— Тут не шибко много, — ответил жеребец. – Сверху написано «Фридом Филд», ниже какая-то поговорка… что-то…

Гуль присмотрелся, пытаясь разобрать подпись.

— «Историю пишут победители…» и ответ «…потому нужно тщательнее выбирать союзников», — продолжил он. – А еще ниже имя – Сталкер.

— Ты его знаешь? – спросил Ферус.

Миксер посмотрел на чейнджлинга. Эмоциональный фон жеребца окрасился в тона недоверия и настороженности. Он покрутил головой в разные стороны, словно пытался кого-то увидеть в темноте.

— Мы тут одни, — добавил Гвардеец.

Бармен успокоился и, размяв шею, глубоко вдохнул.

— Знаю, — кивнул Миксер. – Сталкер скользкий ублюдок. Был охранником в Стойле 36, что находится на востоке, недалеко от «Фермы Камней», и остался им после его расконсервации несколько лет назад.

Гуль вновь взялся за бутылку и, сделав еще несколько глотков, вытер копытом рот, после чего взглянул на Феруса.

— Парень оказался амбициозным и предприимчивым, — продолжил Миксер. – В этом Стойле очень хорошие лаборатории и персонал, так что после расконсервации на него быстро наложили лапы самые крупные шишки со всей Пустоши. В этом месте варят забористую наркоту, которая травит пони от Ванхувера до Филлидельфии, принося огромные горы крышек.

Миксер сделал еще глоток.

— Как я уже сказал, Сталкер — очень скользкий тип, — добавил гуль. – Охранник стал подворовывать товар у своих хозяев и пытаться толкать его тут.

Хрипло хохотнув, бармен махнул копытом.

— Торговать дурью тут непросто, — он указал на Феруса. – Ты ведь прекрасно знаешь, как у нас тут обстоят дела с местными бандами. Это же из-за тебя во Фридом Филде когда-то стало на одну меньше.

Ферус промолчал. Гуль, тем временем, продолжал.

— Но товар всегда найдет покупателя, как говорится, – Миксер вздохнул. – Во Фридом Филде начала набирать силу новая банда, которые кличут себя Бакмейкеры. И такой стремительный рост отнюдь неспроста. Сталкер принялся тесно сотрудничать с ними около года назад, толкая через них то, что он упер из Стойла.

Он тихо засмеялся, подперев голову копытом.

— Предприимчивый жеребчик богатеет, Бакмейкеры крепчают, — гуль пожал плечами. – Вот только всем этим очень сильно недовольны Струнники. И, судя по тому, что последние несколько дней они словно с цепи сорвались…

Бармен вновь взялся за бутылку, отпив часть пойла, и кашлянул.

— Скажу тебе по секрету, — голос Миксера стал чуть тише, — Сталкер недавно сильно облажался. Сегодня ночью в старом амбаре он планировал передать Бакмейкерам новую партию, но вот беда – про эту встречу пронюхали Струнники.

Он повернулся к заколоченному окну, словно пытался рассмотреть что-то в непроглядной тьме на улице, что укутала Лас Пегасус и его окрестности.

— Если ты хочешь его убить, можешь не торопиться, — усмехнулся гуль.

— Где это место? – спросил Ферус.

— Отсюда строго на север, — Миксер указал копытом куда-то в стену. – Я бы нарисовал тебе карту, но на кой хрен она тому, у кого нет глаз?

Гуль вновь хрипло рассмеялся.

— Хотя, я мог бы проводить тебя, — добавил он, хитро прищурившись, — за отдельную плату.

— Идет, — Ферус положил перед барменом еще один мешок с крышками.

Тот спрятал его под прилавок, пока чейнджлинг убирал бумажный сверток в седельную сумку.

— Желаете еще чего-нибудь перед ночной прогулкой? – учтиво поклонился Миксер.

— Да, — ответил Ферус. – Воды.

Глава III. Светлячок

^{— Историю пишут победители, потому нужно тщательнее выбирать союзников.}

— А погодка так и шепчет!

Сталкер взглянул на ПипБак, закрепленный на правой ноге, сверяясь с картой. До старого склада, где была назначена встреча с Бакмейкерами, оставалось чуть меньше километра по пустыне. Вокруг уже полностью стемнело, и лишь луч фонарика из прибора на копыте жеребца кое-как освещал путь. Вдалеке виднелись огни Лас Пегасуса, чей свет продирался через кромешную тьму и упирался в серые облака, пропадая там. Город никогда не спал. Веселье продолжалось там и днем, и ночью, без перерывов. Наркотики, музыка, алкоголь, дешевый и не очень секс – любое развлечение в любое время суток. Если, конечно, у тебя есть деньги. Сталкер невольно вспомнил тот день, когда ему удалось украдкой пробраться в это кишащее жизнью и весельем место. Правда, потом пришлось удирать от местной охраны, но это того стоило. Молодому охраннику Стойла, который всю свою жизнь стоял с дубинкой в зубах и шипел на серые стены убежища, изредка переключаясь на его обитателей, увиденное просто сорвало крышу. Сталкер пообещал себе, что найдет любой возможный способ окунуться в страсти этого города и, когда-нибудь, покорить его.

Само собой, научная база, специалисты и отличные лаборатории Стойла, сохранившиеся с самой Большой Войны, сразу же вызвали крайне высокий интерес у власть имущих Пустоши. Матерые наркобароны и мафиози тут же прибрали Стойло к своим копытам, благоразумно поделив сферы влияния почти без крови. И теперь оттуда потоками лились отменные наркотики, которые срывали башню и уносили отведавшего их далеко-далеко за облака. Естественно, для амбициозного охранника, который тут же вызвался делать для нового начальства то, чем занимался всю жизнь – а именно охранять, это стало шансом, посланным с самих небес. Главное, чтобы Бакмейкеры поумерили свои аппетиты, а то их требования нести все больше и больше заставляют действовать еще более рискованно. Хотя, гонорар тоже растет, как чужие жеребята.

«Сено с ними, что-нибудь придумаю»

— А ты что думаешь, дружище? – спросил Сталкер, повернувшись к своему спутнику.

Рядом с единорогом шел земной жеребец бледно-зеленого цвета, одетый в кожаный жилет. На его голове красовалась красная повязка, а на спине покоились рычажная винтовка и пара сумок. Снейк Итер был таким же амбициозным, как и Сталкер, пусть и гораздо старше, потому они быстро нашли общий язык. Особенно единорогу нравился южный акцент этого опытного жителя Пустошей. Да что там говорить, Сталкеру вообще нравилось все, что происходило на Пустоши, ведь это гораздо веселее и интереснее, чем жизнь в консервной банке под землей. А видавший виды Снейк, который по совместительству был не только опытным стрелком, а еще и членом Бакмейкеров, очень сильно упростил жизнь когда-то неопытному жеребцу в этом месте. Не говоря уже о том, что он и помог найти первых клиентов высококлассной дури, которую тащил из Стойла его охранник.

— Я думаю, шо тебе надобна бы сбавить темп, — ответил Снейк. – А то, хто знает, вдрух те завтра хвост прищемят.

— Расслабься! – отмахнулся единорог. – В Стойле все схвачено.

Он еще раз взглянул на оранжевый дисплей своего ПипБака, переключившись на ЛУМ. Вокруг было тихо и пусто. В принципе, как и всегда ночью в пустыне.

— Ага, — кивнул Снейк. – А ежели хвост тебе прищемят Струнники? Судя по болтовне, им ой как не нравится, шо хто-та толкает наркоту во Фридом Филде.

— Фридом Филд лишь начало, — Сталкер сделал глубокий вдох. – Моя цель – сам красавец Лас Пегасус, лежащий у моих копыт!

Жеребец перешел в галоп, вырвался на несколько метров вперед и, встав на дыбы, громко заржал. После чего Сталкер воинственно поднял голову и указал копытом на огни большого города.

— Когда-нибудь это все будет моим! – восторженно добавил он.

Снейк рассмеялся.

— Нечего ржать! – ухмыльнулся единорог. – Вот увидишь, как они будут ползать по песку и лизать мне копыта, а кобылки послушно поворачиваться спиной, задирая свои крупы и хвосты вверх, умоляя меня сделать им жеребенка!

Снейк закатил глаза, отрицательно покачав головой. Поравнявшись со Сталкером, он похлопал друга по плечу, призывая двигаться дальше.

— А на счет Струнников не переживай, — добавил единорог, хитро прищурившись. – Клеффи ни за что не даст в обиду своего симпотяжку!

Он ехидно поиграл бровями, заставив Снейка вновь закатить глаза и помотать головой, что, в свою очередь, вызвало у единорога широкую ухмылку.

— Ой доиграешься! — улыбнулся Итер.

— Она всегда так томно стонет, — Сталкер прикусил нижнюю губу, закинул правое копыто за голову и подвигал крупом взад-вперед. – «О Сталки! Мммм! Возьми меня! Мммм! Не останавливайся!»

Единорог вновь громко засмеялся.

— А когда эта кобылка кончает, она очень любит кусаться, — добавил он. – Особенно за уши! Смотри, чуть не прокусила!

Сталкер повернул голову к Снейку и посветил фонариком себе на ухо.

— Я не просил этого рассказывать, — жеребец хохотнул.

— Зато ты очень громко подумал! – единорог ударил друга в плечо.

Итер отмахнулся.

— Ты такой болван, — усмехнулся Снейк. – Напоминаешь мне моих сынков.

Сталкер удивленно вскинул бровь, пристально посмотрев на друга.

— У тебя есть дети? – спросил единорог.

Снейк кивнул.

— Ага, — жеребец повернулся к товарищу. – Трое. Ликвид, Солид и Солидус.

Лицо Итера заметно погрустнело, а сам он устремил взгляд перед собой.

— Было трое, — добавил Снейк после короткой паузы.

Сталкер остановился. Итер прошел еще несколько шагов вперед, после чего тоже замер и повернулся к ошеломленному товарищу.

— То есть, как это: «было»? – Сталкер нахмурился.

Снейк невозмутимо пожал плечами.

— Ну, усе, — ответил он. – Померли. Солидус сгорел, Солида раздавил старый зебринский робот, а Ликвид утонул.

— О… — единорог сглотнул. – Мне… мне жаль…

Итер лишь отмахнулся, кивком предлагая следовать дальше.

— Да ладно, — с долей иронии добавил Снейк. – Я усе равно их особо-то и не знал. Мамаши их были из Лас Пегасуса, а таким как я тудой дороги нет. Так, перекидывалися с ними парой слов и усе. Пацаны росли безбашенные и наглые, вот старушка Пустошь и прибрала их.

Сталкер почесал затылок. В голосе Снейка хоть и чувствовалась грусть, но что-то она была слишком незначительной по сравнению с потерей не просто сына, а целых трех.

— Ты как-то спокойно об этом рассуждаешь, — хмыкнул единорог.

— А чаво рыдать? – фыркнул Снейк. – Я ж говорил, шо особо их не знал. За свою жизнь я потерял достаточно пони, которые были мне куда дороже этой троицы. От по ним я могу позволить себе погрустить.

Жеребец повернулся к Сталкеру, взглянув на него из-подо лба.

— Не повторяй их ошибки, сынок, — добавил Снейк. – Старушка Пустошь не прощает.

— Заметано, папаша, — усмехнулся единорог.

Оба жеребца рассмеялись. Сталкер взглянул на свой ПипБак. До места назначения осталось всего несколько сотен метров. Через пару минут перед жеребцами предстало старое довоенное здание, около которого горело несколько костров и пара фонарей. Большой склад, стены которого были изготовлены из широких кусков жести, прибитых к бетонным колоннам. Удивительно, как его не растащили за столько лет? Вероятно, тут когда-то кипела бурная деятельность, а вокруг склада стояло огромное количество различных временных построек, но сейчас это все поглотило время. Лишь в нескольких местах из-под песка виднелся старый потрескавшийся асфальт, а в радиусе сотни метров можно было встретить остатки палаток.

Приблизившись к складу на сотню метров, Сталкер и Снейк остановились. Единорог взглянул на свой ПипБак и активировал ЛУМ, на дисплее которого показалось больше десятка желтых и пара красных точек. Сталкер открыл инвентарь и быстро отыскал сигнальную шашку. Секунда, и пространство вокруг жеребцов озарилось ярким оранжево-красным светом. Единорог поднял шашку вверх и начал размахивать ей. Через несколько секунд со стороны склада зажегся такой же ответный сигнал, который принялся так же раскачиваться из стороны в сторону, словно приглашая жеребцов проследовать внутрь. Красные точки на ЛУМе пропали, сменившись на желтые, а часть желтых окрасилась в зеленый.

— А ребята нам рады, — хмыкнул жеребец.

Жеребцы зашагали дальше. В темноте пустыни трудно было что-либо разглядеть, но, если верить локатору, Бакмейкеры расположили в окрестностях не меньше пары десятков вооруженных пони и еще примерно десяток в самом здании. Хорошая такая группа, и немудрено, ведь Сталкер нес с собой приличное количество наркотиков. Самая большая партия, которую ему когда-либо удавалось выкрасть из Стойла. А все спасибо старику Шорту, который двинул копыта аккурат перед встречей с Бакмейкерами. Да, вырезать внутренности из пони отвратительно, но что поделать. Зато Сталкер, вызвавшийся похоронить дедулю, вынес около десяти килограмм отменной дури, половину которой он, само собой, припрятал про запас. Бакмейкерам и пяти будет выше крыши.

Жеребцы приблизились к большим складским воротам, около которых стояло два пони в стальной броне, один из которых был вооружен кустарным боевым седлом, а второй левитировал около себя штурмовую винтовку.

— Как настроение, мальчики? – усмехнулся Сталкер, подходя поближе.

— Зависит от тебя, — хмыкнул один из охранников и сплюнул на песок.

Единорог молча повернулся и взялся копытом за массивную дверь. Та, громко скрипнув, отворилась. Жеребец жестом приказал Сталкеру и Снейку входить, а сам, оставшись снаружи, вновь принялся всматриваться в ночную тьму.

— Публика уже ждет! – усмехнулся Сталкер и, подмигнув Снейку, шагнул в помещение.

Итер лишь пожал плечами и вошел следом. Перед жеребцами открылось просторное складское помещение, лишь в паре мест которого можно было увидеть несколько старых ящиков или груду другого мусора, но в целом помещение было пустым. Не самое лучшее место, чтобы затевать перестрелку, ведь прятаться ни тебе, ни твоим противникам попросту негде, а это значит, что такой способ ведения разговора быстро превратится в мясорубку. Многочисленные красные пятна, покрывающие почти весь пол, словно ковер, ясно давали понять, что в этом месте частенько любили говорить именно таким образом. В самом дальнем углу покоился старый кран-балка, на который навесили несколько прожекторов, направленных в самый центр, создавая нечто вроде сцены, где ты должен будешь выйти и блеснуть всеми своими актерскими талантами, или же тебя попросту пристрелят. В свете прожекторов стояло несколько жеребцов, а ЛУМ Сталкера подтвердил его догадки, что в тени складского помещения стоит еще около десятка вооруженных пони, чьи стволы пристально следят за каждым телодвижением двух вошедших. В принципе, все как всегда.

— Вечер в Пустошь, бродяги, — Сталкер приветственно махнул копытом.

Группа жеребцов лениво повернулась. Ближе всех стоял пегой земной пони черно-серого окраса с двумя винтовками, закрепленными на боевом седле. Его лицо было обожжено с одной стороны, а вместо глаза красовался бильярдный шар. Рядом с ним, опершись на огромную кувалду, стояла желтая кобыла в металлической броне, на которой виднелось ожерелье из высушенных ушей. Поодаль от этой колоритной парочки стояло еще трое жеребцов – бежевый единорог в белом пиджаке и два бугая около него. Первый имел красный окрас и держал в зубах массивный меч, которым пользовались зебры во время войны, а второй, синий единорог, увидев Сталкера, поднял с пола свой огромный пулемет.

— Сталкер, мой самый дорогой друг! – улыбнулся единорог.

Медведь. Жеребец шагнул вперед и взглянул на часы у себя на копыте. Сталкера всегда забавлял его акцент и, как позже ему рассказал Снейк, это был сталлионградский говорок. Сам город, вернее его руины, располагались где-то далеко на севере, если верить карте ПипБака, и то, что этого пони занесло сюда прямо из таких далей, да еще и целым, заставляло как минимум с ним считаться.

– Ты опоздал, — единорог широко улыбнулся. — Мы уж было стали волноваться, что Пустошь сожрала тебя.

— Миша, ты ведь знаешь, что такого, как я, даже Тартар не возьмет! – усмехнулся Сталкер.

Стоило жеребцу подойти поближе, как Медведь тут же сгреб его передними копытами и обнял, похлопав по спине. Да, приветствие у сталлионградцев тоже было довольно странным, но от этого и не менее забавным. Ответно ухмыльнувшись и похлопав жеребца по плечу, Сталкер сделал шаг назад.

— Надеюсь, ты не с пустыми копытами? – хитро прищурился Медведь, глядя собеседнику в глаза.

— Обижаешь! – тот развел копыта.

Миша кивнул и указал на центр импровизированной сцены, где стоял одинокий ящик. Выглядел он довольно скверно, местами с гнильцой, но это было лучшее, что этот склад мог предложить для ночной сделки. Сталкер подошел ближе, попутно открыв инвентарь в ПипБаке. Пара секунд манипуляций с переключателем, и перед ним уже парил солидный пакет с наркотой, украденной из его Стойла.

— Батюшки! – Медведь восхищенно стукнул копытами друг о друга, как только пакет занял свое место на ящике. – У меня что, сегодня день рождения?

— Если бы у тебя был день рождения, — ехидно ухмыльнулся Сталкер, слегка наклонив голову в сторону жеребца, — я бы привязал к нему еще и кобылку!

Медведь, разведя копыта в стороны, громко расхохотался.

— Я готов тебя расцеловать! – добавил он. – Сколько тут?

— Пять, — гордо кивнул Сталкер.

Жеребец вскинул брови.

— Пять? – удивленно переспросил Миша.

Он подошел к пакету и, достав из пиджака нож, аккуратно надрезал угол. Ткнув в прорезь копытом, Медведь поднес его к себе и взглянул на светло-синюю пыль. Попробовав ее языком, он широко улыбнулся и довольно закивал.

— Мой друг! – Миша повернулся к Сталкеру. – Позволь спросить?

Единорог жестом указал на мешок с наркотиками и подал жест своим бойцам. Из темноты тут же вышла пара пони, которые тащили ящик и мешок.

— Конечно, дружище, — ответил Сталкер.

Рядом с его копытами разместился мешок с крышками, звонко звякнув содержимым, а пакет с наркотиками занял место в ящике. Жеребцы захлопнули его и утащили в темноту. Сталкер протянул копыто к мешку с деньгами и, раскрыв его, вожделенно улыбнулся.

— Как твой друг, я озабочен, что ты будешь шастать с такой суммой по Фридом Филду, – усмехнулся Медведь. – Это ведь гораздо больше того, что ты получал от нас ранее!

Сталкер лишь отмахнулся копытом, распихивая содержимое мешка по своим седельным сумкам.

— Полно тебе, дружище! – ответил он.

Жеребец указал на стоящего рядом Итера.

— У меня есть Снейк, к тому же… — Сталкер подмигнул жеребцу.

Он поднял горсть крышек телекинезом и потряс ими в воздухе.

— Не мне тебе рассказывать, какие знойные, ненасытные и сексуальные кобылки в Нью Пегасусе! – хохотнул Сталкер. – Большую часть этих малышек я сегодня, вместе со Снейком, к сожалению, спущу на них!

Медведь расхохотался.

— Смотри, не подцепи чего, — кивнул он. – Например, передозировку свинца!

Он вновь засмеялся, поддерживаемый своими спутниками. Сталкер лишь широко улыбнулся. Распихав всю огромную сумму по седельным сумкам, единорог повернулся к Снейку и кивнул.

— До скорой встречи, Миша! – отсалютовал Сталкер.

— Do svidania, мой друг! – коротко поклонился Медведь. – И береги себя!

Сталкер уже собирался уходить, как вдруг ПипБак издал предупредительный писк. Жеребец тут же взглянул на ЛУМ и остолбенел. Движение Сталкера не осталось незамеченным со стороны Медведя и его свиты, которые точно так же напряглись. Судя по показаниям прибора, в сторону склада сейчас двигалась целая туча красных маркеров, а зеленые и желтые маркеры Бакмейкеров быстро гасли. Снаружи послышался стрекот выстрелов и гул взрывов, разбавленный криками и бранью. Взгляд Сталкера встретился с недоверчивым и напряженным взглядом Медведя. В этот самый момент через главные двери протиснулся один из Бакмейкеров, приковав к себе все внимание.

— Струнники! – завопил пони. – Они лезут со сторон…

Договорить он не успел. Складская дверь взорвалась, а самого жеребца ударной волной откинуло в сторону. Одна из створок, гулко скрипнув, рухнула на пол, в то время как другая с грохотом распахнулась и придавила еще одного пони, стоящего у входа. Через открытые двери на склад, стреляя изо всего, что только было, хлынула толпа пони.

— В укрытие! – взревел Медведь.

Пули застрекотали по полу и стенам, перекликаясь с выстрелами и криками. Все прожекторы, которые светили в центр, сейчас переместили свой свет на вход, стараясь ослепить нападающих. Бакмейкеры открыли ответный огонь, но на склад уже успело просочиться большое количество Струнников. Во мраке складского помещения разразилось целое представление от летящих туда-сюда трассеров, искр от попаданий и вспышек выстрелов. Снейк и Сталкер, опустив головы почти до пола, галопом рванули к ближайшей куче мусора, нырнув за нее. Вслед им тут же прилетело несколько очередей, оставив несколько дырок в стене, пробив стоящий рядом ящик и подняв в воздух пыль.

— Что за нахрен?! – прорычал Сталкер.

— Не знаю! – ответил Снейк и прижал товарища к полу. – Пригнись!

Над их головой тут же просвистело несколько пуль. Итер, вскинув свою рычажную винтовку на плечо, схватился копытом за скобу и вынырнул из укрытия. Прогремело несколько выстрелов, после чего жеребец нырнул обратно, а в то место, где он был мгновение назад, обрушился шквальный огонь.

— Вот же!.. – фыркнул он. – Да их тут целая орава!

Сталкер аккуратно высунулся из-за укрытия, мельком взглянув на поле боя. Вокруг мелькали десятки вспышек, словно создавая какое-то непонятное световое представление, которое одновременно и завораживало и пугало до дрожи в коленках. Жеребец участвовал в перестрелках, но не в таких масштабных, как сейчас. Казалось, что истории о Большой Войне, окончившейся более двух веков назад, сошли со страниц фронтовых сводок и литературных произведений и показывали жеребцу все без прикрас, как тогда и было.

— Влипли так влипли! – рявкнул Сталкер.

— Не высовывайся! – крикнул Снейк, принявшись вновь отстреливаться.

Внезапно взгляд единорога остановился на группе пони, которая показалась на входе. Впереди шла светло-серая земная кобыла с пепельной гривой и фиолетовыми глазами, которые сердито смотрели по сторонам. Вооружена она была дробовиком револьверного типа и носила кожаную броню. Рядом с ней, прикрывая собой, вошли около семи пони, открывающих огонь и подавляющих любые попытки нанести вред кобыле, шествующей впереди.

— Блять!.. – прошипел Сталкер.

Кобыла вскинула дробовик и разрядила барабан в сторону, накрыв несколько членов Бакмейкеров огнем. К ней тут же присоединились ее сопровождающие, не давая возможности тем ответить.

— Никого не жалеть! – прорычала кобыла. – Сталкера принести мне живым! Я хочу отрезать ему яйца перед тем, как пристрелить!

Снейк, перезаряжающий свою винтовку, повернулся к жеребцу и ехидно ухмыльнулся.

— А ты был прав! – крикнул Итер. – Клеффи действительно не даст в обиду своего симпотяжку!

Жеребец передернул скобу, отправив патрон в ствол, после чего, мгновенно высунувшись из-за укрытия, сделал несколько выстрелов и вновь спрятался за мусором.

— Кажется, я ее чем-то расстроил! – нервно хихикнул Сталкер.

Группа во главе с кобылой быстро переместились за ящики в противоположной стороне от Сталкера, подавляя огнем все, что встречала на пути. Благо, что Клефф пока еще не знала, где именно прячется ее бывший кольтфренд, что давало Сталкеру некоторую фору.

— Там! – уши жеребца услышали чей-то громкий выкрик.

Сталкер выглянул из-за укрытия. В десяти метрах от него, за старым ящиком сидела пара единорогов. Один из них махал копытом, пытаясь привлечь внимание Ди Клефф, а другой в это время целился в самого единорога. Сталкер успел отпрянуть от края ровно в тот момент, как выпущенная пуля со свистом пронеслась рядом.

— Твою мать! – прошипел он. – Видимо, придется пострелять.

— Давно пора! – рявкнул Снейк, перезаряжающий свою винтовку.

В магическом захвате Сталкера появился десятимиллиметровый пистолет, которым вооружались все охранники убежища. Как ни странно, этот ствол оказался гораздо надежнее и точнее того, чем орудовало большинство обитателей Пустошей. Сняв предохранитель, Сталкер сделал глубокий вдох и резко вынырнул из укрытия, активировав Заклинание Прицельной Стрельбы. ПипБак загорелся зеленым, время вокруг словно остановилось. Около пони за ящиком, который целился в Сталкера, появилось несколько указателей с цифровым значением шанса попадания. Самый большой из них был сейчас как раз в голову или копыто, потому единорог, долго не раздумывая, прицелился именно туда. Мгновение, и два точных выстрела пробили череп пони, заставив того упасть на пол. Сталкер тут же нырнул в укрытие, прячась от ответного огня товарищей погибшего.

— Мисс Клефф, он тут! – продолжал свои попытки второй пони, что сидел рядом с только что убитым.

Его срочно надо было убрать. Недолго думая, Сталкер припал на одно копыто и выпрыгнул из укрытия, вновь скользнув в ЗПС. Числовое значение около пони показало, что самый большой шанс его поразить, это стрелять в грудь. Жеребец приготовился открыть огонь, как вдруг…

«Недостаточно Очков Действия»

Сталкер, как мешок овса, плюхнулся на пол, а оба его выстрела попросту пролетели над головой кричащего, заставив того скользнуть за ящик. Одно было хорошо, он заткнулся, но плохо было другое – распластавшегося на полу единорога увидела Ди Клефф. Глаза кобылы полыхнули гневом, а лицо исказила яростная гримаса. Она тут же повернулась к своим спутникам и, указав в сторону Сталкера, что-то заорала. Пусть звуки боя и заглушали ее крик, но не нужно было быть гением, чтобы понять, что за жеребцом «уже выехали».

— Сука! – рявкнул Сталкер.

Он, спохватившись, вновь нырнул в укрытие, а в то место, где он был мгновение назад, обрушился шквальный огонь.

— «Возьми «Суперудар», Сталкер!» – прорычал жеребец. – «Ахуенный перк, Сталкер! Будешь сбивать всех с ног, Сталкер!»

Он гневно фыркнул, прикрыв голову копытами, ведь ровно в этот момент очередная порция свинца врезалась в его со Снейком укрытие. Пули засвистели над головой и попали в стену, оставив там приличное количество дырок.

— Как я, блять, буду сбивать с ног, если я даже подойти не могу?! – вновь гневно проревел жеребец. – Надо было брать гребаную «Смерть на взлете», а не эту парашу!

Над ними вновь просвистело несколько пуль, в то время как часть из них изрешетила стоящий рядом ящик, разметав его остатки по полу.

— Сталкер, хватит ныть! – рявкнул Снейк. — Стреляй!

Жеребец сделал несколько выстрелов, после чего отпрыгнул в сторону, укрывшись за стоящем неподалеку ящиком. Сталкер высунулся из укрытия, целясь в нескольких жеребцов, что меняли позицию. Все выстрелы попали в молоко, даже не задев пробегающих. Сталкер выругался, упав на пол и принявшись перезаряжать магазин.

— Выходи, ублюдок! – прогремел голос Ди Клефф.

В сторону Сталкера обрушился шквальный огонь из дробовика кобылки, что вынудил его упасть на живот и отползти в бок. Силы Бакмейкеров стремительно таяли, а Струнники, во главе с Клефф, почти приблизились к позиции жеребца. Все осложнялось тем, что у Сталкера было мало боеприпасов, а стрелок он был, мягко говоря, хреновый. В стойле научиться стрелять было негде, патронов было мало да и тиры отсутствовали. Вот сейчас единорог и поймал себя на мысли, что надо было послушать совет Снейка и поучиться стрелять. Однако этому Сталкер предпочел трахать шлюх и напиваться.

— Я вырву тебе яйца и заставлю их сожрать! – по складу, заглушая канонаду выстрелов, пронесся выкрик Ди Клефф.

Сталкер нервно хохотнул и, выставив пистолет, сделал несколько выстрелов в сторону нападающих. Да, влип он неимоверно, а возможности выбраться таяли вместе с силами Бакмейкеров. Внезапно, дальняя левая стена склада взорвалась. Из дыры выскочило несколько жеребцов, которые открыли фланговый огонь по Струнникам, остановив их наступление. Сталкер было обрадовался, но радость оказалась недолгой, ведь жеребцы, остановившись на месте, принялись прикрывать большую группу Бакмейкеров, рванувших к ним навстречу. В глубине отряда Сталкер рассмотрел Медведя вместе с контейнером, в который они сгрузили наркотики. Когда лидер Бакмейкеров оказался около выхода, он взглянул на сидящего за ящиками Сталкера и, ухмыльнувшись, пожал плечами, словно говоря: «Бизнес, мой дорогой друг». Секунда и он, прикрываемый ответным огнем своих бойцов, скрылся в дыре.

— Дерьмо! – прошипел Сталкер лежащему неподалеку Снейку. — Кажется, нас бросили!

— А ты наблюдательный! – отозвался жеребец.

Итер перекатился вбок и открыл огонь по нескольким Струнникам, обходящим его с фланга, убив двоих и заставив третьего скользнуть в укрытие. Сталкер опустошил еще один магазин и упал на живот. Ответный огонь не заставил себя долго ждать, изрешетив еще один ящик, за которым мгновение назад прятался жеребец. Чем ближе подходили бойцы Струнников, тем меньше возможностей отстреливаться было у единорога. Новую его попытку дать отпор встретила стена свинца, разворотившая кучу мусора и выбившая пистолет из магического захвата Сталкера.

«Дерьмо! А вот теперь действительно все херово!»

Сталкер отполз к другому ящику и, прижавшись к нему спиной, взглянул на пистолет, лежащий в нескольких метрах от него. Дотянуться телекинезом было невозможно, а на любую попытку подойти пол взрывался бетонной крошкой от огня Струнников. Его словно держали на одном месте, не давая сбежать, и не мудрено, ведь сама Ди Клефф пообещала, что отрежет ему яйца.

— Клеффи, милая! – крикнул Сталкер. – Давай поговорим! Я уверен, что мы можем начать все сначала!

В ящик, за которым сидел жеребец, прилетела дробь. Единорог рухнул на живот ровно в тот момент, как верхушка ящика взорвалась и, не пригнись он вовремя, Сталкеру бы точно снесло голову.

— Заткнись, падаль! – рявкнула кобылка. – Заткнись!

— Вы, кобылки, такие обидчивые! – нервно хохотнул жеребец.

Над головой пролетела дробь.

— Я УБЬЮ ТЕБЯ! – вновь гневный выкрик и очередной выстрел.

Да, язвить сейчас было не самой разумной идеей, но Клефф так и так его прикончит. Струнники ненавидят тех, кто распространяет наркотики во Фридом Филде, а если к этому добавить отягчающее обстоятельство в лице самого Сталкера, который помимо тайного снабжения Бакмейкеров наркотой, снабжал оргазмами одну из самых влиятельных кобыл в банде, само собой, обманывая ее, перспектива вырисовывалась прескверная. Ему все равно конец, так почему бы ни повыпендриваться в свои последние минуты?

Отступив через дыру в стене, Медведь бросил не только Сталкера и Снейка, а также нескольких членов банды. Они все еще пытались отстреливаться, но их количество неумолимо сокращалось. Вот затихли еще несколько Бакмейкеров в дальнем углу. Приближалась очередь Сталкера. Жеребец поежился, внутренности сковал холод, а сердце забилось с такой силой, что казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Сталкер невольно задумался, каково это – умирать? Хотя, перед тем, как убить, Клефф его точно четвертует. Мысль заставила жеребца вновь усмехнуться.

Вдруг внимание Сталкера привлекло какое-то движение в раскуроченном взрывом входе. Оттуда медленно, словно меряя каждый шаг, двигался земной пони. Единорог так и не понял, почему это привлекло его внимание, ведь его сейчас прикончит разъярённая бывшая подружка, а он почему–то уставился на этого жеребца. Внезапно около Сталкера появилась пара кобыл, вооруженных мечом и топором. Яростно зарычав, они набросились на жеребца, но были остановлены огнем Снейка. Одна из кобыл, получив пулю в грудь, захрипела и упала, в то время как вторая отпрянула назад. Сталкер, недолго думая, выхватил пистолет из кобуры убитой, и сделал несколько выстрелов по приближающимся Струнникам.

— Спасибо! – крикнул он Итеру.

— Всегда пож… — попытался ответить тот, но шквальный огонь вынудил его вжаться в пол.

Неожиданно, пальба в сторону засевших Сталкера и Снейка заметно утихла, что позволило единорогу слегка высунуться из укрытия. Все внимание Струнников было сейчас приковано к тому странному земному пони, которого Сталкер увидел полминуты назад. И не мудрено, ведь впереди начало твориться что-то непонятное. Возле жеребца в воздухе болтался один из Струнников, словно удерживаемый телекинезом. Но там стоял земной пони, а они не умеют использовать телекинез. Или умеют?! К тому же – если это телекинез, то где аура? Сталкер удивленно нахмурился. В эту же секунду Струнник резко сложился пополам, наполнив помещение неприятным хрустом, и отправился в полет до ближайшей стены. Все Струнники тут же развернули стволы, открыв огонь по странному жеребцу. Безрезультатно. Трассеры рассекали воздух, а пули, попадая в пони, взрывались столпом искр или попросту рикошетили в сторону, наполняя все вокруг дымом от пороховых газов, бетонной крошкой и пылью.

— Че за?!.. – рявкнул один из пони, к которому приблизился странный жеребец.

Струнника что-то схватило, подтянув к незнакомцу. В этот момент у большинства стреляющих кончились магазины, и те принялись их перезаряжать, благодаря чему появилась возможность услышать речь. Ровный и низкий голос жеребца проплыл по помещению.

— Где Сталкер? – спросил он у болтающегося земного пони, который попытался выстрелить в ответ, но оружие выпало у него из копыт.

Струнник заболтал ногами в воздухе и закричал. Его товарищи ничего не могли поделать, ведь каждый их выстрел попросту не пробивал странного земного пони. Внезапно, позади незнакомца возникла единорожка с массивной кувалдой, которую она держала в магическом захвате. Стоило той оказаться достаточно близко к жеребцу, как ее магия словно испарилась, кувалда рухнула на пол, а кобылка от неожиданности поскользнулась и врезалась носом в пол.

— Где Сталкер? – повторил вопрос незнакомец.

— Да пошел ты! – рявкнул Струнник.

Неведомая сила тут же сложила  его пополам, сломав спину, после чего отбросила прочь. Незнакомец схватил кобылу, лежащую рядом.

— Где Сталкер? – повторил он вопрос.

Пони закрылась копытами, жалобно пища. Она указала трясущейся ногой на кучу мусора, за которой прятался Сталкер.

— Т… т… там!.. – пропищала она.

Внутри единорога все похолодело от ужаса. Ладно бы Клефф и Струнники, которые всего-то собирались его пристрелить. Но вот эта непонятная штуковина в образе земного пони, неуязвимая для пуль и складывающая взрослого жеребца пополам, не на шутку напугала Сталкера. Незнакомец, словно почуяв эту резкую вспышку страха, повернулся в сторону жеребца. Кобыла, парящая в воздухе, приглушенно вскрикнув, отправилась в полет к ближайшей стене. Огонь Струнников, перезарядивших оружие, возобновился. Незнакомец же, найдя того, кого искал, на этот раз решил ответить. Из-за его спины выплыл массивный сверток, уже порядком изрешеченный пулями. Порванная ткань соскользнула на пол, а в дыму и пыли боя блеснуло что-то металлическое. Сталкер несколько раз моргнул, пытаясь рассмотреть то, что достал пони. Через мгновение он узнал в этом очертании нечто похожее на дробовик, но огромных размеров. Ствол оружия повернулся в сторону самого большого скопления Струнников.

— Шо з!.. – Итер попытался что-то сказать, но не успел.

Взрыв. Это был именно взрыв. Громогласный и мощный, грохот от которого прокатился по всему складу, заставив подняться в воздух даже вековую пыль, лежащую по углам. Сталкеру заложило уши, а сам он упал животом на пол, выронив пистолет. Голова загудела, виски сдавило тисками, глаза окутала белая пелена. Жеребец, громко выругавшись, тряхнул головой и несколько раз моргнул, пытаясь поймать взглядом стрелявшего. Стрельба тут же прекратилась, а в помещении повисла тишина, разбавляемая тихими вскриками и стонами раненых.

Вокруг незнакомца возникло целое облако из пороховых газов, оставшееся после выстрела. Он, словно призрак, вышел из него и направился точно к лежащему единорогу. Сталкер попытался встать, но звенящая голова не позволила этого. Жеребец сердито прошипел и тряхнул головой, в надежде вернуть хоть какое-то самообладание, и вновь попытался подняться, но уже было поздно. Буквально на расстоянии вытянутого копыта перед ним стоял тот самый незнакомец.

— Сталкер! – закричал Снейк, пытаясь выстрелить, но винтовка дала осечку.

Единорог поднял голову, взглянув на жеребца. Теперь он смог его разглядеть. Темно-желтая шкура, коричневая грива и лицо без намека на эмоции с пустым взглядом желтых глаз, которые смотрели перед собой, словно не замечая того, что происходит вокруг. Позади пони парил огромный дробовик с барабаном, больше похожий на пушку. Сталкер сглотнул и попробовал схватить телекинезом лежащий пистолет, но ничего не вышло, словно магия покинула тело единорога. Взгляд скользнул на ПипБак, который всегда выручал жеребца и давал ответы на самые странные вопросы, творящиеся вокруг, но тот тоже внезапно начал барахлить. Экран принялся мигать и показывать какую-то чушь. Ужас сковал тело еще сильнее, ведь воспоминание о том, как этот странный пони буквально минуту назад сложил пополам взрослого жеребца и выкинул его прочь, словно тряпичную куклу, сдавило все внутренности холодными тисками и не давало возможности пошевелиться. Позади послышались крики очухавшихся Струнников, которые принялись вновь вести огонь по незнакомцу. Но пули либо пролетали мимо, либо, поднимая снопы искр, рикошетили в стороны. Пони наклонил голову ниже, приблизившись к лежащему единорогу.

— Историю пишут победители… — прозвучал спокойный голос жеребца.

Сталкер оторопел. Он прекрасно знал эти слова и знал того, кто сказал ему эту простую фразу. Эта кобыла не зря славилась своим коварством и умением располагать к себе жеребцов, особенно тех, кому она в прошлом очень сильно помогла. Видимо, пришло время не только возвращать долги, но и круто менять свою жизнь.

«Историю пишут победители!..»

— …потому нужно тщательнее выбирать союзников, — на одном дыхании ответил Сталкер.

Таинственный жеребец выпрямился. Барабан на его дробовике щелкнул, а само оружие повернулось к опомнившимся Струнникам. Очередной мощнейший выстрел, больше похожий на взрыв или, вернее сказать, на удар металлической палкой по ведру, которое надето тебе на голову. Сталкера вновь оглушило, придавив к земле. Голова пошла кругом, дыхание сбилось, а звон в ушах стоял такой, что впору было выплюнуть собственные мозги. Неожиданно, шатающегося и теряющего связь с реальностью единорога, что-то подхватило и подняло над землей. Сквозь пелену, окутавшую глаза, Сталкер смог разглядеть очертания Струнников, что сейчас бегали вокруг незнакомца и палили что есть дури по нему и парящему Сталкеру, но пули врезались во что-то впереди, так и не достигая цели. В ушах все еще звенело, потому окружающий мир доносился до единорога каким-то непонятным эхом.

— Сталкер! – послышался приглушенный крик Снейка.

Жеребец повернул ноющую голову, встретившись взглядом с товарищем. Движения того были расплывчаты и замедлены, словно время вокруг жеребца действительно стало течь в разы медленнее. Само собой, виной тому была ноющая голова и этот проклятый звон, который сводил с ума. Итер вскинул винтовку и прицелился в пони, что нес Сталкера. Выстрел. Пуля угодила в какую-то преграду или купол, просто упав на пол. Единорогу показалось, что он теряет рассудок, а все вокруг просто бред, вызванный потерей сознания. На самом деле же сейчас его пленили Струнники и ждут, пока он придет в себя, чтобы Клефф могла отрезать ему яйца и пристрелить. Но проклятый сон и не думал заканчиваться.

Итер выстрелил еще раз, как вдруг сбоку от Сталкера всплыл большой револьвер, чье дуло смотрело точно на Снейка. Яркая вспышка, очередной выстрел. Пуля, рассекая воздух, устремилась к голове жеребца, но, к счастью, выстрел был не точным. Он лишь задел правый глаз Итера и тот, громко вскрикнув, упал на спину.

— СНЕЙК! – закричал Сталкер. – СНЕЙК!!!

Голос его также звучал отстраненно и приглушенно. Единорог вытянул копыто в сторону падающего друга, но мощный телекинез крепко удерживал его на месте. Сталкер попытался вырваться, но тщетно. Незнакомец куда-то нес его, попутно отстреливаясь от Струнников. Единорог схватился за звенящую голову и, открыв рот, принялся глубоко дышать. Это помогло и он стал постепенно возвращаться в реальный мир. Вот уже звон в ушах отступал, возвращая жеребца в самую гущу боя, где сражение уже велось не между Струнниками и Бакмейкерами, а между этим странным пони и остатками обеих банд. Вокруг сновали пони, то и дело стреляя в Сталкера и незнакомца, но пули не достигали цели. Жеребец же, не поворачивая головы, отстреливался от нападающих и размеренно двигался к выходу.

— Вот… же… дерьмо! – Сталкер закашлял.

Незнакомец опустошил барабан револьвера и быстрым движением извлек его, высыпая стреляные гильзы на пол. Этим решили воспользоваться трое Струнников, решивших, что раз пули не берут – возьмет кувалда или топор. Стоило жеребцам оказаться достаточно близко, как одного тут же подняло в воздух, сложив пополам, второго незнакомец пришиб своим массивным дробовиком, а голову последнего схватил чем-то невидимым и сломал тому шею. Все это он делал, продолжая спокойно перезаряжать револьвер, а когда закончил, повернул ствол и пристрелил еще одного пони, спрятавшегося за кучей мусора. Вот сейчас Сталкер точно решил, что все это дурной сон, однако ноющая голова и адреналин, бьющий по ушам, твердили, что все происходящее – явь.

Незнакомец приблизился к выходу, попутно дав еще два выстрела в сторону двух Струнников, притаившихся за балкой и ящиками, но оба выстрела были не точны. Они лишь испугали жеребцов, и те, плюхнувшись животами на пол, поползли к другому укрытию. И опять, стрелял он не поворачивая головы, словно глаза ему были не нужны. Это было одновременно странно и пугающе. Что это за пони тогда такой? А пони ли это вообще?!

Револьвер выстрелил последний четвертый патрон, барабан откинулся, и гильзы вновь посыпались на пол. В этот самый момент в проходе появилась Ди Клефф, нацелившая свой дробовик на голову незнакомца.

— Куда собрался, урод?! – прорычала кобыла.

Она нажала копытом на спусковой крючок, выпустив в сторону груди и головы жеребца лавину свинца. Сталкер инстинктивно дернулся, пытаясь закрыться от летящей дроби, ведь сам он все еще висел в воздухе, удерживаемый какой-то силой, исходящей от незнакомца. Но выстрелы Ди Клефф, как и предыдущие, попросту не нанесли жеребцу никакого вреда, а те, что летели в Сталкера, остановил прозрачный барьер. Единорог присвистнул, в то время как Ди, опустошив обойму, стояла с ошарашенными глазами не в силах поверить в произошедшее. Последний патрон скользнул в барабан револьвера, и тот встал на место, оповестив всех вокруг громким щелчком.

— Беги, Клеффи, беги! – крикнул Сталкер, сияя ехидной улыбкой.

Лицо кобылы исказилось в ненавистном оскале, но увидев, как револьвер поворачивается в ее сторону, она тут же отпрыгнула вбок. Выстрел промахнулся и лишь колыхнул гриву кобылки, пока сама она успела скрыться за стеной. Два следующих выстрела из револьвера, которые метили в стену, куда нырнула Клефф, видимо, тоже не достигли цели и лишь сделали в многострадальном складе еще пару дырок.

— Сталкер?! – уши единорога уловили знакомый выкрик. — СТАЛКЕР!

Сталкер оглянулся.

— Я нормально, дружище! – крикнул он в ответ. – Позаботься о себе!

— Заметано! – ответил Снейк.

Несколько выстрелов в темноте, и размытый силуэт товарища скользнул к дыре в стене. Благо, Струнникам сейчас было кем заняться, ведь незнакомец, как раскаленный нож сквозь масло, прошел через их ряды, вырвал того, кого им было приказано убить, и спокойно покинул склад через парадную дверь, попутно пристрелив и ранив несколько бойцов. Странно еще было то, что ПипБак Сталкера в самом начале перестрелки показывал огромную толпу Струнников, а сейчас по складу бегали лишь разрозненные остатки. Вероятно, виной тому были те два выстрела из этого здорового дробовика, а темнота, разбавленная парой уцелевших прожекторов, и поднявшаяся от пороховых газов и пыли дымовая завеса, заполнившая складское помещение, не давали возможности увидеть всю картину. Да и хрен с ней, главное, что Сталкера вытащили из этой задницы. И не кто попало, а наемник самой Шарп. И если этот парень умудрился провернуть на складе ТАКОЕ, выкрасть тот самый объект, который весь научный состав Стойла облизывает уже не первый год, у него определенно получится. Или, вероятнее всего, он просто разнесет к хренам собачьим это место.

Незнакомец отдалился вместе со Сталкером уже на довольно приличное расстояние от склада, скрывшись в ночной темноте, но уши единорога все еще улавливали гневные выкрики, доносившиеся ветром. Во Фридом Филд сегодня лучше не возвращаться, вернее, лучше не возвращаться вообще. Темнота уже полностью поглотила все вокруг, а включить фонарик было невозможно – телекинез, да и вообще любая магия Сталкера не работала, а ПипБак все еще барахлил, не давая жеребцу не только включить свет, но и открыть карту. А вот земному пони, который держал его в воздухе, ни то, ни другое нужно не было, ведь, как выяснил Сталкер, он абсолютно слеп. Больше странностей на алтарь странностей! Пока лучше было помалкивать.

Наконец, спустя около получаса, жеребец остановился, отпустив единорога. От неожиданности, тот рухнул задницей на песок, приглушенно ойкнув. Быстро встав, Сталкер отпрыгнул в сторону от странного пони, и сделал несколько шагов назад.

— Ты… ты, мать твою, кто или что такое? – вырвалось у единорога.

— Курьер, — ответил незнакомец.

Жеребец хохотнул.

— Хах! – кивнул он. – Да ну на хер, курьер! Что бы я ещ…

Взгляд Сталкера по привычке скользнул к ПипБаку и замер. Прибор заработал! Он вновь светил хозяину приятным оранжевым светом, показывая его текущее состояние. Недолго думая, единорог тут же включил фонарик и направил его на незнакомца, притащившего его сюда. Ничего нового – все та же спокойная морда, тот же пустой взгляд, та же грива. За исключением, что все это, мать его, было целым и невредимым. Обычно, после того, как в пони палит целая банда, а после еще ему прямо в морду прилетает несколько выстрелов из дробовика практически в упор, вид уж точно должен быть слегка не таким.

— Ты, блять… кто такое, курьер? – Сталкер сделал шаг назад.

Вместо ответа незнакомец откуда-то извлек телекинезом маленький сверток и протянул его Сталкеру. Вот еще одна нестыковка – этот «курьер» был земным пони, откуда телекинез? Слишком много вопросов, слишком, но, раз уж он послан сюда Шарп, эти вопросы лучше не задавать. Теперь понятно, откуда у этой знойной горячей кобылы, которая седлает тебя и трахает так, будто сегодня и ее и твой последний день жизни, помимо этого таланта такой авторитет, который не просто уважаешь, а боишься. Если у нее на побегушках ВОТ ТАКИЕ вот ребята, она запросто может поставить раком всю Пустошь. Мысль заставила Сталкера усмехнуться.

— Бред… — помотал головой единорог.

Он попытался схватить сверток телекинезом, но у него опять ничего не вышло. Единорог нахмурился. Раз телекинез не работает, попробуем как все. Сталкер сделал шаг и протянул копыто, намереваясь взять сверток, но его нога уперлась во что-то невидимое, вернее, что-то невидимое его сперва остановило, после чего позволило коснуться свертка. Вот тут появилась еще одна странность – копытокинез, природная особенность пони, также отказал, и сверток упал на песок. Сталкер удивленно моргнул и сглотнул, но быстро сообразил, что к чему, ведь стоило ему отойти от незнакомца, как магия и работоспособность ПипБака восстановились. Он отодвинул сверток подальше от странного пони, после чего с легкостью смог поднять его как магией, так и копытокинезом. Хитро прищурившись, Сталкер стал медленно двигать удерживаемую в магическом захвате бумажку к странному пони, пока магия вновь не «отключилась», а сверток не упал на песок.

«Примерно метр?»

— Забавно… — хмыкнул единорог, поднимая упавший предмет.

Развернув его и помогая себе фонариком, жеребец пробежал глазами по строчкам. Да, его послала Шарп, и теперь от Сталкера требовалось сыграть свою роль – помочь выкрасть объект и доставить в точку назначения. Да, наконец, его жизнь круто изменится! Однако, к сожалению, придется расстаться с мечтой покорения Нью Пегасуса, ведь после того, что они должны будут сделать, находиться в окрестностях этого шумного города, да и вообще около Стойла 36, будет очень большой ошибкой.

Пока Сталкер вел борьбу внутри своего разума, жеребец завернул свой огромный дробовик в белую простыню, изрядно порванную пулями, больше похожую на лохмотья, и закинул ношу за спину. Там у жеребца находились седельные сумки, но они, как ни странно, были целыми и невредимыми. Но оно и неудивительно, ведь, пока пони нес Сталкера через склад, того защищал какой-то барьер. И очевидно, что свою ношу и личные вещи этот странный незнакомец оберегал так же. Единорог усмехнулся, взглянув на ПипБак. Они были примерно в четырех километрах от Фридом Филда, где-то посреди пустыни.

— Тартар подери, я, наверное, должен тебя поблагодарить за спасение моей задницы? – Сталкер направил свет фонарика на лицо пони.

Тот даже не сощурился, а его зрачки не дрогнули от яркого света, что еще раз убедило единорога в том, что перед ним слепец. И хрен его знает, было ли для этого жеребца подобное недостатком, ведь, если взять в учет то, что Сталкер видел меньше часа назад, зрение этому пони вообще не нужно.

— Эй, ты живой хоть? – Сталкер наклонил голову набок.

Незнакомец вновь промолчал, продолжая стоять и ждать.

— Не ну, если Шарп тебя послала встретиться со мной, то давай уже прояви какие-нибудь умения коммуникации, — возмутился единорог. – Мы же не в магазин с тобой собираемся идти!

— Мне велено было встретиться с осведомителем, — монотонным голосом ответил пони, — и узнать у него дальнейший план действий.

Сталкер вскинул бровь. Пустой взгляд, лицо без намека на эмоции, неразговорчивость, полное спокойствие и односложные ответы. Что-то Сталкеру это напоминало. Если еще взять в учет то, что незнакомца пули не берут, а ему самому необязательно смотреть на противника, то вывод напрашивался сам собой.

— Слышишь, а ты это, робот что ли? – единорог подошел к незнакомцу и осторожно постучал по шкуре.

Тот не ответил. Странно, но на ощупь она оказалась вполне себе обычной. Может, какая-то неизвестная модель, разработанная еще до войны или после, сено знает. Сталкер встречался с роботизированными пони в Нью Пегасусе, но этот был гораздо круче тех дешевок. И немудрено, ведь это же Шарп! Вполне возможно, что она умудрилась где-то откопать такой охренительный экземпляр, который оснащен еще и долбанным антимагическим полем, мощным телекинезом и барьером, способным останавливать пули. Все встало на свои места, заставив Сталкера широко улыбнуться. Ай да кобылка! На этом неимоверно сложном задании по проникновению в Стойло со Сталкером будет роботизированный пони хер его знает какой модели, четко выполняющий все его приказы. Грандиозно!

— Ух зашибись! – единорог хлопнул копытами.

Он обошел незнакомца вокруг и, подсвечивая фонариком, осмотрел того со всех сторон. Ничего необычного и примечательного – пони как пони, а внутри – машина смерти! Сталкер вновь хихикнул.

— Лады, мистер Курьер! – кивнул Сталкер. – Мисс Шарп послала тебя выкрасть объект из Стойла, а я тот, кто тебе поможет в этом нелегком задании!

Единорог взглянул в лицо незнакомца.

— А это значит, — добавил он, — что ты должен будешь слушаться, иначе мы рискуем все просрать, ясно?

— Да, — кивнул тот.

Сталкер был готов взлететь от радости. Ему как будто подарили неимоверно крутую и дорогую игрушку на день рождения, о которой мечтает все долбанное Стойло, но такому счастью удостоился только он.

«Может, я – Избранный?»

Единорог хохотнул.

— Спасибо, мисс Шарп, — кивнул Сталкер.

Взглянув на карту в ПипБаке, Сталкер быстро построил маршрут в обход Фридом Филда к главным воротам Нью Пегасуса.

— В Стойло я возвращаюсь только завтра, — он повернулся к незнакомцу. – Потому сейчас нам не помешает укрыться и придумать план, а я как раз знаю отличное место.

Единорог подмигнул, но поняв, что его собеседник вообще никак на это не отреагирует, махнул копытом и глубоко вздохнул.

— Двигай за мной, мистер Курьер, — хмыкнул Сталкер. – Пока будем чухать в Пегасус, обдумаем, чего нам делать дальше.

Незнакомец, не произнося ни слова, двинулся за единорогом. Прогулка по ночной Пустоши безоружным в ночное время – смертный приговор, но Сталкер не боялся. С ним был этот молчаливый робопони, который, судя по всему, может оторвать башку адской гончей, не говоря уже об обычном хищнике. Единственный минус – собеседник молчалив и угрюм, прямая противоположность Снейку, с которым всегда можно было весело поболтать. От воспоминания о друге, которого задело выстрелом экземпляра, что шел рядом, на душе заскребли кошки. Но Итер опытный вояка, он выберется, а на робопони сердиться не было смысла – он же просто инструмент, которому был отдан приказ найти Сталкера и защитить его. Это как ругаться и злиться на автомат или пистолет за то, что те убивают пони. Нет, оружие не убивает пони, это делают они сами.

— Как же нам протащить тебя в Стойло, мистер Курьер? — спросил Сталкер.

Единорог решил разбавить этот скучный поход хотя бы рассуждениями. К тому же, авось в голове у этой железяки найдется пара другая идей или записей, которые им помогут.

— Если ты туда ворвешься и начнешь палить направо и налево, — продолжил он, — то они просто заблокируют все двери, и мы хер попадем внутрь. Или даже хуже, они запрут в Стойле нас, а там — либо смерть от газа, либо от голода.

Сталкер усмехнулся, посветив фонариком на рядом идущего. Выражение лица жеребца не изменилось. Единорог хмыкнул, пожал плечами и направил фонарик перед собой. Вдруг в его голову пришла сумасшедшая идея, заставившая расплыться в дурацкой улыбке.

— Слушай, ты ж такой из себя весь крутой, — Сталкер остановился, указав на идущего рядом копытом. – Может, ты еще и невидимым становиться умеешь?

Единорог хохотнул. Собеседник вновь промолчал.

— Ну, или, на худой конец, облик менять? – Сталкер развел копытами, продолжая ухмыляться.

Незнакомец остановился, вынудив единорога сделать то же самое. Мгновение, и жеребца объяла зеленая аура. Сталкер сел задом на песок, открыв рот. Перед ним стояла его идеальная копия – темно-серая шкура, желтая короткая грива, голубые глаза и метка в виде знака радиационной безопасности. Через секунду тело незнакомца вновь озарилось зеленоватой вспышкой, вернув ему его обычный облик.

— ОХРЕНЕ-Е-Е-ЕТЬ!!! – Сталкер подпрыгнул на месте.

Он начал скакать вокруг робопони, по-идиотски хихикая и светясь таким счастьем, словно жеребенок, у которого только что исполнилась мечта всей жизни.

— Спасибо, мисс Шарп! – единорог поднял копыта к небу. – Спасибо! Если при нашей следующей встрече Вы захотите отыметь меня в жопу, я попрошу это сделать без смазки!

Повернувшись к жеребцу, Сталкер постучал копытами друг о друга, продолжая довольно улыбаться.

— Блять, а, может, ты еще и желания исполнять умеешь? – спросил единорог.

Тот промолчал.

— Ай, ладно! — хохотнул Сталкер. – Кажется, у меня появилось несколько ахренительных идей! Идем дальше, мистер Курьер!

С этим словами Сталкер двинулся вперед, увлекая за собой своего странного спутника. Эта еще одна необычная особенность роботизированного пони, породила в голове единорога целый ворох мыслей, которые уж точно не давали заскучать. Потрясающе, сколько перспектив и возможностей открывается перед тем, кто способен менять облик, становясь кем угодно когда угодно. При желании, можно вообще устроить настоящую революцию на Пустоши или… или захватить отдельно взятый город под свой контроль. Мысль заставила Сталкера коварно оскалиться. Нужно будет обязательно попросить мисс Шарп дать ему попользоваться этим занимательным экземплярчиком, когда он доставит объект к ней.

Спутник единорога молчал, потому разбавить скуку, пока они двигаются к Лас Пегасусу, можно было лишь одним способом. Сталкер надел наушник и принялся перебирать музыкальные композиции, «позаимствованные» им во время вылазок из Стойла у известного Ди-Джея, чей голос, по рассказам, транслировался чуть ли не на всю Пустошь. А большая ли она, эта Пустошь? Жеребец не знал, да и какая, в Тартар, разница? Несколько нажатий на переключатель, и единорог нашел одну из своих любимых композиций – «A Mare Who Sold The World». В ушах зазвучали уже выученные наизусть гитарные аккорды, заставившие Сталкера мысленно улыбнуться.

Погрузившись в обдумывание планов под любимую музыку, единорог не заметил, как карта ПипБака вывела его к воротам Лас Пегасуса. Стена вокруг была похожа на шедевр какого-то обезумевшего художника, страдающего всеми известными формами расстройства личности – повозки, рекламные щиты, листы металла и прочий крепкий мусор, щедро залитый бетоном, превращал эту конструкцию в своего рода уродливый памятник всему, что творится вокруг. Добавить к этому еще три слоя колючей проволоки сверху и вооруженные патрули, иногда слоняющиеся по ту сторону, и желание перелезать через ЭТО тут же испарялось.

Маршрут был построен в обход Фридом Филда, потому Струнников, которые уже точно прочесывали весь пригород в поисках жеребца и его сообщника, можно было не опасаться. У ворот всегда дежурило несколько роботов-охранников – забавных пони-подобных механизмов, вместо головы у которых был экран с изображением различных лиц жеребцов или кобылок, служивший для передачи «настроения» робота. Передняя левая и правая ноги, как и задние, были соединены с большим колесом, которые робот использовал для передвижения. Как им удавалось сохранять равновесие при такой конструкции – было загадкой, но справлялись они отменно. Сталкер хорошо помнил, как ему приходилось улепетывать от подобных им.

— Не двигаться! – раздался строгий металлический голос одного из роботов-охранников, когда жеребцы приблизились к воротам.

На экранах всех ботов красовались суровые лица полицейских в шляпах, а на Сталкера и его спутника сейчас смотрело несколько стволов, готовых изрешетить их.

— Спокойно, мальчики! – единорог достал наушник и выключил музыку.

Он вальяжно открыл инвентарь в ПипБаке и, изъяв пропуск, выставил его перед собой. К нему приблизился один из охранников, чей интерфейс изменил изображение на задумчивое лицо полицейского. Робот направил на пропуск в магическом захвате Сталкера тонкий красный луч сканера. Выражение лица полицейского на мониторе сменилось на спокойное.

— Все в порядке, мистер Кинг, Вы можете проходить, — сканер робота погас, а сам железный сторож повернулся к спутнику Сталкера.

— Благодарю, а это… — единорог хотел было представить железяке своего роботизированного друга, но осекся.

Роботы просто молча повернулись и устремились прочь, как будто рядом со Сталкером вообще никого не было. Жеребец вытаращил глаза.

— Драть меня во все дыры… — он покачал головой. – Мистер Курьер, что же ты за хреновина-то такая?

Жеребцы прошли через главные ворота. Впереди открылся северный район Нью Пегасуса. Вокруг стояли повозки и дешевые закусочные, где всегда можно было набить брюхо или морду, мини-гостиницы и старые кирпичные здания с заколоченными окнами. Всяко лучше, чем трущобы Фридом Филда. Но Сталкеру сейчас нужно было не это захолустье, а то, что лежит дальше. Даже ночь не была помехой для многочисленных цветастых огней Нью Пегасуса, что прорывались через мрак, будто грозясь проткнуть не только небо, но и само мироздание.

— Ох! – Сталкер поправил седельные сумки, забитые крышками после сделки. – Если сегодня действительно моя последняя ночь, оттянусь вдоволь!

Осмотрев себя со всех сторон и смахнув налипшую пыль и грязь, единорог привел себя в некоторое подобие порядка и посмотрел на спутника. Тот, как и ранее, был абсолютно спокоен и хладнокровен. Ну, что еще ждать от железяки? Определенно стоит его взять с собой в самое хорошее и дорогое увеселительное заведение в этом городе. Авось, у этой модели есть камера, которая запишет все пируэты и выкрутасы Сталкера, а потом покажет Шарп. Единорог ухмыльнулся. Коли так, то сегодня ему лучше выложиться по полной!

Жеребцы миновали захолустье, и вышли на одну из главных улиц Нью Пегасуса. В глаза тут же ударило обилие цветов и красок. Все пони, находящиеся тут, были хорошо одеты — кобылки выглядели потрясно, а жеребцы создавали впечатление каких-нибудь Кантерлотских аристократов, которые жили еще до войны и тех, кого Сталкер иногда мог лицезреть на плакатах или картинках в старых журналах. Словно никакой Пустоши вокруг и нет, лишь веселье и радость, но, само собой, лишь для тех, у кого есть деньги. После не совсем удачной сделки с Бакмейкерами, этого у Сталкера было более чем достаточно. Потому, плюнув на любование и восхищение красотами этого места, жеребец поспешил туда, где его ждали совсем другие красоты, более приземистые и материальные, которых, к тому же еще, можно было и поиметь за крышки. Спутнику единорога вообще было все равно, и он молчаливо и покорно следовал за ним, глядя пустым взглядом перед собой. Роботы, что с них взять?

Наконец, Сталкер добрался до высокого здания отеля. Перед парадным входом красовалась огромная парковка, где разместились многочисленные кареты и экипажи, привозящие богачей. Первый этаж здания был отдан под казино, а выше располагались шикарные номера с лучшей отделкой, которую только можно встретить на всей Пустоши. Сказать, что у Сталкера в первый раз просто отвалилась челюсть и укатилась в угол, когда он увидел эту роскошь после своей одиночной серой маленькой комнатушки в Стойле, это ничего не сказать. Добавьте еще и горячую кобылу, которая прекрасно знала, как правильно орудовать язычком, копытцами, попкой и вовремя стонать, так единорогу вообще показалось, что он умер и отправился в рай.

Сталкер и его спутник ступили на красную ковровую дорожку, ведущую к главному входу, над которым висела огромная вывеска с яркими, переливающимися желтыми и красными буквами. Надпись гласила «Золотая Подкова», а рядом силуэт лежащей кобылки, который благодаря своевременному переключению ламп, выглядел движущимся. Сталкер поправил гриву и, выпятив грудь, шагнул внутрь.

Главный холл представлял собой просторное помещение с длинной стойкой в самом центре, где располагался швейцар. На потолке висела огромная люстра, яркий свет которой освещал все вокруг. От главного входа до стойки регистрации и далее к массивной лестнице, ведущей на этажи выше, вел красный ковер, расшитый золотой тканью. Лестница же представляла собой настоящее произведение искусства – украшенная живописной резьбой по дереву и выкрашенная в яркие цвета отеля – красный и золотой, создавала ощущение, будто ты поднимаешься в рай. Каждый раз, когда Сталкер попадал сюда, его челюсть ненадолго отвисала, а лицо расплывалось в широкой улыбке.

— Что вы тут забыли? – полет фантазии единорога был прерван грубым басом.

Рядом с ним появилась пара жеребцов, одетых в строгие черные костюмы.

— Развлечения, — усмехнулся Сталкер и развел копытами. – В это место приходят, чтобы спустить деньги и сперму. Я пришел и за тем, и за другим!

Охранники нахмурились, окинули взглядами Сталкера и его спутника и переглянулись.

— Да ладно! – раздался громкий возглас откуда-то неподалеку. – Сталкер, мать твою! Ты никак не подохнешь?

Сталкер и охранники повернулись к говорящему. К группе жеребцов двигался массивный земной пони в белом пиджаке и широкой шляпе.

— Мистер Фрост, — один из охранников обратился к прибывшему. – Вы знаете этого оборванца?

Фрост. Глава охраны казино «Золотая Подкова». Сталкер уже успел хорошо познакомиться с этим жеребцом, как и с его копытами. Видок у единорога, особенно попавшего в это место в первый раз, мягко говоря, был не очень. Потому копыта охраны быстро объяснили, что ему тут не рады, но, как и везде, звон крышек быстро менял гнев на милость. Хорошо было еще то, что Сталкера в этом месте интересовали исключительно кобылки и выпивка, а не азартные игры. Ведь если бы ты умудрился, а ты бы умудрился, проиграть тут все, что у тебя было, именно копыта Фроста выкинули бы тебя прочь.

— Век бы не знать его рожу, — фыркнул Фрост.

Сталкер улыбнулся.

— Фрости, дружище, как дела? – отсалютовал он копытом.

— Я тебе не дружище, рогатый, — огрызнулся тот.

Когда жеребец приблизился, его лицо скривилось в омерзении, а сам он отрицательно помотал головой.

— Ты опять ограбил караван? – язвительно поинтересовался тот.

— Какая тебе разница, откуда крышки? – усмехнулся Сталкер.

В его магическом захвате появилась пара мешков. Единорог потряс ими в воздухе, наполнив все вокруг звоном денег, и поиграл бровями.

— Главное, что я оставлю их тут, — добавил он. – Ну и еще кое-что… Может, даже на ковре.

Лицо Сталкера озарилось колкой улыбкой. Охранники вновь недоумевающе взглянули на начальника, но тот лишь закатил глаза. И верно, была бы воля Фроста, он бы выкинул единорога уже давно, но распоряжение главы отеля ясно давало понять, что «пока у клиента есть деньги, он клиент, и относиться к нему стоит с соответствующим почтением, напрямую зависящим от количества денег». А денег Сталкер, обычно, не жалел.

— А это кто? – Фрост указал копытом на стоящего позади спутника единорога.

— Это? – Сталкер оглянулся. – Это мой друг, мистер Курьер.

Фрост фыркнул.

— Кто? – присмотрелся глава охраны. – Что за сброд ты тащ…

Жеребец осекся. Его глаза наполнились ужасом, а сам он сделал шаг назад. Глаза Фроста скользнули по лицу пони, прыгнули на массивный сверток за спиной, чья ткань была порвана выстрелами, и остановился на красной повязке на ноге. Фрост сглотнул, а охранники, заметив реакцию начальства, тут же напряглись.

— А он что тут забыл?! – осторожно спросил жеребец.

— Он? – переспросил Сталкер, указав копытом на спутника. – Охраняет меня.

Фрост вскинул бровь.

— Охраняет?! – нахмурился он.

— А что такое? – ехидно хихикнул единорог, нащупав слабое место. — Ты знаком с мистером Курьером?

Напуганное лицо этого бугая подняло и без того хорошее настроение Сталкера еще выше. Да, мисс Шарп умеет не просто удивлять, а брать за яйца стальной хваткой. Но делать это так, что от этой стальной хватки у тебя между ног начинает твердеть.

— Вот же, мать твою… — ругнулся Фрост, размяв шею. – Ладно, ты можешь пройти, но твой дружок останется снаружи!

Жеребец ткнул копытом в сторону выхода.

— А чего так? – Сталкер поднял бровь.

— Потому что я так сказал, — прорычал Фрост, вновь бросив осторожный взгляд на спутника единорога.

Сталкер оглянулся. Ну, если начальник охраны знаком с этим странным пони, то он уж точно знает, что тот умеет. И тогда понятно, почему он так переполошился. К тому же, роботизированный друг Сталкера вряд ли согласится сдать свои пушки, потому пусть лучше подождет за дверью. Одного его оставлять не страшно, он большой робот, справится.

— Ну, ла-а-адно, — хмыкнул Сталкер и повернулся к своему спутнику. – Мистер Курьер, подождешь меня до утра снаружи? Можешь даже прогуляться по городу.

Пони молча вышел.

— Ты рад? – колко улыбнулся Сталкер, глядя на Фроста.

Жеребец заметно успокоился.

— Ты даже понятия не имеешь, кто это, верно? – он размял шею.

— Не имею ни малейшего представления! – пожал плечами лыбящийся Сталкер. – Да мне и наплевать, по большому счету.

Фрост сердито отмахнулся, кивнул охранникам и двинулся прочь. Дорога была открыта. Сияя широкой улыбкой, которая, казалось, освещает сейчас все вокруг, единорог приблизился к швейцару.

— Привет, Пот! — отсалютовал Сталкер.

— И тебе не хворать, Выходец, — козырнул лиловый земной пони в красной шапке и жилетке. – Как обычно?

Единорог ехидно поиграл бровями.

— Не-е-ет! – он вожделенно потер копыта. – Сегодня мы оттянемся по максимуму!

Сталкер положил перед швейцаром два мешка, набитых крышками.

— Оу, — Пот поднял бровь. – Ты ограбил караван?

Единорог лишь усмехнулся в ответ. Швейцар убрал мешки с крышками и достал огромную книгу, раскрыв ее перед Сталкером. В ней красовалось большое количество самых разных милых кобылок и жеребцов, любого возраста, телосложения и расцветки. Единорог, многозначительно задрав голову, отодвинул «меню» и посмотрел на Пота из-подо лба.

— Оставьте ваше дешевое диетическое питание нищим, — усмехнулся он.

Пот закатил глаза, скрестив передние ноги на груди.

— А что же желает наш утонченный гурман? – швейцар поднял бровь.

Сталкер, опершись на стойку, наклонился ближе и поиграл бровями.

— Он желает Спайси и Хорни, — заговорщицки шепнул единорог. – Обеих.

Пот вскинул брови.

— Обеих? – переспросил он.

— М-хм-м, — кивнул жеребец.

Швейцар, сложив губы трубочкой, покачал головой и повернулся к стойке с ключами. Он достал золотой ключ с изображением подковы в виде сердечка и положил его перед Сталкером.

— Пентхаус, мистер Сталкер, — добавил Пот. – Приводите себя в порядок. Девочки будут в течение часа.

— Благодарю, дружище, — кивнул единорог.

Он подхватил телекинезом ключ, оставил несколько крышек на столе в качестве чаевых и, отсалютовав швейцару, шагнул в сторону лестницы.

Тусклый свет, идущий от лампы дневного освещения, падал на рабочий стол, выстраивая из теней от предметов на нем замысловатые фигуры и образы. Чуть поодаль стояло небольшое кресло, на сиденье которого был брошен белый докторский халат, а на спинку — жилет охранника. Около него валялись синяя рубашка, черная блузка и пояс с рацией и пистолетом, которые в спешке были небрежно брошены на пол. У дальней стены, где царил мягкий полумрак, на одноместной кровати виднелось два силуэта, двигающихся в такт друг другу. Светло-серая земная кобылка с графитово-черной длинной гривой, обхватив подушку передними ногами и уткнувшись в нее мордочкой, сладко постанывала, стараясь двигаться вместе с серебряным единорогом с короткой черной гривой, забранной в хвост. Жеребец наклонился ближе, лизнул ушко пони и нежно укусил его, чем вызвал у кобылки страстный стон.

— О Соул… — прошептала она, задрав голову. – Еще!..

Хвост кобылки дернулся, обхватив одну из задних ног единорога. Тот, уткнувшись носом в гриву кобылки, со следующим толчком подался чуть вперед, проникнув в нее глубже. Пони вновь страстно застонала.

— Вы сегодня ненасытная, доктор Морион, — прошептал Соул.

Кобылка прикусила губу и, томно промычав, упала мордочкой в подушку. Жеребец слегка выпрямился и начал двигаться быстрее, в то время как кобылка с каждой секундой стонала все громче.

— Соул, прием, — раздался трещащий голос в рации.

Жеребец проигнорировал это, продолжая наращивать темп.

— Соул, прием! – не унимался охранник по ту сторону. — Ситуация 6, отзовись!

Морион тут же приподняла круп, остановив единорога, чем вызвала его сердитый выдох.

— Соул… ты должен ответить, — тяжело дыша, добавила она и подняла голову с подушки.

— У меня обед, — фыркнул жеребец.

Морион нежно улыбнулась Соулу.

— Ты начальник охраны Стойла, — продолжила она. – У тебя нет обеденного перерыва.

Кобылка игриво подвигала бедрами, продолжая улыбаться своему жеребцу.

— Соул, где тебя носит?! – все не унимался голос в рации.

— Что б тебя, — фыркнул единорог.

Он аккуратно вышел из кобылки, чем вызвал у нее страстный вздох и приблизился к рации. Подняв ее телекинезом, он нажал кнопку связи.

— Да, Вессэл, не бурчи ты так, — ответил Соул. – Что случилось?

— Наконец-то, — раздался голос. – Повторяю, ситуация 6.

Единорог закатил глаза и помассировал висок.

— Вы без меня не справитесь? – уставшим голосом спросил Соул.

— Начальник, мне плевать, — добавил Вессэл, — но ты сам просил докладывать тебе о любой херне, творящейся вокруг. Я докладываю.

Жеребец тяжело вздохнул и, открыв глаза, сокрушенно покачал головой.

— Кто? — фыркнул Соул.

— Четвертая группа, — ответил охранник.

«Твою мать, опять Сталкер…»

— Драть тебя во все дыры… — сердито выдохнул единорог и добавил: — Ладно, сейчас буду.

— Принято, — ответил Вессэл.

Рация приглушенно пискнула и отключилась. Соул вновь помотал головой. Опять этот жеребец. Не охранник, а головная боль. Его группа уже не в первый раз попадает в неприятности, а минимум раз в неделю к нему приходится добавлять новых бойцов взамен убитых. Не то, чтобы это было в диковинку – это долбанная Пустошь, пони тут умирают постоянно, особенно среди наемников, но Соулу почему-то казалось, что со Сталкером подобное происходит неспроста. Этот скользкий охранник вызывал подозрение с самых первых дней, как единорога наняли для защиты этого Стойла. Мотивация боссов понятна – старые охранники знают его куда лучше, чем наемники с Пустоши, но Соул все равно половину бы перестрелял или просто выгнал. А начал бы именно со Сталкера, потому что этот скользкий ублюдок явно не чист, но поймать его за копыто пока не удалось. Но вот как только представится такая возможность…

— Опять проблемы с патрулем? – спросила Морион, прервав мысленный поток единорога.

Кобылка подошла к жеребцу со спины и обняла, поцеловав в шею. Сердитое лицо тут же сменилось мягкой улыбкой, а все вокруг наполнилось теплотой, отогнав дурные мысли.

— Да… опять Сталкер, Тартар его подери, — раздраженно фыркнул Соул.

Морион обошла единорога, держа в копытах коробку с салфетками. Сев напротив него, она достала парочку, принявшись вытирать естество жеребца, нежно поглаживая его копытами. Все это кобылка делала не отрывая взгляда от глаз Соула. От этого член единорога вновь напрягся, а по животу пронеслось знакомое чувство возбуждения.

— Иди, милый, это твоя работа, — проворковала она.

Придвинувшись чуть ближе, она поцеловала Соула в губы.

— Вы очень жадная пони, мисс Морион, — выдохнул жеребец.

— Я знаю, — хихикнула она, вновь поцеловав единорога.

Кобылка приблизилась к стулу, взяв с пола свою блузку и рубашку Соула, протянув ее жеребцу. Единорог, покачав головой и усмехнувшись, быстро оделся. Перед уходом он подошел к Морион, которая сидела у маленького зеркала и приводила гриву в порядок. Встав позади, Соул крепко обнял кобылку, скользнув копытами к ее животу и, прижавшись своим носом к гриве, сделал глубокий вдох. Морион выгнула спину и, положив голову на плечо жеребцу, сладко промычала.

— Надеюсь, наша малышка не будет такой же жадной, как ее мама, — Соул погладил ее живот.

Морион повернула голову и показала язык, чем вызвала у Соула широкую улыбку. Отстранившись, он поспешил к выходу.

— Увидимся в медблоке, — помахала ему кобылка, когда жеребец уже выходил из комнаты.

Перед единорогом оказался длинный серый коридор, освещенный несколькими лампами, встроенными в потолок. Соул порой задумывался, каково это, прожить тут всю жизнь? Те недолгие пару лет, что он провел в Стойле 36, были не самым приятным временем в жизни наемника. Благо, ему можно было выходить на поверхность и посещать ближайшие поселения. Само собой, в пустыне вокруг сновали бандиты и другие любители поживиться за чужой счет, но все равно это было куда лучше, чем сидеть в закрытом помещении, как бобы в консервной банке. Можно было позавидовать выдержке обитателей Стойла, хотя, если кроме этих серых стен, экранов ПипБаков и одних и тех же лиц ты не видел ничего, тогда, видимо, пережить это добровольное пожизненное заточение еще как-нибудь можно. Добавить сюда еще и то, что обитателям Стойл промывали башку, постоянно твердя, что на поверхности жизни попросту нет, ответ на вопрос «как?» появлялся сам собой.

Соул, если бы его поместили в такую консервную банку на несколько лет, не позволив выходить на поверхность, точно бы свихнулся. Поначалу закаленный наемник вообще хотел послать нанимателей куда подальше, но хороший оклад удержал его от этой глупости. И, как оказалось, не зря. Именно среди этих странных обитателей Стойла Соул встретил пони своей мечты – Морион. Само собой, как только убежище со всей его научной базой прибрали к копытам крупные мафиози, в нем оставили только самых «полезных», и кобылка была в их числе. Морион являлась хорошим биоинженерном и прекрасным доктором, что отлично подходило под пункт «полезная пони». Кобылка умела как штопать раненых, так и помогать синтезировать ту самую дурь, что Стойло производило для продажи.

Знакомство Соула с Мори было не самым приятным. Как только на охрану Стойла, помимо пары десятков старых охранников, заступили головорезы с Пустоши, «местные жители» тут же познакомились со всеми прелестями жизни сверху. Как кобыл, так и жеребцов, частенько насиловали, били или вообще убивали. А кому они пойдут жаловаться? Не брезговал подобным и Соул, намереваясь воспользоваться попкой симпатичной пони, работающей в медицинском блоке. Вот только такая мысль поселилась в голове не только у него. После короткой перестрелки и поножовщины, Соул остался с ранением в плечо и ножом в боку, а парочка наемников – с пулями в башке. Если бы не Морион, единорог точно бы двинул копыта, но она смогла поставить его на ноги.

После этого жеребец решил, что подобная вакханалия дальше продолжаться не может. Благо, подобные действия наемников только тормозили производство дури и вообще, крайне плохо сказывались на обороноспособности курятника, где несут золотые яйца. Потому покровители, парой показательных казней, дали четко понять, что не стоит мешать их бизнесу. А после того, как они приперли сюда этот странный артефакт или заклинание, сено его пойми, так охрану вообще усилили вдвое, а самому Соулу теперь каждую неделю приходилось отлавливать крыс. Одни, после того, как им отрезали копыто или хер, слезно клялись, что работают на какой-то Анклав, кто-то кричал, что на Стальных Рейнджеров, а кто-то просто орал. Но все они заканчивали всегда одинаково – с пулей в затылке.

Массивная дверь, ведущая в атриум, с громким скрежетом уползла вверх, пропуская Соула. В самом центре большой комнаты, которая была превращена в оборонительное сооружение из мешков с песком, стульев и прочего мусора, из которого собрали баррикады, стояло несколько пони и грифина в форме охранников Стойла. Одежда здесь была довольно высокого качества, потому большинство наемников тут же сменило свое тряпье на нее. К тому же, выглядела она чертовски хорошо, позволяя каждому долбоебу чувствовать себя частью настоящей военной базы. Напротив большой двери, ведущей к главному коридору, стоял пулемет, около которого сидело несколько наемников, играющих в карты. Увидев Соула, они тут же спохватились, прекратив игру.

— Что случилось, Вессэл? — единорог проигнорировал расхлябанность персонала, двинувшись сразу к группе из трех бойцов.

К нему повернулся здоровый коричневый земной пони, с наголо выбритой головой и боевым седлом, снабженным двумя дробовиками. Рядом с ним стояли кобыла-наемница и грифина, то и дело поглядывающие на вход.

— Сталкер случился, драть его в сраку, — развел копытами жеребец. – Сообщил по рации, что на патруль опять напали. Как он затрахал!

Соул отрицательно покачал головой. Этот долбанный охранник его уже просто достал. Нельзя было сказать, что группа Сталкера была единственной, которая вечно попадает в неприятности. Это Пустошь – она одна сплошная неприятность. Но у единорога была одна нехорошая черта – он умел попадать в неприятности ровно тогда, когда это нахуй никому не было нужно. Особенно сегодня, когда Соул, наконец, решился порвать со своей долбанной жизнью наемника и свалить куда подальше, прихватив Морион. Само собой, кобылка как раз и была той самой причиной, вернее причины было две – Морион и ее беременность. А долбанный Сталкер, который опять поцапался с бандитами или местными рейдерами, уж точно вынудит Соула усилить охрану на всю ночь, чтобы избежать атаки со стороны этого сброда с Пустоши. О каком побеге тут может идти речь?

«Гребаный придурок»

— Когда это случилось? – Соул размял шею.

— Минут десять назад, — ответил Вессэл. – Всех уже поднял по тревоге, стою, жду тебя.

Жеребец указал на стоящих рядом наемниц и трех пони, что сидели около пулемета.

— Ладно, — вздохнул единорог, — пойдем встречать.

Кивнув в сторону главных дверей, Соул и Вессэл, в сопровождении двух наемниц, вышли из атриума. Далее шел длинный коридор, упирающийся в еще одну массивную стальную дверь, за которой находился вход в Стойло – огромная металлическая дверь, открываемая при помощи шестереночного механизма. Управление осуществлялось там же с пульта, который наемники превратили в укрепление, навалив по периметру комнаты мешков с песком и прочего крепкого мусора, и установили несколько пулеметов. При лобовой атаке, нападающим укрыться было бы просто негде.

— Напомни мне, Вес, — устало спросил Соул, пока они шли по коридору, — почему я все еще нянчусь с этим придурком?

Жеребец усмехнулся.

— Тебе опять надо дать повод не пристрелить его? – ухмыльнулся наемник.

Соул кивнул.

— Ну, известно, чего, — продолжил Вессэл. – Сталкер, помимо проблем, на своем хвосте приносит и информацию о том, что творится вокруг.

Вес задумчиво покачал головой.

— Я не знаю, как у него это получается, — он указал на Соула, — но одно я знаю точно – без его огромных ушей нам бы точно пришлось запереться в Стойле и ждать, пока воротилы пришлют группу за товаром. Мы-то выгнали почти всех, кто тут жил, и запасов нам хватит надолго. Но ты сам говорил, что скорее отсосешь у поселения гулей, чем согласишься прожить тут несколько месяцев без возможности выходить на поверхность.

Соул засмеялся.

— Да, сено его побери, — вновь кивнул единорог.

— Именно поэтому ты же и позволил ему шляться туда-сюда из Стойла, — добавил Вес. – Но, если ты все же решишь укокошить его, я помогу вынести труп.

Теперь уже оба жеребца громко усмехнулись.

— Ты просто душка, Вес, — Соул хлопнул жеребца по плечу.

— Всегда к Вашим услугам, — развел копытами тот.

Группа приблизилась к массивному входу. Соул подошел к коммуникатору и нажал кнопку для переговоров.

— Чип, пусти нас, — скомандовал он.

По коридору пронесся громкий гул, дверь дернулась и поднялась вверх, открывая перед наемниками просторное помещение главного входа. Как и атриум, оно было превращено в укрепленный пункт. Прямо перед огромной дверью входа в стойло стоял крупнокалиберный пулемет, снятый с какого-то боевого транспорта или чего-то подобного, так как носить эту хреновину было неимоверно тяжело, не говоря уже о том, чтобы стрелять. По бокам от пулемета тоже стояло несколько ячеек, где уже сидело несколько охранников. Справа от входа находился пульт управления дверью, который наемники тоже обложили мешками и стальными листами, сделав из него что-то наподобие будки с парой окон, из которых можно было вести огонь. Также по периметру всей комнаты было натыкано большое количество хорошо спрятанной взрывчатки, на случай «если вдруг что».

— Что там, Чип? – спросил Соул, подходя к пони-охраннику, сидящему в будке управления.

Жеребец посмотрел на свой ПипБак. Головастый земной жеребчик ухитрился повесить снаружи входа несколько камер и пару локаторов, соединив их с пультом контроля над дверью и своим прибором на ноге. Как именно – Соулу было плевать, но вот то, что снаружи у них есть глаза, неимоверно радовало.

— Пока тихо, — ответил Чип.

Соул повернулся к Вессэлу.

— Когда поступило сообщение? – спросил он.

Вес взглянул на свой ПипБак, что-то пощелкал, после чего посмотрел на единорога.

— Минут двадцать назад, — ответил он. – Сигнал бьет достаточно далеко, потому передача могла быть в нескольких километрах.

Соул кивнул.

— Продолжай смотреть, Чип, — скомандовал он.

Жеребец кивнул, вновь уставившись на свой ПипБак.

— Если в течение часа не явится… — задумчиво добавил Соул.

— Что, опять пошлем группу на поиски? – вклинился Вессэл.

Единорог отрицательно помотал головой.

— Положим хер, — ответил он.

— О! — усмехнулся Вес. – Такой подход мне нравится.

Жеребцы расселись по комнате, принявшись ждать. Спустя двадцать минут, ПипБак Чипа издал приглушенный писк, уведомивший хозяина о том, что локатор за дверью что-то засек. К нему быстро приблизились Соул и Вес в сопровождении двух наемниц.

— Две цели, — отрапортовал Чип. – Три сотни метров, быстро приближаются.

— Ясно, — кивнул Соул. – Что на камерах?

Чип крутанул переключатель на ПипБаке и принялся всматриваться в изображения, проносящиеся на дисплее его прибора.

— Так… пусто, пусто… — жеребец бормотал себе под нос. – Пусто… О!

Он повернул свой ПипБак к Соулу. На экране виднелось изображение, искаженное помехами. Но даже через него можно было увидеть три силуэта, двигающиеся по утренней пустыне. Одного из них идущий впереди нес на себе, в то время как второй покорно шел позади.

— Дружественные? – спросил Соул.

Чип быстро переключился на ЛУМ, чьи антенны стояли снаружи.

— Да, обе, — отрапортовал пони.

Единорог нахмурился. Три силуэта и лишь две точки.

— Ну и на кой хрен этот идиот тащит труп в Стойло? – стоящий рядом Вессэл помотал головой.

Соул лишь глубоко вздохнул. А чему удивляться? Это же долбанный Сталкер, от него можно было ожидать любой глупости. Чаша весов склонилась в пользу «пристрелить к херам собачьим».

— Пойдем проверять их ПипБаки в кабинет Смотрителя? – спросил Вес.

— Да нахрена? – отмахнулся Соул. – Их же там двое. Да и если меня начнет тошнить от первой фразы этого ублюдка, значит это точно Сталкер. Не думаю, что он успел за пару дней подружиться с какой-нибудь неведомой херней, которая может принимать чужой облик и убивать взглядом.

Жеребцы заржали.

— А с чего ты взял, что это невозможно? – хмыкнул Вес.

— Да потому что эта неведомая херня убила бы это сраное трепло еще там, — гоготнул Соул.

Все наемники вокруг присоединились к гоготу товарищей. Единорог повернулся к Чипу.

— Следи за местностью, — скомандовал он.

— Есть, — тот незамедлительно уткнулся в экран ПипБака, принявшись щелкать переключателями.

Соул высунулся из будки и громко свистнул, давая сигнал всем наемникам приготовиться к бою. Предохранители и затворы громко клацнули, а пулеметы и несколько стволов нацелились на вход в Стойло. Единорог повернулся к коммуникатору, который был связан с тем, что находился снаружи, и нажал кнопку включения. Через несколько минут рация издала легкий треск.

— Тук-тук, — в динамике прозвучал запыхавшийся голос Сталкера. – Ребята, пустите погреться…

Жеребец тяжело дышал, и неудивительно, ведь, если верить камерам, он тащил на себе мертвого напарника всю дорогу до Стойла.

«Во идиот…»

Соул нажал на кнопку обратной связи.

— Сталкер, мать твою, — прошипел жеребец. – В какое дерьмо ты опять вляпался?

— Да все нормально, — ответил он. – Мы оторвались, хвоста нет, вот только Фореста задело.

Единорог закатил глаза.

— Судя по ЛУМу, он уже давно труп, — Соул покачал головой. – Нахера ты его сюда притащил? Кинь около входа, придурок.

— Э… ну ладно… — в голосе Сталкера прозвучала некая неуверенность.

Единорог посмотрел на Чипа.

— Все чисто, — поймав взгляд начальника, кивнул жеребец.

Соул повернулся к Вессэлу и двум наемницам, стоящим позади.

— Ладно, пошли, встретим, — он достал пистолет из кобуры.

Предохранители на дробовиках Веса щелкнули, а сам он широко улыбнулся. Группа быстро спустилась к массивной двери в виде шестерни. Толщиной, если Соул верно помнил, она была в «хер его знает сколько», потому взрывать или сломать ее было почти невозможно. Да, если законсервировать дверь, сидящих тут хер выкуришь, а запасов пищи и воды хватит очень надолго. Вот только лучше застрелиться, чем запереть себя в этой консервной банке.

— Открывай, — крикнул Соул, когда он с группой оказались у входа.

Наемницы заняли позиции с флангов, подняв свои автоматы и нацелив их на вход, сам Соул встал чуть правее Вессэла, стараясь не попасть под огонь двух дробовиков бугая. Дверь Стойла громко скрипнула, а под потолком загорелись красные сигнальные огни, оповещающие о «несанкционированном открытии двери». Поначалу, помимо этих красных лампочек, по всей комнате, коридору и в кабинете смотрителя звучала тревога, но Чипу удалось вырубить эту назойливую хрень, однако красные сигнальные огни он убрать не смог, сказав, что попытаться он может, но вот есть риск заблокировать вход к хренам.

Дверь медленно отъехала в сторону, открывая перед наемниками длинный тоннель, тянущийся на несколько сотен метров вперед. Под потолком и у стен находилось несколько ламп и прожекторов, которые разгоняли темноту вокруг. Стоило двери открыться наполовину, все бойцы тут же вскинули оружие, нацелив его перед собой. Однако перед ними было лишь ухмыляющееся лицо Сталкера. Вся одежда единорога была перепачкана в крови, видимо, от убитого Фореста, но, судя по довольной морде Сталкера, он особо и не переживал. Как обычно.

Позади него стоял третий член группы – крупный единорог желтого цвета с вьющейся розовой гривой, одетый в бронежилет и шлем охранника стойла. Виспер. Этот бугай обычно пребывал в приподнятом настроении и был отменным бойцом, однако у него была занятная особенность – он очень любил жеребцов. И Висперу было совсем неважно, разделяет ли предмет его вожделения те же чувства или нет. Сильные копыта и телекинез «уговаривали» почти любого жеребчика поднять перед ним хвост, потому то Соул и направил его в группу к Сталкеру, надеясь, что тот выебет его и пристрелит. Но, судя по пустому взгляду, отрешенному выражению лица и стеклянным глазам, Виспер буквально недавно пережил какое-то серьезное дерьмо, и выглядел крайне охреневшим. Жеребец так же был перемазан кровью.

— Доброго утра, — ухмыльнулся Сталкер, подняв копыта.

Соул, сплюнув на пол, осмотрел прибывших. И вновь сильное желание приставить пистолет к виску Сталкера и нажать на спусковой крючок удалось каким-то чудом подавить.

— Ты в порядке? — единорог посмотрел на Виспера.

Тот медленно кивнул, продолжая смотреть перед собой. Да, выглядел он сейчас крайне странно, чего не скажешь о Сталкере, который пребывал в обычном для него состоянии – занозы в жопе.

— Ребята, это мы, — Сталкер потряс поднятыми копытами. – Не надо так подозрительно на меня смотреть.

Грифина наемница, сердито сплюнув, опустила свой автомат.

— Соул, может, мы все же его пристрелим? – спросила она.

Сталкер усмехнулся.

— Вайпер, — он посмотрел на грифину, — чего ты такая сердитая?

— Хер сосни, — она показала жеребцу средний палец.

Единорог облизнулся.

— Ты такая горячая, что если бы у тебя был хер, я бы его пососал, — Сталкер поиграл бровями.

— Так, заткнулся нахрен, — рявкнул Соул.

Он еще раз посмотрел на прибывших, взглянул на пещеру и, кивнув Сталкеру и Висперу, шагнул внутрь Стойла. Когда все оказались внутри, единорог махнул копытом, давая сигнал закрыть дверь. Огромная створка ожила, громко скрипнула и встала на место, заблокировав вход.

— Ты че-то какой-то довольный, — фыркнул Вес, ткнув копытом в нос Сталкера.

— Как будто что-то новое, — закатила глаза Вайпер. – Пристрелить бы его…

Сталкер ухмыльнулся.

— Она такая горячая, я хочу ее трахнуть, — облизнулся он.

— Заткнись, бля, а то я сам тебя трахну, — Вес грубо толкнул единорога копытом, заставив того отшатнуться.

Соул сердито топнул.

— Все, хорош, — фыркнул он и, взглянув на грифину и Веса, добавил: – По постам.

Единорог повернулся к Сталкеру и Висперу, кивком приказав следовать за ним.

— А вы за мной в медпункт, — добавил Соул. – Хочу узнать, чего там у нас на поверхности.

Единорог повел жеребцов в сторону атриума, пока остальные наемники направились по своим постам. Хотя, какие, в задницу, тут могут быть посты. Единственное место – лаборатории, где производят дурь. Да и то, там стоило лишь смотреть, чтобы рабочие не отлынивали и не пороли хрень. Стойло-то находится глубоко под землей, и что-то спереть отсюда крайне проблематично, как и пробраться сюда.

Соул, войдя в атриум, повел группу в сторону самого левого прохода, который вел к жилым отсекам и медпункту.

— Чего там сверху? – Соул повернулся к идущему позади Сталкеру.

Жеребец хмыкнул.

— Все веселее с каждым днем, — хмыкнул он. – В Нью Пегасусе все спокойно, но вот местные банды в пригороде опять чего-то не поделили и устроили разборки.

— Это нас мало интересует, — Соул помотал головой.

Жеребцы свернули к лестнице, принявшись подниматься наверх.

— Так… чего же еще… — Сталкер задумался. – А вот! Вроде, где-то в районе между Старой и Новой Эпплузой опять напали на караван. Самое забавное в том, что это был такой нихеровый караван, идущий от самого Мейнхеттана в сторону то ли Нью Пегасуса, то ли в сторону Ванхувера в обход Кантерлота, хер его знает.

Сталкер хохотнул, чем заставил Соула пренебрежительно поморщиться. Виспер продолжал молча идти следом, не произнося ни слова. На него вообще не похоже. Допустим, совсем недавно они действительно столкнулись с какой-то неведомой херней, что убила и Виспера, но почему Сталкер продолжает вести себя как заноза в жопе, словно ничего не произошло? Очень странно.

— Вооружены ребята были ого-го, — продолжил единорог. – А судя по обрывкам информации, услышанными мной, раздолбали его просто под ноль.

— Местные рейдеры? – нахмурился Соул. – Эта шпана даже хером друг в друга не с первого раза попадает, а тут целый караван?

Сталкер пожал плечами.

— Я хер знает, — он почесал затылок. – Может это просто слухи, как и всегда, но мы-то довольно близко от этого района.

Соул кивнул.

— Да, осторожность не повредит, — добавил он. – Продолжай.

Закаленный наемник помнил, что такое Пустошь и как она поступает с теми, кто забывает о ней. Стоило бы усилить охрану, но Соулу было плевать. Если за Сталкером и правда нет погони, а Чип позже даст понять, так это или нет, наемник заберет Морион, и они свалят отсюда ко всем чертям уже вечером. Единственное, что теперь беспокоило, это новость о караване. Это был самый короткий путь к Мейнхеттану, но если там орудует банда матерых рейдеров, туда лучше не соваться. Придется что-нибудь придумать…

— Что еще?.. — Сталкер опять почесал затылок. – Больше, вроде, ничего интересного. Ну, кроме того, что старина Пон-3 все продолжает облизывать свою… как ее там… А, Дарительницу Света, во! Что-то в последнее время, судя по слухам, такой херни слишком развелось на Пустоши. То Дарительница, то Выходец, то Охранница, и все, мать их, из Стойла. Прямо праздник какой-то!

Соул усмехнулся. Да, уже на протяжении пары недель ди-джей попросту не затыкается о каких-то пони, что помогают всем-всем, сражаясь за добро или еще какую-то там пафосную херню. Чушь. Закаленный наемник давно уже понял, что ни добра, ни зла нет. Есть только личная выгода и интересы, и у всех они разные, а эта херня, о которой говорят пророки или лидеры, лишь инструмент, чтобы заставить идиотов бесплатно умирать за них.

— Все никак не подохнут? – усмехнулся наемник. – Вот бы хоть раз встретить такого «героя», а то все время одна херня попадается, которая даже стрелять не умеет.

Группа свернула в длинный серый коридор, часть ламп в котором были выключены, из-за чего тут царил полумрак. Соул поймал себя на мысли, что надо бы было починить освещение, но все время как-то копыта не доходили. Впереди показалась белая дверь с красным крестом, ведущая в медицинский отсек. Когда жеребцы оказались около двери, Соул остановился и повернулся к Сталкеру, впившись в него злобным взглядом.

— И запомни, трепло, — он ткнул копытом в грудь единорога, — если мне не понравится хотя бы то, как ты вздохнешь рядом с ней, я тебе глотку вырву, ты понял?

Сталкер поднял копыта и сглотнул.

— Понял, понял, начальник, — добавил жеребец. – Буду молчать, как рыба.

— Иначе будешь молчать, как мертвец, — Соул повернулся и ввел код на панели сбоку от входа.

Дверь медленно ушла вверх, пропуская жеребцов внутрь. Медицинский блок представлял собой просторное помещение, поделенное на три отсека – операционную, палаты, вход в которые находился в дальней части блока, и приемная – место, где располагалось замысловатое оборудование для диагностики, куча шкафчиков с лекарствами и прочей медицинской утварью. В самом центре стояла широкая койка для осмотров, над которой висела лампа. Около нее стоял небольшой столик на колесиках, на котором были бережно разложены инструменты и бинты, необходимые для осмотра и оказания помощи раненым, если таковые потребуются. Стоило двери открыться, как из операционной им навстречу вышла глава медицинского блока – Морион.

— О Богиня! – ахнула кобылка, увидев перемазанных в крови Виспера и Сталкера.

Как только Соул увидел обеспокоенное лицо кобылки и услышал ее возглас, он невольно улыбнулся, а внутри все потеплело. Да, эти странные верования в «Богинь старого мира», слышимые от оставшихся обитателей, порой раздражали, но Мори – была исключением. Один лишь ее вид вселял в закаленного наемника, прошедшего через все ужасы Пустоши, какой-то светлый лучик, способный разогнать тьму и безразличие. В такие моменты лучше понятна фраза «Та, за которую не жалко умереть».

Сталкер вальяжно прошел внутрь помещения, остановившись около стола осмотров. Соул проследовал за ним, не спуская глаз с жеребца, пока позади плелся отрешенный Виспер. Скорее всего, ему просто заехало по башке.

— Здравствуйте, доктор Морион, — Сталкер осторожно поклонился.

— Что случилось? – кобылка подошла к столу осмотров, обеспокоенно взглянув на него и на Соула.

Сталкер сделал грустную морду.

— Я порезался, — жалобно простонал он.

Морион закатила глаза, глубоко вздохнув. Она взглянула на Соула. Ее улыбка словно говорила: «Я знаю этого придурка уже очень давно, потерпи, я справлюсь сама».
— Снимай с себя одежду, — Морион указала на Сталкера.

Она повернулась к столику с инструментами.

— А мне дадут конфету, если я буду хорошо себя вести? – ехидно спросил единорог.

— Я могу дать тебе по харе прямо сейчас, — раздраженно фыркнул Соул.

Сталкер осторожно отшагнул в сторону, выдавив на лице глупую улыбку. Взгляд Соула вновь встретился с глазами Морион, которая, продолжая улыбаться, лишь покачала головой. Сталкер повернул голову, взглянув в угол.

— О, а камеру мы так и не починили… – усмехнулся он, посмотрев на Морион.

Соул нахмурился. Что-то было не так. Обычно, в присутствии наемника, единорог затыкался при первой же команде, а сейчас же, почему-то, это трепло как будто бы и не замечало его. Чутье закаленного наемника тут же подсказало, что все это неспроста. Рядом с Соулом остановился Виспер.

— Сталкер, — голос жеребца был отрешенным, а взгляд направлен куда-то вперед, — она поможет нам достать объект?

— Ну… да, — кивнул ухмыляющийся Сталкер.

Соул тут же попытался выхватить телекинезом свой пистолет, но не смог ухватиться за рукоятку, словно магия покинула тело единорога. В это же мгновение какая-то мощная сила схватила его за шею и живот и, подняв над полом, тут же бросила вниз. Грудь и правые заднюю и переднюю ноги пронзила острейшая боль, а от удара носом о пол из глаз посыпались тысячи искр. Соул приглушенно вскрикнул, но из-за того, что нечто сильно сдавило его шею, у него получилось лишь тихо прохрипеть.

— СОУЛ! – закричала Морион.

В эту же секунду наемника подняло над полом, сдавив еще живот и конечности, не давая возможности закричать или пошевелиться. Взгляд жеребца встретился с глазами кобылки, которые были полны ужаса.

— Эй, эй! – Сталкер ошарашенно выпучил глаза, но уже через мгновение колко усмехнулся, взглянув на Морион. – А мистер Курьер не любит ждать!

Виспер, держа Соула в подвешенном состоянии, повернул голову к кобылке.

— Двадцать минут, — жеребец смотрел пустым взглядом перед собой.

— Ч…что?!.. – глаза Морион испуганно метались между наемником и пони, что держал его в подвешенном состоянии.

Сталкер сделал шаг к Морион. Соул грозно зашипел, пытаясь вырваться, но тщетно. Его словно поместили в стальные тиски, с каждой секундой все сильнее сдавливающее тело.

— Мори, отдай его нам, — начал Сталкер.

— К… кого?.. – пискнула кобылка.

Единорог покачал головой.

— Ты знаешь кого, — холодно добавил он.

— Я… н… — она сделала испуганный вздох.

В этот самый миг правая нога Соула вытянулась вбок и с громким хрустом переломилась пополам. Всю конечность словно объяло пламя, а боль была такой, что в глазах жеребца потемнело. Из-за сдавленного горла получилось издать лишь полный страдания хрип. Жеребец закашлял. Огромных усилий Соулу стоило открыть глаза, но лучше бы он этого не делал. Его взгляд тут же невольно встретился с полными ужаса и слез глазами Морион.

— Мори, мистер Курьер шутить не любит, — покачал головой Сталкер.

Кобылка закрыла рот копытами, судорожно всхлипнув, но уже через мгновение ее взгляд изменился с ошеломленного на полный гнева и отчаяния. Она посмотрела на Сталкера, сжав губы. Казалось, что она пытается этими самыми глазами вырвать тому горло и бросить умирать от потери крови. Кобылка еще раз взглянула на подвешенного Соула, сглотнула и вновь посмотрела на Сталкера.

— Х… хорошо… — тихо шепнула она.

Жеребец, продолжая колко улыбаться, повернулся к Висперу.

— А ты прирожденный переговорщик, мистер Курьер! – усмехнулся он.

— Двадцать минут, — добавил Виспер.

С этими словами он сильнее сжал Соула, вызвав у того полный боли хрип. Морион напряженно вздохнула, ее губы затряслись, а глаза наполнились слезами. Сталкер подошел ближе и, схватив кобылку за халат, потянул ко входу.

— Пойдем, милая, мистера Курьера лучше не заставлять ждать, — хихикнул единорог.

Сейчас Соулу неимоверно сильно хотелось просто придушить этого ублюдка, пусть даже это будет последним, что сделает наемник, но мощный телекинез того, кто стоял в обличие Виспера, попросту не давал даже пошевелиться.

«Нужно… было… пристрелить эту… скользкую тварь… раньше…»

Сталкер вытолкнул кобылку из медицинского блока и, отсалютовав Соулу, закрыл дверь. Повернувшись, он увидел полные гнева и ненависти глаза Морион, но это вызвало у жеребца лишь колкую улыбку.

— Не будем терять время, дорогая, — едко хмыкнул он.

— Ты ответишь, ублюдок… — прошептала кобылка.

Сталкер хихикнул.

— Может быть да, а может, и нет, — добавил единорог.

Он телекинезом приподнял кобуру, показав пистолет, и кивком приказал Мори двигаться вперед. Сейчас ей больше всего хотелось вырвать этот пистолет и выпустить всю обойму в голову Сталкера. Морион не раз уговаривала Соула быть спокойнее и сдержаннее по отношению к Сталкеру, ведь она прекрасно знала натуру этого жеребца, но сейчас кобылка пожалела об этом. Он всегда был скользкой тварью, и стоило закрыть глаза на доброту, позволив Соулу удавить его.

— Двигай, милая, — добавил единорог. – Часики тикают. И без глупостей.

Исследовательская лаборатория находилась в восточной части стойла, там же, где располагались библиотека, отсеки для досуга и кухня. Все это, само собой, тут же было переоборудовано в цеха по производству наркотиков, а сами помещения хорошо охранялись… первое время. Некоторые из наемников, заступая на пост и  зная, что они в закрытом стойле, попросту обдалбливались этой дурью за спинами руководства. Пусть Соул, будучи главой охраны, постоянно давал под хвост таким, а самым ярым наркоманам вообще простреливал головы, отвадить охочих от «запретного плода» не получалось даже у него. А сейчас, скорее всего, лабораторный отсек охраняет один из таких наркоманов, и Сталкер это прекрасно знал. Внутри Морион все просто кричало от возмущения и негодования, но показывать этого было нельзя. Сталкер — эгоистичная тварь, и ему плевать на других, а Мори надо было позаботиться как о Соуле, так и их будущем малыше. Нервничать нельзя, особенно сегодня, когда он, наконец, пообещал ей, что они сбегут, начав новую жизнь. Неважно где, главное – вместе. Но в планы опять вклинился этот проклятый охранник…

Морион и Сталкер приблизились к двери, ведущей в восточную часть Стойла. Единорог кивнул на боковую цифровую панель и сделал шаг в сторону. Кобылка же вновь взглянула на него испепеляющим взглядом, приблизилась к панели и, набрав код, отворила дверь.

— Умница, — улыбнулся Сталкер, кивнув в проход. – Давай.

Оба оказались в длинном коридоре с окнами. Вся восточная часть Стойла была построена на несколько уровней ниже, нежели остальное убежище, потому ты словно ступал на мост, возвышающийся над настоящим раем. Внизу, под искусственным освещением, находился цветущий сад, включающий в себя разнообразнейшие и красивейшие деревья и растения, которые, видимо, росли по всей Эквестрии до того, как она сгорела в огне. Ухоженные тропинки, пару ручейков и даже записи голосов птиц. Как когда-то рассказывала Смотрительница, тут должны были находить покой ученые, трудившиеся на благо Эквестрии во время консервации Стойла. Но сейчас, само собой, все это было превращено в цех по производству наркотиков, часть деревьев вырублена, а трава вытоптана.

Морион и Сталкер двинулись дальше по тоннелю. Сейчас следовало дойти до главного научно-исследовательского комплекса, где и содержался тот самый объект, что был так нужен Сталкеру. Руководящая верхушка приказала охранять его, как зеницу ока, но прожжённые наемники, особенно оказавшись в закрытом и почти неприступном Стойле, попросту послали в Тартар и этот приказ, и руководство, охраняя только то, чем можно ширнуться.

— Эх, помню, как я тут закапывал чужие пайки, — иронично добавил Сталкер, краем глаза взглянув на сад.

Морион промолчала, продолжая сердито смотреть вперед.

«Игнорируй, сохраняй спокойствие, дай то, что ему надо…»

Кобылка остановилась около большой двойной двери с коммуникационной панелью сбоку. Введя код и приложив свою ключ-карту, она наклонилась ближе и позволила прибору просканировать свой глаз. Через мгновение коммуникатор слабо затрещал.

— А ну-ка, ну-ка, кто-о-о-о у нас тут такая при-и-ишла-а-а-а? – раздался хихикающий тонкий голос.

Говорящий громко гоготнул, прыснул губами и присвистнул. Морион закатила глаза.

«Как всегда»

— Питч, открывай, — раздраженно ответила кобылка. – У меня нет времени на твои игры…

— Не-е-е-е, сперва ты отгада-а-а-а-ешь загадку! – хохотнул охранник. – Угадай: красное, болтается, на… «Х» НАЧИНАЕТСЯ!

С этими словами Питч заржал так, словно у него случился припадок, наполнив коридор своим истерическим гоготом.

— Хламидиоз, — сердито добавила Морион. – И я тебе вколю его, если ты не откроешь дверь.

Охранник вновь заржал. Дверь, издав шипящий звук, откатилась в сторону, пропуская Сталкера и Морион внутрь. Перед ними открылось помещение, у дальней левой стены которого виднелся вход в инкубатор, прямо напротив огромной железной двери, ведущей в главный отсек. Перед основным входом, где сейчас стояли Морион и Сталкер, располагался широкий стол охранников, напичканный мониторами, большая часть из которых или не работала, или попросту была разбита. Во главе всего этого сидел фиолетовый единорог с короткой коричневой гривой, чье лицо было попросту перемазано в наркотике, который синтезировался буквально в двух шагах от поста охраны. Под столом, как не трудно было заметить, виднелся чей-то желтый хвост, подергивающийся время от времени, а по помещению разносились звуки засоса.

— Здравствуйте, доктор! – хохотнул Питч и помахал пистолетом.

Увидев Сталкера, охранник скривил недовольную физиономию, после чего вновь хохотнул.

— А ты, говно, чо тут забыл? – прыснул пони.

Тут из-под стола раздалось смачное чмоканье, а Питч, с наслаждением закатив глаза, откинулся на спинку стула. Он был в абсолютно неадекватном состоянии, а та, кто сидела сейчас под столом и страстно вздыхала, пытаясь высосать жеребца через его член, отобрала у этого кретина последние мозги. Морион, сердито фыркнув, направилась ко входу в главную лабораторию. В очередной раз набрав код и приложив ключ-карту, кобылка со Сталкером вошли в дезинфекционный отсек. Мгновение, и на обоих подул сильный поток воздуха, а все вокруг наполнилось белым туманом. Через секунду вентиляция унесла клубы прочь и проход открылся.

— Всегда любил экскурсии, — усмехнулся Сталкер, толчком вынуждая Морион идти первой.

Кобылка промолчала, одарив жеребца яростным взглядом. Помещение представляло собой просторную круглую комнату с чудаковатым огромным прибором в самом центре, чем-то напоминающим миксер. Вокруг него располагались многочисленные измерительные установки, центрифуги, столы с микроскопами и прочие сложные приборы и устройства. Для наемника с Пустоши – просто мусор, для ученого – золотая жила. В нескольких метрах справа от входа находился небольшой стол с компьютером, за которым сейчас сидела бежевая единорожка с лазурной гривой, заплетенной в хвост. Она пристально всматривалась в экран через огромные очки и даже не заметила, как Морион и Соул вошли.

— Привет, Флосси, — поздоровалась Мори.

Кобылка оторвала глаза от экрана и, повернувшись, широко улыбнулась. Одаренная пони, которую, по счастливой случайности, новое «начальство» Стойла оставило в помощь Мори. Пусть даже Флосси и страдала сильной близорукостью, но без нее доктору Морион пришлось бы непросто не сладко, невыносимо.

— Мори? – удивилась она. – А что ты тут забыла? Ты же должна быть в медблоке.

— Да вот… — прокашлялась Морион, кинув взгляд на Сталкера. – Должна кое-что проверить. Где объект 279?

Флосси поправила очки, еле заметно нахмурившись.

— В молекулярном сканере, как и всегда в это время, — она указала на огромный прибор в самом центре. – В стазисе, проходит процедуру. Ты что, забыла? Совсем уже из-за своего жеребца голову потеряла…

Кобылка хитро улыбнулась. Морион, ничего не ответив, молча подошла к панели управления и взглянула на показатели.

— Кстати, я тут кое что выяснила, — продолжила Флосси, — оказывается, если добавить шесть кубиков…

Договорить она не успела. Появившийся сзади нее Сталкер нанес сильный удар рукояткой пистолета ей по затылку. Лишившись создания, она рухнула на пол.

— Сталкер! – рявкнула Морион.

Жеребец нацелил на нее пистолет. Гнев и ненависть преодолели очередной барьер, но Мори старалась держаться.

«Ради Соула»

— Некогда! – прорычал он. – Давай живо! А то больше своего ненаглядного ты не увидишь!

Морион вонзила в Сталкера остервенелый взгляд, но повиновалась. Она повернулась к контрольной панели, принявшись быстро перебирать кнопки и переключатели копытами. Через минуту прибор, издав громкий писк, разделился на две части. Верхняя половина ушла к потолку и в бок, а низ раскрылся наподобие бутона, явив перед Сталкером и Морион яйцеобразную серую колбу длиной не более полуметра с парой мигающих лампочек. Единорог достал из седельной сумки мешок и кинул его кобылке.

— Запихивай, живо! — скомандовал он.

Морион нехотя приблизилась к колбе и осторожно, словно это было настоящее яйцо, приподняла его и положила в мешок. В каждом ее скованном движении читалось яростное нежелание делать это. Но Сталкеру было глубоко плевать. Стоило яйцу оказаться в мешке, жеребец подскочил к кобыле, оттолкнув ее в сторону, и выхватил ношу телекинезом. Разместив ее у себя на спине, Сталкер спрятал пистолет в кобуру и указал Морион на выход. Кобылка кинула короткий взгляд на мешок на спине у жеребца, после чего посмотрела на лежащую без сознания Флосси.

— Ты ответишь за все, мразь… — она повернулась к единорогу. – За все…

— Возможно, — хихикнул он. – Но точно не тут и не перед тобой.

Сталкер пожал плечами и кивнул в сторону выхода, приказывая Морион двигаться. Кобылка повиновалась, игнорируя толчки. Они вышли в комнату охраны, где на месте дежурного уже сидела кобылка с желтой гривой, чья грудь вздымалась от частых вздохов, а передние копыта скрывались под столом, где уже виднелся коричневый хвост Питча. Пони, закусив губу, издала протяжный стон, позволив Морион и Сталкеру незаметно пройти мимо. Хотя, их и так бы не заметили, ведь дежурный охранник был чрезвычайно сильно занят вылизыванием промежности своей партнерши.

Морион и Сталкер быстро миновали лабораторные отсеки, и вышли в главный коридор, соединяющий научный блок и остальное Стойло. Сейчас кобылке хотелось как можно скорее добраться до Соула. Хоть Сталкер и был эгоистичной тварью и уродом, но он не был маньяком. Если дать то, что он хочет, этот ублюдок скорее всего уйдет.

— Не торопись, а то привлечешь лишнее внимание, — Сталкер одернул Мори за халат.

Встречающиеся по пути наемники то и дело кидали заинтересованные взгляды на доктора и единорога. Но все прекрасно знали, что Морион принадлежит Соулу и лучше с ним не связываться, так что обратно до медицинского блока они добрались тоже без происшествий.

— Надеюсь, мы успели, — язвительно хихикнул Сталкер, когда они приблизились к  медблоку.

Двери тихо отворились, и Морион осторожно прошла внутрь. Ее взгляд тут же упал на Соула, сидящего в одиночестве посреди комнаты. Вероятно, ему удалось каким-то образом выбраться. Позабыв обо всем на свете, кобылка кинулась к нему, но стоило ей оказаться достаточно близко, как что-то схватило ее и, сдавив шею и живот, подвесило в воздухе. Морион захрипела, в глазах потемнело. Краем глаз кобылка увидела жеребца, лежащего за кушеткой. Внутри все похолодело. На полу, не двигаясь, со свернутой шеей, лежал Соул.

— Он у нас? – спросил кто-то голосом Соула.

— Да, мистер Курьер, — усмехнулся Сталкер.

Морион попыталась закричать, но не успела.

Эмоциональный фон вокруг пони угас, стоило Ферусу свернуть ей шею.

— Эй-эй! – Сталкер вскинул копыта. – А ты не мелочишься.

Гвардеец встал и сделал несколько шагов к жеребцу, остановившись на расстоянии вытянутого копыта. Эмоции вокруг охранника окрасились в испуг.

— Объект, — отрезал Ферус.

Сталкер выдохнул.

— Тфу, я уже подумал, что ты собрался прихлопнуть и меня, — хихикнул он, протягивая Ферусу ношу.

Телекинез чейнджлинга, нащупав мешок, закинул его на спину. Теперь самое простое – покинуть Стойло, забрать оружие и двигаться в сторону Ванхувера согласно заданию. Благодаря Сталкеру, Гвардейцу не пришлось разносить все Стойло, что было, несомненно, к лучшему.

— Теперь уходим, — Ферус повернул голову к пони.

— Прямо за тобой! – отсалютовал Сталкер.

Несколько мгновений он сидел с глупой ухмылкой и пялился на Феруса, наполняя все вокруг эмоциями радости.

— Ой, да ладно, смешная же шутка, — лицо жеребца скривилось.

Сталкер развернулся, нажав на контрольной панели пару кнопок, и, открыв дверь, не спеша двинулся вперед. В Стойле было тихо и, видимо, никто внутри пока не догадывался, что произошло. К тому же, облик начальника охраны Стойла, Соула, облегчал задачу. Местные наемники либо просто провожали его взглядом, либо прекращали бездельничать и создавали видимость бурной деятельности. Ферус и Сталкер вышли к атриуму и, обойдя пулемет, двинулись в главный коридор. Единорог шел первым, показывая Ферусу дорогу и, при необходимости, бросался парой фраз, отводя подозрение. Наконец, они приблизились к двери, ведущей ко входу в Стойло.

— Чип, открой, — Сталкер нажал на переключатель.

— В честь чего? – усмехнулся жеребец с той стороны.

Ферус сделал шаг вперед.

— Мой приказ, — приказал Гвардеец голосом Соула.

— Ой, — спохватился охранник, — секунду!

Дверь, приглушенно скрипнув, отодвинулась в сторону, пропуская жеребцов в комнату с главной створкой. Все находящиеся там наемники тут же встрепенулись, разбавив эмоции скуки и безразличия, витавшие в помещении, новыми красками удивления и обеспокоенности.

— Чип, открой дверь, — скомандовал Ферус, как только вошел внутрь.

— Зачем? – удивленно спросил жеребец.

Чейнджлинг остановился и повернул голову в сторону жеребца, сидящего в будке. Эмоциональный фон тут же запестрил страхом и настороженностью. Хороший знак.

— Ты задаешь слишком много вопросов, — отрезал Гвардеец.

— Изв… извините, — Чип сглотнул.

Пони повернулся к панели и, нажав пару кнопок, запустил процесс открытия дверей. Помещение наполнилось мигающим красным светом от сигнальных ламп, а дверь Стойла, громко брякнув, начала открываться.

— И запри дверь после нашего ухода, — добавил Ферус. – Есть подозрение, что на Стойло могут напасть.

Чип кивнул. Ферус и Сталкер спустились вниз, провожаемые взглядами всех присутствующих наемников. Единорог ускорил шаг, стараясь выбраться как можно быстрее. Он нервничал, а эмоции вокруг него только подтверждали это. Однако, даже не смотря на это, самыми яркими из них были радость и гордость. Стоило обоим выйти за пределы Стойла, дверь, вновь громко брякнув, закрылась, погрузив все вокруг Феруса и Сталкера в темноту, слабо разбавляемую лампами вокруг.

— Охренеть… — Сталкер включил фонарик в ПипБаке. – Это было просто… просто…

Он повернулся к чейнджлингу, глядя на него ошеломленным взглядом, и покачал головой.

— Ты – нечто, мистер Курьер! — хохотнул он. – Если бы ты не был тупоголовой железякой, я бы с тобой переспал! Хотя… может у тебя там есть дырочка?

Жеребец посветил фонариком на Феруса, но, не заметив реакции на свою остроту, вновь усмехнулся и двинулся вперед. Через пару минут оба вышли к непримечательной двери, служащей проходом в пещеру, на которой висела ржавая табличка «Опасность!». Ферус, прощупывая дорогу телекинезом, свернул от входа вбок, пока не нашел огромный валун. Гвардеец поднял его и извлек из-под глыбы свой дробовик, завернутый в простыню. Закинув его за спину, расположив по другую сторону от украденного объекта, чейнджлинг шагнул к выходу вслед за Сталкером.

— Это было просто пиздец как просто! – выпалил единорог, стоило им выйти наружу.

Жеребец поднял копыта к небу, закрытому серыми облаками, и засмеялся.

— Спасибо Вам, мисс Шарп! – добавил единорог.

Время близилось к вечеру и снаружи уже начало темнеть.

— Лады, мистер Курьер, — Сталкер повернулся к Ферусу, — двигаем в сторону 52 трассы. В Нью Пегасус лучше не возвращаться, а во Фридом Филде меня точно попытаются пристрелить. Я, конечно, не против немного повоевать…

— Нет, — Ферус перебил его. – Ванхувер. Я должен доставить объект.

— Вы, железяки, как всегда, — иронично покачал головой Сталкер.

С этими словами он, колко усмехнувшись, открыл карту на своем ПипБаке. Несколько секунд он провел, копаясь в приборе, после чего, утвердительно кивнув, указал копытом на север.

— Нам, вроде, туда, — жеребец указал куда-то в сторону. – Знаю пару мест, где можно перекантоваться. Оплата у нас тоже есть, как и грубая физическая сила. Не пропадем. И давай пошустрее, чтобы мы успели отойти достаточно далеко, пока наши ребята в Стойле не спохватились и не додумались покопаться в компьютере Смотрительницы.

Сталкер повернулся к Ферусу, кивнув вперед.

— Двигайте за мной, мистер Курьер, — усмехнулся единорог.

Он зарысил вперед, двигаясь на север. Ферус шагнул следом. Пока Сталкер выполнял свою роль и очень сильно помогал чейнджлингу с экономией времени. Поэтому пока стоит прислушаться к его предложению и следовать дальше, ведь путь до Ванхувера неблизкий, а этот пони в критической ситуации сможет выиграть Ферусу несколько дополнительных часов, если вдруг голод опять станет невыносимым.

Сталкер шел впереди, болтая сам с собой на отвлеченные темы, которые касались того, как он собирается потратить полученные денежки. Порой, он поворачивался к Ферусу, что-то спрашивая, после чего отворачивался и продолжал монолог. Гвардейцу было наплевать на то, что тот говорил. Сейчас все внимание чейнджлинга было сосредоточено на странном эмоциональном фоне, который он учуял уже через полчаса пути от Стойла. Вскоре к фону присоединилось еще несколько. Расстояние было довольно большим, но отдельные сильные изменения Ферусу удавалось уловить. Значит, преследователи держались на расстоянии в несколько сотен метров, а стремительно надвигающаяся ночь только подстегивала их. Спустя еще полчаса Ферус почуял еще три всплеска, но на этот раз уже с другой стороны. Количество преследователей росло.

«Все равно»

Если они нападут, нужно все же постараться как-то уберечь Сталкера, иначе путь до Ванхувера станет сложнее. Единорог же, в свою очередь, ни о чем не подозревая, продолжал вальяжно болтать сам с собой.

Внезапно пять из шести эмоциональных всплесков резко сорвались с мест, двинувшись в сторону жеребца и Гвардейца. Самый дальний из них, шестой, сильно потускнел на фоне остальных, в то время как те стали гореть куда ярче. Ферус уже замечал подобное. Такое резкое изменение эмоционального фона свидетельствовало лишь об одном.

«Снайпер»

Тонкий, еле заметный след от пули, пронзил мрак Пустоши и врезался в грудь идущего впереди Сталкера. Пони еле слышно хрипнул и свалился на песок. Эмоциональный фон вокруг него быстро угас. Видимо, калибр был достаточно большой, потому единорога и убило прямо на месте. Ферус остановился. Эмоциональный фон пятерых преследователей стал еще ярче, а шестой вновь успокоился.

«Сейчас»

Выстрел антимеханической винтовки угодил точно в висок Феруса, но панцирь почувствовал лишь легкий толчок откуда-то сбоку. Пуля, срикошетив, подняла столб пыли под ногами Гвардейца. Ферус упал на песок, закрыв глаза.

«Охотник всегда придет проверить добычу»

Пять из шести преследователей тут же сорвались с мест, двинувшись в сторону лежащего на земле чейнджлинга. Слишком слаженная и аккуратная работа, а значит, это не бандиты. Либо наемники, либо еще кто-то. Но, по большому счету, это не имеет значения, ведь сейчас нужно как можно быстрее избавиться от напавших и скрыться, пока тут не появились другие. Телекинез Феруса обхватил рукоятку револьвера и приготовился расчехлить дробовик. Ждать оставалось недолго.

Через пару минут около Феруса и трупа Сталкера приземлилось четверо пегасов, а пятый остался висеть в воздухе. Горели лишь их линзы на шлемах, говорящие о включенной системе ночного видения, и готовые к бою плазменные винтовки, закрепленные на боевых седлах. Снайпер остался на той же позиции, наблюдая за всем вокруг с безопасного расстояния. Спокойный эмоциональный фон, не наемники. И прибыли они сюда по воздуху.

«Анклав»

Ферусу уже приходилось сталкиваться с ними. Рецепт решения этой проблемы прост – ликвидировать пятерых и скрыться от шестого, иначе на хвост может сесть довольно крупная группировка. Благо, сейчас ночь, и выследить Феруса, даже если он кого-нибудь и упустит, будет сложно.

— Проверить тела, — прозвучал шипящий голос одного из пегасов. – Обезопасить территорию.

Двое двинулись к трупу Сталкера, в то время как два других заняли позиции по периметру. Пятый продолжал висеть в воздухе. Проблема, ведь пегасы сейчас стояли рассредоточено, а тратить на одного целый выстрел из дробовика было невыгодно. Оставался револьвер, но Ферус не мог похвастаться хорошей стрельбой из него.

Эмоциональный фон всей группы был наполнен спокойными эмоциями. Верный признак, что перед Гвардейцем опытное крыло. Пара приблизилась к мертвому Сталкеру.

— Труп, — отрапортовал пегас. – Тут чисто. Идем ко второму.

— Принято, сохраняйте осторожность, — ответил ему другой. – Это долбанная Пустошь.

Пара двинулась к Ферусу.

«Два спереди, два по бокам, один в воздухе»

Как только пегасы оказались в радиусе действия телекинеза Гвардейца, мощная волна магии схватила обоих, подвесив над землей. Телекинез Феруса тут же сдавил шлемы бойцов и схватил их за крылья. Пегасы закричали, окрасив эмоциональный фон вокруг себя болью и испугом. Остальные тут же повернулись к чейнджлингу.

— Мы атакованы! – взревел один из анклавовцев.

В магическом захвате Феруса появился револьвер. Гвардеец, продолжая держать двух бойцов телекинезом, нацелил оружие на третьего. Прогремел мощный выстрел, окрасив мрак Пустоши яркой вспышкой.

«Один»

Пуля прошла мимо, лишь слегка задев броню пегаса в области груди. Он попытался взлететь, но не успел. Второй выстрел попал точно в грудь. Броня не выдержала такого выстрела с близкого расстояния.

«Два»

Эмоциональный фон вокруг подстреленного анклавовца окрасился в ярчайший коктейль боли и злости, но уже через мгновение начал быстро затухать. Четвертый пегас, что мгновение назад был на земле, взлетел к пятому.

— Уберите эту херню от нас! – вопил один из тех, кого держал телекинез Феруса. – СТРЕЛЯЙТЕ!

Пегасы пытались сопротивляться, но тщетно. Телекинез Феруса сдавил жеребцов еще сильнее. Их эмоциональный фон вспыхнул еще ярче. Чейнджлинг знал, что опытные бойцы не бросят еще живых товарищей и будут держаться как можно ближе, чтобы стрелять как можно точнее и не задеть своих. С каждой секундой тиски сжимались все сильнее и сильнее, пока схваченные пегасы не начали громко кричать.

— УБЕЙТЕ ЭТО! – заорал один из них.

Пара бойцов в воздухе открыла огонь из энергомагических винтовок. Пустошь в один миг озарилась яркими вспышками. Но все выстрелы, оказавшись достаточно близко около Гвардейца, попросту рассеивались. Револьвер Феруса плавно сместился в сторону. Прогремел выстрел, но пуля прошла мимо.

«Три»

— Лайтнинг! – крикнул один из схваченных. – Не… спи!.. Маневрируйте!..

Пегас в воздухе тут же ушел в штопор, уклонившись от следующего выстрела Феруса.

«Четыре»

Ферус открыл опустошенный барабан и высыпал гильзы на песок. Ровно в этот момент новый выстрел снайпера угодил в спину Феруса. Однако пуля, срикошетив, угодила в объект, что покоился на спине чейнджлинга. Прозвучал приглушенный металлический хлопок, а сам прибор громко запищал. Но до него сейчас не было дела. Два еще боеспособных пегаса кружили вокруг Феруса, продолжая осыпать его разноцветным каскадом энергомагических пучков. Револьвер дернулся за кружащим бойцом Анклава. Новый выстрел, но опять мимо.

«Один»

Попасть из револьвера в такой ситуации было очень сложно. Выбора не оставалось. Телекинез подхватил сверток, принявшись разматывать «Последний Довод». Одновременно с этим Ферус бросил на землю одного из пленных, наступив ему копытом на спину. Оба крыла пегаса объяла аура телекинеза, потянув их назад. Секунда, и Пустошь наполнилась крайне неприятным хрустом и воплем, переходящим в агонию. Оторванные крылья анклавовца повисли в воздухе, а на песок и броню бойца закапала кровь. Это ошеломило четвертого и пятого бойца, заставив тех в ужасе замереть.

«Шанс»

Очередной выстрел снайпера угодил в грудь чейнджлинга. Срикошетившая от панциря пуля подняла столб песка сбоку от Гвардейца. Ферус поднял дробовик, нацелив его на пегасов. Уши и нос окружило силовое поле. Мгновение, и Пустошь озарила яркая вспышка, которая принесла за собой мощный грохот.

«Первый»

Стена дроби ударила в пролетающего анклавовца. Броню на груди жеребца вмяло внутрь, задние ноги оторвало, а крылья в прямом смысле превратились в фарш. Эмоциональный фон испарился, и труп жеребца полетел к земле. Звуковая волна от выстрела врезалась в анклавовца, которого держал телекинез. Он тут же схватился за голову, начав неистово орать.

— ДЕРЬМО! – испуганно закричал последний, пятый пегас. – Пошло все нахер!..

Он развернулся, рванув прочь. Револьвер повернулся в сторону беглеца. Поддавшись приступу паники, тот совсем забыл о необходимости маневрировать. Два следующих выстрела прошли выше и сбоку от пегаса, но четвертый угодил точно в шею. Пуля, видимо, попала в позвоночник, мгновенно убив жеребца. Пони камнем полетел к земле.

«Четыре»

Чейнджлинг открыл барабан, высыпав дымящиеся гильзы на песок. Пока Ферус доставал из сумки новые патроны, телекинез схватил двух оставшихся пегасов за головы. Мгновение, и шлемы бойцов хрустнули и смялись, как бумажные стаканчики. Эмоциональный фон жеребцов угас. Последний же из преследователей, тот самый снайпер, был сейчас просто в ужасе. Несмотря на расстояние, это отчетливо улавливалось даже отсюда. Рация из раздавленного шлема одного из пегасов слабо затрещала.

— Прие!.. – прошипел динамик из раздробленного шлема. — С… Вар… Пр… ребят… Прием!..

Анклавовцу никто не ответил. Секунда, и снайпер взлетел, устремившись прочь.

«Пусто»

Ферус замотал дробовик и спрятал револьвер в кобуру. Стычка потратила восемь револьверных пуль и один патрон дробовика всего на пятерых. Плохой результат. Если по пути в Ванхувер чейнджлингу придется столкнуться с очередной западней, возможно и не одной, боеприпасов может не хватить.

Внезапно чутье Феруса уловило слабый эмоциональный фон, идущий со спины. Прибор, в который попал выстрел снайпера, все еще продолжал приглушенно пищать, но уже заметно тише. Стоило проверить, ведь Шарп просила доставить ей объект по возможности целым. Однако большее удивление вызывали эмоции легкого недоумения, слабым потоком идущие от мешка с той самой колбой. Ферус подхватил телекинезом ношу, вынув серое яйцо. Внезапно оно раскололось, а на песок перед чейнджлингом упала маленькая кобылка.

---

Добро пожаловать в главное меню Вашего персонального ПипБака!

Вас приветствует компания СтойлТек! Спасибо, что пользуетесь нашим оборудованием.

Инициализация…

Идет соединение с главным сервером СтойлТек, подождите…
Сигнал не найден.

Попытка повторного подключения, подождите…
Сигнал не найден.

Запуск внутренней базы данных…
Доступ получен.

Инициализация данных носителя…

Внимание! Данные не подтверждены. Рекомендуем обратиться родителям или опекуну к куратору или дежурному специалисту СтойлТек.

Имя: Файрфлай
Возраст: 2 680 дней (7 лет, 124 дня)
Пол: Кобылка
Метка: нет
Текущий статус: Подопытная #279

Информация о родственниках…
Данные не найдены.

Инициализация биологических данных…

Загрузка параметров S.P.E.C.I.A.L. для объекта «Файрфлай»:
Сила: 7
Восприятие: 4
Выносливость: 8
Харизма: 6
Интеллект: 7
Ловкость: 7
Удача: 1

Стартовые особенности для объекта Файрфлай:

Тяжелое детство

— Если звезды и благоволят кому, то точно не Вам! Невезение стало Вашим самым верным спутником сразу после рождения, но, к счастью, это лишь сделало Вас сильнее! Все параметры S.P.E.C.I.A.L. увеличены на 1. Выносливость увеличена дополнительно на 1. Харизма снижена на 4. Штраф -50 к навыкам «Бартер», «Красноречие». С этой особенностью Вы не можете изучить «Говорун», «Мастер-торговец», «Оратор», «Культ личности». В группе не может быть больше 1 напарника.

Дар Пустоши

— Эквестрийская Пустошь убивает разными способами, но на Вас у нее совсем другие планы. С этой особенностью Вы получаете иммунитет к радиации, ядам, порче, облаку, болезням и токсинам, однако холодное, огнестрельное и энергомагическое оружие все еще смертоносно для Вас. Ко всему прочему, любые исцеляющие зелья или магия почти не оказывают на Вас эффекта.

Спасибо, что пользуетесь услугами компании СтойлТек!

Глава IV. Враг моих врагов

^{— Нужно жить настоящим и думать о будущем, а не цепляться за осколки ушедших дней и всячески их оплакивать.}

— Выпусти меня, урод!

Жеребенок забарабанила передними копытцами по боку Феруса, пытаясь привлечь внимание Гвардейца. Даже сидя в мешке, в котором ранее находилась ее капсула, кобылке хватало как сил, так и терпения продолжать громко кричать и всячески пытаться пошатнуть безразличие чейнджлинга. Уже прошли почти целые сутки с момента боя с солдатами Анклава, после которого открылась крайне любопытная особенность порученной ему работы. Объект, который был так нужен Шарп, оказался маленьким жеребенком, крайне крикливым, грубым и неугомонным. Сомнения в том, что кобылка именно та, кто нужна Ферусу, развеялись уже спустя пару часов, когда между бранью и угрозами проскользнула просьба попить. Само собой, после Фридом Филда во флягах Феруса было достаточно воды, которую он получил от Троттера, но она не была очищена от радиации. Однако маленькому жеребенку, как оказалась, на это было не просто плевать. В нее как будто влили новые силы, и поток сквернословия усилился в несколько раз. Забавным было то, что подобное поведение вообще не раздражало Гвардейца. Эмоциональный фон вокруг кобылки не просто горел, он ослепительно сиял ярчайшими эмоциями, питая Феруса так, словно он забрел в поселение обезумевших рейдеров или в крупный городок, где кипела жизнь.

— Хер вонючий! – рявкнула малышка, вновь стукнув копытцем по боку Гвардейца. – Выпусти меня, говно!

Уже сутки чейнджлинга не преследовало такое знакомое чувство голода, которое в это время обычно забиралось в глубины сознания, вынуждая Феруса как можно скорее начать искать источник эмоций. Благодаря кобылке, шипящей, словно клубок змей, голова Гвардейца оставалась ясной и чистой, избавленной от изматывающего шепота неутолимой жажды. Хорошо, что в сумках убитого Сталкера и солдат Анклава нашлось кое-что съедобное, ведь бранящуюся батарейку тоже иногда следовало кормить. Внутренний компас подсказывал, что рядом находится Солнечный город – одно из поселений на Трассе 52, которое соседствовало с другим городком, названным Тоннельным, так как он располагался в старом тоннеле, соединяющим оба поселения. Во второй не помешает зайти и пополнить припасы, перед тем, как выдвигаться в сторону Ванхувера. Пусть Гвардеец и не нуждался в пище и боеприпасах, которых пока хватало, но его новой неожиданной спутнице не помешал бы провиант. Если она умрет по дороге, Ферус потеряет солидный бонус крышек и постоянный источник пищи. Потому сейчас чейнджлинг двигался строго на север, чтобы выйти к Трассе 52, и, используя ее, дойти до Тоннельного города.

— Урод! – жеребенок все никак не унималась, продолжая свои попытки вырваться. – Хер! Жопа! Хуесос! Я ПИТЬ ХОЧУ!

Ферус проигнорировал. Пони уже пила пару часов назад, а значит, от жажды она сейчас не страдает. О ее вранье с целью привлечь внимание так же говорили и эмоции. Сама малышка не особо-то и возражала, чтобы ехать куда-то, вся ее злость была больше наигранной. Но вот что жеребенок точно не могла скрыть, так это нервозность и некоторую боязнь поначалу. Однако стоило кобылке понять, что Ферус не собирается прерывать ее бранный монолог, продолжая просто игнорировать все вокруг, в ход пошли все известные юному уму слова и выражения. По пустыне продолжал разноситься писклявый звонкий голос жеребенка, обещающий «самые жуткие» муки своему похитителю.

— Эй! – прорычала кобылка, вновь стукнув по боку чейнджлинга. — Я с тобой разговариваю, блевотина параспрайта!

В ответ молчание.

— Э-Э-ЭЙ! – не унималась жеребенок. — Я! ХОЧУ! ПИТЬ!

Не найдя отклика, кобылка принялась копошиться в мешке, что-то сердито бурча себе под нос. Ее эмоции в этот момент сменили цвет с ярко-желтого гнева на светло-оранжевый оттенок отвращения.

— Вонючка, жопа, хер, говно! – раздалось злобное ворчание из сумки. – И еще эта херня не работает!

Жеребенок принялась стучать по ПипБаку у себя на правой задней ноге. С каждым ударом прибор издавал гулкое шипение и попискивал, давая понять своей хозяйке, что как минимум неисправен. Вот только ей было как-то плевать.

— Бесполезное говно! – фыркнула малышка.

Она вновь сильно, как ей показалось, ударила передней ножкой в бок Феруса.

— И ты говно! – крикнула пони.

Внезапно, прибор на копыте пони затрещал, словно старое радио, которое пытается найти радиоволну. Жеребенок тут же умолкла и прислушалась.

— Ну! – она сердито буркнула, стукнув ПипБак. — Хватит барахлить!

Прибор щелкнул, зашипел, и сквозь динамик потекла музыка. Это были спокойные звуки пианино, которые обычно можно услышать в каком-нибудь ресторане или тихом и мирном баре, где жители Пустоши не хотят пристрелить друг друга или устроить очередную драку. Жеребенок успокоилась, а ее эмоции разбавились мягкими оттенками радости.

— Ну хоть что-то! — выдохнула малышка.

В этот самый миг пианино начало постепенно затихать, пока из динамика не раздался довольно знакомый голос.

— Привет, мои маленькие пони! – бодро поприветствовал всех голос жеребца.

— Нет-нет-нет-нет-нет! – кобылка тут же вскочила, принявшись опять копошиться в мешке. – ДА ТВОЮ МАТЬ! ВЕРНИ МУЗЫКУ, ГОВНИДЛА!!!

Ферус узнал голос. Его узнал бы любой, кто когда-либо сталкивался с самой популярной радиоволной, транслирующей новости и музыку по всей выжженной ненавистью и радиацией Пустоши. Голос во тьме, что дарует пони надежду и уверенность. Голос, что дает им силы пережить еще один день в этом мире. Но для двухсотлетнего Гвардейца он оставался всего лишь голосом, одним из сотен тысяч.

— С вами снова я, Ди-Джей Пон-3! – начал диктор.

— Ди-Джей ПОН ХУЙ! – рявкнула малышка, принявшись барабанить копытами по ПипБаку. – ПОШЕЛ НА ХЕР!

Внезапно среди бушующих ярко-желтых эмоций гнева, идущих от малышки, Ферус почуял другую эмоцию. Маленькая белая искра, которую чейнджлинг иногда чуял во время своих бесконечных скитаний. Гвардеец давно перестал различать вкусы и оттенки того, чем он питается, и в обычные дни Ферус бы просто не обратил на это внимания. Но сейчас, благодаря бранящейся кобылке, чейнджлинг был полностью сыт, и маленькая эмоция, появившаяся сразу после того, как малышка включила радио, начала манить его к себе.

«Зависть»

Впервые за много лет Ферус ощутил вкус. Эмоция была приятной и, пусть она существенно проигрывала по яркости тому гневу, что танцевал вокруг кобылки, но не по силе. Даже небольшая порция этой зависти давала фору почти всему, что Гвардеец поглощал за долгие годы.

— И как всегда, у меня для вас есть новости! – продолжил диктор.

— Самая лучшая новость – если ты сдохнешь! – рявкнула кобылка. – ЗАТКНИСЬ! ЗАТКНИСЬ! ЗАТКНИСЬ!

Прибор принял еще один удар.

— Все вы знаете, что… — добавил Ди-Джей, но не договорил.

Одно из копыт малышки нашло нужную кнопку, и радио резко умолкло.

— Тварь… — прошипела пони.

Она скрутилась калачиком, уткнувшись носом в свои передние ноги, и сердито выдохнула.

— Ненавижу вас всех… — тихо всхлипнула кобылка. – Что б вы все сдохли…

Эмоциональный фон жеребенка окрасился в зеленые тона печали, а крики и ругань прекратилась, погрузив все вокруг в тишину. Яркий океан переживаний и гнева вокруг кобылки стал гаснуть, пока пони, наконец, не уснула.

Легкое рычание, сопровождаемое мягким поцелуем в ухо, разбудило Архи. Он зажмурился, сладко зевнул, прогоняя сон, и открыл глаза. Взгляд тут же остановился на улыбающемся лице пегаски кремового цвета с небесно-голубой гривой, заплетенной в хвост. Она широко улыбнулась и поцеловала Архи в губы.

— Эйр, — улыбнулся он. – Доброе утро. Который час?

В серой комнате царил утренний полумрак, разбавленный слабыми крупицами света, проходящего через занавешенные шторы. Конечно, назвать шторами ту дырявую тряпочку, что закрывала собой небольшое окно, язык не поворачивался, но другого отель Тоннельного города предложить не мог. Серые стены с облупившейся и пожелтевшей краской, кафельная плитка на полу, грязный потолок и несколько матрацев – вот все, чем могли похвастаться апартаменты. По словам хозяина «отеля», это небольшое одноэтажное здание с несколькими комнатами раньше было медпунктом какой-то военной базы, о чем также говорили порванные плакаты с изображением желтой пегаски и медицинские ящики с символом трех бабочек, висящие почти на каждой стене. Само собой, большая их часть уже была вскрыта и выпотрошена, но некоторые, вопреки всему, продолжали выглядеть так, словно в них и правда есть пара тройка бинтов или лекарства. Сейчас же – это было вполне уютное место, где за относительно низкую цену можно было переночевать.

— Доброе утро, — проворковала кобылка, расцветая в милой улыбке. – Который час? Время завтрака.

Эйр поиграла бровями и принялась мягко толкать Архи в бок, вынуждая того перевернуться на спину. Он покорно повиновался. Кобылка тут же залезла на него сверху, надавив своим крупом чуть ниже живота, и потянула резинку, связывающую ее гриву. Пони медленно покрутила головой из стороны в сторону, позволив волосам распрямиться. По телу Архи прокатилась волна возбуждения, слегка вскружив голову.

— Давай, раздевайся,  - продолжая сиять хитрой улыбкой, проворковала пегаска и шепотом добавила: – Тут никого нет…

Она наклонилась ниже и лизнула губы Архи. Вся комната была просто заполнена фиолетовыми и зелеными эмоциями, которые переплетались друг с другом, с каждой секундой делая свой танец все динамичнее и сложнее.

— Ты ненасытная, Эйр, — Архи покачал головой.

Его объяла зеленая аура, сняв личину жеребца, явив перед пегаской чейнджлинга с фиолетовым панцирем.

— Хорошая кобыла должна заботиться о сытости своего жеребца, – промурлыкала пегаска.

Она подвигала бедрами, устраиваясь поудобней на Архи, добавив в бушующий поток наслаждения и предвкушения еще несколько порций.

— Так что, — кобылка прикоснулась своим носом к носу лежащего под ней, — приятного аппетита.

Эйр и Архи слились в поцелуе. Пегаска слегка подалась вперед, обхватив передними копытами голову чейнджлинга. Ее длинная грива приятно защекотала шею и грудь, пока передние копыта Архи не взяли кобылку за круп, где находилась метка в виде голубой и пары синих стрелок, указывающих вверх, заставив ее томно вздохнуть. Тело чейнджлинга начало наполняться энергией, бесконечным потоком идущей от кобылки над ним. Внезапно входная деревянная дверь распахнулась, а на пороге показался зебр, сияющий широкой улыбкой.

— Эй, братва! – крикнул он. – Вы че?..

Увидев целующуюся парочку, жеребец возмущенно топнул. Эйр тут же остановилась и напряглась, добавив в фиолетово-зеленый поток эмоций изрядную долю желтого оттенка.

— Че, опять?! – фыркнул зебр. – Нихрена!

Он тут же рванул к кровати, схватив пегаску за хвост, и потянул ее к выходу. Эйр успела лишь громко вскрикнуть и, чуть было не упав, попятилась за тянущим ее к выходу зебром.

— Смоки, ты что, твою мать, творишь?! – закричала она.

— Хвшфатит тфахатша, флять! – ответил жеребец, продолжая тянуть бранящуюся кобылку к выходу.

Природная легкость пегасов играла против Эйр, потому зебр с легкостью тащил ее к выходу, несмотря на ее отчаянное сопротивление. От попытки лягнуть его в морду Смоки с легкостью уклонился, в то время как кобылка чуть было не свалилась. Она повернула раскрасневшееся и полное гневом лицо на оторопевшего Архи.

— Да сделай что-нибудь с этим полоумным! – рявкнула она.

Чейнджлинг посмотрел на зебра.

— Смоки, что ты творишь? – еле сдерживая смех, спросил Архи.

— Тфорю шпфрафедливость! – фыркнул жеребец.

Он дотянул кобылку до дверного проема, после чего подался вперед и обхватил брыкающуюся Эйр за грудь своими передними ногами. Пару толчков и уклонений от выпадов кобылки, и Смоки с пегаской протиснулись наружу.

— Ты что, охерел, подонок?! – заорала пегаска. – Я тебе ноздри вырву! Отпусти меня!

— Ага, щажже! – фыркнул зебр. – Чтобы ты опять с него весь день не слезала? Все! Отставить секс!

Ругающаяся парочка скрылась в коридоре, продолжая наполнять все вокруг угрозами и бранью. Смоки и Эйр Флоу стали первыми друзьями, которых Архи встретил в этом жестоком и непривычном для него мире. Все начиналось как эксперимент Мейнхеттеновского института в недавно построенном Стойле недалеко от Нетхгарских водопадов. Целью было выяснить, сможет ли пони пережить крио-заморозку. Само собой, исследования проводились и с чейнджлингами, ведь в группе ученых было несколько представителей Семьи Королевы Аметриссии. Желающих на эту почетную роль испытуемого было достаточно, но группа решила выбрать именно Архи. Кто знает, почему так, но это уже и не важно. Важно было другое, а именно то, что эксперимент, к сожалению, удался. Чейнджлинга должны были заморозить сроком на месяц, после чего вернуть к жизни и проверить результаты, но война всегда диктовала свои условия. Архи проспал в крио-камере две сотни лет, и, если верить записям, которые он нашел после своего освобождения, еще пару дней и в организме бы начались необратимые изменения, которые уже через неделю привели бы к полной недееспособности.

Это не произошло благодаря одному полосатому жителю Пустоши – Смоки. Зебр имел фанатичное пристрастие ко всему, что взрывается, а так же очень неплохо разбирался в химии. В очередной своей вылазке с целью найти знания Старого Мира, которые позволят взрывать громче и ярче, Смоки наткнулся на старое Стойло, которое уже давно было разграблено и покинуто. По его словам, вокруг было полно источников радиации и прочих загрязнений, оставшихся после того, как многочисленные образцы и реагенты, хранившиеся в Стойле, были разбиты и вылиты на пол в попытке их украсть или выпить. Это остановило бы любую любопытную голову, но не амбициозного химика-подрывника, ведь, по словам зебра, если где-то много шикарной отравы, где-то там же должен быть и ее рецепт! Но, к сожалению для Смоки и к счастью для Архи, жеребец нашел лишь замороженного чейнджлинга. Необычный внешний вид существа, спящего в крио-камере, не отпугнул зебра, и его неугомонные копыта сделали остальное – пару нажатий на переключатели, и программа жизнеобеспечения и заморозки полетела в Тартар, а автоматическая система прервала процесс и активировала процедуру экстренной разморозки.

Дальше было море глупых шуточек, издевок и, само собой, вопросов, «кто?» и «почему?». Поначалу чейнджлинг побаивался нового полосатого друга, ведь зебры и пони воевали, но было это долгие двести лет назад. Сейчас же мир превратился в пустыню, где выжить могут лишь те, кто обзаведется самым редким, но самым сильным оружием на просторах Пустоши – друзьями. Задорный и веселый нрав зебра, пусть и с довольно специфическим чувством юмора, и его неагрессивный настрой сделали свое дело. Архи же, в свою очередь, показал полосатой балаболке, где можно найти «чего-нибудь, что бывает смертельным, громким или громким и смертельным одновременно».

Само собой, по законам жанра, стоило новоиспеченным знакомым выйти из Стойла, как Пустошь решила их поприветствовать «по-своему». Местные бандиты или, как Смоки их ласково называл «жопные высеры», решили узнать, что же такого раскопал полосатый в этом старом Стойле. Архи раньше никогда не стрелял, тем более – в пони, но этот жестокий мир диктовал свои условия. Тогда чейнджлинг убедился в том, что зебры – действительно хорошие бойцы. Смоки прекрасно умел драться в копытопашной, орудовать хвостом, а стрелковому оружию предпочитал различные взрывающиеся штуковины. Бомбами или гранатами ЭТО назвать язык не поворачивался, но это никак не мешало им прекрасно справляться со своим предназначением. Что до Архи, то тут чейнджлинг смог на практике проверить уроки выживания на войне, которые им преподавали в институте. Его панцирь действительно не пробивался из легкого стрелкового оружия, хотя, по правде говоря, хорошего в этом было мало, ведь после того, как в Архи прилетело несколько попаданий в бок и грудь, тело взорвалось фонтаном боли и ныло еще несколько дней. Любимым оружием чейнджлинга в этот день стал дробовик, потому что это было единственное из доступных стволов, из которого не нужно было уметь хорошо целиться. В этот день, после тяжелой перестрелки, чейнджлинг и завел своего первого друга.

Вторым, или вернее сказать, второй была беглая пегаска из Анклава Эйр Флоу. С этой организаций Архи был знаком довольно слабо и только из новостных сводок и телепередач. Потрясением стало то, что именно Анклав стоял за облачной завесой, а после того, как старый дом чейнджлинга вместе со всей Эквестрией сгорел в огне, они попросту отреклись от всех, кто тут жил, превратившись в тоталитарное милитаристское государство со всеми его прелестями. Именно такое отношение ко всему миру и бесило Эйр, которая уже после пары спусков в составе крыла пегасов убедилась в том, что правительство их всех банально дурит. Совесть взяла верх, и кобылка встала на путь тех, кто решил бросить вызов Анклаву, избрав путь Дашита – того, кто решил буквально спуститься с небес на землю и хоть как-то попытаться помочь стонущей земле и ее жителям. Само собой, Дашитов, как и ту, в чью честь эта каста изгоев назвала себя, Анклав ненавидел и при любой возможности старался уничтожить. Так бы и было с Эйр, за которой, как это было принято, послали ее же собственное крыло, если бы не воля случая, подкинувшая в этот район странную парочку в лице зебра и чейнджлинга.

Сразу стало понятно, что бойцы Анклава не намерены никого жалеть, потому что Смоки, что Архи пришлось стать невольными участниками сражения. Но если первому, благодаря ловкости и наличию сюрпризов в виде «штуковин» с кислотой и гранатам, удавалось как-то драться на равных, то вот Архи попасть из дробовика в пегаса, а уж тем более уклониться от его атаки, было неимоверно трудно. Тут чейнджлинг узнал еще одну свою приятную особенность с крайне неприятными последствиями. Встретившись с маскировочным полем, энергомагический пучок, выпущенный из винтовки бойца Анклава, не аннигилировал все тело, а лишь нарушал целостность маскировки. Проще говоря, после того, как боец анклава поразил Архи, чейнджлинга словно облило кипятком, вонзив в каждый нерв по пять-шесть раскаленных иголок. Но это, в некоторой степени, лишь помогло, ведь пегасы, решив, что один из противников убит, повернулись спиной. Выстрел из дробовика, в самую слабо защищенную часть брони пегаса, а еще и от черного зубастого существа со светящимися фиолетовыми глазами, попросту ошеломило нападавших. Смоки и Эйр второй шанс был не нужен.

Но, как назло, самое плохое всегда поджидает в конце. Под самый конец боя, Архи, прикрыв собой пегаску, получил очередное попадание из энергомагической винтовки в спину. Выстрел не только лишил чейнджлинга остатков сил, но и сжег одно из крыльев. Нужны были эмоции, иначе ночь Архи бы точно не пережил. Но разве посреди Пустоши, где до ближайшего поселения было полдня пути, можно было найти достаточно удовольствия, не говоря уже о похоти? Тут на помощь чейнджлингу и пришла спасенная беглянка из Анклава Эйр Флоу. Узнав, каким именно способом она может помочь, кобылка, которая только что вместе с ними пережила бой не на жизнь, а насмерть, предложила крайне необычное решение. Оттащив полуживого чейнджлинга в безопасное место, которое они со Смоки нашли поблизости, Эйр, сияя хитрой улыбкой и со словами «Сегодня я буду твоей мед-пони», начала воплощать задуманное. Впервые за две недели чейнджлинг наелся вдоволь. И теперь, после вороха сумасшедших событий и осознания того, что Архи потерял все и оказался в ужасном месте, он, почему-то, был счастлив.

Потянувшись и зевнув, чейнджлинг окружил себя зеленой аурой, приняв облик единорога угольно-черного цвета с такой же гривой и меткой в виде двух белых скрещенных ножей на фоне черепа. Последнее ему предложил сделать Смоки, указывая на то, что так «пафоснее», «соответствует твоему раздутому эго» и «теперь ты точно похож на офицера Анклава». Последнее вряд ли можно было считать за комплимент, ведь для Смоки все пегасы, в не зависимости от места рождения, будь то Анклав или Пустошь, после пары рассказов Эйр стали нетрадиционной ориентации. И зебру было, в общем-то, плевать, что он попросту вырвал фразу из контекста и раздул до абсурда. С этим очень скоро успела познакомиться и Эйр, которая, само собой, не избежала тупых шуточек в свой адрес. Но пегаске стоило отдать должное: на язык она была не менее острой, чем полосатая балаболка, потому эта парочка частенько сходилась в словесных дуэлях.

Чейнджлинг вышел из комнаты и взглянул на свой ПипБак. На часах было ровно семь утра, а это значило, что Тоннельный город пока еще спал. Архи опять зевнул и, потянувшись, направился к выходу на общий двор, откуда доносились гневные выкрики. Постояльцев тут почти не было, потому можно было бы не опасаться, что бранящаяся парочка кого-нибудь разбудит. Это, конечно, если они своим ором не перебудят вообще весь городок.

Общий дворик гостиницы представлял собой небольшую площадку, огороженную забором, собранным из всякого рода мусора: от листов жести до деревянных плит. Обычно, тут стояли столы и стулья, но сейчас они были убраны в сторону, чтобы расчистить места для костра. Над огнем висел котелок, в котором варилась странная серо-зеленая жидкость и, судя по тому, что вокруг отсутствуют вкусные запахи, варилась в нем не еда, а очередная «четкая хрень» из арсенала Смоки. Спокойную и умиротворенную картину нарушали лишь пегаска и зебр.

— Ты совсем охренел?! – ревела Эйр.

Кобылка уже смогла вырваться из захвата жеребца и теперь, расправив крылья и встав в боевую стойку, собиралась броситься на зебра. Смоки же, в свою очередь готовился встретить выпад оппонентки. А так как они прекрасно знали, что копытами махать умеют оба, сделать первый шаг никто не решался, и соперники, словно борцы на ринге, ждали атаки и провоцировали друг друга. Эмоции во дворе просто танцевали всеми оттенками красного, оранжевого и желтого.

— Это я охренел?! – возмутился зебр. – Из двух дней, что мы тут сидим, одна ты не слезала с зубастого! И это я еще, блять, охренел?!

— А ты что, ревнуешь, что ли?! – Эйр сделала шаг вперед.

Смоки тут же сместился в сторону, предупреждающе щелкнув хвостом. Архи лишь вздохнул и покачал головой.

«Опять…»

— Доброго утречка! – чейнджлинга поприветствовал сидящий в паре метров единорог.

Он держал телекинезом небольшой блокнот, в который что-то записывал, но ворвавшаяся парочка нарушила его монотонную работу.

— Если оно, конечно, доброе, — глядя на ссорящихся, добавил жеребец.

Архи лишь покачал головой.

— Ну, все же приятно осознавать, что хоть что-то не меняется, — чейнджлинг развел копытами. – Как думаешь, Сэнд?

— Думаю, ты прав, — усмехнулся единорог и вернулся к заполнению блокнота.

Сэнд Пайпер. Единорог был писарем Балтимейровского отделения Стальных Рейнджеров, которого послали, как он сам рассказывал, для «выяснения обстановки на ближайших территориях». Но, как признался Пайпер, он давно уже мечтал вылезти из однообразной и нудной жизни писаки, раз за разом перебирающего вековые фолианты и сортируя канцелярский хаос уже на протяжении тридцати лет. Поговорив со Старейшиной и заверив того, что будет незамедлительно докладывать тому любую полезную информацию, Сэнд получил разрешение покинуть базу. Вместе с ним, в качестве охраны и помощника, отправиться в путешествие вызвалась земная кобыла Пенни, которой так же, как и единорогу, наскучило однообразие, и смелую авантюру Пайпера она восприняла как шанс.

Архи с компанией встретили парочку, когда те перебирались через скачущее ущелье в сторону Трассы 52. И так уж сложилось, что как Пайперу со спутницей, так и Архи с компанией было по пути, обе группы решили объединить усилия. К тому же, чейнджлинг кое-что знал о Стальных Рейнджерах из своих воспоминаний, как например то, что именно они и являли собой символ боевого порыва эквестрийцев в войне против зебр. А там, где сила, там и безопасность, потому перспектива влиться в их ряды показалась Архи довольно заманчивой. Плюс ко всему, как позже ему сказал Сэнд, Старейшине будет крайне интересно пообщаться с тем, кто помнит Старый Мир таким, какой он был до Апокалипсиса.

— Конченный мудак! – рявкнула Эйр.

Кобылка раздраженно топнула.

— Такому уроду, как ты, вообще ни одна нормальная кобыла не даст! – прошипела она и шагнула в сторону зебра.

Пара вновь совершила несколько выпадов, внимательно следя за движениями друг друга.

— Пф-ф-ф, — Смоки скривил кислую мину. – Ты мне скажи, что я еще ухаживать за кобылой должен, чтобы она мне дала!

Зебр хохотнул.

— Нахрена мне это надо, — добавил он, махнув копытом, — если я всегда могу заплатить профессионалке, и мне все сделают быстро, качественно и так, как я хочу?

Эйр опять раздраженно фыркнула и попыталась врезать жеребцу по голове, но тот ловко увернулся, сместившись за котел, где кипело странное варево.

— Да с тобой даже брамин не переспит, полосатое трепло! – гневно крикнула Эйр.

— Ой, а чего мы такие агрессивные? – Смоки оскалился в едкой ухмылке. – Хероприемник в это утро оказался немного пуст?

Пегаска раздраженно зарычала, принявшись искать глазами что-нибудь потяжелее, чем можно огреть Смоки, ведь обычными копытами попросту не получалось. Но, к сожалению, нашла она лишь Архи, стоящего в дверном проеме. Эмоции вокруг кобылки вспыхнули негодованием.

— А ты чего молчишь?! – фыркнула она.

Чейнджлинг лишь улыбнулся.

— А я тут при чем? – он развел копытами.

— Этот урод оскорбляет твою кобылу! – возмутилась Эйр.

Пегаска сердито топнула, в то время как Смоки сложил губы трубочкой и надул щеки, пародируя ее возмущенное лицо.

— Не вмешивайте меня в ваши разборки, — чейнджлинг поднял копыта, словно защищаясь от разъяренной пегаски.

Эмоции вокруг Эйр вспыхнули еще ярче. Она сделала несколько шагов в сторону Архи, вонзив в того сердитый взгляд.

— То есть, ты не будешь вмешиваться?! – она надула щеки. – Не будешь заступаться?!

«Понеслась…»

Само собой, глупо было полагать, что Эйр, как кобылка, не попытается воспользоваться самым веским аргументом в любом из споров. В который раз. Любой другой жеребец бы точно встал перед этим трудным выбором, но не Архи. Чейнджлинг просто не желал выбирать. Да, то, что Смоки так бесцеремонно ворвался и прервал довольно интимный процесс, с одной стороны выглядело крайне неправильно, но с другой – его тоже можно понять. Это подтверждали и его эмоции, в которые пробрался красный оттенок ревности, и неудивительно – пусть жеребец этого и не показывал, но в некотором роде он тоже скучал по своему новому экзотическому другу, а Эйр попросту забрала его у него более чем на сутки. Правых нет, все виноваты.

— Нет, не буду, — чейнджлинг отрицательно покачал головой. – Сами поругались, сами миритесь.

— Да?! – пегаска выгнула шею и задрала голову. – То есть, я тебе безразлична?! Вот так, после всего того, как ты ко мне относишься?! Я тебе нужна только для «быстрого перепихончика»?!

Архи сделал глубокий вдох, еле сдерживая улыбку. Пусть лицо кобылки и было сердитым, но эмоции никогда не врут. Нет, с теми, кто умеет их чувствовать, этот фокус не пройдет.

— Нет, — чейнджлинг вновь покачал головой. – Я с тобой, потому что ты мне очень нравишься, но в вашу со Смоки войну я не полезу.

Поняв, что ее психологическая атака провалилась, кобылка гневно топнула и ткнула в сторону зебра копытом, продолжая глядеть на Архи.

— Ну раз уж он для тебя ТАК ВАЖЕН, – прошипела она, – вот и спи с ним теперь!!!

Эйр, громко фыркнув, отвернулась и шагнула в сторону, обиженно надув щеки. Архи ничего не оставалось, как медленно положить копыто на лицо и глубоко вздохнуть. Взгляд невольно остановился на Смоки, на лице которого читалась легкая улыбка. Глаза зебра прыгнули на обиженную пегаску, потом опять на Архи. Улыбка стала шире, а эмоции запестрели радостью. Первый признак того, что полосатый чего-то задумал.

— А почему бы и нет, — развел копытами Смоки.

Архи удивленно уставился на зебра. Тот, в свою очередь, облизав копыто и проведя им по своей гриве, словно прихорашиваясь, выпятил грудь, как индюк, и вальяжной походной двинулся к чейнджлингу. Подойдя ближе, зебр еще раз кинул взгляд на пегаску, чтобы убедиться, что она все слышит. Эйр, само собой, уже навострила уши, а эмоции интереса и возмущения вокруг нее это лишь подтверждали.

— Братан… — прошептал зебр, протянув букву «р».

Смоки подошел к Архи, глядя точно тому в глаза. Уши и хвост Эйр дернулись.

«Стоит подыграть!»

С трудом сдерживаясь, чтобы не расхохотаться, чейнджлинг приподнял бровь и, взглянув на Смоки, нацепил легкую улыбку.

— Да, братан? – Архи, так же, как и зебр, протянул букву «р».

Зебр подошел ближе и приобнял сидящего чейнджлинга.

— Братан, — продолжил Смоки, — я так давно хотел тебе это сказать…

Уши Эйр уже буквально горели.

— Продолжай, братан… — кивнул Архи.

Зебр прижался к чейнджлингу, продолжая смотреть тому в глаза.

— Я без ума от тебя, братан, — зебр поиграл бровями.

— М-м-м-м, — кивнул чейнджлинг. – Как долго я ждал этих слов…

Эмоции кобылки, сидящей в паре метров от обнимающихся товарищей, уже были похожи на вулкан, который через пару минут рванет так, что в Эквестрии начнется второй Апокалипсис.

— Братан, только можно тебя попросить об одолжении? – еле сдерживая смех, добавил Смоки.

— Конечно, братан, — чейнджлинг положил свое копыто на шею зебра.

Краем глаза пегаска уже буравила сидящих неподалеку, нервно елозя хвостом по земле.

— В наш первый раз, можешь превратиться в меня? — улыбка Смоки стала еще шире. – Я просто такой шикарный, что хочу трахнуть сам себя.

— Для тебя – все что угодно, братан, — кивнул Архи.

Губы обоих начали двигаться друг к другу. Мгновение, и между товарищами, словно ураган, вклинилась кремовая пегаска.

— НЕТ! – Эйр тут же оттолкнула Смоки, крепко обняв Архи. – НЕТ!!! Не сметь!

Зебр не выдержал и, задыхаясь от гогота, рухнул на землю. Не удержался и сам Архи, начав громко хохотать. Чейнджлинг обнял пегаску и, уткнувшись ей в гриву, продолжил смеяться.

— Не сметь, МАТЬ ВАШУ!!! – шипела Эйр, сидя в объятиях чейнджлинга. – Мой последний жеребец ушел к моему бывшему! БЫВШЕМУ, БЛЯТЬ!

Эмоции вокруг Эйр просто пылали гневом.

— Третьего я не отдам! – кобылка сильнее прижалась к Архи и сердито засопела.

— Я никуда и не собирался, глупая, — хихикнул чейнджлинг, поцеловав кобылку в ушко.

Эйр сердито фыркнула, уткнувшись носом ему в шею.

— Эх, жаль, я бы посмотрел, как полосатый работает задом, — усмехнулся Пайпер, указав копытом на Смоки. – Я бы даже поучаствовал…

Единорог хихикнул, увидев возмущенное выражение лица зебра, который тут же прекратил гоготать, а эмоции вокруг него окрасились в оранжевые оттенки.

— Вам, пидорам, лишь бы поглазеть, да на хере попрыгать, — Смоки скривился в отвращении.

Он указал на Эйр.

— Вон, как анклавовским, — добавил зебр. — Если утро началось не с члена в заднице – оно считается неудачным.

Пегаска тут же вонзила в зебра сердитый взгляд, но бушующий ураган гнева уже закончился. Благодаря объятиям чейнджлинга вокруг кобылки остался лишь легкий налет негодования и обиды.

— Вообще-то, для НОРМАЛЬНЫХ КОБЫЛОК это НОРМАЛЬНО! — прорычала Эйр. – Но откуда тебе знать такие тонкости? Такие полосатые мудилы, как ты, обычно вылезают из жопы брамина…

Кобылка пожала плечами. Смоки в ответ лишь усмехнулся.

— Да какая ты кобылка? – фыркнул зебр. – Ты пегас без хера. Ты потому и сбежала из Анклава, что тебя не приняли в офицеры. Жопа есть, хера нет – все, солдат ты не очень.

Вокруг Эйр вновь вспыхнул огонь негодования. Кобылка, ловко высвободилась из объятий Архи, тем самым не дав ему себя остановить, ринулась в сторону зебра, но тот грациозно сместился за бурлящий котел. На лице Смоки сияла злорадная ухмылка.

— Воу-воу, — хихикнул зебр, — остынь, парень!

Он подхватил хвостом черпак, который находился в котле, перемешал содержимое и достал его. Странное варево почти разъело столовый прибор, превратив его в жалкое скукоженное подобие себя же. Зебр широко улыбнулся.

— Ох красота! – кивнул он.

— Лучше бы пожрать сделал, трепло, — прошипела Эйр. – Сегодня, как я помню, твоя очередь.

Смоки многозначительно вскинул копыто.

— Между прочим, — начал зебр, — в сперме содержится много питательных веществ. Но ты, как акнлавовский офицер, все будешь делать через жопу, потому…

Зебр развел копытами, сияя колючей улыбкой.

— …будешь ходить голодной, — закончил он.

Архи уже был готов ринуться, чтобы остановить подругу, как вдруг ее эмоции резко сменились с гневных на спокойные и даже, как ни странно, радостные. Эйр улыбнулась. Пегаска сделала шаг навстречу зебру и, улыбаясь, похлопала ресницами.

— Ты какой-то сегодня слишком напряженный, — промурлыкала она.

Смоки вскинул бровь.

— Знала бы ты, какой я напряженный между ног! — хохотнул он.

Эйр сделала еще один шаг, подойдя к котлу, за которым сидел зебр.

— Я же вижу, что тебе чего-то не хватает, — добавила пегаска. – Кстати, не хочешь поебаться?

Смоки на секунду впал в ступор, но уже через мгновение его лицо вновь скривилось в ехидной улыбке.

— Было бы неплохо, — кивнул он.

— Ну так ебись! — фыркнула пегаска.

В эту же секунду Эйр, развернувшись, сильно лягнула котел, из-за чего тот опрокинулся, вылив часть содержимого на землю.

— ЭЙ! – зебр подскочил от неожиданности.

Рванув к упавшему котлу он, бранясь и причитая, смог поставить его на землю и спасти часть содержимого. Вязкая жидкость, попав на растрескавшеюся каменную плитку, с тихим шипением принялась растворять ее.

— Ебанутая! – рявкнул зебр. – Ты знаешь, сколько я корпел над этим рецептом?! Я его всю ночь подгонял!

— Ой, какая незадача! – кобылка хлопнула копытами, нацепив невинную мордашку. – Я та-а-а-ак раскаиваюсь!

Смоки впился в кобылку глазами.

— Ну все, пизда крылатая! – прошипел зебр. — Ты огребаешь!

— Иди сюда, мудило полосатое! — Эйр встала в боевую стойку. – Покручу тебя на «анклавовском хере».

Оба уже были готовы схлестнуться в поединке, если бы между ними резко не появился Архи. Чейнджлинг уткнулся копытами в грудь зебра, а пегаску подхватил телекинезом.

— Все! – крикнул чейнджлинг. – ВСЕ, хватит! Это уже ни в какие ворота!

— А че эта!.. – зашипел Смоки.

Он грозно потряс копытами.

— А чего он!.. – крикнула Эйр.

— Так, заткнулись оба! – рявкнул Архи.

На мгновение все умолкли. Лишь сидящий недалеко Сэнд Пайпер, многозначительно вздохнув, прошептал еле уловимое «Дети…» и продолжил вести какие-то заметки в своем блокноте.

— Все, ребята! – выпалил чейнджлинг. — Хватит собачиться!

Он сел на землю так, чтобы находиться между Смоки и Эйр.

— Перестаньте так грызться из-за меня! – вздохнул чейнджлинг.

Смоки подбоченился.

— С чего ты взял… — попытался возразить зебр.

— Потому что я чейнджлинг, Смоки! – перебил его Архи. – Я могу чувствовать эмоции! И если бы я питался ревностью, я бы ей объелся на неделю вперед!

Эйр, насупившись, виновато отвела глаза и уставилась в землю. Взгляд Смоки же уплыл исследовать облака. Эмоции, витающие сейчас по всему двору, наконец, перекрасились в более спокойные тона.

— Хватит, ребята, — Архи покачал головой. – Я не хочу выбирать между вами.

Он глубоко вздохнул, потоптав землю под собой.

— Все, что я знал и любил, погибло двести лет назад, — продолжил чейнджлинг. – А нынешняя Эквестрия всячески пытается меня убить с того момента, как я вылез из морозильника. И, честно говоря, я был бы даже не против этого…

Эйр и Смоки озадаченно посмотрели на чейнджлинга. Зебр попытался что-то сказать, но был остановлен жестом товарища.

— Если бы не вы, ребята, — добавил он.

Архи сделал еще один глубокий вздох, собираясь с мыслями. Да, если вспомнить его последние пару месяцев жизни на Пустоши, то радостных или приятных моментов будет, если не соврать, меньше десятка. И все они, как ни удивительно, связаны с пегаской и зебром.

— Я не хочу выбирать, — топнул Архи.

Чейнджлинг посмотрел на Эйр.

— Я не хочу выбирать между любимой… — он встретился глазами с пегаской

Архи повернулся к Смоки.

— …и другом, — добавил он.

Чейнджлинг опустил голову и сжал зубы.

— Не заставляйте меня выбирать, — вздохнул Архи. — Я не хочу выбирать, потому что вы нужны мне оба. Иначе мне просто конец…

Эйр подошла и обняла его, уткнувшись носом в шею.

— Прости… — шепнула пегаска и поцеловала его в щеку.

Смоки вскинул передние копыта.

— Ох, вы только посмотрите, как он разруливает конфликты! – воскликнул он.

— Заткнись и иди обниматься, — фыркнула кобылка.

Зебр, закатив глаза, приблизился и обнял чейнджлинга с пегаской.

— Ты такой классный, — добавил Смоки. – Тебе там при беге ничего не мешает?

— Заткнись, Смоки, — хохотнул чейнджлинг.

Вся троица расплылась в улыбках.

— Ниче се! – раздался голос неподалеку.

Все разом повернулись ко входу на общий двор. В дверном проеме стояла кобыла, облаченная в силовую броню с откинутым забралом шлема. Пони имела короткую гриву в виде ирокеза желтого цвета и темно-красную шерсть.

— Ешо утро, а полосатое трепло и беглянка не пытаются разбить друг другу хари? – усмехнулась она. – Во эт я понимаю достижение!

— И тебе доброе утро, консервная банка, — Эйр отсалютовала пони.

Кобыла тяжелым шагом прошла внутрь двора.

— Пайпер, ты шо, наконец-то дал им под зад? – она кивнула сидящему недалеко Сэнду.

Тот, оторвавшись от записей, отрицательно покачал головой.

— Ты не поверишь, Пенни, — усмехнулся он. – Они сами.

Кобыла громко расхохоталась.

— Сено мне в ноздри! – добавила она, повернувшись к Архи. – Кажись, Одинокий Понь действительно прав, говоря, шо 52 Трасса будто сама пытается исцелиться, и походу движения исцеляет и других!

— Кстати, а ты куда уходила? — спросил Архи.

— Щас расскажу! – кивнула паладин.

Пенни подошла ближе к троице.

— Подключай свою штуковину, — она указала на ПипБак чейнджлинга.

Архи приблизился к боку кобылы и, открыв боковую створку, вытянул телекинезом провод. Подключив его к устройству на своей ноге, он кивнул Пенни.

— В главной папке, — добавила паладин. – Пришло еще ночью.

Чейнджлинг принялся щелкать переключателем. Позади него встали Смоки и Эйр. Найдя нужное сообщение, Архи принялся вчитываться в строки. Сообщение было от некой кобылы, которую звали Шарп. Говорилось что-то о нападении на Стойло, откуда был похищен важный артефакт, представляющий большую научную ценность. Операция была выполнена силами самих Рейнджеров, но вот пару дней назад связь с осведомителем, который участвовал в похищении, неожиданно прервалась. Шарп считает, что группу либо атаковали, либо они сами решили «кинуть» Рейнджеров и сплавить такую важную находку самостоятельно.

— Даже так, — присвистнула Эйр.

— Ежели мисс Шарп просит о помощи, — продолжила Пенни, глядя на чейнджлинга, — то лучше отозваться. Она может очень быстро ускорить ваше вступление в ряды Стальных Рейнджеров.

Паладин посмотрела на Смоки.

— Полосатому мот даж дадут броню поносить, — усмехнулась она.

Морда зебра расцвела в широкой улыбке.

— Мы в деле! – он встал в боевую стойку и воинственно щелкнул хвостом. — Кого убить?!

Архи на секунду задумался. По большому счету, пусть нападение на кого и плохо, но с другой стороны, если этот артефакт важная вещь и имеет ценность, то пусть лучше он окажется в более надежных копытах, которым можно доверять. Во всяком случае, доверять чуть больше, чем всем остальным.

— Да, стоит взяться, — кивнул чейнджлинг. – Но где нам его искать?

— С письмецом мне скинули и частоту маячка, — ухмыльнулась Пенни. – Правда, шото он там барахлит, как моя старая мамаша.

Кобыла постучала по своей броне.

— Засечь его можн ток с точностью в несколько километров, — добавила она. – Не густо, но хоть шото. Плюс ко всему, наша посылочка топает в сторону 52-ой, после чего, скорее всего, она пойдет в сторону Тоннельного. Так шо лучшего варианта для перехвата я пока не вижу.

— Так какого хера мы стоим?! – вскочил Смоки. – Живо собираться!

Зебр ринулся к своим вещам, которые лежали внутри отеля.

— Ну, раз уж ты хочешь этим заняться, я с тобой, — Эйр поцеловала Архи в щеку. – Пойду соберу вещи.

ПипБак чейнджлинга пискнул, а на главном экране всплыла надпись «Получено новое задание: Глашатай Пустоши». Архи удивленно хмыкнул.

«Странное название…»

Уже через полчаса вся группа двигалась в сторону пропускного пункта, который служил выходом из города. Если верить Пенни, Архи и остальным следовало двигаться на восток от Тоннельного города вдоль Трассы 52, так как, судя по расчетам паладина, похитители сперва выйдут на нее, а потом двинут в сторону города. Тоннельный был ближайшим населенным пунктом на их пути, потому воришкам точно не помешает пополнить запасы и отдохнуть перед отправкой в крупные поселения на Пустоши.

— Напиши мне, Хэппи! – Смоки отсалютовал охраннице, когда группа выходила из города.

Пони, что сидела около пропускного пункта, закатила глаза.

— Хочешь, я оставлю тебе пулю в заднице? – крикнула она. – На память?

Смоки в ответ лишь хохотнул, слегка ускорив шаг. Утренняя Пустошь встретила группу все тем же серым и безжизненным пейзажем, который сопровождал любого спутника во время его путешествия. Потрескавшаяся земля, асфальт, испещренный трещинами и дырами, серые тучи и редкие мертвые деревья – стандартный набор пейзажей, который, обычно, не менялся от Селейстийского моря до океана Луны.

— Ну, хоть не жарко, — Смоки потянулся и зарысил вперед, мельком обернувшись на идущего позади Пайпера. – И не смей пялиться на мою задницу.

По случаю такого события, как предстоящий бой, зебр облачился в свой любимый кожаный жилет черного цвета, на котором были развешены все его «шутки» и «бабахи». Хоть Эйр и перевернула котел с его варевом, часть его удалось спасти, и несколько колб со странной жидкостью покоились на боках жеребца. Более крепкую броню зебр носить отказывался, так как, по его словам, она сковывала движения.

— М-м-м, потный полосатик, — Сэнд поиграл бровями.

На Пайпере был надет черный плащ с капюшоном, под которым единорог носил старый бронежилет. На спине у жеребца красовалась мощная анти-механическая винтовка, которая, по рассказам Сэнда, досталась ему от отца. Она была второй причиной, по которой Пайпер хотел отправиться в путешествие по Пустоши, ведь, сидя на базе в кабинете под защитой тяжеловооруженных Стальных Рейнджеров, попользоваться этой малюткой можно было, разве что, на стрельбище.

Рядом с Пайпером шла Пенни и, судя по вспыхивающим время от времени глазам, уже вовсю прочесывала местность своим ЛУМом. ЛУМ, встроенный в силовую броню, был куда мощнее того, чем располагал Архи или Эйр, и благодаря паладину группе частенько удавалось избегать неприятностей.

— Хех, — Пенни повернула голову к идущему рядом Архи, — усе никак не привыкну, шо тебя я на ЛУМе не вижу. Ты как призрак.

— Ага, как призрак Старого Мира, — улыбнулся тот.

Чейнджлинг еще раз поправил капюшон толстовки и удобней расположил патронташ, перекинутый через шею и грудь, чтобы он не мешал дробовику на спине. Такие повторяющиеся движения были явным признаком того, что он нервничает. Кто знает, что или кого им там предстоит встретить.

— Кстать, все забывала спросить, а че это так? – Пенни повернулась к чейнджлингу. — Зубастые особенные што ли?

— Ты про ЛУМ? – переспросил чейнджлинг.

Пенни кивнула. Архи пожал плечами.

— Я точно не знаю, — ответил он. – Помню лишь обрывки из курса по военной подготовке в Мейнхеттане, который мы проходили всем ульем. В основу ЛУМа входит природное умение чейнджлингов чувствовать эмоции. Это, само собой, опуская еще целую кучу наработок и программ, которые позволяют отслеживать также и роботов, и еще много всего. Мы, как я уже рассказывал, сами эмоции не излучаем.

— А эт удобно, — хмыкнула паладин. – Помочь придумать обалденную штуковину, которая вас самих засечь не может.

Архи опустил голову.

— Ага, а потом погибнуть, чтобы ей было проще пользоваться, — добавил он.

Паладин на секунду запнулась, после чего по-дружески похлопала его по плечу.

— Не принимай близко к сердцу, зубастый, — кивнула Пенни.

— Да ладно, — вздохнул чейнджлинг. – Это уже в прошлом. Нужно жить настоящим и думать о будущем, а не цепляться за осколки ушедших дней и всячески их оплакивать.

Паладин усмехнулась.

— Мудро, сено мне в ноздри! – добавила она.

Архи одобрительно кивнул.

— Ну, мне, как-никак, 227 лет! — широко улыбнулся чейнджлинг.

— Прямо, кладезь мудрости, — сверху раздался шипящий голос Эйр.

Пегаска закончила делать облет и теперь вернулась к остальной группе. На ней красовалась броня анклавовского штурмовика – шлем обтекаемой формы с двумя антеннами и большими глазами, чем-то напоминающими насекомое или, как Эйр сама предположила, глаза чейнджлинга. Шею защищал металлический ворот, собранный из отдельных колец так, что пегаска могла спокойно вертеть головой в любую сторону. От груди до хвоста Эйр покрывала стальная броня, которая, как уже Архи успел убедиться, защищала практически от любого стрелкового и, благодаря статическому полю, от энергомагического оружия. Позади броня заканчивалась длинным скорпионьим хвостом, который пегаска использовала в ближнем бою. На ногах также были стальные пластины, однако, в отличие от обычной брони солдат Анклава, на каждом из копыт имелся гидравлический домкрат. Можно было сколько угодно гадать, зачем штурмовику это было нужно, но разработчики костюма были куда умнее чейнджлинга, им виднее. Оба крыла пегаски защищали стальные пластины, которые образовывали нечто вроде настила. При необходимости, Эйр могла раскрыть их, словно два веера, полностью укрыв крылья от огня с фронта.

По рассказам самой пегаски, такая броня была куда более тяжелой, чем стандартные костюмы пегасов Анклава, но и имела куда больший огневой потенциал и защиту. Об огневом потенциале говорили две тяжелые энергомагические пушки, представляющие собой усиленную версию обычных энергомагических винтовок. Внешне они отличались лишь тем, что вместо одного ствола, который заканчивался кристаллом, орудия Эйр имели шесть спаренных стволов и кристаллов. К сожалению, увидеть, как пегаска ими орудует, пока не представилось возможности. По словам Эйр, «Вулкан» мог «высадить» почти весь свой боезапас за несколько секунд, а пополнить его пегаске было попросту негде. Потому, по возможности, заряд она берегла, стараясь в бою сблизиться с противником и расправиться с ним своим хвостом.

Само собой, Архи и Смоки все же уговорили Эйр оставить эту броню у себя, ведь такое вооружение на Пустоши – очень сильный аргумент в любом споре, где обычно говорят пушки и ножи. Благодаря зебру и его умению создавать различные кислоты, Эйр оттерла все опознавательные знаки Анклава со своего костюма, а на крупе нарисовала облако с выходящей из него молнией – знак Дашита. На второй стороне сделать этого она не успела, так как Смоки, воспользовавшись тем, что пегаске пришлось отлучиться, нацарапал там слово «Хероприемник». На удивление, Эйр не стала ничего с этим делать, но зато теперь в любом поселении, где обращали внимание на подобное слово, она приобнимала Архи крылом и гордо заявляла: «А это мой хер».

— А крылатая, видимо, западает на старичков? – хихикнула паладин.

Из динамика в шлеме Эйр послышался легкий «п-ф-ф-ф», а сама пегаска махнула копытом.

— Мх-м, дедушкам же все время кажется, что это их последний раз, — пегаска покрутила копытом в воздухе, — и они такое вытворяют, такое…

Архи надул щеки и отвернулся, в то время как Пайпер и Пенни прыснули. Всегда было забавно наблюдать за смеющимся паладином – огромная, закованная в броню махина, которая хихикает, треща через динамик в шлеме.

— Да ей просто нравится слушать его старческие бредни, — обернулся идущий впереди Смоки. – Истории, когда трава была не просто зеленее, а она ВООБЩЕ была, Эквестрией правили Принцессы, а пегасы не долбились в жопу.

Архи с Пенни хохотнули, в то время как Эйр закрыла глаза копытом и покачала головой.

— Ладно, сделаю еще облет, — она устремилась вверх.

Пенни передала коды маячка и пегаске, потому у группы теперь было две пары зорких глаз. Но даже этого было недостаточно, словно маячок был либо неисправен, либо его сигнал очень хорошо глушился. Благо, приблизительное местоположение, пусть и суточной давности, у Пенни было, а так как цель шла «на копытах», даже с такой устаревшей информацией найти их шансы были довольно высокими.

Спустя полчаса группа приблизилась к одной из старых заправок, что были разбросаны на протяжении всей Трассы 52. Обветшалое длинное здание с пустыми оконными проемами, рядом с которым располагались ржавые бензоколонки. Чуть поодаль виднелась глубокая яма, видимо, вырытая теми, кто искал остатки топлива в бункере. К заправке вела потрескавшаяся и испещренная ямами асфальтовая дорога.

— Ну-ка, дедуля, — усмехнулся Пайпер, указывая на станцию, — можешь чего рассказать об этом сооружении? А то я о них только читал.

— А чего тут рассказывать? – ответил Архи, окидывая взглядом строение. – Заправка как заправка. В здании, обычно, располагалась и закусочная, так что в пути ты всегда мог и поесть сам, и накормить свои колеса.

Рядом идущая Пенни бросила взгляд на постройку.

— Шот тут мало места для летающих повозок, — недоверчиво скривилась паладин.

Сэнд опять усмехнулся.

— Потому что это не для них, — пояснил Пайпер. – Заправочная станция предназначалась для наземного транспорта, который использовал бензин.

— Чаво? – кобыла удивленно наклонила голову.

— Да, бензин, — кивнул Сэнд.

Он обвел копытом заправку и примыкающую к ней трассу.

– Пони пользовались не только тяговой силой или пегасами, — добавил Пайпер.

— А етые хваленые спарк-двигатели? – спросила Пенни. – Они ж кудой лучше.

Единорог на секунду задумался, пытаясь вспомнить.

— Ну, так-то да, — он приставил копыто к подбородку. – Но, если мне не изменяет память, изобретены они были только во второй половине войны усилиями одного из Министерств.

— Да, — кивнул Архи. — Спарк-двигатели это уже удел высоких технологий, до которых еще надо было дожить. Когда в начале конфликта с Империей Зебр у Эквестрии начались проблемы с углем, что неудивительно, пони нужен был альтернативный источник энергии, которой стала нефть. Иначе все наше производство банально бы встало.

Чейнджлинг взглянул на паладина.

— Подобным пользовались и даже после изобретения спарк-двигателей, — добавил он. – Я скажу больше, если бы не мисс Твайлайт Спаркл, что была министром, спарк-двигатели вообще бы не получили распространение.

Сквозь шлем силовой брони лица паладина видно не было, но она уж точно нахмурилась. Об этом говорили и ее эмоции, которые окрасились в удивление и интерес.

— Так они ж лучша, — Пенни пожала плечами. – Чего использовать етую ерунду, если есть чего-то куда современнее. Эт как выбирать между силовой броней и кожаной курткой.

Паладин гордо ударила себя копытом в грудь.

— Представь, — Архи улыбнулся, — что ты миллиардер, который сколотил состояние на нефти. И вас таких довольно много. Что будет с вашим бизнесом, если нефть больше не понадобится?

Паладин на секунду задумалась, после чего несколько раз утвердительно кивнула.

— К тому же, — добавил чейнджлинг, — добавь к этому то, что отношения с пегасами в последние годы войны были натянуты, а грузы перевозить все же надо было. Да и большая часть армии еще не успела перейти на новые технологии, потому в обиходе было очень много техники, работающей на бензине.

— Ага, понятно, — хмыкнула Пенни.

— Это, кстати, можно было почитать и в нашем архиве, — Пайпер покосился на кобылу.

Паладин фыркнула, ничего не ответив. Внезапно Пенни задрала голову, словно что-то услышала. Она подняла копыто.

— О, наша беглянка выходит на связь, — глаза ее шлема вспыхнули тусклым светом. – Щас, секунду, дам громкую.

— Нашла чего? – спросила Пенни.

— Хорошие новости, мальчики и девочки… — по рации зазвучал голос Эйр.

Она на секунду запнулась, после чего добавила:

— И Смоки.

Зебр показал неприличный жест, указывая на свою промежность.

— Кажется, я его нашла, — продолжила пегаска. – Пен, как ты и говорила, маячок барахлит, но приблизительное местоположение я засекла. Вокруг Пустошь, и прятаться тут особо негде, так что, я думаю, скоро его уже найду.

— Великолепно, — кивнула Пенни. – Куда чесать?

— На восток вдоль трассы, — ответила Эйр. – Точнее сказать не могу.

Архи подошел ближе к паладину, чтобы пегаска уж точно его услышала.

— Эйр, прошу тебя, не геройствуй там, — твердо сказал чейнджлинг. – Дождись нас.

— О-о-о, моя зубастая лапочка беспокоится за меня, — проворковала пегаска.

Смоки скорчил кислую физиономию, высунув язык.

— Не переживай, — добавила она. – До связи.

Рация отключилась.

— Эх, любовь, — усмехнулся единорог.

Архи вздохнул, поймав на себе хитрый взгляд Пайпера.

— А может я с ней только ради эмоций! – чейнджлинг подбоченился.

— Ага, оно и видно! — засмеялся Сэнд. – Пошли.

Группа устремилась на восток от заправочной станции. Вокруг становилось все светлее и светлее, и даже серые свинцовые тучи, закрывшие собой небо, не могли сдержать иногда пробивающийся сквозь них солнечный свет. Архи взглянул на ПипБак, на котором циферблат показывал восемь часов утра. Хорошее начало дня.

— О! – воскликнула Пенни. – Кажется, наша беглянка нашла цель. Секунду!

Паладин несколько мгновений стояла на месте, копаясь в бортовом компьютере.

— Ага, — Пенни словно разговаривала сама с собой. – Кудой? Ага. Ориентир какой? Все, поняла. Жди, щас будем!

Паладин повернулась к остальной группе.

— Все, есть! – Пенни нетерпеливо потопталась на месте. – Нашли нашего беглеца.

Вся группа навострила уши.

— Проверяйте пушки, — добавила кобыла. – Хоть, как мне рассказала наша беглянка, парнишка один, но сено его знает, хто он такой. Поскакали, я покажу кудой.

Уже спустя минуту вся четверка двигалась за паладином. Было довольно забавно наблюдать, как эта груда металла умудряется не просто скакать, а скакать довольно быстро. Может, причиной тому была хорошая подготовка самой кобылы, а быть может, броня Стальных Рейнджеров действительно была куда легче, чем казалось. Спустя десять минут Пенни вывела группу к небольшой каменной насыпи, с которой тут же спорхнул силуэт по направлению к ним.

— Там, в полукилометре на юг, — Эйр приземлилась рядом. – Идет один и в нашу сторону.

— Полкилометра, говоришь? – Пайпер хитро прищурился.

Единорог достал свою винтовку, проверил магазин и передернул затвор. Мягкий щелчок, и винтовка готова к стрельбе.

— А это шо, так необходимо? – Пенни указала на Сэнда и винтовку в его магическом захвате.

— Ты хочешь поиграть в переговорщика? – Единорог вскинул бровь. — На Пустоши? Тем более, ты прекрасно знаешь мисс Шарп.

Пенни на секунду задумалась.

— Вы хотите его убить? – возмутилась Эйр. – Вот так вот просто?

Эмоции вокруг кобылки запестрели гневом и негодованием.

— У тебя есть другие предложения? – спросил Сэнд. – Напомню, что у него важная посылка, которой он уж точно не станет делиться. Когда в деле замешаны крупные деньги или мощные технологии, переговоры всегда обречены на провал. Проще будет пристрелить этого жеребца, пока все не усложнилось.

Эйр сделала шаг навстречу единорогу, впившись в него взглядом.

— Это же ПОНИ, Пайпер! – прошипела она. – Пристрелить без суда и следствия? И чем же мы тогда лучше обычных рейдеров или бандитов?!

— Мы и так прибили достаточно пони, — в разговор включился Смоки. – Ты и сама недавно перестреляла все свое крыло, а сейчас тебе вдруг стало жалко?

Пегаска повернулась к зебру.

— Это не одно и то же! – Эйр ткнула копытом в сторону жеребца. – Мы защищались! Тут же мы попросту хотим лишить жизни невиновного!

— Не вижу разницы, — Смоки развел копытами. – Если тебе станет легче, можешь представить, что он напал на нас.

Пегаска раздраженно фыркнула, после чего повернулась к Архи, впившись в него глазами. Эмоции вокруг кобылки пестрили всеми оттенками возмущения и негодования, но при взгляде на чейнджлинга сквозь эту вакханалию пробилась тонкая линия надежды, что он уж точно поможет ей отговорить остальных от совершения подобного. Одновременно с ней на Архи устремились и взгляды остальной команды, ставя его перед тяжелым выбором. Да, его слово сейчас решающее, но что же выбрать? Поступить по совести или руководствуясь здравым смыслом? Эйр все же была права, ведь, если мы убиваем себе подобных просто так, из-за корысти, чем мы лучше рейдеров и бандитов? Но с другой стороны, если эта технология, что была похищена, действительно может помочь Пустоши стать лучше, то цель оправдывала средства. К тому же, кто знает, вдруг этот похититель во время попытки решить все миром покалечит кого-нибудь из друзей Архи?

«Прости, милая…»

— Пайпер прав, — Архи посмотрел в глаза пегаски. – Так будет лучше.

Тонкая ниточка надежды растворилась в воздухе. Эйр тяжело вздохнула, окинула взглядом всех собравшихся, после чего опять посмотрела на чейнджлинга. Эйр резко подалась вперед.

— Я ушла из Анклава не для того, чтобы стать кем-то еще более ужасным! – пегаска топнула копытом.

Ее взгляд, даже через опущенное забрало шлема, словно прожигал маскировочное поле и панцирь Архи. На душе заскребли кошки. Не найдя поддержки, Эйр развернулась и собралась улететь.

— Эйр!.. – окликнул ее Архи.

— Я была о тебе лучшего мнения! — сердито перебила его пегаска, взмыв в воздух.

Чейнджлинг сник, тяжело вздохнув. Его плечо ощутило чье-то прикосновение, и Архи, подняв голову, увидел около себя улыбающегося Смоки.

— Она остынет, не унывай, — подмигнул он. – Кобылы они все такие.

— Странно это слышать от тебя, — покачал головой чейнджлинг.

Зебр пожал плечами.

— Ну, ты ж мой братан, тебе без нее будет грустно, — хихикнул Смоки. – Да и куда же мы без нашего хероприемника?

Архи слабо усмехнулся.

— Надеюсь, ты прав, — чейнджлинг кивнул другу, после чего повернулся к Пайперу. – Давай, Сэнд.

— Как скажешь, — усмехнулся единорог.

Он быстро взобрался на насыпь, найдя самую высокую и удобную точку для наблюдения, залег и принялся осматриваться. Рядом с ним устроилась Пенни, чей встроенный бинокль в броне позволял быть наводчиком. Смоки и Архи уселись чуть поодаль и также, как и товарищи, начали всматриваться в окружающий пейзаж. Чейнджлинг покрутил головой, пытаясь почуять Эйр, но пегаски нигде не было. От этого стало еще печальнее.

— Взбодрись, она вернется, — попытался подбодрить друга Смоки, после чего с хитрой улыбкой добавил: – Ну, или найдем мы тебе другую пегаску. Без пизды, но работящую!

— Ой, Смоки, заткнись! – Архи приглушенно захохотал.

Через несколько минут на фоне мрачной Пустоши появился слабо различимый силуэт. Кто-то двигался в сторону импровизированной засады, не подозревая, что его ждет.

— До него метров четыреста, – Пайпер прицелился. — Подпускаю на двести и стреляю.

Архи сглотнул. Пусть Эйр права, но ради общего блага стоит пойти на такие жертвы. И, если между ним и пегаской все кончено, пусть это будет первая. Мир вокруг безумен, нельзя поддаваться эмоциям.

— Убей его быстро, Сэнд, — скомандовал Архи.

— Как скажешь, — Пайпер прищурил глаз.

До путника оставалось чуть более трех сотен метров, и с такого расстояния уже можно было хорошо различать эмоции. Только вот у идущего они были… слегка странными. Они шли как будто сбоку, и пестрили гневом, негодованием и, как ни удивительно, ненавистью, хотя жеребец впереди абсолютно спокойным.

— Смоки, дай бинокль, — Архи повернулся к зебру.

— А я?! – возмутился тот.

Смоки выпятил нижнюю губу.

— Давай сюда! – шикнул чейнджлинг.

— А волшебное слово? – жеребец подбоченился.

Копыто Архи встретилось с лицом. Он, укоризненно помотав головой, устало взглянул на товарища.

— Ладно-ладно! — фыркнул Смоки, протягивая бинокль другу. – Будешь должен.

Чейнджлинг перехватил прибор телекинезом и поднес его к глазам.

— Я и так тебе обязан жизнью, — усмехнулся он, всматриваясь вдаль. – Куда больше?

— Я так и запишу: бесконечность плюс один, — хихикнул зебр.

Уже первый взгляд на жеребца, идущего к ним, вызвал у чейнджлинга сильные сомнения. Он действительно был спокоен, а его эмоции, как ни странно, шли вообще как будто из сумки у него на боку. Архи отстранился от бинокля, тряхнул головой и несколько раз моргнул. Может, всему виной эта перепалка с Эйр? Кто знает…

— Видишь его? – спросила Пенни.

— Ага, — прошептал Пайпер. – И еще чуть-чуть… Вот так…

Секунда, и винтовка Сэнда выстрелила, заполнив округу оглушительным грохотом, который, казалось, можно было услышать на другом конце Эквестрии. Пуля угодила точно в грудь жеребца, взорвавшись столпом искр, а сам пони рухнул на землю.

— Вот так вот, мальчики и девочки, — усмехнулся единорог.

Архи вновь отстранился от бинокля и удивленно моргнул. Что-то явно было не так. Эмоции жеребца, помимо предыдущих, вспыхнули и еще страхом. Выстрел Пайпера словно не убил его, а напугал. А его ли?!

— Что-то не так! – Архи сглотнул.

— В смысле? – Сэнд удивленно наклонил голову.

Чейнджлинг принялся всматриваться в бинокль.

— Эмоции около него… — добавил он. – Они не угасли. К тому же, где кровь? Я не вижу.

Пайпер присмотрелся. Повисло тревожное молчание.

— Плуг мне в ноздри, ты уверен, зубастый? – спросила Пенни.

— Да, — кивнул чейнджлинг. – Что-то не так.

Внезапно мешок, который и пестрил теми самыми эмоциями, зашевелился, а его бок проткнуло что-то металлическое. Секунда, и из мешка выскочил жеребенок, который тут же помчался прочь, унося с собой весь спектр эмоций. Архи ошеломленно вытаращил глаза. Если эти эмоции принадлежали жеребенку, то кто?..

— Драть меня под хвост! – голос Пенни задрожал. – Живой?!

Чейнджлинг тут же посмотрел на пони, которого Пайпер только что пристрелил. Жеребец не просто зашевелился, он встал и направился вслед за убежавшей кобылкой.

— Это что за херня? – рядом прозвучал ошарашенный возглас Смоки.

— Я… я не чувствую его эмоции, — прошептал Архи.

Смоки удивленно наклонил голову

— Чего? – спросил зебр. – Он че, типа робота?

— Робот, которого не пробила антимеханическая винтовка? – Пайпер вскинул бровь.

Чейнджлинг сглотнул.

— Ха, а вдруг он один из вас! – Смоки стукнул друга по плечу.

Внутри Архи все похолодело. Да, панцирь чейнджлинга достаточно сложно пробить стрелковым оружием, но, Тартар подери, это же антимеханическая винтовка! Такое попадание чейнджлинг точно бы не пережил. Что-то тут не так. Взгляд невольно упал на ПипБак, на экране которого был активирован ЛУМ. Помимо зеленых точек его друзей, там была одна – красная, и она сейчас со всех своих коротких ног улепетывала прочь.

— Твою… на ЛУМе тоже пусто… — сглотнул чейнджлинг.

Его взгляд встретился с удивленным взглядом Смоки.

— Все, мальчишки, потом тормозить будете! – в чувство Архи привел голос Пенни. – Наш живучий дружок топает за убежавшей от него мелочью! И укуси меня блотспрайт, если эта малявка не та, кто нам нужен!

Архи еще раз взглянул на странного жеребца, который размеренным шагом двигался за убежавшим жеребенком. Паладин была права, а это значит, что догадки они будут строить позже. Сейчас важно перехватить сбежавшую пони.

— Пенни права! – Архи повернулся к зебру. – Смоки, за мной! Надо перехватить жеребенка! Пайпер и Пенни, следите за этим странным жеребцом.

— Ты командир, — усмехнулся Пайпер.

Единорог перекинул винтовку на спину.

— Пен, оставайся на связи! – добавил Архи, подключая наушник к ПипБаку. – И не геройствуйте!

— Замётано, зубастый, — отсалютовала паладин.

Уже спустя минуту чейнджлинг и зебр вовсю неслись туда, куда направился жеребенок. Отслеживать убегающую пони было довольно просто благодаря ЛУМу и чутью Архи, ведь ее эмоции сияли, словно факел в темноте.

— Зубастый, ведем нашего живчика, — в наушнике прозвучал голос Пенни. – Он не шибко быстрый, так что малявку вы нагоните всяко раньше его.

— Понял, спасибо! – ответил чейнджлинг.

Взгляд вновь замер на экране ЛУМа, принявшись искать красную мигающую точку, что двигалась в сторону старой заправки, где недавно был Архи и его товарищи.

— Шустрая малявка, — усмехнулся скачущий рядом Смоки. – Жаль, что одни наши крылья обиделись и свалили, а два других уже давно не два, а одно.

Зебр повернул голову к чейнджлингу, сияя ехидной ухмылкой.

— Умеешь ты подбодрить… — Архи покачал головой.

Десять минут непрерывного галопа, и далеко впереди замаячил маленький силуэт, который резво перебирал крохотными ножками и не думал останавливаться. Хоть пони и была довольно маленькой, что для жеребенка неудивительно, но ее темпу и выносливости можно было позавидовать. Однако даже такого запала все равно надолго бы не хватило, потому чем ближе пони была к старой заправке, тем сильнее падала ее скорость. Еще несколько минут бега, и перед Смоки и Архи показалось ветхое здание, к которому уже подбежала пони.

— Надеюсь… она остановится… — фыркнул тяжело дышащий зебр. – Неугомонная… Когда… она вырастет… я хочу с ней познакомиться!

Поймав на себе едкий взгляд и кривую ухмылку чейнджлинга, который тоже пытался перевести дыхание, жеребец захихикал.

— Ладно… ладно… я поделюсь, — Смоки похлопал друга по плечу.

— Ага… я скорее поверю… что Эйр выйдет за Пайпера… — хохотнул Архи. – Чем ты поделишься.

Зебр фыркнул.

— Свадьба гомиков? – он скривил морду. – Фу, гадость!

Его дыхание уже пришло в норму, потому Смоки тут же ринулся дальше. Вслед за ним поскакал и чейнджлинг.

— Чего ты? – крикнул Архи вдогонку. — Будешь шафером!

— Пошел ты! – вновь фыркнул Смоки.

ЛУМ и эмоциональный поток дали понять, что жеребенок остановилась в старом здании заправки, а не рванула дальше по 52-ой. Смоки приблизился к окну и заглянул внутрь.

— Ну что, разделимся? – зебр посмотрел на Архи.

— Зачем? – тот удивленно наклонил голову.

Жеребец почесал затылок.

— Не ну как… — задумчиво добавил он. – Ей будет проще убить нас поодиночке и спастись!

Чейнджлинг рассмеялся, закрыв лицо копытом.

— Это жеребенок, Смоки, а не жуткий монстр, — Архи покрутил у виска. – И скорее всего напуганный.

— Именно! – кивнул зебр. – Это и самое опасное. Многие, у кого появлялся этот страшный монстр хреново кончали… Ну, сперва они кончали очень хорошо, потом появлялся он, а потом уже плохо…

Архи махнул копытом и влез в разбитое окно. Чейнджлинга встретил легкий полумрак. Из-за множества дыр в крыше, через которые пробивались тусклые солнечные лучи, интерьер, с некоторой натяжкой, можно было бы назвать «относительно уютным». Внутри просторная комната выглядела в точности так же, как и те обрывки воспоминаний из прошлого: длинный стол в дальней части помещения, где когда-то стояли кассовые аппараты, чуть далее – большое окно на кухню, которая внутри была вся черная и с огромной дырой в стене. Вокруг были разбросаны столы и стулья, некоторые из них были прибиты или просто поставлены около широких окон в виде баррикад. На полу валялся различный мусор, раздробленная плитка и кости как мелких животных, так и даже пары пони.

— Так, давай сразу – сперва ловим, а потом уговоры, лады? – Смоки ткнул Архи в плечо.

— Как скажешь, — кивнул чейнджлинг.

Зебр быстро сместился к противоположной стене с окнами, чтобы при необходимости не дать жеребенку улизнуть.

— Она тут, — Архи огляделся.

Помимо остановившегося времени в этом месте, покрытым пылью и мусором, вокруг прекрасно ощущались те самые эмоции гнева и отчаяния, слегка разбавленные страхом. Найти здесь маленькую пони было бы затруднительно, ведь пришлось бы переворачивать эти кучи столов и искать, под каким именно уселась малышка. К счастью, в этом не было необходимости. В дальнем углу около выпотрошенного мусорного бака и нескольких стульев и столов, что баррикадировали главный вход, в глазах Архи ярко светился маленький силуэт. Встретившись глазами со Смоки, Архи указал на то место. Зебр кивнул.

— Пойду, поищу на кухне! – сказал он, сделав несколько громких шагов прочь от места, где спрятался жеребенок.

Пони напряглась, услышав, что один из преследователей уходит прочь, а от одного она все же сможет улизнуть. Смоки, закончив обманный маневр, тихо и элегантно, словно кошка, сместился ближе к месту, где сидела пони. Архи все не переставал удивляться, как зебрам удается быть настолько гибкими и ловкими. Сам чейнджлинг двинулся точно в сторону укрытия, то и дело наступая на мусор и шумя, как целый табун рейдеров. Эмоции вокруг пони тут же окрасились в тревогу.

Смоки указал на столешницу, за которой пряталась пони, изобразив копытами движение, словно он что-то тянет, после чего указал себе на лоб и ткнул в сторону Архи. Чейнджлинг кивнул, приготовившись хватать жеребенка телекинезом. Зебр пригнулся и, выставив копыто, принялся им покачивать. Архи напрягся. Все его внимание уже было сосредоточено на маленьком силуэте, пестрящим самыми яркими эмоциями.

«Три, два, один…»

Мгновение, и Смоки резко схватил столешницу, потянув ее на себя. В эту же секунду Архи послал волну телекинеза, которая в мгновение ока схватила сидящую там кобылку, отчего та даже не успела пикнуть. Осознание того, что она попалась, пришло к пони тогда, когда она уже болталась в магическом захвате чейнджлинга.

— Отфуфти меня, ФИДРИЛЛА!!! – по помещению заброшенной закусочной пронесся злобный писк маленькой кобылки.

— Какой темпераментный улов! – усмехнулся Смоки.

Малышка вонзила в него злобный взгляд.

— ИШИ НАФУЙ! – прошипела пони, повернув голову к зебру.

Мешать ей говорил довольно необычный нож-бабочка – довоенный раритет, который вряд ли можно было встретить на Пустоши, особенно в таком хорошем состоянии. Но даже и без этого маленькая пони выглядела довольно необычно: грива малышки была короткой и белой, а шкурка — не одноцветной, как у большинства эквестрийцев, а двухцветной – черного и песочного оттенка. Со стороны могло показаться, что жеребенок просто измазана в саже, но Архи помнил, как выглядит пегой окрас у пони, ведь в коллегии ученых, которые заморозили его на две сотни лет, как раз работал один такой жеребец. Левое переднее и правое заднее копытца малышки словно окунули в чернильницу, попутно пролив чернила еще на грудь, правую ногу и круп. Вокруг правого глаза виднелось черное кольцо, а левое ухо, как и копыта, тоже было наполовину окрашено в черный цвет. Глаза жеребенка тоже были странными – правый имел синий оттенок, а левый – зеленый. Такое явление довольно редкое для пони, но, судя по правому уху, которое неподвижно висело, в то время как левое стояло торчком и напряжено прислушивалось, можно было предположить, что такой цвет ее глаза получили из-за травмы.

— ОТФУФТИ-И-И-И!!! – вновь прокричала кобылка, пытаясь вырваться.

Странно, но кобылку было действительно нелегко удерживать в магическом захвате, словно она была какой-нибудь рыбой, которая постоянно выскальзывает из копыт. Пони резко изогнулась, пытаясь ударить Смоки задними ногами, но, само собой, из-за коротких ног у нее получилось лишь очень забавно тряхнуть копытцами в воздухе.

— Я определенно ей нравлюсь! – кивнул Смоки и ехидно посмотрел на малышку. — Мы станем лучшими друзьями и будем делиться всеми секретами!

— С ФУЕМ СФОИМ ФИКРЕТАМИ ШЕЛИСЬ, ПИФОР ПОЛОФАТЫ! – гневно прорычала кобылка.

Зебр загоготал, вызвав у малышки еще один всплеск негодования. Пони просто сияла эмоциями гнева и злости, как прожектор на фоне комнатной лампочки.

— Как тебя зовут, малышка? – Архи посмотрел на пони.

— НАФУЙ ПОФЕЛ! – рявкнула та.

Чейнджлинг улыбнулся.

— Какое экзотическое имя, — добавил он.

Жеребенок вновь «грозно» замахала ножом, зажатым в зубах, тщетно пытаясь достать до кого-нибудь из своих обидчиков.

— Зубастый, ты слышишь? – в рации раздался голос Пенни.

Чейнджлинг поднял рацию телекинезом.

— Да, — ответил Архи.

— МАНДА! – рявкнул жеребенок.

В рации раздалось приглушенное хихиканье.

— О, я вижу, беглянку вы уже нашли, — продолжила паладин. – Тебе везет, зубастый, на крикливых кобылок.

Архи тихо усмехнулся, почесав затылок. Воспоминания об Эйр отозвались едким привкусом во рту. Об этом сейчас не хотелось думать.

— Да, видимо… — ответил чейнджлинг.

— В общем, слухай сюдой, — продолжила паладин. – Этот хрен так шустро чесал к вам, шо я уговорила Сэнда дать ему в затылок ешшо раз. Вродь упал, но я не уверена, шас подойду проверить.

Рация затрещала помехами.

— Понял, — чейнджлинг настороженно вздохнул. – Осторожнее.

— Не боись, — добавила паладин. – Шо мне может сделать земной пони, пусть и с каменной башкой? Да и еси он жив, тык свяжем и притащим в город, не оставлять же его тут подыхать! О, будет подспорье вернуть тебе твою обидевшуюся беглянку.

Мысль заставила Архи широко улыбнуться. Да, это бы было просто отлично.

— Да, спасибо, — ответил он. – Но все равно, осторожнее.

Смоки уже вовсю пытался подружиться с жеребенком, всячески строя ей рожи, чем еще больше распалял кобылку, которая уже просто сияла желтым цветом. Казалось, если ее сейчас отпустить, она не сбежит, а набросится на зебра. Само собой, второму это доставляло дикое удовольствие, ведь ввиду возраста и, как уже стало ясно, взбалмошного характера, пони попросту не знала, как реагировать на такие провокации.

— АФНО! – шикнула малышка, вновь пытаясь стукнуть Смоки.

— Скажи это еще раз, — зебр сиял милой улыбкой.

Мордашку жеребенка исказила «ярость».

— ФУИСОФ! – пони принялась «злобно» размахивать короткими ножками. — ШОПА! АФНИЩЕ! ХЕФ!

Морда Смоки просто растеклась от умиления, окрасив эмоции вокруг него в самые яркие оттенки.

— Полосатое трепло нашел себе нового друга? – усмехнулась Пенни.

— Что-то вроде того, — ответил Архи.

Пока чейнджлинг переговаривался с паладином, зебр продолжал дразнить жеребенка. Смоки придвинулся чуть ближе и оттопырил ухо.

— Я не слышу… — едко добавил он.

— НАФУЙ ПОФЕЛ!!! – кобылка не рассчитала и выплюнула свой нож. – Жопа! Урод! Говно! Иди на хер и пусть тебя там ебут блотспрайты!

Зебр не удержался и захихикал, а кобылка, болтающаяся в магическом захвате Архи, все не оставляла попыток дотянуться хоть чем-нибудь до наглой морды зебра и, если не стукнуть, то хотя бы укусить.

— Хм… а с виду и не скажешь, — усмехнулась Пенни. – Обычный такой земной жеребчик, а пережил аж целых два выстрела!

— Пен, не рискуй, это может быть опасно, — Архи смотрел на свой ПипБак.

Зачем он это делал, чейнджлинг не совсем понимал. Видимо, ему казалось, что если пристально смотреть в экран с несколькими точками он, наконец, сжалится и выведет перед глазами большой экран, на котором будет все-все-все. Ну, или на крайний случай, хотя бы напишет текстом, что происходит около паладина и писаря.

— Да не боися! – усмехнулась кобыла. – Ша все… А-А-А-…! Шо!.. ТВОЮ!..

Рация резко зашипела и затрещала, наполнившись руганью паладина и выстрелами на заднем фоне.

— Пенни! Пенни, отвечай! – Архи принялся кричать в микрофон. – ПЕННИ!

— ШОП ТЕБЯ!.. — раздалось в ответ. — Д… не мог…

Рация шипела, прерывая короткие выстрелы и обрывки фраз сильными помехами. Смоки тоже прекратил издеваться над жеребенком, и теперь обеспокоенно смотрел точно на Архи.

— Дерьмо! – рявкнул чейнджлинг, стукнув по ПипБаку. – Что б тебя, работай!

Вновь помехи. В этот самый миг, воспользовавшись общим замешательством, кобылка резко потянулась вперед и укусила потерявшего бдительность зебра за ухо. Смоки громко вскрикнул, отпрянув назад. Благодаря этому рывку, маленькая пони выскользнула из телекинеза Архи и полетела вперед, успев отпустить ухо зебра.

— Ах ты ж!.. – фыркнул Смоки.

Кобылка, выставив копытца, умудрилась ухватиться за старую лампу, которая, громко скрипнув, чудом не сорвалась с потолка и не упала вместе с малышкой на пол. Видимо, сыграл маленький вес жеребенка. Пони тут же полезла наверх, пытаясь подняться повыше, туда, где в потолке зияла дыра.

— Смоки, у Пайпера и Пенни проблемы! – крикнул чейнджлинг, взглянув на друга.

— Да нормально все! – отмахнулся зебр. – Это же, мать их, паладин Стальных Рейнджеров! Со своим гомо-другом снайпером! Че им будет?! Нам вон самим надо поймать эту маленькую вредину!

Он тут же двинулся к паре столов, лежащих ножками вниз. Пока малышка взбиралась, Смоки перевернул два самых на вид крепких стола и поставил их друг на друга.

— Хватит ерепенится! – усмехнулся зебр. – Иди к дяде Смоки!

Копыта Смоки встали на стол.

— Дядя Смоки может катиться нахер! – рявкнула кобылка.

— Ах так?! – зебр надул щеки и принялся взбираться. – Тогда я обиделся! Сейчас дядя Смоки тебя отшлепает!

Эмоции вокруг малышки вспыхнули испугом и еще большим негодованием, как только зебр начал приближаться к ней. Та, в свою очередь, ухватилась маленькими копытцами и зубами за провода лампы и, отталкиваясь задними ножками, полезла выше.

— Я могу дотянуться телекинезом, — Архи пожал плечами.

— Нет! – зебр покачал головой. — Я сам поймаю эту маленькую засранку и надеру ей задницу!

Кобылка тем временем забиралась все выше. Но куда ей было тягаться с взрослым, а к тому же еще и очень ловким жеребцом?

— И еще чуть-чуть… — зебр высунул язык, пытаясь ухватить малышку за хвост.

Мощный удар, пробивший дыру в стене, откинул несколько ее останков внутрь помещения и через окно на противоположной стене. В проем сперва влетел длинный револьвер, за которым, сквозь облако пыли, показалась голова земного жеребца с желтыми глазами, чей взгляд отрешенно смотрел перед собой. Смоки и Архи уставились на жеребца, в то время как он, казалось, вообще их не замечает. Ствол револьвера нацелился на зебра.

— Смоки! – рявкнул Архи.

Зебр среагировал молниеносно, совершив грациозный кульбит. Выстрел прошел выше, угодив в потолок. Смоки сместился к окнам, уклонившись от второй пули, выпущенной в его сторону. Третий выстрел из револьвера просто рассек воздух, пока зебр выпрыгивал в окно. В то же время Архи, неожиданно для себя, неподвижно стоял и пялился на странного жеребца.

«Ч… К… Какого?!..»

Эмоции. Вокруг жеребца их просто не было. Словно Архи смотрел на какой-то неодушевлённый предмет. ЛУМ его тоже не видел. К еще большему удивлению, после выстрелов в Смоки, странный пони попросту двинулся к болтающейся под потолком кобылке, игнорируя стоящего в паре метров от нее Архи. Еще более странно было то, что это был земной пони, но чем он тогда держал пистолет? Привычной ауры телекинеза вокруг оружия видно не было, словно его держало в воздухе невидимыми нитями. Взгляд чейнджлинга упал на пол перед жеребцом. Кусочки мусора, маленькие камешки и остатки мебели шевелились, когда пони приближался к ним. Создавалось впечатление, будто он…

«Чем-то прощупывает пол?!..»

— Слезай, — монотонным голосом скомандовал пони, двигаясь к кобылке.

— НЕТ! – рявкнула малышка, сильнее ухватившись за лампу. — ПОШЕЛ НА ХЕР!

Жеребец даже не смотрел на нее, направив взгляд перед собой, словно… словно он вообще ничего не видел? Архи ошеломленно вытаращил глаза.

— Слезай, — повторил странный пони.

Он встал под висящей кобылкой, пока она, перебирая копытцами, тщетно пыталась уползти наверх, но коротких ног не хватало, чтобы дотянуться до свободы. Рядом стоящего Архи жеребец игнорировал. Но ведь Смоки и кобылку он, как-то, все же «видит», в чем тогда подвох? Чейнджлинг посмотрел на малышку, чьи эмоции танцевали негодованием. Осознание, как мощная струя холодной воды, окатила Архи. Эмоции! Пони впереди тоже их чувствует! Прибавить к этому телекинез, который отсутствует у всех, кроме единорогов, то…

«ЧТО?!»

Архи знал только одну расу, жившую когда-то в Эквестрии, кто не только мог видеть эмоции, но и умел выглядеть, как обычные пони. Понятно, почему чейнджлинга он не замечает. Почуять эмоции того, кто их не излучает, невозможно.

— Слезай, — вновь повторил жеребец.

Он снял со спины массивный сверток и, поставив его вертикально, потянулся  им к малышке, пытаясь сбить жеребенка с лампы.

— Нет! – рявкнула кобылка, пытаясь отбиться короткой ножкой от предмета. — НЕТ! ПОШЕЛ НА ХЕР, УРОД!

Архи стоял неподвижно, стараясь не издавать ни звука. Если это тоже чейнджлинг, который умудрился пережить два выстрела из антимеханической винтовки Пайпера, делать что-либо опрометчивое сейчас было бы глупостью. Надо выждать удобного момента…

Внезапно револьвер жеребца, парящий в магическом захвате, резко сместился к дальней стене. Архи нахмурился, но через секунду понял, что произошло. За стеной он почуял такие знакомые эмоции своего друга. Смоки, не теряя времени, уже обходил противника, но он совсем не знал, что тот прекрасно знает, где находится зебр.

— СМОКИ БЕРЕГИСЬ! – рявкнул чейнджлинг.

Поздно. Пуля, сопровождаемая громогласным звуком выстрела, пробила стену. Эмоции вокруг Смоки вспыхнули яркими красками боли и испуга, а по помещению пронесся громкий вскрик.

— СМОКИ! – заорал Архи.

Чейнджлинг выхватил свой дробовик, вонзив полный ненависти взгляд в пони перед собой. Если этот ублюдок и правда такой же, как и Архи, то на его теле есть уязвимые места, и чейнджлинг знал, какие именно.

— ТВАРЬ! – рявкнул он.

Архи выставил вперед свой дробовик и, скользнув в ЗПС, рванул на жеребца. Первый выстрел. Дробь врезалась в бок пони, порвав его седельные сумки и высыпав их содержимое на пол. Второй выстрел угодил точно в голову и шею, даже не поцарапав. Еще шаг, еще выстрел. Дробь угодила между шеей и грудью. Еще шаг. Вот до пони осталось чуть больше метра, а Архи и не думал останавливаться. Дробь вновь угодила в бок жеребца.

— СДОХНИ! – чейнджлинг сделал еще один шаг, оказавшись в метре от противника, но…

«ЧТ… Ч… ?!..»

Стоило Архи оказаться близко, как его голова буквально взорвалась сотней, а может быть и тысячей голосов, криков, воплей. Чейнджлинг заорал, тут же лишившись маскировки. Голову схватили невидимые тиски, принявшись сдавливать ее с такой силой, что глаза, казалось, сейчас просто вылезут из орбит, а панцирь на висках и затылке лопнет. Мысли не просто путались, они превратились в разноцветный ураган, сметающий все на своем пути. Все перед глазами превратилось в размытую мешанину из непонятно чего, слившееся в аморфный мутный поток, текущий в никуда из ниоткуда.

Перед Архи припал на одно колено и жеребец. Он схватился за голову, принявшись злобно, громко и болезненно рычать. Его объяла зеленая аура, которая, словно яркое пламя, сожгла облик земного жеребца явив… явив перед мутным взглядом Архи чейнджлинга, но не такого, каким был замороженный на две сотни лет выходец из Стойла. Он был в разы больше самого Архи, на спине отсутствовали крылья, на ногах не было отверстий, на шее виднелись пластины, а голову и глаза защищал треугольный нарост.

«Г…Г… ГВАРДЕЕЦ?!..»

Невыносимая боль в висках, усиливающаяся с каждой секундой, мешала думать. Архи упал на пол, держась за голову. Страдания становились невыносимыми. Корчащийся рядом гвардеец взревел, наполнив руины заправки полным боли и отчаяния криком. Архи почувствовал, как через его голову проносится ярость, радость, гнев, страх, печаль, ненависть, желание, ужас… Казалось, все эмоции  и голоса мира сейчас слетелись к старой заправке и во что бы то ни стало пытались пролезть в головы двух корчащихся чейнджлингов. Архи слышал голоса. Будто… будто он переместился на два века назад и оказался в родном улье, пока еще не стал инфильтратором. Сотни, тысячи, десятки тысяч голосов, мнений, чувств бесконечным потоком прорывались в разум чейнджлинга, пытаясь первыми высказать то, что уже так давно томилось в тишине. Этот невыносимый бесконечный гвалт заглушал все вокруг, разрывая разумы обоих чейнджлингов на части.

— Прочь!.. – проревел гвардеец. – ПРОЧЬ!!!

Он громко топнул и тряхнул головой, пытаясь прогнать наваждение, но оно лишь усилилось. Мозг Архи уже в прямом смысле плавился. Глядя на гвардейца, он чувствовал ярость и отчаяние. Картинки, проносящиеся перед глазами чейнджлинга, было почти невозможно разобрать, но с каждой новой боль и отчаяние корчащегося гвардейца лишь усиливалось. Сейчас, казалось, Архи не просто чувствовал кого-то одного, он переживал страдания и ужас тысяч, десятков тысяч неизвестных ему голосов. Эта боль сводила с ума.

Гвардеец, злобно рыча, повернулся к Архи, лежащему на полу. Сделав короткий шаг, он оскалился своими острыми зубами. Его чувства окрасились в ярко-желтый гнев. Надо было бежать, но орущий гвалт голосов попросту лишил чейнджлинга сил.

— НЕТ!.. – проревел Гвардеец. – НЕТ!!! ПРОЧЬ! НЕ НАДО!.. НЕ СМЕЙ!..

Еще один полный боли вопль. Архи упал на бок, пытаясь отползти в сторону. Ноги не слушались, а дыхание уже давно превратилось в судорожные вздохи, словно кислород в комнате вот-вот кончится. Гвардеец с трудом приближался. Расстояние было крохотное, но каждый сантиметр давался ему с трудом, а Архи даже не мог пошевелиться. Еще секунда, и вот на спину чейнджлинга ступило тяжелое копыто, прижав того к полу. Архи закричал, тщетно пытаясь вырваться. Давление на спину начало расти. Перед чейнджлингом показалась голова гвардейца.

— ПРОЧЬ!.. – вновь рявкнул он. – НЕ СМЕЙ!..

На Архи смотрели две пустые глазницы, панцирь вокруг которых был испещрен трещинами, словно ему в голову выстрелили, полностью лишив зрения. Чейнджлинг попытался вывернутся из-под копыта гвардейца, но его телекинез уже успел схватить противника. Другое копыто, также занесенное с трудом, уперлось в голову Архи.

— ПРОЧЬ!.. – заорал он. — ИЗ!.. МОЕЙ!.. ГОЛОВЫ!..

Давление стало просто невыносимым, а с тем несмолкаемым гвалтом в голове все вокруг превратилось в Тартар знает что. Связь с реальностью, казалось, уже была полностью потеряна, а обоих чейнджлингов выкинули в непонятный мир, где все одновременно и есть, и нет.

— ОСТАНОВИСЬ!.. – закричал Архи. – НЕТ!..

— ПРОЧЬ!.. – прошипел гвардеец, усилив давление.

Панцирь захрустел. Тело взорвалось болью, внутренности сдавило так, что чейнджлинг попросту не мог уже сделать вдох.

— ПРОЧЬ!!! – вновь заорал гвардеец.

Архи попытался закричать, но не смог. Панцирь не выдержал. Раздался громкий и неприятный хруст, после которого все вокруг утонуло в темноте и тишине.

Копыта одного из монстров, наконец, раздавили второго, что был поменьше. Его останки окружило яркое разноцветное пламя, которое принялось сжигать их дотла. Второй монстр, что был куда больше и который, как оказалось, и есть похититель, медленно завалился на бок, громко упав на пол. Его тело замерло, перестав подавать признаки жизни. Файрфлай огляделась. Вокруг тихо, а ее преследователи, сейчас явно не в состоянии заниматься ей.

«Шанс!»

Кобылка, опустившись на абажур лампы, взглянула вниз. Высоко, но плевать. Чем дольше мешкать, тем больше вероятность, что за ней придет еще кто-нибудь из похитителей. Можно было долго гадать, зачем она им понадобилась, но Файрфлай такие вопросы не задавала. Сейчас ясно одно – надо валить, и валить быстро и прямо вот сейчас, пока еще есть возможность. Опустив задние ноги и свесившись с лампы, Файрфлай, махая копытцами в воздухе, попыталась спуститься, но, не удержавшись, соскользнула с лампы и шлепнулась задом на пол.

— БЛЯТЬ! – сердито крикнула малышка.

Бедра загорелись огнем, а дыхание сбилось. Плевать! Встав на трясущиеся ножки, она еще раз осмотрелась. Только недвижимое тело ее похитителя и все, вокруг тихо. Подняв с пола нож-бабочку, который лежал рядом, кобылка, забыв о боли в задних ногах и попе, встала в галоп и ринулась прочь из здания. Копыта Файрфлай ступили на асфальтовую дорогу, которая вела куда-то вперед. Она, не задумываясь, рванула по ней. Главное – подальше от этого места, а куда — совершенно неважно. Сколько кобылка себя помнила, жеребенок смотрела на мир сквозь клетку. Ямы «Питомника», сточные канавы, лабиринты старой военной базы и лаборатории Стойла – на все это кобылка смотрела сквозь решетку. Вся жизнь в клетке без права на свободу, жизнь в постоянном страхе, избиениях, боли и ненависти. Ненависти ко всему окружающему.

Дорога от заправки вывела Файрфлай на широкую каменную трассу, которая, казалось, начиналась за горизонтом и уходила с другой стороны туда же – за него и дальше. Куда было идти и что делать – не ясно, но оно и к лучшему. Впервые за несколько лет кобылка, наконец-то, сама решала, куда стоит пойти. Странный прибор на правой задней ноге пискнул, привлекая внимание Файрфлай. Взгляд малышки упал на красный экран, где уже светилась надпись: «Побег. Задание выполнено». Жаль, но понять, что там было написано, она не могла – Файрфлай не умела читать. Но этот проклятый прибор, который на нее надели в том странном месте, называемым Стойлом, вместе с этим комбинезоном, надо было снять и выкинуть к хренам. Но штуковина сидела на ноге слишком крепко, и любая попытка снять ее была безуспешной. Обычно такие приборы пони носили на передних ногах, но Файрфлай так яростно и эффективно сопротивлялась, что его пришлось лепить на заднюю. К еще большему негодованию жеребенка прибавилось и то, что эта штуковина иногда пищала и раздражала сильнее, чем окружающие пони. Единственный толк от нее – прибор иногда ловил радио, пропуская в темный и мрачный мир жеребенка чуть-чуть красок. Ровно до того момента, как музыку не прерывал голос сраного Ди-джея, который принимался рассказывать новости и болтать без умолку. Файрфлай бы все отдала, чтобы оказаться рядом с ним и парой гранат в копытах.

«Дерьмо… и что теперь?!»

Прибор вновь пискнул, явив на экране надпись «Получено новое задание: Куда глаза глядят». Кобылка нахмурилась. Что эта долбанная штуковина опять от нее хочет? Плевать! Копыта жеребенка вновь застучали по асфальту, унося ее прочь. Сейчас был день, и любую опасность можно было легко заметить издалека, но надолго ли это? С наступлением холодной ночи нужно найти укрытие, это Файрфлай хорошо усвоила, пока выживала в «Питомнике». Еды с собой не было, воды тоже – вся она осталась у того самого, ее похитителя. Этого пони. Хотя, он явно не пони, он просто умеет выглядеть как они, не более. Файрфлай сама видела, как он превратился в эту здоровую зубастую херню, которая убила второго, очень похожего на него, но куда мельче. А перед этим, этот монстр прогнал этого долбанного полосатого подонка. Жаль, что малышка не увидела, как он отрывает ему голову. Файрфлай резко остановилась.

«А что если?..»

Неожиданная мысль пришла в голову, разогнав обиду и ненависть ко всему миру. Кобылке почему-то захотелось вернуться. Но почему? Интересный вопрос. Любой из похитителей или работорговцев, кто когда-либо ловил жеребенка – все относились к ней, как к насекомому. Били, издевались, оскорбляли, кричали, но не этот. Он был крайне странным. Очень странным пони… Стоп, но он ведь не пони? Именно! Он не был этой подлой уродливой тварью, которую следует пристрелить! А лучше расчленить и смотреть, как она медленно подыхает, моля о помощи. За всю боль, за все страдания, за все издевательства! Этот монстр не кричал, не бил, не обижал, он просто держал жеребенка в сумке, не давая ей сбежать и все. А всех пони, которые доставали его расспросами, как помнила Файрфлай, он или игнорировал, или, если эти кретины решались подойти слишком близко, переламывал пополам. Это Файрфлай помнила по той встрече с несколькими бандитами, которые требовали у этого монстра плату за проход, как они выразились, по «их землям». Теперь на Пустоши на несколько ублюдков стало меньше. Да, кобылка вспомнила это. Он словно… словно защищал ее? Но зачем? А не все ли равно, почему? Хочет он воспользоваться ей, донести куда-то и продать или просто сожрать у себя в логове? Какая, в Тартар, разница, если на пути он убивает проклятых пони, а саму Файрфлай просто держит в сумке и, как ни удивительно, дает ей воду и еду, когда она действительно голодна? Не все ли равно, что он будет делать с ней потом, если сейчас за долгие годы Файрфлай никто не пытается убить, изнасиловать или вколоть очередную жидкость под кожу, чтобы она потом всю ночь чесалась, все жутко болело, а саму кобылку рвало кровью? Сейчас выбор невелик – умереть на Пустоши от голода или под копытом какого-нибудь пони или вернуться и остаться со своим похитителем. ПипБак вновь пискнул, заставив кобылку остановиться.

«Что опять?!»

— Ой-ой! – раздался чей-то тонкий голос. — Осторожно!

Файрфлай не успела среагировать, как в нее на полной скорости врезалось что-то ярко-желтое. Мир завертелся в бешеном ритме, из глаз полетели искры, а правый бок словно обожгло чем-то. Ребра затрещали, дыхание сбилось. Странный желтый незнакомец, громко вереща, перелетел через Файрфлай и упал чуть впереди.

«Блять!..»

Сердито прошипев, жеребенок повернула голову, увидев перед собой самокат. Со злобой отпихнув его в сторону, пони тряхнула головой, прогоняя пелену с глаз и пытаясь восстановить дыхание. Кто бы это ни был, сейчас он познакомится с ее коп…

— Привет! – к Файрфлай уже вовсю прыгало что-то жуткое. – Прости, что так получилось! Я тебя совсем-совсем не заметила! Меня зовут…

Но Файрфлай уже не слышала слов. Ужас сковал внутренности ледяной хваткой, отобрав любые чувства и спрятав их глубоко под замком. Только страх и ужас. Глаза Файрфлай впились в силуэт, прыгающий в паре метров к ней навстречу: желтый комбинезон, прозрачный аквариум на голове и два светящихся фиолетовых глаза. На Файрфлай двигался другой жеребенок.

«Нет… Нет!.. НЕТ!!! НЕ-Е-ЕТ! ТОЛЬКО НЕ СНОВА!»

В голове опять возникли картины из прошлого. Обшарпанные каменные стены, пол из старой выцветшей плитки, приоткрытая решетка на потолке, а сверху глядят десятки довольных глаз. Внизу два жеребенка – истощенных, слабых, отчаянных. Они смотрят друг на друга полными боли глазами, а чей-то хриплый голос сверху величаво вещает:

— «Вы проголодались, малыши? Вы голодны? Жаль, что кушать сегодня будет только один. Кто же это?»

И смех. Злобный, резкий, который режет уши и заставляет внутренности выворачиваться наизнанку. Жеребята смотрят друг на друга. Их глаза полны боли. Они молят о пощаде, молят о спасении, молят о том, чтобы все это прекратилось. Но помощи не будет, надежды нет, как и спасения. Есть только ты. Ты и твои копыта, которые помогут тебе прожить еще один день.

— «Кто же сегодня будет кушать? Кто этого заслуживает?»

Рядом с малышами падает кусок гнилого мяса, часть которого уже покрыта плесенью. Рот наполняется слюной. Бороться с голодом уже не получается. Он сильнее. Еще мгновение и Файрфлай сорвется с места, кроша копытами маленькую головку того жеребенка, кто стоял сегодня против нее. Кто тоже, как и она, хотел есть, хотел жить, хотел конца этих страданий. Но ему не повезло. Мясо отвратительно, но это еда…

— А чего ты молчишь? – жеребенок в желтом, сияя милой улыбкой, приближалась к Файрфлай. – Я тебя сильно ударила? Ой, я очень-очень сильно-сильно извиняюсь! Я супер-супер раскаиваюсь! Не сердись на меня, пожалуйста, потому…

Жеребенок в желтом продолжала болтать, глядя огромными и добрыми глазами. Но Файрфлай этим уже нельзя было провести. Два милых детских глаза, которые смотрят на тебя с надеждой и страхом, а следующим же днем пытаются убить. Или ночью, как повезет, потому что хозяева кормили только самых жестоких. Нет! Жеребята еще хуже, чем взрослые пони. Это исчадия Тартара…

Жеребенок в желтом, задорно перебирая копытцами, уже была почти вплотную к Файрфлай. Копыто нащупало камень.

— Ты что, сильно-пресильно удар?.. – кобылка не успела договорить.

«СЕЙЧАС!»

С громким и яростным криком, Файрфлай, подхватив камень, рванула на малышку.

— Эй! – закричала та от неожиданности. – Ты чего? Что сл!..

Файрфлай за долю секунды прыгнула на кобылку, сильно ударив ее плечом и повалив на землю. После этого она принялась бить прозрачный шлем камнем, яростно крича.

— ЭЙ! – малышка в желтом пыталась сопротивляться, но это не помогло. — НЕТ! Стой! Ты чего дерешься?!

Очередной яростный крик, очередной удар. Вот в шлеме появилась брешь. Еще удар. Стекло треснуло. Не обращая внимания на крики жеребенка и ее попытки сопротивляться, Файрфлай продолжала бить по шлему, пока камень не достиг головы пони. Удары усилились. Мышцы горели огнем, рот жадно ловил воздух, а в глазах стояли ужас и паника.

«СДОХНИ! СДОХНИ! СДОХНИ! СДОХНИ! СДОХНИ!»

Лицо малышки превратилось в бесформенную кашу, а тело обмякло, прекратив сопротивление. Отстранившись, Файрфлай упала на асфальт, тяжело дыша. Сердце готово было вот-вот выпрыгнуть из груди. Мутный взгляд кобылки остановился на передних копытах, что были покрыты странным розовым туманом. Камень, которым Файрфлай только что убила жеребенка, уже почти расплавился, как и рукава комбинезона. Этот странный дым очень сильно напоминал ту мерзость, которую Файрфлай кололи в Стойле. Даже ощущения были похожими – кобылку начало резко клонить в сон. Спохватившись, Файрфлай принялась стряхивать с себя эту дрянь вместе с расплавившимся комбинезоном.

«Дерьмо… дерьмо… дерьмо…»

Внезапно розовый туман начал двигаться к мертвому жеребенку. Файрфлай показалось, что она бредит. Тело пони в желтом словно собирало его в себя, а в разбитом шлеме было отлично видно, как раскрошенное лицо медленно восстанавливается. Внутри Файрфлай все похолодело. Не разбирая дороги, она рванула в сторону, найдя ближайший камень, и спряталась за ним. Тяжело дыша, кобылка прижалась спиной к булыжнику, боясь пошевелиться.

— И что это было? – раздался писклявый голос. – Фу, какая противная пони! Ее мама должна ее наказать! Она совсем-совсем не умеет разговаривать! Драться начала! Глупая плохая пони! Как так можно, я же хотела подружиться! Да, мистер Голос? Почему у нее «постелигическое устройство»? Это как-то связано с постелью?

Странный жеребенок продолжал болтать, пока Файрфлай, зажмурившись, вжималась в камень. Если этот монстр ее найдет, ей точно конец! И зачем же она убежала?! То чудовище, что похитило ее, уж точно бы разобралось с этой тварью!

— Жаль, она, наверное, тоже очень-преочень боится! – пони продолжала разговор сама с собой. – Ладно, мистер Голос, нам еще надо найти маму! Вперед!

Колеса самоката зашуршали по асфальту, унося желтую пони прочь. Через пару минут, убедившись, что все тихо, Файрфлай выглянула из-за своего укрытия. Пони нигде не было.

«Надо возвращаться!»

ПипБак на ноге вновь пискнул, привлекая внимание. На экране теперь красовалась надпись «Куда глаза глядят. Задание отменено». Очередной писк, сопровождаемый сменой надписи, которая теперь уже гласила: «Получено новое задание: мой друг — чейнджлинг». Что опять от нее хотел этот сраный прибор, Файрфлай не знала. Плевать, пора возвращаться! Встав в галоп, кобылка рванула обратно, к старой постройке, где она сбежала от своего похитителя.

Усталость не чувствовалась, ведь ужас, который она только что испытала, встретив того жеребенка, придавал уверенности и сил. Никогда раньше Файрфлай не хотела вернуться в то место, откуда сбежала. Еще ни разу до этого дня.

Вот впереди показалось то самое здание. Копытца свернули на асфальтовую дорожку поменьше, устремившись к входу. Стоило жеребенку приблизиться и попытаться войти, как вдруг сверху ее что-то схватило за гриву.

— Ребята, вы только взгляните! – проорал кто-то.

Чьи-то копыта подняли Файрфлай выше, занеся ее внутрь здания. Помимо беспорядка, что учинил похититель кобылки, внутри теперь находилось еще четверо здоровых и вооруженных жеребцов. У многих около седельных сумок виднелись висящие раскрытые ошейники, готовые к применению.

«Работорговцы!»

— Какие сочные бонусы! – усмехнулся коричневый жеребец в кожаном жилете, что держал Файрфлай.

Пони потряс кобылкой в воздухе.

— Отпусти! – фыркнула Файрфлай, пытаясь вырваться.

— О! – гоготнул жеребец. — Еще и разговаривает!

Он резким движением кинул Файрфлай об пол, встав на нее копытом. Внутренности сдавило тисками, а сама жеребенок закашляла.

— Заткнись, маленькое дерьмо! – прорычал пони. – А то я вырву тебе твой поганый язычок прямо сейчас!

Файрфлай инстинктивно сжалась в клубок и зажмурилась, приготовившись получать по голове, как это всегда и бывало.

— Нахера она тебе, Каск? – спросил один из работорговцев – темно-зеленый единорог в стальном нагруднике и плаще. – Шлепни прямо сейчас! Это ж жеребенок, она не дотянет до Филлидельфии. Да и зачем нам эта мелкая хрень, если мы только что нашли дохера крышек и пушек, которые можно выгодно загнать?

Пони, что придавил Файрфлай, сплюнул на пол.

— А тебе не похрен, Сайт? — он махнул копытом. – Какой-нибудь старый извращенец по любому отвалит за нее деньжат. А если она подохнет по дороге, просто выкинем.

— Ну, буш сам ей жопу вытирать! – гоготнул другой пони с грязно-желтой шкурой и одетый в камуфлированную куртку.

Каск достал веревку и принялся связывать ноги Файрфлай. Ярость и негодование завладели кобылкой. И вот опять, она попыталась довериться кому-то и ее вновь подвели. Малышка сжала зубы и еле слышно всхлипнула. И вновь такие знакомые слезы безысходности. Лучше бы она умерла тогда при встрече с этим странным желтым жеребенком…

— Здоровая херня! – хохотнул другой пони черного цвета, одетый в синюю майку с нашитыми железными кольцами, чем-то отдаленно напоминающими кольчугу.

Последовал гулкий удар. Несколько работорговцев стояли около лежащего тела похитителя Файрфлай, а тот валялся на полу, не подавая признаков жизни. Единственное, что хоть чуть-чуть разбавляло океан ненависти внутри кобылки, было то, что жеребец не додумался обыскать ее, потому нож-бабочка все еще лежал во внутреннем кармане комбинезона.

— Еще и крепкая! – кивнул другой, повернувшись к товарищу – голубому единорогу в черном жилете поверх грязной красной майки. – Прикинь, Койл, я об него лом сломал!

Тот повернулся к остальным.

— Кто-нибудь вообще знает, что это такое? – спросил Койл.

— Не-а, — пожал плечами другой лысый единорог красного цвета в металлической броне, что стоял рядом с ним. – Но он, сука, крепкий. По любому из него может получиться козырная броня.

Каск закончил связывать Файрфлай и поднял ее над полом.

— Ну, тогда грузите и погнали, — кивнул он.

— А че, Форти, Дриппинга и других мудаков ждать не будем? – удивленно спросил Койл.

Он стоял с ломом около тела черного чудовища и, судя по изогнутому инструменту, навредить панцирю у него не получилось.

— А хер на них, — отмахнулся Каск. – Не маленькие. И че, вы хотите делиться еще и с ними?

Остальные работорговцы, расплывшись в ухмылках, отрицательно покачали головами.

— Ну вот и ладушки! – в копытах жеребца появился мешок, в который он запихнул Файрфлай.

Опять темнота. Опять клетка. Все повторяется…

«Я хочу… умереть…»

---

Новый уровень!

Получена новая способность:

Маленький гладиатор

— Ваше детство прошло в стенах импровизированного Колизея, а сражения не на жизнь, а на смерть стали самыми популярными играми в юные годы. Ваши копытопашные атаки наносят дополнительно 20 урона в бою с пони, а атаки холодным оружием имеют 5% шанс сбить цель с ног. Против жеребят все бонусы утраиваются.

Глава V. Шепот ушедших

^{— Да, ты не сможешь защитить всех. Но ты можешь защитить тех, кто не позволит тебе вновь погрузиться во тьму.}

— Давай двигай! А то я тебе брюхо вспорю!

Каск телекинезом поднял хлыст и нанес сильный удар по одному из запряженных в телегу жеребцов, оставив на его спине заметный красный след. Пони громко вскрикнул, сердито сжал зубы и двинулся дальше. Небольшой караван из семи жеребцов – пяти работорговцев, двух рабов, жеребенка и странного пони-подобного существа, которое мертвым грузом лежало в телеге, вновь двинулся по Пустоши. Улов мог бы показаться вообще незначительным – всего лишь пара земных жеребцов и маленькая кобылка, которую точно придется шлепнуть, но нет. На старой заправке Каск с ребятами умудрились обнаружить непонятное черное существо, очень похожее на пони, но имеющее крайне прочный панцирь, об который они сломали две монтировки и пилу, вместе с которым обнаружилась целая куча крайне занимательного багажа. У зубастого зверя был мощный револьвер, огромный дробовик, больше похожий на пушку, боеприпасы ко всей этой красоте и прочее полезное барахло от веревки до отмычки. Но самым важным было другое – при существе также имелся целый мешок крышек. Несколько тысяч, уж точно. Создавалось впечатление, что это какая-то машина смерти, которая не добралась до своей цели и благополучно подохла, отдав все эти богатства везучим предпринимателям с Пустоши.

Каск так и называл свое ремесло работорговца – предпринимательство. Кто-то торгует пушками, кто-то водой или едой, они же – живым товаром. Товаром, который при надлежащем воспитании и избиениях, станет хорошим работником, секс-игрушкой или все сразу. А может даже его используют в качестве мишени, но на это уже плевать. Это Пустошь – тут все выживают, как могут и занимаются тем, чем могут. Каск даже знавал пару случаев, когда пойманные им пони проживали куда дольше, чем те, что «свободно» жили в этом проклятом месте, именуемым когда-то Эквестрией. Все это даже как-то облагораживало «предпринимательскую деятельность» жеребца, пусть только и в его собственной голове.

Довольно необычным было еще и то, что помимо этой странной черной хреновины, группе Каска удалось поймать в том месте еще и жеребенка. Встретить малявку вот так, посреди Пустоши, большая удача, ведь из таких куда проще вырастить послушного раба, к тому же, молоденькие кобылки, особенно такие, имеют высокий спрос у любителей «свеженького» и «молоденького». Тем более, жеребенок была невероятно редкой пегой масти. Помимо этого, на ней красовался довольно знакомый работорговцу комбинезон и странный накопытный прибор. Если она – очередной выходец из Стойла или чего-то там, это тоже может слегка увеличить стоимость ее продажи.

Поначалу жеребец сам планировал слегка «опробовать» товар, ведь малышка, не ровен час, попросту не переживет переход, но Каск любил, когда жертва сопротивляется, молит о пощаде, хныкает и тому подобное. А вот от этой кобылки, с того момента как он и поймал ее, не было слышно вообще ничего. Ни хныканья, свойственного жеребятам, ни попыток разжалобить кого-то, ни слез. Могло показаться, что кобылка просто боялась, но опытный работорговец всегда замечал, когда проявляется страх. Пони не боялась, она ненавидела. Ее остервенелый взгляд, полный ярости и обиды, буравил всех, на ком останавливался. От такой даже во время изнасилования невозможно будет добиться и писка, а значит — это будет слишком скучно. Куда интереснее будет овладеть одним из жеребцов – тот точно будет визжать, как сучка. А такую смирную и послушную кобылку, если она выживет, можно будет продать в бордель. Ну, или не упустить момент, когда жеребенок расхныкается, а потом трахнуть и придушить. Но пони такой возможности пока не давала, потому ее просто привязали к этому существу, ведь рабский ошейник с этой мелочи попросту спадал.

Группа поднялась на небольшой холм, который плавно спускался и вел к высохшему устью реки. По нему можно было дойти до руин Понивилля – старого городка, рядом с которым было большое поле с почерневшими и сгнившими стволами мертвых деревьев. Когда-то, видимо, там был сад, но теперь – песок и трупы, большая часть из которых уже превратилась в пыль. Место стало пристанищем рейдеров, и Каск это прекрасно знал. Однако, если верить вездесущему Ди-джею с радио, несколько недель назад тут похозяйничал кто-то, перестреляв добрую часть этих ублюдков, и, если повезет, платить за проход или отстреливаться не придется. Всяко лучше, чем чесать через зараженный радиацией Белохвостый лес, что был на западе, или, что куда хуже, через Вечнодикий на востоке. Об обходе и речи быть не могло, ведь он мог занять два, а то и три дня. Тем более, по этой тропе через высохшее устье реки к Понивиллю, работорговец ходил уже не раз. А там уже и недалеко до Старой Эпплузы или Новой, где можно будет пополнить припасы перед последним отрезком пути к Филлидельфии. Беспокоило одно – недавно разбитый в этом районе караван силами новой банды, куда более крупной, чем все вокруг. И рулила теперь всем этим некая кобылица, кто именно – Каск не знал. Оставалось надеяться, что он с ребятами либо не наткнется на эту банду, либо у них будет возможность откупиться крышками или рабами.

Вступив в высохшее дно реки, группа разделилась – Буз и Сайт, вооруженные дробовиками, устремились вперед в качестве разведки, Койл и Пайл встали по бокам от телеги, в которой находился жеребенок вместе с награбленным, а сам Каск остался сидеть и погонять запряженных рабов. Двигаться сейчас стоило предельно осторожно, ведь свято место пусто не бывает. Кто знает, какие придурки могли занять поселение или чего хуже – какая-нибудь тварь с сородичами. Каск придвинул свою рычажную винтовку ближе, начав озираться.

— Только пикните мне, — прошипел он, обращаясь к запряженным рабам, и достал свой ржавый нож. – Перережу глотки и брошу тут подыхать, усекли?!

Жеребцы испуганно закивали.

— Умницы, — зло оскалился Каск. – А теперь пошли!

Работорговец хлестнул их вожжами, и телега вновь двинулась дальше. День неумолимо приближался к вечеру, а этот район следовало оставить позади как можно скорее, ведь ночевать в Понивилле все равно, что подписать себе смертный приговор. Ну, или, если повезет, лишиться всего награбленного и половины спутников, что сейчас было бы нежелательно. До Филлидельфии путь не близкий, а лишние стволы никогда не помешают.

Двигаясь по устью, группа свернула вбок и вышла к окраинам Понивилля. Разрушенный городок встретил работорговцев и их груз самым обычным пейзажем, который был свойственен заброшенным либо полузаброшенным поселениям, встречающихся на Пустошах: почерневшие и сгнившие остатки домов, мусор и скелеты. Кости жеребят, взрослых пони или каких-либо зверей – в таких местах они были повсюду. Однако если поселение занимали рейдеры, как это было с Понивиллем, к скелетам добавлялись еще и трупы недавно убитых. Мрачные произведения дикости и жестокости тех, кого сломала Пустошь, висели тут и там: несколько обезглавленных трупов, подвешенные на фонарный столб, останки пони, приколоченные к стенам еще более-менее целых зданий, или же просто трупы, валяющиеся на земле и ждущие, пока местные падальщики не обглодают их гниющее мясо. И запах. Мерзкий, отвратительный запах, от которого с непривычки выворачивает наизнанку, а потом ты еще долго не можешь смотреть на еду и нормально спать. Это в том случае, если ты новичок, чего не скажешь о Каске и его группе. Эти мрачные картины уже давно стали обыденностью для «предпринимателей с Пустоши».

Взгляд работорговца скользнул на сидящую в телеге кобылку. Как ни странно, жеребенок не морщилась и не отворачивалась, а лишь молча сидела и смотрела на все зверства, что попадались взгляду ее разноцветных глаз. Почувствовав, что на нее смотрят, малышка повернулась к Каску, заставив того усмехнуться. И вновь, ни отвращения, ни жалости, ни грусти, только ненависть. Ох, если эта малышка вырастет и не сломается, она превратится в такую жестокую стерву, что вся Пустошь будет выть лишь от упоминания ее имени.

— Нравится наша маленькая экскурсия по Понивиллю? – хмыкнул работорговец.

Жеребенок промолчала, продолжая буравить того гневным взглядом. Обычно, если раб или пленник так на тебя смотрит, его стоит проучить, но Каску не хотелось. Тем более что этот злобный взгляд синего и зеленого глаз его даже забавлял. Интересно, получится ли у него хотя бы напугать ее?

— Я задал вопрос! — Каск скривил недовольную физиономию.

Жеребенок отвела взгляд, направив его в пол телеги, словно чувствуя опасность получить по ушам. Полезная привычка.

— Эй! – сердито зарычал Каск. – Я тебя спрашиваю! Язык проглотила? Может, мне тебе его отрезать, раз ты им не пользуешься?

Взгляд жеребенка вновь встретился с глазами работорговца. И вновь ни страха, ни грусти, ни боли, только ненависть и гнев.

«Как забавно…»

— Не нравится, — тихо ответила малышка.

Каск хмыкнул.

— И почему же? – едко спросил он.

— Мертвые… — добавила кобылка, посмотрев на руины городка. – Их слишком мало.

Работорговец прыснул, помотав головой. Он повернулся к идущему сбоку от телеки товарищу.

— Ты слышал, Пайл, трупов ей мало! – хохотнул жеребец.

Тот посмотрел на жеребенка.

— А сколько тебе нужно? – жеребец прищурился.

Жеребенок секунду молчала, осторожно взглянув сперва на Каска, а после на Пайла.

— Все, — ответила она. – Я хочу, чтобы сдохли все.

Работорговцы засмеялись.

— Маленький дьяволенок, — усмехнулся Койл, который шел с другой стороны. – Может, оставим ее как талисман?

— Чтобы она ночью перерезала тебе глотку? – Каск вскинул бровь, взглянув на товарища.

Тот сплюнул, колко ухмыльнувшись, и повернулся к малышке.

— А у нее силенок-то хватит? – скривился Койл.

Малышка лишь молча сидела и смотрела сердитыми, но заинтересованными глазами на жеребца, словно ей предложили интересное пари.

— А ты дай ей нож и усни рядом! — хохотнул Каск. – Ставлю десятку, что ты проснешься мертвым!

Работорговцы заржали, в то время как Койл вызывающе взглянул на кобылку и, сделав сердитое лицо, резко подался вперед в надежде напугать малышку и заставить ее отшатнуться, но нет. Пони все так же молча смотрела на него, а этот вызывающий жест вообще проигнорировала. Койл опять заржал.

— Такую в рот лучше не иметь, — добавил Каск. – Хер откусит.

Группа миновала разрушенный мост и, свернув на запад, вышла к старым полуразрушенным воротам. Их почерневшее и сгнившее основание говорило о том, что Каск с товарищами вышел на заброшенную ферму «Сладкое Яблочко», а значит осталось преодолеть лишь ее, и Понивилль будет позади. Мрачные трущобы заставляли работорговца чувствовать себя неуютно и, казалось, что если задержаться тут еще на пару часов, то мертвый городок высосет из тебя не просто силы, а саму душу.

Около остатков ворот группу ждали Буз и Сайт. Дальше местность была пустынной, а за пнями и почерневшими стволами деревьев спрятаться не выйдет, потому разведчики соединились с основной компанией, чтобы двигать дальше уже всем вместе.

— Вроде тихо, — кивнул Буз, когда к ним приблизилась повозка с Каском и остальными. – Пару раз мелькала чья-то башка, но в основном тишина.

— Прекрасно, — поежился Пайл. – Давайте уберемся отсюда побыстрее, пока нам везет. От этого места у меня мурашки.

Каск потянул вожжи, заставив запряженных жеребцов рабов задрать головы.

— Давай вперед, — скомандовал он. – А то оставлю вас тут ночевать.

Следующие пару часов группа двигалась по остаткам яблочного сада. Порой было довольно странно осознавать, что это место когда-то могло прокормить свежими и спелыми яблоками целый город. Интересно, а какие яблоки на вкус? Вряд ли свежие яблоки будут иметь вкус тех старых консервов или хлопьев, что Каску иногда удавалось найти во время путешествий. Был один случай, когда работорговец прикупил что-то похожее на спелое яблоко у одного торговца, однако на поверку оказалось, что жеребца банально надули. Пришлось пристрелить мошенника, забрав все его барахло. Жаль, что сейчас попробовать настоящих спелых фруктов почти невозможно.

День отступал, забирая с собой те крохи солнечного света, что пробивались через темно-серые облака, медленно и неотвратимо погружая все вокруг во мрак. Группа миновала ферму, выйдя к ее окраинам. Дальше – лишь безжизненные равнины, потрескавшаяся земля и ветер вплоть до Эпплузы или, как сейчас его называли — города Работорговцев. Припасов, как и патронов, хватало, а это значит, что дальнейший путь будет не сильно сложным и, скорее всего, останавливаться там не будет смысла.

— Буз, накорми рабов, — Сайт посмотрел на жеребца.

Он протянул товарищу мешок с соленьями и флягу с водой.

— А че я? – возмутился тот.

— Хочешь развести огонь? — Сайт скривил недовольную физиономию и, указав на Коила, что возился с костром, добавил: — который ты нихрена разводить не умеешь?

Буз надул щеки.

— Вот и не выебывайся, а иди и накорми товар! — единорог телекинезом поднес соленья и воду ближе.

Жеребец, фыркнув, взял мешок и побрел к пленникам. На ночь работорговцы стреножили двух жеребцов-рабов и привязали их веревкой к телеге. Бежать им все равно некуда. К тому же, взрывной ошейник на каждом ясно давал понять – попробуй они сбежать, им просто оторвет голову. Жеребенка же обвязали веревкой вокруг шеи и посадили на повозку. Даже если бы она и попыталась слинять, ей, в отличие от двух взрослых жеребцов, точно не выжить. Как ни странно, маленькая пони это прекрасно понимала и не пыталась улизнуть, даже когда остолоп Пайл забыл привязать ее к телеге.

— Ну что, уродцы, жрать будете? – усмехнулся Буз, подходя к пленным.

Те заметно оживились, уставившись на работорговца. Жеребец окинул взглядом рабов, остановившись на кобылке. На призыв к ужину маленькая пони отреагировала лишь своим черным ухом, которое она направила в сторону Буза. Тот усмехнулся. Достав из мешка пару кусков солонины при помощи телекинеза, работорговец кинул остатки жеребцам, а сам направился к жеребенку. Кобылка жалась спиной к тому странному существу, и еле заметно топтала сено у себя под ногами. Заметив приближение Буза, малышка подняла на него свои разноцветные глаза, остановив их на кусочках солонины.

— А ты проголодалась? – ухмыльнулся жеребец, запрыгивая на телегу.

Малышка сглотнула, но ничего не ответила. Ухмылка Буза стала шире.

— Видимо, да, — кивнул он.

Жеребец потряс кусочками еды в воздухе, продолжая удерживать их телекинезом, и поднес их чуть ближе к жеребенку. Расстояние больше чем в метр не давало ей шанса просто рвануть и перехватить еду, и работорговец это прекрасно знал, продолжая колко улыбаться.

— А что наша маленькая пони может сделать за еду? – едко спросил Буз.

Кобылка промолчала. Работорговец опять потряс кусочками еды в воздухе, заставив малышку сглотнуть. По жеребенку уже было видно, что она в любую секунду готова сорваться и схватить зубами заветный кусочек еды, но расстояние позволило бы ей просто потешить самолюбие жеребца. Потому она лишь сидела и жадно смотрела на пищу в магическом захвате работорговца.

— Ну же, — Буз поиграл бровями. – Как насчет побыть нежной с дядей Бузом?

Жеребец направил кусочки еще ближе к кобылке, тряся ими в воздухе и дразня малышку. Жеребенок тяжело вздохнула.

— Ну-ну, — хихикнул работорговец, — чего мы мол…

Стоило мясу подлететь ближе, чем на метр, телекинез жеребца неожиданно отказал, и пища упала на телегу. Жеребенок тут же рванула к ней, намереваясь схватить раньше единорога. Буз, на секунду опешив, попытался подхватить еду магией, но нет. Телекинез как будто оставил его. Замешательство жеребца позволило малышке добраться до еды раньше. Забыв обо всем на свете, жеребенок запихала всю солонину себе в рот и, отпрянув, вновь прижалась спиной к странному пониподобному существу. С опаской глядя на Буза, малышка принялась поспешно пережевывать свою «добычу», словно ожидая, что тот сейчас же рванет к ней, чтобы отобрать пищу.

— Че за?.. – единорог тряхнул гривой.

Нахмурившись, он попытался схватить жеребенка телекинезом. Опять провал. В этот момент пони уже проглотила пищу, и теперь просто смотрела точно на озадаченного работорговца перед собой.

— Слышь ты, маленькая!.. – фыркнул Буз.

Он попытался выхватить свой дробовик, что висел у него на боку. На этот раз все получилось без проблем – оружие, подхваченное магическим захватом, взмыло в воздух около единорога. Буз, вновь фыркнув, попытался схватить кобылку телекинезом. Неудача. Взгляд работорговца стал злобным.

— Че блять за… — прошипел он.

— Эй, Буз, твою мать, ты там че застрял? – окликнул его Каск. – У тебя че, опять хер чешется? Иди сюда и помогай!

Единорог спрятал дробовик, сердито глядя на кобылку. Работорговец сплюнул на землю, взглянув на странное существо позади малышки. В голову жеребца стали забираться странные мысли.

— Буз, блять! – вновь рявкнул Каск. – Ты там подох что ли?!

— Да сейчас, блять, иду, — огрызнулся тот. – Хера ты разорался?!

Еще раз взглянув на кобылку, работорговец спрыгнул с телеги и двинулся к товарищу. Группа разбила лагерь около небольшого холма, на вершину которого поднялись Буз с Сайтом. Жеребцам нужно было не спать всю ночь и нести дозор, поочередно меняясь. Остальные легли около костра. Каск положил рядом с собой детонатор, чтобы при малейшей попытке жеребцов-рабов сбежать или попытаться напасть, подорвать их обоих. Все вокруг погрузилось в тишину, разбавляемую храпом работорговцев. Не спала лишь маленькая кобылка.

— Давай же… — тихо пискнула Файрфлай.

Кобылка оглянулась и, стукнув копытцем по панцирю своего похитителя, сжала зубы. Еще один слабый удар, который это чудовище даже не почувствовало. Лишь тишина.

— Давай!.. – прошипела малышка. – Проснись! Проснись!.. Проснись!.. Проснись!..

Жеребенок шептала, продолжая наносить слабые удары по шее лежащего монстра, но тот даже не шевелился.

— Проснись!.. – она еле слышно всхлипнула. – Проснись и убей их всех!.. Пожалуйста…

Новый день встретил группу серо-желтыми тонами и утренней прохладой. За ночь никаких происшествий не было, потому работорговцы, хорошо выспавшись, быстро свернули лагерь и приготовились двигаться дальше. Пока Коил запрягал рабов, Буз приблизился к жеребенку и черному монстру. Не говоря ни слова, он схватил жеребенка и оттащил ее от пониподобного существа. Как только работорговец оттянул малышку на метр от тела, работорговец тут же подхватил ее телекинезом и поднял в воздух.

— Ты че творишь, дурень? – Каск поднял бровь.

— Походу, эта штука имеет какое-то поле, — Буз обратился к остальным.

Единорог, продолжая удерживать кобылку, достал телекинезом нож и принялся его подносить ближе к лежащему монстру. Как только клинок оказался достаточно близко, телекинез единорога отказал, и лезвие упало на песок.

— Во! – кивнул Буз. — Тут метр, вроде.

— Че ты несешь? – к тому подошел Сайт.

Его товарищ, подтащив свой нож копытом, отошел чуть дальше и, взяв клинок в магический захват, протянул стоящему рядом единорогу.

— На, сам попробуй, — Буз покачал ножом в воздухе.

Сайт, громко усмехнувшись, перехватил нож и посмотрел на лезвие.

— И че делать? – поинтересовался он.

— Попробуй поднести его к нашему черному покойнику, — кивнул Буз в сторону монстра.

Сайт, усмехнувшись, принялся левитировать нож к телу. Стоило клинку оказаться в метре от монстра, телекинез единорога выключился так же, как и у его  товарища. Буз захихикал. Сайт, надув щеки, попытался поднять нож магией. Тщетно.

— Ха! – Буз толкнул нож к себе. – Я ж говорил!

— То есть, ты хочешь сказать, — Каск почесал затылок, — что эта хрень каким-то хером блокирует магию?

Единорог кивнул.

— Походу, да, — хмыкнул Сайт. – Если бы такое говно было только у Буза, я бы просто сказал, что он имбецил. Но у меня тоже телекинез наебнулся.

— Зато твоя мамаша не против взять в рот у имбецила, — единорог показал на свою промежность.

Сайт ответил лишь колкой ухмылкой. Каск, взглянув на остальных, пожал плечами и широко улыбнулся.

— Забавно, — он приставил копыто к подбородку. – Если это так, и эта херовина действительно умеет блокировать магию, то мы сможем сорвать прилично бабок, если толкнем ее какому-нибудь Красному Глазу.

Жеребец кивнул.

— Но нам ее еще довезти надо, — добавил Каск. – Так что, хорош трепаться и почухали.

Маленький караван двинулся дальше. Если верить новостям, буквально недавно именно в этом районе разворошили здоровый вооруженный караван. А значит, стоит быть бдительными, мало ли чего. Идти в обход через Кантерлот – самоубийство, делать крюк на юг? А сколько это крюк длинной? День, два, неделю? Нет, если в этом районе действительно орудует некая сильная банда, быть может, они попросту не посмотрят на такую мелкую сошку, как группа работорговцев, или от них удастся откупиться. Но самый лучший вариант, конечно, будет вообще не попасться им на глаза. Ну или в противном случае работорговцы могут просто бросить телегу с рабами и этим черным монстром, а самим свинтить с добром, которое было предусмотрительно распихано по седельным сумкам этим самым пониподобным существом, валяющимся в телеге. Лучше лишиться части барахла, чем лишиться жизни.

Местность вокруг, как и почти во всей Эквестрии, была пустынной, поэтому просматривалась довольно хорошо. Оставалось лишь надеяться на удачу, сверяться с картой и смотреть по сторонам. Чтобы скоротать время, Коил, который двигался сбоку от телеги, крутил в магическом захвате массивный револьвер с гравировкой на стволе. Оружие выглядело не просто как новое, его словно только что достали из упаковки. Редкие солнечные блики играли на металле, скользя по выгравированным буквам, и прятались в барабане. Жеребец присвистнул. Эта пушка определенно стоит огромных денег.

— Слышь, мелкая, — Коил повернулся к жеребенку. – Че это за черная херовина?

Единорог указал на тело рядом с малышкой. Кобылка бросила осторожный взгляд на работорговца и отвернулась.

— Я не знаю, — ответила она.

— Ой пиздишь! — фыркнул единорог.

Он покрутил револьвером и взвел курок.

— Не делай из меня дурака, мелкая, – Коил прищурился. – А то улыбаться будешь деснами.

Жеребенок секунду молчала, после чего, окинув взглядом других пони вокруг, повернулась к единорогу.

— Единственное, что я о нем знаю, — ответила она, — это то, что он за секунду может разорвать пони пополам.

Малышка впилась взглядом в глаза Коила.

— И я очень жду, когда он проснется, — добавила она.

Коил сплюнул на землю, продолжая смотреть в ответ. На секунду показалось, что это он сейчас сидит связанный в телеге, а она конвоирует его на продажу. Единорогу захотелось врезать мелюзге, но это было бы слишком просто.

— А если он грохнет тебя первой? – усмехнулся жеребец.

Он нацелил револьвер на малышку и поднес его ближе, но, забыв о поле существа, выронил оружие из телекинеза, и оно упало около жеребенка. Малышка взглянула на револьвер, после чего подняла глаза на жеребца.

— Нет, — жеребенок отрицательно помотала головой. – Я ему зачем-то нужна…

Она окинула взглядом всех работорговцев, вернув его на Коила.

— А вот вы – нет, — закончила жеребенок.

Единорог копытами подхватил револьвер, выведя его за радиус поля существа, и, подняв телекинезом, направил на малышку.

— А если я грохну тебя прямо сейчас? – прошипел жеребец.

— Тогда не говори ему, когда он проснется, что это сделал ты, — ответила она. – Иначе подыхать ты будешь медленнее всех.

Работорговцы громко заржали, в то время как Коил, злобно фыркнув, размял шею.

— Истинный дьяволенок! – хохотнул Каск. – Коил, не дури, брось пушку.

— Не, люблю когда всякая шваль так много выебывается, — прорычал тот.

Жеребец сверлил глазами жеребенка, а та, в свою очередь, делала то же самое, словно провоцируя работорговца осуществить задуманное.

— Убери ствол, дебил, — рыкнул Сайт. – Эта маленькая стерва права.

Коил недоумевающе посмотрел на товарища.

— Че? – нахмурился он.

— Хер через плечо! — ответил единорог. – С учетом того, что у нашего черного друга был такой нехилый арсенал с кучей крышек, то, скорее всего, эта мелкая сучка действительно ему была нужна. На ней же вон комбез одного из этих Стойл, или как там их?

Коила это не убедило, но он убрал револьвер, продолжая смотреть на товарища.

— Ну и че теперь? – спросил жеребец. – Мне ее под хвостом вылизать?

— Да мне похер, че ты там собрался с ней делать! — фыркнул Сайт. – Можешь отрезать ей язык или трахнуть в задницу, мне все равно. Главное — не прибей.

Единорог злобно вздохнул, кинув сердитый взгляд на кобылку в телеге. Та ответила тем же.

— Сайт прав, — кивнул Каск. – Доберемся до Филлидельфии и там выясним. Так что не прибейте малую, а то вдруг она стоит целое состояние.

Жеребец засмеялся, взглянув на малышку.

— Но если она будет себя плохо вести, она получит по морде, — улыбка на его лице стала больше походить на оскал. – Она ведь это понимает?

Жеребенок осторожно кивнула.

— Какой смышленый червяк, — усмехнулся Сайт. — Не то, что остолоп Буз, которому надо несколько раз объяснять.

— Как насчет сходить нахер? – раздался голос с другой стороны от телеги.

Работорговцы заржали. Все остальное время до вечера, что группа была в пути, им никто не попался. Сайт даже хотел сделать пару пробных выстрелов из револьвера, но из-за того, что пушка, как и его патроны, выглядела крайне внушительно, жеребца отговорили делать глупость. Тартар его знает, насколько она громкая. Вдруг выстрел услышат те, кому не следует? На предложение Бузу сесть своей жопой на револьвер, чтобы приглушить выстрел, единорог послал Сайта куда подальше. Дежурить сегодня следовало другой паре – Коилу и Пайлу, потому уже с вечера в магическом захвате Буза парила бутылка с виски, которую он постепенно осушал.

Когда, наконец, стемнело, группа разбила лагерь около каменной насыпи. Покончив со второй бутылкой виски, Буз, уже заметно шатающийся, доедал свою порцию ужина.

— И не смей тянуть ко мне свои любвеобильные копыта, — фыркнул Каск.

Жеребец, расстелив спальный мешок, забрался внутрь и приготовился ко сну.

— А то я тебе башку прострелю, — добавил он.

— Не переживай… ик… — усмехнулся Буз. – У красавчика Буза… ик… сегодня свидание с одной горячей кобылкой… ик… хе-хе-хе!

Каск укоризненно покачал головой.

— Лучше иди трахни раба, — фыркнул жеребец. – Ведь если придушишь мелкую, а она окажется довольно дорогостоящей, я тебе отрежу яйца.

— Не боись, — отмахну тот. – Я буду… ик… самым нежным!

Пожав плечами, Каск улегся около костра и, зевнув, закрыл глаза.

— И тише там! – прорычал он.

Раздалось тихое хихиканье, после чего послышались тяжелые шаги пьяного жеребца, который направился к повозке с пленными.

— Дядя Буз хочет поиграть! — усмехнулся единорог.

Каск прекрасно знал, что пьяного Буза всегда тянет засунуть свой хер в кого-нибудь или во что-нибудь, и лучше этому не мешать, ведь под алкоголем этот идиот точно начнет чудить хрен знает что или, что еще хуже, палить во все стороны. Сила есть – ума не надо. Главное, чтобы от кобылки к завтрашнему утру что-то осталось, иначе этого мудака точно придется кастрировать. Около телеги послышались шорохи и тяжелое дыхание.

— Нет!.. – послышался еле уловимый писк жеребенка.

— Ну-ну!.. — возбужденно прошептал Буз. – Чш-ш-ш, будь умницей! Тихо…

Послышалось слабое хныканье и тяжелые вздохи. Каск перевернулся на другой бок и стал медленно погружаться в сон.

— Это что за нахер?! – рявкнул Пайл, ударив одного из жеребцов-рабов копытом по щеке.

Утро началось крайне херово. И слово «херово» подходило к описанию начала дня как нельзя лучше. Около повозки валялось тело Буза, чья шея была сломана посередине, а язык вывалился изо рта. Даже если в пьяном угаре свалиться с телеги, так сломать шею вряд ли удастся.

— Это не я! – взмолился жеребец. – Я клянусь! Это н…

Он тут же получил прикладом по голове и, упав, закашлял. Пайл схватил его за гриву и нанес еще один сильный удар в челюсть. От таких сильных избиений, глаз пони уже был залит кровью из рассеченной брови, во рту отсутствовало несколько зубов, а все тело было покрыто ссадинами и царапинами.

— Не ты, блять?! – рявкнул Пайл, нанеся очередной удар по голове жеребца. – А кто тогда? Боги спустились с небес и убили Буза?

Он нанес мощный удар в живот жеребца, заставив того громко вскрикнуть и застонать. Пони принялся кашлять кровью.

— Давай копай, — кивнул Сайт второму жеребцу-рабу, что сейчас стоял рядом и рыл глубокую яму.

Единорог держал его на прицеле своего дробовика. На теле второго пони-раба тоже имелись многочисленные ссадины и порезы, а бровь, щека и сломанный нос кровоточили. Он повернулся к работорговцу, глядя на него глазами, полными слез.

— Это н… н… не мы!.. – умоляющим тоном добавил он.

— Копай, сука! – прорычал Сайт, ткнув дробовиком в голову жеребца. – А то я тебя прямо сейчас грохну!

Пони, тяжело вздохнув, вновь налег на лопату, принявшись выкидывать землю из ямы. Никто не видел, что произошло ночью, но Каск прекрасно помнил, как пьяный Буз пошел развлекаться с кобылкой. И само собой у вшивых рабов взыграло благородство – эти уроды решили помочь маленькой пони избежать изнасилования. К гадалке не ходи. Ну зато теперь им обоим конец. На Пустоши благородство оплачивается лишь по одному обменному курсу – пулей в затылке.

— Еще раз повторяю, что произошло вчера ночью? – спросил Коил, глядя на кобылку.

Он держал малышку подвешенной над землей, удерживая ее телекинезом за гриву. Жеребенок, сжавшись калачиком, лишь смотрела на землю внизу и не шевелилась. Не дождавшись ответа, единорог тряхнул жеребенка.

— Я ТЕБЯ, БЛЯТЬ, СПРАШИВАЮ! – рявкнул он. – Что вчера случилось?!

— Я не знаю… — прошептала малышка.

Единорог швырнул жеребенка о землю, отчего та приглушенно вскрикнула. Жеребец наступил копытом ей на горло и, наклонившись ближе, стал сдавливать его.

— Отвечай, маленькая тварь! — прошипел он.

— Буз вечером пошел тебя трахать, — добавил стоящий рядом Каск. – Что-то мне слабо верится, что ты «ничего не знаешь».

Он посмотрел на рабов, после чего покачал головой и сплюнул на землю.

— От этих мудаков толку мало, — махнул он копытом в их сторону. – Кончай их.

Коил опять надавил на горло жеребенка, от чего ее лицо побагровело. Чуть поодаль Сайт толкал жеребца-раба к яме, игнорируя его мольбы о пощаде. Подведя его к краю, единорог приставил пистолет к его виску.

— Ну че, сука, страшно тебе?! – гневно зарычал он, давя оружием в щеку раба. – А убивать Буза было не страшно?!

— Это н!.. – всхлипнул пони. – Это не м!.. Эт!..

Прогремел выстрел, и труп жеребца упал на дно ямы. Стоящий там пони с лопатой закричал, принявшись неистово мотать головой, моля о пощаде. Следующий выстрел угодил ему точно в голову, и крики прекратились.

— Что вчера случилось с Бузом?! – Коил почти орал.

— Я… не… знаю… — простонала малышка.

В магическом захвате жеребца появился нож. Недолго думая, единорог размахнулся и вонзил его в бедро задней левой ноги жеребенка. Малышка закричала, из ее глаз потекли слезы. Коил глубже вонзил клинок, надавив копытом на шею кобылки, из-за чего ее стон стал глуше. Пайл и Сайт уже кинули труп Буза к двум мертвым пони-рабам, и второй, взяв лопату, приготовился зарывать могилу.

— Кончай и ее, — махнул копытом Каск. – Буза это все равно не вернет.

Коил придавил передними копытами голову и грудь кобылки, а телекинезом направил острие ножа к ее шее. Малышка зажмурилась. Клинок дернулся в сторону шерстки…

— Че за?.. – позади прозвучал испуганный голос Каска.

Над Коилом нависла чья-то тень. Нож выпал из магического захвата, словно магию просто «отключили». В ту же секунду шею и грудь жеребца что-то сильно сдавило. Единорог взмыл в воздух и через мгновение сложился пополам, успев лишь испуганно хрипнуть.

Тьма. Сейчас она была повсюду. Бесконечная тьма, которая закрыла собой весь свет, оставив лишь пустоту. Ни входа, ни выхода, лишь черная мгла, которая начинается нигде и течет в бесконечность. И боль. Ужасающая, раздирающая боль, что сдавливает голову. Она, как искусный палач, давит на виски и затылок с такой силой, что кажется — еще секунда, и твоя голова взорвется. Но нет. Твой мучитель искусен. Он знает, когда нужно остановиться, и как не ослаблять давление, чтобы ты мучился и мучился… Страдания, пытки и бесконечная тьма.

Ферус попытался встать. Движение тут же отозвалось сильнейшей головной болью. Гвардеец попытался прощупать телекинезом пространство вокруг себя, но смог тронуть лишь пустоту. Буквально мгновение назад в область его поля что-то или кто-то проник, после чего разум чейнджлинга взорвался сотнями тысяч ярчайших картинок, десятками тысяч голосов, всей палитрой чувств. Этот бурный поток просто сбил Феруса с ног. Это единственное, что успел понять Гвардеец, пока картины и слова не пропали, окунув все вокруг во тьму и боль. Чейнджлинг попытался закричать, но не смог себя услышать. Рот лишь открылся, так и не издав ни звука. Голова опять взорвалась фонтаном боли, который вот-вот переполнит череп внутри и, пробив затылок, зальет все вокруг.

«Нет!.. Нет! НЕТ! ПРОЧЬ!!!»

Сопротивление бесполезно. Боль сильнее. Муки вгрызаются в твой разум, терзая его с такой силой, что каждое мгновение тебе кажется: еще секунда, и все кончится. Но нет. Поверить в это невозможно, ровно так же, как и перестать верить. Эта боль сильнее. Ты хочешь, чтобы она отпустила тебя или добила, бросив тело на съедение стервятников и падальщиков, но ты все еще жив. Ты еще жив, иначе не было бы так больно. Мертвым все равно, а тебе еще нет…

«ХВАТИТ!..»

Яростный немой крик. Гнев. Он вспыхнул в темноте. Если бы рядом с Ферусом был кто-либо, Гвардеец бы попросту разорвал его на мелкие кусочки. Вокруг была лишь пустота, которую сколько бы ты ни терзал, сколько бы ни пытался изувечить в ответ, ты натыкался лишь на пустоту. Это то, что безмолвно будет наблюдать за твоей агонией, как ты затухаешь, словно последняя искорка в костре. Она будет единственной, кто останется с тобой и разделит твои последние секунды.

«ОСТАНОВИСЬ!.. ХВАТИТ!..»

Боль невыносима. Сейчас Ферус был готов сделать что угодно, отдать все, что у него есть, или забрать то, что нужно мучителю, и положить у его ног. Но нет. В ответ молчание. Голова продолжает разрываться, и нет конца этим пыткам. Если в эти секунды кто-нибудь приказал бы Гвардейцу сделать любой ужас, любую несуразицу, любую глупость, что угодно, пообещав в обмен избавление – он с радостью сделал бы это. Пусть в дальнейшем его обманут, пусть этой боли действительно не будет конца, сейчас, лишь за надежду, лишь за маленький огонек, искру, что подарит шанс избавиться от всего этого, Ферус сделал бы больше, чем все. Но нет.

«Я… я больше… я больше не могу…»

Муки. Бесконечные муки. Стоять на ногах уже почти невозможно. А стоит ли он? Где он сейчас? Что это за место? В ответ лишь боль. Нет неверия, нет ярости, нет попыток договориться с самим собой или с мучителем. Пустота сильнее. Ее тиски сжимаются все больше и больше, а ты уже не хочешь ничего. Когда конец?

«Все… равно… Пусть это кончится…»

Гвардеец зашатался. Ферус не понимал, стоит ли он, лежит, сидит, но что-то клонило его в бездну. Что-то из глубин тьмы словно звало его. Нет, это был не тот шепот, который все эти долгие годы толкал его вперед, заставляя идти, заставлял искать цель, не давая упасть и покончить со всем. Но вот, где-то там, среди черноты, что-то словно манило его. То самое, что заберет боль, все чувства, страдания, укутав в покрывало из пустоты и отправит его в никуда, где он растворится и перестанет существовать.

Ферус почувствовал, как начинает падать. Пусть это ему лишь показалось, но это уже не важно. Главное – избавление. Избавление от этих мук. Наконец-то покой…

— Нет!..

Слабый, еле слышный шепот. Он пронзил пустоту и тьму, врезавшись в уши и угодив прямо в разум. Быть может, Ферусу это лишь почудилось, но где он сейчас? Не чудится ли ему вообще все, что происходит вокруг? Плевать, скоро все кончится. Силы постепенно покидали Гвардейца, а сам он падал в пустоту.

— Нет! Ферус, нет!

Кто-то или что-то обратилось к нему по имени. Имя. Чейнджлинг помнил только его. Сколько уже лет он не слышал, как его зовут? Десять лет? Двадцать? Может сотню? Это было необычно, в последние секунды перед тем, как все кончится, напоследок услышать свое имя. То, что осталось от прошлого, которое через мгновение тоже сольется с черной пустотой.

— Ферус, нет! Не надо! Не делай этого, пожалуйста! Ты ведь обещал!

Обещание. Твое обещание. Клятва. Долг. Честь. Обещание…

«Мое обещание?..»

— Ты обещал не сдаваться!

«Но… я не могу… я устал…»

Шепот стал тише. Казалось, что он теперь звучал даже не эхом, а каким-то еле слышным отголоском его самого. Слова было почти невозможно различить.

— Ферус, пожалуйста!.. Не уходи!

«Больно…»

Голова болит. Боль все еще рядом, она все еще терзает разум чейнджлинга. Но боль значит лишь то, что он еще жив. Обещание? Но кому? Это простое слово, которое почему-то для Феруса всегда значило больше, чем что-либо. Оно было тем, что толкало его вперед, пусть даже Гвардеец и не помнил вообще ничего, кроме своего имени. Но кому он обещал не сдаваться?.. А есть разница, если уйдя в пустоту, он нарушит его? Нет, ведь иначе, зачем он его давал? Нарушить обещание?

«НЕТ!»

Ферус стиснул зубы. Боль тут же превратилась в еще больший поток страданий, сдавив виски, затылок и грозясь просто взорвать лоб. Плевать! Он обещал не сдаваться!

«Пообещай мне! Пообещай, что никогда не сдашься!.. Всегда есть путь вперед… даже если единственное, что ты можешь сделать – просто сесть и умереть, не сдавайся!»

Слова всплыли в подсознании, словно яркий свет. Он обещал!

«Я… Я… Я обещал!..»

Рядом с Ферусом в пустоте мелькнула маленькая искорка. Слабый белый Светлячок. Какая-то эмоция в черном ничто. Для Гвардейца все эмоции давно стали лишь потоком, что позволял заткнуть голос жажды, заставить хоть на чуть-чуть замолчать голод, который сопровождал чейнджлинга на протяжении его бесконечного странствия. Но сейчас Ферус узнал эту эмоцию. Даже ужасающая боль не смогла затмить это воспоминание, когда похищенная им маленькая кобылка включила радио.

«Зависть и доверие?..»

Ферус, собрав все имеющиеся у него силы, даже те, которых он давно лишился, ринулся вперед, к Светлячку. Маленькая искорка пульсировала в бесконечной тьме, которая была готова вот-вот забрать ее от Феруса.

«НЕ СЕГОДНЯ!»

Белый взрыв. Белый взрыв в пустоте, тут же разогнавший тьму. Яркий, бесконечно яркий свет. На смену мраку пришел он. Стало тепло. Сейчас, в отличие от тьмы и бесконечного ничто, Гвардеец что-то почувствовал. Что-то приятное, что-то, что проникло в океан боли, позволяя Ферусу ощутить нечто иное. Что-то слабое, незаметное, но такое яркое, теплое, куда лучше, чем муки и страдания.

Копыта Гвардейца нащупали нечто твердое. Голова все еще болела, тело не слушалось, в ушах звенело, но все это было терпимо. Ферус попробовал открыть глаза и…

«Глаза?!..»

Веки чейнджлинга поднялись. Его глаза открылись, увидев перед собой яркий белый свет с большим количеством темных размытых фигур. Впервые за столько лет он открыл глаза! Он видит! Белая палитра красок устремилась в сознание, словно в мрачный и холодный подвал ворвался кто-то веселый и жизнерадостный, кто нес с собой огромное количество свечей и факелов. Он без спроса принялся расставлять все это в каждом углу, на каждой стене, наполняя светом эти мрачные и безмолвные комнаты.

— Ферус!

Вновь шепот, но уже отчетливый. Это был уже не слабый отголосок, который удавалось почуять лишь на мгновение, лишь на секунду. Он был сильным, громким.

— Ферус!

— Это он!

— Он вновь слышит?

— Слышит?

— Он нас слышит?

— Слышит!

— Ферус!

Десятки голосов зашептали в унисон. Многие из них, как ни странно, были знакомы. Но кто это?..

— Он нас помнит?

— Он нас помнит!

— Он помнит!

— Помнит?

— Да, помнит!

Пелена все еще застилала взгляд чейнджлинга, мешая рассмотреть говорящих. Ферус поднял ноющую голову и, слегка тряхнув ей, несколько раз зажмурился. Шепот голосов усилился.

— Тише, успокойтесь.

Другой шепот, но еще более знакомый. Это был тот самый, что сопровождал Феруса все эти годы. Тот самый тихий голос, который сейчас стал громким и отчетливым. Его возглас тут же заставил все другие утихнуть. Вокруг в одно мгновение стало тихо, за что Ферус был бесконечно благодарен. Разрывающая боль в голове отступила, но сохранила свои гневные позывы, грозясь вернуться вместе с тьмой в любую секунду, но этому уже было не суждено случиться. Кто-то, кто вбежал в разум Гвардейца и принес туда свет, отпугнул их, заставив спрятаться в самых дальних закоулках сознания.

Ферус вновь моргнул, наконец прогнав пелену с глаз. Гвардеец поднял голову, принявшись осторожно оглядываться. Все вокруг словно услали белой простыней, но заботило сейчас совсем не это. Вокруг чейнджлинга сидели сотни, а, быть может, и тысячи черных фигур, похожих друг на друга: у каждого из присутствующих были отверстия на ногах, лишенные грив головы с изогнутым рогом, пара полупрозрачных крыльев на спинах и два клыка, торчащих из под верхней губы. Все они пристально смотрели белыми глазами и, как ни странно, улыбались. Ферус ошеломленно сделал шаг назад, тут же оглянувшись. Все они показались ему до ужаса знакомыми, как будто чейнджлинг знал их всю свою жизнь. Эти наблюдатели были повсюду и, самое странное, было то, что Ферус отчетливо ощущал, что они рады. Каждый из тех, кто сидел и глядел на Гвардейца, был бесконечно счастлив. Это был не привычный эмоциональный фон, который Ферус ощущал от пони, он просто точно знал, что сидящие тут – счастливы, словно… словно он был с ними одним целым…

— Здравствуй, Ферус.

Мягкий голос. Уже не шепот, а голос, принадлежащий кобыле. Уверенный, властный, но в то же время мягкий и неимоверно приятный. Ничего более прекрасного Гвардеец никогда не слышал. Он тут же повернулся ему навстречу, уставившись удивленными глазами на ту, что говорила эти слова.

— Я так рада тебя видеть, — мягко улыбнулась она.

Стоящая впереди была выше остальных, на голове виднелась белая короткая грива с челкой, которую делил пополам длинный изогнутый рог, не похожий на рога остальных. Ноги, как и у всех вокруг, также были испещрены отверстиями, на белой спине виднелась пара такого же цвета крыльев, которые были гораздо больше, чем у остальных, а сзади виднелся длинный хвост, заплетенный в косу. Она тоже почему-то была знакома Гвардейцу, но он никак не мог вспомнить, кто это.

«К… кто?..»

Ферус попытался заговорить, но не смог. Рот лишь открылся, так и не издав ни звука.

«Ч?!..»

— Не бойся, — стоящая перед Гвардейцем попыталась успокоить его. – Мы все слышим тебя. Слышим каждую твою мысль и чувствуем, что у тебя на душе.

Она сделала еще один шаг навстречу Ферусу, взглянув парой белых глаз.

— Это ведь твой разум, — добавила говорящая, обведя своим копытом окружающее пространство. – Не переживай.

Гвардеец оглянулся. Тысячи глаз продолжали с трепетом и восторгом наблюдать за ним и чего-то ждать. Вот только чего?

«Кто вы?»

Ферус еще раз обвел взглядом всех сидящих рядом, остановившись на той, чей шепот он слышал все эти годы.

— Мы – твоя Семья, — ответила она. – Я Инвиди, Королева белого улья.

Она указала на сидящих неподалеку.

— А это — чейнджлинги моего улья, — продолжила Инвиди. – Твоего улья.

«Моего?..»

Ферус удивленно нахмурился. Королева улыбнулась.

— Потому ты чувствуешь наши чувства, а мы чувствуем твои, — добавила она. — Посмотри на свою спину.

Обычно, подобные действия были сложны для него, но тут, внутри его разума, была легкость и свобода, а любые движения не были скованы массивным и тяжелым телом. Обернувшись, Гвардеец увидел свою панцирную пластину – белую, как мел. Словно по команде, все сидящие вокруг него чейнджлинги развернулись вместе с Королевой, демонстрируя свои спины Ферусу. И все они, как одна, были белыми. За исключением лишь одного – на спине Гвардейца отсутствовали крылья.

— Мы – твой улей, Ферус, — Инвиди повернулась. – Бывший…

Лицо Королевы заметно погрустнело. Это тут же отразилось и на всех присутствующих чейнджлингах, которые тоже опустили головы или отвели взгляды.

«Бывший?»

— Да, — кивнула она. – Мы… погибли уже много лет назад.

«Погибли?!»

Ферус начал ошеломленно крутить головой, сделав шаг назад. Все сидящие вокруг чейнджлинги тут же отреагировали на удивление Гвардейца, принявшись обеспокоенно смотреть то на него, то на Королеву.

«Как?.. Как это произошло? Почему?»

— Огонь войны поглотил Эквестрию и нас вместе с ней, — ответила Инвиди, посмотрев на Феруса печальными глазами.

Гвардеец отрицательно помотал головой, выбрасывая странные и жуткие мысли из головы. Если это его улей и они все мертвы, то почему жив он? Что произошло?! Почему он не смог защитить свой дом?

«Защитить?»

Странную мысль тут же услышали и все вокруг. Королева отвернулась, уставив взгляд в пол.

— Ты пытался… — Королева тяжело вздохнула. – Мы все пытались… Но у нас не вышло.

Ее печальный взгляд вновь встретился с Гвардейцем.

«Тогда почему я жив?!»

Ферус сделал шаг вперед, громко топнув в конце. Его сердитый и одновременно возмущенный взгляд впился в стоящую напротив и требовал сиюминутных ответов. Как такое вообще могло произойти?!

— Из-за моей ошибки, — Королева села и, опустив голову, закрыла глаза. — Из-за моей недальновидности.

Она тяжело вздохнула.

— И из-за моей трусости… — добавила Инвиди.

Королева подняла голову, посмотрев в глаза Феруса.

— Я… я думала, что так будет лучше… — она покачала головой.

Глаза Инвиди наполнились слезами.

— Но я ошибалась… — ее голос задрожал. – Видя… видя, что я с тобой сделала…

Королева покачала головой.

— И нет мне за это прощения, — губы Инвиди дрогнули.

Она приставила копыто к лицу, словно пытаясь не показывать Ферусу все то, что она сейчас испытывала, но это было невозможно. Гвардеец прекрасно чувствовал всю ту боль, грусть и раскаяние за то, что она когда-то совершила. Чувства других чейнджлингов лишь подтверждали ее слова. Все вокруг в одночасье превратилось в океан скорби, который мигом потушил всю злость и гнев, что пылали внутри Феруса. Гвардеец зажмурился, пытаясь собраться с мыслями, но их было слишком много. Столько лет молчания, столько лет пребывания в темно-сером мире, где любые эмоции — лишь пища, а все вокруг – лишь их источник. Года пребывания в небытии, и твой разум уже попросту не знает, как реагировать и что делать с тем ярким океаном красок и света, что просочился внутрь, рассеяв тьму. Ферус посмотрел на Королеву.

«Я ничего не помню из своего прошлого… Я помню лишь твой шепот, который заставлял меня идти зачем-то вперед… Но зачем? Почему?»

— Я… я не хотела, чтобы ты погиб… — Королева тяжело вздохнула. – Я не хотела, чтобы вообще кто-нибудь из нас умер! Я думала, что спасу тебя, что помогу хоть кому-нибудь! Но… но, видя, что это с тобой сделало…

Она отрицательно покачала головой и, уронив голову, закрыла глаза. Скорбь. Буквально недавно Ферус был в пустоте, а вот теперь вокруг него разлился океан чувств, которые он давно позабыл. Почему-то, глядя на плачущую Королеву и ее улей вокруг себя, Гвардеец растерялся. Все сидящие тут были ему знакомы, как и сама Инвиди, но Ферус никак не мог вспомнить их. Как будто ответ был под маленькой черной тряпочкой, которую ты вот-вот уберешь, и все тут же станет ясно, но вот сделать это у Гвардейца почему-то не удавалось. Будто… будто он сам не хотел этого.

Мыслей было слишком много. Так много лет в безразличии и пустоте, но если есть малейший шанс прервать этот порочный круг, то им следует воспользоваться.

— Я не хотела так с тобой поступать… — заплаканные глаза Королевы смотрели на Феруса. – Прости меня…

Гвардеец сжал зубы. Так много информации. Столько лет бесполезных скитаний, столько лет упрямого движения вперед без цели и смысла. Ферус по грудь стоял в крови тех, чьи жизни он оборвал, и все ради чего? Все те муки, что он испытывал, были лишь потому, что кому-то не хотелось, чтобы он погиб? Что же это за садист, что обрекает кого-то на пытки, что хуже смерти?! Гнев и безысходность. Если бы Гвардеец мог, он бы зарычал или зашипел, но в этом не было необходимости. Все, кто сидел сейчас около него, прекрасно чувствовали весь тот океан гнева, что закипал внутри.

«Лучше бы я… Ч… что?»

Маленькая вспышка. Где-то рядом. Вновь эта белая ниточка. Ферус опять почуял эту эмоцию. Она, как маленький Светлячок, возникла внутри сознания, прямо на пути тьмы, что почуяла слабину, и попыталась опять захватить разум Гвардейца и подчинить его себе. Маленький, еле различимый силуэт рядом, сияющий теплым светом, словно напоминающий чейнджлингу о чем-то. О том, что он забыл, но очень хотел вспомнить. Ферус сделал глубокий вдох и посмотрел на Королеву.

«Я не могу тебя простить, потому что я не знаю за что. Я… Инвиди, кто я?»

Ферус смотрел в глаза Королевы. Он сделал несколько осторожных шагов, немного приблизившись. Инвиди сидела неподвижно и лишь слушала его мысли. Казалось, что от решения Феруса сейчас зависит все и даже больше, потому она молча ждала.

«Кто я?»

Взгляд Инвиди стал слегка растерянным, словно она услышала вопрос, на который не просто стыдно отвечать, а страшно. Страшно раскрыть ту правду, что была известна лишь ей и всем сидящим вокруг. И только Ферус не знал ничего из этого. Но именно он и был тем, кому ее раскрывать не хотелось.

«Инвиди, кто я? Что случилось? Почему я ничего не помню?»

— Я… я не знаю… — она опустила взгляд.

«Ты можешь мне помочь вспомнить?»

Глаза Инвиди растерянно бегали по полу, боясь встретиться со взглядом Феруса.  

«Инвиди!»

Королева подняла голову. Ее глаза больше не бегали, а смотрели точно на Гвардейца. На лице Инвиди хоть и остался страх, но теперь на нем виднелась уверенность. Она слишком долго хранила все секреты, слишком долго не отпускала эту тайну, но теперь пришло время сбросить эти оковы и с себя, и со стоящего перед ней Феруса.

— Да, — кивнула она. – Много лет назад ты… мы все помогли скрыть твои воспоминания, иначе… иначе они бы убили тебя, Ферус.

Гвардеец промолчал.

— Потому я… я не знаю, справишься ли ты, ведь… — она запнулась.

Королева сделала глубокий вдох, закрыла глаза и подняла голову. Секунду она сидела в такой позе, собираясь с мыслями, после чего вновь посмотрела на Феруса.

— Я не хочу, чтобы ты опять упал во тьму, — Инвиди покачала головой.

Взгляд Королевы перепрыгнул на Светлячка, что слабо сиял около Гвардейца. Ферус сделал то же самое. Забавно было то, что Королева тоже его видела и ощущала, как и все вокруг. А это значит, что она не лгала, когда говорила, что чувствует все то, что у Феруса на душе. Глаза Инвиди вновь вернулись на Феруса.

— Но я искренне верю, что теперь, вспомнив себя настоящего, ты выберешься, — ее голос стал тверже.

«Тогда помоги мне вспомнить!»

Инвиди кивнула. Она встала и посмотрела на всех, кто сидел вокруг. Чейнджлинги так же, как и их Королева, встали со своих мест и принялись терпеливо ждать, глядя на нее и Гвардейца.

— И твой улей тебе в этом поможет, — добавила она.

Королева сделала несколько шагов, остановившись напротив Феруса, и села, призывая Гвардейца сделать то же самое. Ферус повиновался.

— Я помогу тебе вспомнить лишь самое основное, — добавила Инвиди. – Самые яркие и важные моменты, которые помогут тебе восстановить все остальное. Но я хочу предупредить тебя, Ферус…

Гвардеец напрягся. Давно он не нервничал. Чувство было необычным, ведь Ферус не испытывал его уже много лет, и вот теперь оно принялось слабо, но ощутимо покалывать внутри, словно заставляя поскорее ринуться вперед и начать.

— То, что ты вспомнишь, — продолжила Инвиди, — будет болезненным для тебя.  

«Я готов. Я слишком давно не чувствовал вообще ничего. Я хочу либо вспомнить кто я, либо отправиться в пустоту и перестать чувствовать вообще!»

— Хорошо, — кивнула Королева и улыбнулась. – Тогда мы начнем оттуда, где все начинается…

Яркий белый свет. Он прорывается сквозь сладкий сон и заставляет проснуться. Малыш открывает глаза, но видит перед собой лишь размытые силуэты, словно все вокруг закрыто пленкой. Попытка шевельнуть копытом. Тело поддается, но неохотно. Что-то мешает, что-то необычное. Оно теплое и приятное, как будто ты плаваешь внутри какой-то густой жидкости. Вокруг слышатся голоса. Их много, и все они, как один, радостные и удивленные. Чувствуется предвкушение чего-то. Вот-вот должно произойти какое-то событие, которое все эти голоса очень ждут. Малыш вновь пытается пошевелить ножками и нащупывает что-то твердое внизу. Попытка встать, но что-то опять мешает. Как-будто грудь удерживается чем-то твердым, не давая опустить все четыре ноги на пол.

— Айвори, он проснулся! – раздался низкий голос неподалеку.

— Вижу, вижу! – ответил кто-то, чей голос был более мягким и высоким. – Давай за Королевой! Кажется, наша гвардия решила не ждать и родиться на пару дней раньше!

— Хорошо! – тот первый, грубый голос, был довольно возбужден. – Я мигом!

Послышались какие-то шорохи. Свет все такой же яркий, но увидеть ничего пока не получается, лишь пленка и размытые танцующие краски впереди. Малыш попытался укусить эту густую жидкость, что окружала его, но ничего не получилось, словно она была везде, даже во рту.

— Ну-ка, — опять послышался голос. – Давай посмотрим, как ты стоишь.

Еле слышный щелчок, несколько скрежещущих звуков, и вот грудь больше ничего не сдавливает. Все четыре копытца малыша встают на твердую поверхность. Ощущение непривычное. Немного шатает, но благодаря этой странной густоте вокруг стоять получается легко.

— Вот молодец! – голос становится еще радостнее.

Малыш чувствует эту нарастающую волну восхищения и нетерпения от того, кто находится с ним в одной комнате. Непривычное ощущение, но в тоже время очень увлекательное и интересное. Немного страшно, но интерес сильнее. Вот бы сейчас узнать, кто же это там за пеленой. Малыш пытается покрутить головой. Все те же размытые краски, ничего нового. Левое переднее копытце делает осторожный шаг вперед. Что-то подсказывает, что теперь следует попробовать сделать то же, но уже задним правым. Малыш осторожно воплощает задуманное, и второе копытце встает на пол.

— А ты нетерпеливый! – усмехнулся голос.

Еще шажок, но вот нос упирается во что-то мягкое, но куда более твердое, нежели вся эта жидкость вокруг. Малыш толкает странную пленку, но она оказывается прочнее. Тогда приходит время воспользоваться ртом, и попытаться прокусить эту надоедливую штуку. Однако тут тоже неудача, ведь зубки лишь упираются в нее и скользят, так и не достигая цели. Малыш начинает сердиться.

— Ну-ну, не злись, — успокаивает голос. — Потерпи немного.

Смысл слов не понятен, но произносящий их говорит очень успокаивающе. Но этого все равно недостаточно, чтобы побороть нарастающий интерес и желание как-то преодолеть эту пленку. Малыш опять давит головкой, пытаясь сердито укусить препятствие.

— Так… и еще чуть-чуть… — вновь говорит голос. – Хорошо, раз уж тебе так не терпится…

Говорящий на секунду замолкает, словно его что-то тревожит. Это чувствуется. Но малышу сейчас все равно, ведь впереди интересная и захватывающая цель – пленка, которая мешает ему пройти дальше.

— Эх, Королева Инвиди убьет меня… — голос стал слегка разочарованным. – Но ты слишком непоседливый! Ладно, буду все валить на тебя.

Говорящий захихикал. Смех был приятным и мягким.

— Только аккуратно! – добавил голос.

Легкий щелчок, и внизу, под ногами, что-то раскрылось. Странная густая штука начала куда-то уходить. Это было неожиданно и пугающе, потому малыш сделал шаг назад. По мере того, как жидкость стекала в отверстия на полу, вокруг становилось холодно. Стоять стало так же непросто, ведь, пока малыш плавал в этой странной штуке, проблем с удержанием равновесия не было, но вот его помощника нагло и бесцеремонно убрали, оставив один на один с неведомой силой, что тянула вниз. Ко всему прочему, как только странная жидкость покинула стенки инкубатора, она все еще осталась в легких и желудке малыша, поэтому она тут же принялась рваться наружу. Малыш закашлял, принявшись отхаркивать и сплевывать все, что мешало дышать. Стоять было сложно, голова кружилась.

— Тише-тише, это сейчас пройдет, — успокаивал его голос.

Как только последние сгустки были отторгнуты, малыш сделал вдох. Это было еще одно странное ощущение из многих, что сопровождали его одно за другим, но после него стало заметно легче. Задние ножки от неожиданности подкосились, и малыш уселся на попу.

— Ты сам этого хотел, нечего теперь строить из себя жертву! – голос был задорным и веселым.

Он словно дразнил малыша, заставляя его идти вперед. Секундное удивление прошло, потому пришло время начать следующую попытку выбраться отсюда. Пелена впереди все равно не позволяла увидеть ни говорящего, ни того, что было вокруг. Малыш попытался встать. Ножки затряслись от напряжения, но жажда выбраться отсюда была сильнее. Кое-как, рыча и сопя, удалось приблизиться к этой противной пленке. Малыш вновь попытался укусить ее, но маленькие клыки лишь скользнули по поверхности. Его крохотная темница словно издевалась.

Вдруг послышались шаги, но они не могли отвлечь малыша от сражения с пленкой. Тот, кто все это время находился и разговаривал с ним, ощутимо занервничал.

— Как он, Айвори? – раздался еще один, новый голос.

— Сами полюбуйтесь! — задорно воскликнула она. – Извините, моя Королева, что начала процедуру, не дожидаясь вас, но наш малыш оказался слишком нетерпеливым.

— Все хорошо, Айвори, — голос словно улыбался.

Он был мягче и приятнее, чем у Айвори. Малыш даже прервал свои попытки выбраться и прислушался. Эти слова, сказанные новоприбывшим, казались самым прекрасным, что довелось услышать. Властный, спокойный, но очень приятный и милый голос. И чувства. Чувства, которые исходили от того или, скорее всего, той, что говорила эти слова. Помимо любопытства, внутри малыша родилось жгучее желание поскорее выбраться и увидеть, наконец, кто же это.

— Что с ним? – голос стал слегка взволнованным и удивленным.

— Все хорошо! — усмехнулась Айвори. – Он просто услышал Вас. Давайте, позовите его.

Чувства той, кто стояла в нескольких метрах впереди, окрасились в радость, но уже куда более яркую. Послышались шаги. Она подошла чуть ближе, но малышу все равно не удавалось рассмотреть очертания говорящей с ним. Противная пленка!

— Ну, давай, иди ко мне.

Голос прозвучал в голове. Мягкий, добрый и неимоверно приятный, прямо как тот, что новорожденный услышал несколько мгновений назад. Внутри малыша вспыхнула неведомая сила, которая принялась толкать его вперед. Маленькие ножки уперлись в пол, а крошечные зубки впились в ненавистную пленку. Сердито сопя, малыш со всей силы давил крохотными клыками на последнее препятствие, которое разделяло его и этот неимоверно приятный и милый голос. Только вперед!

— И-и-и-и!!! – послышался чей-то писк.

— Айвори, больше профессионализма! – сделал ей замечание второй голос.

Тот самый, что был тут с самого начала, а потом куда-то уходил.

— Отстань, толстокожий! – возмутилась она. – Это потрясающе! Перед нами рождается гвардеец, а ты просишь меня сдерживаться?! Я сейчас лопну!

Вокруг чувствовалось нарастающее нетерпение, но малышу было все равно. Сейчас его противник, что отделяет его от прекрасного голоса – противная пленка. Все внимание и усилия сосредоточены только на борьбе с ней. Еще укус, еще шажок. Зубы скользят, становится тяжелее и тяжелее, но это все мелочи. Один из клыков нащупал брешь, и Малыш, направив все оставшиеся силы в нее, разорвал пленку.

— Вот так, молодец!

В глаза ударил яркий свет. Это было еще более непривычно и страшно, чем ранее, но внутри все равно поселился маленький огонек радости. Радости первой победы в этом новом и необычном мире, в который малыш сделал шаг. Он несколько раз моргнул, прогоняя пелену с глаз, и принялся осторожно оглядываться. Комната была небольшого размера, но для малыша, который только что вылез из инкубатора, она казалась поистине огромной. Его встретили светло-серые и белые стены с большой круглой светящейся лампой, которая закрывала собой почти весь потолок. Впереди виднелась закрытая дверь, около левой стены находился странный шкаф с непонятными блестящими штуковинами, а около правой стояла не менее странная машина с кучей непонятных мигающих лампочек и экранов, по которым то и дело что-то бегало, создавая замысловатые и необычные образы. Зрелище было настолько завораживающим, что несколько секунд малыш просто не мог оторвать глаз от этого. Поборов удивление, он перевел взгляд на улыбающиеся и радостные лица двух существ – они были очень похожи друг на друга, имели белые глаза без зрачков, черные панцири, длинные клыки, и оба были одеты в белые халаты. Однако внимание малыша тут же привлекли их ноги, что были испещрены отверстиями. Дырявый узор на каждой из конечностей очень сильно отличался, и пары секунд хватило, чтобы уловить все различия.

— Ой! – еле слышно пискнула Айвори, закрыв рот копытами. – Ну и здоровяк! Я сейчас лопну!

Крылья на ее спине возбужденно затрепетали, а стоящий рядом ее товарищ улыбнулся и покачал головой. Тем временем взгляд малыша переместился на третьего, кто находился в комнате. Королева. Малыш сразу понял, что это была она. Взгляд больших белых глаз тут же впился в силуэт, принявшись пристально изучать стоящую напротив. Королева была гораздо выше тех двух, на голове красовалась короткая белая грива, а белые глаза, в отличие от Айвори и ее помощника, имели зрачки. Королева мягко улыбнулась.

— Ну, иди ко мне.

Она слегка наклонила голову, чтобы быть на одном уровне с малышом. Голос, звучавший в голове новорожденного, был неимоверно приятным, а ее улыбающееся лицо, словно яркий огонек в темноте, согревало и давало уверенность. Внутри малыша тут же родилось острое желание исполнить просьбу Королевы во что бы то ни стало. Нужно как можно быстрее добраться до нее и защитить! Не известно от чего и почему, но эта маленькая и пока единственная мысль сидела в голове малыша. Он сделал осторожный шаг, повторив в точности те действия, которые он уже успел опробовать внутри инкубатора – сначала левая передняя нога, потом правая задняя. Теперь правая передняя, левая задняя. Шаг за шагом, не отрывая взгляда от стоящей впереди.

Все это вызвало широкую и теплую улыбку у Королевы. Ее чувства тут же отразились в сознании. Радость и счастье. Малыш почувствовал все это. Внутри было тепло, и, даже несмотря на холод и опаску, ничто уже не могло пошатнуть его уверенность. Еще шажок, и вот малыш уже рядом с Королевой. В ее магическом захвате появилось что-то белое, что-то большое. Малыш тут же инстинктивно отстранился, подняв голову и, глядя на странный предмет, оскалил маленькие зубки, принявшись сердито и воинственно сопеть.

«Страшно!»

— Чш-ш-ш. Это всего лишь полотенце.

Ее голос в голове и улыбка успокоили. Стало не так страшно от этой странной белой штуки. Королева сделала осторожный шаг, подходя к малышу, и опустила ему что-то на плечи. Тело боязливо дернулось, но уже через секунду приятные ощущения и теплота от Королевы разогнали любые страхи. И, конечно, награда за смелость – еще большее чувство радости и еще более широкая улыбка.

— Вот молодец! Тихо-тихо. Садись.

Она осторожно обхватила спину малыша передними копытами и погладила. Новорожденный повиновался, продолжая пристально смотреть только на лицо Королевы.

— С днем рождения.

Она поцеловала новорожденного в макушку, вызвав у него ответную улыбку.

«Тепло…»

Вот он, самый приятный момент! Тьма и холод внутри окончательно отступили, и теперь там торжествуют только свет и теплота, а над всем этим красуется лишь одна мысль: «Нужно ни за что это не потерять, защитить и уберечь любой ценой!»

— Сходите за мисс Санпени, — Королева повернулась к паре позади.

Айвори, не отрывая восхищенного взгляда от Королевы и новорожденного Гвардейца, толкнула сидящего рядом товарища, который тут же скривил недовольное лицо.

— Эй! – возмутился он, глядя на ассистентку.

Та лишь помахала копытом в сторону выхода. Вновь недовольно покачав головой, чейнджлинг устремился к двери.

— Я щас лопну! – прошептала Айвори.

— Не надо, — хихикнула Королева и повернулась к Гвардейцу. – А то напугаешь нашего защитника.

Малыш удивленно захлопал глазами, поочередно смотря то на одну, то на другую. Пристальный и заинтересованный взгляд пары больших белых глаз заставил Айвори еще раз громко пискнуть, а ее чувства преодолеть еще один барьер восхищения. Малыш удивленно наклонил голову, опять повернувшись к Королеве, словно спрашивая: «Что происходит?»

— Она просто тоже рада тебя видеть, — кивнула она, погладив малыша по голове.

— Моя Кор… К… Королева… А… — затараторила Айви, указывая на сидящего малыша.

Королева указала на место рядом с собой.

— Конечно, не стесняйся, — кивнула Инвиди. – Ему пора знакомиться с остальным ульем.

Возбужденно потоптавшись на месте пару секунд, Айвори сделала глубокий вдох, потерла щеки и, несколько раз моргнув, шагнула к малышу.

— Поздоровайся с ним мысленно, — добавила Королева. — Но осторожно.

— Ага… я читала, да, — чейнджлинг сглотнула, пытаясь побороть накатившее возбуждение. – Ох-ох-ох! Я сейчас лопну!

Она сделала еще шаг. Глаза малыша принялись пристально изучать идущую к нему. Легкая нервозность и боязнь тут же отметались Инвиди, что сидела рядом и гладила его спину. Айвори, сделав еще один шаг, остановилась на расстоянии вытянутого копыта от новорожденного. Малыш удивленно наклонил голову, повернувшись к Королеве. В его больших белых глазах застыл вопрос: «Что делать?».

— Это Айвори. Она хорошая, не бойся.

Малыш, несколько раз удивленно моргнув, повернулся к стоящей неподалеку. Та, казалось, была готова просто взорваться от переполняющих ее чувств. Как ни странно, но она была гораздо ниже не только Королевы, но и самого новорожденного на целую голову. Малыш, повинуясь любопытству и одобрению со стороны Инвиди, наклонился, приблизив голову к Айвори. Та осторожно вытянула копыто навстречу, еле слышно пискнув.

— Пр… прив… привет!

Голос, прозвучавший в голове, уже был другой, не такой, как и тот, что малыш слышал раньше. Он был ниже и звучал слишком возбужденно, но от этого и не менее интересно. Новорожденный вытянул шею навстречу Айвори. Как только ее копыто оказалось достаточно близко, малыш смог его понюхать. Запах Айвори был странным, очень резким, из-за чего новорожденный тут же отстранился, громко чихнув.

«Фу! Гадость!»

Вновь чихнув, он тряхнул головой и, насупившись, посмотрел сперва на чейнджлинга-медика, а потом повернулся к Королеве. После такого Айвори, казалось, сейчас действительно лопнет. Она зажала копытами губы и тихо запищала, в то время как Королева, мягко усмехнувшись, поцеловала малыша в макушку.

— Прост… Простите, — медик обмахивала себя, пытаясь успокоиться. – Видимо спирт или еще что резкое. Тьфу!

— Все нормально, — кивнула Инвиди,

Она посмотрела на малыша.

– Верно?

Новорожденный Гвардеец ответил лишь взглядом белых глаз, тут же чихнув еще раз.

— Ух ты! Будь здоров!

Через отворившуюся дверь в помещение вошли еще двое. Первым шел ассистент Айвори, а вот второй был незнаком.

— Мисс Санпени, — кивнула Королева. – Хорошо, что вы решили задержаться на пару дней.

— Я как чувствовала! – усмехнулась та. – Ну, где там наш здоровяк?

Чейнджлинг тоже носила белый халат, надетый поверх синей блузки, но, в отличие от остальных присутствующих, имела синие глаза и такого же цвета крылья, виднеющиеся на спине. Самое необычное еще было то, что чувств вошедшей малыш не ощутил, словно в комнату вошло нечто не свое, чужое. Новорожденный Гвардеец тут же встал и насторожился. Впившись глазами в Санпени, он, слегка склонив голову, оскалил маленькие зубы и начал еле слышно рычать. Рык был больше похож на слабый треск, переходящий в шипение, но малыша это не смущало. Сейчас его внутренние инстинкты требовали защитить тот источник тепла и радости, что сидел рядом с ним, от этого «чужеродного кого-то», пусть и очень похожего на своих сородичей.

— Какой сердитый! – Санпени сложила губы трубочкой. – Это хорошо! Вы уже начали с ним общаться на ментальном уровне?

Инвиди кивнула.

— Отлично, — добавила педиатр. – Пару дней подержите его тут, в изоляторе, и постепенно знакомьте с остальным ульем, вводя в общую сеть. Стресс ему сейчас ни к чему.

— Хорошо, — ответила Инвиди.

Санпени широко улыбнулась и, сделав несколько шагов в сторону, поставила на пол свой саквояж. Все это время малыш не отрывал от нее глаз, продолжая сердито шипеть и стараться быть точно перед Королевой.

— Ну-ну, чего ты? Успокойся.

Инвиди погладила новорожденного по спине.

— Ай-ай, Королева Инвиди! – Санпени бросила на нее осуждающий взгляд. – Что я говорила про «тактильное воздействие»?

Королева смущенно убрала копыта, поставив их на пол. Малыш тут же почувствовал резкую смену настроения и, повернувшись к Королеве, удивленно посмотрел на нее.

— Я не удержалась, — виновато поежилась Инвиди.

— Понимаю, — кивнула Санпени. – Я бы сама была не против потискать эту сердитую мордашку.

Чейнджлинг сморщила нос, широко улыбнувшись малышу. Тот тут же ответил «сердитым» оскалом маленьких клыков, вновь зашипев.

— Я тоже… — на одном дыхании выпалила Айвори.

Чейнджлинг тут же получила осуждающий взгляд со стороны своего ассистента, но проигнорировала его.

— Да, но это гвардеец, — добавила Санпени. — Так что тут никуда без ограничений. Ладно, это Вы и так сами прекрасно знаете.

Отойдя от своего саквояжа на пару шагов, она села напротив малыша и Королевы, закатала халат на передних ногах и потерла копыта друг о друга. Малыш еще чуть ниже склонил голову, сделав шаг в сторону потенциальной «опасности», но, как ни странно, это вызвало лишь улыбку у нее.

— Все не перестаю радоваться, когда присутствую при первых шагах маленького гвардейчика в этом мире, — улыбнулась она, глядя на «защитника» Королевы. – А через мои копыта прошло уже целых два! И вот Ваш теперь будет третьим.

Инвиди благодарно кивнула.

— И потому спасибо Вам и Королеве Тиморе за помощь, — Королева тоже улыбнулась.

— Пустяки, — отмахнулась Санпени.

Жест тут же заставил малыша отпрянуть, вернувшись обратно к Королеве. Главное – не пустить «опасность» к ней, потому надо быть всегда как можно ближе. Чтобы убедиться в этом, малыш повернулся и, найдя глазами Инвиди, вновь встал точно между ней и Санпени.

— Базовый инстинкт в норме, — кивнула педиатр. – Ух, как шипит! Обычно малышня тут же прячется за Королевой или за нянькой, а гвардейцы, даже новорожденные, вон – готовы броситься!

Она показала передние копыта малышу и, продолжая сиять улыбкой, смотрела точно в глаза новорожденного. Несколько секунд сомнений, и он повернулся к Королеве, глядя на нее озабоченными глазами, которые спрашивали: «Что делать?».

— А теперь, как мы репетировали, — Санпени указала на главу улья.

Инвиди кивнула. Королева встала и, обойдя новорожденного Гвардейца, подошла к педиатру, сев точно рядом с ней. Все это сопровождалось пристальным взглядом малыша, чьи глаза смотрели то на доктора, то на Инвиди.

— Иди сюда. Не бойся.

Санпени продолжала спокойно сидеть рядом, улыбаясь малышу. Это выглядело очень странно и опасно, ведь это кто-то чужой, а Королева так просто пошла и села рядом? Но ее мягкий голос и улыбка отгоняли прочь сомнения. Если Королева не боится этого «чужака», можно не боятся и ему. Малыш, не отрывая взгляда от педиатра, осторожно шагнул к Инвиди. Сев рядом, он тут же наклонил голову в бок, принявшись рассматривать странного чейнджлинга, не похожего на его Семью.

— Ну чего смотришь, бука? — игриво спросила Санпени. — Давай знакомиться!

Она осторожно вытянула копыто, как до нее сделала Айвори. Помня, какой неприятный запах был в прошлый раз, малыш, скривив нос, слегка отстранился.

— Ну чего ты? — педиатр надула губы.

В купе с улыбкой, выглядело это крайне забавно, к тому же, сидящая рядом Королева тоже была спокойна, внушая уверенность. Повинуясь любопытству, малыш наклонился к вытянутой ноге и осторожно понюхал. Запах оказался очень приятным, что было крайне неожиданно. Новорожденный несколько секунд, не отрываясь, вдыхал аромат, после чего отстранился, посмотрев на Королеву.

— Понравилось? — спросила Инвиди.

Малыш улыбнулся, издав еле слышный писк, переходящий в слабый рык. Айвори чуть не упала, вовремя подхваченная ассистентом.

— Больше профессионализма! — сердито пробубнил он.

— Иди в Тартар!.. — на одном дыхании выпалила чейнджлинг.

Санпени кивнула и, не теряя времени, достала из своей сумки стетоскоп и небольшой пенал.

— Что Вы сделали? – удивленно спросила Инвиди, глядя на улыбающуюся мордашку своего Гвардейца.

— Корица и ваниль, — хихикнула Санпени. – Взрослым гвардейцам она очень нравится.

Взглянув на малыша, педиатр ухмыльнулась.

— А малышне тем более! — добавила она и подмигнула новорожденному. – Да, здоровяк?

— Понятно, — кивнула Инвиди.

Около педиатра легли ее инструменты, что, само собой, не осталось без внимания новорожденного. Он тут же удивленно уставился на приборы, то и дело поворачиваясь к Королеве и задавая глазами один и тот же вопрос.

— Так, а сейчас легкий осмотр, — добавила педиатр. – А ты, Айвори, пока доставай контейнер.

— Какой контейнер? – та удивленно захлопала глазами.

Осуждающий взгляд педиатра встретился с удивленными глазами чейнджлинга.

— Ам-ам, Айвори, — ответила Санпени. – Малыша неплохо бы покормить.

— Ой… – Айвори ударила себя по лбу. — ОЙ!

Она тут же ринулась к одному из шкафов, что стоял недалеко от входной двери. Новорожденный проводил ее взглядом, после чего повернулся к Королеве, задавая глазами вопросы.

— Королева Инвиди? — Санпени посмотрела на сидящую рядом и подхватила телекинезом маленький фонарик из своего пенала.

— Да, как репетировали, — кивнула та.

Педиатр правым копытом погладила себя по подбородку и, дождавшись, пока малыш обратит на это внимание, открыла рот и высунула язык. Новорожденный Гвардеец удивленно наклонил голову, опять повернувшись с вопросами к Королеве. Не теряя времени, Санпени поднесла свое копыто к подбородку Инвиди и проделала те же действия. Королева сделала точно так же, как и педиатр до нее. Малыш, хлопая глазами, недоумевающе смотрел то на ногу врача, то на Королеву. Через мгновение копыто Санпени уже коснулось подбородка малыша, осторожно погладив его. Помня, как делала Инвиди и доктор, малыш решил принять участие в этой странной игре. Кто знает, вдруг она ему понравится? Новорожденный Гвардеец открыл рот и достал язык.

— Ты моя умница! — промурлыкала Санпени и, быстро наклонившись, посветила в рот малыша. – Так, раз… два… три… и вот тут… ага…

— Молодец!

Новорожденный Гвардеец закрыл рот, посмотрев на Инвиди. Та кивнула. Малыш почувствовал радость и благодарность за то, что сделал все в точности так, как ему показали, а это значит, что Королева довольна. Он вновь улыбнулся.

— Восьмой и, по-моему, девятый еще не вылезли, — прищурилась педиатр. – Ох, готовьтесь к бессонным ночкам, когда у него начнут дорезаться зубы.

— Как-нибудь справимся, — хихикнула Инвиди.

Санпени подхватила телекинезом стетоскоп и продемонстрировала его малышу. Тот заинтересованно осмотрел прибор, осторожно наклонился и понюхал. Вещь вообще не пахла и выглядела скучной и неказистой. Педиатр, вставив в свои уши оливы, подняла телекинезом головку стетоскопа и опять продемонстрировала ее новорожденному. Тот пристально осмотрел прибор и повернулся с вопросом в глазах к Королеве.

— Все хорошо.

Педиатр поднесла головку прибора к Инвиди, пока малыш наблюдал за каждым ее действием, и дотронулась до груди. Через несколько секунд она убрала ее от Королевы, повернув к новорожденному, и начала двигать уже к его груди. Малыш, видя, как секунду назад эта странная штука коснулась груди Инвиди, спокойно сидел и с интересом наблюдал, что будет дальше.

— Вот умница, — кивнула Санпени.

Головка прибора дотронулась до панциря, после чего скользнула чуть ниже и коснулась места около передней ноги. Малыш от неожиданности затоптался на месте.

«Холодно!»

— Чш-ш-ш, спокойно, не бойся.

Это помогло. Санпени некоторое время сидела неподвижно и слушала, пока два белых глаза заинтересованно наблюдали за ее действиями.

— Сердцебиение слегка учащенное, — педиатр вынула оливы из ушей и положила стетоскоп рядом. — Но это и неудивительно. Столько новых знакомых, да, здоровяк?

Она улыбнулась малышу, задрав нос. Выглядело крайне нелепо, но уже не так страшно, как раньше, потому новорожденный Гвардеец еле слышно рыкнул в ответ. Улучив момент, пока он опять повернется к Королеве, Санпени достала из своего пенала коробок, и перенесла его телекинезом за спину новорожденному. Через мгновение она потрясла предмет, наполнив комнату шуршанием. Малыш тут же навострил уши, принявшись оглядывать и искать источник странного звука. Педиатр отвела коробок правее и повторила действие. Новорожденный опять повернулся точно туда, откуда доносился шорох.

— Прекрасно, слух тоже в норме, – Санпени обернулась. — Айвори! Давай сюда!

— Я тут! – отозвалась та.

В магическом захвате около нее парил контейнер с какой-то жидкостью. Чейнджлинг поставила его около малыша и открыла. Внутри была какая-то странная светящаяся густая жидкость зеленого цвета. Новорожденный опять посмотрел на Королеву. Инвиди встала, наклонилась к контейнеру и отпила чуть-чуть, после чего кивнула уже новорожденному. Тот, пытаясь повторить действия Королевы, опустил нос в жидкость, но чуть-чуть перестарался и влез в гель почти всей мордашкой. Жидкость тут же попала в нос и рот, заставив малыша громко чихнуть и разлить часть на пол.

— Ой-ой! – хихикнула Санпени. – Куда ж ты носом-то! Ох грязнуля!

Гвардеец слизнул часть оставшегося на мордашке геля. Стоило ему попасть в рот, как внутри все наполнилось приятными ощущениями.

«Вкусно!»

Долго не раздумывая, малыш вновь наклонился к емкости, принявшись жадно пить.

— О, и аппетит хороший, — добавила педиатр.

— Так что Вы скажете? – спросила Инвиди, продолжая наблюдать, как ее Гвардеец уплетает содержимое контейнера.

Санпени на секунду задумалась, перебирая мысли в голове.

— Ну, с первичными рефлексами все в хорошо, зубки в порядке, пусть и не все пока прорезались, — начала педиатр, – сердцебиение в норме. Стоит он достаточно уверенно, аппетит хороший. Здоров, как минотавр!

Педиатр подхватила свой саквояж телекинезом и принялась складывать стетоскоп и другие вещи.

— К концу недели я еще зайду к вам, когда он уже освоится, — добавила она. – Тогда проведу более полный осмотр.

Санпени наклонялась к чавкающему от удовольствия малышу.

— Вставлю тебе в попу градусник! — она заговорчески хихикнула.

Малыш проигнорировал «угрозу», так как вкуснейшая еда завладела всем его вниманием, и на то, что происходило вокруг, было все равно. Педиатр повернулась к Инвиди.

— Кстати, а как Вы решили назвать это чудо? – спросила Санпени. – Если это, конечно, не секрет.

Королева на секунду задумалась.

— Нет, не секрет, — она отрицательно покачала головой. – В нашем стремительно дичающем мире…

Она пристально посмотрела на малыша, который уплетал пищу. Почувствовав взгляд Королевы, тот оторвался от еды и взглянул на Инвиди.

— Я хочу, чтобы твое имя было твоим щитом. Оно помогло защитить тебя от ужасов настоящего, сохранив для будущего.

Глаза Королевы смотрели точно в глаза новорожденного Гвардейца.

— Ферус, — кивнула Инвиди. – Я назову тебя Ферус.

Малыш удивленно наклонил голову вбок, пытаясь понять смысл сказанных ему слов.

— Красивое имя, — Санпени повернулась к Королеве. – Королева Инвиди, можно спросить?

Та кивнула.

— Вы ближе всех к правительству, — педиатр вздохнула. – Скажите, когда это все уже закончится?

— Не знаю, — Инвиди опустила голову. – Уже четвертый год пони и зебры ведут эту глупую войну, и ей пока не видно конца…

Малыш обеспокоенно смотрел на Королеву, пытаясь понять, почему ей стало в один момент грустно. Увидев это, Инвиди улыбнулась.

— Все хорошо, кушай.

Вновь удивленно наклонив голову в бок, малыш поочередно взглянул на Инвиди и Санпени, но увидев лишь улыбки, быстро вернулся к еде.

— Ну и раз наше очарование появилось чуть раньше и подарило мне пару лишних дней, — педиатр закрыла саквояж, — я смогу заскочить в пару мест по дороге домой.

— Спасибо, мисс Санпени, — Королева благодарно поклонилась. – Вы нам очень помогли.

Чейнджлинг отмахнулась.

— Пустяки, это всего лишь моя работа, — добавила она.

— Заходите к нам еще, — кивнула Инвиди. – Айвори проводит вас.

Санпени направилась к выходу.

— Непременно! – педиатр поклонилась и шагнула следом за Айвори. – Берегите себя.

Тьма расступилась, вернув краскам четкость. Ферус вновь оказался в окружении чейнджлингов его улья. Опять эта просторная белая комната с десятками тысяч глаз, что пристально смотрят на него и радуются. Радуются тому, что он, наконец, вспомнил часть себя и свой дом. Инвиди, сидящая неподалеку, повернулась к Гвардейцу и улыбнулась.

«Я… я…»

Королева кивнула. Ферус, не отрывая глаз от Инвиди, начал осторожно приближаться к ней, пока не обнял. Разум вокруг тут же отреагировал самыми теплыми чувствами. Он, наконец, вспомнил, кто дал ему это имя и кто его Семья. Но они все мертвы. От этой мысли на душе стало грустно. Ферус отстранился, взглянув на Инвиди парой белых глаз.

— Я понимаю, что это воспоминания для тебя болезненны, — осторожно добавила она.

«Я справлюсь»

— Я знаю, — Королева окинула взглядом сидящих вокруг чейнджлингов. – Мы все знаем, Ферус. И мы верим в тебя. Но помимо грустных воспоминаний, постарайся обращать внимание и на хорошие. Наш Мир не всегда был таким.

С этими словами Королева вновь взглянула на Гвардейца. Ферус задумался. Да, это крохотное воспоминание о его рождении, о его первых шагах в этом мире вызвало цепочку других, менее важных, но не менее увлекательных и интересных событий, которые происходили в жизни малыша. Ферус вспомнил, как его первый раз представили всему улью в тот же вечер. Вспомнил, сколько радости и интереса было у членов его Семьи, когда они смотрели на маленького Гвардейца, который жался к своей Королеве и боязливо оглядывался. Да, в тот вечер на него смотрели тысячи глаз, как и сейчас.

Ферус вспомнил, как его привели в ясли, чтобы познакомить с остальными детенышами. Само собой, большая часть из них тут же испугались, в то время как другая принялась изучать странного большого чейнджлинга, что стоял рядом с Королевой. Забавно было то, что на этот раз юный Гвардеец не испугался. Первая мысль в тот день, возникшая в голове Феруса – «защитить». Она не покидала его сознание с первых шагов, и вот теперь, когда правда частично вскрылась, а перед Королевой уже стоял не маленький, а взрослый Гвардеец возрастом более двух веков, эта мысль опять поселилась в голове Феруса. Но если защитить, то кого?

— А помнишь, как ты первый раз покинул улей вместе со мной? – спросила Инвиди.

Ферус кивнул. Это был яркий солнечный день, и именно тогда Гвардеец и познакомился с расой, с которой чейнджлинги тысячи лет живут бок о бок – с пони. Поначалу, ощущать эмоции, в отличие от чувств своей Семьи, было очень непривычно. Эти разноцветные потоки грозились схватить тебя и унести далеко-далеко, однако благодаря Королеве, Ферус довольно быстро освоился.

— Помню, как ты первый раз переступил порог Администрации Кантерлота, — улыбнулась Инвиди. – Ты всегда держался молодцом и быстро адаптировался, но не в этот день.

Удивленно наклонив голову, Ферус непонимающе посмотрел на Королеву. Она закрыла губы копытом, стараясь не засмеяться.

— Ты тогда впервые познакомился с кошкой миссис Дэйзи, — пряча улыбку, добавила Инвиди. – Ты от страха загнал ее на люстру.

Королева не выдержала и рассмеялась. Ферус ответно улыбнулся. Это было непривычно. Сколько он уже не улыбался, пусть даже и мысленно? Очень долго…

— Наблюдать, как вы шипите друг на друга, — смеялась Инвиди, – было самое уморительное зрелище!

Ферус кивнул. Да, он вспомнил этот момент из своей жизни. Однако дальше все почему-то было в тумане. Гвардеец посмотрел на Королеву.

«Я готов»

— Хорошо, — продолжила Королева. – Тогда, пойдем чуть дальше. Ты ведь помнишь, что для тебя значит «обещание»?

Гвардеец задумался. Ответ словно маячил перед глазами, но разглядеть его было очень непросто. Единственное, что Ферус помнил – это то, что обещание никогда не должно быть нарушено. Какое бы оно ни было. Если ты его дал – нарушить не имеешь права. Но почему так, Гвардеец не помнил.

— Тогда вспомни, — кивнула Инвиди. – Вспомни, что для тебя значит это слово…

Ферус сидел за длинным деревянным столом овальной формы, что тянулся почти через все просторное помещение библиотеки улья. Эта одна их самых больших комнат сама напоминала улей, но вот в отличие от жилых помещений, в ее стенах находились многочисленные полки с книгами. Любые романы, учебники, журналы и прочая литература – на любой вкус. Как рассказывала Королева Инвиди, вся эта литература попала сюда благодаря другим Семьям чейнджлингов и тому, что печатная индустрия в Эквестрии уже шагнула далеко вперед, и многие книги печатались и писались куда быстрее, нежели раньше. Но сейчас все эти вековые знания не интересовали юного Гвардейца. Взгляд был устремлен на учебник, раскрытый перед ним. На белых страницах виднелись странные и замысловатые буквы с цифрами, которые Ферусу надо было не просто объединить во что-то одно, а как-то еще их решить или что там его просили сделать?

Гвардеец поднял голову. Судя по часам на дальней стене, сейчас был полдень, и большая часть улья, включая Королеву, которая всегда находилась рядом с Ферусом на его уроках, была в Кантерлоте по какому-то важному делу, а молодняк занимается детенышами, которым еще не было года. Потому библиотека пустовала, и только скрип грифеля карандаша о бумагу и мозгов Феруса разбавляли тишину в помещении. В аккомпанемент им тихо постукивал метроном, что стоял перед Гвардейцем, и намекал, что время вокруг не остановилось. Оно все еще идет, и его лучше не терять.

— Юноша, Вы закончили? – раздался строгий, но спокойный голос.

Ферус промолчал, лишь громко и медленно вздохнув. Раздались мягкие шаги, и за спиной Гвардейца появилась чейнджлинг, одетая в белую блузку с черными пуговицами и очками-пенсне на носу. Она пристально посмотрела через плечо Феруса, нахмурившись.

— Еще нет, мисс Когнито… — промямлил Гвардеец.

— Ну-ка, дайте, я взгляну, — чейнджлинг подхватила листок телекинезом.

Учитель сильно отличалась от улья Феруса, чей основной цвет был белым, в то время как у Когнито – желтым. Но не это выделяло ее среди других чейнджлингов, ведь к юному Гвардейцу и его молодой Королеве часто заглядывали представители других Семей. Панцирь Когнито выглядел светлее, крылья на спине уже почти лишились своего желтого оттенка, а оба клыка, да и остальные зубы, сильно пожелтели. Ее глаза были даже не желтого, а скорее лимонного оттенка, словно цвет разбавили водой, сделав более блеклым. Чтобы что-нибудь увидеть, преподавательница постоянно пользовалась очками, иначе, по ее словам, взгляд словно заволакивала пелена, превращая все вокруг в размытые силуэты. Все это говорило об очень преклонном возрасте учителя, потому первое и самое важное наставление, которое Инвиди дала Ферусу, было слушать Когнито и делать все, что она говорит. По словам Королевы, один из самых пожилых и опытных преподавателей в желтом улье согласилась помочь юному Гвардейцу получить образование, но юный разум Феруса пока никак не мог понять, с какой стати его пичкают этими странными буквами, цифрами и заставляют что-то читать или учить?

— Юноша, я же объясняла Вам этот пункт уже три раза, — отметила Когнито, положив листок перед Гвардейцем.

Она пристально посмотрела на Феруса из-подо лба.

— Да, я помню… — пробубнил тот.

Гвардеец отвернулся и, надув губы, принялся ковырять копытом трещину в столе.

— Тогда в чем же опять дело? – спросила Когнито. – Вы невнимательно слушали?

Ферус постучал копытами друг о друга. Взгляд учителя продолжал пристально смотреть на Гвардейца, невзирая на то, что Ферус был выше и больше ее более чем в два раза. Гвардеец, повернувшись к Когнито, сердито нахмурился и ответно взглянул на учителя.

— Потому что я не понимаю! – прорычал он. – Это все какой-то бред! Я не хочу этим заниматься!

Гвардеец сильно ударил копытом по столу, наполнив пустое помещение гулким эхом. Подхватив учебник, листы и карандаш телекинезом, Ферус откинул их прочь, продолжая сердито сверлить взглядом учителя. Когнито, даже несмотря на то, что перед ней сидел внушительных размеров рассерженный Гвардеец, отреагировала абсолютно спокойно. Она поправила свои очки и, сделав шаг назад, села на пол и положила передние копыта на стол, повернув голову к Ферусу.

— Вы считаете, что наши уроки — бесполезны? – спросила Когнито.

Ее голос был плавным и спокойным, словно она просто не видела выходки Гвардейца и его гневного взгляда. Преподаватель вела себя сдержанно, смотря Ферусу точно в глаза и, почему-то сейчас казалось, что это он был в два раза меньше ее.

— Д… да!.. – Ферус насупился. – Зачем мне вся эта штука? Эти цифры? Зачем я рисую эти глупые кружочки, палочки?! Или читаю эти скучные книжки?!

Гвардеец вскинул передние ноги в подтверждение своих слов, громко рыкнув в конце.

— А чем же вы хотите заниматься, юноша? – Когнито поправила очки.

Ферус запнулся. В голове сразу возникли приятные воспоминания от прослушивания каких-нибудь веселых и интересных историй, походов в кинотеатр или игр с любимыми игрушками. Особенно с точной копией болотной гидры – она была любимой у Гвардейца. А больше всего – быть рядом с королевой и защищать ее! Правда, от кого – пока не ясно, но это куда интереснее, чем сидеть тут с этой старухой и глупыми и неинтересными книжками, буквами и цифрами!

— Я должен защищать Королеву! – он ткнул копытом. – Все вы это говорите! Мне уже шесть, а я сижу тут и занимаюсь этой гадостью!

В подтверждении своих слов Гвардеец громко прошипел и, подхватив телекинезом лежащую рядом книгу по геометрии, кинул в сторону. Когнито кивнула и повернулась к метроному. В помещении воцарилось молчание, пока преподаватель спокойно сидела и смотрела на размеренные движения маятника.

— Защищать Королеву? — наконец, она нарушила молчание. – Благородная и правильная цель, юноша. Вы правы, Гвардеец обязан оберегать самое важное, что есть у него и его Семьи – свою Королеву.

Ферус неуверенно помялся на месте. Такая выходка от него должна была хотя бы рассердить преподавателя, как это порой бывало на уроках, когда Ферус не хотел слушаться и делать, что велено. Но сейчас все было не так. Когнито не делала свойственное ей строгое выражение, не повышала голос и не грозилась рассказать все Инвиди. Чейнджлинг лишь молча сидела и смотрела на метроном. Гвардейцу стало не по себе, но сердитого выражения со своего лица он не убрал.

— И делать он это должен лучше всех, — Когнито повернулась к Ферусу и посмотрела ему в глаза. – Верно?

Он осторожно кивнул. Когнито подперла копытом подбородок и улыбнулась. Этот жест еще сильнее выбил Феруса из колеи: пару секунд назад он сердился, а сейчас не понимал, что происходит.

— Помните, как Вы читали с Королевой Инвиди одну из Ваших любимых историй? – спросила учитель. – Ту, где доблестный пони-рыцарь спасает свою прекрасную кобылку из лап злого и хитрого дракона?

Ферус неуверенно покивал, отведя взгляд и устремив его в пол. Это был странный вопрос. Вообще, причем тут его любимые рассказы и эта цифирная и буквенная скукотища?

— А помните ту, — продолжила Когнито, — в которой молодой грифон обманул толстого и глупого богача и, сбежав от его прихвостней, смог накормить свою голодающую семью?

Ферус вновь кивнул, но уже увереннее.

— Ну и, конечно, Ваша любимая, — улыбка учителя стала еще шире, — про сэра Лайонхарта, что в одиночку смог защитить деревню от злых алмазных псов-разбойников!

Уголки губ Гвардейца расползлись в стороны, а кивки стали быстрыми и радостными. Да, эти истории, которые он читал вместе с Когнито, были очень интересными, а главное — все герои там были смелые! Юный Гвардеец хотел бы быть таким же, а в особенности, таким же смелым и добрым, как сэр Лайонхарт!

— Скажите же мне, юноша, — Когнито сняла свои очки и, протерев их, вновь взглянула на Феруса. – Что же общего между ними?

Гвардеец на секунду задумался.

— Они сильные! – ответил он. – И смелые!

— Верно, — кивнула Когнито. – А еще?

Ферус нетерпеливо поерзал.

— Они справедливые! – добавил Гвардеец. – И… и… добрые!

— А еще? – она, продолжая улыбаться, слегка наклонила голову.

Ферус опять задумался. Вроде бы он перечислил все, но, если Когнито его спросила, значит, есть что-то еще. Но что?

— А еще!.. — Ферус потоптался на месте. – А еще!.. А еще…

Гвардеец принялся исследовать глазами пол, пытаясь вспомнить какие-нибудь еще слова, описывающие его любимых героев. Но в голову ничего не лезло. Он повернулся к Когнито, глядя на нее недоумевающим взглядом.

— Они были умными, — спокойно ответила Когнито. – Вы согласны, юноша?

Ферус нахмурился, пытаясь осмыслить сказанное учителем. В принципе, она была права, но как же тогда это связано?..

— Все они были достаточно умными и хитрыми, чтобы одолеть более опасных или многочисленных врагов, — продолжила Когнито. – Каждый из Ваших любимых героев смог не только справиться со своими недругами с помощью смелости и силы, но и с помощью ума.

Учитель встала, сделала шаг к Ферусу и, оказавшись почти вплотную, подняла голову, взглянув на Гвардейца.

— Чтобы быть хорошим защитником, одной смелости и силы мало, — учитель смотрела точно в его глаза. – Нужно быть еще и умным, чтобы не дать недругам и врагам тебя перехитрить. А для этого Вам, юноша, нужно научиться думать.

Когнито повернулась к лежащей неподалеку книге, на которой красными буквами было написано «Арифметика». Учитель подхватила ее телекинезом и поднесла ближе к Ферусу.

— Эта, как Вы говорите, ерунда, — она вновь смотрела в глаза Гвардейцу, — поможет Вам научиться думать.

Взгляд Феруса прыгал между книгой в магическом захвате и лицом учителя.

— Вот скажите, юноша, — Когнито положила книгу на стол, — ведь чтобы научиться красивым и сильным заклинаниям, нужно сперва научиться магии, чтобы быстро летать – просто летать, а чтобы стать сильным, нужно долго и упорно тренироваться, верно?

Ферус кивнул.

— Так и здесь, — продолжила учитель. – Ум это еще одно Ваше сильное оружие наряду со смелостью и силой.

Когнито осторожно прикоснулась к груди Феруса.

— Вы должны руководствоваться не только тем, что у Вас тут, — она убрала копыто от Гвардейца и дотронулась до своей головы, — но и тем, что вот тут.

Ферус неуверенно помялся на одном месте. Та выходка, что он только что устроил, как-то больно отозвалась внутри. Буквально пару минут назад он был уверен, что делает все правильно, но вот сейчас…

— Жизнь обычного чейнджлинга, вроде меня, довольно коротка, — Когнито села на пол. – Но у гвардейцев она куда длиннее.

На лице учителя сияла улыбка, от которой, почему-то, внутри Феруса стало тепло. Но помимо теплоты она подогревало чувство стыда за выкинутое ранее.

— Некоторые живут пять и более сотен лет, — Когнито вздохнула. – Почти столько же, сколько и их Королева. И за эти годы Вы увидите, как рождается, растет и умирает множество чейнджлингов Вашего улья. Вы встретите хороших друзей, собеседников или просто тех, кому будет нужен Ваш совет, юноша. Но больше всех ваши советы и общение будут нужны Вашей Королеве.

Учитель указала копытом на Феруса.

— Вы должны стать для нее не просто защитником, — добавила она, — но и собеседником, советчиком и, в конце концов, хорошим и преданным другом. А, поверьте мне, одной силы и смелости тут будет мало.

Когнито указала на книгу по арифметике на столе.

— И вот эта «ерунда» как раз и поможет Вам стать таким, — закончила она и посмотрела на Феруса.

Сидевшее внутри чувство стыда взорвалось, как вулкан. Гвардеец виновато отвел глаза, уставившись в пол, и сжал губы. Учитель же продолжила сидеть напротив и мило улыбаться, ясно давая понять, что все это нужно в первую очередь не ей, а Ферусу. Вот теперь захотелось просто провалиться под землю.

— П… пр… простите, пожалуйста… — Ферус опустил голову. – Мисс Когнито…

— Я принимаю Ваши извинения, юноша, — кивнула учитель.

Ее голос стал таким же строгим, как и ранее, но теперь он звучал по-другому, гораздо приятнее и, как ни странно, сейчас Гвардейцу хотелось слушать каждое слово учителя.

— И, раз уж этот мелкий инцидент позади… — добавила она, но остановилась.

Ферус посмотрел на Когнито, пытаясь понять, что заставило ее сделать это. Взгляд Гвардейца встретился с милой и теплой улыбкой, которая словно ждала, пока он поборет свою вину и сможет посмотреть на нее.

— …не соизволите ли Вы подобрать Ваши вещи с пола, чтобы мы продолжили? – закончила она.

— Д… да! — затараторил Ферус. — Сейчас, мисс Когнито!

Гвардеец вскочил с места и, чуть не споткнувшись, быстрым шагом принялся собирать выброшенные им на пол вещи.

— Рада слышать, — кивнула учитель.

Краски стали медленно размываться, пряча от взора библиотеку и учителя с ее нерадивым учеником. Краски перемешивались и утекали куда-то, оставляя лишь нечеткие образы на тусклом фоне непонятного цвета.

— Ты вспомнил своего учителя, Ферус?

Голос Инвиди звучал словно откуда-то издалека, а до Феруса сейчас долетало лишь слабое эхо.

«Мисс Когнито? Она… она была моим первым другом… лучшим другом…»

— Да. Она многому тебя научила, и я очень благодарна ей за это. Сейчас я хочу тебя предупредить, ведь то, что я покажу тебе, может быть болезненно… Просто… будь готов, Ферус.

«Я готов»

— Хорошо.

Краски начали сгущаться, формируя образы, в которые тут же хлынули цвета. Перед глазами вновь появились стены родного улья. Ферус неспеша шел в сторону комнаты, где поселили Когнито. В последние пару недель учитель себя плохо чувствовала и редко когда вставала, потому все уроки проходили у нее в комнате. Сегодня у юного Гвардейца была очень ответственное дело – самостоятельное решение всех примеров и задач, которые вчера выдала ему Когнито, пока сам он пребывал в Кантерлоте вместе с Королевой. Это было его, как говорила учитель, финальное и важное задание, которое покажет его самостоятельность и успеваемость. Само собой, пообещав выполнить все, Ферус ничего не сделал. Весь день он потратил на разглядывание журналов, глазея на солдат на улице или же просто бездельничая. И сейчас его не покидало острое чувство стыда за то, что не выполнил обещанное перед преподавателем. Ну и что, сделает потом, как это всегда и было. Не в первый ведь раз.

Копыто Феруса осторожно постучало по входной двери.

— Войдите, — прозвучал скрипучий и уставший, но все такой же властный и спокойный голос старого преподавателя.

Гвардеец аккуратно нажал телекинезом на ручку и вошел внутрь. Перед ним открылась все та же достаточно просторная и светлая комната, выкрашенная в теплый оранжевый оттенок. Гель в осветительных лампах был заменен с белого на желтый, поэтому внутри царила приятная атмосфера. Пол был устлан бело-красным ковром, чьи цвета сплетались в замысловатые узоры и формы, у дальней стены находился большой шкаф, где учитель хранила все свои книги и рукописи. Возле него стоял письменный стол, сплошь покрытый книгами и исписанной бумагой. Именно за ним и занимался юный Гвардеец вместе с учителем. Чуть правее от стола находилась маленькая тумбочка, заставленная пузырьками со странно пахнущими жидкостями, таблетками и прочими лекарствами. Когнито, откинув одеяло и поправив свои очки-пенсне, взглянула на Феруса.

— Добрый вечер, юноша, — она приветственно поклонилась. – Проходите.

— Здравствуйте, мисс Когнито, — ответно кивнул Ферус.

Гвардеец прошел внутрь и остановился в центре комнаты, неуверенно потоптавшись.

— Вы сделали то, о чем я Вас просила? – поинтересовалась учитель.

Ферус стыдливо отвел глаза, начав изучать пол. Когнито, сразу поняв, что его ответ будет отрицательным, лишь глубоко вздохнула и покачала головой.  

— Жаль, — на лице учителя появилась слабая улыбка. – Я так надеялась, что ты порадуешь меня… напоследок.

Последнюю часть фразы учитель сказала, опустив взгляд на одеяло.

— Но я все сделаю! – Гвардеец сделал шаг, пристально взглянув в глаза Когнито. – Честно-честно! Я обещаю! Завтра же я…

— Чш-ш-ш, — учитель приставила копыто к губам. – Все хорошо.

Она вновь посмотрела на Гвардейца парой светло-желтых глаз, продолжая слабо, но тепло улыбаться.

— Ферус, можешь подойти? – она указала на место около кровати.

Гвардеец повиновался. В комнате учителя всегда пахло книгами и чернилами, но теперь в строгий аромат знаний, который Ферус раньше не любил, проник сильный и стойкий запах лекарств. Это было непривычно и даже, если не соврать, противно, но без всех этих таблеток и пузырьков мисс Когнито, по ее словам, было бы куда тяжелее. Приблизившись к кровати, Ферус сел рядом и взглянул на учителя.

— Я хочу кое-что подарить тебе, — начала Когнито.

Ее рог вспыхнул ярко-зеленой вспышкой, и из стопки книг, лежащих на столе, выплыла одна. Когнито поднесла ее ближе к Ферусу и положила перед ним.

— Я хотела подарить ее тебе в качестве награды, — продолжила учитель. – За то, что ты сегодня проявишь самостоятельность и терпение.

Перед Ферусом лежала книга в черно-золотом переплете, на которой красивыми буквами было выведено «Приключения сэра Лайонхарта». Тот самый редкий сборник всех историй о любимом герое Гвардейца, который был выпущен очень маленьким тиражом и быстро разошелся по копытам коллекционеров. Ферус ошеломленно посмотрел на учителя, не зная, что сказать. Если бы он только знал, то он бы… он бы!..

— Но я и так знаю, что ты достаточно самостоятельный и терпеливый, — кивнула Когнито. – Так что, я думаю, ты вполне ее заслуживаешь.

Она аккуратно подтолкнула книжку к Ферусу, продолжая мило улыбаться.

— Мисс Когнито, я обещаю, я все сделаю! – затараторил Гвардеец. – Честно! Вы не должны мне ее вот так… просто я же… я!.. Я не могу… я не заслужил еще пока!..

— Тихо, — она положила свое копыто на плечо Феруса. – Не переживай, ты вполне ее заслуживаешь.

Когнито погладила Гвардейца, пытаясь успокоить. Сердце было готово просто выпрыгнуть из груди. Если и раньше Феруса обуревало чувство стыда, то сейчас это был настоящий лесной пожар. За то, что он не сдержал слово, ему дарят такой прекрасный, но незаслуженный подарок? Это было слишком неправильно. Сейчас Ферусу хотелось как можно быстрее пойти и все исправить. Вот прямо сейчас!

— Все хорошо, — Когнито, видя метания Феруса, продолжала его успокаивающе поглаживать по плечу, — Ты большой молодец, и я горжусь тобой. Так что эта книга – твоя.

Ферус поднял копыто и осторожно дотронулся до сборника, словно она была сделана из тончайшего стекла. Одно неверное движение – и книга просто рассыпется на тысячи мелких кусочков. Неожиданно, на его ногу легло копыто учителя. Гвардеец тут же посмотрел на нее растерянным взглядом.

— Ферус, мальчик мой, послушай меня, пожалуйста, — голос учителя стал мягче.

На лице Когнито сияла все та же улыбка, но сейчас она была куда теплее и добрее, чем когда-либо. Ферус кивнул и, стиснув зубы, принялся жадно ловить каждое слово своего учителя.

— Ты всегда должен держать свои обещания, что бы ни случилось, — Когнито мягко погладила ногу Феруса. – Ты — Защитник Королевы. А это значит, что ты должен быть честен как со всеми вокруг, так и с самим собой, потому что ты – опора своей Семьи, своего улья.

Ферус утвердительно кивнул, тяжело сглотнув. К горлу подступил ком, дышать было тяжело, а сердце, которое барабанило с каждым мгновением все сильнее и сильнее, грозилось попросту выпрыгнуть из груди.

— И самое главное, — продолжила Когнито. – Ты должен научиться расставаться с теми, кто тебе дорог. У тебя впереди долгая жизнь, потому боль утрат будет следовать за тобой постоянно. Но я искренне верю, что ты справишься.

Учитель тихо закашляла. Ферус попытался что-то сказать или помочь, но был остановлен. Когнито осторожно приподнялась и жестом попросила Феруса придвинуться чуть ближе. Она крепко обняла своего ученика, положив голову ему на плечо.

— Ты вырастешь прекрасным гвардейцем, — она ласково погладила Феруса. – Сильным, смелым и, самое главное, умным. Ты будешь гордостью своего улья и своей Королевы. Я верю в это.

Ферус отстранился, не зная, что сказать. Учитель продолжала смотреть и улыбаться, видя замешательство и бурю противоречий в глазах юного Гвардейца.

— Мисс Когнито, я сделаю то, о чем вы просили вчера! – твердо сказал Ферус. – И завтра покажу вам! Честное слово!

— Я знаю, малыш, — шепнула она. – Я знаю…

Учитель поправила свои очки.

— Вот увидите! – Гвардеец поднялся. – На этот раз я вас не подведу!

Когнито кивнула. В эту же секунду ее лицо слегка исказилось мучительной гримасой, и она тихо закашляла.

— А теперь ступай, Ферус, — учитель медленно легла на подушку. – Я хочу немного отдохнуть.

— Хорошо, мисс Когнито, — Гвардеец поправил телекинезом ее одеяло.

Сделав шаг назад, Ферус взял свой подарок и посмотрел на лежащую учительницу, которая продолжала мягко ему улыбаться.

— Спасибо большое, мисс Когнито, — Гвардеец низко поклонился. – Я… я не подведу вас!

— И тебе спасибо, — шепнула она. – А теперь ступай, малыш, и ни о чем не сожалей. Помни, что я тебе сегодня сказала, и помни, что я горжусь тобой.

Ферус вышел из комнаты и закрыл за собой дверь. Сидящее внутри чувство стыда и злости на самого себя за то, что не сдержал обещание, данное не просто учителю, а одной из самых лучших друзей. Пожилая учительница давно уже стала для Феруса нечто большим, чем просто чейнджлингом, что учит его думать. А он ее так подло подвел. Это следовало исправить, причем немедленно!

Погруженный в свои мысли, Гвардеец даже не заметил, как оказался в покоях Королевы. Инвиди прекрасно чувствовала все то, что было сейчас на душе у Феруса, потому просто не вмешивалась и не расспрашивала. Весь вечер и половину ночи Ферус корпел над бланком с задачами, написанными аккуратным почерком Когнито. На этот раз все должно быть правильно и идеально! Он не имеет права сделать ни единой ошибки, ведь он обещал. Пусть он нарушил то обещание, но он выполнит это. Забыв о времени и с головой погрузившись в расчеты, Гвардеец не заметил, как уснул.

Ферус проснулся, когда на часах уже было чуть за девять часов. Вчера вечером он засиделся и совсем забыл поставить будильник! Королевы Инвиди рядом не было и, наверное, она уже проснулась и успела сходить к мисс Когнито, чтобы рассказать, как Ферус усердно работал всю ночь. Нет! Он должен сам показать учителю, что сдержал свое обещание. Вскочив на ноги, Ферус в спешке похватал свои учебные принадлежности и подарок. На этот раз он докажет, что заслужил этот великолепный сборник, ведь Гвардеец так усердно работал весь вечер и большую часть ночи. Невзирая на сонливость, Ферус вышел из покоев Королевы и направился в сторону комнаты Когнито. В улье чувствовалась какая-то странная атмосфера печали, но Гвардейцу сейчас было не до этого. Все его мысли были только о мисс Когнито и о ее задании, которое он, пусть и с опозданием, но все же сделал. Свои вчерашние труды он нес перед собой гордо, как знамя маленькой победы, которой стоит поделиться.

В коридоре, который вел к покоям учителя, на глаза Ферусу попалось большое количество чейнджлингов, что стояли около дверей в комнату Когнито. Что они тут все делают, Гвардейцу было не понятно. Быть может, об этом задании Королева решила рассказать всем, чтобы показать, какой он молодец? Ведь так?

Стоило Гвардейцу приблизиться, как все члены Семьи повернулись к нему. В воздухе повисло неловкое молчание, но тот тяжелый налет из печали скрыть не получалось ни у кого.

«Что… что тут происходит?»

Ферус испуганно смотрел на присутствующих, но чейнджлинги молчали. Кто-то переглянулся, кто-то отвел глаза в сторону, а кто-то просто отвернулся. В дверном проеме, ведущим в комнату Когнито, показалась Инвиди. Королева посмотрела в глаза Ферусу и, потупив взгляд, тяжело вздохнула.

«М… М… Моя Королева, что… что тут происходит?»

Он впился полным надежды взглядом в глаза Инвиди, надеясь, что она сейчас скажет, что мисс Когнито просто стало нехорошо, и урок сегодня придется пропустить или еще что-нибудь, но не будет молчать и прятать глаза, как все остальные. К горлу Гвардейца подступил ком, губы задрожали. Королева приблизилась к Ферусу, взглянув на него. Он же, в свою очередь, сделал шаг назад и, стиснув зубы, сильнее сжал телекинезом книгу и листы с решением.

— Ферус, милый…

«Мисс… Когнито?.. Что… что с ней?.. С ней все в порядке?»

Королева тяжело вздохнула и отрицательно покачала головой.

— Она покинула нас этой ночью.

Мир в одночасье рухнул. Ферус медленно сел на пол, осторожно положив около себя листки с решением, которые он нес своей учительнице, и опустил голову. Все вокруг стало неважным. Осталась лишь боль. Боль и сожаление.

«Но… но… я ведь… я ведь обещал…»

На листки у ног Гвардейца упало несколько слезинок.

«Обещание»

Картины прошлого начали размываться, превращаясь в разноцветную мешанину из светлых и темных оттенков. Вновь то самое белое помещение с тысячами чейнджлингов, что смотрят на Феруса. Гвардеец сделал глубокий вдох и закрыл глаза.

«Когнито»

Боль, но на этот раз не такая. Другая, которая режет хуже самого острого ножа и обжигает сильнее самого горячего пламени. Душевные раны заживают долго, а некоторые остаются с тобой на всю жизнь. И нет того лекарства, что способно вылечить их. С ними можно лишь смириться и попытаться жить дальше. Если к физической боли ты можешь привыкнуть, то к душевной – никогда. И каждая новая рана будет болеть сильнее предыдущей, крича вместе с остальными. Проклятая боль.

— Ферус, ты?.. — осторожно спросила Инвиди.

Внезапно Гвардеец почувствовал тепло. Вновь этот Светлячок, что парил около Феруса, даря ему те маленькие крупицы света. Пусть они и были незначительны, но они как будто заряжали уверенностью и желанием жить. Желанием двигаться только вперед. Гвардеец посмотрел на Королеву.

«Все в порядке»

Да, эти муки были невыносимы. Воспоминание о самом первом лучшем друге горько отозвалось внутри, но это было, как ни странно, хорошо. Верный сигнал, что Ферус все еще жив. Он все еще может выползти из того черного океана, в котором он провел свои последние годы.

«Она была потрясающей учительницей. Пусть она и не научила меня всему, что я знаю и умею, но она дала мне куда больше – она научила меня думать»

Гвардеец глубоко вздохнул. «Ты должен научиться расставаться с теми, кто тебе дорог». Теперь он вспомнил.

— Да, — кивнула Инвиди. – С того самого дня любое твое обещание, которое ты давал, ты всегда выполнял. Каким бы глупым оно не было.

Королева улыбнулась. Ферус вновь почувствовал тепло.

— Ушедших не вернуть, — добавила она. — Но пока память о них и о том, чему они нас научили, живет внутри нас, мы будем чувствовать, что не одиноки.

Ферус кивнул.

«Спасибо»

— И тебе спасибо, — ответила Инвиди. – Ты готов продолжать?

«Да»

— Хорошо, — Королева вздохнула. – Следующее воспоминание будет не о нашей Семье. Оно будет о начале конца.

Ферус сидел в просторной круглой комнате с пустыми стенами без окон. Посередине находился длинный дубовый стол, который занимал большую часть помещения. Под потолком находилась одна единственная, но большая лампа, которая освещала лишь столешницу, отчего все остальное пребывало во мраке. В дальней стене напротив стола был вмонтирован большой экран, хорошо видный с любого места. В целом, если бы не немногочисленная мебель в виде стола и экран, это помещение можно было принять за какую-нибудь темницу или камеру. Ферус осторожно оглянулся, неуверенно поежившись.

— Все будет хорошо, — шепнула сидящая рядом с ним Инвиди.

Поймав его озабоченный взгляд, она еле заметно улыбнулась. Но ее улыбка не могла скрыть то, что Королева тоже нервничает. За длинным дубовым столом, помимо нее, сидело еще семь глав других ульев, что жили на территории Эквестрии. Инвиди уже успела рассказать Ферусу, как зовут каждую и насколько велики их ульи, потому пока все ожидали начала какого-то важного собрания, юный Гвардеец продолжал с неподдельным интересом рассматривать присутствующих. Рядом с каждой из Королев находилось по два чейнджлинга-гвардейца, очень похожих на Феруса. Почти на каждом из личных охранников Королев была надета металлическая броня с различными замысловатыми знаками отличия, красующимися на плечах или груди. У одних за спиной виднелось боевое седло с пулеметом или винтовками, у других – лишь кобура или крепление, в котором покоилось личное оружие, а у некоторых его вообще не было видно. Один лишь Ферус сидел и без брони и вооружения, что очень смущало и раздражало юного Гвардейца. На фоне такой мощи он вообще казался каким-то неполноценным и жалким. Но высказать это Королеве Ферус не решался. Опыт подсказывал, что подобные вопросы надо решать уже после мероприятия, чтобы не отвлекать Инвиди. Однако нервозность и раздраженность без труда улавливались Королевой, которая время от времени успокаивающе смотрела на Феруса, мельком ему улыбаясь.

- Что случилось?

«Все хорошо…»

Сейчас все главы Эквестрийских ульев были собраны в этом месте по какому-то очень важному делу. Какому – не сообщалось, но с учетом того, что Инвиди буквально подорвалась с места, чтобы прибыть сюда, речь шла о чем-то невероятно важном. В комнате царило нервное молчание, разбавляемое лишь тихими вздохами.

Наконец, двустворчатая дверь открылась, а через нее вошел земной жеребец темно-зеленого цвета с коричневой гривой. На голове его красовалась офицерская фуражка, а сам он был одет в синий мундир, украшенный лычками, несколькими орденами и парой медалей. Что они означали, Ферус не знал, однако взгляд Гвардейца нашел знакомый символ на воротнике вошедшего – серебряного орла. Воинские звания Ферус успел хорошо выучить, пока посещал важные собрания в Кантерлоте со своей Королевой, потому он сразу узнал отличительный знак полковника. К тому же, жеребец был знаком Гвардейцу – пару раз он видел его, общающимся с Инвиди. И после таких разговоров Королева чувствовала себя подавленной и даже напуганной. Ко всему прочему, вокруг офицера отсутствовал эмоциональный фон, свойственный всем пони, а это значило лишь одно – полковник тоже чейнджлинг.

Жеребец, войдя в помещение, быстро окинул взглядом всех собравшихся, после чего закрыл дверь и встал во главе стола. Мгновение, и он снял с себя маскировку, явив истинный облик – такого же чейнджлинга, как и все собратья Феруса. Однако что-то все же его сильно отличало, а именно – глаза. Один из них был желтого, а другой красного цвета, чего Ферус еще никогда раньше не видел. Это было настолько необычно, что Гвардеец уже прямо сейчас хотел начать задавать вопросы Инвиди, но все же сдерживал себя. Полковник еще раз пробежался глазами по всем присутствующим Королевам и их свите и сделал глубокий вдох.

— Рад приветствовать всех вас, — поздоровался он спокойным и низким голосом.

— Чем вызвана подобная срочность, полковник Харт? – справа от Феруса раздался голос одной из Королев.

Ирбис. Глава красного улья, чья грива была заплетена в длинную косу. Одета Королева была в строгое кимоно алого цвета с черным поясом. Оба ее гвардейца, стоящих позади, были вооружены мощными боевыми седлами с шестиствольными пулеметами.

— У нас серьезные проблемы, — ответил полковник.

Его взгляд был направлен точно в глаза красной Королевы. Ирбис попыталась что-то добавить, но не успела.

— И на этот раз, когда я говорю «у нас», — полковник опередил ее, – я имею ввиду всех нас, а не только пони.

— Десерто, что ты хочешь этим сказать? – спросила другая Королева, что сидела справа от него.

Церра. Глава желтого улья. Ее длинная грива была собрана в аккуратный хвост, а сама Королева носила строгий пиджак и блузку. В отличие от гвардейцев Ирбис, охрана Церры была одета подстать своей главе – строгие черные пиджаки и галстуки, явно намекающие на постоянное пребывание «на виду», потому их оружие было скрыто.

— То, что вы все больше не можете сохранять нейтралитет и не вмешиваться в боевые действия, — ответил полковник, повернувшись к Церре.

По залу пронесся настороженный шепот, кое-где переходящий в недовольный и возмущенный. Около Харта в магическом захвате появился небольшой диск. Полковник нажал копытом на кнопку в столе. Раздался еле слышный щелчок, и перед ним открылась выемка с углублением для диска и приборной панелью. Вставив носитель в нее, Харт нажал на пару кнопок, после чего приставил копыта к подбородку. Экран сбоку от стола ожил, осветив мрак комнаты призрачным голубым свечением, заставив всех тут же повернуться. Всех, кроме полковника, который продолжал смотреть перед собой.

На экране показалась маленькая комната с белыми стенами, серым полом и большим зеркалом, занимающим почти всю стену. В центре стояли простой стол и стул, на котором вальяжно сидел закованный в наручники зебр в форме центуриона Имперской армии. Жеребец держал в копытах маленький предмет, чем-то напоминающий ловец снов: безделушку, украшенную рунами, драгоценными камнями и еще чем-то. На лице зебра виднелись синяки и ссадины, а сам он был сильно испачкан. Но это никак не смущало пленного, и жеребец, продолжая надменно взирать на своих охранников, то и дело кидал в их сторону колкие улыбки и играл с ловцом в своих копытах. Точно напротив него, около стальной двери, стояло два пони-охранника, чьи пристальные взгляды были прикованы к заключенному.

Стальная дверь со скрипом открылась, и внутрь вошел полковник Харт. При виде его зебр оживился. Секунду на его лице виднелась некоторая степень удивления, которое быстро сменилось на еще более широкую и ядовитую улыбку. Харт неспеша приблизился к столу и сел напротив. Полковник посмотрел на ловец снов, после чего взглянул в глаза пленного центуриона. Зрительная дуэль продолжалась несколько секунд в полной тишине.

— Верите, что это спасет Вас от тьмы, прячущейся среди звезд, центурион Харро? – нарушил молчание Харт, указав на безделушку.

Пленник рассмеялся.

— А ты? – спросил он.

Полковник вновь посмотрел на ловец снов.

— Я? — усмехнулся он. – Верю ли я в религию зебр?

Взгляд Харта вернулся на пленника.

— Зебры религиозны, — кивнул он. – Они верят, что среди звезд прячутся злые силы, способные погубить как их, так и весь мир. Что там, далеко во тьме, обитает нечто ужасное и бесконечно темное…

Он, не сводя глаз с зебра, указал на безделушку.

— И они прячутся вот за этим, — продолжил полковник. – Верят, что это способно придать им сил и защитить.

Харт покачал головой.

— Пони от них ничем не отличаются, — добавил он. – Они верят в Богинь, в Свет, в то, что, как они думают, тоже способно защитить их. А потом и те и другие погибают с этой верой на устах.

Пленник усмехнулся. Харт вытянул шею в сторону центуриона, сверля того взглядом.

— Но мы не верим в это, Сэрво, — его голос стал тверже. – Чейнджлинги знают, что миром правят эмоции и эгоизм, а не темные или светлые боги.

Улыбка пленника растянулась по всей морде, а сам он громко захохотал, принявшись аплодировать полковнику. Мгновение, и его объяла зеленая аура, снявшая с него облик зебры. Теперь перед Хартом сидел чейнджлинг с бордовым панцирем и такого же цвета глазами, хищно смотрящими точно на него. Охранники, что стояли у двери, тут же подорвались, выхватив свое оружие и нацелив его на заключенного. Но из-за офицера на линии огня, им пришлось поспешно сместиться в бок.

— Сэр! – крикнул один из солдат. — Отойдите!

Полковник жестом остановил их, продолжая смотреть на пленника.

— Ты чертовски прав, Пустышка! — ухмыльнулся тот. – Ты просто не представляешь, как я устал от этой сраной религиозной чепухи!

Он облокотился на стол и, выкинув ловец снов прочь, ответно вытянул шею в сторону полковника.

— Но больше всего я устал от этого, — чейнджлинг показал наручники. – Ну и еще от твоей болтовни.

Пленник вновь засмеялся, оскалившись в колкой улыбке.

— Я знаю, зачем ты здесь, — добавил он. — Не тяни, Пустышка.

Чейнджлинг отстранился, облокотившись на спинку стула. В магическом захвате Харта всплыл револьвер.

— Жаль, — полковник нацелил пистолет на заключенного. – А я думал, что мы поговорим.

Тот вновь засмеялся.

— Рой уже близко, Пустышка! — на лице чейнджлинга сияла злорадная улыбка. – Рой поглотит все!

Прогремел выстрел. Запись прервалась. Все присутствующие Королевы повернулись к полковнику, неподвижно сидящему во главе стола.

— Рой вступил в войну, — констатировал тот.

Его взгляд медленно осмотрел каждую из присутствующих Королев, остановившись на Ирбис.

— Эти полоумные фанатики? – прошипела красная Королева.

— Именно, — кивнул Харт.

В магическом захвате полковника всплыла папка с бумагами. Положив ее перед собой, он открыл и достал несколько отсортированных пачек листов и фотографий. Все это Харт делал в полной тишине.

— Не так давно в Империи вспыхнули беспорядки, в результате которых произошел государственный переворот, — Он нарушил тишину. – Сейчас перед вами данные нашей разведки о тех событиях. Я сделал копии.

Полковник указал на документы в его магическом захвате. Бумаги медленно поплыли по воздуху, опустившись около каждой Королевы. Инвиди взяла свою копию, разложив листы перед собой. На фотографиях были видны кричащие зебры с озлобленными лицами, баррикады и пожары на улицах и несколько фото с жертвами бунта. Заметив, что на документы смотрят и любопытные глаза Феруса, Инвиди сложила их в папку.

— А после резни в Литтлхорне, — продолжил Харт, — Принцесса Селестия отреклась от престола, и ее место заняла Принцесса Луна.

Пока остальные Королевы бегло изучали данные, полковник неподвижно смотрел перед собой.

— Это какое-то безумие… — вздохнула Королева, что сидела справа от Церры.

Тимора. Глава темно-синего улья. В отличие от других присутствующих, на ней и на ее охране был надет военный камуфляж, а гвардейцы вооружены боевыми седлами с винтовками.

— Теперь Империей правят фанатики… — Тимора покачала головой.

— Да, — кивнул Харт. – Вы знаете, насколько религиозны зебры и как они боятся звезд и космоса. А новая правительница Эквестрии фактически олицетворяет все это.

Холодный взгляд полковника вновь прошелся по каждой из Королев.

— И не мне Вам рассказывать, что из этого следует, — добавил он. – Само собой, подобное было осуществлено не без поддержки Роя. Так что, как я уже говорил ранее, Эквестрийские ульи больше не могут оставаться в стороне.

— Какова ситуация на фронтах? – подала голос еще одна Королева.

Аметриссия. Глава фиолетового улья, на которой красовалось золотое платье с бежевыми вставками, а прическа представляла собой челку и множество мелких косичек, ниспадающих на щеки и затылок Королевы. Из всех присутствующих она, как и ее охрана, были больше похожи на гостей какого-нибудь роскошного бала или праздника.

— Критическая, — спокойно ответил полковник. – Неделю назад первому и второму флоту Империи при поддержке Роя и шести драконов удалось захватить еще несколько плацдармов на южной границе Эквестрии, не понеся при этом больших потерь. По нашим данным, на берег высадились третий и пятый легионы, насчитывающие восемь когорт. Общая численность – около ста тысяч солдат и примерно три-четыре сотни боевых големов. Численность войск Роя подсчитать не удалось, но их тоже немало.

Харт прислонил копыта к подбородку и сделал глубокий вдох.

— Спустя три дня плацдармы были серьезно расширены, — продолжил он. – Это позволило усилить группировку еще одним легионом, состоящим из еще четырех когорт общей численностью примерно в сто тысяч бойцов и около четырех сотен боевых големов.

Все присутствующие Королевы молчали. Панцирь чейнджлингов не может менять своего цвета, но Ферусу сейчас казалось, что все в помещении побледнели.

— Шестнадцать часов назад вся эта группировка хлынула вглубь Эквестрии, не встречая серьезного сопротивления, — взгляд Харта проскользил по присутствующим. – Последние донесения разведки указывали на то, что Империя не могла подготовить достаточно сил для прорыва береговой полосы, однако это оказалось не так. Разведка Роя последний месяц кормила Эквестрию дезинформацией, а из-за… достаточно сложных отношений с новой правительницей Эквестрии, я не смог вовремя это обнаружить.

Полковник сделал глубокий вдох. Даже сквозь маску спокойствия на его лице читалось нервное напряжение.

— По нашим подсчетам до Кантерлота им осталось не более трех дней марша, — добавил Харт. — Но есть и хорошие новости. Спасибо природной жадности некоторых высокопоставленных чиновников Империи. Как только войска захватили наши самые богатые шахты по добыче драгоценных камней в Пустошах и около Троттингского хребта, легионы остановились для грабежа.

Его взгляд уперся в Королеву Ирбис.

— Удача, Божественное проведение, шанс – называйте, как хотите, — полковник пожал плечами, — но это маленькое тактическое промедление выиграло нам максимум неделю.

— И Вы опять нам будете предлагать драться? – раздался тихий голос другой Королевы, что сидела рядом с Аметриссией.

Лиандра. Глава голубого улья. На взгляд Феруса – самая скромно выглядящая  из присутствующих. Ее короткая грива была собрана в маленький пучок, а на теле красовалось черное непримечательное платье. Но вот оба гвардейца, облаченные в металлическую броню, выглядели более чем внушительно. Взгляд полковника переместился на Королеву, заставив ее поежиться.

— Да, — ответил полковник. – Империя, как и Рой, уверены, что пони не способны остановить их марш на столицу. И в чем-то они правы.

На Харта устремились взоры всех Королев.

— Невозможно сражаться против того, кто может выглядеть как угодно, — продолжил полковник. – Пони не смогут их остановить.

Он указал копытом на присутствующих.

— Но сможете вы, — добавил Харт. – Рой уверен, что разрозненные Эквестрийские ульи не смогут оказать сопротивление, и будут поглощены, как это было с Семьями на территории Империи.

— Ты вновь предлагаешь нам объединить усилия, Десерто Харт? – подала голос Королева около Лиандры.

Миссерия. Глава оранжевого улья, чья грива была заплетена в две длинные косы, а наряд был свойственен жаркой пустыне, в которой проживала ее Семья: просторная белая туника и широкая шляпа, спущенная на спину. Как ни странно, у этой Королевы был всего лишь один гвардеец, как и у Инвиди. Это слегка приободряло Феруса, ведь не он один такой. Однако, в отличие от Гвардейца белой Королевы, охранник Миссерии, одетый в военную форму с бронежилетом и ружьем за спиной, выглядел куда опаснее, нежели Ферус.

— Но под чьим руководством? – добавила она. – Кто учтет интересы каждой из нас?

— Никто не будет считаться с нашими интересами, — в разговор включилась Церра. – Если нам и нужен лидер, то это должен быть кто-то, кого беспокоит судьба всей Эквестрии, а не отдельно взятого улья. И этот кто-то сидит сейчас во главе этого стола.

По помещению пронесся звук возмущенного шепота.

— Поставить во главе бесцветного? – воскликнула последняя Королева, которая до этого момента не проронила ни слова.

Кризалис. Глава зеленого улья и единственной Семьи, что обитала в снегах Морозного Севера. Сейчас на Королеве было надето легкое зеленое пальто, а вот ее охрана носила утепленную броню, что свидетельствовало о довольно суровом климате у них дома. Вероятно, в этом обмундировании было до ужаса жарко, но гвардейцы не подавали виду.

– Мы что, опять должны возвращаться к этой теме?! – Кризалис подняла копыто. – Почему мой улей долж?..

— ДОВОЛЬНО! – Церра громко ударила копытом по столу.

В зале тут же стало тихо. Озабоченные взгляды всех Королев теперь смотрели на главу желтого улья.

— Каждый раз, когда мы собираемся, все сводиться вот к этому! – она обвела копытом всех собравшихся.

— Любая наша попытка договориться приводит только к этим бессмысленным спорам! — гневно выпалила желтая Королева. – Даже самый незначительный шаг в сторону какого-то решения тут же натыкается на стену из штыков и требований!

Глаза Церры пылали гневом. Казалось, что сейчас она буквально стала олицетворением основной эмоции своего улья. Королева встала и поставила копыта на стол.

— Одумайтесь! – она вновь топнула. – Эквестрия и наш дом тоже! И когда к нему подступает враг, единственное что мы делаем — сидим и пытаемся перетянуть одеяло на себя?!

Взгляд желтой Королевы встретился с Кризалис. По лицу главы зеленого улья легко читалось возмущение, но на сей раз перечить одной из самых уважаемых и старых Королев она не решилась.

— Посмотрите на себя! – Церра указала на выключенный экран. – Вы что, не понимаете?! Когда Рой придет сюда, он не будет выслушивать ваше нытье! Он убьет каждую из вас, а вашу Семью превратит в своих рабов! Вы этого хотите?!

Взгляд главы желтого улья поочередно сверлил других Королев.

— А?! – Церра повысила голос. – Я спрашиваю вас, Королевы Эквестрийских ульев! Вы этого хотите?!

Церра села, опустив копыта на пол. Однако ее лицо оставалось таким же сердитым.

— Война изменилась, — чуть спокойнее добавила она. – Это больше не война за ресурсы. Это война на уничтожение!

Королева повернулась к полковнику, который все это время неподвижно сидел и слушал.

— И ты это знаешь, Десерто Харт, не так ли? — Церра прищурилась.

Она покачала головой. Полковник медленно повернулся, посмотрев Королеве в глаза.

— Ты собрал нас всех тут не для того, чтобы убеждать или договариваться, — продолжила Церра, – верно?

Харт промолчал.

— Не у одного тебя есть глаза и уши по всей Эквестрии, Десерто Харт, — ее голос стал тверже. – Я видела документы и файлы с твоими распоряжениями, если ты «вдруг не вернешься с этого совета».

Остальные Королевы принялись недоумевающе смотреть то на Церру, то на полковника. Звенящую тишину в комнате нарушал только голос главы желтого улья. В полном безмолвии он звучал как нечто страшное и зловещее.

— Ты безумец, — Церра покачала головой. – Прийти сюда и убить всех несогласных Королев, отдав их ульи тем, кто примет или уже принял твою сторону?

Ее взгляд скользнул на Инвиди. Та тут же отвернулась. Ферус почувствовал страх переходящий в панику.

«Моя Королева?»

Все Королевы тут же встали со своих мест и, отпрянув от стола, отступили за спины своих гвардейцев. Те незамедлительно привели оружие в боевую готовность с намерением в любую секунду воспользоваться всем своим арсеналом.

— Что это значит? – холодно спросила Тимора.

Она гневно посмотрела на полковника, после чего взглянула на Церру. Атмосфера в помещении стала накаляться все сильнее и сильнее. Нервы натянулись до предела, словно гитарные струны.

— Даже ценой собственной жизни, — на лице желтой Королевы появилась ухмылка. – Истинный бесцветный чейнджлинг.

Один из ее гвардейцев встал, приблизился к полковнику и сел рядом с ним. Мгновение, и полковника окружил прозрачный щит.

— И я разделяю твою позицию, полковник Харт, — кивнула желтая Королева.

Тот вновь промолчал.

— Королева Церра? – Ирбис с опаской отступила.

Глава желтого улья повернулась к ней.

— Вы же знаете, что бесцветный чейнджлинг ставит свой улей, свою Семью, свой дом превыше всего? — спросила она.

— Что ты хочешь этим сказать? – переспросила красная Королева.

Церра смотрела ей точно в глаза.

— Семья полковника Харта – Эквестрия, — продолжила она. – И он пойдет на любое безумие, чтобы спасти ее. Ведь именно так и поступают бесцветные.

Ирбис промолчала. Взгляд Церры проскользил по всем присутствующим Королевам.

— Как ты там говоришь, Десерто? – добавила она. — «Только маньяк может остановить маньяка, убийца – убить убийцу, а фанатик – победить фанатика»?

По помещению пронесся лязг предохранителей и затворов. Ферус тут же встал как можно ближе к Инвиди и окружил ее защитным барьером. Королева была в ужасе, и Ферус чувствовал это каждым нервом. Если сейчас начнется бой, то, что делать и как поступить, Гвардеец просто не знал, но в одном был уверен точно – нужно защитить Королеву. Так думали и остальные охранники, грозно смотрящие друг на друга и готовые открыть огонь. Комнату словно залили бензином, раздав каждому спичку – одно неосторожное движение, и все вспыхнет. Полковник Харт, к удивлению, продолжал молча сидеть во главе стола с невозмутимым и серьезным лицом, словно все происходящее его не волнует.

— Церра, хватит! – возмутилась Аметриссия. – Зачем усугублять?

— Усугублять что, Аметриссия? – сердито переспросила та. – Что ты предлагаешь? Опустить оружие и мирно уйти домой? Чтобы завтра в мой улей ворвались чейнджлинги Роя и на глазах моей Семьи убили меня вместе с теми, кто попытается сопротивляться?

Церра вытянула шею, буравя взглядом фиолетовую Королеву.

— Если бой за будущее Эквестрии и моей Семьи начнется здесь, — грозно добавила она, — да будет так! И если я тут погибну, я буду знать, что сделала все, что было в моих силах!

Она топнула копытом в подтверждении своих слов. В комнате вновь воцарилось гробовое молчание. Звенящая тишина резала слух, а нервы любого, кто сейчас стоял тут, уже были готовы лопнуть.

— Церра права, — безмолвие нарушил голос одной из Королев.

Тимора, приказав гвардейцам расступиться, шагнула к столу и заняла свое место. Ее охранники, убрав оружие, покорно сели около своей Королевы. Спокойный взгляд главы темно-синего улья остановился на полковнике Харте.

— Я согласна с ее позицией, — добавила она.

— Да, я тоже, — прозвучал еще один голос.

На этот раз свое место заняла Аметриссия. Следующей была Ирбис. Она несколько секунд смотрела на Королев, что приняли сторону полковника, после чего молча села на свое место, приказав гвардейцам опустить оружие.

— Мы тоже согласны с позицией Королевы Церры, — кивнула Лиандра.

Стоило самым многочисленным ульям сделать выбор, как остальные главы Семей также молча заняли свои места. Ферус почувствовал облегчение, словно с души свалился огромный булыжник. То же чувствовала и Инвиди, которая, поймав озабоченный взгляд своего Гвардейца, улыбнулась ему.

«Моя Королева?»

— Все в порядке.

Это подействовало успокаивающе.

— Вы добились своего, полковник Харт. – Лиандра вздохнула. – Что Вы предлагаете?

В магическом захвате полковника появилась еще одна папка, но куда более толстая, нежели та, что он достал ранее. Взгляды Королев замерли на документе.

— То же, что и предлагал раньше, — ответил он. – Но теперь на более жестких условиях.

Королевы промолчали, но их лица выражали куда больше эмоций, чем простые слова. Пусть большая часть и была возмущена, однако все, как одна, испытывали одно чувство – страх.

— Инфильтраторы теперь запрещены, — начал Харт, — Дабы предотвратить утечку и возможные диверсии, вам следует как можно быстрее вернуть всех Отсеченных в ульи, даже против их воли. Отныне за каждой Семьей будет закреплен участок, где находиться будут иметь право только чейнджлинги из их улья. Все остальные, не являющиеся членами Семьи – должны быть арестованы до выяснения либо же ликвидированы на месте. Мы вернемся к этому вопросу чуть позже.

Взгляд полковника вновь прошелся по каждой из Королев.

— Далее, — продолжил Харт. – В течение следующих сорока восьми часов все самые крупные ульи должны будут вооружить и доставить в условленные места не менее десяти тысяч бойцов. Это ульи Аметриссии, Тиморы, Ирбис и Лиандры. Помимо этого…

Королевы переглянулись. По лицам глав Семей было видно, что они против подобного, но сказать что-либо поперек слова полковника они не могли.

— Церра, — Харт повернулся к желтой Королеве. – На твоем улье теперь как оборона Ванхувера, так и Сталлионграда. Бои там не утихают, и ты прекрасно знаешь, что этот город прикрывает единственный путь в Эквестрию через север. Нельзя позволить зебрам и Рою его захватить, особенно сейчас.

Церра кивнула.

— Кризалис, — Харт взглянул на зеленую Королеву. – На твоей Семье защита Кристальной Империи. Шпионов и диверсантов там скоро сильно прибавится, так что не тяни с возвращением инфильтраторов.

Кризалис отвела взгляд, что-то недовольно буркнув себе под нос.

— Остальные менее крупные ульи, — полковник взглянул на Инвиди и Миссерию, — также должны будут вооружить максимально возможное количество бойцов. Вы – наш резерв на случай, если основные силы не справятся.

Полковник достал из папки еще охапку листов, графиков и фотографий. Разделив их на несколько частей, он телекинезом перенес документы каждой из Королев.

— В этих документах остальные нюансы, которые нам следует сейчас обсудить, — ровным голосом продолжил Харт.

      Королевы настороженно переглянулись. По комнате пронесся тревожный шепот, разбавленный шелестом бумаги.

— Это лишь начало, — добавил он. – Худшее еще впереди.

Картины прошлого вновь стали размываться, возвращая Феруса обратно в настоящее. Он повернул голову, встретившись со взглядом Инвиди.

«Что это было?»

— Начало конца, — ответила Королева. – Пламя войны поглотило и нас.

Она опустила голову, закрыв глаза.

— Дальше нас ждала лишь боль и кровь, — добавила Инвиди.

Ферус задумался. Воспоминание открыло новые картины из прошлого, но все они были довольно мрачными и серыми, и та пара ярких чувств, что юному Гвардейцу удалось найти среди этого темного океана, быстро меркли.

— Но кое-что все же было и хорошее в те суровые дни, — продолжила Инвиди.

Она посмотрела на Гвардейца, легко улыбнувшись.

«Какие?»

— Я хочу, чтобы ты вспомнил одну важную для тебя пони, — Королева кивнула. – Пони, которая научила тебя не только лучше обращаться с магией, но и помогла держать твои мысли подальше от творящегося безумия.

Ферус ответно кивнул.

«Покажи мне ее»

— Хорошо, Ферус, — Инвиди выпрямилась. – Вспомни. Вспомни Твайлайт Спаркл…

Копыта Феруса шагали по каменной лестнице, ведущей куда-то вниз. Простые белые стены и серая плитка на полу и ступеньках – строгий, даже скучный, интерьер, свойственный всем административным зданиям Кантерлота, в которых Ферус иногда бывал. По рассказам Инвиди, это место около месяца назад было передано недавно созданному Министерству Магии под руководством Твайлайт Спаркл. Ферус давно бросил попытки разобраться в тонкостях административных перестановок в правящих кругах Кантерлота или понять, как работает правительство, потому старался просто защищать Королеву и не совать свой нос в эту сложную чепуху. Но обычно, приходя в такие здания, Гвардеец с Инвиди шли куда-то вверх, а вот сейчас — спускались куда-то вниз. Ферус давно отвык задавать глупые вопросы «А куда мы идем?» или «Зачем?», но этот интересный факт породил необъяснимое любопытство. Почему-то именно сейчас хотелось задать много интересующих вопросов, особенно потому, что Инвиди на этот раз сопровождала фиолетовая единорожка с темно-синей гривой, в которой виднелся пурпурно-фиолетовый локон. Пони была одета в белый докторский халат и очки, а ее грива заплетена в пучок. Рядом с ней шагала Инвиди в своей форме высокой белой единорожки с такой же белой короткой гривой. Одета Королева была в черный пиджак и брюки. Пони, идущая рядом с Инвиди, была незнакома Ферусу, но ее эмоциональный фон, пестрящий любопытством, предвкушением и радостью поначалу насторожил Гвардейца. Однако недоверие быстро сошло на нет, стоило ему получше рассмотреть лицо пони: морщины у края глаз, слабо виднеющиеся синяки под ними, четкая и поставленная речь и умение вести диалог на многие темы ясно указывало на то, что она не только много читала, но и часто выступала в качестве оратора. Как учитель или наставник. Такие особенности Ферус подмечал практически сразу, ведь первым и самым лучшим другом в его жизни был именно учитель. Определенно стоит ожидать чего-нибудь интересного.

Еще утром Инвиди сказала Ферусу, что сегодня будет важный день. Королева обещала помочь одной важной пони в исследовании, вернее, ей в этом поможет Ферус, потому ему сегодня придется постараться. Новость была довольно интригующей, ведь после того совета Королев и постоянной нервотрепки в улье, связанной с наступившими трудными временами, хотелось хоть как-то отвлечься и разбавить эту гнетущую рутину.

— И еще раз хочу поблагодарить Вас, что согласились оказать мне помощь в исследовании, — пони повернулась к Инвиди. – Это очень важно как для меня, так и для всей Эквестрии.

— Не стоит, мисс Спаркл, — ответила Королева. – Наступили тяжелые времена, и чтобы пережить их, нам нужно действовать сообща.

Единорожка кивнула.

— Согласна, — пони посмотрела перед собой. – Но я все равно нервничаю, ведь мне никогда раньше не приходилось изучать магию вашего вида. Это внесет серьезнейший вклад в разработку более мощных защитных заклинаний.

— Надеюсь, что так, — кивнула Инвиди.

Твайлайт вновь повернулась к Королеве и широко улыбнулась.

— Так что я не перестану благодарить Вас и… — пони оглянулась поймав на себе взгляд Феруса, — …Вашего охранника.

Ее эмоциональный фон танцевал скорым предвкушением.

— И спасибо полковнику Харту, что он познакомил меня с Вами, — кивнула Твайлайт.

Инвиди помрачнела, а ее чувства изменились с радостных на тревожные. Каждый раз при упоминании или появлении этого бесцветника, Инвиди менялась в лице. Королева переживала и боялась, а это, в свою очередь, сильно раздражало Феруса. Но, к сожалению, ничего поделать с этим он не мог. Инвиди слишком боялась полковника, потому на любую, даже незначительную попытку как-то повлиять на это, Королева одергивала Гвардейца.

— Что-то не так, мисс Беллфловер? – нахмурилась Твайлайт, увидев помрачневшее лицо Королевы.

— Нет, все в порядке, — отмахнулась та.

Единорожку это не убедило.

— Вы не доверяете полковнику Харту? – спросила Твайлайт.

Инвиди на секунду задумалась. Чувства Королевы сильнее окрасились в тревогу, словно тот, о ком они говорят, стоит за спиной, и любое неправильное слово будет дорого стоить. Королева оглянулась, словно убеждаясь в отсутствии лишних ушей и глаз.

— Полковник Харт… — она сделала глубокий вдох. – Некоторые его действия непонятны и… порой пугают.

— Да, согласна, — кивнула единорожка. – Полковник очень скрытная личность. Но ведь таким, как Вы, это свойственно.

Она улыбнулась Королеве.

— Принцесса Селестия доверяет ему, — продолжила Твайлайт. – К тому же, если глаза меня не обманывают, его супруга и дочь души в нем не чают.

Единорожка хихикнула.

— Я вижу полковника, как книгу с довольно отталкивающей обложкой, — добавила пони. – Но нельзя судить о книге лишь по ней.

Инвиди нехотя кивнула.

— Вы… Вы правы, мисс Спаркл, — соврала Королева.

Все ее чувства ясно намекали на то, что она хочет как можно скорее прекратить беседу на эту неприятную тему. Ферус нахмурился. Его рассерженное состояние тут же уловила Инвиди и, обернувшись, слабо улыбнулась своему Гвардейцу.

— Все хорошо, Ферус.

Как всегда, добрая улыбка и внутренний голос отогнали скверные мысли, но неприятный осадок все же остался.

Лестница привела группу на последний этаж, где располагалась массивная стальная дверь. Сбоку от нее виднелась панель управления, чей экран освещал все вокруг призрачным голубым свечением. Странно, но в отличие от остальной хорошо освещенной лестницы, тут, видимо, попросту забыли вкрутить лампочки, потому вход в это странное место выглядел зловеще и мрачно. Как вход в подземелье злобного чудовища в любимых историях из детства Феруса. Гвардеец подошел ближе к Королеве, осторожно оглядевшись.

— Вы уж извините, что я решила воспользоваться этими старыми лабораториями, к которым даже нет лифта, — хмуро процедила Твайлайт, приблизившись к панели управления. – Но полковник Харт настоял, чтобы исследования проводились при как можно меньшем количестве лишних ушей и глаз, а уж тем более без камер и протоколов.

— Все в порядке, мисс Спаркл, — ответила Инвиди. – Я такого же мнения.

Единорожка нажала несколько кнопок. Изображение на экране ожило, принявшись танцевать перед пони многочисленными символами и цифрами. К сожалению, разобрать, что там было написано, у Феруса не удалось. Спустя несколько мгновений послышался писк, и на экране перед Твайлайт появилась красная надпись.

— «Мы познаем все в книгах», — ровным спокойным голосом сказала она.

Красная надпись изменилась на зеленую. Что-то внутри массивной двери пришло в движение, и та, с гулким стуком, принялась открываться, пропуская группу внутрь. Твайлайт вошла первой, приглашая гостей за собой внутрь. Ферус оказался в полукруглой комнате, заставленной мебелью, ящиками и еще какой-то странной утварью. Впереди виднелся длинный коридор с серыми стенами, освещенный лампами, расположенными по центру потолка. В глубине свет был выключен, от чего создавалось впечатление, что все помещение уходит куда-то в бездну и навсегда пропадает там. Каждая стена в коридоре была снабжена длинным окном, которое тянулось вперед, пока не упиралось в углубление для дверей, после чего выныривало уже с другой стороны и шло дальше. Помещение действительно выглядело как лаборатория, однако из-за пыли, отсутствующего освещения, скопившегося хлама и прочего мусора, было отчетливо видно, что ей уже давно никто не пользуется.

Но не общая заброшенность насторожила Гвардейца. Стоило Ферусу войти, как он тут же почуял странный эмоциональный фон. Где-то в одной из лабораторий Гвардеец учуял двух пони. Это были эмоции предвкушения и радости, как и у Твайлайт, однако их эмоциональный фон словно… дублировался? Это было очень непривычно. Гвардеец нахмурился и, принявшись настороженно озираться, подошел ближе к Королеве.

«Я что-то чувствую… Что-то необычное. Осторожнее! Эти пони могут быть опасны!»

— Все в порядке. Они могут показаться тебе… немного странными, но они милые. Не переживай.

Гвардеец кивнул. Слова Королевы действовали успокаивающе, однако необходимость сохранять бдительность никто не отменял. Заметив эту настороженность со стороны охранника Королевы, Твайлайт повернулась к Инвиди.

— Все хотела спросить, — начала она. – Вы чувствуете Гештальт и Мозаику как-то по-особенному?

— Нет, как обычных пони, — ответила Королева. – Если не обращать внимания на то, что их эмоции постоянно дублируются. Как, впрочем, и их действия.

Твайлайт хихикнула. Вдалеке послышался гулкий скрежет открывающейся двери, и в коридор вышли две единорожки. Самое необычное было то, что обе двигались совершенно синхронно, как одно целое. У правой была темно-зеленая грива и такая же, но чуть светлее, шерсть, а у левой – в точности наоборот. Обе были одеты в белые докторские халаты с бейджами. Увидев Твайлайт и ее гостей, единорожки так же синхронно улыбнулись и двинулись на встречу.

— Добрый день… – поздоровалась первая.

— …мисс Твайлайт и мисс Беллфловер! — тут же подхватила фразу вторая.

Пони приблизились к группе. Их взгляды остановились сперва на Инвиди, а после скользнули к Твайлайт.

— Рады видеть Вас, — обе синхронно поклонились.

Взгляд Феруса метался между пони, пытаясь найти различия и осознать, как такое вообще возможно, но разум отказывался выдвигать адекватные идеи, потому Гвардеец просто рыкнул.

— Привет, Ферус! – хихикнула Гештальт.

— У тебя необычное имя для пони! – подхватила Мозаика.

Обе вновь синхронно сделали шаг, оказавшись в паре шагов от Феруса и Инвиди. Гвардеец слегка оторопел. Эмоциональный фон кобылок был приятным и спокойным, к тому же, судя по всему, что Королева, что ее новая знакомая знают эту парочку, опасности они не представляют. Однако это не отменяет тот факт, что эти пони странные и жуткие. Гвардеец слегка отвел шею, вонзив недоверчивый взгляд в единорожек.

— Будем дружить? – одновременно улыбнулись они.

Сияя одинаково милыми улыбками, пони приветственно вытянули правые копыта навстречу Ферусу.

— Я Мозаика! — хихикнула одна.

— Я Гештальт! — тут же добавила вторая.

Гвардеец лишь недоумевающе хлопал глазами и смотрел на пони перед собой. Пусть они и представились, но понять, кто из них кто – было серьезным испытанием, к которому Феруса никто не подготовил. Единственное, что оставалось, это повернуть голову к Инвиди и, как в детстве, начать задавать немые вопросы удивленными глазами. Королева от такого зрелища захихикала.

— Правда, они забавные?

Не найдя ответов у главы улья, Гвардеец повернулся к кобылкам, вновь посмотрев на каждую. Вдруг нос учуял очень приятный и знакомый запах. Ферус тут же вытянул шею вперед. Он не ошибся — от кобылок пахло корицей и ванилью. Любимые ароматы тут же успокоили Гвардейца, вернув в его полный вопросов разум какое-то подобие порядка. Это, само собой, тут же почувствовала и Королева.

— Вижу, вы подготовились, — она, улыбнувшись, кивнула Мозаике и Гештальт.

Те ответили тем же. Ферус, еще раз осмотрев каждую из пони, еле слышно рыкнул и отстранился, потоптавшись на месте.

— А так и не скажешь… — нахмурилась Гештальт.

— …что ему всего восемь! – закончила фразу Мозаика.

Твайлайт лишь усмехнулась, покачав головой.

— Все готово? – спросила она, глядя на ассистенток.

— Да! – хором ответили те.

Единорожка повернулась к Инвиди.

— Тогда не будем терять времени, — добавила пони.

— Согласна, — кивнула та.

Мозаика и Гештальт, вновь синхронно развернувшись, шагнули в сторону лабораторного отсека, откуда они вышли. Слишком много странностей для юного ума Феруса, но раз Королева согласилась помочь с чем-то этой фиолетовой пони, и в этом примет непосредственное участие и сам Ферус, стоит отринуть сомнения. Сейчас не до этого.

«Они странные… но милые»

— Я же тебе говорила!

Переступив порог отсека, Гвардеец оказался в просторном помещении, выкрашенном в белый цвет. Под потолком находилась одна большая лампа, ярко освещающая все вокруг. Около дальней стены виднелся проход в какую-то другую комнату, а чуть правее от двери – большое зеркало. Около стен стояли столы, застеленные белыми простынями, на которых лежали странного вида приборы и инструменты. Все очень сильно контрастировало с тем беспорядком и мрачной атмосферой, которой были наполнены лестница и общий коридор. Ферус крутил головой, завороженно глядя по сторонам.

— Тут безопасно, мисс Твайлайт? – спросила Инвиди.

— Да, — кивнула единорожка.

Она нажала на кнопку, закрыв дверь и, подхватив телекинезом белый халат и защитные очки, двинулась к Королеве.

— Все камеры или иные записывающие устройства были давно демонтированы, — добавила Твайлайт. – Можете не прятаться.

Инвиди, кивнув, перехватила очки и халат у пони. Мгновение, и Королеву объяло зеленое пламя, сняв маскировку, из-за чего она тут же прибавила в росте. Надев халат и защитные очки, Королева повернулась к Ферусу.

— Можешь снять маскировку.

Ферус кивнул. Секунда и вот он уже стоит перед тремя пони и Королевой в своем истинном облике. Гештальт и Мозаика восхищенно вздохнули. Как и Королева, Гвардеец тоже прибавил в росте и размере, и три пони казались просто игрушечными по сравнению с ним. Теперь приходилось смотреть на кобылок сверху вниз. Твайлайт, что-то спрятав за спину, приблизилась к Ферусу и, подняв голову, улыбнулась.

— Мисс Беллфловер, наверное, уже сказала тебе, что нам сегодня понадобится твоя помощь? – осторожно спросила пони.

Он кивнул.

— Прекрасно, — улыбка Твайлайт стала шире. – И ты же понимаешь, что это зна?..

— Не говорите со мной, как с маленьким, — перебил ее Ферус.

Щеки Гвардейца надулись. Твайлайт прикусила губу и посмотрела на Инвиди. Эмоции кобылки окрасились в смущение.

«Я не маленький! Мне восемь!»

— Конечно, Ферус.

Королева сложила губы трубочкой и, ответно взглянув на Твайлайт, кивнула.

— Прости меня, пожалуйста, — единорожка повернулась к Ферусу. – Конечно, ты уже взрослый. Потому, я надеюсь, ты прекрасно понимаешь всю ответственность, что на тебе лежит.

Ферус гордо выпятил грудь. Пони повернулась к Инвиди. Та, в свою очередь, утвердительно кивнула, словно давая разрешение на что-то.

— Я хотела тебя поблагодарить за то, что ты согласился нам помочь… — из-за спины Твайлайт выплыла фигурка.

Это была кукла пони, облаченного в красивые золотые доспехи, украшенные голубым узором. На рыцаре был надет шлем с красным гребнем, а к боку была прикреплена длинная пика. Ферус узнал героя любимых книжек – сэра Лайонхарта. Гвардеец, сглотнув, впился глазами в фигурку. Она была точь-в-точь как в том модном журнале и, если Ферус помнил, это был ограниченный коллекционный тираж, стоящий кучу битсов, потому на умоляющие глаза Феруса купить это, Королева ответила категорическим отказом. И вот теперь вожделенная игрушка в паре шагов от него – бери, не хочу. Но он ведь уже взрослый и сильный! Зачем ему всякая ерунда?

— …но это игрушка для детей, — в голосе Твайлайт появились ехидные нотки, — потому такому взрослому она ни к чему.

Верно! Он же уже взрослый.

«Но… но это же сэр Лайонхарт!»

— Придется вернуть ее в магазин… — раздосадовано вздохнула единорожка.

— Нет! – выпалил Ферус, возбужденно потоптавшись на месте. – Н… не надо…

Твайлайт лишь улыбнулась, протянув вожделенный приз Гвардейцу.

— Бери, она твоя, — хихикнула пони.

Ферус аккуратно, боясь поломать, перехватил телекинезом свое новое сокровище, возбужденно прикусив губу. Внутри все взорвалось цветами радости и счастья, что тут же уловила Королева. Она мило улыбнулась Ферусу, позволяя ему оставить такой приятный подарок.

— Спасибо! – дыхание Гвардейца на мгновение перехватило. – Огромное спасибо!

— Только я тебя кое о чем попрошу, — хихикнула Твайлайт, – хорошо?

Ферус энергично закивал.

— Пообещай мне, что постараешься, как следует? – улыбнулась Твайлайт.

«Обещание»

Ферус тут же изменился в лице, стерев улыбку и восхищение. Он серьезно посмотрел на Твайлайт, после чего повернулся к Королеве. Единорожка, чей эмоциональный фон окрасился в легкие тона испуга, посмотрела на Инвиди.

— Если ты сам этого хочешь.

«Хочу»

Взгляд Гвардейца вернулся обратно на Твайлайт.

— Я обещаю, — твердо сказал Ферус.

Озадаченный взгляд пони вновь прыгнул на Королеву. Резкая смена настроения Феруса слегка выбила ее из колеи.

— Ну… ладно, — Твайлайт смущенно потопталась на месте.

Она подала сигнал Гештальт и Мозаике. Единорожки, как всегда совершенно синхронно, выкатили к Ферусу небольшой столик, где лежал странного вида прибор, от которого тянулась трубка к небольшому резиновому шару. Твайлайт подхватила его телекинезом и приблизилась к Ферусу.

— Это прибор для измерения давления, — начала она. – Хочу проверить твой телекинез. Сейчас необходимо, чтобы ты сдавил этот шарик сильно-сильно! Так сильно, как можешь. Хорошо?

Ферус секунду смотрел на прибор, после чего взял шар телекинезом и кивнул.

— Так, по моей команде начинай сдавливать, — Твайлайт подняла другую часть устройства с циферблатом.

Нажав на несколько кнопок, единорожка повернулась к Ферусу.

— Давай, – кивнула она.

Ферус посмотрел на шарик. Он обещал Твайлайт постараться. Обещал. Сделав глубокий вдох, Гвардеец сдавил прибор.

— Ух ты, — брови Твайлайт поднялись. – Вот это силища. Только не перестарайся.

Но Ферус ее уже не слушал. Гвардеец обещал постараться. Сосредоточившись только на шарике, он усилил давление. Голова начала неприятно ныть, сердцебиение участилось, но Ферусу было все равно. Он обещал сдавить шарик как можно сильнее. И он намерен был выполнить обещание.

— Э-э… Ферус?.. – осторожно спросила Твайлайт.

Ее озадаченный взгляд бегал от Гвардейца на прибор, чьи показания начали стремительно расти. Эмоции вокруг пони окрасились в испуг. А Ферус продолжал давить все сильнее и сильнее. Как и обещал. Единорожка посмотрела на Королеву. Инвиди тоже была озадачена.

— Ферус?

Но и ее он уже не слышал. Обещание! Ферус оскалился. Голова ныла, но ему было все равно.

— Все-все, хватит уже! — испуганно добавила Твайлайт, глядя на прибор.

— Ферус?!

Инвиди сделала шаг навстречу. Гвардеец, сильнее сжав зубы, еще больше надавил на прибор. Раздался громкий писк, после которого последовал сильный хлопок. Шар, что Ферус держал в магическом захвате, просто расплющило, а прибор задымился. В комнате повисло гробовое молчание, нарушаемое лишь частыми вздохами Феруса, который, сияя широкой и довольной улыбкой, смотрел на всех присутствующих.

«Я выполнил обещание!»

Мозаика и Гештальт переглянулись. Инвиди, сев на пол, глубоко вздохнула и, улыбнувшись, покачала головой.

— Да, выполнил.

Королева посмотрела на Твайлайт.

— У нас пунктик на обещания, — улыбнулась она.

Единорожка нервно кивнула.

— Я учту, — она почесала затылок, вновь повернувшись к Ферусу. – А ты здоровяк!

Гвардеец гордо выпятил грудь.

— Ладно, давай теперь проверим твой барьер! — улыбнулась Твайлайт и кивнула ассистенткам. – Ты ведь не против, если мы повесим на тебя несколько датчиков?

Ферус помотал головой.

Прошлое вновь растворилось, вернув Феруса назад.

«Я вспомнил ее»

Инвиди кивнула.

— Благодаря этим исследованиям, ты действительно научился прекрасно владеть защитной магией, — добавила она. – А самое главное, твое желание удивлять ее заставляло тебя практиковаться и совершенствоваться каждый день.

«Да, и это помогало отвлечься»

Ферус вспомнил, как после походов в лаборатории Министерства Магии юный Гвардеец чувствовал воодушевление и радость. А эти чувства, в свою очередь, воодушевляли остальных чейнджлингов улья. Ферус вспомнил, как устраивал настоящие представления, пока практиковался. Умение использовать контактный телекинез и барьеры были доступны гвардейцам еще с рождения, но вот эти исследования Твайлайт родили внутри Феруса желание становиться лучше в использовании этих простых заклинаний. Пусть у него и не было способностей к более сложной магии, как у других членов улья, зато Гвардеец теперь хотел создавать такие защитные барьеры и пользоваться телекинезом так, как ни один гвардеец из других ульев. И Инвиди только поощряла такое рвение.

— Но не только это заставляло тебя радоваться, — продолжила Королева. – Помнишь, как ты мне всегда говорил, что тебе не хватает какого-нибудь оружия?

Ферус на секунду задумался, пытаясь найти это воспоминание среди сотен вновь обретенных. И Гвардеец нашел его. То, что все защитники и вообще солдаты Эквестрии ходят с каким-нибудь оружием, сильно беспокоило юного Гвардейца. Ведь он – защитник Королевы, а у него нет даже простой винтовки или хотя бы пистолета.

«Да, мне тогда этого не хватало»

Ферус улыбнулся.

— Я знаю, — кивнула Инвиди. — И благодаря мисс Твайлайт и ее хорошей подруге, твоя маленькая мечта осуществилась. Помнишь, что они подарили тебе на твой тринадцатый день рождения?

Гвардеец покачал головой.

«Но я хочу вспомнить»

— Хорошо, — начала Королева. – Вспомни, Ферус. Вспомни, как тебе подарили «Последний Довод»…

Перед Ферусом появились очертания лестницы, ведущей в старый лабораторный комплекс под Министерством Магии. Гвардеец со своей Королевой уже не в первый раз спускался сюда вместе с министром Твайлайт и ее ассистентками, но сегодня лестничная клетка выглядела куда светлее, ведь сюда повесили несколько новых ламп и навели какой-никакой порядок. О необычности этого визита свидетельствовало и то, что вместе с Твайлайт, на нем будет присутствовать еще одна незнакомая Ферусу пони. Нет, он, конечно, узнал одну из министерских кобыл, что управляла Эквестрией и вела ее к победе в войне с зебрами, но лично Гвардеец с ней еще не общался. На голубой пегаске с радужной гривой красовался синий мундир с офицерскими знаками отличия. Правый рукав украшала нашивка большой буквы «Е», окруженной звездами, а голову пони покрывала фуражка. Рэйнбоу Дэш – глава Министерства Крутости. Ферусу это название всегда казалось классным.

— И все же тебе надо было воспользоваться одной из лабораторий Альфа, — фыркнула пегаска. – Там хотя бы есть лифты!

Твайлайт и ее давняя подруга шли впереди, в то время как Инвиди и Ферус двигались за ними. Эмоциональный фон вокруг пони был наполнен спокойствием, но все же в нем просматривались некоторые нотки нетерпения. Явный признак того, что сегодня готовится нечто интересное. Скорое предвкушение заразило так же и Гвардейца, вынуждая его время от времени нетерпеливо озираться, пока его глаза не встречались с успокаивающим взглядом Королевы.

— Я хотела, — усмехнулась Твайлайт. – Но этому помешало два слова, и ты знаешь какие.

— Да-да, — лицо Рэйнбоу помрачнело. – «Полковник Харт». Будь он неладен…

Эмоции Дэш окрасились в сердитые оттенки.

— И, к сожалению, я с ним полностью согласна, — добавила она. – Но хотя бы можно было найти лабораторию с лифтом?

Пегаска топнула, что заставило Твайлайт засмеяться.

— Не нойте, министр Рэйнбоу, — съязвила единорожка. – Осталось чуть-чуть.

Она взглянула на подругу хитрым взглядом.

— Тем более, когда дело касается наших зубастых друзей, — Твайлайт поиграла бровями, — лишняя скрытность только во благо. Тебе ли не знать.

Пегаска, усмехнувшись, повернула голову и посмотрела перед собой.

— Да… уж мне ли не знать, — с толикой грусти добавила Рэйнбоу.

Эмоциональный фон пони окрасился в цвета разочарования. Это тут же заметила и Твайлайт.

— Не переживай, я же тебе уже говорила, что мы все уладили, — она попыталась приободрить подругу. – Никто не узнал, что они чейнджлинги.

Рэйнбоу молча кивнула.

— Хотя, это все равно не отменяет того факта, — улыбнувшись, продолжила единорожка, — что все теперь в курсе, на что ты способна.

Рэйнбоу повернулась к подруге, ответив ей слабой ухмылкой.

— Многие недооценивали Министерство Крутости, думая, что вы занимаетесь исключительно Проектом Одного Пони, а сама ты безвылазно сидишь на фронте, — добавила Твайлайт. – Но после того как твои ребята буквально вытащили Спитфайр и ее ребят из настоящего Пекла, а одновременно с этим привезли с собой и одного из ключевых зебринских оружейных экспертов и пару серьезных трофеев…

Единорожка покачала головой.

— Я слышала, что для солдат ты теперь словно Архангел Хранитель, — продолжила она. – А вот для чиновников и некоторых офицеров…

Улыбка Твайлайт стала колкой и вызывающей.

— Тебя боятся, Рэйнбоу, — после короткой паузы добавила она. – Сильно.

Эмоциональный фон пегаски засиял красными оттенками гордости.

— Пусть боятся! — усмехнулась она.

Внезапно улыбка сползла с лица Дэш, а сама она отвернулась. Эмоции пони теперь окончательно окрасились в оранжевый оттенок жалости, приправленный зеленым цветом печали. Твайлайт, увидев это заметно нахмурилась.

— Рэйнбоу, что-то не так? – обеспокоенно спросила она.

Пегаска обернулась, посмотрев на Феруса и Инвиди, что молча шли позади. Ее глаза секунду изучали их, после чего Дэш отвернулась, вновь принявшись смотреть перед собой.

— Ты была права, когда сказала, что мои ребята вытащили Спитфайр из Пекла… — вздохнула Рэйнбоу.

В тишине, которая нарушалась лишь шагами группы, слова пегаски были хорошо слышны. Дэш сглотнула.

— Из настоящего Пекла, — пегаска покачала головой. – А скоро мне опять придется послать его… их туда же…

Слова явно дались ей с трудом.

— Неужели наша «крутая пони» переживает за свой «Инструмент»? — язвительно улыбнулась Твайлайт.

Эмоциональный фон пегаски мгновенно вспыхнул ярко-желтым цветом гнева. Она резко повернулась к Твайлайт, вонзив в нее сердитый взгляд.

— ОН! НЕ! ИНСТРУМЕНТ! – рявкнула Дэш.

Выкрик пронесся по лестнице гулким эхом. Это тут же заставило группу остановиться, а Феруса молниеносно встать перед Королевой и пристально взглянуть на гневающуюся пегаску. Твайлайт, сделав шаг назад, закрылась копытом. Вокруг нее танцевал темно-синий ореол испуга.

— Ты же знаешь, что это его слова, а не мои, — единорожка отступила к стене.

Дэш отстранилась. Бушующий вокруг нее гнев тут же сошел на нет. Она села на ступеньки и, сделав глубокий вдох, закрыла глаза.

— Прости меня, Твай, — шепнута Рэйнбоу. – Прости.

Единорожка приблизилась к ней и положила копыто на плечо. Пурпурные глаза пегаски посмотрели в фиолетовые глаза подруги.

— Все хорошо, — Твайлайт погладила плечо Дэш.

— Просто… просто… — попыталась сказать Рэйнбоу, но осеклась.

Ее правое копыто еле заметно задрожало. Дэш положила на него левое, стараясь унять нервный тик. Рэйнбоу вновь посмотрела перед собой и, сделав еще один глубокий вдох, зажмурилась.

— Эта проклятая война и так забрала слишком многих хороших пони… — продолжила Дэш.

Обернувшись, она посмотрела на Инвиди и Феруса.

— …и не только пони, — добавила пегаска.

Дэш повернула голову к Твайлайт. Ее взгляд бегал по полу, пока, наконец, не набрался сил и остановился точно на глазах единорожки.

— Я… я боюсь, Твай… — выдохнула Рэйнбоу.

Та промолчала, продолжая гладить плечо подруги.

— Я боюсь, что если сделаю этот шаг… — Дэш покачала головой. – Я его потеряю…

Она вновь тяжело сглотнула. Эмоциональный фон пегаски танцевал зелеными цветами, тесно переплетающимися друг с другом.

— А ждать конца этой мясорубки уже просто нет сил, — добавила Рэйнбоу.

Твайлайт обняла подругу.

— Я понимаю, — она прижалась щекой к пегаске. 

Единорожка крепче обняла Дэш, осторожно погладив ту по спине.

— Спасибо, — около правого глаза Рэйнбоу блеснула искорка.

Пегаска, громко прокашлявшись, отстранилась от подруги и, вытерев глаза,  тряхнула головой и поправила фуражку.

— Извините, мисс Беллфловер, — Дэш повернулась к Ферусу и Инвиди.

— Все в порядке, мисс Рэйнбоу, — кивнула Инвиди. – Мы все понимаем.

Пегаска кивнула.

— Пойдемте, — она повернулась к Твайлайт. – Не будем терять время глядя, как я распускаю сопли!

На лице Дэш опять сияла дерзкая ухмылка. Группа двинулась дальше. Такой резкий эмоциональный срыв был свойственен почти всем, кто так или иначе принимал участие в войне. Но, как Гвардеец часто замечал, стоило эмоциональной буре пройти, стоило этому напряжению дать выход, как пони вновь спокойно болтали на непринужденные темы и продолжали обмениваться последними новостями. Так было и сейчас.

«Чем она так расстроена?»

— Не знаю.

И вновь так знакомые белые стены старой лаборатории приветствовали Феруса и его Королеву. Однако сегодня внутри было абсолютно пусто. Не было ни всяких приборов, ни инструментов или оружия, которым Твайлайт и ее ассистентки тестировали прочность барьера Гвардейца. Особой гордостью Феруса было то, что пока никаким из образцов стрелкового или энергомагического оружия пробить его щит им не удалось. Сейчас тут было пусто, и лишь около дальней стены стояло несколько манекенов, одетых в различную броню армии Эквестрии и Империи зебр, позади которых виднелся стальной лист. Но помимо всего этого, в комнате находилось еще кое-что – какая-то большая закрытая простыней штуковина, стоящая около входа в лабораторию.

— Доброго утра! – раздались через динамик голоса Гештальт и Мозаики.

Стальная дверь, служащая входом в комнату безопасности, которая защищала персонал во время проведения опасных экспериментов, отворилась, и оттуда вышли ассистентки Твайлайт. Кто из них Мозаика, а кто – Гештальт, Ферус до сих пор не разобрался. Но в этом и не было необходимости, ведь пони вели себя, как одно целое. Обращайся сразу к обеим – точно не ошибешься.

— Доброго утра, — приветственно поклонилась Твайлайт. – Все готово?

Пони синхронно кивнули.

— Отлично, — единорожка повернулась к Ферусу и улыбнулась. – Но, прежде чем мы начнем, я хотела бы увидеть результаты Вашей практики, юный джентлкольт.

— Хорошо, — ответил Гвардеец.

Рэйнбоу, вместе с Инвиди, предварительно надев белые халаты и защитные очки, сделали шаг назад. Твайлайт осталась около Феруса. Единорожка подхватила телекинезом мешок, стоящий на одном из столов около стены, и поставила его около Гвардейца.

— Наш прошлый результат – двадцать три, — начала она. – Сможешь добавить еще один?

— Я постараюсь, — кивнул Гвардеец.

Твайлайт повернулась к Гештальт, что находилась у пульта, и кивнула. Единорожка нажала несколько переключателей и, подняв голову, кивком дала понять, что все готово.

— Тогда начинай, — Твайлайт сделала шаг назад.

Ферус сосредоточился на содержимом мешочка. Секунда, и в воздух один за другим принялись взлетать пронумерованные шары. Они занимали место точно над Ферусом, создавая над ним своеобразный ореол из парящих сфер. И чем больше становилось их, тем труднее было удерживать всю эту массу. Наконец, когда в воздух взлетел двадцать третий шар, Ферус сделал глубокий вдох и остановился. По всему панцирю чувствовалось давление, но сильнее всего — в висках и на лбу, а затылок ощутимо покалывало. Дыхание участилось.

— Сможешь еще один? – осторожно спросила Твайлайт.

Ферус напрягся, закрыв глаза. Вдох — выдох, как учила его фиолетовая единорожка. Магия вещь самостоятельная и ретивая, но если найти к ней подход и не нервничать, она станет для тебя хорошим другом. Пара усилий, и около Феруса, дрожа и грозясь упасть, поднялся двадцать четвертый шар.

— Потрясающе! – зааплодировала Твайлайт.

Стоящая рядом Рэйнбоу фыркнула.

— Вау, — усмехнулась она. – Достижение. Поднять в воздух шарики.

Она покачала головой. Ее взгляд встретился со взглядом Инвиди.

— Вы уж извините, но ребята у нас танки поднимали, — пожала плечами пегаска. – А у вас тут шарики, и те — с трудом.

Рэйнбоу указала на тот самый большой предмет под покрывалом, принесенный накануне.

— У нас шестеро единорогов не могли удержать эту хреновину, — добавила пегаска. – А вы хотите попробовать дать ему из нее пострелять?

К Рэйнбоу повернулись Мозаика и Гештальт.

— Ферус держит шарики не все вместе… — пояснила одна.

— …а каждый по отдельности! – подхватила вторая.

Рэйнбоу подняла бровь.

— И? – Дэш это не убедило.

— Представь, что у него двадцать четыре копыта! – хором ответили единорожки.

Дэш почесала затылок и пожала плечами. Аргумент не возымел эффекта на скептицизм пегаски.

— А теперь давай в четыре ряда по шесть штук! – скомандовала Твайлайт.

Ферус напрягся. Каждый шар принялся двигаться, пока не встал в строй рядом с другими, образовав над Ферусом четыре линии по шесть шаров.

— А теперь поставь четные шары над нечетными! – продолжила единорожка.

Половина шаров, медленно всплыв в воздух, заняли позиции над теми, что остались неподвижны.

— Отлично! – кивнула Твайлайт. – А теперь поменяй второй ряд справа снизу с первым левым сверху!

Ферус, на секунду задумавшись, принялся исполнять команду пони, но ошибся. Вместо левого ряда, Гвардеец принялся менять местами правый.

— Ты опять перепутал право и лево? – улыбнулась Твайлайт.

Ферус смущенно отвернулся.

— Ферус-Ферус…

«Я не нарочно!»

Он повернулся к Инвиди, что смотрела на него с легкой укоризной, но, как и Твайлайт, улыбалась.

— Не страшно, — пони махнула копытом. – А теперь давай барьер у каждого!

В ее магическом захвате появился секундомер. Ферус кивнул. Мгновение, и около каждого шара начал расти прозрачный пузырь, который с каждой секундой становился все больше и больше. Это заставило Феруса сильно напрячься. Он уперся копытами в пол и, опустив голову, сжал зубы. Даже Рэйнбоу, которая скептически смотрела на происходящее, удивленно уставилась на Гвардейца.

— Только не перестарайся, — добавила Твайлайт. – Двух диаметров хватит.

Ферус еще чуть усилил каждый из двадцати четырех барьеров, после чего остановился. Единорожка нажала на таймер.

— Держим! – она посмотрела циферблат. — Тридцать секунд!

Гвардеец, тяжело дыша, принялся удерживать всю эту массу шариков. Виски сдавливало, затылок сильно кололо, но Ферус держался.

— Тридцать! – Твайлайт подняла копыто.

Ферус, облегченно выдохнув, тут же снял барьеры с шаров, после чего аккуратно положил каждый на пол. Несколько секунд он восстанавливал силы, после чего принялся складывать шары в сумку.

— Ты молодец! – зааплодировала Твайлайт.

Ферус гордо поднял голову на мгновение, но сразу опустил. Силы еще не вернулись к нему.

— Так чего тут удивительно? – Рэйнбоу посмотрела на одну из ассистенток Твайлайт.

Гештальт и Мозаика одновременно взглянули на пегаску, заставив ту поежиться.

— Обычный единорог может удерживать… — ответила одна.

— …множество предметов! – закончила мысль вторая.

— Но не управлять ими! – хором добавили теперь уже обе.

Дэш тряхнула головой.

— Это как если бы Ферус сейчас взял двадцать четыре винтовки, — в разговор подключилась Инвиди, — и принялся одновременно стрелять из каждой.

Глаза пегаски расширились от удивления.

— А-а-а! – воскликнула она. – Вот оно что! Теперь это выглядит интересно!

Дэш посмотрела на Твайлайт.

— А почему так? – спросила она. – Магия чейнджлингов же не отличается от единорогов или аликорнов? И почему я не вижу самой ауры телекинеза?

Твайлайт хитро прищурилась. Она обменялась взглядами с Инвиди, которая еле заметно кивнула. Единорожка повернулась к Ферусу.

— Снимай маскировку, — хихикнула пони.

Ферус повернулся к Королеве.

— Можно.

Гвардейца объяла зеленая аура, сняв с него облик земного жеребца. Ферус серьезно прибавил в размерах, став гораздо выше и больше Твайлайт, представ перед Рэйнбоу в своей истинной форме. Единорожка, сияя хитрой улыбкой, повернулась к Дэш. Пегаска, выпучив глаза, уставилась на черную массивную фигуру, стоящую около ее подруги.

— Это чего?.. – Дэш указала копытом на Феруса. – А?!.. Чего?.. Я таких раньше не видела!

Гештальт и Мозаика хихикнули.

— Это чейнджлинг-гвардеец, – пояснила одна. – Их телекинез – это по сути гипертрофированный копытокинез!

— Потому он существенно отличается от обычного! – добавила вторая. – И таких чейнджлингов всегда очень мало!

— Ведь гвардеец — личный охранник Королевы улья! – сказали они теперь уже хором.

Рэйнбоу удивленно моргнула.

— Ого! – присвистнула Дэш.

На ее лице появилось легкое недоумение, которое постепенно заменялось осознанием чего-то очень важного и интересного.

– Так значит!.. – Рэйнбоу повернулась к Инвиди.

Ее удивленный взгляд уставился на белую единорожку, сидящую рядом.

— Значит, мисс Беллфловер, Вы?.. – спросила Дэш.

Инвиди, смущенно улыбнувшись, кивнула пегаске.

— Вот теперь становится еще круче! – Дэш помотала головой.

Ее взгляд прыгнул на спинную пластину Феруса.

— Белый? – усмехнулась пегаска. – Это же улей Ангелуса…

Дэш осеклась. Ферус почувствовал, как настроение что Инвиди, что Рэйнбоу тут же поменялось. Эмоциональный фон пони окрасился в жалость, а чувства Королевы – в грусть.

— Извините… — Дэш отвернулась.

— Все… — кивнула Инвиди. — Все в порядке, мисс Рэйнбоу.

Королева секунду молчала.

— Мисс Рэйнбоу, — спустя короткую паузу, добавила она, – можно Вас попросить?

Голос Королевы был неуверенным, словно она просила сделать что-то очень сложное или неприятное. Пегаска повернулась к ней и кивнула.

— Можете передать ему, — Инвиди сделала глубокий вдох, – что я… что мы все ждем его дома?

Несколько секунд Дэш и Королева смотрели друг другу в глаза.

— Я передам, — наконец, кивнула Дэш. – Обещаю.

«Кто такой Ангелус?»

— Ангелус… Он покинул улей еще до твоего рождения, Ферус. Прости, но я сейчас не готова говорить о нем…

— Ладно, пора перейти к самому главному! — громко сказала Твайлайт, привлекая к себе внимание.

Единорожка приблизилась к предмету, что был скрыт от глаз белой простыней. Она убрала покрывало, под которым обнаружилось какое-то внушительных размеров оружие.

— Ну, сейчас увидим, насколько сильный телекинез у вашего «гвардейчика», — Рэйнбоу потерла копыта друг о друга.

Твайлайт поманила Феруса к себе. Когда Гвардеец приблизился, она указала на оружие.

— Это зебринский «Последний Довод», — продолжила единорожка. – Дробовик, созданный для борьбы с пегасами.

— Ага, полосатые прозвали его «Пегасятница», — добавила Рэйнбоу. – Это опытный образец, так что это, так сказать, эксклюзив!

Она, фыркнув, скрестила передние копыта на груди.

— Стрелять из такого разве безопасно? – спросила Инвиди.

— Ни разу! – засмеялась пегаска. —  Это крайне громкая и мощная штуковина с дикой отдачей. Мы сломали несколько пушечных лафетов и пару конечностей наших парней, пока тестировали его.

Рэйнбоу пожала плечами.

— Но наш «Мозг» говорит, — Дэш указала на Твайлайт, — что ваш здоровяк вполне с ним справится!

Твайлайт посмотрела на Инвиди.

— Характеристики этого оружия прекрасно подходят для того, чтобы проверить поле Феруса и силу его телекинеза одновременно, — объяснила она. — И да… это чуть-чуть опасно, но не для него!

— Да, я помню, что Вы мне рассказывали об этом, но… — неуверенно начала Инвиди.

Внутри Королевы родилось сильное сомнение и беспокойство. Однако стоило ей увидеть умоляющий взгляд своего Гвардейца, как Инвиди, тяжело вздохнув, согласно кивнула. Ферус, казалось, сейчас просто улетит на луну от счастья.

— Пожалуйста, будь осторожен!

«Обещаю, моя Королева!»

— Вовремя мы его сперли, — фыркнула Дэш. — Это быстро убедило яйцеголовых начать разработку силовой брони и для пегасов.

Твайлайт отошла чуть в сторону, встав сбоку от Феруса.

— Бери, не бойся, — улыбнулась она.

Гвардеец, сделав еще шаг, посмотрел на странный дробовик. Длинный и толстый ствол, что оканчивался крупным дульным тормозом, примыкал к массивному барабану, позади которого виднелся внушительных размеров стальной приклад с пусковым механизмом. К нижней части ствола был прикреплена рама, служившая, видимо, для чего-то, что помогало бы удерживать огромный дробовик во время выстрела. Одно Гвардеец мог сказать точно – выглядело это оружие внушительно и круто, и, если радужная пони не соврала, Ферусу даже дадут из него пострелять! Он возбужденно потоптался на месте.

— Он не кусается, — хихикнула Твайлайт. – А сломать ты его не сможешь, будь уверен.

— Да, полосатые сделали из него Сосуд Душ, — подтвердила Рэйнбоу. – Им можно даже бить при желании, стволу хоть бы хны.

Ферус осторожно прикоснулся телекинезом к дробовику и приподнял. Вещь оказалась достаточно увесистой, но все равно не такой тяжелой, как показалось на первый взгляд. Или, быть может, все потому, что Твайлайт просила Феруса поднимать вещи куда тяжелее. Взгляд остановился на пустом барабане на три патрона. Ферус нащупал телекинезом кнопку спуска и, повинуясь любопытству, нажал на него. Оружие издало приглушенный, но достаточно громкий щелчок.

— Нравится? – спросила Твайлайт.

Ферус энергично закивал.

— Ну, тогда не будем медлить, — хихикнула единорожка. – Все в укрытие!

Она указала на дверь в дальней стене. Когда все присутствующие, кроме Феруса, укрылись за прозрачным прочным стеклом, Твайлайт закрыла дверь, оставив Гвардейца одного.

— На столе около тебя есть защитные очки, беруши и три патрона, — ее голос звучал сквозь динамик. – Видишь?

Взгляд Гвардейца остановился на двух маленьких желтых затычках для ушей, защитных очках, которые, в отличие от других, имели затемненные линзы и трех больших цилиндрах. Ферус посмотрел в сторону окна, где сейчас стояли остальные.

— Эти три цилиндра – патроны, – вновь послышался голос Твайлайт.

Ферус поднял телекинезом один из них. Если Гвардеец раньше и видел боеприпасы для различного оружия, то это было больше похоже на снаряд, нежели на патрон.

— Вставляй беруши и надевай очки, после чего заряжай один патрон, — скомандовала единорожка. – Чтобы снять барабан, тебе надо раскрутить шомпол под стволом, видишь его?

Взгляд Гвардейца остановился на круглой штуковине внизу дробовика.

— Вижу, — кивнул Ферус.

— Отлично, — добавила Твайлайт. — Как будешь готов, вставай на красную линию позади тебя. Там ровно тридцать метров до целей.

Экипировавшись берушами и очками, Ферус приступил к зарядке. Устройство дробовика было примитивным и интуитивно понятным, потому ничто не помешало сделать Гвардейцу так, как объясняла Твайлайт. Он с легкостью раскрутил массивный шомпол и, достав барабан, поместил в него патрон. Вернув его на место, Ферус принялся искать глазами заветную красную линию. Сейчас его преследовало странное чувство. Удерживать в магическом захвате такую мощь было одновременно и страшно и здорово! Найдя отметку, Ферус встал точно на нее и, повернувшись к окну, где находились все остальные, кивнул.

— Как будешь готов — стреляй! – из-за берушей голос Твайлайт звучал куда глуше.

— Пожалуйста, Ферус, будь осторожен.

«Да, я помню»

Ферус сделал глубокий вдох и повернулся к целям, что стояли у дальней стены. Гвардеец выставил дробовик вперед, нацелив его точно на манекены. Так как оружие, по словам радужной пони, было очень громким и имело сильную отдачу, Ферус, на всякий случай, окружил себя защитным полем и крепче сжал оружие телекинезом.

«Вдох — выдох»

Ферус нажал на спуск. Комнату озарила яркая вспышка, следом за которой прогремел мощный взрыв. Это был именно взрыв, а не выстрел. Ферус почувствовал сильный толчок, но Гвардейцу вполне хватило сил, чтобы удержать дробовик в магическом захвате. Даже несмотря на беруши и магический барьер, уши Феруса слегка заложило. Все вокруг окутал дым пороховых газов, который вентиляция тут же начала выводить прочь.

— Ферус? Ты как?

В голове прозвучал голос Инвиди, но Гвардеец сейчас не мог ответить. Адреналин бил по ушам, закладывая их сильнее, чем последствия выстрела. Когда дым рассеялся, все манекены, стоящие у дальней стены, валялись на полу и больше походили на бесформенную массу, а металлическая плита позади них была усеяна вмятинами и царапинами.

— Ферус, ты в порядке? – сквозь динамики прозвучал обеспокоенный голос Твайлайт.

Гвардеец медленно повернулся, сияя настолько широкой улыбкой, насколько вообще могли позволить его губы. Ферус затоптался на месте, жадно ловя воздух. Сердце от восхищения было готово выпрыгнуть из груди.

— ЭТО БЫЛО КРУТО-О-О-О-О!!! – закричал он.

Здоровый чейнджлинг-гвардеец принялся скакать на месте, словно маленький жеребенок, чья давняя мечта осуществилась.

— Ох, дуралей…

— Вижу, ты в порядке, — засмеялась Твайлайт.

Единорожка повернулась к Рэйнбоу, которая сидела с вытаращенными глазами и смотрела на скачущего Феруса, распираемого от счастья.

— А можно еще?! – умоляющим голосом тараторил Гвардеец. – МОЖНО ЕЩЕ?! МОЖНО?! НУ ПОЖАЛУЙСТА!

Дэш повернулась к подруге.

— А я что говорила? – Твайлайт подняла бровь.

— Беру свои слова обратно, — Рэйнбоу подняла копыта.

Единорожка взглянула на Феруса и правым копытом указала на него.

— А теперь выполняй обещание! — она хитро прищурилась.

Пегаска, помотав головой, посмотрела на все не унимающегося Гвардейца.

— Эй, здоровяк! – крикнула она.

Ферус, прекратив скакать, повернулся к Дэш.

— Я тут поспорила с тетей Твайлайт, — Рэйнбоу покрутила копытом в воздухе, — что если ты удержишь эту штуковину только при помощи телекинеза, я тебе ее подарю. К тому же, у тебя ведь сегодня День Рождения?

Пегаска усмехнулась. Гвардеец шлепнулся задом на пол, не веря своим ушам. Единственное, что у Феруса сейчас получалось – сидеть с выпученными глазами и открывать рот, словно большая черная рыба. Его взгляд принялся прыгать от Рэйнбоу на дробовик и обратно.

— Ты не против? – хихикнула Дэш.

Гвардеец тут же крепко обнял дробовик и замотал головой.

— Ну тогда с Днем Рождения! — засмеялась Дэш.

— СП… СП… СПАС… СПАСИБО!!! – задыхаясь от радости, затараторил Ферус. — ОГРОМНОЕ СПАСИБО!

Его взгляд сместился на оружие, принявшись пристально рассматривать каждую деталь своего подарка.

— А это не опасно? – осторожно спросила Инвиди.

Дэш махнула копытом.

— Такого типа боеприпасов у нас все равно нет, — она пожала плечами. – Так что если не заряжать эту бабахалку, Ваш парнишка получит большую и красивую дубинку.

Королева посмотрела на Феруса, чьи глаза сейчас изучали «Последний Довод».

— Нравится подарок?

«ДА! ОГРОМНОЕ СПАСИБО!»

Королева кивнула.

— Спасибо, — она посмотрела на пегаску.

— Пустяки, — отмахнулась та. – Разрушить эту штуку не получается, применить ее нам негде, пусть хоть порадует Вашего гвардейчика.

Дэш вновь повернулась к Ферусу.

— Что скажешь, здоровяк, — ухмыльнулась она, — если мы в честь твоего Дня Рождения еще постреляем? Жуть как хочу еще посмотреть на твою новую игрушку в деле! Согласен?

— ДА! – Ферус принялся барабанить копытами по полу.

— Тогда заряжай! – хихикнула пегаска.

Картины прошлого растворились. Ферус вновь сидел около Инвиди, окруженный тысячами своих собратьев, ожидающих, пока Гвардеец вспомнит все.

«Это был лучший подарок, который я помню»

Инвиди тепло улыбнулась. Пусть ее лицо все так же внушало тепло и уверенность, однако сейчас Ферус почувствовал нечто иное. Темное, холодное, что таилось в глубине его сознания и то, что начало рваться наружу сразу после последнего воспоминания.

— Да, Ферус, это оно, — ответила Королева на немой вопрос, родившийся в голове Гвардейца. – Это последнее воспоминание перед…

Она осеклась. Инвиди опустила голову и закрыла глаза. Несколько мгновений она неподвижно сидела, пытаясь собраться с мыслями, а Ферус молчал. Невооруженным глазом было видно, что следующее воспоминание будет испытанием не только для Гвардейца, но и для нее. Инвиди, глубоко вздохнув, открыла глаза и повернулась к Гвардейцу.

— Это последнее воспоминание перед тем, как мы с тобой спрятали его, — наконец, добавила она. – И теперь оно рвется наружу… Со всей той болью и ужасом, что… что я тебе причинила…

Она отвела взгляд, пытаясь не смотреть на Феруса.

«Я готов! Что бы ни случилось!»

Королева сжала зубы. Казалось, что сейчас она ведет тяжелейшую борьбу где-то внутри своего разума, где одна часть желала рассказать Ферусу все, а вторая – во что бы то ни стало не допустить этого.

«Инвиди! Я хочу вспомнить ВСЕ! Все самое плохое УЖЕ произошло. Тебе нет смысла скрывать это от меня»

— Прости, — она кивнула. – Ты прав.

Королева посмотрела в глаза Феруса. Теперь в них уже читалась уверенность, пусть и сильно разбавленная страхом.

— Вспомни, Ферус, — начала Инвиди. – Вспомни о…

«Постой!»

Гвардеец поднял копыто. Именно сейчас Ферус что-то почуял. Давно забытое чувство, которое он похоронил в себе на долгие годы и не ощущал до этого момента. Сейчас, погружаясь в свои воспоминания, он иногда чувствовал его, но это было лишь воспоминание. А вот именно сейчас – сейчас все было по-настоящему. Ферус чувствовал опасность. Как чувствует ее Гвардеец. Не за себя, а за тех, кого обязан защитить.

— Что?.. – Инвиди подняла голову. – Это же!..

Рядом с Ферусом появилась крохотная искорка, которая сопровождала его с самого момента, как он попал в это место. Маленькая, беззащитная. Та самая, за которой он шагнул сквозь океан пустоты и тьмы. Но сейчас что-то было не так. Она быстро тускнела, словно темнота, собравшись наконец с силами, решила дать реванш этому дерзкому и наглому Светлячку, что посмел вторгнуться во владения вечной черноты. Казалось, что Искра зовет на помощь.

«Нет!»

Ферус сжал зубы. Образы улья и Инвиди исчезли, а голову сдавило знакомое болезненное ощущение раскаленных тисков. Тело налилось свинцом. Каждая мышца, превратившись в камень, лишила Гвардейца возможности двигаться, а непонятная сила, что была сильнее его, тянула вниз. Не выдержав, Ферус упал на бок. Тело  сковало невидимыми кандалами, не давая возможности пошевелиться. В глазах все потемнело, словно Гвардейца вновь бросили в этот смоляной океан, откуда нет пути назад. Ферус попытался закричать, но ничего не вышло. Чувство тревоги и паники все нарастало, натягивая нервы до предела. Сердце бешено колотилось и с каждой секундой грозилось выпрыгнуть из груди, добавляя к ноющей голове невыносимую барабанную дробь.

«НЕТ!»

Взгляд уловил еле заметную вспышку. Ферус с трудом смог увидеть ее. Маленький Светлячок все еще был рядом. Он сиял около Гвардейца, нарушая тьму вокруг, и не давая ей поглотить Феруса. Но на этот раз черный океан был не намерен мириться с такой наглостью. Вокруг сгущались тени, заставляя крохотную искорку все сильнее и сильнее тускнеть.

— Дядя Буз хочет поиграть!

Голос звучал отдаленным эхом. Грубый, похабный. Он резал слух, заставляя нутро Феруса вскипеть. Тени обступили Светлячка.

— Нет!..

Искра моргнула слабой вспышкой. Она словно звала кого-нибудь, кто бы мог ей помочь. Но кто? Вокруг лишь темнота, а единственный, кто сейчас был рядом – Ферус, чье тело скованно невидимыми цепями. Гвардеец сжал зубы, пытаясь пошевелиться. Тщетно.

— Ну-ну!.. Чш-ш-ш, будь умницей! Тихо…

Тени окружили Искру. Свет потускнел, превратившись в крохотный тлеющий уголек.

«Обещание»

Внутри Феруса что-то взорвалось. Гвардеец оскалил зубы, громко зарычав на бесконечно черный океан и на все ужасы, что он скрывал. Голову разрывала боль, панцирь что-то сдавливало, но сейчас на это было плевать. Всю ярость, все оставшиеся силы, все, что сейчас могло позволить ослабевшее тело, Ферус собрал воедино. Мгновение, и весь этот поток ненависти хлынул на тени. Гвардеец почувствовал, как телекинез схватил что-то. Держать это было неимоверно тяжело, но Ферус не останавливался. Он давил, комкал и пытался сломать то, до чего он дотянулся. Тень извивалась и корчилась. Казалось, что она безмолвно шипит и стонет в агонии, разрываемая на части. Еще один немой крик и усилие, и вот тень замерла, дрогнула и растворилась в воздухе.

Обессиленное тело Феруса расслабилось. Казалось, что на эту борьбу он потратил последние крупицы энергии и черный океан, легко подхватив его, унесет прочь, ведь сил на сопротивление уже не было. Но нет. Яркий свет сбоку. Он вновь разогнал темноту, засияв еще ярче. Ферус почувствовал что-то. Не ту тревогу или испуг. Другое. Яркая белая эмоция, что питала ослабевшее тело. Та самая, что кормила чейнджлингов его улья. Это была она.

«Доверие?»

Основная положительная эмоция белого улья. Она питала Феруса, вытягивая его из холодных черных лап забвения. Гвардеец почувствовал тепло. Черный океан начал светлеть. Несколько мгновений, и вот Ферус посреди белой перины, а рядом сидит напуганная Инвиди вместе со всей Семьей.

— Ферус! – воскликнула она.

Телу вернулась легкость, потому Гвардейцу ничего не помешало встать. Инвиди осторожно дотронулась до его панциря, взглянув в сторону от Феруса. Рядом с ним парил Светлячок, от которого тянулась тонкая нить, ведущая к телу Гвардейца. Королева посмотрела на Феруса.

— Ты еще слишком слаб! – боязливо добавила Королева.

«Это ненадолго»

Ферус посмотрел на тонкую белую ниточку. Гвардеец чувствовал, как с каждой секундой его тело наполнялось энергией. Но это было слишком медленно. Слишком! Он уже сейчас должен быть там! Должен не дать теням вновь поглотить Искру. Однако Королева была права — он все еще слаб. И пока есть время…

«Инвиди! Я должен вспомнить!»

Взгляд Королевы скользнул на Искру.

— Хорошо, — кивнула она. – Возможно… шанс есть.

Инвиди посмотрела Ферусу в глаза.

— Вспомни, Ферус, — начала Королева. – Вспомни тот день. День, когда Эквестрия сгорела в огне, а я совершила свою самую ужасную ошибку…

Перед глазами Феруса показались такие знакомые очертания покоев Королевы. Овальная комната была выдержана сплошь в бежевых и желтых оттенках – любимых цветов Инвиди. На полу располагался желтый ковер с белым узором в виде лилий, которые сходились к центру, вырисовывая нечто вроде спирали, которая гармонично сочеталась с лампами на потолке, расположенными точно так же. Точно напротив ковра была широкая автоматическая дверь, которой заменили старую двустворчатую, обосновывая это необходимостью поднять уровень безопасности в покоях Королевы. Вся правая часть комнаты была отведена под кабинет, где стоял длинный стол из светлой древесины. Сразу за ним находились стеллажи с книгами, дисками, чертежами и всем, что было необходимо Королеве в ее работе. На стене прямо над столом висела большая картина, на которой были изображены сестры-аликорны — Селестия и Луна, поднимающие небесные светила. Прямо за картиной, насколько Ферус помнил, был большой сейф, куда Инвиди складывала самые ценные вещи. Центр комнаты был приспособлен под что-то вроде гостиной – здесь стояло несколько мягких кресел и стол. Королева приказала не сооружать в ее покоях перегородки, мотивируя это тем, что ей так больше нравится. Левая же часть покоев была отведена под спальные места – широкая кровать самой Инвиди и чуть ближе к входу место для Феруса.

Гвардеец сидел в центре помещения, положив свой дробовик на гостиный столик. Пока Королева была занята бумажной работой и ответами на звонки, Гвардейцу попросту было нечего делать, потому он занимался тем, что всегда помогало скоротать время – изучал свой подарок на тринадцатый день рождения. Пусть прошло уже три года, а этот дробовик все равно приковывал взгляд, рождая самые приятные и классные воспоминания о стрельбе из него. Раз в полгода, если позволяли условия, Гвардеец мог отправиться в тир и немного пострелять из него. Как оказалось, к дробовику шел дополнительный барабан, потому Ферус мог попросить снарядить для него не три, а шесть патронов, и при следующем походе в тир пострелять в два раза больше. Правда, хотелось этого куда чаще, но зато подобные мгновения стали для Феруса настоящим праздником.

— Кто бы сомневался… — буркнула себе под нос Инвиди, смотря в монитор терминала.

Она нахмурилась, еле слышно фыркнула и застучала по клавиатуре копытами. Раздраженные чувства Королевы говорили о том, что это какой-то очередной чиновник или кто-то подобный, выбивающий льготы для себя или пытающийся подлизаться к главе логистического центра Кантерлота. Раньше Ферусу и Инвиди приходилось постоянно находиться в Кантерлоте, но теперь, когда улей оборудовали терминалами и телефонами, в этом не было нужды. А жаль, теперь было меньше возможностей побродить по парку столицы и подышать свежим воздухом.

Инвиди глубоко вздохнула, помассировав виски. Чувства Королевы вновь окрасились в раздражение, что заставило Феруса повернуться к ней.

«Опять?»

— Да, опять. Почему-то всем толстосумам и чиновникам кажется, что если они лично знакомы с какой-нибудь из Министерских кобыл, то я буду готова отдать им все, сразу и по минимальной цене…

Королева сердито фыркнула и, подхватив кружку с кофе, сделала глоток. Это ее немного успокоило.

«А может Вам сказать, что Вы тоже знаете всех Министерских кобыл и послать все требования в Тартар?»

Инвиди засмеялась.

— Какая великолепная идея! Айвори, Мейнхеттан все еще молчит?

— Да, моя Королева.

— Что же у них там случилось?.. Ладно, не оставляй попыток дозвониться.

— Поняла!

Инвиди, вздохнув, сделала еще один глоток. Королева была слегка взвинчена, что, само собой, не оставалось без внимания Феруса, осторожно поглядывающего на нее.

— Ферус, если я нервничаю, тебе это делать не обязательно.

«Если нервничаете Вы, то нервничаю и я»

Гвардеец повернулся к дробовику и, стараясь отвлечься, крутанул барабан. Сегодня улей кипел жизнью. С самого утра Инвиди раздала целую кучу указаний, отправив нескольких чейнджлингов в Кантерлот, а остальных оставила в улье. В последние недели на Королеву и ее Семью легла колоссальная нагрузка. По словам Инвиди, обстановка на фронтах очень сильно изменилась, и не в пользу зебр. Потому вся Эквестрия, словно получив второе дыхание и чувствуя скорую победу и окончание этого ужаса, трудилась почти на износ.

Внезапно, свет несколько раз моргнул. Ферус и Королева насторожились.

— Сибус, что случилось?

— Не знаю, моя Королева! Я фиксирую резкое падение напряжения по всей линии. Сейчас провер…

Чейнджлинг не успел договорить. Чувства, как и само ощущение Сибуса, резко пропали. Как будто он…

— Тревога! Улей атакован! Северный ход!

— Южный проход тоже!

— Это Север!.. Сев!..

— Твою мать! Они везде!.. Свяжитесь с поверхностью!..

— Никак нет! Связь сдохла! Как и питание!

— Да чтоб тебя! Что происходит?! Поло, Свит! Отвечайте!

— ЭТО РОЙ! ОНИ ТУТ! ОНИ В УЛЬЕ!.. БЫСТРЕЕ! А-АГХ!..

— УВОДИТЕ КОРОЛЕВУ!

Зазвучал сигнал тревоги. Главный вход в покои Королевы объяло синим полупрозрачным полем, а внутри самих дверей словно что-то упало, издав гулкий звук. Дверь заблокировалась. Ферус вскочил на ноги, подхватив дробовик. Вся ментальная сеть улья была просто переполнена яростными криками. Ферус почувствовал, как перестает ощущать других чейнджлингов одного за другим. Вокруг слышались отголоски выстрелов, взрывов и криков, которые дополняли хаос, что творился в ментальной сети. Понять, что сейчас происходит, было невозможно. Но это было не столь важно, ведь важнее всего – защитить Королеву. Ферус знал наизусть, что ему следует делать в таких ситуациях. Сейчас необходимо было как можно быстрее двигаться в инкубатор и, воспользовавшись эвакуационным шлюзом, покинуть опасную зону. Гвардеец рванул к Инвиди.

«Моя Королева! Нам надо уходить!»

— Подожди!

Инвиди, сорвав телекинезом картинку со стены, прильнула к сейфу. Набрав код, она извлекла оттуда маленький прибор, похожий на цилиндр с красной кнопкой, какой-то мешок и большой серебристый револьвер с гравировкой. Ферусу он показался очень знакомым, но из-за творящегося хаоса Гвардеец не придал этому значения. Проверив барабан и убедившись, что оружие заряжено, Королева кивнула Ферусу. Инвиди подошла к столу, открыла один из ящиков. Вывалив всю кучу бумаг на пол, Королева нашла в его глубине крышку. Откинув ее, Инвиди нажала на кнопку. Раздался громкий щелчок, за которым последовал гул работающих механизмов. Кровать Королевы около дальней стены сместилась в сторону, явив под собой толстые двустворчатые двери, которые принялись медленно расходиться в стороны. Ферус и Инвиди готовы были ринуться в сторону дверей, как вдруг раздался мощный взрыв где-то снаружи. Ударная волна прокатилась по комнате, чуть не сбив их обоих с ног, но телекинез Феруса удержал и его, и Королеву. Изоляционный барьер, закрывающий главный вход, исчез, а сами двери начали открываться.

«Что за?!..»

— Помоги мне, Ферус!

Королева рванула к своему столу. Упершись в него телекинезом и передними копытами, Инвиди принялась толкать его. Ферус понял, что она хотела сделать.

«Отойдите, моя Королева!»

Ферус встал сбоку, вынудив Инвиди отойти в сторону. Мощный телекинез Гвардейца схватил тяжелый стол и в считанные секунды опрокинул его, создав нечто наподобие баррикады.

— А ты не зря ходил к мисс Спаркл на эти эксперименты!

Ферус ухмыльнулся. Главная дверь уже почти открылась. Комната начала наполняться звуками боя, что шел снаружи. Внутрь, через частично открытые створки, с шипением и свистом, стали влетать плазменные пучки, оставляя на стенах черные дыры и заливая комнату снопами искр и раскаленной плазмы. Один из книжных стеллажей загорелся. Ферус оскалился, окружив Королеву барьером, в то время как она взвела револьвер и нацелила его на выход.

— Как скажу, снимай барьер! Пули всего четыре, так что как услышишь четвертый выстрел, тут же беги в сторону спуска в инкубатор! Я за тобой!

«Понял!»

Внезапно сквозь частично раскрытые створки дверей проскользнул чей-то черный силуэт. Вслед за ним влетело несколько плазменных пучков, оставив на полу и стене отметины. Чейнджлинг, закрывшись щитом, успел заблокировать еще один выстрел и отпрыгнуть за створку.

«Альба?!»

— Альба!

— Моя Королева! – закричала та.

Чейнджлинг принялась перезаряжать свой энергомагический дробовик, шипя и скаля зубы. Ее серый укрепленный комбез охранника имел черную отметину у правого  плеча, а сама Альба испытывала сильную боль и раздражение.

— Это Рой! – она перезарядила дробовик. – Эти ублюдки в улье!

Чейнджлинг выставила свое оружие в полуоткрытую створку и, прикрываясь шитом, открыла беглый огонь. Ее барьер встретил два попадания плазмы и испарился, а сама чейнджлинг упала на пол и откатилась в сторону.

— Чтоб тебя, падла! – прошипела она.

Выхватив телекинезом связку гранат, Альба вытянула чеку из каждой и кинула в проход.

— Ложись! – рявкнула чейнджлинг.

Ферус лишь усилил щит. Прогремел мощный взрыв. Целое облако пыли, огня и обломков влетело в комнату. Альба успела откатиться чуть в бок и закрыться копытами.

— Дерьмо!.. Дерьмо!.. – закашляла она. – Еще два дня, и я была бы в отпуске!..

Она вновь громко закашляла и, опершись на дробовик, встала.

— Альба, ты в порядке?

— Да, моя Королева… — сплюнула она.

— Что случилось?

Чейнджлинг принялась перезаряжать дробовик, глядя на дверь.

— Тотальный пиздец! – прошипела Альба. – Если верить донесениям, зебры начали поливать Эквестрию мегазаклинаниями! Связи нет ни с кем! Кантерлот тоже под атакой, но Принцессы успели возвести барьер!

В патронник дробовика лег еще один патрон.

— Только вот хер это поможет! – продолжила охранница. – Сраные зебры протащили в Кантерлот какую-то хрень, и теперь весь город умирает от отравы!

Вложив последний патрон в дробовик, чейнджлинг перезарядила его, нацелив на дверной проем.

— Но это полбеды! – продолжила она. – На улей напали чейнджлинги Роя, среди которых полно Пустых! Именно они и помогли гребаным полосатым протащить эту бомбу в Кантерлот! Эти ублюдки залезли к нам под зебринскими стелс-плащами! А у нас в улье даже нет сраных тепловизоров!

— Что?!

— Да, моя Королева! – прокашлялась Альба. – Все стало слишком хреново за очень короткое время!

Взгляд чейнджлинга смотрел точно на проход. Она сделала шаг назад и прокашлялась.

— Ферус! – крикнула Альба, слегка отклонив голову. – Уязвимое место – только глаза! Если видишь чейнджлинга с черными глазами – стреляй только туда! Ты понял?! Целься в глаза!

«Понял!»

Внезапно туча пыли, что тянулась из главного прохода, еле заметно колыхнулась. Альба тут же открыла огонь. Выстрелы дробовика наполнили комнату грохотом и яркими вспышками. Красные сферы, рассекая пыльную дымку, врезались во что-то невидимое и взрывались снопами искр. Несколько выстрелов повредили стелс-плащ, сорвав его с носителя. Теперь в проходе стоял чейнджлинг в черно-бордовой броне и шлеме, защищающим глаза и рот. В его магическом захвате мелькнула плазменная винтовка, но в отличие от противника, Альбе не нужно было наводить оружие на врага. Следующий выстрел сбил шлем с головы атакующего, обнажив два черных глаза, которые впились в чейнджлинга перед ним. Следующий выстрел охранницы угодил точно в глаза. Чейнджлинг, громко вскрикнув, упал на пол. Его глаза и рот объяло магическое пламя, принявшщись выжигать все, кроме непробиваемого панциря. За атакующим появилось еще два. Альба успела сделать лишь один выстрел, как ей в грудь ударилось несколько плазменных пучков.

— Гл… глаза!.. – прохрипела она напоследок и упала.

Тело охранницы объяло магическое пламя, уже через секунду растворившее ее без следа. На полу остался лишь силуэт.

— Они в покоях Королевы!

— Чтоб тебя! Спуститесь туда кто-нибудь! Вашу мать!

— Быстрее! Быстрее!.. Агх!..

Ферус сжал зубы, сердито зарычав. В помещение проскользила еще пара атакующих, которые тут же открыли огонь по Ферусу и Инвиди. Гвардеец успел в последний момент схватить Королеву и, укрыв ее и себя барьером, отступить в угол. Четыре чейнджлинга, направив в сторону Феруса и Королевы свои плазменные винтовки, открыли шквальный огонь. Стены, пол и потолок вокруг начали плавиться. Яркие вспышки выстрелов и пучки плазмы, ударяясь в щит, рикошетили в стороны, поджигая и уничтожая все вокруг. Родной дом Феруса, место, где он родился и рос, горел и стонал в агонии.  

— Ферус!

«Твари!»

С каждым новым попаданием держать щит становилось все тяжелее и тяжелее. От поднявшегося дыма и пыли дыхание превратилось в судорожные вздохи, голову сдавливали невидимые тиски, а остальной панцирь горел от перенапряжения. Барьер слабел. Ферус уперся передними копытами в пол, пытаясь удержаться на ногах. Боль и жар становились невыносимыми. Внезапно краем глаза Ферус увидел, как телекинез Инвиди подхватывает барабан его дробовика. Еле слышный щелчок, тонущий в грохоте пальбы. В ячейку лег патрон, который Инвиди, видимо, где-то прятала до этого момента. Барабан встал на место.

— За Айвори. За Альбу. За Сибуса. За всех…

Инвиди отвернулась и зажмурилась.

«Да, моя Королева!..»

Двое из нападавших принялись перезаряжаться. Шанс! Дробовик взмыл в воздух. Мгновение, и Ферус снял барьер, прикрыв собой Инвиди. Несколько пучков плазмы прошипели над головой, еще один пролетел около правого копыта. Угодив в стену позади. Уши и глаза Феруса окутало еле заметное поле, а телекинез нащупал спуск.

«За всех нас!..»

Яркая вспышка, за которой последовал мощнейший грохот. «Последний Довод» пропел свою партию. Уши заложило. Ударная волна с дробью и огнем врезалась в чейнджлингов впереди. Всех четырех атакующих отбросило назад. Двоих из них объяло магическое пламя, и до стены долетели лишь остатки их амуниции. Одного выкинуло в открытую дверь покоев, а второго туда, где была постель Феруса. Объятый магическим пламенем панцирь чейнджлинга упал на пол, словно тряпичная кукла, и исчез. Ферус припал на одно колено, громко закашляв. Этот бой дался ему большой ценой.

— Ферус!

Инвиди, при помощи телекинеза и копыт, принялась поднимать своего Гвардейца.

«Нам… нам надо уходить… Моя Королева!»

— Да! Вставай!

Еще усилие, и ослабевшее тело поддалось, позволив Гвардейцу подняться. В дыму от пожара и выстрела дробовика виднелся открытый проход в инкубатор. Придерживаемый Королевой Ферус, спотыкаясь, зашагал в сторону выхода. Но стоило ему сделать несколько шагов, как в воздухе раздалось шипение телепорта. Прямо около Инвиди появился четвертый из нападавших, которого выкинуло из комнаты. Выстрел сбил с него шлем и часть амуниции, и теперь на Королеву смотрело два пустых черных глаза.

— Во славу Роя! – прошипел чейнджлинг.

В его магическом захвате скользнул дробовик, нацеленный точно на Инвиди. Пытаться схватить его телекинезом или поставить барьер, сил уже не было. Пустой нажал на спуск. Прогремел выстрел, который угодил точно в голову Феруса, успевшего в последний момент оттолкнуть Королеву.

— ФЕРУС?!..

Все вокруг окутала тьма. В ушах звенело. Голову пронзила жуткая боль. Казалось, в глаза воткнули раскаленный прут и с каждой секундой пытаются засунуть его все глубже и глубже.

— ФЕРУС!

Голос Королевы звучал отдаленно, словно эхо, которое становилось все тише и тише. Ферус вновь оказался в пустоте. Эхо прошлого ушло, вернув Гвардейца обратно.

«ИНВИДИ! Что было дальше?!»

Молчание. Ферусу никто не ответил. Гвардеец встал и оглянулся. Лишь темнота и тишина.

«ИНВИДИ!»

Безмолвный крик вновь остался неуслышанным.

«Я ХОЧУ ЗНАТЬ, ЧТО ТАМ ПРОИЗОШЛО! ИНВИДИ!»

Перед Ферусом появился слабо различимый силуэт. Фигура сидела спиной и еле заметно вздрагивала. Гвардеец шагнул ближе. С каждым шагом очертания становились все четче и четче. Ферус замер на месте. Пожелтевшая спинная пластина, на которой виднелись два сгнивших крыла, испещренный дырами панцирь, сквозь которые были видны кости и остатки внутренностей. Гвардеец сделал еще шаг. Фигура стала медленно поворачиваться, и уже через мгновение Ферус в ужасе отпрянул. Он увидел лицо Инвиди, но не такое, каким помнил. Пустые глазницы, почти лишенный зубов кривой рот, обломанный рог и лицо, которое выражало лишь печаль.

— Прости меня… Ферус…

Шепот пронзил тьму. Тот самый шепот, что постоянно сопровождал Гвардейца. Тихий, еле уловимый. Слова, которые заставляли его зачем-то идти вперед. Гвардеец оскалился.

«ИНВИДИ!»

Он шагнул к Королеве, вернее к тому, что от нее осталось. Схватив ее передними копытами, Гвардеец злобно оскалился.

«ИНВИДИ! ТЫ ОБЕЩАЛА! ТЫ ОБЕЩАЛА, ЧТО МОЙ УЛЕЙ ПОМОЖЕТ МНЕ ВСПОМНИТЬ!»

— Ферус… Ферус… прости меня… Я… Я не могу…

«ИНВИДИ!»

Ферус обхватил Инвиди передними копытами, крепко обняв.

«Пожалуйста! Моя Королева! Ты обещала! Помоги мне вспомнить! Умоляю! Я устал бродить в потемках! Я устал! Помоги мне! Я больше не могу! Я БОЛЬШЕ НЕ ХОЧУ!»

На спину Гвардейца легли худые ноги Королевы. Ферус почувствовал горечь и боль. Инвиди всхлипнула.

«Инвиди…»

Ферус отстранился, посмотрев в ее пустые глазницы.

«Пожалуйста…»

Она с трудом кивнула.

— Х…хорошо… Прости… прости меня…

Яркая вспышка. Ферус вновь оказался в покоях Королевы, но теперь все было иначе. Перед глазами предстал разрушенный кабинет, а рядом – сам Ферус, придерживаемый копытами и телекинезом. Гвардеец оказался в воспоминаниях самой Инвиди.

«Ферус!»

— Нам… нам надо уходить… Моя Королева!

Королева слышит десятки тысяч кричащих голосов. Это агония. Агония умирающего улья. Тех чейнджлингов, что сейчас находятся в Кантерлоте, убивает какая-то отрава, а тех, что с ней в улье – безжалостно уничтожают солдаты Роя. Вся эта боль и скорбь, сплетаясь в один поток, пытается разорвать Инвиди изнутри.

«Да! Вставай!»

Вымотанный пальбой и поддержанием барьера Ферус с трудом поднимается. Королева чувствует это. Чувствует, как тяжело ее гвардеец перенес этот первый в его жизни бой, но помимо усталости, Инвиди чувствует уверенность и непоколебимость. Ферус все еще сражается за нее и за свой дом. Потому сражаться должна и она. Эта мысль становится во главе, увлекая за собой остальной разум. Королева собирает все имеющиеся силы, и, придерживая Феруса, толкает того к проходу в инкубатор. Гвардеец, ковыляя и спотыкаясь, начинает медленно идти. Все вокруг заполнено дымом от горящих книг и разбросанных вокруг остатков плазмы. Дышать становится все тяжелее и тяжелее.

Внезапно слух улавливает знакомое шипение телепорта. Сбоку в зеленой вспышке магии появляется четвертый из нападавших, которого выстрел дробовика Феруса выкинул из комнаты. Чейнджлинг лишился части своей амуниции и шлема, спасшего его от смерти. В Королеву впились два черных глаза, а в магическом захвате бойца появился дробовик.

— Во славу Роя! – прошипел чейнджлинг.

Секунда, и Ферус толкает Инвиди в сторону. Раздается оглушительный грохот.

«ФЕРУС?!..»

Королева чувствует резкий всплеск боли. Ферус громко вскрикивает, падая на пол. Выстрел попадает гвардейцу точно в глаза. Не теряя времени, боец Роя перезаряжает оружие, готовясь на этот раз добить уже Королеву.

«ФЕРУС!»

Вспышка гнева. Сильная. Яркая. Инвиди, яростно крича, ринулась на нападавшего. Королева навалилась всем весом на чейнджлинга, сбив того с ног и повалив на пол. Телекинез Инвиди хватает дробовик и уводит его в сторону. Выстрел проходит мимо, вновь оглушая Королеву. В ушах звенит, сердце стучит с частотой барабанной дроби. Но это сейчас не важно. Телекинез Королевы борется с телекинезом чейнджлинга, что держит дробовик. Голову разрывает от боли, в глазах темнеет. Что Королева, что солдат Роя, громко и тяжело дыша, пытаются отобрать оружие друг у друга. Боец нажимает на спуск. Очередной выстрел угодил в потолок, так и не достигнув цели. Голову Инвиди разрывает звон, а по щеке уже сочится струйка крови. Слышно лишь отдаленное шипение и тяжелые вздохи ее противника. Чейнджлинг вновь нажимает на спуск, но на этот раз дробовик издает лишь глухое щелканье, констатируя, что боезапас израсходован. Боец Роя, злобно оскалившись, отпускает оружие, позволяя Инвиди вырвать разряженный дробовик и отбросить его в сторону.

— Жри, тварь!.. – прошипел он.

В его магическом захвате появляется нож, на который Королева просто не успевает среагировать. Клинок врезается в грудь. Внутренности обжигает огнем, легкие сводит от болевого шока, ноги подкашиваются, в глазах темнеет. Боль струится по всему телу. Боец Роя вдавливает клинок глубже, заставляя Королеву громко закричать.

— Королева?!..

— Что с Королевой?!..

— О нет!.. Отправьте кого-нибудь на нижние уровни!!!

— Твою мать!.. Сейчас!.. Дайте нам ми…

Боец роя злобно скалился, ворочая клинок из стороны в сторону. Весь улей одновременно закричал, чувствуя боль Инвиди. Рядом застонал Ферус, пытаясь подняться, но ослепленный и обессиленный, он лишь слабо дергает ногами, не в силах что-либо сделать. Вся боль, ненависть и агония сплетаются воедино.

«НЕТ!»

Инвиди хватает клинок своим копытом, не давая чейнджлингу двигать им, а другим продолжает держать бойца прижатым к полу. На лице Королевы появляется злобный оскал, а взгляд буравит пустые глаза ее противника.

— СДОХНИ! – прорычал Пустой, сильнее давя на клинок.

Мучения невыносимы, но ярость сильнее. Телекинез Инвиди нащупывает рукоятку револьвера, что она достала несколько минут назад из сейфа. Тот самый пистолет, которого она всю свою жизнь боялась – внушительный размер, серебристый цвет, угловатый барабан и длинный ствол с гравировкой. «Элизабет». Отражение пламени, что сейчас пожирало покои Королевы, скользнуло по буквам и исчезло на мушке. Револьвер смотрел точно в правый глаз чейнджлинга Роя. Лицо бойца исказила паника, а сам он еще сильнее надавил на клинок.

«Увидимся в Тартаре!»

Прогремел мощный выстрел, а отдача почти выбила револьвер из магического захвата. Пуля, войдя в глаз, буквально разнесла все внутри чейнджлинга на ошметки, оставив лишь неразрушимый панцирь. Рот и глазницы бойца вспыхнули магическим пламенем, которое уже через секунду оставило лишь пустую оболочку. Королева закашляла. Силы почти оставили Инвиди. Она припала на левое колено, пытаясь отдышаться. Клинок, торчащий из груди, превращал каждый вдох в испытание. Боль и скорбь. Инвиди почувствовала, как начала падать.

— М… Моя Королева?.. — рядом простонал Ферус.

В последний момент Инвиди успела упереться копытом, не давая себе упасть. Мир, который глава белого улья знала, неотвратимо погибал, корчась в агонии. А вместе с ним погибала и ее Семья. Инвиди делает шаг. Все тело словно налито свинцом, в ушах звенит, а дыхание причиняет неимоверные страдания. Еще шаг, тело не справляется, ноги подкашиваются, и Королева падает. Но идти больше никуда не нужно. Копыта Инвиди нащупывают панцирь Феруса. Она подтягивается ближе, обнимая передними ногами спину и шею своего гвардейца. Ферус, тихо постанывая, лежит в луже собственной крови. Там, где когда-то были его глаза, которыми юный защитник Королевы с интересом смотрел на мир вокруг себя, исчезли. Теперь вместо них виднелся лишь потрескавшийся панцирь с пустыми глазницами.

— М… м… моя Королева?.. – судорожно вздохнув, прошептал Ферус.

Инвиди всхлипнула.

— Я тут… чш-ш-ш… — она погладила шею Феруса. – Все хорошо…

— В… вы… тут… — голос гвардейца был слабым. – Не… не уходите… я… я защищу Вас…

На глазах у Инвиди выступили слезы. Телекинез нащупал детонатор, что Королева успела забрать из сейфа вместе с револьвером. Двумя вещами, которыми их обладатель угрожал Инвиди, Королева теперь готовилась воспользоваться сама. Кантерлот погибает, как и вся Эквестрия. Улей Инвиди, как и другие, благодаря СтойлТек удалось подготовить к такому, потому Рой и пришел сюда, в надежде укрыться. Вот только Королева была не намерена отдавать им свой дом и свою Семью на растерзание. Телекинез сильнее сжал детонатор.

«Я… не хочу… отдавать им наш дом!»

Королева собрала последние силы, чтобы послание дошло до каждого ее чейнджлинга, что был еще жив. Вместе с ним, глава улья передала всем и каждому свою последнюю мысль, свои чувства, свое желание – уничтожить улей и вместе с ним остатки Роя.

«Простите… простите меня все…»

— Моя Королева… — простонал Ферус. – Что бы Вы ни сделали… Я с Вами…

Гвардеец слабо двинул одной из ног, пытаясь встать. Но сил у него уже совсем не осталось. Взгляд Инвиди остановился на детонаторе. К горлу подступил ком, глаза наполнились слезами.

— Моя Королева… — простонал Ферус. – Делайте, что должны…

«Я… я не хочу… Я не хочу, чтобы погиб кто-либо из всех вас!»

— Вы… Вы уже ничего не измените… Моя Королева…

— Не отдавайте им наш дом!..

— Отомстите за всех нас!

— Убейте их! Пусть эти ублюдки заплатят!..

Тысячи голосов еще живых поддерживают главу улья. Инвиди всхлипнула. Взгляд Королевы остановился на ее защитнике. Она сжала зубы.

— Ферус… я… я… — прошептала Инвиди.

В океане боли и мук родилась одна крохотная мысль. Все, что Королева знала и любила – сгорает в огне мегазаклинаний, отравляется или жестоко истребляется. Все, что можно потерять, уже потеряно… кроме…

— Ферус… — ослабшие копыта Инвиди гладят панцирь гвардейца. – Я хочу спасти тебя… я хочу, чтобы ты жил…

Ферус застонал, не в силах что-либо ответить. Взрыв бомб, заложенных в улье, убьет всех внутри, кроме того, кто сможет пережить этот взрыв. Пустые. Но, рано или поздно, их убьет голод. Взгляд Королевы замирает на проходе в инкубатор. Оттуда – копытом подать до запасов пищи. Нужно лишь пережить взрыв. И единственный, кто может его пережить – ее гвардеец. Ей только нужно ему помочь.

— Вы… Вы хотите?..

— Моя Королева, но?..

— Ферус?..

Мысль дошла до всех живых чейнджлингов, что сейчас погибали в улье и снаружи. Агония умолкла, превратившись в решимость. Тысячи голосов в унисон обращались сейчас к Инвиди лишь с одной мыслью.

— Моя Королева, мы с вами! Возьмите нас с собой!

— Если мы можем спасти его, мы с Вами!

Инвиди замерла. Эта ужасная идея родилась лишь в ее голове и не должна была покинуть разума Королевы, но теперь весь улей знал, чего она хочет. И вся Семья ее поддерживала. Каждый, кто еще мог стоять и дышать, требовал, чтобы часть его помогла Ферусу выжить. И не подчиниться сейчас мнению улья было невозможно. Инвиди заплакала.

— Моя… Королева… — простонал Ферус.

Из глаз Королевы вовсю текли слезы. В воспоминаниях Инвиди показались те самые страницы из Черной Книги. То самое заклинание. Она сглотнула.

«Тебе нужно добраться до инкубатора. Он впереди, малыш. Просто доползи до него и все будет хорошо»

Ферус слабо дрогнул. Инвиди погладила спину своего защитника.

— А… как же Вы…?.. – прошептал Ферус.

«Все будет хорошо, малыш. Все будет хорошо…»

Ферус застонал.

«Ты всегда был верным, целеустремленным и всегда держал обещания! Ты должен выжить!»

– Не… не бросайте меня… — прошептал гвардеец.

«Я всегда буду с тобой. Мы все будем с тобой, Ферус. Твой улей… твоя Семья тебя никогда не бросит»

— Мы всегда будем рядом!

— Мы тебя не бросим!

— Мы – одна семья, Ферус!

— Семья… — с трудом прошептал Гвардеец.

Инвиди прижалась к шее Феруса и заплакала.

«Пообещай мне! Пообещай, что никогда не сдашься!.. Всегда есть путь вперед… даже если единственное, что ты можешь сделать – просто сесть и умереть, не сдавайся!»

Инвиди поцеловала своего гвардейца.

«Обещай… Прошу…»

— Я… я… — слабым голосом ответил Ферус. – Я обещаю.

Инвиди закрыла глаза. Телекинез нащупал кнопку детонатора.

«Обещание…»

Все вокруг поглотил яркий свет. Десятки тысяч маленьких искр окружили Феруса. Через мгновение они начали двигаться. С каждой секундной их скорость все возрастала, пока они не превратились в белую бурю, крутящуюся вокруг Феруса. Гвардеец испуганно сделал шаг в сторону, но бежать было некуда. Этот белый ураган был повсюду, и с каждым мгновением он все сильнее сжимал свои тиски.

Вдруг вакханалия света неожиданно остановилась. Десятки тысяч искр повисли вокруг Феруса, замерев на месте. Гвардеец принялся с опаской озираться. Ничего. Лишь тишина и спокойствие. Как будто не только время, а даже сама жизнь остановилась, повернув свой взор на Феруса. Казалось, что на него сейчас смотрит бесчисленное количество глаз. Пока…

«Что?..»

Белая стена сорвалась с места, рванув точно на Гвардейца. Он почувствовал, как его панцирь становится единым целым со всем этим белым ураганом, а каждая искра, что ударялось о тело Феруса, возвращала в его разум забытое воспоминание, ощущение, чувство… эмоцию. Гвардеец вспомнил все. Вспомнил, как ослабший и слепой, он полз в сторону инкубатора, как и просила его Инвиди. Вспомнил, как разум разрывали боль и скорбь. Вспомнил холод одиночества, когда все, кого он знал, покинули его, оставив наедине со своей агонией. Пока, наконец, ведомый чувством голода, слепой Гвардеец принялся искать пищу. Ферус вспомнил те запасы геля, но не такого, к которому он привык. Вкус был омерзительным, от каждого глотка внутри все болело. Гвардейца рвало. Внутри, казалось, идет настоящая война. Внутренности Феруса чем-то резало, топтало, кромсало и рвало на части. Гель был отравлен, но сейчас Ферусу было все равно. Холод одиночества и бесконечный океан боли и скорби. Гвардеец хотел лишь одного – умереть.

Но вот все эти муки гаснут, и Ферус забывает себя настоящего. Забывает то, кем был, забывает все чувства и эмоции. Только безразличие. Лишь еле слышный шепот в голове, который не дает сдаться и умереть. Копыта Гвардейца вступают на Эквестрийскую Пустошь, но ее пейзажей он не видит. Ведомый лишь шепотом и голодом, Ферус становится самым страшным ее порождением, убивая и калеча лишь для того, чтобы насытиться или заглушить этот изматывающий шепот, приказывающий ему не сдаваться, идти вперед, искать любую цель. Что-нибудь, что может позволить Гвардейцу оправдать свое существование. И Ферус раз за разом находит ее…

Разум прояснился, но вместе с ним вернулись и те самые боль и холод одиночества. Ферус встал, сжав зубы. Перед ним все также сидела Инвиди. Королева опустила голову, боясь поднять взгляд на Гвардейца. Ферус оглянулся. Весь его мертвый улей также был тут, но в отличие от Инвиди, каждый из чейнджлингов смотрел точно на него. Они рассказали ему все, что он хотел знать, теперь выбор за ним. Мертвые сделали свой ход, пришла очередь живого.

«Посмотри на меня, Инвиди»

Королева сделала глубокий вдох и с трудом подняла голову. Взгляд ее белых глаз встретился с взглядом Феруса.

«Вся та боль, все те страдания, что я причинил за эти годы… Все те ужасы… Все те реки крови, что пролились на землю по моей вине… Разве этого ты хотела?»

Инвиди промолчала. Слова были не нужны.

«Я стал чудовищем. И все ради чего, Инвиди?»

Глаза Королевы намокли.

— Прости меня… — всхлипнула она. – Я… я не хотела…

Инвиди закрыла губы копытом, громко всхлипнув. По ее щекам текли слезы, голова поникла, а голос дрожал.

«Почему ты не позволила мне умереть вместе со всеми? Зачем нужно было превращать мою жизнь в эти муки?»

— Я не могла допустить, чтобы вся моя Семья погибла, — прошептала Королева. – Я… не… могла…

«Тогда почему я? Почему ты не спасла себя?»

Она подняла голову, посмотрев на Феруса.

— Я бы не справилась… — Инвиди покачала головой.

Королева отвернулась и зажмурилась. Секунду она сидела молча и тяжело дышала. Сейчас, когда все стало прозрачным, она, наконец, могла признаться не только Ферусу и остальной Семье, но и самой себе.

— Я бы не вынесла, — продолжила Инвиди. – Эта агония бы убила меня раньше, чем нож в моей груди. Я слишком слаба, труслива, эгоистична.

Королева повернулась к Ферусу.

— Только такая могла сотворить с тобой этот кошмар, — добавила она.  

«Но зачем жить защитнику, если те, кого он должен беречь – мертвы?»

— Потому что ты сильнее, Ферус, — во взгляде Инвиди появилась искра уверенности. – Ты сильнее меня! Ты никогда не сдашься и не отступишь от своих идеалов! Я не могла допустить, чтобы погибли все. Я хотела бы спасти всех!

Инвиди обвела копытами сидящих вокруг чейнджлингов.

— Всех! – Королева топнула. – Но я не могла! Я могла спасти лишь тебя, Ферус…

Королева сглотнула.

— И если выбирать между эгоистичной, трусливой и жалкой дурой и тобой, — она смотрела точно в глаза Гвардейца, – я выберу тебя.

Ферус промолчал. Инвиди опустила голову и расплакалась.

— Но если бы я знала, к чему это приведет… — всхлипнула она. – Прости меня, малыш. Прости меня…

Ферус приблизился к Королеве. Гвардеец сел рядом и осторожно обнял Инвиди, заставив ее дрогнуть от неожиданности.

«Я прощаю тебя, Моя Королева. Я прощаю…»

— Ферус?.. – всхлипнула Инвиди.

Гвардеец отстранился, вновь посмотрев ей в глаза.

«Но я так устал, моя Королева… Я так устал от всех этих смертей, от этой крови, страданий, боли. Я больше не хочу»

Ферус глубоко вздохнул и опустил голову.

«Я не вижу смысла жить дальше. Я так устал ходить в темноте… устал быть убийцей и чудовищем…»

Копыто Королевы прикоснулось к подбородку Феруса, прося его поднять взгляд. Гвардеец повиновался.

— Ты не убийца или чудовище, Ферус, — Инвиди покачала головой. – Ты – защитник. И ты был им всегда.

«Но кого мне защищать? Этот мир чужд мне! Он ненавидит сам себя! Эта тьма вокруг… я больше не могу! Я больше не хочу!»

Инвиди кивнула.

— Да, ты не сможешь защитить всех, — продолжила она. – Но…

Королева повернулась в сторону, взглянув куда-то. Ферус повернулся следом. Перед взглядом Гвардейца вновь предстал тот самый маленький Светлячок, который сопровождал его, пока Ферус пытался себя вспомнить. Эта мучительная дорога, усеянная картинами прошлого, и если ты на ней оступишься – тьма утащит тебя в небытие. Это могло произойти и с Ферусом, если бы не крохотная Искра, что раз за разом вырывала Гвардейца из лап пустоты.

— …ты можешь защитить тех, — добавила Инвиди, — кто не позволит тебе вновь погрузиться во тьму.

Голос Королевы стал заметно тише, а все вокруг начало стремительно темнеть. Вокруг Светлячка вновь сгущались тени. Размытые образы танцевали около Искры, грозясь стереть ее яркий свет и погрузить разум Феруса обратно в пустоту, а после утащить и его самого.

- ФЕРУС, ПОРА ПРОСЫПАТЬСЯ!

— Это что за нахер?! – рявкнул чей-то голос.

В нос Феруса ударил знакомый сухой запах Пустоши, однако помимо него, Гвардеец почувствовал еще один. Пахло сеном. Силы, пусть и нехотя, возвращались к Ферусу и первое, что следовало сделать – понять, где он сейчас. Прощупав телекинезом все вокруг, Гвардеец понял, что находится на какой-то невысокой телеге. Рядом телекинез нащупал «Элизабет» и «Последний Довод».

— Это не я! — очередной крик, но уже испуганный, который был прерван сильным ударом. — Я клянусь! Это н…

В нескольких метрах впереди Ферус почуял семь пони. Эмоциональный фон пестрил самыми яркими оттенками – от страха до ненависти, но Гвардейца сейчас интересовал не он. Ферус почуял эмоции той, кто был ему нужен – жеребенок, около которой стояло два жеребца. Четыре же других пони находились сбоку от них.

— Не ты, блять?! – прорычал один из них.

Он нанес сильный удар, окрасив эмоциональный фон другого пони болью и отчаянием.

— Давай копай, — добавил другой жеребец.

Его голос был более спокойным, но он не мог спрятать раздражение, витавшее сейчас вокруг.

— Это н… н… не мы!.. – взмолился кто-то.

— Копай, сука! – рявкнул первый. — А то я тебя прямо сейчас грохну!

Эмоциональный фон еще больше засиял темно-синим цветом ужаса. Ферус медленно поднялся, пытаясь телекинезом нащупать землю. Вся группа была очень сильно занята, чтобы обратить внимание на что-то, что встает из повозки.

— Еще раз повторяю, что произошло вчера ночью? – теперь уже говорил другой жеребец, что стоял около жеребенка.

Ответа не последовало.

— Я ТЕБЯ, БЛЯТЬ, СПРАШИВАЮ! – рявкнул он. — Что вчера случилось?!

— Я не знаю… — ответила малышка.

Пони швырнул жеребенка о землю, наполнив ее эмоциональный фон болью и злостью. Ферус оскалился. Нащупав поверхность земли, Гвардеец спрыгнул, но чуть было не упал. За те дни, что он лежал в отключке, тело сильно ослабло и требовало время на восстановление. Ферус замер на секунду, собираясь с силами.

— Отвечай, маленькая тварь! – рявкнул жеребец.

— Буз вечером пошел тебя трахать, — сказал тот, что стоял рядом с ним. – Что-то мне слабо верится, что ты «ничего не знаешь».

На мгновение эмоциональный фон жеребца окрасился в презрение.

— От этих мудаков толку мало, — устало сказал он. – Кончай их.

Эмоции двух пони тут же вспыхнули ужасом и отчаянием.

— Ну че, сука, страшно тебе?! – прошипел тот, что стоял рядом с ними. — А убивать Буза было не страшно?!

— Это н!.. – взмолились оба жеребца. – Это не м!.. Эт!..

Прогремел выстрел. Эмоциональный фон одного из группы угас. Следующий выстрел прикончил второго. Теперь перед Ферусом осталось четыре пони и жеребенок. Гвардеец попробовал шагнуть. Тело повиновалось. Подхватив свое оружие, Ферус осторожно двинулся к жеребцам, что стояли около малышки.

— Что вчера случилось с Бузом?! – вновь спросил один из них.

— Я… не… знаю… — простонала жеребенок.

Ее эмоции окрасились в еще более яркие оттенки боли, а сама малышка закричала. Через мгновение стон стал глуше, словно ей наступили на шею.

— Кончай и ее, — добавил жеребец. — Буза это все равно не вернет.

В этот самый момент Ферус оказался прямо около него. Пони оглянулся. Его эмоции поменяли цвет с ярко-желтых оттенков на темно-синие.

— Че за?.. – единственное, что успел сказать он.

Телекинез Гвардейца схватил его за шею и грудь, сложив пополам и сломав тому хребет. Не теряя времени, Ферус ринулся вперед на того, что стоял около жеребенка. Секунда, и эмоциональный фон жеребца со сломанной спиной угас, а сам он успел лишь хрипнуть напоследок.

— Че за нахер?! – сбоку закричал один из его товарищей.

Жеребцы были достаточно близко, а малышке уже ничего не угрожало, потому чейнджлинг шагнул в их сторону, вставая между ними и жеребенком. Оба пони, выхватив оружие, нацелили его на Феруса, но было уже поздно. «Последний Довод», словно огромная дубина, обрушился на первого, превратив его голову и шею в фарш. Второй, испуганно закричав, ринулся в противоположную от Феруса сторону, надеясь убежать. В магическом захвате Гвардейца всплыла «Элизабет». Револьвер, громогласно рявкнув на всю Пустошь, отправил пулю в спину жеребца. Эмоциональный фон того тут же угас.

«Один? Надо будет пересчитать»

Четверо жеребцов мертвы. Рядом остался только эмоциональный фон жеребенка, пестрящий радостью и гневом. Ферус, приблизившись к малышке, остановился в полуметре, и наклонил голову. Жеребенок, тяжело дыша, подняла на него свои разноцветные глаза и надула губы.

— Какого хера так долго?! – фыркнула она.

Ферус замер. Казалось бы, обычные слова, которые он слышал столько раз на Пустоши и которые всегда игнорировал. Но сегодня, особенно после того, как Гвардеец вспомнил себя настоящего, он почувствовал какое-то непреодолимое желание что-нибудь ответить.

— Я спал, — ответил чейнджлинг.

Ухо малышки встало торчком, а глаза чуть было не вылезли из орбит. Эмоциональный фон вспыхнул злостью и возмущением.

— Меня тут, блять, чуть не убили! – рявкнула она.

Ферус пожал плечами.

— Ну не убили же, — добавил он.

— ЧТО?! – жеребенок топнула копытом. – АХ ТЫ КУСОК ГРИФОНЬЕГО ДЕРЬМА!!! ВЫКИДЫШ БРАМИНА!!! ЧТОБ ТЕБЯ!..

Малышка принялась браниться, грозно размахивая копытцами и брызжа слюной. Несмотря на годы странствия по Пустоши, многие из ее выражений Ферус слышал впервые. Лица гневающейся кобылки Гвардеец не видел, зато ее эмоции говорили куда больше. Однако стоило ему подхватить ее телекинезом, как жеребенок тут же сжалась в клубок и, перестав ругаться, тихо застонала. Эмоции окрасились болью.

— Ты ранена? – спросил Ферус.

— А тебя колышет?! – прорычала пони.

Ферус поднес ее ближе и понюхал. Среди прочих неприятных запахов, которым могла пахнуть кобылка, вынужденная жить в настоящем гадюшнике, нос учуял кровь. Видимо, та вспышка боли чуть ранее была вызвана раной, оставленной одним из жеребцов.

— Тебе нужна помощь, — добавил Ферус.

— Ничего мне не надо! – вновь фыркнула кобылка. – Что ты вообще хочешь?!

Эмоции боли опять сменил гнев.

— Чтобы ты выжила, — ответил Гвардеец. – На спине или в сумке?

Малышка удивленно наклонила голову на бок.

— На спине поедешь или в сумке? – повторил Ферус.

— На спине! – тут же ответила пони.

Ферус кивнул. Внутренний компас, который ему достался от всех душ его Семьи, подсказывал, что самое ближайшее место, где жеребенку точно смогут оказать помощь – Мейнхеттан. Значит, сейчас путь Феруса лежит в Тенпони Тауэр. Рана, судя по сердитому настроению малышки, не слишком серьезная, но усугублять не стоит.

— Я есть хочу! – фыркнула она.

Старая песня. Но кто знает, сколько Ферус провалялся без сознания. Жеребенка стоило покормить. К тому же, эти жеребцы, что пленили и его, сняли все снаряжение с Гвардейца. Потому сейчас стоило найти все свои вещи и провизию. Усадив шипящего жеребенка на спину, Ферус принялся осматривать трупы. Дорога предстояла не близкая, потому нужно было вдоволь запастись водой и едой для кобылки.

— И пить! – добавила малышка.

Ферус покачал головой. Впервые за две сотни лет Гвардеец улыбнулся.

---

Новый уровень!

Получена новая способность:

Юный оппозиционер

— Вы ненавидите Пустошь, как и все, что с ней связано. Ваш негативный настрой плохо сказывается на отношении к Вам, а любой диалог почти гарантированно превращается в драку. Но Ваш невыносимый темперамент является и Вашей изюминкой! С некоторой долей вероятности Вы сможете расположить к себе любого, вне зависимости от уровня репутации и харизмы.

Глава VI. Искупление

^{— И в награду за твою стойкость, Пустошь сделала свое самое страшное порождение твоим другом. А когда твой друг – самый жуткий из кошмаров, остальных ты уже можешь не бояться.}

— Пить!

Файрфлай капризно надула щеки и топнула копытцем, глядя на своего похитителя.

— Ты пила час назад, — ответил он.

— Нет! – малышка забарабанила передними ногами по спине жеребца. — Это было двадцать часов назад!

Тот промолчал.

— Пить хочу! – прошипела Файрфлай.

— Нет, не хочешь, — ответил жеребец.

Малышка громко фыркнула.

— Да?! – она надула щеки. – Тогда я сваливаю нахер!

Кобылка вскочила, тут же болезненно поджав заднюю ногу. Рана, нанесенная Файрфлай одним из работорговцев, дала о себе знать. Жеребенок сердито фыркнула и попыталась спрыгнуть, но уперлась головой в прозрачный барьер. Она сильно надавила на поле, пытаясь его оттолкнуть, но толку от этого не было. Этот странный пони, или кто он вообще там, ее не отпускал. Шипящая от негодования Файрфлай села на место и вонзила в затылок своего похитителя взгляд разноцветных глаз.

— Говно! – обиженно пробубнила Файрфлай и сморщила мордочку.

Очередная попытка к бегству вновь не удалась. Хотя, если быть честным, кобылка и не пыталась убежать. Она, сколько себя помнила, ни разу не путешествовала вот так – свободно и без веревок. Вот только у всей этой радости был существенный изъян. Последние сутки с того момента, как жеребец спас ее, убив работорговцев, поездка по Пустоши на спине этого пони оказалась неимоверно скучной. Ни работорговцев, ни бандитов, ни даже рейдеров. Никого! Пару раз Файрфлай замечала чьи-то головы и силуэты, снующие вокруг, но нападать они не решались. Как будто знали, кто сейчас идет по пустыне. И это было ужасно неинтересно! А возможности поспать и как-то разбавить эту скуку тоже не было, ведь рана, оставленная клинком того работорговца, болезненно ныла. Старая тряпка, которой ее похититель перевязал рану, лишь усиливала эту боль. Еще хуже было то, что каждый шаг странного пони неприятно отзывался в ноге, потому уснуть никак не получалось.

Единственным развлечением за сутки стала лишь горстка рейдеров на старой железнодорожной станции. Когда Файрфлай и ее похититель оказались рядом, большая их часть, ломая двери, хлипкие стены и заколоченные окна, пустилась наутек, в то время как другая — была до смерти пьяна. Пока странный пони искал припасы, Файрфлай удалось убедить одного из пьяных рейдеров отстрелить себе яйца, так как тот, находясь в неадекватном состоянии, почему-то признал в ней свою покойную сестру, которую не смог уберечь. После долгих колебаний, бедный жеребец все же совершил акт искупления под довольный вопль кобылки. А дальше опять – скука, Пустошь и молчаливый странный пони.

Файрфлай еще раз громко прорычала. Попытка достучаться до похитителя вновь оказалась неудачной, потому осталась последняя надежда в борьбе со скукой — ПипБак. Но прибор продолжал барахлить и отказывался выполнять свои функции, потому малышка принялась, как и раньше, хаотично нажимать на все кнопки и переключатели в надежде, что эта долбанная штука заработает. Ведь если нет, делать уже просто ничего не оставалось. Даже занятное копошение в сумках похитителя осточертело. Жеребец все равно спрятал всю еду, воду и оружие в отдельный мешок, до которого малышке было никак не добраться, а копаться во всякой ерунде было неинтересно. Хотя Файрфлай удалось стащить из мешка две гранаты. Одна была с виду обычной – круглой и коричневой. Именно такими порой развлекались те, кто заставлял Файрфлай драться с другими жеребятами, закидывая вот такие вот подарки ради «накала обстановки». Так что малышка прекрасно знала, что эта штука превращает пони в фарш, если выдернуть чеку. А вот вторая была совсем другой – тоньше, чем первая, и имела темно-оранжевый цвет. Таких Файрфлай еще не видела. Во всяком случае, эта найденная пара гранат родила в голове жеребенка хитрый план, в котором, если ее похититель-странный-пони будет продолжать ее игнорировать, она засунет ему их в рот или задницу, пока тот будет спать. Вот только тот пока даже и не думал об этом, так что оставалось лишь радио. Но у ПипБака было свое мнение на этот счет, и он отвечал кобылке лишь попискиванием и шипением.

— Вонючий кусок бизоньей жопы! – пробубнила себе под нос Файрфлай, стукнув по экрану копытцем.

Середина дня ничем особо не отличалась от другого светлого времени суток. Все тот же пустынный безжизненный пейзаж, те же редкие и мертвые стволы деревьев и свинцовые серые тучи, прячущие голубое небо от глаз тех, кто проклят на всю жизнь скитаться среди этих земель. Однако сегодня в скучную серую палитру туч вклинивался совсем другой оттенок. Черные сгустки поднимались сплошной стеной со стороны Понивилля и Вечнодикого леса. Файрфлай спрашивала у своего похитителя, что это значит и откуда берется эта туча дыма, но тот не дал внятного ответа. Хотя, это и неудивительно, ведь малышка видела его истинную форму и знала, что глаз у него попросту нет. Все равно, что спрашивать немого.

Вдруг ПипБак сильно затрещал, а сквозь многочисленные помехи стали пробиваться обрывки слов и фраз. Файрфлай опять нажала на кнопки и крутанула переключатель. Прибор затрещал и зашипел, словно обиженный дикий зверь, кого заставляли делать то, что ему не нравилось.

— Предупр… вс… ит… Не и… Башн… авер! – говорил кто-то. — М… де… Повторяю! Мы в ос… е!

Даже сквозь многочисленные помехи было понятно, что голос был взволнован и хотел о чем-то предупредить. Вот только о чем – понять было невозможно. Жеребенок постучала копытцем по прибору и, насупившись, сильно ударила его по экрану. ПипБак ответил сердитым треском и громкими помехами, словно высказывая малышке все, что он о ней думает.

— Долбаная херовина! – прошипела Файрфлай. – Музыку дай!

Жеребенок еще раз стукнула по прибору, задев переключатель. Из-за этого, казалось бы, простого действия, большая часть помех мгновенно пропала, а через динамик послышался более менее четкий голос какого-то жеребца.

— Это автоматическое сообщение! Всем, кто меня слышит! – говорил он.

— Да мне насрать! – прорычала Файрфлай, стукнув прибор копытцем. – Я ХОЧУ МУЗЫКУ! МУЗЫКУ МНЕ ДАЙ!

Жеребенок принялась жать на все кнопки, погружая голос жеребца в помехи.

– Тенпони Тауэр находится под осадой наемников Красного Глаза! – продолжала запись. — Повторяю!

— Да мне по!.. — фыркнула малышка.

Но договорить кобылка не успела.

— Стой, — подал голос ее похититель.

Странный пони остановился, повернув голову к кобылке и ее прибору. Он навострил уши и прислушался к радиопередаче.

— Тенпони Тауэр находится под осадой! Если вам дорога ваша жизнь, разворачивайтесь и уходите! – вещала запись. – Повторяю! Тенпони Тауэр находится под осадой наемников Красного Глаза! Это автомат…

— Да насрать! – фыркнула Файрфлай, стукнув ПипБак.

Голос жеребца пропал, заменившись треском и помехами. Жеребенок сердито выдохнула, надула щеки и, вновь ударив прибор по экрану, повернулась в сторону своего похитителя.

— Какое нам дело до этих уродов? – прошипела малышка.

— Мы идем в Тенпони Тауэр, — ответил странный пони.

Он повернул голову вперед и двинулся дальше. Ушко Файрфлай встало торчком. Они идут в эту самую башню?

— Туда? – переспросила кобылка. — Где живет этот сраный кусок отбросов, кого выблевал блотспрайт, потом сожрал брамин, а после чего высрал через зад Ди-Джей Пон-Хер в жопе?

Лишь одна мысль об этом пони вызвал внутри Файрфлай жгучий огонек ненависти. Если эта гребаная башня, где живет этот урод, в осаде, вот бы побыстрее их там всех перебили! Или, если повезет, этого сраного ди-джея прикончит ее похититель. Вот было бы здорово увидеть, как странный пони складывает этого урода пополам и бросает в сторону сточной ямы. Мысль приободрила кобылку.

— Да, — ответил странный пони.

— Прекрасно, — хихикнула кобылка.

Этот поганый Ди-джей, чьи слова разливались по всей Пустоши, для многих пони, что Файрфлай встречала, был словно голосом надежды. То, что, по их словам, заставляло с новыми силами бороться против опасностей и жестокости Пустоши. Вот только Файрфлай была против этого, потому что все пони, ВСЕ, будь то жеребец, кобыла, старик или, в особенности, жеребенок – должны сдохнуть в самых жутких муках со слезами на глазах и моля о пощаде. За все те муки… За всю ту боль… Каждый! ДОЛЖЕН! СДОХНУТЬ! А этот проклятый голос надежды только мешал этому. Файрфлай, сжав зубы, сделала глубокий вдох. Гнев внутри уже бушевал вовсю, но помимо него зрело еще кое-что. Мордашка кобылки расплылось в дерзкой ухмылке, а копыто погладило гранаты, припрятанные за пазухой.

«Ничего… Скоро. Скоро вы все ответите»

Пустынный пейзаж сменился руинами, когда Файрфлай и ее похититель вступили в пригород Мейнхеттана. Очертания серых развалин, среди которых копошатся как крысы, так и мусорщики в надежде найти припасы, изрытая трещинами земля и нависающие мрачные скелеты небоскребов. Хорошо знакомый Файрфлай пейзаж. Кобылка прекрасно помнила свою жизнь в «большом городе», как скиталась между руинами в поисках еды и надеялась, что сама не станет едой. Пока малышку не схватили бандиты и не заставили драться насмерть с другими жеребятами, каждый день Файрфлай проходил по одному сценарию: проснуться от странного шороха и в ужасе забиться в угол, убедиться, что опасности нет или же броситься наутек. Если опять повезло – попытаться найти или украсть еду. Во втором случае есть вероятность получить по голове. А воровать у Файрфлай получалось довольно скверно. Если удалось найти хоть что-нибудь съедобное, то начиналось самое сложное – попытаться не замерзнуть ночью. В раннем детстве, когда у Файрфлай был друг – такой же бездомный жеребенок, как и она, по ночам можно было согреться, прижавшись друг к другу. Но этот ублюдок ради куска старой солонины продал ее рейдерам. Благо, тогда Файрфлай удалось улизнуть, прыгнув в канализацию. С этого самого дня кобылка осознала простую истину – друзей нет. Есть только ты сам.

Странный пони остановился и замер на месте. Можно было подумать, что он присматривается или прислушивается, однако его уши не двигались, а глаз попросту не было. Но как-то же он ориентируется в пространстве! Только вот как именно — Файрфлай не понимала. Хотя было бы интересно узнать, как именно слепой монстр всегда знал, где его противники. Спустя полминуты рядом с ним всплыл револьвер. Похититель раскрыл барабан, достал из него патроны, которые так же, как и оружие, зависли рядом. Боеприпасы некоторое время висели, словно странный пони проверял их, после чего все они вновь заняли свое место в барабане. Он как будто готовился к драке. И неудивительно, ведь сообщение говорило как раз о том, что Тенпони Тауэр в какой-то там осаде. Смысла слова малышка не знала, однако по действиям своего похитителя быстро смекнула, что осада – нечто крайне веселое. Ведь иначе, зачем этот странный пони перезарядил свой револьвер?

— Постарайся не шуметь, — попросил он.

— А если буду? – провокационно фыркнула Файрфлай.

Странный пони промолчал, двинувшись вперед. Сейчас наоборот стоило бы громче покричать, чтобы на зов сбежалась как можно больше ублюдков. А потом похититель их бы всех убил. Жестоко и медленно! Но кто знает, вдруг этот хрен опять свалиться спать и не успеет проснуться к тому моменту, как Файрфлай уже будут вовсю иметь под хвост или того хуже – резать? Все-таки лучше пока помолчать.

Мимо проплывали серые руины. Все вокруг, как и обычно, казалось тихим и мертвым. Ни снующих крыс, ни мусорщиков, ни, на худой конец, озлобленных рейдеров. Видимо, голос действительно не врал. Впереди виднелись очертания странных сооружений, которых раньше Файрфлай не видела: это были словно железнодорожные рельсы, но построенные в самом верху. Выглядело довольно необычно и, чего греха таить, крайне интересно. Тут и там, куда ни взгляни, были заметны вздымающиеся столбы дыма от костров. Наемники Красного глаза, судя по всему, разбили свои лагеря прямо вокруг того самого места, куда направлялся ее похититель. На фоне серых туч виднелись чьи-то силуэты, патрулирующие район. Сразу видно, что весь этот сброд тут подготовился основательно, и, возможно, без хорошей драки не обойдется! Файрфлай вожделенно потерла копытца и, пододвинувшись чуть ближе, уперлась копытами в шею своего похитителя. Тот был абсолютно спокоен. Впрочем, как и всегда – что ему стоит сложить пополам здорового жеребца?

Внезапно похититель замер, словно что-то почувствовал.

— Что? Где? – удивленно спросила малышка.

Файрфлай принялась оглядываться по сторонам в надежде увидеть то, что насторожило странного пони, но вокруг ничего интересного не было. Лишь серые руины и пустота. Спустя полминуты уши уловили звук хлопающих крыльев откуда-то сверху. Файрфлай тут же подняла голову, увидев пару грифонов, что направлялись прямиком к ней и ее похитителю. Серый грифон в металлической броне и парой пистолетов по бокам, словно коршун, спикировал вниз и встал ровно в паре десятков метров перед Файрфлай и ее похитителем, вонзив в них остервенелый взгляд. Его напарница, красно-белая грифина, приземлилась на крышу небольшого полуразрушенного здания. В ее когтях блеснул карабин, который она нацелила на стоящих внизу Файрфлай и странного пони.

— Какая неожиданная встреча! – злорадно хохотнула грифина.

Странный пони даже не шелохнулся. Напарник наемницы тоже расплылся в злобной ухмылке, а в его лапе блеснул нож.

— Что Вас привело сюда? – колко поинтересовалась грифина.

Обычно в таких ситуациях Файрфлай помалкивала, потому что шанс схватить пулю или нож в горло – неимоверно высок. А сейчас? Да эта пара идиотов даже не подозревает, кто стоит перед ними! Кобылку прямо затрясло от осознания того, что сейчас она может ответить этим говнюкам, а не прятаться за наигранным страхом.

— Извините, мисс, — Файрфлай сделала щенячьи глаза и повернулась к грифине, – можно спросить?

Та удивленно отвела голову в сторону, а ее дерзкая ухмылка сменилась на пародию смущения.

— «Мисс»? Ебите меня семеро, как мило! – захохотала она и повернулась к товарищу. — Ты слышал, Кроу?! Мисс, блять! Позволим малышке спросить, раз она такая вежливая?

Грифон, хохотнув, утвердительно кивнул.

— Я… — Файрфлай постучала копытами друг о друга, изображая смущение. – Я хотела спросить…

Ее разноцветные глаза смотрели точно на улыбающуюся грифину.

— Я хочу узнать, — продолжила малышка, — где находится то место…

Глаза Файрфлай расширились, а лицо стало сердитым.

— …где ВЫСИРАЮТ ТАКИХ УЕБКОВ?! – рявкнула малышка ткнув копытом в сторону грифины.

Та просто остолбенела.

— Это же пиздец! – Файрфлай вскинула копытца. – Такого мерзкого ебальника я с рождения не видела! Ты особый говнорожий клювохер?!

Малышка повернулась к товарищу грифины, что сидел и удивленно хлопал глазами, не зная, как реагировать.

— А это что, блять?! – возмутилась Файрфлай. – Это же еще больший пиздец! ПИЗДЕЦИЩЕ! Кто тебя выпустил из клетки, мошонка брамина с хуем на еблище?!

Глаз наемника дернулся.

— Кроу, — прорычала грифина, передернув затвор. – Зарежь жеребца. Маленькое говно оставь. Хочу услышать, что она еще пропоет, когда я буду отрезать ей ноги.

— С удовольствием, — прошипел тот.

Наемник сорвался с места. Секунда, и грифон приблизился к странному пони. Большая ошибка, которую совершают почти все, кто рискует напасть на этого монстра. Грифона тут же подняло над землей, его конечности распластались в разные стороны, а перья на шее сдавила невидимая сила. Но сейчас что-то было не так. Обычно, насколько Файрфлай помнила, ее похититель просто ломал шею или складывал пополам своих врагов, но сейчас он… он словно медлил. Как будто что-то заставило его сомневаться.

— Кроу, что, мать твою, там происходит?! – рявкнула грифина.

Грифон корчился и хрипел, пытаясь сопротивляться, но у него ничего не получалась. Его напарница нацелила свой карабин на странного пони. А тот все стоял и не двигался, держа наемника.

— Чего ты ждешь?! – крикнула Файрфлай, стукнув копытами по спине похитителя. – Убей его!

Она толкнула странного пони, но толку от этого не было. Он все так же стоял, удерживая хрипящего грифона.

— Ах ты ублюдок! – прорычала грифина.

Наемница открыла огонь. Очередь пуль разразилась фонтанами пыли на земле под похитителем, пара врезалась тому в голову, а одна угодила в спину. Почти что туда, где сидела Файрфлай. Кобылка испуганно бросилась в сторону, стараясь уйти из-под огня. Она спрыгнула вниз, но стоило копытам коснуться земли, как рана от ножа тут же дала о себе знать, заставив Файрфлай громко вскрикнуть. Сильная боль заструилась по бедру, в глазах потемнело, а дыхание перехватило.

«Твою!..»

Стоило малышке припасть на одну ногу, как странный пони словно ожил. Голова грифона, которого он держал перед собой, резко развернулась. Раздался неприятный хруст и тело наемника обмякло.

— Кроу! – закричала грифина, давая еще одну очередь в сторону странного пони.

Пули проскользили по спине и шее, часть из которых срикошетила и пролетела над головой Файрфлай, из-за чего кобылка упала на землю и закрылась копытами. Перед ее похитителем всплыл револьвер. Дуло навелось на стреляющую грифину. Прогремел мощный выстрел. Голову наемницы буквально взорвало фонтаном крови, а ее мертвое тело упало в дырку на крыше, рухнув где-то внутри здания.

— Блять! – Файрфлай подняла голову, злобно сверля взглядом своего похитителя. — Почему ты сразу его не убил?!

Тот промолчал. Внутри жеребенка начала закипать ярость. Опять молчание, это игнорирование ее вопросов. Как же это уже все осточертело!

— Ты так и б!.. – рявкнула Файрфлай.

— Тихо! – перебил ее похититель.

Он тут же подхватил жеребенка телекинезом, поднося ее к себе. Рана в ноге отозвалась на это новой порцией боли, заставив кобылку сердито зарычать.

— Что ты делаешь, урод?! – прошипела жеребенок.

Но странный пони уже ее не слушал. Его объяла зеленая аура, придав ему облик грифины, которую он только что убил. Похититель быстро сорвал с грифона броню, после чего надел ее на себя, а тело наемника взвалил себе на плечи. Файрфлай он схватил за загривок свободной лапой и подвесил над землей.

— ТЫ ОХ!.. – возмущенно закричала малышка, но не успела договорить.

Ее челюсти сдавила неведомая сила, не давая ей открыть рот. Единственное, что оставалось, злобно мычать и сопеть, болтая ногами в воздухе. Последнее было делать опрометчиво, ведь рана на ноге тут же добавила в общее негодование и злость еще чуток боли.

— Помолчи, — шикнул похититель голосом грифины.

Ровно в этот самый момент на близлежащие крыши приземлилось несколько грифонов.

— Лив, че за херня происходит? – поинтересовался один из них, что держал в когтях дробовик.

— Нарушитель, — странный пони пожал плечами и кивнул на Файрфлай. — Во! Смотрите, какой трофей мне попался!

Похититель поднял мычащую кобылку в воздух, чем вызвал очередную волну протестов и негодования со стороны малышки, после чего кивнул на мертвого грифона, что лежал у него на плечах.

— Кроу пытался ее поймать, но долбанулся башкой о стену! – хихикнул странный пони голосом грифины.

Часть грифонов хохотнула, часть переглянулась.

— Ладно, тащи этого неудачника в лазарет, — махнул лапой грифон с дробовиком. – А трофей посади в клетку. Красному Глазу нужны жеребята.

— Заметано, — кивнул странный пони.

Файрфлай громко зарычала, пытаясь сопротивляться, но толку от этого не было.

— Ретивая, — усмехнулся наемник. – Из нее может получиться отличный боец. Похоже, ты сорвала банк!

— Не надейся, что я буду делиться, — похититель потряс Файрфлай.

Наемник загоготал.

— Скорее у меня отсосет Красный Глаз, чем такая сука, как ты, с кем-то поделится! — он повернулся к остальным. — По местам, представление окончено. Ты тоже, Лив.

Странный пони кивнул. Все грифоны ринулись в небо, оставляя Файрфлай с ее похитителем одних. Как только грифоны отлетели достаточно далеко, похититель отпустил челюсти малышки, позволив ей говорить.

— Почему ты их просто всех не убил?! – прорычала она.

— Не кричи, — странный пони сбросил с себя труп грифона, но оставил облик грифины с надетой броней.

Выглядело это странно, но Файрфлай сейчас интересовало совсем другое. Боль и негодование струились по телу, забираясь в разум и тревожа те самые старые душевные раны.

— Веди себя тихо, — добавил странный пони. – Ты привлекаешь слишком много внимания.

Рядом с Файрфлай появился мешок.

— Нет! – сердито пискнула малышка.

На глазах выступили слезы. Пусть кобылка изо всех сил сопротивлялась, это не помешало похитителю засунуть ее внутрь. Файрфлай сжала зубы. Вновь плен, вновь темнота. Все повторялась, раз за разом. И не было пути, что мог бы порвать этот порочный круг. Да, пусть малышке поначалу и понравилась возможность быть пленником такого чудовища, ведь он убивал пони. Но сейчас она осознала – дальше все будет так же, как и раньше. Он просто доставит ее, живую, в нужное место и отдаст очередным гребаным пони, которые будут вставлять в нее иглы, колоть всякой дрянью или, если «вообще повезет», Файрфлай попадет к очередному рабовладельцу или кому похуже, превратившись в игрушку.

«Хватит…»

Маленькая мысль сверкнула в сером океане грусти и скорби. Файрфлай надоело. Надоела эта жизнь, где каждое мгновение приходиться сражаться с этим гребаным миром. Надоело быть игрушкой в чужих копытах, развлечением, куклой для битья.

«НАДОЕЛО!!!»

Не было больше злости, ненависти, зависти. Все улетучилось в один миг, когда внутри малышки поселилась одна единственная мысль. Та, которая обещала избавление от этих мук, от этого проклятия. Уже даже было неважно, заслужила ли она это или нет. Плевать. Сегодня все закончится…

Странный пони куда-то нес малышку, сворачивая или спускаясь вниз. Снаружи слышались звуки выстрелов, чей-то голос, какие-то шорохи и скрипы. Куда сейчас нес ее похититель, малышка и так знала – в Тенпони Тауэр. Это там он должен ее передать новому хозяину, который получит в свои мерзкие копыта новую игрушку? Насрать! Все эти муки кончатся сегодня. И две гранаты, которые лежат за пазухой Файрфлай, ей в этом помогут. Вот только с собой жеребенок хотела забрать еще кое-кого. Того, что дарит этим поганым ублюдкам на всей пустоши надежду. Да, забрать у них надежду. Что может быть лучше для последнего аккорда, верно?..

Похититель остановился. Мгновение, и мешок, где сидела Файрфлай, открылся, а саму кобылку подхватила магия странного пони, вернув ее ему на спину. Кобылка оказалась в канализационном тоннеле, который шел под городом. Сквозь круглые отверстия в потолке пробивался тусклый дневной свет, а пылинки танцевали в этих редких блеклых лучах. Смрад стоял жуткий. От него слезились глаза и щипало в носу, а желудок с каждой секундой хотел вывернуться наизнанку.

— Мы близко, — шепнул похититель.

Он уже избавился от мерзкого облика грифины, приняв свой обычный – земного пони. Вот только менее противным для самой Файрфлай этот образ не становился. Но уже было плевать. Внутри малышки родилась решимость. Решимость покончить со всем этим дерьмом, что окружает ее с самого рождения.

— Не шуми, иначе привлечешь их внимание, — добавил похититель.

Вопрос «кого?» родился лишь на секунду в голове Файрфлай. Впереди виднелся силуэт пони, что стоял, прижавшись головой к стене. Вот только от пони там остался лишь силуэт – почти выпавшие зубы, пустые глаза, облезлая шерсть, из-под которой виднелись кости и желтая кожа. Гуль. Файрфлай уже успела однажды познакомиться с подобной мерзостью. Выглядели эти твари куда хуже, чем обычные пони, но, в отличие от последних, они никогда не прятали свои намерения под масками лжи. И те и другие всегда хотели одного – сожрать тебя.

Похититель двинулся вперед. Гуль, услышав шаги, повернулся и стал всматриваться во тьму, ища глазами свою жертву. Жалобно постанывая, он двинулся навстречу Файрфлай и странному пони. Худые и облезлые ноги, спотыкаясь, несли это полумертвое тело вперед, а рот, из которого капала слюна, судорожно открывался и закрывался. Похититель сделал несколько быстрых шагов вперед, оказавшись рядом с гулем. Мгновение, и голова мертвеца резко развернулась назад. Странный пони осторожно, чтобы не создавать лишнего шума, положил тело убитого на пол. Переступив через него, он двинулся дальше.

Похититель нес Файрфлай вперед. Тоннель имел множество ответвлений направо, налево и даже немного направо. Не зная, куда идти, тут можно было легко заблудиться и стать обедом для гулей. Однако странный пони точно знал, куда двигаться и на каком повороте свернуть, словно этот путь он проделывал уже не единожды. Им то и дело встречались гули, которых странный пони тихо и быстро лишал жизни. Забавно предположить, что будет, если кто-нибудь тут выстрелит. Наверное, сюда сбежится целая свора этой гнили и сожрет дурака с потрохами. Сейчас кобылка бы отдала все лишь за то, чтобы пустить каждую из тварей внутрь Тенпони Тауэр и посмотреть, как они будут пожирать всех ее обитателей. Слишком хорошая мечта. Слишком.

Примерно через полчаса пути впереди показалась развилка. Странный пони свернул налево и, пройдя еще несколько десятков метров, уткнулся в тупик. Впереди виднелся завал. Десятки огромных булыжников преграждали путь, однако похитителя это ничуть не смутило. Подойдя ближе, он остановился и несколько секунд стоял абсолютно неподвижно. Рассмотреть в полумраке, что же он там делает, было невозможно, да кобылка и не пыталась. Сейчас в голове Файрфлай зрела лишь одна мысль – попытаться сбежать. Но как? Он всегда успевал перехватывать ее всякий раз, когда та пыталась улизнуть. Сложная проблема, которая стоит на пути, но малышка должна ее решить. Она обязана! Ведь впереди – избавление. Скоро это дерьмо кончится.

Вдруг самый большой камень, что перекрывал завал, с приглушенным гулом оторвался от общей кучи и медленно взмыл над головой Файрфлай. Малышка от неожиданности закрыла голову передними ногами и вжала шею. Это было настолько внезапно, что у жеребенка перехватило дыхание. Поборов удивление, Файрфлай осмотрелась. Как оказалось, под самым огромным валуном имелось некое подобие прохода, который прятался от лишних глаз за этим завалом. Через пару метров впереди виднелась толстая стальная дверь с круглой ручкой и окном, сквозь которое сочился тусклый желтый свет. Похититель шагнул внутрь, закрывая проход позади себя тем самым огромным камнем. Приблизившись к двери, он объял ручку телекинезом и повернул ее. Внутри двери что-то заскрипело и принялось двигаться, словно там ожил какой-то монстр, который долгое время спал, а сейчас его нагло и бесцеремонно разбудили. Прозвучал гулкий удар, и дверь с возмущенным скрипом принялась медленно открываться, пропуская похитителя и Файрфлай внутрь.

«Другой возможности может и не быть!»

Малышка дотронулась до гранат за пазухой. Если ей повезет, взрыв как раз завалит ее похитителя и даст ей время, чтобы успеть убежать. Он, рано или поздно, все равно ее найдет, но много времени Файрфлай не требовалось. Малышка расстегнула свой комбез и достала самую толстую гранату коричневого цвета. Раз она самая большая из двух, значит, взрывается сильнее. Ту, что поменьше, лучше оставить для главной цели. Ее хватит. Оставалось надеяться, что силы взрыва будет достаточно, чтобы странного пони завалило камнями и задержало. Малышка уже выяснила, что этого урода пули и ножи не берут, а значит и вряд ли возьмет взрыв. И чтобы не погибнуть тут самой, следует прикрыться похитителем и надеяться, что все получится.

Держа гранату зубами, Файрфлай потянулась копытом к одной из седельных сумок на левом боку странного пони, где висел огромный сверток. Как только он шагнул внутрь, кобылка дернула чеку на гранате и, ухватив ее передними копытами, бросила в сумку. Сердце бешено заколотилось, в голову ударила кровь. Адреналин принялся танцевать на нервах, а дыхание превратилось в судорожные вздохи. Это тут же почувствовал странный пони, остановившись в дверном проеме. Копыта Файрфлай затряслись. Слишком близко! Кобылка, собрав все имеющиеся силы, поджалась вперед и прыгнула, стараясь прикрыться похитителем. Тот, как и всегда, тут же подхватил ее телекинезом, поймав на уровне своей груди.

«Дерьмо!»

В этот самый момент произошел оглушительный взрыв, сопровождаемый ярчайшей вспышкой. Странный пони был достаточно большого размера, потому основная часть ударной волны ушла в его бок и назад, в сторону завала. Дверь и потолок затянуло дымом, а саму Файрфлай, выбив из магического захвата, откинуло прочь. Взрыв повредил как дверь, так и часть потолка, из-за чего тот обвалился, придавив собой похитителя.

«Твою мать!..»

Уши заложило, все тело ныло, а любая попытка пошевелиться отдавалась сильной болью в груди. Рана на ноге уже не так беспокоила, хотя из-за взрыва она открылась, принявшись кровоточить. Вот только сейчас на это было плевать, ведь болело абсолютно все, а звон внутри головы мешал думать. Кряхтя и борясь с муками, Файрфлай медленно села, обернувшись на дверь. В заваленном дверном проеме виднелся силуэт странного пони, что боролся с завалом и пытался освободиться. Но сейчас он не мог дотянуться до малышки.

«Свобода!»

— Стой! — прорычал он.

Файрфлай тряхнула головой и, превозмогая боль, встала. Раненая задняя нога уже почти перестала слушаться, но до этого не было дела. Вновь свобода, которая дает маленькому жеребенку, пусть и на очень короткое время, сделать то, что она хочет, а не то, что хотят всякие уроды.

— Да пошел ты! – усмехнулась Файрфлай.

Жеребенок прекрасно помнила, что этот монстр очень медлительный, и ей нужно просто быть чуть-чуть быстрее его. А для этого вполне хватит и трех копыт! Малышка встала и, прихрамывая и спотыкаясь, направилась в сторону лестницы. Позади слышался звук ломающегося камня и скрежет металла, а тело малышки с трудом преодолевало каждую ступень. Но это уже неважно. Осталось совсем чуть-чуть! Еще немного, пара шажочков и вот оно – избавление! Конец этим мукам, конец страданиям, конец унижениям, конец боли! Осталось потерпеть самую малость. Осталось буквально ничего – добраться до Ди-джея. И забрать его с собой…

— Это для тебя и меня, Пон-хер, — прошептала Файрфлай, прижав последнюю гранату к груди.

— Да, это определенно безумие, — кивнула Хомэйдж.

Она повернулась к идущей рядом Литтлпип. Многочасовое обсуждение ее будущего плана по ликвидации Богини буквально вымотало единорожку, потому предложение прогуляться по башне, а после перекусить, она приняла с радостью. Что же до самой Хомэйдж, то после этого разговора на душе у нее тоже было неспокойно. Пусть ее избранница и является Дарительницей Света, постоянно лезущей во всякие авантюры, полные опасности, но именно вот этот амбициозный и, что греха таить, воистину сумасшедший план разбудил целую ораву кошек внутри Хомэйдж, которые тут же принялись скрести ее душу. Но показывать этого сейчас нельзя. Литтлпип так яро отстаивала свою позицию и желание довести начатое до конца, что самым благоразумным было бы скрыть от нее свое беспокойство. Уверенность и вера в своего героя – именно это сейчас и нужно было маленькой единорожке, которая взвалила на свои хрупкие плечи тяготы жестокой Эквестрийской Пустоши. А зная, как эта кобылка умеет нервничать…

— Спасибо, что напоминаешь мне об этом, — пробубнила Литтлпип.

Хомэйдж улыбнулась. Своим маршрутом к ресторану, Ди-джей выбрала наименее населенный участок Тенпони Тауэр, потому тут было относительно тихо и пусто. Слегка пожелтевшие стены, мраморный потолок, пол с красными коврами, расстеленными вдоль длинных коридоров, и мягкий свет от ламп быстро успокаивали. Хорошее место, чтобы остудить голову и собраться с мыслями.

— Безумный, но и не менее смелый, – добавила она. – Если бы какой-нибудь другой пони предложил подобное, его точно можно было бы назвать сумасшедшим или самоубийцей.

Литтлпип повернулась к подруге, встретившись с ее взглядом.

— Но не мою Литтлпип, — Хомэйдж приблизилась к кобылке почти вплотную.

После фразы «моя Литтлпип», щеки серой единорожки начали быстро покрыться румянцем, а взгляд отправился искать место на полу, где можно было бы спрятаться. Внутри Хомэйдж опять щелкнул тот самый рубильник. Уже в четвертый раз за сегодня. Или в пятый? Вид краснеющего лица избранницы вновь разбудил в Хомэйдж маленького хищника. Юная беглянка из Стойла, которая без страха и сомнения бросалась на выручку первому встречному в беде, которая при первой необходимости, невзирая на боль и причиненные увечья, шла на защиту того, что ей дорого, всегда оставалась стеснительной и преступно милой. Даже после… такого количества «громких» минут наедине с Хомэйдж. Верность, смелость, альтруизм и готовность к самопожертвованию, помещенные в тело молодой и привлекательной кобылки, вызывали у Ди-джея огромную бурю разнообразных эмоций и желаний. Маленький хищник внутри Хомэйдж опять был голоден. И утолить этот голод могла только сладенькая серая единорожка, идущая рядом.

— И, раз уж… — промурлыкала Хомэйдж, еще сильнее прижавшись к Литтлпип.

Кобылки остановились. Взгляд Ди-джея сейчас был устремлен точно в глаза кобылки.

— …ты решила стереть себе память, — продолжила она, говоря вполголоса, — то мы ведь запишем «особый» шар памяти?

Хомэйдж похлопала ресницами, продолжая вожделенно смотреть на свою избранницу. Та, в свою очередь, продолжала краснеть.

— Ос…особый?.. – переспросила Литтлпип.

— Самый «особый», — кивнула Хомэйдж.

Ди-джей хищно улыбнулась. Она приблизилась, мягко поцеловав Литтлпип в щеку.

— Только твой и мой, — прошептала Хомэйдж ей на ухо.

Внезапный громкий металлический скрежет заставил обеих пони спохватиться. В нескольких метрах впереди начала медленно открываться тяжелая металлическая дверь, ведущая на нижние подвальные этажи. И толкала ее, пыхтя и что-то бормоча себе под нос, маленькая кобылка. В глаза тут же бросился необычный окрас пони – пегая черно-желтая масть с короткой белой гривой, а также комбинезон жителя стойла с цифрой «36» на воротнике, надетый на жеребенка. Цифра показалась Ди-джею до ужаса знакомой. Внешне малышка выглядела запыхавшейся, словно только что пробежала целый марафон. Взгляд Хомэйдж остановился на задней правой ноге, где красовался ПипБак с красным экраном. Почему он был именно на задней ноге, а не на передней, заставляло задуматься. Однако все вопросы были отметены, стоило глазам Ди-джея замереть на задней левой ноге жеребенка. Бедро было перемотано куском ткани, пропитанной кровью. Ее тонкие струйки тянулись по ноге малышки, оставляя капли на полу. Сама же нога волочилась за своей хозяйкой мертвым грузом, заставляя жеребенка сильно хромать.

— Еб… ебаные… ебаные ступеньки… — прошипела она.

Малышка сильнее надавила на дверь и, оттолкнув ее вперед, уперлась передними ногами в пол. Правое копыто жеребенка дотронулось до груди, словно проверяя что-то. Убедившись, что все на месте, она принялась жадно хватать ртом воздух.

— Рог Луны мне в!.. — запнулась Литтлпип.

Обе кобылки тут же сорвались с места, ринувшись к жеребенку. Увидев двух пони, мчащихся к ней, малышка тут же напряглась и повернулась в их сторону. Сердитый взгляд разноцветных глаз жеребенка – синего и зеленого, уперся сперва в Хомэйдж, а потом прыгнул на Литтлпип. Малышка ощетинилась и сделала неуклюжий шаг назад, боязливо глядя на приближающихся кобыл.

— Милая, ты в порядке? – озабоченно спросила Хомэйдж, приблизившись к пони, и протянула копыто.

Жеребенок сердито оскалилась, отпрянув от Ди-джея. Ее недоверчивый взгляд метнулся на Литтлпип, заставив ту остановиться.

— Все хорошо, ты в безопасности! – добавила она. – Не бойся!

В ответ жеребенок болезненно улыбнулась, тихо засмеявшись.

— В… в безопасности? – она откашлялась.

Голос жеребенка был тихим и хриплым. Ее разноцветные глаза посмотрели на Литтлпип.

— Что случилось? – Хомэйдж осторожно обошла малышку сбоку, взглянув на нее.

Вид кобылки был крайне потрепанный и затравленный. Левое ухо неподвижно висело, в то время как правое пыталось прислушаться к происходящему вокруг. На лбу, спине и боках виднелись ссадины и мелкие порезы, а грязная тряпка на бедре уже полностью пропиталась кровью. Сердце Хомэйдж сдавило тисками. Кто вообще мог сотворить подобное с жеребенком?!

— Малышка, скажи нам, — Литтлпип осторожно протянула копыто к малышке. – Скажи, кто это сделал?

Жеребенок вновь сердито оскалилась, неуклюже отступив назад. Весь ее взъерошенный и агрессивный вид как будто кричал всем вокруг, что к ней лучше не приближаться. Глаза, полные страха и презрения, словно у загнанного в угол раненого зверька, отчаянно бьющегося за свою жизнь, сверлили Литтлпип.

— Позволь нам помочь тебе, — добавила единорожка. – Все будет хорошо.

Жеребенок сделала еще один осторожный и тяжелый шаг назад.

— Помочь? – хрипящим голосом переспросила малышка.

Она вновь усмехнулась, громко кашлянув. Сделав несколько глубоких вдохов, кобылка посмотрела на Хомэйдж и вернула взгляд на Литтлпип.

— Да… вы можете помочь, — кивнула она.

Жеребенок сглотнул, смачивая пересохшее горло.

— Мне нужен этот… Ди-джей с радио, — добавила она после короткой паузы.

Литтлпип удивленно наклонила голову.

— Ди-джей Пон-3? – переспросила она.

Жеребенок кивнула, опустив голову. Несколько секунд она тяжело дышала, после чего подняла взгляд на единорожек перед ней.

— Он… самый… — кивнула малышка.

На лице жеребенка появилась вымученная улыбка.

— У меня… важное послание для него, — добавила пони. – Очень важное…

Она дотронулась до своей груди, проверяя что-то.

— И очень… личное, — малышка опять усмехнулась. – Я могу отдать это только ему в копыта…

Литтлпип и Хомэйдж переглянулись. Затравленный вид жеребенка явно говорил о том, что ее послание может быть действительно важным, ведь ей пришлось все это вынести. Однако это никак не исключало того факта, что пони стоит немедленно доставить в клинику, а когда она отдохнет, все выяснить.

— Тебе нужна помощь, — возразила Литтлпип. – Давай мы отнесем в…

— НЕТ! – рявкнула малышка.

Она ощетинилась, сделав еще один тяжелый шаг назад, и схватилась за грудь, словно боясь, что оттуда что-то выпадет.

— Пожалуйста, успокойся, — Хомэйдж сделала шаг, подойдя чуть ближе. – Я личный ассистент Ди-джея Пон-3. Как только мы окажем тебе помощь, я сразу же отведу тебя к нему.

Жеребенок впилась разноцветными глазами в единорожку. Ноздри малышки то и дело раздувались, ясно давая понять, что еще капля – и у нее начнется истерика.

— Мне… надо… передать послание… лично! – сквозь зубы прошипела жеребенок. — Сейчас!

— Но ты ранена! – топнула Литтлпип. – Ты еле на ногах стоишь, тебе нужна помощь! Позволь нам отн…

Кобылка отрицательно помотала головой.

— Мне нахуй не нужна ваша помощь! – рявкнула она. – Мне нужно!..

Договорить она не успела. Жеребенка прервал громкий звук удара, которой донесся из открытой двери, ведущей в подвальное помещение. Все тут же повернулись в сторону дверного проема, посмотрев на лестницу.

— Что за?!.. – Литтлпип шагнула к проходу и посмотрела внутрь.

— Блять!.. – прорычала малышка. – Времени мало!

Она тут же встала на три ноги, болезненно поджав четвертую, и повернулась к Хомэйдж.

— Пошли, хер с вами! – жеребенок ткнула копытцем в Ди-джея. — Только быстрее! А потом ты меня сразу отведешь к этому ебаному пони с радио!

Хомэйдж кивнула. Жеребенок, вновь испуганно оглянувшись на дверной проем, сделала осторожный шаг к кобылкам. Внезапно уши Ди-джея уловили топот чьих-то копыт, доносящихся позади. К кобылкам и жеребенку быстро приближались три вооруженных пони в форме охранников Тенпони Тауэр. Оказавшись рядом, двое земных жеребцов тут же повернулись к открытой двери, а третий, единорог, поочередно посмотрел на Литтлпип, жеребенка около нее и повернулся к Хомэйдж.

— Мисс Хомэйдж? – он приветственно кивнул. – Что тут происходит?

— Я не знаю, сержант, — Ди-джей покачала головой. – Мы сами оказались тут только что, встретив этого жеребенка.

Она показала на малышку, которая не сводила глаз с жеребца.

— Ясно, — кивнул тот. – Мы услышали странный шум, вы ничего не знаете об этом?

Хомэйдж и Литтлпип отрицательно покачали головами.

— Так ты сходи, посмотри, — усмехнулась малышка, одарив охранника едким взглядом. – Тебе понравится.

Глаза охранника сузились. Он пристально посмотрел на раненого жеребенка, после чего повернулся к товарищам и кивнул. В магическом захвате сержанта появился пистолет. Секунда, и охранники, прикрывая друг друга, шагнули вниз.

— Им пиздец, — покачала головой жеребенок.

Она повернулась к Хомэйдж.

— Пойдем! – малышка нетерпеливо потопталась передними копытами. – Пока они нам выиграли пару минут!

Ди-джей кивнула Литтлпип.

— Давай я тебе помогу, — единорожка подошла к жеребенку.

Она окружила малышку телекинезом и посадила себе на спину. Жеребенок поджала раненую ногу, болезненно поморщившись.

— Вот так, — улыбнулась Литтлпип, взглянув на жеребенка, сидящего на спине. – Все будет хорошо, не переживай.

— Хватит… блять… сюсюкать! – болезненно добавила малышка, упершись ногами в ее комбинезон. – Пойдем! Времени мало!

Литтлпип взглянула на Хомэйдж. В обеспокоенном взгляде единорожки читались все ее мысли, главенство в которых сейчас занимала одна – того, кто сотворил такое с малышкой, надо обязательно поймать. И пристрелить. Хомэйдж даже не будет ее останавливать, если его не пристрелит охрана Тенпони Тауэр. Но сперва — оказать помощь жеребенку, а потом выяснить, кто этот ублюдок. Обе кобылки двинулись в сторону главного холла.

Жизнь в Тенпони текла своим чередом, даже несмотря на осаду. Красиво разодетые и расфуфыренные жители башни не спеша шли по своим делам, бросая мимолетные взгляды на крайне необычную спутницу Хомэйдж и ее подруги. Жеребенок же, в свою очередь, не отставала от них, отвечая пижонам не менее пренебрежительным и полным отвращения взглядом.

— Кто это был? – Хомэйдж повернулась к малышке. – Там, внизу? Тот, кто тебя принес.

Взгляд разноцветных глаз встретился с глазами единорожки.

— То, с чем вам лучше не встречаться, — на лице жеребенка появилась злорадная ухмылка. – Пони такие встречи не переживают.

Хомэйдж нахмурилась.

— Что же это? – она повернулась к жеребенку.

— Хер его знает, — фыркнула та.

Уши Литтлпип прижались к голове. Да, что-что, а сквернословила эта кобылка похлеще некоторых бандитов. Хотя, глядя на ее крайне затравленный вид и плохое отношение ко всем пони, росла она отнюдь не в прекрасном месте. К тому же, жеребенок точно никогда тут не появлялась, ведь такую необычную внешность Хомэйдж бы точно запомнила. Значит, она попала сюда через подвал, вернее, через один из тоннелей, ведущий из башни. Осталось понять, кто ее привел и не опасен ли он. Как только они отведут малышку в клинику, нужно будет срочно доложить охране.

— А как тебе тогда удалось улизнуть? – спросила Хомэйдж.

Жеребенок повернулась, одарив сердитым взглядом в ответ. Что-то в ней было явно не так. Хотя, это и неудивительно, учитывая внешний вид и раны. Кто его знает, какие ужасы удалось пережить малышке, прежде чем она оказалась тут.

— Я ему зачем-то была нужна, — она колко усмехнулась.

— Зачем, если не секрет? – в разговор включилась Литтлпип.

Глаза жеребенка сузились.

— Наверное, потому, — ехидно ответила малышка, — что у меня слишком маленькая пизда и его хер в меня не пролезает? Может, ждет, пока я подрасту?

Литтлпип несколько раз удивленно моргнула, не понимая услышанной фразы.

— Я В ДУШЕ НЕ ЕБУ «ЗАЧЕМ?»! – злобно добавила жеребенок.

Взгляд ее разноцветных глаз впился в серую единорожку. Все пони, кто сейчас находился вокруг, тут же обратили внимание на бранящегося жеребенка. Кто-то возмущенно прикрывал рот копытом, а кто-то развернулся и пустился прочь, уводя своих детей.

— А теперь хватит мне ебать голову! – кобылка топнула. – Отведите меня уже в эту сраную больницу!

Литтлпип сердито надула щеки, покрытые румянцем от стыда. Она опустила голову и ускорила шаг, стараясь покинуть место скопления пони со сквернословящим пассажиром как можно скорее.

— Ее надо выпороть… — сквозь зубы прошипела сгорающая от стыда Литтлпип.

Хомэйдж хихикнула.

— Расслабься, — шепнула она так, чтобы ее слышала лишь подруга. – Это всего лишь жеребенок. И, насколько я могу судить, с не самой лучшей судьбой.

Литтлпип сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться, и кивнула. Вступать в перебранку с раненым жеребенком, особенно с таким темпераментным, а еще когда вокруг много других пони, не самая удачная идея. Видимо, Литтлпип это тоже понимала и держала всю обиду и желание высказать маленькой засранке все, что она сейчас думает, внутри.

— Кстати, — Хомэйдж наклонилась к надутой подруге, прижавшись к ней щекой. – Мы можем ее удочерить, и тогда ты, как мать, беспрепятственно сможешь ее выпороть.

Ди-джей ехидно поиграла бровями. Щеки Литтлпип еще больше надулись, став просто алыми.

— Ага! — фыркнула жеребенок. — Два раза, блять!

Единорожки одновременно повернулись к ней.

— Ее вон свяжи и выпори! — малышка указала копытом на Литтлпип.

Улыбка Хомэйдж стала еще шире. Она повернулась к своей избраннице и одарила ее похотливым и хищным взглядом.

— Какая великолепная идея! — Ди-джей облизнулась.

— ХОМЭЙДЖ! – Литтлпип возмущенно задрала голову и ускорилась.

Благодаря единорожке, подгоняемой смущением, кобылки быстро преодолели общий холл и остановились около лифтов. Благо, тут сейчас никого не было, и Литтлпип стала успокаиваться после недавней эмоциональной встряски. Пока группа ждала лифт, Хомэйдж повернулась к жеребенку. Та выглядела куда более спокойной, чем во время их встречи у дверей в подвал.

— Ездила когда-нибудь на таком? – она кивнула в сторону лифта.

Малышка секунду смотрела на закрытые двери лифтовой шахты.

— Когда тебя сажают в темный мешок и куда-то тащат — считается? – наконец, ответила она, взглянув на единорожку.

Глаза кобылки встретились с взглядом малышки, но теперь он был мертво-холодным, полным безразличия. Ди-джей, сглотнув, молча покачала головой.

— Тогда не ездила, — отворачиваясь, добавила жеребенок.

Лифт спустился, оповестив ожидающих тихим звонком. Створки отъехали в стороны, пропуская двух кобылок и жеребенка внутрь кабины. Пол лифта был устлан, как и большая часть полов в Тенпони Тауэр, красным ковром, стены украшены лепниной золотого цвета, а заднюю стенку заняло большое зеркало. Как только пони вошли внутрь, жеребенок, повернувшись к зеркалу, боязливо дернулась, впившись в свое отражение злобным взглядом. В самый последний момент Литтлпип успела удержать малышку от падения, подхватив телекинезом.

— Твою мать… — прорычала жеребенок.

Вернувшись на свое место, она еще раз посмотрела на зеркало, сердито поморщившись, и, фыркнув, отвернулась. Хомэйдж, взглянув на зеркало и не найдя там ничего необычного, кроме отражения лифта, обеспокоенно посмотрела на малышку.

— Что-то случилось? – осторожно спросила Ди-джей.

Жеребенок ничего не ответила, продолжая отстраненно смотреть в угол. Очередной странный момент в поведении. Малышка испугалась своего отражения? Или, быть может, она испугалась другого жеребенка, что смотрел на нее? Ответа не было, ведь зеркала редкость на Пустоши, и рассердить малышку могло что угодно. Особенно с таким темпераментом.

— Кстати, — Литтлпип повернулась к жеребенку. – А как тебя зовут?

Та, продолжая смотреть в угол, устало вздохнула.

— Обычно маленькое дерьмо, — ответила малышка. – Или тварь. Иногда – мелкая сука.

Она медленно повернулась и взглянула на единорожку усталым взглядом.

— Но ты можешь попробовать придумать что-нибудь более оригинальное, — жеребенок кисло ухмыльнулась.

Литтлпип отвернулась, сжав зубы. Не нужно было уметь читать мысли, чтобы понять, насколько сейчас зла серая единорожка. И, раз уж это была именно Литтлпип, зла она была отнюдь не на дерзкого жеребенка, а на тех, из-за кого она стала такой. Чего греха таить, даже у самой Хомэйдж, от взгляда на малышку, сердце кровью обливалось. Нет, так быть не должно, но это Пустошь, и она безжалостна. Потому единственное, что остается – бороться. Чтобы таких искалеченных жеребят было как можно меньше.

Двери лифта отворились, открывая перед группой медицинский блок Тенпони Тауэр. Лифт останавливался точно в центре клиники Хелпингхуффа, потому тебя сразу же встречал большой просторный холл, от которого вперед, направо и налево шли длинные коридоры, ведущие к палатам и другим отделениям больницы. Белые стены и потолок, пол из белой плитки, такой непривычный запах медикаментов и относительная тишина. Словно за этими стенами нет жестокой и мрачной Пустоши. Вокруг виднелись идущие по своим делам медпони, помогающие пациентам либо переносящие больничную утварь. Обычный рабочий день для тех, кто спасает жизни в этом мире.

— Ну, вот мы и на месте, — улыбнулась Хомэйдж, выходя из лифта первой.

Жеребенок, судя по всему, ее энтузиазма не разделяла, фыркнув в ответ. Неожиданно, взгляд Ди-джея замер на нескольких пони впереди, что довольно шумно спорили, нарушая общую спокойную атмосферу клиники.

— Хомэйдж? – Литтлпип заметила странную реакцию подруги.

— Подожди, Пип, — Ди-джей двинулась к спорящим.

Хомэйдж узнала Лайфблума, доктора и по совместительству члена «Общества Сумерек», – белого единорога с красно-розовой гривой и хвостом. Он что-то оживленно доказывал двум кобылам: светло-серой пегаске с фиолетовой гривой, одетой в серый комбинезон ученого, и бежевой земной пони с красной гривой и такого же цвета полосками на теле, облаченной в металлическую шипастую броню. Рампейдж и Морнинг Глори. У последней отсутствовало крыло. Хомэйдж хорошо знала, кто это, ведь благодаря «ушам и глазам» по всей Эквестрийской Пустоши, Ди-джей Пон-3 был в курсе большинства важных событий. И одним из таких важных событий была Охранница из 99 Стойла — Блэкджек. Именно эта пони, как и Литтлпип, покинула стены защищенного убежища, ступив своими копытами на жестокую и безжалостную Пустошь. Она, как и Дарительница Света, уже успела помочь многим пони, спасая их от рейдеров или работорговцев.

Но Пустошь жестока, особенно к героям. Недавно поползли слухи о том, что Охранница была убита, однако буквально вчера ее друзья принесли Блэкджек в Тенпони Тауэр в ужасающем состоянии. Ослепленная и лишенная ног, единорожка держалась в этом мире лишь благодаря Рампейдж. Казалось, даже если ей удастся сохранить жизнь, она обречена навсегда быть прикованной к постели. Однако у ее друзей было другое мнение на этот счет. Они собирались поставить свою подругу, пони, которая объединила их, на ноги при помощи кибернетических имплантов. Амбициозное и крайне рискованное занятие, однако Хомэйдж, зная, как много эта пони успела сделать для Пустоши, уговорила Лайфблума помочь им. И, судя по оживленному спору в холле клиники, речь единорога не устраивала друзей Блэкджек.

— Я еще раз повторяю вам, — голос Лайфблума был встревоженным, — я не могу позволить провести эту операцию!

— Доброго дня, – поздоровалась Хомэйдж, посмотрев на него. – Доктор?

Ди-джей приветственно кивнула собеседницам Лайфблума и вновь повернулась к жеребцу. Литтлпип с малышкой встали слегка позади.

— Что-то не так? – обеспокоенно спросила Хомэйдж.

— Я в который раз пытаюсь убедить мисс Глори, — Лайфблум указал копытом на пегаску, — что та авантюра, которую они затеяли, заведомо обречена! Сейчас любое вмешательство – огромный риск для Блэкджек! Она с вероятностью в девяносто процентов его просто не переживет!

Стоящая рядом Рампейдж топнула.

— Так подключите меня к ней, Тартар побери! – рявкнула она. – Мы теряем время!

Лайфблум покачал головой, устало вздохнув. Малышка, сидящая на спине Литтлпип, нетерпеливо постучала копытами по спине, пытаясь привлечь к себе внимание, но единорожка ее проигнорировала.

— Это так не работает! – продолжил доктор. – Поймите же меня, наконец! Состояние Блэкджек сейчас крайне тяжелое! Помимо внешних травм, часть ее органов поражена радиацией и порчей, а другая часть попросту отказывает! И вы хотите, чтобы я позволил вашему увальню Роверу установить ей протезы, которым больше двух сотен лет?! Это пони, а не алмазный пес! У него даже инструментов для этого нет, я уже молчу об опыте!

Рампейдж сердито выдохнула.

— Но ведь должен же быть какой-нибудь способ! – Глори топнула.

Судя по ее выражению лица, подобные новости от доктора ее крайне сильно расстроили. И неудивительно. Хомэйдж ее прекрасно понимала, ведь случись с Литтлпип нечто подобное…

«Даже не хочу думать об этом…»

Малышка вновь постучала копытами по спине Литтлпип, привлекая внимание к себе. Но опять неудача.

— Мы долго еще будем слушать этот бред? – сердито спросила она.

— Подожди, милая, — ответила Литтлпип, не поворачивая головы. – Сейчас.

Жеребенок надула щеки.

— Может быть, он и есть! – настаивал доктор. – Но это точно не то, о чем вы меня просите. Она сейчас жива только благодаря аппаратуре! Сделай я, как вы хотите – и она умрет.

Глори сокрушенно уронила голову, а Рампейдж злобно топнула копытом, громко прорычав.

— Значит что, мы будем просто сидеть и смотреть, как она подыхает?! – рявкнула кобыла.

Лайфблум осторожно отшагнул назад и, помотав головой, сделал глубокий вдох. Сейчас ему тоже надо было успокоиться.

— Другого варианта у нас сейчас попросту нет! – более спокойным голосом ответил он.

— Вы уверены, доктор? – поинтересовалась Хомэйдж.

Лайфблум потер виски. Видимо, этот вопрос ему был сегодня задан не единожды.

— Даже если бы в Тенпони сейчас были искусственные органы или первоклассные протезы, — ответил доктор, — у нас просто нет специалистов. Настолько сложные операции нельзя выполнить при помощи автодока! А доверять ее…

— ЭЙ, БЛЯТЬ?! – рявкнула жеребенок.

Все одновременно встрепенулись, направив взгляды на гневающуюся малышку, сидящую на спине Литтлпип. Мордочка пони была красная от возмущения, а сердитый взгляд буравил Хомэйдж.

— Вы, блять, сказали, что после вашей ебаной больницы вы отведете меня к Ди-Джею! – прорычала малышка. – Так какого хера мы сейчас стоим и пиздим тут ни о чем?! Времени нет!

Жеребенок сердито топнула.

— Не кричи, пожал… — Хомэйдж попыталась успокоить малышку.

— Ты че орешь?! – Ди-Джея перебила Рампейдж, сделав шаг вперед.

Разноцветный взгляд жеребенка впился в глаза кобылы.

— А у тебя че, проблемы?! – малышка рявкнула в ответ. – Ты че, блять, бессмертная?!

— Че?! – Рампейдж вскинула брови. – Повтори?!

Ее ноздри расширились от возмущения и накатывающего гнева. За секунду темперамент жеребенка накалил ситуацию до предела, а Хомэйдж довольно хорошо знала о том, кому сейчас дерзит малышка. Хорошим для жеребенка это не кончится, если сейчас же не вмешаться.

— Эй, не кипятись! – Рампейдж тут же была остановлена копытом Глори. – Это всего лишь жеребенок!

— Да я ей башку сейчас оторву! – прошипела та.

Жеребенок тоже уже была готова вспыхнуть. Ее разгневанный взгляд продолжал буравить Ди-Джея, словно старался прожечь дыру.

— Так, спокойно, давайте все остынем! – в перепалку подключилась Литтлпип. – Подож…

— НЕТ! – топнула жеребенок.

Малышка встала на три ноги, поджав раненую, и вытянула шею.

— У МЕНЯ НЕТ НА ЭТО ВРЕМЕНИ! – рявкнула она, ткнув копытом на Литтлпип. – ОН СКОРО!..

Договорить малышка не успела. Она слишком сильно вытянула свою ножку, из-за чего ее комбинезон приподнялся, а оттуда вывалился небольшой темно-оранжевый цилиндр, который жеребенок прятала от лишних глаз. Взгляды всех, кто сейчас стоял рядом с Хомэйдж, прыгнули на странный предмет, который, упав на пол, покатился в сторону. Через мгновение Хомэйдж узнала в нем энергомагическую гранату. Зрачки единорожки сузились.

— Это?!.. – Литтлпип ошеломленно пошатнулась.

— Блять! – рявкнула жеребенок.

Пользуясь секундным замешательством, малышка сильно приложила левым копытцем по щеке Литтлпип и, не теряя времени, спрыгнула со спины кобылки. Оказавшись на земле, жеребенок рванула к гранате. От неожиданного удара, голову Литтлпип развернуло в сторону, потому единорожка просто не успела среагировать и поймать малышку телекинезом.

— Хомэйдж! – крикнула она.

Рог Ди-Джея загорелся магической аурой, а телекинез устремился к малышке, пытаясь схватить ту за ногу. Однако стоило магии коснуться жеребенка, как она тут же выскользнула из хватки, словно рыба, которую пытаешься поймать голыми копытами.

— Твою!.. – Хомэйдж стиснула зубы.

В этот самый момент жеребенок, схватив гранату зубами, рванула в сторону одного из коридоров, ведущего к палатам.

— Осторожно! – крикнула Литтлпип. — У нее граната!

— А ну стоять, маленькое дерьмо! – зарычала Рампейдж.

Лайфблум тут же ринулся к стойке регистратуры.

— Я позову охрану! – крикнул он.

Все кобылы мгновенно встали в галоп, рванув вслед за жеребенком. Малышка оказалась достаточно шустрой, даже несмотря на то, что в распоряжении у нее было лишь три ноги, а на одной из задних находился достаточно большой ПипБак, который должен был мешать при беге. Но посоперничать в скорости со здоровыми и взрослыми кобылами она, само собой, не могла. Однако жеребенку помогал маленький рост и больничная утварь, стоящая тут и там. Рампейдж, не успев дотянуться до малышки, что нырнула под одну из больничных каталок, врезалась и перевернула ее, вынудив остальных перепрыгивать через создавшуюся баррикаду.

— Теперь я ее точно придушу! – злобно прошипела кобыла, вставая с пола.

Это позволило малышке оторваться от преследователей.

— Никому не выходить из палат! – крикнула Хомэйдж.

— Твою мать!.. – прошипела бегущая рядом Литтлпип. – Надо было проверить ее!

Ди-джей повернулась к подруге.

— Ты не могла знать! – Хомэйдж помотала головой.

— А должна была! – крикнула единорожка. – Представь, если бы мы действительно отвели ее к… к Ди-джею!

Литтлпип отвернулась. По лицу подруги было видно, что сейчас ее обуревают самые неоднозначные чувства и эмоции. Пип была права – если бы эту малышку с гранатой они доставили прямиком в радиорубку, кто знает, что могло бы произойти? Но сейчас это было неважно. Напуганный и рассерженный жеребенок с гранатой в зубах – куда опаснее и важнее мысленных метаний.

Малышка свернула в одно из ответвлений. Из-за расставленных тут и там медицинских каталок и столов, ей удавалось пока избегать скачущих следом Глори и Рампейдж. Вторая раз за разом сносила на своем пути очередной больничный инвентарь, вынуждая Литтлпип и Хомэйдж, бегущих позади, оббегать препятствия и просить всех не выходить из палат. Жеребенок вновь свернула, чудом не попав под копыта Рампейдж.

— Блять! – фыркнула та. — Только не сюда! А ну стой!

Кобыла повернулась к пегаске.

— Надо ее сейчас же поймать! – рявкнула Рампейдж.

— Я вижу! – пегаска, кивнув, рванула за жеребенком.

Однако шустрая малышка успела нырнуть под каталку. Внезапно вдалеке показалась несколько медпони. Увидев впереди бегущую на них группу из четырех кобыл, которые преследовали жеребенка, они остановились.

— Остановите жеребенка! – крикнула Хомэйдж.

Врачи тут же перегородили проход, блокируя путь малышке.

— Нет! – закричала пегаска. – Нет! Нет! Не тут!

Увидев заслон, жеребенок не нашла ничего лучше, как рвануть в ближайшую палату.

— Твою!.. – глаза Глори расширились от ужаса.

Кобылы рванули следом за жеребенком. Внутренности Хомэйдж сковали ледяные тиски ужаса. Не хватало, чтобы малышка взорвалась в палате, полной больных!

— Пип! – крикнула Хомэйдж.

Та кивнула. Через мгновение они вбежали в палату. Оказавшись внутри, Ди-джей замерла на месте. Перед единорожкой открылась больничная палата, где размещалось до четырех пациентов, но эта была отведена лишь для одной. У дальней стены стояла больничная койка, на которой лежала перевязанная белая единорожка, подключенная к различной медицинской аппаратуре, поддерживающей в ней жизнь.

«Хуже не придумаешь…»

Около койки стояла одетая в платье темно-синяя единорожка с длинной кобальтовой гривой. Хомэйдж тут же узнала еще одного члена группы Охранницы из Стойла 99. Лакуна, аликорн из Единства Богини. Она, сидя около койки, напряженно смотрела то на ворвавшихся подруг в лице Рампейдж и Глори, то на маленького, тяжело дышащего жеребенка, забившегося в угол.

— Твою мать… — прошипела Рампейдж.

Лакуна еще раз посмотрела на жеребенка.

— А теперь в двух словах: «Что тут происходит?» — поинтересовалась она.

Глаза аликорна широко распахнулись, стоило ей заметить энергомагическую гранату в зубах жеребенка.

— А нет, — она несколько раз моргнула. – Я уже догадалась.

Аликорн осторожно шагнула вперед, встав между жеребенком и больничной койкой. Хомэйдж и Литтлпип вошли внутрь, остановившись около Рампейдж и Глори. Теперь жеребенка окружили со всех сторон. Кобылка это прекрасно понимала, потому сверлила взглядом каждую кобылу перед собой. Сейчас малышка была действительно похожа на маленького зверька, загнанного в угол и отчаянно борющегося за свою жизнь. А ее потрепанный и затравленный вид лишь подливал масла в огонь. Вжавшись спиной в стену, жеребенок взяла гранату передними ножками и взяла чеку в зубы.

— Н… НАЗАД!.. – прошипела она. – А НЕ ТО ВСЕМ ТУТ ПИЗДЕЦ!

Малышка сжала зубы. Ее гневный взгляд прыгал по каждой, стоящей сейчас напротив, а копытца все сильнее сжимали гранату. Сердце Хомэйдж екнуло. Кто мог довести жеребенка до подобного состояния? Почему она хочет ее убить? Ответов не было, лишь затравленный и напуганный жеребенок, вжавшийся в угол больничной палаты.

— Маленькое!.. — прошипела Рампейдж.

Кобыла попыталась сделать шаг, но была остановлена пегаской. Глори покачала головой.

— Не надо, – она старалась говорить как можно тише и спокойнее.

Взгляд кобылки продолжал метаться между присутствующими пони, а грудь судорожно вздыматься от каждого тяжелого вздоха.

— Милая, пожалуйста, успокойся, — Хомэйдж вытянула копыто в сторону малышки. – Все будет хорошо.

Оскалившись, жеребенок впилась в нее разноцветными глазами. Малышка отвела голову назад, опасно натянув чеку.

— СТОЯТЬ! – прорычала она. – СТОЯТЬ, БЛЯТЬ, ГДЕ СТОИШЬ!

Ди-джей замерла на месте.

— Спокойно, — Глори повернулась к Рампейдж. – Не горячись. Это всего лишь напуганный жеребенок.

Стоящая ближе всех к малышке Лакуна подняла копыта, чтобы жеребенок их видела, и краем глаза посмотрела на остальных.

— Есть идеи? – спросила она.

Рампейдж, сердито фыркнув, попыталась сделать шаг, но ей в грудь тут же уперлось копыто Глори, которая, продолжая смотреть на малышку, отрицательно покачала головой.

— Не раздражайте ее, — шепнула пегаска. – Это энергомагическая граната. Барьер тут не поможет. И даже если ты попытаешься прикрыть ее собой…

Пегаска взглянула на пышущую гневом кобылу, после чего на больничную койку.

— Би-Джей точно этот взрыв не переживет, — она вновь отрицательно помотала головой.

— Дерьмово… — прошипела Рампейдж.

Взгляд малышки вновь начал неистово бегать между кобылами, а чека, зажатая в зубах, уже была оттянута на максимальное расстояние. Одно неосторожное движение, и комната поджарится.

— Я могу попробовать вырвать ее телекинезом, — шепнула Литтлпип.

— Не дури, — Глори отрицательно помотала головой. – Выдернешь чеку и нам конец…

Хомэйдж присмотрелась к гранате. Действительно, предохранительный рычаг был спилен. Ди-джей знала, что подобным обычно развлекались работорговцы, кидая пленным такие гранаты, словно «горячее яблоко», не дающее им возможности хоть как-то спастись.

— Дерьмо… — единорожка сглотнула и, шагнув в сторону, чуть громче добавила: — Милая, не надо! Прошу тебя.

Жеребенок повернулась к ней. Ухо малышки встало торчком, а глаза злобно сузились.

— Приведите мне этого сраного Ди-джея с радио! – ее копыта затряслись.

— Просто успокойся, пожалуйста, – голос Литтлпип дрогнул. – Мы не хотим причинить тебе вреда!

Жеребенок несколько раз глубоко вздохнула. Невооруженным взглядом было видно, что ее нервы натянуты до предела, и не было способа успокоить ее.

— ВРАНЬЕ! – крикнула малышка. – ТЫ ВРЕШЬ!!!

Она помотала головой. Чека принялась ходить из стороны в сторону, грозясь с каждой секундой активировать гранату.

— ВСЕ ПОНИ ВРУТ! – продолжила малышка.

На ее глазах выступили слезы.

— Не делай этого, — Хомэйдж села на пол, подняв копыта и показывая их малышке. – Мы не хотим обмануть тебя. Положи эту штуку и расскажи нам, что случилось?

Жеребенок приглушенно засмеялась. Это был очень тихий и грустный смех. Малышка опустила голову.

— Как будто бы вас это ебет! – всхлипнула она.

Жеребенок подняла заплаканные глаза, снова посмотрев на Хомэйдж. Ее зубы сжались, а губы задрожали. Она всхлипнула, сильнее сжав чеку зубами.

— Не надо… под… — Хомэйдж попыталась успокоить малышку.

— ЗАТКНИСЬ! – рявкнула она. – ЗАТКНИСЬ! ЗАТКНИТЕСЬ ВСЕ!

Жеребенок сильнее обхватила гранату трясущимися копытами. Слезы уже вовсю текли из глаз, оставляя на щеках влажные следы, а яростный взгляд стал просто невыносимым. Казалось, что если присмотреться, в нем можно увидеть все муки, которые пережила эта малышка. Внутри Хомэйдж все похолодело. Жеребенок уже была на грани срыва, а утешить или забрать проклятую гранату, вариантов просто не было.

— Скоро все кончится… — малышка шмыгнула носом. – Скоро все-все это кончится…

На плечо Хомэйдж легло копыто Литтлпип, которая тут же стала тянуть ее назад, пытаясь, в случае чего, прикрыть собой от взрыва. Сама единорожка сделала короткий шаг вперед, поставив свое копыто перед Хомэйдж.

— Пип, не смей! — прошептала Хомэйдж, не сводя глаз с малышки.

— Ты важнее! — ответила та.

От мысли, что возлюбленная уже решила, как будет действовать в случае взрыва, внутренности Ди-джея словно сжали стальными тисками. Пип точно не даст ей погибнуть, даже ценой собственной жизни, ведь передачи Ди-Джея Пон-3 делают то, что не может никто – вселяют надежду и придают сил, но с другой стороны, стоит ли все это потери любимой? Опять?

«НЕТ!»

Хомэйдж приподняла копыто подруги и, отведя его назад, легонько оттолкнула Литтлпип назад. Ди-джеев будет еще много, а Литтлпипов?

— Нет! – шикнула единорожка.

— Луна копытом Селестию ебущая!.. – шепнула Литтлпип, чуть громче добавив: — Милая. Не надо! Позволь нам помочь! Мы не хотим тебе навредить!

Жеребенок вновь тяжело вздохнула.

— Скоро… — прошептала она.

— Зачем ты хочешь убить Пон-3? – Литтлпип сделала шаг в сторону.

Взгляд малышки скользнул на единорожку.

— Почему? – грустно усмехнулась кобылка.

Через мгновение ее лицо наполнилось злобой, а рот скривился в злобном оскале.

— Потому что я вас ненавижу! – глаза жеребенка вспыхнули яростью. – Я хочу, чтобы такие твари, как вы, сдохли!

Жеребенок осмотрела всех пони перед собой, вернувшись на единорожку.

— Но я не могу убить вас всех… — кобылка потупила взгляд.

Она громко всхлипнула, покачав головой. Чека вновь опасно натянулась.

— Однако я могу убить вашу надежду!.. — глаза малышки наполнились еще большей ненавистью.

— Это не выход! – топнула Глори. – Ты не должна это делать! Не все пони ужасные! Позволь нам п…

Копыта жеребенка еще сильнее затряслись.

— ВРАНЬЕ! – закричала она. – НЕТ! ВЫ ВРЕТЕ! ВСЕ ПОНИ ВСЕГДА ВРУТ! ВСЕ!

Малышка закрыла глаза и шмыгнула носом. На пол палаты упало несколько слезинок.

— Никогда… всегда ложь! – пискнула жеребенок. — Надоело!.. Надоело!.. НАДОЕЛО!..

Подняв голову, она посмотрела на кобыл перед ней. На этот раз во взгляде малышки, помимо злости и отчаяния, читалась уверенность. Уголки губ жеребенка слабо дернулись, изобразив на заплаканной мордочке некое подобие вымученной улыбки. Она еле заметно кивнула.

— Вы меня отсюда уже не выпустите… — малышка тихо усмехнулась. — Верно?

— Отдай гранату, милая, – Глори сглотнула. – Мы тебе поможем!

Улыбка жеребенка стала шире. Она сильнее схватились зубами за чеку.

— Нет… — малышка отрицательно покачала головой и, сделав глубокий вдох, добавила: — Мне может помочь только это.

— Дерьмо!.. – прошипела Рампейдж, рванув на жеребенка.

Лакуна тут же сместились вбок, пытаясь закрыть собой койку и оборудование.

— Хомэйдж! – Литтлпип схватила копытами Ди-джея и, невзирая на сопротивление, отвернула от малышки, закрыв своим телом.

Жеребенок зажмурилась и потянула чеку.

— СТОЙ!

Громкий возглас, больше похожий на рык, прокатился по комнате. Все, включая жеребенка, тут же замерли на месте. Даже Рампейдж, что находилась уже в паре шагов от малышки, встала, как вкопанная, повернувшись вместе со всеми к входу. В дверном проеме стоял единорог в каске охранника Тенпони Тауэр. Хомэйдж сразу узнала сержанта, которого она и Литтлпип встретили в том месте, где нашли кобылку. Однако сейчас было что-то не так: на жеребце отсутствовала штатная форма, на левом боку находился какой-то массивный сверток, а на спине виднелось несколько седельных сумок, одна из которых была порвана. Пустой взгляд смотрел перед собой, не реагируя ни на что вокруг.

— Не делай этого! – добавил жеребец рычащим голосом и шагнул в палату.

Взгляды всех находящихся в комнате остановились на единороге, который вошел в комнату. Заплаканные глаза малышки гневно сузились, а ноздри принялись раздуваться от каждого вздоха. Но чека оставалась на своем месте, не позволяя гранате взорваться.

Пони сделал несколько шагов вглубь комнаты, остановившись точно между Хомэйдж и Глори. Стоящая в паре шагов от малышки Рампейдж вновь повернулась к жеребенку. Видя ее замешательство, кобыла резко подалась вперед, пытаясь дотянуться до жеребенка, но у нее ничего не вышло. Что-то невидимое схватило Рампейдж за хвост и потянуло назад. Не было видно ни ауры телекинеза, вообще ничего. Рампейдж, словно невесомая, оторвалась от пола и отлетела назад, ударившись спиной о стену.

— Блять!.. – прорычала кобыла. – Что за нахер?!

Она встала, грозно оскалившись. Очередная ее попытка ринуться на жеребенка была остановлена Лакуной.

— Рампейдж! – крикнула та, выставив копыто вперед. – Стой!

Аликорн помотала головой, останавливая кобылу, после чего повернулась к вошедшему жеребцу. Взгляд Лакуны замер на красной повязке на его ноге.

— Повязка, — шепнула аликорн. – И я не чувствую его эмоций…

— Чего?! – нахмурилась Рампейдж.

Ее взгляд, как и взгляд Лакуны, скользнул на единорога, что стоял около Глори. Она внимательно присмотрелась к нему. В этот момент рог аликорна объяла магическая аура. Она подняла карандаш с тумбочки и направила его к незнакомцу. Не долетев метра до жеребца, предмет упал на пол, словно магию аликорна что-то рассеяло.

— Это он… — ее голос дрогнул. – Безликий…

Во взгляде Рампейдж появился ужас. Она тут же схватила зубами хвост Глори и потянула ту назад.

— Что ты делаешь?!.. – возмутилась пегаска.

— Заткнись! – перебила ее кобыла. — Заткнись и не рыпайся!

Взгляд Рампейдж встретился с глазами Лакуны, которая осторожно отступила назад. Обе кобылы сместились в сторону, стараясь стоять точно между незнакомцем и койкой.

— Что происходит? – Глори недоумевающе посмотрела на Лакуну и Рампейдж, затем на сержанта.

— Просто молчи, — шикнула аликорн. – Молчи и не двигайся. Если ему нужен этот жеребенок, пусть забирает!

Странная реакция со стороны кобыл заставила Хомэйдж напрячься. Они жили на Пустоши и знали ее как никто другой, в то время как самому Ди-джею приходилось довольствоваться лишь рассказами да записями с камер. Что же их так насторожило?

— Сержант? – Хомэйдж сделала шаг в сторону, осторожно посмотрев на жеребца.

Стеклянный и отстраненный взгляд и каменное выражение лица. Как будто перед ней какая-то кукла, а не пони. Глаза Ди-джея остановились на красной повязке на правой ноге, после чего переместились на массивный сверток, часть ткани которого была порвана, а под ним виднелось что-то металлическое, похожее на пушку. К тому же, что-то рассеяло магию Лакуны. Хомэйдж, найдя взглядом карандаш на полу, попыталась его поднять. Телекинез попросту не сработал. Повязка, пустой взгляд, невозможность использовать магию рядом… Внутри Ди-джея все похолодело. Она вспомнила одну из тех старых и глупых баек, что уже давно ходили по Пустоши. Ту самую, которой безумцы пугают доверчивых и малодушных пони. Зрачки Хомэйдж сузились.

«Геспенст?!»

— Хомэйдж?.. – обеспокоенная Литтлпип посмотрела на подругу.

— Пип, — единорожка отшагнула к стене, — отойди! Назад!

Литтлпип, непонимающе глядя на подругу и жеребца рядом, все же повиновалась и отступила.

— Хомэйдж?! – Литтлпип обеспокоенно крутила головой из стороны в сторону, пытаясь понять, что происходит. – Я не понимаю!

Ди-джей отрицательно помотала головой.

— Стой, где стоишь! — добавила единорожка, не сводя взгляда с охранника.

Происходящее в комнате не осталось без внимания маленькой кобылки. Увидев испуг и недоумение у пони, что стояли сейчас тут, жеребенок слабо улыбнулась. Через мгновение ее красные от слез глаза посмотрели на охранника Башни. Зубы продолжали держать чеку так, что одно простое движение – и граната рванет.

— Не делай этого, — нарушил молчание единорог.

Его голос уже был более тихим и спокойным, однако взгляд продолжал отстраненно смотреть на стену перед ним. Жеребенок нахмурилась, взявшись крепче за гранату.

— Почему?.. – спросила она, шмыгнув носом.

— Ты нужна мне, — ответил тот.

Глаза малышки сердито сузились. Она вжалась спиной в стену, продолжая сверлить жеребца недоверчивым взглядом. Тот приблизился еще на один шаг. Экран на ПипБаке малышки принялся неистово дергаться от помех.

— З… зач… зачем? – прошипела она.

Жеребец секунду стоял молча, словно собираясь с мыслями. Он наклонил голову до уровня пола, чтобы она была напротив жеребенка. Теперь казалось, что взгляд его пустых глаз смотрит в глаза малышки.

— Ты помогла мне вспомнить, кто я, — ответил единорог.

В комнате воцарилась мертвая тишина, разбавляемая лишь попискиванием приборов жизнеобеспечения около больничной койки.

— Последние дни я думал об этом… — продолжил он.

— И что с того?! – перебила его жеребенок.

Ее голос задрожал от злости. Единорог на секунду замолчал. Сейчас казалось, что он тщательно обдумывает, что сказать, ведь одно неверное слово, и малышка убьет себя.

— Ты сейчас единственная, кто не дает тьме утащить меня обратно в бездну, — ответил жеребец.

Малышка всхлипнула. По ее заплаканной щеке прокатилась слезинка. Жеребенок отрицательно покачала головой.

— Что… что за херню ты несешь?!.. – прорычала она.

— Мне нужна твоя помощь, — его голос стал звучать тише.

Жеребец сделал короткий шаг, приблизившись к малышке.

— Помоги мне, — добавил он. – Помоги мне остаться собой. Я больше не могу так…

Зубы кобылки сжались, а глаза опять сердито сузились. Она тяжело вздохнула.

— А я могу?! – крикнула она. – Я?! ДУМАЕШЬ МНЕ НЕ НАДОЕЛО?! Каждый сраный день этой ебаной жизни меня мешают с дерьмом!

Жеребенок громко всхлипнула.

— Я устала смотреть на мир через сраную клетку! – прорычала она. – Где бы я ни оказалась, везде мне хотят сделать больно! Вколоть очередное дерьмо, чтобы я срала кровью! Стравить меня с другим жеребенком, чтобы повеселиться! Или просто избить! Просто так! Посмотреть, как я рыдаю и плююсь кровью! ПРОСТО РАДИ РАЗВЛЕЧЕНИЯ!

Малышка заморгала. На пол перед ней упало несколько слезинок. Мокрые покрасневшие глаза жеребенка посмотрели на пони перед собой, а губы и копыта опять задрожали.

— МНЕ НАДОЕЛА ЭТА ГРЕБАНАЯ ЖИЗНЬ! – жеребенок закричала. – Я БОЛЬШЕ ТАК НЕ МОГУ! ПОШЕЛ НАХЕР ЭТОТ СРАНЫЙ МИР! ПОШЛИ НАХЕР СРАНЫЕ ПОНИ! ВСЕ ПОШЛО НАХЕР!

Она тяжело уронила голову, зарыдав. Видно было, как сотрясается ее тело, а копытца обнимают гранату, словно это действительно ее спасательный круг. Билет на тот самый поезд, который увезет ее от боли и страданий. Увезет ее туда, где тепло и спокойно. Громко всплакнув, малышка опять посмотрела на жеребца, вытерев мокрый нос копытом.

— Я хочу, чтобы это кончилось!.. – прошептала она. – Хватит!

— Я могу защитить тебя от этого, — кивнул жеребец.

Жеребенок отрицательно покачала головой.

— Вранье!.. – пискнула малышка. – Ты врешь! Как и пони!

Она, помотав головой, кивнула на кобыл в комнате, после чего сильнее обняла дрожащими копытцами гранату.

— Нет, я не лгу, — голос жеребца оставался спокойным и ровным.

Хомэйдж казалось, что в заплаканных глазах жеребенка сейчас видна вся боль и страдания жителей Пустоши, которым приходилось переносить те же невзгоды, что и малышке. Как будто вся та боль, что терзала сгоревшую в огне Эквестрию, материализовались в жеребенке, жмущейся спиной к стене. И она хотела только одного – чтобы эти муки кончились. Пусть и ее смертью…

— ВРАНЬЕ! ВСЕ ПОНИ ВРУТ! – крикнула малышка. — ВСЕГДА! НЕНАВИЖУ ВАС!

Комнату озарила зеленая вспышка. Изумрудная аура, словно пламя, сожгло облик единорога-охранника, явив перед Хомэйдж и остальным уже совсем иное. Теперь посреди комнаты стояло существо, гораздо больше, чем обычный пони, из-за чего каска охранника Тенпони Тауэр сползла с его головы и упала на пол. Все его тело было покрыто черным панцирем, который на голове приобретал некое подобие треугольного нароста, а на шее был похож на толстый пластинчатый доспех. Спину существа украшала белая пластина, которую частично прикрывал тот самый большой сверток и пара седельных сумок. Однако больше всего удивило именно его лицо – изо рта торчала пара длинных клыков, а в том месте, где должны быть глаза, виднелись лишь пустые глазницы, испещренные шрамами.

— Ох ты ж мать моя пегаска… — Глори сглотнула.

Рампейдж с Лакуной тут же резко отстранились, сделав еще шаг назад. Зрачки бежевой кобылы сузились от ужаса.

— Дерьмо… дерьмо… дерьмо… — голос Рампейдж слабо дрогнул.

— Ты его знаешь? – пегаска повернулась к ней.

Рампейдж промолчала. В этот самый момент ногу Хомэйдж схватила Литтлпип, готовая при необходимости оттянуть Ди-джея назад. Существо сделало еще один шаг. Теперь его опущенная голова находилась в полуметре от жеребенка, но та даже не шелохнулась. Малышка не испугалась, когда чудовище приняло свой истинный облик. Либо она уже это видела, либо ей действительно было плевать, от чего погибнуть – от клыков или от взрыва гранаты.

— Меня зовут Ферус, — продолжил монстр. – Я чейнджлинг-гвардеец белого улья.

Чейнджлинг? Хомэйдж это слово показалось очень знакомым. Что-то похожее мелькало в записях Твайлайт Спаркл, но ничего существенного, насколько Ди-джей помнила, там не было. Или, может быть, Хомэйдж просто не придала этому значения?

— Моя Семья погибла много лет назад, — продолжил Ферус, — когда на Эквестрию упали бомбы. Остался лишь я…

Он покачал головой. В голосе существа чувствовалась горечь. Даже несмотря на внушительные размеры и устрашающий вид, почему-то сейчас, стоя перед жеребенком, которая хотела себя убить, и уговаривая ее не делать этого, он не казался монстром. Он казался такой же заблудшей и потерянной душой, как та, что сидела в углу и смотрела на него в ответ.

— И чтобы не сойти с ума, мне помогли это все забыть, — Гвардеец сделал глубокий вдох. – Я стал лишь тенью, без прошлого и настоящего.

Жеребенок молча сидела и слушала это откровение. Лишь ее грудь изредка вздымалась, а заплаканные разноцветные глаза моргали.

— Ты помогла мне вспомнить, — добавил Ферус. – Вспомнить себя. Ты вернула свет в мою душу…

Гвардеец на мгновение остановился. Невооруженным глазом было видно, что этот разговор дается ему с трудом.

— Но вместе с воспоминаниями вернулись боль и одиночество, — Ферус покачал головой.

Мгновение он молчал, словно подбирая те самые правильные слова, которые хотел сказать маленькой кобылке.

— Я устал от этого, — продолжил Ферус.

Малышка сглотнула. Трясущиеся копытца не удержали гранату, и та выскользнула, упав на пол перед жеребенком. Кобылы вокруг мгновенно напряглись, а малышка испуганно пискнула. В эту же секунду Гвардеец вскинул голову и повернулся к стоящим позади. Ферус, обнажив острые зубы, которыми был усеян весь его рот, громко зарычал, предупреждая всех в комнате. Глори осторожно подняла копыта и помотала головой.

— Спокойно, мы ничего такого не думали… — добавила она.

Гвардеец вновь повернулся к жеребенку, опустив голову. Гранату, лежащую на полу, что-то подхватило. Ферус сделал еще один шаг. Теперь его голова находилась вплотную к жеребенку, и та, если бы протянула копытце, могла дотронутся до одного из длинных клыков. Граната подплыла ближе и встала на пол около малышки. Та тут же схватила ее передними ножками и прижала к себе. Гвардеец опустил голову еще ниже, почти коснувшись пола носом. Его поза стала больше похожа на поклон. Теперь перед малышкой были его пустые глазницы, из которых, казалось, на нее смотрит полный надежды взгляд.

— Без тебя я вновь перестану быть собой, — Ферус покачал головой.

Малышка недоумевающе хлопала глазами, не зная, как реагировать на все это.

— Я не могу видеть, но я чувствую всю твою боль и гнев, — продолжил он. – Я могу оградить тебя от того, что причиняет такие страдания.

Гвардеец сделал глубокий вдох. В голосе Феруса чувствовался гнев.

— Я был рожден защитником… — чуть тише добавил он.

Жеребенок моргнула. На пол рядом с ней упало еще несколько слезинок. В ее взгляде уже не было видно отчаяния и злости, только искреннее непонимание происходящего. Удивление распространилось не только на малышку, но и на всех остальных кобыл в палате.

— …поэтому позволь мне стать им для тебя, — закончил Ферус.

Малышка сглотнула.

— Т… ты… ты хочешь быть моим защитником? – дрожащим голосом спросила жеребенок.

Ее глаза вновь намокли.

— Да, — ответил Гвардеец.

Жеребенок сглотнула.

— Ты врешь… — пискнула она. – В… вс… все пони… врут!..

— Мне нет смысла тебе врать, — Ферус покачал головой. – Потому что без тебя я обречен.

Малышка громко всхлипнула. Она сделала несколько глубоких вдохов, пытаясь хоть чуть-чуть успокоиться. Ее умоляющий взгляд, который сейчас был наполнен не гневом, а надеждой, смотрел точно в пустые глазницы Гвардейца.

— Почему… почему я должна тебе верить? – жеребенок вытерла мокрый нос копытцем.

— Ты и не должна, — ответил Ферус. – Я лишь прошу тебя дать мне шанс доказать, что я смогу уберечь тебя от всего, от чего только смогу.

Малышка уронила голову, громко всплакнув. По ее щекам вновь скатилось несколько слезинок. Через несколько секунд она, вытерев слезы с глаз, посмотрела на Феруса.

— Прав… правда?.. – ее губы слабо задрожали. – От всего?..

— Я обещаю, — ответил Ферус.

Малышка прикусила губы, посмотрев на всех, кто стоял позади Гвардейца.

— Тогда убей их всех! – прорычала жеребенок.

Она указала на пони вокруг, гневно надув щеки. Все в палате тут же напряглись.

— Нет, — Ферус покачал головой. – Я не убийца — я защитник.

Глаза малышки наполнились слезами, а взгляд впился в Гвардейца.

— Но если тебе попытаются причинить вред, — тут же добавил Ферус, — я не буду сдерживаться.

Кобылка вытерла глаза и еле слышно всхлипнула.

— Останься со мной, — Гвардеец слегка отступил назад. – Пожалуйста.

— Ладно!.. — кивнула жеребенок, шмыгнув носом.

Она протянула гранату Ферусу. Та, подхваченная чем-то, взлетела в воздух и скрылась в одной из его седельных сумок. Через мгновение по комнате пронесся выдох облегчения.

— Идиотизм… — Лакуна покачала головой.

Хомэйдж почувствовала, как с души упал огромный валун. Этому странному существу, очень похожему на пони, удалось уговорить малышку не совершать самоубийство и не калечить никого вокруг. А самое удивительно было то, как именно он это сделал.

Ферус осторожно поднял малышку магией и посадил себе на спину. Недавняя перепалка далась той большой ценой – взъерошенный вид, заплаканное лицо и взгляд, полный бесконечной усталости. Это не добавляя рану на ноге, которая никуда не делась, потому стоило Ферусу усадить жеребенка на спину, как малышка болезненно поморщилась. Гвардейца объяла зеленая аура, вернув ему вид земного жеребца с темно-желтой шерстью и коричневой гривой.

— Я должен принести извинения, — Ферус повернулся к кобылам.

— Да ладно, — махнула копытом Литтлпип, нервно усмехнувшись. – Никто вроде не погиб…

Ее взгляд встретился с взглядом Хомэйдж. Ди-джей улыбнулась. В этот самый момент дверь в палату распахнулась, и внутрь комнаты быстро вбежали трое охранников Тенпони Тауэр с оружием наготове. Следом за ними в палату вошел Лайфблум. Один из охранников, окинув взглядом всех стоящих перед ним, остановил взгляд на жеребенке, сидящей на спине Феруса.

«ОХ!»

Гвардеец тут же напрягся. Выходка малышки, которая пронесла гранату в клинику, не останется без внимания, потому, как ее, так и ее нового защитника, с большой вероятностью попытаются арестовать. И что-то подсказывало Хомэйдж, что жеребенок, как и Гвардеец, будут против этого. К тому же, Ферус только что пообещал малышке защищать ее, а агрессивные действия охраны, скорее всего, будут очень хорошо подходить под пункт «то, от чего стоит защитить». Почему-то сейчас Хомэйдж искренне не хотелось проверять, на что способен разъяренный двухсотлетний Гвардеец, особенно посреди клиники, полной больных и раненых. Эту проблему стоило сейчас же решить без лишней крови и жертв.

— Все в порядке, мы все уладили! – Хомэйдж тут же шагнула вбок, встав между Гвардейцем и охранниками. – Случилось… маленькое недоразумение. Это была не граната, а малышка просто сильно испугалась. Все хорошо! Верно?

Хомэйдж посмотрела на остальных присутствующих, встретившись со взглядами Глори, Лакуны и Литтлпип. Кобылы уже все поняли и дружно кивнули. Лишь одна Рампейдж продолжала сверлить Гвардейца гневным взглядом.

— Да… да, — кивнула пегаска. – Мы все уладили. Все в порядке, доктор Лайфблум.

Доктор окинул палату взглядом.

— Вы уверены? – осторожно спросил он.

— Абсолютно, — кивнула Глори.

Охранники переглянулись. Старший из них посмотрел на Лайфблума.

— Ложная тревога, — тот махнул копытом. – Спасибо за помощь.

Жеребцы кивнули и, еще раз осмотрев комнату и присутствующих, вышли наружу. Лайфблум взглянул на Феруса.

— Если у тебя тут больше нет дел, — взгляд доктора замер на пустых глазах Гвардейца, – уходи. Мы не хотим проблем.

С этими словами доктор развернулся и покинул помещение.

— Могло быть и хуже… — выдохнула Литтлпип, устало опустив голову.

Гвардеец повернулся к Хомэйдж.

— Спасибо, — кивнул он.

Странное ощущение – разговаривать с собеседником, который на тебя даже не смотрит. Однако только что Ди-джей узнала, что у Феруса глаз попросту нет, так что подобное ему простительно. Но вот как именно он ориентируется в пространстве – было загадкой. Хорошо бы было его расспросить, ведь кто знает, чего интересного может рассказать тот, кто жил еще до того, как Эквестрия сгорела в огне. Но в голове Хомэйдж сейчас родился совсем другой вопрос.

— Что случилось с сержантом? – осторожно спросила она. – Ты его убил?

— Нет, — ответил Ферус. – Я больше не убиваю без необходимости.

Гвардеец повернул голову к сидящей на его спине малышке.

— С недавних пор, — добавил он.

Хомэйдж кивнула. Может он и врал, но вступать в очередную перепалку сейчас было неразумно.

— Жеребенку нужна помощь, — в разговор вмешалась Литтлпип.

— Ла ладно?! – фыркнула малышка.

Она поджала раненую ногу, болезненно поморщившись.

— Согласен, — вновь кивнул Гвардеец. – После этого я покину Башню. Но пока…

Ферус запнулся. Он, не говоря ни слова, быстро повернулся всем телом к больничной койке и выпрямился, приняв угрожающий вид. Жеребенка на его спине объял еле заметный прозрачный купол. Малышка, заметив это, удивленно наклонила голову вбок, пытаясь рассмотреть причину такого поведения ее нового защитника.

— Чего там? – нахмурилась она.

Ферус молчал. Он стоял точно напротив больничной койки, как будто всматриваясь в ту, что сейчас лежит на ней.

— Что-то не так? –спросила Глори.

Ее взгляд скользнул от Гвардейца, после чего переместился на больничную койку и вернулся обратно. Заметив странную реакцию Феруса, Рампейдж и Лакуна, не отрывая глаз от молчащего Феруса, быстро встали между ним кроватью. В комнате вновь повисла напряженная тишина.

— Ты что задумал?!.. – зарычала Рампейдж.

Внезапно из-под седельной сумки Гвардейца выплыл огромный серебристый револьвер. Его курок тут же взвелся с характерным щелчком, а ствол смотрел точно на искалеченную единорожку, неподвижно лежащую на койке.

— А ну опусти ствол! – Лакуна приняла угрожающую позу.

Рог аликорна вспыхнул яркой аурой, а перед ней появился длинный клинок. Ошеломленный взгляд Хомэйдж метался между револьвером и Ферусом. Его внешне безразличное и каменное лицо с пустым взглядом сейчас напоминало какого-то психа или маньяка, хладнокровно убивающего и калечащего даже не ради развлечения, а просто так.

— Какого хрена ты творишь?! – крикнула Глори.

Пегаска вскинула копыта.

— Я чувствую угрозу, — ровным голосом ответил Гвардеец.

— Угрозу? – брови Глори поднялись от возмущения. — От кого?

Пегаска посмотрела на дуло револьвера, после чего повернулась туда, куда оно было направлено. Взгляд пегаски остановился на неподвижно лежащей искалеченной единорожке.

– От кого угроза?! – Глори обернулась. — Она в коме!

Курок револьвера тут же плавно опустился на место, а дуло склонилось к полу. Секунду он стоял молча, после чего его оружие не скрылось под седельной сумкой, а прозрачный барьер, окружающий жеребенка, рассеялся.

— Ясно, — Ферус выпрямился. – Приношу извинения.

Малышка разочарованно фыркнула.

— У тебя даже глаз нет! – Глори сердито нахмурилась. – Каким хреном ты определил угрозу?!

— Я чувствую, — Ферус кивнул в сторону койки.

Глори, оглянувшись на неподвижно лежащую Блэкджек, повернулась к Ферусу и сделала шаг ему навстречу.

— И что же ты там почувствовал? – недоверчивый взгляд пегаски смотрел точно на Гвардейца.

— Эмоции, — ответил он. – Я ощутил гнев. Ненависть. Ярость…

Ферус секунду молчал, словно прислушивался к тому, что происходит в комнате.

— Но сейчас я чувствую боль, — продолжил он. – Гордость. Радость. Печаль…

Пегаска повернулась к Блэкджек. Секунду Глори смотрела на нее, не говоря ни слова, после чего вновь взглянула на Феруса.

— Она… она все это чувствует прямо сейчас? – осторожно спросила Глори.

— Да, — ответил Ферус.

Пегаска кивнула. Она развернулась и приблизилась к кровати, где лежала ее подруга. Глори положила свое копыто на одеяло, которым была укрыта белая единорожка, и глубоко вздохнула.

— Что это значит? – Лакуна взглянула на пегаску.

— Что она борется, — не отрывая взгляда от Блэкджек, ответила та. – Она борется…

Глори поочередно посмотрела на Рампейдж и Лакуну.

— А значит должны и мы, — кивнула она. – Все мы…

На лице Рампейдж появилась легкая полуулыбка. Она обошла койку и встала сбоку, повернувшись к лежащей подруге.

— Это ты правильно, Би-Джей, — кивнула кобыла. – Борись. Тебе еще рано подыхать. Ты мне кое-что обещала…

Взгляд Рампейдж переместился на Феруса.

— …а обещания надо выполнять, — закончила она.

Глори, сделав еще один глубокий вздох, вновь повернулась к Ферусу.

— Спасибо, — кивнула пегаска.

Гвардеец промолчал. Взгляд Глори остановился на ране на ноге жеребенка.

— Ферус, я врач, — добавила она, — позволь помочь малышке.

Тот несколько секунд хранил молчание, после чего кивнул.

— Хорошо, — кивнул Гвардеец. – Но помни — пока жива она, живы все в этой башне.

Ферус повернулся к Хомэйдж, словно почувствовав скакнувшее внутри единорожки напряжение.

— Это не угроза, — он покачал головой. – Она сейчас единственная, кто не дает тьме в моем разуме вновь взять верх. И если это произойдет, то назад я уже не выберусь.

Странно было осознавать то, что настолько опасное существо может так сильно переживать за маленького жеребенка. Крохотная Искра в лапах жуткого монстра, который, к огромному удивлению, всеми силами пытается сохранить ее яркость, ее тепло, защитить ее саму от тьмы вокруг. Словно… словно в эту комнату явилось одно из самых жутких порождений Пустоши, пообещав малышке беречь ее.

— Да, я поняла, — кивнула Глори. – Я буду осторожна.

— Или тебе пиздец! – прошипела жеребенок.

На лице пегаски появилась улыбка.

— Надрать бы ей задницу, — покачала головой Рампейдж.

Ухо малышки встало торчком, стоило ей услышать эти слова. В глаза кобылы вонзился сердитый взгляд малышки. Жеребенок взглянула на затылок Феруса, словно убеждаясь, что ее защитник тут и никуда не делся, после чего вновь повернулась к Рампейдж. Она надула щеки и выпятила грудь, став похожей на очень маленький и разгневанный комок шерсти, который на этот раз уже был переполнен уверенностью и отвагой.

— У меня есть предложение получше! – фыркнула малышка. – Как насчет того, чтобы ты пошла нахер?

Рампейдж подняла бровь, краем глаза взглянув на Феруса, после чего повернулась к Глори. Пегаска в свою очередь закрыла губы копытом и еле слышно хихикнула. Улыбка Рампейдж стала чуть шире.

— Знаешь, — ухмыльнулась Глори, — а она мне нравится.

Рампейдж прыснула.

— Ну вот как Би-Джей очнется, — хохотнула кобыла, — можете ее удочерить!

— Эй! – подала голос Хомэйдж. – В очередь!

Она приобняла Литтлпип, подтянув ее ближе к себе.

— Мы первые ее нашли! — Ди-джей поиграла бровями, взглянув на единорожку.

Лицо Дарительницы Света тут же вспыхнуло алыми тонами, а ушки прижались к голове.

— Хомэйдж! – прошипела Литтлпип, сгорая от стыда.

— Оставьте право выбора за малышкой, — хихикнула Лакуна, указав на жеребенка.

Та вскинула копытца, еще сильнее расфуфырившись, словно маленький черно-желтый филин.

— Все идите нахер! – грозно прошипела жеребенок и ткнула копытцем.

Проделала она это чересчур энергично, и чуть было не упала со спины Феруса, заставив всех в комнате засмеяться. Неожиданно, взгляд Хомэйдж остановился на цифре «36», что была на воротнике малышки. Ди-джей, вспомнила, что за Стойло имело подобный номер, и, если память ее не подводила, там проводились какие-то важные эксперименты с устройством или артефактом, способным очищать от токсинов и радиации. Малышка могла знать кое-что об этом, но, скорее всего, она просто пошлет Хомэйдж, если та станет ее допытывать. А вот ПипБак на задней ноге жеребенка уж точно расскажет все секреты, если они там есть. К тому же Литтлпип, чей любопытный взгляд уже не раз останавливался на приборе на ноге малышки, будет только «за». Доктор тоже есть, ведь Глори вызвалась ей помочь, потому самым хорошим вариантом сейчас увести эту странную парочку в лице чейнджлинга-гвардейца и шумного жеребенка в тихое место, где нет лишних глаз и ушей. Да и сама Хомэйдж хотела задать пару вопросов Ферусу о его прошлом.

— Ладно, – выдохнула Ди-джей. – Предлагаю отвести эту шумную малышку в радиорубку.

Она повернулась к Литтлпип. Единорожка утвердительно кивнула.

— Там спокойнее, — добавила Хомэйдж.

Взгляд Ди-Джея остановился на Глори. Та не возражала.

— Ферус, ты согласен? – Ди-джей взглянула на Гвардейца.

Тот мгновение молчал, обдумывая предложение.

— Да, если там ей можно будет оказать помощь, — ответил он.

— Я только захвачу кое-какие инструменты, — Глори направилась к выходу. – Я догоню вас у лифта.

С этими словами пегаска вышла из палаты. Хомэйдж взглянула на надутого жеребенка, что сейчас сидела и сердито озиралась уставшим взглядом. Да, приключение у нее сегодня было крайне необычное и богатое на эмоции. Любой другой жеребенок уже давно бы упал без сил, но не эта. Откуда жеребенок черпала энергию, оставалось загадкой.

— Ну что, милая, хочешь подняться в радиорубку? – Хомэйдж улыбнулась жеребенку. — Думаю, Ди-джей Пон-3 будет не против таких необычных гостей.

— К этому сраному куску грифоньего дерьма Ди-джею пон-херу-в-жопе?! – малышка вытаращила глаза.

Хомэйдж с трудом удалось подавить в себе желание рассмеяться. Жеребенок быстро запустила передние копытца в одну из сумок Феруса, почти забыв о раненой ноге, и достала складной нож-бабочку. Раскрыв и взяв его в зубы, малышка уперлась копытцами в шею Гвардейца и воинственно помотала головой из стороны в сторону.

— Дфа! – грозно затопала она. — Фпефет! Ему пифцец!

Рядом стоящая Литтлпип, закрыв губы копытами, захихикала, в то время как улыбка Хомэйдж стала еще шире. Воистину, есть в этой бранящейся кобылке что-то милое. Единорожки шагнули к выходу, уводя за собой Гвардейца и жеребенка с ножом в зубах. Следовало побыстрее увести эту колоритную парочку, потому что поднятый шум взволновал приличное количество пациентов и медицинского персонала. Благо, узнав, что они сейчас направляются прямо в рубку и малышка сможет встретиться с Ди-джеем Пон-3, жеребенок выразила острое желание оказаться там. Потому она, выпятив грудь и с ножом в зубах, сидела на спине своего защитника, воинственно глядя вперед. Пони вокруг она практически не замечала, ведь все ее мысли сейчас были там, в рубке, и, судя по взгляду, они уже проигрывали сценарий того, как этот крохотный воин набросится на свою жертву и растерзает. Вот только сам воин выглядел крайне замученным и уставшим. И если бы не ее защитник, она бы точно свалилась со спины.

— Не стоит меня опасаться, — неожиданно сказал Ферус, когда группа сворачивала к лифтам. – Я не настроен агрессивно, пока жеребенку ничего не угрожает.

Хомэйдж удивленно обернулась, взглянув на Гвардейца. Не найдя у него ответа, Ди-джей посмотрела на Литтлпип, поймав ее озабоченный взгляд. Да, Дарительница Света выглядела нервной, и неудивительно, ведь буквально пару минут назад жеребенок чуть было не подорвала их всех, а сейчас она, сидя на спине еще одного большого сюрприза из прошлого, двигалась позади. Ее настороженность можно было понять, однако Хомэйдж, как ни странно, была абсолютно спокойна. Если истории с Пустоши верны, и Ферус – тот самый Геспенст из глупых баек и страшилок, то бояться вообще нечего. Если бы он хотел убить кого-нибудь из них, он бы уже это сделал, а не разыгрывал глупый и никому не нужный спектакль. Его сейчас заботила только раненая малышка. А недавнее откровение двухсотлетнего Гвардейца только сильнее убедили Ди-джея.

— Все будет хорошо, — широко улыбнулась Хомэйдж.

Литтлпип сглотнула.

— Ага… — кивнула она.

— Ну, или Дарительница Света всегда сможет меня защитить, — хихикнула Ди-джей.

Литтлпип невольно посмотрела на Феруса краем глаза и, нервно облизнувшись, повернулась обратно к Хомэйдж. На лице единорожки появилась скромная ответная улыбка.

— Шарительница Минефа, — буркнула себе под нос жеребенок, надув щеки.

Хомэйдж не удержалась и прыснула. Бурчание малышки услышала и Литтлпип, устало закатив глаза и покачав головой. Однако лицо Ди-джея, украшенное ехидной улыбкой и взглядом, хищно смотрящим на возлюбленную, заставило единорожку заметно насторожиться.

— Какой интересный титул… – Хомэйдж поиграла бровями.

— Хомэйдж! – пропищала Литтлпип.

Ее щеки взорвались алым. Она тут же отвернулась, направив взгляд перед собой, и надулась. Всевозможные эмоции смущения и негодования сейчас дружно резвились на лице серой единорожки. О, эта тонкая грань между сдерживающим стыдом и жгучим желанием «броситься во все тяжкие». Тот шаткий баланс противоречий, заставляющий Литтлпип одновременно сгорать от смущения и неимоверно радоваться столь провокационным словам. И наблюдать эту картину каждый раз было просто потрясающе. Хомэйдж ничего не оставалось, как расхохотаться, уткнувшись носом в шею своей кобылки.

— Ты очень плохая пони… — обиженно пробубнила Литтлпип.

Группа приблизилась к лифтам, у которых их уже дожидалась Глори с желтой сумкой медпони, на которой красовались три розовых бабочки – символ Министерства Мира. Таких наборов было полно в клинике, но выдавалась они отнюдь не всем. Видимо, пегаска как-то убедила дежурного медпони поделиться с ней одним.

— Видимо, все сборе, — Хомэйдж приблизилась к панели и нажала на кнопку.

Двери лифта неспеша открылись, издав характерный звенящий звук. Группа вошла внутрь, однако стоило копытам Феруса ступить на пол лифта, как индикатор перегрузки резко загорелся красным, издав предупредительный сигнал. Хомэйдж, подойдя к панели управления, вскинула бровь. Ди-джей поочередно посмотрела на всех, после чего повернулась к Ферусу.

— А… странно… — Хомэйдж пожала плечами. – Грузоподъёмность у таких лифтов же около тонны, ведь им приходилось возить как пони, так их багаж. Не говоря уже о научном оборудовании…

Взгляды Литтлпип и Глори теперь тоже смотрели на Гвардейца. Само собой, три кобылки уж точно не могли весить настолько много, не говоря уже о жеребенке на спине Феруса. Оставался сам Гвардеец. Но ведь он же как-то поднялся на этот этаж достаточно быстро, чтобы успеть догнать жеребенка.

— Кажется, у кого-то проблемы с лишним весом? – колко ухмыльнулась Хомэйдж.

Ди-джей поочередно взглянула на Глори и Литтлпип, после чего повернулась к жеребенку. Не обратив внимания на провокационный взгляд Хомэйдж, малышка широко зевнула, чуть не выронив свой нож-бабочку. С момента, как они покинули палату, вид жеребенка становился все более вялым. Усталость брала свое, заставляя малышку уже почти плавать. Но она все еще сопротивлялась. Видимо, скорая встреча с Ди-джеем Пон-3 все еще держала ее на ногах.

— У меня есть идея! — восхищенно воскликнула Литтлпип. – Я могу нести телекинезом кого-нибудь, пока лифт будет подниматься.

Жеребенок, посмотрев на единорожку, подперла копытцем свой подбородок и несколько раз утвердительно кивнула, словно говоря «Какая отличная идея!». Хомэйдж лишь усмехнулась, закрыв губы копытом.

— Чего? – насупилась Литтлпип. — Нормальная идея! Я часто так делала! Я Стилл Хувза поднимала, так что мой телекинез…

Внезапно она осеклась. Ее лицо слегка помрачнело, разбавившись толикой смущения. Взгляд зеленых глаз замер на Ферусе.

— А… ну да, — добавила единорожка.

В этот самый момент что-то схватило Хомэйдж, подняв ее над полом. Глори и Литтлпип так же взмыли в воздух. Секундное удивление и замешательство было прервано звуковым сигналом, сообщившим, что перегрузка благополучно устранена.

— Ну, теперь-то мы точно знаем, что это кто-то из нас троих! – хихикнула Хомэйдж, краем глаза взглянув на Литтлпип.

Та скрестила передние ноги на груди, надув щеки, но уже через мгновение в глазах единорожки сверкнула искорка, а уголки губ расползлись в стороны.

— Не переживай, твой лишний вес все равно не помешает нашим отношениям, — Литтлпип махнула копытом, нежно улыбнувшись.

Брови Хомэйдж подпрыгнули. Вот это называется превентивный удар! Мгновение, и кабина лифта наполнилась хихиканьем трех кобылок.

— Я тебе припомню, — глаза Хомэйдж хищно сузились.

Литтлпип в ответ показала язык. Ди-джей нажала на кнопку верхнего этажа, после чего двери лифта не спеша закрылись, а кабина двинулась вверх. Было довольно странно парить в воздухе над полом. Ощущения, что тебя держит телекинез, все же имелись, однако привычной ауры нигде видно не было. Скорее всего, особенность магии этой самой расы, к которой принадлежал сам Гвардеец. К тому же было неясно, почему обычная магия вокруг него попросту не работает. Хомэйдж попробовала дотронуться до Литтлпип телекинезом, но, само собой, ничего не случилось. Еще интереснее было и то, что это странное поле влияло и на техномагические устройства – ПипБаки. Что у Литтлпип, что у жеребенка они барахлили, отказываясь нормально работать. Однако если верить тому эксперименту Лакуны в палате – стоит отойти от Феруса дальше, чем на метр, и все возвращается в норму. В этом, судя по всему, уже успела убедиться Литтлпип, иначе она бы уже сидела с отверткой и вовсю копалась в своем ПипБаке, пытаясь его починить. Но почему магия так странно себя ведет? Есть только один способ узнать.

— Ферус, почему магия рядом с тобой словно исчезает? – Хомэйдж повернулась к Гвардейцу.

— Я не знаю, — ответил он.

Ферус слегка повернул голову в сторону Ди-джея, но его взгляд по-прежнему продолжал смотреть перед собой на стену.

— Я чувствую твой интерес, — продолжил Гвардеец, — У тебя много вопросов, но я не дам на них ответы.

Хомэйдж несколько раз удивленно моргнула.

— Почему? – спросила Ди-джей.

— Ради безопасности жеребенка, — ответил Ферус. – Я признателен за то, что вы решили помочь, но в благодарность я могу предложить лишь крышки.

Гвардеец выпрямился, вновь направив взгляд своих пустых глаз перед собой.

— И лучше будет, если вы забудете о нас, — добавил он. – После того, как жеребенку помогут, я покину Тенпони Тауэр, и больше вы обо мне не услышите.

— С такой-то темпераментной кобылкой? – усмехнулась Глори. – Ты еще сам не знаешь, на что подписался.

Пегаска скрестила копыта на груди, взглянув на жеребенка. Малышка в ответ одарила ту сердитым взглядом, однако это заставило Глори лишь улыбнуться.

— Я, думаю, вы еще прогремите на всю Пустошь, — кивнула пегаска и, повернувшись к Гвардейцу, добавила: — Не переживай, я сохраню в секрете все то, что я сегодня услышала.

— А я вообще планирую себе память стереть, — пожала плечами Литтлпип.

Внутри Хомэйдж что-то екнуло. Упоминание амбициозной задумки Дарительницы Света вновь расшевелило сидящее в глубине разума напряжение, но Ди-джей тут же попыталась подавить это чувство, скрыв его за улыбкой.

— А я просто умею хранить секреты, — Хомэйдж пожала плечами. – Можешь на нас рассчитывать.

Ферус промолчал.

— По-моефу, они пифтят, — подала голос жеребенок.

Она поправила нож в зубах и постучала копытцем по панцирю Гвардейца, одарив кобылок колким взглядом.

— Офобенно фот эта фот, — малышка указала на Глори. – У нее мофда подофрительная.

Пегаска скрестила передние ноги и сузила глаза, хищно ухмыльнувшись.

— Как врач, я авторитетно заявляю, что организму этой малявки необходим срочный курс объятий и тисканий, — широко улыбнулась она.

— Фот! – малышка вновь постучала по спине Феруса. – Ей ната фрочно дфать пифды! Фмотри! Фидиф?

Ферус слегка повернул голову к жеребенку.

— Я взгляну, как представится возможность, — с каменным лицом ответил Гвардеец и вновь отвернулся.

Хомэйдж не выдержала и захохотала. Через мгновение к ней присоединилась и Литтлпип, наполняя кабину своим звонким смехом. Глори лишь закрыла копытом глаза и отрицательно покачала головой. Одна только малышка не поняла всей ситуации, продолжая сверлить кобыл сердитым взглядом, что только сильнее подливало масла в разгорающийся хохочущий пожар.

— Ну, хоть осмотреть ее ПипБак можно? – Литтлпип смущенно постучала копытами.

— Если она не против, — ответил Ферус.

Взгляды устремились на жеребенка, которая к этому моменту вновь широко зевнула и начала клевать носом, попросту пропустив последний вопрос. Судя по ее отрешенному взгляду, ей сейчас было все равно. Последние силы уходили на борьбу с усталостью, чтобы быть «во всеоружии» при встрече с Ди-Джеем Пон-3, но с каждой секундой оборона малышки слабела.

— Я думаю, она будет не против, — хихикнула Хомэйдж, глядя на сонную кобылку.

Кабина лифта прибыла на нужный этаж, оповестив всех внутри характерным звонком. Двери не спеша отодвинулись в стороны, пропуская гостей внутрь. Магия Гвардейца отпустила кобылок, позволив им ступить на пол кабины, вновь вызвав перегрузку. Лифт издал громкий сигнал, а индикатор загорелся красным. Пожав плечами, Хомэйдж первой вышла наружу.

Группа оказалось в роскошном мраморном холле, который по бокам обнимали две лестницы, ведущие на второй этаж. Через ограждающие их перила виднелась надпись «Министерство Магии — Мейнхеттан», выполненная большими бронзовыми буквами. Центр холла занимал фонтан со статуей аликорна, чью шею украшал водяной талисман — ожерелье с большим сапфиром. Позади фонтана находились двойные двери, на которых бронзой были вымощены слова: «Библиотека имени Твайлайт Спаркл». Точно над входом в библиотеку, на втором этаже, находился еще один проход, закрытый такими же двойными дверями, надпись на котором уже гласила: «М.М. Станция Экстренного Радиовещания».

— Пип, отведешь наших гостей в библиотеку? – Хомэйдж повернулась к подруге. – Я сбегаю в радиорубку, узнаю у Ди-джея Пон-3 о…

Взгляд невольно прыгнул на жеребенка, ведь упоминание Пон-3 точно может вызвать у нее очередной приступ гнева, вот только этого не случилось. Оборона малышки не выдержала, и усталость окончательно взяла свое. Перед собой Хомэйдж увидела отнюдь не рассерженный черно-желтый клубок шерсти, а распластавшуюся на спине у Феруса кобылку, что обнимала передними копытами свой нож-бабочку и сладко сопела в обе ноздри. Зрелище было настолько умилительным, что Хомэйдж не смогла сдержать улыбку.

— А она очень милая, когда спит, — Глори покачала головой. – Я уже боялась, что малышка, оказавшись тут, рванет с ножом в зубах на поиски Ди-джея Пон-3. Это было бы неприятно…

Она повернулась к Хомэйдж.

— Надеюсь, мы не помешаем? — добавила пегаска.

— Думаю, что нет, — хихикнула Хомэйдж. – Я только заскочу к Ди-джею и уведомлю его, что все в порядке.

Глори слегка нахмурилась.

— А сам он спустится? – поинтересовалась пегаска.

Хомэйдж пожала плечами.

— Вряд ли, — ответила она. – Он в это время обычно занят записью очередной программы. Наверное, опять о Дарительнице Света…

Взгляд Ди-джея замер на Литтлпип, чьи глаза уползли исследовать потолок, а щеки начали покрываться румянцем.

— Надо поставить его в известность, что у нас гости, — Хомэйдж повернулась обратно к Глори.

— Жаль, — слегка разочарованно вздохнула пегаска. – Было бы интересно с ним познакомиться.

Ди-джей посмотрела на Литтлпип. Та кивнула. Хомэйдж двинулась вверх по лестнице, в то время как единорожка повела Глори и Феруса в сторону библиотеки. Да, удачное совпадение, что жеребенок уснула, ведь если бы этот комок гнева начал бегать по холлу и, упаси Богиня, умудрился залезть и в радиорубку, проблем было бы не избежать. Хотя, судя по тому, что Хомэйдж увидела в палате совсем недавно, жеребенок сейчас вряд ли захочет далеко отходить от своего нового защитника. Да и тот, судя по всему, теперь так просто не позволит ей слинять.

Поднявшись к входу на станцию радиовещания, Ди-джей толкнула дверь и вошла внутрь. Единорожку встретил знакомый свет от десятков мониторов, на чьих экранах можно было увидеть большую часть Эквестрийской Пустоши. Да, именно с этого места каждый день Ди-джей Пон-3 вещает своим голосом на всю Пустошь, вселяя уверенность и даря надежду многим пони, что вынуждены каждый день вести борьбу не на жизнь, а насмерть. Это все могло закончиться сегодня, если бы не двухсотлетний Гвардеец, уговоривший жеребенка не взрывать гранату. Мысль заставила Хомэйдж улыбнуться.

Ди-джей подошла к панели с кнопками. Хорошо, что она успела заранее записать радиопередачу, иначе с таким насыщенным на события днем это было бы сложно сделать. Но чутье, как обычно, не подвело, потому можно спокойно включать запись и идти к остальным. Вдруг Литтлпип все же что-нибудь найдет в ПипБаке жеребенка, а Ферус нет-нет, да и расскажет что-нибудь о своем прошлом. Надежда, как всегда, умирает последней. Убедившись, что все готово для вещания, Хомэйдж вышла из радиорубки, плотно закрыв дверь, и двинулась вниз по лестнице.

Библиотека имени одной из самых начитанных и любознательных единорогов полностью оправдывала свое название. Полки с книгами тут были везде, кроме пары читальных уголков в разных местах большого зала и трех больших сводчатых окон. По периметру библиотеки было несколько колонн, которые, само собой, как и все вокруг, были окружены еще большим количеством книг. В центре стоял массивный стол, вместо ножек у которого была кольцеобразная полка, заполненная научными трактатами, романами, учебниками и прочими копытописями. Все это напоминало один сплошной книжный океан, который, если не захватить спасательный жилет, точно поглотит тебя целиком. Единственное, что не вписывалось в общий упорядоченный бумажный хаос – кровать под окнами и несколько предметов мебели: холодильник, столик и несколько стульев, рассеянных по комнате.

Именно около кровати и решили расположиться гости Хомейдж. Глори, расстелив простынь на полу, уже вовсю хлопотала над жеребенком. Пегаска времени зря не теряла, в буквальном смысле выпотрошив сумку для оказания первой помощи около малышки и, орудуя копытами и пинцетом в зубах, приводила шерстку жеребенка в порядок. Рядом уже успела собраться небольшая кучка из использованных бинтов и ваты, которые пегаска предусмотрительно складывала в изодранный комбинезон малышки. Все равно у него теперь одна дорога – в мусор. Жеребенок, судя по всему, настолько вымоталась, что вообще не обращала ни на что внимания, а просто посапывала, изредка подергивая передней ногой.

В паре метров от хлопочущей Глори стоял кофейный столик, за которым, вооружившись отверткой и своим любопытством, сидела Литтлпип и копалась в ПипБаке жеребенка. Единорожка уже сняла переднюю панель прибора и что-то откручивала в плате.

— Ди-джей Пон-3 не против нашей маленькой вечеринки, — улыбнулась Хомейдж, привлекая внимание остальных.

При упоминании имени Ди-джея жеребенок скривила мордочку, тряхнув передним копытцем и что-то пробубнила сквозь сон.

— Конечно, всех-всех поубиваешь, — шепнула Глори. – Никого не останется.

Пегаска смочила бинты раствором и продолжила чистить шерстку жеребенка.

— Как наш пациент? – шепотом спросила Хомейдж, приблизившись к Глори.

— Великолепно, — улыбнулась пегаска. – Спит, как убитая. Ее сейчас даже пушкой не разбудишь.

Глори кивнула в сторону Феруса.

— Даже такой, как у нашего новоиспеченного защитника, — добавила она.

— Не соглашусь, — в разговор включился Ферус. – Один раз от выстрела она проснулась.

Глори и Хомейдж повернулись к Гвардейцу.

— Ты ее хоть не сильно напугал? – Ди-джей скрестила передние ноги, вооружившись ехидной улыбкой.

— Она не испугалась, — ответил Ферус. – Просто обматерила меня и опять уснула.

Пегаска уронила голову, громко хохотнув, в то время как Ди-джей, закрыв губы копытом, начала смеяться.

— Говорю тебе: ты сам еще не знаешь, на что подписался, — пегаска ткнула копытом в сторону Феруса, после чего вернулась к спящей малышке.

Улыбающаяся Хомейдж, покачав головой, шагнула к Литтлпип, терзающей ПипБак жеребенка. Она уже как раз открутила от прибора еще какую-то поврежденную плату и отложила ее в сторону.

— А у тебя как? – спросила Ди-джей, взглянув на микросхемы и шурупы, валяющиеся на столике.

Литтлпип почесала затылок.

— Ничего особенного, — она пожала плечами. — В целом ПипБак вполне исправен, за исключением нескольких вмятин на корпусе и трещин на экране. Ну, с таким-то темпераментом хозяйки…

Единорожка широко улыбнулась, мельком взглянув на спящую малышку.

— Хорошо, что по прочности эти приборы между Стилл Хувзом и Сосудами Душ, — хихикнула Литтлпип и, указав на поврежденную плату, добавила: — Но малышка все равно как-то умудрилась сломать отслеживающий маячок.

Хомейдж нахмурилась, пока ее подруга принялась собирать прибор.

— Ну, обычно по ним можно легко обнаружить местонахождение ПипБака, — ответила на немой вопрос единорожка.

— То есть, — Хомейдж указала на прибор, — благодаря этому маячку ее могут отследить?

Литтлпип отрицательно покачала головой, ставя переднюю панель ПипБака на место и прикручивая ее болтами.

— Теперь уже точно нет, — она махнула копытом.

Единорожка подняла сломанную плату маячка телекинезом.

— Странно еще то, — добавила Литтлпип, – что обычно такие маячки в ПипБаки не ставят. Это более продвинутая модель. Видимо, кто-то очень не хотел, чтобы она потерялась. Однако темперамент нашей кобылки оказался куда сильнее.

Хомейдж взглянула на микросхему, которая парила в воздухе перед Литтлпип. В центре платы виднелось большое сквозное отверстие, в которое был помещен круглый стеклянный сосуд с парой контактов внутри. И, судя по тому, что сам он был весь в трещинах, а контакты внутри были порваны, маячок действительно больше не работал.

— В нем есть что-нибудь важное? – спросила Хомейдж, переводя взгляд на подругу.

Литтлпип отрицательно покачала головой.

— Ничего, кроме вмятин и маячка, — ответила единорожка. – Но одно могу сказать точно – это ПипБак из Стойла 36.

— Как и комбинезон на малышке, — Ди-джей задумалась.

Все совпадало. Жеребенок точно имела какое-то отношение к 36 Стойлу. А если добавить маячок, установленный в ПипБак, подтверждались подозрения насчет того, что малышку не просто так держали в Стойле, лишь усилились. Добавить к этому еще и тот факт, что, судя по слухам, в этом месте обосновались наемники, а само убежище использовали в качестве базы для производства наркотиков, жеребенка там точно бы не стали держать без веской на то причины. Ферус, скорее всего, мог бы пролить свет на эту загадку, но он отказался. Слишком много вопросов и, как всегда, ответов почти нет, лишь догадки.

— Ты знаешь, где это? – осторожно спросила Литтлпип, увидев замешательство на лице Ди-джея.

Та, вздохнув, кивнула головой.

— Да, — ответила Хомейдж. – 36 Стойло находится недалеко от руин Лас Пегасуса и, судя по слухам и разрозненной информации с не самых проверенных источников, в нем, после его расконсервации, обосновались не самые порядочные и добрые жители Пустоши.

— В каком смысле? – Литтлпип заметно напряглась.

Хомейдж указала на ПипБак жеребенка.

— Там начали производить различные сложные химикаты и наркотики, — ответила Ди-джей. – И, судя по всему, уже довольно давно. Ко всему прочему, опять же, если верить слухам, в этом Стойле удалось обнаружить какой-то артефакт или что-то подобное, способное бороться с различными видами загрязнений на Пустоши. Радиация, розовое облако, порча – что угодно.

Хомейдж кинула взгляд на спящую кобылку, после чего взглянула на Феруса и повернулась обратно к Литтлпип. Та уже закончила собирать ПипБак, отложив его в сторону.

— Был ли этот артефакт в 36 Стойле с самого начала или его туда принесли – одной Богине известно, — покачала головой Хомейдж.

Литтлпип удивленно наклонила голову, положив поврежденный маячок на стол.

— Что ты хочешь этим сказать? – нахмурилась единорожка.

— Я хочу сказать, что какой смысл держать маленького жеребенка в таком месте? – осторожно начала Хомейдж. – К тому же, насильно надевая на него ПипБак, оборудованный продвинутым маячком.

Глаза Ди-джея встретились с настороженным взглядом подруги.

— Теперь становится понятно, почему он на задней, а не на передней ноге, — Литтлпип приставила копыто к подбородку. – Да еще и во вмятинах и трещинах… Она явно не хотела его носить.

Хомейдж кивнула. Взгляды обеих кобылок устремились к Ферусу, однако Гвардеец с каменным лицом продолжал стоять около Глори и жеребенка. У лифта он четко дал понять, что ничего рассказывать о себе и малышке не намерен. А вопросов становилось все больше.

— Ну, чтобы вы не мучились, — подала голос Глори, — я вам отвечу – это она.

Хомейдж и Литтлпип повернулись к пегаске. Та уже как раз заканчивала накладывать повязку на бедро малышки. Это заставило жеребенка что-то пробубнить сквозь сон и дернуть передней ножкой.

— Да-да, — проворковала Глори и осторожно погладила свою пациентку по голове, — все-все умрут.

Пегаска хихикнула и, подняв голову, повернулась к Хомейдж.

— Что ты имеешь в виду? – осторожно спросила Ди-джей.

— Вот наш маленький артефакт, способный бороться с загрязнениями, — пегаска указала на жеребенка. – Теперь я в этом убедилась.

Глори осторожно завязала узел, обрезав излишки бинта, и скинула их в общую мусорную кучу, которая после очищения и оказания помощи жеребенку выглядела довольно внушительно.

— Откуда ты знаешь? – нахмурилась Литтлпип.

— Для лечения раны я использовала два экстра-сильных лечебных зелья, — ответила Глори. – И знаете что?

Пегаска улыбалась. Сейчас на ее лице читалась какая-то странная радость, словно она выиграла какой-то приз или нашла что-то крайне важное.

— Почти что ничего! – хихикнула Глори. – Два экстра сильных лечебных зелья! И почти никакого эффекта!

Теперь нахмурилась еще и Хомейдж. Трудно было понять, чему именно радуется пегаска. Ведь, если зелья не сработали, значит, рана в ноге продолжит беспокоить малышку. Но почему зелье не сработало? Экстра-сильный эффект помогал вылечить очень серьезные травмы и ранения даже у крупных жеребцов, но что пошло не так с жеребенком?

— Ты что-то скрываешь, – теперь уже подал голос Ферус.

Гвардеец сделал шаг к пегаске.

— Ну, я хочу сказать, что… — начала Глори, но осеклась.

Секунду она молчала, словно собираясь с мыслями.

— Ладно, давайте начистоту, — она махнула копытом, указав на жеребенка. – У этой малышки крайне редкая и необычная генная мутация. К тому же, ее организм обладает очень высокой магической резистентностью и…

Глори осеклась. Ее взгляд поочередно остановился на недоумевающих лицах Хомейдж и Литтлпип, после чего замер на пустых глазах Феруса. Что пегаска сейчас сказала, видимо, поняла только она сама.

— Так, ясно… — Глори помассировала виски. – Я хочу сказать, что тело жеребенка способно бороться с радиацией и прочими видами загрязнений, а ко всему прочему имеет очень высокое сопротивление магии. Очень.

— Поэтому ее так тяжело держать телекинезом? – Литтлпип почесала затылок.

Пегаска кивнула. Хомейдж вспомнила, как тоже пыталась поймать малышку телекинезом, однако та попросту выскользнула из магического захвата.

— И потому экстра сильные зелья почти не возымели эффект, — добавила Глори. – До того, как… я рассталась с Анклавом, я была ученицей у лучшего ученого и имела доступ ко многим проектам, в том числе и секретным. Один из таких – проект «Чистое небо».

Пегаска принялась заворачивать жеребенка в простыню, делая из нее нечто наподобие маленького кокона, из которого вылупится отнюдь не красивая бабочка, а маленький сварливый жеребенок.

— Проект был начат примерно пару лет назад, — продолжила Глори. – В нем говорилось, что внизу удалось обнаружить таинственный объект, способный бороться с различными видами загрязнений. Однако из-за того, что информации о нем у нас почти не было, а достать его с Пустоши не представлялось возможным, проект так и остался лежать на полке, ожидая своего часа.

— Но Анклав ведь очень сильная организация, — Литтлпип почесала затылок. – Что им мешало забрать ее из обычного Стойла?

Хомейдж пожала плечами.

— Ну, с учетом того, что наркобароны нагнали туда почти что целую армию, — ответила она, — прямой штурм такого Стойла поднял бы приличную шумиху. К тому же, я не думаю, что о таком необычном артефакте не знали и Стальные Рейнджеры.

Ди-джей взглянула на Глори.

— И те и другие легко смогут вскрыть Стойло, — добавила она. – Вот только ответный удар в спину оставит с носом того, кто полез первым.

— И не забывай, что Анклаву придется нагнать на Пустошь приличное количество солдат, — кивнула пегаска. – И упаси Богиня, если кто-нибудь из них увидит, что тут отнюдь не мутировавшие чудовища, а такие же пони, которым нужна помощь…

Глори покачала головой.

— Да, прямым штурмом Стойло не вскрыть, — Хомейдж скрестила передние ноги на груди. – А тихо выкрасть этот самый «объект» может только приведение…

Взгляды трех кобылок одновременно устремились на Феруса.

— И теперь малышка «сбежала» из Стойла, — усмехнулась Глори, обращаясь к Гвардейцу. – Когда я сказала, что ты подписался на что-то сумасшедшее, я имела в виду не только темперамент твоей новой спутницы.

Лицо пегаски стало серьезным.

— За ней теперь будут охотиться как Анклав, так и Стальные Рейнджеры с наркобаронами, у которых ты ее украл, — добавила она. – Это, опуская тот факт, что на Пустоши и без них хватает всякого дерьма…

Ферус повернул голову к пегаске. На мгновение показалось, что его стеклянные глаза смотрят на кобылку.

— Тогда пусть приходят, — голос Гвардейца запестрил агрессивными нотками.

Литтлпип вышла из-за стола, встав рядом с Хомейдж.

— Ты уверен, что справишься в одиночку? – осторожно спросила единорожка.

Ферус встал прямо. Теперь взгляд его пустых глаз, как и всегда, смотрел точно перед собой. Несколько секунд двухсотлетний Гвардеец молчал, словно собираясь с мыслями или решал, что же ему делать дальше и как поступить.

— Я… я должен, — наконец, ответил Ферус.

Он сделал глубокий вдох. Даже маскировка под пони и каменное выражение лица не могли скрыть того, что Гвардеец нервничает. Это ощущалось по тому напряжению, которое витало вокруг него. Сейчас внутри Феруса шло сражение за его разум, и только маленькая взбалмошная и вредная кобылка могла помочь ему победить.

— Много лет назад я не смог уберечь то, что поклялся защищать, — добавил Ферус. – Защитник Королевы и улья потерял как Королеву, так и улей…

Гвардеец сделал еще один глубокий вдох. Его голова медленно повернулась к Хомейдж и Литтлпип.

— Это мое искупление, — продолжил Ферус. – Я слишком долго бродил во тьме, забыв то, для чего был рожден.

Гвардеец повернулся к спящему жеребенку и Глори.

— И если сейчас я не смогу защитить ее, — его голос стал тверже, — пусть тьма поглотит меня.

Приблизившись, Ферус замер в шаге от малышки и склонил голову. Жеребенок вновь что-то пробубнила сквозь сон и, используя свой нос, плотнее укуталась в простынь.

— Меня называли множеством имен, — голос Гвардейца стал тише. – Опустошитель, Безликий, Ангел Смерти, Ириму, Геспенст. Но мое имя всегда было Ферус.

Он выпрямился.

— И я был рожден защитником, — Ферус повернулся к Глори. — Поэтому, пусть приходят. Если ради безопасности этого жеребенка мне придется убить их всех либо погибнуть самому – так тому и быть.

— Смелое заявление, — усмехнулась пегаска.

Она указала копытом на малышку.

– В таком случае можешь забирать своего жеребенка, мистер Большая Нянька! – хихикнула Глори. — Она будет в полном порядке, только рекомендую остаться в Тенпони Тауэр еще на ночь. Пусть выспится и придет в себя.

Гвардеец кивнул. Спящий жеребенок медленно взмыла в воздух и приблизилась к нему. Странно было наблюдать за такой достаточно трогательной сценой, ведь двухсотлетний Ферус никак внешне не походил на няньку, а уж тем более на родителя. Если отринуть все сомнения и шероховатости ситуации, то спящий жеребенок, казалось, каким-то чудом выиграла самый ценный приз, который может получить пони ее возраста на жестокой и смертельно опасной Пустоши.

— Хорошо, я сделаю, как ты говоришь, — кивнул Ферус.

Рядом с ним в воздух взмыл средних размеров мешочек, который приземлился около Глори, издав шуршащий звук.

— Что это? – пегаска подняла его и потрясла.

Через мгновение ее глаза расширились от удивления, а сама она повернулась к Ферусу.

— Н… не надо!.. – Глори отодвинула мешочек от себя.

— Это благодарность за помощь, — кивнул Ферус и, невзирая на сопротивление пегаски, добавил: – Тебе они все равно сейчас нужнее, чем мне.

Глори хотела что-то возразить, но запнулась. Секунду она смотрела на мешок, после чего вздохнула и повесила его на пояс.

— Спасибо, — она неуверенно потопталась на месте. — Вам хоть есть, где переночевать?

Гвардеец покачал головой.

— Можешь снять комнату в отеле Тенпони Тауэр, — добавила пегаска. – Я провожу.

Глори подхватила мусор, оставленный после перевязки жеребенка и, сложив его в сумку первой помощи, закинула себе на спину.

— Да, так будет быстрее, — ответил Ферус. – Нам не помешает отдых.

— А завтра можешь уже идти, куда хочешь, — усмехнулась Хомейдж. – Только не громко, а то начнешь шуметь и ненароком снимешь осаду Красного Глаза, оставив Дарительницу Света без работы.

Ди-джей ехидно улыбнулась, посмотрев на Литтлпип. Единорожка, надув покрывшиеся румянцем щеки, тут же отвернулась. Вдруг Литтлпип, неожиданно спохватившись, стукнула себя копытом по лбу и, повернувшись к кофейному столику, подхватила телекинезом ПипБак жеребенка. Взяв его в копыта, единорожка поднесла его к Ферусу.

— Вот, я тут немного поковырялась и перенастроила пару узлов, — усмехнулась она. – Теперь он частично будет работать в твоем поле, или что там у тебя?..

Хомейдж удивленно повернулась к подруге.

— Ты когда успела? – Ди-джей подняла бровь.

— Так получилось, — Литтлпип смущенно пожала плечами.

ПипБак жеребенка взмыл в воздух. Мгновение прибор висел около Феруса, словно Гвардеец его каким-то образом исследовал.

— Спасибо, — устройство скрылось в седельной сумке Феруса.

— Только не надо крышек! – Литтлпип вскинула копыта. – Это просто так!

Ферус промолчал.

— Спасибо за гостеприимство, — Глори кивнула Хомейдж. – Жаль, что не удалось познакомиться с Ди-джеем Пон-3.

— Ну, видимо, в другой раз, — улыбнулась та.

Глори и Ферус вышли из библиотеки, остановившись у лифтов. День оказался крайне богат на события, и очень жаль, что об этом нельзя рассказать во всех подробностях. Такая радиопередача определенно бы заимела успех, а сказать Хомейдж сейчас было что. Но это было бы нечестным по отношению к Ферусу и его новоиспеченной спутнице. Если Глори права, и за жеребенком начнется настоящая охота, то Гвардейцу и малышке лучше оказать всю посильную помощь. И в данном случае – это сохранение их тайны. Прозвучал тихий звонок, оповестивший присутствующих о том, что лифт прибыл на этаж. Глори вошла первой, однако Ферус почему-то остался стоять на месте.

— Можете ответить мне на один вопрос? – Гвардеец повернулся к Хомейдж и Литтлпип. – Искренне.

— Да, — кивнула Ди-джей. – Какой?

Ферус секунду молчал, собираясь с мыслями.

— Я лишился глаз еще тогда, когда упали первые бомбы, потому, ответьте мне, — его голос стал звучать заметно тише, – на что сейчас похож мой дом?

Вопрос был крайне неожиданным. Хомейдж заметно нахмурилась, повернувшись к Литтлпип. Та тоже была удивлена подобной просьбой двухсотлетнего Гвардейца и, как и Ди-джей, находилась в легком замешательстве.

— Твой дом? – переспросила Хомейдж.

— Эквестрия, — кивнул Ферус. – Я помню зеленую траву. Солнце. Синее небо. Счастливые лица пони на улице. Улыбку моей Королевы…

Гвардеец говорил медленно и полушепотом, тщательно подбирая каждое слово.

— И свет, — на его лице неожиданно мелькнула слабая улыбка. – Много света…

Улыбка пропала с лица Феруса. Он сделал глубокий вдох.

— Я чувствую ненависть, боль и гнев, что царят вокруг, но я не могу увидеть, – продолжил Гвардеец, — потому, я прошу вас ответить мне честно: на что сейчас похож мой дом?

У Хомейдж встал ком в горле. Ее словно попросили совершить какой-то ужасный поступок, против которого протестовало все внутри, но сделать это было необходимо. Увиливать и врать было еще более подлым, чем промолчать и не сказать ничего.

— Теперь Эквестрия — это выжженная пустыня, Ферус, — рядом с Хомейдж прозвучал голос ее подруги. – Трава высохла, небо и солнца больше не видно из-за облачной завесы, а счастливые лица пони слишком большая редкость. Вокруг царствует только мрак.

Литтлпип говорила громко и четко, чтобы Гвардеец услышал каждое ее слово. В словах Дарительницы Света чувствовалась искренность. Пусть правда и была ужасной, но она одна была в десятки раз лучше самой сладкой и приятной лжи. Эта единорожка буквально недавно сама ступила на выжженные и опустошенные земли Эквестрии из защищенного Стойла, увидев весь ужас воочию, как и вспомнивший себя двухсотлетний Гвардеец, с чьего разума спала пелена. Потому кому, как ни ей, рассказывать Ферусу о том, во что превратился мир, который он помнил.

— Теперь это ужасное место, — Литтлпип опустила взгляд. – Место, сгоревшее в огне магической радиации и превратившееся в Пекло…

Ферус молчал. Звенящая тишина, разбавляемая лишь еле слышным журчанием воды в фонтане, резала слух. Через несколько долгих секунд Ферус молча повернулся и шагнул к лифтам, где его уже ждала Глори.

— Прости… — шепнула Литтлпип.

По ее щеке скользнула слезинка. Ферус замер около входа в лифт.

— Хорошо, что я лишился глаз, — Гвардеец шагнул в кабину.

Тишина. Сейчас в номере отеля царила лишь она. Врач, что помогла оказать помощь жеребенку, не солгала – Ферусу и его спутнице подобрали самый отдаленный и тихий номер, правда без удобств. Только кровать, тумбочка и скромный санузел, но Гвардейцу большего не требовалось. Завтра они покинут башню и отправятся путь.

Ферус еще раз прислушался, пытаясь услышать сопение спящего жеребенка. Кобылке досталась вся кровать, в то время как Ферус просто сидел у ее края и слушал. Каждую минуту, а может быть и чаще, он аккуратно щупал телекинезом край кровати, словно она может куда-то пропасть вместе с малышкой. Но нет, громкое сопение жеребенка и мягкие эмоции спокойствия и доверия отчетливо давали понять, что она тут и никуда не делась. Однако эти нехитрые действия для Феруса сейчас стали какой-то необычной мантрой, повторяемой им раз за разом. И виной тому было непривычное свербящее чувство, не дающее ему расслабиться и постоянно напоминающее о себе. Ферус уже забыл, что значит волноваться, и теперь с его воспоминаниями о прошлом вернулось и оно, как и ворох других чувств. Придется вновь привыкать к ним.

Благодаря Глори, которая после перевязки жеребенка вызвалась помочь с припасами после заселения в номер, Ферус был полностью готов к путешествию. Она даже нашла где-то пару новых седельных сумок вместо тех, что порвал взрыв, устроенный жеребенком. Вода, еда и несколько медикаментов – все уже было тщательно отсортировано и лежало в сумках около Гвардейца. Проблема была в боеприпасах для револьвера. К несчастью, малышка бросила гранату именно в ту сумку, где Гвардеец хранил свои патроны, и теперь они были безвозвратно потеряны для него. Времени собрать их попросту не было, да Ферус и не пытался. Жеребенок важнее. Но теперь придется заглянуть к оружейнику, чтобы купить новых. Ближайший из них находится в Новой Эпплузе, потому Ферус с малышкой поначалу отправятся туда. Оставалось дождаться, пока жеребенок проснется, но свербящее чувство волнения не давало покоя.

«Но что дальше?»

Этим вопросом Ферус принялся задаваться сразу после того, как покинул верхний этаж Тенпони Тауэр. Да, жеребенок себя не убила и решила остаться вместе с ним, но что теперь? Пони, с которыми Ферус недавно общался, были правы. Если жеребенок так важна, то за ней придут и попытаются отнять. И пусть Гвардеец готов сделать все и даже больше, чтобы защитить ее, но хватит ли у него сил? Последние годы Ферус был лишь скрытным чудовищем, молчаливо путешествующим от одного поселения пони к другому. Он брался за самую грязную работу только лишь для того, чтобы заглушить голод и шепот. Теперь же все совсем иначе. В его копытах не просто маленький беззащитный жеребенок, в его копытах та, кто удерживает разум Гвардейца от падения в бездну. Та, кто не дает потокам отчаяния и боли вновь заполнить каждый уголок сознания Феруса, ведь, если это случится, они смоют Гвардейца обратно в темноту, из которой будет уже не выбраться.

Масла в огонь подливало еще и то, что помимо обещания малышке Ферус дал еще одно, то самое, в Дыре. Он обещал той кобыле, Шарп, что доставит жеребенка в Ванхувер, и, как только Гвардеец там окажется, она потребует кобылку. Но отдаст ли Ферус свой последний лучик надежды?

«Нет»

Гвардеец сделал глубокий вдох. Вместе с волнением в океан чувств вклинилась уверенность и решимость. Да, он обещал доставить малышку в Ванхувер, но он не обещал, что отдаст ее. Никому. И значит, если там ему придется принять бой, так тому и быть. Другой на его месте просто отказался бы идти в тот город и спрятался, но Ферус дал обещание. Один раз он уже нарушил клятву. Больше этого не повторится.

Ферус опять коснулся кровати и прислушался. Вновь громкое сопение и яркие эмоции спящей кобылки. И волнение. Оно продолжало терзать разум Гвардейца, как будто он сидел на иголках. В таких ситуациях нужен совет, но к кому идти? Пусть пони ему сегодня очень сильно помогли, но доверять им Ферус не мог. Слишком долго Гвардеец ходил по выжженной радиацией и ненавистью Эквестрии. Пустошь ожесточила его, сделав своим посланником, молчаливым и жестоким, который давно разучился различать, где плохое, а где хорошее. Этому тоже придется учиться заново.

Две сотни лет скитаний Ферус полагался только на себя и мог справиться с любой угрозой. А теперь? Теперь же все стало совсем иначе. За малышку придется драться, придется… убивать. Вновь. Эта мысль тоже не давала Ферусу покоя. Раньше это не было проблемой, но теперь… Защитник не убийца. Защитник оберегает и охраняет то, что ему дорого, а не стоит по колено в крови. И теперь возвращаться обратно туда, где страдания и боль текут рекой, а Ферус, не обращая на них внимания, слепо шел вперед и калечил любого, кому не повезло с ним встретиться, Гвардеец был не намерен. Пламя ненависти и злобы должно было погаснуть! Лучше смерть, лучше забвение, чем это! Но… но что делать? Как вновь не ступить на эту скользкую дорожку, ведущую к саморазрушению? Ферус не знал, а тех, у кого можно попросить помощи или совета, просто нет…

— Ты всегда можешь спросить свою Семью.

Гвардеец выпрямился от неожиданности. Шепот! Громкий, отчетливый. Не те слабые отголоски, преследовавшие Феруса две сотни лет, нет. Четкий, ясный и мягкий шепот. Голос Королевы. Гвардеец почувствовал, как между стенающими страхами и паранойей загорелось пламя. Словно в бушующем океане, среди серых туч капитан маленького суденышка смог рассмотреть яркое пламя маяка, указывающее, куда плыть. Семья, которая теперь всегда с ним. Его улей, его близкие, его Королева… Но чтобы поговорить с ними, придется уснуть.

Ферус усилил свое эмоциональное чутье. Вокруг было так же, как и пару часов назад – Тенпони Тауэр жила своей жизнью, не обращая внимания на него и его спутницу. Гвардеец осторожно положил голову рядом с жеребенком, отчего та еле слышно хрюкнула, перевернулась на другой бок и вновь засопела. Тот самый такой неимоверно приятный и важный для Феруса эмоциональный фон из доверия и спокойствия, который легко можно было почувствовать даже сквозь сон. Это Ферус уже успел выяснить, пока лежал без сознания. Потому, если хоть кто-нибудь попытается проникнуть в номер и украсть малышку, это не останется незамеченным.

Гвардеец сделал глубокий вдох, приготовившись окунуться в мир грез и вновь встретиться со своей Семьей.

Ферус открыл глаза. Чернота реальности растворилась в мягком белом свете, погрузив все в тишину и покой. Гвардеец вновь оказался в том огромном пространстве, заполненным десятками тысяч черных фигур, пристально смотрящих на него. Рядом, прямо около груди, парил маленький яркий Светлячок, еле заметно подмигивая своему защитнику.

— Здравствуй, Ферус, — раздался тихий шепот.

Каждый чейнджлинг еле слышно тряхнул крыльями, наполнив все вокруг мягким шуршанием. Белый улей приветствовал своего Гвардейца, и, как полагалось, прямо напротив него стояла она – Королева.

— Ферус!

— Он снова тут!

— Привет!

— Гвардеец вернулся!

Все чейнджлинги, как один, улыбались, еле слышно перешептываясь и заполняя разум Феруса тысячами голосов. Радостными, возбужденными и неимоверно приятными. Они, словно мягкий и прохладный бриз, спасали от зноя и заряжали энергией, напоминая ему, что он не одинок. Ферус встал и поклонился.

«Моя Королева»

Гвардеец окинул взглядом весь свой улей.

«Я рад вновь видеть всех вас»

Ферус повернулся к Инвиди. Вновь это беспокойство, которое не покинуло его даже тут. Эту нервозность чувствовала и Инвиди, потому, поймав на себе взгляд Феруса, она широко улыбнулась.

«В суматохе этих дней я совсем забыл о вас. За последнее время случилось так много»

Ферус покачал головой и, окинув взглядом все пространство вокруг, склонил голову.

«Столько всего…»

Инвиди подошла ближе, сев напротив Гвардейца. Королева осторожно взяла его за подбородок и приподняла, встретившись с ним взглядами.

— Тебе не обязательно все рассказывать, — она посмотрела Гвардейцу в глаза. – Мы – часть тебя, Ферус. Мы чувствуем то же, что и ты, и слышим каждую твою мысль. Твоя Семья все знает.

Ферус зажмурился и глубоко вздохнул. Даже в мире его снов, где все просто и легко, крохотная игла волнения продолжала колоть.

«Я запутался…»

— Кажется, ты скоро познакомишься с тем, что значит брать на себя ответственность за кого-то, — на лице Инвиди сияла хитрая улыбка. – Особенно, если этот кто-то – куда младше тебя и еще многого не знает.

Пространство вокруг наполнилось милым хихиканьем и шелестом крыльев, а улыбки чейнджлингов вокруг стали еще шире.

— Я знаю, что тебя гложет, Ферус, — голос Королевы стал серьезным, – Мир, в котором вы сейчас живете, суров и безжалостен. Тебе придется драться за то, что ты хочешь защитить.

Она отпустила подбородок Гвардейца и встала. Королева развернулась и отошла на несколько шагов от Феруса, остановившись около самого первого ряда чейнджлингов.

«Все эти годы… Перед моими глазами проносятся эмоции тех, чьи жизни я отнял. Их гнев, боль, скорбь. Тогда мне было все равно, а теперь…»

Ферус сжал зубы.

«Я больше так не хочу! Но, я не знаю, что мне делать…»

— Мы знаем, — Инвиди кивнула и повернулась к остальному улью. – Каждому из нас есть, что тебе рассказать и чему научить.

Она принялась всматриваться куда-то вдаль, словно ища среди тысяч чейнджлингов кого-то. Наконец, найдя его, она замерла, а ее улыбка стала шире. Чувства Королевы окрасились в уверенность и еще большую радость, словно вот-вот должно было произойти что-то важное. Остальная Семья, почувствовав это, замолчала, и, точно так же, как и Королева, устремила взгляды куда-то вдаль.

— И мы знаем того, кто может тебе помочь, — Инвиди сделала короткий шаг вперед.

Сидящие перед ней чейнджлинги расступились. Их примеру последовали и те, что были позади, принявшись образовывать нечто вроде прохода, который начинался от Инвиди и шел куда-то вглубь. Своеобразная дорожка текла вглубь улья, пока не остановилась на одном чейнджлинге. Все члены улья сделали от него шаг назад. Десятки тысяч глаз, включая Инвиди, теперь смотрели точно на него. Чейнджлинг поднялся, принявшись озадаченно оглядываться и вертеться на одном месте, не понимая, что происходит. Но его взгляд упирался лишь в улыбающиеся лица, пока не остановился на Инвиди.

— Иди!

— Королева ждет!

— Давай!

— Хватит молчать!

— Она зовет!

Королева кивнула ему, продолжая мягко улыбаться. Такая теплая улыбка, которую Ферус помнил из воспоминаний детства. Чейнджлинг еще раз неуверенно оглянулся, после чего сделал глубокий вдох и шагнул в сторону Королевы. Ферус присмотрелся. Хоть внешне он почти ничем не отличался от остальных сородичей Гвардейца, но что-то в нем было не так. Взгляд Феруса остановился на крыльях. Крылья! Они были белого цвета, почти такого же, как и у Инвиди, отличаясь от крыльев остальных членов Семьи. А значило это лишь одно.

«Инфильтратор?»

— Он покинул Семью еще до твоего рождения, так и не вернувшись назад при жизни, — в голосе Королевы звучали грустные нотки. – Но он вернулся потом…

Весь улей одновременно еле слышно затопал и зашелестел крыльями, пока белокрылый медленно шел к Королеве, опустив голову. Остановившись около нее, он на секунду зажмурился и тяжело вздохнул, словно собираясь с силами. Спустя мгновение, он открыл глаза и посмотрел на Королеву взглядом, полным раскаяния. Весь улей замолчал.

— Большая Война забрала тебя у нас, — голос Инвиди звучал в абсолютной тишине. – А когда ты покинул поле брани, не в силах больше выносить все те ужасы, тебя у нас забрало другое чудовище.

Чувства королевы окрасились в сердитые цвета, однако среди них все равно самым сильным было другое — печаль. Чейнджлинг, сжав зубы, попытался склонить голову, но Инвиди ему не позволила, аккуратно взяв его за подбородок. Сердитые тона сменилась на более мягкие, но куда более грустные оттенки сожаления. Белокрылый потупил взгляд. Ферус не мог почувствовать, что он испытывает, но все и так без труда читалось на его лице.

— Став инфильтратором, ты перестал чувствовать и слышать свой улей, как и он тебя, — продолжила Инвиди. – И пока весь улей молчал, боясь потревожить сознание Феруса, ты мог говорить.

Белокрылый сглотнул.

– Каждый день ты переживал внутри себя свое прошлое, — добавила она, – все то, что ты успел сделать, и всех тех, кого успел встретить.

Чейнджлинг широко распахнул глаза, ошеломленно посмотрев на Королеву. Услышанное было для него огромной неожиданностью. Инвиди улыбнулась.

— Ты думал, что тебя никто не услышит, — покачала она головой, — но Королева никогда не теряет связь со своими чейнджлингами. Я слышала твою тихую исповедь, и рассказывала ее другим.

Сидящий вокруг улей в одночасье одобрительно зашелестел крыльями и затопал, словно поддерживая как Королеву, так и того, кто сидел перед ней. Вокруг чувствовалась только радость и гордость. Белокрылый молча смотрел на Инвиди, не зная, что сказать. Вдруг лицо королевы стало грустным, а чувства окрасились в оттенки печали.

— Прости меня за это и за то, что я набралась смелости сказать тебе об этом только сейчас… — добавила Королева.

Ее голова поникла, а взгляд устремился в пол. Теперь уже настала очередь белокрылого остановить Инвиди от этой накатывающей волны грусти. Он тут же встал и громко топнул, устремив на Королеву серьезный взгляд, словно говоря, что время старых обид и нерешительности кончилось. Все это осталось далеко позади и погибло вместе с Эквестрией под жаром мегазаклинаний. Сейчас нет места сомнениям.

— Вам не нужно просить у меня прощения, — он покачал головой.

Голос белокрылого был низким и тихим. Он очень напоминал речь старого солдата или наемника — грубую и спокойную, отдававшую какой-то бесконечной усталостью.

— Мне уже давно нечего скрывать, — добавил чейнджлинг. – Улей должен знать, с кем его заперли…

Инвиди кротко улыбнулась и погладила белокрылого по щеке.

— Я не знаю, почему ты был верен нашему самому злейшему врагу, — Королева говорила ровно и спокойно, глядя ему в глаза, — но я знаю, что у тебя были на то причины. И, когда-нибудь, ты расскажешь и о них…

Белокрылый попытался что-то сказать, но слова встали комом в горле. Он лишь открыл рот, но, не сумев выдавить из себя ни слова, просто сжал зубы и промолчал.

— Не будем о том, что уже прошло, — Королева указала на Феруса. – Настоящее сейчас важнее.

Чейнджлинг повернулся к Гвардейцу, встретившись с ним взглядом. Секунду они молча смотрели друг на друга. Странно, в его взгляде, помимо раскаяния и печали, теперь уже читалось некоторое сомнение и непонимание. Белокрылый отвернулся обратно к Королеве.

— Когда-то тебя спросили: «Насколько ужасным чудовищем ты готов стать, чтобы защитить то, что ты любишь?», — голос Инвиди стал твердым и ровным. – Помнишь, что ты ответил?

Белокрылый кивнул.

— После твоей исповеди я теперь куда лучше понимаю эту фразу, — добавила Королева. – Именно поэтому ты тогда и не вернулся к нам…

Она вздохнула.

— Но одно я знаю точно, — Инвиди покачала головой, – ты не стал чудовищем.

Королева повернулась к Ферусу. Сейчас вокруг нее ясно ощущалась уверенность и непоколебимость. Королева верила, что сидящий белокрылый чейнджлинг около нее, погибший вместе со всем ульем так давно, даст ответ на все вопросы Феруса.

— И теперь я хочу, чтобы ты рассказал это Ферусу, — Инвиди указала копытом на Гвардейца. – Рассказал ему, как ты смог преодолеть этот трудный путь.

Лицо Королевы вновь озарилось мягкой и доброй улыбкой. Хоть она и предназначалась для белокрылого, но даже Ферус почувствовал часть ее тепла.

— Ты поможешь ему, Ангелус? – спросила Инвиди.

Весь улей в одночасье вновь зашелестел крыльями.

— Помоги ему!

— Ты сможешь!

— Сделай это!

Ангелус посмотрел на Феруса.

— Только… только, если он сам этого хочет, — ответил он. — Если я действительно могу помочь.

«Если Королева так считает, я ей верю»

Ангелус несколько секунд пристально смотрел на Феруса в полной тишине, словно ожидая ответа, после чего опять повернулся к Королеве.

— Он тебя не слышит, Ферус, — покачала головой Инвиди. – Как и не слышит всю свою Семью. Он был инфильтратором до самой смерти.

После этих слов Королева слегка склонилась, чтобы ее голова была на уровне головы Ангелуса.

— Но это не значит, что мы от него отвернулись, — она ободряюще улыбнулась. – Ферус согласен, как и мы все.

На лице Ангелуса появилась ответная улыбка. Он сделал глубокий вдох, после чего поднялся и шагнул к Ферусу, остановившись напротив него.

— Я обещаю, что расскажу тебе все, что знаю, — сейчас Ангелус смотрел в глаза Гвардейца, — но не сразу. Я прошел через многое… Слишком многое. Потому мне нужно время, чтобы выбрать из воспоминаний самые важные.

Ферус кивнул. Во всяком случае, помимо сна у Гвардейца есть еще одна обязанность, которая спит около него и нуждается в защите. Ферус взглянул на Искру, парящую рядом. Та еле заметно сверкнула в ответ.

— Хорошо, — Ангелус сел, закрыв глаза. – Тогда я покажу тебе, с чего все началось…

«Я готов»

Ферус так же, как и белокрылый, сел и закрыл глаза. Яркая вспышка озарила все вокруг, но тут же погасла, погрузив Гвардейца в кромешную темноту. Через мгновение на черной пелене стали появляться еле различимые разноцветные блики, которых с каждой секундой становилось все больше и больше. Слабые отголоски собирались в один сплошной ураган, набирающий обороты. Он кружился вокруг Феруса, сливаясь с ним воедино и рисуя перед Гвардейцем картины прошлого…

Солнечный луч, отразившись от приоткрытого окна, на мгновение ослепил одиноко сидящего белого пегаса. Раннее утро на главной площади Кантерлота, недавно прозванной Аллеей Министерств, уже было заполнено приличным количеством пони. Вокруг проносились жеребцы и кобылы, что спешили по своим делам. Полностью погруженные в собственные мысли, они наполняли площадь самыми разнообразными эмоциями, словно по главной улице Кантерлота в буквальном смысле текла разноцветная река. Вся эта суматоха, вкупе с мягким летним солнцем и прохладным ветерком, уносили мысли прочь от неурядиц и проблем, заставляя на мгновение забыть о тяготах реальности. И о том, что вокруг идет война.

Солнечный зайчик, мелькнувший на мгновение на глазах Ангелуса, пробудил из глубин сознания чейнджлинга недавние воспоминания. Яркая вспышка, отдаленный крик бегущих рядом товарищей. Взрыв. Еще взрыв. Вокруг слышится канонада выстрелов, крики, брань, стоны… Очередной взрыв. Голову и спину засыпает землей, а в ушах стоит несмолкаемый звон. Во рту пересохло. Адреналин бьет по ушам, а громкий стук собственного сердца заглушает грохочущее вокруг сражение. Яркие линии трассеров и стрекот пуль вокруг тебя. И вновь взрывы. Бесконечная какофония безумного оркестра, чья музыка переворачивает все твои внутренности вверх дном, а голову превращает в огромный колокол, по которому безостановочно долбят изо всех сил. Бесконечная череда земляных гейзеров, вздымающихся тут и там. Вот около одно такого падает твой товарищ. Ты бросаешься к нему, переворачивая на спину… Лучше бы взрыв его прикончил. Среди развороченного живота, лужи крови и разбросанных внутренностей ты видишь лишь его умоляющие глаза. Трясущимися копытами он достает из кармана какое-то письмо, уже испачканное его кровью и, глядя на тебя, что-то пытается сказать дрожащими губами… Вновь взрыв.

Ангелуса передернуло. Чейнджлинг зажмурился, стиснув зубы и, уперевшись передними копытами в мостовую, сделал глубокий вдох. Прошло уже около года и нескольких месяцев с того момента, как Ангелус покинул фронт, переведясь в фельдъегерскую службу, но воспоминания продолжали терзать его душу. И если бы не полковник Харт, они бы его прикончили…

— Доброе утро, Габриэль, — чей-то голос вывел Ангелуса из размышлений.

Эмоциональное чутье тут же уловило два потока эмоций — интереса и скуки, исходящих от поприветствовавшей его пони и ее спутницы. Чейнджлинг выпрямился, повернувшись к ним.

— Министр Спаркл, — кивнул Ангелус, глядя на фиолетовую единорожку в строгом черном пиджаке и блузке.

Чейнджлинг повернул голову к ее спутнице – голубой пегаске с радужной гривой, одетой в темно-синий мундир офицера Вондерболтов.

— Министр Рэйнбоу, — Ангелус отдал честь.

— Вольно, лейтенант, — кивнула пегаска.

Чейнджлинг принял более расслабленную позу, опустив копыто.

— Полковник сейчас подойдет, — добавил он.

Твайлайт достала телекинезом из нагрудного кармана часы.

— Видимо, мы прибыли на пару минут раньше, — открыв крышку, она посмотрела на циферблат. – Полковник обычно не опаздывает.

Дэш широко зевнула, прикрыв рот копытом. Эмоции пегаски продолжали мерцать оттенками скуки.

— Можно было провести эту встречу и попозже, — Рэйнбоу потянула крыльями. – Незачем тащиться в такую рань.

Она тут же поймала осуждающий взгляд своей подруги, чьи эмоции окрасились в легкую палитру негодования.

— По словам полковника Харта, это очень важное дело, которое требует нашего непосредственного присутствия, — монотонным голосом затараторила Твайлайт. – И я не вижу никаких причин ему не верить в этом вопр…

— Бла-бла-бла! — перебила ее Дэш. — Полковник Харт, бла-бла-бла!

Рэйнбоу помахала копытом, отправив взгляд изучать утреннее небо, чем вызвала еще большее негодование со стороны Твайлайт.

— Ты мне еще вчера все уши прожужжала этой «Важной поездкой в Кристальную Империю» и продолжаешь занудствовать еще и сейчас, — пегаска помассировала виски. – Все-все, Твай, я поняла! Это очень важно! Это требует моего присутствия, как министра, и бла-бла-бла-бла!..

Пегаска подняла копыта, помахав ими в воздухе.

— Только если мы опять будем рассматривать новый рацион питания, камуфляж, слушать тактическую информацию или еще какую-нибудь нудятину, свойственную тыловым крысам…

Твайлайт громко прокашлялась, заставив Дэш осечься. Пегаска, нацепив не очень искреннюю извиняющуюся улыбку, мельком взглянула на Ангелуса, после чего вновь посмотрела на подругу.

— …тыловикам! — прокашлялась Рэйнбоу. – Да, тыловикам! То я с огромной вероятностью опять усну и все пропущу.

Дэш пожала плечами.

— Потому можно было сходить и без меня, а потом все рассказать, — она криво ухмыльнулась.

Твайлайт глубоко вздохнула и, закрыв глаза копытом, осуждающе покачала головой.

— Что? – надулась Рэйнбоу. – Я разве не права?

— И кто тебя сделал министром?.. – едва слышно вздохнула Твайлайт.

Пегаска наклонила голову ближе к подруге, пытаясь ее расслышать.

— А? – переспросила Дэш.

— Ничего, — Твайлайт устало махнула копытом. – Все хорошо.

Пегаска пожала плечами, непонимающе глядя на подругу.

— Тем более, это же полковник Харт, — добавила Дэш. – Чего он нам может сказать такого важного, из-за чего ты так переживаешь?

Рэйнбоу повернулась к Ангелусу, вопросительно взглянув на того.

— Лейтенант, что такое супер-важное собирается нам показать полковник? – поинтересовалась пегаска.

— Извините, министр, но я не уполномочен отвечать на данный вопрос, — ответил чейнджлинг.

Дэш громко фыркнула в ответ, закатив глаза. Взгляд Твайлайт в этот момент вновь остановился на часах, после чего переместился куда-то вперед.

— Вот сейчас у него и спросишь! — хмыкнула единорожка.

С другой стороны улицы, от главного здания Администрации, к группе двигался темно зеленый жеребец с короткой коричневой гривой. Пони был облачен в черный кожаный плащ и такого же цвета фуражку, а на его спине виднелась седельная сумка. Строгий, ничем не выделяющийся вид, твердая и уверенная походка, острое лицо и пронзительный взгляд зеленых глаз, смотрящий перед собой – все это выдавало в полковнике боевого офицера, а никак не пони, ответственного за снабжение и, по официальной версии, почти не участвовавшего в боевых действиях. Эмоции Рэйнбоу еще больше потускнели.

— Он только появился, а мне уже скучно, — зевнула пегаска.

Твайлайт промолчала, сердито вздохнув в ответ. Когда полковнику оставалось всего десяток метров до группы, Ангелус почувствовал какой-то сильный эмоциональный скачек недалеко от Харта. Это уловил и полковник, тут же остановившись и повернувшись в сторону, откуда чувствовались яркие эмоции радости и счастья, никак не вписывающиеся в общую более-менее спокойную атмосферу, царящую на Аллее Министерств. В ту же секунду из толпы проходящих мимо пони, на Харта бросилась белая пегаска, повиснув у него на шее. Пони была облачена в камуфлированную куртку и черный берет, а на ее спине виднелась большая серая сумка. Желтые глаза, полные радости, смотрели точно на лицо полковника, а широкая улыбка, казалось, освещает всю площадь.

— Лейтенант Виктория Фоулер-Харт, — Харт, глядя на пегаску, строго прищурился, — что за нарушение воинского устава?

Пони в ответ надула щеки и сморщила нос, посмотрев на Харта из-подо лба. Строгое выражение лица полковника в ту же секунду сменилось на более мягкое.

— Никакой дисциплины, — он покачал головой и улыбнулся. – Что у тебя, что у твоей матери.

С этими словами он крепко обнял пегаску, а та, улыбнувшись еще шире, прижалась носом к его шее.

— Папочка! – промурлыкала кобылка. – Я так рада тебя видеть!

— И я тебя, милая, — Харт поцеловал дочь в ушко.

Ангелус уловил слабый скачок удивления со стороны Министерских кобыл.

— И я все равно никак к этому не привыкну… – Рэйнбоу покачала головой.

— К чему? — Твайлайт посмотрела на подругу.

На лице Дэш появилась некоторая задумчивость.

— Ну вот к этому! — ответила Рэйнбоу, указав на полковника и его дочь. – Викторию не просто так прозвали «Белой Бестией», а ее мать — «Ночной Ведьмой». Я знаю, на что они способны в бою. Но видя, как два боевых офицера, прошедших не одно сражение, ведут себя рядом с Хартом вот так…

Твайлайт, на чьем лице появилась хитрая полуулыбка, многозначительно кивнула.

— Я вообще не понимаю! — Дэш недоумевающе покачала головой. – Что вообще Фоулер в нем нашла?

Твайлайт скрестила копыта на груди и слегка наклонила голову, жестом предлагая пегаске закончить мысль. Дэш поерзала на месте, изобразив копытом круг в воздухе.

— Нет, ну вот что в нем такого? — Рэйнбоу пожала плечами. – Вокруг война, а он, насколько я знаю, даже ни разу не был на фронте. К тому же, Харт какой-то невзрачный, занудный и скучный. А еще…

— …а еще мы совершенно не похожи, — закончила за пегаску Виктория.

Пока Дэш пыталась выразить свою мысль, полковник с дочерью уже успели приблизиться к остальным. Рэйнбоу криво улыбнулась, а ее эмоции заплясали смущением. Харт и Виктория выпрямились и отсалютовали.

— Доброе утро, — поздоровался полковник.

— Доброе утро, полковник, Виктория, — Твайлайт поклонилась, поочередно посмотрев на жеребца и кобылку рядом с ним.

Дэш и Ангелус ответно отдали честь.

— Сэр, — кивнул чейнджлинг.

— Д… доброе утро, — прокашлялась Рэйнбоу, отведя взгляд в сторону, – прошу прощения.

Виктория широко улыбнулась, обнажив пару довольно больших клыков, совершенно не свойственных пони.

— Ерунда, мэм, — отмахнулась она, мельком взглянув на отца. – Вам все равно пока далеко до моего кольтфренда, когда он первый раз увидел нас с папой в баре.

Эмоции пегаски окрасились в цвета радости и смущения. Виктория повернулась к отцу, улыбнувшись еще шире.

— Он подумал, что я ему изменяю, и пришел с намерением «объяснить, кто тут главный», — она повернулась к Дэш. – Я его там чуть не убила!

Рэйнбоу и Виктория одновременно рассмеялись, тогда как полковник лишь слабо улыбнулся.

— И это неудивительно, — пожала плечами Рэйнбоу. – Вы ведь действительно не похожи.

Харт переглянулся с дочерью.

— Это только на первый взгляд! – усмехнулась Виктория и махнула копытом. – Вы просто плохо знаете папу!

Она прижалась щекой к отцу, вновь широко улыбнувшись и сверкнув парой клыков, вызвав у полковника слабый скачек возмущения на лице. Рэйнбоу лишь покачала головой.

— И да, лейтенант, — Дэш посмотрела на Викторию. – Спасибо лично от меня за то, что ваш батальон, а точнее твоя и пятая роты, смогли выбить полосатых из Желтого Бора. Теперь Сталлионграду будет куда спокойнее без зебринской артиллерии под боком.

— Это наша работа, мэм! — та выпрямилась и козырнула.

Эмоции вокруг Виктории вспыхнули алым цветом гордости. Рэйнбоу ответно отдала честь.

— Кто-кто, а вы точно заслужили немного отдыха, — кивнула Дэш.

Виктория повернулась к отцу и, вооружившись хитрой улыбкой, указала на него копытом.

— Кстати, об отдыхе, — добавила она. – Я надеюсь, у вечно занятого полковника Харта сегодня нет никаких планов на вечер?

Пегаска мило похлопала ресницами.

— Только т-с-с, это тайна, — она приставила копыто к губам.

Полковник посмотрел на Дэш и Твайлайт.

— Все зависит от министров Спаркл и Рэйнбоу, — Харт повернулся к дочери.

Дэш фыркнула, махнув копытом.

— Ой, не переживай, — хихикнула она. – Я не думаю, что эта очередная нудная встреча в Кристальной Империи долго продлится.

Твайлайт ткнула подругу в бок, громко прокашлявшись.

— Чего? – недоумевающе поморщилась та.

Виктория рассмеялась.

— Тогда не буду вас отвлекать! – пегаска посмотрев на Дэш. – Только, мэм, позвольте одну просьбу!

Та кивнула.

— Разрешите нарушить устав! – бойко спросила Виктория.

Харт покачал головой. Взгляд Рэйнбоу скользнул на полковника, а губы расплылись в хитрой улыбке.

— Разрешаю, — медленно и важно кивнула Дэш

Виктория тут же повернулась к отцу, крепко обняла и прижалась своей головой к его шее, отчего ее берет сполз, а из-под него показалась короткая желтая грива с красным локоном, подстриженная в форме ирокеза.

— Никакой дисциплины, — устало выдохнул Харт и, улыбнувшись, обнял дочь.

Ангелусу до сих пор было непривычно видеть мягкую улыбку полковника. Строгий и прагматичный, Харт почти всегда был угрюм и немногословен, с каменным выражением лица и такой же холодной речью. Казалось, что ты разговариваешь с кем-то, кому чувства вообще неведомы, однако рядом со своей дочерью и супругой все эти многочисленные маски спадали с его лица, и на короткий промежуток времени ты видел настоящее лицо Десерто Харта. Тяжелые времена заставляют надевать маски, и у чейнджлингов этих масок больше, чем у кого либо. Главное не запутаться в них и не забыть, где твое истинное лицо. Харт преуспел в этом, но сможет ли Ангелус?

Полковник закрыл глаза и прижался носом к гриве Виктории, сделав глубокий вдох. Через секунду его лицо стало слегка удивленным. Харт отстранился от пегаски и серьезно посмотрел в ее желтые глаза.

— Вики, ты куришь? – полковник нахмурился.

На лице Виктории появилось легкое возмущение, а губы еле заметно надулись.

— Папа, я уже взрослая кобыла! – пегаска напряглась, вскинув брови. – Я сама могу решать, что мне делать, а что нет! К тому же, я – боевой офицер, а не какая-то там папенькина дочка!

Все это Харт слушал, пристально глядя на дочь, а та, в свою очередь, вызывающе смотрела в ответ. Через секунду уши Виктории опустились, голова поникла, взгляд стыдливо уполз изучать тротуар, а окружающие ее эмоции наполнились голубыми оттенками стыда.

— Только не говори маме… — жалобным полушепотом пропищала она.

Умоляющие глаза пегаски посмотрели на отца.

— Я подумаю, как нам решить эту проблему, — многозначительно кивнул полковник, широко улыбнувшись.

Через секунду он обнял дочь и поцеловал ее в макушку.

— До вечера, — кивнул Харт.

— До вечера, — ответно кивнула Виктория.

Пегаска отдала честь, поочередно взглянув на Ангелуса, Твайлайт и Дэш, подняла с тротуара свой берет и, развернувшись, легкой рысью устремилась вглубь площади.

— Я только сейчас осознала, какое у тебя необычное хобби, Десерто, — усмехнулась Твайлайт.

Харт повернулся к единорожке, вопросительно взглянув в ответ.

— Собирать вокруг себя белых пегасов с необычными именами, — она указала на сидящего рядом Ангелуса.

— Будем считать это моей слабостью, — на лице полковника появилась полуулыбка.

Он повернулся к Ангелусу.

— Все готово? – спросил полковник.

— Да, сэр, — ответил чейнджлинг.

В копыте полковника появились часы. Мельком взглянув на циферблат, он спрятал их в карман.

— Отлично, — Харт двинулся первым. – Тогда не будем терять времени. Следуйте за мной.

— Да, давайте уже покончим с этим, — зевнула Рэйнбоу.

Группа, миновав площадь, обошла здание Администрации, вышла к черному ходу. Пони тут было гораздо меньше, чем на Аллее Министерств, в основном патрули и охрана. Около черного входа в здание Администрации стояло три черных бронированных автоколесницы. Угловатые и массивные машины были вычищены и отполированы до блеска так, что в их корпусе отчетливо отражалась вся улица. Около них внимательно озирались по два пони в черной форме с отличительными знаками Службы Безопасности. Увидев полковника и группу вместе с ним, один из охранников двинулся им навстречу.

— Все готово, сэр, — пони отдал честь, приблизившись к Харту.

Тот кивнул и осмотрел небольшой кортеж.

— Хорошо, — он повернулся к охраннику. – Фарсайт, я хочу, чтобы ты остался тут. Вечером я не смогу присутствовать на совещании, потому тебе надо взять у майора Фезера все документы и подготовься к докладу.

— Но, сэр, это же коллегия по… — попытался возразить пони.

— Вам это по силам, лейтенант, — твердо добавил Харт. – Это приказ.

Фарсайт неуверенно кивнул.

— Есть, сэр, — он отдал честь.

Полковник проследовал к средней автоколеснице, охранники около которой тут же открыли боковые двери, приглашая внутрь. Внутренняя отделка такого транспорта для важных персон всегда поражала изяществом – мягкие и широкие кожаные сиденья белого цвета, большой и просторный центр, куда при необходимости можно было выставить стол и вести важные переговоры прямо в машине, а также огромное количество прочих мелких удобств и новшеств, которые позволяли важным персонам перемещаться с комфортом. Помимо этого, такая автоколесница с легкостью выдерживала как почти любой калибр стрелкового оружия, так и взрыв средней мощности. Хоть Ангелус уже несколько раз бывал в таких бронированных колесницах, но все равно каждый раз подобная роскошь заставляла его на мгновение восхититься. Жаль, что только лишь на мгновение.

— Обычно такие кортежи куда больше, — усаживаясь, заметила Рэйнбоу. – Что-то маловато для официального визита в Кристальную Империю. Экономите?

На лице пегаски появилась хитрая ухмылка.

— Это не совсем официальный визит, Дэш, — ответила пегаске Твайлайт. – Мы поедем в общем потоке.

Рэйнбоу удивленно вскинула бровь.

— Но об этом позже, — добавила единорожка.

— Как интригующе… — Дэш, скрестив копыта на груди, посмотрела на полковника. — Быть может, эта поездка и не будет такой нудной.

Тот промолчал. Эмоции пегаски окрасились в легкое удивление и интерес. Кортеж не спеша двинулся вперед, выезжая на одну из самых оживленных автомагистралей Кантерлота. Каждая полоса уже была заполнена повозками, грузовиками, общественным транспортом и обычными легковушками, ловко маневрирующими между большими собратьями. Кантерлот в любое время суток напоминал один большой муравейник. С очень воинственно настроенными муравьями. То и дело вокруг мелькали различные агитационные плакаты и лозунги. На фонарном столбе висел постер на котором рядом с сидящим в автоповозке пони был изображен контурный силуэт зебринского Цезаря. Надпись на плакате гласила: «Если ты едешь один – ты едешь с Цезарем!». Фронту требовались ресурсы, в том числе и топливо, потому всех пони призывали экономить. На одном из автобусов виднелся огромный плакат, на котором была изображена зебра на фоне горящих руин, а слова на постере гласили «Твой дом может быть следующим!». Война шла уже десять лет, однако почему-то именно сейчас, когда все так от нее устали, ее пламя разгорелось с еще большей силой, ненасытно требуя все новых и новых жертв. Ангелус глубоко вздохнул, уперевшись копытами в сидение. Вновь эти воспоминания…

— В это трудно поверить… — послышался голос Твайлайт. – Буквально недавно на всех улицах пони призывали к миру и хотели конца этой войны… А после Литтлхорна Эквестрия жаждет крови.

— Полосатые ублюдки хотели драки, и они ее получат! — сердито фыркнула Рэйнбоу. – За каждого жеребенка, что погиб в Литтлхорне. Они все ответят!..

Эмоции пегаски сияли гневом и ненавистью. Казалось, такой эмоциональный поток сейчас свойственен вообще всем, а особенно военным.

— Можем ли мы надеяться, что это когда-нибудь кончится? – Твайлайт посмотрела на подругу, после чего повернулась к полковнику, который все это время молча смотрел перед собой.

Харт взглянул в ответ.

— Это только начало, мисс Спаркл, — ответил он.

— Это точно, Тартар подери, — усмехнулась Рэйнбоу.

Твайлайт тяжело вздохнула. Кортеж, ловко пробираясь между автоколесницами в плотном потоке, подъехал к тоннелю, ведущему на один из военных аэродромов. Завидев кортеж, охрана сразу же подняла шлагбаум, без лишних вопросов пропуская группу внутрь. Миновав тоннель, кортеж оказался в просторном скальном гроте, который был превращен в огромную взлетно-посадочную полосу. Место было закрытым для гражданских, потому тут обычно встречали исключительно важных гостей или доставляли военные грузы. Под потолком находилось множество прожекторов, освещающих все пространство, а по самому аэродрому туда-сюда сновал персонал, перемещаясь между богатым авиапарком Эквестрии. Тут можно было заметить как и устаревшие ветролеты на педальной тяге, так и более массивные и мощные десантные, снабженные уже двигателями. Однако «рабочей лошадкой» авиации все равно оставались пегасы. Боевых пилотов и солдат было тут куда больше, чем обычного персонала. Кто-то тренировался, кто-то проходил брифинг, а кто-то помогал приводить боевые машины в порядок. На базе кипела жизнь, как и в самом Кантерлоте. Выехав на полосу, кортеж устремился к одиноко стоящему ветролету. Внешне он не сильно отличался от собратьев – продолговатая обтекаемая форма, больше напоминающая хищную птицу, укрепленная кабина пилота и открытый десантный отсек. Однако пара автопушек и два больших двигателя по бокам, заменившие педали, выдавали новое поколение десантных ветролетов, поступивших на вооружение буквально полгода назад.

— Ого! – Рэйнбоу припала к окну. – «Черный Ястреб»!

Пегаска посмотрела на полковника.

— Извините, но летать придется без удобств, — лицо полковника было каменным.

— В жопу удобства! – дерзко усмехнулась Дэш, вновь посмотрев на ветролет. – Я так давно не летала на этой потрясающей малышке! С каждым мгновением мне все больше нравится эта нудная поездка!

Твайлайт, закатив глаза, с улыбкой покачала головой. Кортеж, сделав небольшой маневр, остановился около ветролета. К машине, откуда вышел полковник и Ангелус, тут же подскочила бежевая пегаска с темно-алой длинной гривой, одетая в летный шлем и куртку пилота.

— Все готово, сэр! — бойко отрапортовала она, отдав честь.

На ее лице сияла широкая улыбка, а карие глаза восхищенно смотрели на полковника.

— Отлично, сержант, — кивнул Харт. – Запускайте двигатель.

Пегаска повернулась к Рэйнбоу и Твайлайт, вышедшим с другой стороны автоколесницы.

— Это большая честь приветствовать всех вас! – ее крылья затрепетали.

Казалось, что она сейчас взлетит в воздух от волнения и нетерпения, а бушующий вокруг нее ураган эмоций восхищения и радости усилит этот эффект, отправив пегаску в космос.

— Диджет? – удивленно засмеялась Рэйнбоу, отсалютовав в ответ. – А ты что тут делаешь?

— Летаю, мэм! – гордо ответила пегаска. – Я личный пилот полковника Харта!

Она выпятила грудь и задрала голову.

— Да? – Рэйнбоу подняла брови. – И с каких пор?

— Года уже четыре! – улыбнулась Диджет.

Дэш ничего не оставалось, как ошеломленно вытаращить глаза. Она повернулась к полковнику, задавая ему глазами немые вопросы, но, к сожалению для пегаски, Харт промолчал, оставляя их без ответа.

— Становится жуть как интересно! – Дэш повернулась к Диджет. – Тогда заводи эту птичку! Ужас как хочется полетать на ней!

— Есть! – пегаска выпрямилась, развернулась и рванула к ветролету.

Полковник повернулся к одному из сопровождающих охранников.

— Дальше мы справимся сами, — он обратился к жеребцу.

— Вы уверены, сэр? – поинтересовался тот.

Харт кивнул.

— Абсолютно, — добавил он. – Возвращайтесь в штаб к майору Фезеру, у него есть для вас распоряжения.

Охранники одновременно отдали честь. Полковник с Ангелусом двинулись к ветролету, и уже через пару шагов с ним поравнялась Рэйнбоу.

— А я все гадала, куда она пропала? – ухмыльнулась Дэш. — Как Вы умудрились заарканить «Валькирию»?

— Это мой маленький секрет, — ответил полковник, сохраняя невозмутимое выражение лица.

Рэйнбоу ничего не оставалось, как усмехнуться. Она повернулась к идущей позади подруге.

— Мне кажется, это будет незабываемое приключение, — хихикнула пегаска.

— Даже не сомневайся, — улыбнулась в ответ Твайлайт.

Десантный отсек представлял собой длинные скамейки, расположенные вдоль стенок так, чтобы солдаты при необходимости могли быстро покинуть машину через боковые выходы, которые были достаточно широки, чтобы через них могли проходить одновременно три бойца. Твайлайт и Рэйнбоу сели напротив Ангелуса и Харта, надев шлемы для внутренней коммуникации. Через мгновение дверь отсека начала закрываться, а двигатели ветролета загудели.

— Добро пожаловать на борт нашего скромного лайнера! – в эфире прозвучал бойкий голос Диджет. – Просьба всем пристегнуться! Напитков и удобств не обещаю, но прокачу с ветерком!

Двигатели заревели еще сильнее, заглушая все вокруг.

— Диспетчер, это Валькирия! – радостный голос пегаски звучал в эфире. — Запрашиваю разрешение на взлет, прием!

— Валькирия, даю разрешение, ваша полоса седьмая, — ответил оператор. – Счастливого пути.

Гул усилился.

— Валькирия приняла, спасибо! – добавила Диджет.

Ветролет медленно оторвался от земли, слегка свернул вбок и, ускоряясь, начал двигаться в сторону огромной расщелины. Покинув пределы грота, машина резко начала набирать высоту, заставляя всех сидящих внутри вжаться спинами в сидения.

— Вот это я понимаю полет! – заулюлюкала Рэйнбоу.

Твайлайт радости подруги не разделяла, ухватившись копытами за сиденье и сжав зубы. Спустя несколько минут, тряска и давление начали быстро спадать, а оглушительный рев снаружи стал тише.

— Пять тысяч! – наконец, в эфире зазвучал голос Диджет. – Все, теперь будет поспокойнее.

Твайлайт, сделав судорожный вздох, сглотнула.

— И зачем я на это подписалась… — пискнула она.

— Да расслабьтесь, министр Спаркл! – засмеялась Дэш. – Здорово же!

Она похлопала подругу по плечу.

— Кому как, — возразила единорожка.

Дэш повернулась к полковнику.

— Если в Кристальной Империи вы подготовите что-то такое же, — добавила она, — я буду просто счастлива!

— Мы летим не в Кристальную Империю, министр Рэйнбоу, — Харт посмотрел на пегаску.

Рэйнбоу нахмурилась. Ухмылка сползла с ее лица, а окружающие эмоции окрасились в непонимание и настороженность. Пегаска посмотрела на Твайлайт и, увидев спокойное лицо подруги, повернулась к полковнику.

— Теперь, без посторонних, мы можем говорить более открыто, — добавил Харт. – Но хочу напомнить Вам, что все, что будет сказано, должно остаться тут. Никаких документов, никаких шаров памяти, Вам понятно, министр?

Рэйнбоу слегка отклонила голову.

— Сюрпризы? — усмехнулась пегаска, изобразив копытом застегивающуюся молнию у себя на губах. – Как интересно! Можете на меня рассчитывать.

– В настоящий момент мы направляемся в «Последний приют», — продолжил полковник.

Улыбка окончательно сползла с лица Дэш, сменившись на удивление. «Последний приют», по рассказам полковника, был сверхсекретной тюрьмой, где содержались личности, которых нельзя было держать на воле, но и избавиться от них было пока рано. Построенное внутри горы, что находилась в глубине Морозного Севера, это место стало неприступной крепостью, откуда невозможно бежать. Попасть внутрь, как и покинуть ее, можно было только при помощи специального телепорта, связывающего сооружение с внешним миром. Никаких входов и выходов в тюрьме не было. И, даже если бы у тебя и получилось сбежать, бушующий вокруг шторм, многометровый покров снега и тьма не позволили бы тебе уйти далеко.

— Секретную тюрьму в самой заднице севера, чье отличие от Тартара лишь в том, что там кормят три раза в день? – нахмурилась она.

— Именно, — кивнул полковник.

Из сумки Харта выплыли несколько папок, объятые зеленой аурой телекинеза, и легли около него. Рэйнбоу, не привыкшая видеть подобные манипуляции от земных пони, тут же напряглась. Вокруг пегаски запестрели эмоции настороженности и недоверия. Она осторожно повернулась, взглянув на Твайлайт.

— Да, я в курсе, — ответила та на немой вопрос.

— Хорошо-о… — протянула Рэйнбоу. — А теперь поподробнее, что тут происходит?

Крылья Дэш слегка приподнялись, а голова опустилась, сделав ее позу агрессивнее. К эмоциям недоверия добавились ярко-желтые оттенки гнева, тесно переплетающиеся со слабыми цветами страха. Пегаска занервничала.

— Успокойтесь, министр Рэйнбоу, — спокойно добавил Харт. – В цели этого визита не входит как-либо навредить вам.

— А что же тогда входит в цель этого визита? – пегаска прищурилась.

Одна из папок, лежащих около полковника, взмыла в воздух, направившись к пегаске. Та тут же отстранилась, недоверчиво поглядывая на документ, объятый зеленой аурой. Через мгновение взгляд Дэш впился в глаза полковника, спокойно смотрящего в ответ.

— Согласитесь, если бы я хотел Вам навредить, я бы придумал что-нибудь более практичное, нежели папка с документами, — голос Харта оставался ровным и спокойным.

Рэйнбоу громко хмыкнула и подхватила копытом парящие в воздухе бумаги. Открыв папку, Дэш стала бегать глазами по имеющимся там фотографиям и тексту, перелистывая страницу за страницей. С каждым мгновением ее лицо все больше хмурилось, а эмоции непонимания и удивления вытесняли опасение и гнев. Спустя полминуты, Рэйнбоу подняла глаза и посмотрела на полковника.

— Что это? – взгляд пегаски недоверчиво буравил полковника.

— Досье Блэк Торча, — ответил Харт. – Кличка «Притворщик». Бывший наемник, впоследствии ставший оперативником SIS. Принимал участие в большом количестве секретных операций против зебр. Частичный список находится на десятой странице.

Рэйнбоу вернулась к документу, найдя копытом нужную страницу. Несколько долгих секунд ее глаза бегали по строчкам, внимательно вчитываясь.

— Троттингтемский хребет, остров Сельдиния, Коралловый мыс, — Дэш вполголоса читала названия, водя копытом по бумаге. – Восточный Эль-Хамиль?

Удивленный взгляд Дэш оторвался от документа.

— Седельная Аравия? – Рэйнбоу посмотрела на полковника. – И дата как раз за год до начала войны с зебрами… Именно тогда благодаря перевороту к власти пришел Принц Фади, более лояльный Эквестрии, чем его отец…

Эмоции Дэш запестрели оттенками интереса.

— Совпадение? — пегаска хитро прищурилась.

— Вы и без меня знаете, что Эквестрии нужна была Седельная Аравия в качестве союзника, — ровным голосом ответил полковник. – Без их запасов и технологии переработки нефти, мы бы не продержалась и пары месяцев против Империи.

Взгляд Дэш опять проскользил по документу, после чего пегаска закрыла его, и отложила в сторону.

— И за год Вы уже точно знали, когда начнется война? – Дэш хитро прищурилась.

Харт ничего не ответил. Вопрос был риторическим, что лишь подстегнуло пегаску. Улыбка Рэйнбоу стала еще шире.

— Ваша Служба Индексации Снабжения точно занимается снабжением, полковник Харт? – усмехнулась она.

(прим. – SIS – Supply Index Service [Служба Индексации Снабжения])

— Не совсем, — ответил тот. – Снабжение – лишь часть того, чем занимается SIS.

Полковник достал из внутреннего кармана своего плаща удостоверение в черной обложке и, раскрыв его, повернул к Дэш.

— Специальная Разведывательная Служба Ее Величества, — продолжил Харт. — Если вкратце, то в наши обязанности входит шпионаж, разведка, контрразведка, а также сбор и анализ любой агентурной информации.

(прим. – SIS — Special Intelligence Service [Специальная Разведывательная Служба])

Пегаска секунду смотрела на документ, после чего, удивленно присвистнув, отстранилась и взглянула на полковника.

— Разведывательное крыло было создано еще до войны, — добавил тот. — SIS занималась проведением спецопераций по всей Эквестрии и за ее пределами, но теперь, после прихода к власти другой сестры, работа SIS… сильно усложнилась.

— Ну да, у Вас с Принцессой Луной как-то разговор не пошел, — усмехнулась Дэш, показав копытом на полковника. – Особенно после того, как Вы назвали ее назначение ошибкой, а создание Министерств еще большей ошибкой.

Рэйнбоу поймала на себе сердитый взгляд Твайлайт, тут же поменяв выражение лица на более серьезное.

— И я не откажусь от своих слов, — кивнул Харт. – Принцесса Луна слишком недальновидна, резка и эгоистична.

— Честно говоря, я думала, что она попросту вышвырнет Вас вон за Вашу речь на собрании Правительства, — Рэйнбоу пожала плечами. – Я давно ее не видела такой злой.

Ангелус вспомнил, насколько зол был полковник после того дня, а еще больше зла была Принцесса Луна и ее ближнее окружение во время тех дебатов на собрании. Казалось, посреди Кантерлота проснулся огромный вулкан, готовый поглотить весь город и половину материка.

— Так, возможно бы, и случилось, — продолжил Харт. – Однако когда Принцесса Луна узнала, чем я действительно занимаюсь, а также благодаря просьбе Принцессы Селестии, решено было оставить меня на посту с рядом условий: организация под моим руководством должна оказывать любую помощь недавно созданным Министерствам и Департаменту Межминистерских Дел, обеспечивая их как информацией, так и персоналом. Для Вас и Вашего министерства у меня тоже есть предложение. Но об этом позже.

Рэйнбоу почесала затылок.

— Никогда бы не подумала, что SIS занимается разведкой и шпионажем… — она покачала головой. – Еще и аббревиатуры одинаковые! Где Вы научились становиться призраком, полковник?

— В школе, — ответил Харт.

Дэш засмеялась, махнув копытом, в то время как полковник продолжал сидеть с серьезным выражением лица. Пегаска повернулась к Твайлайт.

— А ты тут, видимо, затем, чтобы я себя чувствовала комфортно? – ехидно спросила Дэш.

Твайлайт улыбнулась.

— Не только, — ответила она. – Я тут еще и по поручению Принцессы Селестии, чтобы убедиться, что Десерто… будет не слишком прагматичным.

Дэш покачала головой и повернулась к Харту.

— Так чем же мне может помочь этот Ваш оперативник, полковник? – Рэйнбоу указала на папку около себя.

— Торч обладает огромным опытом в плане секретных операций, — ответил Харт. – Я не сомневаюсь, что он может быть полезен… кхм… Министерству Крутости.

Дэш сощурилась.

— И чем же он лучше других наших ребят? – Рэйнбоу скрестила копыта на груди. – Что в нем такого?

Полковник повернулся к Твайлайт.

— Министр Спаркл, — обратился он к единорожке, — Вы сделали то, о чем я Вас просил?

Та кивнула, взглянув на Рэйнбоу.

— Дэш, помнишь, я недавно дала тебе почитать одну книгу? – спросила Твайлайт.

Рэйнбоу вновь почесала затылок.

— Э-э-э… — пегаска скривила лицо, пытаясь вспомнить. – Ту самую, про свадьбу Принцессы Ми Аморе Каденции и твоего братца?

Твайлайт энергично закивала.

— А, эту? — ухмыльнулась Дэш. – Да, помню. Конечно, это не книга о «Дэринг Ду», но история все же довольно занимательная. Жалко, что это всего лишь выдумка. Мы все были на свадьбе Шайнинг Армора и Принцессы Кейденс, и там было ужасно скучно! Я была бы не против, если бы ее похитили, подменив какой-то злой Королевой, а мы потом все вместе сражались против орд ее приспешников!

Пегаска воинственно помахала копытами.

— А почему ты спросила? – Рэйнбоу удивленно посмотрела на подругу.

— Я попросил мисс Спаркл дать вам прочесть это произведение, — ответил Харт.

Рэйнбоу повернулась к полковнику. Вокруг пегаски запестрели эмоции непонимания и удивления.

— Частично – это выдумка, а частично – нет, — продолжил полковник. — Вы помните описание существ, умеющих изменять свой облик?

Пегаска на секунду задумалась.

— Вроде бы, да, – Дэш несколько раз моргнула. – Чеид… чент… чейнджлинги, если я правильно помню. У одного такого, вроде, убили его Королеву, и он поперся в Кантерлот резать себе подобных.

— Верно, — кивнул полковник. – Сама история – выдумка, однако описание чейнджлингов в ней – правда.

Он указал на папку в копытах Рэйнбоу.

— Торч — чейнджлинг, — продолжил он. – Инфильтратор красного улья, основные эмоции – гордость и ревность, Королева – Ирбис. К досье я приложил более подробное описание.

Дэш вновь принялась читать документ, все больше хмурясь и не веря своим глазам. Через пару секунд она взглянула на Харта.

— Два других, так же, сейчас сидят перед Вами, — добавил полковник.

— Чего? – Дэш выпучила глаза.

Харт повернулся к Ангелусу.

— Лейтенант, — кивнул он.

— Да, сэр, — чейнджлинг кивнул в ответ.

Мысленная команда сняла с Ангелуса маскировку белого пегаса. То же самое сделал и полковник, лишившись облика земного жеребца. Теперь перед министерскими кобылами они сидели в истинном обличии – чейнджлинга белого улья и бесцветного.

— Ага! – Рэйнбоу вскочила и громко топнула передним копытом. – А я знала! Я точно знала, что что-то явно не так!

К большому удивлению, эмоции вокруг пегаски сейчас были наполнены радостью и гордостью, словно она победила в соревновании. Восхищенный взгляд пегаски прыгал от Твайлайт, которая старалась сохранить серьезный вид, к полковнику.

— А я гадала, где подвох? — Дэш указала копытом на ноги Харта и его клыки. – Теперь понятно, откуда у Виктории дырки в ногах и эти зубки!

Пегаска ударила копытом о копыто. Твайлайт, мельком взглянув на подругу, слабо улыбнулась, покачав головой.

— Теперь понятно, кто именно скрывается под этой личиной занудного тылового офицеришки! – Рэйнбоу расправила крылья.

Твайлайт сердито насупилась, впившись взглядом в подругу, которая даже не обратила внимания на свое последнее высказывание. Единорожка посмотрела на полковника, на чьем лице появилась слабая улыбка. Он повернулся к Ангелусу и кивнул. Через мгновение обоих объяла зеленая аура, вернув им облики пони. Рэйнбоу покачала головой, продолжая восхищенно смотреть то на полковника, то на Ангелуса.

— Я уже готовилась к супер-скучной поездке в Кристальную Империю, а тут такое! – радостно затопала Дэш. – А Вы умеете удивлять, полковник Харт! Если это Ваше настоящее имя…

Она указала на чейнджлинга копытом, хитро прищурившись.

— Будьте уверены, — заверил ее Харт.

— А Элизабет и Виктория тоже чейнджлинги? – спросила пегаска.

Харт отрицательно покачал головой.

— Они пони, — ответил он. – Можете не сомневаться.

Рэйнбоу приставила копыто к подбородку. Эмоции вокруг пегаски окрасились в цвета неподдельного интереса, словно у нее в голове возник каверзный вопрос, и она очень сильно хотела его задать.

— Наверное, удобно, когда глава семьи руководит как снабжением, так и разведкой? – Дэш хитро прищурилась. – Да, полковник Харт?

Она скрестила копыта на груди.

— Я вижу, к чему Вы клоните, министр Рэйнбоу, — продолжил Харт. – Я не буду отрицать, что войска, в которых находятся моя дочь и супруга, всегда получают своевременное снабжение и самую актуальную информацию о противнике. Но Вы прекрасно знаете как Элизабет, так и Викторию. Они всегда стремятся на самые сложные и опасные участки фронта, и с моей стороны было бы непростительной глупостью не предоставлять им подобные… преференции. Как с точки зрения военного специалиста, так и с точки зрения отца и мужа.

Дэш широко улыбнулась, разведя передние копыта в стороны.

— А этого никто и не отрицает! – она вскинула брови. — Теперь понятно, почему два боевых офицера, прошедших не одно сражение, пищат при виде Вас, как молоденькие кобылки, получившие подарок на День Согревающего Очага! А я сижу и думаю, что Фоулер нашла в этой тыловой крысе! А папашу, оказывается, не копытом делали!

— Сочту это за комплимент, — усмехнулся Харт.

Дэш вновь открыла папку с досье.

— То есть, этот парень, как и Вы, — Рэйнбоу покрутила копытом в воздухе, не отрывая глаз от текста, — может принимать абсолютно любой вид?

— Да, — кивнул Харт. – И обнаружить чейнджлинга может только другой чейнджлинг. Как я уже говорил, в конце досье я прикрепил более подробную информацию о чейнджлингах, как о расе.

Рэйнбоу перевернула папку, открыв ее с конца. Несколько секунд глаза пегаски бегали по тексту, а удивление и волнение в ее эмоциях все нарастало. Вдруг ее эмоции сменились на настороженность. Пегаска закрыла папку и пристально посмотрела полковнику в глаза.

— И много вас таких живет среди пони? – осторожно спросила Рэйнбоу.

— Достаточно, — кивнул Харт. – На территории Эквестрии сейчас проживает восемь ульев.

В эмоции Дэш влили еще одну порцию удивления.

— И, как я понимаю, ульи есть и у зебр? — Дэш скрестила передние ноги на груди.

— Да, — кивнул полковник.

Перед ним всплыла еще одна папка, из которой Харт извлек несколько фото и показал Рэйнбоу.

— Они называют себя «Рой», — продолжил он. – Идеология этих фанатиков полностью отличаются от Эквестрийских ульев. Эта Семья чейнджлингов грезит идеей единства и стремится поглотить все имеющиеся ульи, создав один. Звучит довольно неплохо, однако для поглощенных ульев это скорее рабство. Несколько месяцев назад они вступили в войну против Эквестрии.

Глаза Дэш бегали по фотографиям, а удивление в ее эмоциях все больше и больше сменялось опасением. Пегаска взглянула на Харта.

— Именно благодаря Рою мятежникам удалось осуществить переворот в Империи, — добавил он.

Полковник сложил фотографии и спрятал их в папку.

— Помните, в оперативных сводках говорилась о стычке с зебрами в районе Троттингтонского хребта? – Харт посмотрел на пегаску.

— Да, — кивнула Рэйнбоу. – Вроде, ничего существенного. Очередная попытка расширить занятый ими плацдарм на наших южных берегах.

Полковник еле заметно покачал головой.

— Да, так было заявлено, чтобы не сеять панику, — он выпрямился, сделав глубокий вдох. – В те дни в режиме полной секретности на южных берегах Эквестрии, в довесок к имеющейся там группировке, высадились объединенные силы Империи и Роя. Три легиона, двести тысяч солдат, не менее тысячи боевых роботов и пять драконов. Соединившись с имеющимися силами, вся эта армада достаточно быстро прорвала оборону наших войск в районе Шелкового пляжа и Красного леса, после чего двинулась вглубь Эквестрии с одной целью – взять Кантерлот.

Рэйнбоу молчала.

— К сожалению, из-за событий в Литтлхорне, — добавил Харт, — и последующей суматохе из-за Принцессы Луны, мы не смогли вовремя обнаружить как подготовку, так и сам момент высадки. Но нам повезло. Будучи уверенными, что Эквестрия не сможет остановить наступающие легионы, войска, заняв шахты по добыче драгоценных камней в Пустошах и у Троттингтонского хребта, остановились для грабежа. Это было нашим шансом, иначе, миновав хребет, войска Империи вышли бы на оперативный простор, и Кантерлот было бы уже не спасти.

Эмоции Рэйнбоу заплясали нотками нервозности, но она продолжала молчать.

— Ночью, войска, собранные из Эквестрийских ульев и частей двадцать пятого танкового корпуса майора Клеймора, — голос полковника оставался холодным и ровным, — перешли в наступление. Эта атака стала полной неожиданностью для зебр и чейнджлингов Роя.

Взгляд пегаски смотрел сейчас точно в глаза полковнику.

— Бой длился тридцать шесть часов, — продолжил Харт. – Благодаря неожиданности атаки и излишней самоуверенности противника, нам не только удалось выбить его с хребта и Пустошей, но и оттеснить к береговой линии, вновь заперев на плацдарме.

— Потери? — осторожно спросила Рэйнбоу.

Полковник секунду молчал.

— От половины до шестидесяти процентов личного состава и более семидесяти в боевой технике, — ответил он.

Эмоции Дэш окрасились в сердитые тона. Пегаска опустила голову, отрицательно ей покачав.

— Война изменилась, министр Рэйнбоу, — добавил полковник. – С вступлением в войну Роя, проводить любые специальные операции, связанные с разведкой, шпионажем и диверсиями, стало крайне непросто. Вы должны уже были это заметить. Будучи опытным оперативником и чейнджлингом, Торч может очень сильно помочь нам.

Пегаска погрузилась в раздумья, приставив копыто к подбородку.

— Это верно, — кивнула она спустя пару секунд, – но что, если он откажется?

— Тогда я буду вынужден его ликвидировать, — ответил полковник. – Торч слишком много знает и умеет. Если он попадет к противнику, это закончится для нас большими потерями. Я не могу допустить этого.

Рэйнбоу вдохнула. Эмоции пегаски пестрили настороженностью, удивлением и замешательством. От такого количества новой информации голова министра в лучшем случае уже должна была кипеть.

— Что же он такого совершил, — Дэш вопросительно наклонила голову в бок, — что Вы заперли его в таком некомфортабельном месте, как Последний приют?

— Торч вышел из-под контроля, нарушил приказ и поставил под угрозу национальную безопасность, потому я был вынужден его арестовать, — спокойно ответил Харт. – Боевые навыки и уровень подготовки подобных оперативников исключает возможность их содержания в обычной тюрьме.

Пегаска слабо ухмыльнувшись, покачала головой.

— Он, видимо, очень зол на Вас, — усмехнулась она. — И как Вы планируете «уговорить» его вновь встать на нашу сторону, не говоря уже о том, чтобы контролировать? Особенно после того, как упрятали его в место, похожее на Тартар?

Рэйнбоу скрестила копыта на груди.

— При помощи Вас, — Харт указал на нее.

Дэш вскинула бровь.

— Меня? – пегаска нахмурилась.

— Да, — полковник кивнул. — Торч готов слепо следовать за Вашими убеждениями и идеалами. Я бы назвал это крайним фанатизмом, вызванным каким-то психологическим фактором. Подробностей у меня нет, так как сам Торч по этому поводу не распространялся. Но в одном я уверен точно – он пойдет за вами, невзирая ни на что.

На лице Рэйнбоу появилась улыбка.

— Ну, в таком случае, нам остается лишь довериться Вам, полковник, — хмыкнула она. – Жду не дождусь увидеть Вашего «ценного кадра».

Пегаска дотронулась до своего шлема.

— Валькирия, ты меня слышишь? – спросила Рэйнбоу.

— Отчетливо и ясно, мэм! – ответила Диджет.

Дэш едко ухмыльнулась.

— Поддай газу! – ее голос стал куда веселее. – Мне уже не терпится оказаться в «Последнем приюте»!

Пегаска повернулась к Твайлайт. Лицо единорожки сейчас выражало крайнюю степень нежелания ощущать все радости перегрузки и тряски во время высокой скорости полета, но ее подруга была непреклонна.

— И не сметь реагировать на нытье министра Спаркл! – добавила Дэш.

— Есть поддать газу! – бойко ответила Диджет. – Есть не реагировать на нытье министра Спаркл!

Ветролет ускорился. Оставшуюся часть полета в десантном отсеке царило некоторое затишье, иногда нарушаемое Рэйнбоу, задающей полковнику вопросы после прочтения очередной страницы досье. Однако больше всего интереса у пегаски вызвала дополнительная часть материала, приложенная к документам, — информация о чейнджлингах, как о расе. Вокруг то и дело сновали эмоции удивления и восхищения от Дэш, дополненные радостью от сидящей около нее Твайлайт, однако большей части разговоров Ангелус уже не слышал. Все его внимание сейчас было сосредоточено на проплывающих внизу облаках. Глядя на бесконечно белый океан сквозь крохотный иллюминатор Черного Ястреба под монотонный гул двигателей ветролета, чейнджлинг вновь погружался в свои мысли. Ангелусу стало казаться, что он слышит чьи-то голоса, какое-то отдаленное эхо вместе с громким гулом. Послышался сильный удар, за ним еще один. Голоса стали громче, гул сильнее. Вот уже сквозь них слышатся слабые щелчки, которые с каждой секундой превращаются в сильные удары. Еще мгновение, и следующее слабое постукивание превращается во взрыв. Перед глазами опять пелена из дымовой завесы, сквозь которую видны вспышки выстрелов. Криков становится еще больше. Пули, разрезая белую пелену, заставляют клубы дыма переплетаться в непонятные символы и фигуры. Кажется, что если засмотреться на них всего на секунду, это убьет тебя. Громкий и яростный выкрик откуда-то спереди. Его поддерживают десятки таких же, но уже позади. Слышен топот сотен копыт, стрекот оружейных выстрелов и гул взрывов. Но увидеть сквозь белый туман, кому они принадлежат, невозможно. Еще секунда, и весь этот шум начинается двигаться к Ангелусу, зажимая его спереди и сзади. Две яростные толпы невидимых призраков несутся друг на друга, словно приливные волны, готовые стереть все с лица земли. Грохот и вопли становятся просто невыносимы. Из-за постоянных ярких вспышек рябит в глазах. Голова ноет так, что еще мгновение – и твой мозг взорвется. Чейнджлинг чувствует, как это давление сжимает его виски и рвет все мысли в клочья. Дыхание становится частым и прерывистым. Сердце готово выпрыгнуть из груди. Хочется кричать. Вдруг кто-то хватает Ангелуса за плечо…

— Лейтенант!

Спокойный и строгий голос полковника вырывает чейнджлинга из наваждения. Ангелуса передернуло. Он вновь оказался на борту ветролета. Ничего не изменилось, кроме обеспокоенных и удивленных лиц Твайлайт и Рэйнбоу, чьи эмоции просто пестрили беспокойством и легким опасением. Ангелус повернулся к полковнику, чье копыто сейчас было на его плече.

— Лейтенант? – Харт пристально посмотрел в глаза чейнджлинга.

Тот сглотнул.

— Все… все в порядке, сэр, — кивнул Ангелус.

Харт кивнул в ответ. Обеспокоенный взгляд Твайлайт прыгнул на полковника, после чего вернулся на Ангелуса.

— Габриэль, вы в порядке? – спросила единорожка. – Вы… Вы что-то говорили, а потом…

— Все в порядке, министр Твайлайт, — перебил ее чейнджлинг, подняв копыто. – Просто задремал. Не стоит беспокоиться.

Твайлайт хотела что-то сказать, но была остановлена Рэйнбоу. Пегаска покачала головой, ясно давая понять подруге, что разговор на эту тему закончен. Той ничего не оставалось, как еще раз обеспокоенно посмотреть на Ангелуса и отвернуться.

— Мы в пяти минутах от «Последнего приюта»! – по рации прозвучал голос Диджет. Пристегните ремни, начинаем снижение! Погодка внизу прескверная, так что будет трясти! Но не стоит переживать, я лечу тут не впервой!

Ветролет начал быстро терять высоту, оставляя голубое небо и погружаясь в облака. Стоило Ястребу спуститься ниже, как он тут же попал в объятия настоящего снежного урагана. Ветролет сильно затрясло, а видимость в иллюминаторах упала почти до нуля. В десантном отсеке тут же включилось освещение.

— О Богиня!.. – начала причитать Твайлайт. — О Богиня!..

В витавшие вокруг эмоции страха единорожки тут же вклинились издевательские нотки от ее подруги, которая, глядя на метания Твайлайт, широко улыбнулась и захихикала. Однако даже это не могло отвлечь единорожку от нахлынувшего на нее приступа паники. Твайлайт крепко схватила передними копытами ремни безопасности и сильнее вжалась в сидение.

— Последний приют, на связи борт 1-8-6, позывной Валькирия, — в рации прозвучал задорный голос Диджет. – Как слышите, прием?

Казалось что она, как и Рэйнбоу, невероятно радуется такому экстремальному полету внутри урагана.

— 1-8-6, это Последний приют, — ей ответил голос молодой кобылы, слегка искаженный помехами. — Слышим Вас хорошо, прием.

Ветролет сильно тряхнуло.

— Последний приют, это 1-8-6, — пилот, казалось, даже не заметила этого. – На борту министры Спаркл и Рэйнбоу, а также директор SIS! Мы записаны на визит! Запрашиваю разрешение на посадку, прием.

— Подтверждаю, 1-8-6, — ответил диспетчер. – Даю разрешение на посадку. Держитесь курса 8-39, Ваш проход открыт. Мягкой посадки, конец связи!

— 1-8-6 приняла, курс 8-39, — добавила Диджет. – Спасибо, конец связи!

Ветролет слегка накренился. Из-за бушующего шторма снаружи и постоянной тряски трудно было понять, летит он сейчас или просто падает. Однако волновало это исключительно Твайлайт. Харт оставался спокойным, в то время как Рэйнбоу Дэш все это доставляло какое-то непонятное удовольствие. Что до Ангелуса, чейнджлинг чувствовал некоторую нервозность, однако разум сейчас был поглощен той очередной вспышкой воспоминаний, да еще и случившийся перед полковником и министерскими кобылами. Нужно было взять себя в копыта. Все самое плохое еще впереди, и прошлое не должно мешать борьбе с этим.

Спустя минуту перед ветролетом показался светло-синий блеск, виднеющийся во мгле бури. «Последний приют» был оборудован продвинутой системой противопогодных барьеров – технологии, позаимствованной у Кристальной Империи. Особым нововведением было также и то, что подобный купол не только защищал от беснующегося шторма, но и не пропускал внутрь тех, кто не получал разрешения. По тем обрывкам информации, что знал Ангелус, подобной технологией сейчас пытаются снабдить и саму Кристальную Империю, однако из-за гораздо больших размеров по сравнению с маленьким входом в тюрьму, сделать это было проблематично.

Как только Ястреб преодолел светло-синий пузырь, тряска тут же прекратилась. Ветролет, гудя двигателями, шум которых после урагана казался мягким шепотом, плавно спускался вниз. Пространство под куполом было не больше пары десятков метров по периметру, покрытых асфальтом с белой разметкой. Впереди в скале виднелись массивные стальные ворота, рядом с которыми находилась небольшая дверь. Над входом располагались две автоматические турели, которые тут же стали сопровождать ветролет, стоило тому оказаться внутри купола. Шасси Ястреба коснулись поверхности, а гул двигателей стал затихать.

— Добро пожаловать в «Последний приют»! – хихикнула Диджет.

Твайлайт сморщилась, приставив копыто к губам, и сильно икнула. Вокруг единорожки танцевали сердитые эмоции отвращения и крайнего недовольства подобным полетом. Но свое негодование она решила оставить при себе. Да, полет на боевом десантном ветролете нельзя назвать комфортабельным и достойным министра, но, к сожалению, другой способ попасть в «Последний приют» займет гораздо больше времени.

Двери десантного отсека начали открываться, пропуская внутрь светло-синее свечение от купола.

— Сержант, — полковник обратился к пилоту, – останьтесь тут.

— Есть остаться тут и бездельничать! — раздался голос Диджет.

Через секунду из кабины послушалась бодрая музыка, дополненная постукиванием копыта по бортовой панели.

— Опасные штучки, — усмехнулась Рэйнбоу, взглянув на автоматические турели. – Надеюсь, они нам рады?

Копыта пегаски ступили на асфальт, вслед за полковником и Ангелусом.

— У «Последнего приюта» приказ открывать огонь на поражение по любой неавторизованной цели, — он повернулся к Дэш. – К счастью, мы авторизованы.

Пегаска хитро улыбнулась. Позади нее, шатаясь и держась за ветролет, вышла Твайлайт. Полет сквозь ураган явно дался ей с трудом.

— Я… я в порядке… — икнула она, отмахнувшись от озабоченного взгляда Рэйнбоу. – Все… все нормально… Я справлюсь.

Борясь с рвотными позывами, единорожка шагнула за остальными. Харт шел первым, направляясь к двери около ворот и, как только группа приблизилась к ней, внутри двери что-то с металлическим скрежетом отодвинулось в сторону, а сама она отъехала вбок. Пройдя внутрь, Ангелус и остальные оказались в квадратной комнате, у дальней стены которой находилась еще одна дверь и динамик над ней. В самом центре помещения по потолку и стенам ползла черная арка – металлодетектор, а прямо под ним стоял небольшой стол с черной коробкой. Задняя дверь с громким стуком закрылась, заставив Твайлайт боязливо отпрянуть.

— У меня от этого места уже мурашки, — пробубнила единорожка.

— Расслабьтесь, министр Спаркл, — ехидно хихикнула Рэйнбоу.

Динамик над дверью зашипел.

— Формальные меры предосторожности, — прохрипел голос. – Просьба поочередно подойти к столу и выложить на него все имеющиеся металлические и колюще-режущие предметы, а также личное оружие, если такое имеется. При выходе вы получите их назад. С правой стороны от стола есть разъем – вложите туда удостоверение личности, назовитесь и сообщите цель визита.

Рэйнбоу повернулась к полковнику.

— А какая у нас цель визита? – спросила она.

— Национальная безопасность, — ответил Харт.

Дэш усмехнулась и шагнула первой. На стол перед Рэйнбоу лег армейский нож и табельный 10 миллиметровый пистолет с двумя магазинами.

— Глава Министерства Крутости, Рэйнбоу Дэш, — пегаска положила свое удостоверение в разъем в стене. – Цель визита – национальная безопасность.

Она пожала плечами.

— Все в порядке, мисс Рэйнбоу, Вы можете пройти, — через секунду ответил голос.

Следующей к столу приблизилась Твайлайт. Вокруг единорожки витали эмоции опасения и тревоги. Она сглотнула, после чего просунула свое удостоверение в щель на стене и положила на стол перед собой несколько карандашей, ручку, четыре пера и пару блокнотов с набором канцелярских кнопок.

— Глава Министерства Магии, Твайлайт Спаркл, — осторожно начала единорожка. – Цель визита… та же?..

Видя, как подруга выкладывает на стол маленький канцелярский магазинчик, Дэш улыбнулась.

— Твай, ты не меняешься, — покачала головой Рэйнбоу.

Через пару секунд динамик вновь зашипел.

— Все в порядке, мисс Спаркл, — добавил голос. – Можете пройти.

Пони шагнули вперед, миновав металлическую раму.

— Следующий, — продолжил голос.

Настала очередь Ангелуса. Чейнджлинг приблизился к столу и извлек свой «Шершень» из кобуры, положив его вместе с тремя обоймами, после чего достал телекинезом свое удостоверение и протиснул его в щель.

— Лейтенант Габриэль, — начал Ангелус. – Оперативный сотрудник Специальной Разведывательной Службы. Личный номер I-GA1596. Настоящее имя Ангелус. Инфильтратор белого улья. Королева…

Чейнджлинг на секунду запнулся, тяжело вздохнув. Имя Королевы, всплывшее в подсознании, болезненно отозвалось в груди. Он сильно зажмурился и тряхнул головой, отгоняя наваждение прочь. Не сейчас.

— Королева Инвиди, цель визита – национальная безопасность, — закончил Ангелус.

Он открыл черный коробок на столе. Внутри него находилось шестнадцать колб разных цветов, наполненные энергетическим гелем. Чейнджлинг подхватил две емкости, наполненные белым светящимся веществом, и залпом выпил их. Ангелус почувствовал вкус зависти и доверия – основных эмоций его улья, его Семьи… Воспоминания о доме вновь разбудили жалостливые чувства, которые чейнджлинг с усилием подавил.

— Все в порядке, лейтенант Габриэль, — ответил голос. – Вы можете пройти.

Ангелус шагнул через металлодетектор к Рэйнбоу и Твайлайт. Последним остался полковник. Харт открыл коробок и достал телекинезом четыре колбы – красную, фиолетовую, голубую и желтую.

— Полковник Десерто Харт, — ровным голосом начал он. – Директор Специальной Разведывательной Службы Ее Величества. Личный номер C-DH0001. Бесцветный чейнджлинг. Улей – нет. Королева – нет. Цель визита – та же.

Закончив с представлением, Харт просунул свое удостоверение и какую-то папку в щель, после чего осушил все четыре колбы и положил их обратно в коробку. Закрыв ее, полковник достал личное оружие. В магическом захвате Харта парил большой револьвер серебристого цвета с крупным стволом, на котором золотыми буквами было выгравировано слово «Элизабет». Ангелус сразу узнал этот пистолет. Штурмовой Револьвер, оружие, разработанное зятем полковника на седьмой год войны. Армия хотела получить что-то, что могло бы эффективно поражать зебринских боевых роботов и солдат противника за укрытиями на близких дистанциях, а также быть достаточно компактным, но таким, чтобы им не могли пользоваться зебры. Однако из-за мощнейшей отдачи и дороговизны боеприпасов, он не получил широкого распространения и использовался только в спецподразделениях. Насколько Ангелус помнил, подобные револьверы выпускались только одного цвета – вороненого, но револьвер полковника был эксклюзивом и имел серебряный. Харт открыл барабан и достал четыре длинных патрона, больше похожих на винтовочные, нежели на револьверные, и положил их на стол. После этого полковник достал из-за пазухи еще два снаряженных захвата и поставил их рядом с теми боеприпасами, что уже лежали на столе, а сам револьвер спрятал обратно.

— Ты с ней точно не расстанешься, да, Десерто? – усмехнулся голос.

— Даже не проси, — полковник взглянул на динамик.

Жеребец на той стороне вновь усмехнулся.

— Опять мне приходится делать исключения? — добавил он. – Ну ладно, только ради тебя. Все в порядке, можешь пройти.

Харт шагнул к остальным. Металлодетектор тут же отреагировал на него, громко запищав.

— Откуда у Вас такой интересный револьвер, полковник? – прищурилась Дэш.

— Подарок супруги, — ответил Харт.

Дверь впереди несколько раз гулко щелкнула и отодвинулась в сторону, пропуская группу внутрь. Харт первым шагнул в дверной проем, уводя остальных за собой. Ангелус оказался в большом двухэтажном помещении с темно-серыми стенами, черным полом и таким же потолком, под которым виднелось несколько массивных ламп. Вокруг пестрили эмоции скуки и легкой грусти, однако сразу после появления тут гостей, в это тусклое озеро подлили немного краски. Второй этаж представлял собой несколько платформ, расположенных по периметру вокруг всей комнаты, по которым ровным шагом ходило несколько пони-охранников, пристально наблюдающих за пришедшими. На первом этаже прямо напротив входа у дальней стены виднелась двустворчатая металлическая дверь, около которой также стояла пара охранников.

— Ох, не нравится мне тут… — Твайлайт оглянулась.

Справа от себя Ангелус услышал звук открывающегося замка. Навстречу группе вышел коричневый единорог с черной гривой, в которую уже въелась седина, и тонкой линией усов под носом. Одет пони был в серую униформу с бейджем на груди и черный берет. Позади него стояли два крупных жеребца уже в черной форме, облаченные в бронежилеты и каски. На боках у каждого виднелась дубинка, наручники и перцовый баллончик.

— Добро пожаловать в «Последний приют», — голос единорога был хриплым и грубым. – Меня зовут капитан Спрингфилд. Я комендант этого прекрасного и жизнерадостного места. Сегодня я буду вашим экскурсоводом и, надеюсь, никогда не стану тюремщиком. Личные вещи и документы вы получите на выходе.

После этих слов жеребец криво улыбнулся и козырнул. Его эмоции окрасились в яркие тона радости и интереса. Дэш и Ангелус сделали то же самое, в то время как Твайлайт слегка поклонилась, еще раз боязливо оглянувшись. Последняя фраза жеребца явно пришлась ей не по душе.

— Рад тебя видеть, капитан, — Харт отдал честь и, сделав шаг к Спрингфилду, протянул копыто.

Тот тут же протянул в ответ свое, поздоровавшись с полковником. Комендант повернулся к Твайлайт и Рэйнбоу. Его эмоции запестрели радостью и некоторым возбуждением.

— Вы уж извините меня, если что не так, — он учтиво поклонился. – К нам крайне редко захаживают гости, тем более такого калибра.

Рэйнбоу улыбнулась в ответ, в то время как Твайлайт нервно кивнула.

— Только вот полковник Харт к нам что-то зачастил, — хмыкнул Спрингфилд, указав на Харта. – Такими темпами он у нас тут скоро обоснуется.

Жеребец хрипло усмехнулся, вскинув бровь. Полковник колкость проигнорировал.

— Все готово? – спросил полковник.

— В лучшем виде и так, как Вы хотели, полковник, — ответил Спрингфилд.

Харт посмотрел на часы.

— Тогда не будем терять времени, — добавил он.

— Как скажете, полковник, — кивнул комендант. – Следуйте за мной.

Спрингфилд двинулся к дверям, что находились у дальней стены. Приблизившись к ним, комендант дотронулся копытом к контрольной панели сбоку, после чего нагнулся и приставил правый глаз к ней. Прозвучал еле слышный сигнал, и массивные створки плавно отодвинулись в сторону. Впереди из темноты показался длинный коридор, на потолке и полу которого начали зажигаться лампы. Они, словно рисуя маленькую дорожку через темноту, углубились на пару десятков метров и уперлись в другую двустворчатую дверь.

— У меня от этого места уже клаустрофобия, — прошептала Твайлайт, взглянув на тоннель.

— Не переживайте, министр Спаркл, — усмехнулся Спрингфилд. – Все под контролем.

Единорог усмехнулся и вместе со своими охранниками первым шагнул в тоннель. Следом за ним двинулись Ангелус и Рэйнбоу, в то время как Твайлайт, несколько секунд поколебавшись, осторожно шагнула следом. Миновав еще одну дверь, группа оказалась в небольшом круглом помещении, больше напоминающим арену не более десяти метров в диаметре. На полу было начерчено несколько белых кругов с красными цифрами. Прямо под потолком находилось круглое устройство, больше похожее на сильно увеличенный динамик или что-то подобное.

— Занимайте места согласно купленным билетам, — ухмыльнулся Спрингфилд и встал в один из белых кругов.

— Что это? – Твайлайт указала на устройство под потолком.

Комендант поднял голову.

— Это? – спросил жеребец. – Телепорт. Единственный способ попасть в тюрьму. Других входов и выходов тут попросту нет.

Спрингфилд колко взглянул на Харта.

— Я думал, полковник Вам уже все рассказал, — жеребец сверкнул глазами.

Твайлайт нервно хихикнула.

— Рас… рассказал… просто… — единорожка сглотнула. – Это… как бы так сказать…

— Запускайте, капитан! – перебила ее Дэш, занимая место на белом кругу. – Свое восхищение министр Спаркл выскажет позже!

Как только все заняли места, один из охранников подошел к пульту управления и вставил ключ. Спрингфилд, убедившись, что все готово, кивнул.

— Глубокий вдох и выдох, — криво улыбнулся комендант и повернулся к охраннику за пультом. – Может немного укачать. Запускайте, сержант.

— Есть, сэр, — жеребец повернул ключ и нажал на кнопку.

Прибор под потолком загудел, после чего послышался еле уловимый треск, и уже через секунду все затянула белая пелена. Ангелус на мгновение ощутил себя словно невесомым. Как будто что-то выбило землю у него из-под ног, а сам чейнджлинг остался парить в пустоте. Однако это ощущение пропало так же быстро, как и появилось. Ангелус оказался в точно такой же комнате, как и мгновение назад, только она выглядела так, словно ее отзеркалили. Дверь теперь располагалась совсем в другой стороне, как и пульт управления.

— Шорт, за пульт, — скомандовал Спрингфилд и повернулся к остальным. – А мы продолжаем наше увлекательное путешествие. Следуйте за мной.

Миновав очередной тоннель, группа попала в круглое помещение, но, к радости Твайлайт, оно было куда больше, нежели те комнатушки, встречающиеся ранее. Диаметр комнаты был несколько десятков метров, а высота около четырех. Довольно просторно даже для пегаса. Смущало лишь одно – внутри было пусто и достаточно жарко.

— Вам бы тут проветрить, – Рэйнбоу помахала копытом. – А то душно.

Голос пегаски отразился эхом от стен.

— Лаве не прикажешь, — пожал плечами комендант.

Твайлайт тут же вытянула шею в сторону жеребца.

— Тут есть лава?! – единорожка вытаращила глаза.

— Не, не прямо тут, — усмехнулся Спрингфилд. – Чуть ниже, метров эдак на четыреста. Зато у нас нет проблем с утилизацией мусора и отходов.

Он вновь посмотрел на полковника.

— Я рассказывал и об этом, — Харт ответил на немой вопрос капитана.

Единорожка нервно хихикнула, смущенно отведя взгляд в сторону.

— Справитесь дальше сами, полковник? – поинтересовался Спрингфилд.

— Да, капитан, — кивнул тот.

Спрингфилд прошел вперед, встав в центре помещения, и поднял голову.

— Варден, впусти меня, – скомандовал он.

— Да, сэр, — ему ответил голос кобылы.

Через секунду капитана объяла синяя аура, раздалось громкое шипение телепортации, и комендант растворился в воздухе. Харт повернулся к Рэйнбоу и Твайлайт.

— Все в порядке? – спросил он.

— Вы еще спрашиваете? – она потерла копытами. – Я прямо не могу дождаться посмотреть, что же это за парень такой, которому Вы выделили подобные апартаменты! Да еще и с таким послужным списком!

Пегаска подняла копыта, указав на помещение. Твайлайт ограничилась лишь слабым кивком и вымученной улыбкой.

— Хорошо, — полковник посмотрел на кобыл. — Только позвольте мне начать первым.

Дэш кивнула. Харт повернулся к Ангелусу.

— Лейтенант, будьте начеку, — полковник взглядом указал на Твайлайт и Дэш.

Ангелус выпрямился и утвердительно кивнул.

— Ваш заключенный готов к транспортировке, — прозвучал голос Спрингфилда. – Если нужна будет помощь, только свистните.

— Спасибо, Спрингфилд, — Харт шагнул ближе к центру. – Мы готовы.

Центр помещения озарился короткой вспышкой. Теперь там стояли две фигуры — единорог-охранник и чейнджлинг. Последний был облачен в оранжевую робу, на его передних и задних копытах были надеты стальные магнитные башмаки, которые тут же включились, полностью обездвижив заключенного. На голове чейнджлинга находилось устройство-блокиратор – пара колец, скрепленных крест-накрест, что были надеты на голову и не позволяли снять прибор. На горизонтальном виднелось несколько блоков, соединенных проводами, а его центр заняло кольцо, надетое на рог заключенного. Все это заканчивалось большой пластиной, полностью закрывающей глаза. При любой попытке сотворить заклинание, устройство тут же било током. Охранник сделал шаг назад и взглянул на полковника. Харт кивнул. Единорог, отдав честь, растворился во вспышке телепортации.

— Говорят, — начал Харт, — чейнджлинг узнает себя только тогда, когда его лишают свободы…

Заключенный навострил уши, повернувшись к полковнику. В этот момент Ангелус смог разглядеть еще одну его особенность – у чейнджлинга отсутствовал гребень, который помогал имитировать гриву, а на его месте виднелся кривой шрам.

— Интересно, насколько хорошо знаешь себя ты? – полковник сделал еще шаг.

Харт говорил медленно и спокойно. В помещении, где было абсолютно тихо, его голос звучал как что-то необычное… что-то зловещее. Полковник сделал шаг, обходя заключенного сбоку. Чейнджлинг яростно оскалился.

— Заключенный 626, — взгляд Харта холодно смотрел на заключенного. – Блэк Торч. Убийца, лжец, трус, предатель…

Тот попытался дернуться в сторону полковника, но магнитные башмаки надежно держали чейнджлинга на месте. Его оскал стал еще злее.

— Дьявол, самое время! — прорычал Торч, скривившись в полуулыбке. — Как же тебя сегодня тянет на «поговорить»!

Чейнджлинг вскинул голову и медленно покрутил ей из стороны в сторону.

— А-а-а… — улыбка заключенного стала шире. – Ты привел с собой зрителей.

Торч приглушенно засмеялся, громко сплюнув в конце.

— А я-то думаю, какого хрена ты решил так повыделываться? – добавил заключенный. – Так что же вынудило благородного полковника Харта притащить свою важную жопу в нашу скромную обитель?

— Рой вступил в войну против Эквестрии, — ответил Харт.

Торч громко рыкнул.

— Что, совать повсюду свой нос стало чуточку сложнее? – язвительно прошипел он.

— Текущая ситуация обязывает ульи вернуть всех инфильтраторов, чтобы избежать диверсий и утечек, — не обращая внимания на колкость, продолжил полковник.

Харт зашел чейнджлингу за спину и остановился.

— Тебя я отпустить не могу, — добавил он. – Как и не могу позволить тебе попасть к противнику.

Лицо Торча исказилось яростью. Он повернул голову к полковнику и оскалился.

— Ты, как обычно, прав, — прорычал заключенный. – Зебрам или фанатикам даже не придется меня уговаривать помочь им, если они позволят мне выдрать твои поганые клыки…

Торч отвернулся, вновь встав прямо.

— Но ты бы не притащил сюда свою жопу только ради того, чтобы рассказать мне все это, — добавил он. – Что тебе надо, Харт?

— Твоя помощь, — спокойно ответил полковник.

По помещению прокатился громкий смех заключенного. Торч опустил голову и помотал ей. Чейнджлинг попытался развернуться к полковнику, но магнитные башмаки удержали его на месте. Его лицо исказилось яростью.

— Помощь? – рявкнул он. – После всего того, что ты сделал, ты просишь меня помочь тебе?! С какой стати я должен помогать такой лживой твари, как ты?!

Харт сделал шаг вперед, встав перед заключенным.

— Помощь нужна не мне, — возразил полковник. – Наемникам, как ты, не ведомо понятие о долге, чести, достоинстве…

— Трус и лжец заговорил о чести и мужестве?! — прошипел Торч. – Как на тебя похоже!

-…но у каждого из вас есть своя цена, — продолжил Харт, проигнорировав высказывание.

Заключенный тихо засмеялся, покачав головой.

— В мире нет ничего, что заставило бы меня вновь встать на сторону Эквестрии, пока там есть ты! — он оскалился в яростной гримасе. – Даже если из-за этого она сгорит к херам собачьим!

Полковник повернулся к Рэйнбоу. Пегаска с интересом наблюдала за заключенным, дерзко ухмыляясь. Поймав на себе взгляд полковника, она еле заметно кивнула, а ее улыбка стала шире. Крепежи по бокам пластины на обруче-блокираторе объяла аура телекинеза и повернула их. Металлическая пластина, что скрывала глаза Торча, слегка подалась вперед. Полковник подхватил ее копытом и снял. Заключенный тут же опустил голову и зажмурился, принявшись часто моргать, помогая глазам привыкнуть к тусклому свету. Тряхнув головой, Торч резко вскинул ее и, вновь оскалившись, впился в полковника красными глазами. Если бы чейнджлинги излучали эмоции, это круглое помещение точно было бы заполнено гневом от пола до потолка. Но стоило глазам Торча заметить за спиной Харта Рэйнбоу Дэш, он тут же замер на месте. Полный ненависти взгляд превратился в удивленный, а злобный оскал сполз с лица, словно вода, выплеснутая на стену.

— Я думаю, у меня все же есть, что тебе предложить, — голос полковника резал, словно скальпель.

Харт сделал шаг в сторону, встав сбоку от заключенного. Губы Торча задрожали.

— Л… ложь!.. – прошипел он.

Глаза заключенного сейчас смотрели точно на хитро улыбающуюся пегаску.

— Ты ведь чувствуешь ее эмоции, не так ли? – спросил Харт.

Лицо полковника оставалось таким же спокойным, а голос ровным и холодным. Торч сжал зубы.

— Она настоящая, будь уверен, — он посмотрел на Дэш. — За все твои деяния ты приговорен к смерти. Но министр Рэйнбоу благородно решила дать тебе еще один шанс. Если, конечно, ты будешь держать рот на замке и делать то, что прикажут.

Заключенный сглотнул, еще сильнее сжав зубы. Его глаза, впившиеся в радужную пегаску, казалось, просто съедят ее на месте. Это чувствовала и Рэйнбоу, вокруг которой витали эмоции интереса и удивления, тесно переплетающиеся с волнением. Однако теперь на ее лице Ангелус не заметил улыбки. Дэш, глядя на Торча, была сильно напряжена, как и ее подруга.

— Четыре года я не видел солнца… — губы заключенного дрожали. – Четыре долгих года в полном одиночестве…

Торч медленно повернул голову к полковнику.

— Ты подонок, Харт, — на лицо чейнджлинга вернулся сердитый оскал. – Ты отнял у меня все, и я бы с радостью сделал что угодно только ради одной единственной уверенности в том, что ты будешь вечно гореть в Тартаре…

Тяжелый вздох заключенного прокатился эхом по пустому помещению.

— Но сейчас ты привел сюда ту, ради которой я готов сделать куда больше, — голос Торча стал тише. — И ты знаешь, что я не могу отказать…

Чейнджлинг сжал зубы и, закрыв глаза, опустил голову.

— Я снова твоя марионетка, Харт, — прошептал он.

— Верный выбор, — кивнул полковник и посмотрел на Дэш. – Все в порядке, министр Рэйнбоу.

После откровения Торча эмоции пегаски, помимо удивления и настороженности, окрасились в оттенки непонимания и даже жалости. Она мельком взглянула на полковника, после чего опять повернулась к Торчу. Чейнджлинг все также продолжал стоять с опущенной головой, благодаря чему можно было видеть кривой длинный шрам, идущий от холки до затылка. Рэйнбоу шагнула к полковнику и заключенному, остановившись в полуметре от Торча. Тот, почуяв это, поднял голову.

— Почему? – спросила Дэш, глядя заключенному в глаза. – Что во мне такого особенного?

— Самая крутая пони в Эквестрии не знает, что в ней особенного? – Торч ответно посмотрел на пегаску.

Дэш хмыкнула.

— Отвечай на вопрос, — голос Рэйнбоу стал тверже.

Заключенный отрицательно покачал головой.

— Это не имеет значения, — ответил он.

— Мне нужно понять твои мотивы, — эмоции пегаски окрасились в неподдельный интерес. – И понять, можно ли тебе доверять.

Торч слегка подал голову вперед.

— Когда последний раз ты спрашивала о мотивах у своей винтовки, когда стреляла из нее в зебр? – спросил чейнджлинг. – А когда спрашивала об этом свой нож или пистолет?

— К чему ты клонишь? – Дэш слегка наклонила голову вбок.

Заключенный еле слышно усмехнулся.

— У инструментов не спрашивают об их чувствах и мотивах, — ответил Торч. – Ими просто пользуются.

Заключенный пристально посмотрел в глаза Дэш. От бушевавшей ранее ярости и гнева в его взгляде не осталось и следа. Теперь их заменили покорность и смирение, словно в голове разъяренного чейнджлинга кто-то переключил рубильник, стоило ему увидеть перед собой радужную пегаску.

— Ты считаешь себя инструментом? – спросила Дэш.

На лице пегаски появилась колкая полуулыбка. В ответ чейнджлинг лишь ухмыльнулся.

— Тебе не стоит меня опасаться, Радужная, — ухмыльнулся он. – Только не сломай свой инструмент слишком быстро, а то у полковника вряд ли найдется подходящая замена.

— Радужная? – пегаска прищурилась.

(прим. — Торч называет Дэш не Rainbow, а Iridescent, что значит «радужный», «переливающийся»)

Эмоции Рэйнбоу окрасились в игривые оттенки, тесно переплетающиеся с легким раздражением. Глядя на очень опасного заключенного по словам Харта, она не чувствовала страха или опасения. Пегаске все это, как ни странно, нравилось.

— Ты псих, — Дэш покачала головой и повернулась к полковнику. — Я беру. Ваша Лавка Чудес принимает наличные?

— Я торгую только за души, министр Рэйнбоу, — с каменным лицом ответил полковник.

Пегаска удивленно вскинула бровь.

— Шутка, — не поменявшись в лице, добавил Харт.

Позади Ангелуса послышался еле уловимый выдох, который услышал только белый чейнджлинг. Министр Спаркл принялась обмахивать себя копытом, а эмоции нервозности, витавшие вокруг единорожки, стали сменяться на более спокойные, среди которых самой яркой было облегчение.

— Спрингфилд, мы его забираем, – Харт слегка поднял голову.

— Ты терзаешь мою ранимую душу тюремщика, — сквозь скрытый динамик послышался голос коменданта.

Жеребец засмеялся. Через мгновение на магнитных башмаках Торча красные индикаторы переключились на зеленые. Чейнджлинг поочередно поднял передние ноги и согнул их в коленях, после чего сделал то же самое, но уже задними.

— Теперь тяжело будет отвыкнуть каждый раз просить разрешения сходить поссать, — хмыкнул Торч, разминая затекшие конечности.

— Для тебя я могу составить официальное разрешение, — колко ухмыльнулась Дэш.

В ответ чейнджлинг лишь тихо, но грустно усмехнулся.

— Спрингфилд, остальные готовы? – спросил Харт.

— Если ты отберешь еще и их, я умру от разрыва сердца! – наигранно взмолился тот. – Цветут и пахнут, полковник!

Рэйнбоу удивленно взглянула на полковника. Эмоции пегаски в очередной раз окрасились в удивление и интерес, но уже без ноток опасения.

— Остальные? – пегаска подняла бровь.

— Вы получили сильного солдата, министр Рэйнбоу, — ответил полковник. – Но любому, даже самому хорошему солдату, не справиться одному. Великие герои, способные одолеть все беды в одиночку, бывают только в сказках.

Полковник достал из своего плаща часы, взглянув на них.

— Потому, пользуясь случаем, хочу предложить вам вместе с Торчем взять и небольшую группу специалистов, — добавил Харт. – Я лично принимал участие в их подготовке и могу поручиться за них. Они Вас не разочаруют.

Дэш скрестила копыта на груди, хитро прищурившись.

— Интрига? – захихикала Рэйнбоу. — В вашей Лавке Чудес, оказывается, сегодня распродажа!

— Можно сказать и так, — кивнул Харт. – Только сегодня и только для Вас.

Торч сердито зашипел.

— Ну тогда показывайте мне Ваше «Специальное предложение»! – Дэш потерла копыта.

Притворщик краем глаза посмотрел на Рэйнбоу, после чего повернулся к Харту.

— Решил приставить ко мне еще и своих шавок? – лицо заключенного исказилось отвращением.

Полковник проигнорировал выпад.

— Вы слышали министра, капитан Спрингфилд, — обратился он к коменданту, — не заставляйте ее ждать.

— Сию секунду! – рассмеялся жеребец. – Держите ваших красавцев.

По помещению прокатилось шипение множества телепортов. В одно мгновение перед полковником и Дэш появилось шесть охранников «Последнего приюта», около которых находилось еще шесть чейнджлингов, облаченных в оранжевые робы, блокираторы и металлические башмаки. Эмоции Рэйнбоу окрасились в интерес, однако стоило ей увидеть ошеломленное лицо Торча, как в них хлынула изрядная доля радости и гордости. Чейнджлинг, казалось, просто не верит своим глазам, а его челюсть вот-вот отвалится и укатится куда-то прочь. На лице Дэш появилась ехидная улыбка.

— Было довольно трудно найти их всех и привести сюда, — полковник поймал на себе взгляд радужной пегаски.

Услышав голос полковника, пять чейнджлингов тут же сердито оскалились, в то время как шестой просто навострил уши и повернул голову в сторону полковника.

— А когда жрать дадут? – громко спросил он.

Голос принадлежал кобыле, был высоким и слегка скрипучим. Услышав его, остальные заключенные тут же навострили уши, повернувшись вместе с Торчем к говорящей.

— Тристит?! – по помещению прокатился гул пяти ошеломленных голосов.

Заключенную передернуло. Она тут же выпрямилась, принявшись удивленно и возбужденно крутить головой по сторонам. Стоило остальным чейнджлингам услышать голоса друг друга, как они так же, как и Тристит, принялись крутить головами по сторонам и удивленно открывать рты.

— Р… р… ребята?.. – осторожно пискнула Тристит.

Но больше всех в смятении сейчас был Торч. Его глаза, которые были подобны двум красным сферам, смотрели на шестерку заключенных и просто не могли поверить в реальность происходящего.

— Т… ты их не убил?.. — голос красного чейнджлинга дрогнул.

Харт слегка приподнял подбородок и посмотрел на Торча. Казалось, что полковник смотрит на него сверху вниз, а через его каменно-спокойное выражение лица просвечиваются победоносные нотки.

— Стал бы я убивать тех, в чью подготовку вложил столько сил и средств? – в голосе Харта чувствовались гордость.

Он повернулся к охранникам.

— Снять блокираторы! – скомандовал полковник.

Охранники почти синхронно сняли обручи и пластины с глаз чейнджлингов, после чего сделали шаг назад. Шесть разноцветных пар глаз тут же впились в Торча.

— Командир! – по помещению прокатился хор голосов, полных радости и удивления.

Торч и сидящие перед ним заключенные, наплевав на все, тут же бросились друг к другу. Охранники хотели помешать этому, но полковник остановил их жестом.

Чейнджлинги с лицами, полными счастья и искренней радости, навалились на Торча, сжимая того в объятиях. Это было похоже на какую-то встречу старых друзей, которые не видели друг друга уже давно. А если верить словам полковника и самого Торча, то так оно и было.

— Вы еще скажите, что они все знакомы? — Дэш, широко улыбаясь, смотрела на творящуюся вакханалию счастья.

— Более чем, — ответил Харт. – В личном деле Торча часто фигурировал отряд «Хокс Хаунд». Вы еще спрашивали меня о нем.

Дэш кивнула.

— Перед Вами Хокс Хаунд в полном составе, — полковник указал копытом на мешанину из счастливых чейнджлингов. – После пленения Торча они скрылись. Пришлось потратить около года, чтобы найти их всех.

Пегаска удивленно моргнула, после чего покачала головой и посмотрела на Торча в окружении шести чейнджлингов. Внезапно из общей кучи высунулась голова одного из заключенных. Взгляд его фиолетовых глаз устремился на Рэйнбоу, а на лице появилась полная удивления улыбка.

— Oh la-la! — он восхищенно вскинул брови.

Голос чейнджлинга был мелодичным и гладким, больше подходящим аристократу, нежели солдату. Однако его громкости вполне хватило, чтобы прервать взаимную радость остальных его товарищей и сосредоточить свое внимание на Дэш и Твайлайт.

— Mademoiselle Рэйнбоу! — фиолетовоглазый элегантно поклонился, поочередно взглянув на каждую. – Mademoiselle Спаркл! C’est un grand honneur лицезреть столь прекрасных леди перед собой.

Чейнджлинг повернулся к Торчу.

— Мечты сбываются, mon ami? – хитро прищурился он.

— Вроде того, Пас, — Торч покачал головой. – Вроде того…

На плечо Торча легко копыто другого чейнджлинга – с темно-синими глазами, чье лицо, как и лицо Паса, сияло хитрой улыбкой.

— Судя по всему, полковник опять купил твою жопу с потрохами, да, Притворщик? – усмехнулся он.

Его голос был низким и хриплым, словно его обладателю приходилось часто кричать.

— Со всеми, Холлер, — ухмыльнувшись, ответил Торч. – Я еще даже должен остался.

Вдруг до его плеча дотронулся другой заключенный – чейнджлинг с голубыми глазами, который до этого молчал. Поймав на себе взгляд Торча, он слабо улыбнулся.

— Твою мать, Зелус! – радостно воскликнул Торч.

Он крепко обнял товарища, похлопав его по спине.

— Как же я рад, что ты еще жив! – добавил чейнджлинг.

Зелус отстранился и, улыбнувшись шире, кивнул в ответ.

— Это, конечно, все очень мило, — послышался голос другого заключенного. – Но на столе слишком много фишек!

Он принадлежал чейнджлингу с желтыми глазами и был похож на говор нечестного торговца или плута, который при любой возможности пытается тебя обдурить.

— Я не думаю, что полковник сделал эту ставку просто так, — он посмотрел на Харта.

— А Туз прав, — кивнул Холлер.

Взгляды семи пар глаз устремились на Харта. Полковник достал папку и при помощи телекинеза извлек оттуда несколько листов, после чего повернул их лицевой стороной к чейнджлингам и поднес ближе.

— Тут приказы на ликвидацию каждого из вас, так как все вы представляете угрозу национальной безопасности, — он посмотрел на часы и добавил: — Приговор был приведен в исполнение десять минут назад.

Дождавшись, когда заключенные бегло посмотрят на документы, Харт сложил их обратно в папку.

— Поздравляю, теперь вы все официально мертвы, — взгляд полковника проскользил по заключенным, остановившись на Торче.

— Всегда мечтала побыть призраком, — хмыкнула чейнджлинг с оранжевыми глазами и скрестила передние ноги на груди.

Ее голос звучал надменно и гордо, а по выражению лица было сразу ясно, что подобный исход для нее был ожидаем, но все равно неприятен. Полковник подхватил папку телекинезом и направил ее к Дэш.

— Будете ли вы мертвы неофициально, зависит от министра Рэйнбоу, — Харт указал на документы в копытах пегаски. – И от ее согласия на сотрудничество с вами.

Чейнджлинги переглянулись. На лице каждого появилось сомнение и настороженность. Взгляды заключенных молча скользнули на пегаску, ожидая, какое же решение она примет. Но больше всех сейчас нервничал именно Торч. И неудивительно, ведь перспектива потерять своих вновь обретенных боевых товарищей, с которыми он прошел огонь, воду и еще кучу других жутких мест, для красноглазого чейнджлинга была воистину недопустимой. В комнате повисла напряженная пауза.

— Вы шутите?! – возмутилась Дэш, недоумевающе посмотрев на полковника.

Она указала копытом на Торча и остальных чейнджлингов. Легкое непонимание на ее лице сменилось раздраженностью, словно ей сейчас сказали что-то обидное или попытались выставить дурой.

— Если хотя бы половина из того, что написано в досье Вашего заключенного – правда, — она нахмурилась, — а эти ребята те, кто был там с ним бок о бок, Вы думаете, я сейчас тут буду стоять и сомневаться, брать ли мне Красноглазика и его ребят под крыло или нет?! Я что, дура?!

Чейнджлинги тут же расплылись в ехидных ухмылках, покосившись на Торча.

— «Красноглазик», — промурлыкала чейнджлинг с оранжевыми глазами, слегка наклонившись к командиру. – Кажется, мы сделали первый шаг?

— Селентия, не трави душу… — Торч, не отрывая глаз от Рэйнбоу, слабо улыбнулся.

Та сложила губы в трубочку, а глаза отправила изучать потолок. Холлер сделал шаг и, усевшись точно рядом с Торчем, приобнял того и стукнул в плечо.

— Ну что, Притворщик, опять в кабалу? – злобно улыбнулся он, указав кивком в сторону Харта.

Чейнджлинг, подняв брови, молча кивнул в ответ.

— Ну, теперь-то хоть с радужным ярмом! – засмеялся Холлер, повернувшись к командиру. – Ну, ты знаешь — куда ты, туда и мы! Честно говоря, у меня уже копыта чешутся что-нибудь взорвать! А то мирная и тихая жизнь как-то… слишком тихая и мирная. А ты знаешь, что когда вокруг тихо, я всегда хочу сделать громко.

Остальной отряд кивками и согласными возгласами поддержал того. Торч засмеялся, утвердительно кивнув в ответ, после чего опять взглянул на пегаску.

— Лучше фокусников тебе не найти, Радужная, — гордо добавил чейнджлинг. – Поверь мне, эти ребята могут посадить тебя вместо Цезаря на престоле Империи. Или Эквестрии. На оба престола не проси, потому что Холлер все равно захочет подорвать один из них.

Торч указал на сидящего рядом товарища, который, выпятив нижнюю губу, смущенно пожал плечами. Пегаска многозначительно приставила копыто к подбородку, словно предложенная идея ее очень заинтересовала. Поймав на себе неодобрительный и возмущенный взгляд Твайлайт, Дэш громко захохотала, наполнив помещение своим звонким смехом, чем вызвала очередной возмущенный вздох подруги. Бросив на пол папку с приказами о ликвидации и демонстративно наступив на нее, она подошла к группе из семи чейнджлингов.

— Я подумаю! – хихикнула пегаска,

Она наклонилась к Торчу.

— Тогда представь мне своих фокусников! – Рэйнбоу указала на заключенных.

На лице чейнджлинга появилась широкая улыбка.

— Как скажешь! — козырнул тот.

Торч сделал шаг к Дэш и повернулся к остальным. Чейнджлинги без лишних слов тут же встали в шеренгу, устремив взгляды на пегаску. Командир указал на самую первую в строю – чейнджлинга с оранжевыми глазами.

— Это Селентия, кличка «Крыса», — начал он. – Лучше снайпера ты не найдешь. Может отстрелить член комару с километра, когда узнает, что он сосет кровь не только у нее. Только осторожно – не хвали ее слишком часто, а то она лопнет от гордости.

— Если вам нужна лучшая, я тут, мэм! – Селентия утвердительно кивнула.

Чейнджлинг выпрямилась и отдала честь.

— А почему Крыса? – спросила пегаска.

— От меня очень трудно избавиться, — ухмыльнулась она.

Дэш ухмыльнулась в ответ. Торч указал на второго в строю – чейнджлинга с желтыми глазами.

— Метум, кличка «Туз», — продолжил командир. – У Мета золотые копыта – он может починить буквально все, что вообще можно починить. Только не садись с ним играть в карты.

Метум колко улыбнулся.

— Это почему? – Дэш хитро прищурилась.

— У него черный билет во все существующие казино в Эквестрии и за ее пределами, — ответил Торч. – Сядешь с ним играть – проиграешь свое министерское кресло.

Рэйнбоу, ухмыльнувшись, пристально посмотрела на Метума.

— У меня было скучное детство и очень много свободного времени, мэм, — козырнул тот и выпрямился.

Дэш кивнула в ответ.

— Это Тристит, кличка «Дрифт», — Торч указал на следующего члена отряда — чейнджлинга с зелеными глазами. – Умеет водить все, что водится: от велосипеда до стратегического бомбардировщика.

Тристит отдала честь, выпятив грудь.

— Главное – не перепутать педали, мэм! – она бойко махнула копытом.

— Только жрет как целая авиабаза, — добавил Торч.

Дэш засмеялась.

— Так много? – пегаска хитро посмотрела на Тристит.

— Да ее проще убить, чем прокормить! – подал голос Холлер.

Тристит насупилась, закатив глаза. Торч указал на следующего в строю — чейнджлинга с голубыми глазами, который за все время не проронил ни слова. Внешне он выглядел вполне обычно, как и остальные чейнджлинги его отряда, однако в глазах почему-то читалась какая-то бесконечная усталость и печаль. Это заметила и Дэш. Эмоции пегаски запестрели удивлением, которое быстро сменилось на понимание и даже некоторое сочувствие, стоило ей встретиться глазами с голубоглазым чейнджлингом.

— Это Зелус, кличка «Шаман», — продолжил Торч. — Зел специалист по зебрам. Он у нас не слишком разговорчив, но, поверь мне, надежнее друга, чем Зел, ты просто не найдешь.

Чейнджлинг слабо улыбнулся и молча отдал честь.

— Это у нас Холлер, кличка «Триггер», — Торч указал на предпоследнего в строю – чейнджлинга с темно-синими глазами. – Холлер у нас композитор. Он любит писать громкую и яркую музыку. Примерно от 20 килограмм тротила.

Синий чейнджлинг выпятил грудь, важно стукнув по ней.

— Тартар следует за мной! – добавил Холлер. – Укажи мне место, и через час там будет воронка!

— Жду не дождусь послушать какую-нибудь Вашу симфонию, маэстро! – Дэш кивнула Холлеру.

Тот вожделенно потер копыта, оскалившись в полуулыбке.

— Это Пас, кличка «Казанова», — Торч указал на крайнего в строю – чейнджлинга с фиолетовыми глазами. – Пас специалист по взломам. Особенно – по взломам сердец симпатичных кобылок. Если бы он не был чейнджлингом, ревнивые жеребцы бы давно сожгли его на главной площади Кантерлота.

— Mon cher, — Пас элегантно поклонился. — Я могу подобрать ключик к любой двери.

— С ним мне стоит быть поосторожнее? – Рэйнбоу краем глаза посмотрела на Торча.

Провокационный взгляд пегаски, приправленный поднятой бровью, встретился с его глазами. В ответ тот лишь слегка приподнял подбородок и, сжав зубы, еле заметно вздохнул.

— Или я недостаточно симпатичная? – глаза пегаски скользнули теперь уже на Паса.

Тот тут же поднял передние копыта.

— Mon cher, Вы очень симпатичная кобыла, — Пас переглянулся с Торчем. — Но je почитатель дамской красоты, а не самоубийца.

Дэш, как и остальной отряд Торча, прыснув, взглянули на красноглазого чейнджлинга. Тот же, в свою очередь, отрицательно покачал головой и улыбнулся.

— Ну а про меня ты уже и так знаешь, — добавил Торч, дождавшись, когда Рэйнбоу и остальная группа перестанут хихикать. – Блэк Торч, кличка «Притворщик».

Он отошел от Рэйнбоу, встав в строй с остальными и выпрямился.

— Хокс Хаунд в твоем распоряжении, Радужная, — Торч отдал честь.

Остальные сделали так же.

— Только, судя по словам полковника, мертвый Хокс Хаунд, — Холлер высунулся из строя, посмотрев на командира и остальных. – Мы же официально покойники!

Торч приставил копыто к подбородку, задумавшись на мгновение. Спустя секунду он повернулся к остальным.

— Проклятье, а ведь Холлер прав! — кивнул командир. – Ребята, нам нужно новое название…

Чейнджлинги, переглянувшись, утвердительно закивали. Торч, опустив голову, несколько секунд напряженно думал, после чего повернулся к Рэйнбоу, остановив свой взгляд на ее гриве. Нахмурившись, он повернулся к товарищам, поочередно взглянув на каждого. Через мгновение задумчивое выражение лица командира сменилось на хитрую улыбку.

— Кажется, у меня есть прекрасная идея, — Торч повернулся к Рэйнбоу.

Эмоции вокруг пегаски заплясали удивлением, а сама она слабо нахмурилась, заинтересованно смотря на Торча.

— Радужные Параспрайты, — ухмыльнулся чейнджлинг.

Дэш вскинула бровь и несколько раз моргнула.

— Ну, радужный – мой любимый цвет, — улыбка чейнджлинга стала шире.

Командир указал копытом на своих товарищей.

– Тем более, все вместе мы тоже немного «радуга», — добавил он.

Рэйнбоу посмотрела на остальных чейнджлингов. Торч был прав, и это трудно было не заметить — на пегаску сейчас смотрело семь пар разноцветных глаз – от красного до фиолетового.

— Даже так! – восхищенно хохотнула она, повернувшись к Торчу. – А почему тогда «Параспрайты»?

Тот колко улыбнулся.

— Потому что мы сожрем любое дерьмо, что ты нам подкинешь, — ответил чейнджлинг, слегка наклонив голову.

Рэйнбоу засмеялась еще громче, принявшись аплодировать. Звонкий смех пегаски прокатился по помещению, поддержанный легким смешком от Твайлайт.

— Я не знаю почему, но это круто! – Дэш восхищенно расставила копыта в стороны. – Это настолько нелепо, что даже восхитительно!

Полковник сделал шаг, встав около Рэйнбоу.

— Рад, что мы договорились, — кивнул он и обернулся. – Еще одна деталь. Лейтенант, подойдите.

Ангелус, услышав команду полковника, быстро шагнул к нему и встал рядом, тут же поймав на себе пристальные и недоверчивые взгляды Торча и его товарищей.

— Лейтенант Ангелус с этого момента поступает под твое командование в качестве бойца, — Харт посмотрел на Торча. – Его основная специальность – полевой врач. Лейтенант также является ветераном боевых действий и прошел дополнительную подготовку в SIS. В обязанности Ангелуса также будет входить предоставление мне еженедельных отчетов о вашей деятельности.

В помещении воцарилось напряженное молчание. Для Ангелуса подобное оказалось полной неожиданностью, однако ему удалось подавить в себе зарождающееся беспокойство и сохранить внешне спокойный вид.

— Это не просьба, Торч, — добавил Харт. – Это приказ. И да…

Он сделал шаг, встав почти в плотную к нему.

— Береги его, — полушепотом добавил полковник. — Пока жив он, живо и все то, чем ты так сильно дорожишь.

Голос Харта звучал все так же холодно, однако даже сквозь эту стену льда чувствовались нотки угрозы. Торч приподнял подбородок и сделал глубокий вдох, которым как будто пытался задушить зарождающуюся внутри ярость. Его взгляд скользнул на Дэш, на которую сейчас по какому-то странному стечению обстоятельств падала тень полковника. Торч сжал зубы, после чего вновь посмотрел на Харта.

— Как скажете, сэр, — выдавил из себя он. – Будем нежны и аккуратны.

Сердитый взгляд чейнджлинга переместился на Ангелуса.

— Не сомневайтесь…

Краски прошлого начали размываться и блекнуть, стирая лица и образы…

Темнота расступилась, вернув Феруса обратно. Белая комната, наполненная чейнджлингами его улья, встретила своего Гвардейца приветственным шелестом крыльев. Ферус опустил голову, взглянув на сидящего перед ним Ангелуса.

— Это пока все, что я могу тебе рассказать, — белокрылый посмотрел на Гвардейца.

Тот благодарно кивнул и повернулся к Инвиди.

«Моя Королева, спасибо Вам и ему за все. Я буду ждать, когда Ангелус сможет рассказать мне больше»

Королева приблизилась к белокрылому.

— Ферус благодарен тебе, Ангелус, — улыбнулась Инвиди. – Он будет ждать, когда ты будешь готов продолжить.

— Хорошо, — кивнул тот. — Я дам знать.

В эту же секунду перед Гвардейцем замаячил Светлячок. Искра нетерпеливо покрутилась около груди, после чего сделала круг вокруг головы Феруса и замерла перед его глазами.

— Видимо, не только нам нужно твое внимание, — хихикнула Королева. – Ступай Ферус и возвращайся, когда будешь готов.

«Спасибо еще раз. До встречи»

Ферус окинул взглядом сидящих чейнджлингов и остановил его на Ангелусе, поклонившись в конце. Все вокруг начало стремительно тускнеть, погружая Гвардейца в темноту.

Сон покинул Феруса, вернув его в реальный мир. Гвардейца тут же встретил эмоциональный фон, состоящий исключительно из негодования и возмущения. Дополняло его сердитое сопение и стук маленьких копыт о панцирь. Жеребенок усиленно барабанила передними ножками по носу Феруса, безуспешно пытаясь того разбудить. И если бы не яркий эмоциональный фон малышки, он, вероятно, этого бы даже и не почувствовал. Гвардеец поднял голову.

— Ну, блять, наконец-то! – жеребенок громко фыркнула. – Я есть хочу! Есть давай! И пить!

Телекинез Феруса нащупал сумку, в которую они с Глори сложили всю провизию, и поставил ее около малышки. Та незамедлительно нырнула внутрь с головой и, достав яблоко, вгрызлась в него, принявшись громко и вожделенно чавкать. Гвардеец и сам чувствовал голод, но маленькая пони, сияющая эмоциями, как солнце, прогоняла это чувство, насыщая его.

— Фефофня мы офять пфойшем к эшому шраному Ши-шею? – давясь следующим яблоком, спросила малышка.

— Нет, мы уходим, — ответил Ферус.

Жеребенок, пытаясь проглотить слишком большой кусок, сильно нахмурилась. Одолев его, кобылка слизала остатки яблока с губ.

— И куда мы пойдем? – она вновь укусила фрукт.

— В Ванхувер, — Ферус встал.

Гвардеец телекинезом поднял все свои сумки и кобуру с револьвером, начав надевать их.

— А шам шефо? – добив яблоко, жеребенок достала из сумки кусок солонины.

Ферус замер. С одной стороны, врать малышке было нельзя, да Гвардеец и не хотел. В Ванхувер они идут лишь потому, что он обещал привести жеребенка Шарп. Сказать правду – малышка точно разозлиться. Но если промолчать — значит солгать, а как можно верить своему защитнику, если он лжет? Пусть уж лучше гнев, чем недоверие. К тому же, быть может именно сейчас Ферусу удастся ее уговорить.

— Мы идем в Ванхувер, потому что я обещал доставить тебя туда, — ответил Гвардеец.

Жеребенок, проглотив кусок, пристально посмотрела на него. Ее эмоциональный фон окрасился в настороженность, постепенно начиная принимать сердитые тона.

— Еще до того момента, как встретил тебя, — продолжил Ферус, — я обещал одной кобыле выкрасть тебя из лаборатории и доставить в Ванхувер.

Закрепив седельные сумки и удобно расположив кобуру с револьвером под одной из них, Ферус поднял с пола свой дробовик.

— А я всегда держу свои обещания, — Гвардеец закинул за спину свое оружие.

Эмоциональный фон малышки окрасился в цвета гнева.

— Так ты просто отдашь меня им? – она насупилась.

— Нет, — ответил Ферус, наклонившись к жеребенку. – Я обещал привести тебя туда, но не обещал кому-либо отдавать.

Малышка нахмурилась, шмыгнув носом.

— А если они попытаются меня спереть?! — она вытерла копытцем остатки яблока с подбородка.

— Пусть попробуют, — ответил Ферус.

Эмоциональный фон малышки быстро сменился с сердитого на удивленный, а через пару секунд засиял оттенками радости и удовольствия.

— То есть, — жеребенок почесала затылок, — если эти пидоры попытаются меня забрать, ты поотрываешь им нахер бошки?

— Если в этом будет необходимость – да, — кивнул Ферус.

Жеребенок размашисто кивнула и достала из сумки морковку.

— Зашибись! – она подняла ее вверх, словно маленький генерал. – Тогда мы идем в Ванхувер!

— Какое интересное безумие, — усмехнулся Красный Глаз. – Я бы даже назвал это крайне оригинальным и необычным безумием!

Жеребец, приставив копыто к подбородку и облокотившись на стол, с неподдельным интересом посмотрел на серую единорожку перед ним. Дарительница Света, как ее называл вездесущий Ди-джей Пон-3, буквально несколько минут назад проникла в его палатку, воспользовавшись стелсбаком, и заявила, что им нужно поговорить. Крайне смелый и безумный поступок, но от этого не менее интригующий, потому пришлось попросить выйти личную охрану, включая аликорнов, дарованных ему Богиней, оставшись с кобылкой наедине. Довольно рискованно, особенно с учетом того, что эта пони из Стойла умудрилась учудить за последнее время. Но жеребца это не беспокоило. Такие благородные натуры, как она, не станут заниматься подобной подлостью. Да и если Дарительница Света хотела с ним покончить, ей хватило бы просто подложить гранату или зайти с пистолетом за спину. Вот только продвинутый ЛУМ, вмонтированный в кибернетическую часть головы Красного Глаза, само собой, подобный исход событий не допустил. Однако пони пришла сюда одна и с твердым намерением поговорить, грех было ее не выслушать.

— Стереть себе память, оставить себе подсказки в шарах памяти, отвлечь Богиню и при помощи зебры в стелс-плаще пронести в Марипони жар-бомбу и подорвать ее! – Красный Глаз покивал. – Браво! За все мои годы жизни я не припомню, чтобы слышал нечто более абсурдное!

— Я предложила тебе решение проблемы с Богиней и ее аликорнами, — единорожка скрестила передние копыта на груди. – Других идей, как я вижу, у тебя все равно нет.

На лице Дарительницы Света мелькнула хитрая улыбка, заставившая Красного Глаза усмехнуться.

— К тому же, все равно ты почти ничего не теряешь, — она развела копытами. – Весь план мне придется проворачивать лишь своими копытами.

— Верно, почти не теряю, — кивнул жеребец, указав копытом на единорожку. – Кроме довольно сильного рычага давления как на всю Тенпони Тауэр, так и на твои благородные намерения им помочь.

На лице Красного Глаза появилась ответная колкая улыбка, в то время как лицо Дарительницы Света слегка помрачнело.

— Понимаешь, милая, — жеребец подался чуть вперед, — мне нужны гарантии. А в озвученной тобой авантюре нет даже намека на них. К тому же, откуда мне знать, что эту жар-бомбу ты не используешь против меня?

Красный Глаз пристально посмотрел в зеленые глаза пони. В палатке воцарилось молчание, пока оба сверлили друг друга взглядами.

— Это верно, гарантий у меня нет, — нарушила молчание Дарительница Света. – Но…

— Э-э, ты куда, бля, собрался?!

— Пусти меня, мудила!

Единорожку прервала начавшаяся у входа в палатку перепалка. Кто-то из наемников хотел попасть внутрь, однако у личных охранников Красного Глаза было иное мнение по этому поводу.

— Меня послала Стерн! – прорычал наемник. – Это важно, тупая твоя башка!

Красный глаз нахмурился. Он посмотрел на единорожку, которая осторожно взглянула на вход, после чего опять повернулась к жеребцу.

— Да мне насрать, кто тебя послал, — ответил охранник. – Хочешь, еще я тебя пошлю?

— Те че, жить надоело?! – прошипел наемник. – Хочешь, что б те язык через жопу выдрали?!

Красный Глаз заинтересованно прищурился.

— Видимо, там что-то очень важное, — он кивнул на вход, взглянув на Дарительницу Света.

Пони, поняв его намерения, кивнула и активировала стелс-бак, растворившись в воздухе.

— Гласс! – крикнул Красный Глаз.

В палатку тут же просунулась голова единорога оранжевого цвета в черной куртке и каске с дыркой под рог.

— Что происходит? – спросил жеребец.

— Хер знает, — он пожал плечами. – Прилетел Ворфилд и орет, чтобы я его впустил. У него что-то типа важного послания от Стерн.

Красный Глаз жестом приказал впустить наемника. Голова охранника скрылась в проеме, а через мгновение внутрь влетел взъерошенный грифон серого цвета в кожаной броне с дробовиком за спиной.

— Красный Глаз! – сходу начал он. – Стерн сказала срочно привести Вас!

Тот поднял копыто, призывая наемника успокоиться.

— Тише, Ворфилд, — спокойно начал Красный Глаз. — Что случилось?

— Не знаю! – не унимался грифон. – Мне было приказано срочно привести Вас! И это… как его, мля…

Он на секунду задумался, словно пытаясь что-то вспомнить.

— А, точно, — добавил наемник, — «Файрфлай».

Услышав это имя, Красный Глаз тут же вскочил, впившись взглядом в наемника. Жеребца словно окатили холодной водой. Сердце принялось бешено колотиться, грудь сдавило тисками, а чувство волнения заполнило разум, мешая адекватно думать. Все вокруг в одночасье стало неважным и мелким, а в голове крутилось лишь одно — это имя. Прошло уже столько лет с того момента, но призрак прошлого возвращается, принося с собой боль утраты. Но если это вовсе не призрак?.. Ворфилд не мог знать эту пони, но ее отлично знала Стерн. Увидев подобную реакцию от Красного Глаза, грифон сглотнул и испуганно отступил.

— С-Стерн сказала п-передать это В-Вам! – голос наемника дрогнул. – Сказала, В-Вы все п-поймете…

Больше не говоря ни слова, жеребец рванул к выходу. Ворфилд ринулся следом. Оказавшись на улице, Красный Глаз поймал озабоченные взгляды аликорнов личной охраны, а также пары других бойцов, что сидели неподалеку. Но на все уже попросту было плевать.

— Веди, — прорычал жеребец, сурово посмотрев на грифона.

Тот испуганно кивнул и рванул вперед. Красный Глаз поспешил следом. Личные охранники, недоумевающе переглянувшись, двинулись следом за лидером и Ворфилдом, несущимся впереди и расталкивающим наемников, что попадались на пути. Судя по ЛУМу, Дарительница Света тоже двинулась за ними, но сейчас было не до нее. Это имя, произнесенное грифоном, разожгло какой-то пожар внутри Красного Глаза, заставив нервничать и обливаться потом. После стольких лет… Не может быть, что это правда. Ворфилд свернул около руин многоэтажного дома и устремился в сторону линии Луны. Вокруг мелькали огни и палатки остальных наемников, что участвовали в осаде Тенпони Тауэр. Бойцы то и дело кидали удивленные взгляды на бегущего сломя голову лидера, переглядываясь и задавая друг другу вопросы, но на это Красный Глаз внимания уже не обращал. Все мысли сейчас были заняты только Стерн и именем, что принес Ворфилд.

Покинув лагерь, группа еще пару минут неслась галопом вперед, пока не оказалась около линии Луны. Даже на подходе уже слышались гневные и дерзкие выкрики вперемешку со смешками. Один голос показался слишком писклявым и высоким по сравнению с остальными, но из-за барабанящего сердца и адреналина Красному Глазу это вполне могло просто показаться. Или нет?.. На окружающих руинах и в воздухе над линией виднелось около двух десятков наемников как пони, так и грифонов, чьи взоры сейчас были устремлены на кого-то впереди. Импровизированное кольцо, словно небольшая арена, медленно двигалась куда-то вперед, а ее зрители, перебегая от одной развалины к другой, пристально следили за представлением, что разворачивалось в самом центре. Однако никто из наемников не стрелял, ограничиваясь лишь наблюдением и выкриками. И это понятно, ведь если Стерн действительно ее нашла, любой выстрел в сторону этой пони, и Красный Глаз попросту оторвет голову стрелявшему.

Ворфилд еще раз свернул около остатков автобусной остановки и, перейдя улицу, приблизился к двухэтажному зданию, на чьей крыше сидело несколько единорогов-наемников с пулеметом. Увидев лидера собственной персоной, жеребцы удивленно вытаращили глаза.

— Ого! – хохотнул один из них. – Она даже до Красного Глаза докричалась!

Его товарищи гоготнули в ответ. По развалинам вновь прокатился писклявый, но громкий и сердитый выкрик, поддержанный хохотом окружающих наемников. Красный Глаз сжал зубы и поднял голову. Его взгляд тут же нашел одну из грифин-наемниц, что парили в воздухе, — черного цвета с белоперой головой в темно-серой броне и антимеханической винтовкой за спиной. Увидев Красного Глаза, она тут же спикировала вниз, приземлившись около него.

— Ты просто не поверишь! – сходу восхищенно воскликнула грифина.

Красный глаз сделал глубокий вдох, пытаясь успокоить волнение. Как давно он уже так не переживал по какому-либо поводу? Слишком давно. Можно сказать, он уже разучился испытывать это неприятное и раздражающее чувство, позволяя ему терзать себя еще сильнее.

— Что там, Стерн? — Красный Глаз пристально посмотрел на грифину.

— Мистер Безликий! – засмеялась та. – Или Опустошитель. Как тебе больше нравится!

Она указала куда-то в сторону центра оцепления из наемников.

— Вышел прямо из Башни и поперся на запад! – Стерн повернулась к жеребцу и усмехнулась. – Ребята попытались его остановить, но куда им? Жахнул раз из своей волыны так, что им мало не показалось!

Грифина указала на свою винтовку.

— Я, конечно, не поверила и всадила ему пулю между глаз, — она пожала плечами. – Но он этого даже не заметил! Пока приказала ребятам не сметь стрелять в него, а то еще ненароком разозлим!

Хмыкнув, грифина поправила свое оружие.

— Так что я могу тебя заверить – это он! – добавила она. — Но это все херня!

Стерн указала большим пальцем себе за спину, широко ухмыльнувшись.

– Взгляни, кто сейчас сидит у него на спине и материт твою армию! – хохотнула Стерн.

Красный Глаз взглянул на свой ЛУМ. Впереди была лишь одна красная точка в окружении зеленых. Но, если их там двое, то одного из них ЛУМ попросту не видит. А Красный Глаз знал лишь одно существо на Пустоши с подобной особенностью. Сделав глубокий вдох и сжав зубы, пытаясь подавить волнение, жеребец осторожно шагнул вперед. Стерн лапой приказала личной охране остаться на месте. Вдалеке вновь послышался чей-то разгневанный писклявый голос, поддержанный хохотом и ответным возгласом кого-то из наемников. Жеребец ускорился и быстро приблизился к трем пони, что прятались около большой кучи бетонных обломков, и взглянул на одиноко двигающуюся фигуру. Вдоль линии Луны не спеша шел земной жеребец темно-желтого цвета с коричневой гривой и красной повязкой на правой ноге. Рядом с ним парил монструозных размеров дробовик, который Красный Глаз узнал сразу. Когда-то давно, лидеру Филлидельфии удалось воспользоваться услугами одного из чудовищ Пустоши. И Опустошитель полностью оправдал свое прозвище, оставив после себя лишь руины и мертвые тела. После этого он испарился, вновь став байкой, которой пугают слабовольных и глупых. И вот призрак Старого Мира вновь появляется из песков времени и, не обращая ни на кого внимания, молчаливо идет вперед.

Взгляд Красного Глаза остановился на крохотном силуэте, что сидел на спине Опустошителя. Копыта жеребца в одночасье налились свинцом, утратив всякую возможность двигаться. Прямо на спине спокойно идущего жеребца сидела маленькая кобылка, чья сердитая мордашка и взгляд были направлены точно на грифона-наемника, что парил в нескольких метрах над жеребенком, маневрируя между развалинами. Расстояние было достаточно большим, чтобы наемник успел скрыться за руинами, но и вполне достаточным, чтобы малышка и грифон отлично слышали друг друга.

— Хуемордый пиздокрыл! – жеребенок рявкнула на бойца. – Пошел ты нахер и пусть тебя там ебут в жопу Яо-гаи, а ты громко стонешь и просишь добавки!

Наемники рядом с Красным Глазом, как и грифон, громко заржали.

— Я такого еще не слышал! — пони повернулся к товарищу. – Ты записывай, Скул! Расширяй, так сказать, словарный запас!

Оба жеребца вновь захохотали. Красный Глаз сделал осторожный шаг вперед, медленно двинувшись к Опустошителю и жеребенку. Это тут же заметили наемники.

— Э… босс?.. – один из них посмотрел на Красного Глаза.

Но жеребцу уже было не до них. Его взгляд впился в малышку, что гордо сидела на спине Опустошителя и выкрикивала оскорбления. Редкая пегая черно-песочная масть, короткая белая грива и громкий дерзкий голосок – все это, словно маленький ключ, нырнуло в глубины памяти и открыло замок на одной из самых темных и хорошо спрятанных дверей. Перед глазами всплыла картина из прошлого. Облик одной земной пони. Ее пегая масть, округлые черты лица, дерзкий и своенравный характер, зеленый цвет глаз и голос, гордый и властный. Она всегда была готова поддержать своего жеребца в трудную минуту или хорошенько дать под зад, если он вдруг начинал хандрить.

«Н…не может… быть?..»

Красный глаз, словно завороженный, перейдя на слабую рысь, стал приближаться к Опустошителю, не отрывая взгляда от жеребенка. Увидев это, Стерн тут же ринулась вверх, зависнув над импровизированной «ареной».

— Всем опустить пушки! – рявкнула грифина, достав свою винтовку. – Кто попытается пальнуть, пристрелю нахер!

Красный Глаз не услышал этих слов. Все его внимание сейчас было сосредоточено только на жеребенке, которая, заметив Стерн, тут же ткнула в нее копытцем и что-то прокричала. Когда до жеребенка и Опустошителя осталось несколько метров, огромный дробовик, что парил около жеребца, резко повернулся в сторону Красного Глаза, заставив того замереть. Жеребенок, заметив это, отвлеклась от Стерн и повернулась к нему, пристально посмотрев на лидера Филлидельфии парой разноцветных глаз…

«Это… это же…»

Гетерохромия. Взгляд Красного Глаза переместился на правое ушко малышки, что неподвижно висело, в то время как левое стояло торчком и прислушивалось ко всему вокруг. Из глубин разума всплыло еще одно болезненное воспоминание о той самой травме, что изменила цвет одного из зеленых глаз малышки на синий, повредив хрящ в ухе. Этих зеленых глаз. Таких же, какие когда-то были и у нее…

— Фа… Файрфлай? – дрожащим голосом спросил Красный Глаз, глядя в глаза жеребенка.

Она тут же удивленно нахмурилась, слегка выпрямившись, а гнев на лице малышки мигом сменился на удивление. Ее спутник остановился, словно почувствовал резкую смену эмоций жеребенка, и, немного отодвинув свой огромный дробовик в сторону.

— Чего?! – фыркнула она. — Откуда ты знаешь мое имя?

Опустошитель повернул голову к жеребенку. Его желтые глаза стеклянным взглядом смотрели перед собой.

— Это твое имя? – ровным голосом спросил он.

Малышка повернулась, ответно посмотрев на него.

— Ну… одна старуха как-то говорила, что это было написано на медальоне, который у меня был когда-то давно, — ответила она. – Но его потом сперли.

Жеребенок потеребила свою гриву, пытаясь вспомнить.

— Может, она это выдумала? — она пожала плечами. – Хер его знает!

Опустошитель слегка наклонил голову вбок и задумался. Медальон. Красный Глаз вспомнил эту безделушку в виде светлячка, на которой было выгравировано имя жеребенка.

«Подарок… В честь дня рождения. Первого дня рождения…»

— Хм… Файрфлай, — задумался Опустошитель. – Файрфлай…

На его лице появилась улыбка. Жеребенок, увидев это, тут же насупилась и, вскочив на три ножки, поджала к себе перебинтованную четвертую.

— Че ты лыбишься?! – она «грозно» вытянула шею. – Ты на свое имя посмотри! Ферус-говнерус!

Улыбка Опустошителя стала еще шире.

— Мне нравится имя «Файрфлай», — кивнул он. – Можно я буду тебя так называть?

Гнев жеребенка угас, а сама она опять села, приняв более спокойный вид. Малышка несколько секунд молча смотрела на своего спутника.

— Давай, — ответила она после короткой паузы. – Только тебя я не буду звать Ферус! Тупое имя! Ты будешь Фыр-Фыр!

— Я согласен, — кивнул Опустошитель и отвернулся.

Это было неимоверно странно наблюдать за тем, как маленький и беззащитный жеребенок дерзит и фыркает на одного из самых опасных наемников Пустоши, а тот лишь улыбается в ответ. Красный Глаз заметил еле слабое свечение вокруг малышки и сумок Опустошителя. Силовое поле. Теперь стало понятно, как им удалось покинуть Тенпони Тауэр без единой царапины и пройти через руины Мейнхеттана, кишащие наемниками. Опустошитель почему-то защищал жеребенка, и та это прекрасно знала, используя свой яркий темперамент и накопленные ругательства против всех вокруг. Но сейчас не это было важно. Малышка жива, после стольких лет… И, судя по всему, у нее появился защитник. От этой мысли на душе у Красного Глаза, где царила лишь тьма и холод, в одночасье стало чуть-чуть тепло и светло.

— Рад, что ты жива, — слова дались ему с трудом.

Услышав голос, Файрфлай повернулась к жеребцу и удивленно нахмурилась.

— А ты вообще кто? – насупилась малышка, указав на него копытцем.

В горле Красного Глаза встал ком. Горький, острый. Его невозможно было ни проглотить или задавить, как и все воспоминания, ни выпустить вместе со всеми словами, которые так долго сидели внутри. Слишком долго. Но имеет ли он право их произнести? Нет. Уже давно не имеет. Красный Глаз опустил голову и, сделав глубокий вдох, сильно зажмурился. Через секунду он вновь посмотрел на малышку.

— Я… просто пони, — грустно ответил жеребец. – Просто пони, который…

Он отвел глаза в сторону, не в силах больше выносить пристальный взгляд жеребенка. Сердце стучало с частотой барабанной дроби, а ком в горле мешал дышать. Еще раз глубоко вздохнув, Красный глаз собрал последние силы и посмотрел в глаза малышки.

— Я пони, который хочет попросить у тебя прощения, Файрфлай, — в глазах защипало. – Пони, который просит тебя простить его. За все…

Красный глаз сжал зубы и сглотнул. Ком в горле стал только больше, а сердце с каждым мгновением все сильнее и сильнее стремилось пробить грудную клетку и сбежать.

— Да? – Файрфлай подняла бровь.

Внезапно ее лицо стало сердитым, а глаза наполнились гневом.

— Пусть я вижу твою рожу в первый раз и не знаю, какого хрена ты извиняешься, — она топнула копытцем, указав на жеребца, — НО ХЕР ТЕБЕ!

Она уперлась передними ножками в спину Опустошителя.

— Прощения он, блять, просит! – прошипела малышка. – Пошел ты нахер вместе со всеми сраными пони! Вы заслужите мое прощение только тогда, когда передохните все к херам собачьим!!!

С этими словами она повернулась к своему спутнику и постучала копытцем по его спине.

— Фыр-Фыр, пошли! – она указала на Красного Глаза. — Меня тошнит от этих уродов! А вот от этого железнорожего больше всех!

Опустошитель кивнул, двинувшись дальше. Массивный дробовик описал дугу и устремился следом за своим хозяином.

— Да, ты права, — шепнул Красный Глаз, глядя на спину малышки. — Я это заслужил…

Слова жеребенка больно вклинились в грудь, но, как ни странно, от них стало чуть-чуть легче. Горечь и боль остались, но этот острый нож, который малышка вонзила ему в грудь, как будто вскрыл старый гнойник, что постоянно болел и давил, мешая жить. Где-то в глубине души появилось облегчение. Поздно что-либо менять, поздно сожалеть. Теперь с этим остается только жить. Опустошитель с жеребенком на спине медленно уходили вперед, скрываясь между руинами, пока все наемники стояли на месте, недоумевающе глядя то на странного пони, то на своего лидера. Рядом с Красным Глазом приземлилась Стерн.

— Я есть Солнце и Луна, — тихо прошептал жеребец, — начало и конец, свет и тьма; жаждущему дам даром от источника воды живой, скорбящего утешу добротой, страдающего укрою в нежных объятиях…

— Ее любимая цитата, – Стерн пристально смотрела вслед Опустошителю.

Красный Глаз еле заметно кивнул, провожая взглядом все больше отдаляющийся силуэт жеребенка.

— Семь лет, — его голос слабо дрогнул. – Семь долгих лет назад Пустошь забрала у меня твою маму…

Жеребец стиснул зубы, сделав глубокий, полный печали вдох.

— А потом и тебя… — добавил Красный Глаз.

Через мгновение его взгляд стал увереннее. Жеребец сделал короткий шаг вперед.

— Но ты выжила, — голос Красного Глаза стал тверже.

Стерн повернулась к жеребцу. Тот закрыл глаза и сглотнул. Грудь все еще сдавливали невидимые раскаленные тиски, но эта боль была в сотни раз легче той, что раньше.

— Моя малышка выжила, — Красный Глаз покачал головой. — Несмотря ни на что…

На лице жеребца появилась слабая улыбка.

— И в награду за твою стойкость, — добавил он, — Пустошь сделала свое самое страшное порождение твоим другом. А когда твой друг – самый жуткий из кошмаров, остальных ты уже можешь не бояться. И от этого мне легче…

Силуэт Опустошителя и Файрфлай постепенно растворялись, сливаясь с руинами Мейнхеттана. Вместе с ними растворялись и последние отголоски скорби и чувства вины, сменяясь смирением и принятием. Поток боли нашел выход из темницы прошлого, в которой прятались самые горькие воспоминания, терзающие душу долгие семь лет. Сейчас он потерял ее окончательно без права вернуть назад. Пустошь не прощает ошибок. С этим остается только жить…

— Это я виновата, — вздохнула Стерн.

— Мы все виноваты, — Красный Глаз покачал головой. – Мы все…

Он сел, опустив взгляд на потрескавшийся асфальт под собой.

— Мне надо побыть одному, — добавил он. – Отправляй всех по местам. И охрану тоже.

Стерн несколько мгновений смотрела на Красного Глаза, после чего понимающе кивнула и, поднявшись в воздух, окинула взглядом наемников вокруг.

— Все! – рявкнула она. – Концерт окончен! Живо по местам!

Наемница развернулась и подлетела к личной охране Красного Глаза. Аликорны, выслушав грифину, нехотя кивнули, взглянули на лидера и, развернувшись, зашагали в сторону лагеря. Окружающие руины начали быстро пустеть, и только одна зеленая точка на ЛУМе продолжала быть рядом. Вокруг воцарилась тишина, нарушаемая слабым завыванием ветра среди развалин. Красный глаз вздохнул и достал из-за пазухи старую пожелтевшую фотографию, на которой были изображены трое: улыбающийся жеребец, обнимающий кобылу, что держала в своих копытах спящего жеребенка. Закрыв глаза, Красный глаз сделал глубокий, продолжительный вдох, задержал дыхание на несколько секунд, после чего медленно выдохнул. Казалось, с воздухом уходят и остатки прошлого, забирая с собой часть боли. Назад дороги больше нет. Теперь уже точно нет.

— Ты получишь свою бомбу, Дарительница Света, — нарушил безмолвие Красный Глаз.

Стелс-поле с тихим шипением рассеялось, явив перед жеребцом серую единорожку. Она шагнула ближе, остановившись около него в паре метров.

— Она твоя?.. – осторожно спросила Дарительница Света.

— При одном условии, — перебил ее Красный Глаз.

Он повернулся к пони, пристально посмотрев ей глаза.

— Это воспоминание ты не сохранишь в шаре памяти и сотрешь его вместе с остальными, — твердо добавил жеребец.

Красный Глаз встал, после чего повернулся к единорожке всем телом и приблизился, продолжая смотреть ей точно в глаза. Дарительница Света отступила назад, удивленно нахмурившись.

— Но… почему?.. – в ее голосе чувствовалась неуверенность вперемешку с сожалением.

— Чтобы ты не сомневалась, когда придет время спустить курок, — ответил Красный Глаз. – Пустошь пойдёт только за самым сильным лидером. А когда придет время окончательно выяснить, кто же это из нас – ты не должна мешкать.

Взгляд жеребца стал холоднее. Он смял фотографию в своих копытах и, отбросил ее в сторону, вытянул шею навстречу кобылке.

— Потому что я не буду, — он покачал головой.

Дарительница Света молча смотрела в ответ, после чего мельком взглянула в сторону, куда ушли Опустошитель и Файрфлай, и опять посмотрела на жеребца. Во взгляде кобылки появилась решимость и понимание.

— Я обещаю.

---

Новый уровень!

Получена новая способность:

Ловкие копыта (Уровень 1)

— Кому нужен телекинез? Вы способны манипулировать предметами при помощи своих копыт так, как Вам заблагорассудится. Чем выше уровень навыка, тем сложнее манипуляции.

Заметка: Ферус присоединился к группе.

Внимание! Обнаружена новая пассивная способность:

Эгида Неразрушимого

— Вы не можете получить урон, пока находитесь рядом с Ферусом. Исключением является урон, который Вы нанесли себе сами по собственной глупости.

— Все ваши коммуникативные способности получают дополнительные бонусы, пока Вы находитесь в группе с Ферусом:

[Юный Оппозиционер]: значительно снижает вероятность быть атакованной.

Глава VII. Откровение

^{— Маленькая Искра, что разгоняет мрак, да? И мечтает она о том, чтобы такие пони, как я, отправились туда, где им и место… Какая хорошая мечта.}

— Так ты просто жрешь эмоции других?!

Файрфлай перебирала крохотными ножками, снуя между копытами Феруса, пока тот размеренно шагал по шпалам. Сейчас путь лежал в сторону Новой Эпплузы, где Гвардеец мог как пополнить припасы, так и купить амуницию. Его юная спутница оказалась расточительной не только на провиант и воду, но и на боеприпасы. Особенно сильно по ним ударил недавний путь по руинам Мейнхеттана, через осаду Красного Глаза, где Гвардейцу пришлось выстрелить еще три патрона из «Последнего Довода», а также все оставшиеся патроны к револьверу. Теперь в дробовике остался лишь один патрон, а сумка, где хранились боеприпасы для «Элизабет», была благополучно взорвана малышкой еще в Тенпони Тауэр.

— И всегда знаешь, где прячутся сраные пони?! – Файрфлай буквально подпрыгнула.

— Да, — ответил Ферус.

Она прыгнула на ржавую рельсу и, стараясь держать равновесие, двинулась вперед.

— Охрененно! – хихикнула жеребенок.

Кобылке уже наскучило однообразное сидение на спине Гвардейца и копошение в его сумках, потому она нашла новое развлечение – задавать Ферусу всевозможные вопросы, попутно снуя туда-сюда под ногами. В такие моменты из-под скорлупы, созданной из ненависти и злобы ко всему вокруг, показывалась другая Файрфлай – маленькая любознательная кобылка, у которой скопилась целая масса вопросов. Однако сейчас интересовало ее лишь одно – как при помощи Феруса причинить вред как можно большему числу пони. И именно поэтому получить вразумительные ответы ей пока не удавалось. К несчастью для маленького маньяка внутри Файрфлай, искренне ненавидящего пони, убивать Гвардеец больше не хотел. Раньше Ферус делал подобное из-за постоянного голода или очередной грязной работы, что ему подсовывала Пустошь. Но теперь эмоций доверия и, порой, зависти, что постоянно излучала Файрфлай, было более чем достаточно, а новая цель – защита жеребенка, позволила чейнджлингу свернуть с этой кровавой дороги.

Но легче от этого не становилось. После двухсот лет одиночества и безразличия, Ферусу было трудно привыкнуть к новой для себя роли и тому, что теперь все будет совсем по-другому. Гвардеец попросту не знал, как себя вести с маленькой кобылкой, которая, прерываясь на сон и прием пищи, постоянно спрашивала Гвардейца о чем угодно, что ей приходило в голову, а Ферусу приходилось давать на это самые честные ответы. Вот только опыт и воспоминания подсказывали, что иногда говорить всю правду не обязательно и даже вредно, но как понять, о чем можно рассказывать юной кобылке, а о чем нет? В юности, когда разум Феруса не был затуманен, ответы на подобные вопросы всегда можно было спросить у Королевы, но не сейчас. Конечно, можно заснуть и спросить совета у Семьи, но не нырять же в царство сновидений каждый раз, когда Файрфлай задает очередной неудобный или сложный вопрос? Нет, тут уж придется разбираться самостоятельно и учиться буквально на ходу. Но Ферус не возражал. Гвардеец был искренне благодарен жеребенку и судьбе за то, что впустили в его мрачные и бесконечно-черные будни новые краски. Сейчас Ферус как будто бы… перерождался?

— И еще можешь выглядеть, как угодно? — Файрфлай спрыгнула с рельсы на шпалу.

— Да, — кивнул чейнджлинг.

Старый облик чейнджлинга уже видело слишком много глаз, потому Гвардеец избавился от своего предыдущего внешнего вида, приняв иной – темно-зеленого земного пони с короткой коричневой гривой. Тот самый облик, которого боялась Инвиди, и недолюбливал сам Ферус. Неизвестно почему, но сейчас чейнджлинг посчитал это хорошим выбором. Особенно после последнего разговора с Семьей.

— Значит, мы можем попасть в любое место? – жеребенок посмотрела на Гвардейца.

— Да, — опять кивнул тот.

Эмоциональный фон кобылки окрасился в восторг и радость. Взяв разгон, она прыгнула на шпалу впереди, после чего перескочила на следующую. В такие моменты малышка переставала обращать внимание на все вокруг, увлекаясь своим новым интересным занятием, которое она через пару минут опять бросит и найдет что-то другое. И вот тут Ферусу приходилось быть более внимательным и постоянно следить за Файрфлай, осторожно делая каждый шаг, иначе неугомонная кобылка запросто бы угодила под одно из копыт.

— И всех там нахрен поубивать? – она повернулась к Гвардейцу, сияя широкой улыбкой.

«Опять»

К сожалению, на такие вопросы тоже придется давать честные ответы, как бы Гвардейцу этого ни хотелось. Очередное «нет» маленькому маньяку, жаждущему крови пони, обязательно рассердит жеребенка и спрячет от Феруса приятные эмоции радости и удовольствия, что исходят от нее. Но нужно быть честным, особенно к той, кого пообещал беречь.

— Нет, — ответил Гвардеец после короткой паузы.

Файрфлай надула щеки.

— Но почему?! – возмутилась малышка.

— Я тебе уже говорил, почему, — ответил Ферус.

Эмоциональный фон Файрфлай вспыхнул раздражением, а взгляд разноцветных глаз сердито впился в Гвардейца.

— А если они сами нападут? – колко поинтересовалась малышка. – Тогда ты их нахрен поубиваешь?

— Только если в этом будет необходимость, — ровно ответил Ферус.

Файрфлай топнула копытцем и насупилась. Буквально недавно несколько рейдеров попытались ограбить Феруса, но одного взгляда на «Последний Довод» и отсутствие реакции на выстрел из винтовки быстро убедил их дать деру. И Файрфлай это прекрасно помнила.

— Вот почему ты просто не можешь пойти и поубивать нахер всех пони?! – кобылка возмущенно вскинула копытца. – Раньше же убивал!

Ферус промолчал.

— «Я Ферус!» — малышка принялась передразнивать низкий голос чейнджлинга. – «Я не убиваю пони просто так, потому что я распиздастый защитник!».

Реакции не последовало. Гвардеец продолжал размеренно идти вперед, игнорируя колкость. Файрфлай, еще больше насупившись, что-то недовольно пробурчала себе под нос. Через мгновение ее эмоциональный фон окрасился в интерес, а сама кобылка ехидно ухмыльнулась. Тревожный знак. Очередной.

— А если ты будешь очень голодным? – спросила она. – Когда этим тварям отрывают ноги, от них же эмоций больше?

«Отвечай честно»

— Да, — кивнул Ферус.

Файрфлай подскочила на месте, ехидно улыбнувшись. Не нужно было даже уметь чувствовать эмоции, чтобы понять, что задумала маленькая кобылка, потому подобную идею стоило пресечь на корню.

— Но только тогда, когда я голоден, — добавил Гвардеец.

— Тогда, если ты проголодаешься, ты поймаешь пони и оторвешь ему нахер ноги? – Файрфлай наклонила голову вбок.

Малышка, нащупав возможный вариант причинения боли, засияла радостью.

— Ну… — протянул Ферус.

Взгляд жеребенка пристально буравил чейнджлинга, ожидая ответа, и что-то подсказывало, что «нет» она не примет. Ферус вспомнил, как в таких моментах поступала Инвиди – Королева просто отвечала уклончиво.

— Если я проголодаюсь, то да, — кивнул Гвардеец.

— А когда ты проголодаешься? – жеребенок принялась прыгать, снуя под копытами чейнджлинга.

«Вот ведь…»

— Не знаю, — Гвардеец покачал головой.

Файрфлай нахмурилась. Секунду малышка смотрела точно на Феруса, после чего ее глаза расширились, словно она осознала что-то очень-очень важное. Жеребенок тут же остановилась, вынудив Гвардейца сделать то же самое.

— Ты же хер проголодаешься! – фыркнула она, ткнув в него копытом. – Ты же все это время жрешь мои эмоции! Ты сраная жопа с зубами!

Эмоциональный фон Файрфлай стал сердитым, но не настолько, чтобы настроение малышки испортилось. Жеребенок лишь опять надула щеки.

— Значит, пока я тут, ты не проголодаешься, а это значит, не будешь отрывать ноги этим уродам! — Файрфлай подняла копыта в воздух. — А если меня тут не будет, то я не увижу, как ты им их отрываешь!

Она взялась за голову и потеребила свою гриву.

— Блять! – прорычала Файрфлай. – Какого хера все так сложно?!

Малышка встала и, задрав голову, вновь взглянула на молчащего Феруса. Жеребенок зажмурилась и высунула язык, принявшись болтать им из стороны в сторону. Через секунду до нее дошло, что Ферус попросту этого не видит, потому Файрфлай ничего не оставалось, как насупиться и недовольно топнуть. Ее взгляд соскользнул с Феруса и уперся тому под ноги.

— Вот бы мне быть такой же, как ты, — малышка села и вздохнула. – Страшной до усера, не убиваемой и сильной. А еще всегда знать, где прячутся сраные пони, чтобы ни одна падла не свалила!

Эмоциональный фон жеребенка окрасился в гнев, но тот быстро померк в сожалении и обиде. Здоровое ушко Файрфлай прижалось к голове, а сама она сильно стукнула копытцем шпалу, на которой сидела, еле слышно пробубнив что-то себе под нос.

— Зачем тебе это? – спросил Гвардеец.

— Чтобы я могла их всех поубивать! – фыркнула малышка. – Ты же не хочешь! Корчишь из себя тут всякую херню! Вот тебе же они ничего сделать не могут! Встал и пошел их мочить, а он сидит тут, голову лягает!

Она ткнула копытом в Гвардейца.

— Ты же большой и сильный! — добавила малышка. — Это куда лучше, чем быть мелким говном, любой мудак может делать с тобой, что хочет, а ты даже врезать ему не можешь!

Файрфлай сжала зубы, отвернулась и скрестила передние ноги на груди.

— Хотя откуда тебе знать?! – недовольно буркнула жеребенок.

Воспоминания отразились новой порцией гнева, окутавшего эмоциональный фон малышки. Каждый раз, когда жеребенок вспоминала о каком-то неприятном событии из своей жизни, эмоции Файрфлай вспыхивали сильнейшей обидой и негодованием. Они словно превращались в маленьких ежей, чьи крохотные иголки начинали покалывать Феруса. Не самое приятное ощущение, но ничего не поделаешь. К нему тоже надо привыкать. Ферус сделал короткий шаг, наклонив голову к малышке.

— Знаешь, я ведь тоже не всегда был большим и сильным… — неожиданно для себя, сказал Гвардеец.

Мысль, вытянувшая за собой целый ворох картин из прошлого, неприятно отозвалась в груди. В разуме пронеслись воспоминания о Кантерлоте, Королеве и улье. Ферус сжал зубы. Сотни, тысячи раскаленных лезвий вонзились в сердце, заставив чейнджлинга почувствовать боль утраты.

— И я прекрасно знаю, что такое быть беспомощным… — полушепотом добавил он.

В этот момент эмоциональный фон Файрфлай резко окрасился в сердитые тона, а сама она повернулась к Ферусу. Эта эмоциональная волна неожиданно сильно врезалась в Гвардейца, буквально ошеломив его. Очень странное ощущение. Словно… словно Ферусу только что отвесили сильную и своевременную пощечину. Маленький Светлячок, чей недовольный и разгневанный свет сиял рядом с Ферусом, как будто бы смотрел на своего защитника и говорил: «Хватит! Это пора прекращать!». Боль и сожаление съежились до незначительных точек, а их место заняла решимость. Ферус поднял голову и, выпрямившись, глубоко вздохнул.

— Но так было раньше, — голос Гвардейца стал тверже.

Файрфлай удивленно наклонила голову в бок. Это было последнее, что она успела сделать, потому что телекинез Феруса подхватил жеребенка и поднял над землей, остановив точно напротив его головы. Файрфлай от неожиданности еле слышно пискнула, принявшись болтать крохотными ножками в воздухе, а эмоциональный фон кобылки отозвался удивлением и легким раздражением. Как ни странно, подобный жест со стороны чейнджлинга ей даже понравился, разбавив эмоции некоторой радостью. Но все же это не помешало жеребенку недовольно насупиться.

— Я больше не маленький, слабый и беспомощный, — добавил Ферус, держа малышку в воздухе. – И у меня хватит сил, чтобы защитить то, что мне дорого. От всего.

Файрфлай подняла бровь.

— То есть меня? – жеребенок тряхнула ножками.

Телекинез Феруса поднес ее ближе и усадил ему на голову. Жеребенок тут же ухватилась копытцами за его уши, принявшись устраиваться поудобнее.

— Тебя, — кивнул Ферус, шагнув дальше.

Файрфлай довольно хрюкнула, положив передние копытца Гвардейцу на лоб. Витавшие вокруг эмоции радости и гордости четко дали понять, что подобное высказывание ей очень понравилось.

— Жаль, что всех твоих убили не пони, — слегка разочарованно вздохнула жеребенок. – У тебя было бы больше поводов их ненавидеть.

Время перевалило далеко за полдень, однако на серых и мрачных пейзажах Пустоши это никак не сказывалось. Размеренное движение Феруса по шпалам, общая окружающая скукота и легкий ветерок медленно убаюкивали Файрфлай. Жеребенок, уткнувшись носом в гриву Гвардейца, постепенно засыпала. Эмоции спокойствия и умиротворения, витавшие вокруг, а также подошедшее к концу многочасовое задавание вопросов, должны были успокоить Феруса, но нет. Именно в такие минуты в голову пробирались совсем другие мысли. Неугомонный и наглый темперамент Файрфлай, рано или поздно, проявит себя во всей красе. Ее открытая и яркая неприязнь к любому пони определенно станет проблемой. И с ней придется что-то делать, но что? Пока был жив улей, Ферус всегда мог положиться на Королеву. Все, что ему оставалось – слушать ее и не открывать рот без необходимости. После апокалипсиса, когда Гвардеец стал молчаливым вестником смерти, лишенным памяти, на его плечи тоже не ложились трудности морального выбора, ведь все, кто его окружал, были лишь пищей или целью. И что же теперь? Станет ли Ферус убивать особенно того, кого Файрфлай сама спровоцирует на нападение?

«Сложный вопрос…»

Да, Файрфлай и ее тотальная ненависть ко всему окружающему станет для них обоих проблемой. В особенности сейчас, когда маленький маньяк внутри жеребенка почувствовал защиту и безнаказанность. Но, если с кобылкой Ферус еще мог справиться, то сможет ли он справиться с собой? Главное сейчас – сохранить собственный рассудок и вновь не превратиться в кровожадного убийцу. Кто знает, когда челюсти зверя обернутся против той, кого поклялись беречь… Очередные трудности, появившиеся вместе с новой ролью Феруса в этом обезумевшем мире. Путь искупления. Трудный, долгий и пугающий. Но его необходимо пройти. Не только ради того, чтобы вспомнить, что Эквестрия не всегда была жестокой Пустошью, но и чтобы показать это Файрфлай. Жаль, что они встретились сейчас, а не пару сотен лет назад, когда мир вокруг был прекрасным местом, а Ферус еще мог видеть…

Очертания стен Новой Эпплузы появились впереди, когда Файрфлай уже крепко спала. Город, собранный из старых товарных вагонов, со стороны был больше похож на свалку, однако для его жителей это был именно дом, спасающий их от ужасов Пустоши. Чутье Феруса тут же уловило множество эмоциональных фонов, нескончаемым потоком льющихся из городка. Это было похоже на настоящий оазис посреди пустыни – яркий, пестрящий множеством красок и радостно принимающий уставшего путника. Раньше Ферус подобного бы и не заметил, но благодаря сопящему жеребенку на голове, с глаз слепца спала пелена, позволяя видеть обыденные вещи под совсем другим углом.

Железнодорожные пути вели как раз к воротам городка, и Ферусу оставалось лишь подойти к ним вплотную. По мере приближения одинокого путника, эмоциональный фон охранников на стенах быстро изменился со скуки на интерес и настороженность. Последняя быстро померкла, ведь к воротам шел всего один пони.

— Денька тебе, путник! – усмехнулся единорог, когда Гвардеец подошел к воротам. – Доброго или нет – зависит от тебя! Кто ты и с чем пожаловал?

Пони оперся передними копытами об импровизированный бруствер из колес вагона и взглянул на Феруса. Рядом с ним стояла пара земных пони с винтовками, смотрящих на Гвардейца без особого интереса. С такого расстояния спящая Файрфлай, скорее всего, была похожа на странную черно-желтую меховую шапку, потому на нее охрана Новой Эпплузы внимания не обратила.

— Торговля, — громко ответил Ферус.

Охранники переглянулись. Рядом с Ферусом опустилось ржавое ведро, к ручке которого была привязана веревка.

— Тогда мы должны проверить Вашу платежеспособность! — хохотнул земной пони, что держал ведро.

Обыденное дело. Охрана уже убедилась, что перед ними ничего опасного, потому «проверка на платежеспособность» это то, что всегда следовало перед тем, как тебя пускали в город. Причем подобное повторялось почти во всех поселениях, в которых Ферус бывал.

«Предсказуемо»

Телекинез нащупал ведро. Гвардеец сделал короткий шаг и засунул переднее копыто в нижний карман седельной сумки. Пользоваться сейчас телекинезом, само собой, было неразумно. Подхватив один из мешочков с крышками, которые каким-то чудом все еще оставались с Ферусом и смогли пережить попытки Файрфлай сбежать, Гвардеец положил его в ведро. Охранники, услышав знакомый и приятный уху лязг крышечек о стенки старого ведра, потянули его вверх. Лязг оказался достаточно громким, говоря, что в мешочке приличная сумма. Эмоциональный фон жеребцов быстро окрасился в веселые и радостные тона от предвкушения добротной наживы. Хороший знак.

— Ого, — выкрикнул один из охранников. – А Вам не страшно ходить с такими суммами по Пустоши?

Пони посмотрел на огромный сверток позади Феруса и усмехнулся.

— Добро пожаловать в Новую Эпплузу, — добавил его товарищ.

Он повернулся и махнул куда-то в сторону. Массивные ворота стали медленно открываться. Перед Ферусом предстал небольшой городок, который, как и большинство других поселений на Пустоши, был собран из материалов, что жители находили поблизости. В Новой Эпплузе в избытке такими материалами были железнодорожные вагоны, потому город состоял именно из них. Дома жителей представляли собой пассажирские вагоны, громоздящиеся друг на друге в два, а то и три этажа, а сам город обрамляла стена из товарных. Некоторые из вагонов даже сохранили колеса, что придавало этому странному произведению архитектуры некоторый шарм, который смогут уловить лишь очень тонкие ценители ржавой экзотики.

Около ворот Гвардейца уже ждала охрана, намеревающаяся его обыскать. Два пони внизу и несколько на стенах, пристально изучающих вошедшего путника. Жеребцы сделали шаг и остановились вплотную к Гвардейцу.

— Оружие, деньги, драгоценности? – ухмыльнулся охранник в черной кожаной куртке.

Его глаза встретились с пустым взглядом Феруса. Эмоциональный фон жеребца окрасился в удивление, а стоило его взгляду подняться чуть выше и заметить спящую Файрфлай, оно еще усилилось. Стоящий рядом единорог лишь хмыкнул, заметив объект пристального интереса своего товарища. Файрфлай, словно почувствовав это, широко зевнула, облизнулась и, пробурчав что-то нецензурное себе под нос, уткнулась носом в другое ухо Феруса. Гвардейцу показалось, что эмоции вокруг охранников запищали от умиления. Не теряя времени, Ферус достал еще один мешочек с крышками и поставил на песок перед пони.

— Мы слегка устали, — Ферус указал на крышки. – Давайте обойдемся без обыска.

Охранники взглянули на мешочек около Гвардейца, переглянулись и вновь посмотрели на спящую малышку. На лицах обоих сияла улыбка, а эмоциональный фон пестрил желтыми и оранжевыми оттенками.

— Ну, только если вы будете вести себя тихо, — усмехнулся единорог и кивнул охранникам на стенах.

Ворота позади Феруса стали закрываться. Единорог попытался подхватить мешочек телекинезом, но тот не сработал. Охранник поднял бровь, окрасив свой эмоциональный фон в неподдельное удивление.

— Рифт, ты чего? – спросил его стоящий рядом товарищ.

Покачав головой, он протянул копыто и попытался поднять мешочек с земли, но копытокинез его тоже не послушался, и копыто лишь слабо толкнуло вожделенную ношу с крышками. Теперь пришла очередь земного пони удивленно замереть на месте. Пока охрана боролась с этой странной ситуацией из-за внезапно покинувшей их магии, Ферус двинулся дальше.

Новая Эпплуза жила своей жизнью. Мимо сновали пони, спешащие по своим делам, создавая вокруг Феруса спокойную и мирную атмосферу. Словно Гвардеец вернулся на две сотни лет назад, когда ужасы войны еще не добрались до столицы Эквестрии. Мягкие и спокойные эмоции, что принялись насыщать чейнджлинга, как только он прошел через ворота. Спасибо спящему меховому комочку на его голове, что помогла Гвардейцу вновь почувствовать это. Файрфлай слабо тряхнула передней ножкой.

— В жопу это себе засунь… — буркнула сквозь сон малышка.

Уголки губ Феруса дрогнули, явив на лице чейнджлинга слабую улыбку. Сейчас предстояло отыскать тот самый магазин, где с большей вероятностью можно было купить патроны подходящего калибра, которыми стреляла «Элизабет», а также разжиться едой и водой. Гвардеец уже не первый раз за свое двухсотлетнее путешествие был в этом городке, потому он точно знал, куда ему сейчас нужно двигаться. Прощупывая землю телекинезом и ориентируясь по рельсам, Ферус зашагал дальше.

Большой удачей было, что Файрфлай все еще спала. Чейнджлинг дополнительно обернул малышку еле заметным барьером, мешая звукам извне потревожить сон жеребенка. Вообще она всегда спала очень крепко, и разбудить ее мог разве что выстрел из «Последнего Довода», но перестраховка лишней не будет. Если Файрфлай проснется посреди оживленного городка, то с высокой вероятностью поднимет скандал, принявшись браниться и кричать на любого встречного. А это то, что и Ферусу, и ей нужно было в последнюю очередь. Пусть уж лучше спит.

Гвардеец приблизился к странного вида дому. Три разных вагона, отличавшихся как размером, так и внешним видом, были сварены вместе и составляли это здание. Один, из которого торчала труба, был больше похож на черный котел или бочку. Еще одно творение безумного архитектора, помешанного на железной дороге и поездах. Телекинез Гвардейца нащупал стену дома. Ферус свернул вбок, двигаясь точно влево, пока не нашел телекинезом крыльцо и вывеску. «Абсолютно Все» — гласили буквы, наваренные на металлическом листе, который был прибит к стене прямо около входа. Сделав еще один шаг вправо от вывески, Ферус толкнул дверь и вошел внутрь.

Перед Гвардейцем предстал просторный магазин. Справа находился длинный прилавок, уходящий вглубь здания, на котором красовались всевозможные товары – от простых безделушек до чего-то стоящего вроде упаковок антирадина. Позади него стояли длинные стеллажи с прочими товарами, среди которых можно было найти как броню, так и оружие в достаточно сносном состоянии. Сразу за прилавком и стеллажами имелся проход в другую часть магазина. У дальней стены прямо напротив входа протянулась лестница, которая вела на верхние этажи, что представляли собой грубо сваренные платформы из вырезанных днищ вагонов, вьющиеся вдоль стен по спирали вплоть до самого потолка. В центре над магазином была сооружена еще одна платформа, снизу которой крепилось несколько ламп, что освещали все вокруг приятным оранжевым светом. По платформам, включая самую крупную, тянулись стеллажи, также заставленные различными предметами. Казалось, что в магазине действительно можно найти «абсолютно все». Около левой стены от входа стоял верстак и стул, на котором сидел грифон и рассматривал нож в своей лапе. Взгляд наемника лениво оторвался от клинка и замер на темно-зеленом пони, окрасив эмоциональный фон вокруг в цвета вялого интереса.

Гвардеец прошел внутрь, остановившись в самом центре лавки. Посетителей внутри, помимо грифона и еще двух источников эмоций, в магазине не было. Последние, услышав открывшуюся дверь и топот, засияли оттенками интереса и радости. Внутри лавки было тихо и спокойно, за исключением радиоприемника на одном из стеллажей за прилавком, что играл приятную музыку. Царящая вокруг атмосфера была умиротворяющей, потому Ферус позволил себе снять защитный купол с Файрфлай, пустив внутрь немного свежего воздуха. Запах торговой утвари и пыли ударил в нос малышки, из-за чего она тихо чихнула, что-то недовольно пробубнила и спрятала мордочку в гриве Феруса. Взгляд грифона прыгнул на жеребенка, после чего вновь вернулся на Гвардейца. Эмоциональный фон наемника остался прежним.

Из дальней двери навстречу Ферусу вышла улыбающаяся пегаска-гуль с косыми глазами, один из которых смотрел на чейнджлинга, в то время как второй куда-то вбок. Хозяйка магазина сделала несколько шагов, пока ее взгляд не замер на красной повязке. Она остановилась, улыбка сползла с ее лица, а эмоциональный фон сменил палитру от ярких цветов на более холодные. Взгляд пони прыгнул на массивный сверток на спине, после чего остановился на пустом взгляде зеленых глаз, смотрящих точно перед собой. Грифон, увидев реакцию хозяйки, насторожился и, приподнявшись со стула, положил лапу на дробовик.

Пегаска осторожно топнула три раза. Ферус ответно топнул, но уже четыре. Эмоциональный фон пони теперь окончательно окрасился в темно-синие цвета страха. Она повернулась к грифону и отрицательно помотала головой. Эмоции того ярче окрасились в удивление и настороженность. Последнее стало еще выразительнее, но грифон повиновался и остался сидеть на месте, впившись взглядом в странного посетителя, и не убирая лапу с дробовика. Подобную атмосферу, скорее всего, могла скрасить спящая Файрфлай, сопящая в ухо Феруса, но сейчас она была больше похожа на экзотическую шапку из какого-то диковинного зверя на голове крупного пони, чем на жеребенка.

— Еда, вода и патроны, — Гвардеец телекинезом достал несколько мешков с крышками и поставил на пол около себя. – Крупный калибр.

Крайне настороженный и удивленный взгляд грифона впился в лоб Феруса и, не найдя там рога, прыгнул на крышки. Пегаска-гуль еще раз посмотрела на грифона-наемника и отрицательно помотала головой. Тот сердито нахмурился. Хозяйка магазина топнула два раза, что означало «Да, сейчас». Ферус кивнул. Пегаска, бросив еще один взгляд на Гвардейца, быстро зарысила в сторону лестницы наверх. Третий источник эмоций все еще продолжал быть там же, где его почуял Ферус при входе в здание.

Внезапно приятная музыка прервалась, а из динамиков радио полился знакомый голос радиоведущего, вещающего на всю Пустошь – Ди-Джея Пон-3. Ферус тут же сформировал вокруг Файрфлай купол, не пропускающий звуки. Слишком высока вероятность, что голос самого ненавистного «врага» уж точно ее разбудит в прескверном настроении, а темперамент сделает все остальное, вынудив всех пони Новой Эпплузы сильно захотеть надрать ей задницу. И Ферусу придется этому помешать, превратив мирный день городка в перестрелку. Нет. Пусть уж лучше спит.

— Привет, детишки! С вами снова Ди-Джей Пон-3! – запел голос из динамиков. – И, как всегда, у меня для вас есть отличные новости! Осада Башни Тенпони Красным Глазом закончилась! Да-да, дети мои, этот кровожадный тиран, собравший под стенами сотни наемников, сегодня начал отводить свои силы! Тенпони Тауэр может вздохнуть с облегчением! И все это благодаря Дарительнице Света! Наша малышка из Стойла Два каким-то чудом смогла убедить Красного Глаза отказаться от этой затеи и убрать своих прихвостней! Как именно? Понятия не имею! Главное, что угрозы больше нет и, если у вас есть дела в Тенпони Тауэр, можете смело заходить на огонек!

Грифон еле слышно усмехнулся. Осада. Та самая, которая и опустошила боеприпасы Феруса и, вероятно, весь словарный запас ругательств Файрфлай. Это заставило Гвардейца мысленно улыбнуться.

— К другим новостям! – продолжил голос с радио. – Пожары в Вечнодиком лесу все не утихают. Мне поступают новости о том, что в окрестностях Понивилля видели Звездное Отродье, а несколько обезумевших мантикор атаковали караван около восточных границ. Я рекомендую воздержаться от путешествий в этом районе, если вы, конечно, не хотите стать закуской для какого-нибудь чудовища! Также поступают сведения, что большая банда рейдеров, которая буквально пару недель назад уничтожила крупный караван, идущий из Мейнхеттана, движется в сторону Трассы 52! Все, кто меня слышит и находится на их пути, уносите ноги! Судя по всему, эта группировка рейдеров поглощает прочие разрозненные банды и с каждым днем растет, потому Ди-Джей Пон-3 предупреждает жителей городов, что находятся на Трассе 52! Готовьтесь к их приходу или уносите ноги!

Пегаска-гуль продолжала копошиться где-то наверху, в то время как грифон не спускал глаз с Феруса. Третий эмоциональный фон, что был в здании, в этот момент дополнился еще одним цветом – темно-синим оттенком радости.

— И напоследок! – добавил Пон-3. – Недавно моей помощнице приснился крайне занятный сон, который она поведала мне! Вы спросите меня: «Старина Пон-3, и что с того? Мне тоже недавно приснился сон, но разве это стоит того, чтобы забивать этим эфир?», и, возможно, будете правы… Но не в этот раз! Этот рассказ показался мне крайне интересным и, я думаю, тоже самое скажете и вы, когда его услышите! Я попросил свою помощницу записать сон на бумагу, чтобы ваш покорный слуга мог зачитать его.

В динамике послышалось шуршание бумаги. Ди-Джей прокашлялся.

— «Вчера мне приснился странный сон», — начал радиоведущий. – «Я шла по Пустоши.  Я смотрела на знакомые мне мрачные пейзажи, пока вдруг все не начало темнеть. Вокруг меня со всех сторон обступила тишина и темнота, в которой я не могла рассмотреть даже собственное копыто. Я чувствовала холод и страх, сковывающие мои внутренности стальными тисками и наливающие мои копыта свинцом. Я не могла ни говорить, ни дышать, ни двигаться. Тьма и холод медленно поглощали меня и, казалось, выбраться отсюда я уже буду не в силах. Но вдруг я увидела странный свет. Теплый яркий огонек. Одна крохотная Искра, сияющая в бесконечной темноте. Я почувствовала, как ко мне возвращаются силы, и я смогла пошевелить ногами. Я стала двигаться к Искре, шаг за шагом, невзирая на холод и страх. Они боялись ее и всеми силами пытались остановить меня, не дать мне достичь света. Искра подмигивала мне, манила, заставляя мое измученное тело двигаться вперед. И чем ближе я подходила, тем сильнее тьма и холод сковывали меня, отбирая последние силы. Но я шла. Я шла вперед, пока не увидела ее. Искра. Это был маленький жеребенок. Совсем крохотный, но его яркий свет не побоялся в одиночку выйти против смоляного океана мрака и пустоты. И тьму это бесило. Вокруг малыша танцевали тени. Смазанные образы чудовищ из страшных снов. Для меня они принимали вид разных злобных тварей, жаждущих моей смерти: рейдеров, убийц, монстров и прочих порождений самых жутких мест Пустоши. Они терзали Искру, мучали, измывались над ней, старались во что бы то ни стало погасить ее яркий свет. Но жеребенок стойко сопротивлялся, невзирая на боль и увечья. Он смотрел на своих мучителей глазами, полными слез, но в них не было отчаяния. Только ненависть и злость. Он стойко терпел каждое оскорбление, удар, укус, смело глядя на чудовищ перед ним. Но его свет слабел. Я пыталась двинуться, пыталась прийти ему на помощь! Сделать хоть что-нибудь, но не могла… Холод и тьма крепко держали меня на месте. Они хотели, чтобы я смотрела. Чтобы я видела, как их порождения убивают свет. Хотят погасить его прямо на моих глазах, чтобы потом сожрать и меня. Я закричала, но не смогла издать ни звука. Свет Искры еще больше померк. Малыш слабел и, казалось, уже ничто не спасет его, как и меня… Вдруг позади теней я увидела что-то. Другой силуэт. Странный фантом, что был темнее черного и холоднее, чем весь смоляной океан вокруг. Тени яростно оскалились. Одна из них ринулась на него, но стоило ей оказаться слишком близко, фантом разорвал ее в клочья. Тени залились немым яростным криком, бросившись на этого призрака. Но все, как и первая, были уничтожены этим демоном. Фантом шагнул к Искре. Маленький ослабевший жеребенок поднял сердитый взгляд на нового мучителя. Даже после терзаний и боли, он все равно не утратил уверенности стоять до конца против всех ужасов. Свет малыша озарил чудовище, что вышло из кромешной тьмы. Это была уже не тень. Острые клыки, шкура цвета чернее самой темной ночи и пустые глазницы. Фантом встал около жеребенка и замер. Глаза малыша гневно и смело смотрели на монстра, что предстал перед ним. Без страха, без сожаления. Только ненависть к своим мучителям и непоколебимость. Монстр, оскалившись, опустил голову к малышу. Меня охватил ужас. Я вновь попыталась закричать, но не смогла. Вот и все, еще мгновение, и свет угаснет. Но нет. Голова монстра замерла напротив жеребенка. Казалось, что его пустые глазницы смотрят сейчас в глаза малыша. Яркий свет, идущий от Искры, словно окутал голову твари, удерживая ее от последнего рывка. Монстр не двигался. «Давай же! Чего ты ждешь?!» закричал жеребенок. Его голос звучал сдавленным эхом, а заплаканный и замученный взгляд просил только одного – конца этим мукам. Но монстр почему-то медлил. «Покончи с этим! Хватит!». Жеребенок встал на трясущиеся ножки и, борясь с усталостью и болью, вскинул голову. Свет малыша стал ярче, словно готовясь к своему последнему рывку. Вспышка. Маленькая, незначительная, но в царстве бесконечной ночи она была ярче тысячи Солнц. Обессиленный малыш не выдержал и сел. Его голова поникла, а сам он тяжело дышал. Чудовище открыло пасть. Но это уже был не яростный оскал или жажда напасть. Это было изумление. «Я…» — прохрипел фантом. – «Я… помню… кто я…». Тварь сделала еще один шаг, наклонив голову ниже. Она словно поклонилась малышу. «Ты помог мне вспомнить» — шепнул фантом. И тут я узнала лицо этой твари. Слепой, жестокий монстр, что страшнее и опаснее любого порождения Пустоши. Кого нельзя убить, и кто сам убивает без разбора. Существо, чернее темноты. На жеребенка сейчас смотрела сама Пустошь. Она пришла лично погасить этот свет, но вместо этого его сияние помогло ей вспомнить. Вспомнить, кем она была раньше. Внезапно из темноты на Искру ринулась тень, но была тут же раздавлена черным копытом. Малыша обступили смоляные потоки, но они не собирались причинять ему вред. Пустошь усадила Искру себе на голову и двинулась вперед, в темноту, разгоняя ее сиянием окружающий мрак. И тут я почувствовала, как мне стало теплее…».

Ди-Джей прокашлялся. В динамике послышался шорох бумаги.

— Вот такой необычный сон мне поведала моя помощница! – усмехнулся он. – Возможно, кому-то это покажется странным, но старине Пон-3 — нет. Ответьте мне, дети мои, каким был наш дом, пока он не превратился в Пустошь? Правильно, Эквестрией! Добрым и светлым местом, и, быть может, именно в наших силах помочь Пустоши вспомнить, кем она была давным-давно? Подумайте об этом, дети мои! С вами был Ди-джей Пон-3, рассказывающий вам правду, какой бы горькой она ни была. А сейчас на наших волнах вновь Вельвет Ремеди и ее чарующие песни!

Из динамиков полилась приятная музыка. Ферус снял барьер вокруг Файрфлай, впуская свежий воздух. Жеребенок тихо фыркнула. Было глупо полагать, что Хомейдж, пони с Тенпони Тауэр, являясь тем самым Ди-Джеем, не захочет рассказать о знакомстве с двухсотлетним Гвардейцем и его новой спутницей. Вторую личину этой единорожки Ферус раскрыл еще тогда, когда она отправила их в библиотеку, а сама ушла наверх, якобы предупредить Ди-Джея. Источников эмоций, кроме нее, Ферус не почуял. Либо Пон-3 какой-то компьютер, что маловероятно, либо это действительно она. А ее завуалированный рассказ их с Файрфлай истории подтвердил догадку Гвардейца. Но волновало сейчас не это. Слова единорожки с радио, назвавшей Феруса – Пустошью, посеяли внутри Гвардейца странное чувство. Слишком странное…

Внезапно из дальней двери, откуда и пришла хозяйка магазинчика, выскочила белая единорожка с розовой гривой. Жеребенок задорно перебирала ножками и несла в зубах какой-то рисунок. Кобылка остановилась прямо напротив Феруса и задрала голову, обращаясь к пегаске-гулю наверху.

— Мама! – крикнула она. – Мама! Шматри, фто я наришавала!

Ушко Файрфлай встало торчком. Она приоткрыла один глаз, найдя взглядом другого жеребенка. Та заметила это и, повернувшись к спутнице Феруса, помахала ей копытцем.

— Привет! – улыбнулась малышка.

Файрфлай распахнула глаза. В один миг ее эмоциональный фон просто взорвался ярчайшими эмоциями ненависти и ужаса. Она тут же вскочила, уперевшись копытами в голову Феруса. Остервенелый взгляд жеребенка впился в другую малышку внизу. Реакция Феруса была молниеносной. Гвардеец тут же выхватил револьвер, нацелив его на угрозу, и окружил Файрфлай барьером.

— А ну брось пушку! – рявкнул грифон-охранник.

Он рванул к Ферусу, выхватив дробовик. Слишком близко. Телекинез Гвардейца тут же схватил его за шею и грудь, подвесив над полом. Грифон захрипел.

— Мама! – закричала белая единорожка, с ужасом глядя на револьвер.

Ее глаза наполнились слезами. Сверху, словно коршун, к ней мгновенно спикировала хозяйка магазина и закрыла своим телом, встав точно перед пистолетом Феруса. В одночасье эмоции вокруг чейнджлинга наполнились только темно-синими оттенками ужаса и желтыми ненависти и злости.

— УБЕЙ! – рявкнула Файрфлай, глядя на кобылку. — УБЕЙ ЭТО!

— Мама, мне страшно! – захныкала единорожка, сильнее прижимаясь к пегаске-гулю.

Та отрицательно мотала головой, закрывая жеребенка от оружия Феруса.

— Дерьмо!.. – прохрипел грифон.

Наемник попытался дернуться или дотянуться до своего оружия, но у него ничего не вышло.

— ЧЕГО ТЫ ЖДЕШЬ?! – ревела Файрфлай. – СТРЕЛЯЙ! УБЕЙ! УБЕЙ ЭТО ДЕРЬМО!

Входная дверь магазина распахнулась, и внутрь вбежало несколько жеребцов с улицы.

— Мисс Ду, мы услышали крики и… — сходу воскликнул один из них, но не успел договорить.

Стоило ему увидеть револьвер, нацеленный на хозяйку магазина, пони мгновенно оцепенел.

— Ты что творишь, ублюдок?! – рявкнул стоящий рядом с ним единорог.

В его магическом захвате показался пистолет. Эмоции вбежавших жеребцов тут же окрасились в гнев. Ферусу просто некогда было остановиться и подумать. Слишком быстрая смена событий. Эти эмоции захлестнули слепого чейнджлинга со всех сторон, заставляя его действовать буквально на инстинктах. А инстинкт сейчас твердил лишь об одном.

«Защитить»

Полотно, скрывающее «Последний Довод» от чужих глаз, упало на пол. Огромный дробовик взмыл вверх, повернувшись к вооруженным пони у входа. Их эмоциональный фон тут же перекрасился в темно-синие оттенки ужаса. Теперь Феруса повсюду окружала только эта эмоция – страх. Грифон в его телекинетических тисках, пегаска-гуль и ее жеребенок, жеребцы у входа и Файрфлай. Ее эмоции горели ярче всех, просто не давая Гвардейцу времени разобраться.

— УБЕЙ ЕЕ! – заорала Файрфлай. – СТРЕЛЯЙ! СТРЕЛЯЙ, МАТЬ ТВОЮ!

— Мамочка! – всхлипнула жеребенок. – Я не хотела! Я извиняюсь! Я больше не буду! Пожалуйста, скажи, чтобы они перестали!

Пегаска-гуль оттолкнула жеребенка себе за спину, чтобы выстрел револьвера пришелся точно в нее, а не в малышку.

— Дерьмо! – прорычал жеребец у входа, на которого сейчас смотрело дуло монструозных размеров дробовика. — Брось пушку, не дури!..

Белая кобылка всхлипнула. Плач. До ушей Феруса донесся плач. Эти жалобные звуки словно замедлили время вокруг, давая Гвардейцу возможность прийти в себя.

«Станешь ли ты убивать ради защиты Файрфлай?»

Ферус сжал зубы.

«Даже тех, кого она сама спровоцировала?»

Так внезапно вспыхнувшие ярость и страх от малышки не дали Гвардейцу времени. Но теперь, когда все замерли в ужасе, ожидая действий со стороны чейнджлинга, появились те необходимые секунды. Те самые секунды, что позволили Ферусу прислушаться и все осознать. Файрфлай испугалась жеребенка. Пусть она и не рассказывала чейнджлингу о своем прошлом, но нечто подобное в ее поведении он иногда замечал. А сейчас волна ужаса, внезапно хлынувшая от кобылки, напугала и самого Гвардейца. Нет, перед ним не угроза жизни его Светлячку. Перед ним такая же напуганная пони, как и та, что сидит у него на голове и яростно шипит.

Ферус усилил барьер вокруг Файрфлай, полностью скрыв жеребенка непрозрачной пеленой и отрезав от нее все звуки. Курок «Элизабет» плавно опустился, после чего револьвер скрылся в кобуре под седельной сумкой. «Последний Довод» также взмыл чуть выше, отворачиваясь от пони позади, пока телекинез Феруса поднимал ткань с пола и заворачивал в нее дробовик.

«Хватит убийств»

Гвардеец медленно опустил грифона на пол. Тот, упав на правый бок, принялся громко кашлять. Эмоциональный фон от пони вокруг принялся быстро перекрашиваться от ужаса в другие оттенки, во главе которых теперь был гнев. Следовало покинуть это место, пока еще есть возможность, и как можно скорее.

Подхватив с пола мешочек с крышками, Ферус спрятал его в седельной сумке. Голова Гвардейца повернулась к тяжело дышащей пегаске-гулю, что крепко держала в объятиях плачущую единорожку. Ничего не говоря, чейнджлинг повернулся к выходу.

— Куда ты собрался, урод?! – рявкнул единорог, что целился в чейнджлинга.

Гвардеец остановился, повернув голову к пони. Взгляд жеребца встретился с пустыми глазами чейнджлинга и его каменным выражением лица. Пони сглотнул, а его эмоциональный фон перекрасился в страх. Гвардеец молча продолжил движение к выходу. Единорог с пистолетом, как и его товарищи, с опаской отпрянули, позволяя чейнджлингу беспрепятственно покинуть магазин. Ферус на мгновение замер в дверном проеме и вышел на улицу.

— ТВАРЬ! — Файрфлай уперлась копытцами в прозрачное поле и надавила. — ВЫПУСТИ!

Без толку. Барьер Гвардейца был крепок и надежен, не давая никаких шансов маленькому жеребенку хоть как-то его повредить. Но Файрфлай сейчас было плевать. Она отстранилась от барьера настолько, насколько позволял тот крохотный пятачок на спине Феруса, и с яростным криком врезалась в поле плечом. Боль заструилась по ноге и груди, но это ничуть не остановило жеребенка. Отстранившись еще раз, Файрфлай вновь со всей силы врезалась в барьер, но уже другим боком. Пусть это и было без толку, но жеребенок знала, что ее «защитник» прекрасно чувствует всю ту боль в груди и ногах. А значит надо еще поднажать!

— УБЛЮДОК! – гневно закричала малышка.

Новая Эпплуза вместе с тем белым кошмаром, что предстал перед Файрфлай, когда она проснулась, остались позади. Опять эти мрачные и кровавые картины из прошлого всплыли перед глазами малышки, напоминая о том, что довелось пережить ее юному разуму. Эти добрые и веселые глаза, за которыми прячется демон, терпеливо ждущий, когда можно забить тебя камнем насмерть, а потом сожрать или еще чего похуже. Маленькое чудовище, выскочившее перед ее гребаным «защитником»! И что же он сделал?! А ничего! Просто ушел, оставив этого монстра там, где он и был. Даже когда все гребаные пони вокруг обозлились и наставили на него пушки, он все равно не выстрелил. Ферус просто опустил свое оружие, спрятав Файрфлай под куполом барьера и ушел. НЕ СДЕЛАВ ВООБЩЕ НИЧЕГО! Там, среди этих гребаных пони в Тенпони Тауэр, он пообещал Файрфлай, что будет защищать ее! Пообещал, что, если придется, он убьет любого, кто будет ей угрожать. И когда подобное произошло, что он сделал?! Он просто сбежал! Как последний жалкий трус! Все те громкие слова про «защиту», все те речи про «Обещание» и прочее дерьмо — лишь пустой звук! Ферус ничем не лучше остальных, и Файрфлай теперь это поняла. Рано или поздно какое-нибудь чудовище или урод с Пустоши доберется до Файрфлай, а ее «Защитник» просто трусливо подожмет хвост и сбежит, как сделал это сейчас. Он просто прятался за важными словами, что больше не будет причинять пони вред. Ферус был просто обычным жалким трусом, потерявшим когда-то все, что у него было! И скоро он точно так же потеряет и Файрфлай. На глаза малышки навернулись слезы.

— ВЫПУСТИ МЕНЯ, УРОД! – рявкнула она, вновь ударившись плечом в барьер.

Серое небо Пустоши стало темнеть. Свинцовые тучи, казалось, начали сливаться в одно целое, словно пытаясь задушить редкий солнечный свет. Вдалеке были слышны раскаты грома, а вокруг уже вовсю капал дождь. Словно проклятая погода этого проклятого места дразнила Файрфлай, издеваясь над ее слезами. Обещание Феруса ничего не изменит! Ее жизнь как была дерьмом, так и останется, а ее «защитник» просто пустое трепло, которое не способно защитить ничего!

— ПАДЛА! – громко закричала Файрфлай.

Очередной удар плечом в барьер, еще одна вспышка боли. Но на нее плевать. Внутри уже все просто горело. Это был не просто пожар гнева и обиды, это было то самое пламя, что вызывает лишь одно чувство. Чувство, когда тебя предали. Опять. Пообещали всего самого лучшего, а потом наплевали на эту клятву, швырнув ее в грязь. Доверия нет никому. Старая рана открылась, став больше. Ее боль заглушала те неприятные ощущения в копытах и груди. Файрфлай сейчас было плевать на все, даже если она переломает себе все кости. Даже если это ее убьет! Она уже хотела себя убить, а эта черная тварь помешала ей. И все ради чего?! Чтобы поиздеваться?!

Дождь усилился. Файрфлай еще раз приложилась к барьеру. Очередная порция так знакомой боли пронеслась по копытцу и замерла на спине. Все равно! Голос ее охрип, рот жадно глотал воздух, а из глаз нескончаемым потоком лились слезы. Эти муки должны были закончиться там! Какой же надо быть тварью, чтобы заставлять их испытывать вновь?!

«ЛЖИВОЙ!»

Очередной удар плечом рассек лишь воздух. Барьер Феруса растворился, а саму Файрфлай подхватил телекинез Гвардейца. Шерстка малышки тут же промокла под проливным дождем.

— Хватит! – крикнул он. – Перестань делать себе больно!

Голос Феруса заглушал звук дождя, но даже сквозь него чувствовались те самые гневные ноты. Файрфлай сжала зубы.

— ДА ПОШЕЛ ТЫ, УБЛЮДОК! – рявкнула она.

Остервенелый взгляд жеребенка вонзился в пустые глаза Гвардейца. Взгляд нового мучителя, более искусного. К физической боли Файрфлай уже почти привыкла, но этот знал другой вид боли… Которую невозможно терпеть. Жеребенок громко закричала. В горло как будто накидали разбитого стекла и гвоздей и, казалось, что еще мгновение и Файрфлай выплюнет свои внутренности. Но терпеть все это уже просто не было сил. Промокший жеребенок начала извиваться, пытаясь вырваться из стальных тисков телекинеза Гвардейца.

— ОТПУСТИ МЕНЯ! – ее голос уже хрипел. — ГОВНА КУСОК!

— Файрфлай, пож… — Ферус попытался успокоить малышку, но не смог.

Его слова прервал очередной свирепый крик, больше уже похожий на хрип. Легкие жадно ловили воздух, мышцы налились свинцом и горели так же, как и ушибы. Но что они по сравнению с тем пламенем внутри?!

— ОТПУСТИ МЕНЯ! – еще громче зарычала Файрфлай. — ПОШЕЛ ТЫ, УБЛЮДОК! БРЕХЛИВАЯ ТВАРЬ!

Шум дождя вокруг не мог заглушить этот яростный крик. Ослабевшее тело жеребенка все равно не оставляло попыток выбраться. Даже если это ее убьет! Плевать! Она уже хотела покончить со всем этим раньше, потому сейчас нет причин препятствовать этому!

— Ф… — Ферус опять попытался успокоить жеребенка.

— ОТПУСТИ МЕНЯ! – перебила его малышка. – ОТПУСТИ!!!

Извивающаяся Файрфлай стала медленно опускаться на землю, но жеребенок этого не заметила. Капли дождя, промочившие малышку, надежно маскировали слезы, чтобы ее мучитель их не видел. Да и куда ему, если у него нет глаз?

«Хватит!»

Копытца ступили на размокшую почву, а телекинез отпустил Файрфлай. Почувствовав землю под ногами, пусть уже и превратившуюся в грязь, малышка тут же рванула в сторону от Феруса, не разбирая дороги. Хватит! Пусть она сейчас упадет в какую-нибудь яму и утонет там, пусть ее сожрет любая тварь с Пустоши или пристрелит пони. Плевать! Больше быть игрушкой в чьих-либо копытах она не хотела! Это дерьмо должно было закончиться в сраной Тенпони Тауэр, и раз уж ей в очередной раз не повезло, пусть это закончится хотя бы сейчас!

— Файрфлай, стой! – послышался крик Феруса.

Жеребенок поскользнулась, упав в лужу. Боль опять неприятно отозвалась в груди и передних ногах. Малышка всхлипнула, громко зарыдав. Струи дождя смывали слезы из глаз, забирая их вместе с собой. Как бы Файрфлай сейчас хотела оказаться этой слезинкой, что подхватывает бесконечный бурный поток, и она растворяется в нем без следа. Малышка села, уперевшись трясущимися передними ножками в землю, громко закашляв. Все тело болело, но внутри боль была сильнее. Она придавала силы. Силы оторваться как можно дальше от Феруса, чтобы он теперь уже точно не мог помешать ей покончить с этим!

— ФАЙРФЛАЙ! – громогласный крик пронесся над Пустошью. – ВЕРНИСЬ! БЫСТРЕЕ!

Жеребенок сжала зубы. Он шел за ней по пятам. И Гвардеец не отступит. Ее мучитель будет ее преследовать, но это не проблема. Один раз она уже оторвалась от него, сможет и второй. Нужно лишь, как тогда, быть чуточку быстрее. Встав, Файрфлай перешла на легкую рысь. Оторваться! Сейчас надо лишь оторваться!

Шум дождя скрыл звук крыльев. Секунда, и малышку подхватила какая-то тень, буквально свалившаяся с небес. Чьи-то копыта, закованные в голубую броню со следами желтых молний, крепко держали жеребенка, не давая ей вырваться. Земля стала стремительно отдаляться, а в лицо ударил сильный ветер. Файрфлай летела.

— ФАЙРФЛАЙ! – со стороны земли послышался крик Феруса.

Файрфлай завертела головой по сторонам. В сторону, где находился Гвардеец, устремилось несколько ярких лучей. Малышка заметила несколько черных теней, висящих в небе и посылающих в сторону Феруса яркие пучки света. Выстрелы энергомагических винтовок разрывали окружающий мрак, ударяясь в Гвардейца и рассыпаясь снопами искр.

— Шторм 3-6, — жеребенок услышала голос того, кто ее держал. – Объект у меня. Возвращаюсь к «Ястребу», прием!

«Объект?!»

Разум вновь нарисовал несколько картин из прошлого. В той лаборатории, откуда ее украл Ферус, малышку называли только так. За исключением одной кобылы, но это была капля в море. И сейчас, когда один мучитель упустил ее, тут же появились новые. Перед глазами замелькали картины лаборатории. Пластиковая клетка. И пустые улыбки докторов, несущих к Файрфлай шприц с очередной дрянью. В одночасье внутри вспыхнул уже совсем другой пожар. Обида и злость превратились в ярость. Больше никаких игл! Больше никаких опытов!

«НИКОГДА!»

Жеребенок резко развернулась в копытах захватчика. Благо, мокрая шерстка и миниатюрный размер сейчас ей очень помогали. Файрфлай увидела пони в голубой броне с желтыми молниями, чей шлем с фасеточными глазами чем-то напоминал голову насекомого. Глаза малышки заметили крылья. Пегас. Ее опять похитили пони. Гребаные сраные пони! Файрфлай зарычала.

— ЧТО Б ВЫ ВСЕ СДОХЛИ! – рявкнула она.

Жеребенок принялась извиваться. Ярость придавала ослабевшему тельцу сил, а маленький размер и мокрая шерсть стали союзниками.

— Эй! – спохватился пегас. — Что за!..

Но было уже поздно. Малышка успела выскользнуть из его копыт. Сильный ветер сдул Файрфлай назад. За скользкую броню невозможно было зацепиться, но этого и не требовалось. Порыв ветра впечатал жеребенка в одну из откинутых пластин на спине пегаса, которые защищали крылья. Недолго думая, Файрфлай ухватилась за их центр, найдя глазами крылья. Они – самая уязвимая точка на теле пегаса. Это Файрфлай знала. Когда хочешь убить маленького пегаса, лиши его возможности летать.

— Какого х!.. – пегас не успел договорить.

Решение было мгновенным. Яростно рыча, жеребенок прыгнула на одно из крыльев и ухватилась зубами и копытами. Файрфлай затрепало из стороны в сторону, а мир вокруг заходил ходуном. Жеребенок сильнее впилась зубами в перья, обхватив крыло передними и задними копытами. Пегас закричал. Его полет стал больше походить на падение. Когда частота взмахов упала еще сильнее, жеребенок уперлась задними копытцами пегасу в спину и принялась поворачивать крыло вокруг своей оси. Гневные и болезненные выкрики пони Файрфлай уже не слышала. Их заглушали дождь и свистящий ветер. Малышка со всей злости рванула крыло назад.

«ЖРИ, ТВАРЬ!»

Прозвучал неприятный звук, дополненный полным боли криком. Мир в ту же секунду закрутился юлой, смешивая мрачные и серые краски Пустоши в какой-то калейдоскоп. Файрфлай сильнее прижалась к вывихнутому крылу, пока падающий пегас что-то кричал, размахивая здоровым.

«Хоть бы это падение было последним!..»

Перед самым падением пегасу все же как-то удалось слегка выровняться, и он, вместе с Файрфлай, шмякнулся о землю, кубарем покатившись куда-то в сторону. Голова кобылки начала ходить ходуном, в спине и груди отозвался сильный удар. В рот и нос попала грязь и вода, заставив Файрфлай поперхнуться. Прокатившись по мокрой земле несколько метров, жеребенок замерла, принявшись громко кашлять. Легкие жадно хватали воздух, виски и глаза, казалось, сейчас попросту взорвутся, а сердце пробьет многострадальную грудь или спину и убежит подальше.

«Гниды… Что б вы все…»

Малышка тряхнула головой, прогоняя пелену с глаз, и подняла голову. Черные тени, парящие в воздухе, все еще продолжали посылать яркие лучи в сторону земли. Видимо, именно там сейчас и был Ферус. Ну и славно! Пока он их отвлекает, Файрфлай надо успеть сбежать. Жеребенок поднялась на трясущиеся ножки, как вдруг на ее спину опустилось чье-то копыто, придавив ее к земле. В нос и рот опять хлынула вода вперемешку с грязью. Малышка закашляла.

— Маленькое… дерьмо… — прохрипел пегас. – Шторм… Шторм 3-6… Запрашиваю эвакуацию! Эта тварь мне крыло повредила! Да, я понял, что я идиот, и надо было взять сеть!

Пегас тяжело дышал. Его копыто прочно вдавило малышку в землю, а ослабевшее тело Файрфлай, ноющая голова и сбитое дыхание не давали возможности выбраться. Жеребенок опять закашляла. Одна из теней сорвалась с неба, двинувшись в сторону раненого пегаса и Файрфлай. Если он до нее доберется, выбраться будет почти невозможно. Паника охватила малышку. Она опять попыталась освободиться, но пегас придавил ее и вторым копытом, лишив возможности двигаться.

— Лежи ты на месте! – фыркнул он.

В то же время другой пегас быстро приближался к ним. Еще немного, и Файрфлай уже не сбежать. Злоба и отчаяние опять подступили к горлу. Малышка сжала зубы. Все опять повторяется. Файрфлай закричала, принявшись биться под копытами пегаса. На глазах навернулись слезы.

— Вот же мелкое дерьмо! – пегас сплюнул на землю и повернулся к подлетающему товарищу.

«НЕТ!»

Внезапно в летящего пегаса со стороны поля боя прилетел камень. Булыжник, с громким ударом, врезался в затылок пони, вынудив того потерять равновесие. Пегас кувыркнулся в воздухе и рухнул неподалеку. И вот еще одно доказательство. Файрфлай прекрасно знала, на что способны пушки Феруса, но почему-то сейчас этот трусливый подонок из нее не стрелял. Надежды нет даже тут…

— Дерьмо! – рявкнул пони, что держал Файрфлай. – Роуп подбили! Да что у вас там за херня творится?!

Шум дождя частично заглушал звуки царящей неподалеку битвы, но не было сомнения, что Ферус сейчас идет за Файрфлай. Горстка жалких летающих уродов не сможет остановить это чудовище. Трусливый монстр бился за свою добычу. Мысль, хоть и слабо, подбодрила Файрфлай, придав ей сил. Оставалось надеяться, что он заберет с собой кого-нибудь из этих крылатых ублюдков. Жеребенок резко вывернулась, воспользовавшись замешательством пегаса, и сумела освободиться из-под одного копыта.

— Что б тебя! – фыркнул пегас, тут же перехватив Файрфлай.

Малышка злобно зашипела. В этот момент к ним ринулось еще два пегаса, однако рядом с Ферусом мелькнули очертания его монструозного дробовика.

— Нет! — рявкнул боец, махая копытом летящим к нему товарищам, что летели к нему. – Оставить! Маневрируйте! В СТОРОНУ! Держите дистанцию и не подставляйтесь под его орудие!

Силуэты пегасов ринулись в разные стороны.

— Дерьмо! – крикнул пони. — Ястреб, забирай нас, пока ребята отвлекают эту тварь!

Шипение энергомагических винтовок постепенно приближалось к Файрфлай и двум пегасам. Гвардеец упрямо шел к малышке, постоянно кидая в пони камни. Выстрелы винтовок просто испрялись, так и не долетая до Гвардейца. Пегас, что держал Файрфлай, подхватил ее копытом и сильно сдавил, чтобы она точно не могла вырваться. Сильно хромая, он рванул к лежащему на земле товарищу. Не рассчитав, пегас оступился, выронив Файрфлай. Малышка почувствовала, как судьба вновь дает ей шанс. Долго не раздумывая, жеребенок встала в галоп прочь от похитителя так быстро, как это могло позволить болящее и уставшее тело.

— Твою!.. – рявкнул пегас, ринувшись к товарищу.

Копыта малышки зашлепали по лужам, однако свобода опять оказалась мифом. В круп и задние ноги Файрфлай что-то ударилось. Малышка упала, кубарем покатившись по мокрой земле. Через пару мгновений, когда круговорот остановился, жеребенок осознала, что находится в сетке. На глазах в который раз навернулись слезы. Вот и все. Теперь ее точно поймали.

— Ну почему?! – всхлипнула Файрфлай. – НУ ПОЧЕМУ ОПЯТЬ?!

Искусный мучитель вновь подарил ей веру во что-то, а потом, когда она заглотила наживку, лишил ее этого. Одернув в который раз и втоптав желания и надежды в грязь. Это уже просто было невозможно терпеть. Файрфлай обняла себя копытцами и заплакала. Сопротивляться уже не было сил и желания. Опять лаборатория, опять опыты… Смерть это подарок, который она не заслуживает. Только муки, только боль. И даже не понятно, за что и почему? За что этот поганый мир так ее мучает?! Что она совершила?! Ответа не было, как и не было того, у кого его можно было бы спросить. Только эта проклятая реальность, полная боли.

Пегас, подхватив раненого товарища, заковылял к Файрфлай. Другие пегасы все еще продолжали вести огонь по Ферусу, стараясь не дать ему добраться до жеребенка и двух других бойцов. Но расстояние между ними все неумолимо сокращалось.

— Вот же крепкий зараза! – фыркнул пегас, подхватывая сетку с Файрфлай.

Жеребенок уже не сопротивлялась, а только плакала. Вдруг в небе над пегасами и жеребенком завис летающий корабль, по форме напоминающий черепаху. Его бортовые орудия повернулись и дали мощный залп в сторону Феруса, осветив окружающую Пустошь тысячами искр. Однако Гвардейца это тоже не остановило. До раненых пегасов и Файрфлай ему оставалось всего пара десятков метров.

— ФАЙРФЛАЙ! — по Пустоши прокатился рокот голоса Гвардейца.

Но малышке сейчас уже было все равно. Только отчаяние и апатия. Ее опять поймали…

«Снова клетка»

Боевой корабль пегасов сделал еще один залп в сторону Феруса и снизился до уровня земли. Пегас, чье крыло было вывихнуто, подхватив товарища и сетку с Файрфлай, поковылял к открывающейся задней двери летающей махины.

— Тартар тебя дери, Ястреб! – усмехнулся он. – Как же я рад тебя видеть!

Пони приблизился к двери, где его уже ждала еще пара бойцов, которые тут же перехватили его товарища, что был без сознания, после помогли забраться и ему. Силуэт Феруса продолжал быстро приближаться к кораблю, однако невооруженным глазом было видно, что он не успевал. Сетку с Файрфлай забросили внутрь просторного отделения пегасьей боевой машины. Помимо тех бойцов, что приволокли Файрфлай, и пегасов, которые помогали им попасть внутрь, был еще один – тот, что сидел впереди, на месте пилота.

— Счастливо оставаться! – хохотнул пегас, отсалютовав фигуре Гвардейца и повернулся к пилоту. – Сваливаем!

Задняя дверь летающего корабля принялась закрываться, а сама махина начала медленно отрываться от земли. Внезапно в его бок что-то сильно ударилось, тряхнув всех сидящих внутри. Файрфлай почувствовала, как летающий корабль развернуло вокруг своей оси, а сам он сильно накренился вниз, чудом не рухнув на землю.

— Да что за херня?! – рявкнул один из пони.

— Нихрена себе он камнями кидается! – крик другого, что сидел около задней двери. – Он уже рядом! Ястреб, уводи нас отсюда!

Воздушный корабль, вернув себе контроль, вновь попытался набрать высоту. Его сильно кренило назад, однако пегасья махина оставалась висеть на месте.

— Ястреб, что творится?! – один из пегасов прильнул к иллюминатору.

Лицо пони исказил ужас.

— Какого?! – рявкнул он.

— Не могу оторваться! – крикнул пилот. – Это дерьмо меня не отпускает!!!

В этот момент заднюю дверь, где сидел один из пегасов, что-то потянуло наружу. Металл, словно лист бумаги, с громким скрежетом сложился пополам, открыв брешь. Внутрь отделения воздушного корабля просунулась голова и передние копыта Феруса. Он снял с себя личину пони, представ перед пегасами в своем истинном облике – чейнджлинга-гвардейца.

— Твою мать! – заорал сидящий ближе всех пегас. – Ястреб, стрях!..

Пони не успел договорить. Гвардеец мигом втиснулся через брешь внутрь, схватив пегаса телекинезом. Воздушный корабль, освободившись от захвата Гвардейца, дернулся и принялся стремительно набирать высоту. Махину сильно тряхнуло, раскидав всех, кроме Феруса и пойманного им пегаса по отделению. Рядом с Файрфлай упала пегаска. Голубая броня спасла ее от удара головой о сиденье, и она осталась в сознании.

— ТВОЮ!.. – крикнула она.

Взгляд пони устремился в сторону задней двери, где сейчас стоял Ферус.

— Отпусти!.. – захрипел пегас, которого Гвардеец держал перед собой.

Мгновение, и голова пони оторвалась от шеи, забрызгав все вокруг кровью. Тело вместе с броней с громким и неприятным хрустом сложилось, словно гармошка, и упало на пол. Пегаска рядом с Файрфлай панически завопила.

— Что там происходит?! – закричал пилот.

Но остальным сейчас было не до разъяснений. Ферус шагнул внутрь, ухватив другого пегаса, и придавил его к полу. Пони закричал.

— ФАЙРФЛАЙ! – заорал Гвардеец.

Теперь Файрфлай могла увидеть его лицо. Злобный оскал десятков острых зубов, что уже были покрыты кровью, как и вся его голова и шея. Выражение его лица являло собой лишь одну эмоцию — неописуемый гнев. Ферус был не просто зол, он был в ярости. В ярости, что эта кучка пегасов отобрала у него жеребенка. Злобное чудовище из рассказов сумасшедших пони. Зверь предстал перед жеребенком в своем истинном обличье. Внутренности малышки сдавили ледяные тиски ужаса.

— Помогите!.. – прохрипел пегас, которого Гвардеец придавил к полу.

Кобыла рядом с Файрфлай продолжала с ужасом смотреть на монстра перед ней. Она вскочила на ноги и нацелила на Гвардейца свои энергомагические винтовки. В сторону головы и груди Феруса вылетело несколько пучков и, не долетая до него, взорвались снопами искр. Пегаска закричала еще сильнее, принявшись посылать в сторону чудища выстрел за выстрелом.

— ФАЙРФЛАЙ!!! – еще громче закричал Ферус.

Малышка съежилась. За свою жизнь она повидала множество ужасов. Множество страхов, от которых обычные жеребята уже бы давно забились в угол и панически плакали. Но огромный окровавленный монстр, сверкающий своими острыми зубами и разрывающий пони, как тряпичную куклу, вверг ее в ужас. Холодные тиски страха сковали горло и грудь, не давая возможности ни пошевелиться, ни вздохнуть. Копыто Феруса встало на горло пегаса. Тот еще сильнее захрипел.

— ФАЙРФЛАЙ! – зарычал Гвардеец. — ТЫ НЕ ДОЛЖНА БОЯТЬСЯ МЕНЯ!

Сильный ветер за бортом тряхнул воздушный корабль, из-за чего пегаска, что палила в Феруса, упала на спину и послала в сторону пилота несколько выстрелов. Третий пегас, что недавно пришел в себя после оглушения, в последнюю секунду успел пригнуться, и выстрелы энергомагических винтовок прошипели у него над головой.

Он судорожно обхватил голову передними ногами и посмотрел на Феруса, что держал его товарища придавленным к полу. Взгляд пони был полон ужаса.

— Не беги от меня! – опять крикнул Ферус. – Я не хочу сделать тебе больно! Я хочу тебя защитить!

Одна из винтовок пегаски от панической стрельбы заискрилась и перестала стрелять. Однако пони это не остановило, и она не прекратила посылать в сторону Феруса пучки магии. Воздушный корабль продолжало трясти, и Гвардеец прилагал серьезные усилия, чтобы не упасть.

— Файрфлай! – Ферус заглушил своим голосом крик пегаски. – Пока ты боишься, я не вижу тебя! Не бойся!

Гвардеец гневно оскалился, надавив копытом на голову пегаса. Тот, громко вскрикнул, пока нога Феруса не раздавила его, залив все вокруг кровью. К панике пегаски подключился другой боец, что сидел около пилота. Он ринулся к заднему выходу, но был схвачен Гвардейцем. А глаза малышки смотрели точно на беснующегося чейнджлинга, что пообещал ее беречь.

— Мне не нужно что-то от тебя! — Гвардеец придавил пегаса к стене. – Мне нужна ты! Только ты не позволяешь тьме вновь сожрать меня!

Ферус сложил пегаса пополам.

— Файрфлай, поверь мне! – он откинул труп пони в сторону. — Поверь мне и не бойся! Я не лгу! ПОВЕРЬ МНЕ! И останься со мной!

Воздушный корабль тряхнуло. Ферус ударился боком о стену машины и, оставив там приличную вмятину, злобно зарычал.

— Пожалуйста! – в голосе Гвардейца послышались нотки отчаяния.

Глаза малышки намокли. Ферус не врал, как и не врал тогда в башне. Он обещал беречь малышку от всех, и сейчас, залитый кровью, со злобным оскалом, он пришел сюда за пегасами выполнять свое обещание. Тогда, в том городке, он не видел опасности, потому просто ушел. Верно… Да и что это порождение пони могло сделать ЕМУ? Что эти поганые жеребята могут сделать ее… ее… защитнику?

«Моему?..»

Файрфлай почувствовала что-то. Как будто внутри переключился какой-то маленький рубильник, проливший свет на ту темноту, что мешала малышке увидеть. Но теперь все было иначе. Этот лживый монстр и мучитель, стоящий в паре метров впереди, на самом деле не монстр и не мучитель. Это ее защитник. И убивает он как раз таки чудовищ, что пришли за малышкой. Вот они, вокруг! А перед ней стоит тот, кто пообещал больше никогда не пускать их к Файрфлай. И она посмела сбежать от него?!

«Тупица!»

Малышка сжала зубы. Сейчас осталось лишь показать ее слепому защитнику, где она, и он заберет Файрфлай! Вновь вырвет ее из поганых копыт мучителей! Нужно только помочь ему «увидеть». Обиду, отчаяние и страх схватила за глотки такая знакомая ярость. Ярость к проклятым пони вокруг. Разноцветный взгляд жеребенка оторвался от Феруса и впился в напуганную до ужаса пегаску, что продолжала стрелять в Гвардейца.

— Я верю, Фыр-Фыр! – полушепотом прошипела Файрфлай и, глядя на пони, крикнула: – Я ВЕРЮ!

Страх исчез. И Ферус тут же это почуял. Голова Гвардейца повернулась в сторону Файрфлай. Это заметила и пегаска, чьи глаза расширились от ужаса. Она принялась озираться по сторонам, пытаясь найти выход, пока не наткнулась на глаза Файрфлай. Взгляд жеребенка, полный ненависти, смотрел сейчас на пони, что посмела украсть ее. И ее защитник чувствовал эту злость, горящую среди ужаса ее обидчиков.

— Я верю! – мордашка Файрфлай исказилась в едкой ухмылке. — Теперь уже точно!

Гвардеец ринулся в ее сторону. Позади Феруса показался его дробовик. Глаза пегаски еще больше расширились. Быстрый рывок Феруса, и вот Файрфлай подхватила магия чейнджлинга, тут же разорвав сеть, что опутывала жеребенка. Вновь это знакомое ощущение легкости, к которому Файрфлай успела привыкнуть за те недолгие дни путешествия с Гвардейцем. Словно тебя держит что-то очень сильное, способное сдавить взрослого пони до размеров точки, но в то же время делающее это бережно и аккуратно. Малышку укрыл полупрозрачный барьер, спрятав звуки дождя и крики пони. Защитник вновь нашел ее. Малышка почувствовала, как ей стало тепло и спокойно. В этот самый момент мимо Файрфлай проплыл огромный дробовик Феруса, а сама она полетела ближе к Гвардейцу.

Мгновение, и оружие чейнджлинга изверглось пламенем в сторону пилота и сидевшего там пегаса. Барьер вокруг Файрфлай усилился, став для малышки непрозрачным. Только приятный мягкий свет вокруг. Странное ощущение, которое Файрфлай никогда раньше не испытывала. Ощущение, что о тебе кто-то сильно беспокоится, но не потому, что тебя можно дорого продать или поменять на что-нибудь…

«А потому, что ты действительно важна…»

Жеребенок почувствовала, как начала падать. Однако это было скорее легкий полет, нежели те ощущения, когда она вывихнула крыло тому пегасу. Барьер, что окружал малышку, надежно скрывал все звуки и вид того, что творилось снаружи. Секунды тянулись невыносимо долго. Жеребенок почувствовала, как телекинез Феруса сдавил ее сильнее, словно боясь уронить. Файрфлай сильно тряхнуло вместе с защитным полем и, если бы не хватка Гвардейца, жеребенок определенно бы впечаталась в стенку магии, но на этот раз уже не по своей прихоти. Неприятные ощущения заставили Файрфлай недовольно насупиться, тряхнув копытцами. Однако осознание того, что Ферус все же вырвал ее из копыт этих поганых пегасов неимоверно радовало и позволяло сполна простить все это Гвардейцу.

— Эй! Чего там творится! – крикнула жеребенок, но в ответ услышала лишь свой голос.

Внезапно барьер рассеялся, и на Файрфлай вновь хлынул дождь. Жеребенок недовольно фыркнула, помотав головой. После яркого защитного поля глазам было трудно сразу привыкнуть к окружающему мраку. Файрфлай почувствовала, как ее копытца касаются земли. Она тряхнула головой и несколько раз поморгала, пытаясь вернуть остроту зрения. Протерев глаза, она открыла их и на мгновение обомлела.

«Это?..»

Вокруг лежали обломки пегасьего летающего корабля. Видимо, эта штука все же упала на землю, разбившись вдребезги. Эта мысль воодушевила жеребенка, заставив ее улыбнуться. Но, стоило ей поднять голову и увидеть перед собой Феруса, улыбка угасла. Лицо Гвардейца осталось таким же злобным. Вернее сказать, теперь оно было очень сердитым. Дождь смывал остатки крови с его панциря, собираясь каплями на его клыках и в пустых глазницах. Файрфлай тут же надула щеки. Она хотела было что-то сказать, но не успела.

— Файрфлай! – строго и громко выпалил Ферус.

Гвардеец топнул в конце, наклонив голову к малышке. Она отвела глаза, принявшись осматривать окружающий мрачный пейзаж.

— Больше никогда не смей убегать от меня! – почти рыча, добавил Ферус.

Голос его был сердитым, однако в нем не чувствовалось тех самых ноток, которые были знакомы малышке. Когда работорговец или другой поганый пони орал на нее, и она в любой момент рисковала получить по голове. Эта злость была… немного другой. Словно Ферус был сильно обижен на нее за что-то, но делать больно точно не хотел. Вот только за что?! Он же сам виноват!

— Слышишь меня? – громко спросил Гвардеец. — Не смей!

Он вновь топнул.

— Можешь кричать, тыкать ножом мне в глазницы, — голова Феруса приблизилась к Файрфлай почти вплотную, — совать мне в сумки гранаты, оскорблять и портить вещи, но никогда, слышишь, БОЛЬШЕ! НИКОГДА! НЕ! СМЕЙ! УБЕГАТЬ! ОТ! МЕНЯ!

Гвардеец сердито рыкнул, на мгновение оскалив свои острые зубы. Как ни странно, малышку это не напугало. Наоборот, Файрфлай почувствовала какое-то странное ощущение, словно… словно это она во всем виновата и ей теперь должно быть стыдно.

«Но это же чушь!»

Файрфлай повернулась к Ферусу и, надув щеки, посмотрела точно на своего защитника.

— А че ты?.. — пробубнила она себе под нос.

— Файрфлай! – Ферус опять топнул.

Малышка скрестила передние ноги на груди, насупившись.

— Хорошо… — полушепотом, сквозь зубы, выдавила из себя жеребенок.

Голова Феруса опустилась еще ниже, а сам он с огромным облегчением выдохнул. Казалось, что с его плеч только что свалилась какая-нибудь гора или что-то, наверное, даже побольше. Вдруг Гвардеец вскинул голову, а малышку опять объял прозрачный барьер, однако на этот раз он не мешал видеть и слышать то, что творится вокруг. Над местом крушения появилось несколько черных теней. Те самые пегасы, что прилетели схватить Файрфлай. Но вот теперь сделать это будет немножечко невозможно. Жеребенок довольно хрюкнула, обведя взглядом черные фигуры, зависшие в небе. Телекинез Гвардейца подхватил ее и усадил себе на голову.

— Ну что, уроды, соснули?! – рявкнула Файрфлай.

Силуэты пегасов продолжали молча висеть в воздухе, словно ожидая чего-то. Вдруг Ферус повернулся и шагнул в сторону самого большого скопления обломков воздушного корабля. Подойдя ближе, Гвардеец подхватил телекинезом массивный стальной лист. Кусок стали с громким скрежетом поднялся в воздух и рухнул на землю, открыв перед глазами Файрфлай ту самую пегаску, что стреляла в Феруса. Шлем был частично расколот, а из бреши проступала салатовая грива, вымазанная кровью. Одна из задних ног пони отсутствовала, а правая передняя лежала в неестественном положении, явно давая понять, что она сломана. Голубая броня на груди и животе пегаски была сильно обожжена, а через дыру в правом боку медленно сочилась кровь. Помимо прочих травм, в груди пони торчал внушительный кусок металла. Она дрогнула, еле слышно кашлянув и болезненно поморщившись. Кобыла попыталась сделать вдох, но у нее вышло лишь слабо прохрипеть. Лицо Файрфлай исказилось в презрении.

Ферус мгновение стоял неподвижно, после чего сделал шаг, встав точно над пони. Телекинез Гвардейца подхватил еще живую кобылу и медленно поднял. Она тут же болезненно застонала. Однако стон был больше похож на предсмертный хрип. Гвардеец повернулся вместе с ней и шагнул к застывшим в воздухе силуэтам. Пегасы неподвижно висели над землей, продолжая наблюдать за Ферусом и еще живой пони, что он держал над землей. Сделав несколько шагов, он остановился, подняв пегаску чуть выше, демонстрируя ее остальным.

— Две сотни лет назад вы отобрали у нас Солнце! – громкий голос Феруса заглушил шум дождя.

Пегаска болезненно захрипела.

— Вы отвернулись от всех, кто жил здесь! – продолжил Гвардеец. — Трусливо бросили исковерканную пламенем землю, спрятавшись за облаками! И оставили после себя лишь темноту!

Поле вокруг Файрфлай стало немного ярче, словно подсвечивая маленькую кобылку, что сидела сейчас на голове у страшного черного монстра.

— А теперь вы вернулись сюда! – громогласный рык Феруса словно тряхнул окружающий воздух. – Вернулись, но не для того, чтобы помочь. Вы вернулись, как бандиты, жаждущие отнять то, что не принадлежит вам! И вот к чему это привело!

Файрфлай, не понимала, о чем говорил Ферус, как будто это вообще был не он! Но сейчас это было неважно. Малышка оглянулась. Капли дождя на раскуроченных обломках ветролета увенчивали общую картину устроенной тут бойни. Если жеребенок правильно помнила, то в летающем корабле пегасов было несколько, и одна из них сейчас доживает свои последние секунды, вися перед своими товарищами в воздухе. Значит, среди обломков есть еще трупы. Жаль, что те в небе не валяются так же, как и их поганые друзья. Лицо жеребенка оскалилось в злобной гримасе. Кобыла еще раз болезненно хрипнула, слабо дернувшись.

— Пусть же это послужит вам уроком! — спустя короткую паузу, продолжил Ферус. – Запомните все, что вы увидели сегодня!

Он оскалился, показав свои острые зубы.

— Запомните каждую секунду, каждое мгновение! – прорычал Гвардеец.

Ферус поднес пегаску ближе к себе, повернув к ней голову. Тело пони вновь дрогнуло, а полные боли и ужаса глаза смотрели сейчас точно на зубы Гвардейца. Шею пегаски что-то сдавило. Она еле слышно хрипнула. Через секунду ее голова резко дернулась назад. В шум дождя вклинился громкий хруст, прервавший муки пони. Ее тело расслабилось, а голова поникла.

— Запомните это и передайте другим! – Ферус повернулся к пегасам. – Передайте каждое мое слово! Все, кто посмеет отнять у меня жеребенка – сгинут!

Казалось, из его пустых глазниц в сторону оставшихся пегасов смотрят полные гнева глаза. Глаза призрака Старого Мира.

— Запомните это! – Гвардеец покачал головой. – Запомните и знайте – не пытайтесь отнять у Пустоши Свет. Этим вы лишь сильнее меня разозлите!

Ферус положил тело пони на землю. Пегасы еще несколько долгих секунд висели в воздухе, после чего развернулись и устремились ввысь под шум дождя. Можно было сколько угодно гадать, что у них сейчас было в мыслях, но одно Файрфлай знала точно – они боялись. И это радовало жеребенка больше всего.

— Фыр-Фыр, какого хрена ты не стрелял?! – спустя короткую паузу, фыркнула Файрфлай.

Она, уперевшись копытцами в голову Феруса, посмотрела на него сверху вниз.

— Потому что ты взорвала все патроны еще в Тенпони, — ровным голосом ответил тот.

Малышка надула щеки.

— А твоя здоровая хреновина? – продолжила допрос жеребенок. — Чего ты из нее не стрелял?! Меня чуть не сперли!

— Я мог попасть в тебя, — парировал Ферус. – Тем более у меня остался только один выстрел.

Файрфлай скрестила передние ножки на груди.

— Мог бы и оставить чуть-чуть! – возмущенно добавила малышка.

Ферус раздраженно и громко выдохнул. Сейчас Файрфлай почему-то показалось, что его щеки тоже надулись от возмущения. Внезапно Гвардеец повернул голову куда-то в сторону. Так обычно бывало, когда он чуял кого-то.

— Ну нихрена ж себе вы тут устроили!

Ферус размеренно шагал по размокшей земле, двигаясь рядом с небольшой телегой. Поднятая им и Файрфлай шумиха, рано или поздно, должна была быть замечена кем-нибудь. Так и случилось. Яркий бой и взрыв в воздухе целого анклавовского транспортного корабля привлек внимание небольшой группы работорговцев, двигавшихся в сторону Старой Эпплузы. И, как ни странно, первое, что сделал главарь этого мелкого каравана, коричневый грифон с крестообразным шрамом, перечеркивающим все его лицо, представившийся как мистер Кобблстоун, вежливо поинтересовался, не нужна ли Ферусу и Файрфлай какая-нибудь помощь. Опытный работорговец мотивировал это тем, что в свое время имел отличную возможность познакомиться с Анклавом и его крылатыми прихвостнями, потому те, кто является их врагом, автоматически становится другом грифону. Даже если ты «непонятная черная хреновина, в одиночку умудрившаяся подорвать целый транспортник вместе с парой крылатых уродцев».

Лишившись всех возможных боеприпасов, а также остатков пищи и воды, Ферус не мог позволить себе еще один бой. Нервы Гвардейца, буквально недавно чуть не потерявшего свою последнюю путеводную ниточку в бесконечной темноте, сейчас были в буквальном смысле натянуты до предела, и никто не знал, как они до сих пор еще не порвались от перенапряжения. Потому предложение помощи Ферус принял сразу, но была другая серьезная проблема – маленький взбалмошный жеребенок, которая с легкостью могла устроить очередную перепалку. Однако опасения Феруса, как ни удивительно, оказались напрасны. Усталость, недавно пережитый бой с Анклавом и то, как грифон в красках описывал, почему он ненавидит пегасов и что он с ними делает при встрече, очень поспособствовало успокоению маленького маньяка внутри Файрфлай. Видимо, не последним было еще и то, что Кобблстоун являлся грифоном, а не пони, потому малышка «ненавидела» его чуть поменьше его товарищей. А на заявление Файрфлай, что: «Это мы тут всех убили и все вокруг – наше!» работорговец рассмеялся и заявил, что выкупит у малышки все трофеи. Благо, их осталось приличное количество — несколько энергомагических винтовок, деталей корабля и остатков костюмов, из которых можно было извлечь много полезного. А раз жеребенок и Ферус тоже направлялись в Старую Эпплузу, грифон дал слово, что оплатит пищу, воду, ночлег, если тот понадобится, и доплатит сверху еще крышек. Как ни странно, но крышки все еще продолжали лежать в последней целой сумке Гвардейца, в то время как все остальное было либо уничтожено или съедено Файрфлай, либо потеряно в очередной драке. А для Последнего Довода этого добра требовалось достаточно много. Сумка на другом боку, где Ферус держал барабан, нож-бабочку и ПипБак малышки, тоже была изодрана и держалась на честном слове, потому отказывать грифону в его предложении было глупо. Но работорговец уже успел договориться с Файрфлай, и согласие Феруса попросту не требовалось.

Небольшой караван работорговцев представлял собой телегу, в которую были запряжены два единорога-раба, накрытых плащами. На самой телеге располагалась клетка с брезентом на крыше, внутри которой сидело пятеро связанных пони в рабских ошейниках – два жеребца и три кобылы. В заднюю часть телеги работорговцы положили трофеи, «проданные» им Файрфлай. Все это сопровождали подельники Кобблстоуна: идущие позади два земных пони бурого окраса, представленные грифоном как братья Даст, черного единорога Миража, что сидел рядом с грифоном на телеге и держал вожжи, а также жеребца-гуля Нюка, идущего с правого бока. Все они были одеты в зеленые плащи с капюшонами, защищающие их от проливного дождя. Ферус шел слева от телеги, а Файрфлай, скрытая от дождя барьером Гвардейца, закутанная в старое одеяло и с флягой с водой, любезно предоставленными ей работорговцами, сидела на спине чейнджлинга и допытывала вопросами Кобблстоуна.

— Зачем ты ловишь этих сраных пони и сажаешь их в клетку вместо того, чтобы прибить? – нахмурилась Файрфлай.

Укутанная в покрывало, малышка сейчас была похожа на маленький пушистый комок шерсти, а надутые щеки и «суровый» взгляд разноцветных глаз создавали впечатление, что это жеребенок сейчас конвоирует работорговцев куда-то, попутно их допрашивая. Все это изрядно веселило грифона и его подельников, окрашивая их эмоциональный фон в оттенки радости.

— Ну, — развел лапами Кобблстоун, — я продаю их.

— Зачем? – насупилась малышка, словно грифон сказал какую-то глупость. – Это же гребаные пони! Им нельзя верить! Проще перестрелять их и дело с концом!

Работорговец поднял бровь.

— Думаешь? – спросил он.

Файрфлай утвердительно закивала.

— Но ведь ты же пони, как я могу в таком случае верить тебе? – улыбка Кобблстоуна стала шире.

Малышка вытянула шею и еще больше нахмурилась, окрасив свой эмоциональный фон в оттенки раздражения и негодования. Как будто грифон сейчас сказал какую-то несусветную глупость, оскорбив тем самым благородные позывы жеребенка образумить старого глупого работорговца. Сидящий рядом с Кобблстоуном Мираж не выдержал и захохотал.

— Кобб, ну вот глупость ляпнул! – сквозь смех сказал он, стукнув грифона под бок.

Грифон прыснул, но все же попытался сохранить серьезную мину.

— Всех гребаных пони надо посадить в клетку и сжечь нахер! – фыркнула Файрфлай. – Или хотя бы отмудохать!

В подтверждение своих слов жеребенок утвердительно кивнула.

— Ну и как же мне тогда их продавать? – Кобблстоун вскинул лапы в наигранном возмущении. – За мертвых или побитых крышки не платят!

— Да срать на эти крышки! – малышка тоже вскинула копыта, из-за чего одеяло чуть было не сползло с нее. – Нахрена они вообще тебе сдались?

Кобблстоуну и Миражу ничего не оставалось, как изобразить на лицах искреннее удивление, переглянуться и пожать плечами.

— Ну, как тебе сказать… — грифон почесал затылок.

На мордашке Файрфлай появилась некоторая задумчивость, потеснившая раздражение. Через мгновение ее глаза расширились, словно она познала суть вещей и готова явить эту истину мира всем вокруг.

— На крышки же можно купить оружие? – взгляд жеребенка впился в грифона.

Кобблстоун кивнул. Файрфлай ударила копытцами друг о друга.

— Точно! – малышка распахнула глаза еще шире. — Ты же ловишь и продаешь пони, чтобы покупать больше оружия, чтобы ловить еще больше пони!

Эмоциональный фон Файрфлай засиял предвкушением и радостью. Грифон, краем глаза переглянувшись с еле сдерживающим наступающую волну хохота Миражом, ничего лучше не придумал, как утвердительно закивать, улыбаясь жеребенку. Файрфлай выпятила грудь.

— Какая же я умная! – она гордо задрала нос.

Кобблстоун и Мираж расхохотались. К ним тут же присоединились и остальные работорговцы, наполнив окружающую мрачную Пустошь громким смехом.

— Твою мать, я обожаю эту малышку! – вытирая слезы, выдавил из себя Мираж.

Видя, как гогочут работорговцы, Файрфлай опять раздраженно надулась. Внезапно взгляд малышки прыгнул на телегу, где сидели рабы. Ее эмоциональный фон тут же окрасился в некоторое удивление и настороженность. Ферус почуял резкое изменение в эмоциях жеребенка, усилив поле.

— ЭЙ! – рявкнула Файрфлай, привлекая к себе внимание.

Малышка указала копытцем на клетку с рабами. Работорговцы перестали смеяться, повернувшись туда, куда указывала жеребенок.

— Она там че-то держит! – добавила Файрфлай.

Жеребенок впилась глазами в янтарную кобылку с желтой гривой, что сидела у края клетки. Та тут же вжала голову в плечи и сердито оскалилась, принявшись осторожно озираться. К кобылке тут же подскочил один из Дастов, схватив ее за веревки, и потянул на себя. От неожиданности, кобылка дернулась назад, выронив кусок металла, что прятала передними копытами.

— Стоять! – рявкнул Мираж, потянув вожжи.

Телега остановилась. Даст тут же схватил янтарную кобылу за гриву, прижав ее к прутьям клетки. Она злобно зашипела, пытаясь вырваться, чем рассердила работорговца. Жеребец чуть отстранил ее от прутьев, после чего еще сильнее рванул на себя. Кобыла ударилась головой о металл, злобно зарычав. Работорговцы тут же обступили пленных со всех сторон, достав из-под плащей свое оружие, и нацелив его на пони. Кобблстоун, сердито нахмурившись, спрыгнул с телеги и направился к клетке. Эмоциональный фон рабов тут же окрасился в ужас, за исключением той самой кобылы, что держала кусок металла. Один из братьев Даст открыл клетку и грубо вытащил кобылу наружу, швырнув ее на землю. Эмоции вокруг той окончательно окрасились в ненависть и злобу. Второй Даст подхватил то, что держала пони мгновение назад и протянул Кобблстоуну. Это был заостренный кусок металла, которым легко можно было перерезать не только веревки, но и чью-нибудь глотку. Грифон еще больше нахмурился.

— Питч, сладкая, ты опять себя плохо ведешь? – Он посмотрел на пони, что лежала в грязи.

Та лишь зашипела в ответ. Кобблстоун подошел ближе и, схватив ее за гриву, потянул вверх.

— Видимо, ты не понимаешь по-хорошему, – добавил работорговец.

— Пошел ты! – оскалилась пони.

Грифон хохотнул.

— Мираж, выпрягай одного, — обратился он к жеребцу, после чего вновь посмотрел на Питч. – Наша ретивая кобылка хочет занять его место.

Единорог кивнул, двинувшись к одному из запряженных рабов.

— Нужно ее посильнее утомить перед воспитательной беседой, — Кобблстоун посмотрел на братьев Даст. – Верно, парни?

Те довольно усмехнулись, окрасив свой эмоциональный фон в фиолетовые оттенки. Взгляд грифона вернулся на Питч.

— Лучше пристрели меня, тварь! – кобыла плюнула в сторону работорговца, попав тому на клюв.

Тот смахнул лапой слюну. Его улыбка стала еще более злобной, а взгляд гневным. Эмоции вокруг грифона заплясали яростью.

— Пристрели ее нахер! – крикнула Файрфлай.

Взгляд янтарной кобылы встретился с жеребенком. Эмоциональный фон малышки тут же окрасился в презрение и гнев, как и у кобылы, что смотрела на нее.

— Нет, это будет слишком просто, — грифон отрицательно покачал головой. – Тем более из таких ретивых получаются отличные бойцы! Нужно только научиться их контролировать!

С этими словами грифон достал револьвер и кивнул одному из Дастов. Жеребец без лишних слов подошел к главарю и схватил Питч за гриву, вынуждая ее смотреть на телегу с рабами. Кобблстоун открыл барабан и достал пять патронов, оставив шестой, после чего провел револьвером по рукаву своей куртки, прокрутив барабан и спрятав патрон в одной из шести ячеек.

— Гордая, благородная и непоколебимая, — хохотнул работорговец, посмотрев на Питч. – Сломается, но не прогнется! Вот только у таких альтруистов всегда есть один существенный недостаток…

Он направил свой револьвер на клетку с рабами.

— Давайте сыграем в Сталлионградскую рулетку! – грифон ехидно ухмыльнулся.

Дуло револьвера смотрело точно на жеребца-раба, чей эмоциональный фон просто взорвался оттенками ужаса. Кобблстоун нажал на спусковой крючок. Громкий щелчок отозвался в шуме дождя, заставив раба буквально подпрыгнуть на месте. Питч сжала зубы. Эмоции вокруг нее уже просто горели яростью и презрением, но один из Дастов крепко держал ее на месте, потому кобылка сделать ничего не могла.

— Везунчик, — хохотнул грифон.

С характерным звуком он взвел курок и нацелил револьвер на другого раба. Опять щелчок. Работорговцы усмехнулись, глядя на дернувшегося пони. Револьвер Кобблстоуна переместился на следующую в клетке – кобылку, что недавно сидела в телеге рядом с Питч. Вокруг повисло напряженное молчание, нарушаемое лишь шумом дождя и частыми вздохами Питч. Грифон взвел курок и приготовился нажать на спуск.

— СТОЙ! – крикнула Питч.

Кобблстоун повернулся к пони, однако дуло его револьвера продолжало угрожающе смотреть на рабыню.

— Что-что? – едко переспросил грифон.

Эмоциональный фон Питч заискрился ненавистью еще сильнее. Она сжала зубы.

— Хватит! – выдавила из себя кобылка. – Я… я… я сделаю… как ты хочешь!..

Она тяжело уронила голову. Капли дождя устремились по ее макушке к лицу. Со стороны могло показаться, что пони заплакала, однако шумящий вокруг дождь хорошо скрывал это.

— Разумное решение, — грифон поместил оставшиеся патроны в барабан и спрятал револьвер под плащом.

Он кивнул Миражу. Единорог, кивнув в ответ, отвел одного из рабов, что тащили телегу, в клетку к остальным, и запер ее. Кобблстоун подошел к Питч.

— Это был последний раз, — он схватил пони за гриву, заставив ее поднять взгляд на себя. – Еще одна подобная выходка, и мои ребята у тебя на глазах вздрючат твою ненаглядную, а потом вспорют ей брюхо. Ты поняла?

Кобыла ответила лишь полным ненависти взглядом.

— ТЫ ПОНЯЛА?! – рявкнул грифон, потянув пони за гриву.

На лице той появилась болезненная гримаса, а сама она еле слышно всхлипнула.

— Д… д… да… — вполголоса ответила она.

— Чудно! – злобно улыбнулся Кобблстоун.

Грифон потащил пони к телеге, держа ее за гриву, и передал Миражу. Жеребец, быстро перехватив ее телекинезом, принялся запрягать Питч.

— Только плащом не накрывай, — добавил Кобблстоун. – Питчи сильно испачкалась, пусть дождик ее чуть-чуть помоет.

Мираж колко ухмыльнулся и кивнул.

— Лучше бы ты ее пристрелил нахер, — фыркнула Файрфлай. — Пони нельзя верить!

Грифон посмотрел на жеребенка, задумавшись на секунду.

— Что-то есть в твоих словах, — спустя мгновение, усмехнулся он. – И да…

Он размашисто поклонился.

— Большое спасибо за предупреждение, — добавил работорговец. – Как прибудем в Старую Эпплузу – с меня причитается!

Караван двинулся дальше. Эмоции Файрфлай сейчас пестрили недовольством, и неудивительно. Маленький маньяк внутри жеребенка требовал расправы. Что же до Феруса, то Гвардейцу было все равно. Он был свидетелем подобного сотни, если не тысячи раз. Боль, скорбь, ненависть и ярость следовали за ним каждый день. Ферус был частью творящегося безумия, в которое пони и другие жители Эквестрии загнали себя сами. И превращаться в героя и мчаться на выручку всем и вся – самая большая глупость. Пока пони сами не захотят измениться и перестать порабощать и убивать себе подобных, все останется прежним. Потому Гвардейцу, вернувшему себе память, надо сохранить то, что можно сохранить – Файрфлай. Ту саму Искру, чей яркий свет разгоняет бесконечный мрак вокруг. Он помог ему вспомнить и, наверное, когда-нибудь кто-то тоже заметит это слабое мерцание во тьме, которое покажет все то, что так долго было спрятано в черном холодном океане. И, быть может, этот кто-то тоже вспомнит, как вспомнил Ферус. Но пока этого не произошло. Сейчас же, после пережитого совсем недавно, внутри Гвардейца не осталось места для сомнений, печали, жажды мести или гнева. Только решимость уберечь маленького взбалмошного жеребенка.

Внутренний компас Гвардейца подтверждал, что караван работорговцев приближался к Старой Эпплузе. Решив вопросы с охраной на окраинах, которая, по словам грифона, была серьезно усилена после того случая кражи целого поезда с рабами, караван шагнул в город. Это место, как и Новая Эпплуза, встретило Феруса своими эмоциями, вот только оттенок у них был совсем другим. Многочисленные клетки с рабами, ютящиеся между полуразрушенными деревянными строениями, незамысловатыми металлическими конструкциями и снятыми с рельс вагонами, окрашивали все эмоции вокруг в один цвет – зеленые и темно синие оттенки отчаяния и печали. На улицах было пусто, ведь все «жители» попрятались от проливного дождя под крышами, оставив своих рабов мокнуть под открытым небом.

— Идиоты… — вздохнул Кобблстоун.

Взгляд грифона проскользил по нескольким клеткам, где, свернувшись калачиком, лежали пони. Ветер трепал их гривы, а проливной дождь ручьями стекал с их шерстки.

— Кто же так поступает с товаром?! – он возмущенно поднял свою лапу.

— Могу поспорить, что больше половины точно больны, — согласился Мираж. – Расходный материал, не более.

Грифон кивнул.

— А что тут такого? – возмутилась Файрфлай. – Мне тут наоборот нравится!

Работорговец повернулся к малышке, которая довольно озиралась. Маленький маньяк внутри нее был рад наблюдать за таким большим количеством одновременно страдающих пони.

— Таких рабов дорого не продать, — грифон пожал плечами. – Большая часть из них уже больна и слаба. Тяжелых работ они попросту не переживут, а использовать их для плотских утех… Ну, я даже не знаю. Только если тебе все равно, что трахать – выгребную яму или мертвого брамина.

Работорговцы засмеялись.

— К товару нужно относиться бережно, — продолжил Кобблстоун. – Здоровая и целая кобыла стоит в пять раз дороже забитой и больной, а сильный и здоровый жеребец – в десять. А при правильном воспитании, так и в пятнадцать!

Грифон гордо ударил себя кулаком в грудь.

— Вот именно потому рабы мистера Кобблстоуна высоко ценятся и дорого стоят, — он обвел лапой рабов в клетках. – В отличие вот от этого. Лучше один раз заплатить много, но получить качественный товар, что прослужит очень долго, чем постоянно покупать новых и новых. Но, к сожалению, для большинства, и к счастью для меня, не все могут понять эту простую истину!

Он хохотнул, широко улыбнувшись. В этот самый момент Ферус почувствовал, как эмоции Питч, что тащила телегу, окрасились в ярчайшие тона ненависти и гнева. Казалось, если бы не угроза другим рабам, она бы, наплевав на все, рванула на грифона и вцепилась ему зубами в глотку. Даже если бы это было последним, что она сделает. Стоило Файрфлай заметить это, как эмоциональный фон жеребенка запестрел удовольствием.

— Скажи еще чего такого! – она помахала копытцем Кобблстоуну.

Грифон удивленно поднял бровь. Малышка указала на Питч.

— Мне нравится, как она злится, когда ты говоришь это! – на лице жеребенка появилась злорадная ухмылка.

Файрфлай покрутила головой, осматриваясь. Эмоциональный фон малышки окрасился в более яркие цвета радости, стоило ее глазам найти еще одного несчастного пони в клетке. Маленький маньяк ликовал.

— Фыр-Фыр! Ты же чувствуешь их эмоции! – жеребенок нетерпеливо постучала копытцами по спине Феруса. – Скажи, они сильно мучаются?

Гвардеец промолчал.

— Фыр-Фыр! – малышка еще раз постучала ножками по панцирю.

— Я не буду отвечать, — ровным голосом добавил Ферус.

Файрфлай надулась от возмущения.

— Старая сморщенная жопа брамина! – она показала язык затылку чейнджлинга.

Работорговцы, расплывшись в ухмылках, переглянулись.

— Маленький маньяк, — наконец, подал свой хриплый голос Нюк, что все это время шел молча.

Гуль посмотрел на Кобблстоуна, криво ухмыльнувшись.

— Жаль, что мы не нашли ее раньше, — добавил он. – Я бы сделал этого жеребенка нашим талисманом.

Группа миновала несколько старых домов и пару патрулей, после чего, выйдя на некоторое подобие перекрестка, остановилась.

— Отведите рабов и наших гостей на склад, — Кобблстоун повернулся к Миражу. – А я схожу за припасами.

Он кивком указал на Файрфлай.

— Тянуться туда с такой темпераментной кобылкой, все равно, что бросать спичку в бочку с порохом, — усмехнулся работорговец.

Мираж кивнул. Жеребец был прав. Благо, сейчас на улице шел сильный дождь, и большинство обитателей этого места предпочли не оставаться на улице.

— Потому нам надо покинуть город как можно быстрее, — нарушил молчание Ферус.

Голова чейнджлинга повернулась к грифону.

– Пока ты будешь покупать припасы, — пустые глаза Феруса смотрели поверх головы Кобблстоуна, — кто-нибудь пусть отведет нас к Разору. Так будет быстрее.

Работорговцы повернулись к Гвардейцу. Их эмоциональный фон окрасился в легкое удивление.

— Не хочешь терять время? — после короткой паузы, спросил Кобблстоун. – Верное решение. Только осторожно со своим жеребенком. У старика Разора скверный характер.

Грифон ухмыльнулся.

— Почти как у твоей малявки, — добавил он.

Кобблстоун двинулся к трофеям в телеге и, достав энергомагическую винтовку, кинул ее Миражу. Тот подхватил оружие телекинезом.

— Отведи тогда наших гостей к Разору, — грифон кивнул на Файрфлай и Феруса. – Заодно покажешь ему, что у нас есть, и оплатишь расходы наших друзей. Надеюсь, этот старый скряга заинтересуется и не будет жадничать.

Единорог, ухмыльнувшись, спрятал оружие под плащом. Кобблстоун повернулся к Дастам и Нюку.

– А вы займитесь товаром, — приказал он и указал на запряженную кобылку. — Особенно шалуньей Питч.

На морде Кобблстоуна появился острый оскал. Жеребцы кивнули. Грифон развернулся и скрылся в переплетении темных улиц. Мираж, передав вожжи Нюку и спрыгнув с телеги, направился к Ферусу и Файрфлай.

— Следуйте за мной, — он указал куда-то и легкой рысцой двинулся вперед.

Ферус шагнул следом. Сейчас хотелось как можно быстрее покончить с пополнением припасов и покинуть этот город. Грифон был прав. Это место было бочкой с порохом, и достаточно крохотной искры, чтобы все вспыхнуло. А такая Искра сейчас как раз сидела на спине Феруса и с любопытством озиралась по сторонам. Мираж, после недолгих петляний по узким улочкам Старой Эпплузы, привел Гвардейца к кирпичному двухэтажному зданию. Окна в нем были наглухо заделаны стальными листами и досками, потому единственным входом тут служили массивные железные двери, на которых висела табличка с надписью «Пушки Разора». Чуть ниже была прибита еще одна, на которой было дописано «Для платежеспособных клиентов. Все остальные идут нахер!». Мираж зашел под козырек крыльца и остановился около входа.

— Ну, вот мы и на месте, — усмехнулся он, указывая на двери.

Гвардеец остановился в паре шагов от жеребца и повернул голову к Файрфлай.

— Ты должна мне дать слово, что когда мы войдем, ты не будешь оскорблять и провоцировать всех внутри, — голос Феруса стал строгим.

Жеребенок посмотрела на своего защитника и нахмурилась.

— Нам нужны боеприпасы, — продолжил Ферус. – Поэтому, не зли там никого.

Малышка скрестила передние ножки на груди.

— Если эти уроды попробу!.. – Файрфлай возмущенно вскинула копытца.

— Файрфлай! – Гвардеец сердито топнул, вынудив ее замолчать и надуть щеки. — Хватит! Если и из этого города нас выгонят только потому, что кто-то тебе не нравится, больше нам найти воду и еду будет негде! И если ты опять начнешь всех злить, я спрячу тебя в барьере и выпущу только тогда, когда мы уйдем!

Жеребенок еще больше насупилась, став похожа на очень сердитый черно-желтый комок шерсти, а ее эмоциональный фон запестрел гневом и раздражением.

— И это не потому, что я хочу тебе навредить! – тут же добавил Ферус. – Я пообещал тебя защитить от всего, и я защищу! Даже от себя самой!

Файрфлай уперлась передними ножками в панцирь Феруса, вызывающе посмотрев на его затылок.

— Так перестреляй всех и забери силой! – фыркнула она.

— Нет! – прорычал Гвардеец. – Сейчас мы сделаем так, как хочу я! Так что, веди себя прилично! Ясно?

Малышка сердито выдохнула. Она, вновь скрестив передние ножки на груди, обиженно отвернулась, устремив взгляд разноцветных глаз на размокшую землю.

— Вонючий зубастый хер… — вполголоса буркнула малышка.

— Файрфлай? – строго добавил Ферус. – Мы договорились?

Малышка мельком повернулась к Гвардейцу.

— Хер с тобой! – Файрфлай показала язык.

Ферус, нащупав дверь телекинезом, толкнул ее копытом и шагнул внутрь.

— Ну и парочка… — Мираж покачал головой и шагнул следом.

Гвардеец оказался в просторной прямоугольной комнате, с проходами в правой и левой стене. Закрыты они были массивными деревянными дверями с прорезями для глаз по центру. Под потолком болталась старая лампа, освещающая центр комнаты тусклым грязно-желтым светом и оставляя углы в темноте. У дальней стены напротив входа находился длинный металлический стол, сильно поеденный как ржавчиной, так и прочими механическими повреждениями, и только неведомым силам было понятно, почему он все еще не развалился. За ним сидела пара пони – темно-фиолетовый единорог в ковпоньской шляпе, черной рубахе и красным платком на шее, и оранжевый земной пони в металлической броне и шлемом с пикой на голове. Жеребцы играли в карты, когда их прервали. Оба пони оторвали взгляды от своего развлечения, устремив их на темно-зеленого жеребца у входных дверей. Эмоциональный фон обоих тут же окрасился в легкое негодование и презрение.

— Вечер добрый, — отсалютовал Мираж.

Он вышел из-за спины Феруса и, скинув капюшон своего плаща, остановился в центре комнаты. Жеребцы никак не отреагировали на приветствие.

— Нихера он не добрый, Мираж, — единорог отрицательно покачал головой. – Чего приперся?

— Это так у вас принято встречать клиентов? – язвительно усмехнулся тот.

Жеребцы вяло переглянулись. Один из них сплюнул на пол, оперевшись на спинку стула.

— Тебя не должно это ебать, — темно-фиолетовый единорог вытянул шею навстречу Миражу. – Повторяю, че надо?

— А ты не очень смышленый, да, Вимп? — ухмыльнулся тот. – Тогда я бы хотел горячую кобылку, свежего виски и чтобы ты полизал мне яйца.

Эмоциональный фон жеребцов быстро окрасился в презрение и злость. В магическом захвате одного из них появился нож.

— Ну-ка, падаль, повтори? – он презрительно сощурился.

— Вимп, кто там, мать его, приперся?! – раздался громкий скрипучий бас со стороны одной из закрытых дверей.

Охранники тут же замерли на месте. За закрытой дверью послышались тяжелые шаги, разбавляемые сердитым бормотанием.

— Это Мираж, мистер Разор! – ответил Вимп.

Боковая дверь слева с громким скрипом отворилась, а из дверного проема к Ферусу и Миражу вышел темно-серый единорог. Все его лицо уже было изрядно покрыто морщинами, на теле виднелись многочисленные шрамы, полученные от нелегкой жизни на Пустоши, а редкая серебряная грива была спрятана под черной широкополой шляпой. Одет пони был в коричневый кожаный жилет с множеством карманов, а на его правой передней ноге виднелась кобура с револьвером. Острый взгляд карих глаз сперва замер на Мираже, после чего прыгнул на Вимпа и его товарища. Единорог почесал бороду, а его лицо вместе с эмоциями стало сердитым.

— Привет от мистера Кобблстоуна, — Мираж коротко поклонился. – Я и мой спутник тут с целью прикупить кое-каких игрушек, а так же похвастаться тем, что есть у нас.

Он указал на Феруса, после чего кивнул в сторону охранников, что гневно сверлили единорога взглядом.

— Но, видимо, слово «вежливость» Ваши ребята понимают немного иначе, — добавил Мираж.

Суровый взгляд Разора замер на Вимпе.

— Не ну а че он выебывается? – с неподдельным возмущением, попытался оправдаться жеребец.

Разор лишь раздраженно вздохнул, покачав головой. Его эмоциональный фон окрасился в сердитые оттенки, однако среди них Ферус почуял и легкую печаль. Ту самую, что появляется только после потери чего-то важного.

— Кретин… — выдохнул жеребец и еле слышно добавил: — Нужно было просто трахать твою мамашу, но не забывать вовремя доставать.

Говор Разора был слегка заплетающимся, словно жеребец был подвыпившим. Хозяин магазина посмотрел на Миража, после чего его взгляд переместился на Феруса, что стоял позади единорога и молчал.

— А ты что за хре?.. – спросил жеребец, но не успел договорить.

Его глаза остановились на красной повязке на правой ноге Феруса. Эмоциональный фон вокруг Разора запестрел гневными оттенками, что были гораздо сильнее, нежели те, что возникли после выходки одного из его охранников. Глаза жеребца презрительно сузились, а взгляд прыгнул сперва на массивный сверток, в котором покоился «Последний Довод», после чего остановился на стеклянных глазах Феруса.

— Раз ты нацепил эту повязку, ты знаешь, что она обозначает? — настороженно спросил Разор.

— Предупреждение, — ровным голосом ответил Гвардеец.

Лицо единорога исказилось злобной гримасой. Вокруг Миража и охранников заплясали эмоции удивления, пока они непонимающими глазами смотрели то на хозяина магазина, то на темно-зеленого жеребца около входа. Словно почуяв это напряжение, эмоциональный фон Файрфлай так же заплясал игривыми оттенками, но она все же пока молчала. Револьвер Разора объяла аура телекинеза. Мгновение, и оружие единорога молниеносно вылетело из кобуры, нацелившись на Феруса. Прогремел мощный выстрел. Пуля попала в правый глаз Феруса и с громким щелчком срикошетила в потолок, оставив там дырку. Ошеломленные взгляды Миража и охранников, не ожидавших выстрела, обеспокоенно метался от единорога к Ферусу и обратно. Гвардеец даже не шелохнулся, чем очень сильно расстроил Файрфлай. Эмоции малышки окрасились в обиду. Маленький маньяк негодовал. Через секунду на лице Разора появилась колючая полуулыбка.

— Это все же ты, — жеребец покачал головой. – Спустя столько лет… Облик другой, но взгляд тебя выдает…

Разора повернулся к Миражу.

— Ты же понятия не имеешь, кто это, верно? – усмехнулся он.

Единорог отрицательно покачал головой.

— Мы встретили его в Пустоши, пока шли сюда, — ответил Мираж. – Он в одиночку разворотил летающую хреновину тех пегасов, которых так не любит Кобб.

Единорог повернулся боком к Разору и поднял свой плащ, показывая хозяину оружейного магазина энергомагическую винтовку. Брови единорога слегка подпрыгнули вверх, а сам он заинтересованно кивнул.

— С той заварушки мы привезли несколько таких игрушек и кое-что еще, — Мираж похлопал по винтовке, подняв ее телекинезом. – А Вы, насколько я знаю, очень любите подобные штуки, вот потому мы и тут – хотим немного поторговаться.

Он протянул оружие Разору. Тот, перехватив винтовку телекинезом, бегло осмотрел ее. Хоть внешне опытный прожженный торговец оружием остался таким же спокойным, однако его эмоциональный фон принялся танцевать всеми оттенками восхищения и радости, стоило ему поближе осмотреть энергомагическую винтовку, принесенную ему Миражом.

— И много у вас таких малышек? – Разор посмотрел на кристалл на кончике ствола.

— Хотелось бы и больше, — пожал плечами Мираж. – Восемь или девять. В различном состоянии.

Разор кивнул. Он повернулся к охранникам и левитировал винтовку к оранжевому земному пони.

— Иди, проверь товар, — скомандовал хозяин магазина.

Тот, кивнув, перехватил оружие и быстрым шагом двинулся к двери в левой стене.

— Вольфрам посмотрит, что ты там нам принес, — разор повернулся к Миражу. — А дальше будет видно.

Единорог согласно кивнул.

— Юлить не буду, — Разор покачал головой, — но такую хорошую энергомагическую винтовку я уже давно не видел.

Взгляд единорога остановился на Ферусе.

— Анклав всегда пугал своих недотеп вымышленными ужасами, что могут жить на Пустоши, — язвительно усмехнулся единорог. – Чтобы держать их в узде.

Разор хрипло рассмеялся.

— А теперь они встретили один из таких ужасов, и он откусил им бошки, — улыбка жеребца стала шире. – Какая ирония.

— ИРОНИЯ?! – позади Феруса раздался возмущенный голос маленькой кобылки.

Файрфлай высунулась из-за шеи Гвардейца. Эмоциональный фон кобылки запестрел ярчайшими оттенками злости и возмущения, в то время как эмоции жеребцов, кроме Миража, вновь окрасились в удивление.

— Я вам, блять, сейчас расскажу, что такое ирония! – фыркнула малышка.

Одной ножкой она ухватилась за гриву Гвардейца, а другой уперлась тому в бок. Это позволило ей еще немного высунуться из-за шеи Феруса. Тканевое покрывало сползло с малышки, оставшись лежать на спине чейнджлинга. Жеребенок вытянула свою шею вбок и вонзила в Разора сердитый взгляд разноцветных глаз.

— Ирония, блять, это когда всю твою гребаную жизнь сраные пони мешают тебя с дерьмом! — возмущенно выпалила Файрфлай. – Издеваются над тобой, как им хочется! И единственное, о чем ты мечтаешь, это либо чтобы они все сдохли, либо поскорее сдохнуть самой! А потом, когда ты сидишь с гранатой в углу и готова покончить со всем этим, к тебе приходит огромная зубастая черная хреновина! Хреновина, которая может убить целую толпу пони! Просто захотев! И этот зубастый хер не дает тебе прикончить себя и этих уродов!

Файрфлай сердито стукнула копытцем о бок чейнджлинга.

— А потом этот черный мудила заявляет, что хочет, блять, быть твоим защитником! — продолжила малышка.

Взгляд разноцветных глаз жеребенка впился в затылок Феруса.

— И вот ты думаешь, что теперь вы будете ходить по ебаной Пустоши и херачить пони? – ухо жеребенка встало торчком. — А вот хер там плавал! Благодаря тебе, блять, этот говнюк якобы вспомнил, что раньше был распиздастым защитником!

Малышка скривила мордочку, словно пытаясь одновременно закричать и чихнуть.

— «Я был рожден охуенным защитником, и я больше не хочу убивать пони, потому что я распиздастый защитник и хочу распиздасто защищать!» — Файрфлай начала передразнивать голос Феруса.

В конце фразы малышка высунула язык и показала его Гвардейцу.

— Вот это блять ебаная ирония! – она вновь посмотрела на Разора.

Единорог лишь молча стоял и удивленно таращился на жеребенка, выдавшую только что целую гневную тираду. Мираж приставил копыто ко рту и рассмеялся, но, прокашлявшись, быстро вернул себе серьезный вид, в то время как Ферус раздраженно зарычав, повернулся к Файрфлай.

— Я, кажется, тебя просил… — сердито прорычал Гвардеец.

— И что?! – перебила его малышка, ткнув копытцем в сторону Феруса. – Что ты сделаешь?! Хочешь меня в мешок посадить, мудила?! Давай! Валяй, зубастый хер! Будет он меня пугать тут! Я почти всю жизнь просидела в ебаной клетке, так что таким говном пугай свой хер!

Файрфлай отстранилась от Феруса. Она подхватила свое одеяло и, укутавшись в него, обиженно отвернулась.

— Иди ты в жопу! – буркнула жеребенок, уткнувшись мордочкой в ткань. — Нашелся мне тут, защитник сраный!

Ферус встал прямо и сделал глубокий вздох. Пламенная тирада малышки была сейчас направлена именно на него, а ни на кого вокруг, и это неимоверно рассердило Феруса. Вот еще одно чувство, к которому придется привыкать. Волна негодования захлестнула чейнджлинга, но ничего поделать с ней он не мог. Единственное, что оставалось, сердито сжать зубы, пытаясь подавить зажженное малышкой пламя. Разор перевел взгляд на Гвардейца и поднял бровь.

— Ты что, стал нянькой? – жеребец с неподдельным удивлением смотрел на Феруса.

Чейнджлинг, слегка опустив голову, сделал глубокий вдох. Мысли возвращались в привычное русло, а пламя внутри стихало. Гвардеец поднял голову и кивнул.

— Да, — ответил Ферус.

Последний довод взлетел в воздух и вертикально встал около хозяина. Часть мокрой ткани сползла с него, явив перед пони в комнате серебристый ствол огромного дробовика.

— И няньке нужны боеприпасы, — добавил Гвардеец.

Разор громко заржал.

— Надеюсь, у тебя есть из чего их делать? – сквозь гогот спросил жеребец.

Из седельной сумки Феруса выплыло несколько мешочков с крышками – последние уцелевшие запасы. Мешки с легким звоном легли на пол, заставив Миража приподнять брови и присвистнуть. Его эмоциональный фон окрасился в неподдельный интерес.

— Ну тогда мистер Разор к Вашим услугам! – улыбнулся оружейник, глядя на крышки.

Он запер двери позади себя и двинулся туда, куда пару минут назад ушел Вольфрам.

— Тогда не будем терять времени, — добавил Разор, взглянув на Феруса. – Пройдемте в помещение для Очень Важных Персон.

Взгляд жеребца замер на Мираже.

— А ты пока подожди тут, — сказал он и повернулся к Вимпу. – Никого не пускай. Мы пока закрыты.

Тот кивнул.

— Если там то, что я думаю, — присвистнул Мираж, глядя на мешки с крышками, — то на это можно купить целую кучу стволов! Или даже маленькую армию.

Разор лишь усмехнулся.

— Ты не поверишь, — он покачал головой, толкая дверь. – Он ими стреляет!

Еще большая волна удивления вклинилась в эмоции Миража, заставив того выпучить глаза. Разор шагнул внутрь. Ферус, подняв в воздух мешки с крышками и «Последний Довод», двинулся следом за скрывшимся в дверном проеме пони. Файрфлай все это время продолжала обиженно дуться, разбавляя эмоциональную палитру вокруг необычными эмоциями. Они, почему-то, заставляли Феруса чувствовать себя как-то странно, как будто он чем-то сильно провинился перед малышкой. Однако, само собой, все это было лишь очередной попыткой Файрфлай надавить на чейнджлинга, пусть и новым способом. Чувственный арсенал жеребенка показал свое новое оружие в борьбе с непоколебимостью и уверенностью Гвардейца, что было крайне забавным.

Ферус и Файрфлай оказались в темном коридоре, в конце которого виднелась открытая дверь, через проем которой сочился желтый свет. Около стен стояли стеллажи, заполненные разнообразной оружейной утварью и деталями. Кое-что было упаковано в мешки, а что-то просто лежало на полке и покрывалось пылью. Хозяин магазина первым вошел в открытую дверь в конце коридора, после чего туда, прощупывая все вокруг телекинезом, вошел Ферус. Файрфлай, чьи эмоции немного избавились от обиды и приняли более радостные оттенки интереса, принялась озираться вокруг. Сейчас у малышки точно родилась целая куча вопросов к Ферусу, однако задать их ей не позволяла гордость. Оставалось лишь дуться и крутить головой по сторонам.

Ферус оказался в просторной мастерской. Тут и там стояли разнообразные станки, вокруг лежали полуразобранные винтовки и автоматы, а весь пол был усеян металлическими опилками и другим техническим мусором. У правой от входа стены находился проход в другую комнату, а у левой стоял длинный стол с массивной лампой сверху. За ним как раз и сидел Вольфрам и корпел над энергомагической винтовкой, что принес Мираж.

— Что там? – сходу спросил у жеребца Разор.

Взгляд того оторвался от винтовки, прыгнув на хозяина магазина. Эмоциональный фон пони танцевал оттенками восхищения и, как ни странно, некоторой радости.

— Очень хорошо! – ответил Вольфрам. – Прекрасный образец энергомагической винтовки класса «Прибой». Энергетический контур слегка поврежден, на стволе и корпусе имеются вмятины и легкие деформации, однако кристалл и питающие элементы целы! Даже в таком состоянии подобный образец вполне готов к эксплуатации! Если бы у меня были запасные детали, я смог бы привести эту винтовку в почти идеальное состояние!

Разор несколько раз утвердительно покивал.

— Прекрасно, — ухмыльнулся единорог, повернувшись к Ферусу. — Ты видимо, был сильно зол на них.

Гвардеец промолчал. Разор подошел к единственному пустому столу, что не был завален деталями и разобранным оружием. Оперевшись на него, он посмотрел на Феруса.

— Так какие виды услуг Вас интересуют? – учтиво поинтересовался единорог.

— Что-нибудь, чем можно сделать дохера трупов! – Файрфлай высунулась из-за шеи Феруса.

Улыбка Разора стала шире. Ферус снял с «Последнего Довода» мокрое покрывало. Вынув шомпол, Гвардеец извлек первый барабан, достал из изрешеченной и наполовину сгоревшей сумки второй, после чего, вместе с крышками, поставил их на пол перед собой, насколько хватало дальности телекинеза, и сделал шаг назад.

— Видимо, «как обычно», — кивнул Разор. – Ну, хоть сплавлю крупнокалиберные, а то ими у нас почти не стреляют, а выкидывать жалко.

Все эти действия с левитацией предметов от земного пони вызвали у Вольфрама острый скачок крайнего удивления и опаски. Пони несколько раз ошеломленно открыл рот и, повернувшись к хозяину магазина, указал копытом на Феруса. Он попытался что-то сказать, но слова встали комом в горле.

— Что еще, Вольф? – спросил Разор.

Голос единорога был слегка раздраженным.

— Это?.. А… — Вольфрам неуклюже покрутил копытами.

— Вольф, у тебя проблемы? – голос Разора стал сердитым.

Он помотал головой.

— Нет, сэр, — ответил жеребец. – Из… извините…

Разор поднял с пола барабаны и крышки и левитировал их к себе. Он поднес один из барабанов поближе, принявшись его осматривать.

— Еще нужны новые сумки и брезент, — добавил Ферус.

— Ну да, — все так же продолжая осматривать барабан, кивнул Разор. – Твои выглядят так, как будто в них гранату взорвали.

Ферус услышал легкий довольный смешок, чей источник сидел у Гвардейца на спине. Эмоциональный фон Файрфлай окрасился в гордые тона.

— Вольф, — не отрываясь от процесса, продолжил Разор, — принеси порох, ящик для крупняка, две сотни пятидесяток, брезент и сумки.

— Сумки подороже или подешевле? – спросил жеребец.

Разор мельком взглянул на сумки с крышками, что стояли около него.

— Подороже, — спустя секунду раздумий, ответил единорог.

Вольфрам кивнул и поспешил к той двери, что находилась у правой стены от входа. В этот момент сам хозяин магазина, вооружившись молотком и стамеской, принялся доставать массивные гильзы. Вынув первую, он перевернул ее вверх дном и посмотрел на фланец. Лицо единорога тут же расплылось в ухмылке, а эмоциональный фон запестрел легким удивлением.

— Шелл? – хохотнул Разор. – Ты еще жив, старый хрен?

Покачав головой, он вернулся к барабану. Стамеска и молоток, летая вокруг, ловко выбивали гильзы одну за другой, пока перед жеребцом не построилось шесть  пустых цилиндров. Взгляд Разора быстро осмотрел каждую.

— Сразу видно копыто Шелла, — единорог поднял гильзу и, поднеся ее к лампе и закрыв один глаз, осмотрел ее со всех сторон. – Гильзы пригодны для дальнейшей эксплуатации. А значит, это выйдет дешевле.

Мешки с крышками объяла аура телекинеза. Сам Разор встал и двинулся к прессу, что стоял неподалеку от стола. Свечение ауры магического захвата перекинулось на сами крышки, принявшись доставать их одну за другой и загонять под пресс. Помещение наполнилось легким скрежетом и шипением.

— Фыр-Фыр, Купи гранат! – Файрфлай оперлась копытцами о шею Феруса.

— Нет, — возразил Гвардеец.

Эмоциональный фон малышки окрасился в негодование.

— Почему? – взгляд разноцветных глаз впился в макушку чейнджлинга.

— Потому что нет, — ответил Ферус.

Файрфлай надулась. Внезапно, в ее эмоции добавились хитрые оттенки.

— А если я пообещаю, что больше не буду кидать их тебе в сумки? – с надеждой в голосе добавила малышка.

Разор еле слышно хохотнул, но его смех скрыл работающий пресс. Ферус промолчал. Эмоциональный фон жеребенка опять вспыхнул обидой и негодованием.

— Жопа! – Файрфлай показала Ферусу язык. — Вонючая зубастая жопа с хером во рту!

Она скрестила передние копытца на груди.

— Угораздило же нарваться на такого говнюка! – вполголоса добавила жеребенок.

— Ты считаешь, что тебе не повезло, малышка? – Разор краем глаза взглянул на Файрфлай.

Взгляд разноцветных глаз жеребенка встретился с глазами старого оружейника.

— А на что это еще, блять, похоже? – фыркнула малышка.

Разор, с колкой улыбкой, покачал головой и вернулся к прессу.

— Многие просто мечтают о том, что у тебя есть сейчас, — единорог положил крышку под пресс.

Файрфлай, высунувшись из-за шеи Феруса, посмотрела на единорога.

— Я мечтаю только о том, чтобы сраные пони, как ты, подохли! – огрызнулась жеребенок.

Крышка, которая должна была лечь под пресс, неожиданно замерла в воздухе. Ферус, сердито вздохнув, уже приготовился вновь сделать жеребенку замечание и, если понадобиться, изолировать ее, но не успел. Гвардейца остановил странный эмоциональный фон, что шел от хозяина магазина. Как ни странно, после грубости Файрфлай, он окрасился не в раздражение или гнев, а в печаль и сожаление, разбавленные еле уловимой жалостью. Разор несколько долгих секунд сидел без движения, глядя только на крышку, что парила в его магическом захвате. Казалось, что внутри него сейчас бушует какая-то странная, непонятно откуда взявшаяся буря.

– И в чем-то я с тобой согласен, малышка, — нарушил молчание хозяин магазина, продолжив прессовать крышки.

Файрфлай удивленно подняла бровь. Такой поворот действительно оказался для нее неожиданным. Обычно с подобным никто не соглашается, так что неудивительно, что маленький противный маньяк внутри малышки был слегка озадачен.

— В том, что такие уроды, как ты, должны подохнуть? – переспросила жеребенок.

— Да, — кивнул Разор. – Этот мир точно стал бы куда лучше, если бы все «сраные пони», вроде меня, передохли.

Единорог поднял часть отпрессованных крышек и положил их в мешочек рядом. Он достал новую партию, принявшись загонять ее под пресс.

— Рейдеры, убийцы, бандиты, насильники… — добавил Разор. – Да, без них Пустошь была бы куда более приветливым местом.

Он повернулся к Ферусу и Файрфлай. Взгляд единорога остановился на Гвардейце, после чего перепрыгнул на жеребенка. Секунду он глядел точно в разноцветные глаза малышки, пока та, в свою очередь, надув щеки, вызывающе смотрела в ответ. Странно, но самой яркой эмоцией малышки сейчас были не гнев или раздражение, а интерес.

— И не спрашивай, что на меня нашло, — Разор пожал плечами. – Ты все равно не поймешь, о чем болтает этот старик.

Разор вернулся к прессу, левитировав партию крышек на опорную плиту.

– Быть может, во мне сейчас говорит виски? – добавил он. — Кто знает?

Несколько крышек с характерным скрежетом сплющились под прессом. Скинув их в мешок, Разор левитировал еще несколько крышек и опять замер на секунду, принявшись глядеть в одну точку.

— Но мне сейчас почему-то очень хочется выговориться… — полушепотом добавил единорог.

Пресс вновь опустился, сплющивая крышки.

— За свои годы я повидал много дерьма, — жеребец несколько раз кивнул. – В большем из него я даже участвовал.

Разор грустно хмыкнул и, прокашлявшись, отправил еще одну партию крышек под пресс.

— Многие из тех, кто живет на Пустоши, всегда ждут героя, — язвительно добавил единорог, – что сможет избавить их от всех ужасов: от монстров и от нас.

Разор отставил наполненный мешок с отпрессованными крышками в сторону и взял пустой.

— И, порой, такие герои появлялись… — на лице хозяина магазина появилась ухмылка. — Вот только долго эти герои не жили. Обычно они заканчивали свой век на пиках рейдеров или в ближайшей сточной яме с пулей в башке. Ну, или же становились такими же, как и мы.

Разор погладил копытом бороду.

— Однако если попадался матерый герой, с которым ужасы или мы не могли справиться, — краем глаза единорог посмотрел на Феруса, — Пустошь разбиралась с ним лично.

Следующая партия крышек, объятая телекинезом хозяина магазина, взмыла в воздух и приготовилась занять свое место под прессом. Как ни странно, но Файрфлай сейчас молча сидела и заинтересованно слушала неожиданную исповедь старого пони, кто, по каким-то неведомым причинам, решил поделиться с жеребенком тем, что сейчас было у него на душе.

— Я люблю слушать музыку, что ставит в эфир Пон-3, но за это приходится платить, слушая его разглагольствования, — ухмыльнувшись, продолжил Разор. – И вот последние недели старина Ди-Джей без умолка трещит о своем новом герое. Вернее, о героине. О «Дарительнице Света», как он величает эту кобылу.

Партия крышек с характерным звуком расплющилась под прессом. Разор скинул ее в мешок и опять замер, о чем-то задумавшись. Ухмылка на его лице стала шире.

— А помимо нее, Ди-Джей трещит и о других гребаных альтруистах, что вырастают тут и там, как плесень, — Разор покачал головой, — Они, следуя примеру «Нового Героя», мотаются по Пустоши и «спасают пони».

Последнюю часть фразы он сказал с едким смешком, что частично был заглушен работающим прессом. Продолжая улыбаться, Разор высыпал отпрессованные крышки и достал телекинезом другую партию.

— Такое чувство, что именно сейчас вся гребаная Пустошь в одночасье сошла с ума! — хмыкнул он. – Как будто сейчас то самое идеальное время для героев всех мастей, кому по силам достать Пустошь из мрака и сделать жизнь чуточку лучше.

Разор остановился. Он мгновение смотрел на крышку в магическом захвате. Жеребец покрутил ее в воздухе и, вздохнув, повернулся к Ферусу.

— И не мне тебе рассказывать, что с такими «Дарителями Света» Пустошь всегда разбиралась лично, подсовывая им свои самые «щедрые подарки», — ухмылка единорога превратилась в оскал.

Эмоциональный фон Разора окрасился в цвета гордости и некоторого злорадства. Однако среди них Ферус учуял другую краску – цвет восхищения.

— Но не теперь, — единорог отрицательно покачал головой. – Верно?

Гвардеец промолчал. Но хозяин магазина и не ждал ответа.

— Буквально утром Ди-Джей рассказал какую-то очередную околесицу, которая якобы приснилась его ассистентке – про Свет, что нашла Пустошь, — единорог приставил копыто к подбородку. – Если не соврать, поначалу я действительно решил, что старина Пон-3 окончательно свихнулся, начав нести этот бред.

Взгляд Разора переместился на Файрфлай, встретившись с ее разноцветными глазами. Та, заметив это, тут же демонстративно насупилась, скрестив передние ножки на груди. Эмоциональный фон жеребца окрасился в необычные цвета интереса и даже некоторого подобия радости, в то время как эмоции Файрфлай заплясали раздражением и гневом, однако самой сильной эмоцией все равно продолжал оставаться интерес.

— Пока я не увидел это чудо у тебя на спине… — Разор кивнул в сторону Файрфлай.

Файрфлай еще больше нахмурилась, словно ей сказали что-то обидное. Вот только обидным слово «чудо» не выглядело, делая все происходящее для малышки еще более странным. Она, продолжая смотреть единорогу в глаза, нервно поерзала, поправляя одеяло, что дали ей работорговцы. Файрфлай сейчас была действительно озадачена таким поведением старого пони, что было достаточно забавно, учитывая ее обычное состояние.

— …и понял, что нихера это не сон или бред, — Разор вернулся к прессу и смял очередную партию крышек.

Сбросив их в мешок, он убрал его в сторону и взялся за последний. Эмоциональный фон жеребца сменил цвет. Теперь, почему-то это был цвет радости, как будто те самые мысли, что долгие годы копились и формировали какой-то непонятный образ в голове Разора, сейчас, наконец, смогли найти выход из глубин сознания и показать старому работорговцу то, что создавали долгие годы. Словно…

«Словно ты увидел свет во тьме»

— Маленькая Искра, что разгоняет мрак, да? – на лице Разора появилась мягкая улыбка. – И мечтает она о том, чтобы такие пони, как я, отправились туда, где им и место…

Единорог вздохнул, отправляя последнюю партию крышек под пресс.

— Какая хорошая мечта, — он несколько раз утвердительно кивнул.

Последние крышки расплющились под прессом. Разор закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Финальная партия спрессованных крышек легла в мешочек, который хозяин магазина поставил к остальным. Оставшиеся целые крышки он быстрым движением спрятал в один из карманов своего жилета, после чего повернулся к Гвардейцу и посмотрел ему в глаза.

— Не дай этому свету погаснуть, Геспенст, — Разор говорил тихо, чтобы слышали его только Ферус и Файрфлай. – Береги его и неси дальше сквозь этот проклятый мрак…

Дверь на склад со скрипом отворилась, и в ней показался Вольфрам с брезентом и несколькими седельными сумками на спине. Жеребец, держась зубами за веревку, тащил большой ящик, на котором стояла небольшая красная коробка.

— Какого хрена так долго?! – рявкнул Разор, повернувшись к помощнику.

— Проштите, шер, — Вольфрам втянул свой груз в комнату и выплюнул веревку. – Темно.

Эмоциональный фон Разора окрасился в раздражение, спрятав ту эмоциональную бурю, что бушевала в нем буквально только что.

— Если не притащишь мне этот сраный ящик, у тебя в глазах потемнеет! – прошипел единорог.

Вольфрам с опаской кивнул и, обойдя ящик с другой стороны, принялся толкать его к столу, куда направился Разор с отпрессованными крышками. Подняв красную коробку телекинезом, хозяин магазина поставил ее на край стола, после чего открыл крышку и принялся доставать из ящика ингредиенты и инструменты, необходимые для верстки патронов. Расставив их на столе, единорог поднял в магическом захвате одну из массивных гильз и, развернув мешок с порохом, начал сборку. Вольфрам, на чьей спине все еще лежали новые сумки и брезент, снял их и положил около ящика, встав немного сбоку. Пони принялся с интересом наблюдать за тем, что делает хозяин магазина, окрашивая свой эмоциональный фон в неподдельный интерес и удивление.

— Можешь пока разобраться со своими новыми приобретениями, — не отрывая глаз от гильзы, добавил Разор. – Пули в коробке на столе, сумки около ящика. Свои можешь оставить тут. Хорошие куски кожи мне пригодятся.

Ферус молча приблизился к ящику и сумкам. Найдя свои товары, Гвардеец поднял их в воздух, принявшись проверять каждый при помощи телекинеза. Взгляд Вольфрама теперь впился уже в Феруса, наблюдая за тем, как тот разбирается со своими покупками. Гвардеец, приподняв Файрфлай, снял с себя старые и порванные сумки, заменив их на новые. На ощупь они казались куда прочнее, нежели те, что были у Феруса до этого.

— Сумки из кожи с жопы радигатора, — ответил на немой вопрос Разор. – Прочнее только с жопы дракона.

Краем глаза он взглянул на Феруса.

— Если пристрелишь одного, тащи сюда, сошью тебе парочку, — усмехнулся единорог, возвращаясь к работе.

Гвардеец принялся доставать то, что еще уцелело в старых сумках и распределять по новым. Сама же Файрфлай, как ни странно, молча сидела на спине, наблюдая за старым единорогом. Видимо, недавняя исповедь жеребца ввела ее в некоторое замешательство, а быть может, виновата была усталость. Денек, что для нее, что для Гвардейца, выдался очень насыщенным. И насколько Ферус успел изучить натуру малышки, она совсем скоро должна была погрузиться в царство сновидений. Но пока ее разноцветные глаза следили за Разором, что верстал патроны и распределял их по ячейкам барабана.

— Ну вот и все, — последний готовый патрон лег в ячейку.

Разор поднял оба барабана телекинезом и поставил их на край стола, ближе к Ферусу.

— Забирай свои боеприпасы, нянька, — усмехнулся он.

Гвардеец, сделав шаг, нащупал телекинезом оба барабана. Один Ферус спрятал в сумке, в то время как второй занял свое место в «Последнем Доводе». Сам же дробовик чейнджлинг обернул в брезент и закрепил на своем правом боку.

— Только лучший сервис, как говорится, — пожал плечами единорог.

Из коридора, что вел к выходу, послышался звук открывающейся двери, за которым последовало хриплое приветствие. Хозяин магазина навострил уши. Его эмоциональный фон окрасился в секундное удивление, после чего сменил оттенки на легкое безразличие, слабо разбавленное радостными нотками.

— О, Кобб припер свою задницу, — Разор взглянул на Вольфрама. – Старому пройдохе не терпится отлягать мне мозг по поводу тех энергомагических ружей.

Единорог едко усмехнулся.

— Ну, тогда не буду заставлять его ждать, — он повернулся к Ферусу. – Если, конечно, у тебя нет ко мне других дел.

— Нет, это все, — ответил Гвардеец.

Разор кивнул.

— Чудненько, — хозяин магазина двинулся к выходу.

Кобблстоун, изрядно промокший, стоял в общей комнате, перекидываясь едкими шутками с Миражом по поводу Вимпа. Жеребец же, видимо, не понимая, что едкие остроты и завуалированные образы напрямую касаются его, молча сидел с хмурой миной и наблюдал за парой гогочущих работорговцев. Заметив приближение хозяина магазина, грифон широко улыбнулся, приветственно кивнув.

— Мистер Разор, — поздоровался он.

— Да-да, только давай без этой херни, — фыркнул хозяин магазина. – Оставь ее для своих покупателей.

Позади Разора показался Гвардеец. Ферус сделал шаг к грифону, остановившись в полуметре от него.

— Припасы? – спросил Ферус.

Грифон поставил около ног Феруса мешок и связку из четырех крупных фляг.

— Все тут, — он указал лапами на припасы.

Гвардеец кивнул. Мешок и фляги взлетели в воздух, чем изрядно удивили Кобблстоуна. Проверив содержимое, Ферус распределил припасы по сумкам.

— Ты и так умеешь? – усмехнулся грифон, переглянувшись с ухмыляющимся Миражом.

— Благодарю, — кивнул Ферус. – Теперь нам пора.

Грифон пожал плечами.

— Будете в наших краях, сбейте еще пару кораблей Анклава, — хохотнул работорговец, отсалютовав Файрфлай.

Малышка капризно надула щеки, вызвав у Кобблстоуна улыбку, но ничего не ответила. Усталость брала свое, постепенно погружая жеребенка в сон. Грифон повернулся к Миражу.

— Проводи наших друзей к окраине, — хмыкнул Кобблстоун. – А то, вооруженный и с такой темпераментной малявкой на спине, наш загадочный пони может наделать тут дел.

Мираж хохотнул и, широко ухмыльнувшись, кивнул.

— А мы пока обсудим с мистером Разором кое-какие вопросы, — грифон повернулся к хозяину магазина.

— Ты всегда там, где пахнет деньгами, да, старая курица? — единорог колко усмехнулся.
Ухмылка Кобблстоуна стала лишь шире.

— Следуйте за мной, — Мираж взглянул на Феруса и кивнул на выход.

Накинув капюшон своего плаща, единорог двинулся к дверям. Ферус шагнул следом. Оказавшись на улице, Файрфлай сильнее укуталась в одеяло, свернулась калачиком на спине Феруса. Гвардеец обернул жеребенка прозрачным барьером, защищающим от дождя и ветра и, убедившись, что новые покупки удобно расположены на спине и боках, шагнул под проливной дождь. Старая Эпплуза была городком, куда меньшим по размеру, чем тот же Мейнхеттан или ему подобные, потому Мираж привел Гвардейца к окраине, попутно разобравшись и успокоив охранников поселения.

— Не пропадайте, — он отсалютовал Ферусу. – Чую, что о вашей парочке мы еще услышим что-нибудь эдакое.

Единорог усмехнулся.

— Спасибо, — кивнул Гвардеец.

Копыта чейнджлинга шагнули вглубь мрачной Пустоши, оставляя Старую Эпплузу позади. После сегодняшней встряски, стоило бы остановиться и перевести дух, однако делать это в городе работорговцев было не самой разумной затеей. Файрфлай все равно выспится, а что до Феруса, то Гвардеец может и потерпеть. Сейчас путь лежал на северные окраины Эквестрии, в обход горы, на которой располагался Кантерлот. Воспоминания о столице пробудили в сознании картины прошлого: об улье и Семье. Но, как ни странно, сейчас эти мысли Ферусу оказались достаточно приятными. Не теми холодными лезвиями, что терзают душу, удобряя почву для растущего чувства вины, а добрыми и мягкими, как объятия дорогого тебе существа. Время для горя и самобичевания прошло, ведь вся Семья сейчас вместе с ним — помогает слабому разуму Гвардейца преодолеть этот тяжелый путь, что он избрал. И от этой мысли на душе у Феруса становилось все теплее.

— И ты тоже иди нахер!.. – буркнула сквозь сон Файрфлай.

А вот и еще один источник тепла в этой вечной черноте вокруг. Малышка, вновь что-то пробубнив в свое одеяльце, сгребла его передними ножками и, укутавшись сильнее, засопела еще громче. Казалось, мелодию этой песни крепкого сна не может заглушить даже шумящий дождь. Стоило поспешить, ведь до Кантерлота еще предстоит пройти через Вечнодикий лес и Понивилль, а там, скорее всего, полно рейдеров. Конечно, благодаря старику Разору, Гвардеец был готов к любым опасностям, что могли угрожать малышке, но лучше преодолеть хотя бы лес быстрее, чем жеребенок и ее неугомонный характер проснутся. Перспектива истратить весь боезапас за пару часов выглядела крайне скверно.

Гвардеец, руководствуясь внутренним компасом, через несколько часов вышел на окраины Вечнодикого леса. Феруса встретила тянущаяся до самого горизонта сплошная линия вековых деревьев, что, по каким-то непонятным причинам, пережили Апокалипсис. Живая мрачная стена, одним своим видом предупреждающая – сунься чуть глубже, и назад ты уже не выберешься. Дождь продолжал лить, как из ведра, иногда сверкали молнии, однако даже они не могли скрыть то зарево, что поднималось из-за горизонта. Вечнодикий горел, окрашивая линию, где земля встречается с серым небом, в кроваво-красные и оранжевые оттенки. Благо, пламени было еще далеко до того места, через которое двигался Гвардеец.

Ферус, убирая растительность и ветки из-под ног, шагнул под кроны деревьев. В чаще было еще темнее, чем на опушке, из-за чего весь мир вокруг превратился в практически черную пелену с редкими вкраплениями серого цвета. Хоть шаги Феруса и треск веток под его ногами хорошо маскировал ливень и завывания ветра в кронах деревьев, а самого Гвардейца прятала темнота, от Вечнодикого это все равно бы не спасло. Лес не пользовался зрением или слухом, потому, стоило чейнджлингу углубиться, мир вокруг в одночасье зашептал на особом языке эмоций. Этот эмоциональный фон не был похож на фон пони или других существ. Примитивный, резкий и вездесущий. Это были эмоции самого леса, что тут же окрасились в гнев. Вечнодикий не терпел нарушителей его границ, а в особенности пони или подобным им. Особенно сейчас, когда жители Пустоши сжигают его деревья на востоке, превращая все вокруг в пепел.

Ферус помнил это. В своем прошлом бесчувственного призрака, он часто заходил на территорию этой своенравной и непокорной чащи. Однако все подобные воспоминания были одинаковыми: лишь беззвучный путь через черный океан с одной единственной мыслью – выполнить задание или настигнуть цель. Тогда было плевать на то, что чувствуют окружающие. Все эмоции были лишь пищей. Но не теперь. Теперь Гвардеец внимательнее прислушивался к тому, что он чувствовал и, раз Вечнодикий в ярости, стоило быть начеку. Барьер вокруг Файрфлай усилился, укрыв под собой еще и сумки с «Последним Доводом». Лишиться сейчас припасов было бы непростительной глупостью, ведь тогда придется повернуть назад.

Уже спустя полчаса, Гвардеец почувствовал новый эмоциональный фон. Лес не собирался мириться с нарушителем и прислал тех, кто должен был разобраться с ним. До ушей Феруса донесся гулкий вой, прорвавшийся через шум дождя и ветра.

«Проклятая стая»

Раньше они были обычными древесными волками, неотъемлемой частью этого леса, но Пустошь исказила их облик, превратив в огромных чудовищ, способных всей стаей загрызть даже Звездное Отродье. Массивные звери, ростом под два метра в холке, с острыми когтями и зубами, способными прогрызть даже самую прочную шкуру. Раны от таких укусов не заживают, заставляя жертву медленно гнить заживо. Однако самым опасным было не это – тело убитого волка полностью восстанавливалось за считанные секунды, даже если его разорвало на мелкие кусочки. И такие звери всегда охотились стаями, следуя инстинкту своих предков.

Среди деревьев мелькнуло несколько неразборчивых силуэтов. Эмоции ярости и голода окружили Гвардейца, принявшись танцевать свой жестокий танец. В шум дождя стал проникать звук громкого рыка, издаваемого десятком хищников, пришедших за своей добычей. Кольцо замкнулось. Гвардеец остановился на месте и замер. Из близлежащих кустов показалось несколько оскаленных пастей с желтыми горящими глазами. Позади Феруса также выскочило несколько хищников, однако никто из них пока не решался прыгать первым, продолжая наблюдать. Проклятая стая не бросится на добычу, пока не убедится, что ее членам ничего не угрожает. Волки, свирепо рыча, продолжили кружить вокруг Гвардейца, выбирая удобный момент.

Внезапно в окружающий эмоциональный фон проникло что-то еще. Другой хищник, живущий в этом месте, изволил явиться на трапезу. Видимо, за нарушителем спокойствия Вечнодикий прислал свои самые страшные порождения. Мокрая почва в нескольких метрах справа и слева от Феруса взорвалась фонтанами земли, из-под которых показалось около десятка длинных и острых лоз. Каждая, словно массивная плеть, принялась кружиться и извиваться. Проклятая стая, сердито скуля и воя, отпрянула назад. Десятки лиан в ту же секунду обрушились на Гвардейца, грозясь превратить его тело в фарш. Но стоило им достичь того самого отрезка, после которого магия любого существа попросту исчезала, как растения мертвым грузом упали на голову и силовое поле чейнджлинга. Телекинез Феруса подхватил лозы и отбросил их в сторону. Проклятая стая тут же замерла, впившись светящимися глазами в странного пони перед ней. Гнев и жажда в эмоциональном фоне вокруг потеснили другие, более осторожные оттенки. Обездвиженные лозы сползли на землю, упав в грязь. Их основания, что были вне не досягаемости от Феруса, потащили их назад. Через секунду растение повторило атаку. Безрезультатно. Проклятая стая сделала еще шаг назад.

Все тело Феруса объяла зеленая аура, осветив все вокруг ярким изумрудным светом. Некоторые из волков зажмурились, слегка отвернув головы. Лозы в ту же секунду замерли, зависнув над чейнджлингом, что принял свою истинную форму перед Вечнодиким и его обитателями. Эмоциональный фон вокруг тут же перекрасился в другие цвета. Злость осталась, но теперь главенствующей вокруг было понимание. Вечнодикий узнал Призрака Старого Мира, что скитался по этим землям не одну сотню лет. Лозы выпрямились и скрылись под землей. Проклятая стая, громко взвыв, развернулась и скрылась в темноте чащи, оставляя Феруса в одиночестве. Монстры поприветствовали друг друга, и теперь пришло время двигаться дальше. Ферус вновь принял облик темно-зеленого жеребца и двинулся вперед.

Следующие несколько часов Вечнодикий не обращал никакого внимания на одиноко идущую фигуру с жеребенком на спине, живя своей жизнью. Отвратная погода заставила всех его обитателей укрыться в своих норах, потому больше никого на своем многочасовом пути сквозь лес Гвардеец не встретил. Выйдя, наконец, к окраинам Понивилля, Ферус остановился на опушке. Усилив свое эмоциональное чутье, чейнджлинг проверил окружающую местность.

«Пусто»

Город-призрак встретил Гвардейца редкими вкраплениями эмоций, что был свойственен мелким животным и паразитам. Эмоционального фона разумных существ в полукилометре вокруг себя Ферус не почуял. Сейчас путь лежал к городу у подножья горы, на которой располагался Кантерлот – Зебратауну. Своеобразная резервация, куда направлялись все зебры, что жили в Эквестрии. Город был не самым приятным местом по рассказам Инвиди, однако сейчас это было уже не важно. Главное, что поселение помогало внутреннему компасу Гвардейца сэкономить время и обойти гору.

Копыта чейнджлинга ступили на территорию Понивилля, вернее, на располагающуюся рядом с ним ферму. Редкие вспышки молнии на мгновение освещали эти серые безжизненные пейзажи, показывая покинутые ветхие и полуразрушенные здания городка. Раньше тут обитали разномастные банды рейдеров, что, по очереди вырезая друг друга, выбивали себе право главенствовать в Понивилле. Теперь же город был пуст, потому никто не мешал чейнджлингу неспеша двигаться по узким улочкам. Ферус был отчасти благодарен тому, что не может увидеть тех мрачных пейзажей, что были свойственны этому городу-призраку. Кто знает, выдержал ли бы вновь обретенный разум Гвардейца картин того, во что превратился мир, который он помнил?

Руины Понивилля молча проводили Феруса. Очередной город-призрак, как и сотни до него, остался позади. До Зебратауна оставалось еще несколько часов, и скорее всего, Ферус и Файрфлай прибудут туда к рассвету. Гвардеец невольно задумался, какие бывают рассветы в мире, где все небо покрыто серыми тучами? Несколько раз в юности, когда небо Кантерлота было заполнено облаками, Ферус наблюдал закаты. То самое время, когда небосвод окрашивался в красные и оранжевые тона, словно огромный кусок неба буквально загорался ярким пламенем, что с каждым мгновением подбиралось все ближе. Так ли это сейчас, Ферус не мог знать, а спросить он мог только у Файрфлай. Не потому, что другие разумные жители Пустоши не смогли бы ему ответить. Гвардеец попросту не хотел. Однако спросить подобное у малышки имело бы предсказуемый итог: она либо бы обозвала его «придурком», либо просто подняла бы на смех. Пусть уж лучше это так и останется загадкой.

Ночь подходила к концу. Мгла постепенно отступала под натиском света, меняя угольно-черные оттенки на серые. Первые рассеянные лучи солнца, что смогли пробиться через облачную завесу, неохотно возвращались на Пустошь, прогоняя ночной мрак. Проливной дождь также сходил на нет, оставляя после себя лишь насыщенный влагой воздух, которым было приятно дышать. Впереди показалась огромная гора, возвышающаяся почти до самого неба. Из каменного исполина, с ревом сотен голодных хищников, многочисленные водопады, подпитанные бурей, извергали потоки воды, что падали параллельно отвесным скалам. Тысячи, может десятки тысяч литров воды врезались в массивный полуразрушенный акведук у подножья и, переливаясь через него, мчались дальше вниз. Где-то вверху стояла столица погибшей Эквестрии, пропитанная отравленным Розовым Облаком и радиацией. За много лет вода и ветер перенесли большую часть этой отравы к подножью и дальше вглубь Пустоши, а значит, в том месте, куда направлялся Ферус с Файрфлай, им придется столкнуться с ней. За себя Гвардеец не переживал. Много лет он, лишенный памяти, питался гелем, что был отравлен Облаком. Те муки, что сделали из него бесчувственного монстра, сделали его и таким же бесчувственным и по отношению к этой отраве. Вопросы вызывала лишь Файрфлай, однако, по словам Шарп, ее организм мог бороться со многими загрязнениями, в число которых входило и Облако. Правда это была или вымысел – Ферус не знал. Во всяком случае, любое скопление яда будет поглощено им до того, как оно сможет дотянуться до малышки.

Поднявшись на пригорок, Гвардеец вышел к окраинам Зебратауна. Наибольший водопад врезался в горный утес примерно в полукилометре от города, наполняя все вокруг своим громким ревом. Из-за разрушенного акведука потоки воды устремлялись по улицам города, а не в сторону бывших пахотных угодий. Поскольку Кантерлот был переполнен Розовым Облаком, вода, текущая вниз из бывшей столицы Эквестрии, порой имела розовый оттенок. Зрелище, наверное, впечатляющее. Жаль, только, Гвардеец не мог этого увидеть.

Копыта Феруса ступили в город. Большая часть построек зебринской культуры за долгие годы были разрушены, и от них не осталось даже остовов. То, чему удалось хоть как-то уцелеть, медленно врастало в землю и смывалось потоками воды, превращая весь Зебратаун в некое подобие бесформенной серой массы, что была частично спрятана под пеленой падающей воды. Эмоциональное чутье не уловило никого в радиусе полукилометра, а значит, сейчас пока что было безопасно. Ферус ослабил барьер, что защищал Файрфлай от дождя, пропуская под купол больше свежего воздуха и звуков снаружи. Зная, насколько крепкий сон у малышки, он не опасался ее разбудить, но если она все же проснется, то пусть посмотрит на такое красивое явление природы, как водопады. И, на удивление, это сработало — в спокойный эмоциональный фон жеребенка стали пробираться сердитые и возмущенные нотки.

— Доброе утро, — поздоровался Гвардеец.

Файрфлай что-то пробубнила себе под нос, сгребла передними ножками свое одеяло и, уткнувшись в него мордочкой, недовольно засопела. Однако сон уже покинул малышку, и уже через минуту она села, потерла заспанные глаза, потянулась и сладко зевнула. Ее здоровое ухо встало торчком, а голова покрутилась из стороны в сторону. Эмоциональный фон жеребенка окрасился в легкое удивление и радость, стоило ей увидеть массивное белое облако, что окружало утес. Взгляд малышки пополз выше по отвесно падающей воде. С каждой секундой глаза Файрфлай все больше расширялись, а удивление в эмоциональном фоне росло все быстрее.

— Я… — попыталась сказать малышка, но зевок помешал ей закончить фразу.

Она тряхнула головой и сладко поплямкала.

— Я сейчас обоссусь, — закончила Файрфлай, глядя на падающую воду.

Гвардеец остановился. Его телекинез аккуратно приподнял жеребенка, поставив ее на землю. Все еще шатаясь от сонливости, Файрфлай отошла на пару шагов в сторону и принялась делать свои дела, не забыв при этом широко зевнуть.

— Мы это где сейчас? – она тряхнула головой, прогоняя сонливость.

— Зебратаун, — ответил чейнджлинг. – Раньше тут была резервация, куда ссылались все зебры, живущие в окрестностях Кантерлота.

Жеребенок еще раз окинула взглядом окружающие серые руины. Взгляд Файрфлай замер на тонком розовом ручейке, тянущимся поперек улицы между остатками магазина и жилой хижины. Она гневно сузила глаза, окрасив эмоциональный фон вокруг себя в ненависть.

— Что-то не так? – Ферус повернулся к малышке.

Файрфлай сердито фыркнула и, закончив свои дела, вернулась к Гвардейцу.

— Дерьмовый город, — ее взгляд проследил за розовым ручьем, найдя еще несколько. – Я все.

Ферус кивнул. Подхватив жеребенка телекинезом, Гвардеец усадил ее себе на спину и двинулся дальше. Когда малышка оказалась на своем месте, ее эмоции изменили оттенок на более спокойный, однако непонятно откуда взявшийся гнев продолжал витать вокруг Файрфлай. Жеребенок сгребла свое одеяло, укутавшись в него, и постучала копытцем по спине чейнджлинга.

— Пить… – требование было прервано широким зевком, — …хочу!

Из седельной сумки к Файрфлай подлетела фляга. Малышка обхватила ее передними ножками и подтянула к себе. Открутив крышку, жеребенок принялась жадно пить большими глотками. Как столько помещалось в такую маленькую кобылку, для Феруса было загадкой.

— Все! – малышка вытянула флягу перед собой.

Опустошенная на половину емкость скрылась в седельной сумке Гвардейца. Жеребенок принялась крутить головой, осматривая достопримечательности Зебратауна, пока на ее глаза не попались новые седельные сумки Феруса. Само собой, для малышки новые сумки значили то, что там определенно есть что-то новое и неисследованное. А раз смотреть на окружающие серые руины и воду ей, как обычно это и бывало, быстро наскучит, малышка определенно захочет запустить свои копытца в это самое «новое и неисследованное». Ферус проверил телекинезом застежки на сумке, где хранились патроны. На всякий случай. Копытца Файрфлай устремились к передней правой сумке. Быстро открыв ее, жеребенок почти нырнула внутрь, принявшись копошиться и с интересом искать что-то. Однако уже через секунду эмоциональный фон малышки окрасился в сердитые тона. Файрфлай отстранилась от сумки, держа в копытах свой ПипБак.

— Я думала, мы его просрали где-то, — жеребенок недовольно фыркнула.

Она покрутила техномагическое устройство в копытцах, взглянув на экран. Эмоциональный фон малышки сменил цвета на некоторое удивление и даже радость.

— О, эта херня, наконец-то, работает! – хихикнула Файрфлай.

Жеребенок положила прибор перед собой и, удерживая одной ножкой, принялась бить по ПипБаку другой. Судя по всему, Файрфлай целилась в переключатели и кнопки, потому что при каждом ударе устройство издавало щелкающие звуки.

— Эй, блять! – прошипела жеребенок, стукнув ПипБак по экрану. – Музыку мне дай! МУЗЫКУ!

Очередной удар. Издевательства над прибором продолжались примерно полминуты, пока он, наконец, не начал сердито шипеть. Сквозь помехи в радиоэфире стали просачиваться отрывки музыки, однако они почти сразу же заглушались скрежетом и недовольным бурчанием прибора. Файрфлай надула щеки.

— Вонючая нихера не работающая херовина! – фыркнула она, вновь стукнув прибор. – Никакого от тебя толку!

ПипБак ответил возмущенным шипением, заставляя жеребенка еще больше рассердиться. Видимо, в этом месте сигнал был довольно скверным, и вожделенную музыку Файрфлай вряд ли бы получила. Яркие и острые цвета гнева и возмущения танцевали вокруг малышки, концентрируясь вокруг многострадального прибора, который был виноват только в том, что плохо принимал слабый сигнал радио.

— Гребаные неработающие херни сраных пони! — злобно прошипела Файрфлай.

В подтверждение своих слов жеребенок вновь стукнула по экрану прибора. Оставалось лишь гадать, что же именно произошло в жизни Файрфлай, что заставляло ее так люто ненавидеть представителей своей расы. Хотя, зачем было гадать? Неожиданная мысль пронеслась в сознании Гвардейца. Однако была проблема – как на это отреагирует малышка, было неясно, но почему-то именно сейчас чейнджлинг не хотел отступать. Да, каждый раз, когда Файрфлай вспоминала что-либо из своего прошлого, она сильно злилась, но Гвардейцу захотелось лучше узнать эту маленькую взбалмошную кобылку. Ведь когда ты узнаешь кого-то чуточку лучше, тебе гораздо проще понять его.

— Почему ты их так ненавидишь? – спросил Ферус.

Файрфлай, вытянув ухо, посмотрела на затылок чейнджлинга.

— Пони, — добавил Гвардеец. – Почему?

— Потому что они жалкие ублюдки, заслуживающие сдохнуть где-нибудь в канаве с ножом в горле! — ровным, но сердитым голосом ответила Файрфлай.

Настроение малышки окончательно испортилось.

— И все же? – Ферус слегка повернул к ней голову.

Файрфлай скрестила передние ножки на груди.

— Тебе этого мало? – сердито спросила она.

— Я хочу понять, почему ты так сильно их ненавидишь, — продолжил Гвардеец.

Жеребенок громко фыркнула. Она нахмурилась, продолжая сверлить затылок Феруса сердитым взглядом.

— Я хочу лучше узнать тебя, Файрфлай, — добавил чейнджлинг.

— Нахера? – фыркнула жеребенок.

Гвардеец на несколько мгновений замолчал. Эмоциональный фон малышки сейчас просто сиял негодованием и гневом, а значит, стоило быть осторожнее. Истерики у Файрфлай пусть пока и заканчивались благополучно, но лишь пока. Ферус вздохнул.

— Потому что мне не все равно, – ответил он. — От ненависти лучше избавиться, потому что ни к чему хорошему она не приведет. Уж мне ли не знать…

Гвардеец вздохнул.

– Но если ты не хочешь, я не буду настаивать, — Ферус отвернулся и выпрямился.

Файрфлай пренебрежительно хмыкнула, но промолчала. За пару секунд ее эмоциональный фон сменил краски с ненависти к обиде, быстро перейдя в горечь. Казалось, что внутри у нее идет спор о принятии решения, стоит ли продолжать разговор с чейнджлингом, либо же, как всегда, обозвать его как-нибудь и забыть об этом.

— Хочешь узнать, почему я ненавижу пони? — Файрфлай, наконец, нарушила молчание. — Хочешь, чтобы я отказалась от того, что помогло мне выжить?

Голос малышки стал ровным и не таким высоким, как обычно, а эмоциональный фон избавился от ярких тонов, оставив только тусклые зеленые краски печали и бледно-желтые цвета злости. Малышка громко выдохнула, собираясь с мыслями.

— Ладно, мистер распиздастый защитник, — она горько усмехнулась. – Хочешь узнать меня получше?

Файрфлай подняла взгляд от ПипБака, устремив его на водопад.

— Пони… — полушепотом начала она. – Если бы не эти сраные твари, моя жизнь не была бы таким дерьмом.

Жеребенок чуть слышно хмыкнула, опустив глаза на ПипБак, что лежал у ее копыт.

— Я не помню, что было до того, как я попала на Пустошь, — Файрфлай положила ножку на прибор. – Помню только яркую вспышку и как я полетела к стене. А потом огонь. Он был везде. Я помню дым, от которого было трудно дышать. Потом я увидела телегу. Я тогда была еще тупее, чем сейчас, потому, обссыкаясь от страха, за каким-то хером решила спрятаться в ней! Это был какой-то караван, а куда он ехал — мне было плевать.

Взгляд малышки еще несколько секунд смотрел точно на экран ПипБака, после чего оторвался от устройства, остановившись на серых руинах Зебратауна. Зеленые оттенки печали окутали Файрфлай так, что невольно казалось, будто они ее обнимают.

— Сможет ли маленький сраный жеребенок прожить хоть сколько-то на Пустоши один? – Файрфлай покачала головой. – Нихера… но у меня каким-то хреном это, блять, получилось. Караван притащил меня в какой-то сраный городок. Я помню, что жрала вообще все, до чего могла дотянуться, ползая по дерьму в канализации и воруя у пони. Только вот им это не нравилось. Эти твари вообще любили поиздеваться надо мной, даже если я ничего и не думала тащить! А я, из-за своих сраных коротких ног, даже не могла толком убежать… Я уже и не помню, сколько раз мне давали пинка под зад или били по башке. Наверно, из-за того, что я была мелким дерьмом, били меня до тех пор, пока я не начинала кашлять кровью. А потом прекращали. Видимо, думали, что я и так подохну. Но я почему-то не подыхала…

В зеленые оттенки грусти добавились бледно желтые цвета ненависти. Файрфлай сжала зубы.

— А потом моя дерьмовая жизнь стала чуточку легче, — жеребенок горько усмехнулась. – Вернее, я так подумала…

Ферус вышел на главную площадь Зебратауна, где красовался фонтан со статуей Принцессы Селестии. Такой же наполовину разрушенный и терпеливо ожидающий, когда потопы и время, наконец, окончательно его уничтожат.

— Как говорят сраные пони: «Я встретила друга!» — Файрфлай с отвращением поморщилась. – Подлую тварь, что была чуть старше, чем я… Да, спать по ночам стало теплее, а воровать и копаться в мусоре — чуточку проще. Но вот только еды на двоих нужно было искать в два раза больше. И, как и всегда в моей ебаной жизни, все полетело в жопу. Этот мелкий ублюдок продал меня работорговцам. Хотел получить от них награду. А получил пулю.

Файрфлай тихо посмеялась.

— Мне «повезло», — продолжила она. – Этим ублюдкам нужны были маленькие жеребята как я, в отличие от урода, который меня продал. Вот тогда я окончательно поняла, что верить поганым пони нельзя.

Взгляд Файрфлай устремился вверх по водопаду.

— И с этого ебаного момента я очень хорошо помню все… — жеребенок злобно прошипела.

Ее эмоциональный фон запестрел обидой и ненавистью. Эмоции были настолько яркими, что Ферус уже успел пожалеть, что начал этот разговор, но прерывать малышку он не решился. Иногда гневу надо дать выйти.

— Это место называлось «Питомник», — каждое слово давалось Файрфлай с трудом. — Я помню, как всех нас держали в большой яме. Огромную толпу жеребят. По ночам они постоянно плакали, пока не пришел один ублюдочный пони и не отрезал одному голову. Это быстро заткнуло остальных.

Ферус вышел к большому полуразрушенному амфитеатру. Старую постройку обрамляли разбитые стены и арки, среди которых встречались еще сохранившиеся колонны с каменными барельефами. Изображали они маски злых духов различных форм, от ужасного – до очень ужасного.

— Кого-то из нас продавали, кого-то, если он был очень громким и плаксивым, на потеху кидали в яму к каким-нибудь тварям, а кого-то просто трахали, — взгляд малышки остановился на одной из масок. – Вот тут моя ебаная жизнь решила сделать мне подарок. Одна из кобыл постарше, что была с нами… как же ее звали? Кайндли, что ли? Так эта дура все пыталась успокаивать других жеребят, чтобы они не хныкали. А еще, как она говорила, чтобы защитить нас от членов этих сраных уродов, она умоляла этих ублюдков трахать ее вместо нас. Ну, те так и делали. Часто даже на наших глазах, чтобы мы «видели всю глубину ее жертвы». Трахали они ее постоянно. А когда она уже не могла ходить, эти ублюдки ее просто зарезали. Как и поступали всегда сраные пони.

Амфитеатр остался позади. Проводив его взглядом, Файрфлай подняла свои разноцветные глаза на водопад.

— Однако трахать и продавать жеребят было не единственной их забавой, — малышка оскалилась. – Кормили нас, как ты понимаешь, херово. За каждый кусок приходилось драться, ведь эти твари иногда не кормили нас несколько дней, а после чего кидали какой-нибудь гнилой кусок и смотрели, как мы деремся за него. Тогда мне, почему-то, очень хотелось жить… Я не плакала, не хныкала, как все. Все, что я тогда испытывала — только ненависть. И потому я дралась. Я помню глаза того жеребенка… Помню, как мои копыта превращали его лицо в кровавое месиво, а я била, била, била, била… Он плакал, просил остановиться. Но я продолжала. Продолжала, пока он не перестал двигаться. Почему? Я хотела есть. Он  был первым, кого я прибила.

Файрфлай повернулась к Ферусу. Гвардеец молча шел вперед, слушая каждое ее слово.

— И знаешь что? – на мордочке малышки появилась вымученная улыбка. – Этим ублюдкам это так понравилось! Они стали устраивать для себя такие представления постоянно! Я, блять, стала ебаной звездой!

Эмоциональный фон Файрфлай просто взорвался яростью, но быстро померк в темно-синих оттенках страха. Жеребенок обняла себя передними ножками.

— Но это было только начало, — она отрицательно покачала головой. – После того случая каждый ебаный день кто-то из сраных жеребят пытался меня убить. Ночью, днем – насрать!  

На глазах Файрфлай выступили слезы.

— Каждый сраный день превратился в ебаное испытание! – злобно прошипела она. – Днем эти маленькие ублюдки боязливо зыркали на меня, а ночью пытались задушить! А взрослых тварей это только радовало!

Жеребенок тяжело вздохнула, пытаясь подавить тот ком гнева и обиды, что подкатил к горлу.

— В один прекрасный день они даже решили «наградить ретивую драчунью»! – прорычала малышка. – ПАРОЧКОЙ ХЕРОВ!

Она вытерла мокрый нос копытцем.

— Не знаю, как мне удалось свалить из хватки этого ебаного единорога и прыгнуть в ближайшую дырку, — Файрфлай покачала головой, — но дальше я помню только то, как сидела в отстойнике. Туда, кроме дерьма, работорговцы скидывали трупы и другой мусор, который иногда даже светился зеленым…

Файрфлай сглотнула.

— Как же я тогда хотела подохнуть… — малышка шмыгнула носом. – Но хер мне!

Стоило Файрфлай сказать это, как Ферус почуял несколько эмоциональных фонов вокруг, вспыхнувших среди руин. Расстояние в пять сотен метров принялось быстро сокращаться, словно этот кто-то двигался молниеносными скачками. Эмоции дублировались и, казалось, что вокруг чейнджлинга и жеребенка сжимается кольцо.

— Файрфлай, я… — Гвардеец попытался прервать малышку.

— ЗАТКНИСЬ! – рявкнула она. – Ты хотел свое ебаное откровение?! Теперь жри свое ебаное откровение!

Она злобно ударила копытцем по ПипБаку, вытерев влажные глаза. Верно. Ферус сам вынудил Файрфлай на этот разговор. Отступать уже было некуда, к тому же, это откровение давалось малышке с огромной болью, но она хотела пройти этот путь. На вторую попытку у нее бы уже просто не осталось сил. Потому сейчас, что бы ни случилось, Ферус выслушает ее. Выслушает все, и если кто-нибудь попытается угрожать им сейчас, Гвардеец без зазрений совести прикончит его. Барьер вокруг Файрфлай слегка усилился, пока сам чейнджлинг внимательно слушал ее.

— Я уже и не помню, сколько я сидела и хныкала в этом гадюшнике, — продолжила жеребенок, — пока меня не выловили оттуда. Поначалу, эти ублюдки хотели меня пристрелить, думая, что я проклята! По их словам, в том гадюшнике, полным радиации и разного говна, жеребенок попросту бы умер. И тут мне, блять, тоже подфартило!..

Файрфлай закрыла глаза и сделала глубокий вдох, собираясь с силами.

— Одни из них, наверное, самый умный среди этих тупорылых тварей, — спустя несколько секунд, продолжила она, — предложил меня «продать» в одно интересное место…

Эмоциональный фон малышки теперь просто взорвался темно-синими оттенками страха, ярко-желтыми ненависти и ядовито-зеленым цветом горечи. Заплаканные глаза Файрфлай посмотрели на Феруса. А незваные гости продолжали приближаться. Расстояние между ними и чейнджлингом с жеребенком сократилось до сотни метров. Это были злость и интерес, в которые проникли краски удивления. Источников было семь, но из-за дублирования их эмоциональных фонов казалось, что вокруг Феруса и Файрфлай было одно существо.

— Фыр-Фыр, ты знаешь, как это, когда очень-очень больно? – голос малышки дрогнул.

Гвардеец остановился. Выносить это откровение уже не было сил, но он сам спровоцировал Файрфлай на это, и теперь он обязан разделить с малышкой всю ту ненависть, что обуревала ее. Жеребенок отрицательно покачала головой. Источники чужих эмоций слегка замедлились, словно подкрадываясь, прячась среди руин и выжидая удобного момента.

— Нихера ты не знаешь! — она всхлипнула. – Каждый день… каждый сраный день с того момента со мной делали такое…

Жеребенок обняла себя копытцами, стиснув зубы.

— Утром, днем, вечером, ночью! — злобно прошипела она. – «Еще укол!», «Увеличьте напряжение!», «Попробуйте вот это!»…

Файрфлай затрясло от ярости. Она крепче обняла себя ножками и зажмурилась.

— Это… это было ужасно! — по щекам малышки текли слезы. – СРАНЫЕ ПОНИ! СРАНЫЕ ЕБАНЫЕ ПОНИ! КАК ЖЕ Я ХОЧУ, ЧТОБЫ ВЫ ВСЕ СДОХЛИ!

Терпеть это уже было невыносимо. Но не было тех слов, которые могли бы утешить жеребенка и, если не погасить, то хотя бы уменьшить тот пожар внутри. Но, как обычно бывает, порой тьма показывает тебе, где свет. Не понятно, откуда эта странная мысль пришла Ферусу в голову, но сейчас она казалась тем самым необходимым для Файрфлай. Может, сейчас это вряд ли бы помогло, вот только Гвардейцу было плевать. Он осторожно поднял телекинезом плачущую Файрфлай и, повернувшись к ней, приблизился. Больше не говоря ни слова, Ферус обнял малышку.

— Ч… чт… — Файрфлай всхлипнула, широко распахнув глаза.

Жеребенок замерла. Ее эмоциональный фон, буквально мгновение назад горящий ненавистью и горечью, замер вместе с хозяйкой. Секунда, и в эту палитру, полную боли и отчаяния, стали пробираться совсем другие цвета. Малышка, еще раз громко всхлипнув, уткнулась мордочкой в грудь Феруса, и заплакала. Эмоциональный фон тех, кто крался среди руин к чейнджлингу и кобылке, окрасился в цвета нетерпенья и злобной радости, как у хищника, перед прыжком к своей жертве. Теперь чейнджлинг узнал эти дублирующиеся эмоции. Его и малышку окружило семь аликорнов Единства, готовых напасть.

«Не сегодня»

Мгновение, и Феруса объяла зеленая аура. Маскировка спала, и теперь маленькую плачущую кобылку держал в объятиях массивный чейнджлинг-гвардеец. Эмоциональный фон аликорнов, прячущихся среди руин, в ту же секунду окрасился в темно-синие оттенки ужаса. Они замерли. Гвардеец немного наклонил голову.

— Прости меня, — шепнул Ферус. – Прости за то, что заставил тебя вновь пережить этот кошмар…

Тело Файрфлай вздрогнуло. Гвардеец сглотнул. Он еще крепче обнял жеребенка и, опустив голову еще ниже, коснулся своим подбородком ее макушки. Его клыки были теперь справа и слева жеребенка. Она взглянула на один из них. Эмоциональный фон малышки окрасился в гордость и радость, сильно потеснивших горечь и обиду.

— Я больше не позволю подобному повториться, — голос чейнджлинга стал тверже и громче. – Никогда.

Аликорны принялись быстро отдаляться и рассеиваться среди руин. Видимо, снятие маскировки возымело эффект, и Ферус был этому рад. Файрфлай, громко всхлипнув, отстранилась от Гвардейца. Она вытерла копытцем мокрый нос и глаза, после чего подняла заплаканный взгляд на Феруса.

— Но ты же все равно отказываешься мочить сраных пони? – в голосе Файрфлай теплилась надежда.

Гвардеец не нашел слов, чтобы ответить, потому лишь сжал зубы и промолчал. Щеки жеребенка возмущенно надулись.

— Тогда хоть поесть дай! – гневно выпалила малышка, шмыгнув носом.

Ферус не выдержал и улыбнулся. Усадив жеребенка себе на спину, он достал из седельной сумки банку консервированных бобов. Осторожно вскрыв ее, Ферус протянул еду Файрфлай. Та, перехватив ее, поставила банку на свой ПипБак.

— Фыр-Фыр? — неожиданно мягко Спросила она, глядя на бобы.

Гвардеец повернул голову.

— Фыр-Фыр, — повторила малышка, словно пытаясь подобрать слова, — а правда, что раньше этот сраный мир не был таким херовым, как сейчас?

Вопрос был неожиданным, но, почему-то, от него на душе у двухсотлетнего Гвардейца стало гораздо теплее.

— Да, — кивнул он.

— Каким он был? — жеребенок посмотрела на Феруса.

Ферус на мгновение задумался.

— Теплым, — ответил он. – Много света вокруг, зеленая трава, улыбающиеся лица пони, что не хотят убить друг друга, и бескрайнее голубое небо…

Файрфлай подняла взгляд, посмотрев на серые тучи.

— То есть, раньше небо было другим? – она слегка наклонила голову в сторону.

Чейнджлинг кивнул.

— А голубой – это как? – жеребенок взглянула на чейнджлинга.

Вопрос поставил Гвардейца в трудное положение. Вряд ли Файрфлай кто-то учил цветам, а для слепца объяснить маленькому жеребенку, как они выглядят, задача почти невыполнимая.

«Но только если ты не чейнджлинг»

Тело Феруса объяло изумрудное пламя, в мгновение ока превратив его в земного жеребца с голубой шерстью и гривой. Эмоциональный фон малышки буквально взорвался искренним удивлением, радостью и счастьем. Она, вскочив и чуть было не скинув банку с бобами и свой ПипБак вниз, жадно впилась глазами в новый оттенок шерсти Феруса.

— Эт!.. – жеребенок посмотрела на чейнджлинга. — Это голубой?!

Ферус кивнул.

— И такое раньше было везде на небе?! – Файрфлай показала копытцем на серые тучи.

— Да, — ответил Ферус.

Жеребенок впилась в Гвардейца своими разноцветными глазами.

— Фыр-Фыр! – воскликнула она. – Я хочу увидеть небо!

Чейнджлинг улыбнулся. Впервые за все время путешествия с жеребенком почувствовать, как малышка, пусть и немного, но чему-то искренне радуется, было неимоверно приятно. Эти потрясающие эмоции, которые буквально окрылили его. Сейчас Гвардейцу хотелось, чтобы таких моментов было как можно больше.

— Когда-нибудь ты его увидишь, Файрфлай, — Ферус кивнул. – Я обещаю.

Лицо жеребенка расплылось в широкой улыбке. Эмоциональный фон вокруг Файрфлай буквально сделал вираж, радуясь вместе со своей хозяйкой.

— Ты скоро избалуешь ее обещаниями.

Тихий шепот Королевы. Инвиди вновь заговорила со своим Гвардейцем. Ферусу почему-то показалось, что она тоже улыбается.

«Я не даю обещания, которые не могу сдержать. А для нее мне их не жалко»

— Да, Ферус. Я знаю.

Продолжая рассматривать новый цвет на чейнджлинге, Файрфлай села, обхватила банку с бобами передними ножками и принялась смачно чавкать.

— Ангелус готов поведать тебе свою историю, Ферус. Мы будем ждать тебя.

«Хорошо. Спасибо, моя Королева. Всем вам»

Копыта Феруса зашагали дальше по улицам Зебратауна.

---

Новый уровень!

Получена новая способность:

Вредина

— И куда только смотрят Ваши родители? Для Вас не существует никаких авторитетов, и ко всему прочему Вы вообще не умеете слушать. Во время диалогов Вы невосприимчивы к лести, убеждению или обману, а также полностью игнорируете уровень репутации и харизмы собеседника.

[Эгида Неразрушимого]: Вы невосприимчивы к устрашению.

Глава VIII. Убийца Гигантов

^{— Только тебе решать — злиться на себя и закончить все тут, бросив их. Или же найти внутри то, что еще можно спасти, и направить свой гнев на защиту этого.}

— Фу! Гадость!.. И рожа у тебя мудацкая!

Файрфлай громко фыркнула и, крепче обняв свой ПипБак, уткнулась носом в покрывальце. Очередной поток вопросов, хаотичных прыжков вокруг Феруса и неистового сражения со своим техномагическим устройством подошел к концу. Рядом с Кантерлотской горой радиосигнал был достаточно скверным, так что Файрфлай так и не удалось услышать хоть что-нибудь из последних хитов Пустоши, которые ставил в эфире Ди-Джей Пон-3. Отчасти это было и хорошо, ведь услышав голос своего «заклятого врага», маленькая кобылка в порыве гнева могла опять что-нибудь сломать в своем приборе. Потому спасибо горе, что спасла ПипБак от темперамента хозяйки. Утомившись непрерывной беготней и возней рядом с Ферусом, Файрфлай благополучно заснула.

Прошло уже несколько часов с того момента, как они покинули Зебратаун и обошли Кантерлотскую гору, выйдя на северные окраины Эквестрии. Отсюда до самого горизонта раскинулась бескрайняя равнина, и лишь впереди, на северо-востоке, едва виднелись верхушки горного хребта. Пейзаж тут был подстать Пустоши – потрескавшаяся земля, свинцовые серые тучи, закрывшие небо, и тишина, нарушаемая легким завыванием одинокого ветра. В такие моменты от одиночества Феруса спасало сопение Файрфлай и ее гневные комментарии кому-то, с кем ей довелось повстречаться в своих сновидениях. Были ли это приятные сны или кошмары – было неважно. Важным было как раз то, что малышка оставалась самой собой даже в царстве грез, сердито фыркая и строя рожи как милым сновидениям, так и собственным кошмарам. Хотя, кто знает, вдруг Файрфлай, когда ложилась спать, сама становилась кошмаром для тех, кто ждал ее в царстве снов? Эта мысль заставила Феруса улыбнуться. И пока этот вредный маленький меховой комочек, что сладко сопит на спине Гвардейца, остается рядом с ним, разум самого чейнджлинга непреступен для его собственных кошмаров. Тех самых, что прячутся в темных уголках сознания, боясь яркого света жеребенка.

«Сон…»

Сколько Ферус уже не спал? Несколько дней? Все равно. Сейчас важнее было найти старую железную дорогу, что тянулась из тоннеля, построенного в Кантерлотской горе. До и во время войны он связывал город и остальную Эквестрию, позволяя возить товары и продовольствие в столицу. Насколько Ферус помнил, отсюда шло два крупных пути: один строго на север, к сортировочной станции и после в Ванхувер и Кристальную Империю, а другой на северо-восток, в сторону Холлоу Шейдс. Город в прошлом, по рассказам Инвиди, играл ключевую роль в регионе, связывая между собой множество промышленных предприятий, расположенных на северо-восточном участке Эквестрии. Сейчас же он, как и весь северо-восточный регион, сгоревший в пламени мегазаклинаний, преобразился в место, где крупные бандитские группировки и те, кто хочет выжить, ведут непрекращающуюся борьбу как друг с другом, так и с Пустошью. Теперь все земли на северо-востоке от Холлоу Шейдс зовутся Черной Равниной. Это сухая серая пустыня, где полная фляга воды ценится куда больше, чем исправное и стреляющее оружие, а жизнь не ценится вовсе. Она куда более опасна и неприветлива, нежели остальные регионы Эквестрийской Пустоши. Если тебя не убьют рейдеры или бандиты, убьет жажда или голод. На Черной Равнине тот, кто контролирует воду – контролирует все. Во время своего молчаливого путешествия Призрака Старого Мира, Гвардеец бывал и тут, однако подробностей он не помнил. Лишь тишина и мрак, редко разбавляемые слабыми вспышками боли и агонии, которые тут же смывались прочь бесконечным смоляным океаном.

Телекинез Гвардейца нащупал огромную брешь в скале, а самого чейнджлинга обдало ветром. Вокруг запахло плесенью и пылью, а завывания потоков воздуха в тоннеле создавали впечатление потустороннего хора, заманивающего к себе одиноких путников. Ферус нащупал рельсы и отсчитал нужный ему путь, а внутренний компас указал верное направление. Но идти сейчас на север, в сторону развязки и Ванхувера, было рано. Каких-либо поселений на пути к Ванхуверу чейнджлинг не помнил. Лишь кочующие группы пони, предпочитающие не общаться с незнакомцами. А запасы воды подходили к концу, с завидной скоростью уничтожаемые маленьким жеребенком. И вновь Ферус задавался мысленным вопросом, как такая крохотная пони может столько есть и пить? Порой казалось, что если оставить ее в каком-нибудь поселении на пару дней, она определенно съест все, до чего только дотянутся ее копытца, оставив жителей голодать. Потому сейчас самым разумным было воспользоваться северо-восточной дорогой, ведущей к Холлоу Шейдс, как бы Ферус этого не хотел. Она как раз вела к разрушенному железнодорожному мосту через реку, что служила естественной границей между Черной Равниной и остальной Эквестрией. Вода там, скорее всего, была отравлена радиацией и Розовым Облаком, попадающим в нее из Кантерлота, но что Ферусу, что Файрфлай это неудобств точно не доставит. План Гвардейца был достаточно прост – наполнить фляги в этой реке и, вернувшись, продолжить путешествие в сторону Ванхувера.

Внутренний компас указал направление, и Ферус зашагал по шпалам. Железная дорога все дальше уводила его с ровного плато и, уходя вниз, скрывалась за холмами. Через полчаса местность вокруг быстро «обросла» холмами и возвышенностям. Некоторые из них были достаточно крупными и крутыми, чтобы скрыть от путника окружающий пейзаж. Однако все же горами назвать их было трудно, даже несмотря на то, что окажись ты тут без карты, можно было запросто заблудиться. Благо, старый и верный союзник двухсотлетнего чейнджлинга – железная дорога — всегда приводила его туда, куда было нужно. И вот сейчас, как и много раз до этого, Ферус доверился своему немому проводнику. Оставалось надеяться, что с последнего момента посещения Гвардейцем этого места рельсы и шпалы не растащили, или время окончательно их не добило.

«Это было бы… Что?!..»

В размышления Феруса вторглась яркая эмоциональная вспышка. Откуда-то сбоку. Этот неожиданный эмоциональный фон словно возник на пустом месте, тут же скрывшись за холмами. Чутье сразу подсказало Гвардейцу, что всплеск произошел достаточно близко. Слишком близко. И по какой-то непонятной причине Ферус не смог учуять его раньше. Если бы Файрфлай сейчас не спала, то подобное можно было бы списать на невнимательность Гвардейца, который был полностью поглощен своей маленькой спутницей. Но сейчас это было не так.

«Все равно»

Ферус, усилив щит вокруг Файрфлай, сделал глубокий вдох и, прогнав странные мысли, продолжил движение. Однако непонятный эмоциональный фон и не думал сдаваться так просто. Очередная вспышка. Яркая. Она словно манила чейнджлинга к себе, взывая к его любопытству. И самое странное было то, что Гвардеец никак не мог понять, что же именно это были за эмоции. Яркая мешанина, которая, поднимаясь над холмами, сделала красивый пируэт, после чего пряталась, завладев вниманием чейнджлинга. Она, словно сирена из старых сказок любимой книги Феруса, дразнила своим пением и завлекала в ловушку путешественников. И почему-то именно сейчас, Гвардеец хотел поддаться на эту уловку. Слишком необычен был танец, слишком сильно и настойчиво он манил двухсотлетнего чейнджлинга. И не повиноваться ему Ферус почему-то не мог. Он… он словно было похож на…

«Шепот?»

Ферус нащупал телекинезом рукоятку «Элизабет» и приподнял «Последний Довод». Щит вокруг Файрфлай также усилился, перестав пропускать внутрь звуки и запахи. Гвардеец сделал глубокий вдох и шагнул в сторону источника. Странный эмоциональный фон словно почуял это, ярко вспыхнув и сделав еще один пируэт над холмами. Ферус усилил чутье, пытаясь уловить хоть что-нибудь. Услышать что-нибудь, если там существа или механизмы, не испытывающие эмоций, или почуять чей-нибудь запах. Но вокруг было пусто. И чем ближе чейнджлинг подходил к странному эмоциональному фону, тем больше убеждался, что он здесь один. Вокруг царствовала все та же тишина Пустоши, нарушаемая слабым завыванием ветра между холмами. И лишь странный танец эмоций, который Гвардеец никак не мог распознать, нарушал эту немую картину.

Ферус приблизился к большому холму, чье подножье опоясывали следы от колес, создавая глубокую колею. Странный эмоциональный фон был точно по другую сторону, но возвышенность была достаточно крутая, чтобы пытаться подняться по ней, потому Гвардеец двинулся в обход. И чем ближе он подходил, тем ярче горел этот источник, будто радуясь, что его зов был услышан. Ловушка это или нечто иное, Гвардеец не знал, но проигнорировать этот зов Ферус почему-то не мог.

Чейнджлинг, следуя по колее, двинулся к эмоциональному фону. Все эти странности вокруг этого непонятного явления разожгли что-то внутри Феруса. Странное ощущение переживания и опаски вновь нахлынули на него. Такое уже бывало раньше, но обычно, все это было связано с Файрфлай и опасениями, что с ней что-нибудь случиться. Сейчас же все иначе. Малышка спокойно спит на его спине, окруженная непробиваемым барьером, и, случись что, Гвардеец сделает все и даже больше, чтобы защитить ее. Ферус просто нервничал. Сжав зубы, чейнджлинг сильнее ухватился за рукоятку револьвера, продолжая движение.

Стоило копытам Феруса приблизиться к источнику этого эмоционального шума, как яркий поток, словно подмигнув напоследок, сделал широкий кульбит, рванул вниз и исчез. Вместо него Ферус почуял совершенно конкретный эмоциональный фон, сменивший эту непонятную мешанину — ярко-желтые цвета спокойствия и ожидания. В нескольких метрах от Феруса на большом камне сидела странная фигура, чей силуэт скрывала громоздкая конструкция, больше похожая на половину лодки. Гвардеец сделал несколько шагов и остановился.

— А… вот ты где, — шепнул незнакомец.

Голос принадлежал кобыле. Спокойный, мягкий и с некоторой хрипотцой, он отдавал мистикой и загадочностью, что еще больше насторожило Феруса.

– Молчаливый странник, лишенный прошлого и настоящего, — незнакомка встала. — Лицо Пустоши… призрак разрушенного прошлого…

Она медленно повернулась к чейнджлингу и улыбнулась. Перед Ферусом стояла зебра, облаченная в старый поношенный коричневый плащ с капюшоном. Ее глаза скрывали черные летные очки, а по бокам и на груди находилось несколько седельных сумок, заполненных чем-то. На странной, больше похожей на лодку конструкции, что громоздилась на спине зебры, висело несколько бус, ловец снов и еще пара безделушек, которые приглушенно брякнули, стоило их владелице шевельнуться.

— Кто ты? – сердито спросил Ферус, сделав шаг навстречу.

Эмоциональный фон зебры остался таким же спокойным, однако в его невозмутимую палитру добавились некоторые оттенки радости.

— Время пришло, Скиталец, — ответила она.

Кобыла спрыгнула с камня, сделав короткий шаг навстречу чейнджлингу.

— Твой путь, пусть и извилистый, привел тебя сюда, — продолжила она, глядя в пустые глаза Гвардейца. – Нам с тобой предстоит длинная дорога.

Голос незнакомки оставался спокойным и мягким, словно она знала Феруса. Она не боялась того, что скрывалось под личиной пони, не боялась того, на что способен Призрак Старого Мира и не боялась того, что Ферус может расценить ее поведение как угрозу. Угрозу Файрфлай. Инстинкт чейнджлинга постоянно требует быть скрытным настолько, насколько это возможно, а сейчас эта догма была нарушена. Сейчас перед Гвардейцем как будто стоял не просто тот, кто его не боялся, а тот, кто его очень хорошо знал. И это пугало. А страх, порой, заставляет делать жуткие вещи. Ферус оскалился.

— Ты ничего не знаешь обо мне! – прорычал Гвардеец, приняв угрожающую позу.

Зебру это не смутило.

— Оглянись на свое прошлое, — она сделала еще один шаг, обходя Феруса сбоку. – Молчаливые скитания от одной цели к другой в надежде уйти от полузабытых ужасов, что преследуют тебя. Ты бежишь от них… от этих фантомов прошлого. И от безумия, что прячется за ними.

Кобыла остановилась, бросив взгляд на спину Гвардейца. Все инстинкты Феруса вопили о том, что он сейчас же должен напасть на незнакомку. Но что-то не давало ему это сделать. Что-то сидящее глубоко внутри, что как будто бы согласно кивало каждому слову этой странной зебры, парализуя как разум, так и тело.

— Глубоко внутри, скрытая среди кошмаров, от которых ты пытаешься сбежать, лежит твоя сила, — ее взгляд вернулся на глаза Феруса. — Она прячется в самом темном углу твоего сознания. Этот тлеющий огонек. И тебе не уйти от него.

Гвардеец повернулся к зебре, угрожающе рыкнув. Та, словно чувствуя смятение в душе Феруса, улыбнулась и развела копыта в стороны.

— Гриффа может помочь, — она указала копытом на чейнджлинга. – Помочь тебе заглянуть внутрь своего разума. Спуститься туда, куда ты не позволяешь заглянуть даже самому себе…

Она сделала пару шагов вперед, оказавшись в полуметре от Гвардейца. Ближе и не надо, чтобы можно было схватить и покончить с этой угрозой. Но угрозой ли? Ферус не знал. Смятение и сомнение сейчас полностью завладели его разумом, мешая думать. Гриффа слегка наклонила голову вперед, продолжая смотреть чейнджлингу в глаза.

— Но не сейчас, — она покачала головой.

Зебра выпрямилась.

— Найди меня, когда твой дух будет готов, — добавила она. – И тогда я покажу тебе, где ты спрятал свое Истинное Обещание!

С этими словами Гриффа резко подалась вперед и, вскинув копыто, дунула чем-то в лицо Феруса. В нос ударил резкий и острый запах. Чейнджлинг почувствовал, как земля ушла из-под ног, вынудив его припасть на колено. Голова закружилась, смешав все мысли в непонятную кашу, которая буквально ошеломила чейнджлинга. Гвардеец, злобно зарычав, попытался схватить телекинезом зебру, но рядом с ним уже никого не было. Рот жадно ловил воздух, а легкие и сердце готовы были разорваться от напряжения. Чувства постепенно возвращались к Гвардейцу, однако эмоций странной зебры Ферус не почуял. Только звон в ушах и головокружение. Чейнджлинг, тряхнул головой. Само собой, после такой встряски, барьер вокруг Файрфлай рассеялся, и Гвардейцу пришлось заново окутать им жеребенка.

«Что б тебя!..»

Злость и гнев охватили разум. Кем бы эта зебра ни была, она смогла лишить Файрфлай защиты, а это было недопустимо. Но ярость быстро начала сходить на нет, стоило Ферусу вспомнить те слова, что сказала ему незнакомка. Кто она? Откуда она? Может ему лишь показалось? Слишком много вопросов. Слишком все запутанно и странно. Ферус громко прокашлялся и с трудом встал, прогнав наваждение. Эмоциональное чутье вернулось к Гвардейцу как раз вовремя. Эмоции Гриффы исчезли, но вместо них Ферус учуял целый ворох других, что, словно огромная туча, неслись в его сторону. И самый ближайший, окутанный яркими эмоциями гнева и раздражения, был в полсотни метров впереди и очень быстро приближался. И все это сопровождалось грохотом, больше похожим на стаю разъяренных чудовищ. И эмоции этих чудовищ хотели крови.

«Дерьмо!..»

Мгновение, и из-за холма, с диким ревом в сторону Феруса выскочил монструозных размеров грузовик с прицепом-цистерной. Гвардеец не мог его увидеть, но грохот его мотора, рычащий, словно стая голодных древесных волков, слышал превосходно. Времени отпрыгнуть, среагировать или сделать что-либо еще, кроме как принять удар, у Гвардейца не было. Ферус, твердо встал на все четыре копыта и выставил барьер перед собой, усилив его вокруг Файрфлай. Эмоциональный фон водителя, только что заметившего помеху впереди, в мгновение ока перекрасился от ярости и гнева в удивление и ужас. Но было уже поздно. Многотонная махина на всех парах въехала в чейнджлинга.

Правая часть грузовика с грохотом врезалась в барьер Феруса. В это же мгновение Гвардеец выпустил мощную волну телекинеза прямо в бампер, из-за чего почти всю нижнюю часть просто разворотило, а сама многотонная махина, грозно ревя, подскочила вверх. Перелетев через Гвардейца, она с грохотом завалилась на бок и несколько раз перевернулась. Ферус остался стоять на месте, окруженный клубами пыли. Она попадала в нос и горло, вызывая неприятные ощущения. Гвардеец прокашлялся, усилив эмоциональное чутье.

Столкновение оказалось не самой большой проблемой. Буквально за считанные секунды после того, как грузовик врезался в Феруса, все пространство вокруг заполнилось гулом и тарахтением моторов, дополненными воинственными криками и различным эмоциональным фоном – от злобной радости до безумной ярости. Даже не нужно было иметь глаза, чтобы понять, что покореженный грузовик и Гвардейца взяли в кольцо. Целью беснующейся толпы был как раз грузовик, потому на Феруса пока никто не обращал внимания. Часть преследователей рванули к махине и его водителю, чей эмоциональный фон разительно отличался от окружившей его толпы: в отличие от нее, он испытывали лишь отвращение и ненависть. Чувствуя это, чейнджлинг быстро снял с правой ноги красную повязку и спрятал ее в сумке. Лишнее внимание сейчас противопоказано.

Феруса и разбитый грузовик окружило множество автоповозок, превращенных своими владельцами в очень экзотические и, порой, странные «шедевры» постапокалептического мира. Одни были сплошь облеплены сваренными стальными листами с проделанными бойницами, а другие и вовсе были утыканы иглами, словно огромные ежи. На каждой из машин сидело по несколько бойцов, облаченных в кожаные жилеты, куртки и мотоциклетные очки с банданами. Некоторые из них даже носили части силовой брони Стальных Рейнджеров, словно доспехи. Почти у каждого бойца одна или несколько конечностей были заменены на кибернетический протез, а зубы подточены до устрашающей остроты. Несколько жеребцов и кобыл, вооружившись ломом, вскрыли кабину грузовика и достали сопротивляющегося водителя, в то время как часть других делали то же самое, но с люком в цистерне. По какому-то злому стечению обстоятельств, а быть может из-за этой проклятой мистической зебры, Ферус и Файрфлай угодили в самый эпицентр бандитской разборки. Благо, «Элизабет» и «Последний Довод» были полностью заряжены и готовы к бою, чего нельзя было сказать об их владельце. Последние дни, насыщенные самыми различными событиями, оказались той еще нервотрепкой. А в смеси с длительным отсутствием сна и напряжением, получался крепкий коктейль, способный свалить Гвардейца с ног. И почувствовал это Ферус именно сейчас, после встречи со странной зеброй.

«Проклятье…»

Гул ревущей толпы и грохот моторов заглушил свирепый рык. На импровизированную сцену, вызванную аварией, въехал огромный тягач. Махина представляла собой корпус, усиленный сваренными между собой металлическими пластинами, и напоминала скорее танк, нежели автоповозку. По бокам кабины тягача располагалось две трубы, изрыгающие пламя, а к переднему бамперу был приварен огромный таран. Все это громоздилось на огромных колесах, что были больше, чем любая другая автоповозка вокруг. Боковая дверь открылась, и из жуткой машины показался пони в силовой броне Стальных Рейнджеров, выкрашенной в белый цвет. Он ловко перепрыгнул на капот своего механического монстра, окинув взглядом беснующуюся толпу. На стальной груди располагались многочисленные награды и украшения, придающие ему величественный вид. На шлеме черной краской были нарисованы острые клыки, а с наплечников скалились головы псов. Стоило ему появиться, как окружающие бойцы вскинули передние копыта и сомкнули их у себя над головами, принявшись выкрикивать восторженные возгласы своему лидеру. Эмоциональный фон вокруг окрасился в неописуемый восторг и гордость.

— НЕТЛЕННЫЙ ДИ! – орала толпа, улюлюкая одним общим хором.

«Нетленный Ди». Гвардеец вспомнил это имя, пробудившее слабое воспоминание из прошлого. Самопровозглашенный Король Черной Равнины, отбивший ее у Стальных Рейнджеров, и глава «Псов Войны», его личной армии преданных фанатиков. Это все, что помнил Ферус об одном из своих заказчиков в прошлом, но этого было более чем достаточно. Теперь это была уже не обычная бандитская разборка.
Жеребец повернул голову, осматривая место аварии. Найдя кабину разбитого грузовика, от которой несколько бойцов тянули в его сторону кобылу-водителя со светло-коричневой шерстью, короткой черной гривой и серыми глазами. Одета пони была в зеленую майку и штаны с карманами, а ее правая передняя нога была заменена на кибернетический протез-клешню. Из разбитых брови и губы кобылы сочилась кровь. Лидер Псов Войны на мгновение замер, а его эмоциональный фон окрасился в гнев и презрение. Глаза жеребца грозно сверкнули бледно-голубым светом.

— Ребел! – над местом аварии через динамик в шлеме прогремел голос Нетленного Ди. – Ты посмела украсть то, что принадлежит мне!

Лицо кобылы исказилось презрением.

— Они не твоя собственность! – рявкнула она. – Ты!..

Договорить она не успела. Один из жеребцов, что держал ее, сильно приложил пони по затылку, из-за чего она упала на землю, приглушенно вскрикнув. Другой схватил ее за гриву и, наступив копытом на спину, потянул вверх, заставляя поднять взгляд на Нетленного. Ребел злобно оскалилась.

— Мне уже надоело быть милостивым к тебе! — грозно добавил лидер Псов Войны.

Он повернулся к лежащей на боку цистерне разбитого грузовика, откуда его бойцы доставали пять кобыл. Все они, как одна, имели белый цвет шерсти, но отличались гривами: у первой, что шла впереди, она была короткой и черной, у второй длинной и пшеничного цвета, у третьей оранжевой, заплетенной в хвост, четвертая имела ярко красную косу, а грива последней была голубой и заплетенной во множество косичек. Когда Нетленный увидел их, его эмоциональный фон вспыхнул радостью и счастьем. Но эти эмоции были вытеснены злобой, стоило ему вновь повернуться к Ребел.

— Это был последний раз, когда ты испытываешь мое терпение! – Нетленный указал стальным копытом на отступницу. – Под замок ее! Я решу, что с ней делать потом!

Белых кобыл бойцы Нетленного быстро уводили прочь. Поднятая пыль

и общая суматоха пока еще скрывали Феруса, но это было ненадолго. В таком измотанном состоянии сражаться с целой армией не хотелось. Потому самым разумным было бы принять облик одного из Псов Войны и, пока на чейнджлинга никто не обращает внимания, раствориться среди…

— НИХУЯ СЕБЕ!!!

Окружающий гул моторов и голосов нарушил высокий, писклявый, восторженный голосок маленького жеребенка, что сидела на спине у Феруса. Да, хоть сон Файрфлай был крепким и непробиваемым, как сам Ферус, но рассчитывать, что он не будет нарушен, когда вокруг творится ТАКОЕ, было крайне глупо. Весь эмоциональный фон армии Нетленного Ди и его самого просто затмил яркий взрыв восхищения, идущий от проснувшейся Файрфлай. Малышка сейчас была похожа на жеребенка утром в день Согревающего Очага, который нашел под елкой подарок, о котором даже и мечтать не мог. Взгляд огромных разноцветных глаз Файрфлай, опережая голову и остальное тело, метался из стороны в сторону, глядя на Псов Войны, пока сама кобылка возбужденно перебирала ножками на месте, не зная, кого или что из окруживших ее необычных штуковин начать рассматривать первым.

«Очень вовремя…»

Пыль вокруг рассеялась, лишив Феруса его временного укрытия, и теперь перед «Псами Войны» и их лидером Гвардеец стоял в облике темно-зеленого жеребца, не успев замаскироваться. Да и маскировка бы уже точно не помогла. Эмоциональный фон бойцов окрасился в удивление и непонимание, вызванное таким крайне необычным появление жеребенка, да еще и посреди места, где разбился грузовик. Вокруг повисло секундное ошеломление, потеснившее другие эмоции. Вот только Файрфлай все это вообще не волновало.

— Охренеть! – глаза малышки впились в кобылу за пулеметом, тут же переместившись к оскаленному жеребцу с острыми зубами и огромным молотом. – Просто охренеть!

Файрфлай развернулась, впившись глазами в группу пони, чьи лица были выкрашены белой краской, а сами они сидели за барабанами, вмонтированными в длинный грузовик. Вся конструкция уходила вверх, словно половина пирамиды.

— А вы вообще охуенные! – восторженно крикнула жеребенок.

Файрфлай вскинула голову и, закрыв глаза, громко засмеялась. Смех перешел в хаотичное перебирание ногами на месте и радостный писк.

— Фыр-Фыр, я не знаю, куда ты приперся, но тут охерено-о-о-о-о-о!!! – малышка забарабанила передними копытцами по спине Гвардейца.

Внимание Нетленного Ди, как и большей части его армии, было сейчас приковано к жеребенку. Его глаза вновь грозно сверкнули, словно прицеливаясь.

— Пожалуйста, скажи, что они сейчас все на нас нападут, и ты дашь им пизды! – Файрфлай встала на дыбы и, схватившись за гриву чейнджлинга, принялась неистово ее трепать.

Через секунду она восторженно хрюкнула, но не справилась с волной накатившего счастья и, завалившись назад, упала на спину и принялась громко хохотать. Ферусу осталось лишь еле заметно вздохнуть и прислушаться к окружающим эмоциям. Рукоятку револьвера и чехол дробовика объял телекинез.

— Это что еще за?.. – медленно прорычал Нетленный сквозь динамик в шлеме.

Его эмоциональный фон окрасился в раздражение. В этот же момент в нескольких метрах от Феруса появился один из Псов Войны. Боец, приветственно подняв копыта, посмотрел на лидера.

— Нетленный! – крикнул он, указывая на Феруса и Файрфлай. – Я видел, как «Боевой Кабан» врезался в них! Это они остановили его!

Эмоциональный фон Нетленного окрасился в удивление, сильно потеснившее раздражение. Он повернул голову сперва к своему бойцу, после чего вернулся к Ферусу. Казалось, что взгляд лидера Псов Войны, спрятанный под прочным шлемом, смотрит сейчас точно в пустые глаза Феруса.

— Они? – рыкнул Нетленный.

— Мы?! – к бойцу Псов Войны повернулась Файрфлай.

Малышка секунду непонимающе смотрела на него, после чего взглянула на затылок Феруса.

— Мы чего?! – она несколько раз удивленно моргнула, после чего повернулась и осмотрела место аварии. – Да?!

Взгляд малышки секунду метался по разбитому грузовику, после чего опять вернулся на Гвардейца.

— Мы да?! – с неподдельной надеждой в голосе спросила она.

В глазах жеребенка тут же появилась твердость, а восхищение потеснила радость и стойкая уверенность в чем-то. Она повернулась к Нетленному Ди.

— ДА! – Файрфлай вскинула копытце. – И если бы не мы, вы бы хер его поймали!

Эмоциональный фон лидера Псов Войны окрасился в неподдельное удивление, с которым он глядел на малышку. От всех вокруг это скрывала силовая броня, однако спрятать эмоции она не могла. Вся армия замерла, не зная, что делать с этим дерзким жеребенком, который своим поведением буквально парализовал всех присутствующих.

— Так что это мы тут все сделали! – не теряла времени Файрфлай. – И мы хотим награду!

«Файрфлай…»

Ферус усилил барьер вокруг малышки. То, чего как раз и не хватало – драки с целой армией вооруженных до зубов пони.

— Награду? – переспросил Нетленный, слегка приподняв голову.

— Да! – Файрфлай уперлась передними копытцами в шею Феруса и «грозно» надула щеки.

Несколько мгновений лидер и малышка сверлили друг друга взглядами. Вокруг повисло напряженное молчание, которое никто не осмеливался нарушить. Ситуация напоминала пороховую бочку, а дерзкое поведение Файрфлай – спичку, которая, вспыхнув, грозила превратить это место в настоящее пекло. Вот только у лидера Псов Войны, на удивление, оказалось совсем иное мнение. Секунда, и Нетленный Ди громко рассмеялся. Его грубый голос, искаженный динамиком, создавал впечатление, что смеется какое-то чудовище. Его смех пронесся по месту аварии, спровоцировав цепную реакцию у его бойцов, заставив их так же громко заржать. Спустя несколько секунд громкого хохота, Лидер Псов Войны поднял правое копыто и, весь гогот мгновенно стих.

— Ты права, маленькая нахалка! – Нетленный посмотрел на белых кобыл, что его бойцы сажали в автобус, переделанный под передвижной бункер. – Вы помогли вернуть Нетленному то, что принадлежит ему по праву!

Лидер повернулся к Ребел, которую держали два жеребца, не давая ей открыть рот. Лицо кобылы исказило отвращение.

— Они помогли остановить предательницу и вернуть похищенные сокровища! – лидер обращался к своим Псам Войны, указывая на Файрфлай. – Потому они заслуживают достойной награды!

Толпа согласно закричала. Псы Войны подняли передние ноги, сомкнули их над головами и принялись выкрикивать имя своего лидера. Нетленный обернулся и махнул копытом. В то же мгновение на импровизированную арену выехал длинный грузовик с прицепом-цистерной, очень похожей на ту, что была на «Боевом Кабане». Однако эта была с прорезанными дырками в боках и приваренными к ней стальными решётками. Автоповозка проехала чуть вперед и остановилась в нескольких метрах от группы бойцов, что держали Ребел. Задняя часть прицепа-цистерны была переделана под дверь. Как только грузовик остановился, пони, что держали отступницу, повалили ту на землю, принявшись связывать. Стреножив кобылу, они потащили ее к этой импровизированной клетке.

— Я приглашаю вас поехать с нами! – голос Нетленного прогремел над местом аварии. – В Жируху! В мою Цитадель! Именно там вы и получите все то, что причитается вам за вашу помощь!

Он указал на грузовик, куда тащили Ребел. Толпа довольно заулюлюкала, принявшись топать ногами. Эмоциональный фон лидера Псов Войны окрасился в радость и предвкушение, переплетающуюся со слабым раздражением и некоторым недовольством. Верный признак того, что «Достойная награда» явно не то, что требовала от него Файрфлай. Хотя, кобылка, судя по ее эмоциональному фону, все это отлично понимала. Жеребенок, взглянув на клетку-цистерну, широко ухмыльнулась и довольно потерла копытца. Эмоциональный фон малышки был доволен так же, как и его хозяйка. Естественно, что в месте, куда их хотят увезти, ни о какой «награде» и речи быть не могло, но маленькому маньяку внутри Файрфлай как раз это и было нужно. Спровоцировать на нападение огромную армию вооруженных до зубов «гребаных пони», чтобы ее защитник «поотрывал им нахрен бошки». В мыслях жеребенка в ловушку заманивали не ее, а лидера Псов Войны. Файрфлай, встав на задние копытца, затарабанила передними по шее Гвардейца.

— Поехали, Фыр-Фыр! – ехидно улыбнулась она.

Ферус сердито вздохнул. Попытаться сейчас уйти – начать бой. Но сможет ли Гвардеец в таком уставшем состоянии уберечь Файрфлай? Вероятно, но риск все равно оставался. Жируха, рядом с которой и располагалась Цитадель Нетленного Ди, находилась далеко на северо-востоке Черной Равнины. Практически у самого побережья Селестийского моря. От Кантерлотской горы до нее пешком много дней пути. На автоповозках он сокращается в разы, но все равно занимает много часов.

— Можно потратить это время на отдых. Ты слишком сильно измотал себя.

Шепот Королевы. И, как бы вся эта ситуация не раздражала Гвардейца, Инвиди была права. Если Ферусу предстоит сражаться с целой армией, сейчас или позже, разумнее всего делать это отдохнувшим.

«Я переживаю за Файрфлай, моя Королева»

— И я это понимаю. Но от уставшего и измотанного защитника толку все равно немного.

Ферус сердито выдохнул.

— Даже в своих снах ты все равно способен ее оберегать. Но кто убережет тебя?

Слишком сильный аргумент, спорить с которым Ферус не мог и не хотел. Придется отправиться в Жируху…

«Вы правы, моя Королева»

— К тому же, тут тоже тебя ждут.

Ангелус. Мысль лишь сильнее убедила Феруса. Да, стоит отдохнуть.

— Хорошо, — Гвардеец тихо ответил Файрфлай.

Малышка довольно подпрыгнула на месте. Кобылка сместилась в сторону цистерны-клетки, куда тащили Ребел, настолько, насколько ей хватило спины Гвардейца, чтобы показать слепцу, куда стоит двигаться.

— Нам туда! – она нетерпеливо постучала копытцами.

Чейнджлинг нехотя развернулся, шагнув в сторону грузовика. Эмоциональный фон Нетленного окрасился в победоносные оттенки.

— На колеса! – взревел лидер.

Толпа Псов Войны, улюлюкая и крича, быстро расселась по своим машинам. Часть из бойцов, пока Нетленный разговаривал с Файрфлай, используя лебедки, успели прицепить поврежденного «Боевого Кабана» к другому грузовику, чтобы отвезти его для ремонта. В таком месте любой хлам – запчасти. Стоило Ферусу приблизиться к клетке-цистерне, его остановила вороная кобыла.

— Че в сумках? – грозно спросила она.

— Потом обыщешь, Памп! – фыркнул сидящий на цистерне жеребец, указывая на разворачивающуюся толпу. – Без нас же уедут!

Кобыла недовольно поморщилась, сделав шаг в сторону. Файрфлай, казалось, скоро переполнится радостью. Да, не каждый день удается принять участие в чем-то подобном, к тому же зная, что все это скоро захочет отнять ее у Феруса, а тому придется выполнять свое Обещание. Маленький маньяк был просто на седьмом небе от счастья. Гвардеец прошел внутрь импровизированной клетки. За ним тут же закрылась дверь с прорезью. Послышалось два глухих удара по цистерне, несколько возгласов и грузовик тронулся с места, увозя Феруса и Файрфлай в Жируху. Сверху и по бокам чейнджлинга окружило множество эмоциональных фонов бойцов Псов Войны,  в прямом смысле облепивших грузовик.

В цистерне было темно, и лишь вырезанные окошки по бокам, в двери и сверху пропускали внутрь слабый свет. Вместе с ними Псы Войны заперли и связанную кобылу-беглянку Ребел, которая врезалась в Феруса. Сейчас она, сидя в дальней части клетки, отрешенно смотрела в одну точку. Эмоциональный фон пони был наполнен тусклым цветом грусти и разочарования, потому на своих соседей она не обращала внимание.

— Круто! – Файрфлай вожделенно потерла копытца друг о друга.

Цистерну сильно шатало, потому Гвардеец сел, положив «Последний Довод» рядом.

— Файрфлай, — Ферус телекинезом опустил Файрфлай на дно перед собой.

Жеребенок повернулась к чейнджлингу. Сейчас она сияла радостью, как никогда. Вряд ли она вообще когда-либо каталась на автоповозках, а тем более на таких. Чего говорить, сам Ферус не помнил, чтобы куда-то ездил, пока была жива Королева, а остальная Эквестрия еще цела.

— Мне нужно поспать, — добавил Гвардеец. – Не отходи далеко.

— Да-да! – кивнула она. – А мы долго будем ехать?

Ферус кивнул. Файрфлай насупилась, окрасив свой эмоциональный фон в цвета слабого раздражения. Но то быстро угасло, словно в голову малышки пришла интересная идея.

— Дай мне эту противную нихрена не работающую херовину! – жеребенок указала на одну из сумок чейнджлинга.

Гвардеец телекинезом достал ПипБак малышки и положил его перед ней.

— Может хоть тут эта херня заработает! – фыркнула кобылка, принявшись нажимать на все кнопки и щелкать переключателями.

Сделав глубокий вдох, Гвардеец объял Файрфлай прозрачным барьером и начал медленно погружаться в сон.

Яркий белый свет. Он ударил в глаза, заполнив собой все вокруг. Ферус опять почувствовал ту самую легкость, свойственную месту, где он оказывался, когда засыпал. Тут его массивное тело не сковывало движения, оба глаза были на месте, а самого его всегда ждала Семья. Так было и сейчас. Ферус открыл глаза, медленно встал и окинул взглядом черные фигуры чейнджлингов своего улья.

«Я рад вновь оказаться здесь!»

Улей в одночасье зашелестел крыльями, наполнив разум Феруса чувством радости и счастья.

— Он снова тут!

— Ферус вернулся!

— Наш Гвардеец!

— Он пришел!

Каждый из чейнджлингов широко улыбался и приглушенно топал, приветствуя своего Гвардейца. Опять оказаться тут, где настолько рады его возвращению, неимоверно сильно воодушевляло Феруса. С маленькой взбалмошной кобылкой наяву и всей Семьей в царстве грез, путешествие через бесконечно черный океан страхов, скорби и боли уже не казалось чем-то непреодолимым. Наоборот, хоть этот путь и выглядел тяжелым, но впервые за столько времени Гвардеец ощутил, что он ему по силам. Но его мысли никак не покидал странный голос и эмоциональный фон той зебры, которую Ферус встретил совсем недавно. И ее слова, полные загадочности. Кто она? Что она хочет от него? Ответа не было, но, если верить словам странной зебры, он их скоро получит.

Приветственный топот начал стихать. Несколько чейнджлингов расступились, пропуская к Гвардейцу его Королеву. Рядом с ней, чуть позади, шел Ангелус. Хоть Ферус и не мог чувствовать того, что сейчас переживает белокрылый, но это все и так читалось на лице Ангелуса. И неудивительно, ведь он собирался поведать Ферусу что-то очень важное и личное, и как воспримет это Гвардеец – ему было неизвестно. Королева приблизилась к Ферусу и, остановившись в паре метров, широко улыбнулась, окрасив свои чувства в искреннюю радость. Весь улей в одночасье умолк, погрузив все в тишину.

— Здравствуй, Ферус, — она слегка приклонила голову.

«Моя Королева»

Ферус низко поклонился в ответ, после чего повернулся к Ангелусу и приветственно кивнул. Чейнджлинг кивнул в ответ.

— И вновь у тебя на душе неспокойно, — Инвиди посмотрела в глаза Гвардейцу. – Мне порой кажется, что ты решил наволноваться за все прошедшие года.

Она мягко хихикнула, покачав головой. Ферус закрыл глаза и глубоко вздохнул. В который раз Инвиди была права. Сейчас он и Файрфлай ехали в Цитадель Псов Войны, явно не самое лучшее место для маленького жеребенка, тем более с таким характером. Гвардеец взглянул на крохотную искру, что парила около его груди и ярко подмигивала, после чего повернулся к Инвиди.

«Я не хочу подвергать ее лишней опасности, моя Королева»

— Этот мир не та Эквестрия, что ты помнишь, Ферус, — возразила та. – Опасность будет подстерегать вас повсюду. Но я верю, что тебе удастся защитить малышку от всего.

Королева окинула взглядом чейнджлингов вокруг, указав на них копытом.

— Мы все верим, — добавила она, мягко улыбнувшись.

Ферус вновь глубоко вздохнул, посмотрев на улей. Все чейнджлинги, вторя Королеве, улыбались ему. Словно бесчисленное количество ярких огней, чей теплый и яркий свет обступает тебя вокруг и придает сил двигаться дальше, невзирая на сомнения.

«Да, моя Королева. Спасибо всем Вам»

Ферус вновь широко поклонился, еще раз окинув взглядом свой улей.

— Ну и раз уж ты вернул себе уверенность и нашел время заглянуть к нам, — продолжила Инвиди, — не будем тянуть.

Королева сделала шаг в сторону и, повернувшись к Ангелусу, указала копытом около себя, приглашая его встать рядом. Чейнджлинг, молча наблюдавший за всем происходящим, кивнул и, пройдя вперед, остановился напротив Феруса.

— Конечно, если ты все еще не против, — Королева взглянула на Гвардейца.

«Я не против»

Инвиди повернулась к белокрылому и кивнула. Королева сделала шаг назад, отдавая своего Гвардейца в полное распоряжение инфильтратора. Ангелус глубоко вздохнул, словно подавляя внутри себя волнение и сомнения, и посмотрел Ферусу в глаза.

— Королева попросила ничего от тебя не скрывать, и я не буду, — голос белокрылого чейнджлинга был тихим, но в нем все равно чувствовались нотки нервозности. – Все, что ты сегодня увидишь, я оставляю на твой суд.

Ферус утвердительно кивнул.

— Я выбрал из своих воспоминаний самые важные, — продолжил белокрылый. – Но их получилось слишком много, чтобы рассказать все сразу. Сейчас я покажу тебе только одно из них.

Ангелус сделал еще несколько шагов и, остановившись вплотную к Ферусу, сел.

— Мне остается надеяться, что мое прошлое будет полезным для тебя, — добавил он, продолжая смотреть Ферусу в глаза. – Начнем, как будешь готов.

Гвардеец сел напротив белокрылого и утвердительно кивнул. Ангелуса объяла белая аура, а сам чейнджлинг поднял голову и закрыл глаза.

— Это были те дни, — на его лице мелькнула улыбка, — когда я впервые за столько лет нашел друга и увидел, как гнев может превратиться в доброту…

«Триггер»

Северо-восточный регион Эквестрии

Засекреченная военная база SIS #216/45

Вторник, 7:26

Ангелус с трудом делает шаг. Ноги словно налиты свинцом, мышцы не хотят слушаться. Еще шаг. Каждый вздох режет грудь, как острый нож, постепенно лишая рассудка. Неимоверно хочется пить. Сухой воздух наполняет рот, нос и кромсает горло. Все тело Ангелуса болит, в глазах темнеет, а уши наполняются таким звоном, что кажется – еще секунда, и чейнджлинг упадет без сознания. Но он продолжает скакать вперед, пусть этот галоп больше похож на очень быстрый шаг.

— Давай, Ангелок! – сквозь пелену усталости послышался едкий голос Торча. – Шевели задницей!

«Ангел». Шуточное прозвище, которое присвоили Ангелусу «Радужные Параспрайты». И неудивительно – белый улей, специализация полевого врача и самый младший возраст среди всех. Пусть и рассчитывать на то, что такая «милая» военная традиция в подразделениях, которые получали в свой состав новичка, минует Ангелуса, было глупо, но чейнджлинга все это не беспокоило. После шести лет на фронте, испытав все ужасы и моральное давление окопной войны, и двух лет в тылу, видя то, как война с зебрами сказывается на близких и родных солдат, последнее, что беспокоило бывшего члена белого улья – обидное прозвище.

— Давай поднажми! – крикнул Торч.

Командир рысил рядом с ним, приняв облик красного пегаса без гривы и меткой в виде развернутого черного веера. Ангелус был в обычном для себя облике белого пегаса с такого же цвета гривой и меткой в виде обоюдоострого меча, перекрещенного с метелочкой.

Внезапно белый чейнджлинг оступился, припав на одно колено и чуть было не пропахал носом землю.

— Что такое, малыш?! – язвительно усмехнулся Притворщик.

Торч подошел ближе, слегка опустив голову к своему подчиненному.

— Ты устал? – едко спросил он. – Тебе помочь? Может, хочешь прохладного коктейля?

— Нет, сэр!.. – прохрипел Ангелус, медленно вставая.

Трясущиеся ноги с трудом подняли тело с земли. Штатный бронежилет, усиленный сверх того еще двумя стальными пластинами, тактическая разгрузка для магазинов и гранат вместе с остальными имеющимися карманами, забитые камнями, и усиленная каска для саперов — все тянуло Ангелуса к земле. Неимоверно тяжелая ноша, которая, быть может, весила в два или три раза больше самого чейнджлинга, сковывала движения и выжимала все соки, вынуждая работать тело буквально на износ. Даже несмотря на то, что сейчас было утро, солнце уже начало палить, медленно превращая военную базу в печку. Жара, сухой степной воздух и тело, стонущее под тяжестью экипировки – вот весь рацион «приятных» ощущений для Ангелуса на сегодня.

— Давай, давай! – голос Торча буквально рычал.

Стоило солнцу взойти, как Притворщик поднял его «по тревоге», рявкнув на ухо так, что мигом прогнал короткий сон. Для восстановления боевой формы вновь собранный отряд Торча вместе с Ангелусом направили в один из тренировочных лагерей SIS. У таких баз, как полагается, не было ни названий, ни мест на карте, только координаты в головах уполномоченных офицеров. Однако солдаты все же дали ей имя – «Жопа Мира». Сама база со всем ее персоналом была официально передана Министерству Крутости. Об этом Ангелус узнал на первом же собрании офицерского состава после прибытия. И, судя по царящей обстановке, знакомым лицам и разговорам, база была передана Министерству Рэйнбоу Дэш только на бумаге. Из-за проблем с новым правительством как у полковника Харта, так и у его ведомства, организация сделала то, что лучше всего получается у представителей расы, к которой принадлежал ее глава – SIS умело надело маску. И, скорее всего, для организации почти ничего не поменялось. Разве что теперь, следуя обязательству, что полковник дал Рэйнбоу Дэш, приходилось обучать и снаряжать новый вид войск, инициатором создания которых стала глава Министерства Крутости. По словам радужной пегаски новые подразделения, которые она гордо назвала «Шэдоуболты», должны будут вселять ужас на поле боя в сердца зебр, давя на их религиозность и фанатизм. И если брать в учет новый дизайн формы – черные и фиолетовые цвета, а также по тому количеству высокоуровневых специалистов и офицеров, что были тут собраны по инициативе полковника Харта, ее затея казалась более чем реальной.

Пока остальные бойцы, включая Радужных Параспрайтов, тренировались, оттачивали боевые навыки и привыкали к новому вооружению, Ангелус последние пару недель провел, занимаясь непрекращающимися изматывающими тренировками по физической подготовке, ночными тревогами, курсами по выживанию и всем остальным, что должен знать хороший боец. Вот только Торч подошел к этим тренировкам очень «творчески», превратив их в настоящий кошмар. Кошмар, который молодой, да и более опытный, солдат, скорее всего, точно бы не пережил. Притворщик гонял Ангелуса с таким остервенением и усердием, что некоторые знакомые офицеры даже пытались заступиться за лейтенанта, однако Торч их попросту игнорировал. Будучи, как он выражался, «личным инструментом Рэйнбоу Дэш», он получал карт-бланш на все, что касалось его отряда. Потому Ангелусу приходилось раз за разом проходить через этот искусно созданный Тартар. Созданный для одной цели – заставить его сдаться и уйти добровольно.

— Быстрее! – проорал Торч. — Я уже начинаю скучать, солдат!

— Да!.. – задыхаясь, выдавил из себя Ангелус. — Сэр!..

Еще один напряженный вздох. Казалось, ребра превратились в стальные тиски, мешая дышать.

— Давай! – продолжал давить командир. – Ты почти добежал этот сраный круг! А у тебя впереди их еще очень много! Не лишай их своего внимания!

Все утро и начало дня, нагруженный по самое не хочу, Ангелус провел в безостановочных «марш-бросках» вокруг одного из ангаров, что был переоборудован для тренировок ведения ближнего боя в помещениях. Внутри него была сооружена полоса препятствий, представляющая из себя пару этажей со множеством комнат, обставленных манекенами и укрытиями. Сама полоса могла быть быстро перестроена для отработки почти любой боевой ситуации. Особенностью было еще и то, что ее следовало пройти как можно быстрее, поразив все мишени и выполнив все условия. И даже после таких «пробежек» вокруг ангара, точность и скорость прохождения полосы у Ангелуса была более чем приемлемой. Торча это, само собой, не устраивало. С первого же захода Ангелус не прошел по своим «индивидуальным нормам», и командир приказал повторить все с самого начала. И начинать следовало с «марш-броска», где только Притворщик решал, когда количество кругов будет достаточно. После пробежки Ангелуса вновь ждала полоса препятствий, где приходилось брать штатное оружие и стрелять, борясь с дикой одышкой и желанием упасть и не вставать минимум пару дней.

— Давай поднажми! – крикнул Торч, двигаясь позади Ангелуса.

Чейнджлинг добрался до открытых дверей ангара, где на земле виднелась нарисованная линия, тем самым закончив очередной круг.

— Стоп! – скомандовал командир.

Ангелус замер, тяжело опустил голову и принялся хватать ртом воздух. Легкие рвались из груди на волю, подбадриваемые бойким стуком сердца, которое тоже хотело пробить грудь чейнджлинга. Ангелус закашлял, пытаясь удержаться на трясущихся ногах.

— Отлично, мы добрались! — оглядываясь, усмехнулся Торч и указал на открытые двери ангара. – А теперь живо внутрь! Пошел!

Ангелус, волоча ноги, тяжело развернулся и зашагал в сторону открытых дверей. Эмоциональное чутье тут же уловило несколько всплесков слабого раздражения, жалости и, как ни странно, удивления от трех пони, что стояли у стола оператора неподалеку от входа.

— Заканчивал бы ты с этим, Притворщик, — покачал головой один них.

Капитан Кост. Командир 141 тактической группы. Жеребец имел темно-желтый окрас, короткую коричневую гриву и пышные бакенбарды, переходящие в усы. Рядом с ним стояли оранжевая кобыла-единорог с карабином за спиной и пегас в боевом седле с парой винтовок. Все они, как один, были облачены в форму пустынной расцветки с солдатской экипировкой.

— Кост, ты же сам сказал, что твой новичок еще не пришел, — развел копытами Торч. – Потому не вижу проблем.

Земной пони вновь покачал головой.

— Да, не каждый день увидишь, как офицера гоняют на физо, — иронично усмехнулась кобыла, повернувшись к рядом сидящему пегасу.

— На месте парнишки я бы тебя уже пристрелил, Блэки, — Кост указал на Ангелуса, смотря Торчу в глаза.

Лицо пони исказила секундная задумчивость.

— Хотя, я боюсь, что если в тебе сделать пару некомплектных дырок, — добавил капитан, — твое эго детонирует и сотрет всю базу с лица Эквестрии.

Его бойцы еле слышно хмыкнули.

— Брось, старый зануда, — хохотнул Торч. – Мы с Ангелом хорошие друзья. Верно, Ангелок?

— Да… сэр… — выдавил из себя Ангелус, продолжая двигаться к началу полосы.

Притворщик повернулся к Косту.

— Вот видишь! – ехидно ухмыльнулся он.

Жеребец лишь глубоко вздохнул и махнул копытом.

— Давай быстрее, Ангелок! – рявкнул Торч. – Хватит сопли жевать! У нас сегодня еще много дел!

Торч подошел к столу оператора, где располагался микрофон и большое количество мониторов для наблюдения за полосой, и поднял телекинезом микрофон. Это вызвало секундное удивление у кобылы рядом с Костом, которая, видимо, еще не успела привыкнуть к чейнджлингам на базе. Ангелус, сделав несколько глубоких вдохов, тряхнул головой и приблизился к высоким лесам, что уходили вверх. Начинать прохождение полосы следовало сверху, постепенно двигаясь вниз и ведя огонь по учебным целям, что будут подниматься по команде со стола оператора.

— Всем очистить зону! – по помещению прокатился голос Притворщика. – Ангел, на позицию!

Ангелус, поставив передние копыта на лестницу, с трудом приподнялся и принялся карабкаться. Само собой, Торч запретил использовать крылья, да и вряд ли бы они могли помочь с таким грузом, что висел на чейнджлинге. Оказавшись наверху, по пути чуть не соскользнув вниз, Ангелус остановился на вершине лесов. Он тяжело опустил голову, пытаясь восстановить дыхание. Тело уже отказывалось слушаться, а усталость путала мысли, однако чейнджлинга это не волновало. Плевать на усталость и желание упасть и проспать до конца войны. Сейчас у него была куда более важная задача и, чтобы ее выполнить, Ангелус обязан выдержать все.

— Чего ты там застрял, малыш? – голос Торча усиливали динамики. – Живо хватай карабин и к старту!

Тряхнув головой, Ангелус зашагал к ящику, что стоял почти у самого края. Рядом с ним висела веревка, закрепленная под самым потолком. Именно по ней придется спускаться и, оставалось надеяться, что Ангелус и на этот раз удержится, хотя трясущиеся от усталости ноги грозились подвести в самый неподходящий момент. Чейнджлинг приблизился к ящику, где лежал штатный карабин «М-12», несколько магазинов к нему и четыре свето-шумовые гранаты. Подняв оружие телекинезом, Ангелус проверил предохранитель и обойму.

— Возьми две гранаты, — скомандовал Торч. – Магазины не бери!

Приказ означал лишь одно – что у Ангелуса всего тридцать попыток поразить все мишени. Вот только выполнить это в состоянии, когда даже телекинез трясется, а взгляд не может нормально сфокусироваться, задача почти нереальная. Не нужно было уметь смотреть в будущее, чтобы понять – после полосы Притворщик опять заставит Ангелуса бежать «марш-бросок».

«Ничего не поделать»

Ангелус, глубоко вздохнув и собравшись с оставшимися силами, передернул затвор, отправляя патрон в патронник, и поднял телекинезом две гранаты. Чейнджлинг сделал несколько шагов, остановившись у края. Взгляд проскользил по множеству комнат внизу, построенных из листов фанеры и щедро заставленных различными предметами.

— Как обычно, Ангелок, — издевательский голос Торча резанул слух. – Твоя норма – двадцать секунд. Кстати, пять уже прошло…

«Дерьмо…»

Сердито оскалившись, Ангелус схватился за веревку и прыгнул вниз. Уставшие копыта еле удержались на веревке, но это было все, на что хватило сил. Не достав до низа какого-то метра, чейнджлинг рухнул на пол, принявшись тяжело и часто дышать. Если ушиб и был, то Ангелус его попросту не заметил.

— Давай поднимай свою задницу! – рявкнул Торч.

Злобно шипя, Ангелус с трудом поднялся на ноги. Первая позиция представляла собой просторный этаж, обрамленный множеством оконных проемов, и была больше похожа на очень простой амфитеатр. По команде Торча в разных концах помещения поднялось четыре манекена в виде зебринских легионеров.

– Огонь по мишеням, живо! – в ушах отозвался приказ командира.

Ангелус вскинул карабин. Телекинез трясся, а перед глазами все плыло. Чейнджлинг сосредоточился, насколько хватало сил, и, выставив оружие перед собой, зажмурил левый глаз и навел мушку на первую мишень. Два нажатия на спусковой крючок, и мишень поражена.

«Два…»

Не теряя времени, Ангелус проделал то же самое со второй и третьей.

«Пять… шесть…»

На четвертой силы иссякли, и выстрелы прошло мимо.

«Дерьмо!.. Девять…»

Глубоко вздохнув, Ангелус сосредоточился. Четвертая мишень поражена.

«Одиннадцать…»

— Плохо, Ангел! – крикнул Торч. — На вторую позицию!

Опустив карабин, чейнджлинг ринулся вправо к дверному проему. За ним сразу же начиналась лестница. Как только Ангелус приблизился, внизу поднялась мишень. Чейнджлинг вскинул карабин и выстрелил. Пуля поразила «зебринского легионера» точно в грудь.

«Тринадцать…»

Ангелус ринулся вниз, но у самого конца ступенек уставшие ноги подкосились. Чейнджлинг сильно впечатался в деревянную стену, громко рыкнув.

— Ты нам так всю полосу сломаешь! – едко прокомментировал Торч. – Живо встать! На вторую позицию!

Ангелус, кряхтя и задыхаясь, поднялся. Вторая позиция представляла собой небольшую комнату прямо напротив лестницы. С трудом поднимая свинцовые ноги, чейнджлинг вскинул карабин и шагнул к дверному проему.

— Светошумовую! – скомандовал Торч. – Потом зачистить! Выполнять!

Ангелус быстро поднес к себе одну из гранат, что парили рядом в магическом захвате, и выдернул чеку. Бросив светошумовую в проем, чейнджлинг укрылся за стеной. В комнате раздался громкий хлопок, сопровождаемый вспышкой. Ангелус вскинул карабин и ринулся внутрь. Впереди тут же поднялись три мишени – две по углам и одна в центре. Мушка навелась на первого, и чейнджлинг нажал на спусковой крючок. Но уставшее тело отказывалось слушаться, потому три пули прошли выше мишени. Однако Ангелус этого попросту не заметил. Карабин повернулся к следующей цели. Еще два выстрела и тоже мимо. Последняя мишень все же приняла два выстрела на себя, вот только угодили они отнюдь не в силуэт легионера.

«Восемнадцать?.. Или девятнадцать?..»

— Херня, Ангелок! – в динамиках ревел Торч. – Ты не попал ни в одну! Все в молоко! Ты уже покойник! Пошел к третьей позиции!

Спотыкаясь, Ангелус рванул к проему в дальней части комнаты. В помещении перед чейнджлингом резко встали две мишени. Однако среагировать он не успел, попросту налетев на одного из «зебринских легионеров». Ангелус рухнул на пол, придавив собой мишень.

— Я не отдавал приказ переходить вкопытопашную! – грозно проревел Торч. – Живо поднимай свою задницу и стреляй!

Перед глазами все плыло, а барабанная дробь, отбиваемая сердцем, скрывала все внешние звуки, кроме голоса командира. Лежа на полу, Ангелус кое-как поднял карабин, дав очередь в мишень. Четыре пули прошли выше и правее цели, а сам чейнджлинг выронил оружие вместе с гранатами.

— Вот же беспомощный кусок навоза! – рявкнул Торч. – Ты уже сдался? Все? Будем лежать и мотать сопли на копыто?!

— Нет… сэр… — прошептал Ангелус, громко закашляв.

Перевернувшись на живот, чейнджлинг с трудом поднялся. Ноги тряслись, а легкие, казалось, он сейчас попросту выплюнет. Кое-как вернув телу контроль, Ангелус нашел взглядом карабин и направил на него телекинез. Однако сил хватило только на то, чтобы частично оторвать его от земли, оставив дуло волочиться по полу.

— Давай уже! – через усталость пробивался голос командира. – Соберись, мать твою! Последняя позиция! Сперва гранату, потом сам! Пошел!

Чейнджлинг нашел глазами гранату на полу. Подтянув ее к себе, Ангелус взял ее в зубы и, шатаясь, поспешил к проходу в дальней части комнаты. После него шел небольшой коридор, который через пару метров сворачивал, ведя в последнюю комнату. Чейнджлинг, виляя и спотыкаясь, приблизился к входу.

— Хватит тормозить! – прошипел Торч. – Гранату! Пошел!

Телекинез выдернул чеку. Челюсти разжались, вот только сил, как и координации не хватило, чтобы перехватить гранату, и активированная светошумовая упала Ангелусу под ноги. Спохватившись, он рванул внутрь комнаты. Чейнджлинг налетел на стол в самом центре, придавил две мишени за ним. Позади раздался громкий хлопок, на мгновение оглушивший Ангелуса. Карабин откатился к выходу. Сам чейнджлинг распластался на полу, лишившись маскировки и принявшись жадно глотать ртом воздух.

— Все! – рявкнул Торч. – Ты опять облажался! Поднимай свою неуклюжую задницу и неси ее сюда!

Кашляя и задыхаясь, Ангелус попытался пошевелить ногами. Те неохотно повиновались. Чейнджлинг в который раз перевернулся на живот и, прилагая неимоверные усилия, поднялся. Голову тянуло к земле, а звон в ушах и частичная дезориентация чуть было не стали причиной нового падения, но Ангелус удержался. Ковыляя, он вышел из комнаты и поплелся к столу оператора, где его уже ждал Торч. Странно, но Ангелусу показалось, что он был довольным.

— Хреново! – командир скривил недовольную мину, когда Ангелус остановился рядом. – По твоей шкале дермовости это самое дерьмовое прохождение за сегодня! И раз не умеешь стрелять, будем учиться бегать!

Ангелус слушал с опущенной головой и жадно ловил ртом воздух.

— Слышишь меня, Ангелок?! – Торч сделал шаг.

Он наклонился к чейнджлингу.

— Д… да… сэр… — прохрипел Ангелус.

— Чудно! – ухмыльнулся командир. – У тебя пару минут отдышаться!

Взгляд капитана Коста на мгновение остановился на Ангелусе, после чего прыгнул на Торча.

— Я тебе уже говорил сегодня, что ты мразь? – жеребец поднял бровь.

— Четыре раза, — кивнул чейнджлинг.

Кост взглянул на свои часы.

— Это пятый, — добавил он. – Вовремя вы закончили.

У ворот ангара Ангелус учуял слабый эмоциональный скачок. Усталость мешала распознавать эмоции, а ноющая голова и пересохшее горло отнимали последние силы, оставляя их лишь на то, чтобы не упасть. Кост посмотрел на фигуру, что твердым шагом двигалась к нему и его бойцам. Это была светло-серая молодая кобылка-единорог с малиновыми глазами и фиолетовой гривой, заплетенной в два хвоста, что свисали по бокам головы. Хвост пони у основания и в самом центре был связан лентой. Облачена она была в форму пустынной расцветки с боевой разгрузкой, точь-в-точь как у бойцов Коста. Единорожка приблизилась к группе и, найдя Капитана, отдала честь.

— Полегче с ней, сэр, — к командиру обратился пегас с боевым седлом. — Она первый день на службе.

Капитан мельком посмотрел на него, после чего повернулся к единорожке. Его эмоции окрасились в интерес.

— Да… — усмехнулся он и покачал головой. – Что у тебя за имя такое дурацкое – «Либер Вейс»?

Капитан пошевелил усами, размяв шею.

— Пора проверить твои навыки ближнего боя, — Кост указал на полосу препятствий, которую только что проходил Ангелус. – Займи позицию на старте.

Пони кивнула, двинувшись к лестнице. Ее эмоциональный фон изменился, но Ангелусу распознать его опять не получилось. Кост шагнул к пульту оператора.

— Я думаю, нам уже пора, — Торч похлопал Ангелуса по плечу. – Поднимайся, Ангелок! Пока Кост будет развлекаться со своими новичками, мы еще немного побегаем!

— Есть… сэр… — прохрипел чейнджлинг, с трудом поднявшись.

Капитан повернулся к Торчу, одарив того неприязненным взглядом. Его эмоции окрасились в отвращение и гнев.

— Я забыл, но я тебе разве не говорил, что ты мразь? – он пошевелил усами, глядя Притворщику в глаза.

Тот лишь ехидно улыбнулся и пожал плечами, зашагав к выходу. Ангелус, волоча ноги, двинулся следом.

— Вэйс, тебе нужно пройти полосу за шестьдесят секунд, — за спиной послышался голос Коста, усиленный динамиками. – Рекордсмен у нас Пас, он сделал это за пятнадцать. Можешь попытаться побить его. Как будешь готова, хватайся за веревку!

Несколько выстрелов ознаменовали собой начало прохождения полосы, но Ангелус и Торч уже покинули ангар. Притворщик прошел слегка вперед, остановившись около нарисованной на земле линии. Его взгляд замер на тяжело дышащем Ангелусе.

— На исходную, Ангелок, — Притворщик презрительно сузил глаза.

Ангелус сглотнул, пытаясь промочить горло, но оно, как земля на много километров вокруг, полностью высохло. Словно чувствуя это, Торч достал флягу и сделал глоток, краем глаза смотря на подчиненного. По его подбородку скользнула капля и, словно дразня Ангелуса, упала на землю. Чейнджлинг опять невольно сглотнул, впившись взглядом в воду. Пересохшее горло болезненно дрогнуло, заставив своего хозяина громко закашлять, уронив голову.

— Хочешь пить? – Торч поднял брови, язвительно ухмыльнувшись.

Ангелус с трудом поднял умоляющий взгляд на командира. Тот быстрым движением закрыл флягу, а его улыбка стала лишь шире, превратившись в садистский оскал.

— Жаль, — он покачал головой, — но у нас пьют те, кто не промахивается хотя бы по половине мишеней.

Торч кивнул головой рядом с собой, указывая на линию.

— Еще раз повторяю, — его тон стал угрожающим. — На исходную, Ангелок!

Сильно зажмурившись, Ангелус сделал глубокий вдох, и двинулся к командиру. Если до полосы препятствий его ноги были налиты свинцом, то сейчас это был какой-то другой металл, в десятки раз тяжелее. Чейнджлингу казалось, что при каждом шаге он по колено погружается в жидкую и неимоверно вязкую землю, потому за каждый метр Ангелусу приходилось буквально драться.

— Я тебя что, полдня ждать буду?! – рявкнул Торч. – ЖИВО НА ИСХОДНУЮ!

Но как Ангелус ни старался, силы уже его покинули. Их остатки позволили только приблизиться к Притворщику и рухнуть на землю, тяжело дыша. Ангелус закрыл глаза, громко закашляв. Казалось, что грудь вздымалась быстрее, чем стучит сердце. Над чейнджлингом нависла тень Притворщика.

— Встать! — коротко скомандовал тот.

Ангелус попытался пошевелить ногами, но тело было против. Предел был достигнут еще несколько часов назад и сейчас, измотанный организм попросту парализовало.

— Я сказал, ВСТАТЬ! – рявкнул Торч.

Бестолку. Единственный приказ, который сейчас мог выполнить Ангелус – оставаться в сознании.

— Малыш, ты что, не хочешь выполнять прямой приказ командира? – Притворщик наклонился ниже, сердито сузив взгляд.

Ангелус вновь попытался пошевелиться, но опять безрезультатно. Ослабевшее тело уже не реагировало на команды своего хозяина.

— Это прямое нарушение, солдат! — тон Торча стал угрожающим. – Ты отказываешься выполнять поставленную задачу! Ну и нахрена ты мне, такой убогий, тогда нужен?!

Ангелус дернул ногой, поставив ее рядом с головой.

— Из… изв… извините… с… — чейнджлинг закашлял. – Сэр…

Он перевернулся на живот, уперевшись лбом в пыльную землю. В пересохшее горло и нос попала пыль, из-за чего Ангелус опять громко закашлял. Он уперся передними копытами, пытаясь оторвать тело от земли, но получилось это лишь на мгновение. Трясущиеся ноги просто не выдержали и подкосились, а сам чейнджлинг свалился на землю. Ангелус закрыл глаза, снова залившись кашлем.

«Проклятье!..»

Торч шагнул вбок, встав над лежащим Ангелусом.

— Сдавайся малыш, — его голос стал чуть тише. – Хватит упорствовать. Никому от этого лучше не станет.

Ангелус громко кашлянул, пытаясь прогнать попавшую в горло пыль. По его телу прокатилась дрожь. Притворщик покачал головой.

— Хватит уже себя мучить, — добавил Торч. – Просто сдайся и иди домой.

Ангелус сжал зубы.

— Я… не могу… — прохрипел он. – Я… должен…

— Должен «что»? – прошипел Торч. — Быть подстилкой, об которую вытирают ноги? Потому, что так хочет полковник Харт? Это он хочет, чтобы ты мучился?

Чейнджлинг раздражительно топнул.

— Пойми, малыш, — продолжил Притворщик, — лично к тебе у меня нет никаких претензий. Просто так получилось, что тебя ко мне подослал этот двуличный ублюдок Харт. А это значит, что пока ты рядом, жизни я тебе не дам.

Ангелус открыл глаза, посмотрев на Торча. Взгляд был затянут пеленой, но увидеть сердитое выражение лица командира ему удалось.

— Вы пытаетесь сломать то… что уже сломано… — чейнджлинг кашлянул.

Он несколько раз глубоко вздохнул, собираясь с силами.

— Чем же Харт тебе так угрожал, что ты готов сдохнуть, но выполнить его поручение? – Торч презрительно сморщился.

В сознании Ангелуса всплыли картины из прошлого. Вечер. Его скромная комната, наполненная мраком, и лишь крохотная лампа продолжает хоть как-то нарушать окружающую темноту бледным светом. Последняя искра, что сияет в темноте. Точь-в-точь, как и в его душе в тот день. Чейнджлинг не спеша поворачивает револьвер в своем магическом захвате, провожая взглядом одинокий блик от лампы, скользящий по стволу. Дуло смотрит точно в глаза Ангелусу и ждет, пока тот, наконец, решится. Но помимо него, во мраке виднеются еще два желтых глаза. Незваный гость, кто, как и револьвер, направленный в лоб белого чейнджлинга, ждет его решения.

«Насколько ужасным чудовищем ты готов стать, чтобы защитить то, что ты любишь?»

Револьвер в тот вечер так и остался молчать…

— Он дал мне… смысл жить дальше… — ответил Ангелус.

— Херня! – Торч сердито топнул. – Этот урод просто запудрил тебе мозги. Вот ты и считаешь, что проходя через все это, ты, якобы, служишь великой цели! А на самом деле эта лживая тварь тебя просто использует!

Ангелус упер рог и передние ноги в землю, немного приподняв голову. Даже это простое движение далось телу с большим трудом.

— Вы делаете это… не потому… что ненавидите полковника… — прохрипел чейнджлинг, вновь попытавшись сглотнуть. – И… я понимаю… почему…

Торч язвительно усмехнулся.

— Да? – он развел копыта в стороны. – И почему же?

— Вы боитесь… — ответил Ангелус.

Чейнджлинг почувствовал, как взгляд Притворщика буквально впился ему в затылок. Это высказывание словно разожгло пожар внутри Торча. И значило это лишь одно — Ангелус не ошибся. Ни тогда в тюрьме, ни сейчас. Чейнджлинг напряг передние ноги.

— Вы… боитесь… — продолжил он. – Меня…

— Что? – Притворщик оскалился.

В голосе Торча послышались нотки крайнего раздражения, словно он услышал очень грубое оскорбление. Ангелусу оставалось надеяться, что он успеет договорить, прежде чем Притворщик приложиться копытом ему по затылку. Но даже если и так, терять уже все равно нечего.

— Вы боитесь… что из-за меня… кто-нибудь из них погибнет… — прохрипел чейнджлинг.

Ангелус попытался встать. Ноги затряслись, словно лист на ветру. Казалось, что они были сделанными из тонкого стекла и, еще одно движение, и конечности чейнджлинга рассыплются.

— Вы это делаете, потому… что хотите быть… уверены… — его рог оторвался от земли. – Уверены в том… что я не… облажаюсь… и прикрою… им спину…

Тело Ангелуса нехотя поднималось. В уши вернулся такой знакомый звон, а разум кромсала и комкала боль, струящаяся по измотанному телу. Но чейнджлинг продолжал свою упрямую попытку встать.

— Ведь они и есть, как Вы… сказали… самое… дорогое… что у Вас есть… — Ангелус медленно вставал. — Поэтому… я должен…

Окружающий мир уже полностью утонул в звоне в голове и дикой усталости. В глазах потемнело. Еще мгновение и он точно потеряет сознание.

— Должен… — сквозь боль прошипел Ангелус.

Внезапно рог Торча объяла изумрудная аура, которую Ангелус увидел лишь слабой вспышкой. Он инстинктивно зажмурился, приготовившись к удару. Но того не последовало. Чейнджлинг почувствовал, как застежки и крепления на его груди и спине щелкнули. Часть разгрузки, наполненная камнями, упала на землю. Ангелуса как будто бы сильно толкнули вперед и вверх и только благодаря тому, что чейнджлинг машинально выставил ноги перед собой, он не грохнулся на землю. От неожиданности и перенапряжения, дыхание, и без того измученное, опять перехватило. Ангелус оцепенел, впившись взглядом и передними ногами в землю, пытаясь осознать, что же сейчас произошло.

— Снимай с себя эту херню, — послышался уже куда более спокойный голос Торча. – Можешь бросить тут. Думаю, кто-нибудь ее подберет.

В голосе Притворщика послышались ехидные нотки. Ангелус тряхнул головой, подняв на командира удивленный взгляд.

— Ты не понял? – Торч нахмурился. – Я сказал: «Снимай с себя всю эту херню». Или ты еще хочешь побегать?

Ангелус отрицательно мотнул головой. Ослабевшие копыта принялись отстегивать бронежилет, а телекинез выкидывать камни из карманов. Облегчение, словно благодать, успокаивала вымотанное тело. Дыхание, пусть и медленно, стало приходить в норму, а сердцебиение уже было похоже на быстрое постукивание, нежели на бешенную барабанную дробь. Бронежилет упал на землю рядом с Ангелусом, и чейнджлинг за весь день смог, наконец, расправить крылья. Это было болезненно, но неимоверно приятно. Тело обдал приятный ветерок.

— На, освежись, — Торч достал флягу.

Открыв ее, Притворщик протянул емкость Ангелусу.

— Благод… — попытался поблагодарить тот, но поперхнулся.

— Потом задницу полижешь! — отмахнулся Торч.

Трясущиеся от напряжения ноги Ангелуса перехватили флягу. Чейнджлинг прислонил горлышко к губам и немного отпил. Как только вода попала в горло, Ангелус залился кашлем, сплевывая пыль и грязь. Следующие несколько глотков были куда более уверенными. В горле и животе почувствовался приятный холодок, возвращающий Ангелуса к жизни. Осушив половину фляги, чейнджлинг опустил ее, принявшись жадно хватать ртом воздух. Отдышавшись, Ангелус поднял голову и вылил остальную воду себе на лицо. Закрыв глаза, он несколько секунд сидел без движения, вдыхая воздух полной грудью и наслаждаясь долгожданным облегчением. Придя в себя, Ангелус несколько раз моргнул, прогоняя пелену с глаз, и посмотрел на Притворщика. Тот сидел с ехидной улыбкой и, скрестив передние ноги на груди, наблюдал. Странно, но в его глазах, почему-то не было прежнего гнева. Скорее снисходительность. Ангелус протянул командиру флягу.

— Ты знаешь, что ты прозорливый говнюк? – раздраженно спросил Торч, покачав головой.

Он забирал пустую емкость и, продолжая смотреть на Ангелуса, хитро сощурился.

– Думаю, мы поладим, — усмехнулся Притворщик.

Ангелусу ничего не оставалось, как удивленно смотреть на командира. Кто знает, вдруг он уже потерял сознание и просто бредит? Ноющие мышцы быстро развеяли эту мысль.

«Нет… все наяву»

Продолжая ухмыляться, Притворщик повернулся и, окинув взглядом базу, наклонил голову к рации, что была закреплена на его жилете.

— Всем Параспрайтам, это Притворщик, — Торч нажал телекинезом на кнопку передачи, — выходим на связь, мальчики и девочки.

Рация громко зашипела.

— Крыса на связи!

— Туз здесь!

— Тфифт!.. Кхе!.. Флять! Тьфу!.. Дрифт тут!

— Шаман на связи.

— Ха! Я же говорил, что Дрифт опять сопрет паек! Триггер на связи!

— Je suis ici, Mon Ami!

Ухмылка на лице командира стала шире. Он взглянул на часы.

— Собираем свои любимые игрушки и встречаемся на стрельбище, — скомандовал Торч. – У вас пятнадцать минут.

Рация передала его слова, шикнув напоследок.

— Ого, а разрешите поинтересоваться, что за событие такое? – рация хохотнула голосом Холлера.

— У нас в семье пополнение, — довольно ответил Торч. – Жду вас, конец связи!

Взгляд командира встретился с удивленными глазами Ангелуса. Чейнджлинг уже отвоевал у усталости свое тело, потому восприятию реальности больше ничего не мешало. Он несколько раз моргнул.

— Сэр, я… — Ангелус попытался что-то сказать, но нет успел.

Торч резко вскинул копыто, заставив того замолчать.

— Не-не-не, — он отрицательно покачал головой. – Торч или Притворщик. Ну, или, если ты очень сильно стесняешься, просто «командир».

Встав, Притворщик потянулся и размял шею.

— Не люблю я всю эту херню с субординацией и прочим, — он указал копытом на Ангелуса. – Так что на «ты». Все мои ребята обращаются ко мне на «ты».

Командир поднял брови, глядя на озадаченного Ангелуса.

— Ясно? – спросил он.

Торч наклонил голову вбок.

— Да, предельно, — выйдя из прострации, кивнул Ангелус.

— Вот и чудненько, — Притворщик хлопнул копытами. – А теперь поднимайся и за мной.

Его рог объяла магическая аура, и рядом с командиром всплыл запечатанный пакет с густой светящейся зеленой жидкостью. Торч кинул его Ангелусу.

— У тебя как раз есть пятнадцать минут, чтобы подкрепиться, — Притворщик развернулся и шагнул вперед. – Но делать это придется на ходу!

Ангелус, оторвав взгляд от Торча, посмотрел на пакет. Глаза нашли бирку, надпись на которой гласила: «Энергетический гель. Зависть 70% / Доверие 30%. Готов к употреблению». Дневной рацион питания для чейнджлингов, что служили на базе. Брови Ангелуса удивленно подпрыгнули. Внезапная реакция Торча, сменившего гнев на милость, выбила Ангелуса из колеи. Но удивляться и отрешенно хлопать глазами было некогда, потому чейнджлинг сорвал отмеченный уголок с пакета и, вынув трубку, сделал глоток. Во рту почувствовался приятный холодок, который спустился в желудок. По телу как будто проскользил электрический заряд, возвращающий силы и энергию измотанным мышцам. Ангелус сделал еще один большой глоток. Голова прояснилась, взгляд стал четче. Мысленная команда и чейнджлинг без труда вернул себе облик белого пегаса. Продолжая пить, Ангелус поднялся и поспешил следом за Притворщиком.

Военная база жила своей жизнью, пока Притворщик и Ангелус двигались в сторону стрельбища. Все солдаты сейчас были заняты как физической подготовкой, так и отработкой своих навыков: сверху то и дело проносились пегасьи летные группы, мимо, под рев командира, пробегал поющий строй жеребцов и кобыл. На Торча и Ангелуса, казалось, вообще не обращают внимания, и лишь некоторые офицеры, заметив спокойно идущих солдат, принимали попытки выяснить, чем вызвана такая наглость. Однако, увидев ехидную улыбку Торча, которая на базе за этот срок стала местной достопримечательностью и шеврон на кителях чейнджлингов – хищно улыбающийся черный параспрайт с длинными клыками и дырявыми крыльями на фоне метки Рэйнбоу Дэш, вопросы отпадали тут же, так и не успев сойти с уст. Пакет с гелем подходил к концу, и Ангелус чувствовал, как тело возвращается в норму. Да, одной порции будет мало, чтобы восстановиться полностью, но это лучше, чем ничего. Оставалось надеяться, что сегодня чейнджлинг, наконец, поспит хотя бы несколько часов.

Когда они проходили мимо ангаров, за которыми расстилалась огромная взлетно-посадочная полоса, из раздумий Ангелуса вывела огромная тень. Крупный силуэт, с гулким хлопаньем массивных крыльев, пролетел над ангарами и резко взял вверх, направляясь в сторону центра полосы. Это, после ухмылки Торча, была вторая достопримечательность базы.

— Ох, сейчас начнется представление! – хохотнул Притворщик.

Он мгновенно расправил крылья и взлетел на верхушку одного из ангаров. Ангелус поспешил сделать тоже самое. Перед глазами чейнджлингов открылся темно-серый асфальт, простирающийся на несколько километров вперед. Недалеко от места, где начиналась полоса, стоял взвод пегасов, облаченных в черно-фиолетовую форму. Каждый пони, что находился там, испытывал лишь одну эмоцию – страх. Она, словно огромное темно-синее облако, поднималась вверх и нависала над кобылами и жеребцами, как опасный и хладнокровный хищник. Однако, опасным и хладнокровным хищником тут, отнюдь, была не она.

Над землей пронесся громкий и яростный рык. Ангелус поднял голову, найдя глазами в небе тот самый массивный силуэт. Высоко над группой стоящих в по стойке «смирно» пони, парил дракон обсидианового цвета. Вернее, это была драконица. Прозвучал громкий сигнал. Огромный ящер, взревев еще громче, ринулся вниз. Эмоции солдат, что стояли внизу, превратились в панический ужас. Но ни один из них не сдвинулся с места. Драконица сделала вираж и на бреющем полете пронеслась над пони. Часть из солдат попросту чуть не сдуло, но они удержались. В эту же секунду драконица развернулась. Она приблизилась к взводу и, свирепо зарычав, приземлилась напротив солдат. Огромный ящер, вытянув длинную шею навстречу пони, обнажила длинные и острые клыки. Драконица взревела. Эмоции некоторых солдат просто взорвались. Но ей этого было мало. Встав на задние лапы, драконица набрала полную грудь воздуха и выдохнула струю синего пламени точно над головами пегасов. Яркая волна огня пронеслась над взводом, растворившись в десятках метров позади. Эмоции жеребцов и кобыл были переполнены ужасом. Некоторые из них, не выдержав, попадали ничком, а кто-то выбежал из строя и, упав на асфальт, закрыл голову копытами. Драконица, глядя на происходящее, широко ухмыльнулась.

— Встать! — над взлетно-посадочной полосой пронесся яростный рев. — Поганые мешки с навозом!

Но на этот раз это уже была не драконица. Раздраженный и гневный крик доносился через рупор, закрепленный на груди желтой пегаски, облаченной в зеленый мундир и шляпу сержанта. В отличие от пони вокруг, ее эмоции пылали гневом. Улыбка драконицы в этот момент стала еще шире.

— Вы позорите Эквестрийские Вооруженные Силы только одним своим сраным присутствием на этой святой для всех солдат земле! – проорала кобыла.

В яростно кричащей кобыле Ангелус узнал инструктора по боевой подготовке старшего сержанта Хардмэйр. Кобыла отличалась сложным характером, громким командирским голосом, жёсткостью и непоколебимостью. Насколько чейнджлинг помнил, она была одной из лучших инструкторов по летной и боевой подготовке пегасов если не во всей Эквестрии, то среди Вондерболтов точно. И только полковник Харт смог отвоевать эту кобылу у армии для Рэйнбоу Дэш и ее «Шэдоуболтов».

Сержант зависла над первой линией бойцов, что боялись поднять головы.

— Штаб обещал мне прислать лучшее, что у них есть! – рявкнула она, впившись взглядом в одного из солдат. — Элиту, ебать ее под хвост! А мне прислали пачку вонючих ссыкливых отбросов, которых только вчера оторвали от мамкиной сиськи! А ну быстро поднять обе свои жопы, одну из которых вы ошибочно называете головой и по какой-то магической причине не путаете их во время еды! Иначе вы будете молить Блэйз о том, чтобы она сожрала вас вместе с вашим дерьмом уже к вечеру!

Взвод, дрожа, как осиновый лист, кое-как сумел подняться. Те солдаты, что разбежались и попадали вокруг, спотыкаясь, пытались встать в строй. Пегаска ринулась вниз, зависнув в воздухе около самой крайней кобылы в ряду. Сержант вытянула шею.

— Рядовой Пушинка! – голос Хардмэйр чуть не сдул пегаску с ног. – Ты что, обосралась?!

Пони что-то едва слышно пропищала.

— Херня! – рявкнула сержант. — Я тебя не слышу, рядовой Пушинка!

— Так точно, мэм! – надрывным голосом крикнула кобыла.

Гнев в эмоциях Хардмэйр разбавился возмущением.

— Какого хрена, рядовой Пушинка?! – еще громче заорала сержант. – Я что, давала разрешение на дефекацию в строю во время учебного процесса?!

— Никак нет, мэм! – хрипящим криком ответила кобылка.

Хардмэйр подалась вперед.

— Тогда что это, ебать твои маховые перья, за самовольство?! – ее глаза грозно сверкнули.

Хоть расстояние и было достаточно большим, но разглядеть горящие гневом глаза старшего инструктора можно было даже отсюда. Ноги кобылы перед ней, казалось, сейчас подкосятся и та свалится на землю. Сержант приземлилась, вытянув шею так, что ее нос был в считанных сантиметрах от пегаски.

— Единственное чувство, которое у тебя должен вызывать ебических размеров дракон, рядовой Пушинка, – немедленное желание его выебать в ближайшее отверстие! – прорычала сержант. – Если отверстия нет, ты должна его сделать и выебать его туда!

Голос Хардмэйр, казалось, сейчас сдует и остальных солдат.

— И мне совершенно насрать на то, что у тебя нет хера, рядовой Пушинка! — рявкнула она.

Сержант поднялась в воздух, окинув гневным взглядом весь взвод.

— Вы выглядите и воняете как дерьмо! – проревела Хардмэйр. – Двадцать пять долбоебов, а воняет как от целой тысячи!

Она сплюнула на асфальт.

— Проваливайте в расположение! – заорала она и, указав копытом в сторону, добавила: — Через пятнадцать минут вы должны сиять так, чтобы сами Звезды словили оргазм от вашего вида! А теперь – съебали с моей полосы, поганые мешки с навозом!

Взвод, словно ужаленный, построился и быстрым шагом поспешил прочь. Хардмэйр повернула голову к группе бойцов, что стояли около дальних ангаров.

— Капрал! – крикнула сержант.

В воздух поднялся черный пегас и отдал честь.

— Ведите сюда следующую партию этой недодроченной Эквестрийской элиты! – скомандовала она.

Пегас кивнул и направился к группе солдат позади. Драконица все это время молча стояла позади и, хохоча в лапу, пыталась не прервать тираду инструктора. Ее эмоции сияли самыми яркими оттенками радости и восхищения.

— ХАРДИ, ЕСЛИ БЫ ТЫ БЫЛА ДРАКОНОМ, Я БЫ НА ТЕБЯ ЗАПАЛА! – захохотала драконица.

Эмоции Хардмэйр сверкнули легким смущением, которое тут же спряталось за довольными нотками.

— Я бы не стала крутить шашни с драконицей, которая отрывает крылья своим ухажёрам, Блэйз! – подбоченилась сержант.

— НУ ДЛЯ ТЕБЯ Я СДЕЛАЮ ИСКЛЮЧЕНИЕ! – гоготнула та.

Она заметила группу пегасов, что шли на исходную позицию. Эмоции Блэйз окрасились в острое предвкушение. Драконица потерла передние лапы друг о друга.

— О, ЕЩЕ ШЕРСТЯНЫЕ ПИРОЖКИ НА ЗАКУСКУ! – он сверкнула острыми зубами. – МНЕ ЭТО НИКОГДА НЕ НАДОЕСТ!

С этими словами она вновь взмыла в воздух.

— Мне тоже! – усмехнулся Торч. – Жаль, что нам пора!

Чейнджлинг развернулся и слетел вниз. Ангелус прыгнул следом. Блэйз, по официальной версии, была наемным инструктором, в чьи обязанности входило обучение солдат борьбе с драконами. Хоть в большинстве своем ящеры держались подальше от войны Империи и Эквестрии, однако зебрам все чаще удавалось использовать отдельных драконов в качестве наемников. По тем обрывкам сведений, что Ангелус слышал, пока находился рядом с полковником Хартом, драконы не питали симпатии ни к одной из воюющих сторон и, чтобы в своей основной массе огнедышащие ящеры оставались нейтральными, Эквестрия задабривала драконьего Лорда драгоценными камнями и подарками. Все изменилось теперь, когда к власти пришла Принцесса Луна и перестала делать подобное, посчитав это «лишней растратой ресурсов». Не стоит говорить, что недавно вступивший в войну Рой и отказ Эквестрийского правительства «задабривать» Лорда драконов могли очень сильно пошатнуть этот слабый нейтралитет. Потому полковник Харт и предложил Рэйнбоу Дэш организовать новый тип подразделений, в главную обязанность которых, помимо прочего, должна была входить борьба с драконами. И, само собой, радужная пегаска была более чем «не против». Именно она и предложила расцветку для нового типа войск — фиолетово-черную расцветку и название «Шэдоуболты», ссылаясь на некоторую связь с Найтмер Мун. По словам Рэйнбоу, это должно было приводить в ужас религиозных зебр, а раз официально вся инициатива исходила от Дэш и ее Министерства Крутости, Принцесса Луна одобрила эту идею. Полковник Харт же, со своей стороны, сделал все, чтобы новое формирование оправдало возложенные на него надежды. И первое, что сделал директор SIS – собрал лучших инструкторов со всей Эквестрии и даже нашел драконицу, что согласилась помочь в обучении солдат. Чего это стоило SIS и как они смогли это провернуть, было загадкой, на которую ответ кому-попало не давали.

Торч и Ангелус покинули территорию взлетно-посадочной полосы, выйдя к окрестностям стрельбища, что представляло собой больших размеров ангар. Эмоций вокруг не ощущалось и двор, как и сам ангар, выглядел пустым. Обычно тут кипит жизнь, звучат выстрелы и туда-сюда снуют солдаты, однако сейчас было не так. Причиной тому была Блэйз и тренировки с ее участием. Драконица, пусть и официально являясь инструктором, не могла присутствовать на базе круглые сутки по ряду причин, потому на подобные занятия сгоняли почти всех. Что касается Радужных Параспрайтов, то такие тренировки проводили и с ними, однако сейчас была очередь других специальных групп и будущих «Шэдоуболтов», потому весь сегодняшний день Торч планировал провести, доводя своего подчиненного до обморока. Но недавно его планы резко поменялись.

Притворщик и Ангелус приблизились к приоткрытым массивным воротам ангара. Командир на мгновение замер около входа, повернувшись к белому чейнджлингу. Торч посмотрел ему в глаза, словно пытаясь что-то увидеть или понять. В ответ Ангелус выжидательно глядел на своего командира. Но Торч молчал. Он сейчас словно последний раз убеждался, что стоящего перед ним можно впустить внутрь. В ревностно оберегаемое место в жизни выходца из красного улья. Через несколько секунд Притворщик еле заметно кивнул, отвернулся и шагнул внутрь ангара. Проводив командира взглядом, белый чейнджлинг вошел следом. Почему-то сейчас Ангелус не чувствовал ни тревоги, ни нервозности или усталости. Только внезапно возникшее спокойствие… Впервые за столько лет…

Чейнджлинги оказались в огромном помещении в пару десятков метров в высоту и примерно три сотни в длину, которое в самом конце упиралась в большую насыпь. Около входа стояло несколько столов, где можно было подготовить свое оружие. Сразу за ними находилась широкое пустое пространство с цифрами и буквами на полу, что вели к огневым позициям. Именно туда отряд Торча перетащил несколько столов, разложив на них весь принесенный ими арсенал. Сами же чейнджлинги расселись вокруг и валяли дурака, ожидая командира. Обычно отряд Торча не стеснялся ходить без маскировочного поля, но, из-за недавнего приказа о секретности и дабы не смущать персонал, всем чейнджлингам было необходимо позаботиться о своих обликах. Бойцов Притворщика это тоже касалось, потому все присутствующие сидели в личинах пегасов. Голоса чейнджлингов, благодаря хорошей акустике и тишине, было слышно еще с входа. Как только они увидели Притворщика, болтовня тут же стихла, а все взгляды устремились на командира. Но стоило им заметить идущего позади Ангелуса, как пустое стрельбище наполнилось разочарованными вздохами, еле уловимыми возмущениями, раздосадованными ударами копытами по столу и руганью. Только один из присутствующих был рад, и Ангелус уже догадался, почему. Чейнджлинг в форме-образе желтого пегаса с короткой, ровно выстриженной гривой такого же цвета, эспаньолкой и меткой в виде колчана с торчащими кистями, при виде него расплылся в широчайшей улыбке.

«Метум?»

Чейнджлинг был облачен в зеленый жилет и каску, которую он снял и, перехватив ее телекинезом, выставил перед остальными. Его желтые глаза медленно обвели взглядом всех товарищей, а ухмылка стала почти издевательской.

— Иди ты в задницу, Туз! — закатил глаза синий пегас с темно-синим ирокезом, бородой и меткой в виде флейты.

«Холлер»

Его нетрудно было узнать по сигаре и манере называть всех своих товарищей только по кличкам. Синие глаза чейнджлинга на мгновение замерли на Ангелусе, а сам он запустил копыто в свой жилет цвета хаки. Он достал из него несколько битсов и кинул их в каску.

— Vous обманщик, mon ami, — покачал головой фиолетовый пегас.

Форма-образ этого чейнджлинга представляла собой элегантную гриву пурпурного цвета, связанную в хвост, тонкие усики на лице, взмывающие вверх, и метку в виде железной клюки с привязанной к ней тыквой. Взгляд его фиолетовых глаз, как и взгляд Холлера, на секунду остановились на Ангелусе. Из переднего кармана кителя чейнджлинга показались монеты, которые упали в каску.

«Пас»

Сидящая рядом с ним изумрудная пегаска с зеленой гривой, собранной в пучок, и меткой в виде белого лотоса, которая даже в этот момент не отрывалась от поглощения пакета с гелем, размашисто кивнула и отправила в каску свою часть. Чейнджлинг тоже посмотрела на Ангелуса, задорно сверкнув зелеными глазами. Облачена она была в серую майку с символикой Вондерболтов.

«Тристит. И, как всегда, приятного аппетита»

— А я говорила, что он вас опять обует, — колко ухмыльнулась пегаска оранжевого цвета с мандариновой гривой в виде острых шипов, одетая в зеленый китель. – Как детей, в который раз.

Ее метка представляла собой корзину с хризантемами, а самодовольное выражение лица и хитрый взгляд оранжевых глаз, скользящий по товарищам, выдавали в ней снайпера Радужных Параспрайтов.

«Селентия»

Последний среди присутствующих, лазурный пегас с голубыми дрэдами и меткой в виде кастаньет, молчал, скрестив передние ноги на груди. На нем виднелся армейский разгрузочный жилет и необычные бусы на шее. Как только Ангелус вошел, голубые глаза замаскированного чейнджлинга замерли на нем и, не отрываясь, вели его от самого входа. В этом взгляде Ангелус вновь почувствовал холод, граничащий с бесконечной усталостью и печалью.

«Зелус»

Торч приблизился к столу, на котором было аккуратно разложено оружие, и окинул взглядом своих подчиненных. Холлер, мельком взглянув на каску, откуда Метум аккуратно доставал монеты и пересчитывал, раздосадовано ударил копытом по крышке стола.

— Командир, ну че за дела? – он сердито посмотрел на Торча.

— Ты недоволен его присутствием тут или тем, что в очередной раз проиграл Метуму деньги? – парировал тот.

Желтый чейнджлинг, ухмыльнувшись еще шире, поднял посчитанные монеты телекинезом и спрятал их в кармане.

— Последние две недели ты страстно желал избавиться от этой «Белой занозы» в твоей жопе, засунутой туда лично Хартом, — Метум оперся на стол и указал на Ангелуса. – Но сегодня тебе подменили карты?

Ангелус почувствовал, как множество сердитых и недоверчивых взглядов сосредоточились на нем, словно пытаясь прожечь насквозь. Отряд Торча с первых секунд знакомства, как и их командир, невзлюбили выходца из белого улья. Это чувствовалось буквально во всем, однако сейчас в их взглядах была изрядная доля сомнения, вызванная странным поведением Притворщика. Сам же Торч стоял, смотря в одну точку.

— Oui, – кивнул Пас. — Что же изменилось, mon ami?

— На тебя это не похоже, — в разговор подключилась Селентия.

Она мельком взглянула на Ангелуса, после чего вернулась к командиру. Оранжевый чейнджлинг откинулась на спинку стула и развела копыта в стороны.

— Он тебе что, пообещал, что по выходным будет принимать облик Рэйнбоу и танцевать перед тобой на столе? – хохотнула она.

Помещение наполнилось звонким хохотом, но тот моментально прекратился, стоило чейнджлингам увидеть мрачное лицо их командира. Насколько Ангелус помнил, Торч всегда легко и непринужденно реагировал на подобные «уколы» от своих ребят, но сейчас, видимо, был не тот случай. Все чейнджлинги, кроме Зелуса, настороженно переглянулись.

— Хотите знать, что же изменилось? – Притворщик взглянул на каждого из своих товарищей.

Его лицо было серьезным и сосредоточенным, словно внутри Торча происходила борьба, а он, переполненный сомнениями, стоял на распутье и не знал, к какой же из противоборствующих сторон примкнуть. Но что это было за сражение, Ангелус знать не хотел. Внезапно выражение лица Притворщика изменилось.

— Скажем так, — ухмыльнулся он, — от назойливых глаз Харта и его шавок нам все равно не спрятаться. К тому же, какой бы тварью ни был этот бесцветный ублюдок, надо отдать ему должное – он крайне редко делает глупости.

Красный чейнджлинг размял шею.

— В его маленькой лживой Империи не все в порядке, — продолжил Торч. – Потому ему нужны мы – серьезные ребята, способные разгребать такое дерьмо, которое его лизоблюды разгрести не в состоянии.

На лицах всех товарищей Притворщика появились дерзкие ухмылки, а сами чейнджлинги согласно закивали.

— И я сильно сомневаюсь, что в интересах Харта мешать нам это дерьмо разгребать, — Торч указал на Ангелуса. – А за эти пару недель парнишка показал, что его не копытом делали. И для «разгребания дерьма» он подходит прекрасно.

Ухмылка командира стала шире. Его взгляд вновь проплыл по чейнджлингам, остановившись на Зелусе. Голубой чейнджлинг, как и всегда, молчал с каменным выражением лица, не показывая своих чувств.

— Так что я думаю, что он может быть нам полезен, — кивнул Притворщик. – Давайте дадим нашему Ангелочку шанс проявить себя.

Чейнджлинги вновь переглянулись. Речь командира посеяла в них сомнения. Тристит почесала затылок и, пожав плечами, пригубила из фляги. В такие моменты Ангелусу казалось, что она никогда с ней не расстается. Однако на фоне общей озадаченности самым возмущенным продолжал оставаться Холлер.

— Это, кончено, все здорово, — Холлер поднял копыто, указав на Ангелуса, — но он же псих!

Взгляды устремились на темно-синего чейнджлинга. Тот покрутил головой, посмотрев на своих товарищей, словно ища среди них поддержку, и остановился на командире.

— Ты же сам помнишь, как он вскакивал посреди ночи, что-то орал и несся на улицу! – возмущенно добавил Холлер, покрутив копытом у виска. – Или как его накрывало прямо на обеде! Что этому белому помешает начать палить по нам, когда ему опять башню сорвет?!

Пас, Селентия, Тристит и Метум согласно закивали. Взгляды всех в этой комнате в который раз замерли на Ангелусе, но на этот раз они словно выбили почву из-под ног. Да, подобные приступы были не редкостью, но штатные психологи SIS ничего не говорили по этому поводу, сводя все на обычный стресс из-за напряженной работы и последствия нескольких лет, проведенных на фронте. Что касалось самого полковника, то Харт, казалось, не обращал на это внимания, приказывая Ангелусу делать то же самое и держать себя в копытах. Чем именно руководствовался полковник, чейнджлинг не знал, но и не хотел это знать. До этого момента… Вдруг это действительно может быть опасно, пусть пока во время его приступов помешательства никто не пострадал?

— И тут не поспоришь, — согласно кивнул Торч. – Только я не думаю, что Харт подкинул нам психа, чтобы тот перестрелял нас к хренам. Слишком много чести для тех, кто и так уже официально мертв.

Притворщик повернулся к Зелусу. Тот все время, пока шла беседа, молчал и смотрел только на Ангелуса. И почему-то его взгляд чейнджлинг чувствовал сильнее всех. Да, в досье Зелуса говорилось, что он являлся отличным экспертом по культуре зебр и их шаманизму, однако сейчас Ангелусу казалось, что на него смотрит не просто тот, кто в этом разбирается, а самый настоящий шаман. И смотрит он в самую душу. Вот только Ангелусу не хотелось бы, чтобы Зелус увидел там то, что белый чейнджлинг спрятал в самых темных углах своего разума. Не потому что это страшно или мерзко…

«…а потому, что это больно»

— Он ведь не просто псих, верно Зел? — обратился Торч к голубому чейнджлингу.

Взгляд Зелуса медленно переместился на командира. Его лицо осталось таким же каменно-спокойным.

— Ты точно решил его оставить? – нарушил молчание Зелус.

Впервые Ангелус услышал его голос. Низкий и тихий, но при этом хорошо слышный, с хрипотцой, он словно гипнотизировал своим спокойствием. В эту секунду казалось, что голос Зелуса доносится вообще откуда-то извне.

— Думаю да, – Притворщик кивнул и, слегка наклонив голову вбок, добавил: — Только сначала хочу понять, что с ним не так.

Зелус вновь посмотрел на Ангелуса. Копыто чейнджлинга дотронулось до бус на шее, а сам он глубоко вздохнул.

— Духи тревожатся рядом с ним, — ответил Зелус.

Это высказывание показалось Ангелусу нелепым. Да, пусть Эквестрия и Империя Зебр владели магией и постоянно ее использовали, но никаких божественных или потусторонних особенностей там попросту не было. Это Ангелус понял, начав обучаться и работать в SIS. Находясь рядом с полковником Хартом и имея возможность заглянуть «за кулисы», чейнджлинг стал узнавать достаточно много того, что творилось там. И «изнанка», чаще всего, оказывалась не чем-то волшебным или ярким, а серым, как и мир, который для Ангелуса перестал быть черным и белым. Ангелус стал это понимать. В мире, где он живет, балом правят эмоции и эгоизм, а все чудеса – всего лишь магия, подчиняющаяся им. И даже Принцессы пони, зебринский Цезарь или Верховный Шаман и его «Великие Духи» — всего лишь живые идолы, символы, которые очень хрупки и без должной защиты легко могут быть разрушены.

В любом другом состоянии и без тяжести прошлого белый чейнджлинг, наверное, рассмеялся бы от слов Зелуса, но смех за столько лет стал чем-то чуждым. Ангелус уже и не помнил, когда последний раз улыбался. Однако сейчас, из всех в комнате, почему-то только он считал это высказывание глупым. Окружающие, наоборот, помалкивали, сосредоточенно глядя на Зелуса и боясь его перебить. Зная темперамент бойцов Торча, любящих подтрунивать друг над другом по любому пустяку, подобное выглядело еще страннее.

— Почему? – Ангелус почувствовал на себе взгляд Притворщика.

Голубой чейнджлинг продолжал пристально смотреть Ангелусу в глаза. Сложно было сказать, что это – зрительная дуэль или простой интерес. Чейнджлинги не излучают эмоций, а прочесть чувства на каменном лице выходца из голубого улья было невозможно.

— От него отвернулась сама Смерть, — Зелус посмотрел на Торча. – Зебринские шаманы зовут таких «Morte Reprobari», что значит «Отвергнутый Смертью».

Ангелус нахмурился. Такого объяснения о своих странностях он еще не слышал, что делало его еще сумбурнее и глупее. Вот только, судя по всему, Притворщик так не считал.

— Поясни, — голос Торча звучал озадаченно.

Зелус закрыл глаза и, дотронувшись до своих бус, что-то прошептал. Через секунду он, встав, вновь посмотрел Ангелусу в глаза. Не прерывая зрительный контакт, голубой чейнджлинг медленно обошел стол и приблизился почти вплотную, остановившись в паре метров от Ангелуса.

— В минуты покоя их мятежные души рвутся назад, туда, где погибли их друзья, их прошлое и их настоящее – на поле брани, — начал Зелус. – Когда вокруг царит безмолвие, их разум слышит тихий зов, которому они не в силах противостоять.

Он говорил зловещим полушепотом, от которого могло бросить в дрожь. Но Ангелусу не было страшно. Трудно было сказать, что сейчас испытывал чейнджлинг, слушая эти странные слова, но точно не страх.

— Они — порождения войны, — Зелус сделал шаг. – Ее дети, которые вопреки всему выжили, когда все вокруг погибали.

Ангелус пытался не прислушиваться к этой глупости, но почему-то, противостоять голосу Зелуса он не мог. Каждое его слово все больше завладевало разумом, а помещение стрельбища вместе со всеми, кто тут был, стали погружаться в темноту. Видимым оставался лишь Зелус и его голос, который, как будто бы, тоже стал видимым. Его слова проникали в разум белого чейнджлинга, доставая из закоулков сознания размытые образы, лица, взгляды… улыбки… слова… Их слова… Их лица… Их… улыбки…

«Пожалуйста, хватит!..»

— Они тут, перед тобой, но их душа навечно принадлежит войне и полю боя, где трусы и храбрецы расстаются с жизнью, — голос Зелуса стал звучать эхом. – А они живут. Живут, чтобы раз за разом возвращаться в бой. Раз за разом теряя все…

Все вокруг Ангелуса уже поглотил черный океан, и единственное, что он мог сейчас делать – просто смотреть в глаза того, кто стоял перед ним. Воцарилась тишина. Вдруг ее что-то нарушило. До ушей Ангелуса донесся отдаленный выстрел. Тихий, еле уловимый. Вот еще выстрел, но теперь за ним уже следовал короткий крик. Это был чей-то приказ, но его было не разобрать. Еще выстрел, дополненный какофонией нескольких приглушенных взрывов. С каждым мгновением их становилось все больше и больше, превращаясь в бесконечный гул пальбы и грохота.

— Но от тысяч таких же искалеченных душ их отличает лишь одно, — продолжало эхо Зелуса. – У них есть Идол, который, как они считают, может прекратить войну.

Отдаленный голос чейнджлинга вопреки нарастающему шуму был отчетливо слышен. Он, как будто бы, и был тем самым дирижёром, что доставал из разума Ангелуса облики и звуки, формируя из них картины прошлого. Чейнджлинг почувствовал, как сжались его зубы, а дыхание и сердцебиение участились.

— И они будут вечно идти за ним, — шептало эхо. — Потому что только так их души смогут обрести покой…

Голос Зелуса растворился в грохоте взрыва. Вокруг Ангелуса появилось несколько размытых силуэтов. Он принялся крутить головой по сторонам, пытаясь разглядеть лица, но не сумел. Лишь полупрозрачные фигуры, отдаленно напоминающие пони, что висели вокруг него. И в их нечетких лицах Ангелус увидел улыбки. Фантомы, подбадривая и подмигивая ему, как будто бы пытались отвлечь чейнджлинга от царящего вокруг хаоса. Ангелуса охватил ужас, но он тут же угас, стоило ему ощутить, как один из силуэтов положил свое прозрачное копыто ему на плечо и кивнул. Послышался громкий выкрик. Все фантомы тут же встали, повернулись и, мигом взобравшись на невидимую преграду, рванули вперед. В это же мгновение на них обрушился дождь из разноцветных вспышек. Яркие иглы терзали и рвали призраков, оставляя на их месте пустоту. Ангелус услышал немой крик. Остатки ужаса, что все еще оставался внутри, растворились. Разум и тело охватили так знакомые ярость и ненависть. Ангелусу показалось, что он взревел. Истошно, громко, заглушая царящий вокруг хаос. Чейнджлинг резко вскочил на все четыре копыта и, продолжая яростно реветь, ринулся вперед следом за фантомами.

«Я… должен быть… С ВАМИ!!!»

Вдруг Ангелус почувствовал, как что-то схватило его. Невидимые клещи схватили чейнджлинга, оттащили его назад и придавили земле. Ангелус попытался вырваться, но тщетно. Кто-то невидимый резко поднял его и опрокинул на спину. Чейнджлинг почувствовал, как грудь, шею и передние ноги что-то удерживает, не давая ему освободиться. Он взревел еще сильнее. Ярость придавала сил. Он должен быть там! Вместе со всеми! Он должен быть!..

— ОТСТАВИТЬ!

Выкрик пронзил окружающий мрак, словно яркая стрела. Темнота и порожденные ей фантомы начали растворяться, возвращая сознание Ангелуса в реальный мир. Сердце чейнджлинга бешено барабанило, а легкие вздымались с частотой автоматной очереди.

— Нихрена себе он здоровый! – около левого уха послышался раздраженный голос Холлера.

— Все, все Ангелус! – чейнджлинг услышал голос Торча. – Все! Отставить! Успокойся!

Ангелус почувствовал, как кто-то его тряхнул. Громкий голос командира вернул сознанию некое подобие ясности. Тело расслабилось, голова поникла. Рот принялся судорожно ловить воздух, пока сам чейнджлинг пытался успокоить сердце и легкие.

— Зел, больше так не делай, лады? – позади послышался испуганный голос Тристит.

Ангелус открыл глаза и поднял голову, увидев в нескольких метрах перед собой открытые ворота ангара. Хватка, что удерживала Ангелуса, ослабла, позволив ему сесть. Чейнджлинг, сделав глубокий вдох, медленно встал и осторожно повернулся. Сейчас нервы были натянуты до предела, а разум судорожно перебирал варианты того, во что может вылиться подобное. Однако, как ни удивительно, Ангелус увидел перед собой не разъяренные, а крайне озадаченные лица Радужных Параспрайтов и их командира. Быть может, ему просто показалось, но сейчас во взгляде Притворщика Ангелус заметил некоторое сочувствие. Рядом с командиром появился Зелус. Взгляды голубого чейнджлинга и Ангелуса опять встретились.

— Зебры почитают таких солдат, — полушепотом добавил Зелус.

После произошедшего его голос продолжал быть спокойным. И, как ни странно, сейчас Ангелус не чувствовал гнева на него из-за случившегося.

— Ведь их вера в Идол неразрушима, а уверенность — непоколебима, — Зелус повернулся к Торчу и добавил: — Она сильнее, даже чем твоя вера, Притворщик.

С этими словами он развернулся и шагнул к остальным чейнджлингам за столом. Из-за случившегося все они, как один, повыскакивали со своих мест и настороженно смотрели то на Ангелуса, то на Зелуса.

— С ним не будет проблем, пока ты верен полковнику Харту и исполняешь его приказы, — добавил тот, садясь на свое место.

Торч посмотрел на Ангелуса.

— Изв… извините, сэр… — белый чейнджлинг прокашлялся и выпрямился.

Притворщик тут же поднял копыто, перебив Ангелуса, и отрицательно помотал головой.

— Что я тебе говорил буквально десять минут назад на счет всей этой «субординации»? – нахмурился он.

— Извини, Притворщик, — поправился Ангелус.

Торч сделал глубокий вдох и, почесав затылок, махнул копытом.

— Ну, ты блин даешь… — он ошарашенно помотал головой.

Ангелус сглотнул. Выражение лица Торча сейчас можно было описать двумя словами: сильная озадаченность. Он размял шею.

— Я бы дал ему шанс, — Притворщик повернулся к остальным, — он забавный.

Стоящий недалеко от него Холлер громко хохотнул.

— Я знаю, что вы все долбанутые, ребята… — послышался голос Тристит.

Чейнджлинг указала на Ангелуса.

— …но вот он сейчас уделал вас всех, — она села за стол и, отпив из фляги, добавила: – Так что я за.

— Удваиваю, — поднял копыто Метум.

Он занял свое место и ухмыльнулся Торчу, пожав плечами.

— Свежая кровь? – Пас заинтересованно взглянул на Ангелуса, после чего уселся за стол. – Pourquoi pas?

Разведя копытами, фиолетовый чейнджлинг одобрительно кивнул командиру. Стоящий недалеко от Ангелуса Холлер, бросив на него недоверчивый взгляд, сощурился.

— Ну, раз все за, то я и тоже, — он помотал головой и добавил: — Но знай, белозадый, ты мне не нравишься.

Холлер двинулся к своему месту за столом. Притворщик, еще раз взглянув на свой отряд, повернулся к Ангелусу.

— Ну раз все не против – прошу занять свои места, — ухмыльнулся Торч и указал на стол.

Притворщик развернулся и двинулся к остальным. День начался слишком сумбурно. Эти неожиданные события и откровения, как заправские музыканты, играли на нервах сумасшедшие и динамичные партии. Ангелус опустил голову, сделал глубокий вдох и, тряхнув головой, выпрямился, окинув взглядом чейнджлингов, что ждали его за столом.

«Соберись»

Ангелус шагнул к остальным. Приблизившись, он остановился рядом с Торчем. Каждый из чейнджлингов сейчас смотрел точно на него, и в их взглядах Ангелус отчетливо видел не то холодное презрение или злость, что были свойственны первым двум неделям на базе бок о бок, а нечто совсем иное. Сочувствие, недоверие, некоторая симпатия или же просто согласие терпеть его рядом – сказать было сложно, но первый шаг уже сделан. Полковник хочет конца этой войны и, если Торч и его отряд действительно те, в чьих силах ускорить это, то Ангелус сделает все, чтобы помочь им.

— Я уже успел выяснить, что ты у нас умеешь бегать и стрелять, — начал Притворщик. – Так что в твоей физической и тактической подготовке я могу не сомневаться. Естественно, все это было у тебя в досье, но мне хотелось убедиться. Ты ведь не обижаешься?

Торч ехидно улыбнулся. Его тон, на удивление, не был издевательским, скорее он звучал как штатная шутка, которыми командир и остальные чейнджлинги его группы постоянно друг друга подначивали.

— Никак нет, — ответил Ангелус.

Торч закатил глаза.

— Ангел, простого «нет» достаточно, — Притворщик указал копытом на чейнджлинга.

— Понял, — Ангелус кивнул.

Чейнджлингу пришлось приложить усилия, чтобы не сказать так сильно въевшееся в сознание «сэр». Бороться со старыми привычками было неимоверно тяжело.

— В общем, дальше все просто, — продолжил Притворщик. – Раз уж ты для нас теперь не чужой, пришла пора познакомиться поближе с остальными. А самый лучший способ познакомиться с воином – познакомиться с его оружием.

Торч указал на стол, где лежало оружие – от винтовки до пулемета. Все, как один, были нового образца и, судя по всему, только недавно начали поступать в войска.

— Ребята из «четвертого» постарались на славу! — усмехнулся Торч.

«Четвертый». Научно-технический отдел SIS, собравший талантливых инженеров, конструкторов и ученых, кто занимается внедрением инновационных технологий, поиском древних артефактов, изучением магии, а также созданием специфического вооружения, предназначенного для сил специального назначения. Ангелус уже не раз успел убедиться, что их разработки, порой, не просто помогают выжить в бою, а позволяют почти творить чудеса.

— Пушки, — Притворщик одним копытом указал на оружие, а другим на стрельбище с мишенями, — цели.

Сделав шаг назад, Торч сел и скрестил передние ноги на груди.

— А теперь порази нас, — добавил чейнджлинг.

Ангелус кивнул, повернувшись к вооружению.

— Начни с него, — Торч указал на штурмовую винтовку.

Оружие имело довольно футуристичный вид и, на первый взгляд, казалось чрезмерно громоздким по сравнению со штатными карабинами. Большая часть ствола скрывалась в выпуклом корпусе, прямо под ним виднелся подствольный гранатомет, а магазин размещался позади, прямо около треугольного приклада. Такой достаточно большой размер, если Ангелус помнил, был обусловлен тем, что внутри винтовки шел специальный штырь, за который оружие и поднималось при помощи телекинеза, скрывая его яркую ауру. Оружие, в первую очередь, разрабатывалось так, чтобы его не мог использовать противник, потому все важные части были скрыты. Ангелус сосредоточился и послал мысленную команду. Телекинез нащупал держатель внутри оружия. Мгновение, и винтовка всплыла в воздух, удерживаемая скрытым от глаз магическим захватом. Оружие было достаточно легким, даже легче, чем при первом знакомстве Ангелуса с ним. Направив ствол вверх, чейнджлинг посмотрел на Параспрайтов.

— Штурмовая винтовка AR.30 «Фантом», — начал он, повернув оружие боком. – Разработана для применения в специальных подразделениях. Особенность конструкции в том, что оружие имеет скрытый внутри спусковой механизм, расположенный перед магазином и ударным механизмом. Механизм соединен с телекинетическим шомполом внутри корпуса, а сам шомпол позволяет удерживать оружие при помощи телекинеза без ущерба маскировке. Калибр семь-шестьдесят два на тридцать девять миллиметров, дальность стрельбы до пятисот метров. Режимы огня – одиночный и автоматический. Скорострельность до семисот выстрелов в минуту.

Ангелус наклонил винтовку, демонстрируя остальным заднюю часть приклада, где виднелась выемка, закрытая крышкой.

— Дополнительно снабжена термическим модулем, работающим на энергетическом геле чейнджлингов, — он открыл крышку копытом. – В таком режиме выстрелы приобретают кумулятивный эффект, что увеличивает дальность до семисот метров, а также на дистанциях до двухсот метров позволяет пробивать до сорока миллиметров брони. Однако при этом позиция стрелка сильно демаскируется из-за светового эффекта, вызванного ведением огня.

— Я как будто в школу вернулся, — усмехнулся Холлер.

Ангелус повернул «Фантом» боком.

— В комплект входит подствольный гранатомет, глушитель и пламегаситель, — чейнджлинг начал указывать на озвучиваемые части. – Прицеливание осуществляется тактическим модулем со встроенным лазерным дальномером, тепловизором и баллистическим вычислителем.

Ангелус склонил ствол оружия вниз, поднеся штурмовую винтовку ближе к себе. Торч размашисто кивнул и указал сперва на стол, где лежали наушники и боеприпасы для оружия, после чего указал на стрельбище. Рядом с ним в магическом захвате всплыл бинокль.

— Двести метров, — скомандовал он и надел наушники.

Остальные чейнджлинги последовали примеру командира. Ангелус подхватил телекинезом один магазин и один энергетический модуль, напоминающий серый цилиндр с черной головкой. Надев наушники, чейнджлинг обошел стол и направился к стартовой позиции для стрельбы. Коротким движением зарядив обойму и модуль, Ангелус передернул затвор.

— Готов! – чейнджлинг снял «Фантом» с предохранителя.

Взгляд устремился на группу из семи мишеней, расставленных в шахматном порядке на отметке две сотни метров, о чем гласила табличка сбоку. Ангелус приготовился.

— Огонь! – крикнул Торч.

Чейнджлинг вскинул «Фантом» и прицелился. Тактический модуль поприветствовал стрелка мягким зеленоватым свечением коллиматора в виде точки. Целится, по сравнению со штатным вооружением, было крайне легко. Мысленная команда и телекинез нажал на спуск. Первый выстрел угодил точно в центр мишени. Затем второй, и третий. Отдачи почти не чувствовалось, оружие было податливым и удобным. Как только все семь мишеней были поражены одиночными, Ангелус щелкнул переключателем, переводя «Фантом» в автоматический режим. Следующие несколько очередей, благодаря умному прицелу и навыкам белого чейнджлинга, благополучно поразили все мишени, отправив по три пули в каждый. Последние два патрона Ангелус собирался потратить «красиво». Мысленно послав команду, он нажал телекинезом на переключатель и перевел штурмовую винтовку в термический режим. Последние два выстрела, объятые светло-зеленым свечением, буквально прожгли две мишени, в которые целился Ангелус, и задели стоящие дальше. Поставив «Фантом» на предохранитель, чейнджлинг извлек магазин и энергетический модуль, после чего поднял ствол вверх, опустил наушники на шею и подошел к столу.

Притворщик, вскинув бровь и опустив уголки губ, поочередно взглянул на Метума, Зелуса и Тристит.

— У почетной коллегии есть вопросы? – обратился к ним командир.

— Ангел знает выигрышные комбинации и хорошо тасует карты, — помотал головой Метум и развел копытами. – Так что у меня вопросов нет.

Зелус просто молча кивнул, а вот глаза Тристит возбужденно забегали.

— Что там термическое на геле работает? — она сглотнула.

Притворщик сложил губы трубочкой, краем глаза взглянув на ухмыляющихся товарищей.

— Надо было не говорить об этом, а то Дрифт все боеприпасы сожрет! – загоготал Холлер.

— Это ионизированный гель, — поспешил добавить Ангелус. — Он непригоден в пищу.

Зеленый чейнджлинг надула губы, сердито посмотрев на смеющегося Холлера.

— Расстроил Трис, ай-я-яй, — Притворщик, глядя на Ангелуса, покачал головой и, кивнув на автомат, добавил: — Ты в группе пятый стрелок, так что это теперь и твоя игрушка. Давай следующий ствол.

Ангелус положил «Фантом» на стол, повернувшись к снайперской винтовке. Как и в оружии до нее, в ней имелся скрытый шомпол для телекинеза. Винтовка, как и все оружие, имела свой неповторимый шарм — длинный ствол, закрытый цевьём, похожим на решетку, выставленные сошки, длинный магазин, большой снайперский прицел высокого разрешения и удобный приклад. Она, так же, как и Фантом, была достаточно легкой для своих размеров, хоть и была почти в два раза длиннее.

— Модернизированная полуавтоматическая винтовка кавалерийского снайпера SA-CSR «Тишина», — начал Ангелус. – Является модификацией стандартной кавалерийской винтовки «Буря». Отличительными чертами являются: спрятанный внутри спусковой механизм, телекинетический шомпол и термический модуль. Калибр семь-шестьдесят два на пятьдесят четыре миллиметра, прицельная дальность до восьмисот метров в обычном, и до километра в термическом. Снабжается глушителем и оптическим прицелом переменной кратности со встроенным тепловизором и лазерным целеуказателем.

Торч, надевая наушники, указал на стрельбище.

— Пятьсот, — скомандовал он.

Ангелус, подхватив длинный магазин и энергетический модуль, повторил те же действия, что и с «Фантомом». Заняв позицию, чейнджлинг поставил винтовку на сошки и передернул затвор.

— Готов! – он снял «Тишину» с предохранителя и надел наушники.

Впереди виднелись четыре мишени, установленные на разных высотах.

— Огонь! – задорно рявкнул Торч.

Чейнджлинг прицелился. Снайперские винтовки не были его специализацией, однако благодаря удобной шкале прицела и податливости, первый выстрел угодил в самую среднюю мишень. Однако дальше все пошло не так гладко. Видимо, сказывалась усталость, потому следующие три выстрела лишь легонько задели цель, расположенную выше остальных.

— Ангел, соберись! – слегка раздраженно крикнул Торч.

Ангелус зажмурился, сделав глубокий вдох. Выстрел. Попадание. Еще выстрел и вновь успех. Прицел взялся за самую нижнюю цель. Еще два выстрела поразили ее. По сравнению с «Фантомом», отдача у «Тишины» чувствовалась немного сильнее, однако точность была куда выше, ведь Ангелус смог поразить несколько мишеней, да еще и с такого расстояния!

— Ну можешь же, когда хочешь! – усмехнулся Торч.

На последние два выстрела Ангелус переключил винтовку в термический режим. Две яркие зеленые полосы пронзили среднюю мишень, оставив там две черных дыры. Поставив оружие на предохранитель, Ангелус вынул магазин и модуль, после чего вернулся к столу. Торч удовлетворительно кивнул и повернулся к Селентии. Та смотрела на Ангелуса с надменностью, после чего еле заметно хмыкнула.

— В термическом режиме до километра пятидесяти метров, — процедила она, важно приподняв подбородок.

Притворщик повернулся к Ангелусу и покачал головой.

— Это косяк, боец, — Торч выпятил нижнюю губу.

Половина отряда рассмеялась. Притворщик, широко ухмыльнувшись, махнул копытом, приказывая Ангелусу продолжать. Чейнджлинг положил винтовку на стол и повернулся к следующему оружию. Это оказался пулемет с длинным стволом, что прятался в решетчатом цевье. Оно было чуть короче, чем у «Тишины». По центру пулемета вместо магазина виднелся большой короб, из которого шла лента с патронами. Сбоку находились выемки, свидетельствующие о том, что это оружие можно было установить на боевое седло, а ручка вверху позволяла переносить его зубами.

— Ротный пулемет HMG(m).30 «Бунт», — Ангелус поднял оружие телекинезом в воздух и поднес к себе. — Модификация штатного батальонного пулемета «Мясник». От предшественника отличается более компактными размерами, а также наличием термического режима и телекинетического шомпола. Калибр семь-шестьдесят два на пятьдесят четыре миллиметра, дальность стрельбы до семисот метров в обычном и до километра в термическом режиме, скорострельность – тысяча выстрелов в минуту.

Торч, вновь надевая наушники, показал на стрельбище.

— Пятьдесят метров! – на лице Притворщика сияла улыбка. – Врежь, как следует!

Лента уже была заряжена в пулемет, потому Ангелусу просто оставалось поместить модуль в выемку в прикладе, и занять свое место на позиции. Выставив сошки и сняв оружие с предохранителя, Ангелус надел наушники и уперся плечом в приклад.

— Готов! – крикнул он.

В полсотни метров впереди друг с другом стояла группа из шести мишеней в шахматном порядке и на разных высотах.

— Огонь! – рявкнул Торч.

Ангелус нажал на спуск. Пулемет грозно застрекотал, принявшись посылать град пуль в сторону мишеней. Считать выстрелы в такой ситуации было невозможно. Около полуминуты Ангелус посылал очередь за очередью, кромсая мишени, пока не заметил одинокую трассирующую пулю, что скрылась в самой крайней мишени. Если опыт его не подводил, в ленте осталось не более пяти патронов. Переведя пулемет в термический режим, Ангелус отправил пять ярких зеленых лучей в остатки целей.

Поставив оружие на предохранитель, вынув модуль и опустив ствол, чейнджлинг двинулся к столу. Торч вновь кивнул и, сняв наушники, повернулся к Холлеру. Тот, поймав на себе взгляд командира, лениво посмотрел на Ангелуса, после чего вернулся к Притворщику.

— И все равно он мне не нравится, — Холлер скривил недовольную физиономию.

Торч, пожав плечами, повернулся к подчиненному, указывая на стол с оружием. Чейнджлинг положил пулемет, подняв телекинезом лежащий рядом дробовик и поднес его к себе. Оружие внешне никак не было похоже на дробовик, а скорее на винтовку. Однако его выдавал чуть более короткий ствол, больший калибр и более длинный магазин, что лежал рядом. На боку оружия виднелись выемки для использования на боевом седле.

— Автоматический дробовик AS A12M «Молот», — начал Ангелус, подняв дробовик со стола. – Модифицированная версия армейского AS A12, разработанного для борьбы с противником в траншеях и других замкнутых пространствах. Отличительная особенность та же, что и у представленного вооружения ранее – телекинетический шомпол, термический режим и скрытый внутри механизм спуска. Калибр девятнадцать миллиметров, магазин на десять патрон, скорострельность три сотни выстрелов в минуту, прицельная дальность в обычном режиме до пятидесяти метров и до сотни в термическом. Может вести огонь и подкалиберными боеприпасами для борьбы с бронированными целями.

Торч надел наушники.

— Двадцать пять, — скомандовал он, указывая на стрельбище. – Все твои.

Ангелус подхватил телекинезом магазин и, зарядив его вместе с энергетическим модулем, занял позицию.

— Готов! – крикнул чейнджлинг.

В двадцати пяти метрах впереди виднелось десять мишеней. Как и предыдущие, все они находились на разном отдалении друг от друга и высоте.

— Огонь! – рявкнул Торч.

Ангелус щелкнул предохранитель и вскинул дробовик. Телекинез нажал на спуск. Оружие взревело, принявшись выплевывать свинцовый дождь в сторону мишеней. Отдача была куда сильнее, чем у винтовок или пулемета, но для такого типа оружия это не было проблемой. Шесть выстрелов, выпущенных буквально за пару секунд, разворотили часть мишеней, сильно повредив другие. Ангелус переключил дробовик на термический режим. Четыре ярких пучка, словно сгустки магии разрушения, врезались в две самые крайние мишени, залив все вокруг искрами. От мишеней остались лишь черные остовы. Ангелус поставил дробовик на предохранитель, поднял ствол и, сняв наушники, извлек модуль и магазин. Вернувшись к столу, он остановился и посмотрел на командира. Торч плавно развернулся, взглянув на Паса. Фиолетовый чейнджлинг расплылся в теплой, но очень хитрой улыбке.

— Не спеши, mon ami, — он посмотрел на Ангелуса. – Мы посмотрели еще не всех. S'il vous plait…

Пас элегантно указал на край стола, где лежал массивных размеров револьвер. В нем Ангелус мгновенно узнал оружие, что все время с собой носил полковник Харт. Отличием было лишь то, что на нем отсутствовала гравировка, а сам револьвер был вороного цвета. Положив дробовик на место, чейнджлинг аккуратно поднял оружие. Тот же длинный ствол, продолговатый барабан и внушительный размер. В отличие от остального оружия, у него отсутствовал телекинетический шомпол и разъем для энергетического модуля, потому Ангелусу пришлось поднимать его «по старинке». Рядом с револьвером стояли два длинных патрона, больше похожих на патроны для крупнокалиберной винтовки – один высокий, острый, синего цвета и белым кончиком, другой – слегка приплюснутый, медного цвета и с пулей, которой по очертаниям чем-то напоминала замковую башню с вырезанным бруствером. Чейнджлинг подхватил боеприпасы и откинул барабан.

— Штурмовой Револьвер MB-12AP, — начал Ангелус. – Переквалифицированный в «многоцелевой». Разрабатывался еще до начала войны для борьбы с дикими монстрами, однако из-за сильной отдачи и слишком узкой области применения, проект был заморожен. После появления у противника боевых роботов и в перспективе других крупногабаритных целей, производство этого револьвера было возобновлено. Из-за сильной отдачи вести огонь можно исключительно при помощи телекинеза. Калибр двенадцать и семь миллиметров, эффективная дальность стрельбы – до двухсот метров, но может меняться в зависимости от типа цели и боеприпаса.

Ангелус поднял выше один из патронов – синего цвета с белым кончиком.

— Многоцелевой патрон APB12 «Стилет», — чейнджлинг посмотрел на боеприпас. – Пуля имеет бронебойный твердосплавный сердечник и зажигательный состав перед ним. Сердечник выполнен тандемно: передняя часть – сам подкалиберный бронебойный сердечник и позади – белый фосфор или иное взрывчатое вещество. После попадания пули в цель, возгорание начинки происходит на расстоянии тридцати – сорока сантиметров за преградой, увеличивая ущерб. Подходит как для поражения легко и слабо бронированных целей, так и для поражения противника за препятствиями.

— Идеален для игры в de Stalliongrade roulette, — широко улыбнулся Пас. — Выстрел гарантированно не даст тебе проиграть, parce que в комнате умрут все.

Все чейнджлинги, кроме Зелуса и Ангелуса, хохотнули. Торч жестом предложил продолжать. Белый чейнджлинг поднял второй патрон.

— Экспансивный патрон TB-12HP «Фламберг», — продолжил Ангелус. – Разработан как альтернатива «Стилету» для борьбы с крупными, но слабо защищенными целями. Испытания показали, что попадание «Фламберга» в цель, сопоставимую по размерам с гидрой, приводило к нанесению серьезных и не совместимых с жизнью увечий, а попадание в цель, сопоставимую с пони или зеброй, приводило к… множественному нарушению целостности тканей…

— Скажи проще: «Расхерачивало в фарш», — ухмыльнулся Торч. — Не стесняйся, ты не на экзамене.

Притворщик повернулся к стрельбищу.

— Давай, наверное… — он принялся выбирать цель. – Вон! В сорока метрах слева. Одна за мешками, другая рядом. Нашел?

Ангелус присмотрелся куда указывал Торч, найдя мишени. Чейнджлинг кивнул.

— Тогда иди, жахни! – Торч надел наушники.

Ангелус открыл массивный барабан, поместив туда оба патрона. Закрыв его, чейнджлинг шагнул к позиции для стрельбы. Обычно на такие револьверы следовало ставить оптический прицел, но расстояние было не слишком большим, так что можно было обойтись и мушкой. Ангелус прицелился. В отличие от другого подобного оружия, которое можно было брать в рот и вести огонь, этот револьвер попросту бы сломал челюсть и шею стрелявшему.

— Готов! — Ангелус взвел курок.

В барабане к выстрелу был готов «Стилет», потому чейнджлинг навелся на цель за мешками с песком.

— Огонь! – скомандовал Торч.

Прогремел мощный выстрел. Дуло револьвера подпрыгнуло вверх, а мощная отдача чуть было не выбила оружие из магического захвата чейнджлинга. Все вокруг заволокло пороховыми газами. Пуля попала в мешки с песком, пробив их насквозь и угодив в мишень, после чего взорвалась снопом искр, осыпая все вокруг раскаленными осколками. Ангелус тряхнул головой. Дыхание сбилось, телекинез слабо задрожал. Да, стрелять из этой грохоталки воистину не простое занятие, ведь даже в наушниках уши чейнджлинга заложило. Ангелус взвел курок и прицелился во вторую мишень. Мушка плавала, зрение не могло нормально сфокусироваться. Ангелус сделал глубокий вдох, несколько раз моргнул и сильнее сжал револьвер. Телекинез нажал на спуск. Очередной мощный выстрел. Вокруг появилась знакомая дымка из пороховых газов. Пуля попала в землю под мишенью, подняв приличный слой пыли.

«Проклятье…»

— И все равно он слишком громкий! – послышался задорный голос Тристит.

Ангелус открыл дымящийся барабан, достав две пустые гильзы. Сняв наушники, он вернулся к столу. Чейнджлинг положил револьвер на место, поставив рядом две пустые гильзы.

— Казанова, как ты вообще собрался воевать из этой штуки? – к Пасу повернулся Холлер. – Ее же хрен удержишь!

Фиолетовый чейнджлинг усмехнулся. Пас элегантно подхватил револьвер телекинезом и, крутанув его в воздухе, поднес к себе дулом вверх.

— Mon ami, у тебя просто не было кобылок из Эпплузы, — чейнджлинг хитро прищурился. – Ils знойные, ретивые, ненасытные и очень сильные. Поживешь в их компании пару лет, tu peux не только стрелять из таких малышей.

Пас нежно поцеловал ствол револьвера.

— Громкий, неудобный, — Селентия покачала головой. – Что ты нашел в этой бабахалке?

Пас, продолжая смотреть на револьвер, вновь крутанул его в воздухе и аккуратно взял в копыта.

— Ce revolvers, как кобылки, — чейнджлинг провел копытом по стволу, — Quelqu'un тихие, quelqu'un громкие, но каждая из них ждет своего tireur, который нежно откинет ее барабан и поместит туда свой balle. Остается только плавно нажать на la gachette и слушать.

Его взгляд переместился на Селентию, а лицо расплылось в хитрой улыбке.

— И чем громче будет страстный gemissement твоей beautes, тем большее количество ушей его услышит… — добавил он. — Est-ce que, это не прекрасно?

Селентия закатила глаза, пока остальная группа принялась хохотать.

— У представителя коллегии есть вопросы? – Торч скрестил передние ноги на груди.

— Груб, прямолинеен, неразговорчив, — ответил Пас, медленно переводя взгляд от револьвера к Ангелусу. – Но есть кобылки, которым нравятся и такие. Pas de questions, merci.

Торч развел копытами и посмотрел на белого чейнджлинга.

— В таком случае добро пожаловать в нашу шизанутую семейку, — усмехнулся командир.

— Спасибо, — кивнул Ангелус.

На душе, как и обычно, не было какой-то жеребячьей радости или гордости за себя. Просто осознание, что очередной этап позади, и впереди следующий. А за ним еще, и еще, и еще… И путь бесконечен. Сложный он будет, легкий – тоже было неважно. В сером мире уроженца белого улья все, кроме работы в SIS и войны, уже давно потеряло смысл.

— Что-то он как-то не сильно рад, — колко ухмыльнулась Селентия.

Поддержать ее замечание остальные не успели. Снаружи ангара Ангелус, как и остальные чейнджлинги, почувствовали легкие эмоции спокойствия, чей источник двигался в их сторону. Вместе с ним шли еще трое, у одного из которых эмоции были окрашены в яркие тона предвкушения и радости. Спустя пару секунд послышался легкий свист, дополненный цокотом копыт по асфальту.

— Сегодня же всех гоняет Блэйз? — Торч удивленно вскинул бровь.

Около входа в ангар появилась группа из четырех пони – двух кобыл и двух жеребцов. Первым шел синий земной пони с короткой бирюзовой гривой, в которую уже пробиралась седина. Облачен он был в офицерскую фуражку и форму оливкового цвета с отличительными знаками майора на воротнике. Гардероб завершала портупея, висящая на левом боку. Рядом с ним непринужденной походкой шла Диджет. Сейчас на ней была лишь летная куртка, потому ее длинная темно-алая грива свободно спадала на плечо. Позади них, с каменными лицами, шло двое сопровождающих – кобыла и жеребец желтого цвета в солдатской форме и касках. Войдя внутрь и найдя глазами Торча и остальных, офицер расплылся в широкой улыбке.

— Какая удача, что мы застали вас всех тут и без лишних ушей, — его глаза сверкнули.

— Майор Блайнд, — Ангелус выпрямился и отдал честь.

Блайнд Лак. Старший инспектор и глава девятого отдела SIS, отвечающего за ревизию и мониторинг. А судя по тому, что база живет по штатному расписанию, а не драит каждый угол – о прибытии этой настолько весомой и серьезной фигуры попросту не знали. И вряд ли майора сюда прислали с обычной проверкой. Торч и остальные Параспрайты лишь вяло переглянулись. Видимо, нелюбовь Притворщика и его чейнджлингов к полковнику Харту по наследству передавалось всем офицерам SIS. К тому же, майор знал полковника еще со школьной скамьи.

— Привет, народ! – бойко крикнула Диджет и помахала копытом.

Ей тоже не ответили, продолжая недоверчиво глядеть на офицера SIS, но пегаску это не смутило.

— Как неожиданно, — наигранно процедил Торч, встав с места. – Какими судьбами занесло старшего инспектора Блайнд Лака на нашу скромную базу «Хер знает где»?

Жеребца выпад нисколько не смутил, а даже наоборот, приподнял настроение. Об этом говорили и эмоции майора, которые заискрились легкой радостью. Несомненно, Блайнд уже имел опыт общения с Притворщиком.

— Ну, знаешь, — ехидно ухмыльнулся он. – Инспекция туда, инспекция сюда. В последние дни работки прибавилось. Ты же знаешь: «Мы всегда там, где мы нужны».

Блайнд дотронулся до нашивки на кителе, выполненной в виде планеты. На ней была изображена звезда, чьи лучи указывали на все стороны света. Символ Службы Индексации Снабжения.

— Кстати, поздравляю с досрочным «освобождением», — добавил майор.

В ухмылке и тоне Блайнда промелькнули издевательские нотки. Глаза Торча сердито сузились.

— О, Вы так любезны… — сквозь зубы ответил Притворщик.

Взгляд майора окинул пустое стрельбище.

— Ладно, не будем терять времени на пререкания, — Блайнд махнул копытом и повернулся к сопровождающим. – Стомп, Фридж, ко входу и никого не пускать, пока я не закончу.

— Есть, сэр, — хором ответили пони.

Солдаты поспешили к выходу. Диджет, что стояла рядом, собралась последовать за ними, но Блайнд остановил ее копытом.

— А Вас, сержант, я попрошу остаться, — майор краем глаза взглянул на пегаску.

Кобылка удивленно захлопала глазами и кивнула. Блайнд, продолжая сиять легкой улыбкой, двинулся к столу, где сидела вся группа.

— Вы позволите? – он указал копытом на столешницу, заставленную оружием, и посмотрел на присутствующих.

Вооружение, объятое изумрудной аурой телекинеза, всплыло в воздух и приземлилось на пол. Жеребец достал портупею и, расстегнув ее, вынул толстую папку с магической печатью в виде Тартарского Василиска, опутывающего меч. А вот и причина его появления. Все документы повышенной секретности, которые раньше видел Ангелус, запечатывались именно такой магической печатью – символом Специальной Разведывательной Службы. Если папку попытается вскрыть кто-либо посторонний, она будет тут же уничтожена. И, скорее всего, никто на базе, в том числе и ее командир, не знали об истинной причине появления майора Блайнда. На стрельбище все в одночасье стали серьезным, избавившись от ухмылок. Кроме Диджет, ведь эмоции пегаски разрывались между удивлением и искренней радостью, ведь она оказалась в центре чего-то явно сверхсекретного и важного.

— Ангелус, тут чисто? – Блайнд посмотрел на чейнджлинга.

— В помещении нет форм жизни, излучающих эмоции, — ответил Ангелус.

Майор кивнул и окинул взглядом всех присутствующих чейнджлингов, остановившись на Торче.

— У командования есть для вас работа, — голос Блайнда стал серьезнее и холоднее.

— А я-то думал, что ты просто по мне соскучился… — наигранно вздохнул Торч, глядя на печать, после чего жестом приказал всей группе приблизиться.

Все чейнджлинги окружили стол, направив взгляды точно на майора Блайнда и папку перед ним. Диджет была не на шутку встревожена, однако вида пегаска не подавала. Само собой, ей, как это принято в SIS, просто приказали отвезти начальство на инспекцию, не рассказав всей подноготной. Достаточно необычно для нее, ведь в основном она служила просто штатным пилотом. Пришло и ее время проявить себя, ведь даже работая в крыле снабжения SIS, ты, рано или поздно, поучаствуешь и в делах разведывательного.

Блайнд сделал глубокий вдох и дотронулся до магической печати. Та, сверкнув желтым светом, раскололась, позволив жеребцу достать содержимое из папки. Выложив перед собой несколько папок поменьше, наполненных страницами и черно-белыми фотографиями, майор окинул взглядом присутствующих.

— Семьдесят два часа назад в Седельной Аравии был застрелен эмир Фади, — начал Блайнд.

Он достал несколько фотографий, на которых было изображено похоронное шествие и сам мертвый эмир. Седельная Аравия. Из воспоминаний Ангелуса всплыли картины об этой жаркой восточной стране. Песчаные дюны, уходящие за горизонт, зеленые оазисы и дружелюбный, но очень воинственный и гордый народ. Два года войны прошли у белого чейнджлинга бок о бок с аравийцами, позволив ему выучить язык. А когда Ангелус вернулся в Эквестрию, попав на северные равнины Сталлионграда, он еще долго вспоминал те дни.

— По официальной версии, полученной нами от посла Аравии, он был застрелен членом ССА, — Блайнд указал на фотографию, где был запечатлён нападавший с простреленной головой и в луже крови. – Убийца ликвидирован во время покушения.

ССА. Террористическая группа «Свободные Сыны Аравии», образовавшаяся из недовольных политикой эмира Фади, который поддержал Эквестрию в войне против Империи. Это Ангелус тоже помнил.

— А по неофициальной версии? – Торч взглянул на Блайнда.

— По тем сведениям, которыми мы располагаем, командование считает, что убийство было спланировано внутри окружения Фади, — ответил майор.

Он достал фотографию парада, который принимал аравийский жеребец в шикарном мундире со множеством наград. Головы у аравийцев, в отличие от пони, были более вытянутыми и имели треугольную форму, нос был меньше, уши острее, а ноги длиннее. Сами представители этой нации были поджарыми и высокими, потому взрослый аравиец мог быть ростом почти с Принцессу Селестию.

— Генерал Алди Фар, — майор указал на фото. – Сводный брат Фади. Принимал участие в операциях против зебр в первые пять лет войны. После нашей совместной неудачной попытки вторжения на территорию Империи, генерал потерял две трети своей армии и был ранен. После лечения вернулся в Аравию, занял пост повыше и ударился в политику.

Блайнд достал еще несколько фотографий, на которых был изображен Алди Фар в обществе нескольких зебринских солдат и центуриона.

— Известен своей симпатией к Империи Зебр, — продолжил Блайнд. – И очень большой антипатией к Эквестрии. Есть косвенные свидетельства его связи с Роем.

Майор достал несколько листов с текстом и положил их на стол. На одном документе были запечатлены переговоры генерала с кем-то, а на другом – протокол допроса.

— Весомых доказательств у нас пока нет, но все ниточки ведут именно к Алди, — продолжил Блайнд. – После смерти сводного брата, «убитый горем» генерал единолично провозгласил себя новым эмиром. Вот только Аравия славится своей приверженностью к традициям, и занять место умершего эмира могут только самые близкие родственники, начиная с детей.

На стол перед Параспрайтами легло фото юной кобылы. На ней красовалось длинное белое платье, выполненное в лучших традициях Седельной Аравии, а голову украшала корона принцессы в виде лилии, украшенной красными изумрудами и огромным сапфиром в самом центре.

— Принцесса Азала, дочь Фади, — прокомментировал Блайнд.

Весь ее вид говорил о статусе и принадлежности к королевским кровям, а во взгляде читались уверенность и стойкий характер.

— Oh la la, наш малыш обзавелся дочуркой, — усмехнулся Пас. – Очень милая, насколько я могу судить. Истинная reine!

— Сколько ей сейчас? – Торч присмотрелся к фотографии принцессы. — Не больше десяти?

Блайнд кивнул.

— У генерала Алди сейчас нет полной поддержки ни в правительстве, ни в народе, — майор положил фото генерала рядом с принцессой. – И для того, чтобы стать настоящим эмиром, ему нужна наследница. Живая или мертвая. Но к несчастью для генерала, верные семье убитого эмира аравийцы спрятали принцессу.

Майор положил на стол еще несколько фото, на которых виднелись беспорядки на улицах городов Аравии.

— Ко всему прочему, — он указал поочередно на каждую из фотографий, — после смерти Фади и пропажи наследницы, идейный лидер ССА Махри ибн Аллура объявил начало «Священной Войны» против «неверных» и тех, кто толкает Аравию к гибели – нас. Поддержки у ССА пока немного, но они быстро набирают популярность. Аравия на пороге гражданской войны и, я думаю, не стоит говорить, чем это аукнется для Эквестрии.

Ничем хорошим. Седельная Аравия – один из крупнейших поставщиков нефти, не говоря уже о том, что она является своеобразным буфером, отделяющим Эквестрию от зебринских островных колоний. Если его не станет – пони очень быстро получат удар в спину, который Эквестрии парировать нечем. Ангелус подхватил фотографию принцессы, принявшись рассматривать ее получше.

— Что Алди, что Махри ненавидят эквестрийцев и, если кто-либо из них станет правителем Седельной Аравии, то Эквестрия не просто потеряет важного союзника, но и получит врага в том месте, где у нас попросту нет сил для обороны, — продолжил Блайнд. – Принцесса Азала, как и ее отец, лояльна к Эквестрии и является прямой наследницей, потому для нас критически важно найти ее и не допустить, чтобы она попала к Алди или ССА.

Майор выложил на стол еще несколько документов, среди которых была карта Аравии с отмеченными местами.

— По нашим данным, принцессу Азалу прячут в Акаба Бур Дибба, — Блайнд указал на город, отмеченный красным кругом. – Это один из крупнейших городов Седельной Аравии, тут же находится резиденция королевской семьи и около батальона верных солдат.

Блайнд положил рядом несколько фотографий города, сделанных сверху, на которых были показаны крупные и важные здания, охваченные пламенем, а также несколько фотографий с изображением беснующейся толпы, что вешала других аравийцев на столбы.

— «Дубай», — протянул Метум, ухмыльнувшись. – Город огней, авантюристов, возможностей и самых высоких ставок.

— Теперь там настоящее Пекло, — майор указал на фотографии. — В Акаба Бур Дибба, как и в других крупных городах, вспыхнуло восстание, устроенное членами ССА. К тому же, сам город объят аномальными песчаными бурями, блокирующими связь с внешним миром. Что сейчас там происходит – мы не знаем.

Торч приставил копыто к подбородку и хмыкнул.

— То есть, всезнающее SIS понятия не имеет, что творится сейчас в Дубае? – он краем глаза взглянул на майора.

— Могу только сказать, что город наводнен вооруженными аравийцами, палящими друг в друга без предупреждения, — ответил Блайнд. – Ну и не исключено, что среди них могут быть оперативники Роя.

Копыто жеребца указало на карту Аравии, чуть ниже Дубая – на одну из многочисленных отметок.

— Ваша задача предельно проста, – продолжил он. – Высадиться в этой точке в десяти километрах от города, проникнуть внутрь, найти принцессу и эвакуировать ее на нашу базу в Эль Алмине, что в пятидесяти километрах севернее. На выполнение у вас сутки.

Майор указал на другую отметку, обведенную синим кругом.

— То есть, – Торч скрестил передние ноги на груди, — ни разведданных о составе и численности противника, ни точного местоположения объекта, ни возможных путей отхода, ни поддержки и вообще информации о том, что нас там ждет — нет?

Майор просто кивнул.

— Потому мы и обратились к тебе, — развел он копытами. – Ведь ты и твои ребята — лучшие фокусники в Эквестрии. К тому же…

Блайнд медленно открыл правый нагрудный карман и достал оттуда голубое перо, заставив Селентию громко присвистнуть. На лице майора появилась колкая полуулыбка. Жеребец плавно опустил перо на стол так, чтобы оно лежало точно напротив Торча.

— Она тоже пристально наблюдает за представлением, — добавил он.

Взгляд Притворщика замер на пере. Не нужно было быть гением, чтобы догадаться, кому оно принадлежало. Перо, объятое магической аурой, взмыло над столом и приблизилось к чейнджлингу. Тот осторожно положил его на свое копыто и внимательно осмотрел. Через секунду взгляд Торча переместился на Блайнда. Чейнджлинг едко хмыкнул и, слегка приподняв бровь, легким движением спрятал перо в кармане. Невооруженным глазом было видно, что подобные действия от майора и его тон только что сильно потешили профессиональное самолюбие красного чейнджлинга, а также купили его желание выполнить это задание на крепкую десятку по пятибалльной шкале.

— Простите, майор, — поднял копыто Ангелус. — А что если принцесса уже мертва или мы не уложимся в отведенный срок?

— Тогда Эквестрии придется начать там войсковую операцию с целью восстановления стабильности в регионе, — холодно ответил Блайнд.

Ангелус покачал головой.

«И мы получим еще одного врага. Пусть и забитого, но прямо под боком. Меньшее из зол…»

Торч опустил голову и, глядя на разложенные документы, глубоко вздохнул. Блайнд в свою очередь достал другую папку из портупеи и повернулся к Диджет.

— Сержант, — он протянул документы пегаске. – Ваша задача высадить группу в указанной точке около Акаба Бур Дибба, после чего доставить эту папку командующему гарнизоном Эль Алмина капитану Хорну. В ней содержаться инструкции для него и его солдат.

Диджет трясущимися копытами переняла папку, взглянув на майора восхищенными глазами. Эмоции кобылки в этот момент горели радостью и счастьем.

— Есть, сэр! – она выпятила грудь и, сделав крайне серьезное лицо, отдала честь. – Я вас не подведу!

Блайнд повернулся к чейнджлингам.

— Если вам удастся найти принцессу Азалу и вывести ее из города живой, свяжитесь с капитаном Хорном, — добавил майор. – Кодовая фраза «Над Дубаем опять солнечно».

Блайнд указал на остальные документы, которые он пока еще не извлек.

— Тут находится остальная информация, которая может вам помочь, — майор поправил фуражку. – Включая позывные, частоту рации ребят Хорна и карту города.

Он окинул взглядом всех Радужных Параспрайтов.

— Судьба Эквестрии зависит от вас, леди и дженткольты, — Блайнд кивнул и взглянул на часы. – Я уже распорядился загрузить в ветролет сержанта Диджет все необходимое снаряжение и оборудование, так что не беспокойтесь о них. Ваш вылет через полчаса.

Майор отдал честь.

— Я бы пожелал вам удачи, но верю, что вы справитесь сами, — с этими словами жеребец развернулся и зашагал к выходу.

В помещении воцарилось молчание, разбавляемое шагами уходящего майора. Притворщик окинул взглядом группу, после чего опустил глаза на разложенные документы.

— Это значит, что обеда не будет? – Тристит разочарованно прикусила губу.

Холлер утешающе похлопал ее по плечу. Общую атмосферу задумчивости нарушала сияющая счастьем и нетерпением Диджет, чей взгляд, после ухода майора, прыгал по чейнджлингам в образе пегасов.

— Ну что, повоюем? – бойко улыбнулась она.

Все взгляды сосредоточились на улыбающейся кобылке.

— Эх, помню мой первый полет в Дубай с полковником, — ее взгляд опустился на карту. – Я тогда все жалование спустила на рулетке.

Пегаска приглушенно хохотнула и, подняв взгляд, одарила чейнджлингов еще более широкой улыбкой, которая, казалось, сейчас заразит всех. И первым она сразила именно Метума, чьи уголки губ поползли в разные стороны.

— Mon cher, — Пас подставил копыто под подбородок, одарив кобылку хищным взглядом. – Je бы спросил, что такая прекрасная пони делает сегодня вечером, но, j'ai peur, буду немного занят.

Диджет, оценив шутку, звонко рассмеялась и смущенно прикрылась копытом.

— А вот она мне нравится, — Холлер указал на пони.

Торч легонько толкнул Ангелуса в плечо.

— Учись, как надо заводить друзей! — Притворщик указал на пегаску.

Повернувшись к столу, он телекинезом поднял часть документов и бумаг, принявшись изучать их. В этот момент Селентия подхватила телекинезом фотографию Азалы.

— Десять лет назад мы сажали Фади на престол, а теперь будем сажать его дочурку? — хитро прищурилась она, краем глаза взглянув на командира. – Не пора ли уже выдать нам какую-нибудь премию?

— Обратись к Харту, — хмыкнул Метум. – Он тебе точно что-нибудь выдаст.

Желтый чейнджлинг повернулся к Торчу.

— Я думаю, нам показали не все карты… — Метум покачал головой, следя за командиром.

Лицо Притворщика в этот момент выражало собой сильную задумчивость, его лоб нахмурился, а взгляд быстро скользил по фотографиям и бумагам, словно пытаясь найти подсказку.

— Это верно, — кивнул Торч. – Эмира убили три дня назад, а SIS спохватилось только сейчас? Сомневаюсь. Нам определенно не рассказали даже десятой части, так что будьте готовы к любой херне.

Командир взглянул на Диджет.

— Заводите Вашу птичку, сержант, — он подмигнул пегаске. – Ждем, не дождемся опять прокатиться на ней.

— Есть, командир! – Диджет выпрямилась и бойко козырнула. – Прокачу с ветерком!

Казалось, энтузиазм и инициатива просто льются у этой пони из ушей. Она развернулась, легкой рысцой двинувшись к выходу. В этот момент рядом с Торчем появилась хитрая физиономия Паса.

— Нежная и сладкая, — хищным полушепотом протянул фиолетовый чейнджлинг, глядя на отдаляющийся темно-алый хвост пегаски. – Я хочу заявить в la police о похищении сердца…

— Слюни подбери, — покачал головой Торч и, повернувшись к Ангелусу, добавил: — Ангел, дуй в столовую и прихвати нам чего пожрать. Себе возьми две порции. Надо привести тебя в порядок, пока будем лететь в Аравию.

— Да, Притворщик, — кивнул белый чейнджлинг.

Торч повернулся к остальным чейнджлингам.

— Идите собираться, мальчики и девочки, — на лице Притворщика появилась хитрая ухмылка. – Через пятнадцать минут жду вас всех около ветролета. Мы летим в Дубай!

Чейнджлинги разом двинулись к выходу. До армейской столовой было около десяти минут шагом, потому Ангелус перешел на легкий галоп, чтобы точно успеть выполнять приказ командира. Персонал на базе был разношерстным – тут были как пони, так и несколько грифонов, чейнджлингов и, само собой, драконица, потому местные хранители сытости солдат были всегда заняты. База была расположена в крайне труднодоступном месте, к которому добраться можно только по воздуху, потому питание было вопросом первоочередной важности. Приказ Торча взять несколько пайков сверх нормы могли воспринять негативно. Следовало поспешить, вдруг придется вступать в спор с начальником снабжения Гринфилдом, а времени, чтобы его убедить, не было. Однако, оказавшись на месте, Ангелус нашел как Гринфилда, так и остальной персонал в крайне озадаченном, если не сказать, напуганном состоянии. Все солдаты метались по зданию, словно кто-то уронил тут улей с зебрахарскими осами, которые тут же принялись жалить. Видимо, неожиданно появление майора Блайнда с проверкой повергло базу в шок. И, чтобы не задерживаться, Ангелус явился лично к встревоженному начальнику снабжения и попросил несколько пайков для отряда сверх нормы. Само собой, намекнув, что это приказ майора Блайнда. Сказать, что лицо Гринфилда вытянулось еще больше – это ничего не сказать.

К отведенному сроку Ангелус уже двигался к ветролету. Найти на территории аэродрома «Черный Ястреб» сержанта Диджет для чейнджлинга, что не один раз летал на нем с полковником Хартом, оказалось проще простого. Двигатели были уже заведены, а пилот, высунувшись из открытого окна, смотрела на Торча и остальных. Пока Ангелус ходил за провизией, остальные Радужные Параспрайты уже собрались на месте.

— Я думал, что ты потерялся! – Торч повернулся к приближающемуся Ангелусу и указал на место около себя. – Становись.

Даже при запущенном двигателе, чейнджлинги пока что не спешили грузиться в ветролет и отправляться. И, судя по всему, ждали они именно Ангелуса. Как только белый чейнджлинг занял место слева от в командира, Торч кивнул остальным. Чейнджлинги встали в линию справа от него – ближе всех оказалась Селентия, потом Метум, за ним Тристит, Холлер и завершил строй Пас.

— Давай, Зел, — Торч кивнул товарищу.

Голубой чейнджлинг вышел перед строем и повернулся к нему спиной. Сейчас лицо Зелуса было обращено к солнцу, что ярко светило на чистом голубом небе. Он сел, а в его копытах мелькнул странного вида предмет, похожий на бусы или четки. Зелус поднял свои копыта к груди, закрыл глаза и опустил голову. Весь отряд молча стоял и смотрел на своего товарища. Это было достаточно необычно, особенно беря в учет разношерстный характер отряда. Но вот именно в этот момент Ангелус ощутил то самое единство небольшой группы инфильтраторов, кто, судя по их личным делам, покинули свои Семьи не самым приятным образом. Потому, как бы белый чейнджлинг скептически не относился к этому маленькому ритуалу и всей мистике, придется стать его частью. Тем более что чейнджлингу было все равно. За свою военную молодость Ангелус повидал огромное количество подобных случаев, когда солдаты исполняли нечто подобное, веря в помощь потусторонних сил. Веря в то, что, как им казалось, поможет им прожить дольше на еще один день. А вера, как говорил полковник Харт, очень сильный инструмент, Способный толкать массы на любые безумия. И раз у Торча и его чейнджлингов есть нечто подобное, к этому стоит отнестись со всем уважением. И промолчать, даже если для Ангелуса все это выглядит наивной глупостью, ведь просить помощи у Богов или еще у кого-нибудь нет смысла. Помочь можешь себе только ты сам.

— Если ты не веришь в Духов, это не значит, что они не верят в тебя, Отвергнутый, — неожиданно добавил Зелус.

Ангелус замер. Высказывание было крайне неожиданным и буквально ошеломило чейнджлинга. Однако Зелус, больше не говоря ни слова, встал и двинулся к ветролету. Остальной отряд проследовал за голубым чейнджлингом. И только Ангелус, ошеломленный этими словами, стоял и смотрел на Зелуса. Вдруг он высказал свои мысли вслух под влиянием очередного приступа? Это было странно.

— Рано засыпаешь, Ангел, — рядом послышался голос Торча. – Пропустишь свой рейс.

Командир прошел мимо, даже не посмотрев на Ангелуса. Белый чейнджлинг коротко вздохнул и, прогнав из разума лишние мысли, поспешил за товарищами. Торч остановился около открытой боковой двери, ожидая, пока отряд, включая Ангелуса, зайдет внутрь и только после этого шагнул внутрь. Группа быстро разместилась в грузовом отсеке, в центре которого стояло несколько больших ящиков. Скорее всего, это и есть необходимое снаряжение, что приготовил майор Блайнд.

— Ангел, бросай пакеты сверху, бери один и марш в хвост, — голос Торча заглушал шум двигателей. – Чтобы через пять минут весь этот гель сидел у тебя внутри, а сам ты спал! Лететь нам несколько часов, потому к прилету ты мне нужен бодрый и свежий, ясно?

— Да, Притворщик! – крикнул Ангелус.

Торч кивнул. Ангелус положил пакеты с гелем на один из ящиков, взяв упаковку, помеченную белой меткой. Внезапно такая же упаковка, только с зеленой меткой, объятая аурой телекинеза, всплыла и ринулась к Тристит. Чейнджлинг перехватила ее копытами, вожделенно улыбнувшись. Холлер, что сидел рядом с ней, лишь осуждающе покачал головой. Хорошо, что чейнджлинги не могут растолстеть, иначе Тристит пришлось бы несладко.

Ангелус, неся свой пакет с гелем, сместился в хвост ветролета, прямо около десантного люка. Вся группа уже заняла свои места. Торч, надев шлем для переговоров, общался с пилотом. И, судя по нарастающему гулу двигателя, «Черный Ястреб» был уже готов взлететь. Оторвав уголок, Ангелус достал трубку и принялся пить. Тело наполнялось приятным холодком, а уставшие мышцы расслаблялись. Ангелус увидел, как закрылась боковая дверь, а сам ветролет принялся отрываться от земли. Полет начался. Чейнджлинг отложил в сторону пустой пакет с гелем и, уперевшись спиной в стену, опустил голову и закрыл глаза. За последние две недели интенсивных тренировок Торча, тело, как и разум, сильно вымотались, потому возможность отдохнуть они приняли сразу. Чейнджлинг, под гул двигателей, стал проваливаться в царство сновидений.

Ангелусу снился дом. Тихое, спокойное место, вдали от тревог, пулеметных очередей, криков солдат и рокота взрывов. Тут была вся его Семья. Она смотрела на чейнджлинга, чьи крылья уже побелели. Ангелус отсек себя от улья, от своего дома. Его Семья стоит перед ним, обеспокоенно смотрит на него, пытается что-то сказать, но Отсеченный не слышит их слов. Ангелус молча поворачивается и медленно уходит. Королева и остальные смотрят ему в след. Их губы шевелятся, глаза наполняются слезами, но уже слишком поздно. Инфильтратор уходит. Уходит туда, где его будет ждать только война. Бесконечная, ненасытная война, чей голод и жажду крови утолить невозможно. И белый чейнджлинг готовиться стать ее очередной жертвой…

Ангелус почувствовал тряску.

— Подъем! – послышался чей-то голос.

Выкрик заглушался шумом двигателей «Черного Ястреба». Ангелус быстро заморгал, пытаясь прогнать сонливость. Перед собой чейнджлинг увидел лицо Торча в шлеме для переговоров. Притворщик был одет в свойственные Аравийцам тканевые рубашку и широкие штаны оливкового цвета. На голове у него была завязана куфия в черно-белую клеточку, частично скрытая под ветролетным шлемом, на шее виднелся платок, а спину и бока, вместе со всем снаряжением и оружием, прикрывал желтый длинный халат. Сам же чейнджлинг принял облик аравийца: вытянутая треугольная голова, борода, светло-желтая расцветка, короткая грива и длинные худые ноги.

— Десять минут, Ангелус! – крикнул он. – Собирайся!

Торч указал на открытый ящик. Ангелус кивнул, давая понять, что все услышал. Притворщик ответно кивнул и, дотронувшись до микрофона в шлеме, что-то сказал пилоту. Ангелус, зажмурившись, тряхнул головой, окончательно прогнав сон, и осмотрелся. Весь отряд уже был полностью готов, переодевшись и приняв облики аравийцев. Пока Пас стоял около кабины пилота и о чем-то болтал с Диджет, а судя по ее эмоциям, о чем-то, что ей очень нравилось, Метум играл в карты с Холлером и Тристит, а Селентия приводила в порядок свою винтовку.

— Прекрасно, наш Ангелочек проснулся и собрался! – крикнул Торч. – Всем полная боевая готовность, проверить оружие и снаряжение!

Все бойцы побросали свои дела, принявшись исполнять приказ. Ангелус встал. Голова немного кружилась, а от шума двигателя слегка закладывало уши. Чейнджлинг приблизился к открытому ящику, где лежало его снаряжение и аравийская одежда. Вновь, спустя столько лет, он опять надевает этот желтый халат и ступает на земли, во время защиты которых было пролито столько крови. И, судя по всему, будет пролито еще.

Ангелус взглянул на часы. Полдень. Быстро же они добрались до Седельной Аравии. Но оно и неудивительно, если брать в учет летные характеристики «Черного Ястреба» и профессионализм его пилота. Переодевшись в точно такую же одежду, как и Торч, и приняв облик аравийца, Ангелус застегнул на себе разгрузочный жилет и все необходимые подсумки с гранатами и боеприпасами. Следующим шагом Ангелус достал из ящика индивидуальную рацию. Она мало чем отличалась от обычной войсковой станции «индивидуальной радиосвязи», которой пользовалась Эквестрийские Вооруженные Силы: та же черная прямоугольная форма, цилиндрическая антенна и пазы, позволяющие при необходимости схватить рацию ртом. Но опытный глаз тут же заметил ключевое различие – слабо различимые кольца вокруг антенны и аббревиатура «PRC-128/ME» на задней части корпуса. Рация была снабжена специальным магическим кристаллом. Группа из таких раций имела уникальную систему магического шифрования, что обеспечивал этот самый кристалл, позволяя пользователям вести переговоры, не беспокоясь о том, что противник может их перехватывать. Дешифровать сигнал могла только рация, имеющая точно такой же магический кристалл с шифром. Подобные сети из раций создавалась индивидуально для всех отрядов специального назначения и других войсковых соединений, а судя по надписи «RP/TF-414» прямо под аббревиатурой, эта сеть была создана конкретно для «Радужных Параспрайтов». Закрепив рацию на жилете и надев наушник, Ангелус повязал куфию на голову, пристегнул медицинскую сумку, повесил свой Фантом на бок и закрыл все это длинным халатом.

— Минута! – из громкоговорителя послышался голос Диджет.

— Приготовиться к высадке! – крикнул Торч.

Вся группа построилась в два ряда перед десантным люком, и первой парой шли Ангелус с Торчем. Вновь это волнительное чувство перед высадкой. Сколько в жизни Ангелуса их уже было? Сотни? Быть может, тысячи? Счет он не вел, однако привыкнуть к этому было невозможно. Сердце нетерпеливо заколотилось, а ноги стало сводить сильным желанием ринуться вперед.

«Скорее бы…»

Десантный люк начал открываться, а ветролет сбавлять скорость. В глаза Ангелуса ударил яркий солнечный свет, лицо обдал горячий ветер. Впереди раскинулась бескрайняя пустыня, уходящая за горизонт, словно один огромный песчаный океан. Ястреб летел достаточно низко, не более двадцати метров над землей, и все больше замедлялся. Когда ветролет завис, Торч приблизился к краю и осмотрелся. Через секунду он повернулся и, подняв свой халат телекинезом, чтобы расправить крылья, махнул копытом остальным и прыгнул первым. Ангелус ринулся вслед за командиром, подняв свой халат магическим захватом. Как только чейнджлинг оказался в воздухе, он расправил крылья и, найдя глазами командира, полетел за ним. Операция началась.

Через несколько секунд копыта Ангелуса коснулись песка. Чейнджлинг мгновенно выставил перед собой «Фантом» и принялся осматриваться. Приземляющиеся позади Параспрайты делали то же самое, каждый беря под контроль свой сектор. Ангелус усилил эмоциональное чутье. Сильных источников эмоций вокруг не было и пустыня, как и полагается, выглядела тихо и безжизненно. Краем глаза Ангелус заметил отдаляющийся ветролет, что быстро набирал скорость.

— Всем Параспрайтам, это Притворщик, — в наушнике послышался голос Торча. – Проверяем связь! Доложить обстановку, как слышно, прием??

— Крыса тут, слышно хорошо, все чисто, прием!

— Туз на связи, все чисто, прием!

— Дрифт, слышу хорошо! Вокруг ни души, прием.

— Шаман. Связь в порядке, противника не наблюдаю, прием.

— Это Триггер! Слышу превосходно, вокруг пусто, прием!

— Казанова en contact! Вокруг тихо, прием.

Настала очередь Ангелуса. Чейнджлинг еще раз быстро окинул взглядом окружающую пустыню и нажал телекинезом на кнопку передачи.

— Ангел, — отрапортовал чейнджлинг, — слышу четко и ясно, вокруг чисто, прием.

— Отлично, — скомандовал Торч уже без использования рации, — все ко мне.

Группа, сохраняя бдительность и внимательно осматриваясь, собралась около Притворщика. Командир достал из-под халата планшет и извлек из него телекинезом карту и несколько фотографий.

— Ситуация средней паршивости, мальчики и девочки, — Торч окинул взглядом собравшихся бойцов. – Мы не знаем где, как и куда, а от тех данных, которыми с нами поделился майор, толку мало.

— То есть, как обычно? – к Притворщику обратился Холлер.

Тот кивнул. Развернув карту, где был изображен Дубай и его окрестности, Торч достал компас и положил его сверху. Акаба Бур Дибба, насколько Ангелус помнил, располагался на самой крупной реке во всей Аравии – Намуре, что текла через всю страну с востока на запад, после чего сворачивала на север и впадала в Океан Луны. И на карте было отчетливо видно, как эта синяя лента резала город, с высоты птичьего полета похожий на прямоугольник, пополам, после чего скрывалась в пустыне.

— Мы сейчас примерно вот тут, — командир указал на пустое пространство недалеко от города. – А надо нам во-о-он туда…

Торч поднял взгляд, указав копытом вперед. Ангелус обернулся. Посреди пустыни, словно гигант, возвышалось массивное пыльное облако, которое не спеша ползло вбок. На фоне тихой и безжизненной пустыни подобное явление выглядело завораживающе.

— Те самые «аномальные песчаные бури»? – усмехнулась Селентия. – Не люблю песок, натирающий задницу. Мешает целиться…

— Туз, что по связи? – обратился к Метуму Притворщик.

Желтый чейнджлинг откинул свой халат и посмотрел на рацию, щелкнув парой переключателей.

— Пока есть, — ответил он.

Торч кивнул, вернувшись к карте.

— Нашу принцессу, скорее всего, держат в королевской резиденции, — продолжил Притворщик, указав на центральную часть города. – Так что пока идея проста – проникаем в город, играем в местных, находим принцессу и сваливаем. Плана действий у нас нет, потому будем импровизировать. Прячем оружие под халатами, действуем спокойно и не открываем без надобности рот. Аравийский тут знает только Ангел, потому по любым лингвистическим вопросам обращаемся к нему. К тому же, по словам майора, тут могут быть ребята из Роя, так что не полагайтесь только на эмоции и смотрите в оба.

Ангелус почувствовал на себе несколько взглядов. Давно он не практиковался в аравийском, но учителя у него были хорошие, если не сказать, лучшие. Воспоминания, пусть и отразились болью в груди, но белый чейнджлинг уже перестал ее замечать. Торч протянул каждому из бойцов фотографии, на которых была изображена принцесса Азала. Ангелус взял свою копию и, сложив ее, спрятал в заднем кармане.

— Восточнее отсюда должна быть автострада, — копыто Притворщика переместилось на линию, ползущую ниже города.

Командир посмотрел поочередно на Селентию и Тристит.

— Крыса и Дрифт пойдете впереди, мы за вами в двадцати метрах, — Торч указал копытом на восток. – Направление на автостраду. Учуете любой шорох, сразу докладывайте. До города мы должны добраться менее чем за час, а там решим, что будем делать дальше. Вопросы?

Ответа не последовало.

— Замечательно, — Притворщик спрятал карту. – Тогда выдвигаемся. Триггер первый, Шаман замыкающий. Дистанция метр.

Чейнджлинг выпрямился, устремив взгляд вперед

— Нос по ветру, Гон… — начал было Торч, но осекся. – Отставить.

Он покачал головой. Лицо командира стало озадаченным, если не сказать, что грустным. Вероятно, очередная традиция, которую пришлось поменять. Через секунду Притворщик ехидно улыбнулся.

— Параспрайты, кушать подано! — громко сказал он, закрывая платком нос и шею.

— Сожрем и не подавимся! — хором подхватили остальные, ответно оскалившись в едких ухмылках.

Эта приятная неожиданность для Торча заставила его брови подпрыгнуть. В этот момент группа, кроме Ангелуса, буквально расцвела. Вот один из тех случаев согласия единомышленников, которые понимают друг друга с полуслова. Лишь Ангелус не вписывался в этот отлаженный, работающий как единое целое механизм.

«Не привыкать»

Торч кивнул Селентии и Тристит. Те, одновременно кивнув в ответ, развернулись и, встав в галоп, устремились вперед. Остальная группа построилась в колонну за Холлером. Ангелусу досталось место за Притворщиком, а позади белого чейнджлинга шагали Метум и Пас. С первых секунд Холлер задал всей группе достаточно быструю рысь, даже несмотря на то, что под халатом у него скрывался пулемет и несколько коробов к нему.

Ангелус взглянул на часы. Сейчас была середина дня, и Аравийское солнце нещадно пекло, заставляя обливаться потом уже с первых минут нахождения тут. Однако разум уже перестал обращать внимание на эти неудобства, ведь все чувства и мысли работали только на задание. Голова белого чейнджлинга была занята исключительно операцией, а мозг перебирал возможные сценарии действий Ангелуса в любой ситуации: от спокойной эвакуации принцессы Азалы до изматывающей городской перестрелки. Ангелусу уже доводилось воевать в полуразрушенном городе, среди обрушившихся зданий, где каждый угол или яма – готовое укрытие, а враг в паре метров за стеной или этажом выше. Именно такие бои самые ужасные, потому что тут ты стоишь против своего врага лицом к лицу. И можешь видеть его глаза, наполненные лишь двумя чувствами – ужас и ненависть. Картины развороченных ужасами войны улиц Сталлионграда навсегда останутся с Ангелусом и не отпустят его даже после смерти. Если эта благодать когда-нибудь будет ему дарована…

— Это Крыса, видим автостраду, прием, — по рации прозвучал голос Селентии. – Пока все чисто.

— Принял, — подхватил Торч. – На нее не выходите, двигайтесь вдоль. Следите за знаками. Когда до города останется два километра, доложите. Как поняли?

Рация громко шикнула.

— Сделаем в лучшем виде! – ответила Селентия. — Крыса, конец связи.

Ангелус взглянул вперед, найдя силуэты двух чейнджлингов, что перемахнули через высокий бархан и двинулись дальше. Через минуту на этом месте оказалась и остальная группа. Перед взглядом открылась длинная асфальтированная дорога, идущая в сторону слабо различимых очертаний Акаба Бур Дибба, над которым танцевала исполинских размеров песчаная буря. Даже сейчас на дороге виднелись брошенные автоповозки. Некоторые из них были покорёжены или даже сгорели, а весь вид дороги свидетельствовал о заброшенности. Ангелус вскинул Фантом и, взглянув в прицел, настроил его на максимальную кратность. На ходу прицел шатало, однако в одной из автоповозок чейнджлинг заметил тело аравийца, чья голова лежала на руле.

— Увидел чего интересного? – послышался голос Торча.

— Ничего нового, — Ангелус опустил оружие.

Чем ближе приближалась группа, тем лучше становилось видно очертания мегаполиса. Три песчаные бури, которые Ангелус мог разглядеть, продолжали свирепствовать над городом. Они словно стервятники, медленно кружили над охваченным огнем и боями Дубаем, в поисках своих жертв. Тут и там в черте города поднимались черные столбы дыма и, смешиваясь с песчаными бурями, раскрашивали небо в бордовый и черный цвета. И чем ближе группа приближалась к городу, тем больше становилось автоповозок на автостраде. Жители, кто как, пытались уехать из Дубая, но получилось это далеко не у всех.

Через полчаса, благодаря быстрому темпу, группа прошла больше половины пути к городу. Небо все больше закрывал дым от пожаров, а гудящие неподалеку пыльные бури грозились схватить любого, кто решиться подойти слишком близко, и утащить в небытие.

— Это Дрифт, — в наушнике раздался голос Тристит. – Вышли к отметке в два километра. Ну и беспорядок же тут… Все чисто, прием!

— Притворщик принял, – ответил Торч.

Одной из особенностей Тристит, о которой Ангелус прочел в ее личном деле, была способность учуять источник эмоций на расстоянии до километра. Видимо, сказывалась ее прожорливость, потому даже эмоциональное чутье работало на хозяйку, ища пищу в два раза усерднее, чем у ее сородичей.

— Сбавляем темп, — Притворщик взглянул на часы.

Группа перешла на быстрый шаг.

— Глядите в оба, — скомандовал Торч. – Мы приближаемся к осиному гнезду.

Ангелус дотронулся телекинезом до своего Фантома, найдя предохранитель. Да, было бы слишком большой удачей, если бы его оружие сегодня так и не выстрелило. Теперь уже вся автострада была забита брошенными автоповозками. Среди металлических скелетов машин виднелись тела аравийцев, так и не сумевших покинуть город. Вокруг виднелись песчаные кучи, оставленные тут бурями. Казалось, что еще несколько дней, и весь город утонет в песке.

— Дьявол… — усмехнулся Холлер, глядя на город. – Тут как будто случился гребаный апокалипсис!

Группа начала взбираться на высокую дюну.

— А представь, что SIS поместит воспоминания одного из нас в шар памяти, — подал голос Метум. – Потом зебры, или мы, изобретем какую-нибудь убийственную штуку и, поставив на красное или черное, пойдем ва-банк! Но на рулетке выпадет «Зеро»!

Холлер обернулся, громко хохотнув.

— Ну и чего потом? – спросил он.

— Проиграют все, потому что этот самый апокалипсис случится! — усмехнулся Метум. – И будет очень иронично кому-нибудь из будущего, где ни Эквестрии, ни Империи уже нет, услышать твои слова.

Покачав головой, Холлер сплюнул.

— Что-то я сомневаюсь, что Харт позволит кому-то увидеть наши воспоминания, — добавил он.

— Что правда – то правда, — в разговор подключился Пас. – Но, честно говоря, для таких beaux hommes, как мы, могли бы найти что-то более d'utile.

Параспрайты, кроме Зелуса и Торча, согласно усмехнулись.

— Ну а ты представь, что сейчас в отпуске, — Холлер опять обернулся.

— Mon ami, — Ангелус не видел лица Паса, но тот определённо улыбался. — Je prefere места, где втрое больше симпатичных кобылок, чем трупов.

Теперь не выдержал и Торч. Усмехнувшись, он помотал головой.

— Ребята, вы не задумывались, какую херню вы иногда несете? – командир посмотрел на своих бойцов.

Группа негромко, но дружно расхохоталась.

— Это позволяет не терять концентрацию! — добавил Метум.

Ангелус не особо обращал внимания на диалог. Пусть впереди и шли опытный снайпер и живой радар, способный обнаружить любую опасность в радиусе километра, но опыт и внутренние инстинкты, полученные за столько лет в окопах, под градом пуль и снарядов, диктовали быть все время начеку. Отвлекающие разговоры бойцов, призванные сгладить напряжение, уже давно стали чужды белому чейнджлингу.

— «Акаба Бур Дибба», — протянул Холлер. – Странное название…

Чейнджлинг посмотрел на Ангелуса.

— Ангел, ты у нас сечешь в аравийском, — добавил он. – Что оно значит?

— «Наказание колодцем с саранчой», — ответил Ангелус, продолжая озираться по сторонам.

Вся группа в одночасье притихла. Даже Притворщик обернулся, взглянув на белого чейнджлинга. В воздухе повис немой вопрос, на который Ангелус должен был дать ответ. Как это когда-то сделала Ишими для зеленого юнца, пришедшего защищать их земли.

— В этих местах когда-то было массовое скопление и сезонное размножение саранчи, — продолжил Ангелус. – Преступников, приговоренных к смертной казни, бросали в колодцы, наполненные ею. Перед этим его тело резали в нескольких местах, чтобы пустить кровь.

Взгляд Ангелуса встретился с глазами Холлера.

— И саранча живьем пожирала провинившихся перед народом Аравии, — добавил чейнджлинг.

— Что-то мне слабо верится, что саранча способна сожрать взрослого пони, — Холлер пренебрежительно зашипел.

Ангелус отвел взгляд, вновь принявшись пристально всматриваться в нагромождения автоповозок на автостраде.

— Правда это или нет – я не знаю, — взгляд Ангелуса замер на очередном теле аравийца, лежащего на капоте.

— Эти аравийцы определенно чокнутые! — едко усмехнулся Метум.

Товарищи желтого чейджлинга поддержали его одобрительными кивками и возгласами. Правда это была или нет, но в давние времена для поддержания порядка порой приходилось прибегать к разного рода ужасам. Впрочем, как и сейчас.

— Притворщик, это Крыса, — по рации прозвучал голос Селентии, — как слышишь, прием?

— На связи, — ответил Торч.

Ангелус нашел глазами две черные точки впереди, сидящие на вершине большой дюны.

– Мы тут нашли то, на что тебе захочется взглянуть, — продолжила чейнджлинг.

— Принято, ждите нас! – скомандовал Торч.

Группа, встав в галоп, ринулась вперед. Приблизившись, Метум, Пас и Зелус подняли оружие и стали смотреть за тылом, в то время как Холлер и Ангелус расположись сбоку от лежащих на дюне Тристит и Селентии. Торч сел рядом с ними.

— Что там, девочки? – командир стал всматриваться в автостраду.

Селентия, убрав от глаз бинокль, протянула его Торчу и указала копытом куда-то вперед.

— Два часа, триста метров, у края обочины, — добавила она. – Видишь?

Притворщик взглянул в бинокль. Не теряя времени, Ангелус поднял свой «Фантом» и всмотрелся в прицел. На обочине дороги чейнджлинг увидел несколько столкнувшихся автоповозок. И одна из них явно отличалась от гражданского транспорта, коего тут было с избытком. Впереди Ангелус увидел боевую автоповозку Эквестрийской кавалерии – «Кувалду». Машину выдавал скругленный в задней части корпус, горбатая крыша с люком для пулемета, квадратная передняя часть и маленькие смотровые окна, часть из которых была закрыта стальными жалюзи. В автоповозке так же виднелись множественные пулевые вмятины, а переднее колесо, вместе с мостом, было вырвано и лежало сбоку. Видимо, из-а попадания гранаты.

— Это определенно «Кувалда»! — Торч присвистнул. – И в очень скверном состоянии.

— И она явно не принадлежит армии или полиции Аравии, — добавила Селентия.

Ангелус присмотрелся. На передней части «Кувалды» была повешена усиленная стальная рама, предназначающаяся для тарана, а на боковой двери со стороны водителя виднелись цифры. Из-за содранной краски и вмятин, оставленных пулями, рассмотреть их не получалось.

— Да, — согласился Торч. – Ну-ка, Ангел, блесни умом.

— На ней боевой камуфляж Эквестрийских вооруженных сил, — ответил чейнджлинг, — она снабжена тараном для преодоления баррикад, а также имеет номер части на двери. Но я не могу разглядеть его отсюда.

— Именно, — Торч отдал бинокль Селентии. – Пойдем, посмотрим! Триггер, Ангел, за мной! Остальные прикройте наши задницы.

Притворщик перемахнул через дюну и, озираясь, осторожно двинулся к «Кувалде». Холлер и Ангелус последовали за командиром. Приблизившись к машине, Торч внимательно посмотрел на поврежденную дверь и заглянул внутрь.

— Триггер, — Торч повернулся к Холлеру, — проверь на наличие «сюрпризов».

Ангелус в этот момент обошел автоповозку сзади и осмотрелся. Ничего подозрительного, кроме того, что на асфальте, в тех местах, где он был засыпан песком, виднелось множество следов и повсюду валялись гильзы. Взгляд Ангелуса заметил несколько засохших кровавых пятен.

— Тут была веселая заварушка, — рядом с Ангелусом остановился Торч.

— Да, — кивнул Ангелус. – Похоже на какой-то блок-пост.

Взгляд белого чейнджлинга проскользил по автоповозкам, что были усеяны дырами от пуль. Чуть впереди от «Кувалды» виднелись бетонные баррикады, отодвинутые в бок, а правее них на боку лежала автоповозка. Рядом с ней виднелся разбитый терминал, поломанный стол и разбросанные листы бумаги.

— Ох, ты ж мать твою! – послышался раздраженный голос Холлера. – Притворщик, иди, взгляни!

Торч развернулся, ринувшись к синему чейнджлингу. Ангелус поспешил следом.

— Гляди, — Холлер осторожно открыл дверь и сделал шаг назад.

В нос Ангелуса ударил такой знакомый трупный запах, а изнутри «Кувалды» вылетела куча мух, наполнив все вокруг своим жужжанием. Еще один признак смерти. Прямо перед Параспрайтами лежал труп молодого единорога светло оливковой масти.

— Не повезло парню, — Притворщик поморщился. – Ангел, это по твоей части.

Белый чейнджлинг подошел к открытой двери и, игнорируя смрад и надоедливых мух, присмотрелся. Жеребец лежал на спине, в луже высохшей крови и полностью голый. Грудь пони была прострелена в трех местах, и в ранах уже виднелись белые личинки мух. Все тело было покрыто следами побоев, правая нога лежала в неестественном положении, губы были разбиты, а стеклянные глаза, настолько мутные, что уже не было видно зрачков, смотрели в потолок.

— Скончался шесть или семь часов назад, — начал Ангелус. – На теле многочисленные побои. Правая нога сломана. На груди три огнестрельных ранения. Калибр похож на тот, что используют в Эквестрии и Аравии.

Ангелус открыл телекинезом рот пони.

— Часть зубов выбита, — добавил чейнджлинг. – Больше похоже на казнь.

Холлер раздраженно сплюнул.

— Парня прикончили и забрали все шмотки, — кивнул Притворщик, указывая на шею мертвеца. — Даже жетон.

Торч сделал шаг назад и, прикрыв боковую дверь, взглянул на ее внешнюю часть. На броне виднелся символ в виде скалящегося черепа пони с короной на голове, под которым была нарисована цифра «33». Чуть ниже виднелся полковой номер и номер машины.

— «Тридцать Третий»… — констатировал Торч.

— Батальон «Проклятых»? – переспросил Холлер.

Притворщик кивнул. Ангелус помнил эту часть. Тридцать Третий батальон полковника Сэндклиффа, носящий не самое приятное название «Проклятые». Элитная часть Эквестрийских Вооруженных Сил, которая принимала участие во множестве тяжелых сражений, начиная от первой осады Сталлионграда, заканчивая высадкой на Островах Духов на территории Империи Зебр. На вопрос: «Почему у его батальона такое название?», командир «Проклятых» отвечал: «Есть такая работа – защищать свою страну. И главным навыком на такой работе считается умение убивать. В этом мы профессионалы. И это наше проклятие».

— Дерьмо… — сердито шепнул Холлер.

— Не то слово, — Торч дотронулся до своего наушника. – Всем Параспрайтам, это Притворщик. У меня тут интересные новости: «Кувалда», вернее то, что от нее осталось, принадлежала Тридцать Третьему батальону «Проклятых».

Ангелус еще раз взглянул на разбитую боевую машину. Если сюда послали их, значит ситуация с принцессой Азалой и Аравией в целом серьезнее некуда.

— Майор Блайнд говорил, что союзных частей в городе нет, — добавил Притворщик. – И у меня уже есть подозрение, что именно поэтому. Все как всегда, ребята. Тут творится какое-то очень серьезное дерьмо, о котором нам, само собой, не рассказали.

— Как будто бы и раньше на флопе нам выдавали нужные карты? — по рации прозвучал голос Метума. – Надеюсь только, что с той стороны стола комбинации будут похуже. Кстати, все, как и говорил майор: рация сильно фонит и отказывается работать. Кажется, это бури создают такой фон вокруг города. И, раз мы сейчас друг друга слышим, этот фон что-то вроде купола. А, насколько я знаю, природные явления так не работают.

Торч закрыл дверь «Кувалды», повернувшись лицом к объятому пожарами и песчаными бурями городу.

— Да… это будет долгий день, — прошептал Торч и, спрятав свой «Фантом» под халат, добавил громче: – Дальше идем по автостраде. Построение такое же. Глядим по сторонам и под ноги и сильно не высовываемся. Я хочу проникнуть в этот город без лишнего шума.

Соединившись, группа продолжила движение. Песок вокруг и под ногами сменился на асфальтовую дорогу, по которой ступать было куда приятнее и легче, а покореженные и сгоревшие остовы автоповозок наполняли некоторой степенью спокойствия. Ведь, если вдруг начнется перестрелка, укрыться за машиной гораздо лучше, нежели оказаться на открытой местности. Однако это не исключало возможности засады. Хоть Ангелус был чейнджлингом и мог учуять любую засаду, отказаться от старых привычек было невозможно. Проходя мимо очередной перевернутой машины, чейнджлинг почуял слабый, но хорошо знакомый смрад. Взгляд нашел внутри перевернутой автоповозки два трупа – один из них обнимал второй, что был в несколько раз меньше. Сгнившие и высохшие останки не позволяли определить, кто это был, но этого и не требовалось.

«Всего лишь еще одна жертва, не более»

Группа миновала дорожный знак, обозначающий, что до Дубая остался один километр. Уже с этого расстояния отчетливо виднелись исполинские сооружения Аравийцев: высокие небоскребы, что словно массивные иглы, протыкали небеса, замысловатые постройки пониже, имеющие необычные формы и совсем мелкие здания, больше похожие на невзрачные кубики на фоне экзотических гигантов. И все это горело. Следы пожаров, словно глубокие шрамы, оставленные огненной плетью, покрывали здания, а клубы черного дыма, словно рой трупных мух, кружили вокруг. Война пришла и сюда, в некогда прекрасный город, в котором Ангелус бывал всего раз. В те самые дни, когда чейнджлинг еще умел радоваться и улыбаться. Очередная неприятная вспышка боли в груди, которая, вероятно, как-то надеялась взволновать или обратить на себя внимание. Но и ей пришлось разочароваться и занять свое место среди сотен других.

— Это Дрифт, обнаружили многочисленные контакты в восьмистах метрах, — по рации зазвучал голос Тристит. – Направление десять, парковка около стадиона, прием.

— Принято, — ей ответил Торч. — Группа стоп!

Командир, держа в магическом захвате бинокль, взобрался на автоповозку, взглянул вперед, пока остальная группа быстро заняла круговую оборону. Ангелусу немного вытянул шею и всмотрелся туда, куда глядел Торч. Впереди, западнее автострады, виднелся крупный стадион, окруженный заасфальтированной парковкой, где размещалось множество автоповозок. Прямо под ним копошилось большое количество силуэтов, словно муравьи в муравейнике.

— Дрифт, можешь определить эмоции? – Торч опустил бинокль.

— Хм… гнев, радость, — ответила Тристит. – Стыд… и, вроде бы, счастье?

Командир покачал головой.

— Словно у них там праздник какой-то, — чейнджлинг огляделся. – Еще источники?

— Никак нет, — шикнула рация. – Дальше до построек никого не ощущаю, только эту толпу.

Торч спрыгнул вниз, вернувшись к группе. Секунду командир стоял с задумчивым видом, после чего оглянулся в сторону стадиона.

— Они достаточно далеко от нашего маршрута, потому двигайтесь дальше, — скомандовал он. – В контакт не вступать. Окажемся у города, понаблюдаем издалека. Может, узнаем чего интересного. Как поняли, прием?

— Принято, — ему ответила Тристит. – Двигаемся дальше, конец связи.

Группа, вновь выстроившись в колонну, шагнула вперед. Последний километр до города прошел в полной тишине. Группа внимательно озиралась по сторонам, стараясь уловить любую вероятную опасность. Когда до скопления аравийцев около стадиона осталось менее полукилометра, их эмоции смог почуять уже и Ангелус. Это было словно массивное разноцветное облако, состоящее преимущественно из гнева, ярости и какой-то животной радости. Все, как и говорила Тристит. Обычно такие скопления не сулят ничего хорошего, а судя по воинственным возгласам и крикам, доносящимся оттуда, так оно и было.

Автострада, ведущая в город, шла как раз мимо стадиона, что был построен в трех сотнях метров западнее ее. Сама парковка была завалена грудами металлолома, однако, помимо него, там виднелось еще одно свидетельство творящегося тут хаоса – все фонарные столбы были увешены трупами аравийцев. Обычная практика в местах, где начинается гражданская война, где брат режет брата, а сын – отца. Лицо войны и ненависти всегда одинаково, неважно, в каком бы месте она ни была. Среди висящих трупов Ангелусу удалось рассмотреть несколько силуэтов, что отличались от аравийцев. Это были убитые пони, которым не посчастливилось оказаться тут в это время. Были это военные или же гражданские, теперь уже понять невозможно, да и незачем. Смерти все равно, кто ты и кем был, она принимает всех.

«Кроме меня, да, Зелус?..»

На повороте к стадиону Торч приказал группе остановиться. Удачей было то, что помимо остатков автоповозок, тут стоял на половину сгоревший автобус, и чейнджлинги заняли оборону вокруг него. Хор ревущей толпы был слышен отсюда, и Ангелусу даже удавалось разобрать некоторые слова, что выкрикивались ею.

— Крыса, Ангел за мной, остальные на прикрытие, — Торч осторожно шагнул в салон. – Передохните пока, а мы попробуем разобраться в этом хаосе.

Вооружившись биноклем, Торч встал около места водителя. Селентия проскользнула чуть дальше и, затаившись в тени, поставила свою винтовку на сошки и прицелилась. Ангелус занял позицию рядом с Торчем, подняв телекинезом свой бинокль.

— Прислушайся, может, чего и разберешь, о чем они там талдычат, — командир взглянул в свой бинокль. – Услышишь или увидишь чего, передавай по рации, чтобы слышали все.

Белый чейнджлинг посмотрел на толпу. В центре виднелся наспех сооруженный подиум или сцена, что немного возвышалась над ревущими аравийцами. На самой сцене стоял жеребец, облаченный в камуфлированную форму. На его левой ноге Ангелус заметил черную повязку с каким-то символом, который из-за расстояния было невозможно разглядеть. Но этого и не требовалось. Два скрещенных меча на фоне скорпиона – символ Свободных Сынов Аравии. Жеребец громко кричал, жестикулируя и указывая на группу, что сидела точно перед ним лицом к толпе. Все они были связаны, и сидели с опущенными головами, в ожидании вердикта. А судя по тому, что у правого края сцены лежало несколько тел, вердикт был один.

— Это «Адем Мушаб», — Ангелус нажал на кнопку передачи. – «Народная Казнь». Старая аравийская традиция, когда поверженных врагов и предателей выводят перед аравийцами и, рассказывая об их грехах перед народом, убивают у всех на глазах. Справа от общей группы лежит несколько уже казненных.

В этот момент оратор подошел к одному из связанных пленных и что-то прокричал. Толпа взревела хором одобрения и поддержки. Из поножи, закрепленном на левом копыте жеребца, блеснул изогнутый клинок – саиф. Аравиец схватил пленного за шею и перерезал тому горло. Толпа одобрительно взревела, принявшись выкрикивать воинственные лозунги. Взгляд Ангелуса скользнул вбок, заметив среди пленных нескольких пони – кобылу и двух жеребцов, облаченных в камуфлированную форму Эквестрии.

— Можешь что-нибудь разобрать? – спросил Притворщик.

Ангелус попытался прислушаться. Гул толпы заглушал оратора, однако по дружным воинственным выкрикам аравийцев, не трудно было догадаться о смысле слов.

— С трудом, — чейнджлинг взглянул на оратора. – Но общую суть я улавливаю. Их всех обвиняют в убийстве аравийцев, предательстве, пособничеству «врагам Аравии», ну и дальше все, как и у всех: «Смерть врагам Аравии», «Смерть захватчикам и предателям», «Свободу вольному народу» и так далее.

Притворщик усмехнулся.

— А вон там у нас ребята из «Тридцать Третьего», да? – негромко добавил он. – Крыса, ты что видишь?

— Множество вооруженных бородачей, — ответила та. – Пара сотен точно. У некоторых из них эквестрийские карабины и винтовки.

В это момент оратор остановился позади одного из пони и, занеся клинок над его головой, принялся выкрикивать что-то.

— Видимо, мы теперь определенно враги Аравии, да? – в общем эфире прозвучал голос Холлера. – Поганенько.

Ангелус опустил бинокль, повернувшись к командиру.

— Какие будут приказы? – Селентия также повернулась к Притворщику. – Могу пристрелить самого болтливого.

— Нет, не стоит, — Торч покачал головой, взглянув на снайпера. – Неоправданный риск. Нет смысла еще больше трясти и без того разворошенный улей.

Он кивнул в сторону беснующейся толпы.

— Хорошо, что наши пчелы пока заняты, — добавил Притворщик. – Дрифт, впереди на нашем маршруте есть кто-нибудь еще?

— Фиксирую пять эмоциональных источников в домах в шестистах метрах от нашей позиции на восьми часах и еще восемь на двух, – ответила Тристит. – Все, судя по всему, чем-то заняты.

— Тогда все ко мне, — скомандовал Торч.

Он спрятал бинокль, и двинулся к выходу из автобуса. Селентия и Ангелус поспешили следом. Выйдя наружу, Притворщик дождался, пока вся группа соберется рядом, и достал карту города. Он бегло осмотрелся и указал копытом в точку на окраине Дубая.

— Раз ворота в эту мышеловку для нас открыты, наша цель добраться до рынка, — его копыто скользнуло вглубь Дубая. – Там свернем к общественному парку и реке, которая нас и выведет к резиденции эмира. Ориентируемся на дорогу, по которой пришли, она как раз должна нас привести к рынку. Триггер первый, Казанова и я следом, Крыса замыкающая. Дистанция метр, в бой стараемся не вступать и смотрим по сторонам и под ноги. Вопросы?

Чейнджлинги промолчали. Притворщик кивнул и, спрятав карту, повернулся лицом к охваченному огнем городу.

— Добро пожаловать в Дубай, мальчики и девочки, — добавил Притворщик. – Выдвигаемся.

— Проклятье, этот город мне не нравится все больше и больше, — зарычал Холлер, двинувшись вперед.

Группа построилась за пулеметчиком и, прикрываясь разбитыми автоповозками, растворилась среди улиц. Пустынный пейзаж сменился закованными в асфальт и бетон лабиринтами трущоб Дубая. Самые бедные районы, где жил всякий сброд, выкинутый богемой на окраины своего разноцветного, пестрящего всеми цветами радуги, оазиса. Небольшие двухэтажные дома ютились тут так близко, что порой казалось — протиснуться между ними может только кто-то очень маленький. Общее запустение, трещины, облупливающаяся краска, там, где она есть, мусор, неприличные надписи на стенах и останки автоповозок и прочих машин — все на первый взгляд никак не отличалось от обычного положения дел. Подобные картины были нормой для крупных городов, что выплевывали на окраины тех, кто не смог прижиться в их бурном котле. Но признаки того, что в городе началась бойня, были повсюду. Следы пуль, пожары, мертвецы и стойкий запах смерти — смесь вони от разлагающихся трупов и запах огня, что пожирал все, до чего успевал дотянуться.

Эмоциональное чутье Ангелуса с каждой минутой улавливало все новые и новые источники, которые окружали группу со всех сторон. Повсюду слышалось эхо войны – крики, стрельба, взрывы. Аравийцы, сражающиеся друг с другом, превращали все вокруг в радиусе пятисот метров в разноцветный хаос. Эти вспышки, что прятались среди серых безмолвных домов, ярко контрастировали с мрачными трущобами и могли заставить необученный и непривыкший к такому мозг буквально кипеть. Но для белого чейнджлинга, знавшего, что испытывают находящиеся рядом с тобой солдаты во время артобстрела, самоубийственных атак и сражений в окопах подобное было просто информацией. К этому эмоциональному пожару боли, ненависти и страха на поле брани разум Ангелуса уже давно привык.

Группа, умело используя укрытия, дома, наваленные баррикады и мусор, двигалась вперед, минуя повстанцев, мародеров и бандитов. Играло немаловажную роль и то, что подобные восстания, как всегда, были стихийными и неорганизованными, потому отряду ничего не мешало. Ко всему прочему те аравийцы, кто жил в трущобах, либо спрятались в подвалах, либо ринулись в богатые районы города для грабежа и мародерства. Об этом ярко свидетельствовала картина, как несколько вооруженных аравийцев тянули телегу, набитую украшениями, дорогой тканью, люстрами и прочим, что им удалось утащить. Более-менее организованные бойцы, наподобие ССА, остатков полиции или солдат Тридцать Третьего, были сосредоточены, скорее всего, ближе к центру города – там, где находится провизия, оружие и, вероятно, принцесса с личной охраной.

— Стоп! – по рации послышался приглушенный голос Холлера.

Автострада, по которой двигалась группа, сворачивала влево, огибая небольшой магазинчик. Именно около него Холлер и остановил Параспрайтов. Синий чейнджлинг, прикрываясь развалинами и мусором, осторожно достал маленькое зеркальце и, удерживая его копытом за край, слегка высунул из укрытия. Ангелус усилил чутье, уловив около десятка эмоциональных потоков в сотнях метров вокруг. С момента, как Параспрайты проникли в город, стрельба и крики лишь усилились – верный признак того, что Пекло уже совсем рядом.

— Пулемет, — начал Холлер. — И поддерживает его еще штук шесть стволов.

— Десять, — поправила его Селентия. – На двух часах и девяти еще источники.

Ангелус повернул голову, найдя среди трущоб здание, что было слегка выше, чем остальные. На самом последнем этаже чутье чейнджлинга четко показывало три спокойных эмоциональных фона.

— Спокойные, — теперь говорил Торч. – Даже слишком. Аравийцы?

— Отсюда хрен разберешь, — ответил Холлер. – Но стволы у них точно эквестрийские.

Командир на секунду задумался. Он осторожно заглянул внутрь магазинчика и осмотрелся. Если в этом месте и было что-то ценное, его точно вынесли еще в самом начале беспорядков. Перекрытие второго этажа обрушилось, завалив помещения первого кусками бетона и строительным мусором, однако самая его дальняя часть лежала на своем месте, создавая нечто вроде рампы на этаж выше. Дальше находилась большая дыра в стене, рядом с которой виднелось слабое пламя, колышущееся на ветру. Видимо, на втором этаже что-то рвануло.

— Ставлю, что трофейные, — подал голос Метум.

Торч кивнул.

— Особенно после Тридцать Третьего, — продолжил Торч. – Идем в обход. Триггер, на четырех часах подъем, видишь?

Холлер отошел от угла и заглянул в магазин.

— Ага, — ответил он.

— Вперед, — скомандовал Притворщик. – Двигаем туда. Казанова, держи щит наготове.

Группа тихо проникла через разбитую витрину, шагнув в магазинчик. Рампа из обвалившегося перекрытия оказалась достаточно прочной, и группа быстро начала подниматься вверх.

— Стоп! – в эфире рыкнул голос Холлера, когда он оказался на вершине подъема.

Группа тут же замерла на месте, словно парализованная. Ангелус почувствовал, как в этот момент кто-то схватил его телекинезом за гриву, чтобы удержать на месте. Чейнджлинг повиновался.

— Не рыпаемся… — продолжил Холлер.

Он, опустив голову и слегка согнув ноги, начал что-то осматривать. В следующую секунду Ангелус увидел, как зеленая аура телекинеза Холлера осторожно ползет по воздуху, выстраиваясь в линию прямо перед ним в нескольких десятках сантиметров. Линия магии ушла влево, пока сам Холлер, следуя за ней, медленно выгибал шею и заглядывал за угол.

— Драть меня во все дыры на задних ногах, — тихо усмехнулся он. – Это же «Сюрприз»!

Сюрприз. Ангелус вспомнил этот вид мин, поступивших в Войска Эквестрии всего пару лет назад. Мина направленного действия, использующаяся против живой силы противника. Может быть установлена в два режима: «оглушения», попросту выводя из строя мощным ошеломляющим заклинанием, или же в режим «поражения», превращая все в радиусе сотни метров в трупы.

— Аравийцы оставили нам подарок? – едко спросил Метум.

Голова Холлера повернулась в правую сторону.

— Если только помимо пушек они не сперли у Тридцать Третьего саперные навыки, — чейнджлинг осторожно шагнул вбок, встав по центру линии. – Тут растяжка с дублирующим зарядом. Очень хорошо спрятанным. Попытаешься обезвредить основную – жахнут обе.

— Взрывчатка уже сама подсказывает тебе, где прячется, mon ami? – Пас сделал шаг назад.

В магическом захвате Холлера показались щипцы, плоскогубцы и шило.

— Ага, — усмехнулся он. – Особенно, когда ты сам писал почти все инструкции для таких «Подарков».

Холлер осторожно переместил плоскогубцы влево, а щипцы и шило вправо, принявшись возиться с миной. В этот момент остальная группа продолжала держать свои сектора обстрела. Белый чейнджлинг находился в самом центе, потому мог наблюдать со спины за всем тем, что делает специалист по взрывчатке Радужных Параспрайтов. Менее чем через полминуты раздался тихий щелчок и проволока, окутанная телекинезом Холлера, медленно опустилась на пол. Сам чейнджлинг выпрямился и спрятал инструменты.

— Ну, вот и все, — он размял шею. – Только сильно не топайте.

Холлер кивнул в сторону входа на второй этаж и шагнул вперед.

— Ne vous inquiétez pas, mon ami, — он мельком взглянул на Ангелуса. – Триггер знает, как обращаться с взрывными кобылками.

С этими словами фиолетовый чейнджлинг двинулся следом за Холлером.

— Пока еще никто не жаловался! — ехидно хихикнула Селентия, когда Ангелус пересекал место с растяжкой.

Группа поднялась наверх, оказавшись на втором этаже магазинчика. Все вокруг было таким же опустошенным и грязным, со следами пуль на стенах и черных пятен от пожаров, что сожгли все, что могло гореть. Прямо около подъема в стене зияла огромная дыра, ведущая к такой же пробоине в стене другого здания. Чутье Ангелуса уловило множество эмоциональных источников впереди. И, судя по эмоциям, в месте, через которое собиралась пройти группа, шел бой.

Притворщик приблизился к дыре и огляделся. Здание, что соседствовало с магазинчиком, было большего размера и, видимо, использовалось в качестве склада.

— Туда, — Притворщик указал на отверстие в стене.

Воспользовавшись крыльями, чейнджлинги оказались на втором этаже склада. На первом этаже сновало несколько эмоциональных источников, однако второй был пуст. Вокруг виднелось множество палаток, мусора, сгоревших свечей и прочих свидетельств того, что старый склад жители трущоб облюбовали в качестве места проживания. Вот только начавшаяся революция внесла свои изменения в эту пусть и тяжелую, но все же жизнь. На полу виднелись мертвые тела, а стойкий трупный запах резал нос. Кто ворвался сюда, мародеры или же бойцы ССА — было уже неважно. Смерть прошлась своим костлявым копытом по этому месту и направилась дальше.

Внезапно на нижнем этаже послышался шум. В помещение склада вбежало четверо напуганных источников эмоций, следом за которыми двигалось еще трое, сияющие гневом, презрением и радостью. Послышались выстрелы, дополненные криками, полными ужаса. Судя по речи, донесшейся до ушей белого чейнджлинга, это были аравийцы.

— Внимание! — в эфире прозвучал тихий голос Торча. – Судя по говору аравийцы. Триггер и Казанова первые, я и Ангел следом. Остальные на прикрытии.

Командир поднял свое оружие. То же сделали и остальные. Впереди виднелась большая трещина, идущая практически через весь склад, параллельно которой и бежали преследуемые аравийцы. Пас и Холлер первыми приблизились к ней, осторожно заглянув вниз. Стрельба и крики усилились, а источники уже почти достигли позиций группы. Мгновение, и двое из них взорвались болью, тут же угаснув. Ангелус вместе с Торчем встали в паре метров левее Холлера и Паса.

— Минус два, — сухо констатировал Притворщик и заглянул в отверстие, выставив перед собой «Фантом». — Глядите в оба.

Наряду с криками, внизу промелькнуло несколько трассеров. В эту же секунду в поле зрения группы выбежала аравийка, одетая в грязный халат и платок. Следом за ней бежал молодой аравиец, одетый в такую же грязную коричневую рубаху и штаны. На спине он тащил мешок, уже изрядно прошитый выстрелами. Секунда, и ему в спину и шею врезалось несколько пуль, вылетев через горло и выдрав приличный кусок плоти. Пол и бегущую впереди аравийку забрызгало кровью. Она тут же замерла, вытянув копыто навстречу падающему жеребцу. В этот момент ее эмоции окрасились в еще больший ужас и печаль, но ненадолго. Следующая очередь попала ей в грудь и голову, снеся половину затылка. Ангелус направил свою винтовку в сторону приближающихся источников эмоций преследователей.

— Огонь только по команде, — послышался шепот Торча.

К мертвым аравийцам приблизилось четверо пони. Каждый боец был одет в эквестрийскую форму с камуфляжем для городской местности, бронежилет и подсумки для боеприпасов. Вот только эмоциональных фонов было лишь три.

— Хот, проверь тела! – скомандовал один из них.

От группы отделился серый жеребец и приблизился к мертвым аравийцам, пока остальная группа прикрывала его.

— Готовы! – после секундного осмотра ответил тот.

— Отлично! – эмоции командира окрасились в радость. – Джокер, чуешь еще кого?

Он повернулся к темно-желтому единорогу. И именно от него Ангелус и не ощущал эмоций. Значило это лишь одно. Боец слегка склонил голову, словно прислушиваясь.

— Никак нет, сэр, — ответил он, спустя несколько секунд. – В здании чисто.

— Хорошо, — кивнул его командир, нажав копытом на рацию у себя на груди. – Дозорный-2, это Ищейка! Противник в зоне складов ликвидирован. Двигаемся дальше, прием.

Дождавшись ответа, он кивнул своим товарищам, после чего вся группа двинулась вперед, оставляя Параспрайтов позади.

— Хорошо быть чейнджлингом, — усмехнулся Холлер.

— Не расслабляйся, mon ami, — Пас посмотрел на товарища. – Tu leur не видишь точно так же, как и eux voux.

Дождавшись, когда бойцы покинут склад, Торч приблизился к трещине и взглянул на тела аравийцев.

— Это Тридцать Третий, — прозвучал его голос в эфире. – И они только что прикончили четверых гражданских.

— «Проклятые» режут мирных аравийцев? – отозвалась Тристит. – Зачем?

Притворщик отошел от трещины на пару шагов.

— Не знаю, — ответил командир. — Творящаяся тут херня только что стала еще хреновее.
Он повернулся к остальным.

— Ситуация следующая, мальчики и девочки, — продолжил Торч. – Мы находимся в самом Пекле, где аравийцы мочат не только друг друга, но еще и «Проклятых». А те, в свою очередь, мочат их. Так что ответа на вопросы: «Что за херня тут творится?», «что с принцессой?» и «что нас ждет по пути в резиденцию эмира?» – у меня нет.

— Наше первое задание в качестве «Радужных Параспрайтов» и уже такое изысканное блюдо! – едко добавила Селентия.

Чейнджлинги, кроме Ангелуса, дружно хохотнули. В чем-чем, а в том, что вокруг настоящее Пекло, Торч был прав. Эмоциональные вспышки гнева, боли и ярости стали лишь ярче, дополняя собой доносящуюся какофонию из стрельбы и криков.

— Мне кажется, что «Проклятых» сюда послали как раз за принцессой, — в разговор включился Метум. – Вот только, судя по всему, что-то пошло не так. Ставка не сыграла…

— И тогда Харт поставил уже на нас, — Торч кивнул, повернувшись к Ангелусу. – Да, Ангелок?

Ангелус промолчал. Чейнджлинг вновь ощутил на себе недоверчивые взгляды остальных. Те самые, которые сопровождали его последние недели, пока они были на базе.

— Морды попроще! – Торч окинул сердитым взглядом каждого из чейнджлингов. – Эмира убили недавно, а последние пару недель Ангел ползал на физо. Не на того сердитесь.

Чейнджлинги виновато отвели взгляды.

— Ладно, хватит лирики, — Притворщик повернулся к трещине. – Судя по всему, мы сейчас на участке города, что контролируется «Проклятыми». И я не думаю, что они будут рады нашей компании. Так что, все по-старому – весь город против нас. Только среди них теперь есть еще и чейнджлинги. И, возможно, кто-то из них даже будет из Роя. Все веселее и веселее…

Торч подошел ближе к краю и еще раз огляделся.

— Построение такое же, вперед, — он кивнул на спуск.

— Не нравится мне все это, — покачал головой Холлер, двинувшись вперед. – Не хотелось бы получить пару некомплектных дырок.

Группа спустилась на первый этаж. Внешне он ничем не отличался от второго – те же палатки, мусор и, само собой, тела. К которым добавилось еще четверо аравийцев, застреленные «Проклятыми». Холлер приготовился выдвигаться, как вдруг Тристит резко повернулась в бок.

— На семи часах, — она указала в куда-то сторону. – Очень интересный коктейль.

Остальные, включая Ангелуса, усилили чутье. В полутора сотнях метров впереди, скорее всего за стеной склада, белый чейнджлинг почуял четыре эмоциональных источника. Один спокойный, второй крайне раздраженный, третий испытывающий омерзение и последний – яркая палитра боли и печали. В суматохе творящегося безумия вокруг их можно было запросто не заметить, но чуткий «нос» самой прожорливой из команды провести было не так легко. И, судя по исходящим оттуда эмоциям, это, скорее всего, был допрос.

— В обычных условиях я бы приказал игнорировать это, — начал Торч, — но тут творится какая-то неопределенная херня. А больше всего в жизни я ненавижу неопределенную херню.

— Полковник Харт уже на втором месте? – едко спросила Селентия.

Торч посмотрел на снайпера, сощурив глаза.

— Подловила, — хмыкнул Притворщик и отвернулся. – Пойдемте, поймаем себе гида. «Холодные» — на второй этаж, «Теплые» — первый. Ангел, ты в «Теплых». Вперед.

Пас, Холлер, Тристит и Зелус расправили крылья и скрылись на втором этаже склада. Ангелус, как и Метум, встал в нескольких метрах в стороне от командира, а Селентия заняла позицию сзади.

— Это Триггер, выдвинулись к точке, прием, — в эфире прозвучал голос Холлера.

— Принял, — ответил Торч. – Стрелять только по моей команде.

Чем ближе Ангелус и остальные приближались к месту допроса, тем громче ощущались болезненные вскрики и ругань на эквестрийском. Прямо впереди виднелись большие ворота, чьи створки были выдраны, а на месте входа лежала крупная баррикада, сложенная из разнообразного мусора. Прямо за ней и находились цели Параспрайтов.

— Туз, Ангел справа, я слева, — скомандовал Торч.

Чейнджлинги обошли мусор и палатки, незаметно приблизившись к баррикаде. Ангелус приготовил свой «Фантом», нащупав телекинезом спуск, и осторожно посмотрел в брешь. В нескольких метрах впереди, прямо посреди улицы, стояла группа из четырех пони. Три солдата из «Проклятых» — пегас и земной пони с боевыми седлами, и единорог, что держал в магическом захвате пистолет. Он наставил его на четвертого пони – связанного земного жеребца, что сидел в самом центре лицом к единорогу, пока два других бойца стояли у него за спиной.

— «Холодные» на позиции, прием, — по рации прозвучал голос Зелуса.

— Принял, — ему ответил Торч. – Пока наблюдаем.

Лицо пленника было покрыто ссадинами, нижняя губа распухла, а из рассеченной брови струйкой сочилась кровь. Эмоции единорога вспыхнули гневом. Он поднял пистолет и рукояткой заехал прямо по затылку жеребца, от чего тот, оскалившись, еле слышно вскрикнул.

— Я могу так делать весь день! – прорычал единорог.

Он повернул пистолет и ударил рукояткой уже по щеке пленника. Ангелус усилил чутье. Вокруг, как и до этого, ощущались прочие источники эмоций, но были они достаточно далеко. Вот только, ко всему прочему, они достаточно быстро перемещались, ведя бой или патрулируя. Пока что группа из трех пони и допрашиваемого была одна, но эта ситуация могла быстро поменяться.

— Где сраные погодные генераторы?! – рявкнул солдат.

— Да пошел ты!.. – жеребец сплюнул кровь.

Единорог занес пистолет и ударил пони уже по другой щеке, из-за чего тот чуть было не упал.

— Твои аравийские друзья тебе не помогут! – он схватил пленника за шиворот и тряхнул его.

— Как и вам, — пони оскалился. – Даже если вы вырубите генераторы!.. Тридцать Третий перестал существовать, как только нарушил приказ!

Единорог сильно ударил жеребца в живот. Эмоции того вспыхнули новой вспышкой боли, а сам пони громко закашлял. Солдат схватил его за шиворот и поднял.

— Вы, ублюдки из SIS, всегда все доводите до конца, верно? – единорог взвел курок и приставил пистолет к виску пленника.

— SIS? – в эфире прозвучал слегка удивленный голос Тристит. – Коллега нашего Ангелочка?

Ангелус поймал на себе взгляд Притворщика, сидящего в десяти метрах напротив.

— Я не в курсе, что они тут делают, — ответил на немой упрек белый чейнджлинг.

— Может и так, — Торч вернулся к наблюдению. – Дрифт, что чуешь?

В этот момент яркий всплеск гнева вновь промелькнул над местом допроса. Единорог сильно надавил пистолетом на висок пленника.

— Вокруг все похоже на муравейник и муравьи тут очень шустрые, — ответила Тристит. – Сложно сказать, но в радиусе сотни метров пока чисто.

— Понял, — Торч огляделся. – Всем Параспрайтам. Наша цель – вытащить агента SIS. Туз, Ангел – ваши слева, Крыса и я берем правого. «Холодные» на прикрытии. Огонь открывать только по приказу.

Единорог яростно оскалился. Невооруженным глазом было видно, что он почти потерял терпение.

— Нихрена я не скажу!.. – прошипел пленник. – Давай, валяй! Все равно мы все уже покойники!..

Пистолет в магическом захвате солдата дрогнул.

— На прицел их! — в наушнике прозвучала короткая команда Притворщика.

Ангелус, Метум и Торч синхронно поднялись, направив «Фантомы» на солдат.

— Стоять! – рявкнул Притворщик.

Эмоции солдат мигом окрасились в изумление и испуг. Пленнику второго шанса было не нужно. Земной пони мгновенно подался вперед, заехав лбом в нос единорога. Солдат, получив сильный удар, подался назад и выронил пистолет из телекинеза. Пленник тут же перехватил его ртом и, резко развернувшись, упал на спину. Он поднял свои связанные ноги так, чтобы они были на одном уровне с пегасом, и выстрелил. Одна из пуль попала в веревки, а вторая и третья угодили солдату точно в грудь и голову, убив на месте. Пони принялся одновременно скидывать с себя веревки и стрелять по солдату «Проклятых» с боевым седлом. Тот в свою очередь уже опомнился и направил свои винтовки на противника. Короткая очередь подняла несколько столбов песка по бокам от жеребца, в то время как ответный огонь пленника угодил в бронежилет и каску. В эту же секунду в магическом захвате опомнившегося единорога с разбитым носом появился нож. Лезвие устремилось в грудь валяющегося на земле пони.

— «Проклятых» в расход! – прозвучала команда в наушнике Ангелуса.

Мгновение, и в грудь и шею солдата с боевым седлом влетело несколько очередей Торча и Метума. Эмоции того тут же угасли, а сам он рухнул на землю. В эту же секунду в лоб единорога влетела пуля Селентии, что выстрелила через щель в баррикаде. Пленник к этому моменту уже успел освободиться и, мигом перевернувшись, вскочил на ноги. Тяжело дыша от напряжения и всплеска адреналина, он направил пистолет в сторону Ангелуса. Эмоциональный фон пони пестрил гневом и опаской, но и сквозь эту палитру прослеживалось удивление.

— Тише, парень, — Торч поднял копыто, продолжая держать пленника в прицеле.

Ствол пистолета во рту жеребца переместился на него, а сам пони сделал осторожный шаг назад.

— Если он из SIS, можно я с ним поговорю? – спросил Ангелус по рации.

— У вас есть особое приветствие? – усмехнулся Торч. – Ну, давай, но помни – нам он нужен живым!

Начавшаяся тут короткая перестрелка определенно привлекла внимание, о чем свидетельствовало начавшееся шипение переговоров в рациях мертвых солдат и участившиеся эмоциональные всплески тут и там. Надо было спешить. Если этот пони и вправду агент SIS, как его назвал единорог, была только одна возможность это выяснить.

— Отличное время для прогулки? – громко спросил Ангелус.

Пленник повернулся к чейнджлингу. Ангелус опустил «Фантом», продолжая смотреть пони в глаза.

— Правда, я больше предпочитаю прогулки под дождем в Кантерлоте, — продолжил чейнджлинг.

— Вспышки, на двух часах, — в наушнике прозвучал голос Тристит. – Быстро приближаются.

Перестрелка не осталась незамеченной, а значит, жеребца надо было уводить как можно быстрее. Вот только он пока недоверчиво смотрел на Ангелуса, держа того в прицеле своего пистолета.

— Ангел, время поджимает, — заторопил чейнджлинга Торч. – «Холодные» следите за противником!

Ближайшие источники эмоций, что принадлежали скорее всего «Проклятым», быстро приближались справа. Плохо было то, что с позиций «Параспрайтов», а особенно Ангелуса, улица плохо просматривалась из-за мусора и прочих укрытий. Напряжение достигло предела. Однако в этот самый момент пони выпрямился и, перехватив оружие копытом, сплюнул на землю.

— Наверное, — прохрипел он. – Вот только я больше предпочитаю дождливые прогулки в Мейнхеттане.

«Мейнхеттан. Шестой отдел. Внешняя разведка»

— Вы что-то задержались, ребята, — добавил он.

— Время! – в рации раздался голос Тристит.

В эту же секунду справа появилось шестеро солдат Тридцать Третьего.

— Контакт! – завопил один из них, вскидывая свой карабин.

Бойцы тут же открыли огонь в стоящего среди тел их товарищей жеребца. Пули засвистели около пони, ударяясь в землю и поднимая маленькие фонтаны пыли и искр. Часть из них угодила тому в бок и шею. Его эмоции вспыхнули яркой палитрой боли, а сам пони громко вскрикнул и упал на землю.

— Огонь на подавление! – рявкнул Торч.

Со второго этажа на подоспевших бойцов Тридцать Третьего обрушился шквальный огонь из пулемета Холлера и штурмовых винтовок Зелуса и Тристит, тут же поразив насмерть одного и ранив второго.

— Слэм ранен! – крикнул один из солдат. – Второй этаж!

Бойцы Тридцать Третьего попытались открыть ответный огонь по второму этажу, но пулемет Холлера уже вошел в раж, ранив еще одного.

— Казанова, Туз, забирайте его! – Торч телекинезом выставил «Фантом» из укрытия и дал очередь.

Ангелус сделал то же самое, открыв огонь по самому крайнему солдату. Огонь Параспрайтов прижал солдат к земле и заставил засесть в укрытиях. В эту же секунду с верхнего этажа спрыгнул Пас. В его магическом захвате парил небольшой прибор, напоминающий металлический круг с ручкой. Чейнджлинг направил его в сторону «Проклятых» и сформировал перед собой непробиваемый полупрозрачный барьер. Пули затрещали по куполу «Бастиона», пока Метум, перемахнув через баррикаду, прыгнул к товарищу. Оба чейнджлинга, прикрываясь щитом и шквальным огнем остального отряда, рванули к раненому.

— Перезарядка! –  послышался крик Тристит.

— Принял! – ей ответил Зелус.

В горячке боя до ушей Ангелуса доносились крики бойцов Тридцать Третьего, но разобрать их не получалось. Все, на чем сейчас был сосредоточен чейнджлинг – эмоции, бесконечным потоком струящиеся от пони. Ангелус посылал короткие очереди по двум солдатам, не давая им возможности подняться. Тело, как и разум, уже действовали машинально. Не было ни учащенного сердцебиения, ни волнения, ни страха. Просто методичное нажатие на спуск.

«Три. Сместить прицел на второго. Три. Повторить»

Ангелус знал тех, кто испытывал панический страх в бою, или тех, кто получал от этого извращенное удовольствие. Но белый чейнджлинг, к сожалению, был из тех, кто потерял возможность чувствовать. Война стала для Ангелуса чем-то обыденным, а стрельба по живым – просто одним из ее эпизодов. Ни боли, ни сожаления, ни раскаяния, ни злости.

Поняв, что бой проигран, солдаты решили воспользоваться дымовыми гранатами. Вся улица начала заполняться густым белым облаком. Бойцы Тридцать Третьего пытались забрать раненых и отступить, прикрываясь дымом. Вот только против чейнджлингов это вряд ли бы им помогло.

— Выкуривайте их! – скомандовал Торч, дав очередь.

Пока Метум и Пас тащили раненого к остальным, в сторону укрывшихся бойцов Тридцать Третьего вылетело несколько гранат, удерживаемых телекинезом. Прогремело несколько взрывов. Два источника эмоций тут же угасло, а оставшиеся взорвались болью, гневом и страхом. Через секунду одного из них настиг выстрел снайпера, что уже успела сменить позицию для стрельбы. Второго постигла та же участь.

— Чисто! – отрапортовала Селентия. – Контактов нет!

— У меня тоже! – подтвердил Холлер.

Метум и Пас, удерживая раненого телекинезом, перетащили его через баррикаду и уложили на пол.

— Ангел! – крикнул Торч. – Работай! Остальные – держим оборону!

Ангелус подбежал к раненому и, откинув «Фантом» на бок, достал медицинскую сумку и нож. Резким движением чейнджлинг надрезал одежду в месте, куда попали пули, и окинул взглядом раны. В животе, груди и шее жеребца виднелись рваные отверстия, а сам он громко хрипел. Пол под пони начал быстро заливаться кровью. Жеребец закашлял.

«Легкое, кишечник, артерия»

Ангелус направил волну телекинеза в сторону шеи и, нащупав артерию, усилием сжал ее. Одним из копыт чейнджлинг прижал рану в груди, открывая вторым сумку с медикаментами. Пони громко застонал, окрасив свои эмоции в цвета боли и страха.

— Ангел, что там?! – Притворщик повернулся к Ангелусу. – Времени у нас не так много! Мы разворошили муравейник, и сейчас тут будет очень много злых муравьев!

— Пробита артерия, живот и легкое, — спокойным голосом ответил Ангелус. – Он не транспортабелен.

Он вытащил бинт свободным копытом и, разорвав зубами защитную упаковку, прижал его к ране в шее. Пони захрипел еще сильнее. Его тело задрожало.

«Болевой шок»

— У нас минута, прежде чем он потеряет сознание, и еще три минуты, прежде чем он умрет от пневмоторакса или потери крови, — Ангелус сильнее надавил на бинт, пытаясь сдержать льющуюся кровь. – Но даже если я стабилизирую его, через сорок минут он умрет от сепсиса.

— Твою мать!.. – прошипел Притворщик. – Он может говорить?

Ангелус повернулся к сумке. Среди прочих медикаментов глаза нашли нужный шприц с морфием, представляющий собой широкое кольцо, чтобы можно было хватать копытом, ампулу с раствором и иглу. Конструкция была удобной и позволяла легко пользоваться ей даже без телекинеза. Окутав обезболивающее магическим захватом, чейнджлинг обнажил иглу и вколол его в сердце жеребца.

— Дерь… мо… — раненый закашлял.

Пони сглотнул. Его эмоции на мгновение вспыхнули грустью и сожалением, но быстро сменились на злость.

— Теперь может, — Ангелус посмотрел на Торча. – Полторы минуты у нас есть.

— Тогда не будем терять время, — кивнул Торч. – Всем Параспрайтам – держать оборону!

Ангелус поставил оба копыта на рану в шее. Пони громко вскрикнул, тяжело захрипел и зашевелил ногами. В этот момент к нему подсел Торч.

— Капитан… Грэй Фокс… — сквозь боль начал жеребец. – Шестой отдел SIS…

— Блэк Торч, — кивнул Притворщик. – Оперативно-тактическая группа 414.

Пони зажмурился и, несколько раз хрипло кашлянув, сглотнул.

— Не очень-то вы… и оперативно… — он кисло ухмыльнулся.

— Что тут делает Тридцать Третий? – спросил Торч.

Раненый пони опять зажмурился. По его телу пробежала волна судороги.

— 6 отдел и… «Проклятые»… получили приказ… вытащить принцессу Азалу из Дубая… — ответил Фокс. – Но Сэндклифф… решил остаться…

Жеребец хрипло закашлял.

— Что значит «Решил остаться»? – переспросил Торч.

— Он говорил… что ему осточертела эта война… — Фокс зажмурился. – Решил… остаться в Аравии… а пони и зебры пусть грызутся сами…

Тело Грэя охватили судороги. Его эмоции окрасились в печаль и сожаление. Пони стиснул зубы.

— Вот только… Алди… знает, что принцесса тут… — Фокс посмотрел на Торча. – Сегодня… они блокируют город с юга, востока и запада… Уйти можно будет только через «Сверн… Север… Северные Ворота»…

В магическом захвате Притворщика всплыла карта. Он поднес ее как можно ближе к Фоксу. Раненый пони поднял ногу, указав трясущимся копытом на самую северную часть карты.

— Принцесса в резиденции… у Сэндклиффа, — пони сглотнул. — Через полчаса… ССА нападут на них… всем, что у них есть… И пока они будут драться… Алди закроет мышеловку…

— Значит, единственный вариант сейчас — отбить принцессу у Сэндклиффа и выйти через «Северные Ворота»? – Торч взглянул на карту.

Фокс отрицательно покачал головой. Трясущееся копыто жеребца указало на другую часть карты, чуть ниже «Северных Ворот».

— Здесь… самый крупный аквапарк… Дубая… — продолжил Фокс. – Там базируется… мотострелки «Проклятых»… Если вы каким-то хером достанете принцессу, они… они вас не выпуст… в…

Пони хрипло выдохнул, его тело сильно дрогнуло, напряглось и расслабилось. Его эмоции начали быстро гаснуть.

— Время вышло, — Ангелус убрал копыта от раны.

— Вспышки на девяти, двенадцати, шести и двух часах! – по рации прозвучал возбужденный голос Тристит. – В общем, везде!

Ангелус вскинул голову. Со всех сторон к месту сражения двигались солдаты.

— Притворщик, там внизу люк! – в разговор подключился Холлер. – Можем нырнуть туда!

— Принял! – Торч подхватил свой «Фантом» и, приблизившись к баррикаде, посмотрел на улицу. – Всем Параспрайтам – копыта в зубы и бегом марш за мной!

Чейнджлинг перемахнул через преграду, ринувшись к канализационному люку. Находящиеся сверху Холлер, Зелус и Тристит, расправив крылья, спустились на асфальт и соединились с остальной группой. Торч схватил крышку люка телекинезом и поднял ее. Недолго думая он достал фонарик и прыгнул вниз. Чейнджлинги поспешили сделать то же самое. Последним прыгал Холлер, закрыв за собой крышку.

Оказавшись внизу, Ангелус ощутил под ногами каменный пол. В нос ударили неприятный трупный запах и вонь испражнений. Луч фонаря выхватил из темноты несколько мертвых тел. Поправив телекинезом платок на носу, Ангелус нашел взглядом спину одного из Параспрайтов. Эмоциональное чутье уловило множество источников, которые, как огромная волна, захлестнули то место, где только что находились чейнджлинги.

— А дерьма-то прибавилось… — проворчала Селентия.

— Не шуметь! – шепнул Торч. – За мной!

В канализации царила кромешная тьма, нарушаемая слабыми проблесками света через сточные решетки сверху. Группа, выстроившись за командиром, зашагала вперед. Сверху, словно разноцветный калейдоскоп, мелькали эмоции солдат. Поиск нарушителей шел вовсю, но группе пока везло, и область поиска пока шла лишь наверху, давая Параспрайтам возможность скрыться.

Следующая четверть часа прошла в полной тишине под несмолкаемый гул топота копыт и криков солдат с поверхности. Торч вел группу вперед, иногда останавливаясь и пропуская очередную группу «Проклятых». Недавний бой около склада действительно разворошил не просто муравейник, а целое осиное гнездо. Как только эмоции солдат остались достаточно далеко от группы, командир остановился около лестницы. Осторожно поднявшись, он поднял крышку телекинезом и, выставив перед собой «Фантом», огляделся.

— Чисто, — шепнул он. – За мной!

Группа покинула канализацию, укрывшись в трехэтажном здании старой школы.

— Проверить, – скомандовал Торч.

Параспрайты беззвучно рассредоточились по пустому зданию. Селентия и Тристит ушли на третий этаж, Холлер, Метум и Зелус взяли второй, а Ангелус занялся первым, принявшись осматривать помещение вместе с Пасом. Сам же командир подошел к столу и достал карту.

Школа, видимо, предназначалась для малоимущих жителей Дубая, потому представляла собой достаточно жалкое зрелище: трехэтажная постройка с широкими окнами без рам и стекол, где каждый этаж был отдан под класс. В углу находилась узкая деревянная лестница, ведущая на этаж выше. Сам класс представлял собой несколько столов, составленных в самом центре и пара стульев. Видимо, либо кто-то из учеников во время уроков просто стоял, либо сохранившуюся мебель вынесли мародеры. У дальней стены виднелась криво висящая школьная доска, держащаяся на одном гвозде. На ней Ангелус рассмотрел несколько надписей на аравийском, пару детских рисунков и множество пулевых отверстий.

— Чисто, — отрапортовала Тристит.

— У нас тоже, — отчитался Холлер.

Ангелус еще раз окинул взглядом класс и кивнул Пасу.

— Il n'y a personne, Притворщик, — отрапортовал тот.

— Хорошо, все ко мне, — скомандовал Торч.

Ближайший источник эмоций, который удавалось почуять Ангелусу, был примерно в сотне метров среди трущоб. Группа пока что была в безопасности.

— Ситуация из дерьмовой превратилась в крайне дерьмовую, — начал Торч, когда все собрались около него. – Судя по информации от мертвого агента, SIS и «Проклятые» были направлены сюда с целью эвакуировать принцессу. Но, если верить Фоксу, полковнику Сэндклиффу ударила вожжа под хвост, и он решил остаться в этой солнечной стране.

Притворщик указал на карту.

— И SIS достали туз из рукава, — кивнул Метум. — Врубили погодные генераторы. Скорее всего, это погодные генераторы класса «Каскад» со встроенными модулями подавления любой связи. Внутри она есть, а снаружи – нет. Идеально для того, чтобы не давать окруженным вызывать помощь. Еще в победную комбинацию входит создание любого урагана над противником, в котором, я думаю, даже наши навороченные рации заглохнут. Идеально, чтобы известия о маленьком бунте Сэндклиффа не расползлись по Аравии и Эквестрии. Стрит!

— Ага, оставить Сэндклиффа с его ребятами тут дохнуть вместе с аравийцами? — Селентия покачала головой. – Это вполне в духе SIS.

Она мельком взглянула на Ангелуса. Чейнджлинг же пропустил это высказывание мимо ушей. Сложные времена, порой, требуют чудовищных поступков. Это Ангелус усвоил уже давно.

— Это полбеды, — продолжил Торч. – Алди и его войска знают, что Азала тут. Фокс сказал, что генерал стягивает силы к городу с юга, востока и запада. И единственный выход из города — «Северные Ворота».

Торч указал на место на карте, обведенное кругом.

— ССА вот-вот начнут атаку на резиденцию эмира, — командир взглянул на часы. — Если «Проклятые» и выдержат ее, то Алди точно добьет остатки вместе с принцессой.

Тристит оперлась на стол и посмотрела на карту.

— Ну, тогда нам надо по-шустрому забрать принцессу у «Проклятых» и свалить, пока мышеловка не захлопнулась, — она пожала плечами.

Притворщик покачал головой, указав копытом на участок Дубая, западнее центра.

— По словам Фокса, тут находится самый крупный аквапарк Дубая, — Торч приставил копыто к подбородку. – А вместе с ним и вся техника «Проклятых». Если нам и удастся достать принцессу, эти ребята просто заблокируют «Северные Ворота» и не выпустят нас.

Параспрайты одновременно посмотрели на командира. Торч сосредоточенно смотрел на карту, перебирая в уме подходящие варианты действий.

— Тогда нам надо быть в двух местах одновременно, – добавил Холлер. – Если там у них сосредоточен весь транспорт, то там много топлива. А с ним я могу показать им пару фокусов. Жахнет так, что в Кантерлоте обосрутся!

Рядом с Холлером в магическом захвате всплыло несколько гранат.

Чейнджлинг надул щеки и изобразил копытами мощный взрыв.

— Да, сейчас время играет против нас, — командир отодвинул карту от себя, чтобы все Параспрайты лучше ее видели. – «Проклятыми» у аквапарка займется Триггер, Крыса и Ангел.

Торч указал на круг южнее «Северных Ворот». Выражение лица Холлера стало недовольным, если не сказать, настороженным.

— Ты хочешь, чтобы я и Крыса пошли с этим психом? – нахмурился синий чейнджлинг, кивнув на Ангелуса.

— Почему бы и нет? – Притворщик пожал плечами. – Покажешь парнишке, как умеешь делать «громко».

Холлер сердито выдохнул, повернувшись к Ангелусу.

— Только попробуй что-нибудь выкинуть, беложопый, — он ткнул в чейнджлинга копытом, грозно сверкнув глазами напоследок.

— Я пригляжу, чтобы мальчики не подрались, — Селентия похлопала по своей винтовке.

Торч кивнул.

— Ориентируйтесь вон на ту радиовышку, — командир повернулся к окну.

Там, возвышаясь над невысокими домиками трущоб, виднелись крыши небоскребов. Более богатые и обеспеченные районы, чьи жители забрались в высокие здания из стекла и бетона. Даже отсюда было видно, что они проектировались так, чтобы их окна не выходили на трущобы и не портили вид более состоятельным и успешным жителям Дубая. Среди всего этого серо-каменного изящества виднелась белая башня. Она словно пронзала само небо и, возвышаясь над остальным городом, цепляла облака.

— Аквапарк находится в одном из богатых районов, — добавил Торч. – Высоких зданий там нет, в отличие от бизнес-центра, только цветастые особняки богатеев. Тридцать Третий там нашел для себя идеальное место. Думаю, целую военную базу вы не пропустите.

Командир повернулся к остальным.

– Остальные идут со мной, — Притворщик сложил карту. — Наша цель – принцесса в резиденции эмира.

Он достал рацию и поднял ее перед собой телекинезом.

— Триггер, Ангел и Крыса, — Торч щелкнул переключателем. – Переходите на второй канал. Ваш позывной — «Параспрайт-1». Остальные на третий. Наш позывной прежний. Основным каналом пользуемся только для связи между группами.

Командир окинул взглядом всех товарищей.

— Вопросы? – добавил командир.

Молчание.

— Тогда вперед! — Торч шагнул к выходу из старой школы.

Группа покинула ветхое здание и, разделившись, скрылась среди трущоб. Первым опять шел Холлер, а Ангелусу досталось место в середине небольшой группы. С самого первого появления Ангелуса в отряде синий чейнджлинг крайне недоверчиво отнесся к нему, но сейчас эта неприязнь многократно возросла. Холлер то и дело озирался, хмуро глядя на Ангелуса, словно надеясь, что тот отстанет и потеряется среди трущоб. Селентию же это, казалось, вообще не заботит. Она молча двигалась в десяти метрах позади чейнджлингов, как и положено снайперу.

Уменьшение группы до трех членов благоприятно сказалось на маскировке, и троице Параспрайтов с легкостью удавалось обходить патрули, дозорных или дерущихся среди маленьких домиков и узких улочек солдат Тридцать Третьего и аравийцев. Знакомые пейзажи будили внутри Ангелуса те самые воспоминания. Некогда величественный город, чьи улицы и дома превратились в груды руин. Руин, что без умолку стреляют. Повсюду слышны крики, треск пулеметных и автоматных очередей, оружейные залпы, брань, крики копытопашных атак и стоны умирающих. В тех домиках, что еще не были разрушены окончательно, шла ожесточенная резня. В подвале сидели эквестрийцы, на втором этаже зебры, а чуть выше опять эквестрийцы. И так в каждом доме, на каждой улице, в каждой канаве и яме. Неутолимый голод войны, пожирающий сыновей и дочерей обеих Империй. Крысиная война, где побеждает самая хитрая, безжалостная и удачливая крыса. Война, в чьих объятиях Ангелус провел пять лет. Пять лет отчаянных скитаний по раскаленному снегу города, что лежал на единственном сухопутном маршруте между Империей Зебр и Эквестрией — Сталлионграду. Прошло уже десять лет, а пламя войны разгорается все ярче и ярче среди его руин, сжигая остатки чувств и сострадания у своих пленников.

«Бесконечная война»

Группа уперлась в небольшой канал, что шел через трущобы. Он делил их пополам и сворачивал в сторону богатых кварталов. Его дно, лишенное воды, было обильно усыпано песком от песчаных бурь. Не говоря ни слова, Холлер нашел глазами белую башню-ориентир и спрыгнул в канал. Ангелус поспешил сделать то же самое. Копыта ступили на песок, который даже в тени был очень горячим. Но жара не мешала, ведь легкие одежды аравийцев были буквально созданы для того, чтобы защищать от зноя. Жаль, только, что они не защищали так же хорошо от пуль и клинков.

Канал уходил влево и скрывался под эстакадой. Эмоциональных источников там не было, потому Холлер двигался с обычной скоростью. Однако стоило чейнджлингу оказаться рядом с эстакадой, как он замер. В магическом захвате Холлера всплыл его пулемет. Ангелус тут же поднял свое оружие.

— Вот же говно… — прорычал Холлер.

Белый чейнджлинг подошел ближе. В нос ударил знакомый трупный запах, раскрывая причину настороженности Холлера.

— Что там? – в эфире раздался голос Селентии.

— Резня, — ответил синий чейнджлинг. – Осторожно, они могут быть заминированы.

Вдоль стены на песке лежало около десятка бойцов Тридцать Третьего. Холлер сделал осторожный шаг, оглядев каждого из убитых. Ангелус подошел к ближайшему мертвецу и дотронулся телекинезом до его рубашки. Это была бежевая кобыла, в чьих стеклянных глазах отпечатался леденящий душу ужас. Взгляд того, кто увидел смерть. Отогнув ворот, белый чейнджлинг осмотрел шкуру. Вся ее шея уже была покрыта трупными пятнами, по глазам ползали мухи. Взгляд Ангелуса остановился на отверстии в правом виске кобылы.

— Это казнь, — он осмотрел рану.

— Явно не пижамная вечеринка, — раздраженно добавил Холлер.

Рядом с Ангелусом остановилась Селентия. Она пристально посмотрела туда, куда смотрел белый чейнджлинг.

— Жетоны забрали, — она покачала головой. – Значит Тридцать Третий нашел их. Неудивительно, почему они мочат аравийцев с огоньком в глазах.

— Да, — Холлер кивнул. – Пошли, а то меня от этого места воротит.

Спустя полчаса петляний среди узких улочек, группа вышла к высокому бетонному забору, тянувшемуся ввысь метра на три. Постройка, скорее всего, отделяла трущобы от более успешного и цветущего Дубая. Об этом говорили как неприличные рисунки и надписи, украшавшие стену, так и несколько его рухнувших сегментов, что открывали вид, который ранее был недоступен жителям трущоб. Впереди, за асфальтовой дорогой, виднелось множество светлых и красивых зданий высотой в пару этажей. Они разительно отличались от тех, что встретили Ангелуса и Параспрайтов при входе в город. Даже с такого расстояния можно было рассмотреть невысокие декоративные заборчики, кустики и пальмы, которые располагались в ухоженных дворах. И когда в городе начался хаос, жители трущоб с легкостью взломали ненавистную стену и ворвались в этот маленький рай посреди пустыни.

Группа приблизилась к дыре в заборе. Эмоциональных источников в пределах видимости не было, а несколько мертвых тел аравийцев, лежащих на дороге, подтвердили, что район контролируется «Проклятыми». В нескольких десятках метров левее дыры, с противоположной стороны от забора, стоял огромный рекламный щит, на котором милая аравийка игриво поглядывала на Параспрайтов через плечо, держа в копытах какой-то напиток. На самом полотне виднелась цветастая рекламная надпись, некоторые слова из которой были зачеркнуты, а поверх дописаны нецензурные. Холлер, держа пулемет перед собой, первым ступил на дорогу.

— Что там написано, Ангел? – чейнджлинг кивнул на щит.

— «Райское наслаждение для жителей рая», — ответил Ангелус.

Холлер чуть слышно усмехнулся.

— Еще какое «райское», — процедила Селентия. – Огненно-свинцовый напиток «Смерть». Взболтать, но не смешивать, подавать горяченьким. Хватит всем.

Чейнджлинги пересекли автостраду и ступили во двор ближайшего дома. Он, само собой, был полной противоположностью тем серым и невзрачным лачугам и однотипным строениям трущоб. Красивый фасад, выполненный в лучших аравийских традициях, круглая крыша со штырем на верхушке, где виднелся флюгер, белые колонны по бокам от двустворчатых ворот, что служили входом, и яркая мозаика, тянущаяся от земли в виде арки и огибающая вход. Двор был вымощен песчаного цвета каменной плиткой, которая прерывалась лишь по бокам дворика, где росли пальмы. И каждый дом, что был в этом районе, был не похож на остальные, пестря и сияя индивидуальностью своего владельца. Однако хаос добрался и сюда, оставляя повсюду следы своего разрушительного похода. Стекла в домах были выбиты, некоторые из них вообще сгорели, а на красивых и убранных лужайках был разбросан мусор, одежда и прочие вещи, которые мародеры по какой-то причине решили оставить валяться на земле.

Пока чейнджлинги двигались от одного богатого дома к другому, Ангелус замечал следы боев, шедших тут: воронка после взрыва гранаты, пулеметные отверстия, гильзы в траве и на асфальте тела, большая часть из которых была аравийцами. Трупы пони, если они и были, «Проклятые», скорее всего, унесли бы с собой. В отличие от трущоб, тут было где развернуться технике и при необходимости, вывезти трупы, чем тянуть их в копытную из-под эстакады под огнем противника. В одном из двориков Параспрайты наткнулись на большую воронку, около которой лежала мертвая аравийка. На ней красовалось желто-белое платье, расшитое замысловатым узором, который портили пятна крови. Что до самой аравийки, то взрывом ей оторвало передние ноги, искромсав осколками шею.

— А жаль, хорошее было платьице, — хмыкнула Селентия, мельком взглянув на убитую.

Двигаться теперь приходилось более осторожно, ведь к наземным патрулям добавились немногочисленные воздушные. Группы пегасов, летая на низкой высоте, зорко высматривали любого нарушителя и открывали огонь без предупреждения, если нарушитель не отзывался. Первый признак того, что где-то недалеко находятся очень важный объект. Чейнджлинги перепрыгнули через декоративный забор и, пройдя около сотни метров по небольшому пальмовому саду, вышли к перекрестку. Перед глазами Параспрайтов предстала мрачная картина – две сгоревших «Кувалды», что стояли в самом центре. Весь асфальт под ними был черным, кусты и деревья вокруг перекрестка сгорели почти дотла, как и стоящие поблизости дома. В нос ударил запах чеснока.

— Оп-па… — шепнул Холлер.

Взгляд Ангелуса нашел несколько тел. Даже с расстояния в несколько метров отчетливо виднелись сильнейшие ожоги, которые буквально прожгли плоть до костей.

— Похоже, тут наши «Проклятые» попали в засаду, — Селентия взглянула через прицел на один из сгоревших домов.

— И очень хорошо огрызнулись, — Холлер осторожно приблизился к трупу в кустах. – Видимо, их ребят тут сильно обидели, раз они решили жахнуть белым фосфором.

Он огляделся, посмотрев на башню-ориентир и небоскрёбы бизнес центра Дубая, после чего повернулся к одной из песчаных бурь, что медленно двигалась в сторону с запада. Судя по всему, она скоро должна была накрыть район, где находилась небольшая группа Параспрайтов.

— У меня появилась великолепная идея! — на лице синего чейнджлинга появилась злобная ухмылка.

Он дотронулся телекинезом до переключателя на рации.

— Параспрайт-главный, это Параспрайт-1, прием, — в общем эфире зазвучал голос Холлера.

— Это Параспрайт-главный, слышу хорошо, прием, — ему ответил Торч. – Что у вас?

Холлер еще раз осмотрел сгоревшую «Кувалду» и надвигающуюся бурю.

— Похоже, «Проклятые» притащили с собой в Дубай мины с белым фосфором, — начал синий чейнджлинг. – А в городе такую красоту лучше всего использовать вместе с минометами. Прошу разрешения найти расчет и устроить «Проклятым» светопреставление.

Рация секунду молчала.

— Сэндклифф не дурак, а Тридцать Третий не новобранцы, — голос Торча слегка заглушался стрекотом автоматных очередей. – Один шорох и к минометам прибежит целая толпа элитных эквестрийских солдат.

— Так точно, — кивнул Холлер. – Вот только есть один нюанс – сейчас в нашу сторону ползет одна из бурь, устроенная SIS. А если верить Тузу, внутри нее связи нет, как и видимости. Они не шибко быстрые. Я думаю, времени нам хватит.

Холлер повернулся к Ангелусу и Селентии и широко ухмыльнулся.

— Даю разрешение, — усмехнулся Торч. – Только не спалите Дубай! Конец связи.

— Только половинку, командир! – хохотнул синий чейнджлинг. – Конец связи!

Фосфор. Ангелус был хорошо знаком с этим страшным оружием. Вещество, способное гореть с огромной температурой, что буквально плавит солдат прямо на поле боя. Под подобные обстрелы попадал и сам белый чейнджлинг и, если бы не природный панцирь и маскировочное поле, Ангелус вряд ли бы его пережил.

— Да, судя по тому, как падали снаряды, минометы где-то поблизости, — Селентия огляделась. – А значит, как самая глазастая и внимательная, я должна их найти до бури. А потом прикрыть вас, мальчики, пока вы не сделаете все остальное.

Она колко ухмыльнулась, поиграв бровями.

— Сама себя не похвалишь, никто не похвалит, — усмехнулся Холлер и покачал головой.

— Это не похвала, — Селентия недовольно скривилась. – Это констатация факта.

Чутье Ангелуса уловило несколько эмоциональных источников в нескольких сотнях метров от группы. Они быстро приближались и были достаточно спокойными. Очередной патруль, который также учуяли и Холлер с Селентией. Параспрайты пересекли перекресток, двинувшись в сторону белой башни-ориентира.

Пройдя еще квартал между богатых домов, чейнджлинги вышли к парку. Прекрасный зеленый оазис, что радовал глаза жителям Дубая. Высокие финиковые пальмы, чередующиеся с пышными акациями, что росли ровными рядами. По всему парку раскинулась паутина из дорожек, вымощенных белым камнем. Эти тропинки, огибая многочисленные кустарники, деревья, скамейки и фонтаны, переплетались в замысловатый узор. В жаркий день побыть тут, в тени деревьев, наслаждаясь прохладным бризом, было бы невероятным удовольствием. Но сегодня был не тот день. Первое, что бросилось в глаза – песок, принесенный сюда бурей. Он похоронил под собой большую часть красот парка, оставив лишь маленькие разноцветные островки цветов и травы, как будто изображая пустыню вокруг города, но в миниатюре. Помимо песка виднелись следы шин на дорожках и траве, сваленные деревья и множество эмоциональных источников впереди. Солдаты «Проклятых», что стерегли подступы к аквапарку и патрулировали местность. Осиное гнездо с целым роем очень злых пустынных ос, способных убить кого угодно.

— Какое прекрасное местечко, — усмехнулась Селентия. – Надеюсь, мы спалим тут не все.

Группа остановилась около живой изгороди, подстриженной в виде силуэтов аравийца и аравийки, что стоят друг напротив друга в окружении кустиков поменьше, изображающих различных животных. «Круг Жизни», как его называли сами жители Седельной Аравии. В этот момент над местом, где спрятались чейнджлинги, пролетел патруль из четырех пегасов. Эмоции излучали лишь трое.

— Посидите пока тут, — Селентия огляделась, когда пегасы скрылись из виду.

Чейнджлинг посмотрела на надвигающуюся бурю, затем на часы.

— Я быстро, — она подмигнула Холлеру и Ангелусу. – Не подеритесь тут, мальчики.

Снайпер растворилась во вспышке телепортации. Ангелус подошел вплотную к изгороди и огляделся. Патруль пролетел мимо и не заметил небольшую группу диверсантов, а значит, он с Холлером пока в безопасности. Но стоило Селентии уйти, белый чейнджлинг ощутил на себе недоверчивый взгляд Холлера. Вот только Ангелусу было все равно. Солдат, которым только предстояло стать частью дружного отряда, такое давление, как правило, сильно тревожит. Поэтому они стремятся как можно скорее влиться в группу, ведь только так можно выжить на войне. Но Ангелус был не из тех. Слишком много в его жизни было таких дружных коллективов, которые радостно принимали его в свои ряды. Чтобы потом погибнуть, раз за разом оставляя чейнджлинга в одиночестве.

«Раз, за разом теряя все… Ты прав, Зелус»

Братство, товарищество, дружба. Это все давно погибло. Осталась лишь цель. Одиноко стоящий монумент среди могил остальных чувств. Ангелус сел на землю, прислонившись спиной к живой изгороди.

— Почему ты еще здесь? – рядом послышался тихий голос.

Ангелус повернулся, увидев перед собой сердитого Холлера. Синий чейнджлинг смотрел точно в глаза белого, а выражение лица, даже через маскировку, ясно давало понять, что горящий внутри огонь гнева, наконец, нашел путь наружу.

— Я хорошо знаю Притворщика, — Холлер поставил свой пулемет на приклад дулом вверх. – Если бы он не хотел, тебя бы тут не было. Но ты здесь…

Синий чейнджлинг скривился в презрении. Его глаза сузились. Благо, Ангелус не чуял вокруг эмоций солдат, которые могли бы их обнаружить. И, само собой, это же чувствовал и Холлер, потому и начал этот разговор.

— Что ты ему сказал? – синий чейнджлинг немного подался вперед.

Ангелус молчал. Не услышав ответа, Холлер сердито выдохнул. В магическом захвате чейнджлинга появился «шершень». Этот пистолет с близких дистанций мог гарантированно пробить хороший бронежилет. Или панцирь чейнджлинга. Предохранитель щелкнул, переведя оружие в боевой режим.

— Харт приставил к нам свою куклу не просто так и он сильно расстроится, если с этого задания она не вернется, — в голосе Холлера неприязнь граничила с холодной уверенностью. – И, скорее всего, сделает что-то плохое с любимой разноцветной пони Притворщика.

Дуло «Шершня» повернулось к Ангелусу, прицелившись тому в голову.

— Но если с этого задания не вернется кто-то помимо его марионетки – это больше будет похоже на «обыкновенные боевые потери», — добавил Холлер. – Повторяю вопрос: что ты ему сказал?

На пистолете отсутствовал глушитель, а значит, выстрел точно привлечет сюда большое количество «Проклятых». Устраивать подобные разборки посреди важной и ответственной операции – вопиющее нарушение не просто устава и всех норм, а вообще здравого смысла. Но не в этом случае. За те пару недель, что Ангелус провел бок о бок с чейнджлингами Торча, он успел их хорошо узнать. А досье каждого из товарищей Притворщика отлично дополняло картину, закрывая последние белые пятна. Для Холлера сейчас это была не попытка выместить злобу или неприязнь. Это была очная ставка с тем, кого все они считают опасностью друг для друга.

«Юлить нет смысла»

— Думаешь, я угроза? — Ангелус повернулся к Холлеру всем телом.

Тот оскалился в злобной гримасе.

— Я думаю, что ты проблема, – чейнджлинг наклонил голову в бок. – Харт лживая и мерзкая тварь. И чем меньше его присутствия будет рядом с Притворщиком и остальными, тем лучше.

— Вместо меня все равно найдут другого, — Ангелус покачал головой.

Холлер раздраженно рыкнул.

— Нет, — синий чейнджлинг покачал головой. – Ты очень выносливая и исполнительная марионетка. Другая кукла на твоем месте уже бы сдалась. Но не ты. Ты конченный псих и выполнишь любой приказ этого бесцветного ублюдка, чего бы тебе это ни стоило. Ты готов сдохнуть ради него, а таких у Харта немного.

— Да готов, — кивнул Ангелус. – Как и ты за Торча.

Ноздри синего чейнджлинга гневно раздулись. Телекинез сильнее сжал пистолет.

— Даже не смей их сравнивать! – прошипел Холлер.

— Я сравниваю не их, — возразил Ангелус. – Я сравниваю нас.

Синий чейнджлинг нахмурился. Слабое удивление в его взгляде потеснило волну гнева.

— Я знаю, кто для тебя Торч, — добавил Ангелус.

— Да?! – рыкнул Холлер. – И кто же?!

Ангелус встал.

— Тот, кто пришел к вышвырнутому вон чейнджлингу и подарил ему смысл жить дальше, — ответил он.

Холлер стиснул зубы. На его лице ясно было видно, что эти слова напомнили Холлеру эпизод из его прошлого, который Ангелус прочел в его личном деле. Чейнджлинг, кто с самой ранней юности влюбился в красоту и грохот фейерверков и взрывов. Они стали смыслом его жизни, затмив своей яркостью даже живых. Молодой чейнджлинг синего улья не смог совладать со своей страстью и своим внутренним гневом, подвергнув свою Семью смертельной опасности. Тогда, в глазах всех и в глазах своей Королевы он стал угрозой, за что и был изгнан. Но для юного и не понимающего своего проступка Холлера это было настоящим предательством. Быть может и сейчас, он не понимает этого или не хочет понимать, но разве это важно, когда к отвергнутому одиночке, кто потерял все, пришел тот, кто, хитро улыбаясь, протянул копыто и помог встать на ноги?

— В этом мы похожи, Холлер, — полушепотом добавил Ангелус. – Но в отличие от меня, вместе с ним ты обрел другую Семью. Ту, которая приняла тебя таким, какой ты есть.

Пистолет в магическом захвате синего чейнджлинга дернулся, а сам Холлер злобно оскалился. Ангелус встал и сделал шаг. Теперь пистолет висел всего в паре десятков сантиметров от его лба.

— И сейчас, самое страшное для тебя – это ее потерять, — глаза Ангелуса неотрывно смотрели в глаза синего чейнджлинга. – Торч боится того же.

Холлер молчал. Его ноздри медленно раздувались, но сейчас в его взгляде читалось сомнение, что не давало нажать на спуск. Ангелус взглянул на пистолет.

— Я не хочу навредить вам, — добавил белый чейнджлинг. – Я хочу помочь, наконец, закончить эту войну.

Холлер продолжал молча смотреть в ответ. В его глазах читался ураган эмоций, главенствующей из которых был такой знакомый гнев, но уже теряющий позиции перед сомнением. Инстинкты требовали избавиться от угрозы, а разум, пребывающий в замешательстве, постоянно спрашивал – угроза ли сидит перед ним? И ответа на этот вопрос синий чейнджлинг не знал. Пока не знал.

— Мальчики, это Крыса! – в эфире раздался голос Селентии. – У меня отличные новости, прием!

Холлер сделал глубокий вдох и, не сводя взгляда с Ангелуса, медленно опустил пистолет, спрятав его в кобуре. Чейнджлинг отвернулся, поднял свой пулемет и подошел к изгороди, взглянув на надвигающуюся пыльную бурю, что заволокла собой уже почти все небо. Она, словно огромный песчаный океан, поглощала лагерь Тридцать Третьего и аквапарк, погружая все в темноту.

— Слышим тебя, Крыса, — ответил Холлер. – Докладывай.

Синий чейнджлинг спрятал свой пулемет под халат.

— Я нашла минометы, — чейнджлинг говорила полушепотом. – Если вы все еще там, где я вас оставила, двигайтесь на запад, пока не увидите павлинов. Я буду ждать вас там. Опасайтесь патрулей. Крыса, конец связи.

— Триггер принял, конец связи, — Холлер выключил рацию.

Больше не говоря ни слова, синий чейнджлинг приблизился к живой изгороди и огляделся. В паре сотен метров левее над пальмами пролетел патруль пегасов, скрывшись из виду. Кусты и растения, представляющие собой разнообразную фауну Седельной Аравии вперемешку с символами каких-либо явлений, просто идеально подходили для того, чтобы скрываться среди них от лишних глаз. Частично эту проблему «Проклятые» решали своими чейнджлингами, но они становились бесполезны, когда твой противник тоже не излучает эмоций.

Спустя десять минут Ангелус и Холлер вышли к небольшому перекресту, в центре которого стояла статуя гордой аравийки, держащей в одном копыте сферу, а в другом клинок. Сразу за ней виднелись величавые трехметровые цветочные скульптуры павлинов. Одни из них застыли в грациозном танце, пока другие стояли и глядели на них.

«Вальс Цветов»

Эмоциональное чутье Ангелуса уловило множество источников, что находились за полем, где танцевали статуи. Спокойные, немного раздраженные, кое-где даже радостные эмоции создавали впечатление, что чейнджлинги наткнулись на небольшой город. До временной базы «Проклятых», окопавшихся у аквапарка, было уже копытом подать.

— Это Триггер, — Холлер включил рацию. — Мы около павлинов, прием.

— Крыса, слышу тебя, — ответила Селентия. – Крайний, что с расставленными крыльями. Я там, прием.

Ангелус нашел глазами павлина на самом краю импровизированной сцены, где танцевали его сородичи. Расправив крылья и вскинув голову, он был выше всех прочих статуй.

— Понял, — взгляд Холлера замер на павлине. – Идем со стороны какого-то памятника. Не подстрели нас. Триггер, конец связи.

— Ничего не обещаю! — хихикнула Селентия. – Крыса, конец связи.

Пропустив над собой очередной патруль, чейнджлинги нырнули к павлинам. На близком расстоянии эти птицы выглядели еще более величественно и прекрасно, радуя глаз сотнями живых цветов, чей аромат кружил голову. Жаль, что Ангелус уже разучился радоваться таким моментам, чего не скажешь о Холлере. Первое, что сделал синий чейнджлинг, оказавшись рядом с павлинами, сделал вдох полной грудью и хитро ухмыльнулся.

— Не увлекайся, — в эфире раздался едкий голос Селентии.

Чейнджлинг показалась из-под левой ноги огромного павлина и махнула копытом. Ангелус с Холлером поспешили к ней, как раз успев перед очередным патрулем. Песчаная буря должна была скоро начаться, потому Тридцать Третий возвращал их обратно, из-за чего пегасов в небе над Параспрайтами становилось больше.

— Что там? – проводив патруль глазами, Холлер повернулся к Селентии.

— Ты сейчас умрешь! — хихикнула она.

Чейнджлинг подошла к хвосту павлина. Его огромные перья, выполненные из синих, голубых, зеленых и красных цветов, лежали на земле, давая отличное укрытие и возможность наблюдать за «Проклятыми». Впереди виднелось открытое поле, заполненное клумбами, вокруг которых вилась паутина из дорожек. Местность была ровной, почти что без каких-либо укрытий, чем и пользовались обороняющиеся «Проклятые». Пространство от павлина, где прятались чейнджлинги, до эмоциональных источников солдат Тридцать Третьего, было усеяно воронками от взрывов, обгоревшей травой и цветами и несколькими телами аравийцев, что висели на расставленной на поле колючей проволоке. Беглый взгляд на ближайшее из тел убедил Ангелуса, что они лежат тут не первый день. ССА, видимо, принимали попытки выбить «Проклятых» оттуда, но сил для наступления на такой местности было недостаточно. И, судя небольшому количеству тел на поле, поняли они это достаточно быстро.

— Аквапарк располагается на берегу большого озера, так что у «Проклятых» тут очень выгодная позиция, — начала Селентия.

Расстояние до самого аквапарка был чуть больше километра, потому даже с позиции, выбранной Селентией, была хорошо видна пара водяных горок и белых палаточных крыш. Путь преграждало множество хорошо замаскированных эмоциональных источников.

— «Проклятые» сосредоточили тут целый взвод, — продолжила снайпер. — Я насчитала пару «Кувалд» с «пятидесятками» и что-то около трех-четырех десятков солдат, вооруженных до зубов. Среди них точно есть несколько чейнджлингов. Может четыре или пять, но я не уверена.

— Хорошо укрепились, — хмыкнул Холлер. – Готов поспорить, что тут вокруг натыкана еще целая куча мин.

Селентия повернулась к нему, расплывшись в широкой улыбке.

— И я могу тебе сказать, почему! – она поиграла бровями. – Прямо в этом месте «Проклятые» расположили батарею «Инферно»!

Брови Холлера медленно поползли вверх, а глаза расширились. На лице синего чейнджлинга читалось искреннее удивление, соперничающее с радостью, словно поклоннику популярной рок-группы сказали, что его кумиры стоят сейчас буквально за стеной и он может пойти взять у них автограф.

— Самоходная минометная установка с автоматическим типом заряжания, способная выплевывать около дюжины снарядов за минуту? – на одном дыхании выпалил чейнджлинг.

— И их там четыре штуки! – энергично закивала Селентия.

Холлер встал рядом со снайпером и посмотрел в сторону аквапарка.

— Драть меня во все дыры на задних и передних ногах… — он широко ухмыльнулся. – Каждый «Инферно» имеет индивидуальную систему управления огнем и, если «Проклятые» тут уже все пристреляли, устроить аквапарку прощальный салют будет в разы проще.

Чейнджлинг взглянул на надвигающуюся пыльную бурю. Она уже почти вплотную подобралась к позициям Тридцать Третьего.

— Сама батарея расположена в глубине лагеря, — продолжила снайпер. – Там же и находятся склады с горючкой и боеприпасы. Проблема лишь в целой толпе вооруженных солдат. Но у нас, вроде как, есть преимущество. Метум говорил, что связи в буре не будет, так?

Селентия кивнула на стену песка и пыли.

— Ни у нас, ни у них, — помотал головой Холлер.

Снайпер подняла свою винтовку и проверила магазин.

— Значит, все как всегда? — ухмыльнулась она. — Врываетесь, импровизируете, а я прикрываю ваши задницы?

— Все, как всегда, — усмехнулся синий чейнджлинг.

Холлер достал из сумки защитные очки и надел их, натянув платок на нос. Ангелус и Селентия сделали так же. А магическом захвате синего чейнджлинга появилось несколько гранат. Пересчитав их, Холлер переложил их в передние карманы, после чего взял пулемет и проверил ленту.

— Тут скоро будет нихрена не видно и не слышно из-за бури, потому предлагаю перелететь минное поле и заняться той дальней троицей, — он повернулся к Ангелусу, указывая три самых западных источника эмоций. – Связи у них все равно не будет. А дальше как пойдет. И действовать надо быстро, ведь если их чейнджлинги унюхают, а они унюхают, что их ребята гаснут на глазах, они поднимут тревогу.

Небольшая группа стояла прямо около воды, в паре сотне метров от павлина. Скорее всего, пулеметный расчет со стрелком для прикрытия.

— Возражений нет, — кивнул Ангелус.

Чейнджлинг телекинезом взял свой «Фантом» и, начав накручивать глушитель, достал из сумки два магазина с буквой «S» на боку. Шесть десятков дозвуковых пуль. Оставалось надеяться, что их хватит. Холлер же в свою очередь прикрутил глушитель к «Шершню».

— Я буду стрелять только по тем, кто светится, — Селентия кивнула на лагерь «Проклятых». – А то наделаю ненароком в вас пару некомплектных дырок. Так что их чейнджлинги только на вас.

Она поиграла бровями.

— Не проблема, — кивнул Холлер и, повернувшись к Ангелусу, добавил: – Наш пароль будет «Белый», отклик — «Хер». По тем, кто не отзывается, можешь стрелять на здоровье.

Селентия захихикала, одарив Ангелуса едкой ухмылкой, но тот пропустил колкость мимо ушей.

— Раз возражений нет, тогда приготовились, — Холлер поправил очки и поднял пулемет. – Как там сказал Притворщик? Параспрайты — кушать подано!

Буря медленно накатывала на позиции «Проклятых». Огромная стена песка, словно массивное чудовище, поглощала все вокруг своей ненасытной пастью. Поднялся сильный ветер, принявшийся гонять клубы пыли из стороны в сторону, а кое-где даже образовалось несколько миниатюрных вихрей. Песчаная стена закрыла собой солнце, погрузив все в темноту. Видимость упала буквально до пары метров, сильный ветер грозился сбить с ног, а песчинки, врезающиеся в маскировочное поле, словно резали его крохотными ножами.

— Вперед! – свист ветра заглушал голос Холлера.

Чейнджлинги, покинув временное укрытие, расправили крылья и устремились сквозь бурю. Ветер неистово пытался сдуть Ангелуса куда-то в сторону, чтобы, закинув чейнджлинга в одно из завихрений, начать с ним хаотический танец пыли и песка. Но Ангелус упрямо летел вперед. Облегчало задачу то, что чейнджлинги летели почти над самой землей, но поднимись они хоть на метр, буря бы точно утащила их в небытие. Краем глаза Ангелус видел около себя силуэт Холлера. Казалось, что синему чейнджлингу буря вообще не доставляет неудобств, ведь, в отличие от Ангелуса, его не метало из стороны в сторону. Быть может, благодаря дополнительному весу пулемета и лент.

Расстояние до Тридцать Третьего неумолимо сокращалось. Если бы не песчаная буря, солдаты уже бы открыли шквальный огонь по двум нарушителям, летящим через открытое поле. Ангелус уже не первый раз стрелял в пони. Это бывало и во время его службы в регулярной армии, когда он сражался с предателями или трусами. И сейчас ситуация была точно такая же. С единственным отличием – это был целый батальон предателей, хорошо обученных, исполнительных и верных своему командиру. Поверить в то, что целое элитное подразделение самых лучших солдат может вот так отвернуться от своей страны, было сложно, но Ангелус убедился, как война умеет ломать самые прочные стержни, превращая тебя в жалкую тень. И ты либо сойдешь с ума, либо превратишься в чудовище. Благо, итог всегда один – рано или поздно это тебя убьет. Нужно лишь дождаться этого момента.

До позиций «Проклятых» осталось меньше десятка метров. Рядом с Холлером всплыл «Шершень», объятый еле заметным свечением телекинеза. Вся троица солдат сидела в небольшом полуокопе, прячась от бури. При видимости в пару метров было бесполезно пытаться что-то рассмотреть, если только ты не обладал эмоциональным или каким-либо другим зрением, что могло помочь тебе против непроницаемой стены песка. Сквозь бурю стали видны очертания крупнокалиберного пулемета. Холлер немного сместился вбок, обходя с фланга. До ближайших союзников расчета было пару десятков метров, потому в такой буре их точно никто не увидит и не услышит.

«Пора»

Ангелус поднял свой «Фантом», прицелившись в ближайшего солдата, и ринулся вперед. Телекинез нажал на спуск. Винтовка еле слышно щелкнула, выпустив пулю в затылок солдата. Его эмоции тут же угасли. Сидящего рядом с ним пони сразило двумя выстрелами Холлера. Его эмоции вспыхнули болью, но через мгновение угасли. Третий «Проклятый» успел лишь на секунду удивиться, прежде чем две пули «Фантома» Ангелуса угодили ему в спину. Солдат еле слышно хрипнул и упал. Чейнджлинги спрыгнули во временное укрытие к мертвым пони. Ангелус огляделся. Эмоции остальных солдат пока не изменились.

— Ангел! – голос Холлера попытался перекричать ветер. – Скидывай халат! В такой буре они хрен нас отличат!

Белый чейнджлинг кивнул. Ангелус снял с солдата каску и надел ее. Сняв аравийский халат, он поправил свой разгрузочный жилет, чтобы его силуэт в буре стал походить на солдата Тридцать Третьего. Благо, по цвету пустынный камуфляж «Проклятых» не сильно отличался от аравийских одежд, выданных Параспрайтам перед заданием, а в буре отличить один от другого было вообще невозможно.

— Готов! – крикнул Ангелус.

Холлер тоже уже закончил переодеваться и поднял пулемет.

— Я займусь палатками и батареей, где их больше всего! – крикнул он. – Дай мне все свои гранаты!

Белый чейнджлинг подхватил свой подсумок с гранатами телекинезом и передал его синему. Холлер быстрым движением закинул его себе на спину.

— Сам зачисти точки обороны! – продолжил он. – Встречаемся около батареи! Не заблудись и не забудь пароль!

— Понял! – крикнул Ангелус в ответ.

Холлер, подняв пулемет, зарысил вперед к самому большому скоплению солдат Тридцать Третьего. Ангелус развернулся, найдя глазами ближайшую пару эмоциональных источников. Это было два солдата, которые начали заметно нервничать, а их эмоции окрасились в опаску и раздражение. Вероятно, среди них тоже чейнджлинг, который заметил пропажу трех своих товарищей. В магазине «Фантома» осталось еще двадцать семь патронов. Перезарядка пока не требовалась.

Свист ветра и рокот бури заглушил другой звук. Тихий шепот боя, который шел изнутри и вытеснял из разума Ангелуса любые другие звуки, какими бы громкими они ни были. Во время перестрелки около склада, он молчал, а теперь заговорил в полную силу. Слабая электрическая вспышка, что пронеслась в мозгу, отключила все лишние чувства и мысли, оставив только те, что нужны для сражения. Адреналин хлынул в кровь, замедляя время вокруг, дыхание стало ровным и размеренным, а сердце принялось отбивать четкий и последовательный ритм. Внешний мир перестал существовать для Ангелуса. Только спокойствие и полное осознание того, что сейчас надо сделать. Белый чейнджлинг выставил штурмовую винтовку перед собой, и, взяв на прицел ближайший силуэт пони, ринулся к нему.

На подходе Ангелус заметил, как от эмоционального силуэта пони, пестрящего волнением и опаской, отдаляется темная фигура. Эмоций она не излучала, а значить это могло лишь одно. Чейнджлинг переключил прицел фантома на тепловизор и, найдя в перекрестии излучение цели, дал очередь. Две пули попали тому в бедро, а одна пролетела выше головы. Силуэт упал. В эту же секунду эмоции пони рядом окрасились в удивление, но тут же погасли. Меткий выстрел Селентии лишил его жизни. Не теряя времени, Ангелус на ходу послал две пули в грудь и шею последнего пони в полуокопе и рванул к чейнджлингу. Солдат успел только вскрикнуть, но его голос утонул в буре.

«Двадцать два»

Ангелус подскочил к упавшему силуэту. Боец Тридцать Третьего уже успел опомниться и, перевернувшись на спину, вскинул свой карабин, приготовившись открыть огонь. Ангелус подскочил к бойцу и, схватив его оружие телекинезом, отвел в сторону. В эту же секунду прикладом Фантома белый чейнджлинг ударил по лицу бойца «Проклятых». Сильный удар ошеломил солдата, позволив Ангелусу вырвать карабин из его телекинеза, развернуть свой Фантом и выстрелить тому в голову. Пуля попала прямо в глаз. Тело того дрогнуло и принялось сгорать в магическом пламени.

«Двадцать один»

Выбросив карабин, чейнджлинг повернулся к ближайшим источникам эмоций, что находились в паре десятков метров. Еще три пони там, как будто, сидели на возвышенности, а значит, это был экипаж «Кувалды», который прятался внутри от бури. Ангелус подскочил к одному из убитых солдат и содрал с него жетон.

«Капрал Трэк»

Мгновение, и чейнджлинг принял облик капрала, зарысив к «Кувалде». Как только он приблизился, эмоции солдат окрасились в удивление, а у одно из них в радость. Чейнджлинг подбежал к машине и постучал по стеклу. Дверь открылась.

— Трэк, че случилось? – хохотнул водитель. — Тебя пустить погреться?

В эту же секунду в его лоб угодила пуля из «Фантома». Солдат упал на руль. Пони внутри спохватились, принявшись выхватывать оружие, но было поздно. Стесненное пространство и внезапность были на стороне Ангелуса. Мгновение, и сидящего на месте около водителя прошила очередь из «Фантома». Ангелус быстро повернул ствол своей винтовки и выстрелил в живот пулеметчика. Эмоции пони взорвались болью и гневом, но следующий выстрел в сердце убил солдата.

«Четырнадцать»

Чейнджлинг закрыл дверь «Кувалды» и нашел взглядом следующие цели. Группа из четырех бойцов. Общие эмоции лагеря пока оставались относительно спокойными, но кое-где стали появляться тревожные сигналы.

«Надо спешить»

Ангелус приблизился к следующей ничего не подозревающей группе солдат. Первые две очереди убили двух «Проклятых», а третьему достался выстрел из снайперской винтовки. Эмоциональные источники с самого большого скопления бойцов Тридцать Третьего, куда направился Холлер, пока оставались без изменения, и Селентия вовсю помогала Ангелусу. Четвертый боец получил две пули в грудь и одну в голову и скончался.

«Пять»

Ангелус отсоединил почти пустой магазин и заменил его полным. Эмоции нескольких солдат к этому моменту загорелись настороженностью и волнением. Чейнджлинги «Проклятых» почуяли, что что-то не так, насторожив и приведя в боевую готовность солдат, рядом с которыми находились. С одной стороны, это упрощало задачу, а с другой – усложняло. Ангелус повернул к «Кувалде», где находилось два настороженных и слегка напуганных солдата.

«Чейнджлинг?»

Ангелус переключил «Фантом» в термический режим. Стоило ему приблизиться к кувалде, как эмоции солдат за секунду сменились с удивления на гнев. Ангелус открыл огонь. Первая короткая очередь из трех ярко-зеленых огоньков врезалась в дверь автоповозки. Эмоции одного из солдат вспыхнули болью, а второго испугом. Следующая очередь прожгла броню еще в трех местах и убила водителя и сидящего рядом с ним. Ангелус повернул ствол и дал еще две очереди по задней части «Кувалды». Внутри вспыхнуло слабое свечение, а заднее сидение объяло пламя.

«Чисто. Восемнадцать»

В этот момент со стороны самого большого скопления «Проклятых» прогремел мощный взрыв, погасивший более десятка эмоциональных источников. Буря частично скрыла этот рев, но услышать его смог буквально весь оставшийся взвод Тридцать Третьего. Теперь эмоции всех бойцов окрасились гневом и испугом. Самый дальний из эмоциональных источников начал быстро отдаляться от своей группы. Солдаты послали за подкреплением, но эмоции бойца очень быстро угасли. Селентия не дремала. От взвода осталось не более дюжины «Проклятых» — пара в глубине и остальные на переднем крае обороны. Пятеро солдат поднялись с позиций и устремились вглубь лагеря, туда, где прогремели взрывы. Перед Ангелусом осталось четверо.

Чейнджлинг встал в галоп. Ангелус буквально влетел на позицию пулеметного расчета. Помимо двух пони тут находился еще один чейнджлинг, потому телекинез сработал почти машинально, переведя «Фантом» в термический режим. Длинная очередь и солдаты упали замертво.

«Десять»

В свисте бури послышался пулеметный стрекот. Эмоциональные фоны пятерых бойцов, что двинулись на помощь лагерю, вспыхнули разноцветной палитрой эмоций и принялись гаснуть один за другим. Осталось всего два источника в самом лагере и два перед белым чейнджлингом. Ангелус устремился к последней паре, но один из них уже погиб от выстрела снайпера, а последний упал на землю, засияв самыми яркими оттенками ужаса. Ангелус подскочил к лежащему на земле бойцу. Тот, увидев чейнджлинга, вскинул копыта и что-то закричал. Короткая очередь и все закончилось. Пара оставшихся в центре лагеря эмоциональных источников пестрили болью и гневом. Мгновение, и один из них пропал, в то время как второй засиял еще большим гневом и болью. Как маячок посреди непроглядной бури. Не теряя времени, Ангелус рванул в сторону раненого «Проклятого».

Белый чейнджлинг приблизился к стене из мешков с песком. Сразу за ними стояло четыре ромбовидных силуэта на шести колесах. Самоходные минометы. Последний раненый боец находился ровно за ними. Оглядываясь по сторонам, белый чейнджлинг устремился туда. Впереди показались очертания блиндажа. Ангелус подошел к входу и заглянул внутрь. Его встретила темнота и слабое свечение лампы под потолком. Прямо под ней лежал раненый солдат. В его спине торчал нож, а задние ноги были прострелены.

— Белый! – до ушей Ангелуса донесся громкий выкрик.

— Хер! – молниеносно ответил чейнджлинг.

В голову последнего бойца влетела пуля, прекратив его мучения. На свет к Ангелусу вышел Холлер.

— А ты крепкий засранец! – хохотнул синий чейнджлинг.

Внутри блиндажа было куда тише, чем снаружи. Первое, что бросилось в глаза – тянущиеся по полу провода, ведущие к небольшому терминалу в дальней части постройки.

— Нам очень повезло! – Холлер указал на провода. – Тридцать Третий подключил все четыре «Инферно» к одному терминалу. Управлять ими всеми можно прямо отсюда!

Он указал на мертвого солдата.

— А этот милый пони щедро поделился со мной картой с координатами! – Холлер зло улыбнулся. – Так что дуй к минометам и открой защитные створки! А я пока займусь настройкой нашего оркестра!

— Понял! – кивнул Ангелус.

Он вышел из блиндажа. Буря встретила чейнджлинга ветром и песком. Благо, минометы находились достаточно близко, и добраться до них не составило труда. Сам «Инферно» представлял собой вытянутую автоповозку на шести колесах с плоской крышей, дном и наклонными пластинами брони, что сходились друг с другом, придавая броневику угловатые формы. Ангелус запрыгнул на автоповозку, найдя глазами в задней части закрытый люк. Сейчас самая страшная часть «Инферно» — орудие, была спрятано внутри от бури. Чейнджлинг схватился телекинезом за ручку одной из створок и потянул на себя. Сильный ветер мешал, норовя то закрыть дверцу, то сдуть Ангелуса с брони. Но тот не обращал на это внимания. Когда чейнджлинг откинул первые створки, перед ним открылся сам миномет. На первый взгляд – ничего необычного: толстая трубка с другими металлическими частями, что крепились к ней. Ангелус взглянул на заднюю часть, где располагалась боеукладка. Все ячейки были забиты под завязку, и немудрено, ведь «Проклятые» были окружены неприятелем, и артиллерийская поддержка могла понадобиться в любую секунду. Убедившись, что миномет готов к бою, Ангелус поспешил к следующему.

Разобравшись с последним, чейнджлинг поспешил к блиндажу.

— Белый! – крикнул Ангелус, остановившись у входа.

— Хер! – ответил Холлер. – Все готово?

Ангелус шагнул внутрь. Холлер сидел над консолью управления, перебирая копытами по клавиатуре.

— Да, я открыл створки, – кивнул Ангелус. – Боекомплект полный.

— Отлично! – синий чейнджлинг ехидно улыбнулся.

Его копыта еще энергичнее застучали по клавиатуре. Странно было видеть «любителя погромче», ловко управляющегося со сложной программой наведения миномета. Вероятно, для Холлера это было уже не впервой. Спустя минуту, терминал издал пищащий звук, давая понять, что введенная программа готова к исполнению.

— Наведение началось! – Холлер кивнул на выход. – Пошли, посмотрим на салют!

Искусственная песчаная буря уходила куда-то в сторону бизнес центра города, возвращая солнечный свет на территорию аквапарка. Однако Солнце уже готовилось покинуть Дубай на много часов. Начинался закат. Небосвод над Дубаем вспыхнул ярко красными, оранжевыми и желтыми оттенками. Горящие небеса поджигали облака и окружающую пустыню. Но на фоне всего этого природного великолепия вскоре должен был вспыхнуть уже другой пожар, не метафорический, а настоящий. Окрашенные в яркие цвета заката орудийные стволы «Инферно» не спеша поднялись из своих бронированных автоповозок и повернулись в сторону аквапарка, где огромное количество эмоциональных источников, словно большой ничего не подозревающий муравейник, занимались своими делами.

Сам аквапарк располагался чуть ниже, чем минометные позиции батареи «Инферно», потому, как только буря рассеялась, чейнджлингам была хорошо видна территория водного аттракциона. Почему Сэндклифф приказал расположить минометы на возвышенности, Ангелус не знал, но сейчас это уже было и не важно. Рядом раздалось еле заметное шипение телепорта.

— Белый! – прозвучал голос Селентии.

— Хер! – ей ответил Холлер. – Крыса, давай быстрее! Представление вот-вот начнется!

Снайпер подошла к остальным и, подняв свою винтовку, посмотрела на аквапарк через снайперский прицел.

— Что, Триггер, давняя мечта бахнуть самый лучший салют сбывается? – усмехнулась она. – Я надеюсь, будет ярко?

Оранжевый чейнджлинг, поймав на себе взгляд Холлера, расплылась в ехидной ухмылке.

— Это точно, — прорычал тот. – Жахнет так, что помимо Кантерлота, обосрутся еще и в Роуме!

Минометы «Инферно» закончили наводку и замерли. Мгновение, и первое орудие, громко рявкнув, известило о начале дьявольского концерта. Ангелус машинально опустил уши, прижав их телекинезом. Холлер настроил минометы так, чтобы к тому моменту, как выстрелит четвертый, первый уже успел сменить снаряд. В руках «Маэстро» батарея превратилась в «Инфернальный Молот», методично и четко отбивающий смертоносный ритм. Эмоции солдат в аквапарке, услышавших канонаду, окрасились в удивление.

«Смерть с небес»

Первый снаряд с фосфором взорвался яркой вспышкой в нескольких десятках метров над аквапарком. Через секунду на такой же высоте сдетонировал второй. Потом третий. К земле устремилось множество ярких точек, тянущих за собой снежно-белые хвосты. Словно тысяча ненасытных змей, они яростно набросились на тех, кому не посчастливилось оказаться у них на пути. Эмоции над аквапарком вспыхнули ужасом, болью, гневом, яростью, но белые змеи быстро пожирали и их. Яркое пламя горящего фосфора выжигало все, превращая аквапарк в снежно-белое пекло. В нос ударил запах чеснока.

«Театр Смерти. И, как всегда, у меня место в первом ряду…»

Минометный оркестр гремел пару минут, пока, наконец, батарея не выпустила свой последний снаряд. Все вокруг погрузилось в тишину, нарушаемую отдаленным шипением и взрывами горящих автоповозок. Эмоциональные источники в аквапарке угасли, и лишь по его краям еще чувствовались раненые, что бились в агонии.

Селентия взлетела вверх и посмотрела на аквапарк через прицел винтовки.

— Да, жахнуло как надо! – усмехнулась она. – Я думаю, «Проклятым» понравилось!

— Еще бы! – кивнул Холлер. – Недовольных пока нет!

Синий чейнджлинг включил рацию.

— Параспрайт-главный, это Параспрайт-1! – эфир наполнился помехами. – Провели салют для «Проклятых»! Потерь нет! Как слышишь, прием?

В эфире раздалось ответное шипение.

— Слышу хорошо! – голос Притворщика заглушался стрельбой и взрывами. – Отличные новости! ССА тут хорошо прижали Тридцать Третий у резиденции! Так что мы пока немного отстаем от графика!..

Голос Торча заглушил сильный взрыв, дополненный криками и методичными автоматными очередями.

— Дерьмо!.. — спустя несколько секунд, продолжил Торч. — ССА и «Проклятые» очень заняты друг другом, так что мы скоро будем у Сэндклиффа! При любом раскладе будьте готовы валить отсюда!

— Понял тебя, Параспрайт-главный! – усмехнулся Холлер. – У нас тут как раз есть пара «Кувалд» на этот случай.

В эфире вновь раздалась стрельба и брань.

— Отлично! – Торч старался перекричать шум. – Я свяжусь с вами чуть позже! Параспрайт-главный, конец связи!

— Понял тебя, Параспрайт-главный! – ответил синий чейнджлинг. – Параспрайт-1, конец связи!

Ветер уносил белый дым в сторону. В районе аквапарка тут и там виднелись пожары и кое-где еще гремели взрывающиеся боеприпасы. Огромный муравейник, пестрящий океаном эмоций, замолчал. Холлер сделал шаг вперед, закрыл глаза, поднял голову и сделал глубокий вдох.

— Ради таких моментов хочется жить… — шепнул он.

— Твой лучший салют на моей памяти! – парящая вверху Селентия посмотрела на Холлера и повернулась к Ангелусу. – А ты как думаешь, Ангелок?

Ангелус промолчал. Только что они убили большое количество солдат Эквестрии. Тех, с кем белый чейнджлинг воевал все эти годы бок о бок против зебр. Но внутри Ангелуса было пусто. Пустота вытеснила все переживания, страхи, боль и злость. Сейчас, глядя на содеянное, Ангелус не испытывал ничего. Еще один день, еще один бой, еще сотня-другая солдат больше никогда не вернется к своим семьям. Спектакль, который глаза Ангелуса видели бесчисленное множество раз. Он знал его наизусть, знал каждый акт, знал каждую реплику его «актеров». И честно, но безразлично играл свою роль, как маленький винтик в огромной машине смерти, что с каждым годом становилась все ненасытнее и ненасытнее.

— Движение! – раздался голос Селентии.

Холлер и Ангелус машинально подняли оружие.

— Где? – синий чейнджлинг заинтересованно посмотрел на объятый пламенем и белым дымом аквапарк.

— На одиннадцати часах, — Селентия, неподвижно зависнув в воздухе, смотрела в прицел своей винтовки. – Один из «Проклятых». Кого-то несет. Ну-ка…

Чейнджлинг сменила кратность. Ангелус не почуял эмоциональных источников, значит, это был выживший чейнджлинг.

— Прихлопни его уже, чего ждешь? – рыкнул Холлер.

— Забавно, – усмехнулась Селентия. – Это что? Маленькая пони? Ангел, в армии уже разрешено носить с собой игрушки?

Она повернулась к белому чейнджлингу и колко улыбнулась. Холлер, почему-то, не оценил шутку снайпера. С лица синего чейнджлинга мигом сползла ухмылка, а сам он стал серьезным.

— Дай бинокль! – Холлер подлетел к Селентии.

Та удивленно посмотрела на товарища.

— Зачем? – снайпер подняла бровь.

— Дай сраный бинокль! – рявкнул синий чейнджлинг.

Селентия брезгливо поморщилась и, громко зашипев, достала из сумки свой бинокль и протянула Холлеру. Тот мигом подхватил его телекинезом и посмотрел в сторону аквапарка, принявшись крутить переключатель кратности.

— У тебя что, в детстве тоже была такая игрушка? – хохотнула Селентия.

— Это… — Холлер медленно опустил бинокль, — …не игрушка…

С этими словами синий чейнджлинг рванул в сторону аквапарка, игнорируя пары фосфора и вероятную опасность.

— Э-э-э, ты чего?! – спохватилась Селентия.

Но ее товарищ уже несся галопом туда, где она увидела выжившего чейнджлинга.

— Ангел, давай за ним! – крикнула снайпер. – Я прикрою!

— Понял, — кивнул тот.

Ангелус встал в галоп и ринулся следом. Что там увидела Селентия, что потом так сильно ошеломило Холлера, он не знал. Сейчас это и предстояло выяснить. Миновав оборонительные укрепления Тридцать Третьего, белый чейнджлинг ступил на территорию аквапарка. Все вокруг еще было затянуто белым дымом, который ветер еще не успел унести. Но силуэт Холлера, несущегося сломя голову, Ангелус из виду пока не потерял. Земля вокруг была черной, кое-где виднелись трупы солдат, остатки амуниции и горящие «Кувалды». Атака была столь ошеломительной и неожиданной, что некоторые бойцы даже не успели понять, что случилось. Об этом говорили лежащие на земле останки оплавившихся игральных карт, над которыми сидело три обожжённых трупа «Проклятых». Бежать по локальному воплощению Тартара было сложно. Вокруг все еще чувствовался жар, а пары фосфора мешали нормально дышать. Платок, который Ангелус натянул на нос, помогал слабо, но синего чейнджлинга, видимо, это вообще не волновало. Благо, что аквапарк располагался около водоема, и ветер быстро уносил белую отраву прочь.

Холлер свернул около горящей «Кувалды» и неожиданно замер. Ангелус машинально вскинул свою штурмовую винтовку, готовясь встретить то, что вынудило синего чейнджлинга остановиться. Рванув вперед, он обогнул автоповозку и, встав рядом с Холлером, направил оружие вперед. Но опасности там не было. В паре метров, среди обожженной земли и тел тех, кому повезло умереть, Ангелус увидел другого чейнджлинга. Весь его военный камуфляж был покрыт черными пятнами, а амуниция оплавилась и болталась бесформенной массой на боках. Панцирь на правой стороне головы был сильно обожжен, на месте левого глаза виднелась пустая глазница, а от синих крыльев осталась лишь два обугленных отростка. Но еще более жутким сейчас было не это. Правая нога чейнджлинга прижимала к груди обугленный труп маленького аравийского жеребенка, что был буквально вварен в панцирь солдата. Ножка малыша тянулась к шее чейнджлинга, туда, где виднелась оплавленная игрушка. Она была похожа на маленький самолетик, что, как и ее юный хозяин, вплавилась в тело бойца «Проклятых».

«Множественные ожоги. Более 80% тела. Острое отравление фосфором»

Еще живой солдат сделал шаг, но, заметив уцелевшим глазом Параспрайтов, остановился. Он медленно повернулся, посмотрев на чейнджлингов умоляющим взглядом.

— П… почем… почему?.. — слабым хрипом вырвалось изо рта чейнджлинга.

Ангелус опустил «Фантом», встав прямо. «Проклятый» сделал еще один тяжелый шаг, продолжая смотреть на Параспрайтов. Холлер молчал.

— Вы сами виноваты, — спокойно ответил Ангелус.

— М…мы… хот… хотели пом… — чейнджлинг громко и болезненно кашлянул. — Помочь…

Его правая нога подкосилась, а сам солдат стал падать на землю, корчась от боли. Завалившись на левый бок, он еще раз кашлянул и, сжавшись в клубок, обнял труп жеребенка. Чейнджлинг издал хриплый и почти неслышный стон, больше похожий на плач.

«Болевой шок»

Через несколько секунд тело бойца на мгновение сильно напряглось и расслабилось. Глаз солдата закрылся, а на его теле стали появляться маленькие очаги магического пламени. Огонь принялся пожирать тела чейнджлинга и аравийского малыша. В эту же секунду Холлер повернулся куда-то в сторону, словно что-то заметил. Не говоря ни слова, он встал в галоп и побежал вперед.

Ангелус зарысил следом. Не стоило гадать, что или кого искал Холлер. Белому чейнджлингу следовало просто двигаться за ним, ведь останавливать синего сейчас нельзя. Пробежав несколько десятков метров по выжженной земле, Холлер уперся в импровизированную стену из четырех горящих «Кувалд», что стояли друг за другом. Обойдя их, он нашел то, что искал. Ангелус, догнав его, не говоря ни слова, встал рядом.

— Ангел, Триггер! – в эфире прозвучал обеспокоенный голос Селентии. – Что за херня там происходит?!

— Ничего нового, — сухо ответил Ангелус.

Перед чейнджлингами находилось множество горящих грузовых автоповозок, среди которых лежало огромное количество сгоревших тел аравийцев и солдат Тридцать Третьего. Кто-то вытянул копыта вверх, пытаясь остановить летящую с небес смерть. Кто-то упал на землю и закрылся передними ногами. Кто-то пытался прикрыть собой друзей или близких. Но судьба у всех была одна. Ярко-белая смерть не пощадила никого. Мертвый памятник из сотен обугленных тел, что застыли в бесконечной агонии. Пулемет Холлера упал на землю. Его рот открылся в немом ужасе, а глаза расширились, глядя на развернувшуюся картину. Синий чейнджлинг, еле держась на трясущихся ногах, зашагал вперед.

— Параспрайт-главный, это Параспрайт-1, как слышишь, прием? – Ангелус нажал телекинезом на кнопку связи.

Рация несколько секунд молчала, после чего ответно зашипела.

— Слышу тебя, Параспрайт-1, – голос Торча заглушала стрельба и взрывы, — что у вас?

Остальной отряд с Притворщиком все еще пробивался к резиденции эмира, но доложить о произошедшем следовало незамедлительно.

— На территории аквапарка находилось множество гражданских лиц, — отрапортовал Ангелус. – Выживших нет.

Рация несколько мгновений молчала.

— Заложники? – спросил Притворщик.

— Неизвестно, — ответил белый чейнджлинг. – Но мы наблюдаем трупы около уничтоженных грузовых автоповозок.

Ангелус окинул взглядом остатки аквапарка. Белый дым рассеивался, и картина расправы становилась все больше и ужаснее. Вот только пустоте внутри было все равно.

— Дерьмо… — прошипел Торч. – Сомневаюсь я, что Фокс об этом не знал. Как похоже на SIS. Без обид, Ангел.

В эфире раздалась стрельба и несколько криков.

— Понял тебя, Ангел, — добавил Притворщик. – У меня появилось еще несколько вопросов к Сэндклиффу. Ждите дальнейших приказов. Параспрайт-главный, конец связи.

— Принято, — ответил Ангелус. – Парасарайт-1, конец связи.

Командир отключился.

— Вот же говно… — в эфире рыкнула Селентия. – Ангел, что с Триггером?

— Сейчас проверю, — добавил белый чейнджлинг.

Пока Ангелус докладывал командиру, Холлер успел пройти несколько метров вперед, и теперь был виден только его затылок. Что именно заставило синего чейнджлинга настолько странно и неестественно себя повести, можно было только догадываться. Но душевные переживания, если они есть, могут и подождать. Важно лишь одно – задание. Все остальное несущественно. Ангелус подошел к Холлеру и, встав сбоку, посмотрел на чейнджлинга. На лице того читалась крайняя степень ужаса, а рот застыл в немом крике. Холлер сейчас напоминал статую, воплощающую что-то страшное, что не так-то просто описать словами. Лишь его глаза, неистово бегающие по мешанине из обгоревших трупов выдавали в нем живое существо.

— Как… как мы это допустили?.. – голос Холлера дрогнул.

Взгляд Ангелуса еще раз окинул место массового сожжения пони и вернулся на синего чейнджлинга.

— Просто сопутствующий урон, — ровным голосом ответил Ангелус.

Ужас на лице Холлера потеснил гнев. Синий чейнджлинг резко повернулся и вонзил полный злости взгляд в Ангелуса.

— «Сопутствующий урон»?! – прорычал он.

Холлер ткнул копытом в сторону тел аравийцев.

— Это, по-твоему, «Сопутствующий урон»?! – еще громче рявкнул он. — Я только что прикончил кучу ни в чем неповинных пони! А для тебя это просто «Сопутствующий урон»?!

Синий чейнджлинг оскалился, сделав шаг.

— Как и множество других до них, — голос Ангелуса оставался спокойным. – Смертью больше, смертью меньше.

Холлер ткнул копытом в грудь Ангелуса. Его глаза сузились, а оскал стал еще злее.

— Это не одно и то же! – прошипел синий чейнджлинг. – Сражаться с солдатами, это не убивать беззащитных кобыл и жеребят! Хочешь сказать, что ты бы выстрелил, даже если бы знал, что «Проклятые» тут прячут?!

Взгляд Ангелуса невольно скользнул на труп кобылы около автоповозки. Она пыталась спрятать своего жеребенка от летящего с небес фосфора. Копыто аравийки было вытянуто в сторону неба, а другое обнимало жмущегося к ней малыша.

— Я… — Ангелус посмотрел в глаза Холлеру. – Да, Триггер. Если бы мне приказали. Я больше не вижу разницы между убийствами. Больше нет.

Губы синего чейнджлинга дрогнули, а глаза еще больше сузились. Сжав зубы, Холлер начал пятится, не спуская глаз с Ангелуса.

— Ты всегда был такой бесчувственной тварью? – полушепотом спросил он. – Поэтому тебя выперли из Улья?

Этот странный разговор необходимо было прекратить. Сейчас не лучшее время, чтобы опять начинать выяснять отношения, но, судя по всему, синего чейнджлинга это не волновало. Он грозно смотрел на Ангелуса в ожидании ответа.

— Я не думаю, что сейчас лучшее врем… — попытался возразить белый чейнджлинг.

— Отвечай! – рявкнул Холлер.

Он громко топнул и зарычал. Ангелус сделал глубокий вдох. Опять эти воспоминания, боли от которых он уже не чувствует. Те самые воспоминания, когда во время увольнения солдат вернулся домой для отдыха. Но Ангелус больше не чувствовал радости своей Семьи. Больше не было теплоты родных ему чейнджлингов. Лицо Королевы больше не дарило спокойствие и умиротворение. Вся та вера и теплота, что Ангелус любил и берег, сидя на дне воронки и прячась от пулеметного огня, осталась там. На поле боя. Война забрала свет из души белого чейнджлинга, оставив там только одно – пустоту. Терзающую холодную пустоту, от которой спасение может быть лишь одно.

— Нет, Холлер, не всегда, — полушепотом ответил Ангелус. – Меня не выгоняли из улья.

Синий чейнджлинг нахмурился. Он сделал глубокий вдох и сглотнул.

— Я сам ушел, — добавил Ангелус. – Потому что понял, в какое чудовище меня превратила война.

Белый чейнджлинг покачал головой.

— А чудовищу не место среди Семьи, — закончил он.

Сглотнув, Холлер опять стиснул зубы и попятился. Отступив на несколько шагов назад, синий чейнджлинг тяжело сел на землю, уронив голову. Его губы задрожали.

— Я… я хотел устроить для них лучший салют… — голос Холлера дрогнул. – Самый яркий… Самый большой… Чтобы весь улей и Королева Тимора мной гордились…

Он поднял голову и, закрыв глаза, сделал надрывный вдох.

— Я притащил домой целую кучу самых ярких и лучших салютов, которые только мог достать, — продолжил синий чейнджлинг. – Я хотел устроить представление прямо в улье! И плевать было на все предупреждения этого старого идиота Скорча!

Холлер посмотрел на свои передние ноги.

— Но они узнали… — он покачал головой. – Узнали и остановили меня.

Синий чейнджлинг опять сглотнул.

— Они не дали мне устроить «Лучший салют во всей Эквестрии»… — продолжил Холлер.

Он медленно поднял голову и посмотрел на тела аравийцев.

– Тогда я думал, что меня предали, — он покачал головой. – Я не мог понять, почему. Я злился, кричал, сопротивлялся… И, глядя на то, каким я стал одержимым идиотом, Тимора изгнала меня.

Холлер зажмурился.

— Потому что я стал угрозой для Семьи, — синий чейнджлинг злобно оскалился. – Но тогда они не позволили мне превратиться в чудовище. А сейчас…

В магическом захвате Холлера появился «Шершень». Пистолет поднялся вверх, замерев около хозяина. Синий чейнджлинг повернулся к Ангелусу. Во взгляде Холлера читалась бесконечная печаль и злоба. Злоба на самого себя.

— Ты был чертовски прав, когда сказал, что я нашел другую Семью, — кивнул он. – Которая стала для меня не просто новым домом…

Холлер надрывно вздохнул. Пистолет в его магическом захвате еле заметно задрожал.

— Эти ребята для меня больше, чем просто все, Ангел, — синий чейнджлинг говорил полушепотом. – Но теперь, после всего этого… Я чувствую, что стал угрозой и для них…

«Шершень» повернулся дулом к виску хозяина. Холлер опустил взгляд.

— А чудовищу не место среди Семьи… — предохранитель на пистолете щелкнул. – И остановить его больше некому, кроме меня самого…

Тревожный знак. Ангелус уже видел подобное и не раз. Очередная заблудшая душа на краю, что не хочет дать безумию войны утащить себя в бездну. Холлер был не первым, и не последним. Но отряду нельзя дать развалиться. Сила чейнджлингов Торча в их единстве, а значит потеря даже одного из них – угроза всем остальным. А приказ полковника Харта обязывал оперативного агента и полевого медика, приданного этой группе, не допускать ничего подобного.

«Как хочешь, но потерь быть не должно»

Но как? Ангелус не был психологом или целителем душ. Что потерявший себя солдат, прошедший Ад и больше не видящий ничего, кроме него, мог сказать Холлеру?

«Только то, как сделать правильный выбор»

— Возможно, в тебе еще есть что спасать, Холлер, — Ангелус посмотрел на синего чейнджлинга.

Пистолет замер у виска вместе с хозяином. Гневный взгляд Холлера переместился на Ангелуса. В его глазах горела ярость, но ее целью был не белый чейнджлинг. Всю эту злость и гнев Холлер направил только на себя и на зародившееся безумие. Это было видно по его взгляду. Синий чейнджлинг стиснул зубы.

— Пока есть, — добавил Ангелус.

— Какая тебе разница? – прошипел Холлер.

Белый чейнджлинг, не спуская глаз с синего, подошел ближе.

— Ты тоже был прав, когда назвал меня послушной марионеткой, — ответил Ангелус. – И у этой послушной марионетки есть приказ.

Ангелус остановился почти вплотную к Холлеру и посмотрел на пистолет.

— Мой приказ не быть вашим надсмотрщиком, — чейнджлинг покачал головой. – Мой приказ сохранять вас всех живыми. Любой ценой.

Пистолет слабо дрогнул.

— За эти две недели я увидел, что вы значите друг для друга, — продолжил Ангелус. – И смерть одного из вас подкосит всех остальных. А я не могу этого допустить.

Холлер, тяжело вздохнув, сглотнул.

— А ты можешь? – спросил Ангелус. – Готов ли ты просто плюнуть на них и пустить себе пулю в лоб?

Телекинез Холлера еще сильнее сжал пистолет, а ярость в глазах вспыхнула с новой силой. Его рот задрожал и скривился в сердитой гримасе.

— Только тебе решать, — Ангелус приблизился еще ближе, вытянув шею.

Теперь его лицо было в паре десятков сантиметров от лица Холлера.

— Злиться на себя и закончить все тут, бросив их, — шепотом добавил белый чейнджлинг. – Или же найти внутри то, что еще можно спасти, и направить свой гнев на защиту этого.

Пистолет в магическом захвате Холлера задрожал сильнее.

— Быть или не быть монстром – это выбор, — продолжил Ангелус. – Я свой сделал уже давно.

Холлер надрывно вздохнул, а его глаза яростно сузились. Мгновение, и аура телекинеза вокруг пистолета рассеялась, а сам он упал на землю. Холлер тяжело уронил голову и зажмурился, еле слышно вздохнув.

— Дерьмо… — прошипел он.

— Ребята, что у вас там за херня происходит? – в эфире раздался голос Селентии. — Все в порядке?

Рядом с Параспрайтами послышалось легкое шипение. Мгновение и в зеленой вспышке телепорта около них появилась Селентия. Снайпер хотела что-то сказать, но запнулась, увидев обожженные тела аравийцев и солдат Тридцать Третьего. Ее взгляд переместился на Холлера, прыгнул на пистолет около него, после чего замер на Ангелусе.

— Все в порядке, Крыса, — тот ответил на немой вопрос снайпера. – Пока что…

— Вот же говно… — Селентия покачала головой. – Триггер, ты как?

Холлер промолчал. Ангелус поднял голову, посмотрев на небо. Солнце уже скрылось за горизонтом, оставив после себя красно-оранжевую линию на небе. Но и та отступала под напирающей на нее синевой. День заканчивался, отдавая город и его окрестности во власть вечера.

— Параспрайт-1, это Параспрайт-главный, – Торч вышел на связь. — Как слышите, прием?

— Слышим тебя хорошо, Параспрайт-главный, — ответила Селентия.

В эфире послышались отдаленные выстрелы и взрывы, разбавленные громкими голосами, среди которых узнавался акцент Паса.

— У меня две новости, — начал командир. – Плохая и очень плохая. Начну с плохой: мы немного опоздали. Сэндклифф отправил себе пулю в лоб прямо перед нашим визитом.

Селентия тихо выругалась.

— А теперь очень плохая: принцессы Азалы тут нет, — продолжил Торч. – И где она, мы не знаем.

Ангелус посмотрел на Холлера. Чейнджлинг продолжал сидеть без движения с опущенной головой, не подавая признаков жизни. Как статуя, которая, если шелохнется, определенно развалится на куски. Синему чейнджлингу надо дать время.

— А хорошие новости будут? – раздосадовано спросила Селентия.

— Есть «непонятная» новость, — ответил командир. – Сэндклифф оставил тут диктофон. Скорее всего, с последними словами. Может, чего и выясним. Пока ССА добивает «Проклятых», у нас есть немного времени. Предлагаю послушать его всем вместе. Казанова, врубай!

В эфире раздалось шипение вперемешку со стрельбой и взрывами. Рация несколько раз щелкнула, и в наушнике Ангелуса зазвучал хриплый голос немолодого жеребца:

— «Говорит полковник Сэндклифф, командир Тридцать Третьего батальона Вооруженных Сил Эквестрии. Эвакуация Дубая закончилась полным провалом. Потери… невосполнимы. Война всегда забирает самое лучшее в нас. И начинает она с чувств. Выживает только тот, кто осмелился отказаться от них, превратившись в бесчувственную машину для убийства. В монстра. Но я не смог… Я стал слишком мягким… За все эти годы я видел столько крови, что устал от нее. Устал и, в кои-то веки решил сделать то, что посчитал правильным. И это погубило моих ребят. «Проклятые» и шестой отдел SIS были направлены в Дубай с секретной миссией – тайно вывести принцессу Азалу из города. Дубай… Город, с которым у меня связано слишком много хороших воспоминаний. И видя, во что его превратила война, я не выдержал. С поддержкой принцессы Азалы, я отдал приказ начать эвакуацию его жителей, и это было моей ошибкой. Если бы Седельная Аравия узнала, что мы здесь, Эквестрия бы получила еще одного врага. Единственные, кто это понимал, были парни из SIS. Они положили свои жизни на то, чтобы запереть нас тут, и не позволить узнать об этом остальному миру. Дубай, город, получивший свое название от аравийского «Казнь колодцем с саранчой». «Акаба Бур Дибба» стал нашим колодцем с саранчой. Это моя голгофа. Мы «Проклятые», и единственное, что мы умеем делать лучше всех – это убивать. Пришло время платить по счетам. Мне жаль только моих ребят. Мне жаль, что в глазах своей страны они умрут не как герои. Хотя никто больше, чем они, не заслуживает этого звания… Это тоже теперь будет моим проклятием. Мой последний приказ был собрать конвой из моих лучших солдат под командованием лейтенанта Лайна и отправить принцессу Азалу в сторону «Северных Ворот». Вместе с этим я послал приказ о начале эвакуации ротам «А» и «С», что защищают единственный уцелевший лагерь с гражданскими в районе аквапарка. Сейчас там свирепствует буря, но я надеюсь, что приказ до них дойдет. Если у нас все получится, конвой Лайна встретится с ротами «А» и «С», и вместе они уйдут из этой песчаной мясорубки. Это все, что я могу для них сделать напоследок. Если кто-либо услышит это сообщение, знайте – солдаты Тридцать Третьего это лучшее, что было у Эквестрии. И вина, что она их потеряла, лежит только на мне. Это был полковник Сэндклифф, командир Тридцать Третьего батальона Вооруженных Сил Эквестрии. Храни Селестия наши души. Сэндклифф, конец связи».

Послышался щелчок пистолетного предохранителя и запись прервалась.

— Твою мать… — прошептал Торч.

— Я бы охарактеризовала это не как «непонятная новость», а как очень херовая новость, — в эфире прозвучал голос Тристит.

Ангелус посмотрел на разочарованную Селентию и повернулся к Холлеру. Синий чейнджлинг после услышанного уперся передними ногами в землю. На его лице сиял злобный оскал, а глаза были сильно зажмурены, словно Холлер изо всех сил пытался не выпустить то, что сейчас разрывало его изнутри.

— Притворщик, тут по батальонной рации тот самый конвой запрашивает помощи! – в эфире раздался взволнованный голос Метума. – Ставка полковника явно не сыграла!

— Где они, Туз? — спросил Торч.

Рация на несколько секунд умолкла, пока радист Параспрайтов общался с конвоем.

— Передают, что попали в засаду в квадрате «Н-12»! — продолжил Метум. —  Это недалеко от «Небесного Шпиля». Та высокая телекоммуникационная башня! Но мы слишком далеко! Если у нас есть туз в рукаве, то пора его доставать!

— У нас есть три туза! – поправил его Торч. – Крыса, Триггер, Ангел, вы сейчас ближе всех! Если я помню, вы говорили, что у вас там есть уцелевшая «Кувалда»! Там должна быть карта местности! Копыта в зубы и мигом к конвою! Ориентир вам известен! Живо!

Взгляды Ангелуса и Селентии одновременно повернулись к Холлеру. Но у синего чейнджлинга силы сейчас были лишь на борьбу с самим собой. Эту ярость следовало перенаправить.

— Дай мне минуту, — Ангелус кивнул Селентии. – И заводи «Кувалду»

Она осторожно кивнула, еще раз посмотрев на Холлера.

— Я надеюсь, ты знаешь, что делаешь, ведь если нет – я лично тебя грохну! – глаза снайпера сузились, после чего она нажала на кнопку и сообщила в общий эфир: – Поняли, Притворщик! Уже в пути!

Чейнджлинг растворилась во вспышке телепортации. Ангелус поднял телекинезом пулемет Холлера и подошел к синему чейнджлингу. Поставив оружие на приклад около него, Ангелус слегка наклонился. Уши Холлера еле заметно дернулись. Он медленно поднял голову, посмотрев на белого чейнджлинга полным боли и гнева взглядом.

— Сегодня ты задолжал Аравии много невинных жизней, — начал Ангелус. – А Аравия не прощает своих должников.

Белый чейнджлинг кивнул на пулемет.

— Но сейчас у тебя есть шанс оплатить долг, — добавил он.

Пулемет, объятый аурой телекинеза, подлетел ближе к Холлеру.

— Спаси ту, чья жизнь сохранит в разы больше тех, кого ты сегодня убил, — кивнул Ангелус. – А я помогу тебе в этом.

Холлер сжал зубы. Его губы задрожали, а в глазах вспыхнуло другое пламя. Он прищурился и, злобно оскалившись, резким движением правого копыта схватил свой пулемет.

— Тогда не будем терять времени! — прорычал синий чейнджлинг.

Селентия нашла единственную уцелевшую «Кувалду», что была на ходу. Как ни странно, это была именно та бронированная автоповозка, экипаж которой Ангелус убил, приняв облик их товарища. Холлер занял позицию стрелка за пулеметом, а белому чейнджлингу досталось место рядом с водителем. Ангелус снял глушитель со своего «Фантома» и зарядил обычный магазин. Их осталось не так и много – всего четыре и два неполных с дозвуковыми патронами. Благо, штатный эквестрийский карабин и боеприпасы лежал в багажнике «Кувалды», потому Ангелус вооружился им. Патроны для «Фантома» следовало поберечь.

Селентия, глядя на планшет с картой, что был закреплен около руля, пустила автоповозку сквозь уничтоженный аквапарк. Тридцать Третий знал, что рано или поздно им придется отсюда выбираться, потому на карте был отмечен маршрут отхода, несколько запасных и многочисленные пометки с баррикадами. Жаль, что двигаться Параспрайтам сейчас следовало гораздо восточнее маршрута эвакуации. А Дубай тем временем все сильнее погружался во тьму. Пламя многочисленных пожаров, что лизало небоскребы бизнес центра города, тянулось ввысь, словно стараясь сжечь само небо. Эмоциональных источников на улицах ощущалось в разы меньше и немудрено, ведь ССА и другие аравийцы сейчас добивали остатки Тридцать Третьего около резиденции. Оставалась надеяться, что конвой, попавший в засаду, встретил не слишком большое число озлобленных бойцов и сторонников мятежного генерала, и у Параспрайтов еще есть время.

— Триггер, ты в порядке? – спросила Селентия, когда «Кувалда» покидала остатки аквапарка.

— Пока да, — сухо ответил Холлер.

Ангелус сидел спиной к снайперу и пристально глядел по сторонам. Лица Селентии он не видел, зато чувствовал ее сердитый взгляд. Неизвестно, какие мысли закрались в ее голову после увиденного в аквапарке и того, как на это отреагировал Холлер, но они явно были нехорошими. Подобная реакция от Холлера должна была ее как минимум удивить, если не насторожить, ведь синий чейнджлинг себя раньше так точно не вел. А вероятная причина такого странного поведения сидела к ней спиной и наблюдала за местностью.

— Если этот урод тебе чем-то угрожал, ты только скажи! — сердито добавила снайпер.

— Следи за дорогой, Крыса, — холодно отозвался Холлер. – И не трогай его.

Селентия, раздраженно прошипев, повернула на перекрестке и выехала на прямую дорогу, ведущую в бизнес центр Дубая. Вокруг то и дело встречались брошенные автоповозки, полуразрушенные баррикады и прочий хлам, который сильно затруднял движение. «Кувалду» то и дело замечали аравийцы, прячущиеся среди руин, но при любой агрессии Холлер их тут же накрывал очередью, не давая поднять головы.

— СОС! — штатная рация «Кувалды» громко зашипела. – Это «Хищник-4»! Мы поп… в зас… у в квадрате «Н-12»! Потери слишком ве… ки! Если нас кто-н… сл… ит! Мы держ… об… в офисном здании! Срочно ну…на помощь!.. Прием! Дерьмо!..

Ангелус повернулся к рации. Через секунду его взгляд встретился со взглядом Селентии. Непонятно как, но белый чейнджлинг прочел в глазах снайпера ту же мысль, что родилась и у него: отвечать нет смысла. Да и что сейчас можно сказать окруженным солдатам, что гибнут под огнем аравийцев на улицах города? Подбодрить? Ангелус молча отвернулся, продолжив следить за окнами проносящихся мимо зданий. Крики в рации, вперемешку со стрельбой, были больше похожи на мольбу. Дубай забирал остатки Тридцать Третьего. Оставалось надеяться, что их хватит до прихода Параспрайтов.

Селентия, не сбавляя скорости, вела «Кувалду» к цели. Мелкие стычки и аравийцы, что вели огонь с крыш, оставались без внимания. Даже Холлера, который больше не стрелял в ответ, экономя патроны. Некоторые выстрелы бойцов ССА все же попадали в синего чейнджлинга, ведь Ангелус слышал стук пуль о бронированную крышу «Кувалды». Но крепкий природный панцирь, каска и бронежилет, снятый с убитого солдата «Проклятых», не давал шансов слабым и устаревшим винтовкам аравийцев причинить урон Холлеру.

— Как обычно, да? – усмехнулась Селентия, виляя между препятствиями на дороге. – Врываемся и импровизируем? Мое любимое сочетание!

Чем ближе Ангелус приближался к квадрату, тем сильнее бесилось эмоциональное чутье. Там, куда неслась «Кувалда», был настоящий эмоциональный океан из ярости, гнева, боли, отчаяния и прочих других эмоций, что беззвучно сопровождают любую бойню. Местность вокруг была плотно утыкана офисными зданиями, и с любой из крыш на них могли вылить целую лавину свинца и огня. Неудивительно, что именно здесь и заперли остатки батальона. Судя по карте на планшете, этот район офисов граничил с шикарными отелями Дубая и, если верить эмоциональному чутью, как раз где-то на этой границе и шел бой.

— Яйца в зубы, мальчики! – крикнула Селентия, когда «Кувалда» была в паре десятков метров от бушующего океана эмоций. – Начинается движуха!

«Кувалда» нырнула в океан ненависти и боли. Эмоциональные источники обступили автоповозку со всех сторон. Казалось, даже не нужно было целиться, а просто стрелять наобум и ты гарантированно заденешь кого-нибудь из аравийцев. Пулемет Холлера вновь заговорил. Несколько эмоциональных источников в полсотни метров над улицей вспыхнули болью и угасли. Ангелус выставил ствол своей «М-12» и открыл огонь по аравийцам в ближайшем доме. И вновь союзниками Параспрайтов была природа. Сперва чейнджлингам помогала песчаная буря, лишив их противников самого важного – глаз, а теперь это была ночь. Электричества в Дубае, само собой, не было, и единственным источником света тут были пожары, потому несущуюся по улице «Кувалду» с выключенными фарами заметить было сложно. Это давало Холлеру и Ангелусу право первого выстрела, ведь в бою чейнджлингу необязательно полагаться только на глаза. Главное – чуять противника, а дальше твое оружие сделает все само.

«Кувалда» резко повернула, вылетев на улицу, где шла основная драка. Впереди виднелось множество разбитых и горящих автоповозок Тридцать Третьего, а местность была усеяна телами. Вокруг, словно сотни муравьев, мелькали эмоциональные источники. Определить, кто свой, а кто чужой, было почти нереально. Если бы не одно «но»: охотник никогда не будет бояться свою жертву, которую он уже загнал в угол и готовится добить. Чего не скажешь о его жертве. В сотне метрах впереди, в кольце общего океана гнева, чуялась другая эмоция – страх и печаль. Верный ориентир. Это прекрасно понимали Селентия с Холлером. Оранжевый чейнджлинг вжала педаль в пол, направив «Кувалду» прямо к месту последнего боя Тридцать Третьего.

В голову Ангелуса ударил адреналин. Время замедлилось, чувства обострились. Опять это чувство спокойствия, появляющееся только тогда, когда белый чейнджлинг оказывается в бою. Гулкие и ритмичные удары сердца, ровное дыхание и покой. Порождение войны вновь попало в свою стихию, где оно себя чувствует лучше всего. Прицел «М-12» плавно перевелся на четверых аравийцев на крыше, чьи эмоциональные силуэты четко показывали Ангелусу его цели. Полный магазин. Карабин снят с предохранителя. Очередь.

«Двадцать»

Крупнокалиберный пулемет Холлера не оставлял шансов бойцам ССА, что прятались в зданиях и на улице. Пули пятидесятого калибра прошибали бетон, металл и другие укрытия, мгновенно убивая аравийцев. Если бы на месте Холлера сейчас сидел обычный пони, в царящей суматохе ему бы было тяжело, но не синему чейнджлингу. Эмоции он чуял так же превосходно, как и Ангелус.

Грохочущая автоматным и пулеметным огнем «Кувалда» буквально врезалась в кольцо аравийцев, сея панику и сумятицу. Атака одной единственной уцелевшей автоповозки ошеломила бойцов ССА, а меткий и смертоносный огонь пулемета Холлера обратил часть в бегство, выиграв немного времени. «Кувалда», распихивая горящих «сородичей», неслась к небольшому офисному зданию, куда и стекались все потоки гнева и желания убивать. Прямо около входа стояли две «Кувалды», изрешеченные пулями. Вокруг них сновали аравийцы, стреляющие по тем, кто прятался внутри постройки. Все крыши вокруг, в том числе и второй этаж, судя по всему, тоже был занят атакующими бойцами ССА. И, раз они так неистово стремились убить всех внизу, принцесса была еще жива.

— Мои сверху, — в эфире прозвучал голос Холлера.

Ангелус тут же перевел прицел на аравийцев, стоящих на импровизированной баррикаде из «Кувалд». Фланговый огонь чейнджлингов тут же прогнал атакующих со второго этажа и баррикады. Эмоции обороняющихся тут же окрасились в острое удивление, переходящее в радость. «Кувалда» Селентии, протаранив одну из горящих автоповозок, остановилась у входа офисного здания.

— Ангел, дай мне «М-12» и найди эту хренову принцессу! – крикнула она. – Живой!

Белый чейнджлинг кивнул. Кинув ей карабин, Ангелус выхватил «Фантом» и выскочил из «Кувалды». Пригнувшись от ответного огня аравийцев, он ринулся к входу. Запрыгнув внутрь, Ангелус поднял свою штурмовую винтовку дулом вверх, показывая ее обороняющимся. На глаза ему тут же попался сидящий у окна коричневый единорог, что целился в него из карабина. Увидев лицо Ангелуса, пони сильно нахмурился и, опустив оружие, широко ухмыльнулся.

— Трэк, блять, ты что, мой Ангел Хранитель? – хохотнул он.

Эмоции солдата окрасились в яркую радость, но ненадолго. Аравийская пуля попала ему точно в висок, убив на месте.

— Мышеловка захлопнулась! – закричала Селентия в наушнике Ангелуса.

Аравийцы, оправившиеся после стремительной атаки Параспрайтов, вновь взяли обороняющихся в кольцо. Ангелус огляделся. Среди выживших в здании остался еще один солдат «Тридцать Третьего», что сидел с другой стороны двери и пара эмоциональных источников у лестницы наверх. Внутри было темно, потому сразу разглядеть тех, кто сидел в глубине здания, не получалось. Только эмоции, наполненные злобой.

— Ангел, время поджимает! – рявкнул Холлер.

Белый чейнджлинг, вскинув «Фантом», рванул вглубь. На верхнем этаже показалось двое аравийцев. В эту же секунду один из тех, кто сидел в темноте, резко выпрыгнул из укрытия, прицелившись в атакующих из «М-12». Первой очередью он убил одного из напавших, однако после этого карабин заклинило. Боец ССА вскинул свою аравийскую рычажную винтовку, и открыл ответный огонь. Но его противник ловко уклонился от выстрела и в мгновении ока сблизился с нападавшим. Из поножи на его правой ноге блеснул саиф. Изогнутый клинок резким движением обезглавил аравийца. Теперь Ангелусу удалось получше разглядеть этого пони – легко узнаваемая аравийская внешность: треугольная голова, короткая, но густая черная борода с гривой и янтарная масть. Облачен пони был в черную рубаху и штаны, а на его голове виднелась желтая куфия с красным горизонтальным ободом вокруг головы. Отличительный признак одного из самых уважаемых сословий Аравии – «Ахмаров» или Королевских Стражников. Боец развернулся, впившись глазами в Ангелуса. Чейнджлинг тут же замер, подняв ствол «Фантома» вверх. Облик эквестрийца и форма солдата Тридцать Третьего удержали бойца от нападения.

— (Аравийский) Где принцесса Азала? – спросил Ангелус, глядя на аравийца.

Тот заметно напрягся. Его эмоции окрасились в недоверчивые тона.

— (Аравийский) Кто Вы? – до ушей чейнджлинга донесся голос кобылы.

Ангелус повернулся к говорящей. Это была молодая аравийка бежевой масти, облаченная в черное платье с повязанным на голову платком, что прятал ее сапфировую гриву. Уверенный и смелый взгляд карих глаз, уверенная поза и серьезное лицо, даже несмотря на грохочущее пекло вокруг, выдавал в ней особу аристократических кровей.

— Это Ангел, — Ангелус нажал на кнопку передачи. – Азала жива.

— Ну наконец-то, хорошие новости! – прошипела Селентия.

В эту секунду чейнджлинг почуял еще нескольких аравийцев, бегущих к лестнице. Направив прицел «Фантома» на ступеньки, чейнджлинг открыл упреждающий огонь, убив бойцов ССА еще на подходе. Подобное действие со стороны замаскированного чейнджлинга поразило и насторожило собеседников. Белый чейнджлинг повернулся к принцессе и выпрямился, отдав честь.

— (Аравийский) Специальное подразделение эквестрийских вооруженных сил, — ответил Ангелус. – Мы тут, чтобы вытащить Вас.

— ГРАНАТОМЕТ! – наушник взорвался ревом Селентии.

Ангелус услышал шипение телепорта, а уже через мгновение прогремел мощный взрыв. «Кувалда» завалилась на бок. Эмоции последнего из уцелевших бойцов Тридцать Третьего угасли. Селентия и Холлер, избежав взрыва телепортацией, громко ругаясь, поднялись с пола.

— Дерьмо!.. – прошипела Селентия.

Со стороны улицы раздалось громкое шипение с яркой вспышкой.

— НА ПОЛ! – рявкнул Холлер.

Параспрайты и охранник с принцессой упали ничком. Над головой Ангелуса пролетел гранатометный снаряд и угодил в самую дальнюю стену офиса, оставив там дыру. Позади слышались крики бойцов ССА, а их эмоции казались одним сплошным океаном.

— Вот теперь точно пора валить отсюда! – крикнула Селентия.

Чейнджлинг сняла со спины свою снайперскую винтовку и ринулась к дыре в стене.

— Вот же уроды! – прошипел Холлер, поднимаясь с пола и направляя свой пулемет на вход. – Ангел, уводи принцессу! Живо!

Синий чейнджлинг открыл огонь, прижав атакующих аравийцев к земле.

— (Аравийский) Ваше Высочество, нам надо уходить! – Ангелус повернулся к Азале.

Принцесса оглянулась на дыру, куда бежала Селентия, после чего повернулась к Холлеру, что вел беглый огонь по входу.

— (Аравийский) Да, — она кивнула и, повернувшись к охраннику, добавила: — Идем, Муави!

Тот, бросив недоверчивый взгляд на Ангелуса, громко выдохнул и, подняв с пола эквестрийский карабин, кивнул принцессе. Оба тут же ринулись к Селентии, что ждала около дыры в стене. Ангелус вскинул Фантом и, подойдя к Холлеру, похлопал его по плечу. Синий чейнджлинг, продолжая прижимать аравийцев к земле, дал еще одну очередь, достал несколько гранат и кинул их в сторону входа.

— Валим! – рявкнул он.

Под аккомпанемент взрывов, чейнджлинги соединились с остальными, выйдя через дыру. Бойцы ССА устремились следом. Эмоциональный муравейник зашевелился с новой силой, бросившись в погоню за принцессой. Группа оказалась в длинном коридоре. Электричества, само собой, тут не было, потому Ангелус и Селентия достали фонари. Оранжевый чейнджлинг устремилась вперед и, найдя на стене план пожарной эвакуации, принялась его изучать.

— Сюда! – крикнула снайпер. – Я нашла выход.

Группа, под рев пулемета Холлера, что не пускал в коридор ССА, устремилась за Селентией. Пару поворотов по темным помещениям, наполненным офисным мусором и тем, что мародеры не сочли интересным, и Параспрайты с принцессой и ее охранником оказались около металлической двустворчатой двери. По злой иронии, именно на этой двери продолжал висеть навесной замок, не пускающий и не выпускающий никого из уже разграбленного здания.

— Вот же!.. – Селентия недовольно зарычала.

Она уже приготовилась стрелять в замок, как ее остановил охранник принцессы.

— Позвольте мне? — его эквестрийский отдавал сильным аравийским акцентом.

Из накопытника Муави показался клинок. Одним резким движением охранник принцессы разрезал замок ровно пополам.

— Вау, ты такой классный! – Селентия скривила кислую физиономию. – Прямо сейчас готова с тобой на свидание пойти!

Все это оранжевый чейнджлинг говорила, находясь в личине аравийского жеребца, что, само собой, сильно смутило Муави.

— Открывай сраную дверь! – рявкнул Холлер, отправив очередь в коридор.

Выбив дверь, группа вырвалась на узкую улочку. Все офисные постройки выходили к ней торцами, на которых даже не было окон. Тут виднелось множество мусорных контейнеров, а около каждого черного входа находились рампы. Несколько сгоревших автоповозок и кучи прочего мусора, вынесенного из зданий мародерами, завершали картину заднего двора для персонала и грузов.

— Сюда! – шепнула Селентия, указывая куда-то в сторону.

Чейнджлинги и аравийцы укрылись в темноте за мусорным ящиком. В эту же секунду из черного хода, откуда они только что вышли, выбежала четверо аравийцев. Они, что-то крича друг другу, оглянулись и ринулись вперед, не заметив принцессу и Параспрайтов.

— Предлагаю опять поиграть в аравийцев, — прошептала Селентия. – Они нас точно не заметят. Главное…

Договорить снайпер не успела. На одной из крыш впереди появился силуэт. В темноте рассмотреть было сложно, но очертания зебринской винтовки Ангелус узнал сразу. Силуэт помимо этого не излучал эмоции и не искал свои цели. Он точно знал, где они находились. Боец вскинул свое оружие, прицелившись в Азалу и Муави.

— (Зебринский) Цель обнаружена! – крикнул он. – Переулок, мусорные баки!

Селентия отреагировала молниеносно. Она вскинула свою винтовку и выстрелила. Пуля врезалась в бетонную перегородку, заставив чейнджлинга скрыться в темноте.

— Они говорят на зебринском! – крикнул Ангелус. — Это Рой!

— Твою мать! – злобно прошипела снайпер. – Игра в аравийцев отменяется!

В противоположной стороне переулка показался грузовик, который дальним светом фар осветил все перед собой, включая прячущихся. Эмоциональных источников в нем не было. Ангелус перевел «Фантом» в термический режим, то же самое сделал и Холлер. На грузовик полилась лавина ярко-зеленых вспышек, и через пару секунд он врезался в стену и загорелся. Однако позади группы послышался рык еще одного мотора, дополненный светом фар.

— Валим! – рявкнул Холлер.

Группа, встав в галоп, устремилась в проход между офисными зданиями. Эмоции аравийцев уже полностью захлестнули все вокруг и единственный путь лежал вперед, к высокому зданию, похожему на прекрасный белый парус. Один из самых дорогих и красивых отелей Дубая. Эмоциональных источников аравийцев там хватало, но их было на порядок меньше тех, что сновали вокруг небольшой группы. Это поняли и Холлер с Селентией. Если у противника сейчас появились и чейнджлинги, оставаться на открытой местности для принцессы было самоубийством. Сам же отель, как и весь город, был обесточен, однако на верхних этажах аравийцы установили прожекторы, которые прочесывали местность вокруг.

— К отелю, живо! – крикнул Холлер и дал очередь из пулемета в сторону бойцов ССА, укрывшихся за баррикадой.

Между «Парусом» и офисным районом располагался пальмовый сад – около сотни метров красиво высаженных деревьев, которые аккуратно обступали дорожки из белого мрамора. Но любоваться на красоты было некогда. Перемахнув через невысокий заборчик, группа встала в галоп.

— «Параспрайт-главный», это «Параспрайт-1», как слышите, прием? – Селентия вышла в общий эфир.

Снайпер бежала во главе группы, пытаясь на ходу взять в прицел хоть кого-нибудь из тех, кто был в отеле. Холлер и Ангелус замыкали группу, отстреливаясь от лавины аравийцев, что начали появляться из офисных зданий. Сразу за снайпером бежали принцесса и ее охранник. Азала заметно нервничала, что неудивительно для кобылки в ее возрасте, однако Ангелуса смутило то, что нервничал и ее охранник. Муави был ахмаром — закаленным солдатом самого эмира, которого растили для защиты главы Седельной Арабии с самого детства. Но то, что Муави сейчас пестрил эмоциями гнева, злости и печали насторожило белого чейнджлинга. Ангелус уже встречался с ахмарами, и это не было похоже на их вечно холодное и спокойное состояние, которое не менялось несмотря ни на что. Но сейчас было не до этого.

— Слышу вас, «Параспарайт-1»! – ответил Торч.

— Ситуация говно! – продолжила Селентия, выстрелив из винтовки в сторону отеля.

Один из источников эмоций около прожектора погас.

«Впечатляет»

— Мы нашли принцессу! – продолжила снайпер. – Но на этом хорошие новости кончились! Походу девчонку хотят убить уже просто все! Не знаю, договорились ли ССА с этим сраным генералом, но только что у нас был контакт с Роем! Мы сейчас отступаем в сторону отеля, похожего на парус! Сколько мы так еще сможем бегать – хер знает! Эти уроды уже дышат нам в затылок!

Селентия опять выстрелила. Из отеля в сторону группы уже началась стрельба. Пули, летящие сзади и спереди, принялись выкашивать пальмы и крошить плитку, но группе пока очень сильно помогали ночь и снайпер Параспрайтов, которая методично выбивала бойцов с прожекторов.

— Понял тебя! – крикнул Торч. – Мы нашли транспорт и уже выехали к вам! Держитесь!

— Легко, блять, сказать! — прошипела Селентия, но уже не в общий эфир.

Прикрываясь ночной тенью и царящим вокруг хаосом, группа достигла главного входа. Фойе отеля представляло собой множество ярусов, которые росли прямо до самого верха. Ангелусу даже удалось рассмотреть статую изумрудного павлина, которому посчастливилось сохранить часть своего хвоста. Однако общая картина темного помещения была подстать остальному городу – мусор, разруха, следы мародерства и куча озлобленных эмоций солдат ССА. Огонь группы подавил тех аравийцев, кто находился у входа и на первых двух ярусах, однако вниз устремились почти все, кто был внутри.

— Твою мать! – прошипел Холлер. – Теперь нас прижали еще и сверху!

С верхних ярусов по фойе открыли огонь. Все помещение наполнилось свистящими трассерами и стрекотом пуль, что крошили бетон, плитку, деревянные скамейки и все то, чему пока по какой-то невероятной удаче удалось уцелеть. Группа нырнула за колонны, принявшись отстреливаться. В горячке боя взгляд Ангелуса наткнулся на двери лифта.

— Лифт! – крикнул белый чейнджлинг, указывая в сторону створок. – Прикройте!

Селентия кивнула. Снайпер телепортировалась в сторону, сняв двумя выстрелами ближайших бойцов ССА на третьем ярусе. Ангелус, пригнувшись и виляя между вазами с цветами и скамейками, ринулся к шахте. Позади ревел пулемет Холлера, не давая аравийцам поднять головы и атаковать Ангелуса. Фойе наполнилось пылью, пороховыми газами и дымом. Оказавшись около дверей, белый чейнджлинг достал нож. Помогая себе телекинезом, он принялся открывать створки. Двери поддавались с трудом, и Ангелусу пришлось протиснуться в небольшой зазор и помогать себе еще и ногами. Наконец, створки поддались, и шахта лифта была открыта. Ангелус посветил в шахту фонарем. Тросов видно не было, а значит, лифт покоится где-то внизу либо блокирующие механизмы заперли его на одном из десятков этажей.

— Шахта свободна! – передал чейнджлинги в эфир.

— Понял! – ответил Холлер.

Прикрываясь огнем пулемета и карабина Муави, остальная группа достигла позиции Ангелуса. Снайпер осталась где-то в фойе, отстреливая наступающих аравийцев. Сам белый чейнджлинг, прильнув к колонне, открыл огонь по бойцам сверху. У чейнджлинга осталось лишь два неполных магазина с дозвуковыми, один полный в сумке, и наполовину пустой, что уже был заряжен. Расклад паршивый.

— Крыса, мы пошли, догоняй! – передал в эфир Ангелус.

— Иду! – ее голос заглушался стрельбой и стрекотом пуль.

Ангелус приблизился к Муави и Азале.

— (Аравийский) Нам надо подняться по шахте лифта! – белый чейнджлинг обратился к принцессе и ее охраннику. – Ваше Высочество, держитесь за меня. Вашего охранника понесет Триггер!

Принцесса без лишних слов кивнула.

— (Аравийский) Муави, иди первый, — она повернулась к своему охраннику.

Тот, с некоторой опаской посмотрел на Холлера, который скидывал с себя халат, освобождая спину. Ангелус сделал то же самое и расправил крылья. Удивления у аравийцев это, как ни странно, не вызвало. Видимо, они уже имели дело с чейнджлингами ранее или успели познакомиться с ними во время пребывания у Сэндклиффа. Муави обхватил шею Холлера и оба взлетели по шахте вверх. Ангелус кивнул принцессе, слегка наклонив голову, позволяя ей взяться как можно крепче. Придерживая ее телекинезом и передними ногами, белый чейнджлинг устремился по шахте лифта следом за Холлером и Муави. Сквозь шелест крыльев послышалось шипение телепортации и несколько выстрелов из винтовки. Селентия присоединилась к остальной группе.

Маневр сработал. Аравийцы продолжали спускаться вниз, стараясь уничтожить прорвавшихся в отель, в то время как Параспрайты с принцессой уже поднимались вверх, подсвечивая себе путь фонарями. Эмоции Азалы все больше окрашивались в нервозность и страх.

— (Аравийский) Не бойтесь, Ваше Высочество, — Ангелус попытался успокоить ее. – Мы вас вытащим.
Принцесса сокрушенно покачала головой.
— (Аравийский) Столько смертей… — шепотом сказала она. – Я уже не знаю, стоит ли? Если моя смерть поможет остановить все это, зачем мне сопротивляться?
— (Аравийский) Потому что без вас погибнет гораздо больше, — возразил белый чейнджлинг.

Принцесса лишь еле слышно вздохнула. Ее эмоции окрасились в зеленые цвета печали.

— Впереди лифт! – в эфире прозвучал голос Холлера. – Приехали! Наверх путь закрыт. Сейчас откроем створки!

Сверху послышался глухой металлический удар и скрежет. Муави и Холлер раздвинули створки, впустив слабый свет в темную шахту. К этому моменту Ангелус и Азала их уже нагнали. На этаже чувствовалось несколько эмоциональных источников, потому Холлер вскинул пулемет и двинулся вперед, пока Ангелус передавал принцессу ее охраннику.

— Не шумите, — шепнул синий чейнджлинг.

Ангелус выключил фонарь и последовал за Холлером. На этом этаже ССА поставили несколько генераторов, бочек с огнем и факелов, чтобы внутри было светлее. Видимо, поэтому с земли казалось, что в отеле горят пожары. Холлер и Ангелус, пройдя по богато украшенному коридору, который не потерял своего шарма после мародеров, приблизились к открытой двустворчатой двери. Внутри ощущалось два эмоциональных источника, один из которых сиял радостью и спокойствием, а второй сильно нервничал, добавляя в общую атмосферу темно-синие оттенки страха.

— Ангел, я сам, — шепнул Холлер. – Не мешай.

— Принял, — белый чейнджлинг кивнул. – Я прикрою.

Холлер замер около входа. Секунда и он, вскинув пулемет, сделал резкий шаг в сторону. Оба аравийца подскочили на месте, не ожидая увидеть здесь противника. Очередь мгновенно убила первого. Ствол пулемета повернулся ко второму. Это был молодой аравиец, быть может, чуть старше Азалы. Его эмоции вспыхнули ужасом. Он трясущимися копытами попробовал открыть ответный огонь, но не смог удержать винтовку. Его оружие упало на пол. Холлер нажал на спуск.

Щелк…

Пулемет заклинило. Разъяренный Холлер кинул свое оружие в аравийца, сбив того с ног. Боец закричал, упав спиной на пол. В эту же секунду синий чейнджлинг бросился на него, успев перехватить телекинезом пулемет. Повернув его прикладом вниз, он яростно приложился по лицу жеребца.

— (Аравийский) Нет! – закричал тот. – Не надо! Пожалуйста!

Но гнев уже полностью захватил Холлера. Чейнджлинг яростно бил аравийца прикладом по голове, пока тот не перестал кричать. Ангелус почувствовал резкую вспышку негодования позади себя. Мимо него пронеслась принцесса. Азала с отчаянным криком врезалась передними ногами в спину Холлеру, оттолкнув чейнджлинга от бойца ССА.

— (Аравийский) ХВАТИТ! – крикнула она.

Холлер яростно зашипел. Он резко развернулся и поднял приклад пулемета, готовясь ответить тому, кто его толкнул. Но увидев перед собой принцессу, чейнджлинг замер. Сейчас его глаза были полны ярости. Холлер спустил свой гнев с поводка, и тот сейчас хотел одного – убивать. Рядом с Азалой тут же появился ее охранник вместе с Ангелусом, готовясь защитить ту от обезумевшего чейнджлинга. Озверевший взгляд Холлера проскользил по всем, вновь остановившись на Азале.

— Ты что творишь, идиотка?! – рявкнул он.

— (Аравийский) Хватит! – принцесса сердито топнула.

Холлер громко зашипел.

— Они блять тебя убить хотят! – заорал он. – Ты что — охереть какая смелая?!

— Не смей так разговаривать с Ее Высочеством! – Муави сделал шаг.

Холлер злобно оскалился, впившись глазами в аравийца. Синего чейнджлинга объяла изумрудная аура, сняв с него маскировку аравийца.

— Пошел ты на хер! – рявкнул он.

Холлер впился синими глазами в Муави и, грозно оскалившись, зашипел. Аравиец заметно напрягся, а его эмоции на мгновении окрасились в испуг, но вида тот не подал.

— Ну что, блять, все еще не страшно?! – рыкнул он, повернувшись к Азале.

На удивление, эмоции принцессы не изменились – обида и злость на Холлера за такое зверское убийство беззащитного поданного ее народа.

— Мой отец всегда учить меня, — она сделала уверенный шаг, глядя точно в глаза Холлеру. — «Не бойся нож. Бойся тот, кто его держать».

Азала говорила на общеэквестрийском с сильным акцентом, но это лишь придавало вес ее словам. Глаза принцессы сузились.

— Ты – нож! – она указала копытом на Холлера.

Синий чейнджлинг тяжело дышал, продолжая злобно скалиться.

— Триггер, че за херня с тобой творится?! – из-за спин показалась Селентия.

Холлер громко зарычал. Его взгляд прыгнул на Ангелуса.

— Ну что, теперь во мне уже нечего спасать?! – заорал синий чейнджлинг.

Не дожидаясь ответа, он зашипел и отвернулся.

— Дерьмо! — голос синего чейнджлинга дрогнул. – Дерьмо! Дерьмо!..

Он положил перед собой свой пулемет и начал устранять осечку.

— (Аравийский) Извините, принцесса, — Ангелус повернулся к Азале.

Но гнев той, как ни странно, уже прошел. Осталась лишь печаль.

— (Аравийский) Война из всех нас делает чудовищ… — она сокрушенно покачала головой и вздохнула.

Насколько Ангелус помнил, Холлер не знал аравийского, но, на секунду показалось, что от последних слов принцессы он помрачнел еще больше. Постукивания по заклинившему затвору пулемета стали еще злее. Принцесса же в свою очередь подошла к убитому аравийцу и аккуратно сложила копыта бойца у него на груди, после чего положила свои сверху. Закрыв глаза и склонив голову, она начала что-то говорить. Слова разобрать было сложно, но это определенно было какой-то молитвой, которой аравийцы прощаются с умершими.

Селентия несколько секунд смотрела на Холлера, после чего, недовольно скривившись, ругнулась себе под нос и двинулась к окну. Номер, в котором сидели убитые аравийцы, соответствовал отелю – богатый, красиво украшенный, с шикарными полами и лепниной на потолке. На полу лежало несколько ящиков с патронами и пара аравийских винтовок и эквестрийских карабинов. Скорее всего, солдаты снаряжали магазины, пока к ним в номер не ворвался Холлер.

— Ангел, раз уж ты у нас тут единственный адекватный, иди сюда, — Селентия позвала белого чейнджлинга.

Тот, еще раз посмотрев на принцессу, ее охранника и Холлера, поспешил к снайперу. Нижние этажи быстро заполнялись эмоциями аравийцев. Скоро их тут станет слишком много. Сколько среди них было чейнджлингов – оставалось загадкой. Параспрайты сами себя загнали в эту ловушку, но если бы они так не поступили, их бы раздавили еще до ловушки. Ангелус подошел к окну.

— Смотри-ка, — Селентия кивнула вниз.

Над Дубаем уже взошла луна и в ее свете, дополненном светом множества фар и фонарей, отель окружили десятки грузовых автоповозок. На одних были прикреплены пулеметы и пушки, а другие перевозили солдат. Большой поток эмоций хлынул к отелю, дополняя тот, что уже был внутри. В это же время с земли начали взлетать силуэты замаскированных чейнджлингов. Черные точки на фоне включенных фар быстро разделились и пропали в темноте.

— Да-а-а… — протянула Селентия. – Эта кобылка мешает жить такому количеству важных шишек, что я ей уже завидую!

Пробиваться через такую толпу бойцов Роя и Алди было воистину самоубийством. А на то, чтобы дожидаться остальной группы Параспрайтов, уже не было времени. Ангелус повернулся к Селентии. На лице той мелькнула ехидная улыбка.

«Врываемся и импровизируем, да?»

— Стащим у них грузовик? — спросил Ангелус.

— А ты быстро учишься, белозадый, – усмехнулась снайпер. – Нам надо только переодеть нашу колоритную парочку, а то они слишком сильно выделяются. Будем надеяться, что Рой не сразу прочухает в этой эмоциональной каше, что мы спускаемся сверху.

Селентия указала на Азалу и Муави. Охранник все еще продолжал нервничать. Это можно было списать на обычный стресс, ведь отца принцессы недавно убили, а ее жизнь сейчас висит на волоске. Но внутреннее чутье Ангелуса почему-то било тревогу.

— Других вариантов у нас все равно нет, — кивнул белый чейнджлинг.

— Давай займись ими, — ответила Селентия. – А я пойду, займусь нашей истеричкой.

С этими словами снайпер поспешила к Холлеру. Очередная авантюра, но уже не первая за сегодня и, хотелось надеяться, что не последняя.

— (Аравийский) Ваше Высочество, — Ангелус подошел к принцессе и ее охраннику. – У нас есть план. Безумный, но другого у нас нет. Мы спустимся вниз и, замаскировавшись под солдат, украдем один из грузовиков. Но для этого Вам и Вашему охраннику придется переодеться.

Чейнджлинг указал на убитых аравийцев. Азала и Муави переглянулись. И вновь, не задавая лишних вопросов, принцесса кивнула, принявшись снимать одежду с мертвого бойца ССА. Муави сделал то же самое, однако аравиец опять занервничал. Вновь эта странная вспышка нервозности, словно что-то сильно смущало его. Ангелус проводил жеребца взглядом.

— Мы готовы, — рядом появилась Селентия, за которой шел Холлер.

Взгляд синего чейнджлинга был потерянным и устремлен в пол. Что он, что Селентия, уже сняли с себя экипировку «Проклятых», а Холлер вновь принял облик аравийца с густой бородой. Теперь отличить их от бойцов ССА было почти невозможно. Ангелус последовал их примеру и, скинув с себя все лишнее, спрятал «Фантом» под халатом, после чего телекинезом подхватил эквестрийский карабин и, повесив его на бок, спрятал десять снаряженных магазинов в сумку. Эмоциональная лавина подбиралась все ближе и ближе. Она захлестывала этаж за этажом, словно вода тонущий корабль.

— План такой, — начала Селентия. – Несите наших туристов к самой крайней повозке. Я прикрою вас отсюда, а потом спущусь. Как займу позицию, дам знать.

Ангелус перевел на аравийский. Принцесса и ее охранник кивнули, плотнее закрывшись куфией.

— Надеюсь, все заправили штанишки! – хихикнула Селентия. – Потому что сейчас они могут промокнуть!

Группа подошла к окну. Ангелусу вновь досталась роль нести Азалу, а Холлеру – Муави. Селентия же, в свою очередь, проверила свою винтовку и растворилась во вспышке телепортации. Белый чейнджлинг поднял телекинезом свой «Фантом», надел на него глушитель и зарядил магазин с дозвуковыми патронами. Пользоваться сейчас штатным карабином было опрометчиво, ведь аура телекинеза определенно бы их выдала.

— Крыса на позиции! – в эфире прозвучал голос снайпера. – Пошли!

Чейнджлинги вылетели из окна. Темнота скрыла группу, но рассчитывать на нее полностью было бы ошибкой. Внизу, на некоторых автоповозках, стояли зенитные прожекторы, которыми ССА прочесывали этажи отеля. Действовать следовало быстро. Внезапно, один из лучей прожектора пополз к Ангелусу и Азале. Секунда, и меткий выстрел снайпера погасил его. Эмоции аравийцев внизу вспыхнули испугом. Солдаты принялись искать стрелявшего. Позицию снайпер выбрала такую, чтобы точно увести наблюдателей от группы.

— Быстрее, ребята! – Селентия погасила еще один из прожекторов.

Взгляд Ангелуса нашел одну из автоповозок – это был грузовик с высокими стальными бортами и установленным около кабины пулеметом.

— Триггер, видишь ближайший к нам с пулеметом? – спросил по рации белый чейнджлинг.

— Подтверждаю, — через мгновение ответил Холлер. – Снимай их.

Все внизу были сильно заняты поиском стрелка, что выбивал прожекторы. Но  обнаружить телепортирующуюся туда-сюда Селентию было почти невозможно. В выбранном грузовике было двое – водитель, что стоял около открытой двери и болтал с пулеметчиком. Обоих следовало снять как можно быстрее и почти одновременно.
— (Аравийский) Ваше Высочество, как только окажемся внизу, сразу падайте и прижимайтесь к кузову! — Ангелус повернулся к Азале.
Та кивнула. Белый чейнджлинг вскинул "Фантом", наведя прицел на пулеметчика. Когда до цели осталось около двадцати метров, Ангелус дождался очередного выстрела Селентии и пустил одну пулю прямо в голову бойцу ССА. Второй удивленно замер. Целиться лучше было некогда, потому Ангелус, наведя прицел на противника, нажал на спуск. Очередь опустошила магазин. Пули затрещали по кузову, убив аравийца. В эту же секунду в него влетел Ангелус с Азалой, а Холлер с Муави приземлился около кабины, спрятавшись за грузовиком. Принцесса тут же прижалась ко дну кузова. Как и предполагалось, эмоции стоящих вокруг бойцов ССА перекрасились в удивление, и все они тут же повернулись к грузовику. Ангелус принял облик пулеметчика и выпрямился, показавшись всем солдатам на глаза.

— (Аравийский) Оуро, ты чего? – крикнул один из солдат.

— (Аравийский) Спать хочу, — раздосадовано ответил Ангелус голосом пони.

Аравийцы заржали, отпустив несколько оскорбительных шуток в сторону чейнджлинга, после чего вернулись к своим делам. Пока авантюра шла хорошо.

— Крыса, мы закрепились, — сообщил Холлер по рации.

— Дайте ориентир! – крикнула снайпер.

Ангелус повернулся к Азале.

— (Аравийский) Извините, принцесса, — прошептал он. – Но мне сейчас надо, чтобы вы испытали какую-либо эмоцию, чтобы дать ориентир нашему снайперу.

Азала удивленно посмотрела на чейнджлинга.

— (Аравийский) Еще раз простите, — продолжил он. – Скажите, у Вас это наследственное, иметь ахренеть какую шикарную задницу?

Эмоции Азалы в эту же секунды вспыхнули возмущением, тесно переплетающимся со смущением и негодованием. Особе королевских кровей явно не доводилось слышать ничего подобного в своей адрес. На это сейчас и был расчет.

— Вижу! – крикнула Селентия.

В эту же секунду снайпер телепортировалась рядом. Вспышка, как на зло, не осталась незамеченной окружающими бойцами ССА.

— (Аравийский) Оуро, что там у тебя? – спросил солдат у Ангелуса.

Несколько бойцов двинулись к грузовику.

— Время поджимает! – прошипел Холлер.

Селентия села в кабину, а Холлер вместе с Муави запрыгнули в кузов. Эмоции солдат вокруг окрасились в еще большее удивление и подозрение. Ангелус перезарядил «Фантом», поставив последний неполный магазин с дозвуковыми. Мотор грузовика завелся, насторожив еще больше солдат.

— (Аравийский) Оуро?! – один из бойцов вскинул свою винтовку.

— Держитесь! – крикнула Селентия.

Грузовик громко взревел и тронулся вперед. Ангелус вскинул «Фантом» и дал очередь в бегущих к нему солдат, убив одного и заставив остальных броситься в стороны. В этот же момент Холлер и Муави открыли огонь по стоящим вокруг автоповозкам и солдатам. О скрытности уже можно было забыть. Сейчас следовало как можно быстрее добраться до «Северных Ворот». Благо, они были одной из достопримечательностей Дубая, представляя собой две высокие статуи аравийцев, стоящих на дыбах друг напротив друга. Потому в лунную ночь Селентия видела их превосходно.

— Вот теперь покатаемся! – хохотнула снайпер.

Грузовик рванул вперед, расталкивая с дороги более мелкие машины и давя зазевавшихся солдат. Все это происходило под аккомпанемент карабина Муави и крупнокалиберного пулемета, что занял Холлер. Синий чейнджлинг сейчас пытался вывести из строя как можно больше грузовиков, давая группе шанс уйти. Ангелус, переключив прицел «Фантома» на тепловизор, стал всматриваться в ночное небо. Бойцы Роя уже должны были почуять, что что-то не так. И они не заставили себя долго ждать. Как только грузовик отъехал от входа, сверху на него полился свинцовый дождь. Пули затрещали вокруг автоповозки. Ангелус, ориентируясь по трассерам, нашел тепловизором два силуэта.

— Рой! – крикнул он. – Восемь часов! Двое!

Переключив свою штурмовую винтовку в термический режим, белый чейнджлинг дал очередь в первого. Боец Роя уклонился, ответно выстрелив, но тоже промахнулся. Следующая очередь Ангелуса заставила чейнджлингов разлететься в разные стороны и потерять в скорости.

«Двадцать»

— «Параспрайт-главный», это «Параспрайт-1»! – Селентия вышла в общий канал. —  Сперли грузовик! Едем в сторону «Северных Ворот» и тащим за собой целую гребаную армию!

— Вы что, рехнулись?! – в наушнике раздался удивленный голос Торча.

Со стороны отеля, пестря эмоциями ненависти, злости, негодования и ярости, за грузовиком хлынула целая лавина.

— Это идея Ангела! – Селентия виляла между пальмами. – Если мы все сдохнем, вини его! Я потом перезвоню, мы немного заняты!

Следом за автоповозками ринулись солдаты. Аравийцы были отличными скакунами, и Ангелус знал, что они без труда в галопе могут догнать грузовик. Ситуацию ухудшали чейнджлинги, атакующие с воздуха. Пусть отследить их в небе помогали аура телекинеза, светящаяся вокруг их винтовок и рогов, и тепловизор, однако у «Фантома» остался один магазин. Калибр штатного карабина, особенно с такого расстояния, мало что мог сделать прочному панцирю чейнджлинга.

— Триггер, сколько у тебя осталось в «Бунте»? — Ангелус повернулся к Холлеру.

— Есть еще одна лента! – синий чейнджлинг послал очередь из пулемета в грузовик позади, пробив тому мотор. – И где-то треть уже заряжена!

Автоповозка начала быстро терять скорость, но ей на смену подоспело еще несколько. Затрещали тяжелые пулеметы. Трассеры от пуль зашипели вокруг грузовика.

— Дерьмо! – рявкнул Холлер. – Слева! Крыса, виляй!

Селентия свернула в переулок, попутно сбив несколько контейнеров с мусором. Грузовик сильно тряхнуло, из-за чего Ангелус невольно присел. Тут было достаточно узко, потому автоповозкам преследователей пришлось выстроиться друг за другом. Судя по эмоциональным источникам, некоторые из них поехали в объезд.

— Мне бы не помешал навигатор! – крикнула Селентия.

Муави что-то сказал принцессе. Та кивнула. Охранник кинул взгляд на Ангелуса, после чего развернулся и подбежал к снайперу.

— Я знаю дорогу! – Муави прислонился к кабине.

— Какой ты классный! – хохотнула та. – Веди!

В этот момент в небе показалось несколько слабых зеленоватых мерцаний. На грузовик опять сверху посыпались трассеры. Пули мелькали вокруг Ангелуса, ударяясь в стены переулка, кузов и трещали по кабине. Вскинув "Фантом" и стараясь хоть как-то стабилизировать трясущийся ствол телекинезом, белый чейнджлинг дал очередь. Вновь мимо. Слишком сильная тряска.
«Шестнадцать»

— Тут влево! – Муави указал копытом.
Селентия послушалась. Другая улица, не менее узкая, чем предыдущая, вела строго вниз. Это частично спасало от огня с тыла и сверху. Крупнокалиберный пулемет Холлера трещал почти без умолку, пытаясь подбить преследующий их грузовик, но суматоха, тряска и дома ему тоже мешали.

— Твою!.. – прорычал он. – Можно поровнее?!

— Может тебе еще сауну и кобылу рыжую?! – рявкнула Селентия.

Очередь чейнджлинга Роя врезалась в крышу кабины и поползла в сторону Ангелуса. Две пули попали сзади, рядом с Азалой, а две пришлись чейнджлингу на грудь и плечо. Панцирь выдержал, но тело отреагировало болью в местах попаданий. Дождавшись, когда тряска станет чуть меньше, Ангелус опять дал очередь. Ярко-зеленые сгустки рассекли воздух, но выиграли немного времени, заставив чейнджлингов Роя прекратить огонь.

«Десять»

Пулемет на грузовике ССА позади трещал, не умолкая. Однако точность стрельбы солдата оставляла желать лучшего. Чего нельзя было сказать о Холлере. Как только улица стала более-менее ровной, синий чейнджлинг несколькими очередями буквально разорвал кабину преследователей. Машину занесло, и она с громким скрипом завалилась на бок.

— Вот так это делается! — рыкнул Холлер. — А теперь сладенькое!

Он повернул пулемет, дав несколько очередей по чейнджлингам Роя, что взлетели над крышами. Огонь Холлера точно бы настиг одного, но природная маневренность чейнджлинга сейчас играла на стороне противника. Боец Роя молниеносно сместился вбок и выстрелил в ответ, но промахнулся. В следующую секунду к Холлеру подключился Ангелус, и оба противника были вынуждены рвануть вниз.

— Вот же говнюки! – сплюнул синий чейнджлинг.

Внезапно из-за поворота, проломив деревянный забор, выскочил грузовик ССА. Автоповозка резко развернулась, врезавшись своим бортом в борт грузовика Селентии. Удар сбил с ног всех, кроме Холлера.

— А вот пошел ты нахер! – зарычала она.

Выхватив телекинезом «Шершень», Селентия послала в водителя несколько пуль. Пулеметчик грузовика повернул свое оружие, приготовившись открыть огонь, но не успел. Муави опомнился первым и в коротком прыжке настиг стрелка, пробив тому голову своим накопытным клинком. В это же время два других аравийца открыли огонь по Ангелусу и Азале. Благо, вооружены они были аравийскими винтовками, потому белый чейнджлинг успел встать на линию огня и нацелить на них «Фантом». Три пули ушли мимо, одну Ангелус принял в грудь, защитив принцессу. Ответный огонь драгоценных термических боеприпасов убил нападавших. Но стоило это еще шести пуль.

«Четыре»

— Прыгай назад! – крикнул Холлер Муави.

Синий чейнджлинг, развернув пулемет и дождавшись, пока аравиец вернется, открыл огонь по автоповозке. Крупнокалиберные пули принялись кромсать грузовик, вырывая из него целые куски и поливая все вокруг снопами искр. Пара секунд, и изрешеченная машина начала уходить влево, пока не врезалась в стену.

— Настырные, как наш новичок! – хохотнула Селентия.

Грузовик выехал на автостраду. Стало свободнее, но на этом хорошие новости кончились. Эмоциональное чутье тут же уловило множество источников впереди.

— Впереди заслон! – она повернулась к Муави.

— Плохо! – крикнул он. – Эта дорога домчит нас сразу до «Северных Ворот»! Сворачивать нельзя! Тут вокруг улицы еще уже! К тому же, часть из них завалена песком! Мы не пройдем!

Сверху по грузовику опять начал стрелять Рой.

— А ты не мог сказать раньше, путеводитель херов?! – рявкнула Снайпер.

Ангелус дал последнюю очередь. Пули прошли мимо.

— Холлер! – белый чейнджлинг повернулся к Холлеру.

— Поцарапаешь, я тебя отымею! – рявкнул тот.

Он снял со спины свой пулемет и кинул его Ангелусу. Тот, перехватив его телекинезом, включил на прицеле тепловизор и перевел оружие в термический режим. Оружие было куда тяжелее, чем «Фантом», но тут можно было не беспокоиться о боеприпасах. Ангелус дал очередь в тепловой силуэт бойца Роя. Тот не успел увернуться и, сраженный, полетел вниз. Сзади выскочило несколько грузовиков. Крупнокалиберные пулеметы принялись осыпать грузовик пулями, что крошили асфальт и поднимали столбы песка. До заслона аравийцев осталось не более пары сотен метров. Впереди замелькали вспышки автоматных и винтовочных выстрелов.

— Держитесь! – крикнула снайпер.

Селентия выкрутила руль и резко свернула. Ангелус, ухватившись копытом за борт, с трудом удержался на ногах и не вылетел наружу. Фары автоповозки осветили витрины магазина и снайпер, не задумываясь, влетела внутрь. Разбитая витрина обдала грузовик градом осколков. Селентия, ворвавшись в торговый зал, повела грузовик вперед, сшибая прилавки. В очередной раз белый чейнджлинг почуял странную реакцию охранника принцессы. Муави заволновался, но на этот раз еще и сильно разозлился. Быть может, в суматохе, Ангелусу это просто показалось.

— Ты знаешь, куда едешь?! – крикнул Холлер.

— Понятия не имею! – ответила снайпер. – Но теперь я вижу, почему Дрифт так это любит! Она всегда говорила: «Если не знаешь, куда ехать – просто едь! Это лучше, чем стоять!» Вот я и еду!

Грузовик протаранил витрину, сбив несколько поникенов. Грузовики ССА ринулись следом, ворвавшись в магазин и открыв беспорядочную пальбу. Если мародеры еще не вынесли отсюда все стоящее, то после такого тут точно ничего не останется. Грузовик прорвался в секцию со стеллажами. Стрельба эхом неслась по всему помещению, заглушая даже рев моторов.

— Что тут в районе, помимо домов? – снайпер повернулась к Муави.

— Рядом рынок! – ответил тот.

Грузовик протаранил стеллаж, из-за чего сидящих в кузове сильно тряхнуло. Холлер, злобно выругавшись, поправил пулемет и продолжил стрельбу.

— О! – Селентия обернулась к остальным, сияя широкой ухмылкой. – Яйца в зубы, мальчики и девочки! Если нет своих, одолжите у соседей!

С улюлюканьем, Селентия снесла кассовый аппарат и свернула вбок.

— (Аравийский) Что она сказала? – Азала повернулась к Ангелусу.

— (Аравийский) Что вам следует держаться! – ответил белый чейнджлинг.

Он пригнулся, одной ногой взявшись за борт, а другой схватив принцессу. Грузовик, свернув около лестницы наверх, осветил фарами стеклянные двери и устремился к ним. С диким ревом, словно взбешенный носорог, автоповозка протаранила стеклянные створки и выехала на открытую площадь. Вся она была плотно заставлена маленькими деревянными ларьками, которые в темноте было тяжело разглядеть. Грузовик принялся сминать и давить их, пробивая себе путь вперед. Часть автоповозок ССА заплутали внутри магазина, но две все же ринулись следом.

— Куда?! – рыкнул Холлер.

Пулемет чейнджлинга пустил очередь в кабину одной из автоповозок. Водитель, сильно испугавшись, не справился с управлением и перевернул грузовик.

— Если я выживу, я лично попрошу Притворщика никогда не сажать тебе за руль! – рявкнул Холлер, после очередной сильной встряски.

Грузовик свернул, выехав на небольшую улицу, засыпанную песком. Большой магазин, как неудивительно, помог объехать заслон ССА, и, судя по эмоциональным силуэтам, аравийцы это поняли. Многочисленные источники приходили в движение, стараясь перехватить грузовик. Стоило оказаться на улице, как сверху опять раздалась стрельба. Рой вновь сел на хвост.

— Все, эта парочка меня вывела! – прорычал Холлер. — Ангел, спугни его вниз!

Ангелус прицелился в левый силуэт, открыв огонь. Противник уклонился, рванув вниз. Но синий чейнджлинг только этого и ждал. Очередь Холлера угодила куда надо, и боец Роя камнем полетел вниз. В это же мгновение второй чейнджлинг рванул к нему и, подхватив товарища телекинезом, скрылся за крышами.

— Приходите к нам еще! — рявкнул Холлер.

Селентия свернула в переулок и теперь двигалась перпендикулярно движению аравийцев. Снайпер не прогадала. Вышибив невысокий стальной забор, грузовик вылетел на автостраду. Заслон, хоть и остался позади, но теперь следом за Параспрайтами несся десяток автоповозок вместе с аравийцами, бегущими галопом.

— КРЫСА, ЖМИ! – заорал Холлер.

Муави и Ангелус припали к заднему борту, открыв огонь. Пулемет Холлера зарычал, принявшись выплевывать ярко-оранжевые трассеры в преследователей. Пыль, поднятая колесами автоповозок, затмевала свет фар. Казалось, что посреди Дубая началась очередная песчаная буря.

— «Северные Ворота»! – крикнула Селентия. – Постарайтесь как-то уменьшить наш хвост! Иначе на открытой местности нам будет жопа! Вмажьте им, не жадничайте!

Ангелус и Холлер сместились к корме грузовика и открыли огонь по преследователям. Селентия была права, да и экономить боеприпасы уже не было смысла. Муави в этот момент сместился к белому чейнджлингу и начал стрелять из карабина. Цели выбирать не приходилось, ведь они были просто везде. От убийственного ответного огня спасала только поднимаемая грузовиком туча пыли.

Автоповозка приближалась к «Северным Воротам». Две огромных статуи под тридцать метров в высоту стояли точно над дорогой. Символ величия города, под которым собрались десятки брошенных автоповозок жителей Дубая, что безуспешно пытались покинуть город.

— Вот дерьмо! – прорычала Селентия. – Кажется, дорога кончается!

Снайпер свернула с автострады, протаранив забор небольшого магазинчика на окраине, и выехала на открытую местность. На небе сейчас не было ни облачка — лишь луна и миллиарды звезд. Завораживающее зрелище на фоне бескрайнего океана песка. Вот только любоваться всем этим, не было ни времени, ни желания. Выехав на песок, грузовик потерял в скорости. С одной стороны это было хорошо – стало удобнее целиться. Очередь Ангелуса промахнулась по чейнджлингу, но вынудила того сделать маневр и отстать. Выстрелы Холлера и Муави врезались в песчаную тучу, поднимаемую преследователями. Однако сейчас, когда Параспрайты и принцесса покинули узкие улицы города, грузовикам ССА уже ничего не мешало, и они выстроились в линию. Казалось, что автоповозку с Азалой преследует настоящая волна из песка, горящая светом десятков фар и сверкающая сотнями трассирующих пуль.

— Параспрайт-1, прием! – в эфире зазвучал голос Торча.

— Да, слышим тебя! – ответила снайпер. – Проехали северные ворота!

В эту же секунду пулеметная очередь застучала по крыше кабины. Селентия громко выругалась.

— Мы покинули зону радиомолчания! – продолжил командир. – Двигайтесь на север! Мы связались с Хорном! К вам уже вылетела группа поддержки! Держитесь! Как слышишь?

— Наконец-то, драть меня под хвост, хорошие новости! – крикнула снайпер. – Поняла тебя! Постараемся не просрать все под самый конец!

Из песчаной тучи вылетело несколько неуправляемых снарядов, которые врезались в землю в десяти метрах от грузовика. Автоповозку сильно тряхнуло.

— А под конец, как всегда, самая жопа! – прорычал Холлер.

— Эль Амин всего в тридцати километрах! – усмехнулась Селентия. – Так что не ной, а стреляй!

Синий чейнджлинг развернул пулемет, принявшись лупить в то место, откуда были выпущены снаряды. Ангелус дал еще очередь вверх, опустошив пулеметную ленту. Подхватив последнюю, белый чейнджлинг начал ее перезаряжать, попутно повернувшись к принцессе. Азала, несмотря на весь этот ужас, держалась стойко. Но помимо страха и опасения, эмоции принцессы Седельной Аравии сияли совсем необычными оттенками – зеленым цветом печали. И, оглядываясь на ту сцену в отеле, когда Холлер забил молодого жеребца прикладом, нетрудно было догадаться, почему.

— (Аравийский) Ваше высочество, эквестрийский гарнизон в Эль Алмине выслал нам навстречу подкрепление, — Ангелус попытался подбодрить ее. – Скоро все кончится, потерпите!

Аравийка встретилась с ним взглядом и слабо улыбнулась. Да, они вытащат ее из этой передряги, но впереди ее ждет кое-что похуже. Однако весь вид Азалы говорит лишь о том, что она сожалеет. Сожалеет о том, что сегодня погибло слишком много аравийцев. И все из-за нее.

«Бремя, с которым живут все правители»

Но Ангелуса слышал и Муави. После фразы чейнджлинга эмоции охранника принцессы пронзила нить злости и негодования. И вот теперь это было не совпадение. Ангелус инстинктивно схватился телекинезом за свой «Шершень», но среагировать не успел. Клинок охранника полоснул чейнджлинга по спине. Спинная пластина выдержала удар, однако левое крыло объяло пламя боли, лишив чейнджлинга маскировки. В эту же секунду аравиец с злобным ревом врезался плечом в чейнджлинга, придавив того к борту грузовика и вытолкнул прочь. Ангелус в последний момент успел ухватиться за край копытами, помогая себе телекинезом. «Шершень» упал на песок. Эмоции Азалы взорвались ужасом.

— Триггер! – заорал Ангелус.

Клинок Муави, сверкнув в лунном свете, устремился к Азале. Но саиф не достиг цели. Холлер схватил принцессу телекинезом и, мигом оттащив ее назад, прыгнул на обезумевшего охранника. Эмоции Муави пылали яростью и злобой, но даже сквозь них пробивался зеленый оттенок сожаления.

— (Аравийский) Муави, остановись! – закричала принцесса, но защитник ее не слушал.

Холлер заблокировал ногу охранника с клинком и, встав на дыбы, выхватил телекинезом свой «Шершень». Муави отреагировал молниеносно, нанеся резкий удар в голову свободным копытом и навалившись всем весом на чейнджлинга. Природная легкость Холлера сейчас играла на стороне его противника. Чейнджлинг оказался на спине.

— Жри! – чейнджлинг повернул «Шершень» к голове охранника принцессы.

Муави уклонился, и пуля пролетела рядом с его щекой и ухом. Охранник мгновенно подался вперед. Он схватил зубами пистолет и ударил Холлера по лицу. Это позволило аравийцу вырвать оружие из магического захвата чейнджлинга и выкинуть пистолет прочь.

— Не вмешивайся! – заорал охранник, начав бить своего противника по голове. – Она должна умереть!

— Поцелуй меня в жопу! – оскалился Холлер.

Чейнджлинг схватил ногу Муави телекинезом, остановив копыто того в сантиметре от своего лица. Эмоции принцессы в этот момент еще больше окрасились в ужас.

— (Аравийский) Муави, хватит! – опять закричала Азала.

Охранник, злобно зарычав, отклонился назад и начал вставать на дыбы, поднимая Холлера вместе со своей ногой. И вновь природная легкость подводила своего хозяина. Ангелус попытался залезть обратно, но грузовик сильно трясло, а раненое крыло мешало думать. Единственное, что сейчас оставалось – хвататься за борт грузовика копытами, телекинезом и зубами, чтобы не упасть. А ревущая позади волна песка продолжала извергать в автоповозку десятки трассирующих пуль.

Подняв Холлера, Муави резко отстранился назад и сильно лягнул чейнджлинга задними ногами. Тот, отлетев к кабине, ударился спиной и упал.

— Да что у вас там за херня творится?! – крикнула Селентия.

Муави освободил клинок, повернувшись к принцессе.

— (Аравийский) Почему? – на глазах кобылки выступили слезы.

— (Аравийский) Ради Аравии и всех нас! – жеребец ринулся на Азалу.

Но его клинок не достиг цели. Телекинез Холлера отвел его в сторону, а сам чейнджлинг нанес сильный удар жеребцу передними копытами, целясь в грудь и голову. Муави мгновенно скинул накопытник, освободив ногу от захвата Холлера, и сильно приложился чейнджлингу по левой щеке. Саиф упал на дно кузова. Муави подался вперед, повалив Холлера на спину и принялся осыпать того ударами. Чейнджлингу оставалось лишь блокировать сильные и точные удары своими копытами и телекинезом, злобно шипя.

— (Аравийский) Аравия пролила слишком много крови из-за них! – кричал охранник. – Я хотел с доблестью погибнуть сегодня, защищая вас! Но из-за таких, как они, наш народ будет продолжать гибнуть! Вы должны умереть, принцесса! Ради нашего народа!

Холлер сделал резкий выпад передними копытами. Удар пришелся точно в челюсть Муави и на мгновение ошеломил его. Синий чейнджлинг, расправив крылья и помогая себе телекинезом, сильно толкнул жеребца. В эту же секунду грузовик тряхнуло, из-за чего Муави, потеряв равновесие, отлетел в дальнюю часть кузова. Ангелус и на этот раз удержался, однако борт грузовика открылся и чейнджлинг опять повис над землей. Задние ноги коснулись песка.

«Твою!..»

Муави резко вскочил на ноги. Жеребец заметил карабин. Его эмоции вспыхнули ненавистью, отчаянием и бесконечной печалью. Аравиец, стиснув зубы, подхватил его и прицелился в Азалу.

— (Аравийский) Простите, принцесса! – крикнул он и нажал на спуск.

Карабин дал очередь. Но в это же мгновение Азалу объяла изумрудная аура. Телекинез Холлера схватил принцессу, подтянув к нему. Повернувшись спиной к охраннику, он закрыл кобылку собой. Пули влетели в спину синего чейнджлинга со зловещим стуком и начали рикошеть во все стороны. Муави яростно заорал. Его эмоции вспыхнули болью и печалью.

— Она должна умереть!!! – взревел охранник.

Опустошив неполный магазин, карабин щелкнул. В этот момент Ангелус почуял около Холлера взрыв гнева. Из-под корчащегося от боли чейнджлинга выскочила принцесса. На ее ноге показался саиф. Муави просто не успел среагировать, сбитый с толку своей яростью и горем. Его глаза встретились с яростными глазами принцессы Седельной Аравии. Мгновение и клинок пронзил шею охранника и вышел из затылка. Муави захрипел. Его тело задрожало. На глазах принцессы выступили слезы. Ее охранник, глядя на ту, кого поклялся защищать, попытался что-то сказать. Но его губы лишь слабо дрогнули. Жеребец начал падать. Тело Муави перевалилось за борт и упало на песок. Принцесса осела и, уронив клинок, громко всхлипнула.

Автоповозку опять сильно тряхнуло, из-за чего одно из копыт Ангелуса не удержалось. Чейнджлинг бы разделил участь Муави, если бы в последний момент его не схватила Азала.

— (Аравийский) Давай! – крикнула принцесса. – Я тебя держу!

Втащив Ангелуса в кузов, она повернулась к Холлеру. Чейнджлинг сидел без движения с опущенной головой. Одежда на его спине была порвана, из поврежденных крыльев сочилась кровь, а вся спинная пластина темно-синего цвета была в царапинах. Холлер болезненно вздохнул и начал заваливаться на бок. Но Азала бросилась к нему, не дав упасть. Над головой Ангелуса просвистело несколько пуль. Погоня продолжалась и одна из автоповозок ССА нагоняла беглецов.

«Вот же!..»

Тихо зашипев, Ангелус нашел глазами «Бунт» Холлера и подтянул его к себе. Мышцы сильно ныли, от усталости на глазах появилась пелена. Чейнджлинг тряхнул головой, направив дуло в сторону преследователей. Телекинез нажал на спуск.

БАБАХ!

Яркий взрыв осветил ночную пустыню. Несколько автоповозок ССА взлетели, объятые пламенем. Еще взрыв. И еще. Яркие шары огня следовали точно за грузовиком Параспрайтов, поднимая в воздух и уничтожая одну автоповозку за другой. Эмоциональное чутье Ангелуса уловило несколько источников вверху, сияющих гордостью и радостью. На головы бойцов ССА, что избежали взрывов, в прямом смысле полился огненный дождь. Огонь эквестрийских авиационных пулеметов нельзя было спутать ни с чем. Канонада взрывов, пулеметного и пушечного огня создала позади грузовика огненный вал. Ребята Хорна подоспели вовремя.

— Да, мать твою! – закричала Селентия. – А вот и салют в нашу честь! Холлер, как тебе?!

Но синему чейнджлингу было не до этого. Ангелус, кинув пулемет на дно кузова, поспешил к Холлеру. Хоть спинная пластина и была самой прочной частью панциря чейнджлинга, от стрельбы почти в упор она могла не спасти. Синий чейнджлинг все так же сидел без движения, однако теперь его придерживала Азала. Кобылка пыталась во чтобы то ни стало не дать ему упасть, а ее эмоции пестрили жалостью и печалью. Желто-зеленый коктейль переживаний.

— Триггер, ты как?! – Ангелус принялся осматривать спину Холлера.

— Тс-с-с, не ори! – сквозь боль прошипел тот.

Панцирь не был пробит. Пострадали лишь крылья, но это не отменяло того, что у Холлера могло начаться внутреннее кровотечение. А оно было самым страшным для чейнджлинга. Обычного пони можно было прооперировать простым скальпелем, но для прочного панциря нужна была алмазная пила. На копытах Ангелуса так умер не один пациент его расы.

— (Аравийский) Принцесса, положите его! – белый чейнджлинг повернулся к Азале и, указав на дно грузовика, добавил уже Холлеру: — Давай ложись!

Синий чейнджлинг, скалясь и кряхтя, медленно лег на бок. Аравийка, осторожно удерживая голову Холлера, с надеждой посмотрела на Ангелуса.

— Доктор, а это не больно? – Холлер болезненно кашлянул.

Ангелус тут же подставил копыто. Крови не было. Хороший знак. Белый чейнджлинг подтянул к себе свою сумку, достав оттуда набор полевого медика. Он давно научился правильно прятать и складывать его, чтобы даже при самой сумасшедшей перестрелке и беготне самое важное в арсенале врача всегда было под копытом.

— Селентия, держи ровно! – крикнул Ангелус, открывая сумку.

— А? – Селентия обернулась. – Да блять! А можно на сегодня без херовых новостей?!

Громко ругаясь, она принялась обеспокоенно оглядываться.

— (Аравийский) Все будет хорошо? – осторожно спросила Азала.

Ангелус не ответил. Он поднял телекинезом фонарь и, разрезав одежду на боку, нашел боковые панцирные стыки. Достав расширитель, пинцет, бинты и скальпель, Ангелус надкусил ампулу со спиртом и полил ею бок Холлера.

— Стисни зубы, — предупредил белый чейнджлинг.

Холлер стиснул зубы. Поставив расширитель на стыки, Ангелус отодвинул часть панциря и, добравшись до плоти, сделал осторожный надрез. Из аккуратной ранки медленно полилась алая кровь.

— Вот проклятье… — прошипел синий чейнджлинг.

Эмоции Азалы все это время все сильнее окрашивались в темно-синие оттенки страха, тесно переплетающиеся с жалостью и печалью. Ее копыта сильнее сжали голову Холлера, а взгляд метался от Ангелуса к ране. Принцесса прикусила губы.

— Не дергайся, — добавил Ангелус.

В магическом захвате белого чейнджлинга появился алюминиевый цилиндр с синей полосой. Внутри лежал укол с синтезированным целительным гелем синего цвета. То, что может вылечить чейнджлинга почти от любых травм. Если успеть вколоть вовремя и туда, куда нужно.

— Задержи дыхание, — Ангелус обнажил иглу.

Чейнджлинг начал осторожно вводить ее в надрез на теле. Все это вызывало у Холлера неимоверную боль, от чего тот зажмурился и оскалился.

— Вот же!.. — прорычал он.

Ангелус сделал инъекцию геля. Холлер болезненно застонал. Его передние копыта впились в копыта Азалы. Та, в свою очередь, крепче сжимала его голову, словно, стоит ей ее отпустить, синий чейнджлинг точно умрет. Шприц опустел и Ангелус осторожно достал его. Белый чейнджлинг вынул из сумки набор для зашивания ран, аккуратно упакованный в прозрачный пакет.

— Скоро должно подействовать, — кивнул он и, повернувшись к Азале, добавил: – (Аравийский) Он будет в порядке.

Принцесса облегченно вздохнула, опустив голову. Белый чейнджлинг принялся зашивать рану, пока Холлер надрывно кряхтел.

— Надеюсь, доктор из тебя лучше, чем боец… — хохотнул Холлер.

На щеку Холлера упало несколько слезинок. Взгляд синего чейнджлинга остановился на Азале.

— Эй… нашла чего рыдать… — кашлянул Холлер.

Глаза Азалы встретились с его взглядом. Холлер натужно ухмыльнулся. Страх отступил и принцесса сейчас испытывала горечь и боль. Не нужно было гадать, почему. Холлер, как и Ангелус, это прекрасно чуял и понимал.

— Я не знаю, что там кричал этот урод, — Холлер поморщился, – но кричал он точно какую-то херню!

Синий чейнджлинг болезненно вздохнул. Игла, зашивающая рану, причиняла ему неудобства, но целительный гель уже начал делать свое дело. Зашив надрез, Ангелус отсек нить, после чего положил на зашитую рану сложенный бинт, смоченный в спирте. Заклеив все это пластырем, белый чейнджлинг принялся перевязывать крылья. Холлер болезненно дрогнул. Благодаря тому, что крылья у чейнджлингов были достаточно тонкими, пули просто прошивали их и, не меняя траектории летели дальше. Если бы Холлер был пегасом, крылья определенно пришлось бы ампутировать. А тут хватит ванны с гелем, чтобы вернуть их в нормальное состояние.

— Если сегодня кто-то и должен был сдохнуть, так это он или я, а не ты! — добавил Холлер, глядя на Азалу. – Ангел, переведешь?

Ангелус кивнул. Холлер закрыл глаза, глубоко вздохнув.

— Сегодня много аравийцев хотели твоей смерти, — улыбнулся синий чейнджлинг. — Но тебя это не волнует… Ты не ненавидишь их.

Кашлянув, он зажмурился от боли. Казалось, что это тихое откровение было громче, чем грохочущая какофония взрывов и пальбы позади. Ангелус перевел сказанное принцессе. Эмоции той замерли, как и она сама.

— Ты смелая, стойкая, но при этом не бесчувственная… — Холлер посмотрел в глаза принцессе. – Ты любишь свой народ. Ты любишь каждого из них, даже если они не понимают, какую херню творят. Потому подыхать тебе нельзя…

Он осторожно дотронулся до копыта принцессы. Ангелус перевел каждое слово.

— Ты сейчас очень похожа на своего отца, — продолжил он. – На то, каким он был в те дни, когда мы с ребятами сажали его на престол…

Губы Азалы дрогнули.

— Да, я был одним из тех, кто сделал твоего папку эмиром, — усмехнулся Холлер. — А теперь я хочу сделать эмиром его дочурку. Ты права, я действительно всего лишь «нож», но вот этот «ножичек» считает, что другие ублюдки просто недостойны стать правителями этой страны… Ангел, переведи. Можешь без «ублюдков».

Синий чейнджлинг болезненно улыбнулся принцессе. Стоило ей услышать эти слова, как на ее глазах показались слезы. В эмоции грусти и жалости бесцеремонно влетела пара других – гордости и искренней радости. Кобылка наклонилась и обняла голову Холлера.

— Ты не «нож», — шепнула Азала. — (Аравийский) Спасибо…

К этому моменту Ангелус закончил перевязывать второе крыло.

— Все, можно встать, — он начал складывать сумку.

— Не… — с некоторым смущением буркнул Холлер. — Я полежу пока…

Ангелус посмотрел на принцессу. Судя по выражению лица Азалы, она, хоть и плохо знала эквестрийский, все поняла и лишь еле заметно кивнула. На ее лице появилась улыбка.

— Обосраться… — Селентия отвернулась, отрицательно помотав головой. – Слов нет…

Наушник зашипел.

— Параспрайт-1, как слышите, прием? – в эфире прозвучал голос Торча.

— Слышим хорошо! — ответила Селентия. – Даже слишком!

Голос командира частично заглушался каким-то шумом, похожим на шум двигателей.

— Все целы? – спросил Торч.

— Вроде да! – ответила Селентия, обернувшись. – Спасибо за салют! Только твой беложопый поломал Триггера! Он стал розовым и мягким! Нам придется покупать нового!

Синий чейнджлинг еле слышно рыкнул.

— В таком случае предлагаю поцеловать мой мягкий розовый зад! – крикнул он.

— А нет, все в порядке! – загоготала снайпер. – Ложная тревога!

Холлер не выдержал и хохотнул, поморщившись от боли.

— Отлично! – в голосе Торча почувствовалось облегчение. – За вами выслали конвой! К месту встречи вас должны проводить, так что не палите без разбора! Мы с Валькирией подберем вас там! Так держать, ребята! До встречи, Параспрайт-главный, конец связи!

Рация умолкла. Звуки взрывов и стрельбы были уже позади. Воздушное прикрытие гарнизона Эль Амина сработало на крепкую пятерку и единственное, что вызывало сейчас опасение – грузовик, который все еще не развалился и продолжал ехать только благодаря какому-то чуду. От множества эмоциональных источников солдат в небе отделился один и направился прямиком к грузовику. Темный силуэт поравнялся с автоповозкой. Пегас, облаченный в темно-серую форму и вооруженный боевым седлом с двумя пулеметами, козырнул копытом.

— Как погодка в Дубае? – крикнул он.

— Солнечная! – ему ответила Селентия. – Обосраться можно! Я почти обгорела!

Пегас хохотнул.

— Следуйте за мной! – махнул он и, увеличив скорость, перегнал грузовик.

Оставшаяся часть маршрута до конвоя прошла в полной тишине. Все были погружены в свои мысли, пытаясь осознать, что за сегодня произошло. Холлер лежал с закрытыми глазами в копытах Азалы, пока принцесса, держа его голову, молча смотрела на синего чейнджлинга. Ее эмоции сейчас были наполнены спокойствием и радостью. И лежащий в ее копытах чейнджлинг жадно поглощал эту синюю эмоцию. Странно было слышать такое откровение от Холлера, особенно после той пары недель, которые Ангелус провел бок о бок с этой группой. Но внешность обманчива. И лучше всего это знают именно чейнджлинги.

В черноте пустыни показался свет от конвоя. Множество фар боевых машин при поддержке пегасов, окружили грузовик. Отовсюду выбежали взволнованные пони, что устремились к принцессе и, буквально подхватив ее, начали задавать множество вопросов, выплевывая извинения и соболезнования. Про Параспрайтов все забыли, и это было хорошо. Но на общую суматоху Ангелус уже не обращал внимания. Белый чейнджлинг вместе с Селентией осторожно спустили Холлера с грузовика.

— Да я могу ходить! – проворчал синий чейнджлинг.

Он отмахнулся от предложения Селентии опереться ей на шею, чтобы было легче идти, и несколько раз глубоко вздохнул. Переведя дыхание, Холлер повернулся к грузовику, подхватив телекинезом лежащий там «Бунт».

— Ну, будем считать, что не поцарапал, — синий чейнджлинг окинул взглядом свое оружие и ухмыльнулся Ангелусу.

В ночном небе зазвучал гул двигателей. Темный силуэт «Черного Ястреба» сделал вираж и начал приземляться недалеко от общей суматохи.

— А вот и такси, — Селентия размяла шею. – Мне все же больше нравится стрелять, чем водить.

— Давайте на борт, мальчики и девочка! – в наушнике зазвучал голос Торча.

Ястреб приземлился. Сейчас всем было не до Валькирии и ее «птички», ведь все офицеры были заняты принцессой. Обычным же солдатам было все равно, ведь, к их сожалению, пострелять сегодня удалось только авиагруппам.

— Так, я сам! – прошипел Холлер, сделав осторожный шаг.

— Триггер! – знакомый акцент окликнул синего чейнджлинга.

Селентия, Холлер и Ангелус одновременно повернулись. Перед ними стояла Азала, на которой виднелась теплая накидка вместо подобранной в отеле грязной аравийской одежды. Встретившись глазами с синим чейнджлингом, она улыбнулась. Снайпер подняла бровь, после чего повернулась к Холлеру и расплылась в ядовитой ухмылке.

— Если честно, из тебя выйдет херовый эмир, — Селентия покачала головой. – Плюс, ко всему прочему, ты старый и ворчливый зануда.

— Крыса, — вздохнул Холлер. – Иди в жопу.

Снайпер, громко расхохотавшись, зарысила в сторону ястреба.

— Пять минут! – в эфире прозвучал ее ехидный голос. – Триггеру надо попрощаться с новой подружкой!

Ангелус развернулся, чтобы последовать за Селентией, но Холлер его остановил.

— Останься, — вполголоса добавил он.

Азала приблизилась к чейнджлингам, посмотрев на каждого. Ее эмоции запестрели еще большей гордостью и радостью, хоть этот яркий оттенок и был подпорчен печалью и, как ни странно, смущением.

— (Аравийский) Я хотела еще раз сказать спасибо, — принцесса поклонилась Параспрайтам. — Аравия в долгу перед вами. Всеми вами.

— Это можешь не переводить, — Холлер махнул копытом. – Я и так вижу, что это что-то типа благодарности. Я думал, она ограничится официальным письмом.

Синий чейнджлинг хохотнул, но, заметив, что лицо Ангелуса осталось таким же каменным, недовольно поморщился.

— (Аравийский) Но я тут не только для этого, — добавила принцесса.

Азала повернулась к Ангелусу.

— (Аравийский) Как его настоящее имя? – спросила она.

— (Аравийский) Холлер, Ваше Высочество, — ответил белый чейнджлинг.

Услышав свое имя, синий чейнджлинг осторожно посмотрел сперва на принцессу, потом на Ангелуса.

— Ангел, че происходит? – Холлер нахмурился.

— Не знаю, — честно ответил тот.

Оставалось только гадать, что именно сейчас хотела сделать принцесса. Но та не стала томить долгим ожиданием. Азала сделала уверенный шаг вперед и, остановившись в метре от Холлера, подняла свою правую ногу. На ней красовался те самые поножи с клинком ее бывшего охранника. Теперь, когда бой был позади, их можно было лучше рассмотреть. Сами поножи были покрыты золотом, на котором замысловатый узор выводил силуэт ястреба – символа Седельной Аравии. Клюв, крылья и когти птицы были инкрустированы драгоценными камнями красного и черного цветов, что придавало этому оружию неповторимый шарм. Принцесса плавным движением отвела ногу в сторону и обнажила клинок. Лунный блик блеснул на лезвии, исчезая на его кончике. Принцесса выпрямилась, выпятила грудь и слегка приподняла подбородок.

— Ангел, что за херня сейчас творится? – осторожно спросил Холлер.

Белый чейнджлинг узнал этот редчайший аравийский обычай, которого удостаиваются лишь единицы. Белый чейнджлинг сделал шаг назад. Это заметил и Холлер.

— Ангел?.. – взгляд Холлера забегал от клинка к принцессе.

Азала, не меняя позы, повернулась к Ангелусу.

— Преклони колено и опусти голову, — белый чейнджлинг кивнул на землю. – Не заставляй принцессу ждать.

Холлер скорчил недовольную мину, после чего бросил взгляд на клинок. Он неуверенно посмотрел на принцессу, встретившись с ней глазами. Что-то проворчав себе под нос, синий чейнджлинг подогнул правую ногу и склонился перед Азалой. Рана мешала, но Холлер старался не обращать на нее внимание. Конвой удивленно замер, наблюдая за дочерью эмира. Принцесса элегантно крутанула клинком в воздухе, после чего положила его плашмя Холлеру на макушку.

— (Аравийский) Прости, что не могу устроить в честь этого праздник, как подобает в Седельной Аравии, и что не могу сказать всех тех великих слов, которые должна, — начала она. – Но зато я могу сделать самое главное.

Ангелус перевел. Азала подняла саиф, начертив круг над головой Холлера, после чего, вытянув ногу вверх, направила острие клинка в небо.

— (Аравийский) Пусть ты и не знаешь нужных клятв, пусть ты не аравиец, - продолжила она. – Но твои поступки говорят гораздо больше, чем пустые слова.

Принцесса спрятала клинок, после чего сняла поножи и села на песок. Ангелус перевел всю ее речь.

— Встань, — добавила Азала.

Холлер неуверенно поднялся, встретившись с глазами принцессы. Ее эмоции в этот момент засияли еще большей радостью. Она протянула поножи с клинком Холлеру.

— Носить их с честь! — кивнула она. – И будь достоин этот клинок! Как Солнце достоин Неба!

Взгляд синего чейнджлинга замер на поножах. Холлер неуверенно сглотнул.

— Во, блин… — он осторожно протянул копыто и взял саиф.

Как только клинок оказался у Холлера, улыбка принцессы стала еще шире.

— Спасибо… — неуверенно добавил синий чейнджлинг.

Ошеломленный Холлер смотрел то на клинок, то на принцессу, не зная, как реагировать.

— Поздравляю, — кивнул Ангелус. – Теперь ты стал одним из «ахмаров».

Холлер осторожно надел клинок на правую ногу, чем еще больше обрадовал Азалу.

— Хватит сюсюкаться! – в эфире раздался голос Торча. – Мы тоже соскучились! Может, соизволите подтянуть свои жопы к нам и порадовать своим присутствием!

— (Аравийский) Извините, Ваше Высочество, — белый чейнджлинг поклонился принцессе. – Но нам пора.

Она кивнула. В ее эмоции закралась толика грусти.

— Мы еще встречаться? — Азала посмотрела в глаза Холлеру.

Синий чейнджлинг неуверенно почесал затылок. Он повернулся к Ангелусу.

— Как по аравийски будет «не знаю»? – осторожно шепнул он.

Белый чейнджлинг секунду смотрел на Холлера, после взглянул на счастливое лицо принцессы, взирающей на своего нового и, судя по всему, первого ахмара.

— «Адака», — ответил Ангелус.

Холлер благодарно кивнул.

— (Аравийский) Обещаю, — ответил принцессе синий чейнджлинг.

Эмоции принцессы вспыхнули счастьем и радостью. Она, глубоко вздохнув и пытаясь сохранить самообладание, благодарно поклонилась обоим Параспрайтам. Чейнджлинги поспешили к ветролету. Их встретили взгляды остальной группы, сидящей внутри, но сейчас почему-то все молчали. Даже Селентия. Лишь Торч стоял на песке и ждал, пока два последних члена его группы заберутся в ветролет, и только после этого зашел сам. Холлер и Ангелус заняли места прямо у дверей, бросив прощальный взгляд на принцессу. Та помахала им. Улыбка на ее лице стала шире.

— «Ла Эм», — неожиданно сказал Холлер, помахав Азале в ответ. – «Не знаю» по аравийски будет «Ла Эм».

Ангелус повернулся к синему чейнджлингу. Его встретил невозмутимый взгляд.

— Забыл, как будет по-аравийски «обещаю», — Холлер, улыбнувшись, пожал плечами.

— Вот как, — слабо кивнул Ангелус.

Белый чейнджлинг тут же получил от синего слабый толчок в плечо.

— Эй, но это еще не значит, что ты мне нравишься! — с наигранным ворчанием добавил Холлер.

— Я чейнджлинг, Холлер, — вздохнул Ангелус. – Я никому не нравлюсь.

Тот подбоченился.

— Да?! – возмущенно добавил он. – Но я все равно выпью за тебя!

Холлер расплылся в широкой улыбке и засмеялся. Неизвестно, почему, но уголки губ Ангелуса поползли в стороны. Впервые за столько лет, чейнджлинг искренне засмеялся. Слабо, тихо, но засмеялся. Это заметил и Холлер, захохотав еще громче. Он, помотав головой, неожиданно положил копыто на плечо Ангелуса и посмотрел ему в глаза. Лицо Холлера стало серьезным.

— Спасибо, Ангелус…

Двигатели ветролета загудели, отрывая «Черного ястреба» от земли.

Яркий белый свет окружил Феруса, вернув Гвардейца обратно. Чейнджлинг открыл глаза и увидел перед собой Ангелуса. Тот, как и в самом начале его истории, сидел с поднятой головой, смежив веки. Почувствовав, что Ферус проснулся, белокрылый опустил голову и посмотрел на Гвардейца. В его глазах читалась печаль, и теперь Ферус понимал, почему. Словно почувствовав волну чувств и переживаний, что родились в Гвардейце после увиденного, Ангелус осторожно коснулся правой ногой груди Феруса и покачал головой. На его лице появилась улыбка.

— Я вижу, что тебе сейчас есть что спросить, — он говорил полушепотом, — но, пожалуйста, не надо…

Белокрылый опустил голову и глубоко вздохнул.

— Это… — он на мгновение запнулся, прикусив губы.

Казалось, что внутри Ангелуса сейчас разгорается пожар, с огнем которого чейнджлинг борется изо всех сил. И не стоило гадать, что именно за пламя разожгла история, рассказанная Ферусу. Ангелус еще раз глубоко вздохнул и выпрямился.

— Эти воспоминания причиняют боль… — он посмотрел Гвардейцу в глаза. – Я отвечу на все твои вопросы, но не сейчас. Прости меня…

Ферус положил свое копыто на плечо белокрылому и покачал головой, давая понять, что не намерен настаивать.

— Спасибо, — кивнул Ангелус.

— Я чувствую, что эта исповедь не оставила тебя равнодушным, — послышался голос Инвиди.

Ферус повернулся к ней.

«Да, моя Королева. Ангелус сегодня показал мне так много… Гораздо больше того, на что я рассчитывал. Благодаря ему я многое понял. И я искренне благодарен ему за это»

Гвардеец посмотрел на белокрылого и благодарно поклонился. Инвиди приблизилась к ним и положила копыто на другое плечо Ангелуса.

— Спасибо тебе, Ангелус, — она тоже поклонилась. — От всех нас.

Тот неуверенно кивнул. Внезапно рядом с Ферусом всплыла маленькая Искра, которая начала нетерпеливо крутиться вокруг своего защитника и мерцать. Возмущенное поведение Светлячка заметили все.

— Тебе пора возвращаться, — улыбнулась Инвиди.

«Да, моя Королева»

Ангелус около секунды завороженно смотрел на Искру, после чего повернулся к Ферусу и слабо улыбнулся.

— Теперь и я чувствую ее тепло, — прошептал он. – Возвращайся, как будешь готов. Я буду ждать.

Гвардеец еще раз благодарно поклонился белокрылому и встал, окинув взглядом свой улей и Королеву.

«Спасибо. Всем вам»

— Мы будем ждать тебя, Ферус.

Тени начали сгущаться вокруг Феруса, возвращая его в реальный мир.

Колесо грузовика наехало на кочку, из-за чего многотонную махину сильно тряхнуло. Ребел чуть было не впечаталась носом в пол, но вовремя удержалась. Туго затянутая веревка натирала связанные ноги, не давая нормально двигаться, но сейчас было все равно. С того момента, как «Боевой Кабан» наехал на этого непонятного странника и перевернулся, похоронив последнюю надежду, все стало неважным. Океан апатии и безразличия окутал кобылу, лишив желания сопротивляться и сражаться. А ведь все почти получилось…

«Но у Пустоши свои планы на этот счет, верно?..»

Все было напрасно. Столько сил, вложенных в подготовку, столько страданий, не говоря уже о нескольких жизнях хороших пони, что помогли Ребел осуществить задуманное. Проклятье, ей даже как-то удалось обмануть одного из сыновей Нетленного, скрыв всю подготовку. Что сам самопровозглашенный Король Черной Равнины, что его отпрыски – вероятно, самое худшее порождение Пустоши. И вечно безэмоциональная морда его самого старшего сынка это лишь подтверждала. Кто знает, быть может он позволил себя обмануть Ребел, только чтобы позже развлечь папочку. Кобыла зло оскалилась.

«Дерьмо…»

Но следовало отдать должное этому ходячему железному пони – в кибернетике он разбирался лучше, чем кто-либо. Взгляд Ребел невольно опустился на ее правую переднюю ногу. Вернее, но то, что было вместо нее. Черно-серый металлический протез, заканчивающийся стальным копытом, которое при желании превращалось в клешню. Хват у нее был такой, что можно было раздавить кому-нибудь голову. И именно этот кибер-гений и сделал ей конечность взамен потерянной. Как и почти всем Псам Войны, превратив даже самого никчемного калеку в оружие. И Нетленный не гнушался этим пользоваться.

«Одно зло порождало еще большее зло…»

Взгляд Ребел переместился на вырезанную в крыше дыру, перегороженную стальными прутьями. Грязно-серые тучи проплывали над грузовиком-тюрьмой, в котором ехала кобыла-отступница. Она попыталась что-то изменить не только для себя, но и для тех молодых кобылок, которых этот свихнувшийся старик использует для утех. И смерть старика Роупа, что помог связаться с этим Ди-Джеем Пон-3, была напрасной. А оставалось же всего ничего – миновать Кантерлотскую гору и все – дальше Псы Войны бы не поехали, потому что тогда бы им не хватило горючего на обратную дорогу. Чего не скажешь о Ребел, ведь возвращаться ей точно не было нужды. Шанс был, но его отняли.

— Тупая херня! – до ушей кобылы донесся сердитый жеребячий голосок.

«Грозный» выкрик дополнился гулкими ударами маленькой недовольной пони по устройству, напоминающему какой-то накопытный терминал, что Ребел часто видела у работников Стойла в Цитадели. Как прибор выдерживал такое варварское обращение – было загадкой. С того самого момента, как эту странную парочку посадили вместе с Ребел, маленькая кобылка без устали колошматила терминал, гневно рыча и фыркая. Когда ей надоедало, она копошилась в сумках и в огромном свертке своего спящего спутника. Когда даже это ей наскучивало, она безуспешно пыталась его разбудить, тыкая копытцами в живот, после чего возвращалась к издевательствам над прибором. Вся эта жеребячья возня не могла не раздражать, но Ребел было все равно. Слишком сильная апатия и безразличие. Все равно они уже покойники, что эта малышка, что ее спутник. Или, в лучшем случае, они станут новыми рабами в Цитадели. Но маленькая пони вела себя так, словно была твердо уверена, что ей абсолютно ничего не угрожает.

«Милая жеребячья наивность»

От этой мысли стало еще грустнее. Нет, быть героем на Пустоши это обыкновенное самоубийство. Вероятно, чуть более экзотическое, чем прыгнуть в яму с рад-скорпионами или пойти гулять по Мертвому Лесу, полной грудью вдыхая розовый туман.

— Блять, надоело! – громко фыркнула кобылка.

Она повернулась к своему спутнику, земному темно-зеленому жеребцу, и навострила ухо. Второе осталось висеть без движения. Видимо, оно было сломано. Малышка сильно ткнула своего спутника в живот и, задрав головку, ощетинилась.

— ФЫР-ФЫР, БЛЯТЬ! – рявкнула кобылка.

От этого ора Ребел невольно вздрогнула. Он не только заглушил двигатель, но и говор Псов Войны снаружи, заставив их мигом стихнуть.

— ФЫР-ФЫР, БЛЯТЬ, Я ЗАЕБАЛАСЬ ТУТ ЕХАТЬ! – добавила малышка, стукнув своего спутника в бок. – ПРОСЫПАЙСЯ, ЖОПА ЗУБАСТАЯ!

Верхний люк цистерны открылся, и оттуда показалась голова темно-желтого единорога в черной бандане. В нем Ребел легко узнала Психо. Хоть жеребец был посредственным бойцом среди Армии Нетленного, но сам он считал иначе. Сердитый взгляд Психо замер на Ребел. Жеребец оскалился острыми зубами, явив на лице некое подобие едкой ухмылки. В ней, правда, не хватало несколько зубов. И лишился он их не без помощи Ребел, потому вид связанной и приговоренной к смерти кобылы его неимоверно радовал.

— ЭЙ! – громкий выкрик жеребенка заставил дрогнуть и Психо.

Жеребец развернулся, впившись глазами в малышку, что безуспешно будила своего спутника.

— Ты че орешь, мать твою?! – рявкнул Пес Войны.

Малышка перестала толкать своего спутника, замерев. Ее здоровое ушко встало торчком, а голова слегка повернулась вбок.

— Откуда, блять, голос?! – сердитый голосок превратился в надменный.

Она недоумевающе покрутила головой из стороны в сторону, как будто не понимала, откуда доносился звук. Жеребенок подняла голову и понюхала воздух.

— Какого хера тут запахло говном? – возмущенно добавила она.

Малышка повернулась, увидев в люке Психо. Жеребенок одарила жеребца самым надменным взглядом, на который только была способна.

— Фу, блять! – малышка брезгливо поморщилась. – Говорящее говно!

— Че-е-е?! – прошипел Психо. – Че ты сказала?!

Он тут же спрыгнул внутрь, а оскал на его морде стал еще злее. Вот сейчас Ребел действительно стало не по себе. Одно дело жеребячья наивность – другое, когда ты намеренно провоцируешь того, кто может оторвать тебе башку.

— Ой, заткните кто-нибудь этот высер радигатора! — жеребенок закрыла копытцем нос и помахала другим. – У меня уже от вони глаза слезятся!

Из люка показалась голова другого Пса Войны – серой кобылы Джейл. Услышав последнюю фразу жеребенка, она выпучила глаза и громко прыснула.

— «Высер радигатора»! – загоготала она, посмотрев на Психо. – Нихера она дерзкая, да?

В магическом захвате Психо появился нож.

— Не трогай ее! – крикнула Ребел. – Она же еще жеребенок!

Она попыталась подняться и ринуться на жеребца, но тут же получила удар копытами в грудь и упала на пол. Над горлом кобылы завис клинок. Ребел оскалилась.

— Не рыпайся, предательница! – грозно прорычал Психо. – С тобой мы разберемся позже! Очень надеюсь, что Нетленный позволит мне выбить у тебя пару зубов на прощание!

Он улыбнулся своей дырявой ухмылкой.

— Нихера себе ты злющий! – раздался жеребячий голосок.

Взгляды пони устремились на малышку. Та подняла передние копытца, изобразив на лице искреннее удивление.

— Да я пержу злее, чем это! – фыркнула она.

Джейл загоготала.

— А она мне нравится! – кобыла посмотрела на Психо. – Что, хуффингтонский жнец, обосрался? Боишься, что она тебя отделает?

Психо яростно оскалился, а его глаза вспыхнули ненавистью. В довесок к оскорблениям жеребенка, называть этого чокнутого лизоблюда еще и самым обидным для Псов Войны прозвищем было зря. Теперь малышке точно не жить.

— Заткнись! – он направил острие ножа на Джейл. – Никто не смеет меня так называть! Я сперва вырежу язык этому мелкому говну, а потом тебе и подарю их Глотке! Лучше присмотри за предательницей, пока я тебе брюхо не вспорол!

— Нет! – рявкнула Ребел.

Джейл, спрыгнув в цистерну, быстрым движением выхватила свой пистолет. Ее передние ноги были заменены на протезы, что позволяло земной кобыле с легкостью пользоваться пистолетами без помощи рта. Ствол уткнулся в щеку Ребел. Второй свободной кибернетической ногой Джейл придавила протез кобылы к полу, не давая воспользоваться им и порвать веревки. Та злобно зарычала.

— Не рыпайся! — хихикнула она. – Лучше давай посмотрим за представлением!

Вот и вся плата за попытку быть героем и что-то изменить. Хочешь, как лучше, а потом, валяясь на полу, видишь, как гребаный псих убивает жеребенка, а ты не в силах ничего сделать. Самым жутким было то, что ее спутник просто сидел с закрытыми глазами. Словно это был вообще не пони, а какая-то безэмоциональная кукла. А ведь именно в него и врезался «Боевой Кабан»… Быть может, самоуверенность этой малышки не такая уж и наивность?

Психо поднял нож и повернулся к жеребенку. Но маленькая пони как будто не понимала, что ей грозит. И вновь эти непонятно откуда взявшиеся уверенность и бесстрашие.

— Ху-кто?! – ее взгляд вместе с торчащим ушком метался между Джейл и Психо. – «хуйфингтонкский жнец»?

Малышка звонко засмеялась и, сев на попу, указала копытом на Психо.

— Хуйфингтонкский жнец! – она схватилась копытцами за живот, продолжая заливаться хохотом.

Кажется, малышка только что модернизировала оскорбление, сделав его еще обиднее. Это стало последней каплей. Психо, бешено рыча, рванул на жеребенка. Единственное, что Ребел оставалось – безвольно лежать и сожалеть.

— Дерьмо!.. – простонала кобыла.

— Щас будет самое веселое! – гоготнула Джейл.

И она не ошиблась. Как только до малышки оставалась пара шагов, Психо неожиданно рухнул на пол. Его нож выпал из магического захвата, упав рядом с жеребенком. Жеребца как будто бы что-то придавило к полу, а ему оставалось лишь хрипеть и беспомощно перебирать копытами.

— Ой, а что случилось? – жеребенок сделала удивленную мордашку. — А что с ебалом? А почему оно на полу?

Психо болезненно застонал, пытаясь выбраться. Но невидимая сила настолько крепко схватила жеребца, что тот не мог сказать ни слова. Малышка занесла копытце и огрела его по уху. Удар, видимо, был действительно сильным, потому что Психо громко вскрикнул, принявшись тяжело дышать.

— Э, что за херня?! – рявкнула Джейл.
Она вскинула свой пистолет, нацелившись на жеребенка. Шанс. Единственная дельная мысль, которая пришла Ребел в голову – резко вскочить и толкнуть плечом кобылу в сторону Психо и надеяться, что с ней случится то же самое. В этот момент грузовик подпрыгнул на кочке. Толчок отправил Джейл точно туда, куда и требовалось. Что-то невидимое подняло кобылу в воздух, сильно сдавив шею. Странно еще было то, что кибернетические протезы той беспомощно повисли, словно неведомая сила отключила их. Ребел осторожно поднялась, стараясь не сводить ошеломленный взгляд с жеребенка. Малышка повернулась к своему спутнику и, ощетинившись, сердито надула щечки.

— Хера так долго?! – она нетерпеливо затопала передними копытцами.

Странный жеребец медленно встал. Пустой безэмоциональный взгляд изумрудных глаз устремился вперед, в глубину грузовика, не реагируя ни на что. Пони повернул голову к малышке, пока та, словно маленький разгневанный меховой клубок, сердито смотрела на него.

— Ты опять провоцируешь пони? – с каменным спокойствием спросил жеребец.

— Не ну а хули он выебывается?! – она возмущенно вскинула передние ножки.

Сцена была настолько странной и умилительной, что показалась Ребел сном. Только что жеребенка пытались убить, а она ведет так, как будто это заурядная мелочь. Но, судя по придавленному к полу Психо и болтающейся в воздухе Джейл, для малышки это действительно была обыденность. Ее уверенность в том, что ей никто ничего не сделает, не была жеребячьей наивностью. Это был факт, которым маленькая дерзкая пони с удовольствием пользовалась. Джейл и Психо взлетели над полом, после чего одновременно врезались друг в друга. Раздался неприятный хруст, и оба Пса Войны обмякли, лишившись чувств.

— Э, ну и чего ты их не прибил?! – возмутилась малышка.

— Потому, что я не хочу, — спокойно ответил странный пони.

Жеребенок насупилась.

— Потому что ты старый вредный зубастый хер! – она показала жеребцу язык.

Пони положил Психо и Джейл на дно цистерны. Рядом с ним всплыла фляга. Но привычной ауры телекинеза, как у единорогов, Ребел почему-то не видела. Словно предмет был привязан невидимыми нитями или вообще двигался сам по себе.

— И мне! – малышка застучала копытцами.

Напоив странного пони, фляга плавно переместилась к жеребенку.

— Эй, Джейл, че у вас там за херня творится? – крикнул кто-то снаружи.

— Нормально все! – крикнул пони голосом кобылы. – Сейчас уже вылезем! Че ты кипишишь?!

Снаружи раздался смешок с какой-то остротой. Вторая странность, лишившая Ребел дара речи. Что это сейчас было? Как этот жеребец только что ответил голосом Джейл? Что за херня сейчас происходит? Кто они?!

— Пошли отсюда! – малышка протянула флягу своему спутнику. – Тут скучно!

Ребел не выдержала и уронила голову, тихо засмеявшись. Возможно, увиденное подтверждало, что малышке нечего бояться, или было всего-лишь удачей. Во всяком случае, вырубить двух не самых смышленых и опасных Псов Войны не проблема. Но «уйти»? Просто так уйти от целой армии и самого Нетленного, который, следуя своей извращенной логике в любом случае заставит «оплатить» разбитый грузовик? Нет, уйти сейчас не мог никто.

— Вы и правда думаете, что сможете просто уйти? – усмехнулась Ребел.

Услышав смех, жеребенок обернулась и сердито нахмурилась.

— А кто нам не даст?! – фыркнула она. – Ты?

— От Нетленного не уйти, — добавила кобыла. – Может быть, вы и вырубили двух, но у него тут целая армия. И они куда злее тех, что валяются рядом с вами.

Ребел покачала головой. Было одновременно и забавно и горестно объяснять маленькому жеребенку, что дороги назад уже нет. Что как только они сели в этот грузовик, их судьбы уже предопределены. И даже ее странный спутник этого не изменит.

— Псы Войны Нетленного не зря носят такое название, — продолжила Ребел. – Я видела всю исподнюю его гребаной империи, построенной на крови и костях. Я даже пыталась сбежать, но тщетно…

Кобыла тихо засмеялась. Тяжелое откровение от той, кто буквально недавно была острием копья. Острием, которое вдруг возомнило себя лучше других, и попыталась пойти против всех. И чем это обернулось? Ребел посмотрела на свои связанные копыта.

— Видимо, ему нравятся ретивые кобылы, потому он и оставил меня в живых, — кобыла злобно фыркнула. – А еще ему нравилось, как я втаптываю копытами в песок его врагов. Нетленный сделал меня своим «Боевым генералом». Даже пару раз назвал своей «дочуркой»… А потом этот старый дурак приставил меня сторожить свои «драгоценности».

Ребел покачала головой. Непонятно, зачем она изливает душу паре оборванцев с Пустоши. Таких же оборванцев, каким когда-то была и она. Но почему-то именно сейчас захотелось выговориться. Все равно им всем скоро конец. Ребел посмотрела в глаза жеребенка. Один из них был голубым, а другой зеленым, что в совокупности с ее пегим черно-песочным окрасом выглядело дерзко и в то же время мило. Как и ее насупленная мордашка, смело смотрящая на одну из тех, кто когда-то была грозой Черной Равнины.

— И вот тогда я решила изменить все, хотя бы для них… — Ребел покачала головой. – Но нет. У Пустоши всегда другие планы на своих «героев». Она пережевывает их тщательнее остальных. Теперь я это понимаю. Понимаю, как Пустошь умеет ломать… Как забирает у тебя надежду, а потом и жизнь…

Ребел стиснула зубы. Жеребенок хотела что-то выкрикнуть, но неожиданно прервалась. Повернувшись к своему спутнику, она удивленно наклонила голову вбок. Он еле заметно покачал головой, из-за чего ушко малышки встало торчком, а взгляд метнулся на Ребел и обратно. Стеклянные глаза странного пони продолжали смотреть перед собой, словно их вообще не было.

— Почему? – низким, рычащим голосом, спросил он. – Почему вы во всем вините меня?

Ребел удивленно нахмурилась. Жеребец наклонил голову почти до самого дна цистерны. Малышка ухватилось за его ухо, и уселась сверху. Теперь ее взгляд, направленный на Ребел, сиял озорной дерзостью, что еще больше удивило кобылу.

— В чем? – спросила она.

— В том, что вы такие, — ответил жеребец.

Он чуть приподнял голову. Теперь жеребенок находилась на одном уровне с глазами Ребел. Пони сделал шаг навстречу. Сейчас, в такой позе, он был похож на хищника, готового к прыжку.
— Не по моей вине эти земли превратились в выжженную пустыню две сотни лет назад, — продолжил странный пони. – Не по моей вине выжившие схватились за оружие, принявшись делить то, что осталось.

Он замер в шаге от Ребел. Кобыла почувствовала, как ее кибернетическая нога перестала слушаться. К горлу стали подбираться ледяные когти страха.

— И уж точно не я заставляю вас каждый день терзать и убивать друг друга, — прорычал жеребец.

— К… кто ты?.. – на одном дыхании выпалила Ребел.

Жеребец сделал шаг. Теперь он был почти вплотную. Кобыла смогла почувствовать его дыхание. Ровное, спокойное. Ребел отстранилась, уперевшись спиной в заднюю стенку цистерны. По спине пробежал холодок.

— Я, как вы сами говорите, тот кошмар, что преследует ваши трусливые сны, — начал жеребец. – Я то чудовище, которого вы боитесь больше всего. Я тот монстр, с которым вы пытаетесь сражаться, давая клятвы друг другу. И я то зло, которое вы вините за все собственные беды.

Жеребца окутало ярко-зеленое пламя. Изумрудный огонь сжег личину жеребца, явив перед Ребел то, от чего перехватило дыхание. Кобыла редко когда боялась, но сейчас был именно тот момент. Пони вжалась спиной в стенку, впившись глазами в чудовище, стоящее перед ней на расстоянии вытянутого копыта. Пустые глазницы, испещренные шрамами, длинные клыки и черный панцирь. Существо заметно прибавило в размере, почти упираясь макушкой в верхнюю часть цистерны. А вот жеребенка подобная реакция со стороны Ребел неимоверно обрадовала. Малышка положила копыта на треугольный нарост на голове монстра и ехидно улыбнулась.

— Я — Пустошь, — прорычало существо.

Голос его заметно ниже и грубее. Теперь стало понятно, почему жеребенок так себя вела.

— Но не я превращаю ваши жизни в Тартар, — продолжил монстр. – Вы это делаете сами.

Жеребенок, поставив свои передние ножки на лоб существа, выпрямилась и подалась вперед, в точности повторяя его позу. Словно она была глазами этого слепого чудовища.

— Вы забыли, что значит быть пони, — он покачал головой. – Вы забыли, что значит быть добрыми и заботиться друг о друге. Как забыл и я.

Взгляд Ребел замер на жеребенке. Та, вопреки своему темпераменту, молча сверлила кобылу своими разноцветными глазами. Страх не давал пошевелиться, но в то же время с каждым словом этого чудовища внутри что-то закипало.

— Но мне помогли вспомнить, — продолжило существо. – Теперь я хочу, чтобы вспомнили и вы. Вы не сможете меня победить, но вы можете помочь мне измениться. Пони породили Пустошь, и только пони могут вернуть все назад.

Глаза Ребел расширились от удивления. В голове возник голос Ди-Джея Пон-3, чью короткую запись старик Роуп дал ей недавно послушать. Ей редко удавалось услышать голос этого Ди-Джея, ведь тут радио было запрещено, но эта короткая запись стала для Ребел спусковым механизмом. После нее и было принято решение похитить кобылок и изменить что-то в своей жизни. Ребел оторопела. Осознание, словно яркая стрела, пронзила сознание, осветив самые скрытые уголки разума.

«Пустошь и Искра…»

— Фыр-Фыр, ты уверен? – подала голос малышка, постучав копытцем по панцирю существа. – Как сраные пони могут тебе помочь?! Эти твари способны только врать и мочить тех, кто им не нравится! Они даже не могут перестать быть погаными уродами, трахающими и убивающими всех вокруг! Как ты хочешь, чтобы они помогли тебе?! Она такая же, как и те два выкидыша!

Слова малышки разожгли пламя гнева внутри.

— Нет! – прошипела Ребел, впившись глазами в жеребенка. – Я хотела помочь! Я хотела что-то поменять!

— О да, конечно хотела! – малышка громко фыркнула. – Продала бы их каким-нибудь уродам в качестве дешевой пиздятины!

Ребел оскалилась. Кобыла подалась вперед, но уперлась лбом во что-то твердое и невидимое. Но сейчас было плевать.

— Никогда! – гневно зарычала Ребел. — Откуда тебе знать?!

— Я отлично знаю, какими тварями и ублюдками вы можете быть! – зашипела в ответ малышка, оттянув копытцем свое поврежденное ушко. – Потому что всю мою сраную жизнь мне попадаются только такие уроды, как ты! Вы все мило пиздите, какие вы хорошие, а потом, улыбаясь, мучаете! И смеетесь! Это же так весело! Вам плевать друг на друга, и заботит вас только собственная шкура! Подлые, врущие твари! Все пони заслуживают только одного – сдохнуть в ближайшей яме!

Гневная тирада жеребенка распалила пламя негодования еще больше. Да, среди армии Нетленного было полно таких, кто, хохоча, способен поджечь еще живого пони и смотреть, как тот страдает. Или изнасиловать целую семью на глазах у всей деревни. А потом убить их. Просто так, в назидание. Но она была не такой! Именно поэтому она и пошла на этот шаг! Да, она убивала, но на то были причины! Разве у нее был выбор?..

«Разве… был?..»

Пламя гнева угасло, оставив после себя лишь пепел сожаления. Ребел была частью армии Нетленного Ди, и ничто не перечеркнет то, что она делала по его приказу. Калечила, убивала, терзала…

— Фыр-Фыр, думаешь, в них осталось что-то хорошее? – малышка посмотрела на монстра. – Что-то, что ты помнил, когда этот мир не был таким дерьмом?

Жеребенок сердито вздохнула.

— Думаешь, в них еще есть, что спасать? — добавила она.

— Этот вопрос надо задавать не мне, — ответило существо.

Взгляд жеребенка впился в Ребел.

— Я… я… — в горле встал ком. – Я…

Яркий свет, горящий в бесконечной темноте. Это был он. О нем и говорил Ди-Джей Пон-3. И теперь, если оглянуться на то, что раньше пряталось в потемках, то можно увидеть все те ужасы. Ужасы, что Ребел совершила, пока была частью армии Нетленного. Убитые пони, зебры и грифоны. Матери, лишенные детей и дети, лишенные родителей. Нет, она не спаситель и не герой, она такое же озлобленное порождение, превратившее этот мир в выгребную яму. Очередной гнойный нарыв на теле Эквестрии, который с какого-то хера решил поиграть в героя. Ребел стиснула зубы. Малышка была права. Злость на все вокруг стала злостью на саму себя. Глаза кобылы намокли. Она попыталась уронить голову, но внезапно ее подбородок уперся во что-то невидимое.

— Я чувствую твой гнев и твою горечь, — прошептал монстр.

Невидимые силы подняли подбородок Ребел выше так, чтобы ее глаза были на уровне глаз малышки. Губы кобылы дрогнули.

— Быть или не быть монстром – это выбор, — продолжило существо. – Только тебе решать — злиться на себя и закончить все тут, бросив их. Или же найти внутри то, что еще можно спасти, и направить свой гнев на защиту этого.

Ребел прикусила губу.

— Но я не знаю, что делать… — голос кобылы задрожал.

— Начни с себя, — кивнул монстр. – Стань лучше той, кем ты была. И только тогда ты увидишь путь. Но только от тебя зависит, пойдешь ли ты по нему или останешься на месте.

Что-то в мгновение ока разорвало веревки на ногах Ребел, освободив ее. Монстр медленно отшагнул назад. Кобыла почувствовала, как к ее протезу вернулся контроль. Она встала. Внутренний пожар полыхал ярче и горячее сотен горящих автоповозок. То чувство, когда ты считала, что делаешь все правильно, но эту иллюзию жестоким образом разрушили. Но сейчас Ребел была этому неимоверно благодарна.

— Готова ли ты измениться и стать лучше? – спросило существо. – Готова ли ты помочь Пустоши измениться и стать лучше?

Ребел сделала глубокий вдох, взглянув в пустые глазницы чудовища, после чего посмотрела в глаза малышки. Та, скрестив передние копытца на груди и задрав подбородок, пристально смотрела на нее, как самый жесткий и неподкупный судья, в чьих копытах сейчас была не просто жизнь кобылы, а ее душа. И, если не соврать, так оно и было.

— Да! – громко и уверенно топнула Ребел. – Я обещаю!

Монстра объяло изумрудное пламя, вмиг придавшее ему облик синего пегаса с такого же цвета ирокезом и аккуратной бородой. На его боку теперь красовалась метка в виде флейты. Рост и размер существа так же заметно уменьшились.

— Скоро мы узнаем цену твоим словам, — его голос изменился, но остался низким и грубым.

Снаружи послышался рев толпы. Ребел навострила уши и, обойдя странного пони, подбежала к вырезанной в двери щели. В глаза бросился дым, идущий от очертаний нефтеперерабатывающего завода около руин Жирухи. Его трубы, башни, языки пламени и постоянный смог, дополняющий грязно-серые тучи в небе, возвышались над пустынной местностью, окрашивая ее в еще более мрачные цвета. Сам завод находился в нескольких километрах от Цитадели Нетленного, а значит, их везут именно туда.

«Сразу на арену, да?»

Вдруг из открытого люка показалась голова вороной кобылы, чьи удивленные глаза уставились сперва на странного пони, а потом резко перепрыгнули на Ребел.

— А где эти два? – ошеломленно спросила пони.

— Ты соскучилась, Памп? – Ребел усмехнулась и кивнула рядом с собой. – Вот они, тут. Не бойся, живые.

Глаза той уже приспособились к темноте, и нашли двух лежащих около задней двери клетки-цистерны Псов Войны. Лицо Памп стало злобным.

— А я, блять, говорила, что их надо было обыскать! – рявкнула она, ткнув копытом в валяющихся без сознания товарищей.

Сердито бубня себе под нос вариации слова «дебилы», она подняла голову и закрыла люк.

— Мы почти приехали, — Ребел повернулась к малышке и ее спутнику. – Нетленный везет нас прямо на арену.

Существо в облике жеребца кивнуло. А вот взгляд жеребенка от слова «арена» возбужденно забегал.

— Мы поедем на арену, где сраные пони будут пытаться меня отпиздить? – с неподдельной надеждой в голосе спросила она. – А ты, как дохера распиздастый защитник, должен будешь меня защищать и всячески давать им пизды?

Ее маленькие ножки принялись нетерпеливо теребить синий ирокез ее спутника, требуя ответа. Замаскированный монстр тяжело вздохнул.

— Если потребуется, — ответил он.

— УРА!!! – закричала жеребенок.

Она принялась оглядываться вокруг себя, словно ища что-то. Найдя искомое – накопытный терминал, лежащий недалеко от Ребел, она, недолго думая, спрыгнула с головы жеребца. В это же мгновение что-то невидимое подхватило ее и подвесило в воздухе.

— Фыр-Фыр! – жеребенок забавно перебирала в воздухе копытцами. – Я забыла ту сраную нихера не работающую штуковину!

Ее спутник бережно поставил малышку на пол. Та ринулась к прибору, а жеребец зашагал следом, стараясь не отпускать жеребенка далеко от себя. Эта короткая сцена заставила Ребел улыбнуться. Жуткое, огромное и, судя по валяющимся на дне цистерны Псам Войны, крайне опасное существо, которое всеми силами оберегает хрупкого жеребенка. И после гневной тирады малышки, которая словно яркий луч света показала, насколько же кобыла была неправа в прошлом, была веская причина ее оберегать. Добравшись до прибора, жеребенок подняла его и на мгновение задумалась. Она посмотрела на своего спутника, на его сумки, после чего опять повернулась к своему накопытному терминалу. Маленькие шестеренки в ее голове щелкнули. Она скривила задумчивую мордашку, плюхнулась попой на дно цистерны и начала надевать терминал на заднюю правую ножку. Если Ребел ничего не путала, обычно эти штуки пони носили на передних ногах, но чтобы на задней…

— Фыр-Фыр, я готова раздавать пиздюли! – надев накопытный терминал, жеребенок встала и важно выпятила грудь.

Невидимые силы подхватили ее, усадив спутнику на голову. Малышка тут же поставила свои передние копытца ему на глаза, но тот никак не отреагировал. Если бы у этого существа были глаза, ему определенно было бы некомфортно. Но, как Ребел уже успела убедиться, их монстр давно лишился. Вот только ему это не мешало.
— Я не думаю, что «Фыр-Фыр» твое настоящее имя, — ухмыльнулась Ребел. – Или мне так и обращаться к тебе – «Пустошь»?

— Меня зовут Ферус, — ответил ей замаскированный монстр. – А пони, которая сейчас натравит на себя всю армию Псов Войны зовут Файрфлай.

Малышка возмущенно надула щечки и постучала копытцем по лбу Феруса.

— Че-е-е?! – фыркнула она. – Че я сделаю?!

Через секунду Файрфлай поняла, что фраза ее спутника имела цель показать, какая она «крутая». Жеребенок важно задрала подбородок и расплылась в дерзкой ухмылке.

— А, ну да! – кивнула малышка.

Ребел не выдержала и, покачав головой, тихо усмехнулась. Рядом с Ферусом всплыла красная повязка, которую он повязал на свою правую ногу. Жест заставил Ребел удивленно нахмуриться. В памяти всплыла старая байка, в которую верило множество глупцов. Ребел лично убила пару таких самозванцев, что пытались сыграть на поголовном невежестве и вере во всякую мистику. Но задать возникший вопрос Ребел не успела. Жеребенок опередила кобылу.

— Фыр-Фыр, а что это? – Файрфлай переползла на нос Феруса и посмотрела на его ногу.

Ее спутник молчал. Жеребенок нетерпеливо затарабанила копытцами, требуя ответа.

— Это предупреждение, — наконец, ответил Ферус. – И символ надежды.

— Надежды? – Файрфлай прекратила барабанить ножками.

Малышка нахмурилась, наклонив голову в бок. Ответ удивил и Ребел. Кобыла изумленно подняла брови.

— Эта повязка предупреждение для благоразумных: «держитесь подальше», — продолжил Ферус. — Или надежда для бесчувственного монстра, когда он встречал безумца, решавшего напасть. Там, глубоко внутри, среди забытых кошмаров, чудовище все еще надеялось… Надеялось, что найдется тот, кто прекратит его бессмысленные страдания, и, наконец, убьет его.

Ферус глубоко вздохнул. Файрфлай перестала копошиться и внимательно слушала каждое слово. Ее спутник поднял правую ногу, демонстрируя красную повязку.

— Но монстр давал только один шанс, — он слабо кивнул на нее. – И если ты решишь напасть, этот символ дает тебе право первого выстрела.

Жеребенок удивленно потеребила гриву копытцем, посмотрела на повязку и повернулась к Ферусу. Вдруг ее глаза возбужденно вспыхнули, а сама она вскочила на ножки, принявшись перебирать ими. На большом носу пегаса маленькая кобылка казалась игрушечной.

— А если мы встретим этого монстра, мы дадим ему пизды? – с неподдельным интересом спросила Файрфлай.

Уголки губ Феруса медленно поползли в стороны.

— Ты уже дала, Файрфлай, — шепотом ответил он. – Так врезала, что он в ужасе забился в самый темный угол. И пока ты тут, он не посмеет высунуться.

Малышка еще сильнее нахмурилась.

— А почему я тогда этого не помню? – она разочарованно надула губки.

— Может потому, что ты очень крутая? – улыбка Феруса стала еще шире.

Файрфлай перебралась на макушку своего спутника. Устроившись поудобнее, она подняла голову и, приставив копытце к подбородку, задумалась над вопросом. Ее взгляд отправился задумчиво гулять по крыше цистерны.

— Да! – через мгновение она гордо кивнула и выпятила грудь. – Я настолько охуенная, что даже не поняла этого!

Ребел почувствовала, как волна умиления, радости и счастья нахлынула на нее, поглотив от копыт до кончиков ушей. Глядя на эту колоритную парочку и их отношения, кобыла впервые в своей жизни почувствовала, чего никогда не испытывала. Что-то мягкое, доброе и теплое. Что-то такое, что рождает одно желание – сохранить это чувство и приумножить его.

«Это и есть тот самый свет, который ты несешь сквозь темноту, да?»

Рев толпы стал громче. Он почти заглушал рокот мотора. Ребел посмотрела в прорезь в задней двери. Сопровождение покинуло их, и вокруг виднелись ветхие хибарки пони, которым Нетленный позволил поселиться в окрестностях Цитадели. В обмен на защиту, воду и пропитание, Псы Войны заставляли их работать на себя. Труд был почти что рабским, с той лишь разницей, что эта горькая похлебка была приправлена высокопарными речами Короля Черной Равнины. Но, сколько ни посыпай дерьмо сахаром, дерьмом оно от этого быть не перестает.

— Нетленный не упустит возможности сделать громкое и яркое представление из моей казни, — Ребел повернулась к Ферусу. – В назидание остальным.

Она сердито фыркнула.

— Так какой у вас план? – спросила кобыла.

— «Врываемся и импровизируем», — ответил Ферус.

Ребел замерла в замешательстве. Это и был весь план?

— Против целой армии Нетленного? – она подняла бровь.

— А я не поняла, — Файрфлай подбоченилась. – Фыр-Фыр, мы что, боимся?

Сердитый и возмущенный взгляд жеребенка прыгнул с ее спутника на Ребел. Весь вид малышки говорил о том, что это не они нарвались на ловушку. Это ловушка нарвалась на них. Ребел даже стало как-то не по себе. Словно это она, будучи маленьким и наивным жеребенком, сказала большой и умной тете Файрфлай какую-то глупость, вызвав негодование у этой серьезной кобылы. Мысль заставила бы Ребел рассмеяться, если бы здравый скептицизм не взял верх. Против них Нетленный соберет самых сильных воинов, устроив из казни Ребел грандиозное представление. Вот только о том, что в Цитадель вместе с отступницей он привез и саму Пустошь, Король Черной Равнины точно не догадывался. Оставалось положиться на эту парочку.

«Если терять нечего, почему бы не рискнуть всем?»

Рев толпы стал громче. Ребел почувствовала, как грузовик повернул и остановился. От задней двери послышался грубый металлический скрежет, после чего она открылась, впустив слабый дневной свет внутрь грузовика. Ребел не секунду зажмурилась, давая глазам возможность привыкнуть. Верхний люк распахнулся и из него показалась голова Памп.

— Выходите, — скомандовала она. – И советую «по-хорошему».

— ДА! – рявкнула Файрфлай. – ИДЕМ ПИЗДИТЬ СРАНЫХ ПОНИ!

От громкого ора малышки Памп передернуло. Она зашипела и что-то пробубнила себе под нос. Файрфлай же, словно маленький генерал, подняла переднюю ножку и важно надула щечки. Ребел, слабо улыбнувшись, покачала головой.

— Добро пожаловать в Цитадель, — добавила она и шагнула первой.

Копыта кобылы ступили на песок арены Цитадели. Окружающая толпа тут же взорвалась неистовым ревом, предвкушая хорошую драку. Ребел отлично знала эту арену, ведь до того, как она стала «боевым генералом», ей приходилось тут рвать глотки и ломать кости. Огромный круг, радиусом около сотни метров, обрамленный высокими стенами, сделанными из металлолома и старых машин. Сверху, над ними, располагались трибуны для зрителей. Половина из них была оборудована перегородками и старыми автомобильными сидениями — для Нетленного, его свиты и армии. Остальные же зрители ютились там, где придется. Потому многие из них, порой, падали на арену, становясь жертвами творящегося там праздника крови.

Саму арену обступали три огромных горы, являющиеся самой Цитаделью. Центральная, в которой и находилось Стойло, где Псам Войны вживляли кибернетические имплантаты, служила также и оранжереей с садами. Там жили генералы, боевая элита Нетленного, и «сокровища» — кобылы из его личного гарема. Вторая гора, левее центральной, служила казармами и гаражами армии Псов Войны, а третья была отдана под яму с рабами и медицинские помещения. В основном, потому что для лечения Псы Войны часто использовали своих рабов. Так сказать, разбирали ненужных «пони» на запчасти для более «нужных». Арена примыкала почти вплотную к горе с рабами, чтобы пленников, гладиаторов и неугодных было проще доставлять на место кровавого развлечения. Для этого Нетленный приказал соорудить огромные ворота, похожие на драконью морду. Помимо «Пасти Дракона», арена имела еще один вход, через который и въехал грузовик-клетка.

Следом за Ребел из цистерны вышел Ферус. Замаскированный монстр молча ступил на песок, остановившись позади кобылы, и замер. Ни один мускул на его лице не дрогнул, чего не скажешь о его маленькой спутнице. Жеребенок, распахнув глаза, принялась ошеломленно вертеть головой по сторонам. Восхищенный взгляд кобылки, казалось, пытается сейчас сожрать всю арену вместе с Псами Войны и их лидером.

— Весело провести время! – крикнула Памп Ребел и, повернувшись к кабине, постучала по цистерне. – Поехали!

Грузовик, громко зарычав, двинулся ко вторым воротам, оставляя пленников в центре арены. Даже если сейчас сорваться с места и побежать за грузовиком, пулеметы над воротами не дадут шансов на спасение. Арена зарычала и заулюлюкала еще громче.

— Нихера себе! – Файрфлай каким-то образом умудрялась перекрикивать весь хор сотен глоток.

Восхищенный взгляд малышки неистово метался, пытаясь рассмотреть каждую деталь арены. Впечатлений для одного раза было так много, что жеребенок принялась задорно хихикать и пищать, перебирая копытцами на голове у Феруса. Тот стоял подобно живой статуе, как будто ничего вокруг вообще не происходило.

— Жители Цитадели! – над ареной пронесся громкий рычащий голос.

Арена замолкла, все взгляды устремились на говорящего. Глаза Ребел нашли на самой шикарной трибуне Нетленного Ди, стоящего в окружении своей элиты. Даже не видя его лица под шлемом силовой брони Стальных Рейнджеров, кобыла чувствовала, как он злорадно улыбается. Как бы ей сейчас хотелось содрать эту поганую ухмылку вместе с его лицом.

«Твой день придет, старый ублюдок…»

— Я приветствую всех вас здесь – на Арене Чести! – крикнул он.

Псы Войны подняли копыта и сомкнули их у себя над головами, принявшись выкрикивать имя своего лидера.

— Сегодня на ней свершиться правосудие над предательницей и отступницей! — Нетленный вскинул копыто вверх. – Той, кто посмела забрать у вашего Спасителя то, что принадлежит ему по праву!

Ребел стиснула зубы. Лишь от одного голоса лидера Псов Войны внутри закипала ярость. А вот Файрфлай, казалось, высокопарная речь Нетленного Ди не интересовала. Малышка была занята тем, что строила рожи пони на трибунах. Те же, в свою очередь, заметили это и принялись строить рожи ей в ответ, что еще сильнее распаляло темперамент маленькой нахалки.

— И за это ее постигнет кара! – прорычал Нетленный.

Арена взорвалась топотом и скандированием имени лидера. Ребел оскалилась. Ярость внутри вспыхнула с еще большей силой, но достать этого старого подонка она сейчас не могла. Как бы ни хотела, даже если бы это забрало ее жизнь.

— СЛЫШ! – позади раздался высокий писклявый голосок.

Он пронесся над ареной, заставив всех удивленно обернуться на ту, кто была способна орать так же громко, как и динамик в силовой броне их лидера.

— ГДЕ МОЯ НАГРАДА?! – крикнула Файрфлай.

Малышке, видимо, наскучило строить рожи зрителям, и она, уперевшись в лоб Феруса, вытянула спину и сердито смотрела на Нетленного Ди. Такое поведение жеребенка, который что-то требовал от самого Короля Черной Равнины, ошеломило многих.

— Ты смеешь что-то требовать у меня, маленькая нахалка?! – арена содрогнулась от рева жеребца.

— Вы бы хер ее без нас поймали! – фыркнула Файрфлай. — Давай, блять, награду!

Жеребенок «грозно» расфуфырилась, став похожей на меховой комочек, исполненный праведного гнева. Арена притихла. Все сейчас смотрели только на лидера, ожидая, что он сделает с наглым жеребенком за такую дерзость. Даже Ребел занервничала. Сейчас ее судьба, как ни странно, зависела от этого злющего пегого комочка шерсти. Во всяком случае, кобыле хотелось в это верить.

— Ты права, маленькая нахалка! – рявкнул Нетленный. – И ты получишь свою награду! Я сделаю вас частью моей великой Армии! Моей непобедимой армии, воины которой будут вечно гонять со мной по бескрайним просторам Тихой Равнины после смерти!

Псы Войны торжественно завыли, принявшись стучать копытами в честь своего лидера.

— Но для этого вы должны доказать мне, что достойны такой чести! – Нетленный указал на Ребел. – Убейте предательницу и займите ее место!

— ЧО?! – Файрфлай вскинула копытца и посмотрела на Ребел.

Кобыла тут же напряглась и осторожно отшагнула назад. Инстинкты и опыт бойца твердили быть начеку, даже несмотря на то, эта парочка сказала Ребел, пока они ехали сюда. Слова могут врать.

— Тебе нечего бояться, — подал голос Ферус. – Не отходи далеко, иначе я не смогу тебя защитить.

— Выбор за вами! – рявкнул Нетленный.

Замаскированный монстр говорил тихо, и его слышала только Ребел. Чувства вопили о том, что это может быть ловушка. Но, с другой стороны – она сейчас посередине арены, которая забита Псами Войны и теми, кто хочет к ним присоединиться. Терять все равно нечего. Сглотнув, кобыла сделала шаг, встав рядом.

— Этот железнорожий говноед хочет меня наебать! – надулась Файрфлай.

Малышка сердито фыркнула, принявшись возмущенно топтаться на месте, но так увлеклась, что оступилась. Ее правое копытце с устройством сползло с головы Феруса. Раздался еле слышный щелчок и динамик прибора зашипел. Мгновение, и сквозь шум полились гитарные запилы, отражающиеся эхом по всей арене.

— КАР-Р-Р-Р! – из динамика зазвучал скрипучий голос. – Приветствую тебя, Черная Равнина!

Голос из динамика тянул букву «р», а на фоне звучала тяжелая музыка. Округлившимися глазами малышка уставилась на свое техномагическое устройство.

— Это радио «Армагеддон» и его бессменный Ди-Джей — Ворон! – продолжил голос.

Он громко каркнул в конце, а из динамика раздались гитарные риффы. Глаза Файрфлай стали еще больше. Рот малышки ошеломленно открылся, а сама она замерла, как будто боясь пошевелиться и спугнуть этого «кого-то».

— ВЫКЛЮЧИ ЭТО!!! – рявкнул Нетленный.

Радио «Армагеддон». Радиостанция, которую, помимо Ди-Джея Пон-3, можно было поймать на Черной Равнине. Но Пон-3 был где-то далеко на юге, в то время как Ворон был одним из Рейдеров Шторм – группы летающих стервятников, что нападали на караваны и блокпосты Псов Войны. За голову рейдера Шторм Нетленный Ди выдавал щедрые награды, а за голову Ворона или же лидера этой кучки бандитов обещал сделать своим правым копытом. Этот каркающий Ди-Джей славился тем, что ставил в эфир тяжелую музыку и всячески поносил Нетленного, освещая каждую неудачу Псов Войны. Своеобразное «Радио сопротивления», которое Ребел презирала раньше, как и все, но недавно поменяла к нему отношение.

Даже шлем силовой брони не мог скрыть начавшую закипать внутри Короля Черной Равнины ярость, стоило ему лишь услышать голос с радио.

— Я принес вам кое-какие новости на своих черных крыльях! – продолжил Ворон, громко каркнув. – Как вы помните, недавно толпа шавок Обгорелого Бу перла в сторону руин Кантерлота! Даже не остановились в Каньоне Милосердия! Но несколько часов назад они, сломя голову, неслись назад! И, по моим сведениям, самый мощный и опасный грузовик «Боевой Кабан» был превращен в груду металлолома! Неизвестно, что это было, но я очень надеюсь, что шавки Обгорелого встретили там того, кто заставил их сматываться, поджав хвосты!

Ди-Джей громко каркнул. Арена притихла, не зная, как реагировать. Подобная дерзость была уже за гранью допустимого. Ребел могло показаться, но из металлических ушей на шлеме Нетленного Ди повалил дым.

— Кто бы ты ни был – огромное тебе спасибо! – каркнул Ворон, протянув в своей манере букву «Р». — Кто знает, вдруг на Черную Равнину тоже заглянет какой-нибудь герой?

Это привело Файрфлай в еще больший экстаз, и малышка громко запищав, возбужденно затарабанила копытцами по голове Феруса.

— Если верить словам Пон-3, это сейчас очень модно! – продолжил Ворон. – Надеюсь, что так оно и есть!

— ТЫ НЕ ПОНЯЛА?! – зарычал Нетленный. – ВЫКЛЮЧИ ЭТО!!!

Файрфлай сделала сердитую мордочку.

— А ВОТ ХУЙ ТАМ ПЛАВАЛ! – она ткнула копытцем в сторону лидера Псов Войны. – Если тебе надо – спустись и сам выруби! Или…

Лицо малышки стало ехидным. Ребел догадалась, что сейчас будет. Она сместилась, встав почти вплотную к Ферусу. Сердце бешено заколотилось, в голову ударил адреналин. Файрфлай приготовилась нажать на кнопку.

— ХУЙФИНГТОНСКИЙ ЖНЕЦ БОИТСЯ?! – рявкнула Файрфлай, подавшись вперед.

По арене прокатился полный ярости рык. Псы войны сердито затопали, принявшись гневно рычать на жеребенка, но Файрфлай было плевать.

— И в честь таинственного незнакомца на волнах радио «Армагеддон» наша несравненная Глория и ее «Ревущие Звери»! – Ди-Джей задорно хохотнул.

— ТОТ, КТО ПРИНЕСЕТ МНЕ ИХ ГОЛОВЫ, БУДЕТ ЖИТЬ В РАЙСКОМ САДУ! – заорал Нетленный.

Стадион взревел, словно один сплошной океан ненависти и ярости. В этот момент из динамика полилась тяжелая музыка электро-гитар, барабанов и синтезатора. Это привело Файрфлай в такой восторг, что она подскочила на месте, громко засмеявшись. Ребел приготовилась к драке, но кобылу неожиданно что-то подхватило за грудь и живот и, подняв над землей, прижало к боку Феруса.

— АХУИТЕЛЬНО-О-О-О-О!!! – малышка подняла вверх копытца. – ВОТ ЭТО МУЗЛО!

Солистка взяла высокую ноту в тот момент, когда около десятка Псов Войны спрыгнули на песок. Огромный сверток на спине Феруса взлетел в воздух. Ребел и Файрфлай объял еле заметный барьер, что приглушил доносящиеся извне звуки, сделав играющую музыку в устройстве жеребенка еще громче. Когда первые из Псов Войны достигли Феруса, динамик взревел дерзким голосом солистки:

Behold the living God

A power inhumane!

Жеребцов что-то схватило за шеи, отшвырнув назад.

The burning of the blood

I'm the venom in your veins!

Подбежавшего сзади единорога с дубиной невидимая сила подняла за передние ноги и бросила на бегущих позади товарищей.

A savior sent to earth

The one to bring the pain!

Into a grand rebirth

From Armageddon’s flames!

Со свертка Феруса спала ткань, обнажив огромного размера дробовик, больше похожий на пушку.

Glory for eternities

To claim the throne!

Дробовик, словно огромная дубинка, описал полукруг вокруг Феруса, отправив орущих Псов Войны в полет.

Kingdom of a thousand years

We stand alone!

Замаскированный монстр сорвался с места, ринувшись на ближайшую группу бойцов Нетленного Ди.

Offer me your sacrifice

There's no escape!

Fall into my hoofs again

Into my cold embrace!

Боевой ор сменился на испуганный. Нападающие начали взлетать в воздух один за другим.

Raise your hoof to hail your King!

While the world is crumbling!

See the flags rise and fall

For the God of War!

Файрфлай принялась подпевать Глории, прыгая на голове Феруса и громко хохоча.

All united for the cause!

Land of glory waits for us!

Cities burn, worlds will fall

For the God of War!

В динамике зазвучал проигрыш. Ферус нанес еще один удар, и около десятка Псов Войны с болезненным криком отлетели прочь. Некоторые даже долетели до края арены.

— УБИТЬ ИХ! – рявкнул Нетленный.

Задние ворота распахнулись и из них на арену ворвалось пять легких автоповозок, выкрашенных в красный цвет. Каждая была утыкана стальными шипами, а в кузове находилось несколько бойцов. Они были вооружены копьями, острием которых служили самодельные бомбы.

— Рапторы! – заорала Ребел. – Сзади!

Ферус тут же развернулся. Проигрыш закончился и Глория вновь запела.

Those who would resist

Are hammered into dust!

Unleash the hounds of Hell

To rule at any cost!

Несколько брошенных копий врезалось в прозрачный барьер Феруса. Но их взрывы вынудили Ребел лишь поморщиться от вспышек.

Ash returns to ash

Lucifer rise again!

Водитель одного из Рапторов решил взять Феруса на таран.

A beast, I'm growing strong

With every life I claim!

Секунда, и автоповозка врезалась во что-то невидимое. Единственное, что Ребел успела заметить перед тем, как Раптор взлетел – охреневшее лицо водителя, обнимающего руль.

I will sooth your deepest fears

I'll feed your brain!

Поднятая вокруг пыль мешала разглядеть, что происходит. Но Феруса это не смущало. Он ринулся в пыльное облако, схватив проезжающую мимо автоповозку. Резкая остановка выкинула всех пони из кузова прочь.

Drown 'em in a sea of tears

And screams of pain!

Ферус сделал несколько шагов вбок и метнул автоповозку, словно она ничего не весила.

Face the cruelest mastery

Confess to me!

Раптор врезался в своего «собрата». Обе машины взлетели над ареной и перевернулись.

Final truth will set you free

And a slave eternally

— СЛЕДУЮЩИЙ, БЛЯТЬ! – рявкнула Файрфлай.

Воинственная малышка, размахивая копытцами, пыталась найти в пыли и хаосе следующую «жертву».

Raise your hoof to hail your King

While the world is crumbling!

See the flags rise and fall

For the God of War!

Водители оставшихся Рапторов все поняли. Развернувшись, они стали держать дистанцию, закидывая Феруса взрывными копьями. Пока тот не перехватил пару и не отправил их обратно.

All united for the cause

Land of glory waits for us

Копье попало одному Раптору в заднее колесо. Автоповозка перевернулась. Второму повезло больше. Копье попало в кузов, вышвырнув на арену сидящих там пони.

Cities burn, worlds will fall

For the God of War!

В песне начался проигрыш, наполненный мощными гитарными запилами. Файрфлай это привело в безмерный восторг. Глядя на творящийся хаос, Нетленный Ди ревел на своих бойцов не переставая. Но это не помогало, и арена быстро заполнялась валяющимися тут и там Псами Войны.
Внезапно Ребел услышала громкий рев со стороны задних ворот. Кобыла повернула голову. На арену выехало еще одно чудовище. В сторону Феруса ринулся огромный боевой каток, оснащенный изрыгающими пламя огнеметами. На махине сидела целая куча орущих Псов Войны, вооруженных «бум-копьями» и разнообразным холодным оружием. В этот момент темп песни Глории замедлился, а к гитарам и синтезатору присоединились духовые инструменты.

Raise your hoof to hail your King

While the world is crumbling!

Рычащая махина повернула барабан, утыканный стальными зубьями, и рванула на Феруса.

See the flags rise and fall

For the God of War!

— МОЧИ ЕГО! – заорала Файрфлай.

Ферус зарысил навстречу катку. Внутри Ребел все похолодело от ужаса.

All united for the cause

Land of glory waits for us

В момент повторения припева два чудовища сошлись в центре арены. Но у одного из них не было шансов.

Cities burn, worlds will fall

For the God of War!

Невидимые клещи схватили барабан катка, остановив его. Огнеметы принялись извергать в сторону Феруса огромные огненные клубы, но тщетно.

Raise your hoof to hail your King

While the world is crumbling!

See the flags rise and fall

For the God of War!

Задние колеса махины оторвались от земли. Каток с громким ревом, словно умирающий гигант, встал почти вертикально и начал падать на Феруса. Сверху посыпались орущие Псы Войны. Некоторые из них вцепились в огнеметы, в то время как водитель уже висел на руле, тряся задними ногами.

All united for the cause

Land of glory waits for us

Cities burn, worlds will fall

For the God of War!

В динамике зазвучали гитарные риффы. Огромный дробовик Феруса врезался в бок падающего катка. Металлический монстр сложился, как картонная коробка. Оторвавшись от своего барабана, стальное чудовище рухнуло на песок и вспыхнуло. Теперь боевой каток представлял собой лишь полыхающую кучу мусора.

God of War!

Ферус поднял оторванный барабан и метнул его в сторону трибуны, где сидел Нетленный Ди. Глория взяла высокую ноту, вынудив динамик еле слышно хрипнуть.

God of War!

Барабан грохнулся рядом с лидером Псов Войны, придавив одного из генералов. Но сам Нетленный даже не шелохнулся. Его ярость не мог скрыть даже шлем силовой брони.

— ДА, МАТЬ ВАШУ! – Файрфлай подпрыгнула на голове своего спутника, громко рассмеявшись.

Но, к сожалению для жеребенка, ее ножка соскользнула с головы Феруса. Какой-то из переключателей щелкнул и радио выключилось.

— ЭЙ! – мордашка Файрфлай стала разочарованной. – Ну блять! ВЕРНИ КЛАССНУЮ МУЗЫКУ! СРАНАЯ НЕРАБОТАЮЩАЯ ХЕРОВИНИА!!!

Файрфлай сердито зашипела, начав бить свой накопытный терминал. На спине Нетленного Ди блеснуло два крупнокалиберных пулемета. Лидер Псов Войны открыл шквальный огонь по Ребел, заставив кобылку инстинктивно сжаться. Но пули, врезаясь в невидимый барьер, не долетали до Ребел. Остальные бойцы, поняв, что холодным оружием Феруса не взять, принялись стрелять из всего, что есть. Облако пыли на арене стало еще больше. Что касается самого замаскированного монстра, то, судя по всему, на пули ему было плевать так же, как и на огромный каток.
— Я понимаю, что вам тут очень весело! – крикнула Ребел. – Но, по-моему, пора валить!

— Да! – фыркнула Файрфлай и надула щечки. – Музыку забрали! Это место — говно!

Внезапно «Пасть Дракона», ведущая к рабам, начала открываться. Поднять их можно было лишь с помощью механизма, находящегося сверху в скале, но, судя по ошеломленным метаниям бойцов Нетленного, ворота открыли не они. С громким скрежетом створка поползла вверх, являя перед беснующейся ареной огромного минотавра.

 «Хаммер?!»

Трехметровый гигант темно-красного окраса с кибернетизированными руками медленно поднимал ворота. На нем были черные штаны с шипастыми наколенниками, мощный торс покрывала металлическая броня темно-серого цвета, соединенная с руками. Под ней пряталось искусственное сердце, которое минотавру вживил самый старший из сыновей Нетленного Ди. Ребел хорошо это помнила. Кибернетический гений Цитадели спас раба с оторванными руками и поврежденным сердцем, после чего сделал своим телохранителем. Очень похоже на сыночка этого престарелого ублюдка – отнять долгожданную свободу, пусть и через смерть, вновь заковав в цепи.

Хаммер перекинул ворота на плечо. Свободной рукой он схватил свой реактивный молот и подставил под створку, помогая ее удерживать.

— РЕБЕЛ! – взревел он. – СЮДА!

Взгляд минотавра встретился с глазами кобылы, что болталась около Феруса.

— БЫСТРЕЕ! – добавил он. – Я ДОЛГО НЕ ВЫДЕРЖУ!

Что тут забыл Хаммер? Почему он пытается ей помочь? Очередная ловушка? Это было довольно глупо, учитывая, что они и так стоят посреди арены под обстрелом Нетленного и его Псов Войны. Впрочем, даже если это ловушка, выбора все равно нет.

— Ферус, туда! – крикнула Ребел. – К воротам!

Замаскированный монстр в мгновение ока понял, куда следует бежать. Хоть глаз у него и не было, он точно определил, где сейчас стоит минотавр. Каким образом – Ребел не знала. Но чем больше она наблюдала за этой загадочной личностью, тем больше его слова о том, что он и есть «Пустошь», переставали звучать, как какая-то шутка.

— Ого, а что там? – к Файрфлай вернулась озорная улыбка, угасшая после исчезновения так понравившейся ей музыки.

Ферус зарысил вперед, размахивая своим огромным дробовиком. Большинство Псов Войны после случившегося предпочитали держаться подальше, бегая вокруг и поливая замаскированного монстра градом пуль. Вот только что ему, что Ребел с Файрфлай это никак не вредило. Невидимый барьер надежно защищал пони рядом с ним, а сам Ферус, казалось, вообще не обращал внимания на пули, рикошетящие от его головы и груди. Однако у Феруса все же был существенный недостаток – его бег был больше похож на быструю рысь. Оно и неудивительно, с его-то размерами!

Над «Драконьей Пастью» раздался громкий скрежет и ворота стали закрываться. Хаммера начало давить к земле. Рукоятка его молота переломалась, а одна из металлических рук треснула. Минотавр стиснул зубы. Ворота неумолимо опускались, грозясь раздавить его. Хаммер громко зарычал.

— Быстрее! – крикнула Ребел.

— Не торопи Фыр-Фыра! – надулась Файрфлай.

Створка прижала Хаммера еще сильнее, заставив его припасть на одно колено. Минотавру было очень тяжело, ведь сама дверь была неимоверно тяжелой и толстой. Если бы не кибернетические протезы, от него точно осталось бы мокрое место. Видя это, Файрфлай схватила Феруса за уши и потянула на себя.

— БЫСТРЕЕ, БЛЯТЬ! – заорала малышка. — МЫ ОПАЗДЫВАЕМ!

Часть Псов Войны бросилась в погоню. Несколько бойцов с трибун открыли огонь по Хаммеру. Пули застрекотали около минотавра, попав тому в руку. Гигант еще сильнее согнулся.

— Не оборачивайтесь, — послышался спокойный голос.

Когда до Хаммера оставалась пара метров, дробовик Феруса развернулся на преследователей. Раздался мощный взрыв, от которого даже под куполом у Ребел заложило уши. От выстрела монструозных размеров дробовика поднялась настоящее пыльное облако.

— МОЧИ ГОВНОРОЖИХ! – Файрфлай подняла копытца.

Ферус поравнялся с воротами. Тяжеленная створка подпрыгнула вверх, как будто бы ничего не весила. Ошеломленного Хаммера подхватила неведомая сила, втащив внутрь следом за Ферусом. Группа ворвалась в пещеру. Позади с диким грохотом  захлопнулись ворота, оставив снаружи беснующуюся толпу Псов Войны.

— Драть меня под хвост… — выдавила из себя Ребел.

Дыхание все еще было неровным, ноги тряслись. Глаза с трудом привыкали к полумраку внутри пещеры, который нарушался лишь факелами вдоль стены. Ферус положил Хаммера на пол, отпустил Ребел и отшагнул в сторону. Как только он отошел, кибернетический протез ожил, позволив своей хозяйке опереться на него. Слишком много странностей, слишком много безумия, слишком много какой-то непонятной хрени. Хотя, кто знает, вдруг Ребел уже мертва и это ей просто кажется? Ноющая голова и дрожь от адреналина давали понять, что все это реальность.

— Нам надо спешить, — ровный голос Феруса отразился от стен. – Они скоро нас догонят.

Замаскированный монстр был спокоен, как будто ничего не случилось. У него даже не участилось дыхание. Судя по всему, вместо него запыхалась Ребел. Кобыла тряхнула головой и несколько раз глубоко вздохнула, стараясь успокоиться. На большую часть вопросов ей, скорее всего, не ответят. Кобыла подошла к кряхтящему Хаммеру и помогла тому приподняться. Минотавр громко кашлянул. Надрывные упражнения с тяжелыми воротами, огонь армии Нетленного – все это скверно сказалось на состоянии гиганта. Помогая кибернетическим протезом, Ребел усадила минотавра на пол, прислонив его спиной к стене. Хаммер вновь кашлянул.

— Ну, вы даете… — хрипнул он низким басом.

— Ой, а это кто? – Файрфлай тут же обратила внимание на минотавра. – Я такой херни еще не видела!

Малышка встала копытцами на глаза Феруса и вытянулась навстречу Хаммеру. Минотавр удивленно нахмурился.

— Фыр-Фыр, что это за херня? – жеребенок постучала копытцем по лбу своего спутника.

— Это минотавр, — ответил он.

Сейчас Ребел стоило удивиться, ведь Ферус не мог увидеть Хаммера, так как было нечем, но эту странность можно было не замечать на фоне более существенных.

— Ми… мине… мини… — Файрфлай попыталась выговорить новое для себя слово. – Минеттавр?

Ребел подняла бровь.

— А почему их называют минеттавры? – Файрфлай удивленно посмотрела на Феруса. – Они лучше всех делают минет?

— Не совсем, — ответил он.

Малышка озадаченно надула щечки, потеребив гриву на затылке.

— Но это же тупо! – возмущенно добавила она. – Зачем тогда их было так называть?

Ферус не ответил. Файрфлай, фыркнув, села на голове своего спутника и занялась избиением своего накопытного прибора, требуя музыку. Ребел повернулась к Хаммеру. Минотавр уже пришел в себя и отдышался, но полученные раны вряд ли позволили бы ему встать. Однако боль и травмы померкли перед диалогом между малышкой и Ферусом. Хаммер повернулся к Ребел, встретившись с ней взглядами.

— Какая… милая кобылка, — болезненно поморщился гигант.

— Ты просто не представляешь, насколько! — Ребел покачала головой. – А теперь начистоту.

Лицо кобылы стало серьезным.

— Зачем ты нам помогаешь? – добавила она.

— Это Покер, — ответил Хаммер.

Ребел вытянула шею, сделав шаг назад. Покер Фейс решил помочь им? Вопросы продолжали множиться. Теперь это еще было похоже на ловушку. Вероятно, этот подонок хочет лично оттяпать ей голову, преподнеся ее любимому папочке на тарелочке. Как похоже на семейку этого старого ублюдка. Но ничего, было бы интересно посмотреть на их более близкое «знакомство» с Ферусом.

— С чего бы одному из этих подонков помогать мне? – Ребел подозрительно сузила глаза.

Хаммер громко кашлянул, тяжело вздохнув.

— Сама узнаешь… — он поднял целую руку, указав вглубь пещеры. – Тебе надо уходить… Иди к «Мясному Тоннелю». Около свалки трупов тебя будет ждать заправленный «Перехватчик». Бензина там хватит, чтобы уехать с Равнины…

Хаммер болезненно поморщился. Сказанное заставило Ребел напрячься. «Мясной Тоннель» находился в самом дальнем конце «Ямы рабов». Туда Псы войны скидывали трупы, которые вываливались с обратной стороны горы. Хороший источник получения селитры, к тому же всегда можно подстрелить какого-нибудь падальщика. Но почему Покер Фейс решил ей помочь? Помощь Ребел сейчас – неоправданно огромный риск навлечь на себя гнев Нетленного Ди. Что надо этому маньяку? Неужели он правда решил преподнести ее голову своему папочке лично? Но в чем смысл, если Покер Фейс и так занимает одно из ключевых мест в Цитадели, снабжая армию своего безумного папаши первоклассными кибер-модификациями? Ответов не было. Ребел подалась вперед, пристально посмотрев в глаза Хаммеру.

— Почему я должна тебе верить? – Ребел сощурила глаза. – Что твой хозяин задумал?

— Я не могу дать тебе ответ, — он поднял поврежденную руку. – Но если бы он хотел твоей смерти, он бы поступил… разумнее.

Жертвовать своими бойцами ради развлечения было скорее прерогативой братьев Покер Фейса — Глотки и Бладхуфа, но отнюдь не его.

— Выбора у меня все равно нет, верно? — она покачала головой.

Кобыла повернулась к Ферусу и Файрфлай.

— Тупая неработающая херня! – рыкнула малышка. – МУЗЫКУ МНЕ! МУ-ЗЫ-КУ! Была же такая охуенная музыка! ДАЙ! Говно! Хер! Вонючий высер браминской блевотной мочи!

Жеребенок надула щечки. Ребел посмотрела на раненого минотавра.

— Я буду в порядке, — отмахнулся он. – Уходите!

— Пока еще не знаю, за что, но спасибо, — кивнула Ребел.

Кобыла подошла к Ферусу. Протез опять отключился, и кобыла чуть не потеряла равновесие, успев вовремя отойти назад. Осторожно вытянув свою кибернетическую конечность, она потянула ее к замаскированному монстру, пока та не отключилась.

«Около метра, да?»

— Нам пора уходить, — Ребел посмотрела на Феруса.

— Тогда веди, — ответил он, не поворачивая головы. – Они уже близко.

Кобыла двинулась первой. Тоннель свернул влево и вывел Ребел и ее спутников в большой грот. Высотой в несколько десятков метров и шириной почти, что в две арены, он был превращен Псами Войны в место боли и страданий. Под потолком, на полу и в стены были вмонтированы клетки-одиночки, в которых, подвешенные за задние ноги, висели самые непокорные рабы и провинившиеся. В глубине пещеры была огромная яма, где держали остальных рабов. В основном их использовали для рытья тоннелей и работ в шахтах, а так же для развлечения на арене. Пусть Нетленный Ди и называл тех, кто жил вокруг Цитадели «жителями», но от рабов их отличало только то, что они не висели вверх ногами в пещере, но их жизнь могла прерваться по мимолетному желанию одного из Псов Войны. Однако превратиться из «жителя» в «раба» было делом пары минут.

Грот освещался множеством факелов, огромных довоенных ламп, закрепленных на сталактитах и отверстий в скале, через которые сочился тусклый дневной свет. Заметив Ребел, многие из рабов напряглись. Некоторые из них вжались спинами в клетки, а кто-то в страхе отвернулся. Они помнили, на что способен один из самых «свирепых боевых генералов Нетленного Ди». От этой мысли внутри стало так погано, что захотелось, чтобы Ферус оторвал ей башку и выкинул труп в «Мясной Тоннель».

— У тебя будет шанс искупить свои грехи, — внезапно сказал Ферус.

Ребел ошеломленно повернулась к нему. Лицо существа осталось таким же спокойным и безэмоциональным. Как этот безглазый монстр понял, что у нее сейчас на душе?

— Читаешь мои мысли? – Ребел отвернулась.

— Не, он жрет эмоции, — подала голос Файрфлай.

Малышка продолжала ожесточенную борьбу со своим устройством, тыкая в кнопки и переключатели. Видимо, Ворон и музыка на его радио ей действительно понравились.

— Эмоции? – Ребел удивленно нахмурилась.

— Ага, — кивнула Файрфлай. – Раньше, чтобы нажраться, он отрывал сраным пони ноги! А те орали! И корчились!

Малышка погрустнела и, выпучив нижнюю губу, печально вздохнула.

— Но потом он, блять, встретил меня! – возмущенно добавила Файрфлай. – И больше не хочет отрывать им ноги!

Она высунула язык и сощурила глаза, словно съела что-то очень кислое.

— Я дофуя фашитникф! – малышка стала передразнивать Феруса. – Я больфе не фочу убифать пони! Я теперь дофуя тфой фафитник! И я фочу тебя добфуя фафишать! И пони больфе упифавть не хофу!

Файрфлай сердито нахмурилась и, опустив голову, показала Ферусу язык. Тот никак не отреагировал. Гневная тирада отвлекла жеребенка от прибора, позволив ей, наконец, увидеть клетки с рабами. Мордашка пони тут же расцвела.

— Ого! – она вытянула шейку. – Куча страдающих сраных пони!

Жеребенок широко улыбнулась, принявшись рассматривать пленников. Да, потрясающе быстрая смена настроения от вредной кобылки до кровожадного маньяка. Вероятно, причины ненавидеть пони у малышки были веские. Была бы ее воля, жеребенок бы истребила всех под корень. Внезапно в Файрфлай, Ребел увидела свою жизнь и жизнь всех пони, которых она встречала. Маленький, хрупкий и озлобленный комочек ненависти, который презирает себе подобных, потому что те превратились в чудовищ. И он искренне желает им всем смерти, потому что кроме смерти вокруг ничего и нет. Суровая реальность, что окружает пони, которому не повезло родиться в этом гадюшнике. Но, как говорил Пон-3: «Раньше наша Пустошь была Эквестрией». И теперь наша Пустошь хочет стать ей вновь. Только вот без помощи этого комочка гнева и ярости, ей не справиться. Потому монстр, найдя эту Искру, пытается показать ей, что раньше было куда лучше. Раньше пони не убивали друг друга просто так, вокруг было тепло и спокойно, а на небе светило солнце. Точно как в тех книгах, что Ребел находила в Стойле 72. И этот малыш верит Пустоши. С каждой секундой эта вера горит все ярче, разгоняя окружающий мрак и показывая заблудшим душам направление. Глядя на Феруса и Файрфлай, Ребел ощущала себя такой заблудшей душой. Душой, к которой пришла сама Пустошь и показала ей Искру. А вместе с ней и путь, которым надо идти.

Ребел обошла кучу металлолома, приблизившись к яме с рабами в центре. Запах тут стоял ужасный, а эхом доносился плач, причитания и мольбы. Внезапно Ферус сорвался с места. Невидимые силы подхватили кобылу за живот и притянули к замаскированному монстру. Ребел даже не успела сообразить, что произошло, как вдруг между клетками, сталагмитами и в отверстиях в скале стали появляться силуэты Псов Войны. Пару десятков вооруженных до зубов бойцов Нетленного Ди взяли группу в кольцо. В тусклом свете факелов и ламп в воздух взлетело около десятка винтовок, ножей и автоматов. Псы Войны злобно заклацали зубами, начав едко ухмыляться и хихикать. Мясницкие фартуки, белые банданы и любовь к кинжалам и мечам выдавали в них работников «Мясного Цеха»  - места, что находилось над «Ямой рабов».

— Кто у нас тут? – раздался противный хриплый голос.

Ребел всегда передергивало от отвращения, когда она слышала эту мерзкую речь. Кольцо окружения расступилось и вперед вышел огромный земной жеребец. Огромным назвать его можно было с натяжкой, скорее очень толстым. Складки жира свисали с боков и ног, а щеки, подбородок и шея давно превратились в одну бесформенную массу плоти. Хоть вокруг и стоял жуткий смрад, но даже он не мог заглушить вонь, которая шла от этого уродливого жеребца. Толстый пони улыбнулся своими острыми черными зубами и мерзко облизнулся.

— Это же Ребел! – его слюна упала на пол. – Предательница и отступница!

— Каннибал… — кобыла поморщилась.

Жеребец противно захихикал, отчего складки на его теле завибрировали. Ребел отвела взгляд. Еще пару секунд и ее точно стошнит от взгляда на хозяина этого мерзкого гадюшника. Если бы у кобылы спросили, какой пони самый отвратительный из всех, ответ был бы однозначный. Этот жеребец был мерзким везде – от внешности, до трусливого и поганого нутра. Огромный уродливый извращенец, который не гнушался есть себе подобных. Он внушал ужас как своим рабам, так и работникам. Самым любимым развлечением Каннибала было насиловать свою жертву и одновременно ее поедать.

— Я и мечтать не мог, что ты заглянешь ко мне! – урод облизнулся. – Я давно хочу попробовать твою шейку и попку на вкус.

Он противно захихикал. Рядом с ним на пол упала огромная булава, прикрепленная цепью к его кибернетическому копыту. Несмотря на обилие жира и омерзительную внешность, Каннибал был опасным и смертоносным противником.

— ФУ! – крикнула Файрфлай. – Что за жирное уебище?! Фу, блять! Фу, нахер!

Малышка заткнула свой нос копытцем.

— Залезь обратно в ту жопу, из которой ты вылез! – жеребенок гневно потрясла копытцем.

Каннибал широко улыбнулся и, облизнувшись, мерзко захихикал.

— Какая боевая! – слюна потекла по подбородку жеребца. – Нам такие нужны!

Он потянул цепь, которая была привязана к кибернетической ноге, вытащив вперед маленького щенка адской гончей. Тот жалобно заскулил, с трудом удерживая равновесие на маленьких ножках. Стальной ошейник сильно натирал шею малыша, оставляя на его серой шерстке кровавые ссадины. Щенок болезненно оскалился, показав свои крохотные зубки, пронзительно пискнув.

— Смотри, Потрошитель! – Каннибал обратился к щенку. – Какая боевая малышка! Нам такие нужны!

Жеребец громко засмеялся. Щенок не разделял его радости. Он жалобно заскулил, пытаясь лапками ослабить ошейник.

— Да?! – рявкнул Каннибал на своего «питомца». – Нам нужны боевые жеребята, чтобы ты научился убивать! Да, Потрошитель? ДА?!

Жеребец потянул цепь. Малыш пискнул.

— Да… — слабым голоском ответил он.

Ребел сжала зубы. Как же ей сейчас хотелось оторвать этому толстому уроду голову, но броситься на эту мразь не давал Ферус. Он продолжал держать кобылу рядом с собой под защитным куполом.

— Ублюдок… — прошипела Ребел и, повернувшись к Ферусу, добавила: — Может…

Фраза кобылы оборвалась на полуслове. Ребел увидела глаза Файрфлай. Это больше не был дерзкий и надменный взгляд маленькой взбалмошной кобылки, что дерзит и оскорбляет всех подряд. Теперь перед Ребел была уже совсем другая Файрфлай. Во взгляде жеребенка читалась чистейшая ярость. Сине-зеленый взгляд малышки впился в Каннибала. Зрачки сузились, а рот злобно оскалился.

— Ферус… — от шепота Файрфлай внутри Ребел все похолодело.

Ферус сорвался с места. Каннибал, заметив это, громко и радостно завопил. Жеребец послал в замаскированного чудовища свою булаву. Но это было все, что хохочущий урод успел сделать. Увесистый металлический шар отскочил в сторону, словно маленький мячик. В мгновение ока Ферус сблизился с Каннибалом. Его объяло зеленое пламя, явив перед главой «Мясного Цеха» и его прихвостнями истинный облик чудовища.

— НЕ-Е-ЕТ!!! – заорал Каннибал, но было уже поздно.

Кибернетическую ногу вместе с булавой сдавила невидимая сила, расплющив в лепешку. Ферус поднял ошеломленного Каннибала в воздух и со всей силы швырнул на землю. Толстый пони грохнулся об пол, приглушенно захрипев. Удар выбил воздух из его легких. Кибернетическую ногу с булавой и привязью щенка потянуло вверх, пока самого жеребца невидимая сила прижала к земле. Видно было, как его жировые складки буквально растекаются по полу. Мгновение, и его кибернетическая нога с громким скрежетом и полным боли ревом ее хозяина взлетела вверх. Ферус выдрал имплантат с остатками ноги. На пол пещеры хлынула кровь Каннибала. Ор жеребца стал истошным.

— КРИЧИ, ТВАРЬ! – отчаянный вопль Каннибала заглушил другой крик, полный ярости. — Я ХОЧУ СЛЫШАТЬ, КАК ТЫ СТРАДАЕШЬ!!!

Файрфлай, впившись передними копытцами в голову Феруса, прожигала гневным взглядом орущего Каннибала. Монстр резко подался вбок и впечатал жирного пони в стену, подвесив того над полом. Каннибал затряс копытами, принявшись жалобно стонать. В глазах жирного урода читался неописуемый ужас. В этот момент Ферус сделал глубокий вдох. Монстр раскрыл свой рот, полный острых зубов, и взревел.

«Твою!..»

Холодные тиски ужаса сдавили все внутри бывшего боевого генерала Нетленного Ди. Яростный рев монстра прокатился по всей пещере. Казалось, его могла услышать просто вся Пустошь. От него в жилах Ребел застыла кровь. Что до Каннибала, то жеребец просто обделался. Он вжал жирную голову в стену и принялся громко причитать и плакать.

— ПОМОГИТЕ МНЕ!!! – заскулил урод.

Он повернулся к Псам Войны. В глазах кобыл и жеребцов читался такой же первобытный ужас. Никто из них не стремился помогать своему главарю.

— ПОМОГИТЕ!!! – взмолился Каннибал.

Псы Войны переглянулись. Секунда и все, как один разбежались.

— НЕ-Е-Е-ЕТ!!! – Каннибал зарыдал.

— Вот цена верности, построенной на страхе, — прошипела Ребел. – Нравится?

Ферус поставил Ребел на пол. Кобыла сделала шаг в сторону, чтобы ее протез заработал. Монстр грозно оскалился, подняв Каннибала выше, чтобы морда жеребца была на одном уровне с его головой. Тот панически задрожал. Но стоило ему взглянуть в разноцветные глаза Файрфлай, и складки на роже жеребца заходили ходуном.

— РЕБЕЛ! – взмолился толстый урод. – Ребел, пожалуйста! НЕ НАДО!!! Я ТРЕБУЮ ПРАВОСУДИЯ! Я ПРАВОЕ КОПЫТО НЕТЛЕННОГО! ПОЖАЛУЙСТА, НЕ НАДО!!!

— Правосудия? — Кобыла скривилась в омерзении.

Ферус громко зарычал, сдавив толстую шею Каннибала. Жеребец заскулил, задрыгав задними ногами. Кровь не переставая хлестала из места, где раньше была его смертоносная булава. Теперь там было лишь выдранное мясо вперемешку с жиром.

— Твое слово, — прорычал Ферус.

— Я хочу, чтобы эта тварь сдохла в муках! — шипение Файрфлай отразилось от стен пещеры.

Каннибал отчаянно заскулил. Ферус поднял жирного пони и понес его в сторону самой большой ямы с рабами. Она представляла собой огромный котлован с высокими стенами, где в ужасных условиях держали десятки пони, иногда выгоняя их в шахты или на арену. Рабы подняли головы, отпрянув от места, над которым остановился Ферус. Монстр поднял Каннибала выше, подвесив его за шею над краем ямы. Жеребец панически завизжал и затряс ногами, но сделать он уже ничего не мог. Ферус вытянул шею навстречу Каннибалу. Полный ужаса взгляд жеребца прыгал от пустых глазниц монстра к яростному взору пегой малышки, сидящей у него на голове.

— Знаешь ли ты разницу, — рычащий голос Феруса эхом отразился от стен пещеры, — между «Правосудием» и «Карой»?

Каннибала затрясло. Хватка Феруса разжалась, и жирный пони рухнул на дно ямы. На мучителя устремились десятки глаз. Пони увидели, что его кибернетическая нога вырвана, а сам жеребец бьется в ужасе и агонии. Рабы начали обступать его.

— НЕТ! – рявкнул он, с трудом поднявшись. – Прочь, твари! ПРОЧЬ, ПОГАНЫЕ МЕШКИ С ДЕРЬМОМ!

Один из рабов с гневным криком ринулся на Каннибала, ударив того копытами в бок. Этого хватило, чтобы опрокинуть его. Самого смелого поддержали и остальные, накинувшись на лежащего на песке жеребца. Пещера наполнилась полным боли стоном, яростным ревом толпы, звуками ударов и хрустом ломающихся костей. Гневный взгляд Файрфлай секунду смотрел на линчевание Каннибала, после чего она отвернулась, посмотрев вглубь пещеры.

— Ферус, — шепнула она.

Без лишних слов тот поднял ее со своей головы и поставил на пол. Малышка зарысила к оторванной ноге Каннибала. Ферус двинулся следом. Ребел же ничего не оставалось, как стоять на месте и смотреть на эту сцену. Жеребенок приблизилась к конечности хозяина «Мясного Цеха», найдя глазами щенка адской гончей. Тот безуспешно пытался выбраться, но крепкая и тяжелая цепь, привязанная к кибернетической ноге с не менее тяжелой булавой, не давали шансов на побег. Малыш яростно кусал цепь, но толку от этого не было. Заметив приближающуюся Файрфлай, щенок жалобно заскулил. Он упал на землю и, сжавшись в клубочек, задрожал. Жеребенок остановилась в паре шагов от трясущегося щенка. Тот смотрел на нее парой желтых глаз, полных ужаса. Малышка сделала глубокий вдох. Сейчас Ребел отчетливо ощущала всю ярость, клокочущую внутри Файрфлай. Казалось, если этот пожар найдет выход из жеребенка, то сожжет половину Пустоши.

— Ошейник, — голос Файрфлай дрогнул от гнева.

Стальной обод вокруг шеи щенка дернулся в сторону. Малыш ошеломленно пискнул. Раздался громкий хлопок и разорванный ошейник отлетел в сторону, рухнув рядом с искореженным протезом Каннибала. Глаза щенка встретились с глазами малышки. Файрфлай подошла ближе, оказавшись в шаге от малыша.

— Если хочешь жить, — жеребенок протянула ему копытце, – идем со мной.

Уши щенка встали торчком. Он осторожно поднял голову и посмотрел сперва на Файрфлай, потом на ее протянутое копытце. Малыш сглотнул. Его взгляд робко взглянул на Феруса, на Ребел, после чего вернулся обратно на копытце жеребенка. По глазам малыша было видно, что внутри него идет борьба. Однако хуже, чем быть питомцем ублюдка Каннибала, нет ничего. Ребел это знала, видя, как тварь обращается со своими жертвами. В глазах щенка вспыхнула слабая искра. Он протянул свою лапку с еще короткими коготками и положил на копытце Файрфлай. В эту же секунду их обоих подняло в воздух, из-за чего малыш боязливо заскулил. Но глядя на спокойную мордашку своей «спасительницы», замолк.

Оказавшись на спине Феруса, Файрфлай залезла в одну из его сумок, достала оттуда флягу и плед. Накрыв ошеломленного щенка, она открыла флягу и протянула ему. Тот недоверчиво посмотрел на емкость. Файрфлай сделала глоток, опять протянув ее щенку. Малыш, сглотнув, осторожно взял флягу и принялся пить.

— Ферус, — Файрфлай посмотрела на затылок своего спутника, постучав копытцем по его белой спине.

Невидимая сила подхватила жеребенка, усадив ее на голову монстра. Оказавшись на своем месте, Файрфлай глубоко вздохнула, опустив взгляд.

— Ничего ведь не изменится, да, Фыр-Фыр? – тихо спросила малышка.

Ферус ничего не ответил.

— Мне было весело смотреть, как ты мочишь сраных пони, — продолжила она. – Но теперь мне не весело.

Она оглянулась на жадно пьющего щенка.

— Я хотела, чтобы этот урод, кто сделал с ним такое, подох, — внутри Файрфлай  вновь закапал гнев. – Очень хотела… И вот он подох. Но мне не легче. Потому что это ведь ничего не изменит, верно?

— Нет, не изменит, — Ферус покачал головой.

Малышка отвернулась от щенка и, уперевшись копытцами в лоб монстра, глубоко вздохнула.

— Убивая подонков мы не изменим тебя, — Файрфлай покачала головой. – Мы просто освободим место для новых…

С одной стороны, Файрфлай была права, но впервые со встречи с этой колоритной парочкой внутри начало расти несогласие с малышкой.

— Может и так, — кобыла подвигала своей кибернетической конечностью. – А, может, и нет.

Ребел посмотрела на малышку.

— Может сегодня вы и не изменили всех, — она пожала плечами. – Но я с уверенностью могу сказать, что одну пони вы сегодня определенно изменили.

Кибернетическое копыто кобылы раскрылось, изобразив нечто вроде жеста, которым Ребел указала на себя.

— Я до конца жизни не забуду вашу парочку, — ухмыльнулась она. – Так что я должна сказать вам обоим спасибо. Но сейчас нам надо убираться отсюда, а то конец моей жизни может настать слишком скоро.

Малышка повернулась к Ребел, встретившись с ней глазами. Пристальный взгляд разноцветных глаз вцепился в кобылу. В эту секунду Ребел показалось, что жеребенок смотрит ей в душу. И, к сожалению, видит не самые лучшие моменты ее жизни. Что греха таить – почти все моменты жизни Ребел были тем еще дерьмом. Одно дерьмо делали с ней, другое она делала сама.

— Бежать, поджав хвост? — Файрфлай сощурила глаза. – Как сраные пони всегда и делают…

— Есть другие предложения? – Ребел наклонила голову вбок.

Малышка громко и раздраженно фыркнула.

— Все сраные пони поганые трусы и вруны, — жеребенок покачала головой. — Их всех проще убить, чем изменить. Сраные пони не способны меняться. Они способны быть лишь погаными тварями, ждущими, когда можно будет вдоволь над кем-нибудь поиздеваться. А если случается что-то мерзкое, они бегут. Бегут! Поджав свои сраные хвосты к своим сраным жопам!

Последние слова Файрфлай почти что выкрикнула, сильно топнув в конце. Ребел молчала. Спорить с Файрфлай было глупо. Да, не все пони такие, как она описала, но… малышку вряд ли можно переубедить. Особенно сейчас. Взгляд кобылы переместился на щенка адской гончей, что пристально смотрел на свою спасительницу. Он, видимо, никогда еще не видел, как пони, размером еще меньше, чем он, злобно высказывает взрослой кобыле все, что она о ней думает. И, самое поганое, что жеребенок говорила правду.

— Только если им не показать другой путь, — подал голос Ферус.

Файрфлай посмотрела в его пустые глазницы.

— Они не увидят его, — она рассерженно прорычала.

— Да, не увидят, – кивнул Ферус. – Потому им нужен кто-то, кто поведет их. Им нужен лидер, но другой. Не тот озлобленный и алчный лжец, хватающееий за свою власть. Другой.

Голова монстра повернулась к Ребел.

— Им нужен тот, кто уже увидел этот свет и знает, куда идти, — добавил он. — Тот, кто способен их вести через тьму.

Файрфлай посмотрела на кобылу. Жгучий взгляд малышки изменился, став… не таким разрушительным. Глаза Ребел начали удивленно прыгать от Феруса к Файрфлай. Кобыла сделала шаг назад.

— Но… но… — с трудом выдавила из себя Ребел.

— Что, легче сбежать и подождать, пока светлый и теплый мир построит кто-то другой, да? – Файрфлай сердито надула ноздри. – Может быть, это сделаю я? А почему нет! Давайте все повесим на жеребенка! Очень удобно! Особенно если ты – сраный трусливый пони!

Малышка злобно оскалилась.

— Но что я могу?! – Ребел сделала шаг вперед, ответно впившись взглядом в жеребенка.

Это была не злость на малышку. Это была скорее злость на саму себя. Оглядываясь на этот час, что Ребел провела с Ферусом и Файрфлай, кобыла не хотела возвращаться обратно. В этот поганый и жестокий мир Черной Равнины. Мир, где улыбку можно увидеть лишь на одном лице – на лице обезумевшего убийцы, радующегося смерти очередной жертвы. Как же это все осточертело… Ребел опустила голову, сжав зубы. Глаза предательски намокли.

— Пустоши нужны герои, — послышался голос Феруса. – Сейчас они нужны мне, как никогда…

Кобыла подняла голову.

— За свою жизнь я убил многих из них… — в голосе монстра чувствовалась горечь. – Слишком многих. Тех, кто мог помочь Пустоши стать лучше. И теперь, когда они нужны больше всего, мне их не хватает.

Ферус сделал шаг к Ребел и наклонился. Его огромная голова с парой острых клыков придвинулась к кобыле. Ребел почувствовала, как ее кибернетический имплантат отключился. Монстр подошел еще ближе. Ферус был так близко, что Ребел могла почувствовать его дыхание. Но сейчас ей не было страшно. Это чувство вытеснило совсем другое.

— Я не герой, Ферус, — голос Ребел дрогнул. – Я очередная сраная пони, которая способна лишь удирать, поджав свой сраный хвост…

Монстр поднял огромное черное копыто, коснувшись груди кобылы. Пони заметно вздрогнула и сглотнула.

— Ты помнишь, что ты сегодня мне пообещала, Ребел? – спросил Ферус.

Его голос звучал странным полушепотом, от которого внутри Ребел все сжалось. Она открыла рот, но выдавить из себя какой-нибудь ответ не смогла. Мысли перепутались. Но это маленькое светлое семечко, посаженное в цистерне-клетке менее часа назад, видимо, решило дать ростки прямо сейчас. Ребел сделала глубокий вздох сквозь сжатые зубы.

— Д-да… — ответила она.

— Веришь ли ты в силу своего Обещания? – добавил Ферус. – Или ты дала его просто так?

Кобыла сглотнула. Большой монстр молчал, ожидая ответа. Ферус был прав. Как была и права Файрфлай. Ребел всего-лишь очередная сраная пони, которая способна только убегать и прятаться. Но сейчас у этой сраной пони появился выбор.

«Хватит убегать!»

— Н-нет… — прошептала Ребел. — Не просто так…

Ферус убрал свое копыто и, отступив от кобылы, выпрямился.

— Тогда храни свое Обещание, — он слегка опустил голову, словно в его пустых глазницах появились глаза, смотрящие точно на отступницу Псов Войны. – Следуй ему. Потому, что когда наступит самая темная и холодная ночь, а тени безумия будут пытаться разорвать твой разум, лишь оно будет твоей единственной защитой. Обещание станет маяком, что выведет твою душу из самой глубокой бездны.

В горле Ребел встал ком. Кобыла посмотрела на Файрфлай.

— Не смей нарушать Обещание, которое ты дала Фыр-Фыру, – малышка сердито сузила глаза. – А то я оторву тебе башку и насру прямо в горло!

Ребел не выдержала и, уронив голову, громко расхохоталась. Давно она так искренне не смеялась. Это был воистину приятный смех, от которого внутри стало теплее.

— Я поняла, — кивнула кобыла.

Ребел посмотрела на свою кибернетизированную конечность. Подняв ее, она щелкнула стальным захватом. В разуме повисла лишь одна мысль – чтобы в этих тисках сейчас оказалась голова Нетленного. Ребел грозно фыркнула и, поставив копыто на пол, посмотрела на Феруса и Файрфлай.

— Значит, идем творить революцию? – на лице кобылы появилась дерзкая ухмылка.

— Если эта «херолюция» значит много дохлых сраных пони, то я за! — Файрфлай утвердительно кивнула.

Вдруг Ферус повернул голову, словно пытаясь что-то учуять.

— Они окружили гору, – он приподнял подбородок.

Рядом с ним всплыл его огромный дробовик, а сам монстр принял облик синего пегаса.

— Пытаются не дать нам убежать? – фыркнула Файрфлай.

Она поправила свой накопытный терминал и, встав на все четыре ножки на голове у Феруса, ощетинилась. Теперь она была похожа на миниатюрного завоевателя, кто готовился отправить свою могучую армию в лице одного чудовища в атаку.

— Где сейчас этот железномордый пиздливый кусок жопы хуйфингтонского жнеца? – Файрфлай повернулась к Ребел.

— Скорее всего, у себя в Райских Садах, — ответила та. – С целой сворой «карателей».

Малышка воинственно стукнула копытцами друг о друга.

— Ты знаешь, как туда попасть? – спросил Ферус.

— Да, — кивнула Ребел, указав копытом вглубь пещеры. – Через «Мясной Цех», а оттуда по навесным мостам мы сможем попасть в «Райские Сады».

Файрфлай размяла шею.

— Тогда пошли, — малышка бросила короткий взгляд на щенка. – Сраные пони заждались своих пиздюлей!

Ребел зарысила вперед. Тоннели в этой горе были замысловатыми и запутанными. Иногда, чтобы подняться вверх, приходилось несколько раз спуститься вниз. Своеобразный лабиринт, где можно было легко заблудиться, но у Ребел было достаточно времени, чтобы выучить нужный маршрут. Почти вся охрана Мясного Цеха и Ямы с Рабами разбежалась после убийства Каннибала, а те, что еще остались, предпочли оборонять сам Цех и не соваться в тоннели. Пару встреченных в тоннеле Псов Войны, Ребел быстро угомонила своей кибернетической конечностью. В который раз творение одного из безумных сыновей Нетленного выручало ее. Надежное, крепкое, подвижное, способное с легкостью расплющить голову незадачливому противнику. Пару раз Ребел слышала, как создатель кибернетического протеза называл свое творение «Шедевром», но значения не придавала. В его «шедеврах» ходила вся Цитадель.

Спустя десять минут петляний, спусков, и подъемов по полутемным коридорам, что освещались лишь факелами, группа вышла к вершине. Выход из горы был сделан в виде рампы, что вела к дыре в породе. Размер прохода позволял протащить сюда что-то тяжелое и громоздкое. Например – довоенную пушку, чтобы можно было стрелять по нападающим внизу.

— Вижу выход! – крикнула Ребел.

Внезапно на фоне хмурого неба показалась голова одного из бойцов Нетленного. Жеребец мгновенно сорвался с места, ринувшись прочь от дыры.

— Они тут! – до ушей Ребел донесся крик. – Отступница тут! Быстрее, рубите мост!

«Дерьмо!..»

— Ферус! – крикнула Ребел.

— Я уже понял, — спокойно ответил тот.

Да, к сожалению, природа обделила могучего, смертоносного и неуязвимого монстра, скоростью. Но, по правде говоря, грех было жаловаться: куда ему спешить с такими-то особенностями?

«Разве, что в Тартар!»

Ребел выскочила первой. Кобылу встретил бескрайний простор. Впереди, на многие десятки, а может и сотни километров, была лишь пустота необъятных земель Черной Равнины. Отсюда пони казались маленькими, словно насекомые. Неудивительно, что немногие грифоны и пегасы в армии Нетленного Ди так любят идти в патрули на вершины. Чуть дальше виднелась самая высокая гора – та самая, где располагалось Стойло 72, чей водный талисман и технологии по выращиванию растений снабжали Короля Черной Равнины и его армию едой. Тут же находилась «доильня» — место, куда помещали самых откормленных браминов и кобыл, чтобы брать с них молоко. Но самое главное, что тут находились покои самого Нетленного, его гарем и казармы карателей – самых преданных и фанатичных пони, которые будут стоять за своего лидера до конца. Если Ребел переживет сегодняшний день, она определенно напишет мемуары. Только сперва научится писать и узнает, что значит слово «мемуары».

Взгляд кобылы наткнулся на четверых Псов Войны. Двое – по одну сторону моста, а двое прямо перед Ребел. И, судя по отсутствию других мостов, что когда-то были перекинуты между скалами, бойцы Нетленного сейчас рубили последний.

— Твою!.. – Ребел ринулась к двум единорогам, что усиленно орудовали топорами.

Один из них бросился на кобылу. Кибернетическая конечность Ребел в мгновение ока перехватила несущийся на нее топор и, с легкостью поборов телекинез бойца, врезала ему древком топора по челюсти. Тот вырубился и рухнул на камни. Второй, увидев несущуюся на него кобылу, бросил топор и попытался бежать, но не успел. Ребел бросила в него отнятый у его товарища инструмент. Но метание топоров не было ее сильной стороной, потому в затылок Пса Войны прилетело не острие, а обух. Лишенный чувств, единорог упал на землю.

Кобыла подбежала к навесному мосту. Тот сильно раскачивался от ветра и ударов с той стороны. Пара кобыл фанатично рубила стальные канаты, пытаясь не пустить Ребел дальше. И, к сожалению, даже если она сейчас встанет в галоп, пересечь мост длинной в сотню метров она точно не успеет.

— Что там? – спросил подоспевший Ферус.

— Эти уроды рубят наш мост! – возмущенно фыркнула Файрфлай.

Жеребенок сердито загарцевала на месте.

— Проклятье, мы не успеем! – взгляд Ребел лихорадочно метался вокруг, пытаясь найти хоть что-нибудь полезное.

Но, как назло, у вырубленных бойцов не было огнестрельного оружия, только топоры и накопытники. Вдруг около Феруса всплыл огромный револьвер. Ребел на секунду опешила. Видимо, «Пустошь» по мелочам не разменивается, особенно если это касается оружия или темперамента спутников. Револьвер нацелился на кобыл, что рубили мост. Прогремел мощный выстрел, от которого у Ребел заложило уши. Пуля прошла немного левее пони, вынудив ту ошеломленно пригнуться. Следующий выстрел так же не нашел своей жертвы. Одна из кобыл, бросив топор, достала какой-то черный пакет. Прислонив его к мосту, боец Нетленного Ди при помощи кремня начала поджигать фитиль. Глаза Ребел округлились. Третий выстрел Феруса прошел мимо.

— Фыр-Фыр, ну блять! – возмущенно крикнула Файрфлай.

— Извините, — спокойно ответил он, вновь выстрелив. – Темно. Трудно прицелиться.

Кобыла на той стороне уже подожгла фитиль и захихикала, показав Ребел неприличный жест. Вот теперь точно конец.

— Вот же говно!.. – раздраженно топнула кобыла.

Внезапно на пони с той стороны рухнула черная тень. Единственное, что успела разглядеть Ребел – крылья, сверкнувшие металлическим блеском. На двух кобыл рухнул грифон, вырубив одну из них ударом кибернетических лап и ударив вторую скорпионьим хвостом. Пони отлетела назад, свалившись на камни. Грифон подскочил к взрывчатке, выдрав фитиль и выкинув его прочь. Подняв взгляд, он отсалютовал Ребел и ее новым знакомым.

— Что б меня?.. – брови кобылы поползли вверх. – Дрилл?!

Еще один из телохранителей старшего сына Нетленного Ди. Грифон Дрилл, которого в бою взрыв лишил передних лап, порвал крылья и разворотил лицо, превратив клюв и глаза в месиво. Но, Тартар подери, кибернетический гений Нетленного не просто вернул грифона обратно в строй! Он сделал его еще опаснее, чем раньше. Темно красные перья, черная шкура, кибернетизированные крылья, мощные передние аугментированные лапы с острыми, как бритва когтями, стальной клюв и искусственные глаза, сияющие зловещим алым светом. После такого Дрилл без зазрений совести говорил, что если бы не тот взрыв, он бы так и остался обычным грифоном. Но какого хрена второй из телохранителей этого маньяка опять приходит на выручку Ребел?!

Внезапно позади махающего лапой грифона поднялась отброшенная им кобыла. Она держалась за раненую грудь и тяжело дышала. Пони что-то потянула на своем жилете и сверкнула глазами.

— Узри меня! – крикнула та и бросилась к мосту.

Дрилл ринулся к ней, схватив когтями. Секунда, и кобыла взорвалась. Ударная волна отбросила грифона в сторону, но мост не пострадал.

— Кажется, у нас появилось дорога! – крикнула Ребел.

Кобыла встала в галоп и побежала вперед. Ферус шагнул следом. Сильно повредить висячий мост Псам Войны не удалось, и конструкция выдерживала даже Феруса. Но не это сейчас беспокоило Ребел. Ее заботил телохранитель сынишки Нетленного. Оставалось надеяться, что его металлическое тело его спасло.

Оказавшись на той стороне, Ребел подскочила к Дриллу, лежащему на животе. Кобыла осторожно подошла и перевернула грифона. Тот заметно дрогнул, задвигав задними ногами. Взрыв повредил его стальной клюв, глаз и передние лапы. Благо, в этот раз Дрилл пожертвовал искусственными частями своего тела.

— Даже если я спрошу, ответов ты мне все равно не дашь, верно? – кобыла посмотрела на сломанный клюв.

Грифон непринужденно пожал плечами, взглянув на Ребел уцелевшим глазом. Кибернетизированное око несколько раз крутанулось, сфокусировалось и переместилось на Феруса и Файрфлай. Скорпионий хвост Дрилла поднялся, указывая вглубь горы, словно напоминая Ребел, зачем она сюда пришла.

— Я знаю, спасибо за помощь, — едко ухмыльнулась Ребел. – У меня к твоему хозяину будет пару вопросов, когда все закончится.

Дрилл глухо захихикал и, глубоко вздохнув, положил голову на камни.

— Вход в Райские Сады идет через казармы карателей, — Ребел повернулась к Ферусу. – Но там целая орава самых преданных и фанатичных бойцов Нетленного. Даже с учетом того, что ты весь такой неуязвимый, бойня внутри точно приведет к обвалу скалы и закроет нам вход.

— Есть другой путь? – спросил он.

Ребел на мгновение задумалась. Был один, но, судя по последним событиям, он именно «был».

— Через стеклянный купол в гареме Нетленного, — ответила кобыла. – Через него я и увела его кобыл. После моей выходки они точно его нашли и заварили.

— Пойдет, — кивнул Ферус. – Веди.

Копыта Ребел устремились в сторону горной тропы. Буквально вчера она вела по ней кобылок, пытаясь увезти их от этого ужаса, а теперь она идет в логово к самому ужасу, чтобы вцепиться ему в глотку. Хотя, большой вопрос, кого в этом случае называть ужасом – самопровозглашенного короля Черной Равнины или же идущего следом за Ребел. Пока что все, что произошло с момента их прибытия в Цитадель, указывало на то, что у Нетленного Ди большие проблемы. Эта мысль заставила кобылу ухмыльнуться.

Тропа вывела к плоскому плато, что располагалось на северной части горы. В глаза сразу бросился прозрачный купол, возвышающийся над камнями. Он вел в гарем Нетленного: большую круглую комнату, забитую всякими украшениями, гобеленами, драгоценностями и прочим барахлом, что награбил король Черной Равнины в своих походах. Ребел помнила, как ее тошнило от этого напыщенного «изящества». Но еще большее омерзение вызывали оргии, когда милые кобылки были обязаны ублажать старого вонючего жеребца. Любое неповиновение или капля отвращения на лице, и жизнь наложницы мгновенно обрывалась.

«Скоро это закончится!»

Ребел встала на купол, посмотрев вниз. В полутемном помещении почти ничего не было видно, однако кобыле удалось рассмотреть несколько силуэтов наложниц. Само собой, Нетленный запер их тут, чтобы после казни развлечься как следует. Кобыла подбежала к дальней части купола, ища глазами метку. Но как она и предполагала, место было обнаружено, а сам купол надежно заварен. Прохода нет.

— Дерьмо! – прошипела Ребел. – Они заварили проход. Попасть внутрь теперь не выйдет.

— А это что, стекло? – Файрфлай указала на купол.

Ферус встал на него и, пройдя вперед, замер на центре.

— Это закаленное стекло, — ответила Ребел. – Как рассказывали эти головастые из Стойла, оно способно выдержать даже артиллерийский обстрел.

Огромный дробовик Феруса повернулся дулом вниз. Его хозяин постучал о купол, проверяя его на прочность.

— Ребел, подойди, — он поднял дробовик выше.

— Не выйдет, — кобыла махнула копытом, двинувшись к Ферусу. — Я пыталась пропилить его даже…

Договорить она не успела. Ребел подхватило что-то невидимое и прижало к боку Феруса. Кобылу объял еле заметный барьер. Единственное, на что у Ребел было время – удивленно поднять брови. Дробовик резко рванул вниз. Дуло врезалось в купол. В этот момент Ребел показалось, что земля ушла из-под ног. Грохот и звон стекла не смог заглушить даже барьер. Ферус влетел в покои Нетленного, словно огромный грузовик, что прошибает ветхую хибарку. Его копыта на несколько сантиметров вошли в пол, подняв целое облако пыли. Через мгновение грохот сменился истошным криком.

— Ребел?! – ошеломленно крикнула пони с оранжевой гривой, заплетенной в хвост.

— Все в порядке, Клио, — Ребел с трудом пыталась отдышаться. – Все в порядке…

Ферус поставил ее на пол и стряхнул с себя и с барьера осколки стекла. Файрфлай сурово посмотрела на кобылок, сидящих вокруг и ошеломленно хлопающих глазами на влетевших через крышу незваных гостей.

— У нас тут революция, — хихикнула Ребел.

— Где эта железномордая пидрила?! – взгляд Файрфлай впился в кобылку с длинной пшеничной гривой.

Талия, будучи самой робкой из всей пятерки, инстинктивно сжалась. Ребел всегда забавлял характер этой пони.

— Он на главной террасе, — Файрфлай ответила кобылка с голубой гривой, что была заплетена в косички. – Вместе со своей сворой карателей.

Ожидаемо. Ребел посмотрела на Феруса.

— Ну что, как обычно? – спросила кобыла. – «Врываетесь и импровизируете»?

— Не совсем, — ответил Ферус.

Он открыл барабан своего массивного револьвера и начал заряжать патроны.

— Это твой бой, — продолжил замаскированный монстр. – Ты должна разобраться с Нетленным Ди сама.

— Как ты предлагаешь мне это сделать? – Ребел нахмурилась.

Секунда, и Феруса объяло изумрудное пламя. Случившееся заставило Ребел ошеломленно отступить назад, а сидящих вокруг кобылок ахнуть. В паре метров от кобылы стояла ее идеальная копия. Единственное отличие было лишь в том, что у нее отсутствовал кибернетический протез, а взгляд был неподвижным и стеклянным.

— Мы их отвлечем, — ответил Ферус голосом Ребел. – А ты позаботишься об остальном.

— И не смей подыхать раньше этой железной банки с говном! – фыркнула Файрфлай, ткнув копытцем в сторону кобылы. – Фыр-Фыр на тебя рассчитывает!

Зарядив револьвер, Ферус проверил дробовик и усилил барьер вокруг щенка адской гончей и Файрфлай. Теперь он стал желтого цвета, словно вокруг малышки загорелась аура света.

— Как вы собираетесь выйти отсюда? – Клио посмотрела на Ребел. – Дверь же закрыта!

— А мы постучим! – ответила Файрфлай.

Оба ствола Феруса зависли около него. Замаскированный под Ребел монстр повернулся к толстой сейфовой двери, что служила входом в сокровищницу короля Черной Равнины.

— Девочки, живо все к стене! – крикнула Ребел.

Кобылки вскочили с мест, собравшись у дальней стены.

— Готова? – спросил Ферус.

Сейчас Ребел как будто-бы спрашивала сама у себя. Необычно было слышать свой голос откуда-то со стороны. Он и правда был таким… странным? Кобыла отогнала эту несвоевременную мысль.

— Да, — кивнула Ребел. — Устрой им там!

Кобыла сместилась к стене сокровищницы, давая Ферусу пространство. Рядом с ним сейчас лучше не стоять.

— Давай, Фыр-Фыр! – крикнула Файрфлай. – Прибыла специальная пиздюльная доставка!

Ферус рванул вперед. Встав на дыбы, он врезался в толстую стальную дверь. Послышался громкий скрежет и грохот, от которого закладывало уши, и стыла кровь в жилах. Пол под Ребел завибрировал, а сама кобыла вжалась спиной в стену. Под натиском замаскированного монстра массивная дверь деформировалась и медленно поползла вперед. Еще рывок, и створка рухнула на землю, наполнив «Райские Сады» грохотом. Вокруг поднялась туча пыли, в которой почти ничего не было видно.

— СКАЖИТЕ «ПРИВЕТ» МОЕМУ МАЛЕНЬКОМУ ДРУГУ! – рявкнул Ферус голосом Ребел.

Раздался мощный взрыв. Дробовик Феруса рявкнул внутри Райских Садов так, что у Ребел заложило уши. Отовсюду послышались стрельба и крики. Самым громким из криков, как ни странно, был воинственный ор Файрфлай, в который вплетались лай и рычание щенка. Кобылка посылала в атакующих Феруса карателей такие заковыристые ругательства, что Ребел на секунду пожалела, что не записывает все это на диктофон. Прогремел еще один мощный выстрел, но чуть дальше. Бой, идущий в Райских Садах, сместился.

«Пора!»

Кобыла выскочила в проход. Миновав пыльное облако, Ребел оказалась в просторном светлом помещении высотой в несколько метров. Все оно было заполнено зеленью: каждый свободный метр пещеры был занят всевозможными растениями, деревьями и цветами. Когда после назначения стражником сокровищницы Нетленного Ребел впервые попала сюда, она потеряла дар речи. Поэтому лес, растущий под освещением специальных ламп, и называли «Райскими Садами». Наверное, так и выглядела Эквестрия когда-то давно.

«Именно такой ты ее и помнишь, да, Пустошь?»

Ребел заметила несколько лежащих на земле карателей. Этих пони легко было узнать по черной форме с красными полосами и красно-черному цвету гривы, в который красились все бойцы. Прочная металлическая броня Стальных Рейнджеров, энергомагическое оружие, навыки убийцы и беспрекословная преданность лидеру – вот что отличало этих солдат Нетленного Ди от обычных Псов Войны. Но даже они ничего не могли противопоставить «Пустоши». Воинственные крики Файрфлай, разбавляемые грохотом дробовика и револьвера Феруса, заглушали ответную стрельбу и вопли карателей.

«Мило»

Ребел подхватила энергомагический пистолет и гранату с пояса жеребца, и, пригнувшись, зарысила вперед. Поднявшаяся суматоха и кусты с деревьями служили отличной маскировкой. До террасы Нетленного, или как ее еще называли, «Дом Лидеров», осталось несколько метров. У входа, представляющего собой широкие ворота со снятыми створками, дежурило двое карателей. Неожиданно Ребел вспомнила, что Нетленный Ди снабжал свои элитные войска теми самыми техномагическими накопытными терминалами. Точно такими же, как и у Файрфлай. Это позволяло карателям пользоваться встроенным радаром или Л.У.М.-ом, если кобыла правильно помнила название. А если это так, то подкрасться не выйдет. Один из жеребцов поднял свое копыто, посмотрев на дисплей. Похоже, маскировке Ребел пришел конец.

«Твою мать!»

Кибернетическая конечность кобылы выхватила энергомагический пистолет и открыла огонь в ближайшего карателя. Боец пригнулся, увернувшись от выстрела. Боевое седло с энергомагической винтовкой второго открыло огонь. Кора деревьев стала вспыхивать от ярких лучей. Воздух вокруг кобылы начал нагреваться. Ребел отпрыгнула в сторону, упав в кусты, и отползла в сторону. К стрельбе подключился другой каратель. Вспышки запестрели над головой, опалив гриву.

«Дерьмо! Это было опрометчиво!»

Ребел выпрыгнула из куста, открыв ответный огонь. Почти все выстрелы пистолета пролетели мимо, и лишь один угодил жеребцу в грудь. Сверкнула яркая вспышка, но сильного вреда карателю этот выстрел не причинил. Его винтовки повернулись в сторону кобылы, поджигая лес вокруг и опаляя траву. Второй тем временем обходил кобылу сбоку, подавляя ее своим огнем. Ситуация стала воистину печальной. Ферус и Файрфлай протащили ее тупую башку через всю Цитадель и бойцов Нетленного, чтобы она вот так вот умерла перед самым концом?! Шипение энергомагических выстрелов заставило Ребел прижаться к земле. Хвост и спину опалило искрами.

«Что б тебя, тупоголовая сраная пони!..»

Ребел успела перекатиться под ствол дерева, как в эту же секунду землю в том месте подожгли выстрелы. Теперь бежать было некуда. Бойцы окружили ее, подавляя любую попытку сопротивления. Незавидный конец. Ребел закрыла голову копытами, сильнее сжавшись в клубок. Ствол дерева прошило насквозь. Точно в том месте, где мгновение назад была голова кобылы.

«Вот и все?..»

Сердце сдавили тиски, в горле встал ком. Кажется, обещание придется нарушить?

— РРРРРРРАААААААААААААА!!!

До ушей Ребел донеся яростный вопль. За ним последовал взрыв. Но он не смог заглушить этот полный гнева и ненависти крик. Нетрудно было догадаться, кому он принадлежал. Маленький жеребенок, что так яро и свирепо ненавидела все худшее, что было в этом поганом мире. И Ребел пообещала этой маленькой пони, что поможет ее лучшему другу измениться и стать лучше. А для этого надо выжить.

Крик малышки словно разбудил что-то внутри кобылы. Это было не второе дыхание, и даже не третье. Все чувства словно включились на максимум, мозг заработал с такой скоростью, что время вокруг стало течь медленнее. В ушах слышались лишь боевой крик Файрфлай и стук собственного сердца. Мысли перестали путаться, выстроившись в стройную цепочку, давая своей хозяйке четкий план действий.

«ВСТАВАЙ!»

Выстрел энергомагической винтовки прошел рядом с головой Кобылы. Ребел почувствовала, как пучок магии слегка обжег щеку. В следующую секунду она схватила пистолет зубами и выглянула из-за обугленного ствола дерева. Кибернетическая нога, словно действуя сама по себе, поднялась перед своей хозяйкой. Три выстрела винтовки карателя угодили точно в нее, оставив черные отметины и подняв сноп искр. Ребел выстрелила в ответ. Пучки из ее пистолета угодили карателю в глаз и шею. Пони вспыхнул в магическом пламени, превратившись в обугленную кучку. Его товарищ попытался открыть огонь, но энергомагическая винтовка жеребца не сработала. Осечка в работе оружия карателя подарила Ребел драгоценные секунды. Второй элитный солдат Нетленного обратился в пепел.

Тяжело дыша, Ребел припала на колено здоровой ноги. Неизвестно, что это сейчас было, но это было определенно круто! Кобыла осмотрела свой протез. На нем виднелись черные отметины, оставленные огнем карателей, но саму ногу они никак не повредили. На памяти Ребел никакие аугментации не могли выдержать прямое попадание из энергомагических винтовок, но эта, видимо, была действительно «Шедевром»!

«Некогда восхищаться!»

Подхватив винтовку убитого карателя, Ребел устремилась в проход. Все силы Нетленного сейчас гоняются за Ферусом и Файрфлай, а те два, что стояли у входа, стерегли главаря. Кобыла оказалась в помещении со множеством труб. Хоть оно и было поменьше, чем «Райские Сады», но размеры все равно впечатляли. Впереди виднелся бассейн, наполненный водой. Через него тянулся мост, что вел на просторную террасу с выбоиной в скале, из которой король Черной Равнины общался со своими «подданными». Там же был пульт управления клапаном, открывающим воду. По рассказам старожилов, раньше отсюда постоянно бил целый водопад, но появление Нетленного Ди сделало воду одним из благ, которое надо было заработать.

Впереди, на самой террасе, в полном одиночестве стояла массивная фигура в белой силовой броне Стальных Рейнджеров.

— А вот и предательница, — не оборачиваясь, усмехнулся Нетленный. – И чего же она хочет?

Его рокочущий голос прокатился по помещению. Само собой, он уже давно знал, что кобыла идет по его душу.

— Я бы с радостью позволила тебе потрясти языком, — Ребел вскинула винтовку. – Но я сыта по горло твоим трепом!

Она нажала на спуск. Винтовка выпустила в сторону лидера Псов Войны несколько пучков. Выстрелы попали в броню, оставив там лишь слабые отметины.

«Дерьмо»

— Самонадеянность, глупость, надменность и эгоизм, — усмехнулся Нетленный. – Вот те пороки, которые толкают пони в могилу.

Он резко развернулся, открыв огонь из своего пулемета. Ребел в последний момент успела упасть ничком и откатиться за трубы. Пули застрекотали вокруг, пробив несколько из них. Из пробоин выстрелили струи пара, обжигая шкуру кобылы. Ребел громко вскрикнула, дернувшись в сторону. Следующая очередь Нетленного просвистела над головой. Кобыла тут же вскочила. Сердце бешено колотилось, адреналин бил по ушам. Несколько пуль попали в пол перед Ребел. Осколки больно впились в здоровую ногу, заставив пони упасть на пол и откатиться к огромной бочке. Огонь Нетленного пробил обшивку, из емкости хлынула вода.

— Я ваш Спаситель! – голос жеребца прогремел по помещению. – Только со мной вы восстанете из пепла этого мира! Только я ваш проводник в будущее! Только я знаю тот путь, который приведет пони к процветанию!

— Засунь свой путь себе в жопу! – рявкнула Ребел.

Она выскочила из укрытия, дав несколько залпов. И вновь, энергомагическое оружие лишь слегка опалило краску на броне жеребца.

— Вы слабы и глупы, — Нетленный открыл огонь, заставив Ребел упасть. – Вы жалкие и глупые. Пони нужен проводник. Им нужен лидер. Им нужен тот, кто будет вести их к спасению. И этот пони – я!

Очередь пулемета выбила искры из труб позади.

— Я знаю одну пони, которая с тобой не согласится! – крикнула Ребел.

Выскочив из укрытия, она открыла огонь. На спине Нетленного появился автоматический гранатомет.

«ДЕРЬМО! ДЕРЬМО! ДЕРЬМО!!!»

Граната полетела в сторону бегущей Ребел. Кобыла в последний момент успела сигануть в бассейн. Взрывная волна пронеслась над водной гладью, обдав все вокруг осколками и жаром. И хотя бассейн был неглубоким, этого было достаточно для пони, чтобы утонуть. Металлический протез тянул на дно. Перебирая копытами, Ребел всплыла, сделав вдох. В эту же секунду копыто Нетленного схватило ее за шею. Подняв, словно невесомую, жеребец перекинул ее через себя и бросил на пол. Спину, правый бок и заднее копыто обожгло болью. Удар выбил воздух из легких, и вместо крика из уст Ребел вырвался лишь хрип. Передние ноги жеребца, закованные в стальную броню, встали ей на шею и грудь.

— А все, кто противиться, должны сгинуть! – прорычал он через динамик в шлеме. – Все непокорные лишь пыль на пути Спасителя Эквестрии!

Жеребец усилил давление. В глазах Ребел потемнело. Кобыла попыталась закричать, но рот издал лишь слабый хрип. Ребра затрещали.

— РЕБЕЛ! – сквозь пелену боли до ушей Ребел донесся гневный крик.

На Нетленного сверху свалился единорог. Все четыре конечности пони были заменены на кибернетические протезы, а лицо, лишенное эмоций, выдавало в нем самого старшего сына Нетленного Ди. Передние копыта Покер Фейса раскрылись, образовав пару механических лап, и схватились за шлем его отца. Задние ноги уперлись в спину Нетленного. Покер потянул голову жеребца на себя. Давление на шею и грудь Ребел уменьшилось, позволив ей вздохнуть. Нетленный начал заваливаться назад, громко рыча. Но единорог крепко держался за шлем, помогая себе телекинезом.

— Поганая тварь! – взревел Нетленный.

Сталь жалобно застонала и шлем брони не выдержал. Единорог сорвал забрало с головы Нетленного, но потерял равновесие. Жеребец резко развернулся, приложив копытом по груди своего сына. Тот рухнул на пол и выронил оторванную часть шлема. Не теряя времени, Нетленный Ди подскочил к Покеру, принявшись наносить тому сокрушительные удары в голову и грудь.

— Мне стоило оторвать тебе башку и скормить собакам! – рычал жеребец. – Как я это сделал с твоей поганой мамашей!

Из-под шлема показалась белая шкура и седая грива, остервенелый взгляд желтых глаз впился в мятежного отпрыска. Удары стальных копыт жеребца попадали в протезы Покера, наполняя помещение звоном металла. Нетленный придавил одно из кибернетических копыт Покера к земле и резко ударил по его основанию. Вдавив голову сына в пол, он потянул поврежденную ногу и оторвал ее. Покер лишь еле слышно кряхтел и стонал, пытаясь защититься от ударов, но с одной ногой шансов у него почти не было.

— Ты – позор моей крови! – Нетленный придавил вторую ногу Покера к полу.

Жеребец занес копыто и сильно ударил единорога по лицу. Послышался неприятный хруст и полный боли крик. Нетленный встал на голову сына, наваливаясь всем весом. Покер закричал. Его рог вспыхнул, пытаясь не дать отцу раздавить его голову. Но силы его с каждым мгновением слабели.

— Жалкое отродье! – рычал Нетленный. – Сдохни, убогий урод!

Силы возвращались к Ребел. Сломанные ребра жутко болели и каждый вздох пронзал грудь сотнями иголок. Кобыла с трудом приподнялась, опираясь на кибернетический протез. Энергомагическую винтовку куда-то отбросило взрывом, так что сражаться с Нетленным было почти нечем. С каждой секундой копыто Нетленного Ди все сильнее давило на единорога. Его крик становился все тише, а рычание Нетленного все громче и яростнее.

«Покер?..»

Как бы сильно Ребел ни ненавидела эту семейку, как бы сильно она ни желала смерти каждому из них, но сейчас она оказалась здесь только благодаря телохранителям старшего сына этого старого урода. И только благодаря ему он не раздавил ей голову. Но сил у кобылы почти не осталось, а каждое движение сопровождалось дикой болью.

«Дерьмо!..»

— ТЫ ЕЩЕ НЕ ПОДОХ?!

Вновь этот яростный крик. Высокий голос Файрфлай донесся до ушей Ребел. Ну уж нет! Старый ублюдок больше никого сегодня не убьет, даже собственного сынишку. Внутри Ребел вновь вспыхнул огонь, заставляя кровь быстрее течь по жилам. Сердце застучало, словно мощнейший мотор, в который влили высокооктановый бензин. Ноздри Ребел раздулись. Ноги, игнорируя боль и усталость, подняли хозяйку с пола. Кобыла схватила кибернетическим протезом припасенную гранату.

— НЕТЛЕННЫЙ! – заорала она.

Кобыла со всей силы врезалась жеребца. Нетленный на секунду потерял равновесие, но Ребел большего и не требовалось. Кибернетическая нога нанесла мощный удар по его лицу. Из-за этого плечо взорвалось болью, но кобыла не обратила на это внимание. Нетленный громко и болезненно зарычал. Схватив зубами энергомагическую гранату, Ребел потянула за чеку. Навалившись всем телом, кобыла принялась толкать стального жеребца вперед.

«ВСТАВАЙ И ДЕРИСЬ!»

Голос Файрфлай звучал в ушах, отключая любые чувства, мешающие в бою. Нетленный, злобно взревев, встал на дыбы и попытался ударить Ребел. Кобыла ловко подхватила гранату здоровой ногой и воткнула ее в рот жеребцу. Вслед за гранатой последовал мощный удар кибернетическим протезом. Глаза нетленного расширились от ужаса.

— Узри меня! – прошипела Ребел.

Кобыла нанесла мощный удар задними копытами в грудь закованного в сталь Нетленного Ди. Тот, потеряв равновесие, громко мыча и тряся копытами, опрокинулся на спину и рухнул в бассейн. Ребел упала на пол, закрыв голову копытами. Раздался громкий всплеск. Следом за ним помещение наполнил грохот. Яркая вспышка озарила террасу. Ребел обдало теплым дождем. Вся вода из бассейна выплеснулась наружу, опустошив его.

«Вот же… Что б тебя…»

Кряхтя и кашляя, она осторожно поднялась, заглянула в водоем. Взрыв испепелил тело Нетленного. Осталась лишь искореженная броня, омываемая стекающей в бассейн водой.

— Кушай на здоровье, — сплюнула Ребел.

Позади послышался приглушенный стон. Пришло время кое-что выяснить. Прижав здоровую ногу к сломанным ребрам, кобыла поднялась и приблизилась к Покеру. Тот все еще лежал на полу. Одна из его передних ног была оторвана, вторая сильно повреждена. Из брови жеребца сочилась кровь, а на щеке виднелась ссадина, оставленная копытом его отца. Но его лицо оставалось таким же безэмоциональным. Голубые глаза Покера заметили Ребел. Он слабо дернулся.

— Ты… в порядке?.. – слабым голосом спросил он.

Вопрос заставил Ребел усмехнуться. Кобыла села рядом, несколько раз вздохнув. Переломы не давали набрать полную грудь воздуха.

— Вроде пока живая, — ответила она. – И, раз уж твой папа нам больше не мешает…

Ребел подхватила Покера своим протезом, помогая тому встать. Единорог болезненно застонал, но на его лице не дрогнула ни одна мышца. Кобыла редко когда общалась со старшим отпрыском Нетленного Ди. В основном, по вопросам ее протеза. И с ее ногой Покер Фейс возился всегда очень долго. Это неимоверно раздражало, но дерзить одному из семьи маньяков было безрассудно. Приходилось терпеть. Тогда она и начала понимать, почему он носит такое имя, ведь его лицо всегда было каменным и не выражало никаких эмоций. Но Ребел не знала никого, кто мог бы сохранять такое лицо, когда ему больно.

— …давай мы с тобой кое-что выясним, — добавила кобыла.

В следующую секунду ее кибернетическая конечность раскрылась, схватив Покера за шею. Жеребец вздрогнул, издав негромкий стон. Лицо вновь не изменилось.

«Действительно, «Покер Фейс»

— Зачем ты мне помогал? – взгляд Ребел впился в глаза Покера.

Покер молчал, но стоило его глазам встретиться с взглядом Ребел, и он их тут же отвел. Лицо было каменным, но вот глаза, трусливо бегающие и ищущие, куда бы спрятаться, выдавали то, что единорог нервничает. Видимо, его план пошел «не по плану»? Мысль заставила Ребел сердито оскалиться.

— Отвечай! – рыкнула кобыла.

Ее протез сдавил горло единорога.

— Так… было… нужно … — прохрипел он.

— Да? – кобыла нахмурилась.

Ребел ослабила хват, но ее нога продолжала держать шею Покера и при любой опасности свернуть ее или раздавить.

— «Так было нужно»? — кобыла саркастично подняла брови. – Как интересно!

Она сдавила его горло.

— Хватит юлить, урод! – зарычала Ребел. – Зачем ты помогал мне? Надеялся, что я прикончу твоего ненаглядного папочку, а ты займешь его место? Да?

Глаза того болезненно зажмурились, но вот лицо… Лицо осталось таким же каменным. Словно ему было плевать. Единорог захрипел.

— А ты молодец! – прошипела Ребел. – Провернул все куда изящнее и хитрее своих тупорылых братцев, да?! Точно – гений!

— Нет… — с трудом выдавил из себя Покер. – Не… не д… для… этого!..

Ребел отпустила его шею, схватив за загривок.

— Тогда отвечай, пока я тебе башку не оторвала! – шикнула кобыла. – Я уже давно мечтаю прикончить всю вашу семейку и меня очень привлекает перспектива убить сегодня двух из четырех!

Из «Райских Садов» все еще слышались крики и рокот боя, потому жеребцу вряд ли мог бы кто-нибудь помочь. Его телохранители валялись где-то снаружи, а сам он сидел тут с оторванной ногой, полностью беззащитный перед Ребел. Одно движение и этот гной исчезнет с лица Пустоши, как того хочет Файрфлай. Одним сраным пони меньше.

— Я… — Покер сглотнул. – Я…

— Ну? – Ребел сердито нахмурилась.

Голубые глаза Покера вновь забегали. И неудивительно. Для труса это было более чем нормально, прятать взгляд, облажавшись. Что еще сильнее бесило Ребел. Внутри загорался огонь, требующий свернуть шею этому двуличному единорогу. Покер сделал глубокий вдох, словно собираясь с силами. Его голубые глаза встретились с глазами Ребел.

— Я сделал это ради тебя, Ребел, — на одном дыхании выпалил он.

— Да?! – кобыла наклонила голову вбок. – Ради меня? И нахера?

Подбородок Покера дрогнул. Казалось, он тратил сейчас последние силы, чтобы удержать свой полный ужаса взгляд под испепеляющим взором Ребел.

— Потому… — его голос стал тише. – Потому, что ты лучшее, что я встречал за всю свою проклятую жизнь…

С этими словами он тяжело сглотнул и трусливо увел взгляд в сторону.

— Ой, ну ничего себе! – хохотнула Ребел. – Наверное, потому, что…

Она вдруг запнулась. С ее лица сползла издевательская улыбка, а глаза впились в глаза Покера. И вновь эта яркая Искра, возникшая глубоко в подсознании. Тот самый свет, который поселился внутри Ребел после встречи с Файрфлай. Он дерзко выскочил среди темноты и задорно заплясал перед кобылой, привлекая ее внимание. И в его сиянии Ребел увидела нечто совсем иное.

«Но… но…»

Перед глазами пронесся ее идиотский план похищения кобыл Нетленного Ди, которому просто не суждено было осуществиться. Но он сработал. Потому, что за спиной взбалмошной отступницы постоянно стоял Покер Фейс. Ребел часто замечала его в Цитадели в те дни, пока она планировала эту авантюру. Спящие охранники, подготовленный «Боевой Кабан», не закрытые на ночь ворота гаража, случайно не слитый бензин. Клубочек распутывался, пока Ребел смотрела в голубые глаза Покера, а тот трусливо их прятал. А трусливо ли? Трусливый пони вряд ли пойдет на такой риск, особенно если он – сын Нетленного Ди. Покер был постоянно на виду, но это ему не помешало. Это не страх в глазах. Это смущение. Проклятье, какой же тупой надо быть, чтобы не заметить это? Непроходимо тупой пони, которая в своей жизни видела и хотела видеть только кровь. Во время попытки украсть кобыл, Ребел не провела его, как тогда считала. Кобыла обманула сама себя.

«Ребел, что б тебя…»

— Конченная идиотка… — Ребел зажмурилась.

Она сокрушенно покачала головой. Именно поэтому его телохранители и жертвовали собой, чтобы ей помочь. Страх не заставит кого-либо рисковать жизнью ради чужих идеалов. Только бесконечная благодарность и уважение. Именно это и чувствуют по отношению к Покер Фейсу Хаммер и Дрилл. И поэтому они и помогали Ребел. Они помогали тупой и слепой кобыле, которую их спаситель…

«Любит?..»

Ребел убрала искусственную ногу от шеи Покера, впечатав ее себе в лоб. Холодный металл остудил голову, но он не мог погасить пожар, разгоревшийся внутри.

— Надо было дать тебе свернуть мне шею… — пробормотал Покер.

Он попытался отвернуться, но здоровое копыто Ребел не позволило. Кобыла осторожно взяла его за подбородок и, убрав механическую ногу с лица, взглянула на единорога.

— Почему ты мне просто не сказал? – Ребел смотрела в глаза Покера.

Взгляд единорога стыдливо уполз. Это точно был не страх. Тартар подери, сын самопровозглашенного Божества Черной Равнины не боялся. Он смущался отвечать на этот вопрос. Словно молодой жеребчик, он смущался признаться кобылке, которая ему нравится. А ведь вдруг та его отвергнет? Покер вздохнул.

— Посмотри на меня, — ответил он. – Внимательно.

Он кивнул на свои протезы.

— Я родился без ног и с атрофией лицевых мышц, — он указал на свое лицо. – Меня не убили только потому, что я был игрушкой своих братьев. Отцу нравилось, как они «играют» со мной, вымещая свою жеребячью злобу. А я даже не мог заплакать. И это их бесило.

Теперь глаза Покера больше не бегали, а смотрели на лицо Ребел.

— А мы подросли, от них меня спасли лаборатории 72 Стойла, — продолжил единорог. – Я мог просто умереть, но я не хотел. Я видел, как мое существование бесило этих выродков. Особенно, когда я встал на ноги, пусть и искусственные. И это был отличный повод жить дальше!..

В глазах Покера вспыхнула ярость, стоило ему вспомнить своих братьев.

— А потом я встретил тебя, — он сглотнул.

Гнев в глазах единорога угас.

— Ты никогда не была такой бесчувственной тварью, как мои братья и их подражатели, — добавил он. – Да, пусть мой отец и сделал тебя боевым генералом, но я видел, что это не доставляло тебе удовольствия. Хоть ты много раз дралась за Нетленного Ди, ты столько же раз пыталась порвать этот порочный круг и сбежать. Ты никогда не опускала копыта и всегда сопротивлялась. И, глядя на тебя, я видел ту, которая делала то, на что у меня попросту не хватало смелости…

Покер вздохнул.

— Я могу долго перечислять, что в тебе мне понравилось больше всего, но в этом нет смысла, — он покачал головой.

— Почему? – спросила Ребел.

Единорог опустил взгляд.

— Потому, что я урод, Ребел, — горько ответил он. – Посмотри на меня и ты все поймешь. Пусть я и сын Короля Черной Равнины, и стоит мне только захотеть, как любая кобыла ляжет под меня, но… я все равно остаюсь уродом. Я не хочу заставлять…

Губы Покера дрогнули, изобразив что-то наподобие сердитого оскала.

— Потому что я – не они! – прошипел он.

Хоть его лицо осталось таким же каменным, но глаза вспыхнули гневом. Проклятье, если вспомнить, Ребел никогда не видела Покера ни с кобылами, ни с жеребцами, как и не видела его во время оргий или изнасилований, устраиваемых его братьями. Жуткие рассказы о старшем сыне Нетленного Ди шли только из чужих уст. В то время как сам он просто пытался выжить назло этому миру и назло своей семье. И когда он встретил кобылу, которая ему понравилась и возненавидела его родню, он всячески пытался ей помочь. А эти долгие, неимоверно раздражающие часы, которые Покер проводил, копаясь в кибернетической ноге Ребел, эти глупые, высосанные из копыта оправдания, почему именно ей нельзя снимать протез, когда все Псы Войны просто снимали их и отдавали на калибровку. Все это было не потому, что он был конченным техно-маньяком…

«А просто потому, что он хотел побыть с тобой…»

— Ты не урод, Покер, — Ребел покачала головой. – Я видела много уродов за свою жизнь. Ты точно не урод.

Взгляд Ребел проскользил по единорогу, осмотрев его с ног до головы. В этот момент перед кобылой Покер предстал совсем в ином свете. Вороной цвет, короткая белая грива, голубые глаза, строгое лицо и худощавое телосложение придавали ему изысканную привлекательность, которую Ребел до этого не замечала. У Псов Войны считается, что чем больше искусственных частей в тебе, тем ты «опытнее и круче». И, согласно этой догме, Покер был в прямом смысле примером для подражания. А если добавить ко всему этому еще и силу, которая толкала это искалеченное тело вверх, невзирая на боль и унижения…

«Ты что, блять, еще сомневаешься?!»

Ребел осторожно взяла Покера за подбородок.

— Пару дней назад я считала тебя таким же уродом, как и твои братья и отец, — кобыла усмехнулась. – Скажи ты мне это тогда, я бы плюнула тебе в рожу.

Улыбка сползла с ее лица. От взгляда в глаза Покера, внутри дерзкой отступницы разгорался совсем другой огонь. А она как полоумная бегала вокруг и дула на него, чтобы пламя разгоралось сильнее.

— Но сейчас… — полушепотом добавила Ребел.

Ее здоровое копыто осторожно скользнуло по плечу Покера и спустилось на его бок. Единорог вздрогнул и напрягся. Ребел хищно улыбнулась и, не давая жеребцу шанса опомниться, подалась вперед и впилась в его губы. Механические ноги единорога сложились, прижавшись к телу хозяина. Поцелуй вышел кривым, неловким и, чего греха таить, смешным. Но разве это имело значение? Ребел медленно отстранилась от Покера.

— Значит, кобыл у тебя пока не было? – она нежно улыбнулась, погладив единорога по щеке. – Ну, ничего. Думаю, мы это исправим.

Покер ошеломленно таращился на Ребел, не зная, как реагировать. Улыбка Ребел стала еще шире.

— Ты сам на это подписался, — хихикнула она, прижавшись к нему носом.

От единорога приятно пахло канифолью и маслом. Ребел сделала глубокий вдох и закрыла глаза.

— НЕТЛЕНЫЙ! – в помещение ворвалось четверо карателей.

Вид у них был, мягко говоря, потрепанный. Покер и Ребел напряглись, повернувшись к вбежавшим. Те лихорадочно искали глазами своего лидера, продолжая орать.

— Нетленный! – продолжал один из карателей. – Ребел стала чудовищем! Она положила уже стольких наших ребят! Наши пули ее не берут! Вам срочно надо…

Жеребец замер, увидев Покера с Ребел. Его глаза округлились, а лицо исказил ужас. То же самое произошло и с его товарищами.

— …уходить… — он сглотнул. – А… а… ты тут?.. А там?.. А как?.. Нетленный?..

— Он там, — Ребел указала на бассейн с трупом.

Взгляды ошеломленных жеребцов устремились к останкам. Бойцы переглянулись и повернулись к Ребел.

— Нетленный Ди сгорел! – кобыла встала, вонзив суровый взгляд в карателя. – Теперь у Псов Войны и у Цитадели новый глава!

Жеребцы вопросительно уставились на Покера. Тот молча кивнул. Ошеломленные глаза бойцов вернулись на Ребел. Ферус сделал ей хорошую репутацию непобедимого чудовища. Стоит ей воспользоваться.

— Кто не согласен – я даю им час на то, чтобы свалить отсюда, — добавила Ребел. – Иначе за себя я не ручаюсь!

Она подняла кибернетическую конечность, грозно щелкнув захватом.

— Тогда стоит объявить об этом всем, — Покер указал на панель около дыры.

Там был микрофон, соединенный с огромными динамиками, с помощью которых Нетленный обращался к своим подданным.

— Какая великолепная идея, — улыбнулась Ребел.

— А нам-то чего делать? — один из карателей поднял копыто.

Ребел удивленно посмотрела на жеребца. Тот боязливо сглотнул, но поборол опаску и выпрямился.

— Вы, походу, теперь новый лидер Цитадели… — добавил он. – Ну и… че нам делать?

— Что делать? – усмехнулась Ребел. – Учиться жить по-новому!

Мощный поток воды с ревом сотен моторов падал вниз. Этот искусственный водопад появился после того, как новый лидер Цитадели произнесла свою речь, пообещав всем жителям совсем другую жизнь. Вода, еда, лекарства и бензин теперь стали общими для всех, а несогласным Псам Войны Ребел разрешила покинуть Цитадель. Некоторые последовали ее совету, и теперь от трех высоких гор тянулись тонкие ниточки автоповозок, на которых несогласные бойцы уезжали прочь.

Файрфлай, отвернувшись от завораживающего зрелища водопада, взглянула на свой ПипБак. Гадкая штука все еще не хотела давать ей классную музыку, даже после многочисленных ударов и ругательств. Малышка вздохнула, сердито фыркнув.

— Вонючая вонь сраного нихрена не работающего говна! – она надула щеки.

Жаль, конечно, что когда сраные пони начали кончаться, Ферус развернулся и ушел. Было бы здорово взять эту странную штуку, которая усиливала голос Ребел и сказать всем вокруг, какие они уроды. Но Гвардеец был непреклонен. Ну и хрен с ним, и не очень-то и хотелось! Зато теперь у них появился новый спутник в лице мелкого зубастого щенка. Файрфлай видела этих больших и злых монстров, способных разорвать сраных пони пополам. Выглядели они круто и устрашающе. Естественно, не так круто и устрашающе, как Ферус, но точно где-то после него. И то, что эти сраные уроды хотели с ним сделать там, в Цитадели, привело Файрфлай в бешенство. Сейчас же гнев сошел на нет, и кобылка чувствовала умиротворение и спокойствие. Словно она сегодня сделала что-то хорошее. Файрфлай повернулась, посмотрев на падающий водопад.

— И все равно я не понимаю, зачем она включила воду этим сраным пони? – фыркнула она. – Зря только потратит. Их сперва надо оттуда всех выгнать или отмудохать!

Ферус, приняв облик синего пегаса, размеренно шагал вперед, все больше отдаляясь от Цитадели.

— Я верю, что там есть не только такие пони, — ответил Гвардеец. – Тем более, даже самые плохие из них могут стать лучше.

Файрфлай раздраженно фыркнула. Конечно, пример Ребел и мог быть удачным, но поможет ли это? Кто знает. Во всяком случае, если что, они с Ферусом могут прийти сюда еще раз и всем надавать по башке. Взгляд малышки невольно прыгнул на свой ПипБак. После того, как она опять надела эту обычно не работающую штуковину и услышала потрясающую музыку на арене, Файрфлай бы сейчас была очень рада, если бы устройство порадовало ее новой песней. Но вонючий прибор лишь показал ей надпись на экране: «Революции требуются «Повстанцы». Задание выполнено». Через мгновение он пискнул, явив перед глазами кобылки другую надпись: «Получено новое задание: «Пони, Пес и Пустошь». Если бы Файрфлай умела читать, она бы поняла, что от нее хочет эта хреновина, но, увы. Малышка недовольно надула щеки.

— Все пони добрые, — добавил Ферус. – Просто некоторым из них надо об этом напомнить.

Взгляд кобылки прыгнул на щенка Адской Гончей, который, обняв ее любимый плед, сладко спал. От этого зрелища внутри Файрфлай почему-то стало хорошо и тепло. Вот только было непонятно, почему. Ну и хрен с этим! Главное, что это очень приятное чувство. Малышка широко улыбнулась.

— Это точно!

---

Новый уровень!

Получена новая способность:

Боевой Крик

— Вы издаете громкий клич, воодушевляя друзей и устрашая врагов. Все союзники, которые Вас слышат, получают +2 к параметрам Сила, Выносливость и Восприятие и +15% к шансу критического удара. Пока способность активна, все критические атаки имеют трехкратный множитель. Находясь в этом состоянии, Ваши союзники не чувствуют ни страха, ни жалости. Все слышащие Вас противники получают штраф -30% к точности, -20% к наносимому урону и имеют удвоенный шанс критической неудачи. Способность не действует на Вас.

Внимание! Получена новая квестовая способность:

Большое ухо

— Вы очень много говорите, но при этом не забываете много слушать. Кто знает, какие еще крутые слова и фразы Вы можете услышать, путешествуя по миру? Восприятие увеличено на 1. Каждый раз, когда Вы слушаете диалоги других персонажей, Вы можете найти что-нибудь полезное как для себя, так и для вашего словарного запаса.