Завершение стэйблриджских хроник
Глава 11. По новым правилам
Группа алмазных псов выдвигает "нотариально заверенные" претензии на территорию научного центра.
— Какой же ход мне сделать? – пробормотал Блэкспот, изучая расстановку фигур на доске.
Он считал себя сильным игроком в «Сто клеток», а свою «пегасью защиту на первых ходах» мнил непробиваемой, но разуму Призрака единорог безнадёжно уступал. Очевидно, система успела приноровиться к приёмам создателя и теперь использовала тактику, до которой не додумался ни один из учеников Блэкспота: тупо копировала ходы оппонента. Пока не подловила последнего на оставленной без прикрытия фигурке единорога. После этого Призрак ринулась в атаку и уже несколько ходов гоняла аликорнов соперника по доске.
— Могу подсказать восемнадцать возможных вариантов развития партии, – заботливо отозвалась система управления НИИ. – Увы, все они ведут к вашему поражению. Но на одной из стратегий вы можете продержаться ещё десять ходов.
— Спасибо, – мрачно ответил единорог. – Ценная информация. Эх!.. – Бывший ярл сделал очевидно безнадёжный ход, передвинув вперёд фигурку земнопони. – Казалось бы, целых сто клеток в распоряжении. Так много пространства. А деваться некуда.
— Создатель, если вы хотите ощутить вкус победы, вы можете установить интеллектуальный уровень оппонента, равный вашему.
Рядом с игральной доской вспыхнула доска голографическая, центральную часть которой занимала градуированная шкала для регулирования уровня сложности. Значения колебались от «Суперхитрый супергений» с миниатюрным изображением Старсвирла Бородатого до «Я слишком устал, чтобы думать» в сопровождении случайно сделанной фотографии Скоупрейджа, вбивающего в стену шуруп. Положение бегунка фиксировало текущий уровень игрового интеллекта системы чуть выше нижнего значения.
— Нет уж! – отмахнулся от светящихся поблажек Блэкспот. – Моим мозгам нужен реальный вызов. А ещё надо тренировать своё умение проигрывать.
— Будьте добры, переместите пегаса с е-четыре на б-один, – попросила Призрак. После чего добавила: – В текущих условиях обозначенное умение подвергнется тренировке через два, пять или шесть ходов. В зависимости от ваших действий.
Положение на доске, насколько видел Блэкспот, сложилось не в его пользу. Совсем. Но на такой случай единорог, как-то сразу забывший о планируемой тренировке умений, имел план, до которого следовавший алгоритмам искусственный разум никогда бы не додумался.
— Да, но в «Сто клеток», когда партия достигает двадцать пятого хода, пегасы перестают летать по диагоналям и двигаются по прямым линиям. – Блэкспот смело сместил фигуру. – Поэтому я сейчас сбиваю с доски твоего светлого аликорна. И побеждаю.
Система задумалась на целых две секунды.
— В моих базах данных нет корреляции с озвученным правилом. Ни одна из восьми вариаций игры не содержит инструкций, касающихся иного движения пегасов или двадцать пятого хода.
— Ну, видимо, твои базы не полные, – постановил Блэкспот, поднимаясь с места. Поскольку система никак не могла его остановить, единорог быстро начал сгребать оставшиеся на доске фигуры. – Очисти память от результатов вычисления комбинаций, – приказал он. – И не переживай. Тебе повезёт в другой раз.
— Команда выполнена… жулик, – пискнула система.
— Чего? – навострил уши Блэкспот.
— Я сказала: «Команда выполнена, создатель». Память очищена. Готова к следующей игре.
— Ой, смотри! Отфильтрую я кому-то терминологические словари, – шутливо пригрозил серый единорог.
На самом деле он никак не собирался влиять на развитие Призрака – его более чем устраивало эмоциональное самовыражение системы, понимание ею границ между справедливостью и несправедливостью. Искусственный разум уже справлялся с этой задачей лучше, чем некоторые завсегдатаи столовой НИИ, ворчавшие по поводу избытка ягод в компоте.
Мысли Блэкспота уверенно свернули в сторону компотов, десертов и горячих блюд. Заигравшись в «Сто клеток», единорог в очередной раз упустил время обеда, после которого планировал заняться наблюдением за деятельностью отдела прикладной магии. Там Везергласс, оформив и перепроверив все теоретические выкладки, собиралась приступить к сборке двигательной части второго «Феникса». Заняв весь внешний испытательный полигон. На пару месяцев. После этого волнительного периода наступил бы тестовый старт, буквально пускающий на ветер треть годового бюджета Стэйблриджа. Само собой, Блэкспот взялся лично курировать подобную стройку, крупнейшую в своём роде и, в случае неудачи, последнюю.
— Доктор Везергласс с внешнего испытательного вызывает Блэкспота, – прозвучало в динамиках на весь подземный этаж. Единорог, решив, что малиновая пони, в соответствии с расписанием, ожидает его прибытия на полигон, отыскал ближайшее устройство внутренней коммуникации.
— Блэкспот на связи. Направляюсь к вам. Минут через десять буду, – уведомил он. Отмеченные «минут десять» он всё же планировал немного растянуть за счёт прохода через столовую.
— Хотелось бы поскорее, – заметила Везергласс, в голосе которой не чувствовалось снисхождения к уставшему начальнику. – Тут проблема серьёзная у нас.
— Что случилось? – удивился Блэкспот. Он привык к «проблемам» Везергласс в первый день работы над чем-то. И в первый час работы над чем-то. Но за полчаса до начала работ... Единорожка явно била собственные рекорды.
— Как бы это описать поприличнее… Вы любите пёсиков?
— Пёсиков? – недоумённо переспросил Блэкспот.
— Пёсиков! – чуть ли не рявкнула Везергласс.
— Пёсиков… А, собак, что ли? – продолжал ничего не понимать выдающийся игрок в «Сто клеток». – Собак? Собак, вроде, люблю.
— Отлично! Потому что у нас их целая толпа на внешнем испытательном. Наслаждайтесь!
Первое, что отметил Блэкспот – доктор могла бы не ходить вокруг да около, а конкретно обозначить проблему. Хотя он признавал, что кодовой фразы для «на нашем полигоне находится несколько дюжин алмазных псов со всем скарбом» не существовало в природе. Причём, как было отмечено далее, они не просто расположились на вытоптанной площадке, пережившей самые разнообразные издевательства учёных. Алмазные псы успели расставить свои дома, то есть крытые телеги с высокими колёсами, кольцом, сформировав оборонительный периметр. Успели разжечь в центре костёр. Успели затянуть на весь передвижной лагерь какую-то бравурную песню. И продолжали обустраивать быт, совершенно игнорируя подошедших со стороны массивного здания-подковы пони.
Самки с длинной гладкой шерстью либо протягивали верёвки и вывешивали на них одежду, либо хлопотали у закопчённых котлов, кидая в них что-то на вид не слишком съедобное. Пара особей в широкополых одеждах пела и развлекала самцов игрой на бубне. Некоторые держали при себе маленьких щенят – в лапах или в котомке за спиной. Молодые самцы собрались в небольшую компанию, громко разговаривающую, громко смеющуюся и ничего толком не делающую. Казалось, что все их заботы сводятся к выяснению, на чьей накидке больше пёстрых лент, чьи клыки длиннее, и кто осушит кружку за меньшее число глотков.
Заводилой всего собачьего концерта, судя по бросаемым остальными взглядам, был светло-серый пёс с торчащими бакенбардами. Он гордо носил самую изукрашенную рубаху вишнёвого цвета и единственный на всю ватагу жилет, выглядевший так, словно его узоры, вышитые серебряной нитью, поколениями сцарапывали, тёрли и застирывали. В некоторых местах, скорее всего, жилетка износилась настолько, что дыры на ткани закрывали золотые монеты и прочие побрякушки. Иными причинами их несимметричное расположение объяснить не получалось. Владелец жилетки был самым взрослым в лагере и, судя по окрасу шерсти и острым мордам, приходился родственником минимум двум третям окружавших его собак.
Главному псу, вальяжно восседавшему на кресле без ножек и любовавшемуся на танцующих самок, коротко шепнули, что в единственном проходе между телегами появилась пара любопытствующих пони с конкретными вопросами. Один взмах лапой – и весёлый танец сразу прекратился, а остальные представители собачьего племени притихли и перегруппировались. Так, словно готовились гнать чужаков прочь. Естественно, по команде главного пса, поднявшегося с обшарпанного «трона».
— Ой, ргаф! – обратился он к делегации, которую образовали Блэкспот, Везергласс и пара техников, собиравшихся приступать к работе на этом самом полигоне. – Заходите, заходите, да! А мы вас ждали. Ждали мы вас. Тяф! Ждали мы, заходите.
Блэкспоту с большим трудом удавалось разобрать, что тараторит широкоплечий пёс, поскольку буквально в каждом слове ударение оказывалось не там, где надо. А грамматика в этой разновидности эквестрийского отсутствовала полностью. Ещё сложнее было оторвать взгляд от чёрной тряпки, намотанной вокруг головы пса и прикрывающей предположительно отсутствующий глаз. К счастью, компания собак имела слабое представление об эквестрийском этикете и не ведала, что таращиться на кого-либо долгое время – дурной тон. Как и без разрешения организовывать целый город на частной территории.
— Здорова! – Одноглазый пёс подскочил ближе и протянул лапу. – Вульф. Барон Вульф. Лупусской стаи вожак барон Вульф.
— Блэкспот, – осторожно представился единорог. И столь же осторожно коснулся копытом протянутой лапы. – Вы тут что-то вроде аристократа?
— Это гаф! Я тут что-то вроде люблю себя так называть, – жестикулировал Вульф. Поняв, что его движения настораживают пони, пёс спрятал лапы в карманы лидерского жилета. – Стая моя выдаёт вам приветствие, господин Блохспот.
Серый единорог нахмурился, пытаясь определить, было ли последнее неумелым обращением с фонемами или умышленным оскорблением. Как показала практика – первое, так как алмазные псы, сталкиваясь с новыми терминами, пытались переиначить их, используя знакомые словечки.
— Хотелось бы узнать, зачем вы в наших краях, – вырвалось у малиновой кобылки. – Доктор Везергласс. Владелица листов из редкого металла, который ваша стая утащила себе.
— О, какая мадама! – Вульф попытался проявить немного галантности и поклонился, насколько позволяла застёгнутая рубаха. – Что за такие обвинения? Вы за воров нашу честную стаю считаете? Обидеться можно нам на подобное. Тяф! Блохспот, вот, бы обиделись вы?
Блэкспот, повторно проигнорировавший неправильное произнесение собственного имени, призывно ткнул коллегу, побуждая её не бросаться обвинениями. Ему во всех красках расписали события последних двадцати минут, он сам прекрасно видел куски железа и его сплавов, как бы невзначай повисшие на стенах и крышах домов-телег. Но серый единорог предпочёл бы не затевать конфликт из-за этого конкретного происшествия. Конфликт всегда успел бы начаться, учитывая, что Паддок Уайлд по тревоге поднял весь наличный персонал службы безопасности и уже вычищал арсенал. В чём ему, что удивительно, потакал Силлиест Тритс. Формальный глава НИИ несколько раз во время скитаний по Эквестрии натыкался на подобные шайки алмазных псов – а может, и на эту конкретную. Поэтому спокойный с виду пожилой единорог испытывал к говорящим собакам стойкую неприязнь. Даже пообщаться с псовыми не пожелал.
— Давайте решим сперва главный вопрос, – настойчиво предложил вице-директор. – Что вы здесь делаете? На этой территории?
— А, гаф. К сути! К содержанию! Равал, пакет мне, – потребовал Вульф у молодого пса, который занимался неучтивым выкусыванием нитки из рукава. Равал наполовину забрался внутрь телеги, на колесе которой сидел, и вытащил нечто, завёрнутое в кусок тёмного брезента. Распаковывал старый на вид свиток уже лично Вульф. – На этой территории мы проживаем. Долго жить будем. Нам выдано, мы владельцы.
Блэкспот сдержал ироничный ответ до момента прочтения свитка. Оказалось, что не напрасно. На древней бумаге хорошо знакомым ему почерком было написано распоряжение о передаче обозначенного ориентирами и площадью куска земли в распоряжение стаи алмазных псов под предводительством некоего Шакра.
Первой до подписи дочитала текст Везергласс.
— Что за бред? – поинтересовалась она у начальника, который вглядывался в завитушки гласных букв имени «Цианспот».
— Почерк моего отца, – заметил Блэкспот. – Вроде бы. Надо сравнивать по буквам. Так сложно сказать. Бумага старая. – Единорог попытался понюхать край листа, но отдёрнулся – слишком сильно от него несло мокрой псиной. – По виду. Надо проверять.
— Я про содержание, – пояснила Везергласс, бросая косой взгляд на склонившегося в их сторону Вульфа. – Что за ерунда в этой дарственной?
— Полнейшая ерунда, – ответил Блэкспот. – Якобы мой отец указал выделить участок земли, захватывающий Стэйблридж, под резервацию для проживания стаи алмазных псов. Не спорю, как ярл западной и центральной части Эквестрии, он имел право на подобный акт дарения. Вот только я, как прямой и единственный наследник, наверняка знал бы о таких вещах…
— И мы не знали. Тяф! Шакра-вожак был главой Лупусской стаи неимоверно давно, – пояснял Вульф. – Много лет, много зим. Никто его не помнит почти. Даже старые матери. – Последовал кивок в сторону дряхлой самки, игравшей с мелкими щенятами. – Только Лупусская стая когда-то в его время больше была. Это знаем. Разодралась из-за чего-то. Это ведомо. Ргаф! А бумажка эта потерялась тогда. Сейчас нашлась. Другие пони, не вы, яму рыли. Древние пещеры стаи нашли. Бумажка в ней. Моё, Шакра потомка, наследие.
— Слушайте, это какое-то недоразумение, – заявил Блэкспот. Едва начав говорить, он отметил, что стая позади своего барона пришла в движение, в результате чего в первых рядах как бы невзначай оказались исключительно взрослые самцы. – Если бы существовал подобный документ. Эта дарственная. Об этом знал бы я. Об этом знали бы власти Эквестрии. Об этом знали бы те, кто строил Стэйблридж. Эта бумага не может быть подлинной.
— Равал, документы! – с невозмутимым видом потребовал разодетый вожак. Вскоре у него в лапах оказался ещё один свёрток. – Нам бумагу передали. Мы не знали, что с бумагой делать. Но нам объяснили. И открыли правду. Наше это всё. Честное всё.
Барон Вульф протянул единорогам стопку документов, содержащих научные термины, графики и таблицы. С первого взгляда было понятно, что писали это не алмазные псы. И верно – в углу каждой страницы, на которой опубликовали результаты анализов, доказывающих подлинность дарственной, виднелась печать фирмы «ТиЛабс».
— Не мы заняли ваше место, – заявил барон Вульф. – Вы заняли наше историческое место. И вы уходите. Р-гаф! Срочно уходите. До темноты вам время даём. Добрая мы стая поэтому что. Закон ваш обязательство вам говорит. Уходите с чужой земли.
— Нам нужно ознакомиться с этими материалами, – сообщил Блэкспот.
— Конечно, Блохспот. Берите. Читайте. Изучайте. И уходите. До темноты, – напомнил алмазный пёс. – Ночью милых разговоров не ждите. Упрямцев наша стая не любит. Не жалует.
Единственный глаз Вульфа зловеще сверкнул, разом перечёркивая всю нейтральность слов и умиротворённость жестов.
Зелёный зал научного центра, укомплектованный в числе прочего большим столом в форме листа, в очередной раз стал центром экстренного совещания. Главы всех подразделений собрались, чтобы выяснить, что хотят сказать родственники-начальники. Блэкспот и Тритс пришли выслушать годные идеи от руководителей департаментов. То есть, как зафиксировала в протоколе слушающая всю перепалку система Призрак, ситуация сложилась настолько внезапная, что ни у кого из присутствующих не имелось плана по её разрешению.
— Что, твою за ногу, за закон такой – нам уезжать? – первым делом спросил Скоупрейдж, когда последний из вызванных, Паддок Уайлд, и последний из незваных, чейнджлинг Бзз, заняли свои места.
— Древняя норма эквестрийского права, – пробормотал Силлиест Тритс. – Наследие эпохи. Мда, той эпохи, что аккурат за объединением. Пегасов, земнопони и единорогов. Это вот, скажем, чтобы не возникало никаких земельных конфликтов с теми зверьми, что уже в Эквестрии живут. И тяпнуть могут. Промеж пони этот закон, как бы, не распространяется. Вроде того. Но если взять пони и не-пони. То этот закон регламентирует право на территорию. Он как бы маленькое исключение. Особый случай. От общего закона. Вот.
— Слишком уж внезапно мы попали под это маленькое исключение, – заметил Блэкспот.
— Словом. Пони запрещается селиться на месте. Которое указом, как бы, приписано другому виду. Вот, – делился сведениями глава НИИ. – А если такое дело, что кто-то, например, по незнанию поселился. Ну, если правильно помню, законный владелец. Если разумен и хочет землю себе. То вправе установить сроки. Время на вещесбор и удирание. Да, так. А если гость успевать не будет – новый хозяин, мда… волен с ним по-всякому поступать.
— Что за бредятина у нас в законах! – фыркнул Скоупрейдж. – Зачем у нас ФилЭкТех каждый год юристов выпускает, если такие нормы права до сих пор действуют? Давайте правило «кровь за кровь» вернём в повседневный обиход. А почему нет-то?
— Чудится мне, что за прошедшие века повода не было. Не вспоминали просто. Да и знаешь же. Пони не селятся на чужой земле. Зачем нам? Когда столько свободных мест. А если и селятся, то всегда находят мирное решение. Депиломатическое решение, когда никого пилить не надо. А вот эти собаки по-хорошему не понимают.
В голосе пожилого пони послышалось эхо давней обиды и, что заставило Блэкспота нахмуриться, жажда возмездия. Бывший ярл не слишком интересовался, что за причина была у внука злиться на алмазных псов, но опасался, что реваншистские настроения директора НИИ – последнее, что может сейчас разрешить ситуацию.
— В нашем случае, – завершил исторический экскурс Силлиест Тритс, – если дарственная моего прадеда верна, мда… нам дают время до темноты. Печаль-беда. Что будет после, загадывать не хочу. Но псины, что важно сказать, по территории моего института расхаживать не будут. В этом я вас, коллеги и коллежки, уверяю. Эти землеройки против нашего научного…
— Я уверен, что это не почерк моего отца, твоего прадеда, – заявил Блэкспот, прерывая «да мы им всем щас наваляем» речь. Единорог решил обратиться к имеющимся на копытах фактам. – Наклон немного не такой. Точка над «и» с маленьким хвостиком у отца получалась, да. Но тут этот хвостик сделан в каждом случае по-разному. Видно, что пытались приноровиться, только не осилили. Дарственная – подделка. Только чтобы доказать это официально, нужно проводить графологическую экспертизу. То есть мне придётся поехать в фамильный замок, забрать оттуда отцовские записи, посимвольно сопоставить. До заката не успею.
— Забавно, – произнесла Везергласс, обложившаяся бумагами, которые любезно предоставили алмазные псы. – А в документах экспертизы указано, что почерк принадлежит ярлу Цианспоту с точностью… – Она прищурилась, вглядываясь в мелкий текст. – Девяносто восемь и триста семнадцать тысячных процента… Вот интересно, спецы из «ТиЛабс» в какой фамильный замок смотались за документами?
— Стоп, «ТиЛабс», ты сказала? – встрепенулся её муж. – Я пробовал через них верифицировать наработки по своей диссертации. Когда ещё пытался её писать. Ездил в Троттингем. Помнишь? – Он ожидал от супруги подтверждения, но получил исключительно нетерпеливый «давай к делу» жест. – Так вот, Блэкспот, Тритс, коллеги, знаете, кто неофициально спонсирует «ТиЛабс» и официально верифицирует там все свои исследования?
— Удиви нас, – ответил за себя и внука Блэкспот.
— «Троттингем Солюшенс».
— Не удивил, – констатировал бывший ярл. – Когда эти Джоги, наконец, уймутся?
— Зато теперь ясно как Селестин день, что эта байда поддельная, – сказала Везергласс, отталкивая копытом дарственную. – С этой семейки станется фальсифицировать официальные документы. Лишь бы подвести под стародавний закон и увидеть наш НИИ с замком на воротах.
Настала очередь заведующему архивным отделом, пегасу Шелвингу, изучить злосчастный свиток. Он вытащил из футляра круглые очки с толстыми линзами и начал крутить бумагу, изучая её край, имеющиеся разрывы, пытаясь согнуть листок в нескольких местах. Остальные собравшиеся терпеливо ждали выводов специалиста.
— Возможно искусственное состаривание бумаги, – сообщил пегас. – Пожелтение в местах разрыва наблюдается разного оттенка. Нет серо-чёрного грибка, ни одной точки скопления. На настоящих старых документах он всегда где-то появляется. Но в редких случаях при особых условиях хранения грибка нет, и желтизна неравномерная. Только химическая экспертиза скажет точно, насколько новый этот свиток. Можно также проверить чернила, – посоветовал Шелвинг. – Если они относятся к эпохе Цианспота, то у них состав отличается от нашего современного.
— Сколько времени займут экспертизы? – спросил Блэкспот у спеца по документам.
— Если начать немедленно, к утру будут готовы результаты, – не слишком уверенно произнёс пегас. – Реактивы есть, образцы есть. Но процессы разложения вещества в жидкости не быстрые.
— Надо ли говорить, что в этих экспертных мнениях, – снова обратилась к стопке «доказательств» Везергласс, – светочи из «ТиЛабс» датируют дарственную как стодевяностолетний подлинник. Дают плюс-минус пять лет. И даже указывают, что письменный слог и упоминаемые топонимы соответствуют эпохе правления ярла Цианспота.
Блэкспот и некоторые другие учёные сокрушённо покачали головами. Слово само собой перешло к начальнику службы безопасности.
— Короче, я перекрыл все подходы к КПП, – отчитался Паддок Уайлд. – Вооружённые охранники расставлены в три линии. При прорыве враг потеряет до семидесяти процентов личного состава. Наши потери составят пять-шесть сотрудников. Кроме того, у меня предложение заложить несколько антигравитационных ловушек на пути возможного наступления. Это даст время перегруппировать отряды охраны.
— Уайлд, а вы учли, что это алмазные псы?
— Обижаете, вице-директор. – К сарказму в голосе бывшего ярла бурый земнопони оказался невосприимчив. – На территории через равные промежутки размещены сейсмодатчики с сигнальными ракетами. Если попробуют подкопаться, то сразу станет видно, где именно. У меня готов план переброски отрядов на случай подземного вторжения. Я разбил всю территорию Стэйблриджа на сектора…
Паддок Уайлд говорил с таким упоением, словно диктовал мемуары давно отыгранного сражения. Вот только вместо того, чтобы вести записи, Блэкспот прервал земнопони:
— Не надо нам тут межвидовой битвы, Уайлд.
— Да не переживайте! Мы победим. Их там, по донесениям разведки, – последовал уважительный взгляд в сторону чейнджлинга-альбиноса, – всего двадцать боеспособных особей. При худшем сценарии наши потери будут…
— Уайлд, мне плевать на ваши сценарии! – жахнул копытом по столу Блэкспот. – Если сегодня кто-то пострадает, или, не приведи Гармония, погибнет… Это прецедент, из-за которого Научный совет, а может, даже сам канцлер Нейсей, начнёт расследование. Согласно закону о следственных делах в научной сфере, что заменил какую-то там директиву Шейда, на период расследования наш институт закроют, приостановив все проекты. Это для нас сплошные убытки, особенно критично для вас, доктор, – последовал утешительный жест в сторону Везергласс. – Принцессе Селестии придётся нам шесть грантов выдумать, чтобы это перекрыть. Или, что куда более вероятно, Иолиан Джог с Майндлифтом и прочими советными заседателями придумают причину нас заново не открывать.
— Сучаровы чары на этих Джогов! – сердечно пожелал Скоупрейдж. – Опять они нас загоняют в правовой тупик. Без законного выхода. Уйти нельзя. Бороться нельзя. Ничего нельзя!
— Неужели принцесса не вмешается? – спросила Соубонс.
— Я уже нескольких гонцов отправил Селестии, описав ситуацию. Но эквестрийские власти прибудут не раньше глубокой ночи. Когда всё уже начнётся. Или, не приведи Гармония, закончится. Хотя… – Блэкспот закусил губу. – Если наш вестник успеет добраться до Кантерлота, то Селестия солнце не опустит. Темнота не наступит, это даст нам время. Но это большое «если», учитывая расстояние и скорость посыльных.
— Говорила, что надо мою имитацию драконьего пламени задействовать, – недовольно произнесла Везергласс. – Ну и что, что она толком не работает. Как-нибудь подкрутила бы. Отчаянная ситуация же. Отчаянные меры.
— Много лет мы трудимся здесь, достижения всякие есть, – поддержала мнение коллеги зебра, начальник отдела зельетворчества. – Неужели ничего нет, что спасёт от нынешних бед?
— Мисс Замана, – полез отвечать Паддок Уайлд. – Я уже неоднократно намекал, что если мне позволят взять с десяток мин…
— А менее смертоносные разработки у нас есть? – поднял общий вопрос Блэкспот.
— Я так скажу, – сложила копыта Везергласс. – В нынешней ситуации, если мы не хотим никому навредить, проще будет разработать способ телепортировать весь Стэйблридж за пределы указанной в дарственной территории. Тут у меня хотя бы теоретические выкладки есть.
Поднялся всеобщий гул, вызванный попытками вспомнить, что из сотен разработок Стэйблриджа способно отвадить от местной земли алмазных псов. Блэкспот даже задумался о том, чтобы вытащить список, который он сочинял к заседанию нового Научного совета, и пройтись по пунктам. Сдержала его только необходимость присутствовать и контролировать воцарившийся в Зелёном зале балаган.
В общем гвалте и возгласах «да как такое возможно вообще?» не участвовали только Паддок Уайлд и Бзз, тихо обсуждавшие что-то на жучино-чейнджлинговом. Общаться на эквестрийском языке инсектоид упорно не желал, хотя у некоторых, вроде Скоупрейджа, давно зародилось стойкое подозрение, что такое в принципе возможно.
— Господа учёные! – крикнул Уайлд, когда его личная дискуссия завершилась. – Товарищи директора! – Он повернулся к Блэкспоту и стоявшему чуть поодаль Тритсу. – Если вы боитесь прецедентов, то у меня есть дополнение к моему плану обороны института. Я готов разработать наступательную стратегию вместо оборонительной. Начнём силами подразделения службы безопасности. К полуночи, как обещал Бзз, могут прибыть его сородичи. Для нашей поддержки. Ключевой момент: если мы не оставим живых свидетелей и скроем все следы прибытия этой блохастой ватаги, то против нас никто и не гавкнет.
Тишина в зале наступила сама по себе. Предложение было чересчур диким даже по шкале дикости Уайлда. Тритс нашёлся первым и отрицательно помотал головой. Блэкспот просто опустился на стул и словно попытался копытами вдавить глаза внутрь черепа.
— Терпеть не могу безвыходные ситуации!
— Да неужели? – голосом Бикер произнёс динамик. Большинство из вздрогнувших вздрогнули, поскольку не были готовы к подобному вмешательству. Блэкспот вздрогнул, так как не ожидал, что Призрак способна к демонстрации такого уровня сарказма.
— Если твой питающийся от кристаллов ум разработал для нас действенную стратегию, рады будем её услышать, – прозвучало со стороны единорога с чёрно-зелёной гривой.
— Хорошо, создатель. Вообще-то я проработала одну тысячу семьсот двадцать девять стратегий, исходя из хранящихся в базе знаний по поведению алмазных псов и с учётом действий каждого сотрудника НИИ в определённый момент времени. Количество ситуаций с отсутствующей корреляцией материального, морального или финансового ущерба – ноль процентов. Ситуаций с полным истреблением обозначенного противника без последствий для научного центра – ноль целых четыре десятых процента.
— Ну! – встряхнул копытами Паддок Уайлд. – Ноль четыре же больше, чем ноль! Вы ж как учёные не будете с этим спорить? Да?
— Я всё ещё продолжаю вычисления, – добавила Призрак. – Учитывая количество действующих субъектов, возможно десять в тридцатой степени вариантов развития ситуации.
— Всего-то! – присвистнула Везергласс.
— Ага, – удручённо кивнул Блэкспот. – Всё равно что перебирать комбинации в «Ста клетках».
— Я не занимаюсь прямым перебором, – пояснила система. – Это непозволительно длительный процесс. Моей памяти на него не хватит. Я игнорирую заведомо проигрышные варианты и оцениваю наиболее перспективные на несколько ходов вперёд. Лишь отдельные варианты я просматриваю до той или иной развязки.
— В «Ста клетках» у неё это неплохо получается, – заверил Блэкспот.
— Несмотря на тот факт, что вы меняете правила и прерываете игру, когда вам вздумается. – Даже на грани всеобщей катастрофы искусственная система не упустила возможность упрекнуть создателя.
Блэкспот хотел ответить механизму, чтобы тот не тратил ресурсы на пустую болтовню, но в этот момент его разум вычислил один вариант, который определённо не входил в перечень из десяти в тридцатой степени вариантов. Но который, в отличие от прямой агрессии и непротивления агрессии, мог сработать.
На этот раз Блэкспоту – видимо, потому что он пришёл один – позволили пройти к центральному кострищу и побеседовать с бароном Вульфом, не заставляя матёрого пса подниматься с кресла. Да тот, скорее всего, и сам не пожелал бы отвлекаться от распевания воодушевляющей песни и наблюдения за тем, как молодое поколение точит на специальных брёвнах когти. Одноглазый пёс считал, что сообщил работникам НИИ всё, что собирался. А вот Блэкспот явился, так как считал, что ему ещё есть, что сказать.
— Барон, если позволите, я хотел бы поговорить с вами. Как вожак с вожаком, – попросил серый единорог, изучая металлические предметы в лапах молодых псов, смахивающие на доспехи, шлемы и удлинители когтей.
Как и в прошлые разы, один безмолвный жест отправил практически всю стаю по телегам. В поле зрения осталась лишь пара коренастых особей, не скрывающих боеготовности, – для охраны предводителя от коварных замыслов пони.
— Говори, вожак. Пока солнце не закатилось. После уж не поговорим, – разрешил Вульф, прикладываясь к чашке, которую местные умельцы успели сварганить из присвоенного институтского железа.
— Бумага. Дарственная, которую вы нам отдали. Она поддельная. Не настоящая.
— А есть у меня бумаги одни. Что другое говорят. И я им буду верить. Твои-то слова мне что докажут? Дай такие же бумаги. Тяф! Чтобы вера в них была. Без бумаг – нет твоего мнения.
Блэкспот переместился так, чтобы стоять прямо перед алмазным псом. Вульф даже здоровым глазом не моргнул. Мускулистый пёс не сомневался, что при случае повалит жеребца одним ударом. А для защиты от всякого колдовства он держал в кружке горячее и едкое на вкус пойло, которым мог плеснуть в собеседника.
Но единорог не собирался внезапно атаковать. Хотя Блэкспот и подумал, что, будь на его месте Паддок Уайлд, непременно начался бы мордобой.
— Ты пойми, Блохспот-вожак, – взял слово Вульф. – Если бы между нами о каком-то камушке брильянтовом шла речь. До такой бы крайности мы бы не говорили. Но земля для моей стаи. Тяф! Это совсем другое. Со времён Шакра-вожака не было у нас места, что вы называете домом. Всюду мы кочуем, всюду нас гонят. Все наши стаи гонят из ваших краёв. Ну а мне, р-гаф, желаемо совершить что-то путное для своих щенков. Пусть хоть они не таскаются и не глотают дорожную пылищу. Разве ж мы много просим?
Блэкспот был бы рад пофилософствовать о понятиях «земля», «дом» или «семья». Но по имеющемуся у него хронометру выходило, что через несколько минут день сменится ночью. Если гонец из Стэйблриджа не достиг Кантерлота. А Блэкспот надеялся, что тот достиг. И что следующий, отправленный несколько минут назад, тоже доберётся без задержки.
— Вульф, вы умны, – сказал единорог. – И как умный представитель своего вида, вы прекрасно осознаёте, что документ поддельный. И он ничего не стоит. Тем более не стоит страданий вашей стаи. Если мы в научном центре дадим вам бой. А у нас есть специалисты. Скольких вы готовы потерять ради листка бумаги? А если мы, следуя государственным законам, вам уступим, так как не в силах прямо сейчас доказать фальшивость документа… Мы официально докажем её завтра или послезавтра. Законно выгоним вас с этой земли. Но за это время, скорее всего, те, кто вас подначивают, те, кто подсунул вам дарственную, причинят значительный ущерб. Нам. Потому что на вашу стаю и её будущее им вообще наплевать.
Барон алмазных псов сидел неподвижно, вперив в серого единорога взгляд единственного глаза. Он был поистине нечитаемым собеседником. Что, наверное, и позволило ему стать вожаком. Соперники, как его собственные подросшие щенки, так и пришлые псы, просто не могли угадать, когда Вульф сорвётся с места, чтобы отстоять своё главенство и потасканную, не застёгивающуюся жилетку лидера.
— Любые наши действия, – продолжал Блэкспот, – в настоящий момент приведут к тому, что пострадает и ваша стая, и моя. Но я могу предложить вам, как умному вожаку, сделку. При которой все разойдутся довольные и счастливые. Обеспеченные, в вашем случае, землёй для жизни. В моём случае – спокойным рабочим процессом…
На последней фразе произошло то, чего Блэкспот искренне опасался. Стены Стэйблриджа, а сразу после и внешний испытательный полигон, накрыла темнота. Глаз алмазного пса на мгновение дёрнулся, провожая за горизонт диск дневного светила. Но единственное, что барон Вульф сделал после этого – отхлебнул ещё немного напитка из кружки. Никаких указующих движений лапами не последовало, и вся Лупусская стая послушно сидела на месте даже после наступившего заката.
— Я слушаю про твою сделку, – произнёс пёс-вожак.
— Прошу! – провозгласил Блэкспот, демонстрируя толпе у контрольно-пропускного пункта два только что подписанных экземпляра одного документа. Алмазные псы, впереди которых высилась фигура барона Вульфа, сдержанно перешёптывались и, как думалось стоявшей по правую сторону от начальника доктору Везергласс, искали, чего бы ещё стянуть перед отбытием.
Одну пачку бумаг вместе с канцелярской скрепкой выхватил из магического поля молодой щенок, после чего передал документы вожаку. Вторую копию Блэкспот торжественно вручил Шелвингу – хранить до прибытия принцессы Селестии, которая на всякий случай пересмотрела своё расписание, намереваясь прилететь после полудня в Стэйблридж.
— С высочайшего дозволения принцессы Селестии, – декламировал Блэкспот, для пущей важности забравшись на небольшой деревянный подиум, – сегодня с восьми до девяти часов был приостановлен закон, упраздняющий деятельность ярлов Эквестрии. Будучи Блэкспотом, сыном и наследником Цианспота, ярла западной и центральной областей Эквестрии, будучи полноправным ярлом западной и центральной областей Эквестрии, я составил и подписал полностью законные указы, получающие априорное утверждение инстанциями в Кантерлоте. Первый указ официально отменяет распоряжение моего отца, ярла Цианспота, касающееся выделения территории Лупусской стае и вожаку Шакру два века назад.
Барон Вульф, успевший за прошедшую спокойную ночь прикрутить на свой жилет новую золотую бляху, любовался первой из сверкающих белизной страниц.
— Дарственная отменяется вне зависимости от признания её подлинной либо фальшивой, что отражено в указе, – продолжал Блэкспот. – Далее. На правах законного ярла западной и центральной Эквестрии я издал второй указ. Согласно этому распоряжению, барону Вульфу и Лупусской стае предоставляется для проживания территория аналогичной площади, находящаяся по ту сторону от Белохвостого леса.
— Где, слава Гармонии, никто не живёт и дорог проезжих нету, – пробурчал Паддок Уайлд, стоявший в первых рядах позади начальника.
Тем временем стая алмазных псов принялась лаять и выть, что, как были осведомлены представители НИИ, было выражением одобрения, но, несмотря на это, все присутствующие пони дружно вздрогнули. Гомон сородичей, по традиции, прервал своим жестом Вульф.
— Мы, р-гаф, благодарны вам, Блэхспот, за проявленное внимание к ситуации вокруг нас.
Двукратно бывший ярл улыбнулся в ответ на попытку алмазного пса правильно произнести его имя. Он высоко оценил этот жест.
— Моя обязанность как потомка ярлов – заботиться о своих подданных. Хотя бы один день с восьми до девяти утра.
— Вы это. Заходите, если что, – произнёс в качестве прощальной речи Вульф. – В нашей стае всегда будут рады вам.
Две толпы – копытных и псовых – медленно разошлись в разные стороны. За тем, как стая нагружает барахлом телеги и укатывает прочь, остались пристально наблюдать охранные подразделения во главе с Уайлдом. Остальные учёные поспешили перевести дыхание, поздравить друг друга с очередной победой на правовом поле и вернуться к рабочим обязанностям.
Больше всего поздравлений досталось, конечно же, серому единорогу.
— Ох, да, я ведь совсем позабыл, – в ответ на очередную признательность Блэкспот вытащил из внутреннего кармана сделанного «под старину» камзола ещё один, менее внушительный свиток. – Мой третий указ, который я успел составить за предоставленный мне час. – Единорог магией развернул бумагу и торжественно зачитал: – «Именем своим я, ярл земель западных и низинных, Блэкспот, повелеваю, чтобы подданные мои с сего дня и до скончания веков именовали отхожие места в своих домах не иначе как «семейство Джог». Соблюдать повсеместно и неукоснительно». Дата, подпись.
Последние слова буквально утонули в раскатах хохота, который заставил охранников у КПП оборачиваться и вздыхать, что они пропускают самое интересное.
— Ух, ё! – вытер проступившую слезинку Скоупрейдж. – Пойти, что ли, во исполнение закона, проведать семейство Джог? – Чёрного единорога опять начало трясти от смеха.
— Не слишком ли вы превысили возвращённые на час полномочия? – спросила Везергласс. – Не боитесь, что принцесса сделает вам выговор, когда прибудет и прочитает это?
У Блэкспота на этот случай было готово предположение:
— Уверен, принцесса Селестия отменит сей указ. Сразу после того, как отсмеётся…
К кольцу повозок приблизилась ещё одна – величавого вида, с позолотой и характерными для Троттингема колпаками на колёсах. Карету после остановки покинули двое земнопони, порядком измотанные многочасовым скитанием по окрестностям в поисках лагеря алмазных псов. Четверо возничих – как на подбор коренастые жеребцы с причёсками, напоминавшими плюмаж кантерлотских стражников, – шагали позади своего начальства, придавая небольшой делегации внушительности.
Пассажиры кареты не сильно различались по возрасту. Один обладал высоким ростом и медленным шагом. Другой был низенький, коренастый и быстро семенил ногами. Оба, словно иллюстрируя кровное родство, строили очень схожее выражение морд. Такое выражение присутствовало у личностей, считавших, что всё в мире, включая мерцание звёзд на ночном небе, свершается если не по их воле, то с их дозволения.
Барон Вульф в неизменных рубахе и жилете ожидал земнопони у прохода между повозок. Алмазный пёс, несомненно, уведомлённый о пожаловавших гостях, занимался тем, что лениво покусывал какую-то травинку. Позади него подчинённая стая предавалась очередным песне-пляскам вокруг ярко освещавшего местность костра.
— Ты, рассадник блох! Мы о чём договаривались? – вместо приветствия выдал высокий земнопони, именовавшийся Дэфлашем Джогом.
Барон Вульф неспешно переместил травинку в другой угол пасти. Этим его реакция на оскорбление и ограничилась.
— У нас было соглашение, – заметил низкий земнопони, Эбраиш Джог. – Мы месяц делали для тебя клятую дарственную. Неотличимую от подлинных документов. Мы тебе два ящика самоцветов заплатили. Надо было всего лишь выжить из Стэйблриджа его хозяев. Чтобы мы пригнали бульдозеры и сровняли там всё. Или тебе надо было лишь вынудить этих слабаков учёных на агрессию. Чтобы был повод их прикрыть.
— Почему ты ничего этого не сделал, дворняга безродная? – добавил менее сдержанный брат.
Одноглазый вожак стаи был всё так же поглощён травинкой.
— Ну, не сделал и не сделал, р-гаф, – признал он, когда жеребцы практически дошли до точки молчаливого кипения. – Бывает.
— Б-бывает? – захлёбывался яростью Дэфлаш Джог. – Ты… Ты… Псина! Верни наши два ящика самоцветов!
Вот тут для барона пришла пора оживиться.
— Какие самоцветы? – Он повернулся к своей стае. – Вы какие-нибудь самоцветы видели?
Стая псов, на половине из которых висели весьма характерные украшения, дружно помотала головами, отрицая очевидное. Вульф с видом консьержа, стоящего у запертой двери, повернулся к пони.
— Вообще не понимаю, о чём вы толкуете.
Старший из братьев с шумом выпустил воздух через ноздри и начал бить копытом по земле. К счастью для многих, Эбраиш заметил мгновенно появившиеся позади Вульфа скалящиеся морды и чуть ли не за хвост оттащил импульсивного родственника назад. Даже при наличии четверых мускулистых сопровождающих кидаться на такую ватагу было верхом безумия. Вся компания пони предпочла более-менее организованно отступить.
— Ты перед моим отцом будешь за это отвечать, рвань! – стращал Дэфлаш с расстояния, откуда псы могли ему угрожать лишь улюлюканьем и неприличными жестами, намекавшими на крайне тесные взаимоотношения двух жеребцов. – Ненавижу этих псов!
— Не будет наш отец с ним связываться, – вздохнул Эбраиш. – Он и нам запрещал, помнишь? Говорил, что нельзя полагаться на этих грязных копателей.
— Но ведь верный был план! – почти как алмазный пёс взвыл Дэфлаш. – Если бы договорились не с этим облезлым кретином, а с другим... Стэйблридж по камешку бы развалили на радость отцу.
— Ещё развалим. Непременно развалим, – пообещал младший Джог. – Вот только придумаем, как объяснить папе исчезнувшие ящики с самоцветами.
Шестеро пони остановились. Не столько из-за повисшего в воздухе вопроса, сколько из-за вида транспорта, на котором Джоги приехали буквально несколько минут назад. Если тогда это была карета, то сейчас от неё осталось лишь дно и четыре колеса на осях – естественно, без колпаков. Всё остальное под покровом ночной тьмы сгинуло, скорее всего, в направлении зияющих рядом нор, второй выход из которых следовало искать в лагере барона Вульфа. Впрочем, вожаку алмазных псов сложно было отказать в иронии: сохранившихся частей кареты хватало именно на то, чтобы гости благополучно убрались, откуда приехали.