Девочка и Королева

Глава 07: Преступление и наказание

От сна Анну Боллингер пробудили голоса, а вместе с тем и характерный запах нашатырного спирта, ударивший в нос. Пожилая женщина открыла глаза и первым делом увидела обеспокоенное лицо зятя и смущенное – внучки.
– Как я рада, что с тобой все в порядке, бабушка. Мы страшненько перепугались, – виновато начала Одри.
– Анна, ты как, в порядке? Ничего не болит? – с участием в голосе поинтересовался Кристофер.
Пожилая женщина выдавила из себя улыбку:
– Со мной все в порядке. Наверное, это просто магнитные бури на меня так плохо действуют.
– Угу, бури, – раздался мелодичный голос откуда-то сбоку, и, повернув голову, Анна заметила сидящую на стуле розовую лошадку с крыльями и рогом. – Хитиновые бури.
Кристофер бросил взгляд сначала в сторону замаскированной Кризалис, затем на свою тещу, и пришел к единственному верному выводу. Поднявшись с постели, он произнес:
– Ну, мне пора.
– Куда? – хором спросили Одри и Анна.
Мужчина пожал плечами:
– Работать. А вам и так будет что обсудить, без меня.
– Давно ты знаешь о… — начала было Анна, но осеклась, не зная как продолжить.
– Фее? – уточнил Кристофер и с улыбкой посмотрел на Кризалис, которая не обращала внимания на беседу или делала вид, что не обращает. – С субботы.
Анна хотела еще что-то сказать, но зять вышел, оставляя пожилую женщину в обществе внучки, которая, как оказалось, полна сюрпризов, и «феи», что являлась неизвестной величиной.
– Бабушка… – начала было девочка, но старушка приподнялась на постели и покачала головой.
– Одри, ты можешь нас оставить?
Девочка нервно сглотнула.
– Но я…
– Пожалуйста, – с нажимом произнесла старушка.
Девочка бросила взгляд в сторону Кризалис-Кэйденс, и та кивнула.
– Все нормально, – фея подмигнула.
– Ла-а-адно, но только ненадолго. И тебе нельзя волноваться, – последние слова предназначались Анне.
Спрыгнув с постели, девочка подошла к двери, постояла какое-то время, явно не зная, что же ей делать, но, так и не решив, вышла, тихонько прикрыв за собой дверь.
На какое-то время наступила тишина, после чего, не сговариваясь, и Кризалис, и Анна в один голос произнесли:
– Одри!
– Малышка!
Послышались отдаляющиеся шаги, а пожилая женщина и синтет обменялись довольными взглядами. Осознав это, обе спешно отвернулись.
– Та-а-ак, – Анна замялась. – Как ты сюда попала?
Кризалис хмыкнула:
– Залетела в окно.
– Давно ты тут…
– Живу? С пятницы. Неплохое местечко. Как по мне, слишком вульгарные обои, да и мебель можно было присмотреть для внучки получше, попросторней, но сойдет.
Анна все же обернулась:
– Не смей тут что-либо критиковать. Ты… приблуда! Сегодня ты здесь, а завтра в другой части Гигаполиса, а моя Одри…
– Хорошая девочка, – ничуть не обидевшись, добавила Кризалис.
– Она мне солгала, – с грустью закончила Анна.
– Да неужели? И каким же образом она это сделала, позвольте узнать?
– Она не сказала про тебя!
– Нет-нет-нет, – розовый аликорн замотала головой. – Малышка честно рассказала любимой бабушке, что к ней залетала фея, – пожилая женщина хотела было возразить, но Кризалис продолжила. – Но вот беда – в этом мире детей никто не слушает.
Анна осеклась и какое-то время обдумывала слова странной незнакомки. После чего решила все же возразить:
– Неправда. Я выслушала внучку сегодня.
Но у Кризалис и на это был готов контраргумент:
– И что для этого понадобилось?
Анна замолчала. Крыть было нечем. Вот только синтет явно не собиралась ограничиваться маленькой победой и продолжила:
– Я так часто слышу высказывания, что дети – наше будущее, что для них нужно лишь самое лучшее, отдать всю себя ради них, отчего мне становится смешно. Ведь взрослые сами решают за ребенка, что ему надо, лепя из последнего свое подобие. Но хоть кому-нибудь из вас пришла в голову мысль спросить у малышки, а чего она на самом деле хочет?
Кризалис наградила испепеляющим взглядом пожилую женщину:
– Ну же, я жду, как мудрая и много чего повидавшая старушка поставит на место насекомоподобную приблуду, которая здесь всего пару дней, но уже права качает!
Анна только тяжело вздохнула:
– Я не хотела, чтобы Одри повторила мой жизненный путь…
– Но это ее путь, принцессы вас задери! Ее, а не твой, не мой, не ее отца или истеричной мамаши. Это путь малышки. Неужели так сложно это понять?
Кризалис сделала паузу, в ожидании возражений, но их не последовало. Пожилая женщина хранила молчание.
– Самое лучшее, что Вы можете сделать для ребенка – это дать совет. Не указание, не приказ, а совет. Ну а грабли, что разбросаны тут и там по жизни, она непременно соберет. Но это будут ее грабли и ее жизнь, а никак не Ваша!
Анна, в ответ что-то прошептала, но даже чуткие уши Кризалис не смогли разобрать слов, а потому перевертыш все же решила уточнить:
– У меня хоть и большие уши, но шепот я разобрать все же не могу. Погромче, пожалуйста.
Пожилая женщина поджала губы, но все же повторила, повысив голос:
– У тебя были дети?
Кризалис-Кэйденс удивленно захлопала глазами и не нашлась сразу что ответить.
– Если верить мультфильму, который и стал отправной точкой к моему созданию, то да. У меня было множество чудесных детей. Если же исходить из реального положения вещей, то нет. Никогда.
– Тогда откуда тебе все это известно? – в голосе пожилой женщины ощущалась грусть.
– Потому что это очевидно, – с уверенностью в голосе отозвалась Кризалис, на что Анна лишь покачала головой. – Говорю же – очевидно!
– Ты, наверное, известный психоаналитик, да?
– Шутку оценила, смешно, – огрызнулась пони.
– Это была не шутка.
– Оу, нет?.. Ну да, в какой-то мере я – мозгоправ.
Анна вопросительно глядела на синтета, и последней ничего не оставалось, как продолжить.
– Я – спутница, – перехватив недоуменный взгляд, пони пояснила. – Раньше таких, как я, называли гейши, сейчас – высокооплачиваемые шлюхи для богатых господ.
Кризалис замолчала. Перед глазами пронеслись воспоминания из прошлого, которые, казалось, произошли с кем-то другим, а не с ней. Несколько лет обучения хитростям профессии, а вслед за ними – годы работы с обитателями Белого города. Людьми, которые лишь на первый взгляд выглядят уверенными, успешными и всемогущими, а если копнуть чуть глубже, то оказывалось, что клиенты являются пленниками собственных страхов, нуждающиеся в ком-то, кто их выслушает.
Из воспоминаний синтета вырвал голос пожилой женщины:
– Вот значит как… – задумчиво протянула Анна.
– Больше нет, – на всякий случай уточнила Кризалис. – После того, как синтеты получили права, весь этот чертов мир перевернулся с ног на голову. Большинство остались без работы… Эй, что смешного?
Анна, посмеиваясь, пояснила:
– Феей моей внучки оказалась та, кто всю жизнь вправляла мозги богатым детям, что разменяли четвертый десяток лет, а то и больше…
Кризалис лишь пожала плечами:
– Какой мир, такие и феи. Нечего зеркало винить...
Смех моментально стих.
– Наверное, стоит сказать тебе спасибо за то, что ты так безапелляционно вторглась в жизнь моей внучки и… кстати, как вы познакомились?
– Малышка открыла мне окно на кухне и впустила внутрь.
Пожилая женщина нахмурилась и посмотрела в сторону закрытой двери. Кризалис же продолжила:
– И прежде чем начать читать лекцию внучке о том, как плохо впускать незнакомых синтетов домой, попытайтесь вспомнить, какие советы вы давали девочке на протяжении жизни и к чему они привели.
Анна явно собиралась что-то сказать, но Кризалис мелодичным голосом Кэйденс продолжила:
– Не надо меня благодарить. Малышка все сделала сама, так что если кому и говорить добрые слова, так это ей. И если не хотите в очередной раз грохнуться в обморок от моего истинного вида, то советую идти и поговорить с внучкой. Маскировка, знаете ли, энергозатратная штука.
Анну не стоило просить дважды.
Как только дверь за старушкой закрылась, Кризалис приняла свой истинный облик и с помощью поля телекинеза взяла книгу с дивана, которую читала до того, как ее так бесцеремонно прервали.
Название у нее было странным – «Мечтают ли андроиды об электроовцах», и синтет отчаянно пыталась понять, какое это имеет отношение к содержимому…

После того как Одри бесцеремонно выпроводили, а затем, немыслимое дело, даже не дали подслушать, девочка не находила себе места.
Она исходила всю квартиру, не рискуя приблизиться к своей комнате. Пару раз заглядывала к папе, который хоть и не был против ее общества, но все время проводил уткнувшись в монитор.
Когда же девочка спрашивала отца, что значат эти графики и цифры, то он отвечал какой-то тарабарщиной, и становилось все еще более непонятно. Да и ответы на вопросы о содержимом шкафа также были односложные.
Значки, найденные в коробке наверху, папа получил, когда был чуть старше Одри и состоял в каком-то кружке, название которого мгновенно выветрилось из памяти девочки. Когда же она спросила про пистолет в шкафу, то отец побледнел и оторвался от работы.
– Одри, милая, тебе разве бабушка не говорила, что копаться в чужих вещах – это плохо?
Она кивнула:
– Говорила. Но… но я думала, что чужие вещи – это те, которые принадлежат другим людям, а у нас в семье все общее. Так мама говорила… Раньше.
Девочка и мужчина синхронно вздохнули.
– Одри, – начал было Кристофер, но дочка перебила.
– Мне жаль. Только не ругайся, пожалуйста, – она опустила взгляд в пол.
Папа покачал головой:
– Я не собираюсь ругаться. Просто ты пойми, если что-то было заперто, то неспроста, – мужчина немного помолчал. – Сокровища надеялась найти, а?
Девочка, не поднимая взор, лишь обречено кивнула.
– Что ж, ты его нашла. Самый настоящий пиратский клад, который принадлежал одному мечтателю…. – Одри рискнула поднять взор на отца и мужчина ей улыбнулся. – Вот только впредь подобного делать не стоит. Чужие вещи, взятые без спроса, приносят с собой беду. Особенно если речь идет об оружии.
– Я больше не буду.
– Рад слышать, – мужчина кивнул и повернулся было в сторону компьютера, будучи уверенным, что разговор закончен, как Одри подала голос:
– Если оружие приносит беду, то почему ты его хранишь? – на лице ребенка застыло задумчивое выражение.
Кристофер молчал пару минут и, наконец, ответил, тщательно подбирая слова:
– Порой, чтобы избежать большой беды, приходится мириться с определенными вещами, такими как оружие.
– Хм… а ты когда-нибудь стрелял?
– Нет, партнер, не доводилось, — Кристофер попытался придать голосу характерный акцент, присущий ковбоям, но вышло не очень, чему свидетельствовал смех дочери. – И очень надеюсь, что не придется впредь. Именно поэтому тебе…
– …нельзя брать оружие в руки, как и другие вещи, что мне не принадлежат, – закончила Одри.
Мужчина в очередной раз вздохнул.
Ему не хотелось говорить дочери очередные нравоучения и ограничивать ее в чем-то, так как он сам рос в большой семье, и слово «нет» звучало там с заметной периодичностью, но револьвер был далеко не игрушечным, и для Одри будет лучше, если она станет держаться от него подальше.
– Я пойду, – подала голос девочка.
– Конечно, милая, – мужчина слабо улыбнулся.
Пожелав папе успехов, Одри покинула комнату и от нечего делать решила позвонить Лизе, с которой она не виделась вот уже несколько дней хотя бы по той простой причине, что ходили девочки в разные школы.
Увы, но той не оказалось дома. Правда, когда ей об этом говорил хрипловатый мужской голос, был слышан веселый детский смех, но Одри списала это на разыгравшееся воображение. Она бы и сама была не прочь побегать, посмеяться и что-нибудь поделать, лишь бы не томиться в ожидании и не задавать раз за разом вопрос: «А до чего договорятся бабушка и фея, и договорятся ли?»
Одри вернулась на кухню и разочарованно вздохнула. Фея – занята. Бабушка – занята. Книги, как, впрочем, и бумага – недоступны, так что о поделках можно забыть. Что же делать? Взгляд девочки скользнул по стоящему на подоконнике цветку.
Одри осенило. Полить цветы! Ну конечно же! Как она только могла об этом забыть. С улыбкой до ушей девочка побежала было в ванную, за лейкой, и чуть не налетела на бабушку, что сворачивала из коридора.
– Ой! – только и успела произнести Одри, оказавшись в объятиях пожилой женщины.
– Вот ты и попалась, озорница.
Та вздрогнула, ожидая, что сейчас ее начнут ругать, и опасливо посмотрела на собеседницу. Но бабушка улыбалась.
– Я хотела попросить тебя об одной вещи, – начала было Анна.
– Эмм, цветы полить? Я как раз собиралась это сделать, – тут же ответила Одри.
– Нет, не цветы, – старушка покачала головой.
– Не цветы? А что тогда?
– Я хотела предложить поучить тебя готовить что-то посложнее макарон.
Глаза девочки радостно загорелись:
– Праздничный стол?
Анна хохотнула:
– Ну, если нам очень повезет, то да.
Девочка призадумалась.
– А цветы?
– А цветы мы сможем завтра полить вместе. Они от нас никуда не убегут. Ну так что?
Одри хотела утвердительно ответить, как раздался телефонный звонок. Девочка было подумала, что это Лиза вернулась домой и решила перезвонить подруге. Обуреваемая этой мыслью, она выбежала в коридор и подняла трубку. Увы, но это была не подруга со двора, а замдиректора, которая, поинтересовавшись самочувствием бабушки, попросила позвать к телефону кого-нибудь из взрослых.
Одри нервно сглотнула.
В голове пронеслось с десяток мыслей, вплоть до того, чтобы дать трубку Кризалис, но прежде чем девочка успела что-нибудь ответить, у нее над ухом раздался голос бабушки:
– Одри, кто это?
– Это… это… это из школы.
Пожилая женщина, глядя на изрядно нервничающую внучку, улыбнулась и протянула руку к трубке:
– Можно?
Девочке ничего не оставалось, как отдать телефон бабушке и понадеяться на чудо. Да, за последнюю неделю чудес в ее жизни было достаточно, но еще одно, малюсенькое, спасло бы положение.
Тем временем Анна, поздоровавшись, выслушала собеседницу, почти не перебивая, и с каждой секундой лицо ее становилось все более мрачным. Под конец, старушка заверила, что сейчас с ней все хорошо, благодаря Одри, после чего повесила трубку.
Какое-то время Анна Боллингер стояла молча и осуждающе смотрела на внучку. Одри же, опустив взгляд в пол, изрядно нервничала, и в голове билась лишь одна мысль:
«Плакали праздничный стол и совместная готовка».
Наконец бабушка подала голос:
– Одри-Одри-Одри, разве этому я тебя учила? Прогуливать школу и обманывать других?
В голосе пожилой женщины не слышалось гнева, разве что грусть, и девочка рискнула поднять взор.
В глазах бабушки девочка увидела разочарование, и ей стало не по себе. Меж тем старушка продолжила:
– Впрочем, я знаю, кто во всем ви….
– Нет, – Одри лишь немного повысила голос, но для нее самой это прозвучало как крик. Впрочем, краснеть и отводить взгляд в сторону девочка не спешила. Не сейчас. Ведь бабушка винит во всем фею, а она лишь помогала, и уж если кого винить, то ее, Одри Бекер. – Нет, бабушка, это я придумала все. С самого начала. Кризалис лишь помогла мне немного, и если кого винить, то только меня.
– Одри, но ведь прогуливать плохо.
– Я…. Я знаю. Но по-другому было нельзя. Я бы просто не успела все сделать до твоего прихода и… и… – голос Одри все же дрогнул, и, чтобы не расплакаться, она замолчала.
Бабушка же решила продолжить:
– …и тогда бы мы не смогли обсудить наши общие проблемы, – Анна вздохнула. – Больше никогда так не делай, хорошо?
Девочка в ответ лишь кивнула, опасаясь, что стоит ей открыть рот, как даст волю чувствам.
По всей видимости, бабушка это тоже заметила и приобняла внучку:
– Не волнуйся, наказание будет не строгим.
Девочка испуганно смотрела на Анну, а та продолжила:
– Всего лишь эту и следующую неделю ты будешь помогать мне готовить на кухне, сойдет?
– Конечно! – кивнула внучка, на лице которой появилась робкая улыбка…

После того, как Одри и ее бабушке удалось уладить свое недопонимание, минуло три дня.
Папа вместе с феей все так же ежедневно ездили в поликлинику, но теперь эти поездки не способствовали томительному ожиданию по двум причинам. Во-первых, бабушка учила Одри премудростям готовки, а во-вторых, малышка выполняла просьбу старшеклассников, пытаясь нарисовать последних.
Девочке казалось, что она сделает несколько рисунков и этим все ограничится, но как бы не так. Когда Одри принесла в школу первые законченные рисунки, то сразу же появились и другие желающие получить свой портрет.
Кризалис по этому поводу высказывалась в том ключе, что надо было брать плату хотя бы школьным завтраком, но Одри не слушала. В кои-то веки на нее обратили внимание не для того, чтобы поиздеваться. Да и второе занятие у мисс Баер, как та и обещала, стало чуть сложнее и в то же время интереснее.
Девочка даже стала замечать, что вместе со всеми смеется над шутками своего соседа по парте, который обладал редким даром шутить не только над другими, но и над собой.
Даже склоки между мамой и папой прекратились. Во всяком случае, Одри их больше не слышала. Казалось бы, вот она, долгожданная светлая полоса и дальше будет только лучше. Не может не быть.
Но увы, у жизни на этот счет были совсем иные планы…

Это было утро пятницы, и Одри в предвкушении дополнительных занятий по рисованию шла в школу. А еще с Кризалис должны были сегодня снять гипс и тогда можно будет погулять вместе по городу, о чем девочка мечтала с того самого мига, как фея во второй раз переступила порог ее дома… ну или влетела в окно.
Будучи полностью погруженной в свои мысли, Одри не замечала, что творится вокруг, в противном случае это вызвало бы у нее беспокойство. Учителя поглядывали на девочку достаточно хмуро, если не сказать враждебно, а Магда Пинкертон, что с автобусной остановки шла за одноклассницей хвостиком, улыбалась, и эта улыбка не предвещала ничего хорошего.
Когда же Одри вышла из раздевалки, то натолкнулась на замдиректора, которая сказала, что девочку ждут в кабинете классного руководителя, и лучше ей не задерживаться. Произнесено это было достаточно сухо, но без откровенной вражды, а потому девочка решила, что может дело в ее рисунках или, что еще лучше, может школьный совет решил устроить выставку работ всех учеников, что ходят на дополнительные занятия мисс Баер? Вот было бы здорово.
На устах Одри играла улыбка, когда она поднималась по лестнице и подходила к кабинету Констанции Велл. И когда классная руководительница предложила девочке сесть – тоже.
Но как только женщина заговорила, улыбка покинула лицо Одри:
– Улыбаемся? Довольна собой? Жаль. Я-то надеялась увидеть на твоем лице раскаяние, ну или хотя бы сожаление о том, что ты совершила, Одри Бекер. Но, по-видимому, зря. Ты, наверное, считаешь, что ты особенная? Что раз твои мазюки увидела вся школа, то это делает тебя лучше не только учеников, но и учителей, да?
Одри, не понимая в чем дело, попыталась возразить, но мисс Велл отмела все возражения ударом кулака об стол и грубой фразой «цыц, соплячка!»
Девочка замолчала и решила сделать все от нее зависящее, чтобы не расплакаться. Получилось не очень. Меж тем женщина продолжила:
– А ведь я всегда была на твоей стороне. Всякий раз, когда твоя бабушка прибегала ко мне и говорила, что ее любимую внучку обижают, я разговаривала с твоими так называемыми обидчицами. Да и учителей просила быть с тобой помягче, и как же ты отплатила за доброту окружающих?
– Но я ничего не сделала, – предприняла Одри еще одну попытку возразить грозной учительнице.
Мисс Велл подошла и нависла над девочкой подобно коршуну. В голосе женщины звучал металл:
– Мы что, ведем диалог за чашкой чая?
– Н-н-нет… – Одри нервно сглотнула.
– Тогда не перебивай старших, невоспитанная девчонка.
Та хотела было возразить, что она воспитанная, но, перехватив взгляд классной руководительницы, посчитала за благо промолчать.
– Уже лучше. Может быть, не все еще потеряно, – женщина кивнула. – А теперь, в знак своих добрых намерений, отдай то, что украла, и я постараюсь свести последствия от этого инцидента к минимуму.
Одри ощутимо вздрогнула и удивленно взглянула на учительницу.
– Я жду.
– Я… у меня…
– Мне не нужны оправдания. Отдавай!
Собрав всю силу воли, Одри, с мокрыми от слез глазами, воскликнула:
– Я ничего не брала!
Мисс Велл задохнулась от возмущения:
– Мало того, что ты воровка, так еще и лгунья! Портфель.
– Но я не…
– Портфель! – рявкнула учительница, и старательно сдерживаемые слезы хлынули потоком. – Плачешь? Хорошо. Значит, тебе стыдно. Я долго буду ждать?
Одри дрожащими руками протянула портфель, и мисс Велл, вырвав его, стала в нем копаться, бросая на парту все содержимое. Подобная процедура заняла какое-то время, и Одри успела немного успокоиться.
– Видите? – с надеждой в голосе произнесла девочка. – Я ничего не брала.
– Это ничего не доказывает, – отмахнулась женщина. – Ты просто оставила дома добычу.
– Нет… я…
– Четыре человека были свидетельницами кражи. Хочешь сказать, что они врут? – в голосе женщины послышались ехидные нотки.
– Нет… Да… Это не я… Они ошиблись…
Женщина хлопнула в ладоши.
– Так. Хватит. Отправляйся на уроки, а в понедельник чтобы пришла в школу с родителями. Лучше с матерью.
– Мама работает, – грустно ответила Одри.
– Ничего. Возьмет выходной, – с безразличием в голосе отозвалась преподавательница.
– Она не сможет. Она очень много работает…
– Ты опять мне перечишь? – мисс Велл забарабанила пальцами по столу. – Кто-то должен научить тебя манерам, и если родители этого не собираются делать, то это сделаю я.
– Папа может прийти, – предприняла Одри попытку отвлечь женщину от неправильного, по мнению девочки, направления мыслей.
– Хорошо, но чтобы без отца не приходила, ты поняла?
– Д-д-да…
– Свободна.
Одри поспешно вскочила со стула и стала убирать вещи в портфель, ничуть не заботясь о том, будут ли они лежать аккуратно. Хотелось побыстрей покинуть кабинет, но когда девочка была уже в дверях, то она рискнула обернуться и задать вопрос:
– Извините, а что пропало?
Классная руководительница, которая уселась к тому времени за стол и что-то читала через коммуникатор, оторвалась от своего занятия и злобно зыркнула на ученицу:
– Ты что, издеваешься?
– Н-н-нет, я просто хотела узнать…
– Пошла вон! – рявкнула женщина, и Одри выбежала в коридор, изо всех сил пытаясь снова не разреветься…
…К сожалению, неприятности только начинались. На уроках учителя спрашивали с девочки вдвойне, а когда ответ их не удовлетворял, то ставили двойки, чем вызывали новый поток слез. Одноклассники сторонились Одри, будто она чем-то больна, и прижимали рюкзаки и сумки к груди, проходя мимо нее. Те немногие, с кем ей удалось найти общий язык благодаря случаю с рисунками, предпочитали держаться подальше.
Даже те, кто просил свой портрет, обходили девочку стороной. Разве что Магда Пинкертон со своими подругами перехватила Одри на одной из перемен и с ухмылкой на лице сказала: «Ну вот, тепер-р-рь ты показала свое истинное лицо всей школе, Бекер-р-р. Поздр-р-равляю».
Вместо ответа Одри лишь сильнее расплакалась. Что до Магды, то она бы не была собой, если бы не нанесла очередной болезненный удар: «Плачешь? Это хор-р-р-рошо. Все ведь плачут, да? И тепер-р-рь ты будешь плакать постоянно!» После чего школьная задира рассмеялась, и смех ее подхватили подруги. Одри же убежала в туалет и заперлась там в кабинке, в надежде, что забияки не последуют за ней. Они и не последовали.
Девочка попыталась привести себя в порядок с помощью холодной воды и внутреннего голоса, но ни то, ни другое особо не помогало.
Она раз за разом повторяла себе, что ее желание исполнилось и другие ученики не обращают на нее внимания, да только это нисколько не помогало. Скорей всего тому причиной были учителя, которые периодически подходили к Одри на переменах и спрашивали, что девочка собирается делать дальше и не стыдно ли ей. А учительница по литературе вовсе предложила отдать украденное со словами, что лучше пережить малый позор, чем большой. Когда же Одри, с надрывающим от слез голосом сказала, что она ничего не брала, то преподавательница лишь недовольно хмыкнула и, пробурчав что-то себе под нос, ушла, оставив маленькую девочку, что безуспешно пыталась справиться со слезами, одну…

…Когда длившиеся, казалось, целую вечность уроки подошли к концу, Одри осталась в школе. Не потому, что боялась насмешек и издевательств за пределами учебного заведения, а потому что сегодня была пятница, а значит, дополнительные занятия у мисс Баер.
При этом Одри намеренно не показывалась на глаза группе, дожидаясь момента, когда начнутся занятия. Она не хотела идти туда вместе со всеми, и уж тем более не хотела первой прийти на урок, боясь, что ее прогонят прочь. А вот в том, чтобы проскользнуть практически незаметно, когда урок уже начался, Одри была настоящей профи. Во всяком случае, так думала сама девочка, стоя перед дверьми в кабинет рисования.
Из класса доносились приглушенные голоса, и какое-то время Одри переминалась с ноги на ногу, не решаясь открыть дверь и тихо занять свое место.
По коридору раздались звуки шагов, вызвавшие у Одри нервную дрожь. Ведь приближающимся человеком могла оказаться Констанция Велл, и тогда не избежать очередной нервотрепки.
Девочка судорожно перебирала в голове немногочисленные варианты: рвануться к выходу в надежде, что если ее и заметят, то не пойдут следом; ворваться в кабинет и переполошить там всех ну или испуганно вжаться в стену, понадеявшись на то, что неизвестный человек пройдет мимо, не став обвинять ее в воровстве, который раз за сегодня. Разум выбрал третий вариант. Возможно и к лучшему, ведь идущим по коридору человеком оказалась рыжеволосая старшеклассница, а никак не мисс Велл. Вот только проходить мимо она не стала, а с интересом поглядела на малышку, которая, вжавшись в стену, переводила взгляд с новоприбывшей на дверь класса, находившуюся от нее в паре шагов.
Старшеклассница хмыкнула, после чего, ни слова не говоря, подошла к девочке. Одри зажмурилась, ожидая насмешек и издевательств, но все оказалось куда как хуже. Старшая девочка… постучала в дверь.
Одри почувствовала, как сердце уходит в пятки, и ей очень захотелось оказаться как можно дальше от школы. Ведь теперь ни о каком тайном проникновении в кабинет по рисованию речи не идет, спасибо незнакомке!
Девочка открыла глаза, чтобы наградить новоприбывшую неодобрительным взглядом, но та уже пошла дальше, а в это время дверь открылась и на пороге появилась вовсе не учительница, а Рэндал Спек. Мальчик выглядел удивленным. Он бросил взгляд в сторону класса, после чего произнес:
– Это ко мне, – и вместо того, чтобы впустить Одри внутрь, сам вышел из кабинета, откуда раздались улюлюканья и смех.
Прикрыв за собой дверь и усевшись на подоконник, Рэнди прошептал:
– Од, ты что тут делаешь?
Девочка с грустью вздохнула:
– Но ведь сейчас занятия у мисс Баер… – немного подумав, она добавила. – Она мне не рада, да?
Парень посмотрел за окно:
– А сама-то как думаешь?
– Я не знаю… – тихо прошептала девочка. – Меня сегодня только и спрашивают, что я обо всем этом думаю. Что я должна отдать украденное. Но я ничего не брала.
Одри всхлипнула и утерлась рукавом кофты, который уже давно был мокрый от слез.
Рэндал все же обернулся, и в глазах мальчишки мелькнуло сочувствие. Девочка же продолжила:
– Я понимаю. Ты мне не веришь. Мне никто не верит, и никто меня не слушает. Но я правда ничего не брала, – она с мольбой посмотрела на мальчика, сотрясаясь от сдерживаемых рыданий.
Тот посмотрел сначала налево, затем направо, после чего взъерошил сам себе волосы и, наконец, произнес:
– Да пропади оно все пропадом! – и обнял маленькую девочку, тихо прошептав. – Я знаю, что ты ничего не брала.
– Неправда. Ты просто… просто хочешь меня утешить, вот! – глухо отозвалась Одри, плача в объятиях Рэндала.
– Конечно я хочу тебя утешить, – не стал спорить мальчик. – Ну а еще я знаю, что такая скромная и тихая девочка не способна на воровство. Да и зачем тебе воровать с таким-то художественным талантом? Ты всегда можешь нарисовать то, что тебе понравилось.
– Правда? – тихо спросила Одри, но слезы перестали течь потоком.
– Понятия не имею, – честно ответил мальчик. – Но мне хотелось бы в это верить.
– Спасибо, – тихо прошептала девочка, шмыгнув носом. – За сегодня…
Договорить она не успела, так как дверь класса по рисованию открылась и оттуда вышла мисс Баер.
Юноша быстро отстранился и, почему-то покраснев, стал смотреть в потолок, будто там нашлось что-то очень интересное. Сама же девочка лишь тихо прошептала:
– Простите, я уже ухожу.
– Нет, не уходишь, – безэмоциональным голосом отозвалась мисс Баер. – Ты идешь со мной.
Одри ощутимо вздрогнула.
– А ты, Дон Жуан, – продолжила учительница, – остаешься за старшего.
На лице паренька появилась слабая улыбка.
– И если я застану в классе полный раздрай, то спрошу с тебя вдвойне.
Улыбка на лице Рэндала пропала.
– Да, мисс Баер, – мальчик вздохнул и, прежде чем пойти в класс, посмотрел на согруппницу с жалостью. – Удачи, Одри.
– Рэндал Спек, тебя ждут твои слушатели, – все также безучастно отозвалась учительница по рисованию.
– Да-да, где-то я это уже слышал.
Когда за мальчишкой закрылась дверь, мисс Баер посмотрела на Одри и произнесла тоном, не терпящим возражений:
– Идем.
Впрочем, та и не собиралась спорить с учительницей и поплелась следом с поникшей головой.
Путь был недолгий и, миновав один лестничный пролет, женщина и девочка оказались аккурат перед учительской.
В голове Одри закрутились панические мысли, что внутри ее ожидают остальные учителя из школы, которые будут смотреть осуждающе. А то и вовсе там окажется директор, который сообщит, что она, Одри Бекер, исключена.
– Никуда не уходи, – бросила мисс Баер и зашла в кабинет.
Одри хотела поступить прямо противоположно и сбежать. И бежать до тех пор, пока не окажется дома, где ее ждет такая добрая и такая понимающая фея.
Но девочка подавила этот порыв. Ведь Кризалис сама говорила, что побег от проблем лишь их приумножит, а если встретишь лицом к лицу, то сможешь их разрешить. И случай с бабушкой показал, что так оно и получается… но как же страшно!
Через минуту, которая показалась Одри вечностью, появилась мисс Баер и, увидев ученицу на прежнем месте, облегченно вздохнула:
– Я думала, ты сбежишь, – немного помолчав, женщина добавила. – Я бы сбежала.
Девочка лишь отрицательно покачала головой, а учительница улыбнулась:
– Ну входи, храбрая девочка.
Та, не чувствуя себя такой уж храброй, неуверенно переступила порог кабинета.
В учительской преподаватели собирались передохнуть между уроками или поделать какие-то дела без участия отвлекающих их учеников.
Поэтому была тут и пара компов, и широкий удобный диван, и чайный столик с несколькими креслами. И, конечно, классический письменный стол и несколько шкафов, о содержимом которых можно было только догадываться.
В воздухе витал запах чая и едва заметный – табака. Очевидно, кто-то из учителей тут курил.
Мисс Баер уселась в кресло и обернулась к Одри, что нервно топталась в проходе.
– Проходи, приводи себя в порядок и присаживайся, – женщина указала рукой в сторону раковины. – Скоро чай будет готов.
Одри, все еще опасаясь подвоха, все-таки подошла к раковине и привела себя в порядок настолько, насколько это вообще возможно, учитывая случившееся, после чего села на краешек кресла, ожидая, что же скажет учительница по рисованию.
– Несладко тебе сегодня пришлось, – задумчиво произнесла та, и пусть это не был вопрос, но Одри кивнула и тихо прошептала:
– Я ничего не брала. Я… я… я даже не знаю, что пропало…
Мисс Баер хотела было ответить, но раздался свист чайника, и женщина улыбнулась:
– Очень вовремя.
Отлучившись на минуту, учительница вернулась с подносом, на котором помимо двух чашек чая было блюдце с конфетами.
Одри бросила неуверенный взор сначала на сладости, а затем на мисс Баер, и женщина с улыбкой кивнула:
– Угощайся.
Девочка осторожно взяла одну конфету и стала разворачивать, то и дело бросая взгляд на учительницу, будто ожидая, что та начнет кричать или издеваться. Не то чтобы она до этого так себя вела, но после случившегося сегодня Одри ничему бы не удивилась.
– Исчезло несколько вещей, – отпив немного чая, произнесла мисс Баер. – Ах-х-х, горячий, – отставив чашку, женщина продолжила. – Одной из вещей оказался серебряный кулон твоей классной руководительницы.
Девочка вздрогнула и выронила конфету, так и не донеся ее до рта.
– Ой! Простите… я…
– Да все в порядке. Ты бы видела нашего учителя по физике. Та еще свинья, еще и нос пятачком, – мисс Баер улыбнулась. – Так что валяющиеся тут и там остатки еды – привычное явление.
Одри подняла конфету и вопросительно посмотрела на учительницу.
– Мусорка там.
Пока девочка выкидывала так и не съеденную сладость, мисс Баер продолжила:
– По всей видимости, ты с ней уже общалась сегодня, – это тоже был не вопрос, но Одри посчитала необходимым ответить.
– Да. Она... она сказала прийти в понедельник с папой и что… что видели, как я украла эту вещь.
Девочка всхлипнула, а мисс Баер, встав со стула, подошла и протянула платок.
– Ничего они не видели, – отмахнулась учительница.
– Но как же тогда?.. – утирая подступившие слезы, спросила Одри.
– Да просто нужен был козел отпущения, а скромная и незаметная девочка отличный кандидат, – мисс Баер вернулась в кресло и снова отпила чай. – Ох, горячо, перестаралась…
– То есть они солгали?
– Скорее сказали то, что от них хотели услышать, – перехватив непонимающий взгляд Одри, учительница вздохнула. – Да. Они солгали.
– Но… но зачем? Ведь я никому ничего плохого не сделала!
– Именно поэтому так и поступили. Ты угощайся.
Одри, скорей машинально, нежели осознанно, взяла очередную конфету со стола.
– Не понимаю.
– Не волнуйся. Ты поймешь. Со временем. А что до кулона…
– Я его не брала! – тут же выкрикнула Одри.
– …то скорей всего, Констанция попросту забыла о нем по пьяной лавочке, засунув в стиральную машину или себе в… где солнце не светит, и через пару дней найдет, – закончила учительница.
– А как же другие вещи?
– Ах, другие? – задумчиво протянула учительница. – Вещи у учеников периодически пропадают, а потом находятся в самых неожиданных местах. Ну а порой не находятся, но о них очень быстро забывают. Так что тут нет ничего страшного, и я лично не верю, что четвероклассница обворовывает полшколы.
– С-с-спасибо.
– Не за что благодарить. Тебе сегодня нелегко пришлось. Так что иди домой, ни о чем не беспокойся, и я уверена, что к понедельнику пропажа будет найдена, – мисс Баер тепло улыбнулась своей ученице.
– А если нет?
– А если нет, то твой папа поставит не на шутку разошедшуюся учительницу на место, – уверенно отозвалась женщина.
– Да… поставит… – девочка не разделяла энтузиазма преподавательницы, но своими мыслями по этому поводу она решила не делиться. – Я могу идти?
– Да, конечно же. И вот еще что, Одри.
– Да?
– В среду я жду тебя на дополнительных занятиях. Мы все ждем.
Нижняя губа девочки задергалась, а на глаза навернулись слезы, но она сдержалась:
– Спасибо. Спасибо большое.
Женщина лишь развела руками:
– Это самое малое, что я могу сделать для такой талантливой девочки.
Когда за Одри закрылась дверь, мисс Баер прошептала:
– Нелегко же тебе будет по жизни, добрая душа…
Учительница по рисованию сильно сомневалась, что к понедельнику все утрясется, но маленькой девочке нужна была надежда, и потому Хельга Баер сознательно пошла на эту ложь.
Она тяжело вздохнула, после чего вышла из учительской и направилась в сторону класса. Как бы то ни было, а ее ждут другие ученики…

Вернувшись домой, Одри зашла в свою комнату и устало плюхнулась на диван. Девочка даже не обратила внимания на Кризалис, на ноге которой не было гипса. Более того, фея сейчас занималась тем, что пыталась что-то сделать из бумаги. Причем копытами. От напряжения пони высунула язычок, а в глазах у нее блестел азарт, но судя по мусорной корзине, в которой покоился десяток поделок из бумаги, получалось не очень.
– Привет, малышка. Как день прошел? – с любопытством поинтересовалась фея, не поворачивая головы и не отвлекаясь от своего занятия.
В ответ раздалось лишь всхлипывание. Кризалис удивленно посмотрела на девочку, после чего аккуратно отложила поделку из бумаги и уселась рядом.
– Эй, маленькая, что случилось?
Девочка хлюпнула носом, после чего бросилась в объятия к фее и разрыдалась.
Какое-то время Одри плакала молча, но вскоре она поведала о случившемся. Кризалис слушала и не перебивала. Лишь успокаивающе поглаживала девочку по спине.
Когда же поток слов вместе со слезами иссяк, фея слегка отстранилась и посмотрела в глаза Одри:
– Ты не знаешь имен тех четырех, кто тебя обвинил?
Девочка отрицательно замотала головой.
– А хоть какие-то предположения у тебя есть?
– Н-н-нет… Я… я не знаю, кто бы это мог быть.
Кризалис прищурилась:
– А по-моему знаешь.
Девочка опустила взор и тихо что-то прошептала.
– У меня, конечно же, большие уши, – с улыбкой произнесла Кризалис, – но я не всегда могу расслышать, что ты там шепчешь, малышка. Погромче, будь добра.
– Магда Пинкертон и ее подруги… – щечки девочки тронул легкий румянец. – Они всегда надо мной издевались.
– Ну вот, можешь ведь, когда захочешь. Ты случаем не знаешь, где живет эта Ман… Магда?
– Не-е-ет, – девочка все же подняла взгляд. – А что ты собираешься делать?
– То же, что делает любая фея – чудеса, – Кризалис улыбнулась, обнажив клыки, после чего встала с постели.
– Стой! – девочка вскочила следом. – Ты уходишь?
– Да. Ненадолго, – не оборачиваясь, ответила та.
– Но… но… я тогда останусь одна, – в голосе девочки послышалась обреченность, а Кризалис все же обернулась и серьезно посмотрела на Одри.
– Ты не одна, малышка. У тебя есть бабушка, да и твой отец – хороший человек. Во всяком случае, когда бывает вдали от своего компьютера и с ним можно нормально общаться. Так что ничего не изменилось.
– Изменилось! – Одри даже топнула ножкой в знак протеста. – Ты уходишь!
Кризалис мысленно улыбнулась. Ее уроки не прошли даром, и девочка становится все более уверенной в себе:
– Вот бы такой характер ты продемонстрировала своим обидчицам, малышка, – после чего повысила голос и произнесла. – Я ухожу, но не прощаюсь. Мы еще увидимся.
– Правда? – с надеждой в голосе спросила девочка, и Кризалис не выдержала и приобняла Одри.
– Конечно же, правда. Феи никогда не врут – это неоспоримый факт.
Открыв окно, она бросила взгляд на маленькую девочку, что так нуждалась в чуде, и улыбнулась:
– До скорой встречи, малышка, – после этих слов она, преобразившись в принцессу Кейденс, расправила крылья и вылетела на улицу.
В спину ей раздался голос Одри:
– Я буду ждать тебя!
Кризалис лишь вздохнула. Предстояло много работы.

Найти адрес Пинкертонов не составило большого труда. Куда сложнее было попасть в район, где проживала предполагаемая воровка.
Не то чтобы район был богатым, скорее наоборот, трущобы, но именно в этом и заключалась главная проблема. Несмотря на недавние события и то, что продажа синтетов теперь приравнивалась к работорговле, на черные рынки это мало повлияло. По-прежнему можно было покупать и продавать «живые игрушки» по сходной цене.
В дополнение к этому появились многочисленные борцы за права синтетов, а также группировки линчевателей, причем первые мало чем отличались от вторых. Что уж говорить о том, что саму Кризалис искали личности, которым лучше не переходить дорогу. А ведь всего-то и надо было выиграть у них несколько партий в покер.
Ну да, смухлевала чутка, но учитывая их разбойничьи рожи, обмануть таких было за благо.
По всему выходило, что Кризалис попросту нельзя особо отсвечивать в этом районе, который местные жители прозвали Лабиринтом, и даже маскировка тут не особо поможет. Розовую морду «принцессы-жвачки» видно было за версту, как, впрочем, и Флэр де Лис. Что же до солнцекрупого аликорна, то она сама по себе является еще тем маяком, а в Луну или, что куда лучше, Найтмер Мун эта Кризалис обращаться не умела – не было нужных нейродрайверов.
Вот и выходило, что придется полагаться на удачу, с чем вообще были большие проблемы. И первый же темный переулок это наглядно продемонстрировал.
Копыто задело что-то грязное, вонючее и волосатое, и это самое нечто задвигалось. То был человек, ну или человекоподобный синтет, кто ж их разберет, который разомкнул глаза и удивленно уставился на Кризалис.
Немая сцена продолжалась пару секунд, пока серое вещество в голове бездомного интенсивно работало. Наконец он вскочил со своей импровизированной лежанки и побежал прочь, завывая дурным голосом о демонах из ада.
Кризалис еще какое-то время смотрела вслед несчастному, после чего пробурчала:
– Ад давно уже здесь, а демоны правят этим миром…
Продолжив путь, она еще несколько раз натыкалась либо на бездомных, либо на одиноких прохожих. И всегда реакция была одинаковой. Ну разве что один раз местный житель разбил недопитую бутылку и стал тыкать «розочкой» в сторону Кризалис. Тыкал он до тех пор, пока не получил крышкой мусорного бака по голове, после чего благополучно отправился в мир грез и фантазий.
Конечно, был соблазн взлететь, да и нога от долгого перехода начала ныть. Но против подобного выступало то обстоятельство, что в зазор между зданиями порой было не протиснуться из-за развешанных бельевых веревок и всякого хлама, которому не нашлось место в квартире обитателей этого квартала. Да и потом, это бы привлекло внимание. Все равно кого: полиции, бандитов или просто зевак.
Так что не оставалось ничего другого, как все же принять образ принцессы Кейденс и понадеяться, что если ей и встретится очередной умалишенный, то примет розового аликорна за ангела, спустившегося с небес.
Использовать же маскировку на всем пути до дома Магды Пинкертон не позволяла ее энергозатратность. Добрые создатели позаботились о том, чтобы нельзя было излишне долгое время находиться в обличии других пони без постоянной подпитки извне. Как подозревала сама Кризалис, это было сделано с той лишь целью, чтобы не обесценить иных пони. Дескать – хочешь себе пони-перевертыша? Будь любезен, раскошелься еще и на целый холодильник, полностью забитый едой. Не хочешь? Ну, у нас есть другие предложения. К примеру, твайликорн, что стоит дешевле других аликорнов. Таким образом, все были в выигрыше. Ну кроме самой Кризалис, которую сильно раздражала подобная зависимость, особенно когда была нужда как можно меньше отсвечивать в своем истинном облике. Как сейчас, например.
Вскоре пони нашла ничем не примечательную пятиэтажку, притаившуюся в самой глубине Лабиринта. Поблизости никого не было, не считая дворника, что флегматично развозил пыль по улице. Бросив взгляд на Кризалис, человек лишь хмыкнул и вернулся к своему занятию, что синтета более чем устраивало.
Оставалось дело за малым; найти окно в квартиру Пинкертонов и каким-то образом проникнуть внутрь, причем незаметно.
Ну и была еще одна маленькая проблема: Кризалис понятия не имела, как выглядит эта самая Магда, но что-то ей подсказывало, что девчонку стоит лишь единожды увидеть, и сразу будет понятно кто это.
Зайдя в подъезд и поднявшись на третий этаж, она обнаружила искомое и, недолго думая, позвонила в дверь, после чего поднялась на один лестничный пролет и с интересом стала смотреть, кто же выйдет из квартиры.
Появился ходячий стереотип. Более подходящих слов у Кризалис не нашлось.
Это был немолодой уже мужчина в коротких шортах, почему-то на ремне, с пивным пузом, поверх которого красовалась нестиранная целую вечность футболка. Во всяком случае, жирные разводы способствовали этому умозаключению. Дополняла картину опухшая небритая физиономия. Выругавшись, мужчина закрыл дверь.
Кризалис же, получив необходимую информацию, вышла из подъезда и обошла дом. Увы, но окна были закрыты. Причем все. Оно и понятно. Сейчас была уже поздняя осень, пусть дни и не были пока достаточно холодными для этого времени года, а потому слабая надежда на открытые окна все же была.
Повторять же ситуацию с открывшей окно Одри у Кризалис не было ни малейшего желания. В тот раз это был отчаянный случай, так как за ней по пятам шли двое синтетов, что шуток не понимают. Ну, а в квартире, куда надо было попасть сейчас королеве перевертышей, проживало существо, у которого с юмором тоже были проблемы. Да и Магда не должна быть в курсе появления Кризалис.
Пони вернулась во двор и уселась на лавочку возле дома.
Дворник все так же занимался своей работой, даже не обращая внимания на чудное существо, а Кризалис попыталась прикинуть, что у нее есть. Неприступная квартира, злобный мужик, не менее злобная девчонка, которая, по всей видимости, воровка. Вариант, что кражу могла совершить не Магда, Кризалис даже не рассматривала.
Не так уж много информации, но сойдет.
«Раз уж в квартиру нельзя войти, то из нее должны выйти», – Кризалис улыбнулась своим мыслям.
Снова прошмыгнув в подъезд, она позвонила в дверь Пинкертонов. После чего спряталась на верхнем лестничном пролете, надеясь на то, что никому из соседей не припрет прямо сейчас пойти за хлебушком.
На пороге появился все тот же мужик, который начал злобно озираться по сторонам, после чего грязно выругался и захлопнул дверь.
Кризалис с помощью телекинеза снова позвонила, и через пару секунд на лестничную клетку выбежал хозяин квартиры, с бейсбольной битой в руках. Входную дверь он распахнул настежь, но как будто сам не заметил этого.
Человек бросил взгляд наверх, и Кризалис уже стала опасаться, что разъяренный глава семейства решит подняться, но нет. Мужчина быстро выбежал на улицу, так и не удосужившись закрыть дверь, чем воспользовалась пони, зайдя в квартиру Пинкертонов…
…Осматриваться времени не было, да Кризалис в этом и не нуждалась.
Небольшой коридор, переходящий в большую комнату, откуда доносились звуки громко работающего головизора. Неподалеку была неприметная дверь, которая, как предположила Кризалис, вела в жилище Магды, ну и санблок с кухней в противоположной стороне.
Причем из туалета шел такой запах, что королеву перевертышей затошнило. Не то чтобы ей не доводилось спать на улице или в полуразрушенных домах, которые грозят вот-вот обвалиться, но то места непригодные для жилья, а тут квартира.
«Люди!»
Со стороны подъезда послышались спешно приближающиеся шаги, и Кризалис вбежала в комнату Магды, закрыв за собой дверь. К счастью, школьницы не было дома, но мысль об этом пришла к пони как-то запоздало.
Комната была пуста. Или почти пуста.
Старая постель, из которой в паре мест виднелись пружины, небольшой кухонный столик, чьи ножки были подвязаны веревкой, да шкаф. Последний выглядел так, будто ему не один век и при неаккуратном использовании он совершенно точно развалится. Даже стула – и того не было.
В общем, обстановка навевала уныние, а комнатушка Одри выглядела на этом фоне гораздо более уютной.
Но то, что это была комната Магды, не вызывало никаких сомнений. На стене напротив кровати висела фотография, на которой стояли две дюжины улыбающихся детей, среди которых Кризалис узнала Одри. А рядом — измятый рисунок, на котором была изображена, судя по всему, сама хозяйка комнаты.
Девочка на картинке сидела на лестнице и плакала.

Пони лишь покачала головой, после чего аккуратно попыталась открыть шкаф. Дверь издала чудовищное скрипение и Кризалис поморщилась.
«Ну почему всегда, когда надо вести себя тихо, все происходит с точностью до наоборот?»
Она навострила уши, но нет, приближающихся шагов слышно не было. Разве что сквозь тонкие стены о чем-то бормотал головизор.
Кризалис резко распахнула дверь шкафа, и та в этот раз решила не скрипеть. Чудеса да и только! Вещей внутри было не так уж много, но в отличие от обстановки в квартире, одежду язык не поворачивался назвать старой и рваной. Наоборот. Она выглядела чистой, выглаженной и будто бы только что из магазина.
«Ну да, все правильно. Квартира может быть похожей на свинарник, но не приведи Дискорд, чтобы окружающие подумали, будто их собеседник – грязный свин», — Кризалис лишь фыркнула, решив сосредоточиться на вещах, которые уж слишком плотно прилегали друг к другу.
Будто бы пытаясь сокрыть что-то важное.
Синтет ухмыльнулась и с помощью телекинеза раздвинула вешалки с одеждой. В шкафу было небольшое углубление, где стояла синяя металлическая коробка из-под конфет. Внутри лежали разные побрякушки: сережки, кольца, заколки и прочая мелочь. В основном, из штампованного пластика, но был там и серебристый кулон, который явно стоил недешево.
– Как я и думала, – тихо прошептала Кризалис.
Она забрала кулон, а затем, немного подумав, практически все вещи из коробки. Скорей всего, все они были краденными. Не зря же Одри упомянула, что пропало несколько вещей.
Резко закрыв шкаф, чтобы снизить уровень шума, Кризалис еще раз оглядела комнату Магды Пинкертон. Перевертыш подошла к окну и попыталась его открыть, но тщетно. Рамы были намертво приколочены.
– Третий этаж? Серьезно? – тихо прошептала Кризалис.
Покачав головой, синтет вышла из комнаты, стараясь не шуметь, и направилась в сторону кухни в надежде на то, что там окно будет не заколочено. Выйти из квартиры прежним путем нечего было и думать: поймают раньше, чем она успеет открыть замок.
Проходя мимо большой комнаты, Кризалис настороженно посматривала в сторону мужчины и женщины, что расселись на креслах и смотрели какую-то передачу. Там несколько человек бегали по каким-то трущобам с оружием в руках, а комментатор радостно сообщил, что половина пути уже пройдена, и за все это время лишь двое участников забега погибли.
Кризалис скривилась и уже собралась продолжить свой путь, как женщина отвернулась от головизора и посмотрела прямо на нее. На лице ее красовался фингал и пара кровоподтеков. Но, судя по глуповатой улыбке, она не особо переживала по этому поводу.
Какое-то время женщина и пони молча смотрели друг на друга, а потом первая взяла со стола банку с пивом и вернулась к созерцанию шоу, так и не сказав ни слова.
Кризалис облегченно вздохнула и ускорила свой шаг. Еще не хватало, чтобы отец Магды обернулся. Уж он-то явно отреагирует куда более радикально. К тому же Кризалис теперь понимала, зачем мужчине вдетый в шорты ремень, и не хотела ощутить на себе силу его удара.
Окно на кухне поддалось, пусть и не с первого раза. Вылетев на улицу, синтет с помощью телекинеза закрыла за собой раму и опустилась на тротуар.
Дело было сделано. Почти.

Одри Бекер снова не могла найти себе места.
Феи не было уже второй день, и девочка стала опасаться, что Кризалис больше не вернется. Что она устала решать чужие проблемы и улетела. Одри пыталась рисовать, делать поделки из бумаги, отвлечься на головизор или попросту гулять по улице, но это не особо помогало. Девочка чувствовала себя одинокой и всеми покинутой.
И даже уверения бабушки, что фея вскоре вернется, не помогали. Возможно, сказывалось то, что в голосе пожилой женщины слышалось сомнение.
Ситуацию усугубляло и то, что мама в очередной раз стала разговаривать на повышенных тонах с отцом и даже накричала на бабушку, чего на памяти Одри еще никогда не было. Девочка хотела вмешаться в ссору, сказать, что все хорошо и не надо обижать друг друга, но в то же самое время ей хотелось убежать, чтобы не слышать этих криков и ругани. Убежать далеко-далеко. Может быть даже в ту страну, откуда пришла фея.
И девочка действительно ушла. Но недалеко, лишь во двор. Она уселась на скамейку и устремила свой взор наверх, к возвышающимся домам-исполинам. Туда, где должно быть чистое и прекрасное небо, которое девочка видела разве что в фильмах.
Погрузившись в раздумья, Одри не услышала, как у нее за спиной раздался стук копыт.
Когда же над ухом раздался до боли знакомый голос, интересующийся, о чем она задумалась, девочка аж вздрогнула. Обернувшись, Одри увидела перед собой розового аликорна, что улыбалась теплой, располагающей улыбкой. Вскочив с лавочки, девочка заключила пони в объятия, тихо прошептав:
– Я думала, ты больше не придешь…
Кризалис-Кейденс лишь улыбнулась:
– Мы вроде бы это уже проходили. Если я сказала, что вернусь – значит вернусь. А ты почему здесь одна, да и в столь поздний час?
Одри отвела взор:
– Я… я… тебя ждала.
– Малышка, у тебя есть множество талантов, но профессиональный враль из нас двоих я, а не ты. Давай, рассказывай, что стряслось?
– Родители ругаются…
Кризалис выругалась, что вызвало на щечках Одри румянец, и девочка прошептала:
– Прости…
– Ты не виновата малышка, просто мир так устроен. Пытаешься решить одну проблему, а в итоге появляется две новых.
В глазах девочки вспыхнула надежда:
– Тебе удалось найти пропажу?
– И даже лучше, но обо всем дома. Не хочу лишний раз отсвечивать…
…Попала Кризалис в комнату Одри не через дверь, а через окно, что начало входить в привычку, о чем фея со слабой улыбкой сказала девочке. Та тяжело вздохнула. Вздохнула и Кризалис, прекрасно понимая, что сейчас не самое подходящее время, дабы обсуждать ее план, но выбирать не приходилось.
Когда фея закончила говорить, глаза маленькой девочки расширились от ужаса.
– Н…н…нет, я не смогу.
– Сможешь и должна, – с уверенностью ответила фея.
– Но ведь это… – неуверенно начала девочка, но собеседница перебила.
– Послушай, малышка. Чудеса случаются лишь в том случае, когда ты к этому прикладываешь усилия. Нельзя просто так плюнуть, дунуть, повертеть хвостом, сказать «ахалай-махалай» и чудо случится. Ты должна приложить к этому усилия, если хочешь добиться… – Кризалис задумалась, явно пытаясь подобрать нужные слова. – Счастливого конца.
– Но это же Магда, – все так же неуверенно произнесла Одри.
– Верно. Это Магда. Девчонка, которая постоянно тебя задирала и издевалась.
– Не только меня…
– Тем более. Тебе давно пора дать ей отпор.
– Она изобьет меня после этого.
Кризалис отрицательно качнула головой:
– Не изобьет. У нее будут после этого проблемы посерьезнее.
– А нельзя как-то иначе? – предприняла Одри очередную попытку.
Кризалис, вздохнув, уселась рядом на постель и приобняла девочку передним копытом:
– Пойми же, малышка, никто не сделает за тебя всю работу. Даже в сказках героям приходилось все делать самим. Что уж говорить о реальной жизни.
– Л…ладно, я попробую.
– Вот и умничка. Теперь, что касается твоего папы.
Девочка вздрогнула:
– А что с ним?
– Ну, с ним много чего, но меня интересует – говорила ли ты с ним на тему классной руководительницы?
– Нет. Еще нет. Я не успела… – девочка покраснела.
– Чем же ты занималась те два дня, пока меня не было? – с заговорщицкой улыбкой поинтересовалась Кризалис, и щечки девочки покраснели еще сильней. – Ладно, можешь не отвечать. А вот поговорить с отцом тебе придется. Причем чем раньше, тем лучше.
– Но ведь папа только недавно ругался с мамой, и он, наверное, расстроен?
Кризалис кивнула:
– Именно поэтому сейчас – самое идеальное время, чтобы с ним поговорить.
Одри замялась:
– Но ведь это расстроит папу еще сильней, разве нет?
– Отнюдь, малышка. Сейчас твой папа расстроен из-за мамы, а когда ты с ним поговоришь, то он будет расстроен…
– Из-за меня! – перебила Одри.
– Нет. Из-за классной руководительницы, что так плохо обошлась с тобой.
– Эм-м-м, – протянула девочка. – Что-то я не понимаю.
Кризалис не удержалась и потрепала девочку по волосам:
– И не нужно. Я тебе потом все объясню, когда этот досадный инцидент будет исчерпан, ну или ты сама все поймешь. Ты умная девочка.
– Нет. Я глупая. Я пока ничего не понимаю… – Одри улыбнулась. – Но я сделаю, как ты просишь.
– Вот и чудненько.

Выходные пролетели достаточно быстро и для Кристофера Бекера.
Мужчина привык, что ему приходится иметь дело с сайтами, графиками и программным кодом. Иногда доставляют трудности разговоры с заказчиками – милейшими людьми, которые сами не знают, чего хотят. Разве что попадались порой такие «кадры», что хотелось разбить клавиатуру об стол и послать все к такой-то матери. К счастью, подобное происходило достаточно редко.
А вот к чему мужчина привыкнуть не мог, так это к участившимся скандалам с Эвелин. Женщина предпочитала обвинять окружающих во всех бедах, а попытки высказать свою точку зрения обычно оборачивались грубыми словами и уходом жены из дома с хлопаньем дверью.
Хуже всего то, что у мужчины стали заканчиваться контраргументы на претензии супруги, и он уже не знал, что делать. А вот Эвелин считала, что знает.
В эти выходные она предложила развестись. Хотя это скорей было не предложение, а требование, предлагать Эвелин никогда не умела. Она требовала от Кристофера ответа прямо в ту же минуту, и мужчина не знал, что ему делать и как себя вести.
Подобное заявление заставило мысли путаться и растягивать слова в попытке придумать ответ, который устроил бы обоих. Кристоферу до сих пор было стыдно за то, что он себя так повел, особенно в свете того, что Эвелин-то этого не забудет и к репертуару витиеватых оскорблений она вне всяких сомнений добавит еще и мямлю.
К счастью, на помощь пришла теща, которая предложила отложить этот разговор хотя бы до того момента, когда Одри не будет дома, дабы не травмировать психику девочки.
Эвелин тут же переключилась на новый объект раздражения и, высказав пожилой женщине все, что она о ней думает, закончила свою пламенную речь фразой «А кто о моей психике подумает?», после чего, как обычно, ушла из дома.
Одного этого было достаточно, чтобы чувствовать себя неуютно, но на этом новости не закончились.
Вечером того же дня появилась Одри, которая поведала отцу, что ее обвиняют в воровстве. И теперь вся, буквально вся школа смотрит на нее косо, а классная руководительница еще и накричала на девочку. Под конец дочка все же разрыдалась, и мужчине пришлось неумело ее утешать, пообещав поговорить со злой женщиной.
Пообещать-то он пообещал, да вот только Кристофер понятия не имел, что скажет очередной мегере, которая, судя по всему, ничем от Эвелин не отличалась.
Но Одри этих слов было достаточно, и она, еще пару раз всхлипнув, успокоилась, что вызвало у мужчины вздох облегчения.
Пусть он и проводил мало времени с дочерью, но это не значило, что она ему безразлична. Он просто не знал, что ей сказать помимо дежурных фраз о самочувствии, настроении или пожелания спокойной ночи. Интересы девочки простирались в иной плоскости, нежели его собственные, и единственная мало-мальски продолжительная беседа состоялась благодаря появлению Кризасис.
И сейчас, сидя в машине и дожидаясь Одри, он не знал, какие сказать слова, чтобы они не звучали как жуткая банальщина. А еще, что сказать Констанции Велл, когда она начнет осуждать его дочь за то, что девочка не делала.
Мужчина уже было подумал сегодня поутру спросить совета у этого странного и достаточно жутковатого синтета по имени Кризасис, которая, кажется, сумела завоевать доверие дочки. Но, как назло, черная и крайне дырявая лошадь с ядовито-зеленой гривой сама разбудила мужчину, когда за окном была непроглядная темень.
По счастью, с некоторых пор Эвелин делила комнату с матерью: засиживающийся допоздна за компьютером Кристофер изрядно мешал ей спать. А учитывая то, насколько жена уставала и в каком передерганном состоянии возвращалась, это было даже хорошим решением.
Или, по меньшей мере, казалось таковым.
Кристофер, хоть и неоднократно уже видел Кризасис, в тот момент откровенно струхнул. И если бы синтет не прижала свое копыто ко рту мужчины, то он бы непременно разразился криком, который разбудил бы всех домочадцев.
Как только Кристофер пришел в себя, Кризасис пояснила, что ей надо срочно уйти и делается это ради Одри. В подробности вдаваться не стала, разве что попросила оставить окно открытым. На возражение, что на улице холодно, причудливое пони-насекомое зашипело, и мистер Бекер посчитал за благо больше не спорить.
Из раздумий мужчину вырвало появление дочки, которая выглядела крайне подавлено и, сев на заднее сиденье автомобиля, не сказала ни слова.
– Одри, все будет хорошо, – не придумав ничего лучше, произнес Кристофер.
Девочка ничего не ответила, отвернувшись к окну.
Мужчина какое-то время смотрел на дочь, пока та сказала, не оборачиваясь:
– Мы опоздаем.
Отец тяжело вздохнул, после чего завел двигатель и решил сосредоточиться на дороге…
…Остановившись неподалеку от школы, мужчина обернулся к дочке, которая, опустив взгляд в пол, не спешила выходить.
– Одри, мы приехали.
– Угу, – глухо отозвалась девочка и с явной неохотой вышла из машины.
Сам же Кристофер заглушил двигатель и произнес:
– Не волнуйся. Я поговорю с мисс Велл. Уверен, она все поймет.
Ответа не последовало. Мужчина посмотрел туда, где должна была стоять его дочь, но та уже бежала в сторону школы.
– Я, наверное, никогда не пойму этого ребенка… – покачал головой Кристофер Бекер и неспешно направился следом за Одри.
Вскоре ему пришлось ускорить шаг, а потом и вовсе побежать, когда до него донеслись крики со стороны школы.
Добежав до места, Кристофер застал следующую картину: школьники, преимущественно старшие ребята, удерживали двух девочек на почтительном расстоянии друг от друга.
Первую девочку мужчина не знал, но, судя по всему, она была ровесницей Одри, хотя Кристофер мог и ошибиться. Ему тяжело давалось определить на глаз возраст человека. При этом девочка брыкалась и пыталась укусить тех, кто ее удерживал. Очевидно, причиной подобного поведения служил разбитый подбородок. Второй же девочкой была никто иная как Одри Бекер, которая хоть и не пыталась вырваться, но имела очень воинственный вид.
Кристофер уже собрался сказать, чтобы немедленно отпустили его дочь, как раздался преисполненный власти голос:
– Что здесь происходит?
К месту потасовки подошла уже немолодая женщина с морщинами в уголках глаз и очками на длинном носу. Ее Кристофер знал. Не лично, но благодаря фотографии со всем классом Одри. Это была Констанция Велл.
«Ну, вот и встретились…» – невесело подумал Кристофер.
Классная руководительница бросила недобрый взгляд сначала на Одри, потом на другую девочку и, наконец, на мальчишек, что их обоих держали. Девочек тут же отпустили, а сами зачинщицы спора все еще поглядывали друг на дружку недружелюбно.
Мужчина даже подивился, откуда у Одри такая враждебность к кому бы то ни было. Она же добрый, милый и скромный ребенок.
Женщина заговорила:
– Одри Бекер, мало того, что ты воровка, так еще и драчунья?! Ты понимаешь, что после такого вопиющего случая тебя могут исключить?
Кристофер хотел было вмешаться, но девочка бросила взгляд на отца и покачала головой.
Воистину сегодня был день полный неожиданностей.
Маленькая Бекер после этого посмотрела на классную руководительницу и с уверенностью произнесла:
– Это не я воровка, а она, – Одри указала пальцем на девочку, с которой чуть не подралась.
– Ты еще пререкаться будешь?! – в голосе Констанции звенела сталь. – Да я тебя…
Что же классная руководительница собирается сделать никто так и не узнал, так как из толпы раздался голос:
– Мисс Велл, мисс Велл, она говорит правду. Это выпало из рюкзака второй девочки, – и темноволосый мальчишка раскрыл ладони, в которых был серебряный кулон, в обрамлении которого блестел синий камень.
Констанция Велл ошарашенно смотрела на драгоценность в руках мальчика, а остальные школьники решили его поддержать:
– Да мы видели как он выпал! И там еще было несколько безделушек! У-у-у, воровка. Не наговаривайте на ту, кто этого не делал!
Констанция выхватила из рук мальчика драгоценную находку и, не глядя на Одри, сказала:
– Ты – свободна, а ты, – женщина указала на вторую девочку, и лицо классной руководительницы исказилось гневом. – В мой кабинет, немедленно!
На лице школьницы, что была облачена в кожаную куртку и штаны, появился испуг, но она не думала отнекиваться и все отрицать, а лишь поплелась за учительницей. Одри же, из глаз которой катились слезы, обступили другие ученики и что-то ей говорили в утешение, многие извинялись. На лице дочери появилась слабая, а все же улыбка, и она что-то отвечала окружающим, но слов было не разобрать.
Кристофер тоже улыбнулся, но затем он бросил взгляд в сторону удаляющейся мисс Велл и маленькой девочки. Последняя выглядела так, будто бы идет на эшафот, и скорей всего так оно и было.
Немного подумав, мужчина подошел к дочери и, пытаясь перекричать окружающих, сказал:
– Одри, мне надо поговорить с твоей классной руководительницей, хорошо?
Девочка вопросительно посмотрела на папу, но все же кивнула:
– Хорошо… – немного подумав, девочка добавила, – кабинет триста три.
Мужчина кивнул и направился в здание школы.

Из кабинета классной руководительницы доносился голос, тембр которого Кристоферу Бекеру был хорошо знаком – так с ним обычно разговаривала Эвелин. Властно и с уверенностью в собственной правоте, с едва уловимым презрением по отношению к собеседнику.
Сделав три глубоких вдоха и выдоха, мужчина придал себе уверенный вид и, поправив галстук, вошел без стука.
Речь мисс Велл тут же оборвалась, и она с раздражением уставилась на вошедшего.
Повернулась к мужчине и девочка, чьи щечки горели, а в глазах собралась влага, но пока она держалась.
– Я занята, Вы что, не видите? – мисс Велл указала рукой на сидящую напротив ученицу, будто бы она была неодушевленным предметом.
– Вижу, – просто ответил Кристофер. – Я отец Одри Бекер.
Женщина отмахнулась:
– Инцидент исчерпан. Это не она, так что вы можете идти.
– И это все?
Женщина лишь пожала плечами:
– Ну да, все. А теперь, если Вы не против, мне надо вернуться к своей ученице, – мисс Велл пристально посмотрела на Магду, и последняя ответила тем же.
Правда, долго это состязание взглядов девочка не смогла выдержать и все же отвела взор.
– Вообще-то против, – со спокойствием, которого не чувствовал, произнес Кристофер Бекер.
– Прошу прощения? – женщина выглядела удивленно. Очевидно, не привыкла, что ей кто-то перечит.
«Да уж, повезло тебе, Крис, ты только что встретился с Эвелин, версии два точка ноль», – вслух же мужчина произнес совсем другое:
– Вы обвинили мою дочь невесть в чем, не удосужившись провести должного расследования, а потом… – после этих слов мисс Велл разразилась издевательским хохотом. – Что я такого смешного сказал?
– Ой, я не могу, кто-нибудь, ущипните меня… – девочка, что сидела с противоположной стороны стола, так и поступила, за что тут же получила пощечину. – Ты что себе позволяешь?
Ученица, потирая щеку, надломившимся от слез голосом сказала:
– То, что Вы попросили.
– Глупая девчонка, мне же больно! – мисс Велл демонстративно потерла руку.
– Кхем-кхем, – в очередной раз попытался привлечь внимание женщины Кристофер. – Вы со всеми учениками так себя ведете?
– Нет, – рявкнула та. – Лишь с воровками и обманщицами.
– Но ведь она ребенок. Вы не имеете права бить ребенка, – не унимался мужчина.
– Да, ребенок. Которого родители не воспитывали, а потому это надо сделать кому-то еще.
Мужчина покачал головой:
– Этим Вы сделаете лишь хуже…
Мисс Велл затрясло от гнева:
– Вы будете учить меня моей работе? Я, если хотите знать, три года подряд получала грамоту с благодарностью от министерства образования. Я – почетный учитель, а кто вы такой?!
– Я обеспокоенный отец… – начал было Кристофер, но женщина перебила.
– Эта – ваша дочь?! – мисс Велл вновь указала рукой на девочку, которая враждебно поглядывала на своего классного руководителя.
– Нет, но…
– Тогда идите и занимайтесь своей дочерью, которую тоже не помешало бы поучить хорошим манерам, например, не перечить старшим, но… – женщина сделала неопределенный жест рукой. – По-видимому, это у вас семейное.
– Послушайте, Вы...
– Нет, это Вы меня послушайте! С Одри сняты все обвинения и, так и быть, я извинюсь перед девочкой сегодня, перед всем классом, так что, будьте так любезны, выйдите и закройте дверь с другой стороны. У меня, знаете ли, еще много дел, – женщина многозначительно посмотрела на Магду.
Мужчина понял, что этот спор он проиграл, но не мог не предпринять еще одной попытки:
– Вы чуть не превратили Одри в изгоя своими словами и сейчас собираетесь сделать то же самое с другой девочкой.
Женщина, чье внимание было приковано к своей ученице, ответила:
– Действий без последствий не бывает, мистер Бекер, но спасибо. Я непременно учту сказанное вами.
Продолжать разговор было бессмысленно и, бросив грустный взгляд на маленькую девочку, которой предстояло на долгое время стать изгоем в глазах всей школы, мужчина тяжело вздохнул и вышел из кабинета.
Неделя началась крайне паршиво, и оставалось надеяться, что к выходным не станет хуже…

Дни становились все короче, несмотря на то, что часы показывали лишь четыре часа, квартал погрузился в полумрак от упавших на него теней исполинских небоскребов Белого Города. Впрочем, полумрак царил не только на улице, но и в душе Одри Бекер, которая в этот раз решила отказаться от услуг общественного транспорта и шла до дома пешком.
Девочка сделала так, как предложила Кризалис. И даже толкнула школьную забияку у всех на виду. Да так, что Магда при падении сильно ударилась подбородком.
Одри в тот момент кольнула совесть, и она хотела извиниться, но в голове прозвучал голос феи: «Будь твердой, как скала». Это помогло, когда появилась мисс Велл и когда один из незнакомых Одри мальчишек показал учительнице драгоценный кулон, но душевного спокойствия не принесло. Скорей даже наоборот. Многочисленные извинения и поздравления, что сыпались на Одри со всех сторон, не особо помогали. Она их не замечала и отвечала скорее из вежливости.
Когда же начались занятия, то Одри даже не сразу заметила отсутствие Магды на них. Ну а когда школьная забияка зашла в класс, то была она не одна, а в сопровождении мисс Велл.
Классная руководительница сделала небольшое объявление, сообщив всем, что не только пропажа ее драгоценного кулона была обнаружена, но теперь известно и имя настоящего вора. Женщина указала на Магду, после чего доверительно сообщила всему классу, что она бы ни за что не оставила вещи рядом со школьной забиякой. После этого раздались шепотки, и одноклассники начали переговариваться друг с другом. Обычно учителя негативно относятся к разговорам учеников на уроке, но мисс Велл лишь улыбнулась краешком рта. Одри, в свою очередь, посмотрела на обидчицу, которая самоотверженно рылась в рюкзаке. Плечи девочки вздрагивали.
Меж тем мисс Велл объявила, что Магда Пинкертон еще и пыталась подставить ни в чем неповинную ученицу Одри Бекер и перед последней не помешало бы извинится, как это сделала сама классная руководительница.
Девочка недоуменно посмотрела на женщину. Классная руководительница не подходила к ней за сегодня и не извинялась. И будь Одри чуточку посмелее, она бы непременно сказала это вслух, но девочку попросту пугала перспектива снова оказаться в центре внимания. А потому она лишь слегка нахмурилась, глядя на преподавательницу, чем и ограничилась. Мисс Велл, не смотря в сторону Одри, бросила «Занимайтесь» и покинула кабинет.
Учительнице понадобилось какое-то время, чтобы успокоить класс и продолжить занятия, но девочка слушала болтовню преподавателя, в пол-уха. Она поглядывала на Магду Пинкертон и испытывала сочувствие по отношению к школьной забияке. Ведь кто-кто, а уж Одри знала, что значит быть изгоем.
Вот только поговорить с Магдой сегодня не получилось. Одноклассница Одри на переменах была окружена излишним вниманием и насмешками, да так, что это дважды доходило до драки, приводихших к вмешательству учителей и вызову к директору. И если в первый раз Магда вернулась слегка пристыженной, то на второй не появилась вовсе, и лишь замдиректора зашла в класс взять рюкзак школьной задиры. В тот момент Одри хотела спросить женщину об однокласснице, но постеснялась, а потом жалела.
Когда же уроки закончились и Одри, повесив нос, спускалась по лестнице, то она чуть было не столкнулась с мисс Баер.
Учительница по рисованию выглядела взмокшей, будто бы целый час бегала на уроке физкультуры.
– Слава богу, я тебя нашла! – тяжело дыша, произнесла учительница.
Девочка недоуменно смотрела на преподавательницу, а та прислонилась к стене и слабо улыбнулась:
– Ну и денек выдался, да?
Малышка, ни слова не говоря, утвердительно кивнула.
– Как ты, Одри? Сильно тебе досталось? – с участием в голосе поинтересовалась преподавательница.
Девочка хотела было спросить, о чем говорит мисс Баер, но вспомнила случившееся утром и то, что Магда чуть не набросилась на нее с кулаками. Наверное, именно об этом ее и спрашивают. Она лишь отрицательно покачала головой, подавив тяжелый вздох, и заверила, что у нее все хорошо.
– Ты очень храбрая девочка, – серьезно произнесла учительница. – В этом я смогла убедиться, когда ты не убежала от меня, стоя рядом с учительской.
Одри смутилась. Вот что-что, а храброй она себя ну вот нисколечко не ощущала. Меж тем мисс Баер достала что-то из своей сумки и протянула Одри. Девочка скорее машинально, нежели осознанно, взяла то, что дала учительница. Этим «чем-то» оказались деньги, перетянутые резинкой.
Одри побледнела и испуганно посмотрела на учительницу.
– Это чтобы ты смогла расплатиться с мисс Велл, за пропажу, – пояснила учительница по рисованию и тут же осеклась, поняв, что же она только что сказала.
Одри затрясла головой и попыталась отдать деньги преподавательнице:
– Нет! Мне не надо… я… я ничего не брала! Правда!.. Это не я… Это… – голос Одри надломился от подступивших чувств. Мисс Баер, одна из немногих взрослых, кто отнесся к ней по-доброму, предлагает ей что? Отдать деньги за пропавшие вещи, которые девочка даже не брала!
– Одри, ты не поняла, – решила предпринять мисс Баер еще одну попытку. – Я знаю, что ты не брала эти вещи. Но твоя классная руководительница… она от тебя так просто не отцепится, во всяком случае пока не получит компенсацию, и я решила тебе помочь с этим. Прости, я не хотела тебя обидеть.
Нижняя губа Одри стала подрагивать, а на глаза навернулись слезы.
Мисс Баер же, не выдержав, обняла свою ученицу и стала шептать успокаивающие слова.
Одри, пару раз шмыгнув носом, произнесла:
– Спасибо. Но деньги не нужны. Больше ничего не нужно.
Учительница вздрогнула и слегка отстранилась от малышки, посмотрев последней в глаза. Девочка меж тем продолжила:
– Это Магда взяла те вещи, – она тяжело вздохнула. – И теперь на меня никто не держит зла. Наверное. Не знаю, – девочка протянула деньги учительнице, и та, к облегчению Одри, их все же забрала.
Преподавательница улыбнулась:
– Я рада, что все разрешилось.
– Да-а-а, – протянула девочка. – Разрешилось.
– Одри, я говорю это всем своим ученикам с дополнительных занятий. Скажу и тебе – если у тебя какие-то проблемы, о которых ты не хочешь или боишься говорить своим родителям, то можешь обсудить их со мной, и мы найдем решение.
– Спасибо, но я, наверное, пойду. Поздно уже, – девочка стала спускаться по лестнице, а мисс Баер смотрела вслед удаляющейся ученице…
…Вспоминая события сегодняшнего дня, девочка сама не заметила, как дошла до дома. На пороге Одри встретила бабушка, которая была уже одета и собиралась в магазин. Приобняв внучку и сказав, что еда на плите, пожилая женщина была такова.
«Ну вот, и бабушка ушла…» – с грустью подумала Одри и последовала в свою комнату.
Кризалис сидела за столом и читала книгу, но стоило двери открыться, как ее мордочка расплылась в клыкастой улыбке:
– А вот и наша победительница! – хитиновая лошадка достала из ящика стола поделку из бумаги, которая оказалась самой настоящей короной. Перехватив удивленный взгляд девочки, фея пояснила:
— Корона для юной принцессы.
Одри в ответ тяжело вздохнула и опустилась на краешек кровати.
Улыбка пропала с мордочки Кризалис, и она отложила бумажную поделку на постель:
– Что-то случилось? Или эта Дискордом целованная учительница опять решила повысить свою самооценку, унижая учеников?
– Нет… ничего такого… – девочка опустила взгляд в пол.
– Тогда в чем дело? Твое желание исполнено.
– Спасибо... – тихо сказала девочка, не поднимая взгляда.
– Что-то я не вижу радости на твоем лице. Ты недовольна?
– Не знаю...
– Но ты же именно этого хотела ей?
– Я теперь не знаю.
Кризалис, качая головой, произнесла:
– Эх, люди... сами не знают, чего хотят, а потом фея виновата.
Девочка оторвала взгляд от созерцания пола, и в голосе ее послышалась нешуточная паника:
– Нет, все не так! Просто… просто это неправильно. Я должна радоваться тому, что кому-то сейчас плохо, но не могу. Прости.
Кризалис какое-то время молча смотрела на Одри, после чего слегка качнула головой и произнесла:
– Ничего, малышка. Пойдем лучше поедим, а то обед стынет.
Она несколько поспешно вышла из комнаты, а девочка бросила взгляд на книгу, которую читала фея. Под изображением белого кита красовалась надпись: «Моби Дик».
Вздохнув, она вышла из комнаты вслед за Кризалис.