Сверхубермегагиперчрезгранднаивеликолепнейше!

Какой самый лучший способ заставить "каменную" пони проявить эмоции?

Пинки Пай Мод Пай

Единороги волшебны

Единороги чудесны! Единороги удивительны! Единороги фантастичны! Единороги очаровательны! Единороги обворожительны! Единороги ужасны! Ещё они любят искажать смысл своих слов. Что случится, если вы спросите, кто они на самом деле? Единороги творят чудеса. Они вызывают удивление. Они создают фантазии. Они очаровывают. Они завораживают. Но самое главное, они порождают ужас. Никто никогда не говорил, что единороги хорошие.*

Рэйнбоу Дэш Флаттершай Твайлайт Спаркл Рэрити Пинки Пай Эплджек

Гардениан

Незадолго до начала полномасштабной войны в небольшом городе объявляется таинственный южанин. Цепь последующих событий приведёт главного героя рассказа к пугающему финалу.

Другие пони ОС - пони

За Горизонтом

Что бывает, когда в простой жизни брата и сестры появляется кто-то, решивший взять всё в свои копыта, игнорируя понятие морали? Что бывает, когда мирная и привычная жизнь насильно обрывается, заменяясь навязанными идеалами других?

Твайлайт Спаркл Пинки Пай Дерпи Хувз Лира ОС - пони Доктор Хувз

Сквозь тысячелетия: Аликорн ночи

Жили были сёстры-аликорны, старшая и младшая. Младшая завидовала старшей, обратилась в злую Найтмер Мун и старшая изгнала её на луну и бла-бла-бла. Забудьте! В роковую ночь противостояния Селестии и Найтмер Мун всё сложилось иначе. Элементы отделили Найтмер Мун от Луны, даровав ей собственное тело, не разлучив Королевских сестёр на долгие столетия. Какой след оставит одержимая ненавистью, завистью и злобой Найтмер Мун в истории народа пони - это вопрос длинной в тысячелетие.

Принцесса Селестия Принцесса Луна ОС - пони Найтмэр Мун Кризалис

Судьба и Жнец

История о Жнеце Душ пони, по имени Дэд Мастер. И о событиях, что с ним приключились.

Рэйнбоу Дэш Флаттершай Твайлайт Спаркл Рэрити Пинки Пай Эплджек Принцесса Селестия Мэр ОС - пони

Дракон и Мисти

По сравнению с разъярённой единорожкой... да ещё с бодуна... да ещё первого в жизни... Ужаснейшие порождения Тартара и Эпплвуда кажутся милыми щеночками. Ровно через двадцать секунд Дракон понял, что пора вылетать за пивом.

Другие пони ОС - пони Фэнси Пэнтс Кризалис Чейнджлинги

Mente Materia

Все изменилось, когда Твайлайт вернулась с новостями о народах и культурах, лежащих вне знакомого всем пони безмятежного мирка. Помощь и добровольцы были предложены осажденным людям Земли, поскольку каждый эквестриец знает, что друзья должны помогать друг другу. Увы, новые друзья порой также означают и новых врагов. Когда атаковавшие людей монстры нанесли удар по Эквестрии с жестокостью, не виданной тысячелетиями, зов о помощи был отправлен во все остальные королевства мира. И благородные союзники исполнили древние клятвы и договоры. Враги, как старые, так и новые, отложили былые распри и встали плечом к плечу. Альянс, какого Эквестрия никогда не видала, будет выкован для отражения угрозы извне. И из-за этих событий на свет появился мрачный, но долгожданный близнец проекта XCOM.

Твайлайт Спаркл Человеки

Волки

Даже у самой крутой пони в Эквестрии есть свои страхи...

Рэйнбоу Дэш

Отчужденные

Скоро состоится свадьба Принцессы Кейденс и Шайнинг Армора. Но вмешиваются силы зла, и в бой вступают лучшие из лучших. Они сражаются по разные стороны - сильнейший воин Роя и командир легендарного Легиона. «Война меняет каждого...», но насколько изменятся они?

Принцесса Селестия Принцесса Луна Другие пони ОС - пони Кризалис Принцесса Миаморе Каденца Шайнинг Армор Стража Дворца

Автор рисунка: aJVL

Долгая дорога к дружбе / Long Road to Friendship

Шаг 26: Взлёт и падение Сансет Шиммер

— С чего начать? Ну, родилась я в эквестрийском аналоге Кантерлота. Здешний город по сравнению с ним похож на свалку. Сверкающие пурпурно-золотые шпили, вздымающиеся со склона горы. Прекрасные мраморные здания, отделанные латунью. Зелёные парки и каналы. Необыкновенный вид на Единорожью гряду — пологие холмы да пастораль. И чудесный закат по вечерам. А уж замок! Вершина архитектурных достижений. Чертог, откуда правит Принцесса Селестия, откуда каждый день она поднимает солнце и опускает луну. Ты бы, Твайлайт, глазам своим не поверила.

Но, как и в любом городе, у Кантерлота была оборотная сторона. Улочки и трущобы, на которые знать закрывала глаза. Грязные подворотни, усеянные бедняками: кому-то не хватало денег, а кого-то сильные мира сего попросту вышвырнули на улицу, как старый мусор.

Вот там-то и жила наша семья: мама, папа и я. Маленький домишко, маленький дворик, а половина добра — настоящая рухлядь. Но у нас хотя бы была крыша над головой и хлеб на столе, пускай и скудный.

Часы тяжкого труда, подённые работы — с грехом пополам, но родители справлялись. По будням я их видела только ранним утром и, если очень повезло, поздним вечером перед сном. Они проводили со мной время, сколько могли, но...

Сансет забежала в гостиную с осторожно зажатой в зубах книгой. Она прорысила к низенькому столику и, вытянув шею, выплюнула ношу.

— Пап, сказку на ночь!

— А ты почему не в кровати, Сансет? — большой оранжевый жеребец звучно зевнул и потёр глаза.

— Я тебя ждала. Ты ведь обещал, что мы почитаем, — в её голосе зазвучала обида.

— Прости, солнышко, — отец выдавил усталую, виноватую улыбку. — Папочка очень устал, ему надо в кроватку. Да и тебе тоже.

— Но, но... — губки Сансет задрожали.

— Завтра почитаем, я тебе обещаю.

— Обещаний много... а дела мало. Они не щадили себя, и каждая минута вместе была на вес золота. Других жеребят из школы забирали мамы и папы, а я топала домой одна и ела приготовленный на скорую руку обед, сделанный спешащей на работу мамой. А ради поцелуя на ночь я даже специально засиживалась допоздна.

— А друзья? Тебе не с кем было поиграть?

— Я дружила скорее с книгами, чем с пони. Одноклассники... я их недолюбливала. Всегда казалось, будто они смотрят на меня сверху вниз, как на нищую. Учебники и сумки мне брали из вторых копыт... эм, из вторых рук, да и выглядела я куда хуже остальных. Одни так мерзко и жалостливо косились на меня, спрашивали, всего ли хватает. А другие пытались травить: «холопам» ведь в школе делать нечего.

Все задиры, правда, на следующий же день передумывали, хе-хе.

Но вот снисхождение в глазах... и то сюсюканье...

— Как делишки, Сансет Шиммер? Дома всё нормально?

— Сансет, ты не наелась? Столовая рядом, можешь сходить попросить добавки.

— А тебе всех книг хватает, Сансет? Знаю, некоторым типа тебя они не по карману...

— Селестия милостивая, как же я их презирала! Родители не толстосумы — и на тебя смотрят сверху вниз. Не закатываешь званые ужины через день — тебя жалеют, как чахлый цветочек. Уж я бы всем показала. Когда-нибудь моё имя заставило бы их благоговеть. И тогда б они страшно пожалели...

— А попросить Принцессу помочь?

— Исключено. Пускай Селестия и всемогущая, раздавать деньги налево и направо она не может. А если начнёт, вся страна полетит в тартарары. Не тормози, Спарки, будто основ экономики не знаешь. О нет, тут уж каждый был сам за себя.

Большую часть времени я училась и упражнялась в магии. Я всё искала и искала такое заклинание, которое сделало бы жизнь проще, ну, или прославило бы меня. А то и всё сразу.

О, усердие вернулось сторицей — меня зачислили в Школу для одарённых единорогов имени Селестии. А это, на секундочку, самая престижная школа волшебства в Эквестрии. Такой магии от настолько юной кобылки приемная комиссия ещё не видывала. Я до самого вечера грызла копыта от нетерпения — поделиться с мамой и папой. Они обрадовались, это да, однако так измотались за день... обещали, что как-нибудь отпразднуем, но... ничего. Только поздравили да сказали, что гордятся.

Гордятся, да.

...Это что, так эгоистично — хотеть капельку большего? Хоть пары слов, а не «Мы тобой гордимся»? Хоть одного денька вместе, без всяких отговорок? Хоть одного доброго слова?

— Э-э...

— Ничего, можешь не отвечать. Они гнули спины ради меня — и так выражали свою любовь. Я это всегда понимала, просто... временами казалось, будто я пустое место. Но чтоб и работать, и уделять мне время... наверное, малость чересчур...

— Ну, с другом или двумя было бы не так тяжело.

— Уж кто б говорил. Вот у тебя их сколько было в старой школе? Всего один, да? Хотя один всяко лучше, чем вообще ноль. Но я была... зазнайкой. Да-да, признаю: это тупо, чванливо и самонадеянно. Богатеньким самовлюблённым снобам не доставало моих ума и таланта. Как их не презирать? А особенно тех, кто соизволил снизойти до меня. Чтоб ещё они меня жалели!

...Теперь-то я понимаю, что не все такими были. Некоторые, может, в самом деле хотели помочь или подружиться. Жаль, прозрела я только сейчас.

— Сансет, не надо винить себя во всех смертных грехах.

— А иначе не выходит! Я всю жизнь была ничтожной, тупорылой гадиной! Вот если б вернуться в прошлое и как следует дать себе пинка под...

— Сансет!

— Ну извини. Не каждый день оглядываешься на прожитую жизнь. Я вот оглянулась... и не шибко-то довольна... Когда ошибки былого отвешивают тебе смачную оплеуху раз в пять секунд, это начинает сидеть в печёнках, знаешь ли. Что ни день, а какая-нибудь чепуха возьмёт да и напомнит о себе!

Ну и хорошо... наверное... что я ещё не совсем совесть растеряла — не сатана во плоти, и на том спасибо. Но временами это до жути выматывает.

— Давай закончим, если хочешь.

— Ну уж нет. Сорви к чертям бинты и пусти мне кровь.

— ...

— Прости, переборщила с мрачностью. На чём я остановилась? Ах да, Школа для одарённых единорогов. С того мига мы с родителями начали видеться ещё реже: «нищенка» так вознамерилась утереть нос всем богатеям, что, приходя из школы, брала книги и запиралась в комнате.

Над постелью завис шарик света. Всё покрывало усеивали книги и пергаменты, отчего Сансет едва могла вытянуть ноги. Откинувшись на спинку кровати, она скользила взглядом по строчкам левитируемой книги. Справа неистово скрипело перо, то и дело брызгая чернилами; слева парила миска грибного супа, а зачарованная ложка раз в минуту подлетала ко рту пони. 

— Теория телепортации Старсвирла гласит, что перемещение любого тела равно...

Тук-тук-тук.

Сансет прекратила бубнить под нос и покосилась в сторону двери. На часах три ночи, кто там бродит?

— Да-да, — сказала она, заглотив ложку маслянистого супа.

Из-за двери высунулась голова мамы: каштановая грива ниспадает жидкими прядями, под глазами мешки — грустное дополнение к светло-бежевой шерсти.

— Сансет? Ты ещё не легла?

— Ушусь, — пробулькала Сансет, наконец проглотила тёплый бульон и спросила. — А ты почему не спишь?

— Я в туалет шла, а у тебя под дверью свет, — она ткнула в шарик, светящий поярче любого канделябра. — Милая моя, я очень рада, что ты без шуток взялась за учёбу. Но, может, ты чуть перегибаешь палку?

— Перегибаю палку? — кобылка грубо усмехнулась. — Нет конечно. Уж если хочешь стать лучшей...

— У тебя тяга к знаниям, говоришь? А вот мою тягу к магии словами не передать. Я жаждала выучиться всему, что только можно: каждому заклинанию, каждой теории, каждому ответвлению арканы. Любой дурак может читать книжки, я же хотела совершенства. Дабы превзойти всех в знании и могуществе! К счастью, давалось оно мне легко. Вскоре о юном даровании знала вся школа.

— Слыхали уже, да? Сансет Шиммер устроила в аудитории буран!

— Говорят, она умеет создавать иллюзии самой себя! Такое даже старшакам не под силу!

— Поправила уравнение профессора и решила его за две минуты!

— Она мне поможет с учёбой, как думаете? Девчонки умней её в школе не сыщешь.

— К концу года я, чего скрывать, стала королевой школы: от моих оценок и таланта даже у старшеклассников текли слюни, как у алмазных псов. Тут-то я и попала под крылышко к Принцессе Селестии. Пару раз мы уже встречались за чашкой чая. По учёбе она спрашивала только для вида, а интересовалась больше мной самой...

Благоуханный ветерок всколыхнул портьеры, и лучи весеннего солнца проникли в кабинет. Селестия и Сансет сидели за низким столиком, разделённые бутербродами, печеньем и чайником на подносе. Единорожка, тактично молча, не спеша отпила чаю.

Принцесса поставила чашку и одарила собеседницу улыбкой теплее самого солнца.

— Ну, Сансет, как твои дела?

— Хорошо, ваше величество, — официальным тоном ответила та. Селестия говорила, что наедине можно и без формальностей... Но она же принцесса, в конце концов, а не плебейка какая-нибудь!

Но Селестия, в общем-то, не возражала. Она слегка подалась вперёд и лукаво ухмыльнулась.

— Хорошо? А мне казалось, у кобылки со сплошными пятёрками за любую проверочную дела идут получше, чем просто «хорошо».

— Ой, вы про это, — Сансет попыталась спрятать румянец за чашкой с чаем. — Да ничего, честное слово. Просто люблю учиться.

— Уж я заметила, — хихикнула аликорн и откусила кусочек от печенья. — Уверена, твои родители просто без ума от таких достижений.

— Д-да, они очень... гордятся. Гордятся, да, — голос Сансет потонул в чае, она сосредоточенно уставилась на плещущийся коричневый напиток.

— У тебя всё хорошо, Сансет?

Единорожка вскинулась и выдала улыбку чуть ли не до ушей.

— Ещё как! Они гордятся! Всегда гордятся! Я лучшая в школе, вот и гордятся! С чего бы мне не радоваться?

Глаза Селестии, чуждые и непроницаемые, поймали взгляд Сансет. Она поднялась с подушек и обошла столик.

— Они усердно трудятся, понимаю, — она приобняла кобылку крылом. — И тебе мало простых слов. Но знай: их сердца всегда с тобой. 

— Понимаю, — к горлу Сансет подкатил ком. — Я слишком многого прошу.

— Хорошая правительница всегда знает, в чём оплошала, — Селестия внимательно на неё посмотрела. — И в твоём сердце нет ничего дурного, Сансет.

Сансет отдалась в объятия принцессы, и чувство безмятежности прогнало все тревоги прочь.

— Сансет, — спросила Селестия через пару минут, — а ты уже подумывала, кем хочешь стать в будущем?

— Да, но... я ещё не определилась. Историком, наверное? Или профессором... какой-нибудь магии, точно.

— Очень на то надеюсь, — рассмеялась аликорн. — Такая пони, как ты, сделает немало открытий в чародейской науке.

— Спасибо, — пробормотала Сансет, подняв кружку с чаем.

— О да, — кивнула Селестия. — Учитывая нынешние познания в магии, тебе понадобится куда более основательный курс, если ты правда хочешь найти себя. 

Кобылка встрепенулась всем телом и воззрела на её лучезарное лицо.

— Принцесса... о чём вы?

Добрые сиреневые глаза посмотрели в ответ, суля безграничные возможности.

— Не хочешь ли ты стать моей личной ученицей, Сансет Шиммер?

— Сказать, что я обрадовалась, — не сказать ничего. Да я была на луне от счастья! И вопила так громко, что расколола фарфоровые чашки. Мы с Селестией потом ещё долго хохотали.

— И как отреагировали твои родители?

— Ну... примерно как я сама. В смысле, в самом деле выкроили время выразить свою гордость. Ничего ахового, просто испекли незатейливый тортик. Но тот день был лучшим в моей жизни.

Так моя звезда взошла на небосклон. Я переселилась в замок — и знаешь, спускаться с пятого этажа удобнее, чем тащиться через весь город.

— Селестия не разрешила твоим родителями переехать к тебе?

— У них была своя жизнь. Подумай сама: заселить целую семью в замок? Аристократишек от «принцессиных фаворитов» и прочей фигни удар бы хватил. Так что нет, только я. Селестия, однако, выдавала мне щедрую стипендию, которой повелела «распоряжаться, как душе угодно».

Большую часть я отсылала маме с папой, не век же им горбатиться. Чтоб не жили в халупе с протекающей крышей, чтоб наконец отдохнули. А я же... я...

— А ты?..

— А что я, я двинулась своей дорогой. Перестала добиваться их одобрения. Мне... стало все равно, гордятся ли они мной и могут ли уделить мне денек. Когда в наставницах сама Принцесса, её похвала заботит как-то больше. Хоть и смертельно занятая, она всегда выкраивала время. Она целиком отдавалась мне, и часами нас ничто не тревожило. Я показывала выученное, а она потом расплывалась в улыбке — такой светлой, что я улыбалась в ответ. 

Всё случилось во время урока. Точно не помню, но скажу одно: тем вечером я была в ударе. Селестия рассказала, как измоталась после длинного трудного дня, и мне захотелось её приободрить. Под конец урока она вдруг ткнула копытом — мол, гляди, кьютимарка! На сей раз мои вопли выбили стекло. Придворный стекольщик тогда жутко ворчал, а мы покатывались со смеху.

Родители закатили знатную вечеринку. Не то чтобы я их не отблагодарила, в глубине души мне хотелось их внимания, но одобрение Селестии и первое место в школе... это стало важней. Вот тогда-то до меня дошло: со славой приходят «пиявки».

— Эгей, Сансет! 

Сансет, лежавшая под деревом в сквере, оторвала взгляд от книги — на неё в упор уставилась розовая единорожка с придурковатой улыбкой.

— Э-э, привет?

Имя кобылки вылетело из головы. Ну подумаешь, ещё одна заурядная пони.

— А ты чего одна здесь сидишь?

— Наслаждаюсь тишиной и покоем, — вкрадчиво намекнула Сансет, надеясь на понимание.

— О, да-да, понимаю! Сама не переношу, когда вокруг шумят и типа того, — затараторила незнакомка. У Сансет задёргался глаз.

— Ага, может, ты...

— Но знаешь, ты постоянно одна. Я посмотрела, значит, такая и подумала: «Как же так, совсем без друзей». Давай дружить? Вдвоём можно нагрянуть на рынок за платьями, ходить на танцы! Это классно! А ещё много-много учиться. Ну, как подружки по учёбе и...

— Ну надо же, — Сансет слегка прищурилась. — Другие хоть были поскромнее. Придумала бы что получше, если хочешь ко мне примазаться.

Она засунула книгу в перемётную сумку и поднялась на ноги.

— Уж спасибо, рассмешила, но мне пора. Нельзя опаздывать к Принцессе. Ах да, удачи: с такими-то оценками в дневнике ты без чужой помощи далеко не уйдёшь.

А единорожка так и осталась стоять с разинутым ртом.

— Если раньше «нищенку» жалели или обходили стороной, то теперь вся школа набивалась ко мне в друзья и чуть ли не лизала копыта.

Пони облепляли меня и заваливали вопросами: «Ой, а познакомишь с Принцессой? А может, поднатаскаешь по предмету?» Делать мне было нечего, с этими двоечниками как с писаной торбой носиться. Но вот когда заискивающе смотрят и восхищаются умом — это приятно. Пускай отпрыски знатных богатеев хоть удавились бы от зависти, а я, бывшее пустое место, глядела на них как на второй сорт.

Пока не объявилась она.

— Она?

— Принцесса Ми Аморе Каденза.

— Ого! Каденс — принцесса?

— Да, эквестрийская Каденс — принцесса. Принцесса Любви.

— И ты всё это время молчала?

— Эка важность, тоже мне! И вообще, я её на дух не переношу! Тупую, нахальную, легкомысленную, популярную...

— О, так значит...

— А? Нет же, нет! Не здешнюю Каденс. Хотя кто знает, ещё не вечер... Да шучу, шучу, блин! Вот как ты с принцессой Твайлайт: я ненавижу её, а не тебя. Отделять одно чувство от другого не так уж сложно.

— ...Так с чего же Принцесса Каденс такое заслужила?

— Урвала внимание Принцессы Селестии. Урвала популярность в школе. Получала всё на блюдечке с голубой каёмочкой. И она уже была аликорном. С первого же взгляда я поняла: нам не по пути.

Челюсть Сансет со звоном упала на пол. Прямо перед ней стояла кричаще-розовая... аликорн с робкой, но довольной улыбкой; глаза её излучали опасные дозы доброты и радости. От неё, по правде, аж несло любвеобилием.

Сансет сомкнула рот поплотней. От присутствия этой кобылищи выворачивало наизнанку.

— Сансет, познакомься: Ми Аморе Каденза, — между ними прошагала Селестия.

— О, можно просто Каденс, — миленьким голоском пропела розовая.

— Не знала, что вы берёте ещё одну ученицу. Уж тем более аликорна, — сквозь зубы процедила Сансет и, сглотнув подкатившую желчь, смерила наставницу взглядом.

— Все удивлены не меньше твоего, — Селестия повела копытом в сторону Каденс. — Она показала, сколь глубоко понимает силы любви, и потому сама Гармония удостоила её вознесения. Ни с кем ещё не случалось подобного.

— Да пустяки, правда, — та смущённо потёрла рог. — Я просто защищала близких. Ну разве распространение любви и счастья сделает из меня принцессу?

— Она тоже принцесса? — глаза у Сансет чуть не полезли на лоб.

— Да, — кивнула Селестия. — Она — наследница древнего королевства, которое в скором времени явится вновь. Путь до трона, однако, будет долог.

Каденс застенчиво улыбнулась и опять потёрла рог.

— Ладно, не буду мешать знакомству. Скажу только, впереди у вас будет ещё много времени. Надеюсь, вы найдете, чем поделиться друг с дружкой, — Принцесса улыбнулась ученицам и, вдобавок одарив Сансет намекающим взглядом, удалилась из зала.

— Ну-у... — Каденс шаркнула копытцем. — И долго ты в ученицах у Принцессы Селестии?

— Уж побольше, чем ты, — сухо ответила Сансет.

— Ой, — она удивлённо моргнула и тут захихикала. — Сансет, ты что, завидуешь?

— Ещё чего! С чего мне завидовать?

— Вот и славно. Я ничего не хочу у тебя отбирать, — она протянула ей копытце. — Давай не ссориться по глупым пустякам. Друзья?

Единорожка поглядела на него и натянула фальшивую улыбку.

— Конечно. Друзья.

— Скорее в Тартаре настала бы зима, чем я бы с ней сошлась. «Ничего не хочу отбирать», как же: первым же делом она лишила меня Селестии. Магия с Сансет? Какая магия? Ей ведь надо учить Госпожу Слащавость своим принцессиным делам.

Где справедливость?! За какие такие заслуги?! Я выбралась из грязи, зубами выгрызала себе место в мире, боролась за каждую кроху! А тут розовая выскочка за день становится принцессой! Отбирает мой титул! Мою судьбу! И — соль на рану — лишает меня популярности. Умеешь выращивать бобовый стебель на милю в высоту? Кому какое дело, ведь в твоём классе принцесса. Да у меня коты вальс танцевали, Селестия помилуй! Но нет, всем охота дружиться с Каденс.

И... в отличие от меня... она отвечала взаимностью.

— Эй, Каденс, на кой она нам сдалась?

— Да, она только и делает, что вечно торчит за книжками.

Уши Сансет беспокойно дёрнулись: к её столу подбиралась троица пони. Им невдомёк, что шушукаться принято не во весь голос?

— Доброго денька, Сансет, — вежливо поздоровалась аликорн.

— И тебе, Каденза, — Сансет даже не оторвала взгляда от записей.

— Мы с девочками собрались за мороженым. Не хочешь с нами?

— Нет. Я ещё с материалом не закончила.

— Сансет, ты всю неделю так просидела, — Каденс нахмурилась.

Она наконец подняла голову.

— Да, готовлюсь к полугодовым, которые уже в следующем месяце. Не растрачиваю потенциал впустую, в отличие от некоторых.

— Тётушка Селестия разве не говорила тебе завести друзей? И быть чуточку поскромней.

— Уже и наши с «тётушкой» Селестией разговоры подслушиваешь, да? — у единорожки закипала кровь. — Что хочу, то и делаю! Не суй нос в мою жизнь!

— Как скажешь, как скажешь, — принцесса вздохнула. — Пойдёмте, девочки.

Не успела троица далеко отойти, как за ними увязалась компашка симпатичных жеребцов — с цветами в зубах. Сансет только скривила мордочку.

— Дураки безнадёжные.

— Меня раздражал буквально каждый. Тошнить уже начинало даже от Селестии, особенно от её типа глубокомысленных наставлений о ценности дружбы. И вообще, мол, относиться к другим как к грязи неправильно. Хотя они были натуральной грязью.

— Эх...

— Да-да, хреновый образ мышления. Но где ж мне было знать? Я считала, будто имею право на всё. До сих пор удивляюсь, почему Селестия вообще мне показала зеркало. В нём отражалось моё законное место — аликорн, но... и ещё кое-что.

— Что же?

— Понятия не имею. Оно мелькнуло так быстро, что хрен углядишь. Мне, однако, стало любопытно, правда любопытно. И сколько бы я ни пытала Селестию, та ни в какую не рассказывала; только отделывалась банальностями вроде «не готова» и «ещё учиться и учиться». Мне начало казаться, что она всеми силами удерживает меня. Само собой, я ослушалась и пошла искать ответы сама. Закрытая секция в библиотеке стала моим пристанищем.

— Лгунья! — Сансет швырнула в Селестию книгой, но та отскочила от незримого щита. — Говорила, Гармония вознесла Каденс! А всё это время сама умела делать аликорнов!

Селестия твёрдо зашагала вперёд; обычно светлое лицо омрачали гнев и разочарование.

— Могла. Но твоё поведение и поступки уверяют меня, что ты ещё не готова.

— Не готова?! — взревела единорожка. Принцесса нависала над ней грозной тенью, но она не сдала ни пяди. — Я не готова? Сильнейший маг в Кантерлоте! Лучшая ученица в школе! Своими потом и кровью! И ты ещё отказываешь мне после всех заслуг?

— Твои «заслуги» ничто, — тихо прошептала Селестия. — Я думала, что вижу искренность и сострадание в тебе, Сансет, но то было слепое честолюбие. Принцессе недостаточно одной только силы и ума. Отбрось своё эго и поразмысли...

— Отбросить эго? — фыркнула Сансет. — Я могу стать принцессой-аликорном, так сказано в книге! Иначе к чему все годы труда? Я заслужила корону! Это ты тешишь своё эго, раз не даёшь мне занять законное место!

Она подняла книгу и запустила ею в наставницу, опять безрезультатно.

— Сделай меня принцессой! — она топнула ногой.

— Корона даётся не просто так. Ты же пропускала мои уроки мимо ушей, — Селестия буравила её обжигающе-ледяным взглядом. — Каждое твоё «заслужила» вбивает новый гвоздь в гроб моих надежд. Прекрати истерику и возвращайся к себе в комнату.

— Сначала дай мне крылья!

Воцарилась тишина, но безмолвная схватка взглядов продолжалась: не моргая, не отворачиваясь.

Неторопливо расправив крылья, Селестия сузила и без того прищуренные глаза.

— Так тому и быть, Сансет. Коль мы не сдвинулись с мёртвой точки... боюсь, ты больше не моя протеже.

Сансет отшатнулась, врезавшись крупом в книжный шкаф. Её будто ударили под дых.

— Ты... ты меня прогоняешь?

Принцесса отвернулась и кивнула сопровождавшим её стражам.

— Мои уроки окончены, пока ты не научишься смирению и кротости. Посещай школу, если хочешь, но ворота замка для тебя отныне закрыты.

Жеребцы подпёрли Сансет с боков и повели вон.

— В твоей жизни не будет ошибки крупней.

— Совру, если скажу, что творилось тогда у меня в голове. Не знаю, как я выдержала. Но оставлять всё так было нельзя. Смеяться последней должна была не Селестия, а я. Я всё твердила себе, что она ошибается, а я заслужила титул, заслужила восхищение, потому что идеальна.

Та же самая книга гласила, что зеркало представляет из себя врата в иной мир. И вот, в последней непокорности — не ведая даже, сработает ли оно, — я вырубила стражников и сиганула в зеркало.

— И что случилось на другой стороне?

— Ну-у...

Сансет вывалилась из портала; чувства уже подсказывали, что с телом что-то не то. Она сделала пару шагов и тут же бухнулась лицом оземь. Застонала, схватилась за кружащуюся голову: перед глазами ещё плясал радужный вихрь.

— Ну и ну... интересненько, — она приподнялась на колени и взвизгнула: её тело поддерживали кожистые придатки. — Какого Тартара?

Она согнула и разогнула эти худые, но мясистые... штуковины для пробы. Крик так и рвался наружу.

Сансет вытянула переднюю ногу, завёрнутую в странную ткань. Её, к удивлению, с головы до копыт одело в неплохую на вид одежду.

— Но я ведь ничего не надевала...

Она потрогала чёрную куртку своими придатками. Материал был непонятный, но довольно приятный на ощупь. Она попробовала подняться, однако новое тело сложилось пополам, колени подогнулись — и она рухнула обратно.

— Провались ты пропадом! Где я?

Сансет зажмурилась и попыталась наколдовать зеркало.

Ничего не произошло.

— Да какого...

Ещё раз! Но связь с магией будто пропала. Учащённо дыша, Сансет пощупала копытом... или придатком лоб.

Там было пусто.

Снова крик, но ещё громче.

— Кто придумал этот ужасный мир?!

Она завертела головой и тут заметила: из мраморно-белого постамента, подпирающего статую лошади, на неё глядело отражение. Долговязое, худосочное, немощное... и лысое. Грива осталась на месте: длинная, привычных багряно-золотых цветов, она ниспадала на плечи. Мордочка укоротилась до крохотного носа, точно у кошки. Уши сползли набок и отказывались шевелиться. Задние ноги вытянулись; передние тоже, но не так сильно, а ещё на них отросли мерзкие придатки.

И недоставало самого главного — рога!

— Нет-нет-нет! — Сансет поползла к порталу. — Без магии нельзя!

Но тут оцепенела. Селестия наверняка прознала о случившемся. А если она уже поджидает на другой стороне? Сансет точно запрут в темницу за нападение на стражников и... за вот это всё тоже. В любом случае — прощай магия.

Остаться свободной здесь или вернуться и загреметь в казематы? Ну и выбор.

Сансет взвесила все «за» и «против». Та ещё задачка — привыкнуть к такому телу и чужому миру. Кем она вообще стала? А если здешние твари опасны?

— Эй!

Она вздрогнула и обернулась на звук голоса. Из-под покрова тьмы показалось существо, похожее на то, в которое она превратилась. Отличались они мало, разве что одеждой, да ещё у него на голове красовалась синяя шевелюра.

— Всё нормально? Кто-то вроде кричал, — он протянул ей свой... придаток. 

— Ага... Я, э-э, потеряла кое-что, — вскинув бровь, Сансет ухватилась за штуковину, кряхтя, поднялась и неожиданно засмотрелась в его холодные голубые глаза. По сравнению с остальным телом они были даже ничего.

— Тебе помочь? — поинтересовался он.

— Нет. Нет, я... я это дома оставила, — она отпустила его придаток, но, снова не удержав равновесия, полетела вперёд.

Лысая обезьяна поймала её и аккуратно поставила обратно на ноги.

— Ты в порядке?

— Ага, ага, — отмахнулась Сансет, утвердилась на своих двоих и заозиралась по сторонам. 

Стояла ночь, и только два фонаря на стенах высокого здания освещали улицу. И чем дольше глядеть, тем всё отчётливее оно напоминало школу.

— Образование есть, говорить умеют. Ну, хоть не совсем уж дикари, — пробубнила Сансет под нос.

— Чего?

— Ничего-ничего. Эм, глупый вопрос, но где я сейчас?

Парень поглядел на неё так, будто она спрашивала, почему небо голубое, а деревья — зелёные.

— В Кантерлоте.

— Нет, ну правда, где? — насмешливо фыркнула Сансет.

— В Кантерлоте, — повторил он. — Ты точно в порядке?

— Да, сказала же! — огрызнулась она. 

Мозги вдруг зашевелились: а что, если он — её шанс в этом мире? Но тогда нужна осторожность. Потеряшкой без памяти не притворишься, а то запихает ещё в какую-нибудь лечебницу. 

— Прости. Просто... убежала из дому, а впереди... долгая ночь.

— Грустно всё это слышать, — посочувствовал парень и, поколебавшись, продолжил. — Уж извини, если наглею, но я бы с радостью помог. Ты только скажи.

Сансет закусила губу, чтобы не расплыться в ухмылке. Этого дурня правда так легко обвести вокруг копыта?

— Ну... мне бы просто переночевать где-нибудь. Я ведь не составлю проблем?

— Нет конечно, нет! Мои обожают гостей. Пошли, я в конце улицы живу. И, э-э... как твоё имя?

— Сансет Шиммер.

— Ого, какое красивое... то есть, кхм, рад знакомству. Меня Флэш Сентри звать.

— Спасибо, Флэш, — она прикинулась, что тепло улыбается. — Мы с тобой поладим, вот увидишь.

— Вот так Флэш привел меня к себе домой и разрешил пожить пару деньков. И родители у него славные, признаюсь, вопросами не заваливали. После этого он ещё отыскал мне тот старый завод, а я... я, э-э, подделала документы, чтобы попасть в Кантерлотскую школу. Либо ваша система образования — какашка на палочке, либо им там совсем по барабану, кого принимать.

Тут начинается моё царствие страха. Ну, то есть как: надо же откуда-то начать, почему бы тогда не овладеть этой школой, как прошлой? Я пораскинула мозгами и для начала натянула маску милой новенькой ученицы, чтобы получше освоиться в новом мире. И он не шибко-то отличался от Эквестрии. Подростки обожают сплетни и пересуды. А уж с телефоном и интернетом это как два пальца об асфальт — втихую рассорить парочку или привлечь к себе внимание. На Весенних гуляниях я сгребала голоса в карман. Пока другая кандидатка рыдала навзрыд из-за парня-изменника.

И не смотри на меня так. От этого на душе ещё тяжелей.

— Прости. Просто трудновато представить, чтобы ты опустилась до таких низостей.

— Да? Прямо-таки трудновато?

— ...Не хотела тебя задеть.

— И на том спасибо. Но не приукрашивай, я была стервой.

— Ну да... Была.

— Ты погоди, это ещё не конец.

Сансет едва приблизилась к школе, как уже заметила первую жертву на сегодня — да не простую, а самую любимую. Она пригладила воротник кожаной куртки и двинула вперёд со зловещей ухмылкой.

— Пожалуйста, помогите питомнику, — зазывал кроткий голосок. — Пушистые друзья в добрые руки. Помогите тем, кто не может помочь себе сам.

— Утречка, Флаттершай.

Девушка подпрыгнула от неожиданности и резво обернулась.

— Ой, С-сансет Шиммер! И т-тебе доброго, — она спряталась за своей розовой чёлкой.

— Всё зазываешь людей в свой питомник? — Сансет перешла на глумливый шёпот. — Открою тайну: они бы и откликнулись, да только ты сама любое желание отбиваешь.

— Ну, я... эм... просто...

— Извини, слышу лишь сопли и какие-то нюни, — она приложила руку к уху и подалась вперёд. — Повтори-ка ещё разок.

Флаттершай тихонько заскулила.

— Хочешь знать, почему ты никого не колышешь? — Сансет выпрямилась и брезгливо ухмыльнулась. — Во-первых, ты бесхребетная трусиха. А во-вторых, всем плевать на твоих зверюг.

Та съёжилась под грозной тенью Сансет. В уголках глаз заблестели слёзы, а плечи затряслись.

— Ну вот в кого ты такая ущербная? Плакса-ревунья. Ой, и у тебя что-то упало, кажется, — Сансет выбила стопку бумажек из рук Флаттершай, отчего те разлетелись по всему газону.

Девушка ахнула и тут же кинулась ловить листовки, то и дело шмыгая носом.

— Ладно, давай помогу.

Сансет присела на корточки и принялась небрежно подбирать бумажки. Не прошло и минуты, как из-за угла выкатил Флэш.

— Что случилось?

Сансет улыбнулась.

— Приветик, милый. Флаттершай опять выронила листовки, вот я ей и помогаю. Такая ведь растяпа, сам знаешь.

— Ну да, — в голосе парня звучали нотки сомнения.

— Но даже с короной Весенних гуляний меня отчего-то не признали главной. «Принцесса» в этом мире ведь, оказывается, просто почётный титул — ходи да гордись. Потому я отбросила маску пай-девочки и вернулась к старым добрым методам: страху и лжи.

А это пустяковое дело, когда полшколы друг друга ненавидит. Чтоб оставаться у руля, я освоила пару полезных инструментов: фото-, аудиоредакторы, да немного программ для взлома... Даже подглядела пару боевых приёмчиков из видео. Раз уж магии нет, нужно что-то другое — да, примитивно, зато работает.

— Но зачем? К чему вся эта морока?

— Самоутверждение. Я уверяла себя, что была «альфа-самкой», так пускай и остальные в этом не сомневаются. Всю жизнь на меня смотрели сверху вниз. И лучше нанести упреждающий удар, прежде чем хоть у кого-нибудь возникнет такая мысль. Новая школа стала моим новым королевством, а я — его принцессой.

Где-то в глубине своего незрелого ума я понимала, как ничтожно звучит эта бравада. Но плевать, я твердила себе, что заслуживаю большего. И дожидалась мига, когда же наконец вернусь к Селестии.

На изучение зеркала я потратила много времени, но не шибко много узнала. Да, портал открывается раз в тридцать лун, это понятно, но вот откуда мне было знать, что им можно пользоваться и не в полную силу? В зависимости от фазы луны оттуда виднелась Эквестрия. Каждое полнолуние я прокрадывалась на школьный двор и смотрела, гадая, что происходит.

И, о чудо! Однажды я кое-что увидала...

Сансет бросила спортивную сумку у статуи. В прогнозе обещали, что ночь выдастся ветреной, поэтому девушка захватила одеяло и термос с горячим бульоном. Она уселась перед постаментом и приложила ладонь к прохладному мрамору.

Отражение подёрнулось рябью, и вскоре её глазам предстала картина: на возвышении, на троне, восседала Селестия.

Девушка ухмыльнулась. Селестия поставила зеркало в тронном зале, ну и дела. Будто чтобы Сансет специально подглядывала. Если б ещё треклятая хреновина пропускала звуки!

Но уж лучше это, чем вообще ничего. Коль так, Сансет научилась читать по губам. Весь следующий час Селестия в своей обычной благосклонной манере принимала просителей. Тоска смертная. Девушка аж задумалась, зачем тратит на это время. Само собой, она поднаторела в чтении по губам, но за два месяца так и не узнала ничего полезного. Грядущее возмездие не двигалось с места.

Прошёл ещё час. Сансет потихоньку хлебала суп, когда аудиенции подошли к концу.

— Это последний проситель? — прочла она по губам Селестии.

— Да, ваше высочество, — чтобы определить ответ стража, не пришлось и напрягаться.

— Хорошо. Скажи... что она может войти.

Сансет задумчиво склонила голову. Одного слова она не разобрала.

— Тильт? Тайл? Твинкл? М-м, уже горячо. Там точно было два слога.

Спустя пару минут в комнату, бодро улыбаясь, вбежала маленькая лавандовая единорожка с огромной книжной сумкой.

— ...моя верная ученица, рада тебя видеть.

Сансет поперхнулась супом. Она схватилась за грудь и зашлась кашлем, хватая ртом воздух.

— Верная ученица? Верная ученица?!

Она припала к гладкому мрамору, однако две пони уже удалялись прочь.

Девушка обессиленно отпрянула. Термос выпал из рук.

— Она меня заменила...

— Мне жаль, Сансет.

— А ты не жалей. Поделом мне. Принцесска Твайлайт пусть хоть в окно выйдет, мне побоку, но вот Селестия... она заслужила ученицу, которая не ударит ей в спину.

Хочешь верь, хочешь нет, но после этого я стала ещё злобней и мстительней. Селестия с Твайлайт не лезли из головы, отчего я вымещала весь гнев на школе. И только через год Флэш поумнел и бросил меня.

Сансет рывком отворила дверь старого завода и ухмыльнулась Флэшу.

— Узнаю это выражение лица. «Надо поговорить». Зачем пожаловал?

Он мялся у порога; на лице у него, вместо тупой улыбочки «типа-я-крутой», застыла тревожная и напряжённая мина. Он почесал затылок и отвел взгляд.

— Ага. Слушай, Сансет, это непросто... но нам... н-нам... нужно расстаться.

Сансет не отрывала от него взгляда, в груди как-то нехорошо закололо.

— Да не лукавь, — она через силу рассмеялась. — Что стряслось? Ты же не за тем через полгорода тащился, чтобы это сказать.

— Вообще-то именно за этим.

— Хочешь со мной порвать? — улыбка сползла с её лица.

Флэш кивнул.

— Это что... из-за того, что я перед тобой ноги не раздвинула, да? — она нахмурилась.

Тот аж отдёрнулся, залившись пунцой.

— Ч-чего? Нет! Нет, конечно! — он глубоко вдохнул. — Сансет, хватит с меня дуракаваляния. Будто я не вижу, как ты всех третируешь. Как шпана! Хотя ещё мягко сказано. Как тиранка! И я... я свихнусь, если останусь с тобой.

— А не поздновато ли решил? — черты её лица заострились. — Что-то ты не жаловался, когда тебя выбирали принцем на танцульках! Или когда мы сосались на глазах у всей грёбаной школы!

— Было дельце... Но я хорошенько присмотрелся к себе в зеркале и спросил: кого я вижу, мужчину? Нет, там был подкаблучник. А я — не он.

— Прости, что?!

— Что слышала, — парень скрестил руки. — Ты самовлюблённая манипуляторша с тиранскими замашками, и я...

Бац!

Он отшатнулся, схватившись обеими руками за горящую щёку.

Сансет остервенело дышала, лицо её побагровело. 

— Причиндалы типа отрастил? Ну давай, я не держу. Только не забывай: за два года не я одна замарала руки! Вспомни-ка, с чем ты мне помогал! И уж на дно мы пойдём вместе! — пронзительно завизжала она.

— И слава богу. Если это хоть что-нибудь исправит, — Флэш посмотрел на неё мокрыми глазами и зашагал прочь из переулка.

— И вообще, это не ты со мной порвал, а я — с тобой! — проорала она ему вслед.

— Но особого смысла это уже не имело. Вскорости все знали: Флэш Сентри бросил Сансет Шиммер.

— Он... он тебе в самом деле нравился?

— В последнее время. Может, это оттого я так сходила с ума, когда мы расстались. В смысле, он первый, кто помог мне здесь. Даже... даже думать не хочу, где б я очутилась без него. Р-р-р! Болван тупоголовый! Совал нос, куда не надо, как принцесска Твайлайт. Сладкая парочка, чтоб их. Вот пускай и выйдут в окно вместе.

Фу-ух. Ну, с этого момента ты более-менее в курсе. Начинался семестр, и близилась тридцатая луна. Я задумала выкрасть из Эквестрии Элемент Магии — разорвать связь с другими пятью — и посмотреть, что случится. В теории, он бы не распознавал истинного владельца и наделял бы силой любого надевшего.

И... отчасти я оказалась права.

Сансет голодным взглядом пожирала корону, которую сжимала в руках.

— Наконец! Такой силы я и не представляла, — она воздела диадему высоко над макушкой и водрузила её на голову, не скрывая победного оскала.

Неожиданно по спине будто пробежала миниатюрная молния, а в череп впились острые когти. Девушка в остервенении попыталась сдёрнуть корону, но лишь обожгла ладони. Сердце заколотилось как бешеное. От рук пылающая волна растеклась по всему телу. Весь мир угасал в белой пелене.

Боль сотрясла всю её сущность, не столько тело, сколько душу. Её будто разорвали надвое. Грудь нестерпимо жгло огнём.

Она рыдала.

Она хохотала.

Демоница.

— Той ночью у меня было всё: корона, власть, слуги. Но я этого не желала, не такой ценой. Я зашла слишком далеко, стала чудовищем. 

— ...

— ...

— ...

— Спасибо, что выслушала.

— Тебе лучше?

— Не особо... Зато наконец-то исполнила просьбу Принцессы Селестии. Может, завтра полегчает, но сейчас я просто хочу отоспаться.

— Уже пойдёшь? На улице темнеет.

— Как-нибудь справлюсь, Спарки. И... спасибо за всё.

— Да не за что, Сансет, не за что.

*      *      *

Дождь лил как из ведра, даже когда Сансет замерла перед школой. Странное чувство — тело полегчало, с плеч будто свалилась целая гора. Но тяжесть не покидала сердца, а в животе словно образовалась пустота.

Девушка приблизилась к статуе и опустила зонтик, тут же промокнув до нитки. Прикоснулась к гладкому мрамору и напряглась изо всех сил.

Ничего.

Она прижалась к постаменту лбом и зажмурила глаза. По лицу сбегали капли воды, размывая нехитрый макияж.

— Мама, папа, Селестия... простите меня.