Тайны темнее ночи

Этот уютный ресторанчик на окраине Кантерлота знают те, кого не может напугать специфическая публика.

Аккуратный белый домик с вывеской «Лунная призма», примостившийся почти у самого края горной платформы «Орион», слыл местом, где собираются личности темные и загадочные.

А именно – гвардейцы принцессы Ночи.

Но в этот раз, помимо шумной компании в основном зале, за отдаленным столиком сидели три старых друга, не имевших к ночному народу никакого отношения.

Одной из присутствующих была синяя единорожка с добрыми оранжевыми глазами. Ее грива лавандового цвета с голубыми прядями была заплетена в хвост, а кьютимарка изображала белую подушку.

Звали ее Свити Дримс, и это заведение принадлежало ей. Верхние комнаты предназначались для гостей, хотя любителей отдыхать тут было мало: стоило солнцу показаться из-за горизонта, как в таверне оказывалась компания ночных пони, сменившихся с дежурства.

Ночью же тут зачастую гуляли свободные от службы фестралы. А кому охота спать, когда этажом ниже горланят луженые гвардейские глотки?

Впрочем, комнаты не пустовали: зачастую перебравшие сидра или соленки посетители оставались проспаться, заботливо отнесенные сослуживцами в постель, будь то день или ночь.

Но сейчас Свити предоставила заведение в распоряжение ввалившейся недавно толпе Лунных гвардейцев, допустив к барной стойке Кабалетту Дарк – кобылицу ответственную и хозяйственную.

И уж конечно Свити знала, что после того, как нагуляются, ночные летуны оставят ей целый мешок битов, которых с лихвой хватит оплатить и съеденное, и выпитое, и даже, в редких случаях, разбитое или разломанное.

Лунных битов, которые равнозначны Солнечным, но на их поверхности вместо стилизованного солнца изгибается маленький месяц…

Обычно Свити сама хлопотала за стойкой, пока ее посетители пили, ели и распевали свои необычные песни, но… сегодня был особенный день.

Когда толпа фестралов еще только завалилась в заведение и стала уже привычным образом сдвигать столы для большой компании, Свити отозвала Кабалетту в сторонку и попросила побыть сегодня на хозяйстве.

– …все равно знаешь, где что лежит, – закончила единорожка свою речь, а фестралка уточнила:

– Мы не вовремя?                                                                        

– Луна с тобой! – махнула копытами дневная пони. – Просто ко мне приезжают старые друзья!

Кабалетта улыбнулась и кивнула.

Ночной народ свято блюдет заветы дружбы. Раньше без этого было не выжить в вышине стратосферных островов, и одиночка очень быстро погибал. Но теперь в Старспайре стало безопасно, как и везде в Эквестрии, а традиции остались.

– Друзья – это святое, – сказала фестралка.

– В общем, ты знаешь, где у меня что. В случае чего, возьмешь в помощники кого из ваших девочек. И вообще, если что – мы будем тут, в зале. Вон там, тихонечко в уголке посидим.

– Что ты предо мной оправдываешься? – прыснула тогда Кабалетта. – Это же твое заведение!

Теперь же трое старых друзей, и даже более чем друзей, сидели и наблюдали за тем, как сидр льется рекой в глотки фестралов, как блестят в полумраке зала золотистые глаза, а клыкастые улыбки становятся все развязнее.

– А они ведь скоро начнут петь, – сказала Свити, отпивая из своей кружки или скорее делая вид. – Знаете, как фестралы поют?..

– Знаю, – отозвался ярко-алый пегас Скарлет Ниб, которого сослуживцы знали как скромного романтика и поэта. – Я ведь с ними служу.

Он улыбнулся, при этом опустив большие и выразительные зеленые глаза, подавив желание спрятаться за салатовой челкой.

– Все забываю спросить, – задумчиво проговорила Свити Дримс, – почему ты пошел в гвардию, Скарлет? Да еще в Лунную? Туда ведь обычно берут только фестралов?

– Не совсем, – отозвался алый пегас. – Туда идут только фестралы. Потому что другие – не понимают и боятся.

– Ну а ты? – продолжила наседать Свити. – Зачем ты туда пошел?

Скарлет не ответил, пряча взгляд, и голос подал здоровяк-земнопони бежевого цвета с каурой гривой и небесно-голубыми глазами:

– О, ты не представляешь. Тут замешана кобылка…

– Заткнись, Биг Панкейк, – проворчал пегас, но неубедительно.

Единорожка хихикнула и потыкала красного пони локтем:

– Скарлет! Герой-любовник!.. Кто бы мог подумать!

Пегас было смутился, но нашел в себе силы тоже улыбнуться. Он не обиделся, нет. И Биг Панкейк, и Свити подтрунивали совершенно беззлобно.

Не было нужды в лишних словах: они слишком давно знали друг друга.

Дольше, чем мог представить любой другой пони в Эквестрии… ну или почти любой.

– И кто же она? – спросила Свити Дримс, но на этот раз Скарлет покачал головой:

– Не скажу.

Он кинул взгляд на гуляющих фестралов. Мимолетный. Как будто только чтобы увидеть, как снова поднялись и столкнулись кружки с сидром.

– До дна! – проревел нестройный хор Лунных гвардейцев, и пенный напиток полился в глотки.

– О, так она здесь? – тихо спросила Свити, от которой не укрылся этот взгляд. – Ну-ка, скажи своим друзьям, кто это.

– Нет, – тихо сказал Скарлет, но единорожку было этим не пронять:

– А если я объявлю на весь зал, что наш поэт влюбился и его избранница тут?

– Ты не посмеешь! – сиплым голосом ответил Скарлет Ниб, едва не поперхнувшись сидром.

– Сомневаешься в моих способностях?

Пегас с ужасом увидел, как Свити набирает воздуха в грудь, намереваясь гаркнуть что есть мочи.

Не осталось ничего иного, как тихонько шепнуть заветное имя…

– Вот видишь, – выдохнув, единорожка снова расслабленно развалилась за столом. – Не так уж и сложно? Или ты думал, мы тебя осудим?

– Н-нет… – промямлил пегас, после чего оказался в объятиях обоих друзей.

Биг Панкейк с наглой лыбой сказал:

– Не дрейфь. Мы никому не скажем.

Тем временем входная дверь открылась, и на пороге возникла парочка пони. Судя по не слишком чопорному виду и крыльям за спиной – туристы из Клаудсдейла. Местные в этот бар ходили неохотно, а вот приезжих регулярно привлекали отдаленность от центра и ароматы еды.

Впрочем, сейчас для обычных пони запахи с кухни доносились экзотические.

Свити уже знала, что это такое: клыки фестралов свидетельствовали о смешанной диете, а излюбленным блюдом были приготовленные в панировке мелкие животные… в данном случае – какие-то старспайрские птички. К счастью, не обладающие разумом живущих близко к волшебству пони, иначе все слухи о ночном народе моментально обрели бы плоть.

На вошедших синхронно повернулось с два десятка клыкастых морд с горящими глазами и улыбками, которые в Старспайре считаются добродушными и веселыми.

Вот только туристы из Клаудсдейла обычно не знают всего этого.

Повисла неловкая пауза, которую нарушила Кабалетта Дарк.

Крупом открыв дверь, она вышла в главный зал и, полуобернувшись, крикнула:

– Вот и закуска!

Со стороны входной двери не было видно, что фестралка тащит за собой столик на колесах с накрытым подносом, полным обжаренного в панировке мяса.

Поэтому парочку дневных пони моментально сдуло ветром, будто были это не пегасы, а лишь легкие перышки.

Хорошо еще, мясо не увидели.

Кабалетта перехватила тут же направившиеся на нее взгляды, полные шутливого осуждения.

– В чем дело? – спросила фестралка. – Мы бы с ними поделились.

Ответил ей один из стражников, драконий гребень вместо гривы которого безошибочно выдавал уроженца верхних островов Старспайра:

– Вот из-за таких, как ты, Кабалетта, за фестралами и закрепляются всякие мрачные стереотипы.

Фестралка, видимо, просекла шутку, потому что сокрушенно уселась на круп и проговорила:

– Ничего не сделала, только вошла...

Грянувший после этого хохот свидетельствовал, что веселье только продолжается.

– Знаете, – сказал Скарлет Ниб, – а фестралов ведь мало кто понимает в Эквестрии. И они смеются над этим.

– Не больше и не меньше, чем другие расы, – саркастически хмыкнул земнопони. – Взять хотя бы осликов.

– А, – Свити хихикнула, – тебя опять облапошили?

На морде жеребца не дрогнул ни один мускул, но этого и не требовалось. Равно как не требовалось ему ни слов, ни взглядов для понимания, что не ускользнуло от внимания друзей.

– Мошенники, – буркнул он, наконец, имея в виду непонятно кого.

– Вред стереотипов, – сказал Скарлет Ниб, – знаком нам, как никому другому в Эквестрии. К тому же, ты так не считаешь.

При этом он смотрел на компанию Лунных гвардейцев. Две кобылицы уже лихо отплясывали на столе под стройный грохот деревянных кружек.

Свити по этому поводу не беспокоилась: еще ни одна гулянка ночных пони не заканчивалась убытками для заведения. А видеть виновато улыбающиеся морды здоровенных жеребцов – это было вообще бесценно.

– Сам-то, герой-любовник, – фыркнул земнопони. – Это ж надо было додуматься, лезть под когти ночных тварей ради кобылки...

– Всю жизнь может однажды поменять любовь, – взгляд пегаса стал мечтательным. – Книги не врут об этом, поверь. Да ты и сам знаешь.

– Не понимаю, о чем ты.

– И я не понимаю, – подала голос Свити. – Панкейк, о чем я не знаю?

– О, – скромно потупился красный пегас, румянец на щеках которого был почти незаметен, – теперь не меня одного можно подкалывать по поводу амурных дел…

Свити удивленно уставилась на бежевого жеребца:

– Неужели? И кто твоя избранница?

– Чтоб тебя, Скарлет, – делано обиделся Биг Панкейк, но никто из присутствующих ему не поверил.

Пегас развил успех, желая отыграться за недавнее:

– Я хотя бы рассказал о своих чувствах, а ты так и будешь дуться или поведаешь нам об ослице, к которой неравнодушен?

Мордочка  Свити Дримс приобрела такой вид, будто пони съела несвежий овощ. Борьба была недолгой: фыркнув от напряжения, единорожка расхохоталась.

После этого и здоровяк начал громогласно смеяться. Притянув к себе пегаса одним копытом, вторым взъерошил ему гриву и сдался:

– Ты всегда видел меня насквозь.

Свити заметила:

– Невелика наука, – она сделала паузу. – Ты мне вот что лучше скажи. Ее родители не будут против? Ты же знаешь, что и пони, и ослы... ну, не очень хорошо относятся к мулам.

– Все пучком. Я сказал, что страдаю бесплодием. Так что усыновим пару осликов или жеребяток.

Единорожка улыбнулась, но ответить не успела: со стороны компании фестралов донеслось не очень стройное пение:

Ночью все пони серы, все ночью равны во свете Луны.

Над нами чёрное небо. Впитало в себя чужие грезы и сны.

Гордо сияет Старспайр. Город фестралов, любимый наш дом.

Вверх лунные гербы. Мы снова на взлет — закат у ворот.

...Трое за столиком заслушались, причем как хором голосов ночных пони, так и зазвучавшей на грани слуха музыкой мира.

Знакомое всем пони явление, когда рассеянная по всей Эквестрии магия отзывается на чувства живых существ и будто бы играет на невидимых инструментах…

Гвардия Луны — дети луны.

Шагает во тьме, сквозь кошмары и сны.

И только небо окрасит закат.

Часовые ночи на страже стоят.

Солнце восходит. Мы закроем глаза и уйдем на покой.

А вечером в бой. Откроем глаза с первой звездой.

И снова на страже. И снова за Луной поскачем по снам.

Спите, пони, спите. А сны сохранить вы доверьте нам.

...У фестралов это всегда получалось ярче и чувственнее. Наверное, потому что среди них были и Поющие-в-Ночи, пусть даже и без примы.

– И почему все так сложно… – пробормотал, наконец, Биг Панкейк, не отрывая взгляда от поющей компании.

Так получалось, что тонкие голоса немногочисленных кобылиц будто вели за собой низкий, чувственный хор жеребцов.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Свити, тоже глядя на ночных пони.

– Я иногда скучаю по прежним временам… – сказал жеребец, но перехватил удивленные взгляды друзей и пояснил. – Тогда все было легко и понятно. Ты просто знал кто ты, что ты, и делал то, что требуется. А тут все сложнее… тебе приходится самому делать выбор. И последствия разгребать тоже самому.

– Верно, – кивнула Свити Дримс. – Но мы получили свободу и, самое главное, возможность мечтать. Прямо как все они.

Она кивнула в сторону компании фестралов, где совместное пение плавно переросло в коллективные обнимашки.

– За Эквестрию! – раздался чей-то голос, и кружки снова со стуком столкнулись над столом, брызгая пеной. – До дна!

Три пони за соседним столиком синхронно улыбнулись, как будто их тоже коснулись чужие чувства.

Когда фестралы залпом осушили кружки, кто-то свалился со стула под беззлобный смех своих товарищей. Похоже, сидр и соленка начинали одолевать бравых гвардейцев принцессы Луны.

– Не боишься, что они разгромят твое заведение? – спросил Биг Панкейк, не отрывая от них взгляда.

– Не, – покачала головой кобылка. – Фестралы – еще не самая буйная публика. Помнится, как-то гостили у меня грифоны-наемники… Так вели себя довольно вежливо. И хотя разломали пару столов, потом сами же их и починили, а что не смогли, то оплатили.

– Небось, только в приличном обществе так себя ведут, – фыркнул Биг Панкейк. – А как отлетят от крупных городов, так от вежливости и следа не останется.

– Наемники? – удивился Скарлет. – Что они тут делали?

– Если мне не изменяет память, – ответила единорожка, – они обмывали приют для сирот, что открыл их командир. А насчет вежливости… не знаю, за пределами городов их не встречала, но похоже, что их командир не дает им превратиться в банду разбойников. По крайней мере, денег у них было в избытке, а вели себя прилично… Подумаешь, побуянили.

– Приют? – переспросил алый пегас.

– Да, для осиротевших птенцов, как правило. Их командир подумал, что будет лучше, если они будут воспитываться в Эквестрии. В Империи сейчас, сам знаешь, неспокойно. И вот там какие-нибудь бандиты вполне могут позариться на чужое. Даже если это еда для птенцов-сирот. Впрочем, в приюте и немного пони есть…

Скарлет посмотрел на бежевого жеребца и задумчиво сказал:

– Кстати, это может быть как раз для тебя…

Панкейк перебил:

– Усыновить грифона? Это самая безумная мысль, которую я слышал!

Пегас пожал плечами:

– Ты то же самое говорил, когда мы ушли... из дома. И оглянись теперь, где мы... Я согласен со Свити. Не важно кто ты – пони, грифон или ослик, но все мы нуждаемся в доме и любящей семье.

Панкейк задумчиво проговорил:

– Это надо обмозговать...

– Я вот думаю, – сказала Свити, – может, свои доспехи выставить в зал? Пусть служат украшением заведения… А то зря пылятся в подвале.

Оба жеребца посмотрели на нее.

– Не боишься, что узнают? – спросил Скарлет Ниб.

– Кто? Да и на них же не написано, что это мои. Скажу, купила у какого-нибудь бродячего старьевщика.

– Ну смотри, – фыркнул Биг Панкейк. – А говорила, надо быть осторожнее…

– У меня есть тост, – сказал Скарлет Ниб, поднимая кружку. – За принцессу Луну, которая позволила нам быть теми, кто мы есть. За все, что она сделала для нас.

– За принцессу Луну, – хором отозвались друзья.

Когда же кружки опустели, Свити обратила внимание, что к их столику подошла Кабалетта Дарк.

Скарлет Ниб тут же потупил взор, пряча румянец, но кобылица не обратила на это внимания.

Она улыбнулась и проговорила:

– Ребята, идите к нам за столик. А то что вы, как неродные, право…

– В смысле? – спросил Бин Панкейк.

Фестралка пояснила:

– Я не знаю, что у вас за секреты… и знать не хочу. Но раз вы – часть замысла принцессы Луны, нам нечего быть порознь.

– Сейчас придем, – улыбнулась Свити, и, когда Кабалетта отошла, встала из-за стола и сказала друзьям. – Видите, в чем был смысл?

– В чем? – спросил Панкейк.

– Когда замысел принцессы Ночи откроется, мы будем теми, кто станет наглядным примером того, что вид не имеет значения.

– Ага, – кивнул Скарлет. – И мы – не чудовища. Потому что живем среди пони много лет.

Биг Панкейк кивнул, после чего все три пони, которые на самом деле были отнюдь не теми, кем казались, направились в компанию Лунных гвардейцев. Фестралов, которые тоже много раз сталкивались с непониманием и даже отторжением в Эквестрии.

До времени, пока великий замысел принцессы Луны не получит свое воплощение, стерев границы между королевствами, расами и даже континентами. Замысел, который позволит младшей сестре выйти из тени старшей, не претендуя при этом на первенство.

Когда придет время…