Тень и ночь

XV. Облачная диверсия

Разгорался рассвет, и беспокойные чайки приветствовали солнце, прыгая по воздуху над ленивыми волнами. Их тени часто и мелко накрывали двух пони на песчаном берегу, и из-за этой игры света и тьмы невозможно было понять: расцветка кобылы и жеребца рябит на самом деле или же это обман зрения?

Терра Кёрс и Шетани Пайн даже не задавались этим вопросом. Лучше не открывать глаза. Лучше не открывать глаза — и тогда мираж, гораздо более ценный, чем зрительный, мираж прикосновений — не развеется. Тогда и дальше можно будет ощущать серыми копытами жестковатый пух тёмно-голубых крыльев. Тогда и дальше можно будет обхватывать губами длинный гладкий рог. Тогда и дальше можно будет в ответ на это слышать знакомый, родной голос вместо выдуманного: «Луна», — а в ответ выдыхать: «Сомбра».

В каждом толчке было «это ты?», в каждом сжатии чувствовалось «да». «Я знаю это тело», — говорили обнимающие рельефную спину крылья, и узкие жеребцовые бёдра, вжимаясь в хрупкие кобыльи, отвечали: «Я наконец узнал твоё».

Главное — не открывать глаза. Они лгут. Им не обмануть глубинное чутьё, то самое, что верховодило всем миром, лишь бы снова и снова столкнуть двух бессмертных существ, но они могут разбить все ощущения перед грядущей разлукой, колоссально долгой, горькой и одинокой. Оба знали, что она непременно наступит, и это вынуждало их, всхлипывая, всё жарче переплетаться друг с другом, ускорять бег поцелуев, страстнее делиться своими телами…

И ни в коем случае не открывать глаза, чтобы не увидеть, что тела вовсе не их.

Но сейчас можно было забыть о навязанных самим себе обязанностях. К чему вечность, если не можешь урвать несколько часов только для себя и своей любви? Они наслаждались друг другом раз за разом, пока не выпили до дна и не рухнули на песок, дрожащие, мокрые и полностью опустошённые. Только тогда Шетани решилась разомкнуть веки.

Солнце уже было высоко, испаряя своим жаром пот с замаскированных тел. По песку распустились цветы, которых ещё ночью здесь не было…

Терра Кёрс лежал на боку, глубоко дыша ртом и носом одновременно. Его зеленоватая грива разметалась, став похожей на струи водорослей, вынесенные приливом. Ничего от облика Сомбры, настолько чужой жеребец, что Луна невольно поёжилась под иллюзией. Ей едва удавалось сидеть, но она всё равно воздержалась от того, чтобы положить голову на незнакомую грудь. С трудом поднявшись, Шетани пошла прочь. Жеребец открыл глаза и взглядом отыскал уходящую пегаску по плеску воды.

— Куда ты?

— Нам нужно закончить это, — тихо сказала кобылка, едва обернувшись на него. Под таким углом, на грани слепой зоны, она видела именно Сомбру. И не могла насмотреться. — Тогда мы сможем перестать прятаться. Это ведь ты, правда?

Замаскированный единорог уверенно кивнул и открыл рот, чтобы ответить, но Луна перебила его, не дав даже начать:

— Я организую достойный предлог плыть через Хорниогию. Даже самые узколобые и упрямые вожди примут его.

— Но единороги…

— Это я тоже возьму на себя, — твёрдо прервала Шетани Пайн.

— Хорошо, — нахмурился Терра Кёрс, поднимаясь. — Но что же делать мне?

Кобылка обернулась полностью, показав безмятежную и в то же время шаловливую улыбку. Глаза Сомбры невольно уцепились за тонкие белесые ручейки, стекающие в океан по её задним ногам.

— Придумывать себе алиби.

Она распахнула изрядно помятые крылья и поднялась высоко в небо по широкой дуге. Терра Кёрс, тяжело вздохнув, посмотрел на виднеющийся вдали материк. Теперь туда точно придётся добираться своими силами.

Земной пони доплыл туда только к вечеру. Все его мышцы гудели и стонали от перенапряжения, которого не случалось уже очень давно, но в душе было странное ощущение спокойного счастья и уверенность в том, что теперь всё будет хорошо. Он лишь, поддерживая свой имидж, рявкнул на все вопросы соплеменников, что это они должны отчитываться перед ним, а не наоборот, и ухитрился устроить пару разносов на тему допущенных в его отсутствие оплошностей. После этого он с чистой совестью повалился спать в своём доме, отмахнувшись от нетерпеливых и нервных расспросов Сиасонг.

Во сне к нему пришла Луна. Она лишь окинула его с ушей до копыт и лукаво улыбнулась. Опустив глаза вниз, Сомбра увидел свою родную серую шерсть и послал ответную улыбку, но сон уже закончился. «Ты хотела убедиться, — тепло подумал он спросонья, обнимая себя копытами и до сих пор улыбаясь, как идиот. — Не бойся, любовь моя. Мы не изменяли друг другу и никогда не станем».

Теперь она приходила к нему только во сне, и Сомбра был в восторге от этой способности: отдыхая по отдельности, они проводили время вместе. Очевидно, силы Луны возросли с их последней встречи, и теперь их подсознательные приключения происходили не на абстрактных бесконечно-белых фонах, а в поле, на облаках, на судьбоносном острове, даже в Кристальном Королевстве… Не то, чтобы они каждую ночь исследовали эти пейзажи, в самом-то деле…

Но ночи всё равно стали на удивление приятнее — хотя бы потому, что им двоим не приходилось прятаться за выдуманными фасадами.

— И всё же, как ты собралась убедить вождей отправиться в путь через Хорниогию? — спросил однажды Сомбра, перебирая копытом пряди гривы отдыхавшей у него на груди Луны. Та обняла его передней ногой крепче, коротко и довольно замычав. Вокруг них реалистично и живописно колыхалась пшеница, изредка роняя перезрелые зёрна им в шерсть.

— Не скажу, — игриво ответила аликорночка. — Иначе ты не сможешь всё достоверно сыграть.

— Как пожелаешь, — поцеловал её за ухом Сомбра. — Но знаешь, что меня беспокоит?

Луна перевернулась, улегшись ему на грудь подбородком, чтобы внимательно посмотреть в глаза. Их рога мягко скрестились.

— Что это был за аликорн, от которого мы улетали?

— Формально это я тебя тащила, — проворчала кобылка и вздохнула. — Сдаётся мне, это тот аликорн, о котором мне рассказывала Селестия. Она еле спаслась от него, когда была ещё жеребёнком, и говорила, что… как же это звучало… — Луна коротко наморщила нос, стараясь вспомнить. — Что-о… сама его кьютимарка предзнаменовала ему уничтожить всё живое в мире — примерно так.

— И, надо думать, Дженезис заточил его в океане, чтобы предотвратить это. Иначе с чего бедолаге было впадать в ярость от одного его имени? — кивнул Сомбра.

— Кстати, почему ты назвал именно его имя?

— Не знаю, — пожал плечами единорог в растерянности, укрывая спину Луны своими передними ногами. — Просто взглянул на тебя, и оно… само собой попросилось на ум?

— Хе-хе, забавно… Звучит так, будто ты всегда чувствовал меня.

— Так и было, — целомудренно соприкоснулся с ней губами Сомбра, чтобы лишь почувствовать их бархат: сны передавали ощущения… так хорошо, что порой приходилось просыпаться в собственном семени.

— Но, получается, Дженезис послал нас с Селестией, — продолжала Луна, — чтобы мы не дали этому чудовищу вырваться из заточения и уберегли пони? Но почему он прямо не сказал о том, что нас ждёт?

— Селестия тоже здесь?

— Нет, Селестия в Хорниогии. Я иногда связываюсь с ней так же, как с тобой, чтобы узнать, как у неё идут дела. Она вся погрязла в придворных интригах. Королева беременна, и, если она снова произведёт на свет жеребца, трон точно достанется её деспотичной сестре. На самом деле довольно интересно, я с нетерпением жду каждого нового сна.

— Если Сильвер Рэйзор придёт к власти, — неуютно поёжился Сомбра, — на облака я сбегу уже любой ценой.

— Да, Селестия уже рассказала мне о твоих похождениях, — невесело кивнула Луна, и единорог поднялся на локтях:

— Похождениях? Да я ничего не делал, драконикус побери. Это была моя попытка жить, как нормальный пони, не грабя и не убивая никого.

— И, конечно, любой нормальный пони живёт вечно и не прибавляет серебра в гриве с годами.

— Хватит ёрничать, — тюкнул её копытом по носу Сомбра, улыбаясь в ответ на весёлое хихиканье. — Ну, сейчас я создал видимость смерти своего «предка» — и что теперь? Меня всё равно достали, — он погладил аликорночку по холке, тяжело смотря вдаль.

Луна думала недолго.

— Пойдём со мной?

Единорог посмотрел на неё.

— Пойдём со мной, когда всё закончится? В Кристальное Королевство? — мягко сжала его копыта своими кобылка. — Там лояльно относятся даже к аликорнам, не говоря уже просто о бессмертных единорогах. Мы можем быть счастливы там, и никто не будет стараться тебя убить. Я обещаю, — Луна приласкала скулу с краешком бакенбард копытом.

— Это я обещал защищать тебя, помнишь? — тепло принял поглаживание Сомбра.

— Нет, — удивлённо моргнула Луна.

— Ах, верно, — тихо засмеялся единорог. — Мы были жеребятами, говорящими на разных языках.

Сон растаял. Сомбра недовольно нахмурился на шум, разбудивший его, и вспомнил, что именно сегодня племена отправляются в путь. Он нервно прикусил копыто, всё ещё словно хранившее тепло тела Луны, и заставил себя успокоиться: она сказала ничего не предпринимать и делать вид, что всё идёт по плану. У единорога не было причин не доверять его аликорночке.

Корабли спустили на воду. Клан пегасов возбуждённо кружил над океаном, как стая стервятников. Терра Кёрс презрительно прищурился на них, делая вид, что смотрит на солнце, но промолчал. Не было причин отказываться от помощи пони, поставляющих погоду на поля. Вместо недовольства он выкрикивал команды, и вскоре корабль его племени первым разрезал своим носом океанскую гладь, а за ним потянулись остальные. Молодые пегасы, играя, садились на самые высокие мачты, чтобы вспорхнуть с них и снова броситься в весёлую воздушную борьбу. До вод доносились приглушённые расстоянием одёргивания старших кобыл и жеребцов из поднебесья. Лже-вождь по привычке отпустил пару шуток, связанных с тем, что слабый пол у пегасов имеет столько же прав, сколько сильный, и его пони громогласно расхохотались, а затем передали сказанное по цепочке, чтобы и другие могли повеселиться. Терра Кёрс лишь раздражённо повёл челюстью, когда отошёл от них.

Он уже подумывал развернуть корабли любой ценой, чтобы не попасться под раздачу зловещего чёрного аликорна, как вдруг главнокомандующий пегасов спустился на уровень носов кораблей и громогласно закричал, повелительно подняв переднюю ногу:

— Стойте! Мои разведчики заметили что-то странное впереди!

Все вожди, оскалившись в сосредоточении, напрягли своё зрение. Сомбра сделал то же самое, воспользовавшись тем, что никто на него не смотрит, и усилив свои глаза заклинанием.

Огромный пласт грозовых туч пролёг впереди, настолько тяжёлый и неповоротливый, что охотно верилось: он не сдвинется с места и через месяц.

— Что они здесь забыли? — удивлённо воскликнул один из вернувшихся пегасов, стряхивая с гривы дождевые капли.

— Под ними вовсю бушует буря, — подтвердила чуть отставшая пегаска, поёжившись от всё ещё владевшего телом холода.

— Да мы видим, — тихо заверил их Терра Кёрс, старательно хмурясь, а не улыбаясь. Он едва сдерживал клокочущую, адреналиновую радость. — Воздух там тёмен, как ночью. Держу пари, не видно ничего дальше собственного копыта.

Разведчики испуганно закивали. Вождь Тайара вскочил на борт корабля, балансируя на широкой стенке, и крикнул:

— Придётся плыть другой стороной! Через Хорниогию это будет даже быстрее, учитывая, что нас ждёт впереди!

Вожди криком, чтобы донести свою мысль даже до самых отдалённых кораблей, вступили в бурное обсуждение. Но гордость земных пони не могла позволить им сдаться. Наконец, кто-то крикнул:

— Наш род никогда не сдаётся! Мы не можем набить морду шторму, но с единорогами такое точно выгорит! — и после оглушительного одобрительного шума корабли развернулись на противоположный курс.

Перед тем, как облегчённо выдохнуть, Сомбра поискал взглядом по небосводу. На фоне залитой солнцем голубизны резко выделялась пегаска с тёмно-синей шкурой и чёрной гривой. Она издалека отсалютовала вождю, и Терра Кёрс на сей раз не смог сдержать почти коварной улыбки.

Корабли земных пони разрезали материк по контурам широких рек и пунктирам мелководий, где приходилось тянуть колоссальные сооружения на пешей тяге. Встречавшиеся на пути земные пони и единороги одинаково шокированно провожали оба зрелища: и гордо плывущие по воде корабли, и неуклюже тащащиеся по илу громадины. Безрогие часто присоединялись, рогатые почти всегда атаковали, и физически не всегда получалось вырезать все поселения подчистую, чтобы не оставалось свидетелей, и вести о приближении земных пони не достигли столицы единорогов. Сомбра не надеялся застать их врасплох, но всё равно не был доволен лишним шумом.

Он часто посматривал на Луну, мистическим образом безошибочно находя ту в любой толпе. Замаскированная аликорночка качала головой, почти не скрывая своего недовольства из-за количества проливаемой крови и битв, но Сомбра при всём желании не мог ничего с этим сделать: иногда бой попросту навязывался.

Они рисковали, уединяясь в каюте и сбрасывая свои маски, наслаждаться истинными друг другом тайком ото всех. Это не всегда было бурно и страстно. Иногда Сомбра и Луна достаточно смелели, чтобы растягивать наслаждение. И тогда они не торопясь смаковали поцелуи, касались каждого участка кожи друг друга всеми поверхностями копыт, двигались размеренно и полновесно, находя удовлетворение в насыщенной медлительности ощущений. Они вбирали друг друга до последней частицы, запоминая вкусы, запахи, прикосновения, стоны, выражения лиц и изгибы тел. Оба жадно запечатлевали в памяти рифмовку их сладострастных вздохов, призванных спрятать слишком громкие выкрики в моменты экстаза. Это доводило Сомбру до исступлённого, ревностного восторга, и он был свято уверен, что убил бы любого, кто осмелился помешать им в такие минуты — не важно, успел тот увидеть что-нибудь или нет.

На корабле количество конфликтов, требующих вмешательства вождя, существенно уменьшалось, но единорог и так откровенно пустил всё на самотёк. Он чувствовал скорую свободу от любых своих личин и почти всё время проводил с Луной, навёрстывая с ней то, что всю жизнь отнимали долгие десятилетия одинокой разлуки. Они лишь показывались время от времени на палубе или в коридорах, конспирируясь скорее по привычке, чем из реальной в этом необходимости, и снова утекали обратно.

Другие пони почти не вмешивались в их праздное обладание друг другом, но однажды, возвращаясь в их каюту, Сомбра услышал знакомый голос замаскированной Луны и отвечающего ей жеребца:

— Я никогда не видел тебя среди клана. Ты прибилась откуда-то ещё?

— Да, что-то вроде того, — Шетани отвечала раздражённо и односложно, не пряча очевидного стремления быстрее закончить разговор.

— А какие у тебя дела с этим земным пони?

— Сугубо межплеменные.

— Они, очевидно, требуют частого уединения в его комнате.

— На корабле слишком шумно, не думаешь?

— Согласен, — Сомбра услышал смешок, от которого ощетинилась шерсть на загривке. — Настолько ли ты озабочена межплеменными делами, что не имеешь ни семьи, ни мужа?

— Семья у меня есть, а муж — это сугубо моё дело.

— Зачем же так категорично? — в незнакомый голос просочилась ласка. — На самом деле я давно наблюдаю за тобой, и ты пришлась мне по нраву. Если это вдруг каким-то чудом взаимно…

— Абсолютно точно нет, — отрезала замаскированная аликорночка. — Так уж вышло, что… ты не в моём вкусе.

Сомбра не стал дожидаться ответа, а вышел из-за угла, демонстративно взбугривая мышцы на груди и плечах.

— Извиняюсь за долгое отсутствие. Очевидно, Вы успели заскучать и обзавестись компанией. Надеюсь, я ничему не помешал? — Терра Кёрс сверлил взглядом высокого пегаса, который оказался бы очень хорош собой для заинтересованных в здоровом и сильном жеребце кобылок.

— Не беспокойтесь, я вся Ваша, — кротко улыбнулась Шетани, с чистой совестью отвязываясь от приставшего к ней незнакомца и ускользая в каюту.

Земной пони, проходя мимо пегаса с надменно поднятой головой, обронил, вкладывая в голос критическое количество скрытой угрозы:

— Мне казалось, что крылатые чувствуют себя вольготнее, находясь снаружи.

Он помедлил на входе, следя, чтобы жеребец понял скрытый намёк и точно поднялся по лестнице, оставляя шпионов наконец в покое. Лишь после этого Сомбра зашёл в каюту и закрыл за собой дверь, заодно сбрасывая маскировку. Луна сделала то же самое и тут же прижала его к двери, жарко целуя в губы.

— Ты был готов перегрызть ему глотку, — до странности довольно мурлыкнула аликорночка, шаря копытами по телу, что с прекращением действия заклинания отнюдь не утратило своей рельефной мощи.

— Он посягал на тебя, — едва слышно рыкнул Сомбра, отвечая на поцелуй и валя кобылку в постель. Его острые клыки прошлись по её скулам, чтобы деликатно, но возбуждающе впиться в шею. Луне потребовалось взять в долг несколько пауз, чтобы не задохнуться от затрещавшего по нервам ощущения.

— Не на меня. На Шетани Пайн.

— Я хочу безраздельно обладать всеми твоими обличиями, — прошептал единорог и не удержал тихого стона, ощутив, что кобыльи ноги покорно развелись перед ним. Он отточенным движением скользнул в её нутро, вобрав блаженный стон ещё более бесстыдным, глубоким поцелуем.

— Обладай… — похотливо прошептала Луна, обвивая Сомбру всеми конечностями. Не разобрать было, приказ это или мольба, но единорог просто начал двигаться в аликорночке, возбуждённо осыпая её шею следами своих зубов.

…Когда земные пони добрались до перевала, преграждающего выход в океан, никто не удивился, что их уже ждали. Дозорная на башне, едва увидев вдали армаду кораблей, ярко зажгла рог, посылая кому-то сигнал, и Сомбра невольно стиснул зубы. Его уверенность, что всё теперь будет хорошо, начала медленно таять. Он скосил глаза на Луну, а затем посмотрел на неё в упор, чтобы проследить направление загипнотизированного и будто напуганного взгляда.

Замаскированная кобылка неотрывно смотрела на нехарактерное для этих мест северное сияние странных чёрно-белых цветов.

Как Терра Кёрс и ожидал, явившиеся во главе с Сильвер Рэйзор высокопоставленные единорожки после непродолжительных обманчиво-лояльных переговоров запросили такую пошлину, что вожди побагровели от ярости.

Ни у кого, даже у всех вскладчину, не было такого колоссального количества запасов. Сомбра уже был готов открыть рот для чего-то явно резкого или пораженческого, но тут услышал тихий голос себе на ухо:

— Соглашайся. Пусть выносят всё, что нужно этим жадобам, из трюмов на берег, но быстро. Чтобы не присматривались, откуда всё берётся…

— Мы согласны на это, — объявил Терра Кёрс безо всякой твёрдости в голосе, и по остальным кораблям пронёсся поражённый гул. Вождь Тайара добавил увереннее, пряча то, как колотится его сердце: — Вы получите то, что просите, хотя мы сами рассчитывали существовать на это как минимум пять поколений.

Не давая другим вождям отойти от шока и возразить, жеребец громогласно велел выполнять приказ, взглядом суля гибель каждому, кто попытается сопротивляться.

Пот градом катился по лбу и вискам, желваки мотылялись под кожей подобно вёслам, когда Сомбра наблюдал за земными пони, хмуро выносящими единорогам всю снедь. Но постепенно суженные глаза, причём не только отдавшего такой приказ, расширялись всё больше и больше. Еда не заканчивалась. Грузчики сами были шокированы таким поворотом событий; они уже начинали уставать, а провизия не дошла и до половины затребованного. И по-прежнему не кончалась!

— Именем всего сущего, — прошептал Сомбра онемевшими губами. — Луна, как тебе это удалось?

Единорожки были удивлены не меньше. Сильвер Рэйзор, судя по всему, вообще назвала заоблачное число, чтобы поиздеваться, и никак не ожидала, что требование будет так легко выполнено. По её лицу было заметно, что она даже не знает толком, как относиться к такому.

— Однако, — только и смогла вымолвить кобылка. — Если уж и моя сестра сегодня разродится… долгожданной, — с существенным подъёмом в голосе, — кобылкой, я больше никогда не удивлюсь ничему в этой жизни.

А солёные гроздья пота продолжали течь по шее, скапливаться блестящим бисером в ложбинке хребта. Сомбра понимал, что что-то не так; подвох был готов проявиться где угодно, и это осознание заставляло трястись поджилки. Но, несмотря на полную готовность к чему угодно, жеребец всё равно вздрогнул, когда из толпы подсчитывающих выносимое единорожек вырвалась нежно-коричневая кобылка с рыжевато-медовой гривой и бросилась скакать из трюма в трюм, слишком быстрая и проворная, чтобы её смогли поймать и остановить.

Да и как? Логично, что хоть кто-нибудь захочет проверить реальность такого богатства!

— Кто это пролетел? — недоумённо поинтересовалась Сильвер Рэйзор.

— Наша почётная гостья, Мидоу Дроп, — ответили из рогатой толпы.

— Оу, — холодное лицо странно заострилось в специфической, злобной радости. — А разве она не должна сейчас принимать роды у нашей возлюбленной королевы? Неужели что-то пошло не так… снова?

Никто не ответил на довольное посмеивание.

Мидоу Дроп, не обращая ни на что и ни на кого внимания, металась с корабля на корабль, кое-где жульничая руной телепортации, лишь бы получилось быстрее. Она искала тёмно-синюю пегаску, чей маскировочный маяк пугающе молчал, и вскрикнула от неожиданности, увидев сестру в её истинном облике. Затаившись в самом тёмном углу трюма с провизией, она магией иллюзии генерировала новые и новые партии, причём это по определению отнимало у неё массу сил: обман транслировался не только в этот трюм, но и во все остальные.

— Луна! — шёпотом завопила Мидоу Дроп, быстро метнувшись к сестре, и получила в ответ сосредоточенное шипение:

— Так надо! Это единственный способ провести их всех, раз ты не нашла способа договориться и уменьшить пошлину!

— Да забудь про пошлину! Королева рожает аликорна!

Обнимающее рог Луны сияние, коротнув, погасло. Но кобылка сумела справиться с шоком и торопливо возобновила заклинание.

Вот к чему было чёрно-белое сияние в небе. Аномалия.

— Это значит, что… — похолодела Луна.

— Да, да, именно, — закивала Мидоу Дроп, задыхаясь не то от истерики, не то от долгого и напряжённого бега. — Драконикус пытается прорваться к нам прямо сюда.

— Мы можем дать ему бой? — усомнилась Луна. — Стой, как… как ты оставила королеву, рожающую аликорна, в обществе, которое ненавидит аликорнов?!

— Роды очень тяжёлые, я успею вернуться, — пробормотала Мидоу Дроп, потирая копытом взмокший лоб, и горько усмехнулась. — Ну надо же… долгожданная кобылка — и нужно было драконикусу сунуться именно в этот…

Глаза замаскированной единорожки вдруг остекленели.

— …Селестия?

— Что-то сейчас пыталось сорвать мою иллюзию, — перестав шептать, ошарашенно произнесла Мидоу Дроп. — Мощная разоблачающая волна, даже руна… кажется… чуть не треснула…

— Разоблачающая вол… о нет! Сомбра! — вскрикнула Луна, перемахивая тюки с настоящей провизией. На её счастье, в этот момент происходила смена грузчиков, и трюм был пуст.

— Руна! Луна, именем солнца, активируй руну! — оглушительно прошипела Мидоу Дроп, и это было услышано: уже следующий бросок наверх её младшая сестра совершила в образе тёмно-синей пегаски.

Две замаскированные аликорночки выбежали наружу как раз к немой сцене, ко всеобщему шоку. Не было ни наколдовываемых всё это время Луной поддельных съестных припасов, ни поддельного облика на Сомбре.

— Ты, — прорычала Сильвер Рэйзор в безумной радостной ярости. Она пошагала вперёд, в то время как серый единорог начал отступать. — Ты, ничтожный мошенник, так глупо попался!

Шетани Пайн безрассудно ринулась вперёд, готовая даже убить одержимую кобылу, но Мидоу Дроп в последний момент смогла удержать её за хвост.

— Ну, я-то никого не обманывал, — угрюмо прохрипел единорог.

— В следующий раз, когда будешь создавать иллюзию горы из еды, — сладко пропела Рэйзор и вдруг рявкнула: — позаботься о том, чтобы она не вздумала мерцать в какой-то момент! Взять его!

Сомбра кроваво-красным хлыстом, упруго рассекшим воздух, сбросил в океан едва взявшихся за оружие воительниц, но вдруг получил вероломный удар копытом в рог и с болезненным криком потерял равновесие.

— Сомбра! — снова бросилась к нему Шетани, но её рвануло обратно. — Отпусти меня! Отпусти, я должна ему помочь!

— С ним всё будет в порядке, ему не впервой! У нас есть дело поважнее! — Мидоу Дроп потащила пегаску на берег. — Я не могу так сильно полагаться на удачу и оставлять королеву, разрешающуюся от такого бремени, одну!

Луна задохнулась от противоречий. Она метнулась было за сестрой, но тут же затормозила копытами в палубу, увидев, как на корабль стягиваются вожди племён земных пони.

— Ты всё это время был одним из палкоголовых! — раздался рёв одного из них, от которого младшая из аликорниц похолодела. — Ты заманил в ловушку нас всех!

— Наш клан не был заодно с ним, — торопливо вставил главнокомандующий пегасов. — Наша честь чиста, мы всё это время поддерживали общую идею, а не одного этого самозванца!

— Даже не знаю, убить тебя лично или дать растерзать толпе, — ядовито проклокотала Сильвер Рэйзор.

— Всё, — жарко шепнула Луна, мысленно касаясь руны. — С меня хватит!

Мидоу Дроп взвизгнула, осознав, что собирается сделать её сестра, и не нашла лучшего способа прекратить это, чем рвануться к ней и дать пощёчину.

— Не смей! — зашипела Селестия. — Появление аликорна, несомненно, переключит их внимание с Сомбры…, но не забывай, что тут целых три народа в полном составе! Сначала разорвут нас с тобой, а потом примутся за него! Почему он не бежит, драконикус его побери?

Луна взлетела. Сомкнувшееся вокруг серого единорога кольцо разгневанных земных пони больше не давало свободно обозревать происходящее, но с высоты теперь было видно, что он зажат в угол. Взгляд разъярённых глаз метался с одного лица на другое, пока Сомбра не посмотрел вверх и не увидел Шетани Пайн.

Тогда его взор смягчился.

— Я, — глухо ответила на вопрос Селестии сама себе Луна. — Он не хочет бросать меня.

Она посмотрела на захватившее уже полнеба северное сияние и рухнула обратно к Мидоу Дроп, мелко гарцующей на месте в готовности броситься на помощь Цикрумсайд.

— Беги и спасай жеребёнка, — выпалила младшая из сестёр. — Я тебе там никак не пригожусь. А я попробую вытащить Сомбру!

— Луна, забудь про него! — простонала Селестия. — Неужели ты не понимаешь? — северное сияние моргнуло, на мгновение погрузив весь город в ночную мглу. — До сих пор не было никаких вестей о драконикусе. Если он вырвется сейчас… это только подтвердит, что он копил силы для битвы! Тогда не выживет никто, не только твой Сомбра!

— Заткнись! — огрызнулась Луна, не выдержав напряжения. — Беги и спасай жеребёнка, говорю!

Она вырвалась из попытки сестры в очередной раз удержать её и нырнула прямо в зажавшее Сомбру кольцо, чтобы тут же взмыть обратно, утягивая того за передние ноги. Земные пони закричали друг другу держать беглецов, и до них обоих моментально допрыгнули, возвращая вниз и пришпиливая к палубе.

— Эта пегаска не из нашего клана! — надрывался главнокомандующий, паря над бешеной вознёй: Сомбра сопротивлялся изо всех сил, откидывая снова и снова набрасывающихся на него жеребцов то копытами, то магией. Тени густо затанцевали на корабле, но очередной удар в рог заставил их под болезненный вскрик вернуться на место. — Они сообщники, можете убить их обоих!

— Убивайте только пегаску! — взвизгнула Сильвер Рэйзор, магией выдёргивая оглушённого головной болью Сомбру из месива тел. — Единорог отходит Хорниогии! Мы пропустим вас за одну его шкуру!

— А пегаску, между прочим, можно не просто «убить»…

На этот раз город накрыла не темнота, а свет, но причиной тому было вовсе не мистическое северное сияние.

Мидоу Дроп не видела иного выхода, кроме как сбросить маскировку и моментально взорваться ослепительной белоснежной яркостью, лишая всех вокруг зрения. Она проморгалась от остаточных эффектов собственного заклинания, телекинезом схватила дезориентированную и стонущую вместе со всеми сестру и на всей мощности своих крыльев помчалась с ней обратно к дворцу.

— Селестия? Селестия, это ты сделала?

Аликорница не отвечала, лишь напряжённо хмурясь и стремительно сокращая расстояние. Когда она достигла дворца, оставив позади разрываемый воинственными криками перевал, зрение вернулось к её сестре, и они вместе могли взглянуть на ужасающую картину.

Королева лежала мёртвая на своей кровати. Кинжал, облегчивший мучения, торчал из её груди. Маленькое крылатое тельце несчастной новорождённой кобылки валялось неподалёку на полу. Его голова была раскрошена, как орех, тяжёлой вазой, а шея жутко сплющивалась под краем её днища.

— Нет… — поражённо выдохнула Луна.

Селестия угрюмо обошла спальню. Никаких следов возни, никаких лишних брызгов крови и жидкостей — всё было сделано чётко и выверено. Но, даже если бы что-то обстояло по-другому, это не изменило бы того факта, что они проиграли.

В дверях раздался истеричный визг. Селестия резко повернула голову и поймала телекинезом рванувшуюся было прочь служанку; она обронила половые вёдра с водой, и те с грохотом разлились по полу.

— Я не убивала вашу сестру! — отчаянно верещала единорожка, брыкаясь в несущем её к похолодевшей аликорнице телекинетическом поле. — Я не убивала вашу сестру! Это сделала не я! Отпустите!

— Кто это сделал? — спокойно потребовала Селестия.

— М… Минт… — проскулила кобылка имя фаворита Сильвер Рэйзор. — Он… приказал…

Аликорница уронила единорожку на пол, потеряв к ней интерес. Луна прижимала передние ноги к груди, силясь унять бешено колотившееся сердце. Ещё никогда она не видела сестру такой холодной, отрешённой и…

Злой.

— Чёрный аликорн, значит.

Луна боязливо кивнула, не зная, чего ждать от Селестии в таком состоянии.

— Да. Но почему ты вспомнила о нём?

— Потому, что мы должны теперь спасти хоть кого-то, — раздражённо припечатала аликорница. — Сильвер Рэйзор сказала, что пропустит земных пони в обмен на Сомбру.

Зрачки её младшей сестры в ужасе сжались.

— А это будет значить, — обречённо подвела итог Селестия, — что земные пони не повернут назад и не будут искать другого пути до новой земли. Это будет значить, что мы взамен спасём целую расу.