Чёрная метель
III
С некоторых самые любопытные могут найти в моём профиле информацию о том, как продвигается дело. Ну и кнопочка "подписаться" всем в помощь.
|||КОНЕЦ ВСТУПИТЕЛЬНОГО СЛОВА|||
Маленький жеребёнок с седельной сумкой, забитой какими-то бумагами, шагал по улочкам приморского городка. Осеннее солнце как будто хотело напомнить, что оно ещё может дать жару. Поэтому погода была отвратительной. Ослепительный шар вверху палил нещадно, будто и не кончилось ещё лето. Да, эта жара уже не той, летней силы, что заставляла пони прятаться по домам с часу дня до пяти часов вечера. Но её не облегчали ни облака, которых на небе не было, ни хотя бы маленький ветерок. Жара и пыль на улицах заставляли думать «где же эти пегасы, когда они так нужны». Кажется, в два часа дня обещали развесить немного тучек и маленьким дождиком прибить дорожную пыль.
Вот только маленький тёмно-зелёный единорог не мог ждать. Он вышел из дома в самую жару, несмотря на головную боль от того, что он много колдовал, чтобы заполнить свою сумку копиями объявления. Он подошёл к доске объявлений, где кто-то наклеил целый ряд одинаковых афиш. «Прибрежный тур Великой и могучей Трикси». Целый ряд афиш, почти полностью покрывающий доску объявлений. На афишах была вчерашняя дата. Зачем их столько? Хватило бы и нескольких. Маленький единорожек покачал головой. Ему столько не нужно было. Ему хватит одной копии, висящей в самом центре.
Из седельной сумки выпорхнул лист бумаги и завис параллельно поверхности доски. Внимательный прохожий мог во всех подробностях рассмотреть содержимое объявление в мельчайших подробностях, пока жеребёнок промазывал клеем доску. Вверху красовалась большая надпись «потерялся кот». По центру же был запечатлён сидящий кот. Чёрный, с ярко-зелёными глазами, белым пятном на груди, упитанностью чуть выше среднего и чувством превосходства над всем живым, которое читалось в позе и взгляде. Чуть ниже шрифтом помельче была дана стандартная для таких случаев информация: кличка, обстоятельства пропажи, к кому обращаться в случае находки.
— Я обязательно тебя найду, Люциус, — прошептал жеребёнок, наклеивая объявление поверх изображения синей фокусницы.
До большой демонстрации оставалось ещё пара часов, но народ уже начинал собираться на главной площади Понивилля. Именно там ассистентка Твайлайт Спаркл собиралась показать то загадочное изобретение, над которым они работали так долго. Прямо напротив ратуши была возведена сцена десять на десять метров, над которой красовался барьер. Именно так принцесса назвала это сооружение, не объяснив его назначения. Большая клетка, похожая на кривую полусферу, составленная из деревянных трубок. Трубки соединялись между собой драгоценными камнями. В расположении камней явно была какая-то система.
Флаттершай поймала себя на том, что уже три минуты пялится на эту глупую конструкцию, пока её мысли скачут, как на вечеринках Пинки Пай. Во всей этой ситуации утешало только то, что Дискорд действительно болел, а не игнорировал её. Иначе бы не пропускал свои встречи со Спайком и Биг Маком. Пегаска дёрнулась в отвращении, когда поняла, что её утешает факт болезни близкого друга. Что-то неправильное было во всей ситуации.
Не очень хотелось это признавать, но Флаттершай злилась. Её доброта всегда помогала достучаться ей до кого угодно. Но в этот раз она упёрлась в стену. Сегодня с утра она попыталась ещё раз навестить Дискорда. Её намерение быть с другом в трудную минуту было твёрдым, как никогда. Но проход в Хаосвилль просто-напросто исчез. Найти нужное дерево, под корнями которого был спрятан проход, никак не удавалось.
Флаттершай уже была готова наплевать на обещание и посоветоваться с Твайлайт Спаркл. Но что-то в последний момент её остановило. Точно, она же обещала никому не рассказывать. Но она чувствовала, что свихнётся, если будет держать это всё в себе.
Её взгляд привлекла парочка знакомых фигур. Сама принцесса Селестия и её питомец – феникс по кличке Филомина. В обычной ситуации Флаттершай не подошла бы к любому живому пони с тем, что у неё на душе, не то, что к самой правительнице Эквестрии. Но теперь ей так отчаянно хотелось думать хоть о чём-то, кроме Дискорда, что она подлетела к принцессе. Да, дела были настолько плохи, что Флаттершай была готова заговорить с самой Селестией, лишь бы отвлечься. О чём поговорить? Да хотя бы о Филомине, хитрющей пташке, что в своё время доставила им хлопот. Её будет интересно проведать, не то, что некоторых.
Вот только беседа оборвалась, даже не начавшись, когда Флаттершай поняла, что это не Филомина. Это была маленькая оранжевая кобылка, издалека похожая на феникса. Немного покружив, маленькая пегасочка устроилась на спине принцессы. Щёлкнула вспышка фотоаппарата и самая счастливая пегаска на свете радостно пискнула «спасибо, принцесса Селестия» и улетела.
— Пока, Орэндж. – Радостно закричала ей Селестия в ответ.
Вся эта сценка немного отрезвила Флаттершай и напомнила ей, что она едва не начала приставать со своими переживаниями к правительнице всей Эквестрии. Это приводило в ужас пони, которые были намного храбрее. Флаттершай уже развернулась, и начала было улетать куда-нибудь, но её мягко придержали большущим белым крылом.
— Флаттершай, милая, я вижу, что ты от меня что-то хотела.
Ничто от принцессы не утаишь. Но имеет ли он право рассказывать о таком? Дискорд же просил.
— О чём Дискорд тебя просил? – Спросила принцесса.
Флаттершай прикусила себе язык. Она что, вслух это сказала? Но деваться некуда. Лучше уж рассказать.
— Принцесса Селестия! Дискорд заболел, но не хочет лечиться. Он заперся у себя, никуда не выходит. Я вижу, что ему плохо, но он не хочет, чтобы ему помогали. Он даже попросил меня никому не рассказывать. Ой, принцесса, вы же никому не расскажете?
— Не бойся, твой секрет в безопасности. Но он тебе хоть что-нибудь рассказал?
Пегаска задумалась. Она стала припоминать все те обрывки слов, которыми он объяснял своё недомогание.
— Дискорд не хотел объяснять. Он упоминал что-то мельком. Говорил о том, что мир меняется, и что ему нужно изменить подход к этому миру.
— Хм… Я, кажется, понимаю, о чём ты. Дело в том, что мне доводилось самой наблюдать подобное. Дискорд соизволил мне объяснить, что именно за болезнь с ним случается время от времени. Обстоятельства, были не слишком приятными, но всё же.
Крылья Флаттершай мелко задрожали. Неужели ей повезло довериться правильной пони?
— Расскажите, пожалуйста!
— Хорошо, хотя главную суть он тебе уже рассказал. Помню, пришлось пойти на хитрость, чтобы его разговорить. Мне он объяснял это так: магия задействует некоторые законы мироздания, чтобы быть исполненной. Большинство магических существ, включая нас, пользуется очень малым набором эти законов. Этот набор стабилен и почти не изменяется. Но Дискорд не таков. Всё его существо связано с мирозданием на куда более глубоком уровне. И эта связь зависит от столь многого числа мельчайших деталей, что даже он их объять не в состоянии. Когда в мире что-то меняется настолько серьёзно, что это влияет на законы мироздания, хоть и совсем чуть-чуть, то наши попытки использовать магию не терпят никаких неудач. Это потому, что мы используем «стабильную магию». Так он это называл. Но магия хаоса – это другое дело. Меняется мир – и ты должен в кратчайшие сроки понять, как именно он изменился, и как это влияет на магию хаоса. Иначе магия хаоса перестанет работать. Как ты понимаешь, для существа, которое почти полностью состоит из магии Хаоса – это фатально. «Моё могущество, как и всё в этом мире, имеет свою цену. Очень даже высокую, как по мне. И я не буду платить сверху. Ничего и никому» — вот что он мне тогда сказал.
— А как тогда изменился мир?
— Древо Гармонии обрело полную силу и начало защищать Эквестрию. Это изменило баланс магии во всём мире. Незначительно, но ему хватило.
— И Дискорд тогда нашёл способ вылечиться?
— Да.
— Как?
— Он захватил Эквестрию.
Флаттершай смутилась. Ей раньше и в голову не приходило, что за постоянной весёлостью Дискорда есть что-то ещё. Что-то, что он даже ей не хотел показывать. И уж тем более, ей не могло прийти в голову, что у его чудачеств есть причины. «Причины» и «Дискорд» вообще как-то между собой не вязались, раз уж на то пошло.
— А захватывать Эквестрию обязательно было?
— Нет, конечно. Он просто распространил как можно больше хаоса на всю Эквестрию, чтобы чуть-чуть быстрее понять, как именно нужно теперь ему существовать. И, само собой, отдавать её обратно после исцеления он не стал, пришлось возвращать силой. Так что тут явно не тот случай, когда его действия можно оправдать. А он тебе не говорил, в чём именно причина? Это может быть важно.
Флаттершай задумалась.
— Нет, но он сказал, когда именно почувствовал себя плохо в первый раз. Это случилось с ним в тот самый день, когда вы перепутали направление.
— Я? Перепутала? Ты о чём?
— Ну, это было в тот самый день, когда солнце взошло на западе. Что с вами?
Селестия побледнела. Она хорошо помнила тот самый день. И, кажется, она поняла, что именно изменило мир.
— Я думаю, что знаю, в чём причина. И если это правда, то Дискорд обязательно появится тут.
— Почему?
— Потому, что это связано с нотацией Хувс. Как и сегодняшние испытания.
Флаттершай застыла, поражённая.
— Но тогда надо что-то делать, отменять испытания!
— Я переговорю с Твайлайт. Если Дискорд появится, мы всё свернем в тот же момент. Не бойся, я лично за этим прослежу.
Принцесса пыталась делать вид, что у неё всё под контролем, но скрыть беспокойство не смогла. Флаттершай заметила это и истолковала по своему, бросившись защищать своего друга от грядущих кар:
— Он не так плох, как раньше, он и правда стал лучше.
Принцесса коснулась крылом своей подданной и ласково проговорила:
— Не бойся, Флаттершай. Я не дам Дискорду наделать глупых ошибок. Но вообще, лучше займи себе место поудобнее. Скоро тут будет не протолкнуться.
Подмигнув напоследок, Селестия окончательно успокоила Флаттершай и та со спокойной душой улетела.
Вот оно. Почти всё началось. Твайлайт почувствовала, как почти дрожит от волнения. Сначала небольшая речь перед собравшейся толпой, потом выйдет Маффинс с волшебными крыльями и в барьере покажет всем, что такое настоящее чудо. Её беспокоило только одно. Принцесса Селестия будет далеко.
Она сказала, что будет следить сверху. Она получила сведения о том, что кто-то может помешать демонстрации. И, что действительно было странно, отказалась говорить, кто именно. Сказала, что сведения неточны, а возводить поклёп на этого кого-то, не имея на копытах доказательств, не хочется. Неужели именно этим объяснялось её беспокойство во время визита?
Тем не менее, пони уже собрались. А значит пора начинать. Мельком взглянув на белую фигуру с радужным хвостом в небе, Твайлайт выдохнула и зашагала на край сцены, к трибуне. Немного выждав, пока утихнет шум, принцесса развела в сторону крылья. Пони в толпе повернули к ней лица. Теперь, когда они были готовы внимать, принцесса заговорила:
— Здравствуйте, дорогие жители и гости Понивилля. Как вы уже знаете, последние пару месяцев я со своей личной ассистенткой занималась очень интересным научным проектом, который, без шуток, изменит жизнь всей Эквестрии.
Твайлайт выждала, чтобы взбудораженные пони немного успокоились и продолжила:
– Те, кто хоть немного меня знают, понимают, что я очень хочу прочесть вам трехчасовую лекцию о том, как моё изобретение работает. И я, увы, прекрасно понимаю, что большая часть вас уснёт на пятнадцатой минуте.
Пони посмеялись немного и умолкли. Но принцесса продолжала улыбаться.
— Я не буду читать лекцию сейчас только потому, что после демонстрации нашего изобретения вы сами засыплете меня вопросами.
Опыт публичного лица всё же сказывался на Твайлайт положительно. Ей удалось найти нужные слова и интонации, чтобы заинтриговать всех собравшихся.
— Дамы и господа, поприветствуйте мою личную ассистентку, без которой у меня бы никогда ничего не получилось. Маффинс, пожалуйста, выходи.
Серая пегаска с нацепленными поверх настоящих волшебными крыльями гордо прошествовала внутрь клетки на сцене, полуприкрыв глаза от радости. Ситуация уже казалась все необычайной. Маффинс. Та самая Маффинс, что когда-то по неосторожности раздолбила верхушку этой самой ратуши грозовым облаком. И вот, личная ассистентка Принцессы дружбы во всём, что касается науки. И, если верить слухам, абсолютно заслуженно. Её успех обсуждался тем радостнее, чем более необычным он казался. Само собой, могла у кого-то иметь в душе место и зависть. Но чтобы завидовать Маффинс чёрной завистью, на неё нужно было разозлиться, а это было крайне непросто для любого пони, который был с ней знаком дольше десяти минут. «Какая молодец», «очень милая пони, хоть и странная», «а я не удивилась, она и Твайлайт Спаркл очень необычные пони, немудрено, что они поладили», «большая умница, только очень уж неуклюжая» — шептались ей вслед. Но Маффинс этого не слышала, уже заняв место в центре «барьера». Кстати, о «барьере». Твайлайт как раз собиралась объяснить, что это такое.
— Дорогие пони, видите эту штуку в центре? Попробуйте переместить туда что-нибудь с помощью магии.
Собравшиеся начали переглядываться между собой. Какой-то особо лихой единорог с залихватским криком «я сейчас сам туда перемещусь» выставил рог вперёд и начал колдовать телепортацию. Воодушевлённая улыбка сменилась недоумением. Пони с интересом наблюдали за его попытками телепортации. Кто-то поднял с помощью телекинеза камешек, и он поплыл в сторону деревянной клетки лишь для того, чтобы упасть на сцену у границы барьера, так и не влетев внутрь.
— Да, вы всё правильно поняли, мои дорогие, — радостно объявила Твайлайт Спаркл, — этот тщательно спроектированный барьер не пропускает магию единорогов. Я могу запустить в сторону Маффинс гигантский огненный шар, и он развеется по дороге, не причинив ей вреда.
Пони удивлённо переглядывались между собой. Да, барьеры, не пропускающие магию, были известны давно, но их было очень тяжело изготовить. Особенно такие большие и основательные. Видимо, принцесса очень сильно хотела, чтобы никакой магии не пролезло внутрь. Но зачем? Она хотела показать, какой хороший барьер она построила?
Только-только Твайлайт хотела дать команду «приступай, Маффинс», как кто-то из толпы задал вопрос:
— А где Принцесса Селестия?
Твайлайт немного помедлила и ответила:
— Она обеспечивает безопасность мероприятия. Принцесса сказала, что должна заняться этим лично. И я не вижу причин не доверять ей. – немного помедля, аликорна дала команду своей ассистентке. – Начинайте.
Маффинс расправила крылья и своим глубоким, не понять то ли детским, то ли взрослым, голосом сказала:
— Поехали!
Селестия дежурила в небе, глядя мельком вниз. Там её ученица уже произносила свою речь. Она так многого добилась. Даже если с этим изобретением ничего не получится, она уже молодец. Потому, что её уже воспринимают всерьёз, как равную другим принцессам. Её ухо выхватило слова «без шуток, изменит жизнь всей Эквестрии». И пони, к её радости, тут же начинают переговариваться и возбуждённо шептаться, понимая, что если сама Принцесса дружбы это сказала, то, скорее всего, так оно и будет.
В какой-то момент Селестии стало стыдно за то, что она на эмоциях решила, что ей надо высматривать Дискорда сверху, а не быть с Твайлайт в момент её триумфа. Зачем она полезла в небо? Что она тут учует? Если Дискорд захочет подобраться скрытно, то ничто не поможет. Магию хаоса не ловили никакие приборы. И учуять пони её было абсолютно невозможно. Но, с другой стороны, Дискорд никогда не заботился о том, чтобы скрывать свою персону. А если он и вправду в состоянии «перенастройки», как он сам это называл, то ему точно не до скрытности.
— Контроль. Чайник. Фокус. Нотация. Настроить. Чай. Пони. Контроль.
Селестия рывком обернулась, насколько это возможно было в небе, на голос за своей спиной. Дискорд плыл по небу размеренно и неторопливо, монотонным голосом повторяя бессвязный набор слов.
— Чашка. Хаос. Магия. Пони. Понивилль.
Голос казался не принадлежащим живому существу. Именно таким голосом говорили бы машины, если бы они умели говорить. Взгляд его был абсолютно безжизненным. Фигура драконикуса казалась лежащей на невидимом облаке, медленно плывущем в сторону Селестии.
— Дискорд! Ты меня слышишь? – Селестия попыталась привести в чувство драконикуса.
Дискорд не реагировал, продолжая чеканить слова, не имеющие никакой видимой связи между собой. Снизу раздался басовитый крик «поехали!». Краешком сознания Селестия узнала ту пегаску, которая помогала Твайлайт. Мельком она глянула вниз. Там она увидела серую фигуру в клетке, у которой слегка светились крылья. Но больше чем на миг она себе отвлечься не позволила. Дискорд всё ещё был тут. И всё ещё было неясно, чего от него ждать.
— Дискорд! Ответь мне! Ты понимаешь, где ты находишься?
— Стол. Картина. Небо. Нарядный. Магия. Нотация. Понимать. Хувс.
— Так ты меня узнаёшь? Ты можешь сказать, где ты?
— Стул. Солонка. Чай. Флаттершай. Хаос. Я. Магия. Секреты.
Абсолютно бессвязный набор слов. Серьёзно же его приложило. В прошлый раз он переживал это не так тяжело. Что теперь с ним? Селестия вздохнула и попробовала ещё раз:
— Дискорд?
Ответом было всё то же бормотание. Бесполезно. Он её не слышит. Он вообще ничего и никого не слышит.
Снизу из толпы раздался крик «Смотрите, она же колдует! Это самая что ни на есть настоящая магия!». Селестия против своей воли повернула голову вниз.
Светящиеся мягким светом крылья. Какие-то заклинания внутри непроницаемого для магии пони барьера. Нет, даже не так. Какие-то заклинания внутри непроницаемого для магии пони барьера, где находится только одна пегаска, у которой крылья светятся тем же светом, что и рога единорогов. Это приводило в ужас. Могущество идеи, способной уравнять самых могучих волшебников и хилейших единорожиков, уже давило на сознание Селестии тяжёлым грузом из благоговения и страха. Но если Дёрпи Хувс ограничилась тем, что дала доступ к магии всем единорогам, вне зависимости от врождённых способностей, то Твайлайт Спаркл пошла ещё дальше, даровав магию всем пони. Да, прямо сейчас в том барьере Маффинс творила заклинания, ранее доступные только единорогам. И о том, что это изобретение поможет только пегасам, не было никаких иллюзий. Селестия прекрасно понимала, что задействовать тем же способом магию земных пони будет уже сравнительно легко. Теперь всё сложилось в одну картину. Стало ясно, зачем её ассистентка изучала эти символы, якобы бесполезные для не единорогов (о, как же она заблуждалась!), и зачем Твайлайт понадобилось возводить этот дорогущий барьер.
Ещё чей-то крик «Смотрите, принцесса изобрела волшебные крылья, она научила пегаску магии!» просто разорвал толпу. Стук копыт поглотил все звуки. Аплодисменты, сплошные аплодисменты, возвещающие начало новой эпохи.
Магия для всех пони, вне зависимости от расы. Селестия была так потрясена тем, что это уже случилось, тем, что это уже не просто мечта, а свершившийся на глазах у сотен пони факт, что не заметила, как вокруг неё начал плавать, быстро вращающийся вокруг своей оси Дискорд.
Неужели это случится? Оставались считанные секунды. Вне себя от волнения, Маффинс прокричала:
— Поехали!
Её крылья начали светиться светло-мятным. Пони вокруг заволновались. Такого они явно не ожидали. Маленькие нотки любопытства, страха и восхищения перед непонятным. Да, такой реакции они с Твайлайт и ожидали. Но понимание потрясёт их ещё больше.
С трудом сдерживаясь, что не закричать от радости и волнения, Маффинс сосредоточила свои усилия на небольшом деревянном бруске. Рядом с этим бруском лежал листок бумаги с записью заклинания в нотации Хувс, на случай если она чего вдруг позабудет. Но ей уже не было надобности смотреть в ту бумажку. Деревянный брусок медленно поплыл вверх, светясь тем же цветом, что и её крылья. Толпа восхищённо ахнула, но понимания пока не было. Ничего страшного! Слишком уж невероятным было задуманное, чтобы сразу в это поверить. Пегаска аккуратно отлевитировала брусок обратно.
Следующим на очереди были оптические иллюзии. Внимание Маффинс переключилось на другой листок. Это заклинание она выполняла куда реже. Главным теперь было не сбиться. Просто забыть про толпу и прочувствовать заклинание, как следует. Крылья разошлись в сторону ещё сильнее. В воздухе появился зеленоватый дымок. Зеленоватый дымок начал складываться в разные фигуры: пони, звери, птицы, домики. Простейшая иллюзия, которую единороги обычно забрасывали ещё в детстве, наигравшись с ней. Такое заклинание никого бы в жизни не впечатлило. Если бы не один нюанс. Маффинс была пегаской.
Пони начинали понемногу осознавать, что происходит.
— Смотрите, она же колдует! Это самая что ни на есть настоящая магия! – Закричал кто-то из толпы.
Следующее заклинание надо было прочитать с лежащего на земле листка. Но Маффинс вошла во вкус и опять воспользовалась телекинезом, который уже буквально въелся ей в подкорку за время тренировок. Листок с записью заклинания взмыл вверх. Забавно, но ей даже в голову не пришло, какой эффект этот простой жест окажет на уже понимающую толпу. Не сама демонстрация заклинания, а именно её сноровка и привычка к магии потрясли пони, стоящих у сцены, до глубины души.
— Смотрите, принцесса изобрела волшебные крылья, она научила пегаску магии!
Не успела серая пони взяться за следующий трюк, как площадь огласил стук тысяч копыт. Пони аплодировали. Передние копыта стучали друг о друга. Да, этот порыв был посвящён Твайлайт Спаркл. И где-то, самым краем сознания, Маффинс понимала это. Но разве могло что-то омрачить этот триумф? Этот стук пробирал до самой глубины души. Ведь этот стук был той лавиной, которую она сама спустила, годами пытаясь докричаться до других пони с помощью своих статей в научных журналах.
Сколько насмешек ей пришлось вытерпеть, сколько скепсиса преодолеть, сколько бессонных ночей довелось провести, прежде чем в её идеи по-настоящему поверил хоть кто-то из пони. Но она продолжала идти своей дорогой, никем не понятая, не из упрямства, нет, а просто потому, что не могла иначе. Для неё заниматься магией и жить было чем-то равнозначным. Сомнения, непонимание и насмешки ломали её, и не раз, но ей даже в голову не могло прийти бросить. Она просто зализывала очередную душевную рану и продолжала идти вперёд, почти забыв в какой-то момент, что её могут и поддерживать. Да, у неё были друзья, что поняли её. Да, она пробила своей настырностью и дотошностью дорогу в умы других. Но это были крупицы в море бесконечного труда, в котором её поддерживала призрачная надежда, которая бродила в её голове едва заметной тенью. Тень эта имела форму двух слов без всякого дальнейшего уточнения: «а вдруг?». Вдруг Селестия подарит ей рог. Вдруг какое-то заклинание сделает её волшебницей. Надежды столь глупые, что даже сама Маффинс не могла ими утешиться. Оставалось только наслаждаться самим процессом и идти вперёд наобум, не ради того, чтобы дойти до цели, а просто потому, что стоять на месте для тебя всё равно, что себя предать.
Возможно, именно тернистость пути делала эти неожиданные для её скромной натуры награды столь ошеломляющими. Что-то в её душе давно пересохшее начало бить ключом, водопадом, гигантским потоком. Эта радость хлынула изнутри и начала вымывать изнутри весь скопившийся за многие годы мусор, оставленный одиночеством и непониманием. Из её глаз брызнули слезы радости. Не выдержав, она села и начала хлопать передними копытами самой себе и всем пони вокруг.
Стоит ли удивляться, что она не услышала из толпы истошный крик «берегись»? Первые несколько секунд после того, как её что-то ударило в спину, она даже не переставала аплодировать самой себе. Но по тишине вокруг, она поняла, что что-то не так. А следом за этим пришлось прислушаться к ощущениям внутри себя.
И тут Маффинс накрыл самый настоящий ужас. Внутри неё была какая-то жуткая пустота, будто у неё только что вырезали кусок души. Это что-то, что вело её вперёд все эти годы, просто куда-то испарилось. Пытаясь хотя бы приблизительно понять, что с ней случилось, Маффинс осмотрела себя со всех сторон. Взгляд её упал на абсолютно пустой серый бок. Лишь серая шёрстка была там, где ещё минуту назад красовалась её кьютимарка. Первым порывом было – улететь оттуда, подальше от этого кошмара. Но вместо того, чтобы улететь оттуда, Маффинс упала на живот, бессильно махая крыльями. Как бы сильно она не махала, её крылья больше не могли поднять её тело в воздух.
Пони, в которой не осталось ни капельки магии, закричала.
Все-все пони смотрели на клетку-барьер. А мне было не до того, совсем не до того. У меня дёргалось левое ухо. Но не так, чтобы совсем уж дёрг-дёрг, а совсем аккуратненько и по чуть-чуть.
Вы скажете мне «Пинки, ты же всю жизнь прожила со своим Пинки-чутьём, ты должна была догадаться, что это значит». Да, должна была! Но в том-то и дело! У меня всё-всё перепуталось! Всё работает неправильно после того «дня наоборот». Вы не слышали про «день наоборот»? Я тоже, но мне и рассказывать не надо, я сразу понимаю, когда кто-то что-то весёлое начинает. А «день наоборот» начала сама принцесса Селестия! Она подняла солнце с другой стороны, представляете? Разве есть способ начать лучше такой день? Восхода на западе, а закат на востоке – точно же «день наоборот»! Ну, я в тот день делала всё наоборот! Даже задом наперёд ходила. Было так весело!
Но я так увлеклась, что даже моё Пинки-чутьё начало работать наоборот. Например, у меня раньше дрожал хвостик, когда с неба должно было что-то упасть. Но в тот день хвостик дрожал, а ничего не упало! Даже дождичка не прошло. Но хвостик дрожал не то, чтобы постоянно. Я сначала подумала, что он дрожит, когда я говорю с пони. А потом оказалось, что он дрожит, когда мне улыбается кто-то.
Глупый хвостик, глупые копытца и глупые ушки всё равно работали не так, как надо! А «день наоборот» давно уже кончился. Я спрашивала Твайлайт, а она только плечами пожимает. Мол, я пыталась понять, как твоё чутьё работает, и ничего не поняла. Ну и я понимать перестала.
А тут дёргается левое ухо. И я такая пытаюсь, понять, что не так. Когда все пони зааплодировали, я решила, что левое ухо реагирует на аплодисменты. Но тут я такая внезапно: «Стоп, Пинки! Твоё ухо так дёргалось по четвергам, вечером. А вечером по четвергам в Понивилле Дискорд пьёт чай с Флаттершай. А Флаттершай прямо тут. Значит, Дискорд пьёт чай где-то тут без Флаттершай». Я начала смотреть, где Дискорд пьёт чай, а потом как гляну наверх, а там…
А там что-то серое быстро-быстро летает, что-то белое быстро-быстрое летает, что-то жёлтое быстро-быстро летает! И вдруг что-то такое жёлтенькое летит прямо в Маффинс! И превращается во что-то синенькое! Тут я такая: «Берегись»! А оно такое «пыдыщчь» прямо в спину Маффинс! Сначала Маффинс такая «стук-стук-стук-стук» передними копытами, а потом она такая упала и «А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!». И Дискорд такой весь горит и прямо в землю «Бабах»! И я такая «а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а»! И Селестия такая «Вшух! Вшух! Вшух!» крыльями! А Дискорд такой зырк-зырк! Страшно так! Я аж глаза от страха закрыла!
Окрик «берегись» заставил Флаттершай внутренне дёрнуться и застыть на месте. Многие пони таковы, что услышав крик «берегись», они скорее не метнутся в сторону, а застынут на месте в оцепенении. Флаттершай была определённо из таких. К её счастью, предупреждение было адресовано не ей, хоть она одна обратила на него внимание. Она так и стояла, сжавшись, пока не увидела, как синий шарик размером с мяч для бакбола вошёл в спину Маффинс.
Несчастная, казалось, ничего не заметила и продолжала стучать передними копытами, радуясь вслед за всеми. Множество жутких догадок пролетели сквозь душу Флаттершай, пока Маффинс продолжала аплодировать на виду замолчавшей толпы. Эти догадки пролетали стаей, даже не оформляясь в слова или образы, а оставаясь в виде предчувствий и ощущений. Предчувствие недоброго, беды, разочарования, тяжёлого выбора, касающегося близкого друга, чувство страха и нерешительности перед всеми этими догадками. Но вместе с тем слабая надежда, что всё обойдётся и этот шарик ничего не сделает той крылатой пони, которой не повезло оказаться в центре этой драмы. Надежда превратилась во внутреннюю мольбу. «Пусть с ней всё будет хорошо!» — успела повторить про себя Флаттершай раз десять. Но гримаса ужаса на лице Маффинс пожгла все ростки отчаянной надежды, уже успевшей расцвести за эти секунды.
Быть воплощением доброты проще, когда ты умеешь прочувствовать беды других. Целый день Флаттершай проходила, переживая о болезни Дискорда. И ей далось это весьма непросто. Вся эта тягость, что собиралась внутри неё, полилась широким потоком, когда крик Маффинс, пытавшейся взлететь и упавшей на сцену, достиг её ушей, размыв внутри элемента доброты все дамбы и выбив все подпорки. В этот момент Флаттершай было так больно, как будто это её неведомое колдовство лишило магии. Она не сводила глаз со сцены, продолжая наблюдать за мукой ассистентки. Но это наблюдение было больше похоже на погружение в себя. Флаттершай смотрела прямо на Маффинс немигающим взглядом, но не замечала ни того, что у неё исчезла кьютимарка, ни пони, в панике убегающих от сцены.
Именно поэтому для неё стала полной неожиданностью впечатавшаяся в землю огненная глыба. Кто-то в толпе закричал. Как-то отстранённо Флаттершай отметила где-то в глубине своего мозга, что кричала Пинки Пай. Глыба из огня вытянулась в длину, встала и погасла. Этой глыбой оказался Дискорд, бешеным взглядом, осматривающий всё вокруг. Следом на сцену приземлилась принцесса Селестия. Взгляд её был строг и непроницаем, как на иллюстрации учебника истории. Дискорд стоял между ними, нервно оглядываясь. Неужели? Неужели он сделал что-то ужасное, чтобы вылечиться? Как в прошлый раз. Флаттершай постаралась быть бесстрастной, но её страх, обида на Дискорда и беспокойство за него же добавили немного красок её голосу, когда она спросила:
— Дискорд, что ты сделал с ней?
Дух хаоса и дисгармонии резко обернулся. Взгляд его остановился на Флаттершай. И что это был за взгляд! Злость и обида, разочарование, нервно подрагивающий уголок рта, выражающий презрение. Гримаса, с которой смотрят не то на таракана на столе, не то на назойливого пони, который хочет испортить всем настроение, не то на нашкодившего школяра. Отмеряя каждое слово, как удар хлыста, он процедил:
— Я смотрю, твой язык становится намного длиннее, когда рядом царственный круп.
Чувство вины за то, что проболталась Селестии, уже было поднялось откуда-то изнутри, но было сходу подрублено этими обидными словами и быстро задушено другими соображениями. Да, она проболталась, но зачем же так грубить ей?! Разве Селестия неправильно сделала, что решила проследить за ним? И он всё равно ведь нашкодил! Пусть и не со зла, пусть у него и были причины, но ведь это не отменяет того, что Маффинс теперь плохо! Хотя бы ради неё она должна взять себя в копыта и заставить Дискорда сделать всё, как было! Что-то в её душе прорвалось, когда она опять вспомнила жуткий крик несчастной пегаски, что теперь тихонько лежала на сцене, заливаясь слезами. Поэтому она злобно и строго гаркнула:
— Дискорд, немедленно отмени то, что ты сделал!
Драконикус дёрнулся. В его львиной лапе появился небольшой огненный шарик. Дискорд мгновенно подлетел к барьеру и застыл над полусферой из деревянных перекрытий. Он начал, злобно посмеиваясь, подбрасывать на лапе огненный шар, не обращая внимания на то, что в его сторону уже вытянулись рога Селестии и Твайлайт Спаркл. Пару раз он притворялся, что вот-вот бросит шар в сторону Маффинс, замахивался, но передумывал. Над рыдающей Маффинс уже сиял огнеупорный щит, наведённый кем-то из единорогов. Но она всё равно старалась вжаться в пол, глядя на с ужасом на беснующегося Дискорда. Заливаясь смехом, едва скрывающим озлобление, он кричал:
— Ну что, Селестия, вернёмся к изначальной задумке, как нам предложила Флаттершай? Если я сейчас превращу её вместе с чудо-прибором в живой костерок, то это будет такая потеха, какой не видывала Эквестрия.
Селестия стояла на сцене, бледнее вендиго. Было видно, что она действительно напугана. И не она одна. Слетевший с катушек Дискорд внушал ужас всем пони. Да, пока он ограничился каким-то страшным колдовством, но никто не мог предугадать, не передумает ли он ещё. Возможно, именно поэтому Принцесса Дня была так напугана. Но Селестия не была бы Селестией, если бы мгновенно не собралась с духом и не попросила:
— Дискорд, не дури, успокойся.
— Да? Успокоиться, когда мои секреты так легко разбалтываются направо и налево? Тем более с такими весёлыми последствиями? Нет уж!
Принцесса Твайлайт Спаркл, до этого молчаливо наблюдавшая, слегка наклонила голову и спросила:
— Дискорд. Ты можешь сказать что-нибудь в своё оправдание?
Лицо Дискорда после этих слов постепенно разгладилось. Кто-то мог перепутать это со спокойствием. На самом же деле, это было не спокойствие, а горькое смирение обвинённого, осознавшего, в конце концов, последствия своих действий. С тем же лёгким, едва заметным оттенком горечи, он ответил Твайлайт:
— Только одно. Мы больше не друзья.
Сразу же после этого он исчез, щёлкнув пальцами.