Спасение
Глава 14: Безбрежный океан ночи
Как оказалось, Свити Белль готовила ужин на четверых. Для себя, своей сестры, Рэйнбоу Дэш и кое-кого ещё, из тех, кого пегаска никак не ожидала увидеть: Пипсквика.
Когда она вошла на кухню, жеребчик уже стоял у раковины по локоть в мыльной воде, отмывая дуршлаг. Свити Белль была на другом конце комнаты, колдуя у плиты: на глазах Дэш она шумно втянула длинную полоску лапши, задумчиво хмыкнула, а затем убавила огонь. Кипящая кастрюля с пастой внезапно успокоилась, и пышная шапка пены, готовая вот-вот перевалиться через край, исчезла всего за пару секунд.
Пахло не только лапшой — в горячем воздухе кухни витали соблазнительные ароматы обжаренной тыквы, чесночного масла и томатного соуса. Вдохнув их, кобылка почувствовала, что у неё потекли слюнки, и шагнула к плите. Аппетитные шипящие ломтики всех видов тыкв — деликата, чёрной арахисовой, желудёвой, мускатной и многих других, которых она даже не смогла узнать, потрескивали и исходили паром на сковородке. Рядом с ними, остывая на тарелке, лежали ещё штук десять уже готовых, и Дэш наклонилась вперёд, чтобы стянуть один из них.
— Нет! — Откуда ни возьмись, деревянная ложка, мокрая и пахнущая макаронами, стукнула её по носу. — Не перебивай аппетит! Иди лучше помоги Пипу с посудой или накрой на стол. — Свити прищурилась на пегаску и угрожающе взмахнула ложкой, удерживая её своей магией, а затем снова повернулась к кипящей кастрюле.
Ну и ладно. Дэш потёрла мордочку и потрусила к раковине, где Пипсквик встретил её сочувствующей улыбкой. В его гриве пристроились несколько пузырьков, а шёрстка из-за брызг мыльной воды стала ещё более пятнистой, чем обычно.
— Простите, мисс Дэш, — сказал он. Из-за акцента его голос звучал так, словно его обладатель был раза в два старше, чем на самом деле, но неизменная улыбка и огонёк в глазах были точь-в-точь такими же, как у жеребёнка, которого она знала много лет назад. Он наклонился к ней и заговорщицким тоном продолжил: — Она хорошо готовит, но не терпит, когда ей лезут в кастрюлю. Даже не подпускает меня к плите.
— Я и хотела-то всего кусочек! — прошипела в ответ Рэйнбоу. Она сердито зыркнула через плечо на Свити Белль, которая вновь отдала всё своё внимание пасте, а затем опять повернулась к раковине. — Тебе помочь?
— Хм, неа. Но если вы начнёте расставлять столовые приборы, это будет просто супер.
Фу, приборы. Ещё одно изобретение единорогов. А может, и нет — она видела, как ими пользуются земные пони, как-то ухитряясь бережно удерживать их сгибом копыта. Но в целом они были пустой тратой времени: если просто засунуть нос в тарелку, дело пойдёт быстрее, да и мыть приборы дольше, чем просто вытереть лицо салфеткой.
Будь она в гостях у кого-то другого, то уже бы взялась спорить. Но это был дом Рэрити, или, возможно, правильней сказать, дом Свити Белль, и из всех пони в мире они были последними, кто отказался бы от столь дорогих их сердцу столовых приборов. По правде говоря, если бы Рэйнбоу Дэш оказалась настолько неразумной, что предложила бы обойтись без них в присутствии сестёр-единорожек, они могли обратить эту утварь против неё. Поэтому, чтобы её ненароком не ткнули столовым ножом, она разложила их, а также ложки и вилки, рядом с каждой салфеткой.
Для своего появления Рэрити выбрала именно этот момент. Она застыла в дверях, при виде жеребчика у раковины её глаза расширились, а затем кобылка улыбнулась.
— О, Пипсквик! Как я рада снова тебя видеть, — сказала она, осторожно подходя к нему и стараясь не испачкать шёрстку о раковину. — Ты присоединишься к нам за ужином?
— Думаю, задумка была такой, мисс Рэрити. Надеюсь, вы тоже удостоите нас своим присутствием.
— О, ты мне льстишь! — Она наклонилась и целомудренно поцеловала его в щёку. — Тогда у меня нет выбора, кроме как провести с вами вечер. Кстати, что сегодня на ужин, Свити? Запах просто неземной.
— Лингуине с томатно-базиликовым соусом и баклажанами, а также обжаренное тыквенное ассорти и освежающий грушевый сидр, которым меня почти задаром снабдила одна из кузин Эпплблум. — Свити достала из кастрюли ещё одну полоску лапши, откусила кусочек и слегка кивнула. — И всё уже почти готово. Не хотите пока выпить сидра? Кувшин в холодильнике.
“Почти готово” обернулось в итоге едва ли не десятью минутами суеты, пока Рэрити и Свити Белль болтали, хлопоча над столом, а затем у них ушла почти целая вечность на то, чтобы договориться, где кого усадить, что было окончательно решено только тогда, когда Пипсквик и Рэйнбоу Дэш просто заняли места по разные стороны стола. После недолгого ворчания сёстры поделили между собой два оставшихся стула, а затем, наконец, ужин был подан.
— Итак. — Рэрити долго разглядывала ярко-красный соус для пасты, а затем аккуратно повязала салфетку вокруг шеи. — Другое дело. Кхм. Итак, Пипсквик, как у тебя дела? Чем сейчас занимаешься?
— Работал несколько месяцев у мистера Рича в “Сельских товарах”. Учёт, продажи, помощь клиентам, когда было слишком много покупателей — ответил жеребчик. — А следующим летом поеду поступать в Уник.
— Уник? — переспросила пегаска. Несколько секунд она безуспешно пыталась справиться с вилкой, а затем бросила это дело, подхватила кусочек тыквы языком и слопала за один укус.
— Университет, дорогуша, — ответила Рэрити. Похоже, она хотела добавить что-то насчёт манеры Дэш вести себя за столом, но вместо этого просто закатила глаза и сделала глоток сидра, прежде чем снова повернуться к Пипсквику. — И куда же ты отправишься? Вернёшься в Троттингем?
— О нет, гораздо ближе. В Кантерлот, — сказал он. Рэйнбоу Дэш поймала мимолётный взгляд, который он при этих словах бросил на Свити.
Её сестра, должно быть, тоже это заметила, но промолчала. На несколько секунд воцарилась тишина, нарушаемая лишь хрустом пережёвываемой тыквы, шумным поглощением лапши и тихими довольными звуками.
— Кантерлот не так уж далеко. Ты даже сможешь приезжать в Понивилль на выходные, — произнесла наконец Рэрити.
— Да и я могла бы съездить в Кантерлот разок-другой, — сказала Свити. — Чтобы он не забывал о нас, бедных старых понивилльцах. В конце концов, там может быть очень одиноко.
— Да, но говорят, что любовь в разлуке только крепнет, — улыбнулась Рэрити, глядя на сестру через стол. — И возможно, крепнет очень сильно.
— Я люблю всех своих друзей. — Свити промокнула губы салфеткой.
— Хм. — Рэрити перевела взгляд на Пипсквика. — А ты, Пипс?
— Я тоже люблю всех друзей Свити Белль, — ответил жеребчик. На его губах мелькнула еле заметная улыбка.
— Хоть и всех по-разному, — добавила Свити.
— Разумеется.
— Ну, я уверена, тебе там понравится, — сказала Рэрити. Она сделала паузу, чтобы съесть ещё один аппетитный кусочек пасты. — Твайлайт Спаркл сама из Кантерлота, и она отзывается об этом месте очень положительно. Правда, мои визиты туда, как правило, связаны со всякими катастрофами, но, кажется, это хороший город.
— Я пару раз выступала в Кантерлоте с Болтами, — добавила Дэш. — Вообще, было довольно круто. Зрители располагаются на склоне горы, поэтому большинство наших трюков происходят на одном уровне с ними, а то и ниже. Да и виды там потрясающие.
Они обсудили ещё несколько историй из собственной жизни, затем местные сплетни и, наконец, погоду. Поскольку Рэйнбоу Дэш больше не возглавляла погодную команду Понивилля, у неё не было точной информации о расписании осадков, но она могла сказать наверняка, что снег вряд ли выпадет ещё по крайней мере несколько недель. Скоро должны начаться холодные дожди, которые заставят последние упрямые деревья подготовиться к листопаду и, по мнению пегаски, эти несколько недель перед Забегом Листьев были самым прекрасным временем года в Понивилле, когда мир под её крыльями превращался в лоскутное буйство красок и оттенков.
Вскоре долгий ужин был закончен. Хозяйки-единорожки принялись прибираться, решив, впрочем, не тратить несколько часов на то, чтобы отскоблить сковородку, и оставили её отмокать до утра.
— Великолепно, дорогуша. — Рэрити легонько толкнула сестру бедром, когда они убрали последние тарелки. — Кто это научил тебя так готовить?
— Я сама, методом проб и ошибок. В основном ошибок. — Свити взяла кухонное полотенце и вытерла насухо копытца. — Вы с Дэш ночуете здесь?
Рэйнбоу Дэш глянула на широкое окно бутика. Было ещё не поздно, но солнце уже скрылось за горизонтом, и мир вокруг успел погрузиться во тьму, если не считать слабого сияния на западе и света уличных фонарей Понивилля. Осень и правда подкралась незаметно.
— Похоже, что да, — ответила она. — Если только ты не хочешь потусоваться с девчонками, Рэрс.
— Ммм, это был долгий день. Может быть, устроим сбор завтра в Сахарном Уголке?
— Стало быть, мне пора, — сказал Пипсквик. — Дамы, спасибо за компанию, и Свити, как всегда, благодарю за прекрасное угощение. — Он наклонился, чтобы поцеловать её в щёку, и после недолгого колебания, покраснев, она ответила ему тем же. Вежливо кивнув остальным, он с улыбкой исчез за дверью.
Рэрити подождала, пока он уйдёт, и улыбнулась сестре:
— Как всегда? Ты часто приглашаешь нашего милого Пипсквика перекусить?
— Так часто, как захочу.
— Ой, не сердись. — Рэрити махнула копытцем, а затем подошла к кобылке и обняла её за плечи. — Он славный жеребчик, и, кажется, с ним у тебя всё в порядке. Просто помни, что, если нужно, ты всегда можешь поговорить со мной или с мамой. В основном, конечно, со мной.
— Буду иметь это в виду. — Несмотря на пренебрежительный тон, Свити улыбнулась и чмокнула Рэрити в щёку. — Ты как, примешь душ первой, или, может, я...
Не успела она закончить, как Рэрити уже была на полпути к лестнице.
— Хочешь пить?
Рэйнбоу Дэш моргнула и подняла глаза от раскрытой книги, лежащей между её копытами. Она снова лежала, растянувшись на диване, в той же позе, в которой провела большую часть утра рядом с Рэрити. Даже книга была та же самая, хотя пегаска успела уже довольно далеко продвинуться в зачитанном до дыр экземпляре “Сборника стихов Сонг Спэрроу”, который она позаимствовала у Свити Белль. Последняя строка случайной строфы, которую она прочитала несколько страниц назад, невольно промелькнула у неё голове: “Промчись по небесам, звезда с копьём горящим, и принеси, на счастье, прибой рассвета нам”.
Она снова моргнула и потрясла головой, прогоняя непрошеную мысль.
— Прости, можешь повторить?
Свити Белль ответила ей озорной улыбкой с порога кухни:
— Не хочешь чего-нибудь выпить? Я собиралась налить кое-что себе.
Немного воды было бы весьма кстати, решила пегаска. Будучи профессиональным летуном-каскадёром, она обычно выпивала с десяток литров в день, чтобы не упасть в обморок во время тренировки или выступления. Последние полгода осёдлой жизни отучили её от этой привычки, но если она собирается снова летать, то должна вновь начать больше пить, даже если это означает, что ей придётся вставать посреди ночи, чтобы пописать.
— Ага, было бы классно.
— Вот и отлично. — Свити исчезла на кухне, и на несколько секунд единственными звуками в комнате остались слабый шелест бумаги, когда Дэш перевернула страницу, и тихое шипение душа наверху, где Рэрити уже провела слишком много отведённого ей времени и, несомненно, проведёт ещё больше, прежде чем они увидят её снова.
Дэш почти успела вновь погрузиться в книгу с головой, когда почувствовала, что воздух рядом с ней шевельнулся, и повернулась, чтобы увидеть бокал для вина, наполненный почти до краёв тёмно-красной жидкостью. Он плавал в воздухе рядом с ней, охваченный бледно-зелёной магией Свити Белль. Глаза пегаски расширились от удивления, и она схватила его, чтобы вино не пролилось.
— Э-э-э, ну... — она оглянулась и увидела сидящую неподалёку единорожку с другим бокалом и открытой бутылкой, которые она держала в своём магическом поле. — А ты не слишком маленькая для подобного?
— Считай, уже нет. — Свити Белль ненадолго замолчала, чтобы сделать глоток. — Кроме того, вино полезно для разговоров. Развязывает язык, понимаешь?
— Ага, э-э, наверное. — Какое-то время Дэш молча разглядывала полный бокал в своём копыте. Вероятно, это был какой-то дорогой сорт, но для неё вино всегда пахло лишь виноградом, дрожжами и алкоголем. Не слишком-то утончённый вкус, как, наверное, сказала бы о ней Рэрити. Вандерболты были поклонниками более крепких напитков. Однажды они с Соарином провели всю ночь, поливая шёрстку друг друга виски и вылизывая её дочиста. Таким образом им удалось выпить только четверть бутылки, но будь она проклята, если это был не самый весёлый способ напиться.
— За развязанные языки! — Она подняла бокал и сделала небольшой глоток. Вино нужно пить маленькими глотками — насколько она знала, это было одной из неотъемлемых особенностей этого напитка.
Свити усмехнулась и тоже подняла бокал. Тёмное вино оставило заметный след на её губах. Возможно, поэтому Рэрити предпочитала белые сорта. Просто удивительно, на что была готова пойти эта пони, чтобы сохранить свой имидж.
И как легко она была готова с ним расстаться. На Дэш тут же нахлынули воспоминания обо всех случаях, когда она видела Рэрити покрытой грязью, или пылью, или промокшей до нитки во время их всевозможных приключений.
— Чему это ты улыбаешься? — Её размышления были прерваны голосом Свити.
— Да так, просто кое о чём задумалась, — моргнув, ответила пегаска. Она помолчала и, сделав ещё один глоток, продолжила: — Рэрити.
— Я так и поняла. Вы с ней, кажется, проводите много времени вместе.
— Так и есть. В последнее время она была со мной очень милой.
— Очень милой? — Кобылка приподняла бровь. Будь на её месте Рэрити, этот жест выглядел бы изысканно и элегантно, но лицо Свити было для этого всё ещё слишком жеребячьим.
— Я так и сказала. И я слышала ваш разговор сегодня утром, так что, если хочешь, мы можем сразу перейти к самому интересному.
— Ну вот, никакого веселья. Ну и ладно, — притворно надув губы, сказала Свити и наклонилась вперёд. — Расскажи мне всё.
— Может быть, когда ты станешь чуть постарше, — ответила Рэйнбоу Дэш, припомнив кое-что из их общих с Рэрити сновидений. Свити закатила глаза.
— Ой, да ладно. Мне столько же лет, сколько было моей сестре, когда вы, девочки, начали спасать мир. Кроме того, у меня есть кольтфренд. Я разбираюсь, что к чему.
Что ж, это аргумент. Дэш пришлось сделать ещё один глоток прежде, чем она смогла продолжить.
— Думаю, Рэрити уже успела тебе всё рассказать. Мы с ней близки. Мы, эм...
Пара? Не в том смысле, как она и Соарин, или Рэрити и её многочисленные жеребцы. Но она разделила с подругой то, о чём не знал ни один другой пони, и Рэрити, без сомнения, доверила ей свои самые потаённые и тёмные моменты её жизни. И это даже не считая тех снов, через которые они прошли, и которые, по воспоминаниям, чувствовались слишком уж реальными. Сны, в которых она носила воспоминания и тело единорожки, чувствовала языки жеребцов под своим хвостом, чувствовала, как они входят в неё, кончают в неё, а затем обессилено наваливаются сверху.
И, если подумать как следует, всё это было ужасно личным.
Свити всё ещё ждала продолжения. Старательно сохраняя нейтральное выражение лица, она сделала глоток вина.
— Тут всё непросто, — сказала наконец Дэш. — Мы поделились друг с другом такими вещами, о которых никогда не рассказывали другим пони, и она помогла мне. Знаешь, очень помогла. Я не... Я не знаю, где бы я была без неё. Наверное, всё ещё блуждала бы впотьмах.
— Что ж, я рада, что она нашла тебя. — В голосе Свити не осталось даже намёка на иронию. — А ты помогла ей?
Как много она знала о проблемах сестры? Не в подробностях, конечно, иначе единорожка уже давно сама бы вытащила Рэрити в Понивилль. Но она, должно быть, поняла: что-то не так. Дэш откашлялась и пробормотала что-то себе под нос, сделав вид, что наслаждается вином, чтобы выгадать время для ответа.
— Думаю, да. Я... — Пегаска нахмурилась, глядя в бокал. — Это не моё дело, делиться её секретами.
— Конечно не твоё. Но я знаю, она что-то скрывает. В искусстве прятаться под маской ей нет равных, но никто не может спрятать всё. — Свити Белль замолчала и уставилась в свой бокал, словно ища в нём ответ. — О её бизнесе в Филлидельфии ходили разные слухи. Было несколько статей в модных журналах, о том, что она умудрилась просто феерично провалить один из сезонов, а то и несколько, и все сомневались, что её бутик сможет это пережить. Но она как-то справилась, судя по тому, что он всё ещё работает. Я видела вырезки из её рекламных проспектов.
И что на это ответить?
— Да, у неё бывали трудные времена.
— Что ж, жаль, что она ничего мне о них не рассказывала. Не стоит держать такое в себе. — Не успев закончить, Свити взглянула на Дэш и прикусила губу. — Ой. Прости. Мне не следовало так говорить. Тебе пришлось пережить гораздо больше, чем ей.
“Именно так я когда-то и думала”. Но правда ли это? Дэш потеряла самого близкого пони на свете, но Рэрити потеряла то, что, должно быть, было для неё словно часть собственной души. Кто мог сказать, чья боль была сильнее?
Должно быть, Свити приняла её молчание за упрёк. Она сглотнула и отвернулась, уставившись в камин. Сверху вновь донеслось слабое шипение душа Рэрити.
— Всё в порядке. Я... Смерть Соарина далась мне очень тяжело, и я не понимала, как сильно нуждаюсь в помощи, пока Рэрити не нашла меня. Так что, знаешь, мои дела идут на лад. — Она одарила Свити улыбкой. Слабой, но искренней.
— Рада это слышать. Все беспокоились о тебе. Я думаю, до сих пор ещё беспокоятся, но, да, сейчас ты выглядишь лучше. Гораздо лучше.
— Можешь сказать спасибо Рэрити. — Дэш вздохнула. — Я так и не отблагодарила её по достоинству.
— Думаю, это не нужно. Она просто хочет, чтобы ты снова была счастлива.
Пегаске вспомнился обрывок утреннего разговора.
— И это всё, чего она хочет?
Глядя на неё, Свити Белль моргнула, а затем улыбнулась.
— Нет, я так не думаю. Но это то, что вы сами должны решить друг для друга.
“Друг для друга”. Дэш закрыла глаза и вспомнила звук сердцебиения Рэрити, когда они вместе лежали на кровати, мягкий аромат хлопка и сирени, который, казалось, сопровождал единорожку всегда и везде, даже когда она была покрыта грязью и потом.
Она открыла глаза и увидела, что Свити всё ещё улыбается.
— И когда ты успела так повзрослеть?
— Оно как-то само свалилось на меня. — Единорожка сделала последний глоток вина и поставила пустой бокал на край стола. — Хотя я всё ещё не чувствую себя взрослой.
— Ну, что бы ты ни делала, продолжай в том же духе. — Теперь пришла её очередь улыбнуться. — Кстати, насчёт твоих дел, как у тебя с Пипсквиком?
А вот это уже был румянец что надо. Единороги бледной масти никогда не могли скрыть своего смущения, что уж говорить о Свити, щёки и шея которой буквально вспыхнули ярко-розовым. Казалось, чуть-чуть порозовели даже её плечи и грудь. Кобылка снова потянулась за своим бокалом, затем нахмурилась, вспомнив, что он пуст, и слегка шмыгнула носом. Потребовалось несколько секунд, чтобы её шёрстка вернулось к своему обычному цвету белоснежной голубки.
— Кхм. Ну, очевидно, мы стали довольно близки. Ты же знаешь, он настоящий джентелькольт. Не то что большинство жеребчиков нашего возраста. Он добрый и заботливый и всегда может заставить меня улыбнуться. — При этих словах она и правда улыбнулась. — И конечно же, этот акцент. Он такой милый, что это, ну, просто нечестно.
— А что он думает о тебе?
— Ну, надеюсь, то же самое. Кроме акцента, конечно. — Она сделала паузу и отвела глаза, уставившись куда-то между пегаской и лестницей. — Я много размышляла об этом в последнее время. Особенно с тех пор, как вы с сестрой вернулись. О том, что, возможно, мы уже готовы к следующему шагу.
В бокале Дэш ещё осталось немного вина. Она откинула голову и позволила ему стекать по языку, пока она обдумывала ответ.
— Всё прям по-взрослому.
— Ещё нет, но скоро будет. Он не боится.
— Но ты ещё очень молода. Большинство кобылок в твоём возрасте не задумываются о таких вещах. — Как это было и у Дэш, конечно же. Много любовных встреч на одну ночь. Несколько более длительных, в основном катастрофических романов, которые лишь убедили её, что настоящие отношения — для пони, живущих медленной, степенной и не такой насыщенной жизнью. Другими словами, не для неё.
Соарин избавил её от этого заблуждения. Это была ещё одна вещь, которую она ему задолжала, вдруг осознала пегаска. Прошло уже полгода, а её долги перед ним всё продолжали расти. Она закрыла глаза.
— Всё верно, — ответила тем временем Свити Белль. — Может быть, у нас получится, а может, и нет, но я не могу провести всю свою жизнь в ожидании кого-то получше.
Рэйнбоу Дэш нечего было на это сказать. Её мысли блуждали, и она поймала себя на том, что так страстно мечтает о холодном, чистом воздухе высоких небес, что у неё дрожат крылья. Шесть долгих месяцев она отказывалась летать, всё ради траура, и зачем? Небо не было её врагом. Она должна быть там прямо сейчас, мчаться, рассекая облака. Навёрстывая упущенное за полгода. Если вылететь немедля, можно...
Тут по водопроводным трубам откуда-то сверху донёсся слабый скрип и громыхание, после чего негромкое шипение душа стихло. Без него сразу же воцарилась глубокая тишина.
— Судя по звуку, Рэрити закончила, — сказала Свити Белль. — Ты следующая?
— Не, я уже принимала душ утром. Он весь твой.
— Ладно-ладно. — Тем не менее, Свити Белль не двинулась с места, пока к ним не присоединилась Рэрити, голова которой была обёрнута огромным полотенцем того же сногсшибательного оттенка, что и её грива.
— Привет, мои дорогие. Болтаете, да? — Она сбилась с шага, заметив бокалы из-под вина, и, сев на диван, бросила на Свити пронзающий взгляд. — Да, Свити, я смотрю, у тебя тут вино. Не думаю, что это мама его тебе дала.
Свити с невозмутимой грацией посмотрела на неё в ответ.
— Нет, я сама его купила.
Сёстры долго мерили друг друга взглядами, пока Рэйнбоу Дэш не начала ёрзать, собираясь выступить в защиту Свити, а заодно и в свою. Но как только она открыла рот, Рэрити фыркнула и отвернулась.
— Ну, тогда не забудь ещё раз почистить зубы. Красные вина оставляют пятна, знаешь ли.
Свити Белль ухмыльнулась, продемонстрировав зубы, которые и правда были окрашены в светло-фиолетовый цвет.
— Спасибо, мамочка. Но я пока не собираюсь в кроватку. — Она вскочила на ноги и слегка покачнулась. — Ого, ха, крепкая штука. Неважно. Я отлучусь на некоторое время и, вероятно, не вернусь. Могу я оставить вас одних сегодня без присмотра?
— Уверена, мы будем паиньками, — ответила Рэрити. — Помни, если тебе понадобится поддержка, ты всегда можешь опереться о фонарные столбы. Для этого они и существуют.
— Собираешься потусоваться с друзьями? — вставила Дэш.
— С другом. — На лице единорожки появилась лёгкая улыбка. — Мне было очень приятно поболтать с тобой, Рэйнбоу Дэш. Увидимся с вами утром. — Она беспечно помахала сестре копытцем и пружинистой рысью выскочила за дверь.
— Ну, кажется, она счастлива, — сказала Рэрити. — Дай угадаю, решила навестить Пипсквика?
— Ага, скорей всего.
— Как думаешь, она спит с ним?
Дэш потёрла мордочку копытом.
— Ага, она вроде как на это намекала. А что не так?
Рэрити глубоко вздохнула.
— Да нет, всё так. Она уже взрослая или почти взрослая. Ей позволено жить своей жизнью, а это значит, делать выбор и совершать ошибки. Худшее, что может случиться — это сердечные раны.
— Угу. Или жеребята! У тебя может появиться маленькая племянница или племянник! — Она игриво подтолкнула Рэрити копытом.
— Тьфу, типун тебе на язык, Рэйнбоу Дэш!
— Тётушка Рэрити! Неплохо звучит.
— Ха! Ну уж нет, мы никогда не станем использовать это слово. — Она пролевитировала к себе пустой бокал Свити и бутылку с остатками вина, внимательно изучила этикетку, а затем пожала плечами и перелила вино в бокал. — Никакой. Тётушки. Рэрити! Никогда.
— А что так? Это мило. И, я думала, ты не любишь красные вина.
— О, ничего против них не имею, дорогуша. — Она сделала глоток, покатала его во рту и кивнула. — Что ж, по крайней мере у Свити неплохой вкус. В общем, я люблю красные сорта, но они оставляют пятна. Но это уже неважно.
— Это почему же?
— Ну, ты его тоже пила. Теперь мы стоим друг друга.
— Это мило. Наверное.
Рэрити прислонилась плечом к плечу подруги.
— Мило. Просто прими это.
— Идёт. — Пегаска подняла крыло и осторожно положила его на спину Рэрити. — Кстати, спасибо тебе за весь этот день.
Придвинувшись чуть ближе под этим нежным перистым одеялом, Рэрити тихонько мурлыкнула.
— Это мне нужно сказать тебе спасибо. После прошлой ночи я бы не удивилась, если бы ты просто встала и ушла.
— Я бы никогда так не поступила.
— Что ж, может, и нет. — Рэрити сделала ещё один глоток. — Для этого ты слишком хорошая пони. Уж точно лучше меня.
— Эй. — Дэш наклонилась, пытаясь поймать взгляд подруги. Единорожка отвернулась, и Дэш потянулась копытом к её плечу, мягко сдвинув их мордочки вместе. — Никогда так не говори, Рэрити. Мы все совершаем ошибки, но это не значит, что ты плохая пони.
Она фыркнула.
— Скажи это семье Терраццо.
— Думаю, мы могли бы. — Дэш погладила спину Рэрити маховыми перьями своего крыла, как делал её отец, когда пегаска была ещё жеребёнком и возвращалась из лётной школы в слезах. — Если ты считаешь, что обязана это сделать, или если это может им помочь. Но ты всё ещё можешь жить своей жизнью. А не просто... плыть по течению. Как делала я.
Рэрити потёрлась щекой о щёку Дэш, а затем опустила голову ей на холку.
— Как делала ты. Я думаю, что в страдании, должно быть, есть нечто магнетическое, Рэйнбоу Дэш. Пони, испытывающие боль, тянутся друг к другу.
— Это чересчур смазливо даже для тебя, Рэрс.
— Сказала кобылка с книгой стихов в копытах.
Хм, справедливо. Дэш взглянула на сборник поэм Сонг Спэрроу, затем осторожно закрыла книгу и положила её на край стола. — Так лучше?
— Ты на правильном пути, — выдохнула Рэрити в ухо пегаске. Она чуть наклонила голову и нежно прикусила кожу у неё за подбородком.
Рэйнбоу Дэш была не из тех пони, кого легко заставить нервничать. Годы головокружительных трюков, проведённых на виду у десятков тысяч зрителей, многочисленных радиоинтервью, дипломатических приёмов и государственных мероприятий, не говоря уже о всевозможных приключениях с подругами, научили её относиться к напряжённым ситуациям несколько по-другому, чем большинство пони. Стычки с драконами, гидрами, чейнджлингами и тёмными духами вызывали у неё скорее волнение, а не страх.
Но откуда тогда взялась эта нервная дрожь? Её сердце забилось быстрее, шкуру покалывало, каждый волосок пытался встать дыбом. Всё внутри сжалось, а мочевой пузырь просто возопил, внезапно решив, что ей нужно пописать.
“Прекрати! Успокойся. Ты же не жеребёнок”.
Дэш сделала долгий, медленный вдох и притянула Рэрити ближе своим крылом. Спустя несколько ударов сердца она успокоилась, и они снова стали просто двумя кобылками, сидящим рядом на диване, одна из которых, без сомнения, ждала взаимного ответа на свой поцелуй.
И Дэш ответила. Она повернула голову и прижалась губами к мордочке Рэрити. Их рты открылись, на мгновение языки соприкоснулись и каждый из них почувствовал вкус вина на другом. Копыто Рэрити нашло копыто Дэш, и она крепко прижала его к груди.
— М-м, — пробормотала Рэрити, когда они оторвались друг от друга. Она прижалась лицом к шее Дэш и глубоко вдохнула, наслаждаясь её запахом, а когда выдохнула, её дыхание чуть не обожгло кожу пегаски. — Знаешь, мы сегодня очень рано встали. Возможно, нам стоит и лечь пораньше.
— Эм, ты устала?
— Не совсем, — ухмыльнулась ей Рэрити и быстро допила вино. — Не хочешь сперва принять душ?
Дэш на секунду задумалась. Она всё ещё чувствовала себя чистой.
— Неа, я в порядке.
Единорожка моргнула.
— Ты уверена, дорогуша?
— Ага, я же мылась утром, помнишь?
Прошло несколько секунд, прежде чем Рэрити ответила, и Дэш могла поклясться, что она увидела, как её подруга почему-то закатила глаза.
— Да, конечно, как глупо с моей стороны было забыть об этом. Ну, тогда пошли. — Она хлестнула пегаску по боку хвостом, всё ещё немного влажным после её собственного душа, и потрусила вверх по лестнице, кокетливо оглядываясь через плечо.
Но направилась она не в спальню. Дэш нашла единорожку в ванной, она разматывала с гривы полотенце. Та всё ещё пахла сыростью, и, стоя в дверях, Рэрити ощупала её копытом и нахмурилась.
— Могла бы просто высушить феном, — сказала Дэш.
Рэрити пренебрежительно махнула ногой.
— На это ушло бы не меньше двадцати минут, дорогуша. А на сегодняшний вечер у меня есть планы получше. — Дверной проём не был особенно узким, но она плотно прижалась к Дэш, проходя мимо неё. Медленным, томным движением она взобралась на кровать, демонстративно потянулась, выставляя напоказ все линии и изгибы своего тела, и, завладев полным и безраздельным вниманием подруги, плюхнулась на бок, хихикая, как школьница.
— Никак пытаетесь меня соблазнить, мисс Рэрити? — с улыбкой спросила Дэш, забравшись на кровать рядом с единорожкой.
— Возможно. — Она обняла пегаску за шею передней ногой и притянула к себе для долгого, продолжительного поцелуя. Больше никакой утончённости, только сплетение языков, терпких от вина, и странный, тревожащий, соблазнительный вкус чужой слюны. Спустя мгновение они разорвали поцелуй, и Рэрити игриво прикусила её за подбородок. — И как, у меня получается?
— Скажу через пару минут, — прошептала Дэш. Она стала перешагивать через распростёртое тело Рэрити, осторожно ступая по мягкому матрасу, и ещё раз поцеловала её в шею. Единорожка мурлыкнула под ней, их тела были так близки, что Дэш почувствовала, как от этого звука у неё защекотало в груди, а когда Рэрити заёрзала, то её шёрстка пощекотала живот пегаски.
Дэш медленно опустилась, её бедра оседлали бок Рэрити, а соски и промежность прижались к кьютимарке единорожки. В этом поступке было нечто неуловимо запретное. Кьютимарки были сакральным истинным выражением сущности пони, визуализацией самой их души. А она почти трётся своим хозяйством о метку подруги.
Если это и беспокоило Рэрити, она не подала и виду. Лишь хихикнула, когда Рэйнбоу прикусила кожу под её шеей, а затем, нежно лаская пегаску, провела передней ногой по её боку. Потом она нашла крыло Дэш и взъерошила копытом короткие кроющие перья.
— Хмм... Дорогуша, остановись на минутку.
Опершись на передние ноги, Дэш приподнялась, глядя вниз на распростёртое под ней тело Рэрити.
— Ты в порядке?
— Конечно. Я просто хочу на них посмотреть. — Единорожка вывернулась из-под неё и села, так что они прижались грудью друг к другу. Она вытянула копыта, ухватившись за крыло Дэш, и потянула его с нежной настойчивостью.
— На мои крылья? — Дэш расправила его, прежде чем Рэрити успела дёрнуть слишком сильно. — А что в них такого?
Рэрити провела копытом по его переднему краю. Перья там были короткие и гладкие, плотно прижатые друг к другу для создания аэродинамического профиля, необходимого пегасам для получения подъёмной силы. Рэйнбоу не могла управлять ими так, как маховыми перьями, но все они были так же пронизаны кровеносными сосудами и нервами. Они и должны такими быть, чтобы во время полёта она чувствовала ветер и малейшие изменения потока воздуха.
— Они такие мягкие. — Рэрити наклонилась и потёрлась щекой о перья. — Как пух.
— Это и есть пух.
Единорожка улыбнулась.
— Даже лучше пуховой подушки. Мягкие и такие тёплые. — Она легонько подтолкнула Дэш, укладывая её спиной на матрас и следуя за ней, и прижалась лицом к нижней стороне крыла пегаски.
Теперь копыта Дэш были свободны, и она воспользовалась ими, чтобы исследовать тело Рэрити. Её грива всё ещё была влажной и прохладной, но на этом фоне шёрстка белоснежной пони просто пылала жаром, как будто в её прекрасной груди горел костёр. Пегаска обхватила подругу передними ногами, наслаждаясь слабым биением её сердца.
Она может к этому и привыкнуть.
Спустя секунду Рэрити подняла голову, пристально глядя на её перья. Она сложила губы в трубочку и дунула, заставляя их трепетать и дрожать, а затем опустила нос, чтобы коснуться их кончиков. Это было щекотно, и Дэш не смогла сдержать улыбки.
Рэрити этого не заметила, так пристально она разглядывала перья подруги.
— Наверное... для пегасов это очень личное, да? Позволить кому-то ухаживать за своими перьями?
— Наверное? Это всё равно, что позволить кому-то причесать тебя или расчесать твою гриву, разве что ему придётся делать это губами. Из-за этого всё получается чуть более интимно, понимаешь? — Она провела копытом по гриве Рэрити, на мгновение задавшись вопросом, какова она на вкус. Как фруктовый шампунь, наверное. Что ж, у неё было достаточно времени, чтобы это выяснить. Она приподняла голову, пытаясь схватить её гриву губами, но под тяжестью подруги, лежащей на её груди, не смогла до неё дотянуться.
— Хм. А как мне... ну, знаешь, сделать это?
— Э-э... — Рэйнбоу Дэш нахмурилась. Как превратить годы бездумной практики, инстинкт, присущий всем пегасам с самого рождения, в простые слова? — Типа, просто представь, что ты их расчёсываешь. Ты можешь почувствовать губами, что некоторые перья лежат неровно. Попытайся вернуть их на место. Аккуратно. И не вздумай их тянуть.
Рэрити переместила свой вес, скользя вверх по телу пегаски, пока её губы не достигли основания крыла подруги. Она нерешительно наклонила голову, остановившись буквально в волоске от него, и Дэш почувствовала, как тёплое дыхание заполняет пространство между её перьями. Это было словно полёт в тёплый летний день, и она закрыла глаза с тихим вздохом.
Первое прикосновение Рэрити было словно удар током. Её губы едва касались перьев Дэш, но спустя пару секунд она осмелела и сильнее прижала мордочку к крылу, выравнивая каждое перо по отдельности, позволяя им скользить между губами, когда она наклоняла голову. Пегаска почувствовала, как язык Рэрити выскользнул наружу и прошёлся по опахалам, оставив их влажными и горячими.
Единорожка была не слишком искусна, но это было и не важно. Рэйнбоу Дэш почувствовала, как у неё перехватывает дыхание, а кожу покалывает при малейшем прикосновении пёрышка к губам Рэрити. Конечно, она каждый день ухаживала за крыльями, но ощущение того, как другая пони прижимается губами к её коже, нежно лаская самую чувствительную часть её тела, казалось, проникало прямо в душу, словно подруга обнажила её сердце и провела языком по его бьющейся поверхности.
Впрочем, не самую чувствительную часть, судорожно вздохнув, поняла она. Ею был пылающий уголёк между её задних ног, там, где было прижато бедро Рэрити, и где она, без сомнения, чувствовала растущее возбуждение Дэш.
Пегаска поняла, что настал переломный момент. Конечно, было уже довольно жарко, учитывая, что Рэрити буквально лизала её крыло, но у каждого свидания была граница, за которой оно переходит от просто интимного к откровенно сексуальному, и, судя по тому, как единорожка двигала бедром, прижимая его к паху Дэш, они уже её перешли.
— Перестань ёрзать, дорогуша, — прошептала Рэрити. Но прошептала с улыбкой и ещё крепче прижалась бедром к промежности Дэш, отчего та содрогнулась, и единорожке пришлось ухватиться передней ногой за плечо подруги, чтобы удержать равновесие. Когда Дэш снова смогла дышать, Рэрити вернулась к её крылу и некоторое время то покусывала перья губами, то дразняще поглаживала её пах бедром.
Затем настала очередь второго крыла.
Вскоре простыни под ними стали влажными от пота. Воздух вокруг будто бы загустел и окутал Дэш, как шерстяное одеяло, горячий и густой от мускуса и смешанных запахов их пота и возбуждения. Она схватила Рэрити за переднюю ногу, подтянула её к своей мордочке и провела по ней языком до самого плеча единорожки. На вкус она была как хлопок и соль, пропитанные тяжёлым, пьянящим запахом секса.
Рэрити оторвала губы от крыла Дэш и окинула её невидящим взглядом. Пряди гривы прилипли к её лицу, глаза по-совиному моргали в полумраке комнаты. Она хихикнула от прикосновения языка пегаски и попыталась высвободить ногу.
Чего, разумеется, никак нельзя было допускать. Попытка освободиться превратилась в потасовку, и вскоре они уже катались по кровати, их ноги и крылья переплелись, рты целовали и облизывали друг друга. Шальное копыто подруги ткнулось Дэш в нос, и она зарычала, толкая её изо всех сил, пока, наконец, Рэрити не оказалась распростёртой под ней. Они остановились, тяжело дыша, обхватив копытами плечи друг друга. Шея Рэрити была всего в нескольких сантиметрах от пегаски, и Дэш прижалась к ней губами, нежно целуя её кожу, затем покусывая, затем кусая, всё сильнее и сильнее, пока единорожка не взвизгнула.
Этот звук был музыкой для её ушей, вкус кожи Рэрити был лучше любой сласти. Приторный запах мускуса затуманил её разум, и она глубоко, судорожно вздохнула, но острая боль в ухе вернула её в реальность. Рэрити впилась в него зубами, а затем повернула голову, перекатывая Дэш на спину. Единорожка не была тяжёлой кобылой, но она навалилась всем своим весом, вдавливая подругу в матрас. Зубы Рэрити превратились в иглы, челюсти — в тиски, и Дэш ахнула. Из её груди вырвался слабый жеребячий крик, отчего её лицо вспыхнуло от унижения.
— Тише, тише... — голос Рэрити был похож на выдох. Она медленно разжала челюсти, и через миг боль сменилась успокаивающим прикосновением языка единорожки, ласкающего уязвлённую плоть. — Ах, дорогуша, прости меня. Тут немного крови.
Прошло несколько секунд, прежде чем Дэш смогла ответить. Она усмехнулась и закрыла глаза, наслаждаясь прикосновением языка Рэрити.
— Я в порядке. Просто, знаешь, это было неожиданно.
— Угу. — Дэш почувствовала, как около её уха шевельнулись губы Рэрити: эта кусачая засранка улыбнулась. Ничего, она ей это ещё припомнит.
Рэйнбоу Дэш провела копытом по боку Рэрити. Он был горячим и скользким от пота. Забавно, та Рэрити, которую знала пегаска, должна была прийти в ужас и тут же метнуться в душ, но вместо этого они лежали, сплетясь друг с другом, смешивая свой пот, в то время как язык подруги успокаивал её раны.
— Ты всегда такая в постели? — спросила пегаска.
Рэрити приподняла голову, чтобы ткнуться носом в щёку Дэш, а затем наградила её долгим, томным поцелуем, прежде чем ответить.
— Я стараюсь приспособиться к партнёру.
— Очень любезно с твоей стороны. — Пегаска дёрнула ухом и не смогла удержаться от улыбки. Оно уже было распухшим и горячим. — Хотя и оставляет следы. Что скажут пони?
— Кого это волнует? — Рэрити поцеловала её ещё раз, а затем поднялась на передние ноги, нависая над распростёртым телом Дэш. Её грива рассыпалась по плечам спутанными курчавыми локонами, достаточно длинными, чтобы достать и щекотать грудь пегаски, и она положила копыто на её живот, описывая круги, которые медленно спускались всё ниже и ниже, уже миновав пупок.
“Сюда”.
Дэш зажмурилась и чуть дёрнулась всем телом, когда копыто Рэрити коснулось её сосков. Обе пони замерли, понимая, что вот-вот перешагнут какую-то новую черту.
— Последняя возможность отступить, дорогуша, — прошептала Рэрити. — Ты хочешь пойти дальше?
А то. Обычно, отвечая на такие вопросы, Дэш никогда не лезла за словом в карман, но сейчас всё, что она смогла сделать, это еле заметно отрывисто кивнуть.
“А ты уверена? Она твоя подруга, и ты помнишь, что случилось, когда ты в последний раз пересекала эту границу”.
Вернулись воспоминания о двух её прошлых любимых: Соарин, тяжело дышащий вместе с ней на вершине облака, их гонка закончилась, вот-вот начнётся борьба, которая завершится тем, что он повалит её на спину и овладеет ею. Клаудфаер, последовавший за ней в душ после её первого выступления.
И после нескольких секунд раздумий, даже не заметив, что Рэрити приподняла бровь, она поняла, что ей всё равно. Нарушение границ дружбы, стёртых любовью (или похотью, сексом, или чем бы то ни было ещё), никогда не причиняло ей боли. В отличие от жизни, но она должна была продолжать жить.
Рэрити всё ещё ждёт, вдруг осознала она. Очевидно, одного кивка было недостаточно. Пегаска облизнула губы, обнаружив, что они вдруг стали сухими, как пергамент.
— Да. Хочу.
— Хорошо, — улыбнулась Рэрити. — Я тоже. — Она наклонила голову, чтобы поцеловать Дэш в пупок, и скользнула вниз, удобно устроившись на матрасе, так, чтобы её плечи оказались на одном уровне с тазом пегаски. Она снова поцеловала подругу в живот и нежно обхватила её бёдра передними ногами, раздвигая их, чтобы отдать во власть ночи её самые сокровенные места.
Дэш сглотнула. Дыхание пегаски стало неровным и прерывистым:
— Ты уже, эм, делала это когда-нибудь? С кобылкой, я имею в виду?
— С кобылкой? Нет, — ответила Рэрити, ненадолго прекратив её целовать. — Но я думаю, что немного знаю о том, чего любят кобылки. Сейчас мы это и проверим. — Она опустила голову, и кончик её языка коснулся соска Дэш. И ещё, и ещё.
Первое прикосновение было словно шок. Ощущение горячего, влажного языка, скользящего по такой чувствительной, интимной части её тела, заставило пегаску содрогнуться. Когда Рэрити пустила в ход ещё и зубы, Дэш едва сдержалась, чтобы не взвизгнуть и не отпрянуть.
Но Рэрити была очень нежной. Её зубы лишь удерживали Дэш на месте, в то время как язык ласкал сосок, зажатый между ними. Каждое его прикосновение пронзало всё тело удовольствием, и она обнаружила, что ритмично двигает бёдрами навстречу единорожке, пытаясь потереться промежностью о её грудь.
“Эдак я всю её перепачкаю”.
Вздрогнув от этой мысли, Дэш попыталась обхватить спину подруги задними ногами, чтобы поймать её в ловушку. Увы, для этого ей не хватило гибкости. С озорной ухмылкой Рэрити подняла на неё взгляд.
— Терпение, дорогуша. — Она сомкнула зубы вокруг соска Дэш, достаточно сильно, чтобы заставить её вскрикнуть, но в тот же миг вернулась к поцелуям, её мягкие губы скользнули вниз по последним сантиметрам живота пегаски к тому месту, где сходились бёдра. Она помедлила, наслаждаясь этим зрелищем, затем повернула голову набок и слегка прикусила внутреннюю сторону её ноги.
— Пожалуйста, пожалуйста... — проскользнув сквозь роскошную гриву кобылки, копыта Дэш надавили ей на загривок, толкая её голову вниз. Всё что угодно, лишь бы сделать так, чтобы язык Рэрити оказался там, где он был нужнее всего.
Рэрити застыла. Она чуть наклонила голову, так, чтобы их взгляды встретились, и долго смотрела Дэш в глаза. Затем, не отрывая от неё взгляда, она начала медленно опускать мордочку, буквально по миллиметру в секунду, пока Дэш не почувствовала её горячее дыхание, а затем лёгкое прикосновение, нежное, как пёрышко, когда губы Рэрити коснулись её промежности.
Дэш не видела, что произошло дальше, она не могла оторвать взгляда от глаз Рэрити. Но почувствовала, как та высунула язык, чтобы лизнуть её естество. Раз, другой, потом решительно просунула его между половых губ Дэш и протянула его к маленькому бугорку, спрятанному наверху, и на этот раз пегаска действительно вскрикнула. Рэрити накинулась на него, и у Дэш перехватило дыхание. Изящные, но уже безжалостные копытца, держали её промежность открытой, раздвигали губы, распахнув горячую, влажную, тайную плоть, которую знали лишь любовники Дэш. Её гладкие складочки не сопротивлялись ощупывающему языку единорожки.
Похоже, Рэрити больше не думала её дразнить. Она наклонилась ниже, её губы обхватили крошечный бугорок, спрятавшийся там, где сходились половые губы Дэш, чтобы оголить его, на расправу своему языку. Это было быстро, жёстко и беспощадно.
Рэйнбоу Дэш не продержалась и десяти секунд. Давление внутри неё росло, как воздушный шарик, готовый лопнуть, ему не хватало только булавки. Она задыхалась, дёргалась, отчаянно желая, чтобы последний толчок бросил её через край.
“Не останавливайся! Не останавливайся! О Селестия, не останавливайся!”
Рэрити и не собиралась. Её язык ласкал Дэш изнутри ещё несколько мгновений, а затем скользнул обратно вверх по щели, туда, где скрывался её бутон. Всего лишь касание, лёгкое нажатие и облизывание. Давление между ног пегаски достигло пика: воздушный шарик лопнул, пороховая бочка взорвалась. Она вскрикнула, когда оргазм сотряс её тело, и тёмная комната вспыхнула ослепительным светом, после которого осталась лишь темнота.
Возможно, она на миг потеряла сознание. А может, и нет. Просто несколько секунд всем, что она видела, были лишь крошечные искорки, танцующие на периферии её зрения, а всем, что чувствовала — вес тела Рэрити на своих бёдрах. Когда она наконец вспомнила, что нужно дышать, воздух хлынул в её лёгкие, пропитанный мускусом, сексом и дыханием единорожки, когда она прижала свои губы к её губам для долгого, неторопливого поцелуя.
Когда поцелуй закончился, Рэйнбоу Дэш провела языком по мордочке Рэрити. Шёрстка на её подбородке потемнела от соков пегаски, они были кисловатыми и резкими на вкус, но она вылизывала её, пока не осталось ничего, кроме аромата кожи своей партнёрши и соли её пота.
Сами не заметив как, они перевернулись, и теперь Рэрити лежала под ней, тихо бормоча что-то, пока Дэш покусывала её шею. Под короткими изящными волосками её шёрстки виднелось несколько красных рубцов, оставшихся от их прежней игры, и Дэш поцеловала их в знак извинения.
— Первый раз с кобылкой? Правда? — прошептала она, когда её зубы, продолжающие покусывать шею Рэрити, оказались у её уха.
— А ты что, недовольна? — Белое копытце слегка коснулось плеча пегаски.
— После такого? — хихикнула Дэш. — Мне повезло, что я вообще осталась жива. — Она подчеркнула свои слова поцелуем в грудь Рэрити, потом ещё и ещё, каждый раз опускаясь чуть ниже.
Рэрити тихо мурлыкнула в знак одобрения, её тело чуть дрогнуло под тяжестью Дэш. Она подождала, пока та лизнёт её в живот, прежде чем вмешаться:
— Ты не обязана делать для меня то же самое, дорогуша. Уверяю, мне это понравилось не меньше, чем тебе.
— Ага, ну... А может, я этого хочу.
— Тогда не буду мешать, — усмехнулась Рэрити. — Приступай.
Она откинулась на подушку и, не колеблясь ни секунды, раздвинула ноги.
Во все глаза Дэш уставилась на представшую перед ней бесценную награду. Промежность Рэрити была такой же, как и всё остальное — прекрасной. Стройный живот встречался с идеально очерченными ногами, а между ними пегаску ждала пара изящных, совершенных губ. Сейчас они были набухшими, скользкими от влаги, и между ними виднелась пара складочек чуть потемнее. От одного взгляда на них она почувствовала, что ей снова становится жарко.
“Ладно, ты сможешь. Это то же самое, как с Соарином”. Вот только всё было совсем по-другому. Например, у Соарина был член, а у Рэрити, конечно же, нет. Дэш опустила голову так низко, что её мордочка оказалась всего в паре сантиметров от паха единорожки. Дразнящий мускусный аромат сводил её с ума, требуя немедленно наброситься на сладкую, чувствительную плоть, лежащую перед ней. Нет, определённо никакого члена тут нет.
“Ладно, тогда просто сделай то, что делала Рэрити”.
И верно. Она могла бы. Влёгкую. Дэш сделала глубокий вдох и осторожно выдохнула. Рэрити тихо застонала, и капля прозрачной жидкости стекла по её губам.
”Ну же, давай. Сейчас или никогда!”
Она начала с поцелуя, слегка прижавшись губами к вагине Рэрити. Пегаска осторожно высунула язык, коснувшись её скользких складок. Вкус показался ей... необычным. Солоноватым и резким, но не неприятным. Она снова лизнула Рэрити, желая попробовать ещё. Единорожка снова застонала, и мягко подалась бёдрами навстречу мордочке Дэш.
Как раз такого одобрения и не хватало пегаске. Её язык с каждым разом погружался всё глубже, она воспользовалась копытом, чтобы держать промежность Рэрити открытой, обнажая всё больше влажной манящей плоти. Внутренние губы единорожки разошлись, как лепестки цветка. Из любопытства Дэш слегка прикусила их и получила в награду ещё один резкий вздох и толчок бёдер подруги.
Пегаска усмехнулась и скользнула языком глубже между складок Рэрити, дразня ту у самого входа. Копыта единорожки вцепились ей в гриву, чтобы сильнее прижать её мордочку к промежности. Каждое касание языка Дэш вызывало тихий стон единорожки и спазм глубоко у неё внутри. Её соки свободно стекали по подбородку пегаски, пропитывая хвост Рэрити и простыни под ними.
В конце концов стоны единорожки затихли, и даже самое активное вылизывание вызывало у той лишь тихое удовлетворённое мурлыканье. Дэш на мгновение отстранилась, не обращая внимания на разочарованный стон, и решила раскинуть мозгами. Что всегда потом делал Соарин?
“Вот, блин. Надо же быть такой дурой”.
Обоими копытами она раздвинула губы Рэрити, обнажив укромный бутон, притаившийся на их вершине. Он мягко подрагивал с каждым вздохом белоснежной пони, почти невидимый в темноте. Медленно, осторожно Дэш провела по нему кончиком языка. Реакция была именно такой, на какую она и рассчитывала.
— Да! — крикнула Рэрити. Её передние ноги, лежащие на загривке Дэш, переплелись, притягивая её голову ещё ближе и теснее и прижимая её губами к паху.
От этого вскрика Дэш ухмыльнулась и лизнула крошечный бугорок напряжённой плоти ещё сильнее. Бёдра Рэрити содрогнулись, толкнув мордочку Дэш, словно единорожка была жеребцом, пытающимся загнать в неё свой член. Пегаска наклонилась вперёд, чтобы прижать её к кровати. Для такой, казалось бы, неспортивной пони, Рэрити силы было не занимать.
Впрочем, это уже было не важно. Каждый поцелуй, казалось, всё больше сводил её с ума, и вот через минуту она издала последний задыхающийся всхлип, её бёдра напряглись, а копыта рванули гриву Дэш. Промежность Рэрити была горяча как печь, этот жар обволакивал и обжигал мордочку пегаски. Белоснежная пони содрогнулась, а затем рухнула, словно в её теле не осталось ни одной кости. Её грудь вздрагивала при каждом вздохе, а широко раскрытые расфокусированные глаза уставились в темноту.
С трудом перебирая копытами и прижимаясь к Рэрити, Дэш поднялась выше, к её лицу. Они обе были скользкими от пота и не только, простыни липли к ним, а воздух пах сексом, и Рэйнбоу Дэш буквально упивалась этим. Она перекатилась на матрас, прижавшись к боку подруги, и положила переднюю ногу ей на грудь, пока та переводила дыхание.
— Ну как... — она примолкла, чтобы прикусить зубами прядь гривы Рэрити. Так и есть, на вкус как фруктовый шампунь. — Было неплохо?
— Всё не так просто, дорогуша, — хихикнула Рэрити. Она перекатилась на бок, прижавшись к пегаске грудью. Их дыхание смешалось.
— Ага, но... Да ладно тебе, на кону моё эго.
— Ах да, конечно. — Единорожка поцеловала её в кончик носа. — Это было... неплохо.
— Круто. — Она пыталась подавить зевок, но безуспешно. — Ну, эм, и что дальше?
— Дальше? — Рэрити немного помолчала. Казалось, она уже полностью пришла в себя. — Полагаю, мы ляжем спать, а остальное решим уже утром. Утро вечера мудренее.
Хорошая мысль. Дэш хотела сказать это вслух, чтобы похвалить мудрость Рэрити, но ночь уже окутала её разум своей пеленой, а кровать была такой мягкой, да и в объятиях подруги пегаска чувствовала себя в полной безопасности.
И она уснула.
К моменту как Рэйнбоу Дэш проснулась, прошло уже много часов.
Высоко в небе, с южной его стороны, стояла луна. Её холодный свет заполнил комнату, отбросив на пол возле окна квадратные тени. Для пегасьих глаз Дэш было светло как в полдень.
Рэрити развалилась рядом и спала как убитая. Во сне кобылки разорвали объятья, и теперь их разделяло несколько сантиметров влажных простыней. Рэйнбоу придвинулась ближе, чтобы уничтожить этот разрыв, и прижалась мордочкой к изгибу шеи единорожки. Восхитительный, пьянящий аромат секса всё ещё исходил от неё, исходил от них обеих, и Рэйнбоу жадно вдыхала его.
Рэрити пошевелилась. Её глаза приоткрылись, и на губах мелькнула еле заметная улыбка. Она прижалась теснее, пробормотала что-то, чего Дэш не расслышала, а затем снова отключилась. Остался лишь звук её медленного дыхания.
“Так кто же мы?”
Вопрос возник словно из ниоткуда. Рэйнбоу Дэш обдумывала его, не сводя глаз со спящей Рэрити. Подруги? Пара? Что-то среднее?
Ей нужно было поразмыслить, и она почувствовала, что холодное небо вновь зовёт её к себе. Пустые ледяные просторы небес, где она могла целыми днями парить с закрытыми глазами, позволяя морозному воздуху уносить прочь её волнение и страх. Где она могла бы быть самой собой.
Медленно, чтобы ненароком не разбудить Рэрити, она выбралась из постели. На полу лежало забытое одеяло, сброшенное в порыве страсти, и она, схватив его ртом, накрыла им спящую подругу. Единорожка что-то тихо пробормотала во сне и крепко прижала его к себе копытами.
Их комната была на втором этаже. Дэш выскользнула в окно, прикрыла его за собой и исчезла в безбрежном океане ночи.