Fallout Equestria: Хроники Дитзи Ду
Глава 3. Под новым руководством
“Что ж, я решила испытать свою удачу в большом городе: Мейнхэттене!”
Розовый.
Из всех цветов, розовый, как правило, один из самых радостных и весёлых. Он обычно ассоциируется с вечеринками, конфетами, серпантином и прочими вещами, поднимающими настроение. Однако, если вы соедините его с другими словами, он может потерять большую часть своего смысла. Слова "розовый" и "падение", объединённые вместе, дают вам понять, что вы уволены с работы (уведомление об увольнении). "Розовый" и "глаз" — производят довольно неприятное впечатление (Pink Eye — конъюнктивит). Объединение слов "розовый" и "облако", как я уже поняла, дали название самому подлому заклинанию некромантии, которое когда-либо было создано зебрами. Именно такое розовое облако покрыло каждый дюйм Кантерлота.
Увидев это ужасное зрелище, Мэй впала в шок. Я хотела успокоить её, надеясь понять, почему она была так расстроена, но у меня не было возможности. Мэй начала кричать, невольно брыкаясь. Я пыталась утешить её и помочь, но она укусила меня. Я по-настоящему испугалась за неё и стала звать на помощь, крича при этом с такой силой, что едва не потеряла голос. Я была очень рада, что мои новые друзья услышали мои крики. Через несколько мгновений, Рейдер и Гизмо уже нашли нас. Во рту Рейдера был шприц, который он передал Гизмо, сообщив мне, что это было успокоительное. Видимо, у него был опыт работы с буйными заключенными, впадающими в припадки, во время работы в Разбитом Копыте. Мы с Рейдером решили схватить и держать Мэй, в то время, как Гизмо вводил препарат в её бедро. Эффект был незамедлительным. Истерики Мэй утихли, и она обмякла. Её мучительные крики прекратились и, наконец, она погрузилась в бессознательное состояние, позволив Рейдеру и мне поднять её. Мы отнесли Мэй обратно в клинику, положив на пустую кушетку. Я натянула на неё одеяло, надеясь, что смогу остановить дрожь, которую всё ещё испускало её тело. Я хотела дать ей возможность отдохнуть, и мы втроём оставили её в покое и вышли из клиники.
— Что произошло? — спросил Гизмо, когда мы вышли наружу.
— Я не совсем уверена, — честно призналась я. Я осматривала город и подошла к его границе, чтобы посмотреть на Кантерлот. — Она увидела Кантерлот, упомянула Литтлхорн, а затем её схватил приступ.
— Каждый пони знает о резне в Литтлхорне, — сказал Гизмо, вздыхая и опуская голову, вспомнив об этом. — Моя старшая сестра умерла там, когда я был ещё жеребёнком. Я не понимаю, при чём здесь Кантерлот.
— Я знаю, — сказал Рейдер, пристально взглянув на далёкую скалу. Он смотрел на неё с намёком на неверие, потом повернулся к нам и продолжил. — Однажды я читал отчёты о резне в Литтлхорне; большинство военнослужащих высоких рангов также имели доступ к этой документации, учитывая сообщение о новом оружии, которое там использовалось.
Я резко почувствовала щемящее чувство в желудке. Я знала, что мне не понравится то, что я услышу. С каждым словом, сказанным о Литтлхорне, моё соболезнование по отношение к Мэй возрастало всё сильнее и сильнее. — Что это было?
— Они назвали его Розовым Облаком, — ответил Рейдер, указывая на Кантерлот. — Понятно, почему. Что как раз-таки не понятно, так это то, почему оно так смертельно опасно. Ни один пони не выжил при контакте с ним. Насколько я понял, это — ядовитый газ, пропитанный некромантической магией. — Будучи земнопони, мнение Рейдера, имеющего менее, чем искусное понимание тонкостей магии, имело смысл. Хотя я тоже ничего не знала об этом. — Если просто предположить, то я бы сказал, что Кантерлот был подбит этим Облаком, помещённым в мегазаклинание.
— А как насчёт принцесс? — отчаянно требовала я. Можем ли мы быть уверены, что Луна и Селестия сумели помешать воздействию мегазаклинания на город. Тем не менее, если Облако и вправду просочилось, и особенно имело такие ужасные свойства, о которых упоминал Рейдер, то надежда на то, что они всё ещё живы, была жестоко убита.
Рейдер покачал головой. — Не могу сказать. Принцессы имеют намного больше силы и способностей, чем любой обычный пони, но даже у них есть свои пределы. — У меня вдруг закружилась голова. — Есть шанс, что они по-прежнему могут быть там, но я могу гарантировать, что все остальные пони в городе уже мертвы.
Вот и всё, игра окончена. Если Принцессы погибли, то надежды у Эквестрии уже точно не было.
— Может и нет, — вмешался Гизмо. Я взглянула на него, что-то внутри меня ужасно кричало и хотело услышать от него хоть что-то, что сможет возродить мою надежду. Он выглядел неуверенным, явно потрясённым новостями о Розовом Облаке, но всё же он вернул себе немного решимости.
Он сел и продолжил говорить: — В Кантерлоте было построено Стойло 1, оно было разработано специально для размещения в нём Принцесс и большинства пони из высших слоёв Правительства Эквестрии. Эпплблум подозревала, что Кантерлоту, будучи столицей, возможно, придётся иметь дело с большими угрозами, чем жар-бомбы. И я полностью уверен, что она внесла коррективы в план Стойла, чтобы учесть эти обстоятельства.
Я была настроена скептически. Как бы хорошо ни звучало то, что в Кантерлоте было Стойло для Принцесс, не было никакой гарантии, что его достроили. Кроме того, только потому, что Стойло 2 было заполнено и запечатано успешно, это не означало, что всё прошло успешно и с другими Стойлами. — Есть ли способ узнать, что всё прошло хорошо? А что, если Стойло не запечатано должным образом? — я отчаянно хотела, чтобы Гизмо сказал, всё что угодно, чтобы успокоить мои страхи.
Гизмо покачал головой: — Единственный способ узнать наверняка — это проверить местный штаб Стойл-Тек. Либо в мейнфрейме в центре Филлидельфии.
— Мы уже поняли, что Розовое Облако может впитываться или проходить через что угодно, — вставил Рейдер, — а совместная версия с мегазаклинанием может быть ещё мощнее. Даже если они добрались, невозможно гарантировать, что они были в безопасности, даже в Стойле.
— Конечно, сейчас нет никакой гарантии, но… — Гизмо посмотрел на закрытое серой пеленой небо, сквозь которое едва пробивался дневной свет...
Непонятно на что намекал Гизмо... — Солнце! — выкрикнула я. — Оно всё ещё движется! — Не было никаких объяснений тому, почему солнце двигалось само по себе, этого никогда не случалось. Очевидно, где-то, каким-то образом, Принцессы до сих пор присматривали за Эквестрией. Они должны были.
Весь инцидент с Розовым Облаком заставил меня чувствовать себя очень истощённой. Я вернулась в клинику, ложась на раскладушку рядом с Мэй. Я надеялась, что всё то, что мы обсуждали с Рейдером и Гизмо, успокоит её, когда она проснётся. Рейдер решил отдохнуть, будучи вырванным из собственного покоя моим призывом о помощи. Гизмо вернулся в офис Стойл-Тек с намерением понять, сможет ли он выудить хоть что-нибудь ещё из терминала, а также приступить к усовершенствованию различных технических штучек, оставшихся там. В конце концов, я уснула, довольная тем, что могу хоть немного отдохнуть от ужасных вещей, происходящих вокруг.
Я проснулась несколько часов спустя, хотя и не совсем уверена, как долго проспала, из-за отсутствия часов на лодыжке или настенных часов в моём непосредственном окружении. Я видела Мэй, она уже проснулась и, по-видимому, снова суетилась над жертвой ожога. Она удалила несколько бинтов, пони всё ещё был абсолютно безволосым. По крайней мере, он, казалось, снова мог самостоятельно двигаться.
Заметив отсутствие волос на нём, я подумала о том, что случилось недавно с Мэй. Присмотревшись повнимательнее, заставляя мой косой глаз смотреть прямо на неё, я заметила, что кусочки шерсти отсутствовали по всему её телу. Прежде всего, её кьютимарка был омрачена грубо слезающей кожей, половина изображения отсутствовала с обеих сторон туловища. Кроме того, из её хвоста выпала большая часть волос, отлетающие прямо у меня на глазах. Хотя её грива выглядела немного лучше.
Закончив с пациентом, она позволила ему вернуться к отдыху. Она повернулась и, увидев, что я уже проснулась, подошла ко мне. — Мэй, ты… — Я хотела спросить, всё ли с ней в порядке, но она перебила меня.
— Я в порядке, в целом, — сказала она, хотя я была уверена, что она врёт. Я думаю, она занималась уходом за другими выжившими, чтобы не думать о Кантерлоте и Розовом Облаке. — Радиация никогда хорошо не влияла на чьи-либо волосы, но всё это временно.
Когда она подошла достаточно близко, я схватила Мэй обеими передними ногами (теперь в них не было скоб) и обняла её так крепко, как могла. — Ты знаешь, что это не то, что я имела в виду, — сказала я ей на ушко.
Мэй вздрогнула, а потом начала жалобно рыдать из-за того, что я потеряла так много волос в гриве. Хотя я выглядела так же плохо, как она, я не уделяла этому событию так много внимания, ведь у меня частенько выпадали волосы. Я погладила её по спине и позволила выплакаться, ничего не говоря. Правда после этого, я тоже начала немного плакать, нуждаясь в освобождении всех своих эмоций так же, как и она. В конце концов, мы успокоились, и я выпустила её из объятий. Она вытерла глаза копытами, с которого шелушились очередные кусочки кожи. Я сделала то же самое. Когда она полностью перестала плакать, я рассказала Мэй о том, что мы обсуждали с Гизмо.
— Тогда надежда ещё есть, — сказала в итоге Мэй, как только я сообщила ей о Стойле 1. Та часть рассказа о том, что Солнце по-прежнему движется, воодушевил её. Я не могла избавиться от ощущения, что она заставляла себя чувствовать эту надежду, но я не обращала внимания на это. — Они не смогут выбраться, пока там находится Розовое Облако, но оно должно в конечном итоге рассеяться. — Несмотря на возвращение её оптимизма, она выглядела грубой, хотя я не могла винить её за это, учитывая всё, через что она прошла. Я знала, что выгляжу не намного лучше.
Я проснулась поздним утром. Другие выжившие (кроме жертвы ожога) уже были на копытах. Под руководством Рейдера и Мэй, мы прошли через весь город, собрав всё полезное, что смогли найти. Хотя город был избавлен от нападения зебры, осадки мегазаклинаний, в конечном итоге, найдут свой путь и сюда. Мэй была особенно обеспокоена разливом и охлаждением как можно большего количества воды из чистой реки, до того, как её источник превратится в непотребный.
К концу дня, у нас было приличное количество еды и воды. Город был домом для многих сотен пони до эвакуации, и для нас девятерых, его территории хватало куда более, чем достаточно. Это дало Мэй идею о том, чтобы превратить город в убежище для выживших. Как она планировала найти или уведомить их, было пока не ясно, но это всё равно показалось мне хорошей идеей. Если бы нам удалось здесь выжить, то и другие тоже могли бы, им тоже было необходимо безопасное убежище.
Другая, не менее интересная новость произошла к концу дня — мы с Мэй почти полностью облысели. Ей повезло немного больше, чем мне, возможно, потому, что она была моложе. Мы обе лишились наших шкурок, и мой хвост теперь напоминал странный обрубок. У Мэй всё ещё оставалось приличное количество волос на хвосте и около половины волос на гриве. У меня же было максимум несколько прядей. Я даже потеряла несколько перьев! Мэй сочла нашу ситуацию несколько комичной, по какой-то причине; возможно, потому, что из всех вещей, которые радиация могла сделать с нами, облысение меньше всего беспокоило её как врача. Это была также наименьшая из наших будущих проблем.
В конце дня, Мэй собрала нас всех вместе, по-видимому, с объявлением. — Я возвращаюсь в Мэйнхэттен.
— Что? — спросили мы в унисон. Возражение Рейдера было особенно громким, но это было во многом потому, что его голос был громче, чем у любого другого пони.
— Это самоубийство, — заявил бывший надзиратель. — Посмотри, что радиация мегазаклинания сделала с тобой за пределами города, — отметил он, глядя на её почти облысевшую фигуру вверх и вниз. — Центр города будет в тысячу раз хуже.
— Я знаю, на что способна радиация, Рейдер, — отозвалась Мэй. — Я была в Исследовательском Отделе Заклинаний МинМира. Однако, потеря волос — это скорее косметическая проблема, и я в хорошей форме для путешествия.
— Ваше нынешнее хорошее состояние здоровья не изменит влияния радиации на вас, — настаивал Рейдер. Он ошибался, но никто из нас ещё не знал этого тогда. — Ты перешла от состояния “здоровый” к состоянию “блюющий на обочине” после нескольких минут экстремального воздействия.
— Это только потому,что меня застали врасплох. — Мэй говорила всё это более уверенно, чем я когда-либо замечала за ней. — Я же рассказывала вам, что была в Центре Исследования заклинаний МинМира, и не без уважительной причины.
Намереваясь продемонстрировать свою точку зрения, рог Мэй загорелся мягким красным светом. То же самое свечение пульсировало в воздухе вокруг неё, в конечном итоге, образуя твёрдое полушарие, окружающее её. Её рог снова вспыхнул, и свечение вокруг начало переливаться, меняя цвет на бледно-зеленый. Это выглядело немного похоже на свечение, которое излучалось от терминалов Стойл-Тек. Свечение вокруг рога Мэй исчезло, и щит исчез.
— Заклятие щита и защиты от радиации, — твёрдо заявила Мэй. — Я могу удерживать его достаточно долго, чтобы успеть добраться до центра МТН в Мейнхэттене.
Наконец, заговорила я. — Зачем тебе туда ехать? — Я уже видела, что Мэй была готова пойти на любые крайности, чтобы попытаться помочь пони, но, учитывая, что офис Министерства Тайных Наук пережил удар мегазаклинания, казалось, что это было последним местом, которое нуждается в её помощи.
Мэй, казалось, опешила, и я почувствовала себя неловко. К счастью, её следующее заявление облегчило моё беспокойство. — Верно, я постоянно забываю объяснять всё с самого начала. — Решаясь сказать, она сделала глубокий вдох. — Понибудь должен рассказать им о Кантерлоте, — сказала она. — Мы-то все знаем о том, что случилось, но все остальные не имеют четкого представления о столице до сих пор.
— Кроме того, — продолжала Мэй, — они должны знать о Понивилле. Мэгпай ведёт трансляцию через всю Эквестрию почти без остановок в течение последних пяти дней. Мы не можем быть единственными выжившими, но мы одни из тех, у кого сейчас есть убежище. Если я доберусь до Мэгпай, то я расскажу ей о Понивилле, а она расскажет каждому пони, кто всё ещё слушает её. Более того, у них, вероятно, есть пони, нуждающиеся в медицинской помощи. В конце концов, они пережили взрыв мегазаклинания.
Я внезапно поняла, что смотрю на Мэй с чем-то, граничащим с почтением. Она страдала от сильнейшего магического отравления радиацией, при этом узрев, как Мейнхэттен был стерт с лица земли практически на её глазах, но также она пыталась спасти от смерти тех, кто был рядом с ней. Несмотря на это, всё, что она хотела сделать, это помочь как можно большему количеству пони. Всё-таки она занималась этим в Министерстве Мира ещё до взрыва мегазаклинаний.
Я вдруг почувствовала себя никчёмной, проведя всю войну работая простым курьером.
Однако, меняться никогда не поздно. Я шагнула вперёд и заявила. — Я иду с тобой.
Мэй смотрела на меня, как на сумасшедшую. Это было забавно, так как это чувство было взаимным. — Ты уверена насчет этого? Это не просто доставка.
Теперь была моя очередь звучать оскорблённо: — Очевидно, ты никогда не летала раньше в ливень. — Я смотрела на неё, сохраняя “серьёзную мину” на мордочке немного дольше, чем я ожидала. Я резко ухмыльнулась, а потом не выдержала и рассмеялась. Я долго не могла остановиться. Вскоре, Мэй присоединилась ко мне, рухнув рядом со мной, заливаясь хохотом.
Мы продолжали смеяться по-хорошему пару минут, нуждаясь в этой небольшой радости после всего ужаса, что мы пережили. Как только мы успокоились, я подошла к Мэй и встала рядом с ней. — Надеюсь, ты знаешь, во что ввязываешься, — отрезала она.
— Примерно в той же степени, как и ты, — фыркнула я.
Рейдер тоже вышел вперёд. — Я не могу отпустить вас одних. Я собираюсь поехать с вами.
— Я тоже, — сказал Гизмо, выдвигаясь вперед.
Я была бы только рада большой компании, но Мэй топнула перед ними копытом. — Нет. — Заявила она категорически.
— Почему нет? — Удивлённо спросила я, глядя на Мэй. Мой косой глаз выбрал именно этот момент для того, чтобы блуждать, убивая влияние моего взгляда на неё.
— Потому что этому убежищу нужен лидер, — сказала Мэй. — Я всего лишь медик, но у тебя, — сказала она Рейдеру, — есть опыт работы в сложных ситуациях. Ты — солдат и тюремный надзиратель, и ты знаешь, как поддерживать порядок. Более того, выжившие, которые придут сюда, будут нуждаться именно в этом. В порядке.
— Полагаю, да, — пробормотал Рейдер. Он насмешливо усмехнулся: — Я, вероятно, не был бы вам так полезен. Я паршивый стрелок, и я никогда не был в серьёзных передрягах. МинМорали заставило меня работать надзирателем, чтобы они могли отправить лучших солдат на фронт. — Зелёный жеребец отступил, видимо, успокоившись.
Гизмо, с другой стороны, был всё ещё настойчив. — Что насчет меня? — потребовал он. — Для меня нет причин оставаться.
— На самом деле, есть кое-что, чем ты можешь быть тут полезен, — отметила Мэй. Я внимательно слушала; молодая кобыла, казалось, обладала достаточной мудростью. — Ты знаком с оборудованием Стойл-Тек, и ты творишь чудеса, когда дело доходит до сломанной вещицы.
— Не так уж много это и значит, — сказал Гизмо, не растерявшись. — Главный Штаб Стойл-Тека находился в Филлидельфии. Который, вероятно, был уничтожен мегазаклинанием.
— Именно, — парировала Мэй. — Насколько нам известно, ты можешь быть единственным инженером Стойл-Тек, оставшимся на поверхности. — Она умоляюще посмотрела на него; — Нам нужно знать, работают ли остальные Стойла. Если и есть какая-то надежда на будущее Эквестрии, то она заключается в этих Стойлах.
Гизмо выглядел неуверенным. Я не могла винить его; Мэй фактически спрашивала его о том, будет ли у Эквестрии светлое будущее или же нет. Это был тяжёлый вопрос.
Гизмо решительно посмотрел на неё. — Хорошо, тогда я сделаю это. Я способен обойти шифрова-
Меня перестал интересовать их разговор, когда Гизмо начал выплёскивать кучу технического жаргона. — Нам нужно отдохнуть перед поездкой. Даже если на этот раз я не буду тянуть тележку, это всё равно будет долгий и тяжелый путь.
— Я бы и сама настояла на этом, — фыркнула Мэй. — От Понивилля до Мейнхэттена почти неделю пути.
На следующее утро, мы с Мэй были готовы к отъезду. Мэй взяла пару седельных сумок из клиники Рэдхарт и припрятала в них изрядное количество медикаментов. Мои сумки, чьё содержимое было либо использовано, либо отдано Мэй, теперь содержали то, что, мы надеялись будет намного ценнее, чем недельный запас консервов и коробочек с едой. У меня был соблазн слопать целую партию кексов, найденных мной в заброшенном здании Сахарного Уголка, но они слишком быстро приедаются. Пара фляг висели у нас на шеях. Мы не хотели брать больше, чем нужно, тем более, что мы планировали отправить сюда большое количество пони. А это значит, что им понадобится много еды и воды.
Я предложила Мэй, хотя бы какую-то часть пути до Мейнхэттена, лететь, но она отказалась. Хотя я и не была столь же удивительной спортсменкой, как Рэйнбоу Дэш и Скуталу, я всё ещё оставалась летуном. В молодости я могла совершить полёт от Понивилля до Мейнхэттена всего за полдня. Хотя я уже не такая молодая и бойкая, годы перелётов на тележках держали меня в хорошей форме, и я чувствовала, что всё ещё могу совершить полёт, даже с пассажиром, в кратчайшие сроки.
Когда возник этот спорный момент, Мэй настояла на том, что она бы не хотела напрягать моё тело больше, чем было необходимо. Однако, я могу с уверенностью сказать, что была и другая причина: возможно, она боялась высоты.
Как только мы собрались уходить, Гизмо подбежал к нам, левитируя что-то рядом с собой. Это был ПипБак Мэй, над которым он работал всю ночь накануне. Мэй подняла переднюю ногу и позволила ему прикрепить ПипБак твёрдым щелчком. — Вот и всё, — сказал Гизмо. Он выглядел и звучал довольно уставшим. — Я также обновил ОС; по всей видимости, у вас не было некоторых новых функций.
— Спасибо, — сказала Мэй, приближая к себе техномагическое устройство, чтобы проверить его. Она кликнула копытом по экрану и он замерцал. Он загорелся тем же мягким зелёным светом, каким светились терминалы Стойл-Тек. — Я никогда не знала, как часто я использовала свой ПипБак, пока он не поджарился.
— Пожалуйста, — сказал Гизмо. — Эпплблум действительно превзошла саму себя, создав такое чудо техники. — Гизмо поднял свою переднюю ногу, и я увидела, что теперь и у него был ПипБак, хотя его, казалось, собрали из разных запчастей. — Ах да, у меня есть ещё кое-что для тебя.
Рог Гизмо загорелся магическим сиянием, и кобура, висевшая у него на плече, расстегнулась. Он пролевитировал небольшое оружие прямо к Мэй. Она, немного неохотно, схватила его, достав пистолет из кобуры, чтобы осмотреть.
Конечно, я видела оружие раньше, но не такое. Это был небольшой пистолет, удобный только для того, кто будет держать его именно во рту, скорее всего он предназначался для всех пони, кроме единорогов. Он был похож на револьвер, но барабан был полностью закрыт, а ствол выглядел словно вдвое крепче. Мэй вскрыла его, увидев, что пять камор уже произвели выстрелы. Небольшой драгоценный камень на конце испускал мягкое жёлтое свечение. По-видимому, технический уровень Гизмо вышел за рамки технического оборудования Стойл-Тек.
— Это, конечно, впечатляет, — заметила Мэй, снова закрывая цилиндр, — но я не уверена, что он мне понадобится.
— Сейчас может случиться всё, что угодно, — утверждал Гизмо. — Я был бы более спокоен, зная, что у вас есть хоть какой-то способ защитить себя, если возникнет такая необходимость.
Мэй кивнула, признав, что жеребёнок был прав. Она закрепила кобуру на плече, а затем плотно положила в неё пистолет. — Я верну его, — пообещала она.
— Постарайтесь, — ухмыльнулся Гизмо. — Этот пистолет — моя Малышка. Взял пистолет .223 калибра, усилил барабан и ствол для того, чтобы снизить отдачу, затем автоматизировал барабан и курок для более быстрой перезарядки и скорострельности. А этот маленький драгоценный камень у магазина даже даёт возможность войти в З.П.С. для более высокой точности.
Я не знала, что это значит, но звучало впечатляюще. Мэй, казалось, понимала в этом немного лучше меня, но всё же спросила. — З.П.С.?
— Заклинание Прицеливания Стойл-Тек, — с гордостью объявил Гизмо. — Одна из новых функций, которая отсутствовала на твоём ПипБаке. В основном, она предоставляет временную помощь в бою путем количественной оценки векторов и… — Увидев смущённые взгляды на наших мордочках, Гизмо упростил своё объяснение; — Оно помогает вам. С ним и с усилением пистолета, даже тот, кто никогда не стрелял из оружия, не сможет промахнуться. — С опозданием, но он всё же спросил: — Вы ведь раньше стреляли из пистолета, да?
— Да, — слегка нерешительно ответила Мэй, — но только на стрельбище. Я провела два года в качестве полевого медика, прежде чем перейти к исследованию заклинаний. Там нас заставляли учиться основам применения огнестрельного оружия.
— Тогда вы справитесь. — Отличные последние слова.
Теперь, уже с подарками от Гизмо, мы с Мэй выбрались из Понивилля. Дорога до Мейнхэттена обещала быть очень долгой, но Мэй заверила меня, что мы управимся примерно за неделю. Было бы намного проще, если бы она позволила мне хоть чуть-чуть пролететь, вместо ходьбы пешком, но она всё ещё была непреклонна в том, чтобы оставаться на земле. Я рассмеялась про себя, меня позабавил тот факт, что тот, кто был на поле боя, мог бояться небольшой высоты.
Чтобы скоротать время в долгом путешествии, мы болтали обо всём на свете, но в основном о том, какой была наша жизнь до войны, и о том, какой она может стать сейчас, когда война уже позади.
Мэй работала в своей семейной клинике до того, как подалась в Министерство Мира, в то же время, моя собственная курьерская компания была нанята Министерствами несколько раз. Странно, что в обоих случаях, мы занимались одними и теми же делами, до и во время войны, просто при разных обстоятельствах.
За разговорами прошло приятное времяпрепровождение, но не так много, как хотелось бы. Когда у нас закончились темы для обсуждения, Мэй включила радио, встроенное в её ПипБак, настроив его на частоту АЧМТН. Однако вместо того, чтобы слышать обычную трансляцию Мэгпай, нас поприветствовал другой голос — голос молодого жеребца.
— Привет, поняши. Как вы можете догадаться, я не подполковник Мэгпай. На данный момент, АЧМТН находится под новым управлением. Меня зовут Тернтейбл, и я обычный гражданский. Тем не менее, я — единственный пони, кто знает, как управлять этим оборудованием. Моя тётя, показала мне, как работает большинство видов вещательного и записывающего оборудования с тех пор, когда я был ещё маленьким жеребёнком.
— Теперь, что касается того, почему Мисс Мэгпай здесь больше нет. Досадная ситуация приключилась с нами в узле МТН, поверх очевидного. Несмотря на то, что магическая защита этого здания спасала нас от многочисленных мощных ударов, мы не знали, что несколько маленьких отверстий в этих защитных сооружениях позволяли радиации просачиваться в башню. Одна из этих дыр была здесь, в комнате экстренного вещания. К сожалению, к тому времени, когда мы поняли это и исправили проблему, Мэгпай, как и несколько других пони, уже приняла смертельную дозу. Я надеюсь, что вы все присоединитесь ко мне в минуте молчания для храброй кобылы, которая осталась здесь, пытаясь донести до вас всю правду об этой катастрофе.
Мы с Мэй остановились и склонили головы, разделив уважение к Мэгпай и её попыткам достучаться до того, что осталось от Эквестрии. Мы молчали несколько минут, возобновив наш поход только тогда, когда голос Тернтейла возобновил свою трансляцию.
— В память о ней, я продолжу нести вам правду, какой бы горькой она ни была. Это подводит меня к следующей новости; Пранция и Биталия, обе были уничтожены мегазаклинаниями. У нас до сих пор нет ни слова о Кантерлоте или Принцессах, так что если понибудь там слушает нас и может отправить нам сообщение с информацией обо всём, мы будем в вечном долгу перед вами.
Мэй и я переглянулись, с тревожным взглядом на лицах.
— Теперь, когда всё выглядит таким мрачным, я вспоминаю то, что моя тётя всегда говорила мне. Её звали Винил Скрэтч, хотя многие из вас, возможно, знали её под радио-псевдонимом ДиДжей Пон-3. Она всегда говорила мне, что в трудные времена намного проще с хорошими друзьями и хорошей музыкой. Я не знаю, смогу ли я быть хорошим другом, так как я застрял посреди взорванного мегаполиса, но вот музыка, по крайней мере, у меня есть. У меня нет большого выбора, только часть моей личной коллекции, которая оказалась здесь. Надеюсь, это поможет.
Голос Тернтейла прервался, уступая место песне. Я знала её, как и все пони, которые слушали популярную музыку того времени. Это была Свити Белль, красивая певица, лицо связей с общественностью в Стойл-Тек и, как сказал нам Гизмо, теперь и Смотрительница Стойла 2. Эта песня была особенно печальной, и, услышав её во мраке пост-ядерной Эквестрии, у меня заболело сердце. Текст песни показался мне очень уместным.
“Как это произошло? Что я натворила…”
Примерно через два с половиной дня после отъезда из Понивилля, мы с Мэй оказались в непосредственной близости от каменной фермы семьи Пай. Мы решили остановиться, чтобы проведать Блинки Пай, а заодно пополнить у неё наши опустевшие фляги. Когда она впервые увидела нас, она аж подпрыгнула вверх от страха. Я не могла винить её; ведь мы успели облезть чуть более, чем полностью; так что теперь мы с Мэй выглядели довольно причудливо. К счастью, это не продлилось долго, и мы смогли запастись водой. Мы рассказали Блинки о нашем успешном походе в Понивилль, и она была рада это услышать. К сожалению, мы по-прежнему не смогли убедить её покинуть старую каменную ферму.
Мы остались ночевать в доме Блинки, прежде чем возобновить наш поход. Сон, казалось, больше не выполнял своих функций. Большую часть времени, мой сон был пронизан ужасными кошмарами. У Мэй, казалось, было то же самое, только спала она всего несколько часов за раз, но ничего не говорила мне. Я подозревала, что она мысленно ругала себя за игнорирование одной из самых важных частей здорового образа жизни, будучи медпони до мозга костей.
Ещё одна странная вещь, которую я обнаружила, когда мы путешествовали, состояла в том, что голод тоже больше не имел значения. Мэй и я ели экономно, чтобы сохранить запасы, которые мы привезли с собой, но по какой-то странной причине этого всегда казалось более, чем достаточно. Тем не менее, я бы отдала что угодно за свежий маффин. Так вот, теперь я чувствовала, что могу идти в течение пары дней, прежде, чем я снова захочу есть.
Было ли это на самом деле правдой, я не могу сказать, так как Мэй, в свою очередь, настаивала на двух ежедневных приемах пищи, даже если они были маленькими.
Возможно, самой странной вещью в наших путешествиях была безжизненность некогда яркой Эквестрийской нации. Вся растительность была чёрной, больной и сморщенной, вследствие поглощения радиации из выпавших осадков мегазаклинания. Все животные, казалось, вымерли или, по крайней мере, спрятались. Также жизнь всех пони, учитывая какое количество мест пострадало от ударов мегазаклинаний, осознавание всего происходящего, становилось всё менее и менее шокирующим. Вместе, отсутствие жизни напугало меня даже больше, чем перспектива снова увидеть смерть собственными глазами. Как будто сама земля была бесплодна.
Пипбак Мэй постоянно оповещал о фоновых уровнях радиации. Периодически уровни будут расти, но таких высоких, как в день Апокалипсиса, уже не будет. Как только это слово пришло мне в голову, я вздрогнула. Я действительно не хотела думать об этом дне. Правда, как ещё я могу его назвать? Холокост и Судный День не подходят, но у них была та же проблема.
Отложив эту мысль в сторону, я подумала о незначительной радиации, которой мы подвергались. Это не было похоже на первый день, когда мои внутренности были готовы вылезти наружу, а моя голова и желудок кружились, как колесо. Это было немного похоже на сидение перед открытым камином; уютный, но потенциально опасный, если вы сидите слишком близко.
Мы с Мэй шли по рельсам вдоль деревни, надеясь таким образом как можно быстрее и безопаснее добраться до Мейнхэттена. В итоге, мы прошли через перекресток к северу от Разбитого копыта. Это заставило меня задуматься о Рейдере и задаться вопросом, был ли хоть понибудь отправлен туда для проверки. Сомневаюсь. К сожалению, более вероятно, что пони внутри либо сбежали, либо умерли. Были и другие, более ужасные возможности, но я не хотела их рассматривать.
Через пять дней после отъезда из Понивилля выяснилось, что радиация действительно сказывается на нас. Мэй и я начали испытывать "клеточный некроз эпидермальной ткани", который был просто медицинским термином для того, чтобы сказать, что наша кожа умирала и шелушилась. Хотя мы не болели, Мэй заставила выпить пакетик Антирада, в попытке предотвратить последствия. Это не сработало, так как на следующий день наша кожа стала выглядеть ещё хуже, и я потеряла ещё несколько перьев.
После осознания того, что наша кожа начала разрушаться, мы ускорили свой темп до Мейнхэттена. Приблизившись к городу, мы начали находить трупы. Пони, которые умерли от ожогов или радиационного отравления после взрыва жар-бомбы, разрушившей всё вокруг. Я вспомнила почтовую пегаску, которую нашла мёртвой после взрыва в Клаудсдейле. Я задавалась вопросом, почему она умерла, а я — нет, когда нас с ней разделяло всего лишь четверть мили. Это была удача? Сила воли? Или, скорее всего, я была проклята, чтобы написать обо всех этих ужасах.
Мэй резко остановилась, когда мы вошли в пригород Фетлока. Она огляделась, как будто что-то искала. Через несколько мгновений, она упала на корточки и склонила голову.
— Что случилось? — спросила я, подбираясь к ней поближе. Я села рядом с ней и положила, теперь уже безликое, крыло на её плечи, пытаясь сделать что-то типа псевдо-обнимашек.
— Где-то в этом пригороде находится Стойло 29. — Не тот ответ, которого я ожидала. — Наверное, я забыла упомянуть об этом, — пробормотала Мэй, вздыхая. — У моего брата и племянника были зарезервированы там места. Я беспокоилась о них, зная, насколько опасен наш мир сейчас, но я никогда и подумать не могла, что произойдёт подобный Апокалипсис, вызванный взрывами мегазаклинаний.
В очередной раз, я оказалась до боли неопытной в вопросах, касающихся семьи. Ни братьев, ни сестёр, ни детей, ни даже статуса “почетной тёти” от детей друзей. — Разве ты не должна радоваться? — Спросила я, стараясь быть настолько благосклонной, насколько могла. — Если они сейчас в Стойле, то они избавлены от ужасов внешнего мира.
Мэй покачала головой и снова вздохнула. — Я потеряла связь с Бакбрайтом примерно за неделю до Конца Света. Я была очень занята; у работников МинМира, исцеляющих пони и обеспечивающих их уход, казалось, всегда была работа, и с каждым днём её прибавлялось всё больше. Я даже не знаю, добрались ли они с сыном до Стойла. Возможно, у них не было такого шанса, учитывая, как внезапно всё это произошло.
— Так вот почему ты так настаивала на том, чтобы Гизмо узнал об остальных Стойлах? — Теперь это имело смысл, тут было нечто большее, чем просто общая забота о тех, кто выживет благодаря Стойлам. Было что-то личное.
Мэй кивнула, несколько слезинок соскользнули с её глаз; — Да. Это кажется немного эгоистичным, учитывая, сколько пони пострадало, но я просто хочу знать, что они в безопасности. Если бы я могла знать наверняка, у меня было бы на что надеяться. Эти чёртовы зебры убили всё, что у меня было.
Теперь к крылу, я добавила и копыто, полноценно обняв её. — Не волнуйся, — сказала я, снова пытаясь успокоить Мэй, (ну, и себя в придачу). — Эквестрия же не будет такой вечно. Это займёт некоторое время, но мы поставим её на копыта.
— Я очень надеюсь, что ты права, — вздохнула Мэй.
Мы продолжали путь через Фетлок, на горизонте уже маячил силуэт Мейнхэттена. Массивные небоскрёбы, из которых состоял город, поднимались в воздух, как большие чёрные кости. По мере приближения, вместо тел стали встречаться скелеты, а затем и вовсе груды пепла, оставшиеся от пони, сгоревшие дотла жаром и ужасным зелёным пламенем жар-бомбы. Последствия мегазаклинаний были как на ладони, город превратился в тень своего былого величия, чернеющий золой бесчисленных кремированных горожан. Также, это заставило Пипбак Мэй дико трещать от радиации, которая поселилась над этим городом.
Прежде чем идти дальше, рог Мэй загорелся, когда она покрыла нас своим красноватым антирадиационным щитом. Почти сразу же, треск в её ПипБаке прекратился, хотя он никогда полностью не замолкал. Каждый из нас выпил по ещё одной дозе Антирадина в качестве меры предосторожности, и Мэй попросила меня свести все разговоры к минимуму, чтобы не отвлекаться. Я поняла её; не хотелось бы быть поджаренной радиацией, но я также не была в восторге от идеи молчаливого путешествия через жуткие руины взорванного города.
К счастью, Мэй это тоже было не по душе и она включила радио на своём ПипБаке. Мы успели как раз к концу той же песни Свити Белль.
Выбор песен у Тернтейбла состоял всего из десятка композиций, и мы слышали их все, по крайней мере, дюжину раз за поездку. Тем не менее, Тернтейбл, казалось, всегда находил новости для размещения их в перерывах между песнями.
— Это снова была Свити Белль. Извините, если это начинает надоедать, но это лучшее, что я могу сделать. Итак, у меня есть для вас кое-какие новости. До меня дошли слухи, что в руинах Мейнхэттена объявились… призраки. Души пони, которые до сих пор не поняли, что умерли во время взрыва, блуждают по разрушенному городу и пытаются жить своей прежней жизнью. Естественно, эта идея нелепа, хотя не мне судить.
— Несколько свидетелей утверждают, что “зомби-пони” были замечены на окраине Мейнхэттена. Они имеют форму пони,но выглядят как трупы. Лысые и прогнившие, эти пони действительно похожи на зомби из старых ужастиков. Итак, кто же они на самом деле? Пони, страдающие от экстремального радиационного отравления? Мутанты?
— И то, и другое, — усмехнулась Мэй. Её голос казался немного более хриплым, чем раньше, как будто у неё пересохло в горле. Я издала мягкий смешок, а затем продолжила слушать проигрыватель.
— Возможно, они являются результатом чумы, которую зебры выпустили на нас вместе с мегазаклинаниями. Или, и в этом я сомневаюсь лично, может быть, они действительно нежить, пони, поднявшиеся из могил, чтобы отомстить за их безвременную кончину. Теперь, пока эти пони выглядят как монстры, но ни один из моих свидетелей не сообщил о каких-либо случаях поедания плоти или мозгов. Тем не менее, они всё ещё могут быть опасны, если они радиоактивны или больны. Я рекомендую вам быть осторожными, но давайте не будем спускать курок без причины. Эта земля видела достаточно смертей, чтобы продержаться без них целую вечность.
Тернтейбл перешёл к другим новостям, которые были гораздо менее интересными, чем его рассказ о так называемых "зомби". — Думаешь, он говорит о нас? — Я подняла копыто к горлу. У меня также, казалось, были некоторые шероховатости, влияющие на мой голос.
— Может быть, — ответила Мэй, ничего не говоря о моём голосе, — но я сомневаюсь. Он сказал, что были свидетели, но мы не сталкивались с какими-либо пони, кроме Блинки Пай. Более вероятно то, что могут быть и другие, страдающие от этого… — Мэй остановилась, не зная, как назвать наше состояние.
— Недуга, — предложила я, желая поддержать наш разговор и продолжить движение в город.
— Я полагаю, что сгодится. — Мэй прижала копыто к подбородку. — Если есть другие пони, которые проходят через это, то я должна придумать способ вылечить их. Я думала, что это только временный эффект, когда будут выпадать только волосы, но это...
— Возможно, ты найдёшь что-нибудь в штабе МТН, — предложила я. — Я уверена, что у них есть исследовательское... оборудование там. — Я не была точно уверена, что подразумевала под словом “оборудование”, но, по крайней мере, Мэй приняла мою точку зрения.
Прогулка по Мейнхэттену была сродни путешествию по городскому лабиринту. Если бы Мэй не знала дорогу, я бы заблудилась, передвигаясь по воздуху. Всё усугублялось тем, что там, где когда-то была процветающая община столичных пони, теперь было бесчисленное множество кучек пепла. В ряде мест всё ещё горели небольшие зелёные костры. Не помогал и скрипящий металл, и разрушающиеся стропилы, они лишь заставляли меня подпрыгивать, опасаясь того, что ослабленные конструкции могут рухнуть на нас в любой момент.
Даже с заклинанием Мэй, чем дальше мы шли в город, тем интенсивнее росла радиация. Моя спутница выглядела неуверенной, как будто она сожалела, что решила приехать сюда. Свечение от её рога периодически усиливалось, пытаясь идти в ногу с повышением уровня радиации. Это была проигранная битва, и я боялась, что если мы не доберемся до центра МТН в ближайшее время, мы можем в конечном итоге присоединиться к жителям этого города, превратившимся в пепел. В худшем случае, я могла взлететь в воздух, но я не была уверена, что доверяю своим увядшим крыльям, чтобы нести Мэй вместе со мной.
Казалось каким-то маленьким чудом, что нам удалось пробраться достаточно глубоко в город, чтобы добраться до центра МТН. Когда мы подошли к монолитному зданию, я увидела, что оно не выдержало взрыв мегазаклинания в той степени, как я предполагала из радиопередач. Его сторона, обращенная к центру города, где сдетонировало мегазаклинание, обгорела до почернения и опасно провисала. Я едва могла видеть кончик радиопередатчика, торчащий с крыши здания.
Мой глаз скатился вниз, поймав взглядом несколько бликов латуни под слоем чёрного пепла. Подняв глаза, я увидела название здания на фасаде, хотя ряд букв отвалились. Я подозревала, что это они и валяются у меня под копытами.
М-нис-----во Т--ны- Н-ук
Рядом с полуразрушенным знаком, я видела следы монорельса, идущие в док-станцию, построенную рядом со зданием. Несколькими этажами выше, я увидела балкон, перила которого были искривлены и наполовину оторваны. Что было удивительно, так это то, что на нём стояла пара пони.
Их было двое, каждый в ярко-жёлтом антирадиационном костюме с розовыми полосами вокруг передних конечностей и эмблемой бабочки на боку. Костюмы были окружены мягким жёлтым светом. Между ними двумя стояла большая винтовка, установленная на оставшейся части перил.
— Ух ты, — пробормотала Мэй, привлекая мой взгляд. Она выглядела вспотевшей от удержания радиации вокруг нас. — Это защитные комбинезоны Министерства Мира для работы с опасными материалами. В них встроены антирадиационные талисманы. Это заставляет меня ревновать.
Я с тревогой улыбнулась. — Может быть, они одолжат тебе один.
— Может быть, — цинично сказала Мэй, — но как только мы войдем внутрь и пройдём процедуру обеззараживания, я останусь там на некоторое время. Я сожгла почти всю магию.
Я полностью согласна. Конечно, я не провела последние несколько часов, поддерживая магический барьер, но я могу понять, каково ей сейчас. Я хотела, чтобы она отдохнула в той степени, в какой ей было необходимо. К сожалению, этому не суждено было случиться. Мой глаз опять закатился, остановив свой взгляд на балконе. Как раз вовремя, ведь прямо сейчас ствол большой винтовки был направлен на нас двоих. Раздался одиночный выстрел, он пронёсся эхом через весь пустой город.
Не успев подумать, я протаранила Мэй, оттолкнув её от линии огня. Испугавшись от внезапного толчка, рог Мэй погас, и антирадиационный щит вокруг нас исчез в одно мгновение. У меня не было много времени, чтобы хоть что-то предпринять, так как выстрел пронзил моё правое бедро. Зияющее отверстие было сделано чуть ниже бока, прожигая всё тело адской агонией. Мы с Мэй врезались в перевёрнутую металлическую тележку. Не в силах больше сдерживаться, я закричала страшным, душераздирающим воплем.
Заметка: Обновление Статуса!
Текущий Статус: Полная гулификация.
Эффект: Ваш омерзительный внешний вид заставляет большинство пони смотреть и думать о вас, как о монстре. Ваша Харизма уменьшается до 3. Однако, уникальная физиология гулей даёт некоторые преимущества. Ваше Восприятие, Выносливость и Удача увеличиваются на 1. Также, Вы можете обходиться без еды или воды в разы дольше, чем обычный пони, а эффект и время действия химикатов снижены вдвое.
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ! Став гулем, Вам следует контролировать ясность Вашего рассудка. Если Ваша ясность падает ниже безопасных уровней, Вы рискуете превратиться в дикого гуля.
Перевод: Julia_Craft93
Редактор: Shade Past