Правдоискатель
Сколь мало мы знаем
Старая лампочка часто-часто замигала, разгоняя тьму. Лира не могла вспомнить, когда в последний раз спускалась в подвал кондитерской, зато могла с уверенностью сказать, что с тех пор тут стало лишь грязнее. Здесь не убиралась даже Бон Бон.
— Так, она же была где-то здесь, — пробормотала кондитерша, перебирая кучу хлама, лежащую у одной из стен.
Из груды вещей она вытащила пробковую доску толщиной с полдюйма. Доска была немаленькой даже по стандартам самых ярых фанатов теорий заговоров. Именно то, что им нужно! Не теряя времени, Бон Бон прислонила её к самой чистой стене.
— Нашла!
— Зачем это нам, Бонни? — спросила Лира, подходя к подруге.
Единорожка радовалась, что наконец-то может ходить. Несколько дней, проведённых на больничной койке, заставили её понять, сколь приятными могут быть столь обыденные жизненные мелочи.
— О, это? Это наш козырь, при помощи которого мы будем останавливать Холлиф.
— Серьёзно? Как? Это же обычная доска!
Из другой кучи Бон Бон вытащила стопку бумаги, несколько ручек и коробочку кнопок.
— Мы почти ничего не знаем о Холлиф, а посему единственное, что мы сейчас можем — это отвечать на её действия. Если так пойдёт и дальше, нам никогда её не остановить.
— Следовательно, — продолжала она, — нам надо разузнать о ней всё, что только возможно. Это доска поможет нам обобщить и систематизировать уже известное или выясненное далее.
— Ух ты, круто! Ты этому в агентстве научилась? — спросила Лира.
— Вроде того. Неважно. Вернёмся к Холлиф. Во-первых…
Она взяла из стопки лист бумаги, написала на нём «ХОЛЛИФ» и прицепила посередине верхнего края доски. Под ним она повесила ещё три листа: «ЦЕЛЬ», «СИЛЫ», «УКРЫТИЕ».
— Это поможет нам сосредоточить наши силы на по-настоящему важных вещах: чего она хочет, на что способна и где скрывается.
— А с чего ты взяла, что у неё вообще есть укрытие? — спросила Лира, но миг спустя и сама смекнула: — Ну да, точно, кроволист же.
— Именно. Она сказала, что у неё есть ещё такие. Где-то же она их держит? — Бон Бон оторвала клочок бумаги, написала на нём «КРОВОЛИСТ», и прицепила его под табличкой «УКРЫТИЕ».
— Это надо будет прояснить у Винил: может, нам повезёт и окажется, что кроволисту для роста нужны какие-то особые климатические условия?
«Да в принципе, нет», — ответила Винил. — «Если память мне ни с кем не изменяет, кроволисту больше подходит тёплый климат, но вообще, при достатке воды, света и, э-э-э… крови, он может расти почти везде. Для тех, у кого рогоязва, это, может, и хорошо, да только вот нам это ничем не поможет».
— Ладно, тогда попытаемся понять её цели, — сказала Бон Бон. — Чего хочет Холлиф?
— Жизнь, — сказала Лира. — По крайней мере, так она мне сказала.
Лист с надписью «ЖИЗНЬ?» тут же был прикноплен к доске.
— Это мало что нам даёт.
— Знаю, — ответила Лира. — Может, тогда попробуем выяснить, что она делала в Понивилле? Нам до сих пор неизвестно, чего она пыталась добиться в первый раз и зачем вернулась.
— А вот это хороший вопрос. Пошли, поспрашиваем, узнаем, что она тут делала, пока нас не было.
— Что она делала? Да ничего такого, просто общалась с другими пони, — ответила Пинки Пай. — Ну, как общалась… Брала интервью для своей «статьи». Знаешь, она перевстречалась чуть ли не с половиной города, прежде чем столкнулась с тобой.
— Тебя она тоже расспрашивала?
— Ну да. О Понивилле, о «Сахарном Уголке», о Твайлайт… в общём, ни о чём подозрительном.
— Ясно. А что она делала тогда, в «Пропавшее утро»?
— Твайлайт пыталась понять, — нахмурилась земнопони. — Не знаю, получилось или нет, но она говорила, что у неё есть какая-то теория.
— Теория? Не поделишься?
— Да я и сама не знаю, — пожала плечами Пинки Пай. — Твайлайт не рассказывала, а мы не спрашивали.
— Сможешь узнать? Нам очень нужно!
— Конечно!
— Ну да, я с ней говорила, — сказала Дитзи. — Я забирала Динки из школы, а она шла той же дорогой, что и мы. Она спросила, что я думаю о Понивилле и каково тут работать почтальоном. Она была очень милой. Может, даже слишком. Такие вещи всегда трудно понять, но кажется, в этот раз я всё-таки была права.
— И ты не увидела в её будущем ничего странного?
— Не-а. Только разговоры. Много, много разговоров.
— Она взяла интервью у всего нашего класса, — сказала Винтер Белль. — И у мисс Черили тоже! Она не спрашивала у нас ничего странного. Просто узнавала, на какой улице мы живем, что делаем, когда хотим отдохнуть, где предпочитаем проводить свободное время и всё такое.
— И ты её не узнала? — спросила Лира. — Я ещё могу понять, почему её не узнали остальные, но ведь мы с тобой видели её своими глазами!
— Эм-м… да нет. Она выглядела по-другому, и голос у неё был совсем не такой, как раньше.
— Что?
— Ну да, — сказала Винтер. — А ты разве не заметила?
— Она выглядела точно так же, как и в первый раз.
— Странно. Может, она замаскировалась или что-то вроде того?
— Возможно… О, у меня идея! Спасибо, Блу!
— Эй, Фезервейт, постой!
Маленький пегас обернулся, висящая у него на шее камера слабо качнулась. Он терпеливо дождался, пока Лира догонит его.
— Ты знаешь кобылку-репортёра, ну, ту, что на прошлой неделе всех опрашивала?
Жеребёнок кивнул.
— Ты ведь её сфотографировал? Ты же всех фотографируешь, я знаю.
Улыбнувшись, он кивнул ещё раз.
— Можешь показать? Это очень важно.
Фезервейт вновь кивнул, полез в сумку и выудил оттуда альбом с фотографиями. После пары мгновений поисков он наконец-то нашёл нужную и протянул её Лире. Единорожка тут же пролевитировала её к себе.
Кто бы ни был на фотографии — это была не Холлиф.
— Ты… — Лира сглотнула подступивший к горлу комок. — Ты точно уверен, что это она?
Фезервейт опять кивнул.
— Вот хвостня…
Бон Бон нахмурилась.
— Что ж, ну это объясняет, почему никого, кроме тебя, не напрягла мёртвая кобыла, спокойно разгуливающая по городу.
— Ага, — сказала Лира, прикрепляя фотографию к доске.
Фезервейт попросил у неё за снимки баснословные четыре бита, но у единорожки не было настроения торговаться.
— И это значит, что никто, кроме меня, не узнает её, если… нет — когда! — она снова вернётся в город.
— Теперь мы хотя бы об этом знаем. Давай вернёмся к её целям.
— Давай, — вздохнула Лира. — Получается, она только и делала, что расспрашивала пони? Больше ничего?
— Похоже, что так. Естественно, она делала это уж никак ни для статьи, но спрашивала у них именно то, что спросила бы обычная журналистка.
— Что, совсем-совсем ничего необычного?
— Может, что-то и было, но мы не можем опросить весь город, — фыркнула Бон Бон. — Да и что-то мне подсказывает, что это не очень-то нам бы помогло.
Бон Бон повесила листок с надписью «ИНТЕРВЬЮ?» на доску. Фотографии от Фезервейта уже висели под «СИЛАМИ».
— Ах да, ещё я нашла вот это, — сказала Бон Бон. — Я перечитала её несколько раз, там нет ничего нам неизвестного, но вдруг пригодится?
Она прицепила к доске старую газету. На первой странице была статья о «Пропавшем утре», а в самом верху красовалась большая черно-белая фотография Холлиф.
Лира бросила пристальный взгляд на фотографию и нахмурилась.
«Она ведь была не такой», — подумала Лира. — «Сходство есть, но…»
Она посмотрела на фотографию Зигзаг, на газету и снова на фотографию. Её глаза расширились.
— Бонни, мне нужно кое-что проверить!
— Как выглядела Холлиф? — удивлённо повторила вопрос Винтер Белль.
— Да… — пропыхтела Лира.
Ради этого вопроса она весь путь до дома Винтер Белль преодолела бегом.
— Она ведь была зелёной, да? Зелёная шёрстка и белая грива?
Винтер Белль с недоумением воззрилась на Лиру: шутит она, что ли?
— Эм-м… нет. Красная шёрстка, светло-зелёная грива.
— Стоп-стоп-стоп, ещё раз! То есть Холлиф — это разные пони? — удивлённо спросила Бон Бон.
— Я… я не знаю!
Она снова посмотрела на фотографии. Чёрно-белая кобылка была очень похожа на ту, с которой встретилась Лира, — настолько, что единорожка сперва не заметила отличий, а потом списала их на стресс и погрешности памяти. Но теперь, когда она знала, что искать, различия стали куда более заметными: ушки были другой формы, рог был чуть короче. Если присмотреться, наверно, можно было бы найти и ещё десяток-другой отличий, но для выводов и этого хватало.
— Но это точно не Холлиф, и здесь — тоже! — сказала Лира, указывая копытом на фотографии Фезервейта. — Теперь я в этом уверена на все сто. Кстати, теперь понятно и ещё кое-что: тогда, в гостинице, когда я сказала ей, что знаю, что она — Холлиф, она сначала даже не поняла, о ком я!
— Святая Селестия, — пробормотала Бон Бон. — Значит, та, кого нам надо остановить — не Холлиф.
— Нет, Бонни. Она — это нечто иное! У Холлиф была своя жизнь, пока она внезапно не пропала и не появилась в Понивилле! Я уверена, что и Зигзаг тоже была настоящей пони!
— Значит… значит, она не маскируется под других пони?..
—…Она ими овладевает!
Её прервал звук шагов.
— Лира! — раздался глас свыше. — Лира?
— Сюда, Пинки! — крикнула Лира.
Пару мгновений спустя Пинки спустилась в подвал.
— Лира, я расспросила Твайлайт, и… о, кстати, классная доска для теорий заговоров!.. и у меня плохие новости.
— Мы тоже кое-что выяснили, — мрачно сказала Бон Бон. — И наши новости тоже не радуют.
— Нет, вы не понимаете, — сказала Пинки. — Это супер-пупер-мегаплохо! Твайлайт сказала, что в тот день она обыскала весь замок на предмет чего-нибудь, что могло бы пролить свет на случившееся, но нашла только старую тетрадь. Твайлайт проверила замок на остаточные следы заклинаний и кое-что отыскала. Отыскала то самое заклинание из тетради.
— И что же здесь такого плохого?
— А то, что эта тетрадь принадлежала самому Старсвирлу Бородатому и это было то самое заклинание, которое превратило Твайлайт в аликорна! Она думает, что Холлиф пытается стать аликорном!