Правдоискатель
О дивный чуждый мир
Поезд с шипением и лязгом остановился у вокзала, и из дверей вагонов начали выходить пони всех возрастов. Те, кто был в городе впервые, невольно ахали и с разинутым ртом восхищались беломраморным златоглавым исполином. Те, кто возвращались домой — приветствовали город как старого друга.
Бон Бон же не обратила на город никакого внимания.
Земнопони твёрдым и уверенным шагом поспешила к замку. Самозванка последовала за ней по пятам, быстро и неуверенно семеня. Она то и дело спотыкалась о чей-то багаж, на миг останавливалась, чтобы извиниться, и затем снова бросалась за Бон Бон.
Они шли по улицам города, и Бони внимательно всматривалась, пытаясь уловить различия, но ничего не бросалось в глаза. Она ведь никогда подолгу не задерживалась на улицах Кантерлота, всегда предпочитая проводить время в замке.
Замок. Она подняла взгляд и посмотрела на мраморные башни, величественно возвышающиеся над головой… Возможно, даже слишком величественно. Здесь всегда было столько башен? И их купола всегда были золотыми? Неужели вон тот пронзающий небеса шпиль все эти годы был таким высоким?
Она вновь шагнула вперёд, ощущая прикованный к спине взгляд самозванки... взгляд Лиры.
Они пошли дальше…
…И вскоре две пони добрались до раскрытых настежь ворот замка. Подождите-ка…
— А где стража?
— Стража? — переспросила самозванка. — А что ей здесь делать?
— Замок защищать? — недоуменно оглянулась Бон Бон.
— А зачем его защищать? — столь же недоуменно переспросила самозванка.
Бон Бон нахмурилась, но продолжила движение.
Двор замка был пуст, а вход зиял распахнутой дверью точно так же, как и ворота ранее. Никто их не приветствовал и никто не спрашивал, зачем они здесь.
Раньше замок Кантерлота всегда кипел жизнью, дворяне обсуждали цены на хлеб, горожане выстраивались в нескончаемые очереди на дневной суд, а секретари и заместители неустанно носились туда сюда, приводя в движение бюрократический аппарат Эквестрии. Стражники следили за безопасностью…
…Нынче же замок вместо деловитой суеты встретил их абсолютно пустыми коридорами. Лишь изредка им попадались слуги, протиравшие пыль с очередной вазы или полки, а вместо привычного гомона — слышался лишь приглушенный и тихий стук копыт по коврам.
Мурашки вновь пробежали по спине Бон Бон, когда она в очередной раз свернула по знакомому маршруту. К её удивлению и немалому облегчению, ноги всё ещё помнили старые пути — а коридоры будто и вовсе не изменились.
Наконец она свернула в коридор, ведущий прямиком в тронный зал, и впервые за весь этот долгий путь перед ней оказалась закрытая дверь.
Она судорожно сглотнула. По ту сторону двери находилось существо, ответственное за всё это. За весь этот лживый, неправильный мир. За Лиру…
За Лиру.
Бон Бон глубоко вздохнула. На этот раз она никого не подведёт. Не имеет права.
За Лиру.
Она сделала шаг.
Двери тронного зала с грохотом распахнулись, и Бон Бон ворвалась внутрь. На мгновение замявшись, самозванка последовала следом. Бон Бон это не волновало.
Как и остальной замок, зал не избежал изменений, ковёр и знамёна с красных сменились на зелёные, а вместо старых витражей появились новые, изображающие кобылицу, сидящую на троне. Бон Бон было всё равно.
— Клевер! — выкрикнула она.
Пони на троне удивлённо вскинула голову.
Это была не та кобылка, которую Бон Бон видела в пещере, и не тот жеребец из поезда. Доски с фотографиями, разумеется, уже не существовало, но Бон Бон была более чем уверена, что и там её не видела.
Пони на троне даже не была единорогом.
Она была высокой и грациозной, ростом едва ли уступая принцессе Селестии и раза в два выше Бон Бон. Из её лба торчал длинный рог, сужающийся до такой остроты, что невозможно было понять, где он кончается. Сложенные по бокам крылья могли бы охватить добрую половину зала, вздумай она их расправить, а длинная грива, в которую были вплетены сотни цветов, ниспадала на пол… Нет, не вплетены — целая лужайка белых цветов росла в самой гриве!
Клевер.
Кобылица посмотрела на Бон Бон. Бон Бон встретила её взгляд. Лишь на мгновение зрачки Клевер расширились, Бон Бон же не дрогнула.
— Ну, приветствую, моя маленькая пони, — усмехнулась Клевер. — Бон Бон ведь, да? Чем я обязана твоему приходу?
— Ты убила Лиру, — сказала земнопони, и даже не смотря на то, что ей удалось не сорваться на крик — эхо всё равно подхватило её слова.
— Б-бон Бон, я же здесь! — пролепетала самозванка.
— Не тебя, — даже не оборачиваясь ответила Бон Бон. — Настоящую Лиру. Мою Лиру.
Клевер прищурилась. Она медленно поднялась с трона, выпрямившись. Теперь, стоя в полный рост, она ещё больше возвышалась над прибывшими пони.
— Ты помнишь, — сказала Клевер.
— Я знаю, — ответила земнопони.
— Но как?! — спросила аликорница. — В этом мире никогда такого не случалось. Я всё исправила!
— Очевидно, не настолько хорошо, как ты думала, — усмехнулась Бон Бон. — Я всё помню.
— Это невозможно!
— Я часто это слышу.
— Хватит! — выкрикнула Клевер, и шаг за шагом стала спускаться по ступенькам, пока, наконец, не оказалась прямо перед Бон Бон.
Та не пошевелилась. Она не могла, да и что-то ей подсказывало, что в этом нет необходимости.
Тишину зала разорвал нарастающий звук, череда нот прозвучала неземной мелодией.
Бон Бон и ухом не повела.
— Я… не понимаю, — нахмурилась Клевер.
Мелодия прозвучала громче, но Бон Бон даже не переменилась в лице.
— Это… не имеет никакого смысла, — произнесла Клевер, болезненно кривясь и переходя на крик. — Этого просто не может быть. Тебя не должно быть здесь! Ты не можешь помнить то, чего никогда не было! Это просто невозможно!!!
— Как и сказала Бон Бон, мы часто это слышим.
Бон Бон дёрнулась и бросила на самозванку удивлённый взгляд, но та ответила ей столь же же непонимающим выражением мордочки.
— Нет!.. — Клевер вдруг отшатнулась, споткнувшись.
— Да, — вновь прозвучал голос. Он звучал совсем как…
И тут произошло нечто удивительное. Мурашки вновь пронеслись по телу Бон Бон, сперва по ногам, а после вверх, до самых ушек.
Земнопони посмотрела на свои копыта, вокруг них возникло размытие, как на нечётких фотографиях, но здесь размывалась реальность.
Размытое пятно было зелёным.
А затем это зелёное размытие сдвинулось. Сначала одно пушистое зелёное копытце отделилось от ног Бон Бон, затем второе, и с каждым разом они становились всё чётче.
Перед мордочкой Бон Бон сформировалась новая фигура, и когда её глаза наконец-то сфокусировались, она увидела, как зелёный овал превратился в мордочку, белая полоса влилась в зелёную же гриву, а два золотистых шарика — янтарные глаза, пылающие ослепительным золотым сиянием.
Тонкая линия на воплотившемся во всей красе полупрозрачном лице превратилась в улыбку.
— Привет, Бони, — сказала Лира. — Скучала по мне?
Бон Бон ничего не ответила, неверяще воззрившись на неё с открытым ртом.
— Я приму это за «да».
— Ты?! — взвыла Клевер.
— Я, — Лира повернулась к своей противнице.
Улыбка моментально сползла с мордочки единорожки.
— Я же тебя убила!
— Ты попыталась, — сказала Лира. — Оказывается, не только ты умеешь уклоняться от смерти.
— Подарок Винтер Белль, — единорожка протянула вперёд покрытую извивающимися в буйном танце полосами ногу. — Эти штуки связали меня с Бон Бон, так что когда ты убила моё тело…
— Твой дух привязался к её телу! — моментально сообразила Клевер.
— Верно, — усмехнулась Лира. — Опять в самый ответственный момент всё пошло прахом, а?
— Но это не объясняет, как она тебя вспомнила!
— Разве?
Лира сделал пару шагов вперёд, к Клевер. С каждым шагом единорожки на зелёном ковре появлялись золотые следы, медленно расходящиеся, как круги на воде, и внутри них ковёр вновь становился красным.
— Тогда, в поезде, ты сказала, что твои секреты грызут меня изнутри, что я чего-то не знаю, и это меня мучает. Такая уж я пони… — она шагнула вперёд, вынудив Клевер сделать ещё один шаг назад. — Что ж, ты была права. Только знаешь что? Тебе ничуть не легче. Тебя точно так же грызут вопросы: «Почему я всё время возвращаюсь? Как я смогла тебя снова узнать?» И ответов у тебя нет… Обидно, правда?
Клевер ощерилась.
— Ну, давай я тогда тебе расскажу, — пожала плечами Лира. — Несколько лет назад во сне я встретилась с Аппоротом, концептуальным божеством истины. Он сделал меня своей Избранной и даровал своё благословение. Благословение Истины.
— Я всегда могу сказать, когда кто-то лжёт, — повела копытом единорожка. — Я вижу сквозь любую ложь, будь то иллюзии, отводы глаз, наваждения, любовные очарования, внушение, или что бы то ни было ещё. На меня не действует ни магия лжи, ни гипноз, ни даже контроль разума. Я защищена от неправды и фальши во всех возможных смыслах.
— А этот твой маленький мирок… — Лира обвела взглядом зал. — Эта твоя идеальная фантазия… Она построена лишь на чистой лжи.
— Но Бон Бон... она же не… — наконец смогла выговорить Клевер.
— Всё сказанное относится и к Бони, — прервала её Лира. — В конце концов, мы с ней делили одно тело.
Клевер закусила губу, затем опустила голову и направила вперёд свой изящный рог так, что его неимоверно тонкое остриё оказалось всего в паре сантиметров от глаз Лиры. Но даже когда рог запылал ослепительной белизной — единорожка не двинулась с места.
— Неужели мне снова нужно объяснять? Однажды я уже убила тебя, и я могу сделать это опять. И на этот раз я доведу дело до конца! Больше никаких сосудов душ, больше никаких фокусов!
— Не выйдет, — сказала Лира.
— Посмотрим!!! — рявкнула Клевер.
С пылающего рога аликорна сорвался белый луч разрушительной магии, но тотчас же рассеялся в воздухе мириадами золотых пылинок, которые затухающими искрами закружились в незримом вихре, прежде чем исчезнуть в никуда.
— Что… Что случилось?! — воскликнула Клевер и сделала несколько неуверенных шажков назад, её мордочка исказилась в полном непонимании.
— Как я уже сказала, — ответила ей Лира, — здесь всё создано из лжи. И это твоё нелепое тело — тоже. О, и ещё кое-что, — ухмыльнулась единорожка. — Видишь ли, тогда, в пещере, ты меня не убила, но подобралась достаточно близко к тому. Достаточно близко, чтобы позволить мне увидеть грань между той и этой стороной.
Клевер вскинула голову и ударила ещё одним колдовским залпом. С которым случилось то же, что и с первым.
— Ты и сама должна была её видеть, — сказала Лира. — В конце концов, в тот миг, когда ты находилась между телами — ты тоже была мертва.
Последовали ещё три магические атаки, однако каждая новая рассеивалась всё раньше предыдущей. Тем временем золотые кольца, расходящиеся от копыт Лиры, успели расшириться до метра-двух в диаметре. Клевер бросила взгляд на пол, одно из них уже почти достигло её копыт.
— Клевер, когда ты меняла тела, ты хоть раз смотрела, что там, на той стороне? Потому что я — видела. Ничего не могу с собой поделать, такая уж я пони. Я успела глянуть лишь мельком, всего одним глазком… Но этого было достаточно.
Рябь золотого света достигла копыта Клевер. В ту же секунду она его отдёрнула, но всё же успела почувствовать, как что-то неуловимо изменилось.
— Достаточно для чего? — широко раскрыв глаза, в страхе выкрикнула Клевер и попятилась назад по ступенькам трона.
— Достаточно, чтобы узреть последнюю истину, — сказала Лира. — Ту, о которой даже Аппорот ничего не знает. И знаешь, что я могу о ней сказать? Она и впрямь очень сильна!
С этими словами единорожка взметнулась на дыбы — и с яростным криком обрушила копыта на мраморный пол.
Место удара полыхнуло золотым светом, и во все стороны понеслась волна перемен. Не рябью, как раньше, а настоящим девятым валом, достигшим даже верхних ступенек трона
— Нет!.. Нет! — завизжала Клевер, и попыталась отшатнуться ещё дальше, но упёрлась спиной в спинку трона. — Не-е-ет!!!
— Да, — пробормотала Лира, наблюдая, как разливается свет. Она ощутила нечто странное и невыразимое, когда он пронёсся по всему залу… по всему Кантерлоту… а затем и по всей Эквестрии.
И всё, чего касался золотой свет, тут же возвращалось к своему исконно-прежнему виду. Интерьер зала сменился с зелёного на красный, стёкла витражей расцвели старыми картинами, а за стенами зала пони начали вспоминать.
Лира улыбнулась — волна только что достигла Понивилля. Теперь Мэйнхеттена. А вот теперь и Эппллузы…
— Почему?.. — раздался чей-то хрип.
Лира удивлённо подняла взгляд. Это была Клевер. Не лжеаликорнесса, которой она была совсем недавно, а обычная единорожка в своём первозданном облике. Или, предположила Лира, в облике пони, тело которой она украла. Теперь кобылка бессильно лежала на ступенях у трона. Она выглядела до ужаса хрупкой и слабой по сравнению с тем, какой была раньше.
— Я ведь всё исправила, — простонала Клевер. — Не было больше никаких чудовищ… Никаких болезней. Никакой боли…
Единорожка подняла голову и встретилась взглядом с Лирой.
— Зачем ты это сделала? Я создала утопию…
— Ты создала фантазию, — отрезала Лира, поднявшись по ступенькам трона и остановившись в шаге перед Клевер. — А фантазии никогда не длятся долго. Ты могла бы править долгие годы, и может, твоё правление даже было бы успешным, но я знаю тебя, Клевер Премудрая, я видела, какова ты на самом деле. И сделала ты это отнюдь не ради высшего блага, и вовсе не для того, чтобы помочь пони. Ты делала это только и исключительно ради воплощения своих эгоистичных желаний.
— Ты солгала мне, сказав, что хочешь вернуть себе жизнь. Быть может, когда-то это и было правдой. Быть может, ты даже сама поверила в собственную ложь. Но это уже давным-давно не так. Та часть тебя, которая хотела просто жить, уже агонизировала, когда Старсвирл лишил тебя бессмертия в теле аликорна, и погибла, когда он от тебя избавился.
Лира наклонились так, что её мордочка оказалась всего в паре сантиметров от уха Клевер.
— Всё, чего ты на самом деле алчешь — это власти. И поэтому твоя фантазия должна окончиться.
— И да, — вновь повысила голос Лира, оглянувшись вокруг, — у реального мира есть свои проблемы… Их целая куча! Я не раз с ними сталкивалась. У Бон Бон таких встреч было гораздо больше, и я более чем уверена, что многие другие могут рассказать такое, отчего даже ты не сможешь спать по ночам. Монстры, убийцы, и кем бы там ни была Пинки Пай, но… Но я предпочитаю бороться с монстрами, а не служить им.
— Да и потом, в реальном мире хватает и хорошего! Двухсотлетние вампиры, которые могут рассказывать интересные истории, кобылки с песнью в сердце, и Пинки Пай… кем бы она ни была, — единорожка хихикнула. — Ну, а здесь?.. Здесь будет слишком скучно.
— Ты с ума сошла! — выдавила Клевер.
— Может и так, — кивнула Лира. — Но тогда это твоя вина.
— Ты ещё не победила, — оскалилась Клевер, в её голосе вновь прорезалась злобная ярость, — я всё ещё могу менять тела, я всё ещё…
— Вообще-то, уже не можешь, — прервала её Лира.
Впервые за всю её речь улыбка на мордочке мятной единорожки потуснела. Кобылка медленно подняла взгляд на спинку трона, вернее, на то, что там сидело. На то, на что Бон Бон и другая Лира уже давно смотрели с ужасом.
Заметив это, Клевер обернулась и посмотрела туда же.
На троне сидел громадный и жуткий ворон, чьи глаза пристально смотрели на двух пони у его ног.
А потом он расправил крылья, и стало понятно, что это не ворон, а пони с тёмной шерстью и золотыми отметинами на копытах, за спиной которой развевался огромный плащ из чернильно-чёрных перьев.
Лира однажды уже видела это существо, но и сейчас оно вселяло в неё тот же глубокий, холодный, первобытный страх, что и тогда.
— К-кто это?.. — в панике пробормотала Клевер.
— Это, — сказала Лира, — Шарассад, Богиня Смерти.
— К-как…
— Понимаешь, — сказала Лира, — я — Избранница божества, но и ты, Клевер, тоже. Тебя избрал Торропот, Бог Лжи. Тот ещё скользкий тип... Э-э-э... Не обижайтесь, мэм.
Последняя фраза была явно адресована чёрной пони.
— И твой бог хотел превратить наше столкновение в игру. Я против тебя, он против своего брата. Игра началась, и она, — Лира указала копытом на Шарассад, — стала в ней судьёй. И раз она здесь…
— Нет, — сказала Клевер. — Нет! Я не позволю!
Кобылка попыталась встать на ноги, но запнулась и рухнула. Попыталась снова, на этот раз удачно.
— Ты не сможешь ничего сделать!
— Иди ко мне, беглянка, — сказала Шарассад тяжёлым и давящим на разум голосом. — Слишком долго ты избегала моих объятий.
— Нет! — выкрикнула Клевер и бросилась вниз по ступеням. — Я не уйду. Я не уйду!..
Одним плавным движением Шарассад покинула спинку трона. Богиня пронеслась над Лирой, настигая убегающую Клевер, её плащ взметнулся за спиной исполинскими крыльями, под которыми, как заметила Лира, была лишь пустота.
— Я не уйду!.. — провизжала Клевер. — Я не…
А потом смертное покрывало накрыло её, и она замолчала.
— А теперь спи, беглянка, — повелела Шарассад. — Спи вечным сном.
Тёмная фигура обернулась к Лире, следившей за разворачивающимися событиями с тронного возвышения.
— Итак, — спросила единорожка, — я следующая?
— Пока — нет, — ответила Шарассад. — Наслаждайся своей победой, малышка. Ты её заслужила.
— Повезло, значит, — сказала Лира.
— Бога Удачи не существует, — улыбнулась Богиня. — Мы снова встретимся, когда придёт время. Но это время — не сегодня.
Лира улыбнулась, скорее от облегчения, чем от чего-то ещё, и кивнула. Богиня Смерти исчезла в вихре враньих перьев.
Единорожка вздохнула и спустилась к двум пони у подножья трона. У одной из них мордочка была похожа на её собственную, как две капли воды, к ней она и подошла первой.
— Привет, — сказала она, протянув копыто вперёд. — Приятно познакомиться, меня зовут Лира Хартстрингс.
— Приветик, — смущённо сказала вторая единорожка и стукнула по копыту двойника. — Я… ну, ты сама знаешь.
Они обе захихикали.
— Я не понимаю, — сказала другая Лира. — Ты — это я? А я — это ты? Мы что, одна и та же пони?
— Не совсем, — ответила Лира. — Ты — моя копия. Во всяком случае та, какой Клевер меня считала.
— Так значит, она… создала меня? — спросила двойник. — Неужели я просто подделка? Но тогда почему я всё ещё здесь?
— Потому, что ты настоящая, — ответила Лира. — Всё… ну, почти всё, что создала Клевер — было ложью. Искажение реальности, обман, скрывающий правду. Но ты?
Лира приложила копыто к носу двойника, и та тут же скосила на него глаза.
— Ты новая. Клевер создала тебя.
— Но я же не настоящая! — сказала другая Лира. — Я — это не ты! Да просто посмотри на себя! Ты же вся светишься и… ну, сама понимаешь.
— Мы могли бы стать одним целым, — сказала Лира, переведя взгляд на Бон Бон.
Земнопони смотрела на них. Смотрела на неё.
— Конечно, если ты этого захочешь. Но я бы этого очень хотела. Я сейчас вроде как без тела.
Другая Лира посмотрела на неё. Её взгляд метнулся к Бон Бон.
— Мне бы тоже этого хотелось, — сказала другая. — Больно будет?
— Честно? Понятия не имею.
— Ну, я вижу только один способ это узнать.
— Потому что других и нет.
— Ну, тогда не будем ждать, — сказала двойник, сделав шаг вперёд и выпрямляясь во весь рост. — Я готова.
Улыбнувшись и кивнув, Лира шагнула прямо в своего двойника. Та вздрогнула, когда дух Лиры прошёл сквозь её тело, постепенно растворяясь в нём. Она моргнула, и её глаза обратились в озёра чистого золотого света. Моргнула ещё раз, и они вновь стали нормальными.
Там, где раньше стояли две Лиры — теперь была только одна. Единорожка неловко покачнулась, но не упала.
— Ого, — сказала она. — Покалывает.
Кобылка потрясла головой, после чего продолжила:
— Бр-р-р, вот так-то лучше.
Она подняла голову. В зале остались только двое пони.
— Привет, Бони, — сказала Лира. — Мы сделали это! Эквестрия спасена, Клевер ушла навсегда, а я…
Слова замерли у неё в горле, когда Бон Бон метнулась к ней.
— Э-э-э… Бонни?
— Это ведь ты, правда? — спросила кремовая земнопони. — На этот раз это действительно ты?
— Это я, Бонни, — сказала единорожка. — Единственная и неповторимая.
— И всё наконец-то закончилось? Клевер больше не вернётся?
— Я не думаю, что вообще возможно уйти от… неё.
— И теперь всё-всё будет нормальным?
— Таким же нормальным, как и всегда. Нет, ну может, конечно, что-то ещё осталось, как другая Лира, но в остальном…
Бон Бон бросилась вперёд и сгребла Лиру в охапку с такой силой, что две кобылки повалились наземь.
— Эй-эй, Бонни, притормози... нам действительно стоит остановиться.
— Я думала, что потеряла тебя…
— Но сейчас ведь всё в порядке. Ты меня спасла.
— Никогда больше не покидай меня, — сказала Бон Бон.
Это была не просьба, а приказ.
— Не покину, Бони, — сказала Лира, крепче прижимая подругу к себе. — Ни за что.
Это была клятва, а не обещание.
Снаружи медленно опускалось за горизонт солнце, окрашивая мир в оранжевые тона. Свет лился сквозь витражные стёкла, расцвечивая тронный зал в десятки радужных оттенков. А в самом сердце радуги две обнявшиеся кобылки поклялись никогда больше друг друга не отпускать.
«Наконец-то», — подумала Лира. — «Наконец-то всё закончилось».