Апокалипсис вчера

Пролог

Будущее, Земля, после основных событий

Я помню тот день, когда начал писать эти «мемуары». Зачем я вообще их пишу? Я не знаю. Никто не должен их прочитать, пока я жив. Если бы прочитали, то, вероятно, сочли бы меня сумасшедшим. А если бы кто и поверил, то посчитал бы меня чудовищем. Но кто знает? Может быть, чтобы самому не перестать понимать.

Итак, четырнадцатое июня две тысячи шестьдесят пятого года. За окном стояла жаркая солнечная погода, какая редко бывает в Омске. Впервые за почти два месяца я был в гостях у своей дочери Анны. Точнее говоря, в гостях её семьи. И это был не просто праздный визит, мой внук Денис окончил школу, и теперь ему пора было выбирать жизненный путь.

Отобедав вместе с семьёй и поговорив с ними обо всяких мелочах жизни, я уже попрощался и для вида прошёл к двери квартиры. Как я и рассчитывал, Денис вскоре вернулся в свою комнату. Можно было поговорить с его родителями о самом важном. «Считайте, что дело решено, Николай Петрович. Хоть он ещё, бывает, начинает что-то говорить про архитектурный, но сам тут же перестаёт. Через пару недель дожмём. Отслужит с осени, а дальше – в военное училище, как Вы и хотели.» – заверил меня Олег, мой зять. Анна тоже поддержала: «Да, папа. Сам же потом спасибо скажет. При деде-полковнике, кем ещё быть?» Я покосился на дверь комнаты Дениса и сказал: «Ну, хорошо. Я ещё и сам с ним сейчас поговорю.» Я вошёл к нему. Денис сидел за столом, перед включённым компьютером. Я подошёл ближе и встал прямо у него за плечом. Только тогда он заметил меня.

— О, дедушка? А я подумал, что ты уже ушёл.

— Нет, Денис, я хотел ещё поговорить с тобой…

И тут я наконец понял, что за многокрасочное видео показывает монитор его компьютера. «Мой маленький пони». Воспоминания нахлынули лавиной, я забыл, о чём вообще собирался говорить с Денисом. Откуда? И почему он смотрит именно его? Нет, это просто паранойя, он не может знать. Не для того ли мы и сделали это?

— Что за мультфильм ты смотришь? – сумел справиться с волнением я.

— Мой маленький пони: дружба это магия. Это очень старый мультсериал, но у него до сих пор есть поклонники. Я не так давно узнал о его существовании, случайно нашёл в Сети. Но это не оригинальные серии. Ты, наверное, знаешь, что сейчас нейроалгоритмы запросто рисуют 2D-видео? Нужно только описать сцену – кто где стоит, куда и когда двигается. По качеству не отличишь от рисованного вручную полвека назад. Вот фанаты и делают. MLP не умрёт никогда. – слегка смущённо улыбнулся Денис.

— М, да. Не… умрёт. Извини, мне пора. Что-то я подзадержался.

Излишне торопливо, не гляда ни на Дениса, ни по сторонам, я вышёл из квартиры и спустился по лестнице к ждавшему у подъезда такси.

Приехав домой, я прошёл в кабинет и запер дверь на ключ. После этого отпер личный сейф. Те, кому довелось бывать в моём кабинете, думали, что я держу в нём документы и пистолет. Так оно, в общем, и было, но не только. Из глубины сейфа я достал коробку из толстого картона. Я рухнул в кресло, уставившись на то, что извлёк из коробки и положил на стол. Череп. Со слишком вытянутой лицевой частью, чтобы быть человеческим, но слишком короткий и высоколобый, чтобы быть лошадиным. И ещё с небольшим рогом во лбу.

Бросок в неизведанное

2019 год, Новосибирск

Всё началось летом две тысячи девятнадцатого года. Я тогда совсем недавно стал лейтенантом, и служил в одной из частей под Новосибирском. Меня вызвали к командиру части. Ничего хорошего это не предвещало. Где я мог налажать? Но времени выяснять уже не было. Я вошёл в кабинет, и замер по стойке «смирно».

— Лейтенант Андреев по вашему приказанию прибыл!

— Вольно, Андреев, — сказал полковник.

Тут я заметил, что он не один, рядом с его столом, повернувшись ко мне, стоял человек в цивильном костюме. Его лицо было… никаким. В том смысле, что таких миллионы; на вид лет сорок пять, тёмные волосы, гладко выбрит, без особых примет. И всё-таки. Я вспомнил, что уже мельком видел его в нашей части около трёх недель назад. Человек в штатском среди военных – уже само по себе заметное событие. Он тогда вышёл из УАЗа и через несколько секунд вошёл в это же самое здание. Значит, и тогда у него было дело к самому комчасти.

— Готовы результаты медицинских и психологических тестов личного состава. Твои тоже, как понимаешь.

Внутри опять ёкнуло. Увольнять будут? Повышать? Или что-то третье?

— Ты подходишь для выполнения особого задания. Поедешь с товарищем Павловым. Пока это всё, остальное тебе объяснят на месте.

Из части я и «Павлов» выехали на УАЗе из автопарка нашей части, а где-то на полдороге пересели в белую ВАЗовскую «десятку». Через полчаса мы уже въезжали через охраняемые часовыми ворота… чего-то. Видимо, один из режимных НИИ: те самые железные решетчатые ворота с колючкой, бетонный забор, четырёхэтажное здание, и большой ангар (склад?) Но это оказался не склад. «Павлов» сказал, что нам как раз туда. Когда мы пересекли двор и уже были готовы войти внутрь через маленькую дверь для персонала, он сказал мне: «Вот что, парень. Мы выбрали тебя не только за здоровье и психологическую устойчивость, но и потому, что после той авиакатастрофы у тебя не осталось близких родственников. Но это не значит, что нам плевать, погибнешь ты или нет. Просто не подведи ни себя, ни нас.» Внутри ангар оказался полон какого-то электрооборудования, стальных ферм, труб и бог знает чего ещё. И среди этого нагромождения работали люди, десяток было видно, но наверняка их здесь больше. Некоторые из них носили белые халаты, кто-то – комбинезоны, похожие на одежду автослесарей, а некоторые и вовсе были в домашней одежде – свитерах, футболках и т.д. «Павлов» подвёл меня к человеку лет пятидесяти в рубашке и жилете, и сказал ему: «Это Николай, о котором я говорил. Введите его в курс дела.» После этого «Павлов» куда-то ушёл. Человек в жилете назвался доктором Кравцовым, заведующим лаборатории, занимающейся проектом, к которому я оказался прикомандирован как испытатель.

— Не буду тянуть время, Николай. Мы совершили открытие огромной важности: пространственная телепортация возможна! И не просто возможна, мы уже испытывали её. Сначала на неживых предметах, потом на крысах. Теперь настала очередь человека. Для этого вы нам и нужны.

— Телепортация? Это вроде дыры из одного места в другое? Круто. Но, если испытания на крысах прошли нормально, то почему никто из ваших работников не захотел сам попробовать  её?

— Мы не уверены, что кто-нибудь из нас справится. На самом деле, есть одна проблема. — Кравцов немного замялся. — То, что находится по ту сторону портала. Это не Земля, не наша планета.

— О. То есть вы что, меня в космонавты готовить будете? Носить скафандр, брать пробы грунта и так далее? Теперь немного понятно.

— Нет-нет, всё не совсем так. Когда я говорил об испытаниях на "неживых предметах", я имел в виду не какую-нибудь болванку или камень. Мы посылали туда автоматически возвращающиеся зонды с записывающими приборами. Так вот, поначалу мы вообще не поняли, что это другая планета. На фотографиях были горы и деревья. Тогда мы послали новый, более сложный зонд с GPS-приёмником, чтобы определить, куда его забросило. Но в его логах оказался только код ошибки — "спутники не найдены". Мы думали, что приёмник был повреждён при телепортации, проверили всё, что можно, но нет, всё было в порядке. Третий зонд просканировал весь радиодиапазон — ничего! Никаких техногенных сигналов, только помехи от гроз. Тут-то мы и заподозрили, что портал ведёт на другую планету. Следующий зонд только подтвердил это. Сила тяжести там меньше, а содержание кислорода — больше, чем на Земле. Так что скафандр не понадобится. Но всё равно, раз это другая планета, никто не знает, что за опасности она может скрывать, есть ли там опасные животные и разумная жизнь. Только физически крепкий, смелый и обученный человек может сходить туда на дальнюю разведку и наверняка вернуться живым. Такой человек, как вы.

— Ладно. И когда вы меня туда отправите?

— Когда пройдёте инструктаж и научитесь правильно пользоваться спецсредствами. Пройдёмте на склад.

Он повёл меня за собой. Складом оказался обычный сорокафутовый контейнер, стоящий прямо внутри ангара, у его стены. Ну, правда, с проведённым внутри освещением и стеллажами вдоль стенок.

— Так, ну здесь и учиться ничему не надо. Просто костюм из углеродной ткани, защитит от ссадин, порезов и огня. Множество карманов для мелких предметов из арсенала выживальщика. Нож, компас, часы, кружка, верёвка, фотоаппарат… Да, не забывайте фотографировать, если увидите что-нибудь действительно стоящее! А также записывать и зарисовывать – вот блокнот с карандашом. Сухпаёк на четыре дня. Судя по климату, добыть воду там не будет проблемой. Рюкзака мы вам не даём, потому что за плечами у вас уже будет кое-что ещё. Вот!

С этими словами он подвёл меня к какому-то аппарату. С виду он слегка напоминал маленькую газонокосилку с лямками.

— Ну и что же это?

— Мотопараплан. Основа вашей мобильности в том мире. Я знаю, что вы мотострелок, а не десантник, но ведь с парашютом всё равно прыгали? Значит, быстро освоитесь с ним. Ни горы, ни ущелья, ни леса не будут для вас преградой, да и заметить что угодно с воздуха легче. Запас топлива примерно на сто километров.

Следующие три дня я тренировался, летал над институтом и прилегающей лесополосой. И вправду ничего трудного. Сложнее оказалось научиться снова складывать параплан, чтобы он помещался в отсек. Ночевать мне приходилось в бытовке – ещё одном контейнере внутри ангара.

Наконец, на четвёртый день, в девять утра, ко мне заглянули Кравцов и «Павлов».

— Ну что ж, пора. Одевайтесь, берите вещи, и на платформу телепортера. – сказал Кравцов. — Да, чуть не забыл. Мы же так и не сказали вам, как вы вернётесь назад. Дело в том, что открыть портал можно только из точки старта. Так же, как чтобы попасть туда, телепортер должен быть здесь, так же и, чтобы попасть сюда, телепортер должен быть там. Так что мобильная версия телепортера уже стоит на платформе, мы забросим вас туда вместе с ней. Прибудете на место, накроете телепортер чехлом и, на всякий случай, замаскируете подручными средствами. Потом совершите разведывательный поход на трое-четверо суток, вернётесь, приведёте телепортер в рабочее положение и включите. Так попадёте снова в этот ангар.

Сказав это, Кравцов повернулся и пошёл к лесенке, находящейся рядом с платформой. «Павлов» поотстал, и слегка задержал меня.

— По правде говоря, наши учёные даже не знают, находится ли та планета в нашей вселенной, или в каком-нибудь параллельном мире. Так что будь готов к непредвиденным последствиям. – последнюю фразу «Павлов» произнёс с какой-то странной интонацией, пристально глядя мне в глаза.

— Всегда готов, — сказал я, хотя на душе стало неприятно.

И вот я стоял с вещами на платформе. Рядом стояла тележка, к каркасу которой было привинчено много каких-то ящичков, цилиндров, кабелей  — тот самый мобильный телепортер.

— Постарайся поменьше шевелиться, пока всё не закончится, — услышал я голос Кравцова, донёсшийся откуда-то сверху, с галереи.

Понемногу воздух вокруг меня начал светиться жёлтым светом, а кожу начало покалывать и жечь. Свет становился всё ярче, мне пришлось закрыть глаза, чтобы не ослепнуть. Минуты через полторы он внезапно померк, и жжение тоже прекратилось. Я открыл глаза. Получилось! Вокруг был уже не ангар. Я стоял посреди небольшой долины, окружающие склоны поросли елями, а под ногами были голые, округлые камни. Видимо, русло пересыхающей сезонной речки. Тут я обернулся: тележка. Если я оставлю её здесь, и за время моего похода случится дождь, её может затопить. И тогда я застряну здесь неопределённо долго. Пришлось толкать её в гору, метров на шесть по высоте. Я натянул на неё чехол, заклинил между двумя елями, и завалил лапником и небольшими камнями. Никто не должен найти, даже если есть кому.

Ваше благородие - госпожа чужбина

2019-2020 гг, Эквестрия

Я поднимался над гребнями скал на своём мотопараплане. Летел по спирали, поглядывая то вокруг, то на компас. Та долина, где я очутился, была только небольшим ответвлением высокой горной цепи, тянувшейся с востока на запад. Интуиция подсказывала мне, что жизнь лучше искать на плодородной равнине, поэтому я взял в сторону от горной гряды, и полетел на северо-запад. Но пролетев всего около семи километров, случайно заметил дымный «хвост», поднимающийся со склона гор. Лесной пожар? Но тогда он не ограничился бы одной точкой. Что бы это ни было, это заслуживало внимания. Я повернул к юго-западу. Солнце немного слепило, но постепенно сквозь туман и мрак стало видно источник дыма. Деревня. Десятка четыре крошечных одноэтажных домиков, на окраине пара строений покрупнее – в два этажа, и из высокой трубы одного из них валил столб чёрного дыма. Да, здесь была разумная жизнь. Когда до селения оставалось километра два, я увидел, что к дымящему зданию подходят железнодорожные пути! Из-за деревьев было видно только небольшой участок, ясно было только то, что пути уходят куда-то на север, в низину. Значит, не просто разумная жизнь, а достаточно высокоразвитая. Я срочно приземлился, сложил параплан, и оставшиеся полтора километра преодолел пешком. Мне не особо хотелось встречаться с инопланетянами. Ещё кокнут на всякий случай. Но не возвращаться же ни с чем? Сжав в кармане покрепче нож, я прошёл мимо дымящего сооружения по главной улице, вглубь деревни. И тут появились они, одни стали выходить из своих домиков, другие подходили снаружи деревни, поднимаясь по деревянным мосткам из оврага. Странно похожие на земных пони, только уж больно разноцветные. Они окружили меня незамкнутым кругом, и держались на расстоянии метров пять. Один из них, с коричневой шкурой и жёлтой гривой, вышел вперёд, и, наклонившись, стал рассматривать меня, и стараться заглянуть мне за спину. И тут я увидел: на его бедре, прямо на шкуре, было что-то изображено. Что именно, я тогда не разглядел, но это было и не важно. Слишком много совпадений. Подсознательное подозрение сменилось уверенностью. Эквестрия! Лет пять назад я и сам был увлечён сериалом «Мой маленький пони», но никогда не думал, что придётся увидеть их вживую. И тут же возникло подозрение: я, наверное, получил травму при телепортации, и сейчас лежу в коме и вижу этот бред. Или и вовсе никуда не телепортировался, а лежу в коме на Земле. Но окрик коричневого пони прервал эти мысли.

— Stay where you are! Who are you? Are you intelligent being, or a monster? ^[1]

О. Ну конечно. Чёртов английский язык. Пришлось срочно вспоминать.

— Ес, айм интеллиджент биинг. Ай эм а хьюман, энд ай воунт хёрт ю! ^[2]

— Human... We`ll see. Follow me to the community house! ^[3]

И я пошёл вслед за ним, часть толпы тоже последовала за нами. Пока мы шли к двухэтажной постройке, я смог разглядеть его кьютимарку. Белые скрещенные кирка и лопата. Как я узнал позже, «дом общины» сочетал функции мэрии, заводоуправления, почтового отделения, столовой и всего-чего-угодно ещё кроме жилья. Содержать отдельную постройку для каждой функции было бы слишком большой роскошью для столь малочисленного посёлка в этих суровых местах. То же можно было сказать и о должностях. Тот коричневый жеребец, Хэвистоун, оказался одновременно и «мэром», и «директором завода». Это было поселение рудокопов и металлургов, расположенное в северных отрогах Жеребячьих гор. «Iron Ridge, that`s the name of our settlement. Though we are mining tin here, not iron.» — так сказал он. Население Айрон-ридж состояло из примерно восьми десятков земных пони, четырёх единорогов, и всего двух пегасов. Земные пони на горной реке тащили драги и вагонетки, промывали руду, выплавляли олово. Раз в месяц приходил поезд, забирал готовые слитки и оставлял груз угля, пищевых продуктов и всего, что заранее заказывали местные пони. Единороги вели бухгалтерию, и делали тонкую ремонтную работу, которая сложна для земнопони. В обязанности пегасов входило доставлять почту и следить за тем, чтобы над прииском не шли слишком обильные дожди. Конечно, они не только рассказывали о себе, но гораздо больше расспрашивали меня. Как я попал сюда, зачем, на что похож наш мир и образ жизни, чем я питаюсь и так далее. Я сказал, что попал сюда случайно, как вернуться не знаю, что питаются люди преимущественно растительной пищей, но и полностью без животной обходиться не могут, что магией мы не владеем, но благодаря рукам много что можем. В тот момент я уже решил, что останусь здесь, если возможно. Там – только военная служба, а здесь же страна мечты, страна магии, где возможно всё, что угодно! Они разрешили. Взяли на должность плотника и лесоруба, выделили какой-то сарай в качестве жилья. Ничего, жить было можно, до зимы я должен был успеть его утеплить.

И потянулись дни. Да, это место было мало похоже на Понивилль. Кобылок здесь было заметно меньше, чем жеребцов, а жеребят так и совсем мало. «Ore smoke is not for youth» ^[4], как мне сказали. У многих семьи жили на фермах и в деревнях, разбросанных на равнине, по обе стороны хребта. Ели все, и я в том числе, изо дня в день хлеб, каши да овощи. Мне приходилось самому добывать в лесу кроликов, лазать на деревья, чтобы добыть яйца, ловить рыбу. Лишь в «день согревающего очага» местные пони оторвались от своих привычных дел, и устроили праздник. Танцы, песни, праздничный стол. Хотя мне оставалось лишь смотреть на всё это – местных традиций и песен я не знал, танцевать я и дома особо не умел, а уж эти четвероногие танцы тем более.

Поначалу я фотографировал пони, и просто так, и за работой, но потом спохватился. Где мне печатать фотографии? В этом мире уж точно не было компьютеров и принтеров, а рассматривать фотографии на крошечном экранчике фотоаппарата не было особого смысла. Главным развлечением в моей жизни в Айрон-ридж стало чтение книг и газет в «общественном доме». Там были в том числе книги и по истории и географии Эквестрии, по которым взрослые пони учили тех жеребят, которые всё же жили здесь. В Эквестрии было множество мест, где хоть что-то происходило, и я мог хотя бы прочитать об этом в газетах. Я решил, что надо обязательно побывать в Понивилле.

К концу апреля я накопил достаточно денег, чтобы взять десятидневный отпуск. Вскоре пришёл очередной поезд, и через трое суток я уже был там. Побродил по городу, видел Эпплджек на рынке. Этого достаточно, подходить не стал. Что бы я ей сказал? «Здравствуйте, я попадос, давайте дружить?» Была только одна из знаменитых пони, с которой я мог перекинуться хоть парой фраз. То есть это я так тогда думал. Протянув руку в сторону проходящего мимо жеребца, я сказал: «Экскьюз ми, плиз, шоу ми дайрекшен ту зе шугаркьюб корнер.» ^[5] Тот показал копытом.

Когда я вошёл в «сахарный уголок», то увидел, что там уже было несколько покупателей. Пинки Пай за прилавком резво складывала пирожные в коробку очередного пони. Я встал в хвост очереди. Сзади вскоре заняли ещё двое. Наконец очередь дошла до меня.

— Плиз телл ми, вот кайнд оф маффинз ю хэв, энд вот с зе прайс? ^[6]

Пинки перегнулась через прилавок, и, сощурившись, изучала меня. При том, что она доставала мне лишь по грудь, у меня было чёткое ощущение, что она смотрит на меня свысока. И ощущение не обмануло.

— Hmm, you`re definitely not a pony. Muffins are for ponies only. Limited production, you know. We must care about customers first. ^[7]

Вот так сюрприз.

— Энд вот ай эм ту ду нау? Ай вуд бай сам фэймоус пастри фром шугаркьюб корнер. ^[8]

— You may buy some buns. Or just not delay queue. ^[9]

Ладно, булочки так булочки. Сразу стало видно, что праздного разговора у нас не получится. Едва пара булочек оказалась в моей сумке, Пинки уже заглядывала мне за спину, и кричала: «Next one, my dear ponies!» ^[10] И к ней при этом мгновенно вернулась её фирменная улыбка.

Сидя на парапете фонтана, я задумчиво жевал булочку. Хлеб как хлеб, качественный, но не более. Съездил, называется, в культурную столицу. Пора домой. Надо было добраться по железной дороге до Блю-медоу, посёлка к северо-востоку от горы Кантерлот, а дальше опять лететь на мотопараплане, иначе в срок было никак не успеть. Однако до следующего поезда было ещё два дня, а погода была ещё холодной, чтобы ночевать на улице. К моему удивлению, в Понивилле не оказалось гостиницы или чего-то в этом роде. Пришлось стучаться в дома и спрашивать пони, не могут ли они сдать комнату на ночлег. С большим трудом удалось договориться с каким-то стариком.

Через пять дней я был снова в Айрон-ридж. Может быть, если я накоплю денег, смогу купить домик в Понивилле, и стану хотя бы привычным для них, меня станут принимать лучше? Так я тогда думал. Но проверить так и не довелось.

Возвращение

2020 г, Эквестрия — Новосибирск

В Айрон-ридж пришло лето. Снег сошёл даже здесь, в горах, и в моих походах за лесом меня теперь часто сопровождала Спрингсэлэд, одна из местных кобылок. У неё были бледно-зелёная шкура, белая грива, и кьютимарка в виде ягоды земляники. Её талантом было находить места, где росли ягоды, так быстро и безошибочно, что вряд ли она делала это только по запаху. Обычно мы шли по лесу вместе, понемногу разговаривали, а потом разделялись и шли дальше каждый по своим делам. Она нравилась мне, как может девушка нравиться парню, и, насколько я знал, она ни с кем не встречалась. Но сказать ей о своей симпатии я не решался. Само по себе это уже было странно, плюс как-то повода не было, плюс мой не очень хороший английский. Я решил ждать «дня копыт и сердец», может быть, хоть в такой день она нормально примет моё признание. И вот этот день настал. Я встретил Спрингсэлэд на улице. Да, тот английский, который учил я, мало подходил для разговоров о любви. Но я попытался:

— Лет ми спик фром май харт… Ю а бьютифул филли, Спрингсэлэд. Ай лайк ю. Вуд ю би некст ту ми? Плиз, тэйк май презент. ^[1]

С этими словами я протянул ей корзинку с яблоками (тоже не такое частое лакомство в этой дыре), украшенную цветами, и погладил её по шее. Но вместо слов, она отскочила, ошарашенно глядя на меня, а потом кинулась бежать. Я побежал за ней, но потерял из виду в нагромождении домиков и сараев, а меньше чем через минуту меня уже окружила толпа. Спрингсэлэд держалась за их спинами, я мог слышать её голос: «... he proposed me to date with him... poked with his claws...» ^[2] Толпа возмущённо гудела. Плохо дело. С собой у меня был нож, и я мог бы справиться с одним-двумя пони, но сейчас их было слишком много, просто затопчут. Вперёд опять вышел Хэвистоун, и заговорил: «In our generosity, we let this bold pig live among us. And what did he done? He tried to disgrace one of our fillies! Now, get out of here, if you don’t want to be sodomized with breaking bar!» ^[3] Напрасно я пытался им объяснить, что не делал ничего плохого, что это не было насилием или домогательством. Похоже, им было всё равно. Они даже не позволили мне забрать вещи. Хорошо ещё, что базовый «набор выживальщика» всё так же был рассован по моим карманам. В полнейшем смятении я ушёл в лес, вниз по течению реки. Когда я отошёл на достаточное расстояние, чтобы чувствовать себя в относительной безопасности, я сел на ствол упавшего дерева, и принялся думать. Что было не так с этим местом? Я же видел, как пони дружно живут, как работают и празднуют вместе, всегда вежливы и добры друг с другом. И вдруг такое. Похоже, их жизнь так благополучна и упорядочена, что для кого-то со стороны в ней просто нет свободного места. Здесь было всё, о чём только можно мечтать, но только для своих, для пони. И тут я впервые сформулировал важный принцип: чем больше дружбы и любви кто-то испытывает к своим, тем хуже он склонен обращаться с чужими. Приняв за свою дальнейшую жизнь участие в нескольких локальных военных конфликтах, я не раз убедился в его истинности. Думали ли эти маленькие глупые пони о том, что могут преподать кому-то такой «урок дружбы»? И в тот момент, сидя на бревне, я решил, что буду любить своих, так сильно, как это возможно. А этот мир… Здесь слишком многое было не так, как в сериале. Пони-расисты, пони-человекофобы, пони-эгоисты и крайние консерваторы. И эта зелёная дура, которая натравила на меня остальных. Такого просто не должно было быть. Этого не должно быть. И тут же пришла простая мысль, принеся окончательное спокойствие: «Раз не должно, то и не будет. И я примерно знаю, как.»

Я встал с бревна, и зашагал на северо-восток, чтобы пересечь гребень, отделявший эту долину от той, где был спрятан мобильный телепортер. Пора было возвращаться.

Добрался до нужного места без приключений. Стянул с тележки чехол, спустил её по склону примерно туда, где год назад появился в этом мире. Я знал, что в ящичке, привинченном наверху ограждения тележки, лежала инструкция. Так, по порядку:

1. «установить и закрепить платформу горизонтально» — уже сделано;

2. «перерезать хомуты 1 и 2, снять с платформы взрывомагнитный генератор 3 с кабелем» — это оказался тяжёлый цилиндр из металла и пластика, похожий на огнетушитель, с намотанным на него толстым проводом.

3. «размотать кабель на полную длину (30 м) по прямой» — сделал, чувствуя себя немного связистом;

4. «встать на платформу, смять кулаком сильфон 4 (должен быть слышен хруст стекла)» — Окей;

5. «дождаться, когда загорится зелёная лампа, открыть и нажать красную кнопку (5)» — нажал…

Мне показалось, что взрыв произошёл не в тридцати метрах от меня, а прямо под ногами, или вокруг. «Вот и погиб, даже трупа на Земле не будет», пронеслось в голове. Впечатление усилилось ещё и тем, что меня действительно тряхнуло, и сильно ударило по ногам. Но через пару секунд я понял, что всё ещё чувствую тело, и лежу на земле. И тут я услышал крик, на человеческом, русском языке: «Них.. это ты? Лежи, не двигайся, я сейчас!» Значит, я всё-таки вернулся. Секунд через десять вернулось зрение. Я лежал, точнее, уже сидел, в ангаре, но не на платформе телепортера, который отправил меня в Эквестрию, а метрах в десяти от неё, на бетонном полу. Через десять минут прибежали двое, в комбинезонах, медицинских перчатках, масках и очках. Осмотрели, опросили насчёт самочувствия, и попросили подождать ещё полчаса. Я тогда не понял, зачем. Оказалось, снова ставили карантинную палатку, убранную «за ненадобностью», когда я не вернулся в срок.

Буквально через пятнадцать минут ко мне пришёл Кравцов.

— А мы уже и не надеялись увидеть вас в живых. Над всей программой нависла угроза. Начальство колебалось, то ли возвращаться к посылке всё более сложных роботов, то ли полностью закрывать её. И тут вернулись вы. Чуров, наш техник, который видел это, сказал, что вы вывалились из огненного облака примерно в метре от пола, вот и слегка ушиблись. Так что же с вами случилось?

— Задержался в гостях у местных жителей. Подробнее сказать могу Павлову, пусть он решает, что дальше. И сколько меня ещё будут держать в карантине?

— Десять дней. Если не будет никаких изменений в самочувствии и анализах, будем считать, что вы не опасны. Останется надеяться, что вы не принесли какой-нибудь лентевирус. Так значит, разумная жизнь. И вам, и нам очень повезло. Я знал, что вы можете задержаться там дольше, чем планировалось. И потому настоял, чтобы в мобильном телепортере использовались материалы и компоненты высшего качества, и конструктивные решения, благодаря которым он может длительно сохранять работоспособность. Вы могли бы вернуться на нём и через десять лет. Даже инструкция пропитана силиконом, так что никогда не размокнет и не заплесневеет. Павлову уже сообщили, он прибудет сюда  примерно через двадцать минут.

— Вот и хорошо.

Отец лжи

2020 г, Новосибирск — Эквестрия

— Так, подытожим. Значит, вы утверждаете, что на планете Икс существует цивилизация негуманоидных существ, и она представляет опасность для России и всего человечества?

«Павлов» сидел на складном стуле и за складным столом, которые были придвинуты прямо под плёночное окно моей палатки.

— Предельную опасность. Во-первых, многие из этих существ обладают необъяснимыми и недоступными для людей способностями. Телекинез, пирокинез, телепортация, способность почти мгновенно перестраивать живые организмы – и свой, и чужой, преобразовывать неживые предметы и вещества, способность создавать мощное защитное поле, сверхбыстрая регенерация. У четверых из них, правящих всей их цивилизацией, эти способности достигают невероятного могущества. Представьте себе, что даже одно из этих существ способно усилием воли вызвать в любой произвольной точке пространства что-то вроде ядерного взрыва. Радиации при этом нет, но тепловая вспышка и ударная волна практически такие же. Мне довелось читать их учебники истории, там сказано, что им уже случалось пользоваться в войнах этой способностью.

— Читали? Вы успели выучить их язык, и даже письменность? – удивился «Павлов»

— И да, и нет. Дело в том, что… это может показаться невероятным, но эти существа разговаривают и пишут по-английски. Диалект и шрифты в книгах отличаются от тех, что мне приходилось видеть на Земле, но факт. Это английский. По крайней мере, их современные тексты. Древние книги написаны на другом языке.

— И как же вы можете объяснить этот факт?

— Трудно сказать. Но единственное объяснение, которое приходит мне на ум, это то, что они уже давно контактируют с англичанами или американцами. Лет сто, а, может, и больше. Возможно, где-то на Земле существует портал природного происхождения, постоянный или периодически открывающийся. Если так, тем более важно захватить тот мир – в свете геополитического противостояния между нашими странами доступ к ресурсам планеты Икс может давать Британии или США большое преимущество.

— Что ж, может быть. Ну а что «во-вторых»?

— А во-вторых то, что они наверняка найдут дорогу сюда. Их цивилизация серьёзно отличается от нашей, техника находится на гораздо более низком уровне, но они компенсируют это своими сверхспособностями. Не сомневаюсь, что с их помощью они научатся имитировать тот эффект, который мы создаём с помощью телепортационного оборудования. И, вероятно, довольно скоро. Они уже знают о людях, о нашем мире.

— И что вы им рассказали?

— Не так много. Я старался вызвать у них впечатление, что наша цивилизация очень похожа на их, за вычетом сверхъестественных способностей. По-моему, симметрия, сходство – лучший способ отсрочить войну. Сказал, что попал сюда случайно, в результате какого-то природного стечения обстоятельств. Они держали меня на довольно мягком режиме, полупленника-полугостя. Потому мне в конце концов и удалось сбежать.

— Теперь мне нужны подробности. На что они похожи, что представляет из себя их страна, и так далее.

— Вы уже наверняка смотрели фотографии с моего фотоаппарата, — «Павлов» кивнул, — иначе бы и слушать меня не стали. Фотографии четвероногих существ, бросающих уголь в печь и льющих металл, достаточно убедительны. Среди них есть несколько генетических разновидностей. Большинство ничем не примечательны. У других есть крылья, и они могут летать. Третьи, с рогом, способны на все те сверхъестественные вещи, о которых я говорил. Численность их вида около ста тысяч, почти половина сосредоточена в восьми крупных городах. Протяжённость страны с востока на запад – около двух с половиной тысяч километров, с юга на север – около двух тысяч. С юга к их стране прилегают ненаселённые пустыни. Технический уровень по меркам человечества в лучшем случае что-то около 1830-х годов.

— И какими же будут ваши предложения?

— Если они нападут на нас, у людей не будет шансов. Четверо их правителей просто будут взрывать город за городом, пока ничего не останется, а мы не сможем даже ответить. Защитное силовое поле, которое они могут создавать, способно защитить даже от ядерного взрыва. И всё-таки пока у нас ещё есть шанс. Мы должны ударить первыми, пока они не создали свой собственный портал сюда. При всём своём могуществе, они всё же ближе к тому, что называется «стеклянной пушкой». Все их сверхспособности требуют какого-то времени на активацию, они не работают постоянно. Пусть это маленькое время, доли секунды, но оно есть. Вы слышали, как погиб знаменитый иллюзионист Гарри Гудини? У него был невероятно сильный пресс, в который можно было бить без всякого вреда, но какой-то дурак ударил его неожиданно, когда тот был расслаблен. Через несколько дней Гудини умер от внутреннего кровотечения, вызванного разрывом печени. Так же должны сделать и мы. Через три месяца будет возможность, которую нельзя упустить. Я читал в газете, в их столице будет большой праздник, на который соберётся вся правящая четвёрка. Мы можем накрыть всю их верхушку одним ударом. Если удар будет таким, что мгновенно и одновременно нанесёт им непоправимые повреждения, они не успеют активировать щит или регенерацию. И, простите за дерзость, я настаиваю: удар должен быть ядерным. Мы не имеем права рисковать, второго шанса, второго выстрела у нас не будет. Ах да, важная деталь. Одно из правящих ими существ может чувствовать сны всех живых существ в том мире. Чтобы избежать демаскировки, пока не нанесён удар, все люди там должны принимать медикаменты, подавляющие фазу быстрого сна, блокирующие сновидения.

— Хорошо, вас позовут, когда будет нужно. Я сообщу обо всём в генштаб. А пока отдыхайте.

Через день после окончания карантина меня уже отвезли в аэропорт, и доставили в Москву. Я сидел в генштабе, рисовал карты, вспоминал названия городов, численность их населения, расположение дорог, мостов и тоннелей, и многое другое, что успел узнать об Эквестрии за этот год. Через неделю меня вернули в институт под Новосибирском. Ничего не объясняя, просто оставили жить и ждать, как я жил перед телепортацией. И вот почти через два месяца ко мне пришёл «Павлов» в сопровождении майора сухопутных войск.

— Надевайте свою форму, и едем с нами. Операция «кортес» начинается через два часа. Вы прикреплены к оперативному штабу в качестве консультанта. Пойдёте в первой машине, вместе с военной полицией. Через десять минут начнёт прибывать остальная колонна, будете принимать их и разводить.

Час двадцать минут мы ехали по лесной дороге, и вдруг выехали на полигон. Огромное, изрытое колёсами поле, до горизонта набитое войсками. Чего и сколько здесь было, невозможно было понять, техника заслоняла обзор. Позже я узнал: основа — два мотострелковых полка на БТР, и почти столько же других сил и средств, приданных для обеспечения и усиления. Обогнув лагерь, мы подъехали к бетонированной площадке, на которой возвышалось нечто, похожее на маленький Стоунхендж. Кольцо на колоннах, диаметром десять метров, и высотой семь. Рядом стояли контейнеры с вентиляционными решётками, и куда-то вдаль уходила новенькая воздушная ЛЭП. Там мне сказали пересесть в «тигр» военной полиции. Машина встала в десяти метрах от площадки, в самом начале аппарели. Через десять минут раздалась команда в мегафон: «Говорит командующий операцией генерал-лейтенант Медников. Всем приготовиться! Телепортер включен.» Пространство внутри «Стоунхенджа» наполнилось сияющим оранжевым туманом, и через пять минут прозвучала новая команда: «Головной машине начать движение!» Мы поехали прямо в ослепительно сияющий туман. К моему удивлению, телепортация прошла быстрее и безболезненнее, чем в первый раз. Мы отъехали метров на тридцать. Из нашего «тигра» вышло двое регулировщиков с жезлами, в машине остались только я и водитель. Ещё через несколько минут из светящегося облака пошла кажущаяся бесконечной колонна: БТР`ы, «тигры», грузовики, заправщики, трейлеры с контейнерами, трейлеры с многоосными платформами, на которых были закреплены вертолёты без лопастей, инженерные машины с кранами и отвалами, и многое другое. Регулировщики метались по долине, то на нашем «тигре», то пешком, еле успевая разводить прибывающих. Последними в Эквестрию вошёл дивизион из восьми ракетных установок «тополь-м».

Когда светящееся облако, наконец, погасло, а все машины заняли временные места стоянки, была запущена «пчела», чтобы точнее определить, где мы находимся. По её данным вышло, что мы телепортировались в точку, отстоящую от точки моей первой телепортации на тридцать километров к западу. Ближайший населённый пункт, Айрон-ридж, теперь был примерно в двадцати километрах к востоку отсюда. Это место вполне подходило для нашего базового лагеря. Через час у нас уже были поставлены палатки, генераторы, медицинский бокс, кухня и туалеты. Ещё через час инженеры проложили трубопровод от ближайшей речки, обустроили склады боеприпасов и топлива, поставили на окружающих гребнях скал мачты с уголковыми лазерными отражателями и антеннами. Теперь у нас была топопривязка, без которой невозможно было бы воспользоваться ракетами. Ниже в долине, в лесу, с помощью инженерных машин были расчищены просеки и площадки, куда отвели «тополя». Последним штрихом в обустройстве лагеря стало возведение из привезённых с собой частей точно такого же телепортера, как тот, через который мы попали сюда.

В восемь вечера, когда Селестия опустила Солнце, к семи городам Эквестрии — Ванхуверу, Кристалльному городу, Мэйнхеттену, Филлидельфии, Балтимару, Лас-Пегассусу и Клаудсдэйлу, отправились тяжёлые ДПЛА. На рассвете каждый из них сверкнул невидимым лучом инфракрасного лазера по своему городу, передав в штаб координаты, развернулся, а ещё через пятнадцать минут упал в безлюдной... то есть безпониной местности. Какие-то в лесу, какие-то в реку или озеро. Какой бы дорогой ни была эта техника, она не стоила риска демаскировать себя и сорвать всю операцию — возвращаться-то им пришлось бы днём, когда любой пегас мог их легко заметить и отследить.

Оставался один «крепкий орешек» — Кантерлот. Он слишком хорошо охранялся, и тяжёлый беспилотник даже ночью мог быть легко замечен стражей из числа фестралов. Но была ещё одна причина, почему к Кантерлоту предстояло отправить разведчиков. Мы не знали точно, когда состоится тот праздник, которого мы ждали (десять лет со дня возвращения Луны). Надо было установить наблюдение за дворцовой площадью, и подать сигнал к ракетному удару точно в момент присутствия всех четырёх принцесс. Поэтому из привезённых в контейнерах частей был собран лёгкий четырёхместный самолёт. Кроме пилота, он нёс на себе двух разведчиков с полными оборудования рюкзаками, и два мотоцикла. Конечно, вылетел он следущей ночью, выбросил свой груз с парашютами над полем в двадцати километрах к востоку от горы Кантерлот, и вернулся к нам. Ночью разведчики добрались до небольшого участка леса в сорока километрах к югу от горы, вырыли укрытие, где спрятались сами и спрятали все свои вещи. К замку Кантерлот они отправили рой из пяти маленьких квадрокоптеров. Четыре из них опустились на верхушки деревьев, протянув цепочку ретрансляторов сигнала для последующих. Один полетел в замок. Незамеченным он промелькнул между крыш ночного города, и приземлился на уступе одной из башен, возвышающихся над площадью, дал координаты. Моторы пропеллеров этих беспилотников питались от обычных гальванических элементов, но вот электроника, камера и передатчик работали от изотопной батарейки, и могли передавать картинку и звук на расстояние до десяти километров в течение года. Теперь оставалось только ждать.

Винтовка - это праздник

2020 г, Эквестрия, день "Д"

Через девять дней мы получили сигнал от разведчиков: «Видим цели. Четверо существ стоят на балконе, каждое с крыльями и рогом, как и описывали. На площади началось празднование.» Одна за другой из леса поднялись восемь чёрных колонн, а потом восемь огненных струй ушли в небо. Через двенадцать минут сейсмостанция засекла первый толчок, за ним ещё шесть с интервалом примерно в две минуты. Я подумал, как несладко сейчас нашим разведчикам. Переждав вспышку и ударную волну в перекрытой щели, они теперь изо всех сил гнали прочь на мотоциклах, пока не накрыло радиоактивной пылью. О радиосвязи с ними пока не могло быть и речи, после нашего удара ионосфера восстановится не раньше, чем через восемь часов.

Из громкоговорителей раздалось: «Внимание всем! Активная фаза операции началась! Всем построиться и слушать командующего.» Все побежали на плац, и через минуту уже были на местах. Медников вышел к ним с микрофоном в руке.

— Вы все уже получили свои приказы, но я напомню общий план операции. Четыре мотострелковых батальона, «запад», «север», «восток», «юг», наступают по четырём соответствующим направлениям. Каждый батальон идёт тремя колоннами, поротно, на дистанции в пятьдесят километров. Каждому батальону придан Ми-8 для разведки, прикрытия и экстренной эвакуации раненых. Ваша задача — террор на дорогах, обстрелы деревень и посёлков. Населённые пункты не захватывать, не терять темпа наступления. Через каждые триста километров маршрута центральной ротной колонны оставлять по мотострелковому взводу для обустройства опорных пунктов. Опорный пункт это промежуточный склад боеприпасов и топлива, полевой медпункт и радиоретранслятор. Через четверо суток вы должны достигнуть зоны ядерных ударов. После этого рассыпаться повзводно, и совершать рейды против как можно большего числа поселений. Серьёзного сопротивления мы не ожидаем. Ядерные удары уничтожили половину их населения, а оставшиеся сдадутся, когда узнают, что их лидеры мертвы, а города уничтожены. Лейтенант Андреев?

— Я!

— Как человек, уже имевший опыт обращения с этими тварями, дай бойцам свои советы.

Он дал микрофон от системы громкого вещания мне.

— Товарищи бойцы! Серьёзную угрозу теперь могут представлять только единороги. Их сверхспособности делают среднего единорога примерно равным по силе каждому из вас. Не пытайтесь брать их в плен без приказа, сразу стреляйте. Любой замок или путы они моментально снимут телекинезом. Помните, что у нас нет средств блокировать их магию, кроме как постоянно держать их под прицелом нескольких стрелков, и угрожать застрелить, как только рог засветится. Это отвлекло бы слишком много людей. Некоторые из них владеют телепортацией, и могут появиться там, где вы их не ждёте, так что будьте начеку. Опаснее всего если они соберутся вместе, и объединят свои магические силы. Ваша главная цель — помешать этому. Вы должны создать у противника впечатление, что все дороги опасны, что люди уже везде, тогда они не смогут собраться и организовать сопротивление. Пегасов отстреливайте, если они появятся вблизи, но специально за ними не охотьтесь. Обычных, земных лошадок не убивайте поголовно, если они не нападают на вас. Пусть бегут к своим, и дальше разносят панику. Помните, что вы всего лишь авангард, и силы для оккупации прибудут через три недели, когда основное сопротивление уже будет подавлено.

Конечно, я врал, говоря про оккупацию, так же, как и в разговоре с «Павловым» и людьми из генштаба. Мой акцент на охоте за единорогами имел другую причину. Нельзя было позволить им начать снова опускать и поднимать Солнце. Конечно, за тысячи лет при принцессах они и так разучились это делать, но что если бы у них получилось? Жить захочешь — не так раскорячишься. Тогда война приобрела бы затяжной характер, а время это патроны, топливо, провиант, запчасти, люди. Всё то, чего у нас было в обрез. И за это время они могли бы организовать сопротивление, договориться с другими разумными расами, которые населяют этот мир и тоже хотят жить. Вряд ли тогда мы смогли бы победить. Да и вообще, я не хотел, чтобы человечество владело Эквестрией, я хотел похоронить её, как несбывшуюся мечту.

Медников снова взял у меня микрофон:

— По машинам! В колонну стройся!

Через пять минут колонна из четырёх батальонов уже шла на север через лес. Инженерные бульдозеры расчистили последний кусочек леса, отделявший нас от лугов в низине. Выйдя на открытое место, колонна разделилась. Батальоны «север» и «восток» сразу взяли свой маршрут, а «запад» и «юг» двинулись вместе на запад. «Югу» предстояло отделиться от «запада» позже, когда они минуют западную оконечность Жеребячьих гор. Два батальона остались здесь, в долине. Один должен был постоянно обеспечивать охрану штаба и телепортера, а другой, «центр», должен был немного позже заняться деревнями на равнине между Жеребячьими горами и Найгарскими водопадами. Через полчаса «центр» ушёл, сразу начав разделяться повзводно. Я знал, что один из них должен отправиться в Айрон-ридж, и заранее выпросил у Медникова разрешение отправиться с ними. И вот мы ехали на восток на «тигре» и двух БТР. По каменистым осыпям, среди елей. Вдруг над гребнем появился пегас. Четверо из нас, сидящие снаружи на броне, вскинули автоматы и дали очередь. В яблочко, хотя и не известно, кто именно попал. Мы подъехали ближе. Я узнал его, это был Фризивинд, пегас из Айрон-ридж. Ожидаемо. Мы сильно нашумели, запуская ракеты, вот его и послали узнать, что это было. Я узнал его по метке: два плоских облака одно над другим, одно тёмное, другое белое. Хорошая вещь — кьютимарки, почти как солдатские жетоны. Я предложил взять труп с собой, в багажнике «тигра». Подъехав к Айрон-ридж, мы сбросили тело прямо за околицей, дали очередь из АГС`а по «общественному дому» и ещё из автоматов неприцельно по всему посёлку, развернулись и уехали. Первый сеанс устрашения прошёл, как надо. Мы вернулись обратно на базу, я сошёл, а они поехали догонять своих, на север.

«Гром среди ясного неба» грянул для меня через десять часов. Я, как обычно, находился в штабной палатке, чтобы быть под рукой у Медникова. И вдруг он спросил:

— Андреев, а тебе не кажется, что сегодня какой-то уж слишком длинный день?

— Так точно, кажется, товарищ генерал-лейтенант.

— Угу, обычно закат здесь был часов в восемь-девять вечера, а сейчас уже десять, а оно всё ещё в зените. Ты у нас «консультант», как это объяснишь?

— Не могу знать, товарищ генерал-лейтенант, — соврал я, — я не всё знаю об этом мире.

— Прошу прощения, — перебил меня один из двух «яйцеголовых», которых тоже взяли сюда на всякий случай, — это могут быть непредвиденные последствия применения ядерного оружия. Мы ничего не знаем о геологии этой планеты. Если ядерные взрывы вызвали сильное смещение масс в её недрах, это могло вызвать увеличение момента инерции. Тогда вращение планеты должно серьёзно замедлиться.

Учёный пока «спас» меня. Ну, пусть строят гипотезы.

Спустя ещё четыре часа тревожные запросы стали поступать и от командиров батальонов, ведущих наступление. «Мы столкнулись с неизвестным природным явлением на этой неизученной планете. Продолжайте выполнять задание, ориентируйтесь по часам,» — был им ответ штаба. К этому времени войска продвинулись уже на двести пятьдесят километров. Батальон «юг» как раз проходил сейчас примерно в пятидесяти километрах восточнее горы Кантерлот. С командирской машины дали видеотелеметрию: половины горы как не бывало, над ней и к югу от неё стена чёрного дыма до самого неба. Апокалиптическое зрелище. Деревни к северу и востоку от Кантерлота понесли лишь небольшие разрушения, потому что сама гора поглотила световую вспышку и значительную часть ударной волны. Зато радиоактивное заражение было весьма сильным. «Юг» шёл на максимальной скорости, с задраенными люками и включёнными ФВУ, не отвлекаясь на местных пони. Всё равно они через несколько дней погибнут от облучения. Заданием «юга» было пройти по степям восточнее Вечносвободного леса, и терроризировать поселения вплоть до Эпллузы. Ещё через тридцать два часа по рации раздался голос командира батальона «юг»: «На нас напала какая-то тварь, вроде льва с крыльями. Уложили её из КПВ, но у нас двое раненых. И мотор головного "тигра" всмятку.» Мантикора. Да, пятьсот килотонн — не шутка, сгорел не только Понивилль, но и в Вечносвободном пожары, особенно с северо-запада. Вот всё зверьё и бежит на юго-восток. Аккурат на наш батальон. Об этом я как-то заранее не подумал. Выхватив микрофон у радиста, я быстро сказал в него: «Это твари из леса к северо-западу от вас, бегут от пожара. Если увидите что-то необычное, стреляйте в него сразу, не подпускайте близко. И не всегда самый большой монстр самый опасный.» Только бы на василиска не нарвались.

Батальон «запад» докладывал, что они несут потери от налётов пегасов. Они довольно успешно прошли по североэквестрийской равнине, ровной местности, богатой мелкими речками и озёрами. Но теперь на их пути снова появлялись леса и холмы, ограничивавшие обзор, и пегасы этим пользовались. Они появлялись внезапно над колонной, уже на сверхзвуке, и сбрасывали на наши войска ломы, топоры и тому подобное, сыпали гвозди. На такой скорости эти предметы действовали как малокалиберные бронебойные снаряды и пули, прошивали БТРы насквозь. «Запад» уже потерял так шесть БТР и четырнадцать человек убитыми. Пришлось почти постоянно держать в воздухе вертолёт, который мог заметить их издалека и отогнать из пулемёта, а привалы делать только на самой открытой местности. Хорошо ещё, что пегасы не могли долго находиться на сверхзвуке, всего лишь около десяти секунд. Кинетический нагрев, от которого полностью не спасали ни магия пегасов, ни лётный костюм и маска. «Запад» сообщил нам по рации, что как-то одному пегасу на свою голову удалось подобраться к колонне довольно близко, несмотря на вертолёт в воздухе. Когда Ми-8 его таки заметил, то стал крутиться на месте, пытаясь подставить его под огонь ПК из боковой двери. И так гонял его по кругу секунд сорок на сверхзвуке, пока тот не рухнул. Когда солдаты проверили его тело, у него вся рожа была варёная, в пузырях.

А вообще, когда наши войска обнаруживали посёлок, использовали одну и ту же тактику. Скрытно рассаживали поблизости снайперов и пулемётчиков, ставили чуть поодаль АГС или миномёт, и начинали понемногу обстреливать. Если в посёлке были единороги, то они пытались защитить своих, выходили искать, кто кидается огнеопасными предметами, и получали пулю с той стороны, с которой не ждали. Если же единорогов не было, и выходили земные пони или пегасы, мы убивали двух-трёх, а остальные обращались в бегство. После этого БТР или «тигр» забирал  солдат, и они ехали догонять колонну. Срабатывало всегда.

Батальону «восток» не повезло, он попал в засаду единорогов под Филлидельфией, и потерял от их выстрелов магической энергии вертолёт, головной БТР и топливозаправщик. Их предупредили, может пегас, а, может, кто-то из единорогов, способных к дальней телепортации. Сами, конечно, тоже были убиты — всё же нас было больше, и обычный единорожий щит заточен больше на защиту от «энергетических» атак, а не от быстролетящих тяжёлых предметов. Пришлось прислать «востоку» запасные машины с подкреплением, и сменить тактику, двигаться пешком, цепями впереди машин. Конечно, это замедлило продвижение, но «восток» и так был уже практически на месте.

Без приключений до поры обошлось только у батальона «север», ушедшего в Кристальную империю. «Империя», пафосное название для одного города и десятка деревень. Подойдя к ущелью, которое вело в эту горную страну, «север» сделал привал и переоделся в утеплённый арктический камуфляж – белый фон с чёрными пятнами, и пошёл дальше, вдоль железнодорожного пути. Когда «север» дошёл до своего рубежа, то увидел только озеро с радиоактивной водой. С окружающих гор сошли лавины и обрушились скалы, погребя под собой всё, что оставалось после взрыва. Ему удалось отыскать только пару деревень с перепуганными кристальными пони, а искать дальше пешком бесполезно, только местные знали тропы в этих снежных горах. «Север» отступил на пятьдесят километров к югу, и безуспешно пытался разыскать оставшиеся деревни с вертолёта.

Побег из пекла

2020 г., Эквестрия — 2065 г., Земля, Омск

Между тем, шли восьмые сутки от начала наступления. Солнце всё так же висело в зените, и температура продолжала повышаться. В нашем лагере уже было плюс тридцать семь градусов цельсия. Ледники в горах стали таять, и речка опасно подобралась к палаткам. Не дай бог, ещё придётся строить дамбу. Я слышал, как командующий ворчит себе под нос: «Авантюра. Двумя полками захватить целый материк. Кто вообще планировал эту  операцию?» Первым не выдержал батальон «юг». Голос по рации кричал, что здесь жарче, чем в Египте, носить противогаз или сидеть в машине нет никаких сил, и у них остаётся толко один выбор — сдохнуть сейчас от теплового удара, или через три года от рака лёгких. Положение становилось критическим. Медников отдал приказ всем подразделениям возвращаться к точке эвакуации, в наш базовый лагерь.

Первым, через сутки, вернулся «центр». Вторым, ещё через тридцать часов, вернулся «восток». К сожалению, и здесь не обошлось без потерь. Когда они проходили через железнодорожный тоннель в горах, какой-то пони-мститель пригнал с запасного пути поезд, и протаранил колонну сзади. Замыкающие заметили паровоз, и открыли огонь из всех стволов, но разогнавшуюся массу сразу было не остановить. Хвост колонны был смят, потеряны «тигр» и грузовик с припасами, погибло четыре человека. Третьим, ещё через шесть часов, прибыл «юг». Да, измотаны они были сверх меры, в дороге еле спасались, обливая себя и машины водой, которую везли с собой в автоцистерне.

А вот от «севера» пришли тревожные новости. Их вертолёт был повреждён, единороги (которых пилот так и не увидел) швырнули в него булыжником. Ему удалось уйти к югу от кристальных гор. Медников сообщил, что пошлёт другой вертолёт, чтобы заменить его, и заодно забрать пилота, и сообщил, что точка встречи, где совершил аварийную посадку первый, находится в двенадцати километрах от выхода из ущелья. Но отступить у «севера» так просто не получилось. Прямо впереди них сошёл сель, полностью заблокировав дорогу. А ещё через пятнадцать минут сошла ещё одна лавина, теперь уже сзади, заблокировав колонну на коротком участке дороги в полкилометра длиной. Вскоре стало ясно, что это не просто обвалы. Из-за гребня скалы стали лететь валуны размером с половину бочки. Они корёжили машины, убивали людей, и прямо, и осколками. Единороги. Те же самые, что подбили вертолёт. Наши войска пытались обстреливать обратный склон скалы из миномётов и АГСов, но эффекта это не давало. То ли просто не попадали, то ли у здешних единорогов щит был прочнее, чем у других. К тому же грохот миномётов провоцировал новые обвалы, теперь уже естественные. Медников отдал приказ инженерным подразделениям отправиться к ущелью и расчистить завал.

— Товарищ генерал-лейтенант, разрешите обратиться, — начал я.

— Разрешаю.

— Пока инженерные машины расчистят путь, наших там перебьют. Одна дорога займёт трое суток, а сколько ещё работа. Я могу их спасти. Дайте мне взвод солдат, и отправьте на том вертолёте к подножию кристальных гор.

— И как же ты собираешься помочь «северу»?

— Кто нам мешает, тот нам поможет. Единороги сами расчистят завалы. Я знаю, как их убедить.

— Ну что ж, покажи на что способен. Временно передаю под твоё командование взвод лейтенанта Ерофеева.

По рации мы выяснили у пилота подбитого вертолёта, где это случилось. Значит, там и будем искать. Мы подлетели с юго-западной сторны ущелья. До точки, где был подбит первый, было всего около пяти километров по прямой, но в горах километр идёт за два. И тут пилот заметил крошечную деревню в заснеженном ущелье. Дело в шляпе! Мы высадились в километре от неё, и наш вертолёт улетел забирать пилота первого, подбитого. W-образной цепью мы подошли к деревне. Всё было тихо и безлюдно. Пришлось самим входить в дома. Кристальные пони были здесь, прятались от нас. Зайдя в один дом, мы нашли троих. Я подошёл к синей кобылке, и заговорил:

— А зеа эни джю... Эм, юникорнс ин ё вилладж? ^[1]

— No, no, we never had unicorns in our village. ^[2]

Что ж, если это правда — хорошо, мы соберём здесь достаточно заложников, не рискуя напороться на выстрел файерболлом. Если нет, и единороги были, но ушли, то это именно они и есть те, кто подбили вертолёт, и долбают колонну. Обыскав остальные дома, мы выгнали на улицу ещё девятнадцать взрослых пони. Я повёл их в горы, туда, где был подбит вертолёт батальона «север». Остальной взвод подгонял их, и следил, чтобы они не пытались бежать. Придя туда, я взял мегафон, и закричал:

— Хэй ю, хорнед бастардз! Айв гат хастаджес хиар! Ё кристал пониз фром ниарбай вилладж хиар. Иф ю воунт сёррендер, ай л старт ту килл зем! ^[3]

Ответа не последовало, но я услышал какой-то шум наверху, метрах в пятнадцати. Наверняка они там, ёрзают на камнях. Я повторил свою угрозу. В конце концов пришлось пристрелить двоих, прежде чем эти единороги всё же показались из своей щели. Их было семеро. Мой взвод держал на прицеле и их, и заложников. Я объяснил, что требую, чтобы они показали тропу к колонне батальона «север», и расчистили завал. Им не оставалось ничего, кроме как согласиться. Следующие два часа земные кристальные пони дробили копытами лёд и камни, раскатывали их в стороны, и единорги телекинезом тоже разбирали завал. Когда колонна пошла, мы всё ещё держали толпу пони под прицелом. Переведя стволы с обычных на единорогов, мы внезапно открыли огонь. Они ничего не успели сделать, а простые разбежались в ужасе. Тогда я и взял свой трофей. Сев на последние два БТР в колонне, мы поехали на базу.

Когда мы уже заезжали в горную долину, в которой был расположен наш лагерь, я заметил справа, то есть на Западе, большое облако дыма. Я посмотрел в бинокль. В восьми километрах от нас была колонна батальона «запад». Они шли, включив дымопусковые установки, чтобы хотя бы дымом затениться от убийственного солнца. Ну вот и всё, последние из нас на этой планете. Наша работа здесь была сделана, мы покидали этот гибнущий мир. Узнав о нашем возвращении, Медников приказал запускать дизель-генераторы, питающие телепортер. Опять забегала военная полиция, помогая строиться в единую колонну. Через полчаса мы все уже были дома, на том же полигоне, с которого и отправлялись. Мы провели почти месяц в карантинном лагере недалеко от того самого института. Перед самым моим убытием один из учёных по секрету сказал, что они ещё дважды отправляли на «планету икс» зонды, через десять и двадцать дней после нашего возвращения. По их данным, температура в точке нашей высадки стабилизировалась на уровне ста двадцати градусов, а в точке-антиподе на теневой стороне, по их расчётам, должно было быть что-то около минус девяноста.

Конечно, каждый из нас ещё перед отправкой туда подписывал бессрочную подписку о неразглашении. Мне позволили вернуться в свою часть, и даже через три месяца повысили до старшего лейтенанта. Никто из тех солдат, с кем мы там были, не сказал ни единого слова про «Май литтл пони». Я до сих пор не знаю, они действительно не знали про этот сериал, не понимали, с кем мы воюем, или просто делали вид? Скорее второе. Это армия, здесь чем меньше замечаешь неположенного, тем дольше и лучше живёшь. Было ли правдой или ложью то, что я говорил «Павлову»? С одной стороны, они действительно могли бы нас уничтожить, в этом я был честен. С другой стороны, их страна была мало населена, и у них ещё нескоро появилась бы потребность в новых землях. К тому моменту никто не вспомнил бы о странном двуногом существе, если бы я убедил людей не продолжать исследования того мира. С третьей стороны, никто не мог дать гарантии, что они не наткнулись бы случайно на способ открытия портала на Землю. С четвёртой, раз они были так эгоистичны и только себя считали эталоном поведения, они бы нас не пощадили. Всё это слишком сложно. Но есть ещё одно. Мы убили их... я убил их, чтобы никакая суровая реальность не могла разрушить веру людей в «магию дружбы», чтобы люди и дальше могли снимать и смотреть мультики про «добрых лошадок», которыми они на самом деле не были. И не знать правды про тёмную сторону дружбы: чем больше любишь своих, тем меньше любишь чужих. Ведь для того и существуют солдаты, чтобы простые люди могли не знать?

На следующий день после того, как я закончил свои записки об эквестрийской войне, я позвонил внуку. У меня был номер его личного мобильного телефона, хотя мы редко звонили друг другу.

— Здравствуй.

— Да, Денис. Я тут подумал. Ты же хотел поступать на архитектурный? Давай, я за. И с твоими папой и мамой поговорю.

— Хм, не ожидал. Я слышал, что ты говорил о военной династии.

— Я передумал. Наша  семья, в лице меня, уже достаточно отдала долг родине. Пора попробовать что-то ещё.

Эпилог

Возвращение аликорна

Две тысячи восемьсот двадцатый год по земному летоисчислению. Горы бывшего Якистана, севернее бывшей Эквестрии, западнее бывшей Кристальной империи.

По альпийскому лугу медленно двигались двое. Жеребец малинового цвета с кьютимаркой в виде бочонка толкал перед собой жатку, скашивая в неё высокую траву. Рядом бегал жеребёнок песочного цвета с тёмной гривой.

— Папа, а расскажи про древние времена! Мне Фаерпризм сказала, что пони когда-то жили не здесь, а в Эк-вес-три-и.

— Ну ладно, — жеребец остановился, — только знай, что это всё не точно. Многое забылось, а что-то и вовсе может быть сказками. Но то, что я знаю об этом, я слышал от моей прабабушки. Она ещё застала тот мир, так что этим рассказам можно верить. Сейчас нам приходится ютиться в горах, на узкой полосе между терминатором на севере и заболоченными и кишащими чудовищами джунглями на юге. Ещё южнее начинаются огненные пустыни. А тысячу лет назад это была Эквестрия, земли с прекрасным климатом, даже лучше, чем здесь. В десять раз больше земли, и ещё больше пони. Тогда Солнце не висело всё время на одном месте, оно ходило по небу, то поднималось, то уходило за горизонт. Каждому месту доставалось света и тепла, ровно столько, сколько надо. И Солнце не само двигалось, его поднимала и опускала принцесса. Ты ведь был в соседней долине, видел яблони, пробовал яблоки? Сейчас это единственный вид фруктов, которые у нас есть. Поселенцы, спасающиеся от катастрофы, принесли с собой яблочные семечки. А тогда было и много других фруктовых деревьев, у плодов которых был другой вкус. И вообще, прабабушка говорила, что с питанием у нас дела гораздо хуже, чем было раньше. Здесь, в горах, из культурных растений растут только просо, чумиза, лук и морковь. Сам знаешь, что мы едим в основном сено да силос.

— И что же случилось, что стало так, как сейчас?

— Война, сынок. Ты, конечно, даже не знаешь такого слова. Мы здесь все в одной лодке, и очень редко случается, чтобы какой-нибудь пони сделал что-то плохое. О том, чтобы кто-то кого-то убил, тем более давно не слышали. Но война это и есть убийство, когда две толпы набрасываются друг на друга, и бьют со всей злости.

— А кто это был, кто на нас напал? И как это было?

— Это покажется странным, но об этом почти не известно. Всё случилось очень быстро, за несколько дней. Даже прабабушка мало что знала. Она рассказывала, что в тот день был большой праздник, и вдруг кто-то скастовал на наши города мегазаклинания огня. Все они сгорели, и многие деревни вокруг них тоже. А через два дня появились слухи, что кто-то нападает на оставшиеся деревни. Мало кто выжил после встреч с нападавшими, да и те несли какую-то чушь, про караваны из больших повозок, в которые никто не был запряжён, про странный гром и раны, появляющиеся как будто из ниоткуда. Но и из тех, кто выжил в первые дни, многие погибли позже. Кто-то умер, похоже, от отравления. Многие умерли от того, что принцесса погибла, Солнце теперь светило постоянно, и стало слишком жарко. Они просто не знали, куда бежать, или не успели добраться сюда. Свидетелей не осталось. Прабабушка жила тогда на ферме, на одной из рек североэквестрийской равнины. Те, кто на нас напали, не заметили ферму, прошли мимо, семья прабабушки вообще ни о чём не знала, только видели, что день почему-то не кончается. А вскоре прилетел раненый пегас, рассказал о том, что случилось, и сказал, чтобы мы бежали в горы, потому что скоро здесь будет совсем не спастись. Так её семья оказалась среди первых поселенцев. Прабабушка думала, что, наверное, это зебры на нас напали. Зебры были существами вроде нас, только шкура у них у всех была в чёрно-белую полоску. Они жили далеко на юге, ещё южнее Эквестрии. Прабабушка говорила: «Ну а кто ещё это мог быть? Мы всегда с ними не ладили. Они занимались тёмной магией, вызывали демонов. Погубили и нас, и себя.» Хотя кристальные пони, которые бежали с востока, оттуда, где сейчас круглое озеро, говорили, что видели нападавших вблизи, и те не были похожи на зебр. Хотя у них тоже была чёрно-белая шкура, она была не в полоску, а пятнами, и ходили они на двух ногах, а не на четырёх. Не знаю, может, какие-нибудь зебрийские големы, или зомби? А, может, им просто показалось от страха. Нет, это точно зебры устроили войну, и у меня есть доказательство. В общем, те пони, которым удалось, бежали сюда. Раньше эти места назывались якистаном, здесь жили яки. Они, конечно, были недовольны беженцами, корма даже им самим и так было мало. Прабабушка говорила, что думала, и с яками будет война. Но потом климат стал меняться и здесь, и якам стало слишком жарко. Они сами ушли туда, где холодно, на север, к самому терминатору. А нам стало лучше, снега сошли, стало много травы. Немного позже мы научились выращивать здесь овощи и злаки, посадили яблони. Единороги обнаружили, что эти горы богаты металлами и залежами кристаллов. Они придумали, как делать большие зеркала из платины и линзы, чтобы ставить их на вершинах скал. В каком-то смысле то, что Солнце не двигается, даже удобно, солнечные концентраторы можно делать стационарными. Мы ещё больше обогрели и осветили долины, стали готовить пищу на солнечных печах, и делать многое другое, что раньше не могли из-за нехватки топлива. Ты же знаешь, в этих горах деревьев практически нет, кроме наших яблонь, а на южных склонах есть, но по скалам много дров в долину не натаскаешь. Так мы здесь и обустроились. Ладно, пойдём домой, я покажу тебе доказательство, о котором говорил.

Придя в свой маленький домик, жеребец достал из чулана небольшую коробку из грубого толстого картона, и обратился к сыну:

— Вообще-то такие вещи не принято показывать жеребятам, Стрэйтвэй. Но ты должен знать, что это действительно были зебры, и что за изуверами они были.

С этими словами он открыл коробку, и извлёк из неё чёрно-белый полосатый жезл с темляком-цепочкой. Который был потерян одним из военных полицейских, присланных в составе подкрепления батальону «восток».

— Что это, папа?

— Зебрийский фаллический амулет, — с отвращением сказал жеребец, — Прабабушка рассказывала, что зебры были помешаны на таких вещах. Твой дед, мой отец, был сталкером, он ходил почти до самой Филлидельфии. И там, рядом с одной из деревень, он нашёл это. Откуда ещё там могла оказаться эта штука, как не от самих зебр? Ни один нормальный пони не привёз бы к себе домой такую дрянь. Я храню его только как память об отце, о его путешествиях, и как историческое свидетельство той войны. Отец говорил, что там рядом были и окаменевшие скелеты нескольких пони. Видно, был бой с зебрийскими головорезами, и один из них обронил свой фетиш.

Вдруг в дом вбежала молодая оранжевая кобылка с голубой гривой, закричала: «Лайтгэллоп, тётя Рэйнколл родила! Ты должен увидеть младенца, это что-то невероятное!», и нетерпеливо запрыгала на месте. Жеребец удивился, но всё же двинулся за ней. В доме, куда они прибежали, уже собралась толпа пони, и оживлённо, хоть и шёпотом, переговаривалась. Родившая, пегаска с зелёной шкурой и красной гривой, лежала на кровати. Рядом стояла большая корзина с подушкой, где и был новорожденный. Лайтгэллоп наклонился. Пегас как пегас, кобылка, с бледно-голубой шкурой. И чего разволновались? И вдруг младенец повернул голову, и жеребец заметил рог у неё на лбу. «Быть этого не может! Ну, отец – единорог, да. Но ведь такие браки и раньше бывали, и никогда не рождались пони сразу и с рогом, и с крыльями. Что же это такое?» И вдруг невидимая сила подхватила его в воздух, подтянула ещё ближе к младенцу и завертела в воздухе. Лайтгэллоп сначала решил что это выходка кого-то из присутствующих единорогов, но потом вспомнил, что никто из местных не был способен телекинезом поднять взрослого жеребца. И тут он понял, что его держит в воздухе эта странная новорожденная кобылка.