Fallout Equestria: Последний парад

В небесах над великим Роумом остро и холодно сияли звёзды, шепча колдовские слова языком своего света. И древний город бросал вызов неведомому потустороннему злу, что таилось в синей пустоте ночи —  собственные его огни сияли во всю свою мощь, рождая множество бликов на мраморе Вечной площади. Тысячи зебр всех племён и занятий забыли про сон, чтобы в этот темнейший час перед рассветом увидеть всё великолепие триумфа своих героев.

Этот свет, эти фанфары и лепестки роз на дороге были предназначены не бесчисленным легионам и не ревущим машинам. Не в их честь сегодня пелся величественный гимн, призывавший на защиту страны.

Война изменилась. Она началась маленькой и победоносной,  движимая жаждой богатств чужой земли и иллюзией слабости её народа. Но шли годы, и череда вялых бессмысленных стычек превратилась в священную битву за выживание всех зебр. Битву, в которой сыновья мстили за погибших в первом походе отцов.

И вот, на высокой трибуне главной площади Роума стояли они. Великий цезарь в окружении советников и сената, консулы и проконсулы, легаты, учёные-медиумы и богатейшие из купцов Корпус Империалис — все те, кто называли себя Окара, и чей талант властью алхимии был поставлен выше уродства старости и вне страха забвения. В эту ночь они вновь приветствовали в семье народов своей империи тех, от кого когда-то отреклись.

Им, с высот культуры мысли и знания, зловещая мощь неведомой тьмы виделась угрожающей неизвестностью — силой, которую стоило допустить к существованию и принять в расчёт, но не было того суеверного ужаса, который много веков назад пропитал всех простых смертных. Зебры верили. Они хотели верить, и маховик взаимного ожесточения, раскручиваемый пропагандой враждебного государства, уже было не под силу остановить кучке мыслителей в белых тогах. Единственное, что полностью оставалось в их власти — маленький чемоданчик на боку Цезаря, ключ к началу плана слишком безумного, чтобы когда-нибудь быть исполненным.

Кем были несколько сотен смельчаков перед лицом миллионных армий государств-колоссов? Лишь песчинкой в жерновах их военных машин, едва ли способной повлиять на исход великой войны. Кем были слабые боги земли, вскормленные молитвами смертных, перед вселенским ужасом мрачного безумия звёзд? Старыми сказками, призраками, бессильным воспоминанием о самих себе. Но всё же они явились на зов войны своего народа, ответили на отчаянные призывы молящих о спасении душ.

Все самые тайные, запретные, опасные знания сошлись под одним началом чтобы явить миру средоточие того, что Эквестрии не под силу обратить себе на службу, что невозможно понять ограниченному уму пони. И, наконец, плоды многих трудов и многих жертв явились Роуму во всём своём великолепии — не смертные солдаты и не бездушные роботы, а нечто совсем иное. Сияющие булатной кожей золочёные идолы, священные воины, которым было предначертано закончить этот кошмар.

И зебры поверили. Они хотели верить. Не один год наречённые Дэви сражались среди них, поднимая в бой легионы и вселяя ужас в сердца врагов. Не один год они усердно служили империи, доказывая верность Окара. И теперь эти рыцари меча и винтовки по праву праздновали триумф, представ перед светлейшими ликами на глазах всей страны, чтобы утром с высокого благословения отправиться в новый поход и совершить последний рывок к победе.

Те, кто заполонил улицы города, видели в этом параде торжество старых традиций — особых в каждой провинции и даже деревне, и вместе с тем парадоксально объединяющих в безумном смешении верований, рождённом вековыми союзами. Но для тех немногих, кто был посвящён во все тайны самых отчаянных проектов спасения империи, смысл совершавшегося был совсем иным.

Рождённые в смуте и усобице восстания Акофены, Окара выучили урок и не собирались повторять ошибок второго правления. Каждой должности в науке и власти предшествовало испытание остроты ума и верности взглядов. Преторианцы с тех пор служили династиями, у которых преданность была в крови, а ритуал посвящения целителей крепко внушал отвращение к яду. Но сейчас владыки зебр впустили в цепь своей верной стражи силу, которую связывало лишь данное слово и написанный кодекс. Под блестящими живыми оболочками скрывался опаснейший секрет великой войны, ибо вдохновители легионов несли на себе неизгладимую печать проклятого пространства ночи — свидетельство вселенского злодеяния более явное, чем полумифический тиран-пони из далёкой страны. Но разве могла остаться почва под этим дремучим страхом после стольких подвигов?

Гимн затих, подойдя к своему естественному финалу, когда последние Дэви сошли с колесниц. Под сменивший музыку барабанный салют Цезарь медленно вышел вперёд, готовясь исполнить то, ради чего он собрал всех здесь в эту ночь.

Р-рок!

Р-рок!

Р-рок!

Р-рок!

Ничто кроме этих ударов не нарушало более тишину, и тревожное предчувствие охватывало собравшихся, неуловимо превращаясь в леденящий ужас. Преторианцы застыли все как один с комом в горле, не в силах пошевелиться или произнести хоть слово, когда с последним ударом звёзды назвали свой приговор. И грянул гром.

Треск выстрела разорвал затвердевший воздух, а следом за ним шквал огня обрушился на хозяев зебринской земли. В мгновение ока пала магическая защита, и началась резня. Роскошное наградное оружие обратилось против тех, кто сотворил его и вложил в копыта собственных палачей. Аристократы и их телохранители падали один за другим, пронзённые пулями, рассечённые клинками и постоянно теснимые паникующими собратьями.

Цезарь наблюдал это словно во сне, где время текло во много раз медленнее. Он почувствовал, как упал, когда кто-то толкнул его, и, падая, завороженно смотрел на небо. Мириады огней горели ярче чем когда-либо, заливая всё нездешним голубым светом. Этот свет неслышно шептал, вселяя в сердце пустоту подобную порождавшей его. “Мы неизбежны” — говорили голоса бездны.

Окара мнили себя мудрыми и величественными. Они стремились к вечности и познанию, и в стремлении этом, в ослепляющей гордости они отрицали всё то, что не могли признать непостижимым и неподвластным. Но это знание оказалось сильнее их веры, и теперь их империи суждено было погибнуть.

Среди гор тел и потоков крови нечистые духи носились по трибуне, желая принести новые жертвы своим истинным повелителям. Более не священные заступники зебр,  о нет — машины-убийцы без лиц и имён, без страха и жалости. И в этом хаосе всеми забытый правитель увидел свой маленький чемоданчик. Он протянул копыто и открыл его. Слова тайного заклинания исчезали на фоне криков боли и ужаса, но голубые огни загорались один за другим, принимая ключ к последнему плану. Где-то далеко на островах взревели сирены, и ничего ещё не знающие солдаты приготовились погубить миллионы врагов.

Ему словно позволили это. Словно забыли о нём чтобы обе страны погрузились в хаос магического огня. Но цезарю было всё равно. Он сделал что мог, и с трудом поднимался на ноги, пока чудовища окружали его. Одно из них вышло вперёд, неся на спине ритуальный топор…

Императору надлежало умереть стоя.