Зимняя пора

Интерлюдия IV

Когда я пришел в себя, у меня возникло в голове странное ощущение, будто я оказался совсем не в своей тарелке. Мысли, как после долгого запоя, были запутаны и я не мог никак откопать хотя бы маленькую зацепку, которая прояснила все происходящее и расставило все по полкам. Все было на месте: руки, ноги, голова. Но было все настолько ватным, будто я пробежал у себя в воображении марафон, длинною в несколько километров. Естественно, это было не так. Всего лишь особенность мозга немного прокрастинировать и убеждать тело, что еще пару минуток в постели никак не помешают.

Белый лист с криво расчерченными полями так и лежал на столе, а небольшое незаконченное предложение «…как вдруг вдалеке я замечаю что-то…» так и осталось с троеточием на конце, будто у этой истории открытый конец. Меня это не особо волновало. Предпочел оглядеться по сторонам, нежели глядеть на очередные сентиментальные мысли, пришедшие в голову ранним утром, когда еще птицы даже не проснулись.

Недопитый кофе, что стоял рядом со всем этим бардаком, уже был холодным, и именно это отрезвило весь мой ум и намекнуло на то, чтобы пора бы посмотреть на время. Наручные часы показывали без десяти восемь. Как раз то самое время, когда я начинал свое утро. С легкого завтрака и первой утренней сигареты. Разве что просыпался я обычно по будильнику, но с этими ранними блужданиями совсем неудивительно, что будильник стоял нетронутым, как лес в зимний период.

По телевизору говорили о глобальном потеплении. Пуская сигаретный дым, я лишь мельком слышал о всех возможных предостережениях по поводу долгосрочного запрета к использованию старого доброго топлива. Разве кто-то сделает выводы, сидя за рулем своей машины и, слушая радио исключительно для того, чтобы в очередной раз не зевнуть. Это были мои утренние мысли. Ничего сверхъестественного. Обычное рассуждение, выводы которого не приведут к кардинальным переменам. Так было всегда. Каждый день одно и тоже. Разве что мелкие перестановки, которые вносили разнообразие во все эти серые будни. Когда я только переехал в эту квартиру, мне доставляло удовольствие заниматься распланировкой. Все эти погрузочно-разгрузочные работы. То был момент, когда я получал удовольствие от самого процесса. Наверное, потому что думал, что таким образом я устаканиваю свою жизнь. Хотя это был лишь момент, когда я занимался хоть чем-то. Даже, когда наш отдел взял на себя ответственность завершить какой-то государственный проект, все просто горели энтузиазмом. Разве что для меня это было чем-то обыденным. Монотонная работа в офисе, либо на дому с бесчисленным количеством математических расчетов. Перепроверка всех показателей, огромное количество совещаний. Интересно, чем же мы занимались?

Это вопрос занял больше времени, чем я предполагал. Сигарета к тому времени уже потухла, а я так и продолжал сидеть на балконе, да глядеть на восходящее солнце. Оно было очень ярким и красивым. Позволял этаж, на котором располагалась моя квартира. Седьмой. Я, конечно, часто видел солнце, но только сейчас мою голову посетил неожиданный вопрос «Как же оно все-таки движется и можно ли им управлять?» Очень глупый вопрос. Скорее даже детский, пусть я даже сейчас не могу ответить на него со стопроцентной уверенность. Многие вопросы так и остаются без ответа. Но, когда я подумал о том, что таких вопросов в моей голове уж слишком много, ноги автоматически понесли меня обратно в комнату, мимо плиты, где уже жарились тосты, мимо стульев, мимо стационарного телфона на полке, с откинутой трубкой, из которой доносились короткие гудки.

Я превратил свою жизнь в игру, чтобы развеять скуку и придать ей загадочную изюминку. Пройдет пару минут, как я опомнюсь и начну собираться по делам. Но пока легкое никотиновое опьянение еще не выветрилось, я попытался дать ответ хотя бы на один возникший вопрос.

Я прекрасно помнил, что хранил документы о проекте в своем откидном ящике. Но, даже перекопав все подчистую, ничего кроме чистых тетрадей и канцелярских принадлежностей, я так и не нашел. Скомканные листы с записями, ручки без колпачков, линейки, сломанный степлер. Было абсолютно все, кроме того, что нужно. Игра становилась чертовски реальной. Я перебирал полки уже с мыслью, что потерял не только документы, но и все остальное, включая память. Продолжалось это недолго. Ровно до тех пор, пока я, не кинув на диван еще одну стопку бесполезного хлама, обратил внимание на небольшой расчерченный лист со словами «…как вдруг вдалеке я замечаю что-то…»

Я уже не просто думал. Я становился вычислительной машиной, которая перебирала за секунду сотни тысяч вариантов развития событий. Их было чертовски много, но ничего логического в голове не мелькало. Кажется я никогда так долго не сидел за собственными размышлениями. Но и повода ведь не было. Почему я раньше жил, не обращая внимания на такие мелкие детали?

С этим вопросом я вспомнил события раннего утра. Кажется мне кто-то звонил. Если же еще раньше, то я проснулся от какого-то кошмара. Утром я пошел на кухню, налил себе кофе, сел за стол, а потом…

Неожиданно в зале послышался гудок стационарного телефона. Очень знакомая ситуация. Отложив злосчастный лист, я попрел ватными ногами обратно. Никотиновый экстаз от крепкой сигареты уже начинал развеиваться и все-таки я надеялся услышать хоть что-нибудь удивительное. Хоть что-нибудь, что объяснит мне мое столь загадочное поведение этим утром

Я поднял трубку:

— Да, слушаю вас…

Ответа не последовало. Уже ожидая следующего вопроса на том проводе, я неслышно сглотнул и дрожащим голосом повторил.

— Я вас не слышу…

— Сорямба, у меня тут плохая связь, — отсмеялся знакомый мужской голос. — Давай еще раз. А то сплошные помехи.

— Да, я тебя слышу, — выдохнул я, с облегчением опершись о полку. — Что-то я немного расклеянный.

— Так и не удивительно. Ты вообще не покидаешь свою конуру, а то с последнего нашего визита, ты так и не проронил ни слова. Между прочим мы уже читали что-то подобное в той самой газете задолго до твоего переезда. Ничего не напоминает?

— Не помню. Ты это о чем?

— Ты совсем, похоже, потерял нить. А ну-ка шлепни себя по щекам и просыпайся.

— Постой-постой…

<tab>Опустив телефон, я немного задумался о всем происходящем. Голос на той стороне провода звал меня по имени, но я хоть и поддерживал знакомый диалог, не мог понять, с кем я все-таки разговаривал. Было лишь одно предположение, и я рискнул.

— Слушай… это ты… Аллан? — спросил я, зажав телефон между ухом и плечом.

— Родил, наконец. Скажи, это ведь шутка или ты всю ночь провел не дома?

— Да-да, я был дома, просто… видимо, не выспался.

— Слушай, давай тогда в «Сладкой Вишенке» через двадцать минут. Есть о чем поговорить, да и… чувствую, что и тебе есть, что рассказать.

— У меня сегодня работа. Машина должна приехать уже с минуты на минуту.

— Ты это о чем? — спросил меня Аллан, заставив меня самого усомниться в сказанном.

— О проекте. Сегодня у нас еще одно совещание. Подробности обсуждать не могу, поэтому давай в другой…

— Стой-стой-стой. Ты вообще что несешь? Какая машина, какое совещание? Если ты сейчас шутишь, то скажи сразу, а то я до твоего юмора очень далек, — спросил он тоном, граничащим между удивлением и смехом.

Такое признание поставило меня в тупик. С одной стороны я понимал, что диалог принимает комичный характер. Но я, как лист бумаги, оказался зажатым между двумя главами книги, насчитывающей тысячи страниц. Принять во внимание то, что я ощущал странное головокружение, то складывалась очень странная картина. Воспоминания были сильно скомканы. И при попытке ответить на вопрос, что происходит; почему вопрос на той стороне провода звучит очень логичным и то, почему у меня до сих пор не было никакой зацепки по работе, я ощутил вдабавок сильные уколы в висках. И чем сильнее я пытался ответь на вопрос, почему я помню то, чего в действительности может и не происходило, тем сильнее мне казалось, что единственный возможный вариант — это согласиться на предложение потустороннего товарища.

-…Ладно, хорошо… где?

— Я уже говорил. В «Сладкой Вишенке». Через двадцать минут. А пока можешь придумать красивое оправдание всему тому, что ты сейчас говорил. Давай, не опаздывай.

Когда я опустил телефон, я ощутил самый настоящий бред, происходящий в голове. Стало душно, тоскливо. Хотелось снова курить, что я и сделал, выйдя на балкон. Город жил своей жизнью. Где-то вдалеке было видно шоссе, битком забитое автомобилями. По улице гуляли люди. Кто один, кто в компании. Мамы с детьми, офисные клерки, болтающие по телефону. <tab>Все выглядело естественно, но где-то внутри мне казалось, что это хорошо отрепетированное представление. Может очередная глупая мысль, может нет.

Не успев позавтракать, я быстро нацепил пальто и выбежал на улицу. В правом кармане лежала пачка сигарет с зажигалкой. Единственное утешение во всем возникшем. Я не представлял, про какое заведение говорил Аллан. «Сладкая Вишенка». Слышал хоть и впервые, но в этих раздумьях мои ноги на полном автомате направили меня вдоль косой улицы, в конце которой я повернул направо и увидел то самое заведение с примечательной вывеское.

Небольшое кафе с открытой террасой. В окнах можно было видеть большое количество постояльцев. Удивительная картина для будничного утра. Хотя о том, что сегодня рабочий день я тоже сомневался. В связи с произошедшим я уже ни в чем не был уверен на сто процентов. Словно в тумане, я прошел внутрь с надеждой, что все то, что я вижу — это обычный сон, воспроизводивший незамысловатый сюжет малобюджетного триллера.

— О, Джеймс, привет! — похлопал меня по плечу, неизвестно откуда, но очень знакомый парень с синяками под глазами. — Я думал ты перезвонишь и сошлешься на сильную усталость, но, гляжу, выглядишь ты бодрее и лучше, чем-то, что говоришь.

— Да, спасибо, — улыбнулся я, присев с ним за столик с уже лежавшим меню.

— Так как у нас дела? С твоего переезда от тебя ни вестей, ни звонков.

— А что не так с переездом. Про какую еще газету ты говорил?

— А про то, что предыдущий постоялец был, — повертел Аллан пальцем у виска. — Того… ку-ку. Да еще и счеты попытался свести.

— Но ведь выжил? — на автомате ответил я, когда миленькая на вид официантка с лавандовыми глазами поставила на стол две чашки кофе.

— Выжил, — скрестил руки парень напротив. — А потом взял и пропал. А тут я вижу ты начинаешь какую-то чепуху по телефону говорить. Как ты там сказал… секретный проЭкт?

— Сдается мне, что ты просто провоцируешь меня на то, чтобы я сдал тебе все секретные данные, — усмехнулся я, отпив. — Какой-какой проект? Очень важный.

— Что ж ты тогда не остался дома и не стал ждать свою… машину?

Вопрос поставил меня в тупик. Не сказать, что его упрек заставил меня сомневаться, значит ничего не сказать. Мне казалось, что во всем происходящем был какой-то подвох.

— Слушай, Аллан. Сдается мне, что мы с тобой знакомы очень давно.

— Да уж слишком. Пеленки, конечно, не менял, но я не жалею, — нагнулся он ближе с доброй улыбкой, от которой я усмехнулся. — Что у тебя там, выкладывай.

Я задумался.

— Дурно мне как-то. Проснулся рано, звонки… какие-то непонятные. Такое чувство, что я все еще сплю. У тебя такое бывало? — отпил я кофе, которое приняло уж слишком горький вкус.

— А я тебе говорил, — отпил парень из своего стакана. — Что квартира не очень-то хорошая. Суеверный я, согласен. Но, если проект у тебя серьезный, то что тут поделать. По мне так ты был занят чем-то другим. Или что-то поменялось?

— Мне кажется, что да, — порыскал я по карманам в поисках сигарет. — В научно-исследовательском работаю, нам вручили какое-то правительственное задание… постой…

Когда я поднял голову, то заметил, что Аллан странно улыбался. Это была не та улыбка, которую хотелось бы видеть по утрам. В ней не было ни угрозы, ни упрека, ничего, впринципе, странного. Но вызывала по всей спине странные мурашки и чувство непонятного… дискомфорта. Это было что-то на грани между спокойствием и тревогой. Можно сказать, что золотая середина. Правда не та, что все привыкли представлять. Это тот рубеж, когда ты ощущаешь легкий дискомфорт от того, как собеседник пытается вывернуть твои мысли наизнанку, используя лишь взгляд. А был он чертовски неприятным.

— Я ведь… — засунув руку в карман, я крепче сжал пачку сигарет, -…я… не говорил ни про какой… проект…

— Разве? Значит тебе просто показалось. Мы ведь говорили совсем о другом?

— Ты хотел со мной о чем-то поговорить. Разве нет? — с опаской отпил я кофе, зная, как со стороны многозначно выглядит моя дрожащая рука.

— Друг, ты меня немного пугаешь. У тебя все в порядке?

И снова этот взгляд. Многозначная улыбка, больше похожая на маску, которая не сулила ничего хорошего. Я старался держать себя в руках, но не понимал, за что зацепиться. Мне захотелось просто уйти. Или покурить. Что угодно, но не сидеть на месте. Но словно в ступоре, я ничего не мог сделать, кроме как сильнее вжаться в стул и сжимать правой рукой пачку сигарет, что лежала в кармане пальто.

— А ты знаешь, что нужно делать, когда сомневаешься в реальности происходящего? — улыбнулся доброй улыбкой Аллан. — Нужно вспомнить, что я… ма-те-ри-аль-ная… яяяяяяя, — на каждом слове шея парня напротив начинала хрустеть от странных дергающихся движений по часовой стрелке, что вызвало у меня откровенный ужас и холодный пот. Вкупе со сломанным голосом и хрипением, принимавшим разные тона, я удивлялся тому, как не сорвался с места и не побежал прочь.

Вместо этого я просто спокойно огляделся по сторонам. Люди просто заходили перекусить: кто-то смеялся, кто-то разговаривал со своими коллегами. Официантки разносили блюда по помещению. Постоянный звон маленького колокольчика, означавшего, что блюдо готово. Все выглядело чертовски наигранным. Мою голову захватили мысли о том, что все это очередной ночной спектакль. Люди на улице, проходя, озирались на меня со странным выражением лица. Автомобили будто стали проезжать медленнее. Небо заволокло тучами и, кажется, даже пошел снег.

— Джеймс, твои расчеты это полная хрень, — продолжил он уже совсем другим голосом. — А ты уверен, что не допустил ошибку?

— Я не мог. Иначе бы я сейчас был…

— Мертв? Да успокойся ты, — улыбнулось нечто, приняв мягкий женский голос. — Ты все еще… жив. Даже секунды мгновения перед смертью могут стать целой жизнью, если ты помнишь, ради чего все это затеял.

И снова шейных хруст, и странная улыбка. Тревога немного спадала, но это не оттолкнуло у меня желания убраться отсюда, как можно дальше.

— Я не мог допустить ошибку… — с угрозой нагнулся я вперед, а нечто передо мной сделало такие глаза, будто я снова произнес какую-то чушь.

— Слушай, а ты вообще сегодня завтракал? — продолжил Аллан уже обычным голосом. — Говорят, здесь подают очень вкусное пюре. Ты ведь знаешь, что в больнице или санатории еда всегда кажется более домашней?

— Да… я об этом… слышал, — сел я обратно с чувством смирения и абсолютной растерянности от того, что сейчас происходит.

— Тогда, пожалуйста…

Будто по щелчку к столу снова подошла та самая официантка и поставила на стол две тарелки с самым обычным пюре.

— Знаешь… там ведь не едят мясо. Точнее, — улыбнулся Аллан. — Едят не все.

— Кто… все?

— Ну эти… знаешь. Маленькие такие, разноцветные.

— Ты про кого? — спросил я, ничего не понимая.

— Ну кто-кто, — опустив себе в рот порцию картофеля, многозначно улыбнулось нечто. — Уравнения…

— Уравнения?

— В зависимости от того, какой ручкой ты пишешь. Это могут быть синие чернила, могут быть зеленые или… красные.

— Пожалуйста, разбуди меня, — взглянул я в бездонные глаза сидящего напротив. — Пожалуйста…

— А ты и не спишь…

В одну секунду наступила ночь. Я оказался в кромешной тьме посреди заведения, которое только что вроде было наполнено посетителями. Сначала было тихо. Но позже я стал различать в этой тьме странный женский шепот. Сначала он был спокойный, но каждое следующее слово становилось все зловещей и зловещей, будто пытаясь меня спугнуть с насиженного места. Я встал и осмотрелся по кругу. Я слышал знакомые слова, но не мог понять их. Словно шифр из другого мира. За окном мелькали странные силуэты, которые двигались подобно профессиональным хореографам. Хаотичные движения с хрустом суставов и стоном. Они то пропадали, то снова появлялись, но уже совсем в других местах. Я был в самом настоящем ужасе. И было лишь одно, что меня утешало и помогало совладать с сильной дрожью во всем теле. Пачка сигарет, что лежала в кармане и, которую я мог сжимать всеми силами. Повсюду душераздирающие звуки хруста суставов, шепот. И следующее заставило меня просто упасть на пол и прибиться к стенке в самом углу заведения.

Вырисовывающиеся чем-то красным прямо по стенам, по стеклам, по полу странные уравнения. Они были везде. Куда не глянь, на стекло, на барную стойку, везде были кроваво-красные переменные и зачеркивания. Я в ужасе лежал на полу, не зная, что происходит. Я мечтал только о том, чтобы проснуться, как вдруг… все стихло.

Больше не было шепота. Странного скрежета, хрустов. Ничего. Лишь барная стойка, заляпанная крошками хлеба и остатками еды и… один единственный на все заведение стол. На нем стоял блестящий черный стационарный телефон. Без проводов, без чего бы то ни было. Я подошел к нему и снял трубку. Я не знал чего говорить, но чувствовал, что этого и не потребуется. Уж очень настойчивым был собеседник, судя по ситуации. Почесав щетину и, снова сжав освободившейся рукой пачку сигарет, я спросил:

— Алло?

Томное молчание, сопровождавшееся легкими помехами и еле слышимым скрежетом продолжалось еще некоторое время. Взглянув на трубку со стороны я вспомнил похожую ситуацию, возникшую по меркам нынешнего мира буквально несколько секунд назад. Я не был рассержен и не выражал гримасу негодования. Просто продолжил:

— Да, я все помню…

Захватив с барной стойки успевший остыть кофе, я направился обратно за стол. Не обращая внимания на эту тяготящую тишину, я попытался размять руки, которые от дрожи были обвисшими и невероятно усталыми.

Заляпанный кровью белый лист с краткими пометками, заканчивающиеся на словах «как вдруг вдалеке я замечаю что-то…» таил в себе некую незаконченность, манящую дополнить и дописать себя, подобно великому произведению искусства. Только это не произведение… и тем более… не искусство… лишь сентиментальные мысли, требующие логического завершения. Взяв шариковую ручку, я принялся писать, не обращая внимание на то, что пороховые облака за окном приобрели ярко багровый оттенок…