Зимняя пора

Глава 42

Дорогие читатели. С радостью хочу сообщить, что я наконец-то к вам вернулся. Да, я все еще служу в армии, но обстоятельства немного поменялись. За хорошую службу начальник штаба батальона отправил меня в командировку в гарнизонный военный суд, где у меня теперь есть все условия для продолжения работы над этим рассказом. Речь сейчас идет о последних главах, где полностью решится судьба всех главных героев. В любом случае расклад пока удачный и, если у вас есть какие-либо вопросы, либо мнение по продолжению, обязательно оставляйте комментарии. Мне приятно знать, что кто-то еще мониторит продолжение этого произведения.

P.S. Да, теперь здесь могут встречаться банальные орфографические и прочие ошибки, но это неудивительно, учитывая то, что пол-года я провел в полном физическом тупняке и жесткой уставной дисциплине. В любом случае я буду стараться. А тем временем давайте немного смаковать концовку данного произведения.

С уважением, KRUTELKA :)

— …Быстро собирай вещи!
— Джеймс, подожди. Объясни, как смерть Аллана связана с правительственным заговором?!
— Никак, Софи, никак, — в суматохе кинул я пару рубашек в раскрытый чемодан. — Это все провокация. Шантаж… они ведь предполагали, что я решу рано или поздно уйти.
— Да, но подстраивать смерть человека, только, чтобы оставить тебя на руководящем посту. Где здесь…
— Здесь нет логики. Собирайся живей! — глядя в глаза светловолосой девушки, прошел я мимо.
— Объясни мне, Джеймс! — пошла она следом в другую комнату. — Я ведь знаю, насколько для тебя было все это важно: этот город, эта работа.
— Уже нет, — развернулся я, взяв девушку за подбородок. — Когда в правительстве узнают, что я сдал все наработки по проекту американцам и подстроил все события в Сиэтле… они придут за мной, — взглянул я в ее глаза. — А потом за тобой.
— Я знаю… — тихо ответила она, начиная гладить мои руки. — Мне просто не дает покоя мысль, что все обернулось именно так.
— Милая.
— И то, что говорят в новостях неправда. Я… я не знаю, что дальше.
— Сейчас вот, что самое главное, — присел я на колени, а следом и она. — Завтра в четыре утра меня вывезут в Куксхафен. Оттуда я сразу вылетаю в Лондон, потом Нью-Йорк. Как можно дальше отсюда и преследований со стороны Берлина. Но и тебе здесь нельзя оставаться, — я легонько потряс ее за плечи.
— Джеймс…
— Ричард пошлет сюда своих людей. Они вывезут тебя как можно дальше на юг. Твой след должен будет затеряться где-то в Швейцарии, а позже тебя тоже вывезут в Штаты. Но…
— Я поеду с тобой!
— Тебе нельзя со мной, Софи, нельзя! Это очень опасно. Я не знаю, догадываются ли в правительстве о том, что намечается и, если да, то какой будет их следующий шаг, — встал я, сцепив руки на голове. — Об этой квартире не знает никто, кроме меня и людей Ричарда, что должны будут тебя вывезти. Просто будь здесь, и будь готова.
— К чему?! Что ты говоришь?! Заговоры, секретные планы! Я не… я не…
— Просто поверь мне… просто поверь, — взглянул я в ее глаза с лавандовым оттенком. — И что бы ни случилось, мы еще обязательно увидимся. А пока собирай вещи, — прошелся я вдоль комнаты, как вдруг со стороны комода раздался звон стационарного телефона.

Подняв трубку на проводе, я обратился:
— Слушаю вас.
— Джеймс, машина скоро будет. График немного поджимает, поезд выезжает через сорок минут, кейс при тебе?

Глянув в сторону стола, на котором лежал черный чемодан, я утвердительно ответил:
— Да, он при мне. Еще есть новости?
— Пока нет, затишье, но ты сам знаешь, что грядет завтра. В любом случае не советую в последние минуты включать телевизор, там сейчас такую чушь несут, ты бы слышал.
— На это у меня точно времени нет. И еще Ричард… Софи, она…
— Ее заберут позже, не переживай. Об этой квартире ведь никто, кроме тебя не знает, иначе будет грустно, если немецкий спецназ вдруг решит…
— Нет, не знает. Да и арестовывать меня пока не за что.
— Это пока что. Как только твоя нога ступит с борта самолета в аэропорту Нью-Йорка все сразу всплывет наружу.
— Поэтому нам лучше поторопиться.
— Конечно. Будь готов к выходу, а Софи утешь, если нервничает. Скажи, что в Цюрихе, где она будет проездом, сейчас гораздо теплее, чем здесь, — натянуто усмехнулся собеседник в трубку.
— Да, я передам. До скорого, Ричард.
— Удачи, Джеймс, — ответил он, прежде чем я повесил трубку.

— Кто это был? — взволновано спросила светловолосая девушка, пакуя свой чемодан.
— Ричард, — подошел я к столу, взяв кейс на электрическом кодовом замке. — Просил передать, чтобы ты не нервничала, — немного улыбнулся я, заметив лежащий под кейсом на столе белый лист бумаги с карандашом. — Мне пора идти.

Я не успел ничего добавить, ведь секундой позже Софи заключила меня в крепкие объятия, начиная бесшумно увлажнять мое плечо.
— Все будет хорошо, милая, — стараясь сдержать эмоции, поцеловал я ее в макушку, стараясь на всю жизнь запомнить этот ванильный аромат. — Все будет хорошо…
— Ты обещаешь? — совсем тихо спросила она.
— Обещаю… обещаю… — также тихо ответил я, ощущая затылком холодное дуновение ветра…

— …Обещаю… — мямлил я себе под нос, изредка присасываясь к здоровенной пинте сидра.
— Дже-е-е-ймс, — пропела мне на ухо знакомая аквамариновая особа. — Ты чего-то слишком загруженный. Все ведь в порядке?
— Ну а как же, — безразлично улыбнулся я, поставив здоровенную пинту на барную стойку.

Неизвестно, насколько долго мы задержимся в Эпплузе. До Понивилля оставалось всего-то несколько десятков километров, но жара здесь стояла такая, что ничего лучше, как укрыться в заведении с работающими кондиционерами я не придумал. Типичная провинциальная таверна, обустроенная в стиле «старого дикого запада». Здесь не звучала приевшаяся за все эти месяца суперзажигательная, либо сентиментально-драматичная музыка. Напротив, винтажное пианино, из которого доносились звуки по стилю напоминавшие то, что обычно играло в салунах конца девятнадцатого века незадолго до начала смачной драки или же крутой перестрелки между шерифом и грабителями.

Здесь ничего подобного не было. Конечно же атмосфера и напоминала какой-то вестерн, но разве что немного. Например, жеребцы с густой темной щетиной, да толстыми сигарами в зубах шумно перекидывающиеся картами. Кобылки в длинных закрытых платьях, да кружевными зонтиками; лязганье шпор ковбойских сапогов, мычание коров, запряженных в повозку и многое-многое-многое другое, что заставляло меня в очередной раз убедиться, будто я стал второстепенным героем какого-то ковбойского незамысловатого кино.

Как и подобает такому сюжету, я просто сидел и… напивался. Четвертая по счету пинта шла, как по маслу, добавляя в голове легкую эйфорию, а означало это лишь то, что пока все идет, как надо. Мозг бы просто не выдержал очередного психоделического поворота.

Я удивлялся тому, насколько блестяще был обставлен этот временной маневр. И не только он. Во всем этом безумии на первый взгляд не было ничего особенного за исключением некоторых совпадений, что сопровождали меня на протяжении всего этого путешествия. На самом же деле это было просто гениально. Настолько продумать сюжет и в тоже время создать столь прозрачные лазейки. Нет… все не так. Гениальность этой истории была не в продуманности персонажей или же в моей роли здесь. В один клубок свернулись воспоминания обо всем: о прошлом, о проекте, о предательстве, о любви, о сожалении. Разум в одиночку своими силами никогда бы не справился с такой нагрузкой. К тому же с этими числами и уравнением в моей голове. И именно поэтому все это и вылилось в одну прекрасную радужную проекцию, которая заполнилась вовсе не живыми обитателями, городами и новым для меня укладом… а числами, намеками и воспоминаниями моего прошлого я. Всего этого просто не могло существовать.

— Ну а как же… — самому себе промямлил я, прикусив губу.
— Мне просто кажется странным, что ты не перестаешь пить с тех самых пор, как мы сошли с поезда… — присела рядом пегасочка.
— Кстати, Флит, как скоро мы отбываем?

Понька нагнула голову в бок, пытаясь понять в чем же дело.

— Джеймс, ты и вправду сегодня немного странный.
— Подлети поближе, — махнул я ей рукой.

Та послушно пододвинула стул ближе и теперь мы сидели практически вплотную друг к другу.
— Ты теперь-то мне объяснишь… — не успела она договорить, прежде чем я прислонил палец к ее губам.
— Теперь выслушай меня внимательно, — строже сказал я. — Когда мы были в Кантерлоте, кажется, на День Согревающего Очага, Дискорд задал мне вопрос, который я до сих пор никак не могу выбросить из головы.

Флитфут несколько раз моргнула.

— Я у него тогда спросил «каким образом я здесь очутился?», — сделал я глоток из пинты. — Прямо он, конечно, не ответил, но задал наводящий вопрос.
— Какой? — заинтересованно спросила она.
— Он сказал… чтобы понять то, как я здесь оказался, нужно понять, что устроено сложнее вселенной…

Пегаска молча посмотрела мне в глаза.

— Мозг… — тыкнул я пару раз в висок. — Мозг устроен сложнее вселенной.

Несколько секунд было молчание, которое скрашивалось громкими переговорами завсегдатаев, да клавишной музыкой в исполнении жеребца.

— И что ты хочешь этим сказать?
— Да так… не знаю… не бери в голову, — взглянул я на наручные часы, застывшие на отметке 4:43. — Просто я слишком много выпил.
— Оно и видно, — поставив пару пакетов на барную стойку, присела слева знакомая единорожка. — Что-то ты совсем раскис. Не заболел? — прислонила Флер копыто к моему лбу.
— Нет, не заболел. Правда, вы очень заботливые, — снова присосался я к пинте, как вдруг его окутало магическое сияние, и он обратно вернулся на стойку.
— Хватит уже пить. Мне показалось магические ванны Улья более благосклонно скажутся на твоем здоровье. Вот, посмотри, — раскрыла она перед моим лицом пакет, — я взяла на обратную дорогу фрукты, овощи, сладости и даже бутылочку хорошего сидра.
— Он больше сегодня не пьет, — со смешком обняла меня крылом Флитфут.
— Да, мыться с этим хитрым жучашкой одно удовольствие. Только не говорите мне, что вы хотите лишить меня последнего источника халявного удовольствия.
— Напомни-ка мне, Джеймс, что с тобой обычно случатся, когда ты перебарщиваешь с такими вот «удовольствиями»? — отодвинула Флер пинту еще чуть дальше от меня. — Еще не хватало, чтобы ты посреди улицы упал в алкогольную спячку.
— Ты посмотри на пегаску справа от меня, — ущипнул я Флитфут за бочок. — Дотащит мою тушу, если потребуется. Да и вообще прошло время, когда нужно хоть о чем-то волноваться.
— Я между прочим единорог, и мне тоже не составит труда дотащить твою тушу, куда потребуется, — смешно нахмурилась Флер. — Ты лучше подумай о том, как пони отреагируют на то, что официальный представитель Академии Дружбы будет вразвалочку ходить по улицам или того хуже… спать, уткнувшись лицом в песок.
— Никто даже не обратит внимания, — вытащил я из кармана тонкую самокрутку, начиная ее раскуривать.
— А это у тебя откуда? — подозрительно тихо спросила единорожка.
— …спер из твоей сумочки.
— Джеймс!!! — магией выхватила она самокрутку из моих губ.
— Что?! Что теперь-то? — театрально выставил я руки в разные стороны.
— Флитфут, ну… скажи ты ему, — жалобно обратилась единорожка к пегасочке слева от меня.
— Милый, ты с выезда из Улья какой-то словно не свой, а говорить, что случилось не хочешь. Выпиваешь… сидишь молчишь… никого не слушаешь. Я ведь очень за тебя волнуюсь и хочу просто понять, — перевела она взгляд на Флер, которая смущенно отвела взгляд.
— Мы правда за тебя… очень беспокоимся, — тише сказала Флер, присев ближе.
— …только потому что я посол Академии Дружбы или же… за этой симпатией стоит нечто другое?

Пони некоторое время молчали, переваривая сказанное мной.
— Что ты имеешь в виду? — посмотрела на меня Флитфут.

Отмахнувшись, я встал с насиженного места, решив пройтись взад-вперед.
— Видите ли, что проясняется. Законы наших миров за исключением некоторых аспектов практически идентичны: принципы формирования общности, культура, социальная адаптация. Основной базис, если и не позаимствован откуда-то из другого мира, то определенно сформировался только благодаря сотням лет проб и ошибок. Ваши многолетние войны, объединение народов перед общей проблемой, Храм Единения, приграничные конфликты. Вы ведь не сразу пришли к тому, что ныне именуется Дружбой-Магией? — указал я рукой на удивленную Флер. — Легенды о скалах, раскрашенных кровью воинов Грифонстоуна армией принцессы Луны еще задолго до ее изгнания. Семь войн с Королевством Драконов при чем задолго до того, как вы объединились против Виндиго. Это самое красноречивое доказательство того, что результат подобной деспотичной интеграции всегда заканчивается примирением и долгосрочным взаимопониманием. Но я… как я??! — стукнул я пару раз себя в грудь. — Я ведь вообще не имею отношения к тому, что здесь происходило и еще будет происходить. Как меня не сдали в самый первый же день, как подопытного кролика для ваших экспериментов? Я выбиваюсь из всей этой цепи и сдается мне, существовала бы именно здесь человеческая раса, я бы даже задумался, кто для кого больше являлся угрозой, — предательски икнул я.
— Джеймс, что ты говоришь? — удивленно спросила пегасочка.
— Я говорю… — снова сел я за барную стойку, — что, учитывая всю вашу многовековую историю, напрашивается простой вывод, по которому мирная интеграция в вашем мире возможна лишь с народами, которые либо рано, либо поздно, но пережили длительную… военную… конфронтацию, — притянул я к себе пинту, залпом осушив ее до дна.
— Я… не до конца все это поняла… интересно… но… это ведь жестоко, — забавно сжала губки единорожка.
— Мы бы никогда не позволили себе так относиться к кому-то, кто нуждается в помощи, — запротестовала пегасочка. — Тебе правда пора перестать пить…
— Да ну? — ухмыльнулся я. — Вспомни-ка, как враждовали пегасы, земные пони и единороги. И не только это, но и то, сколько сотен лет это продолжалось.
— Нет, ну это… — задумалась Флитфут. — Нет, это не считается. Мы ведь объединились против Виндиго.
— Ага, щ-а-а-с. Представим гипотетически, случилось бы это нашествие зимних духов в самом начале вражды между народами. Вы бы скорее еще больше… разругались, — улыбнулся я.
— Постой-постой, Джеймс, — с изюминкой в интонации начала Флер. — Если ты так считаешь, то почему мы, по-твоему, наоборот сдружились, а не начали угнетать тебя?

За всю эту беседу я больше всего ожидал этого вопроса. И ожидал я его настолько, что на уголках губ появилась наконец-то настоящая… искренняя улыбка.

— Только по одной причине, — взглянул я в глаза единорожки, продолжая улыбаться. — Только по одной.
— И какой же? — уже с нетерпением спросила она.

Достав из внутреннего кармана пиджака еще одну тонкую самокрутку, я принялся ее раскуривать, не обращая внимания на комично-гневный взгляд белоснежной единорожки.

— Знали бы люди понаслышке об этом мире, многие бы наивно решили, что здесь настоящий рай. Даже в книге вашего известного спеллографа Мильена Эквуса, которую я вычитал в вашей студенческой библиотеке ни раз акцентировалось внимание на том, что проецирование зеркал и установление крепких связей возможно лишь с народами, которые так или иначе пережили между собой многовековую давку.
— Джеймс, то, о чем ты говоришь никак… — прокашлялась Флер. — Абсолютно никак не применимо к нам.
— Чейнджлинги… зебры… минотавры.
— Зебры? — наклонила голову Флитфут.
— У них ведь есть свое островное государство, но что-то я не часто слышу о тесном сотрудничество хоть в какой-либо сфере.
— Зекора…
— Зекору избегали, боялись, — развел я руки в стороны. — Да, кое-как прижилась, но речь идет не о целой нации, проживающей на ваших землях. А всего лишь... об одной особе, которая предпочитает даже в самой мирной и дружной стране жить немного отдаленно, опять же, чтобы не спровоцировать что-нибудь…
— Джеймс, ты ведь понимаешь, что это звучит как минимум…
— Чейнджлинги, — перебил я единорожку. — Вы с ними установили тесное сотрудничество лишь через несколько веков жутких скандалов. Они жили отдельно, питались любовью, шли с вами вразрез. И снова вслед за многовековой конфронтацией приходит мир-дружба-жвачка, — начал я активно жестикулировать. — Нет у вас таких народов, с которыми бы вы прежде чем подружиться, длительно не повоевали. А это ведь я еще даже не был в Кантерлотских катакомбах, где, говорят, скрыто столько информации о Доэквестрийской эпохе, что… ваши Принцессы правильно сделали, что многое утаили.
— К чему ты это все ведешь? И ты ведь так и не ответил на мой вопрос, — с волнением в голосе добавила Флер.
— Логично было бы предположить, что с моим появлением здесь, возникла бы абсолютно обратная ситуация: меня бы не положили в госпиталь, не стали бы помогать адаптироваться, не дали бы жилье, ощущение безопасности и полной свободы. И уж точно бы не ставили во главе новоиспеченного департамента, особенно при самой Принцессе Дружбы. Будь на моем месте кто-то другой, его бы как минимум выдворили как можно дальше отсюда, ибо… «что это за странное существо», о котором никто никогда не слышал, да и… «его вообще не должно здесь быть». Судьба Зекоры это еще самый благоприятный исход того, что могло бы произойти здесь с другим разумным обитателем моего мира.
— Джеймс, успокойся, — обняла меня крылом пегасочка. — Все это совсем не так.
— За три месяца здесь я добился того, что у обычного обитателя вашего мира отняло бы половину, если не целую жизни. Так я и вовсе… это все не совпадение и даже не удача. Канцлер Нейсей был прав, — облокотился я о стойку. — Он уловил это в нашу первую и последнюю встречу еще в День Согревающего Очага в Кантерлоте. Это уловил даже Торакс… — снова встал я с места, оглядев всех присутствующих в заведении. — Для обычных существ подобное не вызывает подозрений. Это обычно называют харизмой или удачей. Стечением обстоятельств… — ухмыльнулся я. — Но только не в моем случае…
— Так что же ты имеешь в виду? — наклонилась вперед Флер.
— Вспомните мою беседу с Твайлайт, — убрал я руки за спину.
— Джеймс, перестань тянуть.
— Нет, все очень важно. Она тогда сказал, что исходящий от меня фон, возможно, искусственного происхождения. На все это каждый из вас говорил, что неважно, фон или нет, но со мной рядом приятно находиться. Так скажите мне… — опустил я голову. — Вас действительно так легко завести в заблуждение или же я один такой в этом мире?

Пегаски от услышанного разве что сквозь землю не провалились. На мордочках обеих вырисовывались самые разнообразные эмоции, начиная от полного замешательства, заканчивая обидой и непониманием. Скорее они просто не хотели понимать, ведь правда не всегда бывает такой радужной, как хотелось бы.

— Мозг, — указал я пальцем на висок. — Самый сложный и запутанный механизм во вселенной. Мог ли я ранее предполагать, что наши нейромедиаторы способны на такого рода воздействие? Симпатия, влияние, харизма. Вывод реакции за внешний спектр головного мозга. Чушь, скажете вы, — отодвинул я стул, сев задом наперед. — Пусть и с фатальным побочным эффектом, но это работает. Или работало.
— Я ничего не понимаю… — начала вертеть головой пегасочка.
— Причина, по которой все так удачно для меня сложилось заключается в простом осознании, что я когда-то… сам лично испытал на себе тот штамп. При этом, полностью осознавая, что меня рано или поздно постигнет судьба, засланных в Штаты агентов. Зачем? — развел я руки в стороны. — Конференция в Нью-Йорке. На ней мое выступление должно было быть настолько убедительным, чтобы делегаты не выступили с предложением о рассмотрении дела уже в Совете Безопасности. Мне просто нужно было время для того, чтобы найти в уравнении ошибку, а позже помочь близким для меня людям убраться как можно дальше из Гамбурга. Я был настолько мощной симпатической бомбой, что ни у кого даже подозрений не было в том, что я сам все это подстроил с самого начала.
— Мне… что-то не хорошо, — начала шататься на стуле единорожка, подпирая голову копытом.
— Это нормально, — удержал я ее на месте. — Сейчас с эмоциями происходит мощный выброс дофамина. Это, как дышать чистым кислородом. Помутнение рассудка, головокружение, спутанность сознания. — Смысла скрывать это больше нет. Вы просто должны понять, что пошел я на все это ради того, чтобы спасти ее… — посмотрел я на пегасочку, которая была в похожем состоянии. — Я хотел уйти из отдела задолго до того, как началась разработка, но, опасаясь этого, правительство подстроило смерть моего… близкого друга. А далее шантажировало, чтобы я вернулся к работе. Так все было. Но все поменялось, — потряс я обеих за плечи. — У меня появилась возможность все изменить. Я здесь не для того, что просто прожить спокойную жизнь. Это все моя маленькая комнатка в персональном лимбе, где у меня наконец-то появилось время. Всего лишь логично расписав сюжет я получил возможность сразу убить двух зайцев: вспомнить, что произошло и найти ошибку в уравнении, — встал я со стула, расставив руки широко в стороны.
— Ми-лы-й, — совсем сонным голосом прохрипела Флитфут.
— Извини… больше притворяться мне не за чем…

Безумно размахнув руками в разные стороны, сделав нечто такое, что обычно делают дирижёры перед началом концерта… все в заведении, включая пегасок, без чувств свалились на пол, из-за чего стало тихо настолько, будто я один остался на этой планете.
— Мне срочно нужно в Понивилль… мне срочно нужно к Твайлайт, — пошел я к выходу, не обращая внимания на гору бездыханных тел, лежащих по всему заведению…