Зимняя пора

Глава VII

После короткой, но продуктивной беседы, оказалось, что доктор Хорс был славным малым. И, выражаясь, «малым» я больше акцентировался не на статусе, а на росте, ведь, даже будучи важной персоной, мне все пони без исключения казались довольно милыми. Впрочем это не было поводом для нарушения субординации. Зная, не пойми откуда, основы делового этикета, мы провели конструктивную беседу, в которой основной акцент был сделан на моих физиологических особенностях, ведь я для них, как тот выразился, был диковинкой в области медицины. С учетом бурного всплеска научных конференций, проводящихся во всех уголках Эквестрии, многие деятели науки и медицины усиленно предпринимали шаги к изучению представителей иных видов, что, конечно, не могло оставить равнодушным сидящего напротив меня специалиста. Под его началом, как тот между делом отметил работает коллектив выдающихся учёных из разных областей, которые планируют к первому числу следующего месяца выступить с докладом о промежуточных успехах в области лечения и реабилитации представителей других народов. И это не могло не льстить, ведь даже будучи кладезем скромного запаса знаний в области человеческой анатомии, даже простой экскурс по таким базовым понятиям, как строение человеческого тела и примерное расположение органов могло внести ценный вклад в Эквестрийскую медицину. Даже с учётом того, что я, скорее всего, был первым и последним представителем данного вида в этом удивительном мире.

— Выходит, всё настолько интересно. — поправляя роговую оправу, заметил жеребец карамельного окраса, сидящий напротив меня.
— Именно. После удивительного перемещения у вас ко мне, оказывается, не меньше вопросов, чем у меня к вам. — чуть отсмеявшись, я отпил предложенный ранее тёплый напиток, приготовленный, как мне показалось, на лесных ягодах.
— Перемещения? — немного удивился тот.
— Не знаю, упоминала ли об этом медсестра Редхарт, — пытаясь сдержать смешок от вспомнившейся забавной сцены, когда я в обнимку с двумя медсёстрами вошёл в кабинет главврача, я продолжил, — Оказывается, я не с другого государства и, тем более, не с другого материка, как многие изначально подумали, а именно что ни на есть с другого мира, — поднял я указательный палец, придавая своим словам значительный вес.
— С другого мира? Интересно, — задумался тот, — я в первую очередь врач. И в таком случае вам лучше обратиться к более компетентным персонам.
— Например? — отпил я немного чаю.
— Кто-то другой отправил бы вас прямиком в Мэрию, — покрутив карандаш, саркастично отметил тот, — Но в этом бюрократическом завале вам вряд ли помогут. Советую обратиться напрямую к Твайлайт Спаркл: Принцессе и по совместительству директору Понивильской Академии Дружбы.
— Да, про нее я как раз слышал. И, честно, с учетом того, что в моем мире не то что пони, а даже драконы и многие другие разумные виды являются чем-то невообразимым, мне и сейчас трудно свыкнуться с мыслью о том, что меня закинуло в этот удивительный мир. 
— Не поверите, но наше удивление было не меньше, когда начался весь этот стремительный миграционный процесс. За последние несколько лет, – встав с кресла и двинувшись вдоль кабинета в сторону картотечного шкафа, продолжил тот, — мы встретились с множеством вопросов, которые требуют быстрого решения. Не знаю, как с этим справляются в других областях, но если брать медицинский сектор, то о результатах этого бедлама вам, наверное, уже доводилось слышать. 

      Решив не перебивать, я сделал еще пару глотков. 
— Раньше на вопросы представления научных проектов по решению большинства межнациональных вопросов давалось предостаточно времени, ведь сами понимаете, что процесс движения от обычной гипотезы до аксиомы требует огромного количества времени. А с тех пор, как в Эквестрию начали стремительно стягиваться представители различного ареала, нам приходится работать в усиленном темпе, чтобы решить хотя бы такой простой вопрос, как правильно с учетом всех физиологических особенностей оказывать помощь представителям других видов. 
— Ваша ближайшая научная конференция ведь будет посвящена исключительно медицинскому аспекту?
— Не совсем, – достав небольшую пачку документов, ответил доктор Хорс, — все на столько перемешано, что на одной из сессий будет рассмотрен вопрос правового регулирования и условий предоставления помощи иным представителям. Но этим, благо, будет заниматься совсем другой отдел, поэтому даже не стоит об этом говорить. 
— А как тогда будут обстоять дела со мной?
В ответ на услышанное, карамельного окраса жеребец легко улыбнулся.
— Не стоит волноваться. Мы, как и полагается, окажем всю необходимую помощь в вашей реабилитации. Вся эта сложившаяся ситуация, – тот немного покрутил копытом, снова садясь в кресло, — просто чистого вида формальность, — конечно, это слегка неожиданно встретить разумного представителя иного, как вы выразились, мира, но кто я такой, чтобы удивляться волшебству в мире, где магия является основой мироздания. – усмехнулся тот, раскрывая передо мной небольшую пачку документов. 
— За время, которое вы провели в нашей больнице я осмелился лично пронаблюдать за ходом вашего выздоровления и, если данные показатели являются вполне вписывающимися в ваше естественное состояние, то я готов вас выписать уже завтра. Но мне все-же необходимо уточнить некоторые данные.
— Да, конечно, — не переставая удивляться такому неожиданному потоку информации, выпалил я.
— В таком случае, мне необходимо ваше имя, возраст, и личная подпись.

      Вписав в предложенном бланке всю необходимую информацию, меня не покидало ощущения излишнего спокойствия, явно неподходящего под сложившуюся ситуацию. Сколько раз бы я не задумывался о неправильности всего происходящего, всегда в конце что-то отодвигало бурные размышления на второй план, подстраивая под мысленную кинопленку более позитивные мысли. Разве была необходимость заниматься очередным сеансом самобичевания? Раньше ведь о подобных геройских ролях, в которых ты попадаешь в необъяснимую ситуацию, приходилось задумываться лишь в ходе сентиментальных размышлений и глупых мечтаний, но ведь даже абстрагируясь я никогда и не мог помыслить о том, что однажды я смогу воочию стать тем, кем я себя нарек в своих мыслях. В прочем, как я и ранее упомянул, мою голову неожиданно посетила, как мне показалось, более стоящая мысль. Занеся в тот момент руку над полем “подпись”, меня резко осенило:
— И все-таки, есть еще кое-что, в чем бы мне хотелось поучаствовать перед тем, как меня выпишут. – на лице разыгралась предательская улыбка, на что жеребец карамельного окраса лишь вопросительно выгнул бровь. 
— Незадолго я общался с вашими коллегами и, как выяснилось, на повестке дня стоит такой важный вопрос, как проведение нового мероприятия. 
— Да, точно, – немного протерев очки, заметил доктор, — ранее мы согласовали проведение мини камерного оркестра для наших постояльцев, но, как я понимаю, не все разделяют идеи длительного музыкального вечера.
— Что вы, – запротестовал я руками, — мне определенно рано делать выводы, тем более о таком. Честно, мне и самому было бы интересно услышать классическую музыку вашего исполнения, но у нас поступило более привлекательное предложение. 

      Скрестив копыта, жеребец карамельного окраса немного наклонился вперед.
— Танцы под музыку. И не просто танцы, – решил я размять затекшие ноги, пройдясь вдоль кабинета, — а самую настоящую человеческую дискотеку.
— Диско-теку?
— Да, как я понял, такого слова вы и в помине не встречали, – лениво развел я руками, — но, если объяснить простым языком, то это те же танцы под музыку, но более энергичные. У вас же что-нибудь играет помимо классической музыки?
Доктор чуть усмехнулся.
— У нас полным-полно представителей неординарной музыки. Взять ту же DJ Pon 3. Не понимаю, как она умудряется исполнять музыку в таком жанре: для классиков она, наверное, чересчур грубовата, – тот покрутил немного копытом, — но талант виден сразу. 
— Если бы я еще имел представление о том, кто это, было бы замечательно.
— Уверен, у вас еще будет возможность с ней познакомиться. Обычно она проводит свои выступления в заведении “Сладкая Вишенка”, на углу третьего переулка.
— Понятно. А что, если привлечь ее, как диджея?
— Определенно нет, – забавно прыснул тот, — такое лучше устраивать в музыкальных заведения. Страшно даже представить, во что превратиться наша больница, если в ней начнут проводить столь зажигательные мероприятия.

      Заметив мой задумчивый вид, в ходе которого чашка с небольшими остатками уже остывшего чая застыла в воздухе, жеребец продолжил:
— Это вовсе не значит, что нельзя провести что-нибудь… Более приличное.
— Знаете, от ваших слов у меня складывается впечатление, будто у вас тут не музыканты, а сплошные вандалы водятся.
— Я уверен, что у вас будет возможность ознакомиться с ее творчеством. – добро улыбнулся тот, удостоверившись, что все поля в документах подписаны, — Пока могу предложить в качестве альтернативы лишь обычные светские танцы. Поймите, что не все будут присутствовать на этом мероприятии в виду болезни, поэтому необходимо проявить некоторую солидарность.
— Понимаю. Что ж, в таком случае… — немного замялся я.
— Вся необходимая аппаратура у нас имеется в техническом отделе. Поэтому могу лишь предложить пока продолжать проходить назначенное вам обследование, а к вечеру быть готовым к данному мероприятию. 
Заметив мою улыбку, доктор добро пожал плечам.
— Считайте это встречным презентом по случаю вашего прибытия.
— Благодарю вас, доктор, – протянул я тому сжатый кулак, в который мгновением позже я получил легкий тычок основанием копытца улыбающегося профессора. 
— И не забывайте, – не убирая копытце, добавил тот, — на этом мероприятии вы должны лишь хорошо отдохнуть и расслабиться, а не изнурять себя излишней кардио нагрузкой: не хватало еще вашего повторного возвращения после нескольких дней лечения. – продолжал улыбаться тот.
— Конечно… доктор. – ответил я, пытаясь сдержать улыбку от предвкушения последующих событий.

      Как и полагалось, к вечеру по нашей с доктором договоренности, в общем зале, ранее предназначенном для проведения светских бесед с родственниками, стали потихоньку собираться пони всех мастей и окрасов, оглядывающихся по сторонам с таким наивным выражением мордочки, что мне не раз приходилось сдерживать себя от навязчивых мыслей просто подойти и сграбастать тех в крепких объятиях. Можно предположить, учитывая основы их сформировавшегося менталитета, что те будут вовсе и не против, но ведь нужно было сохранять статус спокойного и воспитанного гостя. В конце концов такие шалость, как и в нашем мире, можно проводить лишь уже со знакомыми тебе людьми, потому что в ином случае тебя, скорее всего, примут за умалишенного, а двух уже знакомых кобылок, стоящих сейчас рядом с аудиоаппаратурой и что-то бурно обсуждавших с техническим персоналом, уже вполне можно было назвать близкими знакомыми. 

— Мистер, простите… а вы кто?

      Как обычно, потерявшись где-то в своих мыслях, я совсем упустил то, как меня уже секунд пять кто-то легонько тыкает по внешней стороне бедра. Оглянувшись сверху вниз я только сейчас признал в непоседливой особе маленького жеребенка, по человеческим меркам которому было от силы лет 7-8, что не могло не умилять. Поставив себя на ее, да и вообще на место любого здешнего пони, мне только сейчас стало ясно, что им, скорее всего, было не очень комфортно, когда я смотрю на тех с высоты птичьего полета. Зная, что у меня, без преувеличения, был высокий рост, я решил присесть на одно колено, только после чего продолжить:
— Привет, маленькая. Меня зовут Джеймс. – по привычке протянул я той сжатый кулак, в который сразу же получил легкий тычок от маленькой девочки. – И я человек.
— Человек? – удивленно спросила та. 
— Да. – улыбнулся я, — Я пришел из… Очень далеких краев и теперь пытаюсь здесь освоиться.
— Вы болеете? Вы ведь такой большой и крепкий. – наивно подпрыгнула та два раза, из-за чего я не выдержал и рассмеялся. 
— Нет, маленькая, уже не болею. А тебя как зовут? – раскрыл я ладонь в импровизированном жесте.
— А я Милена. Мы здесь с мамой лечимся. Она говорит, что зимой часто болеют и нам нужно пить много витаминов.
— У тебя очень хорошая и заботливая мама. – не сдерживая улыбку, ответил я.
— А ведь она сейчас здесь. – зацокала та на месте, — Мама, мама, иди сюда. – негромко обратилась та в сторону, после чего к нашей компании присоединилась очень симпатичная кобылка оранжевого окраса с длинной и пышной гривой. 
— Доченька, что случилось. – тихонько обратилась та к горцующей на месте непоседливой особе, после чего, переведя взгляд на меня сначала немного удивилась, а потом, на удивление, добро улыбнулась, — Простите, она вся в отца. – нежно прижимая к себе маленького жеребенка, просияла та. – Я Сапфира, а это моя дочь Милена.
— Джеймс. – протянул я той кулачок, в который та нежно тыкнула основанием своего копытца, — У вас очень красивая дочь.
— Но очень резвая для своих лет. – махнув копытцем, посмеялась та. – А вы, простите…
— Он че-ло-век, мама. Он пришел очень издалека, — прижимаясь крепче к кобылке оранжевого окраса, выпалил жеребенок. 
— Это очень запутанная история. – ожидая следующего вопроса, решил ответить я, — Боюсь без вмешательства магии здесь не обошлось.
— Ох, что вы. – махнув копытцем, улыбнулась та, — Уверена, все будет в порядке. Надеюсь, сейчас вы чувствуете себя лучше?
Вдохнув полной грудью, я даже, ни сколько кобылке, сколько самому себе решил ответить.
— Я не помню, когда мне было на столько хорошо…
— Вот и славно. – улыбнулась та, — Мы ведь тоже здесь проходим лечение. Муж сейчас проходит службу на границе, а мы с моей маленькой решили немного поднять свое здоровье.
— Значит, здесь не только те, кто болеют, но и те, кто хотели бы просто немного поднять здоровья?
— Именно. Здесь ведь в Эквестрии как: лучше перестраховаться и пройти небольшое обследование, чем потом всю зиму сидеть с красным носиком, — тихонько посмеялась та.
— Тут уж с вами не поспорить, — развел я руками, ощущая в теле небывалую легкость. 
— А вы ведь, простите, — легонько махнула та копытцем, — вы же стали инициатором этих танцев?
— Так получилось, что да. Я ведь помню свои последние танцы еще с юношеских времен, когда был немного старше вашей дочери. И точно также это было в стенах лечебного заведения. 
— Будем надеяться, что следующие вы все-же проведете в привычном музыкальном заведении, — добро улыбнулась та. 
— Уверен у меня будет возможность… — улыбнулся я в ответ, заметив, как та мило блеснула глазками.

— Вот ты где, — неожиданно услышал я знакомый голос за спиной.

— Ладно, Милена, рад был с вами пообщаться.

— Уверена, мы еще увидимся, — улыбнулась та, закинув себе на спину не перестающего махать мне маленького жеребенка.

— Да, Редхарт, — развернулся я на знакомый голос.

— У меня такое чувство, что ты просто ходячий магнит, — шутливо тыкнув мне в грудь копытцем, прыснула белоснежная кобылка.

— В каком смысле? – удивился я и только мгновением спустя заметил у нее за спиной уже знакомых мне ранее нескольких понях. 

— Соарин? – до конца не веря своим глазам, спросил я. – Так ведь…

— А ты думал, только у тебя должны быть хорошие выходные? – улыбнулся тот, проводя взглядом кобылку аквамаринового окраса с белой гривой, идущую прямо ко мне. 

— Можно ведь провести выходные и в более приятной обстановке, — решил отнекиваться я, однако внутри понимал, что мне было очень приятно видеть эту компанию. – Я, когда сегодня общался с доктором Хорсом, так тот сказал мне про удивительные выступления DJ … P, даже из головы вылетело это название. 

— DJ Pon 3, — поправил тот, — Не, музыка у нее, конечно, классная, но мне вспоминается, — тот наигранно почесал подбородок, — Что ты обещал проставиться при встрече?

      Заметив рядом со мной улыбнувшуюся аквамариновую кобылку с белой пышной гривой, Соарин даже поправился.
— И даже дважды, — улыбнулся тот.
— Все ясно, — развел я руками, — значит поступим так. Не знаю, как относятся у вас к спиртному, — оговорился я, после чего продолжил чуть тише, чтобы Редхарт ненароком не услышала, — Но я слышал, что здесь за углом угощают очень вкусным чаем.
— Я все слышала. – чуть отсмеявшись, полу-боком ответила Редхарт, беседующая с одним из временных постояльцев. 
— Чаем, значит, — шутливо вскинув бровь, спросила кобылка аквамаринового окраса, — Я, значит, грею его под крылом на краю обрыва, а ты меня чаем хочешь угостить, — сдерживая смех, нежно тыкнула та своим копытцем меня в грудь.
— На краю обрыва… — не успел спросить я, как неожиданно ощутил острую боль в висках, помешавшую сконцентрироваться на возникшей мысли.

      Пару раз хлопнув себя по щекам, я, как ни в чем не бывало, продолжил:
— Но я ведь болею, — с наигранной скромностью, ответил я, — Уверен, у нас будет возможность сходить в более приличное заведение. Правда, перед этим нужно будет решить несколько важных вопросов: финансовый и жилищный.
— Смотри тут, — неожиданно посмеялся Соарин, шагая вслед за мной вдоль больничного коридора, – Ты уже трижды обещал.

      Как выяснилось, в больничном кафетерии, ранее предназначенном для приобретения напитков за наличный расчет, в этом мире называвшимся “биты”, сейчас, по случаю выходных праздников, угощали самыми вкусными, по моему мнению, напитками. Явно так и не разобравшись в том, какой из них вкусней, я решил предоставить выбор двум уже знакомым членам “Вондерболтов”, которые, недолго думая посоветовали “Эйриш” со взбитыми сливками. Если проводить аналогию с нашим миром, то по вкусу он мне больше напоминал Латте, но это лишь примерное сравнение, ведь что бы я здесь ни попробовал: от еды до напитков, все отдавало такой оригинальной гаммой вкусов, что мне было все труднее и труднее приводить привычные аналогии. 

      От этого кафе до общих зала, куда с каждой минутой стягивалось все больше и больше представителей этого удивительного вида было примерно минуту ходьбы, поэтому я вовсе не волновался о том, что ненароком опоздаю на первый обещанный мною танец. По звукам, отдающим глубокое эхо, исходившее, как я понял, из аудиоаппаратуры, следовало, что его все еще пытаются настроить, однако с каждым мгновением я все больше и больше улавливал на себе столь непривычное за годы жизни чувство искреннего предвкушения, схожее, как у нас говорят, с бабочками в животе. 

— Так как твои успехи? – отпив того же напитка, что и у меня, спросил довольный Соарин.
— Даже и не знаю, — опустил я голову, вглядываясь в пенистую субстанцию своего стакана. – Я об этом много думал, да и сейчас продолжаю размышлять, — махнул я рукой, — что все это очень удивительно. Когда я сегодня общался с доктором Хорсом я между делом отметил, что для меня видеть говорящих пони и осознавать то, что у вас тут еще с десяток других разумных видов обитает, это нечто немыслимое. А тот, оказывается, совсем не придал этому значения, сказав, что у вас тут, видите ли, много приезжих из других стран. 
— А у людей разве нет разнообразия в видах? — чуть отпив свежевыжатого сока, спросила аквамариновая пегаска.
— В том то и дело, что нет, — развел я руками. – Из разумных только люди. Есть, конечно, животные, но они не как вы: не говорят, не мыслят, да и вообще живут согласно инстинктам, — загибая пальцы, прыснул я. – К тому же и магия у нас в отличие от вашего мира является чем-то сакральным. А ведь мне уже приходилось ни единожды видеть ваших так называемых единорогов.
— Нет магии? – выгнула бровь аквамариновая пегаска.
— Технологии, — поднял я указательный палец в верх, — Основа человеческого прогресса. Во всех сферах мы предпочитаем использовать различные механизмы: от бытовых до более научных.
— Не сказать, что и у нас подобные вещи не используются. – развел копытами Соарин, — вот тот-же чайник или, допустим, гигантские плотины, которые сдерживают воду. 
— Боюсь, обычным чайником человека уже давно не удивить, — ухмыльнулся я, поставив опустевший стакан на стол, — я к тому, что в нашем мире основной упор делается на научно-эмпирический базис. Это, как по аналогии ваши ученые маги, если я правильно понимаю, — добавил я и заметил, как те заинтересованно кивнули. – Если брать более глобальный масштаб, то мы создаем летательные аппараты, которые могут передвигаться, как в небе, так и в открытом космосе. Наземные и подземные поезда; огромные корабли, работающие на сложных механических двигателях. И все это одновременно создается, как и для того, чтобы двигать научно-технический прогресс, так и для того, чтобы просто облегчить жизнь обычных людей, — активно жестикулируя руками, увлекся я, — вот смотрите, — пододвинувшись чуть ближе к столу, я заметил не спадающий с мордочек поняшек интерес, — как вы обычно связываетесь между собой, если хотите куда-нибудь сходить. Полетать, допустим, или выпить чашку чая с друзьями?

      Переглянувшись между собой, те улыбнулись:
— Обычно мы просто встречаемся и… все, — не переставая улыбаться, махнула копытцем пегаска аквамаринового окраса.
— А теперь представьте, что у вас есть специальное устройство, которое помогает связываться между друг другом на расстоянии, и с помощью него говорить, — растопырив ладонь, я прислонил ее к уху, изображая подобие обычного мобильного телефона. 
— Как… — немного подумал Соарин, — То есть, почта?
— Еще лучше, — не смог я сдержать улыбки, — Общение происходит в реальном времени, и вы можете разговаривать, даже находясь друг от друга на огромном расстоянии.
— Удивительно… — только и смог сказать Соарин, откидываясь на стуле назад.
— Получается, ты попал сюда в результате какого то, — покрутила копытом пегаска, — научного события?
И настал мой черед откинуться на стуле.
— Вряд ли… Хоть и перемещению между мирами и реальностями посвящено огромное количество теорий и гипотез, но, насколько я знаю, ни одна из них не была доказана. Скорее это какой-то парадокс или же явление, не поддающееся логике.
— То есть, магия, — улыбнулся Соарин.
— Да, — улыбаясь, я повертел головой, — Можно и так сказать. Хотя… Я даже не помню последних событий перед моим перемещением. Разве что то, как я проснулся уже в палате и… 
— И что? – понимаючи спросила кобылка, наклонившись чуть вперед.
— …Облака ярко-багрового оттенка… — неожиданно вспомнилась мне знакомая картина, — Да, облака…
— Что облака? — немного недоумевая, спросил Соарин.
— Просто… — ощутив небывалое чувство дежавю, я решил более не заострять внимание на столь мелких деталях, — У меня всплыл в памяти, не пойму откуда, пейзаж ярко-багровых облаков. И такое чувство, что он из очень далекого прошлого…
— Из твоего мира?
— Скорее всего… Возможно, — чуть покрутив бокал, я заметил, что на дне еще были остатки сладкого молока. – В прочем, это слишком нудные размышления для столь грандиозного события, — решил мой мозг сменить старую пластинку, — Вы ведь любите танцевать?
— Грандиозного? – мило посмеялась пегаска, прикрыв ротик своим крылышком.
— Ну да, это ведь мои первые танцы в этом новом мире, — не смог сдержать я смешка.
— Вот побудешь ты на наших “светских” мероприятиях, — продолжила кобылка, — так и будешь делать выводы о грандиозности.
— А что? – развел крылья Соарин, — У каждого в понимании веселья свои стандарты.
Оглянувшись сначала на кобылку, а потом на переливающегося цветом моря пегаса, я немного задумался.
— Это он просто хвастается, — хихикая, положила мне на руку свое копытце аквамариновая пегаска, — он ведь в нашей летной Академии не единожды занимал первые места в классических танцах и, чувствую, он уже навострил ушки на первое место в этом скромном мероприятии. 
— Впрочем, как и ты, — шутливо указал копытом Соарин на сидящую рядом со мной кобылку.
— А призы раздают? – решил отшутиться я, как заметил неожиданно появившийся легкий румянец на щечках аквамариновой кобылки.
— А вот потом и узнаешь, — встав со стульчика, направилась та к выходу из кафетерия.
И, как оказалось, не зря. Ведь секундой позже до наших с Соарином ушей донесся звук настроенной аудиоаппаратуры, выдающей, на удивление, очень мелодичную, но не лишенную вкуса музыку. 
— Полагаю, наш выход, — улыбаясь, поднялся я с места, как заметил, что многие сидевшие рядом другие гости также встали из-за столов и, как и мы, переговариваясь между собой, двинулись к выходу, чтобы присоединиться к скромным, как я понял, по меркам этого города танцам. 

      Как оказалось, в отличие от стериотипной картины, когда десятки человек не решаются первыми выйти на танцпол, в этом мире все было ровным счетом наоборот. Не успев пройти до общих залов до меня дошел звуки радостного смеха в перемешку с хаотичным цоканием копытц пони, кружащихся в импровизированном танце. И, признаться, эта картина настолько отпечаталась в моем сознании, что Соарину пришлось ни единожды тыкнуть меня копытцем, чтобы я, наконец, прикрыл открывшийся от удивления рот. 
— Мне помниться, ты нам кое-что обещал, — не успев оправиться от первичного шока, я заметил перед собой уже двух знакомых кобылок, одетых сейчас в милое подобное вечерних платьев, прикрывающих все, что у тех находилось ниже привычных нам бедер.
— Точно, танцы, — огляделся я по кругу, после чего, заметив, улыбающегося Соарина с аквамариновой пегаской, стоящих поодаль, решил подойти ближе к Редхарт со стоящей рядом кобылкой голубого окраса. – Позволите? – протянул я тем свои руки.

      Однако, ощутив то, как те неожиданно, но настойчиво подхватили меня под запястья и потащили на танцевальную площадку, я лишь рассмеялся и, оглянувшись на Соарина с пегаской, пожал плечами. Я изначально планировал вести пару в привычной мне манере, ведь все-таки становиться на корточки, даже будучи в мире, работающем по своим правилам, по-моему, было немного несуразно. Именно поэтому, пробираясь сквозь гущу гарцующих на месте пони, я по ходу, аккуратно, но настойчиво поднял тех на задние ножки от чего те уже в привычной манере лишь тихонько рассмеялись. 

      Без тени смущения, как это было уже утром, я прижал тех ближе за талию и, не переставая улыбаться, начал вести их в такт мелодичной музыке, наблюдая за тем, как с каждым мгновением их мордочки наливаются все более сочными красками, а другие постояльцы все чаще и чаще приковывают свои заинтересованные взгляды к этой комичной сцене.

      В прочем это не мешало наслаждаться столь пьянящим моментом. Танцы, по мне так показались, негласным обрядом посвящения, которые помогли не только немного приобщиться к местной культуре, но также сблизиться с местными обитателями. Принимая необычайно грациозные позы, казалось, их ножки в такт музыки скользили по гладкому полу, как по водной поверхности, а похожие на две маленькие ручки копытца извивались отдельно от тела, изображая замысловатые мудры. Порой, прижимая кобылок ближе к себе, те начинали дрожать мелкой дрожью, да так, что их плоская, но очень пушистая от бархатной шерстки грудь со звоном начала сотрясаться в такт мелодии. И снова новые красивые движения на удивление гибких копытц, мелодично позвякивающими маленькими от колыхавшегося платья серебряными брошками. Изогнувшись в изящных позах, наши тела долгое время продолжали неутомимо двигаться в такт все ускоряющейся мелодии под беспрестанное завывание изумительных скрипок. Очарованный чужим экзотическим танцем, в какой-то момент я даже начал медленно затаивать свое дыхание от переливающегося по всему телу жара. И словно мелкая барабанная дробь, комнату заполнил собой неожиданный продолжительный аккорд, рассыпавшийся по всем уголкам и, казалось, завороживший в одно мгновение всех присутствующих. Кто-то из поняшек тогда взял в руки микрофон, и красивый ангельский голос прибавился к заполнившему все пространство звуку.

      В тот момент, как ветер, на середину комнаты неожиданно вылетела уже знакомая аквамариновая пегаска. Ее стройная фигурка в свете софитов смотрелась очень изящно: бедра были похожи на нераскрывшийся бутон розы, опущенный вниз, а ноги ее, как я заметил, обрамляли появившиеся несколько рядов пышных оборок из белой полупрозрачной ткани. Тонкие изящные копытца в свете образовавшейся картины совершали изящные движения: взметнув вверх обе в моем понимании ручки, та застыла в напряжении. Ее стройные ножки, грудь, бедра, казалось, были напряжены до предела. Голова с распущенными белыми кудрявыми прядями наклонилась в сладкой истоме. Только самые кончики плеч нервно вздрагивали, не выдерживая сильного внутреннего напряжения. 

      Все, включая меня, в одно мгновение замерли. Продолжавшая исходить из аудиоаппаратуры струнная мелодия вдруг осветила продолжавшееся представление. Аквамариновая пегаска подняла голову и бросила копытца вниз. Ее лавандовые глаза обожгли всех, в особенности меня, страстным огнем, после чего та моментально застыла. Теперь она стала похожа на игривую кошку, готовую сделать гигантский прыжок, отчего все, не скрывая эмоций, невольно ахнули. 

      Наконец в грохочущем, как горная река, аккорде начала угадываться мелодия. Она все сильнее и сильнее завоевывала собой пространство и ритм. Струнный аккомпанемент под звуки ангельского голоса кобылки, держащей микрофон на небольшой импровизированной сцене, покорно стал выводить прекрасный и полный гармонии мотив. Подчинившись ему, аквамариновая пегаска вначале напряженно сдерживалась, потом все быстрее и быстрее пошла по кругу среди ошеломленных постоятелей, смотревших на нее восхищенными взглядами. Казалось, что она, как светлый лебедь, плывет по водной глади в то время, как ее грациозные крылья принимают самые различные формы. И хотя кобылка смотрела себе под копытца, казалось, что она заглядывает внутрь себя, тщетно пытаясь справиться с охватившей ее пламенной страстью. Лишь изредка, когда та грациозно изгибала шею, ее огненный взгляд падал прямо на меня, от чего мое сердце, по неизвестным причинам, сжималось от яростной силы ее бездонных глаз.

      Но вот кобылка снова замерла. Стало видно, что ее копытца стали отбивать уже охвативший всех присутствующих ритм. Пегаска все яростней и яростней стучала в танце по полу, да так, что каждый ощутил безудержное желание присоединиться к ней. С трудом сдерживаемая страсть вдруг выплеснулась в эту дробь по кафельному полу. Все невольно начали дружным цокотом поддерживать ритм танца. Временами кобылка вновь на крыльях бросала грациозное, гибкое тельце в другой конец комнаты и опять замирала в истоме. Энергия, скрытая в ней, была бесконечна, как пламя вулкана, идущее из темной глубины недр. Только страшное напряжение помогало ей сдерживать этот огонь внутри себя. Но порой он вырывался из-под ее контроля, и тогда жар знойной страсти обдавал всех вокруг, заставляя мое сердце биться с учащенной частотой.

      Вдруг мелодия стала затухать и растаяла в непрерывной скрипке и продолжительного аккорда серебряных струн. Кобылка опять замерла в самой начальной своей позе, взметнув грациозные крылья вверх. Звук становился все тише, и силы, казалось, покидали утомленное тельце. Копытца в изнеможении опустились, и она вся обмякла, после чего на самые долгие, по-моему, десять секунд наступила тишина. Впрочем, спустя некоторое время восторженные цокания копыт по кафельному полу взорвали это помещение. И среди тоненьких женских удивленных вздохов были слышны и низкие мужские голоса. И только я некоторое время стоял на месте, не в силах произнести и слова. Подойдя к обессилевшей пегаске и подхватив ее на руки, я вдобавок почувствовал, как белоснежная кобылка под одобрительное кивание своей подружки начала меня подталкивать ближе к аквамариновой танцовщице.

— Это было изумительно, — под гул начавшейся новой песни с более веселым и энергичным мотивом, улыбнулся я.
— Как думаешь, сможешь отыграться, — наклонив головку на бок, подмигнула та.
— В соло, вряд ли, — обняв ту за талию, продолжал улыбаться я, — но в парных танцах вполне вероятно. – Закончил я, как неожиданно в ритм последовавшей энергичной музыки я стал в обнимку с пегаской вальсировать по комнате, слыша в ответ лишь ее забавное хихикание.

      Признаться, с того мгновения, как я очутился здесь, я абсолютно перестал понимать, что происходит. Все это выглядело настолько утопично и естественно, что, кружась в танце и, обводя не перестающую хихикать симпатичную кобылку по часовой стрелке, мне все больше казалось, что эти декорации являются лишь частью очень сладкой полудремы. И с каждым мгновением та становилась настолько естественной, что мне даже становилось страшно от одной лишь мысли, что в какой-то момент все это может закончится, и я проснусь у себя в квартире, вид которой мне было даже сейчас очень трудно вспомнить.
Не переставая кружиться в более энергичном по сравнению с предыдущей музыкой танце, я, наклонившись чуть ближе к ушку кобылки, голова которой сейчас удобно расположилась у меня на плече, спросил:
— Как, говоришь, тебя зовут? – перекрикивая музыку, улыбнулся я.
В ответ на услышанное ее головка на мгновение отстранилась, а личико приняло озорную ухмылку:
— Интересно, сколько раз ты это еще переспросишь?
— Не забыла, — наклонившись ближе к ее ушку, посмеялся я, — я ведь простой парень, который страдает от постоянных приступов амнезии.
— Флитфут, — обдув мое ухо теплом, ответила та, нагнувшись в ответ, — И постарайся в этот раз не забыть, — улыбнулась та.
— После такого представления… Никогда, — улыбнувшись, ответил я, как заметил, что ее щечки в мгновение порозовели, а хвостик несколько раз дернулся из стороны в сторону…