Пленник Зебры

Глава 4. Флеш Сентри и Важность Церемоний

— Надеюсь, вам понравилось, — сказал Фэнси Пэнтс, наливая мне еще бренди. — Сидеть тут в компании двух прекрасных юных леди — да с вами еще и обходились, как с принцем.

— По крайней мере, кормили неплохо, — пробормотал я. Судя по хорошему настроению Фэнси Пэнтса, Флёр и Голден Харвест не рассказали ему дуэльное шрамирование две недели назад. Или рассказали, но он предпочел это проигнорировать.

— Ха! — он глотнул свой напиток и покачал головой. — Вы еще ничего не видели. Ходят слухи, что для изготовления свадебного торта нанят Гюстав ле Гранд. Есть пони, которые бы убили ради возможности оказаться на вашем месте.

Фэнси чуть замолчал, обдумывая свое утверждение.

— Думаю, это буквально. Интриги и тому подобное.

— Интрига? — я попытался найти покой в бренди, но добрая часть напитка оказалась на моих новеньких усах. За все это время я так к ним и не привык — и посчитал это знаком, что быть чисто выбритым (или, по крайней мере, носить сексуальную щетину в подобающе суровом стиле) — моя судьба.

— Интриги. Множественное число, — ответил Фэнси Пэнтс. — Не стану утомлять вас деталями. Стоит знать основы и ничего более. А большего — нет.

— Стоит, — заметил я. — Особенно после всего, что я прошел.

— В этом-то и дело, Флеши. Последние несколько недель мы превращали вас в принца Першерона — и, так уж случилось, есть то, о чем принц не знает. Потому проще всего быть уверенными, что вы тоже не знаете об этом.

— Пока понибудь не начнет интриговать против меня.

— Наверное, да. Но и удивление при попытке убийства будет искренним! Кажется, это называется “актерский метод”. Очень популярно.

— Вы сказали “убийство”?

— Попытка. Попытка убийства. Маловероятно, но и не невозможно, что кто-то может попытаться сорвать свадьбу — и союз. Но, обещаю, вы будете в надежных копытах. Вас не только будут охранять все першертанские войска, но и Голден Харвест, которая поедет с вами под прикрытием. Она одна из лучших наших агентов — и сможет оказать вам любую поддержку.

— Надеюсь, помощь не понадобится, — я машинально потер один из шрамов, который оставила мне сумасшедшая земная пони. Они уже затянулись, но продолжали чесаться. Это было почти так же плохо, как усы.

— Да, конечно, я понимаю, что вы бы предпочли снова схватиться с каким-нибудь подменышем, но в данном случае нужен подход полегче. Флёр и я будем присматривать за происходящим здесь — у нас тут немало срочных дел, знаете ли. Вернее сказать, не знаете, потому что…

— Это и нужно знать, — простонал я.

— Ах! Вы уже втягиваетесь! — Фэнси Пэнтс допил бренди и поставил стакан на стол. — Как бы то ни было, время закругляться. Воздушный корабль отправляется завтра рано утром. Когда вы будете там, мы все будем на вас рассчитывать, Флеш Сентри.

Единорог улыбнулся мне и подмигнул.

— Или лучше сказать, принц Першерон?

---

Мое путешествие в Першертанию оказалось еще более смазанным в памяти, чем две недели тренировок. Меня забросили на быстрый, но роскошный воздушный корабль, и мы взяли курс на юг еще до восхода. Смотря, как под нами проплывают облака, я подумывал о том, чтобы спрыгнуть и улететь отсюда так быстро, как позволят крылья — но передумал. Хоть Голден Харвест и была бескрылой, я не был уверен, что в ее, образно выражаясь, рукаве не припрятано фокусов на этот случай. Помимо этого, не хотелось объяснять свое дезертирство. В конце концов, Флеш Сентри, который голыми копытами победил ужасного подменыша, рвался бы к возможности послужить Эквестрии, как бы тайно это ни было.

Потому, большую часть полета я провел в фуге неверия. Я бы описал это как сон, если бы не неприятно чешущиеся шрамы. Я даже напиться не мог, так как чем ближе мы подлетали, тем менее пьяной мне казалась выпивка. Угроза ужасной смерти плохо влияет на аппетит. Команда, либо поклявшаяся молчать, либо слишком занятая обслуживанием корабля, предоставила меня самому себе. Голден Харвест — тоже, что не могло не радовать.

Большую часть времени я провел на носу корабля. Для пегасов есть что-то врожденно, инстинктивно успокаивающее в ощущении ветра в крыльях и гриве (и усах, в моем случае). Далеко внизу была Першертания — и из-за облаков видно ее было плохо. Скалистые горы, густые леса, раскиданные по ним деревушки — фактически, она выглядела, как уменьшенная версия Эквестрии. Не то место, за которое стоит начинать войну, подумалось мне, но моего мнения никто не спрашивал.

Через несколько дней я увидел пегаса, летящего неподалеку от корабля. Молодой, лохматый парнишка радостно нам помахал и исчез в облаках. Через час или около того он вернулся с несколькими друзьями, летящими следом. Они летели параллельным курсом, держа дистанцию, и к ним по пути присоединялось все больше пегасов.

— Они, как будто, никогда не видели воздушного корабля, — пробормотал я.

— Они смотрят на тебя, — сказала Голден Харвест позади. Я едва не спрыгнул — проклятая баба при желании могла двигаться неслышно, как кошка. А случалось такое часто.

— Действительно? — спросил я, стараясь не смотреть на зевак.

— Лучше к этому привыкать, — ответила она. — Принц Першерон.

---

К тому времени, как наш корабль приземлился в Першертанском Королевском Небесном Порту, там собралась целая толпа пони всех сортов, чтобы поприветствовать нас. То есть, меня. То есть, принца Персиваля Першерона, но за него оказался я. Может быть я и двойник, но толпа внизу об этом не знала. Когда корабль прошел сквозь облака и начал снижаться, толпа внизу разразилась радостными патриотическими криками и замахала флагами. Батарея шестидюймовых конфетти-пушек дала салют, а духовой оркестр, собравший, наверное, всю медь на мили вокруг, начал играть долбящий по ушам национальный гимн Першертании. Что-то про чистое небо и турнепс^[5].

Не могу сказать, почему столь многим пони это было важно. Не поймите меня неправильно, иногда кажется, что в Кантерлоте какой-нибудь связанный с принцессами праздник проводят каждую неделю. Разница в том, что празднования в Кантерлоте (по крайней мере, большинство их) совершенно обоснованны. Принцесса Селестия-то боролась с богами хаоса, чародеями-демонами и всем таким. А судя по многим урокам, вбитым в мою голову, принц Першерон ничего такого впечатляющего не сделал. Его семья — да. С приключениями. Якобы. Поколения назад.

С другой стороны, рассудил я, першертанцам тоже нужно кого-то приветствовать и кому-то топотать. Почему бы этим кем-то не быть принцу Першерону? Или, по крайней мере, потрясающе красивому пони, который, так уж случилось, выглядит точь-в-точь, как он.

Киль корабля мягко коснулся земли, и команда начала привязывать канаты к шпунтам и перекликаться друг с другом. Желая побыстрее покинуть корабль, я раскрыл крылья и слетел на землю прямо с борта.

Стоило моим копытам коснуться земли, как толпа замолчала. Тишина длилась несколько секунд, перемежаемая лишь неразборчивыми бормотаниями в толпе. Я моргнул и посмотрел через плечо — к причальной рампе был развернут бархатный ковер… примерно футах в двенадцати слева от меня. Большинство пони смотрели на меня удивленно и шокированно — кроме Голден Харвест, которая лишь сделала фейскопыто, когда я нарушил приличия.

Ну, ладно.

Я прочистил горло и обрушил на толпу отточенную великолепную улыбку.

— Простите, не мог дождаться возможности покинуть судно, — говорил я от диафрагмы, так царственно, как мог. Толпа все еще молча глазела на меня. Кобылка в кружевном капоте упала в обморок. Я сжал зубы, сумел выдавить улыбку и добавил. — …потому, что я так люблю Першертанию?

Хватило всего нескольких этих слов, чтобы настроение толпы радикально поменялось. Лица осветились улыбками и экстатической радостью, и над ними понеслись приветственные крики. Музыканты начали дудеть в свои инструменты еще усерднее, конфетти-пушки пальнули в унисон, и все стало похожим на взрыв на складе бумаги.

Голден Харвест появилась слева от меня, практически не пересекая расстояние между местом, где она стояла сейчас, и кораблем. Где-то по пути она добыла накрахмаленный мундир с высоким воротничком. Я не мог оценить ее талант к быстрому переодеванию, так как она начала подталкивать меня к красной дорожке. Шум празднества был слишком громким, чтобы я мог что-то услышать, но ее действия говорили сами за себя — двигай, идиот.

Я пошел к красной дорожке, чтобы Голден не начала делать мне новые дуэльные шрамы. Но даже по расчищенной дорожке я двигался медленно, потому что каждые несколько футов мне приходилось позировать фотографу, целовать младенца или быстро царапать автограф на фотографии или в книжке. Наконец, я добрался до позолоченной кареты и Голден Харвест запихнула меня внутрь.

Она забралась в карету следом и захлопнула за собой дверь. Как только дверь закрылась, карета начала двигаться — четверка крепких земных пони потащила ее от аэродрома.

— Поздравляю, — мрачно посмотрела на меня Голден. — И получаса не прошло, как ты устроил сцену.

— Что? Вы о чем?

— Принц Перш… — Голден Харвест подавилась словами и покачала головой. — Дом Першерон известен своей… надменностью. Недостижимостью. Ты их удивил. Даже ошеломил.

— Ну, ладно, — откинулся на на свое сиденье. — Им, кажется, понравилось.

— Если вы станете... доступнее, принц, то будете встречать больше пони. Больше пони, которые могут заметить, что чего-то… не так? Даже в мелочах?

— О! — мой желудок скрутило, когда осознание этого обрушилось на меня (что, конечно, лучше, чем если бы на меня обрушилась Голден Харвест, но многое было лучше этого).

— Очевидно, вас утомили тяготы путешествия, принц, — Голден Харвест выглянула в занавешенное окно. — Поэтому вы проведете следующие двенадцать часов в своих покоях. Отдыхая. Один.

— Да, хороший план, — кивнул я.

Остаток поездки Голден молчала. По ее сигналу я открыл дверь — и на этот раз вышел точно на расстеленный красный ковер. Толпа, хоть и дружелюбная, была куда менее восторженна, чем в аэропорту. Все было более официально — это можно было сказать по тому, что песенку о турнепсах играл струнный квартет, а не духовой оркестр. Пегасы в броне встали по стойке смирно по обе стороны дорожки — я отсалютовал им в ответ кратким движением копыта, и пошел, держа подбородок высоко и достаточно царственно.

Дворец Першеронов бледнел в сравнении с высокими шпилями Кантерлота — как, впрочем, и многие другие места. Тем не менее, он был достаточно грандиозен — хоть архитектор и слишком любил гротескные скульптуры. Перед Дворцом Першеронов стояли ряды статуй, изображающих пони, занимающихся всем, что вы можете представить — сражаясь, танцуя, кланяясь, летя и так далее. Даже у водостоков были статуи — и во время дождя они выглядели бы совершенно возмутительно^[6].

Я прошел через украшенную статуями арку на территорию дворца, где меня ждала небольшая делегация важно выглядящих пони. К счастью, там были и слуги, у которых было шампанское. Один бокал спустя я влился в обстановку, раздавая копытопожатия, салютуя и все такое. Вел бесцельные, дворянские разговоры, не забыв упомянуть несколько моментов, которые Флёр заставила запомнить неделю назад. Я даже встретил нескольких зебр — высоких, полосатых и элегантных в их плащах с геометрическими узорами.

— Ваше Высочество, — из толпы дипломатов вынырнул зебра-жеребец с голосом, как у большого барабана. — Принцесса Ианте надеется вскоре встретиться с вами.

— О, — ответил я и огляделся. — Она не здесь?

— Она занята подготовкой к завтрашней церемонии — она считает, что будет неприлично находиться под вашей крышей до бракосочетания. Это традиция.

— Ах. Да. Это, — кивнул я. — Как добродетельно с ее стороны. Надеюсь, ее разместили с подобающими удобствами?

— Они приемлемы.

— Хорошо. Благодарю, что сообщили… прошу прощения, как вас зовут?

— Вы можете звать меня Визирь, — ответил Визирь. — Я отказался от своего настоящего имени, когда поклялся служить трону Зебрики.

— Как… преданно с вашей стороны. Это обязательно?

— Это традиция.

— Ах, да. Традиция. Очень важно, конечно, — ответил я.

Где-то с краю прокашлялась Голден Харвест — незаметный, но, все же, несомненный сигнал.

— К сожалению, Визирь, как бы мне ни хотелось узнать больше о ваших, несомненно, замечательных культурных традициях… я вынужден вас оставить. Поездка была долгой, и я должен хорошо отдохнуть, чтобы выглядеть утром подобающе.

— Конечно же, — прогудел, поклонившись, Визирь.

Я быстро попрощался с еще несколькими сановниками, чьи лица едва запомнил, и Голден Харвест повела меня к покоям принца Першерона. Обычно, оказаться в столь роскошном месте в компании красивой кобылы было бы отличным завершением вечера — но тут требовался кто-то менее смертоносный, чем Голден Харвест.

— Помните, — тихо говорила она, пока мы шли по коридору. — Весь союз зависит от завтрашнего бракосочетания. Если что-либо случится с принцем, или произойдет… инцидент, то все может рухнуть. Могут умереть пони. Поэтому я хочу, чтобы вы знали — если произойдет что-то немыслимое, я лично выслежу и привлеку к ответственности всех виновных в этом пони. Кто. Бы. То. Ни. Был.

С каждым словом она тыкала меня в грудь.

В ретроспективе, я восхищен умом кобылы. Она говорила достаточно неопределенно, чтобы любые подслушивающие приняли ее за хорошего першертанского солдата, но двойное значение ее слов было кристально ясно тому пони, которому они были предназначены. Даже годы спустя я могу понять, почему Фэнси Пэнтс рекрутировал ее.

Но в тот момент, однако, она ужасала.

— Очень хорошо, полковник, — смог произнести я неожиданно пересохшим ртом.

Губы Голден Харвест сложились в узкую, понимающую улыбку.

— Спасибо, ваше высочество. Утром за вами зайдут, — с этими словами она отсалютовала одним копытом и закрыла двери в покои другим.

Я остался один, с усами и переодетый иноземным принцем, готовящийся взять в жены неведомую принцессу, которую никогда раньше не видел, чтобы скрепить союз, от которого зависели сотни жизней. И, конечно же, за мной бдила одна из самых опасных пони из всех, что я встречал, готовая порвать меня на ленточки, если я чихну неправильно.

И в первый раз с того момента, как я был втянут в эту безумную махинацию, я знал, что мне надо сделать.

Я напился.