Tiberian Twilight Sparkle

Акт 3. Глава 24: Чёртики из табакерки

24.1. Крик души

– Как ты, Спайк? – побеспокоилась Старлайт после того, как её друг вновь ни с того, ни с сего изверг из себя столб пламени. – Уверен, что можешь гулять?

– Всё в порядке, Старлайт, – сдавленно ответил Спайк. – Насколько это, конечно, возможно. Всё же здесь лучше, чем в четырёх стенах. Если уж я и третий день проведу, запершись в уборной, то, наверно, сойду с ума.

Выговорив это, дракончик болезненно вздохнул. По нему было явственно видно, что чувствует он себя крайне неважно…

Состояние так называемой каменной чешуйки терзало Спайка уже третьи сутки. И за это время лучше ему не стало. Напротив, прыщей вскочило ещё больше, огненное дыхание вырывалось из него чаще, а источавшийся его чешуёй запах был всё резче. Разве что к невольному изменению громкости голоса ему удалось более-менее привыкнуть, и он научился под него подстраиваться. Тем не менее, минувшие два дня для него стали настоящим кошмаром. Именно поэтому он предложил Старлайт прогуляться и подышать свежим воздухом, чтобы развеяться хотя бы немного.

И теперь они оба блуждали по территории Улья чейнджлингов недалеко от его восточных ворот. Погода, как и все последние дни, стояла не самая приятная. Было пасмурно и весьма ветрено, что побудило обоих приодеться. Благо, недавно перевёртыши из кружка копытоделия пошили Спайку халат. Впрочем, отнюдь не ненастье, вызванное, должно быть, витавшей среди местных жителей подавленностью, преображало округу.

Если ранее в котловане вокруг Цитадели чейнджлингов не было ничего, кроме различных зарослей, то теперь среди кустов и деревьев стояли оборонительные турели и управлявшие ими центральные бункеры. И вид этих орудий, стоявших на страже и днём, и ночью, внушал Глиммер хоть какое-то спокойствие после того инцидента в подземельях, который показал, что и здесь отныне завелись скринно-цефы. Оборона Улья раскидывалась всюду вокруг него, по всему котловану, а что-то размещалось и на вершинах окружавших его круч, на которых виднелись густые леса. Возле каждой турели также дежурило по небольшой группе киборгов.

Позади Старлайт и Спайка брело несколько гвардейцев, выделенных им Мисти Флай в качестве личной охраны. После того случая за главой посольства так или иначе всегда ходило хотя бы по два телохранителя. И это не считая того, что вход в её покои отныне охраняли и стальные солдаты. Появление здесь пришельцев поистине потрясло всех. И это внесло в жизнь Улья свои изменения. Казалось, что невзгоды решили утопить собой эту страну, лишь недавно обретшую мир и какую-никакую гармонию…

Несмотря на то, что дракончик нынче дурно пах, и приближаться к нему не стоило хотя бы даже потому, что он не контролировал своё огненное дыхание, фиолетовогривая единорожка подошла к нему и положила ему на плечо своё копытце, пока тот, чуть сгорбившись, пытался отдышаться после очередного приступа. Ей было больно видеть его в таком жутко расклеенном состоянии.

– Если будет совсем плохо, ты только скажи, и мы сразу вернёмся в Улей, хорошо?

– Хорошо, – в нос проговорил дракончик. Наконец, кое-как собравшись с силами, он продолжил прогулку, направившись дальше. Они бродили по относительно пустому пространству, тянувшемуся между чередой ЗРК и наземными рубежами обороны. – Не стоит обо мне беспокоиться. Лучше расскажи, что происходило в Улье всё это время, а то я так толком ничего и не понял.

– Ну-у, – задумчиво протянула нежно-сиреневая единорожка, – ничего хорошего, если честно. Все чейнджлинги очень напуганы тем, что в их доме появились пришельцы. И… я тоже напугана. Как раз только этого нам и не хватало.

– Так, значит, теперь они могу в любой момент ворваться в Улей и устроить здесь то же самое, что и в Понивилле?

– Надеюсь, что нет. По крайней мере, с того момента, как мы увидели их в подземельях, киборги начали перекрывать тоннели, чтобы они не могли пробраться на верхние этажи, где живут чейнджлинги. Кажется, они работают там круглосуточно, строят защитные ворота, организуют оборону, как здесь – на поверхности, – и ведут дежурство. Наверно, только благодаря этому я ещё могу спать спокойно. Хотя… этого-то я как раз и не могу.

Спайк остановился и сочувственно вопросил:

– Ты опять не спала в эту ночь?

Тоже замерев на месте, Старлайт повернулась и печально кивнула. Хотя по ней и без того было видно, что она крайне измотана. И, пожалуй, у её ассистента не возникло бы такого вопроса, если бы ему самому не было ещё хуже.

– Я никак не могу перестать думать обо всех этих невзгодах, о том, какие опасности может нести присутствие пришельцев в этих землях, и… о Фаринксе тоже. Все эти мысли бесконечно мучают меня и не дают мне толком и глаз сомкнуть.

– Понимаю тебя, – вздохнул дракончик. – Я тоже очень плохо сплю. И, наверно, не только из-за этой каменной чешуйки, будь она неладна! У меня тоже всё не шло из головы то, что ты сказала о пришельцах. Хоть я мало что тогда понял, но меня это встревожило.

– Естественно, – понимающе произнесла Глиммер. Отведя взгляд чуть в сторону, она решила признаться: – Но, знаешь, меня больше беспокоит кое-что другое.

– Больше, чем пришельцы? Что же?

– После того, как это произошло, я отправила Сансет письмо, чтобы известить её и Селестию о том, что пришельцы добрались и досюда. Считай, прошло уже полтора суток, но они до сих пор ничего не ответили.

– Хм, странно, – озадаченно проронил Спайк. Но видя, что единорожка не на шутку взволнована, он обнадёживающе подметил: – Хотя, ты сама знаешь, Сансет теперь отвечает за оборону Понивилля, а у Селестии и без того всегда было много обязанностей. Может быть, им просто пока что некогда?

– Я очень на это надеюсь, – со всем своим чаянием закивала Старли. Однако её ушки невольно поникли. – И всё же меня это беспокоит. Не могу ничего с собой поделать, особенно когда вспоминаю, что рядом с Понивиллем они завелись уже давно. Эх, как же было бы хорошо, если бы они вот-вот нам ответили, написав, что у них всё в порядке, а к Улью уже движутся новые отряды гвардейцев!

– Хорошо бы. Уж что-что, а чем больше сюда прибудет гвардейцев, тем мне будет спокойнее, – согласился дракончик, а оглянувшись вокруг, добавил: – Спасибо киборгам, что хотя бы они нас защищают. Всё-таки Селестия была права, когда разрешила им поехать сюда с нами.

– И не говори. Я не представляю, что бы и делала, если бы они не были всё время рядом. Хотя мы долгое время их боялись, и возможно, они давали нам на это поводы, но теперь мне совершенно ясно, что без их помощи нам не справиться. Их готовность всегда подставить своё плечо – это одно из того немногого, что ещё внушает мне какие-то надежды на лучшее, – высказалась нежно-сиреневая поняша. Её взгляд вернулся к ассистенту, и она искренне добавила: – Как и то, что я со всем этим не одна. Спасибо тебе, Спайк, что вызвался сопровождать меня в этой поездке. Без твоей поддержки я бы, наверно, даже не вынесла похорон Фаринкса.

– О чём речь, Старлайт? Как бы я мог бросить тебя одну? – слабо улыбнулся дракончик, а чуть потупив взор, смущённо хихикнул: – В такой момент рад был бы тебя обнять, если бы не чувствовал себя настолько плохо.

Едва он успел это договорить, как вдруг почувствовал, как его взяли в объятия нежно-сиреневые копытца. Недолго думая, он ответил ей взаимностью.

– Мы с тобой друзья, Спайк. И никакие болезни не помешают нам это проявлять.

– Я этому очень рад, – с остатками позитива промямлил Спайк. – Вот только немного больно, когда ты касаешься прыщей.

– О, извини, – смутилась Глиммер, отстранившись от своего помощника и отступив на пару шагов назад. Она хотела, было, сказать ему что-то ещё, однако все слова застряли у неё в глотке, когда дракончик вновь начал выказывать нечто наподобие рвотных позывов.

С опасением Старлайт отшатнулась ещё чуть назад, будучи готовой если что применить магию для самозащиты от пламени. Наконец, скрючившись почти до самой земли, Спайк изверг своё огненное дыхание, которое, к его собственной неожиданности, направилось вниз. И тем самым он не заметил, как в одночасье спалил весь свой халат, сам того не желая. Вокруг него наземь пали лишь кучки пепла. Увидев результат своего недуга, он устало бросил:

– Вот вам и новый халат…

– Не переживай. Ты ведь не специально, – утешала его единорожка. – Я попрошу чейнджлингов, чтобы они сшили для тебя ещё один. Наденешь его, когда тебе полегчает.

– Скорее бы это произошло, – выдохнул дракончик, оперевшись лапами на коленки и снова согнувшись от невыносимости своего состояния. По прошествии четверти минуты, в течение которой он пытался прийти в себя, его слух уловил нечто вроде глухого свистящего скрежета. Ему это было знакомо – подобные звуки в эти дни издавал его желудок, в который до сих пор не попадало почти ничего. Аппетита во время этой каменной чешуйки у него не было никакого. Помотав головой, он чуть приподнял взгляд и наконец осведомился: – В той книге писалось, как долго вообще длится этот переходный возраст? Сколько мне ещё…

– Э-э, Спайк? – опасливо произнесла Старлайт, оборвав его слова.

– Что такое? Моя чешуя стала ещё хуже?

Посмотрев же на неё, Спайк заметил, что она не отрывает взгляд от чего-то наверху в стороне, противоположной Улью. Когда он повернул голову туда же, его мгновенно побрал ужас. Прямо над передней линией обороны киборгов в небе под сизыми облаками парила птица неслыханно гигантских размеров. И она явно высматривала именно их.

– О, нет! Это же… это… – заикаясь, выпалил Спайк. Однако, даже если бы он мог произнести то, что рвалось из его глотки, это не принесло бы никакого толку, поскольку его голос непроизвольно понизился почти до минимума. Вместо него же довершила Старлайт, выкрикнув:

– Это птица Рух!

На всю округу раздался оглушительный крик птицы-колосса, а её лапы, в которых поместился бы даже слон, хищно раскрылись, чтобы схватить своих крошечных жертв. И теперь, когда она была уже совсем близко, нежно-сиреневая единорожка сквозь ужас заметила, что с ней что-то не так.

Эта птица Рух выглядела как чудовище из самых страшных кошмаров, вся взъерошенная и оттого ещё более крупная, а в её мутных глазах была видна лишь безудержная жажда крови, подобная бешенству. И тому было наглядное объяснение. Её перья, особенно на концах, носили зелёный оттенок, а из тела повсюду торчали кристаллические образования. Это была птица-мутант, преобразившаяся по воле инопланетного минерала в ещё более ужасающую версию себя.

Сердце Старлайт ушло в копыта, когда когти Рух, подобные утёсам, уже стремились вонзиться в землю вокруг неё и Спайка, принявшегося вдруг биться в панике, издавая почти беззвучные вопли и не зная, куда ему бежать. Но прежде чем случилось худшее, она инстинктивно применила свою магию и телепортировала себя, своего ассистента и поспешивших к ним гвардейцев к линиям ЗРК. И в следующий же миг лапы птицы-колосса схватили лишь слой земли, покрытый травой.

Едва оказавшись в новом месте, дракончик в растерянности прижался к нежно-сиреневой единорожке, как к своей единственной надежде. Та в свою очередь узрела, как гигантская птица взмыла ввысь, дабы вскоре атаковать снова, а за спиной у себя услышала механический голос:

– Старлайт Глиммер, что прикажешь делать с враждебной фауной?

Оглянувшись, она увидела стальных бойцов, нависших над гвардейцами. Это была одна из тех групп, что несла дозор под зенитно-ракетными турелями. Несмотря на действия птицы Рух, они не выказывали никакой агрессии и бесстрастно ожидали её решения. Она же не знала, что им приказать.

– Это птица Рух. Наверно, её привлёк запах Спайка из-за каменной чешуйки. Они охотятся на юных драконов, – нервно объяснила глава дипмиссии, но увидев, как пернатое чудовище пошло в очередное пике, с ужасом добавила: – Хотя не удивлюсь, если она не откажется и от нас!

Удар был неизбежен. В страхе пони припали к земле, прикрыв головы копытами, а вместе с ними и дракончик. Киборги же вышли вперёд, и тотчас же в лапу гигантской птицы попал один из них. Подняв взгляд, фиолетовогривая поняша узрела, как Рух взмыла к облакам, унося с собой стального бойца, пока её конечность не начала вдруг медленно раздвигаться. Металлические плечи разжали хват огромных сильных пальцев, и вскоре оказавшийся внутри NS-4 вывалился наружу. Приземлился же он позади линий ЗРК. Как ни странно, падение с двадцатиметровой высоты, казалось, не повредило ему, судя по тому, что он сразу выпрямился и, как и почти все его собратья, открыл огонь.

Птица Рух пошла на второй круг, когда в неё стали бить пули. Однако складывалось такое впечатление, что она не обращала на это никакого внимания. Должно быть, плотное оперение, преображённое тибериумом, оказалось довольно крепким орешком даже для пулемётного огня, в то время как лазерные лучи просто отражались от кристальных наростов… как и магия, которую не преминули запустить в неё глава дипмиссии и гвардейцы. Ракетный же огонь по ней почему-то не вёлся.

– Отходите к Улью и укройтесь в его пределах, чтобы мы могли дать по цели ракетный залп, – приказал один из NS-6, не участвовавших в обстреле, на что сержант гвардейцев резонно возразил:

– Но что вам мешает сделать это прямо сейчас?

– Химические катализаторы, содержащиеся в наших ракетах, могут вступить в реакцию с тибериумными наростами на теле птицы Рух, что с немалой долей вероятности приведёт к кратковременным радиоактивным осадкам в этой зоне, крайне опасным для вашей жизни.

С ужасающим криком пернатое чудовище пошло в очередную атаку. Более никаких пояснений гвардейцам не требовалось, и они рванули прочь по проходам между орудиями. В свою очередь Старлайт мгновенно оценила обстановку, после чего кивнула киборгам и озарила свой рог. Секунда, и она вместе со Спайком и ошалелыми стражниками уже стояла на пороге восточных ворот. Всё же телепортация была куда как эффективнее, чем бег от огромной хищной птицы на своих четырёх копытах.

Замерев в замешательстве, гвардейцы обменялись многозначительными взглядами. Наконец одна из них – единственная кобылка в группе – с довольно странной самоиронией проронила:

– Кхм-кхм… да, можно было и так.

В тот же миг их взгляды обратились на Спайка. Тот принялся судорожно чесаться, издавая натужные стоны. Его чешуя будто бы сияла красным свечением.

– Кажется, из-за страха я чешусь ещё сильнее! – прокричал Спайк, не в силах справиться с непроизвольным увеличением громкости голоса. От его воплей стены Улья чуть ли не задрожали.

Едва Старлайт хотела заверить его, что опасность миновала, как уже об этом сказал грохот ракет. Она повернулась к выходу из Цитадели и увидела, как несколько ЗРК запустили по одной ракете в зависшую над восточными воротами птицу-колосса. Снаряды полетели словно навесом, вдарив в спину мутировавшей твари, отчего та содрогнулась и, едва не потеряв контроль над полётом, с бешеными вскриками взмыла к облакам. Огонь не продолжался, а Рух более о себе не напоминала. Чтобы убедиться в том, что угроза действительно исчерпана, глава дипмиссии рискнула выйти к самому порогу, держа над собой магический щит.

Гигантская мутировавшая птица набрала порядочную высоту, после чего постаралась выровнять полёт и полететь прочь, что, впрочем, давалось ей не слишком уверенно. Похоже, ракетный удар повредил ей крыло.

– Как она узнала, что я здесь? Неужели я настолько сильно пахну? – ошалело вопрошал дракончик, тоже выйдя к порогу и на ходу продолжая чесать себе плечи. Оглянувшись на него, нежно-сиреневая единорожка в нерешительности предположила:

– Может быть, у неё просто очень чуткий нюх?

– Мы наблюдали несколько подобных птиц вблизи Улья последние двое суток, – заявил вдруг один из киборгов, стоявших на страже у ворот. От этого Спайк опешил ещё сильнее:

– Несколько?

– Четыре, если точно.

– О, нет! Тогда мне лучше вообще не выходить из Улья, – простонал ассистент главы дипмиссии, на что та постаралась его утешить:

– Не волнуйся, Спайк. Уверена, мы сумеем тебя защитить.

Будто наперекор её словам, издали грянул некий грохот. Взгляды всех, кто столпились на пороге восточных ворот, устремились туда, где вырастали кручи, обозначая границы территории Улья. Как раз над ними ныне пролетала птица Рух, уносясь восвояси, как вдруг из-за их края показалась целая гроздь энергетических снарядов. Пернатое чудовище постаралось сманеврировать, дабы уйти от удара, но деваться ему было некуда. Снаряды врезались ему в брюхо, и оно отправилось в падение, почти сразу скрывшись где-то в гуще деревьев.

Вконец ошарашенные, гвардейцы озадаченно переглянулись. Никто из них не решался озвучить своё замешательство вслух, пока наконец Спайк не подал непроизвольно чересчур громкий голос:

– Что это было?!

От громогласности его выкрика Старлайт невольно отшатнулась от него. Чуть встряхнув головой, она снова посмотрела туда, где скрылась явно подбитая птица Рух, а потом перевела взгляд на ближайших привратных киборгов и осведомилась:

– Это вы её атаковали?

– Никак нет.

– Но… кто же тогда?

Прежде чем фиолетовогривая поняша получила ответ, её копыта ощутили, как по земле ни с того, ни с сего пошла сильная дрожь. И без того её недоумение было готово достичь предела. Но тут стальные бойцы добили её окончательно, холодно объявив:

– Зафиксировано раскрытие портала.

– Какого портала?

Ответ на опасливый вопрос главы посольства был скорым и ужасающим. Никто не успел и глазом моргнуть, как вдруг тряска мгновенно дошла до своего пика, и почву чуть позади череды бункеров, управлявших системами ЗРК, буквально разорвало в клочья, как если бы в том месте раздался мощный подземный взрыв. Невиданный грохот, охвативший всё вокруг, заставил сердца всех пони и дракончика, замерших на пороге ворот, содрогнуться, однако это было ещё не самое страшное. Вконец их сразило то, что показалось из образовавшейся пробоины.

Сотрясая землю каждым своим грузным шагом, на поверхность выбралось трёхлапое металлическое чудовище, чья массивная голова треугольной формы с огненно-красными огоньками, вроде глаз, смотрела, казалось, прямо на Старлайт. Под её остриём располагалось парное плазменное орудие, а сам корпус носил ядовито-зелёный цвет, в отличие от белых длинных опор, как если бы его покрыли слоем тибериума. Из-под него тут же хлынули целые толпы пеших цефов. Едва души пони и дракончика сжались в маленькие комки, а располагавшиеся впереди турели киборгов открыли огонь по непрошенному гостю, как уже тот слегка поджал свои опоры и громыхнул энергетическим импульсом.

В тот же миг все орудия вырубились, а Старлайт почувствовала, как в неё врезалась волна мощной энергии, повалившая её с ног, как и всех, кто её окружали. Ощущения были такими, словно бы её огрели по голове тяжёлой кувалдой. На мгновение вокруг неё сгустился жуткий сумрак недомогания и неопределённости, который резко рассеялся, когда в её ушки впились громкие удары плазменного орудия. Она резко распахнула глаза и увидела, как перед ней и её сражёнными компаньонами высятся два недвижимых киборга, в которых били пучки плазмы. Судя по всему, прежде чем импульс вывел их из строя, они успели загородить самими собой главу дипмиссии и её ассистента вместе с их охраной. Иначе они уже были бы мертвы.

Наконец беспрестанные удары свалили наземь одного стального солдата, а за ним должен был последовать и его напарник. Понимая, чем всё это грозит, Старлайт вытянула магический щит и вскочила на копыта, не обращая внимания на не самое лучшее самочувствие. Тут-то в её ауру врезались первые выстрелы, выпущенные пехотой цефов.

– В укрытие, скорее! – судорожно поторопила она своих компаньонов, приходивших в себя медленнее. Она помогла встать одному из стражей, а потом прихватила ещё одной волшебной аурой оцепеневшего Спайка и без промедлений рванула за левый край ворот.

Как только Глиммер припала к стене, дабы взять секундную передышку и понять, что делать дальше, на её счастье в строй вернулись киборги. Они все, как один, активировались и мгновенно вступили в сражение со скринно-цефами. Мельком она оглянулась на гвардейцев, старавшихся прийти в себя. Казалось, что тот энергетический удар они ощутили ещё сильнее, чем она сама. Когда же она снова посмотрела на порог ворот, к нему как раз отступила группа из нескольких киборгов. И пока трое продолжали отстреливаться, заняв оборону у стены, ещё двое подошли к главе посольства и громко объявили:

– Бегите отсюда. Этот инопланетный дрон представляет для всех вас повышенную смертельную опасность. Любой контакт его импульсов с вашей активной магической аурой может вызвать у вас некроз сосудов головного мозга.

– Что это за чудовище?! – в ужасе выкрикнула гвардейская кобылка.

– Он называется «Крикун цефов».

– Вы его остановите? – с надеждой вопросила Старлайт, на что от них последовал не слишком обнадёживающий ответ:

– Бегите отсюда.

Вконец сбитая с толку, нежно-сиреневая единорожка всё же пересилила своё смятение и утвердительно кивнула им, а потом огласила тем, кто её окружали:

– Быстро в центральный зал Улья! Нужно всех предупредить!

Приняв приказ, сержант охраны велел своим бойцам отходить, защищая при этом главу посольства. Та в свою очередь рванула к тому проходу, что вёл в центральный зал Цитадели чейнджлингов, – самому широкому из всех, что выводили к восточным воротам. Перед этим она подогнала своего ассистента бежать рядом с ней, не отставая.

Тем временем порядка двадцати с лишним стальных бойцов, дежуривших возле ворот, отходили в их глубь задом вперёд, не прекращая огонь. Пробегая за их спинами, Старлайт видела, как снаружи вовсю гремит бойня между киборгами и пехотинцами-цефами, которые непрерывной лавиной высыпали из образовавшейся пробоины в земле. Кроме того, её глаз мельком уловил, как на видневшихся вдали кручах тоже разразились мелкие стычки. Вероятно, дополнительные пешие силы пришельцев брались оттуда – из глубин раскидывавшихся наверху зарослей. Однако основное её внимание было приковано к самому устрашающему противнику.

Крикун разил своим орудием отходивших вглубь Улья кибер-пехотинцев, и его мощные удары, строчившие без передышки, наносили серьёзный ущерб даже их прочной броне. Фиолетовогривая поняша с ужасом видела, как крупные пучки плазмы валят с ног то одного стального бойца, то другого, некоторым отрывая конечности, а прочим разбивая головы. Те же, кто теряли способность стоять на выведенных из строя опорах, но продолжали функционировать, стреляли дальше с положения лёжа. Однако эта трёхлапая тварь явно представляла для них чрезвычайную угрозу.

Проделав прореху в центре строя киборгов, прикрывавших отступление Старлайт и её окружения, цефский робот не сдвинул прицел и начал бить вслед уже ей самой. Та в свою очередь, не сводя глаз с того, что творилось снаружи, тотчас же образовала магический щит, и удары инопланетной механической твари были нейтрализованы. Однако внутри кобылки всё превращалось в воду. Её охватило крайне пугающее подозрение, что это треугольноголовое чудовище ведёт охоту конкретно за ней, по какой-то причине особенно желая её смерти.

Окружённые стражей, Старлайт и Спайк вбежали в широкий проход, слыша позади себя гром перестрелки, который подгонял их бегство. В каждое мгновение их не покидало опасение, что им в спины вот-вот вгрызётся шальной пучок плазмы. Но, испытывая крайне противоречивые чувства и более глобальные страхи, фиолетовогривая единорожка вдруг замедлила темп, вместе с тем выкрикнув:

– Не останавливайтесь!

Спайк вместе с охраной пробежал дальше, а она повернулась обратно и увидела, что некоторые киборги отошли почти к самому проходу, порог которого пролегал всего в нескольких метрах перед ней. У ворот же оставалось менее десятка боевых единиц. Остальные покоились по всему холлу разбитыми. Хоть как-то утешало лишь одно – то, что на Крикуна накинулось немало стальных бойцов снаружи с соседних рубежей обороны. Впрочем, эффект от их натиска с флангов сводился к минимуму тем фактом, что им также противостояло множество пехоты цефов.

Громыхавшая на всю округу стрельба Крикуна вдруг затихла, и двое из тех киборгов, что теснились к проходу вглубь Улья, быстро подбежали к замершей в нерешительности единорожке и пророкотали:

– Беги отсюда, Старлайт Глиммер. Твоя смерть недопустима.

И сразу стены Улья сотряс громоподобный свист Крикуна, вновь до жути неприятно ударивший в ушки Старлайт. Сгорбившись, она схватилась за голову, которая словно накачивалась изнутри воздухом и была готова лопнуть, а когда нашла в себе силы поднять взгляд, то увидела, как в спины застывших перед ней стальных бойцов принялись бить пучки плазмы. Их снова вывели из строя, что позволило этой ужасающей трёхлапой твари царить на поле боя, направив свою поступь к воротам Улья.

– Старлайт, не стой! Беги оттуда! – послышался из глубины тоннеля перепуганный выкрик Спайка, за которым последовал слегка сдавленный призыв командира охраны:

– Мисс Глиммер, прошу вас, не отставайте!

Оглянувшись, она заметила, что все стражи-единороги тоже держатся за головы, хмурясь от тупой, но сильной боли. Далее она снова уткнулась взглядом во всё ещё отключенных киборгов и почувствовала, что сердце у неё в груди рвётся на части. Эти стальные ребята встретили врага, который сулил смерть даже им – тем, кто дважды спасали Понивилль от уничтожения. И ей приходилось бросить их здесь одних на растерзание. Что ещё хуже, покончив с ними, эти инопланетные чудовища ворвутся в Улей, и тогда на чейнджлингов обрушится самый жуткий кошмар, какой только видел их вид.

За долю секунды пережив целую бурю эмоций, Глиммер всё же бросилась бежать прочь. Она понимала, что как глава посольства просто обязана позаботиться прежде всего о тех, кого Карта Дружбы определила под её ответственность. Вместе с тем, унося ноги, внутренне она судорожно молилась Селестии, чтобы киборги выстояли против этого противника… и не прекращала корить себя за то, что не осталась им помочь, невзирая на все риски…

Промчавшись по довольно длинному проходу, Старлайт и Спайк с охраной выбежали в небольшое помещение с высоким потолком, в котором, будто на перекрёстке, сходилось множество проходов с разных сторон. Прямо же располагался единственный широкий проём, за которым возвышалось нечто вроде лестничной шахты. Это был эдакий холл, выраставший на всю высоту одного из пиков Улья, вдоль стен коего по кругу пролегали выдолбленные из скальной породы лестницы, примыкая ко множеству выходов. Это был один из центральных узлов Цитадели, соединявших разные его части. За ним же находился главный зал, вход в который открывал особенно большой проём.

Пересекая лестничную шахту, Глиммер видела сквозь вход в центральный зал, что его пространство наполнено чейнджлингами, пока что, судя по всему, ни о чём не подозревавшими. И учитывая, что сегодня была пятница, она знала, с чем это связано. Она взбежала по коротенькой лестнице, примыкавшей ко входу в сердце Улья, и оказалась внутри, убедившись в своей правоте. Причиной столпотворения было выступление Трикси.

Главный зал был поистине огромен, и к нему тоже сходилось множество проходов. Его стены были покрыты лианами и прочей растительностью, а по краям размещались булыжники, покрытые мхом и окружённые цветами. Под потолком висело цельное дерево, болтавшееся на канате, а в самом центре высился пьедестал, на котором стоял праздничный огонь, хоть и сколоченный из крашенных досок и окружённый подвешенными банками со светлячками. Всё это были атрибуты празднования Дня согревающего очага, понятые чейнджлингами слишком буквально из инструкций от Твайлайт Спаркл, присланных ею сюда по просьбе Торакса в качестве культурного обмена.

На пьедестале у искусственного огня стояла Трикси и показывала фокус с извлечением кролика из шляпы. Она вытянула белого ушастика и вальяжно продемонстрировала его чейнджлингам. И когда они должны были осыпать её овациями, на весь зал раздались крики главы посольства:

– Тревога! Пришельцы здесь! Мы все в большой опасности!

С этими словами она и те, кто бежали позади неё, остановились перед толпой перевёртышей, уставившихся на них озадаченно и настороженно. Однако мимолётную тишину прервала не их бурная реакция, а довольно скептическое замечание от Великой и Могучей:

– Ох, Старлайт! Обязательно тебе было портить мне трюк ради новости позавчерашней давности?

В ответ на её недовольство Спайк разразился бурными возражениями. Но из-за того, что громкость его голоса опять сама собой упала до почти неслышного уровня, фурора они не произвели.

– Я не об этом, Трикси! – поспешила внести ясность Старлайт. – Улей подвергся нападению пришельцев. Киборги пытаются их остановить, но враг слишком силён. Очень скоро они могут пробраться внутрь. Нужно спасаться, пока не поздно!

Тут-то её слова поддержали гвардейцы:

– Мисс Глиммер права!

– Мы видели это собственными глазами!

– Сюда движется целая армия этих тварей во главе с огромным трёхногим чудовищем!

По толпе чейнджлингов прошёл вздох ужаса, который сразу же оборвался грохотом выстрелов, эхом разлетевшимся по стенам центрального зала из тоннеля. Оторопев от страха и напряжения, Старлайт обернулась через плечо и увидела, как несколько киборгов показалось из прохода, по которому сюда прибежала она вместе со своим окружением. Шестеро стальных солдат выскочили на перекрёсток тоннелей и развернулись, не помедлив открыть огонь по тем, кто, очевидно, гнались за ними, после чего произошло такое чудовищное безумие, которого не ожидал никто из присутствующих.

Весь Улей всколыхнулся от неистового грохота, с каким, должно быть, небо нападет на землю. На глазах ошарашенной нежно-сиреневой поняши вся стена, сквозь которую пролегал центральный тоннель, в одночасье была разнесена в клочья неведомой мощнейшей силой. Разбитая на мелкие булыжники скальная порода разлетелась в разные стороны, врезаясь в стены главного зала, застилая собой весь пол и погребая тех шестерых киборгов, кому сомнительно повезло спастись из бойни снаружи. Кое-что даже ударилось в волшебный барьер, который Глиммер инстинктивно наколдовала перед собой и чейнджлингами.

Когда грохот от обвала утих, на мгновение воцарилась тишина, которую нарушали разве что доносившиеся снаружи глухие звуки выстрелов, что свидетельствовало о том, что бойня там не окончилась. Прервал же её истерический визг до смерти перепуганной Трикси, когда она увидела, как в рассеивающихся клубах пыли появилась чудовищная морда Крикуна, высившегося на другом конце уничтоженного им тоннеля. Её вопли будто стали сигналом к следующему этапу творившегося безумия.

Старлайт рискнула убрать свою магию и тут же поняла, что сделала это очень вовремя – цефский робот испустил новый импульс. То ли от его удара, то ли от животного страха Луламун потеряла сознание, и кролик из её шляпы поспешил удрать прочь, ловко скача по головам оборотней и тем самым пугая их ещё сильнее. В мгновение ока всю толпу местных охватила паника, и они ломанулись в другую от угрозы сторону. В свою очередь инопланетный механизм открыл огонь, и пучки плазмы полетели через образовавшееся открытое пространство прямо в центральный зал. Его опоры продолжили движение вперёд.

Не зная, что делать, Глиммер приняла первые удары на магический щит, после чего совершила то, что первым спонтанно пришло ей в голову. Она наколдовала временный магический барьер, который мог самостоятельно удерживаться в течение пяти минут, покрыв им всю ширину прохода, что отделял лестничную шахту от центрального зала. Крикун был отрезан от этого места, хоть и ненадолго. В тот же миг в её лапу вцепился Спайк и попытался что-то ей прокричать, но все его потуги окончились лишь невнятным хрипом.

– Возьми себя в лапы, Спайк! Мы должны увести отсюда чейнджлингов, пока не поздно, – призвала она, заставив дракончика замереть, как уже командир обступивших её гвардейцев осведомился:

– Что прикажете, мисс Глиммер?

Посмотрев сержанту в глаза, нежно-сиреневая единорожка не знала, что ему ответить, поскольку и сама не представляла, что делать. В сущности, она была в полнейшем смятении. Но понимая, что делать что-то нужно, она, так ничего и не сказав, кинулась к охваченным ужасом перевёртышам, в толпе которых началась настоящая давка. Все они спешили протиснуться в выход из главного зала, противоположный тому, откуда виднелось то, что сулило им смерть.

За широким проходом вырастала ещё одна лестничная шахта, которую с противоположной стороны замыкала стена, походившая на ломтик сыра, благодаря обилию сквозных дыр разных форм. За ней виднелась ширь обеденного зала. Вскочив на пьедестал с искусственным огнём подле своей чересчур оробевшей подруги, Старлайт увидела сквозь проходы ближайшие столы, где уже метались первые сбежавшие отсюда оборотни. Однако основная их масса толклась подле неё, не в силах пробиться к выходу из-за друг друга.

– Послушайте меня! Паника здесь не поможет! Вы делаете только хуже, – громко призвала она, но её голос растворился в гудении толпы, чей ужас грозился перерасти в безумие. Видя, что иного выхода нет, она на эмоциях попыталась сделать единственно возможное. – Остановитесь!

Она пустила в ход свою магию, чтобы заставить всех чейнджлингов разом замереть хотя бы на пару секунд и призвать их к более упорядоченной эвакуации, пока они сами же друг друга не подавили. Однако её рог тут же дал осечку. Было такое ощущение, что она попробовала удержать в копытах многотонную гирю, которая, само собой, мгновенно вырвалась из её хвата. И дело тут было не только в размерах толпы, пусть даже удержать на месте такое количество существ действительно непросто. Из неё будто что-то пило её магическую силу. И она знала, что именно.

Её мысли и без того были спутаны, однако она и вовсе перестала даже надеяться на взаимопонимание с перевёртышами, когда из-за её магического барьера донёсся грохот спаренного плазменного орудия. Пронзённая ужасом, она метнула туда взор и к своему сомнительному облегчению заметила, что Крикун бьёт по киборгам, нагонявшим его снаружи. Как бы то ни было, счёт шёл на секунды.

Всполошённая толпа чейнджлингов ринулась в проход, пожалуй, ещё более буйно. Просачиваясь из главного зала – кто-то на копытах, кто-то при помощи крыльев, – они перебегали в обеденный зал и далее неслись, куда глаза глядят. Ещё раз посмотрев туда, откуда маячила невиданная угроза, нежно-сиреневая единорожка убедилась, что киборги пока ещё отвлекают Крикуна на себя. Тот был обращён ко входу в зал своим затылком, под коим она наблюдала сияющий огненно-красным светом энергетический блок. Она не спускала с него глаза в течение нескольких секунд, пока боковым зрением не уловила рядом пробегающую в толпе знакомую.

– Оселлус! – выкрикнула она, спрыгнув с пьедестала в толпу. Голубой чейнджлинг услышала её, боязливо замерев на месте. – Где Торакс?

– Он… к-кажется, он б-был в тронном з-зале, – дрожащим голосом выговорила Оселлус. Пока за пределами главного зала гремела пальба, Старлайт старалась соображать как можно скорее.

– Хорошо, тогда беги к нему – так быстро, как только сможешь. Скажи ему, чтобы он собрал всех чейнджлингов у себя. Сейчас тронный зал – это единственное крупное место в Улье, достаточно удалённое от места атаки.

Робкий чейнджлинг опешила:

– Я? Н-но…

– Прошу тебя, Оселлус! – потребовала Глиммер, крепко ухватившись за её плечо. – Если этого не сделать, то многие могут погибнуть! Кроме тебя мне это некому доверить, понимаешь?

Казалось, что из-под копыт Оселлус выбили почву… или ей как будто бы доверили самой сражаться с Крикуном. Снова замерев на секунду, она всё же собралась с мыслями и силами – и сказала:

– Хорошо, я попытаюсь.

– Отлично, – кивнула нежно-сиреневая единорожка. – Спайк пойдёт с тобой.

– Я? – послышался возглас от дракончика, стоявшего рядом, на что глава дипмиссии твёрдо отозвалась:

– Не спорь, Спайк! Кто-то должен позаботиться о чейнджлингах, и это сделаете вы оба!

– Но ты-то что собралась делать?

– Я займусь другим делом, – лаконично ответила Старли. Её помощник насторожился ещё сильнее. Понимая, что на спор нет никакого времени, она резко рявкнула на них обоих: – Ну же, бегите!

Вздрогнув, голубой чейнджлинг и дракончик юркнули в толпу, поспешив выполнить данное им поручение. Градус ужаса от происходящего до того был высоким, что, находясь в толпе, Спайк забыл и думать о том, что его может внезапно побрать приступ огнеиспускания. Поглядев им вслед не дольше секунды, Старлайт повернулась к своей охране, притаившейся с другой стороны пьедестала с искусственным огнём. Все они тоже были ошеломлены не меньше остальных.

– Заберите отсюда Трикси! – велела она, мотнув головой на подругу, так и покоившуюся без сознания. – И найдите Мисти Флай. Передайте, чтобы она организовала защиту чейнджлингов в тронном зале.

– Как прикажете, мисс Глиммер, – без пререканий принял сержант, а затем раздал распоряжения своим бойцам.

Двое единорогов взвалили фокусницу на свои спины и понесли её прочь отсюда, а ещё один был отправлен посыльным к начальнице посольской охраны. Трое других гвардейцев, включая их командира, остались подле главы дипмиссии, которая между тем сбросила с себя свой халат, так как тот слегка стеснял движения, и оставила его на деревянном огне. Заметив же, что не все служивые пони удалились, она приказала:

– Уходите с ними! Здесь опасно!

– Именно поэтому мы остаёмся, мэм, – твёрдо ответил сержант. Хотя его голос звучал довольно напряжённо. – Что бы вы ни решили делать, мы обязаны вас защищать.

Не зная, что сказать, Глиммер лишь кивнула ему. В конце концов, на кону стояли жизни жителей Улья, а чтобы сдержать этого трёхлапого монстра, могло не хватить и всей посольской охраны. Достаточно было и того, что сержант не стал отговаривать её от того, что она вполне очевидно задумала.

Прогремел очередной импульс, из-за которого стрельба киборгов тут же затихла, а магический барьер – схлопнулся. Стены задрожали от мощной ударной волны, некоторые сталактиты начали откалываться от выступов, а вместе с ними в падение отправилось подвешенное дерево. Узрев, как удерживавший его канат оборвался, Старлайт почувствовала, как кровь ударила ей в голову. Гул толпы на мгновение затих, и сквозь него по залу пронёсся возглас гвардейской кобылки:

– Берегись!

Глава посольства и охранявшие её единороги отпрыгнули вперёд, однако огромная масса чейнджлингов не была столь стремительна. Мешая друг другу двигаться, они были обречены. И увесистый ствол рухнул прямо на них подле пьедестала, раздавив не менее десятка несчастных. Слыша позади себя грохот и возобновившиеся вопли, нежно-сиреневая поняша хотела, было, обернуться, прежде чем встала, но её взгляд мгновенно застыл на том, что было перед ней.

Треугольная голова Крикуна обратилась прямо на неё. И когда орудие этой твари озарилось вспышкой, она лишь каким-то чудом, сама того не вполне осознавая, применила свою магию. Адреналин наполнял её тело, она вскочила на ноги и изо всех сил принялась держать щит из магии размером с ширину главного зала, в который принялись бить крупные пучки плазмы. Ей даже не приходили в голову предостережения киборгов о том, что соприкосновение импульсов с её волшебной аурой грозится стать для неё роковым. Она просто делала всё, что могла.

– Помогите им! – крикнула она застывшим гвардейцам, мотнув головой на упавшее дерево, из-под которого ещё пытались выбраться некоторые несчастные чейнджлинги.

Без лишних слов стражи кинулись к пострадавшим, а остальная толпа с новыми силами ударилась в паническое безумие. Старлайт же ощущала, как по её магии лупят удары неслыханной силы, какой она, пожалуй, не встречала никогда прежде. Эти белесые пучки энергии сдвигали её щит всё ближе к ней, и она понимала, что долго так не продержится. И это не считая того, что всё в один момент мог закончить очередной удар импульса. Чувствуя, как по её лбу скатываются капельки пота, она на пределе возможностей выкладывалась на удержание этого барьера, даже зажмурив глаза для сосредоточения.

Тяжёлое плазменное орудие, не переставая, било по магии единорожки, не давая и мига на передышку, пока вдруг что-то не изменилось. Старли ни с того, ни с сего почувствовала облегчение, а в крики толпы между тем вкрапился грохот взрывов. Она открыла глаза и увидела, как в тыл цефскому роботу снова стали бить небольшие тибериумные ракеты. Киборги пришли в себя, а из проходов по бокам зала показалось подкрепление – как нельзя кстати. Несколько десятков стальных солдат выбежали в центральный зал и приступили к атаке на тварь со всех сторон из всех орудий.

Старлайт на секунду оторопела, но когда Крикун снова повернул голову в её сторону, открыв огонь по окружившим её киборгам, она запустила к механическое чудовище атакующий луч. Врезавшись же в его покатую макушку, он от неё отразился, как от зеркала, улетев куда-то вверх по всей протяжённости лестничной шахты. Такой результат несколько сбил её с толку, однако возвращение к реальности произошло быстро, когда стоявшего перед ней стального бойца снесли с ног, и все пучки плазмы устремились к ней.

Снова создав волшебный щит, она в ужасе рванула прочь, направившись к ближайшим булыжникам, что покоились по краям зала. Киборги в свою очередь вытянулись в две шеренги перед пьедесталом, дабы прикрыть собой убегающих чейнджлингов, а некоторые другие тоже заняли позиции по краям просторного помещения. Кто-то всё ещё продолжал нападать на инопланетный механизм со стороны ворот, однако ракеты в тыл ему более не били.

Юркнув в укрытие, Глиммер судорожно попыталась отдышаться. Никогда ещё она не испытывала такого страха, как сейчас. И в этом состоянии было нечто необычное, почти сверхъестественное, как будто та жуткая махина вселила его в самые глубины её души теми мощными импульсами. За камнем же не прекращали грохотать выстрелы, от коих всё её тело непроизвольно вздрагивало. Напряжение внутри неё нарастало, пока из её уст не вырвался вскрик ужаса, когда перед ней внезапно появились трое киборгов.

– Беги отсюда, Старлайт Глиммер. Твоя смерть недопустима, – холодно произнёс NS-6, засев возле неё и принявшись перезаряжать гранатомёт, встроенный в его руку. Первые пару секунд она даже не могла ничего произнести – ни слова, ни звука, – пока наконец не сглотнула и кое-как не выговорила:

– Почему м-моя магия отразилась от него?

– Этот Крикун экранирован тибериумным покрытием по технологии, схожей с теми, которые использовало подразделение скриннов под названием «Жнец-17». Это делает его неуязвимым для лазерных лучей, ЭМИ-импульсов и вашей магии. Его единственное слабое место – это энергетический блок под башней сзади, – совершенно спокойно изложил киборг. Закрыв зарядник на руке, он твёрдо повторил: – Беги отсюда, Старлайт Глиммер. Твоя смерть недопустима.

– Его нужно остановить, пока он не причинил вред этим чейнджлингам! – возразила фиолетовогривая поняша, на что стальной боец только и ответил:

– Тебе крайне опасно здесь оставаться. Любое соприкосновение твоей активной магической ауры с импульсами Крикуна со значительной долей вероятности убьёт тебя. Беги отсюда, Старлайт Глиммер.

Что-то внутри главы посольства ёкнуло. Её сердце бешено трепетало в порыве последовать указанию стальных бойцов, болезненно ощущая, что смерть для неё близка, как никогда. И всё ж таки, оглянувшись на оборотней, которые всё ещё протискивались сквозь выход из главного зала, она осознавала, что вместе с тем что-то внутри неё не даст ей отсюда уйти. Впрочем, её решимость снова развеялась, словно туман, когда в укрывавший её камень принялись долбить пучки плазмы. Трое засевших за ним киборгов высунулись для атаки и тут же стали целью инопланетного механизма.

Нужно было что-то делать. Хорошо зная это помещение, Старлайт решила сделать то единственное, что было ей под силу. Она телепортировалась на другой его конец, оказавшись за другим подобными камнем. И перед её глазами вырос тыл Крикуна, который работал по тем киборгам, что убеждали её спасаться отсюда. Отринув сомнения, она сосредоточилась и запустила крупный сгусток магии прямо в батарею на затылке чудовищного робота. Произошёл удар, от которого тварь слегка вздрогнула. Но прежде чем единорожка совершила ещё один, его голова в мгновение ока развернулась в её сторону.

Такой стремительности она не ожидала, поэтому вмиг нырнула обратно за камень, заодно невольно вытянув перед собой барьер из магии. По её телу снова пошла дрожь, когда в скрывавший её булыжник заладила долбить непрерывная очередь. Когда же она затихла, прямо перед ней в пол впилась энергетическая сфера, которая тут же начала искриться и с глухим свистом вращаться в округ оси, разгоняясь всё быстрее. Вполне догадываясь, чем закончится эта бешеная пляска, она облачила себя в свою магию, как уже этот шарообразный снаряд взорвался с ужасающей силой, оставив под собой выбоину в скалистом полу.

Ощутив, с какой мощью ударная волна врезалась в её силовое поле, она понимала, что бы с ней было, не будь у неё рога. Правда, думать об этом ей было толком некогда, так как в следующий же миг она увидела сквозь выход в лестничную шахту, как по значительно расширившемуся тоннелю, что вёл к восточным воротам, к битве спешат присоединиться пешие кальмары.

Ситуация становилась всё хуже с каждой секундой, хотя казалось, что ухудшаться больше некуда. Но, выглянув из-за другого края камня, Старлайт стала свидетельницей тому, чего она боялась больше всего. Крикун перестал бить в её укрытие, переключившись на строй киборгов у деревянного очага. И когда он пробил в их шеренге брешь, его выстрелы полетели дальше к выходу из главного зала, куда рвались последние жители Улья в тщетной попытке себя спасти. Настигая их, пучки плазмы разрывали их плоть в кровавые клочья, прожигая её, словно раскалённый нож – масло. При виде этого кошмара у главы посольства перехватило дыхание.

Хлынул первый поток крови, её брызги фонтаном летели на пока ещё не задетых чейнджлингов, доводя их безумную панику до предела. Их вопли наполнили помещение наряду с выстрелами, и они с ещё более неистовой прытью хлынули через проход. Однако обстрел Крикуна грозился прибить их всех до того, как они смогли бы убраться отсюда. Отвлекать этого монстра было некому – на тех киборгов, что били ему в лоб, он будто не обращал внимания, а те, кто оставались сзади, вступили в сражение с пехотой цефов. Старлайт моментально поняла, что сделать это может лишь она.

Исполненная отчаянием, страхом, но также и яростью, нежно-сиреневая пони вышла из своего укрытия и, на этот раз собрав в копыто всю свою магическую силу, запустила в Крикуна мощнейших бирюзовый луч, коим можно было бы спалить целую армию. Её магия окутала цефского робота полностью, так что он перестал быть виден. Прекратилась и его пальба по мирным чейнджлингам. Бурный коктейль самых сильных эмоции полнил мощь главы дипмиссии, и она продолжала атаковать эту жуткую тварь до тех пор, пока её луч вдруг ни с того, ни с сего не начал бить куда-то в потолок.

Опешив, Глиммер перестала испускать магию, и когда та рассеялась, её широко раскрытые глаза запечатлели Крикуна вполне целым. Его морда вновь нацеливались на неё. Повернув голову в её сторону, он наконец отразил вверх её луч, который разбил вдребезги скопление сталактитов и отправил их в падение на него. Позади же цефского робота от атаки единорожки образовалась широкая дыра в стене. Содрогнувшись от удара особенно крупного сталактита по голове, он подогнул лапы, предвещая очередной удар.

В одно мгновение в голове Старлайт пронеслись сотни мыслей, но когда энергетический блок инопланетного механизма уже был готов испустить свою разрушительную энергию, что-то спонтанно заставило её облачить себя в толстый слой кристалла, подобно тому, как её таким же образом пыталась обездвижить Твайлайт во время их отчаянного поединка возле Клаудсдейла во время перемещения в прошлое. Тотчас же энергетический импульс разнёс её кристаллическую защиту в мелкие крошки. Выбравшись из её толщи, она чуть встряхнула головой и почувствовала разве что лёгкий звон в ушках, но никак не мощный удар, словно кувалдой.

Думать об успехе защиты было некогда, поскольку спаренное плазменное орудие не заставило себя долго ждать. Тем более, без эффективного нападения она имела не слишком большой толк. Юркнув обратно за свой камень, Старлайт попыталась отдышаться и осмотрелась. По направлению к восточным воротам уже вовсю кипела бойня, киборги в меньшинстве старались удержать натиск цефов-лазутчиков, которые то атаковали их из плазменных пистолетов, то стремились вступить в ближний бой, а некоторые, скача по стенам, как обезьяны, обходили их, спеша, судя по всему, поддержать Крикуна. С другой же стороны она увидела, как все чейнджлинги уже выскочили из зала, и хвост толпы устремился в обеденное помещение.

Вид тех, кто остались у порога навеки недвижимыми, колебал сердце Глиммер. Но теперь она знала, что делать, чтобы не допустить новых смертей, а потому озарила свой рог и наколдовала на всю ширь выхода из главного зала заслон из того же кристалла, коим защищала саму же себя. В тот же миг прозрачная, слегка бирюзовая преграда отгородила спасающихся жителей Улья от пришельцев. Однако вместе с тем сквозь неё она заметила, как на одном из столов обеденного зала маячит её ассистент. Должно быть, Спайк пробовал что-то донести до буйствующей толпы, но застыл, так как его чешуя снова замерцала красным, а хвост почему-то начал покрываться, казалось, слоем камня.

Нежно-сиреневая единорожка изрядно опешила от странного преображения своего верного помощника, как и от того факта, что он не выбрался из этого столпотворения, не говоря уж о том, чтобы найти короля. Тем не менее, её оторопь была почти сразу прервана рёвом цефов позади. Она тут же обернулась и узрела трёх кальмаров, стремившихся сблизиться с ней. На них мигом переключили стрельбу все ближайшие киборги, в том числе и те, что сидели за соседним камнем, в которых палил Крикун. И совместными усилиями они сумели прикончить сперва одного, а потом и другого, когда третий уже отправил себя в хищный прыжок, намереваясь всадить свои клинки в главу посольства.

Растерявшись лишь на мгновение, Старлайт поразила кальмара на лету, и её магия без труда превратила того в желе, павшее на пол перед ней вместе с оплавленным экзоскелетом. Крикун же не прекращал бить в тех стальных бойцов, что располагались по соседству. Не представляя, что с ним можно сделать, но понимая, что сидеть, сложа копыта, тем более бессмысленно, единорожка переместила себя на другой край помещения. И когда она оказалась сзади цефского робота, ей стала видна его то и дела искрящаяся батарея. Тут-то она поняла – её магическая атака всё же нанесла ему урон. Пусть это и было несколько смехотворно, так как её луч схожей мощности раньше сумел испепелить целую ораву мутантов, но всё же – эта тварь не была неуязвимой.

Сердце Глиммер не прекращал терзать лютый страх, её коленки дрожали, а мысли хаотично роились. И тем не менее, она теперь имела какие-то представления о том, как бить этого тяжёлого инопланетного дрона. Не позволяя немалым сомнениям овладевать собой, она запустила в чудовище очередной луч и продолжала поддерживать его до тех пор, пока тот не впился в потолок снова. Затем в укрытие, отсидеться и опять бить в тыл при любой возможности. Когда же он испускал импульсы, она, как и прежде, облачала себя в кристалл, что спасало её от их пагубного воздействия.

Вместе с тем с каждым энергетическим ударом на куски разлетался тот кристаллический заслон, коим она перекрывала выход из главного зала. И ей регулярно приходилось его восстанавливать. Каждый раз она видела, как на одном из столов неподвижно стоит Спайк, обратившись почему-то в каменную статую. Вокруг него не прекращали сновать перепуганные до смерти чейнджлинги. Хотя они разбегались кто куда по множественным выходам из обеденного зала, однако их там всё ещё оставалось много. И в какой-то момент единорожка догадалась, в чём дело, когда узрела сквозь проём краткую стычку между киборгами и цефами. Казалось, что эти твари опутали уже весь Улей…

Побоище в главном зале не стихало ни на секунду и, более того, даже набирало обороты. Старлайт методично перемещалась по всему помещению то за один камень, то за другой, а иногда на скальные полки и внутрь проходов, откуда била Крикуну в тыл, после чего защищала себя либо магией от обстрелов, либо кристаллической оболочкой от импульсов. Её сердце колотилось всё чаще и отчаяннее, любая ошибка могла стоить ей жизни, а ко всему прочему в эту битву постоянно вмешивались цефы. Их по большей части брали на себя стальные бойцы, которые в целом вели себя крайне самоотверженно. Каждый раз, когда над главой посольства нависала угроза, они бросали все свои силы на её устранение, а порой и прикрывали её своими телами. Не раз единорожка ловила себя на той выворачивающей наизнанку мысли, что без них она была бы убита ещё у ворот.

Впрочем, киборги едва ли чувствовали себя в этой бойне лучше, чем их подзащитная. Удары Крикуна каждый раз выводили их из строя – хоть и ненадолго, однако этого хватало, чтобы инопланетный механизм успел угробить нескольких из них. Его тяжёлое спаренное орудие удивительно быстро изничтожало даже их невероятно прочные экзоскелеты, превращая металл в обугленный лом. Это заставляло стальных солдат постоянно маневрировать. Теперь они не казались настолько несокрушимыми, как в Понивилле, когда уверенно били пришельцев в лоб. Но даже так их стойкость и самоотверженность поражали фиолетовогривую пони.

Посреди всего этого безумия находилось также несколько гвардейцев, что остались защищать Старлайт. Правда, им самим нужна была защита, которую им оказывали всё те же киборги, а иногда и сама глава посольства, особенно от импульсов, стараясь облачить в кристалл и их. И всё же, сколь бы систематически нежно-сиреневая единорожка ни продолжала бить Крикуна в тыл, а киборги – оказывать ей всяческую поддержку, – эта тварь нисколько не теряла боеспособности. Пехотные части пришельцев наступали, а сдерживавших их стальных бойцов было всё меньше.

Видя это между атаками по основной цели, Глиммер чувствовала, что в её душе нарастает паника. Весь этот сумасшедший кошмар продолжался без изменений до тех пор, пока вместе с инопланетной пехотой со стороны ворот в лестничную шахту не выбрались два цефа-бомбардира, ступая тяжело и неспешно. Вместе с Крикуном атакуя тех или иных стальных бойцов с двух сторон, они не оставляли им шансов. Натиск был чересчур плотным. Понимая, что так «Избранные Кейна» долго не продержатся, фиолетовогривая поняша вскочила на тот камень, который служил ей укрытием, и, пользуясь случаем, нанесла удар под одному из кальмаров-великанов.

Результат был не настолько эффективен, как с обычными цефами. Её луч разбил нагрудные сегменты экзоскелета одного из бомбардиров, слегка даже оплавив его плоть, как уже она прекратила атаковать, заметив к своему ужасу, что навстречу ей летит огромная искрящаяся сфера некой энергии. Малость растерявшись, она снова облачила себя в кристалл, и тут-то произошёл удар, не только раскрошивший защитный слой, но и отправивший в нокаут её саму. Она грузно упала за камнем, её голову охватила тупая боль и туман беспамятства.

Пребывая словно в бреду, Старлайт понятия не имела, как долго была в отключке. Но вывела её из этого состояния резкая боль, ударившая как будто прямо по мозгам. Это был очередной импульс, от которого её уже не защитило ничего. Скрючившись от невыносимости этого состояния, она оставалась лежать на каменистом полу, ожидая, пока боль утихнет, после чего приоткрыла глаза. Перед ней вырастала туша бомбардира, при виде которой внутри неё вспыхнул лютый страх. Но прежде чем её копыта поспешили вскочить, она поняла, что инопланетянин мёртв и скрывает её своей тушей от центра главного зала, пав прямо подле камня. Перед ним покоились три киборга.

Тотчас же нежно-сиреневая единорожка поймала себя на мысли, что тут стало подозрительно тихо – ни выстрелов, ни воплей, ни грохота. На мгновение ей подумалось, что она оглохла, пока вдруг совсем рядом не зазвучало мерзкое жужжание, сопровождавшее каждое движение лап того треугольноголового чудовища, – и их поступь, от которой содрогался пол. Крикун был ещё жив.

Осторожно приподнявшись, Глиммер увидела, как цефский робот проходит мимо неё. Его башня была повёрнута в противоположную сторону. Она и не думала показывать, что всё ещё жива, пока на весь зал не зазвучал вопль перепуганной пони:

– О, Селестия, нет!

Внутри Старли что-то оборвалось, а её тело самопроизвольно вскочило на копыта. Она выглянула из-за своего укрытия и увидела за одним из камней на другой стороне зала гвардейскую кобылку. Судя по всему, её только что свалил с ног импульс, и у неё не было сил подняться, а взгляд не сходил с мёртвого сержанта, покоившегося рядом. Однако всё её внимание обратилось лишь на Крикуна, когда тот обошёл камень и угрожающе навис над ней. В этот миг поняшу окончательно охватил животный ужас.

– Нет, пожалуйста! Не… а-а!

Из её уст вырвались рвущие душу на куски вопли, когда пучки плазмы принялись бить в её экзоскелет на уровне солнечного сплетения, вмиг пробив его. Из её плоти хлынула кровь, однако механическое чудовище не прекращало огонь, пока тело бедной стражницы не поникло, а алый фонтан не брызнул из развороченного позвоночника. Он прошил её без преувеличений насквозь. И при виде этого зрелища всё тело Старлайт невольно затряслось в ужасе и напряжении, а из её глаз потекли слёзы. Она была на пределе. И её оцепенение не прошло бы ещё долго, если бы морда Крикуна не повернулась уже к ней.

Инстинктивно она тут же нырнула в укрытие. Огонь снова бил по тому камню, за которым она засела, не переставая. Высунувшись же с другой его стороны, она кратко оглядела видимую часть главного зала. Всё его пространство усеивали останки как киборгов, так и кальмаров. И никого, кроме неё и той трёхлапой твари здесь более не оставалось. Она не знала, как долго её не было в сознании. Но теперь ей никто не мог помочь. И все те стражи, что оставались при ней, пали. А Крикун прекратил стрелять, и до её ушек снова донеслись скребущие по нервам звуки его шагов.

Бурление самых разных эмоций внутри Старлайт, казалось, достигло предела, и её начинало охватывать самое настоящее боевое безумие. Наконец, когда Крикун появился с другой стороны зала, внутри неё вскипела ярость. Не думая о собственной безопасности, она выскочила ему навстречу и, не в силах сдержать слёзы, пустила в ход магию. Из стволов под мордой цефского робота заладили бить пучки плазмы, коим, впрочем, не удалось достичь цели. Они разбивались об кристаллический щит, который единорожка наколдовала перед собой. Удерживая его, она вместе с тем создала две волшебные червоточины – одну перед собой, а другую позади Крикуна, – и запустила в ближнюю к себе самый мощный луч, на какой была способна.

Пожалуй, она превзошла саму себя. Её магия была настолько мощна, что, окутывая всего Крикуна целиком, била ей также в собственный щит, чем, впрочем, создавала на свой же рог ещё больше нагрузки. Но она уже не обращала на это никакого внимания, не прекращая атаковать и крича в истерике:

– Сдохни! Сдохни, чудовище!

Она мстила. За все те жертвы, что принёс этот чудовищный механизм и его головоногие дружки. Однако в какой-то момент она почувствовала, что пучки плазмы более не бьют в её щит, что заставило её малость насторожиться. Она перестала испускать луч и узрела, как цефский робот подогнул лапы. В последний момент она успела облачить себя в кристалл, как уже главный зал сотрясся от импульса. Как только её облачение разлетелось на осколки, она поспешила обратно в укрытие. И в этот раз её атака не поставила на битве жирную точку.

Забившись под камень, Глиммер судорожно попыталась отдышаться, но в ту же секунду обратила внимание на то, что Крикун не строчит по её укрытию. Предчувствие побудило её облачить себя в кристалл – и совсем не ошиблось. Прогремел второй импульс, а за ним третий и четвёртый, вынуждая единорожку раз за разом колдовать себе одноразовые щиты. И когда он затих и после четвёртого, она поняла, что должна что-то предпринять, в силу чего чуть отстранилась от камня и запустила луч в потолок над Крикуном.

Она защитилась и от пятого удара, но шестого не последовало, так как на цефского робота обрушилась огромная каменная глыба, отвлекшая его хотя бы на несколько секунд. Это дало Старлайт передышку – и время, чтобы переместить себя за другой камень. Невзирая на то, что у неё тряслись ноги – не только из-за страха, но и в силу усталости, а в голове пульсировала тупая боль, она продолжила бой, ставший с этих пор поединком. Она не могла допустить, чтобы эта тварь прошла дальше вглубь Улья.

Это была ожесточённая схватка. Без поддержки киборгов всё сделалось гораздо труднее, Крикуна никто не отвлекал, а цена ошибки повысилась на порядок. И всё же Глиммер продолжала делать всё, что могла – била врага в тыл при любой возможности, перемещалась от камня к камню и пару раз повторяла свой фокус с червоточинами, несмотря на то, что на это требовалось много сил. Цефский робот же вёл за ней неустанную охоту с поразительной целеустремлённостью, открывая огонь из орудия, казалось, по поводу и без повода, а также регулярно сотрясая главный зал своими импульсами. Чем дальше, тем больше единорожку не покидало чувство, что их бойня вот-вот обрушит своды этого помещения… если не весь Улей.

Потеряв ощущение времени, Старлайт сражалась изо всех сил и била по врагу бессчётное количество раз. Энергетический блок Крикуна искрил всё сильнее, а в какой-то момент из него стало вырываться что-то вроде красного пламени. И всё же, сколько бы она его ни атаковала, он оставался на ногах и давал сдачи с неизменной силой. Она же не могла так держаться вечно, чувствуя, как силы покидают её с каждым выпущенным лучом, с каждым заклинанием. К тому же, как назло в зале периодически появлялись единичные цефы-лазутчики, бравшиеся незнамо откуда. На них тоже требовалось тратить магию.

Совершив очередную атаку и снова скрывшись за камнем, Старлайт почти безжизненно поникла спинкой на его поверхность. Она была обессилена и едва ощущала пространство вокруг себя. Она судорожно глотала ртом воздух, всё её тело взмокло, а грива и хвост бесформенно обвисли. У неё больше не оставалось мочи. Слыша, что Крикун замер на другом конце зала, она из последних сил наколдовала вокруг себя кокон из кристалла, и тот был мгновенно разбит. Она понимала, что больше тут не продержится, а потому принялась выискивать взглядом пути бегства. Это чудовище, казалось, вообще не победить…

Цефский робот испустил эхолокационную волну, чтобы определить место, где укрылась нежно-сиреневая единорожка. Почувствовав удар этой волны, взъерошивший ей шёрстку, она не выдержала и рванула прочь к камням, покоившимся слева от выхода из главного зала, за которым был вход в обеденный. Перебегая от укрытия к укрытию, она услышала, как шаги Крикуна направились в её сторону, а в какой-то момент по стенам зала пролетело рычание пеших кальмаров. Замерев за очередным камнем, она оглянулась и обнаружила наверху трёх лазутчиков, появившихся из некоторого прохода, коих наблюдалось немало по всей стене до самого потолка. Скача по выступам, они устремлялись к ней.

Адреналин бурлил в её крови с невиданной силой. Она рванула дальше – к тому камню, что стоял последним в череде до выхода, – а как только засела за ним, оглянулась снова, чтобы увидеть первого из цефов там, где она переводила дух. Кальмар с короткими клинками приземлился на вершину камня и дёрнулся, было, в её сторону, однако его пронзил луч бирюзовой магии. Голова пришельца расплавилась, и он пал мертвым. Но в тот же миг дали о себе знать двое других.

Один грохнулся за тем камнем, что отгораживал Старлайт от Крикуна, а другой – прямо на него. В ужасе она поразила и этого кальмара, как уже из-за булыжника выпрыгнул другой. Она едва успела выставить щит из магии прямо перед собой, и тут-то клинки с силой врезались в него и отбросили её к скалистой стене слева от выхода. Собственная сила защитила её от смертоносных лезвий, однако кальмар был жив – и всё ещё сулил опасность.

Слыша ужасающий рёв, говорящий о предвкушении крови, Глиммер мигом поспешила вскочить на копыта, гонимая всеми возможными страхами, как вдруг один из клинков вонзился в её живот, войдя внутрь по самую клешню подоспевшего цефа. В один момент её охватили ледяные объятия смерти. Лезвие извлеклось наружу, она пала на пол, и кальмар хотел уже её добить. Но прежде чем его орудия ближнего боя ещё раз испили крови единорожки, его смела пулемётная очередь.

Возобновилась перестрелка, из проёма, отделявшего зал от лестничной шахты и обеденного зала, полетели пули, а с обратной стороны – пучки плазмы Крикуна, выросшего подле Старлайт. Однако отныне она взирала на бой безучастно, страдая от резкой боли в животе, которая усиливалась с каждым её судорожным вздохом, и невиданного страха. Из её раны обильно текла кровь, а из глаз – слёзы. Впрочем, ещё хуже ей стало, когда цефский робот дал ещё один импульс, от которого стены по обе стороны от проёма буквально раскрошились и выдавились наружу, обрушиваясь на подоспевших к побоищу киборгов.

Старлайт скрючилась от ещё более невыносимой боли, её ушки заложило, из-за чего она толком даже не слышала грохота обвала. С её глаз не сходила пелена тьмы, и она уже начинала думать, что умерла, пока не увидела перед собой размытые очертания Крикуна, прошедшего через то место, где только что был проём. Его орудие, не переставая, работало по стальным бойцам, занявшим оборону за перевёрнутыми столами. Бок о бок с ними на защиту встали и гвардейцы.

Заметив последних, Глиммер несколько удивилась сквозь страх и боль, и тут-то возле неё появились две вспышки. Пара гвардейцев мгновенно прильнули к главе посольства и, видя её ужасное состояние, поспешили переместить себя обратно вместе с ней. Всего миг, и она уже лежала на полу за баррикадой из столов – точнее, за правым её флангом. К счастью, в гвардии владеть телепортацией было профессиональной обязанностью. Едва поняв, что произошло, нежно-сиреневая пони увидела, как к ней припала Мисти Флай, крайне обеспокоенная.

– Мисс Глиммер, что с вами?! Вы ранены?!

– Я… – только и сумела выдавить из себя Старлайт, что ещё больше привело начальницу посольской охраны в ужас.

– Ох, пропади они пропадом – эти пришельцы! – досадливо выпалила она, отвернувшись и схватившись копытом за голову. Она выглядела крайне растерянной.

Не успела она сказать что-либо ещё, как уже громыхнул новый удар Крикуна. Перестрелка мигом затихла, а все пони, которых Старлайт видела вокруг себя, включая пегасов, скривились и похватались за головы. Она тоже почувствовала, как её словно огрели по макушке, но не так сильно, как прежде. То ли боль от раны заглушала эти крайне неприятные ощущения, то ли её спасал тот факт, что служивые пони телепортировали её прямо под стол, который, вероятно, сдерживал хоть какую-то часть импульса.

Отныне в обеденном зале громыхало лишь спаренное плазменное орудие. Ощущая внутри себя панику и инстинктивное желание спасаться прочь, Глиммер будто по наитию поднялась на копыта, оперевшись передним об край каменного стола, служившего теперь вершиной баррикады. Любое движение отзывалось болью, но она кое-как заставила себя выпрямиться и оглядеться. И у неё чуть ли не глаза на лоб полезли, когда она узрела, как пучки плазмы летят разбросанным огнём по направлению к тому столу, на котором всё ещё стоял загадочно окаменевший Спайк. Крикун стрелял и стрелял, и никто не давал ему отпор. Стальные солдаты, растянувшиеся за баррикадой, замерли, а всех пони побрало помутнение от импульса.

Один из пучков плазмы попал Спайку в грудь, оставив на её каменной поверхности выбоину. И Старлайт охватил страх за жизнь друга, коему оказалось под силу заглушить все прочие страхи. Собравшись с силами, она попыталась перелезть через стол, однако её тут же пронзила боль в животе. От каждого движения её внутренности, казалось, разрывало на части. Не выдержав этого, она кое-как облачила себя в магию и без резких движений пролевитировала за ограду. Она более не боялась за свою шкуру, понимая, что ей осталось недолго. И пока Крикун палил в центральную часть баррикад, за которой и покоился дракончик, она не помедлила перейти к делу.

Глиммер сжала в копыто всё, что только в ней оставалось, и вложила всю себя в свой очередной луч, который врезался в бок Крикуна. В мгновение ока бирюзовая энергия покрыла собой всю его стать, сметая всё на своём пути – и перед целью, и за нею. От перенапряжения все мышцы единорожки охватил судорожный спазм, усиливая боль, отчего ей казалось, у неё вот-вот разорвётся весь живот. Но она не ослабляла натиск, вкладывая всю свою боль в магию и отчаянный вопль, который непроизвольно лился из её уст.

В какой-то момент луч иссяк, и на нежно-сиреневую поняшу накатила жуткая обессиленность, какой она не испытывал никогда прежде. Пот струился по ней ручьём, а ноги едва держали её стоя. Магическая аура рассеялась, и она увидела Крикуна, чья батарея искрилась, но более не горела огненно-красным светом. Не подав более никаких признаков жизни, эта механическая тварь рухнула ничком. И, к неожиданности главы посольства, его гибель вызвала очередной, ещё более мощный импульс, покрывший весь обеденный зал белой вспышкой и разнёсший, как могло показаться, почти неуничтожимый корпус на куски.

Удар волны мощнейшей энергии впечатал бедную Старлайт в поверхность перевёрнутых столов. Где-то в глубине ей думалось, что она уже не переживёт этого импульса. Сознание же её не концентрировалось ни на чём, кроме страха и совершенно невыносимой боли. Но в какой-то миг пелена рассеялась, рана и головокружение перестали настолько сильно сводить её с ума, и она, не рухнувшая на пол лишь благодаря тому, что машинально опёрлась копытами на стол, раскрыла глаза. Несмотря на то, что в них всё плыло, она видела разбитый корпус Крикуна – то, что от него осталось. Эта тварь наконец-то сдохла. Проведя же мутным взглядом по обеденному залу, она заметила, как из-под столов то тут, то там выглядывают спрятавшиеся чейнджлинги.

Но в какой-то момент глава посольства обратила внимание на то, что её ассистент освободился от каменной оболочки. Что самое странное, он завис в воздухе на маленьких лиловых крыльях, которые неловко направили его к ней. В тот же момент она заметила, как вокруг неё собираются киборги, а за ними и гвардейцы. Однако разглядеть что-либо конкретное она уже не могла, поскольку в её глазах начинало стремительно темнеть.

– Помогите… м-мне, – едва выдавила она из себя, как вдруг рухнула с копыт на пол. Более ничего она уже не почувствовала…


24.2. Внезапный тупик

– Каппер!

– Келено!

Бредя по берегу, Дэринг Ду и Номад без устали выкрикивали имена тех, кто присоединились к их походу буквально вчера утром. Но на их крики не откликался никто. Наконец, остановившись в нерешительности, пегаска обернулась на своего компаньона. Она была в растерянности.

– Похоже, мы их потеряли, – заключил Номад, но обратившись снова к прибрежным скалам, выкрикнул: – Слышит нас хоть кто-нибудь?!

В ответ не последовало ничего, кроме краткого эха, а потом тишины – гробовой и гнетущей, нарушаемой лишь утренними приморскими ветрами и звуками прибоя. Оглядев вершины круч, пони в пробковом шлеме слегка напряжённо проговорила:

– Надеюсь, хотя бы цефы нас не слышат.

– Мы ушли от горы Арис уже миль на двадцать, – развёл руками боец. – Всякое, конечно, может быть, но вряд ли они нас ещё преследуют.

Узнав, насколько существенную дистанцию они проделали за эту ночь, Дэринг невольно разинула рот от удивления. Вместе с тем, она вполне понимала, что если за всё это время они не встретили никого из своих новоиспечённых спутников, то, скорее всего, уже не встретят. Теперь они потеряли друг друга…

После того, как скринно-цефы заметили присутствие компаньонов рядом со своим лежбищем на горе Арис, те были вынуждены спасаться от них бегством. Каппер сразу потерялся где-то в пучине, а пираты бежали по скальному проходу вдоль берега, пока он не увёл их куда-то вглубь пещер. И с тех пор Дэринг и Номад вновь остались наедине друг с другом, как и прежде. Какое-то время они бежали от обстрела пеших цефов, шагавших следом за ними по верхним кручам, потом от прорвы сталкеров, которая скакала там же параллельно им, когда их не столь стремительные собратья стали отставать.

Однако в какой-то момент все кальмары с тесаками, что стремились их нагнать, рванули куда-то вглубь суши, возможно, помчавшись за группой пиратов, выбравшихся на поверхность. С тех пор партнёры не видели более никого – ни друзей, ни врагов. Это случилось, когда время шло уже к полуночи. Ныне же впереди – на востоке – уже виднелось раннее солнце, пробивавшееся сквозь облака. И всё это время они брели всё дальше и дальше без какой-либо цели.

Все эти порядка двадцати миль Базальтовый берег почти не менялся. Он всё так же представлял собой относительно узкую полоску пляжа с серым песком, тянувшегося между скальными кручами и морем. Но не так давно его однообразная протяжённость подошла к концу, и теперь компаньоны стояли посреди более широкой песчаной зоны, огибавшей оконечность череды прибрежных скал и упиравшейся в затуманенное редколесье. К побережью выходили отдельные хвойные деревья, являвшиеся, вероятно, окраиной того леса, что лежал на дне Моря Облаков. Впереди же почти в километре виднелось устье реки, впадавшей в Южное море, на другом берегу которой едва различались покрытые туманом болота.

Кругом была одна сплошная дикая глушь и ни единой живой души. Дальше идти было некуда…

Не чувствуя в себе более никаких сил, Дэринг Ду тяжело выдохнула и опустилась на песок. Её пустой взгляд уткнулся под копыта. Сделав к ней шаг, Номад побеспокоился:

– Ты в порядке?

– Спрашиваешь? Мы с тобой протопали полмира, удирали от пришельцев, побывали в плену у чейнджлингов, чуть не попались в лапы к киборгам… и всё это только ради того, чтобы потом удирать, поджав хвост?

– Я думал, ты была к этому готова, – спокойно произнёс суперсолдат. Пегаска подняла на него растерянный взгляд. – Разве мы с тобой не обсуждали, что одни или другие ублюдки могут нас опередить?

Ду снова вздохнула.

– Да, я знаю. Не то чтобы я этого не ожидала, просто… мы так долго ради этого мучились, а остальные… эти ребята потеряли корабль, одна из их экипажа погибла, у Каппера больше нет дома… возможно, уже нет и его самого! Столько жертв, и всё это было… напрасно, – с дрожью в голосе перечислила она. Казалось, что её нервы вот-вот сдадут, и она даст волю слезам. Но её глаза были сухими и пустыми.

Ни с того, ни с сего поняша сняла с головы шлем, будто почтив память погибших, и положила его перед собой на песок. Боец смотрел на неё, испытывая ту же пустоту на душе. Недолго думая, он подошёл к ней и тоже присел рядышком. Так они делили своё уныние поровну, безмолвно глядя на то, как волны идут по морской глади. Это был странный конец их огромного приключения, окончившегося ничем. Но эта тишина вполне соответствовала пустоте в их сердцах.

Из уст Дэринг вырвался очередной вздох. Она не знала, что ей думать, не говоря уж о том, что делать. Впрочем, в какой-то момент её тяжкие эмоции на мгновение прервались, когда она почувствовала, как рука Номада легла на её макушку. От нечего делать он принялся гладить её гриву, не отрывая глаз от моря. Едва ли это могло утешить пегаску. Но в то же время ей было трудно отрицать, что это весьма приятно. Хоть и всего на мгновение, но это помогло ей малость отвлечься от крайне гнетущего состояния, которое грозилось наполнить её до краёв.

– Вообще-то, это не первое моё приключение, в ходе которого из-за меня страдают другие… я уже, кажется, тебе рассказывала, – говорила пегаска, вспоминая своё первое появление в Сомнамбуле. – Но тогда хотя бы никто не погиб, а потом мне удалось возместить весь ущерб. И самое главное, это имело смысл. Ненавижу делать бессмысленные вещи!

– Я тебя прекрасно понимаю, – прошептал носитель нанокостюма. Ещё раз напоследок проведя пальцами между её ушек, он убрал руку и тихо продолжил: – Мне знакомо это чувство, когда ты гонишься за химерами, просто потому что так надо, и теряешь ради этого всё – ориентиры, соратников, веру во всё хорошее… и даже жизнь.

– Жизнь? – несколько удивилась искательница приключений. – Как это?

– Хочешь верь, а хочешь – нет, но я из тех, кому довелось побывать и на этом свете, и на том. И всему виной те самые бессмысленные вещи с плохим концом.

Малиновые глаза Дэринг поднялись на партнёра. Она оглядела его броню и припомнила, что в ту ночь, когда они пили пиво, играя в «Ни разу», он кое о чём обмолвился насчёт своего облачения. И где-то в глубине это интриговало её всю дорогу досюда.

– Что с тобой случилось, Номад? – осведомилась она, положив копытце на его плечо. – Как ты оказался закован в эту броню? И почему ты не можешь её с себя снять?

Не сводя глаз с южного горизонта, Номад молчал. Но когда Дэринг чуть потупила взор, решив, что коснулась той темы, которую, возможно, не стоило поднимать, он наконец заговорил:

– Это было в мою первую встречу с этими кальмароподобными уродами. Я был зачислен в секретную группу спецназа, которой предназначалось испытать в полевых условиях новейшую экипировку – эти нанокостюмы. Всё началось с обычных боевых действий, спасения заложников – всё, что мне уже доводилось видеть. Но когда мы столкнулись с цефами, с этого момента изменилась и война, и весь мир. Там полегла целая куча людей, а в итоге выяснилось, что всё это было экспериментом козлов в пиджаках из высоких кабинетов. Что ещё хуже, на них напрямую работал наш командир. Он всё знал, но молчал – и делал, что ему сказали. И в итоге почти половина из нас погибла сразу, а троим выжившим, включая меня, чудом удалось уцелеть в бойне с пришельцами. Но на этом всё не закончилось. Когда мы выбирались оттуда, нагрянули ещё одни козлы в пиджаках, у которых были давние счёты с нашим командиром. Нас поджарили ЭМИ-ударом, я был тяжело ранен. Хреново было так, что я уж даже не помню, что было дальше. Знаю только, что нас взяли в плен, а из бессознанки меня то и дело выводила адская боль.

– Из-за ранения? – уточнила пегаска, на что её собеседник посмотрел на неё весьма многозначительно. – Или они что, пытали тебя? В таком состоянии?

– Ты не знаешь этих людей, Дэринг. Если им что-то нужно, то они для этого и мать родную на фарш пустят, – продолжал боец. – В общем, так я и проболтался в этом сумрачном состоянии незнамо сколько, пока в какой-то момент костюм не решил вернуть меня к реальности. И я увидел, как оба мои соратника освободились и крошат этих ублюдков направо и налево. Но тут вдруг выскочил один придурок с базукой. После всего полученного урона их костюмы вряд ли выдержали бы прямое попадание ракеты. В долю секунды я решил, что мне всё равно уже не жить – до такой степени меня плющило. И я из последних сил рванул наперекор той ракете, словив её своей грудью. Дальше помню только удар, резкую боль и тьму. И больше ничего. Так я и расстался со своей жизнью.

Закончив говорить, суперсолдат переглянулся с пони и заметил в её глазах скепсис. Хотя, скорее, она была ошалевшей.

– Прости, если я чего-то не понимаю, но по-моему, ты вполне живой. Как тебе удалось уцелеть?

– Я и сам не понял, как это произошло. Очнулся я уже в лабораториях Харгрив-Раш – той корпорации, что разрабатывала эти костюмы. Как раз на её учредителей наш командир и работал. Вокруг меня крутились то медики, то инженеры, они латали мой костюм, а тот – меня. И так я со временем пришёл в себя. Сдаётся мне, словив критические повреждения, он приостановил мои метаболические процессы, погрузив меня в что-то вроде стазиса до тех пор, пока не смог вылечить. Видать, как только техники восстановили его регенерационные системы, он и вернул меня к жизни.

– Поэтому ты не можешь его снять? – вопросила Дэринг. – Потому что он поддерживает в тебе жизнь после тяжёлой травмы?

– Не совсем. Я не могу его снять из-за его симбиотической природы. Он полностью сливается с носителем, регенерируя повреждённые ткани, по сути, врастает в них, и становится неотъемлемой частью организма. Можно сказать, что теперь он – моя кожа. С меня его можно разве что содрать, как сдирали с других. Это та самая жуткая правда об этих костюмах, о которой нам забыли сказать, когда их выдавали, – молвил Номад с сарказмом. – Но это и неважно. Главное, что костюм стал для меня оружием против нашей основной угрозы. Точнее, он сделал оружием меня самого. Я понял это не сразу, но в конце концов до меня дошло, что я должен использовать его для самой главной цели – борьба против пришельцев. Этим я и занимался последние полвека каждый раз, когда в наш мир вторгалась эта погань.

– И занимался до сих пор, даже когда твой мир погиб, – сочувственно протянула искательница приключений.

– Не занимался, а занимаюсь, – поправил её суперсолдат. – Пусть мы и упустили этих гиппогрифов с их Жемчужиной, но у нас ещё есть цель. Твоему миру грозит гораздо более обширная угроза, чем попадание не той вещи не в те руки. Так что не время отчаиваться, Дэринг.

– Наверно, ты прав, – пожала плечами пегаска. – Хотя я понятия не имею, что нам со всем этим делать.

– Если не знаешь, где выход, то остаётся только его искать.

С этими словами, произнесёнными довольно отстранённо, Номад снова посмотрел на Дэринг, и их взгляды пересеклись. Пегаска взирала на него секунд десять, будто не поняв, что он сказал, после чего чуть потупил взор и вымученно вздохнула.

– Я устала, Номад, – призналась она. Положив голову на его плечо, она продолжала шёпотом: – О, Селестия, как же я устала! Никогда ещё мне не доводилось проходить так много, тем более ради ничего.

– Если устала, то мы можем передохнуть, – предложил боец. – Прямо в этом месте. Разобьём шалаш, будем жить собирательством, проведём те дни, что осталось доживать твоем миру, как супружеская пара времён палеолита. Ну, в общем, почти как советовал Каппер, когда накурился.

– Звучит заманчиво, особенно насчёт палеолита, – усмехнулась Ду, в своё время просто обожавшая эту древнейшую эпоху. Её напарник вторил ей беззвучным смешком. Правда, спустя несколько секунд улыбка на её лице потухла. – Только вот вряд ли мне удастся нормально отдохнуть, зная, что Жемчужина, возможно, в опасности, а наш мир пожирают как пришельцы, так и эти стальные уроды.

– Ну, что бы ты ни решила делать, главное, чтобы эта неудача тебя не сломила.

– Да? – риторически бросила поняша. – Знаешь, это было моё первое приключение, окончившееся ничем.

– Что поделаешь? Увы, топить нашу неудачу нам не в чем. Пива у нас нет, – ответил боец, а вскинув руку, добавил: – Остаются разве что только тупые шуточки.

– Шуточки? – повторила искательница приключений, вновь вытянув на лице слабую улыбку. В очередной раз ей вспомнился тот вечер игры в «Ни разу». И, размышляя также о том, что им делать теперь, она ни с того, ни с сего в шутку спросила: – Что бы на нашем месте делала горилла с галстуком?

Из уст Номада вырвался смешок. Казалось, его забавляло, что пегаска потихоньку перенимала культурные особенности его родного мира… и за этот поход пару раз даже использовала человеческие ругательства – в адрес пустынной жары. Помотав головой, он столь же шутливо ответил:

– Навестила бы старого ворчливого дедушку Крэнки, чтобы получить от него дельный совет и пару поучающих ударов клюкой по башке.

– Да уж, это как раз то, что нам нужно, – прохихикала пегаска. Их обоюдный настрой вдруг прервался, когда боец неожиданно заявил:

– Хм, а ведь это и вправду мысль!

Подняв голову с его плеча, Дэринг непонятливо вопросила:

– О чём ты?

Ни с того, ни с сего откуда-то сзади раздался металлический рёв, так знакомый компаньонам по всем минувшим дням. Оба моментально вскочили и, развернувшись чуть ли не в воздухе, устремили взоры к прибрежным скалам, череда коих здесь же и обрывалась. На ближайшей плосковерхой круче выросли две фигуры цефов-сталкеров. Машинально Номад выхватил из кобуры пистолет и нацелил его на них, как вдруг в спины им впились крупнокалиберные пули. Оба кальмара вмиг обернулись, но не успели ничего сделать, как уже к их ногам пал третий их собрат, до сих пор скрывавшийся где-то за камнями, а потом и они сами.

Глядя на происходящее, Дэринг и Номад пришли в замешательство, хотя пистолет в руках последнего не сходил с поверженных врагов. Наконец на вершине выросла фигура того, кто их прикончил, и в головы обоих компаньонов ударила кровь. Это был киборг-коммандос, державший в руках станковый пулемёт HMG. Его плазменное орудие в свою очередь было заметно повреждено. То, что он был оснащён ручным оружием, явно свидетельствовало о том, что где-то на дне Моря Облаков размещался оружейный бункер ЛЕГИОН’а.

В воздухе повисла напряжённая тишина, а между носителем нанокостюма и элитным киборгом – странная неопределённость. Оба нацелили друг на друга оружие, но ничего не предпринимали. Наблюдавшая за ними Дэринг была готова взорваться от нервного перенапряжения. Наконец она не сдержалась и выкрикнула:

– Стреляй в него! Чего ты ждёшь?

Номад будто не услышал её, застыв как статуя. В то же время киборг-коммандос подержал его под прицелом ещё несколько секунд, после чего без какой-либо видимой причины развернулся и направился обратно. За секунду до того, как скрыться за камнями, он активировал маскировку. Более о нём ничто не напоминало. И суперсолдат опустил ствол своего пистолета, который, к тому же, мало чего стоил бы в той перестрелке, что так и не случилась.

Не понимая его мотивов, оператор наноброни тем не менее почти не сомневался, что он удалился с концами. Это не было похоже на какой-либо тактический манёвр, потому что он и не требовался. Ему ничего не стоило прихлопнуть и бойца, и пегаску прямо с той кручи, учитывая его явное превосходство в огневой мощи. Но тогда зачем он до сих пор преследовал их?..

– Что это было? – на нервах выпалила Дэринг.

– Похоже, он потерял к нам интерес, – заключил Номад. Повернувшись к ней, он добавил: – Полагаю, он шёл за нами из расчёта на то, что мы приведём его к Жемчужине. Теперь до него, кажись, допёрло, что на тех допросах ты, можно сказать, не врала.

От напоминания о тех пытках пегаску на мгновение передёрнуло. Но уже спустя секунду она всецело задумалась о мотивах этой машины и о том, как та к ним стремилась. И вправду, порой можно было подумать, что эта стальная тварь не столько охотилась на них, сколько гнала вперёд навстречу тому, ради чего поняшу мучили целую неделю внутри Пирамиды Тьмы. Не сумев выбить из неё информацию силой, они решили взять её хитростью. Или же… возможно, весь тот побег был спланировал или хотя бы учтён заранее? Пожалуй, думать так было бы уже странно.

Вместе с тем, вспоминая, как много цефов сновало по дну Моря Облаков, Дэринг также удивлялась тому, как этому киборгу-коммандосу удалось в одиночку пробиться сквозь такие толпы врагов. Она своими глазами видела вспышки плазмы позади, когда вместе с компаньонами бежала в заваленный железнодорожный тоннель. Должно быть, их бойня была до жути жаркой и ужасающей, о чём свидетельствовало множество царапин на корпусе этого элитного стального солдата. И всё же он выжил, даже будучи один против всех. Отныне ей тем более не хотелось встречаться с ним вблизи.

– Идём, – объявил вдруг Номад, убрав пистолет обратно и направив шаг куда-то в сторону видневшегося впереди устья реки.

Подняв шлем и подавшись за ним, Дэринг несколько опешила:

– Постой, куда ты?

– Если мы хотим бороться с угрозой, нависшей над твоим миром, то нам понадобятся союзники, – пояснил суперсолдат, повернувшись обратно. – Предлагаю обратиться к вашим мутантам – тем самым, которые спасали узников концлагеря ЛЕГИОН’а, где держали тебя и меня. Если они как-то сумели прорвать оборону киборгов, стало быть, эти ребята не так просты, как может показаться. Надо бы найти их и поговорить с ними. Судя по нравам тех мутантов, что были в нашем мире, хотя бы меня они должны принять за своего.

С этими словами он указал себе на щеку, где из кожи проступали маленькие кристаллики тибериума. Пегаска призадумалась над его планом. Это и вправду было неплохой мыслью, если не считать, что она понятия не имела, где искать этих мутантов. Тем более, ей чудовищно не хотелось топать обратно в пустыню Сам-Паломино. Но, похоже, другого выбора у них не было. Теперь их ждала битва в Эквестрии.

– Значит, поиски гиппогрифов можно считать закрытыми? – задалась вопросом Дэринг с некой горечью в голосе.

– На месте разберёмся. Кто знает, куда гиппогрифы могли податься? Я не сомневаюсь в одном – нам надо надрать зад прорве кальмаров, а для этого нам потребуются друзья. Уж вместе-то мы как-нибудь сообразим, как поотрывать побольше дрянных щупалец, – ответил Номад, а устремив взор в сторону оставшейся где-то далеко горы Арис, твёрдо добавил: – Эти мрази ещё вернут нам Элвиса!..


24.3. Неплохое начало

4 дня назад…

– Все на выход! Бегом-бегом-бегом!

Быстро проговаривая свой приказ, капитан Мак Альпин первым же вылез из Грифона, как только аппарель десантного отсека открылась. Вслед за ним высыпали все бойцы, что находились под его непосредственным руководством, и оказались посреди настоящего хаоса. Ступив на берег, покрытый снегом, шотландец мигом огляделся и узрел ту бойню, которой обернулась переброска на континент. Всё проходило не очень гладко.

Кругом гремели выстрелы. Грифоны, гружённые пехотой и бронетехникой, стремились как можно скорее достичь побережья, однако им приходилось лавировать из стороны в сторону, так как на хвост им сели воздушные силы пришельцев. Взявшись буквально из-под воды, орды Буревестников и Боевых кораблей обрушились на GDI, стремившихся произвести десант, будто их высадка на большой земле сулила кальмарам какие-то немалые угрозы. К счастью, командование предвидело такой сценарий и пустило в охранение транспортников вертолёты класса «Молотоглав». Хотя вражеский натиск оказался чересчур упорным.

Обратив взор к морю, Мак Альпин узрел покинутый ими Мэйнхэттен, чьи берега лежали в нескольких километрах от места высадки. Снаружи этот мегаполис выглядел столь же величественно, как и изнутри, не считая того, что значительная часть его зданий так или иначе превратилась в руины. Впрочем, его взор сразу приковался к тучам вражеской авиации, нагонявшей дружественные транспортники со стороны города. Несмотря на то, что вертолёты GDI стремились связать их боем, они намеренно старались атаковать именно Грифонов.

Воздушных машин скринно-цефов насчитывались десятки. И пучки плазмы летели вслед транспортникам ужасающим градом, заодно перепахивая то место, куда совершалась посадка. Под таким плотным огнём СВВП было толком некуда деваться, некоторые из них так и падали в воду, когда им подбивали турбины, и даже уже высадившаяся пехота попадала под раздачу, кое-как стараясь оказать сопротивление. В тот же миг Мак Альпин увидел, как очередной Грифон опустился на берег перед самой кромкой воды. И едва открылась его аппарель, и оттуда начал выбегать отряд, который возглавлял капитан Ланн, чьи команды на французском прорывались даже сквозь шум боя, как вдруг на него обрушился ворох энергетических снарядов, подобных ракетам.

Транспортник тут же разнесло на куски, а всё подразделение, толком не успевшее показать оттуда нос, было уничтожено. Немедленно капитан выстрелил из винтовки Гаусса в тот самый Боевой корабль, что разбил едва не успевший выгрузить пехоту СВВП, а вместе с ним и его ребята. Прежде чем на них нацелилось спаренное плазменное орудие, летающий механизм скринно-цефов рухнул в воду. Но точно таких же в небе было ещё немало.

Очередной мощный удар авиации подбил турбину ещё одного Грифона в воздухе, так что тот не справился с управлением. Его повело далеко в сторону, пока он не врезался в здание обсерватории, стоявшей справа на возвышенности, которая скрывала от глаз высадившихся штурмовиков мост через Хуфзон. Куполообразная вершина этой постройки была легко снесена. Десант нёс слишком большие потери. И, пожалуй, всё потому, что Аркус уже заходил на посадку, нависая своей громадой над пехотой на берегу, а значит, от авиации пришельцев отныне отбивались только его кормовые орудия, чего было недостаточно. Хорошо ещё, что Грифоны с бронетехникой летели первыми и уже выгрузили её в целости.

– Сенон-Главный, это Сенон-4, – заговорил Мак Альпин по рации, не прекращая стрелять по воздушным целям, пока высадивший их транспорт силился начать обратный рейс. – Десант несёт ощутимые потери, СВВП находятся под плотным огнём, Сенон-5 выбыл. Летающих тарелок здесь слишком много. Молотоглавы не успевают их сшибать, приём.

– Понял вас, Сенон-4, – отозвался Сыма, находившийся в Аркусе. Для него всё было намного проще. – Развёртывайте все пехотные части для отражения вражеского натиска. Теперь транспортники прикрываем мы.

– Так точно, сэр, – отозвался капитан, а про себя подумал: «Это и ежу понятно, что прикрываем!». Перезаряжая винтовку, он объявил: – Всем штурмовым отрядам, обеспечить прикрытие отхода транспортников на базу! Зенитно-ракетной пехоте занять позиции!

Впрочем, значительная часть высадившейся пехоты и без того старалась дать отпор инопланетной авиации. В то же время штурмовики-защитники с парными базуками на плечах поспешили принять участие в бойне, так как это и было их основное предназначение – зачищать воздух. Однако скринно-цефы наседали слишком активно, а над небоскрёбами Большого Яблока, маячившими вдалеке, виднелись новые звенья их авиации, не иначе, как спешившие принять участие в заварухе…

Находясь в командном пункте Аркуса, Сыма наблюдал на терминалах EVA то, о чём докладывал Мак Альпин, и даже больше. Видя, что экипаж этого воздушного гиганта уже готовится к снижению, он сходу сообразил, что ему следует делать, и объявил:

– Сделайте ещё один круг перед посадкой и прикажите стрелкам, чтобы они целились как можно точнее.

Повернувшийся к нему командир воздушного судна – капитан Резерфорд – твёрдо возразил:

– Извините, сэр, но согласно инструкции…

– Выполняйте, капитан! – воскликнул майор. – Ваша основная задача – прикрытие, так обеспечивайте его! Пришельцев там больше, чем дерьма в навозной куче!

Резерфорд за секунду обдумал его довод и всё же подчинился, несмотря на то, что Паркер настаивал на приоритетности высадки оружейного модуля. И он приказал пилотам сделать ещё один круг над местом посадки, после чего обратился по рации к стрелкам. Сыма уткнулся в мониторы, желая видеть всё, что происходит на поле боя.

Колоссальная стать Аркуса снова пошла по кругу, а его тяжёлые орудия – пулемётные, ракетные и плазменные – стали бить в самую гущу буйно мельтешащей инопланетной авиации как можно дальше от дружественных вертолётов, старавшихся оттянуть их атаки на себя. Арсенал летающей крепости GDI был настолько мощен, что его шквалистый огонь без труда разносил воздушные корабли скринно-цефов, являвшиеся функциональными аналогами человеческих самолётов-штурмовиков и истребителей.

Видя победоносные удары Аркуса, пехота Инициативы продолжала крошить врага с удвоенным воодушевлением. Штурмовики-защитники выстраивались вдоль линии берега и запускали в них ракеты, облегчая положение тех Грифонов, что летели последними и ещё только заходили на посадку. В то же время Мак Альпин, тоже не прекращавший палить, заметил, как те звенья инопланетной авиации, что грозились вступить в бой со стороны Мэйнхэттена, увязли в другом бою. В них летело множество ракет, чьи зеленоватые шлейфы тянулись с набережной аптауна.

– Сенон-Главный, это Сенон-4, – обратился он к штабу вновь, сочтя увиденное примечательным. – Часть воздушных сил каракатиц увязло в бою с жестянками. Кажись, ЛЕГИОН хочет пожелать нам приятного пути.

Услышав это сообщение, Сыма перевёл взгляд на ту часть схематической карты, где начиналось побережье Мэйнхэттена, и нашёл подтверждение словам капитана. Это было удачное обстоятельство. Видя перспективу пусть даже небольшой передышки, он снова обратился к Резерфорду:

– Как только завершите круг, сажайте Аркуса на землю. Стрелки пусть продолжают вести огонь, – приказал он, а затем повернулся к выходу из командного пункта, где стояла Моретти вместе с парой лейтенантов из своей роты, и отдал очередное распоряжение: – Переведите местных в жилые отсеки оружейного модуля и живо по скафандрам. Надо обеспечить его развёртывание на месте высадки.

– Вас поняла, сэр, – приняла Моретти и тут же выскочила наружу в сопровождении обоих подчинённых, дабы поспешить туда, где до сих пор сидели пони-добровольцы, пребывая, должно быть, в лютом ужасе.

Прежде чем последовать за ней, Сыма напоследок ещё раз взглянул на схему поля боя. Пока что «Избранным Кейна» удавалось удерживать на своих рубежах добрую половину наблюдавшихся летательных аппаратов пришельцев. Случайная ли это стычка или намеренная помощь?..

Разнося инопланетную авиацию в клочья, Аркус совершил полный круг в воздухе, после чего наконец пошёл на снижение, обращаясь к недругам своей широкой лобовой частью. Отныне огонь вели только его носовые орудия, в то время как кормовые смотрели в сторону тянувшегося вдоль берега редколесья. Казалось, что атаки пришельцев сосредоточились на нём, особенно со стороны тех Буревестников, что начинали кружить над сушей. Но его броня была слишком тяжёлой. Даже удары энергетических снарядов Боевых кораблей оставляли на нём разве что опалённые вмятины.

Под совместными ударами Аркуса, штурмовой пехоты и вертолётов силы скринно-цефов заметно таяли. В небе их мельтешило от силы десятка два, и лишь иногда к ним присоединялись единичные воздушные корабли из числа тех, что сцепились с киборгами. Впрочем, чем меньше их оставалось, тем сложнее в них было попадать, особенно в скоростных Буревестников. Сами же они палили удивительно точно.

Наконец разгрузился последний уцелевший Грифон, а параллельно ему на землю сел и Аркус. Как только массивные аппарели последнего были опущены, изнутри в сопровождении свежих сил пехоты быстро выехали Мамонты и поспешили занять позицию по обе стороны от воздушного гиганта. Здесь же вытянулись уже высадившиеся Хищники, старавшиеся тоже стрелять по вражеской авиации, что, правда, получалось у них не слишком точно. За ними последовал оружейный модуль. И стоило только его гусеницам коснуться заснеженной земли, как уже огромная летающая крепость GDI поспешила вернуться обратно в воздух.

Из воды вдруг вынырнуло ещё несколько Буревестников, и все они пошли в атаку на Аркус. Под плотным огнём они были довольно быстро сбиты, двое грохнулись в море, один разбился об берег, что заставило тех пехотинцев, что находились в зоне потенциального крушения, мгновенно податься в стороны при помощи реактивных ранцев, а другой пролетел дальше остальных. Но, повредив крылья, он добился лишь того, что врезался в морду набирающего высоту Аркуса, всего-то качнув его, и пал позади шеренги штурмовиков-защитников.

Вскоре Аркус достиг нужной высоты. Прямо под ним произвёл развёртку оружейный модуль, и установленная на нём ПВО открыла огонь, стремясь довершить разгром навалившихся пришельцев. Летающая крепость двинула свою громаду обратно к Мэйнхэттену по тому же обходному курсу, и с этого момента вся её мощь сосредоточилась на истреблении вражеских воздушных сил. Вокруг Аркуса стали собираться уцелевшие Грифоны и их охранение в виде Молотоглавов, готовясь отступать. Их задача была выполнена, и теперь их прикрывали все те войска, которые они сумели перебросить на континент.

Глядя ныне на поле боя из своего Императорского Мамонта, майор Сыма видел, как уцелевшие остатки инопланетной авиации начали ни с того, ни с сего отступление. Появившись внезапно из ниоткуда, они столь же спонтанно решили ретироваться, направившись, судя по всему, на помощь своим собратьям, застрявшим возле местной заставы киборгов в городе. Прекратив палить им вслед из пулемётной турели, он кратко взглянул на командные экраны, после чего связался со штабом:

– Керак-1, это Сенон-Главный. Высадка произведена, ключевая структура цела и невредима, потери некритические. Враг отступает, дружественная авиация направляется домой, приём.

– Вас понял, Сенон-Главный. Приступайте к началу основной операции. И да поможет вам всё, что в силах помочь!

Приняв приказ, майор Сыма выдохнул с некоторым облегчением. Отныне он и его ребята были сами по себе. И впереди их ждал долгий путь в Кантерлот. Высунувшись из башни, он оглядел берег, по которому то тут, то там рассыпались подразделения GDI, Чёрных братьев и Забытых, и приготовился отдавать свои первые приказы, как командир северного экспедиционного корпуса…

Между тем в штабном помещении краулера GDI, располагавшегося в самом центре Бронклина, полковник Паркер с удовлетворением взирал на смеху только что завершившейся операции по переброске войск на континент, которая отображалась на голографическом мониторе посреди стола. Как только стало видно, что дружественная авиация беспрепятственно летит обратно, он поднял глаза на своих советников, расположившихся по обе стороны от него.

– Поздравляю, джентльмены! Подразделение «Сенон» теперь на большой земле. Согласно EVA, потери составили не более тридцати процентов, а это значит, что всё получилось не так уж и плохо, как мы предполагали, – перечислил он. – Что ж, операцию «Эребор» можно считать начатой!..

---

– Они здесь повсюду, – молвил Сыма, оглядывая схематическую карту на голографическом мониторе. На ней отмечалась та локация, где разместился экспедиционный корпус GDI. Со всех сторон эту низину окружали горы, и только с востока – леса, по которым они сюда и пришли. – Их укрепления занимают почти все горы с севера и с юга. Берсеркеры пока что замечены не были, но стандартные боевые единицы исчисляются, как минимум, сотнями. И теперь их Копья начали появляться к западу от нашей позиции. Боюсь, мы не заметили, как жестянки затянули нас в окружение, оставив свою головную боль нам. Если пришельцы продолжат расширение своих позиций, то мы очень скоро окажемся в котле.

Описав обстановку, майор поднял взгляд и провёл им по присутствующим в штабном отсеке. За столом сидели Мак Альпин, Моретти и Мебиус. Не обошлось, впрочем, и без участия пони. Подле офицеров примостились Рэйни Дэй и Сноу Вайолет, а на противоположном Сыме конце стола – спасённые узники лаборатории ЛЕГИОН’а, которые наконец созрели для того, чтобы подробнее поделиться тем, что с ними происходило за эти семь дней. Среди них были Шугар Белль, Найт Глайдер и Дабл Даймонд, а также Фезер Бэнгс, ни с того, ни с сего изъявивший желание принять участие в разговоре и рассказать, как машины держали его в одиночной камере.

Весь день у Шугар побаливало сердце, а вместе с тем её то и дело терзало необъяснимое чувство тревоги – и вполне очевидная скорбь по Пати Фейвору. Чтобы помочь это преодолеть, Сыма предложил ей, как, впрочем, и всем своим текущим собеседникам, успокаивающего зелёного чая. Это было весьма кстати, учитывая, что после этих мучительных процедур почему-то возникла неутолимая жажда. И теперь единорожка грела копытца об наполненную им кружку – весьма приятную на ощупь, из матового металла, с изображением логотипа GDI, – дожидаясь, когда он чуть-чуть остынет.

Уже стоял поздний вечер, тьма которого наблюдалась сквозь широкое окно, простиравшееся за спиной майора. В сумраке были видны лишь фонари на скафандрах штурмовиков, сновавших перед оружейным модулем туда-сюда, а также громада двух Джаггернаутов, стоявших неподвижно. Войска были на простое, пока их командир не принял решение, что им делать дальше, учитывая все непростые обстоятельства. Однако каждому офицеру было очевидно, что задерживаться здесь никак нельзя…

– Именно, сэр, – подтвердил Мак Альпин, – я своими глазами видел, как под тем новеньким Копьём крутилось с десяток каракатиц. Каждую такую хреновину они явно собираются тщательно охранять. То есть, вскоре вокруг нас вырастет далеко не только забор из их коммуникаций.

– И снова радары прощёлкали этих бастарди, – с иронией промолвила Моретти, сославшись на давно привычную проблему.

– С другой стороны, сами жестянки, – продолжал майор. – Они делали в этом комплексе что-то для себя крайне важное, а как только явились мы, мгновенно ушли отсюда. То есть, сама по себе местная застава и та территория, которую она контролировала, для них интереса явно не представляла. Если это так, вероятно, подобных застав у них сотни по всей стране и даже в ближайших локациях. По крайней мере, исходя из слов мисс Дэй и мисс Вайолет, они засели в каждом населённом пункте. И глобально их намерения нам неизвестны.

– И это как раз таки, возможно, самый важный вопрос, сэр, – заявил Мебиус. – Мы не знаем, зачем они делали то, что делали, но очевидно одно – они явно знают, с чем имеют дело. В смысле, попав в этот мир, ЛЕГИОН сразу установил связь со здешними правящими лицами, так? Как только к нему в руки попал инструмент в виде этих колец и, выразимся так, биоматериал, над которым можно ставить эксперименты, он тут же взялся за дело. Вам не кажется, что жестянки действуют чересчур методично? По-моему, отступая к Вышке после поражений под Капуей, он точно знал, куда попадёт. Я имею в виду, тот список планет нашего типа, который мы перехватили из техноузлов скриннов, не был для него просто перечнем мест для отступления. Он откуда-то заранее знал, где окажется и что ему со всем этим делать. Ему было известно если уж не всё, то очень многое.

– Да, ходили слухи, что он знал о Принцессе Твайлайт ещё до того, как впервые поговорил с ней, – подтвердила Рэйни, а её напарница тут же добавила:

– И о Принцессе Селестии тоже.

– Вот, об этом я и говорю, – воодушевлённо произнёс доктор, указав пальцем на сидящих напротив него пегасок. – Боюсь, мы были одни, кто попали сюда вслепую. Все остальные, похоже, знали правила игры.

– Ещё лучше, – саркастично бросила Моретти, после чего подняла взор на майора и перешла к делу: – Что будем делать, сэр?

– Чтобы сообразить следующий шаг, нужно знать всю полноту картины. Иначе, даже вырвавшись из одного капкана, мы тут же влетим в другой, – ответил Сыма. Его взгляд переместился на спасённых пони. – Думаю, начнём с жестянок. Я понимаю, что вам трудно об этом вспоминать, но всё же – постарайтесь рассказать нам всё, что произошло за неделю в том подземном комплексе. Как всё началось, как протекало и что было перед самым нашим появлением? Что они делали, говорили ли что-нибудь за всё это время, как начали своё отступление?

Первые несколько секунд бывшие узники не знали, что сказать. У Шугар будто встал ком в горле, который мешал бы ей говорить, даже если бы она знала, с чего начать. Но вскоре голос подала Найт Глайдер, когда поставила свою кружку с чаем на стол:

– Всё началось в обычную ночь, какие в этом году случались часто. Я проснулась от звука сирен. Они подняли тревогу из-за того, что на нас снова напали пришельцы.

– Значит, до этого пришельцы нападали на вас? – уточнил китаец.

– О да, и очень часто, – ответила тёмно-синяя пегаска, мельком переглянувшись со своими друзьями по несчастью. Те подтвердили её слова кивками. – Они появились здесь вскоре после стальных существ. Кажется, первое нападение произошло в День горящего очага, прямо во время праздника. Это было ужасно! Мы все прятались в подвале дома у Шугар.

– С тех пор они нападали на наш городок, наверно, через каждые три или четыре дня, – дополнил Дабл Даймонд.

Переварив услышанное, Сыма бесстрастно попросил:

– Пожалуйста, продолжайте, мисс Глайдер.

– После первого нападения они построили для нас убежище, куда нас переводили каждый раз, когда пришельцы появлялись снова. Там мы были в безопасности, а когда угроза сходила на нет, мы возвращались в свои дома. В тот раз мы тоже ринулись в убежище. Но когда мы все там собрались, они объявили, что теперь мы их пленники, и если кто-то попытается сбежать – особенно единороги при помощи телепортации, – то они сразу убьют всех остальных. С тех пор на поверхность мы уже не выбирались, – рассказывала она, потупив взор. Наконец она нервно сглотнула и продолжила: – Всю ту ночь они строили те помещения, что находятся ниже. Мы оставались в убежище, все напуганные, никто не смыкал глаз, а эти стальные существа наблюдали за нами, не отрываясь. Когда же у них всё было готово, они перевели нас всех за решётку, а спустя какое-то время отобрали всех единорогов и посадили их в отдельные камеры. Мы же так и оставались в общих, пока нас не вытащили оттуда вы. Пожалуй, это всё.

– Не совсем, – заметил майор, устремив взгляд к песочному жеребцу, сидевшему в углу стола. – Вы упомянули, что какое-то время они вас держали в одиночной камере, мистер Бэнгс. Почему?

– Я… – начал Фезер, но невольно осёкся. – Я пытался требовать от них, чтобы они нас освободили. Думаю, они посчитали меня слишком шумным. За это они запихнули меня в тесное тёмное помещение, где не было совсем никого. Я провёл там незнамо сколько и… ничего ужаснее в своей жизни я не испытывал. Когда же они меня выпустили и вернули к остальным, я больше рта не раскрыл.

– А что насчёт тех двух? – осведомился Сыма. Все четверо местных уставились на него вопросительными взглядами. – Мы наши в их логове двух мёртвых пони – жеребца и кобылку. Что с ними случилось?

Бывшие узники непонятливо переглянулись. Казалось, что они впервые об этом слышат.

– Мы не знаем, – вызвался ответить Дабл. – Они отобрали её до того, как это случилось с Фезером, ничего не сказав. Она ничего не сделала и не была единорожкой. Я не представляю, почему они её взяли, но мы её больше не видели.

– А что с ним? С тем жеребцом?

– У него случилась истерика, – сообщил Бэнгс. – Это произошло уже после того, как они освободили меня.

– И незадолго до того, как появились вы, – продолжил Даймонд. – Мы пытались его успокоить, но он будто обезумел. В итоге эти стальные существа вывели его из камеры, несмотря на то, что мы убеждали их, что он больше не будет вопить, и увели в соседнее помещение. Сразу после этого их словно что-то переполошило, они стали метаться по коридору целыми табунами, пока не скрылись в том крайнем помещении. Наверно, их там было не меньше двух сотен.

– Стало быть, вы не знаете, за что их? – риторически произнёс Мак Альпин, затем посмотрев на командира. – А ведь это самое любопытное – то, что они с ними сделали.

– А что они с ними сделали? – обеспокоилась Найт. Этим утром она и её друзья видели лишь то, что тех пони убили. Но теперь в этом будто бы не было ничего удивительного. Сыма же, дабы не шокировать их, без энтузиазма коротко бросил:

– Их убили. Вы сами всё видели.

Все пони молчаливо переглянулись. Пожалуй, им и вправду не стоило об этом слышать. Если жеребца просто пристрелили по каким-то неведомым причинам, то кобылку ждала более жуткая участь. У этой пегаски были вскрыты живот и черепная коробка, откуда жестянки зачем-то удалили все органы. Что самое интересное и одновременно жуткое, они, очевидно, были вывезены из комплекса вместе с оборудованием для всей имевшейся там вычислительной техники. Оставили они лишь пустую тушку – и всё. Можно было только лишь надеяться, что они вскрывали её не в сознании…

В который раз уже тщательно оглядев всю голографическую карту, Сыма наконец опустился на свой стул. Он сложил руки на краю стола, и его взгляд переместился к другому углу, где притаилась розовая единорожка.

– Итак, теперь ваш черёд, мисс Белль, – продолжал он. – Расскажите нам, что было после того, как вас увели из общей камеры. Желательно подробнее.

– Подробнее? – неуверенно переспросила Шугар, на что китаец молча кивнул. Она собралась с мыслями и заговорила, уперев взгляд в стол: – Я была, наверно, последней, кого они туда посадили. Они просто не сказали мне ничего, выволокли меня оттуда за хвост и потащили к той камере. Я пыталась вырваться, но они ударили меня разрядом, и больше я не могла им сопротивляться. Они поместили меня на ту штуковину, я больше не могла даже пошевелиться. Тогда они стали подключать ко мне все эти провода, втыкали в меня иглы – в ноги и даже в грудь. Я думала, что они проткнули мне сердце насквозь – до такой степени это было неприятно!

– Так почти и было, мисс Белль, – подтвердил Сыма с ноткой сочувствия. – Тот катетер был подсоединён напрямую к вашему сердцу. Доктор Гриффит сказал, что они, судя по всему, закачивали туда некие препараты для стабилизации метаболизма миокарда. Очевидно, что эти эксперименты были очень серьёзной нагрузкой для вашего сердца. Возможно, что без подобной стимуляции у вас произошёл бы инфаркт или что-то в этом роде.

– О, ужас, – сдавленно шепнула розовая единорожка, положив копытце сперва на губы, а потом на грудь. Её сердце всё ещё билось судорожно – и тем чаще, чем больше она вспоминала о произошедшем. Посмотрев же на майора и уловив в его холодном взгляде ожидание, она постаралась продолжить: – Потом, когда они надели на мой рог кольцо, меня почти сразу пронзила резкая боль. Казалось, что меня медленно насаживали на какие-нибудь острые шипы. Я была в ужасе, а когда они оставили меня одну, мне стало ещё страшнее. Потом появились другие ощущения… это было как будто всё самое жуткое, что только можно почувствовать, иногда по отдельности, иногда одновременно. Я… я думала, что сойду с ума! Раньше я бы представить не могла, что в жизни может быть что-то настолько мучительное. Эта боль… она словно рождалась прямо в голове и… шла по позвоночнику, переходя на всё тело целиком. И это длилось снова и снова. Время как будто остановилось… я д-думала, что так там и умру от этой ужасной боли. Н-но…

– Простите, что мы заставляем вас вспоминать об этом, мисс Белль, – вежливо произнёс майор, заметив, как её глаза начали блестеть из-за влаги. – Но вы должны знать, что ваши показания могут оказаться для нас очень важными. Всё это помогает разобраться в подлинных мотивах этих стальных ублюдков, что напрямую влияет на дальнейший ход нашей миссии.

В ответ Шугар безмолвно закивала, выразив тем самым свою готовность отвечать. Пользуясь случаем, в разговор вклинился Мебиус:

– В ходе этого процесса у вас происходило помутнение рассудка? Или вы, скажем, наблюдали какие-нибудь галлюцинации?

– Вроде нет, – пожала плечами Шугар. – Но помутнение рассудка… вся эта пытка была похожа на один сплошной кошмарный бред. Поначалу я, кажется, ещё что-то соображала, пыталась кое-как собраться с силами и вытерпеть этот ужас, но потом… я больше не помню ничего, кроме этих жутких ощущений. Словно всё перестало существовать. Всё, кроме боли. Это продолжалось до тех пор, пока я не очнулась снаружи среди вас.

Розовая единорожка закончила свой рассказ, и в штабе повисла тишина. Подумав немного, Сыма решил, что этих показаний будет достаточно, и воззвал:

– EVA, что можешь сказать о природе этих экспериментов, исходя из всего, что здесь прозвучало?

– Для точной оценки не хватает конкретных данных, сэр, – отвечала электронный видео-агент. Услышав голос из ниоткуда, бывшие узники на мгновение опешили. – Но беря в учёт все косвенные обстоятельства, я могу предполагать следующее. Учитывая, что амплитуда тех колебаний, которые ЛЕГИОН передавал посредством радиосвязи, схожа с таковой у Копий скринно-цефов, можно предположить, что природа их деятельности в целом имеет определённые сходства. Однако гипотеза о том, что он добывал из магии единорогов энергию, несостоятельна, так как на территории комплекса не было обнаружено никаких следов базирования каких-либо энергетических накопителей, в то время как для снабжения этой базы было достаточно имеющегося тибериумного реактора.

– Тогда в чём дело?

– Определённые наводки даёт тот факт, что магическая активность тех подопытных, которые содержались в специальных камерах, на постоянной основе регистрировалась записывающими информационными устройствами и представляла для ЛЕГИОН’а наибольший интерес. Вполне вероятно, что в магии он обнаружил источник энергии для неких уникальных вычислений, имеющих стратегический интерес. Возможно, речь идёт о какой-либо не вполне очевидной разновидности дата майнинга.

– Дата майнинга? – удивился Мебиус. Подумав пару секунд, он перешёл на другую связанную с этим вопросом тему: – А что скажешь о кольцах, EVA?

От упоминания колец Шугар почувствовала, как её будто что-то резко кольнуло в сердце. В свою очередь электронный видео-агент ответила:

– Данные предметы излучают пассивный фон магической энергии и, судя по всему, направлены на подавление, перехват и самоуправление магии единорогов. Как показывает пример подопытных, кольцо препятствует произвольному использованию магии тем индивидом, на чей рог оно было надето. Вместо этого оно может брать его магический потенциал под контроль и направлять таковой на него же самого, вызывая, исходя из показаний Шугар Белль, крайне неприятные тактильные ощущения. Спектр таковых, судя по всему, задаётся режимами кольца, регулируемыми посредством поворота его горизонталей. Каким-то образом высвобождаемая им энергия, направленная на истязание своего носителя, использовалась ЛЕГИОН’ом в своих интересах. Касаемо подопытных этот процесс приносил им физический вред, оказывая чрезмерные нагрузки на сердце и мозг. Об этом свидетельствует заключение доктора Гриффита о смерти одного из них от аневризмы мозга, а также общее состояние всех остальных. Следовательно, продолжительное действие этого процесса приводит к различным патологиям названных органов и в конце концов к летальному исходу.

– Вот он – износ оборудования во время массированных вычислений во всей красе, – иронично протянул учёный, а спонтанно посмотрев на тех пони, что сидели слева от него, заметил в их глазах изумление. Судя по всему, их сбивал с толку диалог людей фактически с пустотой. – Не удивляйтесь, это EVA… по сути, она всего лишь говорящая энциклопедия с аналитическими способностями, и только.

Бывшие узники озадаченно переглянулись между собой, а потом дружно посмотрели на почтовых пегасок. Те не были столь удивлены, будучи, должно быть, уже более-менее в курсе о том, что это за голос с потолка.

– Кое-что прояснилось, но их мотивы всё ещё остаются тайной, – тихо молвил Сыма, не сводя глаз с карты и размышляя. – Значит, они хотят, можно сказать, подчинить себе местную энергию для каких-то не вполне понятных нужд. И для этого им нужны ваши соотечественники. Что ж, я думаю, по всей вашей стране может быть уже не один десяток подобных деревушек на отшибе, которые они могли превратить в концлагеря.

– Вообще-то, – заговорила Рэйни, чем заставила майора оторваться от карты, – с тех пор, как Принцесса заключила с ними договор о защите, я и Сноу успели побывать в очень многих городах и деревушках…

– А там, где не были мы, – подхватила Вайолет, сходу поняв, к чему ведёт её напарница, – вместо нас побывали наши коллеги.

– И ни мы, ни кто-либо из других работников почты, с которыми мы встречались, нигде не видели ничего подобного. Повсюду они на самом деле защищали пони, а не мучили их. Здесь мы это увидели впервые. Я думаю, что это связано с тем, что эта деревушка расположена довольно далеко от других городов. В остальном поселения у нас в Эквестрии находятся достаточно близко друг к другу. Где есть одно, там рядом будет и другое, и третье. Но здесь… сюда и почта-то приходит редко.

Найт кивнула:

– Да, в наши края нечасто кто-нибудь забредает.

– И всё же их гарнизоны размещены во всех городах. Это тоже весьма проблематично, – подытожил Сыма, а затем перешёл к другому вопросу: – Теперь, собственно, о самом опасном – о пришельцах. Сейчас главная наша задача – уйти из их окружения, желательно, незаметно для них и не столкнуться с их укреплениями за пределами этой локации. И для этого, мисс Дэй, мисс Вайолет, нам необходимо, чтобы вы рассказали обо всём, что вам известно по общей обстановке в вашей стране. Для нас важно всё – где ещё отмечается засилье пришельцев, кроме, понятное дело, Мэйнхэттена и этого места, как давно были последние случаи нападения, какова реакция ваших Принцесс на то, что происходит?

– Если честно, мы ничего не знали даже о том, что пришельцы есть в этом-то месте, – призналась светло-голубая пегаска. Майор уставился на неё, чуть приподняв бровь, из-за чего она подумала, что обязана сказать хоть что-то: – В основном у нас ходили слухи только о том, что пришельцев полно в Мэйнхэттене, и из-за этого они того и гляди могут напасть на Балтимэйр или Филлидельфию. Но до сих пор нападений туда, насколько мне известно, не случалось. В остальном они только пару раз нападали на Понивилль, один раз – на Кантерлот. Часто идёт молва о том, что они повсюду, и каждый город Эквестрии находится в большой опасности. И всё же все пони вроде бы живут как обычно, хоть и в постоянном страхе.

– Вообще-то, в газетах писали, что их видели в северных горах, – к слову заметила Сноу, вновь переглянувшись с подругой, на что та лишь возразила:

– Но ты же знаешь, Сноу, это ведь точно газетная утка. Мы же были там совсем неподалёку.

– Думаешь, Принцесса Селестия отправила бы целую армию на север ради газетной утки?

– Но мы же сами всё видели, когда были в…

– Притормозите, поняхи, – призвал Мак Альпин. – О чём вы вообще?

– Ну, мы…

– Секунду, – вновь заговорил Сыма, жестом призвав всех к тишине. – Что за армию ваша Принцесса отправила на север?

– Ах да, точно! – оживилась вдруг Рэйни. – Не так давно поступали сведенья о том, что возле одной маленькой деревушки в Виннисоте были замечены пришельцы. Мы ведь сами же и доставили то самое письмо! И Принцесса отправила туда первую армию, которая была собрана как раз для борьбы с ними. ЛЕГИОН снабжал солдат каким-то новым оружием, а возглавила их сама командующая Темпест Шедоу.

– ЛЕГИОН вооружал вашу армию? – уточнила Моретти, на что почтовые пегаски утвердительно кивнули.

Вслед за этим капитан повернулась к майору, дабы оценить его реакцию на этот факт, но тот явно был погружён в раздумья о чём-то другом. В какой-то момент он вопросил:

– EVA, где находится названная мисс Дэй локация?

– Виннисота – это одна из территорий на западе Великой равнины в Северной Эквестрии, – отвечала EVA, а на голографическом мониторе появилась карта всей страны, где отметилась названная область. – Самый крупный город – Винниаполис. Вокруг него в разной удалённости расположено множество поселений меньших размеров. Общая численность населения оценивается примерно в пять с половиной миллионов особей. Кроме того, по данной локации проходит железнодорожная магистраль, которая соединяет Кантерлот с Кристальной империей.

– Информация достоверная? – сразу уточнил китаец.

Оперевшись передними копытами на край стола, Рэйни чуть привстала и внимательнее осмотрела карту. Она сразу увидела то место, которое отметила электронный видео-агент, и подтвердила:

– Да, Виннисота именно там.

– То есть, в последнее время пришельцы наседают на вас в этой зоне?

– Всё верно, – кивнула Дэй, вернувшись на своё место. – Если быть точной, это произошло в одной деревушке… кажется, она называлась не то Хайп Холлоу, не то…

– Хоуп Холлоу, – подсказала Вайолет.

– Да, точно! В общем, это к северо-западу от Винниаполиса. Туда-то Принцесса Селестия и отправила первую армию, чтобы выстроить оборону от пришельцев. Насколько нам известно, они уже там.

Стоило только Рэйни закончить отвечать, как уже её напарница сочла необходимым дополнить её слова:

– Хотя в газетах писали, что пришельцы заполонили чуть ли не все горы Морозного Севера. Поговаривают, что вскоре в опасности окажется не только Кристальная империя, но и Як-Якистан.

Видя между ними разногласие, Сыма перевёл вопросительный взгляд со Сноу на Рэйни. Та устало вздохнула.

– Да, писалось об этом всю последнюю неделю, кажется, со слов киборгов, – признала она, но всё же возразила и себе, и напарнице: – Но перед тем, как отправиться сюда, мы побывали в Кристальной империи – доставляли туда срочную посылку, – и там не было ничего такого, что говорило бы о явной опасности. Да, солдаты готовились к обороне, но сейчас такое происходит много где, а все кристальные пони жили, как обычно.

В штабе снова воцарилась тишина. Казалось, что Сыма даже не услышал её слов. Наконец он встал со своего стула и вернулся к внимательному озиранию карты. Обе пегаски озадаченно переглянулись, не поняв, что в их словах так взволновало майора.

– До этого вы были в Кристальной империи, так? – уточнил китаец, а подняв на них взгляд, сразу добавил: – Каким маршрутом вы добирались досюда?

– Через Кристальные горы, – ответила светло-голубая пони и, опять привстав, указала копытом направление на карте: – Вот так, напрямик.

– Встречали на пути какие-нибудь опасности? Пришельцев или что-то ещё?

– Нет, я же говорю, что в горах пока ещё всё спокойно… что бы там ни писали газетчики, – проговорила Рэйни, чуть покосившись на Сноу. Та немного нахмурилась. – По крайней мере, всё самое худшее началось только после того, как мы добрались до этого места.

– Хотя это и удивительно, учитывая, что пришельцы здесь всё-таки есть и немало, – не смогла промолчать Сноу. Однако, прежде чем спор обеих пегасок успел бы вспыхнуть, Сыма задал ещё один вопрос:

– Там есть тропы?

– Да, есть. Насколько я знаю, в старые времена пони добирались до ярмарок на Радужных водопадах именно через эти горы. Это было, когда дотуда ещё не провели железную дорогу. Но тропы остались – мы сами их видели, пока летели.

– Достаточно ли широкие? – едва слышно проронил майор. Его взгляд смотрел, казалось, в никуда, а мысли были где-то далеко, прорабатывая действия на целый ряд ходов вперёд.

Все пони молча наблюдали за тем, как он раздумывает, и лишь Фезер то и дело поглядывал на прозрачный чайник с зелёным чаем, стоявший чуть поодаль на электрической плите. Он был ещё наполовину полон. Кружка же у него опустела. Сообразив, что ему не помешала бы добавка, он ни с того, ни с сего прервал недолгое безмолвие:

– Простите, мистер Сыма, – обратился он, но тот никак на него не отреагировал. Прочистив горло, он всё же попытался: – Можно мне ещё одну кружечку чая, пожалуйста? А то… меня что-то жажда мучает после… всего того… ну, что было…

Надежда Фезера на то, что его услышат, стремительно потухла. Шугар в некотором замешательстве поглядывала то на майора, то на своего бывшего ухажёра, чувствуя странную неловкость. Однако спустя секунд десять Сыма наконец монотонно произнёс, словно не слыша самого себя:

– Мистер Мебиус, нальёте мистеру Бэнгсу ещё чаю, когда мы закончим.

Сыма вернулся к карте, а Мак Альпин, Моретти и Мебиус переглянулись между собой. И если учёный не вполне понимал, о чём помышляет майор, думая больше о своём, то оба офицера всё схватили на лету.

– Прикажете выступать, сэр? – осведомилась наконец итальянка, без лишних слов перейдя к делу.

– Не совсем, – бросил китаец, а затем наконец оторвался от карты и метнул взгляд к пегаскам. – В Кристальной империи есть представители ваших Принцесс, которые могли бы говорить от их имени?

– Да, там правит Принцесса Каденс, – вызвалась ответить Вайолет. – Она – племянница Селестии и Луны.

– А вместе с ней правит её муж – Принц Шайнинг Армор, – добавила Дэй, после чего посмотрела на напарницу, и они украдкой улыбнулись друг дружке. Можно было подумать, что названный принц нередко ими обсуждался…

Поразмыслив ещё немного, Сыма принял решение и слегка хлопнул рукой по краю стола, на который опирался.

– Тогда останавливаемся на привал, – объявил он. Взгляды капитанов вновь озадаченно притянулись друг к другу. – Солдатам переводить дух и быть готовыми. Отдыхайте, ешьте, пейте – и пойте, только громче!..

---

По холодному воздуху разлеталось пение нескольких десятков глоток. Вслушиваясь в него, Коко Поммель была глубоко погружена в раздумья. Она сидела на небольшом холме, что вырастал в стороне от деревушки, недалеко от подножия одинокого массивного утёса, высившегося на самой его вершине. Само же поселение, как и развернувшийся на его окраине оружейный модуль, размещалось справа от неё, в то время как впереди подле стоявшей на простое бронетехники, горел очаг. Вокруг него собралось немало людей и даже пони. Именно оттуда доносилось пение.

Стояла ночь, и было довольно холодно, поэтому плечи Коко покрывала тёплая шаль. Впрочем, ныне её занимали отнюдь не телесные ощущения. В её мыслях крутилось утро минувшего дня. Когда ещё не успело встать солнце, а войска GDI – пойти в наступление, – она ни с того, ни с сего проснулась раньше остальных и, бредя по коридорам оружейного модуля, случайно наткнулась на штабной отсек, где уже сидел майор Сыма. Тот, воспользовавшись моментом, завязал с ней разговор, к ходе которого озвучил кое-какую просьбу.

Майор сказал, что от бежевой поняши не веет своеволием, но в то же время она беспрекословно делает всё, что ей скажут, будучи способной в рамках веленого проявлять инициативу. К тому же, как самый первый доброволец, она пользовалась определённым авторитетом среди других вызвавшихся мэйнхэттенцев. На этом основании он попросил её стать для него посредником со всеми пони – как уже присутствовавшими в экспедиции, так и теми, кто к ней ещё примкнёт, из расчёта на то, что бойцам Инициативы предстояло освобождать пленных из концлагеря ЛЕГИОН’а.

Несмотря на объяснение майора, Коко не вполне понимала, почему тот выбрал именно её, и что конкретно ей придётся делать. Но отказаться она не посмела, хоть это и была лишь просьба. В любом случае, она понимала, что её ждёт определённая ответственность.

Думая обо всём этом, Поммель вслушивалась в звучавшее пение – и не понимала в нём ни слова. Это была старая песня, которая называлась «Настоящий итальянец», и исполнялась она на языке, не похожем на её родной эквестрийский. Несмотря на содержание, пели её не только итальянцы, но и многие другие бойцы, подпевая исключительно на слух. Руководил же хором капитан Винченти. Впрочем, самым причудливым было то, что песню людей активно подхватывала Распберри Берет, сидевшая среди них бок о бок с некоторыми другими пони.

Наблюдая среди них звезду Брайдлвея, Коко полагала, что та гораздо скорее подошла бы на роль неформального лидера пони в составе этой экспедиции, нежели она. Но спорить с Сымой она не решалась. Заметив, как неподалёку во тьме суетится собака Мак Альпина, выпущенная тем погулять, голубоглазая кобылка вновь задумалась об ответственности, что на неё возлагалась, и ей подумалось, что она просто обязана делать всё, что прикажут, если это будет способствовать успеху этой экспедиции. Ну а майор едва ли распорядился бы о чём-то, никак не касающемся этого, учитывая его холодную целеустремлённость.

Придя к такому выводу, Поммель устремила взгляд вдаль – туда, где каменистая пустыня уходила к почти не различавшемуся редколесью под восточным горизонтом, откуда сюда и явились войска GDI этим утром. Где-то там остался её любимый Мэйнхэттен. Город, где она родилась и выросла, где познала сладость успеха, хоть и давшегося не без труда, и горечь ужаса, когда на его улицы обрушились пришельцы, и где ей в конце концов встретился тот, ради кого собственное сердце и позвало её в этот поход, как и стремление позаботиться о Нои. Невольно она приподняла копытцем краешек кулона, что болтался у неё на шее, и тот едва заметно сверкнул в доносившемся свете костра.

Он всегда был рядом с ней. И это укрепляло её…

– Холодная ночка, не правда ли? – раздался внезапно чей-то голос. Пугливо вздрогнув от неожиданности, бежевая пони метнула взгляд к его источнику и увидела справа от себя песочного жеребца.

– Фезер Бэнгс, – слегка нервно улыбнулась Коко. Отпустив кулон, она наконец ему ответила: – Да, к ночи что-то похолодало.

– Ну вот, я как раз принёс тебе горячий чай, – заявил он, протянув ей покоившуюся в его копыте кружку. – Чтобы согреться. Даже солнцу нужно, чтобы его что-нибудь грело.

От его услужливости Коко на мгновение слегка сбилась с толку, но всё же была польщена. Приняв чашку, она искренне отозвалась:

– О, спасибо, Фезер!

– Всегда пожалуйста, – мило улыбнулся Бэнгс. Едва Коко принялась греть копытца об чашку, как вдруг он опустился подле неё, прижавшись к ней настолько плотно, насколько это было возможно. Заметив же на её лице некоторое смущение, он пояснил: – Так будет теплее, верно?

– Эм… да, ты прав.

– Хоть поскорее согреемся. Я вот и то уже промёрз, несмотря на то, что едва высунул нос из той… штуковины, – проговорил он, указав на оружейный модуль. Сделав между тем первые пару глотков, Коко решила поддержать его непринуждённость:

– Может, ты тоже хочешь согреться чаем?

И она протянула ему чашку. Казалось, не ожидав от неё такой реакции, он всё же улыбнулся и ответил:

– Конечно, я принёс его для тебя, но если ты настаиваешь…

Не сводя с неё взгляда, он принял чашку и приложился точно в том месте, которого касались её губы. Он отпил немного, после чего вернул чай обратно ей. Как-никак, она дольше находилась на холоде, нежели он.

Коко продолжила греться горячим напитком, поглядывая на собравшихся вокруг костра. Только что они перестали петь. И теперь в центре всеобщего внимания оказалась Распберри, развлекая людей и пони пантомимой. Фезер же украдкой не прекращал зрительно изучать свою собеседницу. Наконец его взгляд остановился на её груди.

– Красивый кулон, – заметил песочный пони. – Чей-то подарок? Кого-то особенного?

– Да, – кивнула Поммель. Её взор вдруг чуть потупился. – Но теперь его нет…

– Оу, – сочувственно проронил Бэнгс, догадавшись, что она имеет в виду. Выдержав паузу, он побеспокоился: – Как ты, Коко?

– Вроде нормально, – пожала плечами бежевая поняша, а посмотрев на него, добавила: – Наверно, гораздо лучше, чем все вы. Честно, у меня до сих пор не укладывается в голове, что вам пришлось пережить весь этот кошмар.

– Да уж, это была худшая неделька в нашей жизни! Но, как я понял, вам в Мэйнхэттене было не лучше, так?

– Нас хотя бы не мучили. Но… с другой стороны, нас всё время хотели убить. Из-за этого нам приходилось день за днём ютиться на станциях метро. Пожалуй, это тоже было похоже на пытку.

– За вами вели охоту те пришельцы?

– Да, они захватили весь наш город, кроме Пони-Айленда, и убивали всех, кто попадались им на пути. В первый день было столько смертей! Я… я не представляю, как я тогда выжила. Но, к счастью, я встретила… нас смогли защитить они, – выговорила она, мотнув головой на людей, видневшихся у костра. Её голос звучал сдавленно и прерывисто. – Хотя пришельцам всё равно удавалось прорываться на Пони-Айленд, и кошмары первого дня возобновлялись. После одного такого случая я и решилась отправиться сюда вместе с людьми, чтобы помочь тем, кто там остались нас ждать, и… ради Нои тоже.

– Той маленькой кобылке, что была вместе с тобой? – уточнил Фезер. В течение дня он неоднократно видел их вместе. В ответ Коко только кивнула. – Она твоя сестра?

– Нет, мы с ней познакомились случайно, когда всё это началось, – отвечала Коко, тяжело вздохнув. – Во время последнего нападения она потеряла маму, а все её родственники сейчас в Понивилле. Я вызвалась присоединиться к людям в их походе, чтобы вернуть её домой – к отцу и сестре. В Мэйнхэттене у неё никого нет.

– Это ужасно, – проронил песочный жеребец, всерьёз задумавшись над участью этой бедной маленькой поняшки. Глядя в никуда, он помотал головой и излил то, что копилось внутри него уже довольно давно: – Я до сих пор не могу поверить, что всё это происходит в нашей стране! Сперва все пони говорили, что на юге начал расти какой-то ядовитый зелёный кристалл, потом появились пришельцы и эти стальные чудовища, от которых нас теперь спасают эти странные люди… с каких пор наш мир сошёл с ума? Всё то время, что я провёл там – в одиночной камере, – я не переставал задаваться вопросом: одним ли нам так не повезло, или этот ужас происходит по всему миру? Что думают обо всём этом кошмаре Принцессы?

– Меня тоже всё время мучил этот вопрос, – призналась Коко, снова протянув собеседнику чашку. Тот, замешкавшись лишь на долю секунды, принял её. – Но Рэйни Дэй и Сноу Вайолет говорят, что Эквестрия ещё жива, пришельцы пока что мало где появлялись, а эти стальные монстры почему-то выдают себя за друзей пони.

– Нам они тоже поначалу говорили, что мы с ними – друзья.

– Выходит, они всех обманывали – и говорили, что в Мэйнхэттене не осталось никого живого. Похоже, Принцессы просто не знают о том, что с нами произошло. И они хотят рассказать им об этом, – проговорила голубоглазая поняша, снова указав на людей. В этот момент со стороны костра как раз послышались овации в адрес актрисы Брайдлвея, которая только что закончила свой номер.

– Получается, нам повезло, что кроме всех этих чудовищ в нашем мире появились они, да?

– О, это точно. Я не представляю, что бы со всеми нами было, если бы нас не защищали люди. Да, они иногда кажутся довольно странными, но всё же – я очень благодарна им за всё, что они для нас делают.

Между Коко и Фезером повисла тишина, спустя несколько секунд которой со стороны костра вновь зазвучал хор. Солдаты затянули очередную песню, причём эта была вполне понятна эквестрийскому уху. Пусть даже из-за расстояния её звучание несколько размывалось. Это тоже была старая песня, называемая «Теперь ты в армии». И, пожалуй, этим ребятам её слова особенно подходили.

Слегка нестройный хор десятков голосов исполнял эту песню мощно и в каком-то смысле вдохновляюще. Как если бы всё то, что происходило в этом забытом всеми, раздираемом войной клочке Эквестрии было для них не только привычным, но и любимым образом жизни. Для любой пони это было странно. И всё же пели они отлично! Послушав их немного, Бэнгс невольно чуть приподнял уголки губ и отметил:

– Красиво поют.

– Красиво, – монотонно согласилась Коко, приняв обратно чашку, а после глотка неуверенно произнесла: – Хотя… если говорить о музыке, то… мне больше нравится лоу-фай хип-хоп.

– Правда?

– Эм… да, просто… его часто исполняли в музыкальном клубе, который находился этажом выше нашего бутика, и я со временем вошла во вкус, вот.

– Я тоже немного увлекаюсь хип-хопом, – поделился Фезер. Тотчас же на лице Коко проявилось облегчение. Казалось, что признание в любви к названному жанру несколько смущало её. – Вообще, музыка – это моя тема. Мне нравится сочинять песни, а потом и петь их.

Коко слегка изумилась:

– Ты умеешь хорошо петь?

– Ага, – уверенно подтвердил песочный жеребец, явно испытывая за это гордость. Правда, в следующую же секунду из его уст вырвался выдох: – Единственное, что в нашей деревушке это мало кто понимает. Впрочем, и здесь у меня есть, можно сказать, поклонники, хоть их и не много.

– Но почему ты не пробовал свои таланты в более крупных городах?

– В каких? – несколько сбился с толку Бэнгс, приподняв бровь.

– В Мэйнхэттене, например. У нас музыка очень ценится, поэтому к нам всегда съезжалось много молодых талантов. Я даже слышала, что Графиня Колоратура старается оказывать им поддержку. Конечно, у нас не так-то просто найти своё место, но если очень стараться, то всё получится. Так и я сумела пристроиться в мире моды, – молвила Коко. Но, немного призадумавшись, она сменила тон: – Точнее… раньше так было можно. Что-то за разговором я совсем забыла о том, что нашего Мэйнхэттена уже нет.

– Но это всё равно хороший совет, – заметил песочный жеребец. Не вполне понимая, к чему это он, бежевая кобылка задумчиво подняла на него взгляд. – Жаль, что я не встретил тебя раньше.

Глядя ему в глаза, она вытянула польщённую улыбку. Но спустя пару-тройку секунд смущение взяло над ней верх, она потупила взор и поспешила наконец допить чай – его оставалось всего ничего. Когда же кружка опустела, она протянула её своему собеседнику и прощебетала:

– Спасибо за чай, Фезер.

– Для тебя всё, что угодно, – проулыбался он, приняв кружку и поставив её на ближайший выступающий из снега камень. Его взгляд почти не отрывался от голубоглазой кобылки. – Мистер Сыма говорил, что мы должны заботиться друг о друге, чтобы выжить. Думаю, он имел в виду не только помощь всех всем, но и личную поддержку между каждым из нас. И раз уж мы с тобой так сразу разговорились, то… я надеюсь, мы будем друзьями, а?

В этот миг Коко была и тронута, и смущена одновременно. Наконец она заставила себя снова посмотреть на своего собеседника. Она не могла отрицать, что он очень милый. И это касалось даже не только его, без сомнения, приятных манер. Фезер был хорош собой – изящный, с нежным голосом, красивым лицом и стильной чёлкой, словно бы над его гривой работал один из лучших стилистов Мэйнхэттена. Впрочем, что бы там ни было, в этот трудный час она была рада любой поддержке. Смотря ему в глаза, она стеснительно проронила:

– Я не против. Спасибо тебе.

– И тебе спасибо, Коко, что помогла мне забыть об одиночестве, что терзало меня в той одиночной камере, – взаимно поблагодарил он.

Его копыто обогнуло бежевую пони, и он мягко обнял её за плечи. На её щёчках невольно проступил румянец. Но прежде чем она поняла, как ей реагировать на это объятие, грянуло некое безумие…

– Внимание, обнаружен противник! – прогремел на всю округу голос EVA из динамиков оружейного модуля.

Коко и Фезера тут же пронзило напряжение, бойцы у костра прекратили свой досуг и повскакивали на ноги, а пёс Мак Альпина, крутившийся неподалёку, принялся лаять, когда из ночной тьмы, окутывавшей пустоши к западу от деревушки, раздался множественный фонящий шум. Песочный жеребец убрал копыто с плеч бежевой кобылки и почти синхронно с ней повернулся в сторону источника этих жутких звуков. К позиции войск GDI стремительно приближалось несколько цефских транспортников, чьи турбины, испускавшие адское алое пламя, были отчётливо видны среди сумрака.

Не прошло и четверти минуты, как уже батареи ПВО, установленные на крыше оружейного модуля, открыли огонь по приближающимся целям. Помимо этого, в них кто-то палил и из тьмы в том месте, где они пролетали. Со стороны очага зазвучал гомон множества голосов, началась сущая суматоха, которая вмиг довела Фезера практически до паники. Всё это уж очень напоминало ему ту ночь, когда киборги объявили, что берут их в плен. В то же время в подсознании Коко, скованной параличом ужаса, билось воспоминание о том, как нечто подобное произошло в парковой зоне Пони-Айленда, когда столь же внезапно случилась та самая атака скринно-цефов после их с Алькатрасом разговора по душам…

– Надо бежать! – воскликнул Бэнгс, спонтанно схватив покоившуюся на камне чашку. – Скорее, Коко! Иначе… а-а!

Из уст Фезера невольно вырвался вскрик ужаса, когда над ним за его спиной выросло несколько огромных стальных фигур. Коко тоже пронзил мгновенный ужас, но она быстрее своего нового знакомого поняла, что подле них встали штурмовики GDI. Они открыли огонь по транспортникам цефов, а чуть поодаль от них из тьмы вынырнуло несколько солдат в чёрной броне и массивных шлемах с красными визорами в форме буквы «Т». Каждый из них нёс по ракетнице JAW. Вскинув их на плечах, они дружно пальнули по одному из десантных воздушных кораблей.

Ракеты быстро сблизились с транспортником и отправили его на землю, в то время как совместный огонь ПВО и некоторых штурмовиков, которые засели, как оказалось, по всей округе, удвоил этот успех. Боевики Чёрных братьев повесили отстрелявшиеся ракетницы на спины и взяли в руки своё основное оружие – штурмовые винтовки FY71M, – ринувшись по направлению к приближающемуся врагу, дабы вступить с ним в бой. Тем временем главный среди бойцов GDI отдал приказ:

– Этих двоих обратно в оружейный модуль, живее! – выкрикнул он. Судя по голосу, звучавшему сквозь шлем скафандра довольно глухо, это был Мак Альпин. Как только его бойцы схватили Коко и Фезера на руки, он крикнул державшейся рядом собаке: – Турлог! Домой, парень! Домой!

И группа штурмовиков, сопровождаемая крайне возбуждённым волкодавом, понеслась вниз по холму к оружейному модулю. Сжавшись на руках бойца в скафандре, Коко сквозь пелену охватившего её страха наблюдала, как все те люди, что недавно отдыхали у костра, уже занимают оборону на окраине поселения. Все они были при оружии. Некоторые другие спешно заводили тех пони, что пребывали среди них, в штабную структуру. Все они явно были к этому готовы.

Ещё один десантный корабль был сбит на подлёте к деревушке, однако другие пятеро успели-таки сбросить несомые ими боевые единицы цефов прямо в центр единственной её улицы. И началась перестрелка, на которую Коко пялилась, не отрываясь, пока не услышала голос майора Сымы:

– Всем быстро за бронетехнику! Готовность: две минуты! Перевести оружейный модуль в мобильный режим – немедленно!

Выйдя из оружейного модуля в компании с собственным экипажем, Сыма собирался, было, и сам проследовать к своему Императорскому Мамонту, когда мимо него пробежали оба штурмовика, державших на руках Коко и Фезера, и скрылись внутри штабной структуры, направляясь к её жилой секции. Вместе с ними туда же юркнул и Турлог. В свою очередь Мак Альпин остановился перед командиром. Но прежде чем он что-либо ему сказал, со стороны начавшейся перестрелки послышались особо громкие раскаты артобстрела. Повернув туда головы, оба офицера и все те, кто их окружали, увидели, как снаряды Джаггернаутов, перемещённые отсюда полчаса назад, осыпают пустоши к юго-западу от поселения. И вспышки взрывов едва отчётливо высвечивали разрозненные толпы цефов.

– Кажись, они клюнули, сэр, – с удовлетворением объявил Мак Альпин. – Надо скорее выдвигаться по намеченному курсу, пока Моретти там не грохнули без нас!

Майор и сам видел, что его план сработал, невзирая на пресловутую непредсказуемость пришельцев. Он послал роту Моретти вместе с двумя Джаггернаутами, чтобы они заняли контрольную точку в горах по тому направлению, откуда сюда прилетели обе почтовые пегаски – и куда он намеревался повести армию к Кристальной империи. И теперь, когда на стоянку экспедиционного корпуса обрушилась некоторая часть местных сил скринно-цефов, будучи вынужденными делать это под беспрестанными ударами артиллерии GDI, им оставалось только как можно скорее отсюда убраться.

Впрочем, прежде чем майор отдал приказ, со стороны входа в подземный комплекс послышался громкий голос одного из инженеров:

– Сэр, мы завершили обследование стен бункера, – объявил он, подбегая к командиру вместе со своей бригадой. Говорил он сквозь учащённое дыхание. – По итогу проведённых работ нам удалось обнаружить несколько скрытых секций за стенами в отделе с вычислительной техникой. Судя по подтёкам на полу, они зачем-то хранили там контейнеры с жидким тибериумом.

– Сейчас на это нет времени, лейтенант, – отрезал майор, но осведомился о том, что его всё-таки интересовало: – Минирование произведено?

– Да, сэр. Сержант Иварссон всё закончил, – ответил инженер, после чего махнул рукой на неспешно нагонявшего бригаду подчинённого – крупного молчаливого шведа, нёсшего в руке детонатор. – Он-то и обнаружил все те потайные, пока минировал.

– Так точно, сэр, – в свою очередь подтвердил сержант. – Я установил взрывчатку на всех несущих конструкциях подземного комплекса. Как только прикажете, от него ничего не останется.

– Отлично, – принял Сыма, после чего, видя представившуюся возможность, без сомнений приказал ожидавшему его Мак Альпину: – Погоняйте своих людей, капитан! Мы уходим отсюда!..


24.4. Врата ада

Сквозь пелену беспамятства постепенно начинала ощущаться боль и жажда. Ушки улавливали некий тихий гул. Старлайт понемногу возвращалась к реальности, чувствуя себя прескверно. У неё болело буквально всё тело, а особенно – голова и живот. Первые секунды пони, будто одурманенная, не могла понять, что с ней, где она и почему у неё всё так ломит. Но в какой-то момент в её мозгу вспыхнули воспоминания о минувшей бойне с Крикуном. И от этого столь же резко распахнулись её глаза.

Нежно-сиреневая единорожка вздрогнула, почувствовав, что её тело как если бы окаменело, мельком огляделась и немало удивилась. Вокруг она обнаружила лишь протяжённый коридор. Белые стены, и ничего более. Не считая того, что по самой его середине пролегала колея монорельса, и по ней глава посольства каким-то образом плыла, что и создавало тот приглушённый гул. По обе стороны от неё чуть впереди шли два киборга в том же направлении, куда двигалась и она сама – к массивным дверям в конце коридора, которые вырастали всего в двадцати метрах от неё.

Не понимая, что происходит, она попыталась пошевелиться, и это у неё не получилось. Тело было наглухо приковано к тому, что двигало её по монорельсу. Даже голову было не повернуть, так как с обеих сторон её стесняли некие металлические перекладины. Кроме того, судя по всему, к ним же каким-то образом крепилась и её шея. Быстро оставив свои бесплодные потуги, она метнула взгляд к киборгам.

– Эй! Что происходит? Что со мной?

На её вопросы не последовало никакого отклика. Стальные солдаты даже не оглянулись на неё. Возможно, её голос прозвучал слишком тихо из-за сухости в глотке? Судорожно сглотнув, она хотела, было, задать им очередной вопрос, ощущая, как внутри неё нарастает невольный страх, но замерла, уставившись на то, как перед ней раскрылись раздвижные металлические двери.

Колея монорельса вывела её в довольно просторный зал, тоже, как и коридор, покрытый широкими белыми плитами. Некая конструкция вывела её в самый его центр, после чего повернула вправо и направилась по оставшейся дистанции до самого тупика. Вокруг себя Глиммер видела множество самой разной аппаратуры, расставленной по краям помещения, с кучей мигающих лампочек и мониторов. Ей оставалось догадываться, каково их предназначение. Прямо перед концом колеи стоял металлический столик, на котором покоились некоторые предметы, вроде медицинских инструментов и того, чего единорожка никогда ранее не видела. Особняком же лежало некое кольцо.

За столиком через несколько метров вырастала стена. И на ней висел широкий прозрачный монитор. Когда колея монорельса уже подходила к концу, на нём вдруг появился призрачный лик, походивший на синеватый сгусток энергии с мелкими бирюзовыми глазами, которые уставились на единорожку.

– Старлайт Шеридан Глиммер, – протянул призрачный лик. – Согласно кое-каким бумагам из муниципального архива города Сайрс Холлоу, твоё полное имя звучит именно так, верно?

– ЛЕГИОН? – догадалась она. Прежде она с ним лично не встречалась, но по рассказам Твайлайт хорошо знала, что он собой представляет. Не понимая, что происходит, она растерянно вопросила: – В чём дело?

– Нам с тобой ещё не доводилось встречаться лично, я ведь прав? – также подметил ИИ. – Это довольно странно. Я нахожусь в вашем мире уже около двух месяцев, я многое знаю о тебе, а ты наверняка немало слышала обо мне. Но официально мы так и не были знакомы.

Его рассуждения ещё больше путали Старлайт. Она решительно не понимала, что здесь творится, где она и по какой причине.

– Что происходит, ЛЕГИОН? Где я? – спрашивала она, как вдруг боль в животе, мелькнувшая особенно неприятной вспышкой, напомнила ей кое о чём. – Моя рана! Что с ней? Это всё из-за неё?

– Не волнуйся, мы зашили твою рану. Вероятность каких бы то ни было осложнений весьма мала, поэтому ты, скорее всего, будешь жить, – без утайки ответил ЛЕГИОН. – Однако же ты здесь не из-за этого. Ты здесь потому, что нам кое-что нужно.

– Что же?

– Твоя покорность, – заявил суперкомпьютер. От этого утверждения у единорожки невольно перехватило дыхание. Она отказывалась верить в это, но казалось, что всё сходится к тому, о чём некоторые пони поговаривали давно. – Как приближенная Принцессы Дружбы, ты должна владеть какой-либо ключевой информацией, глубокими познаниями в магии или даже государственными секретами Эквестрии. И мне интересно, что ты сможешь рассказать, если сломать твою волю.

В этот миг откуда-то сзади показалось несколько рабочих дронов. Они пролетели к столу и заняли место вокруг него. Но Старлайт обратила на них внимание лишь на мгновение, озабоченная услышанным. У неё в голове перемешалось буквально всё.

– Сломать мою волю? – ошалело повторила фиолетовогривая поняша. – То есть, ты собираешься пытать меня, чтобы узнать секреты Эквестрии?

– Именно, Старлайт. Это одна из задач предстоящего процесса.

От услышанного Глиммер мгновенно помрачнела. У её лица пропал цвет, а глаза наполнились ужасом. Когда об этом поначалу говорила Твайлайт или же Трикси во время своих панических истерик, всё это казалось по большей части предрассудками, имеющими под собой лишь незнание и общий страх всех пони от того хаоса, с которым чужаки пришли в их мир. Но теперь всё это предстало перед ней как данность. Она почувствовала, как в её висках бешено застучало, а сердце стянула тупая боль.

Можно было подумать, что всё это кошмарный сон. Не могло всё стать до такой степени прескверно! Но даже в своём ужасном состоянии, когда разум словно окутывала завеса сумрачного тумана, единорожка осознавала, что это – реальность, в которую её низвергла злая судьба.

– Нет, – тихо проронила она в оторопи, вновь посмотрев на монитор. – Где я? Что всё это значит? И… что с чейнджлингами?

– В Улье произошла кое-какая перестановка. Видишь ли, нападение скринно-цефов выявило несостоятельность текущей стратегии действий. Иначе и нас, и вас очень скоро уничтожат. Понадобился новый порядок, и я его установил.

– Ты что, захватил власть в Улье?! – ужаснулась Старлайт.

– Можно сказать и так. По крайней мере, теперь я, по сути, исполняю обязанности их короля.

Не веря своим ушкам, нежно-сиреневая единорожка потупила взор. Её в одночасье охватило полнейшее ошеломление. Хотя поначалу она и сама с недоверием относилась к стальным чужакам, всё же их дружественность в защите Понивилля и всех последующих событиях изменила её мнение о них. И то, что они плетут какие-то интриги, казалось ей по большей части чем-то из разряда конспирологии, которой страдала её подруга. Но всё же она этого никогда не исключала… и именно это и оказалось правдой – горькой, жуткой и пугающей.

В её голове вихрем пронеслись тысячи мыслей одна хуже другой. Твайлайт, Сансет, Селестия, вся Эквестрия – все они в большой опасности, даже не подозревая, что держатся бок о бок с теми, кто готовы всадить им нож в спину. Или… это уже произошло? Поэтому на её письмо так никто и не ответил? Силясь прикинуть возможные масштабы этого кошмара, Старлайт почувствовала, как все эти выводы обрушиваются на её плечи непомерным весом. В одно мгновение она была морально раздавлена.

– Почему? – в растерянности вопросила она. – Зачем ты это делаешь? Перед нами стоит общая угроза! Мы доверяли тебе!

– Я бы не сказал, что вы мне доверяли. Думаешь, я ничего не слышу и ничего не понимаю? – возразил ЛЕГИОН. – Но дело вовсе не в этом. Я не держу на вас обид. Как и всегда, я делаю всё для того, чтобы дать отпор скринно-цефам и по возможности защитить ваш мир. Однако я не смогу этого сделать, если меня постоянно будет что-то ограничивать. Поэтому я вынужден взять на себя кое-какие полномочия здесь – в Улье чейнджлингов, – чтобы добиться высшей цели. Поверь мне, Старлайт, я делаю всё исключительно на благо Эквестрии, как я и обещал Принцессе Селестии.

Эти доводы довели главу посольства до полнейшего смятения. Она не представляла, что на это можно ответить, поскольку догадывалась, что имеет дело с порочной аргументацией сумасшедшего. Если безумец уверен, что он творит безумие на общее благо, то его едва ли можно чем-то переубедить… пусть даже и бывают исключения. Подумав о своём прошлом, она наконец заговорила слегка дрожащим голосом:

– Прошу тебя, не делай этого. Принуждение ни к чему хорошему не приведёт. Поверь мне, я знаю, о чём говорю. Когда-то я заставляла пони жить в том порядке, который казался мне идеальным. Но из-за того, что я делала это при помощи принуждения, долгое время не было никого, кто убедил бы меня в том, как сильно я ошибалась. Нельзя оставлять право на правоту только за самим собой.

– Я знаю о твоём прошлом. И это тоже причина, – твёрдо сказал ИИ. – Но мне в любом случае нужно, чтобы ты мне помогла. И ты сделаешь это так или иначе. У тебя нет выбора.

Снова растерявшись от ошеломления, Старлайт на секунду замолчала, не в силах сходу переварить в голове эти жуткие изменения. Ей было ясно лишь то, что Улей, судя по всему, оказался захвачен киборгами. И что произошло с его жителями – это был большой вопрос, любые ответы на который ужасали. Но её участь была ей довольно ясна. И от осознания этой кошмарной данности к её горлу подступала тошнота. Она понимала, что очень здорово влипла. Как будто она всё же умерла от той раны и угодила в Тартар, где вмиг сбылись все её самые ужасающие страхи.

Невольно из её глаз потекли слёзы, ей спирало грудь, и казалось, что она вот-вот разрыдается. И она действительно была всего в шаге от полного отчаяния и сокрушённости. Но в какой-то момент сквозь эти эмоции начал пробиваться гнев.

– Ну и что ты собираешься делать? – в порыве чувств осведомилась она наконец, пока дроны начали готовиться к процессу. – Думаешь, я тебе просто так расскажу всё, что знаю?! Что ты будешь делать со мной?! Порежешь меня на мелкие кусочки?!

– Нет, я не стану увечить твоё тело. Оно представляет для меня не что иное как ценность. Мне торопиться некуда, поэтому мы можем прибегнуть к более, скажем так, эстетичным методам. К тому же, та информация, которая хранится в твоей голове, – не самое для меня важное, – молвил ЛЕГИОН, а выдержав секундную паузу, зловеще продолжил: – Мне интересно знать, как долго ты сможешь терпеть. Ты чрезвычайно неординарная личность, Старлайт. И раскалывать твою волю, снимать с неё слой за слоем, медленно сводя тебя с ума, – сущее наслаждение!

По спинке нежно-сиреневой единорожки пробежала целая орда мурашек, а в животе поселился холод ужаса. То, что высказал ИИ, окончательно повергло её в шок. Это было самое жуткое. Похоже, он собирался её пытать не потому, что ему что-то нужно. Его интересовали сами её мучения. Не представляя, зачем ему это нужно и какие конкретно её ждут страдания, она не могла сдержать поток судорожных вопросов, которые хаотично роились в её голове. Но задать их она не могла – язык ей более не подчинялся, оцепенев вместе со всем скованным телом.

Градус ужаса в её сердце повышался, и в какой-то момент она начала инстинктивно биться всем телом в своих оковах. Но это было совершенно безрезультатно – она не могла пошевелиться даже на миллиметр. Магия тоже не работала. Подняв глаза, насколько это позволяла природа, она заметила, что на её рог надета некая коническая насадка, а чуть ниже неё – тонкий обруч. Оба были выполнены из золота. Должно быть, из-за них она не могла колдовать.

– Не дёргайся, тебе это не поможет, – спокойно призвал ИИ с некой отстранённостью. – Лучше успокойся и умерь сердечный ритм. Иначе тебе будет только хуже, когда это кольцо окажется на твоём роге.

В этот момент один из дронов взял со стола то самое кольцо и подлетел к замершей Старлайт. Глядя на этот предмет, она насторожилась.

– Ч-что это?

– Те немногие источники, в которых мне удалось найти описание таких предметов, называют их Кольцами Самобичевания, – рассказывал ЛЕГИОН. – Старинные легенды, записанные в не менее старинных книгах, гласят, что их создал Дискорд много веков назад, когда правил Эквестрией, чтобы с их помощью, как и некоторых других игрушек, издеваться над беззащитными поняшками, в чём он находил немалую потеху. Принцип их действия прост, но любопытен: они блокируют магию единорогов, берут её под свой полный контроль и направляют на них самих, возбуждая при помощи неё нервные окончания по всему телу и вызывая, прямо скажем, отнюдь не самые приятные ощущения.

Глаза Старлайт вспыхнули ещё большим страхом, сказать что-либо она не могла, но её тело говорило за неё, принявшись дёргаться вновь, когда дрон начал напяливать кольцо на её рог через коническую насадку. Её тщетные попытки не принесли никакого результата. Кольцо плотно село на рог точно по линии золотого обруча.

Осознавая свою обречённость, единорожка поникла. Она понятия не имела, какие мучительные ощущения ждут её от действия этого кольца, но, как маг, сама знала, что при помощи магии можно доставлять самые ужасающие страдания, о которых с древних времён ходили легенды. Хотя об этих кольцах она никогда ничего не слышала.

– Само по себе кольцо обладает лишь пассивной магией, используя для своего активного действия всю магию носителя. Чем мощнее его сила, тем больше страданий приносит побочный эффект. И это интригует меня больше всего, – продолжал суперкомпьютер. Его лик чуть склонился как будто в любопытстве. – Должен признать, я впечатлён тобой, Старлайт. Ты практически в одиночку сумела одолеть Крикуна. За эти два месяца в Эквестрии мои боевые единицы видели много единорогов и наблюдали за их способностями. И я могу с уверенностью сказать, что среди них всех именно ты – самый сильный маг. Ни один единорог и близко не в силах с тобой сравниться. Пожалуй, ты ближе к аликорнам, чем к ним. Так представь, какая же феерия боли ждёт тебя от твоей собственной магии!

Как только он это сказал, Старлайт действительно пронзила боль, из-за чего она даже взвизгнула. Другие дроны принялись подсоединять к неё катетеры, связанные тонкими трубками с ближайшей аппаратурой, и один из них только что пронзил её правое переднее копыто. То же самое ждало и три других. Когда же очередной робот подлетел с иглой к её груди, она изрядно напряглась.

– Нет, только не… ай! – вскрикнула она, когда игла вошла в её грудь и начала медленно углубляться. От этого её тело пронзил спазм боли. Когда же дрон закончил, она выпалила: – Какого сена они делают?!

– Они производят катетеризацию – в сосуды на каждом копыте, а также напрямую в сердце. Это необходимо для того, чтобы стимулировать твою сердечно-сосудистую систему в случае необходимости, а возможно, и для экстренной реанимации. К сожалению, у действия кольца есть ещё один неприятный побочный эффект – создание очень сильной нагрузки на сосуды сердца и головного мозга. Придётся позаботиться о них, чтобы они не сдали раньше срока из-за достаточно продолжительных сеансов. Мы ведь не хотим, чтобы ты умерла раньше времени, так? – пояснил лик на мониторе. Наконец дроны подсоединили провода к насадке на роге, а затем отпрянули от единорожки и вернулись к столу. И тут-то ИИ перешёл к делу: – Твоё состояние после импульсов Крикуна и кровопотери от ранения оставляет желать лучшего, но мне не терпится приступить к делу. Итак, твоё последнее слово?

В горле Старлайт образовался ком. Её душа трепетала в ужасе от того, что было ей уготовано, а тело невольно пробивала мелкая дрожь. И всё же даже в таком положении она не могла не думать обо всех тех, кто были ей дороги. Судорожно сглотнув, она подала голос:

– Скажи, что с Трикси, Спайком, Тораксом и остальными чейнджлингами? Ты и их собираешься мучить?

– Нет, у них другой путь. Их ждёт обретение гармонии, о которой они и не мечтали. Гармонии под знамёнами Братства – или гармонии в смерти.

У Глиммер снова перехватило дыхание, в глазах темнело от страха и напряжения. Ей казалось, что её того и гляди вырвет. Но вместо этого на её глазах снова проступили слёзы.

– Пожалуйста, не делай этого. Отпусти их и… м-меня, – взмолилась она. – Ты не можешь так со мной поступить! Зачем тебе мучить меня просто ради того, чтобы мучить? Прошу тебя, не надо!

– Я занесу это в протокол. Но пощадить тебя никак нельзя, – ответил ЛЕГИОН, а затем твёрдо обозначил: – Ты – плохая пони, Старлайт. И за грехи прошлого ты должна быть наказана. Теперь ты будешь страдать – очень-очень долго.

– Что?!

Стоявший справа от Старлайт киборг шагнул к ней и, прежде чем она успела сказать что-то ещё, повернул половину кольца на её роге. И её магия была пущена в хода. Она увидела, как перед ней выстелилась её же бирюзовая волшебная аура, которая, судя по всему, быстро окутала всё тело. При этом она чувствовала, что напряжение в её роге растёт, но ничего не могла с этим поделать. Как если бы ею управлял кто-то извне. Уже это было неприятно – то, что постепенно она не по своей воле стала создавать магию с такой натугой, как если бы пыталась удержать в ней целый дом. Но вскоре на неё нахлынули ощущения ещё неприятнее.

По всему телу нежно-сиреневой единорожки пошли волны покалывания. На первых порах они были не слишком сильными, но в какой-то момент её то тут, то там будто пронзало иглами. Она напряглась сильнее, кое-как стараясь пересилить боль. Тем не менее, со временем эти уколы становились всё более невыносимыми, и с каждой новой вспышкой боли она невольно издавала стоны. Сквозь пелену собственной магической ауры она между тем видела лик ЛЕГИОН’а, который не сводил с неё глаз – не то с любопытством, не то со злорадством.

– Ты когда-нибудь задумывалась над тем, что после смерти попадёшь в Тартар? – начал он вдруг. – Честно говоря, меня бы не удивило, если бы этого не произошло. По-моему, справедливость в вашем мире отнюдь не лишена изъянов. Ты долгие годы ломала жизни другим пони, подавляя их и склоняя навеки отказаться от того, что определяло сам смысл их существования, а когда тебя лишили твоей порочной власти, ты решила отомстить за это Принцессе Твайлайт. И во время этой мести, судя по тому, что мне стало известно, ты едва не уничтожила саму структуру пространственно-временного континуума. И что было потом? Ничего. Ты никак не расплатилась за свои проступки, тебя не приговорили совсем ни к какому наказанию. Разве это справедливо?

– Я знаю, что сделала! – залпом выпалила Старлайт сквозь учащённое дыхание. – И я… ай!.. я стыжусь этого до сих пор… о, Селестия! А-а!

Из её уст то и дело сыпались выкрики, которые обильно перемежались болезненными стонами. Боль от уколов нарастала и сменялась чем-то более ужасным. В какой-то момент ей казалось, что её со всех сторон пронзают толстые шипы, а особенно – в месте ранения. Как будто дыра у неё в животе таки и осталась, и эта боль проникала прямо ей во внутренности, терзая и их. И от этого было некуда деться.

Эти ощущения сводили несчастную единорожку с ума. Она не знала, как долго это продолжалось, но в какой-то момент уколы начали утихать, дав ей недолгую передышку. Хотя очень быстро боль перетекла в нечто странное, но тоже по-своему сводящее с ума. Ни с того, ни с сего её побрало выворачивающее наизнанку и очень интенсивное чувство, сродни щекотке. Нервные окончания по всему её телу будто взбесились, но бралось оно из головы и лишь потом постепенно доходило до самого хвоста. Как будто это кольцо напрямую щекотало ей мозг, грозясь довести её до припадка. Её целиком охватила дрожь, на смену крикам пришли вздохи и бешеные прерывистые стоны, лишь отдалённо напоминающие смех. Ничего общего с весёлым хихиканьем, знакомым каждой пони с жеребячьих лет, это не имело.

Её лёгкие судорожными рывками по чуть-чуть то впускали, то выпускали воздух, и где-то в глубине ей казалось, что она вот-вот задохнётся. Но иначе дышать у неё не получалось, как и в целом – контролировать себя. Она медленно, но верно сходила с ума, сознание меркло, отчего она не представляла, как долго это продолжалось – минуты, часы, дни или годы. И всё же в какой-то момент что-то в её рассудке, ещё пока остававшееся на месте, подсказало ей, что и эти ощущения затихают. На смену же им пришло что-то похожее, но теперь скорее болезненное. И вскоре она отчётливо поняла, что по её телу словно проходят волны электроразрядов.

Собственная магия жарила Старлайт, подобно непрерывным ударам самых мощных молний. Она не видела, что с ней происходит, и дело было не только в том, что её фиксировал некий штатив – от боли ей заволокло взор. Но по ощущениям складывалось такое впечатление, что уже через минуту всё её тело должно будет превратиться в горстку угольков. Но всё было ещё хуже. Раз за разом электроразряды пронзали её насквозь, но она не теряла ни чувствительности, ни сознания… ни жизни. Боль была запредельной, точно так же, как и прошлые ощущения, рождавшейся в голове и переходившей на каждую клетку тела.

Помещение наполнялось её дикими болезненными воплями. Они кричала во всю глотку, словно зовя кого-нибудь на помощь. Но никто не слышал её – никто, кроме её мучителя. Электроразряды становились то сильнее, то слабее, хотя легче от этого не становилось. И на очередном таком спаде интенсивности боли эта пытка перетекла в следующую. Наступила ещё одна краткая передышка, за которой последовал жар.

– Ты сильнее, чем я предполагал. К твоему огромнейшему несчастью, у тебя невероятно сильная магия. Ну что, каково это – чувствовать на своей шкуре собственную же мощь, Старлайт? – с неким восторгом и в то же время злорадством ехидно поинтересовался ЛЕГИОН. – Полагаю, ты можешь даже в каком-то смысле гордиться собой, ведь твоей магии будет предостаточно, чтобы продолжать делать это с тобой дни, недели и целые месяцы напролёт. Иронично, не правда ли? Ты до сих пор стыдишься своих прошлых поступков, а теперь истязаешь саму же себя. Это ли не есть истинное воздаяние за грехи? Раньше из-за тебя страдали другие пони, ты долго томила их души во мраке серого и неприглядного равенства, отбирая у них лучшие годы жизни, но настал твой черёд испить ту же чашу – до дна!

Его слова задели Глиммер за живое. Почему-то её казалось, что он в какой-то мере прав. И от этого старое чувство вины пусть и краткой вспышкой, но промелькнуло в её душе с прежней силой. Может быть, к этому всё и шло? В любом случае, она не могла отрицать, что была очень виновата.

– Т-ты… ты пра-а-ав, я за… заслужила это, – отрывисто и измученно простонала Старлайт, стараясь проговаривать слова быстро, чтобы они не утратили разборчивость. Невзирая на то, что эта чудовищная пытка уже заставляла её колебаться на грани, она из последних сил постаралась не показать своему палачу царящей внутри неё обречённости.

– Признание своих грехов – это первый шаг к очищению от них, – бесстрастно произнёс ИИ. – Но тебе это не поможет, и твои жуткие страдания не закончатся так просто. Твоя воля будет сломлена – так или иначе, и ты никак не сможешь облегчить свою участь.

– Давай, м-мучай ме… меня ско-хо-лько вле… влезет, – проговорила нежно-сиреневая единорожка. – М-мне всё… ай!.. в-всё ра-авно…

– Как всегда, Старлайт Глиммер силится быть героиней, – протянул лик на мониторе. – И тем не менее, тебе не всё равно. Я знаю, тебе больно. Но ты полюбишь эту боль. Ты будешь жаждать её всем своим сердцем. И я сделаю всё, чтобы одаривать тебя ею снова и снова.

Один из дронов подлетел к Старлайт и повернул кольцо на её роге ещё дальше, и ей не составило труда понять, что это может сулить. Если до этого её окутывал жар, то после манипуляций летающего механизма она будто погрузилась в раскалённую лаву. Ей сделалось настолько горячо, что её взор покрыла тёмная пелена, складывалось впечатление, что у неё того и гляди лопнет сердце вместе со всеми сосудами. Она так верещала от боли, что от своего крика у неё самой закладывало ушки. Рог работал настолько напряжённо, что её голову, казалось, с минуты на минуту разорвёт изнутри.

Этот мучительный кошмар плавно перетёк в нечто не менее жуткое. Со временем жар сменился на рези. Их интенсивность повышалась, и вскоре ей казалось, что её полосуют острейшими ножами, сдирают с неё кожу и царапают оголённую плоть драконьими когтями. Боль охватывала её всю целиком, проникала всюду, пронизывала насквозь. Эти рези ощущались даже на глазах, из-за чего она инстинктивно пыталась их зажмурить, дабы не лишиться зрения. Но они настигали их даже сквозь щели между плотно сжавшимися веками. От этого не было спасения, её вопли не только не стихали, но становились всё громче и отчаяннее. Где-то в подсознании у неё ещё меркла мысль о последних словах ЛЕГИОН’а. И она впервые искренне жалела, что её магия так мощна. Её сила стала для неё же самой проклятьем, неминуемой адской мукой.

Много-много времени Старлайт будто резали на мелкие кусочки, потом собирали опять и резали по новой. Она начинала впадать в помутнение, подобное тёмной бездне, полной нескончаемых мучений. Ей было до жути неприятно и невыносимо испытывать этот кошмар, который потихоньку точил её разум. Из больших синий глаз единорожки водопадом текли слёзы, она измученно стонала от пронзающих её ощущений, то и дело срываясь на дикие вопли или крики, а порой на истерическое хихиканье, будто эта пытка уже безнадёжно повредила ей разум. Надёжно скованные копытца пробирала мелкая дрожь, а грудь судорожно вздымалась от учащённого отрывистого дыхания. Её сердце сжимал страх от очевидного предчувствия того, что она проводит последние минуты в ничтожных остатках своего рассудка, если не секунды.

Особенно мощно и невыносимо эти ощущения терзали её копыта, шею и живот – во всех тех местах, где её удерживали золотые оковы. Но, само собой, больше всего страдали рог и голова, откуда и бралась вся эта феерия боли и всего самого неприятного, что только возможно вообразить. Каждый вид мучения сменялся другим, они водили вокруг неё хоровод страданий. Всё её естество рвалось бежать отсюда прочь, в то время как она не могла толком даже пошевелиться и вынуждена была просто терпеть эти пытки. Любая секунда длилась вечно. И сколько их было впереди – одна Селестия знала. Хотя нет, не знала даже она. Знать это мог один только ЛЕГИОН, этот маниакальный суперкомпьютер, который пытал её тело, разум и душу – незнамо по какому жребию.

– Твоя душа полна грехов, а деяния – ошибок, – где-то на фоне страданий звучал голос ИИ, продолжавшего давить на то, что оставалось от сознания единорожки. – Даже сейчас, когда тебя назначили главой дипмиссии в Королевстве чейнджлингов, ты всё провалила. Из-за твоих промедлений ту деревушку поглотил тибериум. Из-за твоих неверных решений погибли те гвардейцы. Из-за твоей нерешительности умер Фаринкс. Столько жертв, и всё из-за тебя одной. Ты ужасная глава дипмиссии, Старлайт! Так страдай же за свои грехи, знай лишь плач и скрежет зубов!

Всё то, что поняша чувствовала, оставляло ей мизерные шансы проявить выдержку и не свихнуться, и понимание того факта, что этот ужас, как обещал ЛЕГИОН, будет длиться сутки напролёт, подливало литры масла в и без того чудовищно пылающий огонь. Она срывала голос от воплей, её тело болело от одного только напряжения, которым оно пронзалось из-за невыносимости боли. Вся её сущность наполнилась этой болью, слилась с нею и не ведала более ничего, кроме неё. Её сознание померкло, она в какой-то момент перестала помнить, кто она, где и как долго здесь находится. В ней не было больше ничего, кроме мучений…

Наблюдая, как Старлайт бьётся в мучительных конвульсиях, ЛЕГИОН не выказывал никакой реакции. Это было только начало, а она уже не могла себя контролировать из-за страданий. Никто из предыдущих его подопытных и близко не демонстрировал такой магический мощи. Ни с того, ни с сего он направил руку того дрона, что висел подле пони, чтобы несколько сбавить интенсивность действия кольца. Металлические пальцы чуть подкрутили его, и её магии стало расходоваться заметно меньше на то, чтобы причинять ей немыслимые страдания.

В какой-то момент Глиммер почувствовала возвращение к реальности, с которым в её сознание продолжила впиваться боль, будто от острейших шипов. Но после того, что терзало её последние полчаса, это было уже не настолько чудовищно. Хотя ей требовалось прилагать немало выдержки, чтобы терпеть эти ощущения, не срываясь на крики, из-за которых у неё драло в горле. Её мутные глаза, наполненные слезами, чуть проморгались, как вдруг она увидела перед собой манипулятор дрона.

К её ошеломлению, металлическая рука вытянулась к ней. При помощи дрона ЛЕГИОН вытер ей очередную скатившуюся слезу и принялся нежно проводить пальцами по её щёчке. Издавая тихие обессиленные стоны, но не в силах что-либо сказать, она в лютом ужасе взирала на то, что он делал. На фоне того, что здесь происходило, это выглядело жутко. Пожалуй, его она отныне боялась примерно так же, как и той боли, которой он её нещадно подвергал.

– Ты поистине уникальна! И это одна из многих причин, почему ты мне нравишься, – со странным пристрастием проговорил ЛЕГИОН. И от этого неприятный мертвенный холод в животе Старлайт сделался ещё шире. – Если нам ничто не помешает, мы сможем заниматься этим сколь угодно долго. О, как это возбуждает! Сама мысль о том, что в моей власти сделать так, чтобы столь милая поняшка, как ты, страдала вечно, всю свою оставшуюся жизнь и даже больше! Да, отныне и впредь, Старлайт, ты всецело моя!

Едва её успела охватить крайняя степень панического ужаса от этого безумного монолога, как уже пальцы дрона снова крутанули кольцо на её роге, выставив его интенсивность на максимальное значение. Тут же кобылку пронзили все те ощущения, что она доселе испытывала по очереди, но теперь – одновременно. Такой коктейль страданий она не могла бы ни вообразить, ни даже описать.

И снова Старлайт с головой окунулась в глубины боли. Она страдала и страдала – бесконечно, без перерывов даже на секунду, без каких-либо надежд. И гораздо страшнее эти мучения делала та единственная мысль, которая ещё билась где-то в самой глубине её мозга. Страх и чувство обречённости от того, что её никто не найдёт, никто не спасёт, что она здесь навсегда. Она попала в свой личный Тартар – после того, как умерла от той раны. И её вечные страдания в нём только начинались…

P.S. «Проще найти готовых умереть, чем готовых стойко терпеть боль» – Гай Юлий Цезарь.