Селестия

Раскаяние

Солария с наслаждением растянулась на диване, стоявшем у окна в ее комнате, потягивая теплый напиток, который Смарт Куки назвала "какао". Этот напиток, вместе с тортом и еще кое-какой едой простолюдинов, за последнюю пару недель стал чем-то вроде порока замаскированного аликорна.

"Я лишь делаю это для того, чтобы не вызывать у смертных подозрений, – напомнила она себе, делая очередной глоток из своей кружки. – Когда придет время, я с легкостью забуду об этих привычках. Но не сегодня".

Псевдоединорожка насладилась теплом, разлившимся по ее телу после еще одного глотка, и посмотрела на сидевшую перед ней кобылку.

Покрытое шрамами лицо Лулу было по большей части скрыто капюшоном, но Соларии без труда удавалось увидеть буквально написанное на нем напряжение. Миг спустя это напряжение сменилось озарением, затем воодушевлением, и она произнесла:

– Это…

Бам!

Едва заметная улыбка коснулась губ Соларии, когда Лулу исчезла из комнаты. Сделав очередной глоток какао, она вернула свой взгляд к книге, которую читала до этого.

"Работа Старсвирла… удивительна. Полученные им результаты абсурдны, но все же лежащая в них логика весьма заманчива. Я бы даже сказала, неотразима".

Из коридора донесся быстрый перестук копыт, и, распахнув дверь, в комнату влетела Лулу.

– Это телепор...

Бам!

Солария даже не подняла своего взгляда на кобылку, которая вновь со вспышкой исчезла. Размышления вновь с головой поглотили ее, в то время как она продолжила читать книгу.

"Старсвирл предполагает, что населяющие этот мир пони способны влиять на него посредством магии, и, в свою очередь, также быть объектами влияния со стороны мира. Он считает, что эти "Элементы" представляют собой их истинную природу, и приводит процветание деревни в качестве доказательства того, что пони способны достичь "Гармонии" и стать чем-то гораздо большим".

Раньше, до того, как Солария пришла в скрытое сообщество, она бы попросту отмахнулась от подобных умозаключений. Еретический текст был бы сожжен, а глупец-автор стал бы очередной статуей в ее саду. Но вот теперь…

Перестук копыт вновь прозвучал в коридоре, и из-за дверного проема показалась Лулу.

– Те…

Бам!

"Старсвирл полагает, что мир является отражением его обитателей, и наоборот. Когда улучшается что-то одно – улучшается и другое", – поняла она, и порыв сжечь эту книгу на месте был сдержан лишь одним-единственным вопросом: что, если он прав? Сама идея того, что нечто столь монументальное избегало ее взора, дала пищу философским размышлениям о двух взаимно влияющих друг на друга сторонах. Занятная цитата о курице и яйце промелькнула у нее в голове, однако была прервана вежливым стуком по дверному косяку.

– Добрый вечер, Санни, – произнес Старсвирл, проходя внутрь. – Вижу, мои старые заметки действительно заинтересовали тебя. Я надеюсь, это не отрывает тебя от обучения Лулу.

– Не глупи, Старсвирл. Я обучаю ее прямо сейчас.

Перестук копыт дальше по коридору возвестил об очередном возвращении кобылки. Слегка запыхавшись, она произнесла:

– Почему оно…

Бам!

– Обучаешь? – переспросил единорог, во взгляде которого читалось одновременно и подозрение, и веселье.

– Именно, – ответила Солария, отпив какао. – Она впитывает знания как губка, так что я решила научить ее определять природу заклинания, не используя свою собственную магию. Все, что требуется – это простое наблюдение, а не сложная формула.

Лулу показалась из-за дверного проема и прокричала:

– Я…

Бам!

– Простое наблюдение? – повторил Старсирл, в голосе которого явно слышалось "я тебе не верю, но все же пойду у тебя на поводу". Потерев подбородок копытом, он слегка прищурился. – Должен признать, чары наложены весьма хитроумно. Думаешь, она сможет сообразить, что их активирует?

Солария перевернула страницу одолженной книги.

– Я более чем уверена, что ей удастся разобраться с параметрами заклинания. У нее даже получилось просидеть на одном месте целых пятнадцать минут, прежде чем она активировала его в первый раз, – оторвавшись от чтения, она обиженно посмотрела на единорога. – Неужели ты обвиняешь меня в том, что я вложила в этот тест некий злой умысел?

Перестук копыт вновь донесся из коридора, хотя в этот раз он сменился с бешеного галопа на более умеренный темп. Показавшись из-за угла, Лулу спросила:

– Как оно…

Бам!

– Я бы никогда не стал обвинять тебя в подобном, Санни, – произнес Старсвирл, закатив глаза. – Но более мелочный пони мог бы заподозрить, что это – расплата за тот случай, когда Лулу сказала тебе, что острая горчица является особой помадкой для торта. Или когда она обсыпала твою шкурку мукой как раз перед тем, как ты пошла в ванную. Последние дни ты находилась прямо в центре внимания нашей юной проказницы, так что более мелочный пони тут же увидел бы в происходящем твой реванш.

– В таком случае, мне стоит быть благодарной, что ты не являешься подобным пони, верно? – спросила Солария, пригвоздив жеребца таким взглядом, который заставлял иных смертных съеживаться от страха.

Перестук копыт и тяжелое дыхание прервали их разговор, и появившаяся из-за угла Лулу вошла в комнату.

– Я начинаю…

Бам!

Беспомощно усмехнувшись, Старсвирл поправил свою шляпу таким образом, чтобы она скрывала его глаза.

– Должен отдать тебе должное, ты умудряешься удерживать ее интерес. Она ни разу не жаловалась на проводимые тобой уроки, что мне удавалось поддерживать лишь в течение первых двух дней, – вздохнув, он вышел в коридор. – Я буду внизу со своими исследованиями. Если потребуется помощь – просто позови.

Солария кивнула и затем вернулась к зависшей перед ней книге.

"То, что я чувствую – это удовлетворение от ценного урока, который я сейчас преподаю, – подумала она, продолжая мысленно подсчитывать, сколько раз Лулу снова и снова попадала во все ту же ловушку. – Лулу находит великое удовольствие в обучении меня жизни простолюдинов. Так неужели то, что мне также нравится обучать ее – плохо?

Час проходил за часом, и галоп Лулу сначала сменился трусцой, а затем неспешным шагом. На часах было уже за полночь, когда она, наконец, предоставила правильный ответ.

– Буквы… первого слова… количество слов… телепорт, – произнесла она, тяжело дыша и широко улыбаясь,

– Очень хорошо! – похвалила ее замаскированный аликорн. – Итак, что ты узнала?

Лулу потребовалась минута на то, чтобы отдышаться.

– Что, разыгрывая кого-то, я не должна оставлять никаких улик, которые могут привести ко мне? – медленно протянула она без капли раскаяния.

– Отчасти, верно, – согласилась Солария и закрыла книгу. – Тебе также надо научиться более осторожно подходить к выбору цели. Старсвирл лишь махнет копытом. Кловер отчитает. Смарт Куки лишит тебя сладостей на неделю, – на ее лице появилась мстительная ухмылка, и, как аликорн надеялась, она также передалась и ее голосу. – Я же предпочитаю свести счеты. Мы поняли друг друга?

– Да! Я обещаю, что впредь ловить меня будут лишь те пони, которые слишком взрослые для проведения розыгрышей! – провозгласила Лулу и захихикала, когда ее наставница закрыла лицо копытом. Однако несколько секунд спустя ее смех сошел на нет, и она осела на пол. – Санни, ты не против, если я посплю сегодня у тебя? Я не уверена, что смогу добраться до своей комнаты.

Солария приподняла бровь, но затем со вздохом сдалась.

– Я не против. Книги Старсвирла весьма увлекательны, так что я, вероятней всего, вовсе обойдусь без сна. Можешь занять мою кровать, если… что ты делаешь?

Вместо того чтобы направиться к находившейся в углу простой койке, кобылка подошла к дивану и запрыгнула на него. Пристроившись рядом с Соларией, она пригвоздила псевдоединорожку взглядом широко раскрытых глаз из-под своего капюшона.

– Свирли порой проводит всю ночь напролет, занимаясь своими исследованиями, а я никогда не могу заснуть одна. Можно я посплю рядом с тобой? Обещаю, я не буду тебе мешать.

"Что за магия в этом… этом принуждении? – мысленно изумилась Солария, обнаружив, что не может оторвать взгляда от молочно-белых глаз. – Я не чувствую никакого колдовства, но в то же время я не могу сопротивляться!"

– Пусть будет так… но я должна настоять на том, чтобы ты убрала свой плащ. В ходе сегодняшнего занятия ты весьма сильно пропотела под ним, и мне не кажется, что его хоть раз стирали. За все время его существования.

Колебание отчетливо читалось на лице потупившей взор Лулу.

– Х-хорошо, – согласилась она, и ее голос был немногим громче шепота. Магия развязала завязки, и потрепанная одежда сложилась в воздухе, после чего легла возле одной из ножек дивана. Теперь, когда все проблемы были решены, кобылка прижалась к Соларии и медленно закрыла глаза.

"Это первый раз, когда я вижу ее без плаща, – осознала та, и чем дольше она смотрела на Лулу, тем сильнее становилась ноющая боль у нее в груди. Шрамы на лице и глазах кобылки были самыми заметными, но далеко не единственными. Следы ожогов шли от рога к ушам, а также вдоль передней стороны ее шеи и ног. – Эти ожоги не могли быть нанесены в ходе несчастного случая, слишком уж они равномерны. Их причиной, скорее всего, была… магическая энергия, – единорожка вздрогнула во сне, и Соларии едва удалось подавить порыв обнять ее передней ногой. – Будь проклято твое принуждение, Лулу! Однажды я выведаю у тебя секрет этой способности!"

Несмотря на все ее попытки продолжить изучение работы Старсвирла, взгляд замаскированного аликорна каждый раз снова и снова возвращался к прижавшейся к ней юной кобылке. Ее уцелевшая шкурка была небесно-голубого цвета, а на боку виднелась метка в виде полумесяца. Грива и хвост единорожки были светло-серых оттенков, и ее волосы были совсем спутаны из-за плаща. Ей потребовалась вся сила ее воли, чтобы не прижать Лулу поближе, и потому она решила сосредоточиться на ее ожогах.

"Если ответственный за это магистр все еще жив, то моим первейшим приоритетом по возвращении на трон будут его поиски. Я хочу лично высказать ему всю величину своего недовольства", – решила Солария, и, захлопнув книгу, прикрыла глаза. Прошло уже несколько недель с тех пор, как она уделяла внимание изобретению необычных методов казни, и сейчас у нее было невероятно сильное желание вновь вспомнить каждый из них во всех деталях… но ее мысли снова и снова возвращались к той кобылке, что лежала рядом с ней.

Вздохнув, Солария вновь открыла глаза и посмотрела на Лулу.

"Целью моих уроков было подготовить ее к службе в качестве проводника моего гнева, но она неправильно поняла мои намерения. Ей надо осознать ту роль, что я для нее приготовила, – пришла она к выводу. Один за другим в ее голове начали возникать планы по тому, как именно эта цель может быть достигнута, но каждый из них превратился лишь в обрывки туманных мыслей при виде того, как кобылка уткнулась покрытым шрамами лицом в шкурку своей старшей подруги. – Возможно… возможно это может подождать," – решила Солария, сдавшись, наконец, порыву обнять единорожку.

Спустя некоторое время замаскированный аликорн почувствовала первые лучи появившегося из-за горизонта солнца. Теплый свет начал постепенно заполнять комнату, и все, что она хотела делать – это продолжать сидеть, наслаждаясь утренним солнцем. Лулу же повернулась, пытаясь устроиться поудобней. Очевидно, ей это не удалось, и кобылка, сев на диване, сонно потянулась. Но миг спустя ее глаза широко распахнулись, и она, замерев, медленно повернулась к окну и восходящему солнцу.

И тогда она закричала.

Свалившись кубарем на пол, кобылка галопом помчалась прочь от окна и столкнулась с противоположной стеной. Этот удар заставил ее покачнуться, но она быстро пришла в себя и начала отчаянно молотить копытами по стене. Ее крики продолжались до тех пор, пока в комнате не появился Старсвирл.

Заклинание телепортации престарелого единорога по своей мощи на порядок превосходило силу маленькой ловушки Соларии, а его избыточная магия заставила оконное стекло пойти трещинами и отодвинула всю мебель на несколько шагов.

– Лулу! Ко мне! – прокричал Старсвирл, и миг спустя его ноги поймали помчавшуюся в направлении его голоса кобылку. Единорог начал напевать ей колыбельную, и ее всхлипывания, слегка приглушенно доносившиеся через плащ, постепенно сошли на нет.

На лице жеребца застыло нечитаемое выражение, в то время как он посмотрел сначала на окно, а затем на лежавший возле дивана свернутый плащ. В следующую секунду шторы окутались ореолом его магии и закрылись, а предмет гардероба плавно полетел к нему.

– Ш-ш-ш, Лулу, ты в безопасности. У меня есть твой плащ, – прошептал он.

– Ч-что это за плащ? – спросила кобылка откуда-то из глубины накидки Старсвирла.

– Это волшебный плащ, – ответил престарелый жеребец, укутывая Лулу в потрепанную временем ткань. – Он зачарован так, чтобы оберегать тебя. Обещаю, до тех пор, пока ты его носишь, никакого вреда тебе причинено не будет, – обняв кобылку напоследок, Старсвирл отпустил ее.

– О-обещаешь?

– Обещаю.

Из-за двери раздался стук и беспокойный голос Куки.

– У вас там все хорошо? – взволнованная кобыла приоткрыла дверь, и молча обменялась взглядом со Старсвирлом. – Лулу, дорогая, почему бы тебе не спуститься вместе со мной на кухню? Я испекла хлеб с корицей и мы даже можем достать немного масла тебе для тоста, – предложила Куки и с теплой улыбкой вышла в коридор вместе с кобылкой.

Дождавшись, пока дверь закроется, Старсвирл заговорил, все еще стоя спиной к Соларии:

– Мои извинения, Санни. Я надеялся, что нам никогда не придется проходить через этот разговор, но теперь у нас нет выбора.

Замаскированный аликорн за все это время так и не сдвинулась с места и сделала судорожный вдох, только сейчас осознав, что задерживала дыхание.

– Что… что послужило причиной этого? Я не могу вспомнить ничего, что могло бы вызвать подобный ужас.

Медленно и глубоко вздохнув, Старсвирл начал свой рассказ.

– Все началось в ходе инцидента с Доунбрейкером… – жеребец резко оборвал себя и неловко усмехнулся. – Прости. Большинству живущих здесь взрослых известно, что произошло, но ты, возможно, слишком молода для того, чтобы знать это.

– Я не могу сказать, что термин "Доунбрейкер" мне известен, – честно ответила Солария, любопытство которой подавило негодование от оценки ее возраста по внешнему виду.

Старсвирл кивнул, и прошло еще несколько секунд тишины, прежде чем он заговорил вновь:

– Доунбрейкер был магистром, который невероятно быстро продвигался вверх в иерархии аристократии, несмотря на свой возраст. Его талант управленца был сравним лишь с его магическими способностями, и многие пророчили, что принадлежащий его отцу титул Верховного Мага перейдет именно к нему. К несчастью, Доунбрейкер был членом довольно… радикальной группы магистров.

– Он часто встречался с коммандером Тайфуном, лидером ревнителей, и, если верить слухам, он также связывался с влиятельными представителями касты рабочих. Говорят, Доунбрейкер планировал претворить в жизнь множество реформ, которые предоставили бы значительные послабления для рабочих и установили бы гораздо более строгий надзор и ответственность для магистров и ревнителей, – продолжал свой рассказ Старсвирл. Эмоцию, что отразилась на его лице, Соларии ни разу не доводилось видеть прежде, и с каждым новым словом она проступала все сильнее и сильнее. – Эти планы могли принести ему всеобщее порицание и утерю социальной позиции… но затем у него родилась дочь.

– Лулу? – спросила Солария, и Старсвирл кивнул в ответ.

– Тебе уже известно, сколь выдающиеся у нее способности. Простой телекинез в три года, базовые чары – в четыре. В четыре! Я в шесть-то лет едва мог справиться с заклинанием освещения. Большинство жеребят магистров приступали к изучению тайных наук в пять лет, а она к этому возрасту уже сплетала заклинания, преподаваемые ученикам вдвое старше ее, – жеребец устало усмехнулся. – Помню, некоторые даже поговаривали, что такими темпами она стащит звание Верховного Мага прямо из-под носа у отца. И многие влиятельные пони очень не хотели этого допустить.

– И у Доунбрейкера не возникало проблем со столь амбициозной… – начала было говорить замаскированный аликорн и отшатнулась, увидев яростный взгляд Старсвирла.

– Лулу была его дочерью, и он любил ее всей своей душой! – прошипел единорог и затем крепко стиснул зубы и сделал очередной глубокий вдох. Вновь отвернувшись к двери, он продолжил: – Доунбрейкер лишь возносил хвалу своей дочери и мог часами напролет говорить о ней с любым, кто готов был слушать, а зачастую и с тем, кто не был. В отличие от остальных магистров с их чистой голубой кровью, Лулу была рождена простой земнопони-поваром, работавшей в имении Доунбрейкера. Судя по всему, она являлась результатом его "юношеской беззаботности".

– Полагаю, остальные магистры были не очень рады появлению кого-то столь одаренного… – осторожно протянула Солария, выискивая на лице Старсвирла любые признаки того гнева, что тот проявил в результате ее прошлого вопроса.

И некоторая часть прежнего жара действительно вернулась в его голос.

– Это еще мягко сказано. Поначалу они вовсе отказывались верить, что полукровка сможет выдержать сравнение с их избранными наследниками. Когда их ожидания не оправдались, они предположили, что виной всему некий трюк, который Доунбрейкер провернул для того, чтобы поддержать свои радикальные идеи. Когда же и эти домыслы оказались неверны… они обвинили Доунбрейкера в подготовке восстания рабочих и предстали на аудиенции у принцессы Платины. Та поверила каждому их слову.

"Цена предательства – смерть. Если Доунбрейкер договорился с ревнителями, то за ним отправили бы либо магистров, либо самого Верховного Мага", – пришла к выводу Солария. Она собралась было спросить об этом, но странная боль в груди заставила ее остановиться.

– Принцесса Платина предъявила эти доклады на Солнечном Дворе и сообщила о предательстве Доунбрейкера Королеве Соларии. И она… она… – плечи Старсвирла затряслись, и он обернулся к замаскированному аликорну. Слезы стекали по его лицу, но он все же продолжил: – Я не знаю, какое заклинание она сотворила, но все, кто находился в пределах видимости от его имения, говорили, что словно осколок самого солнца упал на него с небес. Доунбрейкер… мой сын… погиб в огне прежде, чем я успел до него добраться. Лулу, моя ненаглядная внучка, едва не сгорела дотла. И это – все, что я смог сделать, чтобы спасти ей жизнь! Она отказывается выходить на улицу днем, так как верит, что солнце сожжет ее, и все, на что я способен – это лгать ей, говоря, что эта тряпка, которую она носит, является волшебным артефактом, способным защитить ее!

Старсвирл продолжал говорить, но Солария не слышала его слов.

"Это сделала… я? Я нанесла Лулу эти шрамы?! – боль в ее груди возросла на порядок. – Они не подчинялись правилам моей системы! Они сами навлекли это на себя! – отчаянно пыталась она возразить, но эти аргументы не могли убедить даже ее саму. – Этот город тоже не подчиняется правилам моей системы. Значит ли это, что Кловер и Куки заслуживают смерти? И их нерожденный жеребенок? И Старсвирл – за то, что организовал все это? И Лулу за соучастие? Нет, они добры, они не заслуживают…"

Мелькавшие перед ее внутренним взором лица населяющих деревню пони сменились тысячами полузабытых приговоров и созданий, моливших ее о милосердии.

"Заслуживали ли они смерти? Или же все они были как Кловер и Куки? Как Старсвирл и Лулу?"

Этот вопрос ошеломил ее сильнее удара дракона.

"Сколько? Сколько отцов похоронили своих сыновей, убитых мной? Сколько жеребят осиротели из-за меня? – мысль о тысячах… миллионах подобных случаев, произошедших за время ее правления, едва не раздавила замаскированного аликорна. – Стоит ли эта система порядка, которую я пытаюсь создать, всех этих жизней? Оправдывала ли она нанесение Лулу шрамов, которые останутся с ней на всю жизнь? – она отчаянно ворошила свою память, пытаясь найти причину или высшее благо, которое могло бы оправдать ее деяния… но находила лишь один и тот же геноцид, повторяющийся снова, и снова, и снова.

– Санни? – прозвучал вопрос, и кто-то похлопал ее по плечу. Она отшатнулась, и Старсвирл успокаивающе поднял копыта. – Прости. Я знаю, что ты провела детство без тревог и забот, и это нечестно с моей стороны – вываливать все на тебя разом, – когда ответа не последовало, престарелый жеребец прикрыл глаза. – Прости… но, боюсь, я сейчас составляю не самую лучшую компанию. Почему бы тебе не спуститься вниз и не позавтракать с Лулу и Куки? – обняв ее передней ногой за плечи, он мягко помог ошеломленной кобыле покинуть комнату и пройти на кухню.

– Санни! Ты должна попробовать это! – с восторгом заявила Лулу, которую вкусный завтрак, очевидно, заставил позабыть о недавнем происшествии. Мордочка кобылки была усеяна крошками, число которых лишь увеличилось, когда еще один кусок тоста отправился ей в рот. – Он очень вкусный, пока теплый! Давай, попробуй! – магия Лулу окутала один из тостов и заставила его подлететь к подруге. Однако ее радостное настроение заметно увяло, когда предложенная вкусность так и осталась висеть нетронутой. – Ты не хочешь? Честное слово, я ничего с ним не делала…

Дальнейшие ее слова произнесены так и не были, поскольку Солария сделала то единственное, что хоть как-то могло облегчить ноющую боль у нее в груди.

– Мне так жаль, Лулу, – прошмыгала она носом, сжав кобылку в медвежьих объятиях. – Мне очень, очень жаль. Я не знала… я совсем ничего не знала.

Протесты Лулу услышаны так и не были. Но одна-единственная мысль, возникшая в голове у замаскированного аликорна, затмевала все остальные. Как она не старалась, ей никак не удавалось вспомнить того заклинания, что уничтожило семью Лулу и оставило ей шрамы на всю жизнь. Слишком уж много у Соларии было подобных воспоминаний.