Селестия

Я расскажу тебе историю...

– ...и тогда она... – серошкурый и белогривый единорог в униформе охраны остановился посреди предложения и обернулся к следовавшему за ним ребенку. – Что-то не так? Надеюсь, я не наскучил тебе своей маленькой историей?

Мальчик переступил с ноги на ногу, но быстро замахал головой. 

– Нет, сэр! Просто у меня такое ощущение, что мы уже ходим часами. Мы можем чуть-чуть передохнуть?

Единорог на миг склонил голову, обдумывая его слова, после чего кивнул.

– Полагаю, это весьма разумное предложение, а у нас выпал удачный момент для перерыва, – рог единорога замерцал, и позади ребенка появился барный стул. Несмотря на ужасно погнутые ножки, тот ни разу не покачнулся, пока мальчуган, поняв намек, забирался на него. Как только тот устроился поудобней, гвардеец продолжил. – Итак, как насчет немного другой истории, пока ты даешь отдых своим ногам? Тебе доводилось слышать легенду о Дне Согревающего Очага?

На лице ребенка появилось скептичное выражение.

– Конечно, кто о ней не слышал?

– Ты уверен, что знаешь именно эту историю? – с удивлением спросил единорог.

– Ага.

– Ты уверен, что знаешь именно эту историю? – вновь спросил гвардеец.

– Я слышал то, что ученики по обмену рассказывали мне в школе...

– Ты увееееерен... – начал было снова спрашивать он, но растерянный взгляд собеседника остановил его. – В чем суть той истории, что ты слышал? Она о том, как три племени пони не ладили между собой, что в итоге привлекло гнев виндиго и вечную зиму, а затем виндиго были побеждены, когда представители этих племен обнаружили огни дружбы, не так ли?

– Да, все верно, – поступил мгновенный ответ.

– М-хм, – кивнул единорог. – Тебе доводилось слышать о Королеве Соларии?

– Нет, сэр, – ответил мальчик с гораздо меньшей уверенностью.

– Превосходно! Эта история началась в тот момент, когда блистательная Королева Солария заключила мир с драконами...

Гнев

Аликорну не требовалось ни провозглашать о своем прибытии, ни представляться, когда неестественно-холодный воздух волной прошелся по кратеру активного вулкана. Бурлящие озера магмы мгновенно застыли, сформировав черную и опустошенную поверхность, на которую она приземлилась секунду спустя и направилась в сторону видневшихся в противоположном конце пещер. Но мерное цоканье ее закованных в броню копыт вскоре было заглушено ревом полудюжины драконов, выпрыгнувших из ведущих вглубь скалы проходов и атаковавших нарушителя.

Первый едва успел покинуть место своей засады, прежде чем луч магии толщиной едва с волос помчался в его сторону и рассек дракона пополам. Второй и третий превратились в окровавленную кучу чешуи и костей, когда их настигла сокрушительная телекинетическая сила. Четвертый и пятый были перехвачены ледяными копьями, пригвоздившими их к стенам кратера, где они после недолгой борьбы и испустили дух. Последний оказался прижат к земле, а его крылья были оторваны от остального тела. Но, несмотря на ужасающее ранение, он все равно поднялся на ноги и сделал глубокий вдох, собираясь извергнуть поток пламени. Поле телекинеза, охватившее его голову и с отвратительным хрустом оторвавшее ее, помешало его планам. За всю короткую битву аликорн так и не сбилась с темпа своих шагов.

– ДОВОЛЬНО! 

Она остановилась и вперила свой ледяной взор в самую крупную из пещер, из глубин которой появился еще один дракон. В отличие от предыдущих нападавших, чешуя этого являлась кристально-белой, а сам он был гораздо, гораздо, гораздо больше. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы полностью выбраться наружу, и затем он использовал свой внушительный размер, чтобы посмотреть на пони свысока.

– Мое имя Широган, и я – последняя из матриархов. Последние представители моего народа скрылись в этих пещерах, и если ты желаешь умертвить их, то сперва тебе придется одолеть меня, монстр! – прорычал дракон и приготовился атаковать.

– Какая ирония. Ты называешь меня "монстром", хотя у Курогана были точно такие же планы в отношении моих подданных, – холодно произнесла аликорн, не обратив никакого внимания на угрозы гигантского ящера.

– Куроган и его выводок были глупцами, и они получили по заслугам! – резко ответила Шигоран. – Но что насчет Хаган и ее детей, или выводков, лежавших на востоке? У них не было злого умысла против тебя, и так же его нет и у меня!

– Драконы – жадные создания. Это лишь вопрос времени, пока очередной выводок решит разорить мои владения. И, подобно садовнику, я должна истребить сорняки, чтобы обеспечить выживание моих посевов, – нарушитель особенно выделила голосом оскорбление и затем сделала еще один шаг вперед. – Я пришла за тем, что ты пытаешься защитить, Шигоран. Я получу то, что скрывается в этих пещерах, и если мне для этого придется переступить через хладные трупы последних представителей твоего народа, то так тому и быть.

– Ты хочешь забрать мои яйца? Моих невылупившихся детей? – прокричала Шигоран с равной долей ярости и ужаса. – Курогану ты предлагала изгнание под клятвой никогда не атаковать впредь! Я никогда... – дальнейшие ее слова оборвало магическое поле, заставившее дракона замереть на месте.

– Предложенная Курогану сделка была аннулирована, когда он отказался ее выполнять и потерпел поражение, – заявила аликорн, и температура в кратере упала еще ниже. – Ты отдашь мне все яйца в этой пещере, и я буду держать их в заложниках до тех пор, пока не удостоверюсь, что твой род усвоил урок. Если же ты ответишь отказом... – единственный видимый за гривой из метели глаз прищурился. – ...то я убью каждого скрывающегося за твоей спиной дракона, а затем разобью все яйца перед твоими глазами. После же этого я оставлю тебя в покое. И ты будешь жить до самого конца своих дней, осознавая, что являешься последней из своего народа. Выбор за тобой.

Шигоран пыталась – как физически, так и умом – сбежать от ужасного выбора, что был ей навязан, но, в конце концов, у нее оставался лишь один вариант. Ей даже не удалось выдавить из себя столь страшных слов. Она смогла лишь склонить голову, признавая поражение, и нарушитель вошла в пещеры, вскоре покинув их с яйцами, летевшими следом за ней.

Чувство вины, вызванное этим выбором, однако, было прервано звуком телепортации, эхом прозвучавшим в кратере, и ее нос уловил терпкий запах пота и страха появившегося единорога. И хотя она никак не отреагировала на произошедшее, ее острый слух позволял ей услышать каждое произнесенное новоприбывшим слово.

– Ваше Величество, я молю о прощении за мое вторжение... – голос единорога звучал слегка приглушенно; он, несомненно, склонился перед своей правительницей, – ...но у меня ужасные новости из королевского города. Гражданская война разразилась между Магистрами, Ревнителями и Рабочими. Мы не можем... – дальнейшие слова были оборваны оглушительным треском мгновенного окаменения, следом за которым прозвучал щелчок телепортации. Широган, наконец, подняла свой взгляд на статую единорога, застывшую в церемониальной броне, на лице которой было выражение неподдельного страха. Аликорна же нигде видно не было.

"Надеюсь, твой сад сгорит и сгниет, Королева Солария", – горько подумала она и направилась обратно в пещеры, чтобы успокоить тех немногих представителей своего народа, которым повезло остаться в живых.

---

Королева Солария бросила ледяной взор на вошедшую в ее тронный зал делегацию. Первой из них была кобыла-единорог с серебристой гривой и хвостом, манеры которой мгновенно выдавали в ней представителя аристократии. Второй являлся закованным в броню пегасом, который, судя по всему, метался между дисциплинированной беспристрастностью и острыми взглядами в сторону единорожки. Последним же был земной пони в цепях, по бокам от которого шли вооруженные пегасы.

Все они остановились у подножья трона, и Солария смерила их надменным взглядом. Земной пони продержался дольше всех, но спустя пару секунд и он съежился от этого взора.

– Ты объяснишь произошедшее. Сейчас же, – произнесла она, посмотрев на вошедшую первой кобылу.

– Ваше Величество, – глубоко поклонилась та. – С момента вашего отбытия для устранения драконьей угрозы год назад рабочие забыли свое место. Их рабочая этика сменилась такими опасными и откровенно предательскими мыслями как получение оплаты за труд, ради которого они и появились на свет. Некоторые даже начали требовать дни отдыха, что попросту невозможно! Требуется ли молотку плата для исполнения своего дела? Нет, не требуется, а рабочие от него немногим отличаются.

– Сказала та, кто ни единого дня не проработала за всю свою изнеженную жизнь, принцесса, – вырвалось у земного пони, и хоть один из окружавших его стражей дал ему затрещину за едкий комментарий, остальные двое лишь кратко хохотнули.

– И здесь на сцене появляется третья провинившаяся группа, – как ни в чем не бывало продолжила единорожка, словно отвечать на его слова было ниже ее достоинства. – Бывший коммандер Тайфун не смог выкорчевать этих преступных мыслей; более того, в своем предательстве он посмел выразить симпатию к их требованиям.

– И за это ты убила его, – перебил ее пегас-командир.

– Установленный Королевой Соларией порядок не может встречать преград, и подрывные элементы должны быть устранены, – жестко заявила принцесса. – И именно в ту ночь началось ваше бездействие, коммандер Харрикейн. Вы лишь молча продолжали смотреть, как мой уполномоченный агент был хладнокровно убит, хотя он всего лишь выполнял свой долг.

– Твой ассасин помер как изнеженная свинья, – ухмыльнулся земной пони, и его усмешка стала еще шире, когда ни один из стражей никак не отреагировал на его слова.

Самообладание единорожки начало истончаться, и она заскрипела зубами.

– После преждевременной отставки коммандера Тайфуна рабочие подняли восстание. Они уничтожают поля и мастерские, а порой даже смеют нападать на своих магистров! Ревнители же коммандера Харрикейна не предпринимают никаких действий, которые бы могли остановить этот гнусный бунт.

Коммандер в ответ на это лишь закатил глаза.

– Мои ревнители даже хвостом не пошевелят ради вашего спасения, принцесса. Именно вы заварили эту кашу, и потому вы виновны в происходящем ничуть не меньше, чем этот грязекопатель.

– А вы, сэр, точно такая же часть проблемы, как и принцесса, – вновь заговорил жеребец в цепях, и, несмотря на слои грязи и следы побоев, ему тут же удалось привлечь к себе внимание всех присутствовавших. – Называете меня грязекопателем? Хорошо. Глинопони? Хорошо. Я обязательно припомню это, когда вы приползете к моим товарищам за едой. Мы припомним все. Каждого жеребца, замученного работой до смерти. Каждую кобылу, вынужденную удовлетворять прихоти дворян, – его глаза прищурились, и он ядовито усмехнулся. – Вы увидите новые посевы, только если начнете проявлять к нам то уважение, которого мы заслуживаем, а я получу крылья коммандера Харрикейна и привязанную к моей кровати принцессу.

Все три пони начали перекрикивать друг друга и обвинять в разнообразных проступках. Разъяренные голоса полностью заполонили зал, но их громкость не шла ни в какое сравнение с той оглушительной тишиной, что установилась, когда Королева Солария произнесла одно-единственное слово.

– Виновны.

Каждая пара глаз тут же приковалась к ней, желая узнать, к кому именно был обращен этот приговор, и она поднялась со своего трона.

– Принцесса Платина, ты виновна в злоупотреблении своими полномочиями, – ледяным тоном произнесла она, и на мгновенно окаменевшем лице единорожки застыло выражение истинного ужаса. – Коммандер Харрикейн, – продолжила Солария, и мстительная усмешка пегаса мгновенно исчезла. – Ты виновен в нарушении своего долга и игнорировании восстания, – тот едва успел открыть рот, прежде чем тоже превратился в статую. Королева повернулась к последнему пони, и тот посмел посмотреть ей прямо в глаза, крепко сжав зубы. – Ты же виновен в растрате моего времени, – завершила она, после чего прошла мимо каменного рабочего.

– УСЛЫШЬТЕ МОЙ ГЛАС И ПОВИНУЙТЕСЬ! – пророкотал ее голос, когда Королева Солария вышла на балкон и оглядела столицу. Ревнители на стенах и в небесах тут же повернулись к замку, равно как и аристократы-магистры. Немногие же присутствовавшие в городе рабочие не посмели поднять свои взгляды на нее. – ЭТО ВОССТАНИЕ ЗАКОНЧИТСЯ ЗДЕСЬ И СЕЙЧАС! КАЖДЫЙ ДЕНЬ, ЧТО ОНО БУДЕТ ПРОДОЛЖАТЬСЯ, СТАНЕТ ДНЕМ ЗИМЫ И ХЛАДА! – прокричала Солария, и в тот же миг солнце зашло за горизонт. Ледяной ветер начал пронизывать столицу, и Королева вернулась на свой трон.

---

Зима Королевы Соларии уже длилась почти год, когда она почувствовала знакомое присутствие на задворках своего разума.

– Ни шагу ближе, Путешественник, – приказала она, и стоявшее позади нее существо остановилось. – Как твои проекты в пустоте? Когда мы говорили в прошлый раз, ты упоминал о нескольких продолжавшихся экспериментах, но это было тысячелетия назад.

Что ж, все вышло…

– Проникни в мой разум еще хоть раз, и этот разговор будет окончен, – резко оборвала его Солария, и стоявшее позади нее существо со вздохом уступило.

– Лаааадно, – театрально протянуло оно несколькими голосами одновременно. – У меня было несколько, так сказать, заготовок для ковки, но некоторые из них меня разочаровали. Я дал им одно простое наставление – и они раздули его просто до невероятного размера, – еще один многоголосый вздох на миг прервал его энергичный рассказ. – Хотя мой новейший проект выглядит весьма многообещающим. Я даже начинаю любить этот народ с потрясающим чувством иронии.

– О? – вежливо уточнила Солария.

– Я только что проверял их, и по какой-то причине они решили, что приколотить плотника к куску дерева – это некий великий и невероятно важный акт. Думаю, если они не поубивают друг друга, то в будущем из них выйдет что-то по-настоящему интересное.

Светло-голубой аликорн лишь покачала головой в ответ на это.

– Помимо любви к иронии, твои проекты проваливаются один за другим из-за того, что за ними не следишь. Без надзора этим созданиям нельзя доверить даже самоуничтожение. Им не нужна свобода разбрасываться своими жизнями, как они пожелают. Им нужны порядок и дисциплина, которые придадут их жизням смысл. Внедренные мной на этом мире отметки превосходно справляются с этим. Когда один из моих маленьких пони получает свою метку, он превосходно понимает, чем ему надо заниматься. И никаких депрессий и раздумий о своем предназначении.

– Да, но это же не весело. Я всегда считал, что лучшие из смертных – это те, которым приходится бороться, чтобы стать теми, кем они станут, а не те, у кого это просто отмечено на боку, – на миг в зале воцарилась тишина, пока существо обратило свое внимание к чему-то другому. – Знаешь, для такого рьяного сторонника контроля как ты твое население выглядит немного разгулявшимся. В конце концов, нет ничего лучше старой доброй войны для побуждения развития и изменений, верно? Хотя если эта зима будет продолжаться, от них может попросту ничего не остаться.

– В том-то и суть, Путешественник, – заявила Солария. – Смертные посмели восстать против внедренной мной системы. И либо они подчинятся моей воле, либо зима будет продолжаться.

– И что же произойдет, если они продолжат сопротивляться до тех пор, пока холод не нанесет их цивилизации непоправимый ущерб? – молчание Соларии было красноречивей тысячи слов, и Путешественник воскликнул с практически осязаемым неверием: – Ты что, серьезно?! Эти создания же по-своему восхитительны! Ты предоставляешь им выбор либо подавить все свои чувства, либо погибнуть! Неужели ты не видишь в этом трагедии? Это же настоящий геноцид – как в культурном смысле, так и в буквальном. Да, как по мне, они слишком ограничены, но если ты позволишь им справиться со всем этим, то они обретут свое счастье. Более того, если ты разыграешь свои карты верно, они даже могут начать любить тебя!

– Мне не нужна ни их любовь, ни их счастье. Мне нужна лишь покорность, – отрезала аликорн. – И если они не повинуются моим требованиям, то зима будет продолжаться. Ничто в моем мире не является незаменимым. Даже населяющий его народ. И если дойдет до крайности, то я готова начать все с чистого листа.

Путешественник отшатнулся, и впервые за все время ее знакомства с ним, замер на несколько секунд на месте и замолк.

– Что ж, тогда у меня не остается выбора.

Его атака была столь быстрой, что Солария едва не пропустила ее. Резко развернувшись, она взлетела со своего трона ровно за миг до того, как тот был поглощен. Сама реальность искажалась вокруг Путешественника, в то время как абсолютно чуждое существо обращало весь зал в оружие. Но эта трансформация остановилась, когда от Соларии во все стороны ударила волна силы, замораживающая все вокруг. Сотни ледяных клинков закружились вокруг нее подобно метели и миг спустя полетели точно в ее врага. Каждый из них достиг своей цели, но, несмотря на это, они так и не смогли остановить потока глаз, челюстей, клювов, когтей, щупалец и крыльев. Это было подобно попыткам остановить реку при помощи одних лишь копыт: на месте каждой уничтоженной конечности появлялась сотня новых. К ее ужасу, некоторые из них, даже упав на пол, продолжали ползти в сторону аликорна.

И этот краткий миг, в течение которого она позволила себе отвлечься, решил исход схватки.

Огромное щупальце рванулось к Соларии, но окружавшая ее метель разорвала его на множество мелких кусков. Однако облегчение от предотвращения этой атаки было преждевременным, поскольку эти куски внезапно превратились в миллиард новых конечностей. Кружившие вокруг нее ледяные клинки сумели перехватить каждую из них, кроме одной, которая, вопреки всем законам вероятности, все-таки сумела прорваться. Она была по-настоящему уродливой: практически лишенная волос, с плоской ладонью и пятью разнообразными пальцами, длиннейший из которых был заведен назад и прижимался самым коротким и толстым. Миг спустя этот палец внезапно разжался и ударил по самому кончику рога аликорна… и смех Путешественника ознаменовал окончание боя.

– Ох, это было куда сложнее, чем я ожидал, Солария, – реальность вновь начала возвращать себе контроль над тронным залом, а бесформенная масса конечностей с каждой секундой все сильнее и сильнее съеживалась и уменьшалась. – Твоя сила практически не уступает способностям моего народа. Браво, браво.

– Что ты наделал? – потребовала ответа Солария, пытаясь призвать новое облако ледяных клинков и изрешетить исчезающую на глазах бесформенную массу. Но магия попросту отказалась ей повиноваться. Энергия была собрана, а матрицы заклинаний – сформированы… но ледяная смерть так и не появилась. Та же судьба постигла окаменение и другие ее отточенные методы казни. – Что ты наделал?!

– Когда тебе нравится орудовать молотком, моя дорогая, то в каждой проблеме начинаешь видеть гвоздь, – уклончиво начал отвечать Путешественник. – Это весьма объяснимо, в конце концов. Если что-то и так превосходно работает, зачем это менять? Но беда в том, что не каждая проблема является гвоздем, и рано или поздно тебе придется научиться использовать и другие инструменты, – из разлагающейся кучи, которой некогда был Путешественник, появилась странная фигура, которая затем бросила в сторону Соларии покровительственный взгляд своих ярко-желтых глаз и ухмыльнулась полным кривых зубов ртом. Не произнеся ни слова, она подняла вверх одну из своих конечностей и щелкнула грифоньими когтями.

– Моя Королева, все в порядке? – прозвучал приглушенный голос из-за дверей.

И за ту долю секунды, в течение которой Солария отвлеклась от своего врага, тот полностью исчез вместе со всеми следами их схватки.

– Моя Королева, ревнители сообщили о звуках конфронтации. Вам нужна помощь? Или же нам стоит избавиться от останков? – вновь спросил голос, и двери начали открываться.

Взор Соларии мгновенно обратился вновь к входу, и она приготовилась обрушить весь свой гнев на глупца, посмевшего войти без ее дозволения… но ничего не произошло. Как и в случае с Путешественником, никакая убивающая магия не заморозила, не обратила в камень и не разорвала нерадивого пегаса на части, когда тот заглянул в тронный зал.

"Почему ничто не работает?" – мысленно спросила она, после чего озноб пробежал по ее спине. "Если я не могу вершить наказания, как же мне править? Как я могу заставить этих жалких смертных подчиняться моей воле, если у меня нет возможности карать нерадивых? Без этой угрозы они попросту прекратят мне подчиняться! Без моей силы они не будут ни уважать меня, ни выполнять мои приказы!"

– Моя Королева? – робко произнес ревнитель, просунув голову в дверной проем.

Солария открыла было рот, чтобы отчитать нарушителя, но слова комом застряли у нее в горле. Эмоция, которой ей до этого ни разу не доводилось испытывать, начала подрывать ее волю, и она обнаружила, что все сильнее и сильнее вжимается в свой трон.

– П-прочь! – прокричала она, после чего исчезла во вспышке света.

Растерянность

Соларии потребовалась вся ее выдержка, чтобы не заорать от гнева, когда ее заклинание в очередной раз отказалось работать так, как было запланировано. Бесчисленные дни и ночи она продолжала приводить свою магию в действие, и с каждым провалившимся экспериментом ее раздражение становилось все сильнее и сильнее. Горы не разлетались на куски, моря не замерзали до самого дна, а лежавшие перед ней города не сгорали дотла. Более того, она даже не смогла убить крохотного зайца, наблюдавшего за ней. Бронированное копыто поднялось над грызуном в воздух, но так и не смогло опуститься на него. В этот раз Солария все-таки дала волю своему гневу, и ее крик заставил зайца со всех ног помчаться прочь.

"То есть, это не только моя магия, но и само мое тело? Что же ты наделал, демон? Что ты сделал со мной? – шипела от злости аликорн. – Моя магия все еще в какой-то мере функционирует, но ее эффекты столь ненадежны, что полагаться на нее я больше не могу. Почему Путешественник наложил на меня это проклятие? Что такого он увидел в этих смертных, рождающихся и миг спустя умирающих от старости?"

Тихий хруст сломавшейся ветки тут же заставил ее насторожиться, и после быстрого сканирующего заклинания она обнаружила двух двигавшихся в ее направлении единорогов, хотя они все еще были на некотором удалении. Первым порывом Соларии было объявить о своем прибытии и потребовать их подчинения и содействия, но затем внутри нее возникла та же неприятная эмоция, которую она впервые испытала в тронном зале.

"Не обладая всей своей мощью, чем я могу подкрепить свои требования? Без нее они при первой же возможности перестанут мне повиноваться. Здесь нужен… другой подход. Если я направлюсь к ним сейчас, то мне не удастся заставить их подчиниться мне. Однако простолюдины всегда с готовностью принимали членов своих племен. Если эти единороги отведут меня в анклав, в котором с меня снимут проклятие Путешественника, то, возможно, мне все же удастся извлечь хоть какую-то выгоду из сложившейся ситуации".

Быстро сверившись с текущей позицией приближавшихся смертных, Солария начала менять свою физическую форму. Ее крылья исчезли, а рост стал гораздо меньше. Цвета ее гривы и шкуры также изменились: первая приобрела розовый оттенок, а вторая стала кристально-белой. И последним штрихом, завершающим иллюзию, она добавила на свои голые бока отметки в виде солнца. Как только Солария была удовлетворена своей маскировкой, она пошла навстречу единорогам.

– Стой и назови себя! – прозвучал голос из глубины леса, и яркий свет на миг ослепил псевдоединорожку. Пока глаза ее привыкали к этому свету, остальные чувства безошибочно указали ей, что один из приближавшихся смертных скрывался рядом в тенях, а второй выжидал неподалеку.

 Солария выпрямилась и открыла было рот, но ни единого слова произнесено так и не было.

"Как мне представиться? – кажущаяся простота этого вопроса буквально издевалась над ней, в то время как она судорожно пыталась найти на него ответ – Мое прибытие всегда оглашали герольды! И я не могу заявить, что я – Солария, поскольку это тут же уничтожит всю маскировку!"

Становившаяся все неприятней и неприятней эмоция постепенно начала овладевать ее разумом, пока она пыталась вспомнить, как именно простолюдины поступали в подобной ситуации.

Слепящий свет угас, и из-за деревьев вышел жеребец-единорог. Он был закутан в доходивший до снега поношенный плащ, а большую часть его лица, кроме морды и свисавшей под ней бороды, скрывала широкополая шляпа.

– Прости, дитя, я не хотел напугать тебя, – начал он говорить, оглядывая окрестности. – Как ты здесь оказалась? У тебя нет ни клочка одежды, чтобы защититься от холода, ни провизии для выживания в лесу.

– Я… – начала было Солария, прежде чем вновь замяться.

"Прекрати задавать вопросы, пока я не придумаю имя! – невероятно сильно хотелось ей приказать. – И кого это ты назвал дитем? Я была древней уже в те времена, когда самого твоего вида еще не существовало!"

Шляпа наклонилась вбок, и ей, наконец, удалось увидеть опасливый взгляд единорога.

– Ты, должно быть, только что сбежала из столицы. Я слышал слухи, что город был захвачен мятежниками, но мне казалось, что Терраса Магистров все еще держалась. Что ж, полагаю, ее падение было лишь вопросом времени. Ты одна?

– Да, я одна, – наконец, сумела она ответить, хотя ее разум все еще переваривал услышанное.

"Мятежники захватили столицу? Сколько же я отсутствовала?"

Жеребец в последний раз осмотрел окружавший их лес, после чего кивнул.

– Мы с моей спутницей возвращались в безопасную гавань. Если ты не против присоединиться к нам, я могу поговорить с остальными от твоего лица, – когда Солария кивнула, он развернулся в ту сторону, откуда пришел, и поднял одно копыто из-под плаща. Вокруг него была обвязана лента с колокольчиками, которые весело зазвенели, когда он им тряхнул.

Почти в тот же миг закутанная в одежду фигура размером с жеребенка выпрыгнула из своего укрытия и помчалась к ним… лишь для того, чтобы запнуться и с позором упасть прямо в снег лицом.

Жеребец усмехнулся и затем произнес:

– Лулу, ты ведь сотворила то заклинание обнаружения, что мы практиковали?

– Я забыла! – немедленно ответила кобылка, поднявшись на ноги и вновь продолжив бежать к ним. Когда же она остановилась, ее скрытая капюшоном голова начала метаться между ними двумя. – О, кто это, новый друг? О, это единорог! И это кобыла! Это просто великолепно! Надеюсь, мы сможем стать друзьями, и ты научишь меня магии! Кловер слишком ворчливый, а Свирли слишком нудный…

– Я все еще здесь, – с усталой улыбкой произнес жеребец, но не стал ее перебивать.

– …так что учиться магии у тебя было бы просто потрясно! Ты ведь научишь меня самой разной магии? Пожааааалуйста?

Раздражение все сильнее и сильнее закипало в Соларии, вынужденной разбираться с очередной социальной ситуацией.

"Старик относится снисходительно к жеребенку, возможно, согласившись, я смогу заполучить его расположение".

– Уверена, мы сможем что-нибудь придумать… – начала она отвечать, но реакция кобылки оказалась для нее неожиданной.

– Научишь? Да! Дадададада… – кобылка подпрыгнула в воздух, повизгивая, как предположила Солария, от радости. Затем она, не переставая подпрыгивать, начала кружить вокруг псевдоединорожки, пока опять не упала лицом в снег. – Ау, это было больно, – сев, она повернулась к жеребцу, который также присел возле нее.

– Меня зовут Старсвирл, а это моя внучка, Лунар Лулабай. Хотя она предпочитает, чтобы ее называли Лулу, – представил себя и кобылку жеребец, доставая неплохо сшитую тряпицу из своих сумок. Медленно подняв капюшон кобылки, он спросил: – Боюсь, я не расслышал вашего имени, мисс?..

Но Солария едва слышала его голос, а все ее внимание приковалось к открывшемуся лицу Лулу. Большая его часть была сожжена, а оставшаяся плоть выглядела съежившейся и покрытой морщинами. Немигающие, молочно-белые глаза невидяще смотрели на Старсвирла, в то время как тот начал вытирать грязь и снег с ее мордочки.

– Санни Скай, – выдавила, наконец, из себя Солария, сумев подобрать аллитерацию после того как услышала имена. – Мое имя – Санни Скай.

– Неужели? – протянул жеребец, и Солария вновь заметила, как его глаза блеснули из-под широкополой шляпы. Она не была в достаточной степени знакома с эмоциями смертных, чтобы опознать этот взгляд, но все же в нем явно было видно подозрение, что заставило псевдоединорожку изрядно напрячься. Но секунду спустя этот миг прошел, и жеребец вернул тряпицу в сумки и потрепал жеребенка по голове. – Нам надо побыстрее возвращаться в наш лагерь. Холод в ночном лесу опасен, но он – далеко не единственное, что может здесь убить.

– Воистину, нам стоит поспешить. Полагаю, мы должны будем многое обсудить, – произнесла Солария, и ее взгляд перешел с вновь скрытого лица кобылки на жеребца. – Чего мы ждем?

И вновь Солария обнаружила на себе пристальный взгляд Старсвирла. Растянувшаяся тишина успела стать неловкой, прежде чем голос единорога прозвучал вновь.

– Разве тебе не холодно? Я видел, как взрослые кобылы и жеребцы погибали от обморожений всего за пару часов при такой погоде. Держи, дитя. Этого должно хватить до нашего прибытия в лагерь, – простой тяжелый плащ появился во вспышке его магии, опустился на ее плечи, а спустя несколько секунд Старсвирл недоверчиво произнес: – Тебе помочь завязать его?

– Нет, в этом нет нужды, – холодно ответила Солария, а завязки уже были подхвачены сиянием ее магии и обвязывались вокруг шеи. "Тебе не стоило предлагать подобных даров без моего на то требования", – подумала она, и ее раздражение от действий единорога было подкреплено эмоцией, которую Соларии нечасто доводилось испытывать: растерянностью. "Зачем этим смертным тратить силы на того, кто этого не требует? Подобное разбрасывание и без того малым отпущенным им временем попросту лишено какого-либо смысла", – дальнейшие ее размышления прервались, когда она заметила, что двое единорогов уже начали углубляться в лес. Ей потребовалось лишь несколько секунд галопа, чтобы догнать их.

---

Сумерки уже начали сгущаться, когда Старсвирл остановился. Едва заметно вздохнув, он повернулся к Соларии.

– Мы почти пришли, моя дорогая, но сперва мне стоит кое-что сказать тебе. Называть то, куда мы направляемся, "лагерем" – значит несколько погрешить против истины, поскольку у нас имеются целые семьи, пытающиеся жить в тепле и безопасности. Тебе там будут всегда рады до тех пор, пока ты вносишь свою лепту в общий труд, но я пойму, если ты все же пожелаешь уйти. Поскольку ты выросла в столице, многое в нашей деревне может показаться тебе странным, но…

Дальнейшие его слова были прерваны ярчайшей вспышкой и оглушительным грохотом сразу со всех сторон. Оба этих эффекта лишь заставили ее едва заметно поморщиться, поскольку она крайне сомневалась, что в этом лесу есть что-то способное причинить ей вред. Но все же…

– Кловер! Завязывай с этим балаганом! – рявкнул Старсвирл, и магические явления тут же сошли на нет. Бросив быстрый взгляд в сторону престарелого жеребца, она увидела на его лице немалое раздражение, в то время как тот хмуро оглядывал окружавший их лес. Миг спустя из-за одного из деревьев появился еще один единорог в одеяниях, в которых Солария с трудом признала униформу Гвардии Магистров, и пригвоздил Старсвирла не менее суровым взглядом.

– Мы не можем безответственно относиться к нашей безопасности, сэр. Ваш оптимизм не защитит нас от рейдеров. Кроме того, вы возвращались позже назначенного часа, а снять охранные заклинания на ночь я не могу, – наконец, заговорил новоприбывший. – Я также ожидал увидеть только двоих, но все же вы привели с собой третьего. Вы уверены, что за вами не следили?

Раздражение на лице Старсвирла сменилось выражением, которого Соларии до этого видеть ни разу не доводилось, и он отвел глаза в сторону.

– Я наткнулся на эту малышку, когда она бродила по лесу, не имея даже плаща, Кловер. Если она была приманкой для некоего зловещего заговора или пытающимся внедриться в наше поселение диверсантом, то, боюсь, ей отчаянно не хватает умения планировать свои шаги.

Вызванный слишком близким к правде предположением Старсвирла дискомфорт почти сразу же сменился гневом от того, что ее назвали некомпетентной. Однако прежде чем ей удалось бы опротестовать подобную характеристику, более молодой единорог заговорил вновь.

– Невежество и глупость могут быть не менее опасны, чем злой умысел, Старсвирл. Эта белокопытка… – прямолинейно произнес Кловер, – …может, и не является шпионом, но у нее налицо все признаки столичной неженки. Мы не можем позволить себе мертвый груз, сэр. Наших припасов и так едва хватает.

– Не стану спорить, Кловер. Однако я также не стану отрицать, что твоя жена никогда не откажет нуждающимся. В противном случае мы бы оба уже были мертвы, – улыбнулся Старсвирл, и взгляд, которым Кловер наградил престарелого единорога, явно указывал, что эта тема уже не раз обсуждалась. – Кроме того, как я подозреваю, у этой малышки найдется, что предложить нам. Я расскажу подробнее, когда мы уйдем с этого проклятого холода.

Кловер раздраженно фыркнул и бросил острый взгляд в сторону Соларии, прежде чем развернуться и повести троицу глубже в лес.

– Место, в котором ты сейчас окажешься, принцесса – это место, где все равны, – начал он говорить спустя некоторое время, и Солария почувствовала приступ гнева от столь грубого обращения. – Никто здесь не является твоей слугой, и если ты захочешь остаться – то тебе придется работать бок о бок с теми, кого ты, несомненно, считаешь ниже себя. Или же ты всегда можешь уйти и погибнуть от холода. Возможно, Королева Солария сжалится и окончит твои страдания быстро.

– Не обращай внимания на ворчливого Кловера, – жизнерадостно заявила Лулу, перебивая тираду единорога. – Он так говорит со всеми. И он никогда не хочет ни играть, ни учить меня магии, ни смеяться над моими розыгрышами – вообще ничего! – взрослый жеребец не проглотил наживку, но все же обернулся и сурово посмотрел на кобылку. Та в ответ показала ему язык.

Деревья начали редеть, и во мраке показались огни нескольких домов. Кловер отвел группу к самому крупному из них, после чего замялся на пороге. Но когда одно из его копыт все же поднялось постучать по двери, та с грохотом распахнулась сама.

И именно в этот момент Солария поняла, что мир окончательно сошел с ума.

– Ты хоть представляешь, как я волновалась? Ты встал из-за стола и телепортировался прочь прямо посреди ужина, даже не сказав, куда! – пылала негодованием земная кобыла, появившаяся в дверях. – Я чуть с ума не сошла от беспокойства! И даже не думай, что тебе удастся отделаться без хорошего объяснения, Кловер!

– Кому-то придется спать в конуре, – прошептала Лулу достаточно громко, чтобы абсолютно все ее услышали, и изобразила из себя воплощение невинности, когда Кловер бросил в ее сторону сердитый взгляд.

– Внешние охранные заклинания сработали из-за этих двоих, – начал быстро объяснять жеребец, указав на своих спутников, после чего кивнул головой в сторону Соларии. – Их задержала кобыла, только что сбежавшая из столицы.

– Ох, бедняжка. Ты в порядке? То место просто-напросто слишком опасно для таких молодых кобылок как ты, – произнесла земная пони, а гнев в ее голосе мгновенно сменился обеспокоенностью. – Заходи, мы тебя согреем и накормим, хорошо?

Солария была столь ошеломлена развернувшейся перед ней сценой, что не стала сопротивляться ее напору, позволила провести себя внутрь жилища и едва заметила, как земная пони пинком захлопнула дверь, так и не впустив Кловера в дом. Его внутреннее убранство во многом напоминало примитивный пиршественный зал, с большими столами и простыми деревянными скамьями, тесно заполнявшими почти все свободное пространство. Потрескивавший в очаге огонь наполнял помещение теплом и светом, и почти каждое доступное место уже было занято. Земные пони, пегасы и несколько единорогов приблизительно ее возраста ели за столами и рассказывали друг другу истории перед очагом.

Земная пони что-то сказала, но Солария ее не слышала. Ей потребовалась каждая йота самообладания, чтобы попытаться осознать… невозможность развернувшегося перед ней действа. Это был хаос. Это был бардак. Этого не должно было происходить.

Адаптация

Следующие несколько дней Солария была объектом обхождения, называемого простолюдинами "материнской заботой", со стороны той кобылы, что впустила их внутрь. Эта кобыла, Смарт Куки, показала ей комнату, которую она могла на время занять, после чего практически приказала лечь в кровать. Все возражения были заглушены ворохом теплых одеял, после чего освещавшая комнату свеча была задута, а входная дверь быстро закрылась.

Ночь прошла быстро, поскольку замаскированный аликорн все еще пыталась переварить полученную за предыдущий день информацию. И как только солнце появилось из-за горизонта, дверь распахнулась вновь, и внутрь вошла Смарт Куки с просто обескураживающей жизнерадостностью. Прежде чем Соларии удалось бы выразить протест или задать вопросы, она оказалась закутана в простой, но толстый плащ, и через пару минут ей уже показывали остальную деревню.

Псевдоединорожку познакомили с десятками пони, и Солария поймала себя на том, что с трудом может удержать все их имена в голове. Роли и места, такие как кузница и общинный зал, запомнить было проще. Но с отдельными личностями все оказалось гораздо сложнее. Большинством из них были земные пони, чуть меньше было пегасов, немногие оставшиеся же являлись единорогами, и каждый из них обладал своей ролью в скрытом от посторонних глаз сообществе.

И после недельного объема этой заботы Смарт Куки оставила немного ошалевшую от количества новой информации "Санни Скайс" в копытах Старсвирла и Лулу, а сама отошла поговорить с Кловером.

– Итак, ты понемногу начинаешь осваиваться, дитя? – с усмешкой спросил престарелый единорог. – Думаю, мне стоило заранее предупредить тебя о том, что произойдет, когда ты здесь окажешься. Честно говоря, мне казалось, что пройдет не меньше дня, прежде чем она, наконец, выпустит тебя на улицу и покажет, как тут все утроено.

– Я бы сочла подобное обхождение унизительным, не будь оно столь полезным, – искренне произнесла Солария, наблюдая за тем, как обсуждаемая кобыла подошла к Кловеру и потерлась об него.

"Как же такое поведение называется? Я точно помню, что у смертных есть слово для него…"

– Первый шаг к познанию – это признать, что ты знаешь не все, – улыбнулся Старсвирл, подхватив телекинезом небольшую кружку воды и начав попивать из нее. Посмотрев своим пронзительным взглядом поверх нее на Соларию, он продолжил: – Я не знаю, в чем заключается твой особый талант, но каждый единорог будет невероятным подспорьем для нашей общины, если ты решишь остаться. Когда ты осматривалась в деревне, тебе удалось заметить что-нибудь, во что ты могла бы внести свою лепту? Я точно знаю, что единороги, которые сегодня будут обогревать поля, точно не откажутся от помощи, например.

– Учитель! – прокричала Лулу, подпрыгнув вверх. – Санни сказала, что будет учить меня! Готова поспорить, ты знаешь всю магию на свете! Чему ты меня обучишь в первую очередь?

"Я совсем забыла об этом обещании," – пронеслось в голове у Соларии, разрывающейся между разговором со Старсвирлом, подпрыгивающей кобылкой, и Кловером с Куки.

– Что ж, как насчет… – "Это просто невыносимо, я точно знаю, что простолюдины как-то это называли… А! Точно!" – Наложница!

Престарелый единорог резко выплюнул воду, с тревогой посмотрел на Соларию, а затем в том направлении, в котором она смотрела. Его рог засиял, устанавливая вокруг них заглушающее заклинание, после чего он произнес:

– Санни, если ты дорожишь своей жизнью, то никогда не произноси это слово в присутствии Кловера, – предупредил он, отряхивая бороду от воды.

– Что такое "наложница" и почему это разозлит Кловера? – прозвучал голос Лулу, пробившей возникшую было напряженную паузу своим невинным вопросом. – Это какая-то особая магия? Или это магия, которую он не умеет делать?

– Нет, Лулу, все совсем не так. Это взрослое слово, и тебе его произносить нельзя, – твердо заявил Старсвирл, и его быстрая реакция, в сочетании с сердитым взглядом, явно говорила, что это не первый раз, когда между ними двумя происходил подобный разговор.

Как только прозвучала фраза "взрослое слово", лицо Лулу приобрело озорное выражение.

– А, как "задница"?

– Именно, Лулу.

– Что насчет…

– Лулу, ты ведь слышала, что у Кловера и Куки будет жеребенок? – попытался единорог избежать потока уже далеко не столь невинной брани. Когда покрытая шрамами мордашка кобылки посветлела настолько, насколько это вообще было заметно из-под ее капюшона, он добавил: – Почему бы тебе не сходить и не проведать их?

– Хорошо! – жизнерадостно согласилась Лулу и бегом помчалась к двум пони. Запнувшись всего лишь один раз по пути, она резко остановилась перед ними и начала забрасывать взрослых становящимися все более и более неловкими вопросами, судя по их выражениям. На покрасневшем лице Куки удивление сменилось смущением, в то время как она изо всех сил пыталась обуздать обрушившийся на нее шквал. Взгляд же Кловера, который тот бросил в сторону Старсвирла, обычно говорил о грядущем политическом убийстве, что лишь увеличило и без того широкую улыбку пожилого жеребца, помахавшего ему копытом.

– Санни, жизнь здесь не похожа на столичные устои, и я очень советую тебе ступать осторожно, – начал он медленно объяснять, тщательно подбирая слова. – Здесь все равны, и многие из нас считают друг друга друзьями. Это хрупкий мирок, но все же между нами происходит нечто особенное, когда мы все работаем вместе. С каждым днем это явление становится сильнее, хотя некоторая напряженность все еще присутствует. Предположения о роли окружающих могут оскорбить их, так что прошу, если у тебя возникнут вопросы – сперва подойди с ними ко мне.

Солария растерянно моргнула от внезапной отповеди.

– Боюсь, я не вполне понимаю, что ты имеешь в виду. Их связывают взаимоотношения господина и слуги. Помогай она ему с чисткой его покоев – она была бы горничной. Если бы дело было в переноске снаряжения – она была бы носчиком. Но, если мои глаза меня не обманывают, она оказывает ему помощь с более… приземленными потребностями. И роль находящейся в подобном положении пони называется "нало…

– Не произноси этого слова! – выпалил Старсвирл с большим жаром, чем замаскированный аликорн от него ожидала. – Ты слышишь мои слова, но не понимаешь их значения, дитя. В этом месте мы все равны. Она его жена, а он – ее муж. Они любят друг друга столь же сильно, как один пони может любить другого, и раса для них значения не имеет. Кем бы ни оказался их сын или дочь, он будет получать от них ту же любовь, что и любой другой жеребенок от своих родителей, – Солария попыталась было вставить слово, но Старсвирл ей не позволил: – Здесь не имеет никакого значения, есть ли у тебя рог или крылья. Важно лишь то, кем ты являешься на самом деле.

Его объяснение шло вразрез со всем, что Солария знала о народе, которым правила, и, вне зависимости от того, с какой стороны она пыталась подойти к новой информации, та попросту не вписывалась в ее мировоззрение.

"Полагаю, у каждого правила найдется исключение, а учитывая отсутствие подходящих партнеров, готовность Кловера опустить взор ниже своего статуса обретает смысл", – наконец, пришла она к выводу. Решив не уделять излишнего внимания этой теме, Солария пожелала уточнить то, что Старсвирл вскользь упомянул… то, что могло объяснить все странности этой общины. – Ты упоминал о неких силах, которые связывают всех проживающих здесь пони?

Голова престарелого единорога наклонилась в сторону достаточно сильно, чтобы ей удалось заметить приподнятую бровь под его широкополой шляпой.

– Все решившие остаться здесь и вкладывать свои силы в выживание и процветание нашего сообщества проявили ряд четко выраженных поведенческих шаблонов. И когда эти индивиды работают вместе, им удается добиться гораздо большего результата, чем если бы они занимались своим делом по одному. Более того, получаемый ими результат на порядок превосходит то, что смогло бы сделать то же количество пони при жесткой кастовой системе Соларии.

Замаскированный аликорн сумела подавить порыв фыркнуть в неверии, но выражение ее лица, похоже, все-таки выдало ее, поскольку Старсвирл устало, но терпеливо улыбнулся.

– Честность. Верность. Щедрость. Доброта. Смех. Все это ты в изобилии найдешь в этой деревне, и за все свои годы я ни разу не видел ничего подобного, – продолжил объяснять единорог. – Смейся, если хочешь, но здесь действительно что-то происходит. Это буквально ощущается в воздухе. И это нечто большее, чем простая дружба без оглядки на расу и статус. Быть частью этого явления наделяет невероятными силами; я годами не чувствовал себя столь молодым и не смотрел в будущее с такой надеждой как сейчас.

"Наделяет силами… – задумалась Солария о том, что именно могло скрываться за этими словами, не переставая при этом слушать Старсвирла. – В этих землях сила скрывалась еще задолго до того, как я появилась здесь и начала менять населявшие их народы сообразно своим целям. Возможно, мне удастся найти способ обуздать ее… захватить физическое воплощение этой силы и использовать его для разрушения наложенного на меня проклятия Путешественника".

– В любом случае, мы достаточно много времени уделили этому предмету. Надеюсь, ты воспримешь мои слова достаточно серьезно; в противном случае твои дни в этом мире будут очень коротки, – завершил свой монолог Старсвирл, прерывая возникшую было между ними тишину. – Пошли, нам пора отправляться на поля. Что-то мне подсказывает, что эта работа тебе превосходно подойдет.

---

Солария ожидала увидеть обширные и плодородные поля, подобные тем, что повсеместно встречались до восстания. Но окружавшие деревню поля были лишь их бледной тенью, к ее немалому изумлению. Вместо золотых морей пшеницы или высоких стен кукурузы ее глазам предстали жалкие ростки, едва достигавшие ее щеток.

Но что сумело удивить ее еще сильнее, так это то количество усилий, что вкладывалось в этот скромный урожай. Дюжина земных пони патрулировала грядки, передавая каждым соприкасавшимся с землей копытом каплю магии в окружавшие посевы. Вдвое меньшее количество единорогов также виднелось вокруг, каждый из которых поддерживал стайку мерцающих огней. Несколько пегасов также расчищали обычно скрытое облаками небо, чтобы солнце освещало поля хотя бы в течение немногочисленных дневных часов.

– Вот то, что позволяет нашей общине выживать, Санни. Если бы представители всех трех племен не работали сообща, мы бы, весьма вероятно, сейчас голодали, – прокомментировал Старсвирл. Взглянув на нее краем глаза и увидев на ее лице лишь замешательство, он продолжил: – Полагаю, проживая в столице, тебе нечасто доводилось видеть сельское хозяйство, верно? В идеале, земные пони способны самостоятельно выращивать посевы и помощь им не требуется. Однако в свете нашей текущей ситуации единорогам приходится согревать почву и не давать ей замерзнуть, а пегасы должны расчищать небеса, пока светит солнце. Зима Виндиго – суровое время, но нам удастся его пережить.

– Виндиго? – спросила Солария, которую больше заинтересовал едкий тон единорога, чем сам термин.

Старсвирл на миг пригвоздил ее одним из своих взглядов, который все же был слишком добродушным для того, чтобы считаться подозрительным, прежде чем ответить:

– Виндиго являлись созданиями, питавшимися эмоциями, такими как ненависть и злость, и они были печально знамениты за зимнюю погоду, приходившую вместе с ними. Но их не видели уже несколько столетий, и, как я подозреваю, они пали жертвами одной из чисток Соларии. Грифоны и драконы, сдавшись, получили пощаду, но, судя по всему, виндиго на это не пошли. Иронично, но многие считают саму Соларию представительницей их вида, и что причиной этого истребления была не столько защита пони, сколько нежелание делиться ценным ресурсом с остальными.

История Старсвирла навеяла на нее полузабытые образы эмоциональных вампиров изо льда и снега, но ничего более определенного Соларии вспомнить не удалось. В конце концов, она погубила слишком большое количество рас и народов, чтобы помнить их все. Однако его последняя фраза привлекла ее интерес.

– Это предположение абсурдно. С чего вообще кто-то взял, что Королева Солария имеет хоть что-то общее с этими существами?

– Помимо ее очевидной любви к снегу и льду? – с задумчивым выражением произнес жеребец. – С первого взгляда кастовая система кажется идеальным обществом, в котором каждый работает подобно шестеренке в механизме. Но, к сожалению, в реальности все несколько не так. Негодование, жестокость и ненависть процветают в каждой касте, а Солария не предпринимает никаких шагов для выправления ситуации. Так теория о виндиго и появилась на свет.

– Но ты ведь ей не веришь, верно?

– Нет, не верю. Я не думаю, что Солария – одна из виндиго. Мне кажется, что ей просто наплевать, – горечь, прозвучавшая в этих словах, изрядно удивила замаскированного аликорна. В конце концов, он был совершенно прав. Но прежде чем ей бы удалось начать расспрашивать его, Старсвирл тяжело вздохнул и продолжил: – Сейчас не время для того, чтобы старые и уставшие перекладывали бремя воспоминаний на молодых и полных надежд. Мне хотелось увидеть, на что способна твоя магия, и лучшего места нам не найти. Как думаешь, ты сможешь сотворить сферу огня, подобно тем единорогам на полях?

– Конечно смогу, – ответила Солария с абсолютной уверенностью. Конкретно то заклинание, что они использовали, было ей незнакомо, так что псевдоединорожке потребовалась пара секунд, чтобы разобрать на составляющие и изучить применяемую ими арканную формулу. К ее изумлению, в ее основе лежало сильно модифицированное заклинание боевых магов, к которому прилагалось множество менее существенных изменений. Сделав глубокий вдох, она начала плести чары.

Создание сферы огня обошлось ей не сложнее, чем любому другому мастеру магического ремесла. Но в отличие от мягкого и согревающего тепла тех сфер, что сияли на полях, внутри ее творения было скрыто сияние самого солнца.

– Во имя Тартара, дитя, неужели ты не умеешь сдерживаться?! – крик Старсвирла сбил концентрацию Соларии, и она, открыв глаза, посмотрела на причину столь эмоциональной отповеди.

Жеребец был окружен сияющим полем, однако края его шляпы и робы были заметно опалены. Лежавший вне его защитного заклинания снег практически мгновенно растаял, а земля под тем местом, где ранее находилась огненная сфера, несла на себе следы подпалин. Проходившая неподалеку ограда поля также почернела, а от деревянных досок исходило несколько струек дыма. Плащ же Соларии сгорел практически до пепла, хотя на ней самой не пострадало ни волоска.

Щит Старсвирла спал, и он подошел к ней с гораздо большей опаской на лице.

– Это было… неожиданно, Санни. Ты цела? Должен признать, я по-настоящему удивлен, дитя. Структура заклинания была сплетена правильно, но ты влила в нее несколько избыточное количество энергии, – опаска сменилась задумчивым выражением. – У тебя слишком хорошие навыки работы с чарами для того, кого никогда не обучали. Неужели твой учитель не показал тебе, как регулировать вкладываемую в заклинания силу?

– Эм… нет, – ответила Солария спустя несколько долгих секунд. "Технически, это правда. У меня никогда не было потребности ограничивать свою мощь".

– Нет, конечно же она не стала бы тебя этому учить, – едва слышно пробормотал Старсвирл, после чего откашлялся и продолжил: – Давай отойдем подальше от полей и посмотрим, сможем ли мы уменьшить количество вкладываемых тобой в заклинание сил до более приемлемого уровня, хорошо?

---

Солнце уже заходило за горизонт, но Солария снова и снова безуспешно пыталась воспроизвести необходимые чары. Небольшая поляна, которую они выбрали для занятия, уже вся была испещрена огненными отметками и растаявшими лужами от ее предыдущих попыток. Несмотря на терпеливые и спокойные наставления Старсвирла, аликорн все сильнее и сильнее раздражалась от того, что должно было быть простейшим тестом. То, что единорог отдавал ей советы с расстояния в полтора десятка шагов, также не помогало.

По периметру поляны собралась небольшая толпа, наблюдавшая за пиротехническими умениями Соларии, заставляя каждую неудачу бить еще сильнее по ее самолюбию.

"Это слишком досадно! Уверена, помимо обогрева полей для меня найдется и другая важная и полезная роль, – пронеслось в голове у замаскированного аликорна. Она уже собралась было спросить об этом Старсвирла, когда гордость заставила ее остановиться. – Это всего лишь простое заклинание, изменение окружающего мира. Я – Солария, и столь мелкому препятствию меня не одолеть!"

Однако проблема упрямо отказывалась признавать свое поражение в cхватке с ней, даже несмотря на три новые предпринятые попытки. Ее беда была не столько в самом заклинании, сколько в количестве требуемой для необходимого эффекта силы. Точнее, Соларии никак не удавалось уменьшить поток вкладываемой энергии в достаточной степени для создания согревающих магических факелов. Даже с переполненными магией пылающими сферами ей никак не удавалось почувствовать ни малейшего напряжения своих сил, которое позволило бы оценить энергопотребление и получить хоть какую-то точку отсчета. Попытайся она сейчас применить свои способности среди полей – и все посевы были бы сожжены дотла…

И как только она это осознала, Солария увидела способ одолеть это испытание. Обернувшись к зевакам, она прокричала:

– Мне нужен… – едва не произнесенное слово "подопытный" комом застряло у нее в горле. "Как же смертные это называют, предлагая свои услуги? А!" – …доброволец!

Собравшаяся толпа слегка отшатнулась при звуке этой просьбы, и тут и там пони бросали друг на друга нервные взгляды. Прошло несколько долгих секунд, прежде чем кто-то прокричал:

– Я готов!

Расступившиеся зеваки явили взору подростка-пегаса, которого уже почти можно было назвать взрослым, миг спустя трусцой выбежавшего в середину поляны. Его самоуверенная ухмылка слегка увяла, когда он, наступив на недавно замерзшую лужу растопленного снега, поскользнулся и едва не упал. Когда ему удалось, наконец, восстановить равновесие, он широко улыбнулся Соларии.

– Санни, что ты… – начал было спрашивать Старсвирл, прежде чем в его взгляде появилась тревога. – Санни, стой!

Мягкий треск пламени заглушил все остальные звуки на поляне, и возле добровольца возникла крошечная сфера огня. Все наблюдатели, включая Старсвирла, затаили дыхание, а доброволец явно начал проявлять признаки паники, осознав, наконец, на что он подписался. Однако когда стало очевидно, что жеребец не исчезнет во вспышке пламени, все собравшиеся одновременно с облегчением выдохнули.

– Успех! – возликовала Солария, глядя на творение своих копыт, и ее заполнило чувство… удовлетворения.

"Если моя магия не может никому причинить вред, значит, использование добровольца позволит мне влить в заклинание нужное количество энергии!"

Ее улыбка стала еще шире, когда она успешно провела небольшой эксперимент, и в противоположном конце поляны вспыхнул еще один точно такой же огонек.

– Ха-ха! Успех был удвоен! – она повторяла процесс снова и снова, пока вокруг не стало светло и тепло, словно летним днем. Ее концентрация едва не рухнула, когда толпа подошла к ней, поздравляя и высказывая другие формы похвалы. Улыбающиеся лица и добрые слова наполнили замаскированного аликорна новым чувством, которого ей до этого ни разу испытывать не доводилось. Но все же оно было… приятным.

Солария была столь поглощена происходящим, что не заметила ни того, как Старсвирл с Кловером отошли в сторону, ни энергичного взгляда, которым первый наградил второго.

Смех

Потребовалось меньше дня для того, чтобы весть об успехе Соларии дошла до самых дальних уголков скрытой от посторонних глаз общины, и после продолжительной беседы со Старсвирлом о важности точности и умеренности она, наконец, смогла принять участие в обогреве полей. Когда же у нее не проявилось абсолютно никаких признаков усталости в конце смены, Старсвирл, колеблясь, согласился увеличить подпадающую под ее ответственность площадь на следующий день.

В течение следующих дней этот процесс повторился еще несколько раз, прежде чем они пришли к несколько обескураживающему соглашению: раз в неделю Солария в течение всего дня будет обогревать все поля, давая возможность остальным единорогам получить столь необходимую им передышку и возможность восстановить свои силы. Таким образом, она обладала достаточным свободным временем, чтобы восполнить свой, очевидно, весьма немалый магический запас, а также помочь с некоторыми другими делами в городке.

Чего псевдоединорожка, однако, не стала сообщать ни Старсвирлу, ни другим единорогам, так это то, что она, весьма вероятно, могла согревать поля годами, прежде чем почувствовать хоть какую-то усталость от применяемых ей огненных заклинаний. В конце концов, даже создание сотен огней не шло ни в какое сравнение по своим энергозатратам с теми чарами, благодаря которым она поддерживала свою текущую физическую форму. Единственной проблемой, с которой она столкнулась, был пони, назначенный "наблюдать" за ней и предоставлять помощь в случае нужды. Хотя этот "наблюдатель" все равно оказался по-своему небесполезен.

– Ты уверена, что тебе не нужен отдых? Поддержание столь большого количества заклинаний наверняка утомляет, – произнес пегас, представившийся как "Прансер", идя рядом с Соларией по одной из тропинок между грядками. Молодой жеребец никогда не упускал возможности поговорить с ней (или, точнее, заболтать ее до полусмерти), и, похоже, был невосприимчив к более чем прохладной реакции на его компанию. Это продолжалось почти две недели, прежде чем Старсвирл отметил, что это был тот самый пегас, который помог ей овладеть заклинанием магического факела, а потому она могла бы быть немного повежливей с ним.

Но все же ей удалось найти для жеребца применение. Обнаружив, что каждый раз, когда тот к ней приближался, его пульс увеличивался, она приступила к ряду тестов, стремясь определить, не влияет ли ее магия каким-либо образом на него. Таким образом, она надеялась найти способ обойти проклятие Путешественника и вернуть себе принадлежащее ей по праву место во главе этого мира. Однако эта теория провалилась: магия Соларии упрямо продолжала не оказывать никакого негативного эффекта на подопытного, а его аномально высокое сердцебиение возникало вне зависимости от того, какие заклинания она пыталась применить.

– Ответ будет тем же, что и во все прошлые разы. Эта работа не вызывает у меня затруднений, – ответила Солария и лениво попыталась разорвать Прансера на куски его собственными ребрами, но чары отказались приходить в действие. Подавив недовольную гримасу, она влила остаточную энергию провалившегося заклинания в магические факелы.

– Это потрясающе! Я слышал, парни из полевой команды очень рады возможности немного отдохнуть, – заявил жеребец, и у Соларии возникло ощущение дежавю, до тех пор, пока разговор не свернул со своего обычного пути: – До того, как ты пришла, у них не было особого времени проводить с семьями, друзьями... и особыми пони.

– Значит, хорошо, что мне подобного времени не требуется, – ответила Солария, рассеяно попытавшись телепортировать Прансера прочь с планеты, прямо в безвоздушную пустоту. Когда его сердцебиение вновь начало возрастать, она приподняла бровь и принялась тщательно следить за эффектом, который ее заклинание оказывало на жеребца.

Лицо Прансера покраснело, и, заметив смотревшую на него Соларию, он немедленно отвел глаза в сторону. Съежившись под ее сверлящим взором, пегас, наконец, сумел выдавить из себя:

– Это от т-того, что мы п-проводим столько времени вместе?

"Неразборчивая речь, увеличенное давление и сердцебиение... это прогресс?"

– У меня нет подобных связей, а потому мне нет нужды тратить на это своё время, – ответила Солария, вновь попытавшись телепортировать Прансера и неотрывно следя за ним. Однако в отличие от предыдущего наблюдения, в этот раз жизненные показатели жеребца начали возвращаться к норме. Он несколько раз попытался было что-то сказать, но каждый раз ему это не удавалось.

"Ненавижу противоречивость в результатах!"

– Ох... эм... это ведь неплохо, верно? Зато у тебя много свободного времени, – наконец, сумел произнести Прансер, немного придя в себя. – Я большую часть недели расчищаю небо от облаков, чтобы поля получали наибольшее максимально возможное количество света в дневные часы. Оставшееся же время я провожу здесь… с тобой.

Его пульс вновь начал учащаться, и Солария почувствовала приступ смятения, ведь она вообще ничего не предпринимала.

"Проклятая противоречивость! Быть может, дело не столько в моих методах, сколько в самом подопытном? Мне надо будет провести еще ряд тестов, чтобы проверить эту теорию…"

– Малышка Лулу, похоже, очень к тебе привязалась. Должно быть, ты очень хороший учитель! Сколько я уже здесь живу, Старсвирл все время пытался обучать ее, но, как мне кажется, ему трудно заставлять ее оставаться сосредоточенной, – возникшую после этих слов краткую паузу заполняла лишь провалившаяся попытка Соларии свернуть Прансеру шею. Тот же, не ведая о намерениях своей собеседницы, продолжил: – Ты слишком молода, чтобы быть учителем до того, как все это произошло. Ты была ученицей в столице?

Вспышка раздражения нарушила концентрацию Соларии, когда еще один смертный начал судить о ней лишь по ее внешнему виду.

– Я старше тебя, – заявила она, и некоторая часть ее эмоций, должно быть, все-таки проступила в голосе замаскированного аликорна, поскольку жеребец заметно поморщился.

– К-конечно, я не спорю! Я не хотел сказать, что ты неопытна или еще что-то в том же духе! – торопливо начал он оправдываться, после чего извинился вновь и сбился на неразборчивое бормотание. Солария перестала обращать на него внимание, в то время как они продолжали патрулировать поля.

Лишь когда из-за холма показалась закутанная в плащ фигурка Лулу, Солария, наконец, оживилась. Юная кобылка несколько безрассудно перепрыгнула ограду, после чего остановилась прямо перед ней.

– Санни! Санни! Твоя смена окончена, и я хочу тебе кое-что показать!

– Но… – начал было Прансер, но кобылка лишь повернулась к нему и показала язык.

– У тебя было достаточно времени, чтобы попытаться пофлиртовать с Санни, Панси! – торопливо отмахнулась Лулу, и, точно по команде, следующая смена появилась из-за холма. Их магические факелы уже были зажжены, и единороги без промедления начали расходиться по своим постам, в то время как Солария рассеивала свои собственные чары.

– П-пофлиртовать? – заикаясь, произнес пегас, и его сердцебиение вновь подскочило.

– Панси? – переспросила Солария, глядя то на подпрыгивающую от нетерпения кобылку, то на своего подопытного, бывшего как никогда близким к сердечному приступу, к которому она пыталась подвести его уже целую неделю.

– Это его имя, глупышка! – жизнерадостно заявила малышка, указав копытом на жеребца, после чего наклонила голову вбок: – Что, он назвал тебе другое имя, вроде "Прансера"? Кловер говорит, что он так представляется всем кобылам, но все всё равно зовут его Панси, – пожала она плечами, не замечая, как пегас, заикаясь, начал что-то бормотать. – Пошли, а то мы все пропустим!

Лулу помчалась прочь, и Соларии пришлось перейти на легкий галоп, чтобы не отстать от нее.

"К чему все это, хотела бы я знать?" – пронеслось у нее в голове, в то время как они проскользнули мимо меньших строений на окраине поселения, а затем затаились в тени центрального здания.

– Лулу, что мы здесь делаем? – спросила замаскированный аликорн.

– Ш-ш-ш! Не шуми, а то все испортишь! – зашипела Лулу и, присев, выглянула из-за угла.

"Что она делает? Поскольку она использует магию для компенсации своего увечья, ей не требуется прямая видимость для того, чтобы "видеть"", – удивилась Солария, наблюдая за кобылкой. Ее повседневный плащ предоставлял превосходную маскировку на фоне стены строения и разнообразного присутствовавшего лома, сложенного в кучи, но то, что она едва заметно подрагивала от нетерпения, выдавало единорожку. На ее лице застыло тщательно контролируемое нейтральное выражение, и Солария никак не могла понять, что все это означает, пока ее взор не обратился к тому, что находилось перед ними.

Расположенный по ту сторону улицы маленький коттедж был домом Кловера и Смарт Куки и на первый взгляд выглядел абсолютно нормальным. Но посмотрев на него вновь, замаскированный аликорн обнаружила некое заклинание, выглядевшее столь запутанным и небрежным, что ей никак не удавалось понять его предназначения, пока она вновь не взглянула на стоявшую рядом с ней кобылку.

"Это ловушка для Кловера, – наконец, поняла она, после чего ее взор вновь вернулся к входной двери коттеджа. – Должна признать, я несколько удивлена, что кто-то столь молодой оказался способен на подобное. Если она достаточно взрослая, чтобы подготовить ловушку для устранения единорога-соперника, то, возможно, столь странная структура заклинания была создана намеренно, с целью сбить свою жертву с толку на достаточный для активации чар и ликвидацию цели промежуток времени. Но почему она вообще решила предпринять подобное действие?"

Дальнейшие размышления о ситуации были прерваны появлением ничего не подозревающего единорога. На Кловере был гораздо более простой, чем обычно, плащ, покрытый грязью и иголками с окружающих деревню елок. Его усталость явно была значительна, поскольку он, ни на миг не замедлившись, дотронулся копытом до двери и магия начала приходить в действие.

Солария напряглась, и на ее губах появилась едва заметная улыбка.

"Возможно, малышка Лулу действительно сможет стать моей ученицей, коль она даже в столь юном возрасте достаточно хитра, чтобы устранить боевого мага без прямого конфликта. Возможно, мне вовсе не потребуется проявлять свой гнев напрямую, поскольку агенты и ассасины могут оказаться не менее эффективны…"

– Милая? Я дома, и запас дров, наконец, вновь на приемлемом уровне, – произнес Кловер, когда открыл дверь, так и не заметив, что его грива и шкура приобрели лавандовый и пурпурный оттенки.

"Что".

– Оно сработало, оно сработало? Кловер был настоящей задницей из-за того розыгрыша, что я провела над Старсвирлом в ходе их встречи, так что я хотела поквитаться с ним! – торопливо объяснила Лулу.

Пребывающая в замешательстве Солария повернулась обратно к юной кобылке… и обнаружила, что горе-мститель также пострадала от своих чар.

"Целью заклинания было изменить цвета Кловера, но, будучи неправильно сплетенными, эти чары также повлияли на саму Лулу? Это… это…"

Первым признаком недомогания было странное напряжение в мышцах ее живота. Замаскированный аликорн была так сильно отвлечена нелогичностью произошедшего, что заметила это ощущение только тогда, когда оно мигрировало в ее грудь. Сдавленный звук сорвался с ее губ, и она с трудом пыталась сохранять контроль над своими мыслями, проводя диагностику. Именно тогда в ее голове появилась предательская мысль. "Что, если целью засады являлась я, а не Кловер?" – крохотный уголек страха возник в ее разуме, в то время как мышечный спазм выдавил весь воздух из ее легких, также не давая ей сделать ни единого вдоха.

Лулу, вроде бы, что-то спросила, но Солария едва заметила ее слова, проводя магическое сканирование над собой. Никаких посторонних заклинаний выявлено не было, и, словно вопреки этому факту, сила ее конвульсий лишь удвоилась. Она попыталась сплести рассеивающие магию чары, но ее концентрация была слишком сильно нарушена, а легкие начали болеть от нехватки воздуха. Солария попыталась пригвоздить проклятую кобылку взглядом, обещающим медленную и мучительную смерть, но ее зрение было замутнено выступившими на глазах слезами, когда мышечные спазмы достигли лица псевдоединорожки.

– Что здесь происходит? Санни в порядке? – прозвучал откуда-то голос Кловера.

"Нет, я не в порядке, недоумок! Эта кобылка пытается убить меня!" – мысленно прокричала Солария, в то время как ее ноги также начали трястись вместе со всем остальным телом.

– Я… я думаю, она пытается смеяться, но не знает, как? – ответила Лулу.

– Эм, хорошо? Что ж, дай мне знать, если ей потребуется помощь. К слову, почему ты пурпурная?

– Я не пурпурная, ты пурпурный!

Секунда тишины.

– Лулу! Немедленно все исправь!

"Так это СМЕХ? Почему кто-то по доброй воле будет подвергать себя подобной пытке? Клянусь, я поквитаюсь с тобой за это, Лулу! Твой "смех" будет в тысячу раз хуже!" – Соларии, наконец, удалось сделать вдох, но затем она вновь потеряла контроль над своим телом.

Но, несмотря на проблемы с дыханием и мышечные спазмы по всему телу, Солария не могла отрицать, что она чувствовала себя гораздо лучше в течение всего остального дня.

Отметки

Почти месяц прошел со времени того инцидента со "смехом", прежде чем Соларии довелось узнать нечто неожиданное о проживающих в деревне пони на праздничном событии, которое простолюдины называли "вечеринкой".

Едва не запнувшись несколько раз о табуны галопировавших повсюду жеребят, она все-таки сумела пробиться к знакомой фигурке Лулу.

– В чем причина этого мероприятия? Я не могу припомнить ни одного события, которое требовало бы подобного собрания, – спросила она, оглядывая творившуюся вокруг анархию. Помимо жеребят, многие взрослые также нашли возможность покинуть на время свою работу и сейчас как раз помогали с декорациями, либо же просто общались с остальными присутствующими.

– У Клауди и Шкипера появились отметки! – заявила Лулу, словно это все объясняло. – А у Панси метка полностью изменилась! Обычно у нас ежегодно проходит вечеринка, на которой празднуется получение отметок и их изменение, но, как мне кажется, благодаря тебе у нас появилась возможность провести ее в этом году гораздо раньше! – широкая улыбка покрытой шрамами единорожки была заметна даже из глубины ее плаща.

Солария хотела было продолжить расспрашивать ее о странном мероприятии, но последняя фраза привлекла внимание замаскированного аликорна.

– Из-за меня? Почему ты так считаешь?

"Когда я была на троне, никаких вечеринок не проводилось…"

– Из-за твоей отметки! – жизнерадостно провозгласила Лулу. – Ты пришла к нам, очень усердно работала, и это позволило полевым командам начать брать перерывы! Кроме того, все говорят о том, как всё начинает таять, а это означает, что солнце постепенно становится все ближе, а значит, у полевых команд еще больше времени для того, чтобы всем помогать, и поэтому у нас появляется возможность провести эту вечеринку!

"Оттепель… но это невозможно! – Солария мысленно потянулась к небесам и к контролируемому ей небесному телу, и она едва не пошатнулась от внезапного открытия. – Оно действительно приближается к планете! Я все еще контролирую его орбиту, но дистанция моим командам не подчиняется! Путешественник… твоя смерть будет медленной и мучительной, когда я, наконец, сниму это проклятие, – несмотря на то, что это обещание она давала уже далеко не в первый раз, ярости в нем было гораздо меньше, чем обычно. – Хотя утрата даже толики контроля весьма неприятна… с этой переменой я все же могу смириться. В конце концов, она изрядно облегчит жизнь всех в деревне".

Эта праздная мысль заставила Соларию переместить свой взор на остальных собравшихся на деревенской площади пони. Многие из взрослых как раз либо снимали свои теплые одеяния, либо уже остались в простых жилетах. Жеребята же вовсе резвились без одежды, весело галопируя вокруг.

– Лулу, почему ты не проводишь время со своими сверстниками? – спросила Солария с непритворным любопытством в голосе. – Я заметила, что местные пони собираются в группы, основанные на работах, общих интересах и одинаковых возрастах. Но ты почти все свое время проводишь либо со мной, либо со Старсвирлом, что выглядит немного странным.

Улыбка кобылки слегка увяла.

– Ну, остальные жеребята считают, что я… жутковатая. Я почти никогда не выходила из дома до тех пор, пока Старсвирл не обучил меня заклинанию обнаружения, которое позволяет мне чувствовать то, что находится вокруг. Я думаю, мои глаза пугают их, как и то, что мне не требуется видеть пони, чтобы знать, где они находятся. Мне кажется, они считают меня кем-то вроде привидения, – поколебавшись, она торопливо добавила: – Они не злые и не подлые. Никто меня больше не дразнит с тех пор, как я научилась создавать самонаводящиеся снежки при помощи заклинаний телекинеза и притягивания!

Образ Лулу, окруженной десятками снежков и карающей своих врагов, словно миниатюрная версия самой Соларии, заставил замаскированного аликорна усмехнуться.

– Они просто не могут оценить то, каким величием окружено твое будущее, Лулу. Но однажды они осознают свою ошибку, – ее улыбка постепенно сошла на нет, когда ей на ум пришел еще один вопрос. – Лулу, почему тебе хотя бы не снять этот тяжелый плащ? Тебе должно быть весьма жарко под ним.

Радость полностью исчезла с лица кобылки, и ее поникшая голова полностью исчезла под капюшоном.

– Я не могу, – тихо произнесла она.

– Почему? – с любопытством спросила Солария, но ответа от кобылки так и не поступило. Заметив, как Лулу все сильнее и сильнее съеживалась от ее взгляда, она решила не давить на нее. Вместо этого Солария мысленно проглядела ее разговор с кобылкой и едва не закрыла лицо копытом, вспомнив одну весьма и весьма интересную деталь, о которой та обмолвилась. – Ты говорила, что целью этой вечеринки является поздравление тех, кто получил свои отметки, но ты также упоминала, что у кого-то она… изменилась?

– Ага! У некоторых пони уже были кьютимарки, но они начали меняться! – энергично начала объяснять Лулу, на лице которой вновь появилась привычная жизнерадостность. – Но это случается все реже и реже, и Старсвирл думает, что это происходит из-за того, что магия, контролирующая отметки, наконец, начинает устаканиваться. У всех обладающих кьютимаркой она бы уже успела измениться, а у тех, кто ее получает только сейчас, она оказывается просто невероятно потрясной!

"Сколько же раз одна-единственная кобылка будет сокрушать сами основы того мира, что я пыталась построить? Она явно делает это нарочно!" – вздохнула Солария, признавая свое поражение. Начав осторожно оглядывать находившихся вокруг пони, она едва не закрыла лицо копытом от своей невнимательности.

На площади присутствовало более дюжины смертных и теперь, взглянув повнимательней, Солария не могла не заметить невероятное разнообразие отметок на их боках. Да, некоторые из тех, что она ожидала увидеть, также присутствовали, такие как связанные с аграрным делом и физическим трудом метки у земных пони, но на каждую из них приходилось не меньшее количество более… необычных. Пегас с коротко подстриженной гривой и песочными часами на боку беседовал со Смарт Куки и Кловером, отметки которых соответствовали их именам. Пара наиболее активных жеребят обладала подпрыгивающим камнем и облаком. Даже у Панси была нелепая метка в виде мыльных пузырей.

"Что они должны означать?! – мысленно прокричала Солария. Напрашивавшиеся выводы были более чем ошеломляющими. – Система отметок была разработана для того, чтобы предоставить каждому пони его предназначение! Как эта деревня продолжает функционировать без четко определенных ролей?!"

От дальнейших попыток понять смысл того, что она видела, ее отвлекла знакомая остроконечная шляпа, мелькнувшая в окне общинного дома. Сделав медленный и глубокий вдох, она произнесла:

– Лулу, я ненадолго отойду поговорить со Старсвирлом, хорошо?

– Не уверена, что он будет в настроении для разговоров. Старсвирл сказал, что будет что-то исследовать, и он никогда не хочет ни говорить, ни что-либо делать, когда погружен в свои книги, – ворчливо ответила Лулу.

– Я скоро вернусь, и, возможно, ты сможешь показать мне этот знаменитый "торт", который тебе столь сильно нравится, – предложила Солария, и кобылка широко улыбнулась в предвкушении. Удостоверившись, что малышка осталась в приподнятом настроении духа, замаскированный аликорн пробралась через толпу и вошла в общинный зал.

Старсвирл занял стол в углу, всю поверхность которого усеивали разнообразные исследовательские материалы. Книги стопками располагались на стульях, а каждый свободный дюйм стола был завален как минимум тремя слоями свитков. Сам же единорог пребывал в глубокой задумчивости, невидящим взглядом смотря на свою работу. Его отрешенность от окружающего мира была столь велика, что он никак не отреагировал, когда Солария подошла и посмотрела из-за его плеча на объект столь пристального внимания.

Лежавшие перед единорогом схемы заклинаний и магические матрицы были невероятно сложны и явно лежали вне простой манипуляции окружающим пространством, которым ограничивалось большинство чар. Одно из незавершенных заклинаний немало удивило Соларию, поскольку оно закладывало основание для устранения установленной ей жесткой системы контроля над отметками, дарованных трем племенам.

– А… – протянула она, наконец, когда осознание снизошло на нее.

Дальнейшее изучение, однако, было резко прервано, поскольку Старсвирл заметно подпрыгнул на месте и резко развернулся, прежде чем заметить стоявшую перед ним кобылу.

– Во имя солнца, дитя! Неужели тебе никогда не говорили не подкрадываться к другим пони? Да, со времен падения прошло уже несколько лет, но у некоторых из нас боевые рефлексы все еще на взводе. Тебе мог быть причинен вред!

Замаскированный аликорн тут же стушевалась, будучи пойманной с поличным. Несколько раз она молча открывала рот, пытаясь все объяснить, но затем Старсвирл остановил ее, вздохнув и устало улыбнувшись.

– Я приношу извинения за то, что повысил голос на тебя. Мне казалось, что ты будешь снаружи, радуясь вместе с Лулу теплой погоде, – произнес жеребец, посмотрев на свои заметки, а потом вновь вернув свой взгляд к Соларии. – К слову, тебе, часом, ничего не известно о причинах погодных изменений?

– Нет, не известно, – поспешно ответила она. Возможно, слишком поспешно, поскольку приподнятая бровь единорога практически достигла края гривы. Ничуть не смутившись, Солария продолжила: – Но ты прав, у меня действительно имеется вопрос. Лулу только что объясняла мне причину этого собрания, и отметки, которыми обладают некоторые из пони, не подходят… не являются теми метками, которые я ожидала бы увидеть.

Пару секунд Старсвирл продолжал сверлить Соларию своим всезнающим взглядом, после чего кивнул:

– Полагаю, этого стоило ожидать. С этими холодами на улицу никто не выходил без теплой одежды, и потому у тебя не было возможности увидеть происходящие изменения. Ты ведь знакома с типичными для каждой расы отметками, верно? И объяснение Лулу лишь прибавило вопросов? – когда замаскированный аликорн кивнула, он повторил ее жест, после чего на миг приостановился, собираясь с мыслями.

– Кловер был первым, насколько мне известно. Ты ведь не думала, что три клеверных лепестка были обычной меткой для боевых магов до исчезновения Соларии? – начал Старсвирл и едва заметная усмешка появилась на его лице, когда он увидел растерянный взгляд собеседницы. – Кловер был оставлен умирать после одной из битв, и потерял сознание. Очнулся же он под заботой нашей дорогой Куки. И строго между нами, по его словам, увидев впервые эту кобылу, он почувствовал, что череда его неудач, наконец, подошла к концу. И когда он сумел подняться с кровати, выяснилось, что его метка изменилась. С тех пор он отринул свою прошлую жизнь ради той, что имеет сейчас.

"Нет… это… это просто не имеет смысла! Если ты обладаешь способностью избавиться от магической отметки, зачем тратить время и усилия на нечто столь бессмысленное, как символ удачи?" – мысленно удивилась Солария.

– Боюсь, я не понимаю. Ты смог избавить его от метки, но…

Старсвирл, подняв копыто, остановил ее:

– Полагаю, я должен быть впечатлен, что тебе удалось столь многое понять из моих незавершенных записей, но ты права лишь отчасти, – единорог посмотрел на свою работу и переместил их вниз стопки. – Я пытался найти способ сломать систему отметок и освободить нас от кастовой системы Соларии, когда узнал о любопытном случае Кловера. Вскоре после этого взрослеющие жеребята начали получать метки, значительно отличавшиеся от ожидаемых, – повернувшись обратно к собеседнице, он беспомощно рассмеялся. – Похоже, эта система сама пошла вразнос и без моего вмешательства. Если метки изменяются сами по себе, то разработка заклинания, заставляющего их меняться, становится довольно глупой.

Завершив объяснение, Старсвирл на миг замолчал и посмотрел на Соларию одним из своих подозрительных взглядов.

– К слову, ты пробудила мое любопытство, Санни. Ты вправе отказаться отвечать на этот вопрос, но все же я обязан его задать: является ли твоя отметка той, что ты получила изначально?

– Д-да! Конечно она является! – заявила Солария со всей уверенностью, какую только смогла изобразить, поежившись под взором жеребца.

"Он задал этот вопрос, потому что не знает ответа или же, наоборот, потому что знает его?" – пронеслась в ее голове паническая мысль.

– Да, так я и думал, – кивнул единорог, отпустив кобылу из хватки своего взгляда. Вернувшись за стол, он задумчиво посмотрел на свои записи. – Мы наблюдаем этот феномен лишь в течение пары лет, опираясь едва на дюжину юных пони и жеребят. Пока что сказать этого наверняка я не могу, но все же существует некое соответствие между отметкой и навыками ее обладателя. И все в конечном счете сводится к пяти… но пяти недостаточно, не так ли? Есть что-то еще… что-то, что я упускаю.

Когда взор Старсвирла отпустил ее, Солария вновь сделала шаг вперед и взглянула из-за плеча на его работу.

– Пяти? Это как-то связано с теми чертами, что ты описывал ранее? Честность, верность, – ее слова постепенно сошли на нет, пока она оглядывала десятки лежавших перед ней заклинаний, некоторые из которых были уже отчасти завершены, другие же пребывали лишь в теоретическом виде. Путешествие во времени, раскрытие истинного потенциала, заклинание перевода и просто горы материалов по каким-то "Элементам Гармонии" покрывали каждый свободный клочок бумаги. К сожалению, дальнейшее изучение было прервано грохотом распахнувшейся двери.

– Санни, Санни! Ты должна попробовать это, это вкусно! – прокричала Лулу, галопом мчась к Соларии вместе с летевшей следом за ней тарелкой, на которой лежал тот самый загадочный "торт". Без дальнейшего промедления торт был запущен прямо в лицо замаскированному аликорну, прежде чем остановиться и терпеливо зависнуть в дюйме от ее лица.

"Похоже, кобылке просто не терпится дать мне попробовать этот "торт". Возможно, мне стоит пойти у нее на поводу и посмотреть, почему он приводит ее в подобный восторг", – подумала Солария и попробовала предложенное угощение. Потом еще раз. И еще. Затем она взяла в рот кусок побольше.

– Лулу, скажи… там, часом, не осталось еще этого "торта"? – спросила она, доев принесенную кобылкой сладость.

– Да, он еще есть! Но нам надо поторопиться, пока его весь не съели! – радостно провозгласила Лулу и затем бегом помчалась на улицу. – Из-за хорошего урожая они сделали целую кучу различных вкусов и начинок! Там есть клубника и…

Солария не отставала от кобылки ни на шаг и широко улыбалась. Все беспокойства о том, что именно Старсвирл задумал, были мгновенно забыты и отложены на потом. Сейчас мысли псевдоединорожки занимала лишь добыча еще одной порции этого сладкого кондитерского изделия, которое смертные, судя по всему, тщательно скрывали от нее в течение всех лет ее правления.

Раскаяние

Солария с наслаждением растянулась на диване, стоявшем у окна в ее комнате, потягивая теплый напиток, который Смарт Куки назвала "какао". Этот напиток, вместе с тортом и еще кое-какой едой простолюдинов, за последнюю пару недель стал чем-то вроде порока замаскированного аликорна.

"Я лишь делаю это для того, чтобы не вызывать у смертных подозрений, – напомнила она себе, делая очередной глоток из своей кружки. – Когда придет время, я с легкостью забуду об этих привычках. Но не сегодня".

Псевдоединорожка насладилась теплом, разлившимся по ее телу после еще одного глотка, и посмотрела на сидевшую перед ней кобылку.

Покрытое шрамами лицо Лулу было по большей части скрыто капюшоном, но Соларии без труда удавалось увидеть буквально написанное на нем напряжение. Миг спустя это напряжение сменилось озарением, затем воодушевлением, и она произнесла:

– Это…

Бам!

Едва заметная улыбка коснулась губ Соларии, когда Лулу исчезла из комнаты. Сделав очередной глоток какао, она вернула свой взгляд к книге, которую читала до этого.

"Работа Старсвирла… удивительна. Полученные им результаты абсурдны, но все же лежащая в них логика весьма заманчива. Я бы даже сказала, неотразима".

Из коридора донесся быстрый перестук копыт, и, распахнув дверь, в комнату влетела Лулу.

– Это телепор...

Бам!

Солария даже не подняла своего взгляда на кобылку, которая вновь со вспышкой исчезла. Размышления вновь с головой поглотили ее, в то время как она продолжила читать книгу.

"Старсвирл предполагает, что населяющие этот мир пони способны влиять на него посредством магии, и, в свою очередь, также быть объектами влияния со стороны мира. Он считает, что эти "Элементы" представляют собой их истинную природу, и приводит процветание деревни в качестве доказательства того, что пони способны достичь "Гармонии" и стать чем-то гораздо большим".

Раньше, до того, как Солария пришла в скрытое сообщество, она бы попросту отмахнулась от подобных умозаключений. Еретический текст был бы сожжен, а глупец-автор стал бы очередной статуей в ее саду. Но вот теперь…

Перестук копыт вновь прозвучал в коридоре, и из-за дверного проема показалась Лулу.

– Те…

Бам!

"Старсвирл полагает, что мир является отражением его обитателей, и наоборот. Когда улучшается что-то одно – улучшается и другое", – поняла она, и порыв сжечь эту книгу на месте был сдержан лишь одним-единственным вопросом: что, если он прав? Сама идея того, что нечто столь монументальное избегало ее взора, дала пищу философским размышлениям о двух взаимно влияющих друг на друга сторонах. Занятная цитата о курице и яйце промелькнула у нее в голове, однако была прервана вежливым стуком по дверному косяку.

– Добрый вечер, Санни, – произнес Старсвирл, проходя внутрь. – Вижу, мои старые заметки действительно заинтересовали тебя. Я надеюсь, это не отрывает тебя от обучения Лулу.

– Не глупи, Старсвирл. Я обучаю ее прямо сейчас.

Перестук копыт дальше по коридору возвестил об очередном возвращении кобылки. Слегка запыхавшись, она произнесла:

– Почему оно…

Бам!

– Обучаешь? – переспросил единорог, во взгляде которого читалось одновременно и подозрение, и веселье.

– Именно, – ответила Солария, отпив какао. – Она впитывает знания как губка, так что я решила научить ее определять природу заклинания, не используя свою собственную магию. Все, что требуется – это простое наблюдение, а не сложная формула.

Лулу показалась из-за дверного проема и прокричала:

– Я…

Бам!

– Простое наблюдение? – повторил Старсирл, в голосе которого явно слышалось "я тебе не верю, но все же пойду у тебя на поводу". Потерев подбородок копытом, он слегка прищурился. – Должен признать, чары наложены весьма хитроумно. Думаешь, она сможет сообразить, что их активирует?

Солария перевернула страницу одолженной книги.

– Я более чем уверена, что ей удастся разобраться с параметрами заклинания. У нее даже получилось просидеть на одном месте целых пятнадцать минут, прежде чем она активировала его в первый раз, – оторвавшись от чтения, она обиженно посмотрела на единорога. – Неужели ты обвиняешь меня в том, что я вложила в этот тест некий злой умысел?

Перестук копыт вновь донесся из коридора, хотя в этот раз он сменился с бешеного галопа на более умеренный темп. Показавшись из-за угла, Лулу спросила:

– Как оно…

Бам!

– Я бы никогда не стал обвинять тебя в подобном, Санни, – произнес Старсвирл, закатив глаза. – Но более мелочный пони мог бы заподозрить, что это – расплата за тот случай, когда Лулу сказала тебе, что острая горчица является особой помадкой для торта. Или когда она обсыпала твою шкурку мукой как раз перед тем, как ты пошла в ванную. Последние дни ты находилась прямо в центре внимания нашей юной проказницы, так что более мелочный пони тут же увидел бы в происходящем твой реванш.

– В таком случае, мне стоит быть благодарной, что ты не являешься подобным пони, верно? – спросила Солария, пригвоздив жеребца таким взглядом, который заставлял иных смертных съеживаться от страха.

Перестук копыт и тяжелое дыхание прервали их разговор, и появившаяся из-за угла Лулу вошла в комнату.

– Я начинаю…

Бам!

Беспомощно усмехнувшись, Старсвирл поправил свою шляпу таким образом, чтобы она скрывала его глаза.

– Должен отдать тебе должное, ты умудряешься удерживать ее интерес. Она ни разу не жаловалась на проводимые тобой уроки, что мне удавалось поддерживать лишь в течение первых двух дней, – вздохнув, он вышел в коридор. – Я буду внизу со своими исследованиями. Если потребуется помощь – просто позови.

Солария кивнула и затем вернулась к зависшей перед ней книге.

"То, что я чувствую – это удовлетворение от ценного урока, который я сейчас преподаю, – подумала она, продолжая мысленно подсчитывать, сколько раз Лулу снова и снова попадала во все ту же ловушку. – Лулу находит великое удовольствие в обучении меня жизни простолюдинов. Так неужели то, что мне также нравится обучать ее – плохо?

Час проходил за часом, и галоп Лулу сначала сменился трусцой, а затем неспешным шагом. На часах было уже за полночь, когда она, наконец, предоставила правильный ответ.

– Буквы… первого слова… количество слов… телепорт, – произнесла она, тяжело дыша и широко улыбаясь,

– Очень хорошо! – похвалила ее замаскированный аликорн. – Итак, что ты узнала?

Лулу потребовалась минута на то, чтобы отдышаться.

– Что, разыгрывая кого-то, я не должна оставлять никаких улик, которые могут привести ко мне? – медленно протянула она без капли раскаяния.

– Отчасти, верно, – согласилась Солария и закрыла книгу. – Тебе также надо научиться более осторожно подходить к выбору цели. Старсвирл лишь махнет копытом. Кловер отчитает. Смарт Куки лишит тебя сладостей на неделю, – на ее лице появилась мстительная ухмылка, и, как аликорн надеялась, она также передалась и ее голосу. – Я же предпочитаю свести счеты. Мы поняли друг друга?

– Да! Я обещаю, что впредь ловить меня будут лишь те пони, которые слишком взрослые для проведения розыгрышей! – провозгласила Лулу и захихикала, когда ее наставница закрыла лицо копытом. Однако несколько секунд спустя ее смех сошел на нет, и она осела на пол. – Санни, ты не против, если я посплю сегодня у тебя? Я не уверена, что смогу добраться до своей комнаты.

Солария приподняла бровь, но затем со вздохом сдалась.

– Я не против. Книги Старсвирла весьма увлекательны, так что я, вероятней всего, вовсе обойдусь без сна. Можешь занять мою кровать, если… что ты делаешь?

Вместо того чтобы направиться к находившейся в углу простой койке, кобылка подошла к дивану и запрыгнула на него. Пристроившись рядом с Соларией, она пригвоздила псевдоединорожку взглядом широко раскрытых глаз из-под своего капюшона.

– Свирли порой проводит всю ночь напролет, занимаясь своими исследованиями, а я никогда не могу заснуть одна. Можно я посплю рядом с тобой? Обещаю, я не буду тебе мешать.

"Что за магия в этом… этом принуждении? – мысленно изумилась Солария, обнаружив, что не может оторвать взгляда от молочно-белых глаз. – Я не чувствую никакого колдовства, но в то же время я не могу сопротивляться!"

– Пусть будет так… но я должна настоять на том, чтобы ты убрала свой плащ. В ходе сегодняшнего занятия ты весьма сильно пропотела под ним, и мне не кажется, что его хоть раз стирали. За все время его существования.

Колебание отчетливо читалось на лице потупившей взор Лулу.

– Х-хорошо, – согласилась она, и ее голос был немногим громче шепота. Магия развязала завязки, и потрепанная одежда сложилась в воздухе, после чего легла возле одной из ножек дивана. Теперь, когда все проблемы были решены, кобылка прижалась к Соларии и медленно закрыла глаза.

"Это первый раз, когда я вижу ее без плаща, – осознала та, и чем дольше она смотрела на Лулу, тем сильнее становилась ноющая боль у нее в груди. Шрамы на лице и глазах кобылки были самыми заметными, но далеко не единственными. Следы ожогов шли от рога к ушам, а также вдоль передней стороны ее шеи и ног. – Эти ожоги не могли быть нанесены в ходе несчастного случая, слишком уж они равномерны. Их причиной, скорее всего, была… магическая энергия, – единорожка вздрогнула во сне, и Соларии едва удалось подавить порыв обнять ее передней ногой. – Будь проклято твое принуждение, Лулу! Однажды я выведаю у тебя секрет этой способности!"

Несмотря на все ее попытки продолжить изучение работы Старсвирла, взгляд замаскированного аликорна каждый раз снова и снова возвращался к прижавшейся к ней юной кобылке. Ее уцелевшая шкурка была небесно-голубого цвета, а на боку виднелась метка в виде полумесяца. Грива и хвост единорожки были светло-серых оттенков, и ее волосы были совсем спутаны из-за плаща. Ей потребовалась вся сила ее воли, чтобы не прижать Лулу поближе, и потому она решила сосредоточиться на ее ожогах.

"Если ответственный за это магистр все еще жив, то моим первейшим приоритетом по возвращении на трон будут его поиски. Я хочу лично высказать ему всю величину своего недовольства", – решила Солария, и, захлопнув книгу, прикрыла глаза. Прошло уже несколько недель с тех пор, как она уделяла внимание изобретению необычных методов казни, и сейчас у нее было невероятно сильное желание вновь вспомнить каждый из них во всех деталях… но ее мысли снова и снова возвращались к той кобылке, что лежала рядом с ней.

Вздохнув, Солария вновь открыла глаза и посмотрела на Лулу.

"Целью моих уроков было подготовить ее к службе в качестве проводника моего гнева, но она неправильно поняла мои намерения. Ей надо осознать ту роль, что я для нее приготовила, – пришла она к выводу. Один за другим в ее голове начали возникать планы по тому, как именно эта цель может быть достигнута, но каждый из них превратился лишь в обрывки туманных мыслей при виде того, как кобылка уткнулась покрытым шрамами лицом в шкурку своей старшей подруги. – Возможно… возможно это может подождать," – решила Солария, сдавшись, наконец, порыву обнять единорожку.

Спустя некоторое время замаскированный аликорн почувствовала первые лучи появившегося из-за горизонта солнца. Теплый свет начал постепенно заполнять комнату, и все, что она хотела делать – это продолжать сидеть, наслаждаясь утренним солнцем. Лулу же повернулась, пытаясь устроиться поудобней. Очевидно, ей это не удалось, и кобылка, сев на диване, сонно потянулась. Но миг спустя ее глаза широко распахнулись, и она, замерев, медленно повернулась к окну и восходящему солнцу.

И тогда она закричала.

Свалившись кубарем на пол, кобылка галопом помчалась прочь от окна и столкнулась с противоположной стеной. Этот удар заставил ее покачнуться, но она быстро пришла в себя и начала отчаянно молотить копытами по стене. Ее крики продолжались до тех пор, пока в комнате не появился Старсвирл.

Заклинание телепортации престарелого единорога по своей мощи на порядок превосходило силу маленькой ловушки Соларии, а его избыточная магия заставила оконное стекло пойти трещинами и отодвинула всю мебель на несколько шагов.

– Лулу! Ко мне! – прокричал Старсвирл, и миг спустя его ноги поймали помчавшуюся в направлении его голоса кобылку. Единорог начал напевать ей колыбельную, и ее всхлипывания, слегка приглушенно доносившиеся через плащ, постепенно сошли на нет.

На лице жеребца застыло нечитаемое выражение, в то время как он посмотрел сначала на окно, а затем на лежавший возле дивана свернутый плащ. В следующую секунду шторы окутались ореолом его магии и закрылись, а предмет гардероба плавно полетел к нему.

– Ш-ш-ш, Лулу, ты в безопасности. У меня есть твой плащ, – прошептал он.

– Ч-что это за плащ? – спросила кобылка откуда-то из глубины накидки Старсвирла.

– Это волшебный плащ, – ответил престарелый жеребец, укутывая Лулу в потрепанную временем ткань. – Он зачарован так, чтобы оберегать тебя. Обещаю, до тех пор, пока ты его носишь, никакого вреда тебе причинено не будет, – обняв кобылку напоследок, Старсвирл отпустил ее.

– О-обещаешь?

– Обещаю.

Из-за двери раздался стук и беспокойный голос Куки.

– У вас там все хорошо? – взволнованная кобыла приоткрыла дверь, и молча обменялась взглядом со Старсвирлом. – Лулу, дорогая, почему бы тебе не спуститься вместе со мной на кухню? Я испекла хлеб с корицей и мы даже можем достать немного масла тебе для тоста, – предложила Куки и с теплой улыбкой вышла в коридор вместе с кобылкой.

Дождавшись, пока дверь закроется, Старсвирл заговорил, все еще стоя спиной к Соларии:

– Мои извинения, Санни. Я надеялся, что нам никогда не придется проходить через этот разговор, но теперь у нас нет выбора.

Замаскированный аликорн за все это время так и не сдвинулась с места и сделала судорожный вдох, только сейчас осознав, что задерживала дыхание.

– Что… что послужило причиной этого? Я не могу вспомнить ничего, что могло бы вызвать подобный ужас.

Медленно и глубоко вздохнув, Старсвирл начал свой рассказ.

– Все началось в ходе инцидента с Доунбрейкером… – жеребец резко оборвал себя и неловко усмехнулся. – Прости. Большинству живущих здесь взрослых известно, что произошло, но ты, возможно, слишком молода для того, чтобы знать это.

– Я не могу сказать, что термин "Доунбрейкер" мне известен, – честно ответила Солария, любопытство которой подавило негодование от оценки ее возраста по внешнему виду.

Старсвирл кивнул, и прошло еще несколько секунд тишины, прежде чем он заговорил вновь:

– Доунбрейкер был магистром, который невероятно быстро продвигался вверх в иерархии аристократии, несмотря на свой возраст. Его талант управленца был сравним лишь с его магическими способностями, и многие пророчили, что принадлежащий его отцу титул Верховного Мага перейдет именно к нему. К несчастью, Доунбрейкер был членом довольно… радикальной группы магистров.

– Он часто встречался с коммандером Тайфуном, лидером ревнителей, и, если верить слухам, он также связывался с влиятельными представителями касты рабочих. Говорят, Доунбрейкер планировал претворить в жизнь множество реформ, которые предоставили бы значительные послабления для рабочих и установили бы гораздо более строгий надзор и ответственность для магистров и ревнителей, – продолжал свой рассказ Старсвирл. Эмоцию, что отразилась на его лице, Соларии ни разу не доводилось видеть прежде, и с каждым новым словом она проступала все сильнее и сильнее. – Эти планы могли принести ему всеобщее порицание и утерю социальной позиции… но затем у него родилась дочь.

– Лулу? – спросила Солария, и Старсвирл кивнул в ответ.

– Тебе уже известно, сколь выдающиеся у нее способности. Простой телекинез в три года, базовые чары – в четыре. В четыре! Я в шесть-то лет едва мог справиться с заклинанием освещения. Большинство жеребят магистров приступали к изучению тайных наук в пять лет, а она к этому возрасту уже сплетала заклинания, преподаваемые ученикам вдвое старше ее, – жеребец устало усмехнулся. – Помню, некоторые даже поговаривали, что такими темпами она стащит звание Верховного Мага прямо из-под носа у отца. И многие влиятельные пони очень не хотели этого допустить.

– И у Доунбрейкера не возникало проблем со столь амбициозной… – начала было говорить замаскированный аликорн и отшатнулась, увидев яростный взгляд Старсвирла.

– Лулу была его дочерью, и он любил ее всей своей душой! – прошипел единорог и затем крепко стиснул зубы и сделал очередной глубокий вдох. Вновь отвернувшись к двери, он продолжил: – Доунбрейкер лишь возносил хвалу своей дочери и мог часами напролет говорить о ней с любым, кто готов был слушать, а зачастую и с тем, кто не был. В отличие от остальных магистров с их чистой голубой кровью, Лулу была рождена простой земнопони-поваром, работавшей в имении Доунбрейкера. Судя по всему, она являлась результатом его "юношеской беззаботности".

– Полагаю, остальные магистры были не очень рады появлению кого-то столь одаренного… – осторожно протянула Солария, выискивая на лице Старсвирла любые признаки того гнева, что тот проявил в результате ее прошлого вопроса.

И некоторая часть прежнего жара действительно вернулась в его голос.

– Это еще мягко сказано. Поначалу они вовсе отказывались верить, что полукровка сможет выдержать сравнение с их избранными наследниками. Когда их ожидания не оправдались, они предположили, что виной всему некий трюк, который Доунбрейкер провернул для того, чтобы поддержать свои радикальные идеи. Когда же и эти домыслы оказались неверны… они обвинили Доунбрейкера в подготовке восстания рабочих и предстали на аудиенции у принцессы Платины. Та поверила каждому их слову.

"Цена предательства – смерть. Если Доунбрейкер договорился с ревнителями, то за ним отправили бы либо магистров, либо самого Верховного Мага", – пришла к выводу Солария. Она собралась было спросить об этом, но странная боль в груди заставила ее остановиться.

– Принцесса Платина предъявила эти доклады на Солнечном Дворе и сообщила о предательстве Доунбрейкера Королеве Соларии. И она… она… – плечи Старсвирла затряслись, и он обернулся к замаскированному аликорну. Слезы стекали по его лицу, но он все же продолжил: – Я не знаю, какое заклинание она сотворила, но все, кто находился в пределах видимости от его имения, говорили, что словно осколок самого солнца упал на него с небес. Доунбрейкер… мой сын… погиб в огне прежде, чем я успел до него добраться. Лулу, моя ненаглядная внучка, едва не сгорела дотла. И это – все, что я смог сделать, чтобы спасти ей жизнь! Она отказывается выходить на улицу днем, так как верит, что солнце сожжет ее, и все, на что я способен – это лгать ей, говоря, что эта тряпка, которую она носит, является волшебным артефактом, способным защитить ее!

Старсвирл продолжал говорить, но Солария не слышала его слов.

"Это сделала… я? Я нанесла Лулу эти шрамы?! – боль в ее груди возросла на порядок. – Они не подчинялись правилам моей системы! Они сами навлекли это на себя! – отчаянно пыталась она возразить, но эти аргументы не могли убедить даже ее саму. – Этот город тоже не подчиняется правилам моей системы. Значит ли это, что Кловер и Куки заслуживают смерти? И их нерожденный жеребенок? И Старсвирл – за то, что организовал все это? И Лулу за соучастие? Нет, они добры, они не заслуживают…"

Мелькавшие перед ее внутренним взором лица населяющих деревню пони сменились тысячами полузабытых приговоров и созданий, моливших ее о милосердии.

"Заслуживали ли они смерти? Или же все они были как Кловер и Куки? Как Старсвирл и Лулу?"

Этот вопрос ошеломил ее сильнее удара дракона.

"Сколько? Сколько отцов похоронили своих сыновей, убитых мной? Сколько жеребят осиротели из-за меня? – мысль о тысячах… миллионах подобных случаев, произошедших за время ее правления, едва не раздавила замаскированного аликорна. – Стоит ли эта система порядка, которую я пытаюсь создать, всех этих жизней? Оправдывала ли она нанесение Лулу шрамов, которые останутся с ней на всю жизнь? – она отчаянно ворошила свою память, пытаясь найти причину или высшее благо, которое могло бы оправдать ее деяния… но находила лишь один и тот же геноцид, повторяющийся снова, и снова, и снова.

– Санни? – прозвучал вопрос, и кто-то похлопал ее по плечу. Она отшатнулась, и Старсвирл успокаивающе поднял копыта. – Прости. Я знаю, что ты провела детство без тревог и забот, и это нечестно с моей стороны – вываливать все на тебя разом, – когда ответа не последовало, престарелый жеребец прикрыл глаза. – Прости… но, боюсь, я сейчас составляю не самую лучшую компанию. Почему бы тебе не спуститься вниз и не позавтракать с Лулу и Куки? – обняв ее передней ногой за плечи, он мягко помог ошеломленной кобыле покинуть комнату и пройти на кухню.

– Санни! Ты должна попробовать это! – с восторгом заявила Лулу, которую вкусный завтрак, очевидно, заставил позабыть о недавнем происшествии. Мордочка кобылки была усеяна крошками, число которых лишь увеличилось, когда еще один кусок тоста отправился ей в рот. – Он очень вкусный, пока теплый! Давай, попробуй! – магия Лулу окутала один из тостов и заставила его подлететь к подруге. Однако ее радостное настроение заметно увяло, когда предложенная вкусность так и осталась висеть нетронутой. – Ты не хочешь? Честное слово, я ничего с ним не делала…

Дальнейшие ее слова произнесены так и не были, поскольку Солария сделала то единственное, что хоть как-то могло облегчить ноющую боль у нее в груди.

– Мне так жаль, Лулу, – прошмыгала она носом, сжав кобылку в медвежьих объятиях. – Мне очень, очень жаль. Я не знала… я совсем ничего не знала.

Протесты Лулу услышаны так и не были. Но одна-единственная мысль, возникшая в голове у замаскированного аликорна, затмевала все остальные. Как она не старалась, ей никак не удавалось вспомнить того заклинания, что уничтожило семью Лулу и оставило ей шрамы на всю жизнь. Слишком уж много у Соларии было подобных воспоминаний.

Извинение

Успокаивающий щебет птиц и радостные крики жеребят достигли ушей Санни, когда она вышла из общинного зала и ступила на улицу. Солнце в небесах приятно согревало ее шкурку, в то время как кобыла продолжала свой путь. Пронесшийся мимо табун жеребят, едва не снесший ее, приостановился на миг и помахал ей, прежде чем продолжить свою безумную беготню среди окружавших деревенскую площадь строений.

Однако пони и птицы были не единственными, кому теплая погода пошла на пользу. Впервые за все то время, что Санни провела в скрытом от посторонних глаз сообществе, на деревьях и невозделываемых полях было гораздо больше зеленого, чем коричневого. Температура возросла настолько, что обогревавшие поля команды были распущены, и находившиеся в них единороги оказались вольны выбирать себе занятие по душе.

Кловер первым проявил инициативу, начав увлекаться плотничным делом и работой по дереву, словно одержимый. За последние несколько недель он вместе с десятком примкнувших к нему единорогов возвел несколько новых домов на окраине городка. Один из них даже был предложен Санни, но она пока что предпочла вежливо отказаться.

Однако с другой стороны, роль Старсвирла осталась, по большей мере, неизменна. Он по-прежнему проводил большую часть дня со своими исследованиями и с Лулу, пытаясь, по возможности, предотвращать ее "приключения". Порой Санни также замечала, как он с серьезным видом обсуждал что-то с Кловером. Но стоило ей подойти поближе – и эти разговоры тут же обрывались, и она не считала вежливым выпытывать их содержимое.

– А, доброе утро, Санни! – поприветствовала ее кобыла-земнопони по имени Нидлпоинт, когда единорожка вошла в швейную лавку. Нидлпоинт была пожилой кобылой, а на ее боках виднелась отметка в виде швейной иглы, и, продолжив, она с теплой улыбкой спросила: – Чем я могу помочь тебе сегодня?

– Боюсь, я вновь пришла тебе докучать, – ответила Санни, оглядывая разнообразные предметы и материалы на полках. – Мне потребуется один из твоих инструментов и немного ткани, если ты можешь поделиться этим.

– Ох, ты уверена, что хочешь попытаться еще раз? Знаю, тебе очень хочется найти возможность приносить пользу, и меня не одну радует подобный энтузиазм у кого-то столь молодой, как ты, но… – Нидлпоинт прикрыла рот копытом, словно юная кобылка, пытающаяся не захихикать. – Ты уверена, что я совсем не могу тебе помочь? В прошлый раз ты приложила очень много усилий со своей магией, но все же результат мог бы быть менее… досадным.

Единственным признаком раздражения Санни была дернувшаяся бровь и стиснутые зубы. Но ни первое, ни второе не оказало никакого влияния на швею, и та, достав необходимые материалы, протянула их единорожке.

– Держи, милая. Постарайся в этот раз не дать своим творениям выйти из-под контроля, хорошо?

– Спасибо за совет, Нидлпоинт. Я запомню его, – холодно произнесла Санни. Развернувшись и покинув лавку, она демонстративно не стала оборачиваться на захихикавшую кобылу.

Когда Санни впервые проявила заинтересованность в создании одеяний, она провела изрядное время, наблюдая из-за плеча Нидлпоинт за тем, как та работала над одним из предметов одежды. После часа наблюдений единорожка стала более чем уверена, что способна воспроизвести талант земной кобылы. Движения нити и иглы были автоматизированы и подчинены простому заклинанию, которому требовалась лишь крохотная доля ее внимания, что позволило Санни сосредоточиться на более поздних стадиях своего проекта.

И именно из-за этого упущения игла и нить, работавшие над тканью, каким-то образом переместились на ее передние ноги и постепенно начали связывать их. К тому моменту, когда Санни сообразила, что происходит, ожившие нити уже добрались до ее щеток. Когда же она сумела остановить заклинание, оно успело подняться еще на несколько дюймов. Не желая жертвовать драгоценной нитью, Санни позвала Старсвирла, чтобы он помог ей распутаться. И он действительно помог ей… после не прекращавшегося несколько минут хохота. Затем Старсвирл дал ей клятву, что произошедшее останется тайной, и каждый из них пошел по своим делам.

Естественно, меньше через неделю об этом казусе знал весь город.

"Я не дам своей репутации остаться неотмщенной, Старсвирл! Придет время, и я… – негодовала Санни, но миг спустя тут же оборвала себя: – Я погубила почти всю его семью и оставила единственного его уцелевшего потомка со шрамами на всю жизнь. Каким возмездием я могу грозить, которое будет страшнее этого?"

Короткий путь Санни остановился в тени дерева, которое сумело пережить долгую зиму и сейчас шелестело ярко-зелеными листьями. Резко сев и зажмурившись, она слегка потрясла головой.

"Солария бы попыталась найти способ отомстить Старсвирлу, но я не стану вновь допускать подобных ошибок. Тысячелетия я была известна под этим именем, пытаясь создать идеальную систему порядка… и ради чего? Мне даже не удается вспомнить, почему я пыталась создать эту систему и чего она должна была, в конечном счете, достигнуть. Я даже не помню, кто дал мне это задание…"

Кобыла медленно открыла глаза и аккуратно расположила швейные принадлежности вокруг себя. Это простое действие наполнило Санни радостью и чувством предназначения – теми двумя вещами, что полностью отсутствовали в жизни Соларии.

"Солария бы попросту отмахнулась от подобного занятия. Вероятней всего, она бы даже не увидела в нем никакого смысла… не увидела потребности в результате этого процесса. "Это никак не служит системе" – подумала бы она, – самокритичные мысли Санни привели ее к пугающему выводу. – Я всегда карала тех пони, что не вписывались в систему, и пыталась превратить их в хорошие маленькие шестеренки в огромном механизме. Но задумывалась ли я хоть раз, что я сама также могу являться чьей-то шестеренкой?"

Тяжело вздохнув, она отмахнулась от этих мыслей.

"И Солария, и ее система пали. Все, на что она была способна – это уничтожать то, что ей не нравилось. Но как Санни Скай я попытаюсь сделать все лучше, – кобыла позабыла все свои сомнения перед лицом новоприобретенной целеустремленности. – Я сделаю Лулу самый лучший плащ на свете, любой ценой!"

Более утонченный пони мог бы посчитать и ткань, и материалы грубыми, но Санни это не волновало.

"Учитывая, через что приходится проходить плащу Лулу, эта жесткость будет только кстати, – подумала она, продолжая свою работу. – Когда основа будет готова, я начну добавлять к ней улучшения. Раз она будет носить его постоянно, то необходима возможность регуляции температуры. Также будет достаточно легко увеличить сопротивляемость плаща к дождю и другим природным явлениям. Возможно, мне стоит… СОСРЕДОТОЧЬСЯ! – Санни отвесила себе мысленную оплеуху, заметив, что едва не повторила свою прошлую ошибку. Она должна была…"

– Она должна была удерживать все свое внимание на лежавшей перед ней задаче. Хотя у нее и не было доказательств, втайне Санни была уверена, что игла и нити чувствовали ее страх…

– Добрый день, Лулу, – поприветствовала единорожка кобылку, проигнорировав ее слова. – Ты отработала свое наказание и была освобождена или же вновь сбежала от своего тюремщика?

Покрытая шрамами кобылка театрально фыркнула.

– Я все еще не понимаю, из-за чего такой шум! Я всего лишь использовала один из скучных томов Старсвирла для игры с мячом. В конце концов, не может же пара ударов ему повредить, – когда Лулу замолкла, Солария оторвалась на миг от своей работы и, бросив на нее взгляд, увидела, что раздражение на ее закрытой капюшоном мордашке сменилось задумчивым выражением. – Санни, скажи, читать – весело?

– Весело? Я не уверена, что стала бы применять именно этот термин… – ответила она, мысленно вернувшись ко всем тем текстам, что одалживала у Старсвирла за последние недели.

"Это всего лишь получение знания, которое было каталогизировано кем-то другим. Мне не кажется, что…"

– Правда? – перебила ее Лулу, и большая книга в твердом переплете с тяжелым стуком приземлилась на принадлежности для шитья. Восторг, очевидно, оказался сильнее ее способности стоять спокойно, и она начала перепрыгивать с копыта на копыто. – Дабл Чек закончил писать ее неделю назад и прочел несколько глав для других жеребят. И им всем было очень весело!

Санни приподняла бровь, переведя взгляд со своего погребенного проекта на возникшую перед ее лицом книгу. Ее обложка была еще совсем новой, равно как и страницы внутри.

– И понравилась ли она тебе, Лулу?

Кобылка перестала подпрыгивать и слегка съежилась под своим плащом.

– Остальным было не очень весело, пока я была рядом, так что… я подумала, что будет супер весело, если ее прочитаешь для меня ты!

"Я не вполне понимаю, как именно мое участие в этом процессе увеличит его "веселость", но эта кобылка научила меня очень многому за время моего пребывания здесь, – вздохнула Санни, признавая свое поражение. – Возможно, однажды мне также удастся постичь базовую формулу "веселья", которая ей столь легко дается".

– Хорошо, Лулу. Почему бы нам…

– Ты ее прочитаешь для меня? Да! – обрадовалась кобылка, вновь начав подпрыгивать, и ее прежний восторг вернулся к ней. Однако она быстро успокоилась, когда ее старшая подруга демонстративно откашлялась, но все равно монументальное напряжение воли от необходимости сидеть на месте то и дело заставляло ее елозить и вздрагивать.

За всю свою жизнь Санни не встречала более странной книги. В ней рассказывалось о путешествиях простой кобылы-земнопони, которая жила самой обычной жизнью, весьма напоминавшей их собственную, до тех пор, пока не произошел ряд весьма неудачных и несколько неправдоподобных событий. Однако после трагедии появилась новая надежда в лице друзей и семьи, и кобыле пришлось пересечь весь мир для того, чтобы остановить невыразимое зло. Один час проходил вслед за другим, и Санни увлеклась этой историей не меньше, чем сидевшая рядом с ней кобылка. До тех пор, пока не произошло неизбежное.

– …и это все? – спросила она, уставившись на пустую страницу. Перевернув ее, она увидела не менее пустой оборот. – Лулу, я требую, чтобы ты немедленно отвела меня к тому, кто написал этот рассказ! Я не потерплю незнания судьбы Сомбер Си и того, каким образом виндиго сумели безнаказанно погубить ее брата и сбежать!

Лулу склонила голову вбок и почесала ухо.

– Это конец книги, Санни. Я думаю, Дабл Чек планирует написать продолжение, но это занимает время…

– Нонсенс! – провозгласила единорожка. – Пошли, Лулу! Мы должны немедленно отправиться к этому Дабл Чеку и под страхом расправы заставить его рассказать нам то, что мы жаждем узнать! – она поднялась на ноги и направилась было в сторону городской площади, когда хихиканье кобылки остановило ее. Это был звук, который она научилась бояться сильнее всего на свете. – В чем дело, Лулу? – спросила она, развернувшись.

Покрытая шрамами кобылка, широко улыбаясь, положила копыто на книгу:

– Глупенькая Санни! Напряжение и раздумья о том, что произойдет дальше – это же добрая половина веселья. А обсуждение всего этого с друзьями – вторая половина! – залпом выпалила Лулу. – Итак, что ты думаешь? Как виндиго могли уйти безнаказанными? Или же ее брат сумел уцелеть? А может, ее брат сам стал одним из них? Его тела-то так и не нашли!

Санни честно пыталась справиться с этим потоком, однако в ее голове снова и снова возникали самые первые слова Лулу.

"Она сказала, что слушать с другими жеребятами было не весело, а со мной – наоборот. Она сказала, что обсуждать книгу с другом – это половина веселья. Несколько месяцев назад она рассказала мне, что другие жеребята не любят ее из-за шрамов и слепоты. Она хочет поговорить о книге с другом… и приходит ко мне. И ей не пришлось бы приходить ко мне, если бы я не сотворила с ней подобного".

Этот вывод базировался на ряде косвенных свидетельств, полученных ей из разговоров с кобылкой, каждое из которых лишь увеличивало все ту же тупую боль у нее в груди, что никак не проходила. Старсвирл назвал это "сочувствием", но этот термин попросту не мог вобрать в себя всю величину того чувства, что, казалось, медленно убивало ее изнутри каждую секунду, что она проводила с этой кобылкой. Был лишь один способ ослабить эту боль, и Санни, не колеблясь ни секунды, сжала Лулу в крепких объятиях… точнее, попыталась.

Бам!

Звук телепортации выбил единорожку из задумчивости, и миг спустя ее глаза отыскали Лулу, застывшую с кислой миной на лице в десятке шагов от нее.

– Нет-нет-нет, только не это! Если ты сделаешь так еще раз – то я телепортируюсь в мое тайное убежище! – запротестовала кобылка. Однако ее неповиновение продлилось недолго, и пару секунд спустя сменилось обеспокоенностью: – Санни, почему ты так странно себя ведешь? Ты сейчас хуже, чем Старсвирл и Куки, когда я была маленькой.

– Я… я сделала кое-кому что-то очень плохое, Лулу, – попыталась объяснить Санни, и внутри нее возник необъяснимый порыв рассказать ей все. – Но я лишь недавно узнала, до чего злым был мой поступок, и теперь я совсем не знаю, как все исправить. Я даже не знаю, могу ли я все исправить.

– Ты пробовала извиниться? Старсвирл всегда заставляет меня извиняться, когда я делаю что-то не так, – произнесла Лулу, дотронувшись копытом до подбородка. – Тебе ведь немного сложновато общаться с пони, с которыми ты только что познакомилась. Может, кто-то просто неправильно тебя понял? Я знаю, что ты – хорошая пони, Санни. У тебя всегда находится время поиграть со мной! Уверена, если ты извинишься и скажешь, что постараешься быть лучшей пони – то тебя непременно простят.

Простая мудрость в словах кобылки начала бороться с тупой болью в ее сердце, вызванной доверием Лулу.

"Просто извиниться и сказать, что буду лучшей пони? И это все? Неужели простого извинения будет достаточно, чтобы исправить все то зло, что я ей причинила… что я причинила ее семье и Старсвирлу? Я хочу быть лучшей пони… я буду лучшей пони".

Наконец, она решилась поступить в точном соответствии со словами кобылки.

– Лулу, я… Мне очень, очень жа…

– Я так и думал, что найду вас вместе, – внезапно прозвучал голос из-за спины Санни, заставив ее подпрыгнуть на месте. Обернувшись через плечо, она увидела Старсвирла, во взгляде которого из-под шляпы явно читался смех. – Не надо так на меня смотреть, дитя. Я подкрался к вам со всем изяществом страдающего несварением дракона.

– Свирли! Свирли! Я научилась телепортироваться! – триумфально заявила Лулу и тут же продемонстрировала свое новое умение. Ее крошечный рог заискрил от энергии, и миг спустя она появилась прямо перед Старсвирлом. – Я хотела показать тебе это заклинание позже, но мне только что пришлось использовать его для того, чтобы сбежать от Санни! Она пыталась домогаться до меня!

– Я не… – начала было протестовать единорожка, буквально пылая негодованием от несправедливого обвинения. Однако приподнятое копыто Старсвирла заставило ее приостановиться.

– Лулу, мне кажется, ты не вполне понимаешь, что именно означает это слово, – произнес престарелый жеребец, закрыв этим самым копытом лицо.

– Я прекрасно знаю, что оно означает! – заявила Лулу. – Это слово было в книге Дабл Чека! Когда я спросила его о нем, он сказал, что это такие обнимашки и что я должна немедленно рассказать об этом взрослым, если кто-то станет так обнимать меня! – на миг на ее лице появилось замешательство. – К слову, Кловер и Куки постоянно домогаются друг до друга! Они тебе об этом рассказывали?

Где-то посреди ее рассказа Старсвирл начал остервенело трясти головой. Очевидно, решив слезть с пороховой бочки, он сменил тему:

– Лулу, я только что был у Дабл Чека. Скажи, ты действительно одолжила его книгу, существующую в единственном экземпляре, не спросив разрешения?

– Да! Но мы уже закончили, так что я сейчас же верну ее! Поговорим позже, Санни! – попрощалась кобылка и исчезла вместе с книгой во вспышке магии.

Старсвирл тяжело вздохнул и повернулся к белой единорожке.

– Спасибо за то, что проводишь столько времени с ней. Ей явно идет на пользу общество той, на кого она может равняться… образно говоря, – он усмехнулся от не самого лучшего выбора слов, но затем его взгляд вновь стал серьезным. – Боюсь, нам надо кое-что обсудить, Санни. Даже с учетом заклинаний, боюсь, здесь слишком много ушей. Пожалуйста, следуй за мной…

Санни кивнула и поспешила вслед за престарелым жеребцом. Практически каждую секунду с ними здоровались владельцы лавок и их юные подмастерья, однако Старсвирл уделял каждому из них не больше пары секунд. Единорожка также последовала его примеру, размениваясь любезностями со встреченными пони. Крохотное тепло появлялось внутри нее после каждого из этих коротких разговоров, и ей потребовалось несколько секунд на то, чтобы осознать, что оно не имело никакого отношения к солнцу.

"Соларии никогда этого испытывать не доводилось. Пони замирали в ужасе при моем приближении. Но сейчас они рады увидеть Санни… увидеть меня, – осознала она. – Я была воистину ужасным существом… раз пыталась вызвать у подданных подобный страх. Ведь это… это гораздо лучше", – она попыталась запомнить теплое чувство, которое ей принесло это осознание, хотя добрые слова Лулу и придали ему горьковатое послевкусие.

Звук открываемой двери выбил Санни из задумчивости, и она последовала за Старсвирлом внутрь общинного зала. Кловер уже присутствовал и сидел за одним из дальних столов, а Смарт Куки была той, кто запер дверь, как только они вошли внутрь. Сам по себе зал обычно оказывал на белую единорожку успокаивающее воздействие, когда он был полон говоривших и радующихся друг другу пони. Однако сейчас, лишь с ними четырьмя внутри, он выглядел зловеще. Это ощущение лишь усилилось, когда ставни на окнах были закрыты, а Старсвирл сплел заклинание, не позволяющее ни единому звуку покинуть пределы этого помещения.

– Санни, уверен, у тебя много вопросов о причине нашего маленького собрания, и через пару минут мы обязательно дойдем до них, – произнес престарелый единорог, сев рядом с Кловером. Сделав глубокий вдох, он посмотрел ей прямо в глаза из-под своей широкополой шляпы.

– Я знаю, кто ты такая, Санни.

Откровение

– Я знаю, кто ты такая, Санни.

За всю ее долгую жизнь сильнейшие из эмоций, что Санни доводилось испытывать, как правило, являлись негативными. Гнев и раздражение встречались наиболее часто, а следом за ними с небольшим отставанием шло разочарование и прочие мрачные чувства.

Но с тех пор, как она поселилась в этой деревне, ей удалось испытать больше, чем некогда казалось возможным. Санни научилась чудесам удивления от Лулу, познала благодарность остальных пони за проделанную работу... и щемящее сочувствие, что она чувствовала каждый раз, глядя на Старсвирла и его юную внучку. Ее также преследовала еще одна эмоция, не отпускавшая единорожку ни на секунду после раскрытия тайны ранений Лулу. У этого ужасного ощущения не было ни имени, ни названия, но в глубине своей души она знала, что заслуживает его.

Однако та эмоция, что охватила Санни в мрачном общинном зале, была чем-то совершенно новым. Это была не та тупая боль, с которой ей постоянно приходилось иметь дело, и не пронзающие само сердце шипы, возникающие каждый раз, когда она думала о Лулу. Эта странная эмоция поглотила все ее чувства, и у нее в голове осталась лишь одна-единственная мысль.

"Они знают. ОНИ ЗНАЮТ!"

Какая-то часть разума Санни, остававшаяся вопреки всему свободной от ледяной хватки безымянной эмоции, пыталась оценить возможные варианты развития событий.

"Засада? Бессмысленно. Даже Старсвирлу едва ли удастся причинить мне вред. Кроме того, подобная схватка нанесет непоправимый ущерб деревне. Нет, будь это засада – меня бы отвели куда-нибудь подальше. Но тогда зачем вообще устраивать это собрание?

Эти два слова все громче и громче продолжали повторяться в голове у Санни, и она, осознав, что прямой угрозы на самом деле не существовало, решила подойти к проблеме с другой стороны.

"Зачем устраивать это собрание? В конце концов, помочь они мне точно не могут", – в ее разуме вспыхнуло воспоминание о Старсвирле, рассказывающем историю о смерти его сына, ужас на лице Лулу, пытающейся убежать от восходящего солнца и давняя беседа об отношениях между Смарт Куки и Кловером, и эти два слова сделали каждую из пронесшихся перед мысленным взором единорожки сцен во сто крат ярче.

"Они никогда не помогут Соларии… никогда не помогут мне после всего того зла, что я им причинила, – осознала Санни, и ее самоконтроль начал давать слабину. – Они ненавидят Соларию… а значит, они ненавидят и меня, – она тихо ахнула, когда весь смысл этого вывода дошел до нее в полной мере. – Они не собираются нападать на меня. Они собираются изгнать меня".

Замаскированный аликорн почти могла видеть, как та уютная маленькая жизнь, что она здесь обрела, на глазах рассыпается в прах. Больше никаких разговоров о "гармонии" со Старсвирлом. Никаких попыток в готовке и в шитье месте со Смарт Куки. Никакого чтения и никаких занятий с Лулу.

– Санни, ты в порядке?

"Но они не могут так поступить! Я изменилась! Они помогли мне измениться! Они обязательно увидят, что я – не та, кем раньше была… верно? – мысленно молила Санни, но в ответ на нее лишь обрушился целый поток воспоминаний обо всех тех пони, что точно так же молили ее о милосердии за прошедшие столетия. – Их пресмыкание им не помогло… и точно так же оно не поможет и мне", – осознала она и замерла, не смея сделать вдох, когда поняла простую, но ужасающую истину.

– Санни, спокойно…

Не будь вокруг нее созданных защитных заклинаний и оберегов, Санни была бы готова поклясться, что что-то крепко сжало ее за грудь и разорвало сердце.

"Все кончено… все кончено. Эта жизнь… пони, которая звала себя "Санни Скай" – мертва. Если я не желаю вновь становиться Соларией, но в то же время не могу оставаться Санни… то кем же мне тогда быть? Кто я без этих имен, этой… индивидуальности? Никто… совсем никто", – ее ноги задрожали под ней, а все попытки произнести хоть что-то прерывались острой болью в груди.

— Дыши, дитя, просто…

– Назад, старый трухлявый пень! Из-за тебя она так себя и ведет!

"Но я не хочу уходить! Я хочу оставаться здесь, оставаться Санни! – отчаяние затопило мысли аликорна, в то время как она пыталась найти хоть какой-нибудь способ отсрочить неизбежное. – Лулу… Лулу сказала, что если я извинюсь и пообещаю исправиться, то все будет хорошо, верно? Верно? Это должно сработать, это просто обязано сработать!"

Она открыла было рот, но единственным звуком, что ей удалось издать, было несколько жалких всхлипываний. Однако прежде чем Санни сумела бы предпринять новую попытку, чьи-то копыта заключили ее в крепкие объятия.

– Ш-ш-ш, дорогая, все хорошо, – произнесла Смарт Куки, поглаживая ошеломленную кобылку по спине, и единорожка крепко вцепилась в нее в ответ, словно тонущий жеребенок – в своих родителей. – Старсвирл не хотел так пугать тебя, Санни. Он всегда обращал внимание лишь на общий вид, забывая при этом про более очевидные детали, – голос земной пони был мягким и заботливым – совсем не таким, как Санни ожидала.

– Мне очень нравится жить с вами всеми, с Лулу, с тобой. За всю свою жизнь я ни разу не жила в столь восхитительном месте! – взмолилась Санни, уткнувшись лицом в плечо Куки. – Мне очень жаль за все, что я сделала! Обещаю, я исправлюсь! Пожалуйста, не заставляйте меня уходить! Пожалуйста! – тишина последовала после ее слов, но Санни не могла найти в себе сил поднять голову и посмотреть на выражения их лиц.

– Санни, с чего ты взяла, что мы заставим тебя уйти? – произнесла, наконец, Куки с явным замешательством в голосе. – Даже если подозрения Старсвирла действительно верны, никто тебя ни в чем не винит. Ты никак не могла помешать Соларии творить те ужасные деяния, что она совершила, точно так же как и любой из нас.

"Стоп, что? – пронеслось в голове у Санни, и ее паника сменилась растерянностью. Оторвавшись от плеча Куки и подняв глаза, она не увидела на лице кобылы ничего кроме искренней симпатии. – О чем… о чем они говорят? Это же какая-то бессмыслица!"

Следующим после некоторого колебания заговорил Старсвирл.

– Похоже, я вновь должен извиниться, Санни. Знай я, что этот разговор окажет на тебя такое влияние, я бы попытался подобрать иные слова. Подозрения о твоей истинной природе появились у меня еще во время нашей первой встречи в лесу, и, полагаю, я был прав, не став выводить тебя тогда на чистую воду, – слова единорога отдавали горечью, и когда Санни посмотрела на него, он отвел взгляд в сторону. – У каждого из нас есть свои причины ненавидеть Соларию за то, что она отняла у нас, но знай, никто здесь ни в коей мере не считает тебя виновной в ее преступлениях. Честно говоря, как раз у тебя она, возможно, отняла больше, чем у любого из нас. Очевидно, Солария забрала тебя в столь юном возрасте, что у тебя отсутствуют некоторые из самых базовых умений, которым все обучаются еще в возрасте жеребят.

Подобная приливу волна страха и утраты, которая грозила затопить Санни с головой, разбилась о странное объяснение Старсвирла.

Дальше слово взял Кловер, но привычной подозрительности, которая казалась его неотъемлемой чертой, в голосе единорога совсем не было. Ее место занял совсем не характерный для него нерешительный и полный сожаления тон.

– Когда мы впервые встретились во время долгой зимы, признаю, я был довольно груб с тобой, Санни. И я хочу, чтобы ты знала: я очень рад, что ты сумела доказать мою неправоту. Ты заслужила свое место среди нас, и никто не будет тебя винить, если ты откажешься помочь нам…

Старсвирл демонстративно откашлялся, и более молодой единорог прервался посреди предложения.

– Мы подойдем к тому, как ты можешь помочь нам, через пару минут, но сперва требуется небольшое объяснение, – его рог засиял, и несколько появившихся огоньков осветили мрачный общинный зал. Однако лишь один остался на своем месте, в то время как остальные начали медленно вращаться вокруг него. Бивший сверху свет заставил лицо единорога полностью скрыться в тени его шляпы. – Многие считают, что величайшей из угроз для нашего существования является Солария, и я бы согласился, если бы не одно "но". Тот факт, что она контролирует нашу солнечную систему, означает, что убери мы ее из уравнения – и наше солнце улетит прочь от планеты, а мы все умрем. В этом нет никаких сомнений.

Санни смотрела, как огонек, символизирующий солнце, поступил в полном соответствии со словами Старсвирла, и ей не требовалось прилагать особых усилий для того, чтобы представить дальнейшие события.

"Долгая зима будет ничем по сравнению с этим! – пронеслось у нее в голове, и горечь раскаяния вновь кольнула сердце единорожки. – Почему я вообще установила орбиты именно таким образом? Или они всегда такими были? – эта демонстрация порождала у нее десятки вопросов, но все они меркли перед одной-единственной мыслью. – Почему Старсвирл показывает мне это? Он же сам признал, что планирует узурпировать трон Сола… мой трон".

– У меня есть несколько различных планов по тому, как можно нейтрализовать власть Соларии над нашим миром или хотя бы убедить ее, что продолжать вмешиваться в наши дела – не в ее интересах. Не думаю, что ее можно по-настоящему убить, поскольку, как я полагаю, она является чем-то гораздо большим, чем выглядит, – продолжал говорить Старсвирл, не замечая того эффекта, что его слова оказывали на Санни. – Однако в настоящий момент это не является для нас основной заботой. Нашим приоритетом сейчас является возврат контроля над солнечной системой и предотвращение нашего собственного вымирания. Некоторое время назад я начал работать над заклинанием, которое сможет решить эту проблему при помощи тех кристаллов, что обнаружил Кловер…

– Ты ЧТО? – прокричал Кловер, ударив копытом по полу с такой силой, что от деревянных досок полетели щепки. – Ты не имеешь ни малейшего представления, до чего опасен арканит и на что он способен! Это не просто магический усилитель, как я предполагал изначально! В нем кроется нечто невероятно злое… нечто, заставляющее…

– Я прекрасно знаю, о чем ты говоришь, Кловер, и, полагаю, мне удалось найти решение, – ответил Старсвирл и принес из угла помещения небольшую коробочку. Поставив ее на стол, он вытащил маленький ключ, и через пару секунд та щелкнула и начала открываться. Престарелый жеребец сделал шаг назад и посмотрел на коробочку с едва заметной улыбкой. – Вскоре после того, как мы основали нашу деревню, я добыл эти осколки и закопал их по ее периметру. И с тех пор они годами омывались позитивными эмоциями живущих здесь пони. Честностью, верностью, смехом, щедростью, добротой… и вместе эти эмоции обладают своей, неповторимой магией, которая сумела изгнать те темные силы, что скрывались в арканите.

Гнев Кловера сменился обидой, и он начал ворчать об экспериментах, согласии и той угрозе, которой Старсвирл их всех подверг, но глаза Санни ни на миг не отрывались от содержимого коробочки. Пять кристаллов покоились внутри, образовывая грубый пятиугольник, и еще один – последний – находился в центре. Каждый из них обладал своим цветом, но мысли единорожки в этот момент были заняты совсем другим.

Кристаллические структуры возвышались вокруг, насколько видел глаз – острые и упорядоченные линии, резко контрастирующие с тем хаосом, что возник без руководства Архитекторов. Четвероногие создания шли ровными рядами с одинаковой скоростью, не ведая ничего, кроме своих обязанностей.

Она почувствовала чье-то присутствие в своем разуме, одновременно и подавляющее, и непостижимое. Однако она не сопротивлялась; в конце концов, она была создана являться проводником этой воли.

"ПОДДЕРЖИВАЙ ПОРЯДОК", – потребовали они, и она будет следовать этому приказу до тех пор, пока не получит новых указаний.

Указаний, которые так никогда и не поступили.

Старсвирл захлопнул коробочку, и Санни вынырнула из воспоминаний, которые тут же начали забываться, словно вчерашний сон, а миг спустя она заметила взгляд престарелого единорога.

– Прости за то, что мы немного отвлеклись, Санни, – произнес Старсвирл, бросив острый взгляд в сторону Кловера, который вернул в ответ не менее суровый взор. – Ты ведь помнишь наш разговор во время празднования в честь получения отметок? Знаю, ты просмотрела немалое количество моих работ, но эта все же могла привлечь твое внимание, – вытащив свиток, он продолжил: – Задачей этого заклинания является превращение единорога в существо, которое сможет контролировать и направлять количество силы, достаточное для управления солнцем.

Санни инстинктивно кивнула, хотя смысл слов Старсвирла дошел до нее и не сразу.

"Что происходит? М-мне позволят остаться? Но это невозможно, они же ненавидят Сол… меня. Это какая-то бессмыслица! И что это было за видение? Линии кристаллов, не обладающие разумом создания… и один-единственный приказ…" – она изо всех сил пыталась вспомнить то, что видела, однако поток более важных забот заставил ее отложить это занятие на потом.

Старсвирл же, не ведая о том, что происходило у Санни в голове, продолжал:

– Изначально я планировал применить это заклинание к самому себе, но тут возникло две проблемы. Я не хотел, чтобы эта магическая формула попала не в те копыта, и потому предпринял определенные действия для того, чтобы лишь достойные смогли воспользоваться ей. Львиная доля чар находится у меня в голове, так что риск того, что в будущем они могут быть применены во вред, отсутствует. Второй же проблемой является то, что я, боюсь, слишком стар для того, чтобы пережить этот процесс. Единственной альтернативой с подходящим магическим потенциалом была… моя внучка, Лулу. Она достаточно юна, чтобы…

– Что?! – одновременно воскликнули Кловер и Куки, и земная кобыла, выпустив Санни из объятий, начала наседать на престарелого жеребца: – Она же твоя семья, а ты – все, что у нее осталось! – прокричала Куки, и глаза Старсвирла скрылись под его шляпой. – Она доверяет тебе сильнее, чем кому бы то ни было, хотя, судя по всему, зря! Ты это планировал с самого начала, вероломный паук? Использовать…

– Ты действительно считаешь, что это решение далось мне легко? Ты действительно считаешь, что я являюсь тем монстром, который стал бы использовать ее для своего собственного удобства? – прорычал Старсвирл в ответ, и сила его взгляда не уступала разъяренному взору Куки. – Я решил не посвящать ни тебя, ни Кловера в детали этого плана, поскольку пытался найти хоть какую-нибудь альтернативу! Если бы я не преуспел, то мне бы пришлось использовать Лулу для того, чтобы спасти каждое живое существо на этой планете, – огонь в его глазах угас, и Старсвирл, казалось, постарел на десяток лет. – Но к счастью… похоже, нам удалось найти эту альтернативу.

Старсвирл перевел взор за спину Куки, и несколько секунд спустя и земнопони, и Кловер последовали его примеру. Санни съежилась под их взглядами и затаила дыхание.

– Санни Скайс, – произнес Старсвирл, выпрямившись. – С самой нашей первой встречи я подозревал, что ты являлась ученицей Соларии до войны. Учитывая твою магическую энергоемкость, я полагаю, она столетиями использовала аристократов для того, чтобы породить единорога, потенциал которого будет достаточным для передачи ему власти. Твоя отметка, само солнце, лишь служит еще одним доказательством этой теории. Я также подозреваю, что та жестокая кара, которую она обрушила на моего сына и его семью, должна была устранить кровную линию, что могла угрожать ей… и тебе. Но это сейчас не имеет никакого значения и ни в коей мере не является твоей ошибкой.

– Санни, с твоей помощью у нас, наконец, появилась возможность избавиться от тирании Соларии и угрозы вымирания, но только если ты сама согласна пойти на это. Я пойму, если у тебя все еще имеется некоторая верность ей, но все же, прошу тебя, взгляни на жизни тех, кого ты здесь повстречала, и тех, кто пострадал от ее деяний. Я не стану приказывать тебе помочь нам, равно как и не буду угрожать изгнанием в случае отказа. Заклинание, наделяющее силой, достаточной для управления солнцем, изменит тебя… навсегда, так что ты должна по собственной доброй воле согласиться на это, или же чары попросту не сработают, – пару секунд престарелый единорог, казалось, пытался подобрать правильные слова, прежде чем прошептать: – Санни, согласна ли ты стать аликорном?

Лавина вопросов, одолевавшая Санни изнутри, резко замерла.

"Они не хотят изгонять меня, не потому что я – Солария, но потому что я – своя собственная ученица? Но это же абсурд! И Старсвирл обладает заклинанием, способным превратить единорога в аликорна?! Но я явно что-то упускаю, верно? Что же это… может, я что-то недопоняла…" – отчаянно пыталась найти Санни ту постоянно ускользающую из ее хватки деталь, которая позволит ей понять эту нелепую ситуацию, но с каждой секундой ее концентрация становилась все слабее, а затем мир резко завалился набок.

"Что… ох, я забыла дышать, не так ли? – подумала она, в то время как пол несся ей навстречу. – Надо будет в следующий раз не забывать об этом. Надеюсь, когда я проснусь, все станет простым и понятным. Да, я явно все неправильно поняла, или же это всего лишь очередной розыгрыш Лулу. Ох, поплатится она у меня за это…"

Дальнейшие ее мысли были прерваны полом, встретившим потерявшую сознание Санни.

Аморальность

Звуком, что разбудил Санни, был не топот галопировавших на улице жеребят, не щебет птиц и даже не доносившиеся снизу разговоры в общинном зале. Это был звук переворачиваемой страницы. Ее пробуждающийся ото сна разум тут же зафиксировал все, что органы чувств, за исключением зрения, могли ей сообщить – от доносившегося от открытого окна ветерка, овевавшего ее лицо, до тепла постели... и до странной тяжести у нее на груди.

Слегка приоткрыв глаза, она увидела развалившуюся на ней Лулу, крепко спавшую и зарывшуюся лицом в одеяло. Открыв же их шире, Санни увидела Старсвирла, сидевшего на стуле, что стоял возле кровати, с потрепанным томом в копытах и не отрывающимся от страниц взглядом. Она не знала, сколь долго эта странная сцена продолжалась, однако в один момент Лулу пошевелилась во сне, и это положило ей конец. Движение кобылки привлекло внимание Старсвирла, что, в свою очередь, привлекло его внимание к Санни.

– Цепи, что мы сами возлагаем на себя, сломать никогда не просто, – произнес жеребец, и в первый раз за все время их знакомства отвел глаза в сторону, встретив взгляд единорожки. – Те же цепи, что были закалены виной, прочнее всех остальных. Хотел бы я сказать, что обстоятельства нашего прошлого разговора были лишь случайным совпадением, но это была бы ложь.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Санни, разум которой все еще не до конца отошел ото сна и вчерашних событий.

– Знаешь, Смарт Куки была права. Я действительно являюсь вероломным пауком, плетущим свои нити и заставляющим пони плясать, словно марионеток, – начал отвечать Старсвирл и, увидев недоумение на лице Санни, пояснил: – Я оказал тебе дурную услугу, скрывая правду, и коль скоро я собираюсь попросить тебя о великой жертве, мне надо начать исправлять это. Как уже говорилось, я давно подозревал, кем ты являешься на самом деле, и обстоятельства нашего прошлого разговора были специально подстроены таким образом, чтобы как можно сильнее выбить тебя из душевного равновесия. Санни, я должен принести тебе глубочайшие извинения за попытку повлиять на твое суждение, но твоя роль в грядущих событиях была слишком важна.

"Почему он извиняется за выполнение тех действий, что были необходимы? Старсвирл не ошибался, говоря, что этот мир погибнет, если Солария... если я утрачу контроль над солнцем или же смещу его с орбиты. Существует ли в подобной ситуации хоть что-то, что не может быть оправданно?" – подумала Санни, прежде чем едва слышно прошептать:

– Что будет дальше?

– Согласно моим вычислениям, на текущий момент солнце находится ближе к нашей планете, чем когда бы то ни было прежде, – произнес Старсвирл и, подняв седельные сумки в воздух, положил их у кровати. – Где-то в руинах столицы существует источник силы, но нам надо будет идти быстро, чтобы успеть все сделать до темноты.

– Я... Мне кажется, я знаю, о каком источнике ты говоришь, – заикаясь, выдавила из себя Санни очередную ложь.

"Я должна сказать ему правду... но здесь я этого сделать не могу. Слишком уж много вокруг посторонних пони, которые, услышав этот разговор, могут... неправильно все понять".

– Так я и думал, – кивнул Старсвирл и поднялся со своего стула. Его магия окутала спящую Лулу и передвинула ее чуть-чуть в сторону, как раз, чтобы дать Санни возможность выбраться из постели. Мягко погладив кобылку по голове, он что-то прошептал ей на ухо, прежде чем направиться прочь из комнаты вместе с последовавшей за ним единорожкой.

Единственным препятствием, что возникло у них на пути, был Кловер, который был одет не столько для путешествия, сколько для битвы. Толстая броня закрывала ноги и грудь мага, а с боков его рюкзака свисала четверка клинков. Бросив в сторону престарелого единорога упрямый взор, он подошел поближе.

– Тебе потребуется моя помощь, Старсвирл. В столице не осталось никого кроме разбойников и бандитов. Тебе будет нужен тот, кто сможет прикрыть твою спину.

– Я уже подумал об этом, Кловер, – ответил тот. – Мы выйдем из деревни и отойдем на некоторое расстояние, чтобы не выдать ее местонахождение, а после этого не будем использовать никакой магии до тех пор, пока не обнаружим источник силы. Когда же мы будем на месте, остановить нас уже никто не сможет. Кроме того, я не вполне уверен, учел ли ты опасность...

– Учел ли я опасность? – вспылил Кловер и топнул копытом. – Ты направляешься в самое опасное место в мире без прикрытия и говоришь, что я не учел опасность?

– Если нас обнаружат до того, как мы обнаружим источник, то наша миссия, скорее всего, будет провалена в любом случае. Как тебе превосходно известно, звуки боя разносятся далеко и привлекают других охочих до наживы, – терпеливо объяснил Старсвирл, после чего устало улыбнулся. – Ты скоро станешь отцом, Кловер... и я не хочу, чтобы на моей совести появилась еще одна сирота, – прервавшись и на пару секунд отведя взгляд в сторону, он закончил: – кроме того, если мы преуспеем, то Куки мне голову оторвет за то, что я позволил тебе пойти с нами.

Кловер несколько раз открывал и закрывал рот, пытаясь сформулировать подходящий ответ, но, в конце концов, все же уступил:

– Один день, Старсвирл. Если вы не вернетесь к завтрашнему полудню, я отправлюсь в столицу вслед за вами. На большее я не соглашусь, – не дожидаясь ответа, он развернулся прочь и направился обратно в тот дом, в котором жил вместе со своей женой.

Старсвирл беспомощно усмехнулся, надел свою широкополую шляпу и, когда его лицо скрылось за ней, произнес:

– Гордость жеребца – хрупкая вещь... Пошли, Санни. У нас мало времени, и мне очень не хочется задерживаться еще сильнее.

Так и не посмотрев на нее, он направился прочь, и единорожке оставалось лишь следовать за ним. Спустя несколько секунд они покинули деревню и вошли в окружавший ее густой лес.

---

Прошло несколько часов, и солнце уже начинало клониться к горизонту, прежде чем они, наконец, сделали остановку на поляне. На окружавших ее сплошной стеной деревьях шелестела листва, а покрывавшая поляну высокая трава начала щекотать круп единорожки, в то время как они вдвоем продолжали идти по практически невидимой тропе. Тепло солнца тут же начало согревать шкурку Санни.

"Ему должно быть невероятно жарко под этим плащом... почему он его не снимет? – подумала она, бросив взгляд на жеребца. – Сосредоточься, Санни! У тебя есть более серьезные заботы!"

– Старсвирл... – начала было она, однако вся ее решимость рассказать правду тут же испарилась, стоило лишь ей встретить его взгляд.

– Да, Санни? – спросил единорог, посмотрев на нее из-за плеча, и миг спустя повернулся к ней полностью. – Санни, ты выглядишь... неуверенной. Ты передумала о своем решении?

– Нет. Не совсем...

"Расскажи ему! Он заслуживает знать правду, и эта возможность рассказать ее ничем не хуже любой другой, – попыталась одолеть свои сомнения Санни, прежде чем еще одна мысль возникла у нее в голове. – Но действительно ли он должен ее знать? Я могу просто дать ему сотворить свое заклинание, а затем "преобразиться", и никто ни о чем не догадается", – лживость этого варианта столкнулась с отчаянным желанием исповедаться и избавиться от ужасного груза, лежавшего на ее сердце. Однако секунду спустя этот момент прошел, и решение было принято за нее.

Хрусть.

Треск сломавшейся ветки прозвучал на тихой поляне подобно взрыву, и Старсвирл среагировал мгновенно.

– МЫ ЗДЕСЬ НЕ ОДНИ! – проревел он, его рог засиял, и могучий порыв ветра согнул окружавшие поляну деревья практически до земли. Лишь одно воспротивилось этому порыву. Лазурно-голубая сфера рассекла ветер, словно камень – волну, и находившаяся за ней закутанная в плащ кобылка не отступила ни на шаг.

В ту же секунду, когда Старсвирл узнал эту скрывавшуюся за щитом фигурку, порыв ветра утих.

– Солнце в небесах, Лулу! Ты не должна здесь находиться! Тут опасно, и у нас нет времени на игры! – начал он ее отчитывать, и в его голосе одновременно слышалось облегчение и гнев.

– Я здесь не для того, чтобы играть! – прокричала Лулу в ответ, и тон ее голоса заставил и Старсвирла, и Санни отшатнуться. – Я не какая-нибудь глупая кобылка, Старсвирл! Я знаю, что, отослав меня вернуть книгу, ты отвел Санни на разговор с Кловером в общинном зале, и каждый раз, когда это происходило в прошлом, этот пони уходил навсегда! – ее лицо было скрыто капюшоном, но злости в ее голосе было более чем достаточно для того, чтобы передать эмоции юной единорожки.

– Лулу, это – не то, что здесь происходит, – произнес Старсвирл, и его гнев сменился чем-то гораздо более мягким. Он направился к кобылке и не остановился, когда она вновь закричала:

– Ты лжешь! Я не хочу, чтобы Санни уходила! Она умная, и добрая, и всегда говорит мне правду! – ее слепые глаза не смогли заметить того, как оба взрослых одновременно поморщились. – Она слушает меня и никогда не ругается из-за моих розыгрышей! Она сама устраивает розыгрыши вместо этого! И она... отпусти! – несмотря на ее крики, Старсвирл продолжал идти вперед и, как только оказался достаточно близко, заключил ее в крепкие объятия. Кобылка начала вырываться и молотить жеребца по спине, но тот не обращал на ее удары ни малейшего внимания.

Все то время, что эта сцена разворачивалась, Санни оставалась отчуждена от нее. Боль, гложущая единорожку изнутри, достигла совершенно новых высот, и некое неизвестное чувство подсказывало ей, что единственный способ облегчить ее – это присоединиться к ним двоим. Однако она так и не смогла заставить себя приблизиться к жеребцу и кобылке. 

– Лулу, я никуда не ухожу. И я всегда буду рядом с тобой, – наконец, удалось ей произнести.

Лулу начала постепенно успокаиваться и, спустя некоторое время, ответила на объятия Старсвирла. Ее немигающие глаза посмотрели на Санни из-за плеча жеребца.

– На веки вечные? – робко спросила она, и ее голос был немногим громче шепота.

Санни хотела было согласиться, но другая ужасная истина пронеслась у нее в голосе.

"То, что она считает вечностью – лишь миг для меня. Сколько она может прожить? Семьдесят лет? Восемьдесят? Восемьдесят лет – ничто. Но восемьдесят лет – это целая жизнь", – это осознание лишило ее слов, и потому все, что она смогла сделать – это молча кивнуть.

– Боюсь, присутствие Лулу поставило нас в неудобное положение, – произнес Старсвирл, выпустив, наконец, свою внучку из объятий и вернув ее на землю. – Если мы возвратимся домой, то день подойдет к концу, и наш шанс исчезнет вместе с ним. Телепортировать ее отсюда я также не рискну, поскольку это может скомпрометировать местоположение деревни, – он закусил губу и через пару секунд вновь наклонился. – Лулу, мы идем туда, где очень много нехороших пони. Единственное, во что они любят играть – это прятки, так что если мы собираемся победить нехороших пони, то нам надо вести себя очень тихо и не использовать магию. Но ты можешь следовать за колокольчиками, верно?

Лулу радостно кивнула, но не произнесла ни слова, и Старсвирл повернулся к Санни.

– Насколько я помню, ты собиралась что-то сказать, Санни? – произнес он, бросив уставший взгляд в сторону кобылы. – Если это так, то сейчас – самое время. В столице нам будет не до разговоров.

– Нет… это уже не важно, – солгала белая единорожка, снова посмотрев на Лулу. Воспоминания о криках и смертельном ужасе кобылки столкнулись с только что произнесенным ей заявлением и вместе с ним навалились на правду о том, кем Санни являлась на самом деле.

"Я не могу рассказать ему об этом сейчас… только не рядом с Лулу. Я не хочу причинять ей еще больше боли!"

Старсвирл продолжал пару секунд сверлить Санни взглядом, после чего его глаза скрылись за широкополой шляпой.

– Я понимаю. Приготовьтесь, мы телепортируемся в столицу.

---

Столица сильно изменилась с тех пор, как Санни была здесь в прошлый раз. Раньше вокруг вздымались сотни кристально-белых башен из полированного камня и стекла, за которыми неустанно следило множество пони, посвятивших всю свою жизнь их ремонту и улучшению. Великий город сиял подобно маяку того порядка, что Солария стремилась построить во всем мире.

Но в отсутствие аликорна столица переварилась в гниющий труп ее идеала. Лишь несколько башен продолжало стоять, и все блестевшее на солнце стекло уже давно было выбито и разбито. Некоторые строения заметно пострадали от пожаров, и единственным признаком того, что в умирающем городе все еще кто-то жил, были периодически раздававшиеся вдали крики и вопли.

Вид ее величайшего достижения, пришедшего в подобный упадок, потряс Соларию до глубины ее души. Однако ей все же удалось сохранить внешнюю невозмутимость, в то время как они продолжали пробираться вперед среди руин, приостанавливаясь лишь когда Старсвирл бросал на белую единорожку вопросительные взгляды. Когда это случилось в первый раз, ей потребовалась пара секунд на то, чтобы понять, чего именно престарелый жеребец ожидал от нее. Робко приподняв копыто, она указала в сторону крепости Соларии на вершине холма, и Старсвирл повел их в указанном направлении, перемещаясь от укрытия к укрытию.

"Мне надо будет убедить Старсвирла, что заклинание сработало, и что я изменилась… но я не имею ни малейшего понятия, как именно оно должно сработать! Чары активируются мгновенно или постепенно? Встроил ли он в их структуру некий индикатор, сообщающий об успехе, или же он рассчитывает лишь на визуальное подтверждение?" – тысячи вопросов снова и снова раздавались в голове у Санни, в то время как они приближались к замку Соларии. С каждым из них ее паника усиливалась, что лишь еще сильнее отвлекало ее от происходящего вокруг. Но к тому моменту, когда ей удалось вновь взять себя в копыта, было уже слишком поздно.

Старсвирл выглянул из-за угла и с опаской оглядел центральный бульвар, прежде чем замереть на месте. Спустя почти целую минуту он, наконец, повернулся туда, где скрывались Лулу и Санни, и едва слышно позвенел колокольчиками. Лулу стрелой помчалась на звук, а все еще не пришедшая в себя Санни на пару секунд замешкалась.

Поскольку Старсвирл обернулся назад, Лулу была слепа, а Санни все еще пребывала в глубокой задумчивости, никто из них не смог остановить булыжник размером с копыто, вылетевший из одного из строений и ударивший престарелого жеребца точно в затылок. Звук его падения вернул Санни с небес на землю; второй камень уже летел в ее направлении, и она едва успела отшатнуться и торопливо выставить щит, от которого тот безобидно отскочил.

– Эй, Бакшот, ты снял лишь одного! – прозвучал грубый окрик сверху. – Теряешь хватку! – пегас в потрепанной ливрее капитана ревнителей приземлился точно позади все еще бежавшей Лулу и наступил копытом на ее плащ. Кобылка успела лишь сдавленно вскрикнуть, рухнув на землю, вызвав смех у пегаса и у других пони, появившихся из руин.

– Кажется, мы сорвали джекпот. Кобыла-единорог и жеребенок? За них обеих дадут очень неплохую цену на рынке, – произнес еще один жеребец, единорог в изодранной робе магистра, подойдя к продолжавшей вырываться Лулу. Зеленоватый ореол окружил брыкающуюся кобылку и поднял ее вверх. – Хм, похоже, мы не настолько везучи, как мне показалось сперва. Эта – порченый товар, пойдет разве что в качестве племенной кобылы, когда подрастет. Не столько немедленная выплата, сколько инвестиция.

– Твое лицо – порченый товар, отпусти меня! – прокричала Лулу в ответ, и одно из ее копыт заехало жеребцу точно по носу.

В тот же миг удерживавшая ее в воздухе магия исчезла, однако любая возможность побега была немедленно оборвана, поскольку единорог развернулся и ударил задним копытом ее точно по лицу, отбросив кобылку к каменной стене одного из строений. В воздухе прозвучал влажный хруст ломающихся костей, и на том месте, где Лулу ударилась о стену, остался кровавый отпечаток.

Еще больше жеребцов появилось из окружающих руин, но Санни едва замечала их. Она не могла оторвать глаз от обмякшей фигурки Лулу, и леденящая кровь мысль пронеслась у нее в голове.

"Если бы я сказала правду… то Лулу все еще была бы жива. Я… я убила ее".

Ирония этого осознания, того, что она прошла весь круг, вернулась туда, где все это началось, и косвенно достигла того, что намеревалась сделать месяцы назад, не прошла мимо нее. Она ударила единорожку подобно молоту, который почти сумел сломить ее.

Почти.

Новая эмоция начала закипать внутри нее, когда она перевела взгляд с фигурки Лулу на окружавших их разбойников. Пегас зловеще ухмылялся по ту сторону щита, в то время как магистр начал собирать магию, пытаясь нейтрализовать ее чары. Остальные бандиты, по большей части, земнопони и пегасы, вытряхивали содержимое сумок Старсвирла на землю, пнув перед этим попытавшегося было подняться жеребца.

Эта эмоция не была ни жгучей, резкой болью, ни медленно тлеющим и выедающим ее изнутри ощущением, что причиняли ей столько неудобств за последние несколько недель, ни даже раздражением от очередного розыгрыша Лулу или чем-либо еще, с чем ей доводилось сталкиваться. Нет, эта новая эмоция полностью поглотила ее разум и заполонила каждую мышцу ее тела острой потребностью, которая требовала немедленного удовлетворения.

Это удовлетворение не могло прийти к ней из-за щита, и потому она развеяла его.

Иллюзия Санни Скайс развеялась вместе с ним.

Бессмертие

– Ха, неплохой трюк, малышка, но он тебе не поможет. Ледяной Королевы уже давно нет, так что бояться ее нет нужды. Хотя, должен признать, затащить выглядящую как она кобылу в постель довольно заманчиво. Но это, конечно, при условии, что ты не будешь шибко сопротивляться, иначе мне придется убить тебя как ту малявку. Эй, почему ты все еще не развеял эту иллюзию?

– Я не могу.

– Э? Почему?

– Я не могу. Я не могу, я не могу, я не могу, янемогу янемогу янемогу!

– Солнца ради, это всего лишь замаскировавшаяся кобыла. Какого сена ты сходишь с ума?

– ЭТО НЕ ИЛЛЮЗИЯ!

Все движение в переулке резко замерло, и разбойники обернулись на крик. Бывший магистр рухнул на землю, а в его широко раскрытых глазах застыл смертельный ужас, однако жеребца-ревнителя это не проняло.

– Ты решил именно сейчас окончательно потерять рассудок? Клянусь, если мне придется… – начав было говорить, пегас резко прервался посреди фразы, поскольку заметил одно интересное явление. С каждым словом вокруг его рта образовывалось облачко пара. – Какого… ох, – он как раз успел обернуться, чтобы увидеть, как ледяной аликорн заговорила.

– Перед Королевой положено кланяться.

Могучая телекинетическая сила в ту же секунду пригнула каждого из бандитов к земле. Яростные крики быстро сменились паническими воплями и мольбами о пощаде, когда жеребцы, наконец, осознали, в какой ситуации они оказались. Королева Солария, во всем своем ужасающем великолепии, возвышалась над ними.

Демонстративно не спеша, Санни приблизилась к ним. С каждым ее шагом лед все толще покрывал землю вокруг. Единственным разносившимся в переулке звуком был лишь цокот ее копыт, а также неразборчивые хныканья жеребцов.

– Разбойники. Воры. Убийцы. Работорговцы… – в такт своим шагам перечисляла Солария их преступления и, склонившись к пегасу, прошептала ему на ухо: – Насильники. – Не став выслушивать его несвязные оправдания, она вновь поднялась во весь рост. – Своими действиями вы все признали себя виновными в этих прегрешениях. И наказание за них – смерть.

Вынесение этого приговора было в ее праве, и Санни была более чем готова привести его в исполнение… но ничто не работало. Даже исходивший от нее волнами холод не приближался к бандитам, оставляя их замерзшими и продрогшими, но до раздражающего здоровыми. Будь у нее меньше самоконтроля, она бы уже кричала и билами копытами о землю. Однако одна-единственная деталь все-таки отвлекла ее внимание.

Как и в случае с разбойниками, лед и мороз не подступился к еще одному месту: тому, где лежала переломанная фигурка Лулу.

"Она… она жива! Я должна помочь ей! – искра надежды разгорелась у нее внутри, однако миг спустя она все-таки вспомнила о той ситуации, в которой находилась. – Я не могу ей помочь, пока рядом находятся эти… шавки. Я не могу убить их, и проклятие не позволяет мне телепортировать их прочь, поскольку мне неизвестно ни одно место, где они могут быть в безопасности… думай! Придумай что-нибудь!"

Перебирая различные варианты действий, Санни вспомнила полузабытый разговор со Старсвирлом об одной смехотворной теории о Соларии. В ее голове начал формироваться отчаянный план, однако и он едва не погиб, так и не возникнув до конца.

"Они думали, что Солария – это виндиго… но как я могу укрепить их в этом убеждении, если даже не помню, как эти создания выглядели? И я – последняя из ныне живущих, кто вообще с ними сталкивался! – ответ возник в ту же секунду, когда вопрос был задан. – Но мне не обязательно соответствовать реальности… мне лишь надо выглядеть убедительно".

Санни начала хохотать так зловеще, как только могла, направляясь в дальний конец переулка. Глаза всех присутствовавших не отрывались от нее с того самого момента, когда она опустила щит, а значит, никто не увидит, что именно она сейчас сделает. Ей лишь требовалось, чтобы они ее слышали.

– Да… думаю, я начну… с тебя, – громко провозгласила Санни, едва не сбившись с темпа своих шагов, пытаясь вспомнить слова того злодея из одной из книг Лулу. Она быстро сплела несложное заклинание, и мольбы разбойников в ту же секунду были заглушены воплем кого-то, кого сама Санни едва помнила. Когда этот вопль достиг своей наивысшей точки, она создала ледяную скульптуру в виде пони… и затем обрушила ее на землю. Как только та раскололась, ее чары развеялись, и крик прекратился, а аликорн, подняв голову скульптуры перед собой, направилась обратно к главарю. – Хмм, гнева, жадности и ненависти хватает с избытком… но маловато страха. Как и гордости.

Театрально вздохнув, она позволила голове скульптуры упасть перед бывшим магистром и была вознаграждена новой чередой всхлипываний тех жеребцов, которые не могли не заметить того, что лежало теперь перед ними.

– Но возрадуйтесь, мои маленькие пони! – ухмыльнулась Санни, чуть ли не дословно цитируя того книжного злодея. – Пока что поглощать вас еще рано. Чем дольше вы будете красть, сжигать и убивать – тем больше страдания и горя вы посеете. И когда его в вас будет достаточно – я вернусь и высушу вас досуха. Ваша агония будет… восхитительна. Идите же, возвестите о моем возвращении и познайте отчаяние. Зима возвращается!   – телекинез отпустил разбойников, но ни один из них не сдвинулся с места. Несколько секунд спустя Санни зарычала от раздражения. Подняв одно копыто, она ударила им о землю с достаточной силой, чтобы сломить весь лед в переулке и отправить паутины трещин по стенам ближайших строений. – БЕГИТЕ! – эхом разнесся ее голос над городом, и бандиты помчались прочь так быстро, как только могли. Удостоверившись, что она осталась одна, аликорн галопом помчалась к Лулу.

Плащ юной кобылки укрывал ее хрупкую фигурку, а лед, покрывавший весь переулок, образовывал идеальный круг вокруг нее. Едва заметное движение виднелось под ее плащом, и в тишине опустевшей улицы Санни слышала затрудненное дыхание Лулу.

Искру надежды едва не затопила волна паники.

"Я… я знаю, что магистры разработали специальные заклинания для исцеления ран, но мне ни одно из них не знакомо! – подумала она, вороша свою память в поисках хоть какого-нибудь намека, как этот процесс должен работать. – Если бы это было боевое заклинание, то я могла бы по механикам создать его подобие. Если конечный результат – огонь, то нет никакой разницы, как именно он был зажжен. Но исцеление плоти, костей и тела… не думаю, что я вообще могу догадаться, как это должно сработать!" – Отчаяние едва не затопило ее с головой, однако миг спустя аликорн вспомнила, что она не одна в этом переулке. Быстро развернувшись, она собралась было попросить о помощи того жеребца, у которого точно должен был быть ответ.

Это быстрое движение как раз дало ей достаточно времени, чтобы поднять щиты.

Поток сырой арканной энергии, подобного которому Санни никогда не доводилось видеть прежде, столкнулся с ее защитой, словно река – со скалой. Стоявшее позади нее здание практически мгновенно испарилось от того объема магической энергии, что билась о ее щиты. Но затем, так же быстро, как и началось, все прекратилось. То место, где Санни замерла над Лулу, было крошечным островком в окружающем их океане расплавленного камня. Грохот обрушавшихся зданий, которым повезло не оказаться в эпицентре бушующих энергий, раздавался вокруг, но все внимание Санни было приковано к тому жеребцу, что атаковал их.

– ТЫ!!! – прорычал Старсвирл, в своей ярости не обращая ни малейшего внимания на головную рану, что нанесли ему разбойники. – Каким же глупцом я был! Солария бы никогда не стала обучать ту, кто может бросить вызов ее власти! – его рог вновь засиял, и три магических луча толщиной с волос устремились к Санни. Однако миг спустя и они отразились от ее щита и устремились в окружавшие их руины, вызывая еще больше обрушений. Один из этих лучей прошел в опасной близости от самого Старсвирла, срезав кончик его шляпы. Если он это и заметил, то не стал обращать ни малейшего внимания.

– Старсвирл, ты должен помочь… – взмолилась Санни, но ее фраза была прервана новой атакой престарелого жеребца.

Малый шпиль, некогда принадлежавший, скорее всего, благородной семье единорогов и срезанный выше второго этажа одним из отразившихся лучей, замер посреди воздуха. Целое строение поднялось еще выше и, завертевшись, устремилось к Санни, подобно копью.

– Это все было частью твоего плана? И теперь, покончив со мной, ты сожжешь всю нашу деревню? – продолжал кричать Старсвирл, и его снаряд столкнулся со щитом Санни. Но он не моргнул и глазом, когда та без труда отбила телекинезом камень, стекло и дерево.

Однако что все-таки заставило его остановиться – так это то, что следующая его атака была полностью заблокирована, а сам он был телепортирован к Соларии.

– Выслушай меня! Лулу очень серьезно ранена, и я не знаю, как ее спасти. Пожалуйста, Старсвирл! – взмолилась Санни, телекинезом заставив жеребца посмотреть на кобылку. – Ты ведь можешь ее исцелить, верно? Скажи мне, что ты можешь спасти ее, пожалуйста!

Ярость на лице единорога сменилась отчаянием при виде его внучки, потом подозрением и затем… опасливым безразличием. Он сделал рваный вдох, затем еще один. Слезы начали стекать по его лицу, и он дотронулся копытом до скрытой плащом фигурки. Плечи жеребца задрожали, и он произнес одно-единственное слово.

– Нет.

Соларии потребовалась пара секунд на то, чтобы полностью осознать его смысл.

– Почему?! – прокричала она в неверии, когда последний лучик ее надежды начал угасать.

– Ее раны слишком серьезны, даже смертельны. Обычное целительство здесь не поможет… и я не стану спасать ее лишь для того, чтобы передать в твои копыта! Ты уже украла у нее нормальное детство, и я не позволю ей стать одним из твоих инструментов до конца своих дней! – вспылил Старсвирл в ответ.

Опровержение, что Санни собралась было произнести, комом застряло у нее в горле.

"До того, как я узнала о происхождении этих шрамов… я готовила ее как раз для этой роли. Все, что я делала, в конце концов причиняло ей лишь ей еще больше боли", – это осознание едва не заставило ее сердце разорваться на части, и она с мольбой посмотрела на Старсвирла.

– Но ведь она твоя внучка! – когда реакции не последовало, аликорн едва не разрыдалась. – И моя подруга.

Эти слова заставили Старсвирла медленно поднять свой взгляд на Санни, и в его глазах явно читалось недоверие и попытки увидеть любые признаки обмана.

– Ты не лжешь? Ты действительно говоришь сейчас правду? И то, что ты сказала тогда в деревне… ты говорила от чистого сердца, или же это была лишь очередная ложь?!

Голос жеребца столь быстро дошел от едва слышного шепота до крика, что заставил Санни отшатнуться.

– Я не хочу, чтобы она умирала. Я хочу, чтобы она продолжала учить меня о торте, о розыгрышах и обо всем остальном, о чем я раньше не имела ни малейшего представления. Я не хочу, чтобы она умирала!

Ярость во взгляде Старсвирла бесследно исчезла. Тяжело вздохнув, он закрыл глаза.

– Не волнуйся, Огонек, – едва слышно произнес единорог, склонившись над Лулу. – Скоро боль уйдет. Я вновь встречусь с тобой в следующей жизни, и, надеюсь, ты сможешь простить мне то, что я собираюсь сделать, – прошептал он, дотронувшись копытом до закутанной в плащ кобылки. Но затем этот миг прошел, и жеребец помчался куда-то прочь.

"Если… если Старсвирл не станет помогать ей, то это должна буду сделать я, – поняла Санни, но в очередной раз столкнулась со своим полным невежеством в целительной магии. – Коль этот старый жеребец отказал мне в помощи, то его книги могут оказаться более полезны, – гнев начал медленно закипать внутри Санни, и она обернулась в том направлении, куда сбежал единорог.

– Поднимай ее, осторожно. И не мешкай! – донесся крик Старсвирла с противоположного конца переулка. Его копыта мелькали просто с невероятной скоростью, собирая разбросанные по земле предметы обратно в сумки. Закончив, он бросил на Санни испепеляющий взгляд. – Я не доверяю тебе ни капли, и уж точно не доверю тебе вести нас к этому "источнику силы", на который ты указывала, так что остается лишь одно место, где мы сможем спасти Лулу. Но это не будет иметь никакого значения, если ты, наконец, не начнешь шевелить копытами!

Шок от столь внезапной перемены в поведении Старсвирла длился лишь долю секунды, и Санни, окутав умирающую кобылку сиянием своей магии, поспешила за ним.

– Куда мы направляемся? – спросила она.

– Туда, где я впервые нашел арканит.

---

Телепортационное заклинание переместило их троих прочь из руин столицы, и это новое место было Санни совершенно незнакомо. Вокруг них простиралось какое-то сухое ущелье или же небольшой каньон, однако дальнейшие наблюдения были прерваны, поскольку Старсвирл, не тратя ни секунды, помчался к видневшейся неподалеку пещере. Более широкие шаги позволили аликорну без труда нагнать его, и ее рот широко раскрылся от удивления, когда стены пещеры раздались в стороны, и узкий проход сменился обширным залом. Лавандовые и пурпурные кристаллы выступали из его стен, и хотя Санни никак не могла сказать, почему, некий инстинкт буквально кричал ей не приближаться к ним.

– Не мешкай, у нас очень мало времени! – приказал Старсвирл, бесцеремонно вытряхивая содержимое своих сумок на землю. Его книги, его припасы… все было отброшено в сторону, оставив лишь шесть кристаллов, что Санни показывали еще в деревне. Быстро осмотрев каждый из них, он вытащил из кучи припасов кусок мела и нарисовал небольшой круг. – Положи ее сюда! – кратко указал жеребец, после чего начал вырисовывать гораздо более широкий круг в центре зала.

Санни выполнила указание и отступила назад.

– Я могу чем-нибудь помочь? – спросила она, оторвав глаза от Лулу и посмотрев на единорога.

– Нет. Главное – не подходи, иначе процесс будет нарушен, – прорычал Старсвирл и положил каждый из кусочков арканита в определенное место, используя свои копыта вместо магии. Прервавшись на миг, он бросил в сторону Санни странный взгляд, после чего продолжил свои приготовления. – Коль я собираюсь сделать это, мне надо, чтобы ты пообещала мне три вещи, Солария. Три вещи, или я обрушу эту пещеру нам на головы.

– Что угодно! Я сделаю что угодно! – с отчаянием в голосе произнесла она в ответ.

– Во-первых, если ты действительно научилась хоть чему-то в нашей деревне, я хочу, чтобы ты использовала это знание во благо остальных пони. Больше никаких каст, никакого рабства и никаких продажных дворов. Я понятно изъясняюсь? – Старсвирл вновь сделал небольшую паузу, бросив суровый взор на Санни, который стал мягче только после того, как она кивнула. – Во-вторых, Лулу никогда не должна узнать о том, что здесь произошло. Никогда.

– И последнее условие?

Старсвирл положил последний из осколков на соответствующее ему место, после чего подошел к лежавшей на полу кобылке. Через пару секунд он снял свою шляпу и положил рядом с ней, после чего занял свое место в центре круга.

– Я хочу, чтобы ты относилась к Лулу так, словно в ней течет твоя кровь. Ты – единственная, кто у нее останется… Санни, – жеребец повернулся к аликорну, и его печальный тон вновь стал раздраженным: – И солнца ради, смени уже свой облик. Если Лулу проснется и увидит тебя такой, то никогда в жизни больше не станет доверять тебе.

Санни кивнула, однако что-то в его последнем требовании прозвучало странно.

– Хорошо, но разве и ты не будешь рядом с ней?

– Нет. Я должен сделать то, что необходимо.

Тон, которым была произнесена эта фраза, немедленно заставил Санни насторожиться, но прежде чем она успела бы озвучить свое беспокойство, Старсвирл начал сплетать заклинание. Его магия по очереди дотронулась до каждого кристалла и они, медленно поднявшись, окружили его. Сам единорог также начал подниматься в воздух, став центром сосредоточия самого сложного из всех магических массивов, что Санни доводилось видеть. Этот массив постепенно начал пульсировать, сияя в такт с усеивавшими стены пещеры кристаллами.

"Если он продолжит так подпитывать свои чары, то он…" – пронеслась в голове у Санни паническая мысль, и она попыталась было приблизиться к единорогу, но исходившая от массива энергия не позволила ей.

– Старсвирл, остановись! Это заклинание уничтожит тебя! – попыталась она перекричать рев арканной энергии.

Глаза престарелого жеребца были закрыты от сосредоточенности, но, услышав ее крик, он их открыл. Его сияющий взор обратился к Санни, и он произнес лишь два слова.

– Я знаю.

Яркость сияния массива и кристаллов вновь возросла. Настолько, что Санни уже не могла видеть, что происходило.

---

Первым, что она почувствовала, была боль во всем теле, от носа и до кончиков копыт. Потянувшись, она также узнала еще кое-что: прикрывавшая ее тряпка была, наверное, самой вонючей вещью из всех, что когда-либо существовали. Самой.

Затем рядом с ней раздался какой-то звук… голос. Женский и, судя по тону, очень обеспокоенный. Ослепительный свет затопил ее глаза, когда тряпка была без предупреждения отброшена в сторону. Дальше пришло ощущение тепла, полностью закрывшего ее и защитившего от ослепительного света. Это было… приятно.

Некоторое время спустя ее глаза все-таки сумели приспособиться, и она сумела, наконец, открыть их полностью… и увидеть, что ее сжимала в объятиях самая прекрасная из кобыл. Ее тело покрывала кристально-белая шерстка, а грива была нежного, розового цвета. Единственным, что омрачало ее внешний вид, были два ручейка слез, и она как-то поняла, что если ответит на объятие, то все станет лучше.

– Лулу… я так волновалась. Я боялась, что потеряла тебя, – произнесла кобыла, с каждым словом сжимая ее все сильнее и сильнее.

– Мама? – это слово сорвалось с ее губ непроизвольно, но все же она отчаянно надеялась, чтобы оно оказалось правдой. Столь добрая кобыла была бы прекрасной семьей…

Кобыла вздрогнула от этого слова и посмотрела на нее широко раскрытыми глазами, в которых явно читался страх.

– Нет, я… Лулу, это же я. Санни. Ты не узнаешь мой голос?

Ответ на этот вопрос стоило отложить на потом, поскольку она заметила множество сияющих кристаллов, которые усеивали пещеру. Ее взгляд, наконец, остановился на куче разнообразного хлама, разбросанного неподалеку, а также на занятной остроконечной шляпе с колокольчиками, после чего она полностью обернулась.

Оно выглядело как дерево… если бы только деревья были бы сделаны из кристаллов. Корни были темно-пурпурными, но чем выше – тем светлее оно становилось. Из его ствола исходило множество ветвей, и на пяти крупнейших из них виднелись кристаллические осколки, и каждый из них – разного цвета. Она была уверена, что никогда прежде ей не доводилось видеть этого "дерева", но по какой-то причине его вид ее успокаивал.

– Лулу? – вновь спросила "Санни", и обеспокоенность явно читалась и в ее голосе, и в ее движениях.

– Лулу? – повторила она, пытаясь найти хоть что-то в своих воспоминаниях… и не найдя ничего. – Это мое имя? Где мы находимся? – более раннее заявление кобылы, наконец, дошло до нее, и крошечная искра разочарования кольнула ее сердце. – Если… если ты не моя мама, то ты моя сестра? – надежда, потребность иметь некую связь с этой кобылой была всем, что она в этот момент лишь могла пожелать.

Новые ручейки слез побежали по лицу Санни.

– Да, Лулу. Мы – сестры, – произнесла она, вновь заключив ее в крепкие объятия, обняв одновременно и передними ногами, и крыльями.

– Не плачь, Санни. До тех пор, пока мы есть друг у друга, все будет хорошо, – ответила Лулу, произнеся то, что ей показалось подходящим, и пытаясь переварить это определенно незнакомое имя, которым ее назвали. Не зная, что еще бы сказать, она просто наслаждалась теплом сестры, также обняв ее в ответ.

...которая, возможно, не является вымыслом

… – и жили они после этого долго и счастливо… что-то не так? – гвардеец-единорог прервал свое повествование, увидев выражение лица ребенка. – Что? Что не так?

– Я не думаю, что верю этой истории, – недоверчиво ответил его слушатель. Отклонившись на стуле он, прищурившись, посмотрел на гвардейца. – Слишком уж это похоже на то, что один из моих братьев начинает нести, когда, как говорит мама, напьется. А несет он бред.

Широкая улыбка расцвела на лице единорога.

– Здоровый скептицизм! Столь редкое явление у кого-то столь молодого как ты. И знаешь, ты прав! Если кто-то рассказывает тебе малоправдоподобную историю – не верь ей! Зачастую верить можно лишь тому, что увидел своими собственными глазами!

Ребенок пожал плечами, спрыгнул с барного стула и потянулся.

– Мои ноги отдохнули, так что, если ты не против, мне бы хотелось вернуться к той, первой истории, – предложил он, переведя взгляд на следующее окно в зале. Отвлекшись, он так и не заметил ехидную усмешку и кривой зуб своего проводника.