Одни

?

Эрли Дрим

Прошедшие годы ничуть не изменили старомодный лик Понивилля. Все те же приветливые жители, невысокие постройки и неспешное течение жизни. Стоя посреди улицы, она чувствовала себя странно, даже неуютно. С этим городом были связаны воспоминания, насквозь пропитанные ложью, но, безусловно, дорогие ее сердцу. Однако то была не главная причина, почему Эрли не ощущала радости от возвращения. Хоть Понивилль был ей ближе, чем любой другой город, она все же не могла назвать его своим домом.

Но может, теперь что-нибудь изменится?

Неуверенность глодала нутро Эрли, когда она подходила к парадной двери того самого дома, где когда-то жила. Родители вернулись сюда два года назад и с тех пор жили здесь, никуда больше не уезжая. Причина такой перемены интересовала Эрли меньше всего, она просто желала поскорее узнать, правдива ли ее догадка. Вернулись ли ее настоящие родители.

Она застыла, неотрывно глядя на дверь. Медленно подняла копыто, но остановила его в сантиметре от деревянной поверхности двери. «Так ли я хочу знать правду? – Эрли закусила губу. – А если моя догадка окажется неверной? Я рискую бесконечно разочароваться. Может, оставить все как есть? Да, неизвестность лучше истины».

Неожиданно чье-то копыто постучало в дверь вместо Эрли. Это был Шилд.

– Тебе, похоже, не хватает храбрости, – заметил он с улыбкой.

– Спасибо, что пошел со мной.

– Тебе не стоит благодарить меня за такой пустяк, правда. Да и куда я теперь тебя одну отпущу.

С замиранием сердца Эрли смотрела на дверь. С каждой новой секундой кровь все настырнее пульсировала в висках. Когда в доме послышались приближающиеся шаги, живот кольнуло тысячей иголок. Она испытала острое желание броситься наутек, лишь бы не знать правды, но времени не осталось.

Дверь открыла пегаска с серебристой гривой. Она ахнула, прикрыв рот крылом, и в шоке уставилась на Эрли, которая, в свою очередь, смотрела на мать выжидающе и не решалась ничего сказать.

Так они, по ощущениям Шилда, стояли где-то с полминуты, прежде чем послышался чей-то всхлип. Слезы блеснули на глазах пегаски, однако всхлип принадлежал Эрли. Шилд моргнул – и вот мать и дочь уже тихонько плачут в нежных объятьях друг друга, как будто бесконечной черствой пропасти между ними никогда не существовало. Внезапно он почувствовал себя лишним. Что ж, он всегда хотел поглядеть Понивилль, так что пока Эрли будет с семьей…

– Вы друг моей дочери, верно? – внезапно послышался голос мамы Эрли. – Как вас зовут?

– Пэйпер Шилд, – он так привык к этому прозвищу, что в очередной раз представился им.

– Спасибо, что приглядели за Эрли, – поблагодарила его пегаска, поглаживая дрожащую дочь по спине.

Шилд ощутил, как по телу разливается необычное тепло, доселе им ни разу испытанное.

– Мне столько нужно вам с папой рассказать, – шмыгнула носом Эрли.

– Пойдем в дом, обрадуем папу, – пегаска приветственно махнула копытом удивленной соседке, проходившей мимо, затем перевела взгляд на Шилда: – Почему бы вам не погостить у нас? Уверена, у вас есть пара историй, которыми бы вы хотели поделиться.

Конечно же, он не мог отказать. Да и не собирался он, потому что больше не чувствовал себя лишним. Наоборот, он вдруг осознал, что не хочет покидать это место. Никогда. Будто, наконец, нашел, что так долго искал.

Земной пони с короткой гривой выронил из копыта кружку, увидев на пороге своего дома дочь, которая не заявляла о себе больше пяти лет. Он протер глаза, явно не доверяя им, и в этот момент Эрли крепко обняла его.

– Мы думали, ты уже никогда не вернешься, – промолвил он с глубоким облегчением в голосе. Тяжесть, годами давившая на плечи, исчезла без следа.

– Я тоже, – почти шепотом ответила Эрли и крепче сдавила отца в объятьях. Она вновь ощущала себя маленькой кобылкой, безмерно любящей родителей, и это делало ее самой счастливой пони на свете. Наобнимавшись вдоволь, она представила Шилда отцу, тот коротко кивнул ему в знак признательности.

Потом они вместе сидели в зале, попивая душистый ромашковый чай, и без остановки говорили – многолетняя стена, сдерживавшая чувства и слова, была разрушена, и теперь семья наверстывала упущенные годы.

– Все как в тумане, Эрли, – сказала мама.

– Это был очень долгий и очень плохой сон, – добавил папа. – По большей части он выветрился из головы. Но есть некоторые… образы, которые не дают нам с матерью покоя. Мы так долго вредили тебе, и даже не понимали этого.

– Простишь ли ты нас?

– О чем вы говорите? – поразилась Эрли и чуть не выронила теплую чашку из копыт. – Вы ни в чем не виноваты. Вас околдовали, как и многих других. Это были не вы! Не вы отобрали у меня детство, а неодушевленный пришелец из космоса. – Забавно. Она утешала родителей теми же словами, которые не раз говорили ей, но которые она сама отказывалась принимать, как невкусное лекарство.

– Нет, дочка, – мама поставила пустую чашку на стеклянный столик. – Мы виноваты в том, что связали свои жизни с религией, которая чуть не ввергла страну в хаос.

– Но вы ведь не могли… – Эрли осеклась, потому что этот разговор стал до боли напоминать разговор с Принцессой Твайлайт, – предвидеть будущее. – Она отхлебнула чай из кружки, что позволило привести мысли в порядок. Она сказала уверенно, как никогда в жизни: – Здесь нет ничьей вины. Это прошлое, и теперь все будет хорошо.

Шилд молча слушал их разговор, но сейчас он взглянул на Эрли. В его глазах она прочитала вопрос: «Думаешь, прошлое будет легко отринуть?». Уверенности как-то резко поубавилось, но ответ все же пришел довольно быстро. Да, это будет не просто и, наверно, потребуется немало времени, чтобы все вернулось на свои места. Но так необходимо, нужно оставить прошлое позади, чтобы жить дальше, а не застыть в нем навсегда, как та окаменелость в янтаре.

– Теперь мы вместе, и это единственное, что имеет значение, – сказала Эрли и махом допила чай. – Вы не против, если я немного побуду в своей комнате?

– Конечно, солнышко, почему ты спрашиваешь? – ответила мама.

Уходя из зала, Эрли не могла не подколоть Шилда:

– У тебя есть возможность познакомиться с моими родителями получше.

Он поперхнулся чаем.

В комнате было прибрано: кровать аккуратно заправлена, шкаф и тумбочка сверкали чистотой, и в воздухе было ни пылинки – несмотря ни на что, родители не теряли надежды, что дочь однажды вернется, и ждали ее. Она открыла окно. Легла на кровати и закрыла глаза. С улицы доносился умиротворяющий щебет птиц и веселые детские голоса. Гриву трепал легкий ветерок. Солнечные лучи мягко касались мордочки. Эрли медленно выдохнула.

Теперь-то все закончилось.

– Ты не расскажешь родителям, что произошло на самом деле? – послышался голос Дикси.

– Однажды обязательно расскажу. Но не сегодня. – Эрли открыла глаза, и увидела белую в бурых яблоках кобылу, сидящую на краю кровати. – Не думала, что ты появишься снова.

– Да, об этом. – Дикси потупила взгляд. – Я пришла попрощаться. Но сначала хочу убедиться, что ты не будешь терзаться из-за «Соляриса».

– Я буду терзаться, Дикси. Это невозможно забыть, но я постараюсь принять, обещаю. Много невинных пони стали заложниками чужой воли и были вынуждены делать то, что никогда бы не сделали сами, и это помогло мне понять, что я должна перестать зацикливаться.

Дикси сокрушенно вздохнула:

– Ты, наверно, злишься на меня. Я столько плохого тебе сделала.

– Как я могу злиться на ту, кто оберегала меня. Всегда. Посмотри на меня, подруга. Посмотри мне в глаза. Ты видишь злобу?

– Нет. Я вижу благодарность, – мягко улыбнулась Дикси. – У тебя есть новый защитник. И это прекрасно. Теперь мне можно отдохнуть.

Это был последний раз, когда они разговаривали, и Эрли стало бесконечно грустно.

– Я не хочу, чтобы ты уходила.

– Глупышка, – Дикси нежно, по-сестрински потрепала Эрли по голове. – Я больше не нужна тебе.

– Не говори так.

– Забудь меня, Эрли. Это будет правильно. Ты ведь и сама так думаешь.

– Все-то ты знаешь обо мне.

Хихикнув напоследок, Дикси растворилась в солнечных лучах.

– Спасибо тебе. За все, – промолвила Эрли тишине, чувствуя, что навсегда потеряла частичку себя.

---

Старлайт Глиммер

Старлайт бросило в дрожь от холода. Ни августовское солнце, от которого изнывали другие, ни шерстяной шарф, обернутый вокруг ее шеи, – ничего не согревало ее. Ноги ослабли и иссохли, и прогулка до лавочки с сахаром через дорогу теперь не казалась такой уж простой. Устало вздохнув, она посмотрела по сторонам, проверяя, нет ли едущих навстречу повозок, и пошла вперед неспешно – не потому, что никуда не спешила, а потому, что быстрее не могла.

– Совсем уже ни на что не годишься, – ворчала она себе под нос.

Магия тоже ослабла. Заклинания, что раньше ей давались с легкостью, теперь требовали долгой концентрации и подготовки, а о сложных заклинаниях и вовсе пришлось забыть. Во всяком случае, она пока еще могла сдерживать воздействие космического камня, и этого было достаточно.

– Привет, бабуля Старлайт! – мимо пробежали жеребята, с хохотом гонясь за упрыгивающим мячиком. Она приветственно помахала детворе копытом, с трудом подняв его, и улыбнулась.

В деревушке было тихо, поэтому Старлайт жила здесь последние десять лет. Все, чего она теперь хотела – это спокойствия и тишины, чтобы ничего не мешало ей предаваться собственным мыслям и воспоминаниям. Да и к тому же она просто-напросто не поспевала за суетой. Годы брали свое, и за последние месяцы они взяли особенно много.

Старлайт достала четыре бита и отдала их продавцу. Приподняла телекинезом двухкилограммовую пачку сахара, ощущая, будто она весит все двадцать, и положила ее в седельную сумку. Спина прогнулась и, кажется, хрустнула.

– Вам помочь? – спросил кто-то, наверно, продавец.

– Нет-нет, все нормально. Я донесу, – ответила она, а сама думала: «Не донесешь, старая ты кляча! У тебя ноги того гляди согнутся пополам, как спички». Старлайт с усилием сделала шаг, спина заныла, и появилась одышка.

– Проклятье, – буркнула она недовольно, и вдруг почувствовала, как давление лямки на спину исчезло. Обернувшись, она с удивлением обнаружила, что пачка сахара висит в воздухе, окутанная оранжевым облачком магии.

– Не сочтите за наглость, но вам нужна помощь, – произнес бородатый единорог. Его глаза вдруг сощурились то ли в подозрении, то ли в попытке получше разглядеть Старлайт. Последнюю неожиданно посетило необычное чувство, будто она отыскала старый-престарый, давно позабытый и покрытый пылью альбом с пожелтевшими фотографиями. Она глядела на единорога, на его морщины, на его выцветшую гриву и длинную бороду, почти подметающую тротуар, круглые очки в золотой оправе, и все яснее понимала, кто перед ней стоит.

– Старлайт Глиммер? – единорог узнал ее первым.

– Санберст? – ахнула она.

– Не верю своим глазам, это правда ты? – от изумления он выронил пачку сахара, однако достигнуть земли та не успела – Санберст успел подхватить ее магией. Двое стояли в неподвижности, не зная, как реагировать друг на друга. Для Старлайт, давно смирившейся с тем, что она никогда не увидит друга детства, видеть его сейчас было чем-то вроде знака свыше.

– Выходит, я все сделала правильно? Я… прощена? – промолвила она едва слышно.

– Извини, ты что-то сказала? – неловко спросил Санберст.

– Счастлива тебя видеть, старый ты пень, – улыбнулась Старлайт.

– А уж как я рад!

Это было странное ощущение. Видеть перед собой того, кто навсегда, казалось, остался в далеком прошлом. Превратился в воспоминание, в старую фотографию.

– Что ты здесь делаешь? Я думала, важным единорогам нет дела до нашей деревушки.

Санберст кашлянул:

– Может, мы где-нибудь сядем, а не будем стоять посреди тротуара с сахаром в воздухе? – предложил он.

– И то верно. Давай-ка за мной, мой дом через дорогу.

Однако шла она слишком медленно, чтобы кого-то за собой вести. Санберст, хоть и был ее ровесником, шевелил ногами куда легче. Но дабы не обращать на это внимания Старлайт, он замедлил шаг и шел с ней вровень.

– Будешь чай? – спросила Старлайт, когда они зашли в дом. – На самом деле, мне больше нечего предложить, да и гостей у меня сто лет не было.

– Нет, спасибо, – вежливо отказался Санберст. – Не утруждайся лишний раз. Да и на улице так печет, что от чая станет только хуже.

Они сели на диван, отчего тот, непривыкший к таким нагрузкам, жалобно взвыл.

– Со стороны все совсем плохо, да? – спросила Старлайт, почему-то испытывая неловкость. Прошло не меньше минуты, но Санберст так и не ответил. Она тяжело вздохнула. – …Так все-таки, почему ты здесь?

– Я искал тебя.

Старлайт внешне никак не выказала эмоций, но в душе она была шокирована. Всю жизнь она думала иначе, а теперь, оказывается, она не единственная, кто хотел восстановить их связь.

– Ох… А я думала, у тебя поручение от принцесс, – промолвила она.

– Так и есть. Я возвращался в Кантерлот и совершенно случайно решил остановиться здесь. Иной раз поражаешься, как много в мире зависит от простой случайности, – всплеснул копытами Санберст.

– Боюсь спросить, как долго ты искал меня?

– Долго, – коротко ответил Санберст, нахмурившись. – Ты как будто специально пряталась от меня. Только однажды, много лет назад, я напал на твой след в одном городке, но там он и обрывался.

А ведь она действительно пряталась все это время. Но не от Санберста – от всего мира, желая спрятать камень. Судьба обожает иронию, не так ли?

– Я тяжело пережила нашу разлуку, – обнажила душу Старлайт. – Настолько тяжело, что натворила немало плохих вещей. Ты, наверно, слышал, что обо мне говорили жители того городка. Но знаешь, Санберст, я не хочу забывать того, что свершила. Если бы я отринула прошлое, никогда не появилось Юнитологии, понимаешь? Я счастлива, что смогла создать что-то, что сделало жизнь многих пони лучше. И я безмерно счастлива осознавать, что выученный мной урок оказался неправдой. Пусть даже откровение наступило так поздно. 

– Подожди, это ты создала религию, которая популярна не меньше, чем вера в принцесс?

– Да… видимо, у меня талант к подобному, – скромно ответила Старлайт.

Санберст заметно приуныл.

– Эй, – Старлайт копытом коснулась его подбородка, так чтобы он поднял глаза и посмотрел на нее, – все хорошо. Ты искал меня, тебе была небезразлична наша дружба, и я рада, что это так.

– Спасибо, Старлайт. Ты не представляешь, как для меня было важно услышать это от тебя.

Какое-то время они сидели молча, каждый думая о своем. Старлайт думала о том, стоит ли посвящать друга детства в то, почему она прячется ото всех. Причина находилась на полке, запертая в шкатулке, и никак не выделялась из интерьера. Однако, ее выделял неотрывный взгляд Старлайт.

– Красивая шкатулка, – заметил Санберст. – Чей-то подарок?

– Ага, – совершенно спокойно ответила Старлайт. Ей до боли в сердце хотелось хоть раз в жизни поделиться своими переживаниями, разделить ношу, но нет. Нет! Она не посмеет втягивать Санберста. Будет лучше, если он никогда не узнает о камне. Никто не должен знать о камне.

– Так… что ты собираешься делать?

– Ничего. Буду жить здесь. Единственное, что я еще хотела бы узнать – это как поживает Твайлайт. В последний раз, когда я ее видела, эта коза не состарилась ни на морщинку.

– Твайлайт? В смысле, Принцесса Твайлайт? С ней все нормально. Подожди, а вы знакомы? С каких пор?

– С очень давних пор… – многозначительно ответила Старлайт.

Помолчав, Санберст вдруг спросил:

– У тебя есть пергамент и перо?

Старлайт кивнула, не совсем не понимая, зачем они ему понадобились, и указала на столик, на котором они находились.

– Я позаимствую, ладно?

Она вновь кивнула, не произнеся ни слова, и наблюдала, как Санберст строчит письмо. Поставив точку, он еще раз пробежался глазами по написанному и удовлетворился. Его рог объяло мягкое свечение, и письмо сгорело в магическом пламени.

– Надеюсь, принцессы не будут против, если я задержусь здесь на пару дней.

Ответ принцесс не заставил ждать. Вспышка выплюнула письмо прямо Санберсту в копыто. Единорог спешно развернул его и прочитал. Даже густая борода не смогла скрыть его улыбки. Он посмотрел на Старлайт взглядом как у жеребенка, которому родители купили давно желанную игрушку:

– Принцессы сказали, что я могу не спешить.

– То есть…

– Да, Старлайт! Я даже не мечтал об этом! – Он резко посерьезнел и прочистил горло: – Но, конечно, злоупотреблять их добротой я не собираюсь. Побуду в деревне дня три или четыре, а потом уеду, чтобы закончить с делами.

– А ты очень занятой единорог, я смотрю. Спокойная старость, видимо, не для тебя.

– Я постараюсь приехать как можно скорее, – пообещал Санберст.

– Не спеши так. Тебе уже не двадцать лет. Да и я никуда не убегу. Даже если вдруг захочу, ноги все равно далеко меня не унесут, – этим легкомысленным замечанием Старлайт омрачила радость Санберста, однако он не подал виду.

– Я о стольком хочу спросить тебя.

– И я. Давай начнем прямо сейчас?

И они вместе предавались воспоминаниям из далекого детства, чувствуя себя маленькими жеребятами. Наперебой рассказывали истории из своих жизней, складывая мозаику из прожитых годов. И оба были счастливы, как никогда. Они совсем забыли о времени, голоде и о том, что, вообще-то, снаружи дома существует целый мир – настолько они были поглощены тем, чтобы успеть рассказать друг другу как можно больше перед новой разлукой. Однако ей было суждено случиться раньше, чем через три дня.

На следующее утро Старлайт почувствовала, что силы практически иссякли, что сон все тяжелее давит на веки, и как невыносимо трудно противиться ему. Этот момент все-таки настал… но так не вовремя. Почему именно сейчас?

Она взглянула на Санберста, который храпел на диване, укрывшись мантией как одеялом. Безусловно, он знал, что ей оставались считанные дни, и хотел попрощаться. И вот теперь она просто уйдет, не сказав ни слова. Покинет его жизнь, теперь уже навсегда. В сердце вцепились острые когти, грозясь разорвать его на куски. Старлайт подошла к другу детства поближе, посмотрела на него в нерешительности, а затем использовала на нем простенькое заклинание.

Затем, отбросив сомнения, она достала с полки шкатулку и водрузила ее себе на спину. Решимость придавала ей силы, столь необходимые, чтобы закончить дело всей жизни. Выйдя на улицу, она сделала глубокий вдох. Воздух такой сладкий и такой свежий, как никогда раньше. Время было раннее, солнце только обозначилось яркой линией над горбами холмов. Старлайт направилась в сторону леса так быстро, насколько позволяло тело. Добравшись до опушки, она остановилась, чтобы перевести дух. Она не хотела смотреть назад, потому что и так знала, что путь, который она проделала, – мал. Время подгоняло. Скоро жители проснутся. Почти не передохнув, она стала углубляться в лес.

Когтистые ветки царапали щеки и шкурку. Идти было все труднее, под копытами то и дело возникали трудно различимые корешки, заросли стали гуще, но Старлайт поставила себе цель уйти так далеко, как сможет, и упорно следовала ей, пока в один момент силы не покинули ее тело окончательно.

Лежа на чуть прохладной травяной подстилке, она жадно хватала воздух ртом, словно рыба, выброшенная на берег. Сердце замедляло пульс, ему было все труднее разгонять кровь по венам. Ноги холодели и теряли чувствительность.

Солнце едва пробивалось сквозь темные кроны деревьев. Пели лесные птицы, шуршали насекомые в траве. Хорошее место, чтобы закончить здесь свой путь, подумала Старлайт. Она отыскала взглядом шкатулку, кое-как пододвинула ее к себе, и крепко обняла, словно маленького жеребенка, которого у нее никогда не было. Мысленно начала произносить заклинание, собрав последние магические силы. Земля затрещала, корни сплелись над ней в купол и медленно увлекли под землю.

Здесь было холодно и одиноко. Но… так надо. Старлайт давно все решила для себя. Может, покажи она камень принцессам, ей бы не пришлось идти на такие меры? Но что если он этого и хочет? Она ничего о нем не знает. Никто о нем ничего не знает, зато она убедилась, что камень – как живое существо. У него есть собственная воля. Поэтому… он навсегда останется с ней, погребенный под землей. И все будут счастливы на веки вечные, и эта мысль пламенем согревала слабеющее сердце. Сделав коротенький вдох, Старлайт закрыла глаза и уснула безмятежным сном.

Проснувшись, Санберст посмотрел на часы и понял, что уже обеденное время. Давно он так хорошенько не высыпался. Протерев глаза, он обнаружил, что Старлайт нет дома, а входная дверь приоткрыта.

– Ушла куда-то, что ли?

Ну ничего, скоро вернется. Далеко она все равно не могла уйти.

Однако прошел час, а ее все не было. Санберст заволновался, особенно после того, как он обошел всю деревню и расспросил чуть ли не каждого жителя. Никто не знал, куда пропала Старлайт. Не находя себе места, он вернулся в ее дом и стал нарезать круги вокруг стола. Куда она ушла? Почему она ничего не сказала? Может, с ней что-то случилось? Взгляд вдруг остановился на полке, где раньше стояла шкатулка. Она исчезла вместе с хозяйкой. И Санберст внезапно все понял.

Старлайт не хотела, чтобы ее искали. Не хотела прощаться, потому что ей было больно. Не хотела умереть у него на копытах. Она забрала с собой любимую шкатулку и отправилась в последний путь.

– Неужели эта вещица тебе дороже, чем я? – с горечью вопросил Санберст. – Или… нет, дело не в этом. Теперь я понимаю. Поэтому ты скрывалась. От мира и даже от меня. Ты не хочешь, чтобы кто-то узнал о том, что находится в шкатулке, верно? – вновь вопросил он, зная, что не получит ответ. Он тяжело вздохнул: – Какой бы твоя цель ни была, надеюсь, ты ее достигнешь. Я рад, что успел с тобой повидаться.

---

Твайлайт Спаркл

– Я готова, – решительно кивнула она.

– Стой смирно, – сказала Селестия, готовя заклинание. – Сконцентрируйся на том, чего хочешь.

Твайлайт сделала глубокий вдох и последовала наставлению.

– Куда я отправлюсь?

– Ты все поймешь.

Рог наставницы вспыхнул магическим пламенем. Тело Твайлайт объяло свечение, и она почувствовала, как пол уходит из-под копыт, как будто зыбучий песок. На короткий миг стало темно, как на дне океана, а затем она ощутила, что снова стоит на твердой земле. Тронный зал исчез, на смену ему пришла полянка, покрытая сумраком.

Но изменилась не только обстановка. Твайлайт чувствовала перемены в своем теле. Она стала ниже и меньше, магия больше не развевала гриву, но что самое главное – пропали ее крылья, от которых она, признаться, даже была рада, наконец, избавиться. Она сделалась обычной единорожкой, и она была счастлива вновь почувствовать себя такой, какой родилась.

Взгляд медленно скользил по окрестностям. Твайлайт все больше узнавала старый добрый Понивилль, каким он выглядел сто лет назад. По какой-то причине она появилась на его окраине, неподалеку от Вечнодикого леса; вокруг не видно ни души, в воздухе застыла тишина, прерываемая лишь трелями сверчков, затаившихся в темной траве.

– Где я? – вопросила Твайлайт безмолвные окрестности. Нет, понятно, что она в Понивилле. Но какой реальности он принадлежит? Это прошлое? Сон? Альтернативный мир? Лимб, в конце концов?

Нет ответа.

– Могли бы и сказать, куда меня отправляете, Принцесса Селестия, – буркнула она и пошагала к центру Понивилля под надзором выступающих на сумеречном небе звезд. Вдалеке виднелся сонный, но от того не менее величественный силуэт Кантерлота. В высоте, из-за пушистых лиловых облаков выглядывал Клаудсдейл. Твайлайт терялась в догадках. Почему так тихо? Неужто все спят? Но ведь даже еще не ночь, хоть кого-то она должна была уже увидеть.

Понивилль встретил ее немым приветствием; идя по пустым улицам, она все больше укреплялась в мысли, что жители покинули город, и что она здесь совершенно одна. Она видела худший из своих кошмаров. Тот, где во Вселенной не остается никого, кроме нее.

– Это совсем не то, чего я хочу, – закусила Твайлайт губу. – Почему я здесь?

Бледная тень Понивилля ответила молчанием. Твайлайт повесила ушки, понурила голову и побрела, куда глаза глядят.

Стемнело. Уличные фонари так и не зажглись, и только лишь полная луна с ликом кобылы на поверхности серебрила дорогу. Дома провожали единорожку пустыми взглядами. Одинокий цокот копыт эхом разносился по улицам, так что его можно было услышать на другом конце города – настолько было тихо.

Вдруг луна очертила силуэт, знакомый до ноющей боли в груди. Твайлайт замерла на несколько мгновений, неотрывно глядя на дуб-библиотеку, свой дом, целый и невредимый. Его окна чернели, так же как и окна окружающих домов.

– Приглашаешь меня внутрь, да? Знаешь ведь, что я не откажусь.

Подойдя ближе, она надавила копытом на дверь, и та с легкостью поддалась. Твайлайт едва переступила порог, как нюх тут же защекотал родной запах книг. Она нащупала копытом выключатель на стене. Щелкнуло. Яркий свет обжег глаза, Твайлайт прикрыла их копытом, щурясь. Вскоре они попривыкли, и она осмотрелась.

Все на своих местах. Книги аккуратно расположены на полках в алфавитном порядке. Чернила, гладкое перо и чистые листы пергамента застыли на тумбочке в ожидании нового урока дружбы. Она медленно, даже нерешительно приблизилась к ним, не отрывая взора. Подняла перо магией, обмакнула его кончик в чернила и, смятенно взглянув на пергамент, вывела на нем «Дорогая Принцесса Селестия» и застыла. Твайлайт так давно не писала писем наставнице, что забыла, как это делается и сейчас чувствовала себя так, будто делает это впервые.

– О чем же я хочу написать? И хочу ли я написать письмо вообще? – О чем речь, конечно она хотела. Проблема в том, что это было бессмысленно. Дружбы больше нет. Никого больше нет. Она заключена здесь одна на веки вечные. Твайлайт издала протяжный вдох, скорее напоминающий стон отчаяния. Перо надавило на невинный пергамент, грозясь проткнуть его, и задрожало, оставляя след из неровных слов.

Дорогая Принцесса Селестия,

Как бы я ни относилась к вашему решению, я ценю, что вы сделали для меня. Не знаю, предвидели вы это или нет, но волей-неволей, сделав меня принцессой, вы преподали мне самый главный урок. Даже самая крепкая дружба не вечна. Так же, как и пони, которых она соединяет своими узами, она смертна.

Ваша верная ученица,

Твайлайт Спаркл

На пергамент упали две горячих капельки, превратив ее имя в кляксу. Твайлайт без обиняков высказала на бумаге то, что давно копилось на душе, но легче не стало. И никогда не станет, потому что она навсегда застряла в прошлом. Позволила водовороту воспоминаний утянуть ее на дно, откуда уже никогда не выбраться. Но, может, она и хотела там остаться? Ее не интересовало ни настоящее, ни будущее, когда ее подруги остались там, в прошлом. И предаваясь ностальгическим воспоминаниям, она как бы снова была с ними.

– «Смертна», значит… Я все-таки сказала это, – промолвила Твайлайт тишине, боясь взглянуть на пергамент.

Она могла забыть прошлое. Могла принять его, чтобы идти дальше. Могла завести новых друзей, чтобы попытаться заменить ими старых и таким образом притупить боль. Но неважно, какой в итоге она сделает выбор и сделает ли его вовсе. Она уже никогда не сможет прожить жизнь обычной пони, состариться, как все, и умереть, став еще одной незаметной песчинкой в песке времени. Возможность, которой она владела по праву с рождения, отнял титул. Она была обречена наблюдать за тем, как подруги одна за другой покидают ее…

Боковым зрением Твайлайт заметила, что в окне загорелся огонек. Сначала она подумала, что это отражение рядом стоящей лампы, но затем поняла, что это уличный фонарь. Приглядевшись, она поняла, что вокруг него вьются мотыльки – удивительное дело!

– Раз здесь есть мотыльки, может, я все-таки не одна? – с надеждой вопросила Твайлайт и выбежала на улицу. Фонари вспыхивали, меркли, и тут же вспыхивали снова. Они перемигивались друг между другом, как будто разговаривали на собственном, понятном только им языке, но в то же время, Твайлайт была уверена, они хотели донести какое-то послание. Она попыталась найти закономерность, но вместо разгадки получила одну лишь головную боль. Фонари мигали слишком быстро, практически мерцали, пока в один момент не замерли, осветив весь город.

Позади послышались подозрительные звуки. Твайлайт обернулась и с недоверием покосилась на дверь, прильнула к ней ухом. Звуки оформились в ненавязчивую простую мелодию, которую она слышала когда-то очень, очень давно. И… не может быть, неужели в библиотеке раздавались голоса? Там же только что никого не было!

Твайлайт сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Верно, это всего лишь сон. Она решительно толкнула копытом дверь, желая разогнать иллюзию.

Однако…

Музыка и голоса никуда не исчезли, они нахлынули на Твайлайт высокой волной, мгновенно утянув ее в свои беззаботные воды. Столько пони вокруг – в просторной библиотеке резко стало тесно, словно в маленькой коморке. Никто не обращал внимания на хозяйку дома, по всей видимости, то была вечеринка не в честь Твайлайт.

– Но тогда что они все здесь делают? – вопросила она растерянно. Стоп. Раз есть вечеринка, значит, где-то должна быть и…

Она огляделась. В поле зрения мелькнула знакомая грива. Твайлайт была уверена, что то шалость воображения, но все же не смогла противостоять желанию узнать наверняка. Протолкнувшись к тому месту, где, как ей казалось, находился знакомый пони, она обнаружила столик со стоящим на нем кубком, до краев наполненным пуншем. Она осторожно лизнула пунш – острота ожидаемо обожгла кончик языка.

– Не понимаю, – пролепетала Твайлайт в смятении, – что это все значит? – Глядя на незнакомцев и незнакомок, заполонивших ее дом, она чувствовала, как в груди зреет злоба: – Хватит. Вы паразитируете на моих воспоминаниях. Вас не должно быть здесь. Проваливайте вы все! – крикнула она гостям. Музыка тотчас прекратилась, а пони, веселившихся в библиотеке, словно ветром сдуло. Твайлайт вновь осталась одна.

Вернее, так ей казалось.

– Ох, Твайлайт, – внезапно раздался голос. – Ты совсем измучалась. Видела бы ты себя в зеркале.

Она завертела головой, пытаясь найти обладателя, но, похоже, голос был как бы сам по себе, что лишь в очередной раз доказывало, что это сон.

– Это ваших копыт дело? Что вам от меня нужно? – настороженно спросила Твайлайт.

– Чтобы ты обрела покой, – тембр голоса изменился, стал мягче и тише. – Сто лет терзаний – слишком большой срок даже для бессмертной принцессы.

– Что ж, получается у вас не очень, – Твайлайт бегала глазами по библиотеке, не зная, в какую сторону лучше говорить. – Все эти ваши попытки…

– Мы здесь ни при чем. Это ты пытаешься воссоздать сцену из прошлого, но твои воспоминания поблекли, детали позабылись, и недостающие кусочки ты пытаешься заменить более свежими воспоминаниями.

– Поэтому в библиотеке было столько незнакомцев?

– В яблочко, сахарок.

– Так все-таки, где я? И кто вы такие?

– Твайлайт, – заскрипел голос, – ты мозговитее всех, кого я когда-либо знала, и ты реально до сих пор не догадалась?

– Вообще-то, я поняла сразу, как услышала вас, – призналась Твайлайт. – Но ведь я сплю, и вы…

– И мы, хи-хи, ненастоящие? – перебил задорный голос. – Ты это хочешь сказать, глупышка? Может и так. Однако это не сон. И не прошлое. И не лимб, как ты думаешь.

– Тогда где я?

– Это твое сердце, дорогая. Не буквально конечно. Это иная реальность, появившаяся из твоих чувств и воспоминаний.

– Кажется, я уловила суть. И все-таки…

– Ну же, Твайлайт! Реальностей существует много, ты сама говорила, помнишь? Так почему мы не можем быть настоящими? Или для тебя существует только одна реальность? Знаешь, воспоминания – это тоже типа такая же реальность, так что харэ упрямится!

– Спелые яблоки, ну и тираду ты выдала! Ты ся хоть слышала?

– Раз в год и палка стреляет.

Довод показался логичным. Твайлайт сдалась; на самом деле для нее уже не имело значения, настоящие ли подруги или нет. Ей просто хотелось поскорее увидеться с ними.

– Но где вы? – обратилась она к потолку. Голоса не ответили. Из подсознания всплыли слова наставницы. Твайлайт закрыла глаза и попыталась сконцентрироваться на том, чего хотела больше всего на свете, стараясь не обращать внимания сердце, волнительно трепещущее в груди.

– Пожалуйста. Я так долго ждала, – шепнула она.

В библиотеке задул противоестественный ветер, встрепенув гриву Твайлайт. Она медленно открыла глаза и увидела перед собой подруг. Пинки, Рэйнбоу, Эпплджек, Рэрити и Флаттершай – они выглядели так же молодо, как при самой первой их встрече. Прежде чем Твайлайт успела что-либо промолвить, она утонула в теплых объятьях. Мягкие шерстки, родные запахи, слезы счастья от воссоединения. Не осталось сомнений – подруги самые что ни на есть настоящие.

– Я хочу остаться с вами, – произнесла Твайлайт, когда они выпустили ее из объятий. Она вытерла мокрые глаза.

– Это невозможно, сахарок, – серьезно сказала Эпплджек, чуть натянув шляпу на лоб, как будто в извинении. – Ты принцесса, и подданные тебя ждут.

– Но мы всегда с тобой, дорогая, и ты можешь навещать нас, когда захочешь, – поспешила подбодрить Рэрити.

– Ты знаешь, умирать совсем не круто, – заметила Рэйнбоу, – но в этом месте не так уж и плохо. И время тут никуда не бежит, так что… на самом деле, мы теперь типа бессмертные? – задумчиво потерла она затылок.

– Ты все еще не уверена в правдивости происходящего?

– Ты как всегда проницательна, Пинки, – печально вздохнула Твайлайт.

– Тебе не стоит беспокоиться об этом, правда, – мягко промолвила Флаттершай. – Может, нас больше нет там, но мы есть здесь благодаря тебе.

Библиотека исчезла, как будто смытая внезапной волной, и шестерка подруг очутилась на площади Понивилля. Здесь собралось много пони, и все они смотрели на Твайлайт с молчаливым пониманием: кто-то улыбался ей, кто-то не скрывал грусти, кто-то наоборот пытался не выказывать чувств, но, безусловно, каждый находившийся здесь пони был бесконечно дорог ей. Родители и брат тоже пришли поддержать Твайлайт. Они стояли чуть поодаль, точно боялись, что она заметит их, однако их взгляды были полны гордости за нее и нежности.

– У нас к те важная просьба, – говорила Эпплджек, положив Твайлайт копыто на сердце. – Пригляди за теми, кого мы оставили после себя. Пригляди за нашими потомками.

– А мы, – говорила Рэрити, – все те, кто остался позади, будем приглядывать за тобой отсюда.

– Конечно, – прошептала Твайлайт, роняя горькие, но в то же время сладкие слезы, – обещаю.

Понивилль столетней давности, навсегда отпечатавшийся в ее памяти, растворился вместе с его обитателями, словно сон после пробуждения.

---

Прохладный ночной ветер пронесся по лугу, ласково пригладив серебристую траву. Аликорн с развевающейся гривой цвета сумерек завороженно наблюдала за звездами, подмигивающими друг другу. Она уже и не помнила, как выглядела карта неба раньше, но точно знала, что звезды располагались несколько иначе. А вот это маленькое созвездие, напоминающее леденец, она, кажется, видела впервые. И когда оно успело здесь появиться?

– Почему вы так внимательно смотрите на небо каждый раз? С ним что-то не так? – то спрашивала маленькая пегаска с желтой, как солнечный свет, шерсткой и розовой, похожей на клубничный крем, гривой.

– Нет, Флаттершай, с ним все… – аликорн осеклась, взглянув на точную копию подруги. – Извини, Строуберри Зефир. Я опять перепутала имена.

– Все нормально. – Пегаска вгляделась в небо. Не найдя в нем ничего интересного, она пожала плечами, легла на траве и подложила копыта под голову. Сладко зевнула. – Может, расскажете сказку на ночь? Или что-нибудь про Флаттершай?

– Ты наверняка много слышала о ней.

– Ага, но я хочу услышать от вас. Так сказать, из первых копыт. – Пегаска сдунула с носа травинку, которую принесло ветром. – К тому же, вы наверняка знаете о ней что-то, чего никогда не напишут в учебнике.

– А что именно ты хочешь услышать?

– Ну, например, как вы с ней подружились?

– Ты правда не знаешь? Разве это не написано в каждом учебнике дружбы? Хорошо, раз уж ты так хочешь услышать это от меня… – Аликорн подняла глаза к небу и предалась воспоминаниям. С мягкой улыбкой она рассказывала про древнее предсказание, про знакомство с Понивиллем и его обитателями, про появление Найтмер Мун и смелый поход через Вечнодикий лес к замку королевских сестер. – Вот так мы и подружись, – закончила она. – И не только с Флаттершай. В тот день у меня появилось аж пять новых подруг. Щедрый подарок судьбы для кобылки, предпочитавшей книжки друзьям, не правда ли?

Строуберри помолчала, задувший ветер всколыхнул ее гриву. Она спросила неуверенно, даже с некоторой опаской, взглянув аликорну в глаза:

– Вы, наверно, очень скучаете?

– Временами, да, – аликорн опустила глаза и вгляделась в горизонт. – Хочешь сказку про дружбу, что выдержала целую вечность?

– Погодите-ка, неужели вы… – пегаска хихикнула, вежливо прикрыв рот копытом, – вы сейчас скажете, что дружите с ними до сих пор? – Аликорн не шутила, и пегаска поспешила убрать со своей мордочки любой намек на несерьезность. – Но это ведь было так давно, что не укладывается в голове! Они жили тысячи… нет, тысячи тысяч лет назад! Дружба – это ведь связь между пони, а вы, эм… одна. – Пегаска украдкой взглянула на аликорна, проверяя ее реакцию. Та оставалась спокойна.

– Ты права, Строуберри. Никакая дружба не выдержит вечность. Но выдержу я. Пока я храню воспоминания о нас, наша дружба продолжает жить. И со мной она проживет до скончания времен.

Звезды очертили два высоких неподвижных силуэта на холме. Они ждали.

– А? Что? – вопросила пегаска, сонно взглянув на аликорна. – Вы что-то сейчас говорили?..

– Ничего важного, Строуберри, – ласково ответила аликорн. – Пойдем. – Она аккуратно левитировала кобылку себе на спину и пошагала навстречу силуэтам, тихонько напевая колыбельную.