Кнопка и я
Глава первая
Весна в том году не торопилась к нам в гости. В марте еще трещали поистине январские морозы, первого апреля природа удачно пошутила, порадовав нас метелью, достойной разгара февраля. И только накануне последнего весеннего месяца небесная канцелярия опомнилась, что отстает от графика почти на три декады, и решила ликвидировать простой поистине радикальными методами. По этому случаю уже целую неделю лили бесконечные дожди, смывая с города остатки зимнего макияжа. Проступавшее из-под него истинное лицо столицы – серый асфальт и серые дома под беспросветно-серым небом – выглядело более чем безрадостно. Раскисшая земля была не в состоянии впитать такое количество влаги, и газоны медленно, но верно превращались в озера, в которых почернелыми, кренящимися набок айсбергами возвышались остатки зимних сугробов. Прибавьте к этому еще и прошлогодний мусор, который проступал на всеобщее обозрение уродливыми подснежниками. Все это никак не способствовало хорошему настроению; выражение на лицах прохожих было таким же сумрачным, как и небо над головой, и у меня были все основания подозревать, что и сама я ни капельки не выделяюсь из общей толпы.
К концу последнего на той неделе рабочего дня начавшаяся с самого утра морось плавно перешла в полноценный дождь, так что из метро я выскочила, одновременно открывая на ходу зонт и стараясь не наступать в лужи – мои ботинки, доживавшие последний сезон, защищали от влаги не лучше бабушкиного сита, через которое она когда-то просеивала муку.
Решив срезать дорогу через парк, я очень скоро об этом пожалела. Мой путь лежал по разбитому асфальту, покрытому подтаявшими снежными кочками и лужами, на дне которых скрывался коварный лед, поэтому, поскользнувшись в такой луже, вы рисковали не только весьма чувствительно приложиться об лед, но и вымокнуть, что было обидно вдвойне.
Одна из дождевых капель ловко юркнула в прореху в куполе старенького зонта и угодила мне прямиком в лоб. Бррр... ну и погодка. Я нахохлилась и ускорила шаг.
По зонту, как и по ботинкам, давно плакала помойка, но альтернативы всему этому, равно как и драповому демисезонному пальто, пока что не было. На ходу я привычно сводила в уме дебет с кредитом… то есть пыталась прикинуть, сколько осталось дней до получки, и финансов – до нее же. По всему выходило, что первого – много, а второго – мало, хотя этот месяц я всячески старалась, чтобы получилось наоборот. И дело было вовсе не в моей расточительности – просто радость, которую обычно доставляла мне моя работа, переводилась в денежный эквивалент по крайне низкому курсу. Зарплаты едва хватало на оплату жилья и самое немудреное пропитание, тут не раскутишься.
«А кто сказал, что будет легко?» – всплыла в памяти вечная присказка. Подбодрить не подбодрила, но невеселую усмешку вызвала. Наивно было бы полагать, что, работая в государственном учреждении, можно разбогатеть. Хотя, как говаривала моя покойная бабушка, до самой смерти остававшаяся неутомимой оптимисткой, нужно радоваться и тому, что имеешь.
До дома оставалось еще каких-то метров триста, когда мои невеселые размышления прервал остервенелый собачий лай. Кудлатая дворняга самого бездомного вида с лаем и рычанием пыталась влезть в куст, который рос вплотную к глухому, без единой лазейки, забору. Там, под кустом, явно пряталась какая-то живность. Мне даже показалось, что я слышу жалобные звуки, производимые несчастной жертвой. Кто там? Щенок или кошка? Сквозь голые, безлиственные пока ветви просвечивало что-то коричневое. Реши зверек бежать вправо или влево – он тут же будет схвачен собакой. Спереди наступало рычащее чудовище, а позади был забор. Несчастное существо было в ловушке.
Я хотела было малодушно пройти мимо, но внезапно мой слух уловил странный звук, который никак не могли издавать щенок или кошка, – тихое всхлипывание.
Боже мой, неужели это ребенок? Я сделала пару шагов в сторону забора и остановилась, когда псина на мгновение отвлеклась от своей жертвы и, повернув голову в мою сторону, оскалила клыки уже на меня.
Врешь, подруга, не на ту напала! Одно время мы с бабушкой подкармливали стайку прибившихся ко двору бездомных собак, потому их повадки и обычаи были знакомы мне довольно хорошо. Как правило, эти создания ведут себя смело только до тех пор, пока чувствуют себя хозяевами положения. На самом же деле одной только демонстрации силы бывает порой достаточно для того, чтобы обратить четвероногого оппонента в бегство.
С треском закрыв зонт, я сделала фехтовальный выпад в сторону собаки. Та легко отскочила подальше от меня и залилась визгливым, обиженным лаем. Чтобы окончательно сломить сопротивление дворняги, я нагнулась и сделала вид, что поднимаю с земли камень, а потом, резко выпрямившись, замахнулась на нее. Жизнь бродячей собаки – не сахар, и эта не была исключением. Во всяком случае, этот жест был ей прекрасно знаком, и на обман она купилась. Собака нехотя развернулась и не спеша, сохраняя видимость достоинства, порысила прочь, но при этом время от времени все же опасливо оборачивалась на меня через плечо.
Я отбила у дворняги ее несостоявшуюся жертву, а дальше-то что? Что же, для начала нужно было разобраться, кого же я все-таки спасла – щенка, котенка или даже человеческого ребенка. В свою очередь убедившись, что псина уже не вернется, я присела у куста.
— Мама? — нерешительно произнес слегка надломленный голосок. Сумерки уже сгущались, но мне все же удалось разглядеть незнакомца довольно хорошо. И я, что называется, «зависла». Прямо так, сидя на корточках посреди дождливого парка, разглядывая свою находку.
Я была хорошо наслышана о мультсериале про маленьких пони. Более того – я сама его смотрела. В конце рабочей недели было так приятно расслабиться в компании жителей Эквестрии. Мне нравились незатейливые жизненные истории, нравились песни, которые сделали бы честь любому мюзиклу, радостно-яркая, качественная двухмерная рисовка также радовала глаз после навязшего в зубах 3D. Вот только к его фанатам я себя не причисляла. Для меня это был просто один из способов скоротать одинокие вечера – и не более, хотя некоторые серии цепляли по-настоящему своей пронзительной искренностью и невинной чистотой.
Земной пони. Точь-в-точь как в мультфильме, только... настоящий. Живой. Здесь. Я определенно схожу с ума...
Точнее, нет. Не просто пони. Жеребенок. Час от часу не легче...
Темная шкурка. Кажется, бурая или чуть светлее. Прилипшая ко лбу мокрая челка — рыжеватая с карамельной полосой. Если масть особой оригинальностью не блистала, то это вполне искупали глаза: цвет радужки менялся от бледно-желтого до густого, почти красного. У меня возникала только одна ассоциация – янтарь всех возможных оттенков.
Ощущение нереальной реальности происходящего было… космическим. Представьте себе, что вы всю жизнь слышали рассказы о летающих тарелках, твердо зная, что это всего лишь выдумки, и внезапно столкнулись с инопланетным разумом во дворе собственного дома. Поэтому не было ничего удивительного в том, что я потеряла дар речи, движения и всего прочего.
Тем временем удивительное создание, притихшее было, шарахнулось в сторону, и я поняла, что с его передней ногой что-то не так.
— Я друг. Я не причиню тебе вреда, — прошептала я вполне шаблонную фразу, думая о том, какой же страшной я должна ему казаться: кожа голая, без шерсти, хожу на двух ногах, и далее по списку. Да и вообще, понял ли он, что я сказала?
— Друг? Правда друг? – переспросил жеребенок, и я с некоторым облегчением поняла, что первый контакт налажен. Странно, но я не заметила такого уж неизбывного ужаса: напротив, теперь жеребенок смотрел на меня скорее с любопытством.
— Правда. Я ведь прогнала ту собаку, верно?
Вероятно, этот аргумент показался ему убедительным. Хотя, положа руку на сердце, совсем уж таковым он не был – а вдруг я отбила его у собаки, только чтобы самой его съесть? Или же он просто нашел мой внешний вид вполне безобидным… Так или иначе, мой собеседник глубокомысленно кивнул, придя к выводу, что мне можно доверять, и задал вполне закономерный и ожидаемый мною вопрос:
— Ты кто? Ты же не пони, не грифон, даже не минотавр…
— Все правильно. Я – человек, — произнесла я осторожно, потому что за этим вопросом неминуемо должен был последовать другой, которого я втайне немного опасалась.
— Никогда о таком не слышал, — признался жеребенок. – В Эквестрии нет таких существ, как ты.
— Потому что это не Эквестрия, — так и не придумав ничего лучшего, брякнула я.
— Не… Эквестрия? – на янтарные глаза моментально навернулись крупные, размером с горох, слезы, жеребенок судорожно втянул в себя воздух, и я с ужасом поняла, что он сейчас расплачется.
И что мне с ним теперь прикажете делать? Прежде всего нужно было не допустить назревавшей истерики, в противном случае на шум мог кто-нибудь явиться. Вот только я совершенно не умела успокаивать маленьких детей. Да и о госте из Эквестрии никогда не мечтала, а тут – здравствуйте! И то, и другое в одном флаконе. Получите, как говорится, и распишитесь.
— Только не плачь. Да, это не твой дом, но ты здесь уже не один, слышишь? – самым умиротворяющим тоном, на который только была способна, заговорила я. – Это МОЙ мир. Я здесь, с тобой, и сделаю все, чтобы тебе помочь. Ты мне веришь?
Тот задумчиво кивнул, не сводя с меня глаз. Я же сделала глубокий вдох и произнесла решительно, не давая себе возможности передумать:
— Давай начнем с того, что отправимся в безопасное место. А то здесь сыро, холодно и уже темнеет. Пойдешь со мной?
Жеребенок снова кивнул, соглашаясь. Встал на поврежденную ногу и отчаянно скривился. Я раздраженно вздохнула. Ну конечно, его еще и на руках тащить придется…
Странно, но жеребенок, высотой в холке примерно как средней величины собака, оказался дико тяжелым. И твердым. Вы думаете, что мультяшный пони – что-то вроде большой живой плюшевой игрушки? Правда думаете? Так вот, это ошибка. Шерсть у жеребенка на ощупь была, и правда, как плюш – а вовсе не такой грубой и жесткой, как у обычных земных лошадей. А вот в остальном… под этой самой шкуркой угадывались литые мышцы – даже сейчас, в этом нежном возрасте. Может, это потому, что малыш был земным пони, а они гораздо крупнее и сильнее всех остальных рас?
В бок мне уперлось копыто, я охнула и, стиснув зубы, потащила жеребенка к себе домой. А что еще мне оставалось делать?
К счастью, уже почти совсем стемнело, и по дороге нам не встретилась ни одна живая душа. Иначе кто-то ведь мог и поинтересоваться – а что это такое я тащу под мышкой?
Я ввалилась в квартиру, ссадила жеребенка на пол и поспешно захлопнула дверь. Только закрыв ее на задвижку, я позволила себе расслабленно сползти по стене и присоединиться к своему неожиданному гостю.
С нас обоих лила вода, на полу уже образовалась здоровая лужа. Я сбросила с себя набравшее дождевой воды и в разы потяжелевшее пальто (весь остаток пути мне было уже не до зонтика) и, приказав своему найденышу не двигаться с места, отправилась в комнату, где стоял большой бельевой шкаф.
Банное полотенце, отлично! Как раз то, что нужно. А еще надо осмотреть его ногу…
Жеребенок, вопреки моим ожиданиям, и правда остался на месте, только с любопытством крутил головой. Между тем, на нем не осталось ни единой сухой шерстинки, и его била крупная дрожь. Ладно, нога еще немного подождет, а вот согреть его необходимо прямо сейчас. Полотенце отменяется. Вернее, откладывается на некоторый срок.
Придя к такому решению, я зашла в ванную, повернула краны и пустила воды погорячее. Высунулась из-за двери и позвала жеребенка:
— Иди сюда. Время принимать ванну!
Мягкие чуткие уши жеребенка дрогнули, он повернул голову на плеск воды. Глаза его, и без того большие и круглые, расширились и стали просто огромными.
— Купаться! Ни за что! — взвыл мой гость.
— Ты замерз и к тому же весь в грязи. Извини, друг мой любезный, но в таком виде я тебя дальше прихожей не пущу. А ну, марш в ванную! — отрезала я, не подозревая, что это только первая из наших многочисленных перепалок.
Припадая на поврежденную ногу, жеребенок, прижав уши и обреченно опустив голову, направился ко мне стремглав, как улитка. Так и мерещилось, что он держит путь на эшафот, а впереди зловеще маячит палач в страшном колпаке…
«Палач» в моем лице подхватил жеребенка поперек живота и опустил на дно ванны.
— Закрой глаза, а то попадет мыло, — посоветовала я, взяв в руки шампунь.
— Не, — буркнул жеребенок — видимо, чисто из духа противоречия и желания все делать наперекор. Ну и разумеется мыло тут же попало ему в глаза и начало жечь. Он взвыл так громко, что я, дернувшись, локтем опрокинула флакон с шампунем прямо в ванну. Шампунь принялся целеустремленно вытекать из бутылки.
— Сейчас, сейчас... – стремительно водворив шампунь на прежнее место, я быстро промыла жеребенку глаза под непрекращающийся рев — видимо, поплакать он был мастер. — Как тебя зовут-то? — опомнилась я. Среди главных героев данный персонаж не значился, среди второстепенных – тоже, а на фоновых я не привыкла обращать внимания.
— Баттон Мэш, — ответил он, уныло шмыгнув носом.
— Чудесное имя, — я деловито набросила на него полотенце и принялась вытирать, надавливая чуть сильнее, чем нужно было. Из-под полотенца донеслось приглушенное хихиканье.
— Щекотно, — наружу высунулся нос. Я осторожно погладила его:
— Теперь мне надо осмотреть твою ногу. Не возражаешь?
Да, впрочем, кто станет спрашивать его мнения? Я вытащила его из ванной, закутав в полотенце, и. перетащив в комнату, усадила на диван, велев вытянуть поврежденную ногу. Осторожно провела пальцем по небольшой припухлости над бабкой. Баттон вздрогнул и снова навострился пореветь.
— Стоп-стоп, — пресекла я его попытку. – Сначала скажи, как именно ты умудрился повредить себе ногу. Мне же нужно понять, что с тобой, чтобы ее вылечить.
Из сбивчивого рассказа, перемежаемого всхлипываниями и отчаянными попытками выдернуть ногу из моей хватки, выяснилось, что в травме повинна та же собака. Удирая от нее, Баттон угодил копытом в какую-то нору (по его словам – «дырку в земле»). Что же, ему повезло. Последствия могли быть гораздо серьезнее, и не факт, что я справилась бы. А так…
— Ничего страшного, просто растяжение, — констатировала я, накладывая на пораженный участок мазь, которой не так давно сама врачевала себе такой же недуг, а поверх нее — тугую повязку. Баттон морщился, но терпел. — А теперь как? Все еще болит? – спросила я, выпуская жеребенка на волю.
Баттон осторожно ткнулся носом в свежий лубок и снисходительно сообщил:
— Получше вроде… — помедлил и добавил:
— Спасибо.
— Ты голодный? – поинтересовалась я, мысленно инспектируя содержимое холодильника.
— Не очень, — рассеянно ответил мой гость. Признаться, вид у него был осоловелый. Нос, когда я до него дотронулась, оказался горячим. Как и лоб. Значит, ванна все-таки не помогла выгнать из жеребячьего организма простуду.
Ну и что мне теперь делать? Не могу же я вызвать ему врача! И потом, какого врача ему позвать? Обычного? Или все-таки ветери... стоп, это как-то неправильно. Он ведь разумное существо, мыслящее и говорящее. Но есть одно но. Прекрасно представляю себе этот звонок в скорую. «Приезжайте скорее, у меня дома жеребенок из мультика, неизвестно как свалившийся мне на голову, и у него жар». После такого заявления врача вызовут уже мне. Причем явно не обычного.
Обо всем этом я размышляла на ходу, пока устраивала Баттона поудобнее. Так, подушку под голову, теплое одеяло, а еще шерстяной шарф на шею, холодную тряпку на лоб... Вот черт, надо же сбить жар. Можно ли ему принимать таблетки? Я не была уверена, что эта химия не окажется для него ядом. Тогда народная медицина, больше ничего не остается.
Кстати, моя бабушка тоже не доверяла всем этим новомодным штучкам, предпочитая лечиться народными средствами. Кое-что я успела у нее перенять. Во всяком случае, летом я часами пропадала в лесу, пускай туда и приходилось по часу добираться электричкой, и возвращалась домой с увесистым «гербарием». Потом все эти травы повисали вениками на натянутой специально для этих целей веревке и подолгу сохли в теплой кухне, наполняя помещение благоуханием лета. Ягоды малины у меня тоже не переводились – я собирала их все в том же лесу и замораживала впрок.
Так что я решительно заварила для него чаю с малиной. Жеребенок выпил чай и впал в забытье.