Магистика

Глава 2. Перекати-пони.

– Пошевеливайтесь! – уже не в первый раз сердито бросила зеленоглазая серая пони, гневно вскидывая крылья. Одно из них было обмотано промокшей от крови тряпкой, и эластичными бинтами.

– Хэй, зачем так грубо?

– Я не к тебе обращалась.

Эплджек ехала на небольшой крытой повозке, громыхающей на каждой второй кочке. Сейчас она вылезла из червяной темени салона, сплошь уставленного деревянными ящиками, и нежилась снаружи – было утро одного из тех ярких беззаботных дней, когда солнце светило не щадя просыпающуюся природу, а весна изо всех сил строила из себя лето. В такую погоду Эйджей бы с радостью отправилась в любой путь пешком. Но только не с её огромными тюками и только не через Вечнодикий Лес – пришлось бы ночевать прямо там, а она побаивалась не то ночных зверей, не то бабкиных историй. Хотя со своим склочным попутчиком, она уже успела несколько раз передумать. Вдали виднелись шапки неприступных горных разломов, и нестройные ряды серебристых змеек – реки. Пони знала, что перевалов там не будет, и терпеть надоедливую соседку ей придется еще долго. Но она привыкла быть воспитанной, поэтому спустя пару минут прямо спросила:

– Может будешь немного повежливее?

– Мне что делать больше нечего?

– Не хочешь как хочешь, я просто хотела поболтать, – осторожно протянула копыто Эплджек и улыбнулась. Пегаска тут же хлестко ударила здоровым крылом по копыту.

– Вот еще, с какими-то земными деревенщинами разговаривать!

– Слушай, заткнись сахарок, будь добра? – Эплджек хмыкнула, натянула шляпу на глаза и привалилась к стенке телеги. Из под полов шляпы она посматривала за пегаской, которая с внимательностью перерастающей в щепетильность, чистила перышки. «С этой и говорить нечего», — Эплджек перевернулась на другой бок. Перестук копыт конников мерно убаюкивал оранжевую пони.

От Понивилля часто ходили повозки наподобие этой. Безработным кольтам нужно было откуда-то брать деньги, а тащить за собой тележку – особо ума не надо. Поэтому, в Понивилле была даже специальная стоянка для них. Там всегда пахло сладостями и свежим сидром – просто так возить пассажиров было не очень выгодно, так что в нагрузку они брали расхожие товары. В детстве Эплджек бегала к ним посмотреть на ярмарки, и добрые конники всегда давали ей большое засахаренное яблоко. Грэнни Смит никогда таких не делала – считала «переводом добра». В ее понимании яблоки были либо свежие, либо в варенье, поэтому обсахаривать только что сорванные яблоки было форменным издевательством над культурой яблочников. Правда, она никогда не рассказывала Эплджек, что когда была жеребенком, втайне от матери окунала яблоки в топленый шоколад и тихо, не хрумкая (а то заметят!) ела.

Эплджек зевнула, и потянулась, задев копытом многочисленные ящики. Один из конников недружелюбно фыркнул. Всего их было трое, приземистый, красных оттенков шкуры и с соломенной гривой – Эплджек даже вскрикнула, когда увидела его в первый раз, он был похож на Биг Мака, оставшегося на ферме. Второй, белый, с редкой бородкой и с бегающим взглядом, еле тащил груз повозки. Сразу было явно – торгаш. Обычно конники не брали торговцев, потому что возить за гроши огромные сумки товара было не очень выгодно. Да и потом, многие и сами приторговывали – зачем везти с собой конкурентов? Но последнее время, традиции начали угасать, а в конники стало идти все меньше пони – и торговцы сами встали «под поводья». Настоящие, матерые жеребцы, с щетиной и ящиком сидра за спиной их конечно недолюбливали, но что поделать – не каждый нынче готов возить пони на своей шкуре. Особенно, с изобретением этих новомодных поездов. Белый повел челкой, и третий презрительно посмотрел на него. Это был плотно сбитый коричневый пони, с веснушками и темно-красной гривой, которую тронула проседь. Он был немолод, но сказать, что старость подбиралась к нему, тоже нельзя – так, поглядывала издалека. На крупе ярко-оранжевым костром горел огонь кьютимарки.

– Да что же вы претесь еле-еле! – резкий и сухой голос попутчицы вырвал Эплджек из полудремы.

– Слушай, ты можешь ехать молча? – сердито прикрикнула Эплджек.

– Я платила свои деньги, для того чтобы эта троица ползла как улитки?

– По-твоему это, – Эплджек кивнула на резво бегущих галопом конников, – еле-еле?

– Вылечи мне крыло, – она ткнула копытом в повязку, – я обгоню этих тормозов за пару секунд!

– Не удивляюсь, что тебе его поломали, – устало буркнула Эплджек себе под нос.

– Хах! Я упала, вот, приходится тащится с вами, земными.

– Советую заткнуться! – донёсся откуда-то спереди запыхавшийся голос конника и пегаска, недовольно поведя крыльями, снизила тон до бессвязного бормотания.

Они проезжали вдоль живописной реки, одной из тех, что спадают с гор и текут через Вечнодикий Лес. В Понивилле их было целых две – одна обычная, проходила прямо насквозь города, берега ее пестрили десятками мостов, а летом бесстрашные жеребята прыгали с этих самых мостов прямо в центр речки – она была довольно мелкой и медленной, чтобы родители не боялись за бесбашенных чад. Вторая река проходила немного в стороне от города и понивилльцы ее недолюбливали. В некоторых местах она была кристально прозрачная, в других – беспричинно мутная, без прощупываемого дна. Рыбаки опасались ловить из нее рыбу, а родители строго настрого запрещали купаться в ней жеребятам. Однажды, несколько лет назад, маленькую Эплджек чуть не унесло туда, но она вовремя схватилась за большую корягу и все обошлось. Берега у речки тоже были до жути странные: то пустынные, то наоборот, заваленные камнями, тиной и деревяшками всех мастей. Старожилы поговаривали, что это река сама не хочет, чтобы в ней плавала всякая грязь. Другие считали, что она выталкивает все, что в нее попадает не из Вечнодикого Леса. Эплджек не верила во все эти глупости, потому что никогда сама не видела. Единственное, что она подсмотрела в детстве, в очередной раз со знакомыми жеребятами убежав купаться в речке, это то, что река приятно светится под полной Луной. «А какая не светится?», – решила для себя Эплджек, и на этом ее исследования закончились.

Они миновали окинутую солнечными лучами опушку, и на Вольной Просеке углубились в Лес. Это был уже третий день пути, странно, что конники не сделали себе еще один привал. Последний был часов десять назад, остановились на ночевку в специально сколоченном лагере. Такие лагеря то и дело мелькали на окраинах Вечнодикого, однако внутри самого леса их не было – любые попытки построить там жилье, неизбежно терпели фиаско. В итоге конники, многие из которых были земными и не любили магию, плюнули на это дело еще пару столетий назад. Недавно были какие-то попытки, но кто-то украл половину стройматериала, а за ночь зарыл ямы под фундамент. Что поделать – Вечнодикий. Поэтому конники всегда выбирали маршрут вдоль леса, чтобы выгадать место и перебраться через него зараз, без привалов. Этим местом и была Вольная Просека, место, где лес как по волшебству расступался, и в толщину по карте был не шире карандаша – всего несколько часов галопа.

Эплджек открыла глаза, когда вечер только-только вступал в свои законные права. Пегаска-критикан судя по всему уснула, поэтому оранжевая поняшка наслаждалась тишиной и легким скрежетом веток с порослью молодой листвы. Красно-желтые птицы, похожие на лепестки пламени, небольшими стаями то и дело взлетали над какой-нибудь кроной, шарахаясь громкого топота и громыхания повозки, набитой тюками и скарбом сомнительного содержания. Правда, длились эти красочные всполохи недолго. Они уже были внутри этого странного Леса. Животные здесь чувствовали себя хозяевами, многочисленные растения и тут и там светились разными оттенками, цветастые бабочки перепархивали по цветкам, ничуть не опасаясь странников. Запыхавшиеся конники перешли на неторопливую рысь, и Эплджек собиралась вдоволь насладиться видами развесистых крон – может быть поискать взглядом похожие на яблоневые . Здесь, внутри, зеленые шапки у деревьев были такие кустистые, что листья не опадали – как будто зима не рискнула сюда приходить. «И почему все боятся его? Навыдумывали, ага, и пугают честных пони! Верно говорила бабушка, чтобы не бояться, нужно посмотреть на страх изнутри. Правда это она же и говорила, чтобы я в Вечнодикий ни копытом…»

– Господа, а когда будет остановка? – из глубин крытой тележки высунулась широкое старческое лицо в тюрбане. Это был третий пассажир, который всю дорогу спал или неподвижно сидел около окна. Хоть лицо и заросло бородой, но даже сквозь нее, в сгущающейся темноте было видно гуляющую улыбку. Голос был необычайно бодр и пронзителен для пони его лет.

– Тебе какая разница? – раздался выкрик от красного.

– Дражайшие вы мои, вы собрались пересекать Вечно, кх, простите, дикий Лес в ночь?

– Да в ночь! И что? – мотая гривой, вскинул голову ответивший пони. Остальные товарищи хранили молчание.

– Ничего, пх-пх, ничего, просто я думал вам нужен перерыв, – прищурился старикан, закурив сигару щёлканьем копыт. Эплджек удивленно моргнула, и более внимательно посмотрела на тюрбан. Единорог?

– Мы достаточно отдохнули! После леса есть отличный лагерь, там и встанем!

– Но уважаемые, вы скачете уже пятнадцать часов…

– Скакали и сорок! А так даже тридцатника не надо – через десять часов уже будем в отличной таверне под разломами Бродячих Хребтов, а там до Триксвилля всего три дня пути, и тех по полю! Да и гостиниц на дороге будет туча! – громко прокричал молчащий до этого торговец.

– Негоже усталыми пересекать Дикую Чащобу ночью.

Эплджек вздрогнула, такое название она слышала только от Гренни Смит. Но в диалог вмешиваться не стала, только надвинула шляпу покрепче.

– Короче, не лезь не в свое дело. Ты заплатил, мы везем – везем даже быстрее, чем ожидалось, что не так? – не выдержал коричневый понь в возрасте, и смахнул красную челку с лица.

– Ответы есть, претензий нет! – зачем-то поклонился пони спинам конников, чуть не стукнувшись тюрбаном об пол тележки. – Я тогда изволю покурить тут у вас. Внутре дозволительно?

– Чо?

– Он спрашивает, можно ли ему в салоне покурить? – перевела им Эплджек, буркнув из-под шапки.

– Внутри не курят! – рявкнули в ответ.

– Ладно-ладно, тогда посижу снаружи, а то неровен час спалю там кх-кхего-нибудь.

На слове «спалю» пони негромко закашлялся, путаясь в полах длинной бордовой накидки. Она была похожа на плащ, только продолжалась полукомбинезоном на передних копытах.

– Чего-чего? – переспросил коричневый.

– Поджечь запасы ваши могу случайно, так что вам аккординирую и снаружи предаваться курению остаюсь, – пространно ответил пони, и хлопнул копытами в направлении птички пролетавшей неподалеку. Ее крылья подсветились зеленым, и она оставила красивый витиеватый след на фоне ночного неба.

Торговец кинул подозрительный взгляд на старикана, а остальные два конника переглянулись между собой. Следующие пятнадцать минут прошли в молчании и Эплджек опять задремала. Пегаска была где-то внутри, наверное перевязывалась, а пони в тюрбане дымил сигару с закрытыми глазами. Внезапно, перед его носом возник бокал с красноватой жидкостью, а сам он резко повернулся к Эйджей.

– Сид де ла Дрок пьет за ваше здоровье! – старик резко открыл изумрудные глаза и опять смешно наклонился; тюрбан чуть не упал с его головы.

– И вам не хворать, – сонно пробурчала Эплджек.

– Оглянитесь, какая красота вокруг. Нравится ли вам мой Лес?

Остролистные деревья, буграми вздувающие корни, действительно были очень красивы. Солнце уже почти закатилось, и листья тревожили лишь легкие отблески, тающие на зеленой кожице листьев. Дорога становилась уже – стволы с мерцающей корой медленно, но верно подступали к ней.

– Ну да, хорош, – перекинула копыто на копыто Эйджей. Вдруг до нее дошел смысл второй части фразы старикана.

– Вот и я говорю…

– Погодите-ка, а почему это ваш Лес? Он как-никак общий лес! Можно даже сказать немного мой – старые деревни на его опушках моя бабка строила!

– Ну, я очень люблю природу и долгое время жил здесь…

– Это не повод, – справедливо заметила через плечо Эплджек и полезла в рюкзак за яблоком. Она только что поняла, что жутко проголодалась, огрызаясь с пегаской и наблюдая за этим странным стариком.

– Ладно, пускай будет по-вашему. Нравится ли вам Наш, если Вам угодно, лес?

– Нрафится! – хрумкала Эплджек припасенный ужин. – Только вот конники его боятся, да и бабка моя рассказывала, что сюда лучше не соваться. Почему – не понимаю. Ночью всякое зверье магическое выходит, а так лес как лес.

– Я тоже не понимаю, – склонился пони, – а знаешь ли ты, понечка, откуда пошло название «конники»?

– Ну… Они кони? – Эплджек праздно приподняла яблоко в копыте, и через секунду снова откусила его, довольная догадкой.

– Ну почти. Видите ли, понечка, путь, который проходят пони туда и обратно, раньше назывался «рейс», а мелкие расстояния «кон». Так вот их и стали называть, рейсовики, те кто ходили далеко и редко, и конники – те кто перебирались между близкими. Первое использовать перестали, теперь они все называются конники. Путешественники по Эквестрии – путешественники по жизни.

– Занятно, – искренне заметила Эплджек, которая, впрочем, не привыкла никому врать, – только не называй меня «понечкой», ладно? Я Эплджек, для друзей и родственников Эйджей, – она махнула шляпой, – а тебя там как? Си-до-рок?

– Сид де ла Дрок, – широко улыбнулся понь, – не волнуйся, многие не могут запомнить с первого раза. Можешь звать меня просто Сид.

– Отлично Сид, тогда меня зови Эйджей, не обижусь. Хоть ты не родня, но считай друг в дороге, ага! Слушай, Сид, а откуда ты все эти истории знаешь, про конников? Сам работал раньше? – наконец Эплджек представилась возможность хоть с кем-то поболтать и она откинулась на спину, глубоко вдыхая ночной воздух. Последние лучи заката давно уже исчезли, и теперь вокруг было темно, таинственно и светлячково. Да, именно светлячково – если бабочки или птицы порхали неслышными тенями, то светлячки заполонили все оставшееся пространство, большое звездной кашей перемешиваясь в воздухе.

– Работал не покладая копыт, но я был рейсовик – любил далекие странствия и запах новых мест, – хохотнул пони и снял тюрбан. Эплджек довольно хмыкнула, потому что под ним, как она и подозревала, находился рог. Пони покопался в тюрбане, нашел там маленький записной блокнот, и что-то в нем чиркнул, потом так же поспешно положил его внутрь тюрбана и водрузил тот обратно. – Рассказать?

– Люблю истории, особенно жизненные, – приготовилась слушать Эплджек.

– Хорошую историю не стыдно преувеличить-с, – подмигнул пони.

– Знаю я ваши преувеличения, – Эплджек ткнула копытом перед носом у смутившегося пони, – сначала сделают всего ничего, потом расскажут за троих. Вот моя знакомая, когда Цербера укротила, вообще никому не рассказала, хех.

– Цербера, говоришь, укротила? – улыбнулся Сид.

– Хах, ты мне не веришь? Да мы и не такое делали! – задорно махнула шляпой Эплджек. – Эквестрию спасли. Два раза! Первый раз от Найтмер Мун, второй раз от Дискорда. Кгм, то есть ну как мы, мои знакомые… – Эплджек вспомнила, как странно порой начинают к ней относиться, если узнают что она одна из Элементов Гармонии. Чтобы не пришлось врать, она на всякий случай достала из походной сумки фляжку с сидром и начала чересчур усердно изучать дупло дуба неподалеку. Оттуда выглянули два больших глаза и раздалось грозное «у-ху!».

– От какого такого мсье Дискорда?

– А ты не знаешь? – удивилась Эплджек, отворачиваясь от таинственных глаз. – Брось, в свое время он нехило потрепал Эквестрию – ты не можешь его не знать! Сейчас правда на свободе, изменился.

– Путешествуя по другим странам совсем забыл про свою, – все так же улыбаясь в бороду заявил пони, – так расскажешь что за Дискорд-то?

– Ну давай, расскажу, коль не шутишь, – Эплджек, отложила фляжку, вытерла рот копытом и начала историю.

– Сам Дискорд он такой большой в общем… Голова у него дракона, а лапы разных животных. Одна львиная, вторая козлиная вроде. Хей, ты меня слушаешь? – Эплджек недоверчиво посмотрела на энергично кивающего Сида. – Ладно, слушай дальше. Рога у него, значит, один синий, другой олений…

Эплджек не была профессиональным рассказчиком, но ее истории были действительно очень интересными. Сид попыхивал сигару и слушал, как она то изображает рычание Дракона, которого победила ее подруга Флаттершай (та самая тихоня, в беззащитность которой Сид уже не так и верил), то беря высокие нотки пародировала своего друга дракончика-Спайка.

Телега раскачивалась, перестуком колес сливаясь с ночными звуками. Грозные совы распушали крылья и янтарными светильниками смотрели вслед грохочущей повозке, по земле шуршали какие-то зверьки, а у колышущихся листьев, и тут и там вспыхивали мелкие зеленые огоньки… Конники перешли на слабую трусцу, а потом и вовсе на шаг – рассвет был неблизко, а шуметь в лесу было довольно опасно – можно было привлечь ночных хищников. С каждым следующим метром лес становился все волшебнее и волшебнее, а Эплджек все чаще зевала и говорила невпопад. В конце концов, она уснула крепко сжав упавшую шляпу в копытах и закусив зубами ее кончик. Сид сидел чуть поодаль, пуская замысловатые кубы дыма и изредка поглядывая на сонную мордаху Эйджей, со смятыми шерстинками. Один за другим кольца вырисовывали большие круги, и только иногда, легонько подсвечиваясь зеленым, облачка дыма приобретали контур яблок.