Супер-леди Найтмэр Мун
Горький привкус победы
— Мы не любим снимать Наш шлем. Без него Мы ощущаем себя… уязвимой. Обнажённой..
Поднимаю бровь, одновременно вопросительно и насмешливо.
— Пони, вообще-то, практически всё время ходят голыми, — подначиваю я чёрную кобылу. — И, кроме того, перед кем ты чувствуешь себя уязвимой? Мы перебили практически всех твоих врагов!
Я — Анонимус, единственный на всю Эквестрию человек, запертый в сказочном, невозможном мире разноцветных лошадок. Кто бы мог предположить, что свалившись головой вперёд в багажник собственного автомобиля, можно выпасть на тропу посреди жуткого, населённого монстрами леса?
Монстрами? Хех… В этом мире и даже в этом лесу нашлись те самые существа, на изображения которых я… да ладно, я на них дрочил. Вот. Мультяшные лошадки. Пони.
Что должен сделать человек, попавший в сказочный мир? Вы же читали, догадайтесь! Так вот на всё это у меня не оказалось времени. Я стал союзником местного злодея. Злодейки. Можете называть это обаянием зла, если хотите, но по правде сказать… да, просто обаяние. Найтмэр Мун оказалась первым встреченным мною в Вечнодиком лесу разумным существом, и она не показалась мне страшной. Любопытной — разумеется, она расспрашивала меня — и достаточно приятной в общении. Пока мы вместе шли по заросшей лесной дороге, она рассказала мне про своё противостояние с сестрой, про волшебные артефакты — «Элементы Гармонии» — которыми она планирует завладеть прежде, чем их применят против неё.
Я знал, что произойдёт с ней в самом ближайшем будущем. Знал, что встреченная мной четвероногая красавица будет побеждена и превращена совсем в другое существо, пришибленное и неуверенное… Мне уже нравилась та гордая волшебная лошадка, которая шла рядом со мной, и я…
Нет, официально заявляю, что мгновенно появившаяся влюблённость не была причиной того, что я предложил ей помощь в свержении Солнечной Принцессы.
И вот теперь я здесь, рядом с самой могущественной кобылой Эквестрии.
Она фыркает и бросает на меня снисходительный взгляд.
— Селестия была любима своими подданными, Мы отнюдь нет. Наши враги весьма многочисленны и могут напасть в любой момент. Нам всегда надлежит опасаться появления наёмных убийц.
Вздохнув, я откидываюсь на спинку своего кресла рядом с огромным обсидиановым троном Луны.
— Ты сидишь в центре огромного замка в окружении верных Ночных Гвардейцев. Ну, как насчёт снимать шлем иногда, например, на время приёмов? Честно, без него ты выглядишь куда лучше!
— Ты правда так считаешь? — она моргнула и переспросила через секунду.
Подперев щеку рукой, представляю себе Найтмэр без брони:
— Да, определённо. Ты красивая, когда не мечешь молнии глазами и не скалишь двести острых зубов, — она очень странно смотрит на меня. — Не прячься за этим металлом. Тебе есть что показать, давай же!
Она шумно выдохнула и отвернулась; сквозь чёрную шёрстку не очень заметно, но я явственно увидел появившийся на её лице румянец.
— А… анонимус, оставь. Лесть абсолютно не нужна и неуместна… Тем более в присутствии гвардейцев.
Ха, а ведь она ещё ни разу не реагировала на мои слова так. Ощущая воодушевление, слегка наклоняюсь в её сторону и улыбаюсь словно кот.
— Да ладно… ты знаешь, что я прав. Ты могущественна, красива, держишь под копытом целую страну. Распусти свои волосы. Позволь им развеваться на магическом ветру.
— Анонимус, мы в присутствии придворных, сдерживай своё… своё… льстивое красноречие!
Ух ты… обычно мои неуклюжие попытки ухаживания просто раздражали её, и вдруг сработало? Восхваление очень часто приводит её в хорошее настроение, хотя вслух она и утверждает, что выше примитивной лести.
— Льстивое красноречие, да?
— С… СЛЕДУЮЩИЙ ПОДДАННЫЙ! ИЗЛАГАЙ СВОЁ ПРОШЕНИЕ!
Следующие несколько часов прошли как обычно, Королева общалась с просителями, а я… Ну, сидел рядом, иногда бегал за документами или вызывал чиновников. Да, если убрать все словесные приукрашивания, то получается что я посыльный; единственное моё отличие от любого из замковых слуг (ну, кроме количества ног) — Найтмэр Мун во всеуслышание заявляет, что не потерпит никого другого столь близко к себе.
И вот, наконец, часы бьют шесть. Время завершать Ночной Приём и поднимать солнце. Да, мне удалось уговорить её отказаться от этой хрени с «вечной ночью» — Королева, разумеется, гневно возражала, но потом всё-таки признала, что править страной умерших от голода и холода пони будет не очень увлекательно. И да, я чувствую себя мудаком, когда вспоминаю, как хохотал над радостью пони, когда они увидели первый восход, и их разочарованием, когда они осознали, что у власти остаётся Найтмэр Мун.
Сейчас я понимаю, что это выглядело, как злая шутка.
Не успевшие на приём просители разошлись, получив номерки для следующего приёма; сменились слуги и Ночные Гвардейцы — у Найтмэр было некоторое количество Дневных, в традиционной золочёной броне. Некоторое количество, да… Небольшое количество, и им явно не приходилось конкурировать за возможность оказаться поближе к Тронному Залу. Лишь немногие пони не отказались от службы при дворце, и найм новых шёл медленно — пони не стремились служить ужасающему монстру, победившему их милую и добрую солнечную принцессу.
А я… не возражал. Пусть я мальчик на побегушках, но это даёт мне возможность быть рядом с королевой. Что бы там ни думала о ней вся остальная Эквестрия, Найтмэр Мун нравилась мне. И вообще, это я помогал ей осуществить переворот, как я могу не радоваться успеху?
Утро проходит спокойно; уже шестой день подряд без покушений на королеву, новый рекорд. И это радовало — не потому, что я опасался за себя или за неё, но скорее потому, что мне просто не нравится, как она расправляется с повстанцами и предателями. ГРЯЗНО. В прямом смысле — немногочисленные слуги едва справляются с очисткой комнат, в которых она устраивает бой, залитые кровью и заляпанные ошмётками внутренностей ковры и гобелены приходится выбрасывать… а жить в воняющем мертвечиной замке как-то неприятно.
К слову — надо организовать закупку моющих средств и мастики для полов, запасы расходуются стремительно.
Завтрак… вот и главная привилегия. Настоящее мясо, доставленное из-за границы в зачарованной упаковке. Если кто и мог себе позволить столь дорогостоящую еду, то именно Она! В любом случае, на Земле я питался куда менее разнообразно, десятая размороженная пицца подряд как-то не очень радует.
Удивительно быстро пробегает время, и на часах уже десять утра.
Как обычно, отправляемся в наши покои — раздельные, разумеется! Но да, моя комната в том же крыле дворца и даже в том же коридоре, всего через пару дверей от королевской спальни. Часть программы «Привилегии для верных приспешников», не иначе.
Сейчас пожелаем друг другу «хорошего дня», она отправится дальше по коридору к своей двери, а я… Я замечаю, что Найтмэр остановилась рядом со мной и смотрит… неуверенно? Спросить, в чём де…
— Анонимус, то, что ты говорил во время приёма…
Ой, блин, сейчас я получу выволочку за то, что отвлекал её от разговора с подданными. Не первый раз уже, и у меня каждый раз возникает стыдное ощущение, словно мне выговаривают за играющее в жопе детство… Вполне заслуженно, к слову…
— Ох, это… Прости, пожалуйста, если я зашёл чересчур далеко. Я просто шутил, чтобы улучшить твоё настроение! — лепечу я, изо всех сил сдерживая нервную дрожь. Очень не хочется показывать, что я реально боюсь приступа её гнева.
С другой стороны, я говорю правду. Я периодически слегка флиртую с ней, а она либо вообще не обращает внимания на мои слова, либо с фырканьем отметает их. В основном я стараюсь придерживаться профессионально ровных отношений, хотя, возможно, она даже считает меня другом. Но иногда можно и похулиганить слегка… в любом случае она ни разу не показала, что заинтересована, лишь закатывала глаза или издавала усталые стоны после самых удачных комплиментов. Так или иначе, я могу быть рядом с ней, и хотя хотел бы много большего, это — тоже хорошо.
Она моргнула, с её лица пропало всякое выражение.
— Ты… просто шутил? — в её голосе, кажется, прозвучал намёк на разочарование, хотя я и не понял, отчего. Шлем, лежащий на её спине, взлетел и снова оказался на голове. Торопливость и порывистость, с которой это было проделано, показала, что она сожалеет о том, что вообще сняла его.
— Э-э-э-э… да. Я просто пошутил, Луна, — теперь надо очень осторожно подбирать слова, я похоже сам загнал себя в ловушку. — Ты же знаешь, я иногда пытаюсь тебя развеселить, но смущать не планировал…
Глядя ей в лицо, пытаюсь понять, насколько велики мои проблемы, но она выглядит абсолютно бесстрастной. Потом она отворачивается, так и не развеяв мои сомнения.
— Ты единственный, кому Мы дозволяем называть Нас Нашим истинным именем, — тихо ответила она.
Ой, а вот это важно. Она скатывается на старинную манеру общения в личном разговоре только тогда, когда раздражена или рассержена. Но, вообще, с чего она заговорила об имени? Да и на раздражённый выговор как-то слабо похоже. Попробую немножечко рискнуть.
— Я, э-э-э, я думал, что только я один знаю твоё старое имя, ну, за исключением Селестии?
Секунду помолчав, она ответила с усталой, грустной улыбкой на лице:
— Мы думаем, что так это и есть, — затем добавила уже другим, твёрдым приказным тоном: — и не забывай, так должно оставаться.
Шутливо отдаю честь:
— Так точно, моя королева!
С усталым вздохом, закатив глаза, она отворачивается и направляется к своей двери.
— Мы продолжим общение вечером, дорогой Анонимус.
Улыбаюсь и слегка киваю в её сторону.
— Разумеется.
Добравшись до своей комнаты, выполняю привычные поздне-утренние действия: принимаю душ, чищу зубы, очередной раз сожалею об отсутствии в дворцовых запасах человеческой пижамы и валюсь на кровать в одних трусах.
Тяжёлые шторы надёжно задерживают солнечный свет, комната погружается в абсолютную темноту. Перед тем как заснуть, я задумываюсь о последнем разговоре с Луной. К чему это всё было? И какая-то она растерянная сегодня… Похоже, на неё всё-таки давит, что она абсолютно непопулярный правитель. Но она осуществила свою месть в отношении Селестии, отомстила за равнодушие, за ссылку… Может быть, Луна ещё не полностью осознала ценность своей победы?
Не может же быть, чтобы она начала просто расклеиваться из-за того, что ей не поют хвалебные гимны! Она очень крепкая, просидеть тысячу лет в изоляции на луне и не превратиться в безмозглый, разрушенный душевными болезнями овощ. Нет! Её разум силён, она с первых же минут могла и вести бой, и рассуждать, и общаться… со мной, например…
Может быть ей просто нужно больше времени, чтобы привыкнуть к своему новому положению? Ей ведь так тяжело пришлось, и только теперь, спустя тысячу с лишним лет, она получает то, чего достойна. А я ей помогаю, я её верный лейтенант… и она такая замечательная!
Зеваю, поудобнее располагаясь на широкой кровати, когда-то сделанной для гостей принцесс.
Луна классная. Луна — супер-леди.
Луна.
Истинная Королева Эквестрии, Леди Тьмы, Хранительница Звёзд, Лунная Пони… Ночной Кошмар.
Но ранее всё же Луна.
Сотни лет она мечтала о мести и теперь почти всё происходит согласно её планам. Трон теперь принадлежит ей, старшая сестра получает то самое наказание, на которое в своё время обрекла её.
Полная победа, и надо торжествовать, испытывать счастье, которого не было во всей её долгой жизни.
У неё нет друзей, нет любимого, большая часть подданных боится и ненавидит её.
Они хотят, чтобы ими правила Селестия, а Луна куда-нибудь делась. Тысяча лет, и ничего не изменилось.
Вот оно какое, ощущение торжества. Вот она, победа, о которой она мечтала.
Кивнув Лунному Гвардейцу, стоящему на посту у дверей её спальни, Найтмэр заходит внутрь, чтобы отдохнуть от активно проведённой ночи. С тяжёлым вздохом она подходит к своему трюмо… нет, к трюмо Селестии.
Всё, начиная с замка, украдено у Селестии. Достойное возмещение за тысячелетнюю ссылку, на её вкус, но никак не получается довести переход собственности до логического конца, сменив декорации и отделку. Удалось лишь развесить немного знамён и полотнищ с символикой ночи и луны… но даже простыни, на которых сегодня она будет спать, белые с золотой каймой. И ни один ткач не вызвался сделать новые в её цветах.
Найтмэр останавливается перед зеркалом… как обычно, из-за стекла смотрит очень печальная и усталая кобыла, ничего нового. Ничего не меняется — а ведь она должна торжествовать, в теории…
Королева медленно снимает свой знаменитый шлем и ставит его на столик. Тяжёлая волна гривы освобождается, скатываясь по шее на плечи, эфирный ветер подхватывает её и превращает в облако таинственной ночной темноты, пронизанное мерцанием звёзд, узорами созвездий… названия которых не были интересны никому, кроме Луны.
— Он просто шутил, — со вздохом напоминает она отражению. Отражение не улыбается. Оно сегодня вообще неулыбчивое, и тысячу лет назад было таким же. Да, она достигла того же самого, что и сестра, она делает те же дела — так почему же они не желают её признавать? Почему она не нужна им?
Ещё один вздох, более сердитый. Тысяча лет размышлений не дали ответа на этот вопрос. Просто несправедливо!
Тёмное облако телекинеза снимает с неё доспех и переносит на стоящий рядом поникен — судя по размеру, на который Селестия развешивала свои платья. На безликую деревянную голову опускается шлем. И наконец четыре истинно королевских, поблёскивающих искрами серебряных накопытника переходят с живых ног на деревянные. Теперь кобыла за стеклом без «ужасающего» облачения выглядит по-другому. Впрочем, острые клыки, щелевидные зрачки тоже достаточно страшные.
Вот она, голая, как обыкновенная пони-селянка. Им это понравится? Решат ли они, что она стала ближе к ним? Кобыла фыркает — даже в своём мечтательном состоянии она понимает, что для завоевания сердец подданных потребуется нечто гораздо большее, чем просто раздеться.
Удивительно, что слова Анонимуса так её беспокоят. Её серьёзно задело его признание в том, что он шутил, но почему? Он же вроде бы не собирался её оскорбить, да и привыкла она уже к оскорблениям — она многое услышала от своих подданных, тех, что не способны поднять на неё острую сталь, но находят в себе душевные силы, чтобы произнести вслух ранящие слова. Так почему же его слова…
«Да ты же знаешь ответ, не мнись словно школьница, не делай сама перед собой вид, что не понимаешь причины. Ты теперь воспринимаешь его по-другому, не так, как всю свою жизнь воспринимала разнообразных самцов, и его издёвки тоже воспринимаешь всерьёз. Впрочем, в том, что он начал над тобой издеваться, тоже есть твоя вина. Он явно демонстрировал свой интерес, ты отвергла его. А он, как ни странно, остался верен тебе, несмотря на отказ».
«Пожалуй, оттолкнуть его было ошибкой».
«Анонимус был, пожалуй, единственным, кто не убегал или не атаковал, чтобы „остановить“ тебя. Вообще, он был рядом с первой минуты, с того самого момента, как ты заговорила с ним в лесу и он показал свою странную информированность о твоих планах и намерениях. Он помог тебе защититься, отомстить, и с тех пор остаётся с тобой».
«Да, по всем меркам понячьей красоты он не является привлекательным, это абсолютно очевидно, но… В нём есть что-то такое экзотическое, непривычное, другое и, пожалуй, отнюдь не отталкивающее. Она, пожалуй, со временем воспринимает его всё более интересным…»
«Ах, нет смысла думать об этом теперь…»
Загребая копытами, Найтмэр Мун подходит к огромному ложу Селестии и забирается под белое, разрисованное солнышками и лучиками одеяло. Всё аликорньих размеров сделано специально для Селестии… отобрано у Селестии. И даже пахнет до сих пор её духами, не успело как следует отстираться. Тысяча лет, а она до сих пор пользуется этим же ароматом…
«Это напоминание — ты победила, но ты теперь обитаешь в её мире».
«Ох уж эта невыносимо идеальная, идеально невыносимая сука…»
Закрывая глаза, королева думает…
«…испытывает ли он такие же чувства? Которые пытается удерживать, потому что уже знает, к чему приведёт их проявление? Может быть, он думает о тебе прямо сейчас? Ах, брось, он давно уже понял, что… Впрочем, можно проверить».
Тело становится всё легче и легче, возносясь над материальным планом. Глубоко внутри Луна улыбается — это её мир, единственный, который Селестия не смогла отобрать у неё даже после тысячелетнего заключения в холодном космическом камне.
Вокруг раскрывается мир снов.
Найти нужный сон не представляет труда, тот, кто его видит, сейчас находится буквально на расстоянии броска камнем, в нескольких десятках шагов дальше по коридору. Прежде, чем погрузиться в сон, Луна задумывается — «какие сны может видеть столь необычное создание? Снится ли ему родной мир? Прошлая жизнь?»
«Он рассказывал, что жил на другой планете, и однажды со смехом заявил, что надо было повернуть налево по дороге на «Альберт-кер-керкие», это какая-то старая шутка из его мира[1]. Ты отказалась даже пытаться вникнуть в его объяснение, у тебя и современный его юмор вызывает головную боль… Может быть, пони и не поверят тебе, но ты любишь посмеяться — правда, только над тем, что реально является смешным.»
«А может быть у него есть семья, по которой он скучает? Друзья, общества которых ему не хватает? Разум человека может оказаться очень необычным и интересным местом!»
Не колеблясь более ни секунды, Луна ныряет в сон Анонимуса.