Mente Materia

37 Сатисфакция

— На всякую месть — свой палач.
— Джон Форд

––––––

16:30, 17.12.2015, КАНТЕРЛОТ, ЖИЛОЙ РАЙОН ГРИФОНОВ

Возможно, мне стоит пригласить майора Ренфилд на следующую встречу с лейтенантом Чжанем, подумал Альвар, занимая одно из дальних мест вокруг боевого ринга. Он натурально впитывал каждое движение, следя опытным взглядом за женщиной с тренировочным мечом — она встала в позицию напротив капитана Харриса. Похоже, вес этого клинка для нее непривычен… но если она будет регулярно посещать площадку, то я уверен, что не возникнет проблем с созданием оружия для тренировок, что подойдет ее требованиям. Не терпится увидеть, чему именно я могу у нее научиться. Великому Когтю не пристало внешне проявлять нечто столь незрелое, как волнение, поэтому он изо всех сил старался напустить на себя легкую, немного отчужденную заинтересованность, которую всегда проявлял его отец на публике. И это было куда лучше, чем возвращаться к мыслям о том кратком разговоре, что у него произошел с Чжанем днем ранее.

— Никому не говори о ревенантах. Они — наш позор, что мы должны нести как народ, и ничей другой.

— Что происходит, Альвар? — спросила Свити, усаживаясь рядом с ним. Она придвинулась немного ближе, чем обычно, и стала осматривать помещение, пока ее взгляд не остановился на двух людях в центре кольца. — Эти двое собираются попрактиковаться в бою на мечах или что-то в этом роде?

— Похоже на то, — ответил Альвар, уважительно кивнув принцессе Твайлайт, когда она села с другого бока Свити, после чего бросил взгляд на мирмидона, когда он встал позади их группки. Принцесса, как мне кажется, сильно раскраснелась… может быть, она бежала до того, как мы с ней столкнулись? Она, наверно, ужасно вспотела под этим плащом…

Аликорн испуганно взвизгнула, когда Файерфлай втиснулась в узкий промежуток между ней и Свити. Натянуто улыбнувшись, она хотела было что-то сказать юной чейнджлинг, но тут ее ухо дернулось в сторону боевого ринга. Спустя мгновение Твайлайт повернула голову в ту же сторону, и ее глаза округлились. Все размышления о поведении принцессы утратили свое значение, когда резкое движение со стороны ринга привлекло внимание самого Альвара.

Ренфилд бросилась вперед, высоко подняв оружие двумя руками для мощного удара, но он был хладнокровно остановлен идеально выполненным блоком. Она вложила весь свой вес в этот удар, пытаясь оттолкнуть Харриса назад, но он стоял крепко и уверенно. Отшатнувшись, она разорвала контакт тренировочных мечей и перешла к атаке с другого направления.

Харрис попытался блокировать этот удар так же, как предыдущий, но слишком поздно понял, куда он был нацелен. Сочный треск прокатился по залу, когда оружие Ренфилд угодило по уязвимым пальцам, сжимающим рукоять меча для тренировок, и следом прозвучал сдавленный болезненный вопль Харриса. Он рефлекторно убрал правую руку с рукояти как раз в тот момент, когда был нанесен третий мощный удар.

Ренфилд хватило силы этой атаки, чтобы выбить оружие из рук противника и заставить его отшатнуться, но она не стала ослаблять натиск. Вместо этого она проревела что-то, что, похоже, было из ее родного языка, пробиваясь плечом сквозь защиту Харриса с левой стороны. Полный ярости быстрый удар оружием ушел вниз и попал в его левое колено сбоку, что вызвало еще один сдавленный крик.

Неужели люди тренируются с холодным оружием именно так? спросил Альвар сам себя. Он бросил обеспокоенный взгляд в сторону хозяина зала и удивился, поймав в ответ взгляд, полный замешательства. Майор Ренфилд явно имеет гораздо больше опыта в этом виде боя, чем капитан Харрис, но она даже не пытается его чему-нибудь научить. Она разрушила его оборону и наказала за оплошность, но не дала ему ни малейшего шанса на восстановление защиты. Альвар неверяще моргнул, когда Ренфилд, отшатнувшись, снова атаковала Харриса в правую руку, пока он пытался блокировать удары, защищаясь обеими. Это даже не дуэль, ведь у нее уже было множество возможностей нанести смертельный удар, но она предпочла не заканчивать бой. Так почему же она… Поток мыслей Альвара оборвался, когда он ощутил на своем боку легкое прикосновение.

— Альвар, — прошептала Свити, бросив полный слез взгляд на Великого Когтя. — Останови ее. Пожалуйста…

Ее уши, дрогнув, прижались к голове, когда Харрис снова закричал.

Свити была не единственной, кого поразил этот бой. Твайлайт, до того сидевшая, поднялась, и ее копыта были возле самого края ринга. На ее лице ужас и нерешительность сменяли друг друга, пока она не бросила на Альвара взгляд, полный мольбы.

Последнюю каплю добавила Файерфлай. Замаскированная чейнджлинг была единственной, кого, похоже, никак не затронула жестокость происходившего на ринге.

— Это ненависть. Она переполнена ею, — лицо чейнджлинга оставалось безучастным. Ее глаза, пустые и холодные, посмотрели на Альвара. — Ренфилд ненавидит весь мир, но прямо сейчас сильнее всего она ненавидит Мэтта.

Альвар открыл было клюв, чтобы переспросить, но тут же захлопнул его — все кусочки пазла сложились в одно целое. Странное чувство пустило корни в его сознании, когда истина происходящего перед ними стала очевидной. Взгляд и короткий кивок были посланы хозяину зала, после чего Альвар поднялся со своего места.

Левая нога Харриса больше не могла выдерживать его вес, и он рухнул на пол. Ренфилд не стала колебаться ни секунды и воспользовалась этим. Тренировочный меч взметнулся высоко вверх, но в следующее мгновение его остановила корявая лапа мастера зала. Это, похоже, вывело женщину из состояния безумия. Она бросила полный ненависти взгляд на свою жертву — Харрис поднял руки, готовясь снова защищаться.

— Принцесса Твайлайт, я думаю, что капитану Харрису необходима медицинская помощь. Теперь ты можешь заняться им, — сказал Альвар, расстегивая пряжки ремней, что надежно удерживали его меч на спине. Он высвободил ножны с клинком из небесной стали и с почтительным поклоном передал их мирмидону, после чего обернулся к рингу. — Вполне возможно, что ты также захочешь забрать с собой Свити Белль и Файерфлай.

Твайлайт что-то пробормотала, и все, о ком он упомянул, исчезли во вспышке лавандового света.

Альвар терпеливо дождался, когда Ренфилд поднимет свой кулон-переводчик.

— Весьма впечатляющая демонстрация, майор, — сказал он, стараясь, чтобы ничто из того, что он сейчас чувствовал, не прорвалось на поверхность. — Я должен признаться, что, став этому свидетелем, был слегка обеспокоен. И я был бы очень рад возможности попрактиковаться с вами, раз уж вы здесь.

— Боюсь, мне придется отказаться, сэр, — ответила она с быстрым поклоном. — И, боюсь, у меня есть другие обязанности…

— Ты хочешь отказаться от предложения провести спарринг с Великим Когтем? — зашипел Альвар с таким недоверие, какое вообще мог проявить.

Ренфилд сделала паузу, и ее спешка уступила место нерешительности.

— Прошу прощения, если вас обидела. Удовлетворит ли ваше любопытство один раунд?

— О, уверен, этого будет более чем достаточно. Мастер зала, две боевые сабли для меня, пожалуйста, — попросил Альвар, и ему было приятно заметить свет понимания в глазах старшего грифона. Мастер вернул Ренфилд меч для тренировок, после чего подал пару коротких клинков из дерева Великому Когтю. Альвар, расправив крылья, поднялся в воздух, для пробы каждым клинком крутанул в лапе, сделал рубящий удар, и только потом сфокусировал взгляд на Ренфилд.

— До первой крови или смертельного удара? — спросила она, услужливо встав в оборонительную стойку.

— Это не имеет значения, — ответил Альвар… и рванул вперед, как выпущенный из арбалета болт.

— Ты можешь позволить себе испытывать гнев, маленький коготь, — сказал однажды его отец, и, по ощущениям, это было так давно. — Но ты должен помнить вот о чем. Ты не должен опускаться до гнева, что порожден личной обидой, это ниже тебя и не стоит твоих усилий. Однако может настать такой момент, что твой гнев окажется вызван чем-то настолько бесчестным, что заслуживает только этого гнева в ответ. И этот гнев, гнев Великого Когтя, обязательно должен проявиться в трех аспектах. Он должен быть точным. Он должен быть неумолимым. И он должен быть легендарным.

Это был единственный раз, когда он видел отца в боевых доспехах. Это был единственный раз, когда он видел десяток мирмидонов, стоящих бок о бок с ним.

Впервые в жизни юный Альвар почувствовал, что наконец-то понял, что имел в виду отец.

Меня не волнуют причины Ренфилд. Она заставила моего лучшего друга пролить слезы. Ее действия причиняют боль Твайлайт, а ее я считаю союзницей и другом. Капитан Харрис вызвал на бой десяток ревенантов и не отступил. А она заманила его сюда лишь для того, чтобы как можно сильнее изранить. И она смогла добиться этого, обратившись ко мне с ложным предлогом. Не уверен, что то, что я собираюсь сделать, можно считать “легендарным”, но я думаю, что в остальных аспектах я преуспею…

Альвар свалился с высоты, но не прямо на Ренфилд, а на место прямо перед ней. Реакция человека была довольно хороша, поскольку она сразу же переключилась с верхней оборонительной стойки на нижнюю, для защиты ног. В этот момент Альвар понял, что исход поединка предрешен — задние лапы коснулись матов только лишь для того, чтобы подбросить его вверх, выше защиты. К чести Ренфилд, она попыталась отпрыгнуть назад и перестроить свою защиту, но стойка ее ног оказалась не столь уж прочна. Как и ее хватка на оружии.

Рывок с матов Альвар выполнил практически только одной лапой. Взмах крыльев отправил его в штопор, клинки он выставил перед собой. Одновременно одно лезвие коснулось острия меча Ренфилд, второе чуть выше рукояти, и в следующий миг оружие вылетело из ее рук. Спустя еще мгновение обе задние лапы Альвара впечатались прямо ей в грудь, заставив отшатнуться. Пока Ренфилд падала назад, левый клинок прошел ей за голову, к затылку, а правый в это же время кромкой уперся под челюсть. Один взмах крыльев — и падение Ренфилд назад было остановлено ножницами из деревянных мечей, охвативших ее шею.

Абсолютная тишина заполнила помещение для тренировок, пока ее не нарушил хозяин зала — меч Ренфилд попал прямо в его вытянутую лапу и был возвращен на место одним плавным движением, после чего старый грифон сжал кулак и ударил им по кожаному нагруднику. Звук зазвучал снова, когда другие грифоны стали повторять этот жест, и его дополнил лязг металла о металл, когда к ним присоединился мирмидон.

— Помни это, майор Ренфилд, — прошипел Альвар, его голос практически терялся в грохоте аплодисментов грифонов. — Еще раз злоупотребишь моей доброй волей, и клинки, которые окажутся на твоей шее в следующий раз, будут из стали.

Еще один взмах крыльев — и он разорвал расстояние между собой и человеком. Оба меча для тренировок оказались спрятаны под крыльями, когда он коснулся лапами матов ринга. Альвар обратил взгляд на одного из охранников возле дверей.

— Проследите, чтобы майор Ренфилд вернулась в лагерь людей, и доставьте сообщение полковнику Ван Дорну. Кажется, у меня есть причины поговорить с ним раньше, чем ожидалось…

––––––

18:00, 17.12.2015, КАНТЕРЛОТ, ЖИЛОЙ РАЙОН ЛЮДЕЙ, КАБИНЕТ ПОЛКОВНИКА ВАН ДОРНА

Чтение поверхностных эмоций окружающих всегда было для Файеркрэкер чем-то вроде тренировки для расслабления, с тех пор, как она покинула улей. У каждого свой отпечаток, особые вкус и текстура эмоций, которые он излучает. Они настолько выделяются, что позволяют распознавать личность с помощью моих экзотических чувств так же легко, как другие могли бы по голосу или лицу. Лана, кстати говоря…

Эта мысль была оборвана тут же, стоило ей только появиться. Файеркрэкер постаралась забыть о ней, сосредоточившись на том, кто сидел рядом с ней на скамейке: на лейтенанте Чжане.

Человек неплохо справлялся, стараясь выглядеть спокойным и умиротворенным. Он сидел идеально прямо, а его руки покоились на коленях. Глаза были закрыты, дыхание — ровным. Спроси любого проходящего мимо, все выглядело так, словно он был погружен в нечто вроде медитации. Но это была лишь маска, которая скрывала кровоточащую сердцевину, полную разочарования и гнева, и вполне вероятно, что причина была той же, из-за которой он сейчас сидел возле кабинета Ван Дорна.

По той же самой причине здесь была и Файеркрэкер.

Интеграция первой волны солдат XCOM в Эквестрии прошла относительно гладко. Каждый из прибывших людей был ветераном, каждый сражался бок о бок с добровольцами-пони на Земле больше месяца назад. Стальным сердцем этой группы были выжившие после нападения на первую операционную базу XCOM, последствия которой были просто катастрофическими. Каждый член первой волны заслужил такое же уважение добровольцев Эквестрии, какое добровольцы заслужили среди коллег с Земли.

К сожалению, этого нельзя было сказать о большинстве из подкреплений, что прибыли ранее этим днем. Появление Питера Ван Дорна во главе второй волны подняло боевой дух не меньше, чем количество солдат, что прибыли через установку Калейдоскоп, и все шло гладко, пока полковник и его подчиненная контролировали ситуацию. Как только он и майор Ренфилд ушли, чтобы заняться другими обязанностями, дала о себе знать довольно неприятная проблема.

Учитывая все то время, что они провели вместе с людьми из XCOM, было легко забыть, что большая часть второй волны буквально пару месяцев назад даже не подозревала о существовании эквестрийцев, и их единственной возможностью познакомиться с ними и их культурой было выступление Шайнинга Армора перед комитетом Гольмана, трансляцию которого можно было увидеть по телевидению. Первые впечатления от Кантерлота, разительный контраст его яркой расцветки и растущих толп беженцев, произвели вполне конкретное впечатление на прибывшие подкрепления. Один из людей высказал его, довольно громко рассуждая о качестве и стойкости вооруженных сил, что служили принцессам до контакта с человечеством.

Одним из пони, что в этот момент были в пределах слышимости от этого человека, оказался один из трех Вандерболтов, переживших резню в Клаудсдейле, и он тут же потребовал извинений. Стоит ли удивляться тому, что произошло дальше.

Потребовалось вмешательство лейтенантов Чжаня и Ромалова, чтобы разнять начавшуюся следом потасовку, которая в итоге выявила еще одну неприятную проблему в рядах людей.

Я знала, что люди были далеки от единства еще до вторжения, но все же надеялась, что они будут уважать звание офицера XCOM независимо от происхождения, подумала Файеркрэкер, продолжая изучать человека, что сидел с ней рядом. Солдат сказал, что не собирается подчиняться приказам “Триады”, когда Чжан громко потребовал, чтобы они остановились. Я слышала, немало солдат из новоприбывших выражало презрение к капитану Харрису из-за вполне очевидных обстоятельств окончания карьеры в армии его страны. Жаль, что люди так цепляются к мелочам. Учитывая это, у меня мало возможностей исправить ситуацию, с чего бы все ни началось. Беспокойство на ее лице сменилось чем-то близким к веселью, когда ей в голову пришла новая мысль. Хотя учитывая эффектность вмешательства Ромалова в драку, мне, вполне возможно, и не придется ничего делать. Ничто не может столь же красноречиво передать мысль “уважай мой авторитет”, как проломленный череп нарушителя после единственного щелчка пальцем в лоб.

Едва различимое дребезжание за спиной Файеркрэкер вернуло ее к действительности, напомнив о кое-чем другом, что притягивало внимание чейнджлинга. Кабинет Ван Дорна был звукоизолирован из уважения к командующему силами людей в Кантерлоте, но то, что оконные стекла заметно дребезжали, означало, что разговор внутри проходил на повышенных тонах. Но этот едва заметный признак по ощущениям Файеркрэкер просто тонул в тени двух ураганов ярости, что были скрыты стенами кабинета.

Гнев, что исходил от одного из людей в офисе, бушевал словно огненная буря, и он оставался в рамках не благодаря самоконтролю, а лишь потому, что причины возникновения этих эмоций не было рядом. Сам гнев был жгучей смесью чувств потери, разочарования, негодования и возмущения. Все это вместе просто разъедало разум Файеркрэкер.

И пока первый источник гнева был яростным и разрушительным, второй в это же время был словно эпицентр бури. Он казался спокойным и безмятежным со стороны, но в глубине он был бездонным.

Последний раз Файеркрэкер ощущала нечто подобное, когда сообщила Кризалис, что собирается предупредить об ее планах эквестрийцев. Учитывая, что одним из источников гнева в кабинете был Питер Ван Дорн, было просто чудо, что его посетитель, кем бы он ни был, еще не вылетел в окно.

Поток негативных эмоций не ослаб, когда открылась дверь. Майор Ренфилд в спешке вышла из кабинета, сжимая кулаки. Она была настолько напряжена, что проступившие мышцы вдоль челюсти были заметны даже издалека. Ее глаза смотрели только вперед, поверх голов, пока она чеканила шаги по коридору.

— Не думал, что меня ожидает кто-то еще, — сказал Ван Дорн. Он сделал паузу, чтобы выпить воды из стакана. Свободной рукой он махнул Чжану и Файеркрэкер, приглашая зайти. Окинув обоих долгим взглядом, офицер вздохнул и поник в кресле, тут же словно постарев. — Я надеюсь, у вас есть для меня хорошие новости, хотя что-то подсказывает мне, что надеюсь зря.

— Стычка с применением физической силы между несколькими солдатами и стражами, которые были в этот момент не на службе. Мне и лейтенанту Ромалову пришлось вмешаться, чтобы разнять их, до того, как они смогут нанести серьезные травмы, — доложил Чжан привычным спокойным голосом.

Ван Дорн, услышав это, опустил лицо в ладони.

— Просто не верится. Прошло меньше суток, а эти кажущиеся взрослыми люди уже усложняют мне жизнь. Насколько все плохо?

— У главного зачинщика-человека сломано три ребра и вывих плеча, по лучшим оценкам, он выйдет из больницы в течение недели, — ответила Файеркрэкер. — Первым, кто нанес удар, был пегас, и он тоже сейчас находится на лечении — у него несколько переломов правого крыла. Есть еще один зачинщик драки, и он тоже пострадал…

Она замолчала, взглянув в сторону Чжаня, но он промолчал, так что Файеркрэкер продолжила.

— Он не хотел успокаиваться, поэтому его усмирил лейтенант Ромалов.

Слушая отчет, Ван Дорн только и делал, что вздыхал.

— “У тебя есть опыт” говорили они. “Будешь лицом объединенного человечества” говорили они. Я должен был догадаться, что не может быть все настолько просто, — он с обидой заглянул в пустой стакан и поднялся, чтобы наполнить его из кувшина в дальнем конце комнаты. — Командование в поле — это пять процентов азарта плюс девяносто пять того, что пытаешься удержать войска под контролем, пока они устраивают обезьяньи потасовки. И это не учитывая злостное кумовство сверху, которое здесь подорвало нашу боеспособность меньше чем за день.

— Сэр?

— Лейтенант Чжан, вы должны немедленно принять командование над подразделением Mente Materia. Похоже, с капитаном Харрисом случился “незначительный несчастный случай на тренировке” и на данный момент он проходит лечение в медицинском учреждении. Мне сообщили, что его не будет по крайней мере два дня, — сказал Ван Дорн, наполняя стакан, и тут же осушил его практически наполовину одним большим глотком. Поставив стакан на стол, он повернулся к Файеркрэкер и Чжаню. — Я правильно понимаю, вы оба кое-что понимаете в культуре грифонов? Пожалуй, учитывая все произошедшее, это будет первый раз, когда мне действительно повезло. Из-за поведения одного из моих подчиненных Великий Коготь назначил мне встречу на завтрашнее утро, и я бы очень хотел во всем разобраться.

— Буду рада помочь, сэр, — ответила Файеркрэкер с улыбкой. Она очень надеялась, что эта улыбка сможет скрыть ее желание съежиться там же, где она стояла — несмотря на то, что Ван Дорн внешне выглядел сдержанно-разочарованным, это не могло скрыть от нее весь тот гнев, что кипел внутри.

––––––

20:00, 17.12.2015, КАНТЕРЛОТ, МЕДИЦИНСКОЕ КРЫЛО

Твайлайт нарочито медленно вдохнула, потом выдохнула, все это время смотря прямо перед собой. Они там уже несколько часов… отсутствие новостей можно считать хорошим признаком, верно? Врачи сказали, что сообщат мне, если возникнут какие-нибудь проблемы, подумала она и переборола вновь возникшее желание посмотреть на двери. Если бы ей не хватило силы воли, и она посмотрела бы в сторону дверей, то не факт, что она смогла бы удержаться от порыва выбить их и ворваться внутрь. Конечно, всего этого могло бы и не произойти, если бы я не колебалась. Я могла бы оправдаться тем, что у меня не было умысла оскорбить Великого Когтя или грифонов, если бы я прервала бой, за которым они наблюдали… но это звучало бы не очень убедительно. Несмотря на то, что ей стало чуточку легче после всех тех ужасных событий, что произошли в ее жизни, лишь один факт того, что у нее были сомнения, разъедал ее душу.

Всех тех, с кем Твайлайт пришлось столкнуться до этого, было легко считать “другими”. Пришельцы не пытались прибегнуть к какому-либо другому решению, кроме как к насилию и жестокости. Крисалиды не были способны постичь концепцию дружбы из-за биологической потребности убивать ради размножения. Даже те двое убийц из EXALT, которым Твайлайт пришлось противостоять, не вызвали у нее сочувствия, так как предпочли встать на сторону захватчиков, устроивших геноцид, а не на сторону своих сородичей.

Но та женщина предельно ясно объяснила, почему она напала на Мэтта. Ее причины не крылись в каком-то злом и сложном плане или жестокой биологической потребности, которой нечего было бы возразить. Причины были настолько личными, насколько это вообще было возможно, и были тем, что могла понять (но не принять) Твайлайт.

И ее сомнения дорого обошлись Мэтту.

Слова и резкий тон Альвара по окончании боя вывели Твайлайт из оцепенения, которое ее охватило из-за навалившихся нерешительности и сомнений, и она не стала терять время, тут же телепортировав их маленькую группку в медицинское крыло. После того, как главный врач быстро опросил их, он увел Мэтта в сопровождении целой толпы медиков в палату. Несмотря на протесты Твайлайт и ее уверения, что она хорошо знает физиологию людей, дежурный врач приказала ей сидеть снаружи и ждать, пока ее не позовут.

Потом Свити Белль очень старалась отвлечь разговором Твайлайт, но они обе были не в том состоянии, чтобы успокаивать друг друга. Кобылка все еще была расстроена видом жестокого избиения Мэтта, а Твайлайт погрузилась в ощущение вины, которое чувствовала из-за того, что не вмешалась, и пребывала в шоке после слов, что кричала эта женщина.

Если бы Шайни умер по чьей-то вине, я бы, наверно, тоже отреагировала не очень хорошо, подумала Твайлайт, но ее попытка подойти к произошедшему рационально тут же провалилась. Мы с Шайни не похожи на эту женщину и ее брата, но… она сказала, что ее брат не подчинился желаниям семьи, и ей пришлось делать то, что должен был он. Если бы Шайни ушел из гвардии и мне пришлось бы из-за этого заменить его, бросив обучение у Селестии, я бы тоже разозлилась на него. И мои родители тоже, если бы он при этом нарушил их приказ. Твайлайт пыталась разобраться в причинах произошедшего, пока не вернулось чувство вины. Не имеет совершенно никакого значения, в чем причина ее поступка. Она причинила боль моему другу, а я не должна была этого допустить.

— Глупая Твайлайт, когда же ты поймешь, что не должна во всем винить себя?

Вопрос вырвал Твайлайт из тревожных мыслей. Она посмотрела на Свити, потом на Файерфлай, потом на Дискорда… и не успела вскрикнуть, как ее оборвал палец драконикуса, прижатый к ее губам.

— Тебе нельзя кричать в больнице! Тут есть те, кто пытается отдохнуть. И врачи, которые придут и будут злобно на тебя смотреть, — сказал Дискорд, убирая палец. Поняв, что никто больше не собирается кричать, он посмотрел на Твайлайт с беспокойством. — Ты через многое прошла после нашей первой беседы на том холме, Твайлайт. Ты оправдала все мои ожидания на твой счет, так что одна из причин, по которой я здесь — это то, что я хочу дать тебе немного душевного спокойствия.

— Не уверена, что хочу душевного спокойствия от тебя.

Выражение беспокойства на лице у Дискорда стало исчезать, уступая место обиде, но остановилось где-то посередине, став практически нейтральным.

— Ну и ладно! Возможно, я проделал весь этот путь сюда не только чтобы поделиться некоторой мудростью, но еще и заверить, что твой драгоценный человек все же выживет. И это несмотря на то, что он все же не выполнил свою часть сделки, — после последних слов он широко улыбнулся и захихикал. — Так что, если тебе не интересно общаться со мной, то я, пожалуй, перейду к следующему пункту в моей повестке дня!

Без каких-либо предупреждений змеевидное тело Дискорда изогнулось и потянулось в сторону от Твайлайт, к двум кобылкам, что сидели на противоположном конце скамейки. Свити Белль в испуге тихо взвизгнула, когда аватар хаоса скользнул над ней, стремясь к Файерфлай. Его ухмылка шириной и количеством зубов стала подобна акульей к тому моменту, когда он оказался на расстоянии вытянутой лапы от замаскированной чейнджлинга...

… только чтобы получить тычок в морду — Файерфлай протянула копыто ему навстречу.

— Привет! Меня зовут Файерфлай! А как тебя? — вежливо спросила она, улыбаясь.

Дискорд, застигнутый врасплох жестом и вопросом, застыл в виде где-то посередине между “вызывающий тревогу” и “сводящий с ума”.

— Ты… ты не знаешь, кто я? Разве твоя мама не сказала тебе? — спустя долгое мгновение спросил Дискорд, а его облик принял более привычный вид. Когда Файерфлай отрицательно помотала головой, он приложил один из когтей к подбородку. — Тогда, может быть, ты сделаешь милость и свяжешь меня с ней? Я бы хотел перекинуться с твоей мамой парой слов, но у меня есть смутное подозрение, что она меня избегает.

Эта просьба выглядела бы вполне невинно, если бы не была произнесена с явной угрозой в голосе.

Взгляд Файерфлай на несколько секунд стал пустым и смотрел в никуда, потом она моргнула и чуть наклонила голову набок.

— Похоже, она сейчас не отвечает. Вы хотите оставить сообщение для нее? — спросила юная чейнджлинг, либо не осознавая, либо не обращая внимания на угрозу перед ней.

Дискорд только и смог, что уставиться на кобылку, а затем затрясти кулаками в воздухе от отчаяния.

— Это вообще нечестно! Я не могу сделать ничего веселого с такими пони, как она! — он обвиняюще ткнул когтем в сторону Файерфлай, после чего отвернулся и заворчал. — Эта надоедливая жучиха перехитрила меня! Но это не повторится, я вам говорю! Передай своей матери, что это еще не конец!

Оскорбленно фыркнув, аватар хаоса щелкнул пальцами и тут же исчез.

— О чем это он? — спросила Свити, переводя взгляд со все еще улыбающейся Файерфлай на Твайлайт.

Но разговор пришлось отложить на потом — в стороне от скамейки открылась дверь. Кобыла-единорог в облачении врача прикрыла ее за собой и подошла к ним.

— Принцесса, рада сообщить, что для капитана Харриса худшее позади. Состояние стабильное, но сейчас он спит. Я и остальные врачи утром проведем обследование, чтобы убедиться, что зелья и заклинания подействовали как надо.

— Спасибо вам за ваш нелегкий труд, — сказала Твайлайт, поднимаясь со скамейки. Она нервно посмотрела на двери, затем на врача умоляющим взглядом. — Могу я увидеть его прямо сейчас?

— Можете, но я все же попрошу не тревожить его сон. Процесс восстановления отнимет у него столько же сил, сколько и у нас, прежде чем он вернется в боевую форму, — сообщила врач, одарив Твайлайт усталой, но искренней улыбкой. Ее взгляд перешел к двум кобылкам, что сидели на скамейке, и обратно к Твайлайт. — Идите, я прослежу, чтобы эти двое нашли дорогу домой.

Твайлайт в ответ кивнула и, открыв дверь, зашла внутрь.

Сама комната мало чем отличалась от тех, что были в отделе одноместных палат медицинского крыла. Мягкий свет лился из шара под потолком. Не было заметно никаких личных вещей, что по обыкновению появлялись в больничной палате, если не считать сложенной (и, к ужасу Твайлайт, окровавленной) униформы с ботинками на прикроватной тумбочке. Сама койка была немного приподнята над полом, сбоку стоял небольшой столик с кувшином воды, так, чтобы пострадавший мог до него легко дотянуться.

Как и сказала врач, Мэтт спокойно спал на койке. Его безмятежность дико контрастировала с огромным количеством бинтов на нем. Были видны синяки, расплывшиеся по правой стороне его головы, в районе виска и челюсти. Пальцы на правой руке, не считая большого и указательного, были скрыты шинами. Единственным звуком, что заполнял комнату, было тихое дыхание Мэтта — Твайлайт, переступив порог, сразу же застыла словно в параличе.

Каждый робкий шаг звучал оглушительно громко для ушей Твайлайт, когда она все же решилась медленно подойти к койке. Приблизившись, она осторожно запрыгнула на табурет, который оставили рядом. Повернувшись, она смогла более внимательно рассмотреть раны Мэтта. Похоже, врачи отлично справились со своей работой. Мэтт выглядел намного хуже после битвы в Понивилле, и все равно он более-менее поправился. И сейчас он поправится. Он должен. Твайлайт наклонилась вперед достаточно, чтобы положить передние ноги на койку, а потом и голову. Самое меньшее, что я могу — это быть рядом, когда он проснется, подумала она, навострив уши и пытаясь уловить любое изменение в дыхании Мэтта. Прошло немного времени и ее дыхание тоже замедлилось, подстраиваясь под его. Ее глаза медленно закрылись под напором усталости и стресса прошедшего дня.

Пока Твайлайт спала, ей ничего не приснилось, или, по крайней мере, ни один сон она не запомнила, но все же ее захватило странное чувство дежавю. Большая часть ее силы воли растаяла под действием этого ощущения, но некоторая часть все же попыталась установить взаимосвязь с неким далеким воспоминанием, что пыталось достучаться до нее.

Можешь... почесать еще мне за ушками, пожалуйста?

Ах, вот что это было, мысленно кивнула Твайлайт, когда всплыло последнее воспоминание с Земли. Она не помнила практически ничего из того, что было с момента выстрела до самого пробуждения в Кантерлоте, но этот момент для нее в воспоминаниях был ясен как божий день. На этот раз мы поменялись местами, но я до сих пор помню, как было приятно, когда Мэтт чесал меня за ушами. Твайлайт пошевелилась в полудреме, и ощущение на ее голове и ушах тут же исчезло. Этого хватило, чтобы она подняла голову и медленно открыла глаза.

В комнате был приглушенный свет, а первые лучи солнца, что пробивалось из-за горизонта, освещали город за окном — похоже, прошло куда больше пары минут с того момента, как Твайлайт задремала.

— Доброе утро, — сказал Мэтт, что стало еще одной подсказкой о том, сколько же прошло времени.

Твайлайт этого хватило, чтобы ее разум окончательно освободился от дремы, но она все равно не смогла смотреть на Мэтта больше пары секунд. Его левый глаз был открыт и смотрел прямо на нее, но правый практически полностью заплыл из-за одного из тех ударов, что он получил во время боя. Это только усилило испытываемое чувство вины за то, что она не вмешалась. А еще это приумножило смущение, которое она ощущала от осознания, что натворила прошлой ночью.

— Как ты себя чувствуешь? — смогла спросить Твайлайт, когда ее взгляд наконец замер на его забинтованной руке.

— Наверно, лучше, чем сейчас выгляжу, — ответил Мэтт, но его смех оборвался кашлем. Его попытка пошутить ни на грамм не подняла настроение в комнате, поэтому он вздохнул. Когда Мэтт заговорил снова, голос был едва громче шепота. — Мне жаль, что тебе пришлось это увидеть.

— Тебе не нужно извиняться! — выпалила Твайлайт, и поток из слов словно прорвал плотину. — Я должна была остановить ее! Я должна была...

— Твайли, прекрати, — сказал Мэтт настолько громко, насколько мог, не перейдя при этом на крик. — Это вообще не твоя вина, понимаешь? Как бы это ни было больно, хорошо, что ты не стала вмешиваться.

Боль, что Твайлайт увидела в его глазах, была куда сильнее, чем могли бы принести физические раны.

— Ты помнишь, что она говорила перед самым началом боя?

— Да, — тихо ответила Твайлайт.

Мэтт медленно кивнул, его дыхание стало отрывистым.

— Там, еще на Земле, я рассказывал тебе о мальчишке, которого застрелил, но это не вся история. Меня и моих товарищей отправили в тот район, чтобы захватить человека, который был главарем восстания в той стране, но мы попали в ловушку. Этот мальчишка… — Мэтт сделал паузу, чтобы сделать глубокий вздох и успокоиться. — Он был не единственным в том городе. Часть из вооруженных людей оказались детьми, их свезли туда из окрестностей и вооружили автоматами. Остальные же были опытными ветеранами. Это была кровавая баня, и половина парней, с которыми я отправился туда, погибли. К тому моменту, когда к нам подоспели подкрепления, я оказался самым старшим в отряде. Все враги ушли в подполье, забрав с собой оружие, и я вместе с выжившими оказался в городе-призраке, полном мертвых детей. Ублюдок, устроивший засаду, потом стал рассказывать в средствах массовой информации, что мы пришли и начали убивать всех без разбора, и вот после этого все полетело к чертям.

— Но это же ложь! Ты, наверно, рассказал, как было на самом деле? — почти прокричала Твайлайт. — Говорить правду — это правильно!

— Не хотел бы я быть тем, кому придется сказать тебе это, Твайлайт, но правда — это не то, что произошло на самом деле. Правдой является то, во что большинство готово поверить, — объяснил Мэтт, и он был мрачен. — Армии нужно было показать миру, что кто-то привлечен к ответственности, а я оказался самым старшим из оставшихся в живых. Они вышвырнули меня вон, хотя могли бы поступить гораздо хуже. Многие считают, что я слишком легко отделался, ведь тысячи невинных людей оказались втянуты в последовавшую за этим гражданскую войну.

Твайлайт не могла встретиться взглядом с Мэттом, пока пыталась осознать всю несправедливость произошедшего и того, что это невозможно исправить. Это совершенно нечестно! Он не виноват во всем произошедшем! Возникший было гнев от мыслей о том, через что ему пришлось пройти, тут же испарился, когда перебинтованная рука Мэтта мягко легла Твайлайт на макушку.

— Если бы этого не произошло, Твайли, то я, скорей всего, все еще служил бы в армии, — сказал Мэтт, и промелькнувшие в его тоне эмоции заставили Твайлайт поднять на него взгляд. Из-за синяков на лице и обезболивающих в организме ему трудно было передать это внешне, но в его голосе читалась улыбка. — Если бы я все еще служил в армии, то не попал бы в XCOM. И, наверно, не встретил бы тебя. Так что я думаю, что это уравновешивает чаши весов.

Логика в его словах потушила большую часть гнева Твайлайт, хотя и не полностью.

— Все равно это несправедливо, — пробормотала она, ее обида за Мэтта постепенно ушла на второй план, уступив место чему-то другому. Даже в бинтах приятно ощущать его руку прямо там… подумала Твайлайт, но как только она начала наклоняться навстречу, это ощущение исчезло, а сам Мэтт стал избегать ее взгляда. — Знаешь, ты можешь продолжить. Если хочешь.

— Твайлайт. Я думаю, нам надо поговорить, — сказал Мэтт, и стало казаться, что эти слова ему даются гораздо сложнее, чем те, что прозвучали ранее. — О… ну, о нас.

Поговорить о… ох. ОХ! Осознание прошибло Твайлайт словно разряд молнии. Он хочет поговорить об этом сейчас? Но он все еще болен, и ему необходим отдых, и можно найти более подходящее время, чтобы поговорить об этом, и ПЕРЕСТАНЬ УВИЛИВАТЬ, ТВАЙЛАЙТ. Ей на ум пришел образ Рэрити и их разговор на эту тему. Она глубоко вздохнула, потом выдохнула.

— Х-хорошо, — пискнула она и едва заметно повторила упражнение для дыхания.

Мэтт несколько раз начинал и тут же замолкал, пока ему наконец не удалось задать волнующий его вопрос.

— Я… ну, я… я надеюсь, что не обижу своей прямолинейностью. Но… ну, чего ты ожидаешь от всего этого? — свой вопрос он закончил, махая левой рукой между собой и Твайлайт.

Это… это хороший вопрос. Я была настолько поглощена происходящим и беспокоилась о том, что может ОН чувствовать, и от прикосновения его пальцев к моим ушкам так хорошооооооооо… СОБЕРИСЬ, ТВАЙЛАЙТ! Она помотала головой, собирая мысли в кучу.

— Я думаю… думаю, что хочу быть счастливой, и я счастлива, когда рядом с тобой. Ну… по крайней мере, пока нам не угрожает очередная смертельная опасность, — Твайлайт расправила одно крыло и с печалью смотрела на него, пока не сложила обратно. — До всего произошедшего я не особо задумывалась о… ну, об общении с жеребцами, да и вообще до переезда в Понивилль я не особо задумывалась о других пони. Теперь же, когда я принцесса, каждый новый встречный склонен относится ко мне как-то не так. Они относятся ко мне как к титулованной особе, а не как к кому-то, с кем они хотят дружбы или чего-то большего. А ты относишься ко мне как к равной, как к хорошему другу. И к тому же… почесывания ушей довольно приятны, — поспешно закончив, Твайлайт пришлось подавлять желание спрятаться под кроватью, пока окончательно не успокоилась.

— К слову, это то, о чем я хотел тебя спросить, — сказал Мэтт и поспешно отвел глаза, когда Твайлайт встретилась с ним взглядом. — Твайлайт, кроется ли какое-то… значение в образе ушей и в прикосновении к ним?

Так и не дождавшись ответа, Мэтт тяжело вздохнул.

— Какое… какой-нибудь неприличный подтекст?

Понимание пришло словно удар поддых.

— Нет, ни в коем разе! — выпалила Твайлайт и почувствовала, как вспыхнуло ее лицо — ее пытливый ум не мог не проследить за ходом мыслей Мэтта, которые, она не сомневалась, посетили его. Пылающие фланки Селестии, если он подумал о том же, о чем я подумала, то он, наверно, думает, что я какая-то извращенка! После осознания Твайлайт посетила еще одна мысль. Технически, все так и есть, Твайли. После того, что ты сделала этим утр… БЕЗНАДЕЖНО! Единственное, что удержало Твайлайт от вопля — это то, что она зарылась лицом в одеяло.

— Это успокаивает. Я волновался, что делал что-то, из-за чего у одного из нас или даже обоих могут быть неприятности, — поспешил пояснить Мэтт, хотя возникшие было нотки облегчения тут же сменились ворчанием. — Хотя вполне возможно, что из-за этого я уже вляпался в кое-что.

У Мэтта неприятности? О чем именно он говорит? Это из-за Шайнинга или… постой-ка, я знаю, о ком он вспомнил!

— Ух, ты о том тупоголовом охраннике? Я слышала все, что он тогда сказал тебе в зоне ожидания, и я была в одном шаге от того, чтобы высказать свою часть мнения о нем! — фыркнула Твайлайт, и только потом ее разум смог угнаться за языком. — Э-э, и я слышала все, что сказал ему ты. Пожалуй, я должна сказать за это спасибо… — добавила она, бросив быстрый взгляд на Мэтта.

Учитывая состояние его лица, было все так же трудно понять его эмоции, но Твайлайт удивилась, поняв, что Мэтт настолько же смущен, как и она.

— Ну, я не думал, что ты можешь все это услышать. Боже, никогда бы не подумал, что можно себя почувствовать настолько неловко.

— Ох, хвала небесам, значит дело не только во мне, — Твайлайт нервно засмеялась, почесывая затылок. Напряжение, что отступило под напором совместного чувства неловкости, снова стало нарастать из-за тишины, что возникла в их разговоре. Ты наконец-то открылась! Сейчас лишь остается узнать, чувствует ли он то же самое! — Что ж, э-э… могу я задать тебе вопрос? Ну, это, скорее, не новый вопрос, а повторение того, что ты задал мне, так как мы можем друг другу его задать и понять, относимся ли к этому одинаково, а я говорю бессвязно и потому собираюсь прямо сейчас замолчать.

Неуклюже закончив вопрос, Твайлайт наконец посмотрела на Мэтта в ожидании ответа.

Ему потребовалась целая минута и несколько попыток на то, чтобы ответить.

— Прошла целая вечность с тех пор, когда у меня была весомая причина задумываться о чем-то, что происходило не прямо сейчас. После армии я думал, что моей жизни пришел конец. Никто не хотел нанимать того, чьи пятнадцать минут славы сопровождали фотографиями мертвых детей, и об этом факте мой дорогой папа не давал забыть даже на мгновение, — Мэтт грустно засмеялся, но его тут же пробил новый приступ кашля. — Потом меня подобрали XCOM, и случилось вторжение. Честно говоря, я не ожидал, что смогу прожить достаточно долго. На самом деле это изменилось лишь недавно — я начал пытаться представить, что со мной будет через месяц или год. И, честно признаться, я все еще не имею ни малейшего понятия, что будет дальше, но я бы хотел, чтобы ты была рядом со мной, Твайлайт.

Мэтт протянул руку к ней, но остановился на полпути.

— Я думаю, ты даешь мне надежду, Твайли. Сейчас я надеюсь на нечто большее, чем оказаться прикованным к постели до конца дней или в цинковом гробу, и мне кажется, если я продолжу говорить о надежде, то появится Лана и скажет “Я же тебе говорила!” просто мне на зло.

Несмотря на болезненные воспоминания, что вызвали эти слова, Твайлайт все же засмеялась.

— Я и вправду могу представить, как она говорит это, да. Она настолько же жестоко дразнила тебя из-за всего этого, как и меня? — спросила Твайлайт.

— Если это могло сойти ей с рук, при любой возможности и независимо от любых попыток наказать ее за это, — заворчал Мэтт, но тут же остановился, когда Твайлайт снова захихикала. Он неторопливо и осторожно протянул забинтованную руку. — Твайлайт, можно мне почесать тебя за ушами?

— Тебе не нужно спрашивать об этом, — ответила она и тут же ощутила, как практически тает — его рука оказалась в нужном месте, а к ней самой пришло осознание, что кто-то разделяет с ней ее чувства. — Ладно… так, и что теперь?

— Думаю, я потеряю сознание еще на пару часов, пожалуй, — ответил Мэтт, его левый глаз уже был закрыт. — Я не спал последние четыре часа, пытаясь придумать, что хотел бы сказать во время нашего разговора.

— Ага, хочешь сказать, что не потратил на это всю ночь? Я впечатлена! — Твайлайт не смогла удержаться от подколки.

— Ох, ну уж извините меня, принцесса Снаркл, за то, что мне потребовалось некоторое время, чтобы собраться с мыслями, — съязвил в ответ Мэтт, и его глаз снова медленно открылся, чтобы странно посмотреть на Твайлайт. — Знаешь, как раз это заставило меня теряться в догадках уже некоторое время. Как именно ты стала принцессой? Я имею в виду не возвышение до королевского правления, а получение крыльев. Как это вообще возможно? И если ты станешь рассказывать какую-нибудь глупую историю про то, что тебе приснился странный сон, а потом ты проснулась с крыльями, я тебе не поверю.

— Ну… как-то так, — ответила Твайлайт и нервно рассмеялась после того, как Мэтт изобразил на лице максимально нейтральное выражение, какое только мог. — Э-э… это сделал волшебник?

––––––

18.12.2015, ???

Пинки Пай не могла быть уверена на все сто процентов, но почти наверняка сейчас она спала и видела сон. Либо так, либо Дискорд с некоторого времени решил отказаться от своих наиболее невинных привычек и решил все переиначить. Все вокруг нее менялось, подстраиваясь к ее прихотям. Небо стало фиолетовым, потом зеленым, потом синим… хотя нет, опять фиолетовым! Пейзаж менялся тоже: из Понивилля в Кантерлот, из Клаудсдейла в одинокую маленькую каменную ферму, на которой она выросла.

Единственным, что оставалось неизменным, была Скала. Она оставалась рядом с Пинки все время, пока она была в этом странном месте, неподвижной и надежной. Пинки знала, что Скала только пыталась казаться твердой и неприступной, но внутри она была мягкой и теплой. Этим Скала делилась с ней, пока они были одни.

Однако сейчас Пинки и Скала были не одни. Быстрое Облачко пришло в гости вместе с Соней и Шляпой. Поначалу никто из них не ладил со Скалой, но Пинки не могла их в этом винить. Скала сделала то, что ни один пони не должен был делать для выживания, и сделала это без колебаний, только лишь бы защитить Пинки. Остальных это выбило из колеи, когда они впервые представились друг другу, но теперь они вели себя прямо как старые друзья. В конце концов, попытки Быстрого Облачка поспорить заставили Скалу говорить много больше, чем вообще было за несколько лет.

И это вполне устраивало Пинки. Скала любила говорить о камнях, и очень немногие пони готовы были поддержать с ней разговор об этом. Несмотря на то, что Скала редко когда меняла темп речи или тональность голоса, Пинки была уверена, что ей это действительно нравится.

Спор между ними внезапно закончился, когда появилась Зефирка, и она буквально пузырилась от возбуждения.

— Девочки, девочки! Вы никогда не догадаетесь, что я только что видела! — практически пропела она, что намекало на пикантные сплетни и слухи.

— Дай угадаю, ты следила за своей сестрой и ее другом-грифоном, и они сделали чевой-то неописуемо очаровательное, — предположила Шляпа, пытаясь изо всех сил подражать тону Зефирки.

— Еще слишком рано, чтобы следить за этой парочкой. Моя сестра, скорей всего, все еще в постели, — ответила с раздражением Зефирка.

— Хочешь сказать, что видела свою сестру и ее друга-грифона в постели? — теперь Быстрое Облачко попыталась угадать. — Тогда нужно отдать ей должное, она быстро продвигается.

— То, чему я была свидетелем, не имеет абсолютно никакого отношения к моей сестре! — огрызнулась Зефирка, после чего прочистила горло. — Пока я бежала сюда, спеша присоединиться ко всем вам, я услышала знакомые голоса в одной из соседних комнат, — Зефирка чуть наклонилась вперед с озорной улыбкой. — Твайлайт наконец набралась смелости и поговорила с этим своим человеком. Это звучало настолько неловко и в тоже время очаровательно, что я очень жалею, что у меня не было возможности как-нибудь сохранить этот момент.

И Шляпа, и Соня протянули понимающее “Ааа”, а вот Быстрое Облачко — нет.

— Хм? Какой разговор? И что ты имеешь в виду, сказав “ее человек”?

То, что Зефирка вместо ответа сначала захихикала, заставило Облачко сменить замешательство на раздражение.

— О, не беспокойся, дорогуша. Мы расскажем тебе, когда ты достаточно подрастешь.

— Я не жеребенок, мы одного возраста! — запротестовала Облачко.

— Эм… ты помнишь момент, когда мы все вместе собрались поговорить с Твайлайт о Викторе? — спросила Соня, и ее голос был едва различим. — Твайлайт очень засмущалась и забрала у Рэрити книгу-роман, когда мы затронули эту тему.

— А, кажется, теперь я вспомнила. Кажется, я тогда перестала слушать и занялась планированием лучшего способа проникнуть в комнаты Зефирки, чтобы посыпать ее пальто мукой, пока она спит.

— ТАК ЭТО БЫЛА ТЫ?!

Вот такой разговор происходил во сне Пинки. И хотя она все еще крепко спала, она не могла не улыбнуться.