Архетипист
Глава 3
Я разложила мои заметки на несколько рассортированных по темам стопок и откинулась назад, наморщив лоб. Бумаги наморщились в ответ, как будто огорчённые, что помощи от них не было никакой. Я ощутила болезненный укол досады: бумага меня так ещё никогда не подводила.
— Значит, убедительных выводов никаких? — спросила Старлайт Глиммер, устроившаяся на подушке около стеллажей; рядом с ней, удерживаемая магией, парила чашка горячего утреннего кофе. Почувствовав другой ласкающий нос насыщенный аромат, я повернулась и увидела на столе возле бумаг мою кружку с надписью «Лучший в мире библиотекарь и четвёртая лучшая принцесса».
Старлайт Глиммер была отличной ученицей. Я взяла кружку и осторожно отхлебнула.
— Всё слишком субъективно, — отозвалась я. — Некоторые пони из опрошенных мной рассказали, что видели необычные сны, другие говорили, что не уверены. А ещё были пони вроде нас с тобой — которые не помнят свои сны. Толком ничего не ясно.
— А лучшее предположение?
— Лучшее предположение — не случилось ничего. — Я отошла от стола к подушкам у стеллажей и плюхнулась рядом со Старлайт, которая подвинулась, уступая мне место. Она принимала душ по вечерам, а не по утрам, поэтому от неё исходил лёгкий запах постельного белья, пота и свечных фитилей. — Что бы Дискорд ни пытался сделать, у него ничего не получилось. Либо результаты его действий настолько незаметны, что непонятно, сделал ли он вообще что-либо.
— Может, сны ему и правда не по зубам, — проговорила она. — Луна всегда мне казалась ревнивой хозяйкой.
— Она не плохая. Она просто... очень напористая временами. Очень целеустремлённая. И если это бережёт сновидения пони от проделок Дискорда, то оно только к лучшему, так ведь?
Старлайт открыла было рот, собираясь ответить, но библиотеку заполнил другой голос — глубокий, басовитый и елейный. И впервые на моей памяти порядком раздражённый.
— Проделок, говоришь? — Голос Дискорда просочился из-под обложек книг на полках, за чем последовало его тело, стекаясь по чешуйке, когтю и рогу, пока целиком не вытекло со стеллажа, образовав на полу тонкую плёнку в виде драконэква. Он собрался в лужу позади подушек, затем, окончательно сформировавшись, поднялся и лапами приобнял нас за плечи. — Я бы сказал... улучшений!
Я вмиг телепортировалась к столу с моими заметками и сердито уставилась на него. Старлайт лишь закатила глаза на эту шалость и прислонилась к нему.
— Привет, Дискорд, — сказала она. — Что, уши горели? Мы как раз о тебе говорили.
— Без преувеличения, многие говорят обо мне в любой момент времени, — отозвался он. — О чём ещё им говорить — о погоде? Скукотища. В наши дни с небес не падает ничего интересного.
— Мы говорили о том, что ты не смог изменить сновидения каким-либо существенным образом, — сказала я, машинально поправив магией стопки бумаг. — После нашего разговора я опросила десятки пони и не обнаружила никаких доказательств твоего вмешательства.
— О, так мы теперь полагаемся на доказательства? — махнул лапой он. — Вот почему никто не приглашает тебя на вечеринки, Спарки.
Старлайт пихнула его локтем:
— Веди себя хорошо.
— Я и так хороший. А ещё снова привет, Глимми. Как дела у Трикс?
— Неплохо. — Губы Старлайт растянулись в улыбке. — Через несколько дней она вернётся со своим фургоном в Понивилль. Заходи как-нибудь в гости.
— Обязательно. Так, а теперь что за дела с сомнениями насчёт моих способностей?
— Никаких сомнений, просто... мы... — она пожала плечами. — Ну, может, есть небольшие.
— Ты не должна сомневаться в своих друзьях, — пожурил он. — Иначе станешь такой же подозрительной, как старушка Эпплджек, которая не верит ни единому моему слову.
Это лишь доказывает её рассудительность. Я на мгновение задумалась, какие сны снились ей. Вероятно, благонравные, связанные с её семьёй.
— Значит, ты прекратишь все эти глупости с изменением снов?
— О, напротив. — Он щёлкнул пальцами и материализовался за столом напротив меня, одетый в пижаму и мягкую коническую шапочку с помпончиком на конце. — Я, кажется, понял, в чём кроется проблема. Невозможно так просто изменить архетипы, даже Луне это не под силу. Ведь что такое архетипы? Обычные истории, которые пони дружно согласились видеть в своих снах, потому что все они живут скучно и одинаково. Вы все боитесь темноты, поэтому она всем вам и снится. Та же ерунда со смертью, сексом и прочими мелкими плотскими утехами.
— Каждый пони по-своему уникален, — возразила я. — Частью взросления является как раз то, что мы учимся ценить наши различия.
— Для тебя — возможно. — Дискорд махнул львиной лапой, когти на которой были грязными и с заусенцами. — Держу пари, вороны могут отличать друг друга, но для меня они все одинаковые. Этот пони, тот пони — разный у них только цвет. Среди вас есть лишь горстка, кто действительно интересен. — Он ухмыльнулся Старлайт, однако она не ответила улыбкой.
— Про Флаттершай ты тоже так думаешь? — спросила она.
Его ехидное выражение смягчилось, сменившись чем-то более похожим на настоящую улыбку.
— Флаттершай — одна из особенных, пускай её сны немного... банальны. Но я могу ей в этом помочь! Я могу помочь всем вам!
— Ты уже пытался, — сказала я. — У тебя не получилось. Пройденный этап.
— Нет, у меня не получилось потому, что я всё делал не так. Я пытался изменить ваши архетипы, а это бесполезно. Архетипы — это море, в котором плавают наши сновидения; пытаться изменить их, чтобы преобразить сны пони, — как менять океан в надежде, что появится новая рыба.
— Стоит ли мне беспокоиться, что ты теперь сравниваешь пони с рыбой?
— Это я их ещё повысил, Спарки, — фыркнул он. — Для меня пони — словно муравьи. — Он стремительно выбросил вперёд лапу и, прежде чем я успела среагировать, выдернул небольшое покровное пёрышко у меня из крыла. — Вскоре и ты станешь их видеть так же. Тебе бы стоит начать записывать за Селестией.
— Дискорд... — проворчала Старлайт. Даже я слышала в её голосе предупреждение. — Мы уже говорили об этом.
— Ладно, ладно. Давай, стреляй в гонца. — В воздухе перед Старлайт появился арбалет, который упал на пол и громко разрядился. Болт исчез в глубинах библиотеки, где с глухим стуком воткнулся в какую-то несчастную книгу. Дискорд наклонился ко мне так близко, что я ощутила его запах — по-прежнему лакрица и звёздный свет. — Но вернёмся к основной теме — к сновидениям! У меня появилась просто замечательная идея. Способ добавить снам остроты, только на этот раз без дураков. Сделать так, чтобы пони с нетерпением ждали того, что случится, когда они лягут спать.
Я отклонилась назад:
— И как ты это сделаешь? Поменяешь рыбу?
— Не совсем. Я позволю рыбе меняться самой. — Он разразился своим фирменным безумным хихиканьем, затем поднял орлиную лапу и щёлкнул когтями.
Время замерло. Цвета резко отхлынули, оставив после себя пейзаж из чёрно-белых силуэтов. Один показавшийся вечностью миг единственным звуком был лишь бешеный стук моего сердца. Спёртый воздух душил меня, забивая лёгкие будто ватой. И когда мою грудь начало жечь, течение времени возобновилось.
Я жадно схватила ртом воздух и опустилась на стол. Сидевшая чуть поодаль Старлайт встряхнулась, на её лице читалось недоумение.
— Что... что случилось? — спросила она.
— Нечто удивительное, Глимми! — Дискорд восторженно всплеснул лапами. — Я освободил ваши сны! Больше никаких архетипов, вы можете грезить о чём угодно! Теперь вам может сниться всё, к чему бы ни пришли ваши прелестные маленькие муравьиные умишки! У-у, дождаться не могу, чтобы увидеть, как пройдёт сегодняшняя ночь!
Он запрокинул голову и расхохотался. Его тело поднялось в воздух, словно пар из кипящего чайника, и исчезло. Остался лишь смех, который несколько долгих секунд эхом раздавался в библиотеке.
Я кашлянула. Из моего горла выскочило крохотное сиреневое покровное пёрышко и опустилось на стол. Я хмуро поглядела на него.
— Старлайт, — хрипло проговорила я, — сделай ещё кофе. Займёмся исследованиями.
Спустя несколько часов стол был забит открытыми книгами и кипами бумаг. Свободное место с запасом осталось лишь в центре, где мы разложили дюжину исписанных карточек.
Не имея чёткой отправной точки нашим исследованиям, мы начали с архетипов. Исчерпывающего их списка не существовало, поскольку само понятие не было повсеместно принято ни философами, ни психологами, ни тем более настоящими учёными. Архетипы были лишь привлекательной теорией, преимуществом которой являлась невозможность доказать её ложность. Более того, изучение снов возобновилось только после возвращения Луны из тысячелетнего заточения, и даже сегодня лишь горстка учёных занималась ими с её помощью. А все эти заметки, книги и крутившиеся у меня в голове гипотезы были не более чем предположениями.
Предположения лишь тогда служили прекрасным подспорьем, когда вели к новым открытиям. А вот предположения о сновидениях? Поди разберись, каким образом их изучать. В них попросту не было ничего, за что можно зацепиться! Нахмурившись, я снова пробежалась взглядом по рядам карточек.
У Старлайт энтузиазма было больше. Что неудивительно: она всегда была экспертом в области того, как работали умы, пускай применяла свои умения не всегда с добрыми намерениями. Она понимала мыслительный процесс пони так, как не понимала его я, и уютно чувствовала себя на размытой границе между точной наукой и искусством. В природе пони она разбиралась хорошо.
— Вот что у нас есть на данный момент, — сказала Старлайт, парившая над столом под действием собственной магии. — Где-то дюжина архетипов. Идеи, которые встречаются в литературе и искусстве различных цивилизаций пони, начиная с многих тысяч лет назад и до сегодняшнего дня, а также независимо от языка или географического местоположения. Эго, тень, анима, мудрец, дитя, герой, дева и трикстер. О, и ещё они постоянно появляются в сновидениях.
Перечисляя, она стучала по каждой карточке, на которых мы оставили заметки и зарисовки, почерпнутые из научных журналов, найденных в библиотеке.
— Итак, первая теория, — проговорила я. — Архетипы либо никогда не существовали, либо не имеют особого значения. В таком случае любые действия Дискорда не будут иметь никаких последствий, из чего следует, что мы можем перестать беспокоиться и пойти поесть.
Это была моя любимая теория. Особенно её часть про еду. От мысли о сенобургерах у меня потекли слюнки.
— Вторая теория, — подхватила Старлайт. — Архетипы существуют и играют некую важную роль в культуре пони. И дабы избавиться от них, Дискорд должен изменить то, как мы видим сновидения, или то, что мы видим в них. Тогда поход за едой отменяется, и мы продолжаем исследования.
Помнится, я говорила, что Старлайт отличная ученица. Беру свои слова обратно. Мой живот заурчал.
Но тем не менее...
— Если мы примем вторую теорию и тем самым ошибёмся, то не потеряем ничего, кроме перекуса, — произнесла я. — Если же ошибёмся насчёт первой — цивилизация пони рухнет. Анализ степени риска говорит в пользу второй теории.
Старлайт улыбнулась:
— Прямо читаешь мои мысли.
Я склонилась над столом и вгляделась в карточки с архетипами. Ближе всех лежала та, что была подписана «Трикстер», я нахмурилась, глядя на неё. У меня в голове промелькнул вопрос, почему пони на протяжении веков грезили о таком духе.
— Что там Дискорд говорил? — спросила я. — Что больше никаких архетипов, что он освободил наши сны? Как это вообще понимать?
Старлайт приземлилась возле меня.
— Если архетипы существуют и каким-то образом связывают сновидения пони, то это значит, что мы теперь... не связаны, наверное. Что мы свободны грезить о чём угодно.
Вроде ничего плохого. Ведь сны — это всего лишь сны. Беспорядочные отражения наших мыслей и ничего более. Они никогда никому не вредили. Я молча глядела на карточки, пока Старлайт не прокашлялась:
— Что теперь будем делать?
Я вздохнула:
— Навестим эксперта.
— Приветствую, Твайлайт Спаркл! — воскликнула Луна, когда мы со Старлайт Глиммер вошли в её покои. Поездка из Понивилля в Кантерлот на поезде заняла у нас час; вечер ещё только начинался, так что мне пришлось воспользоваться моими привилегиями, чтобы убедить стражу, что встреча с Луной была делом национальной безопасности, ради которого стоило разбудить её раньше времени.
— Здравствуй, Луна. Спасибо, что согласилась...
— Конечно! — Она ринулась к нам, обернула своими широкими крыльями и подтолкнула к небольшому столику возле камина, где уже стояли чашки и чайник. — Я была рада, когда стражники, разбудив меня в столь ранний час, сказали, что ко мне пришли посетители! Ну и ну, я ещё даже не до конца проснулась, а день уже начался замечательно!
Бывают пони, которые выдают сарказм в настолько сухой манере, что невозможно определить, есть ли в их словах насмешка или нет. Вот Луна была как раз из таких. Старлайт глянула на меня, широко распахнув глаза. Я лишь пожала плечами.
— Мы бы не пришли из-за пустяка, — сказала я. — Помнишь, я как-то писала тебе насчёт Дискорда?
— А, да. — Она посадила нас за столик и налила три чашки жасминового чая. Сидя вместе с нами, она возвышалась надо мной и Старлайт, как маленькая кобылка, устроившая чаепитие своим куклам. — У него ничего не получилось, как я и полагала?
У меня наготове была целая папка, забитая заметками, графиками и горой справочного материала касательно наших исследований. Но, мгновение поразмыслив, я решила рассказать всё своими словами.
— В общем и целом, да. Но это лишь толкнуло его попробовать кое-что другое. Ты когда-нибудь слышала об архетипах?
Луна секунду молчала, по её глазам я прямо видела работу мысли.
— Об архетипах? Да, слово мне знакомо. Это обозначение повсеместно используемых литературных образов?
— Да, но не только, — ответила я, затем открыла сумку и вытащила один из найденных мной со Старлайт наиболее подходящих по теме научных журналов, описывающих зарождающуюся область науки онейромантии. Я рассудила, что Луне эта тема будет близка. Открыв журнал на нужной странице, я передала его ей.
Луна взяла журнал магией и принялась читать. Время от времени она останавливалась, возвращалась на предыдущую страницу, задумчиво её изучала, после чего возобновляла чтение. Наконец, когда наш чай остыл, а Старлайт начала ёрзать, она положила журнал на стол.
— Понятно. Архетипы сновидений. Интересная идея. Поразительно, какие только теории не выдумали в моё отсутствие пони, чтобы объяснить ночь.
— Дискорд сказал, что освободил нас от них, — произнесла Старлайт. — Он думает, нам будут сниться более интересные вещи. Ну, или нечто новое.
— Он лишь хочет устроить хаос, — сказала я. — Посеять панику среди пони, заставить их бояться — вот его желание.
— Что ж, тогда ему нужно пытаться усерднее. — Луна поставила передние ноги на стол и наклонилась вперёд, нависнув над нами. — Не существует никаких таинственных невидимых цепей, связывающих воедино сновидения пони. Эти... архетипы — интересная теория, однако объективной реальностью они не обладают. Ваши сны не имеют какого-то общего шаблона, согласно которому они возникают. Каждый пони сам создаёт свои сны.
— Тогда почему кажется, будто архетипы действительно существуют? — спросила я. — Почему столь многим пони снятся одинаковые вещи?
Луна подняла чашку и отхлебнула чаю, видимо, будучи не против холодного.
— Ты спрашиваешь, почему столь многим единорогам снится то, что у них пропал рог? И почему земным пони снятся сны о падении? Потому что это подсознательные страхи, которые есть у каждого. Пони видят одинаковые сновидения по той простой причине, что все они имеют общие черты характера, желания и страхи. По этой же причине сны жеребцов отличаются от снов кобыл.
Я моргнула:
— А что снится жеребцам?
Луна ухмыльнулась. Её зубы были немного острее, чем обычно, — должно быть, близилось полнолуние.
— Тебе самой стоит спросить у них об этом, Твайлайт Спаркл. Заслужишь их доверие, и они тебе расскажут. Кто знает, быть может, заодно ты обретёшь кое-что ещё.
Завуалированными намёки Луны не были. Старлайт захихикала в копыто. Я кашлянула и глотнула остывшего чаю, чтобы скрыть выступивший на щеках румянец.
— Да, точно. Так что же Дискорд может сделать на самом деле? Он может просто... — я попыталась изобразить щелчок пальцами, но тщетно из-за отсутствия этих самых пальцев, — ...и изменить наши сновидения?
Луна покачала головой:
— Сны возрождаются каждую ночь. Он не сможет изменить их, потому что они не существуют, пока мы не призовём их нашими спящими умами. Он полагает, будто освободил вас от этих «архетипов», но они не более чем видимость. Боюсь, Дискорда ждёт очередное разочарование.
— О. — Старлайт понюхала чай, затем отодвинула от себя чашку вместе с блюдцем. — Значит, мы беспокоились напрасно?
— Дискорд и его проделки всегда заслуживают беспокойства, — отозвалась Луна. Глянув на чашку Старлайт, она потянулась кончиком крыла к камину, зачерпнула оттуда пляшущий язычок пламени и сбросила его в чашку, где он исчез, шипя и исходя паром. — Насколько я помню, у тебя с ним некие личные отношения?
Старлайт посмотрела на чашку, затем подняла её и сделала глоток.
— Да, он мой друг. Уверена, чего бы он ни хотел добиться, у него добрые намерения. Он просто иногда видит мир не так, как мы.
— Ну, тогда не стоит волноваться, — сказала Луна. — Изменить сновидения пони ему не под силу. Рано или поздно он это поймёт и тогда переключится на что-то другое. Как, собственно, он всегда и делает. А теперь прошу прощения — ночь зовёт. Надеюсь, выход вы найдёте сами.
С этими словами Луна встала и широко — шире комнаты — распахнула крылья, заполнив моё зрение своей прекрасной сине-фиолетовой тьмой. Она снова улыбнулась, и в этот раз я отчётливо увидела заострённые кончики её клыков. От неё во все стороны хлынули тени, затапливая помещение и окутывая нас целиком, после чего мир для меня померк.
Когда я открыла глаза, мы со Старлайт по-прежнему находились в покоях Луны, сидя за уютным чайным столиком возле камина. Принцессы ночи не осталось и следа, словно встреча с ней нам всего лишь приснилась.