Фоллаут: Эквестрия. Обречённые

Глава 9. Карты открыты

Стояла глубокая ночь, когда уставшие, едва переставляющие ноги беглецы вошли в деревню. Было тихо и темно, не светилось ни единого окошка. Лишь на другом конце улицы слабо горела масляная лампа, освещая трактирную вывеску. Типпи, над головой которой висела сияющая молочно-белым светом магическая сфера, повернулась к проводникам и с благодарностью поклонилась.
— Спасибо вам огромное, вы нас очень выручили. Вот остатки денег, как и договаривались.
Три полотняных мешочка легли в сумку Ди. Та смущённо поджала ушки.
— И вам спасибочки! Для нас эти деньги… Короче, они нам очень пригодятся.
— Догадываюсь. А теперь скажи, в этой дыре найдётся отважный и умелый капитан, который согласится прямо сейчас, среди ночи, отвезти двух пассажиров… скажем, на остров Хортуг? Или здесь обитают исключительно законопослушные зануды?
— Капитан Себастьян, вот кто вам нужен, — не раздумывая выпалила кобылка. — Он храбрый, а главное честный. Нас, во всяком случае, никогда не обманывал.
— Можешь провести до его дома?
— Конечно, идёмте.

Дом прославленного капитана был тих и тёмен. Ди решительно подошла к двери и принялась громко молотить передними копытами по чёрным доскам. Несколько минут спустя послышался топот, в верхней части двери открылось окошечко, и чей-то недовольный голос хмуро поинтересовался:
— И кому я сейчас начну бить морду?!
— Господин Себастьян, это мы!
— Бушприт вам всем в зад, что значит «мы»?
— Гм… Ни и Ди.
— Что за… А, это вы, насекомые?! И какого перца вам тут нужно?
— Доброй ночи, — быстро сказал Шон, выступая вперёд. — Просим прошения за беспокойство, но нам срочно требуется корабль.
— А до утра подождать нельзя? Хотя, стоп, какое утро?! Гавань закрыта, кораблям и лодкам запрещено выходить в море.
— Но нам сказали, что такому опытному капитану, как вы, ничего не стоит обвести вокруг хвоста парочку ленивых стражников…
— Кто сказал?
— Слухами Зебрика полнится.
— Хех… — Себастьян сплюнул, потом оценивающе осмотрел всю компанию. — И куда вы собрались?
— На остров Хортуг, — быстро сказала Типпи. — Здесь совсем недалеко. При попутном ветре…
— А вот это уже мне решать, при каком там ветре и сколько плыть… — хрипло ответил моряк, пожевал губами, потом буркнул: — Две тысячи солеев, причём половину прямо сейчас.
— Но может…
— Я сказал: две тысячи. Мне взятку старосте нужно будет дать, когда вернусь. Он обязательно заметит, что «Мидия» отправилась прогуляться, и сразу поднимет кипиш. Лишь тысяча монет поможет вернуть ему душевное спокойствие и веру в торжество закона.
— Понимаю… — Шон на мгновение задумался, а потом тряхнул гривой. — Согласен.
— Тогда я пошёл будить остальных… — Себастьян открыл дверь и вышел на улицу. В слабом свете магической сферы полоски на его шкуре казались тёмно-фиолетовыми. — Слыш, малявка, — повернулся он к Ди. — Ты ведь знаешь, где стоит «Мидия»?
— Конечно, — важно кивнула кобылка.
— Тогда веди их туда, чтобы даром время не терять.
— Сделаю.
— Отлично. А вы готовьте деньги!
Капитан взмахнул хвостом и скрылся в темноте.

Чукка со странным именем «Мидия» оказалась небольшой одномачтовой посудиной. Несмотря на свои скромные размеры, кораблик обладал внушительной скоростью и грузоподъёмностью, отлично подходя для вояжей внутри архипелага. Недаром этот тип судов так любили контрабандисты и прочие тёмные личности. Ди указала на него копытом и не без грусти в голосе сказала:
— Пришли.
— Спасибо, милая, — улыбнулась Типпи и потрепала кобылку по гриве.
— Надеюсь, вы дойдёте без приключений, — ответила та, зардевшись от неожиданной ласки.
— Может, поплывёте с нами до Хортуга? Это большой остров, там можно будет спокойно переждать опасные времена. Пятисот солеев хватит надолго…
— Нет, спасибо, госпожа, мы лучше останемся тут, правда, Ни? — зебрёнок утвердительно кивнул. — Здесь у нас живут знакомые, у которых можно поселиться. Дождёмся, пока император уедет, и вернёмся обратно в город. Там спокойнее. И веселее.
— Ну, смотрите сами. В любом случае, ещё раз огромное спасибо.
Послышался топот копыт, и на причале показался Себастьян, за которым плелись, громко зевая и фыркая, два матроса.
— Вы уже тут? — буркнул капитан. — Что же, отлично. Позвольте представить, этого полосатого тюфяка зовут Мбонга, — он кивнул в сторону молодого зебриканца. — А тот земнолошак – Дон Фартинг. — Поименованный палевый жеребец приветливо тряхнул гривой.
— Очень приятно, — сказал Шон, протягивая капитану полотняный мешочек. — Здесь тысяча солеев, как и договаривались.
— Хей-хой, парни, сегодня мы богаты! — фыркнул Себастьян. — Давайте все на борт, и пошли, пока ветер попутный!
Матросы ловко запрыгнули на чукку и привычно начали готовить корабль к отплытию. Типпи, не удержавшись, обняла Ди, затем сняла серебряный обруч с шеи и, не слушая возражений, повесила его на кобылку.
— Носи, пока не надоест, а потом продашь.
— Но, миссис Типпи…
— Прощайте! И пусть Духи Моря одарят вас удачей! — крикнула единорожка вслед за Шоном взлетая на борт.
Заскрипели тали, вверх пошёл треугольный косой парус, Себастьян повернул длинную рукоять румпеля, и чукка, элегантно развернувшись, пошла прочь от берега, кренясь на правый борт под порывом тёплого ночного ветра. Спустя несколько секунд причал с жеребятами канул во тьму; до ушей единорожки донёсся быстро удаляющийся крик: «Спасибо, миссис Типпи!», а затем всё исчезло. Остался лишь скрип снастей, свист ветра и неровный свет луны.
— На носу есть каюта, — сказал Себастьян, передавая румпель Фартингу. — Можете пойти поспать.
— А если корабль наткнётся на патруль?
— Тогда проснётесь уже в тюрьме, — хмыкнул капитан. — Но не бойтесь, я знаю здешние рифы, как морды трёх своих жён. Каждый миллиметр изучил. Так что можете спать спокойно.
— Спасибо, — кивнула Типпи, — думаю, хороший отдых нам не повредит.
Каюта оказалась маленькой и грязной, но уставшей единорожке не было дела до мелочных придирок. Сбросив с плеч перемётные сумки, она рухнула на койку и заснула прежде, чем измученное тело коснулось засаленного матраса…

Типпи проснулась от того, что тяжёлый Шон чересчур сильно прижал её к переборке. Жеребец безмятежно сопел в две дырочки, собираясь, похоже, и дальше придаваться этому бессмысленному занятию.
— Вот ведь бизон неуклюжий, — возмутилась единорожка, пытаясь отодвинуть в сторону своего разоспавшегося спутника. — Так и задохнуться недолго!
— Я не сплю, я думаю, — не открывая глаз, сонно пробормотал Мур.
— И о чём же думает ваша светлость? — полным сарказма голосом поинтересовалась кобылка.
— О том, какого, собственно, сена мы плывём на Хортуг, когда ты живёшь на Гуласе?
— И это всё, о чём ты можешь размышлять, лёжа в обнимку с симпатичной кобылкой? — ядовито поинтересовалась Типпи.
— Не только. К примеру, я ещё мечтаю о горячем завтраке.
— Раб желудка. А в книжках написано, что все спецагенты – жуткие ловеласы.
— Никогда не доверяй глупым книжкам. Кроме того, ну вот что бы ты стала делать, если б я прямо сейчас принялся к тебе грязно приставать?
— Настучала тебе по голове, да так, что никакие извращённые игрушки не спасли бы твою жалкую жизнь.
— Ой, как грозно. Я страшно испугался, весь дрожу и продолжаю ждать ответа на свой вопрос.
— Какой?
— Память у тебя совсем ослабла, как я погляжу.
— Может, мне сразу откусить тебе ухо?
— Надорвёшься. Так зачем мы плывём на Хортуг?
— Затем, о грозный повелитель дымящихся медвежат, что с Хортуга до моего острова каждые два дня ходит рейсовая шхуна, билет на которую стоит двадцать солеев с рыльца. А если бы мы сразу наняли Себастьяна до Гуласа, то это обошлось бы монет на пятьсот дороже. Мы и так уже дико потратились, пора начинать экономить. Кроме того, у меня есть кой-какие дела на Хортуге. И да, кстати, давай колись, что у тебя с зебриканскими документами? Имеется хоть какая-нибудь приличная бумажка?
— Разумеется, есть, и не одна. Другое дело, что серьёзной проверки они не выдержат, но у обычных провинциальных чиновников или полицейских вопросов вызвать не должны.
— Отлично, тогда всё получится. Главное, чтоб по документам ты был бы подданным Империи.
— Да без проблем, — Шон покопался в сумке и вытащил потрёпанную полосатую книжечку. — Вот, Скуб Паскай, сын Фима Паская, из города Рута. Моряк второй категории, между прочим с двадцатилетним стажем… Хм, это я что, с десяти лет начал работать?
— Наверное, сбежал из дома и устроился юнгой на случайно зашедшую в Руту гафельную шхуну. Её капитан… полосатик, вроде нашего Себастьяна, принял тебя без вопросов и даже научил морской премудрости…
— Ага, и почему я этого не помню? Похоже, начались зловещие провалы в памяти.
Мур убрал паспорт в нагрудную сумку и встал.
— Пойду гляну, чем кормят на этом корыте. За те деньги, что я заплатил, нам должны подать суфле из манго и маракуйи на золотых тарелках.

Вернулся он минут через десять с двумя жестяными мисками, доверху наполненными какой-то подозрительной коричнево-бурой массой.
— Чечевичная каша с кусочками вяленой рыбы и приправой из водорослей, — провозгласил он. — Гм, пахнет значительно приятнее, чем выглядит. Давай попробуем.
Каша оказалась весьма недурной на вкус, и оголодавшие путешественники смели её в мгновение ока.
— Ты не спрашивал капитана, когда мы примерно придём? — спросила Типпи, поднимая перепачканную чечевицей мордочку от миски.
Шон хмыкнул, слизнул своим широким языком остатки пищи с физиономии кобылки и невозмутимо сказал:
— Если ветер не изменится, то ближе к вечеру.
— Ну ты и нахал, — только и смогла выдавить из себя единорожка. — Нет, какой прохвост, мы буквально пять минут знакомы, а он уже лезет с облизашками!
— И это вместо того, чтобы сказать «спасибо» за умывание? Некоторые за подобные вещи ещё и деньги берут. Я же ухаживаю за тобой абсолютно безвозмездно.
— Ага, безвозмездно, как же, жди. Похитил меня из города, можно сказать, втянул в авантюру… — тут Типпи поморщилась, словно вспомнила что-то неприятное, после чего её тон стал неожиданно серьёзным. — Ладно, хватит шуточек, пора всерьёз подумать о том, что делать дальше.
— Продолжать облизывать друг друга?
— Не смешно. У нас на самом деле два пути. Либо, приплыв на Хортуг, мы разбегаемся каждый по своим делам, либо продолжаем работать вместе. Честно говоря, я больше склоняюсь к первому варианту. Терпеть не могу, когда меня используют втёмную.
— Хочешь сказать, что отказываешься иметь со мной дело, пока я не выложу карты на стол?
— Какая неожиданность, правда?
— Не надо злиться. Поверь, Типпи, я вовсе не хочу, чтобы ты думала, будто использую тебя. О своём задании я вчера промолчал исключительно потому, что на рассказ ушло бы слишком много времени, которого у нас не имелось.
— Зато сейчас его хоть отбавляй, так что перестань играть в молчанку и начинай излагать. Я тебя внимательно слушаю.
— Хорошо. — Шон кивнул. — Только, будь добра, отнесись к моему повествованию предельно серьёзно.
— Постараюсь.
— Спасибо. Но сначала ответь, когда ты покинула Эквестрию?
— В первый год войны. Сначала сидела в эпллсидском гетто, затем меня депортировали для работ на шахтах Навиру.
— И как ты…
— Сбежала с корабля. Прыгнула за борт, если быть точной.
— Ничего себе! Ладно, подробности позже. А пока скажи, тебе что-нибудь известно о «Литтлхорнской резне» и последующих событиях?
— Почти ничего. В газетах писали что-то о нападении озверевших пони на мирный конвой, но верить газетам – себя не уважать.
— Это ты права. На самом деле там произошло следующее…
Шон коротко и чётко описал трагедию в Литтлхорне, особо не вдаваясь в детали. Единорожка была потрясена.
— О Духи Моря, — прошептала она, глотая слёзы. — Жеребят-то за что?
— Говорю тебе, то была трагическая ошибка. На войне они случаются сплошь и рядом. Розовый газ, которым зебры убили всех учеников академии принцессы Луны, обладал чудовищным действием; от него не спасали ни химкостюмы, ни защитные поля единорогов. Он разъедал плоть, оставляя после себя только аккуратный скелет. Эта субстанция получила название «розовое облако» или «Литтлхорнский токсин».
— Понимаю. Но какое отношение трагедия имеет к твоей миссии?
— Слушай дальше. Узнав об уничтожении Академии, принцесса Селестия оказалась буквально раздавлена горем, ведь это она в своё время выбрала место для её строительства. Не в силах вынести столь тяжкий груз ответственности, она отреклась от престола в пользу младшей сестры.
— Что?
— Да, во главе Эквестрии встала Луна. На мой взгляд, то была правильная замена – тяжелые времена требовали тяжёлых решений, а младшая принцесса оказалась более энергичной и целеустремлённой. Одним из первых своих указов она повелела создать шесть особых Министерств, которые должны были дать нашей стране научный и технический перевес…

Типпи слушала рассказ о Министерствах и кобылах, их возглавляющих, с неослабевающим интересом.
— Признаться, я почти ничего не знаю о носительницах Элементов Гармонии, — наконец призналась она. — Кроме того, конечно, что слышала в школе и читала в газетах.
— Поверь, министерские кобылы сильно отличаются от своих хрестоматийных образов, — хмыкнул Шон. — Мне довелось встречаться с четырьмя из шести — Рарити, Твайлайт, Пинки и Флаттершай. Поверь, они… крайне неординарные личности. Даже тихоня Флаттершай, которая, казалось бы, ничем, кроме своих зверюшек, не интересуется.
— Значит, ты работаешь на одно из Министерств?
— Нет.
— Тогда зачем весь этот рассказ?
— Сейчас поймёшь. В данном случае нас должно интересовать лишь Министерство Мира – вотчина жёлтой пегаски.
Шон вздохнул и потёр копытом мордочку.
— Около года назад эта организация завершила глобальный проект, перевернувший прежнее представление о магии. Странно, что сделали это они, а не ведомство Твайлайт Спаркл. Суть проекта заключалось в создании так называемого «мегазаклинания» – особой структуры, позволяющей суммировать мощь заклятий отдельных единорогов в одно общее заклинание. Представляешь? Сотня или даже тысяча единорогов одновременно творят немыслимое по силе заклятие. Во время испытания лечебного мегазаклинания на поле боя оказались исцелены все раненные бойцы в радиусе нескольких миль, получившие уникальную возможность вновь начать убивать друг друга.
— Но… Это же, наверное, хорошо, нет?
— Нет. Таким способом можно усилить любое заклинание. Понимаешь, ЛЮБОЕ. Не обязательно лечебное.
— Ой!
— Вот именно, «ой!» Не знаю как, но зебры смогли выкрасть секрет. Поговаривают, правда, что Флаттершай сама передала всю информацию в копыта полосатиков в надежде остановить войну, но я не верю подобным глупостям. Не могла она совершить столь опрометчивый поступок. В любом случае тайна создания мегазаклинаний утекла в Империю и, разумеется, зебры поспешили ей воспользоваться.
— Но каким образом? У них же нет единорогов!
— Тем самым, что и всегда. Фетиши. Они начали работу над созданием фетишей чудовищной мощи. Разумеется, предназначенных совсем не для лечения. Смертоносные устройства получили название «жар-бомбы». Мы мало что о них знаем, но аналитики Министерства Тайных Наук утверждают, что две-три такие «горячие бомбочки» способны полностью разрушить город размером с Мейнхеттен. Признаться, сам я не верю в подобную чушь, но допускаю, что новое оружие окажется гораздо опаснее традиционного.
— Кошмар… — Типпи закусила копыто. — От такого… нигде не спрячешься.
— Верно. Наш лучший агент, перед тем как попасть в застенки имперской контрразведки, успел передать примерное описание внешнего вида «жар-бомбы». Размером она… — Шон поискал глазами и махнул в сторону анкерка с пресной водой, — примерно с этот бочонок. Сверкает и переливается всеми цветами радуги словно… фейерверк. Полагаю, причина тому – пульсация магических потоков чудовищной концентрации, заключённых в чересчур малый объём. К сожалению, это всё, что нам известно.
— Но… Но как оно действует?
— Об этом не знает никто, включая создателей. Только в теории. Чтобы выяснить на практике, «жар-бомбу» следует испытать. Сама понимаешь, для этих целей не годится обычный полигон. Слишком велики разрушения, трудно скрыть. Проще найти какой-нибудь забытый Небом островок или небольшой архипелаг…
Типпи вздрогнула и выпрямилась, её глаза расширились.
— Не может… — начала она.
— Мы были уверены, что испытания пройдут на острове Тринити. Далёк от морских путей, почти не заселён. Именно на него было обращено всё наше внимание. Зебриканская разведка делала всё возможное и невозможное, дабы мы продолжали заблуждаться как можно дольше. Только в самый последний момент стало известно, что мероприятие пройдёт на одном из островов архипелага Марракуд. И то только потому, что Цезарю заблажило лично понаблюдать за ходом испытаний. А скрыть перемещение такой массы боевых кораблей попросту невозможно.
— Но где они собираются взорвать эту гадость?
— Не имею понятия.
— И в чём тогда заключается твоя миссия? Помешать?
— Нет, конечно; это невозможно для одного… Прости, двух пони. Я должен собрать как можно больше информации. Сила взрыва, радиус поражения и прочее. Взять с места проведения испытания образцы грунта и воды… — Шон хмыкнул и достал из сумки небольшой чемоданчик, на верхней крышке которого были нарисованы два жеребёнка в белых халатах и защитных очках, которые с восторгом пялились на батарею химической посуды, стоящей на лабораторном столе. Надпись сверху гласила: «Набор "Юный химик". 45 весёлых и занимательных опытов». — Здесь всё необходимое оборудование и реактивы.
— А это что такое? — Типпи ткнула копытом в лежащую рядом оранжевую коробочку с большим объективом, украшенную магическими звёздочками, и надписью «Стань королём вечеринки. Сфотографируй своих друзей!».
— Скоростная камера. Способна сделать десять снимков в секунду. Автоматическая активация от вспышки взрыва. Попробую с её помощью заснять сам момент испытания. Если мы сумеем подобраться на достаточную дистанцию, конечно. Впрочем, боюсь, что мы узнаем о месте проведения акции только после того, как всё завершится.
— Не переживай раньше времени. Вернёмся домой и станем думать. Архипелаг не настолько большой, чтобы спрятать концы в воду.
— Возможно. Ну что, ты со мной?
— Да. Правда, после всех наших приключений я стану нежелательной персоной на архипелаге. Надеюсь, Эквестрия примет меня обратно?
— Разумеется, примет, даже если мы вернёмся с пустыми копытами.
— Хотелось бы всё-таки с полными.
— Мне тоже.
— А если всё пройдет успешно, тебя наградят?
— Конечно, ещё и в звании повысят. Тебя тоже не забудут, во всяком случае, орден «Сирил Хук» ты получишь при любом раскладе.
Единорожка резко вскинула голову.
— Какой орден? — быстро спросила она.
— «Сирил Хук». Его вручают всем штатским, совершившим подвиг на передовой или в тылу врага. Очень престижная награда.
— Плевать на престиж! Почему «Сирил Хук»?
— Так звали кобылку, в честь подвига которой его учредили.
— Звали? Ты сказал «звали»? Она что, умерла?
— Верно. Да что с тобой такое, ты аж с мордочки спала?!
— Я знала одну Сирил Хук, — медленно сказала Типпи, пытаясь взять себя в копыта. — Мою подругу из Эпплсид.
Мур опустил взгляд.
— Действительно, она была родом из Эпплсид. Певица. «Золотой…
— …Колокольчик Юга». — Типпи зажмурилась и замотала головой. — Нет, не верю!
— Прости...
— Как… Как это случилось? Расскажи, пожалуйста.
— На самом деле я мало знаю…
— Расскажи всё что знаешь!
Шон вздохнул.
— Всё?
— Всё!
— Хорошо. Но учти, основные сведения я почерпнул из пропагандистской брошюры Министерства Морали. Сама понимаешь, насколько ей можно доверять…
— Плевать. Что там было написано?
— Если вкратце… Сирил Хук родилась в Эпплсид в семье таможенного чиновника. С ранних лет проявляла большой талант к пению, постоянно побеждала на всех музыкальных конкурсах. Выступала перед Свитти Бэль, и та, очарованная её чудесным голосом, дала ей самые лестные рекомендации, после чего карьера молодой певицы стремительно рванула в зенит. О ней заговорили как о новой звезде эквестрийской эстрады.
— Пока всё верно.
— Вот именно что «пока». Когда в Эпплсид началась запись в ополчение, Сирил оказалась в первых рядах патриотов, поставивших свою подпись. Во время трагической битвы на Перешейке она постоянно находилась в самой гуще схватки, метко стреляя и поддерживая песнями боевой дух товарищей.
— Интересно, как это можно одновременно петь и метко стрелять? Она же была не единорог, а значит, в любом случае держала оружие во рту.
— Ты пытаешься найти логику в пропагандистской брошюре?
— Действительно, чушь несу, извини.
— Извиняю. Короче, воодушевлённые, они почти что превозмогли, но взрыв вражеского снаряда прервал песню. Сирил оказалась тяжело ранена, ей оторвало обе передние ноги.
Типпи скрипнула зубами, но промолчала.
— Героиню эвакуировали в тыл и спрятали в надёжном месте…
— Кто? — не выдержала единорожка.
— Подпольщики. Несколько месяцев они выхаживали её, добывали лекарства, сделали самодельные протезы. Немного оправившись, Сирил стала выступать на улицах гетто, распевая патриотические песни, поднимая дух горожан.
Типпи не выдержала и сделала фейсхуф. Она представила, как это – петь запрещённые песни на улицах, кишащих полосатыми патрулями и добровольными помощниками оккупантов из местных крыс. Просто нет слов!
— Затем подполье смогло устроить её на работу в закрытый зебриканский клуб, где она выступала каждый вечер перед толпой высших офицеров и чиновников оккупационной администрации, параллельно собирая секретные сведения… — Мур тяжело вздохнул. — Всё это, конечно, брехня. Не было в Эпплсид подполья, не смогло оно сформироваться, уж слишком профессионально работали костоломы из Палаты Истины.
— Сирил действительно работала в клубе, — прошептала Типпи. — Селестия, это ведь я уговорила её принять предложение! Думала, что там ей будет лучше…
— Не вини себя, пожалуйста…
— Что было дальше? Я должна знать!
— Дальше? Хорошо, слушай. На сей раз информация не из брошюрки, я сам разговаривал с участниками событий. В Эпплсид направили диверсионную группу, целью которой было физическое устранение максимус-перфекта Юлиуса Куббса, возглавлявшего в ту пору «Объединённые Северные провинции» – так полосатые обозвали оккупированные районы Эквестрии.
— Ты шутишь? Убийство?
— Да, и не надо на меня так смотреть. Это действительно было хорошее дело. Куббс был кровавым ублюдком и садистом. Именно при нём началась практика массовых казней мирных жителей в ответ на любую акцию с нашей стороны. По самым скромным подсчётам, жертвами его произвола стали больше ста тысяч пони. В основном обитатели гетто.
Типпи закрыла глаза и тихо всхлипнула. Голос Шона звучал холодно и жёстко.
— Однажды этот кастрированный мул приказал прекратить поставки продовольствия в лагеря военнопленных, находящихся на Перешейке. В результате от голода умерло почти десять тысяч пони. В другой раз, после взрыва стоящего на рейде лёгкого крейсера, он велел ликвидировать воспитанников двух приютов. Жеребят вывезли на барже в океан и пошвыряли за борт, предварительно попарно связав. Куббс лично присутствовал при казни и, говорят, раздавал малышам конфеты, перед тем как начать экзекуцию. Затем…
— Хватит! — крикнула единорожка и уткнулась мордочкой в подушку. — Не надо больше…
— Прости. — Мур ласково погладил её по спине. — Поверь, мы никогда бы не пошли на убийство ради убийства. Куббс заслужил смерть, до последней капли.
— И что Сирил? — глухо спросила кобылка, не поднимая головы.
— Все попытки подобраться к этому уроду оказались тщетны, мерзавец слишком опасался за свою жизнь. В конце концов ребятам удалось выйти на мисс Хук, которая, к слову сказать, сразу и без колебаний согласилась помочь. Две с половиной недели она, рискуя разоблачением, проносила в клуб взрывчатку внутри своих протезов. Сама, согласно схеме, заминировала перекрытия над балконом главного зала, где почти каждый вечер собиралась тёплая компания высокопоставленных полосатых мерзавцев, сама подключила «адскую машинку». Взрыв устроили в день празднования Именин Императора, на который съехались перфекты провинций, а также легаты пяти легионов и командующий фронтом вместе с начальником штаба. Урожай собрали отменный, их потом три дня откапывали, никто не выжил. Сама Сирил покинула здание за десять минут до взрыва, но уличный патруль обратил внимание на отчаянно спешащую пони в ярком концертном платье. Её задержали… — Шон бросил быстрый взгляд на молчаливую Типпи и торопливо закончил, — допрашивали почти месяц, затем повесили. Вот и всё.
Единорожка молча поднялась и, ни сказав ни слова, вышла на палубу. Крепкий ветер раздувал парус, в мордочку летели солёные, как слёзы, капли брызг. Судорожно вздохнув, единорожка прошла на корму, плюхнулась на мокрые доски и тихо заплакала, глядя остановившимся взглядом на пенную кильватерную струю. Стоящий у румпеля Мбонга сочувственно поглядел на неё и участливо произнёс:
— С хахалем поругалась? Да брось, не стоит из-за него нюни распускать, честное морское! Вокруг полно хороших жеребчиков ходит, найдёшь ещё себе красавчика по вкусу!
Единорожка слабо улыбнулась и вытерла слёзы. Что бы ни случилось, а жизнь продолжается.