Фоллаут: Эквестрия. Обречённые

Глава 7. Случайная встреча.

— Ну, и что было дальше? — спросила Мамаша Мо, тряхнув гривой. Раздался мелодичный звон золотых обручей, украшавших шею, уши и нос полосатой хозяйки гостиницы.
— Да ничего особенного. Перешла дорогу, захожу в контору, а сама думаю: «Раз уж опоздала на полтора дня, то изволь стоять в очереди до вечера». И что ты думаешь? Я-то уже настроилась, что там толпа в три ряда, коридоры и лестницы забиты, а передо мной оказалось всего полдюжины хвостов. Нет, только представь – до начала Осенней ярмарки всего два дня, а в конторе распорядителей тишина, как на кладбище! — Типпи подняла телекинезом кружку с травяным чаем и поднесла к губам.
— Охотно верю, — вздохнула Мамаша Мо. — Признаться, ничего иного я и не ожидала.
— Правда? — единорожка в удивлении приподняла правую бровь. — Похоже, тебе, милочка, известно гораздо больше, чем мне.
— Ты рассказывай, рассказывай.
— Хорошо. Рассказываю. Короче, захожу в кабинет. А там сидит плешивый клерк... Ну, тот самый, у которого морда всегда такая кислая, словно он с детства питался исключительно лимонами и лаймом.
— Блю Милк по прозвищу "Дуст", — фыркнула зебра. — Во время прошлогоднего губернаторского бала он напился как свин и стал ко мне грязно приставать. Пришлось успокоить копытом с разворота. Ты же знаешь, я кобылка приличная.

Типпи это знала и потому утвердительно кивнула.
— Значит, подхожу к нему, называюсь, сообщаю, что мне нужна торговая точка малой площади, а он спокойно так протягивает схему и говорит – "Выбирай". Я в неё глянула и аж глазам не поверила. Обычно-то к этому времени все козырные места разобраны, остаются лишь всякие тупики да закоулки, а тут... Сколько хочешь свободных мест, на любой вкус. Даже блатные почти не заняты. Послушай, дорогуша, у вас тут в моё отсутствие случайно эпидемии не случилось?
— А силос его знает, — поморщилась Мамаша Мо. — Скажу одно – гостиница пуста на две трети. Представляешь? Обычно перед ярмаркой за месяц все места уже забронированы, а тут тихо, как в пустыне. Признаться, я даже письмо тебе отправила с предупреждением, чтоб и не думала приезжать, но, похоже, вы с ним разминулись.
— Но что произошло? — возбуждённо спросила Типпи. — Тебе же известны все сплетни в городе. Колись, пока я не учинила над тобой допрос третьей степени.
— Пф, испугала морского ежа каракатицей. Слухов полно, причём самых разных, а толку с них… Один нелепее другого. Позавчера, к примеру, появился новый: дескать, торговцы отказываются ехать на ярмарку, потому что из самых достоверных источников стало известно – сюда направляется огромный эквестрийский флот. Дескать, разноцветные клоуны собираются захватить архипелаг и устроить здесь свою военную базу, для того чтобы пиратствовать на торговых маршрутах. Каково, а?!
— Действительно, — фыркнула единорожка. — Диванные стратеги! Даже идиоту понятно, что любой флот, находясь далеко от баз снабжения, обречён. Эквестрийцы без топлива и боеприпасов много не навоюют.
— Вот и я о том же. Битый час пыталась вразумить какого-то пустоголового типа, что орал на всю улицу – призывал каяться и спасаться. Без толку. Как яблоком о стену.
— А что говорит твой кузен? Он ведь, кажется, секретарь губернатора?
— Молчит, как барбудос на допросе. Три... Нет, пять дней назад я насела на него всерьёз и пообещала поколотить, если он и дальше будет играть в молчанку. И представляешь, что заявил этот навозный глист?
— Даже не стану пытаться.
— Лентяйка. Сказал, что у всех клерков взяли подписку о неразглашении, потому он и дальше будет нем как рыба. Типа, гуляй, любимая сестрёнка, в известном направлении, и дальше пинай яблоки. Каков прохвост! Я его, можно сказать, на копытах выносила, своим молоком вскормила, а он...
— Все жеребцы — сволочи, — вздохнула Типпи, потом нахмурилась и печально покачала головой. — Погано. По сути, это ведь последняя моя ярмарка. Лебединая песня, так сказать. Думала, распродам остатки и забьюсь, как моллюск в раковину, а тут...
— Что случилась, дорогая, — всполошилась зебра. — Тебя поймали?
— Почти. Спасибо, Лучиано спас. Но Турук теперь для меня закрыт навсегда.
— Ох, как печально. Куда не плюнь, всюду капканы, — огорчилась Мамаша Мо. — У меня гостиница загибается от недостатка постояльцев, у тебя вон – бизнес пропал.
— Но во всём этом есть и положительная сторона!
— Какая?
— Отсутствие клиентов делает тебя свободной от хлопот, благодаря чему я могу спокойно болтать со своей старой подругой, не боясь, что нас прервут на самом интересном месте.
— Если только, — рассмеялась зебра. — Действительно, давно мы с тобой вот так спокойно не сидели, я уж и забывать начала, как это здорово.
— За это следует выпить.
— Всенепременно!
— Кстати, — сказала Типпи, осушив бокал первоклассного цимбалийского, — могу я завтра одолжить тележку и одного из твоих спиногрызов? Товар перевезти.
— Да без проблем. Пико всё утро свободен; думаю, паршивец будет только рад заработать несколько монеток.
— Отлично...

На следующее утро единорожка встала, позавтракала и отыскала на заднем дворе сорванца Пико. Вдвоём они быстро спустили вниз кофры с товаром, загрузили тележку и дружно покатили её в сторону городского гипподрома, который на время сезонных ярмарок превращался в главную торговую площадку архипелага.
На самом деле мероприятия происходили одновременно в нескольких местах. Крупные товары, скот и рабов продавали на Сухой площади Малой гавани. Там толпились в основном крупные оптовики. Для торговцев предметами роскоши и искусства был отведён бульвар Трёх Цезарей, покупатели могли утолить страсть к прекрасному в тени огромных платанов. Но самое интересное происходило на гипподроме. Общественный стадион, где в обычное время устраивались спортивные состязания и различные торжественные мероприятия, в дни ярмарок становился городом в городе. Ровные ряды палаток и павильонов образовывали улицы, плавно впадающие в небольшие площади, уставленные каруселями, качелями и повозками торговцев сластями. Именно здесь можно было встретить разнообразные экзотические диковинки, привезённые со всех концов света.

Типпи показала на входе пропуск, миновала охрану, вытащила полученный вместе с бумагами тяжёлый бронзовый ключ, на брелоке которого было выбито три цифры – номер сектора, номер ряда и номер палатки, сверилась со схемой и уверенно свернула на Третью улицу. Торговые постройки собирались из готовых щитовых панелей и были устроены чрезвычайно просто. На фасаде каждого павильона находились две горизонтальные створки разной ширины. Нижняя, будучи открытой, превращалась в удобный прилавок, а верхняя становилась козырьком, защищающим покупателей от дождя и солнца. В качестве дополнительной меры защиты имелась раздвижная решётка, которую при желании можно было опустить, полностью закрыв проём. Внутри палатка состояла из двух отсеков. Торгового — там размещался продавец и стояли стеллажи с товаром, и внутреннего, отделённого от основного бамбуковой стенкой. Его можно было использовать как склад или комнату отдыха. За небольшую дополнительную плату купец мог взять в аренду низкий топчан с матрацем. Некоторые бережливые торговцы, не желающие платить за гостиницу, ночевали прямо здесь же – и для кошелька сохранение, и товар под охраной. Впрочем, случаи краж на ярмарке были редки – полицейские, которым в торговые дни платили по двойному тарифу, старались вовсю.
Разгрузив тележку, единорожка щедро заплатила своему юному помощнику, и тот, довольный, покатил обратно. Судя по жадным взглядам, которые Пико бросал на торговцев сладостями и игрушками, монетки ненадолго задержатся в его карманах.

Оставшись одна, Типпи принялась расставлять товар. Работа была творческая и требовала системного подхода. Её покойный муж постоянно повторял, что «как товар расставишь, так его и продашь». У единорожки за прошедшие годы была возможность убедиться в правдивости этой нехитрой истины.

Спустя три часа дело оказалось сделано, можно было запирать палатку и идти на все четыре стороны – ярмарка откроется лишь завтрашним утром. Но кобылке захотелось побыть в тишине и одиночестве. Она опустила решётку, перешла во внутреннее отделение и со вздохом облегчения опустилась на топчан. Типпи предпочитала ночевать исключительно в гостинице, но лежанку брала всегда. Приятно, знаете ли, после целого дня стояния за прилавком полежать с полчасика, вытянув гудящие от усталости ноги. Впрочем, сейчас единорожка хотела не столько побездельничать, сколько серьёзно подумать. Вчерашний разговор не шёл из головы. Мамаша Мо – самая близкая и любимая из немногочисленных подруг, была не последней зеброй в городе. Она знала очень много благодаря обширным связям, но даже ей так и не удалось выяснить причину происходящего переполоха. Все её высокопоставленные знакомые отводили глаза и начинали разговор о погоде, стоило только сделать намёк в опасном направлении. Было понятно только одно – готовится нечто невиданное. Сулуланд оказался буквально наводнён легионерами, военными полицейскими и шпиками, которых привезли в начале прошлой недели на двух военных транспортах. Усиленные патрули круглосуточно шлялись по улицам, и хоть режим комендантского часа так и не ввели, ночных прохожих обязательно останавливали для выяснения личности, а некоторых даже забирали в участки, где подвергали долгому, подчас унизительному допросу.

Типпи вздохнула и перевернулась на другой бок. Сорванная ярмарка на самом деле не является такой уж большой проблемой. Не повезло на Осенней, повезёт на Весенней, только и всего. Единорожку беспокоил совсем другой вопрос. Что делать дальше? Ни раковин, ни встреч Лучиано больше не будет; и то, и другое отсекли единым махом. Разумеется, всё не так страшно, денег, лежащих в банке, хватит на десять-пятнадцать лет беззаботной жизни, но что потом? Универсальная отмазка "вот кончится война, и стану думать", увы, больше не работает – судя по всему, война продлится ещё столько же, если не дольше. Похоже, что пони и зебры только-только вошли во вкус в деле взаимного истребления, а значит, ждать скорого прекращения кровопролития не стоит.

«Да у меня быстрее зубы сотрутся от старости, чем кончится эта ерунда», — в раздражении подумала единорожка. На самом деле вариантов всего два. Забиться, как моллюск в раковину, или попробовать вернутся на родину предков. И чем скорее, тем лучше. Мало ли что Цезарь удумает по отношению своих подданных-пони. Вдруг ему придёт в голову светлая мысль отправить их всех в трудовые лагеря или просто уничтожить? Как потенциальных предателей. Нет, глупость, конечно… А вдруг? Единорожка вздохнула и помотала головой. Ей страшно не хотелось бросать дом, который она научилась считать своим. И «Молнию». Великолепную лодку, способную скользить по волнам со скоростью птицы. Как она сейчас понимала беднягу Аллана, его фанатичную преданность этому куску умело обработанного дерева.

«Нет. Подожду ещё немного, скажем… Скажем, Весенней ярмарки. Продам остатки, и тогда… — Типпи понимала, что занимается самообманом, но ничего не могла с собой поделать. — Это потому, что тебе ещё не подпалило хвост по-крупному. Пока ничего серьёзного не случится, ты и с места не сдвинешься, постоянно находя кучу аргументированных оправданий…»

Поток невесёлых мыслей оказался прерван ударившей в ноздри волной неприятного запаха. Мгновением позже единорожка осознала, что давно уже его чувствует, просто до сего момента не обращала на вонь внимания. Но теперь… Действительно, откуда так несёт? Какой-то химией вперемешку с тухлятиной, совсем как… А, понятно! Ей угораздило заполучить в соседи алхимическую лавку. Бррр, вот уж повезло так повезло, нечего сказать. Стой теперь три дня за прилавком, наслаждаясь волшебными запахами вываренных в щелочном растворе тухлых рыбьих потрохов.

Негодующе фыркнув, она подняла голову, чтобы выяснить, откуда доносится запах, и увидела, что буквально в тридцати сантиметрах от её носа в дощатой стене красуется маленькое круглое отверстие, не иначе как от выпавшего сучка. Вот оно что… Гм, помимо вони, из-за стенки доносятся голоса. Два или три собеседника…

Любопытная Типпи мгновенно прильнула глазом к отверстию – нужно же посмотреть на пахучих соседей.
Первое, что она увидела – выстроившаяся в ряд батарея пыльных бутылей. Над ними были коробки с какой-то сушёной мерзостью, пучки трав… В дальнем конце помещения стоит походный вариант алхимической печи-атанора… Что же, она не ошиблась относительно профессии соседей. Слабое утешение.

Помимо неаппетитного хлама, в комнатке находились двое. О профессии первого догадаться было несложно, стоило только взглянуть на обесцвеченные от постоянного контакта с едкими реактивами копыта и полосатую шерсть, всю в пятнах химических ожогов. Второй выглядел более интересно. Молодой пони-единорог, старше Типпи лет на пять. Набриолиненные грива и хвост, костюм из тонкой и явно очень дорогой ткани, ослепительно белая манишка, аккуратный чёрный галстук-бабочка.

«Хлыщ, — вынесла мгновенный вердикт кобылка. — Смазливый болван. Сутенёр или шулер. Интересно, из какой страны он сюда припёрся, да ещё такой напомаженный?»

То, что он иностранец, Типпи поняла мгновенно, до того как незнакомец открыл рот; достаточно было просто увидеть костюм. Дело в том, что обитатели архипелага никогда не носили одежду. Никакую. Только во время сильного дождя или шторма пользовались накидками из плотной ткани и зюйдвестками. Причиной тому была не природная склонность к нудизму, а жаркий климат. Действительно, даже в те два жалких прохладных месяца, которые здесь пафосно назывались «зимой», температура редко опускалась ниже двадцати пяти градусов по шкале Сельстия. И, разумеется, только безумец… или иностранец с севера станет носить одежду в такую жару.

Естественно, в любом обществе костюм нужен не только для защиты от непогоды, но и для того, чтобы подчеркнуть социальный статус владельца, но островитяне нашли простой выход из положения. Украшения. Жители более холодных земель любили посмеяться над «южными дикарями», обвешивающими себя побрякушками, не понимая, что для них лишний браслет или подвеска – как для северян платье от модного кутюрье. К примеру, Мамаша Мо – весьма состоятельная зебра, глава уважаемого клана, питала слабость к золоту, а более скромная Типпи отдавала предпочтение серебру, которое к тому же великолепно сочеталось с цветом её шкурки. Несколько браслетов на передних ногах, обруч на шее, пара серёжек и неизменная гранатовая заколка – подарок леди Унны – стандартный будничный наряд. Даже бездомная уличная бродяжка Ди носила на правой передней ноге помятый и грязный медный браслет, выкопанный, скорее всего, из мусорной кучи. Но, похоже, стоящий в соседней палатке хлыщ не подозревал о подобных тонкостях. Он повернулся к собеседнику – полосатому алхимику, и произнёс мягким, приятным голосом:

— Итак, любезный, мне необходимы качественные и надёжные документы. Такие, чтобы тапир хобот не подточил…

«Ну точно иностранец, вон какой акцент, — подумала Типпи. — Скорее всего сингаец… Да, выговор их. Медленный, тягучий…»
— Не извольте беспокоиться, — просипел алхимик сожжёнными лёгкими. — Мой друг из мэрии всё устроит.
— Отлично. И вот ещё что… Я хотел бы нанять небольшой корабль. Чукку или бумф, не крупнее. Можете порекомендовать надёжного капитана, такого, чтоб и архипелаг знал, как свои четыре копыта, и от патрулей мог сбежать?
— Шкипер Боб Катран – лучшая кандидатура. Самый бывалый контрабандист на всём архипелаге, его чукку «Крыло ветра» ещё никто и никогда не догонял. Я напишу ему рекомендательное письмо, и если вы сойдётесь в цене – считайте, корабль у вас в кармане.
— Отлично. Надеюсь, к завтрашнему дню всё будет готово?
— Можете не сомневаться, господин, всё сделаю в лучшем виде.

Единорог кивнул и быстро вышел из палатки. Типпи пожала плечами и вновь улеглась на топчан. Пф, чужие тайны! Можно подумать… Скорее всего, хлыщ привёз из Копытобланки партию незадекларированной сингайской дури и вместо того, чтобы сразу сбыть её оптовикам, решил сам заняться распространением. Известное дело, наймёт корабль и будет кататься по островам, предлагая наркотики в каждой деревне. Не он первый, не он последний. Полицию, что ли, на них навести? Нет, не стоит, какое ей, в сущности, дело? Она, если так разобраться, тоже преступница…

Вздохнув, Типпи поднялась, сняла с полок несколько самых ценных раковин и коробку с жемчугом (охрана охраной, а оставлять без присмотра на всю ночь дорогие вещи было по меньшей мере… легкомысленно), спрятала их в свою сумку, заперла палатку и пошла в гостиницу, навстречу ужину и приятной беседе с подругой.

О том, что ярмарка провалилась, единорожка поняла на третий час торговли. Обычно сразу после открытия через ряды палаток смерчем проносится толпа профессиональных спекулянтов. Они ищут эксклюзив, который скупают, особо не торгуясь. Зачем торговаться, если купленные редкости можно в любом случае перепродать в два-три раза дороже. Типпи знала их всех – насмотрелась за столько лет, но на сей раз никакого ажиотажа не случилось. За три часа промелькнули только две знакомые морды, да и те почти ничего не стали покупать. У кобылки сложилось чёткое ощущение, что в этот раз ей не удастся отбить даже стоимость билетов и проживание в гостинице. Просто кошмар! Ещё час спустя она, опустив решётку, ушла во внутреннее помещение – поваляться на матрасе и немного прийти в себя. Нет, ну просто сплошная полоса невезения! Пострадав минут пять, она внезапно вспомнила подслушанный накануне разговор и решила взглянуть, как там идут дела у алхимика.

Интересно, этот лощёный сингаец уже приходил? Кобылка села на круп и припала глазом к отверстию. Почти сразу в полумраке подсобки она разглядела двоих. Вот только то были не старик и его франтоватый гость. Два ничем не примечательных зебриканца стояли в напряжённых позах, словно готовясь в любой момент сорваться с места и кинуться в драку. Внутри у Типпи всё похолодело. Тот, кто хоть раз имел «счастье» оказаться в пыточных камерах Палаты Истины, навсегда получал способность отличать шпиков от других пони или зебр. Было в этих… существах нечто такое, что заставляло сердце судорожно сжиматься, а коленки дрожать. Мерзкое ощущение.

Единорожка отпрянула от отверстия, схватила с полки кусок чёрного хлеба, откусила мякиш, тщательно пережевала и затем аккуратно замазала получившейся массой предательскую дырку. Затем судорожно стёрла пот и поспешила вернуться к прилавку. В конце концов ничего страшного не случилось, они пришли не за ней, а за тем холёным типом с набриолиненной гривой. Вот пусть он и отвечает за свои прегрешения… Хотя, стоп! С каких это пор кольты из Палаты Истины начали охотиться за контрабандистами? Это ведь совершенно не их профиль. Выходит, она ошиблась с предположениями, сделав абсолютно неправильный вывод? С другой стороны, какое ей дело до всего происходящего? Она законопослушная… Почти законопослушная подданная Империи, не имеющая проблем с полицией. И ей совсем не светит…

Типпи непроизвольно дёрнулась и сжала зубы. По проходу медленным прогулочным шагом двигался виновник переполоха, такой беспечный, что сразу захотелось крикнуть: «Беги, глупец!» Нет. Она не закричит. Будет мило улыбаться и позволит костоломам из Палаты Истины взять добычу. ЭТО НЕ ЕЁ ДЕЛО! Но как же… Дискорд, за что такое наказание?! Ладно, решено. Если хмырь заинтересуется её прилавком и подойдёт, она шепнёт ему пару-тройку слов. Если же нет… Прости, парень, так получилось!

Единорог почти уже миновал её палатку, как вдруг его внимание привлекло что-то, лежащее на прилавке. В изумлении подняв правую бровь, он изменил курс и подошёл к замершей в напряжении кобылке.
— Глазам своим не верю! Какой восхитительный экземпляр "Мантии Цезаря". А вы знаете, прелестное дитя, что научное название этой раковины…
— Вульвос Цезарус, — фальшиво улыбаясь, перебила его Типпи. — Да, знаю.
— Восхитительно, — удивлённо протянул жеребец и переместил внимание с раковины на продавщицу. Несколько секунд разглядывал её в упор, потом его глаза на мгновение сузились, словно он вспомнил нечто важное. Впрочем, в следующее мгновение, удивление сменилось добродушной улыбкой.
— Подумать только, — продолжил он, — мне определённо повезло встретить на провинциальной ярмарке особу, разбирающуюся в науке.
— Я прочла об этом на обратной стороне пачки сырных крекеров, в колонке «Полезные сведения для идиотов», — не меняя выражение мордочки, сообщила поняша. — И почему-то запомнила. Обычно я такая дура!
— Не похоже. Может, вы ещё знаете, почему раковина получила такое название?
— А как же! Раньше из неё получали редчайший пурпурный краситель, который использовался исключительно для окрашивания парадных одежд цезарей. Остальным краска была просто не по карману — чтобы получить один грамм, требовалось переработать несколько тысяч раковин.
— Вот почему сейчас они столь редки, — завершил единорог. — С тех пор как появились синтетические красители, проблема решилась сама собой, но популяции за время хищнического лова был нанесён такой страшный урон, что она до сих пор не смогла до конца восстановиться.
— Что делает нас, мелких торговцев, несколько богаче. Вам её завернуть? Или для большей сохранности могу предложить деревянный футляр, обтянутый акульей кожей. Всё вместе обойдётся…
— Нет-нет, — воскликнул жеребец, — я не собираюсь её покупать. Просто увидел и не смог сдержаться.
— Тогда, возможно, вас заинтересуют эти восхитительные жемчужины? — обворожительно заворковала Типпи. — Подойдите ближе и гляньте вот сюда…

Заинтересованный жеребец склонился над прилавком.
— У алхимика вас ждёт засада, — едва слышным шёпотом произнесла кобылка. — Два топтуна из палаты Истины… Правда великолепные? — продолжила она громко. — Всего десять солеев за штуку.
— Действительно, восхитительные! — широко улыбаясь, ответил единорог. — Благодарю вас, любезная незнакомка, я подумаю над вашим предложением.
— Уверяю, больше вы нигде не найдёте жемчуг такой идеальной формы и расцветки.
— Охотно верю. До новой встречи, дорогая…

Жеребец развернулся и не торопясь отправился прочь, вальяжно помахивая хвостом. Типпи проводила его долгим взглядом и принялась бесцельно перебирать лежащие на прилавке безделушки. Интересно, что она только что совершила? Благородный поступок или величайшую в жизни глупость?

Единорожка шла по тенистому бульвару, стараясь особо не глазеть по сторонам. Прохожих было мало, и были они какие-то пришибленные. Торопливо шмыгали по лавкам, словно напуганные крысы, с опаской поглядывая на молчаливых легионеров и полицейских, патрулирующих улицы. В её любимом кафе почти не было посетителей, только за дальним столиком сидела компания молодёжи. Болтали они почти шёпотом, испуганно поджимая ушки. Понимая, что нужно поскорее возвращаться в гостиницу, Типпи, тем не менее, не смогла отказать себе в удовольствии выйти на смотровую площадку, откуда открывался восхитительный вид на Большую гавань. В отличие от Малой, где швартовались преимущественно каботажники, парусники и рыбачьи лодки, Большая была пристанищем океанских грузовых пароходов и пассажирских лайнеров. Впрочем, сейчас всё внимание немногочисленных зрителей оказалось приковано к огромному военному кораблю, который тянули за собой к длинному, как стрела, Адмиральскому причалу несколько чумазых портовых буксиров. Кобылка ещё никогда не видела столь грозного гиганта.

— Линкор первого класса «Три Цезаря», — услужливо подсказал знакомый голос. — Двенадцать четырнадцатидюймовых орудий главного калибра в четырёх башнях, двадцать четыре универсальных шестидюймовки, до силоса зениток на любой вкус и размер, да ещё ангар на восемнадцать грифонов-наёмников в тяжёлой броне. Внушает, не правда ли?

Типпи резко повернулась. Ну конечно, и кто бы сомневался! Всё тот же хлыщ из алхимической лавки. Единорожка подумала, что ещё немного, и она начнёт его ненавидеть.

— Что тебе надо? — резко спросила она, надеясь грубостью отпугнуть прилипалу.
— Вот как, мы уже на «ты»? А в лавке…
— Там я была на работе. Типа «покупатель всегда прав» и прочая чушь. А здесь могу говорить, что захочу. Чего ты тут делаешь?
— Любуюсь на корабли. Вот там, чуть правее линкора, стоит тяжёлый крейсер «Камелу-Шарак». Девять десятидюймовок в трёх башнях, куча пушек калибром поменьше и зачем-то три торпедных аппарата. А следом за ним ударный дракононосец "Пламя Зеверы" с ангаром на шесть драконов. Суровая штучка, я скажу. Кроме того…
— Прекрати, пожалуйста. Меня не интересует технические характеристики всего этого железа.
— И очень напрасно. Видишь у Нефтяного причала шесть ржавых корыт большого размера? Между прочим, это самоходные понтоны, предназначенные для перевозки десанта и…
— Я сказала хватит! Оставь меня в покое!
— Как будет угодно. Но если ты не хочешь в ближайшее время завести знакомство с одним из них, советую выслушать то, что я тебе сейчас скажу.
— О чём это ты?
— Вижу, что заинтересовалась. Позволь сначала представится, хоть мы и так знакомы. Я Мур. Шон Мур.
— Знакомы? Что ты несёшь, я в первый раз тебя вижу!
— Ошибаетесь, госпожа Дегару, далеко не в первый…

Типпи подавилась следующей репликой. Её подлинная фамилия была известна всего четверым. Цоссу с леди Унной, проживающим сейчас в Зевере, Лучиано и Мамаше Мо. Всё. Для остальных она Типпи Рюгг и никак иначе. Неужели… У единорожки перехватило дыхание. Неужели она ошиблась и красавчик на самом деле шпик из Палаты Истины? Если так, то дело плохо. Очень плохо.

— Возможно, сейчас ты носишь фамилию мужа, — Мур кивнул на вдовий браслет, украшающий левую переднюю ногу, — но раньше ты была Дегару. Вспомни залив Сонгани, биостанцию, директора Жана и его супругу Лили, четырёх эквестрийских практикантов… Тогда тебе было лет тринадцать-четырнадцать…

Она сглотнула и во все глаза уставилась на него. Не может быть…
— Помнишь растрёпанного студента, который попросил тебя показать дорогу на рынок? Там в тот день ещё отмечали какой-то праздник. Ты меня ещё развела на огромную кудель сахарной ваты, розовую, словно грива Пинки Пай…
— И ведёрко фруктового мороженного с вафлями… — медленно протянула кобылка. — Вспомнила. Я вспомнила тебя, Шон. Ты проучился на биостанции шесть месяцев, а потом вернулся обратно в Эквестрию. Селестия, как давно это было!
— Не так уж и давно, чуть больше десяти лет назад.
— Целую вечность. Учитывая всё то, что произошло… — Типпи шумно выдохнула и тряхнула гривой. — Ладно, это всё лирика. Ты специально искал меня?
— Веришь – нет, — хмыкнул жеребец. — Ты сильно изменилась за прошедшие годы, но голос остался прежним. То, как ты произнесла название раковины… Да и зрительная память у меня хорошая, есть такой талант. Ты не торопишься?
— Не тороплюсь. Всегда приятно потрепаться со старым знакомым.
— Взаимно. Кстати, спасибо за предупреждение, своим смелым поступком ты отсрочила целый ворох неприятностей, готовящихся свалиться на мою глупую голову.
— Отсрочила? Значит, проблемы остались?
— Ну а как же. Если бы не нынешний переполох и дефицит сотрудников, меня б сейчас искали все шпики города.
— Чем ты им так не угодил? Перешёл дорогу в неположенном месте?
— Почти. На самом деле я эквестрийский шпион.

Типпи поперхнулась вторично.
— И ты вот так спокойно мне это говоришь? Первой попавшейся кобыле? Не верю. Я не настолько глупа, чтобы…
— Не первой попавшейся, — перебил её Шон. — Я знаю тебя, ты знаешь меня…
— Знаю? Не говори чепухи, я не помнила о твоём существовании до этой самой минуты!
— Не имеет значения. Просто помолчи и выслушай то, что я тебе сейчас скажу, хорошо?
— Хорошо, — буркнула Типпи. — Дискорд, лучше бы я тогда промолчала.
— Что сделано, то сделано. Не сожалей о своих поступках. Никогда.
— Можно обойтись без доморощенной философии? И так тошно.
— Догадываюсь, — Шон пожевал губами. — Я прибыл в Сулуланд позавчера утром. С самого начала эта миссия была чистым жестом отчаяния. Меня швырнули в неё, как слепого котёнка в ведро с водой. Знаешь, как это бывает?
— Нет. Никогда не топила котят.
— Счастливая. Но иного сравнения в голову просто не приходит. Я приехал сюда без надёжной легенды, с сомнительными документами, совершенно не зная города. Здешняя шпионская сеть и раньше была невелика – Марракуд никогда не являлся приоритетной целью нашей разведки, теперь, я полагаю, она и вовсе находится под полным контролем полосатых. На самом деле мой арест – вопрос времени.
— Вижу, что ваше начальство совсем не ценит своих сотрудников.
— Не говори глупостей, просто так сложились обстоятельства. Но теперь, когда я встретил тебя, всё ещё может измениться.
Типпи фыркнула и резко вскинула голову.
— С какой стати ты решил, что я стану тебе помогать?! Я скромная и законопослушная подданная Цезаря, исправно плачу налоги и самоотверженно тружусь на благо Империи.
— На самом деле у тебя нет особого выбора. Я предлагаю взаимовыгодный союз – ты помогаешь мне, я помогаю тебе.
— Мне не нужна твоя помощь!
— Ошибаешься, — фыркнул Шон и указал копытом на линкор, швартовка которого входила в завершающую фазу. — Что ты видишь?
— Военный корабль. Большой и грозный. Ничего особенного.
— Боюсь, придётся тебя разочаровать. «Три Цезаря» входит в состав Первой Океанской Эскадры. Корабли, стоящие сейчас в гавани – её авангард. Основная масса прибудет через три дня.
— И что с того?
— Ничего, кроме того, что флагман эскадры, линкор "Зевера", несёт на своём клотике, помимо адмиральского, ещё и пурпурный вымпел правящего Дома.
— Что?
— Говорю открытым текстом – через три дня сюда прибывает Цезарь. Собственной персоной.
— Агхр... — Типпи в третий раз подавилась репликой. Затем очумело посмотрела на корабли, после чего перевела взгляд на Шона. Тот, криво улыбаясь, иронично глядел на неё.
— Не может быть, — наконец выдавила она. — Этот полосатый матрац не вылезал из дворца с самого начала войны…
— Верно. Надеюсь, теперь ты понимаешь, почему я здесь?
— Чтобы убить…
Шон искренне рассмеялся.
— Побойся Луны, глупая. Как ты себе это представляешь? Да по его гриве даже блохи скачут только после тройного досмотра и пятиступенчатой проверки на лояльность. Там такая охрана… Моя миссия куда более скромная и никак не связана со смертоубийством.
— И что же ты должен сделать?
— Позволь, я пока не стану отвечать на твой вопрос.
Типпи обижено фыркнула.
— Да и пожалуйста, — буркнула она, потом принялась смотреть вниз, туда, где с очередного транспорта упали сходни и первые шеренги легионеров, печатая шаг, спустились на берег. — И куда они только лезут? Можно подумать, в городе и без того мало полосатиков в форме.
— На самом деле мало, — вздохнул Шон. — Во всяком случае для того, что задумано. Ничего, к вечеру это проблема будет решена.
Единорожка резко развернулась на копытах.
— Что ты имеешь ввиду? Нас ждёт какая-нибудь пакость?
— Верно. Глобального масштаба. Для того, чтобы обезопасить священную особу от возможных покушений, завтра утром в городе начнётся глобальная зачистка. Стандартная процедура в условиях военного времени. Легионеры пойдут по домам, и всякий, кто не имеет городской прописки, будет задержан и переправлен на один из понтонов для «выяснения личности». После заполнения понтоны отбуксируют в море и поставят на якорь милях в пяти от берега.
— Чтобы утопить?
— Нет, конечно. Их вернут обратно сразу, как венценосная задница уберётся восвояси. Беднягам принесут официальные извинения и отпустят. Не всех, конечно. Думаю, пока кораблики будут болтаться на волнах, с арестантами станут плотно работать дознаватели из Палаты Истины. Бродяг и всяких подозрительных личностей отправят в трудовые лагеря, шпионов, вроде меня, возьмут в оборот. Что касается «законопослушных подданных Цезаря, исправно платящих налоги»…
— Прекрати, — Типпи нервно дёрнула щекой. — В моём случае как карты лягут. Могут отпустить, а могут и… — она недоговорила и зло стукнула копытом.
— Умница. Всё-то ты понимаешь.
— Если дело настолько аховое, почему ты болтаешь со мной вместо того, чтобы нестись на всех парах в порт. Там всегда полно рыбачьих лодок. Нанял, купил, на худой конец украл, вышел в море, и ищи потом селёдку в косяке!
— Идея хорошая, но посмотри сюда…

Шон вытянул из кармана небольшой картонный цилиндрик и предложил его Типпи. Та приняла, осмотрела со всех сторон и скептически хмыкнула. Предметом оказалась игрушечная подзорная труба, из тех, что продают жеребятам на ярмарках за несколько мелких монет. Разрисованная мордочками улыбающихся котяток, с мутными линзами из дешёвого пластика.
— И что я должна с этим делать?
— Просто глянь на выход из гавани.
— Похоже, дела Эквестрии настолько плохи, что на приличное оборудование для шпионов денег уже не осталось, — фыркнула кобылка, поднося игрушку к глазу.

Каково же было её удивление, когда оказалось, что безделица увеличивает, словно хороший телескоп, дав предельно чёткое и яркое изображение. Единорожка увидела, что пролив перегорожен цепью лежащих в дрейфе кораблей, чьи узкие корпуса напоминали тела хищных рыб.
— Эсминцы новейшей серии, — пояснил Мур. — Легко дают сорок пять узлов. Мимо таких и дельфин не проскочит. Плюс патрули грифонов в воздухе. Ребята действуют по принципу мышеловки — «всех впускать, никого не выпускать».
— Погано, — единорожка вернула волшебную трубу Шону и переступила с копыто на копыто. — Перевалы, конечно тоже заперты.
— Разумеется. Мы с тобой находимся в одной гигантской ловушке. До облавы осталось несколько часов. Надеюсь, теперь ты понимаешь, что я имел ввиду, когда говорил о взаимной помощи? Мой опыт и твоё знание города может здорово помочь.
— Хорошо. — Типпи медленно кивнула. — Давай начнём думать, как вылезти из этой драконьей задницы…