Адрес неизвестен
Глава 1. Обречённая с самого начала
С темнеющего, подёрнутого серыми облаками неба сыпались бесчисленные снежинки, лениво паря и кружа на пролетающем через Понивиль ветерке. Любой зевака мог остановиться и полюбоваться зрелищем, насладиться тем, что выглядело началом морозного зимнего утра. Однако ни один пони не останавливался в восхищении от сегодняшней работы погодных пегасов. Главным образом потому, что стояла середина лета, и ни один пегас не учинял никакого снегопада. Надвигающийся белый вихрь состоял из всевозможных конвертов и стал неожиданностью для любого пони на земле или в небе, за исключением почтальонов Клаудсдейльской Почтовой Службы, немедленно понявших причину необъявленного «письмопада».
— Дитзи Ду!
Пронзивший воздух яростный вопль достиг ушей серой пони, отчаянно, но безуспешно пытающейся слиться с облаком пепельного цвета. Неважно спрятавшаяся кобыла крепко зажмурилась, содрогнувшись при звуках своего полного имени. Она слышала его только тогда, когда её собирались отругать — как рассерженная мать окрикивает жеребёнка перед тем, как наказать. Смирившись с неизбежным, Дерпи оставила попытки спрятаться и медленно, с опущенной головой спланировала из укромного местечка, пока пустые почтовые сумки болтались за спиной.
Приготовившись к разносу, она взяла себя в копыта и кое-как пролепетала:
— Я здесь, босс.
Тут же на неё налетел пегас с яростными, сощуренными до щёлочек чёрными глазами.
— Во имя Селестии, что ты тут устроила?! — гаркнул Крафти Крейт. Он с трудом сдерживался от непечатных выражений, и то лишь из-за привлечённых его вспышкой гнева зевак. — Мало того, что ты постоянно портишь посылки и путаешь адреса, так ещё в третий раз за месяц выронила всю почту!
Не смея поднять голову, она исподлобья глянула на исходящего злостью жеребца.
— Просто боковой ветер подхватил сумку, пока я смотрела, куда направиться дальше… — пролепетала Дерпи, хотя правды в её словах была половина. Она опустила, что неосторожно проигнорировала ветер, пока долго осматривалась и перелетала туда-сюда, тщетно пытаясь определиться с направлением.
Невесть каким образом глаза Крафти сузились больше, прожигая её.
— Ещё раз, Дитзи. Ещё хотя бы раз, и можешь искать новую работу, где будешь лажать, — заслышав своё имя, она снова съёжилась и уставилась себе под ноги.
Тем временем Крафти Крейт рявкнул всем собравшимся поблизости пони-почтальонам:
— Эй, вы! Кончайте глазеть и летите вниз, собирайте почту! — переведя разъярённый взгляд на Дерпи, он тихим рыком добавил. — А ты не прекратишь работать, пока не найдёшь и не доставишь все до единого письма, которые уронила. По правильным адресам!
В следующие, бесконечно долгие часы Дерпи рыскала по всей округе в поисках каждого оброненного письма. А мысли её блуждали так же сильно, как и глаза.
«Дерпи» её прозвали ещё в детстве. В лётной школе Клаудсдейла к неуклюжей кобылочке вообще не особо хорошо относились, но вот этому оскорбительному прозвищу она была даже рада. Услышит кто «Дерпи» — сразу поймёт, что имеет дело с ходячей катастрофой. Чего уж скрывать, раз из-за тяжёлого косоглазия весь мир превратился для пегаски в плоскую картину безо всякой глубины. Отчего практически всё в её жизни не происходило без проблем, начиная с полётов и заканчивая простой ходьбой. Кобылочкой она нередко врезалась в предметы перед собой, и у неё ушли годы, чтобы свыкнуться и научиться жить более-менее нормально.
«Дитзи Ду!».
От мысленного окрика она снова содрогнулась. Настоящее имя безжалостно напоминало, какой она была тупой. Бестолковой. Безмозглой.
«Дуропёрка», — пробормотала она себе, подбирая очередное, как будто бы последнее письмо.
«Дитзи Дуропёрка! Дитзи Дуропёрка!» — вторили голоса в голове, которые она так часто слышала в детстве. Поэтому она была рада прозвищу «Дерпи», прекрасно осознавая свою кривокопытость. Зато и обращались с ней всего-навсего как с дурочкой, и спросу с неё никакого не было. И со временем она как-то привыкла к этому.
Уже стемнело, когда на подгибающихся крыльях Дерпи доплелась домой. Ужасный день на работе и лишние часы, потраченные на сбор разбросанных писем, вконец измотали её. Она была благодарна Рейндропс, которая помогала ей дольше остальных почтовых пони, пускай даже большая часть времени молчала, пока Дерпи тихонько обдумывала свои прошлые неудачи. Рейндропс относилась к тем немногим, о ком она могла подумать как о друге, хотя даже это вполне могло оказаться её воображением. Они не встречались вне работы и даже на работе лишь изредка переговаривались. Единственное, что немного сближало кобылок, был случай прошлым летом, когда они уронили целую груду тяжёлых посылок на голову Твайлайт Спаркл.
Губы Дерпи искривились в слабой, горькой улыбке при воспоминании того дня — и шквала угроз, которые обрушил на них Крафти. И как она набиралась смелости извиниться перед Твайлайт, но в конце концов решила подождать, пока единорожка не залечит шишки и ушибы. Как оказалось — весьма кстати: позже она выяснила, что в этот же день Твайлайт с друзьями случилась стычка с гидрой. И хотя Дерпи обрадовалась, что пропустила конкретно это событие, но на следующей неделе всё-таки выкроила время извиниться перед сиреневой кобылой.
В ответ она ожидала, самое меньшее, неприязненный взгляд, колкое оскорбление или ехидное замечание о её умении летать. Или же Твайлайт могла скосить глаза и изобразить идиотку, ведь все думают, что косоглазые слабоумны. Именно так над ней рано или поздно издевались другие пони.
Но единорожка просто отшутилась и простила её. Даже приблизительно Дерпи не ожидала такой любезности. С тех пор она смотрела на Твайлайт с удивлением и тихим благоговением.
Однако это осталось в прошлом — в настоящем она по-прежнему была всегдашней пегаской-растяпой, которая только по счастью устроилась работать почтальоном.
Дерпи вздохнула и повесила рабочую кепку и почтовые сумки на крючки. Её взгляд задержался на логотипе: «Почтовая служба Клаудсдейла: ваши письма — наши крылья!». Что за безвкусица. Дерпи вздохнула снова и устало порысила к кровати.
Сон долго не приходил. Дерпи лежала в кровати, смотря на потолок секунды, минуты… возможно часы, хотя не была уверена. Мыслями она вернулась к прежним попыткам восстановить хоть какое-то подобие нормального зрения. В своё время она посетила всех окулистов, какие только имелись в Понивиле и Клаудсейле. И все они без проблем ставили ей один и тот же диагноз, но не знали, как лечить.
Врачи называли её болезнь экзотропией — глазным расстройством, которое иногда появляется у жеребят. Вовремя обнаруженное, оно с относительной лёгкостью лечится при помощи глазных упражнений и очков или хотя бы купируется. Но у Дерпи болезнь развилась стремительнее, чем кто-либо видел раньше, не оставив никаких надежд на улучшение. От врача к врачу кобылка слышала один и тот же вердикт, что вылечить её нельзя, и ей остаётся только научиться жить с этим. Даже хирурги не брались исправить положение, опасаясь необратимо навредить пегаске или даже вовсе ослепить.
Дерпи тихо вздохнула.
Её взгляд блуждал по сумрачной комнате. Большинство пони украшали свои спальни, и Дерпи не была исключением, хотя выбор пегаски отличался от обычных плакатов с кумирами, певцами или картинами. В своё время, несмотря на увещевания врачей в бесполезности любых попыток улучшить зрение, Дерпи упорно выпрашивала у каждого из них зрительную таблицу. Она плотно оклеила ими потолок и стены, заняв почти каждый свободный квадратный дюйм, который смогла найти. И сейчас, лёжа на кровати, она сосредоточилась на них.
Ночами напролёт Дерпи рассматривала мешанину символов, пытаясь разглядеть отдельные буквы. В конце концов она засыпала, чтобы наутро проснуться и пойти на работу, как делала это годами. Годами, которыми она еженощно смотрела на таблицы и до сих пор не могла различить ни единой буквы, кроме гигантской «Е» на самом верху.
Но сегодня даже самые большие буквы казались размытыми сквозь пелену слез, потихоньку стекающих по щекам на гриву пегаски.
Опять она всё испортила, и все пони запишут ещё одну строчку в список бедствий, вызванных «дуропёркой» Дитзи. С каждой новой записью её одиночество усиливалось. С каждой новой ошибкой закрывалась дверца маленькой клети — тюрьмы, которую кобылка создала в собственном воображении.
Больше всего на свете она мечтала вырваться из этой клетки, найти кого-нибудь, кто присмотрится и увидит больше, чем просто косоглазую неловкую кобылку. Но за все годы никто не пришёл и не освободил её. Да и какой пони захочет жить рядом, находясь в постоянной опаске?
Сморгнув слёзы, она рассеянно оглядела таблицы, намереваясь увидеть чуточку больше, хотя в глубине души знала о безнадёжности затеи. И всё же она старалась. Если ей удастся хоть немного выправить зрение, тогда, возможно, она вырвется из замкнутого круга. В этом была её единственная оставшаяся надежда, помогавшая не впасть в отчаяние окончательно. Ведь не зря пегасы говорят: постараешься — догонишь если не орла, то хотя бы синичку.
Эхом разнёсшийся по облакам раскат грома разбудил Дерпи утром нового дня. А она и позабыла о запланированной на сегодня погодными пегасами грозе. Лёжа в кровати, пегаска тихонько возблагодарила небо, что клаудсдейльским почтальонам нечего было беспокоиться о дожде: в полётах над облаками они редко попадали под ливни и снегопады, если только им не приходилось наведываться в дома под облаками.
В кои-то веки ей выдался спокойный ночной сон, вдохнувший в неё новые силы. Дерпи боялась, что будет мучиться кошмарами, время от времени просыпаясь в ужасном полубреду и проваливаясь обратно в мрачную бездну, но вчерашняя усталость попросту лишила её возможности видеть сны. Взбодрившись, Дерпи натянула кепку, схватила почтовые сумки и полетела навстречу новому рабочему дню.
Но ожидание привычной рутины продлилось недолго. Оно разбилось вдребезги, когда пегаска прилетела на почту и обнаружила Крафти Крейта, поджидавшего её с нетерпеливой и почти зловещей мордой.
— Надеюсь, ты готова немного промокнуть, Дерпи, — он ощерился не хуже мантикоры. — После вчерашнего инцидента я назначаю тебе испытательный срок, ну или называй как хочешь. Сегодня будешь разносить почту в Понивиле. И в зависимости от того, как ты управишься… вернее — как сильно облажаешься, тебя понизят до наземной доставки.
Он коварно усмехнулся, видя, как ещё минуту назад улыбавшаяся кобыла оцепенела, а после уныло и сокрушённо опустила голову.
Не существовало большего позора для пегаса, чем разносить почту на земле; туда ссылали тех, кто откровенно не годился для работы в небе. А Дерпи, вдобавок, придётся работать в разгар бури, да ещё под бдительным надзором сверху.
К злорадству Крафти, она невольно съёжилась, когда окончательно поняла, что ей предстоит. С жестокой ухмылкой жеребец выхватил почтовую сумку Клаудсдейла из её копыт и безжалостно заявил:
— Давай, топай на почту Понивиля.
Лаконичный приказ окончил разговор. Так ничего и не сказавшая Дерпи ссутулилась и побрела обратно к выходу, смотря. Не подняла она головы и тогда, когда начала свой медленный и мокрый полёт в Понивиль. Вдогонку ей донеслось насмешливое:
— Наслаждайся погодкой! Я слышал, сегодня внизу чудный денёк!
Когда после изнурительного спуска растрёпанная Дерпи добралась до нужного здания и вошла внутрь, её соломенные гриву и хвост можно было смело выжимать. Стараясь не подметать ими пол, она смущенно подняла взгляд и увидела, что временный начальник уже идёт навстречу.
— Добро пожаловать на почту Понивиля! — тепло поздоровался, если верить бейджу, Пост Хейст. — Я слышал, сегодня нам пришлют дополнительную помощь. Как вас зовут, мисс?
— Дерпи, — уныло ответила пепельно-серая пегаска. К ней закралась мысль, что любезность Поста Хейста вызвана явным неведением относительно той, кого ему прислали.
— Ах да… слышал, вчера с вами произошел несчастный случай. Мы нашли несколько ваших писем и передали пегасам, которые их искали, — он снова — и до пугающего искренне — улыбнулся. — Добро пожаловать в команду Понивиля, мисс Дерпи.
Столь тёплый приём изумил пегаску до кончиков ушей
— Просто Дерпи, сэр, — пробормотала она. Неужели он слышал о ней и всё равно не рассердился, что её воткнули в наземный штат, по сути, в наказание.
— Прекращай, — отмахнулся он. — Вот уж официальности мне тут не нужно. Зови меня просто Пост. Пошли, я дам тебе маршрут и постараюсь найти подходящую сумку.
«Он хотя бы кажется достаточно милым, — подумала Дерпи. — Хорошо, надо просто продержаться денёк без неприятностей… и возможно, все здесь останутся такими же добрыми».