Адрес неизвестен
Глава 7. Преодолевая прошлое и лелея настоящее
Дерпи с благоговейным трепетом смотрела, как Спайк ставит перед ними красивые тарелки, которые исходили восхитительными ароматами. В первую очередь Твайлайт и Дерпи отдали должное салату с той самой накромсанной Спайком рукколой. Следом были поданы тушёная морковь с коричневой корочкой из кленового сахара, жареные сладкие перцы, начинённые свежими грибами и жареным луком, а на десерт — канноли с ванильно-коричным заварным кремом, присыпанные жареными фисташками и засахаренной апельсиновой цедрой.
Как и предсказывала Твайлайт, трапеза вышла просто потрясающей. Еды на тарелках оставалось ещё много, но если вспомнить ту гору снеди, с которой начали ужин кобылы, не было сомнений, что все наелись до отвала.
Откинувшись на спинку стула, Дерпи осоловелым взглядом обвела хозяев. Твайлайт не менее довольно посмотрела на неё, а Спайк по-прежнему ковырялся в своей тарелке, не обращая внимания на переглядывания между кобылами.
— Твайлайт, Спайк, большое спасибо за чудесный ужин, — Дерпи признательно улыбнулась единорожке. — И, Твайлайт, раз уж ты меня попросила, я буду предельно честна о том, понравилось ли мне.
Твайлайт слегка напряглась, побаиваясь услышать вердикт.
— В жизни ничего вкуснее не пробовала! И я не преувеличиваю, — она повернулась к Спайку. — Ты не против преподать мне парочку уроков кулинарии? У меня с этим всё очень плохо…
Ухмыльнувшись, Спайк слез со стула, и вперевалку направился к лестнице, чтобы вздремнуть после еды.
— Без проблем! Только не забудь принести самоцветов на первое занятие! — самодовольно бросил он через плечо.
Когда дракон ушел, Дерпи с недоумением взглянула на Твайлайт:
— Самоцветов?
Твайлайт захихикала.
— О, в этом весь Спайк! Он постарается выклянчить у тебя как можно больше самоцветов — они для него как конфеты, — затем она наклонилась к Дерпи и добавила шёпотом:
— У меня есть солидный запас, но не говори ему и просто бери сколько угодно, когда он попросит, — Твайлайт улыбнулась дракончику, который остановился на верхней ступеньке, заметив, что кобылы о чём-то шепчутся. А когда Твайлайт посмотрела на него, помахал на прощание лапой и скрылся за дверью.
Дерпи снова встретилась взглядом с Твайлайт; уже несколько недель ей не давал покоя один вопрос, и сейчас момент выглядел подходящим, чтобы его задать.
— Твайлайт… так ты нашла что-нибудь, что может исцелить моё зрение?
Собственные слова показались ей слишком дерзкими, даже требовательными, и она слегка отодвинулась, жарко покраснев ушами.
— То есть, если у тебя… ну, знаешь… была возможность посмотреть. Мне просто интересно, нашла ли ты что-нибудь…
Твайлайт ответила ей искренней понимающей улыбкой, хотя в ней явно ощущался намёк на печаль.
— Я понимаю, Дерпи, тебя это очень волнует… — она вздохнула и, слегка ссутулившись, еле заметно покачала головой. — Прости, но пока я ничего не нашла. Я просмотрела все книги, которые могли бы иметь отношение к этой теме, но так и осталась с пустыми копытами. Прости…
Твайлайт увидела, что её слова ужасно огорчили подругу; Дерпи прижала уши и опустила взгляд, услышав новости, которых боялась больше всего.
— Но я планирую посетить ещё и архивы Кантерлота, — продолжала Твайлайт, не желая позволить ей окончательно погрузиться в уныние. — В их медицинском крыле наверняка должно найтись что-то, что тебе поможет. А даже если и там ничего не найдётся, у меня есть запасной план. Не знаю, где именно отыщется лекарство или способ хоть немного улучшить твоё зрение, но я ещё не закончила поиски.
Дерпи немного повеселела, и, хотя не могла скрыть разочарования, подняла голову, встретившись взглядом с Твайлайт.
— Спасибо… — слегка улыбнулась она. — Для меня много значит, что ты готова на всё ради того, чтобы помочь мне. Хотя наверняка это отнимает у тебя много времени и сил?
— Да нет, не очень. Главное, чтобы хоть как-то помочь тебе. Даже если я ничего не найду, но сделаю тебя счастливее, то уже добьюсь успеха, — Твайлайт ответила улыбкой на улыбку Дерпи. Поднявшись со своего места, она протянула пегаске копыто, помогая ей встать со стула. — Пойдём, на диване уютнее, и мы точно найдём, о чём поговорить.
Воодушевленная оптимизмом и силой духа Твайлайт, Дерпи последовала за ней в полутёмную библиотеку, где единорог прямо на ходу зажгла свечи. Пара направилась к дивану, до сих пор пребывавшему в беспорядке после недавнего сна пегаски. Дерпи опустилась на удобную подушку, а Твайлайт села рядом, даже не потрудившись навести порядок.
Дерпи ощутила прилив радости, заметив, что Твайлайт села ближе к ней, а не к противоположному концу дивана. Непонятным образом даже простая близость к единорожке доставляла ей неизмеримое счастье. Она даже непроизвольно заёрзала на подушке, ещё ближе придвигаясь к Твайлайт.
От Твайлайт не ускользнуло, что пегаска старается приблизиться к ней, и улыбнулась про себя, радуясь, что подруга ведёт себя всё более непринуждённо, наконец-то научившись получать какое-то удовлетворение в своей жизни. Твайлайт и сама немного расслабилась: от кобылки исходило удивительно приятное ощущение, дарующее тепло и покой.
Она слегка наклонилась и опустила голову на плечо Дерпи, которая слегка вздрогнула от неожиданного прикосновения, но была явно не против такого жеста приязни. Взамен она прижалась головой к голове Твайлайт, утонув в волшебном сиянии её рога, в то время как магия единорожки подтягивала ближе как можно больше подушек, подушечек и одеял, окружая их уютным теплом.
Несколько минут они просидели молча, просто наслаждаясь близостью друг друга, прежде чем Твайлайт подняла голову. Свет свечей мерцал в янтарных глазах пегаски, и книжница поймала себя на том, что смотрит в них, очарованная их красотой. Что-то в Дерпи привлекало её, завораживало, хотя она и не могла объяснить причины, при этом отчётливо понимая, что почти ничего не знает о подруге — о том, какой Дерпи была раньше, до переезда в Понивиль.
— Дерпи… можешь рассказать мне больше о себе?
Вопрос застал пегаску врасплох; отодвинувшись к спинке дивана, она склонила голову набок, смущённо глядя на Твайлайт.
— Я не совсем понимаю, что ты имеешь в виду, — озадаченно сказала Дерпи. — О чём именно ты хочешь услышать? Ты же знаешь, я мало чем занимаюсь, кроме доставки почты и общения с тобой.
— Я о твоей жизни до приезда сюда. Каким было твое жеребячество? Нравилось ли тебе ходить в школу, был ли у тебя любимый предмет? Что тебе нравится, а что нет? Как получилось, что ты стала работать на почте? Просто… я знаю о тебе лишь то, что произошло с нашей встречи, и… я бы хотела... — Твайлайт застенчиво улыбнулась, — ...узнать тебя получше.
Никогда раньше Дерпи не спрашивали о её прошлом: она была пони, которая мало кого интересовала. Потрясённая кобылка взволнованно заёрзала при мысли о разговоре о себе. Но понимание, что Твайлайт хочет узнать её — узнать в гораздо более глубоком смысле слова, а не просто провести с ней время — заставило её почувствовать себя уверенней, и она обнаружила, что слова покидают рот гораздо свободнее, чем она могла представить.
— Моё жеребячество было совсем неинтересным. Оно не было чередой неудач, как думают всепони, но и счастливым его назвать нельзя, — начала она. — Когда я была совсем маленькой, жизнь шла нормально. Я была единственной дочерью, и родители заботились обо мне так же, как в любой другой семье заботятся о единственном жеребёнке. Меня не баловали, но мне всегда нравилось внимание. Спортом я не увлекалась и большую часть свободного времени проводила за играми с друзьями или книжкой. Да, тогда я частенько проводила время, валяясь с книжкой.
Твайлайт понимающе улыбнулась — вот ещё одна пони с любовью к книгам — но её улыбка поблекла когда она осознала, что Дерпи говорила в прошедшем времени, а в голосе пегаски при этом зазвучала печаль.
— В школе у меня какое-то время всё шло хорошо. Не могу сказать, что я сильно любила школу, но мне действительно нравились география и аэрология. Узнавать, как устроены мир и небо, в какие разные места можно отправиться, как ориентироваться в пространстве — полагаю, именно эти уроки пригодились мне, когда я устроилась на почту. Благодаря им я легко нахожу дорогу. Большинству других учеников больше нравились метеорология и климатология, но, думаю, погода просто была не моей стихией. Я ухитрялась попадать под молнию всякий раз, когда мы учились двигать облака, и, боюсь, в этом смысле ничего не изменилось, — Дерпи вздохнула. — Всё шло гладко и тогда, когда я отправилась в лётный лагерь. Понятно, что я не была лучшей летуньей, но училась достаточно быстро, — она снова погрустнела. — А вот после лётного лагеря… вот тогда-то и появилось косоглазие. Все мои знания стали бесполезными. Я пыталась свыкнуться с изменившимся зрением, но каждый раз, когда мне казалось, что привыкаю к полёту, косоглазие снова усиливалось. Из вполне пристойной летуньи я превратилась в самую неуклюжую кобылку в небе. Чудо, что я вообще могла летать, и мне стоило бы перестать стараться стать лучше, потому что с каждой попыткой другие кобылки и жеребчики всё больше сторонились меня.
Она немного помолчала, переводя дыхание, словно собиралась с силами перед тем, как продолжить.
— У меня было несколько друзей, но это продолжалось недолго… — Дерпи печально опустила голову. — После того, как мои глаза стали странными, и я потеряла всякое чувство ориентации во время полёта, всё вообще пошло наперекосяк. Друзья перестали приходить ко мне играть, другие жеребята избегали меня или подшучивали… Некоторые кобылки подшучивали надо мной довольно зло, как например… — она запнулась и умолкла, –…хотя, теперь это уже не имеет значения. Почти все насмехавшиеся были жеребчиками, и потому их шуточки кололи вдвое больнее. Из-за этого я всеми силами старалась их избегать, в то время как остальные кобылки, наоборот, пытались привлечь их внимание.
Голос Дерпи дрогнул.
— Но что ещё хуже… проблемы начались даже в моей семье…
В свете свечей Твайлайт увидела, как заблестели её глаза, а по щеке скатилась слеза. Она протянула копыто к плечу Дерпи, пытаясь её утешить.
— Не продолжай, если тебе так больно. Прости, я не хотела тебя расстраивать…
Дерпи покачала головой и, глядя Твайлайт прямо в глаза, сняла с плеча её копыто и сжала своими.
— Нет, Твайлайт, я хочу рассказать. Никогда раньше я не рассказывала ни единой живой душе, потому что нипони не спрашивал. Ты спросила, и я рада возможности выговориться.
Твайлайт лишь молча кивнула в ответ.
— Моя мама всегда была замечательной. Она поддерживала, успокаивала, понимала, терпела и никогда не отступала. Мой отец… не обозлился или обиделся, не стал равнодушным, но теперь рядом со мной ему становилось не по себе, и он начал отстраняться. Нет, он не оставил нас и по-прежнему заботился обо мне, но только потому, что я была его дочерью. Вот только теперь словно не знал, чего ожидать, что говорить или как вести себя со мной. В общем, он просто… ничего не делал, — она замолчала и вытерла новые слёзы. — Перестал быть моим отцом и превратился в няньку, не очень любящую свою работу. Старался избегать меня, потому что ему становилось труднее проводить со мной время. Он действительно хотел быть примерным отцом, по крайней мере, оставаться рядом — но привязываться ко мне не хотел. И потому отдалился от меня эмоционально… — она тихонько шмыгнула носом. — И его обычные объятия стали такими… словно меня обнимал кто-то чужой…
Её выдержка дала трещину, и слёзы хлынули рекой.
Опустив голову на плечо Твайлайт, Дерпи плакала, выплёскивая горькие воспоминания, а единорожка обнимала её, не в силах найти слов утешения — да в них и не было нужды. Дерпи просто нуждалась в объятиях, которых у неё давно не было — в любящих и заботливых, а не вынужденных объятиях.
В конце концов слёзы иссякли, и Дерпи, отстранившись, благодарно улыбнулась Твайлайт.
— Я никогда не признавалась в этом никому, даже матери, — уже спокойнее проговорила она, хотя её голос ещё слегка дрожал. Кобылка вытерла щёки и продолжила:
— Родители водили меня по врачам, и каждый из них пытался найти способ исправить моё зрение, но все как один говорили, что болезнь развивается слишком быстро, делая все их усилия тщетными. Никто из врачей никогда не слышал о лекарстве от такого тяжелого заболевания, как моё, — Дерпи уныло опустила голову. — С тех пор меня начали буквально преследовать проблемы. Я хотела продолжить учёбу, но читать уже почти не получалось. Со временем кое-как приспособилась, но всё равно было очень трудно. А в довершение всех мучений… когда пыталась поступить в университет… — она прикусила губу, сдерживая вновь наворачивающиеся слёзы, — за отведённое время смогла пройти всего шесть страниц тестов. Шесть жалких страниц из пятидесяти! У меня просто не было шансов…
При этих словах Твайлайт невольно прижала копыто ко рту.
— После этого я устроилась на почту — так хотя бы могла радоваться небу и летать повсюду, как когда-то хотела. И опять же, из-за моей неспособности читать, меня наняли с большой неохотой. Босс просто побоялся что его обвинят в дискриминации, и лишь поэтому не лягнул меня под зад. Но это не мешало ему обращаться со мной как с никчёмным существом. Да ты сама слышала, как он стремился избавиться от меня. Мне кажется, он нарочно поручал мне самые трудные задания, а затем следил за мной, ловя на каждой ошибке. И похоже, в этом году решил, что их скопилось достаточно, чтобы уволить меня.
Она желчно усмехнулась.
— Все жеребчики надо мной смеялись, отец держался на расстоянии, а босс с самого начала только и думал, как бы вышвырнуть меня с работы. Думаю, оно и к лучшему, что никто не захотел со мной сблизиться. Я никогда не питала особых чувств ни к жеребятам, ни к жеребцам с тех пор, как у меня испортилось зрение, и с каждым годом эти чувства всё больше слабели.
Несколько мгновение потрясенная откровением подруги Твайлайт сидела молча, а затем наклонилась и обняла пегаску.
— Но теперь у тебя есть пони, которая хочет быть рядом, поэтому одной заботой стало меньше!
Так они и сидели, деля боль воспоминаний на двоих, а там, где она отступала, расцветала истинная дружба.
Домой Дерпи ушла такой счастливой, какой уже давно не бывала, на прощанье крепко обняв Твайлайт и столь же восторженно поцеловав в щёку, после чего прильнула к единорожке и тихо прошептала ей на ухо:
— О лучшем друге я не могла и мечтать, а больше и не надо. Огромное спасибо за всё!
Ещё более крепкое объятие, быстрый поцелуй в щеку — и Дерпи ушла, счастливо мурлыкая себе под нос.
В библиотеку Твайлайт вернулась в смешанных чувствах. Прошлое Дерпи заставляло её грустить и в то же время радоваться, что пегаска смогла его пережить. Почти весь день ей согревали мысли о мгновениях близости с подругой — и вот теперь, оставшись одна, Твайлайт озирала тёмную комнату с прячущимися в тенях книгами. Конечно, Спайк никуда не делся, но в глубине души она почувствовала себя одинокой и неполноценной…
Твайлайт слегка дотронулась копытом к мордочке: в месте поцелуя Дерпи щека буквально пылала. И это напоминало ей, что она не одинока, и ей хотелось, чтобы это чувство длилось вечно.
До самого утра Твайлайт провалялась на кровати без сна, глядя в потолок спальни, снова и снова вспоминая последние мгновения вечера накануне. После разговоров с Дерпи весь он казался размытым пятном, но оно того стоило. Ведь самые последние мгновения оставались в памяти кристально ясными.
Объятие, поцелуй в щёку, ласковый шёпот: «О лучшем друге я не могла и мечтать», ещё одно объятие, ещё один поцелуй — а затем она ушла. Преисполненная счастьем, но всё-таки ушла. И Твайлайт хотела, чтобы она вернулась.
Именно с этой мыслью единорожка начала собираться, готовясь к долгому путешествию в Кантерлот…