Пробуждение

Забавно наблюдать, как зимой все вокруг преображается. Окружающая нас природа будто осознает — настало время отдохнуть от роскошных и ярких одеяний. Она меняет свой прекрасный наряд столь же стремительно, как роняет листву осеннее дерево. Трава, цветы, все растения увядают, оголяя серую землю. Некогда счастливые и жизнерадостные птицы неожиданно замолкают, чтобы в спешке покинуть свой дом. На их судьбу выпадает тяжелый путь, в конце которого, как награда, — новая жизнь в мире, который согреет пернатых своим теплом. А между тем на лес опускаются снежные хлопья, которые покрывают верхушки деревьев белым одеялом. Словно прекрасная принцесса, природа, наконец, примеряет свое мягкое воздушное платье.

Зимний лес воистину невероятен, он манит умиротворенностью, граничащей с таинственностью. Ты словно оказываешься в сказке, о которой с радостью и трепетом спешишь поведать своим друзьям. Кто-то будет считать ее слишком экстравагантной, кто-то назовет твои истории невероятными, но… это события давно минувших лет. И никто не может с достоверностью подтвердить, правдив ли твой рассказ. Никто этого уже не узнает. Но так было не всегда…

...В далекие времена идеалы дружбы, к которой стремились племена единорогов, пегасов и земных пони, уступили место зависти, эгоизму, паранойе и жадности. И без того шаткое положение дел нарушила своим появлением Зима. Все, кому посчастливилось тогда пережить это страшное время, нарекли Ее Великой. Но в чем причина столь особенного звания?

Боюсь, что никто в здравом уме и светлом рассудке не даст какой-либо однозначный ответ. Во всяком случае мне бы точно не хотелось вспомнить прошлое и те глубокие шрамы, оставшиеся в сердце и душе. Ночью я до сих пор просыпаюсь в холодном поту. Мне страшно всматриваться в темноту: а вдруг белая мгла смотрит на меня своими мертвенно-голубыми глазами?

Я встретил эту ужасную пору на десятом году от роду. Тогда мы обитали в маленьком домике на окраине небольшого поселения из грозовых облаков. Поначалу события протекали обычным повседневным ходом. Сыпал мелкий снег. Птицы, обитавшие у нас под крышей, уже покинули свое гнездо. Я прильнул к окну и завороженно наблюдал за начинающимся снегопадом, воображая себе проявления зимы на земле. Небесные светила сменяли друг друга. Казалось, пурга надолго поселилась в наших краях. Ее свирепые ветра принесли еще больше снега, который, похоже, и не собирался прекращаться. Так продлилось долгих три месяца. Отмеченный сроком зимний сезон уже неделю как должен был уступить свои владения весне. Мне больше не позволяли выходить на улицу. С этих самых пор маленький оконный проем стал единственной связью с внешним миром.

Затаив дыхание, я, совсем еще юный жеребенок, каждый день наблюдал за взрослыми пегасами. Они яростно расчищали облачную завесу, однако раз за разом их попытки терпели фиаско. Запасы еды стремительно заканчивались. Налаженная поколениями связь с земными пони и единорогами вдруг оказалась потеряна. Мы остались совершенно одни в смертельной ловушке.

Никто не хотел умирать. А потому те, кто еще был в силах летать, устроили совещание. Главной темой обсуждения стал вопрос выживания. Но ответов не находилось. Каждый стремился высказаться, не слыша другого, — в один миг всех оглушила злоба. Мы с яростным пылом перекрикивали друг друга, не стесняясь бранных слов. Ситуация накалилась до предела. И когда уже появилась уверенность, что в любой момент может начаться свирепая драка, сверкнуло одно-единственное правильное решение, самое светлое за этот мрачный долгий день.

Спасти нас мог только ураган. Ведомый четким строем пегасов, в короткий срок он обещал избавить от снежных облаков весь видимый из поселения небосвод. Но в плане, как оказалось, имелась одна проблема — абсолютно все должны были в мельчайших деталях повторять язык тела впереди летящего пони. Опытный немолодой пегас бурого окраса, презрев страх, отважился вести полет. Каждый момент этой ужасающей процессии навсегда врезался в память, изменив всю мою жизнь. Невозможно с точностью сказать, кто выбился из общего ритма, но последствия этой ошибки оказались катастрофическими. Свирепый тайфун, более не контролируемый, с шокирующей легкостью раскидал крылатых коней в стороны и принялся разрушать хрупкую структуру облачных домов.

Мне тогда посчастливилось не попасть под особенно сильный порыв вихря. Ветер просто поигрался мной, как с тряпичной куклой. Он бросал меня, то поднимая к вершинам снежных облаков, то кидая опасно низко, почти до отвердевшей земли. В эти страшные минуты, с перехваченным от жуткого полета дыханием, я все же нашел в себе силы вырваться. Меня откинуло к деревьям и в падении своем поломал не одну ветку, прежде чем приземлился в мягкий сугроб. Потрясенный, я подскочил на копыта и поднял взгляд на небо, но поселения не обнаружил.

Передо мной раскинулся бескрайний лес гигантских деревьев. Их безлиственные кроны исчезали высоко в белом тумане. Мистическая картина рождала чувство близости к глубочайшей тайне, которая скрывалась за этой мглой. В бесконечном лабиринте мои тихие всхлипывания заполнили звенящую тишину. Не прошло и секунды, как из уст вырвался полный отчаяния и горечи вопрос: «Почему?!»

Вот и сейчас, спустя много лет, я вдыхал свежий морозный воздух среди многочисленных елей и слышал тихий тонкий голосок. Всё это было… И было со мной! С замиранием сердца я внимал его мольбам. Он задавал вопросы, и они эхом разносились в моей пустой голове.

«Как я здесь оказался?»

«И куда мне теперь держать путь?»

«Зачем судьба разделила меня с семьей?»

Я испытывал зудящее чувство, будто ситуация повторяется вновь. Мое родовое гнездо осталось в далекой недосягаемости, и одиночество лишь сильнее сжимает меня в своих холодных объятиях. Или же я вовсе не покидал места своего падения с тех самых пор? А между тем жеребячьих голосов становилось больше. Они чувственно галдели, страстно перекрикивая друг друга, подобно базарным торговцам, пытающимся завлечь незадачливых прохожих.

«Почему я не могу вспомнить этот лес?»

«Зачем решил заночевать здесь?»

«Куда ушла вчерашняя буря?»

Мои уши непроизвольно поджались в попытке заглушить этот кошмарный шквал вскриков. В безумной суете возник один (самый главный!) вопрос, который хором подхватили все, чтобы потом разом затихнуть.

«Кто я?»

Внезапная тишина вывела меня из сонного оцепенения. Сумасшествие — вот единственное объяснение произошедшему, которое приходило мне на ум. Однако, безумцем я себя совсем не считал. Так, всего лишь остатки от жеребячьей фантазии, которой стало чуточку больше ввиду отсутствия памяти. И кем же я все-таки был: добрым героем или злобным негодяем? Проморгавшись, я потянулся всем корпусом вперед и размял затекшее тело. Этот день только начался — так что нет необходимости заниматься поиском воспоминаний в столь ранний час! Еловая свежесть подступила с легким дуновением ветерка и игриво взъерошила растрепанную гриву. Холодок оживил мурашки, которые стремительно пробежались по моей спине, взлохматив шерстку. От прохлады крылья, что устало цеплялись за бока, медленно расправились.

От одного только их вида меня охватывала горькая грусть. Оборванные и грязные перья слабо зашелестели. Я перебрал все то немногое, что оставалось в моей памяти, но так и не смог вспомнить, когда последний раз их видел. Они всегда скрывались под меховыми накидками или плащами, сохраняя тепло во время долгих походов. А о том, чтобы взмывать в небо, и речи быть не могло. Интересно, я еще не разучился летать?

Сделав пару пробных взмахов, мне с трудом удалось оторваться от опоры. На мгновение показалось, что крылья обладали своим сознанием и были на меня в большой обиде. Им словно не хотелось держать мое измученное тело в воздухе. Но все же я продолжил свои попытки и отлетел на небольшое расстояние в надежде приложить копыта к мягкому снегу. Почувствовав легкий хруст, я медленно перенес свой вес на белое полотно. Но крылья! Крылья, похоже, вымотались и обессиленно поникли.

Меня охватило невероятное чувство, описать которое невозможно. Словно я пробудился после очень долгого сна. Мир вдруг предстал передо мной в совершенно новом свете. Хотелось смеяться от счастья: наступила долгожданная весна! Казалось, никогда и не было голодной смерти в снежном плену. Будто эти страшные события исчезли из истории, миновав мою истерзанную юность. Я оказался жеребенком во взрослом теле, готовым целыми днями беззаботно прыгать от одного сугроба к другому. И вот уже полный решимости я делаю шаг вперед, вдыхая полной грудью свежий бодрящий воздух. С удивительной легкостью ставлю второе копыто, затем третье и четвертое. Потом повторяю все то же самое, но чуточку быстрее. Снег приятно скрипит под ногами…

Мои уши слышали этот звук тысячи раз, но никогда не придавали ему никакого значения. А сегодня все перевернулось с ног на голову. Что же со мной произошло? Секунда размышлений — и я оступился. Остановившись, я приподнял правое копыто. Холодный пот выступил на лбу, а по спине предательски побежали мурашки, словно сейчас должно было произойти что-то неминуемое и ужасное. О, как я хотел, чтобы неудача обошла меня стороной! С облегчением выдохнув, я вернул копыто на прежнее место… и тут же провалился под снег.

Я едва успел издать крик, в котором смешался восторг и ужас, когда падение прекратилось. Теперь мои копыта полностью исчезли в снежной ловушке. На удивление крылья молниеносно распрямились, пока я, задыхаясь от напряжения, дергал конечностями в попытке выкопаться. Но ситуация лишь усугубилась. И когда уже казалось, что дела близятся к печальному завершению, мои пернатые конечности величественно сделали мах, плавно приподняв меня над белой землей. Я вновь увидел свои копыта, очень удивившись такому ходу событий, но противиться не стал. Между тем крылья выдали целую серию взмахов, в результате которых я обрел неудобную, но все же надежную опору — ступени.

Передо мной предстала массивная деревянная дверь. Мои глаза следовали путем извилистых ледяных узоров, что с филигранным мастерством художника некогда нарисовал холодный ветер, пока не увидели ручку. Мысленно поблагодарив своих потрепанных спасителей, я юркнул в тепло своего жилища. Внутри царил полумрак, что явно не добавляло ни спокойствия, ни умиротворения. Такое место трудно было назвать уютным, но здесь хотя бы не царствовал мороз. Я затих, прижавшись спиной к закрытой двери. Постепенно завеса тайны исчезнувших воспоминаний начала приоткрываться. Передо мной лежал остывающий драконий камень, что согревал меня каждую холодную ночь, его отражающая гладь поведала мне отрывок из жизни…

Всё вокруг окутала белая мгла. Она словно желала поймать меня в свои ледяные объятия, чтобы больше никогда не отпускать. Из горла вырвался крик, подобный рёву голодного волка. Но не было боли, а значит — не было страха. Меня лишь переполняло от ярости и гнева. Неожиданно возник кто-то, чьего лица я не был в состоянии разглядеть даже в идеально гладкой металлической поверхности. Мою душу занимала безрассудная ненависть ко всему, что попадалось на глаза. Но тут моих ушей достиг горький всхлип несчастного пони, растворившегося в пурге. Я и не заметил, как подошел ближе к магическому артефакту и увидел нечто, заставившее содрогнуться. Уродливое, грязное и злое лицо с отвращением пожирало меня взглядом, готовое разорвать меня в любой момент. Ужас сковал все мое тело, лишь дрожь в коленях выдавала во мне присутствие жизни. Казалось, этот кошмар мог продолжаться до безумия долго, но я так и не решился двинуться с места.

Из оцепенения меня вырвала книга, с грохотом ударившаяся об пол. Подскочив от неожиданности, я внимательно осмотрел свое скромное жилище. Убедившись в том, что ничего более падать не собирается, я вновь бросил взгляд на отражение в драконьем камне. Оттуда на меня уже глядел перепуганный мокрый жеребец… Какая глупость посетила мою голову: ведь я же не мог быть таким чудовищем, правда? Тряхнув гривой, я снова внимательно посмотрел по сторонам, отстраняясь от этих ложных воспоминаний.  Удивительно, но кажущийся маленьким снаружи фургон внутри был довольно просторным, под завязку набитым всякой всячиной.

На одной стене висел древний пергамент с картографической проекцией нашего мира. Его прекрасную поверхность изуродовали большие чернильные пятна, в очертаниях которых угадывалось расположение городов и поселений, между которыми прерывистыми линиями пролегали проверенные пути. Некоторые места были с неимоверной жестокостью множество раз перечеркнуты. Похоже, туда было больше незачем идти. Или же просто не к кому. Под картой нашла свой укромный уголок ветхая деревянная кровать. На ней, укрывшись темной меховой накидкой, мирно спал пуховой матрас — достаточно редкая вещица, которая в настоящее время попадается крайне редко. Уныние охватило меня при мысли о том, что в настоящее время мало кто мог себе позволить и простенькую соломенную подстилку для сна.

Но мне не суждено было на долгое время впасть в меланхолию — неожиданно пролившийся свет вмиг увлек мои мысли совсем в иное русло. Луч проникал с противоположной стороны из крошечного окошка, за которым с трудом проглядывался безграничный хвойный лес. Сквозь него скромно проступал дневной свет. Небольшая грядка с маленькими ростками была прямо под окошком, и молодая поросль беззаботно купалась в мягких солнечных лучах. Хрупким растениям удалось освободить меня от тяжелых дум, и я спокойно продолжил осмотр.

Несколько рядов полок расположились прямо напротив двери. Я с точностью скупого единорога могу уверенно сказать, что неведомым образом знаю содержимое каждого ящика или мешка. Фрукты, овощи и травы служили мне как для еды, так и для продажи. На одной из полок были сложены различные магические артефакты, что использовались для обмена. С некоторыми из них я не торопился расставаться, они были нужны мне для собственного комфорта наряду с предметами быта. Однажды мне несказанно повезло: я получил кусочек золотой руды. Однако самым ценным моим хранением являлась магическая соль. В некоторых местах за нее могли отдать даже целый амбар еды, рассчитанный на месяц существования общины. Вот как! Отдать все за небольшой мешочек магического порошка, чье основное свойство ускорять рост рассады! Именно благодаря таким выгодным продажам я обеспечил себя большинством необходимых мне вещей для спокойной размеренной жизни.

Мой взгляд вновь упал на драконий камень, остывающий посередине фургона. Кем бы ни были эти драконы, но их копыта сотворили воистину уникальную вещь. Достаточно было совсем немного тепла, чтобы такой камень мог часами обогревать целый фургон. Иногда в особенно холодные бессонные ночи я вставал с кровати и подходил к нему. Под завывание ветра я исчезал, покрыв его и себя тяжелой накидкой.

Закрыв глаза, я умиротворенно вздохнул. Моя забытая личность лежала где-то глубоко внутри меня и только ждала, когда я разгадаю все её загадки. Но все, что я помню, — это десятилетний жеребенок и зима, которая никак не хочет прекращаться.  Мысли о том, что этот юный жеребчик мог превратился в успешного торговца, грели мою душу. В противном случае было бы очень трудно объяснить наличие такого большого количества предметов быта, отмеченных на карте путей и целого фургона. Вновь разомкнув веки, я разыскал ту книгу, что отвлекла меня от воспоминаний. Она была маленькой и серой. Не думаю, что она привлекла бы мое внимание, если бы не соизволила упасть. На корешке книги когда-то давно некий умный пони красивым каллиграфическим почерком вывел буквы, что складывались в название. С трудом выговаривая каждый слог, я, наконец, смог понять значение произнесённых слов.

«Приключения Пампкин Фоллз».  

Я поднял копытом книгу и попытался вчитаться в открывшийся разворот.

— О, ба-бу-ля, взгля-ни-ка сюда, — вос-клик-ну-ла моло-да-я Пампкин.

Се-до-вла-сая ста-рушка Грейп по-до-шла по-бли-же к ко-былке. Ее взгляд вни-ма-тельно-но изу-чал объ-ект, на ко-то-рый ука-зало дет-ское ко-пы-то.

— Ма-лень-кий зе-леный рос-ток, — на-ко-нец зак-лю-чила она. — Это при-шла вес-на, глу-пыш-ка.

Я оторвал глаза от книги, отвлекшись на растения, что купались в солнечных лучах. Яркий свет был волшебным, его необычная красота разгоняла темноту, что окутывала мое маленькое убежище. Создавалось впечатление, что я никогда не встречал ничего подобного. Да, так оно и было! Я вообще мало, что видел, кроме снега, который не прекращал засыпать всё в округе; пурги, мгновенно замораживающей всё живое; и вечных сумерек за толстым слоем облаков, заслонявших небосвод.

Но вот солнце скрылось за тучами, забирая с собой яркие блики, играющие на рассаде. Я вновь погрузился в размышления. Как же получается, что я знаю, насколько холодной и голодной выдалась зима и сколько жертв было принесено разгневанным богам, но при всем при этом ощущаю себя жеребенком, открывающим заново мир? Так что же случилось в эту холодную ночь?

Я с горечью вернулся к осмотру гладкой поверхности драконьего камня. Мне хотелось вновь увидеть свое отражение. Нет, не то испуганное лицо, вовсе нет. Я желал разглядеть настоящего себя. Того, что под тяжестью прожитых лет затаился где-то внутри. Того, чей яростный взгляд, полный ненависти, я видел всего лишь мгновение назад. Кем же я был на самом деле? Холод окатил меня с новой силой, вырывая из тяжких дум.

Я снова вздохнул, похоже, все предметы в этом месте находились в коварном сговоре, раз так усердно отвлекали меня от раздумий. Но, возможно, это было лишь мое воображение. Во всяком случае, не было смысла сидеть на месте, разбирая вероятности, — я и так потратил слишком много времени на бессмысленные прогулки по дому. Всё, что мне действительно требовалось сейчас сделать, так это разогреть камень и высушиться, а уже затем продумывать дальнейшие действия. Кивнув самому себе в отражении металла, я мысленно оценил вес магического артефакта. Его идеально ровная поверхность внешне напомнила мне очень большое птичье яйцо.

Подтолкнув камень копытом, я понял, что внутри он пустой. Одним плавным движением металлическое чудо было поднято и принято в объятия помятого крыла. Я выбрался наружу, чтобы снова вдохнуть еловый аромат, но на этот раз он уже не бодрил и не радовал. Обогнув фургон, я разыскал нужное мне место. Перед глазами предстала крепкая металлическая упряжь, повозившись с которой можно было создать подобие настила для костра в походных условиях. Ящик с сухой древесиной находился в передней части фургона. Все, что мне оставалось сделать, это собрать всю эту хитроумную конструкцию воедино и создать огонь.

В голове теснились сомнения, однако, все остальное тело, похоже, знало, что делать. С материнской нежностью копыта укладывали поленья, веточки и прутья на металл. В центр своеобразного гнезда была заложена сухая трава. Затем ударом камня о камень я высек искру, что дало начало яркому огню, приятно обжигающему мокрую шерстку.

Когда камень оказался в языках пламени, он начал переливаться всеми цветами, оставляя на снегу разноцветные блики. Вышел ли я из транса, ступив за порог своего фургона? Казалось, все было сделано за меня кем-то другим… Похоже, я так до сих пор и не проснулся. Значит, мне не помешало бы взбодриться!

Неожиданно всплыла в памяти история, рассказанная одним случайно встреченным земным пони. Он утверждал, что все растения и даже цветы, попадая в кипящую воду, приобретают магические свойства. В мгновенье ока зубами был подхвачен маленький котелок, в котором кто-то заботливо оставил мешочек с высушенными травами. Металлическим сосудом я зачерпнул снег. Мне пришлось на время убрать из костра камень, туда я поставил котел, дав огню плавить лед.

Металлическое яйцо впитало в себя немного тепла, но этого было явно недостаточно для отопления фургона. Однако мне этой теплоты вполне хватило. Я положил драконий камень на снег и сел сверху, любовно окутав свое мокрое тело крыльями. Ожидание длилось недолго. Жар костра довольно быстро превратил снег в воду, и вскоре жидкость принялась кипеть, выплевывая клубы пара. Я без промедления высыпал содержимое мешочка и вернулся к насиженному месту, откуда принялся наблюдать, как кружатся и расцветают листья в моем отваре. Выждав некоторое время, я накрыл захваченным из фургона обрывком ткани ароматный экстракт, заставляя огонь отступить, и поднял над костром горячий металлический сосуд. Вернув камень в пекло, я, наконец, возвратился в родные стены и спокойно присел на пол, наблюдая, как яркий солнечный луч освещает гигантский пергамент, который находился прямо передо мной.

Вдыхая травяной аромат, я принялся разбирать карту. Мое сердце не покидала надежда узнать свое текущее местоположение и дальнейший путь. Сделав маленький глоток горячего напитка, я с грустью осознал бесполезность своей затеи. Казалось, хвойные леса тянулись бесконечно далеко, изредка уступая немногочисленным поселкам. Тревога медленно нарастала в моем сознании, пока глаза искали хоть какой-нибудь ориентир, будь то озеро, река или гора. Что-нибудь, что возможно наблюдать с высоты. Однако возникал один закономерный вопрос: как на эту самую высоту забраться? Крылья мне явно не были помощниками — им едва хватало сил для переноски предметов. Настой медленно остывал в котелке, пока мысли кружились вокруг недостижимой высоты. Как только я осушил сосуд, меня осенило. Идея состояла в том, чтобы обвязать себя длинной веревкой, один конец которой перекинуть через ветку дерева, и таким образом осуществить подъём.

Весь вне себя от счастья я поскакал к полкам. Поймав глазами замотанную кольцами бечевку, я накинул ее себе на шею и выбежал из фургона.

Погода была потрясающая. Дневное светило стояло в самом зените, заставляя снег искриться и переливаться подобно самоцветам. Мой взгляд скользил по могучим стволам деревьев. Их тяжелые ветви, некогда вмерзшие в лед, сейчас оттаяли и медленно высыхали на полуденном солнце. Лес медленно, но верно восстанавливал силы после долгой зимней спячки. Возможно, старушка Грейп оказалась права насчет весны?..

Я сделал свой первый шаг, ступив на рыхлый снег. Он мягко захрустел под моим копытом, будто не желая меня держать. Но я не мог просто взять и всё бросить. Нельзя было отступать от намеченного. Я робко касался белого покрывала, оставляя на нем неглубокие следы. Возможно, волнения мои были напрасны? Я осторожно перешел на землю, оставляя позади надежную опору деревянной лестницы.

Отсекая любые мысли о возвращении назад, я шаг за шагом удалялся от своего жилья. На мгновение страх настиг меня, и я обернулся. Мой дом стоял на том же месте, где и до этого, купаясь в ярких солнечных лучах. Его никто не забирал у меня. Он не пытался скрыться за непроглядной пургой. Даже сама земля не стремилась поглотить его под толщей снега. Все казалось таким... нормальным.

Я отвернулся, стараясь не допускать темные мысли, и продолжил свой путь. Вскоре нужное по высоте дерево было найдено, и я принялся обматывать себя веревкой для вертикального подъема. Это оказалось довольно изнуряющим занятием, ведь раньше я никогда не сталкивался с подобной проблемой. Вспомнив не самыми хорошими словами всех богов грома, мне все же удалось более-менее надежно обвязаться, и я принялся за вторую часть своего плана. Оставался довольно длинный конец бечевки, который требовалось перекинуть через толстую ветку. Конечно, с первого раза ничего не удалось. Впрочем, как и со второго. Да и с третьего. На самом деле попыток было больше, чем перьев, оставшихся на моих крыльях.

Пораскинув мозгами, я принял решение найти другую ель, с ветвями пониже. Далеко идти не пришлось, и вскоре мои попытки с перекидыванием веревки продолжились. Дерево оказалось подходящим, и вскоре я принялся за подъем. Было крайне тяжело сохранять спокойствие. Путы жутко передавливали задние копыта и крылья, а челюсть, от сжимаемой в ней веревки, готова была распрощаться со всеми зубами из-за тяжести моего тела. От напряжения пот струился по моему телу ручьем, мышцы сводило судорогой, но я терпел на пределе своего напряжения, проклиная всех известных мне всевышних покровителей единорогов. Злоба поглощала мой разум. Однако мне все же удалось добраться до заветной ветки.

Пока я пытался прийти в себя, началась буря. Сильным порывом меня едва не скинуло обратно на землю. Я покрепче ухватился за ствол дерева, обдумывая дальнейшие действия, но мысли не желали появляться в моей голове. Пурга кружила вокруг меня. Все вокруг мгновенно закрыло белой непроглядной пеленой. Мой гнев сменился на неподдельный ужас. Ветер завывал все сильнее. Я, стараясь удержаться на дереве, вглядывался в снег. Возможно, это были галлюцинации, но я увидел образ. Маленькая кобылка рыдала. Она умоляла о чем-то, ее маленькое тельце, низко припавшее к земле, согнулось в униженной просьбе.

«Прости, но все мы голодаем. Если тебе нечего предложить мне, то сделай милость — убирайся вон».

Ее последний всхлип растворился с воем ветра. Я изо всех сил зажмурился, стараясь выкинуть из памяти ее горестный образ. Все это не могло быть правдой, я никогда бы так не поступил. Ведь так?

Глупец…

Шепот рядом с ухом заставил меня открыть глаза. Я вскрикнул, когда разглядел очертания крупного пегаса белой масти. В его окрасе было что-то устрашающее, а ярко голубые глаза блестели и переливались словно два бездонных озера. Такие глубокие, такие безжизненные, такие пустые… Я сильнее ухватился за дерево, пока его мертвый взгляд изучал меня.

Внизу раздался свист, призывая посмотреть на пони под деревом, и я сразу понял, что меня поймали в ловушку.

— Кончай его! Мы забираем фургон!

Я стиснул зубы от нарастающей злости. Да как они могли?

Белый пегас язвительно улыбнулся, обнажая острые, как бритва, клыки. Полыхая от гнева, я одним рывком сбросил с себя путы и принял угрожающую позу. Ветер усилился, снег обжигал мне кожу. Каждый новый порыв норовил сбросить меня с места, до которого я с такими усилиями добрался.

Пегас выгнул шею, подобрав передние копыта. Его крылья вытянулись наподобие стрел. Он явно готовился к прыжку. Я обезумел от ненависти. Да как он посмел? Я вырву его крылья и закопаю в ближайшем сугробе! А его дружков повешу за хвосты на самой высокой ветке и оставлю развиваться на ветру!

И я прыгнул. Крылья толкнули меня вперед с такой силой, что даже сама пурга не смогла бы меня остановить. Мои передние копыта уже практически коснулись пегаса, когда раздался смех. Всего на долю секунды я отвел взгляд, но этого хватило, чтобы загадочный жеребец растворился в снегу, оставив меня в полном недоумении. Я вновь перебрал имена всех известных пегасьих громовержцев, плавно переходя на всемилостивых покровителей земных пони, пока земля на большой скорости приближалась ко мне.

Однако… как же забавно осознавать, что зимой всё вокруг меняется. Похоже весна оказалась всего лишь сказкой для жеребят.

Сугроб принял удар на себя, и боли я не почувствовал. Как же я был глуп! Как я мог поверить в такую чушь как весна? Зима была, есть и будет всегда. Так же, как и жестокость, ненависть и вражда. Пони никогда не остановятся, пока не перегрызут друг другу глотки.

«Какой же я дурак!»

Я вдруг почувствовал такую усталость! Тягостные мысли здорово измотали меня. Снежное покрывало… от него так тепло в этот холодный день, но… как же я ненавижу эту зиму! Она погубила так много жизней и сейчас медленно подкрадывалась и к моей!

Сознание неторопливо покидало меня, веки прибавили в весе. Я не стал сопротивляться и закрыл глаза. Вой ветра вдруг стал таким далеким. Тьма уже совсем поглотила меня, когда раздался крик. Как будто кто-то из глубины, со дна колодца, обращался ко мне с одним и тем же извечным вопросом. Я мог и хотел бы дать ответ, но провалился в нирвану.

Мое тело больше не принадлежало мне. Теперь я был всего лишь бесплотным духом, бредущим во тьме. Но странно, я не чувствовал, что был один. Во мраке сверкнули два голубых глаза.

«Покажись!» — хотел прорычать я, но не произнес ни слова.

Из черной мглы выступил худощавый скелет. В нем едва угадывался образ пони — настолько он был тощим.

— Прошу, у вас не осталось немного хлеба?

Его копыто потянулось ко мне, но я смог увернуться от касания.

— Ох, как я мог подумать? Вы не спасли меня тогда, вы не спасете меня и сейчас…

Издав полный печали вздох, он скрылся из вида. Меня охватило глубокое потрясение: неужели я не помог ему? Может, я просто забыл о нем? НЕТ! Что за глупую мысль я подпустил? Я никогда бы так не поступил знай о нуждающихся в помощи!

Затем появился образ маленького жеребенка. Его крохотная фигурка взывала к матери, чье бездыханное тело давно остыло глубоко в снегу. Заметив меня, малыш горестно всхлипнул и в ужасе убежал. Нет! Я не мог быть настолько плохим… Сомнения охватили мой разум.

Из мрачных уголков моего подсознания возникали призрачные очертания давно забытых пони. Их становилось все больше и больше. Похоже, этот кошмар предназначался исключительно для одного зрителя. И этим зрителем был я. Осознание становилось невыносимым: все они имели ко мне отношение, и я, прямо или косвенно, мог повлиять на ситуацию, сотворив волшебство добра, но каждый раз делал только хуже. Мое безразличие погубило их всех. Теперь я точно знал: я был ужасным чудовищем, самым худшим из всех, кого только можно было встретить в это тяжелое время.

Мне никогда не получить прощения, ибо я был эгоистом. Все, что я заслуживал сполна сейчас, — это наказания за то, что натворил в этой жизни.

Тени сгущались. Я сомкнул веки и расслабился: не было смысла сопротивляться. Как жаль, что мне суждено было познать себя на смертном одре... И когда уже казалось, что конец близок, что я навсегда останусь в этом темном царстве и буду безмолвно взирать до скончания веков на свои грехи, я открыл глаза и увидел свет.

Яркое розовое пламя необычной формы растопило мрак в моем сердце. Я вдруг понял: сколько бы зла я ни совершил, сколько бед ни принес, мне дали второй шанс. И хоть мне не было прощения, я обязан все исправить и сделать этот мир лучше.

Мои копыта повели меня вперед к магическому источнику. Пусть моя цель не будет достигнута, но мой поступок вдохновит других пони на добрые поступки. Глаза слепило, но я уверенно продолжал движение, пока не предстал перед прекрасным огненным сердцем. Его мягкая пульсация не оставляла сомнений — да, это то, что мне нужно! Завороженный необычным зрелищем, я и не заметил, как коснулся его копытом.  Приятное тепло обволокло мое тело… я очнулся. Пробуждение казалось необычайно легким. На мгновение мне подумалось, что я все-таки умер. Почему?.. Вероятно, мысли о собственной кончине не покидали меня, и я бессознательно балансировал между жизнью и смертью.

Некоторое время спустя я сделал важное открытие. Рядом со мной лежала молодая кобылка. Ее хрупкая фигура касалась меня, огненно-рыжая грива щекотала кудрями мою грудь. Я поймал на себе ее обеспокоенный взгляд. Необычайно большие и зеленые, как весенняя листва, глаза отказывались верить в случившееся.  Её нежное сиреневое личико, полное веснушек, сияло нежной улыбкой. Похоже, и правда помер…

Однако, она вмиг развеяла мои сомнения, заключив меня в теплые объятья. Прижала к себе, как доброго друга. И я не стал сопротивляться. Мелодичный голосок, раздавшийся у моего уха, прервал тишину.

— Я прощаю тебя!

— Но почему?!

Я видел обращенный на меня взгляд, полный теплоты. Она еще больше приблизилась ко мне, казалось, я могу видеть ее горящее розовое сердце.

— Не важно, сколько зла мы совершили в прошлом. Важно лишь одно: каждый заслуживает прощения.

И тут я почувствовал облегчение, будто сбросил с плеч тяжелую ношу. Судьба даровала мне новую жизнь, и я не мог ее подвести.

Кобылка привстала, изящно отряхнув гриву.

— Я присмотрю за тобой. А когда ты окрепнешь, мы вместе встретим долгожданную весну!