Последняя королева

Окрестности одной из школ Мейнхеттена огласил звук колокола, знаменующий конец учебного дня. Двухстворчатые деревянные двери открылись, и радостно голосящий поток жеребят хлынул в небольшой дворик.

Конец школьных занятий является, вне всяких сомнений, самым радостным моментом каждого буднего дня в жизни юных пони. Неважно, кто ты – заучка-отличник или же распоследний лентяй – прозвучавший колокол означал наступление свободы!

Не полной, конечно же. Домашку никто не отменял, как и необходимость прийти домой до определенного времени, иначе взрослые посадят под домашний арест и будут лично забирать из школы. А жеребята скорее умрут со стыда, чем позволят себя так опекать. Ведь они уже практически большие пони! И пусть взрослые с ними не согласны: много они понимают!

Поэтому юные пони, закончившие на сегодня учиться, радостно галдели, обсуждая последний комикс, что вышел вчера, новые игрушки, появившиеся в магазинчике на углу, и другие крайне важные вещи.

Вот только не все были столь радостны и беззаботны. К примеру, Спелл Винд – единорожек с серебряной шерсткой, голубыми глазами и такого же, только более светлого цвета гривой — вышел во двор крайне мрачным. И причина далекого от счастья настроения находилась в его седельной сумке. А точнее, две причины: проставленные в дневнике сегодняшним днем двойки.

По успеваемости юного единорога вряд ли можно было назвать отличником или заучкой, но и отбившимся от копыт лентяем тоже. Спелл не прикладывал слишком много усилий к учебе, но того, что делал, хватало для хороших оценок, вызывающих одобрительные кивки родителей.

Конечно, бывали и плохие отметки. А у кого их не бывало? Возможно, конечно, у какого-нибудь гения-ботана в больших круглых очках, который запоминает любой материал лишь один раз взглянув на него и способен высчитать формулу, занимающую две трети места на классной доске, в уме. Однако Спелл Винд им не являлся и лично таких пони не знал, а потому сомневался в их существовании.

В этот раз, правда, настроение серебристого единорога было куда хуже обычного. И даже не столько из-за пары двоек, хоть это уже серьезная причина повесить нос. Прямо сейчас Спелл мог смело утверждать, что его день не задался с самого начала, и все, что могло пойти не так, пошло максимально возможно «не так».

Утром серебристый единорог проснулся не выспавшимся. Словно вместо своих восьми часов, он пребывал в стране сновидений от силы четыре, максимум пять. Вдобавок к этому, появилась легкая головная боль, которая периодически напоминала о себе, но Спелл списал её на недосып.

Дальше было только хуже. На занятиях по базовым основам магии, единорожек не смог продемонстрировать телекинетические упражнения, которые им задали на дом. Стоило лишь попытаться сосредоточиться, как возвращалась головная боль и магическая аура рассеивалась. После пяти неудачных попыток, Спелл был «вознагражден» удивленно приподнятой бровью учителя, первой двойкой за день и направлением в медпункт. Доставать дневник ему пришлось копытами, потому что головная боль не давала применить даже базовую магию. Медсестра же, осмотрев Спелла, не нашла ничего необычного и отправила его обратно на занятия. Правда пробормотала при этом: “Сегодня что-то у всех единорогов голова болит...”

Вторая двойка ждала жеребенка на уроке истории, и он бы затруднился сказать, за какую из них ему обиднее всего. Надо же было учительнице именно ему задать вопрос, посвященный последней королеве единорогов доэквестрийской эпохи! Вчера Спелл не стал читать учебник истории, потому что слишком много времени провел за телекинетическими упражнениями. Не из-за того, что было сложно, нет. Наоборот – ему искренне нравилось их отрабатывать, и жеребенок надеялся, что с легкостью выполнит всё в классе. Правда в итоге его ждала лишь двойка, к которой вскоре присоединилась и вторая.

Конечно, в таких случаях единорог обычно мог рассчитывать на подсказку со стороны своего друга за соседней партой…

— Эй, Спелл, подожди! – раздался за спиной голос.

К слову о «друге».

Спелл обернулся. Позади он ожидаемо увидел Флоппи Винга – черненького жеребенка-пегаса с фиолетовой гривой и карими глазами, с которым он подружился вскоре после того, как пошел в эту школу. Рядом с ним стояла желтая кобылка-земнопони со светло-розовой гривой и глазами такого же цвета по имени Санни Лайт. Она стала участницей их трио позже, когда перевелась сюда около полугода тому назад. В отличие от друзей, на боку кобылки красовалась недавно полученная метка – растущий цветочек, тянущийся к солнцу.

В любой другой день, Спелл был бы не против втроем позависать после школы. Сходить в соседнюю кафешку, чтобы полакомиться хэйбургерами и другим таким не полезным, но весьма вкусным фастфудом. Или же заскочить домой к Санни, чтобы вместе поиграть в одну из настольных игр, которые кобылка любила и собирала. Обычно это поднимало серебристому единорогу настроение, когда оно по какой-либо причине было плохим. Вот только сейчас подобные мысли вызывали лишь новые приступы головной боли. Больше всего Спелл хотел как можно скорее добраться до дома, закрыться в своей комнате и немного поспать. Быть может в этот раз все будет наоборот, и подремав часа три он будет чувствовать себя, как после шести?

Единорог, ни слова не говоря, развернулся и пошел к выходу из дворика. Его друзей это очевидно не устроило, поскольку Флоппи, перелетев через жеребенка, приземлился прямо перед ним, а вскоре подбежала и Санни.

— Неужели ты серьезно думаешь, что вот так просто возьмешь и уйдешь, ни слова не сказав? – ухмыльнулся пегасенок. Земнопони же смотрела на единорога с некоторым беспокойством. Да, у Спелла, как у любого пони в Эквестрии, тоже бывало плохое настроение, но даже тогда он не вел себя настолько отстранённо и старался делать вид, что все хорошо. Сейчас же серебристый единорог будто бы даже видеть своих друзей не хотел, и это беспокоило Санни. Она была уверена, что и Флоппи разделял её волнение. Пусть и не показывал этого.

— Отойди, — раздался глухой голос единорожика.

Ухмылка сползла с мордочки черного пегаса: холодный ответ разбил вдребезги напускную браваду. Спелл тем временем продолжил:

— Вот, я сказал слово. Теперь отойди и дай мне пройти, — произнеся это, он пошел вперед, не дожидаясь ответа, обходя Флоппи стороной.

Где-то внутри серебристый единорог понимал, что поступает неправильно и своим поведением ранит друзей, которые ни в чем не виноваты, однако эти мысли очень надежно глушились общей усталостью, уходящей и возвращающейся головной болью и растущим раздражением.

Причем последнее только усиливалось, не в последнюю очередь благодаря Флоппи. Уж тот-то точно не был «невиноватым». Ведь если бы он...!

Санни почти физически чувствовала отчуждение, исходящее от единорожика, и хотела помочь ему. Однако что-то подсказывало ей, что если она сейчас будет навязываться, то сделает только хуже. Поэтому желтая земнопони не сказала ни слова. Лишь её ушки печально опустились, отражая внутреннее сожаление.

Флоппи, с другой стороны, решил не заморачиваться деликатностью.

— Спелл, ну чего ты так? – черный пегасенок своим копытцем коснулся плеча друга. Даже не подозревая об этом, жеребёнок принял худшее решение из всех возможных.

Спелл резко обернулся.

«Отстань от меня. Отстань от меня. Отстань от меня. Отстань от меня. Отстань от-»

Сильный всплеск вернувшейся головной боли стал последней каплей.

— Отстань от меня! – выкрикнул Спелл и инстинктивно махнул задним копытом. К счастью, удар прошел мимо, но этого хватило, чтобы пегасенок, пытаясь увернуться, споткнулся и, комично замахав своими маленькими крылышками в попытке удержать равновесие, свалился набок. Тем не менее падение есть падение, и жеребенок поморщился.

— Флоппи! – обеспокоенно вскрикнув, желтая земнопони подскочила к своему другу. Убедившись, что тот серьезно не поранился, она протянула копыто и помогла черному пегасу подняться.

Две пары глаз – карие и розовые – уставились на единорога. Наверняка на него смотрели и другие жеребята, которые не успели разойтись по домам, но Спеллу было все равно. Единственное, что его сейчас волновало, это Флоппи и отражающиеся у него в глазах эмоции: боль, обида, непонимание. Наверняка у Санни взгляд был такой же, но в данный момент желтая земнопони его не интересовала. Самое главное – единорог ранил пегасенка. И сейчас испытывал от этого странное удовлетворение.

— Так тебе и надо, — произнес Спелл раньше, чем его мозг осознал смысл сказанного.

— Да что я тебе сделал-то? – пытаясь не заплакать от обиды, спросил Флоппи.

— Ты ещё спрашиваешь?! – единорожек не заметил, как перешел на крик. Он что, валяет дурачка? Серьезно ничего не понимает? – Ты меня бросил!

— Спелл, пожалуйста, успокойся, — с мольбой произнесла Санни. Ситуация становилась все хуже с каждой секундой. – Флоппи не сделал тебе ничего такого.

— Ничего такого?! – головная боль пульсировала в такт выкрикам жеребенка, но остановиться уже было практически невозможно. – Я ведь действительно рассчитывал на тебя! Надеялся, что ты мне подскажешь имя этой дискордовой единорожьей королевы! А ты бросил меня!

Где-то глубоко внутри Спелл отлично понимал, что приближается к черте, перейдя которую назад дороги не будет. Но ему хотелось, искренне хотелось, перейти её. Раздражение и усталость настойчиво вели его за копыта. И остановиться единорог не мог.

— Спелл, что ты говоришь? Мы же друзь-

— Даже не произноси это слово! – жеребенок прервал дрожащую речь желтой земнопони. – Я тебя, — он яростно ткнул копытом в Флоппи, — видеть больше не хочу!

— Неужели этого достаточно, чтобы разрушить вашу дружбу? – раздался позади Спелла очень знакомый голос. Он подействовал на серебристого единорога как ушат холодной воды: раздражение мгновенно исчезло, будто бы его и не было, а усталость как-то совершенно перестала волновать. Вот бы и головная боль прошла, но, к сожалению, нет. Ну хотя бы немного успокоилась, и на том спасибо.

Спелл медленно повернулся. Позади него стояла мисс Даст Бук – коричневая единорожка в возрасте, с зеленой гривой и кьютимаркой в виде увесистого тома. Серебристый жеребенок её хорошо знал – как-никак она работала учительницей истории, которая и поставила ему вторую двойку за день. Направленный на Спелла взгляд серых глаз был полон укора:

— Я полагаю, ты должен попросить прощения у своих друзей за то, что ранил их чувства.

Единорожек сглотнул. Наверняка учительница слышала всю беседу, если таковой её можно было назвать. Голос-то жеребенок повысил знатно. Однако не успел он произнести и слова, как зеленогривая единорожка продолжила:

— Это не приказ. Ты должен извиниться, только если сам так считаешь.

Спелл вновь посмотрел на двух своих друзей и решил промолчать. Да, пусть его и отругают за нехорошее поведение, но ведь мисс Даст сама сказала «только если сам так считаешь». А он не считал, что должен извиняться. Обида на Флоппи, выросшая на раздражении, все ещё сидела внутри. А вот Санни единорожек ничего такого сказать не успел, так что и извиняться перед ней не обязан.

Группа из трех жеребят и одной взрослой пони простояла в молчании где-то с минуту. Наконец мисс Даст печально покачала головой:

— Эх, молодежь…

— Вы же сами сказали, что могу не извиняться, если не считаю нужным, — пробурчал в ответ серебристый единорожек.

— Я не об этом, юный Спелл. Просто мне печально видеть, как легко вы рушите семейные узы, связывающие вас.

Жеребенок посмотрел на свою учительницу удивленным взглядом. К нему присоединились Санни и Флоппи.

— Но мы ведь не семья, — неуверенно произнесла желтая земнопони.

— Ага, — вторил ей пегасенок, потирая ушибленный при падении бок. – И после такого, вряд ли будем.

Да, вся троица была из разных семей, но ведь учитель не просто так сказала эти слова, правда?

Губы мисс Даст тронула легкая улыбка:

— Не все семьи связаны кровью. Порой и она не дает гарантии понимания, любви и верности друг другу. Но здесь и сейчас вы – семья.

— Мы – семья? Почему? – Спелл склонил голову на бок. Ему было интересно, к чему ведет учительница. Настолько, что он даже не заметил, как куда-то ушла и головная боль.

— Почему? – казалось, будто бы жеребенок спросил зеленогривую единорожку о чем-то совершенно очевидном, и она ответила: — Потому что вы помогаете и поддерживаете друг друга.

— Ага, помогаем, как же, — Спелл бросил на Флоппи хмурый взгляд. Поутихшее было чувство обиды снова дало о себе знать.

— Порой случается всякое, — продолжила как ни в чем не бывало мисс Даст — и даже между самыми близкими пони может возникнуть недопонимание или что-то пойти не так. Но ваша жизнь – это не только такие моменты. Вы вместе разделяли счастье друг друга и печаль, надежды и разочарования. Я ведь права?

Спелл хотел было что-то сказать, но вместо этого опустил голову, уперев взгляд в землю. Затем поднял его и посмотрел на стоящих рядом черного пегасенка и желтую земнопоньку. Взгляды встретились, и единорожек вспомнил. Как они с Санни радовались успехам Флоппи в полетном классе. Как вся троица искала потерянную заколку кобылки, а потом утешали её, когда поиски не увенчали успехом. Жеребята тогда сложили свои карманные деньги, чтобы купить подруге новую.

Ту самую, что сейчас красовалась у Санни в гриве.

— П…

Спелл закусил губу. Теперь уже он начал шмыгать носом.

— П-простите меня, пожалуйста…

В эту самую секунду единорожек больше всего ненавидел самого себя. Неужели он совершенно серьезно хотел причинить и причинил боль своим близким друзьям? Хотелось расплакаться. И как следует врезать себе копытом по морде.

Черный пегасенок опустил взгляд.

«Наверняка ничего не ответит, и будет прав», — подумалось серебристому единорогу. Желание врезать себе стало ещё сильнее.

Однако же Флоппи практически тут же вскинул голову. На его мордочке висела фирменная ухмылка:

— Мороженое должен будешь.

Губы Спелла непроизвольно растянулись в улыбку.

— А лучше – два.

— Не жадничай! – возмущенно произнес единорожек, но улыбка на его мордочке лишь стала шире.

— Эй, я ведь тут – жертва, — надулся пегасенок, но совершенно четко было видно, что делал это он не всерьёз. – И вообще, второе — для Санни!

Желтая земнопони лучилась счастьем, и обещанное мороженное тут было совершенно не при чем. «Эх, мальчишки», — промелькнула в голове Санни мысль, и кобылка поспешила следом за своими друзьями, не обращая внимания на веселый галдеж других жеребят, которые тоже радовались тому, что все закончилось хорошо.

Даст Бук с улыбкой проводила юную троицу взглядом, и направилась к выходу. Однако не сделала она и десятка шагов, как услышала обращенный к ней голос:

— Вы просто отлично ладите с детьми.

Зеленогривая единорожка обернулась и закономерно увидела Стрикта – бежевого земнопони с седой гривой, что занимал должность директора школы. Несмотря на свое имя, он был не настолько строгим, и Даст Бук находила его весьма приятным и понимающим работодателем, который готов пойти навстречу в экстренных ситуациях.

— Да ладно вам, не преувеличивайте, — ответила кобылка. – Я просто сказала им чистую правду, вот и все.

— Не скромничайте, мисс Даст, — покачал головой пожилой жеребец, поравнявшись с собеседницей. – Вы работаете у нас всего пару месяцев, но я совершенно уверен, что на вопрос: «Кто ваш самый любимый учитель?» любой жеребенок назовет вас.

— Вы мне льстите. Я ведь не делаю ничего особенного. Просто преподаю, и все.

Двое пони вместе направились к воротам дворика.

— Я говорю абсолютную правду. Вы просто феноменально ладите с жеребятами и находите к ним подход, — продолжил Стрикт. – Вы точно нигде раньше не преподавали или, может, были воспитательницей?

— Нет. Это – мой первый опыт на поприще учителя.

— Что вызывает ещё большее удивление! Наверное, собственные дети в вас души не чают.

Жеребец посмотрел на свою собеседницу и увидел, как по её лицу пробежала тень. Или же показалось?

— Нет, у меня нет детей. Не сложилось… — по тону единорожки можно было сделать вывод, что не показалось.

— Простите. Я, наверное, зря это упомянул.

— Нет, все в порядке, — Даст натянуто улыбнулась, и разговор на этом прекратился.

Достигнув ворот, они обменялись прощаниями и направились каждый по своим делам. Жеребец сознательно не стал продолжать прервавшийся разговор. В конце концов, тема для единорожки явно деликатная, а они не были в таких дружеских отношениях, чтобы открывать друг другу душу. Плюс если предположение, родившееся у Стрикта, окажется верным, то так он лишь разворошит старые раны.

Погрузившись в размышления, жеребец не заметил фигуры в плаще, скрывающейся в тенях переулка на противоположной стороне улицы. И уж точно не обратил внимания на то, как она неотрывно провожала пожилую единорожку взглядом.

…Мейнхеттан – занятой город. Самые разные пони постоянно в движении: спешат по своим делам, боясь опоздать, поскольку им дорога каждая секунда. Когда сюда попадает кто-нибудь из маленького города, а то и вовсе провинциал, то его искренне поражает творящаяся вокруг суета. И пусть новоприбывших гостей это и удивляет, для взрослых жителей Мейнхеттана постоянное движение – не более чем уже приевшаяся рутина.

Дом, работа, магазин, дом – стандартный маршрут для большинства пони, вне зависимости от того, где они трудятся. Иногда между вторым и последним пунктами могут появляться дополнительные – будь то совместные посиделки коллег, встреча выпускников или просто желание немного расслабиться в каком-нибудь кафе или даже баре – но в итоге они являются не более чем приятным разнообразием, разбавляющим общую рутину большого города.

Обычный дневной маршрут Даст Бук также состоял из этих четырех остановок. Однако сегодня, после забега в продуктовый магазин, дабы пополнить подходящие к концу запасы сена и сочной морковки, она заглянула в местную библиотеку. Нужно было сдать имеющиеся и взять несколько новых книг по истории. В конце концов, знания о древних эпохах – это не умение ездить на скутере, которое, как любят говорить некоторые, невозможно забыть, сколько бы времени ни прошло, и периодически их нужно освежать.

Посещение библиотеки заняло немного времени, и зеленогривая единорожка вскоре вышла оттуда со стопкой книг в седельной сумке. Библиотекарша этого не произносила вслух, но Даст Бук нравилась ей в качестве клиента. Неудивительно: она была одной из немногих, кто заботился о взятых книгах и возвращал их в идеальном состоянии.

Не прошло и двадцати минут, как учительница истории добралась до ничем не примечательного пятиэтажного дома, в котором она снимала комнату. Единорожку это место устраивало. Арендная плата была вполне посильной для зарплаты учителя, а домовладелец предпочитал не беспокоить своих постояльцев лишний раз, пока те соблюдают оговоренные правила. А пони их соблюдала.

Копыта привычным ходом донесли свою обладательницу до четвертого этажа, а там – к двери в конце коридора. Рог Даст Бук засветился, и вылетевший из седельной сумки ключ легко отпер входную дверь. Зайдя внутрь, единорожка магией опустила сумки на пол и закрыла дверную защелку. Наконец-то можно было чуток расслабиться. Но сначала – разложить все по своим местам.

Пожилая пони подхватила магией купленные продукты и направилась с ними на кухню. Одновременно с этим, книги по истории вылетели из сумки стройным рядом и заняли пустующие места в книжном стеллаже, что закрывал большую часть стены гостевой комнаты. Открыв холодильник, зеленогривая единорожка отправила сено и морковку внутрь, после чего осмотрела его содержимое.

Да, конечно. Помидоров по-прежнему не было.

Учительница истории вздохнула. Ближайший продуктовый располагался в десяти минутах ходьбы – не слишком далеко. Подхватив опустевшие сумки, единорожка закрыла за собой дверь квартиры и прогарцевала вниз. Оказавшись на улице, она твердым шагом прошла вдоль здания и завернула за угол. Торопиться не имело смысла. К тому же, это все равно можно посчитать за дополнительное разнообразие дня.

Из ближайшего переулка высунулась укрытая низко надвинутым капюшоном мордочка. Она неотрывно смотрела в сторону угла, за которым исчезла единорожка, будто бы ожидая, что та внезапно может вернуться, и готовясь при этом вновь спрятаться. Однако пожилая пони не появлялась, и, спустя ещё минуту наблюдения, фигура в плаще начала действовать. Выскочив из переулка, она быстро преодолела расстояние до входной двери и заскочила в здание. К счастью для неё, внутри не было никого, кто мог бы увидеть эту странную пони и начать спрашивать, что же ей тут понадобилось.

Быстро преодолев несколько лестничных пролетов, незнакомка оказалась на четвертом этаже. Там она уверенно направилась к своей цели – квартире Даст Бук. Дойдя до входной двери, пони в плаще окинула взглядом пустой коридор, через который она прошла, и располагающийся рядом пожарный выход. Убедившись, что свидетелей нет, незнакомка достала из кармана копытом две отмычки и стала ковыряться ими в замке. Конечно, в нормальной ситуации она смогла бы безо всяких проблем открыть его напрямую магией, но сейчас об этом можно было только мечтать. Хотя и с учетом отмычек дело не затянулось. Не прошло и минуты, как замок щелкнул, приглашая войти, и пони тенью проскользнула в квартиру.

Оказавшись внутри, незваная гостья замерла и прислушалась. Тишина. Вполне ожидаемо: как-никак Даст Бук жила одна. Только сейчас, вдали от посторонних глаз, пони сняла капюшон, явив мордочку единорожки с фиолетовой гривой, в которую вкралась аквамариновая прядь. Старлайт Глиммер тряхнула головой, давая возможность прическе принять прежнюю форму. Капюшон, конечно, помогает скрывать личность, но гриве становится некомфортно, если его долго носить.

Старлайт прошла в гостиную, внимательно окидывая её взглядом. Слегка потертое кресло, чайный столик, стоящий на небольшом коврике, большой книжный стеллаж, старенького вида грамофон. Ничего. Никаких странных предметов, магических ловушек и тому подобного. Визуальный осмотр, конечно, но это лучше, чем ничего, хотя и мешал полумрак, которому способствовали плотно занавешенные окна. К тому же солнце уже заходило, когда Старлайт добралась сюда, а потому ещё несколько минут, и нужно будет задуматься о включении света. Раньше бы единорожка в таком случае сразу применила на комнате магический сканер, но сейчас она бы не смогла сотворить и простейшую иллюминацию.

Старлайт прошла на кухню. Холодильник, внутрь которого она не преминула заглянуть, шкаф с посудой, стол да раковина – тоже ничего необычного. Единорожка испытала даже некоторое разочарование. Неужели её тут не ждет вообще ничего? Конечно, глупо желать какой-нибудь ловушки или засады, особенно сейчас, но Старлайт ничего не могла с собой поделать – такой уж у неё характер. Не зря же она являлась одним из лучших боевых магов в Эквестрии. Ну, после Твайлайт, как минимум, но та обладала силами аликорна, а потому она не считалась.

Вернувшись в гостиную, Старлайт задумалась. Пока что все было совершенно нормально. Слишком нормально. Неужели она следила не за той пони? Внимание единорожки привлек книжный стеллаж. Правда она пока не могла понять, чем же. Стеллаж как стеллаж. Внушительный. С книгами. Тут-то у неё и щелкнуло. Подойдя поближе, Старлайт осмотрела корешки книг, а затем провела копытом по поверхности полки. Так и есть. Пыли нет только в одной части, из которой, судя по всему, постоянно вынимаются и вставляются книги. Да и те, в большинстве своем, выглядят новыми. Слишком новыми. Будто бы их и не трогали. Старлайт кивнула самой себе: шансы на то, что она была права, возросли. А раз так, то…

Единорожка бросила взгляд на две оставшиеся неисследованными двери. Первая, судя по характерному значку на ней, вела в совмещенный санузел, а за другой, получается, должна располагаться спальня. Старлайт, недолго думая, направилась ко второй. Разглядывать чужой туалет ей не хотелось от слова совсем, пусть даже там и могли быть какие-то важные улики. Уж лучше она проверит сначала спальню. Кто знает, возможно, ей повезет и то, что единорожка ищет, окажется именно там? С этими мыслями, пони в плаще толкнула дверь.

Заперто.

Подозрения Старлайт переросли в уверенность. На свет снова появились отмычки, перед которыми не устоял и этот замок. С легким скрипом, дверь наконец открылась, явив содержимое комнаты.

С одной стороны, Старлайт повезло. Именно в спальне нашлось то, что изгнало все сомнения из головы единорожки и подтвердило, что она не ошиблась. С другой, это был один из тех случаев, когда тебе очень хочется, чтобы твое предположение оказалось неверным.

Практически половину всей спальни занимал подвешенный в центре большой зеленый кокон, который удерживался в воздухе четырьмя нитями, тянущимися из углов комнаты. Материалом для всего этого служило нечто, похожее на застывшую зеленую слизь. Во всяком случае, так выглядело внешне. Однако Старлайт не интересовало, из чего был сделан кокон. Её взгляд сосредоточился на содержимом.

Внутри, в жидкости, плавала пожилая коричневая единорожка с зеленой гривой и кьютимаркой, изображающей увесистый том. Та самая, за которой Старлайт следила от самой школы до этого дома, и которая сейчас ушла, судя по всему, в магазин.

— Значит, я была права. Это все-таки ты.

Единорожка не смогла бы сказать, почему она произнесла свои мысли вслух. Возможно, чтобы успокоить нервы. В любом случае, эти слова были адресованы самой себе.

Однако…

— И все равно пришла одна, безо всякой помощи? Я знала, что ты наивная дурочка, но не думала, чтобы настолько.

Старлайт замерла. Её глаза расширились, дыхание на секунду замерло, а сердце ухнуло куда-то вниз, к копытам. В голове вертелись вопросы. Вернулась? Когда? Она не слышала открывающейся двери. Неужели расслабилась? Не увидела? Из-за сгустившегося полумрака?

Однако, все вопросы были бесполезны. Они не отменяли того, что Старлайт услышала голос. Очень знакомый голос. Слишком знакомый голос. Который прозвучал так близко, словно говорил прямо в ухо.

Хотя почему «словно»?

Не успела кобылка повернуться и встретиться взглядом с настоящей хозяйкой квартиры, как ощутила, что её рог обволакивает какая-то вязкая, теплая субстанция, которая стремительно застывала. Теперь сквозь образовавшуюся у единорожки на голове зеленую шапку не просочилось бы ни единой волшебной искорки. Её оппонентка, недолго думая, воспользовалась своим преимуществом.

Первое, что ощутила Старлайт – сильный удар копытом по мордочке. Второе – она куда-то летит. Полет, правда, продолжался недолго и был резко прерван. Судя по болевым ощущениям и посыпавшимся после приземления на неё сверху книгам, она угодила прямо в стеллаж. Единорожке очень захотелось сказать пару ласковых плотнику, который его собирал, поскольку слегка выступающие вперед полки без сомнения будут причиной двух широких синяков, которые чуть позже проявятся у неё на спине. Однако все это будет потом. Прямо сейчас, проблемы были куда посерьезнее нескольких ушибов.

Старлайт подняла голову, чтобы встретиться взглядом с той, которую она всё это время искала. Чёрное тело, частично покрытое хитином. Дырявые ноги и кривой рог. А главное – выражение искреннего триумфа на хищной морде, расплывшейся в клыкастой улыбке.

— Признаться, я давно мечтала это сделать, — удовлетворенно произнесла Кризалис, потирая копыто, которым она ударила единорожку. – Однако я не ожидала, что это будет настолько… приятно.

Да, у королевы чейндлжингов были все причины испытывать это чувство. Мало того, что её самый заклятый враг – Старлайт Глиммер, отнявшая у неё рой – угодил в расставленную ловушку, она ещё и пришла в одиночку! Кризалис заметила, что за ней следят ещё со школы, куда она внедрилась под личиной пожилой единорожки по имени Даст Бук. Нужно было только притвориться, что она забыла что-то купить, на случай, если её действия отслеживались и в квартире тоже, после чего уйти, в расчете на то, что преследователь решит изучить её жилище в отсутствие хозяйки. И как все удачно сложилось!

Старлайт попыталась встать на ноги, но эта попытка была очень быстро пресечена несколькими сгустками слизи, созданными магией Кризалис. Они опутали копытца пони и слепили их вместе, сковав движения и не давая подняться. Королева чейнджлингов хоть и не спешила набрасываться на своего заклятого врага и медленно шла к поверженной единорожке, смакуя свою победу, тем не менее не собиралась давать той ни малейшего шанса развернуть ситуацию в свою пользу. Подняв пони в воздух и привычно создав несколько нитей из затвердевшей слизи, Кризалис подвесила свою пленницу к потолку.

— Какое должно быть разочарование для тебя, не правда ли, Старлайт Глиммер? — казалось, черный чейнджлинг не могла звучать ещё более ехидной, чем сейчас. – Искала меня, нашла и думала, что сможешь наконец остановить злую королеву.

Кризалис рассмеялась, стараясь все-таки при этом контролировать громкость своего голоса. Конечно, её прикрытие уже разрушено и ей придется менять как облик, так и город, но перебудоражить весь дом и получить толпу пони, которая захочет отбить у неё единорожку – нет, спасибо!

— Это правда, что я искала тебя, — несмотря на ситуацию, голос Старлайт звучал твердо. Потерять самообладание прямо сейчас – такого удовольствия королеве она не доставит. – Вот только в цели поиска ты ошиблась.

— Правда что ли? – насмешливо спросила бывшая Даст Бук. – Тогда удиви меня, пони. Зачем же тебе понадобилась ужасная я? Быть может, ты устала быть такой всемогущей и хотела найти кого-нибудь, кто спустит тебя с небес на землю и отберет импровизированные крылья?

— Нужна твоя помощь, — единорожка решила не обращать внимания на насмешки и посмотрела Кризалис прямо в глаза. На ту, однако, это не произвело впечатления:

— Тебе нужно научиться врать получше.

— Я не вру, — Старлайт не отводила взгляда, несмотря на то, что висела вверх копытами. Черный чейнджлинг насмешливо смотрела на неё в ответ, а затем прищурилась.

— Действительно не врешь? Занятно, занятно. – она начала расхаживать по гостиной, не переставая смотреть на висящую единорожку. — Вот только мне кажется, что причина, по которой злая королева могла бы вам понадобиться, должна быть действительно экстраординарной, не находишь? Так скажи мне, Старлайт Глиммер, — Кризалис приблизилась вплотную к мордочке пони, — что же это за причина такая?

Она ожидала, что сможет поймать своего заклятого врага на лжи, что та замешкается и начнет быстро выдумывать причину. Однако, вопреки ожиданиям, ответ последовал незамедлительно:

— Маджести вернулась.

В гостиной повисла гнетущая тишина. Старлайт не отрывала взгляда от Кризалис, надеясь уловить её реакцию на эту новость. Любую, будь то выражение глаз, движение губ, мышц мордочки – неважно. Что угодно.

Реакции не было. Кризалис просто смотрела на свою пленницу, словно ожидая, что та продолжит говорить. Единорожка же в ответ молчала. Наконец, королеве это надоело:

— Я же говорила, тебе надо научиться врать.

— Это правда! – повысила голос Старлайт, но быстро взяла себя в копыта. – Маджести, последняя и величайшая королева…

— Я знаю, кто такая Маджести, — перебила её Кризалис. – Хоть по мне и не скажешь, но я очень долго живу на этом свете.

— Тогда ты тем более должна понимать всю опасность, в которой находится Эквестрия и не только она! — на мордочке Старлайт промелькнуло выражение отчаяния. Всего на секунду, но этого хватило, чтобы королева чейнджлингов заметила.

— …Ты все-таки не врешь, — задумчиво произнесла она, отходя от своей пленницы.

Маджести.

Конечно же, Кризалис знала её, как и практически все, кто жил в ту эпоху. Не лично, к счастью. Иначе королева чейнджлингов если бы и дожила до сегодняшних дней, то точно не в сохранности.

В официальной истории, Маджести значится как последняя и самая великая из королев, что правили единорогами. Её магическая сила была под стать аликорнам, и она использовала её, чтобы сокрушить всех тех, кто угрожал жизни и существованию своих подданных. Причем настолько успешно, что те, кто унес ноги, ещё очень долго боялись даже думать, о попытках вторжения в земли маленьких пони. Это обеспечило будущим царственным сёстрам хороший и сравнительно безопасный старт, когда приходилось не так сильно беспокоиться о врагах у границ.

Увы, но правление Маджести было как величайшим, так и самым скоротечным из всех. По официальной версии, единорожка устала от бремени власти и, оставив трон, ушла за пределы Королевства, чтобы жить мирной и спокойно жизнью. Увы, это была ложь, а пришедшие вскоре после исчезновения Маджести Вендиго навсегда изменили историю пони и дали рождение Эквестрии. Кризалис являлась одной из тех немногих, кто знала настоящую правду. Правду об особом таланте королевы единорогов и о том, куда и почему она ушла.

Маджести могла использовать магию всех и каждого пони, как свою собственную. Дело не ограничивалось единорогами: в пегасах и земнопони тоже присутствует своя, данная им от рождения магия, которой они пользуются неосознанно. Королева могла забирать её у пони и свободно использовать, творя мощнейшие и самые разрушительные заклинания. Именно так она победила всех внешних врагов. Однако вскоре стало ясно, что чем дольше королева использует свой талант, тем слабее становятся маленькие пони, и рано или поздно именно Маджести станет причиной исчезновения тех, кого любила всем сердцем. Поэтому единорожка и погрузилась в магический сон, в палатах глубоко под своим замком. Лишь одно напутствие она оставила: если маленькие пони будут нуждаться в её помощи сильнее всего, то королева очнется, чтобы защитить их всех.

Кризалис вспомнила сегодняшний день. Слабость взрослых единорогов, ссора трех друзей-жеребят. Первыми под влияние попадают уже способные и те, у кого есть потенциал. Вскоре это наверняка охватит и остальных. А значит…

Королева чейнджлингов подошла к пленнице и одним резким движением сорвала с её головы нарост слизи, мешающий колдовать. Рисковый и крайней глупый шаг, если подумать, но Кризалис не сомневалась в собственных выводах и готова была поставить на них все.

— Так и быть, щедрая королева дает тебе шанс. Если ты сейчас освободишься из моих оков, то я готова поверить твоих словам.

Старлайт даже не пошевелилась. Лишь прищурившись смотрела на королеву чейнджлингов.

«Ты уже прекрасно знаешь, что я не могу этого сделать!» — красноречиво говорил её взгляд. И Кризалис доставляло удовольствие видеть, как её заклятый враг осознает свою полную беспомощность перед ней.

— Хорошо, хорошо, можешь не пытаться прожигать в моей голове дырки, Старлайт Глиммер, — со смешком произнесла черный чейнджлинг. – Я поверю тебе. В этот раз.

— Да? Отлично! – встрепенулась единорожка.

— Совсем не отлично, — Кризалис помрачнела. Ситуация для неё складывалась не радостная. – Мне придется покинуть Эквестрию как можно скорее.

— Что значит «покинуть Эквестрию»?! – Старлайт даже начала раскачиваться в своей ловушке. – Я же сказала: нужна твоя помощь!

— Нет, все-таки балда ты, — закатила глаза королева чейнджлингов и, со снисходительной улыбкой, слегка постучала копытом пленнице по голове. – С чего ты вообще решила, что я буду помогать вам, пони? Вы – мои враги. Более того, именно из-за вас я потеряла свой рой!

— Вовсе нет. Ты потеряла свой рой из-за своей упрямой гордыни!

— Интересный, однако, у тебя способ просить о помощи – оскорбляя, — оскалилась Кризалис. – Может быть, мне тебя куснуть, чтобы научить уважению? Хотя нет. Ты все равно ничему не научишься, а вот на вкус наверняка противная, — она сморщилась и высунула язык. – Буэ.

— И вовсе я не противная! – возмутилась Старлайт.

— Ну характер твой уж точно не сладкий, так что вывод напрашивается сам собой, — с этими словами черный чейнджлинг развернулась и направилась к выходу. Сейчас примет облик пожилой единорожки, быстро спустится по пожарной лестнице, а дальше – на вокзал и до самой границы Эквестрии.

— Эй, постой! – раздался из-за спины голос заклятого врага.

— Я же сказала, наглая пони, — не останавливаясь, бросила через плечо Кризалис, — не собираюсь я помогать вам.

— А я и не просила помочь нам, — единорожка проглотила оскорбление. Сейчас не до этого было.

— Ага, а кому же? – сверкнула зеленая вспышка, и на месте королевы уже стояла Даст Бук.

— Чейнджлингам! Им нужна твоя помощь, — на лбу Старлайт выступил пот. Сейчас Кризалис откроет входную дверь и исчезнет за пределами Эквестрии. И найти её вновь вряд ли снова удастся. Да и поздно уже будет…

— Чем дальше, тем интереснее, — покачала головой «единорожка». Серьезно, научилась бы врать. — А предателям-то зачем я понадобилась?

— Она их всех убьет!

«Даст Бук» замерла. Затем сверкнула зеленая вспышка, и на её месте вновь возникла Кризалис. Старлайт сглотнула. Черный чейнджлинг медленно развернулась:

— Повтори, — на её каменном лице не отражалось ни единой эмоции.

— Маджести собирается убить всех чейнджлингов, — единорожка вновь неотрывно смотрела на Кризалис, надеясь уловить хоть какую-то эмоцию на её мордочке.

Ничего не было.

— Почему? – королева приблизилась к своей пленнице. Та ответила честно:

— Она хочет раз и навсегда покончить со всеми угрозами для пони.

— Рой уже давно для вас не угроза.

— Для неё это не имеет значения! — Старлайт не отрывала взгляда от своей собеседницы. – Чейнджлинги, грифоны, драконы, яки, гиппогрифы – для Маджести они все не более чем потенциальные враги Эквестрии. И она собирается разобраться с ними раз и навсегда.

Вновь повисло молчание. Кризалис тоже пристально смотрела на единорожку.

«Ты ведь врешь, не так ли? Врешь мне? Хочешь использовать».

Она пыталась выискать это в её глазах. В её истинных мотивах, как казалось королеве.

«Врешь ведь, да?»

Нет, не врет.

Маджести вернулась.

Она набирает силы.

Она уничтожит всех своих врагов.

Они не выживут.

И вновь молчание прервала Кризалис:

— Зачем им я?

— Без тебя они не смогут сражаться, — Старлайт не отводила взгляда. Как и королева:

— У них есть Торакс.

— Его недостаточно.

— Почему?

— Он не боец. Чейнджлингам нужен воин.

— Среди них есть умеющие сражаться. Сама учила.

— Умеют. Но не настолько хорошо, как их королева.

— Значит я нужна им лишь для драчки? – усмехнулась Кризалис.

— Нет, — покачала головой Старлайт. – Ты сможешь объединить их, сделать единой силой.

— Опять-таки для этого у них есть Торакс.

— Торакс их лидер! – не выдержала Старлайт. – А ты – их мать! Неужели в тебе нет ни капли ответственности?!

Кризалис скривилась и отвернулась. Будут ещё всякие наглые единорожки её отчитывать. Причем в собственном доме! Пусть и временном.

Старлайт же молча отругала себя за несдержанность. Прямо сейчас этим своим выкриком она могла все испортить, и Кризалис просто уйдет. И, может быть, даже будет права, в своем видении мира. И что тогда делать?

Неожиданно Кризалис хмыкнула.

…Мать, да? Забавно.

Захотелось засмеяться. Назвать таким образом злобную королеву, которая вела свой народ на постоянные завоевания ради утоления бесконечного голода. Вот уж шутка года, действительно.

Кризалис вспомнились слова, сказанные сегодня Стриктом: «Вы просто отлично ладите с детьми».

Ладит с детьми?

Когда королева в последний раз ладила с чейнджлингами? Пусть она захватывала новые земли и собирала любовь для их общего пропитания, когда Кризалис в последний раз думала о них, как о собственных детях, пусть технически они и были таковыми?

Когда она думала о них так, как сейчас?

— …Я помогу, — глухо произнесла чейнджлинг.

— Поможешь? Замечательно – отозвалась Старлайт. – А теперь, будь так добра, сними меня, и мы вместе…

— Э, нет, — Кризалис обернулась к пленнице со своей фирменной ухмылкой. – Ты, наглая пони, повиси тут. Через несколько часов без моей поддержки твои путы спадут и так, а мы с Роем все сделаем сами.

Глаза Старлайт расширились от удивления:

— Ты что, в своем уме?!

— Вот уж действительно наглая пони, — ухмылка на мордочке королевы стала ещё шире.

— Ты собираешься пойти против Маджести только лишь со своим Роем?! – единорожка не верила своим ушам.

— Нет, ну я попробую поговорить с другими «угрозами безопасности Эквестрии», но там уж как пойдет.

— Кризалис, хватит! Это не та ситуация, где тебе стоит услаждать свое эго королевы!

Внезапно, выражение лица чейнджлинга изменилось. Пони ожидала увидеть либо оскорбленность, либо гнев, но снисхождение?

— Послушай, что я тебе сейчас скажу, Старлайт Глиммер, — произнесла Кризалис неожиданно спокойным голосом, после чего магией сотворила ещё немного слизи и залепила единорожке рот, чтобы та не перебивала. – Я, конечно, сомневаюсь, что ты сможешь это понять – все-таки, вы так воспитаны, но может быть, ты меня удивишь и хотя бы попробуешь.

Она наклонилась к своей пленнице:

— Королева – это не титул. Это – обязанность. Обязанность поддерживать своих поданных, обеспечивать им хорошую жизнь, заботиться о них. И только лишь смерть освобождает нас от этого долга.

Не дожидаясь ответа, который и не могла получить, Кризалис развернулась и, не оборачиваясь, быстрым шагом направилась к выходу из квартиры, продолжая говорить:

— Мы обе – Маджести и я – последние королевы этого мира. Ради своих поданных, вас, она готова отдать все, что угодно. Сейчас в это «что угодно» входит ваше счастье и ваше будущее. И только я понимаю это, потому что тоже сделала обе эти вещи.

Открыв дверь и выйдя в коридор, Кризалис все-таки обернулась и посмотрела на своего заклятого врага:

— А потому только я могу с ней сражаться на равных.