Обретенная Эквестрия. Части 1-2

Глава 1. Встреча

(Деревня Скрылёво, Порховский район, автономная Псковская республика, двадцать семь лет спустя).

Охотиться на чебурахов – дело непростое. Уж больно они скрытные твари. Я в этом настоящий профи, а и то иногда прихожу домой с пустыми руками. Но сегодня возвращаться без добычи нельзя. В кладовой на полке сиротливо лежит полбуханки хлеба, и это всё, что осталось, если, конечно, не считать трёхлитровой банки огуречной браги. Правда, дядя Толя обещал отцу, что завтра обязательно отдаст деньги за ремонт сенокосилки, но верить ему – что с ветром договариваться. Да и в любом случае кушать хочется уже сегодня.

Говорят, что раньше в наших краях водились зверьки под названием зайцы. Шёрстка у них летом была белая, а зимой русая – стреляй не хочу. Но они давно вымерли, а у чебурахов окрас совсем другой – тёмно-зелёный. Такой притаится в траве, уши свои круглые выставит, ни за что без собаки не найдёшь. Но собаки у нас нет, потому приходится изворачиваться. Хорошо, что они хоть плодятся, как крысы, и если быть терпеливым, то рано или поздно обязательно встретишь хоть одного.

На Коровьем лугу чебурахов не оказалось, и я решил спуститься в Гнилой овраг. Во-первых, потому что по пути. Во-вторых, там полно нор, у которых я позавчера поставил несколько силков. Ну и, наконец, в овраг вся деревня сбрасывает мусор, а чебурахи любят покопаться в отбросах. Конечно, там грязно и воняет – хоть святых выноси, но выбирать не приходится. Повесив ружьё на плечо, я припустил к промоине, по которой можно сползти вниз без помощи верёвки.

Ружьё у меня хорошее, хоть и старое. Охотничья одностволка шестнадцатого калибра. Курок болтается и через раз даёт осечку, спусковой крючок наполовину обломан, ствол расстрелян, но я всё равно его люблю. Как-никак отцовский подарок на двенадцатилетие, полученный в этом году. Хотя, если быть до конца откровенным, я таскаюсь с этой пушкой с девяти лет, так что оно вроде и прежде было моим, тем не менее всё равно приятно.

В любом случае другого оружия у нас нет, а охота – стабильный источник еды и денег. Батя в последнее время слишком много пьёт, людей в деревне осталось с гулькин нос, заказов на ремонт техники почти не стало. Вот и простаивает мастерская без дела. По-хорошему, надо продавать всё и уезжать, но куда? В городе житьё тоже не сахар: работу не найти, здесь хоть есть огород и лес с дичью, а там что делать? В общем, куда не кинь, всюду клин.

Вы не подумайте, я не нытик, просто надоело постоянное безденежье. Средств хватает только на еду и патроны для ружья. А что с одеждой делать прикажите? Ну, ботинки, предположим, не нужны – с ранней весны до поздней осени я бегаю босиком, а зимой ношу старые отцовские кирзачи. Они, конечно, на пять размеров больше, но портянки из одеяла великолепно решают проблему. А где взять тёплые шмотки? Прошлая зима была такой холодной, что сопля на лету замерзала, но нельзя же всё время дома сидеть! Нужно охотиться, ходить за дровами, одалживать по ночам кое-что из соседского имущества, с Катькой гулять, наконец! Проморозился я тогда до костей и весной твёрдо решил, что не успокоюсь, пока не раздобуду нормальную зимнюю одежду. Техник с ранчо Фетисова предлагал почти новый комбинезон на синтепоне всего за пять миллионов рублей, но где взять такие деньги? Правда, скоро начнётся ягодный сезон, и тогда можно будет неплохо заработать, торгуя малиной и черникой на шоссе, но нельзя одновременно охотиться и обчищать кусты. Катька, правда, обещала помочь, но её положение ещё хуже моего – девчонка одна ведёт хозяйство и ухаживает за тяжелобольной бабкой.

Обуреваемый мрачными мыслями, я спустился в овраг и осторожно двинулся вперёд, огибая кучи отбросов, груды ржавого железа, битого кирпича и обломки бетонных плит с торчащей во все стороны арматурой. Здесь нужно ходить осторожно, внимательно глядя под ноги, иначе легко проколоть или разрезать ступню о какую-нибудь острую дрянь. В прошлом году Петька, сын Ильи Скрябина, которого никто иначе как Скрягиным не называет, зачем-то попёрся сюда. Что понадобилось в этой клоаке семнадцатилетнему отпрыску самого богатого куркуля деревни – не знаю. Знаю только, что напоролся он на острый кусок арматуры, пробил насквозь подошву резинового сапога и ступню. Когда через три дня нога стала пухнуть и покрылась красными пятнами, его отец неожиданно сообразил, что сыну, похоже, нездоровится. Скрягин долго мялся, потом тряхнул мошной и пригласил отца Никодима, который прочитал несколько молитв и от души окропил больного отрока святой водой. Но то ли вода оказалась палёной, то ли у неё истёк срок годности, только не помогли ни молитвы, ни душ. Любящий папаша подождал ещё несколько дней и, рыдая от предчувствия будущих трат повёз сына в город. К этому времени Петькина ступня почернела и воняла так, что глаза слезились. В городе Илья естественно обратился не в частную клинику, а в бесплатную муниципальную больницу, где пациентов за неимением места укладывают не только в коридоре, но и в помещении морга, а очередь на утреннюю клизму нужно занимать с вечера. Врачи сразу предложили ампутацию, Скрягин уперся рогом… Потом, уже на похоронах, он ревел в три ручья, проклиная гадских коновалов, уморивших его кровиночку, а все вокруг поддакивали и сочувственно кивали головами.

Но я – не Петя, потому смотрю, куда ступаю. Постепенно, по мере удаления от деревни, кучи отбросов исчезли, дышать стало легче и у меня поднялось настроение. Овраг начал сужаться, под ногами захлюпало. Один раз я приметил чебураха, но ружьё дало осечку и зелёный грызун, помахав на прощание куцым хвостиком, скрылся под бетонной плитой. Выругавшись, я остановился около небольшого родничка, умыл разгорячённое лицо и вдоволь напился чистой как слеза водой. Ничего, отыграюсь, когда доберусь до нор. В силки уж точно кто-нибудь попал, и без ужина мы сегодня не останемся. С этими мыслями я отправился дальше, но не успел пройти и десяти шагов, как замер, услышав тихий стон. Чебурахи стонать не умеют, скорее всего, это человек. Неужели случилось несчастье? Сорвавшись с места, я оббежал огромную кучу битого кирпича и сразу увидел впереди нечто фиолетовое, лежащее в расщелине между двух бетонных плит. Услышав шаги, существо с трудом подняло голову, и на меня взглянула пара огромных глаз, полных боли и отчаяния. Пони. Всего-навсего пони-единорог.

— Прошу вас… Господин… Воды… Я не пила уже два дня… Сжальтесь… — голос был почти неслышен. Секунду спустя она обессилено уткнула мордочку в копыта.

— Да, конечно, сейчас… — забормотал я, лихорадочно вертя головой в поисках любого предмета, который мог бы послужить поилкой. В нескольких шагах от нас обнаружилась древняя пятилитровая пластиковая бутылка, наполовину присыпанная землёй. Издав торжествующий клич, я извлёк её на поверхность, быстро срезал ножом горловину, сбегал к роднику, наполнил импровизированное ведро до краёв и поспешил обратно. Увидев воду, единорожка нетерпеливо засучила передними ногами и громко засопела. Когда ведро оказалось рядом, она тут же опустила мордочку и начала с жадностью пить.

Я отошёл чуть назад, чтобы лучше рассмотреть свою находку. Судя по всему, поняшка ещё не успела выйти из жеребячьего возраста. На вид ей было не больше шести – семи лет, но если вспомнить, что пони взрослеют в два раза быстрее людей, то получается, что мы с ней ровесники. Выглядела она просто ужасно. Скажу больше, мне ещё никогда не доводилось встречать настолько жалкого существа. Фиолетовая шёрстка местами вылезла, образуя большие проплешины. Кожу густо покрывали рубцы от кнута, свежие и старые, дистрофичные ребра выпирали наружу. Грива и хвост были острижены наголо, а копыта передних ног обильно покрывали трещины и сколы. Было несложно догадаться, кто мог довести несчастную девчонку до такого состояния, но я всё-таки подошёл сзади и осмотрел круп. Так и есть – выжженное калёным железом треугольное клеймо с буквой «Ф» внутри сообщало всем желающим, что единорожка принадлежит Андрею Фетисову, местному богачу, хозяину большого ранчо. Интересно, что она здесь делает?

Тем временем пони прекратила пить, подняла голову и посмотрела на меня.

— Спасибо, господин, что снизошли до помощи. Я… Я чуть с ума не сошла. Умирать от жажды под плеск воды из родника, что может быть хуже!

— Как ты тут оказалась?

— Упала. Бежала в темноте, не заметила оврага и оступилась. Сломала заднюю ногу и застряла в этой щели.

Я вскинул голову, посмотрел на вертикальную стену и подумал, что для меня падение с такой высоты окончилось бы смертью. Но пони значительно крепче людей.

— Интересно, что ты здесь делала одна, да ещё ночью?

Единорожка уронила голову, её затрясло.

— Сбежала с ранчо, да?

Она всхлипнула и коротко кивнула.

— Ничего себе!

— Господин бригадир пожаловался хозяину, что я опять отлыниваю от работы, и тот приказал… Приказал отправить меня на бойню!

— Чёрт!

— Вы не подумайте, я очень трудолюбивая, просто весной долго болела, вот и ослабла. Всего один раз не смогла выполнить норму. Бригадир сказал, что если я такая лентяйка, то кормить меня нужно меньше. Так и пошло: я слабела от голода, работала всё хуже, а они в ответ урезали паёк…

— Погоди, мне говорили, что вы никогда не болеете.

— Почему, болеем, если уж совсем припрёт. Хозяин зимой купил новую машину, а так как свободных помещений не было, то он отвёл под гараж часть стойла. Мест стало не хватать, и нас – самых младших, выставили под навес на улицу. Морозы стояли такие, что мы по утрам встать не могли – к земле примерзали. Наверное, тогда застудилась и к весне слегла. Думала, что помру, но выкарабкалась. Если б мне дали хоть немного отлежатся, всё было бы нормально, а так…

Единорожка тяжело вздохнула и опустила голову. Затем жалобно посмотрела на меня.

— Господин, я не вправе просить вас ещё об одной милости, но во имя Селестии, сделайте доброе дело.

— Да, конечно, что ты хочешь?

— У вас ведь есть ружьё, правда? Пожалуйста, не пожалейте патрона и… Пристрелите меня!

— Что! — я отшатнулся, словно в лицо плеснули кипятком.

— Со сломанной ногой меня точно отправят на бойню, а я не хочу туда! — зачастила она. — Бойня – страшное место, говорят, что души пони, убитых там, уходят в землю и навсегда растворяются в ней! Лучше погибнуть здесь, тогда моя душа точно улетит в Эквестрию!

— Куда?

— А, вы не знаете? Эквестрия – это такая волшебная страна, где раньше жили пони в счастье и радости. Но потом пришли люди, которые поработили нас и увели за собой. Теперь мы – ваши слуги, но души после смерти всё равно возвращаются назад, к Хрустальному престолу принцессы Селестии. Только тех, кто погиб на бойне, ждёт пустота и безвестность! Так что застрелите меня прямо сейчас, пока сюда не пришли люди хозяина, умоляю!

Я стоял словно оплёванный, ещё никогда меня не просили о ТАКОМ. Да, я без сожаления палил по чебурахам и другим зверюшкам, но то были бессловесные твари, а тут…

— Нет!

— Тогда я пропала… — прошептала она и закрыла глаза.

— Прекрати, всё будет хорошо. Лежи здесь, никуда не уходи… в смысле, просто лежи тихо, ясно? Я сейчас вернусь!

Единорожка не ответила, только ещё сильнее зажмурилась и прикрыла голову передними копытами.