Любовь на вечер и дальше

— Да-а-а! Да-а-а, дорогуша, да-а-а! Ахх… я… я кончаю!

По правде говоря, Рэрити очень голосистая, и чем быстрее двигалась её элегантная попка вверх и вниз по члену Анона, тем громче, хотя и сбивчивее, звучали её слова. А в следующую секунду она резко напряглась, и на его промежность вновь излились обильные, липкие желтоватые соки её наслаждения. У человека уже слегка звенело в ушах от её счастья, один понячий оргазм следовал за другим, но время во всех смыслах подходило к концу.

— Моя принцесса… я… я сейчас… — знакомое ощущение зародилось в глубине его яиц, ощущение неотвратимо подступающей волны, приближающегося извержения.

— Внутрь, в меня, мой принц! — потребовала Рэрити, напрягая свои внутренние мышцы, нежно лаская погружённый в неё человеческий член. Вытерпеть это оказалось невозможно, и через несколько секунд, издав удовлетворённое рычание, Анон позволил оргазму случиться. Рэрити прикусила губку, позволяя себе лишь нежный, изящный стон, когда могучая волна, покинув член её любовника, ворвалась в разгорячённое влагалище. Однако рефлексы не подчинялись утончённой пони — сила, с которой вагинальные мышцы сомкнулись вокруг члена человека, полностью и исчерпывающе показала, как же её телу приятно быть наполненным под завязку. Да, ей это очень нравилось…

Когда к ней вернулась власть над телом, белоснежная, но очень взмокшая пони изящно соскользнула со своего партнёра и вытянулась на постели рядом с ним; в воздухе смешивались запахи тонких духов и тяжёлого, густого мускуса.

— Это божественно… мне никогда не надоест эта… сила… — ресницы усталых глаз Рэрити изящно затрепетали, но Аноном уже владела другая мысль.

— Я счастлив, что вам понравился вечер и моя роль в нём, мисс Рэрити.

— Ох, снова просто Рэрити? Наше время истекает? — она с некоторой неохотой извлекла тяжёлый кошель из ящика стола, магией перенося его в сторону человека. Анон уже одевался, заправляя свой не до конца опавший член в тугое узилище штанов.

— Благодарю вас, мисс Рэрити, — он взял мешочек с монетами из воздуха и опустил в свою сумку. — Осмелюсь напомнить про то, что вы планировали посетить некое мероприятие под названием «Гранд-Гала» и про моё в нём участие?

— О да! Я несколько увеличила вашу премию, и следующая наша встреча состоится именно там!

— Разумеется, мисс Рэрити, и увеличивать премию было не обязательно, я всегда рад пойти вам навстречу! — человек поклонился, старательно имитируя дворцовые манеры — разве что полное отсутствие одежды выше пояса несколько смазывало картину. Как обычно, Рэрити просияла — Элемент Щедрости очень любила «королевский» фетиш и всегда щедро доплачивала за возможность немного побыть благородной леди.

— Проклятие этой мирской необходимости трудиться, я бы с наслаждением наняла вас на весь остаток охоты… — Рэрити поднялась с постели и изящной походкой направилась к двери спальни, тягучие соки стекали по внутренней стороне её бёдер и оставляли небольшие пятнышки на полу. — Я с нетерпением ожидаю следующей нашей встречи, о мой принц!

Изящно кивнув и улыбнувшись, человек застегнул последние пуговицы на рубашке, а затем покинул бутик Карусель. Свежий воздух ласково принял его в объятия, не слишком прохладный, не слишком душный… и как пегасы умудряются достичь такого баланса? Восемь сотен битов в монетах различного достоинства и ещё сколько-то от щедрот удовлетворённой клиентки приятно позвякивали в его сумке. Анон неторопливо направился вдоль по улице, перед его мысленным взором развернулось достаточно плотно заполненное расписание. Да, ближайшие два дня он запланировал в качестве выходных, но десяток следующих вечеров были расписаны заранее. Как хорошо, что есть возможность учитывать природный цикл организмов его постоянных клиенток!

Опустив руку в карман, Анон кончиками пальцев ощутил скрученную в тугой комок записку. Сегодня днём кто-то оставил её под дверью коттеджа, в котором жил единственный человек Понивиля и всей Эквестрии. Неровные значки складывались в достаточно непривычную фразу: «Я бы хотела приобрести ваши услуги. Давайте встретимся сегодня в восемь вечера у центрального фонтана Понивиля. Обратите внимание на кобылу с розой. С.».

У Анона было довольно много постоянных клиенток, и периодически появлялись новые — в том числе и после получения писем по почте. Записки типа такой обычно просто отбрасывались, но сегодня было свободное время, чувство удовлетворения от хорошо выполненной работы и получения немалой суммы, так что почему бы и нет? Встреча в публичном месте гарантировала безопасность, некий налёт таинственности обещал интригу…

Но придя к фонтану, Анон обнаружил, что поблизости не было никого. Ни одной пони.

Достав из кармана часы, человек взглянул на циферблат — 19:57. Опустив часы обратно в карман, он сунул руку в сумку и извлёк из полученного от Рэрити мешочка однобитовую монету. Подброшенная щелчком пальцев, она несколько раз перевернулась в воздухе, прежде чем с тихим бульком исчезнуть в воде.

Как по заказу, на другой стороне фонтана возникает силуэт пони; оглядевшись, под свет уличных фонарей неохотно выходит миниатюрная фигурка.

— Привет.

Оранжевая пони чуть ли не подпрыгивает — похоже, она просто не замечала человека, прежде чем он заговорил. Но через несколько секунд на лице пони появляется слегка опасливая улыбка:

— …привет…

Анонимус внимательно рассматривает пони, удивлённый тем, как молодо звучит её голосок. Да, хотя она вроде бы выглядит достаточно взрослой, что-то жеребячье в её поведении и пропорциях всё-таки заметно. Неухоженная сиреневая грива зачёсана со лба вверх, чтобы не лезла в глаза, похоже; слегка клочковатая апельсиновая шерсть то тут, то там покрыта мелкими точками грязи. К спине молодой пони прижата пара миниатюрных, не по возрасту, крылышек. И общее телосложение… худощавое до такой степени, что возникает предположение, что кобылка недостаточно питается.

У неё, скорее всего, не хватит денег, чтобы оплатить пятнадцать минут работы такого экзотического спутника, как Анонимус, не то что целую ночь.

За ухо кобылки заложена слегка подвядшая по краям лепестков красная роза.

— …ахем! — театрально кашлянув, привлекает к себе внимание замершей поняшки человек.

— Ой!.. Я Скуталу. Вы… вы и есть человек?

— Во плоти, — отвечает Анонимус, едва сдерживая желание хихикнуть, — я полагаю, вы та самая «С», которая подбросила мне это милое и таинственное письмо.

— Угум…

— Кто вам порекомендовал меня?

— Р… Рэрити…

Человек удивлённо поднимает бровь.

— …её сестра… — смущённо ковыряет копытцем землю Скуталу.

— Свити Белль? — удивлённо уточняет человек. Он абсолютно точно ни разу не имел дела с младшей сестрой «принцессы», и теперь предстоит выяснить у Рэрити, что именно она разболтала родственнице.

— Ну… мы пару раз видели, как вы по вечерам выходите из бутика, и выглядите таким… таким привлекательным… Мы со Свити Белль болтали об этом, она рассказала, что как-то мельком видела вас с Рэрити… и посоветовала попробовать с вами поговорить… — копытце Скуталу раз за разом рисовало на земле круг, — скажите, вы выполняете… встречи с сюжетом?

— С одной-двумя кобылами я играл в ролевые игры, да.

— Есть ли то, на что вы… не соглашаетесь?

А вот это стало поводом занервничать. Хотя Анонимус и не показывал виду, но с новыми клиентками ему всегда приходилось проявлять осторожность, чтобы не нарваться на совсем уж экзотический запрос. Несмотря на то, что большая часть его клиенток была богатыми и добропорядочными жительницами Кантерлота, в их среде тоже случались обладательницы необычных фетишей. Именно поэтому он придерживался жёсткой системы знакомства через рекомендации, чтобы не прослыть известным в среде «странных» клиенток… как, возможно, вот эта пегаска.

Впрочем, в данном случае, возможно, удастся обойтись без жёстких мер.

— Зависит от конкретного случая. Я считаю себя достаточно раскрепощённым, но некоторые пределы у моего свободомыслия всё же есть.

— Да… да… — кобылка сглотнула, — я бы хотела… согласитесь ли вы побыть…

Человек напрягся, приготовившись к худшему…

— …моим кольтфрендом?

…и у него получилось не отвесить челюсть от удивления.

— Вы же наверняка понимаете, зачем кобылы знакомятся со мной? Как правило, не для романтических свиданий под луной, — пояснил человек. — Неужели юная кобылка не может найти себе жеребца без помощи… платного спутника?

— Нет, — её прямота и откровенность звучали просто-таки трагично. — Мне не везёт… в отношениях. И не везло в школе. И не получается познакомиться… даже с земнопони, или с грифоном, или с минотавром! Я уже поняла… зачем стремиться к тому, чего просто не существует? Я не один самокат разбила, пытаясь… почему бы просто не нанять кого-нибудь красивого и чистого и просто заплатить ему? Пусть даже мне… придётся… притворяться…

На последней фразе её решимость иссякла, в уголках глаз появились слёзы. Анонимус несколько раз уже имел дело с пони, пытавшимися повлиять на него, расплакавшись, но эта маленькая пегаска… её слёзы были настоящими.

— Так уж и быть, — ласково произнёс он, опасаясь ещё больше травмировать эту кобылочку, сумевшую таинственным образом зацепить струны его души, — мы что-нибудь придумаем…

— Правда?! — её крылышки быстро-быстро затрепетали, выдавая прорывающееся наружу возбуждение, прежде чем она сумела их усмирить. — Я хотела сказать, спасибо! Как я… вы сейчас не заняты?

Глубоко в душе Анонимус вздохнул — эти сорок восемь часов были его единственным, давно запланированным отдыхом.

— Завтра вечером я вполне свободен, а ты?

— Абсолютно! — слегка подпрыгнула от радости кобылка, прежде чем, внезапно, замереть под тяжестью внезапно пришедшей ей в голову мысли. — Ой, я не спросила… сколько… сколько будет стоить возможность… побыть с кольтфрендом?

Да, этот вопрос всегда возникает… рано или поздно.

— Обычно я беру примерно восемьсот битов за ночь. Бывает, делаю скидки постоянным клиентам.

— Ого… — помрачнела пегасочка, — а если… только сходить пообедать, погулять по парку?..

И снова напомнило о себе сердце — не иначе на это повлиял пряный и острый ужин, подготовленный Рэрити в качестве «афродизиака». Эта девочка… она ведь тоже достойна получить хоть немного счастья?

— Не парься. Давай просто посмотрим, как получится… — ему хотелось сказать что-нибудь ободряющее, что вывело бы её из этого мрачного состояния, и вроде бы получилось.

— Вы… ты серьёзно? Правда? — её голос задрожал, словно она изо всех сил сдерживала свой энтузиазм, не позволяя ему снова привести ситуацию к возможному отказу.

— Конечно серьёзно. Надо записать — так, «одна симпатичная оранжевая жеребёнка хочет узнать, каково иметь ухажёра»…

Сердце Скуталу колотилось так, словно хотело выскочить из груди. Наконец-то настоящее свидание, да ещё с таким симпатичным человеком.

— Сейчас, подождите секундочку…

Она затрясла головой, словно что-то забыла. Потом неохотно вытащила из гривы свою подвядшую розу и гордо протянула человеку слегка помятый цветок.

— Это… это тебе, мой… ухажёр, — она слегка запнулась, повторяя употреблённое человеком слово.

Растроганный человек ласково улыбнулся и аккуратно забрал цветок из слегка заляпанного грязью копытца.

— Договорились, завтра встречаемся здесь, в полпятого. Купим чего-нибудь пожевать, посмотрим какое-нибудь представление и потом отправимся к тебе.

— Да… ко мне, — её энтузиазм слегка угас.

— Я уверен, всё нормально получится, — постарался подбодрить её человек. — Я не буду совсем уж расфуфыриваться, но надеюсь, ты не станешь меня стыдиться. Ищи здесь человека с розой! — и он подмигнул обрадованной пегаске, которая пружинистым шагом убежала готовиться к свиданию.

…чтобы после нескольких шагов остановиться и обернуться, словно чтобы убедиться в реальности происходящего, и ещё раз прощально помахать копытцем.

Анонимус смотрел ей вслед и думал о предстоящем «свидании» с осторожным оптимизмом; такого в его жизни не случалось уже довольно давно. Потом он вспомнил о необходимости отнести деньги и зашагал по дороге к дому.

---

Обычный солнечный день в Понивиле. Активность местных обитателей слегка приугасла, разумеется, из-за обеденного времени. Анон, как обычно, пришёл раньше назначенного и теперь предавался своему любимому развлечению: рассматривал, как ведут себя пони в естественной среде обитания. Обычные пони, обычная мостовая… интересно, как бы они себя вели при общении с ним, если бы всем стало известно, чем именно он зарабатывает?

Вдоль дорожек парка выстроились многочисленные киоски и прилавки, торгующие разнообразной едой и лакомствами; возле каждой периодически останавливаются покупатели.

Человек провёл рукой по ткани своего костюма, наслаждаясь приятной на ощупь текстурой ткани. Настоящий шедевр работы Рэрити, он достойно «отблагодарил» её в своё время за этот великолепный костюм. Роза, с которой так неохотно рассталась Скуталу, теперь торчит из нагрудного кармашка рядом с белым треугольником платка, и для сведущего взгляда выдаёт его более чем дружеские намерения. Нос человека воспринимает приятные ароматы выпечки от ближайшего киоска, желудок уже начинает на это реагировать… но вот и давно ожидаемая гостья.

Скуталу сегодня выглядит гораздо более ухоженной; возможно, вчера она просто торопилась? Её сиреневая грива красиво уложена, копытца отмыты, оранжевая шёрстка больше не выглядит пыльной и грязной. Быстро обегая взглядом окрестности фонтана, пегаска замечает человека, на её лице вспыхивает улыбка, кажется, более яркая, чем само солнце, и с жеребячьей живостью она устремляется к нему навстречу.

Ей явно не терпится начать свидание.

— Ты пришёл, как здорово! — восклицает она радостно, практически хихикая, и Анон не может не обратить внимания, что даже её голос сегодня звучит немного по-другому. — С чего начнём? Погуляем по парку? Сходим на речку? Поговорим о…

— Покушаем, — хихикнув, перебивает её полную энтузиазма речь человек, вызывая на лице пони вспышку румянца, — здесь так аппетитно пахнет, что не проголодаться просто невозможно!

— Да… Конечно! Но… я покушала дома, чтобы… ну… сэкономить немножко времени…

Анон понимает, что его клиентка явно лжёт. Она либо вообще не обедает, либо экономит каждый бит; впрочем, человек был готов к этой ситуации и взял с собой часть вчерашнего заработка. Почему бы и не угостить жеребёнку?

— Уверена, что больше в тебя ничего не влезет? Каким бы я был паршивым ухажёром, если бы не предложил своей подружке подкрепиться перед прогулкой? — человек опустил руку на загривок кобылки, ласково гладя её гриву, и пегаска тут же прогнулась и задрала голову, настолько её тело истосковалось по прикосновениям. Анону даже пришлось аккуратно придержать её, чтобы она не потеряла равновесия.

— Ну-у… я могла бы съесть кусочек чего-нибудь сладкого… — её слегка грубоватый голос смягчился, несколько секунд она выглядела абсолютно погружённой в собственные ощущения, настолько ей понравилось прикосновение человека. — Вон на прилавке, что там? Так пахнет… — произнесла она, с трудом возвращая своё внимание к окружающему миру.

— Блинчики?

— Да, блинчики, именно они! — её крылышки снова затрепетали, и лишь через пару секунд она смогла уложить их обратно на спину.

— Почему бы и нет? Пойдём! — Анонимус сделал рукой приглашающее движение, но прошло несколько секунд, а пегаска осталась стоять на своём месте. — Скуталу?

— Да? — кобылка ожидающе посмотрела на него.

— Тебе не хотелось бы идти рядом со мной, как положено у настоящих парочек?

— У… гум… — она кивнула, огромные глаза не отрывались от глаз человека. Он повторил движение рукой, и лишь со второго раза она отреагировала. — Я… я не привыкла к некоторым жестам, извини.

Анон покачал головой и, опустив руку на загривок пони, чуть-чуть прижал её к своему бедру. Да, утончённые кантерлотские дамы, с которыми он обычно имел дело, мгновенно заметили бы неуклюжесть поведения его сегодняшней подружки; но странное дело, жеребячья непосредственность Скуталу неожиданно показалась ему чрезвычайно освежающей и милой. Бок о бок, человек и кобылка направились к благоухающей сладкими ароматами уличной кафешке, нога человека непрерывно чувствовала давление понячьего плеча. Большинству кобыл нравится быть рядом со своими избранниками, но эта пегаска подняла смысл понятия «прижиматься» на новый уровень. Это было… воодушевляюще.

Совсем скоро парочка оказалась перед кафешкой; с места за низким столиком на двоих было видно и блеск воды фонтана, и пышную зелень парка. Скуталу хихикнула, когда человек с некоторым трудом разместился на лёгком плетёном креслице.

Официантка принесла меню; там не было особого разнообразия, но человек с удовольствием нашёл свои любимые кушанья. Скуталу замешкалась с выбором — она явно не могла решить, взять что-нибудь подешевле или всё же заказать настоящую еду. Наконец, она выбрала сэндвич с нарциссами, лавандовые блинчики и тыквенный суп. Когда официантка удалилась в сторону кухни, кобылка повернулась к человеку, ожидая продолжения разговора.

«Надо узнать её получше».

— Я обратил внимание, что у тебя нет кьютимарки, — произнёс он, — вроде бы по возрасту пора уже?

— Я… — пони откровенно расстроилась; похоже, человек ухитрился зацепить болезненную тему.

— Разреши, я выражусь по-другому. Все кобылы, с которыми я имею дело, имеют кьютимарку, и посмотрев на неё, я, как правило, могу определить, чем они занимаются в жизни. Ты же… чем ты зарабатываешь, каков твой дар?

— Ну, я ремонтирую самокаты и немножко учу на них кататься. Большая часть местных жеребят и родителей знают, что я обожаю самокаты, и обращаются ко мне с проблемами и поломками. Не то чтобы это приносило много денег, но всё же…

— Знаешь, а пожалуй, я пару раз видел тебя на самокате. Ты быстро ездишь… К слову, а вот летающей я тебя не видел ни разу; для пегасов вообще, кажется, необычно заниматься исключительно наземными делами, или ты просто настолько любишь самокаты?

И снова при словах Анона голова пегаски опустилась, пряча появившиеся в уголках глаз слёзы, а его сердце болезненно уколола мысль, что он говорит что-то совсем не то. И само собой вспомнилось, как в первые же минуты общения он поразился тому, какие маленькие у неё крылышки.

— Я… не могу летать… — в первый раз за всё время, Скуталу говорила, не глядя на человека, — мои крылья… как я ни стараюсь, они просто жужжат… и ничего. У меня не было родителей, которые научили бы меня, как летать, у меня никогда не было друзей-пегасов… А Свити Белль и Эпплблум, мои подруги со школьных времён, у их нет крыльев. Однажды я нашла брошенный самокат с треснувшей доской неподалёку от нашего клубного домика, подлатала его… и поехала! Это было так здорово! Почувствовать крыльями ветер, раздвигающий перья, словно… я… С тех пор я каталась на самокате и ощущала, словно способна летать… Иногда я пыталась действительно взлететь, без самоката, но всё равно ничего не выходило; я пробовала напрягать, тренировать эти бесполезные махалки… но моё тело каждый раз предавало меня. В бесплатной клинике меня осмотрели и сказали, что у меня мышечно-суставная дисфункция, возможно, последствия родовой травмы… Но это ничего. У меня есть самокат, и я могу… мечтать…

Кобылка говорила, повернувшись в сторону парка, устремив взгляд на порхающих среди ветвей птичек, а Анонимус был готов проклясть себя. Он собирался развлечь клиентку, а не напомнить ей про мучительные физические недостатки!

— Но с самокатом у тебя получается круто! — произнёс он, осторожно добавив в голос немного энтузиазма. — Я видел, какие ты выделывала трюки, это же… ух!

— Тебе понравилось? — её голос зазвучал менее мрачно. — Это правда выглядело круто?

— Да! А ещё я слышал разговоры о том, какая ты отчаянная, и мне кажется удивительным, как, столько раз падая, ты остаёшься всё такой же симпатичной! — человек лукаво подмигнул пегаске.

— Ой, да брось! — фыркнула она, уже не как изящная девица с манерами, а как уличная девчонка.

— Не-а, я просто называю вещи своими именами!

Вскоре подошла официантка и уставила столик тарелками с едой. Скуталу с восторгом смотрела на разнообразные кушанья, с губы упала капелька слюны. Со смехом Анон посоветовал ей не рассматривать еду, а начинать наконец её есть, и кобылка воодушевлённо начала. Она хлюпала пряным супом, вгрызалась в пышные блинчики… Утончённые клиентки, к которым привык человек, увидев такое, наверняка попадали бы в обморок.

С едой вскоре было покончено, насытившаяся Скуталу подняла на человека довольное, чумазое, заляпанное каплями супа и лепестками цветов лицо.

— Позволь-ка мне… — вытащив из кармана носовой платок, он осторожными движениями привёл свою смущённую таким вниманием подружку в порядок. Когда его рука с платочком опустилась, сияющая улыбка на лице пегаски заставила вздрогнуть что-то в его груди. Столько счастья…

Потом разговор о прелести катания на самокатах продолжился, на эту тему Скуталу могла говорить, казалось, бесконечно. Будучи внешне более-менее взрослой, в душе она оказалась настоящим жеребёнком, и стоило ей раскрыться в разговоре на любимую тему… Опустевшие тарелки стали препятствиями, солонка — самокатом, выполнявшим в её копытцах всё более и более опасные трюки. После достаточно сложного прыжка над перечницей пришла официантка и принесла счёт. Человек заплатил, добавив щедрую компенсацию пострадавшей от занятий рискованным спортом солонке, всё содержимое которой неравномерно рассеялось по столу.

Оставив позади кафешку, воодушевлённая парочка направилась в сторону понивильского парка, мимо фонтана, по дорожке среди деревьев и цветов…

---

Солнце медленно смещалось к закату, пони постепенно расходились из парка, неся на лицах счастливое удовлетворение от приятно проведённого дня. Если вокруг будет меньше народу, меньше посторонних глаз, может быть, Скуталу будет проще ощущать удовольствие от совместной прогулки? Листва красиво обрезанных деревьев шептала что-то под ветром, возможно, обсуждая удивительную парочку — пони и человека, неторопливо идущих под сенью их ветвей. Дорожка, по которой они шли, стала уже, Скуталу снова прижалась к ноге человека. Тени скрыли их от окружающего мира, даря иллюзию одиночества.

Разговор перешёл на другую тему, на этот раз о жизни человека в понячьем мире.

— Так что делает человек в Эквестрии? — спросила Скуталу, наслаждаясь прикосновением руки к загривку.

— Знаешь, не то чтобы многое, — честно ответил Анонимус, — мои пальцы менее ловкие, чем телекинез опытного единорога; земнопони сильнее и выносливее меня, и, разумеется, я не способен летать.

— Ой, прости… я не хотела тебя расстроить…

— Не парься, я давно смирился. И я ещё в своём мире узнал, что для счастливой жизни нужно уметь заводить знакомства и организовывать связи. К счастью, здесь выяснилось, что я могу делать… кое-что… лучше, чем все другие живущие в этом мире существа.

— Я поняла! Ты круто трахаешься, да?

Человек на секунду офигел от жеребячьей прямоты своей спутницы.

— Я…

— Не беспокойся, я всё понимаю, — пожала плечами та, — я узнала, чем ты занимаешься, от Свити, которая узнала об этом от Рэрити, которая узнала об этом от… — пегаска замолчала, раздумывая, кто же был предыдущим звеном в цепи.

Человек поспешил вмешаться.

— Видишь ли, Скуталу, я стараюсь, чтобы это не стало широко известно. Раньше или позже я сумею найти выгодное занятие для своих рук и головы, и мне при этом может сильно навредить, если мой работодатель узнает, что раньше я работал… совсем не головой. И, кроме того, хотя ваше общество достаточно терпимое, не всякая кобыла захочет вступить в длительные отношения с тем, кто… так зарабатывал.

— Я была бы не против… — практически неслышно прошептала Скуталу.

— Поэтому я буду благодарен, если ты не станешь болтать об этом маленьком секрете. Конечно, приезжие ещё хлопают глазами при виде меня, но большинство понивильцев уже привыкли ко мне, не так уж я сильно и отличаюсь от обитателей этого мира. Знаешь, что тяжелее всего? Сочетать общественную жизнь и одиночество. Эмоциональное. Я умею удовлетворять разнообразные сексуальные фантазии других, но моя — иметь любовь и доверие — пока что так фантазией и остаётся.

— Я понимаю… очень даже хорошо. Про фантазии и то, что они не всегда удовлетворяются в реальной жизни, в смысле, — торопливо пояснила Скуталу. — Если для тебя важно, я очень благодарна тебе за откровенность. Это… то, что настоящий кольтфренд… — она замолчала, смущённо покраснев.

Неторопливо шагая по почти пустой дорожке к центру всё более пустеющего парка, человек задумался над происходящим. Такое общение… превосходило привычный для него уровень эмоционального взаимодействия с клиентом. Обычно он не допускал столь опасного и непрофессионального сближения. Возможно, это всё из-за того, что необычная маленькая… клиентка… и не ожидала от него профессионального поведения?

Странный звук, музыкальный, но не мелодичный, прервал ход его мыслей. Задумавшись, он, оказывается, вышел на небольшую полянку, где только что закончил работу любительский струнный оркестр-трио. Усталые музыканты убирали свои инструменты, напоследок проверяя натяжение струн.

— Кажется, послушать музыку у нас уже не получится, — печально произнёс человек, взъерошивая гриву своей спутницы.

— Ну и ладно, — пожала плечами Скуталу, — мне нравится и просто гулять по парку, беседовать…

— Эй, друг, приходи со своей красавицей на будущей неделе, мы снова будем играть здесь! — сказал толстенький басист.

— Похоже, как раз своей красавицы у этого парня и нет, — подшутил единорог- виолончелист, игриво пихая своего соседа. Третий музыкант, пегас с забавными усиками, просто хихикнул.

— Да, похоже, мне не повезло, — произнёс человек, привлекая внимание музыкантов, — я привёл свою подружку в парк, чтобы показать, как здесь хорошо… и вознаградить тех, кто делает этот парк таким хорошим, разумеется, — он позвенел несколькими монетами в ладони. — Но раз уж не повезло, придётся уходить просто так.

Скуталу изобразила печаль, демонстративно надув губки. Неизвестно, кто счёл зрелище более милым: человек или музыканты.

— Ну раз вы так ставите вопрос, — один из жеребцов раскрыл футляр своего инструмента, — у нас, пожалуй, хватит сил на одну песенку.

— Да, раз уж нам пообещали вознаграждение за всё хорошее! — добавил другой.

Закатив глаза, человек высыпал несколько битов в открытый футляр.

— Благодарю, друг. Теперь садитесь и слушайте, а мы для вас сыграем.

— Что-нибудь романтичное, если не сложно, — Анон добавил пару монет к кучке, — у нас очень особенный вечер.

Скуталу тихонько пискнула от восторга, услышав его слова.

Вежливо кивнув, басист поднял свой инструмент; человек и пегаска устроились на пышной траве, музыканты вновь установили свои инструменты… и зазвучала мелодия.

После первых же нот Скуталу восторженно выдохнула. Музыка, медленная и грустная, унесла с собой всё её возбуждение, и она тихо прижалась к человеку, опуская голову ему на колени. Музыканты играли, и его рука словно сама нашла дорогу по её шее вверх под гриву, разглаживая по дороге оранжевую шёрстку. Удивительно красивая и ладная, несмотря на внешний непрофессионализм музыкантов, мелодия поразила его и вызвала в голове бурю мыслей о том, насколько этот вечер отличается от всех остальных, проведённых с другими кобылами. Прохладный ветерок, казалось, тоже слушал мелодию; пролетев над головой кобылки, он напомнил ей о том, что рядом сидит большой, тёплый и ласковый друг, к которому так приятно прижиматься… чтобы согреться… и просто так…

Человек гладил прижавшуюся к нему жеребёнку и думал о том, что предпочитает её общество всем своим богатым кантерлотским знакомым.

Мелодия стихла, и музыканты принялись торопливо убирать инструменты.

— О-о-ох, моя спина! Не могу я больше стоять на двух копытах и держать эту штуку, всё, не могу! — простонал басист. — Но вы милая парочка, — добавил он, — хорошо, что вы пришли послушать нас.

— Да, и спасибо за битсы, — добавил виолончелист, магией закрывая потёртый футляр.

— Ох… — Скуталу повернула голову, глубоко вдыхая запах человеческого тела, потом перевела взгляд на розу в нагрудном кармане костюма, — милая парочка…

— Мы так сейчас заснём, — посмотрел на её полуприкрытые глаза человек, — господа, это было великолепно. Всего вам наилучшего.

— Да, и вам тоже. Ну, приятной вам особой ночи, — фыркнул один из музыкантов, после чего они втроём покинули полянку, оставив человека и пегаску сидеть на траве.

Руки человека ласково прошлись по её шее и груди.

— Кто-то, кажется, совсем устал? — тихо и ласково прошептал он.

— Угу-у… — Скуталу по-жеребячьи трётся лицом о грудь человека и поднимает лицо, глядя ему в глаза. «Не уходи!» — это не звучит вслух, но мольба с лёгкостью читается в её огромных, поблёскивающих искрами наслаждения, понячьих глазах. Солнце уже успело скрыться, но в лунном свете всё видно превосходно…

— Ну что, проведём остаток вечера у тебя дома?

Скуталу слегка морщится.

— Ты уверен? У меня там… не очень роскошно.

— Роскошь это не главное, поверь мне. И вообще, ты что, не хочешь показать своему ухажёру, где обитает самая отчаянная кобылка Понивиля?

Наверняка сначала она подумала про Рэйнбоу Дэш, прежде чём до неё дошёл смысл его слов. Скуталу опустила взгляд и несколько секунд явно раздумывала, стоит ли вести человека в своё жилище. Впрочем, она держит деньги именно там, так что всё равно придётся…

— Да, пойдём, я покажу тебе… гм... мои самокаты.

— Это будет интересно! — прошептал Анон на ухо поньке, контраст между прохладным вечерним воздухом и тёплым дыханием заставил ушко возбуждённо встать торчком.

— Да! — её крылышки снова затрепетали, когда она встала на копытца и, внезапно ухватив зубами человека за край пиджака, слегка потянула за собой. Теперь парочка снова оказалась на парковой тропинке, но уже на другой, тянущейся в сторону фермы "Сладкое Яблоко" и опушки Вечнодикого леса.

---

Человек с удивлением смотрел на узкую, но явно утоптанную тропу, по которой они шли. Найти дорогу среди множества яблонь у него точно не получилось бы, но Скуталу уверенно двигалась вперёд. А когда их путь завершился у подножия огромного дуба, вплотную к которому была возведена небольшая дощатая хижина с неуклюже торчащей из крыши жестяной дымовой трубой, первой его мыслью было: «как кто-то решается жить в такой близости к опасному лесу?»

— Вот мы и пришли! Casa de Scoots!

— Уютненько выглядит. Ты сама это построила?

— В основном… но мне очень помогла Эпплблум, разумеется. У неё круто получается работать со всякими инструментами, это её основной талант. А ещё её семья, Эпплы, подарила мне доски, которые остались у них после ремонта амбара. Но отделку я заканчивала сама! — гордо заявила пегаска, трепеща своими маленькими крылышками.

— Тебе нравится деревенский стиль? Ну что же, мне интересно, как это всё выглядит изнутри!

Понька кивнула, возбуждённо закусывая губу и слегка краснея, и подтолкнула человека к низенькой двери. Пригнувшись, он зашёл внутрь однокомнатного «дома». Внутри было куда чище, чем он опасался, и крошечное пространство было практически совсем не занято — кроме кучи нуждающихся ремонте самокатов, сваленных возле самого входа. К счастью, потолок оказался достаточно высоким, чтобы Анон мог выпрямиться и оглядеться: судя по всему, Скуталу организовала содержимое своего обиталища, просто разложив всё имущество по углам. В противоположном от входа углу, например, был виден простой и тонкий матрас.

— Разреши устроить тебе экскурсию! Какой скучной кобылкой я была бы, если бы не показала своему кольтфренду всю прелесть моего дома! — она повела вокруг себя тонкой ножкой. Кивнув, человек посмотрел туда, куда ему указали. — Это моя кухня, здесь у меня дровяная печь, кастрюля и шкафчик для продуктов; здесь — мастерская, в которой я чиню самокаты, а здесь — собственно самокаты и… гм… разные вещи, которые я иногда подбираю на улице.

На лице кобылки сияла искренняя гордость, ей нравилось показывать человеку свои достижения; а он… Странное ощущение болью отозвалось в его сердце. Эта маленькая кобылочка принимала жизнь такой, какая она есть, и гордилась обладанием столь немногим… Это было невероятно мило… и слегка больно.

Рядом с «разными вещами» обнаружился маленький столик с зеркальцем, несколькими полупустыми флакончиками для духов и треснувшей щёткой для волос.

— Сирень… какой приятный запах… — произнёс человек, опустившись на колено, притянув к себе пегаску и коснувшись носом её гривы. Её ушки задрожали от прикосновения, это было так мило…

— Д-да… Свити Белль иногда отдаёт мне косметику, которой больше не пользуется её старшая сестра, почти закончившиеся духи… — призналась она тихим голосом, — ну… она замечательная, а я не привыкла… э-э… разбрасываться вещами…

— Всё в порядке, Скуталу, я понимаю и совсем не против того, чтобы видеть тебя такой, какая ты есть на самом деле, — его руки ласково притянули кобылку поближе, — ты ведь наверняка попросила Свити Белль помочь подготовиться к сегодняшней встрече?

— Н-ну да, немножко… — голос Скуталу задрожал, у неё практически не получалось одновременно разговаривать и ощущать, как её ласкают. Человек наклонился на бок, и они вдвоём шлёпнулись на её тонкий матрац — ПУМ! — Ой! — и Анон, стукнувшись головой об оказавшуюся внезапно твёрдой подушку, не смог удержаться от того, чтобы, торопливо освободив одну руку, потереть ушибленную башку.

— А! Это для тебя, — пегаска, словно вдруг вспомнив, потянулась и достала из-под подушки небольшой, сделанный из грязной льняной ткани, мешочек. От её движений мешочек звякнул, и человек тут же понял, что в мешке лежали монеты.

Он практически забыл уже, что это платный визит.

— Я вся запачкалась, откапывая их вчера, но оно того стоило… провести замечательный вечер… с моим… кольтфрендом… — её голос задрожал, когда туманное очарование мечты соприкоснулось с холодным ветром реальности.

Анон не желал, чтобы этим всё закончилось; маленькая пегаска заслуживала счастье, не испорченное мыслями о том, что оно покупное. Аккуратно взяв из её копытец мешочек, он осторожно, чтобы не запачкать осыпающейся с него землёй матрац, отложил его в сторону.

— Этого… хватит? — дрожащим голосом уточнила Скуталу, понимая, насколько лёгким, на самом деле, был её клад.

— Вполне.

— Ты уверен?

— Абсолютно.

Если честно, он вообще сейчас не думал о деньгах; ему нужно было, чтобы апельсиновая пони снова улыбалась.

— Знаешь, Скуталу, — располагаясь поудобнее на узком матрасе, произнёс он, — ты много раз за вечер назвала меня кольтфрендом, но разве среди пони не принято целоваться, чтобы подтвердить это слово?

Её лицо мгновенно стало тёмно-красным.

— Д-да… принято…

— Тогда чего ты ждёшь? Поцелуй меня, пожалуйста… — игриво прошептал человек и подмигнул.

Крылышки Скуталу снова затрепетали над её спиной; крепко зажмурившись, она вытянула губы и сделала движение головой вперёд. Короткое скользящее прикосновение — и она снова отдёрнулась. Это был даже не поцелуй, а скорее обычная понячья ласка, потирание носами.

— Н-ну как? — на вдохе прошептала она, неуверенным тоном. — Я не очень умею… целоваться… и тем более с человеками…

— Ну не то чтобы плохо… но тебе точно надо потренироваться. Слушай меня и повторяй мои движения.

— Давай! — с жеребячьим энтузиазмом ответила Скуталу, придвигаясь поближе.

— Приоткрой губы, словно хочешь сказать «у-у-у», — начал объяснять человек, — закрой рот и открывай его медленно, немножко потяни воздух в себя. Да, прикрой глаза, но тоже медленно, не зажмуривайся, не напрягайся, чувствуй, что происходит с твоими губами… — его рука поднялась, запуская пальцы в гриву пегаски и слегка надавливая на её затылок.

— Почувствуй, что я рядом. Почувствуй губами моё дыхание, почувствуй, как оно смешивается с твоим. Почувствуй, что поцелуй — это как глоток прохладой воды…

— …да-а… — её дыхание коснулось лица человека, маленькие крылышки медленно поднимались над спиной.

— А теперь, пока ты не почувствуешь, что моя голова начинает отодвигаться, — Анон закрыл глаза, между его губами и губами кобылки не было и сантиметра, — давай делать так…

Он осторожно надавил на её затылок, их губы соприкоснулись, пони тихонько пискнула, но этот звук тут же прервался, остановленный человеческими губами. Как будто она умела это всегда, её губы напрягались и расслаблялись, лаская губы человека. Губы пони вообще более широкие и гибкие, чем губы людей, поэтому она инстинктивно делала то, на что опытный в поцелуях Анон почти не был способен. Иногда струйки дыхания проходили между сомкнувшихся губ, щекоча кожу любовников… Очень медленно и осторожно человек отклонился назад, разрывая поцелуй.

— Это было так… ох, солнце… — Скуталу не открывала глаз, её крылышки торчали в стороны и трепетали.

— Я вижу, тебе понравилось, — человек ощущал, что возбуждён. Он умел сознательно вызывать в себе влечение, когда это требовалось по ходу «рабочей» встречи, но сейчас, на тонком матрасике в крошечной хижине, обнимая маленькую пегаску, он вдруг осознал, что ощущает нечто новое. Тепло и нежность.

— А… всё остальное… мы будем? — её глаза распахнулись и тут же остановились на его топорщащихся штанах.

— Да, если ты хочешь, — член Анона просился на свободу, но он предоставил подружке определять скорость развития событий.

Скуталу прикусила губу. Её первый и единственный раз случился уже достаточно давно, обстоятельства тогда были далеки от идеальных, но сейчас… Резким движением она опустила голову к штанам человека, громко втянула ноздрями воздух и, ухватив зубами за верхний край, потянула вниз, явно желая побыстрее убрать их с дороги.

— Эй-эй, помедленнее! — рассмеялся человек. — Давай я помогу тебе! — он снял пиджак, аккуратно сложив его так, чтобы не помять торчащую из кармашка розу, потом расстегнул рубашку, расстегнул брючный ремень, снял рубашку и внезапно игриво набросил её на голову Скуталу. К тому моменту, когда она сумела освободиться от мешающих складок ткани, он уже был совершенно голым и лежал на её матрасе на боку с широкой улыбкой на лице.

Впрочем, как вдруг оказалось, внимание поняшки было направлено отнюдь не на лицо человека. Во все глаза она смотрела на его уникальный и невероятный человеческий пенис.

— Ух ты! — её голова рванулась вперёд так резко, что Анон рефлекторно дёрнулся.

— Нравится?

— Выглядит… таким… — она осторожно коснулась носом основания члена и края мошонки, — горячим…

К удивлению человека, она высунула язык и осторожно провела им вдоль нижней стороны пениса; мягкое тепло прикосновения заставило человека задрожать.

— Эй, сегодня всё должно быть для тебя… — хихикнул он.

— Я думала, что любящая кобыла обязательно должна уметь лизать своего жеребца? — произнесла Скуталу невинным тоном, который был бы гораздо более убедительным, если бы её нос не находился в сантиметре от головки члена.

— Да, разумеется, но тогда и я имею право попробовать! — человек подхватил пегаску и перевернул её попкой к себе.

— Что ты… ох… — она задохнулась, ощутив, как как он, отодвинув в строну хвост, прикоснулся к её губкам. Проведя языком по уже вполне увлажнённой поверхности, Анон замер, наслаждаясь запахом и вкусом юной кобылки. Её маленькая щёлка торопливо открывалась и закрывалась в отчаянном желании снова ощутить шероховатое прикосновение языка. Он подчинился, надавив языком на край губок, и тут же был вознаграждён струйкой сока, брызнувшей ему в лицо. Тёплая и пряная жидкость потекла по его губам и шее.

— Кажется, кто-то тут уже вполне готов к продолжению!

Скуталу хотела бы ответить, но её мозг был до краёв заполнен вожделением и ожиданием; человек ещё раз лизнул её, проведя кончиком языка по мгновенно открывшемуся клитору, и внезапно, снова обхватив, повернул лицом к себе. Прежде чем кобылка успела хоть как-то отреагировать, он нежно приподнял её голову и поцеловал в шею.

— Как бы ты хотела? Большинство кобыл сами удивляются, насколько им нравится оказаться сверху!

Кобылка несколько раз встряхнула головой, возвращая себе способность говорить, и задумалась.

— Н-ну… наверное, это действительно круто, но для начала… что-нибудь… более…

— Привычное? — завершил её фразу человек. Скуталу молча кивнула, снова закрывая глаза.

Желая дать ей тот максимум удовольствия, который она была бы готова принять, человек подчинился; нежными и плавными движениями он привёл её тело в традиционное понячье положение — кобыла стоит, жеребец сзади-сверху. Её передние копытца оказались на матрасе, задние упёрлись в земляной пол. Член человека прикоснулся к её попке, но прежде чем начать, Анон пожелал убедиться, готова ли его подружка.

— Удобно?

— Совершенно!

Анон наклонился и нежно погладил спинку, потом пёрышки торчащих вверх и в стороны крылышек. В тишине, нарушаемой только звуками дыхания, каждые несколько секунд раздавался тихий хлюпающий звук открывающихся и закрывающихся губок.

Анону, разумеется, уже приходилось ласкать пегасок, но Скуталу в этот момент ощущалась как-то совершенно, невероятно привлекательной. Пёрышки на её гордо торчащих с момента первого поцелуя крылышках были такими мягкими и шелковистыми, что погладив один раз, он совершенно не мог удержаться от того, чтобы тут же погладить ещё раз. И ещё.

Слегка вздрагивая, когда пальцы человека прикасались к суставам, Скуталу почувствовала, что с каждой секундой намокает ещё больше. Не в силах сдержаться, она издала тихий и протяжный стон.

— У тебя такие замечательные крылышки, — произнёс человек, поглаживая пальцами каждое маховое пёрышко по отдельности, одно за другим, — такие…

— Нет! — резко прошептала Скуталу, вдребезги разбивая нежный настрой. — Не надо… лгать мне! Хорошие кольтфренды не врут своим кобылам про дурацкие… противные крылья…

— Ты права, хорошие кольтфренды не врут, — наклонившись вперёд и упёршись рукой в пол, Анон поцеловал её в уголок рта, — и я не врал, когда сказал, что твои крылышки замечательные.

Человек возобновил ласковое перебирание пёрышек, и на лице Скуталу сама собой возникла широкая, глупая улыбка, а в уголках глаз заблестели слезинки.

— …спасибо…

Ласковые человеческие пальцы аккуратно выпрямляли перья, выковыривали лишний пух, разворачивали только что отросшие и ещё покрытые слоем воска маленькие пёрышки, дыхание Скуталу становилось всё более резким и тяжёлым по мере того, как нарастало её возбуждение.

— Пожалуйста… я же сейчас… — пискляво взмолилась она; человек, прекрасно понимающий, что происходит, отклонился назад и прикоснулся головкой члена к её покрытым непрерывно текущей горячей слизью задним губкам. Лёгкого прикосновения оказалось достаточно для того, чтобы тут же получить новую струйку. Скуталу нетерпеливо заскребла копытцем по матрасу, дрожа от ожидания, губки распахнулись; ухватившись за её спину возле основания крыльев, человек плавно двинул тазом вперёд.

— О-о-о-ох… — застонала Скуталу, человек наслаждался сжатием и расслаблением её мышц, втягивающих его член вглубь влагалища, невозможным для человеческих женщин, но обычным для кобыл.

— Нравится?

— У-у-у-у-ухххх! — радостно ответила она, делая движение крупом навстречу человеку.

— Тогда начнём, моя маленькая сладкая кобылка! — улыбнувшись, человек погладил основание крылышек пегаски и столь же медленно начал выходить. Ощущение опустошения оказалось неожиданно мучительным для Скуталу, только что ощутившей в себе восхитительный член, и она тихонько застонала; но в следующую секунду член вернулся, даже с чуть большей силой! Постепенно увеличивая размах, человек начал при каждом движении прикасаться тазом к крупу пегаски; тихие шлепки раздавались при каждом соприкосновении их тел.

Закрыв глаза, человек наслаждался процессом совокупления, но вместо привычной страсти в его душе возникало другое, необычное, куда более приятное чувство.

— Скуталу-у… — имя внезапно прозвучало словно музыка.

— О-о-оххх… Бл-я-я-а! — протяжно ответила кобыла, её мышцы сомкнулись вокруг человеческого члена вдвое сильнее, крылышки затрепетали, раздался громкий хлюпающий звук и человек почувствовал, как по его промежности и ногам устремился поток горячих соков… но не задержавшись даже на секунду, он продолжил ритмичные движения.

— Ух, наслаждайся, моя красавица, я так могу хоть всю ночь!

— Это… вызов?! — превратить любовь в соревнование ей в голову ещё не приходило.

— Испытай меня! — игриво ответил человек, делая более энергичное движение вперёд; Скуталу хотела было ответить, но великолепные ощущения, которые вызывало в её влагалище каждое движение члена, не оставили в её голове места для слов.

Впрочем, у неё получилось очень по-кобыльи фыркнуть и, напрягшись, ещё сильнее сдавить своими мышцами член.

— О да-а-а-а! — простонал человек, наслаждаясь великолепным ощущением от ласкающих его член бархатных стенок. Под стоны и хлюпанье кобылка кончала раз за разом, но наслаждение всё не прекращалось, пол и матрас покрылись скользким слоем её выделений. Но вот она ощутила, что движения невероятного, волшебного жеребца позади неё стали торопливее и резче, она представила себе, как в его яйцах возникает жаркая волна, которая сейчас достанется ей…

— Скуталу-у, я сейчас… кончу… — прорычал человек, резким движением головы стряхивая с носа каплю пота; его член уже ныл от напряжения, яйца требовали, чтобы им дали разрядиться.

— Мне!.. отдай мне… хорошая… кобылка… милая парочка… жеребёнка… от своего жеребца… пожалуйста… наполни меня!.. всю… — слова вылетали изо рта Скуталу непрерывным потоком, она уже не различала реальность и мечту, желая слиться с человеком душой и трепещущим от страсти и наслаждения телом.

И Анон ни за что на свете не отказал бы ей в этом.

Первая струя семени была могучей и яростной, в его мозгу вспыхнуло животное наслаждение самца, оплодотворяющего принадлежащую ему самку; за ней тут же последовала вторая, потом третья, из горла рвался рык наслаждения и освобождения. Скуталу была вне себя от счастья, торжествующий рык за спиной слился в её мозгу с пылающим наслаждением внутри, становившимся ещё острее с каждой горячей струёй, наполнявшей её всё плотнее и плотнее. Не в силах перенести такие ощущения, она взлетела в новый оргазм, трепеща и без слов молясь Солнцу, чтобы это чудо не прекращалось никогда.

Постепенно, извержение стихло, последние струи спермы нашли своё место внутри переполненной счастьем кобылки. Бессловесный стон наслаждения сорвался с губ Скуталу, её ноги подогнулись и она лицом вперёд упала на матрас. Спустя пару секунд рядом шлёпнулся взмокший человек.

Охваченные тихим пост-оргазменным счастьем, Анон и Скуталу сжимали друг друга в объятиях. Постепенно дыхание их успокаивалось, кобылка подогнула ноги и прижалась к груди человека, наслаждаясь смесью его и своего запахов.

— Это было круто, — прошептала она, закрывая глаза, но тут же нахмурилась, осознав следующую мысль. — Значит, теперь ты…

Анон поцелуем вынудил её замолчать.

— Я останусь на ночь, но к утру мне придётся быть дома, чтобы подготовиться к важным делам.

— Круто, — повторила она. — Не забудь битсы.

— Не думай о битсах, дай я лучше тебя обниму.

— Хорошо…

Её глаза были закрыты, но человек ощущал, что они полны счастья. Он прижал кобылку к себе, ласково поглаживая и укачивая. Совсем скоро она заснула, горячая, со стекающими по ногам соками и спермой.

Анон огляделся — крошечный домик, куча сломанных самокатов, закопчённая кастрюля на примитивной плите, самая красивая кобылка на свете, даже во сне сжимающая копытцами его руку. Так приятно заснуть с ней рядом, с взрослой, но с жеребячьей душой, отчаянной, но ласковой и страстной… Скуталу. Его Скуталу.

---

Ударивший в глаза солнечный луч постепенно прогнал сон. Анон ощутил, что проснулся вовремя, его чувство времени никогда его не подводило. В голову пришло воспоминание о необходимости начать приготовления к посещению Гранд-Гала в Кантерлоте, и как бы ни хотелось поваляться, но надо идти. Аккуратно освободившись из лапок тихо похрапывающей кобылки, человек увидел, как она свернулась в комочек, обхватила себя ногами и тихонько захныкала, не просыпаясь.

Ну что же, надо признать — вот он и нашёл ту, которой он нужен.

Тихо и аккуратно одевшись, Анонимус убедился, что подвявшая роза ещё торчит из нагрудного кармана, и в два шага оказался у двери. Обернувшись напоследок, он обратил внимание на лежащий рядом с матрасом грязный холщовый мешочек; аккуратно, чтобы не звякнуть, человек поднял его — по весу битсов двести, не больше — и опустил на столик рядом с зеркальцем и расчёской. Снова шагнув к двери, он снова обернулся — Скуталу спала, ему удалось не разбудить её — и задумался.

Да, ему повезло. Встретить кобылку, которая даже в столь тяжёлых условиях ухитрилась сохранить способность радоваться жизни… Она даже его наняла, на самом деле, вовсе не для того, чтобы потрахаться — ей удалось найти способ почувствовать себя нужной и любимой, и её везение привело к ней единственного во всей Эквестрии человека, который мечтал, что будет нужен и любим.

Все те битсы, которые он заработал торгуя собой, не могли бы купить ему такие чувства.

Ну что же, новые планы. Очень многие его «знакомые», и Рэрити в том числе, сильно расстроились бы, узнав, что именно он планирует.

---

— Я вернусь, моя драгоценная Скуталу, — прошептал он.

Дверь тихо скрипнула, закрываясь, человек пошёл по тропинке среди яблонь, размышляя о том, как он будет развлекать Рэрити на празднике для знати…

…и о том, что пора искать новую работу.