Детский Мир
Принцесса цирка
Твайлайт пыталась выслушать вступительную речь лектора.
“Было бы удивительно,” — заключала она про себя, — “если бы он не разжевывал одну и ту же информацию от занятия к занятию.”
Это было начало первого семестра. Шла лекция по истории Эквестрии — предмету, знакомому каждому студенту со школы, и нельзя сказать, что особенно трудному или совсем уж бесполезному.
“Хорошая мысль,” — возликовала Твайлайт от найденной ей формулы, — “ надо записать.”
Она сидела в большой полузаполненной аудитории, которую прозвали “Хлопушинской” по имени самого благозвучного из выпускников А.К.А. (Академии Кантерлотских Арканистов). Впрочем, и единственного, кто хоть чем-то прославился за её пределами.
Твайлайт чиркнула в свой дневник ещё пару фразочек. Чернила на бумаге слегка светились, подмигивая из недобрых потемок преподавателю, который был рад приметить на галерке студента, так усердно записывающего за ним его историософские рассуждения.
— При ознакомлении с прошлым столетием, надо понимать, что история его еще не написана. Проверяйте и перепроверяйте учебники, относитесь критично к коверкающим формулировкам.
“Да-да,” — мысленно кивнула Твайлайт, — “это очевидно.”
Ясней ясного, но Твайлайт Спаркл почему-то не теряла сосредоточенного любопытства и не клонила свою голову от скуки. Возможно, где-то еще есть вопрос, на который она не знает ответа. Но на который обязательно его отыщет.
Неясная артистическая вдумчивость, изредка производила впечатление на окружающих. Однако чаще всего этого не происходило — Твайлайт удобно было держаться позади других студентов. Её однокурсники не ощущали этого расстояния: для них выглядело странным, что явно неглупая особа предпочитает неприступное молчание любому неравноправному диалогу. Уж лучше бы она блистала и делилась своими соображениями с аудиторией.
К счастью для неё, редкие и красивые жеребцы, сияющие и отдаленней, и возвышенней, требовали к себе большего внимания нежели её разбросанная магическая аура. Знак её отличия — шестиконечная звезда, уходящая двумя своими лучами в полюса планеты и еще двумя диагоналями — в какие-то несуществующие стороны света, была тщательно законспирирована под покровом ее попы, ожидавшей перемены.
Прошло 15 минут. Твайлайт Спаркл угнетало отсутствие мысли. А всех остальных присутствующих: “Пониженная концентрация внимания в связи с естественной утратой интереса к содержанию лекции,” — так продолжила она мое предложение. Пускай я предельно бы сжал его пространство до необходимой мне речитативной обоймы, однако это показательная черта Спаркл — многословно и непосредственно проговаривать про себя то, что не нуждается в дополнительных пояснениях. И вот она кажется мне настолько милой, что я не в силах препятствовать ей, как бы Твайлайт не хотела обратного.
Мало что могло раздражать её так, как иррациональные знаменатели.
“Надеюсь, мне поможет книга. Твайлайт, соберись!”
Она нервно вытряхнула её из сумки и плавно уползла своим взглядом под парту. В голодное пузо Твайлайт упиралось что-то из серии “Жизни Замечательных Пони”, посвященное недавно поверженному королю Сомбре.
Придёт час и она будет достойна, чтобы ее биографию всерьез изучали. Ну, или она сама преобразует её в литературный вид.
“Не такой уж он и замечательный,” — позавидовала, — “но определенно значимый,” — справедливо отметила Твайлайт, закусив кончик гривы.
Книгу можно было разделить на два смысловых обрезка. Один из них касался жизнеописания прошлого Сомбры, особенностей его правления и той порчи, что запечатали эквестрийцы в седых северных льдах. Здесь биограф старался быть максимально объективным, аккуратно ссылаясь на недостоверные королевские летописи и материальные источники. Но когда речь заходила о делах последних событий, про которые можно было нарыть достаточное количество свидетельств, он как будто бы терял свою ученую мудрость. Вторая половина его исследования вторгалась в область современных спекуляций о судьбе Кристальной Империи, наконец-таки освобожденной от тысячелетней спячки и древней деспотии, с которыми покончили “великие идеалы любви и гармонии”.
Твайлайт вздохнула и закрыла просканированную ей к концу лекции биографию. Никакой идеал, никакая свобода не могли спасти государство, обреченное выживать посреди ледяной пустоши. Также как и не стоило ему ждать спасения от народа или грубой военщины.
“Магия,” — ответив на мой риторический вопрос, Твайлайт выскочила самой первой из аудитории, — “И та — всегда заговор.”
* * *
Уж она-то разбиралась в этом получше остальных, не превзойдя только в своих познаниях Принцессу Селестию и Старсвирла Бородатого — её не менее легендарного учителя.
Восстановление Кристального Сердца — души Империи. Таков был спасательный круг. Но как удалось Шайнингу и Кейденс вернуть утерянный в веках артефакт, минуя хитроумную прихоть Сомбры?
Всё очень просто — наивные свободоборцы не могут потягаться своими силами со злыми гениями. Но с дряхлыми вероломным дураками, каким был король, очень даже весьма. Твайлайт, конечно, испытывала уважение к своему старшему брату и его способностям — по её мнению, заслуженная почесть выше и предпочтительнее сестринской любви и телячьей нежности, но...
“Мы с ним слишком разные,” — тешила свое честолюбие Твайлайт, имеющая право оказать такую немилость правителю соседней державы. Но оно было нужно ей не ради простого самолюбования. По крайней мере, как ей это казалось. За самодовольной ширмой лелеялось какое-то открытие, которое могло бы вызвать подозрение будучи разделенным с сочувствием постороннего.
Нет, никаких посвященных, иначе тайна потеряет всякое очарование! При выходе на улицу её шаг участился. Следующая пара должна была пройти в ином корпусе академии, и оставалось где-то 10 минут до её начала. Заряженная тёплым осенним солнцем, Твайлайт скакала по дорожному брусу, гордо вытягивая шею вверх. Ещё чуть-чуть и более являющиеся в ее голове чем видимые вокруг дома закончатся — каменистая трасса уйдет из-под копыт, и её полёт фантазии обретёт самое непосредственное воплощение. Размышления её шли далеко, переходя друг в друга, словно подворотни, аллеи и скверики, в спешке дорваться до нужного адреса вовремя.
Часы на Служебных Вратах Ясельной крепости, где содержался гарнизон Кантерлота, пробили десять. Это означало, что скоро послышится гром потешных пушек и радостный рёв гвардейцев, приветствующих Селестию. Драгунская бригада высыпала на Тредворцовую площадь в ожидании полкового развода и смены королевского эскорта. Несколько солдат встали в оцепление, не пропустив Твайлайт, чтобы та обязательно опоздала.
В сходном положении оказался один серейший как кролик князь в странном маскарадном костюме. Впрочем, минутой более Твайлайт позабыла и про учёбу, и о чем бы то ни было на свете: она ожидала увидеть свою старую наставницу, чтобы уловить на себе ее оценивающий взгляд.
В центре площади, покачивая фуражкой, гарцевал комендант гарнизона. Сверкая помятой и слегка небритой улыбкой, он обернулся к подчиненным. Солнечный солод, отражающийся в позолоченных сбруях, хлестал его по глазам, но это нисколько не мешало ему радоваться назначению на эту важную должность.
— Здравствуйте, товарищи!
— Здравия желаю, товарищ генерал-майор!
Офицер собрался с духом и подал сигнал полковому оркестру играть встречный марш. Когда бунчук опустился, и принцесса с её сопровождением произвели ритуальный объезд воинства, генерал скомандовал:
— Гарнизон, равняйсь.
— Смирно.
— Равнение НА-право!
Начальник потопал и закачал гривой в такт большого барабана, но то ли от волнения, то ли от подступающей рвоты постоянно сбивался. Благо, что идти ему было недалеко: принцесса не успела заметить никакого подвоха кроме похмельности его внешнего вида.
— Ваше Величество, 1-ый комендантский Превращенский полк для развода построен. Докладывает комендант гарнизона генерал-майор Зефир Бриз.
Селестия с материнской нежностью взглянула на своего нарядного малыша и, выждав пару упреждающих секунд, чтобы тот постыдился своей неопрятности, одобрительно кивнула.
— Вольно!
После ежедневной смены эскортирующих, караульствующих и патрулирующих, раздался игрушечный залп из гаубиц-“единорогов”. Оркестр принялся за гимн Эквестрии. Роты как по отдельности, “волнами” втопили за миф о народе, вере и отечестве:
Ступали предков ноги там
В древнезаветных тех горах,
И был народам вечный дан
В пещере мир, повергший страх.
Какая сила то была,
Что расковала лед в сердцах?
Теперь в Эквестрии судьба
Построить храм, как верный знак.
Неси мне мой волшебный рог,
И поясок земных полей,
И Солнца пламя фаэтон,
Венок от радужных друзей!
Единым будет мой урок:
Гармония не спит в седле,
Покуда рай — Эквестрия
Не воцарится на земле!
— Что ж ты не подпеваешь, душа моя? — спросил Твайлайт её загадочный товарищ по несчастью.
— Ваша Светлость, я…Я пою его про себя.
— Правильно делаешь, — шелестел своей бородой уже не молодой князь, — я был знаком с поэтом, сочинившем эти стихи. Поверь мне, они ему никогда не нравились, и было бы неприятно услышать что-то эдакое из твоих уст.
Тряхнув бубенцами на шляпе, старик продолжил:
— Готов расплатиться десятью своими худшими проклятиями за то, чтобы отправить ему, — князь стукнул копытом оземь, — весточку о том, что самая дурная из его штук стала гимном этой юной, всего-то пару веков от роду, страны. И посмотреть на его удивленную харю!
— Неуместно вы как-то шутите об этом, — приметила недоброе Твайлайт.
— Дитя мое, были бы вы в моём возрасте и в моём положении, вы бы ещё не так шутили!
Тем временем, исполняя гимн, Зефир развернулся к Селестии крупом, отдавая честь знамени, усыпанному звёздами. Оно реяло над всеми ними: над площадью, над старцем, над Твайлайт, над комендантом и его армией, над крепостью и дворцами, над принцессой и даже над колокольней Хуана Великого, до которой мерилась высота остальных городских зданий.
Военные замерли в ожидании и, осознав неловкость своего положения, Зефир решительно совершил поворот кругом.
— Дважды прошу меня простить, государыня.
Принцесса дёрнула хвостом. В тот же день она вызовет его в свои апартаменты поговорить об этом наедине. За чашкой тюльпанового чая под звуки Аранхуэсского адажио. Но это совсем другая — уже занавесочная история.
Раздался внезапный выстрел из тяжелой артиллерии:
— Гляди, что позволяет она этому идальго! Неужели моя умница, моя Тия, пользуется своей ***** [громко ударил колокол], чтобы соблазнять всяких ряженых?
Неясно, иронично ли выразился князь или был всерьез обеспокоен, но Твайлайт разозлилась в конец.
— Да, кто вы такой, чтобы говорить подобные вещи? Я не позволю... не позволю кому-то ни было порочить имя моего учителя!
— Уверенно. Но знаешь ли, душенька...Я могу позволить себе сказать всё что угодно, если это касается моей верной ученицы.
— Не позволю!
Твайлайт развернулась, чтобы сорвать со сквернослова мантию, в которую он укутался с головой. Ветер поднял старика вверх, и его борода в синем бархате, которую Твайлайт чуть не подожгла, растворилась в воздухе.
— Чёртов колдун!
Оцепление было несколько ошарашено её воплями. Они смотрели за происходящим на площади, и не заметили никого, кроме разгорячившейся Твайлайт, когда взглянули себе за спину. Она разговаривает сама с собой?
— Леди, с вами все в порядке?
— Да я...Ничего страшного. Мне не нужна помощь.
Куда же подевался этот бессовестный? Есть ли шанс догнать его и научить хорошим манерам?
Одна волшебная искорка и Твайлайт оставила позади церемониал, прицельно переместившись в угол Большеохотной улицы.
Старик-вольнодумец, спокойный равнодушный монарх, гимн и флаг в духе националистического патриотизма, драгуны в легионерских шлемах и военный комендант с меткой ввиде рыжего петушиного пера.
Она перетряхнула всё увиденное, как в снежном шаре, пытаясь привести сцену в соответствие её духу.
“Не такой уж и абсурд. Скорее предчувствие,” — вдумчиво она шепнула себе под нос.
Куранты на Служебных прозвенели ещё раз.
10:30 — пара началась 15 минут назад.
Твайлайт рванула вперёд, как выстрел.