Детский Мир

Я мысленно вхожу...и выхожу

 “Надеюсь, Принцесса не была свидетельницей моего позора”.

К сожалению или к счастью, Селестия ничего не видела и не слышала. Она была до ослепления и глухоты погружена в мир, за которым следила и который полностью её удовлетворял.

Волшебная сила — это великая ответственность. Живая сущность, обладающая ей в избытке, обязана ценой своего бессмертия этой нематериальной, панпсихической власти, словно стерегущий её страж или вечно вынашивающая утроба.

Как вычитала Твайлайт в секции запрещённой литературы, Эквестрия некогда славилась мудрецами, которые могли перехитрить магический дар и обуздать его. То был путь полного слияния с ним — нужна была безукоризненная вера в собственные чудеса. Ему последовали Столпы — защитники старой Эквестрии, а также фантастические твари с врожденными способностями навроде Лорда Тирека или Дискорда, Повелителя Хаоса. Среди могущественных ворожей была и одна персона, пытавшаяся отречься от своей силы, перетерпеть многое и сделать хотя бы шаг в сторону освобождения от оков абстрактного величия.

Так бы она не просто заявила волшебной вселенной о своём присутствии в качестве тени честолюбца, но и в противовес утвердилась, как полноправная хозяйка жизни: то была Найтмер Мун — навеки заточённая в звёздной бездне, так и не совершившая свою духовную реформу. Дворики Кантерлота украшали её памятники, установленные по приказу Селестии несколько веков назад. Найтмер Мун была настолько похожа на свою старшую сестру, что обыватели никак не узнавали в скульптурах никого кроме самой Селестии, снаряжённой в боевую бронь.

Твайлайт галопировала по грунтовой тропе, пролегающей через Летний Сквер, с редеющих сторон которого за ней наблюдали печальные мраморные изваяния. Герои, вожди и догностические заступники — древние, посыпанные песком от суетливого бега единорога и полузабытые в сени гниющих дубовых листьев.

Он чуть не ударился о постамент одного из шести Столпов.  “Ещё более серый и назойливый,” — признала в нём своего кумира Твайлайт. Неужели Старсвирл — крупный учёный и архимаг, чьи труды она с придыханием читала в детстве, предстал перед ней грубияном, коего она хотела проучить несколько минут назад?

“Иллюзия? Или доппельгангер? Или, может, зеркальная копия? Стоит обдумать это позже, когда я...”

Бросив догадки, Твайлайт опять ткнулась шнобелем. На этот раз — в умопомрачительный шлагбаум цвета палочки фокусника, за которым лежали полосатые дебри университетского двора.

“Пять шестых корпуса, голодных ядерщиков-пиромантов корпус”, — устало вздыхала она, проходя вдоль ряда трофейных мортир, наведённых на окна столовой, — “уф, противный желудок”.

Проварив так ещё шматочек безмысленного времени вокруг построек, Твайлайт выискала замаскированный под стену лаз, исписанный академическими выражениями на мёртвом наречьи.

“i-Ambar mi ambar¹”, — пароль ввёл её в маленький белокаменный терем. В соотношении с внутренним пространством он был похож на бездонную суму — то есть такую, из которой всё постепенно высыпается через невидимые и незашитые дырки.

В здании было пусто и сыро.

“Неужели опять наложили заклятие минирования? Осталось забраться на последний...”

Твайлайт вновь замкнуло на тривиальной задачке, знакомой ей со школьных времён. Есть несколько подъёмов на верхний этаж, каждый из которых отвечает за свой отдельный флигель. Она неправильно сочла вероятность и ошиблась лестницей.

Ошибка — факультет сценического искусства, в коридоре которого студенты репетировали песню из “Триумвирата Бестии”. Жутковатые голоса рассредоточили Твайлайт, и та под воздействием своего бессознательного любопытства стала свидетельницей чужой мистерии.

Бедная Селена,
Fairë² Найтмер Мун
Ютишься ты во мраке,
В затменьи тайн и дум.

Ведь ты не погибала,
Не предала обет.
И бдишь на нас, как ангел,
Где серпа бледен свет.

Истратила полцарства
И сон свой в млечный путь,
Ты вновь вернёшь богатство,
Лишь надо отдохнуть.

Воспрянет трон хрустальный,
Воссядешь на остов,
А также стол из камня,
Альковы для богов.

Твой шлем не из железа -
В короне серебро.
Оно тому полезно,
Кому не тяжело.

Хранись в веках, но брови
Держи настороже:
Придёт однажды пони
Заговорить к тебе.

Спроси шепча малютку:
“Поди, лошадка, в лес.
Узнай, стоит мой замок,
Кружит ли сыч окрест?”

И если на руинах,
Свой нос клюёт сова,
Тебя, Луна, ждёт верных
Ещё пятьсот лет сна!

“Нужно будет отыскать эту вещицу”, — Твайлайт спускалась обратно, — “главное — не забыть”.

Верный, запоздало выбранный ею путь привёл к тяжёлым министерским дверям. С них уже давно сняли табличку “Анатомический театр”, как несоответствующую этике учреждения и современному образовательному процессу. Даже не предполагая наличия такого сомнительного происхождения, Твайлайт преисполнилась страха войти туда, где её точно не ждали видеть чуждые её предназначению иногородние одногруппники.

Никто не запретил бы сейчас студентке вновь развернуться и пойти к себе — в свою безопасную уютную берлогу к Спайку и Совелию. Но сколько можно бояться незапланированных опозданий? Одев маску, защищающую её от любых неожиданностей, Твайлайт крутила телекинетическую ручку под разными углами, пока ей не открыл преподаватель.

— Вы к нам? Селестия меня побери, а я то думал, что пришёл самый последний, — сказал миловидный старичок с интонацией актера озвучки.

Она кивнула ему и, как всегда, успокоилась. Семинар только начался.

Твайлайт уселась впритык к белой доске, порченной нестирающимися шестицветными каракулями. На последних партах происходило столпотворение студентов, из-за которого та вынужденно и нехотя становилась всё ближе и ближе к неотчётливым уравнениям и именам.

Студенты в числе 6 голов поочерёдно мычали и хрипели  в ответ на вопросы препода. Твайлайт неизменно сохраняла молчание, поставив свой подбородок на стол.

“Пускай, отвечают. Не хочу красть у них баллы своим зазнайством”, — так немота единорога сопротивлялась участию в беседе, оставаясь такой же гордой и одинокой.

Всё было как обычно. Гигантские часы с кукушкой висели на прозрачной стене. За ней кто-то беззвучно играл на скрипке и пел хором. Это оказался квартет, состоявший из козлов и козочек. Твайлайт желала, но никак не могла не подглядывать и не подслушивать за ними. Вдоволь наблеявшись, квартет приметил Твайлайт и представился:

— Мы суть катартики. Тот, кто ещё не оглох, никогда не услышит нас, и тот, кто не лишился глаз — не увидит. Но истина с тем, у кого хватит нюха — тот сможет всегда нас найти.

— Не люблю творческую самодеятельность, — разочаровал их единорог, — особенно посредственную.

Обозлённые козы бросили инструменты. Бороды их, вырастая в длине, подползали к нему, чтобы схватить за ноги и наказать. Но насилие не состоялось. Галёрка захихикала в момент резкого вскрика и подскока Твайлайт. Большее омерзение чем этот кошмар вызвала у неё слюна, похожая на слёзы, лежавшая парадом из капель на замызганной поколениями молодёжи столешнице.

— Да ты спи, спи… — ухмыльнулся заслуженный аквариус Эквестрии.

Когда первая половина семинара подошла к концу, и студентам было дано 5 минут перерыва, Твайлайт ушла, чтобы, может, больше никогда не появляться в качестве куклы, которой она неизбежно становилась при любых раскладах в отношениях с коллективом.

Нити дождя пригвоздили её к тротуару, и она медленно и совестливо шагала до общежития. Её сутулый взгляд рассматривал каменный бордюр, который горбатился параллельно с водостоком.

Твайлайт, словно жеребёнок, запрыгнула на один из бордюров и подтанцовывая спустилась к Площади 955-летия Эквестрии, недавно отметившей четырёхзначный юбилей.

В центре площади располагался крытый брезентом, ещё не открытый для публичного взора монумент.

“Кому же? И для кого?”

Под копытами единорога лежало отражение. Незримый и чернильный, шершаво очерченный силуэт. Он всё сильнее заграждал плоское пасмурное небо, чем ближе тот присматривался к собственной размытой глубине.

В уличной кляксе можно было с большим трудом, закрыв свои глаза на многие условности, всё-таки узнать подлинную Твайлайт, уши которой завяли от слишком громкого ливня, идущего на Кантерлот.

Откуда-то, со стороны переулка тянулся слабый, притушенный водой аромат яблочной шарлотки. Желудок Твайлайт умирал.
_____________________________________________________________________________________

¹ -  “Мир в мире” или “Судьба в судьбе” на языке Квенья.

² -  свободная, призрачная.