Марсиане

Сол 231

"Амицитас". Полёт третий. День миссии 233

"Арес III" Сол 231

Пещерная ферма требовала ухода. Посевы нуждались в поливе, растения требовали обрезки и заботы (и, в случае необходимости, прореживания). Нужно было собирать кристаллы для еды Файрбола, а также для шести новых батарей, которые были бы в расписании на завтра, если бы события шли в соответствии с радужными планами пони и человека.

О, а ещё там был жук. Глупый, назойливый жук.

Надо было ухаживать за фермой, и им для этого требовалась помощь Марка, пусть даже он оставался в каком-то странном трансе после воздействия чейнджлинга. Файрбол настаивал на двух пунктах: во-первых, им нужен был ровер, чтобы отвезти восстановленные корпуса от батарей в пещеру для создания новых, а во-вторых, дракон не мог просто так ходить туда и сюда. В отличие от пони, на его ногах были когти, и хотя он регулярно подпиливал их и скруглял кончики, они всё равно изнашивали внутренности его сапог, в точности так же, как когти на лапах изнашивали перчатки, а кончики крыльев — изнанку скафандра.

Так что Марку предстояло вести ровер… если, конечно, его удастся уговорить или заставить, учитывая его состояние.

Он не назвал имя Йохансен, когда проснулся этим утром. Это было воспринято как доброе предзнаменование. Он съел полный завтрак, и это было даже лучше. Черри Берри (которая, как подумал Файрбол, была назначена пастухом для Марка), приходилось постоянно подталкивать и уговаривать его, но в результате поднос остался чист, когда она его убирала.

Но трудности, с которыми им пришлось одевать Марка в скафандр, отбросили все добрые предзнаменования и заменили их плохими предчувствиями. Он не проявил к облачению ни малейшего интереса. Наконец, Старлайт, заручившись поддержкой Файрбола, и с помощью мощной левитации и толики грубой силы засунула человека в его скафандр, пусть и по одной конечности за раз. Все почувствовали облегчение, когда Марк, по всей видимости, только благодаря мышечной памяти, автоматически активировал системы своего скафандра, как только кольцо шлема защёлкнулось на торсе костюма.

А затем началось сплошное: "Подойди сюда, Марк", когда они вели его к шлюзу, "подожди минутку, Марк" во время цикла разгерметизации, "вот сюда, Марк" до ровера 2, "большое спасибо, Марк", пока он, Старлайт и Файрбол дожидались, когда в воздушном шлюзе ровера 2 установится нормальное давление, и наконец "Марк, садись прямо сюда, хорошо?", чтобы заставить его сесть на место водителя. Только это никогда не обходилось одной командой. О нет. Файрбол почти полчаса слушал непрерывный поток часто повторяющихся слов, и всё этим невыносимым, жизнерадостным, покровительственным тоном, который так любят пони.

И самым досадным было то, что он даже не мог сказать ничего против. Попытка взять с собой Марка была его идеей. В какой-то момент он попытался зарычать на него, но рычание не помогло. Он показал ему свои зубы, держа их на расстоянии десяти сантиметров от носа Марка, так чтобы обезьяна успела их все сосчитать, но это вызвало столько же интереса, сколько сам Файрбол проявил бы к фильму о “Великих Бухгалтерах Мира”.

(Бухгалтерия у драконов была очень простой: у твоей сокровищницы должен быть ДОХОД. Если в какой-то момент у твоей сокровищницы появляются РАСХОДЫ, значит ты что-то делаешь совершенно не так).

Но Марк был в кресле. Потребовался почти час, чтобы усадить его туда, но вот он наконец был там. "Лучше бы всё получилось", – подумал Файрбол, – "иначе уйдёт ещё час, чтобы вернуть его в Дом".

– Ладно, Марк, – сказала Старлайт, всё ещё используя свой самый ласковый “голос для разговора с пугливыми животными”. (Файрбол всегда считал, что самыми пугливыми животными в таких разговорах были сами пони). – Я видела, как ты активировал ровер десятки раз, когда мы ехали за "Патфайндером", но я точно не помню как, так что… не мог бы ты активировать ровер, пожалуйста?

Марк сидел неподвижно.

– Ну же, Марк! – упрашивала Старлайт. – Мы должны оказаться на ферме сегодня – помнишь ферму? Но нам нужен ровер, чтобы туда добраться. Итак, Марк, ты не мог бы протянуть руку к клавиатуре? Протяни руууку…

Даже не дёрнулся.

– Пора войти в систему ровера, Марк. Авторизируйся.

Это вызвало реакцию. Руки Марка медленно дотянулись до компьютера, а дальше уже сработала мышечная память. Его пальцы не пролетели по клавишам, как обычно, но двигались достаточно быстро. Когда компьютер загрузился и органы управления ровером засветились, его руки автоматически переместились к ручке переключения передач, установили её в положение «назад», а затем замерли на рулевом колесе.

Дальше, однако, дело не пошло – Марк с руками на руле был так же недвижен, как Марк за обеденным столом, когда его приходилось упрашивать поесть.

– Это будет долгая дорога, правда? – пробормотал Файрбол.

– Нет, если это будет от меня зависеть, – проворчала Старлайт голосом, который впервые дал понять, как ей надоело нянчиться с Марком. Она снова вернула в свой голос ласку и произнесла: – Большое спасибо, Марк. Думаю, дальше я смогу сама. Теперь, если ты немного подвинешься назад…

И она положила копыто на рулевое колесо.

Марк тут же отбил его — не настолько сильно, чтобы причинить боль, но достаточно, чтобы и Старлайт, и Файрбол чертовски удивились. Сделав это, он вернул руку в прежнее положение на руле.

– Э-э… ​​если ты хочешь вести сам, Марк, тогда ладно, – осторожно сказала Старлайт. – Сначала нам нужно развернуться…

Нога Марка нащупала педаль акселератора. Ровер медленно двинулся назад, и Марк резко вывернул руль вправо, выполняя медленный разворот, пока корма ровера не повернулась к Дому. После этого его нога соскользнула с педали.

– Хорошо, хорошо, – сказал Старлайт. – А теперь нам нужно ехать в пещеру, Марк. Можешь отвезти нас в пещеру?

Шлем скафандра был всё ещё на голове Марка. Ни Старлайт, ни Файрбол не могли видеть его лицо. Но они оба могли прекрасно вообразить эти невидящие глаза, это пустое, равнодушное выражение, взгляд, направленный в бесконечность, когда его нога рухнула на педаль, словно спускаемый аппарат на конечном участке траектории.

– Это была плохая идея! – закричал Файрбол, когда ровер рванулся вперёд, почти мгновенно развив свою скудную максимальную скорость в 25 км/ч.

– Чего? Это была ТВОЯ идея!!! – закричала Старлайт в ответ.

– Это и должно было тебя насторожить! – огрызнулся дракон.

Благодаря многочисленным поездкам как в сторону зоны "Эпсилон", так и обратно, к этому моменту в марсианской поверхности уже была накатана изрядная колея. В тех местах, где эта “дорога” проходила через овраги, пересекающие Ацидалийскую равнину, края обрушились и раскатались в почти полноценные пандусы, врезанные в овраги.

К тому времени, когда марсоход остановился у северо-восточной стороны зоны "Эпсилон", этот след был укатан гораздо сильнее. Нервы пассажиров тоже были потрепаны куда сильнее. Но, несмотря на максимальную скорость и полное отсутствие внимания к препятствиям на их маршруте, марсоход фактически ничего не зацепил, чему Файрбол был очень рад.

– Пройтись десяток километров уже не кажется таким страшным, – пробормотал он.

– Это была твоя идея, – отрезала Старлайт.

Ещё больше уговоров потребовалось, чтобы вытащить Марка из кресла, а затем вывести через шлюз, где их встретили Спитфайр и Черри Берри (которые слышали всё по своим коммуникаторам и потому вопросов не задавали). Дальше им пришлось вести Марка вверх по склону, поддерживая его буквально под руки, и уже на половине пути Старлайт начала угрожать левитировать его наверх безо всякой батареи, но со временем они добрались до входа в пещеру.

Оказавшись внутри, пони и дракон сняли скафандры и аккуратно сложили их рядом с брошенным костюмом Драгонфлай.

– Слушайте все, – сказала Черри Берри, – Я хочу, чтобы вы поздоровались с Драгонфлай и крепко обняли её. Прошло уже три дня, – для демонстрации она пошла к тому месту, где висел кокон Драгонфлай.

– Драгонфлай? – Это было третье слово, которое Марк произнес с тех пор, как его высушили, и оно привлекло всеобщее внимание. Голова Марка медленно повернулась к Черри, зеркальная лицевая панель шлема смотрела прямо на неё.

– Э-э… ​​да, Драгонфлай, – согласилась Черри. – Пойдём, скажем ей "привет", ладно? – она указала на кокон, мрачным пятном черневший на стене из молочно-белых кристаллов.

Шлем Марка повернулся к кокону. Файрбол мог бы точно указать тот момент, когда человек увидел кокон, потому что в этот момент язык тела Марка полностью преобразился. Он резко выпрямился, вскинул руки в каком-то промежуточном жесте между попыткой закрыться и готовностью нанести удар. Затем, ко всеобщему удивлению, он бросился к кокону, встал между ним и Черри и поднял руки, чтобы преградить ей путь.

– Ты что, СПЯТИЛА? – крикнул он.

– Марк? – осторожно спросила Черри.

– Ты хоть раз смотрела фантастический фильм ужасов? – продолжал не на шутку разошедшийся Марк. – Когда видишь яйцо, или кокон, или ещё что-то подобное в космической пещере, особенно если оно чёрное, оставь его нахрен в покое!!! Смотри, на этой штуке даже написано: "Оставьте меня". Тебе не кажется, что это намёк? Тебе определённо не стоит тыкать его, обнимать, говорить ему "привет" и…

Человек вдруг замолчал, поглядел на свои руки, затем осмотрелся вокруг, отстегнул шлем и снял его, обнажив лицо, выражавшее полное замешательство.

– Как, чёрт возьми, я здесь оказался? – спросил он. – И почему я такой уставший?

Файрбол не помчался со всех ног к Марку — эти сантименты он оставил для пони. Сам он удовольствовался тем, что не торопясь и с достоинством, (а вовсе не угрюмой плетущейся походкой) подошёл к остальным и приложил свою лапу к общим объятьям в истинно драконьем выражении товарищества безо всяких там понячьих нежностей. И он сохранял самое благочинное молчание, но это уже в основном потому, что Старлайт Глиммер и Черри Берри настолько оживлённо говорили наперебой, что никто больше не мог вставить хоть слово.

В конце концов, все направились в поле и подошли к Пню, где Марк сел, устало ссутулившись.

– Хорошо, – сказал он, – теперь, когда все мы вдоволь порадовались, что я вернулся оттуда, куда бы я ни уходил, может ли один из вас – и только один из вас – объяснить мне, что, чёрт возьми, происходит?

Объяснение заняло какое-то время.

Вопросы Марка, которые он придержал до конца, были краткими и строго по делу.

– Значит… «чейнджлинг»? – спросил он.

– Да, – ответила Старлайт. – Пони-слово означает более или менее "дитя перемен".

– Почему вы мне не сказали? – спросил он.

– Потому что мы беспокоились о Драгонфлай после взрыва перхлоратов, – сказала Старлайт. – Она сожгла много любви, пытаясь вернуть тебя домой, и ещё  долго не могла восстановить прежний уровень. Она боялась, что без тебя она умрёт с голоду.

– Значит… у меня не было галлюцинаций, когда мне почудилось, что я видел Йоханссен в ровере, – осторожно произнёс Марк.

– Нет. Ты был очень плох. Драгонфлай трансформировалась, чтобы ты послушал её и отвёз нас всех в Дом.

– И когда она спасла меня от падающего двигателя, она буквально сожгла себя, чтобы это сделать, – заключил Марк. – Ладно. Но ты говоришь мне, что она знала, что у неё проблемы. Почему она не сказала мне? Нам?

– Потому что… – начала было Черри Берри, но Старлайт остановила её.

– Марк, – сказала она, – я расскажу тебе кое-что, о чём не говорила раньше. За эту историю мне действительно очень стыдно, вот почему я о ней не говорила.

Копыта Старлайт начали рисовать на земле круги.

– Когда я была маленькой, я потеряла лучшего друга после того, как он получил свою кьютимарку. Он был практически единственным моим другом. Были проблемы… Я не буду вдаваться в подробности, но в результате я выросла, полагая, что кьютимарки — это зло, и что общество пони было бы лучше, если бы ни у кого не было кьютимарки – если бы все были абсолютно одинаковы.

Единорожка вздохнула.

– И когда я покинула дом, я попыталась построить такое общество. И это было ужасно. Я стала тираном. Я врала своим последователям. Я настраивала их друг против друга, чтобы укрепить мой авторитет. Я запирала их и заставляла слушать записи о моём новом обществе круглые сутки, пока они не впечатывались им в мозги. И я продолжала говорить себе, что всё в порядке, потому что это приведёт к созданию прекрасного нового общества, в котором все пони будут счастливы.

Ещё один тяжёлый вздох.

– Но вот так сюрприз! Это не сработало. Мне пришлось бежать из деревни, которую я создала, когда шесть совершенно особенных пони показали, что я сделала своим последователям. А потом мне стало хуже, потому что я захотела отомстить тем пони за разрушение моей мечты. И… ну, я не буду вдаваться в подробности, потому что тут есть пара вещей, с которыми ваш вид, пожалуй, ещё не готов иметь дело. Достаточно сказать, что я использовала очень мощную магию весьма глупым способом и чуть было не уничтожила свой родной мир.

Старлайт всхлипнула, и Файрбол с трудом сдержал рычание. Пони имели привычку распускать сопли в самое неподходящее время. Пауза позволила Марку вставить своё слово:

– Разрушить свой мир? Всего одна пони? Как?

– Я не буду говорить, – сказала Старлайт. – Ваш вид уже знает, что магия существует, и мы, вероятно, рано или поздно покажем вам, как её использовать. Но я не собираюсь подсказывать вам способы, как себя уничтожить, – она глубоко вздохнула и продолжила: – Я хотела только сказать, что мне потребовалось увидеть возможные результаты моих ужасных действий, чтобы понять, что я не была хорошей кобылкой. Я была монстром. И пони, которую я пыталась уничтожить… Твайлайт Спаркл дала мне шанс перестать быть монстром.

Старлайт направила копыто назад ко входу в пещеру и кокону.

– Я не говорила тебе об этом раньше, потому что не хотела быть для тебя монстром, – сказала она. – И Драгонфлай не рассказывала тебе о своих превращениях, о своём голоде, обо всём этом… потому что не хотела быть для тебя монстром. Потому что она не хотела, чтобы её вид стал монстрами в глазах твоего вида.

Марк хмыкнул.

– Единственное, чего мы должны бояться, так это самого страха, – пробормотал он, а затем очень внимательно посмотрел на Старлайт. – Контроль над разумом? Сделать всех одинаковыми? Почти уничтожила мир?

– ...У меня тогда были не лучшие времена, – застенчиво сказала Старлайт. – И… мне потребовалось довольно много времени, чтобы оправиться. Ну, и… временами я откатывалась назад.

– Думаю, – осторожно сказал Марк, – я не хочу ничего говорить об этом людям дома. Моя нация в особенности, бывает немного… мстительна… когда речь заходит о борьбе с преступниками.

Он поднял бровь и добавил:

– То, что ты сделала, ведь было незаконным у вас на родине?

– Частично – да, – признала Старлайт. – Никто никогда не думал, что нам понадобится закон против разрушения мира, но всё остальное – да.

– Ну да, – повторил Марк. – Тот факт, что ты гуляешь по площади более четырёх квадратных метров, говорит о том, что твои соплеменники гораздо больше верят в реабилитацию, чем мои.

– Я не знаю слово "реабилитация".

– Я имею в виду, что вы, пони, гораздо более прощающие, чем люди.

Файрбол выбрал этот момент, чтобы высказаться.

– Пони более прощающие чем кто угодно, – фыркнул он. – Абсолютно кто угодно

Он гордился этим «абсолютно». Он понятия не имел, почему именно это английское слово застряло у него в голове, тогда как много других слов просто протекли сквозь него, словно вода через сахарный песок, но…

– Охотно верю, – сказал Марк. Он показал пальцем на Драгонфлай. – С ней то же самое?

Старлайт переступила с ноги на ногу.

– Прощение чейнджлингов… жуко-пони… оно ещё в процессе, – сказала она. – Для нас они очень, очень страшные.

– Да, – признал Марк. – Теперь я понимаю, почему так, – он переместился на своём месте. – Помогите-ка мне встать, пожалуйста, – сказал он. – Сегодня я не чувствую себя тем человеком, каким должен быть.

– Ты почти ничего не ел целых три дня, – сказала Спитфайр с укором.

– Да, после такого это вполне возможно, – согласился Марк, пока Файрбол поднимал его на ноги. При поддержке команды "Амицитас" Марк подошёл к кокону, положив на него руку.

– Привет, Драгонфлай, – сказал он, – я надеюсь, что ты меня слышишь. Я просто хочу сказать, что в следующий раз, когда тебе понадобиться высосать мои чувства и волю к жизни через трубочку в ухе, ты уж спроси сначала. Не очень-то вежливо кидаться на кого-то Дракулой, не получив согласия. Имей в виду, я даже одёжку напоследок постирать не успел.

Марк опустился на землю под коконом и сел, согнув свои нелепые длинные ноги в подобие треугольника и всё ещё держа руку на коконе.

– Могло быть и хуже, – продолжал он. – По крайней мере, ты не носишь на поясе мой череп. И мне не нужно ждать, что маленькая Драгонфлай вырвется из моей грудной клетки и убьёт меня через пару тройку-недель. Не нужно ведь, верно? – Марк похлопал по кокону и добавил: – Потому что, если это так, то я обязательно вычеркну тебя из своего завещания. Мои гавайские рубашки отойдут Файрболу, а моя коллекция стеклянных трубкозубов – Спитфайр.

Файрбол сел, как и все остальные. По-видимому, Марк не скоро собирался куда-то идти.

– Итак, каково это, жить там? – спросил Марк. – На первый взгляд, хуже, чем в моей комнате в общежитии. Ну, может быть, и не хуже. Моя комната была немного побольше, но мне приходилось делить её с одним типом, а он был такая свинья…

Пещера требовала ухода, но она могла и подождать.