Марсиане

Сол 233

"Амицитас". Полёт 3. День миссии 235

"Арес III" Сол 233

[10:42] УОТНИ: Испытание двигателя завершено. Весы для образцов камней после установки двигателя показали 483 кг. Мы включили двигатель и постепенно прибавляли тягу, пока на шкале не отобразилось 183 килограмма, после чего была проведена более точная подстройка, позволившая зафиксировать показания на десять секунд. Затем мы сбросили тягу до нуля и сняли двигатель с каркаса. Настройка тяги на девятьсот килограммов составляет чуть выше шести процентов от максимальной мощности. Тест проводился в течение ста семи секунд на одной магической батарее, начиная со 100% заряда и был закончен при 11% заряда. Простите, что не могу предоставить вам больше данных о потребляемой мощности, чем эти.

[11:01] JPL: Спасибо, Марк. Приятно видеть, что ты вернулся к работе. Можешь сказать нам, насколько "чуть", о котором ты говоришь, было выше шести процентов при настройке?

[11:27] УОТНИ: Меньше половины деления – лучшее, что я могу вам сказать. Однопроцентные отметки на системах управления пони размером меньше миллиметра. Аналоговые индикаторы.

[11:58] JPL: Хорошо. Мы будем считать, что это семь процентов и позаботимся, чтобы программа взлёта МВМ помнила об этом и компенсировала избыточную тягу. Мы дадим вам знать, как это будет работать.

Кстати говоря, не могли бы вы взять с собой "Соджорнер"? Если вы возьмёте его в пещеру, мы можем сделать несколько фотографий Драгонфлай, а затем пустим его побродить по пещере. Компьютер ровера 2 может запускать зонд в автоматическом режиме, а потом предоставлять дампы данных через "Патфайндер", когда вы вернётесь в Дом.

[12:24] УОТНИ: Конечно. Или я мог бы использовать одну из своих ручных камер. Это-то у меня всё ещё есть.

У "Соджорнера" было три камеры, но он не пользовался ими, чтобы "видеть". Это были не видеокамеры, а цифровые фотоаппараты – два чёрно-белых и один цветной, все с довольно низким разрешением. Но в той мере, в которой маленький марсоход мог что-либо видеть, он делал это при помощи четырёх инфракрасных лазерных излучателей и датчиков, которые обнаруживали препятствия на его пути. Один из этих излучателей за сорок лет бездействия сломался, но остальные три работали достаточно исправно, а программное обеспечение "Соджорнера" дополняло их случайно попавшими измерениями других излучателей и недавно обновлённого программного обеспечения для распознавания образов, работавшего на компьютерах роверов.

Таким образом, хотя маленький марсоход "моргал" своими глазами всего раз в минуту или около того, направляя изображения в ту половину своего разума, которая в данный момент находилась на компьютере ровера номер два, его лазеры подсказывали ему, что его держат поднятым в воздух и что он не должен пока вращать своими колёсами.

У него не было термометра – все приборы для изучения окружающей среды были установлены на "Патфайндере", и остались в долине Арес вместе с солнечными батареями зонда. Поэтому он не заметил повышения температуры и атмосферного давления, когда воздушный шлюз пещеры начал наполняться воздухом, чтобы впустить астронавтов внутрь.

У него не было ни микрофона, ни какого-то другого звукового оборудования. Его создатели рассудили, и не без оснований, что уши роботу на Марсе требуются не больше, чем поплавки на случай форсирования водных преград. Поэтому "Соджорнер" не услышал, как Марк сказал:

– Доброе утро, Драгонфлай. Мы привели к тебе посетителя.

Но в конце очередного минутного интервала его кормовая камера, единственная цветная камера из трёх, сфотографировала кокон. Программное обеспечение для распознавания образов в ровере, взаимодействуя с программным обеспечением для навигации, встроенным в корпус зонда, пришло к выводу, который представлял собой абсолютный предел умений робота рассуждать.

"Я не знаю, что это такое, но это не камень".

– НАСА хочет, чтобы "Соджорнер" несколько дней потыкался в пещере, – сказал Марк. – Ночью он будет спать, а утром просыпаться. Если услышишь странные звуки ночью, не пугайся, это, наверное, просто робот обнюхивает вишнёвые деревья.

"Соджорнер" ничего этого не слышал, но знал, что его поставили на землю.

Дно кокона находилось примерно в тридцати сантиметрах над полом пещеры. "Соджорнер" сделал ещё одну фотографию, планируя исследование пещеры, но его обновлённое программное обеспечение решило, что сейчас не может быть ничего более интересного, чем этот не-каменный объект. Он отрегулировал свои колёсные тележки, наклоняя шасси и пытаясь поднять кормовую часть, чтобы направить цветную камеру и спектрометр в сторону кокона.

Марк сфотографировал то, что на первый взгляд выглядело как "Соджорнер", уставившийся снизу вверх на кокон.

Правильная фотография в нужное время может изменить мир... или не дать ему измениться.

На следующий день НАСА опубликовало сделанное Марком фото в сильно уменьшенном ради экономии пропускной способности разрешении, а вместе с ним и несколько других фотографий, выбранных Марком из памяти ровера 2. Изображение попалось на глаза нескольким новостным редакторам, но только в "USA Today" додумались обратить внимание на тот факт, что именно находящееся внутри кокона существо и ответственно за возрождение ровера.

Таким образом, хоть большинство новостных агентств печатали эти фотографии, заголовок, который стал мемом, был на главной странице "USA Today": «СПАСИБО ТЕБЕ – марсоход-исследователь, благодарит пришельца за новую жизнь».

Через несколько дней маленький зонд стал символом поклонников и апологетов Драгонфлай по всему миру. Рисунки с марсоходом, стоящим на страже возле кокона, или приносящим к нему валентинки, или охраняющим его от марсианских захватчиков с зелёными антеннами на головах, появлялись в сети повсюду. Когда ксенофобы попытались было дать отпор, превратив "Соджорнера" в марсоход-зомби, контролируемый зловещим бестелесным инопланетным разумом, поклонники Драгонфлай ответили им "очаровашкой-миньоном Соджорнером" "Соджорнером"-зомби, берущим уроки у не столь давно отказавшего "Опортьюнити", и, наконец, одной политической карикатурой, мгновенно облетевшей весь мир: зомби "Соджорнер" с плакатом, на котором было выведено «Она потеряла свой разум, возвращая мой».

Голоса большинства тех, кто ещё как-то сомневался в мудрости решения оставить инопланетян в Доме после срыва Драгонфлай, растворились в подавляющей волне поддержки. Ксенофобы, хотя и оставшись при своём мнении, обнаружили, что, перефразируя цитату из Библии, совершенная милота изгоняет страх. В итоге поддержка идеи спасения Марка и инопланетян лишь возросла, а спустя годы многие студенты, стремящиеся получить степень в области коммуникационных наук и искусств, написали свои диссертации, основываясь на одной зернистой фотографии марсохода, смотрящего на свою спасительницу.

И хотя миф о том, что "Соджорнер" полюбил Драгонфлай за то, что та починила его, получал всё большее распространение, когда НАСА передало его Марку, оставшийся на Марсе астронавт решил никому не говорить про тот факт, что как бы глубоко "Соджорнер" ни уезжал в их пещерной ферме, и куда бы они его ни относили, он всегда оказывался рядом с коконом, когда потерпевшие кораблекрушение приходили навестить чейнджлинга следующим утром.

Это могло быть просто совпадением. В конце концов, кокон располагался рядом со входом, где стены пещеры были самыми тонкими и где радиосигналы от ровера снаружи проходили лучше всего. И, опять же, это может быть ещё одной вещью, связанной с магией пони (или одного пони-жука).

Но это было дело будущего. На сегодняшний день, после того как Марк сделал снимок, "Соджорнер" приблизился как можно ближе к свисающему кокону, не способный добраться до него вплотную, и снял нечёткие показания своим спектроскопом. Затем он развернулся, поднял другой конец своего корпуса и получил зернистое чёрно-белое стереоизображение изучаемого объекта, или по крайней мере той его части, которая смогла поместиться в его узкий угол обзора.

И единственной мыслью или чувством, которыми "Соджорнер" решил поделиться с JPL и человечеством в целом, было: «Нет, всё-таки не камень».

Тем временем ветер, вызванный испытанием демонтированного главного двигателя "Амицитас", присоединился к слабому марсианскому пассату, не имевшему до того конкретного направления, кружащемуся сначала на северо-западе, а затем на юго-западе вдоль атмосферной границы. Он поднял мелкую, похожую на тальк, пыль с поверхности Марса и забросил её высоко в небо. Всё больше газов присоединялось к ветру, поскольку слабое летнее солнце нагревало атмосферу и придавало ей больше энергии.

Работа магических двигателей в инопланетной среде имела непредсказуемые последствия.