Марсиане
Сол 287
"Амицитас". Полёт 3. День миссии 291
"Арес III" Сол 287
– Ссстааар-лааайтт.
Шипение мгновенно разбудило единорожку. В пещере было почти абсолютно темно, только в сотнях тысяч кристаллов слабо отражались индикаторы ящика жизнеобеспечения. Она легко смогла отыскать на потолке заколдованные кристаллы солнечных каналов – они были единственными, которые ничего не отражали. Какая-то её часть даже захотела узнать, как выглядели разбросанные по склону холма над пещерой куски кристаллов в это время ночи.
Но остальная её часть разума отложила эту мысль куда подальше, чтобы не мешалась. Драгонфлай вышла из кокона.
– Ссстааар-лааайтт.
И, судя по её хриплому голосу, растягивающему гласные, голосу, раздававшемуся опасно близко, Драгонфлай вышла из кокона далеко не в здравом уме.
"Что я увижу, – подумала Старлайт, – когда поверну голову? Марк видел Йохансен, одного из членов своего старого экипажа. А я увижу Санберста? Или Твайлайт Спаркл? Или Драгонфлай, какой она была до того, как началось это ужасное приключение?"
Она медленно повернула голову. Видеть там было особо нечего, по крайней мере, в этом тусклом свете. Но два голубых глаза сияли почти так же ярко, как световые индикаторы в темноте пещеры, а отражение от всего этого кварца, усеивающего стены и потолок, было достаточно сильным, чтобы произвести вторичные отражения на многочисленных острых зубах и не менее острых длиннющих клыках – очень длинных клыках, располагавшихся очень близко к самой Старлайт.
Но Старлайт Глиммер готовилась к этой самой возможности, и ей не нужны были мана-батареи для того, что она собиралась сделать.
Свет – одно из простейших заклинаний. Хоть единороги сначала инстинктивно и учатся телекинезу, но свет требует меньше всего энергии. На самом деле, поскольку предметы имеют тенденцию светиться в поле магии, то сотворить заклинание с умеренными световыми эффектами куда сложнее, чем сделать что-то яркое. Таким образом, короткое заклинание вспышки, направленное прямо в физиономию Драгонфлай, было совсем не обременительным для самого могущественного единорога современной Эквестрии, как утверждали некоторые.
Чейнджлинг зашипела, отступив на пару шагов и замахав передними ногами перед глазами. Это позволило Старлайт вскочить на копыта, развернуться к Драгонфлай и привести в действие вторую часть своего плана.
Чейнджлинг почти проморгалась от плясавших в глазах звёзд, когда в лицо ей полетели брызги воды. Она снова зашипела, вздрогнула и закрыла глаза, пятясь от голоса, который кричал:
– НЕТ! ПЛОХОЙ ЧЕЙНДЖЛИНГ! ПЛОХОЙ! НЕ ДАМ КЕКСИК!
Старлайт пришлось немного задействовать свои магические резервы, чтобы удержать в воздухе практически полный опрыскиватель для рассады, но по сравнению с заклинаниями, которые она уже сотворила на Марсе, это была сущая ерунда. Она шагнула вперёд, пытаясь оттеснить Драгонфлай к стене, которая была подальше от кокона…
…и подошла слишком близко – два чёрных копыта в чёрной пещере выхватили совершенно не чёрный опрыскиватель из её телекинетической хватки, прежде чем единорожка смогла отреагировать. Свечение глаз Драгонфлай на секунду полностью исчезло, раздались звуки глотков и натужного кашля.
Чейнджлинг только успела чуть-чуть отдышаться, после того как жадно проглотила всё содержимое флакона с распылителем, как вдруг что-то довольно лёгкое и тонкое, но с громким треском стукнуло её по голове.
– ПЛОХОЙ ЧЕЙНДЖЛИНГ! – закричала Старлайт между дикими взмахами длиннющего пластикового шеста. – ПЛОХОЙ ЖУК! ЛЕНИВЫЙ ЖУК! Э-э-э… ЛИЧИНКИ ГОЛОДАЮТ В НИПОНИИ!
Снова и снова единорожка замахивалась, надеясь, что это приносит какую-то пользу.
Зелёный огонь окружил её. Старлайт почувствовала, как её оторвало от земли, а затем с огромной силой швырнуло через всю пещеру. У неё было целых пять секунд, чтобы поразмыслить о своей глупости, о том, обо что она ударится и как глубоко оно в неё вонзится... Но, к её огромному удивлению, единорожка с оглушительным плеском упала в колодец, почти полный воды.
Старлайт вынырнула, кашляя, отплёвываясь и дико барахтаясь в поисках утрамбованной стороны колодца. Наконец, её копыта нащупали что-то восхитительно твёрдое, и радость этого прикосновения вернула её в чувство. Она подтянулась и выбралась из холодной воды, не обращая внимания на то, как частицы почвы с пола пещеры, прилипшие к её влажной шерстке, царапали кожу.
С довольно большого расстояния два голубых глаза уставились на нее. Гулкий, хриплый голос прокричал:
– Я хочу…
Кашель, а потом последовало продолжение:
– Я рискну (* кашель *) предположить, что ты действительно (* кашель *) Старлайт, и это (* сильный кашель *) не сон.
Затем чейнджлинг свалилась в жутком приступе кашля, который длился около десяти секунд. Старлайт успела пройти почти половину пути между колодцем и, судя по голосу, очень больным чейнджлингом, когда пустой распылитель прилетел и стукнул её по голове.
– Ещё воды, пожалуйста, – прохрипела Драгонфлай.
Смерть. Смерть. Смерть. Смерть. Смерть. Смерть.
Я здесь. Ты не камень. Я жду приказов.
Я здесь. Я не сдамся. Я здесь.
Нет… нет, но я спасла Трикси! Мы сбежали от Короля Шторма! Этого не может быть! Это не моя вина! Всё было не так!
Она не обращала на голоса внимания. Они приходили и уходили, и они почти никогда не говорили что-то связное. Скорее всего, все они были просто снами.
В моменты прояснения сознания она вспоминала, кто она, где она и почему она тут. Она ненавидела эти моменты и пыталась увести себя от них, закрыть свой разум, чтобы больше не приходилось вспоминать. И этому вовсе не помогало то, что голоса в такие минуты звучали громче всего, хотя и говорили совсем уж полную бессмыслицу, такую как гномы (что такое гном?), хоббиты (что такое хоббит?) и спасброски, чтобы избежать лавы (уж это точно должен был быть просто сон, глупость какая-то).
Но теперь голоса не желали уходить. Она не могла снова заснуть. Она не могла позволить своему разуму раствориться в забвении. Он, как и её тело, собирал себя воедино.
Всё говорило ей, что пора выходить из кокона, кроме той её части, которая, собственно, и была ею. Эта часть ещё сильнее сжалась в комок и твердила:
"Нет. Нет. Нет."
А затем новый голос, слабый, но строгий, сказал:
– Привет, пришелец. Что ты собираешься делать?
У неё было ощущение, что её вынули из себя, и теперь она стояла без копыт в месте, где нет света, нет звука, но есть изобилие Присутствия. И в данный момент всё это присутствие ожгло её своим безглазым взглядом.
Оно требовало ответа, но она не понимала вопроса.
– Кто вы? – спросила она.
– Не имеет значения, – ответил строгий голос. – Ты должна решить. Что бы ты сделала?
– Это сон? – спросила она. – Или это реально?
– Не имеет значения, – повторил голос. – Сны достаточно реальны. И реальные вещи могут закончиться снами. Перестань откладывать свое решение, пришелец.
– Я не знаю, о чем ты говоришь! – запротестовала она, чувствуя фантомные слезы в глазах и на лице.
Взгляд оценил её со всех сторон, невидимый, неощутимый и безжалостный.
– Хищник, – сказал строгий голос. – Не один из моих, но я тебя знаю. Ваш вид появился на свет как монстры, затем стал паразитическим, а теперь у него возникли слабые поползновения к животноводству. Я видел это раньше. Я видел всё это раньше.
– Я до сих пор не понимаю, – умоляла она.
– Вы пришли из мягкого мира, – продолжил голос. – Смерть можно обмануть. С ней можно договориться, с ней можно даже подружиться.
Последнее слово было сказано с явным отвращением.
– Но вы пришли в мир не такой мягкий. Триллион недолговечных островов, но эта планета не один из них, в бесконечном море безразличной, бездумной, неостановимой смерти. В этом мире всякая борьба в конечном итоге бесполезна.
Взгляд отодвинулся, уже не обжигая её, но всё ещё напрягая. Если бы у неё было копыто, чтобы указать – если в этом месте были возможности для указания – тогда она могла бы указать прямо на это.
– Кажется, я начинаю понимать, – тихо сказала она.
– Ты? – спросил строгий голос. – У моих, тех, что движутся, есть две стратегии, пришелец. Та, которой придерживается большинство, это воспроизводить себя как можно больше и делать это как можно быстрее. Они знают, что большинство из них погибнет, но им всё равно. Они знают, что есть вероятность, что они и сами могут погибнуть, но им всё равно. Индивидуум – ничто; каждый сам за себя.
– Эм, – сказала она, – это бессмыслица какая-то.
Суровый голос продолжил:
– Другая стратегия — это полная противоположность. Делать мало себе подобных, но вкладывать всю свою энергию в этих немногих, дорожить ими. Защищать их. Индивидуум – всё; поэтому давайте объединимся как один.
– Нет, – сказала она, – кажется, я всё-таки не понимаю.
– Не понимаешь? – сказал строгий голос. – Ты жила по обеим стратегиям, пришелец. Теперь ты должна выбрать между ними.
– Что будет, когда я выберу?
– То, что будет.
Она какое-то время сидела в пространстве, которое не было пространством, пытаясь думать, но не в силах понять.
А затем жжение усилилось, и она оказалась окружённой взглядом, и голос ударил её со всех сторон, и даже изнутри.
– ВЫБИРАЙ!
И в следующий миг Драгонфлай почувствовала, что бесцеремонно плюхнулась в грязь под своим коконом. Она смутно помнила, как её правое переднее копыто пнуло вниз, чтобы открыть клапан, но не помнила, чтобы сама решила это сделать.
Примерно в десяти шагах она услышала храп.
Ей потребовалось время, чтобы обрести контроль над ногами; она подвернула правую переднюю ногу, которая умудрилась попасть под неё во время короткого падения. Она кашлянула; в горле пересохло, сушь, бесконечная сушь, и её горло хрипело с каждым вдохом.
Она пригляделась к пони, спящей в тёмной пещере.
"Почему только одна? — подумала она. - Если она единственная выжившая, то это ужасно. В противном случае это глупо. Разве я не ясно дала им понять, что опасна?"
В пещере было темно, но в свете, отражающемся от кристаллов, она видела длинную гриву и рог. Она наблюдала, как задние ноги единорога дёргались – той явно снился какой-то кошмар.
Что ж, может быть, стоит разбудить её, напиться воды и залезть обратно в кокон, надеясь, что у неё больше не будет никаких странных снов. Философия была намного страшнее монстров Бесплодных земель, это уж как пить дать.
– Ссстааар-лааайтт, – это показалось практически непонятным даже для её собственных ушей, и ей пришлось подавить приступ кашля от того, как её пересохшее горло засаднило от усилия заговорить. Она попыталась выработать немного слюны, но не смогла удержать рот закрытым. Она поняла, что на самом деле она просто задыхалась от жажды.
Но Старлайт проснулась. Она видела, как та вздрогнула, и за этим последовала неестественная неподвижность. Драгонфлай чувствовала её волнение. Но она не вставала, не кричала. Что-то было не так?
– Ссстааар-лааайтт, – позвала она, пытаясь сделать голос нежнее, но он отказывался её слушаться. По-прежнему никакого движения.
Драгонфлай чуть было не решила оставить Старлайт в покое, а самой пока сходить и попить воды из крана в нижнем конце фермы, когда примерно в сантиметре от кончика её носа зажглось маленькое солнце.
С этого и началась череда событий, которая закончилась маканием Старлайт в колодец, и за это время любые мысли о странных голосах, разговаривавших с ней в коконе, полностью вылетели из её головы.
Пони и чейнджлинг сидели друг напротив друга, пони использовала немного света, чтобы осветить воздух над Пнём.
Драгонфлай выглядела… сморщенной. Отверстия, хотя и не такие большие, как раньше, были больше, чем обычно. Её хитин фактически прилип к мышцам. Всё, кроме глаз, выглядело так же, как она выглядела в тот день, когда она подхватила тонны ракетного двигателя своей магией. Но глаза были открыты, бдительны и сияли, и голос вернулся после ещё одной бутылки воды от распылителя.
– Итак, что ты здесь делаешь? – спросила жукопони.
– Пытаюсь заставить тебя выйти из этого кокона, – ответила Старлайт. – Мы уже два месяца пытаемся тебя оттуда выманить.
– Правда? – голос Драгонфлай звучал так, будто она не верила в это. – И зачем же вам делать такую глупость?
– Не тупи, – рявкнула Старлайт. – Мы абсолютно не могли бы уйти отсюда без тебя.
Светящиеся голубые глаза наполовину прикрылись.
– Это мило, – сказала Драгонфлай, – но вы не можете позволить своей сентиментальности принимать за вас решения, пони. Я опасна для окружающих. Разве это не очевидно?
– Нет, это ты послушай, – настаивала Старлайт. – Перестань думать только о себе. Мы буквально не можем уйти отсюда без тебя. Скафандры. Работа с электроникой. Верёвка и сетка для роверов. Подкладка для батарей. И всё остальное.
Со вспышкой бирюзовой магии она подхватила свой порванный скафандр и швырнула его в чейнджлинга. Тот накрыл её, как пухлое одеяло.
– Ой-ёй, – ушные перепонки чейнджлинга немного поникли. Она вытянула ноги и, зажав копытами, подняла скафандр, осмотрела дыры, остатки заплатки от предыдущего ремонта. – А что ты носила вместо него?
– Твой скафандр, разумеется, – сказала Старлайт. – Уже больше трёх недель.
Драгонфлай кивнула, откладывая скафандр в сторону.
– А я думала, это дружба пони, – сказала она.
– Никто и не говорил, что это не так, – сказала Старлайт. – Но дружбу пони можно было бы отложить ещё на полгода, а вот ремонт скафандров и бортинженер нам нужен прямо сейчас.
Драгонфлай пожала плечами; в конце концов, прагматизм был национальной чертой чейнджлингов.
– Я всё ещё опасна, знаешь ли, – сказала она. – Даже сейчас я довольно голодна. Не так сильно, как раньше, но мне может опять стать хуже. А когда мы покинем пещеру, то почти наверняка станет.
– Вот тогда мы и придумаем что-нибудь, – сказала Старлайт. – В крайнем случае, мы можем посадить тебя в кокон на время поездки в Скиапарелли, если только ты нам подскажешь, как сообщить тебе, что пора выходить.
– Но…
– Никаких "но". Посмотри на меня. – Старлайт смотрела прямо в светящиеся глаза. – Я знаю каждый аргумент, который ты можешь привести по этому поводу, потому что я была там. Ты высосала Марка досуха, оставив нас с выведенным из строя членом команды. Затем, когда ты поняла, что натворила, ты убежала. Я точно знаю, каково это, потому что я сделала в своё время то же самое.
– Но ты не высасывала эмоции у…
– ЭТО ДЕТАЛИ, – закричала Старлайт, заставляя замолчать чейнджлинга. – Нет, я не превратила кого-то одного в зомби. Бери десятки. Я промыла мозги целой деревне. Я украла их жизни, чтобы почувствовать себя лучше. А потом я уничтожила Эквестрию около десятка раз. И потребовалось намного больше времени, чтобы осознать то, что я не была "хорошей пони", Драгонфлай. Хочешь поговорить о вине и бегстве от ответственности? Я была там. Сделала это. Купила бейсболку.
– Но…
– Нет. Что бы это ни было, нет, – сказала Старлайт. – Хватит убегать и прятаться. Ты целых два месяца отдыхала от Марса. Везёт тебе. Сладкая жизнь кончилась. Время приступить к работе, и, поверь мне, её накопилась целая куча, и она ждёт тебя.
Драгонфлай вздохнула.
– Ты уверена…
– Просто куча работы!
– Хорошо, – сказала она. – Работа. Я рабочий дрон. Я знаю, как работать.
– Начни с того, что извинись перед всеми за то, что сбежала от проблем, – сказала Старлайт. – Включая Марка.
Пауза.
– И, включая Кризалис, если подумать.
Драгонфлай застонала и плюхнулась на стоящий перед ней Пень.
– А мне точно нельзя вернуться в кокон?! – заныла она.
Прошло время. Наступил рассвет, и завтрак, а потом пришли остальные. Были объятия и гневные упрёки, иногда одновременно.
Затем было сообщение в Эквестрию, на которое пришёл очень, очень длинный ответ.
– Как вы думаете, она в курсе, что стоит сейчас посреди грязной лужи? – спросил Марк.
– Судя по тому, что ей сейчас говорит Кризалис, – ответила Старлайт, одно ухо которой было повёрнуто в сторону звука плещущейся воды, – вероятно, нет.
– А что она ей говорит?
– Ничего такого, что можно было бы вставить в историю о хоббите.
В конце концов всплески закончились, и Драгонфлай набрала короткую последовательность, подтверждающую сообщение, прежде чем повернуться к остальным.
– Простите, что сбежала и оставила вас расхлёбывать эту кашу, – сказала Драгонфлай собравшимся вокруг неё потерпевшим крушение. – И, Марк, мне очень жаль, что я высосала тебя досуха и отбросила в сторону, как использованную коробку сока.
– Это всё совершенно… подожди, что? – удивился Марк. – У вас дома есть коробки с соком?
– Э-э… да?
– С тоненькой соломинкой в пластиковой обёртке и всем таким?
– Это не важно, – предупредила Старлайт.
– Да, конечно, – сказала Драгонфлай. – Дети пони ходят с ними всё время.
– Но… но… – Марк казался гораздо более потрясённым от мысли о пони с коробками для сока, чем от того, что его превратили в бесчувственного зомби. – Но как, чёрт возьми, ты вообще…
– СОСРЕДОТОЧЬСЯ!!! – закричала Старлайт.
– Но… но пластиковые обертки и копыта…
– На самом деле они сделаны из вощёной бумаги.
– Но это только вызывает больше вопросов!
Старлайт слышала, как Файрбол пробормотал позади нее:
– Люди очень легко прощают, не так ли?
Единорог обнаружила, что ей не терпится начать биться о Пень головой, пока что-нибудь не сломается.
Пень, конечно же. Вряд ли ей повезёт, и она сломает голову.
Всё уже вернулось к нормальному ходу событий – полный крупец.
[13:21] УОТНИ: Привет, Земля. Это я, Драгонфлай. Я вернулась. Извините, я не была с вами в последние два месяца. Я думала, что буду держать других в безопасности, но теперь я вижу, что просто сбежала от ответственности за свою работу. Я должна была рассказать вам всё об особенностях моего вида, а я ничего не сказала. Я должна была предупредить вас, что у меня есть проблемы, но делала вид, что у меня их нет. И когда я, наконец, сломалась, я убежала, а не пыталась решить проблему, хоть я и не должна была этого делать. Я оставила вас всех в подвешенном состоянии. Я очень извиняюсь и обещаю, что это больше не повторится.
[13:59] JPL: Привет, Драгонфлай. Это Венкат Капур. Мы принимаем твои извинения. Прямо сейчас мы хотим сосредоточиться на том, что впереди, а не позади. Самое главное, чтобы работа над тандем-ровером "Сириус" вернулась к графику, чтобы вы могли встретиться на сол 551 с "Гермесом". Главным приоритетом в этой области является обеспечение того, чтобы все ваши скафандры были исправны. После этого у наших инженеров есть несколько вопросов о том, как облегчить "Дружбу", чтобы уменьшить нагрузку на шасси ровера.
[14:30] УОТНИ: Да, сэр, я понимаю. Я сделаю всё, от меня зависящее, чтобы помочь.
[14:59] JPL: Кстати, хотел спросить: каков Уотни был на вкус? Сладкий? Солёный? Наверняка не пикантным, но кто его знает? Он всегда был таким тихоней, знаешь ли!
[15:02] JPL: Капур здесь – я хочу, чтобы того, кто это напечатал, отыскали и посадили на первый же самолёт до Эллингтона! У его ног свидание с моим ковром! Или полетят головы!
[15:34] УОТНИ: Марк здесь – занят записью дискуссии о вкусах пони. Самый интересный факт: любимая закуска Драгонфлай – это подростковая щенячья влюбленность, потому что она солёная и хрустящая.
[16:02] JPL: Ты только что придумал это.
[16:33] УОТНИ: Как только мы доберёмся до МВМ "Арес IV", я наконец смогу загрузить всё аудио и видео, которое я насобирал. Вы сможете сами услышать это. По-английски.
[17:32] JPL: Держу пари, она не может есть только её!
[17:35] JPL: Я не шучу! Головы полетят! Мне нужно имя, Брюс!
[17:38] JPL: Я Спартак.
[17:39] JPL: Я Спартак.
[17:39] JPL: Я Спартак.
[17:39] JPL: Я есть Грут.
[17:40] JPL: Я Брайан, и моя жена тоже.
[17:43] JPL: С возвращением, Драгонфлай… Наверное.