Марсиане

Сол 7

В то время, что должно было быть утром седьмого сола, а вместо этого стало послеполуденным временем сто тридцать первого дня миссии, марсианский взлётный модуль (МВМ) с пятью выжившими членами экспедиции "Арес III" пришвартовался к "Гермесу" – судну, которое доставило их на Марс и которое доставит их обратно на Землю.

Протокол НАСА на случай досрочного прерывания миссии, подобного тому, что и произошло с ними, был однозначен, и такие ситуации были не раз отработаны за годы обучения команды. Выгрузить образцы пород, взятые прямо на месте посадки и загруженные в МВМ ещё на второй сол, чтобы миссия не была полностью провальной при любом ходе событий – двадцать пять килограммов, или примерно одна двадцатая от того, что они собрали бы при штатном завершении миссии. Отстыковать МВМ, запрограммировав его на автономный полёт, что превратит его в ещё один спутник-ретранслятор на марсианской орбите. А затем "Гермес" приступит к первому из заранее рассчитанных манёвров, чтобы как можно быстрее отправиться в свой долгий путь до Земли – чем раньше корабль покинет орбиту Марса, тем меньше времени и энергии потребуется ему на эту дорогу.

Сначала МВМ покинула Бет Йоханнсен, оператор компьютерных систем миссии, а заодно и инженер-электронщик. Её задачей было осмотреть "Гермес" и убедиться, что самый дорогой корабль, когда-либо построенный человечеством, был готов к полёту. В теории у неё должен был быть напарник для помощи с осмотром и проверками, но обстоятельства изменились.

Далее вышел Александр Фогель из Европейского космического агентства, химик и штурман миссии. Немецкий учёный толкал перед собой один из двух пластиковых контейнеров с образцами камня и почвы, направляясь к научной лаборатории, где образцы и будут храниться. Это, строго говоря, была не его обязанность, но, опять-таки, обстоятельства изменились.

Майор военно-воздушных сил США Рик Мартинес, пилот миссии и второй после командира, шёл следующим, толкая второй контейнер для образцов. Мартинес был главным шутником команды, хотя и не преступал определённых границ, и обожал отыгрывать образ стереотипного бесшабашного лётчика. Но сегодня он был настолько мрачным и сосредоточенным, что любой сержант был бы доволен. Он спас МВМ от опрокидывания во время невиданно мощной бури, которая и заставила их прервать миссию, и он выполнит любые орбитальные манёвры необходимые для отправки "Гермеса" домой. Что он при этом думал и чувствовал, не должно было влиять на работу.

Наконец неохотно появились последние два члена экипажа. Коммандер военно-морского флота США, командир и геолог миссии Мелисса Льюис проплыла через шлюз, а за ней следовал Крис Бек, врач миссии и специалист по наружным работам. Льюис не сказала ни слова, когда Фогель предложил забрать образцы почвы в лабораторию вместо неё. Она вообще молчала почти всё время после приказа о старте МВМ. Бек, обеспокоенный её психическим здоровьем, решил держаться к ней поближе, по крайней мере пока "Гермес" не завершит орбитальный манёвр, выводящий его к Земле – манёвр, который потребует три витка вокруг Марса и займёт большую часть дня.

Льюис едва замечала его, и ей это было безразлично, однако достаточно осознавала ситуацию, чтобы обеспокоиться собственным безразличием.

"Мелисса, соберись, – упрекнула она себя. – Ты командир миссии, и у тебя есть ещё четыре других астронавта, которых требуется безопасно вернуть домой. Они зависят от твоей собранности, духа и морали. Им нужна уверенность прямо сейчас, а не капитан, сунувший голову в песок!"

Да уж. Четыре других астронавта. Пять минус один.

Её мысли всё ещё крутились вокруг пустого шестого ложемента в МВМ, который был предназначен для Марка Уотни, инженера миссии и ботаника.

"Ну, Йоханнсен видела, как в Уотни врезалась сорванная антенна. Да и его биодатчик показал отсутствие признаков жизни, прежде чем и сам умер. Но это не оправдание. Я должна была вернуть пятерых астронавтов, а не четырёх. Я провалила свою задачу.

Странная авария. Странный шторм. Я нарушила протоколы миссии, пытаясь найти его. Я сделала всё возможное.

Но сделала ли я? На самом деле сделала? Я ведь могла сделать что-то ещё. Я могла бы отдать приказ раньше. Я могла бы заставить команду держаться ближе друг к другу. В конце концов, я могла бы приказать всем связаться одним тросом.

И на основании чего ты бы всё это сделала? У тебя не было возможности узнать заранее. Это могла быть Йоханнсен, или Бек, а может и ты сама. Не было вариантов…

…или всё-таки были?…"

Поглощённая мысленным спором, повторяющимся по кругу, она позволила Беку направить себя к мостику. Оказавшись там, Мелисса устроилась за своим рабочим местом ​​– Бек знал, что лучше не заходить так далеко, чтобы помочь ей сесть и пристегнуться. Сигнал терминала входящих сообщений появился на её экране, но в этом не было ничего особенного – в конце концов, НАСА слушало все их переговоры на всём протяжении эвакуации и старта, хотя и не могло посоветовать ничего в режиме реального времени из-за разницы в четыре световых минуты. НАСА уже получило свой первый (краткий) отчёт о гибели Уотни, и теперь там, несомненно, хотели ответить.

Не дожидаясь Йоханнсен, в обязанности которой и входила загрузка сообщений, Льюис набрала команду на своём терминале и нажала кнопку воспроизведения.

На экране появилось изображение человека с квадратной головой и квадратной челюстью – Митча Хендерсона, руководителя полета, а заодно и главы Управления миссиями "Арес" I, II и III.

"Странно, – подумала Льюис. – Не по протоколу. Почему не наш обычный оператор?"^[1]

– "Гермес", это Митч Хендерсон, – сказал он. – Мы знаем, как сильно ударила по вам потеря Марка Уотни. Марк был особенным человеком и настоящим астронавтом, и всем в программе будет его очень не хватать.

У Бека перехватило дыхание. Льюис проигнорировала его и заставила себя дышать нормально. В конце концов, командиры обязаны сохранять спокойствие в любой обстановке.

– Обычно в подобный момент мы концентрируемся исключительно на том, чтобы как можно быстрее доставить оставшихся домой, на Землю, – продолжил Митч. – Но доктор Капур – Венкат Капур, глава проекта "Арес", – поставил вам новую задачу.

Он сделал паузу, глядя на пачку бумаг у себя в руках.

– Мы заказали просмотр всех спутниковых фотографий за период непосредственно до и во время прекращения миссии. Одна из наших сотрудниц, работающих со спутниками, – Митч покосился на бумаги, – …Минди Паркс… кое-что заметила на фотографиях, сделанных двумя разными спутниками. Мы высылаем вам файлы изображений в высоком разрешении, но вот вам пока первый снимок.

Лицо Митча сменилось полноцветной спутниковой фотографией. Марс заполнял весь задний план – совершенно другой регион планеты, вдали от посадочной площадки "Ареса III" на Ацидалийской равнине.

Но на переднем плане, там, где ничего не должно было быть, виднелось что-то розовое. Розовое и, насколько горстка пикселей могла передать форму, заострённое, и с двумя штуковинами по бокам, какие никогда не встречались ни у одного астероида или метеорита, известных человечеству. Блестящий пастельный цвет… чем бы оно ни было… бросался в глаза, словно клок здоровой кожи на лице покрытого вековыми струпьями Марса.

– Второе изображение не столь удачное, – сказал Митч, – поэтому мы не собираемся встраивать его в это видео, но оно показывает объект размером с МВМ в посадочной конфигурации, входящий в пыльную бурю за семь минут до вашего старта. Касаемо прерывания вашей миссии: по словам Паркс, время и направление по этим двум снимкам даёт приблизительную траекторию для объекта, который должен был врезаться в Марс в десяти километрах к северо-западу от Дома примерно за две минуты до вашего взлёта. Ну, плюс-минус тридцать километров. Очевидно, этого не произошло, иначе вы бы заметили.

Льюис так пристально пожирала глазами маленькую розовую штучку на фотографии, что всё ещё видела её, даже когда камера снова переключилась на Митча Хендерсона.

– Если говорить откровенно, мы не знаем, что это такое, и боимся даже предполагать, – продолжил Митч. – Но доктор Капур убедил Тедди Сандерса, нынешнего руководителя НАСА, что, по крайней мере, это будет беспрецедентный шанс наблюдать выброс породы сразу же после удара метеорита по поверхности Марса.

– Всякие дальнейшие предположения, – добавил он, сжав губы в явном неодобрении того, что вынужден был говорить, – в настоящее время рассматриваются как необоснованные спекуляции и домыслы.

"Необоснованные спекуляции? Домыслы? – подумала Льюис. – Это явно не фрагмент астероида. Вполне возможно, что объект из пояса Койпера и будет такого цвета, но мы бы видели его кометный хвост ещё несколько месяцев назад, если бы он вообще смог прожить столь долго. Итак, что же у нас остаётся, если эта штука не естественного происхождения?"

– Я отдельно хочу подчеркнуть, – добавил Митч, – что это отнюдь не обман и не шутка. Никому здесь, в НАСА, даже в голову не взбредёт ничего подобного сразу же после потери одного из нас. Прикреплённые изображения являются официальными и не подвергались правке, вы их получите в том же виде, что мы их получили со спутников. Это всё правда и очень серьёзно. Настолько серьёзно, что мы пока не будем возвращать вас домой. – Митч вытащил один лист из пачки бумаг у себя в руке и внимательно посмотрел на него. – В это сообщение включён ряд возможных программ корректировки орбиты, которые вы можете выбрать в зависимости от того, сколько времени вам понадобится на предстартовую подготовку "Гермеса". Мы выведем вас на орбиту настолько низкую, насколько вообще посмеем. Камеры "Гермеса" не хуже или даже лучше, чем на любом из спутников, а благодаря ионным двигателям вы можете нырнуть к границе атмосферы Марса, не рискуя сойти с орбиты по меньшей мере в течение недели, на которую мы продлим вашу миссию.

– Ваша задача заключается в том, чтобы детально исследовать область предполагаемого падения объекта на площади, в два раза превышающей предполагаемый эллипс рассеивания. Как только вы найдёте его, сделайте столько снимков, сколько сможете, и немедленно отправьте их нам. – Митч прочистил горло, выглядел он при этом явно смущённым, и добавил: – Очевидно, эта область также захватит в себя и местоположение Дома. Доктор Капур также хочет сфотографировать Дом с целью повторного использования жилища и неиспользованных материалов для будущей миссии "Арес". Но, в свете потери Марка Уотни, эта задача совершенно не обязательна. Если вам это будет неудобно, мы оставим эту работу спутникам.

– Кроме того, – сказал Митч, слегка повышая тон и произнося каждое слово медленно, придавая им дополнительный вес, – вы не должны пока отстыковывать марсианский взлётный модуль. Мы хотим с помощью "Гермеса" вывести его на орбиту, которая будет пересекать область поиска как можно чаще. Мы всё ещё работаем над процедурой для этого и выдадим её вам, как только она будет готова.

– Я ещё раз говорю, нам горько слышать о Марке Уотни, и если кто-то из нас в НАСА может чем-то помочь, сообщите нам. Я останусь на месте оператора связи на весь день, чтобы ответить на любые ваши вопросы. Хендерсон, конец связи.

Видео закончилось. Льюис покачала головой, потрясённая, смущённая, печальная и возбуждённая одновременно. Это может быть именно то, на что прежде всего надеялся любой астронавт… но… НО!!!

– Командир, хочешь, я соберу остальных членов экипажа? – тихо спросил Бек. – Я думаю, что им всем нужно это увидеть.

Льюис кивнула.

– Да. Будь добр. Прямо сейчас. – Она подавила рыдание, снова глубоко вздохнув, и открыла у себя на экране два изображения, которые упомянул Митч. Маленькая заострённая штучка на одной картинке и менее очевидное розовое пятнышко, толкающее перед собой чудовищно мощную ударную волну сквозь задний фронт пыльной бури.

"Ну почему, – подумала она, – почему самое большое открытие в истории космических полетов должно произойти именно сейчас?"

---

"Арес III" Запись в журнале: Сол 7

Ну, и кто скажет, что мне не повезло? Вот я, Марк Уотни, первый человек, встретивший разумную жизнь из другого мира. Мне повезло. Проблема лишь в том, что прежде чем кто-нибудь об этом узнает, и я, и эта самая разумная жизнь будем давным-давно мертвы.

Я набираю это, пока мы тут едим поздний завтрак или ранний обед. Никто из нас не знает, могут ли мои гости усваивать земную пищу, но судя по тому, что я понял, выбор у нас не слишком большой. Так или иначе, это всё уравновешивает – пять моих товарищей по команде улетели на "Гермес", и тут же, привет, являются пятеро пришельцев, чтобы занять их места за обеденным столом.

Я знаю, о чем вы сейчас думаете. Да, я должен бережно распределять свою еду, чтобы растянуть её на подольше, а не раздавать её межпланетным бродягам. И вы, в общем-то, правы. Но, если я правильно понял те картинки, что рисовали мне эти ребята, они такие же потерпевшие крушение, как и я, и полагаю, наши общие шансы на выживание лишь увеличатся, если мы будем работать вместе.

А в худшем случае я же всегда могу убить их и съесть, верно?

Ох. Я только что посмотрел одной из них в эти большие, милые, доверчивые глаза, и мне стало ужасно стыдно за эту дурацкую шутку. Нет, не буду я никого есть, даже если они погибнут от естественных причин. (Или от стряпни НАСА, что тоже вероятно, хотя никто пока ещё не хватается за горло и не хрипит).

Очевидно, что мы не говорим на языке друг друга. Они говорят что-то, что для меня немного похоже на валлийский. Ну, во всяком случае, как я себе его представляю, я ведь никогда его не слышал. Но инопланетный язык содержит все эти высокие носовые гласные и звуки, словно ты полощешь горло, а половина согласных, это "Л".

Так что мы общаемся при помощи рисунков на доске. Вроде как вечеринка-соревнование художников-карикатуристов, за исключением того, что мы все в одной команде, и мы играем не на деньги.

Я уже говорил, что четверо из пяти пришельцев могут держать маркер только зубами? Не хочу даже думать, сколько клеток мозга они теряют из-за паров растворителя в чернилах каждый раз, когда рисуют картинку.

Насколько я смог понять, история их такова. Они с планеты, которая очень похожа на Землю, но с совершенно другими континентами. Они взлетели на своём корабле, чтобы отправиться к соседней планете в их солнечной системе, в точности как мы на "Гермесе".

Что-то в их корабле сломалось. Не знаю точно что. Инопланетянин, рисующий картинку, просто изобразил чёрный дым, идущий из хвоста их маленькой ракеты, а один из других инопланетян начал спорить по этому поводу. Я думаю, она хотела подчеркнуть, что дым в космосе выглядит совсем иначе, а тот, кто рисовал картинку, хотел, чтобы всё оставалось как можно проще. Я тут подумал, что эти инопланетяне должны быть очень похожи на нас, раз след чёрного дыма в их культуре означает "мой самолёт сломан", так же как в нашей.

Интересно, какие ещё сходства окажутся в наших культурах?

Ещё интересно, не стоит ли мне почистить историю браузера на всякий случай?

Так или иначе, что бы ни сломалось на их корабле, оно забросило его на Марс, а вовсе не туда, куда они летели. И "бум!", они приземлились тут.

А вот следующая часть осталась не вполне понятна. Все инопланетяне попробовали нарисовать по две или три разные картинки, чтобы объяснить, что произошло дальше, но ни одна из них не донесла до меня смысл. Моё лучшее предположение, что авария как-то уничтожила их корабль. Может быть, в корпусе есть дыра, возможно, их кислородные баллоны разорваны, я не понял. Но потом они показали мне дисплеи внутри своих скафандров, в том числе и то, что выглядит почти точно как старый навигационный шар эпохи "Аполлона", затем нарисовали его с мигающим огоньком, а затем пришельцев, подходящих к грубо нарисованному Дому.

Итак, очевидно, что маяк Дома всё ещё работает. Это, наверное, единственное устройство связи, которое у меня уцелело. По радио не слышно ничего, кроме помех, что неудивительно, ведь во время шторма меня проткнуло не чем-нибудь, а куском антенны. К тому же во время вчерашней прогулки назад в Дом я видел, что главной спутниковой тарелки больше нет. Таким образом, всё, что осталось, это маяк, который имеет собственную внутреннюю антенну. Но он рассчитан только на двадцать пять километров, и он не может модулировать сигнал.

Так что, я думаю, они тут застряли, и застряли они с таким соседом как я. Последний раз, когда мне подобным образом выбирали соседей по комнате, был в общежитии на первом курсе Чикагского университета. С одной стороны, никакого уединения на случай, если придёт моя несуществующая марсианская девушка, которая живёт в Канаде. С другой, нет проблем найти игроков для моей компании D&D!

Чёрт, теперь я жалею, что не захватил с собой набор дайсов.

Итак, кто же мои новые соседи, спросите вы? Ну, я пока не знаю их имён, но я могу довольно хорошо их описать, по крайней мере, так, что когда вы посмотрите на фотографии, которые я сделал, то узнаете, о ком я говорю.

Четверо из них четвероногие, точнее четверокопытные, да-да, у них четыре копыта и нет рук. И копыта вовсе не раздвоенные – то, что у них есть, больше похоже на конские копыта, если не считать того, что они не черные и блестящие, а того же цвета, что и их шкура. И, кстати, говоря о шкуре – у троих из них цвет меха такой, что напрочь не вяжется с нашими понятиями о животном мире. Но опять же, это инопланетяне, так что кто их знает?

Чёрт, я наблюдал, как эти существа снимали свои скафандры со всеми этими герморазъёмами и километрами молний – скафандры, кстати, далеко не такие совершенные по конструкции, как у меня – и всё это без помощи от меня или друг друга. Ни тебе больших пальцев, ни просто пальцев – и без проблем. И я до сих пор не понимаю, как, чёрт возьми, они это сделали. Каким-то образом они могут просто взяться за молнию копытом и потянуть её. Видимо, потому что пришельцы.

Что-то мне подсказывает, что я буду часто говорить «потому что пришельцы».

Первая из этих маленьких инопланетных лошадок розовая. Розовая, словно домик для Барби вашей младшей сестрёнки. У неё блондинистые грива и хвост. Она самая дружелюбная из всей ватаги. Кроме того, именно она сделала большую часть рисунков во время наших попыток общения. Каждый раз, когда пришельцы обсуждали что-то или спорили, за ней было последнее слово, так что я предполагаю, что она их лидер – их эквивалент коммандера Льюис. У неё на заднице есть что-то вроде логотипа – я не хочу слишком пристально его изучать, чтобы не нарваться на первый межпланетный иск о сексуальных домогательствах – но он вроде как похож на гроздь вишен.

"Но, Марк, – конечно же скажете вы, – это же инопланетяне! Биосфера их планеты должна быть совершенно отличной от биосферы Земли! Как у неё может быть изображение вишни на заднице?" На что я вам отвечу: просто они выглядят как вишни, поэтому так я и буду её называть. Вишней.

Потом есть вторая – та, которая так горячилась, когда мне нарисовали дым, валящий из космического корабля. У этой есть рог, прямо как у единорога, и это, как я предполагаю, должно означать, что она принадлежит к другому биологическому виду. Но я могу ошибаться. Может быть, у них эти рога отваливаются, как у оленей, или, может быть, она генномодифицированная убер-что-то-там, а может, это сексуальная игрушка, которую она зачем-то решила вживить себе в лоб. Но я остановлюсь на варианте, что это рог единорога, потому что её логотип совсем не вишня, а и взаправду некая абстрактная звёздочка и волнистая линия, навевающая мысли о магии. Так что пока я зову её Магика.

Кроме того, помимо рога у Магики шерсть этого бледно-фиолетового оттенка, название которого я не знаю. Её грива и хвост темно-фиолетовые, с прожилками вроде бирюзового или какого-то подобного цвета, я тоже не знаю, какого именно. Она всё время выглядит уставшей, а другие пришельцы немного беспокоятся о ней. Надеюсь, у неё не было внутренних повреждений во время аварии.

Ещё одна вещь о Магике. Первое, что сделали мои посетители после того, как они вошли и сняли свои скафандры, это принялись искать туалет. (И можно ли их в этом винить? Ведь их последняя остановка на "пи-пи" была в другой солнечной системе!) Но после этого Магика подошла ко мне и принялась отстукивать копытом натуральные числа, потом простые числа, затем квадраты, затем кубы, затем последовательность Фибоначчи. Очевидно, это может означать только одно: передо мной фанатка научной фантастики, которая перечитала все классические истории о первом контакте. Похоже, все хорошие вещи действительно универсальны!

Теперь что касается третьего пришельца. Помните, я говорил, что розовая похожа на Льюис? Третий инопланетянин ведёт себя как Льюис. Она единственная, кого я ни разу не видел улыбающейся. Она всегда выглядит такой серьёзной, такой бдительной. Я не знаю, как четвероногие встают по стойке смирно, но я думаю, что она делает это всё время. Единственное, что портит впечатление, это её веки. Они у неё всё время полуприкрыты и это делало бы её взгляд сонным, если бы не всё время просвечивающий на морде инопланетный эквивалент сержанта-строевика.

Вместо рога у этой имеются крылья. Да, верно, именно крылья. Шесть конечностей. Не знаю, для чего они ей… прошлым вечером она попыталась полетать по Дому, но едва смогла оторваться от земли, хлопая крыльями словно курица. Они явно слишком малы, чтобы поддерживать её в воздухе. У неё бледно-оранжевый мех и блестящие оранжевые волосы вдоль корней, но к концу они становятся тёмно-оранжевыми. Её логотип клубок огня, поэтому я называю её Файрбол.

Теперь о четвёртой. Вероятно, все видели хотя бы один фильм про Чужого, верно? Вот, представьте, что ксеноморфа оттуда скрестили с Вишней и Магикой, а может и Файрбол добавили. Это даст вам некоторое представление о четвёртом пришельце. У неё огромные светящиеся бледно-голубые глаза, словно у жука, правда не сложно-фасетчатые, но и никаких признаков радужек или зрачков, как у других инопланетян, на них нет. Она чёрная от рога до копыт, за исключением глаз и пары жучиных крыльев (которые работают ещё хуже, чем у Файрбол – жук пыталась подняться в воздух, пока её крылья не зазвучали, словно подвесной движок на лодке, но так и не оторвалась от пола). И, как бы странно это ни звучало, в её конечностях есть отверстия. Откровенные дыры, прям как будто её бабушкой была головка швейцарского сыра.

Муха (как я сейчас её называю) сунула свой нос буквально в каждую дыру в Доме. Именно она нашла туалет и показала остальным, как им пользоваться. Сама она, правда, не стала им пользоваться и, что ещё более странно, вчера вечером она отказалась от пакета с едой, а сегодня это повторилось снова, хотя моей чашкой кофе не побрезговала. Несколько раз мне пришлось мягко отстранять её от более хрупких вещей, в том числе пару раз, пока я это печатал.

И, наконец, последний, чьё единственное сходство с остальными – то, что он говорит на одном с ними языке. Во-первых, он – это именно он, ну или я так полагаю, поскольку его голос на две октавы ниже, чем у других. Кроме того, он не четвероногий копытный, а двуногая рептилия, стоящая на двух длинных задних конечностях, которые почти могли бы сойти за человеческие, если бы не пара незначительных отличий, таких как когтистые пальцы, чешуя, опора только на пальцы – ну, вы поняли, всякие мелочи в этом роде. Если другие время от времени встают на задние ноги, чтобы что-то достать или даже сделать несколько неуклюжих шагов в вертикальном положении, то он – единственный, кто ходит так постоянно. Также у него имеется остроконечный хвост, длиной примерно в половину ноги. Его скафандр единственный, у которого есть специальный отсек, сделанный только ради хвоста.

Он немного выше меня, что делает его примерно на полторы головы выше Йоханнсен или любого другого пришельца, вставшего на задние ноги. Это он компенсирует, будучи тощим как жердь, словно змея с руками и ногами, но с драконьей мордой. Он по большей части белый, с красной окантовкой по бокам тела и в виде буквы V на шее и груди. У него есть тёмно-жёлтые гребни на голове и вдоль позвоночника, прямо как у Годзиллы, только округлые и тупые. Верхний гребень более мясистый и немного наклонён вперёд ко лбу, что делает его похожим на зачёсанные волосы. Из-за этого я пока еще не решил, называть ли его Пуффом или Кирком.

Все остальные инопланетяне – копытные, и я решил считать их травоядными, пока они не дадут мне повода к иному отношению, именно поэтому я дал им вегетарианские наборы – приблизительно четверть всех моих пакетов с едой содержит растительный белок вместо мяса; он лучше хранится и дешевле стоит – одним словом, двойная выгода для НАСА. Но Пафф всеяден, и под всеядностью я имею в виду то, что он даже не стал разворачивать и разогревать свой пакет. Он просто запустил в него зубы и слопал его целиком, вместе с упаковкой. Хотя, если честно, он скорее всего просто красуется. Парень прямо-таки источает брутальность.

Ладно, я убил уже больше получаса на написание этого, так что мне пора бы прерваться. Если мы все вшестером собираемся жить вместе, то мне нужно убедиться, что всё в полном порядке. Это означает, что нужно очистить солнечные панели, проверить, что они вообще пережили бурю, а затем провести диагностику на всем критически важном оборудовании – оксигенаторе, регуляторе атмосферы и регенераторе воды.

И мне также нужно подготовить хотя бы один из роверов. Если системы Дома окажутся в порядке, завтра я попрошу своих гостей отвести меня к их кораблю. Если из него можно извлечь хоть что-то, особенно еду, то лучше это сделать как можно скорее.

Я только надеюсь, что он находится в пределах десятикилометрового радиуса, указанного в регламентах миссии. Если вдали от Дома у ровера сядут батареи, нам придётся очень долго ждать приезда дорожных механиков с подзарядкой.

---

Примечания:

Валлийский язык пони – это отсылка к путешествиям Гулливера. И да, это превращает Уотни в йеху.

Некоторые из вас могут подумать, что я изображаю коммандера Льюис немного мрачно в этой и последующих главах. В оригинальной книге мы не видим её или остальную команду целых четыре месяца после отмены миссии, за исключением главы, которая возвращается к точке зрения экипажа на сам отлёт, и поэтому мы не видим, как экипаж пережил гибель Уотни. Но мы знаем, что четыре месяца спустя первой реакцией Льюис на известие о том, что Уотни выжил, было мучительное чувство вины, поэтому я могу только представить, что на следующий день после отлёта оно было по меньшей мере таким же сильным, как и через четыре месяца.

И просто чтобы прервать спекуляцию: нет, "Гермес" не остаётся, чтобы спасти Уотни. МВМ миссии "Арес IV" только начал делать топливо, необходимое для запуска, МВМ "Арес III" не может приземлиться обратно на Марс (нет топлива, теплозащитного экрана, парашютов и т.д. и т.п.), а у "Гермеса" нет припасов, чтобы ждать. Но у меня есть несколько причин, чтобы задержать их тут ещё ненадолго...