Реабилитация
Глава XVI
– Твайлайт! – огласил громкий, звонкий голосок больничную палату пациентки, что только вчера перенесла пластическую операцию.
– Привет, Пинки. Как себя чувствуешь?
– Чувствую себя замечательно! Почти так же как выгляжу! Я всё утро разглядывала себя в зеркало! И сверху, и снизу, и сбоку, и вблизи, и издалека, и в ходьбе, и стоя на голове, и мне это так нравилось! А потом зашла эта занудная медсестра, и сказала, что мне нужно соблюдать постельный режим! И теперь я его соблюдаю. Глупый режим! Даже обнять тебя не могу из-за него! Слушай. Ты же теперь вроде как главная. Можешь его отменить?
– Прости, Пинки, но твоё здоровье для меня важнее, чем твои хотелки.
– Значит не можешь. Тогда… Тогда мы найдём другой способ! У! У! Я, кажется, придумала! Нам просто нужны особые, укороченные, очень лёгкие кровати с ремнями, привязывающими её к туловищу, чтобы пони мог стоять вертикально на задних копытах, оставаясь при этом в кровати! Тогда я смогу обнять тебя, не нарушая постельного режима!
– Или, я могу просто подойти к тебе и позволить себя обнять, – и именно так Твайлайт и поступила. – Постарайся, всё же, отнестись к этому серьёзно. Любое хирургическое вмешательство это серьёзный стресс для организма. Но, если ты будешь следовать всем предписаниям, то уже через пару дней швы затянутся, и постельный режим больше не потребуется.
– Хорошо, я постараюсь, – Пинки выпустила Твайлайт из своих объятий после чего вытянулась стрункой под одеялом, надев на мордочку очень серьёзное выражение.
Настолько серьёзное, что Твайлайт засмеялась.
– Можно не настолько серьёзно.
– Но ведь именно так медсестра мне и предписала! «Ложись в кровать и не двигайся». Хотя, постойте-ка. Если она это сказала, можно ли считать мне это предписали? Или предписания обязательно должны быть написаны? Бывают ли устные предписания?
– Пинки, – сказала вдруг Твайлайт громким шёпотом, с хитрой улыбкой на мордочке, – у меня есть для тебя радостная новость, но ты должна будешь сохранить её в секрете. Ты с этим справишься?
В ответ Пинки энергично закивала головой.
– В следующее воскресенье в Понивиле намечается большой праздник. И в моей власти устроить так, что ты тоже его посетишь.
– Правда? Правда-правда-правда? Ты сделаешь это для меня? Позволишь выйти из больницы и оказаться на большом празднике в окружении огромного количества счастливых и радостных пони?
– Да, я это сделаю. Только т-с-с-с-с. Я ещё не уладила все сопутствующие дела с серьёзными бумажками.
– А что это за большой праздник? День Летнего Солнцестояния давно прошёл, а до Дня Сердец и Копыт ещё очень далеко!
– Это новый праздник. И больше я тебе ничего не могу сказать. Я тоже пообещала сохранить секрет. К тому же, не хочу портить сюрприз.
– Твайлайт! – тихий голосок с трудом пробился сквозь щебет четырёх птичек, летающих по палате, но начальница отделения всё равно была приятно удивлена таким прогрессом.
Это был первый раз, когда Флаттершай поприветствовала свою лавандовошкурую подругу раньше её.
– Здравствуй, Флаттершай. Как поживаете? – перепугавшиеся было из-за открывшейся двери птицы вернулись на свои места, и Твайлайт обвела взглядом двух канареек, синицу и дрозда.
– Всё просто замечательно, – улыбнулась жёлтая пегаска с двумя канарейками на голове. – Спасибо тебе ещё раз за то, что разрешила открывать форточку и за скворечники на дереве под окном. Мои маленькие друзья очень обрадовались возможности полетать под открытым небом. Да и в палате так меньше убираться приходиться.
Более тридцати слов за одну фразу. Поразилась про себя Твайлайт. Значит, методика работает. Значит, нужно продолжать.
– Помнится, Коки жаловалась тебе на однообразие пищи, – с этими словами Твайлайт начала расстёгивать застёжки на седельных сумках, – так что я решила сделать ей и остальным небольшой подарок.
И пред глазами пегаски появились два больших, спелых, сочных яблока.
– Думаю, ты сможешь их разделить так, чтобы никто не обиделся.
Флаттершай осторожно взяла в копыта эти драгоценные источники витаминов и минеральных веществ, столь необходимые для поддержания здоровья её маленьких пернатых друзей.
Внезапный стук в дверь палаты разрушил торжественность момента. Флаттершай замерла и напряглась. Птицы тоже замолчали, уловив изменение настроения жёлтой пегаски. Замерла и лавандовая единорожка от неожиданности.
Стук повторился, в этот раз настойчивей.
Сделав глубокий вздох, Флаттершай смогла кивнуть смотрящей на неё вопрошающим взглядом подруге. Твайлайт подошла к двери и открыла.
– Твайлайт Спаркл, извините, где найти дежурного ветеринара? У меня ЧП.
За дверью стояла молодая медсестра, только недавно устроившаяся в отделение Гармонической медицины. В передней ноге она держала маленького хомячка, который жалобно попискивал.
– Что случилось? – спросила Твайлайт.
– Один жеребёнок в приёмном отделении принёс с собой этого малютку. И как-то так случилось, что он упал. И теперь он пищит и прижимает ушибленную лапку. Я взялась отнести его к ветеринару, но у Свитхарт сегодня выходной! А кто дежурит вместо неё, я не знаю!
– Я сбегаю в ординаторскую, уточню. А ты найди Брауна. Он опытный травматолог, наверняка сможет помочь, – Твайлайт внимательно осмотрела хомяка. – Малютке нужен покой. Бегать с ним дальше по больничным коридорам — плохая идея.
Тут глава отделения оглянулась на жёлтую пациентку.
– Флаттершай, – пегаска вздрогнула от своего имени, произнесённого в такой ситуации, – можешь приглядеть за ним, пока мы сбегаем за помощью?
Жёлтая пациентка только беззвучно открывала и закрывала рот. Её тело охватила мелкая дрожь.
– Тебе просто нужно уложить его на мягкое, тёплое место и проследить, чтобы он никуда не пропал. А мы вернёмся через пару минут и поможем ему.
Взгляд пациентки бегал с начальницы отделения на медсестру, и, наконец, остановился на жалобно пищащем хомячке.
Сделав ещё один глубокий вздох Флаттершай твёрдо произнесла:
– Я помогу.
После чего резко встала и подошла к двери, чтобы принять несчастную зверушку.
Маленькое живое существо, испытывающее боль, опустилось в жёлтые копыта.
Дверь закрылась. Звук от четырёх пар копыт, бегущих рысью по больничным коридорам, затих вдалеке. Птицы продолжали хранить молчание, с интересом наблюдая за жёлтой пегаской.
Флаттершай хотела было уложить малютку на своей подушке на кровати, но тут заметила кое-что на полу. Нераскрытую упаковку стерильных бинтов, что, похоже, выпали из седельных сумок Твайлайт Спаркл.
…
Пять минут спустя три пони, глава отделения, медсестра и дежурный ветеринар, стояли перед открытой дверью в палату жёлтой пегаски-пациентки, и не могли найти слов.
Пегаска сидела на своей кровати. Рядом с ней находился хомячок с аккуратно перевязанной передней лапкой, который с довольной мордочкой поедал отломленную от яблока дольку.
– Это был просто ушиб, – тихо произнесла Флаттершай, не отрывая глаз от маленького живого существа. – Кости не сломаны, серьёзных внутренних повреждений вроде бы нет. По крайней мере, соответствующих неприятных ощущений он не испытывает.
– Флаттершай?.. – наконец произнесла Твайлайт, удивлённым голосом, – Но… Как…
– Ему было больно, – пациентка направила на главу отделения взгляд своих голубых глаз, который был… пронзительным. – Я не могла просто стоять и смотреть.
– Твайлайт! – знакомый голос позвал главу отделения Гармонической медицины с другой стороны бело-зелёного больничного коридора.
Лавандовая единорожка повернулась, и увидела знакомую оранжевую земнопони.
– Эпплджек? Доброе утро.
– Утречка, Твайлайт, Есть серьёзный разговор.
– Я слушаю.
Эпплджек поравнялась с Твайлайт, и подруги продолжили путь вместе.
– Как ты знаешь, – направила оранжевая пони на лавандовую какой-то странный взгляд, – недавно на ферме Сладкое Яблочко закончился сезон сбора урожая. И я, как всегда в таких случаях, забрала крупную часть выручки и отправилась в Мэйнхэттен, чтобы внести взнос за кредит.
– Оу… – виновато отвела глаза Твайлайт. – Извини… Я никак не находила времени, чтобы тебя предупредить.
– Не находила времени. И за целых две недели, так и не нашла. А ведь они чуть было не забрали мой взнос! Если ли бы не их хитрые улыбочки и бегающие глазки, я бы не потребовала показать мне нужные бумаги!
Голова Твайлайт склонилась ещё ниже, и её ушки боязливо прижались к головке под пристальный взглядом оранжевой пони.
– Зачем ты это сделала?
– Ну что ты сердишься! Я же, по сути, не сделала ничего такого! Просто теперь ты будешь выплачивать свой кредит не мэйнхэттенскому банку, а перекупившему твой долг кантерлотскому. С немного изменёнными условиями договора.
– Немного изменёнными… Ноль процентов годовых… Срок погашения – тысяча лет… Поручитель — сама принцесса Селестия… Я тут посчитала на днях, если откладывать по одному битсу в день, то моя прапрапра… и ещё одиннадцать раз пра… правнучка как раз погасит этот кредит к концу девятого столетия.
При этих словах из Твайлайт вырвался невольный смешок. Но взгляд оранжевой подруги и не думал становиться менее серьёзным.
– Я не просила тебя о помощи.
– Слушай, я знаю, что ты не просила о помощи. Я знаю, что ты прекрасно справилась бы сама. Но я также знаю, что этот кредит висел бы над твоей жизнью ещё долгие годы, не давая возможности полноценно наслаждаться жизнью. Я просто хотела, чтобы тебе не нужно было волноваться ещё и об этом. Вот я и не сдержалась и воспользовалась своим служебным положением королевского психолога.
Эпплджек покачала головой.
– И всё же нужно было хотя бы спросить.
– И ты бы отказалась. И как бы я тебя не уговаривала, ты бы продолжала отказываться. Я же тебя знаю. В общем, извини, но это был единственный способ преодолеть твоё упрямство. Я ведь его преодолела? – закончила Твайлайт свою фразу робким вопросом.
Эпплджек вздохнула, признавая поражение.
– Ну, переоформлять кредит обратно на мэйнхэттенский банк я не собираюсь. Терпеть не могу эту бюрократическую мозготрёпку.
– Твайлайт, – раздался очень сердитый голос откуда-то из большой гипсовой фигуры пони в полный рост, таящей в себе одну радужногривую пегаску, – если ты пришла не для того, чтобы меня освободить, то лучше тебе уйти. Пока я не успела наговорить того, о чём я потом даже жалеть не буду.
– Неделя прошла, Рейнбоу. Мы снимаем гипс.
Вслед за лавандовой единорожкой в палату прошла пара медработников, что направилась к гипсовой статуи.
– Постойте, – возмутилась статуя. – Твайлайт, а можно снять гипс в тренажёрном зале? Хочу сразу проверить свои крылья.
– Сразу? Они же у тебя сейчас отвыкшие и расслабленные! Нужна хотя бы пара дней, чтобы адаптироваться к позабытым ощущениям.
– Напомнить тебе, сколько раз мне подрезали крылья? Мне не привыкать. Отвези меня в тренажёрный зал. Или… – в сердитом голосе появились ехидные нотки, – ты так сильно боишься заслуженного подзатыльника?
Твайлайт лишь вздохнула.
– Хорошо, – и обратилась к медработникам: – Отвезите её в тренажёрный зал.
Сказать по правде, Твайлайт боялась.
Магическое сканирование загипсованной подруги за всю неделю так и не выявило ни повышенной мозговой активности, ни ускоренного движения естественных магических потоков по крыльям, ни необычных сигналов, исходящих из обрабатываемых участков нервной ткани.
Никаких признаков, указывающих на то, что экспериментальное лечение оказывает на организм ожидаемое положительное воздействие.
Гипсовая статуя была доставлена в тренажёрный зал. И спустя ещё пять минут точной работы четырёх передних копыт медработников, заключённая в ней лазурная пегаска смогла встать на свои четыре копыта и расправить свои два крыла.
Немного поразмяв затёкшие суставы, Рейнбоу встала в позу для взлёта. К ней тут же подошла страхующая пегаска.
– Только будь осторожна, – попросила Твайлайт Спаркл.
– Угу, – пробормотала Рейнбоу Деш, и резко взлетела.
…
Наблюдать за её потугами было почти физически больно.
Радужногривая пегаска не могла продержаться в воздухе и тридцати секунд. Её движения казались рваными и дёрганными. Страхующая пони просила её прекратить, но Рейнбоу Деш упрямо продолжала свои попытки, демонстрируя новые и новые чудеса кривого пилотажа.
Через три минуты, пегаска «пропрыгала» один большой круг по залу и, запыхавшись, остановилась перед лавандовой единорожкой.
– Тва-айла-а-айл… Подставляй затылок.
Главе отделения ничего не оставалось, кроме как подойти к пациентке, склонить голову и зажмурить глаза.
Но, вместо ожидаемого подзатыльника, единорожка вдруг почувствовала, как ей просто взъерошили гриву на голове.
– Не знаю что, – произнёс рядом голос Рейнбоу, – не знаю как, но у тебя вышло.
Твайлайт открыла глаза и в удивлении уставилась на подругу. На её одобрительную улыбку. На огонёк, сверкающий в её глазах.
– Но… Ты же так плохо летела!.. Так дёргано!..
– Угу. Отвыкшим и расслабленным крыльям не хватает сил, чтобы удержать меня в воздухе. После изолятора так же было. Но… – тут голос Рейнбоу стал тише и серьёзнее, – как бы я не напрягала свои крылья, под какими бы углами их не выворачивала, я всегда их чувствовала. И они всегда меня слушались. А такого не было уже о-о-о-очень давно.
Твайлайт не знала что сказать.
Неужели получилось! Неужели лечение сработало, и повреждённые нервные окончания восстановились? Нужно провести углублённое диагностическое исследование! И, если всё подтвердится…
– В общем, подруга, засекай время. Потому что через месяц я планирую поставить новый рекорд больницы, пролетев сто больших кругов меньше чем за полчаса.
– Твайлайт, – раздался знакомый голос в стенах операционной больницы Бродхуф, – у нас большая проблема.
Глава отделения Гармонической медицины тяжело вздохнула, разворачиваясь от доски с рентгеновскими снимками пациентки к оранжевой единорожке.
– Что там опять, Сансет?
– Пришло срочное сообщение от Блустара. Он не сможет прийти на операцию. У него произошёл цитата: «Форс мажор семейного характера», — конец цитаты.
Форс мажор семейного характера. Понятно, какой там форс мажор. Ну почему, ему обязательно нужно было случиться именно сегодня! Говорила я Сансет, что не надо брать в группу заклинания единорога, у которого жена беременна. Особенно если кобылка на десятом месяце. И не важно, насколько он сильный и способный маг.
– Остальные трое из группы придут? – спросила Твайлайт профессионально-бесстрастным голосом.
– Двое уже пришли, а третий вчера писал, что обязательно будет.
– Тогда всё в силе. Только мне понадобиться ещё минут десять в тишине и покое, чтобы освежить в памяти заклинание. Блустар же отвечал за диагностическую часть?
– Да… но… Ты и вправду возьмёшь на себя два подзаклинания?
– Сансет, – подняла лавандовая единорожка на подругу очень серьёзный взгляд, – если понадобиться, то я возьму на себя все шесть подзаклинаний.
Прежде чем оранжевая единорожка нашла что на это ответить, дверь в операционную открылась, пропуская медработника Гармонического отделения больницы Бродхуф, аккуратно несущего длинный пластиковый контейнер.
– Куда положить протез? – спросил он.
– Сюда-сюда, – указала Сансет на медицинский столик на колёсиках рядом с широким операционным столом. – Спасибо, Прайз. Можешь заодно передать остальным, что начало операции откладывается на десять минут?
– Остальным это кому? Родственникам пациентки? Хирургам? Магам-помощникам?
– Всем вышеперечисленным, – сказала Твайлайт, просматривая свои записи конджурного заклинания. – И ещё попроси их тоже «передать остальным». Так точно никого не забудем.
Последовавшие минуты, заполненные повторением трёх страниц магических формул, пролетели для Твайлайт незаметно. Не зря она день за днём зубрила заклинание, чтобы от рога отскакивало.
И вот, наконец, настало время операции.
– Та-а-ак, – обвела Твайлайт собравшуюся в операционной уйму народа, – начинаем проверку готовности. Анестезиологи?
– Готовы.
– Хирурги?
– Готовы.
– Экстренная группа?
– Готовы.
– Группа заклинания?
– Готовы, если вы готовы.
– Я готова. Введите пациентку.
Две медсестры покинули операционную и через минуту вернулись. Они медленно везли маленькую коляску со спящей в ней пациенткой.
– Начинайте операцию.
Операцию. Первую в истории Эквестрии операцию по вживлению искусственного рога единорогу, пережившему цератотомию. Немало медицинских книг было перерыто. Немало консультаций с лучшими хирургами современности проведено. Немало прототипов протеза из разных материалов перепробовано.
Пока, наконец, не удалось обнаружить кристалл, с подходящими физическими и магическими свойствами, и вырастить на его основе образец идеально подходящей пациентке формы.
Вживление прошло гладко.
Пациентка хорошо среагировала на полную анестезию, и кристаллический рог под пристальным вниманием хирургов уверено занял подобающее ему место.
Осталось только соединить его искусственные каналы лейлиний с естественными каналами единорожки.
– Группа заклинания — по местам, – сказав это, Твайлайт заняла своё место, прямо напротив операционного стола с пациенткой.
Её окружили четыре единорога из группы заклинания, включая Сансет Шиммер.
– Время, – отдала команду Твайлайт.
Операционную наполнила тишина. Затем ответственная медсестра запустила метроном, и звук от его равномерных ударов наполнил помещение.
– Ох, друзья, не подведите, – обвела Твайлайт взглядом группу заклинания, и увидела в ответ робкие улыбки. – Шесть, пять, четыре, три, два, один, старт.
Рога пяти единорогов начали одновременно светиться, сплетая единое сложное заклинание.
Метроном позволял единорогам отслеживать одни и те же временные метки.
Каждые десять тиков единороги посылали Твайлайт по очередному фрагменту подзаклинаний, а Твайлайт проверяла, чтобы их слияние с её собственной двойной частью проходило гладко, и перенаправляла результат на пациентку.
Именно для этого она и взяла на себя изначально контрольное подзаклинание.
Достигнув пациентки, соединённое заклинание должно было просканировать её мозг, обнаружить оборванные магические каналы, активировать их, пробуждая от спячки связанные с ними участки мозга, подключить к каналам искусственного рога, и, самое главное, не навредить.
Не вызвать интоксикации магической системы, не перенаправить куда не надо естественные магические потоки, не перевозбудить нервные центры головного мозга, что могло бы привести к нарушению анестезии… А также суметь обнаружить любое из подобных экстремальных происшествий и просигнализировать об этом. Чтобы доктора тут же прервали заклинание и постарались сразу исправить то, что заклинание успело натворить.
К счастью, никакого экстремального происшествия так и не случилось.
За все двадцать минут, что творилось конджурное заклинание.
Единороги из группы заклинания не подвели. Твайлайт не заметила ни одной, даже малейшей, ошибки. И ни один из многочисленных, подстраховочных элементов заклинания не подал сигнала об опасности для здоровья пациентки.
Заклинание прошло гладко.
Рога единорогов погасли. Все пятеро были сильно вымотаны из-за ментального напряжения и опустошения внутренних магических резервов. Сама Твайлайт нетвёрдо держалась на ногах, мучимая головной болью.
Но всё же глава отделения подошла нетвёрдой походкой к операционному столу, на котором лежала спящая пациентка с безмятежным выражением на мордочке, и направила взгляд на единорожку из группы хирургов, что продолжала сканировать пациентку диагностическим заклинанием и была готова вот-вот выдать первые результаты операции собравшемуся персоналу.
– Докладывай, – несмотря на то, что Твайлайт заметно покачивало из стороны в сторону, её голос звучал также твёрдо, как до начала операции.
– Думаю, можно вас поздравить, – улыбнулась единорожка. – Ранее спящие мозговые участки пациентки проявляют заметную активность, а её естественные магические потоки циркулируют по протезу, как по родному рогу. Конечно, до того, как пациентка очнётся, и мы сможем провести все необходимые тесты, оценивать результат рано, но это определённо успех.
Помещение заполнили радостные, одобрительные возгласы собравшихся пони.
Операция прошла гладко.
Со вздохом облегчения глава отделения Гармонической медицины позволила себе снять личину руководителя и тепло улыбнуться.
Затем Твайлайт склонилась над лежащей на операционном столе маленькой, белой единорожкой, которой недавно снова сбрили только-только отросшую сиренево-розовую гриву, и произнесла:
– С возвращением, Свити.
– Успокойся, всё будет хорошо.
– Хорошо? Хорошо?! А если хирурги опять ошибутся? А если в том огромном заклинании всё-таки закралась ошибка? А если кристалл треснет прямо у неё в голове? Дура, дура, о чём я только думала? Как я могла подписать на такое свою сестрёнку!
– Рэрити, послушай меня, там с ней Твайлайт. Твайлайт подобного не допустит. Да я скорее поверю в то, что Твайлайт открыла портал в Тартар, чтобы одолжить немного тамошней магии, чем в то, что она допустила, чтобы со Свити что-то случилось.
– Портал в Тартар? – абсурдность предположения выбила из колеи мысли нервно ходящей по кругу белой единорожки в деловом костюме, заставив её остановиться. – Может быть ты и права, Эпплджек. Но всё же, почему так долго? Прошло уже пятьдесят минут, как забрали Свити! И до сих пор никаких новостей!
– А вот и новости, – улыбнулась оранжевая земнопони, рассматривая что-то за спиной Рэрити.
Сразу же после этих слов из-за спины Рэрити раздался звук открывающейся двери зала ожидания, и Рэрити бросилась к показавшейся из-за неё детской коляске, что везла медсестра.
– Тихо, не разбуди её, – нежно произнесла показавшаяся из-за спины медсестры Твайлайт Спаркл.
– Сколько бинтов! Она в порядке? Почему так долго? Заклинание сработало? Что с ней теперь будет?
– Тшшшшшшшшш… – призвала жестом к тишине ведущая коляску медсестра.
Рэрити, заметив, как заворочалась во сне Свити, поубавила свой пыл.
Весь лоб малышки покрывали толстые бинты, из которых торчал её новенький кристаллический рог. Серо-синий. Полупрозрачный. Непропорционально длинный, но, в тоже время, довольно изящный.
– Она в порядке, – начала тихо отвечать на вопросы подруги Твайлайт. – Операция заняла ровно столько времени, сколько планировалась, и прошла без сучка, без задоринки. О том, сработало ли заклинание, судить пока рано, но прогнозы самые оптимистичные. Формально экспериментальное лечение Свити ещё не окончено. И пока мы не проведём все необходимые проверочные процедуры, покидать больницу она не может.
– Да-да, конечно, я понимаю, – ответила фиолетовогривая подруга. – Но я обязательно должна быть рядом, когда она проснётся. На случай, если… всё получилось…
– Рэ…рити…
Четыре пони испуганно посмотрели на лежащую в коляске маленькую кобылку.
Но кобылка по-прежнему спала.
А это слово она просто произнесла во сне.
На глазах белой единорожки проступили слёзы. Передним копытом она прикрыла рот, из последних сил стараясь удержать себя в копытах.
– Она… помнит…
Твайлайт и Эпплджек подошли к Рэрити и приобняли её с двух сторон, таким образом, чтобы они все втроём могли полюбоваться маленькой пациенткой.