Другая Найтмер

Глава 39 Жертвенный баран

Выцветший мир выглядит невероятно чётким и контрастным, расцветая безумным количеством деталей, которые я ощущал всём телом и одновременно выцветая в магическом восприятии, от полыхания моей собственной силы, которая слепила глаза и заставляла прикрывать собственное восприятие магии.
Пока время замедляет свой бег, делаясь тягучим и неспешным, словно кто-то, замедлив скорость, позволяет мне видеть, как Темпест группируется в полете и, кувыркнувшись через голову, врезается в стену всеми четырьмя копытами, гася скорость и оставляя отпечатки своих копыт на камне, легко спрыгивая на пол.
Не в силах стоять на месте от вида ухмыляющейся кобылы, прыгаю вперёд, ускоряя взмах крыльев, ощущаю, как тьма бурлит и клокочет во мне, требуя выхода, вырываясь через рог потоком всё разрушительной силы, которая, опережая меня врезается в стену, туда, где мгновение назад стояла Темпест, расплёскиваясь водоворотом силы и потоком каменных осколков.
— Дура. — удар молнии в бок бросает меня в сторону, пляша по телу, закованному во тьму, искрами магии, тонущими во мраке. — Жеребёнок и то лучше своей магией распоряжается.
Ощущаю, как с мерзким хрустом, сломанные ребра выпрямляются, а плоть срастается, закрывая рану, на пару секунд парализуя разум пеленой боли, которая только разжигает моё желание заставить её страдать в агонии смерти.
— Ну давай, покажи, на что способна легендарная Найтмер Мун! — хохот Темпест сливается со вспышками шаровых молний, которые, срываясь с её рога бешеными зигзагами, несутся ко мне маленькими ракетами, мерзко треща разрядами электричества. Прыжок вперед, и круп обдаёт взрывом магии и шрапнелью щебня. Рывок в сторону, и взрыв сбоку вызывает спазм ног, не дающий уйти от оставшихся молний, которые уже готовы ударить в меня.
— НЕТ! — ярость вырывается изо рта потоком силы, заставляя мир ходить ходуном, проходя разрывая магию молний и ударяя по Темпест. — ТЫ УМРЕШЬ!
Заливающая боль тьма восстанавливает поврежденные мыши, возвращая телу подвижность, пока Темпест трясёт головой, разбрасывая вуаль молний во все стороны, формируя новый щит из своей магии, стекающий по её бокам.
Взмах крыльев бросает тело в новую атаку на ненавистную кобылку, которая должна пасть от моих копыт и познать смерть за свою наглость, ведь никто не смеет…
Удар в живот подбрасывает вверх, впечатывая тело в сталактит, даря непередаваемое ощущение ломающегося позвоночника и паралича задней части тела, которое я просто перестаю ощущать, теряя связь с миром и ломая переднюю ногу от удара о камень, ощущая как ещё пара рёбер сломалось и повредила легкие. Но ничего, скоро я восстановлюсь и тогда она пожалеет о своих деяниях, моля у меня жить перед неминуемой смертью!
— Как же ты жалка! — удар в зубы опрокидывает на спину, ломая челюсть. — Только и можешь атаковать в лоб, — новый удар ломает крыло, — да разбрасываться сырой силой. Как же ты ничтожна!
Тяжёлое копыто давит на грудь, заставляя трещать ребра, грозя просто сплющить грудную клетку раньше, чем мрак восстановит мою плоть и даст возможность продолжить бой.
— НЕТ! — хриплю поломанной челюстью. — ТЫ БУ…
Боль в горле заставляет застрять крик в смятой гортани, окончательно сводя с ума в безумной водовороте эмоций и мрака, который обжигающей силой растекается по телу, заставляя мир окончательно померкнуть в безумной жажде крови и смерти.
Ощущая, что ранее вырвавшийся из меня мрак ничто перед силой окончательно овладевающей моей сущностью, которая проходя, сминает остатки моего разума, овладевая мною целиком и полностью.
В памяти отпечатываться только вспышки образов драки, в которой я даже не сторонний наблюдатель, а просто всадник, пытающийся удержаться на спине обезумевшего от ярости дракона, из последних сил сдерживая поток тьмы, не позволяя тьме окончательно растворить моё я, ощущая, как эта безумная трясина засасывает меня всё глубже с каждым мгновением.
Видя, как Темпест перестаёт улыбаться после очередного удара. Замечая, как поток тьмы просто слизывает её молнии. Ощущая, как разряды электричества пляшут по бокам, не в силах прорываться за щиты. Замечая ужас в её глазах. Пресекая попытку побега. Просачиваясь за обвал. Прижимая обессиленную пони к стенке, ощущая её ужас перед неминуемым поражением. Придавливая её плоть к камням и опуская зубы на трепещущую шею, готовясь вкусить её плоть и кровь.
«Остановись, — шелест лунной ночи проносится в голове, сбрасывая дурман мрака, — иначе ты погубишь себя, Найти».
В одно мгновение сила лунного света сбрасывает с разума оковы мрака, возвращая мне контроль над ситуаций, а вместе с тем и сознание происходящему, которой вызывает ужас и отвращение, ведь я уже впился клыками в горло Темпест, слегка погрузивший зубы в плоть, самую малость, не разорвав ей горло, ощущая, как по губам сочится солёная кровь и совсем рядом бьются в агонии жилки артерий, перед неминуемой смертью.
«Ты действительно хочешь её убить? Убить жертвенного барана и потерять себя, по воле старой карги?» — вопросы в голове, словно холодный душ, заставляют отшатнуться назад и осознать всю чудовищность плана королевы, пока, шокированный этим новым знанием, мрак замирает и не спешит снова штурмовать бастионы разума, защищённые светом луны́, давая мне секунды передышки для окончательного понимания ситуации, в которой Темпест только фигура, которой играет королева. Даже если сама Темпест думала, что она управляет королевой, в реальности роль Темпест — стать жертвой для моего мрака. Который, пожрав несчастную дуру, просто окончательно сломает мой разум этим деянием, разрушив мою личность и полностью овладев этим телом в качестве полубезумного чудовища. Которое королева легко посадит на поводок своей магии, раз даже Темпест могла какое-то время избивать меня, не говоря уже о той боли, что испытает Кейденс, увидев этот кошмар своими глазами, ведь у меня нет сомнений, что королева показывает всё это сестре, дабы она ужаснулась и отвернулась от меня. Одна только мысль, что Кейденс может стать свидетелем моего падения, придаёт мне новые силы для борьбы с мраком, кладя ещё одну соломинку на мою чашу весов.
— Ну же, чего ты ждёшь, монстр! — хрипит истощённая Темпест, выбрасывая только искры из обломка рога вместо разрушительной магии. — Давай же, кончай! Дай мне свободу от этой поганой жизни презренной калеки! Ну же, освободи меня от этого кошмара!
Смотрю в эти глаза, полные боли и отчаянья, в которых должны быть слезы, но увы, все слезы она давним-давно выплакала ещё в детстве. Видя куда больше, чем даже мог помыслить, словно скользя взглядом по обнажённой душе, которая сама выбрала свой путь, считая, что поломанный рог — это крест на нормальной жизни единорога, которому пророчили великую судьбу.
Смотря в эти глаза, я словно сам погружаюсь в её агонизирующей разум, видя её детство, видя маленькую беззаботную кобылку, играющую с другими детьми и ни чем не отличающуюся от миллионов других жеребят-пони.
До тех пор, пока, в один ужасный день, мячик не залетает в тёмную пещеру, и самая отважная из троицы жеребят, отправляется доставать игрушку в одиночку, подставляясь под удар звёздного медведя, который небрежным движением огромной лапы, ломает её рог почти под основание, вызывая безумную вспышку боли и отправляя ребёнка в небытие.
К моему удивлению, медведь не убивает ребёнка, а наоборот, выносит его из свой пещеры к ближайшему селению, где малышке ставят ужасный диагноз на всю жизнь, а вместе с ним, укладывают в постель на долгие месяцы, полные боли и отчаянья, когда от фантомных болей в поломанном роге раскалывается голова и хочется на стенку лезть от непереносимых страданий, пока кобылка, раз за разом, отчаянно пытается вернуть себе магию, вызывая только новые приступы боли и истощая душу бессилием.
Вижу, как родители с врачами уговаривают малышку полностью удалить рог и избавиться от мук, предлагая стать земнопони и вырваться, наконец из этого кошмара. Вижу, как малышка в ужасе бежит из страны, в страхе перед окончательным лишением даже того обломка, что у неё остался, попадая с голоду и холоду в плохую копанию разумных, промышляющих всяким разным.
Вижу, как Темпест, через боль и отчаянье, цепляется за жизнь из последних сил, идя сквозь бураны в поисках тепла и еды, изнывая от летнего зноя в пустыни, ища знания в руинах прошлых цивилизаций. Выполняет безумно опасный контракты ради призрачных обещаний. Если не исцеления, то хоть крохи знаний, позволяющей ей взять под контроль свою силу.
Вижу безумный смех Темпест, танцующей на скале в ураган, окутанной сеткой хаотичных молний, который полностью перековывают её магию, превращая пони с поломанным рогом во что-то другое, и одновременно оставляя жутки отметины шрамов, которые уже не может скрыть шерсть.
Смотрю, как Темпест заказывает себе доспехи, дабы хоть немного скрыть искалеченное сражениями и стихией плоть, пока стечение обстоятельств не приводит её на службу к могущественному королю Шторму. Осознавая, как отчаянно она верила его лжи, понимая, что король, скорее всего лжёт, и не может восстановить её рог, но упрямо на что-то надеясь, ведь нужно же верить хоть во что-то хорошее, дабы не погрузиться в пучины отчаянья и боли одиночества.
Выныриваю из водоворота её памяти, ощущая тихий перезвон серебристой магии луны́ в своей голове, ощущая, как разум познает умиротворение внутри шторма эмоций. Да, мне было плохо и тяжело, но это ничто перед страданиями этой кобылки, чей опыт, я в некоторой мере, перенял, почти прожив её жизнь за этим мгновения, став кем-то большим, чем всего насколько минут назад. Кем-то, кто хочет быть другом этой отважной, но запутавшейся в своей боли пони.
— Понять и простить, — слова сами срываются с губ, а дёрнувшийся мрак сжимает оковы воли. — Прости меня, но я не могу тебя убить.
— Почему? — хрипит Темпест, пока её магия прижигает раны на шеи, а в глаза бушует океан удивления. — Почему ты пощадила меня? Ведь я собиралась сделать из тебя…
— Игрушку короля Шторма, — киваю её мыслям, ощущая, как тьма затягивает мои раны, восстанавливая тело, — знаю. Так же знаю, почему ты это делала и как отчаянно жаждешь снова обрести свой рог, сломанный звёздным медведем, но увы, я не могу сделать этого. Всё, что я могу это предложить тебе, так это свою дружбу и помощь безо всяких гарантий и обещаний.
— Ты безумная! — поднимаясь на копыта, Темпест не спешит атаковать, только накапливая магию в теле. — Ты… Ты… Ты дура! Я же чуть не убила тебя, а ты… Ты…
— Предлагаю тебе свою дружбу, — делаю шаг вперёд и почти касаюсь её носа своим. — Просто я знаю, как ты страдала все эти годы и чем жила, а потому хочу помочь и искупить вину тех пони, которые не смогли помочь тебе тогда, по глупости вынудив тебе пройти через всё эти страдания. Ведь Селестия всем даёт шанс на исправление и я думаю, что ты тоже имеешь на него право.
Смотрю прямо в глаза Темпест, игнорируя искрящееся рог. Зная, что она бесится, но глубоко внутри себя давно желает дружбы, уже смирившись со своим сломанным рогом, но до сих пор просто боящаяся себе признаться, что идёт по неверному пути в никуда, вместо того, что бы начать нормальную жизнь, которую она давно заслужила своими страданиями.
— Я… — эмоционально выжатая Темпест нерешительно поднимает копыто ко мне. — Я согла… — удар магии буквально сминает Темпест, впечатывая её тело в скалу и ломая кости, словно сухие ветки, вызывая ступор и ощущении нереальности происходящего.
— Как же меня бесит эта ваша дружбомагия! — шипит фальшивая Кейденс, шагая вперёд с дымящимся зелёной магией рогом. — Ну что же ты не пожрала эту дуру? Неужели, было так сложно перекусить её шейку, моя маленькая игрушка?
Новый удар магии приходится в бок, протаскивая моё тело по каменному полу, оставляя за копытами четыре борозды, но в тоже время, давая понимание своей силы и мастерства, которыми теперь я владею, обуздав мрак и приняв в себе всё то, что подарила мне Темпест, желая найти друга, излив мне свою душу до конца в порыве самой могущественной из всех магий, и теперь я просто не могу проиграть этой старой карге.