Четверо товарищей
Четверо Товарищей. Глава VI: "На верную смерть".
Враксианский жилблок бурлил сильнее обычного. Бойкое движение в улицах-коридорах было ещё сильнее оживлено последними новостями. В газетах написали о смерти чиновника, и теперь местные громко и взволнованно обсуждали это событие. На улицах собирались компании собеседников, и без того частая молва стала ещё чаще. Обрывки слов и фраз сливались во что-то единое и смутное, твердящее одно и то же: "Супруги убиты! Какая трагедия! Что за тварь ответственна за это!". Полиция работала всё так же как и всегда: после начальной суматохи всё как-то стихло, не было ни усиленных патрулей, ни поисков и обысков. За спиной у начальства ходил слух: дело спущено на тормозах, убитый чиновник перешёл дорогу кому-то из высокого начальства и его решили убрать за это. Это предположение тут же разбивалось об обстоятельства убийства, а именно об показательный акт вандализма, учинённый преступниками, да и сам факт такого преступления считался абсолютно немыслимым. Теперь все узнали: полиция беспомощна, а разбойники спокойно разгуливают даже по верхним уровням улья. Газеты твердили об убийстве в сугубо официальном тоне, иногда даже вспоминая про острую политическую повестку и находя в этом происшествии волю S.M.I.L.E. и принцессы Селестии лично, будто ей так важна была жизнь и бытие преуспевающего враксианского чиновника, коим был почтенный герр Антис.
Так или иначе, враксианское общество было взбудоражено, по крайней мере та его часть, у которой было время и силы на чтение газет и сплетни. Полицейские же ходили серые, грустные и злые, и даже блестящая серебром и лазурью униформа не могла оттенить их мрачных, окаменевших морд. И среди этих несчастных всё так же был Кулекс, этот славный перевёртыш полностью разделял настроение своих коллег, а коллеги как могли возмещали ему моральные издержки, понесённые после вызова на ковёр и постановки на особый учёт.
Правда, в отличие от всех остальных, Кулекс хоть немного понимал, что происходит. Он как и обычно работал в позднюю смену, но часто вызывался работать сверхурочно и патрулировал жилблок две смены до утра. Товарищи думали, что он так заглаживает свою вину перед начальством, у Кулекса же была иная цель: он занимался сбором информации для оперуполномоченного Тайной службы, и стремился находиться на работе как можно дольше.
Вот он снова идёт по знакомым улицам-корридорам, на этот раз один, напарника ему не нашлось, и это было хорошо: некому будет задавать лишние вопросы.
Вот полицейский подошёл к компании беседующих господ, сам он оставался для них незамеченным, делая вид, что пристально осматривает перекрёсток.
— Вы его знали?
— Да, знаком и с обоими супругами. — Кулекс узнал голос того понятого-военного, который помог ему в тот роковой вечер. — Заходил к ним тогда... Увидел уже трупами.
— А как вас не заподозрили?
— Заподозрили, конечно. Допрашивали, обыскивали. А вину всю на их швейцара повесили. Убийца он, или нет — чёрт его знает, но это логично хотя бы, а то как бандиты могли попасть сюда, наверх?
— Швейцары — тихий народ... Зачем швейцару убивать? Мог бы просто нажаловаться куда следует, этот Антис не такая уж большая шишка... был.
— В тихом омуте черти водятся, всякое могло взбрести...
Кулекс не стал слушать дальше, и перешёл на другую сторону улицы. Слухи, которые он собирал, были самыми разными и небывалыми, а эта беседа оказалась довольно заурядной. Полицейский надеялся услышать что-то действительно важное, способное помочь найти настоящих виновных. Часы тикали, подходило ночное время. Прохожие становились редкими и неразговорчивыми, в жилблоке постепенно установилась относительная тишина. Кулекс продолжал выполнять свою работу. Из всего, что ему довелось пережить, недосып — самая ничтожная беда, хоть он и понимал, что если фрау Кардия не будет будить его каждые сутки, он мог бы с лёгкостью проспать трое суток подряд.
Редкие электрические лампы освещают пустынную мостовую, копыта патрульных и ночных сторожей глухо стучат об пол улиц-коридоров. Сегодня Кулекс сделал всё что мог, он как мог напрягал свою внимательность и работал изо всех сил. Ему было что предоставить начальству, но было очевидно, что в этом ведре речного ила точно не будет ни одной крупицы истины. Чейнджлинг моргнул, и с трудом открыл глаза снова, он измучился от этой работы, и даже его желание чего-то добиться отходило на второй план под давлением естественного желания спать. Кулекс зевнул, зевнул так, что чуть не вывихнул себе челюсть. Боль придала ему бодрости, и полицейский потопал дальше, пытаясь всматриваться и вслушиваться в наступившую тишину.
Вдруг, ему почудился какой-то звук: сипящий, крадущийся, похожий на чей-то шёпот. Уставший мозг резанула единственная мысль: "Оно!". Кулекс обрадовался и испугался единовременно. Чувство недосыпа сразу же пропало, на смену им пришло напряжение и сосредоточенность. Полицейский покрался на звук, силясь различить слова. Он шёл тихо, почти полз, вжимаясь в стену и готовясь к чему угодно. Слова слышались из-за поворота, Кулекс подобрался к нему, и замерев, стал слушать...
"... Завтра, на исходе, блок 425, квартира 15, приходите один, будет концерт."
После этих загадочных слов шёпот прекратился, и послышались едва слышные расходящиеся шаги. Вдруг почти прямо перед Кулексом прошмыгнула чёрная тень, она не заметила притаившегося полицейского и быстро пошла дальше. "Схватить, допросить!", промелькнуло в голове у него, "Нет, я скорее спугну его, а его товарищ ещё не так далеко... Попытка слежки меня выдаст, я должен передать информацию сыщику, а не распылять силы в пустоту". Решив так, Кулекс пошёл прочь от перекрёстка. На его удачу, оставалось всего около получаса смены, как раз время чтобы дойти до участка.
— Ну неймётся же тебе, опять батрачил две смены? — Спросил у него дежурный, приходившийся ему приятелем.
— Батрачил. — Коротко ответил Кулекс. — Хочу разорить нашу казну на двойной гонорар.
У него ещё оставались силы, чтобы шутить. Полицейский прошёл мимо дежурного, посетил склад, чтобы сдать табельное оружие. Он часто забывал об этом, но сейчас должен был исполнять всё в точности. Начальник местной каптёрки тоже имел с ним хорошие отношения, более того, он тоже был осведомителем.
— Какой сегодня улов? — Спокойно спросил тот, пока Кулекс вытаскивал из кобуры своё оружие.
— Давай бумагу, я запишу. — Каптёр подчинился, и полицейский описал все события своей смены:
"Всё прошло, в целом, без происшествий, слухи ходят привычные: о роли полицейского начальства, о тайных службах, о домашнем споре, о швейцаре, о разбойниках. Однако, в ночь мне удалось услышать странный монолог, ниже приводится его стенограмма: "Завтра, на исходе, блок 425, квартира 15, приходите один, будет концерт.". Подозреваю, что этот адрес — нечто вроде логова тех, кого мы ищем, но они не такие дураки чтобы так легко его раскрывать. Он скорее всего зашифрован, сам возможности на расшифровку не имею, надеюсь на вас. Выражаю предположение: это важный момент нашей работы, жду новых инструкций.
Осведомитель Эта, 29.01.1007."
Оставив записку у каптёра, Кулекс наконец направился домой. Каждый день теперь был для него суровым испытанием, но он пока справлялся. Спустившись на несколько уровней, и побродив некоторое время по другому жилблоку, он наконец нашёл съёмную квартиру Кардии. Снова мерзкий звонок, снова суета за дверью, но Кулекс почувствовал: что-то не так. Дверь отворилась, его снова встретила арендодательница, в её глазах читалось смятение и страх.
— Кулекс, заходи быстрей. — Ослабшим голосом сказала она. — Мне кажется, тебе грозит беда.
— Что случилось? — Спокойно ответил полицейский, заходя в прихожую.
— Сейчас сам увидишь. А мне... Мне больно смотреть на это, извини уж.
Кулекс вытер ноги и пошёл вслед за ней. На небольшом столе в общей комнате лежал окровавленный свёрток, было заметно, что его кто-то уже разворачивал. Подойдя ближе, Кулекс увидел, что бумага когда-то была газетой "Враксианский вестник". Он развернул свёрток и отпрянул: там лежал вырезанный язык чейнджлинга, газетный листок же оказался передовицей, в которой было извещено об убийстве Антиса. Полицейский всё понял, понял, что его раскрыли и близко возмездие. Но на этот раз, страха не было и в помине. Он знал, что дело идёт, что помимо него работают десятки тысяч его товарищей, что смерть одного солдата не повлияет на боеспособность армии.
— Кардия. — Полусонно протянул он. — Выбрось это в мусор, а себе лучше заготовь палку что покрепче. Они могут взяться и за тебя. Кто оставил это здесь?
— Один из съёмщиков, видимо. Прожил тут всего сутки, потом ушёл и не вернулся.
— Ты его запомнила?
— Нет... Обычный служащий: в шляпе, с чемоданчиком. Мало ли таких...
— Понял... — Тяжело выдохнул Кулекс. — Перемени квартиру, а лучше и жилблок. Если они придут за тобой — повторишь судьбу убитого чиновника, а то и ещё что похуже.
Кардия могла только пожать плечами: ей было некуда деваться, совет Кулекса показался ей невыполнимым.
— Но как же работа? Я же лишусь всего!
— Если этот клубок распутается, тебе возместят за сотрудничество со следствием. Прячься у соседей, ищи другую работу — жизнь ценнее... Особенно, твоя. — Сказав это, Кулекс исчез в своей каморке.
Сон был спасителен, хоть его и не хватало. Всё хорошее рано или поздно кончается, кончился и отдых. Живущие в ульях чейнджлинги были мало привязаны к таким понятиям как "тёмное и светлое время суток", для них не было ни дня, ни ночи, лишь циферблат, вот и Кулекс не принимал во внимание пресловутые "утро, день, вечер, ночь", для него существовало только два состояния — отдых и работа. Полицейский быстро и качественно привёл себя в порядок и через несколько минут уже топал на работу, как и множество раз до этого. Там его встретили, выдали ему оружие, выслали в патруль, опять одного. Всё как обычно, хоть Кулекс и надеялся на то, что в прошлый раз ему удалось сдвинуть дело с мёртвой точки.
Народ в улицах-коридорах постепенно успокаивался, сплетни надоедали чейнджлингам, да и лишний раз поминать трагедию никому уже не хотелось. Кулекса же интересовала судьба своего второго начальства: где сейчас тот сыщик? Помнит ли он о нём? Когда это всё кончится? Время опять потекло в своём обычном темпе, те же самые виды, уже узнаваемые холёные лица, блеск пуговиц, цепочек и лоснящихся пиджаков, из дорогих ресторанов и клубов слышны отголоски рояля и губной гармоники. Иной бы назвал это место раем, иной — гадюшником, обиталищем паразитов; для простого полицейского же это была давно наскучившая обыденность. На этот раз, как и вчера, было ещё скучнее, так как не было напарника. Час тянулся за часом, от скуки и ставшего более ясным рассудка Кулекс начал размышлять: "Узнать о моей причастности могли как угодно, об этом и думать не следует, странно что не попытались отмурыжить меня силами "сверху". Паршиво вышло, делать нечего. Буду защищать свою жизнь, надеяться на помощь от Сыщика. Драться я смогу и без пистолета, на квартире Кардии я припас тяжёлый обух... Жаль что всё вскрылось, не хочется помирать."
— Рядовой Кулекс! — Полицейский резко обернулся и встал навытяжку. Перед ним стоял не офицер, но один из тех полицейских, кого начальство часто шлёт с поручениями.
— Я! — В такой же официальной форме выдохнул чейнджлинг.
— Идите в участок, для вас приказ.
— Слушаюсь!
Вот опять, туманное распоряжение от начальства, не сулящее ничего хорошего. Кулексу оставалось только идти туда, куда он был послан, и он выполнил это предписание. В участке его встретил начальник блочного околотка. Разумеется, они были прекрасно знакомы и ладили, но сейчас нужно было говорить по уставу.
— Вышестоящее начальство спустило сюда директиву о ротации кадров. — Начал он. — Вас, и других полицейских из иных жилблоков направят в жилблок 450, находящийся на нижних уровнях. Вы поступите на замену выбывших по различным причинам сотрудников. Можете сразу собираться и отбывать в полицейский участок указанного жилблока. У вас есть немного времени на всё.
— Так точно!
— И ещё, Кулекс. — Продолжил начальник уже не так официально. — Берегите себя там, учитывая всё что с вами происходит, я бы не стал искать поводов для лишнего оптимизма.
— Думаете, меня хотят убрать?
— Я ничего не могу думать, герр Кулекс. — Офицер сокрушённо покачал головой. — Я не хочу отправлять вас туда, внизу идёт настоящая война, а наших ребят отправляют на верную смерть... Всё, идите, не попадайтесь мне на глаза.
И Кулекс ушёл. Ему было приказано "Собирать вещи", но их у него почти и не было. Полицейский забрал с собой свой табельный пистолет с полной обоймой патрон, на что каптёр намеренно закрыл глаза. Затем он внезапно нагрянул к Кардии, собрал свой худой чемодан, сделал ей последнее напутствие и последний подарок — отдал ей половину своих скудных сбережений. Кулекс недолго волновался за судьбу этой доброй фрау, убедив себя в том, что она сможет постоять за себя.
Спуск вниз был довольно длительным, но перемещения по улью никогда не занимали слишком много времени. Вскоре он оказался внизу, на пустынных улицах спального жилблока, где обретались рабочие. В отличие от Сорифа, где большая часть населения жила в относительной гармонии с начальством, во Враксе всё было иначе: новые элиты пренебрегли старыми правами и законами, и нижние уровни улья быстро превратились в перенаселённые и задыхающиеся трущобы, где снимались даже не комнаты, а углы в них. После "крысиной войны" проблему с этим решили: вокруг улья начали строить городские кварталы, куда было послано немало рабочих; нашлась и другая отдушина — большую часть причастных к связям с коммунистами либо расстреляли, либо сослали на каторгу. Благодаря этим мерам, эти места стали менее тесными, по крайней мере для тех, кто смог в них удержаться. После всех произошедших событий, на нижних уровнях обнаглели разбойники, чьи ряды пополнило множество самого различного народа: потерявшие работу, спасающиеся от кары властей, отчаявшиеся до последней меры. Они влачили жалкое существование в подулье, промышляя карманными кражами на вокзалах, грабежами и налётами. Их банды регулярно били и отлавливали, но полиция всё же несла потери, побеждая в долгой борьбе на истощение.
И вот сюда, вместе с несколькими такими же полицейскими, прибыл Кулекс — свежее пополнение. Кого-то перевели отсюда в другие блоки, кто-то был ранен или даже погиб. Местный полицейский участок находился под усиленной охраной. Начальник участка встретил новичков и ввёл их в курс дела:
— Вы наверняка слышали, что у нас тут творится, поэтому надеюсь на понимание и полную отдачу. Говорю сразу: вы тут как в казарме, отлучаться из жилблока запрещено ульевым управлением. Будете находиться постоянно на иждивении участка. Смен у нас не три, а четыре, за каждой патрульной группой закреплён их собственный участок. Вы должны контролировать потоки гражданских на улицах, предотвращать мелкие и крупные правонарушения. Самое сложное время — это время третьей заводской смены, когда освещение жилблока частично обесточивают. В это время вы должны быть на чеку. В некоторые квадраты выделяются усиленные патрули. В это время может быть стрельба и всё что угодно. Они часто пытаются завладеть нашим оружием, могут вломиться в квартиру, вас мы в патрули назначим, и всякие особо тяжёлые дела не вашего ума дела. Попали в переплёт — бегите за помощью, геройство чревато. Кто-нибудь из вас служил в армии?
— Так точно! — Ответили почти все прибывшие офицеры.
— Хорошо. Здесь вам может прийтись туго. Может даже до серьёзной перестрелки дойти, но это уже редкость. — Начальник пошёл в местные казармы, увлекая новичков за собой. Это оказалось довольно просторное помещение с двухъярусными кроватями и тумбочками. Кулекс сразу вспомнил каземат старого гарнизонного шпиля в Хурорнде, правда там было намного больше места. Это же помещение явно когда-то предназначалось под другие нужды, и места там явно не хватало для более чем двух сотен полицейских. Кулексу было не привыкать, он не отличался привередливостью. Расположившись здесь, чейнджлингов ждали бумажные формальности, знакомство с местным персоналом и длительное время ожидания первого выхода в патруль. Кулекс разговорился со своими новыми товарищами: все они оказались довольно заурядными, с похожей судьбой. Кто-то из них уже служил здесь раньше, и вводил новичков в курс дела, рассказывая про особенности местных жилблоков. У кого-то отыскались карты и эссенция, и время прошло быстро. Нашему полицейскому было бы лучше отоспаться, пока было время, но он был слишком напряжён для этого. Он ждал чего-то непредвиденного и страшного. Ночь приближалась медленно, но верно. Закончился патруль, началась новая смена, в которую вошло пополнение. Им выдали табельное оружие, Кулекс спрятал свой пистолет и принял местный. Теперь у него было две обоймы патрон, вместо одной.
Улицы жилблока в час этой смены были довольно пустынны, рабочие либо крепко спали, либо работали на ночной смене. Здесь было жутковато, темно и грязно.
— Паршивое местечко, товарищ. — Сказал Кулекс своему напарнику, всматриваясь в слабо освещаемые потёмки.
— Я тут уже третий раз. Знаешь, здесь мне как-то привычнее, чем наверху. Наверху скучновато, а платят так же.
— Ну, значит прикроешь меня, хорошо?
— А что ты трусишь? Говорят, они носа из схронов своих не показывают, да и что, ты стрелять разучился?
— Не трушу, а осторожничаю. Я в переплётах бывал, и в крайне паршивых. Рассказывать не буду, лучше вообще помалкивать.
— Ладно, твоя правда.
Стояла относительная тишина. Где-то вдалеке слышался стук копыт и клики патрульных, для поддержания связи. Два напарника шли по плохо освещённым улочкам, часть фонарей было отключено, либо разбито и им приходилось использовать свои карманные фонарики.
Напарник внезапно замер как вкопанный: он что-то заметил за углом, в тени.
— Эй вы! — Гаркнул он. — Выходите на свет, покажитесь!
Из потёмок вышел вороватого вида перевёртыш.
— Оружие на землю! Ноги вверх!
Чейнджлинг вытащил из-за пазухи длинный стилет и бросил его на пол, затем он сел на задние ноги, подняв передние. Напарник Кулекса двинулся вперёд, держа наизготовку свой пистолет. Кулекс шёл позади, прикрывая товарища.
Вдруг грянул выстрел, кепи слетело с головы напарника. Тот громко выругался и начал стрелять в ответ. Кулекс так же выпустил несколько пуль. Из темноты перед ними послышались крики. Вышедший на свет юркнул обратно в тень. Его подельники продолжали палить.
— Назад! Отходим за угол! — Рявкнул напарник. Ситуация начинала накаляться. Неизвестных было слишком много. Нужно было добраться до своих, позвать на помощь. Полицейские отошли за угол. Через переулки они хотели уйти от преследователей и добраться до своих, от которых оказались слишком далеко. Позади послышались окрики, засвистели пули. Напарник Кулекса развернулся и снова начал отвечать: два смутных силуэта повалились навзничь, раздалось громкое "бах", полицейский с хрипом осел. Ему в шею попал тяжёлый жакан, видимо стреляли из обреза охотничьего ружья. Кулекс остановился, и увидел всё это. Ему захотелось ринуться назад, к своему товарищу, но в этом переулке не было никаких укрытий, а раненому полицейскому оставались считанные минуты. Он бился в агонии, пытался что-то прокричать, но выходил лишь булькающий хрип. Он воззрился на Кулекса стремительно стекленеющим взглядом, его синие глаза закатились, и он затих, испустив последний вздох. Кулекс выпустил весь свой первый магазин, заставив своих преследователей остановиться и залечь.
— На помощь!!! — Проорал Кулекс, но ответа не последовало, преследование продолжилось. "Это не простые бандиты..." пронеслось в голове у Кулекса. Он бежал зигзагом, пули пока проходили мимо. "... Это убийцы!"
Заветный конец переулка был совсем рядом. Преследователи начали отставать, видно им трудно было просто догнать и пристрелить ветерана "крысиной войны". Снова повернув за угол, Кулекс перевёл дух. Они были далеко, появлялось время на перезарядку.
— На помощь! — Снова крикнул он, уходя по улице в сторону участка. Прислушавшись, он услышал где-то разговор и топот копыт.
— Сюда! Он должен быть здесь! — Послышалось из-за дальнего угла. Полицейский обернулся, и увидел, как оттуда выходит ещё одна группа бандитов. Их главарь увидел его. — Вот он! Бейте наверняка!
— Черта с два! — Рявкнул запыхавшийся Кулекс, и выстрелил. Пуля попала главарю точно в глаз, убив на месте. Бандиты не опешили, даже не сразу заметили это. Убегая, Кулекс почувствовал резкую боль в задней ноге. Он попытался проигнорировать это, но споткнулся и упал. Они приближались: "Сняли сволочь! Теперь только добить!". Полицейский попытался встать, но боль в ноге снова заставляла его падать. "Это не конец, они меня не возьмут", думал он, продолжая звать на помощь. Кулекс выпустил последние патроны в обойме, оставив один — для себя. Он пытался ползти, понимая, что так ему не уйти, но продолжая бороться за свою жизнь. Силуэты приближающихся врагов размывались, чудовищная боль пронзила мозг, на сознание наплывало небытие.
Тут совсем рядом раздались крики, топот и выстрелы. Убийцы исчезли, темнеющим взглядом Кулекс успел увидеть синие мундиры полицейских и фигуру в чёрной кожаной куртке. Это был сыщик, помощь пришла.
Полицейский хотел улыбнуться, но потерял сознание раньше. Теперь его жизни угрожала лишь рана. Его спасли в последний момент, и ему ещё предстоит понять, насколько сильно ему повезло.