Восхождение Тьмы

Избранный

Существовало утверждение, что пропагандисты были избраны в процессе более доскональном и скрупулезном, чем отбор кандидатов в боевые братья. В положении говорилось: «Один пони из тысячи может стать воином Ордена, но только один из сотни тысяч способен донести суть словом, а не оружием».

И Сильвер мог этому поверить. Кандидат в братство должен был быть крепким, тренированным, смелым и преданным. Идеальное строение костей и мышц, которое может быть трансформировано в идеального воина.

Но для того, чтобы стать оратором, пони должен обладать определенными талантами, которые еще нужно было развивать, Интуицией, способностью четко формулировать свои мысли, политическим чутьем и обширными общими познаниями. Последнее могло быть достигнуто, при помощи магических манипуляций с мозгом или особых лекарств, в память можно было заложить сведения по истории, этике, риторике и прочим наукам. Пони можно было научить, что он должен думать и как выражать результаты размышлений. Но самому процессу размышления научить невозможно.

Сильверу нравилось наблюдать за работой ораторов-пропагандистов. Если предоставлялась возможность, он старался планировал перемещение своего отряда, чтобы следовать за поездками этих чиновников по покоренным городам и присутствовать при каждом их обращении к населению. Такие выступления напоминали ему движение солнца над полем пшеницы.

Но лучшим из всех виденных ораторов Сильвер считал Зэда Коллора. Он занимал должность Верховного оратора Шестнадцатой экспедиции и служил одним из приближенных советников Защитницы. Как было известно, их связывала глубокая и близкая дружба, равно как и с мастером экспедиции и многими старшими офицерами. И его имя было известно самим Диархам.

Когда Сильвер зашел в зрительный зал, представлявший собой вытянутое помещение в самой глубине трюма «Гнева Солнца», Зэд уже заканчивал короткий инструктаж. Две сотни кобылок и жеребцов в повседневных серых костюмах с нашивками своих служб рядами сидели на скамьях и ловили каждое слово.

– В заключение, ибо я и так говорю уже слишком долго, могу заметить, что последний эпизод позволяет нам увидеть подлинную сущность дела под словесной шелухой. Истина, которую мы проводим, есть истина, поскольку мы говорим, что это истина. Но достаточно ли этого? – Он пожал, плечами. – Я так не думаю. Выражение «Моя правда лучше, чем твоя правда» относится к разряду перебранок на школьном дворе, а не к основам культуры. «Я прав, значит, ты ошибаешься» – силлогизм, который рассыпается в тот же момент, когда противная сторона прибегает к мало-мальски фундаментальным этическим понятиям. Я прав, следовательно, ты неправ. Мы не можем строить конституцию на столь шаткой основе, и мы не можем, не должны допускать ни малейшей вероятности опираться на этот базис. Это превратит нас в кого?

Зэд окинул взглядом аудиторию. Несколько слушателей подняли передние ноги.

– Пожалуйста.

– В лжецов.

Зэд улыбнулся. Его голос, усиленный чарами, наложенными на его голосовые связки, был слышен в каждой точке зала словно говорящий был перед тобой.

– Я бы сказал, в хвастунов или демагогов. Но «лжец» тоже подходит. Строго говоря, это понятие имеет более глубокий смысл, чем мои определения. Лжецы. Хорошо сказано. Мы, ораторы, ни в коем случае не должны становиться ими.

Прежде чем продолжить, Зэд сделал глоток воды. Сильвер занял свободное место в задней части зала. Для него Зэд был довольно высоким и худощавым единорогом светлого, почти белого, окраса, обладал горделивой осанкой, а его патрицианское лицо обрамляла прекрасная белоснежная шевелюра. Густые черные брови напоминали шевроны отличий на плечевых пластинах доспехов королевской гвардии. Но даже при такой убедительной внешности большее значение имел голос. Ровный и глубокий, раскатистый, сочный и страстный, это был голос, обеспечивающий сертификат любому кандидату в ораторы. Мягкий, приятный и убедительный тон вызывал в слушателях доверие, взывал к благоразумию и содействовал убеждению.

– Правда и ложь, – продолжал Зэд. – Правда и ложь. Как вы поняли, я сел на любимого конька. Ваш ужин придется отложить.

По залу прокатилась волна восхищенного шепота и тихих смешков.

– Наше общество не раз заявляло о себе великими деяниями, – сказал Зэд. – И самым значительным среди них в физическом отношении было бесспорное и полное объединение трех племен пони под властью Диархов, а следствием этого акта стала долгая Эра Гармонии, продлившаяся аж тысячу лет. Эпоха, которую мы поклялись вернуть нам. Но в интеллектуальном отношении самым значительным был отказ от тяжелой ноши, называемой религией. Тысячи лет религия подавляла наши народы при помощи как пропагандистов мелких суеверий, так и высшего конклава духовных сил. Религия толкала нас к безумию и вела к войне, к убийству, она давила на наш разум, словно тяжелый недуг, словно железные оковы. Я скажу вам, что такое религия… Но нет, вы сами мне это скажете. Прошу вас.

– Невежество, сэр.

– Благодарю тебя, Нова. Невежество. Еще в самые древние времена пони стремились понять сущность мира и, не в состоянии осознать эту величайшую тайну, заполняли пробелы в знаниях слепой верой. Почему солнце движется по небу? Я не знаю, так что представлю это поездкой бога солнца на золотой колеснице. Почему пони умирают? Не могу ответить, так что стану верить, будто смерть разъезжает на телеге и собирает души в посмертный мир. Еще, можно сказать, вчера можно было услышать такую глупость, будто бы это принцессы, да славятся имена их в веках, двигают небесные тела.

В аудитории раздался смех. Зэд спустился с трибуны и прошелся по сцене, ослабляя заклинание усиления голоса. Теперь его голос звучал тише, но приобретенная годами тренировок определенная тональность звука и отчетливое произношение каждого слова позволили присутствующим не напрягать слух.

– Религиозная вера. Вера в демонов, вера в духов, вера в загробную жизнь и сверхъестественные силы существовали лишь для того, чтобы мы чувствовали себя более комфортно и уверенно перед лицом необъятного. Все это подпорки для души и костыли для слабого разума, а молитвы и заклинания – слабые огоньки в кромешной тьме. Но теперь, друзья мои, мы познаем вселенную. Наука и магия идут плечом к плечу. Мы сами стали частью вселенной. Мы узнали и поняли, какова реальность. Мы вблизи посмотрели, как выглядят звезды, и не обнаружили ни часовых механизмов, ни золотых колесниц, заставляющих их двигаться, ни упряжки для принцессы Селестии, да простит она старику слова эти. Принцессы признают свою не всесильность, и ошибки. И в этом их мудрость. Мы поняли, что в боге, или богах, нет необходимости, равно как в демонах и духах. Так что величайшим шагом пони стал переход к земной, нецерковной культуре.

Вся аудитория единодушно разразилась аплодисментами, кое-где раздались одобрительные возгласы. Ораторам мало просто обладать даром публичных выступлений. Они должны изучить обе стороны дела. Даже находясь среди толпы, оратор способен пробудить в пони энтузиазм несколькими своевременными откликами или, напротив, отвлечь внимание слушателей от оратора. Для большей эффективности выступления коллеги, остальные ораторы нередко смешиваются со слушателями.

Зэд отвернулся, как будто его выступление закончилось, но, как только аплодисменты стали стихать, заговорил снова, теперь еще более вкрадчиво и проникновенно.

– Но как же вера? Это свойство души, необходимое даже в отсутствие религии. Мы ведь все должны во что-то верить, не так ли? Вот в чем дело. Подлинная цель пони состоит в том, чтобы высоко нести факел истины и освещать даже самые темные уголки нашего мира. В том, чтобы распространить наши понятия справедливости и либерализма в самых сумрачных уголках планеты. В том, чтобы просветить погрязших в невежестве. Освободить себя и остальных от власти лжебогов и занять свое место на вершине сознательной жизни. Вот во что нам надлежит верить. Вот к чему должны быть устремлены все наши помыслы.

Снова раздались восторженные крики и аплодисменты. Зэд вернулся к трибуне и оперся на деревянные поручни.

– За несколько последних месяцев мы сокрушили целую культуру. И я не оговорился… Мы не поставили их на колени, не стали требовать полнейшей покорности. Мы сокрушили их. Сломали хребет. Обратили в пламя. Я уверен в этом, поскольку Защитница предоставила действовать боевым братсвам. В их способностях можно не сомневаться. Это убийцы, но убийцы по приказу повелителя. И среди вас я вижу одного из них, одного благородного воина, сидящего в дальнем ряду зала.

Сильвер внезапно ощутил себя центром всеобщего внимания. Раздались аплодисменты.

И сам Зэд стал энергично стучать копытами друг об друга.

– Сильнее! Сильнее! Он заслуживает большего!

Поднялась целая буря оваций. Сильвер привстал и ответил смущенным поклоном.

Копытоплескания постепенно утихли.

– Пони, над которыми мы совсем недавно одержали победу, верили в потусторонние силы и власть одной кобылы, – заговорил Зэд, как только в зале восстановилась тишина. – Тем не менее, мы убили их «Гармонию» и добились их покорности. Мы сожгли их города и разрушили боевые корабли. Неужели на их вопрос «Почему?» мы ответим элементарной фразой: «Мы правы, следовательно, вы ошибались»?

Зэд, словно в задумчивости, окинул взглядом аудиторию.

– И все же, так и есть. Мы правы. Они ошибались. Эта простая и чистая истина должна завоевать их умы. Мы правы. Они ошиблись. Почему? Не потому, что мы так говорим. Потому, что мы знаем это! Мы не станем утверждать, что они ошиблись только из-за того, что победили их в сражении. Мы должны провозгласить эту истину, поскольку точно знаем, что она непоколебима. Мы не можем, не должны и не будем пропагандировать эту идею ни по какой другой причине, кроме этой. Без колебаний, без сомнений, без предубеждений мы должны сознавать, что такова истина, и на ней основывается наша вера. Они ошиблись. Их общество было построено на лжи. Мы принесли с собой факел истинного знания и просветили их. Опираясь на это знание, и только на него, вы пойдете дальше и донесете остальным наше послание.

Зэду пришлось подождать, пока утихнут восторженные аплодисменты и крики.

– Ваш ужин остывает. Расходитесь.

Слушатели стали постепенно покидать зал. Зэд снова отпил воды из стоящего на трибуне стакана и спустился в зал, направляясь к Сильверу.

– Тебе понравилось то, что ты услышал? – спросил он, усаживаясь на соседнее место и разглаживая складки своего одеяния.

– Вы были похожи на артиста, – сказал Сильвер, – или на ярмарочного торговца, расхваливающего свой товар.

Зэд приподнял одну черную, очень черную бровь.

– Сильвер Винд, иногда я именно так себя и чувствую.

Сильвер нахмурился.

– Как будто не верите в то, что пропагандируете?

– А ты веришь?

– А что я пропагандирую?

– Веру через убийство. Правду посредством сражений.

– Это просто сражение, и ничего больше. Его значение было предопределено задолго до того, как я получил приказ.

– Следовательно, как у воина, у тебя нет совести?

Сильвер покачал головой:

– У меня есть совесть, и она определяется моей верой в Диархов и Защитницу. Я верю в наше дело, как вы только что говорили во время выступления. Но в качестве оружия я не обладаю сознанием. Когда я призван сражаться, я отбрасываю в сторону мои личные пристрастия и просто действую. Полезность моих действий определяется сознанием более высокого командования. Я убиваю до тех пор, пока не поступит приказ остановиться, и в этот период у меня не возникает никаких вопросов. Они были бы неуместны, даже вредны. Командир уже определил военную цель, и от меня ждут только скорейшего ее достижения, насколько позволят мои способности. Оружие не спрашивает, кого и почему оно убивает. Это не его дело.

Зэд усмехнулся:

– Здесь ты прав, так и должно быть. Но ты меня заинтриговал. Насколько я помню, на сегодняшний день не назначено никаких консультаций.

Кроме обычных выступлений старшим ораторам вменялось в обязанность проводить общеобразовательные занятия с боевыми братьями. Таков был приказ самой Защитницы. Между сражениями возникали довольно долгие промежутки времени, и Твайлайт настаивала, чтобы ее воины использовали его для образования и расширения кругозора. ««Даже самый могучий воин должен иметь познания не только в военном деле», – говорила она. – Настанет время, когда войны закончатся, и мои солдаты должны быть готовы к мирной жизни. Они должны научиться не только воевать, иначе почувствуют себя лишними и ненужными».

– Нет, никаких консультаций в расписании нет, – подтвердил Сильвер. – Но я хотел бы поговорить с вами неофициально.

– Вот как? И о чем пойдет речь?

– Меня беспокоит…

– Тебе предложили занять свободное место в Братсве Сумерек, – прервал его Зэд.

Сильвер недоуменно моргнул:

– Откуда вы узнали? И все остальные тоже знают?

Зэд улыбнулся:

– Сандейса, будь благословенны его кости, больше нет. В Братсве недостает одного члена. Тебя удивило, что они пришли к тебе?

– Да.

– А я не удивлен. Сильвер, твои подвиги произвели впечатление на Панч Хува и Тивнкл Спаркл. Защитница услышал о них. И командующий Дорн тоже.

– Дорн? Командующий личной гвардии принцессы Селестии, капитан преторианцев, лорд-хранитель Кантерлотта и официальный представитель Диархов во время компании? Вы уверены?

– Как мне говорили, он восхищен твоими спокойствием и невозмутимостью. Насколько мне известно, это очень на него похоже.

– Я польщен.

– Так и должно быть. Так в чем проблема?

– Подойду ли я? Должен ли я согласиться?

Зэд рассмеялся.

– Надо верить, – сказал он.

– Дело не в этом, – покачал головой Сильвер.

– Продолжай.

– Вчера ко мне приходила архиватор. Сказать по правде, она здорово меня разозлила, но в ее словах кое-что есть. Она спросила: «Неужели нельзя было оставить их в покое?»

– Кого?

– Этих пони. И эту «Гармонию».

– Сильвер Винд, ты и сам знаешь ответ на этот вопрос.

– Когда там, в башне, я взглянул в лицо старика…

Зэд нахмурился:

– Того самого, кто представлялся «Гармонией»?

– Да. Он сказал приблизительно то же самое. Защитница всегда говорит, что мир безмерно велик, и то, что я повидал, подтверждает это. Если мы встречаем пони или общество, которое не согласно с нашими убеждениями, имеем ли мы право его уничтожать? Я имел в виду, нельзя ли просто пройти мимо и не обращать внимания? В конце концов, Мир ведь так велик…

– Что мне в тебе больше всего нравится, Сильвер, – заговорил Зэд, – так это твоя гуманность. Это качество очень влияет на твои мысли. Почему ты не заговорил со мной об этом раньше?

– Я думал, это пройдет, – признался Сильвер.

Зэд поднялся со скамьи и жестом пригласил за собой Сильвера. Они покинули аудиторию и пошли по одному из главных переходов флагманского корабля, высокому и сводчатому, словно старинный собор, пересекающему три палубы судна. Здесь было сумрачно, а с потолка свисали славные знамена Братств, отделений и кампаний. Многие из них хранили следы жестоких боев. То и дело навстречу попадались группы персонала, и их голоса сливались в неразборчивый неумолчный шум. На галереях, где главный проход соединялся с верхними палубами, как заметил Сильвер, движение тоже было достаточно оживленным.

– Сначала я попытаюсь немного унять твое беспокойство, – на ходу заговорил Зэд. – Я уже упоминал об этом в своих выступлениях, и ты сам высказал то же самое, когда говорил о причине своей тревоги. Сильвер, ты – оружие, одно из самых совершенных орудий разрушения. В твоей голове не должно быть места сомнениям и вопросам. Ты прав. Оружие не должно думать, оно лишь должно подчиняться, поскольку принятие решений не его дело. Решения – с величайшей тщательностью и исходя из этических норм – должны приниматься Диархами и командирами, и не наше дело их обсуждать. Защитница, а до нее возлюбленная наша принцесса Селестия, не легко решается использовать вас. С тяжестью на сердце и только в случае величайшей необходимости она прибегает к помощи Ордена. – Орден, это последний резерв, и должен быть использован в крайних случаях.

Сильвер кивнул.

– А теперь запомни следующее. Если Эквестрия обладает такой силой, как Орден, а, следовательно, способностью себя защитить и уничтожить любого врага в случае нападения, это еще не значит, что такое может случиться. Мы овладели способами уничтожения… Мы создали воинов, подобных тебе, Сильвер… Потому что это необходимо.

– Необходимое зло?

– Необходимый инструмент. Истина не всегда обладает силой. Пони обладает истинными знаниями и несет другим послание во имя добра. Иногда это послание попадает во враждебно настроенные уши. Бывает, что народы отвергают и искажают это послание, как произошло в последнем случае. Тогда, и только тогда, благодарение звездам, мы прибегаем к воинской силе. Мы могущественны, потому что мы правы, Сильвер. Но мы правы не благодаря своему могуществу. И будь проклят тот час, когда второе утверждение станет нашим кредо.

Собеседники свернули из главного прохода и теперь шли по боковому ответвлению к архивному хранилищу.

– Верна наша истина или нет, неужели всегда необходимо ее насаждать, даже против желания? Как сказала та кобыла, нельзя ли оставить этих пони в покое, предоставить его собственной участи?

– Представь, что мы идем по берегу озера, – заговорил Зэд. – В воде тонет жеребенок. Позволишь ли ты ему утонуть, потому что он был настолько глуп, чтобы прыгнуть в воду, не умея плавать? Или вытащишь озорника и научишь держаться на воде?

– Конечно, вытащу, – пожав плечами, ответил Сильвер.

– А вдруг он станет сопротивляться, испугавшись твоего вида? Или потому, что не хочет учиться плавать?

– Я все равно его спасу.

Их прогулка закончилась. Зэд толкнул дверь открывая портал, разверзнувшийся словно пасть чудовища у них на пути. Из помещения за дверью вырвался запах пыли и прелой бумаги.

Зэд и Сильвер вступили под своды Архива. За столами в тишине трудились переводчики и ораторы, а слуги сновали между рядами, доставляя с полок запрошенные тома.

– Что меня в тебе тревожит, – продолжал Зэд, до предела приглушая голос, чтобы его слышал только один Сильвер, – так это твои размышления. Мы постановили, что ты являешься оружием и не должен думать о своих поступках, поскольку об этом думает кто-то другой. И все же ты позволяешь, чтобы слова кобылы возбудили в тебе беспокойство, недовольство и сомнения. Ты проявляешь способность относиться к миру так, как относятся пони, а не инструменты.

– Я понимаю, – отозвался Сильвер. – Вы говорите, что я забыл свое место. Я переступил границы своих функций.

– Нет, нет, – улыбнулся Зэд. – Я говорил о том, что ты отыскал свое место.

– Как это? – спросил Сильвер.

Зэд указал на высокие, словно башни, книжные шкафы, ряды которых исчезали в полумраке хранилища. Высоко над головой крылатые ораторы и случайные читатели рыскали в поисках книг разгоняя взмахами крыльев пыльный воздух.

– Посмотри на эти книги. Большую часть собрала Защитница, остальные ей дарили ее друзья, – сказал Зэд.

– Я должен прочитать какие-то из них? Вы приготовите мне список?

– Прочти их все. А потом начни сначала. Испей всю мудрость учений наших предшественников, ибо только это может улучшить тебя, как пони. Но если ты это сделаешь, ты поймешь, что ни в одной из книг нет ответа на твои сомнения.

Сильвер озадаченно рассмеялся. Кое-кто из сидящих поблизости переводчиков, недовольных шумом, тотчас поднял голову от своей работы. Увидев, что смех исходил от воина братства, они не менее поспешно опустили глаза.

– Сильвер, что такое Братство Сумерек? – прошептал Зэд.

– Вы же хорошо знаете…

– Объясни мне. Это официальный орган? Утвержденный правительством, формально одобренный командованием вооруженных сил королевства и самими Диархами?

– Нет, конечно. Это неформальная честь. Общество не имеет никакого официального веса. Братство Сумерек или Сумеречное Братство существует с самых ранних дней нашего похода. Пять капитанов, которые считаются среди сослуживцев…

Он умолк.

– Лучшими? – закончил за него Зэд.

– Скромность не позволяет мне употребить это слово. Наиболее подходящими. Вот уже несколько лет, совершенно неофициально и независимо от приказов командования в Ордене составляется Братство Сумерек. Содружество четырех капитанов, предпочтительно совершенно несхожих по характеру и манере поведения, которые воплощают дух Ордена.

– И в их обязанности входит забота о моральном здоровье Ордена, не так ли? Они должны вырабатывать и проводить общие идеи. И, что еще важнее, находиться вблизи от командира и служить голосом, который она слышит чаще, чем чей-либо другой. Они становятся друзьями, к которым можно обратиться неофициально, свободно высказать свои сомнения и проблемы до того, как они дойдут до Совета.

– Да, именно этим и должно заниматься Братство, – согласился Сильвер.

– Тогда мне совершенно ясно, Сильвер Винд, что только оружие, которое задумывается над своими действиями, может быть достойно этой роли. Чтобы стать членом Братства, необходимо испытывать беспокойство. Тебе потребуется мудрость, но еще больше – способность испытывать сомнения. Ты знаешь, что такое Найтсмит?

– Нет.

– В ранней истории Эквестрии, еще за долго до восстания Нейтмер Мун, правящие классы привлекали на службу найтсмитов. Их обязанностью было возражать. Все подвергать сомнению. Все оспаривать. Рассматривать каждый политический шаг и находить в нем недостатки либо предусматривать контрдействия. Эти пони высоко ценились.

– Вы хотите, чтобы я стал таким же пони? – спросил Сильвер.

Зэд покачал головой:

– Я хочу, чтобы ты остался самим собой, Сильвер. Братство нуждается в твоем здравом смысле и ясном мышлении. Сандейс всегда воплощал собой здравый смысл и представлял противовес как несдержанности Пан Хува, так и меланхоличному пренебрежению Дефолта. Равновесие нарушено, а сейчас Защитнице больше всего нужен баланс сил. Сегодня ты пришел ко мне за советом. Ты хотел понять, достоин ли такой чести. Сильвер, своим признанием, своими высказанными сомнениями ты сам ответил на свой вопрос.