Лишняя

37. Непрощённая

Есть вещь пострашнее предательства. Это ошибка.

Рывком проснувшись, принцесса Луна не сразу поняла, где находится, и, лишь окончательно очнувшись ото сна через несколько секунд, осознала, что это помещение — её новая спальня. Аликорна перевернулась на спину и, сделав пару глубоких вдохов, обессиленно уронила голову на подушки, уставившись в потолок и слушая, как постепенно успокаивается колотящееся сердце. Снова всю ночь снилось что-то липкое и невнятное, на грани кошмара, но вспомнить, что именно, принцесса не смогла как ни старалась, снова с грустью отмечая, что способности, связанные с миром снов, отвернулись от неё. Что ж, по крайней мере с такими снами хотя бы получалось кое-как высыпаться, пусть и заканчивались они разбитостью и больной головой. Кошмары были хуже…

Луна поёжилась и, по самый подбородок накрывшись сброшенным во сне одеялом, постаралась переключить мысли на что-то более позитивное. На свои новые покои, например…

Обведя спальню взглядом, принцесса ночи в который уже раз не смогла сдержать восхищения и, вместе с тем, некоторого недоумения. Вот это всё — ей?.. Но зачем? За что?.. Да и как тут можно жить одной?.. От последней мысли стало как-то неуютно.

Да уж, мастера сестры расстарались — пусть даже и капельку не уложились в сроки — и теперь Луна уже несколько дней как пыталась привыкнуть к тому, что в её полном и единоличном владении находится не две комнаты её обители из далёкого прошлого в Замке Двух Сестёр и не четыре комнаты роскошных гостевых покоев какую-то неделю назад, а целое новое крыло дворца и, помимо гостевых и служебных помещений, едва ли не два десятка комнат в нём! Принцесса грустно усмехнулась: хотела о позитивном подумать, а?.. Покои, м-да… В компании считанных слуг и пары гвардейцев у входа она чувствовала себя потерявшейся в лесу маленькой кобылкой. Гулкая пустота нового жилища скорее угнетала, чем дарила тот самый покой. Личная библиотека, бассейн с искусственными водопадами, залы для приёмов — большой и малый, кухня с личным поваром и три столовых: личная, где можно трапезовать одной или с кем-нибудь наедине; малая, на несколько пони, и большая — на несколько дюжин. Была даже комната, целиком предназначенная под гардероб! Немалое помещение, в котором сиротливо жались друг к дружке поникен с её единственным пока платьем, пошитым к коронации, и поникен с бронёй Найтмер Мун…

Луна перевернулась на бок и свернулась калачиком.

В таком положении, как сейчас, она права не имеет жалеть себя! Комнат много, видите ли… Несчастная Найтмер, со слов Каденс, тем временем живёт в чужом доме, в подвале, и спит на полу! У неё ничего нет! И её, в отличие от принцессы и сестры самой Селестии, вряд ли многие считают заслуживающей любви или уважения…

Принцесса закуталась в собственные крылья, словно пытаясь защититься ими от накатившей тоски — и тут же сложила их обратно, гневным рывком поднимая себя на кровати. Хватит!

До… Найтмер Мун сохранила ей жизнь, хотя — Луна была готова поклясться — очень не хотела этого делать! И всё-таки она дала своей мучительнице шанс.

— Посему должно Нам с пользой его применить немедля, а не предаваться жалкому саможалению! — прошипела себе под нос аликорна, сдёргивая себя со своего огромного ложа и утверждаясь ногами на полу, покрытом пушистым ковром.

Пусто? Пригласи Найтмер, которой негде жить! Обучи, позаботься — как должна была изначально! Из неё слепили чудовище? Так выйди и расскажи всем, что это не так! Делами, а не словами покажи, что заслужила этот шанс!

Вызвав слуг, принцесса, прихрамывая на раненную ногу, решительно направилась к ванной: пора уже было привести себя в порядок. А потом — сразу написать Найтмер Мун письмо. Коль сестра не находит пока времени пригласить её в Кантерлот, надо сделать это самой!

…

Тоскливо вздохнув, Луна обречённо уронила голову на стол, на девственно чистый лист бумаги, который до этого сверлила взглядом уже добрые полчаса.

Завершив утренний моцион и позавтракав, принцесса решительно взялась за реализацию своей утренней идеи: отыскала свой рабочий кабинет, где присутствовали массивный стол, связка остро заточенных новеньких перьев, чернила и бумага, но, стоило занести перо над чистым листом, растерялась. Все мысли и идеи по поводу этого послания, роившиеся в голове с самого утра, одномоментно испарились, оставив аликорну мучительно пытаться понять, что же написать. Осознание того, что Найтмер, вероятно, выбросит это письмо в камин не читая, стоит лишь ей узнать, от кого оно, тоже отнюдь не помогало. Как и что нужно было написать, чтобы она хотя бы прочла?.. Чем больше Луна об этом думала — тем больше крепла её уверенность, что Найтмер если и удостоит её послание своим вниманием, то не примет её приглашения, даже если будет жить в шалаше и щипать траву от голода. Вспомнился памятный разговор с ней и с Тией, когда, только лишь очнувшись, на подгибающихся от слабости ногах и с ещё свежей раной, боль от которой чувствовалась даже сквозь обезболивающее, Луна, вопреки всем протестам врачей, пришла, чтобы остановить сестру и не позволить той наделать глупостей… Найтмер отрешённо, словно это её и не касалось, наблюдала, как решают её судьбу, а когда речь зашла о тех самых доспехах — вдруг словно бы демонстративно приняла сторону Селестии, позволив той забрать у себя же броню вопреки воле самой Луны! «Мне не нужны твои жалкие подачки, предательница!» — вот, что это означало…

Аликорна вздрогнула и с усилием проглотила вдруг вставший в горле ком.

Найтмер Мун презирала и ненавидела её настолько, что, похоже, готова была на худшее для себя — лишь бы не принимать её, Луны, помощь… Она бы, наверное, и от снятия блокиратора отказалась, если бы принцесса в тот момент спросила её…

— И пощадила ты живот Наш лишь поелику сестре Нашей вреда деяниями своими чинить не возжелала… — срывающимся шёпотом подвела итог своим размышлениям кобылица, чувствуя, как начинает жечь глаза и затуманивается зрение.

Жутко было осознавать ту бездонную пропасть, которую она сама же и выкопала между ними. После той встречи появилась было надежда, что примирение возможно, что Найтмер пощадила её, дала ей шанс потому, что… быть может, поверила в неё, в её раскаяние, в желание всё исправить… Неожиданное понимание того, что та, возможно, не нанесла рокового удара только из-за Селестии, не оставило от этой надежды камня на камне. Она, Луна, по-прежнему не заслуживала в глазах несчастной чёрной аликорны ничего, кроме ненависти, и лишь фигура сестры за спиной её тогда удержала…

В гнетущей тишине высокого и неприветливого кабинета на чистый белый лист упала первая капля.

…

Луна в мрачной задумчивости смотрела, как поток воды из крана с шумом врезается в полированный камень раковины и, поблёскивая в свете магических ламп, по небольшой дуге устремляется к сливному отверстию. Сбросив оцепенение, принцесса вздохнула и, ещё раз плеснув себе на лицо и проморгавшись, перекрыла воду. В зеркале, на которое она подняла взгляд, всё ещё были заметны покрасневшие глаза и припухшие веки. И тушь надо было наносить заново…

Проглотив желание сказать себе в зеркало что-нибудь — вспомнив, чем однажды это уже обернулось — аликорна поспешила выйти в спальню. Как же всё…

Неожиданно раздавшийся осторожный стук в дверь не дал закончить мысль.

— Ваше Высочество, дозволите войти?

— Дозволяю, — выпрямилась и чуть приподняла крылья Луна, принимая собранный и строгий вид.

— Ваше Высочество, — поклонилась, войдя, служанка-единорожка, — Её Высочество принцесса Селестия… п-просит аудиенции… — споткнулась на последних словах она.

— Пригласите её сию минуту!

— Как вам будет угодно, Ва…

— СИЮ МИНУТУ! — не выдержала принцесса, заставив перепуганную кобылку буквально вылететь из спальни и с дробным цокотом устремиться в сторону холла.

Как вообще?.. Кто посмел чинить препятствия её сестре?!.. Взгляд зацепился за стражника-фестрала, устремившегося следом за служанкой, и аликорна устало вздохнула. Конечно же… С тех пор, как она переселилась сюда, за всеми посетителями — и даже за слугами! — по её покоям постоянно тенью следовали мышекрылые стражи, пристально следя, чтобы те вдруг не посмели навредить имуществу Великой или, не приведи Ночь, ей самой. Даже еду всю на входе пробовали! А поначалу и вовсе отбирали вилки и столовые ножи, пока Луна не убедила их, что в этом нет необходимости. Сразу после того, как запретила цеплять на всех входящих единорогов блокираторы магии… Принцесса на несколько секунд прижала к лицу крыло. Бедные ночные пони… И их она подвела… Как теперь судить фестралов за их недоверие, переходящее в паранойю, по отношению к обычным пони вообще, а к слугам Селестии — в особенности? И, главное, каким образом изменить это к лучшему?..

— Здравствуй, Луна! С добрым утром! — вернул задумавшуюся синюю аликорну в действительность жизнерадостный голос сестры.

— Здравствуйте, Ваше Вел… — Луна замерла на середине поклона, прикусив язык. — Э-эм… То есть… Здравствуй, Ти… — поспешно выпрямившись и кое-как изобразив на лице улыбку, попыталась поправиться младшая принцесса.

— Луна… — расстроенно вздохнула та и, подойдя ближе, осторожно коснулась шеи сестры крылом.

— Прости, задумалась… Вот и… — нервно метнувшийся взгляд Луны мимоходом выхватил, как, глядя на происходящее, зло согнула уши и катнула желваки одна из её стражниц, редчайшая фестралка-единорожка, вошедшая следом за Селестией в составе конвоя и стоящая чуть подле неё.

— Оставьте нас! — мгновенно вспыхнув, приказала принцесса ночи, взглянув кобылке в её багровые глаза. Тёмно-тёмно-красная ночная пони, гневно раздув ноздри, помедлила и неохотно качнула саблевидным рогом, принимая волю своей Владычицы, но явно не соглашаясь с ней. Следом вышли ещё двое гвардейцев, оставив, наконец, сестёр наедине.

— Как твои дела, Лу? — казалось, нимало не придав значения произошедшему, улыбнулась Селестия. — И когда ты, наконец, перестанешь мне кланяться? — слегка погрустнев, закончила она.

— Сие происходит лишь когда… — Луна осеклась, поймав себя на всё том же старом стиле. — Это… Бывает, задумалась. И такое было-то всего несколько раз! — почему-то попыталась оправдаться она, до сих пор чувствуя себя немного сбитой с толку.

— Не переживай так, лучик мой лунный. Я же тебя не виню, — Тия с какой-то печальной улыбкой на лице коротко обняла сестру.

— Всё в порядке?.. — неуверенно поинтересовалась ночная принцесса.

Она очень ждала этой встречи: Селестия в последние дни была чем-то настолько занята, что едва урывала время заглянуть к ней в больничное крыло, а после того, как врачи, наконец, отпустили младшую аликорну, они с сестрой и вовсе виделись, помимо пары скоротечных совместных ужинов, лишь однажды, когда Тия презентовала Луне её новые покои и, по-быстрому познакомив с разработчицей их проекта, откланялась, оставив принцессу ночи изучать своё новое жилище в компании отчаянно робеющей миниатюрной земнопони в строгом официальном наряде.

— Да, вполне! — чуть поспешно отреагировала Селестия и каплю неестественно улыбнулась, заставив Луну напрячься. — Я, наконец, передала часть дел Каденс — ей не помешает практика, а у меня, наконец, появится время, чтобы… чтобы провести его с тобой, — неожиданно смутилась принцесса дня.

— Это хорошо, — искренне улыбнулась младшая принцесса, чей пристальный взгляд уже обнаружил и тщательно замаскированные мешки под глазами, и покрасневшие глаза… Сестре явно был нужен отдых. Да и собственное одиночество очень тяготило… — И кстати… Ты… Ты уже пригласила сюда Найтмер?.. — неуверенно устремив взгляд в пол, вспомнила о своей неудаче с письмом Луна. Быть может, это уже…

— Нет!

Синяя аликорна рефлекторно отшатнулась от голоса, прозвучавшего на грани крика.

— То есть, пока нет, но… Пожалуйста, давай не будем торопить события, Лу! — поспешно заговорила явно смутившаяся Тия.

— Торопить? Сколько дней уже прошло? Пять? Шесть? Или этого тоже недостаточно для, как ты тогда сказала, «паузы»? — недовольно нахмурилась принцесса ночи.

— И сотни дней будет недостаточно… — на несколько секунд прикрыв глаза, вздохнула белоснежная кобылица. — Я… Я боюсь за тебя, Лу. Я ничего, совершенно ничего не смогла сделать тогда, когда это было необходимо! Да что там — не смогла!.. Даже не поняла, что что-то происходит, пока не стало поздно! Бросила тебя одну посреди незнакомого мира, считая, что… — принцесса солнца, прервавшись на полуслове, устремила взгляд себе под ноги. — А потом… А потом пришла Найтмер, и я едва не лишилась тебя навсегда.

— Ти, я же… Всё хорошо… — стушевалась Луна, мысленно проклиная себя за свой длинный язык. На первой за несколько дней долгожданной их с сестрой встрече сходу ляпнуть это всё, ни с того ни с сего начать давить… С-сено, кляча крупорогая!..

— Хорошо… — эхом грустно повторила белоснежная аликорна. — Хорошо каким-то немыслимым чудом, вопреки всему, что я делала! Обещаю: больше я так не ошибусь, сестрёнка. И не подвергну тебя такой опасности. Никогда.

…

— Благодарю тебя за науку.

— Всегда пожалуйста, Ваше Высочество! Помочь вам — честь для меня! — поклонилась Луне ярко-розовая пегаска со светло-фиолетовой гривой и кьютимаркой в виде восковой печати. — Но, если дозволите замечание…

— Дозволю, — тихо вздохнула принцесса. Когда же, наконец, по окончании урока больше не прозвучит эта фраза?..

— Будьте внимательнее, пожалуйста. Я понимаю, сложно перестроиться со старого и привычного опыта, но… наказания плетьми не практикуются уже более пятиста лет! Это жестоко! И к тому же целых двадцать! Это же!.. Это же!.. — не нашла слов розовая пони.

— Не более жестоко, чем клеймление раскалённым железом за мужеложество, — вспомнив один из их первых практических разборов, попыталась обратить всё в шутку Луна. Судя по тому, как её преподавательница права испуганно прижала уши и втянула голову в плечи — получилось неважно. — Жду тебя послезавтра в это же время, — не сумела сдержать разочарования — разочарования собой — принцесса, скомкав разговор сухой фразой.

Пегаска, молча поклонившись, поспешно — поспешнее, чем обычно, — исчезла за дверью, заставив аликорну почувствовать укол совести за свою несдержанность. Хотелось как-то загладить впечатление… Открыв дверь, она сделала шаг через порог… чтобы неожиданно для себя обнаружить в коридоре ёжащуюся под пристальными недобрыми взглядами своих стражей принцессу Каденс.

— Это… Здравствуй-те. А я к вам… — натянув улыбку, заметно робея, поздоровалась аликорночка.

— Конечно, входи, — немного растерянно пригласила Луна, посторонившись и придавив взглядом двинувшихся было следом за гостьей своих гвардейцев, заставив тех остаться за дверью.

— Спасибо, — неуверенно улыбнулась принцесса любви, когда массивная дверь, ведущая в покои синей аликорны, закрылась. — Они меня… пугают. Н-немного, — потупилась она.

— Меня, порой, тоже, — вздохнула Луна. — Их… пра… паранойя по отношению к дневным пони, она… — старшая принцесса грустно отмахнулась крылом, не найдя слов.

— Думаю, им просто нужно время… Ого-о… — осеклась Каденс, обведя помещение восторженным взглядом.

— И это только прихожая… — без энтузиазма прокомментировала восторг гостьи принцесса ночи. — Сии хоромы огромны сверх всякой меры и пусты аки пыльные равнины луны… — обняла себя крыльями она.

— Простите, что не зашла раньше, — смутилась розовая аликорна. — Устаю очень… Тётушка сейчас активно вводит меня в курс дел — но, вот, выдалось немного времени, пока она проводит приём. Мне, правда, тоже надлежало бы там присутствовать, но здесь я, наверное, окажусь нужнее, — несмело улыбнулась она.

— Спасибо, что зашла, — вернула улыбку Луна.

Визит Каденс и правда очень её порадовал. Пусть они так и не стали особо близки, но молодая аликорночка во многом помогла ночной принцессе. Навещала, когда сестра была занята, помогала с учёбой и пониманием изменившегося мира вокруг… Что-то внутри Луны протестовало против того, что такая вот безродная пони стала вдруг принцессой-аликорном, но её слова и поступки раз за разом ломали эти пережитки прошлого.

— Как вы… после всего? — сотворив неопределённый жест, несмело поинтересовалась розовая пони. — Может, я могу чем-то помочь?

Луна задумчиво закусила губу. Визит сестры, конечно, весьма её порадовал, но почему-то после него она до сих пор чувствовала на душе какой-то осадок. Да и просто хотелось выговориться, наверное… Загружать Тию своими проблемами Луна, признаться, не решилась…

— Вполне неплохо, — наконец, уклончиво отозвалась она. — Я больше беспокоюсь за Селестию. Она заходила сегодня и мне показалось, она переживает о произошедшем гораздо более меня.

— Я тоже беспокоюсь, — тихо вздохнула Каденс. — Ей… Ей очень тяжело далась та ночь. Честно, — понизила голос аликорночка, — я никогда и представить себе не могла её в таком состоянии.

— Да, она рассказывала, что очень переживала…

— Переживала? — горько усмехнулась вдруг младшая принцесса. — Когда она поняла, куда и зачем вы отправились… Я помыслить себе не могла увидеть саму принцессу Селестию в таком отчаянии! Не знаю, говорила ли она вам что-то такое, но уверяю: она любит вас настолько, что пожертвует ради вас всем даже не задумываясь.

Луна отвернулась, сглотнув вставший в горле горький ком и чувствуя, как к глазам подбирается жжение. Она ведь даже не извинилась перед сестрой за всё это! Не подумала, что та будет чувствовать! Не… не придала этому значения. Ну кто она ей? Предательница и бывшая преступница, бесполезная, слабая и ни к чему не пригодная…

А ещё — сестра. Единственная. И, наверное, любимая, коли ради неё можно отгрохать вот это всё, терпеть её бессилие и претензии… Любимая и трепетно ожидаемая столько столетий… только для того, чтобы потерять её снова?..

Нет, про то, что ждала её, Тия и раньше упоминала… Но вся глубина ситуации почему-то стала видна Луне только сейчас.

— Мы… — не сдержала всхлип ночная принцесса. — Обязаны Мы пасть ниц и умолять сестру нашу о прощении за сие бесконечное пренебрежение чувствами её… — с трудом молвила она, сморгнув выступившие слёзы.

— Не нужно, Луна… — несмело коснулась её крылом Каденс. — Вашей сестре не нужно этого. Она лишь хочет, чтобы вы были счастливы и в безопасности. Чтобы у вас всё было хорошо…

— Прости, Каденс. Я… Я что-то совсем расклеилась в последние дни и веду себя неподобающе, — спрятав взгляд, повинилась Луна и сделала несколько глубоких вдохов, успокаиваясь.

— Не стоит, всё хорошо, — неуверенно улыбнулась та. — Я ведь и пришла, чтобы помочь вам и… побыть рядом тогда, когда вам нужен друг, готовый выслушать.

— Друг… Я не знаю… Сестра тоже говорила, что это важно, но… Я боюсь, Каденс. У меня… мало подобного опыта! Я ничего не понимаю в современном мире! Меня будут бояться! Или смеяться надо мной, как тогда! Или!.. — принцесса ночи резко осеклась и, бросив взгляд на собеседницу, понурила голову. — Или я сама предам и оттолкну всех, как… как предала Найтмер Мун когда-то, — выдавила она, чувствуя, как снова стремительно наворачиваются слёзы и взгляд заслоняет мутная пелена.

— Расскажите. Расскажите всё, — сочувственно заглянула в глаза Луны младшая аликорна. — Позвольте мне помочь с этой ношей!

— Я… — не выдержав, всхлипнула принцесса ночи. — Я н-не… Я…

…

— В-всё будет хорошо… — смахнув слёзы, прошептала Каденс, продолжая поглаживать всхлипывающую Луну. Шёрстка на груди промокла насквозь, а тушь наверняка оставила на мордочке потёки из-за собственных слёз, но это всё не имело ни малейшего значения перед рассказом несчастной принцессы ночи.

Её поступок ужасал. Ужасал в том числе и саму Луну, убивая изнутри словно яд. И не было ему прощения несмотря на самое искреннее, отчаянное раскаяние.

Каденс стиснула объятия крепче и прикрыла глаза.

Как невыносимо жаль их! Луну! Найтмер! Как хочется, чтобы стёрлась, растворилась, исчезла эта чудовищная ошибка, изранившая и отравившая их обеих!

— П-прости… — судорожно всхлипнув, попыталась отстраниться Луна.

— Не нужно. В-всё хорошо… — прошептала принцесса Любви и, продлив объятия ещё минуту, всё же отпустила старшую аликорну.

— Она н-никогда меня не простит, — смахнув последние слёзы, севшим голосом хмуро констатировала Луна.

— Нет! — вскинулась Каденс. — Я… Я придумаю что-нибудь! Поговорю с ней! Сделаю всё, что в моих силах. Она простит тебя. Даю слово.