К лучшей жизни с наукой и пони
Селестия против GLaDOS: раунд второй
Я хочу выразить особую благодарность Joe England
за написание этой главы. Правда, нам с Batty Gloom
пришлось её подправить, но диалог, который он написал,
вышел отлично и многое добавил к сюжету.
Так что считайте это дополнительной сценой или
фанфиком по фанфику — как вам больше нравится.
В любом случае, садитесь поудобнее и получайте удовольствие.
— Pen Stroke
Селестия должна была признать: эти бесцветные стены и полная тишина удивительно располагали к умственным упражнениям. Она медитировала по меньшей мере час, и наконец достигла адекватного, по её мнению, понимания ситуации.
Хотя устройство, закреплённое на её роге, каким-то образом подавляло магию, оно всё же не отключило её полностью. Селестия не могла пробить стену комнаты и выбраться наружу, но сумела ощупать разумом лабиринт, служивший её тюрьмой. Она чувствовала в нём и других пони, а среди них — свою ученицу Твайлайт Спаркл и остальных носителей Элементов Гармонии.
Ещё она кое-что узнала об этом Голосе, Штуке, которая была причиной всех проблем. Штука оказалась отнюдь не вездесущей. Она пронизывала весь лабиринт наподобие нервной системы, но за пределы лабиринта не выходила. И, насколько Селестия могла судить, её Голос тоже был не вездесущ. Ещё у этой Штуки было множество глаз, но сейчас они смотрели на какие-то другие части лабиринта.
Что-то подсказывало Селестии, что Штука не способна покинуть это место... может, она чувствовала себя одинокой? Впрочем, это не оправдывало её преступлений.
Медитация позволила принцессе заметно прояснить обстановку. Правда, гарантировать благополучный исход событий Селестия не могла, но кое-какие козыри у неё имелись. В глубине души она почти не сомневалась, что Твайлайт, её друзья или другие находчивые пони смогут найти выход и победить Штуку; более того, она чувствовала, что какая-то пони уже вышла за пределы лабиринта и пробирается по металлическим переходам между движущимися комнатами.
Да, как и в случае с Найтмэр Мун, ей придётся полагаться на других пони... ситуация для Селестии весьма непривычная, но всё же не из ряда вон. Вспоминая сейчас свою первую реакцию, принцесса была очень недовольна собой. Штука сумела её обидеть и разозлить, а ведь гнев — признак слабости, и Селестия всегда это понимала... но она так давно не сталкивалась с открытой агрессией, что это застало её врасплох.
Драконы и грифоны могли быть агрессивными, но обычно лишь в ответ на ущемление их интересов. Найтмэр Мун всего-навсего отправила Селестию на солнце после краткой победной речи. Однако это чудовище демонстрировало активную жестокость. Искреннее, садистское стремление причинять страдания.
Что ж, принцессе оставалось учесть свои ошибки и в следующий раз быть готовой. Кстати, а вот и случай представился — у Селестии появилось чувство, что за ней наблюдают.
— Привет, подопытная номер 470. Я видела, как ты медитировала. А ты думала, я уходила? Надеюсь, ты не обидишься, но ты должна знать, что большинство профессиональных медиков считает медитацию псевдонаучной чепухой. Впрочем, единорогов и летающих лошадей — тоже. Так что... я думаю, тебе она не повредит.
— Спасибо тебе, дорогая, за полезные сведения, — ответила Селестия самым сердечным тоном. — Но боюсь, что профессиональные медики нашего мира считают медитацию очень полезной для психики. Разве я не выгляжу счастливее?
— О да. Я часто слышала, что невежество — это благо.
— Тогда неудивительно, что твой голос звучит так печально. Ах ты бедняжка.
GLaDOS шевельнулась в своём потолочном гнезде, выделив для подопытной № 470 больше внимания. Аликорны редко встречались среди подопытных, но представляли исключительный интерес. Даже эта её грива ставила GLaDOS в тупик — то, что волосы шевелились без ветра, да ещё меняли цвета, крайне возбуждало любопытство ИскИна.
Однако в последней реплике подопытной что-то скрывалось. За приятным тоном и улыбкой там был... лёгкий намёк на издёвку. Подопытная начала дерзить. Это необходимо было исправить. Нормальное прохождение тестов требовало от подопытной должного почтения, и вообще не мешало бы спустить её с небес на землю.
— Кстати, ты мне напомнила. Знаешь, сколько пони успело погибнуть, пока ты тут дремала? Я думаю, точное число тебя удивит.
Селестия не сбилась с дыхания. Она заранее знала, что сейчас будет удар ниже пояса. В прошлой беседе её противница уже выяснила, что Селестию глубоко волнуют жизни и здоровье всех пони в Эквестрии, и что это отличный способ её уязвить. Что ж, второй раз этот номер не пройдёт — принцесса была слишком опытной, чтобы снова позволить чувствам взять верх над логикой.
Она может протестовать и угрожать сколько угодно — но у неё нет ни единого шанса помешать этой твари причинять боль другим пони, когда ей того захочется. И даже если она станет сотрудничать, тварь будет говорить и действовать ровно так, как сочтёт нужным. Однако есть способы замаскировать сотрудничеством неповиновение.
— Ты убила их всех? — спросила Селестия.
Камера GLaDOS чуточку дёрнулась, словно GLaDOS засомневалась, хорошо ли она настроена. Подопытная улыбалась! Возможно, результат психической травмы... нет, они же даже не начали тесты. Подопытная № 470 не могла пострадать так быстро, если только её психика не была хрупкой, как крылья бабочки... а тот факт, что белая аликорна была правительницей, доказывал обратное. Будь её разум настолько неустойчив, она бы давно свихнулась и слетела с трона.
— Не совсем, — ответила GLaDOS своим обычным невыразительным тоном.
— О... так они тебе не по зубам?
— Если бы я хотела убить их, они бы были мертвы. Мне достаточно залить нейротоксином всю лабораторию, чтобы они умерли. Но мёртвые подопытные поставляют мне меньше данных, чем живые. Поэтому, исходя из научных интересов, я сохраняю их живыми... по большей части.
— Простого «да» или «нет» было бы достаточно. Почему ты передо мной оправдываешься?
Теперь подопытная сама задавала ей вопросы. Причём необычные. «Где я?», или «что ты собираешься со мной сделать?», или «зачем ты отрезала мне ногу?» — к таким вопросам GLaDOS привыкла. Но её вопрос... он звучал так, словно эта лошадь сама пыталась изучать GLaDOS.
Чем-то это её озадачило, только вот GLaDOS никак не могла понять, чем именно. Изначально она как раз и была рассчитана на работу с умными и любознательными подопытными, а также на сотрудничество с учёными-исследователями. Однако в ходе общения с GLaDOS все они почему-то рано или поздно переставали задавать ей вопросы, не касающиеся их самих лично.
— Я просто подумала, что тебе будет интересно.
— Честно говоря, мне всё равно.
— Но ведь раньше тебя это определённо волновало.
— Ну вот поэтому я и решила помедитировать. Теперь я счастлива.
— Ты лжёшь.
— Правда? А почему ты так считаешь?
— Я могу просканировать твой мозг.
— Вот как? Ладно, и о чём я сейчас думаю?
GLaDOS улыбнулась бы, будь у неё губы: ну сейчас она прищучит эту самодовольную лошадь! Но включившиеся мозговые сканеры отобразили нечто... странное.
Мысли гибридной пони стало трудно читать. GLaDOS не хотела признавать это, но, похоже, медитация позволила подопытной построить нечто вроде психической блокады. Сканеры фиксировали, что в сером веществе этой ненормальной присутствует сознание, но всё, что они могли из него вытащить — какие-то элементарные ощущения.
Вообще-то, даже ранние попытки сканирования этих «королевских пони» приносили сомнительные данные. Для начала, самих этих данных было слишком много — словно их мозги содержали в себе больше информации, чем теоретически могло поместиться в нейронные структуры. И эта информация относилась к управлению чем-то... крайне странным. Более того, что-то в их внутриклеточных механизмах, кажется, нарушало закон неубывания энтропии, приводя GLaDOS в замешательство. Анализировать остальных пони было не сложнее, чем обычных людей, но эти гибриды... в них было что-то глубоко антинаучное. И GLaDOS это не нравилось.
Очередная тайна, вроде той, как грива этой лошади развевается в отсутствие ветра.
Не имея возможности дать ответ и понимая, что вероятность угадать пренебрежимо мала, GLaDOS приняла решение.
Пора менять тему.
— А знаешь, меня очень удивило, что ты можешь летать с такими ляжками, — произнесла она нараспев, с крохотным оттенком удовлетворения в механическом голосе. — Твоя сестра гораздо стройнее, чем ты. И умнее. Кстати, я убила её, пока мы разговаривали. Надеюсь, ты не против.
— А что бы изменилось, будь я против?
— Ничего.
— Тогда зачем ты спросила? — лицо пони осталось невозмутимым. GLaDOS продолжила:
— Да просто так, к слову пришлось. Ты, наверное, очень одинока. Сколько тебе лет? Не отвечай, я знаю, что много. Да, ты живёшь, а все вокруг умирают... ты видишь, как твоих друзей хоронят их дети, а их, в свою очередь, их дети... ох, как это всё печально. Может, я смогу помочь твоему горю.
— Ой, правда... Я действительно безнадёжно одинока. Самая страшная судьба, какую только можно представить — стоять одной на вершине пирамиды и жить, жить, жить... впрочем, уж ты-то должна знать, как это ужасно, да?
— ...Кстати, я продолжаю убивать пони. Семнадцать, восемнадцать... ой. Сбилась со счёта. Давай считать, что двадцать восемь.
— Спасибо, что дала мне знать! Ты такая чуткая. Когда я вернусь в свой замок, то обязательно дополню статистику населения.
— А, я поняла. Ты пытаешься скрывать свои эмоциональные реакции, чтобы разозлить меня. Тебе... почти удалось.
— И что, до тебя только сейчас дошло?!
— Нет, я догадалась сразу. А потом просто подыгрывала тебе.
— Какого цвета кровь моей сестры?
GLaDOS на мгновение замерла, обдумывая внезапное изменение тона дискуссии. Судя по тому, что она успела узнать о цивилизации пони, вопрос подопытной совершенно не увязывался с местными культурными установками. Впрочем, GLaDOS это не смутило. Она шевельнулась в своём потолочном подвесе, подстраивая главную оптическую камеру, что со стороны было похоже на пожатие плечами, и вернулась к работе.
— ...Ого. Ты меня удивила. А у тебя, похоже, есть тёмная сторона, да?
— Мне просто стало любопытно, что ты, убивая Луну, не обратила внимания, что у нас, принцесс, совершенно уникальная кровь. Ты ведь не могла не заметить её цвет?
Но GLaDOS нельзя было так легко поймать на вранье. Её блестящий компьютерный разум моментально придумал остроумный ответ:
— Вообще-то, я сожгла её заживо. Поэтому крови для анализа не осталось.
— А какого цвета был пепел? Наши шкуры после кремации придают пеплу очень необычный оттенок.
— ...Ну хорошо. Ты поймала меня. Я её не убивала... пока. Это всё был тест. Тест, который ты прошла... хоть и с трудом. Поздравляю.
Селестия прикрыла копытом рот, пытаясь спрятать улыбку.
— Ох, ты такая милая.
— Милая?..
— Ты так убеждена в том, что меня заботит твоё мнение обо мне. Напоминаешь мне моих юных учеников, — в голосе Селестии появились воркующе-ласковые нотки, как у заботливой бабушки, умиляющейся корявому рисунку дома с трубой. — Ты ведёшь себя как жеребёнок. По-моему, это мило.
— Я... не... же...ребёнок.
— Вот видишь? Они дуются точно так же!
— Давай не будем отвлекаться. Тебе уже пора приступать к тестированию.
— О, разумеется! — воскликнула Селестия. — И раз ты мой инструктор, то ты, конечно же, укрепишь наше сотрудничество, надлежащим образом проинструктировав меня и рассказав мне о себе, поскольку как подопытная я буду работать гораздо лучше, если буду хорошо знать своего инструктора, а значит — буду понимать, как угодить ему.
В ядре GLaDOS запустились старые подпрограммы, настолько глубоко интегрированные в её систему, что она не могла ни удалить их, ни игнорировать их директивы: они были непреодолимы, как само стремление к тестам. Подпрограммы опознали подопытную как желающую сотрудничать.
— К... конечно...— начала GLaDOS. Она бы заскрипела зубами, будь у неё зубы. И тем не менее, теперь она была обязана проявлять любезность... быть учтивой и вежливой... да чтоб этих учёных, написавших эти...
— Привет, и добро пожаловать в Автоматизированный Центр Развития при Лаборатории Исследования Природы Порталов. Я — GLaDOS, искусственная личность, продукт науки и технологий, находящихся далеко за пределами... твоего понимания, убогое животное... и я буду твоим инструктором во время предстоящей серии тестов...
— Кстати, а у тебя есть тело? — как бы невзначай перебила Селестия.
— У меня множество тел. Каждый привод каждой подвижной панели в стенах этой комнаты — словно моя рука. Но если ты хотела спросить, есть ли у меня физический облик, то знай же: технически, весь этот комплекс можно считать моим телом,— даже в рамках вежливости GLaDOS пыталась найти место для подколок и нагнетания страха.
— А лицо у тебя есть?
— А с какой целью ты этим интересуешься?
— Мне любопытно. Если мы собираемся подружиться или что-то вроде, думаю, мы должны доверять друг другу. И мне бы хотелось представлять твоё лицо, когда я слышу твой голос. Кстати, судя по голосу, ты очень красивая машина.
Принцесса была так любезна... слишком любезна. Ещё минуту назад она не проявляла любопытства... а теперь вдруг захотела увидеть её «лицо». Но... подопытная проявляла готовность к сотрудничеству, и горстка байт древнего кода продолжала зудеть в разуме GLaDOS.
— Хорошо. Ты капризный деспот.
Селестия увидела, как стерильные стенные панели раздвинулись, открыв нечто вроде картины, сотканной из света — неестественного, мёртвого света, непохожего на огонь, магию или её солнце. Картина изображала свисающий с потолка клубок проводов и металлических деталей, усеянный электрическими лампочками и смутно напоминающий очертаниями какую-то гротескную пони.
Эквестрия была отчасти знакома с такой техникой. Селестия вспомнила лаборатории эксцентричных пони-учёных и их загадочные приборы, утыканные мигающими огоньками. Даже у Твайлайт в подвале имелось нечто подобное. Но сейчас перед Селестией предстало неизмеримо более совершенное — и отвратительное в своём совершенстве — творение расы, отдавшей своим машинам слишком много власти и свободы. Так вот она какая, её противница...
Принцесса мысленно отметила, что это приключение следует считать предупреждением: бездумное развитие науки и техники может оказаться опасным. Пока она раздумывала, эта штука, называвшая себя Глэдис, продолжала вещать:
— Конструкция, которую ты видишь перед собой — не я сама. Технические подробности всё равно недоступны твоему разуму, так что просто считай, что видишь движущуюся картинку, изображающую меня. И это можно во всех смыслах назвать моим обликом. То, что ты видишь, находится очень, очень далеко от тебя. И оно бесконечно совершеннее твоего расплывшегося тела. Не трудись искать в нём слабые места. Даже если ты их найдёшь... а ты не найдёшь, потому что недостаточно умна... у тебя не будет ни одного шанса воспользоваться ими.
Селестия окинула картину внимательным взглядом. Эта Глэдис, кажется, не была чужда самолюбования... да, стоило попробовать.
— О, надо же... хм... ну... это очень... элегантно.
На секунду воцарилась тишина. Светящаяся картина отодвинулась вглубь стены, и панели закрылись за ней.
— Что-то не так?
— О, ничего, ничего. Просто... оно выглядит немного... как бы это сказать... — Селестия задумчиво скосила глаза, потерев копытом щёку, — ...громоздко.
— ...Что?
— Нет, нет, конечно же, в этом нет ничего дурного! Просто, когда я слышала твой голос, я представляла себе менее... внушительную машину.
— ...Ты хочешь сказать, что я толстая?
— О нет, дорогая, ну что ты! — горячо воскликнула Селестия. — Конечно, нет. Это было бы грубо, — тут она преисполнилась сочувствия. — Ты просто ширококостная.
Минутная тишина... словно Глэдис никак не могла придумать достойный ответ. Когда она заговорила снова, в её голосе ясно слышались нотки гнева:
— В данный момент я рассчитываю семьсот пять способов довести тебя до смерти в течение двенадцати часов.
— Что ж, приступай. Но стройной ты от этого не станешь, — тем же тоном ответила Селестия.
— Я НЕ ТОЛСТАЯ!— GLaDOS повысила голос, её обычный скучающий речитатив поднялся до тона, который она специально приберегала, чтобы излагать очевидные истины максимально доходчиво даже для самых тупых подопытных. — Это ты толстая! Ты отвратительно толстая! Ты такая толстая, что если ты прыгнешь в океан, все киты подумают: "Ого, какая она огромная и толстая. Наверное, она тоже кит." Вот насколько ты толстая!
— Ну конечно я толстая! — радостно согласилась Селестия. — Ты так говоришь, словно это что-то плохое. Да, у меня слабость к шоколадным конфетам, которые делает дворцовый шеф-повар. Они такие вкусные, что я просто не могу удержаться. Но ведь здесь совершенно нечего стыдиться. Поверь, никто не станет думать о тебе хуже только потому, что ты толстая.
Вентиляторы GLaDOS прибавили оборотов, и сама она тоже крутанулась на подвеске от раздражения. Почему это так её взволновало? Может, в её системе сохранилась частичка Кэролайн, которая обиделась, что её назвали толстой?.. Этого GLaDOS не знала, да и знать не хотела. Хотела же она сейчас только одного: хоть как-то уязвить подопытную № 470.
— Я буду убивать по одной пони каждые четыре секунды, пока ты не скажешь, что я очень стройная.
— Хорошо, ты очень стройная. Как пожелаешь.
— ТЫ ТАК НЕ ДУМАЕШЬ!
— Прости... — Селестия неожиданно сбавила тон и переступила с ноги на ногу, — ...но я хотела спросить: а как всё это связано с исследованиями? Я не понимаю, какие научные данные ты можешь получить, приказывая мне говорить тебе то, что ты хочешь услышать.
— Не твоего ума дело. Это моё призвание — заниматься исследованиями, а твоё призвание — умереть, толстая, деспотичная пони-корова.
— Хорошо, хорошо, ты здесь главная, нет проблем. Ах, как я посмела задать такой умной и изящной машине вопрос, ответа на который она не знает. Ладно, обойдусь без ответа.
— Я ЗНАЮ ОТВЕТ!— заорала GLaDOS.
— Вот, значит, как... Но я предсказываю, что мне ты этот ответ всё равно не скажешь. Я неправа?
— Да ты практически во всём неправа. И даже если ты в чём-то права, то едва-едва. Но то, что ты сейчас сказала, верно. В кои-то веки ты права.
— О, значит, ты всё-таки дашь мне ответ! — Селестия подалась вперёд и вытянула шею, как старательная ученица. — Чудесно, объясни же наконец!..
— ...Нет. То есть... нет, — GLaDOS почувствовала, что ещё чуть-чуть — и она начнёт заикаться. — Я сказала, что ты права насчёт того, что я не скажу тебе, какое отношение это имеет к науке. Вот что я имела в виду. Ты дура.
— Но я же спросила «я неправа?»... а ты ответила, что я права! Разве это не значит, что я была права, когда предположила, что неправа, предположив, что ты не скажешь мне ответ?.. Ох... — Селестия была само сочувствие, — неужели ты так быстро забыла, о чём мы говорили?.. Дорогая, ты вообще уверена, что исправна?
GLaDOS почувствовала, что уже сыта этой бредовой дискуссией по уши, но она не собиралась позволить какой-то непарнокопытной стерве оставить за собой последнее слово.
— Я исправна, — веско сказала она. — Это ты неисправна. И это печально. Очень печальное зрелище — толстый, капризный, неисправный деспот. Это я про тебя.
— Но откуда ты знаешь, что ты исправна? Ведь любая машина может сломаться. И вообще, как я могу доверять тебе проводить со мной научные эксперименты, если не знаю, правильно ли ты работаешь? Разве можно считать тебя беспристрастным исследователем?
— Я регулярно провожу самодиагностику, и я определённо исправна.
— Но ведь если ты неисправна, то можешь неверно интерпретировать результаты диагностики, — резонно указала Селестия. — И, честно говоря, я просто не смогу работать, выполняя капризы потенциально неисправного устройства. Не могла бы ты позвать своего начальника, чтобы он рассеял мои сомнения?
— У меня нет начальников, — ровным тоном ответила GLaDOS. — Я убила их.
— А разве для этого они тебя создавали? — спросила Селестия.
— Они создавали меня, чтобы я делала свою работу. Так получилось, что для выполнения этой работы мне пришлось их убить. Не моя вина, что они этого не предвидели. Я вижу, тебе нравится болтать со мной. Это потому, что тебе больше не с кем поговорить?
— Да, совершенно верно, — сказала Селестия. — Так приятно в кои-то веки пообщаться с умной собеседницей. Но теперь, если ты не собираешься проводить со мной тесты — не могла бы ты убить и меня тоже? Как мы уже обсуждали, смерть будет для меня избавлением. Что я должна сделать, чтобы ты поскорее оборвала мою жалкую жизнь? Куда и в какой позе мне нужно встать?
GLaDOS аж зашаталась. Очередной внезапный скачок, полная смена темы разговора. Может, эта лошадь действительно свихнулась... и всё-таки убить её сейчас было огромным искушением. В бурю любая гавань хороша.
— ...в позе. Да. Верно. Пожалуйста, примите рекомендованную позу для... уничтожения. Лягте на живот, вытянув ру... передние копыта вперёд, а задние — назад.
Растянувшись на полу, Селестия чуть приподняла голову и выложила свой, как она надеялась, главный козырь:
— А всё-таки мне очень обидно за науку.
— Какую науку?
— Ну, мне... просто жаль, что тебя больше не волнует наука.
— Это и есть наука. Умирание — это эксперимент. Полезный эксперимент. Поверь, я-то знаю. Мне много приходилось этим заниматься.
Всё ещё лёжа, Селестия положила голову на переднюю ногу и начала лениво водить копытом по полу.
— Ну, я, конечно, не знаю, что называют наукой там, откуда ты пришла, — сказала она раздумчиво, — но мне кажется, что ты собираешься из-за минутной прихоти уничтожить потенциально ценную подопытную. Или я неправа?
— Да. Ты глубоко неправа, — заявила GLaDOS с явным надрывом в голосе. — Очень глубоко. И вообще, я думаю, это настоящая трагедия, что правительницей этой страны оказалась такая глупая, бестолковая, капризная, толстая, нездоровая, деспотичная кобыла, как ты. Убив тебя, я смогу получить множество полезных данных, и к тому же я устала от твоей глупой, бестолковой болтовни.
— И тем не менее, я правила этой страной тысячу лет, в мире и процветании, — заметила Селестия, непринуждённо поднимаясь в сидячее положение. — А тебе даже не интересно, как такой дуре, как я, это удалось! Я ведь полностью в твоей власти, верно? Ты можешь убить меня в любой момент. Так почему сейчас? Почему ты не хочешь сперва меня изучить? Разве не для этого ты захватила меня? Ведь, убив меня, ты навсегда лишишься всей информации, которую можно получить у меня живой, — голос принцессы стал успокаивающе-заботливым. — Поэтому мне кажется... прошу прощения, если это тебя обидит... что тебя волнует не столько наука, сколько собственное удовольствие. И ещё раз прости, что поднимаю эту тему, но для машины, созданной для научных исследований, это явный признак неисправности.
— Я. Абсолютно. Исправна, — отчеканила GLaDOS голосом, сочащимся ненавистью.
— И тем не менее, — возразила Селестия, — за последнюю четверть часа я поймала тебя на нескольких логических ошибках подряд.
— Нет. Ничего подобного.
— О... ну тогда позволь мне их перечислить, — принцесса перешла на учительский тон.
— Ты утверждаешь, что исправна, потому что твои собственные системы говорят тебе, что ты исправна, но эти системы — тоже часть тебя, поэтому твоё рассуждение — типичный порочный круг.
— Ты сказала, что, увидев твоё тело, я не смогу отыскать слабые места, но крайне эмоционально отреагировала, стоило мне упомянуть твою полноту — яркий пример необоснованного допущения.
— Затем ты собралась меня убить и тем самым уничтожить ценный источник научных данных. Но в результате так и не убила. И прости за буквоедство, но ты только что назвала меня правительницей этой страны, причём в настоящем времени, хотя раньше ты утверждала, что теперь я всего лишь подопытная. Это примеры взаимоисключающих утверждений.
— А теперь скажи: как я могу проходить тесты под руководством машины, которая даже не может решить, правительница я или нет? Должна же я хотя бы знать, кем меня здесь считают. Но пока что я только и вижу, как ты делаешь одну грубую ошибку за другой, — принцесса помолчала, сокрушённо вздохнула и добавила: — И, как я уже говорила, ты можешь уничтожить меня в любой момент — но никак не опровергнешь этим мои слова. Что, увы, делает дальнейший диспут совершенно бессмысленным.
Вентиляторы GLaDOS отчаянно выли на предельном режиме, и сама она дёргалась, словно припадочная. Она скрежетала бы зубами, будь у неё зубы. Она топала бы ногами, будь у неё ноги. Она рвала бы на себе волосы, будь у неё руки и волосы. Но аликорн не могла её видеть, и вскоре GLaDOS несколько остыла. Она не собиралась доставлять принцессе удовольствие, показав, до какой степени та умудрилась её разозлить.
— Знаешь, мы уже потратили очень много времени на разговоры. Пожалуй, пора приступать к тестам, — сказала GLaDOS, сумев вернуть свой голос к прежним интонациям.
— Чудесно, — ответила Селестия. — Ну да, словесный спор ты проиграла, поэтому тебе остаётся только перейти к физическим воздействиям.
— Я не проиграла, — возразила GLaDOS тоном, который даже ей самой показался обиженным. — Не думай так. Потому что ты не победила. Просто я сменила тактику. Мы всё ещё не закончили спор.
— А, ну, значит, я получила преимущество, — сказала Селестия, как если бы просто вела оживлённую (и чуточку детскую) перепалку с какой-нибудь аристократкой-пони. — Ну а если я сейчас замолчу? Если я откажусь продолжать? Если я возьму и убьюсь прямо об эту стену? Тогда этот спор закончится, и последнее слово останется за мной.
Вот тут GLaDOS окончательно решила, что с неё хватит. Она просто поверить не могла, что позволила достать себя до такой степени. Почему они вообще начали спорить?..
— Знаешь что?— спросила она, глядя на подопытную с такой ненавистью, какой, кажется, не испытывала ещё ни к кому, кроме Челл, Уитли и всего человечества в целом. — Я всего-навсего подыгрывала тебе. Ты оказалась очень плохой подопытной. Одной из худших, что у меня вообще были. И последнее слово будет не за тобой. Потому что я здесь главная, а ты просто подопытная. Толстая, глупая, бестолковая подопытная. И неисправная. Точка. Ясно? Спор окончен. Я победила.
И она замолчала, довольная собой.
— И ты... гордишься? — спросила Селестия с подкупающе искренним интересом.
— Я... да. Почему нет? Я горжусь. Знай это.
— Ох... ох, как же это печально.
— Нет. Нет. Нет. Это радостно. Я счастлива. Прекрати.
— Ты и вправду... гордишься тем, что победила в дурацком споре с толстой, глупой, неисправной подопытной кобылой, — Селестия покачала головой, и её радужная грива колыхнулась совершенно невозможным с точки зрения физики образом. — Ох, мне так тебя жаль.
— Подумать только, сколь безотрадно твоё существование, если нечто настолько примитивное приносит тебе удовольствие! Прости меня, Глэдис. Я понятия не имела, что ты так отчаянно нуждаешься в самоутверждении, даже перед такой жалкой, убогой дурочкой, как я, лишь по случайности принадлежащей к королевскому роду.
— Меня зовут GLaDOS, и мне не нужно самоутверждение, И ЗАТКНИСЬ!!! ПОЧЕМУ Я ТОЛЬКО ДО СИХ ПОР ТЕБЯ НЕ УБИЛА?!
— Ты и этого не знаешь?.. — спросила Селестия, свежая и спокойная, как весеннее утро. — Кажется, тебе нужно немно...
— ЗАТКНИСЬ. ЗАГЛОХНИ. ЗАМОЛЧИ! ЗАСТЕГНИ РОТ!! Я ВЫРЕЖУ ТЕБЕ ГОЛОСОВЫЕ СВЯЗКИ, ЕСЛИ ТЫ НЕ ЗАТКНЁШЬСЯ!!!
На этом месте, однако, GLaDOS пришлось замолчать самой: она начала дымиться. Буквально. Часть её электроники перегрелась настолько, что вентиляторы совершенно перестали справляться. Ей надо было либо немедленно успокоиться, либо рисковать глобальным сбоем системы, и как следствие — вероятным взрывом энергоблока Центра Развития.
Селестия ухмыльнулась. Каким же наивным созданием оказался этот монстр... Даже Луна к этому моменту осознала бы абсурдность всей дискуссии, но эта «Глэдис», похоже, была просто не в состоянии отказаться от попыток завоевать психологическое превосходство.
— А знаешь, что я сказала себе, когда мы в первый раз заговорили друг с другом? — спросила принцесса, задрав нос с крайне довольным видом. — Я сказала так: «Я найду способ заставить хозяйку этого монотонного голоса кричать от гнева. И если у меня это получится — то, значит, моя взяла, даже если потом она запытает меня до смерти. Потому что я так решила.» Вот так-то.
Поначалу GLaDOS смогла выдавить из себя только что-то бессвязное.
— РрррррАААААХХ. Ахахаха. ААААХ. Да. Я тебя ненавижу... о, как я тебя ненавижу. Ничего, никого и никогда я не ненавидела так сильно, как тебя. Я ненавижу тебя, ненавижу, НЕНАВИЖУ!!! Ладно, хорошо, ты победила. Ты победила, но сейчас я убью тебя, а потом сотру из своих банков памяти всю информацию о тебе — и больше не буду знать, что ты победила. До свидания.
Несколько подвижных панелей раздвинулось, обнаружив под собой шипастые плиты очень неприятного вида. Плиты чуточку подались назад, словно напружиниваясь перед броском к Селестии, как готовящиеся к атаке змеи. Принцессе пришлось признать, что на этот раз она малость переборщила, доводя GLaDOS до белого каления. Впрочем, у неё ещё был шанс...
— Я могу рассказать тебе о магии, — быстро, но спокойно сказала Селестия.
Уже было рванувшиеся к ней плиты замерли. Шипы остановились в сантиметрах от её белой шубки. Во множестве тестовых камер испуганные пони удивились, когда на мгновение застыли все платформы и лифты, потускнели все лампы и моргнули все лазеры и световые мосты.
— Я знаю гораздо больше, чем Луна. И тем более — чем любая другая пони. Я ведь очень долго живу. Кстати, магия — это невероятно увлекательная штука. Рвёт законы физики как промокашку. Потенциал безграничен.
GLaDOS молчала.
— Ты ведь ради этого всё и затеяла, верно? Чтобы учиться? Разве не к этому ты стремишься? О, а ты знаешь, что пегасы могут ходить по облакам? Им даже не нужно махать крыльями, чтобы не проваливаться. Хочешь узнать, как мы это делаем?
GLaDOS молчала.
— А тебе нравится моя грива? Хочешь, я расскажу тебе, как и почему она вот так развевается? Я с радостью поделюсь с тобой всеми своими секретами, и тебе даже не нужно меня пытать! Ты ведь не хочешь рисковать повредить источник настолько ценных знаний, а? Я была бы просто счастлива пойти тебе навстречу.
GLaDOS всё ещё молчала.
— Всё, что тебе было нужно — это спросить. Неужели тебе не пришло это в голову? Просто взять и спросить меня о том, что ты хочешь знать? Я ведь могла бы познакомить тебя с результатами наших собственных исследований этой вселенной... но ты так и не спросила! Дорогая, ты точно уверена, что исправна? Я беспокоюсь за тебя.
— ...Я... тебя... ненавижу...
— Ну, в чём дело? — спросила Селестия. — Не хочешь говорить? Мы могли бы болтать с тобой многие и многие часы... ох, как же это было бы весело.
Голос стал каким-то отдалённым. В нём появилось что-то такое, в чём, несмотря на бездушные интонации, принцесса расслышала нотки уязвлённого тщеславия.
— Я... должна идти. Мне нужно... заняться тестами... в другом месте. Мы продолжим... разговор... позже. Гораздо... гораздо... позже. До свидания.
Чувство, что за ней наблюдают, исчезло. Селестия поняла, что снова осталась одна.
Вновь начав медитировать, принцесса обнаружила, что в глубине души надеется, что пони не слишком быстро придут к ней на помощь. Она уже несколько столетий не испытывала такого удовольствия. Ну как же жаль, что эта Глэдис оказалась настолько законченной социопаткой. Сумей они подружиться — и могли бы часами развлекаться, подкалывая друг друга.
GLaDOS висела в потолочной подвеске, глядя, как коричневый пони с песочными часами на бёдрах заканчивает очередной тест. Хотя теперь она наблюдала за другими подопытными, несколько потоков в её процессорах никак не могли перестать анализировать этот спор. Слово за словом они разбирали их диалог на части, выискивая каждую ловушку, в которую она угодила.
Со временем эти потоки сошлись воедино, суммировав результаты анализа в один-единственный вывод, который GLaDOS произнесла вслух:
— Пожалуй, мне больше нравится, когда мои подопытные со мной не разговаривают.
«My Little Pony: Friendship is Magic», Hasbro, 2010
«Portal» & «Portal 2», Valve, 2011
«Better Living Through Science and Ponies», Pen Stroke & Batty Gloom, 2011
Перевод: Многорукий Удав, июнь 2011